Чужая. Часть 1. Этот прекрасный мир (гет)

Хромая Дара оказалась действительно очень древней согбенной старухой с длинными седыми волосами, заплетёнными в две косы, морщинистым лицом и длинными хищными ногтями. Она жила на другом краю чащи, довольно далеко от Криса, за косогором. У неё там было что-то вроде пещерки в скале. "Скорее, нора", — прокомментировал Крис.

Старую колдунью они обнаружили сидящей на большом замшелом камне. Рядом стоял прислонённый к этому самому камню самодельный деревянный костыль.

— Доброй охоты, Бурый, — негромко произнесла его хозяйка. Голос у неё был особенный — старческий, хрипловатый, но приятный.

— Доброй, — сдержанно ответствовал Крис, чуть наклонив голову.

— Ну, что ж, хвастайся добычей, — Дара вдруг подняла на Берту глаза — ярко-голубые, чуть вытянутые к вискам, удивительно молодые. И удивительно... человеческие.

— Причудливы тропы, ведущие в Лес... — негромко промолвила колдунья (уж точно не магла! Кроме магии оборотней, было в ней что-то ещё).

"И откуда она только знает? И не спрашивает ни о чём..." — недоуменно подумала Берта.

— Погадаешь ей? — как-то напряжённо спросил Крис.

"Что он там вчера про ясновидение брехал?" — подумала Берта. Ей живо припомнилась школьная прорицательница профессор Трелони. Профессор Снейп в начале учебного года даже не предложил Берте изучать этот предмет, а сразу отправил её на Нумерологию.

— А как же! Ты не за тем разве сюда её привёл? Порядок у нас такой, детка, — обратилась она к Берте. — Инициация твоя в то полнолуние началась, а в это — закончится. А между ними надо проверку пройти. Найдётся ли в твоей душе мужество, чтобы зреть свою судьбу?

— Найдётся, — это ответил вместо Берты Крис. Девушка возмущённо на него покосилась. Оборотень ответил ей суровым, не допускающим возражений взглядом: мол, не лезь, я знаю, что делаю.

Дара, улыбаясь, наблюдала за этой игрой в гляделки.

А вот Берта чувствовала себя, как на экзамене.

— Подойди-ка поближе, не бойся, — позвала её Дара. Крис, до того державший Берту за руку, выпустил её и слегка подтолкнул к камню.

— А чего мне вас бояться? — буркнула Берта. Это с точки зрения Криса толчок был произведён "слегка", а вот Берта себе чуть нос не расквасила. Да и подобного бесцеремонного к себе отношения она терпеть не могла.

— И правильно, — рассудительно заметила Дара. — Иной раз страх убивает человека вернее, чем любое оружие. Если вдуматься, неизвестно, что хуже. Страх ведь не тело — душу калечит. Скверно это — душу потерять... Нет на свете худшего порока, чем трусость, — заключила Дара. Потом выражение её лица сделалось сосредоточенным. Она повела в воздухе рукой — и в этой самой руке вдруг непонятным образом материализовалась неглубокая глиняная миска. У Берты, что называется, глаза на лоб полезли. Такого она даже в Хогвартсе не видела, хотя преподавали там непоследние колдуны, знающие толк и в невербальных заклятиях тоже. Но это! Какая-то полуграмотная бабка из леса, использующая невербальную беспалочковую магию так вот просто, как за ухом почесать... В голове не укладывается!

А когда всё-таки немного уложилось, Берта подумала — сильно же недооценивают оборотней в Министерстве! Вот интересно, способны ли на такую магию Фадж или этот... из Аврората... Скримджер? Сомнительно что-то...

Дара, тем временем поднесла миску к губам и осторожно подула. Такого даже и представить невозможно — миска сама по себе наполнилась водой.

— А теперь наклонись вот здесь и возьми горсть песка, — чуть нараспев произнесла Дара. Берта повиновалась, чувствуя, как её вовлекает в водоворот чистой мощной магии.

— Подержи его в руке, подумай, — голос волшебницы звучал уже ласково и властно одновременно. И вместе с тем так звонко и певуче, будто говорила молодая счастливая женщина — а не больная старуха с грубым загорелым лицом.

— А теперь ссыпай его сюда, — она кивнула на стоящую у неё на коленях миску.

Берта смотрела, как тоненькая золотая струйка сыпется в прозрачную воду, оседая на дне.

— Положи ладонь на песок — так, чтобы остался отпечаток.

Рука Берты погрузилась в холодную невесомую воду и коснулась песка на дне миски. И в этот момент Берту словно... ударило? схватило? обожгло?.. что-то, чему она не могла дать названия. Но проняло это неназываемое до самого сердца.

Дара резко вздохнула.

— Ну, теперь — всё. Отойди-ка в сторонку. Читать буду.

Оглушённая и потрясённая, Берта послушалась. На траву она опустилась совершенно без сил. Её слегка трясло.

Дара в это время водила раскрытой ладонью над поверхностью воды. Затем послышался её короткий вздох.

— О-ох, да ты — чужая!.. — удивлённо улыбаясь, проговорила волшебница. Голос её снова был хриплым.

— Что? — не поняла Берта.

— Не наша ты, и нашей не станешь, — медленно, будто читая что-то неразборчиво написанное, проговорила Дара. — Ты Большому Миру принадлежишь. И тому, кто тебя в этом мире ждёт, — добавила волшебница.

— Меня никто не ждёт, — покачала головой Берта.

— Врёшь, — коротко прокомментировала Дара. — И ждёт, и ищет. И долго будет искать. И найдёт непременно. И позовёт тебя, и ты пойдёшь с ним. Обязательно пойдёшь. И скоро это будет.

Берту поразила и возмутила уверенность, с которой Дара об этом говорила. Как будто вся эта ахинея была написана в той проклятой миске.

— Да хватит тебе ересь всякую нести! — это ожил Крис. И пахло от него теми же самыми удивлением, раздражением и злостью, что испытывала Берта. Вот только к ним ещё примешивался запах тревоги.

— Ты про судьбу её лучше расскажи.

Дара чуть улыбнулась.

— Про судьбу? Что ж, можно и про судьбу... Жизнь у тебя будет долгая, девочка. И горя в ней будет много. Многих ты погубишь, многие вокруг тебя сами себя погубят. А ты всех переживёшь. Долгий тебе век дан, — повторила Дара.

— А будет ли она когда-нибудь счастлива? — каким-то очень странным тоном спросил Крис.

Дара опять улыбнулась.

— Ну, уж этого тебе никто рассказать не сможет.

— Ты его любила? — Крис остановился так внезапно, что Берта чуть не налетела на него. Всю дорогу от прорицательницы он молчал — и молчание было таким мрачным, что Берта не решалась заговорить с оборотнем, а только шла за ним, след в след, едва поспевая. А тут Крис вдруг развернулся, крепко схватил Берту за руки повыше локтей и так и впился напряжённым взглядом ей в зрачки.

— Что? — она сперва даже не поняла.

— Ты любила его? — напряжение так и звенело теперь вокруг них обоих.

— Кого?

— Того, кто тебя укусил! Говори! — для пущей убедительности Крис ещё и встряхнул девушку.

Ну, уж такого обращения с собой Берта стерпеть не могла! Сам по себе командный тон выводил её из себя.

— Во-первых, — холодно отчеканила она, — пусти меня, — и резко дёрнула плечами, желая стряхнуть с себя его руки. Боль, прошившая всю правую сторону, была такой сильной, что дальше Берта смогла только прошипеть: — А, во-вторых, не твоё собачье дело, урод!

Крис отпустил её сразу же и теперь со злым недоумением смотрел на собственные руки. Потом перевёл взгляд на Берту, которая прижалась спиной к стволу ближайшего дерева и пыталась отдышаться.

— Больно?

— А ты думал... — злиться и ругаться уже не осталось сил.

А вот Крис негромко выругался.

— Шкура волчья проклятая! Даже на ущербе покоя не даёт...

— Чего ты?

Лицо у Криса было злое.

— Болеть долго будет. А шрамы... шрамы вообще на всю жизнь останутся. Любые другие моментально заживают, а эти — нет... Вечно будешь на себе след этого подонка носить!

— Не надо так, — тихо попросила Берта.

— А как? — Крис всё ещё злился. — Ты хоть понимаешь, что он тебе жизнь искалечил?

— Крис, это моё дело, — вдруг навалилась какая-то невыносимая усталость. — И... я сама во всём виновата.

Крис горько усмехнулся.

— Так значит, я прав? Это был мужчина, и ты действительно его любила?

— С чего ты взял?

— Вчера ты пришла сюда совсем одна, с каким-то жалким рюкзачком, не имея места, куда приклонить голову, и не зная ни одного человека на свете, который смог бы тебе помочь... Так не собираются на загородную прогулку, Берта. Так бегут. И, преимущественно, от себя.

Девушка улыбнулась.

— Ты действительно ошибся, Крис. У меня, и правда, нет ни родных, ни близких. И дома тоже нет. Зато есть большие проблемы с законом — что с магическим, что с магловским...

— У кого их нет? — философски заметил Крис. — Тут у нас просто филиал Либерти какой-то... Одна Рива чего стоит! Ну, за Каином и Авелем ничего, кроме мелкого хулиганства, не числится. Кражи там, разбой... Мы их обоих вместе и не видим почти — то один сидит, то другой. Я и Эрик — незарегистрированные...

— А чего ж не зарегистрируетесь? — не поняла Берта.

Крис насмешливо присвистнул.

— О, да, в Аврорате зарегистрируют!.. Кто такой? Где живёшь? Какая стая? Кто вожак? А Элка и Дара в Англии вообще нелегально проживают... Так что теперь — всю кодлу им сдать?

— Ясно...

На несколько минут повисло благословенное молчание. Берта, наконец, заметила, что обратно они шли вовсе по другой дороге. Теперь они стояли посреди маленькой светлой рощицы, состоящей из каких-то невысоких деревьев с серебристо-серыми гладкими стволами. И над головой шумели их узкие светлые листья. Отчего-то от этого шума на душе становилось легко.

— Так ты мне не ответила, — нарушил молчание Крис.

— Крис, — вздохнула Берта, — а как там насчёт второго правила? Я уже имею моральное право дать тебе в глаз?

Он рассмеялся, но тут же снова стал серьёзным.

— Можешь расцарапать мне физиономию, но на вопрос ответь.

— Тебе так это важно?

— Это тебе важно. Понимаешь... трудно в двух словах объяснить.

— А ты попробуй в трёх, — предложила Берта.

— Ладно, — внезапно решился Крис. — Слушай. Суть в том, что между оборотнем и его жертвой, если он её не убивает, возникает связь. Так, они всегда смогут узнать друг друга, даже если до полнолуния никогда не встречались. Часто совпадает масть, внешний вид после превращения. Передаются некоторые привычки. Если оборотень и тот, кто попался ему на зуб, не были знакомы до того, этим обычно всё и ограничивается. Но когда человека и вервольфа что-то связывало ещё и до того, как случилась беда... Это может обернуться чем-то очень скверным.

— Чем же? — чуть насмешливо спросила Берта.

— Зависимостью, — вид у Криса был очень серьёзный. — Рабской покорностью. Полным подчинением личности другого человека и разрушением собственной. Смертью души.

— Мне это не грозит.

Крис тяжело вздохнул.

— Ох, если бы каждый человек мог знать точно, что ему грозит, а что — нет... Поверь мне, я знаю, о чём говорю.

— Я тоже, — перебила Берта. — И спешу тебя заверить, что между мной и тем человеком давно всё кончено, — да, именно так она и думала. Честное слово. — Успокоился?

— Нет, — после некоторого молчания ответил немного смущённый Крис. — Дара сказала...

— И из-за слов какой-то полоумной старухи ты мне будешь руки выкручивать?! — вот теперь Берта почувствовала сильнейшее желание подраться. Странно.

Берта и Крис сами не заметили, как от стояния под низеньким светлым деревцем перешли к размеренному, небыстрому шагу.

— Крис, а куда мы вообще идём? — спохватилась Берта.

— Ах, да! — словно вдруг опомнившись, сказал Крис. — Закрой глаза! — это был не приказ, а весёлая ребячливая просьба, и потому Берта подчинилась.

Она почувствовала, как Крис, чуть пропустив её вперёд, осторожно взял её за руки повыше локтей и так повёл. Берта шла сама, а он только задавал ей направление.

Когда Берте показалось, что стало как-то светлее, Крис велел:

— Ну, вот, теперь можно открыть.

Господи, что же это случилось в мире? Почему небо, нежное, голубое, зыбкое небо колышется теперь под ногами?..

Присмотревшись, Берта сообразила, что стоят они с Крисом на краю идеально круглой полянки, похожей на огромное блюдце. Должно быть, когда-то на её месте было лесное озеро.

А нестандартную окраску поляне придавали устилающие её ковром мелкие цветочки.

— Что это? — Берта смотрела, как зачарованная.

— Незабудки, как и обещал, — небрежно сказал Крис. — Всего-навсего незабудки — а какой эффект...

Да, эффект был сногсшибательный. Берта всё смотрела, смотрела, тонула и пропадала в переливающейся голубизне. Её словно уносило куда-то. Казалось, даже ветер в этом странном месте имеет цвет и вкус. И это затягивало — примерно, как трубочка с травкой.

Видимо, что-то такое почувствовав, Крис крепко взял Берту за руку.

— Что?.. — она откликнулась, как из забытья.

— Я... я буду за тебя бояться, — как будто сорвалось, как будто совсем не это он хотел сказать.

— Почему?

— Буду за тебя бояться. Раз уж ты сама не умеешь.

— Да чё ты мне тут пургу гонишь?! — голос Криса здорово напоминал рычание. — А то я братков твоих не знаю!

— Что?! — звонкий женский голос едва не сбился на визг. — Да Флетчер на мокруху ни в жизнь не подпишется — чтоб мне в Тёмной Топи навек сгинуть!

Этот разговор Берта услышала, возвращаясь с Ближнего Болота, куда Крис отправил её за брусникой. Услышала издалека, как слышала теперь всё. И, чтобы не попадаться под горячую руку, решила до времени укрыться за ближайшим кустом. А беседа тем временем набирала обороты.

— И сгинешь, — мрачно пообещал Крис. — И не в Тёмной Топи, а подальше. Про новый закон слыхала? Оборотней теперь в Азкабан не сажают, а ссылают на каторжные работы.

Его собеседница — довольно молодая, невысокая, полноватая женщина, одетая в просторное цветастое платье, сшитое, казалось, из каких-то лоскутков, и длинный жёлтый плащ с капюшоном, — испуганно охнула.

— Да ты, Бурый, что же это... На "Ежедневный Пророк" подписался, что ли? — голос её чуть дрогнул.

— А я сам себе пророк... И вот что я тебе скажу, Рыжая. Будешь шляться по этим вашим... притонам да ещё с Флетчером и ему подобными — мигом на каторгу загремишь.

— Бурый, да ты чё... — просительно завела Рыжая. — Флетчер — он же браток настоящий... Да чтоб он когда чего...

Крис оскалился.

— А кто в том году Макларрена, как фраера, обчесал, а? Не Флетчер твой, скажешь? И когда его по всему Королевству в розыск объявили, кто его у себя на хате прятал? Скажешь, не я? А когда он в лес партию контрабандных тянучек приволок и из Аврората пришли лес прочёсывать, — отлить было негде, под каждым кустом по аврору, — кто эти ящики поганые в овраг ночью таскал?

— Ну, ты, — с покорным вздохом согласилась Рыжая.

— Вот, — наставительно произнёс Крис. — А теперь ты хочешь, чтобы я в Лондон отправился и отирался там вокруг Либерти, выясняя, как там делишки у твоего дружка? Ищи-ка ты себе другую сявку...

— Да какую сявку, Крис? — испуганно заторопилась Рыжая. — Ты ж знаешь, ты ж для меня самый, что ни есть, верный кореш, братан мой, считай...

Крис сплюнул.

— Ты лучше со своей братвой сама договаривайся.

— Да братва моя, сам знаешь, вся в розыске. Рожи ихние в Аврорате каждый звездун наизусть выучил. Куда им к Либерти соваться? Да их там мигом срисуют и в кутузку заметут! Бурый, родненький, тут щас один ты помочь можешь, — голос Рыжей стал протяжным и плаксивым: — О-ох, и одна ж я на белом свете! Ох, да и нету ж у меня ни единой души родной! Дядя был — да и тот уж тринадцатый годок на нарах парится... Ох, а другана-то моего тоже посадили!..

— Ну, вот, завела, ей-богу! — рассердился Крис. — Ладно. Пойду.

Стенания тут же прекратились.

— Только не сейчас, — суровым тоном предупредил оборотень. — Не один я теперь.

— А-а, вон что! А я-то думаю — чего-то ты по-другому заговорил...

— Чего я заговорил — тебя не касается, — отрезал Крис. — А что обещал — сделаю. И... вали отсюда, пока я тебе по шее не накостылял!

Рыжая не заставила себя долго ждать и, повернувшись на каблуке, с громким хлопком исчезла. Мелькнули только её цветастые одеяния, и Берта на миг увидела огненно-рыжую кудрявую чёлку и весело глядевшие из-под этой чёлки совершенно замечательные глаза — хитрющие, любопытные и... разноцветные. Левый — зелёный, правый — карий.

— А кто это такая? — спросила Берта, выходя из своего временного укрытия.

Крис фыркнул — как-то совсем по-звериному.

— Рива Эйвери... Рыжая, в общем.

— И чего хотела?

Крис плюнул.

— На моём горбу в рай въехать — чего ж ещё?

Берта скептически оглядела его крепкую приземистую фигуру.

— Ну, на твоём горбу разве что в ад... Слушай, я тут слышала — совершенно случайно, конечно, — вы какого-то Флетчера обсуждали...

Крис тяжёлым взглядом посмотрел на Берту.

— Случайно, говоришь?

Берта быстро кивнула.

— Ага... Крис, а кто это такой?

Тот недобро ощерился.

— Наземникус Флетчер? Дружок Ривы. Закадычный. Уж не знаю, где она с ним снюхалась...

— Тоже оборотень?

— Хуже, — вздохнул Крис.

— Неужели вампир? — прошептала Берта. Это было доступно её пониманию. Вампиров она боялась.

— Жулик, — просто ответил Крис. — Вор, мошенник. Разные махинации прокручивает. За прямой разбой, конечно, не возьмётся — кишка тонка. Но ему и без того забот хватает. За одну только контрабанду этому мазурику такой срок светит, что мама не горюй! Но на этот раз он, кажется, вляпался по-крупному...

— Натворил чего? — осторожно спросила Берта.

— Да дементор его ведает! Пришили какого-то ворюгу, а Флетчер не то вправду по пьяни его заавадил, не то просто рядом стоял... В общем, что так, что этак — огребёт он по полной. Там же только крайним окажись — что было и чего не было к делу подошьют. У них там этот... про-цент рас-кры-ва-е-мос-ти, — раздельно произнёс Крис.

— Да знаю я, — отмахнулась Берта. — Только чего эта Рива от тебя-то хотела? Чтоб ты ему из Либерти бежать помог?

— Да разве убежишь оттуда? — безнадёжно протянул Крис.

— Ну-у... не Азкабан всё же.

— А чёрт его знает, где хуже! Нет, бежать я ему, конечно, не помогу. А вот на случай, ежели Флетчер захочет на волю весточку послать, надо, чтоб человечек какой-нибудь возле Либерти мелькал. Из своих.

— А ты — свой? — уточнила Берта.

— Да как ни крути — выходит, что так, — вздохнул Крис. — Вот. А Флетчер — мужичонка ушлый. Ему тоже не больно охота зазря на шконках париться. Он уж непременно что-нибудь этакое выдумает...

— А ты — вроде как на подхвате, — радостно закончила Берта. — Только... тебе-то какой с этого дела навар?

— Да хрен мне без соли, а не навар, — рассудил Крис.

— А чего идёшь тогда?

— Вот пристала, как репей! — рассердился Крис. — Рыжая просит, ясно? Друг он ей. Значит, выручать надо.

...Крис ушёл на следующий день рано-рано утром. Весь предыдущий вечер был посвящён наставлениям и поучениям, как вести себя в его отсутствие. Правила, в общем-то были просты: поменьше высовывать нос из хаты, дальше реки никуда не ходить, про Тёмную Топь даже и думать не смей ("Крис, да в конце-то концов, что это за болото такое?" — "Не "что за болото", а Тёмная Топь. Кто туда ходил — ни один не вернулся. Только Элка..." — "Элка?" — "Захлопнись, дура! Там такое чародейство, что тебе и не снилось...")

Апофеозом вечера стало старенькое ружьишко, извлечённое из-за одного из ящиков с книгами. И хмурый вопрос: "Стрелять умеешь?"

— А оно вообще стреляет? — засомневалась Берта.

Крис в ответ только хмыкнул, щёлкнул затвором и, развернувшись и почти не целясь, выстрелил куда-то в сторону. Шумно задевая ветки, упала в траву сбитая в полёте сорока.

Берту впечатлило.

— Нет, я не смогу.

С ножом она обращаться умела, а вот с огнестрельным оружием... У Хиллтона был пистолет (из которого он впоследствии и застрелился), но Берте он даже подходить к нему запрещал.

До самой ночи Крис учил Берту важной науке стрельбы из допотопного ружья.

— Запомни, оружие — это естественное продолжение твоей руки. Куда укажешь — туда и выстрелит. И не надо его бояться.

"— Запомни, палочка — естественное продолжение твоей руки..." Рем... Рем... Рем... Как же она его помнит! Как говорил, как смотрел — всё, до деталей. "Рем, зачем же ты был в моей жизни?"

Крис успокоился, только когда Берта с остервенением расстреляла старый трухлявый пень.

— Умница! Быстро учишься.

А ей слёзы застили глаза. Будто не в пенёк всаживала пулю за пулей, а в живого человека. В т о г о человека...

— Ты его всегда поблизости держи, — напутствовал Крис. — На всякий случай. Зверь какой или люди лихие...

— Я поняла, Крис.

Берте хорошо было одной. Тем более, если рядом были книги. Страсть к чтению вспыхнула в ней с тех самых пор, когда в монастыре девочку обучили грамоте. С того времени основным убежищем Берты стала школьная библиотека. Тиль Уленшпигель и Крысолов из Гаммельна — лучшими друзьями девочки. А мир, созданный чужим воображением специально для неё, нравился ей куда больше реального.

В цирке книг, конечно, почти и не было. Произведения мировой литературы узнавались Бертой на уроках русского языка в красочном пересказе Лизы, Никиты или Заринки. Яшка и Зойка, понятно, были неграмотными, а Кэрри... С ней, как всегда, было сложно. В её памяти остались только несколько детских английских стишков да ещё песенка на стихи Роберта Бёрнса — та самая, что Берта пела профессору Снейпу в больнице Святого Мунго...

У Чарльза Хиллтона дома была хорошая библиотека. Свой хилый туберкулёзный английский Берта совершенствовала именно там. До того в её речи из цензурных слов были только предлоги — каждый из бродяг, с которым Берте приходилось общаться, "учил" её по-своему, и до встречи с Хиллтоном речь у девушки была довольно своеобразная...

В Хогвартсе Берта с удивлением обнаружила, что у волшебников практически нет художественной литературы — все книги, в основном, научные. Но и это было интересно. Особенно всё то, что касалось зелий. Профессор Снейп ничего не говорил, но видно было, что её интерес ему по душе.

...А здесь, у Криса, казалось, можно было найти всё. Психология, философия, религия — обломки университетского прошлого. Художественная литература на разных языках... Берта, что называется, дорвалась.

Но... Одна книга, случайно попавшаяся ей на глаза, заставила Берту позабыть о других.

Строго говоря, это даже и не книга была, а толстая тетрадь с рукописным текстом. На картонной обложке было выведено крупными буквами: "Кристоф Дворжак. Оборотни как они есть. Пособие для начинающих".

...Всё, что Берте приходилось читать по этой теме в Хогвартсе (а, по понятным причинам, читать приходилось много), не поражало разнообразием. Достаточно названий: "Кровожадные твари Британии: найти и обезвредить", "Энциклопедия опасных существ", "Как вычислить вервольфа-рецидивиста", "500 фактов о нелюдях"... И всё в таком духе.

Но эта, внезапно попавшая ей в руки книга отличалась от всего, прочитанного ранее, как кисель от пива.

Человек, её написавший, явно хорошо знал, о чём говорит. Чего нельзя сказать о дипломированных специалистах по Защите — а именно они обычно брались за написание учебных пособий по изучению тёмных существ. И стоит сказать, что эти достойные господа имели о теме своих исследований довольно скудное представление. Легенды, слухи, домыслы... Вся учебная литература была построена на них.

Над чем неведомый автор безжалостно стебался.

...Кажется, он знал про оборотней всё: историю возникновения вопроса, привычки и повадки, биологические, психологические и социальные аспекты проблемы... Всего и не перечислить!

Берта читала — и не могла начитаться. С уходом Криса погода резко испортилась — тихий скучный дождичек день и ночь постукивал по ветхой крыше. Девушка редко выходила теперь.

...Особенно запомнился ей один фрагмент:

"Существует необоснованное предположение о том, что оборотни любят лишь раз в жизни. Это не так. В этом смысле они ничем не лучше людей — влюбляются, пока дышат".

...Как-то утром Берта проснулась и поняла, что дождя больше не слышит. Зато слышит кое-что другое. Вой. Какой-то очень странный, вроде как даже... не совсем звериный. Но ничего хорошего от этого звука ждать точно не приходилось...

Перекрестившись и вытащив из заветного уголка ружьё, Берта вышла из домика и пошла на звук.

Судя по громкости, путь предстоял недальний. Так и есть: за чёрные деревья, за колючие кусты, почти до самой речки... И тут Берта остановилась.

На краю овражка, прямо на сырой траве, спиной к Берте сидел худенький тонкошеий парнишка в светлой рубашке и, высоко задрав голову, выл. Зрелище было таким странным и непонятным, что Берта так и застыла на месте — растрёпанная, в полузастёгнутой рубашке, с ружьём в руках...

Но потом она всё же пришла в себя.

— Эй! Ты чего?

Вой тут же смолк.

— А чего? — парнишка оглянулся и недоуменно посмотрел на Берту.

У него было тонкое бледное лицо, на которое падали отросшие пряди светлых волос, и светло-серые холодные глаза. Этот парень казался ровесником Берты — или даже младше.

— Почему ты воешь? С тобой что-то случилось? — спросила Берта мальчишку.

— Я пою, — обиделся тот.

Вот уж чего она совсем не ожидала услышать в ответ! Да и трудно было предположить. Много песен слышала раньше Берта, но чтобы такую!..

— И что же это за песня? Волчья народная?

— Ты когда-нибудь в Уэльсе была? — меланхолично поинтересовался парень.

— Нет. А что?

— Значит, и языка валлийского не знаешь, — припечатал мальчишка. — А смеяться над тем, чего не знаешь, — глупо.

— Логично, — улыбнулась Берта. Случайный собеседник уже начал ей нравиться.

Девушка подошла поближе, чтобы сесть рядом с ним. Но тот остановил её.

— Погоди, — потом достал из-за пояса волшебную палочку и, пробормотав заклинание, сделал ею какое-то сложное движение над травой около себя.

— Теперь садись.

Берта села — трава была абсолютно сухой, хотя около часа назад по ней проходил дождь.

— Ты, наверное, Эрик? — предположила Берта.

— Я-то Эрик, а ты-то кто и откуда меня знаешь? — вздохнул юноша.

— Берта. А про тебя мне Крис рассказывал.

— А-а, — Эрик сплюнул. — Добычей хвастался?

— Нет, — растерянно уставилась на него Берта.

— А ты, стало быть, свежачок, — продолжил Эрик.

— А ты, стало быть, уже протух? — в тон ему поинтересовалась Берта. — Слушай, Куцый, все мы тут в одной стае. И нечего задираться.

Эрик засмеялся.

— Ну, насчёт стаи — это ещё Трелони криво напророчила... Тебя Бурый к Элке уже водил? Нет ещё? Вот и молчи.

— А что с Элкой? — насторожилась Берта.

— А то. Меня вот из стаи чуть не выгнала.

— За что? — удивилась Берта.

— Да сказала, не надо ей, чтоб какой-то хмырь белоглазый тут маячил. А у тебя глаза тоже, как вода в реке, светлые.

Ох, и ни фига ж себе!..

— При чём тут вообще мои глаза?

— Берта... — задумчиво протянул Эрик. — А у тебя в роду немцев не было?

— Мама — немка, про отца не знаю, — озадаченно буркнула девушка.

— О-о, ну, тогда совсем хана! — пригорюнился мальчишка. — Элка живьём съест. А тебе и ответить нечем... Палочки-то нету?

— Нету, — призналась Берта. — Из Хогвартса меня вытурили — закон новый вышел. А лет мне ещё мало, чтоб палочку носить...

— А я вот успел Хогвартс закончить, — Эрик глянул на неё со странным сочувствием. — И всё. Больше ничего и не успел. На следующий день здесь оказался.

И тут на Берту обрушилась страшная догадка.

— Эрик, а родные твои знают, что ты... здесь?

— Что ты! Нет, конечно! Как я мог им рассказать? Для папы с мамой я живу в Лондоне... — горько закончил Эрик.

— Они волшебники?

— Отец — магл, — пояснил Эрик. — Баржи по Северну гоняет... Я раньше с ним плавал. Всегда, сколько себя помню, вся жизнь на воде... И песни вот эти матросские — тоже оттуда. А мама... Она же Албена Малфой! Как я мог ей рассказать?

Берта нахмурилась.

— "Малфой"? Так ты — "Малфой"?

— Я — Питерс. "Малфой" — девичья фамилия моей матери.

— Но... это же очень чистокровная семья, — осторожно заметила Берта. — Как же так вышло? И... со мной на факультете учился мальчик... Драко Малфой его звали. Вы, получается, родственники?

Эрик не производил впечатления человека, способного просто так засветить кому-то по физиономии за лишний вопрос. А Берту разбирало любопытство.

— Мы — двоюродные братья, — спокойно объяснил Эрик. — А что до остального...

А что до остального — история вышла такая.

...Родились в чистокровной волшебной семье двое детей — Албена и Люциус. Как это обычно бывает в таких семьях, первым ждали сына — а родилась девочка. Которую едва ли не сразу сдали на руки многочисленным нянькам и гувернанткам, и после редко о ней вспоминали... Ведь наконец-то появился на свет долгожданный наследник, продолжатель рода!

Да, собственно, и девочка никаких хлопот родителям не доставляла. Прилежно занималась с домашними учителями, в Хогвартсе была распределена, как и положено, в Слизерин, быстро стала одной из лучших учениц... Вот только страстное увлечение квиддичем никак не вписывалось в набор добродетелей девочки из хорошей семьи. Разве допустимо для такой девочки носиться, сломя голову, между небом и землёй, забыв об аккуратной причёске, чистых руках и хороших манерах? И вообще, спорт — это забава для мужчин!..

Но, тем не менее, Албена Малфой со второго по седьмой курс была ловцом факультетской команды по квиддичу. И их команда не знала поражений! До тех пор, пока в гриффиндорской сборной не появился легендарный ловец Джеймс Поттер... Но это уже совсем другая история, поскольку к тому времени Албена уже закончила школу.

И собиралась связать свою дальнейшую жизнь с квиддичем. Но... Родители, в течение всех семи школьных лет не принимавшие в жизни дочери никакого участия, были непреклонны. У девушки из благородной семьи не может быть иного пути, кроме как замужество и продолжение чьего-либо чистокровного рода!

А пока ни одно из предложений о браке не было одобрено родителями, Албене оставались полёты. И она-таки летала! Несколько роскошных дорогих мётел, превратившись в нечто, сложно определимое, отправились на свалку. Но девушка, едва оправившись после падений, снова рвалась в небо. Будто задалась целью непременно сломать себе шею.

И вот однажды, пролетая над рекой на большой скорости и очень близко к воде, Албена в который раз потеряла управление и перевернулась. А плавать волшебница не умела...

Зато с проплывающей мимо баржи раздался зычный вскрик: "Человек за бортом!" Так и познакомились чистокровная волшебница Албена Малфой и простой матрос Джеф Питерс.

— Ясное дело, она со своей малфоевской роднёй больше никогда не общалась. Дядя Люциус о старшей сестре никогда не упоминает, а Драко и не в курсе, что у него есть кузен...

Они замолчали. Берта молчала о том, как это, наверное, трудно — убегать и прятаться от тех, кого ты любишь, кто любит тебя... У неё самой в Большом Мире не осталось ничего и никого, о ком она могла бы жалеть (никого, никого... Если это долго твердить, то обязательно поверишь). А у Эрика была семья.

О чём молчал Эрик Куцый, знал, конечно, только он сам. Но, наверное, о том же самом.

...Молчали долго. Потом Берта позвала:

— Эрик!

— Что?

— Спой ещё, а?..