Просто Маша (джен)

Пьяный дедок из-под стола:

— Врагу не сдается наш гордый Варяг!

Спасибо Леониду Сергееву за песенку «Свадьба»,

и да простит он меня за то, что строчка взята совсем не та, что у него в песне.

И еще за то, что у нас не дедушка будет, а бабушка. Простите, но уж что автору ближе.

Дела-а… Как-то слишком быстро все меняется. Недавно только писала для внучки новую главу фанфика про очередного попаданца в Гарри Поттера, как вдруг — приступ, сирена «скорой», больница. Вроде только что закрыла глаза на больничной койке под капельницей, потом в голове что-то словно взорвалось, все заволокло алым туманом, а вот сейчас открыла их — под столом. Пол грязный, кстати, до отвращения. Дома такого сроду не бывало, а в больнице тем более. И хде я?

В голове что-то тихо гудело, зато легкость в теле была необыкновенная. Точнее, его просто не было. Но вообще… Хорошо! По сравнению с тем, что было со мной недавно, конечно.

Несмотря на странное гудение, мысли завертелись быстро. Вот только сил встать не было — тело не слушалось, словно чужое. Неужели инсульт долбанул, и я теперь буду доживать в режиме «голова профессора Доуэля»? Матюкаться грех… Проще сразу сдохнуть.

Из-под стола был виден край подоконника и часть окна — судя по темени за ним, стояла ночь. Хорошо бы все, кто тут неподалеку, занимались тем, что ночью обычным людям полагается — спали. Пока я тут… разбираюсь. И собираюсь, ага.

Идиотскую мысль о том, что меня сперли на органы прямиком из больницы, я задавила, едва та родилась. Нет, я сроду ничем не злоупотребляла, хотя праведницей-трезвенницей и далее по списку не являлась, но кем надо быть, чтобы тащить на запчасти семидесятилетнюю с хвостиком бабулю? Все ж изношено. Мои органы имеет смысл пересаживать только кому за восемьдесят… А в таком возрасте подобной операции не пережить. Тьфу, дичь какая в голову лезет.

Попробовала задержать дыхание — и наконец-то «нашла» тело. Руки и ноги пока не откликались, но грудная клетка слушалась — дышала. Сердце, что удивительно, не болело и не щемило. Уже счастье, есть с чем сравнить. Так, надо собрать себя в кучу и постараться как-то сдвинуться. Если дышать получается, попробую надуть живот. Диафрагма, привет…

Живот отозвался голодным бурчанием… А потом наконец удалось повернуться — тут и руки-ноги нашлись. Однако… Кажется, надо было спрашивать не «где я», а «кто я»! Потому что вот это точно не мои руки, не мои ноги, и худое тело — точно не мое, у моего живого веса хорошо за восемьдесят. Ну что, грешна бабушка, люблю вкусно поесть, и приготовить люблю, в конце концов, последние доступные моему возрасту плотские радости!

А легкость в теле все же необыкновенная… Кило на минус сорок примерно. Я захихикала. Глупо, но тихо, очень тихо — мало ли что. Посмотрела на груду какого-то тряпья в углу, потихоньку вылезла из-под стола и выпрямилась, чтобы тут же вцепиться в столешницу и прилечь прямо на нее, потому что ноги не держали, а искать, куда сесть, было некогда.

* * *

Бойтесь своих желаний — они имеют свойство сбываться.

Ф-у-ух.

Я что… померла, значит? И… попала? Вот прямо так? Вторая жизнь? Правда, хорошо, что я хотя бы не Гарри, и вообще не в мужика, судя по телу и одежде. Хотя… не факт, что так уж хорошо. За что, блин?! За что меня в пьяницу-то, а? Кого бы за то, что так удружил, отблагодарить как следует?.. А потом догнать и еще отблагодарить. Чем потяжелее. Кхм… если подниму.

Почему пьяница? А кто еще под столом валяется с рассеченной скулой и явно битый?

Щека болит, в голове гудит, спина на уровне нижних ребер резонирует на каждый вдох — мне что, их сломали? Правда, крови во рту не чувствуется, будем надеяться, что просто ушиб. В животе… а вот ничего в животе, пустота. И есть хочется ужасно. Ну и на кой ляд мне такая жизнь?! Хотя если сердце здоровое… руки-ноги… голова… горы я, может, и не сверну, но хотя бы попробую.

Открывающийся обзор говорил лишь о том, что ситуация подозрительная. Все было чужим — все же страна родная как-то чувствуется. Окно вот… в ровные квадратики. Как бы не в Поттериану я попала. Когда-то давно, после того, как посмотрела все серии, было дело, мечтала оказаться в Петунье или в Эйлин — чтобы восстановить справедливость. Потому что жалко было обоих мальчишек до невозможности. Но все же расклад мог быть любым — читали мы не только Поттериану, так что куда угодно можно было бы попасть. Только бы не военное время! Ну и не средневековье… Тьфу, какое средневековье, когда на кухне нормальная, хоть и старая, газовая плита! После смерти личность дуреет, так, надо запомнить и иметь в виду.

А сейчас первое дело — сориентироваться, попутно умыться и найти зеркало. Покачиваясь на все еще не особо послушных ногах и цепляясь руками, которые вели себя ненамного лучше, потопала из кухни. Потому как кроме вопроса о том, где я, не менее злободневен был — кто я. Поттериана, конечно, славна попаданцами, в ноосфере в этом направлении явно перебор, но может же быть всякое!

Осмотр апартаментов все больше склонял меня к мыслям не особо приятным — про Спиннерз-энд, то бишь Тупик Прядильщиков, он же Паучий. Ужасно не хотелось оказаться в трущобах: насмотрелась в интернете, на что это было похоже именно в Грит Британ. Брр. Но пока вроде терпимо, только грязно. Конечно, если сравнивать с худшими ожиданиями, но лично я видала всякое. Умершие шахтерские городки, например, вот где жесть так жесть. Шумихинский, Юбилейный… Ну или Верхняя Губаха, хотя там уже природа, мать наша… Ладно, хорош ностальгировать, что тут у нас? Часы! Половина четвертого… Собачья вахта заканчивается.

О черт, стоило подумать, как зевнула. Еще раз осмотрела гостиную — довольно большая комната, пара дочкиных спален бы в ней поместилась. Относительно аккуратный диван, обшарпанные окна и шкафы, а вон за тем, кажется, какая-то лесенка наверх, в комнатку ребенка. Еще какая-то дверь, наверное, спальня. Не, не буду туда соваться, вдруг разбужу? На фиг, на фиг. Обои старые, темные, но не драные, и следов сырости не видно ни на стенах, ни на потолке. Значит, и грибка нет, слава тебе господи. А то замаешься выводить.

Нет, но деловая я все-таки колбаса — почему решила, что это вообще мой дом? Еще бы ремонт мысленно начала! Может, меня, то есть это тело, похитили? Я тут же фыркнула — беглый осмотр тела вполне позволил сделать вывод о том, что этот суповой набор даром никому не нужен. А то и с приплатой, если вспомнить, в каком состоянии хозяйство — при условии, что я тут все же хозяйка, конечно. Ведь может быть, я цыганка, которая просто влезла в дом, чтобы что-нибудь свистнуть, а вовсе не Эйлин? Что ж я такая снейпоклинанутая-то?

Шаркая ногами так, словно это была я сама аккурат перед госпитализацией, вернулась в коридор и распахнула входную дверь скромной прихожей. На улице было умеренно тепло и влажно — обожаю такую погоду — весенняя ночь после дождя. Крыльца почти не было, так, каменный приступок, дверь… как дверь. Обычная. Но не наша. В смысле, не русская. Вот не объяснить, но было в ней что-то… У нас, конечно, какие только не ставят, но все равно — отличается.

С наслаждением вдыхая свежий воздух, обошла дом. Рядом притулились другие такие же небольшие домишки — но не в стык, как в больших городах. Маленький, три окна внизу и одно наверху и по одному с торцов — но подумать только — целый дом. И на наши русские дома не похож. Другой — и все тут.

Но если это Снейпы, то по сравнению со многими британцами времен экономического кризиса семидесятых они были достаточно зажиточными товарищами. И на трущобы это похоже меньше, чем вот эта дикая яблоня на елку! Дворик! Палисадник с целым деревом! Чтоб я так жила… в свое время. И удобства не на дворе, как в деревне — да это же почти коттедж! Кстати, на яблоне вроде немного цветочков — так что у нас тут должен быть мир, труд, но главное — май. Ну или конец апреля? Отлично, осталось найти, какой год.

Нет, что меня заклинило на Снейпах? Что, других вариантов не может быть? Тем более что пока не нашлось ни супруга, ни сына — может, они вообще не предусмотрены? Ладно, так это или нет, скоро узнаю, а пока надо осматриваться дальше. В зеркало, кстати, посмотреть.

Вспомнилось очередное чтиво для отдыха про попаданок, как те выбираются из роскошных постелей и тут же бросаются к большим, в рост, зеркалам, а потом бурно либо радуются, либо огорчаются и начинают истерить. Я же, пока бродила по дому, не нашла ни осколка. И истерики от меня не дождетесь, не тот типаж.

Старая дверь едва скрипнула, впуская меня в дом. Темный коридор, и вот — две двери чуть в стороне от кухонной. Туалет с бачком наверху — как у нас дома, когда я была маленькой, кажется, время я определила довольно точно, шестидесятые-семидесятые.

Страна… Надо будет газеты поискать. Если тут кроме меня кто-то еще обитает, лучше встретить утро во всеоружии.

Тусклая лампочка — они тут все такие — экономят, видно. Ванная, хоть и запущенная, в потеках ржавчины — уже вперед. Открутила кран — вода есть — вообще жизнь удалась. Не бегать с ведрами за пару кварталов. А вот и зеркальце, высотой в полторы моих ладони и длиной с локоть, ну-ка, свет мой, скажи…

И почему я не удивлена? Густые черные брови, темно-карие, почти черные глаза, носяра… ничего такой, в солнечной Армении за свою сошла бы, будь глаза немного побольше. А так — не пойми что. Хотя… очень даже пойми.

— Здравствуй, Эйлин, дорогуша.

Ответом стал странный белый шум в голове. Успокаивающий… Ну ладно, я против, что ли, я спокойна. Как гиря в магазине. Только немножко нервная. Чуточку совсем. И это точно не мои проблемы!

Умылась, не вытирая лицо, вернулась в гостиную — пусть лучше так высохнет, чем его тереть той тряпкой, что висит на месте полотенца. Осмотрелась еще раз.

Увидев за креслом край газетного листа, бросилась на него, как коршун на цыпленка. Айщ-щ! В шее что-то хрустнуло, прошило болью, и… прошло. Фу-ух. Да уж, сменила обстановочку, и чем мне та палата не нравилась? Тем, что она была послеоперационной? Так не реанимация же…

Так, что тут у нас? Текст английский, но читается странным образом как родной. Слова только иногда как будто прыгают. Пятое мая семидесятого. С днем Печати, товарищ бывший редактор факультетской стенгазеты. Чаю, что ли, поставить? Живот вывел голодную руладу — надо бы заняться питанием, для начала своим собственным.

Черт! Я подскочила и едва не хлопнула себя по лбу. Адрес-то на доме должен быть! Тут же, я надеюсь, не как в Лондоне… Торопливым шагом выскочила обратно на улицу — таблички не было! Это что, традиция такая? Пришлось немного пробежаться по улице, пока не заметила скромный серый прямоугольник возле чьей-то входной двери. Тупик Прядильщиков, ага.

Мелкой рысью рванула обратно — на улице постепенно светлело. Затворив за собой дверь, обессиленно прислонилась к ней. Дышала как загнанная лошадь, только что не хрипела. Да, Эйлин, немудрено, что тебя любой пальцем переломит. Зато теперь я более-менее представляю, что к чему. Ну… скорей думаю, что представляю, но все же.

Сыночку Эйлин сейчас десять, до Хогвартса целый год плюс лето, лето… лето… о, так он, может быть, еще не встретил эту свою роковую рыжую! Впрочем, зачем я так про ребенка? Но кажется, это я вовремя зашла. Достаточно времени промыть мозги, по крайней мере для десятилетки хватить должно. С моей мощностью — должна справиться.

* * *

Как же это неудобно, когда чайник — просто чайник, без свистка, — думала я, отхлебывая чай. Просто горячий черный чай без сахара, с каплей молока — нашлась и такая «роскошь» в допотопном холодильнике.

Однако молодой быть неплохо, правда, если тебя не метелят, вот как недавно. Потерла на тонком запястье синяки, явно от пальцев супруга. Ну ужо я тебе… Завтрак готовить? Кормить такого? Щас.

Но вот себя и ребенка я точно покормлю! Хм. А ведь Эйлин, кажется, с самого начала была на иждивении мужа… Жить на его же деньги и не… Ладно, накормлю. А потом той же самой сковородкой и приложу, если что. Пусть только попробует задираться, все, батенька, кончилась твоя вольница. Теперь будут трудовые будни! И кто не спрятался, я не виновата.

Ревизия на кухне много времени не заняла. Засушенные куски и корки хлеба были собраны в приличную горку, мука просеяна, картошка в мешке в углу перебрана, а в холодильнике кроме молока нашлось полдюжины яиц. В кривом шкафчике были крупы и, кажется, макароны. Надо будет все перебрать. Стеклянная банка с деньгами — на хозяйство, значит, все здесь, нормально, надо будет пересчитать. Куча пустых бутылок — отправить мужика сдать. Ну что, будем делать греночки. Дешево, много и сердито, то есть вкусно и питательно, конечно же. Жаль только, травок никаких… Зато кусочек старого сала. Ну-ка, понюхаем… Копчененькое? Вах!

О, перчик. Может, и мельничка где завалялась?

За окном почти рассвело, а я уже наработалась. И мельничку для перца нашла, и заначку сахара, и несколько бутылок вина, тоже понятно чью заначку. Продукты в порядок привела. Занавески сняла. Смотреть сквозь грязное окно было противно, но на эти тряпки — еще хуже. Устала, как негр на плантации, при том, что ничего особо не отмывала, не до того было. Так, вымела, немного протерла — только где топчусь да рабочие поверхности. Потому что терпеть не могу, когда под ногами что-нибудь похрустывает. Даже если это ледок на осенней луже. Только листьям шуршать можно.

Замочила овсянку в воде, а куски засохшего хлеба — в воде пополам с молоком — что поделать, его было мало, еще в кашу надо. Когда хлеб размяк, немного отжала и разложила по смазанной салом разогретой сковородке. В молоке разболтала пару яиц, соль, залила тонюсеньким слоем… Сглотнула — сейчас смолочу полную сковородку этой прелести!

* * *

Тобиас Снейп, проснувшись, не поверил собственному носу. В доме пахло… едой! Не горелой, не прокисшей — вкусной! Он сглотнул мгновенно набежавшую слюну и быстро оделся. Жена в спальню не приходила — но это было делом привычным, они уже несколько лет не спали вместе — она обычно устраивалась на диване в гостиной. Что-то с ней такое, что она решила приготовить завтрак?

Дверь кухни была распахнута, так что он увидел на столе большое блюдо с аппетитно поджаренными кусочками чего-то, а потом к нему обернулась жена, с аппетитом хрустящая таким же кусочком:

— Хочешь? — и протянула ему соседний кусок прямо со сковороды. — Горячие вкусней.

— Отравить решила, ведьма?

Она посмотрела на него, как на умалишенного, потом молча откусила немного, прожевала, проглотила и снова протянула ему.

Рука сработала сама, автоматически сунув это в рот. Ум-м, действительно вкусно! А жена поставила перед ним тарелку — чистую!

— А… э? — начал было он, но есть хотелось куда больше, чем выяснять отношения. Ужина-то вчера не было. Обеда, впрочем, тоже. Только пиво.

Гренок было много. Вкусных. И чай. Нормально заваренный чай, а не моча пожилой совы, как она ухитрилась? Что, еще и каша? Не сгоревшая? И вкусная?

Он искоса посмотрел на доедавшую свою порцию овсянки жену — удивительно спокойную и даже вроде как довольную. Ну да, вон сколько съела, почти как он! Да как она… на его деньги! Должна свое место знать! Он треснул кулаком по столу, но на лице Эйлин вместо привычного испуга расплылась улыбка сытой акулы — и вот она покачивает чугунной сковородой в опасной близости от его головы. И смотрит на него так… со значением.

Он на секунду даже забыл как дышать.

— О-отравила?

— Пока нет.

— А… что случилось? Вот это вот все… Как? — выдавил он из себя.

— Твой кулак случился, — прищурилась она. Нехорошо так прищурилась, Тоби не по себе стало. Но дальше было еще хуже, потому что Эйлин, его забитая и полуграмотная Эйлин, вдруг выдала:

— Ты в какое-то странное место попал, — и потрогала голову. — Что-то лопнуло. Вот тут помню, а тут — не помню. И почему-то умею готовить. Все настройки сбил.

— Настройки? — голос Тоби дал петуха.

— А как это еще назвать? Ты знаешь? — спросила жена уже довольно миролюбиво.

— Не-е-ет…

— Ну а мне-то откуда?

— А. Ну да.

— Короче, хочешь завтраки — голову мою не трогать, кто знает, вдруг обратно настройки собьешь или еще что забуду. Или наоборот, вспомню. А вкусно завтракать мне понравилось. И, сдается мне, обедать и ужинать понравится тоже.

— А… что ты забыла? — Тобиас едва не сполз под стол от таких откровений.

— Почем мне знать?

— Ты и говоришь совсем иначе… Ты… кто?

— Дед Пихто! Ой! — она округлила глаза, но тут же нахмурилась и треснула ладонью по столу. — Это ты виноват! Какой еще дед, я ведь женщина! Или… нет? — Эйлин осеклась и испуганно вытаращилась прямо на него, а потом решительно встала. — Пойду проверю!

И пока он разевал рот, хватая воздух, рванула к двери в туалет, но на выходе обернулась и мотнула головой на столик возле раковины:

— Вон пакет с гренками, можешь на работу взять. Хотя…

Она схватила и сунула пакет ему в руки, развернулась — и только щеколда щелкнула.

— Женщина! — раздался победный возглас из-за двери, и ноги сами вынесли его прочь из дома.

Тобиас дар речи обрел не скоро — только когда до завода дошел. Хотя давненько он так быстро не ходил. Вот только конченым идиотом он не был — кому расскажешь такое? Засмеют! Да месяц будут ржать… если не год.

Как же хочется расхохотаться… нет, заржать! К счастью, мне хватило силы воли сделать это после того, как супруг выскочил из дома. Да, такую картину я долго не забуду. Ах, как здесь подходит пафосное слово «всегда»! Как это было чудно… Почему бы не прокрутить приятные воспоминания?

* * *

— Эйлин! — услышала я за спиной удивленный хрипловатый голос, когда орудовала над сковородой, переворачивая гренки.

Ну вот, проснулась моя проблема номер раз. Муженек, дери его конем. Та-ак, есть ли под рукой что потяжелей, пока сковородка занята? Обернулась… И едва не села от неожиданности.

Муженек был похож на малость обрюзгшего Паоло Соррентино… Правда, не двойник итальянского режиссера — но нос, но глаза! Да, особенно светло-карие глаза… Это потом выяснилось, что похожи они только в выпученном состоянии, а так немного скромней по размерам. Но как он на стол посмотрел!

Я не выдержала, сунула ему кусок. В конце концов, никто еще не умер, пожрав до умывания, а не после. А если и вместо, мне-то что? Я ему не тетя воспитательница.

Но вместо того чтобы жрать, что дают, меня обвинили… в чем? Хи-хи. Кретин. Впрочем, читала я как-то про ментальные закладки и прочую фигню, так что кто его знает, не будем обострять.

После моей демонстрации мужик активно захрустел, на глазах добрея, и присел за стол, теперь уже не отводя взгляда от блюда. Да жри уже, бедолага. Сколько там лет тебя нормально жена не кормила, я не в курсе, но по виду — долго. Первые тридцать с хвостиком лет в жизни этого мальчика были особенно трудными, ага.

Нет, на бомжа мужик не походил, на работягу, кстати, тоже, скорей на опускающегося интеллигента. Интересненько! Кулаки, кстати, были не так чтоб уж впечатляющими, видала я и раза в два поболе. Но как он вел себя! Троллить его было чистейшим наслаждением. И пусть попробует поделиться с кем-нибудь, станет еще веселей. Кстати, в процессе возникла отличная идея — свалить все на него, так что пусть мне теперь помогает «восстанавливать память», а то… еще что-нибудь придумаю.

Когда Тобиас вымелся из дому — почти бегом, наконец позволила себе расслабиться, с хохотом присев на крышку унитаза. А ведь он жены реально опасается! Все эти его попытки построить Эйлин — словно загнанный в угол зверек огрызается. Или копытцем бьет. Олененочек мой робкий, но отчаянный, ой, не могу!

Вообще несчастный мужик, если вдуматься. Надо быть либо очень нетребовательным, либо сильно подслеповатым, чтоб позариться на мой суповой набор и прилагающиеся к нему «достоинства отличной хозяйки». Кстати, ребенок-то где? Спит? Это хорошо бы… Но что-то не особо верится мне в этакое счастье.

Оскалилась в зеркало. Уф, хоть зубы ничего. Кстати, почистить бы… но не этим же? В стаканчике с зубными щетками стояло сильно ободранное нечто. Не поняла, Эйлин их в припадке злости периодически грызла или со времени переезда сюда не меняла? Так, а вместо этого как бы полотенца повешу просто чистую тряпку… Ну вот, уже поприличней.

Я открыла дверь и тут же встретилась с настороженным взглядом черных глаз. Северус. Та-а-ак… А ведь я понятия не имею, как вела себя с ним настоящая мать!

— Мама?

В голове загудело сильнее, и мне показалось, что это гудение никуда не уходило, просто привыкла я к нему, притерпелась.

— Северус? Умывайся и завтракать, — я ретировалась в кухню.

Вот не верю, что мальчишка не поймет, что с маманей что-то нечисто! И… как быть? Да как-как, валим все на папочку и его кулаки. Кстати, лучше начать первой!

— Я уже давно умылся, — буркнул он, входя на кухню следом за мной и резко меняясь в лице.

Такое выражение я видела лишь однажды — на морде котенка, взобравшегося по штанине моего приятеля, когда тот на столе разделывал мясо. Много мяса. «Это все мое?» — было написано на вдохновенной серой морде. И вот точно такое же промелькнуло у Северуса, но быстро пропало.

Он подозрительно осмотрел стол, принюхался, сглотнул, посмотрел на меня вопросительно… Я молча кивнула, и он за пять минут смел все, что оставалось. При этом процесс даже не выглядел так, словно он торопился. У меня дернулся левый глаз. Это… как? Это что? Как я его дальше кормить буду, если он так жрет? И такой тощий… может, того… глисты? Не дай бог волшебные! Ох, попала я…

— Мам? — ребенок вывел меня из прострации, как жаль, хотелось бы там побыть еще немного.

Понятия не имею, как они тут жили с Эйлин, в фиках писали то о ее суровости, то наоборот, забитости, но в любом случае всякие сю-сю-пу-сю — это не ко мне. Я выдохнула. Пора начинать.

— Северус. Мне надо серьезно с тобой поговорить.

— А ты позавтракала? — нахмурился ребенок.

Уф. Значит, мать все же любит и даже заботу проявляет… И чем я, по его мнению, завтракать должна — он же все сожрал?

— Да, еще когда готовила, — улыбнулась я, старательно придерживая свой ехидный язык. — Просто не могла удержаться.

— Это да. Волшебно вкусно! А почему ты раньше так не делала?

— Мозги были не в том порядке.

Северус насторожился. Я присела напротив него за стол и вздохнула. Признаться, что я не его мать? Нет, не вариант, стресса нам всем в ближайшее время хватит, жо… чем сижу, чую. С другой стороны, хорошо бы максимально близко к правде — потому что проще всего и риск ошибиться меньше.

— Ты же слышал вчера? — я не договорила, но Северус прикусил губу и кивнул. И открыл было рот, но ничего не спросил, только вздохнул тяжело. А потом посмотрел исподлобья, и так…

— Поэтому ты сегодня и его накормила вкусным завтраком?

— Звучит как претензия, — вырвалось у меня.

— Как что?

— Как будто ты меня в этом обвиняешь. Ладно, не до того сейчас. Понимаешь, после того, ну, когда я головой ударилась, с ней внутри что-то странное случилось, да и вообще со мной… Я вспомнила, как готовить вот такое, — я кивнула на стол. —А многое другое забыла. Вообще… как будто я другой человек, понимаешь?

— Ты стала одержимой? — вытаращился Северус.

— Грамотный ты мой… — я подперла щеку рукой, но он смотрел настороженно-выжидающе, так что мне ничего не оставалось, кроме как развести руками и почти честно признаться: — А вот… не знаю!

— Тогда надо провести ритуал!

— Ага, темномагический ритуал на маггловской территории, в полночь у сарая…

Северус улыбнулся.

— Нет, ты все-таки мама. Хоть и другая.

— Почему ты так думаешь?

— Ну, ты помнишь меня, отца, про сарай знаешь, про Статут… про то, что темные ритуалы обычно после полуночи проводят, — он смотрел с такой надеждой, что возразить прямо я не могла.

— Зато убей не помню, что у нас в сарае. И… не знаю даже, смогу ли я колдовать, — поделилась я своим самым большим страхом.

— Так возьми палочку и попробуй!

— Еще бы я помнила, где она.

Ребенок снова уставился на меня, словно пытаясь просветить насквозь. Да, десять лет — это серьезно. Он уже не маленький ребенок, который готов полюбить того, кто будет с ним ласков. Но и я терпеть не могу манипулировать, мне нужен друг! Пускай ему всего лишь десять…

— Ну же, попробуй вспомнить! Ты не могла позабыть, где она!

— Как голова гудит, — я поморщилась. — И все сильнее. Чем больше стараюсь вспомнить, тем сильней.

— Больно?

— Не очень…

— Ты всегда говоришь, что не очень. Ладно, я сейчас принесу.

* * *

Черт, черт, черт!!! А если ничего не получится? Пока никто не видит, я зарылась пальцами в волосы. Все, попала, пробовать придется не одной, а в компании Северуса. Вариантов нет.

И вот в моих руках настоящая волшебная палочка. А откуда-то с периферии сознания доносится: «Ясень и волос единорога»…

— Ясень и волос единорога? — вторю я, и Северус радостно подпрыгивает:

— Ты помнишь! Ты все вспомнишь! Ты моя мама, Эйлин П… Снейп.

— А так хотелось сказать «Принц»? — я внимательно посмотрела на Северуса, а он просиял:

— Мама…

Но не сделал ни шагу ко мне, не обнял… Мда. Англия-с.

И вот я беру палочку, как это делали в кино, но пальцы ровным счетом ничего не чувствуют.

— Люмос…

И ни фига.

— Люмос!!!

Меня прошибает холодный пот. Тягаться с волшебниками, не имея даже капли магии? Не вариант. Бежать с Острова? На какие шиши? Разве что… советское пока еще посольство? Дамочка с английскими документами, ага. Или вообще без них. Но главное, сыном-англичанином. Чудно! Хотя надо и этот вариант обдумать на крайний случай.

Это я что, надеюсь, что сейчас еще — не крайний случай? Хотя… в каноне Эйлин, кстати, вообще не колдовала, вот бы узнать почему.

— Мам, не волнуйся, — утешает меня «сын». Ага, десятилетний семидесятилетнюю… ладно, тридцатилетнюю. Внимаю, а что еще делать-то?

И узнаю, что у меня, бывало, не получалось.

— И часто?

— Ты правда не помнишь?

— Северус, я даже не уверена, сколько мне лет!

— Да? Спятить можно…

— Можно, но что-то не хочется, — я пожимаю плечами.

— Ты не она, — внезапно шепчет он. — Ты не моя мать.

Приплыли.

И вот тут в моей голове начал нарастать гул, а потом все взорвалось… И вот я вижу, как тело, которое только что было моим, командным голосом отправляет Северуса гулять на улицу, а когда тот молча уходит — в линялой зеленой кофте того самого женского фасона, с закатанными рукавами, валится на диван и начинает пялиться в стену.

«Ах ты, ; %:? дь! — хочется заорать мне, и хорошо бы стиснуть зубы, но нечего, и я начинаю считать: — Один, два, три… десять… двадцать…» Меня хватает на пару минут. А потом взрываюсь уже я:

— Эйлин, др-р-янь!!! Одеть нормально парня не могла? Быстро зад подняла и марш за продуктами!

Тело подскочило, и я ощутила что-то вроде качки.

— Кто здесь? — испуганно воскликнула Эйлин.

— Кто здесь, кто здесь… Я здесь! Шиза твоя!

— К-к-то? — тело брякнулось обратно.

— Аккуратней, а то последние мозги стрясешь, — проворчала я. — И так их не особо много, беречь нужно.

— Б-б-бабушка?

— Ну, пусть будет бабушка, — согласилась я.

— Ты где?

— В голове твоей, разве не поняла еще?

— Зачем? Откуда?

— Понятия не имею. Меня, знаешь ли, не просветили… Хотя предполагаю, чтобы вытащить тебя из той жопы, в которой ты так беспросветно и смачно расселась.

— Ты не моя бабушка!

— Ага, дедушка.

— Не ври, у тебя женский голос… правда на бабушкин похож.

— А бабушка настоящая леди и не называет вещи своими именами!

— Верно. Так ты кто?

— Что я бабушка, так это точно. Не твоя? Пусть так. И что это изменит?

— И… что теперь будет?

— Теперь мы немного уменьшим этот бардак, потому что в таком жить — себя не уважать. А потом приведем в порядок тебя и пойдем за едой. Ребенка кормить надо, если ты не в курсе. Он утром гренок смолотил — половину большого блюда за пять минут! Кстати… ты-то где была все это время?

— Не знаю, — всхлипнула Эйлин. — Там что-то гудело… Громко.

— У меня в голове тогда тоже гудело.

— А сейчас?

— Вроде нет. Так, все. Встаем и двигаем наводить порядок, — я вздохнула, и Эйлин вместе со мной, но поднялась и потопала к чулану, где хранилось все необходимое. — Тоже не любишь уборку?

— Да…

— Родственная душа все же, — заметила я, а Эйлин потянулась рукой к швабре, и тут я не выдержала: — Погоди, а как же Тергео, Экскуро и всякое прочее?

Эйлин всхлипнула:

— Не могу я.

— Колдовать не можешь? Совсем? Врешь, Северус говорил, у тебя не всегда, но получалось.

— Да что там! Крохи… Дура я…

— А ну рассказывай!

И я узнала, что Эйлин Принц, будучи еще совсем молодой дурехой, ухитрилась дать клятву о том, что никогда не будет колдовать. Мужу. Магглу. Но не колдовать она не могла — она же с этим и в этом выросла. А потому получалось все хуже, все слабее, она поняла, что теряет магию, и наконец отчаялась. Только способности сына заставляли ее держаться и не накладывать на себя руки.

Осспадя… Укатали ведьму откаты, значит. Нет, но как она так сподобилась-то? Ладно, узнаем об этом позже, а то у нас дел — поле непаханое. А у меня уже одна идейка появилась, надо опробовать.

— Эйлин, кончай сырость разводить, мысль есть…

— Какая?

— Клятву давала ты, а не я, верно? Значит, если у меня получится магичить в твоем теле, больше откатов быть не должно, логично? Клятва на что завязана была, на личность или на тело?

— Н-н-не знаю.

— Тогда проверим. Палочку бери, что ли. И скажи, что дозволяешь мне пользоваться ею, и магией, и телом, раз уж тебе нельзя. А я попробую дотянуться.

Уговаривать бедную женщину долго не пришлось. И вот… Меня простреливает теплом, нет — жаром! — и я снова чувствую как свое это тело, и теперь пальцы покалывает — не сильно, но так и хочется палочкой взмахнуть…

— Пока проверка, — говорю я вслух. — Эйлин, ты тут?

— Я не знаю, — слышу я, словно мне говорят в затылок.

— Тут, — успокаиваю ее я. — Я тебя слышу. Внимание, проба. Люмос.

Довольно яркий, но мягкий свет озарил гостиную, которая стала выглядеть, увы, еще более непрезентабельной.

— Нокс. Что-то чувствуешь? Эйли-ин?

— Ничего.

— Если вдруг станет плохо, сразу скажи… Все, поехали.

— Куда?

— Тергео, тергео, тергео… Интересно, куда потом вываливается вся эта грязь? Ты как?

— Хорошо. Вроде бы. А разве она не исчезает?

— Она из твоего дома исчезает, а как материя… Материя не исчезает. Репаро. Тергео.

— Материя у меня в сундуке…

— Материя это не ткань! Это физическое вещество, в отличие от психического и духовного — разума, мыслей и их производных. Все, из чего состоят вещи, живые существа, люди, что имеет массу, то есть сколько-то там весит, локализацию в пространстве… объем то есть. Так вот, оно не исчезает, это законы физики.

— Чей закон? — после приличной паузы, за которую я успела вычистить диван, спросила Эйлин.

— Какая тебе разница? Репаро.

— Все-таки вы похожи на мою бабушку…

— Она была такой ученой? Тергео.

— Нет, она мне так же говорила. И что я глупая.

— Знаешь что, радость моя? Будешь все время считать, что дура — дурой и останешься. А это для нас — не вариант, так что готовься, придется поднапрячься. Усталости или чего-то неприятного не чувствуешь?

— Нет…

— Книги по магии есть почитать?

— Конечно. Только мало.

— Так, сейчас закончим с гостиной, приоденем тебя — и в магазин. В доме жрать почти нечего. Северус в обноски одет. Про тебя вообще молчу. Только сама пойдешь, я тут ничего не знаю. Тергео!

Упс… Не сработало. Видимо, все же есть какой-то предел. Ладно, немного осталось. Уборка вручную, конечно, после колдовской, штука вообще неприличная, но оставлять на потом один-единственный угол?

* * *

Приодеть, пользуясь памятью Эйлин заклинаний по трансфигурации, оказалось просто. Скромная юбка-клеш до середины икры, такая же блузка, грязные волосы, которые после тергео стали дыбом и ввергли Эйлин в очередной ступор, а меня — во ржач, спрятаны под косынку, изготовленную из старого атласного халата — после очистки, конечно. В целом смотрелось нормально — такая простая рабочая женщина.

Эйлин внутри шипела, и я, кажется, даже чувствовала, как она кривилась. Так… теперь надо как-то отдать ей тело. Сморозила какую-то чушь, мол, пускаю ее назад, и офигела — получилось. Кажется, Эйлин тоже, потому что пробормотала:

— Вот так можно?

А потом мы отправились на улицу.

Город как город, точней, городишко. А что рядом ткацкая фабрика, так для меня, прожившей почти всю жизнь в глубоко промышленном городе-"миллионнике", воздух и прямо на ее территории, наверное, будет чист и свеж. Относительное изобилие на полках тоже приятно удивило, но ненадолго — денег на все желаемое, конечно, не хватило — хотя мы благоразумно не взяли все. И все же мясо было чертовски дорогим. Ладно, я знаю, как из одного куска сделать и суп, и подливку на пару дней. Поделилась с Эйлин. Черт… все равно невыгодно. О, курица подешевле. Берем. Так, еще муку, это всегда пригодится, и яйца. И молоко, вон то, просроченное, оно совсем дешевое. Зачем? Бери, говорю, бабушка плохого не посоветует. Блины делать будем. Панкейки то бишь. Сметанки бы… А еще лучше сгущенки. Ну помечтать-то можно?

* * *

Северус вернулся под вечер, хмурый и подозрительный. Вслед за ним — точно такой же супруг. Черт, похожи-то как! Хотя у Северуса нос поаккуратнее и глаза другого цвета. Носы дружно потянули воздух… и оба наших мужчины протопали на кухню, неприязненно косясь друг на друга.

За круглым столом места хватало, а главное, хватало и еды.

— Руки мыть! — распорядилась я, а Эйлин внутри что-то пискнула.

Мужчины разом моргнули, и Тобиас быстро занял туалет. Северусу я кивнула на раковину в кухне. Как они забавно моются… Набирают раковину и потом в ней палькаются.

— Ты не Эйлин, — обвинительно ткнул в меня пальцем Тобиас, войдя на кухню.

— Есть садись, — я покачала сковородой, на которой подходил последний блин.

Ужин произвел фурор. Как ни странно, сваренная на муке сладкая молочная подливка пошла на ура.

— Ну а теперь поговорим, — я проглотила последний кусочек и отодвинула тарелку.

«Эйлин, вперед! Кто в доме хозяйка?»

«Я не знаю…»

«Ты знаешь обо всем, что с тобой произошло, лучше меня».

«Не уходи! Не бросай меня!»

«Размечталась. Я тебе еще суфлировать буду».

«Что?»

«Текст подсказывать. А еще подслушивать и подсматривать».

— Я не виновата, — пискнула Эйлин и… самоустранилась. Лань моя робкая. Пришлось снова брать все в свои руки.

— А вот нечего было бить жену по голове!

— Я не бил! Не по голове то есть.

— Вообще нечего было бить! Будешь еще обижать Эйлин, получишь!

— Это от тебя-то?

Видимо, шаблон у супруга оказался резиновым… и не порвался пока, а растянулся. И теперь обратно рванул. Я предвкушающе улыбнулась, примеряясь к сковородке — как же без нее, родимой! — но мужик не внял.

Поднимался из-за стола Тоби медленно и брутально — сгорбленный, нахмурившийся, нижняя челюсть вперед. Эйлин внутри почти забилась в истерике, но если на нее эта демонстрация наводила ужас, я только вспоминала шипящих друг на друга гусей. Вот точно так — голову вниз, плечи вверх. Щипала я вашего брата…

Бледный Северус сжимал кулаки, расширенными глазами глядя на эту сцену, но защищать не торопился — ясно, незнамо за кого он грудью на танки не бросится, уже неплохо, но… надо мной уже занесли кулак. Не, ну ваще охренел мужик.

— Баммм! — сказала сковородка при встрече со лбом главы семьи.

— Довыделывался? — спросила я, и глаза несчастного начали медленно закатываться. — Вопрос чисто риторический, ответа не требует, — продолжила я, сбавив тон, но успокаивать было уже некого.

Тоби обмяк и стек на пол, едва не своротив стол. А я поймала восхищенный взгляд Северуса. Или мне просто хотелось, чтобы он таким был? А нет, вот ребенок расплывается в робкой и какой-то неверящей улыбке. О да, за такой взгляд, полный надежды, я готова… а на что я готова, собственно? Беречь его мамочку? Так это мне с самого начала ясно было. А Северусу-то — нет, точно! И я заговорщически подмигнула.

— Ты… вы поможете… вы защитите маму?

— Ну естественно. Знаешь, ее голова теперь немножко и моя, а я категорически не люблю, когда меня по ней бьют. И по всему остальному тоже!

Он просиял.

— А как вас зовут?

— Зови меня просто бабушкой.

— А как же…

— Меня зовут Ма… Мэри.

— А…

— Погоди. Для начала надо привести в порядок это тело.

— Зачем еще? — ребенок скривился, кажется, повторяя мимику матери — ну не должно быть у детей таких ужимок!

Я достала палочку и отлевитировала Тоби сначала в коридор, потом — на диванчик в гостиную, несмотря на протесты наконец пришедшей в себя Эйлин. Ее диван, видите ли. Ничего, потерпит. Пообещала ей, что к вечеру тело все равно уберется. Правда, по пути случайно треснула его о косяк… точнее, об оба косяка. К полному восторгу Северуса и его маман. Да вы, ребята, злые!

И точно — во время лечения они оба дали мне жару. Точней, попытались. Ну, Северус-то просто громко возмущался, а Эйлин, самка собаки, как-то ухитрилась мне доступ к магии перекрыть. И даже порывалась вообще тело занять, это после всего-то, что я для нее сейчас сделала, нахалка!

«Ах, ты так? Без тебя обойдусь!» — я метнулась на кухню и с пары ударов поварешкой получила достаточное количество льда — морозилка им изрядно заросла. Поварешка погнулась, правда. Пристроив ледяной компресс на шишке Тоби, я присела рядом и заявила:

— А вот теперь поговорим за справедливость.

Северус подбоченился. Какой он недоброжелательный, оказывается… Хе. Или совсем его папаня достал. А скорее всего, и то и другое, и даже без хлеба.

— Я ему справедливо врезала?

— Конечно, но…

— Тихо. Этот дом чей?

Мне ответили почти в голос:

— Отца.

— Тобиаса.

— Деньги на еду и вообще на жизнь откуда берутся?

— Тоби приносит…

— И что вы будете делать, если с ним что случится? Жить будете на что? Травку кушать?

Северус, похоже, о таком вообще не думал — ну ладно, он ребенок, хотя… уже и пора бы. Эйли-и-ин…

— Ну… дом продадим! — заявила она, а Северус немного прибалдел, глядя, как мать начала разговаривать на разные голоса.

— А себе норку выроешь? — не удержалась я. — Северус, хочешь пожить в норке? Особенно зимой, м?

Эйлин моментально заткнулась, а градус обалдения ребенка, кажись, еще повысился… Надо как-то пригасить.

— Зато теперь ты можешь слышать все наши разговоры с твоей мамой, хорошо ведь?

— А… да, — «отвис» ребенок. — С-спасибо, бабушка и м-м-мама.

— Теперь слушайте бабушку, вы, оба. Пока мы с мамой Эйлин не научимся, как продержаться самим, как заработать и прожить без него, — я кивнула на тело, которое все еще не пришло в себя: то ли сковородка была тяжеловата, то ли косяки прочные… — Тобиаса трогать только в целях самозащиты! А потом приводить в порядок. Он вас кормит который год, а вы?

— Фигово кормит, — насупился Северус.

— Можешь предложить лучше? — спросила я, внутренне радуясь: почувствовала стыд Эйлин. Кажется, до нее дошло, КТО фигово кормит. Значит, не все потеряно.

Северус сердито засопел. То-то же. Гарри в его годы на всю семью готовил… Или то было в фанфиках? Нет, кажется, в каноне его к домашней работе будь здоров привлекали. А еще кто-то считает, что детство у Снейпа и Гарри похожее. Да фигушки. Уж я-то вижу!

Эйлин все же попробовала пискнуть насчет того, что кормить семью — это обязанность мужа. Пришлось ей напомнить про то, что у нее тоже вообще-то есть обязанности. И Северусу на них намекнуть — кстати, парнишка нормально отреагировал. Адекватней, чем мамочка. Соображает, что в жизни ничего просто так не дается, даже родительские деньги и бутерброд. Даже если он без масла, то есть просто хлеб.

Тут тело на диване закряхтело и завозилось.

— Ну что, лечить будем? — спросила я и наставила на него палочку.

Эйлин, надо отдать ей должное, больше не возражала.

И тут в глазах Тобиаса промелькнула такая острая ненависть… рука с палочкой опустилась сама, я даже отложила главное орудие в сторону. И только потом поправила лед на удивленном лице Снейпа-старшего.

— Колитесь… то есть рассказывайте. Что она тебе сделала?

— Ты же клятву дала… не колдовать! — Тобиас ощерился, но в голосе сквозил испуг.

— А при чем тут клятва Эйлин, я тебе ни в чем не клялась!

Мужик сбледнул и скрипнул зубами.

— Я хотела как лучше! — пискнула Эйлин в голове и тут же заткнулась.

— Рассказывай первым ты, Тобиас. Как потерпевшая сторона.

Северус был весь внимание. Мдя… Может, рано ему будет слушать такие вещи? С другой стороны, может, оно и к лучшему — хоть немного поймет, что к чему. Главное, мы все будем в курсе, а не только эти двое… ущербные.

Ба, что открывается-то, — подумала я, узнав, что Эйлин действительно пробовала колдовать на мужа — с самыми лучшими побуждениями, конечно. Чтобы он на работе стал… начальником. Ну он и стал. Промежуточного звена. То есть между молотом и наковальней. Вот только для того, чтобы руководить, да еще работягами на заводе, плюс еще с начальством договариваться уметь, нужен определенный характер. И склад ума. И знания.

Ни того, ни другого, ни третьего у рядового инженера — йес, я была права насчет интеллигенции! — не было. А потому пришлось ему, мягко говоря, несладко. После того Эйлин, кстати, клятву-то и дала, когда Тоби на работе совсем до ручки дошел. Ну или довели. Потому что он тогда много кому разом дорожку перешел. И в результате загремел прямиком в подсобные рабочие.

— Чем выше взлетишь, тем больнее падать, — я сделала вид, что посочувствовала Тобиасу, и обратилась к Эйлин:

— И ты, ненормальная, поклялась, что вообще колдовать не будешь? Хоть бы бытовое колдовство оставила, ворона…

— Я его любила! А он… — Эйлин опять начинала хлюпать, а супруг едва с дивана не свалился после этого признания.

— Не реви, разберемся. Кстати… Северус, — я повернулась к мальцу, который выглядел, как человек, только что сделавший открытие. — Видишь, к чему приводит слепая любовь? И ворожба, последствия которой не просчитаны? Никогда так не делай!

Тоби же являл собой карикатуру на недавнее выражение лица своего сына — обалдение. Ну да, ну да, одно лицо с партитурой на два голоса — это, конечно, не для слабонервных. Хм, а не озвучить ли эту мысль?

— Я понимаю, видеть, как одна баба распинается двумя голосами — не для слабонервных, но вы же у нас не такие? Нам тут тоже… своеобразно.

Эйлин согласно хмыкнула. Северус приосанился. Тобиас медленно сел на диване.

— И что дальше будет?

Мы с Эйлин дружно вздохнули.

— Обед готовить пойду…

— Тебе… вам помочь? — подскочил Северус.

— Ну пошли. Тоби, не скучай. На нижней полке в шкафу пара пива, если что.

Далеко ли сбрякала челюсть супруга, я не интересовалась. Опьянеет и начнет снова хвост задирать — полечим. Сковородок в доме даже две.

* * *

Пока готовили обед, узнала от Северуса много нового. Он вообще молодец, быстро успокоился после того, как признал во мне защитницу матери, так что я чувствовала себя с ним самой настоящей бабушкой. Даже анекдот ему рассказала, почти про себя и него. То есть про охотника и медвежонка. Благоразумно переделав медвежонка на дракончика, естественно. Даже мама Эйлин хихикала, когда дракончик в ответ на наезд охотника бабушку позвал (1).

А вот потом… Северус наконец разговорился, и я много чего узнала, например, что в школу он почти не ходит. Видите ли, маггловское у них с маман вызывает отвращение. При том, что живут-то они в маггловском мире! Нет, это надо срочно лечить. Отсеканием.

Искры летели, шаблоны трещали, но твердолобые волшебнички стояли на своем. Тогда пришлось объяснить им, что по их логике пора бросать этот дом, этот город, свою комнату, свой диван… и идти фактически в никуда. Проняло наконец.

Северус ушел рассерженным, а с Эйлин мы крепко поругались. Но если пацану я вроде сумела внушить, что никакие знания лишними не бывают, то мать его… перемать ее, уперлась всеми копытами. И ничего с ней поделать я не могла. Ладно хоть из тела меня не прогоняла — боялась обед сжечь. Хотя попытку сделала, но прекратила, когда я ей намекнула, чем дело кончится. Все же вменяемая. Местами. Когда жрать хочет.

За обедом продолжала убеждать семейство по поводу того, что магическая школа магической школой, а обычное маггловское базовое образование тоже имеет смысл. К моему удивлению, Тобиас меня поддержал. Хотя лучше бы он этого не делал — папанины идеи у этих двоих явно не котируются.

Выходной день прошел более-менее нормально. Даже еще кухню и коридор прибрали, а Тобиас ванну отмыл — я ему пообещала нагреть воду бесплатно. Последнее слово, кстати, имело на него странное действие сродни магическому… Не только наши русские нежно любят халяву!

Правда, первой пролезла я сама — хоть голову отмыть. Увы, мыло было только хозяйственное… Точно, в холодильнике же яйца есть! Эйлин, кажется, выпала в осадок, когда я вылила на голову мутную водичку — смесь желтка и муки. Зато эффект был что надо! После себя затащила мыться Северуса — он был грязнее.

Тоби сердито вякнул насчет перевода воды в денежном эквиваленте, после чего я наставила палочку в ванну и гордо произнесла: «Агуаменти максима». Он сразу бросился к счетчику.

— Ну как? — а что, мне тоже интересно.

— Не крутится, — кажется, мужик глазам своим не верил.

— Халява, плиз.

— Что?

— Все задаром. Обращайся. И вещи в стирку кинь. Одежда посвежей на завтра есть? Нет? Неси, почищу.

Северус, который после внушения вымыл-таки голову той же смесью, что и я, радовал глаз чистой шелковой волной волос — реально красивой. Сработала на сей раз фраза, что «иначе добро пропадет». Оставалось только подстричь…

Ножницы нашлись. Но как их наточить, не знала ни я, ни Эйлин. Пригодился Тоби: нашел точильный камень, вжикал им довольно долго, но резать стало значительно лучше. Конечно, для начала я на бумаге попробовала. Потом свои космы подровняла. И только после усадила Северуса.

— Эйлин, будь ласка, не таращи так глаза, у меня уже череп болит!

Тихо смешливо фыркнул более-менее аккуратно подстриженный Северус — не стрижка, скорей что-то вроде длинного мужского каре, заканчивающееся на уровне подбородка, довольно выгодно подчеркнуло острые, но красивые мальчишечьи скулы. Он посмотрел на себя в зеркало удивленно и улыбнулся. Тобиас хотел было что-то сказать ему, но прокашлялся и повернулся ко мне.

— Может, и меня того… тоже?

— Я так коротко без машинки не умею.

— А… магией?

— Эйлин, милая, ты еще не в обмороке? Тоби, может, клятву как-то того? Переформатировать?

— Пере… ну да, я не против.

— Не получится, — безнадежно прошелестел голос Эйлин. — Такие клятвы… их не обойти.

— А снять?

— Это была особенная клятва.

— На крови, что ли?

— На жизни и магии.

— И ты все равно подколдовывала? — я едва не взвилась. — Ты же… ты сколько прожить вообще собиралась в таком случае?

— Мне бы только чтобы Северус школу закончил. А там он справится.

— То есть себе ты отвела всего лишь восемь лет жизни?

— Восемь лет? — воскликнул Тобиас. — Как это?

Северус потрясенно смотрел на меня, точнее, на нас. Пришлось объяснять…

Эй, а я куда через восемь лет? Помирать? Нетушки, слишком часто, мне не нравится!

__________________________________________________________________________

(1)

Бородатый детский анекдот, но вдруг кто не слышал…

Пошел охотник в лес и провалился в берлогу. Смотрит — а там маленький медвежонок…

Охотник спрашивает его шепотом: — Мама дома?

— Нет… — отвечает медвежонок.

— А папка?

— Нет…

— Ну все, щас я тебя…

Медвежонок, жалобно: — Бабушка-а-а!

Когда умотавшаяся от уборки, непривычных эмоций, бурных разговоров и от семейной жизни в целом троица Снейпов наконец уснула, я смогла поразмыслить. Особенно тому способствовал сон Эйлин — она постоянно мне мешала, причем не только думать, но и делать, пытаясь снова и снова «отсечь» меня от тела и главное — от магии. Ее мировоззрение для меня было настолько диким, что даже спорить не хотелось. А ведь придется. Эх, давно я дятлом не работала. И хорошо бы вообще понять, стоит ли долбиться — а то ну как продолблю дырку, а там вылезет то, что меня совсем не обрадует?

Да, надо признать, что обе мы в раздрае. Разном, конечно… Это она еще меня не спросила, кто я и откуда, видимо, мои «знания заклинаний» сработали — она признала во мне такую же ведьму, как сама. И старшую. А что бы было, узнай она, что в ней обычная маггла сидит? И вообще — это пока она в шоке, а когда придет в себя, что будет?

Даже Тобиас показался мне более дрессируемым, чем Эйлин, а еще говорят, что у женщин гибкая психика! А она ведь и сыну уже мозги изрядно засрала преимуществом магов и чистокровностью. Главное, логики никакой! Замужем за магглом — и туда же, «мы лучшие». Тьфу. И всего год остался, чтобы это исправить. Вот что делать? Мириться? Щас… Выживать ее? Северус не простит.

Да и супруг, когда узнал, на что она «подписалась» своей клятвой, как-то странно себя начал вести — неужели что-то у него к ней еще осталось, и это не только память? В конце концов, они же оказались вместе, да так, что дите получилось? Придется в душу лезть без мыла, ох, придется. Иначе я рискую таких дров наломать…

И толку от того, что я «внутри», как оказалось, не было, ничего там, сидя в чужих мозгах, не подсмотришь. Или специально учиться надо, или иметь особые способности, или это невозможно в принципе. Было бы неплохо узнать, как это на самом деле. Но пока придется как-то обработать Эйлин, чтобы просто прилично одеть ребенка для начала. Интересно, в Коукворте какой-нибудь филиал Армии Спасения имеется?

* * *

Утро началось с очередного бодания с Эйлин сразу после того, как все позавтракали и Тобиас, все еще не оклемавшийся, судя по его виду и поведению, отправился на работу, а я попыталась отправить Северуса в школу. Моя бывшая принцесса снова попыталась вынести мне мозг по поводу того, что маги лучше всех просто потому, что они маги, а маггловская школа — это только чтобы не прикапывались всякие и Статут соблюсти. На мой закономерный и совсем чуточку ядовитый вопрос, давно ли она смотрела на себя в зеркало и что она там такого «лучшего» увидела, взяла и… разревелась.

В ее всхлипываниях я различила лишь то, что она не может колдовать и что всегда была некрасивая. С трудом сдерживая некоторые русские, идущие с самого дна души слова, я сосчитала до десяти, и — о чудо! — Эйлин сделала паузу — перестала ныть. Может, воздуха набирала, может, с мыслями собиралась…

— Да при чем тут твоя внешность и магия? — рявкнула я. — Мимикрировать надо уметь и без заклинаний! Любой проходящий мимо волшебник шутки ради кинет Финитэ, и что?

— Мими… А это поможет?

— Обязательно! Сама себя не узнаешь!

— Тогда я… ты… вы… меня научите?

Кажется, она решила, что мудреное слово "мимикрировать"— это ритуал такой… Ладно, не будем разуверять.

Ого! А вот и наш школьник. Я остановила смурного, как осенняя туча, Северуса перед самой дверью, критически осмотрела, и… Нет, таким ребенка выпускать нельзя.

— Пожалуй, сегодня ты в школу не пойдешь, — руки сами скрестились на груди, кажется, по причине, что эти самые руки я хотела бы оборвать. Беда, что они теперь и мои тоже. Хоть дело, конечно, не в них.

Он вопросительно поднял глаза, и я кивнула. Точнее, мы кивнули.

— Вы больше не ругаетесь?

Заткнув Эйлин, я присела рядом с ним на ящик для обуви.

— Мы не ругаемся, мы спорим. Иногда это получается эмоционально, у нас с твоей мамой очень разное… — чуть не брякнула «воспитание», но вовремя поправилась: — Жизненный опыт.

— Бабушка Мэри, а сколько вам лет?

— Семьдесят восемь, внучек.

— О. Прилично.

— Спасибо, что оценил, — хмыкнула я. — Надеюсь, твоя мама тоже наконец это поймет.

— П-простите… я не думала, — прошелестела Эйлин.

— А о чем и когда ты вообще думала, дорогуша? Вот в таком виде ребенка в школу отправлять, чтобы его там травил кто ни попадя?

Северус покраснел и вскинулся было, но я быстро поднесла палец к носу — мол, это не будет всем доступной информацией. Но маме знать надо. А то совсем от жизни оторвалась в своей норе, прикрываясь депрессией. Пусть даже у нее были на то основания, но у нее ведь был и сын!

Так что Северус отправился к себе — как обычно, читать, а мы с Эйлин еще немного пободались. В конце концов она согласилась выползти из дома и посмотреть самой на то место, где учится ее ребенок. Много слов, которые снова просились ко мне на язык по этому поводу, пришлось отправить обратно, нечего переводить мат в активную лексику, пригодится для более серьезных случаев. В том, что они еще будут, я уже не сомневалась.

* * *

Одеть это тело в более-менее соответствующее времени и возрасту, и не слишком бросающееся в глаза оказалось опять-таки непросто. Выручило то, что я вспомнила про материю, которая в сундуке — там и правда оказался отрез приличного натурального шелка. Кремовый. И еще что-то, но возиться долго я не собиралась. Шить я умела — лет с пятнадцати, когда появилась подружка-мастер на это дело, но вот любить не любила никогда. Только по необходимости. Так что модного платья от меня Эйлин не дождется. Точнее, я сама не дождусь, разве что брюки. Но моя соседка, точнее, хозяйка тогда точно спятит.

Выкроить и наскоро сшить юбку-полусолнце удалось быстро. Как зачаровать иглу, было — та-дам! — в школьных конспектах, значит, в Хогвартсе все же не только фигней страдают, полезному тоже учатся. Труднее дело было с верхом. Я представила было блузку-кимоно с запàхом, но вытерпеть очередную истерику Эйлин не смогла, в результате получилось мешковатое нечто вроде наволочки. И по длинной наволочке на каждую руку. Спас, как водится, пояс — широкий, в ладонь. А вот результат…

Эйлин смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Пояс подчеркнул тонкую талию, блузка собралась сверху, обрисовав подобие груди, юбка так же замечательно расширила бедра. Я чувствовала ее восторг, но она, зараза такая, вместо того чтобы высказать благодарность, предъявила претензию, что «юбка короткая и ноги вообще неприлично видно». Желание прибить ее на месте испарилось, едва я увидела, во что она собирается сунуть ноги. Потому что это было действительно неприлично…

Тут нам наконец удалось договориться — я взяла на себя заклинание, а Эйлин старательно представляла результат — и из непонятных бот получились аккуратные винтажные туфли позапрошлого века на устойчивом каблучке.

Замаскировав это великолепие старым плащом, приметные волосы — той самой косынкой, отправились «на дело». Поначалу Эйлин пыталась возмущаться, но я ли в отрочестве не ходила в свое время с подружками, обсуждая встречных девчонок и их шмотки? И Эйлин быстро включилась в разговор. Главным было отмечать, у кого что удачно — а это таки видно любой женщине, а ее "постПринцесса" в себе все-таки не окончательно задавила.

Правда, что было, когда она увидела юбки выше колен! А девушек в брюках!.. Я чуть не оглохла от ее причитаний.

— Тебе все равно не пойдет, — отрезала я раздраженно.

— Почему?

— Серьезно? Я думала, ты ответишь, что не больно и хотелось…

— Это же просто неприлично!

— Вот и не будешь так ходить. Хотя твои понятия о приличиях устарели лет так на полсотни минимум, если не на все сто! И вообще-то речь не о тебе, дорогая. Вон, посмотри, как одеты школьники. Твой сын не должен сильно отличаться от ровесников, если ты не хочешь, чтоб его задразнили.

— Но он… Погоди, это я старомодная, что ли?

— Разуй глаза и смотри!

— Но…

— Если бы ты приехала в Хогвартс в такой одежде, которую мы видели… ну хотя бы на той блондиночке возле булочной, как бы тебя встретили?

— Меня бы… ой. Но я приехала, как все…

— Вот и твой сын наконец должен быть, как все. И в Коукворте как все. И в Хогвартсе как все. Если не хочешь каждый день лечить его избитого. И мы приложим для этого все силы, понятно? До тебя дошло хоть немного?

— Да… А… как?

— Ручками, ручками. Ну и ножками, конечно. А еще языком — вежливо расспрашивать незнакомых людей умеешь? Нет? Тогда учись, я пошла.

* * *

Армии Спасения в Коукворте ожидаемо не оказалось. Зато выяснилось, что совсем рядом — Бирмингем, до которого каждый час ходит автобус. И самое замечательное — этот автобус нам по карману.

— Значит, так. Возвращаемся домой, напяливаем те вещи, которые готовы больше никогда не надевать, берем Северуса и едем. Тоби оставляем записку. И еду. Входим в образ «Мы жертвы домашнего насилия».

— ЧТО???

И за какие грехи меня покарали этой семейкой…

* * *

Из Бирмингема мы вернулись последним автобусом, благо темнело поздно, так что успели засветло. На Северусе были, боюсь, первые в его жизни приличные брюки и дешевенький тонкий, но совершенно новый свитер, на Эйлин — темно-бордовое, почти коричневое в мелкий цветочек платье почти того же фасона, что наш самопальный шелковый комплект, кроме того, в пакете лежала пара настоящих, совсем чуть поношенных джинсов «Либро» для Тобиаса. Скольких нервов мне это стоило… успокаивало меня лишь то, что сами нервные клетки принадлежали этой засранке Эйлин.

Мало того, что она рылась и воротила нос, как герцогиня, она поначалу еще и работать отказалась!

Зато порадовал Северус — получив комплект приличной одежды, сразу спросил, что он должен за это сделать, чем умилил моложавую даму в коричневой шляпе, которая тут же начала втирать ему насчет «божьего промысла». Ну, к этому парень был подготовлен, как и маман, зря я им, что ли, все полчаса, пока шел автобус, лекцию читала. Ну и настраивала, что мы, собственно, в маггловский мир на разведку идем — эта идея, кстати, понравилась обоим. Дети…

Хотя поведение Эйлин в первый же момент нас едва не выдало — я едва успела ее заткнуть. Аристократка из подвала, блин. Но в конце концов пошли мы… прибираться. В местную ночлежку для таких вот беглянок, вроде нас — а что еще можно было поручить странной женщине с улицы?

Но сперва нам провели что-то вроде экскурсии — очень удачно, кстати — я как раз комментировала Эйлин, где мы окажемся, если останемся без дома и без мужа. Лично я бы, конечно, не испугалась, выжить можно было, а ведьме так точно, но Эйлин впечатлилась и надолго притихла. Так что мы спокойно поменяли белье на одном из этажей, утащили его в прачечную, а там…

А там стояли старенькие, но вполне приличные стиральные машинки, которые были кое-кем приняты за колдовство. Хорошо, что сил у нас с Эйлин уже почти не было, так что ничего не сломалось и не перегорело. Ну и сунуться поближе к машинкам после того, как их включила, я ей, конечно, не дала.

Нам, кстати, предложили переночевать, но я ответила, что все же постараемся еще раз поговорить с супругом — мы прекрасно сошли за жертву домашней тирании, видок был еще тот — синяки мы не сводили. Эйлин вполне справедливо опасалась, что примененное к ее телу колдовство подпадет под запрет клятвы, которую она дала, как я подозреваю, в состоянии аффекта. Так что дамочка она была, конечно, упертая, но все же не окончательная овца, особенно если ей все по полочкам разложить. Иначе мне тут и делать было бы нечего.

Наше начинание оценили и всячески поддержали, предложили и супруга сюда притащить, мол, пастор с ним побеседует. Или даже к нам приедет. Ну а что? Не мне одной им всем мозги полоскать, устану же, а пастор, может, и сработает. Настоящая ведьма по имени Эйлин внутри уже не выступала, кажется, и ей на сегодня более чем хватило. Но как же она была удивлена, когда поняла, что мы еще и заработали!

Когда нам выдали деньги, которых хватило на автобус в Коукворт (заначку я предусмотрительно показывать не стала) и кое-какие, невероятно дешевые здесь продукты — вот где надо брать мясо! — Эйлин едва в осадок не выпала.

Зато когда уже в магазине я объяснила ей, что вот на это мы можем получить то, то и вон то… Осспадя, спасибо, что она в уме неплохо считала и наконец прониклась.

Да, на нас смотрели странно — все время что-то бормочущая худая хмурая женщина в платье не по фигуре, потому что на такое платьев не шьют, но дело мы делали, так что опасными психами нас не признали, признали безопасными. Да я еще про сотрясение рассказала, конечно, надо же было от лишних расспросов откосить. К счастью, после приборки к нам присоединился Северус, что-то там переписавший «для вот того дядьки», предполагаю, парня посадили за религиозные тексты, но комментировать все происходящее я могла уже свободно, обращаясь к нему.

Мы еле успели на последний автобус, а в нем едва не уснули, намаявшись за день.

Тобиаса дома не было. Где он, меня, конечно, просветила Эйлин.

Та-а-ак. Значит, вернется пьяным и буянить начнет. Ах, если совсем пьяным, то свалится спать? Ладушки. Приготовим пару пива из заначки, ну, и сковородочку, конечно. А пока мясцо оприходуем, чтобы завтра с бульоном не возиться — качество соответствовало цене, варить придется долго.

Северус уже спал в своей комнатке наверху, а мы все ждали Тоби. Наконец тот явился.

— Эйлин!!! — загремел он, по его мнению, грозно.

Тело сжалось, я фыркнула, загоняя основную его хозяйку куда подальше. Поведение жертвы — лучшая провокация, так что на фиг.

— О, Тоби, — ухмыльнулась я, глядя, как тот поводит носом: бульончик пах правильно…

— Эт-та шта?

— Пиво будешь?

— От-ку-да?

— От вер-блю-да, — не выдержала я и протянула ему бутылку, к которой он моментально присосался, так что про верблюда, кажется, не услышал.

Хм, хватит ли мне его запаса?

Мужик покачнулся, отрываясь от бутылки, плюхнулся на жалобно скрипнувший табурет и брякнул о стол ополовиненной стеклотарой.

— Наливай!

— Что «наливай»? Пиво у тебя в руке.

— Суп!

Руки зачесались и сами потянулись к кухонной утвари.

— Я т-тебе налью! Я тебе сейчас так налью… Я тут мясо добываю на последние гроши, а он получает мизер да еще пропивает с дружками!

И я треснула сковородкой по столу. Для начала.

Все, что было на нем, подпрыгнуло. Тобиас тоже. Но вот его мутные глазки сфокусировались и встретились с разъяренными моими. Он дернулся в мою сторону, и я решила закрепить эффект, треснув сковородой еще раз. Да, все еще по столу. По мужику-то зачем? Руки пока не тянет. Ах, он же деньги небось пропил…

Спасаясь от дорогой «супруги», на глазах трезвеющий Тоби вылетел из-за стола и рванул в спальню, но дверь закрыть не успел. Пришлось ему порысить вокруг кровати, чтобы выбежать обратно в коридор.

Сонный Северус выскочил, с восторгом оценил обстановку и таки помог загнать папашу, подставив тому подножку. Не собой, а стулом. Умница, все же слизеринец в нем есть, — подумала я, и Эйлин внутри радостно хихикнула. Свалившийся на пороге гостиной Тоби уже только кивал зависшей над ним злобной мегере и клялся, что «боше никада», а потом неожиданно захрапел. Ага, так мы ему и поверили. Я потрясла его за плечо. Никакой реакции. Руки болтаются — полное расслабление. Ладно, хорошо, что не мочевого пузыря.

— Северус, записывай: активные физические упражнения на сон грядущий у данной пьяной особи оказывают положительное влияние на скорость засыпания.

Я вспомнила его неуклюжую рысь ака по палубе в шторм, удивленно повернулась к действительно что-то записывавшему Северусу и хихикнула:

— Активные можешь зачеркнуть. Ну и про то, чтоб записывать, я пошутила, конечно.

Северус неуверенно хохотнул.

— Бабушка Мэри, а ты правда веришь, что он теперь так не будет?

Боже мой, ребенок уже давит обтекаемые фразы, как политик!

— Конечно, нет. Зелье варить будем! Чтоб от одной мысли о бутылке его мутить начинало! Вот только ингредиентов где добыть? Придется идти на разведку в мир магический…

— Я с вами!

Что? Я это все вслух сказала? Ну и… ладно.

— С нами так с нами. А вот наутро надо Тоби простоквашу приготовить. Не дело на работу таким являться, тем более — прогуливать. Кстати, Северус… Вообще-то школа — это твоя работа.

Парень сразу погрустнел, опустил плечи и удрал к себе. Ну да… в школе ему явно не климат, а резкая перемена его внешнего вида может подействовать и наоборот — вызвать еще более серьезные наезды. Мдя. Значит, если я хочу целого внука и в целой одежде, надо его переводить в другую школу. В какую? Так Лилечка-то тоже ведь где-то здесь училась, верно? И всяко не со Снейпом. И… как мы его переведем?

Вот черт! Бульон же выкипит!

Успела… Фух. Тут же присела и снова задумалась.

Как-как, для начала обещаниями. Денег, конечно. Мол, у мальчика способности определились, супруг снова неплохо зарабатывать начал… Да, навру, а кто узнает-то? И вообще, ну и что, что пока не начал, а совсем наоборот. Начнет, я сказала!

Одежда у Эйлин подходящая появилась, оценят. А что до способностей… Надо бы добыть тест! Но как это сделать? Придется снова попробовать через Спасателей, значит, завтра снова едем. Денег, правда, только на дорогу туда и осталось. Ничего, придумаем что-нибудь.

Будет Северусу утром сюрприз…

* * *

Сюрприз удался для обоих — Эйлин, видимо, начала-таки думать, а способ получить хоть что-то, но самой и свое собственное, у нас пока был один. Соваться в магический мир лучше подготовленными — там опасностей может быть куда больше.

Поездка снова получилась удачной — мы опять увозили с собой немного продуктов, чуточку денег — как-то так получилось, что нам снова хватило бы на автобус туда-обратно, но главное — теперь у меня была уверенность, что Северуса все же получится перевести — результаты он показал отличные. Особенно по английскому, математике и… латыни! Все же Эйлин делала для него кое-что полезное. Еще ребенок оказался немного сведущ в астрономии, но вот естественнонаучные знания касались, увы, почти лишь одного магического мира. Придется просветить маман насчет обычных лекарственных трав, значит. А также животных, грибов и некоторых минералов. Хотя просвещать лучше сразу обоих. Эх… а не уехать ли нам из этого чудного городка?

Нет, будем решать это немного позже — все же дом есть дом. И пока он еще чего-то стоит. Хотя и продавать имеет смысл, именно пока за него еще что-то можно получить. А значит, нам надо время хотя бы для того, чтобы привести его в порядок. Это магам можно в нем неплохо жить, постоянно подновляя заклинания, а продавать-то придется в любом случае магглам. Возьмут и найдут потом — не проблема же. Значит, ремонт должен быть настоящим. Столько дел, как бы не потонуть!

А не подключить ли нам папаню?

— Тоби, прием, это я, бабушка Мэри.

— Чем обязан, мадам? — покосился он недоверчиво.

Ну да, ну да. Время прийти в себя у него уже было, так что благодаря кому у него половина дома в порядке, горячая вода бесплатно почти в любое время, на столе съедобная еда, но лоб приходится тщательно прикрывать волосами, Тоби теперь в курсе. Но еще не понял, лучше стала жизнь или наоборот. Ничего, сейчас узнаешь…

— Разговор есть.

— Ко мне?

— А кто глава семьи, в конце концов, не эта же, прости господи, курица…

— Вы еще и имя Господа поминаете?!

— А что ж не поминать, если я в этом выросла?

— Вот только врать не надо, что вы маггла.

— Прямо-таки врать? Если книжек много читать, то магглы еще и не на то способны!

— Что? Какие книжки? На что способны?

— В общем, хочешь — верь, хочешь — нет, но дела такие… Я не поручусь в стопроцентной вероятности, но…

И я рассказала все, как на духу. Ну, почти. Страну проживания указывать не стала, ну и еще кое-что по мелочи. Что забавно, про переселение душ мужик слышал. И вообще много читал. Ну так — инженер же. По идее не должен быть хуже тех же Эвансов, помнится, там отец именно инженером и был. На той самой фабрике. И раз они еще не уехали, работа есть. Но ткацкая промышленность из Британии постепенно переносится в бывшие и настоящие колонии, а значит, либо уезжать, либо перепрофилироваться…

— Что ты несешь… — прошипел Тобиас, в эмоциях сбившись на фамильярность, но мне это было совершенно безразлично. — Какие герои книги? Мы?! Да это просто бред какой-то!

— Хочешь, скажу, в котором году примерно загнется фабрика? Тебе ли не понимать, что самые бредово звучащие вещи как раз и могут быть правдой, тем более теперь?

— А… Эйлин знает?

— А смысл ей говорить? Нам что, очередной истерики и слез не хватает? Что она-то сделает, девчонка вообще к жизни не приспособлена!

— Это точно. И куда нам деваться? Волшебники же все равно найдут кого угодно и где угодно.

— Знаешь, не думаю, что вы очень уж им нужны. А на всякий случай у нас вроде своя волшебница есть. Даже двое, правда, один подрастающий.

— Отца ни во что не ставит…

— А ты их с матерью за кого держал? Да и руки распускать не надо было. Ничего, это поправимо. Правда, с трудом. Так что если ты этого действительно хочешь…

— Да я и сам не знаю теперь.

— Но жить-то еще хочешь?

— Эйлин… ей правда осталось так мало?

— Она тебе все еще нужна?

— Ну…

— Как ты ее в жены-то взять умудрился, случайно не поделишься?

В этот момент за окном кто-то просигналил, и Тоби встал.

— Знаете, что? Я тут, пока вы в разъездах были, Эйлин к врачу записал… И на сегодня взял отгул. И машину нашел, Билли нас свозит. Так что давайте, собирайтесь. Вдруг они помогут?

Не очень мне понравился этот заход почему-то… Хотя, если подумать — в кои-то веки Тоби проявил внимание к жене! Да и чем черт не шутит, может обычная медицина поддержать тело, так сказать, дом, в котором мы живем — так пусть поддерживает. Но все же что-то царапало внутри, как потом выяснилось, не зря. Во время переодевания я поняла, что он спер нашу палочку! Ну… будем считать, что с перепугу.

Тоби отвесил челюсть, увидев спорхнувшую к нему с крыльца супругу — к врачу «мы» решили одеться прилично, так что тот самый кремовый комплект — Эйлин, кстати, еще полоску кружев таки пришила на воротник и манжеты, пусть и все почти пальцы исколов — вот что женские разговорчики о моде делают!

Приятель мужа неопределенного возраста с квадратной челюстью и забавным светлым чубчиком надо лбом так же неопределенно хмыкнул, мы уселись в смешной желтый трехколесный драндулет, и Билли стартанул… Надеюсь, он не вообразит себя мистером Бином и с управлением таки справится?

Эх, не о том я волновалась, не о том! Стоящая на отшибе клиника, чем-то похожая на санаторий, но обнесенная довольно высоким забором, наводила на мысли. Ну… чему быть, того не миновать. Эйлин вон недавно просто мечтала от меня избавиться. Если Тобиас — тоже, то… А вот изображу я им успех отечественной медицины! Главное, поначалу продержаться.

На территории было… бедненько — ну ясно, приличное место Тоби материально не потянул, оставаться тут вообще не вариант. Хотя… Вон там, кажется, какой-то небольшой садик с розами и беседкой. Симпатичный… И я отступила, «передав бразды правления» Эйлин. Та долго себя ждать не заставила.

— Ты куда меня притащил? В маггловскую больницу?

«А рожала ты в Мунго?» — едва не спросила я, но… меня же нет!

— Здесь тебе помогут избавиться от этой, — Тоби крутанул шеей и охнул — в ней что-то хрустнуло. Ну и поделом тебе!

— А если нет? — обеспокоилась эта зараза.

— Я узнавал, тут все по-настоящему. Брат Билли свою тещу тут лечил — вернулась как шелковая… Все будет хорошо!

— Ты думаешь? Ох, это же, наверное, дорого?

— Мужики помогли собрать, пока на консультацию, но…

— Мистер и миссис Снейп? Доктор Томпсон вас ждет.

* * *

Эйлин вела себя, как герцогиня… Задрипещенского уезда. Выглядело это отвратительно, на мой взгляд. Хотя, если принять во внимание искреннее участие во взглядах психиатра, обращенных в сторону «моего» супруга, да и лицо самого Тоби… оба были впечатлены. Что, уж не раздумал ли зятек расставаться с «бабулей»? Нет уж, я их еще помучаю.

— Я правильно понимаю, что сейчас с нами общается э-э, альтер эго вашей супруги?

— Кто?

«В латыни Тоби не силен», — подумала я, но он быстро спохватился.

— А, нет, это она сама.

— Да? А та, вторая, значит, намного хуже?

Я едва не хихикнула — Тоби загрузился основательно. Похоже, Эйлин тоже. Но… кивнула, зараза!

— Лечение будет стоить приблизительно пять с половиной тысяч фунтов* в месяц.

* В среднем, стоимость лечения шизофрении — $13000. Минимальная цена — $9400.

— Скока-скока?! — дружно воскликнули мы… и я громче всех.

Потому что Эйлин, судя по всему, ушла в астрал.

— Но это с полным пансионом…

— А что представляет собой неполный? — поинтересовалась я, чувствуя, как пробуждается Эйлин вместе со своим любопытством — и правильно, я бы тоже на ее месте внимательно слушала. Жаль, что сама я уже спалилась. — Без завтраков или без ужинов?

Оказалось, совсем без еды — ее могут привозить родственники. Просто замечательно.

— А если не привезут? — я выразительно посмотрела на Тоби, так, что он покраснел. — Естественная убыль пациентов с помощью голодной смерти?

Эйлин опять самоустранилась. Даже тело подвело — коленочки подогнулись. Ох, непривычны английские барышни к таким стрессам, непривычны! Да и джентльмены… Вот, стоит один с раскрытым ртом. То есть два… только второй сидит. Доктор отмер первым — как ему по должности и положено.

— Здравствуйте, мадам. К сожалению, не мог быть представлен…

— Да я все слышала, — махнула я рукой. — Можете не трудиться.

— Но… а вы?

— Обойдетесь.

— Простите, если чем-то вас обидел…

— Голодной смертью? Какие мелочи, право.

— Но вы все не так поняли!

— Внимательно вас слушаю.

— Э… что?

— Разъяснения ваши, что именно я поняла не так. Если они, конечно, имеют место быть.

— Но видите ли, еще никто из родственников не отказывался кормить…

— И приезжали ежедневно? Со свежей пищей в судочках?

И почему я не верю?

— У нас прекрасные холодильные камеры, в которых продукты могут храниться более двух недель…

— Пять с половиной тысяч, — пискнула в моем горле Эйлин, и Тобиас встрепенулся.

— Семьдесят фунтов за консультацию, — пробормотал он.

— Какая роскошная клиническая картина! — возрадовался психиатр. — Я готов снизить оплату вдвое! Но времени, скорее всего, понадобится не менее двух месяцев.

— Те же яйца в профиль…

— Простите?

— В результате сумма та же, — перевела я собственную фразу в более приличный вариант.

— Но это за целых два месяца!

— В которые мистер Снейп будет усиленно работать, скорее всего, круглосуточно, содержать дом и воспитывать сына…

— У вас есть сын?

— Да, десять лет, мальчик, — ответила я и тут же возмутилась. — О котором эти два индюка постоянно забывают!

— А вы, мадам?

— А я стараюсь, чтобы он был сыт, прилично одет и обут и ходил в нормальную школу!

— А что же… вы этим не занимаетесь? — врач повернулся к Тобиасу.

— Да я… Я работаю! Я деньги домой приношу! Мне некогда…

— Между прочим, теперь деньги приносит не он единственный, — не без гордости заявила вдруг вынырнувшая Эйлин.

Видимо, не могла не похвастаться. Господи, какая же инфантилка. Ну-ну, интересно… Сейчас поговорим!

— А сколько ты мне крови выпила, пока я тебя уговорила?

— Это было только в первый раз. Я же не знала!

— А с платьем возились сколько?

— Ну, ты еще джинсы для Тоби вспомни…

— Какие джинсы? — удивился Тобиас, но мы дружно его проигнорировали, потому что нам задали куда более интересный вопрос:

— Леди, а не подскажете, как вы делите э-э, ресурсы, чтобы высказаться?

А и правда…

— Так интересно же, что она скажет! — выдали мы… хором? Одним горлом?

Вот так да.

— Потрясающе! — глаза психиатра горели энтузиазмом. — Я готов ходатайствовать перед попечителями и просить оставить вас совершенно бесплатно! Мою просьбу удовлетворят, я уверен!

— Бесплатно только сыр в мышеловке, — процедила я. — В чем ваш личный интерес?

— О, знаете, я пишу научную работу… как раз о раздвоении личности! Но такого потрясающего примера в жизни не видел!

— Ну, займитесь историей доктора Джекила и мистера Хайда, — посоветовала я.

— О, — расплылся в счастливой улыбке доктор. — Мадам знает толк… Но это же, простите, беллетристика, а не реальная практика!

— Мадам просто любит читать.

— А… другая мадам?

— Тоже, — выдавила Эйлин.

Ну-ну, ловлю на слове.

А доктор уже выписывал что-то в толстой тетради. Хм. А оно нам надо?

— Прошу меня подождать буквально пару минут, — он дописал и сорвался с места. — Я попробую договориться о срочной госпитализации! Такой случай! Такой случай!

Кажется, он готов был расцеловать меня… нас с Эйлин. Дверь за ним захлопнулась, и вот тут разыгралась почти настоящая драма.

— Бежим! — схватил меня за руку Тобиас.

— Денег жалко стало?

— Тебя! Вас!!!

— Как мы без вас, — добавила свой голос Эйлин.

— Ты же вроде согласна была.

— Я глупая!

— Отмаз не засчитан.

— Что?

— Мэри, хотите, я на колени встану? — выдал Тобиас и… сунул мне в руку палочку, которую я тут же автоматически спрятала в рукав.

— Это еще зачем?

— Ну как вас еще убедить? Мы без вас… Плохо все будет!

— Действительно? И как вам такое в голову пришло? Неужели само?

— Мэри, пожалуйста!

— Сейчас он придет, заколдуй его!

— Да-да! Быстрее! Чтобы все забыл!

— Вы оба спятили?

И тут дверь отворилась…

— Ну вот, я договорился, есть отдельная свободная палата! А я — ваш лечащий врач! — он взял в руки тетрадь, и…

— Обливиэйт!

— До свидания!

Воскликнули мы с Тобиасом хором, а тот еще ухитрился выцепить из рук доброго доктора тетрадь, и мы понеслись прочь. На лестнице я затормозила:

— Идем спокойно! А то примут за сбегающих психов.

Тобиас словно аршин проглотил и зашагал — нервно, но размеренно. Очень большими шагами. Я взяла его под руку, чтобы немного притормозить, правда, он аж подпрыгнул от неожиданности… Пришлось проговорить вполголоса:

— Мы чинно удаляемся после того, как посетили своего бедного дядюшку…

Только тогда он кивнул и немного расслабился. А вот и ворота, а за ними и машинка.

— Что, не взяли? — удивился Билли.

Благоверный что-то пробурчал, сгрузил меня на заднее сиденье (я не протестовала), а сам уселся рядом с приятелем.

— Домой… Кстати… деньги вот. Раздашь нашим.

О, ему еще и на консультации сэкономить удалось. Молодец. Но нет, ничего этим двоим я говорить не буду ближайшие пару дней как минимум. И делать не буду ничего, да. Пусть почувствуют разницу!

Единственное, что я позволила себе — это уже дома:

— Вы соображаете, что творите? Это было противозаконно! Нам с Эйлин, если бы авроры прибыли быстро, прямая дорога в Азкабан!

Ну вот. Она снова вне зоны. Ладно, к ней претензий немного, по крайней мере в этой ситуации. Я повернулась к Тоби.

— Ты, кретин! Ты понимаешь, что лишить человека памяти — все равно что лишить его личности?! Это могут делать только специалисты! На это специальная лицензия нужна, после обучения и нехилых экзаменов!

— Но ведь… так просто…

— Идиот, — простонала я. — Ты с больным зубом к кому пойдешь, к стоматологу или к столяру с киянкой? У него тоже все просто — с пары взмахов все удалит, нечему болеть будет!

— То есть… — Тобиас сменился в лице. — Ты… вы так думаете?..

— Кусочек памяти надо забирать, кусочек! Так вот знай — я такой же неспециалист! И теперь понятия не имею, что осталось у того бедняги в голове! Может быть, он сам станет… пациентом, — тут мой голос дрогнул, и я замолчала. Потому что это было действительно ужасно, как для меня.

Сволочь, какая же я сволочь… Заполошная. Глупость, кажется, заразна — вот, налиняла. Испугалась остаться в лечебнице! Да подумаешь! И не в таких местах выживали, одна перестройка чего стоила. Я тихо застонала и опустилась на диван, зарывшись руками в волосы. Карьера, а главное, личность человека такого уж точно не стоила. Вот только ничего уже не исправить.

— Эйлин… М-миссис Мэри… Простите, — меня погладили по голове. — Пожалуйста, простите!

— Не трогайте меня. Никто, — я стряхнула руку, встала и ушла в угол. Страдать.

* * *

— Мэри, вы здесь? Мэри, доброго утра…

— Может, кофе?

— Мэри…

— Бабушка Мэри?

Последнее было самым трудным, но я молчала. Я смотрела, как Тобиас задумчиво смотрит на Эйлин, снова сидящую на диване и гипнотизирующую стену напротив. Она пыталась говорить со мной, но я молча смотрела в стену. Я смотрела, как Северус уходит в школу — в новой одежде, причесанный и какой-то тихий. Я молчала, когда Эйлин сожгла сосиски и вареный, мать ее, картофель. Который она сама почистила. В три приема — сразу аккуратно у нее не получалось. Но когда Северус вернулся из школы с фингалом и в рваной курточке, а на все причитания матери спросил только:

— Она совсем ушла?

Я не выдержала.

— Ну все. Мы сегодня же переводим тебя в ту школу, что за рекой.

— Бабушка! — просияло побитое лицо «внучка» в грязных разводах слез, и меня обняли за талию.

— И научим тебя драться так, чтобы плакали только враги!

— Правда? А мама говорила, что драться нельзя. Что это совсем-совсем ниже достоинства волшебника…

— Эйлин?

— Я… Мэри, вы со мной! Я обещаю вас слушаться, только не уходите, Мэри!

— Да ладно? Что, вот так быстро? Ну… поглядим. Северус, твоя мама была права только в том, что действительно ниже достоинства мага драться с магглом с помощью волшебства. Ну, это как кто-то полез на тебя с кулаками, а ты на него — с ружьем.

— Даже если их пятеро?

— Если так, то можно. И даже нужно! Вот только ты же знаешь, что такое Статут?

— Детское волшебство не отслеживается, я знаю!

Кажется, в лице мы изменились вполне дружно.

— А с этого места поподробнее…

А наш мелкий-то оказался тем еще волчонком…

Безо всякой палочки ухитрялся создавать своим врагам неприятности. Вот только врагов было — полная школа. Ну, почти. Потому что с характерцем нашего парня, да с его способностями плюс почти что фриковый прикид — для детского коллектива это было словно мясо для гиен. Я передергиваю? Вы не видели детишек, которые дружно кого-то травят. Повезло вам.

И ведь сколько лет держался! Это же какой характер иметь надо!

Но вот с его заявлением, что ему никто не нужен, надо что-то делать. И побыстрей. Но мягко. Все, срочно в другую школу! Пусть там Эванс, пусть там кто угодно. Главное, дать задание — конечно, как для разведчика! — узнать как можно больше о тех, с кем он будет учиться. Как о людях — интересы, семьи, надежды, страхи, приоритеты. Зачем? Так тренировка перед Хогвартсом же. Люди, знаете ли, везде одинаковы — в плане общения, доверия или наоборот, недоверия и вражды.

Северус кривился — общаться он был совершенно не настроен, не говоря уже о том, чтоб доверять. А вот Эйлин неожиданно прониклась и меня поддержала.

— Думаешь, в Хогвартсе перед тобой все секреты откроются? Нет, милый, самые интересные секреты — в голове и памяти детей из старых магических семей. Ну, и в их библиотеках, — в голосе Эйлин появились ностальгически-мечтательные нотки, и Северус насторожился, а она продолжала: — А как ты туда попадешь, если не сможешь войти в доверие? Бабушка права, учиться можно и на магглах.

— Первое задание будет простое: чтобы через неделю не менее двух человек пригласили тебя в гости! — выдала я. — Ну и чтобы приняли твое приглашение. Гостиную мы уже в порядок почти привели, на кухню никого не пущу… с твоей комнатой… тоже погодим — нечего сразу лезть повсюду — чай в гостиной, и хватит.

— Как? — Северус сделал большие глаза. — Я никогда не…

— Твоя мама тоже почти никогда из дома не вылезала, — припомнила я. — А ничего ведь в Бирмингем съездили, всем понравилось?

— Прекрасно сможешь. Я верю в тебя, — поддержала Эйлин, явно польщенная, а я подхватила:

— Смотри, ты силен в латыни. А твои сверстники в большинстве своем не понимают и совсем не любят этот язык — не видят в нем смысла. В новой школе есть такой предмет, значит, ты точно будешь в нем блистать. Но только чтобы без огонька, мол, случайно получается. Когда все поймут, в чем ты хорош, то, скорее всего, кому-то может понадобиться твоя помощь. А кому поможешь ты — с того должок. Небольшой, адекватный тому, что ты сделаешь для него, но что он сам сможет сделать без особого труда. Главное, полезный именно для тебя.

— А если начнут обзывать заучкой?

— Не рви жо… не усердствуй особо на других предметах. Тебе же действительно интересна латынь?

— Но ведь я не могу говорить, что на ней написаны многие книги по зельям!

— Зато ты можешь сказать, что многие исторические книги — латинские. Римляне, все дела. И ни капельки не соврешь. Да, надо будет с тобой в музей съездить. И хорошо было бы попасть на раскопки, хотя бы с экскурсией, но уже не успеем. Так что это позже, в каникулы. Магическая археология, как тебе?

— Это еще что?

— Это поиск древних поселений, давно потерянных и от времени ушедших под землю, старинных захоронений, древнейших записей… И среди маггловских там вполне могут быть и магические — Статут-то — относительно недавняя вещь.

— Недавняя?

— Когда был принят Статут секретности? — решила я проэкзаменовать Северуса.

— В тысяча шестьсот восемьдесят девятом…

— А история… ладно, письменность изобретена пять тысяч лет назад. Ты-сяч. М?

У Северуса вытянулось лицо.

— И представь, что все время до этого маги и магглы совершенно спокойно сосуществовали.

— Спятить можно…

— Можно, но не нужно. Представляешь, сколько всего там можно найти? А если еще попутешествовать — развитие цивилизации шло неравномерно, в разных уголках земного шара были свои… очаги. Но начать стоит действительно с латыни — далеко ехать не надо, можно в местных музеях посмотреть. В конце концов, римляне у нас тут изрядно потоптались. А потом заняться греческим, там еще более древняя история.

Черные глаза загорелись уже знакомым огоньком. Эх, будет у нас зельевар-археолог! Ага, и путешественник, и фиг всем лидерам: и темному, и светлому. Вот только подготовка действительно должна быть отличной, и боевка в том числе — небось немало проклятий на тех же захоронениях висит, да и в дома магические посторонним хода не было — охрана. Мы хотим, чтобы из своих приключений ребенок возвращался всегда целым и довольным.

Эйлин внутри согласно угукнула.

— Я буду лучшим учеником! И в боевке тоже, — заявил Северус и отправился читать и думать, конечно же.

Я что, опять сказала все это вслух?

— Ну да, — просветила Эйлин. — Он что, будет все время уезжать?

— Если ты подсуетишься, кто тебе мешает поехать с ним?

— Я… мне страшно!

— А мне нет. Мне интересно!

— Мне тоже, — вздохнула Эйлин. — Но все же страшнее.

— Тебе не кажется, что восемь лет, что ты себе на жизнь оставила — куда более серьезная проблема, или просто умереть от откатов тебя не пугает? Ты же и сейчас полудохлая, в чем душа держится? Да так мы просто не доживем до отъездов твоего сына. Напряги мозги, надо уже что-то делать!

— А ты… вы не знаете?

— Представь себе, нет! Потому и хочу искать!

— Ы-ы-ы…

— Не «Ы-ы-ы», а думай! Вспоминай все, что тебе известно! Не может быть, чтобы в семье не было секретов, как избавиться от некоторых… обязательств!

— Я не…

— Что, мы Северуса просто бросим всего через восемь лет? Думай, говорю!

— Он закончит школу…

— И куда он пойдет? К кому? Кто поможет ему выбрать путь и не ошибиться? Папочка? Как они — без нас! — будут делить этот дом?

— Ой.

— Вот тебе и ой. Думай, говорю, голова, шапку куплю.

— Не надо шапку. Я сама.

* * *

А потом мы пошли в ту самую школу — кстати, она так и называлась, Зареченской, как и весь район. Официально.

Разговор с директором состоялся в ее кабинете — достаточно деловом, не вычурном — в целом мне понравилось. Да и тетка хваткая… Результаты тестов просмотрела внимательно и впилась в меня взглядом, прям рентген какой. В ответ я немного потупила голову — «мы скромные, да, но» — и похвасталась, что наш мальчик увлекается историей, отлично владеет латынью и немного даже разговаривает на этом удивительном языке. И в эту замечательную школу мы пришли, исключительно потому что решили, что для будущего нашего мальчика этот предмет важен.

— Но как? Это же мертвый, старинный язык….

— Анти́ква квэ нунк сунт, фуэ́рунт о́лим но́ва, — выдал Северус. — То, что сейчас старое, было когда-то новым. Смиренно прошу простить меня за вмешательство.

— Поразительно… Да-да, конечно, Северус, прощаю, ты действительно меня удивил! Сейчас, в такое время… Куда вы планируете поступать потом?

— Мы думаем об университете Глазго, я понимаю, конечно, это очень самонадеянно, — я немного сфальшивила, чтобы было понятно, насколько эта тема для меня волнительна, — но знаете… мы все же попробуем подготовиться и получить стипендию.

— Но там же… — мадам директор аж в лице изменилась от наших амбиций. — Преобладает естественнонаучный профиль, кажется? Химия, медицина…

— Там есть и лингвистика. А библиотека университета имеет отдел специальных коллекций, содержащий массу старых, редких и уникальных изданий, в том числе средневековых и ренессансных рукописей, имеющих международное значение. И еще не все они расшифрованы! К тому же химия — вторая весьма интересующая Северуса дисциплина…

— Надеюсь, пиротехнических наклонностей он не имеет?

— Мне больше интересны влияющие на людей вещества.

— Э?..

— Лекарства.

— Ах, это…

— А… простите, вы о чем подумали?

Я приготовилась показать Северусу кулак, но не успела.

— Кхм, — директор обернулась ко мне. — Если у вас действительно такой умный ребенок, как вы вытерпели так долго в… той школе?

— С трудом, — ответил Северус, и тут же извинился.

— Он прав, — вздохнула я. — Видите ли, послеродовая депрессия у меня вылилась в довольно серьезную болезнь… Я практически не выходила из дома. И я совсем недавно, можно сказать, смогла встать на ноги. Я просто преступно пренебрегала собственным ребенком, а он даже ни разу не пожаловался, — всхлипнула я, прижав платочек к глазам и пуская «на передний край» Эйлин, которая пустила слезу вполне натурально.

— О, простите, миссис Снейп…

Эйлин никак не могла успокоиться, так что пришлось ее снова «отодвинуть».

— Увы, прошлого не вернешь, — взмахнула я платочком. — Осталось сделать все возможное, чтобы исправить положение. И я нисколько не умаляю свою вину... — я покаянно опустила голову и всхлипнула, уступая место Эйлин. — Вы же нам поможете?

Северус смотрел на рыдающую мать ошарашенно, пришлось украдкой показать ему кулак.

— Да… конечно. А простите, ваш сын, он, быть может, унаследовал такую тягу к истории от кого-то из ваших близких?

— Да-да, наверное, он в моего несчастного покойного дедушку… — на голубом глазу импровизировала я. — Он был историком. Я тоже увлекалась… Признаюсь, это я учила Северуса — та малость, что я могла тогда делать для него. Сама я училась, конечно, в университете, но понимаете, молодость — это такой ветер в голове! Ранняя беременность, конфликт с родителями… Теперь вот — полная зависимость от супруга, — я тяжело вздохнула, и в глазах мадам директора мелькнула искорка. — Но знания остались и, если вы возьмете меня, например, экскурсоводом в любой из музеев, думаю, я смогу быть полезной…

Искорка была не случайной. Выяснилось, что из школы уходит учитель истории — мадам вышла замуж и собирается уезжать из городка. А ехать в небольшой городок (читай: медленно загибающийся) дураков не было — молодежь наводила справки, и быстро отказывалась от вакансии. Так что место нового учителя, если что…

— Но у меня же никаких документов! И даже полного образования…

Я старательно изобразила — нет, не энтузиазм, но робкую надежду «на лучшую долю». Эйлин внутри сидела ни жива ни мертва: истерить было нельзя, а соглашаться… В конце концов, уроки вести может та, которая на это подписалась — видимо, сообразила она и наконец немного успокоилась.

— Могу дать направление на летние курсы. Если вы подтвердите свой уровень образования, конечно. Просто пройдете несколько тестов. Судя по вашему сыну, вам это удастся без труда.

Северус приосанился и даже почти улыбнулся своей будущей директрисе.

— Право, я не знаю… Даже представить себе не могу, как это — говорить с целым классом!

— Но вы можете научиться. Было бы желание. Детей у нас немного, десять-двенадцать человек в классе, справитесь.

— Вы правда так думаете?

— Дорогая, негоже всю жизнь провести в зависимости от мужчины.

— Ах, как вы правы! Спасибо, спасибо вам!

Хе-хе. Теперь у нас будет работа, непростая, но не самая пыльная и вполне себе оплачиваемая. Интересно, у мадам директора случайно не было бабушки-суфражистки? Я манипулятор? Ну да, — чтобы получить место учителя в начальной школе, просто стр-р-рашная манипуляция. Как-то на ноги нам миссис Снейп надо ставить, в конце концов! И подруги, особенно такие, явно любящие покровительствовать, ей нужны. То есть нам, да.

Расстались мы вполне довольными друг другом и договорились, что Северус придет в класс уже через пару дней. Хотя закупить учебники и подогнать программу — дело не самое быстрое, и нам давали неделю, но мы решили не откладывать.

«Это судьба, Мария… даже после того как помрешь, продолжать работать с детишками!» — думала я по дороге домой. Северус убежал сам — «дела» у него, видите ли. Надеюсь, у этих дел нет зеленых глаз и рыжей шевелюры. А я начала вполголоса объяснять встревоженной Эйлин, как представляю себе нашу дальнейшую жизнь.

И начала с того, что поблагодарила ее — ведь только что Северусу пригодилась часть ее воспитания — держаться с достоинством. Ну и латынь. По крайней мере, изображал мальчика из приличной семьи он вполне себе достоверно.

Бедняга, кажется, от счастья лужицей растеклась — ну да, похвалы она от меня дождалась впервые. А ведь так же нельзя! Человека надо поддерживать, а не топить. В конце концов, кто тут старший, а кто — всего лишь обиженная, плохо, точнее, криво воспитанная, глупая девочка? А нам надо умную! Все, срочно меняем политику партии. От постоянного шпыняния и битья, пусть и только морального, еще никто лучше соображать не начинал. Проверено.

Моим главным аргументом погружения в историю был, конечно, поиск того, как остановить часы, отсчитывающие те самые восемь лет — искать надо было срочно, потому как никто из нас не знал, где. Конечно, хорошо бы начать с Принцев, но у Эйлин, стоило мне назвать ее девичью фамилию, возникало что-то вроде идиосинкразии. Реально, в медицинском значении — похожая на аллергию реакция, вплоть до того, что она моментально шла пятнами и начинала задыхаться. Слишком это было подозрительно!

Я окончательно убедилась, что с этой девочкой что-то очень и очень не так. Но как же выяснить, что именно? Знаний о магии из Поттерианы было не то что крайне недостаточно, это вообще было непонятно что, а не знания. Ох, поймет Эйлин, расколет меня, магглу, как белочка орешек! Это пока она по ряду причин плохо соображает, а что будет потом?

Хотя, если у Северуса будет нормальная вменяемая мать и адекватный отец — какое мне дело? Ну, вышибут из тела. Один раз я уже умирала. Что-то будет дальше?

* * *

А на следующий день были разговоры — конечно, с Северусом. Утром, за завтраком, в автобусе до Бирмингема, по дороге к книжному. А еще, попутно с закупкой, точнее, копированием книг — денег у нас по-прежнему не было, так что Джеминио под прилавком и отвод глаз — наше все! — мы посетили Геологический музей Лэпворта. Так посетили, что пришлось заночевать в той самой ночлежке Армии Спасения.

Заодно удалось немного подработать, а после того, как я поделилась тем, что семейные отношения налаживаются, не забывая благодарить через каждую пару фраз Всевышнего, нас даже пригласили выступить перед неофитами — с трудом удалось откреститься. В конце концов я и так еле на ногах держалась.

Северус же, бледный и усталый, продолжал фонтанировать впечатлениями, правда, только в разговоре со мной — с посторонними он оставался привычно молчаливым. Ну еще бы: он наконец «понял», как устроена Земля, и как развивалась на ней жизнь! Прикоснулся к истории тысячелетий! А динозавры… Наверняка это были волшебные животные! Нет, волшебные бы не вымерли… А может, где-то водятся?.. Он продолжал фантазировать, и мне оставалось лишь направить его в определенное русло. О да, стать ученым, найти такой вот скелет самому — да какому бы десятилетнему мальчишке, только что увидавшему все это, не захотелось бы?

Я, кстати, втихую наджеминила зуб тираннозавра, точнее, его кусок, без сигнального маячка, и спрятала в рукав — будет Северусу подарочек. Но покажу его только дома и под самым большим секретом! Что меня восхитило — ребенок моментально схватывал классификацию и зубодробительные названия этих чудовищ — латынь же… Вот только когда о продолжительности жизни прочел, нахмурился — видите ли, всего по тридцать лет настоящие магические звери жить не могут.

— А ты не думаешь, что в те времена и тридцать лет были долгожительством? Они же до нашего времени сколько еще должны были развиваться? И как вообще появилось и развивалось волшебство?

— Думаешь, это кто-то записывал?

— Ну а как иначе? Волшебники должны были как-то передавать информацию — хотя бы своим детям, вдруг те забудут?

— А… библиотека там была? В музее?

Я покачала головой.

— Ты же уже знаешь, что такие вещи надо искать не в библиотеках?

— А где?

— В музейных фондах. В хранилищах. Изредка на экспозициях. И большинство из них совсем не похожи на книги. Это могут быть древнеегипетские письмена на папирусе, глиняные таблички с клинописью, чеканки, резьба, узелковое письмо… про последнее не спрашивай, я только картинку видела с описанием.

— Где?

— В маггловской энциклопедии, представь себе.

— Да, — протянул он. — Магглы вообще того… дают.

— А ты думал. Есть что изучить. И просто море полезного.

— Это точно, — вздохнула… Эйлин!

— Поздравляю деточка, — шепнула ей я. — Твой разум более не девственен.

— Э… ты… вы… при ребенке?

— Я просто имела в виду, что наконец-то ты по-настоящему узнала маленький кусочек другого мира, который считала… чем считала? Глупостью, недостойной упоминания?

— Маленький? — пискнула она. — Да я… мы же чуть живы!

— Хорошо, следующий кусочек будет после отдыха.

— Мне уже страшно…

— Страшно или интересно?

— Страшно интересно! — встрял Северус, и я, то есть, кажется, мы потрепали его по умной голове. Не дадим этому ребенку пропасть!

— Спи уже.

— А вы?

— У нас еще одно дело, но скоро придем! Не волнуйся, сынок, тут ни тебя, ни нас никто не обидит, ты ведь знаешь. Спи, Северус.

— Кажется, он уже. Намаялся, — растрогалась я, но быстро поднялась и зашагала к комнате старика-кастеляна.

— Мария… какое счастье, что вы со мной, — вздохнула Эйлин.

Она продолжала лепетать извинения — все еще за свое прошлое поведение, но мне пришлось переключиться: та самая подработка, без которой нельзя — так уж заведено было в ночлежке, да и сумма, пусть мизерная, была нам нужна… На этот раз я сортировала постельное белье. Поэтому то, что она говорит, а я не размыкаю губ, дошло до меня не сразу.

— Я могу тебя слышать! — воскликнула я мысленно и тут же получила ответ: Эйлин тоже.

— Это прекрасно, но… что будет дальше? Мне и раньше казалось, что я ощущаю некоторые твои чувства.

— Я тоже… Но что может случиться?

— Понятия не имею. Но… а вдруг мы срастемся? Сольемся?

— У Северуса будет мабушка…

— Ты — и шутишь?!

Эйлин хихикнула. Осспадя, неужели девочка становится нормальной? Это что — то, что делает похвала животворящая? Ну, все, Мария, двойка тебе по… как это будет… внедрению? Ладно, тройка с минусом — вас все-таки не сдали в психушку, и вообще с тобой еще продолжают контачить.

— А что с откатом и остальным, что на тебе висит? Как это будет действовать тогда? На что завязана клятва, кроме крови? Изменится ли тело? Будем ли мы помнить опыт каждой из нас? В конце концов, мне не надо твоего Тобиаса в мужья, мне вообще никого не надо, а ты… ты же еще молодая!

— Разве можно о таком? — я почувствовала как щеки запламенели — да, Эйлин, воспитание…

— Как раз и можно. Ребенок спит и далеко. Расскажешь ты мне хоть что-нибудь или подождать еще немного, пока твоя память сама в мою не проникнет?

— А… — начала Эйлин, но осеклась. — Я не знаю.

— В смысле? Как я, что ли — тут помню, а тут не помню?

— Ну да.

— Приехали…

— Да вроде пока пришли.

«Дорогая, неужели ты еще и острить начала?» — хотела спросить я, но Эйлин просто констатировала факт, что мы действительно пришли. А ноги от усталости ныли несмотря ни на какую магию. Так что мы приземлились на кровати рядом с Северусовой и провалились в сон.

* * *

На следующий день был настоящий отходняк. Конечно, совмещенный с домашними делами — но по сравнению с пребыванием на ногах шестнадцать часов за последние сутки это показалось отдыхом.

Почти весь день мы провели на кухне. Северус сравнивал, что он знал по программе и готовился к урокам, я пыталась помочь, Эйлин, лапушка, тренировалась в готовке — и у нее даже начинало получаться. Домашняя лапша в товарном количестве для супов была заготовлена на пару недель. А драники, которые я, дабы не травмировать нежную английскую психику, обозвала крокетами, получились аппетитными — золотистыми, хрустящими, только самую чуть пересоленными. Тоби, по крайней мере, был очень доволен — ему под банку пива зашло, пискнуть не успело. Вторую он благоразумно не взял, взглянув на усталую и хмурую меня.

Зато он в кои-то веки выслушал Северусов фонтан по поводу динозавров и даже нашел, что вставить — оказывается, наш папа смотрел один из первых фильмов про них, еще черно-белый — «Бегемот, морской монстр». Потом разговор перешел на другой фильм, «Миллион лет до нашей эры», а потом произошло настоящее чудо — Тобиас! Пригласил! Северуса! В кино! И тот с радостью согласился…

Блин, я чуть слезу не пустила. Да и Эйлин…

— Ты… вы тоже хотели бы сходить?

Я задумалась и почувствовала, что Эйлин снова побаивается. Ну а я… мой список фильмов «про динозавров» пару десятков точно насчитывает.

— Спасибо, конечно, но, может, мы лучше сэкономим на еще один музей…

— Думаешь, я не могу жену в кино пригласить? — Тоби вдруг разозлился.

— Как это не можешь, если уже пригласил? — сделала вид, что сильно удивилась я.

Он нахмурился, но подвоха не нашел, а потому махнул рукой и отправился спать, предварительно смерив странным взглядом нас. Или… Эйлин? А ведь она стала посимпатичней, да и в новом платье выглядела неплохо. Охо-хонюшки… «Вам кого в постель, жену или тещу?» Вот уж… Интересно, а закуклиться, как Эйлин поначалу, я смогу? Главное потом выбраться. Вот не хватало мне проблем, еще и что-то вроде семейной жизни, кажись, намечается.

* * *

И вот настал тот день. Я настояла на своем присутствии в школе, объяснив это Северусу тем, что просто хочу осмотреться — все же мне вроде как там работу предложили.

И вот мы в коридоре школы, рядом с завучем — высоким тощим мужчиной с тусклым взглядом, который перед началом уроков провел нам небольшую экскурсию. Дружно поблагодарили — теперь мы знаем, где тут и что. В коридоре начали появляться дети, и мы срочно сделали вид, что каждый сам по себе.

Оказывается, о новичке кое-кого из них уже предупредили.

— Северус Снейп, это ты, что ли? — подошел к нашему мальчику какой-то светловолосый мажористый пацан, и я напряглась.

— Сам догадался? — приподнял бровь Северус, а я сразу вспомнила Рикмана и едва сдержала нервный смешок.

— Неа, — мотнул головой парнишка. — Я Майк. Это правда, что ты шаришь в латыни? Нам о тебе все уши прожужжали.

— Даже кое-что нашарил, — отшутился Северус, удивительно попадая в тон.

— Сядешь со мной? Урок будет здесь, — Майк кивнул на приоткрытую дверь, но пройти не торопился.

Я старательно делала вид, что изучаю висящие на стенах плакаты. Мальчишки косились на меня, но я вроде никому не мешала. Ну тетка и тетка, подумаешь.

— Не вопрос. Тебе помощь нужна?

— Как догадался?

— Не поверишь, сам!

Мальчишки засмеялись, и у меня отлегло от сердца. Один контакт, кажется, есть.

— А вы кто?

А я еще на что-то надеялась. Подростков не обманешь, даже в десять лет! И глаза им, кстати, не отведешь — налетят и ничем хорошим это не закончится. Ох, Северус, кажется, готов провалиться — не хватало, чтоб его маменькиным сынком с первого дня дразнить начали!

— Возможно, ваш будущий учитель истории, — отвечаю я. — И по совместительству мать этого оболтуса. Сейчас осмотрюсь и пойду искать свой будущий кабинет.

— А он на третьем этаже!

— Благодарю вас, — я демонстрирую одну из своих скупых официальных улыбок. — Обещаю зачесть подсказку при первом опросе.

Майк хмыкает, и уже открывает рот, как…

— Северус! — подлетает к нам рыжий вихрь. — Классно, что тебя к нам перевели! Сядешь со мной на латыни?

Упс… Значит, они все-таки уже знакомы. Бли-и-ин.

— Привет, Лили. Прости, но я уже Майку пообещал. Но-о-о… мы же можем сесть через проход, все равно рядом? Я помогу, если тебе будет нужно.

— Ладно, я сама справлюсь, — задрала симпатичный носик рыжая и промаршировала в класс.

Я сделала незаметный пасс, улучшая собственный слух, отправилась в сторону лестницы на третий этаж и выглянула в окно — ну а что, надо посмотреть на школьный двор, в конце концов.

— Ну как знаешь… — слегка растерялся Северус, но лицо держал без проблем, я краем глаза видела. Отражение на стекле, а не его самого, конечно.

А может, он не настолько еще увлечен?

— Ты откуда знаешь Эванс?

— Да встречались пару раз у реки.

— Она тебя латынью грузила?

— Да нет, с чего бы! Так, поболтали. Одно правило ей рассказал, она тогда что-то написала неудачно. Знаешь, с другой стороны реки без ненормативной лексики и поговорить не с кем. Ну, в школе, где я до этого был.

— Много ругательств знаешь?

— Тебе шпору написать?

— Я так запомню. Ну?

— Ха. Думаю, страницы на три наберется. И что мне за это будет?

— А что тебе надо?

— Откуда мне знать, что у тебя есть интересного?

— Откуда я знаю, что тебе интересно?

— Для начала расскажи, чем увлекаешься ты сам, — Северус шагнул к классу уже вместе с тем, кто явно мог стать его новым приятелем — Майк уже начинал ему что-то рассказывать.

О! Не зря я мальчика натаскивала, семь потов сошло… Главное — интересоваться людьми. Потому что общие интересы здорово помогают найти контакт. А когда контакт установлен, можно и своими делами заняться. Но как же он талантлив! Ну, дай бог…

А с Лилькой, значит, наш мальчик уже знаком. И когда успел-то? Ничего… за год постараемся дурь-то выбить. У нас динозавры есть, в конце концов!

— Ну как? — ноги сами понесли в прихожую, стоило только открыться входной двери — Северус вернулся из школы.

— Ну… лучше, чем я думал, — скупо улыбнулся он, скидывая курточку и пристраивая ее на вешалке.

— Все удалось?

— Ты… вы что, нет, конечно, за один-то день. Но там учиться и правда можно, — он вздохнул. — Было бы чему.

Вот прямо так? Мы не сразу обрели дар речи, да так, что Эйлин вдруг меня опередила:

— Ты показал им всем!

— Нет, мама, что ты! Бабушка же говорила, что не надо сразу все, да я и сам не больно-то хочу прослыть заучкой, — тут он хитро улыбнулся. — А вот в музей теперь хочет весь класс, даже те, кто уже там пару раз был. Бабушка, ты здесь? А мы правда в каникулы на раскопки поедем?

Эйлин вежливо «подвинулась», и я обрела возможность говорить:

— Дай угадаю: ты решил припрячь меня как экскурсовода?

— Ага…

— А что твоей маме будет тяжело, ты подумал?

— Правда? Мама?

Теперь уже «подвинулась» я.

— Если мы ограничимся динозаврами, то я переживу. Но если весь музей…

Я ощутила как тело передергивает плечами и поторопилась успокоить напарницу — вслух, потому что — какие секреты от Северуса-то?

— Не думаю, что у нас будет времени больше, чем пара часов. Но если действительно устраиваться работать в школу, такой опыт точно не будет лишним. Заодно репутацию семьи… отремонтируем.

— Не поняла…

— Коукворт — городок маленький, уверена, что тут все всё и про всех знают, и вам с Тобиасом кости местные кумушки перемыли не раз и не два… Да и Северус, наверное, личность известная.

— Я? — опешил Северус. — Это как это?

— Известность бывает разной, и хорошей — далеко не всегда. Особенно если учесть, что дурные дела люди помнят гораздо лучше, то скорее всего, твоя известность укладывается в простую фразу: «Этот оборванец из Паучьего». Ну и про родителей твоих говорят что-то примерно в этом роде.

Эйлин внутри сжалась, потом разозлилась, — я ее эмоции уже довольно хорошо чувствовала, как и она мои, — но с комментариями не вылезла. Ай, молодец.

— А я-то думал, чего это меня сегодня целых три учительницы похвалили, мол, я аккуратно одет…

— А то. По одежке принимают, по уму провожают. С одеждой мы постарались, ум тебе, надеюсь, уже удалось показать?

— Ну я не выпендривался, как ты и говорила, оно само так вышло. Хотя математика была нормальная, есть над чем подумать. А остальное… детский сад, — он скривился так, что я едва не рассмеялась.

— Получается, ты опять впереди всех? И как это тебе удается? — удивилась я.

Как-то не клеился у меня образ этого десятилетнего мальчишки с образцовым отличником. А выяснилось, что все просто: бедняге совершенно нечем было себя занять, особенно когда мамочку в очередной раз накрывало депрессией или чем там еще. На улицу идти — быть битому. К отцу? Еще хуже. Игрушки? Помилуйте, он давно вырос «из этой ерунды» — да еще с таким апломбом заявил об этом, что сразу захотелось купить ему железную дорогу и пару хороших конструкторов или головоломок. Вот только на какие шиши? Эх.

А занимался он тем, что было доступно — и это были отцовы книги, благо тому было однофигственно, что с ними и где они. Утаскивал к себе, читал, рисовал, пытался повторять. Ну и постепенно вырос у нас вундеркинд по принципу «не мы такие — жизнь такая». Когда мы пролистали книги, что у него в комнате лежат, я поняла, что он примерно уже первый этап средней школы «подбивает», вот только доступа к лабораторным, конечно, нет и не было. Может, перевести его на класс вперед? В его новой школе были объединены вторая ступень начальной и обе средние…

До каникул оставалось учиться всего месяц — смысла пока нет. А вот с нового учебного года можно попробовать. Кстати, насчет общей легенды договориться тоже бы надо. Поэтому когда Тобиас пришел с работы, начала подготовку — он снова был усажен за накрытый стол — да, картошка быстро надоедает, так оно и есть, если ее только варить и ничего больше. Сегодня же у нас была запеканка с прослойкой «из всего» — обрезки мяса и колбасы, жареные с большим количеством лучка. Жаль, быстро закончилась. Правда, попросили повторить, но вот с чем? Ладно, что-нибудь придумаю. Обрезки — штука недорогая, а порубить их в фарш…

Сектусемпрой, — хихикнула я про себя, и настроение резко испортилось — снова вспомнила про того доктора. Нет, надо будет узнать… И опять одернула себя, что это ничего не изменит — помочь я ему не смогу, скорее только наврежу, а найти того, кто поможет — тоже нет, в магический мир-то мы еще не выходили. Страшно.

Интересно, конечно же, кто «облагодетельствовал» Эйлин той дрянью, да и вообще, как все произошло с ее замужеством, но если сама она не помнит, Тобиас — тоже, то вывод таки напрашивается. И соваться в магмир мы пока точно повременим. Пока оборотное не сварим.

Кстати, тот самый подвал, в котором Эйлин якобы зелья варила — чистейший фанон. Нет, подвал был, только полный хлама — старой мебели. Кстати!

— Тобиас, надеюсь, вы не против того, что мы продадим старье из подвала?

— Да кому оно нужно? Там же хлам, только в камин!

— Ну вот пусть и заберут. На камин, — раскрывать карты я не стала, Тоби хоть и стал вести себя более-менее, еще неизвестно, чего от него можно ждать. Вон как с психушкой недавно подсуетился! Да и соображать понемногу начал. А значит что? Значит, надо загрузить его соображалку другими вопросами, чтоб некогда было туда лезть всякому… неправильному.

— Не сезон на дрова остатки мебели продавать, лето на носу, — буркнул он вполне резонно, и я кивнула.

— А если из остатков сделать мебель? — решила я все же поделиться планами. В конце концов, я, что ли, буду ворочать весь этот хлам? Мне тогда никаких сил не хватит. Северус, конечно, будет помогать, но его там вообще на раз-два похоронить может, потом откапывай. Нетушки.

— Да все давным-давно развалилось!

— Я же могу колдовать!

Тобиас передернулся и посмотрел на… сковородку.

— Хорошо, сделаю твои любимые крокеты. К пиву, — я не сразу заметила, как стала вести себя все более фамильярно, словно мы действительно были одной семьей.

Он прокашлялся.

— Ну а тебе-то что от меня надо, ведьма? Ты заколдуешь, я продам, а потом все развалится, у вас же подолгу не держится!

— Так чтобы держалось, твоя помощь и нужна!

У Тоби заработал мыслительный процесс, но с такой натугой…

— Поясняю: там у самой двери есть развалившееся кресло. Помнишь?

— Ну да.

— Ты знаешь, отчего оно развалилось, чего в нем не хватает?

— Перекладину надо поменять. Обивка… Ну и набивка никакущая.

— Вот я и хочу с помощью магии попробовать нормальную починку! Чтоб перекладину, чтоб набивку поменять…

— И где ты это возьмешь?

— С помощью волшебства можно выточить недостающие детали, деревяшек там хватает. А на набивку ветошь пустить, ее там пол-подвала. С обивкой труднее, но я что-нибудь придумаю.

— Так это ты со своим диваном намагичила?

— А, оценил наконец. Ну естественно. Совсем я дура, что ли — спать как котенок?

— Какой котенок?

— Обычный. Который клубочком свернувшись спит, потому что таков был размер места, где можно нормально лежать.

— Это что получается, — Тоби нахмурился, — Эйлин все эти годы?..

— Нет, Тобиас, — вздохнула Эйлин, мягко отстранив меня. — Он же сначала почти совсем новый был. Это уже все потом… постепенно.

Мне кажется, или между этими двоими все же что-то, кроме неприятия друг друга и злости, имеется? Как-то не в тему их сейчас грузить ремонтом, это дело для отношений штука опасная — а ведь придется.

Эх, что-то меня все время с мысли сбивают… Нам же общую легенду надо устаканивать! Северус еще исчез куда-то по английски, ничего не сказав. К рыжей, что ли, пошел?

— Северус! — воззвала я в надежде, что он все же прибежит со своего чердака.

И — о радость, ребенок действительно был дома. Вот же бывают дети — не слышно и не видно, пока не позовешь или едой не запахнет. Безобразие, если вдуматься.

— Северус, — неожиданно обратился к нему отец. — В кино про динозавров пока нет ничего. Я все посмотрел, но… — он развел руками.

— Так будет же… подождем, — философское спокойствие десятилетнего Северуса на фоне недовольного и немного растерянного Тоби выглядело уморительно.

— Давайте все договоримся, как объяснить перемены, которые произошли в вашей семье, — начала я. — Чтобы никто лишних вопросов не задавал и не сплетничал, предлагаю вот что: Эйлин тяжело болела… — подожди, помолчи, — попросила я Эйлин, которая начала было возмущаться. — Болела, ты, скажем, менингитом. Да, это голова. У Тобиаса едва хватало денег и сил сводить концы с концами, но наконец ему предложили какое-то экспериментальное средство, и жена стала выздоравливать. Постепенно, а пока дома сидела — делами занималась. Под это и отремонтированная мебель, и комнаты, и приборка, и одежда отлично пройдут.

Тоби неопределенно хмыкнул.

— А что тебе не нравится? Ты тут вообще оказываешься героем — вылечил жену, а что все запущено было и сам никакущий… тьфу, я сама уже беспамятной становлюсь! — хлопнула я себя по лбу и метнулась к пакету, что стоял за диваном. — Вот, держи.

— Это… мне? — мужик даже спал с лица, кажется, получив джинсы, «которые рекламировали аж сами «Битлз», по крайней мере, глаза у него сделали попытку аккуратно съехать в кучу.

Ой, как он на нас смотрел! Пришлось временно уступить место Эйлин, и пошла ностальгия. Оказывается, не всё они забыли — «Girl», например, когда-то была их любимой песней. Мда-а-а. Раскаяние? Ой ли… Совсем другие чувства, насколько мне подсказывает женский опыт и женское же еще не выветрившееся чутье.

Северус смотрел на родителей во все глаза. Для него тоже стало открытием, что они могут быть вот такими. Мирными. Но долгий и странный разговор о каких-то там песенках перенести он не смог.

— Я понял. Мама болела, отец делал все, чтобы ее вылечить, поэтому мы жили так… — он немного замялся, и закончил просто гениально обтекаемо: — Как жили.

— Умница. Какой же ты умница, — я вытеснила Эйлин — в конце концов, хорошего помаленьку, а то еще вечером совсем на личную жизнь переключатся, а мне куда деваться? Попкорн и ноги на тумбочку? Так я ж того, случайно и прокомментировать могу… Они этого не переживут, я отвечаю. Ну или переживут, но мне не простят. Никогда.

— А теперь идем в подвал! — провозгласила я.

* * *

Разгребать завалы втроем было любо-дорого. Кресел оказалась пара, причем, собака, кожаных! Натуральных! В наше бы время, да за такую антикварную мебель… Ух!

Оба наших мужчины потрясенно смотрели, как я тренируюсь — сперва на плинтусах. Заклинание для чистки рыбы подошло и здесь, в результате наждак дистанционного действия с помощью палочки Эйлин получился отменный. Перекладину Тобиас нашел и сам же на место впендюрил. А теперь…

— Репаро, — сказала я.

Тоби подергал перекладину и одобрительно хмыкнул — сидела как влитая.

— Репаро, — повторила я, переместив палочку, и «рана» на обивке подлокотника затянулась. Мужики дружно присвистнули и повернули кресло другим боком.

— Что же ты мне раньше не сказала? — выдохнул Тоби.

— Потому что раньше бабушка Мэри не приехала, — отрезала я. — А еще была эта ее сумасшедшая клятва. Что с каретной стяжкой? Нужны эти… как их… типа гвозди. И вообще, завтра посмотрим, вдруг обратно развалится. По идее еще бы месяц выдержать, чтобы твердо знать, что на нас, как на безответственных продавцов никто не подумает.

— Мебельные гвозди я куплю, — пообещал Тоби.

— А еще клей и нитки сапожные. Или леску какую. Это если сшивать придется.

— Ты и это умеешь?

— А кто мне платье делал, ты, что ли?

— Ты сама?

— Нет, оно само выросло. Чтобы вещь получилась, надо знать точно, как она устроена, и добавлять необходимое, можно трансфигурацией, а можно чарами.

Тоби покривился, но смолчал.

— Их же еще рунами закрепить можно! — выдал Северус. — Ты забыла?

Я вздохнула. Не признаваться же, что и не знала… Точнее, не была уверена — фанон такой фанон.

— Я же говорила тебе, что помню все урывками, кусочками. Заклинания и те приходится в школьных тетрадях твоей мамы подсматривать. Так что давай, готовься, будет и тебе работа! Поищешь самые лучшие сочетания?

Северус кивнул и унесся наверх. Забыла упомянуть — столь часто упоминаемый в фанфиках старый школьный сундук Эйлин стоял у Северуса на чердаке. И до него я так толком и не добралась — только несколько тетрадей, в которых было самое необходимое.

Наконец реставрация двух «вольтеровских» кресел была завершена, даже потертостей не осталось, и Тобиас потер руки:

— Прямо как новые! Хоть сейчас в магазин неси…

— Такие вещи на аукцион надо, — вздохнула я, вспоминая времена интернета и онлайн-сервисов. — Гораздо больше получим. Откуда такие дорогие вещи, а? Тоже не помнишь? Да что же это за наказание, — вздохнула я, глядя на насупленного Тобиаса и слыша, как безнадежно вздыхает Эйлин.

— Я думал, это она меня, — поделился Тобиас явно через силу. — А оказывается, ее тоже. Эйлин, ты меня простишь?

… Is there anybody going to listen to my story…

Ой, нет! Нет-нет, не сейчас и точно не сегодня!

— Тоби, — осторожно убрала я его руки с талии… его жены. — Извини, но я еще не научилась закукливаться так, чтобы… хм… не присутствовать. Понимаешь?

Ох как беднягу перекосило! Нет, это неописуемо, как баобаб для маленькой собачки.

— Я тебе очень сочувствую. Как и Эйлин. И… себе тоже. Поэтому хочу разобраться как можно быстрее с тем, кто и что с вами сотворил или сотворили. И выбраться в магический мир, потому что только там мы можем найти какой-то выход.

— Психушка… — начал Тоби, и я мысленно дала ему пинок в самое дорогое, но продолжил он совсем не то, что я ожидала: — Не поможет, сам понимаю.

И с опаской покосился на меня.

— Надо бы узнать, как тот доктор, которого я… того.

— Узнавал уже, — буркнул Тобиас, и я распахнула глаза, словно впервые его увидела. — Работает он.

— Правда? — мне трудно было поверить своему счастью. — Ты не врешь, чтобы только меня успокоить? Поклянись!

— Негоже бросаться клятвами, словно это пустые слова, — голос Тоби странно изменился. — Это может выйти боком.

Так ответил бы… волшебник, житель магического мира! И никто другой, потому что для всех остальных слова — это просто слова. Но Тоби схватился за голову, словно ее раздирала боль, и повалился на отреставрированное кресло, едва удерживаясь в нем и страшно заскрипел зубами.

— Больно? — я — или то была Эйлин? — неважно, метнулась на кухню и вернулась с мокрым ледяным полотенцем — в холодильнике теперь был небольшой пакет специально для льда.

— Что… что это было? — спросил Тоби через пару минут, поправляя компресс.

— Ничего не было, — неожиданно твердым голосом ответила Эйлин, и я вдруг поняла — так надо. И перевела разговор совсем в другое русло.

— Знаешь, а ведь на работе у тебя не складывается тоже потому, что люди привыкли к тебе такому. Мало сменить одежду, надо вспомнить, что ты никогда не был последним человеком, в конце концов, ты специалист! Пусть не руководитель, рядовой инженер — но это же далеко от подсобного рабочего. И если ты просто не имел сил, пока болела жена, делать что-то еще, то теперь…

— Предлагаешь мне сменить работу?

— Да куда ее менять, — вздохнула я. — Не в этом городе.

— Значит, переезд, — он скрестил руки и сел.

— Не знаю, — я присела рядом. — Мне кажется, мы к этому не готовы.

— А я подумал было, что ты изо всех сил будешь нас тащить прочь отсюда, — хмыкнул Тоби.

— Ну нет. Напрягаться, конечно, придется, но лучше постепенно. А потом… Этот дом — твой, верно? Он достался тебе от родителей? Погоди. Не отвечай, если это…

Тобиас с серьезным лицом прислушивался — видимо, к себе, а потом кивнул.

— Нормально все. Но что-то изменилось. Я раньше о родителях не думал даже, но… а сейчас вспомнил! Я… они были волшебниками! Я… я помню… мы с Эйлин в школе…

Он закрыл лицо ладонями, потом с силой провел ими к вискам и потрясенно уставился куда-то вдаль.

Тобиас Снейп был волшебником. Но настоящее ли имя он носит сейчас, понять так и не смог, как и вспомнить имена родителей.

* * *

Мне не спалось, сколько ни ворочалась я на обновленном диване.

Потрясения потрясениями, а как-то надо жить дальше. И желательно хорошо. К счастью, с этим были согласны все, поэтому план был намечен следующий: разбираем подвал, ищем покупателей, в освобожденном помещении устраиваем небольшую зельеварню и первым делом готовим Оборотное. А потом уже разбираемся, кто что сотворил со Снейпами и почему. Очень осторожно, потому что жить, как мы дружно определили, хочется.

Засада была одна — за ингредиентами надо было в любом случае выбираться в магмир. Ну или посылать сову — а где бы еще ее взять-то. Идея была лишь одна — Эйлин прикинуться сквибкой, которая работает на волшебницу и пойти купить сову. Загримировать ее, то есть себя, надеюсь, у меня получится. Опасно, но…

— Дорогая, потерпишь немного блондинкой?

Бедная Эйлин, кажется, была уже на все согласна. Даже по поводу тела и его ресурсов у нас пока особых разногласий не было — просто не до того. А уж по сравнению с новыми проблемами, которые «откопались», и подавно. Хотя чувствовали друг дружку мы все лучше, и это было не всегда приятно, было просто не до борьбы. Да и у Эйлин не было еще такой поддержки, так что она даже призналась, что такие неудобства ее даже радуют.

Волосы, конечно, жалко, но ради конспирации что-то во внешности надо сменить кардинально. Самым маггловским способом — мало ли кто «Финитэ» вспомнит, увидев знакомые черты. А деньги на это мы должны выручить за отреставрированную мебель. Тоби вообще рьяно взялся за дело, может, и правда получится профессию сменить? Будет этим, как его… краснодеревщиком. По крайней мере руки у него больше не дрожали, можно будет поэкспериментировать, чтоб он попробовал моей рукой с палочкой водить — вдруг что получится? Пространственное воображение у него должно быть развито. А у меня вот не очень. Ага, а я буду развешивать объявления «Продается славянский шкаф»… Хе-хе.

А вот мне надо бы заняться собственными проблемами — готовиться к тому самому тестированию, а потом и курсам, раз уж направление обещали. И просто мне не будет. Если историю древнего мира я худо-бедно представляю, на школьный уровень хватит — с детства обожала читать все, что касалось каменного и бронзового века, но вот уже железный — увы. Лучше знала Элладу и Древний Рим, а остальные — Ассирия, Урарту, Великая Армения, первая Персидская империя, Израильское царство — вызывали нервную дрожь. Потому что воспоминания были слишком обрывочны, слишком фрагментарны. Все надо систематизировать. Ну и средние века — там еще больше вопросов, а как тут информацию подают и что является общепризнанным — вообще для меня темный лес, и чем дальше, тем хуже. А облажаться на первой же стадии не вариант.

Надо еще и про местный компонент не забыть — неплохо было бы применить все, что я помню, к территории Великобритании — и стаскать таки Северуса не только в музеи, но и на археологические работы. И срочно взять программы у директора. И книги. То есть учебники в школьной библиотеке. Кста-а-ати…

Встала, сделала Люмос минима и пошла проверять на соответствие объективную реальность, данную мне в ощущениях с тем, что там писала мадам Роулинг. Про нашу гостиную, ага. Раньше внимательно я ее и не рассматривала — не до того было.

Ну… действительно мрачновато, странно, что я этого не замечала. С другой стороны… ночь же. Собственно, проверить я хотела исключительно домашнюю библиотеку, те самые маггловские книги, а не обстановку комнаты и уж точно не ее дизайн.

А книг-то здесь действительно прилично! Так, шкафы в порядке, ничего рассохшегося нет, лак подновлен и даже одного цвета, это я еще в первые дни успела, но действительно разномастные. Хм. Сделаем стенку. Нет, не сейчас, завтра утром. И не стенку, а стеллаж от пола до потолка. И пофиг на обои, их и видно не будет.

Ремонт — это то еще испытание для семьи, не факт, что Тоби с Эйлин это переживут. А уж в компании со мной… Мужика мне точно жаль. Хотя Эйлин жалко больше, но пока я в ней… врагам лучше не появляться. Кстати, читала, что от Авады можно уклониться, а вот отбить? Через стены она, вроде, не проходит? А через сковородки? С этой успокаивающей мыслью я наконец добралась до родного диванчика и отключилась.

После такого откровения про Тобиаса, которое он сам, кстати, так и не вспомнил, а мы молчали, хотелось просто спокойствия, чтобы тихо-мирно прийти в себя. И больше никаких потрясений. А потому мы тихо трудились в подвале на свое собственное благо — с удовольствием, с огоньком даже, конечно, в переносном смысле. Тоби и не думал роптать на «вторую рабочую смену», управлялся просто любо-дорого. Эйлин, кажется, оценила. Она вообще многое оценила, счастье, что хоть не провоцировала мужа на личную жизнь — не то воспитание. Хотя это только для меня счастье, наверное. Им-то, бедным, вовсе и нет. Да, надо разбираться, и побыстрей. Боязно — это не домашние проблемы с рукоприкладством мужика и гноблением ребенка, это куда опаснее, но крутиться надо.

Северус обживался в новой школе, и за первую неделю его пригласили-таки в гости целых три раза: тот самый Майк, с которым он теперь, кажется, приятельствовал достаточно близко, Колин, племянник завуча, который нас по школе водил, и… Лили Эванс. Наш мальчик мудро пригласил их всех — в ответ. И еще более мудро — разом. Ну что, напечем плюшек и будем поглядеть.

А пока радовало больше всего то, что он спокойно отреагировал, когда я спросила его про Лили. И сам рассказал, что познакомился с ней не в школе, а у реки, где частенько гулял, скрываясь за кустами. Она там же пряталась — страдала после школы, получив плохую оценку. По латыни, да. Это была первая в ее жизни плохая оценка, так что зареванная девочка вывалила все, не глядя — главное, он не был ее одноклассником и даже учился в другой школе, а значит, не мог никому рассказать. И, в отличие от тех, с другого берега, которые увидев его обычно фыркали и быстро уходили, ей было наплевать, как он выглядит и во что одет — ну еще бы. Северус хорошего человека пожалел — помог. Естественно, потом разговорились.

Поболтать «с нормальным человеком» оказалось приятно — с ним это тоже было впервые, так что, естественно, понравилось. Вот только говорить о том, что его больше всего волновало, он не мог. Разве можно с посторонними — о таком?

«Значит, все пошло уже не так, как в каноне», — с облегчением сделала вывод я. Там он, кажется, из кустов подглядывал, как Лили на качелях качалась. И дело было летом, так что тут они встретились раньше. Раньше, да не так. Чудненько.

А еще оказалось, что все это произошло как раз когда я «прибыла» и даже занялась «сковородочным воспитанием», так что к реке ребенок пошел, чтобы как следует подумать над тем, что происходит с матерью и как с этим бороться. Дома ему было просто не по себе.

И то, что девочка тоже волшебница, он до сих пор не знал! Фу-у-ух. И я ему пока об этом не скажу. Или сказать? Ладно, поживем-увидим. Главное, запечатление не состоялось. Все-таки нам в этом мире, кажется, везет. Ну-ка переплюнем, чтоб не сглазить.

А везение продолжалось. Хотя мы тоже приложили все усилия для этого.

Объявление с рисунками приведенных в порядок шкафов, которые сделал Тобиас, я оставила в школе — по договоренности, конечно, заодно и воспользовалась помощью секретаря, которая разрешила дать свой телефон — с указанием удобного ей времени для звонков, так что даже с этим проблема была худо-бедно решена. За небольшой процент, естественно — благотворителей в этом мире немного, а мадам секретарь — не Армия спасения.

Северус же распространил их в классе — брали с удовольствием — рисунки были красивые, и следующим вечером у нас уже состоялись «смотрины». Шкафы ушли влет — кажется, мы продешевили, но получили ровно сколько запрашивали. Повышать уже заявленную цену — дурной тон, так что выгадывать на этом я не стала и Тобиасу не дала. Нужная сумма есть, хватит на многое, в том числе на самое главное.

Нам словно кто ворожил — так все начало удачно складываться. Тоби, хоть и ворчал, но я-то понимала, что коммерческий успех от продажи двух шкафов его просто восхитил. Он даже спину держать стал иначе. А потом его продвинули на работе — совсем немного, но однажды вечером он вернулся поздно, но довольный, как удав: ему доверили настройку чего-то там, и он уже справился. Так что его собирались перевести на более квалифицированную работу.

Решила его немного порасспросить и узнала интересные детали. Началось все с того, что начальница Тоби не смогла идентифицировать своего работника, когда встретила еще на подходе к фабрике — а он поздоровался, конечно. Та удивилась, слово за слово, Тобиас, не будь дурак, всю нашу легенду и выдал. Она же простая, коротенькая. Мадам растрогалась, видимо, хотя виду не подала.

Дружки-приятели, правда, были в изумлении, ну так он с ними еще не окончательно слился, то есть спился, да и на их фоне теперь смотрелся довольно выгодно, а вкупе с этим слова «жена наконец выздоравливает» оказались все же волшебными — окружающие оценили «подвиг отца семейства». Глубоко оригинальная мысль приятелей «продать штаны, чтобы хорошо повеселиться всю неделю» положительного отклика у Тоби не нашла, как и их намеки, что теперь он будет якобы «к юбке привязан». «Эти магглы» больше авторитета не имели — поняла я в конце концов. Да. Серьезный шаг сделан. Надеюсь, для того, кто уже осознал себя магом, хоть и бывшим, хода назад не будет. Потому что я реально хочу найти того, кто такое сотворил с человеком, и… сделать как минимум то же самое. А как максимум, лучше не говорить, я сама иногда своих зверских наклонностей стесняюсь.

А еще кормилец принес сумму почти вдвое большую, чем обычно. Теперь можно будет готовить мясо раз в неделю, — прикинули мы с Эйлин. Ну и еще кое-какие приятности и полезности.

Странное что-то со мной происходило — я начала чувствовать себя частью этой семьи. Непростой, не совсем удачной, даже опасной семьи — но все же. Дележ тела с его настоящей и законной хозяйкой, конечно, был, но стоило мне обидеться в стиле «злые вы, уйду я от вас», как за меня хватались руками и ногами. Образно говоря, конечно. Но куда они без меня… Ответственность я чувствовала, да и мне деваться было некуда. И я снова ощущала себя любимой бабушкой, а это дорогого стоило.

Хотя Эйлин, да и Северус искали, какие могут быть возможности пересадки меня в отдельное тело, но так ничего и не нашли. Ну не в школьных же учебниках, ясен пень! Библиотека Принцев, где, по словам Эйлин, такое точно должно было быть, оставалась недостижимой. Пока.

Оборотное зелье становилось все более актуальным. А значит, надо было решать вопрос с совой.

* * *

Ах, эти парикмахерские семидесятых! И «химия», да… После которой мы едва узнали сами себя. Волосы прекрасно осветлились без специальных усилий — составы для завивки в те времена были отнюдь не «био», а очень даже «хим». Откуда и название, кстати, которое не врало. И у Эйлин исходный цвет вовсе не был черным, как вороново крыло — чай англичанка, а не индеец какой или эскимос. Обычная темная брюнетка, а теперь скорей шатенка с приятным карамельным оттенком, который прекрасно подошел ее бледной, но не белой, а немного сероватой коже. Впрочем, назову-ка я это более правильным словом — «оливковой», Эйлин так больше понравится. Хорошо, что мы хоть мысли друг друга не слышим! Спаси и сохрани нас от этого безобразия.

Моя напарница в это время смотрелась в зеркало вместе со мной и тихо млела. Волос стало на вид примерно в три раза больше, пушистая челка чудесно нивелировала тонкий выдающийся нос, ака клюв, пушистая шевелюра смягчила резковатые черты… Это и гримировать особо не надо, подумала было я, но… нет, лучше мы перестрахуемся.

А чтобы не очень сильно отличаться от привычного всем образа дома, можно собрать волосы снова в гульку, прядки с лица убрать, челку зачесать назад и закрепить — получится почти прежняя картина. Это я ей и нашептала.

Эйлин грустно вздохнула, и я ее понимала: жаль. Даже просто "химический одуванчик", без укладки, ей удивительно шел. Пришлось пообещать ей, что постепенно мы будем причесочку изменять. Да, я думала сначала про парик, который позволил бы быстро вернуться к привычному образу, но они в этом времени были только натуральные, по крайней мере те, что мы видели в Бирмингеме, и денег у нас хватило бы в лучшем случае на самый скромный шиньон. А на фига нам мелкая гулька на голове, у нас и своя есть.

Но вот парикмахер решила нас удивить — запустила руки глубоко в волосы, потрясла и потянула вверх. И теперь перед зеркалом сидела этакая побелевшая, точнее, европеизировавшаяся Анжела Дэвис. Чем лохматичней, тем симпатичней, ага. Признать в этом образе Эйлин Снейп точно было нельзя. Она, конечно, была в шоке, а вот я — в смиренной радости и надежде. И едва успела поймать мастера за руку до того, как она распылила нам в волосы лак. Ишь, обрадовалась, экстремалка.

— Укладку пока не надо, пожалуйста…

— Как хотите, — оттопырила перламутровую нижнюю губку мастер, и мне пришлось рассыпаться в благодарностях — мол, она настоящая волшебница. Внутри тихо и немного презрительно пофыркивала Эйлин.

Ну а что? Поди, еще пригодится знакомый и расположенный к нам мастер!

«Дома в порядок приведем, — шепнула я Эйлин, — С укладкой куда дороже. И вообще, вот этот взрыв на голове в Коукворте нам точно не нужен. А лак купим, но не тут, сделаем вид, что денег в обрез».

* * *

Дома я задумалась, не испытать ли новый облик на домашних, но решила показаться только Северусу — дабы не обострять проснувшиеся чувства Тоби. И когда тот вернулся из школы, подмигнула и поманила его пальцем за собой. А потом отвернулась, сняла косынку, быстро причесалась и повернулась обратно.

— Ух ты! Это какое заклинание?

— Это маггловская парикмахерская! — рассмеялась я. — И держаться будет минимум полгода. Химическая завивка называется.

— Химическая? — блеснули черные глазки. — Класс. Тебя… вас точно не узнают!

— Я еще цвет кожи сменю. Будем смуглыми. И губы сделаем толще.

— Это как?

— Просто накрашу.

— Когда пойдете?

— Да хоть бы и сейчас, только платье удлинню. Купить сову — много времени не надо. А я вроде представляю, где тот магазинчик.

Глядя на обеспокоенное лицо нашего ребенка, я улыбнулась и провела ладонью по его голове:

— Не волнуйся, мы вернемся максимум через пару часов.

— А… аппарировать у тебя точно получится?

Рассказать ему, как я тренировалась и почему больше не приходится тратиться на автобус? Почему бы и не да.

— Когда же я вырасту, — вздохнул Северус, которому, конечно, очень захотелось уметь так же.

— Пока я просто могу брать тебя с собой.

— И прямо в музей сможешь?

Что кому, а нашему мальчику — динозавров. Прелесть какая.

— Подумай сам. Хотя… надо будет там посетить туалет, что ли.

— А как я буду оттуда выходить? Из женского? — соображал Северус на лету.

— Так отвод глаз я уже вроде неплохо освоила.

— Почему тогда в зал нельзя?

— Потому что для наложения заклинания нужно время — как минимум его проговорить и сделать движение палочкой. Ну-ка, скажи мне, как это будет выглядеть в каком-то зале?

— Ага. Из воздуха вываливаются женщина и мальчик, потом она машет палочкой, и они исчезают, — он улыбнулся и сразу серьезно кивнул. — Понял, не прокатит. А можно как-то без палочки? У меня в старой школе получалось… немного.

— Если ты сумеешь разобраться с тем, как стихийное волшебство контролировать без палочки, то станешь… — я не стала договаривать, вроде и так понятно, что это даст серьезное преимущество любому магу.

Северус быстро пообедал — после школы он всегда приходил голодным, и побежал к себе — заниматься. Ну и не только, я подозреваю.

Где там темная пудра и помада? И лак, конечно же.

Через полчаса моих стараний перед недавно приобретенным зеркалом мы стали напоминать мулатку. Эйлин довольно долго не находила слов, но когда нашла…

Оказалось, приличные барышни тоже кое-что знают.

* * *

На самом деле я, конечно, боялась, хоть и хорохорилась. «Дырявый котел» как таковой помнила Эйлин, но не я — не считать же фильмы реальным его изображением! Так что мы несколько раз перед сном подолгу сличали детали, устанавливая общую картинку, и все же в момент аппарации мне хотелось, чтобы образ держала Эйлин. Ведь аппарируют маги с магглами или сквибами, да и просто со своими детьми, и те при этом абсолютно не колдуют!

Так что я даже загадала — если первый момент пройдет нормально, то и все остальное тоже. Как потом поняла, зря.

Нет, сама аппарация на замусоренные задворки паба прошла нормально — мы были целыми, может, слегка зеленоватыми, но на ногах держались. Несколько вдохов и выдохов, чтобы успокоить желудок — таки правильно, что не стали кушать вместе с Северусом, — и вот мы стучим по кирпичикам, проходим в арку и то ли меня память Эйлин накрывает, то ли дежавю. Я тут уже была. Зуб даю… Хм, не свой. Нет, тогда не даю.

Ладно, не будем долго стоять на одном месте, меня, по идее, хозяйка по делу отправила!

Легенду о том, что я не сквиб, а магглорожденная волшебница, я переделала уже на ходу — не стоило в этом месте быть «не своей». И тем более не иметь возможности ответить, если что.

Почему Косая аллея — самое многолюдное, а значит — опасное для нас место? А потому что Эйлин не помнила, а я вообще не представляла, где еще можно купить сову! Кажется, в других локациях тоже были магазинчики, но где их искать, я не знала — не шерстить же всю магБританию на предмет совиной почты или зоомагазинчиков. Да и вид у нас… замаскировались мы замечательно, вот только приметно.

Пока шла по улице, не сразу сориентировавшись в сторону «Волшебного зверинца» — про магазин «Совы» я помнила, но где находится, не представляла, а Эйлин почему-то молчала. Прохожих было немного, поглядывали с интересом — все же не самая обыденная у нас внешность, и вот именно из-за новой внешности я и нарвалась. На ухажера. Этого, как там… афроангличанина. Видимо, перестаралась я, принял за свою. А после того, как он блеснул белозубой улыбкой, внутренне ахнула — это не сам ли будущий министр Шеклболт к нам клеится? Ой нет, его отец, должно быть, — годы-то не те, министр вроде еще в школе учиться должен… Но кто это может быть еще, в аврорской мантии — карьера Кингсли, кажется, стартовала именно там? Не папаня же…

Начиналось все прямо-таки в лучших традициях отечественного кинематографа. Моего, естественно.

— Мисс, а мисс… разрешите с вами познакомиться?

Я едва не прыснула, припомнив Никулина, Вицина и Моргунова, до того это было неожиданно. И, видимо, допустила промашку — не удалось спрятать начало улыбки, и тип, похоже, за нее уцепился. Ага, а еще за почти африканскую шевелюру, темные глаза и кожу. Тьфу.

— Извините, сэр, никак не могу, меня послали по делу.

— И кто же посылает такую красавицу одну, да еще по делам? — и глаза такие большие и добрые-добрые.

Мамма миа… Прогиб слона в посудной лавке. Эйлин внутри тихо недоумевала — ей всю жизнь втирали, какая она некрасивая, последний вариант в зеркале ее вообще едва в ступор не вогнал, и вот теперь — красавица?

Хорошо, что я не Эйлин.

— Это допрос, господин аврор? Предъявите ваши полномочия, — сухо ответила я, и парень, похоже, обиделся.

И что делать? Этот образ уже использовать не удастся — его запомнил служитель порядка, но ведь он и лицо может вспомнить, если их такому учат. А по идее должны. Сгладить ситуацию? А ну как попрется со мной — оно мне надо? Хотя, может, доведет, куда нужно?..

— Простите, хозяйка велела не задерживаться, — проронила я и сделала вид, что прям бегу. Но не ускорилась, а наоборот, попереминалась с ноги на ногу.

«А если не догонишь, я буду в шкафу, ага», — мелькнуло в голове. Аврор клюнул.

— Позвольте вас хотя бы проводить?

Ну вот. За что боролись, на то напоролись. Но контакт все же был нам нужен.

— Вы не подскажете, где тут магазин сов? Я плохо ориентируюсь…

— Ближайший — Волшебный зверинец, вы шли как раз к нему, — он подхватил меня под локоток, и мы бодро двинулись вперед. — Но если именно хорошая сова, то лучше к Илопсу.

— Это далеко?

— Два квартала. Небольших, — он снова обаятельно улыбнулся — во все зубы, ага. Блин, мне бы такие.

— Тогда давайте туда.

В конце концов, купить самую обычную сову — дело отнюдь не противоправное. Особенно пока господина аврора интересует моя персона, а не моей выдуманной госпожи.

— И все же позвольте представиться, Кингсли Шеклболт. Аврор-стажер.

Упс. Ага, все ясно, небось еще только школу закончил. Или тоже приехал? Берут ли в Аврорат тех, что в МагБритании недавно?

— Аврора, — выскочило у меня совершенно непонятно почему. — А вы… англичанин? В смысле, родились здесь?

— Я — да. Родители приехали на учебу, здесь же поженились, и им удалось остаться.

— Они учились в Хогвартсе? — восхищенно ахнула я и продолжила расспросы.

Через несколько минут я была в курсе приличной части родословной Кингсли, звала его по имени, а главное, мы дошли до аккуратного домика с большими окнами, служившими, видимо, одновременно его рекламой — они были увешаны клетками с совами различных видов и окрасов. На вывеску «Торговый центр «Совы» можно было и не смотреть. Так, выберу самую неприметную. Или одну из тех, которых здесь больше всего.

— Аврора, а вы сами откуда? — наконец дошел до вопросов Кингсли.

Черт, черт, черт! Я ж ничего не знаю, в Африке не бывала ни разу, самое близкое — Эмираты и Иордания. А-а-а… если продолжать общаться и вообще идти на контакт, все равно выплывает. А университет Дружбы народов уже десять лет вроде как функционирует. И Москву я неплохо знаю, центр по крайней мере.

— Из России, — выдала я, глядя, как он изменился в лице. Эк его проняло! — Университет имени Патриса Лумумбы, слышали? Только, пожалуйста, прошу вас, никакой политики!

— Вы поэтому… вы бежали? Вас… преследовали коммунисты?

Я едва не фыркнула, но скроила серьезную мину.

— Я. Вас. Прошу. Никакой политики. Никто меня не преследовал. У меня все в порядке.

— Но вы, как я понял, в услужении…

— Да кто вы такой, чтобы лезть в мои дела? — я позволила себе возмутиться. — Я законопослушный человек, желающий только того, чтобы меня никогда и ни во что не вмешивали! — я рванула на себя дверь, вошла и захлопнула ее за собой.

— Леди не в духе? — тут же подошел ко мне продавец — пожилой мужчина с длинными «английскими» усами, острые кончики которых весело загибались вверх.

— Аврора, простите, простите меня! — просунулся в приоткрытую дверь Кингсли. — Я… меня срочно вызывают. Могу я вам написать? Аврора, пожалуйста!

— Я сама вам напишу.

— Обещаете?

— Да, — ответила я, только чтоб побыстрей отвязаться, и осчастливленный молодой аврор почти мгновенно аппарировал — здесь на улице это, значит, вовсе не считалось дурным тоном.

Ну и на черта нам тогда сплющился «Дырявый котел»?

— Меня попросили выбрать сову, — обратилась я к продавцу — или все-таки это был хозяин — уж очень респектабельный вид он имел. Надо быть повежливее. — Вы не могли бы мне помочь, сэр?

— Что именно вас интересует? Дальние расстояния, скорость, неприметность или, наоборот, статусность, чтобы вашего почтальона узнавали издалека?

Заводить снова песню про хозяйку я не стала. Кому какое дело, себе я беру сову или кому-то еще?

— Ну… переписка только на территории магической Британии, скорость… ничего особо срочного, статус точно нет, неприметность… — я пожала плечами, мол, непонятно, зачем это, вот такая я наивная.

— В последнее время в моде неясыти. Очень красивые и надежные птицы!

— А… можно просто надежную, сэр? — неужели он не видит мою старенькую мантию, и вообще какие скромные мы и небогатые!

Продавец вздохнул, поскучнел, но вскоре я вышла из магазина с клеткой, в которой сидела скромная ястребиная сова.

— Ну что, дорогая, — спросила я ее. — Мне аппарировать с тобой или предпочитаешь своим ходом?

Сова нахохлилась и поцарапала лапой дверцу.

Да, это определенно не просто совы, раз понимают речь. И адреса, куда лететь, как-то узнают — даже те, где никогда не бывали. И адресатов находят. Интересная магия… А не отслеживают ли их? Впрочем… сов слишком много. Оборотное не запрещено, так что ничего противоправного. А заказ я могу разделить между разными поставщиками, в конце концов.

Так, надо бы еще прицениться к готовому зелью — а вдруг? Время еще позволяло, если поторопиться, конечно. Проговорив адрес и отпустив сову, я застыла с пустой клеткой, силясь вспомнить чары уменьшения.

— Редуцио!

Клетка стала вполовину меньше, но все равно неудобно.

— Редуцио максима!

А это уже брелочек… Отличненько. И я едва не вприпрыжку понеслась в сторону аптеки Малпеппера, чья вывеска была видна издали. Знала бы — рванула бы куда подальше. Но, видимо, судьба…

В аптеке мне, конечно, хотелось порассматривать витрины — там было много интересного, но времени было мало, так что я с ходу попросила каталог и с головой нырнула в него. Ну… как нырнула. Странный он тут был — огромный, в половину витрины, что была в торце небольшого зала. Хотя, наверное, как в магазине с совами, он сам был витриной. Перелистывать его можно было только с помощью палочки, что я и сделала, совершенно не обратив внимания, как в аптеку вошел еще кто-то.

И не почувствовала, как он подозрительно уставился на меня, точнее, на палочку в моей руке, а уже потом…

— Эйлин, — услышала я горячий шепот у виска и аж подпрыгнула.

— Да вы что? Вы кто? Вы меня с кем-то путаете!

— Да вы что? Вы кто? Вы меня с кем-то путаете! — я отодвинулась подальше и возмущенно посмотрела на того, кто посмел так резко нарушить мое личное пространство.

— Тогда откуда у вас эта палочка… — пожилой, но еще не старый мужчина немного растерянно всматривался в мое лицо и хмурился, но больше не делал попыток приблизиться. И на том спасибо.

Я же изо всех сил изображала крайнее недоумение, а мысленно звала Эйлин, которая куда-то запропастилсь. Пришлось аппелировать к продавцу:

— Сэр, я не знаю этого человека!

— Мистер Принц, я бы попросил вас…

Опаньки. Папочка? Или какой другой родственник?

Эйлин что-то слабо пискнула внутри. Это она что, испугалась? Значит, я правильно догадалась? Так-так… Вот ты какой, северный олень, то есть папашка, который бросает дочь на произвол судьбы, да еще в таком состоянии, а возможно, и виновник этого самого состояния! Я нехорошо прищурилась:

— И что же такое случилось с вашей дочерью, что вы ищете ее, едва не набрасываясь на посторонних женщин? Сбежала? От хорошей жизни?

— Простите, мисс… ваша палочка… где вы ее взяли?

Я встретилась с ним глазами и ощутила, как разламывается голова, зажмурилась от боли, которая тут же прошла, и лишь мгновением позже догадалась, что это было. Он что, совсем охренел — лезть в мои мысли, или как это тут называется — от неожиданности и злости я даже слово забыла.

— Купила! — рявкнула я, отшатываясь. — И не смейте даже пробовать на мне вашу ментальную магию! Я сумею доставить вам достаточно неприятностей, будь вы хоть трижды лордом! В Министерство пожалуюсь! Аврората на вас нет!

— Купили, — эхом ответил мужчина и, кажется, даже не думал извиняться, но как-то моментально сдулся — куда только девалась его уверенность и… и вообще! Словно из него только что вышибли дух.

Он посмотрел на меня ничего не выражающими глазами, скупо кивнул и вышел. Мне тоже уже стало не до зелий, да и время… надо бы вернуться раньше прихода Тобиаса с работы. Так что бедняга аптекарь остался разочарованным после поспешного бегства сразу двух клиентов. А я, вылетая прочь, заметила, как мистер Принц — или все-таки лорд? — покачнулся и тяжело оперся на стену рядом.

Бросаться ему на помощь я и не подумала — все еще было не по себе от его наглости, да и торопились мы, но белое как мел лицо с неожиданно скорбной складкой возле губ в памяти осталось.

* * *

Перемещение прямо в дом удалось — и я тут же бросилась отмываться, но, рванув дверь на себя, лицезрела вытиравшего руки Тобиаса. Почти нос к носу столкнулись. Полотенце у него выпало, и мое тело автоматически наклонилось — поднять. «Приучила к гигиене себе на голову», — мелькнула мысль и тут же исчезла, потому что надо было что-то делать. Тоби увидел меня. И я разогнулась, готовая почти ко всему.

— Ты кто?! — к нему вернулась речь. — Откуда ты взялась в моем доме? А ну вон отсюда! Северус! Это ты ее впустил?

Я изобразила вежливую улыбку и рванула к умывальнику. Толстый слой шоколада, то есть грима, надо было отмывать аккуратно, но мне не дали.

На зов отца причапал Северус с ехидной миной и заявлением, что это мама. Еще и хихикал гнусно, прости господи, кого же я ращу на свою голову?

— Ведьма, — прошипел Тобиас так, что Эйлин внутри задрожала — ее нервов на сегодняшние приключения явно не хватило.

А я нашаривала глазами что-нибудь потяжелее, но увы: в доступе были тазик, ванна и мочалка. Ну и полотенца. На выбор. Ладно… если что, по морде замочалю, а на самый крайняк будет тазиком по зубам. Мне немного полегчало.

— Что ты с собой сделала? — продолжал сжимать кулаки супруг.

— Я?! — я сделала вид, что оскорбилась, закончила размазывать по физиономии подсолнечное масло — на специальные средства не хватило ни денег, ни времени, — и потянулась к мылу. Хозяйственному. Но на первых порах сойдет, потом морду чем-нибудь намажу. На ночь, когда никто не видит.

— Не ты?

В зеркале отразилась такое «милое и славное» личико с размазанной а-ля панда дешевой тушью и красным пятном от помады на пол-лица, что когда я повернулась, физиономии и у супруга, и у сына дружно вытянулись. Эйлин внутри, кажется, собиралась закуклиться.

— Что, не видели, как женщины грим снимают? Брысь отсюда, дайте мне спокойно прийти в себя!

— Так это не колдовство? — выдавил Тобиас.

— Дошло до утки на шестые сутки, — фыркнула я. — Страшное заклинание под названием «парикмахерская» тебе, конечно, неизвестно? Так же, как и «женская косметика»?

Северус демонстративно фыркнул и отправился к себе, наверх.

— А… но это… — Тоби сфокусировался на шевелюре.

— Другое заклинание под названием «химическая завивка»! Ужасно темное и доступное лишь представителям единственной профессии. Сказать какой, или сам догадаешься? Отстань уже, дайте нормально привести себя в порядок!

Тоби наконец вылетел, хлопнув дверью. Вот что это? Он не в силах пережить такое зрелище, как умывающаяся супруга? Слабонервный какой, пфи.

Зря я об этом подумала — видимо, громко — то есть обращаясь к Эйлин. Та удивительно быстро очухалась и принялась выедать мне мозг по поводу того, что приличествует, а что не приличествует показывать мужчинам. И где только набралась…

— Да перестань уже, я с тобой вполне согласна, — заявила я, смывая с головы пену. — Но что прикажешь делать, если он уже видит? Падать в обморок или застывать соляным столпом, чтобы получше разглядел?

— Но это мой муж! Что он теперь будет обо мне думать? Что ты натворила, ты не представляешь… — и она всхлипнула.

— Думать он будет не о тебе, а обо мне! Сейчас вот все смоем, приберем, и ты красивая выйдешь…

— Ему прическа не понравилась.

— Он просто еще не привык. Сделаем все как было, согласна?

— А… как он привыкать будет?

— А для этого мы челочку оставим, не возражаешь?

На самом деле все очень даже хорошо, — думала я, на сей раз контролируя, чтобы все было «втихую». Тоби после такого явления некоторое время вряд ли будут посещать, хм, романтические чуйства, до которых мне уже — как до Луны, а бедняжке Эйлин… Да, ей этого точно не хватает. Надо попробовать позакукливаться, все же это, наверное, самый быстрый вариант, а главное, зависит только от меня.

* * *

Когда я вышла, подобрав еще влажные волосы в почти привычный вид, Тоби облегченно вздохнул.

— Ну и как? — наконец поинтересовался он. — Удачно сходили?

Я вздохнула. Рассказывать о знакомстве с молодым аврором? Нетушки. А вот про все остальное… Отчитаемся!

— Сову купила. Кстати, Северус! Не прилетела еще?

— У меня! — откликнулся он. — Принести?

— Хочешь посмотреть? — спросила я Тобиаса.

— Кажется, я сегодня уже насмотрелся, — вздохнул он, и я хихикнула.

— На потрясающее парикмахерское колдунство. Зато это настоящая волшебная птица, а не намазанная красками женщина.

— Обойдусь.

— Ну как хочешь, — улыбнулась я. — Аппетит еще не проснулся? Идем на кухню?

Я положила ему тушеных овощей с мясной подливкой и продолжила:

— Думала прицениться к зельям, забежала в аптеку, встретила там отца Эйлин.

О, кажется, аппетит снова пропал… Я постучала его по спине, пока он прокашливался.

— И… кха-кха, кхак?

— Ты забыл, как не узнал мою рожу в гриме?

— И он тоже не узнал?

— А что, думаешь, можно было?

— Да кто вас знает. Волшебники же.

— Он палочку дочери опознал, а я сказала, что купила. Он сразу отстал и ушел.

— И не сказал ничего?

— Вроде как извинился. Да ты ешь, ешь…

* * *

Как хорошо, что я мало нуждалась во сне — было время хотя бы подумать, а то днем мы вечно крутились — белки в колесе обзавидуются. Перед глазами (внутренним взором, конечно, и, похоже, только моим) упорно маячило лицо папаши Эйлин — да так, что в конце концов я едва не чувствовала себя виноватой — не помогла пожилому человеку, когда ему было плохо. И как прикажете со всем этим разбираться, если Эйлин при упоминании отца начинает трясти? Только перед тем, как наше тело и сама Эйлин отправились баиньки, я все же догадалась задать ей правильный вопрос.

— Когда случается так, что чью-то палочку продают другому магу?

— Обычно когда кто-то умрет, а родственникам она не подходит, — не задумываясь, ответила она и зевнула. — Возвращают туда, где купили, половину денег получают назад. Давай спать, я просто ужасно устала.

Тогда странную реакцию Принца можно приписать тому, что его смерть дочери потрясла, что ли? Странно. Вроде как он сам ее выгнал. В каноне. Или нет? И от рода отсек… или не отсек? Хотя Эйлин моя здесь, кажется, от другой гадости загибается. Вообще тут есть фанонная родовая магия или нет?

— Эйли-и-ин!

— Ну чего тебе? — жалобно откликнулась она.

— А родовая магия… она какая?

— Какая магия?

— Ну, есть тут что-то, что магически связывает всех предков и потомков? Домашние алтари там, ритуалы?

— Как что… родство. Про алтари не слышала, хотя погоди… что-то про друидов. Нет, не помню. Ритуалы… редко, многое же запрещено давно. Это ты к чему, не понимаю? Ты сама не знаешь, что ли?

— Поиск человека по крови родственников возможен?

— Какое еще поиск по кро… Ой. Это Темная магия… Но только по его собственной.

— Да? А если ребенок пропал?

— Детям обычно амулеты одевают… Думаешь, нас могут найти?

— Ты кому-то свою кровь давала?

— Нет. Но… я же маленькая была, могли взять так, что я не помню.

— Ты вообще мало что помнишь, как выяснилось. И смотрю, то-то у нас Северус прямо весь в амулетах. Дорогая наша старательная и любящая мамочка.

— Я на нем все время чары подновляла!

— Какие?

— Магглооталкивающие!

— Так отталкивали, прямо до синяков, да?

— Ой… Но как же…

— Совсем проснулась? Ну извини. Вот только не надо снова заводить о том, какая ты дура, я уже в курсе, как и в том, что это ты не сама по себе. Разобраться бы в том, кто с тобой это сделал. Я вот думаю, почему ты так отца боишься? Это он?

— Не говори мне о нем! — почти истерично воскликнула она.

— Да что он тебе сделал, скажи, наконец! Ты ведь должна понимать, что мне надо знать, от чего защищаться в случае чего! Тебя же спасать!

— Я п-постараюсь. Он, — голос Эйлин дрожал. — Н-н-ничего. Но я его боюсь!

Вот это здрассьте, приехали.

— Почему? Ты не помнишь или просто так боишься?

— Н-н-не… не знаю!

Ох. Как же с ней трудно.

— Давай-ка, робкая моя, сходим, валерианочки тяпнем, а то долго не уснешь.

Домашнюю аптечку мы недавно тоже пополнили, первым делом, можно сказать, а валериана — штука международная. Двойную дозу… или тройную? Нет, уснет раньше, чем я ее разговорю. Полторы — и хорош. Девушка у нас нежная, не подействует — добавим.

— Вот и славненько, — начала я успокаивающим голосом, когда Эйлин улеглась обратно на диван. — А теперь давай по порядку, почему ты так боишься отца. Мне он страшным не показался.

— Да? А кто в аптеке подпрыгнул чуть не до потолка?

— Преувеличиваешь. И вообще, я просто от неожиданности. Кто угодно подпрыгнет, когда к нему сзади подойдут и почти прямо в ухо что-то скажут. Тем более если это незнакомец. Так что давай, дорогая, хоть немного, да просвети меня. Сама ведь знаешь, что надо. Тут не страшно, в дом никто не проникнет, давай в одеяло завернемся, в конце концов.

И она на полном серьезе начала заворачиваться в одеяло, представляете? Нет, все-таки инфантильные черты у британских магов — это, наверное, какой-то наследственный признак. Или он вообще у всех магов есть? Изменения в психике из-за возможности колдовать? Ведь не зря у нас поговорка есть, мол, «такой большой, а в сказки верит».

— Он всегда был очень строгим, — начала Эйлин, замотанная в кокон одеяла.

Я внимательно слушала. Но так и не могла взять в толк, что такого уж особенного было в ее детстве — ну, родители не айс, но по-своему они все же о дочери заботились. По крайней мере, девочка не знала ни нужды, ни голода. А неуверенность в себе из-за того, что ее все время шпыняли — не то чтоб это лечится, но вовсе не криминал. В жизни таких, как она, достаточно, ничего — вырастают, бунтуют, взрослеют и понемногу выправляются. По-разному, конечно, но от низкой самооценки никто еще не умирал, страдали только. Рассказать ей пару примеров? Нет, успеется. И я только поддакивала и поддерживала — мне было интересно, когда мы наткнемся на барьер в ее воспоминаниях.

Потому что если это будет время учебы в школе — то у нас тут, вполне вероятно, вариант Дамбигада. А если нет, то может быть в принципе что угодно. Но чтоб родители отказались от единственного ребенка, это должно быть просто нечто, тем более, что, судя по рассказу, они были относительно нормальными. Не верю…

Школьные воспоминания — отрывочные, но были. И чем старше, тем их становилось больше, что вполне закономерно. Мне с гордостью рассказали про капитанство в «Плюй-камни» — оказалось, в те времена, когда она училась, плевались те камушки отнюдь не только противной жижей — бывало и огнем, и чем-то ядовитым, и вообще-то это было испытанием для всех версий Протего и других щитов, игра на скорость и прочность защитных заклинаний, не особо хуже квиддича, в смысле, тоже довольно опасная и даже зрелищная. Надо же, а я-то думала, что полная фигня — эта игра дурацкая.

И наша забитая, депрессивная и робкая домохозяйка была капитаном команды — и не просто факультета — Хогвартса! Всей школы! Командовала даже ребятами с других факультетов! Гриффиндорцы среди них тоже были. Фигурировал в воспоминаниях и Тоби — упорно без фамилии, но — та дам! — член этой самой команды и рэйвенкловец. Офигеть, да.

Стоп, вот же он — первый разрыв, первое стертое — фамилия Тобиаса! Как так? Получается, она ее не помнила в принципе — и такая избирательная амнезия мне нравилась не больше, чем тотальная — у самого Тоби. Вывод я смогла сделать только один — оба перешли кому-то дорогу еще в школе. И этот кто-то — сильный менталист.

Дамбигадство напрашивалось, конечно, но… уж слишком это было бы очевидно. Директор, а тогда еще просто профессор трансфигурации своих талантов в ментальной магии не скрывал — и это что-то да значило. Как минимум то, что использовать этот дар в преступных целях он не собирался. Потому что иначе надо было быть просто идиотом. Тогда кто? И почему?

Воспоминания Эйлин оборвались аккурат перед свадьбой, и я узнала, что женихом-то был отнюдь не Тобиас, а… Альфард Блэк! Старше ее всего на три года и учившийся там же. И… нет, он Эйлин не нравился — побаивалась она его.

Вот так номер. С перепугу сбежала? Блэки, что ли, у нас тут те самые гады? Ну… эти могут, эти все могут, но все же — с чего бы? Чистокровная и не самая слабая ведьма, с талантами… Хотя могут быть и те, кто под Блэков копал. А кому они за все годы только не насолили! Мдя.

Так все же что там у нас с папочкой? Ведь если он действительно скорбит о дочери, можно попробовать и «восстать»? Тем более Эйлин что-то говорила о библиотеке — а она нам ой как нужна.

И вообще надо подумать над первыми контактами, которые у меня появились в магическом мире. Кингсли, кстати, тоже не стоит сразу сбрасывать со счетов, раз они в МагБритании устроились, и довольно неплохо, то у семьи явно свои секреты имеются. Могут быть полезными.

А завтра еще приятели Северуса придут… Меня тоже начинало клонить в сон. Странно, спать я, кажется, стала совсем недавно — это что, действие привыкания к телу? Или что-то еще? Ох, все, я подумаю об этом завтра, и прости меня за плагиат, дорогая Скарлетт, ну и Маргарет, конечно!

Утром спокойно подумать не удалось — надо было срочно делать завтрак для мужчин и отправлять одного — в школу, второго — на работу. Ах, просто счастье все эти бытовые чары, которые быстро помогают привести в порядок одежду. И воду почти мгновенно кипятят, да. Потому что проспали мы. То есть я и Эйлин. И только когда мы остались в доме одни, удалось умыться.

Кожу после вчерашнего немного стягивало, но в целом все было прилично, особенно если учесть, что помазаться вечером я, конечно, забыла. Хотя у нас в тарелке — овсяночка с маслом еще не доедена, кто мешает воспользоваться?

И вот лежу я на уже родном диване с развозюканной овсянкой на физиономии и заканчиваю читать лекцию о домашних масках для лица — для слушательницы первого года обучения Эйлин, конечно. А то она у меня начала возмущаться, мол, что это я делаю такое с ее лицом. Пришлось объяснить, что иногда мордой в салат — вполне себе косметическая процедура. Правда, салат должен быть из тщательно подобранных ингредиентов. Но если что, овсянка тоже сойдет. И даже картошка. Девочка в конце концов даже сделала философский вывод о том, что если что-то можно внутрь, то оно иногда и для наружного применения подходит. Зачатки логики, мои аплодисменты. Растет… Кстати, а может, магия — это действительно что-то такое, что мешает им взрослеть — ведь многие моменты действительно логику напрочь убивают?

И тут меня опять пробивает мысль о том, что с папаней Принцем-то всякое могло случиться. А потом — другая мысль о том, что, если он палочку узнал, может заявить о ее пропаже. Приметы, небось, знает не хуже Эйлин, так что выйти на нас ему будет, наверное, несложно. Если он здоров. Кхм. И чего ему пожелать-то, здоровья или чтоб полежал немного? Но встретиться все равно придется — как только Эйлин к этому подготовлю, самой ей точно присутствовать нельзя.

А потом пришла еще одна — вечером же к Северусу нашему гости придут! А у меня поле не пахано, кони не валялись и тесто не замешано. Так мы с дивана и свалились. Подобрали капли овсянки с пола, и снова — умываться. Ну и на кухню, черт побери. Эх. Да, я умею готовить и даже люблю, но при условии, что это не превращается в ежедневную повинность. Надоело.

Стоп, Мария! Это что еще за бунт на корабле? Что вообще за настроения — с подопечной налиняло? А ну брысь! То есть марш! Я закатала рукава и принялась за работу — благо продукты и все необходимое теперь было под рукой. Эх, а мы ведь еще кресла не загнали! Я мечтательно улыбнулась.

Телефон, нам нужен телефон! Ведь как иначе объявление о продаже давать? Снова с секретарем в школе договариваться — под процент? А там ничего так денег должно получиться. И дело вовсе не в том, что мне делиться жалко, а в том, что слухи поползут — мама не горюй. О том, что Снейпы, оказывается, богатенькие наследники или еще что в этом роде. И вскроют наш домик в не особо благополучном районе, никакая магия не поможет. Видела я этих…

Нет, можно, конечно, навесить лапши, мол, Тобиасу дали отреставрировать, вот только он реставратор еще тот. Дорогие вещи не несут к неизвестным мастерам, ежу понятно. Может, с магами эта версия и прокатила бы, но обычные люди, каких я тут узнала, не менее ушлые, чем у нас. А то и более. Короче, телефон хочу. А денег на него нет. И как это супругу объяснить? Ведь если бы нам можно было позвонить, я бы просто объявление в газету дала — кстати, не местную, а Бирмингемскую, не через Армию Спасения же кресла толкать.

Хм. А, собственно, почему бы не попробовать? Вот, мол, с вашей, то есть, конечно, божьей, помощью супруг образумился, нашел такое диво дивное и в порядок привел, как умел… Фабрика загибается, городок тухнет, ребенок растет, и вообще жить хочется и работать во славу кого вы там говорили. Мы старательные, вы же знаете. Памагити?

Тэкс, опара готова. Я слегка присыпала мукой «зародыш теста», прикрыла старым, но идеально отстиранным полотенцем и поставила на подоконник, куда падали солнечные лучи. Час есть на то, чтобы заняться начинкой. Мысль насчет того, что спросить можно что угодно у кого угодно и это в принципе бесплатно, взбодрила, и я задумалась о том, что кроме телефона и фотоаппарат бы пригодился. Модели, которые сейчас в ходу, я представляю — еще дедушка учил с ними обращаться. Он опытный фотолюбитель был: «Зоркий», «Зенит», «ФЭД» и «Смена» — на все снимал, а потом и я при нем не только отиралась — все научил делать, светлая ему память. Здесь подобные всяко можно будет найти. Это не кошмар на гармошке и с магниевой вспышкой, разберусь. Хотя, может, просто найти фотографа и не париться? Мы ж не мебельную мастерскую открывать будем… Вот если будем, тогда и появится смысл покупать. Что-то меня занесло.

Кста-а-ати, а где в этом доме документы? Эйлин, ау?

Не то чтоб я этого ожидала, но она оказалась не в курсе, чему я не удивилась. Мда, все-таки волшебник — это диагноз. Ладно, Тобиас вернется — спрошу, уж он-то не может не знать.

«Нет, не будем сейчас искать, — заявила я Эйлин, которая вдруг начала проявлять активность. — У нас другие дела, к чаепитию надо готовиться, раз пока мы не можем позволить себе просто пойти и закупить все в кондитерской — придется ручками, а ты вообще давай смотри и учись — мало ли, как жизнь повернется».

Эйлин испуганно прошептала что-то вроде «не уходи» и осталась наблюдателем. Все же назвать ее общительной девушкой было довольно сложно — да и вчера мы так наговорились, что даже мне приятно помолчать.

Вот ворона! Сову-то покормить забыла. Да и назвать ее надо вроде как для окончательной привязки. Я оттяпала ножом пару небольших кусочков от мясной обрези и полезла наверх по узкой скрипучей лесенке.

В комнатке Северуса было в меру чисто, а как для десятилетнего пацана — так даже аккуратно — может, потому, что вещей было минимум, а расставить в ряд книги, чтоб удобней было брать, этот ребенок догадался, вангую, лет примерно с пяти-шести. То есть когда учился заниматься ими самостоятельно.

На окне стояла пустая клетка, рядом с которой торчала палка-насест… Так. Откуда палка и где сова? Я осмотрелась. В комнате обнаружились две здоровые ветки, одна как-то хитро закреплена у окна, другая — наоборот, в самом темном углу. И из этого самого угла на меня неодобрительно зыркали пронзительные светло-желтые круглые глазки.

— Ну извини, дорогая, извини, закрутилась, — я подошла к сове и протянула ей кусочек мяса. Та взяла довольно аккуратно, быстро проглотила и получила еще кусок. А потом вопросительно посмотрела на меня.

— Ты у нас ястребиная сова, — я начала думать вслух. — Если бы ты была мужского пола, я бы назвала тебя Ястребок. Но ты у нас девочка, верно?

Сова щелкнула, что-то проворчала — и, видимо, решив удивить меня могучим искусственным интеллектом, кивнула. Я показала ей большой палец.

— Будешь Ясей? М? Ясенька?

Еще одно согласное щелканье — ну, мне так показалось. Отлично. Теперь сменить воду, и…

— Кстати, тебя же нельзя просто мясом все время кормить, тебе надо целых мышей там, цыплят… И если цыплят я в ближайшее время постараюсь найти, мышей ловить не пойду точно. Ты справишься сама, дорогая?

На меня посмотрели скептически, а потом перелетели на подоконник и шкрябнули по стеклу лапой.

— Прямо сейчас? — удивилась я.

Впрочем, кажется, я просто забыла, что некоторые виды сов прекрасно охотятся и днем. Я открыла окно, но Яся продолжала топтаться на подоконнике.

— О! Я же совиного печенья взяла, — вспомнила я, слетала за ним и угостила свою питомицу.

Печенье, кстати, было такое, что нормальному человеку и в голову не придет его грызть… Потому что состояло аккурат из того, что сове надобно, только в подсушенном виде. Ага, такие сухие плоские раздавленные мыши, целиком. Правда, перемешано, но хвосты и челюсти определить можно было довольно просто, а местами и лапы виднелись. Короче, не для слабонервных печеньки. Хотя брала я самое дешевое в неправедной надежде, что — а вдруг хватит на основу для оборотного? Может, более дорогие печеньки как раз того… мелкодисперсные. Ха, то-то продавец на меня так иронически покосился, когда я расплачивалась!

Мать моя, у меня ж тесто!

По лестнице я ссыпалась едва не быстрей Северуса и рванула на кухню. Фух. Так, яйцо с маслом, соль, размешиваем, добавляем. А теперь муки и — месим, месим, месим… Хочу домовика. Интересно, у Принцев они есть?

Эйлин, может, я договорюсь с твоим папой, м? Да перестань ты трястись, я тебя умоляю. Ты же умеешь, как там, окукливаться, короче, будто тебя нет? А меня так научишь? Как зачем? Ты что, не видела, каким глазами на тебя твой муж смотрит? Обрати внимание, дорогая… Да, именно это я и хочу сказать — ты ему нравишься. Ты! А я ни при чем, я сказала! Не думала, что ты извращенка. Нет, не думаю, что твой супруг тоже извращенец. Эйлин, ты забыла, сколько мне лет? Нет, я могу и поприсутствовать, но ты представляешь, если мне вдруг захочется высказаться?

Эй, ты где? Ау! Впечатлительная моя… База, база, я — недра… Что я сказала и про какую базу? Наверное, что-то волшебное, раз ты отмерла. Меняемся, а? Ты окукливаешься, и я иду к мистеру Принцу, потом наоборот, окукливаюсь я, и у вас с Тоби наконец появится личная жизнь, м? Кстати, вы лорды или нет, в смысле, папа? Нет? Слава труду! Почему? Труду всегда слава потому что!

Я засунула первый противень пирожков в духовку — эти будут с мясом — и сдула прилипающую ко лбу пушистую прядь — руки были в муке.

Эйлин, слышь? — а я окуклюсь, когда Тоби захочет тебя поцеловать… Да хочет он, хочет! Я-то все вижу, в отличие от одной неопытной и еще молодой дурочки. Ты что, не в курсе, что мужчину не только кормить надо? И прекрати краснеть, мне и так жарко…

* * *

У Северуса заканчивалась вторая неделя учебы на новом месте, он был совершенно доволен новой школой — по сравнению со старой, конечно, ну и в целом радовал не только успеваемостью, но и рассказами об одноклассниках. Мы начали постепенно заочно знакомиться с, так сказать, местным бомондом — верхушка общества в каждом городе есть, а у них — родственники и дети, и я немного начала представлять, кто тут кто. Ну а Северус, видя мое внимание, осознал свою полезность как шпиона в стане магглов. Хотя последнее слово в его лексиконе стало встречаться все реже — и за это он тоже получил от меня похвалу.

Так что мы его еще научим — и мимикрировать отменно, и родину любить, себя то есть. Возраст, к счастью, самый тот, так что это я все же удачно зашла.

Когда Северус в компании одноклассников явился домой, было готово все. Пирожки с мясом, пирожки с луком, пирожки с капустой и один большой сладкий пирог с яблоками. Да, и я тоже была… готовенькая. Точнее, мы с Эйлин. Потому что как печь пироги магией, не знал никто из нас.

У меня даже не было сил удивиться, что мальчишки были втроем.

— А Эванс сказала, что должна переодеться, — просветил сын. — Ее родители проводят.

— Хорошо, присаживайтесь пока за стол. Голодные? Возьмите по пирожку с мясом, хотя начинать есть до прихода всех гостей — дурной тон, но я ведь вполне могу отвернуться к окну и не заметить, — улыбнулась я и явно получила по десятку очков от каждого из мальчишек.

А потом отвернулась к окну. И заодно подумала, что Эвансы-старшие действительно заботятся о дочери. Ведь как иначе отпустить девочку в неблагополучный район? Только лично отвести, познакомиться с теми, кто с ней будет, и лично забрать. Молодцы, что еще скажешь.

Так все и получилось. Супруги Эванс раскланялись со мной, перебросились парой фраз о хорошей погоде, я ожидаемо неискренне пригласила их присоединиться, они ожидаемо искренне отказались, и мы расстались вполне довольные друг другом. Как хорошо, что ремонт в коридоре и гостиной был завершен. Но в голове нашей усталой таки завертелось…

Семья, говорите? Пара чистейшей воды сероглазых блондинов с волнистыми волосами — и рыжая деточка с прямыми — и это я еще молчу про черты лица. Да еще зеленоглазая. Ну-ну. Вот прям верю. «Она в семье своей родной казалась девочкой чужой» — лучше и не скажешь, спасибо, Александр Сергеевич.

Детки за столом вели себя поначалу образцово, обсуждали своих динозавров, в том числе Лох-Несское чудовище — причем наш Северус показал себя таким скептиком, что даже я не ожидала. Раскритиковал ту самую, нашумевшую, фотографию доктора Уилсона в пух и прах. Лили чуть не заплакала — она, как единственная барышня, оказалась самой романтичной, ей хотелось побывать на знаменитом озере, установить контакт с чудовищем, подружиться… Догадываюсь, она уже воображала, как станет его укротительницей.

Правда, когда я спросила насчет путешествия, дети оказались единодушно «за» — ну еще бы! Им хотелось всего — и развалины замка Аркарт посмотреть, и «чудище попугать». Ну-ну, попугаи мои, — так и хотелось им сказать, но Северус предложил тоже сделать фотографию, «как тот доктор», и довольно связно рассказал, как это возможно практически силами здесь присутствующих.

Мисс Эванс, конечно, возмутилась, мол, обманывать нельзя, на что он, на мой взгляд, вполне резонно спросил, можно ли шутить. И завязался уже почти философский диспут на тему, что можно считать шуткой, а что — серьезной фальсификацией.

А детки-то неглупые…

В голове у меня почему-то вертелась знаменитая трилогия об Артуре Мэри Стюарт — интересно, вышла или еще не вышла? Вот увлекательное было бы чтиво для подростков, и не только! Стоп. Преподавать я буду, если буду, конечно, историю, а не английскую словесность, куда хоть как-то можно это было бы протащить. Ну и каша у меня в голове, какая же каша! И всего три месяца, чтобы ее устаканить. А еще надо все же написать Кингсли, а то не дай бог искать начнет. И как-то осторожненько и аккуратненько узнать про ныне живущих Принцев. И про Тоби… хотя там вообще откуда копать, непонятно, да еще и опасно. Вот же занесло так занесло!

* * *

Когда в доме четверо подростков, двое из которых — маги, расслабляться нельзя. Жаль, до меня это дошло немного поздновато. Лили, любимая домашняя девочка, в компании оказавшись единственной, когда разговор касался того, что она знала, чувствовала себя прекрасно. Но через некоторое время мальчики увлеклись названиями, которые произнести-то было трудно… Некоторое время она слушала и удивлялась. А потом захотелось внимания.

Я уже потом поняла, что ребенок терпел, сколько мог. Но посуда вдруг начала шататься и звенеть, Северус сделал огромные глаза… Мне ничего не осталось, как крикнуть:

— Землетрясение! — сгрести в охапку детей — как только удалось, до сих пор не понимаю, магия, не иначе, — и вылететь во двор.

— Наверное, показалось, — преувеличенно равнодушно заявил Северус, потирая ребра, и продолжил грустно: — А я там еще пирог сладкий видел… Может, вернемся?

— Да, пойдемте в дом. Я думаю, — я сжала в руке ладошку Лили, и она очень вовремя посмотрела мне в глаза, так что получилось, что я сказала именно ей: — Больше такого не повторится.

Я ожидала чего угодно — того, что она покраснеет, смутится, хотя бы кивнет… но она только пожала плечами и отвела взгляд. Да мы врунишки, так, что ли? Хотя если дома были уже в курсе о ее выкрутасах, то могли и проинструктировать, мол, никогда не подавай виду. А что, мы Северуса другому учим? Тому же самому… Ладно, что с десятилетки возьмешь.

И мы вернулись. Пока мыли руки, пока рассаживались, хлопнула входная дверь, но на Тоби я отвлекаться не хотела, решив, что он и сам прекрасно разберется, а я глаз не спущу с двух малолетних волшебников. С одной так точно. Кстати, а не развеяться ли нам, заодно лишнюю энергию скинуть? Я предложила поиграть…

Сначала показала, как тренировать равновесие, а потом они, стоя на одной ноге, касаясь противника ладонями, пытались его столкнуть. Тут как раз совершенно неважно было, кто девочка, кто мальчик, так что смех и писк, а потом и хохот заполнили дом, который, кажется, никогда такого не слышал. Потом сыграли в «займи место», потом во что-то свое школьное, и я отправилась на кухню за пирогом. В конце концов, он был большой — полный противень, и надо было сначала аккуратно нарезать.

Увидев, что творится на моей кухне, я на миг замерла как вкопанная. Три пьяных рожи, четвертая — наш Тобиас, лыбились на меня, доедая… мой пирог!

Одна конопатая морда сыто рыгнула и, обернувшись к Тобиасу, выдала довольно скабрезную похвалу насчет того, как готовит его супруга, словно меня тут не было. Тоби, идиотски осклабясь, попытался похлопать меня по заднице. Меня!!! И губешки вытянул…

Для начала я заткнула ему рот первой попавшейся коркой, но он, улыбаясь, жевал и продолжал тянуть меня к себе. Ну, всё… А там дети меня ждут. С пирогом! Перед глазами все слилось — жующие дармоедские морды, стены, сковорода… и в этот момент в руку, словно сама, ткнулась… палочка.

— Силенцио! Левикорпус!

Тэкс, и на кой мне на кухне гирлянда из четырех поддатых мужиков, хлопающих ртами, аки рыбки вне воды?

— Либеракорпус! Конфундус!

Дружный шмяк — и на меня с пола смотрят одинаково дебильные рожи.

— Мам, что-то случилось? Помочь?

— Ничего, с чем я бы не справилась. Занимайся гостями!

Еще нехватало мне тут детей. Они же за Северусом отправятся, им тут все любопытно! Блин, как же его… дьявол, почему я не помню, а, к чертям…

— Пэк!

О, получилось. Почти прямоугольная пачка из четырех мужичков по стойке "смирно". И... дальше что?

— Эйлин, куда их девать?

— В кладовку?

— Очухаются, сожрут чего… Жалко.

— Тоби… может, его в спальню?

— Может, их всех тогда? Как я его сейчас отколупаю?

— В нашу спальню? С ума сошла? В кладовку для уборки!

— Ладно, ты сама предложила.

— Тоби…

— Ничего ему не сделается. Пить меньше будет.

— Ты думаешь?

— Я знаю! Может, их связать? Как назло, все из головы вылетело…

— Инкарц…

— Спасибо, родная! Инкарцеро!

В темпе рок-н-ролла с помощью палочки, злости и известно чьей матери (Эйлин, заткни уши!) я укатила получившееся безобразие в чулан с ведром и тряпками, рванула на кухню, нарезала остатки пирога, прискакала с блюдом в гостиную, а там…

Северус тушил горящие занавески Агуаменти. Без палочки. Делая вид, что у него бездонная чашка. Лили смотрела с ужасом — как я поняла, на дело своих… то ли рук, то ли просто воображения. Майк и Колин бодро таскали воду из умывальника — помогали Северусу. Беда была в том, что до верха пламени они не доставали, и оно бодро рвалось все выше. Надеюсь, это не спонтанный аналог Адеско Файр?

— Финитэ! — рявкнула я так, что все присели. Пламя, кстати, тоже. И как-то быстро погасло.

Я шваркнула на стол блюдо — куски едва не разлетелись, скомандовала:

— Руки мыть! — и детки послушно встали.

— А мисс Эванс я попрошу остаться, — процедила я.

— Это не я, — залепетала девчушка, теперь уже пламенея ушами. — Я не знаю как! Оно само! — и заплакала.

— Тем, кто одарен некоторыми особыми способностями, надо строже относиться к себе! — отрезала я. — Вы слышали о том, что такое дисциплина? Терпение? Уважение к чужим интересам?

— Я… нет, — пискнула Лили и уставилась на меня расширившимися глазищами. — Ой, вы все знаете?

— Да. Я знаю. И даже вам расскажу, если будете вести себя прилично!

— Я больше не буду! — закивала головой Лили. — То есть я буду хорошо себя вести! Я правда не нарочно, просто они…

Хлюп… Шмыг…

— Для начала помогите мне прибраться.

— Я?

— Кхм. А все это, — я хмуро обвела глазами часть разгромленной комнаты и выразительно посмотрела на девочку, — не из-за вас и вашего нетерпения?

— Х-хорошо… Но я не уме…

— Сейчас возьмем тря…

Бля-а-а-а! Там же пачка из четырех хануриков, один из которых — наш уважаемый мистер Снейп! Познакомьтесь, ребятки, это наш папа. Пр-р-ровались. С-с-скотина, проснешься ты завтра у меня… А, плевать.

— Репаро! Экскуро! Репаро! Тергео! Репаро! Скурдж…

До момента, пока мальчишки вернулись — относительно в порядке, а главное, никто из них не пострадал от огня, у меня все было готово, в том числе легенда о куске старой проводки, который давно надо было поменять, да все руки не доходили, а Лили сидела, открыв рот, и пялилась на меня, как на богиню. Нет, все. Не могу больше!

— Дорогие гости, не надоели ли вам хозяева? — подбоченилась я, плевав с низкой башни на этикет. Почему с низкой? А чтоб быстрее долетело.

— А… простите пожалуйста, который час? Меня папа должен забрать…

— Ах да, мисс Эванс, конечно, подождите. В котором часу?

— Он сказал, что в восемь.

— Значит, он скоро придет. Северус, когда проводишь своих друзей, зайди ко мне на кухню. А вы, мисс Эванс, хорошо подумайте, что будете говорить отцу.

— А вы…

— Я обязана поставить его в известность, — сказала я вполголоса, чтобы гости не услышали из прихожей.

— А может?..

— Что? Что вам непонятно в слове «обязана»? Вы дом могли спалить! — прошипела я оторопевшей девчонке и ушла прощаться с гостями. А заодно встречать мистера Эванса. За которым…

Сухопарый представительный мужчина, седины на голове которого словно прибавилось после того, как я видела его вчера, увидев меня, словно споткнулся.

Я уже почти автоматически поприветствовала отца Лили и попросила Северуса ввести его в курс дела. Можно вместе с дочерью. Уверена, он сделает все как надо.

— Эйлин! — мистер Принц бросился ко мне, и от такого взгляда я стояла ни жива ни мертва — такая смесь страха и надежды, счастья и боли… — Эйлин… — повторил он, протягивая ко мне руки. — Живая…

Господи, и за что ты меня так? — хотелось буквально возопить, но я не могла выдавить ни звука — только протянула руки в ответ, а потом уткнулась лицом в его плечо и… разревелась.

— Я так устала!

— Чем я могу тебе помочь, дочка?

Эйлин, которая сначала было бросилась к отцу, сообразив, что происходит, с перепугу забилась так далеко, что я совсем перестала ее чувствовать, — почти как тогда, когда только-только здесь оказалась, — в смысле, в ее теле и этом мире. И… нет, врать этому человеку я не хочу. И не буду. Но… сначала пусть-ка он ответит на пару моих вопросов.

— Как вы нас нашли, э-э-э, отец?

— Заплатил старику Олли, — ответил мистер Принц и скривился. — И сразу же аппарировал к тебе.

— Олливандеру? — уточнила я и получила в ответ короткий недовольный кивок.

Видимо, много заплатил. Интересно, не думала, что отыскать волшебника по палочке так легко. Или это только родным? И что тогда получается — раньше папа не мог или не хотел? Увидел палочку — и «щелк, зажужжало»? Не верю.

— Хочу подробностей, — поставила я его перед фактом.

Тут-то мистер Принц и опешил. Да, папа, я сильно изменилась за лето… за десять лет, то есть одиннадцать. И за последние недели особенно. Требования вот выдвигаю. И отвечать придется, не отвертитесь.

Хотя и долгий же разговор будет. А ведь в доме Северус проводит Эвансам ликбез по поводу магии! Как-то он там справляется? И как мне быть теперь — разворачивать папаню а-ля «зайдите завтра» — не поймет, да я и сама хочу выяснить, что к чему. Ну как же не вовремя!

— Ты отца даже в дом не пригласишь? — очухался мистер Принц, принимая забавную позу, да так, что я чуть не расхохоталась.

Да ладно… Он еще и обиделся? Прелесть какая. А может, я того, стесняюсь, свое, как это, ах да, убогое обиталище отцу показывать, вот. Маггловское же, такому сиятельному волшебнику и потомственному магу невместно, не?

Других мыслей, как объяснить мои тормоза, — не признаваться же, что беспокоюсь за сына и гостей, которые сейчас в доме, — не было, так что я и выдала ему прямым текстом. Оказалось, идея была гениальной — папаня резко выдохнул, но дал слово, что никогда не обвинит меня, правда, я так и не поняла, в чем именно, а уточнить не вышло — мистер Принц попер в дом. Ну ладно, чему быть, того не миновать. Хорошо хоть жилище теперь более-менее прилично выглядит — на мой непритязательный взгляд. А что подумает мистер Принц, меня пока не особо волнует — это его работа нынче, волноваться, а с меня на сегодня хватит.

* * *

В гостиной, все еще припахивающей горелым, хотя спешно приведенной в относительный порядок, царила почти идиллия — Эвансы внимали Северусу, как древние иудеи библейскому пророку. Судя по виду мистера Эванса и блестящим глазкам Лили, загрузил он их по самое не горюй. Вот только роль столь уважаемого человека, как пророк, десятилетнего ребенка явно смущала. Как же он мне обрадовался! Но мгновенно насторожился, увидев за моей спиной дедулю. Ох ты ж, их еще и знакомить! Да не при посторонних бы — все-таки это дело наше, семейное, не для свидетелей.

Немая сцена, когда дедушка с внуком смотрели друг на друга, долго не затянулась. Объяснять, кто такие Эвансы и откуда взялись, я не собиралась, но папочка неожиданно выдал таким тоном, как врач смертельный диагноз:

— Магглы! — и скривился еще хуже, чем когда упоминал Олливандера.

— А шо, вы таки думали, шо на великосветский прием попадете, сэ-эр? — процедила я — вовремя во мне включилась моя одесская тетушка, правда, самый смак ее речи пришлось задавить цензурой. А жаль. Впрочем, это не то чтоб хорошо переводимо. — Так это Коукворт, ваша светлость или темность, а не Малфой-мэнор, уж простите. Или вы не заметили, куда шли?

— Не имею чести быть представленным, — мистер Эванс, явно не привыкший к тому, что его и его дочь обливают презрением, встал с прямой как палка спиной, и в воздухе запахло скандалом…

И он таки грянул. Северус с гостями оторопело смотрели, как незнакомый мужчина, похожий на родственника хозяйки дома, едва не брызжет слюной, проходясь по каким-то неизвестным «нуворишам Малфоям», а потом без паузы переходит к «магглам и их отродьям, грязнокровным выскочкам и так далее». Хорошенького же мнения Эвансы теперь будут о волшебниках! Вот ведь нарисовался папочка, не заткнешь. А воистину чудесный предмет под названием сковородка — на кухне. Тьфу, я что, не могу в своем доме еще помагичить?

— Акцио сковородка!

Любимая посудина со свистом рассекла воздух, как родная, легла ручкой в ладонь, и я что было сил треснула по… столу, конечно. Папа нам еще пригодится. Наверное. Стол тоже, так что было громко, но не так чтоб сильно. А вот блюдечко, по которому пришелся удар, раскололось на мелкие кусочки.

Подпрыгнули все. А потом я позволила себе помечтать о дальнейшей траектории…

Мистер Принц скосил глаза на зависший перед его лицом чугунный диск и замолчал. Диск развернулся ручкой поудобнее и явно начал примеряться…

Получилось! Без палочки! Невербально! Да я крута-а-а. Но дура.

— Бдзень, — шлепнулась на пол сковорода, но моего восторга это не умалило, впрочем, как и диагноз насчет дуры. К счастью, это поправимо.

Я мысленно хлопнула себя по лбу и наложила на папочку Силенцио. Вот так бы сразу-то!

Ну да, ну да, старикам везде у нас почет, не будет выделываться — сниму. Мой дом — мои правила! И гости тоже мои… Нам еще минимум год общаться, пока дети в одну школу ходят.

— Мистер Эванс, я прошу прощение за поведение моего… родственника, — краем глаза я видела, как папочка покраснел от натуги и захлопал губами явно что-то нелестное, но внимания заострять смысла не было. — Мы очень давно с ним не общались. Понимаете, сегодня был очень, очень тяжелый день.

Умница Эванс понял все правильно: пора собираться.

— Да-да, миссис Снейп, извините, ваш сын нам столько рассказал, но вопросов возникло еще больше, даже если всему, что мы узнали, просто взять и поверить…

— А поверить непросто, — подхватила я, кивая, — а еще время позднее, так что я предлагаю вам как-нибудь посетить нас еще раз, и, наверное, лучше с супругой, не так ли?

— Мы были бы счастливы принять вас с ответным визитом, миссис Снейп, если вам, конечно, будет удобно, — мистер Эванс поднялся и повернулся к дочери, которая встала рядом. — Вы не соблаговолите назвать удобную вам дату и время или, быть может, определитесь позже? Нам с Лили уже неудобно стеснять вас своим присутствием, — он сделал паузу и многозначительно посмотрел на дочь.

О как. Прям танцы с реверансами. Даже папа-Принц помалкивает… тьфу, да это я же его приложила. А жестикулировать для аристократа — дурной тон, вот же как замечательно.

— Благодарю вас, миссис Снейп, и тебя, Северус, за, — голос Лили дрогнул, но она посмотрела на отца и удержала лицо, только потупилась, — чудесный вечер, и прошу простить мне неподобающее поведение. Я очень, очень раскаиваюсь! Правда!

Прозвучало вполне искренне. А в направленных на меня зеленых глазищах плескались восхищение и восторг — девочка впервые увидела нормальную взрослую ведьму — ту, которая понимает. Знает. Ведает. Такую, какой может когда-то вырасти она сама. Ну что ж…

— Ничего, дорогая, детское волшебство часто неподконтрольно, но тебе стоит многому научиться. Я вас проконсультирую, а Северус поможет.

Боковым зрением я отметила, как папа-Принц насторожился и уже с удивлением смотрел на наших гостей.

— А раз наши дети теперь одноклассники, — обратилась я к отцу Лили, — то договориться о следующей встрече, полагаю, не представит проблем.

Мистер Принц дернулся было, но мы с Северусом и Эвансы дружно сделали шаг в сторону прихожей и через несколько минут уже распрощались. Теперь в доме оставалась только семья. Хм. Один взрослый мужчина, которой по стойке «смирно» отдыхает с приятелями в чулане, второй, еще взрослей, все еще беззвучно разевает рот и, кажется, снова гневается? Ну до чего ж мне не везет здесь с мужиками!

* * *

— Ты не Эйлин, — протянул мистер Принц, медленно опускаясь за стол, на котором красовались остатки чаепития.

— Да, папочка, — прощебетала я, вызвав у него, кажется, нервную дрожь. Ну или очередной разрыв шаблона. — Я не она. Но информацию могу передать, если вы ответите мне на несколько вопросов.

— Где моя дочь? — словно не человек проговорил, а выжженный солнцем насмерть ветер.

— В безопасности, — кивнула я. — В том числе и от вас. Вы отвечать собираетесь, или сразу простимся? У меня в самом деле был тяжелый день, который перетек в еще более непростой вечер, так что было бы неплохо отдохнуть. Я от вас никуда не денусь, пока мы не разберемся со всеми вопросами. Мне кажется, это будет непросто, но жизненно важно для той, о которой беспокоимся мы оба.

— Вы друг моей дочери?

— Да. А теперь скажите мне, почему вы сейчас так легко нашли нас по палочке, которую, как я поняла, узнали в магазине, и почему не удосужились сделать это раньше, например, десять лет назад? Восемь? Пять? Или в тот же день, когда ваша дочь сбежала? И если она действительно сбежала, то от чего? Или от кого? У вас было одиннадцать лет, чтобы искать ее, — да за это время любящий отец Британию не один бы раз перевернул. Нет, это не претензия, но мне важно понять.

— Разговор действительно долгий… — начал мистер Принц. — Как давно вы так близко знакомы с Эйлин?

— Около месяца.

— Что она вам рассказывала обо мне?

— Мистер Принц. Вы, очевидно, так и не поняли, что я только что сказала? Это мой дом, и спрашивать буду я. Отвечать на ваши многочисленные вопросы в настоящий момент не имею ни сил, ни желания. Хотите встретиться с Эйлин — отвечайте. Нет — прошу на выход. Итак, почему именно сейчас вы ринулись на поиски?

— Когда я увидел палочку дочери, которую мы выбирали вместе у Олливандера перед тем, как ей отправиться в школу, у меня словно пелена спала… Скажите, та африканка… или это тоже были вы?

— И вы вспомнили, что у вас есть дочь?

— Вы знаете…

— Представления не имею. И жду, когда вы меня наконец просветите. Вот только не надо «тут помню, а тут не помню», вы, сударь, менталист, и вряд ли кому-то позволили бы поработать с вашими мозгами — вы их должны беречь хотя бы из-за фамильной гордости.

Мистер Принц посмотрел на меня подозрительно и пустился в пространные рассуждения о том, что есть семейные ценности, что есть предательство семейных ценностей и что делать с теми, кто…

Я зевнула в кулак и только тогда обратила внимание на одного мелкого тихушника, который пристроился у деда за спиной, прикрылся краем шторки — ясно, уже от меня, и сидел тише воды ниже травы и тщательно грел уши.

— Северус! Шагом марш спать!

— Постой, мальчик! Северус? Ты — сын Эйлин? Ну как же… наша порода! Внук!

— Северус, ты слышал, что я сказала? — Я была готова взглядом испепелить папаню, но Северус быстро протопал к себе наверх. — Пока вы не расскажете мне все, что я хочу знать по поводу ваших отношений с дочерью, никаких вопросов и никаких знакомств. Пусть даже с вашим внуком. И да, это он. Но не забывайте, где вы находитесь. Этот дом мой и Эйлин, и если она боится вас так, что забилась как только могла далеко, то я не испытываю к вам ничего, кроме настороженности и недоверия. Ну, может быть, капельку моего сочувствия вы разбудили, когда показали, что ваша дочь вам небезразлична.

— Что же у вас никакой защиты на доме, ведьмы?

— Защита-а, — я представила недавнюю прелестную картинку с покачивающейся напротив выдающегося папочкиного носяры сковороды и — вуаля! Я аж сглотнула от волнения, представив, как чугунный бок впечатывается куда надо и слышится хруст…

А мистер Принц схватился за нос и со стоном посмотрел на меня. А я — на сковородку, которая, умница такая, оставалась на месте!

И как же это все тогда работает-то? Или этот хрен легилименцией балуется, да так, что проникся моими фантазиями? Ну никаких нервов не хватит во всем этом разбираться!

— Что? — я показала ему пустые ладони, сцапала со стола уцелевший кусок пирога и впилась в него зубами — а что, в нервах мне частенько пожевать охота! Но в ответ получила… восхищенное:

— Сильна! Была бы чистокровной, я бы женился.

Я поперхнулась и едва откашлялась, и это было к счастью, потому что слова «А женилку тебе не оторвать?» буквально вертелись на языке. А потому обошлась скромным:

— Мерлин упаси.

— Почему?

Возникло желание то ли побиться головой о стену (лучше бы не своей), то ли просто попросить дяденьку на выход. Просто сюр какой-то. Если в Британии все маги такие, то… надо эмигрировать, причем срочно. Я тут не выживу, а если выживу, то тоже мозгами подвинусь. И это будет страшно.

— Мистер Принц, вы вообще вменяемый?

— Бывает, иногда заносит, — неожиданно весело ответил он, и у меня зачесались кулаки. — Если честно, все ожидал, когда вы попробуете мою защиту. Надо же было понять, что вы собой представляете.

— Как по-вашему, — я сузила глаза и недобро усмехнулась, — что за это время я могла понять о вас и о том, что вы собой представляете?

Чело мистера Принца отразило недюжинный мыслительный процесс. Да, прискорбно, но ставить себя на место другого этого мальчика никто не учил, а теперь родничок зарос. Трудно. Ну, если Эйлин будет настаивать, проклюю. При условии, что он не сбежит, конечно.

— Скажите, ваша дочь… она была сильной ведьмой?

— Очень, — мистер Принц посерьезнел. — Мы надеялись на истинное возрождение рода, у такой ведьмы должны были быть потрясающе сильные дети. А супруга я был готов принять в семью. Любого.

— Так почему же все так случилось?

— Сперва я был разозлен и ошарашен. И решил, что Эйлин придет сама, вернется, попросит прощения…

— За что?

— Мы… повздорили.

— По поводу?

— Замужества, конечно.

— Вы выбрали для нее кого-то, кто ей не понравился?

— Выбрал? Да я прорву денег просадил на расчеты, подрядил астронома и двух нумерологов, договаривался, искал, терпел совершенно идиотские закидоны, консультировался… с кем я только не консультировался.

— С собственной дочерью, полагаю.

— Я не мог допустить, что она не разделяет моих надежд и моего беспокойства!

— Она не давала поводов?

— Именно. Знаете, всегда такая тихая и послушная девочка… Даже не скажешь, что сильная ведьма, — никогда не перечила, не высказывала недовольства…

— Дом не громила…

— Ну да. Знаете, у сильных ведьм обычно очень сильные эмоции, а у нее…

— В тихом омуте обычно водится много интересного, — подхватила я, — и опасного.

— Вот так и вышло, — он кивнул. — Мы — Принцы, а это значит, что наша гордость вперед нас родилась. Моя супруга… Элисон после бегства Эйлин прожила меньше года — просто растаяла, и я ничем не мог ей помочь. Я! Не последний зельевар, неплохой легилимент — не смог!

— И тоже стали винить в этом дочь?

— Не без того, — он пожал плечами.

— А вы терпеливый…

— Не понимаю…

— Ну как же. Одиннадцать, ладно, десять лет терпели, чтобы не искать дочь и не высказать ей наболевшее…

— Да не в этом дело! — в голосе моего собеседника слышалась досада, и мне было очень интересно, на кого она направлена.

— А в чем? В том, что Эйлин оказалась последней из Принцев, в том, что, если у нее есть ребенок, без разницы чей, он способен унаследовать семейное достояние, в том, что они все еще обязаны чем-то вам — тому, кто бросил их на произвол судьбы аж на десять лет?

— Хотите, чтобы я признал себя виноватым? — взъярился Принц, подскакивая из-за стола.

— Вы уже признали, — улыбнулась я. — Как только произнесли это.

— Что? Ноги моей…

— Силенцио. Э-э-э… Пэк?

Черт. Почему в самые душещипательные моменты мне в голову приходят самые идиотские заклинания? И теперь мистер Принц сидит, тщательно запакованный в покрывало аки великовозрастный младенчик, за что вряд ли будет мне благодарен…

— Финитэ, простите, когда я психую, я часто ошибаюсь в заклинаниях. Это так отвратительно — быть виноватым…

Освобожденный Принц тихо хмыкнул, глядя на мою смущенную физиономию, и вздохнул.

— Кажется, мы оба наговорили сегодня не совсем то, что хотели…

— И натворили тоже, — кивнула я.

— А потому позвольте откланяться, вам действительно нужно отдохнуть. Пошлите мне сову, когда будете готовы к продолжению разговора.

— Хорошо.

Может же быть человеком… когда захочет. Мдя. Веселенькая мне семейка досталась.

Сопроводив «папочку» на выход, я вернулась в дом и прислушалась. В тишине тихо стучали старые ходики, успокаивая так, что веки опускались сами, и я едва помню, как добралась до постели и что-то сняла… тут же провалившись в сон — и никаких сновидений! Эйлин, кстати — или наоборот, некстати — так и не откликалась. Ворона шуганая.

* * *

Утром подскочила, испугавшись, что проспала, еще до звонка будильника, но быстро простила своему организму эту побудку — сволочь зазвенел, стоило мне подняться с дивана.

Заодно выяснилось, что сняла я юбку, одну туфлю и половину блузки. И теперь все гладить. Р-р-р-р! Ну и закрутилось обычное утро домохозяйки — с приведения себя в порядок, а то на приличную женщину мое отражение не особо походило.

Сегодня на завтрак планировался омлет. С мукой, помидорами и сыром. И сухариками, которые, кажется, в этом доме вообще не переводились.

Утренние процедуры я выполнила в рекордный срок и засела на кухне. Аромат крепкого кофе, который вполне сошел бы за доппио, хоть варился в обыкновенном ковшике, уже заманчиво щекотал мои ноздри, когда сверху по лестнице зашлепали босые пятки.

— Доброе утро! — поприветствовал меня Северус и отправился умываться, но быстро выглянул из-за двери и попросил нагреть ему воды.

Ну это я запросто. Правда, кофе предпринял почти успешную попытку к бегству… но у кого не бывает? Чудесный напиток был на восемьдесят процентов спасен, двадцать я отхлебнула мелкими глоточками и отправилась будить мужа. И только при виде пустой спальни сообразила, что вчера так и оставила всю тесную компанию среди швабр. Ой-ё-о. Вот так магглы и начинают испытывать ненависть к магам. Эй, что придумать-то?

А ноги уже несли меня к кладовке, рука сама отпирала дверь…

Картина из четырех помятых и не совсем протрезвевших мужиков, скрючившихся на полу в самых невообразимых позах — места и для двоих взрослых было явно маловато — восхитила бы матерого энцэ-слэшера по самые гланды. Зато и мысль пришла…

— А что это вы тут делаете? — я похлопала глазами, надеясь, что получается очень убедительно, и попыталась покраснеть, к слову, безуспешно. — Вы кто?

А сейчас подпустим чуток истерики…

— Что они с тобой сделали, Тоби?! Да вы… Да я вас… Ты любишь их, а не меня?!

И рукой хватаем швабру, интересно, древко достаточно прочное?

Запинаясь и вопя от боли, — те, кто схлопотал шваброй, — мужики повыскакивали в коридор, а Тоби сиганул в сторону, даже не попытавшись встать на защиту друзей.

А теперь резко меняем гнев на милость.

— Дорогой, ты в порядке? Кто это был? Чего они хотели? Деньги? Документы?

— Я-я-я не помню… кажется, мы с ними вечером немножко перебрали, но ты же сама говорила, дома будут гости…

— Гости были у Северуса, двое его одноклассников и одноклассница — все из новой школы, если ты вдруг забыл. Детская вечеринка. И тебе пришло в голову заявиться на нее в пьяном виде и в компании таких же тепленьких друзей? Тоби, ты это серьезно?

Супруг трезвел на глазах…

— Тобиас, — устало вздохнула я. — Вендетта отменяется, завтракать иди, а то на работу опоздаешь.

Супруг Эйлин с осторожностью просунулся через кухонную дверь:

— Ты на меня больше не сердишься?

— Сержусь, — честно призналась я. — Но мстить не собираюсь. Ты Северусу кино обещал про динозавров, а еще работаешь и деньги приносишь. И вообще, ты же уже все понял, не так ли?

— Да-да, — Тоби покосился на тарелку с аппетитным содержимым и не выдержал. — Спасибо, Мэри. Если бы Эйлин так готовила…

— Она учится. Вот только когда ее отец явился, где-то закуклилась, и от нее до сих пор ни слуху ни духу. Может, посоветуешь что?

— Да что же я могу-то… супротив ее папаши в особенности, — передернулся Тобиас.

— А ты в курсе про папашу? — заинтересовалась я.

— Ну так… он весь из себя аристократишка…

— Твой пренебрежительный тон — это твоя ненависть как пролетариата ко всем аристократам или только к нему одному?

— Он волшебник, — выплюнул Тобиас. — И Эйлин — ведьма.

— А я тогда кто? У тебя что, снова фобия просыпается? Вроде все ж нормально было? Вон, кресла скоро продадим… наверное. Заработаем. Дом вон в порядке. За воду платить не надо.

Тобиас потряс головой.

— Да знаю я! Сам не понимаю…

— Собирайся уже, горюшко ты наше, — я потрепала его по встопорщенным волосам и немного их пригладила. — Голова-то как, не болит больше?

— После этой ночи в чулане у меня все болит, — признался он. — Но голова вроде ничего. Да я особо много и не пил, так, компанию поддержать. Ты как нас вообще… того, в чулан-то умудрилась? Волшебной сковородкой?

Я сделала максимально строгий и в то же время скромный вид:

— А что было делать — детки-то все бы моментально разболтали, такая слава по всему городу, притом, что кое у кого только с работой стало налаживаться, — оно нам надо? Я вас как увидела, чуть не спятила! А вы еще детский пирог сожрали, больше половины, вкусно было?

— А… да, очень. Дак кто же знал, что это…

— Так, все, — перебила я его. — Давай договоримся, если эти, твои, спросят или вспомнят что-то странное, ты им расскажешь, как тебе от жены досталось за детский пирог, а все остальное вали на то, что они допились до того, что мерещилась всякая чушь, м? А в конце вообще все почему-то так твоей жены перепугались, что в кладовку забились прятаться и тебя прихватили, несмотря на сопротивление. И я вас радостно закрыла, чтоб детишек не распугали. Вот такая я мегера.

— Там замок сам защелкнуться мог, — ухмыльнулся Тоби.

— Во-о-от! Ты у нас мужик умный, семью выгородишь. Давай тебе с собой еще омлета положу. И булочек.

Тобиас Снейп отправился на работу немного помятым, но уже вполне бодрым и дееспособным. Кажется, теперь сплетня про выздоровевшую супругу, которая страшна во гневе, пойдет гулять по Коукворту вместе с другой сплетней про то, что она очень вкусно готовит. А мы будем это дело использовать!

* * *

Только когда я осталась в доме одна, то сообразила, что Северус отправился в школу раньше, чем его отец на работу, и это наводило на мысль, что сейчас наш мальчик продолжает ликбез одной небезызвестной рыжей ведьмочки. Надо будет, как придет, расспросить его как следует, а потом, пожалуй, и в гости собраться.

А Тобиасу в качестве извинения за чулан… Я снова представила картину, что предстала передо мной, когда я открыла дверь, и содрогнулась — до того это было… негуманно. Значит, приготовлю пирожки. Мясо — дорого, а вот с ливером вполне пойдет. Тем более британцы весьма это дело практикуют.

За ливером, то есть печенкой, сердечками и почками, пришлось немного прогуляться, благо Коукворт — не Лондон, все почти в шаговой доступности, несмотря на несколько отдаленное положение нашего неблагополучного района. Хотя какой он неблагополучный? Простой рабочий район, правда, быстро беднеющий — но фабрика еще на ходу. Просто есть некоторое количество безработных, которых следует опасаться. На всякий случай закрепила палочку на предплечье — обычным лейкопластырем. И плевать, что при сгибании руки она из-за локтя сзади немного высовывалась — рукав был достаточно широкий, чтобы это было не слишком заметно.

Это раньше я внимания не привлекала — издали было ясно, что взять с меня нечего, а теперь весь мой вид говорил о том, что денежки завелись. И охотников на них оказалось аж несколько. В магазине у меня какой-то мелкий шкет попытался вытащить кошелек. Ага, щас… Ценную вещь я прихватила вместе с его пальцами, наклонилась, рыкнула, чтоб не смел ко мне больше соваться, и отпустила. Ребенок же. Видимо, зря.

Это я выяснила, когда чапала обратно с полными авоськами — по скидке картошки взяла и небольшую тыкву — не удержалась. Компания из трех лиц неблагополучной наружности ждала меня, как я поняла позже, в подворотне возле отворота на нашу улицу, то есть в наш тупичок.

Ну… как-то быстро вспомнилось Визборовское «… а в авоське семь кило овощных консервов «Глобус», и хоть раскрутить покупки на манер пращи времени не было, откачнуться, изображая страх, я смогла, а там уже сетки отработали как хороший маятник, конечно, небольшое ускорение я им придала, поворотом корпуса добавила, так что вышло неплохо. Тыква, правда, раскололась и пара картошек треснула. Вообще когда инерцию поймаешь, махать тяжелыми вещами совсем не тяжело, так что кто не убежал, я не виновата.

Удрали они быстро, кроме одного, которому по башке тыквой попало. А я еще немного воинственно подвыла, чисто для красоты и чтобы сильно нехорошими словами не ругаться. Оглушенный волшебным овощем ханурик попытался слиться с фундаментом, я сделала вид, что его не заметила, повздыхала над останками тыквы и дальше пошла. Собственно, а что такого-то? Бывали в моей жизни такие случаи, бывали в моем городе тяжелые времена… и с такими вот криминальными личностями встречалась, где отбалтывалась, где отмахивалась — дело-то житейское.

Ну все. Имидж у меня, кажется, складывается… Тобиасу так, глядишь, сочувствовать начнут, и звать выпить точно перестанут. Ха, буду ему перекусы с собой складывать, чтобы еще и завидовали. И опасались. Меня. Ну а что мне еще надо? Я баба грозная, кто сунется, тот получит.

* * *

Пока почки с сердечками вымачивались, я решила сбегать до новой школы — взять нужную мне литературу. Потому что сама ворона, забыла, что надо было Северуса попросить, чай не развалится.

И тут мне жизнь преподнесла очередной сюрприз — Колин Тейлор, тот самый, который племянник завуча, увидев в коридоре меня с книгами, наябедничал, что мой сын прогуливает уроки с Эванс. Вот же…

А непросто ребенку придется, если я сюда еще и работать приду. Хотя так ему и надо. Искать детишек на берег реки, где, как я догадывалась, они прохлаждались, я не пошла, но вечером точно займусь воспитанием!

За домашними делами время пролетело быстро, я успела подумать по поводу Принца и надумала пока только одно — этот мужчина предпочитает слышать только себя, но достучаться до него в принципе можно. И даже что-то вроде чувства юмора имеет. А вообще… бегство дочери, смерть жены… как он там сказал? Истаяла? Не нравится мне, как это выглядит. Да и сам папочка уже не особо вдохновляет — с таким ухо держать придется востро. А нам нужна надежда и опора. И Эйлин еще, как назло, молчит, не появляется, я аж звать устала.

Зато Сектусемпра, погруженная в миску с продуктами, да еще длительная — это почти блендер, главное только сверху прикрыть, чтобы куски по всей кухне не разлетались — но для этого прекрасно годится обычная крышка. А я еще миску покрутить догадалась, просто рукой, и вышло почти как в мясорубке. Крупно порубленный фарш был поджарен с лучком, и от незабвенной сковородки, самой большой в доме, ползли такие запахи, что у меня самой слюнки текли. Надо на соль попробовать, ага. И поперчить немножечко. Ом-ном-ном…

* * *

Магия — это вещь, конечно, но как бы научиться держать одновременно пару разных заклинаний? Тогда можно было бы прекрасно заниматься домашними делами, а попутно готовиться к будущей работе — подвешивать книгу перед собой и переворачивать страницы я уже от Эйлин научилась. Эх, как-то без нее не так. Не то чтоб неуютно, но…

Вернулся Северус, был накормлен супом и хлебом — пироги были еще не готовы, тесто не подошло. Воспитательный момент оказался немного смазан — ребенок честно во всем признался, и, по его мнению, пропустил «самые глупые» уроки — музыку и рисование. Ох, придется стаскать дитятко в оперу или вообще на балет плюс в музей изобразительного искусства…

Насчет рисования проговорила о том, что движение палочкой — вообще-то — тоже своеобразный узор, а руку тренировать и карандашом можно. А музыка — это хороший слух, а хороший слух — это… Тут меня вдарило вдохновение, и я дала задание ребенку, чтобы тот сам придумал несколько причин, где магу может пригодиться слух. И неважно, что художником или музыкантом он быть не собирается, есть такая магическая формула «общее развитие»… Тут меня понесло: я попыталась объяснить ребенку, что такое корреляция физических и умственных способностей, наметила пути к гармоничной личности, едва не закончив тем, что «в человеке все должно быть прекрасно» и далее по тексту. То есть по Чехову.

Нашего мальчика проняло, по крайней мере, я на это очень надеялась.

Погоди, я еще гитару куплю. Не Северусу, а себе — было дело, поигрывала. Паршивенько, конечно, но на безрыбье у костра что-нибудь сбацать могла, а песни, да еще когда поешь их с друзьями — это штука особенная.

Хотя… что я тут, в Британщине-то, делать буду со своим репертуаром? Я хихикнула и поставила первый противень пирожков в духовку. Размечталась…

* * *

Я примерно каждый час пробовала позвать Эйлин и уже серьезно за нее волновалась, как она наконец появилась, — я чуть второй противень с пирожками не выронила. Зато вздохнула с облегчением.

— И где же ты была так долго?

Оказалось — наблюдала. Смотрела, как я прекрасно справляюсь без нее. И решила, что оставляет сына в хороших руках…

— А сама куда собралась? — спросила я, уже зная ответ, но не собираясь его принимать.

И получила в ответ, что рассчитывала и с чем мириться совершенно не собиралась. Эйлин плакалась по поводу своей беспомощности, высказывала надежду, что если она исчезнет, то и клятвы, ею данные, спадут, я шипела, что ее сын не простит такого ни мне, ни ей самой, что Тобиас, если она его покинет, скорей всего, закуролесит так, что мне его, вполне возможно, будет не вытащить, и едва не довела меня до белого каления своими славословиями о том, какая я молодец и как я со всем справляюсь и какая она слабая и никчемная.

Я едва не прокололась — еще чуть-чуть, и начала бы рассказывать ей о своем предыдущем жизненном опыте — просто чтобы доказать, что все ее проблемы в том, что она просто (два раза "просто" ) жизни не знала, воспитываясь под крылышком у родителей и в закрытой школе-пансионе. Но все мои жизненные примеры были, конечно, из маггловского мира, и сочинять к ним аналоги, которые могли бы быть в мире волшебном, было как-то недосуг. А к магглам Эйлин продолжала относиться… своеобразно. Ну, впитанные с самого младенчества вещи за месяц не выведешь, ясен пень, — утешала я себя. Чудес не бывает — ни в обычном мире, ни в волшебном. Только Конфундус. Кстати, надо будет потренировать, чтоб не запаковывать всех подряд, хотя… Пэк — это просто прелесть, если вдуматься. Конечно, при наличии того, во что этот самый Пэк делать, но не таскать же все время с собой покрывало!

К счастью, стоило мне заговорить о заклинаниях, как Эйлин перестроилась с нытья на деловой лад и мы начали обсуждать, как и на ком можно было бы потренироваться. Кстати, по поводу детского колдовства я узнала от нее, что «место, где есть взрослые волшебники», не является подконтрольным — то есть Северус может хоть сейчас начать махать маминой палочкой при условии, что она ему подойдет, конечно. Оставалось выяснить, как далеко от места, где находится взрослый волшебник, эта неподконтрольность распространяется.

А вот идею о том, чтобы купить сыну хоть какую-нибудь палочку, но свою, Эйлин сразу отмела, хотя поначалу мне это показалось очередным заскоком, но она объяснила довольно внятно. Оказалось, что палочка — это действительно что-то вроде концентратора магии, то есть магической силы, который может увеличить многократно силу детского выброса — такое случалось, и последствия были во многих случаях фатальными.

— Значит, Северусу стоит тренировать беспалочковую магию, — задумалась я.

— Да, это гораздо слабее, а потому — безопаснее, — откликнулась Эйлин. — Тем более что он уже многое умеет, оказывается…

Она снова всхлипнула, и я не нашла ничего лучшего, чем поскорее ответить:

— Вот видишь, даже то, в чем ты считаешь себя виноватой, может обернуться пользой.

— Ты думаешь?..

— Я знаю.

Таким образом, появление «дражайшего супруга» застало меня в момент глубокого погружения и промывания мозгов… вроде как «самой себе». Стоит отдать ему должное — Тоби понял, что к чему, практически моментально.

— Эйлин вернулась? — просиял он, и… подхватив меня… нас… под «мадам сижу», закружил по кухне, едва не наткнувшись на шкафик и немного своротив стол. Мной. То есть нами. Эйлин внутри счастливо всхлипнула.

Ну вот как его теперь ругать? И, кажется, пора того. Окукливаться. Эйлин это, кажется, должно пойти на пользу.

— Ну все, дитя мое, — шепнула я ей. — Корми супруга пирогами, сына позови, а я пойду, попробую от мира сего отдохнуть немного.

— Но я без тебя боюсь!

— Кого? Тоби? Да ты посмотри на него. Ты не представляешь, как он тебя ждал!

— Правда?

— Кхм. Пошла я.

— Подожди…

— Чего тебе еще? Свечку подержать? Все, я сказала!

* * *

Способ заматывания себя во много-много слоев не пойми чего, который практиковала Эйлин, мне не особо удавался, пока я не представила, будто лежу в своей собственной кровати, закутанная с головой в одеяло. Конечно, все звуки я при этом слышала, и стоило немалого труда на них не фокусироваться. Потому пришлось построить вокруг себя комнату, сделать стены потолще, даже представить, как они отделаны звукоизоляционными плитами, которые я впервые увидела, когда в школе, где я училась, ремонтировали кабинет музыки.

Плиты оказались что надо — звуки растаяли, и потом я не слышала ничего, как ни прислушивалась, так что осталось действительно завернуться в одеяло и уснуть, что я с удовольствием и сделала.

Утро следующего дня ознаменовалось тем, что Эйлин — в смысле, настоящая Эйлин, — решила пожарить блины. Сама. Тут-то я и проснулась. Да, прямо на кухне. К счастью, вовремя, потому что едва успела переориентировать ее на то, что больше соответствовало тому, что у нее в кастрюльке и проще было переворачивать, а именно — оладьи. Судя по ее настроению, вечер и что там было дальше у них прошел более чем прекрасно. Нет, я не стала ее расспрашивать, вот еще, но довольная, как у нализавшегося сметаны кота, физиономия Тобиаса, когда тот заглянул на кухню и протянул загребущие ручки к своей жене, говорила о многом. Да что там — обо всем.

На время страстного утреннего поцелуя я ухитрилась зажмуриться, закрыть глаза и уши и по максимуму отключить чувствительность. Но да, целоваться Тоби умел, слава не знаю чему, противно мне не было. Переживу. Особенно если потренируюсь на скоростном «закукливании».

Хм. А не дождемся ли мы такими темпами еще братика или сестрички для Северуса?

Эйлин, услышав мою мысль, едва кашу мимо тарелки не пронесла, что супругу накладывала, и тут же начала изо всех сил открещиваться. Смущенная моя. Дитя восемнадцатого века. А потом за стол осела, а не присела и глазки потупила.

— Нет, ну а что тут такого-то? — удивилась я, намазывая тост джемом. — Можно подумать, ты первый день замужем.

— Это же так больно! Я чуть с ума не сошла…

— Могу тебя заменить, так сказать, на время процесса.

— Кха-кха! Ты… правда? — кажется, если бы Эйлин могла сесть, она бы тут же села. По крайней мере, мне очень захотелось это сделать, с трудом удержалась, а оладьи этой стороной чуть не пригорели.

— Дорогая, о чем ты задумалась? — раздалось — божечки! — прям-таки воркование супруга над самым ухом, а потом нас совершенно бесцеремонно ущипнули за тощую задницу.

Естественно, Тоби огреб оплеуху, и сдерживать движение я даже не подумала.

— Эхм. Здравствуйте, М-мэ-эри.

— И вам не хворать.

Терпеть не могу посягательств на свое тело! Ну и не на свое, оказывается, иногда тоже.

— Э… Хорошо спалось? — осторожно спросил Тоби, а я вдруг ощутила себя… самой настоящей тещей — в самом классическом смысле этого слова. Вот не знаю почему.

— Спалось отлично, вот только на кухне проснулась.

Физиономия Тобиаса приняла совершенно неописуемое выражение, так что было легко сообразить, что он пытается определить, с кем целовался — с мадам Мэри, которая бабуля под восемьдесят, или с собственной женой. В роли тещи жалость мне свойственна не оказалась, и я не удержалась, чтоб не досыпать соль на рану:

— А выспалась я, кажется, на пару недель…

Супруг едва сдержал стон, изменился в лице, но мужественно быстро доел завтрак и, продолжая держать лицо, точнее, морду кирпичом, унесся на работу.

Потом поел и утопал в школу Северус, и, кстати, о детях…

— Я в прошлой жизни троих родила, и как-то ничего, нормально, — поделилась я с Эйлин.

— А… — она подзависла, но вдруг переориентировалась: — Кстати, Мэри, ты же мне расскажешь про нее?

— Про кого? — насторожилась я.

— Про свою прошлую жизнь, конечно.

Так. Нарвалась. И как мне объяснить, что пока не готова окунуться в мемуары, тем более адаптировать их для магического мира?

— Эйлин, у нас пока более чем достаточно дел в текущей жизни. А что и как было у меня, извини, это все же мое дело, я и так делюсь с тобой всем необходимым, разве нет?

— Ты не доверяешь мне? Мне?!

Да ладно? Интонации Эйлин мне не понравились. Что это — очередная защита, проклятие, магический запрет, просто дамская дурь?

— Ты думай, что говоришь! Я внутри тебя, мы обе зависим друг от друга и от этого тела, куда уж дальше-то?

— Ты хочешь узнать мое прошлое, а о себе ничего не рассказываешь! — даже с надрывом этаким.

М-мать. Что ж ее опять клинит-то. Я вздохнула.

— Лично мне сейчас важно узнать от тебя только то, что даст возможность обезопасить вас — тебя и твою семью — и продлить те восемь лет, что ты себе отвела, еще на восемьдесят как минимум! — я сделала вид, что возмутилась, даже ножкой притопнула.

И в этот момент в окно постучалась сова.

Я развернула послание — оно было, конечно, от папочки-Принца, больше такую почту мне отправлять некому, и содержало приглашение встретиться сегодня где-нибудь на нейтральной территории. Испытывать его терпение — при условии, что он знает, где мы живем? Точно не стоит. В конце концов, эта встреча и в моих интересах.

Я заткнула непонятно чем возмущенную сову дешевым совиным печеньем, от которого у Тоби, кажется, моментально пропадал аппетит, и задумалась над ответом, точнее, над выбором той самой территории. Светиться в волшебном мире пока особо не хотелось. Пить оборотное — тоже, да и во время разговора могло подействовать не самым лучшим образом — все же общаться куда удобней в привычном виде.

Кстати, неужели в Бирмингеме нет Волшебного квартала? Здоровенный же город, насколько я успела узнать. Должен быть, значит. Заодно и по делам забегу, да, в Армию Спасения. Хотя… мало ли кого можно встретить в волшебном мире, который, если судить по канонным книгам, весьма и весьма тесен.

И я назначила мистеру Принцу встречу на площади Виктории, надеясь, что ожидание возле памятника королеве не оскорбит его нежные или не очень чувства. Да и, в конце концов, что мне до них? Разок переживет.

А потом пришлось убить не меньше часа, чтобы уговорить Эйлин хотя бы немного подсматривать — и согласилась та, только когда я сказала, что следить ей надо будет за мной, а не за папочкой. Открещивалась всеми правдами и неправдами, мол, даже глаз на него ни за что не поднимет — у меня аж в голове резонировать начало. Упрямство и непоследовательность у нее были точь-в-точь папенькины. Едва уломала, как вышло время, и надо было торопиться на встречу — благо аппарировать в Бирмингем у меня уже получалось, а закоулков в городке хватало. Хотя кабинка в туалете любимого музея сына для меня оставалась в приоритете, конечно.

* * *

В респектабельном, немного старомодно одетом пожилом джентльмене, задумчиво глядящем вдаль или скорей поверх голов поднимающихся по лестнице экскурсантов мистера Принца я признала не без труда.

Увидев меня, он было скривился, но я только подняла бровь — фамильное движение «само случилось», как по лицу папочки пробежала тень удовлетворения.

— Эйлин? — спросил он с надеждой.

— Вынуждена вас разочаровать, — я приняла подобающе печальный вид.

— У вас довольно хорошо получается ее имитировать.

Ну а то. Я кивнула и положила руку на предложенный мне локоть. Не говорить же прямо так сразу, мол, это и есть тело вашей дочери, а я тут в нем с того света проездом… Сперва кто-то засунул, погостить, наверное, да я подзадержалась и теперь никуда не собираюсь, а может быть, вообще возьму и останусь здесь жить.

Сдается мне, кого-то из нас после этого сей чудный мир не досчитается.

— Каким количеством времени вы располагаете, сэр? Пара часов у нас есть?

— Вы хотите разобраться за пару часов? — удивился он. — Полагаю, нам понадобится не один день.

— Не справимся сегодня — встретимся еще, я разве против? — согласилась я. — Если хотите, могу пригласить вас домой, тем более что я вас уже представила соседям как родственника. А можно на нейтральной территории, только посещать магическую часть Британии я бы пока воздержалась. Все же она слишком невелика, не хотелось бы встретить кого-то, кто знает вашу дочь, полагаю, то, что с ней произошло, слишком недвусмысленно намекает, что враги у нее есть. А постоянно пить оборотное — не слишком хорошо для здоровья, вы же понимаете.

Принц удивленно взглянул на меня и сухо усмехнулся. И чему это он не верит?

— Именно поэтому я согласился на ваше предложение, несмотря на то, что маггловский мир мне претит.

— Вы очень импозантно смотритесь, сэр, — сделала я комплимент, но Принц, кажется, вовсе не счел его таковым.

Ну и ладно. В конце концов, не это важно.

— Но для начала давайте проясним главное. С чем вы пришли? И кто вы для своей дочери — друг или враг? Готовы ли вы поддержать ее и ее сына, вашего внука?

— Если бы не был готов, разве я был бы здесь? Я ни в коем случае не враг своей дочери, миссис… Снейп?

— Зовите меня по имени, в конце концов, я вряд ли старше вас, — предложила я. — Кто первый задает вопросы? Предлагаю по очереди, но если один вопрос потянет за собой другой, то пусть будет…

— Думаю, при таком настрое мы сориентируемся, — ответил мистер Принц. — Полагаю, вы хотите узнать о недругах Эйлин и нашей семьи в принципе?

Чудненько, он еще и самообслужился, мне даже спрашивать не надо.

— Я вся внимание.

Мы продолжали медленно идти по аллее, где прогуливалось немало народу, в том числе и таких пар, как наша — «отец и дочь», так что внимания мы не привлекали совершенно никакого.

— Как я понял, вы — достаточно сильная волшебница, но ваша идея пообщаться здесь, как я вижу, довольно интересна, — оценил наконец обстановку мистер Принц.

— Где же лучше затеряться, как не в толпе похожих друг на друга людей? В уединенном месте присутствие любого человека будет заметно, а тут…

— Пожалуй, это стоит взять на вооружение. Итак… — он вздохнул. — За годы существования фамилии Принцев в Британии врагов у нас накопилось предостаточно. Впрочем, не больше и не меньше, чем у всех знатных семейств.

— Все против всех?

— Вы почти угадали.

— У вас, как у Англии, нет ни постоянных союзников, ни постоянных врагов, только постоянные интересы, верно?

— Вы… цитируете виконта Палмерстона? — выразительные брови мистера Принца поползли наверх, кажется, без его высочайшего соизволения.

— Чем это вас удивляет? Я всегда интересовалась историей, а Палмерстон-третий просто великолепный образец британского политика тех времен. А уж его формулировки…

— О… Не ожидал, что леди может быть такой… просвещенной.

Ха. Мы теперь «леди», значит. Ну спасибочки, учебник истории, Википедия и родная школа.

И тут я почувствовала… Эйлин. Так забавно, словно она выглядывала откуда-то — может, со дна наших глаз? Пришли вполне ожидаемые мысли — или то были чувства? — что отец постарел, но, кажется, еще не сдал, и это хорошо, но… страх, или скорей боязнь, к которой примешивалась вина, досада и… любовь?

«Эйлин, мне трудно так разговаривать, подожди», — обратилась я к ней, разумеется, мысленно, параллельно стараясь слушать мистера Принца, потому что надо же было уяснить расстановку союзников и врагов на время появления на свет Эйлин и до текущего момента.

Чужие чувства схлынули, к огромному моему облегчению, зато рассказ папы-Принца совершенно точно не порадовал.

Оказалось, что в те времена Принцы, и так немногочисленные, конфликтовали более чем с половиной чистокровных семейств. И это он еще ничего не говорил о тех, кого не было в пресловутом опусе Кантантеруса Нотта! И самая значительная роль в повествовании отводилась семейству Блэк. Ну… нисколько не удивлена.

А вот внезапное желание предков наладить с ними контакт браком своей дочери и Альфарда Блэка показалось довольно странным, вот только задать вопрос об этом я не успела. Мистер Принц вызвал Темпус и уставился на меня, не сводя глаз. И молчал, наверное, пару минут. Так молчал, что и мне тоже рот открывать не хотелось.

* * *

— Нет, не может быть… — черные глаза явно желали просветить меня насквозь, и почему-то я ничего против не имела. — Вы… вы не пьете оборотное? Эйлин… усовершенствовала зелье? Или это ваша работа? Но как?

Держать лицо мистер Принц, однако, умел. И обращался ко мне теперь весьма уважительно — полагаю, третий виконт Палмерстон таки тоже был волшебником, не иначе. Ну и что теперь, просветить его?

— Приготовьтесь принять самый непрошибаемый вид, сэр, — начала я. — Поверьте, вам это сейчас понадобится. Она здесь, — я показала на себя же, хотя было жутковато — Принц выглядел так, словно возьмет меня за шею прямо сейчас и если не свернет, так задушит или еще непонятно что сотворит.

Я передернула плечами, но продолжила — отступать не имело смысла.

— Прячется. С ней все хорошо, только она вас страшно боится, и поэтому разговариваю с вами я. Мы тут, некоторым образом, вместе. Невероятно, но я сама совершенно не представляю, как это получилось.

— Прячется? От… меня? — он потряс головой, словно что-то прогоняя. — Не слышу…

Что-то не нравится мне это.

— Ее или прокляли, или как-то еще заколдовали, мистер Принц, повторяю: она вас боится до ужаса и сама не знает почему. За те дни, что я здесь, с ней, мы так и не смогли разобраться. Вы мне… вы нам поможете? Потому что я уже ничего не понимаю!

— Эйлин! — позвал он, словно я была дверью дома, откуда должна была появиться его дочь.

— Не надо ее звать, я же вам объяснила. Вы слышите меня?

— Эйлин, дочка!

— Эйлин сегодня не выйдет, она еще не готова, — я тяжело вздохнула. Вот же кретин на мою, то есть нашу, голову. Кажется, я понимаю, почему Эйлин сбежала… Я тоже хочу.

Принц уставился на меня, словно впервые увидел.

— Где моя дочь?! — шепотом рявкнул он.

— Вас что, тоже прокляли? — устало спросила я. — На дебилизм или что похуже?

— Эйлин!

— Сэр, на нас уже смотрят, — прошипела я, впиваясь ногтями в его руку.

Хватать за грудки человека размером крупней тебя вообще-то довольно неубедительно, так что я и пробовать не стала, тем более на публике, хоть и очень хотелось. Слишком разные у нас весовые категории.

— Ваша дочь вас как огня боится, и пока вы не ответите мне почему, я за себя не ручаюсь!

И аккуратно ткнула его палочкой, чуть выставляющейся из левого рукава. Он поморщился и аккуратно убрал мою руку, а в глазах промелькнуло что-то вроде мысли.

— Почему боится? И кто вы? Как вы оказались в теле моей дочери? — он сжал мою кисть, словно хотел ее искрошить.

— Отпус-с-стите сейчас-с же, — процедила я сквозь зубы.

— Или что? — спросил меня этот гад.

— Или Круцио, — я снова навела на него палочку, горячо желая, чтобы он почувствовал то же, что и я. Не больше и не меньше. Нет, ну вообще охренел!

— Брос-с-саетесь непростительными, — прошипел он, кривясь, но хватку ослабил и убрал, как и я вслед за ним — заклинание.

— Разве же так бросаются? — почти пропела ему на ухо я. — Так ласкают… Вам не попадалась такая идиома, как «приласкать мечом или палкой»? Жаль, жаль…

Удивительное дело, но Принц выглядел сейчас совершенно нормально, словно только что на его месте был другой человек, и смотрел на меня с возрастающим уважением.

— Прошу меня извинить, леди Мэри, — начал он, а я едва не хихикнула, тут же припомнив Мэри Поппинс и соответствующую песенку — нервы, они такие. — Постараюсь больше не допускать таких эмоций. Поверьте, для меня это был настоящий удар.

И опустил голову, якобы повинную.

Ну да, ну да… Резкий переход в адекват меня тоже немного напряг. Неужели он все-таки играет? Но зачем? Или это волшебный психоз какой? Бр-р. Что-то не хочется его допускать близко, но уже поздно. И расспросить его все равно необходимо.

— Потребуете Клятву? — то ли спросил, то ли посоветовал он.

— Разумеется, вот только в сторону отойдем.

— Неразглашение, непричинение вреда… Эйлин, и вам, конечно, леди Мэри. Я готов.

Я не стала интересоваться, с чего он вдруг стал такой шелковый, а предпочла ковать железо, не отходя от кассы. Не дай Мерлин, «ветер переменится», и моего собеседника унесет еще в какое-нибудь странное состояние. Формулировки мы подшлифовали быстренько, Клятва была дана, даже капельки крови испарились, словно их не было, но…

— Что это было? — не выдержала я.

— Переклинило, — совершенно по-человечески ответил он. — Быть может, присядем?

Это что, ноги не только у меня подгибаются? Мы зашли в какой-то полупустой то ли бар, то ли кафе и дружно опустились на диванчик у стены. Африканские страсти, блин…

Сидеть рядом и разговаривать оказалось проще. Для начала я заново объяснила мистеру Принцу, как мы с его дочерью выяснили, что странным образом делим это тело. Конечно, пришлось поклясться, что я на него — тело, а не Принца, естественно, — посягать даже не думала, а как все получилось… Откуда я знаю? Я не чувствовала от отца Эйлин ни малейшей угрозы, а поведение по отношению к дочери даже почти одобряла — конечно, только то, что лично видела. А такой спектакль разыграть он мог вряд ли, все же вроде зельевар, а не ведущий актер театра ее величества. Я же не вчерашняя школьница, понимаю и чувствую многое — опыта навалом. Раскрыться? Не раскрыться?

Не-е-эт, подождем. Да и насчет зельевара надо бы уточнить — что я и сделала.

Выяснилось, что — да, Принцы — потомственные и зельевары, и менталисты, так что есть надежда все же разобраться, что там с нашей Эйлин такого нехорошего понакрутили. Но для этого надо их как-то то ли помирить, то ли что, главное, чтобы Эйлин наконец пошла на контакт с папочкой. Без этого никакие ментальные техники не сработают — в смысле, без вреда для нее. Вредить папаня отказался категорически — и, зараза, понял, что я этим предложением испытывала его лояльность.

Остановились мы на том, что мистер Принц осторожно наводит справки по поводу Альфарда Блэка, а я уговариваю Эйлин. Та еще задачка, надо сказать, у них с папочкой немало общего в характере. Ну и в поведении местами тоже.

А еще я узнала много нового, в том числе про «переклинило» — оказалось, действительно у многих волшебников существует такой вот неприятный побочный эффект пользования магией — что-то связанное с психикой. Избыточная эмоциональность, поскольку магия тоже на эмоциях завязана. Кажется, теперь я буду лучше понимать канон.

— А как обычно из этого состояния выводят? — спросила я перед тем, как распрощаться окончательно.

— Да все по-разному. Но обычно Круцио. С детьми — Агуаменти, конечно…

Лицо, я рука, иду на сближение… Все же магглу из меня не вытравить. И несмотря ни на что мистер Принц оказался куда больше «наш человек», чем все, кого я до этого времени встретила. В магическом мире, конечно. А странности — ну у кого их нет? Главное, мне с этим типом не жить, а общаться — что ж, всегда можно вовремя уйти.

Эх, многого я еще не знала…

После беседы с Принцем я, как бы ни хотелось просто посидеть и подумать, побежала по делам — то есть одному делу. Предложить купить кресла Армии Спасения, желательно подороже? Нет, я вовсе не за этим — я пришла, чтобы просто поделиться радостью — дела у супруга налаживаются! С помощью Господа и вашей нам удалось сохранить семью!

Так я настраивала себя, потому что уже в прошлый визит меня посетило некое странное чувство, что мистер Дэвис видит меня насквозь — кажется, в психологии он поднаторел неизвестно как давно, да и в физиономистике… Читать людей — важное умение для должности, которую он занимал — офицер Армии Спасения, руководитель отделения. Наверное, для него это было даже необходимо.

Магия? Никакой магии… Ум, наблюдательность и жизненный опыт. Цепкий взгляд серо-голубых глаз. А потом — какой-нибудь вопрос, на который не знаешь, как ответить, потому что лучше не обманывать — он поймет. Хотя у меня тоже имеется нехилый жизненный опыт, но после душеспасительных бесед с мистером Дэвисом ощущения почему-то как после разминки команд КВН, причем отвечать надо было мне, и за всю команду. Ну и с той разницей, что работать не на шуточках и хохмочках, а как можно серьезней. И не врать! Не врать! Себе дороже.

Больше всего меня напрягало ожидание вопроса «откуда дровишки», в смысле, откуда у нас взялась такая дорогая мебель. С подтекстом, не украдено ли. А я ведь и не знаю. И Тоби не знает. Так что если и украдено, то точно не нами! Ну все, вроде настроилась.

Несмотря на мои опасения, все прошло относительно гладко, и наши объявления с рисунками взяли и пообещали распространить, даже нашлась желающая «поработать на телефоне» — секретарь, конечно. Естественно, за небольшой процент, даром тут никто ничего не делает. Спасение спасением, а кто уже выгреб, вроде меня, тот должен испытывать потребность помогать сам — раз ему помогли в трудную минуту — так здесь считают. Ну что, справедливо, ничего не скажешь. Если, конечно, этим не злоупотреблять.

К счастью, меня быстро осенило отчислить процент на нужды подразделения — тут-то все и приободрились, так что пусть мы получим немного меньше, чем рассчитывали, уверена, Армия не продешевит, а как посредники — почему бы и им не получить свое.

…Нет, пара кресел, больше ничего нет. Другая мебель? Да что вы, у нас подвал маленький, больше ничего и не было. И как они туда вообще попали — тайна, покрытая мраком. Покопаться в ней? Боже упаси. Столько дел, столько дел! Ребенка в новую школу перевели, он растет, одежда почему-то нет, и супруга одевать надо, на работе он теперь должен выглядеть прилично, на новой должности ведь, спасибо вам, спасибо за поддержку и наставления! Все получилось только благодаря вам! И Господу, конечно, тоже, простите, такая уж я женщина, глубоко заземле… приземленная.

…Да, а я тоже на работу устраиваюсь — со следующего года буду учителем истории у малышей. Конечно, учусь, вот на курсы езжу, да и сама много готовлюсь. Какие уж мне тайны, скоро тестирование, вдруг я не справлюсь? Говорите, справлюсь с божьей помощью? Вашими устами да мед пить… Но ведь ни минуты свободной — вы же понимаете!

Расстались мы вполне друг другом довольные, ну, я еще, конечно, за продуктами завернула, торбочку набила, да, если снова хулиганы встретятся, так махну, что не встанут… Кстати, мясо тащить несколько часов по теплу как-то не айс. Поэтому надо срочно найти безлюдное место и аппарировать — тащить эту сумку несколько кварталов я не собираюсь! Ой, тьфу на меня, есть же чары облегчения веса. Кое-как наложила их на сумку и отправилась в сторону автовокзала, там тоже можно было найти удобное место для аппарации: пройти в свободную кабинку туалета и — домой. Главное, не забыть перед аппарацией открыть дверь.

А вообще надо присмотреть более безопасные места — в туалетах вообще-то довольно часто бывает народ. Из кабинки-то — нормально а вот в кабинку — не вариант, это до сих пор мне просто везло. Даже в подсобке может когда-нибудь оказаться работник, так сказать, ерша и унитаза. Впрочем, я всегда была в боеготовности, Конфундус у меня одним из первых заклинаний стал получаться очень даже неплохо. И мне совершенно без разницы, какой курс я должна была закончить, чтоб им овладеть. Надо — значит делаем!

* * *

«Но сколько все-таки головняка с этим семейством, — печально размышляла я, готовя все для бульона. — Вот попала так попала. И одного любимца, Северус который, не спасти, это однозначно. Папочку, которого то клинит, то не клинит, воспитывай, мамочку, лань пугливую, тоже постоянно поддерживать нужно, про дедулю вообще молчу, сегодня мне просто нереально повезло, что дед в конце концов вел себя в принципе нормально. Но круциатить его каждый раз? Да что же это такое, что, волшебники все малость или не малость «с заносом», или это все же чисто фамильное? Это ж как так жить-то?

Может, волшебники потому и того-с, в измененном состоянии сознания из-за такого «лечения» находятся почти постоянно? И чем сильнее волшебник, тем это больше проявляется? Потому в книгах и Дамблдор вместо того, чтоб поискать хоркруксы, напрячься и своего же ученичка победить, зачем-то героя растит из ребенка, Трелони квасит почем зря, Снейп на школьниках срывает всю свою неудавшуюся жизнь, и вообще, то он — шпион с железной выдержкой, то истеричка с банкой с тараканами наперевес? И Крауч как вишенка на… кхм. Да что там, оба Крауча — не, ну красавцы же, про Беллу я просто молчу.

От таких мыслей хотелось побыстрей сделать ноги из этого дивного мира. Проблема была в том, что ноги-то не мои, как и все остальное. Но некоторые мысли по поводу эмиграции посещали. Я же еще и «попаданка тайм-трэвел», как по фанфиковской классификации, может, родной стране еще пользу принести сумею? Да и англичане нас там, скорей всего, не достанут. КГБ не отдаст. И на работу меня туда точно возьмут, а там народ особо не бедствует.

Хотя… а может быть, что летом того самого девяноста первого такое попаданское существо заявилось «куда надо» и дошло-таки до Крючкова? И ничего хорошего тогда не вышло! Хм. Зато сейчас у нас десяток лет в запасе, может, что и сладится? Ага, сковородкой по диссидентам, молодец, Маша. Но страну жалко. А еще жалко «национальную гордость великороссов».

Ой, куда-то меня понесло… Это ж какой у меня бульон сварится, так и до несъедобного дойдет. Не, глобальные вопросы решать не мне. Но мыслями-то, мыслями поделиться можно, если осторожно?

Я вздохнула. Маггловские документы, тур в Россию из Великобритании… мда, довольно редкое что-то. Но… поиск родственников, якобы дитя эмиграции решило навести контакты, тем более фамилий я знаю предостаточно, а представиться, что не из графьев я, а внучка или дочка камеристки какой-нибудь, что расстаться с любимой госпожой не могла. Вообще нырнуть под «железный занавес» в нашем случае может быть интересно, тем более рассыпаться он начнет к концу восьмидесятых, время действительно есть. Ну и Конфундус животворящий, конечно. Проверять будут, не вопрос, ну так мне же по идее того и надо.

Вообще офигеть, как все развернули… Первым словосочетание про занавес обыкновенный, железный, использовал… Геббельс, что само по себе наводит на размышления. Потом уже его подхватил Черчилль, и после Фултонской речи оно «пошло в мир». Причем сам «занавес» одинаково старательно организовали с обеих сторон, но, что естественно, в справочниках и энциклопедиях «прогнившего Запада» значилось и значится, что организовал все Советский Союз, а у советской стороны точно наоборот — изоляция со стороны Запада. И хотя все были хороши и одинаково валили все грехи на оппонентов, но в начале девяностых аж ООН осудила за это почему-то только СССР. И какая же зараза у нас так прогнулась, что признала это, посмотреть бы ей в глаза, а лучше выколупать. Оправдывать кого-либо — нет, конечно, но где хотя бы элементарная справедливость?

Так, все. Больше никакой политики, а то обед есть будет нельзя. Эк меня занесло, блин.

* * *

Как назло, невеселые думы одолевали и после — несмотря на то, что политические закидоны я с себя отскребла и дала себе слово от них дистанцироваться. Но вместо них, как назло, вспомнился канон шестой части, одно место в которой меня весьма напрягло. То ли в книге, то ли в фильме — этого я уже вспомнить не могла, но, кажется, Гермиона, кроме нее некому, когда шерстила подшивку «Пророка», наткнулась на объявление о свадьбе Эйлин Принц с — та-дам! Тобиасом Снейпом. Вопрос на засыпку: в газете магов напечатано объявление о бракосочетании волшебницы с магглом, что ли?

Во-первых, если такое объявление давала сама Эйлин, то это была не та Эйлин, можно хоть зуб давать, хоть вообще голову. Эйлин, которую я успела узнать, такого ни за что бы не сделала — да ей и в мысли бы не пришло. Кстати, как и Тобиасу. Во-вторых, кто бы у нее вообще это объявление взял — или она на это все приданое плюс карманные деньги просадила? Даже если Тоби — сквиб, не бьется. Единственный вариант — если кто-то богатый и со связями хотел ославить Эйлин на весь магмир.

Но в-третьих, еще вопрос: где в это время был папочка и вроде как еще живая мамочка? Не могли найти и разобраться? Вроде не самые слабые маги, по крайней мере папаня, да свою дочку-кровиночку не искал и не нашел, прям верю, ага. Значит, раскладов может быть три: Эйлин кому-то нехорошему дорожку перешла, Тоби перешел или оба разом. Охохонюшки. Железный занавес, спрячь меня… нас. Потому что разбираться в этом… ух, как воняет, дело-то, кажется, тухлое!

Ладно, думаем, что будет, если не разбираться, что-то мне не шепчет, а орет, что целее будем, если в это дерьмо не полезем. Значит, Северус отправится в Хог прилично выглядящим, имея почву под ногами, поддержку семьи, возможно, деда, возможно, даже фамилию поменяет, хотя, может, и не стоит. С Лилей, опять же, уже совсем другие отношения. Хотя не факт, что не найдется какая-нибудь другая «роковая красотка». Но еще есть время поискать и навесить на него как можно больше всяких защит, чтоб не заколдовал никто. И дедушка мне в этом поможет, или я сама его найду и вместе с фамильным мэнором, или что там у него, закопаю! Вроде не так чтоб ужасно, может, и выживем. Вот только все эти перепутанные проклятия-заклятия и пресловутые «восемь лет», но, опять же, если устроить мозговой штурм с папочкой-Принцем, может, и извернемся.

Но все же про то же… В-четвертых, ага. Объявление в газете простые люди не дают. Да и злопыхатели про простых людей — тоже, смысла-то никакого. И Принцы никогда не были особо публичными личностями — так, знали о них, как все обо всех в узком магическом мире. Так что Тобиас у нас явно не просто магглом был — кто вообще про такого напишет! И его семья по идее должна была принадлежать к «классу выше среднего». Кстати, теперь, когда с ним стало можно нормально общаться, было видно — да, и воспитание, и мораль, и отношение к семье — были вовсе не тем, что поначалу. Даже речь немного изменилась — я ведь уже заметила, как он прилично начал выражаться. Кому же ты, Тоби, дорожку перешел?

Эх, снова от чего начала, к тому вернулась!

* * *

Как выяснилось уже через несколько часов, терзалась я не зря, то есть очень даже вовремя.

Когда я кормила ужином своих мужчин (и свою Эйлин, хе-хе), уже знакомая сова притащила записку от папочки. В гости он к нам собрался.

— Тобиас, ты как, выдержишь папашу Эйлин в своем доме?

— А… — отвесил челюсть дражайший супруг моей Эйлин. — Я? Выдержу? Ты меня спрашиваешь, согласен ли я?..

— Твое слово решающее, — заявила я как по наитию, так что Тоби довольно приосанился, и сразу закинула удочку Эйлин, только вслух, чтобы всем было понятно: — Дорогая, может, в присутствии мужа и сына ты тоже решишься составить нам компанию?

И — о чудо! — мы ее уломали. Втроем — Северус тоже участвовал, и весьма активно. И уложились в каких-то десять минут. Впрочем, мистер Принц уже подходил к дому, когда мы (в смысле я и Эйлин в качестве зрителя) отправились выпускать сову с положительным ответом. Да, наш папа-Принц все же тот еще фрукт — прет, как танк, если что в голову взбрело. Поди, и в дом бы без приглашения заявился, вовремя мы успели — приличия почти удалось соблюсти.

А потом начались сюрпризы.

Сцена первая — папа-Принц, с выражением лица «доел три лимона», проходит в нашу весьма скромную гостиную, ему навстречу поднимается «наш супруг», и…

— Мистер Снейп, наследник Сейр, какой сюрприз, — совершенно спокойно, как будто так и надо, протягивает ему руку наш супер-пупер чистокровный предок. И кажется, даже делает вид, что не удивлен, правда, получается не очень.

Зато у меня очень даже получается.

— Приветствую вас, мистер Принц, — пожимает ему руку наш Тоби и морщится, как от головной боли, так что обе физиономии в настоящий момент друг друга стоят.

А у меня даже мысли никакой нет, ступор. Но Тоби продолжает открещиваться от всяческой принадлежности к магическому миру… и, кажется, насчет наследника он тоже не в курсе. И Эйлин то ли снова спряталась, то ли вместе со мной уехала в страну по имени Офигения.

— Мистер Принц, — робко говорю я, стараясь не слишком громко хлопать глазами. — Вы что, знакомы? Как?

И перевожу потрясенный взгляд на «дорогого супруга». Северус так просто в позе суриката покачивается — мнение-то о папеньке у него было, так сказать, диаметрально противоположное!

И тут мы узнаем, что наш «маггл» — не кто иной, как единственный внук покойного Теобальда Сейра, потомок Уильяма Сейра, кузена знаменитой основательницы Ильверморни Изольды Сейр. Вполне себе наследники великого Салазара, не чета Гонтам — если верить почти официальному заявлению нашего папы-Принца.

Как там маги борются с тем, что их заносит, предпочитая гуманный способ? Обтекаем, господа. Зато в голове заводится интересная мыслишка…

Нет, только в моей голове — Тобиас продолжает всячески открещиваться от родства, утверждая, что он маггл, зачем-то хватает мою палочку, демонстрирует, как у него не получается Люмос, апеллирует к своей семейной истории, которая… та-дам! — имеет серьезные дыры и нестыковки уже на его родителях, которых он «почему-то» плохо помнит. И которых уже не было, когда он женился на Эйлин. Вот только домик и остался, в память о них.

«Ага, и кресла», — посетила меня идиотская мысль, а потом оказалось, что я произнесла это вслух. И папочка Принц не погнушался «познакомиться» с этой дивной мебелью, конечно, тут же с ностальгической миной вспомнив, как пил Огденское с тем самым Теобальдом, вот в этом вот или точно таком же кресле сидючи.

И Тоби, оказывается, вдрызг разругался с родителями, когда те собрались переезжать в Америку к родне и переводить его в Ильверморни. Он, видите ли, влюбился и собирался доучиться вместе со своей девушкой. Эйлин Принц, да. Семья его не поняла и то ли отрезала, то ли просто оставила выживать как получится.

«Да уж, для магов часто встречающаяся ситуация, сириусли, — подумала я. — Теобальду же что мешало заняться единственным внуком, безвременная кончина?»

Ну как в воду глядела. Дедушка Тео уже был готов сговориться с дедушкой Принцем — в смысле, папой нашего папы, да только тот, оказалось, уже пообещал свою дочь Альфарду Блэку. Хотя Сейра, то есть Снейпа, привечал как приятеля дочери. Проблема была в том, что сговаривался он со старшими Блэками еще до того, как Эйлин в школу пошла.

Повздорили мужики. После чего выжил только наш дедушка, да и тот прожил не особо долго. Что не могло не сказаться на оставшихся — без опыта и защиты стариков кто-то пошел вразнос, кто-то попал под влияние, кто-то попросту расслабился, а магический мир — это отнюдь не курорт, там выживает тот, у кого булки крепче сдвинуты, это я уже поняла. Поэтому, кстати, мысли о Родине и стали посещать — там я хотя бы ориентировалась.

Дискуссия продолжалась, и мистер Принц, кажется, уже отчаялся убедить Тоби в том, кем он на самом деле является, мы с Северусом устали офигевать и занялись наконец чаем, и тут папочка-Принц снова отмочил:

— Серпенсортиа!

И посреди! моего! столика! материализовалась средних размеров гадюка, с характерным узором и весьма, весьма сердитая.

— Ш-ш-ш… моя девочка, ш-ш-ш… — услышала я от «дорогого супруга».

Змея к нему явно прислушалась: повернулась и замерла, внимательно глядя на него и часто работая своим раздвоенным язычком. И вроде как что-то даже ответила. Приплыли.

— Випера эванеско, — мистер Принц даже не понял, как близко он стоял к тому, чтоб я его… ладно, опустим. Но как же мне хотелось хотя бы налить чай прямо в эту его сияющую физиономию!

— Ну вот, что и требовалось доказать, — мистер Принц похлопал по руке Тоби, который дернулся, как от удара, и остекленелым взглядом уставился на него. — Парселтанг — наследие всех, кто был родней Слизерину…

— Да вашу ж мать! — не выдержала я и даже не попросила Северуса заткнуть уши. — Это что же получается, наш Тоби был конкурентом Тома Реддла?

И только-только поняла, что вообще-то не знаю, сколько супругу Эйлин лет. Ровесник, наверное?

Примечания:

Автор предупреждает, что ее политические взгляды несколько отличаются от взглядов ее героини, и в политических обсуждениях участвовать не будет ни в каком виде. Вспомните возраст героини — воспитание соответствующее.

— Тоби! — дружно заорали мы с Эйлин и бросились к супругу, который, медленно сгибаясь, то ли падал, то ли норовил спрятаться под стол. Ой, нет, все-таки падал!

И когда я увидела вблизи его лицо, стало совсем не смешно.

Вообще это страшно, когда человек вот так валится — молча. Это значит, что он в таком состоянии, что не может даже кричать. А меня учили в Школе медицины катастроф, что первую помощь надо начинать оказывать именно таким — а то некому будет. Только вот мы дружно впали в ступор — медицинских заклинаний обе знали раз-два и обчелся — раны да синяки залечивать. И шишки… А с таким-то что делать?

Быстрее всех отреагировал Северус — успел подхватить отца, пока тот окончательно не встретился головой с полом, и смог смягчить его падение. А сразу за ним пришел на выручку папа-Принц, наложив на Тобиаса чары Стазиса. После чего достал портал — оказывается, он уже и этим озаботился, и мы все дружно вцепились одной рукой в Тоби, другой — в небольшую цепочку вроде тех, которые в девяностые у нас братки носили, и через несколько секунд оказались в темном старинном доме.

Тобиаса водрузили на ближайший диван. Эйлин в панике из-за мужа на присутствие «страшного отца» даже внимания не обращала.

«Принц-холл, конечная», — пронеслось в голове. Ну а что еще это могло быть?

— Что делать? — высунулась Эйлин и чуть дрогнувшим умоляющим голосом продолжила: — Папа…

Мистер Принц внимательно посмотрел нам в глаза.

— Дочь? Это ты?

— Папа, что нужно делать? — выпалила Эйлин. — Может, колдомедика?

— Так вот что должно было случиться, чтобы ты наконец соизволила встретиться с отцом?

О, а мимика-то у них, похоже, наследственная, вон как бровь задрал… И я решила встрять, пока не поздно, — что-то я Эйлин сейчас не очень доверяю, да и ее папочке тоже. Вдруг снова «занесет», а у нас на руках пострадавший вообще-то. Серьезно причем.

— Как долго пострадавший может находиться под Стазисом?

Мистер Принц втянул воздух носом и рявкнул — похоже, на нас обеих:

— Марш в зельеварню готовить асфодель и кору волшебной рябины, будем делать Большое Очищение! Эйлин, помнишь еще, что где? Навыки не растеряла?

Мы помотали головой и наладились на выход.

— Я с вами! — заявил Северус.

Ну, с нами так с нами. Эйлин внутри охнула, что-то пискнула, и мы рванули — ноги несли ее, то есть нас, сами. Точнее, это Эйлин двигалась, а я «ехала в роли наблюдателя». Между нами, бежать по незнакомому дому неизвестно куда так, словно все тут знаешь, — незабываемое ощущение!

Папочка явился почти вслед за нами, одобрительно хмыкнул в ответ на испуганный взгляд Эйлин и занялся инструктажем. Ой-е, надо бы записать! Я схватила первый попавшийся листок, призвала перо (откуда оно взялось, думать было некогда) и начала конспектировать.

А дальше все слилось в непрестанное резание, давление, дробление, выжимание и тому подобное. Хотя нет, еще смотреть, как работает самый настоящий потомственный зельевар по фамилии Принц, было удивительно. Мастер? По-моему, надо брать выше. Да, это было красиво, вот только засматриваться не рекомендовалось — у нас были свои обязанности, и мы старались их исполнить как можно лучше.

Северус держался как мог, помогая в простых операциях, а когда освобождался, начинал что-то записывать — оказывается, у него в кармане был блокнот, так что даже заслужил скупую дедову похвалу. Рецепты, по которым варили, Эйлин были знакомы далеко не все, и, когда мне показалось, что работа подходит к финишу, я едва не начала расспрашивать, что к чему и почему. Эйлин, умница, вовремя остановила. Да, отвлекать чем бы то ни было человека, который колдует над семью котлами, и в каждом булькает разное, довольно безрассудно. Неужели на меня маговские закидоны начинают линять? Чур меня!

Как только работы стало меньше и у нас появились перерывы, Эйлин заполнила их беготней до любимого — теперь это выяснилось уже окончательно — муженька. Она и Северусу было предложила подежурить у папы, на что тот возмутился и сказал, что папа лежит и лежит, и ничего не просит, а тут можно столько всего увидеть и многому научиться. Дедуля Принц улыбнулся внуку, зыркнул на дочь… Эйлин крыть было нечем, и мы продолжили забеги. Нервная женщина, что поделать.

А зельеварня-то была в отдельном крыле — предки мудры… Я практически впервые поняла, что означает выражение «сбиться с ног». Ну не совсем впервые, но вот так по-настоящему…

— Сядь! — рявкнул наконец папа-Принц, и Эйлин испуганно присела на половинку ближайшего стула — почти промахнулась, а я же только благодарно посмотрела на своего спасителя.

И тут же начала отчитывать Эйлин — что за глупые телодвижения? Чтобы руки тряслись или чтоб сил лишиться в самый неподходящий момент? Чары оповещения забыла или вообще не знала? Так поставь!

Краем уха слышала, как примерно то же самое, может, чуть грубее, втирает ей папочка, и в конце концов…

— Отец, — Эйлин тяжело вздохнула. — Я все поняла. Достаточно, прошу вас.

Мистер Принц аж рот приоткрыл — видимо, не ожидал такого от доченьки.

— Мне тут, — Эйлин постучала себя по лбу, — все уже сказали, — она еще раз вздохнула, — только немного поласковее.

— Так, все, дайте и мне право голоса, — вылезла я, и теперь мы с Северусом и Эйлин любовались непередаваемым выражением лица мистера Принца — он наконец сообразил, что происходит и, кажется, мог оценить, как «его Эйлин» начала «петь на два голоса».

— Ух, точно как папа, когда вы начали вместе, ну, то есть по очереди, с нами разговаривать, — рассмеялся Северус, и, умница моя, то есть наша, немного разрядил обстановку.

— Между прочим, не только папа, ты и сам так выглядел! — я не могла не уточнить.

— Я? Ха-ха-ха!.. Жалко, я себя не видел.

— Этот дом не слышал детского смеха уже три десятка лет, — неожиданно проникновенно произнес папа-Принц.

— И кто вам доктор? — удивилась я. — Что мешало?

— Я больше не могу иметь детей, — ответил он. — А если вы о том, чтоб найти Эйлин… Так я поклялся, что ноги моей в ее доме не будет, пока она меня сама не пригласит! И что искать ее не буду, и помогать — тоже.

— А на улице встретиться религия запрещает? И как вы все же тогда до нас добрались?

— Э… Я же палочку искал… Которая была у вас в руке, когда я вас встретил. Как только увидел, так мысль и пришла. Сам удивился, как все оказалось просто.

Мои глаза сами на лоб полезли. Оказывается, вот как бывает! Как легко «страшные клятвы» можно обойти! Долгонько же мысли здесь ходят, через Китай, не иначе. Или головы особой твердости — проникать в них тяжело, долбиться долго. Неужели и у меня скоро такая же будет? Ох. И я впервые задумалась о том, что было бы неплохо, наверное, заселиться в какое-нибудь пустое тельце. Не магическое. А может ли быть, что магия — это такая болезнь? Брр.

Кста-а-ати… Если переселение, как и подселение, возможно, то… Это ж какие перспективы открываются! Дух захватывает! Залететь в Тома, потом в Альбуса и продолбить им черепушку — изнутри-то! Опыт долбления налицо. Ох ты ж, как интересно, м-м-м… Ой, что это Эйлин, то есть мы, подскочили как ошпаренные?

— Он дышит! Тоби!!! Отец! Мэри! Северус, папа жив!

— А ты сомневалась, что ли, — почти ласково проворчал мистер Принц, и я почувствовала, как нас гладят по голове.

Эх, только что то же самое хотела сказать. Будет у Эйлин стереоэффект когда-нибудь от нас с папой. Но все же удобно, что можно уйти, «закуклившись», отдать все в распоряжение настоящей хозяйки тела, а самой спокойно подумать — есть над чем. А потом уже поделиться с кем-то. Или нет. Но с папой Принцем как с единственным дружественным менталистом я бы посоветовалась — все же он нам точно не враг.

Увы, в ближайшее время нам всем стало не до раздумий — мистер Принц начал какой-то жутко замудреный ритуал под названием «Большое Очищение» — и даже спать приходилось по очереди. Конечно, он проводил его самолично, но и тем, кто на подхвате, тоже дел хватало. Зато улучшения у Тоби были налицо, день за днем. Сначала он начал самостоятельно дышать — ну и сердце билось ровнее, естественнее, так что можно было обходиться без чар Стазиса, но наш пациент все еще был «на краю».

Надо было вводить зелья, выводить палочкой сложные узоры на теле — оказывается, руны такие бывают, вот уж не видела. Пришлось срочно учить — страшно же ошибиться. Эйлин, двоечница, несколько раз заполучила «стереоотповедь» от меня и от папочки, но ничуть не обиделась. Слава всему, что она наконец контакт с отцом нашла, и хоть на их отношения я еще не могла особо радоваться — они оставались деловыми, тепла в них не было ни на грош, но все же мистер Принц наконец принял дочь как взрослую девочку, способную худо-бедно жить самостоятельно.

Вот только это худо-бедно нас теперь не устраивало. И это тоже было хорошо.

Зато Северус вообще, кажется, хватал на лету все подряд — еще бы, впервые попасть в место, где можно магичить без проблем хоть круглосуточно — и никаких тебе магглов. Отрывался наш книжный мальчик.

Дед, глядя на него, кажется, светился собственным светом. Значит, одно замечательное дело у меня уже сделано, главное, чтоб наш дедуля раньше времени не загнулся и продолжал всячески поддерживать внука.

К тому времени, когда Тобиас смог говорить и соображать (судя по тому, что я наблюдала, именно в такой последовательности), а потом шевелить не только языком, но и всем собой, прошла целая неделя. Нет, спохватилась-то я через три дня, забрала у папы-Принца портал и отправила юного прогульщика в школу. Порталом же он возвращался из дома в Паучьем обратно — десятилетний волшебник, оказывается, тоже уже кое на что способен, а учитывая, что он приходился Тоби сыном, то его присутствие часто было достаточно важным.

Память к Тобиасу вернулась — тут можно было праздновать, если бы не было так грустно. Магия — нет. И колбасило его от этого будьте-нате. Утрата магии вообще очень плохо сказывается на личности волшебника, так что в конце концов Тоби попросил «вернуть все обратно».

Вот это было ударом, по крайней мере для нас с Эйлин. Она-то точно совсем о другом мечтала. Да и я рассчитывала на лучшее. Нельзя сказать, что мы Тоби не понимали — примеров, когда волшебник вообще погибал, лишившись магии, было не так и мало, а еще больше — когда он «шел вразнос» — не оттуда ли уши торчат неприятия Снейпом-старшим магии как таковой? Мистер Принц подтвердил — да, скорее всего, именно оттуда. Но если Тобиас еще и помнить будет все — ему будет много, много хуже.

Так что мы быстро выяснили, что к чему, поняли, что виноват действительно Том Реддл, и вообще Тоби едва не стал жертвой, когда услышал за стеной василиска и пошел его искать — Миртл Уоррен случилась как нельзя кстати — или некстати, для кого как, конечно. Свидетели Тому были не нужны, так что ей в любом случае ничего хорошего не светило.

После того как Тобиас «потерял» магию, разумеется, его отчислили. А Том, подождав годик, прокачав связи, озаботился удалением его имени из учеников Хогвартса, да и вообще… поднаторев в ментальной магии, изрядно поупражнялся — понятно, в каком направлении.

Конечно, всем память не затрешь, но Том был очень умным мальчиком — тех, кто способен что-то сказать или возмутиться, — достаточно мало, хорошо если один из сотни. А уж с этими-то возмутителями спокойствия и излишне памятливыми личностями он справился. В конце концов, надо же было как следует отточить навык.

Очень скоро помнящих о Тобиасе Снейпе, сыне сквибов по линии Сейр, в магической Британии не осталось. А кто остался, тот сам предпочел никогда об этом не вспоминать — мало ли что. Да и сам-то мальчишка ничего из себя не представлял особенного — подросток и подросток. И не стоял за ним никто — потомки Гормлайт сквибов за людей не считали, за океан письма тот не писал — Том и это проверил, прежде чем пускаться в авантюру «я — единственный наследник Слизерина».

Выяснилась и еще одна прекрасная вещь: Принц-старший (да, Северус тоже стал Принцем как единственный наследник) готов мне помогать с переселением. Эйлин тоже была всецело «за» — с папой теперь ей было не страшно оставаться, хотя и привыкли мы друг к дружке. Однако засада была еще та: помогать-то мистер Принц был готов, но пускать меня к себе категорически отказался. А тренироваться-то как?

Свою кандидатуру предложил было Тобиас, но когда я спросила, как мы будем с личной жизнью разбираться, быстро скис. Северус был тоже не прочь, но тут уже я уперлась, а потом и Эйлин: ребенок еще не сформировался окончательно — вдруг влияние постороннего разума будет неблагоприятным? Или еще что-то случится?

Дедушка Принц нашу точку зрения принял без доказательств — рисковать Северусом и он не хотел. Шебутной мальчишка и ему влез в самое сердце. Хотя шебутным он особо не выглядел, скорей из тех, о ком поговорка «в тихом омуте черти водятся». Только фамильное упрямство проявлялось будь здоров. Но и то с оглядкой — все же первые десять лет несладкой жизни были тяжелой школой. Короче говоря, истинный слизеринец с небольшими примесями от характеров других факультетов.

Лето, которое мы почти целиком провели в доме Принца, промелькнуло, словно не было. Для меня так точно — от того, чтобы поработать учителем еще годик, я отказываться не собиралась, как папаня ни фыркал, — и даже Эйлин на этот раз решила меня поддержать. Северус тоже был не против, бедняга, это он еще не знал, каково учиться в школе детям учителей. Ну да ладно, один год потерпит — бывало у него и похуже. Тест я, естественно, сдала, свидетельство получила — все же в семидесятые годы и в Великобритании не были так сильно зарегламентированы любые телодвижения ее граждан. И да, папа-Принц тоже получил документы и теперь являлся подданным короны.

Учеба, учеба, учеба… И кажется, меня все же сочли частью семейства Принц — когда мистер Принц окончательно понял, что выгнать меня из Эйлин не получится, ну и в целом я иногда оказывалась очень полезной, особенно когда они начинали ссориться с дочерью. Сначала он терпел меня, потом начал интересоваться все больше, и в конце концов стал учить меня ментальной магии. Подозреваю, в надежде, что когда-нибудь я сама дотумкаю, как можно свалить. Но ничего плохого я от него больше не видела.

После ежедневных бдений в фамильной библиотеке голова шла когда кругом, когда квадратом, а когда вовсе тыковкой резонировала. Но знания понемногу откладывались, вот только с практикой было бедновато. В начале учебного года нас с мистером Принцем осенило: Тобиаса можно попробовать «взять под крыло», и если он согласится на фамилию Принц, возможно, проклятье на его магии спадет. Другой вопрос, сможет ли он тогда быть супругом Эйлин и как это повлияет на детей, которые у них еще могут появиться, остался непонятным, и счастливый папа-дедушка уселся разбираться и просчитывать варианты, гороскопы и что там у него еще.

А у нас с Северусом начались трудовые будни. В целом ничего необычного — школа как школа. Ребенок у нас, правда, расцвел, но про динозавров, к большому огорчению однокашников, почти позабыл — немудрено, когда ему дед стал разрешать не только участвовать в варке зелий, но и понемногу колдовать — настолько проникся способностями внука в беспалочковой магии.

Пришлось нам снова посетить музей — тогда-то ребенок и выдал гипотезу по поводу драконов как сохранившихся с тех времен рептилий, только волшебных. Ну… Может, съездить в питомник какой — где там ближайший, в Румынии?

Да, я коварна, пообещала это ребенку только при условии, что он будет хорошо учиться и не будет задираться, по крайней мере с учителями. А то этот товарищ слово «авторитет» вообще не признавал. Да, это тоже было так называемой тренировкой — в Хогвартсе нужно будет уметь мимикрировать и изображать понимание и сочувствие, даже если этих чувств близко нет.

— Зачем? — задал резонный вопрос Северус.

И получил в ответ несколько длинных и весьма жизненных историй.

Так что очень хочется надеяться, что мальчик у нас будет не менее скользким, чем мистер Малфой, который Люциус — чтоб ни одна зараза к нему ручонки не тянула, а если и протянет — то исключительно безрезультатно.

Эх, серая мораль, серая мораль… А что делать, если у нас нет никакой поддержки — трудно назвать кланом семью из двух с половиной взрослых и одного ребенка. Хотя… а почему бы Тоби не написать родне — в Ильверморни?

Чтобы наконец представить полную картину, мне пришлось-таки вытрясти душу из Эйлин — без ее части истории было не обойтись. Это было трудно, противно, но совершенно необходимо. Потому что просто делать ноги фактически в никуда — как к потерявшему магию дальнему родственнику и его небольшой семье отнесется заокеанская родня, неизвестно и небезопасно. Оставаться там, где у нас могущественные враги, которым мы теперь уже понятно, когда и где перешли дорожку, тоже может стать очень вредно для здоровья. Разбираться надо было во всем досконально. И дедуля Принц нам в том не помощник, хотя, конечно, спасибо ему за опознание, ну и за все последующее тоже, хотя оно и не радовало.

После его филигранной работы мастера-менталиста Тобиас стал тем же магглом, что и был. А мы с Эйлин украдкой ревели в четыре ручья. В подушку. Каждую ночь. Да потому что жалко-то ведь до чего!

Тем более что Эйлин все-таки действительно была влюблена в своего Тоби… Да еще как. И началось это еще в школе, когда симпатичный второкурсник с Рейвенкло помог дойти засидевшейся в библиотеке, а потом заблудившейся первокурснице до лестницы к гостиной Слизерина. И был так вежлив и внимателен, что по пути ответил на пару ее вопросов, а потом даже представился. Для первой детской влюбленности этого хватило. Проблема была в том, что это наложилось на некоторую фамильную склонность, и на других она потом даже смотреть не думала. И на мальчиков, и на мужчин.

Ей просто стало нужно иногда его видеть, а уж если быть рядом — то вот же оно, счастье.

Нет, преследовать своего кумира маленькой Эйлин и в голову не приходило — не то воспитание. Смотрела украдкой издалека и радовалась присутствию. Не выслеживала в коридорах, не подстраивала встреч, не старалась пересечься по пути в Большой зал. Ее план был ясен и прост, и появился, когда она увидела межфакультетские соревнования по «плюй-камням» — тогда они были не менее популярны, чем квиддич — правда, еще и потому, что проводились много чаще, а развлечений в Хогвартсе было не так уж и много.

Капитан команды «воронов» едва успел отклониться от огненного плевка, принять на щит что-то острое, осыпавшееся со звоном, кувыркнулся, пропуская мимо какую-то странную шипящую субстанцию, а потом поднял руки в победном жесте и под аплодисменты зрителей сорвал защитную маску. В тот момент Эйлин поняла: она добьется того, чтобы быть в команде, как бы ей иногда ни было страшно. Кто оказался под той самой маской, как вы понимаете, можно не уточнять.

Она начала серьезно заниматься: игра в «плюй-камни» в те времена была довольно непростой и даже опасной. Пришлось стать ловкой, быстрой и очень хорошо ставить самые разные щитовые чары. И на втором курсе сбылась ее мечта — ее приняли в сборную факультета. Тобиас был четверокурсником, когда они начали играть в одной команде — общешкольной, за Хогвартс: война, препятствовавшая сообщению магов с континентом, как раз отгремела, почти не затронув потомственных британских волшебников, в отличие от магглорожденных, конечно, но последних в кругу Эйлин, потомственной слизеринки, сроду не было. Как и у потомка семьи Сейр. Учеба, игры, тренировки, снова учеба… Сборная Шармбатона бывала в Хогвартсе неоднократно. Дурмстранг — намного реже, но раз в год — обязательно. Да и они пару раз в год перемещались специальным портключом на континент.

Тогда же начались первые трения с матерью и отцом — они не одобряли ее увлечения. По их мнению, приличная девушка не должна выставлять себя напоказ, тем более — публично заниматься спортом. Даже на одежду — специальную защитную мантию, ботинки и маску — Эйлин приходилось откладывать из карманных денег, благо с ними ее не обижали — хватало, а на каникулы даже оставлять это добро в школе под своей кроватью — она предпочитала избегать конфликтов, чего бы то ни стоило. А еще она довольно быстро начала расти, и на новую форму, естественно, быстро накопить не удалось. Как ни странно, ей помог староста. «Капитан команды Слизерина должен выглядеть на зависть всем», — процедил сквозь зубы Том Риддл и организовал ей шикарный комплект из настоящей драконьей кожи. Вот только почему-то после этого у Эйлин долго было ощущение того, что она второсортная — так он кривился, глядя на ее старенькую маску и плащ.

«Можно подумать, сам богатый наследник», — проворчала она про себя, пока не поймала его взгляд — такой, что внутри заледенело. И после этого больше никогда не поднимала на него глаза. «Наследник Слизерина», — шептались на факультете, но она к этим шепоткам никогда не присоединялась, а когда в гостиной собиралась компания старшекурсников, в которой верховодил мистер Риддл, старалась проскользнуть мимо невидимой тенью, и то только если это было необходимо.

Остальные ее не пугали — разве что Вальбурга Блэк. Но той уже оставался последний год учебы, и леди Блэк в сторону «всякой мелочи», к которой относила всех, кто учился младше четвертого курса, даже не смотрела. Блэки правили этим миром.

Эйлин просто хотела мирно сосуществовать, и это вполне получалось. А вот то, как Вальбурга вела себя, как отдавала распоряжения — так, что ослушаться никому не приходило в голову, Эйлин взяла на вооружение как раз после того, как стала капитаном школьной команды. И это здорово помогло!

Близких подруг Эйлин не завела — сказывалось воспитание. В семье ценилась самодостаточность, на факультете все были себе на уме, ну и родительская муштра добавила: не доверяй никому, будь осторожна и так далее. А поскольку росла она в одиночестве, то просто привыкла: ей не было особо скучно ни с собой, ни с командой. Приятельниц было много — собственно, все, с кем она жила и общалась. На Слизерине ей было спокойно — она была Принц, а значит, их круга. Отношения с представителями других факультетов были ровными, противостояние между Гриффиндором и Слизерином едва намечалось, так что даже сами школьники еще не чувствовали межфакультетской вражды — все трения происходили в рамках личных отношений.

Учеба, игра… После первых экзаменов — СОВ — и лета, встретив Тобиаса в Хогвартс-экспрессе, шестнадцатилетняя Эйлин поняла, что никогда не сможет представить рядом с собой другого. Но Тоби она не интересовала, впрочем, как и остальные девушки: он открыл в себе удивительный дар — парселтанг. Как раз после того, как нашел в домашней библиотеке случайно завалявшийся старый свиток про легендарную Тайную комнату. Снейп даже из команды ушел — был занят. Искал. У него оставался всего один год, и он хотел использовать все шансы, какие мог придумать. Встречи, точнее тренировки, прекратились, но Эйлин хотя бы знала почему — он поделился с ней своей тайной, взяв обет молчания, но в компанию не взял. А бегать за парнем не позволяли воспитание и фамильная гордость. Сердце грело только то, что он счел возможным довериться ей — именно ей!

В конце года семикурсник Тобиас Снейп попал в Больничное крыло, и дело было весьма серьезно, судя по тому, что он ни на кого и ни на что не реагировал. Поинтересоваться у кого-то парнем с другого факультета и причинах его болезни было почти невозможно, но Эйлин пыталась. Однако никто ничего не знал. Сидеть подле него в Больничном крыле — задразнят, хотя не это ее пугало — ей было страшно, что найдется кому написать родителям о том, что она неравнодушна к парню. Хотя Тобиас ее родителям был представлен, как и все члены их команды, Эйлин даже подумать не могла, что скажут отец и мать по поводу ее недостойного поведения. А поэтому приходила несколько раз как капитан команды, вроде как по старой памяти, и, хоть всей душой рвалась к его кровати ежедневно, большего себе позволить не могла. А потом он просто исчез. Школьный колдомедик, миссис Браун, только сообщила, что ее пациент выздоровел и уехал самостоятельно, а расспрашивать Эйлин, как обычно, постеснялась. В конце концов, она же может ему написать!

«Может быть, у него дома что-то случилось», — думала Эйлин и надеялась, что летом пошлет ему сову. Беспокоить больного письмами сразу было дурным тоном. А пока она придумывала, о чем напишет, кроме того, что поинтересуется его здоровьем. Может, про новые щиты от огненных плевков, которыми можно не просто отбивать, но и гасить, или лучше рассказать про новые виды плюй-камней? Ведь он столько лет был игроком, неужели ему не будет интересно?

Сова вернулась без ответа — но и без ее послания. Значит, Тобиас прочитал, но по каким-то причинам не желает с ней общаться. Почему? Эйлин написала еще дважды, но ответов не получила. Это был конец, но смириться с этим она не могла. И когда вернулась в школу, попробовала расспросить про Тобиаса колдомедика, мадам Браун, но та, как оказалось, совсем не помнила такого ученика!

Даже кое-кто из тех, кто был в команде вместе с Тобиасом, удивленно поднимали брови, едва припоминая, что был такой вроде. Это и пугало, и настораживало. А главное, наводило на мысль, что что-то тут не так. Эйлин была упрямой, как и любой, кто носил фамилию Принц, но куда направить усилия?

К счастью или, наоборот, несчастью, после зимних каникул в коридоре она столкнулась с разозленной плачущей Оливией Хорнби, которую преследовал призрак Миртл Уоррен, ее однокурсницы. Конечно, Эйлин знала о том, что с той случилось, как и о том, кто был в этом виноват, но тогда у нее была своя проблема — Тобиас в Больничном крыле, не отзывающийся, словно никого не слышит… Только теперь ей вдруг пришла мысль о том, что это могло быть связано.

Расспросить мисс Уоррен было непросто, но Эйлин справилась. Выяснить удалось немного, только то, что та слышала шипение и голоса двух юношей. Описать сами голоса Миртл не смогла, да и не особо хотела, а настаивать Эйлин не решилась — вдруг призрак проболтается о том, о чем они говорили?

Больше за весь год узнать ничего не удалось. А мисс Уоррен — Эйлин называла ее именно так, подчеркнуто вежливо, чтобы у той было как можно меньше поводов обижаться, мало обращала внимания на кого-то кроме своей обидчицы, преследуя ту даже на каникулах, и в конце концов в школе появился какой-то маг из Тайного отдела, и привидение привязали к месту гибели.

«Как будто ничего другого придумать не могли», — ворчала Эйлин, и не только она — туалет на втором этаже был в самом удобном месте, а теперь пользоваться им спокойно не удавалось практически никому. Нет, высушиться и почиститься чарами не трудно, но сам факт того, что окатит из канализации, был достаточен для того, чтобы к Миртл заходить перестали. Что, естественно, отразилось на ее характере не лучшим образом. Второй раз Эйлин с ней переговорить не удалось, хотя она и предприняла несколько попыток, все они провалились. С плеском.

После окончания школы родители занялись устройством личной жизни дочери — хотя очередь из женихов не стояла, но… Эйлин вела себя вежливо и ровно, но часами просиживала в библиотеке — искала ритуал, который помог бы ей найти Его. Тоби превратился в навязчивую идею, и тем глубже западал в душу, чем меньше она могла с кем-то о нем поговорить. И все-таки она не выдержала.

Родители, которые прекрасно знали, кто такой Тобиас Снейп, были удивлены, но письмо по просьбе дочери написали… В конце концов, если их ледышка хоть кем-то интересуется, а последний из Сейров мог стать и не самой плохой партией. Вот только оно осталось без ответа, а поскольку автором послания был сам глава семьи, то счел себя глубоко оскорбленным. Сжав губы, пока тот высказывал свое отношение к "зарвавшемуся юнцу", Эйлин поняла, что больше рассчитывать не на что. Но сдаваться? Она же Принц...

Годы шли, родители хмурились и активизировали поиск жениха, постоянно твердя, что их дочь не имеет права оставаться старой девой. Эйлин была не прочь остаться одна — ее не привлекал никто, но отлично понимала, что кто ж ей даст… И она приняла первое же предложение союза — от Альфарда Блэка. Хоть тот ее и пугал, но что такое библиотека Блэков, она себе представляла, и мечтала куда больше о ней, чем о женихе. Интерес невесты оказался ему по душе, и в глубине девичьей души снова затеплилась надежда. И действительно, Альфард помог ей с книгами — Эйлин именно с его подачи отыскала не очень сложный темный ритуал, конечно, насочиняв жениху, что занимается этим для подруги, у которой пропал такой вроде бы приличный ухажер.

Альфард был значительно старше, так что подругами будущей супруги, выдуманные они или нет, и тем более их личными делами не интересовался в принципе — ему было достаточно обещанного приданого и спокойной чистокровной жены, способной родить ему парочку наследников. Сама Эйлин тоже не пробуждала его любопытства — он считал, что и так прекрасно знает, что представляет собой девица из хорошей семьи после обучения в Хогвартсе. Все эти девицы воспитывались в готовности к договорному браку, к которому наконец созрел и он сам. Бедняга и не подозревал, какие страсти, точнее страсть, скрываются под внешним спокойствием приличной и безукоризненно вежливой девицы Принц. А ее холодность связывал с тем, что она перед ним всегда немного робела, и считал, что это только к лучшему. Хотя помолвка — вещь длительная, может, девица успеет привыкнуть и немного раскрепоститься, но по большому счету ему было все равно. Помолвка состоялась.

Ждать пришлось долго — аж до лета, — по расчетам, для ритуала годилось не просто очередное полнолуние. Зато была возможность тщательно подготовиться и собрать все необходимое достаточно незаметно. Ритуал Эйлин провела, используя все подарки, которыми они с Тобиасом в свое время обменивались, — в команде отношения были довольно хорошими, так что все дарили всем: и на дни рождения, и на праздники. А с Тобиасом у них все-таки были весьма дружеские отношения. А еще она решила обряд усилить — собственной кровью, естественно.

Ей все удалось — она Его нашла. Вот только по неопытности не поняла, что оказалась привязанной к Тобиасу Снейпу окончательно и бесповоротно. Беда была и в том, что Тоби ее не узнал, а для нее уже не было хода назад.

Нет, она не варила приворотного — немного косметических чар, не более того. Немного «невезения», когда ему пришлось защитить «почти незнакомую» девушку. А вот рыдала она у него на плече совершенно искренне — и Тобиас не устоял. Хотя совершенно ничего не понял из ее рассказа. А если учесть, что за изысканиями Эйлин прошел не один год — то ему и вовсе это казалось странным — какое-то волшебство, какой-то Хогвартс…

Эйлин металась между долгом и любовью всей своей жизни, что кончилось довольно закономерно — она сбежала, оставив слезные письма жениху и родителям, заполучив условное проклятие от них — им надо было «сохранить лицо», и заодно получив откат за разорванную помолвку.

«А может, кто из Блэков еще добавил», — подумала я, родственнички там были еще теми. Да и Альфард, в принципе, мог, если не страдал благородством, кто его знает? Сама Эйлин толком ничего о нем рассказать не могла — женихом она не особо интересовалась. У меня же не было такого опыта. Оскорбленных невест видела — это да, это страшно, а вот жених?

Тобиас, за эти годы вставший на ноги и сильно возмужавший, не находил ничего в своей памяти, вот только факт, что он долго лежал в клинике после какой-то аварии, после которой заполучил амнезию и потом долго восстанавливался, прежде чем смог приступить к работе, не давал покоя и косвенным образом подтверждал историю странной девушки, которая свалилась на него почти как снег на голову и неожиданно стала удивительно близка. Так что перед тем, как сделать Эйлин, покинувшей мир волшебства ради него, предложение, он колебался недолго.

Кто же мог знать, что все начинания молодой и неопытной ведьмы обернутся в жизни так неудачно?

От затертых — теперь уже навсегда — воспоминаний самого Тоби мороз пробегал по коже. Чего стоило только предложение вступить в его Рыцарей, сделанное так, что для того, чтобы отказаться, нужно было иметь очень большую смелость. Но Тобиас сумел. И, кажется, прекрасно понял, чем это ему грозит, а потому начал искать Тайную комнату еще активнее.

А какой был жутенький ритуал, который Реддл провел после того, как создал свой первый крестраж! Позволить себе двойное убийство он, видимо, не мог. То ли опасался, то ли просто под рукой не оказалось необходимого. В конце концов, магглорожденная Уоррен и потомок Сейров — большая разница. Он собирался, наверное, свалить все на Тоби, но тут подвернулся полувеликан со своим питомцем, так что внимание к Сейру можно было не привлекать — и Том самолично сдал едва живое тело конкурента в Больничное крыло, радуясь, что уж теперь-то на него точно никто не подумает — как можно? Нет, забрать способность Тоби к волшебству себе он не мог, это было слишком сложно и долго, но вот выжечь всю магию заодно с памятью — запросто. Что и сделал.

Тобиасу повезло в том, что ему было куда идти после больницы и отчисления — дом у него остался. Тот самый, родительский, маггловский, в Коукворте — довольно тихом и незаметном городке, в самом конце улицы, которая находилась в стороне от основного скопления жизненного муравейника, связанного с фабрикой. Но там были документы, по которым он собирал себя заново. Учился — на очищенную память, как ни удивительно, все ложилось идеально. Книги и довольно скромные средства, на которые можно было прожить пару лет, в доме сохранились, а у Тобиаса сохранился разум. И здравый смысл. Он начал работать и понемногу обустраиваться… А потом его нашла Эйлин.

Самоотверженность девушки и ее искренняя любовь поразили его, так что он не мог не ответить ей теплом, но все же чувства к ней были словно немного не те. Он даже пошел в это их Министерство магии, чтобы окончательно увериться в его существовании, и брак их был зарегистрирован. Родители Эйлин громогласно отреклись от дочери, которой все было уже трын-трава — она была рядом с тем, о ком мечтала, так что когда отец вернулся с предложением вернуться по-тихому, едва его самого не прокляла. И сама разорвала последнюю ниточку, связывавшую ее с миром магии.

После более чем скромной свадьбы у молодых поначалу все было хорошо, не считая вполне решаемых мелочей, но потом Тобиас начал чувствовать, что ему крайне неприятно смотреть, как жена колдует, а потом начали претить и сами мысли о колдовстве. Когда же Эйлин, желая реабилитировать полезность чар, решила ему «помочь» с работой, все покатилось, как под откос, и неизвестно, чем бы закончилось, если бы не миссис Мэри.

«Очень даже известно», — подумала я, но рассказывать о том не собиралась. Разве что «встать и раскланяться».

Значит, вот как оно. В неприятелях у нас сам Темный Лорд с компанией и, возможно, Блэки. Альфард-то, кажется, так и не женился, если вспоминать канон. Не нравится мне это. Очень не нравится.

Воевать с этими обойдется себе дороже — даже при условии, что дедушка Дамблдор окажется приличным челове… магом. Надо все-таки Сейрам написать, в конце концов, попытка не пытка.

Когда я задумывалась о Тобиасе, перед глазами у меня чаще всего вставало злое лицо Реддла и его слова о том, что Тоби должен благодарить «эту рэйвенкловскую дуру», что та первой подвернулась под руку, а два трупа в школе уже явный перебор. Видимо, именно его тот планировал сделать жертвой для крестража. Да-а-а, если учесть, что Реддл прекрасно знал о конкуренте, то Северусу с такой фамилией тут явно ничего хорошего не светило. Вот что интересно, так насколько в курсе всего был Дамблдор? Директором он тогда еще не стал, но наблюдать не то что мог — поди, все свободное время этим занимался…

Уговаривать Тобиаса написать письмо каким-то заокеанским родственникам, о которых он напрочь забыл, в том числе, как они оказались за океаном, а он — здесь, оказалось непросто. А ведь что мне стоило это предусмотреть — написал бы он, пока память не стерли окончательно, куда бы проще было. Вина моя, но мои и трудности. Так что я поднажала, и наконец сбылось, письмецо вымучили. Вместе.

И вот у меня в руках ответ. С замиранием сердца и вообще всего ливера открыла конверт, из которого выпал небольшой листок. Тобиас скривился — совершенно по-снейповски, а я, пробежав глазами по строчкам, наоборот, вздохнула с облегчением.

Семья "с той стороны" было готова принять блудного сына, но захочет ли сын и согласна ли его семья — таково было содержание листка. А, да, еще приписка по поводу того, что смогу одолжить сумму на маггловский самолет: международные порталы — дело тонкое, дорогое и, что самое главное, регистрируемое поштучно.

— Вот и замечательно! — резюмировала я.

— Что именно? — не поверил Тоби.

— То, что у нас все маггловские документы в порядке.

— Никуда я не поеду! — неожиданно заявил Северус, и отец его поддержал.

Опаньки, приехали.

— Мотивируйте, — только и могла сказать я, отодвигая заполошную Эйлин, которая тоже была готова вытрясти из ребенка и супруга все причины, но несколько в более истеричной форме.

Я ее понимала, но именно ее эмоции помогали мне оставаться «твердокаменной» — просто потому, что кому-то же надо.

И наши мужчины начали излагать свою точку зрения, немного удивленно поглядывая друг на друга, — контакт между отцом и сыном все еще был так себе. И вот надо же, что их сблизило! И даже Эйлин, предательница, начала к ним склоняться.

Первый аргумент был прост: здесь стало что-то налаживаться, а бросить это и начинать все сначала в чужой стране, в непривычном окружении…

— Я правильно поняла, что, во-первых, вам лень, а во-вторых, вы трусите? И чего вы боитесь?

Оказалось, того, что жить будет негде, а тут — «свой дом и вообще». Идти под крылышко к незнакомой родне желающих тоже не оказалось. Тоби, видите ли, "терпеть ненавидел" зависеть от кого-либо. Ага, а под крылышком незнакомой бабки, невесть откуда и как попавшей в тело супруги и матери, — ничего, всем уютненько. Вот же…

Я была одна против троих. И только поэтому вынуждена была согласиться, что скоропалительный переезд — это чересчур. Годик еще поживем, поучимся, поработаем — поправим материальное положение и социальный статус еще немного повысим. Но учиться Северус в Хогвартсе точно не будет! Уж я за этот год не мытьем, так катаньем их всех уговорю! Кстати… Для начала зимой надо будет просто в гости съездить — интересно, потянем мы такое финансово или нет?

Сгоняла в Бирмингем уже привычным способом — теперь укромных закоулочков для аппарации я там знала уже ровно пять штук — почта, вокзалы, музей, дома Армии Спасения. Узнала насчет билетов — если у Тобиаса на работе все будет ровно, то потянем, и на подарки останется. А если я еще подработку найду…

Тьфу, мне что, работы мало? Уроки вести вообще-то дело не самое простое — детки всюду детки, есть и упрямые, и вредные, и зубастенькие, и попросту гниловатые. К счастью, большинство моих учеников были достаточно адекватными, так что вроде достучаться получалось до всех. Эйлин сначала робела, а потом во-всю начала подсматривать, и чем дальше, тем чаще. Пускай, глядишь, чему и научится.

Северуса загрузили экстернатом, ему скоро уже светили экзамены за начальную школу, и провести год на средней ступени ему было интересно. Он вообще стал отличаться не только любознательностью, а еще и любопытством, так что глаз да глаз — важно вовремя направить это в правильное русло. Которое безопасное. Любопытство — штука такая, может и прилететь.

С волшебниками мы больше не общались, кроме папы Принца, конечно — он был кем-то вроде нашей связи с небольшим мирком британских магов. Отец Эйлин иногда варил редкие и дорогие зелья — по заказам, так что я подумала, а сама Эйлин было заикнулась о том, чтобы ему помочь, чем очень порадовала отца, но — увы! — навык был довольно основательно утрачен. Так что выгодней оказалось учить магглят истории.

Через месяц Северус успешно сдал экзамены и перешел в новый класс, чем невероятно гордился. И безмерно радовал меня тем, что на разные подколки — новые одноклассники, как обычно, испытывали новичка, — отвечал без труда, да еще и прямо-таки в моем стиле: от души стебался. Не зря совсем недавно — при переводе из другой школы мы с ним это уже проходили. Главное, он старался отвечать так, чтобы было не очень обидно, зато очень смешно — и это оценили. Лишних врагов Северусу, да и нам всем не надо. Пусть даже школьников. У нас такое вражино в перспективе наклевывается — хоть сразу закапывайся.

Не, шапкозакидательские фики про мери сью мне, конечно, иногда читать нравилось. А порой и писать, но вот тащить это на себе — я пас. Не с нашими силами выступать против Волди, у которого уже и организация, и определенный вес. Идти в союзники к Дамблдору — блин, в каноне ясно написано, что с большинством этих самых союзников стало. Спасибочки, что-то не хочется. А может, если часть главных фигурантов вроде нас смотается, все и пойдет совсем другим путем?

А потом я узнала, что Лиличка теперь буквально смотрела нашему Северусу в рот, а когда тот заговорил о возможном переезде, устроила… нет, не истерику, что удивительно, учитывая ее темперамент. Она ходила как в воду опущенная, даже плечи ссутулены, да и глаза все время на мокром месте. Главное, о том, что разговор был, я узнала не от нашего сына, а от самой Эванс. Потому что отвечать на уроках у меня она перестала — а ведь неглупая девочка была, так что я попросила ее после урока чуточку задержаться и спросила, что случилось. И поняла, что у девчонки-то — горе. Нет, в одиннадцать, точнее, в десять лет так не прикидываются.

И что теперь? Тоже с собой за океан тащить?

Не много ли я на себя беру?

Хотя… Что мне мешает просто поговорить с Эвансами — люди они адекватные, прислушаются и поедут — ладно, не прислушаются — дело их. Пригласила Лили с родителями в гости, прекрасно зная, что пригласят и нас с ответным визитом. Все же у нас было много больше общих тем, чем с другими семьями. Усилим обмен информацией для начала.

И в Хэллоуин, после того как в школе устроили неплохой праздник — моя фантазия там пришлась ко двору, — мы отправились к Эвансам. Знаковый день, чего уж там. Хотя я сомневалась, заводить ли разговор о том, что «Мишка Шифман башковит, у него предвиденье»(1), или не заводить, — миссис Эванс начала первой. Отвела меня в соседнюю комнату, «по-женски посекретничать», и я, вежливо улыбнувшись остальным, ее поддержала.

Миссис Эванс желала поговорить со мной о том, что с ее дочерью "что-то" случилось. Ну а раз Северус проговорился подружке, что мы собрались эмигрировать, то и ее мать оказалась в курсе. Мне это было очень даже на руку.

(1) Песня В. Высоцкого, весьма в тему. https://www.youtube.com/watch?v=cRNm1GHsSro&ab_channel=NavigatorRecords ГГ снова стебется над собой...

— Кажется, моя младшая дочь влюблена в вашего мальчика, — хмуро заявила миссис Эванс. — Не то чтоб мне это не нравилось, но, вы понимаете…

— О, конечно же… в этом возрасте детские еще привязанности могут стать прочны, а могут — и вовсе наоборот. Знаете, чаще всего дети из них просто вырастают, — вздохнула я понимающе.

Все-таки быть педагогом — это волшебно. В мой опыт поверили, словно Эйлин работала в школе не первый год. Ну да, я-то далеко не первый, но кто об этом знает? Забавно все-таки.

— Но вы собираетесь уезжать, и она страдает так, словно уже рассталась с ним. Я даже не знаю, как ей помочь! И с сестрой она почти перестала общаться.

Я глубоко вздохнула. Пора.

— Видите ли, дорогая миссис Эванс… Девочки помирятся, я уверена. Наверное, Петунья просто не очень хорошо отозвалась о Северусе, знаете, как это бывать?... А я как раз очень хотела поговорить с вами и вашим супругом о причинах нашего отъезда. Это может оказаться жизненно важно не только для нас, но и для вас. Вы же знаете, что я — волшебница, как и ваша дочь?

— Мне позвать Джорджа?

— Давайте я сначала вам все расскажу, а там уж будет так, как вы решите.

Кажется, Камилле Эванс весьма польстило то, что ее считают фактически главой… Вот и замечательно. А то однажды я заметила проявление если не ревности, то некоторой зависти по поводу того, что ее супруг так ко мне прислушивается. Ну что поделать, так получилось, что по поводу волшебства дочери просвещали его мы с Северусом. Но кто ей мешал тогда пойти прогуляться с супругом до нашего Паучьего тупичка? Зато теперь я заметила, как потеплело ее отношение ко мне. Видимо, это была не женская ревность, что было бы совсем уж странно — по сравнению в ней даже просто красивой меня назвать было нельзя, скорей обида на то, что я показалась ей бо́льшим авторитетом для ее супруга, чем она сама.

Хвалить себя, любимую, за правильно сделанный шаг было некогда, и я кратенько рассказала ей о провидцах, предвидениях, и о том, что у меня, кажется, открылся такой дар.

— Получается, дар может открыться и у взрослой женщины? Может быть, и способность к волшебству?

Все с ней понятно, но расстраивать ее сейчас было совершенно не нужно. Я пожала плечами.

— Никогда не слышала об этом. Но вы же понимаете, что я не могу служить эталоном владения информацией, особенно после стольких лет, прожитых в отрыве от мира волшебников.

— Кстати, Эйлин, вы, конечно, можете не отвечать, я, наверное, лезу не в свое дело, но почему так случилось?

— Ну... вы правы, подробностей вы не услышите, но суть вам может быть интересна. Это было проклятие, — вздохнула я. — Кому-то я перешла дорогу. И до сих пор не знаю, кому.

Миссис Эванс округлила глаза и прижала руки к своей роскошной груди.

— Так бывает? Господи… и вы поэтому хотите уехать? Вы вспомнили что-то, что…

— Что-то в этом роде. Чем меньше вы будете знать, тем меньшей опасности будете подвергаться. Причина того, что мы собираемся в Штаты, не только в этом. Я не хочу отправлять Северуса в Хогвартс.

— Но… дети так мечтают об этом!

— Вы же не думаете, что больше нигде в мире нет школ для детей-волшебников?

— О… Погодите, вы хотите уехать, потому что не знаете, как защитить сына в школе?

— В том числе. Тобиас, мой супруг, был волшебником, и именно в школе произошло то, из-за чего он потерял… все потерял.

— И мы не сможем защитить Лили? — обомлела миссис Эванс, моментально сделав правильный вывод, и сразу подобралась. — Вы можете больше мне ни о чем не говорить. Мы уедем. Но Америка… это так далеко!

— Австралия еще дальше. Главное, один язык.

— Это да… Но американцы так странно разговаривают!

— К этому привыкнуть будет проще, чем к совсем чужому языку.

— Вы правы.

— Кроме того, возможно, Америка будет не последним пунктом нашего… путешествия. Мне, например, нравятся Великие озера…

— Канада, Лейк Кантри? — глаза миссис Эванс расширились, словно от предвкушения. — Всегда мечтала там побывать.

Расстались мы совершенно довольные друг другом и даже почти подругами. А на следующий день в школе я имела удовольствие видеть ожившую Лили, которая сияла собственным светом. Ясненько-понятненько.

Не то чтоб я хорошо знала Эвансов-старших, но это не тот тип людей, что норовит сесть на шею, по крайней мере, у меня сложилось совсем другое впечатление. Хотя надо будет с ними все подробно обсудить.

Наши разговоры весьма отрезвляюще подействовали и на Эйлин, которая наконец-то тоже перешла на мою сторону. Материнский инстинкт включился наконец, что ли… Ведь кто будет стоять за Северусом? Дедуля Принц и мамочка, живущая в маггловском мире с въедливой бабулей в качестве шизы. Ой-ё-ёй, какая сила.

Истории насчет всяческих наследий, замков, родовых камней и комплектов наследников в виде различного рода заколдованной ювелирки, что так любили в фанфиках приписывать в качестве наследства любимым авторами героям, здесь вызвали бы только улыбку — да, был фамильный особняк, довольно скромный и аскетичный как по мне, в библиотеке которого мы с Эйлин преспокойно рылись и не нарыли ничего хорошего. Как и в пресловутом "хранилище артефактов" — фамильной шкатулке, ага. А вот плохого… Такое впечатление, что маги чуть ли не испокон веков занимались обоюдным истреблением. Как только выжили-то?

В свете этого задумалась о Хогвартсе и его порядках. Действительно… Тролль, василиск и далее по списку — кто не спрятался, никто не виноват, получается. Естественный отбор. Мдя. И… нет, такого я своим родным — а семья Принцеснейпов для меня как-то быстро таковой стала, я не желаю. Правда, еще вопрос, насколько будет отличаться любая другая магическая школа — может, ну его, айда домой, в суровый Челябинск?

Но не приедешь — не узнаешь.

И в зимние каникулы — аккурат на Рождество, как у людей обычно заведено, состоялось воссоединение семьи, точнее, Тобиаса с семьей. А мы вроде как на экскурсию приехали, за компанию.

Тащить его, правда, пришлось едва ли не на аркане — еще вопрос, у кого больше фамильного упрямства, — у папы-Снейпа или у деда-Принца. А у Северуса эти задатки в будущем, поди, еще и наложились… Да, воспитывать их еще и воспитывать.

Приняли нас… радостно, но спокойно. И даже с некоторым удивлением. Но стоило Северусу случайно применить свое «детское», то есть беспалочковое колдовство, мы сразу стали не просто дорогими гостями, а желанными родственниками. Северус был обласкан, Эйлин глядя на это таяла, даже Тобиас смягчился по отношению к родителям, которые вполне искренне горевали, узнав о его утрате.

Естественно, выяснилось, что Северус не случайно остудил свой чай прилюдно — тоже по-своему испытывал новых родственников. Вот ведь жук!

Ну, конечно, стать частью семьи, для нас было неплохо, но… Что от нас потребуется и готовы ли мы, в частности я, пойти на то, чтобы Северус стал заложником ситуации?

Для этого надо было понять, что за ситуация. И сообразить, правду ли мне ответят — в магическом мире говорят только то, что по тем или иным причинам выгодно, это я уже поняла. Зато тут нет никакого Реддла-Волдеморта и никаких Блэков — дальние родственники, конечно, есть, но до нас им точно никакого дела, как и до английских корней — давно оторвались, это я по прессе успела изучить. Тобиас, кстати, помогал.

А семье оказались просто нужны мы, раз уж сумели родить такого сильного мага. Потому что каждое дерево сильно... количеством ветвей. И ведь не поспоришь, да не больно и хотелось.

Разведку провели с толком: узнали цены, с помощью Снейпов познакомились с Сейрами, напрямую узнали все, что можно, о школе, и…

— Я бы переехал, — тяжело вздохнул Тобиас. — Вот только как с работой, непонятно. И приживалой в магическом доме я жить не буду.

— Ты что-то вспомнил?

— Я сознаю, что все это когда-то было мне близким.

— Тебе тяжело? — я забеспокоилась. — У нас и тут будет свой. Пусть не сразу, но будет.

Он пожал плечами.

— Все чужое. А там дом. Который всегда был моим.

— Почти всегда, — поправила я.

— Ты что-то знаешь? — встрепенулся он. — Нет, лучше не говори. Я был волшебником, как вы все?

— Да. Хорошим волшебником. Наследником великих.

— И… Северусу может грозить то же самое, что и мне?

— У меня есть резоны полагать, что да.

— Тогда едем. Вот только с работой разберусь.

С работой для Тобиаса здесь возможностей тоже оказалось не в пример больше, чем на родине — ну да, производство в страны «третьего мира» уже давно переносили, но кое-что, не особенно вредное и крупное, оставалось. Правда, надо было переучиваться или подтверждать свой диплом — но с этим Тобиас справится, он и сам был уверен.

Вернулись домой мы в раздумьях, но и воодушевленные.

Пенсильвания вообще очень интересное место, и одно из Великих озер буквально под боком. Проблемы были с продажей дома, но довести ремонт до конца — и вполне можно продать как коттедж для уединенного отдыха — особенно когда фабрику остановят, район обезлюдеет… Хм. А не предложить ли жилье волшебникам — для кого-то из них это могло бы стать неплохим вариантом! А если кто заинтересуется почему, я отвечать не обязана. А галлеоны — всюду галлеоны. Хотя… фунт побольше доллара, что очень даже замечательно. При курсе 1,78 — почти в два раза. Посчитаем…

Действительно, маггловские деньги оказались предпочтительней, но тут нас настигла другая сложность — продавать дом надо было, с одной стороны, быстро, с другой — по-тихому. Надеяться на то, что Реддл забыл о враге, обезвреженном, но оставшемся живым, не стоило — вполне возможно, его соглядатаи где-то тут периодически шарились. Может, конечно, я паранойю, но лучше бы все по-тихому. Тем более что Эвансы тоже активизировали сборы и даже нашли какую-то дальнюю родню в Онтарио. Будем в гости через озеро плавать, — пошутила я, но, глядя на сына, поняла: этот поплывет. Эх, все-таки это случилось… Но может, все-таки не зациклится?

На сборы у нас было еще полгода, но мы не расслаблялись, а потому дом все же продали и довольно удачно. И даже без Конфундуса. Ну, почти. Мистер Принц ехать отказался, что вполне ожидаемо, но отговаривать нас не стал — пример Тобиаса, видимо, стал уроком и ему. Больше мы, естественно, никого не предупреждали. Дети даже дали страшную клятву не болтать — по собственному почину, за что я Северуса чуть не прибила — сдержалась только потому, что он сам признался и показал светящийся след на запястье. Ведь если я отреагирую не так, как он ожидает, фигушки он мне что-то расскажет в следующий раз — пришлось это несколько раз объяснять истерящей Эйлин, пока до нее не дошло, затем признаваться Северусу, что его мама очень… бурно отреагировала, и я ее успокаивала.

Паршивец так хмыкнул, что мне стало ясно — психику этого ребенка можно особо не беречь, по поводу мамочки иллюзий он не питает. Хех, непедагогично я себя веду все-таки. Но если именно благодаря этому они все будут живы, целы и немного счастливы — то не плевать ли?

Так что объяснение того, что с магическими клятвами не шутят, пришлось немного отложить. И зря — назавтра Лили получила откат, едва заикнувшись о переезде — конечно, в школе, подружкам. Счастье, что у меня как раз было «окно». Пришлось сперва оказывать первую помощь, а после уроков усаживать обоих не по возрасту продвинутых деток рядом и промывать мозги. Надеюсь, в них что-то да задержится, у Лили так точно — мне ж с папой Эйлин (он единственный мог срочно принести нужные зелья) ее практически откачивать пришлось. Да, надо будет Северусу мои воспоминания показать, тогда точно проймет.

Так что выходные мы провели у дедушки в гостях, думосбор был задействован, и выяснилась еще одна прелюбопытнейшая вещь: Тобиас тоже смог им воспользоваться!

— Значит, все-таки, сквиб, — резюмировал мистер Принц. — Все же лучше, чем совсем ничего.

— И чем? — скривил рот Тоби.

— Всем. Вы можете жить в обоих мирах, и только от вас зависит, будете ли вы в каком-то из них чужим.

Лицо Тобиаса неуловимо изменилось — так, что я наконец поняла, до чего ему было не по себе рядом с нами. И почувствовала, как с души, а может, и сразу с двух душ, моей и Эйлин, скатился немаленький такой камень.

— Значит, дело только за мной?

— Да, молодой человек. Не скажу, что это будет легко, но все действительно зависит именно от вас.

— Ты справишься, я знаю! Я верю, — воскликнула Эйлин и расплылась в счастливой улыбке.

Супруг ответил ей многозначительным взглядом — нежностей на публике он не приветствовал, будь то даже близкая родня. Но вечером…

Ну и кто я такая, чтобы им мешать?

* * *

В результате на борту самолета пятого июля нас было четверо — трое нас и один в проекте. Я еще Эйлин успокоила, что малыш по законам страны будет уже настоящим американцем.

Эвансы улетели в свою Канаду неделей раньше — конечно, обменявшись с нами адресами. Молодцы, самостоятельные. Это у меня тут детский сад. Может, я неправильно себя веду, все время их опекая? Но ведь стоит отвернуться...

Родня приняла известие о пополнении с восторгом. Нам сняли приличный домик за какие-то смешные деньги, а дальше мы устраивались сами. А письма из Хогвартса так и не пришли…

Северус и Лили отправились в Ильверморни, но попали все же на разные факультеты. Лили оказалась… авантюристкой, и стала студенткой факультета Птицы-Гром. Правда, Сейры нас немного успокоили — «птенцам» в Ильверморни уделялось особое внимание, и программа была построена как раз в расчете на то, чтобы помочь детям научиться справляться с собственными эмоциями и импульсивностью.

Ну а Северусу был предложен выбор — ворчливый лекарь Пакваджи или покровитель ученых — Рогатый змей, и он выбрал последнего, так что мы теперь его звали не иначе как «наш змееныш» — что он воспринимал как комплимент. А через год, в каникулы, когда мы отправились-таки в гости в Канаду, оставив малышку на попечении двоюродных бабушек, Тобиас… заговорил с водяной змеей, к огромному восхищению детей и нас с Эйлин и ужасу старших Эвансов. Правда, потом ужас сменило уважение, а уж как сын начал гордиться отцом…

Что нас больше всего устраивало, так это то, что Ильверморни не была школой-пансионом — на все выходные родители обычно забирали младших детей — тех, кто не умел аппарировать. Камины здесь оказались не в чести, хотя такая связь иногда и использовалась. А вот заказать многоразовый порт-ключ в пределах штата можно было и быстро, и недорого. Это был самый популярный способ экстренного и не очень передвижения, которым пользовались школьники постарше. Пара минут неприятностей — и ты дома — очень удобно, хоть и неприятно. А в целом американские волшебники предпочитали… машины. Обычные маггловские автомобили и даже обычный бензин. И в целом вели себя куда более по-человечески — что в Британии было бы неприемлемо.

Нам постепенно открывался новый мир. Как и что в нем будет — время покажет. Ясно, что не все будет легко и просто. Неизвестно, удастся ли мне наконец отселиться от Эйлин — правда, она, после того как я практически за нее родила дочку, маленькую Саманту, даже думать не хотела о том, чтоб разделиться.

Ну а я как раз наоборот. А пока было теплое лето, довольно дружная семья, и даже старший Принц, приехавший в гости, словно отогрелся и не выдавал больше никаких странностей. Может, английский климат так на волшебников влияет? Или какая особая магия Островов?

Мы пьем чай на открытой террасе, выходящей к небольшому пруду — с магией Эйлин и моим опытом нам помогли обустроиться родственники Тоби через три месяца после того как "мы родили" — работы хватало, мы готовили к школе малышей, которым были нужны «вторые родители», и это выглядело как частный детский сад. У нас даже появились свои работники.

Благодаря этому наш дом с помощью всех заинтересованных лиц стал почти что небольшой крепостью — в магическом плане, конечно. Внешне же это был скромный коттедж с большим пристроем, точнее, гостевым домом, в котором был десяток спален, игровая комната, спортзал и два класса. Ну и все прочее, в виде детского бассейна, душа и оборудованного для игр дворика. А главное, никто посторонний не мог зайти за ограду, что нас более чем устраивало.

Тобиас, после того как «разговорился» на парселтанге, перебрался-таки в мир магический, и теперь проходил то ли обучение, то ли еще что — у этих шаманов не разберешь. Индейцы вообще народ очень интересный и такой же своеобразный, а уж хранители традиций особенно. Мы с Эйлин старались особо не лезть, а вот Северус, несмотря на то, что был «белым» и не говорил со змеями прекрасно там вписался и судя по его отзывам замечательно себя чувствовал, когда отец брал его с собой.

Так понемногу шла новая жизнь, в которой не было, и, я надеюсь, не будет ни врагов, которых трудно назвать даже адекватными, а потому предсказать их поведение, ни друзей — таких, с которыми и врагов не надо. Ничего пока не загадываю кроме того, чтобы все были живыми и здоровыми. А пока пора пускать новые корни — пусть почва для них будет благодатной. Ведь нашим потомкам важно что? Корни и крылья…

Примечания:

Ну вот наконец и последняя глава, дорогие читатели.

Автор просит прощения за задержку — жара, кажется, вытопила весь мой мозг, мысли ворочаются с трудом, пишется... тоже не просто. Всем здоровья и добра. Не поминайте лихом...