A Grave Mistake (джен)

— Тебе бы духа-хранителя нормального найти, — говорю я задумчиво, прожевав кусок откусаного гамбургера из ближайшей кафешки быстрого питания. В этот раз бургеры у них вышли какими-то сухими, видимо мясо пережарили либо соуса добавили меньше обычной нормы, — или парня, чтобы жить стало веселее.

— Тебе лишь бы свести меня с кем-то, — смеётся Манта, не отрываясь от чтения брошурки по спиритизму, которую нашла Оямада на кануне в местной библиотеке.

— Конечно! — Соглашаюсь с ней я, — Кто тебя защищать будет, когда я уйду?

Оямада отмахнулась от моих слов, как делала до этого много раз. И я её понимаю. Сама бы не верила странным предсказаниям девочки-подростка, которые сбываются через раз и то как-то кособоко. Помню, как говорила, что скоро появится банда отморозков с идиотским названием и оккупирует наше любимое местечко, на местном кладбище, что расположилось на холме Фумбари — и ничего. Кладбище оставалось все таким же притягательно живописным, пустым и безмолвным, если не считать различных духов, появляющихся всегда после заката солнца. Но я упорно доказывала себе и окружающим, что скоро всё измениться. И прибывающие в город шаманы это подтверждали. Я не знала с чём это было связано, натыкаясь почти каждый день на какого-либо медиума, шамана или какого-то другого духовидца, но чувствовала, что это как-то связано с приближением к Земле звезд Раху и Кету. Осталось только понять к чему всё это может привести. Увы, о таком нельзя было прочесть в обычных учебниках или на форумах в интернете.

Я бы многое отдала, чтобы стать такой же беспечной, как моя подруга, Манта Оямада и не чувствовать той дремлющей силы, которая есть в каждом из нас. Манта грезит скорыми экзаменами, каникулами и отдыхом, где-нибудь за границей, подальше от удушливого города. Я же…

— Ты так и не узнала его имени? — Спрашивает осторожно Оямада, скосив взгляд в сторону на сидевшую в тени дерева сгорбленную тёмную фигуру неизвестного нам духа. Его тело было скрыто чёрной материей, только и виднелись вытянутые босые и бледные худые ноги. Дух был достаточно материален, чтобы его могла так легко рассмотреть Манта, пугая тем самым девушку, но не меня.

— Нет, не узнала, — говорю спокойно, сминая шуршащую обертку в шарик и убирая его в пакет, что служил нам мусоркой. — Думаю, что он и сам забыл его за столько лет.

— Жалко, — вздыхает Манта, пальцами перебирая ламинированные странички брошюрки, — а по-другому за грань его нельзя отправить?

Мне же этого извращенца-вуайериста жалко не было, вот нисколечко! Это же надо было додуматься и появиться передо мной, когда я принимала ванную после тяжёлого рабочего вечера. Появился и ладно бы, так он решил мне ещё спинку потереть, пока я отходила от шока и не знала за что хвататься в первую очередь: за сердце или за полотенце. Прогнать его словами никак не получилось, а брошенный мной бутылек с шампунем никакого дискомфорта ему не принёс. Попыталась ещё возваться к его совести, но духу было все равно. Вот теперь преследует меня уже который вечер и томно горько вздыхает по вечерам, посматривая телевизор. Уж очень ему нравились программы про кулинарию и семейные дорамы. А когда я ему показала аналог местного «модного приговора» и «холостяка» тот вообще пищал от восторга!

Манта ещё раз взглянула на страшного духа и отвернулась, вернувшись к чтению. Я же обдумывала её вопрос. Упокоить духа можно было разными способами и самый верный из них, как и самый дорогой: пойти в ближайший храм и заказать мессу, очиститься так сказать. Можно было ещё разговорить духа и узнать, что его держит на матушке Земле, а затем выполнить его последнюю просьбу. Как вариант, ещё оставалось найти место погребения, откопать тело, посыпать его солью и сжечь. Но нам эти варианты не подходили из-за незнания имени духа и его мотивов.

— Может какой другой шаман и справиться, — всё же говорю я, — но не я. Быть мне преследуемой ещё многие годы.

— А разве так было не всегда? — Смотрит на меня непонимающе подруга. Уж она-то духов и мелкую нечисть видит всю свою жизнь, я же…

Не повезло мне умереть в одном мире, чтобы неожиданно очнуться в другом. Возможно, я просто вспомнила свою другую жизнь или чего-то придумала, прибывая на грани смерти после неудавшейся попытки суицида, но факт оставался фактом — я всё ещё существовала, но уже в другом более слабом теле и в более непривычном для меня мире. В тот день, семнадцатого января позапрошлого года Эри Смит навсегда закрыла свои глаза, позволяя той невиданной и спящей до этого момента в ней силе подтянуть меня. Не сказать, что я была уж сильно рада очнуться на неудобном холодном полу, в луже рвоты, но по-своему счастлива, от осознания, что вообще смогла проснуться. И чувствуя головную боль и резь в желудке и гортани, я плакала от радости, что могу самостоятельно дышать, как прежде, что чувствую свои руки и ноги, что могу самостоятельно перевернуться, а затем сесть или встать, чтобы пройти куда угодно! В голове была мешанина из чужих чувств, эмоций и воспоминаний, что потихоньку заменялись воспоминаниями и эмоциями местной Эри. Давая мне тем самым облегчение и покой. Отрубилась я там же, на полу и проспала почти сутки, набираясь сил. Тело ломило нещадно, голова трещала, как спелый арбуз на солнце. Хотелось пить. Из-за чего я и поползла в сторону кухни, собирая затылком все порожки и углы. Как я поднималась, хватаясь руками за столешницу, опрокидывая шкафчики — это совсем другая история, как и чуть не захлебнулась, пытаясь насладиться холодной водичкой из-под крана. Но я справилась. И пошла опустошать холодильник. Холодный рис пошёл на ура, как и вяленая рыбка, салат из редьки и кусок плавленого сыра. А уже потом до меня дошло, что что-то здесь не так. Оставалось только понять что именно изменилось.

Я медленно обошла свою маленькую квартирку, подмечая прикреплённые к стене канцелярскими гвоздиками фотографии, на которых была изображена я и какая-то старая женщина, видимо тетя или бабушка на фоне старого дома. На фотографиях были так же какие-то собачки, кошечки и утки. Заглянула в ванную, предварительно включив свет. На полке сиротливо лежала одна зубная щётка, рядом с ней расположилась зубная паста и какие-то другие цветастые тюбики и баночки. Значит, я живу одна? А почему? А где тогда живёт бабушка? Вернулась в свою комнату, проглядела на вонючее пятно на полу. Почесала голову. Огляделась и потопала обратно на кухню, за ведром и тряпкой. И пока я оттирала липкое пятно, меня неожиданно осенило, что нужно срочно, вот прям сейчас позвонить на работу, проверить почту и отзвониться бабушке, которая явно места себе не находит из-за моей неожиданной пропажи.

Эри, а точнее я, работала на полставки в местном магазине самообслуживания, в ночную смену. Удобно. Успевала и в школу, и подготовиться к занятиям, и даже отдохнуть. Так чего Смит суициднулась?

Бабушка Изуми была в ярости. Орала женщина в трубку долго, пока у меня деньги на телефоне не закончились. Но бабушка перезвонила моментально, продолжая крыть меня оскорблениями. Я же молча обтекала, пытаясь уловить суть происходящего.

— Неблагодарная! Вся в свою мать! Та так же любила ставить печати на свою квартиру, чтобы никто проникнуть из моих маленьких подопечных не мог!

— Бабуль, — тяжко вздыхаю я, — со мной все хорошо, просто приболела немного. На выходных приеду, не переживай.

— Как же, — хмыкает та, — приедет она.

— Приеду, — и поскорее захлопываю свою старенькую раскладушку, прерывая поток новых ругательств.

Бабушка Изуми держала свою внучку в ежовых рукавицах, особенно после «пропажи» своей единственной и любимой дочери, Азуми. Та просто ушла в один прекрасный и чудесный день на поиски новой жизни, пытаясь избавиться от старой. Так что понять бабушку было можно.

На работе менеджер накинул сверху ещё парочку отгулов, чтобы милая Эри скорее поправлялась и ни о чем не переживала. А в школу звонить было бесполезно: Смит отстранили от занятий по какой-то мне невиданной причине. Вспомнить бы еще, что произошло.

Я не стала откладывать поездку до любимой бабули в долгий ящик: быстренько отмыла пол, ополоснулась, переоделась и собрала вещи. Разузнала во сколько отходит первый поезд от моей станции и отправилась в путь-дорогу.

Не сказать, что бабуля была рада меня видеть, но в дом впустила и даже накормила завтраком. Я же уплетая омлет, поведала женщине, что меня отстранили от занятий за драку (точно! я же подралась с местным хулиганьем, защищая прикормленного кем-то котенка). Рассказала и о том, что устроилась на подработку вот уже, как несколько месяцев и что у меня все зашибись. И что скучаю по Ноке, нашей домашней кошечке.

— Глаза у тебя страшные, — неожиданно произносит бабушка, наклоняясь ближе ко мне, — злые.

— Скажешь тоже, — немного нервно говорю я, откинувшись на спинку стула.

Зеркал и других отражающих поверхностей я избегала, как огня. Но видимо, нос мне достался бабушкин: прямой и аккуратный, разрез глаз мамины. Волосы русые, даже я бы сказала больше какие-то серые, тусклые. У бабушки же волосы черные, кудрявые. Кожа загорелая. Сама женщина низенькая, полненькая, по-домашнему уютная.

И тут мне в лоб что-то прилетело. Живое и явно злое. От испуга я свалилась вместе со стула на пол, больно стукнувшись затылком. Демоненок был голубеньким, маленьким, но очень сильным и вертким. Пока я пыталась сбросить это существо с себя, бабушка Изуми заливалась смехом, крича что-то о «семейном даре» и «благословений богов». Появившейся другой демоненок начал тянуть меня за волосы, помогая своему собрату изводить меня.

— Да что это такое? — Воспрашала я, — Бабуль! Убери их.

Вот так я узнала, что бабуля у меня особенная, с придурью и умением общаться с духами и другой мелкой живностью. И понятно стало почему бабушку все в округе называли ведьмой, предпочитая обходить наш маленький домик стороной. И эта «придурь» передалась теперь и мне.

— Шаманы, — завела свою шарманку бабуля этим же вечером, когда мы расположились на веранде, — медиумы, связывающие мир духов с миром людей.

Шаманы, да?.. Где-то я о таком уже слышала.

— Твоя мать, — бабуле тяжело вспоминать свою дочь, — обладала этим даром, как и твой отец, — о этом мужчине вообще не говорили в этом доме. Кто он до сих пор было неизвестно Эри. — Мы боялись, что дар не передался тебе.

Оно и понятно, почти пятнадцать лет Эри даже ничего слышать не хотела о потустороннем, а тут… Дар можно было попробовать пробудить, соприкоснувшись с потусторонними силами. Или совершив попытку суицида.

Синие чертики были слабыми духами, остаточной энергией большого дерева, от которого они ранее питались жизненными силами. Бабушка могла таких сотни призывать, было бы желание. Команды выполняли самые примитивные и исчезали быстро и легко, стоило мне выпустить немного той силы, о которой и рассказывала бабушка. Фурёку.

— Так что дальше? — Хмурюсь я, пытаясь уложить всю информацию по полочкам, — Как мне развивать свой дар? Что мне делать?

— Учить тебя уже поздно, — качала головой женщина, — но несколько ритуалов очищения я тебе покажу.

Пришлось заучивать мудры и ритуальные песнопения. И ещё учиться вызывать синих чёртиков. Они у меня получались слабенькие и кособокие, но вполне себе приемлемые. Поднять только ничего тяжелее карандаша не могли, но и это уже хоть что-то. Домой я уезжала задумчивая, нагруженная домашними соленьями. За новой информацией пришлось идти в библиотеку. Странно, что бабуля Изуми многое объяснить мне так и не смогла, хотя знала о мире «духовидцев» достаточно многое. Уж за столько лет существования с паранормальными. Но почему тогда Эри этого не видела? Странно не заметить мутную фигуру, едва со стороны напоминающую человека. А таких фигур по улицам бродит сотни, если не тысячи. Особенно после заката. Пришлось срочно меняться сменами на работе, лишь бы успевать добираться до квартирки засветло.

Я то и с Оямада познакомилась совершенно случайно, когда не знала, как обойти сплетенный тёмный комок. Манта удивлённо смотрит на меня, я на неё: искра, буря, осознание неизбежного.

— Ты же тоже это видишь? — Осторожно спрашивает меня миниатюрная девушка, прижимая к себе тяжёлый томик по авиаконструктции. На ней форма частной старшей школы Синтра.

— Допустим, — говорю осторожно я, не в силах отвести взгляда от странного копошения тел в этом клубке.

Оямада выдыхает, блаженно закрывая глаза. Разошлись мы с ней далеко за вечер, делясь пережитым опытом. Манта искренне была рада найти человека, с которым можно было легко поговорить о мире духов. Я же была просто рада нормальной компании. В школе общение со сверстниками у меня так и не задалось. Училась я в обычной местной школе, перекатываясь с тройки на четвёрку и обратно. Мы легко обменялись номерами телефонов, обязавшись списаться через час, как придем домой.

Оямада была человеком открытым, добрым и целеустремлённым. Она искренне поддержала меня, когда я начала бегать по утрам до школы, присоединившись. Подтягивала меня по информатике и геометрии, вдалбливая в мою пустую голову формулы и формулировки. Я же в ответ готовила ей обеды и рассказывала о мире духов, давая ей прикоснуться самой ко всему паранормальному и жуткому.

— Эри, — зовёт меня Манта, — там кто-то стоит.

Приходиться поднять голову и оглядеться. Нас больше не волнуют разговоры мертвецов и их вечный кутёж на холме Фумбари. Кладбище было довольно старым и являлось местной достопримечательностью. И не редко можно было увидеть милующихся парочек гуляющих по узким каменным тропкам.

— Где? — Не вижу я.

— Он зашёл за дерево.

— Может, тебе показалось?

Нетрудно было признать какого-нибудь духа за обычного человека. Особенно с такого расстояния.

— Мы можем уйти, — говорю я беспокойно, — скоро всё равно будет темно.

Манте не нужно было предлагать дважды. Девушка быстро собрала свои вещи, пряча брошюрку в свой маленький детский рюкзак. Я же собрала все бумажки в пакет. Дух видя наши сборы медленно встал и потянулся, разминая затекшую шею и спину. А затем превратился в маленький шарик, быстро появляясь рядом.

Мы распрощались на развилке, Манта хотела забежать ещё в книжный магазин, а это нужно было бежать на автобус. Остановка находилась рядом со школой, а моя квартира была в противоположной стороне, так что провожать подругу я не стала. Да и она не сильно расстроилась этому. Но я всё равно дождалась, когда Оямада дойдёт до лестницы, чтобы спуститься с холма. А затем и сама неспешно пошла по узкой каменной дорожке, что петляла между надгробиями.

Шарик мягко опустился мне на голову, зарываясь в волосы. Дух часто прятался у меня в волосах, особенно в школе или на работе. И как-то я к нему успела привыкнуть за все это время. Сколько он уже со мной? Месяца два? Или уже три? Чтобы дойти до ещё одной лестницы, нужно было обойти огромное дерево, стараясь не потревожить местного привратника, старинного духа мужчины самурая. Тот всегда смотрел на меня косо и как-то зло, но не мешал и не вступал со мной в разговор. В этот раз самурая не было. Вместо него, рядом с потрескавшимся от времени каменным надгробием стоял высокий худощавый подросток. Отчего-то странно знакомый подросток. Он не заметил меня из-за музыки, что играла в его объемных наушниках. Я не видела его лица, но откуда-то знала, как тот выглядит. И мне это не нравилось.

Примечания:

оставляйте отзывы, критику и просто доброе слово :)

ПБ всегда открыта