Однажды придёт отец... (джен)

Время, хоть и медленно, но верно и непреклонно ползло вперед. Сменяли друг друга модники-сезоны, наряжаясь в различные костюмы. Безостановочно летели сквозь время года-коммивояжеры, предлагая клиентам-покупателям красочные товары своей фирмы: нежные шелка и кашемиры пастельных тонов для юных дев-весен, сочные и яркие, густо-синие, желтые и зеленые наряды для летних юношей. И все ткани всех оттенков карминно-красного, оранжевого и коричневого для осенних хозяйственных леди.

Правда, меховые песцовые шубы надевали на себя только далеко на севере. В пределах Гринвича и Гольфстрима модельеры погоды не признавали нарядов белых оттенков, предпочитая бурые и серые цвета. Другими словами, снег выпадал только на севере Англии и Шотландии. Хайлендерское высокогорье точно покрывалось снегами и льдами, отчего у сурового края совершенно портилось настроение — постоянно дули холодные колючие ветры, трескались и щетинились ледовыми шипами горные плато, соперничая с теплыми течениями Гольфстрима.

Ежились в своих неотапливаемых домах хмурые шотландцы, грея руки от чадящих камельков-очажков, где тлели и едва курились торфяные «дрова». Пили горячий эль и ели хаггис. И ждали весны. Это в горных деревушках и маленьких шахтерских городках. В больших же городах вроде Осло и Инвернесса была несколько другая картина. Более цивилизованная и облагороженная, чем в провинциях. Здесь на широких улицах ездили машины и троллейбусы, конки и фиакры были чище и декоративнее, многоэтажные дома прогревались каминами и газовым отоплением и освещались электричеством.

Именно здесь, на окраине Инвернесса, и жила семья Минервы МакГонагалл. Приехав на Рождество и раздарив подарки сестрам, кузинам и бесчисленным племянницам, благочестиво поздоровавшись с главой семьи, Генри Морганом МакГонагалл, и возведя хвалу Господу за скромный ужин из печеного гуся с яблоками, картофеля во всех видах с разнообразным гарниром и овощных салатов с зеленью, Минерва привычно забрюзжала на свою извечно больную тему:

— Не понимаю! Ну как так вышло, что чудный малыш Поттеров превратился в отвратительного снейповского отпрыска?! Я просто ума не приложу — ну как могла Лили изменить своему чудесному мужу??? Ох, бедный мальчик, мой бедный славный Джейми…

Кузины и сестры сочувственно заквохтали-закудахтали. А вот отец, почти тезка знаменитого пирата, неодобрительно посмотрел на старшую дочь. Укоризненно покачал мудрой головой, украшенной седыми бакенбардами, и печально проговорил с кротостью приходского священника:

— Ты не права, дочь моя. Твое самолюбие слишком превышено, смирись! Ибо идолопоклонство — грех.

— Где грех, папа? — захлопала глазами Минерва. — Какому-такому идолу я поклоняюсь?

— Мальчик Поттеров — твой Золотой Телец! — пастор МакГонагалл в святом порыве грохнул кулаком по столу. — Джеймс Поттер твой кумир! Грешна твоя гордыня!.. — и заговорил более спокойнее и человечнее: — Грешно это — отдавать предпочтение одному в ущерб другому. Всё равно, что плюнуть на династию Стюартов и переключиться на английских Плантагенетов, дескать, тамошний король лучше. Вот на что это похоже, Минерва. А вообще говоря, твое поведение странно, тебе не кажется, что ты… малость предвзята? Ты облизываешь нечистое место Поттеру и обливаешь помоями Снейпа, а ведь они оба были твоими учениками, которым ты преподавала один и тот же предмет. И с чего такое разное отношение к ним, Минерва? Всё равно что я вдруг сойду с ума и начну гнать из Церкви бедняков, отказывая им в последней Божьей милости, и при этом буду привечать богатеньких и знатненьких господ, лизать им жирные потные ручки и жадно заглядывать в их толстые кошельки. Причем здесь ребёнок Поттеров, Минерва? Что с того, что он зачат не тем мужчиной? Минни, дорогая, представь себе: берешь ты за завтраком газету, разворачиваешь, а там во всю передовицу новость дня — пастор МакГонагалл признан бесплодным и все одиннадцать детей рождены не от него. И твой отец, Минерва, не я, а некий Джон Смит. Ну и какова будет твоя реакция? Побежишь настоящего папу искать? Как мальчик Поттеров, оказавшийся Снейпом? А ведь у него папа Поттер мертв, и ему, можно сказать, повезло, что биологический отец жив, сына не бросил и даже признал своим. Стыдись, дитя!

С каждым новым словом на плечи Минервы вешалась стопудовая гиря совести, пока все они совсем не согнули её своей тяжестью. Она словно воочию увидела саму себя со стороны, чопорно поджимавшую губки при виде заморенного грачонка Снейпа и довольно мурлыкавшую кошкой, ласково смотревшей на чистенького, богато одетого мальчика, сытого Джеймса Поттера. Его дружки, Блэк, Петтигрю и Люпин, тоже вызывали у неё умиление — ах какие мальчики, какие чудесные друзья! И в упор не замечала, как эти акулята кружат вокруг своей жертвы, Снейпа, отгрызая огромные куски от его гордости и личности.

Святому отцу Генри Моргану МакГонагалл удалось нажать на нужные струнки своей ослепшей и оглохшей дочери, слепо и доверчиво глядевшей в рот Дамблдору, утверждавшего всем и вся, что каждый имеет право на второй шанс. Особенно те, кто неудачно пошутил. Ошибки молодости, господа, всего лишь ошибки молодости… Но ведь именно они способны причинить больше вреда в дальнейшей жизни. Ошибся в молодости — страдаешь и пытаешься исправить в старости, и так всю жизнь, до последнего гвоздя в крышку гроба. Когда уже ничего нельзя исправить.

Как же она была самонадеянна и глупа! Как по-детски эгоистична и мнительна: это красивое, это мне нравится, это будет моим, моей гордостью, а это жалкое и некрасивое, фу, это уберем подальше, и сами приближаться к нему не будем! Боже… как стыдно!

Прозревшая и пробужденная ото сна лености, Минерва закрыла лицо руками. Как же теперь жить с таким неподъемным грузом на совести?! Что она наделала?.. Генри МакГонагалл мягко улыбнулся и тихо сказал:

— Ну, судя по всему, ты ещё не успела ничего такого страшного натворить и даже можешь всё исправить.

— Чем? Чем, отец?.. — горестно вопросила заблудшая дочь.

— Отринуть неприятие. Понять, простить и принять мальчика по имени Гарри Снейп. Открыть ему свое сердце. А теперь давайте помолимся за невинное дитя, потерянное и найденное Господом Богом нашим, Всемилостивейшим и Всеведущим.

И многочисленное семейство МакГонагалл благочестиво замерло вокруг стола, взявшись за руки и шепча молитвы.

Вернувшись в Хогвартс после рождественских праздников, Минерва перестала сверлить Северуса подозрительными взглядами, как раньше, перестала злобно шипеть ему в спину: «И как ты умудрился наставить рога честному мальчику Джеймсу, ты, нечестивый слизеринский чернокнижник?» Чему Северус был, конечно, рад, но не преминул отомстить, тонко и по-слизерински…

На одном из педсоветов Северус с озабоченным видом спросил у директора Эймоса:

— Скажите, а Гарри Поттер или Эванс-Снейп в Книге Хогвартса отображается?

Директор, ничего не переспрашивая, тут же достал из ящика стола вышеупомянутую книгу, раскрыл на странице «П». Поискал, пролистнул дальше, на «С» и «Э», снова поискал… и покачал головой. Минерва икнула, взлетела с кресла, облетела стол и, отодвинув Эймоса, самолично вчиталась в строчки: Перкс, Патил, Пенн, Паркинсон… Смит, Смолл… так, дальше, «Э», на эту букву красовалась всего одна фамилия «Эррол», какой-то Эррол Бун. И никаких Поттеров, Эвансов и Снейпов… Как же так??? За что-о-о?! Вернулась к своему креслу и подкошенно рухнула в него, тупо глядя в пространственную точку Бытия перед собой.

— Что с твоим мальчиком, Северус? — встревоженно спросил Эймос. Зельевар растерянно развел руками:

— Тётя мальчика, Петунья, рассказала мне, что у Гарри за все годы не было никаких магических выплесков. Вот я и решил уточнить у вас, отображается ли он вообще в Книге?

В своем кресле всхлипнула Минерва, выудила из рукава платочек и деликатно тихо в него высморкалась. С соседнего кресла недоуменно загудела Стебль:

— А может, у него магия ещё не проснулась, а? Как у Невилла, у Долгопупса? Его магия восемь лет спала, а года два назад его дедушка Элджи за окно выкинул с досады, а магия Невилла возьми да и проснись…

Эймос шокировано схватился за грудь.

— Что вы сказали?! Ребёнка? За окно?!

В ответ Помона виновато развела пухлыми руками, как Северус до этого.

Данный разговор в кабинете директора, как вы понимаете, происходил в девяностом году. Прошло уже три года с тех пор, как познакомились маленькие Гарри и Драко. Сейчас им по десять лет. За эти три года их дружба стала только крепче, симпатии теплее и шире интересы. На разных балах-приемах, раутах и светских вечеринках, устраиваемых Малфоями и Гринграссами, Гарри познакомился со всеми детьми высшего света: Креббом и Гойлом, Забини и Ноттом, Паркинсон и Дэвис, Гринграсс, Долгопупс… Последний, Невилл, неожиданно привлек внимание девятилетнего Гарри: пухлощекий, полноватый, с затравленными глазами и шарахавшийся от взрослых… Он даже собственной бабушки боялся, что было совсем странно.

Осторожно отжав робкого мальчика в угол, Гарри и Драко расспросили его о причине боязни. Бесхитростный Невилл, запинаясь через слово и сильно заикаясь, рассказал о себе и о своей семье. О том, как его презирали с трех лет, считая сквибом, как дяди и дедушки периодически избавлялись от него: сталкивали в воду с лодок, яхт и пирсов, топили в ванной, пугали пауками, выбрасывали из окон второго этажа… И как год назад дед Элджи выкинул его в окно на брусчатку, а он не разбился почему-то, а попрыгал по дорожке, которая стала упругой, словно каучуковой. Но свою магию он так и не почувствовал.

— Наверное, меня кто-то спас, — доверчиво рассказывал Невилл внимательно слушавшим друзьям. — Кто-то невидимый, который незримо и неслышимо всегда находился со мной рядом, спасая и оберегая меня.

— А может, это и есть твоя магия? — с сомнением спросил Драко. — Твоя тайная магия, которая защищает тебя от смерти? Вот Гарри тоже кто-то спас, когда он был крошечным младенцем, кто-то отвел от него смерть и оставил отпечаток на лбу — Руну жизни.

Гарри покивал и тут же с сожалением помотал головой.

— Я этого уже не помню. Папа меня потихонечку тормошит, то палочки разные даст подержать, то в места силы сводит, в Стоунхендж, например, и в лес Друидов сводил, там, где Тролльи горы. Но у меня тут… — Гарри прижал ладошку к груди, — ничего не пробуждается. Но папа всё равно верит, что я волшебник.

— Мне бы так!.. — по-светлому позавидовал Невилл. — Такого же доброго и понимающего взрослого…

— А где твои папа с мамой? — поинтересовался Драко.

— В Мунго, — грустно вздохнул Невилл и опустил голову. — Их приспешники Темного Лорда с ума свели пытками, как целители бабушке говорят. Их почему-то нельзя вылечить.

Помолчали, искренне, по-детски жалея нового товарища. Его было так жалко, что хотелось обнять и поплакать…

* * *

В июне девяносто первого года из школы Хогвартс выпустился Чарли Уизли. На прощальном параде, после получения диплома и наградного ордена за отличную учебу, к нему подошли Дерек и Рейко — попрощаться перед тем, как разъехаться по домам. Чарли обнял их за плечи, будучи невысоким и коренастым крепышом, он был одного с ними роста, рослыми четверокурсниками, практически пятикурсниками.

— Ну, друзья… Завещаю вам заботу о Лучике! Вы ведь позаботитесь о нем? — ободряюще спросил Чарли, желая поднять упадническое настроение младших друзей. Рейко кивнула, шмыгнув покрасневшим носом, её черные ушки печально повисли. Дерек опустил голову и сдавленно прошептал:

— Мы будем скучать по тебе…

Кто-то хихикнул за углом, высунулись и тут же спрятались две одинаковые рыжие образины. Чарли разжал объятия и строго обратился к близнецам:

— Фредыджорджи, вы вещи свои собрали?

— Хи-хи… а мамочке понравится любитель драконов и василисков? — начали дразнить старшего брата несносные проказники.

— Не знаю, что там маме понравится, но я точно знаю, что вам не понравится папин ремень, — хладнокровно парировал Чарли.

— Ха-ха, а папа у нас мягкий, он нас не будет ремнем бить! — нагло крикнул Джордж. Чарли недобро прищурился:

— А разве я сказал, что это папа вас будет ремнем драть? Я и сам могу, причем с удовольствием и со знанием дела, — и рявкнул после недолгой паузы: — Ну-ка, бегом вещи собирать!

После этого близнецов как ветром сдуло.

В тот же вечер студенты, выпускники и просто разъезжающиеся по домам на каникулы, стеклись к станции Хогсмид. Четверо магиков очень сильно выделялись в толпе, Лейден пока оставался в школе — дожидаться темноты. Стройные вельфы, желтоглазые и шерстистые, невысокая и юркая девушка-нэко и высокий широкоплечий волвен, тепло-каштановый юноша. Их внедрение в школу прошло успешно, дети-магики отлично влились в коллектив, и уже через два месяца, осенью этого года в Хогвартс поступит новая партия учеников-магиков, подросших к тому времени.

Никто не ждал беды. Ждали поезда, всего лишь поезда… В ожидании его скучающие второклашки и без двух месяцев третьекурсники, Фред и Джордж, уже раздобывшие карту Мародеров, заинтересовались одним из ходов, который, судя по карте, начинался именно на станции Хогсмид. Прямо вот отсюда, за углом маленького вокзальчика. Узнав у старших, что у них достаточно времени до прибытия поезда, сорванцы решили воспользоваться шансом и разведать случайно подвернувшийся ход. С независимым видом отошли за угол здания вокзала и, убедившись, что никто не смотрит в их сторону, злорадно переглянулись, предвкушающе потёрли ладошки и тишком-тишком юркнули на задворки.

Старый ход густо зарос крапивой и репейником. Но мальчишки так жаждали приключений, что не испугались даже их — злющих, жгучих и кусачих… Натянув на ладони рукава свитеров и вооружившись палками, братья ринулись на штурм Стражей ворот, как они прозвали зеленых противников.

Дерек тревожно заозирался, к чему-то прислушиваясь. Посмотрел вниз, на землю под ногами, потом, ведя по ней глазами, довел взгляд до вокзала. Вскрикнул и бросился бежать. Тут и остальные услышали гул и почувствовали дрожь земли. Переглянулись и, подхватившись, кинулись вдогонку. И успели увидеть, как Дерек исчезает в клубах пыльного облака обвала. Кто-то кашлял у самого входа в расчищенный провал. Мальчиков Дерек успел вытолкнуть, самого же его завалило.

Давно пришел поезд, но в него никто не садился — все дружно откапывали Дерека. Срочно вызванные преподаватели и старшекурсники лихорадочно разгребали песок, откатывали в стороны крупные камни и куски стен обвалившегося древнего здания, младшие, растянувшись цепочкой, передавали по эстафете ведра и обломки… Наконец-то нашли! Осторожно вытащили и положили на землю обмякшее тело лайки. Зачем-то Дерек превратился в собаку. Наверное, для того, чтобы не так сильно пострадать…

Директор положил голову собаки к себе на колени и, встревоженно посмотрев на мадам Помфри, жалобно спросил:

— Он же без сознания? Он же просто без сознания?!

Его вопрос прозвучал отчего-то пугающе-безнадежно. Тихо заплакала Рейко, спрятав лицо на груди Рэли. Печально притихший Родди обнял их обеих… Магики что-то знали.

Медиведьма бросала диагностирующие чары за чарами, но никак не могла понять, что с Дереком. Рядом с ними на коленях застыл Северус, держа наготове пузырьки с укрепляющими зельями, готовый помочь чем угодно.

По телу лайки прошла судорога, скребнула по земле лапа. Открылись карие глаза. Паладин напряженно ухватил собаку за шею и внимательно всмотрелся в глаза, в тщетной надежде увидеть в них проблеск человеческого разума. Пёс стукнул хвостом, Паладин обнадеженно позвал:

— Дерек, всё хорошо? Ты можешь обратно?..

Серый пёс поднял голову с его колен, мимоходом лизнул ему руку и сел, потом перекатился на бедро, задрал правую заднюю ногу и вдумчиво почесал шею. Отчаянно зарыдала Рейко, шумно вздохнул Рэли, испуганно глядя на собаку. Растерянно замерли дети, вопросительно заглядывая в глаза взрослым. И Северус задал вопрос, волнующий всех:

— Директор, что случилось? Дерек же в порядке? Он ведь жив…

Паладин Ральф Эймос, продолжая прижимать к себе лайку, поднял обреченный взгляд на Северуса и выдавил:

— Сделайте мне поводок с ошейником. Это не оборот. Дерек впал в анимагическую кому.

Тут же настала давящая испуганная тишина: осознав размеры беды, все со страхом смотрели на лайку, кротко сидящую рядом с директором, застенчиво моргающую по сторонам добрыми карими глазками. Дерек практически погиб под завалом, спасая мальчишек, и бессознательно оборотился, впадая в кому…

Всё понявший Чарли щедро отвесил близнецам подзатыльники и тихим рыком погнал в поезд. Минерва, часто смаргивая слезы, трансфигурировала из гибкой веточки ивы ошейник, а из своего пояса — поводок.

Северус, чувствуя неловкость и вину, надел ошейник на шею Дереку, изо всех сил стараясь убедить самого себя, что сейчас иначе нельзя, только так можно сберечь мальчика. Эймос тоскливо проговорил, поднимаясь с земли:

— Надо бы его в семью передать, где умеют обращаться с собаками. В такую, в которой его не будут обижать…

— Но… директор! Разве он навсегда остался собакой?! — истошно вскрикнула Помона Стебль. Эймос горестно посмотрел на неё и ответил:

— На моей памяти это уже третий случай впадения в анимагическую кому. Первые два закончились смертельным исходом, оба ребёнка погибли, так и не придя в себя.

— Они… они были волвенами? — всхлипнув, спросила первокурсница Чжоу Чанг.

— Одна из них была моей сестрой, Мияко Ватанабэ… — сквозь плач сообщила Рейко. — Её в три года сбила машина, она превратилась в черного котёнка, а через пять лет умерла. Она так и не выросла, умерла маленьким котёнком.

— А вторым был мой ученик, волшебник-анимаг… — мертвым голосом продолжил Паладин. — В его смерти оказался виноват целитель, произведший насильственное очищение организма, когда он пришел к нему с сильными коликами. Идиот очень удивился, когда паренек вместо того, чтобы выздороветь, превратился в тюленя. Он был из народа селки. Тюлени плохо передвигаются по суше, а если он к тому же испуган… Когда я узнал о несчастье и подоспел на помощь, Йорика Бергенссона уже забили камнями перепуганные люди. Я тогда… превысил свои полномочия, наказал горе-медика на своих условиях. Администрации не понравилось мое самоуправство, как же, чтоб зверюга да лапы распускала?! В общем, меня уволили.

После таких рассказов всех вообще охватила вселенская тоска, а в ушах зазвенели похоронные колокола. Северус посмотрел на пса, тот шел послушно у ноги директора, мягко влекомый поводком, и вспоминал двух собак своего сына, Терри и Бейли, его детскую храбрость по отношению к Облачному Грому, одним лишь словом управляя пёсьим великаном… как он оттягивал вверх волосатые брыли двум шотландским волкодавам лорда Малфоя, чтобы посмотреть их зубы. И Северус с изумлением услышал свой собственный голос:

— Я возьму Дерека к себе. Мой сын умеет управляться с собаками.

* * *

Вот уже два лета подряд Гарри гостил у папы, а на третье лето, в свой десятый день рождения, и вовсе переехал насовсем. С собаками и кошкой. И целый год Гарри привыкал к новому дому, который Северус купил для них. Домик был одноэтажный, приземистый и большой, в нем были две спальни, кухня, совмещенная со столовой и гостиной, неширокий холл, кабинет отца с библиотекой, большая солнечная мансарда, две ванны и туалет.

Дом стоял на берегу Уинг-ривер, широкой и спокойной полноводной реки. Пологие берега плавно перетекали в заливные луга, на них круглый год паслись коровы с овцами и чья-то лошадь на пенсии, у неё на шее звякал колокольчик на кожаном ремешке. Разумеется, лошадь Гарри часто навещал, что ж он, дурак, что ли, мимо такой красоты проходить?..

Именно в этом доме Гарри встретил свое одиннадцатое лето. Его разбудила нянюшка, миссис Пенн, кругленькая и уютная, с веселым птичьим голоском. Привычно щебеча, она подняла Гарри с постели и погнала в ванную — умываться и в столовую — завтракать.

Садовник уже доставил с огорода свежую клубнику, и Гарри с удовольствием добавил её в овсянку. Наслаждаясь едой, он смотрел в распахнутое окно, на желтую тропку, убегающую к дороге мимо цветущих яблонь и черешни. Мимо кустов сирени и белой смородины. В то же окно была видна и часть веранды, на которой сейчас завтракали Бейли и Терри. Мирное и покойное житье на свежем воздухе пошло собакам на пользу, их шерсть шелковисто блестела, а нрав стал прямо-таки даосским, философски-раздумчивым. А Симона, казалось, поставила перед собой великую цель — переловить всех мышей и крыс в округе. Что ж, кошка тоже нашла себя в этом месте.

Отец отчего-то задерживался. Уже настал вечер, и Гарри весь извелся от ожидания, изнервничался и начал потихоньку психовать, но вся его злость моментально испарилась, когда отец переступил порог, бережно прижимая к груди некрупную серую лайку…

Примечания:

И жду от вас отзывов, скромные вы мои невидимки. А то две тыщи просмотров в день и едва ли десяток отзывов... куда это годится?