Эльф ниоткуда (джен)

Мордор, август 3017 года Т.Э.

Тьма казалась твёрдой и непробиваемой. Только вечно горящее Багровое Око да сполохи из жерла Роковой горы проливали на неё свет — но лучше бы им было этого не делать. В недрах Барад-Дура, Чёрной Башни, светились кроваво-красным колдовские факелы в тёмных коридорах, по которым изредка сновали тени и колдуны.

Но было место в закоулках Барад-Дура, где даже факелы заканчивались — вход в окутанный жуткой тайной зал на одном из верхних этажей, в котором царила абсолютная, ослепляющая чернота. Полное отсутствие света — вот что требовалось владетелю этих мест для его ритуалов. Один из них вот-вот должен был начаться.

Владыка Мордора, Чёрной страны, задумал это давно, вскоре после его, как его слуги изловили и тщательно допросили мелкую тварь по имени Голлум, оказавшуюся чрезвычайно полезной. Его величайшее утерянное творение, краеугольный камень его могущества, присвоил себе некий Бэггинс — другая мелкая тварь на побегушках у извечных врагов, Светлых. Теперь следовало ожидать, что, заручившись Кольцом, они, проклятые губители его Вождя и Учителя, созовут новый Последний Союз и предпримут новую попытку его раздавить, пока у него ещё ничего не готово для окончательного упорядочения и очищения мира!

Но однажды Чёрному властелину показалось, что он нашёл разрешение своих трудностей.

В своих покоях, закрытых абсолютно для всех остальных обитателей Барад-Дура, он изредка всматривался в додревний, загадочный даже для него шар из чистой энергии, который вернейшие его слуги с огромным риском для своих шкур отыскали на самом дальнем севере, где снежные завалы укрывали глубоко под поверхностью камни древнего Удуна — Утумно, первого оплота великого Мелькора. В своё время в Ангбанде поговаривали, что Учитель мог видеть в нём даже то, что творится за кругами мира, что отделено от Арды бесконечной пустотой тьмы внешней. Это оказалось правдой.

Подолгу Саурон всматривался в эти миры, подумывая о том, как понесёт в них новый порядок, когда Арда будет окончательно укрощена. В одном из них его внимание привлекло одно обстоятельство. Мир был населён теми же народами, что и Средиземье — свои эльфы, люди, гномы, хоббиты, только что орков нету. Но отношения друг с другом они строили совершенно иначе. Люди властвовали на континенте безраздельно — если не считать чудовищ — а остроухие, которых так почитали их средиземские собратья, пребывали при них почти на положении крыс. Какое-то время властелин Мордора наслаждался этой картиной, потирая руки, как вдруг его осенило...

И теперь в зале тьмы ритуал подходил к концу. Центром его служил чёрный камень с никогда не считанным числом граней, добытый на руинах того же Утумно. Сам Властелин пребывал здесь же, в виде сгустка темней самой тьмы, и в безумной пляске творил заклятие на прадревнем, получленораздельном воющем наречии, которое пользовали при дворе его былого господина Мелькора на заре времён — заклятие, призванное соединить его волю и мысль с выбранным, высмотренным им существом и выбросить его из родного мира в Арду, где оно волей-неволей будет сеять вражду и ненависть меж "свободными народами", возбуждать эльфов и гномов против людей, пока они не падут к ногам своего истинного Властелина поодиночке.

Внезапно шепчущую и плачущую Тьму словно разорвало, и в просвете возник лесной край — похожий на Средиземье, но не Средиземье. А посреди него стоял эльф — но не величавый эльдар, а эльф гонимый, изувеченный, одноглазый, изготовившийся к последнему своему бою.

Леса Нижнего Аэдирна, 1277 год Новой Эры.

Курц Кронье, охотник на скоя'таэлей с довоенным стажем и наглядно показывающим его шрамом наискосок рыжей морды, методично отрезал остроухую голову эльфу, только что убитому им в спину из ручного "Гавриила".

— Самый опасный остался... Гоните его, сучонка, к обрыву, ребятки, окружайте! — скомандовал Кронье своим ближайшим помощникам — Бруно Радовану, прозванному Валигора, Сассю Ульфсаку по кличке Валидуб и Пенчо Кнотту по прозвищу Прудивус, а сам начал упаковывать трофей в мешок, чтобы потом засолить и предъявить имперскому суперинтенданту в ближайшем городе.

Самым опасным был не кто иной, как Иорвет, последний из великих командиров скоя'таэлей Севера, а ныне — просто загнанный, раненый эльф, у которого закончились стрелы.

Прошли те времена, когда посланцы Эмгыра вар Эмрейса помогали гордым "белкам" всем, чем могли. Теперь, утвердившись к югу от Понтара, Нильфгаард осознал, что скоя'таэли — уже не подспорье против противников-северян, а убийцы и разорители новых подданных империи. Настало время призвать их к новому справедливому и просвещенному порядку — или же вечному покою.

Граф Тырелл, наместник его императорского величества в Венгерберге, предпочитал второе. Когда сословия Аэдирна в полуразрушенной столице присягали государю императору, граф посулил им в пять лет сделать новую северную провинцию полностью свободной от "белок". Иорвет быстро ощутил это на себе, когда его отряд к востоку от Флотзама обложили две группы отборных имперских штурмъегерей полковника Сынклера де Вейре. Самострелы нильфского аналога "Синих полосок", натренировавшегося на разбойниках Тир Тохаир и восставшем мужичье в Эббинге, оставили от ганзы Иорвета одно воспоминание. Но главную цель операции Сынклер упустил.

Иорвет ушёл. Он охромел и забыл, когда прилично ел в последний раз, но чудом выбрался из западни. Теперь с остатками своих бойцов легендарный некогда командир пробивался в Дол Блатанну. Здесь, во внутреннем Аэдирне, спецподразделения уже не орудовали. Иорвет и его товарищи расслабились — и забыли, что молодчики вроде Кронье тоже могут быть опасны. В результате предводитель скоя'таэлей остался один. И охотники на "белок" гнали его к обрыву над порогами реки Рыфни, откуда удирать уже не получилось бы — только принять неравный и безнадёжный бой.

— Ну что, падла эльфская?! — выкрикнул фальцетом Сассь Ульфсак, тряся редкой плюгавой бородёнкой. — Сдаёшься на великую анператорскую милость?! — Валидуб поигрывал "гавриилом", здоровенный Валигора — двуручным мечом, а невысокий крепыш Прудивус — кистенём. У Иорвета же при себе оставались только туповатый нож, бесполезный без стрел лук и неистощимое упрямство.

— Подскажите мне, Dh'oine, на кого из вас мне первым броситься, чтобы умереть со славой, — процедил скоя'таэль.

— Да на кого хочешь, — раздался из кустов голос запыхавшегося Кронье. Матёрый ублюдок, на счету которого был не один десяток жизней эльфов и полуэльфов, шёл прямо к нему с обнажённым клинком. — Всё равно ты от нас отседа никуда не денесся, облизьяна ушастая! Разве сквозь землю провалисся...

И тут совершилось неожиданное. Прямо посреди воздуха разверзся портал. Чародей бы сказал, что он слишком стабилен для аномалии и явно кем-то создан. Но чародея над Рыфней в тот день не было. Были только три прожжённых негодяя-человека и не столь уж многим отличный от них Aen Seidhe.

Иорвету показалось, будто из портала его позвал чей-то голос — глубокий, преисполненный мудрости, словно окутывающий чем-то притягательным. Но и без голоса вождь "белок" осознал — это его последний шанс уцелеть.

— Сассь, придурень, стреляй!!! Ща прыгнет!!! — заорал Курц Кронье на Ульфсака, который как завороженный уставился на магический тоннель неизвестно куда. — Стреляй, курвин выкидыш!!!

Иорвет действительно сделал самый мощный рывок, на который способен истощённый организм загнанного эльфа. Сассь всё-таки выстрелил из "гавриила" и даже попал.

— Что, съел, скотина?! — возопил ликующий охотник за "белками". — Точно в жопу!

— Чему радуешься, утырок?! — заехал Ульфсаку по затылку Бруно Радован так, что сшиб его с ног. — Дыра-то зарастает! Ушёл скотоель! Плакала наша награда, козёл!

Иорвет исчез, как будто никогда не появлялся в этом лесу. Валигора, Валидуб и Прудивус со смертельным разочарованием на лицах смотрели на пустой воздух, в котором сгинуло — и кажется, навсегда — обещанное им огромное вознаграждение от графа Тырелла и обеспеченная до первой большой попойки старость.

— Всё равно доберусь до тя, собака эльфская, — прорычал Курц Кронье и рявкнул на своих подопечных: — За мной, сволочи!

Сумеречный Дол⁽¹⁾, берега реки Андуин. Август 3017 года Т.Э.

Летел Иорвет долго. Он сам в какой-то момент потерял счёт времени, а куда портал несёт его в пространстве, и понятия не имел. Единственное, что было чётким и определённым вокруг него, это голос. Он убеждал, уверял, уговаривал, что его, Иорвета, несёт не arse знает куда, а в благословенную землю, где сотни соплеменников нуждаются в его помощи, и откуда он сможет привести помощь своим страдающим братьям на Север...

"A dyeabl aep arse, — подумал партизан. — Слишком красиво ты говоришь, кто бы ты ни был. Что ты такое и кто такой? Чародей-Dh'oine? Видящий с гор? Что ты задумал и зачем я тебе понадобился?".

Больше всего в жизни Иорвет не любил превращаться в орудие чьих-то паскудных интриг. Он слишком хорошо помнил, чего стоило его соратникам, когда он в своё время связался с Лето — орудием чародеек, ставших, в свой черёд, орудием Нильфгаарда. Скоя'таэли в этой схеме были орудием третьего порядка, совершеннейшими разменными фигурами, которых никому не жалко. Так что эльф заранее решил — кто бы и зачем бы не вытащил его, безграничной его благодарность не будет.

Но выяснить, к кому он попал, Иорвету не удалось. На том конце портала вообще никого вокруг не было.

Эльф оказался в совершенно безлюдном месте — на пустой лесной дороге, затянутой вечерним туманом, но куда она ведёт, он рассмотреть не успел. Едва Иорвет вылетел из портала, как его голова соприкоснулась с ближайшим замшелым валуном.

На какое-то время старый террорист и партизан потерял сознание. Очнулся он от ощущения того, что его грубовато положили на какой-то воз, который к тому же чертовски трясло по просёлочной дороге.

Иорвет видел перед собой только мешки, но вскоре начал разбирать и речь. Это был человеческий язык, но на нём не говорили ни в одной известной эльфу стране — он был даже больше похож по звучанию на краснолюдский. И самое странное, что Иорвет при этом хорошо понимал, что на нём говорят!

"Откуда я его знаю?" — подумал одноглазый. — "Тонкости портальной магии, будь они прокляты..."

— А что с эльфом делать будем, Ругила? — заговорил один голос.

— На юг его надо везти, в крепость. Выходили б его сами, да старики не поймут — дурная примета, скажут. Пусть в крепости с ним возятся, — ответил неведомый Ругила.

Иорвет таких имён у Dh'oine точно не помнил. Но слово "крепость" его насторожило. Оно означало одно — нильфгаардский гарнизон, тюрьму, скорый полевой суд и унылую шибеницу в конце.

Надо было срочно действовать — отделаться от Ругилы и его спутника, чтобы не напели властям, забрать у покойников оружие и возвращаться в лес, на нелегальное положение. Хотя голова болела, а раненое бедро саднило, эльф нашёл в себе силы приподняться и оглядеться.

Лес был другой, скорее хвойный, чем лиственный, а меж верхушками сосен виднелись снежные вершины. На Рыфне их не должно было быть — Синие горы и Махакам были слишком далеко. Куда же он попал? В Каэдвен? Хенгфорс? Стоки? Где бы то ни было, "белок" там не жалуют, логично предположил Иорвет.

Эльф проверил нож — он был на месте. Лук даже не сломался при падении, но без стрел он всё равно был ни к чему. "Была не была", подумал Иорвет.

— А стрелу я из него странную вынул, — сказал Ругила неведомому своему собеседнику. Оба сидели к Иорвету спиной, и видно было только, что они одеты в совсем уж грубо выделанные шкуры, в которых в Аэдирне никто не ходит. — Не орочью явно. Но и не нашего поделия. Кто-то чужой тут ходит, кто его подстрелил. Чтобы на эльфа напасть осмелился?...

— Да-а, тяжёлые времена идут, — покачал головой второй Dh'oine. Тем временем Иорвет задумался — а стоит ли на них кидаться?

"Смотри внимательно. Ты, скорее всего, во владениях империи, а значит, числишься в розыске. Мужикам ты ни брат, ни сват, тебя охотно сдадут. Ты ранен, и уйти быстро не получится. А позаботиться сам о себе сумеешь, опыт есть. Вперёд, Иорвет", — ответил сам себе эльфский подпольщик.

— Говорят, Старый Чокнутый Убб⁽²⁾ вернулся, только совсем уже чок... — начал было Ругила, чтобы поддержать разговор, но тут словно поперхнулся, закашлялся кровью и завалился вперёд, прямо на лошадь.

— Ты чего?! Чего? — испугавшийся возница обернулся и увидел эльфа, который занёс над ним руку с ножом в крови Ругилы.

Теперь свидетелей не оставалось. Иорвет сдержал перепуганных было коней и обшарил убитых Dh'oine в поисках оружия. При них нашлись охотничий нож, небольшой топорик и — везёт! — колчан со стрелами. Из провизии у возчиков нашлись лишь какие-то скверные на вид сухари, но на первых порах этого хватило бы.

Хромая, скоя'таэль слез с телеги и побрёл в лес, подальше от мёртвых. Больше ничего из их добра его заинтересовало.

К вечеру Иорвет нашёл себе место, чтобы передохнуть и зализать раны, к которым обычно прикладывал мох. Им оказалась давно покинутая нора на берегу довольно крупной реки — теперь у него была не только пища, но и питьё. Заодно эльф решил наконец сориентироваться.

Река была слишком велика для Рыфни или Дыфни — не иначе, Понтар или Яруга. Но было одно "но" — они обе текли с востока на запад, а солнце клонилось к закату как раз за спиной Иорвета, смотревшего на реку и другой берег. Эта не-Яруга и не-Понтар несла свои воды с севера на юг! А таких рек на Севере не было — скоя'таэль точно это знал.

"Может, я действительно за горами Амелл, где-то в Нильфгаарде? Но там у Dh'oine вроде бы говор не тот", — задумался эльф. Чем дольше он осматривался вокруг, тем больше всё запутывалось. Да и время года было не то — ещё недавно, в Аэдирне, вокруг было начало лета, а здесь оно уже шло на ущерб. Простой портал из одной точки континента в другую, насколько Иорвет знал от чародеек и Aen Saevernhe, не мог "съесть" два месяца.

— Боюсь, я вообще уже ни на Севере, ни в Нильфгаарде, ни даже в Зеррикании. Ire lokke, ire tedd⁽³⁾, — пожал плечами бывший командир скоя'таэлей.

Одно Иорвет уяснил для себя точно — эльфы здесь есть. Туземные Dh'oine знают об их существовании и предпочитают держать почтительную дистанцию. А значит, он должен выйти с ними на связь.

У одноглазого скоя'таэля, заброшенного посреди нигде, появилась совершенно чёткая цель.

1) Локация игры Lord of the Rings Online к северу от Лориэна

Вернуться к тексту

2) Так в LotRO жители долины Андуина называют Голлума

Вернуться к тексту

3) Не то место, не то время (Старшая Речь)

Вернуться к тексту

Гландир, граница Лотлориэна. Конец августа 3017 года Т.Э.

Тысячи лет прошли с тех времён, когда Гландир был грознейшей крепостью во всей долине Андуина. Теперь же большая часть его была оставлена, обрушилась и постепенно порастала травой, мхом и даже деревцами, словно бы поглощаемая Золотым лесом. Но в небольшой обитаемой части Гландира владыки Лориэна ещё держали невеликую стражу, заботой которой было не подпускать к рубежам благословенного края орков, варгов да и праздношатающихся Людей тоже.

Людей, которые пришли с севера, на сей раз приняли в Гландире. Это были посланцы лесорубов, расселившихся между Ирисной низиной, Рекой и Туманными горами — старостиха Гарсинд и охотник Гослим.

— С какими вестями ты пришла сюда, Гарсинд, старостиха Архайма? — молвил эльф Корудан, что нёс тогда дозор в старой северной крепости.

— С дурными, мастер эльф. С очень дурными, — сказала стареющая женщина с неопрятной сивой косой. — Более века живём мы здесь и ни люди, ни эльфы давно уже не давали друг другу повода для вражды. Но теперь случилось небывалое — в округе нашей появился эльф, который охотится на людей!

Сказать, что Корудан и его прямая начальница Милуиэль были ошарашены таким известием — значит ничего не сказать.

— Мы... Мы никогда не отдали бы приказа нашим воинам убивать мирных Людей из засады... кто бы это ни был. Точно ли признала ты в нём жителя Лориэна, Гарсинд? Не морок ли он, не дух, пришедший с дурным ветром из Дол-Гулдура? — недоверчиво спросила Милуиэль.

— Увы, благородные эльфы, Безумного Эльфа — как мы его прозвали — уже многие видели. Пусть лучше речь держит Гослим, он один из первых имел дело с ним, — ответила Гарсинд.

— Это началось около недели назад. Мой брат Рекесвинт и его друг Ругила поехали было за реку, в Бломгард, по торговому делу — но не вернулись назад в урочный час. Мы пошли на поиски и... Нашли их. Обоих зарезали охотничьим ножом. Ругила был ещё жив — и перед смертью говорил безумные речи. Он рассказывал, что на них набросился раненый эльф, которого они подобрали на берегах Андуина.

Я не верил — но присмотревшись к месту, где всё случилось, понял, что ничего другого не остаётся. У брата и Ругилы не взяли товаров — только оружие и сухари: значит, то не были разбойники. Следов орочьих зубов на мёртвых телах тоже не было. Ещё я нашёл стрелу, какой, видно, ранили того эльфа. Такого оперения у стрел на реке нет ни у кого — ни у нашего брата лесоруба, ни у ваших, ни у орков.

Гослим протянул Милуиэли стрелу. Эльфийская воительница осмотрела её и сказала:

— Боюсь, ты прав, охотник. Таких наконечников не делают ни в Лориэне, ни в землях Трандуила.

— Может, это всё-таки был дух или колдун из Мордора, принявший облик эльдара? — спросил Корудан?

— После убийства Рекесвинда и Ругилы Безумный Эльф — или Одноглазый Эльф, как его ещё кличут — появлялся в наших землях ещё не раз. В основном он нападает на стоянки охотников и отдалённые хутора. Обычно он пытается похитить еду и скрыться в лесу раньше, чем его заметят, но дважды он вступал в бой с нашими людьми. Духи и колдуны вроде съестное не воруют, — покачала головой Гарсинд.

— Он убил сперва Бертгарду на склонах гор, куда тот ходил на оленя — убил его стрелами, которые забрал у брата. Потом ограбил пару охотничьих тайников с припасами в скалах у Андуина. Вчера явился на хутор вдового Гайны. Гайна и его старший сын погибли. Младший спрятался и рассказал нам о нём, — молвил Гослим.

— Как он выглядит? — с нетерпением в голосе спросила Милуиэль.

— Как будто месяц брёл через болота и буреломы. Высокий и тощий, черноволос, остролиц. И кем-то страшно изуродован — правый глаз и полголовы у него закрыты красной повязкой... — добавил охотник, и лицо его посерело.

— Я не помню таких среди воинов наших владык, — сказала Милуиэль. — Видимо, он и впрямь пришёл издалека.

— И ещё кое-что я вспомнила, эльфы, — молвила Гарсинд. — Всё это время он движется на юг. К вам.

Между тем безумный одноглазый эльф, он же самый обычный выродок, брёл по поросшему соснами взгорью в ту сторону, где, как он подслушал у Dh'oine, располагался Золотой лес — обиталище его сородичей.

Теперь Иорвет обеспечил себя провизией на добрую неделю, и ему не было нужды разорять курятники и охотничьи заимки. Он двигался в стороне от людского жилья — с гор, которые местные Dh'oine называли Туманными или Мглистыми, регулярно ходили в набеги какие-то враги, и почти никто из приречных туземцев не селился там.

С одной из местных напастей скоя'таэль уже повстречался ночью. Здоровенная тварь, нечто среднее между волком и гиеной, в холке высотой почти с Иорвета, пришла на запах припасов, добытых им на хуторе. Это была последняя охота в жизни твари, но и эльфа она перед смертью успела ободрать когтями.

Последний командир вольных Seidhe старался соблюдать крайнюю осторожность, но, похоже, всё таки забрёл не туда. Поляна, на которую Иорвет вышел из леса, кишела обглоданными и обсосанными костями и черепами. В основном человеческими или козьими, но подняв один из черепов, эльф убедился, что у него нет клыков.

— Bleadd, — сказал вождь "белок" и грязно выругался. — Va faill, fraer.

Вдалеке на конце поляны виднелся обрыв, над которым нависала крепость — явно заброшенная и явно не эльфской постройки. Над самой крепостью виднелись пики Мглистых с заснеженными вершинами. А вот с её стороны к Иорвету выдвигались ранее незнакомые ему создания.

Уродливые бледно- и серокожие твари, страшные, как помесь прокаженного Dh'oine с крысой, но с острыми ушами, как у эльфов, были обвешаны оружием — грубо сработанными тесаками, копьями, были и лучники. Уродцев был примерно с десяток, а рядом с ними трусцой бежали четыре вчерашние волкогиены — только пониже и совсем тощие.

— Заблудился, эльфийская сволочь?! — сказал главный из уродов на неизвестном Иорвету языке, в котором преобладали "ш", "з", "х" и "у". Seidhe опять поразился своему чудесному обучению местным наречиям. — Из Шатур-Мунзу ваши не выходят — только косточки их мы выбрасываем! — Остальные уроды заржали и ринулись на Иорвета под крик своего вожака.

Поняв, что неизвестные ублюдки навязывают ему ближний бой, скоя'таэль в одну руку взял трофейный людской тесак, а в другую — верный нож. Он уворачивался от стрел и отчаянно парировал удары и укусы. Трое мразей, словно бы издевающихся своим обликом над Aen Seidhe, и одна волкогиена отправились в царство вечной ночи.

Но это было самое большее, что Иорвет мог сделать в одиночку. Оставшиеся семеро страшилищ окружили его, раненого в руку, и он уже готовился дорого продать свою жизнь в неизвестной глухомани. Но внезапно понял, что они здесь не одни.

— A Elbereth Gilthoniel!!! — раздался клич с опушки леса, и стрелы полетели уже в страховидл.

— Вы всё-таки нашли его, — сказала Милуиэль, внимательно оглядывая таинственного эльфа с красной повязкой на глазу.

— Он забрёл в опасные места, Милуиэль, — доложил Корудан. — В Шатур-Мунзу, старую гномью крепость, которая теперь кишит варгами и орками. Если бы мы не нашли его, то все убитые лесорубы были бы отомщены Вражьей силой — как бы странно это ни звучало.

— Солнце клонится к закату, — молвила эльфийская воительница. — Дадим ему оправиться от беготни по горным склонам и отдохнуть, а завтра я допрошу его, откуда он прибыл и почему начал убивать.

— Теперь я обязан вам жизнью. Где я, братья... и сёстры? — спросил одноглазый. Он говорил на синдарине, но с некоторой натяжкой и запинкой, указывавшей, что это не родной его язык.

— Ты в безопасности под золотыми кронами Лотлориэна, — сказала ему Милуиэль. — Как твоё имя?

— Я Иорвет.

— Ты совершил ошибку, Иорвет, потревожив наших мирных соседей на севере. Поэтому ты пока останешься здесь, в Таур Хит, под нашим присмотром, пока владыки не решат, как быть с тобою. Маэнхадор, проведи Иорвета на талан, — распорядилась Милуиэль.

— Мирных соседей... — с исступлённой злобой процедил Безумный Эльф. — Вам так жалко Dh'oine? Рано или поздно они вышвырнут вас отсюда! И кончится ваш мир кровавыми слезами...

— Не знаю, что за счёты у твоего народа и твоих владык с Людьми, но народа Золотого Леса они не касаются. У эльдар здесь враги куда страшнее, и ссоры с лесорубами и рохиррим нам не нужны, — рассердилась эльфийка. — Уведите его на талан. Мы ещё встретимся с тобой, таинственный Иорвет из ниоткуда.

"Как в Дол Блатанна. Если не хуже", — подумал Иорвет.

Золотой лес ещё только начинал золотиться — в его кронах пока ещё доминировала потемневшая за лето зелень. Но несмотря на начало осени, скоя'таэль не видел вокруг никаких признаков увядания. Высоко к серо-серебристым стволам некоторых деревьев были пристроены деревянные помосты без стен, без перил, и кажется, даже без лестниц. Но тут с одного из них спустили верёвочную лестницу.

— Полезай на талан, загадочный одноглазый собрат, — сказал Корудан. — Здесь ты проведёшь эту ночь под нашей охраной, а завтра тебя допросит Милуиэль. Стен и решёток у нас нет, но не пытайся убежать — спим мы чутко и дороги в Лориэне знаем лучше тебя.

— Я уже понял, что шансов у меня нет. По тому, как спокойно вы относитесь к моей охране. Но не переживай, Корудан — если я вздумаю отсюда удрать, вам уже ничего не поможет, — сказал Иорвет.

Скоя'таэль положил руку на дерево рядом с лестницей. В лесах Аэдирна и Темерии он никогда не ощущал так остро кору дерева и ток соков в нем. Он чувствовал радость прикосновения к дереву — радость не лесника или плотника, это была радость прикосновения к живому существу.

"И всё-таки, ради богов — где я?!".

Спать на талане с непривычки оказалось крайне неудобно — последний вождь "белок" между Понтаром и Яругой боялся свалиться и толком глаз не сомкнул. Впрочем, сильных страданий он не испытал: перед сном эльфы-стражники тщательно обработали его раны какими-то неизвестными ему эликсирами и мазями, и они уже более не саднили.

На следующее утро извертевшийся Иорвет с одним покрасневшим глазом приступил к завтраку, предложенному Коруданом и Маэнхадором. Выглядел он скудно — очень тонкая лепешка, сверху запеченная до светлорумяной корочки, а внутри кремового цвета. Но съев её, одноглазый эльф с удивлением почувствовал, что насытился на несколько часов вперёд.

— Что это такое? — спросил он Маэнхадора.

— Это лембас — наш путевой хлеб. Одна лепешка может дать эльдар или человеку силы для дневной работы, — ответил лориэнский стражник.

Вскоре после завтрака на талан явилась Милуиэль.

— Mae govannon, Iorveth! — сказала светловолосая эльфка скоя'таэлю, вскарабкавшись по верёвочной лестнице. — Теперь мы выясним, кто же ты, откуда взялся в долине Андуина и почему охотишься на людей.

— Ceadmil, госпожа Милуиэль, — сказал Иорвет. — Я Иорвет из Ард Гвынедд, что некогда стоял в долине Понтара. Теперь проклятые Dh'oine зовут эту землю королевством Каэдвен. А сюда я попал из соседнего Аэдирна.

— Ни одной из этих земель и рек не знают в Лотлориэне, — пожала плечами Милуиэль. Она переглянулась с Маэнхадором и Коруданом и поняла, что они точно так же ничего не поняли. — Видно, вы слишком далеко на Севере, Востоке или Юге. Долго же тебе пришлось брести по лесам и степям, пока ты не достиг наших пределов!

— Не так долго, как ты думаешь, beanna, — ответил одноглазый партизан. — Меня, судя по всему, забросил сюда через портал некий чародей.

— Через что? — снова удивилась Милуиэль.

— Через Двери. Между землями, королевствами или даже мирами. Я был окружён бандой Dh'oine, охотившихся за моей головой, и прыгнул туда не раздумывая.

— А кто такие Dh'oine?

— Люди. Так мы, Aen Seidhe, Народ Холмов, их зовём. Они явились из-за Моря на трёх кораблях, втёрлись к нам в доверие, разрушили наши королевства, перебили большую половину Seidhe, а остальных превратили в изгоев. Остались ещё такие, как мы — скоя'таэли, "белки", которые укрылись от них в лесах и скалах и истребляют, как только могут. Мой отряд держался дольше всех, но и его задавили, — тут Иорвет оборвал рассказ. Видно было, что для него он был тяжкой ношей. Лицо Милуиэль тоже угрожающе похолодело.

— Видно, это были прислужники Тьмы. Здесь, на Западе, среди Edain не так много тех, кто рискнёт обнажить оружие против Eldar.

— По делам их — похоже, — со злостью сказал скоя'таэль. — Но думаю, ваши туземные Dh'oine ничем не отличаются по духу от тех, с кем сражаемся мы. Просто их мало, селения их редки, да и выглядят они отсталыми. Но когда они расплодятся...

— Теперь хотя бы ясно, почему ты так свиреп к людям, — сказал Корудан. — Если доселе ты знал только слуг Чёрного Властелина, которые истребляли вас.

— Не знаю я никакого Чёрного Властелина. Разве что вы так называете императора Нильфгаарда, чьи воины носят чёрные одеяния. Одно время он поддерживал нас, чтобы мы помогли ему покорить Север. Но когда добился своего, то спустил на нас все свои войска...

— Чем больше ты раскрываешь перед нами, Иорвет, тем больше всё запутывается, — сказала ему Милуиэль. — Мы знаем названия стран, откуда ты явился, мы знаем, что они где-то на Севере, но где и как пройти из них в известную нам часть Арды...

— А что такое Арда? — спросил уже одноглазый скоя'таэль. — Вы так называете континент?

— Континент зовётся Средиземьем, а Ардой — вся земля, а может, с Солнцем и Луною. Я точно не помню, меня больше увлекали бой на мечах и стрельба из лука, чем землеописание, — ответила эльфка — начальница стражи. — В общем, мы не понимаем, где ты успел выучить наше наречие, хотя у вас есть своё собственное и вы слишком далеко. Мы не можем сказать, что за могучий чародей сумел прожечь Стены Мира и сделать в них отверстие, чтобы спасти тебя от прихвостней Врага. Боюсь, без владычицы Галадриэль нам в этом не разобраться. Но сейчас они с владыкой Келеборном отлучились и будут только через неделю.

Пока что вот тебе моё решение, Иорвет: ты не покинешь Лориэн, пока наши правители не решат твою участь. Но по самому Лориэну ты можешь передвигаться свободно. Хоть я и чувствую, как пылают в тебе ненависть и злоба, но после всей той мерзости, что творили с вами люди, направляемые волей Врага, мы понимаем тебя. Но если ты попытаешься вновь напасть на кого-нибудь из Edain здесь, где между нами и ними установилось согласие — то берегись!

С этими словами Милуиэль, тряхнув светло-русым конским хвостом, исчезла с талана.

Ещё неделю Иорвет бродил по Таур Хит, Лесу Туманов, как звали местные эльфы Aen Eldar — на своём языке, синдарине, север Лориэна. Побывал он и в Гелирдоре на берегах Андуина, откуда на той стороне виднелась зловещая чёрная стена Лихолесья — огромных мрачных лесов, тянущихся на восток Мелитэле знает сколько и населённых в основном арахноморфами и прочими страховидлами. Повидал он и Эрин Лаэр к юго-западу, где солнечные лучи искали путь к земле через сросшиеся кроны местных гигантских буков-мэллорнов.

Корудан однажды показал Иорвету Керин Амрот — Холм Скорби, под которым, по преданию, был погребён Амрот, основатель лесного эльфского королевства. Местные эльфы принадлежали к нескольким народностям — авари, нандор, синдар, нольдор — которые за тысячи лет постепенно соединились в одно.

— Хотя владычица Галадриэль ещё помнит, как нас здесь мучали племенные раздоры, — сказал эльфский стражник.

— Она застала ещё те времена? — поразился Иорвет. — Среди нас не так уж много Seidhe, которые могут похвастать, что помнят Сопряжение Сфер. В основном это старые предатели из Дол Блатанна, что едят с рук у нильфгаардцев. Не будем больше о них, Корудан.

За это время Иорвет окончательно убедился, что он больше не в Северных Королевствах — да и, скорее всего, не на Континенте где бы то ни было. Неизвестный магик, раскрывший перед ним портал, оказался настолько могуч, что сумел отправить его в иной мир — впрочем, тоже населённый эльфами, людьми, краснолюдами (которых здесь смешивали с гномами) и низушками (которых звали полуросликами).

Встречались здесь и другие расы. Уродов из шайки, от которой отряд Корудана спас Иорвета в Шатур-Мунзу, звали орками. Именно они, а не Dh'oine, были злейшими врагами для Eldar — хотя некоторые племена людей заключали с ними союзы. Считалось, что орков подгоняет воля того самого загадочного Чёрного властелина, но скоя'таэль в него не верил, считая его не более чем местным злым божеством.

Храмов в честь богов — точнее, валар, как они звались на синдарине — Иорвет в Лориэне так и не увидел. Возможно, они были в столичном Карас Галадоне, куда вход вождю "белок" до поры до времени был закрыт. Но у Eldar был обширный пантеон и подробное священное предание, которого у Aen Seidhe в письменном виде не сохранилось, а Иорвет и его бойцы его позабыли, если вовсе знали. Во всяком случае, владычица Элберет, которую чаще других лориэнцы поминали в песнях и боевых кличах, встречалась в каких-то полупамятных сказках из его детства.

"Вот на что всё это похоже, — сказал себе одноглазый. — На наши старые сказки. Интересно, наши общие предки пришли отсюда при Сопряжении Сфер или... и сюда тоже?".

Наконец по истечении недели Милуиэль явилась на талан к Иорвету и стражам ещё раз.

— Готовься, Иорвет-чужестранец. Владыки Келеборн и Галадриэль наслышаны о тебе и желают лично повстречаться с тобой!

"Это будет просто очередной курвин допрос или нечто большее?" — думал Иорвет, не зная, что ему и чувствовать. Ему следовало быть настороже, но чем дальше вели его Милуиэль и Корудан, тем сильнее ему этого не хотелось.

Перед последним вожаком свободных Seidhe расстилалось широкое безлесное пространство в виде большого круга, изгибавшегося по обе стороны. За ним был глубокий ров, тонувший в мягких тенях, но трава на его краях ярко зеленела. За рвом возвышалась зеленая стена, окружавшая зеленый холм, на котором росли огромной высоты местные буки — мэллорны, уже тронутые лориэнской неопадающей осенней позолотой. Иорвет не сумел бы определить их высоту, но они не уступали башням иных крепостей Dh'oine в долине Понтара.

— Добро пожаловать на Карас Галадон, Иорвет из Ард Гвынедд, — молвила Милуиэль. — В этом городе живут владыки Лориэна — Келеборн и Галадриэль.

Скоя'таэль и его конвоиры подошли к белому мосту и, перейдя его, увидели большие ворота города; они выходили на юго-запад и были расположены между частично перекрывавшими друг друга концами стены. Высокие и прочные ворота были увешены множеством ламп, но Иорвет не увидел ни одного стражника, а ведь даже в Дол Блатанна их хватало. Милуиэль просто постучала и произнесла несколько слов, и ворота открылись и закрылись сами собою.

"Магия, — осознал Иорвет. — Они все тут выродились в bloede магиков. Авал'лакх был бы доволен".

Не в пример не только Флотзаму или Венгербергу, но и Шаэрраведду, в этом городе не было домов и дворцов — их заменяли деревья с множеством таланов. С них раздавалось множество голосов на синдарине, а то и ещё более древнем наречии Eldar, которое Иорвету осталось уже непонятным. На вершине стоял сверкающий фонтан с бассейном, из которого вытекал серебристо-белый ручей, а чуть поодаль росло самое высокое дерево в этом городе-лесу. Под его подёрнувшуюся золотом крону уходила лестница, на которой эльф увидел первых в Карас Галадоне стражников — Eldar в светлых плащах и кольчугах. Один из них подул в маленький рог, раздался чистый звук, в ответ трижды пропел рог наверху.

— Это чертоги Келеборна и Галадриэли, и здесь они ждут тебя, таинственный Иорвет, — сказал Корудан.

Долго взбирался Иорвет наверх вдоль ствола гигантского мэллорна, проходя мимо одного талана за другим, пока не оказался на широчайшем из всех, почти под самой кроной. На нем был сооружен дом, такой просторный, что мог бы в старые времена служить тронным залом хотя бы в Кераке или Вердене. Вступив в него, скоя'таэль оказался в овальной зале, через которую проходил древесный ствол. Здесь собрались, похоже, высшие круги Лориэна. А в двух креслах у ствола дерева под живой веткой восседали самые величественные и ослепительные из Eldar — мужчина и женщина в белых одеждах, высокие и без единого признака старения, хотя в их глазах Иорвет читал несколько прожитых даже не веков, а тысячелетий.

"Да, будь я проклят, — подумал предводитель "белок". — Я действительно в сказках о наших древних предках, об Aen Undod".

Галадриэль, по установившемуся обычаю, выжидала, предоставив Келеборну по обычаю поприветствовать загадочного Иорвета, Одноглазого эльфа и Убийцу из Сумеречного Дола, и получить от него те же ответы, что он давал Милуиэли и что ей уже пересказали. Сама владычица же внимательно всматривалась в воинственного пришельца из ниоткуда, словно проницая его спутанные мысли и будто испещрённую шрамами память, хоть он и старательно отводил от неё единственный глаз. И то, что ей открывалось там, совсем не радовало.

— Увы, собрат наш Иорвет из Северных Королевств, о которых мы никогда не слышали, обстоятельства твоего прихода на Андуин говорят против тебя. Ты не только пролил кровь наших соседей Людей, которые уже стали в отместку нападать на наших лазутчиков. Посмотри в окно, что выходит на юго-восток, вниз по течению Реки. Видишь ли ты дымок над холмами? — сурово сказал ему Келеборн.

Иорвет взглянул туда, куда ему указали. Дымок и впрямь поднимался над полосой чёрных туч, которая нависала над линией горизонта.

— Наверное, это Dh'oine жарят там господского кабана, — сказал скоя'таэль.

— Твоя шутка не удалась, чужестранец, — покачал головой Келеборн. — Это дым из жерла Ородруина, Роковой горы, что господствует над землёй нашего главного врага — властелина Мордора. Когда мы посетили нашего соратника по Белому Совету на юге, то видели, как со стороны Мордора поднимаются зловещие сполохи — тьмы, а не света, особенно тёмные даже для этой осквернённой земли. Сопоставив это со словами наших стражей севера, мы поняли, что это произошло в день твоего, Иорвет, появления под Архаймом. Откуда бы ты не добирался до Лориэна, Мордор явно приложил к этому руку и бросил на тебя тень.

"Ну вот, — подумал Иорвет. — Начались обвинения в шпионаже, дефетизме, провокаторстве, надругательстве над малолетними гусями и краже серебряных ложек. Им-то, в отличие от северных Dh'oine, я ещё ничего не сделал".

— Не хотите ли вы сказать, владыки Лориэна, что я лазутчик и шпион? Что я получил задание от Мордовии или как она там называется вредить вашему государству, вашим подданным и вашим соседям? Что меня надлежит теперь расстрелять из луков, или отправить на шибеницу? Орки, что поклоняются, как здесь говорят, этому Властелину как божку, пытались расправиться со мной — или вы видите в этом тонкую игру? — возмутился он.

— Я не вижу в твоих глазах злой воли, которая управляла бы тобой, Иорвет из Ард Гвынедд. Не вижу ничего, что связывало бы тебя с властелином Мордора. Но всё же ты — чужой нам, хоть в твоих жилах и течёт кровь Qendi. Ибо ты, Иорвет, не принадлежишь Арде вовсе, — ответила голосом бесстрастного судьи Галадриэль.

Иорвет ощутил тревожный холодок. Это могло значить только одно — он не на другом материке, не в другом королевстве, а в другом мире, как те жалкие Dh'oine, которых похищали воины недоброй памяти Эреддина Бреакк Гласа.

— Откуда ты узнала это, госпожа? — упавшим голосом сказал скоя'таэль. — Ты Видящая, Aen Saevernhe?!

— Если на твоей родине это так называется, Иорвет, то да. И мне открыто, что твоя fea не связана ни с Ардой, ни с заокраинным Валинором. Но Чёрный Властелин также над ней не властен. Получается, что он выхватил тебя из родной среды и вверг на этот свет просто так, не управляя тобой и не давая никаких приказов. И это больше всего меня тревожит, — ответила ему госпожа Золотого Леса.

— Поверьте, владычествующие и мудрые, — ответил Иорвет, — даже если этот чародей и строит на меня планы, то меньше всего я хочу быть им орудием. Раз вам открылось столь многое и заветное из моего прошлого, то вы знаете и то, что мной не раз пытались играть — как эльфы, так и Dh'oine. Больше я этого не допущу. И для того, чтобы моими руками никто не причинил вреда вашему королевству, я должен возвратиться домой. Я вижу меж вами обладательницу великой Силы, и думаю, что она сможет помочь мне.

— Для начала, Иорвет из Ард Гвынедд, — сказала ему Галадриэль, — я хотела бы, чтобы ты последовал за мной.

Они спускались вниз по той же бесконечной лестнице вдоль ствола нескончаемого мэллорна. Хотя никто здесь не угрожал Иорвету прямо и не обнажал против него оружия, ему всё же невероятно тяжело было в Карас Галадоне. Смесь восхищения и опасения, которую вызывала у него правительница Лориэна, казалась ему какой-то изощрённой пыткой обжигающим чародейским холодом.

"Будь я проклят, — думал скоя'таэль. — Эти Eldar такие, какими я хотел бы видеть Seidhe — не просто сбросившие ярмо, а не жившие под ним никогда, смелые, величавые и гордые. Но с теми, кто ими правит, я чувствую себя в меньшей безопасности, чем в лапах Вернона Роше или нильфгаардской контрразведки. Или же я просто разучился доверять? Даже своим? А они точно свои мне?".

Пройдя через ворота в высокой живой изгороди, Иорвет и Галадриэль оказались под открытым небом полудня в глубокой зелёной лощине, через которую, журча, пробегал серебряный ручей, начинавшийся от фонтана на холме. На дне лощины на низком пьедестале, вырезанном в форме ветвистого дерева, стоял серебряный бассейн, широкий и неглубокий, а рядом с ним — серебряный кувшин.

Галадриэль водой из ручья до краев наполнила бассейн, дохнула на воду и, когда вода успокоилась, заговорила.

— Это зеркало Галадриэль, — сказала она. — И тебе стоит взглянуть в него, скоя...таэль, — с трудом выговорила она чужое ей слово на Старшей Речи.

— Что я могу там увидеть? — спросил её Иорвет, поправляя с виду сбившуюся алую повязку на глазу, а на самом деле на всякий случай закрывая рукой свой.

— То, что было с тобой, то, что есть, и то, что может быть. Но кто что увидит, зависит лишь от него самого. Осмелишься ли ты увидеть судьбу, Иорвет? Главное — не притрагивайся к воде, — остерегла его королева-Saevernhe.

Непобеждённый диверсант и партизан приблизился к бассейну, в котором, невзирая на ясный день, отражались звёзды на чёрном небесном бархате. "Это помогает нам не путать небо со звёздами, отражёнными на поверхности пруда", — услышал он за спиной прекрасный и холодно-возвышенный голос Галадриэль. Тут звёзды исчезли, будто кто-то отдёрнул занавеску, свет померк.

Иорвет увидел незнакомую ему горную долину, на дне которой, у водопадов, стоял величественный дворец явно эльфской постройки. По горной тропе над долиной ехали два всадника. Один из них вёз за спиной лютню, другой — два меча. И Иорвет готов был поклясться, что знает их.

— A dy'eabl aep arse... Что Геральту и Лютику здесь делать?! — воскликнул он.

Потом он увидел одинокого то ли низушка, то ли краснолюда, бредущего по выжженной земле под чёрным небом. На цепочке на его шее качалось кольцо — явный амулет. На нём мелькнула надпись на зловещем и чуждом, но как по волшебству понятном Иорвету языке — он успел разобрать только "и в единую цепь сковать". Эльфу снова стало нехорошо.

Затем Иорвету явилась чёрная крепость где-то в заснеженных скалах, огромная, как два Каэр Морхена, но пропитанная в сто раз более мрачной и зловещей магией. На балконе этой крепости ораторствовал, казалось бы человек, но внезапно скоя'таэль понял, что это на самом деле дух, вызванный чародеями из древней могилы. По мановению его руки оравы орков и варгов, сбитые в подобие строя, ринулись на юг. Они бились с краснолюдами, низушками, Dh'oine, Eldar, — со всеми по отдельности. Перед Иорветом замелькали видения пылающих городов, низушьих посёлков с норами и наконец — того самого чудесного эльфского дворца в чудесной долине... Он, наконец, увидел себя, прорубающегося сквозь орочью орду под чёрной базальтовой стеной, а вокруг падали и падали воины Dh'oine, десятками и сотнями.

Насилу одноглазый партизан сумел оторваться от Зеркала.

— Что ты хочешь мне этим сказать, владычица? — спросил он. — Что орки и страховидлы превратят ваши земли в кровавую баню, и виноват в этом буду именно я — просто тем, что объявился здесь по воле какого-то спятившего магика?

— Зеркало показывает множество картин, и не все из них сбываются. Некоторые никогда не сбудутся, если только ты найдёшь истинную дорогу, чтобы предотвратить увиденное. Задумайся — везде ли люди, Dh'oine, как ты говоришь, враги нашим народам и стоит ли рушить связь, которая налаживается между нашими владыками и их воинами и следопытами, перед лицом грозных и великих событий, Иорвет. Кстати, а кто эти двое — Геральт и Лютик, воин и менестрель? — спросила Галадриэль.

— Те немногие из людей, которых я мог назвать своими друзьями, — сказал скоя'таэль. — Но мы с ними давно разминулись, и я не ждал увидеть их здесь даже в твоём Зеркале. И если то, что я видел там, содержит хоть часть правды, то мне точно пора домой. Во-первых, чтобы я не смог стать пешкой ваших врагов в игре, которую они ведут против моих сородичей. Во-вторых, мне явились ведьмак и трубадур — а они остались... Там, откуда меня выбросило.

— Мы попробуем возвратить тебя назад, — сказала Галадриэль. — Но имей в виду, что одно я могу сказать твёрдо — любой из путей, которые ты отныне выберешь, будет связан с Ардой. И мы ещё встретимся с тобой и дважды, и трижды.

— Ещё об одном осмелюсь тебя просить, — продолжил Иорвет. — Вы, я вижу, народ бесстрашных воинов. Ты уже наверняка знаешь, как они пришли мне на выручку против банды орков. Было бы прекрасно, если бы те из Eldar, что этого пожелают, смогли проследовать за мной и прийти на помощь своим братьям — Seidhe.

— Тьма сгущается и над нами, Иорвет, и скоро каждый разведчик или страж будет на счету, — покачала прекрасноволосой головой Галадриэль. — Я не могу твёрдо сказать, смогу ли я, Элронд, Трандуил, Кирдан или иной из наших владык выделить в помощь твоим "белкам" воинов. Этот вопрос должен решиться на Совете мудрых, а чтобы собрать его, нужно время.

— Я могу подождать, если вам удастся переправить меня в то же время и место, — по рассказам Геральта о Цири Иорвет смутно подозревал, что такое возможно. А уж для могущественных чародеев, населяющих эту Арду, и подавно.

— Всему своё время, Иорвет. А теперь, я полагаю, тебе стоит остаться одному — каким бы ни было твоё окончательное решение, перед ним тебе предстоит укрепить своё сердце, — Галадриэль почти не изменила интонацию, но Иорвет понял, что аудиенция окончена, и что его отсылают, как век с лишним назад в детстве мать отсылала его и братьев спать.

"Я тоже кое-что видящий и соображающий, милсдарыня, — подумал тёртый главарь "белок". — Вижу, что ты делаешь ставку на Dh'oine. Вижу, что от тебя мне нет смысла ждать помощи в моём деле. Но ты не одна здесь. Есть и другие короли-Видящие. Они помогут.

И я до них доберусь".

— Всё-таки неясным остаётся — кем он был изначально и как наши собратья попали в его мрачный мир, в окружение предавшихся Тьме властолюбивых князьков, идущих по головам эльфов, — сказала Галадриэль уже Келеборну, воротившись на талан.

— В старых летописях и песнях нередко поминаются эльфы, что отказались идти на Запад и остались у вод Куйвиэнен или в лесах по дороге. Не всех из них потом удалось найти вновь, хотя мы посылали всё новые и новые отряды на поиски, — сказал Келеборн. — Может, кто-то из них вольно или невольно оставил Арду, когда сотрясали её битвы валар и нольдор с Морготом?

Но вернёмся в день сегодняшний, Галадриэль. Как ты предлагаешь распорядиться Иорветом? Он ещё не до конца осознаёт, что в Средиземье многое иначе. Боюсь, для него нет свободных народов и нет людей Тьмы — есть только кровожадные угнетатели-Dh'oine, что на Западе, что на Востоке.

— Для начала, — ответила владычица Лориэна владыке Лориэна, — нам стоило бы ограничить его, чтобы он не мог смущать народ галадрим и невольно не настроил его против северян и рохиррим, как уже настроил северян против нас. А дальнейшее... Дальнейшее потребует решения всех Мудрых. Они наверняка заинтересуются Иорветом из Ниоткуда.

Примечания:

ВАРНИНГ: в тексте содержится кусок из "Крови эльфов".

Лотлориэн, сентябрь 3017 года Т.Э.

— Ты хотел досказать мне повесть об Аэлиренн и восставшем Шаэрраведде, — сказала Милуиэль. Иорвет заметил, что после каждой их беседы глаза у лориэнской эльфки становятся всё грустнее и грустнее.

— Будь по-твоему. Только присаживайся поближе, — скоя'таэль слегка отодвинулся к дереву. Хотя Милуиэль и была, по сути, тюремщиком Одноглазого Эльфа, Иорвет не возражал против её присутствия. Всё равно Галадриэль и Келеборн строго запретили своим подданным — всем, кроме тех, что уже его стерегли, — ввязываться с ним в разговоры. По Лориэну ползла молва о том, что владыки Людей вознамерились стереть Перворождённых с лица Арды и завладеть их последними укрывищами и что кому-то — судя по Иорвету — уже нанесли вероломный удар. А эта молва могла спутать владычице Золотого Леса все карты.

— Итак, beanna, — начал последний предводитель "белок", — наши старейшины были против выступления Аэлиренн. Они были убеждены, что шансов победить у них нет. Боялись не воспрянуть после поражения. Тщились спасти народ, выжить даже ценой разрушения городов. Предлагали уйти в недоступные дикие горы… и ждать. Тогда Dh'oine казались нам чем-то таким, что минует, как засуха, как тяжкая зима, как налет саранчи, а потом снова пойдут дожди, наступит весна, проклюнется новый урожай. И старшие поколения хотели переждать. Они. Но не Аэлиренн.

Под знамя правительницы Шаэрраведда стали стекаться самые молодые. Самые отчаянные. Самые непокорные. Самые одержимые местью за Лок Муинне, за Эст Хэмлет, за всех вырезанных и вытесненных. Они взялись за оружие и пошли на последний отчаянный бой — под знаменем Шаэрраведда с белой розой. Аэлиренн знала, что у неё слишком мало воинов, и ничего не обещала им, кроме достойной смерти. Но её войску хватило и этого.

— Я чувствую, что кончилось её выступление скверно, — сказала Милуиэль, опустив глаза, как будто смерть неукротимой эльфийки из чужедальних стран была на её совести.

— Увы, Милуиэль, ты права. Их истребили. Безжалостно истребили. Они умирали, повторяя "Шаэрраведд не сдаётся!". Шаэрраведд был символом. Стал он им и для нас, для скоя'таэлей — хотя мы либо были в ту пору подростками, либо вообще не появились на свет, как и я. Что Аэлиренн, что нас попрекают тем, что мы сгубили молодёжь — не знаю, как у вас, Aen Eldar, а у Seidhe лишь молодые плодовиты. Но семена Белой Розы Шаэрраведда не могли дать иных всходов. Пусть Dh'oine и срывают нас, но они изрядно искололи руки о шипы!

Иорвет так долго и увлечённо говорил, что, переводя дух, влил в себя половину кувшина воды.

— Здесь, в Лотлориэне, пока я вижу то же, что было и у нас. С той разницей, что вас старейшины уводят не на восток и в горы, а на запад и за море, на землю, о которой сами не знают, есть ли она на свете. А значит, будут и те, кто захочет пойти со мной, пусть ваша королева-Видящая мне и не помощник.

— Ты не должен осуждать владык Лориэна за это, Иорвет. Ты сам видишь прекрасно, что враги уже подступают к нашим рубежам, уже пытаются пересечь Андуин. В этих условиях мы не можем ни объявлять вражду ещё и людям, ни отпустить с тобой наших лучших воинов, чтобы потом недосчитаться их в битве с тварями Врага, — в голосе опечаленной Милуиэль вновь послышалась знакомая эльдарская сталь.

— Мне всё это известно, — устало выдохнул скоя'таэль. — Я также знаю, что Галадриэль и Келеборн — не единственные правители Eldar. Есть Трандуил из-за леса, который может захотеть выехать на своём олене из своего подземного дворца с фонтанами и тёплыми нужниками. Есть Элронд из-за гор в долине Имлад Рыс. Есть ещё какой-то Кирдан со своими кораблями. Я пойду к ним, и скажу им то же, что и вам.

— В одиночку твой путь оборвётся под орочьими тесаками раньше, чем ты увидишь спуск в Имладрис или ворота Фелегота, Иорвет из Ард Гвынедд, — покачала головой Милуиэль. — А если и пройдёшь, то ответ там тебе дадут такой же — общая беда надвигается на все земли эльдар, да и не их одних. Потому владычица и велела задержать тебя, пока здесь не соберётся совет Мудрых.

— Жаль, — процедил Иорвет. — Я торчу на этом талане уже пятнадцатый день, или четырнадцатый — уже начинаю терять им счёт в этой клетке. Но дожидаться совета уж точно не намерен. В северных королевствах и Дол Блатанна тоже есть Мудрые. И они тоже любят дёргать за ниточки. А от этого дёрганья такие, как я, потом умирают в засаде или на шибенице.

— Если так случится, Иорвет из Ард Гвынедд, воин войска белок, я искренне буду оплакивать тебя, — сказав это, лориэнская эльфка взяла его за руку. По жилам террориста и гверильяса побежало давно забытое — ещё с Вергена? — тепло. — Но Мудрым Арды я доверяю. Митрандир, Элронд и другие никогда в трудные дни не отказывали в помощи владычице и всему Лориэну. Хотя... Отчасти ты и прав, Иорвет. Говорят, и в совете кое-кто последнее время всё более себе на уме, и не знаю, есть ли Лориэну место в его замыслах.

— Раз так, то в чём же дело? Присоединяйся, — вытянул ноги единственный сейдхе в Средиземье. — Мы воссоздадим отряд Иорвета. И найдём способ вернуться на Понтар и продолжить борьбу — раз уж кто-то меня сюда засунул, может, он обратно и высунет?

— Если это тот, о ком думает госпожа Галадриэль, — Милуиэль заметно похолодела, — то он никогда не станет помогать Перворождённым. Признаться, Иорвет, в другое время многие ушли бы за тобой из Золотого леса, чтобы освободить твой народ от Вражьих прислужников. Но сейчас тьма движется уже на сам Лориэн. И наш долг держит нас под этими кронами.

Иорвет ничего не ответил. Он достал из торбы на поясе карту Средиземья, которую нарисовал сам себе, и уставился в неё единственным безжалостно глядящим глазом. Видимо, продолжал лелеять мысль о бегстве.

— Namarie, Iorveth, — молвила эльфка, спускаясь с талана. Глядя ей вслед, скоя'таэль поймал себя на мысли, что не возражал бы, если бы она осталась на вечер и ночь.

— Mae govannon, Iorveth! Завтрак готов, — слегка насмешливо поприветствовал почётного пленника Галадриэли Корудан пару дней спустя, взбираясь на талан в Таур Хит в утреннем тумане. — Иорвет?!

Но место, которое облюбовал для себя эльф ниоткуда, пустовало. Не было ни Милуиэль, ни Маэнхадора.

— Видимо, он всё-таки сбежал, а товарищи пустились за ним в погоню, — думал вслух лориэнский следопыт, осматривая место происшествия. Но пожитки, оставленные исчезнувшими эльфами, были в порядке — а ведь даже у эльфов такого не бывает, когда приходится срочно пробуждаться и бросаться на преследование беглеца.

— Или вместе с ним? — заподозрил Корудан.

Виновник переполоха между тем, оправляя повязку, стоял среди кустов в нескольких лигах к западу. Хотя этот край и прикрывали золотистые кроны мэллорнов, но земля здесь уже пошла под уклон в гору, предвещая, что впереди — граница царства эльдар, неприветливые склоны Туманных гор, свистящий ветер перевалов и попёрдывающие орочьи ватаги.

— Я вижу, ты всё-таки решилась, beanna, — сказал Иорвет, увидев, что из-за одного из светлых стволов мэллорнов вышла Милуиэль.

— Всё могло бы быть иначе, но я увидела сон — столь яркий и плотный, что он мог бы стать явью, — начала эльфка-воительница. — В нём я видела тебя в Имладрисе — никогда я там не бывала, но, неведомо почему, с первого раза узнала его. Ты сидел с Элрондом за пиршественным столом в его чертогах, окружённый воинами и книжниками. И владыка Имладриса, похоже, был благосклонен к тебе. А рядом были я и другие воины из нашей стражи... Если бы не сон, я бы не явилась. Но в Лотлориэне не шутят с видениями.

— Ты поступила разумно, — сказал Маэнхадор, и только тут Милуиэль заметила, что он пришёл с Иорветом. — Ты увидела то же, что и я... и он.

— Нас уже трое, эльдары, — подытожил скоя'таэль. — Или... — вслед за Милуиэль меж мэллорнов двигались другие фигуры эльфов. — Засада?! — Иорвет быстро сорвал с плеча лук, возвращённый ему Маэнхадором.

— Ты ли Иорвет из Северных Королевств? Или, может, Безумный одноглазый эльф, убийца Людей? — спросили его трое подошедших к ним лучников.

— Это я, — тихо, но гордо ответил предводитель "белок". — И если вам это не по душе, можете сразиться с нами.

— Иорвет, остановись, — встала между ними Милуиэль. И правильно сделала, как показали события.

— Значит, это ты являешься нам во снах, — сказал с виду старший из эльфов. — Я Тауронве из Кирин-эн-Галад. Это Амбендель и Гадронет из западной стражи. Мы узрели, что тебе суждены почёт и слава среди свободных народов, и наслышаны о бедах, которым подвергаются твои соплеменники-сейдхе.

— Теперь нас шестеро, — Иорвет снова почувствовал себя командиром. — Это капля в море орков и Dh'oine, но уже достаточное число для доброй ганзы.

— Для чего? — не поняла его Гадронет.

— Aen Hanse на нашем языке, — пояснил одноглазый сейдхе. — Это вооружённый отряд, но такой, членов которого связывают узы дружбы. Я надеюсь, что свяжут они и нас. Вы ослушались своей грозной владычицы, да ещё и Видящей, чтобы помочь мне продолжать борьбу — это объединяет вас друг с другом. Вы видите те же странные сны, что и я — это соединяет вас со мной дополнительно. Так что путь в Имладрис нам предстоит пересечь вместе. Кроме того, что нам его подсказали, так сказать, свыше, он, судя по рассказам отважной Милуиэль, намного безопаснее, чем путь через Лихолесье.

— Сомневаюсь, — покачал головой Маэнхадор. — Склоны Хитаэглира кишат орочьими лагерями и пещерами, а нас шестеро — не меньше, но и не больше.

— Мы можем их обойти, — сказала вдруг Гадронет.

— Как? — спросил её Иорвет.

— Там, за деревьями, можно увидеть вершину Фануидхола, — там, куда показала эльфка, в разрывах облаков действительно виднелись розовые пятна озарённых рассветом снегов. — На её восточном склоне есть долина с горячим источником. Орки обходят её стороной, ибо туда ведёт тропа великанов.

— Великанов? В Средиземье становится всё интереснее и интереснее, — перебил её Иорвет.

— Это действительно великаны, и я даже с ними знакома. Несколько лет назад мы с Амбенделем оказали услугу одному из их вожаков, на которого гурьбой навалились орки и тролли. За это нам разрешили проход по их землям. Так мы сможем пересечь Хитаэглир и выйти к Эрегиону, а в тех местах уже начинаются передовые дозоры воинов Имладриса, — закончила Гадронет.

— Всё складывается удачнее, чем я мог ждать, — сказал скоя'таэль. — Поэтому вы двое, Амбендель и Гадронет, станете нашими проводниками. Наша задача — добраться до Имладриса и убедить Элронда выслушать себя. Даже если он откажет нам, уговорить часть его воинов уйти с нами. А когда совет Мудрых наконец соберётся и увидит, что вы и ваши сородичи готовы драться за свободу вновь обретённых братьев — он изменит свою точку зрения и откроет Двери, по которым мы отправимся в мой край. На развалины Шаэрраведда и Лок Муинне, что пропитаны кровью Aen Seidhe навеки. И настанет час возмездия! Но до поры — никаких лишних стычек, я как ваш командир должен довести вас до цели живыми...

У Иорвета снова загорелся уцелевший глаз. Он впервые после треклятого портала чувствовал себя на своём месте.

— Увы, Серый Странник, но наш загадочный собрат всё же сумел ускользнуть, — молвила Галадриэль, слегка пристыженно глядя на Митрандира и Радагаста. Они были едва ли не единственными в Средиземье, на кого правительница Лотлориэна могла бы так смотреть.

Гэндальф Серый и Радагаст Карий первыми отозвались на предложение Галадриэль созвать Совет. Первый из них как раз гостил в Росгобеле у второго, и они прибыли в Карас Галадон впереди всех прочих.

— Неужели он столь же могуществен, как вы? — обратился Гэндальф к владыкам Золотого леса. — Ведь преодолел же он чары, призванные не выпускать его за границы ваших земель?

— Увы, в них есть изъян, — ответил Келеборн, взглянув на Галадриэль с печальной усмешкой, которую человек бы и не заметил. — Мы не могли запретить выход за пределы Лотлориэна, а тем более вход назад, нашим разведчикам, которым как раз настало время сменяться.

— Они-то и доложили нам, что видели небольшой отряд, тайно пробивавшийся в глубь гор по склону Фануидхола, по малоизвестной тропе. Им даже удалось узнать нескольких воинов, ушедших с Иорветом. Но те не отвечали на зов, — продолжила Галадриэль. — А ещё больше меня беспокоят эти видения, в которых Иорвет во главе войска разговаривал с Элрондом, как равный с равным. Боюсь, что не к добру они насланы и не от него идут.

— Чародейство Саурона не имеет силы здесь, и это не может быть его делом, — задумался Радагаст. К нему на плечо села пичужка, чирикнув, и Бурый майа что-то ей шепнул. — Теперь за вашим неукротимым гостем присмотрят мои друзья. Меня же больше беспокоит, кто в Арде заинтересован в нём? Кто вверг его сюда и прокладывает ему путь?

— Одно из двух — либо Саурон ещё больше окреп и собрался с силами, либо кто-то из нас лелеет тайные замыслы за нашими спинами, — Гэндальф тяжело опустился на талан и раскурил трубку. Воцарилось недолгое молчание, а в небо над золотистыми кронами полетели кольца и иные, более затейливые фигуры.

— Но довольно об этом, — прервал паузу майа. — Меня тревожит другое — рассказы Иорвета о его родине за кругами мира, которые вы занесли на свитки и переложили для нас. Мы всегда смутно знали, что Эа не одиноко — ведь явились же откуда-то Унголиант и целые сонмища прочих напастей, привлечённые Врагом или собственным любопытством. Но что мир вне Эа будет так похож на наш и в то же время так непохож, что он тоже населён не только эльфами и людьми, но и гномами, и хоббитами — пусть они и носят там иные имена... С вашего дозволения, друзья, я перечитаю историю Иорвета ещё раз, и повнимательней.

Гэндальф так углубился в свитки, составленные со слов Иорвета лориэнскими летописцами, что когда он кончил чтение, солнце уже клонилось за пики Туманных гор, а Радагаст засобирался к своим ездовым зайцам.

— У меня родился один замысел. Иорвет рассказывал о некоем Ведьмаке — я пока не понял, ремесло ли это или прозвище наподобие, скажем, Бродяжника, — начал Митрандир. — Это человек, в чём-то подобный моим знакомцам-следопытам. И хоть ваш гость и враждебен к Людям, этого Ведьмака он считает своим другом. Если он не доверяет нам, Мудрым, и нас не чтит, то возможно, голос дружественного человека отрезвит его и не позволит ослабить вас и рассорить свободные народы перед грозой — которая всё прибывает и прибывает?!

Хоть не стало в Лориэне ни самого Амрота, ни его двора в ветвях над курганами, от основателя эльфийского царства всё же остался хотя бы старый белый талан. На нём и стоял теперь Митрандир, всматриваясь вдаль, где за тёмной стеной Лихолесья поднимался шпиль Дол-Гулдура, средоточия мерзости, уступающего только Мордору или подземельям у самых корней гор.

Медленно, но верно припоминал Гэндальф то заклятие, которое могло впустить Иорвета в Арду из его сурового мира. Все Могущества, и старшие и младшие, не рисковали прибегать к нему со времён Древ Мира — ведь именно им Моргот впустил в мир проклятую Унголиант, чьё отродье до сих пор омрачало Средиземье, и не только её одну.

"Знать бы мне, что ещё просочилось в мир вслед за этим запутавшимся эльфом и чем оно может грозить нам всем", — подумал майа.

Но Гэндальф знал, что ему придётся повторить то, на что покусился Саурон, чтобы сорвать его каверзы и всё исправить. Он припомнил всё, что Иорвет успел поведать о Ведьмаке и о его товарище по кличке — или имени? — Лютик. Затем воздел к небу руки с посохом, и из уст его хлынули звуки заклинания.

Примечания:

Вставил ещё дополнительный кусок в эту часть, чтобы следующая не слишком раздувалась.

Венгерберг, Нильфгаардская империя. Июль 1277 г.

— Итак, Курц Кронье, ты повыдирал волку клочья шерсти, но зубы остались. Выродок Иорвет по-прежнему жив и где-то разгуливает на свободе, несмотря на все твои старания. И почему ты настаиваешь, что можешь быть полезным государю императору? — опершись на стол, почти рычал на охотника за "белками" темноволосый лысеющий загорелый милсдарь с закрученными усами и бородкой, в парадном чёрно-золотом дублете и белом кружевном воротнике.

Капитан Рымвид аэп Лоэгайре, несмотря на свой невеликий чин, являлся вторым человеком в провинции Аэдирн после графа Тырелла. Он был территориальным резидентом имперской секретной службы, а по совместительству и председателем чрезвычайного трибунала. В этом качестве с капитаном Рымвидом что люди, что нелюди предпочитали не связываться, так как он почитал за панацею от всякой измены и фелонии такое замечательное изобретение человечества, как шибеница. В народе за ним уже утвердилась кличка "Венгербергский Вешатель".

— Милсдарь капитан, — лебезил перед нильфгаардцем Кронье, — у меня, кажется, есть зацепка. Помните, я ж вам говорил про портал?!

— Ну?!

— Портал тот скотоелю не иначе, как какой чародейный ренегад открывал. Не обошлось тут без их поганых чародейных штучек, боги свидетели!

— И что дальше?! — раздражённо вертел в пальцах гусиное перо капитан Рымвид.

— А то, что мне верный человек на скотском рынке сказывал — завёлся в вашем Венгерберге новый магик. Откуда припёрся — дьявол его знает, старый дед в серой дерюге да шляпе дурацкой, с бородой до пупа, посох у него здоровый, что драконий хер. Детишкам гокус-покусы показывает да шутихи на базаре пускает. Зовётся Пендальфом али... — начал затирать Кронье в надежде выклянчить-таки у нильфгаардца гонорар хотя бы за информацию.

— Это всё контрразведке уже известно, Кронье, — сказал капитан тоном усталого воспитателя малолетних дурачков. — Ибо твой верный человек — это наш верный человек. Но за то, что ты подтвердил информацию — держи, — и Чёрный швырнул Курцу чахлый, как мошонка старого блудливого богослужителя, мешочек с монетами. — Два флорена за подтверждение информации. Вашей шайке на четверых на вечер в трактире вполне хватит.

— Милсдарь капитан! — заканючил гроза скоя'таэлей Аэдирна.

— А теперь проваливай, пока есть чем валить, Кронье, — презрительно сказал Рымвид. — Когда понадобишься — мы тебя вызовем. Hael Ker'zaer⁽¹⁾! — сказал он на прощанье, покосясь на висящую над рабочим столом скверную копию парадного портрета Эмгыра вар Эмрейса в полном доспехе и на вороном коне.

Когда дежурный солдат выпроводил Курца Кронье, капитан подумал, что неплохо бы нанести визит подозрительному чародею — ведь он действительно может быть связан с чудесным спасением главаря "белок"...

Меж тем странствующий магик, сняв свою дурацкую шляпу, наслаждался свиной отбивной с жареной картоплей, которую ему подали прямо в комнату трактира "Под Весёлой козой". Сначала он попросил к ним воды — но принюхавшись к кувшину, велел вылить её в помои, а взамен поставить кружку пива. Но дотрапезничать ему так и не дали.

Дверь в комнату "чародейного ренегада" отворилась, и на пороге оказался темноволосый лысеющий загорелый милсдарь с закрученными усами и бородкой, в парадном чёрно-золотом дублете и белом кружевном воротнике. С мечом наголо и в сопровождении нильфгаардских алебардистов.

— Если не ошибаюсь, мэтр Гэндальф Серый из...

— Вызимы, — брякнул Гэндальф наугад первое из услышанных здесь географических названий, что пришло ему в голову. — К вашим услугам. С кем имею честь?

— Председатель чрезвычайного политического трибунала капитан Рымвид Фианн аэп Лоэгайре. От имени его величества императора Нильфгаарда приветствую вас в провинции Аэдирн, — с поднятой головой хозяина положения вымолвил нильф.

— Ты пришёл за этим, капитан Рымвид? — спросил Гэндальф. — Тогда спасибо на добром слове. Заказать на тебя вторую кружку пива?

— Предпочитаю вино, — сказал контрразведчик. — Меня интересует другое. Вы ведь, мэтр, явно опытный чародей и промышляете не только огненными потехами и иллюминациями? Можете, скажем, открыть портал на пару сотен стае отсюда?

— Если подумать, могу. Но не рассчитывай, доблестный Рымвид, что ты проведёшь через него всё своё войско к новым победам для своего властителя. От силы на пятерых, — практически не солгал волшебник.

— Пятеро мне не нужны, мэтр. Я ищу одного-единственного эльфа, — намётанным глазом сыскаря капитан заметил, что Гэндальф слегка насторожился. — Главаря банды скоя'таэлей по имени Иорвет. Кажется, в Вызиме о нём тоже наслышаны...

— Какая удача! — улыбнулся в сивые усы чародей. — Я тоже разыскиваю Иорвета. Не так давно он обманул моих друзей самым низким и предерзостным образом. Я как раз думал, что ты или твои товарищи ведают, где его искать... — Рымвид начал чувствовать, что ему морочат голову.

— Рад, что нам с вами по пути, мэтр, но обстоятельства исчезновения преступника таковы, что это власти должны обращаться к вам за помощью, — продавливающим тоном сказал капитан. — По словам очевидцев, когда группа добровольных защитников закона окружила Иорвета, некий чародей — или чародейка — открыл ему портал неизвестно куда. Известно, что сообщество магиков невелико, и каждый из них ведом остальным. Я желал бы проконсультироваться с вами, кто из ваших коллег мог бы иметь сношения со скоя'таэлями и конкретно Иорветом?

— Те, кого ты называешь "белками", не интересуют меня, Рымвид из Лоэгайре. Я занимаюсь более глубокими и мрачными тайнами, — покачал седой головой Гэндальф. — Не возражаешь, если закурю? — и получив в ответ знак согласия — молчание, он стал набивать трубку.

— Я вижу, что ошибся в вас, мэтр. Но надеюсь, что вы сейчас были искренни с нами. Потому что для тех, кто от неё что-то утаивает, контрразведка Нильфгаарда располагает двимеритовыми наручниками и амулетами, после которых никакие магические штучки не работают. А также квалифицированными специалистами, у которых подозреваемые начинают не то что говорить — орать как резаные. Или палёные. Или ломаные, как повезёт, — убийственно ровным тоном намекнул Рымвид.

Вместо ответа Гэндальф выпустил чуть ли не в лицо капитану затейливое дымное колечко, после чего всё же добавил.

— А я, напротив, не ошибся в тебе, страж нильфгаардского государства. Такие, как ты, всегда начинают давить и угрожать даже непричастным — но не всегда рассчитывают свои силы. Запомни хорошенько, что Гэндальф Серый не из тех, кого можно испугать пытками и оковами! — и тут посох магика красноречиво засверкал, давая понять, что дальше портить отношения с ним ни к чему.

— Увидим, — хладнокровно ответил Рымвид аэп Лоэгайре и переключил внимание на очередную серию колечек из Гэндальфовой трубки. — Простите, мэтр... Но как вы это делаете?

— Долго упражняюсь, — недружелюбно ответил чародей и добавил: — Боюсь, нам с тобой нечего больше сказать друг другу, капитан Рымвид. А ведь мне ещё надо поработать над фейерверком, который мне заказал нарочный от баронессы де Корлеаар!

Капитан скривился — старая сволочь выкатила тяжёлые вооружения. Баронесса была предметом ухаживаний наместника Тырелла, и ссориться с ней даже контрразведке было нежелательно.

— Hael Ker'zaer, мэтр Гэндальф! Мы ещё встретимся с вами! — и Рымвид хлопнул дверью.

Вернувшись в свой кабинет, капитан застал там старшего писаря, вытянувшегося перед ним явно с каким-то докладом.

— Вашскобродь, разрешите доложить?! Из Нильфгаарда пришло запрошенное вашскобродью досье на Иорвета! — и писарь протянул Рымвиду аккуратную кожаную папочку.

— Я устал как собака, Водичка. Давай сам докладывай, как следует, — и капитан уселся в кресло, вытянув ноги поудобнее. Водичка долго барабанил выдержки из досье, но внимание Рымвида привлекла одна:

— В 1271 году был неоднократно замечен в долине Понтара и Вергене в компании небезызвестного ведьмака Геральта из Ривии — он же Белый Волк, он же Мясник из Блавикена, он же Gwynnbleidd, он же Wiedmolol bool...

— Где Геральт — там всегда блуда какая-нибудь, — сказал Рымвид. — Проверь, где ривянина видели последний раз. И напиши ещё запросы в Нильфгаард и Вызиму — кто таков мэтр Гэндальф Серый, откуда родом, что кончал, состоял ли в Капитуле или имперской гильдии, на какого короля работал до войны.

На следующий день опасения капитана на предмет Геральта подтвердились. После не слишком приятного разговора с графом Тыреллом Рымвид получил рапорт от "наружного наблюдения" — местных уличных мальчишек, которых снарядил приглядывать за мэтром Гэндальфом. Те рассказали, что тот сначала зашёл к одному из венгербергских стряпчих, а потом заказал переписчику объявления, которые теперь расклеивают по городу и окрестным перекрёсткам:

"ТРЕБУЕТСЯ ОПЫТНЫЙ ВЕДЬМАК, НЕ ВМЕШИВАЮЩИЙСЯ В ПОЛИТИКУ, ДЛЯ ИСПОЛНЕНИЯ КРАЙНЕ ОПАСНОЙ РАБОТЫ. НАГРАДА ДОГОВОРНАЯ, НО ЗНАЧИТЕЛЬНАЯ. ОБРАЩАТЬСЯ В ВЕНГЕРБЕРГ, В ТРАКТИР "ПОД ВЕСЁЛОЙ КОЗОЙ", СПРОСИТЬ ГЭНДАЛЬФА".

— Не вмешивающийся в политику, хмммм... — завертел Рымвид аэп Лоэгайре гусиным пёрышком в пальцах. — Будь я полуэльфская шлюха, если он не намекает на Геральта... Гэндальф однозначно связан со всей этой шайкой. С самого начала дурил мне голову, bloede arse... Опять же говорит, что из Вызимы. Даже если врёт, то нет ли тут какой интриги со стороны Роше и Наталиса?

— Вашскобродь! — объявился старший писарь Водичка. — Разрешите доложить, нашёлся ваш ведьмак!

— И где сейчас пребывает опытный ведьмак, не вмешивающийся в политику?

— В двадцати стае отсюда, в корчме на перекрёстке по дороге в Альдерсберг! Прикажете брать? — спросил Водичка.

— На кой ляд сейчас дёргаться, Водичка? Он сам потащится в Венгерберг, если я хоть что-то понимаю...

— Геральт, ты уверен, что нам стоит ехать в Венгерберг? — спросил Лютик. — У Ярпена Зигрина я слышал такие хвалебные отзывы о порядке, заведённом там нильфгаардцами, что любой здравомыслящий человек объедет его десятой дорогой.

Ведьмак не отвечал — опершись на деревянную балку в конюшне, он наблюдал за тем, как подковывают Плотву.

— Я, конечно, понимаю, что тебя тянет пройтись по местам, породившим на свет упоительную и головокружительную Йеннифэр, и преисполниться аромата сирени и крыжовника...

— Иди ты, — беззлобно ответил Геральт из Ривии, — Йеннифэр теперь окончательно и бесповоротно осела в Корво Бьянко. И крыжовника в моей жизни совершенно предостаточно. Да и места эти должны были сгореть ещё во вторую войну с Нильфгаардом, там уж и следа их нет.

— Тогда зачем ты предлагаешь туда завернуть? Хочется на карандаш к этому капитану Рымвиду, который только и следит, чтобы шибеница не пустовала? — виконт Юлиан Альфред Панкрац де Леттенхоф, профессор элоквенции в Оксенфурте, действительно был несколько напуган.

— Представь себе, Лютик, что только я не объехал на свете — от Ковира и Хенгфорса до Гесо и от Скеллиге до Лок Муинне. Вот только в Венгерберге был слишком давно и ничегошеньки не помню. Подумал — а вдруг заеду? За пять лет в Аэдирне вроде всё успокоилось, да и что нильфгаардцы сделают воспитателю дочери государя императора?

Трубадур меж тем уже отошёл от стойла, расположенного на постоялом дворе на перекрёстке в самой серёдке провинции Аэдирн, и изучал доску объявлений.

— Хммм... Смотри!

Ведьмак откликнулся на зов старинного приятеля и узрел на доске следующее:

"ТРЕБУЕТСЯ ОПЫТНЫЙ ВЕДЬМАК, НЕ ВМЕШИВАЮЩИЙСЯ В ПОЛИТИКУ, ДЛЯ ИСПОЛНЕНИЯ КРАЙНЕ ОПАСНОЙ РАБОТЫ. НАГРАДА ДОГОВОРНАЯ, НО ЗНАЧИТЕЛЬНАЯ. ОБРАЩАТЬСЯ В ВЕНГЕРБЕРГ, В ТРАКТИР "ПОД ВЕСЁЛОЙ КОЗОЙ", СПРОСИТЬ ГЭНДАЛЬФА".... — Боюсь, этот милсдарь опоздал. Мне теперь ведьмачеством зарабатывать нужды нет, — практично отметил Геральт.

— Просто несколько странное объявление, — задумался вслух профессор элоквенции. — Заметь, неизвестный Гэндальф прямо указал "Не вмешивающийся в политику"! И мы оба знаем, на кого и на что он намекает. Явно какое-то послание специально для тебя.

— Я даже думаю, что не послание, а нечто вроде ловушки. Взгляни-ка ещё на это.

Лютик перевёл взгляд на указанный ведьмаком листок рядом с объявлением милсдаря Гэндальфа и прочитал:

— "Разыскивается ИОРВЕТ, эльфский террорист, гверильяс и сикарий, убивец женщин, стариков и детей...". Bloede bleadd, Иорвет ещё жив? — изумился бард.

— Да. И, похоже, Венгербергский Вешатель решил подкинуть мне приманку, чтобы через меня добраться до убивца женщин и детей, — усмехнулся ведьмак.

— Похоже, вопрос, ехать или не ехать в Венгерберг, решён, — выдохнул Лютик.

— Да, — сказал Геральт. — И не смотри ты на меня так, Лютик. Если ты помнишь, Иорвету я кое-что должен. Кабы не он, чёрта с два я спас Трисс Меригольд в Лок Муинне. И мне просто придётся явиться в город и поговорить с этим Гэндальфом, чтобы понять, как я могу рассчитаться.

...Виконт де Леттенхоф догнал ведьмака уже позже, когда расступился лес и перед ним на горизонте завиднелись частично разрушенные, но всё ещё величественные башни Венгерберга.

— И не мечтай, старое ты благодарное ведьмачище! Я тебя в пасть к Рымвиду одного не пущу!

Примечания:

Ещё до выхода "Ведьмака 3", где Эмгыр появляется во плоти, я всегда представлял его примерно таким: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%BF%D0%BE%D1%80%D1%82%D1%80%D0%B5%D1%82_%D0%9A%D0%B0%D1%80%D0%BB%D0%B0_V#/media/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Carlos_V_en_M%C3%BChlberg,_by_Titian,_from_Prado_in_Google_Earth.jpg

Примерно так мог выглядеть и портрет в кабинете капитана Рымвида.

1) Да здравствует император! (Старшая речь)

Вернуться к тексту

Примечания:

Просьба перед тем, как вы начнёте, внимательно перечитать ещё раз предыдущую главу: я вставил туда ещё один кусок, в котором впервые в этом фике появляются Геральт и Лютик, чтобы не слишком раздувать эту часть.

— Имя-фамилие, или кличка?

— Геральт из Ривии.

— Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф.

— Род занятий?

— Туссентский помещик.

— Служитель муз. Поэт, певец, профессор элоквенции и немного...

— Хватит. Цель приезда в славный Венгерберг?

— Транзит. Возвращаюсь в имение из гостей от милсдаря Ярпена Зигрина.

— Эмммм... Аналогично.

— Яаааасно, — зевнул старший писарь Водичка. — Родственники или знакомые среди эльфов имеются?

— Сыт по горло.

— Протестую, милсдарь Водичка! Даже если я настолько похож на эльфа, это ещё ничего не означает — по законам Нильфгаарда нелюди и люди равны перед государем императором!

— Успокойтесь, виконт, — спустился с галерейки в кабинет капитан Рымвид аэп Лоэгайре. — На допрос третьей степени пристрастия вы не попадёте. Не сегодня. Просто вы и милсдарь Геральт для нас — особые гости, — представившись, он развалился в кресле рядом с Водичкой.

— Дайте угадаю, капитан. Вас интересуют мои старые дела со скоя'таэлями? — начал было ведьмак.

— Как вы уже понимаете, с одним конкретным скоя'таэлем по имени Иорвет, с которым вы премного шороху навели в своё время на долину Понтара, — капитан играл в пальцах гусиным пером. — И перебили, между прочим, два десятка подданных имперской короны.

— То недоразумение с Ренуальдом аэп Матсеном было... самообороной, — невозмутимо — с виду — ответил Геральт. — Иорвета я последний раз видел шесть лет назад, как раз там, в Лок Муинне. И на вашем месте, милсдарь капитан, я бы не расспрашивал о нём люд, едущий с запада. Потому что все путные скоя'таэли сейчас пробираются в противоположную сторону. К горам. В Дол Блатанна и Гвиндеф.

— Так что совершенно незачем мурыжить нас в кордегардии и расспрашивать без конца про дядю Теодегизеля, который пил запоем в своём замке в Кераке! — взорвался-таки Лютик.

— А где видели последний раз Иорвета вы, виконт? — не унимался нильфгаардский контрразведчик.

— Там же, где и мой друг Геральт, и тогда же! И с тех пор я предпочитаю не иметь дел с "белками", — подчеркнул трубадур. И тут зловещий Венгербергский Вешатель сделал то, чего друзья от него вовсе не ожидали.

— Вижу, милсдари, вы действительно добропорядочные имперские подданные, а не потатчики скоя'таэлей. Хотя на вас, дорогой Геральт, я возлагал большие надежды в плане ваших знакомств. А теперь вы свободны, и я от имени императорской администрации приглашаю вас насладиться гостеприимством Венгерберга, — торжественно объявил капитан Рымвид.

— ...Как думаешь, Геральт, почему этот сукин сын так просто нас отпустил? — спросил ведьмака бард, когда они уже ехали по улочкам города в поисках подходящего места для ночлега.

— Видно, решил, что мы впадём в эйфорию, расслабимся и приведём его шпиков к этому загадочному чародею Гэндальфу, — ответил Геральт.

— А откуда ты знаешь, что он чародей?

— Рымвид обвешан нейтрализующими амулетами, как йульское дерево. Он явно готовится иметь дело не столько с загнанной "белкой", сколько с магом. И судя по его двимеритовым цацкам, магик этот не из новичков. Что странно — чародеев не так уж много, а я об этом Гэндальфе никогда раньше не слышал.

— Я тоже, — сказал Лютик. — Может, он с дальнего Юга? Или из Зеррикании?

— На Севере его однозначно давно не было, дольше двух лет. Иначе бы Гэндальф знал, что я завязал с ведьмачеством и осел в Туссенте, — задумался ведьмак. — Но откуда он знает, что я сейчас в Аэдирне? И как он связан с нашим общим остроухим другом?

— Как говорил наш профессор прикладной логики в Оксенфурте, проблемы надо решать по мере их поступления. Для начала я бы решил проблему обеда и крыши над головой. А потом занимался бы магами, нильфгаардцами и прочими страховидлами...

Остановившись и пообедав в двух кварталах от "Весёлой Козы", компаньоны вышли на поиски таинственного нового заказчика Геральта. Порасспрашивав народ о Гэндальфе, они убедились, что он всё-таки чародей, но виду благообразного, безобидного и промышляет в основном огненными потехами, шутихами да офирскими огнями.

— Непохоже что-то на опытного чародея высшего класса, — задумался Лютик. — Или он таится, чтобы не привлекать внимания до поры? Ох, подозрительная история...

— Если он работает в основном с Силой Огня, всё может быть гораздо суровее, чем предполагает даже Рымвид, — тяжело вздохнул Геральт, вспомнив, что ему рассказывали про неприятную специфику магии Огня все знакомые чародейки и жрички.

Друзья около часа петляли по улочкам Венгерберга, чтобы сбить со следу "хвост" — посявканного вида побирушек, которые тащились за ними от самой бывшей кордегардии дворцовой гвардии короля Демавенда, где ныне обустроилась секретная служба Эмгыра. В конце концов им показалось, что они сами заблудились. Но тут виконт, бывавший в Венгерберге наездами, узнал толстую круглую частично обваленную башню в конце улицы:

— Погоди-ка, Геральт... Это же Махакамская башня!

— Если это она, то, получается... А мы молодцы, Лютик! Бродили куда ноги выведут — и вышли прямо к заднему двору "Под весёлой козой"!

Пользуясь приоткрытой калиткой, ведьмак и трубадур по нахалке вошли на территорию искомого трактира. Когда служитель, выносивший помои, попытался было протестовать против их присутствия, Геральт быстро сложил знак Аксий и распорядился:

— Веди нас к чародею, который поселился здесь.

Геральт и Лютик застали загадочного Гэндальфа во вполне мирной, внушающей доверие обстановке. Чародей, который нагнал страху на самого Вешателя, сидел у распахнутого окна и с несколько недовольной миной пускал дымовые кольца всех форм и размеров из трубки. Перед ним на столе лежала довольно толстая книга. Когда Гэндальф захлопнул её, ведьмак заметил, что тот читал "Историю мира" Родерика де Новембра.

— Ну, здравствуйте, незнакомые мне, но долгожданные гости. Если я не ошибаюсь, Геральт из Ривии и сладкоголосый Лютик? — несколько огорошил компаньонов чародей. Сам он действительно имел облик старого длинноволосого деда в серой хламиде, а в углу был аккуратно поставлен старомодный посох, вроде тех, которые некоторые члены Капитула использовали для особо мощных заклятий в старые времена.

— Это мы. А вы, мэтр, надо полагать, Гэндальф? — ответил охотник на страховидл. — Я по объявлению: "Требуется опытный ведьмак, не вмешивающийся в политику...". Но должен признаться, это объявление уже сразу попахивает какой-то очередной сложной интригой. Поэтому давайте раскроем карты. Я вижу, вы навели обо мне справки, а вот я такой возможности был лишён. Перед тем, как обсуждать заказ, хотел бы я уточнить, откуда вы пришли в Венгерберг и как связаны с Иорветом?

— Вижу, что его разум не обманул нас, — сказал что-то непонятное бородатый магик. — Вы и в самом деле водите дружбу с этим эльфом. Поэтому я и обратился к тебе, Геральт. Ты — человек, к которому наш общий воинственный знакомец Иорвет прислушается и не натворит бед.

— Вы ушли от ответа, мэтр Гэндальф, — покачал головой ведьмак. — Я понимаю, ваш брат чародей иначе не может, но всё-таки повторю вопрос: куда пропал Иорвет, где и как вы нашли его и что за беды он может натворить?

— Незадолго до того, как я отправился в Аэдирн, Иорвета ещё видели живым и здоровым. Кто-то могущественный и злонамеренный открыл Двери перед ним и зашвырнул его в наш край — так далеко от вас, что от Венгерберга хоть три года скачи, не доедешь. О мерзостях и бесчинствах, которые владыки Людей творят против эльфов здесь, я уже начитался и наслушался досыта за несколько дней в этом городе — но в моей стране оба эти племени живут в мире и относительном согласии. Пока ещё.

Ибо Иорвет уже самим рассказом о бедствиях своего народа невольно сеет в эльфах вражду к людям, а на людей он уже нападал с ножом в руке, и не всяк унёс от него ноги! Более того — он пытается собрать себе отряд, чтобы продолжать свою борьбу уже у нас, перед лицом общего и в сто раз более страшного Врага, чем любой Нильфгаард и любая Редания! — драматически вымолвил Гэндальф, тряся бородой от возмущения.

— Если я всё правильно понял, мэтр, наш общий друг собирает скоя'таэлей уже в вашем королевстве и путает эльфским и людским монархам всю политику, — вставил ремарку Лютик.

— И я нужен вам как... Как переговорщик, чтобы остановить его, — закончил Геральт.

— Вы схватываете с полуслова, друзья мои, — одобрительно кивнул волшебник. — Иорвету сейчас просто необходим старый и верный товарищ-человек, который избавит его от пагубного отчаяния. Ведь кто знает, к чему приведут его опрометчивые шаги, которые он совершает вроде бы для блага всех эльфов мира! Он уже сманил нескольких лучших воинов одного из царств Свободных народов, когда на Востоке крепнет и наливается чёрной мощью Вражья сила... Тут-то нам и стало ясно, что пора вмешаться, — Гэндальф вздохнул и схватился за голову, облокотившись на том Родерика де Новембра.

— Боюсь, у вас не совсем точные сведения, милсдарь маг из земель предальних, — сказал ведьмак. — Наши пути с Иорветом разошлись шесть лет назад, и мы не получали друг о друге вестей. Не знаю, захочет ли он слушать очередного, как он выражается, bloede Dh'oine. И всё же... Всё же я хотел бы вам помочь. Чтобы помочь ему и вернуть свои старые долги. Тогда я нипочём бы не спас одну... близкого мне человека и сам бы, возможно, кончил на шибенице, если бы не Иорвет.

— Должен сказать, что Иорвет о тебе довольно высокого мнения, ведьмак, — улыбнулся в седые усы Гэндальф Серый. — И если судить по твоим речам, он прав. А вот о твоих делах поговаривают всякое, есть и те, кто кличет тебя Мясником. Но в одном все местные рассказчики сходятся — ты один из лучших охотников на чудовищ в этой земле. А там, куда я предлагаю тебе направиться, тьма расползается во все стороны и растёт страх, и в работе для ведьмака недостатка нету.

— Я почему-то так и подумал. Но страховидлами меня уже не напугаешь — да и потом, если Иорвет тебе так много обо мне рассказал, то ты знаешь, что нам, ведьмакам, ещё в школе притупляют эмоции, — ответил Геральт и взглянул на Лютика. Тот несколько упал с лица от Гэндальфовых речей.

— Скажите, мэтр, а в королевстве, где вы хотите искать Иорвета, тоже всё... расползается и растёт?

— Хочу тебя успокоить, Юлиан Альфред Панкрац Лютик — ох, сколько имён ты себе понабрал! Иорвет направляется к своим сородичам, а в краях, где правят эльфы, как раз царят спокойствие и процветание, и там можно найти всё, что требует утончённый ум. Тебе, как певцу, думаю, понравились бы их баллады о старых временах, хотя человеку они обычно кажутся слишком длинными...

— Хм... — задумался профессор элоквенции. — Живая эльфская цивилизация... Не враждебная к людям... Дальние страны... Милсдари, если вы не против, то я тоже напросился бы с вами! Меня в последнее время что-то обуревает творческий кризис, и как знать, может, в далёких землях мне удастся поднабраться новых сюжетов и тем?

— Если подумать, Лютик... — Гэндальф крепко задумался и сказал: — Я поддерживаю твой замысел. Надвигаются трудные и тёмные времена. А в тёмные времена песня хорошего менестреля может значить не меньше, чем два твоих клинка, Геральт из Ривии! Пожалуй, мы и впрямь отправимся с вами втроём — если ты действительно готов к испытаниям.

— Действительнее не бывает, мэтр Гэндальф, — заверил его загоревшийся энтузиазмом бард.

— Мы поедем через портал? — спросил Геральт. — Если да, то...

— Конечно, если ты называешь этим словом Двери. Но я не стану вас торопить — раз ты знаком с Дверьми, то знаешь, что я могу вернуться в Средиземье — так зовётся эта страна — не теряя ни минуты. По сути, Геральт, я предлагаю вам с Лютиком приключение на двадцать минут — вы просто войдёте и выйдете. Сколько времени нужно вам на сборы? — спросил Гэндальф.

— Мне хватит суток, — сказал ведьмак и тут заметил, что о главном-то он чуть не забыл: — Раз уж вы вывесили на всех перекрёстках объявление о заказе, поговорим о награде?

— Награда не заставит себя ждать, — расплывчато кивнул Гэндальф. — Я всё моё богатство ношу с собой, но мои союзники найдут, чем оплатить твой риск и твоё искусство.

— Вам почему-то хочется верить, гроссмейстер, хотя другого на вашем месте после такого я бы послал, — сказал ему Геральт. — Бумага и чернила для контракта у вас найдутся, мэтр?

— О чём разговор?

— Не знаю, вашскобродь, где они вчера шатались, но сегодня развили лихорадочную деятельность! Явно собираются куда-то! Ведьмак мечи заточил, у алхимиков всякой дряни накупил, мэтр Лютик — новое седло и клинок на всякий случай. А жратвы-то на две недели вперёд! Уедут теперь уж точно завтра, потому как на житьё в Венгерберге у них денег нету, — докладывал Водичка.

— Похоже, они с Гэндальфом Серым всё-таки спелись, — сделал совершенно верный вывод капитан Рымвид. — Чародей сейчас был бы очень кстати. Ты послал гонца за стариной Рюйгенсом из Геммеры?

— Послал, вашскобродь. Только милсдарь Рюйгенс сейчас за Дыфней, эльфские подземелья описывает по повелению из самого Нильфгаарда. Дай Солнце завтра к вечеру вернётся в Венгерберг...

— Cuach aep arse, — с чувством сказал Венгербергский Вешатель. — Придётся действовать более грубо. Мне нужен Курц Кронье, пусть собирает весь свой сброд и по условному сигналу пускается в погоню! А в помощь ему отрядим... Да, ефрейтора Йымма.

— Всё так серьёзно будет, вашскобродь? — спросил Водичка. Крупный, мрачный, похожий на скалу старый служака-виковарец Йымм пользовался в Аэдирне славой самого опасного костолома.

— Чародей и ведьмак против четырёх долболомов ему несерьёзно, — проворчал нильфгаардец. — И пусть Йымм захватит двимеритовые амулеты и цепи! А когда мне притащат всю троицу, вытрясет из них всё, что им известно об Иорвете!

На следующее утро Геральт, Лютик и Гэндальф Серый небольшим караваном выдвинулись в путь к северо-востоку от Венгерберга. Бард, волшебник и ведьмак ехали верхом, навьючив срочно купленную четвёртую лошадь припасом на всякий случай. Да и ведьмачью Плотву тяготила сумка с полным набором эликсиров.

— Двери перенесут нас в край под названием Холлин, или Эрегион на языке эльфов, — объяснял магик промежуточную цель путешествия. — По моим сведениям, именно туда направляется Иорвет и отряд его новых союзников, воинов из Лотлориэна. Оттуда он продолжит свой путь на Запад, чтобы сманивать с собой новых добровольцев.

— Да уж, мэтр, если слова ваши — не сказки, то только нашей распри между людьми и Старшими Расами вашему Средиземью и не хватало, — сказал ведьмак, объятый думой. Он только сейчас, когда Гэндальф притих и его чары ослабли, начал осознавать, с насколько могущественным чародеем связывается — открывающим Двери движением посоха — и насколько сомнительный контракт с ним подмахнул позавчера. В подобном предприятии Геральт последний раз участвовал два года назад на Скеллиге — тогда, правда, не он пересёк Двери, а Цири, но по тому, с каким лицом она вернулась, понял, что ей хватило. А по рассказам Гэндальфа о "тьме" легко было догадаться, каково его Средиземье за пределами обустроенных эльфских и людских владений.

Лютика, похоже, тоже обуревали смешанные чувства:

— Знаешь, Геральт... С одной стороны, я чувствую воодушевление — мы словно переносимся на века назад, в годы расцвета Шаэрраведда, в золотой век Aen Seidhe, когда они были больше предрасположены к струнам и кистям, чем к лукам. Общество мечты для барда! С другой — неспроста Гэндальф так радуется, что с ним поедет целый ведьмак, да ещё твоего класса... Что же там водится? И вдруг все твои эликсиры и Знаки против него окажутся прахом?

— Ты забыл про два меча, — лаконично сказал ведьмак, которому и без трёпа Лютика было нелегко. Наконец Гэндальф привёл их на поляну, которую аэдирнцы обычно обходили стороной — даже знахарки. На абсолютно лысой грязно-бурой проплешине посреди леса виднелись будто прочерченные кем-то круги, а по краям её воздвигались мрачноватые чёрные камни, испещрённые уродливыми петроглифами — примитивными и явно доэльфского происхождения.

— Вот и подходящее место для Дверей, друзья мои, — бодро сказал чародей. — Приступим к заклинанию.

Гэндальф спешился и взялся за посох, но ему не довелось спокойно и сосредоточенно открывать Двери, как это было в Лориэне. Далеко на лесной дороге послышался топот копыт, брань и хрюкающий хохот.

— Похоже на погоню, — сказал Геральт.

— Беда, — покачал головой гроссмейстер. — Как это нередко бывает, я пришёлся не по нутру местному правителю. Похоже, за нами посланы его воины — надеюсь, не из самых отборных. Прикрой нас, ведьмак, пока я займусь Дверьми!

Примечания:

ВАРНИНГ: кладу здесь большие куски, взятые из "Сильмариллиона", а конкретно — из главы "О Кольцах Власти и конце Третьей эпохи".

Аэдирн, 30 стае к северо-востоку от Венгерберга. Июль 1277 г.

— Эй, вы трое, етить! — раздался на весь лес мощный боевой рык Курца Кронье. — А ну стоять!

— Ты ещё кто такой, чучело?! — огрызнулся Лютик. — Ты разговариваешь с виконтом де Леттенхофом!

На поляну выехали милсдарь Кронье и его шайка охотников на "белок" — Сассь "Валигора" Ульфсак, Бруно "Валидуб" Радован и Пенчо "Прудивус" Кнотт. За ними ехал пятый — солдат в доспехе и шлеме с перьями нильфгаардского образца.

— А мне хучь король Самбук, етить! Мы щас вас всех граждански заарестуем за укрывательство скотоеля — и в яму! Вона, с нами представитель власти едет! Ефрейтор, зачти им бумагу! — обратился Кронье к нильфу.

Тот вытащил из седельной сумки мятую хартию, развернул и стал зачитывать:

— Властью, данной мне в провинции Аэдирн государем императором Нильфгаарда Эмгыр вар Эмрейсом и прочая, я, председатель трибунала Рымвид аэп Лоэгайре, командёрую ефрейтора Яна Йымма и призванный в помощь ему поскот... ээээ, posse comitatus... — басовито бубнил Йымм как пономарь.

Гэндальф меж тем продолжал заклинание открытия Дверей, не замечая, что и он, и его спутники под прицелами "гавриилов", не дающих им делать резкие движения. В то же время стрельнуть в чародея никто из молодцов Курца Кронье не решался. Но и Геральт не рисковал использовать знаки Квен или Ирден — они хоть и надёжно отбивали болты и удары мечей, но и сигнатуру порталов прерывали не хуже.

Возникла патовая ситуация. И у ведьмака появилась мысль, как из неё выйти.

— Мужики, а можно мне почесаться? — спросил он членов "поскота".

— Что, ведьмачья морда, блохи одолели? — спросил Сассь Ульфсак, явно наслаждаясь тем, как ржут его товарищи. Но тут вступил сам папаша Кронье:

— Да хер с тобой, давай...

Это была его главная ошибка. Сделав вид, что чешется, Геральт быстро сложил пальцами знак Аард, направив его прямо под копыта лошадей тесно столпившихся всадников. Кони Ульфсака и Радована сбросили седоков, встав на дыбы, остальные с перепугу помчались по разным краям поляны. Выиграв время, ведьмак схватился за стальной меч и встал в боевую стойку — как раз вовремя.

Прямо к Гэндальфу, раскручивая толстую двимеритовую цепь, крался спрыгнувший с коня ефрейтор Йымм — он, как оказалось, мог не только зачитывать постановления об аресте. Нильфгаардец накинул было на чародея петлю из этой цепи с криком "Попался!", но тот даже не пошевельнулся — только укоризненно посмотрел на упавшего и выпустившего орудие из рук Йымма и продолжил открывать портал.

— Курва... На него двимерит не действует... — осознал ефрейтор и ухватился за свой меч армейского образца — но дорогу его клинку преградил стальной меч Геральта.

Лютик тем временем вовсю фехтовал с Сассем Ульфсаком и даже начал было загонять доблестного Валигору в угол, но тут вмешался Бруно Радован. Сильно хромая и держась за вывихнутое бедро, он всё же сумел засветить трубадуру в лоб кулаком.

— Ага, попался! — возликовали члены posse comitatus, готовясь вязать Лютика, но тут раздался звучный голос Гэндальфа Серого:

— Всё готово, друзья мои!

Чародей освободился и увидев, что враги одолевают профессора элоквенции, послал на выручку небольшую молнию из посоха. Бруно Радована в дополнение к вывиху ещё и шибануло током, так что он окончательно выбыл из боя. Следующая молния досталась Кронье и Прудивусу, которые как раз подоспели к Йымму и стали наседать на ведьмака.

— Теперь они долго нас не побеспокоят. Проводи лошадей и грузи на них Лютика, Геральт! Я вас прикрою! — воскликнул седобородый магик.

— Лошадей в портал? Хм... — недоверчиво сказал ведьмак, который никогда такого не видел. Но оглянувшись на Двери в исполнении Гэндальфа, только покачал головой — портал вполне мог вместить и коня.

— Шевелись, Плотва!

Плотва прошла первой, за ней — Лютикова Эвтерпа, к которой ведьмак на всякий случай покрепче прикрутил полуобморочного хозяина. Наконец Геральт затолкал туда последнюю лошадь, навьюченную съестным припасом, и вступил в портал сам.

Последним уходил Гэндальф. Но едва он начал закрывать Двери, как Сассь Ульфсак, сжимая в кулаке нож, метнулся на него:

— Ах ты падла чародейная! Да я тебя без ваших штучек кончу!

С другой стороны за Ульфсаком прыгнул, как большой служебно-розыскной пёс, ефрейтор Йымм, также размахивая обнажённым клинком и крича "Стой, дубина! Сдохнешь ни за ломаный шелонг!". На этом моменте портал как раз с причмокиванием закрылся. Прибывший на место происшествия капитан Рымвид теперь мог только кусать локти, обнаружив лишь побитых магией Кронье, Нотта и Валидуба.

— Ghoul y badraigh mai an cuach. Банда идиотских идиотов, — вынес вердикт Рымвид аэп Лоэгайре и пророкотал: — Сгною!

Западный Эрегион, сентябрь 3017 года ТЭ

— О-о-ох... — истинно богатырский удар Бруно Радована наложился у Лютика на переход через портал, и теперь великому барду было совсем плохо. — Геральт... Мне кажется, мы больше не в Аэдирне...

— Угадал, — ответил ведьмак, который сам бы уже хотел знать, где он есть. Теперь их окружала открытая равнина, на которой поближе к горизонту то тут, то там виднелись падубовые рощи. Обернувшись назад, Геральт увидел на горизонте полосу каких-то гор, высоких, почти как Синие, а по левую руку от ведьмака луг обрывался у довольно крупной реки, по которой плыли непуганые белые лебеди. За рекой виднелись развалины — уже изрядно осыпавшиеся от времени, но большие и по-нелюдски утончённые: когда-то там стоял крупный эльфский город.

— Мы на месте? — спросил он у Гэндальфа. — Это и есть Холлин?

— Почти на месте, — ответил, недовольно ворча, чародей. — Из-за налёта нильфгаардцев я несколько ошибся в расчётах и забрал слишком сильно к западу и к югу. Мы на западной окраине Холлина, или Эрегиона. Река, которую видишь ты, зовётся Гландуином, а пять с половиной тысяч лет назад напротив нас стоял великий город — Карас Гелебрен, столица Эрегиона древности, где процветали искусства и ремёсла...

— Всё это упоительно интересно, мэтр Гэндальф, только отвяжите меня, — напомнил о себе Лютик. Ведьмак освободил его от верёвок, которые были необходимы, чтобы оглоушенный поэт не свалился с седла прямо в портале, что было чревато.

"Пять тысяч лет, bloede bleadd, — думал Геральт. — Это просто не может быть наш континент. У нас нет эльфских древностей такого возраста. Где я?"

— Поскольку все люди и кони на месте, первая часть нашего путешествия удалась, — сказал Гэндальф. — Я вижу, здесь ещё и солнце клонится к закату, так что до темноты далеко мы не уйдём. Мой вам совет — развести костёр и заночевать где-нибудь подальше от реки — скажем, в ближайшей роще падубов. Обычно порождения Тьмы сюда не суются, и мы сможем спокойно передохнуть. А на рассвете попытаемся выйти на след Иорвета.

Вся троица обустроилась в роще, и в лучах закатного солнца закипела работа. Ведьмак ломал дрова и устанавливал котелок. Магик в серой хламиде предлагал свои услуги по разжиганию костра, но Геральт отказался от его помощи, чтобы опробовать в этом мире знак Игни. Работал Знак как часы, никакая чуждая магия не мешала — хотя при взглядах Геральта на Карас Гелебрен ведьмачий медальон начинал слегка дёргаться, намекая на присутствие чародейских сил.

Лютик, уже приходивший в чувство, помогал Геральту куховарить по мере сил и развлекал публику импровизациями о красотах эрегионской природы: "Глядь — поверх текучих вод лебедь белая плывёт...". Когда на светлом ещё небе показались звёзды, а похлёбка из всего, что ведьмак туда напихал, сварилась, Гэндальф завёл рассказ об истории этих мест:

— Почти шесть тысяч лет назад здесь селились эльфы великого и славного — а порой и тщеславного — рода нольдоров. Эрегион соседствовал с подгорным государством гномов Хадходронт, или Казад-Дум по гномьи — ныне после падения его называют Морией, Чёрной ямой — и из Карас Гелебрена вела прямая дорога к западным вратам гномьего царства. Мастера кузней Гвайт-и-Мирдайн многое переняли у гномов и достигли небывалых высот в работе с металлом и камнем. Но даже среди этих удивительных умельцев выделялось искусство Келебримбора, сына Куруфина... — вёл свой рассказ чародей.

Из дальнейшей истории Геральт понял, что в доверие к эльфам втёрся мутный тип по имени Саурон, или Аннатар — кажется, чародей-ренегат с возможностями не меньшими, а то и большими, чем у Гэндальфа. С его подачи эльфские мастера Келебримбора создали мощнейшие артефакты — Кольца Власти, и не подозревая, что ушлый ренегат задумал обратить их против них же:

— Саурон же тайно сотворил Кольцо Всевластья, что повелевало всеми прочими, и мощь их связана с его мощью и существует до тех пор, покуда существует Оно, Единое или же Великое. Много силы и воли своей вложил Саурон в Единое Кольцо, ибо мощь эльфийских колец была велика и кольцо, что правит ими, должно обладать небывалым могуществом; а сковал его Саурон на Ородруине, Роковой горе в Мордоре, Стране мрака. И покуда Кольцо находилось при нем, ему были открыты все деянья, свершенные с помощью младших колец, и мог он проникать в мысли тех, кто владел этими кольцами, и управлять ими.

Но не так-то легко провести эльфов. Едва надел Саурон на палец Кольцо Всевластья, как они уже знали о том и прозрели, что Саурон жаждет поработить их самих и все их творения. И, исполнясь страха и гнева, эльфы скрыли свои кольца. Саурон же, узнав, что выдал себя и что эльфы не были обмануты, пришел в ярость и объявил им войну, требуя, чтобы ему отдали все кольца, ибо без его мастерства и совета никогда не смогли бы их создать эльфийские мастера. Но эльфы бежали пред ним, и три кольца им удалось спасти и сохранить.

С тех пор война между эльфами и Сауроном никогда не затихала; и Эрегион был разорён дотла, и Келебримбор погиб, и захлопнулись врата Мории. Элронд Полуэльф в те дни основал твердыню Имладрис, что люди называли Ривенделлом. Она и сейчас стоит в двух неделях пешего пути к северу, и он правит оттуда окрестными эльфами. И в его владения, насколько я знаю от своих друзей в Лориэне, направляется сейчас наш общий одноглазый знакомый — Иорвет, — закончил свой рассказ Гэндальф.

— Это сколько же лет милсдарю Элронду должно быть? Чистокровные эльфы, известно, долгожители, но не припомню ни одного полуэльфа, который хотя бы за сто перетянул, — сказал виконт де Леттенхоф. — Разве что Кристабель Бархатные Ручки, бордель-маман из Третогора. Стоит ей накатить винишка, она похваляется, что совсем ещё девчоночкой обслужила короля Радовида Лысого, когда тот был ещё кронпринцем, на мальчишнике перед свадьбой с Фиаметтой Цидарисской. А это точно было лет сто пять тому назад...

— И почему тебя прозвали Лютиком, тогда как надо было Языком-без-Костей?! — прервал его тёплые воспоминания чародей. — Если быть точным, Элронду шесть тысяч пятьсот шестнадцать лет, и он их проводил отнюдь не по непотребным домам!

Но тут дозволенные речи ведьмака, барда и магика прервал душераздирающий вой совсем недалеко от костра.

— Волк? — насторожился Геральт. — Довольно крупный, — тут его ведьмачий медальон, словно оспаривая слова хозяина, зашевелился.

— Хуже, Геральт, гораздо хуже. Это варг. Обычно в полтора-два раза выше обычного волка в холке и во столько же разумнее, — вой подхватила ещё пара особей. — И он не один, — отметил Гэндальф.

На краю падубового леса, что к востоку, зажглись несколько пар глаз и стали явственно приближаться к костру. Волшебник взял наизготовку свой посох, Геральт закинулся эликсиром "Пурга" — в схватке с волкоподобными существами имело смысл сделать ставку на улучшение скорости и реакции — и обнажил стальной меч.

Варги не заставили себя ждать — рассредоточившись, к костру вышли три волка несколько необычных размеров, по окрасу отдалённо напоминающих гиену и с более крупными и тяжёлыми мордами. Одного из них Гэндальф встретил чем-то вроде шаровой молнии в лоб, другого ведьмак слегка ошпарил знаком Игни — с удовлетворением отметив, что он действует ничуть не хуже. Третий, раскатисто рыча, рванулся было в бой, рассчитывая сбить Геральта с ног, подмять под себя и перегрызть горло. Но ведьмак удачно уклонился и нанёс волчаре колющий удар в бок. Особо прочувствованно взвыв от боли, варг отшатнулся, попал прямо в костёр и с совсем уж душераздирающими воплями понёсся вслед за остальными, пылая на ходу.

— Это дурной знак, ведьмак, — покачал головой Гэндальф. — Раньше варгов в этих краях никогда не видали. Тьма Мордора крепчает, множатся её слуги и порождения и осваивают новые земли в поисках пищи.

— Эти трое нашли только больших злых ведьмака и магика, — усталым голосом сказал Геральт. — Кстати, гроссмейстер, ведь в этом самом Мордоре Саурон изготовил себе Кольцо Всевластья в древности. А кто сейчас там заправляет?

Гэндальф Серый посмотрел на него, как на больного, и ответил:

— Саурон.

— Но ведь ему же, тогда получается, тоже шесть тысяч пятьсот лет? — подал голос Лютик. — Да что же у вас за страна-то такая?

— Он гораздо старше, — сказал чародей. — Правда, долгие века он был развоплощён, но несколько десятилетий назад объявился на реке Андуин снова, а там и в Мордор пробрался. Теперь там снова работают его кузни, казармы, темницы, а здесь, в Эриадоре, что между Морем и Туманными горами, рыщут его слуги ...

"Ну и дела, — думал ведьмак. — Города и чародейские магистры, которые старше Сопряжения Сфер. Волки размером почти с медведя. Магия, которую не глушит двимерит. И Иорвет умудрился здесь не просто выжить, а собрать новую ганзу... Где-то он сейчас?... А где те два болвана из шайки Кронье, что дёрнули за нами..."

Эттенские высоты, тем же вечером

— Твою-то мать, а?! Этот... Ефрейтер! Ты здесь? Знаешь, куда нас энтот чароед проклятый зашвырнул? Не узнаёшь этих мест?! Йымм, ты ж вроде везде прошёл?! — драл глотку Сассь Ульфсак.

Ефрейтор Йымм не отвечал — при удачном приземлении об каменный обломок он сломал несколько зубов и теперь сосредоточенно один за другим выплёвывал их на камень, чтобы они издавали клацающий звук.

Таких каменных обломков на острове посреди реки, куда выбросило захлопывающимся порталом posse comitatus, хватало — когда-то здесь шумел целый город. Река эта звалась Митейтелью, а остров — Тол Аскарненом, но этого Валигора и Йымм не знали. Равно как и того, кто сюда наведывается время от времени.

Поэтому, когда нильфгаардца и аэдирнского охотника за "белками" окружили существа одно другого уродливей с серой и бледной кожей, увешанные саблями и тесаками, они оказались застигнуты врасплох.

— А ну встать, немощь! — скомандовало главное страховидло на своём неудобоваримом языке, состоящем в основном из З, Г, Х и Ш. И что самое странное, Ульфсак и Йымм поняли его без перевода. — Теперь вы трофеи восточной армии Ангмара. Я б таких как вы, была б моя воля, приготовил бы с перцем, но начальству видней, как вас итри... интрегировать! За мной, людишки!

Так Сассь Ульфсак и Ян Йымм, едва сделав первые шаги в Средиземье, оказались пленниками.

Примечания:

https://lotro-wiki.com/index.php/File:Swanfleet_map.jpg и https://lotro-wiki.com/index.php/File:Cardolan_Swanfleet_and_surroundings_map.jpg — пара карт местности для понимания, куда угодили ведьмак и бард в Средиземье.

Примечания:

Соскучились по Иорвету? Он возвращается.

За день до того, как Геральт из Ривии и Юлиан Альфред Панкрац сделали свои первые шаги по Арде, ганза Иорвета завершала трудный переход через Туманные горы.

Путь через владения великанов, подсказанный скоя'таэлю Амбенделем и Гадронет, действительно вывел шестёрку новоявленных эльфийских партизан по невиданной изумрудности лугам и берегам немеряной глубины озёр, в которых отражались заснеженные высочайшие пики Мглистых, к красным скалам к северу от перевала Карадрас. Правда, далеко не все великаны оказались так дружелюбны, как обещали Иорвету его новые лориэнские соратники. В конце концов хозяева внутренних укромных долин спустили на эльфский отряд своих ручных гвибер.

Сильнее всего досталось Тауронве — он истёк кровью, и остальные члены ганзы по очереди вынуждены были тащить его на себе по труднопроходимой тропе на склонах Карадраса — Багрового рога, которые уже начали покрываться снежком и подёргиваться ледком. Лучше добровольцу из Лориэна от этого не становилось, и шестёрка грозила сократиться до пятёрки.

Так в конце концов и случилось.

— Он оставил нас, Иорвет, — сказала Милуиэль, внимательно присмотревшись к Тауронве на очередной передышке, там, где голые красные скалы уже покрылись сосновыми лесами. Одноглазый проверил пульс своего нового соратника и его зрачки на свет, и убедился, что Милуиэль права.

Ганза похоронила тело Тауронве уже после заката, в остролистовых рощах у подножия Карадраса, в укромном местечке, которое не нашли и не осквернили бы орки или падальщики.

— Скоя'таэли! Едва начав наш поход за свободу Aen Seidhe, мы уже расстаёмся со старшим из нас! Он не побоялся гнева своей королевы, оставил пост и родину, бросил всё, чтобы помочь своим оружием своим братьям, стенающим под гнётом низшей расы! Мы же теперь можем только отдать ему последний долг, — и Иорвет закрыл воину Лотлориэна глаза.

— Va faill, Tauronwe! — воскликнул вождь "белок" и начал вместе с остальными насыпать над эльдаром небольшой курган.

— Никогда не замечала раньше, что речь сейдхе подобна дунландской, — сказала Иорвету Гадронет.

— Дунландцы? Это ещё кто? — устало спросил скоя'таэль.

— Народ Людей, что обитает к югу отсюда, по эту сторону Хитаэглир. У них нет единого королевства и больших городов, а живут они разрозненными племенами, — пояснил Амбендель. — Они суеверны и недолюбливают нас, но побаиваются.

— Тем лучше, — мрачно сказал себе под нос Иорвет.

— Однажды меня направили с поручением в Имладрис, — добавила Гадронет, — и многие там сетовали, что дунландцы стали перебираться в Эрегион. И ладно бы они просто перегоняли сюда скотину, рубили драгоценный падуб, что так любили последние из нольдор Гвайт-и-Мирдайн. В развалинах древнего Эрегиона уже не раз находили разорённые подвалы и гробницы, а наверху — кострища со следами дунландских гробокопателей.

— Dh'oine есть Dh'oine, — равнодушно сказал Иорвет. — Сейчас нам... — вдруг эльфского боевика посетила некая мысль. — Как думаете, товарищи — будет ли благодарен нам народ Имладриса и проникнется ли он сочувствием к нашему делу, если мы хорошенько отучим дунландцев рыться в наших древностях?

На другой день Сад Реху догорал.

На стоянке дунландцев, которые вырубали здесь дорогую древесину и доставляли на юг, теперь пылали палатки и лежал добрый десяток трупов с длинными рыжими или чёрными волосами и бородами и плотно татуированными лицами. В груди и животе многих из них торчали эльфские стрелы.

Маэнхадор и Амбендель подвели к Иорвету нескольких уцелевших Dh'oine. Большинство из них было взрослыми, крепкими мужиками, но были с ними и двое-трое подростков, которым на лицах успели наколоть только две-три синие полоски.

"Синие полоски, — подумал одноглазый сейдхе. — Роше и его головорезы. Как же вы все одинаковы в символах своего паскудства, ghoul y badraigh...".

— Они спрашивают, что с ними будет, куда их поведут, — перевёл Амбендель напряжённое бормотание пленных дунландцев. Но Иорвет и так понимал его через два слова на третье — язык дикарей действительно походил на Старшую Речь. Больше, чем скоя'таэль мог вынести.

— Их поведут туда, — указал командир ганзы на уцелевший от огня кусок частокола. — К стене.

— Что у тебя на уме, Иорвет? — насторожилась Милуиэль.

— Показать вам, с чем вы столкнётесь в так называемых Северных королевствах. Что нам придётся совершать, когда мы станем настоящим войском скоя'таэлей, — отрезал одноглазый и повторил приказ. — Ведите их. Лицом к стене. И свяжите им руки, хоть и жалко тратить верёвку.

Эльфы, хоть и с недоумением, выполнили распоряжение Иорвета. Когда дунландцев выстроили в линию перед стеной, Seidhe отдал ещё более зловещий приказ:

— Натяните луки. Дунландцы! Вы обвиняетесь в том, что заняли земли, испокон веков принадлежавшие Старшей расе, уничтожали их, вырубая излюбленные ими леса и вытаптывая траву копытами своих тощих коров. Посягнули на её прошлое и могилы её предков, разоряя их ради того, чтобы сменять на юге на бутылку паршивого самогона с запахом мочи. Теперь вы больше не сможете делать это и преподадите урок остальным Dh'oine, что осквернять наше наследие не следует. Стреляй!

Воины Иорвета замерли в молчании.

— Вы не ослышались, Eldar. Стреляйте, пока они не опомнились!

— Мы никогда не убивали связанных и безоружных, Иорвет, — сказала ему Милуиэль, и от голоса её веяло гробовым холодом. — Неужели у сейдхе всё иначе?

— Ещё как иначе, beanna, — почти прошипел скоя'таэль. — Именно поэтому вы должны научиться делать это сейчас, чтобы быстрее пройти слаживание с бойцами Севера. И чтобы меньше морщиться, запачкав свои холёные руки. СТРЕЛЯЙ! CUACH'TE AEP ARSE!

Лориэнцы устыдились своей нерешительности и чистоплюйства перед Иорветом, чей народ пережил столько унижений и страданий от Людей, да и дунландцы никогда не внушали эльфам доверия. Поэтому они исполнили приказ, целясь точно в сердце. Их было меньше, и часть пленных лесорубов, ещё не павшая от стрел, попыталась броситься на них, дорого продав свою жизнь. Но конец их тоже был быстрым.

— Конечно, вам сейчас гнусно. Больно. Горько преступать воинские обычаи, которые ваш народ выработал в совсем других условиях. Но вы должны были это сделать. Когда я ушёл в леса и натянул тетиву, то в первых своих вылазках ощущал себя так же мерзко. Но у меня не было выбора. И когда я приведу вас в долину Понтара и вы встретите первых Seidhe, то поймёте сами и узнаете от них, почему мы должны проявлять к Dh'oine максимальную жестокость и внушать максимальный страх, — говорил Иорвет. Лориэнцы молчали, потупясь. От единственного глаза скоя'таэля не укрылось и то, что кое-кто ослушался приказа.

— Гадронет, — обратился он к эльфке-лазутчице из Лориэна. — Почему не стреляла?!

— Те двое... — тяжело дыша от возмущения, сказала Гадронет. — Они были совсем ещё детьми. Даже по меркам одноднёвок-Edain. Они уж точно не заслуживали казни. Всё же стражи Гландира были правы тогда, когда нашли тебя, Иорвет. Ты безумен — одержим жаждой мести всему роду людскому, которая сжигает тебя изнутри...

— Замолчи. Ты ослушалась приказа в боевой обстановке, и не тебе тут судить.

— Среди нас в Лориэне есть те, кто ещё помнит, как мы, оставив Заокраинный Запад, бились за место под солнцем на берегах Белерианда. Там нас на каждом шагу подстерегали орки, волколаки, пауки и твари ещё похуже, да и люди, и гномы показали нам своё вероломство. Но даже тогда поднявший оружие на беззащитного был презираем не менее орка! Даже тогда, Безумный Одноглазый Эльф! — не могла остановиться девушка-Eldar. — Или не безумный, а хуже? Или наши чёрные подозрения были правдой? Или ты...?!

— Thaess aep! — выкрикнул Иорвет, и по силе его гнева лориэнская эльфка без перевода поняла значение его слов. — Тебе не место среди скоя'таэлей. Твоё сердце слишком размягчилось в Лориэне, где вы мурлыкали песенки на деревьях дуэтом с соловьями. Ступай. Возвращайся.

— А вы точно не выстрелите мне в спину? — с вызовом спросила Гадронет.

— Не испытывай наше терпение, — сказал вдруг Маэнхадор. — Ступай домой, под кроны Лотлориэна.

Глядя вслед удаляющейся фигурке эльфийки, Амбендель сказал:

— Дурные предвестия, Иорвет. Мы едва выступили в наш поход, а уже потеряли двоих.

— Если верить твоему рассказу, то здесь как раз начинается сфера влияния Имладриса, — ответил ему командир. — После того, как мы убедим местных Eldar в нашей боеспособности и серьёзности намерений, то сумеем набрать новых воинов и здесь. А после этого ваш Совет заговорит с нами по-другому.

Но уверенности за собой Иорвет сейчас не чувствовал. Он почти видел, как между ним и его бойцами начинает воздвигаться стена — на крепкой каменной кладке с прочнейшим раствором.

Сутки спустя к югу отсюда ведьмак сидел на корточках у места очередного привала и наблюдал за тем, как мэтр Гэндальф Серый чертит посохом по земле карту местности. Им предстояло решить — какое направление избрать в поисках Иорвета из Ард Гвынедд.

— Если мы пройдём несколько дней на северо-восток, то окажемся на развилке дорог. Левая ведёт в Глад Эрег, Падубовые рощи, и крепость Гвингрис. Оттуда можно переправиться через реку Бруинен — хотя и трудно — и попасть в междуречье, в Митейтельский угол. В Углу и на Тракте тоже много застав и постов Ривенделла, хотя эти края не считаются принадлежащими эльфам, и мало кто может там свободно разгуливать, ничего не боясь.

Правый же путь ведёт через Эрегионскую лощину и Долину Великанов прямиком к Ривенделлу. Есть возможность пробраться и тропами в предгорьях Мглистых вдоль Бруинен, но я на месте Иорвета не стал бы доверять этим тропам. Я заключаю, что вашего друга следует перехватывать именно на этом направлении — ибо судя по тому, что поведали мне владыки Лориэна, он явно намерен искать помощи Элронда.

— Я бы не забывал и про дорогу налево, гроссмейстер. Сколько там ушло эльфов в новую ганзу Иорвета? Пять? Шесть? — спросил Геральт.

— Ганзу? — споткнулся Гэндальф о незнакомое слово. Ведьмаку пришлось объяснить, что это, и уже потом продолжать.

— Вряд ли он с таким маленьким отрядом выйдет на переговоры с местными эльфскими правителями. Он ведь наверняка представляет их чем-то вроде королей былых Aen Seidhe, что сидели когда-то в Лок Муинне или на Крааг Ане. Чтобы Элронд скорей прислушался к героическому освободителю Иорвету, он должен произвести на него впечатление. Показать, что воины Eldar готовы идти за ним и биться за счастье эльфов на другом конце света. И что это воины в том числе его, Элронда, народа. Так что Иорвет скорее направится к заставам. На Гвингрис. За Бруинен и в другие интересные места. Чтобы пополнить свои ряды к тому моменту, когда придёт время показать свою силу изумлённому Полуэльфу, — закончил Геральт.

— Хм... Если призадуматься, то это вполне имеет смысл, — пожал плечами чародей.

— А лично я, милсдари, за тот маршрут, который короче, — высказался Лютик. — Потому что если каждую ночь нас будут навещать варги с заливистой колыбельной песенкой, то, боюсь, ваш скромный служитель муз останется не у дел.

— В таком случае я предлагаю выдвинуться перво-наперво до развилки в Глад Эреге, потому что Иорвету и его самодельному войску уж никак её не миновать. Если, конечно, я не ошибся с временем так же, как и с местом... — задумался вслух Гэндальф.

Но Геральт уже не слушал. Ведьмачье чутьё вынудило его переключить внимание на поросшие кустарником холмы где-то в полстае от места, где вся троица держала совет.

— По-моему, там кто-то скрывается. Пойду проверю, — сказал ведьмак, на всякий случай расчехляя меч.

Как оказалось, клинок ему не понадобился. Едва Геральт начал шагать навстречу подозрительным кустам, из них взлетела целая стая пичужек, намекая, что там точно кто-то сидит. А следом за пичужками из укрытия вылезли двое — один явный эльф, но очень высокий и одетый явно покраше скоя'таэля, второй же был скорее человеком в сером плаще, грязно-зелёных штанах, серой рубахе и прочих маскировочных цветах.

— Mae govannon, путники! — громко сказал блондинистый эльф. — Я Кордофрон, старший помощник виночерпия из славного Карас Галадона. А мой спутник — Дуиндил, следопыт Арнора, что обходит дозором эти края!

"Арнора? Это ещё где?", — подумал ведьмак.

— Тогда и вы знакомьтесь, почтенные, — ответил им Гэндальф Серый. — Поближе к вам Геральт из Ривии, охотник на опаснейших порождений Тьмы, а подалее, в пурпурном одеянии — его земляк Лютик, менестрель. Ну а мою скромную особу, надеюсь, вы оба помните!

— Если бы ты не странствовал с Гэндальфом, можно было бы подумать, что ты не из Ривии — кстати, где это? — а из Ангмара или самого Мордора. Человека с такими глазами легко самого принять за прислужника Тьмы, — бесцеремонно сказал Дуиндил, оглядев ведьмака вблизи.

— А человека в таком плаще легко принять за придорожного громилу и вздёрнуть повыше на первом суку, — не замедлил с ответной любезностью Геральт. — Вижу, у вас в Арноре...

— Полно вам, — откуда ни возьмись, встал между ними Кордофрон. — Бдительность твоя, Дуиндил, похвальна, но порой совершенно неуместна.

Кордофрон, похоже, доверял мэтру Гэндальфу всецело, и это распространялось и на спутников чародея. Когда они, по выражению остроухого, "преломили хлеб", то выяснилось, что перед ними не просто старший помощник виночерпия — Кордофрон возвращался из Ривенделла, куда был направлен с поручением от королевской четы Лотлориэна из этого своего Карас Галадона. И интерес у них с ведьмаком оказался общий...

— Владычица сперва пыталась образумить Иорвета, но он слишком горел жаждой мщения — и неважно, что люди Арды не имеют отношения к обидчикам его народа. Потом мы решили... оградить его, дабы он не мог подбивать воинов Лотлориэна на мятеж и вылазки против людей. Оказалось, что с Иорветом этого недостаточно, — рассказывал посланец Лориэна.

— Абсолютно, — кивнул Геральт.

— Поэтому владыка Келеборн и владычица Галадриэль направили меня в Имладрис, чтобы я предупредил Элронда о нашем беспокойном госте. А Митрандир, я вижу, решил отправить по следу Иорвета тебя? — спросил Кордофрон.

— Можно и так сказать, — сказал Гэндальф.

— Я вижу, что ты опытный и суровый боец, ведьмак из Ривии, но хотел предупредить тебя, чтобы ты не слишком усердствовал, когда найдёшь Иорвета и наших ослушников. Мы, эльдар, слишком часто проливали кровь друг друга во времена сильмариллов, и Владычица вовсе не желает, чтобы те славные, но мрачные века вернулись в Средиземье, — дипломатично изложил свои пожелания эльфский посланник.

— За голову Иорвета, милсдарь Кордофрон, вы можете не волноваться. Он наш с Лютиком старый приятель, — ответил Геральт.

— Кстати, сударь мой Лютик, — вступил в разговор молчаливый до того Дуиндил. — А не окажешь ли ты честь нашему высокородному другу из Лотлориэна и не сыграешь нам что-нибудь? А то Эрегион, как ты знаешь, опустел, и нас здесь сопровождает только вой варгов...

Лютик не стал заставлять себя долго уговаривать. Какое-то время он просто бренчал, подбирая подходящую мелодию, а потом разродился:

Замок временем срыт

И укутан, укрыт

В нежный плед из зелёных побегов,

Но развяжет язык

Молчаливый гранит —

И холодное прошлое

Заговорит

О походах, боях и победах...

Время подвиги эти не стёрло:

Оторвать от него верхний пласт

Или взять его крепче за горло —

И оно свои тайны отдаст!

Ведьмак с удовлетворением заметил, как при звуках одной из самых старых и проверенных, но неведомых Средиземью Лютиковых баллад загорелись глаза и эльфа, и арнорца, и даже гроссмейстера Гэндальфа. "Чародей, похоже, был прав — с ним легче будет находить общий язык с этими подозрительными местными".

Ныне, присно, во веки веков, старина, —

И цена есть цена,

и вина есть вина!

И всегда хорошо, если честь спасена,

Если другом надёжно прикрыта спина!

— Теперь вижу я, что подозрения мои не оправдались, — сказал Дуиндил, когда виконт де Леттенхоф закончил. — Не станут прихвостни Чёрного Властелина петь такое.

— Я рад, милсдарь Дуиндил, что Арнор в вашем лице явил собой землю тонких ценителей свободных искусств, — церемонно раскланялся Лютик.

— Он был ей некогда — до ангмарского нашествия, что было тысячу лет назад. Теперь в Арноре развалины, а там, где наши предки пировали с королями, теперь каркает вороньё да лисенята играют меж заросших костей. Мы, Следопыты севера — всё, что от него осталось, — погрустнел Дуиндил. — Но полно об этом. Теперь, когда мы можем друг другу доверять, я хотел вам предложить вот что...

— В Гвингрисе и на заставе Идгобел, — добавил Кордофрон, — я узнал у эльфов Имладриса, что кто-то разорил дотла стан дунландцев, истреблявших леса в Глад Эреге. Те, кто там оказался, были убиты лориэнскими стрелами.

— Иорвет начал действовать. Зараза, — выдохнул ведьмак.

— А когда я встретил на обратном пути отважного Дуиндила, тот рассказал мне о слухах, которые ходят меж дунландцами на равнине. Что шайка полуорков, которая рыщет в этих краях, якобы захватила эльфийку и теперь ведёт её в плен на юг. Возможно, к ним в лапы попала подданная Лотлориэна, и если так, то мой долг освободить её, — продолжал эльфский придворный.

— Позвольте угадаю, — сказал Геральт. -Двое против шайки этих полу...

— Орков, — подсказал следопыт. — Насколько же ты издалека, что даже об орках не слыхивал?

— У вас до столька считать не умеют. Так вот, двое против оравы полуорков — несерьёзно. А вот двое и ведьмак — это уже уравнивает шансы. Я вас правильно понял?

— Поосторожнее с ним, Кордофрон, — усмехнулся Гэндальф. — Как ведьмак предложит тебе поговорить о награде — так тебе точно придётся долго считать!

— Если твоего нового друга интересует только серебро, то за ним дело не станет, — ответил эльф.

— Если ты прав и эта эльфка действительно волонтёр из ваших, ушедшая с Иорветом, то у неё есть кое-что и подороже серебра, — сказал Геральт. — Информация. Милсдари, я с вами. Думаю, гроссмейстер, это не будет серьёзным нарушением контракта?

— Напротив, Геральт из Ривии — это будет важным шагом к его выполнению, — улыбнулся в бороду Гэндальф Серый.

Солнце уже заходило за дальние холмы, когда Кордофрон, Дуиндил и ведьмак, следовавшие на восток, выехали на край крупного широкого оврага, который тянулся без начала откуда-то со стороны Мглистых и уходил к Гландуину и Карас Гелебрену. Овраг казался совершенно сухим и безжизненным.

— Здесь, ты говоришь, твоих полуорков видели последний раз? — спросил Геральт следопыта.

— Они встали лагерем чуть подалее на север, за поворотом, — пояснил Дуиндил. — Это иссохшее русло реки Сираннон.

— Отголосок войны с Сауроном за Кольца Власти, — кивнул эльф. — Я помню, как мы пытались задержать орочью ораву на её берегах, когда тут ещё резвилась рыба. Тогда этот подлец просто...

Но ведьмак уже не слушал. Он не уставал поражаться тому, как много тут долгожителей — и Саурон, и сражавшийся с ним Кордофрон, и даже полуэльф Элронд, да и мэтр Гэндальф наверняка туда же. Если в его родных краях эльфы и чародеи могли дожить до нескольких столетий, то тут счёт их годов шёл уже на тысячи.

Наконец впереди показался костёр, и компаньоны прервали дозволенные речи. Аккуратно спустившись на навеки высохшее дно Сираннона, все трое крадучись вдоль стен оврага стали приближаться к предполагаемому стану полуорков. Геральт достал из торбы с эликсирами склянку "Волка" и принял её.

— Что это? — шёпотом спросил Дуиндил.

— Эликсир. Помогает сосредоточиться, улучшает координацию движений, увеличивает вероятность нанесения критического удара, — ответил ведьмак, вспомнив практические занятия в Каэр Морхене.

— Может быть, дашь отхлебнуть такой полезный эликсир и нам? — спросил арнорец.

— Увы, нет. Ведьмакам с малолетства изменяют их организм, так что эликсир будет для вас с Кордофроном сущим ядом. Я охотник на чудовищ, а не отравитель эльфов и людей, — отрезал Геральт.

— Эх ты... — обиделся Дуиндил, считая, видимо, что ведьмака просто душит жаба. Но профессионализм всё же победил, и они оба не стали затевать перепалки. Благо полуорочий лагерь уже был недалеко. Из-за колючих кустов, проросших здесь, можно было видеть, как косоглазый уродец в довольно добротной кольчуге и шлеме собачится с могучим мужчиной с рыжими патлами до плеч и тёмно-рыжей бородой по грудь. В отсветах костра на его лице можно было разглядеть татуировки.

— Тудур, дунландец, — прошептал Дуиндил. — Торгует лесом с югом, Изенгардом, а случается, и с Роханом. Он что, с ними заодно?

Разговор вёлся на языке, странным образом напоминавшем ведьмаку архаичную и изуродованную Старшую Речь.

— Нет, Тудур, и не проси! Шарку страшно, стра-ашно заинтересован в этой нашей подружке! Если мы ему её не довезём, он с нас столько шкур спустит, сколько ты овец в жизни не барал! — возражал дунландцу полуорк в кольчуге, который здесь явно был за старшего.

— Кабы не стояла за тобой Белая Рука, Пухлор, ответил бы ты за свои слова! — грохотал Тудур. — Но сейчас мне нужно отплатить этому проклятому эльфийскому отродью за своих товарищей честь по чести, иначе никто больше не пойдёт со мной падуб добывать!

— Не отдам я тебе её, и кошельком своим не тряси, Тудур! А вот если хочешь над ней поизмываться — езжай с нами, Шарку тебе разрешит, — усмехнулся Пухлор.

— Похоже, мы пришли куда следует, — тихо сказал Кордофрон. — Начнём?

Примечания:

Варнинг: в рассказе Кордофрона об орках присутствует кусок из "Сильмариллиона"

Сказать, что полуорки и их дунландский гость, уже изготовившиеся пытать эльфку, были удивлены, когда увидели ведьмака, эльфа и следопыта — значит ничего не сказать. Пухлор и Тудур уставились на Геральта, сделав оловянные глаза.

— Ты... эта... не из наших, что ли, браток? — Похоже было, что главарь полуорков принял ведьмака за своего. — Учти — награды за пленников только у самого Шарку выдают!

Дело принимало скверный оборот. Пока Кордофрон и Дуиндил не заподозрили его в шпионаже и провокаторстве, Геральт, недолго раздумывая, применил к Пухлору знак Аксий.

— Отдай нам эльфку. И пусть нас не преследуют, — скомандовал ведьмак, предпочитая не думать, что будет, если Аксий не подействует на урода, названного его спутниками полуорком. Но урод послушался:

— Пленницу сюда! Ж-жива! Шевелите жопами, немощь!

— Что это значит? Он старший над вами?! Он тоже от Шарку? — ничего не понимал и от того ещё больше ярился вожак дунландцев. Полуорки меж тем нехотя поплелись в палатку.

— Гэндальф обучил тебя волшебству? — обалдел Дуиндил, увидев в действии Знак.

— Это сотая часть от того, что могут настоящие чародеи, — тихо сказал Геральт. Наконец бандиты Шарку выволокли связанную и избитую мазель с характерными острыми ушами.

— Гадронет! — вырвалось у Кордофрона.

— Забирай эту лахудру, — буркнул Пухлор. — Слава Шарку!

— Быстро тащите эльфку к коням, пока он не очухался, — сказал ведьмак. — Я вас прикрою.

И прикрывать действительно понадобилось. Может, при иных обстоятельствах Геральт и его новые товарищи успели бы уйти, но Тудур, которого жажда мести привела к самым чёрным и увы, небеспочвенным подозрениям, тут рассвирепел окончательно!

— Вы что, не видите, что они заодно, ослы изенгардские?! Желтоглазый околдовал Пухлора! За мноооой!

И татуированный косматый дунландский богатырь, бешено вращая глазами и рыча аки оборотень, рванул на врага. За ним дёрнулись и несколько полуорков. По прикидкам Геральта, "Волк" ещё действовал, поэтому он встречал их спокойно.

Тудур выронил меч из перерубленной руки и взвыл от боли. Затем полетела наземь голова полуорка. Затем, пронзённый мечом, рухнул другой. Третий.

— Сгииииинь! — Дунландец, подобрав клинок здоровой рукой, решил напасть на ведьмака с тыла, но получил рану ещё и в бок и рухнул на сухую глину, истекая кровью. Следующий полуорк кольнул было Геральта из Ривии, но тут же поплатился за это пробитым черепом.

— Навались!!! — воззвал пятый ублюдок. — За Шаркууууу!!!

Теперь на Геральта мчали уже полтора десятка противников. В самом хвосте ковылял Пухлор, который начал очухиваться от Аксия. "Зараза", — подумал ведьмак, чувствуя, что действие эликсира кончится раньше схватки. Но он тоже оказался не один.

— Арнор и Кардолан! — раздался голос Дуиндиля.

Спустя полчаса в пересохшем навеки русле Сираннона осталась только груда мёртвых полуорков и один мёртвый дунландец, к которым уже аккуратно приближались волки. А ведьмак и следопыт уже нагоняли Кордофрона, который вёз тяжело дышащую эльфку Гадронет поперёк седла.

— Тот дунландец хотел мстить, — сказал эльдар из Лориэна. — Иорвет со своим отрядом вырезали его лагерь добытчиков падуба пару дней назад. Быстрые же броски делают эти полуорки!

— Полу... кто? И кто тогда настоящие орки? — попытался таки выяснить Геральт.

— Из какого же ты далёкого края, что у вас даже об орках не слышали? — удивился Дуиндил.

— Я попробую объяснить, — начал Кордофрон.

— Самые древние песни эльдар, отзвуки которых до сих пор сохранились меж нами повествуют о темных призраках, бродивших в холмах, или проносившихся неожиданно под звездами, и о черном всаднике на диком коне, преследовавшем заблудившихся эльфов, дабы поймать их и утащить в Удун, великую крепь Моргота, Чёрного врага мира. Мало что известно достоверно об этих несчастных, ибо кто из живых спускался в пещеры Удуна или познал мрачные замыслы Моргота? Все же есть поверье меж нами, что всех тех эльфов, кто попал в лапы Моргота в предрассветный час Мира, заключили в удунские бездонные темницы и медленными и жестокими действиями развратили и обратили в рабов. Из них Моргот вывел отвратительную расу орков — из зависти к эльфам и в насмешку над ними, и орки с тех пор есть злейшие враги эльфов и всего эльфийского. Но глубоко в своих черных сердцах орки таят отвращение к хозяину, которому они служили из страха — единственному виновнику их ничтожества, — рассказал эльф.

— В общем, я стал свидетелем ссоры дальних родственников, — сделал вывод ведьмак.

— Как ни прискорбно мне это признавать, Геральт из Ривии — да, — опустил глаза лориэнский дипломат.

— Куда вы... Везёте меня? Мне... Плохо... — тяжело дышала Гадронет.

— Мы доставим тебя в Идгобель, на заставу Имладриса. Там тебя поставят на ноги, и тогда мы возвратимся в Лориэн, где тебе придётся объяснить уже владычице Галадриэли, как сбежал от нас некто Иорвет, — сказал ей Кордофрон.

— Кстати, а куда повёл наш одноглазый старый лис своих новоявленных скоя'таэлей? — спросил его Геральт.

— Гадронет говорила, они намеревались идти в Гвингрис, чтобы убедить воинов Элронда присоединиться к ним. Но могли и изменить свой план. Слушай, у тебя нет какого-нибудь эликсира, чтобы обработать её раны? — спросил Кордофрон.

— Значит, ещё раз, и с чувством: ведьмачьи эликсиры может пить безболезненно только тот, кто прошёл Испытание травами в детстве. Но болеутоляющий декокт у меня есть.

Всадники приостановились на ночной равнине Эрегиона, и Геральт влил Гадронет искомый декокт. Эльфка поморщилась, как будто большей гадости не пила отродясь, и ведьмак прекрасно её понимал.

— Благодарю. Когда мне... полегчает, воин из Ривии? — спросила бывшая соратница Иорвета.

— Через час-два подействует. Слушай, Гадронет, почему ты ушла от нашего общего одноглазого знакомого?

— Мне стало гнусно. Когда мы сражались с дунландцами, я ещё понимала — хоть они и не враги Лориэна, но с Имладрисом живут не дружно. Но когда Иорвет приказал убить двух отроков, которые были среди лесорубов... Ни один эльдар в Арде не поступит так. Мы слишком много... видели подобных жестокостей от Моргота... ещё тогда... в древности. Мы больше их не потерпим... — эльфка, переволновавшись, снова стала маяться болями.

— Что ж, предлагаю пока встать на привал — вряд ли за нами кто пустится в погоню, — сказал Геральт. — А на рассвете я отправлюсь обратно, догонять Гэндальфа и Лютика.

— Это карта земель вдоль рек Бруинена и Митейтели, друзья мои, — вручил чародей своим спутникам пергаментную хартию на следующее утро. — По ней вы легко сможете добраться до Гвингриса где-то дней за пять. А этот камень будет вам опознавательным знаком, что вас прислал именно я.

— А вы как же, мэтр Гэндальф? Вы разве не поедете с нами в Имладрис? Или Ривенделл? — изумился Лютик.

— Имладрис, Ривенделл, Раздол, Дольн — суть одно и то же на разных языках, почтенный профессор элоквенции! — саркастически ответил Гэндальф. — Я вижу, что колдовство и боевое мастерство ведьмака и твоя лютня имеют в Средиземье силу ничуть не меньшую, чем в Нильфгаарде или Аэдирне. Вы достигнете владений Элронда целыми и невредимыми. А мне нужно вернуться в Лотлориэн, чтобы обсудить кое-какие вопросы с моими добрыми друзьями — владыкой Келеборном и владычицей Галадриэлью.

— Кстати о языках, — спросил ведьмак. — Откуда мы их знаем? И человеческие, и эльфские? Как это произошло?

— Во-первых, это входило в заклятие, которое я применил, чтобы впустить вас в пределы Арды. А во-вторых, наши и ваши языки отчасти похожи. Что ж, предлагаю на этом завершить наш учёный спор, Геральт из Ривии. И как говорят у вас, ведьмаков — удачи на большаке! — сказал Гэндальф Серый, направляясь куда-то на юго-восток через падубовые рощи.

— Геральт, тебя вообще не беспокоит, что он от нас ушёл? Меня как-то тревожит оставаться в дикой степи... ну или лесостепи, в неизвестной науке стране, без магической поддержки, да ещё с волками и кровожадными урками кругом! — воскликнул виконт де Леттенхоф.

— Орками, — поправил его ведьмак. — И если честно, не собирался я с ними драться — сами напросились. Главное, что у нас есть след. Едем на север, к Гвингрису!

Чем дальше на север, тем чаще попадались рощи, и где-то на третий день Геральт и Лютик оказались уже в сплошном и, хоть и широколиственном, но мрачноватом лесу. Если справа от тропы на Гвингрис он выглядел не так удручающе и даже внушал симпатию, то слева превращался в какой-то крайне запущенный бурелом, куда с трудом пробивался солнечный свет — отменное убежище для страховидл. По ночам из-за стены леса выли варги, и ведьмачий медальон Геральта отплясывал каэдвенского — благо пару раз в отсветах костра ведьмак замечал в темноте огромный сутулый силуэт с длинными руками, чем-то напоминающий веленского лешего. Впрочем, сутулый ничем себя не проявлял и, постояв с полчаса, уходил в темноту. Но и Лютику, и лошадям всё равно было не по себе.

Поэтому, когда пасмурным лесным утром ведьмака и барда окружили шесть решительно настроенных эльфов с натянутыми луками и потребовали следовать за ними в крепость, те и не стали сопротивляться. Компаньоны уже подустали от невиданной в Северных королевствах абсолютной глуши, которую разбавляли лишь недавно брошенные стоянки дунландских лесорубов.

Гвингрис был великой и мощной крепостью — когда-то давным-давно. До стольких лет Геральт, пожалуй, считать не умел. Сейчас же от неё оставались только полуразрушенные стены и костяки некогда прекрасных дворцов на голом безлесном мысу, возвышающемся над рекой Бруинен.

— Это тоже Саурон поработал? — спросил ведьмак, оглядывая скелет древнего города. Эльфский воин без лишних слов ему кивнул.

— Не поминайте почём зря властелина Мордора в этом месте, — посоветовал Геральту другой эльф, видом постарше и помрачней. — Он уже приходил в Гвингрис, и не с добром.

Наконец-то Геральта и Лютика ввели в само укрепление. Внутри Гвингриса эльдар успели отстроить какие-то служебные домишки, и около одного из них сидел желтоволосый эльф в дорогом на вид зелёном наряде.

— Mae govannon, пришельцы с юга! Долго же никто не заезжал в нашу крепь со стороны Мории и Карадраса, а теперь — сразу десяток гостей за неделю! Первым сюда пришел Кордофрон из Лориэна и пугал нас отрядом лориэнских ослушников во главе с Иорветом — одноглазым эльфом из ниоткуда, убийцей людей. Вторым, почти следом за ним, явился сам Иорвет с четырьмя воинами — но, заметив лориэнского гонца, ушёл от Гвингриса в сторону. И теперь появляются неведомый нам воитель и неведомый менестрель! Может, вы поможете нам прояснить, что творится теперь в Эрегионе? Я Литуилас, управитель крепости Гвингрис.

Лютик и Геральт назвали себя и попытались вкратце изложить историю своего знакомства с Гэндальфом и похождений в Средиземье. Но Литуилас позволил себе их прервать:

— Этого довольно, Геральт и Лютик. Недавно к нам дошла весточка с заставы Идгобель, и она подтверждает ваши слова.

— Милсдарь войт, в таком случае, я полагаю, мы можем откланяться и продолжить поиск нашего друга Иорвета? Конечно, сперва с вашего дозволения приведя себя в порядок, накормить и почистить наших лошадей... — начал разводить политес Лютик.

— Короче говоря, куда направился Иорвет? — вставил-таки свои три новиградских кроны ведьмак.

— Иорвет со своим мятежным братством ушли вниз по реке, видимо, хотят переправиться в обход Гвингриса. Но пока погодите следовать за ним — коли вы пересекаете дальние рубежи Имладриса впервые, я пошлю вестника ко владыке Элронду, чтобы предупредить о вас и чтобы он смог решить, впустить ли вас дальше. Хоть Гэндальф Серый и вручил вам этот камень, но такой уж порядок заведён на дальних заставах в стороне от Тракта, — сказал эльфский комендант.

— А нельзя ли побыстрее всё решить? — покачал головой ведьмак. — Иорвет может стать большой опасностью, если мы ему не помешаем...

Литуилас задумался, ухватившись за подбородок, и наконец ответил:

— Можно. Кордофрон говорил о тебе, что ты охотишься на созданий Врага за звонкую монету.

— Хочешь сделать заказ на крысолаков? — оживился Геральт.

— Не знаю, что за звери крысолаки, но в окрестных лесах и горах и без них хватает мерзости. Орки, гоблины, змеи и дракониды, тролли, — как каменные, так и лесные, — видя недоумение на лице ведьмака, впервые услышавшего про лесных троллей, Литуилас сказал: — Думаю, тебе уже приходилось видеть их в лесах Глад Эрега.

— Точно, — вспомнил Геральт сутулого в ночной чаще. — Значит, так у вас называют леших?

— Неважно, — отрезал управитель Гвингриса. — Важно, что они сосут соки из деревьев, дававших нашим предкам тень и кров, отравляют все вокруг гнилью, да и плотью несчастных заблудившихся не брезгуют. В чащобе к югу отсюда их десятка три. Но главное, ведьмак, — чуть не споткнулся он на непривычном слове, — добудь их вождя, его называют Загафумом.

— Как я его распознаю, Литуилас?

— У него самые ветвистые сучья на голове, почти оленьи рога, — усмехнулся эльфский войт.

Ведьмак прикинул, нарушает ли он тем самым договоренности с мэтром Гэндальфом, решил, что была не была, и произнес:

— Поговорим о награде?

— Монеты в этом диком краю не в ходу, так что мы пополним ваши припасы. И, разумеется, выдадим вам с Лютиком дозволение на проезд.

— По рукам, — подумав, сказал Литуиласу Геральт. Это был первый ведьмачий заказ в истории Средиземья.

Тем временем далеко на юге, у самой оконечности Мглистых, на вершине огромной башни, похожей на рыбью кость, расхаживал благообразный седой человек в белом одеянии с затейливо изготовленным посохом. Он занимался глупейшим на первый взгляд делом — беседовал с препротивной чёрной вороной, которая что-то долго ему каркала.

— Отлично. Не зря я насылал на них видения. Иорвет действует безотказно, а главное — не знает, что в моей воле и моих интересах. Скоро мои добрые дунландцы устроят эльфам Раздола веселую жизнь, и Элронду станет не до меня и не до моего союзника, — сказал считатель ворон.

Кребан не унимался и каркал дальше, взахлёб и очень нервничая. Седобородый внимательно его слушал.

— Да что ты говоришь?! Воин и колдун. Эликсиры и чародейские знаки. Это не эльф и, скорее всего, не ангмарец, раз шатается по свету с Гэндальфом. Чрезвычайно любопытная особа. В самый раз для выдающегося ума.

В глазах Сарумана Белого загорелся азартный огонёк.

— Ну и гнусный же ты... — процедил ведьмак, оттирая со стального меча тёмно-зелёную дрянь с запахом сгнившей доски и готовясь вытаскивать из-под кожи кучу заноз.

Лесной тролль оказался вовсе не похож на леших — это была человекообразная тварь с одеревеневшей кожей, подобной коре, кривыми узловатыми лапами, из которых даже росли листья, и даже зубы у него казались деревянными, как у мёнгквов, о которых рассказывали Геральту Ламберт и Кейра после поездки на дальний Север за Драконьи горы. При этом противником он был серьёзным — ростом тролль был почти на голову выше ведьмака, а голова Геральта до сих пор гудела от здоровенного кома земли, которым тот метко в него швырнул. Только после хорошего глотка "Ласточки" слегка полегчало.

Геральт присел на валун посреди Сад Тарега — мрачной поляны в недрах леса Глад Эрег, которую отделяли от эльфского Гвингриса почти пятьдесят стае, или миль, как их называли в Средиземье. Дорогу сюда ему показали воины Eldar из полуразрушенной крепости, далее предоставив разобраться самому. И не прогадали — рядом с ведьмаком валялись истекшие тёмно-зелёной кровью тела двух лесных троллей, которые попытались было проучить чужака по-свойски.

Ведьмак огляделся вокруг. Под вечереющим небом плаксиво гнулись к земле больные и умирающие деревья Сад Тарега, а в воздухе царил густой запах сырого подлеска, сгущавшийся до удушливости у здоровенной ямы — видно, здесь и был вход в Таваронд, туннели лесных троллей.

— Надо было топор брать, — подумал Геральт вслух. — Меч их, сука, плохо берёт. — Немного поразмыслив над тактикой, ведьмак глотнул "Кошки" и полез в яму.

Таваронд оказался грязным и скользким подземным ходом, изредка суживавшимся из-за валунов. Дышать здесь было тяжело и то и дело приходилось пригибаться, чтобы не ободрать голову об корни. Ведьмачьё чутьё подсказывало Геральту, что его уже скоро ждёт засада. Так оно и было.

Послышался недовольный скрип, и из-за поворота, размахивая сучьями, на ведьмака выскочили сразу три тролля. Если бы не "Кошка", одним скелетированным трупом, насаженным на корни, в их владениях стало бы больше. Но Геральт увидел их первыми и приготовил неприятный сюрприз — знак Игни.

Скрипя и ворча, горящие лесные тролли бросились прочь. Ведьмак пошёл за ними, периодически задерживая дыхание — горели страховидлы хорошо, но и чадили нещадно. Скрипа стало больше — видно, в норах Таваронда при виде горящих сородичей началась паника.

Пробираясь по задымленным коридорам и на всякий случай оградив себя знаком Квен, Геральт заметил в каком-то закутке среди камней два силуэта, ожесточённо спорящих друг с дружкой. Один из них показался ему похожим на полуорка. Речь его изобиловала "у", "з", "х" и "ш" — такой язык ведьмаку ещё на пути вроде бы не встречался. Но — спасибо тонкостям портальной магии мэтра Гэндальфа — он хоть смутно понимал, что полуорк склоняет собеседника, здоровенного лесного тролля, к совместному выступлению.

— За нас Белая Длань! А за Белую Длань сам Мордор, бревно ты тупое! Хана остроухим, дело верное! Ну так что — решишься с ними рассчитаться или так и будешь тут проси... — полуорк не договорил, увидев дымящихся троллей в коридоре. — Ого, тут заварушка у вас! Пора мне.

Геральт не стал связываться ещё и с полуорками, а потому подождал в отнорке, пока посланец Белой Длани — уж не Белой ли Руки Пухлора? — уберётся, стараясь не кашлять от дыма. Но всё-таки в горле так запершило, что ведьмак неминуемо себя выдал, и подобраться к большому сутулому лесному троллю незаметно не вышло. Страховидла, которая, очевидно, и была Загафумом, заскрежетала и потянула к Геральту лапы-корни с совершенно очевидным намерением. Сзади скрипели соплеменники объекта заказа.

— Зараза... — ведьмак решил прибегнуть к отчаянному приёму, выхватив из-за пазухи алхимическую бомбу и подбросив почти прямо над собой. Сам Геральт при этом исполнил сложный пируэт с разворотом, страшно вращая глазами, рыча и маша мечом прямо на троллей-подчинённых Загафума. Те инстинктивно попятились и дали ему шанс проскочить, когда прямо на их вожака осыпался потолок тоннеля.

Геральта уронило взрывной волной лицом прямо в грязную лужу. Но и троллям пришлось несладко. Когда ведьмак встал, то обнаружил, что одному из лесных троллей отломало руку, другому — ногу. Рубящими движениями мечом справиться с ним было уже несложно.

— Тьфу ты, — отряхнулся охотник на чудовищ и тут же споткнулся о какой-то округлый предмет. Это оказалась голова ещё одного лесного тролля, оторванная взрывом — с остатками короны из сучьев. Она явно принадлежала Загафуму. Присыпанное безголовое тело древотролля нашлось неподалёку.

— Эльфы небось уже заждались, — подумал вслух Геральт, убирая трофей в сумку, и опять закашлялся от вонючего дыма.

Тем же вечером, в тридцати милях вниз по течению Бруинен, или Бесноватой, от Гвингриса, Иорвет сидел один-одинёшенек в заросшем чертополохом уголке леса, широко расставив ноги и склонив голову набок, и размышлял о серьёзных вещах.

То, что скоя'таэль увидел на южных рубежах владений Элронда Полуэльфа, заставило его усомниться в своих честолюбивых планах. Когда Иорвет впервые узнал, что Средиземье населяют свободные эльфы, он представлял себе их страны как королевства Aen Seidhe забытой века назад эпохи процветания — или как Тир на Лиа, о котором ему рассказал vatt'ghern Геральт из Ривии ещё шесть лет назад, на берегах Понтара. Ему грезились пышные королевские дворы и несокрушимые рати со сверкающими щитами.

Лотлориэн уже отчасти развеял иллюзии одноглазого эльфа, а здесь, на южных подступах к Имладрису, он почувствовал, что они вот-вот растают как туман. На севере у Aen Eldar было много крепостей, но все они лежали в развалинах уже долгие века, а охраняли эти развалины лишь отряды лучников, по размеру не слишком превышавшие ганзу самого Иорвета. Милуиэль, ставшая правой рукой вождя скоя'таэлей, уверяла, что дальше на северо-запад, на берегах какого-то Линдона, есть и более мощное эльфское государство под властью Кирдана Корабела, но до него надо ещё было дойти и добиться, чтобы Кирдан согласился выслушать четвёрку новоявленных "белок".

Но сейчас здесь, в сыром распадке у очередной заброшенной норы низушек, "белок" оставалось только двое — сам Иорвет у костра и Милуиэль, которая как раз вышла из кустов, почти незаметно подтягивая на изящных, но крепких бёдрах серо-зелёные штаны походного маскировочного одеяния следопыта.

— Так и остался здесь? — спросила эльфка из Лотлориэна. — По всем приметам, к утру начнётся дождь. Лучше бы ты переночевал в норе.

— Ни за что, — ответил суровый скоя'таэль. — Слишком долго пришлось выгребать оттуда кости и сгнившие объедки после того варга. — Плечо Иорвета до сих пор саднило после когтей зверюги, тушу которой всем отрядом с трудом вытащили из норы и сожгли, дабы не привлекать опасных падальщиков. Две обкусанные варгом половины полуорка — ещё более мерзкого, чем его убийца — отправились на тот же костёр.

Приют низушек оказался воистину гигантским — видимо, там жил когда-то целый большой клан. Маэнхадор опасался, что теперь в норе полуросликов может обосноваться целая стая варгов, но страховидла оказалась одиночкой. Одну из комнат норы скоя'таэли очистили от остатков варжьей трапезы, задумав устроить себе там базу, но пока она оставалась бесполезной — Амбендель и Маэнхадор направились в ближайшие укрепления Eldar договариваться с их предводителями, а Иорвет и Милуиэль оставались "на улице".

Но похоже было, что кто-то решил нарушить уединение эльфов.

В кустах шуршала некая тёмная фигура — видимо, человеческая или орочья. Это не осталось незамеченным будущими спасителями Aen Seidhe, и вскоре над правым ухом фигуры просвистела лориэнская стрела, а над левым — последняя стрела, что Иорвет вывез с собой из Аэдирна.

— Следующие полетят тебе в голову, если ты не покажешься! — командирским голосом на всеобщем сказал скоя'таэль. — И без оружия.

Из кустов к эльфскому костру вышуршал невысокий лысеющий Dh'oine в зелёном охотничьем платье и с небольшой неаккуратной русой бородой.

— Mae govnon... эээ, govannon, достопочтенные эльфы! Думаю, вы можете оказать мне помощь, в которой я нуждаюсь! Я Седивор Изгородник, знаменитый историк и знаток древностей!

Видя, что Милуиэль с Иорветом смотрят на него недоумённо, знаменитый Изгородник продолжил:

— Так... эээ, вы обо мне не слышали? Ничего удивительного, вы ведь в основном предаётесь геройским подвигам в лесной глуши и не больно-то следите за науками, тем более за людскими! Я исследую руины, которыми Митейтельская стрелка просто, ээээ, изобиловает!

"Историк, ага", — мнительно подумал Иорвет. Пару раз ему попадались реданские и темерские шпики, которые пытались выдавать себя за учёных из Оксенфурта, но при этом разговаривали как подвыпивший Талер. Кончили они плохо и болезненно.

— А здесь-то какие руины, милсдарь историк? Одни волчьи логова, — с издёвкой ответил одноглазый эльф.

— Дык ведь это Глынафон, мой пре... перворождённый друг! Здесь в давние века хоббиты водились! — настаивал Изгородник.

— Хо... кто? — одновременно спросили оба борца за счастье эльфов.

— Ну, полурослики эти! После них тут явно остались полные закрома всякого хаба... то есть артефактов да орудий! А я ж кабинетный учёный-та, мне варгам на обед лезть жутковато! В смысле, одному. А давайте вместе!

— Как раз в этой-то норе мы ничего не нашли, кроме мусора, одного наглого варга и разорванного им напополам полуорка, — сказала Милуиэль. — Боюсь, в других тебя ждёт то же самое.

— Полуорка... — задумался Седивор Изгородник. — Тогда я, пожалуй, и впрямь пойду. А то вдруг тот варг Рагналом не насытился... — Тут он осёкся, поняв, что проговорился, и попытался ускорить шаг, но не тут-то было. Над многострадальным правым ухом подозрительного типа просвистела ещё одна стрела.

— Стоять, Dh'oine, — сказал Иорвет. — Для начала ты ответишь нам, откуда знаешь эту полуорочью харю и что вы с ней тут делаете. За мной шпионите?

— Да ладно вам, друзья! Ну ээээ, пошутил я. Не историк я вовсе и не алхимик. И вообще, больно надо мне за эльфийские цацки подыхать в канаве. Может, вы их себе оставите? — залепетал неизвестно чей шпик.

— А может, мы тебя шлёпнем для верности, — покачал одноглазой головой Иорвет. — Но сначала ты нам в подробностях и громко расскажешь, кто тебя к нам приставил, — и, засучив рукава и достав клинок, двинулся вперёд.

Тут где-то за холмами послышался топот, и Седивор задал стрекача, какого скоя'таэль уже давно не видел. Эльфы даже стрелять ему вслед не стали, вместо этого всматриваясь в новых гостей.

Из темноты вышел Амбендель, а рядом с ним ехали ещё несколько эльфов при оружии и в облачении из явно дорогой крепкой ткани.

— Командир, — сказал лориэнский помощник Иорвета, — дозволь представить тебе Элладана, сына владыки Элронда, правителя Имладриса!

— Mae govannon, Иорвет, гость эльдар Севера, — поприветствовал скоя'таэля уже сам Элладан. — Владыка Элронд наслышан о твоём походе от наших разведчиков, но отвлечён неотложными делами на западе и потому направил в твой стан нас! Познакомься же с моими спутниками — Раваэдроном и Нарниэлью, что возглавляют дозоры на Стрелке!

"Ну вот, — подумал Иорвет. — Едва я успел в себе разувериться, как меня уже принимают всерьёз".

На следующее утро Геральт и Лютик наконец покинули Гвингрис. Эльфы Литуиласа достойно рассчитались с ведьмаком за убитых лесных троллей. Чеканной монеты, правда, он не получил — оказалось, что она не в ходу в этом краю — но большой мешок овса для Плотвы и Эвтерпы и заживляющие эльфские мази вполне заменили серебро.

— Ты даже не представляешь, что сделал для этих лесов, где некогда не знали горя мы и наши отцы, — сказал комендант Литуилас. — Лесные тролли питаются всей и всяческой гнилью и порчеными соками жизни. Поэтому они охотно убивают и зверя, и человека, оскверняют воду и корни деревьев.

— Не напоминай. Я часа два мылся, и всё без толку, — ответил Геральт.

— Если вы пройдёте миль пятьдесят вниз по Бруинен, то, возможно, найдёте там оставшийся плот на переправе, по которой следовал ваш Иорвет! — посоветовал им Литуилас на прощанье. — От этой переправы прямая дорога ведёт на Торнхад, в селение Людей. Народ там недоверчивый и воинственный, но друзьям эльфов худа не сделает, и может навести вас на след вашего одноглазого товарища!

Визит в Гвингрис, хоть и подзадержал компаньонов, всё же оставался результативным. Только виконт де Леттенхоф оставался недоволен:

— Ох уж эти местные эльфки... Казалось бы, откуда в такой глухомани такие снобки? Я всегда думал, что Старший Народ в высших своих проявлениях ценил галантное обращение, но эти дамочки из Гвингриса только фыркали и хихикали надо мной, как над мальчишкой, который читает первые корявые стихи переспелой баронессе! — возмущался трубадур.

— Боюсь, у Aen Eldar — или как зовут здешних эльфов — свои представления о галантности, в которые не вписываются человеческие барды, — только покачал головой ведьмак.

Пополудни искатели Иорвета достигли обещанной им переправы. Здесь течение Бруинен было быстрым, но не бурным, как в районе крепости, и действительно на воде качался крепкий с виду плот, который вскоре понёс Геральта и Лютика через реку, прозванную Бесноватой. Ведьмак не только сам орудовал шестом, но и менестреля привлёк, несмотря на его сдержанные протесты.

Немного отдохнув на правом берегу, компаньоны двинулись на северо-запад, ибо Бруинен всё-таки снесла их чуть к югу. Здесь их дорога пролегала через сыроватые, но пышные луга, перемежающиеся желтеющими лесами — осень в Средиземье вступала в свои права так же неотвратимо, как и на Континенте. Если смотреть севернее, то постепенно равнинная местность переходила в скалы и холмы. На одном из таких высились мрачноватые развалины явно не эльфской архитектуры — здесь уже начинались владения людей. Хоть и бывшие.

— Уже больше недели мы едем по этому Средиземью, — рассуждал Лютик, — и оглядываясь по сторонам, видим лишь руины. Интересно, Иорвет всё ещё рассчитывает найти здесь себе могущественных союзников против нас, мерзких Dh'oine?

— Как бы он не оставил в этом Торнхаде памятку по себе, — мрачно спрогнозировал Геральт. — На которую потом никакого жальника не хватит.

Ведьмак, проезжавший по очередному лиственному лесу, отвлёкся на думы о старом знакомом и поэтому слишком поздно заметил, что на него с дерева сверзился кто-то большой и неслабый, пытаясь выдернуть из седла и увлечь за собой.

— Зараза!

Какое-то время противники катались по земле, пытаясь вырвать друг у друга оружие. Тут-то Геральт и заметил, что таинственный охотник из засады одет в примерно такой же серый плащ и такую же повязку на лицо, как у его знакомца Дуиндила. Маска, впрочем, быстро сползла с незнакомца.

— А ну сдавайся, разбойник, и отпусти моего друга Геральта из Ривии! Я страшен в гневе, а уж про него я вообще молчу! — раздался зычный голос Лютика.

— Это не разбойник, Лютик, — ответил ведьмак трубадуру. — Это... как его... следопыт Арнора. Совсем молодой к тому же.

Молодой следопыт тут резко толкнул Геральта ногами и поднялся, вынимая клинок. Ведьмак тоже, хоть и с трудом, удержался на ногах, доставая стальной меч.

— Да, ангмарский мясник, я — следопыт Хелхон, дунадан Севера, и без боя ты не пройдёшь на эту землю! — выкрикнул молодой воин, довольно неплохо фехтуя для новичка. — Защищайся!

Что такое Ангмар, Геральт не понял — но уже второму следопыту с начала экспедиции в Средиземье он не понравился.

Поединок ведьмака и Хелхона, следопыта Арнора, был недолгим: Геральт ловкими пируэтами ушёл от лобовых атак парня, а потом сбил его с ног знаком Аард и выхватил его меч — незнакомой ещё ему ковки.

— Я смотрю, мне все здесь рады, — мрачно сказал охотник на страховидл и туссентский помещик, удерживая молодому Хелхону руки за спиной. — А теперь давай рассказывай, кто поручил тебе напасть на нас с Лютиком, и что такое Ангмар — пока я понял только, что вашего брата там не любят.

— Я сам вас выследил, — гордо выдавил юный следопыт. — И сам напал. Думал, что внезапной атакой с тобой легко сладить, а менестрель сам испугается... Пока никто в То... в общем, из дунаданов о тебе ещё не знает.

"Значит, Дуиндил ещё не вернулся из своего дозора", — подумал Геральт.

— А что до Ангмара... Разве ты не похож на ангмарца, морадана или ещё какого чёрного чароплёта? И куртка у тебя жутенькая, и два меча твои, и глаза как у кота, и сам ты бледноватый... Ты точно никогда не слышал об этой стране? — сказал Хелхон.

— Ты не поверишь, малый, но я и в Средиземье-то совсем недавно приехал. Из королевств, которые лежат так далеко отсюда, что без помощи мэтра Гэндальфа я бы, наверное, год сюда топал.

— Гэндальф Серый знает тебя? — поразился парень. Вместо ответа Геральт протянул ему камень, предоставленный чародеем:

— Знаешь его печать?

— Н-не видел раньше, — Хелхон пожал бы плечами, но Геральт держал его слишком цепко. — Слушай, если ты с такой ро... лицом не из Ангмара, то я тогда не понимаю, кто ты вообще такой?

— Я Геральт из Ривии. Я ведьмак. Охотник на...

— Что же ты врёшь, что не ангмарец, Вражий послед! — дёрнулся юный дунадан у него в руках при слове "ведьмак". — Вашего Царя-Ведьмака наши предки изгнали тысячу лет назад, но такие, как ты, ещё остались вредить свободным народам...

— Пока что вредишь нам только ты, — спешился трубадур, подойдя к Хелхону. — Будем знакомы: я Лютик, лучший бард Северных королевств. Может, мне сыграть для тебя что-нибудь расслабляющее, чтобы...

— Да пошёл ты, предатель...! — яростно ответил Хелхон.

— Царь-Ведьмак... Ну ты даёшь, — усмехнулся Геральт. — В наших краях ещё ни один ведьмак не сидел на престоле. Знавал я, правда, одну ведьмачку — дочь императора, но это долгая история. А мы не цари и не чародеи, хотя чуть-чуть подколдовываем. Наш промысел — охота на чудовищ. Ну что, больше не будешь кидаться на нас с мечами, и я тебя отпущу?

— Лучше отпусти Хелхона, ведьмак, — звучный, властный мужской голос с лёгким презрением произнёс последнее слово. — Кто бы ты ни был.

— Геральт, кажется, мы окружены, — сказал Лютик. Ведьмак поднял голову и обнаружил, что из леса выходят ещё трое следопытов-"дунаданов" в серых плащах и закрытыми лицами, которых он раньше не заметил. Двое из них были вооружены луками и целились из них путникам в головы. Третий так же, как и Хелхон, шёл с мечом, но явно был старше и опытнее.

— Освободи Хелхона, — повторил он. — Мы просим тебя дважды, а это уже слишком большая честь. — Подумав, Геральт выпустил руки их молодого коллеги и вернул ему оружие. — Теперь вы двое сложите оружие и стойте, где стоите!

— Фаэрон, ты давеча насмехался надо мной, а ведь я чуть не схватил ангмарского лазутчика! — с наглой улыбкой победителя сказал Хелхон старшему товарищу.

— Видел я, как ты его "схватил" с заломанными руками, — хмыкнул Фаэрон. — Молодёжь — всегда похвальбишки. Ну что, охотник на чудовищ Геральт, сейчас мы проверим, кто ты и что ты. Это эльфийский клинок старинной ковки, большая редкость. И он начинает светиться, если рядом есть следы присутствия Тьмы.

Фаэрон еле заметно кивнул своим людям, и они схватили уже ведьмака с Лютиком. Сам он приставил лезвие эльфского меча сначала к горлу Геральта, внимательно посмотрел на него, покачал головой, повторил процедуру с виконтом де Леттенхофом и, похоже, с таким же успехом.

— Странно. Твой медальон выглядит очень подозрительно, равно как твои мечи и глаза как у варга в гоне, — сказал вожак дунадан. — Но оружие, хранящее отзвуки благодати валар, врага в тебе не видит. Похоже, прав был всё-таки ты, Геральт — ты и впрямь чужестранец, и ангмарские войны ни о чём тебе не говорят.

— Хвала матери Мелитэле, — выдохнул Лютик. Фаэрон тем временем взял камень, осмотрел его и сказал:

— Опять же, у тебя знак Гэндальфа Серого. Вряд ли ты сумел отбить его в бою, так что, вернее всего, вы двое ему помогаете. Освободить их! — и его приказание было исполнено без промедления, хотя помощники Фаэрона и ворчали себе под нос.

— Ну хоть с этим разобрались, милсдарь следопыт, — сказал ведьмак. — Мы действительно действуем по поручению Гэндальфа — ищем эльфа по имени Иорвет, который направился куда-то в ваши края. Его легко узнать по красной повязке на правом глазу. Может, у него были стычки с вами — а то людей Иорвет не жалует?

Ранним утром того же дня костёр Иорвета и Милуиэль стал неожиданно людным — верней сказать, эльфным местом. Мало того, что Амбендель и Маэнхадор благополучно вернулись, так они ещё и привели с собой целый ряд высокопоставленных особ на службе Ривенделла. Здесь были Нарниэль и Барахен, командующие эльфскими блокпостами на Большом Восточном тракте, был и Раваэдрон — что-то вроде вельможи из Имладриса. А главное — здесь присутствовал Элладан, старший из сыновей милсдаря Элронда Полуэльфа и в каком-то смысле heres legitimus маленького государства эльдар.

-...Тогда я понял: раз Галадриэль и Келеборн предпочитают держать меня под арестом на дереве — воистину как белку — значит, нужно искать для Aen Seidhe других друзей среди Aen Eldar. И я обратил свои взоры на Запад, ко владениям Элронда и Кирдана, слава о мудрости и могуществе которых перевалила через горы, — завершил вождь скоя'таэлей рассказ о своих злоключениях.

— Боюсь, могущество наше сильно преувеличено ныне. Да, у нас много застав, которые позволяют нам держать под присмотром Тракт, Стрелку, Эрегион и даже частично западное междуречье. Но нас самих не так уж и много, да мы ещё и теряем самых отважных в схватках на наших рубежах, а они случаются всё чаще, — грустно сказал Иорвету Элладан. — Едва только Светлый Совет очистил от злодейства Лихолесье, как оно закрепилось в древней своей твердыне, в Мордоре. Барад-Дур, Чёрный Замок, заново отстроен, и от него расползаются по Средиземью холодный мрак и обессиливающий ужас. В горах множатся орки. И тролли стали не те, что прежде, — не тупоумные и косолапые, а хитрые и по-новому вооруженные. А ведь есть и чудища пострашнее... Многие наши собратья стремятся покинуть Средиземье и найти укрывище на Заокраинном Западе, где от сил Врага их отделит море.

— Bloede arse, — сказал одноглазый себе под нос, а вслух добавил. — Ты мог бы сказать то же самое короче, Элладан из Имладриса: "Нам нечем тебе помочь". Видно, придётся нам и впрямь идти дальше на Запад в поисках союзников.

— Но далеко ли вы пройдёте? — спросил сын Элронда. — Как нас предупредил посланец из Лотлориэна, вас ушло шестеро. Теперь же мы видим перед собой четверых. Пока вы достигли Глинафона, вы уже потеряли треть отряда. Боюсь, перед Кирданом Корабелом в Митлонде или Гильдором Инглорионом в Лин Гилиате предстанут уже двое. Этого явно недостаточно, чтобы освободить несколько королевств от прислужников Тьмы, о которых ты говоришь.

— Тогда что ты нам предложишь, Элладан? — гневно спросила Милуиэль. — Элронд не может дать нам подкрепление, а идти дальше слишком опасно. Уж не хочешь ли ты, чтобы мы в отчаянии бросились на мечи?

— Мой отец, мой брат Элроир и я хотим, чтобы вы на какое-то время нашли приют и покой в дружественной вам земле, земле эльдар. А восстановив силы, вы сможете принять участие в делах Имладриса. Если обстановка на наших границах будет иной, мы сможем придать вам подкрепление — и, возможно, убедим других предводителей нашего народа сделать то же самое. А там, глядишь, и выйдем на связь с Мудрыми, чтобы они открыли вновь Двери на твою родину, — сказал посланец Ривенделла.

— Короли везде одинаковы, — брезгливо ответил ему Иорвет. — Одни норовят посадить тебя в яму, другие — превратить в мясо для стрел и мечей. Но другого выхода я сейчас не вижу. Я готов привести своих скоя'таэлей под твоё начало, Элладан — если это послужит на благо эльфов твоей земли.

— Да будет так, отважный Иорвет, — кивнул сын Элронда Полуэльфа, и два эльфа двух миров протянули друг другу руки. — Восстав ото сна, вы направитесь в нашу с Элроиром ставку в Эхад Канделет. А дня через три состоится общее выступление против Минас Агора — старой крепости к северу отсюда. На днях её заняли горцы-коркуры, ещё в дни расцвета Эрегиона враждебные нам. Думаю, тебе, привыкшему сражаться против Людей, такое задание будет по нраву.

— Скажи мне, — в предводителе "белок" проснулось любопытство, — а все эти Канделеты и Агоры — тоже руины?

— Увы, да. Но не эльдарские, а человеческие. Две тысячи лет назад это были большие города воинственного королевства Рудаур. Но оно уже давным-давно пало под натиском завоевателей с севера, а потом чума довершила дело. Леса к западу от Бруинен таят добрый десяток заброшенных городов всех народов. Потому мы и зовём их Хауд Артейд, Гробницей королевств.

Три дня спустя над стенами Минас Агора раздался свист эльфских стрел и звуки горских рогов.

Несколько десятков воинов Имладриса атаковали рудаурские развалины, защищаемые несколькими десятками воинов племени коркуров. Эти последние приготовили себе укрытия в древних стенах, к тому же разведка эльдарских принцев доложила, что горцы ещё и привлекли на свою сторону троллей. Но у Элладана, Элроира и их союзников были свои преимущества.

Минас Агор, как и многие крепости сгинувшего Арнора, был построен с искусным использованием рельефа — обрывистых склонов и оврагов. Многие из последних, когда стены опустевшего города начали осыпаться, из препятствий превратились в тропинки в тыл защитников. По одному из таких оврагов и кралась сейчас четвёрка "скоя'таэлей" Иорвета, подкреплённая тремя отборными разведчиками Ривенделла.

Отряд уже почти достиг узкой и ненадёжной после вчерашнего дождя тропки по склону оврага, чтобы атаковать по ней сзади ничего не подозревающих коркуров, как вдруг Милуиэль, замыкавшая цепочку эльфов, заметила, что они здесь не одни:

— Тролли!

И впрямь, в устье оврага возникли три сутулые, но могучие серые фигуры, похожие на злобных большеголовых гигантских младенцев. Они были крупнее привычных Иорвету каменных троллей долины Понтара раза в полтора. Мало того — над оврагом, в развалинах, затрубил рог, и из-за груды камней высыпал десяток с лишних коркуров в красных штанах, кольчугах, медвежьих шкурах и узорчатых тартанах, вооружённых копьями и булавами.

— Измена? — спросил Маэнхадор.

— Нас просто углядели оттуда, — предположил Иорвет. Решение нужно было принимать быстро, и скоятаэль после полуминутных размышлений наконец выдал:

— Разворачиваемся и бьём троллей! У кого есть луки — цельтесь в глаза! У кого есть мечи белериандской ковки — навяжите им ближний бой! Этих ублюдков всего трое!

Расчёт Иорвета был нехитрым: ещё в Лориэне он слышал, что белериандская ковка — а такие клинки были у троих в его группе — управлялась со шкурами троллей в самых уязвимых местах лучше других, уступая в этом плане только мечам местных краснолюдов. И он оправдался.

Эльфам помогла вязкая отсыревшая глина в овраге: им самим было трудно в ней двигаться, но тролли и вовсе с трудом выдёргивали из неё ноги. А когда лучники ослепили их, то неповоротливые серые туши оказались удобной целью для мечей. Пытаясь отбиваться дубинами из вывороченных цельных стволов, тролли лупили в основном либо пустое место, либо друг дружку по головам. Когда они были изранены, ослеплены и выведены из строя, семёрка без особых потерь смогла встретить горцев.

— Бей-убивай! — ревели коркуры. Их язык, как и дунландский, через два слова на третье был сходен со Старшей Речью — Иорвета это коробило, но зато он понимал врага. — Ферндур Бессмертный с нами!

Ответом им был град оставшихся стрел. Четверо горцев были убиты сразу, ещё трое серьёзно ранены. Теперь силы эльфов и вояк Минас Агора были равны, и когда стрелы истощились, оставались только ярость против ярости, раж против ража.

— Шаэрраведд!!! Bloede Dh'oine!!! A Elbereth Gilthoniel!!!

Сшибка с коркурами кончилась-таки победой Иорвета. Но увы, отряд потерял одного из ривенделльцев убитым. Теперь уже шестёрка эльфов вернулась к старой позиции и максимально аккуратно стала взбираться по склону вверх, убедившись, что там их уже никто не ждёт.

— Прекрасно! — громким шёпотом сказала Милуиэль. — Значит, дела горцев на стенах плохи!

Эльфы просочились во внутренний двор, где уже шла большая свалка. Коркуры были немало удивлены, когда их начали закалывать ещё и в спину, а сопровождавший их тролль, получив пачку подобранных скоя'таэлями стрел... гм... под хвост, в ярости понёсся куда глаза глядят прямо по своим. Замешательство в рядах горцев сослужило им дурную службу, и вскоре это крыло развалин Минас Агора перешло под контроль Имладриса.

— Иорвет, mellon! — воскликнул Элладан, встретив меж мокрых камней одноглазого Seidhe. — Я предчувствовал, что ты не подведёшь.

— Это дорого далось, — сказал Иорвет. — Двое твоих лучников мертвы. Маэнхадор тяжело ранен и рискует последовать за ними... Что за... Badraigh an cuach, Элладан! Что здесь делают эти Dh'oine?!

И действительно, за спиной сына Элронда красовались несколько явственных людей, облачённых в серые плащи. Лица их вдобавок были закрыты масками.

— Тебе может показаться странной эта мысль, Иорвет, но перед тобой союзники. Сейчас ты воочию видишь то, о чём толковала тебе наша праматерь Галадриэль — боевое содружество Eldar и Edain. Познакомься — Раданир, Престадир и Бродяжник, следопыты Севера.

Одноглазому эльфу было просто нечего им сказать. Только что он жестоко расправился с целой шайкой вооружённых до зубов мародёров и захватчиков Dh'oine — а теперь Элладан, его новый союзник, не боялся стоять к точно таким же спиной и называл их друзьями. На какое-то время Иорвета, словно провалившегося в дни "беличьей" молодости, слегка парализовало.

"Разделяй и властвуй? — вспомнил он слова одной людской чародейки, редкостной дряни. — Если так, то Элронд играет хоть и в мудрую, но рискованную игру".

— Ну, здравствуйте, друзья эльфов, — со смертельной дозой яда ракопаука в голосе выдал наконец скоя'таэль.

— А кто такой Ферндур Бессмертный, которому поклоняются горцы? — спросил Амбендель. Услышав это имя, Элладан резко упал с лица.

— Чтобы не омрачать это место, скажу так: ничего доброго это имя не означает. И не след лишний раз поминать его, — Эльф Ривенделла задумался. Похоже было, что у него появилась кое-какая идея. — Иорвет, кажется, ты в своих рассказах упоминал о неких ведьмаках, что бродят по дорогам, истребляя отродий Тьмы.

— Да, — сказал несколько удивлённый сменой темы одноглазый. — Но боюсь разочаровать тебя, Элладан: они делают это за деньги.

— Не суть, — продолжил сын Элронда. — До нас на днях дошли вести с южных застав в Идгобеле и Гвингрисе, что в Эрегионе объявился как раз человек, называющий себя ведьмаком, и довольно лихо управляющийся с лесными троллями и варгами. И вроде как он движется на север.

Иорвет обалдел ещё больше. Откуда здесь, в бесконечно далёком от Северных Королевств мире, могли взяться ведьмаки?

"Разве что старый хрен Геральт, которому Цири опять забыла закрыть курвин портал", — подумал он и сразу же вспомнил, кого увидел одним из первых в зеркале Галадриэли. Похоже, речь действительно шла о Геральте. Но как ему с его Дитём Предназначения удалось его выследить? И в какую игру его втравили?

— Кажется, я знаком с этим ведьмаком, Элладан, — сказал скоя'таэль. — Шесть лет назад я оказал ему услугу там, в долине Понтара. Очень крупную услугу. И похоже, он разыскал меня за семью морями, чтобы вернуть долг.

— Тем лучше, что вы знакомы. В деле, которое нам, похоже, предстоит, ведьмак очень пригодится. Как он выглядит?

Иорвет кратко описал ему Геральта из Ривии.

— Раваэдрон, ты всегда отличался наблюдательностью. Сможешь ли ты отправиться на юг Митейтельской стрелки и отыскать этого...

— Человека, — уточнил одноглазый.

— Думаю, с такими особыми приметами он не скроется ни от одного из эльдар, — скромно кивнул Раваэдрон.

Иорвет слушал уже вполуха. Его теперь не волновала даже победа над враждебными Dh'oine и перспектива опереться на Элронда. Его занимало в эту минуту одно: что, если все те кошмары, которые он видел в Зеркале дальше, тоже станут теперь явью?!

Тем временем уже знакомый читателю Седивор Изгородник, великий историк, к истории имеющий отношение лишь по первой профессии грабителя могил, гнал коня как угорелый по Пустошам, решая свою крайне насущную проблему.

Седивор Изгородник имел некоторый зуб на эльфа Иорвета, заявившегося в этот глухой край с целым отрядом из Лотлориэна. Во многом по вине оного эльфа он провалил ответственное поручение, данное ему полуорками Белой Длани, за которое он даже успел выклянчить у них аванс. Поэтому плодотворное и взаимовыгодное сотрудничество, которое установилось у Изгородника с Белой Дланью, накрывалось медным тазом. Но на этот случай Седивор нашёл себе, скажем так, дополнительного работодателя на стороне. И хотел предложить ему нечто интересное.

Остановив вечерком взмыленную лошадь у порога таверны "Забытый приют", что неподалёку от Заверти, не менее взмыленный Изгородник прямой наводкой, минуя даже стойку, проследовал в очень дальний угол зала. Там медитировала над кружкой скверного пива старая карга, настолько затрапезная, что можно было подумать, будто ей здесь моют полы вместо тряпки.

— Ну что, гробокопатель, нашёл для меня обещанное золото? — проскрипела Седивору карга.

— Не извольте беспокоиться, госпожа Храббард, — залебезил перед ней пройдоха и перешёл на заговорщицкий шёпот. — Наш общий друг сейчас в Троллистой пуще.

— Ну и попутного ветра ему в эльфийскую спину, — ответила Храббард. — А чем он там занят-то?

— Принимает посланника из Ривенделла с предложением о союзе. Полагаю, что против ваших — Белого ведь пока эльфы ни в чём не подозревают. И посланник этот — собственной персоной молодой мастер Элладан! Сынок самого Элронда! Думаю, за такое, госпожа Храббард, мне ещё и премия полагается! За риск!

— Если будешь наглеть, Изгородник, премию тебе голодные пауки в яме выпишут, — буркнула старуха. — Я могу это устроить, ты сам видел. — Она протянула Седивору не слишком толстый кошелёк и, видя его разочарованное лицо, сказала:

— Это как договаривались, за сведения об одноглазом эльфе. А остальное причиталось за камень, который ты так и не притащил.

— Госпожа Храббард, не было никакой полной хизической возможности! — снова заюлил Изгородник. — Слева эльфы, справа варги... Я еле от воинов Элладана ноги унёс!

— Ну и катись ты тому варгу под хвост, — сказала госпожа Храббард. — Мужи Бри с округой вконец измельчали нынче. Простые вещи разучились делать.

Не прощаясь, она встала из-за стола и покинула таверну так, что никто не заметил. Особенно Седивор Изгородник, который, пересчитав гонорар за информацию об Иорвете, направился к трактирщику с намерением безобразно на него напиться.

Только лишь незнакомец в сером плаще, притулившийся у стены в коридоре, обратил внимание, что Сара Храббард ушла, и по топоту копыт даже догадался, куда именно она поехала. Но виду не подал.

Карн Дум. Ангмар. Несколько позже

Чёрная крепость словно вырастала из скал на фоне уже покрытых снегом гор, огромная, как два Каэр Морхена, но пропитанная в сто раз более мрачной и зловещей магией. На балконе этой крепости стояла фигура, которую издали можно было бы принять за обычного высокого человека в панцире и красном плаще с капюшоном. Но лишь приблизившись к ней на несовместимое с жизнью расстояние, можно было узнать, что человеком она уже долгие века не является.

Тварь словно бы жадно втягивала воздух, уставясь на юг, — но ей нечем было ни втягивать, ни уставиться. Словно зияющая чёрная дыра смотрела из-под капюшона на фоне мутно-зелёного неба. Обычно оно было красным — из-за железистых соединений, которые обильно выделяли в воздух предгорий плавильни, алхимические и магически-обогатительные лаборатории, гордость Ангмара. Но теперь в лабораториях кипела другая работа, совершенно тайная, подробности которой, впрочем, не всякий чародей захотел бы знать.

Наконец страховидла возвратилась в непробиваемо толстую башню, в кабинет, обильно украшенный барельефами и гобеленами на довольно отталкивающие сюжеты. Там, обмакнув перо в ярко-алые чернила, она стала выводить давно бесплотной рукой, которой придавала очертания только латная перчатка, следующее послание на Чёрной Речи:

Бессмертный мой Повелитель!

Действуя по твоей воле и воле Властелина Мордора, да пребудет он вовеки, я не прекращаю силами своих верных слуг вести наблюдение за эльфийским воином, именуемым Иорветом, и вынужден подтвердить худшие опасения — как твои, так и нашего верховного Владыки. Красноречия и убеждения Иорвету недостало, чтобы посеять разлад между врагами великого Дела Мелькора, более того — проклятый Полуэльф явно намерен приучить сего одноглазого упрямца к обществу Людей и принудить действовать в русле собственного замысла.

Как наставлял нас Властелин Мордора, если опыт с пришельцем из-за кругов мира окажется неудачным для Дела Мелько, то пришельца следует стереть с лица Арды; тако и будет исполнено.

В то же время доходят до Ангмара вести о таинственном Ведьмаке, который явился неведомо откуда в Эрегион и следует за Иорветом по пятам. Уж не сочти это скверной шуткой над одним из своих прозвищ у дунадан. Полагаю, что следует отождествлять Ведьмака и любых его присных с тем открытием Дверей, что совершил недавно наш давний противник, четырежды проклятый, самый настырный из Истари! Но смею надеяться, что не составит нам труда извести и Ведьмака, если вздумает он вмешаться в действия Властелина и тем более сорвать наши планы в Нан-Торнаэт...

Мордирит писал ещё долго, стараясь не забыть ни одной детали. Королю-Чародею, Царю-Ведьмаку, как его ты ни назови важно было знать всё, что происходит в Ангмаре, Железном Доме.

Под мутно-зелёным небом откуда-то из недр крепости Карн Дума доносился вой, который заставил бы затрястись даже поджилки волка.

Маленхад, ещё несколько позже

Баил Боглах был одним из крупнейших ангмарских укреплений, закрывавшим путь через скалы над сернистыми озёрами Маленхада к центру владений Железной Короны. В нём можно было разместить две армии, да ещё и место оставалось — именно поэтому в Баил Боглах в сентябре пригнали взятых Восточной армией в Тол Аскарнене пленных. Среди них были ефрейтор Йымм и охотник на скоя'таэлей, отважный Валидуб Сассь Ульфсак.

Когда ангмарские командиры предложили пленникам искупить вины перед Железной Короной и лично милсдарем наместником Мордиритом вступлением в свои ряды, большая половина отказалась. Их быстро разобрали — самых крепких в рудники, а остальных в кормушки для варгов и троллей, в башню Шёлковой Госпожи, откуда ещё никто живым не выходил, или угнали за северные ворота в загадочный, покрытый туманом Имлад Балхорт. Из Имлад Балхорта узники как раз выходили на своих двоих, но вот живыми их не назвал бы даже полный идиот.

Видя такой выбор, люди капитана Рымвида аэп Лоэгайре — где-то он теперь? — согласились поступить на службу возрождённого Ангмара. Сассь Ульфсак, попав на комиссию к старшему погонщику — ражему орку — был признан слабосильным и отправлен во вспомогательную команду. В обязанности его теперь входило: драить котлы, выгребать отхожие места, снимать сапоги и прочее добро с убитых для сдачи квартирмейстеру, терпеть пинки, плевки, хохот и издевательства орков, местных горцев, ангмарских командиров и вообще всех, кто покрепче.

Ефрейтор Йымм же, напротив, быстро попал в копейщики передовой линии и ещё быстрее стал там лучшим в шеренге. Казалось, ему вообще всё равно, чью солдатскую лямку тянуть — нильфгаардскую дома или ангмарскую здесь. Поэтому, когда однажды Ульфсак случайно встретил своего товарища по несчастью и предложил ему план побега, тот особого энтузиазма не выказал.

— Да не могу я уже тут, сдохну, слыш, ефрейтер грёбаный?! Меня в приюте пророка Лебеды так не шпыняли, как здеся! Чуть что не так — раз-два по морде, орчий десятник не с той ноги встал — раз-два под зад! А по пьяному делу и раком поставить норовят! — ныл охотник за "белками". — Ну, бегёшь со мной или нет, нильфская твоя харя?!

— А куда? — мрачно-флегматично ответил ефрейтор его императорского величества. — Гнильцы его знают, где этот Ангмар кончается! Воду в озёрах пить нельзя, жрать нечего, а то на такую тварь нарвёшься — сам жратвой станешь! Даже возьмакам всяким богомерзким тутошние твари не снились! Так что молчи в тряпочку и радуйся, что ты для этого орчья вонючего невкусный!

Валидуб обиделся и поплёлся дальше со своим золотарьим ведром. Но Йымм уже через полминуты его догнал и похлопал по плечу.

— Чего тебе ешшо?

— Ты погоди ещё пару неделек, — шепнул Ульфсаку по секрету нильфгаардец. — Я с горцами столковался — славные парни, и подраться не дураки, и язык у них малька на наш смахивает. Они говорят — скоро быть походу, отведут нашу хоругвь на юг да на восток, к ельфам! У остроухих и поживимся, и уйдём. Меня самого тут воротит, да чего я тут торчу... Только тссссс!

Ефрейтор Йымм показал грозе скоя'таэлей Аэдирна полуграмотно исчирканный пергамент.

— Эт чаво? Ты чаво, ефрейтер, совсем спятил да стишки в тоске строчить начал, Лютик херов? — не понял Сассь.

— Это полная гелиография, тоись земле описание, ангмарской железной короны. Ети её накеры всем гнездом, — гордо сказал нильф. — Всё, что у горцев поразнюхал да подсмотрел: как у них войско устроено, куды сколько дней пути, колодцы...

— И на кой хер они тебе? — недоумевал Ульфсак. — В Оксенфурте жакам читать будешь?

— Подымай выше, дярёвня аэдирнская, — пихнул его в грудь Йымм. — В самом Нильфгаарде, во дворце государю анператору! Вот она, мол, Ангмарская землица! Я открыл, ефрейтор Йымм, зарадь ваш-анперацк-вличества! Меня потом дворянством пожалуют, именьице в Туссенте даруют — а ты, босота северная, так под забором корчмы и околеешь!

— С чего это ты взял, мясник нильфской?

— Не нильфский, а виковарский, дура, — прошипел ефрейтор. — И если не хочешь в канаве сдохнуть, слушай меня... — Тут обоих увидел ангмарский офицер в тёмно-бордовом плаще с капюшоном, засрамил и плёткой разогнал куда следует. Охотники за Иорветом притихли — а то злостные нарушители воинской дисциплины тоже в итоге попадали в башню Шёлковой Госпожи.

Тем не менее, и Ульфсака, и Йымма гоняли всё крепче и жёще, зато и жратвы в котлы начали класть как следует. Ефрейтор авторитетно заявлял, что это верная примета скорого начала "опирации". В одну особо безлунную и промозглую осеннюю ночку из вонючих невольничьих бараков ангмарцы угнали к воротам в Имлад Балхорт десятка два человек — и как всегда, они сгинули бесследно. Только за мрачными позеленевшими статуями в плащах с капюшонами вспыхнуло такое же зелёное, гнилушечное сияние и раздался торжествующий вой — и всё стихло.

Сассь Ульфсак обделался, но этого никто не заметил, потому что с маленхадской сернистой воды у него постоянно пучило брюхо, и даже орки — уродливые немытые хари — при его виде воротили носы.

На следующее утро рога протрубили побудку ни свет ни заря. Свистели семихвостки, приводя заспанную рать Железной Короны в должный порядок. Ангмарский военачальник в форменном багровом капюшоне произнёс грозную воодушевляющую речь про древние земли, про сородичей на юге и про не посрамим стяги Короля-Чародея и наместника его в Ангмаре Мордирита! В ней бывших агентов капитана Рымвида заинтересовала только одна деталь.

— За эльфа Иорвета, как одного из злейших врагов короны, его бессмертие наместник Мордирит объявляют щедрую награду — сундук чистейшего золота и бутылку коллекционного нурненского белого! Но при одном условии — эльфа ему нужно доставить живым, в сознании и способным шевелить языком! Вы узнаете этого мерзавца по красной повязке на правом глазу!

Ефрейтор Йымм и Валидуб, хоть стояли и в разных подразделениях, одновременно встрепенулись.

"Иорвет, сучонок скотоельский, ну попадись ты мне! Я ж через тебя в этой дыре богомерзкой пропадаю! Условие Мордиритово исполню, но кроме языка, всё тебе так изукрашу, что родная остроухая мать-шлюха не узнает!", — подумал Сассь Ульфсак.

"Поймать-то тебя, эльфскую морду, я поймаю. А вот Мордириту хрен лысый! Ты мне ещё понадобишься, Иорвет. Ты мне ещё дорожку в Нильфгаард проложишь. Там тебе, хе-хе, тоже на шибенице прогулы ставят", — подумал ефрейтор о своём.

— Напраааааа-во! Кру-гом! Ша-гом аааарррршшшшш!!!

И полк ангмарцев тронулся в поход за паскудные сернистые озёра, за горные цепи на юг, к Большому Восточному тракту с его богатой добычей. Но кроме вспомогательной команды, на этот раз его сопровождало ещё кое-что. Два тролля приволокли из Имлад Балхорта древний, замшелый саркофаг, испещрённый резчиками спиральным орнаментом и запечатанный написанными засохшей кровью заклятиями на Чёрной Речи. За ними шествовала процессия самых настоящих ангмарских колдунов в закрывающих лица одеждах, мыча напевы, от которых непривычных подданных Эмгыра бросало в холодный пот.

Если бы Сассь Ульфсак был пограмотней, он разобрал бы среди надписей на саркофаге "Ферндур Бессмертный".

— Пушдуг! Вынимай жопу свою ленивую из кустов! Кто-то едет! — отвесил Грушбуг смачного пинка старому товарищу.

Пушдуг — тощий и вшивый орк, как и все в этой засаде — оторвался от поучительного и презанятного надувания лягушки через соломинку и примкнул к остальным своим коллегам, которые с интересом разглядывали приближающегося к ним по тропе одинокого всадника. В сумерках орки, будучи яркими представителями ночной фауны, отлично видели рукоятки двух внушающих трепет мечей за его спиной, паскудно ухмыляющееся лицо в шрамах и талисман в виде головы варга на шее. Фосфоресцирующие жёлтые глаза довершали картину.

— Ты как думаешь, — прогундосил крючконосый Нурздак, — он из наших или из ангмарских?

— А чё это меняет? — пробасил бывший здесь за атамана Грушбуг. — Папа-то всё равно что Шарку магарыч шлёт, что северянам — кто первый в нашу задницу заявится… А правила вы все знаете — Папиных гостей привечаем, в Папины дела не лезем! Пушдуг! Что встал, как хер у тролля?! А ну живо встречать торжественно! — и Грушбуг отвесил младшему товарищу пинка под зад.

Бедный Пушдуг, не зная, кого ему больше бояться, вылетел прямо под копыта лошади загадочного желтоглазого воителя. Конь от орочьего запаха резко затормозил и встал на задние ноги, но седок уверенно его осадил:

— Тпррру, Плотва! Зар-раза… — и добавил, обращаясь к орку: — Чего стоишь, собака?! Так-то вы встречаете воинов Ангмара!

— В-виноват, господин, — задрожал Пушдуг, — чего изволит господин начальник?

— Не желает господин начальник выпить? — вытянулся перед пришельцем Грушбуг.

— Ещё пить с вами не хватало, — проворчал желтоглазый, и тут орки заметили, что волосы у него абсолютно белые. — У нас тут проходит секретная операция! Совершенно! Так что засаду снять!

— Совсем? — спросил Грушбуг.

— На час хватит. Проедут люди, которые Ангмару нужны живыми. Так что никаких мне тут стычек и оторванных голов!

— Сколько их, начальник? — с подобострастным выражением хари спросил Грушбуг.

— Двое следопытов, один менестрель и один… один эльф, — проинструктировал желтоглазый ангмарец. — Не трогать. Отвечаете головой, мать вашу, — и ускакал с криком «Шевелись, Плотва!».

— О как, — удивился Пушдуг. — Это чё щас было? — и огрёб нового пинка от шефа.

— Много будешь знать — в брюхе у Папы состаришься, немощь! Не твоё эльфячье дело, что он в Эйтельдире с ангмарскими опять куховарит! — рявкнул Грушбуг. — А ну живо тропу расчистить и шасть в кусты, уроды!

Орки, понимая, что и впрямь не красавцы, не перечили Грушбугу. Им оставалось только наблюдать, как мимо них вслед за загадочным «ангмарцем» скачет целая кавалькада — двое в серых плащах дунаданов, один разряженный в пух и прах менестрель и один… Настоящий эльф, от взгляда которого им Пушдугу и Ко хотелось забиться в какую-нибудь щель и там сдохнуть.

«А он точно настоящий?» — задумался было Грушбуг, но мысль развития в его орочьем черепе не получила. Мало ли какую интригу ангмарцы задумали?

— Милсдари следопыты, вы, наверное, смертельно разочарованы, что я не вступил с этими сукиными сынами в честный бой, — язвительно заметил Геральт, когда засада Грушбуга осталась далеко позади. Но презрительно хмыкнул только молодой дунадан Хелхон.

— Отчего же, Геральт из Ривии? Ни один сколь-нибудь опытный боец не возражает против маленькой военной хитрости, — сказал более заматеревший Фаэрон. — Пока мы не ведаем, кто и что ты на самом деле, но я уверяюсь, что обманываешь ты орков, а не нас — ведь у тебя была уже сотня возможностей поубивать нас сонными. Об одном жаль — что союзника нам, видно, из тебя не выйдет.

— Тут ты угадал, Фаэрон, — сказал ведьмак. — Как я уже объяснял тебе там, на юге, наш цех держит нейтралитет в межгосударственных распрях, чтобы они не мешали охоте на чудовищ. Так что ангмарцы и их вражда с вами — мне дело десятое. У меня нет своих ни в Ангмаре, ни на развалинах Арнора, ни в стане Белой Руки. Мы с мэтром Лютиком ищем одного конкретного эльфа. Мы поговорим с ним, чтобы разубедить его натворить тут бед, и вернёмся домой. Не более, не менее.

— Теперь и я готов поверить, что ты не имел дела с Ангмаром, — как всегда, с вызовом сказал ему Хелхон. — Раз ты не способен представить себе, чтобы разумные создания водились с чудовищами, становились их хозяевами и заводчиками, чтобы спускать их на тех, кто не поклонился Врагу и его прихвостню Саурону, и кормить этих тварей их плотью и кровью. Раз ты явно не видел ни одного поселения — Людей, гномов, эльфов, — в котором побывали бы орки с троллями. А я видел такое два года назад, и готов на очень многое, чтобы это больше не повторилось!

— Полно вам кипятиться, — тихо и грустно сказал Раваэдрон. Эльф из Ривенделла всегда говорил тихо и грустно, напоминая Геральту Кордофрона. — Уже звёзды сверкают над нашими головами, и лучше бы нам всем подумать о том, как найти для ночлега не слишком сырую поляну в этом лесу — и не привлечь шумом тех, из-за кого эту пущу издревле зовут Троллистой.

Когда около недели тому назад Геральт и Лютик впервые встретили своих спутников-дунадан на лугах в пойме Бруинен, то довольно быстро выяснили, что Иорвет им знаком. Фаэрон в начале своего дозора встречал скоя’таэля на лесной опушке по дороге в Глынафон — «брошенные норы полуросликов», или местных низушек. Дунаданы жили с Eldar в союзе и нередко отдавали сыновей эльфам в ученье, поэтому следопыт попытался поприветствовать одноглазого Иорвета — но тот в ответ только пустил предупредительную стрелу с истинно эльфской точностью, в дюйме над ухом Фаэрона.

Поэтому, когда северяне убедились, что ведьмак и бард им не угроза, они разделились: двое воинов отправились назад, в секретное дунаданское городище, чтобы оповестить о прибытии иностранца сородичей, а Фаэрон и Хелхон, бывший для него кем-то вроде воспитанника, присоединились к Геральту, чтобы узнать об Иорвете побольше. По дороге на север они и встретили Раваэдрона, от которого услыхали потрясающие новости.

— Итак, — начал эльф, — вот уже вторые сутки, как мы свернули на восток, удачно избегнув орочьей засады под Эйтельдиром, — Геральту показалось, что при этом названии Раваэдрону сделалось несколько тяжело на сердце. — Ещё несколько часов в том же направлении, и мы достигнем распадка под названием Лаваним, славного своими кабанами с прекрасными вкусовыми качествами. А оттуда уже недалеко и до Минас Агора, где теперь несёт службу ваш одноглазый друг Иорвет.

— Признаюсь, милсдарь эльф, — сказал Лютик, надвигая на лоб капюшон нильфгаардского смолевого непромокабля армейского образца, купленного в Венгерберге, — я бы уже сейчас не возражал и против вкусовых качеств кабанчика, и против камина в Минас Агоре. Мы уже третью неделю только и делаем, что бродим по лесам, изредка дополняемым какими-то страшноватыми руинами.

Геральт просто кивнул. С тех пор, как к ведьмаку и трубадуру присоединилась парочка следопытов и эльфское официальное лицо, припасы из Венгерберга стали истощаться гораздо быстрее и, собственно, уже подошли к концу. В холодном и мокром осеннем лесу, жёлтом и уже начинающем краснеть, комфорта это не прибавляло.

Впрочем, уже час спустя по дороге в Лаваним вопрос с питанием решился.

— Хм-м, — сказал Геральт. — Если ведьмачье чутье мне не врёт, тут пробегала пара молодых кабанов. Прошли, кажется, на юго-восток. Предлагаю начать охоту, а то у Лютика кишки уже играют не хуже лютни.

Решение было поддержано почти единогласно.

— Для нас, Eldar, не составило бы труда доехать в Минас Егор без перерыва на обед, — с лёгкой укоризной сказал милсдарь Раваэдрон. — Но вас больше.

Взяв в напарники Фаэрона, Геральт пустился в заросли Троллистой пущи по кабаньему следу и вскоре действительно настиг хрюнов. Кабаны увлечённо выясняли отношения друг с дружкой и слишком поздно заметили ведьмака, попытавшегося оглушить обоих Аксием. Второй кабанчик всё же дёрнул в лес, увернувшись от клинка Фаэрона.

— Эх, Враг его побери, ушёл! — ругнулся арнорец.

— В принципе, до эльфской крепости мы и с одним дотянем, — сказал Геральт, закрепляя добытого кабанчика на Плотве. Тут где-то в глубине леса раздался скрежет, треск и недовольное приглушённое мычание.

— Тролли? — насторожился Фаэрон, принимая боевую стойку. — В последнее время они и днём стали расхаживать, даже не каменея.

— У нас они в камень обращаются только в сказках, — покачал головой ведьмак, но всё же глотнул «Грома» и начал обрабатывать стальной меч маслом против троллей.

— Что у тебя там? — заметил масло Фаэрон, но Геральт не успел поделиться со следопытом. На поляну, визжа, вылетел давешний кабанчик, а за ним — огромный скальный тролль цвета краснолюдского поноса. Одним ударом лапы он зашиб скотинку и потащил в рот прямо со шкурой, щетиной и копытцами.

— Уходим, пока он жрёт, — тихо сказал ведьмаку дунадан, и тот не стал спорить. Но далеко уйти не получилось — тролль сжевал кабанчика быстрее, чем они оба ожидали, и бросился на них. Геральт с нечеловеческой ловкостью отскочил в заросли орляка и оттуда сложил комбинацию из пальцев, нацелив её страховидле под ноги.

— Что это? — спросил Фаэрон, видя, как тролль замирает словно бы в колдовской ловушке.

— Знак Ирден, — объяснил Геральт следопыту. — Теперь он надолго тут застрянет.

Но уйти с поляны оказалось не так-то просто — тролль со всей силы сбил с ног Плотву. Осматривая её, ведьмак понял, что лошадь переломала себе слишком много костей при ударе чудища, и её остаётся только добить. Пока он выполнял печальную миссию, меж деревьев снова начался треск и рык — похоже было, что к поляне приближались уже несколько троллей.

— Зараза… — сказал Геральт. — Фаэрон, у тебя есть чем позвать на помощь?

— Надолго же они завозились с этими кабанами, — заметил Лютик, видя, что ведьмак и следопыт не возвращаются. — Вроде на Геральта непохоже, уж со свинтусами он бы справился…

— Да и Фаэрон охотник опытный, — добавил Хелхон. — С ними точно что-то стряслось.

Словно бы в доказательство его слов с юго-востока, куда отправились его спутники, затрубил рог.

— Это Фаэрон! — воскликнул Хелхон. — Попали они в переделку!

— Так чего же мы стоим?! — добавил Раваэдрон. — Вперёд!

Пробравшись по следам товарищей через плотный орешник на звуки рёва и лязга стали, эльф, бард и молодой дунадан обнаружили, что Геральт и Фаэрон окружены пятью... уже четырьмя здоровенными троллями. Ещё один, связанный Знаком, мялся на поляне.

Раваэдрон и Хелхон вступили было в бой, но молодой малоопытный следопыт Севера подставился прямо под лапу тролля, и одни валар ведают, куда бы тот его зашвырнул — если бы Геральт не вогнал тому меч поглубже в не самое защищённое место. Тролль оглушительно взвыл, выронил Хелхона и упал сам. Но ведьмак не успел нанести добивающий удар — ему крепко вмазала лапа ещё одного тролля.

— Будто в скеллигскую сагу попал, — шепнул сам себе Лютик, затаившийся в орляке с верной Эвтерпой.

Неизвестно, чем бы закончилась эта баталия с троллями, кабы не засвистели в лесу стрелы и не раздался клич, который земля бывшего Рудаура услыхала совсем недавно:

— Шаэрраведд!!!

Когда всё было кончено, Геральт огляделся вокруг себя и обнаружил за телами поверженных троллей группу эльфов в лёгких доспехах и маскировочных костюмах. Их предводитель заговорил с Раваэдроном по-эльфски — из рассказов Гэндальфа ведьмак уже знал, что язык местных Eldar зовётся синдарином:

— Mae govannon, Раваэдрон. Я вижу, таинственный ведьмак уже с вами? Элладан и Элроир не зря рассчитывали на тебя.

— Передаю его вам, — ответил вельможа из Ривенделла. — Я же возвращаюсь в ставку сынов Элронда, чтобы они были спокойны за свой замысел.

— Приветствую вас от имени Минас Агора! — выкрикнул вождь лучников уже на всеобщем. — Моё имя Амбендель, я командир разведчиков бригады Иорвета, союзника славного Элронда!

"Амбендель... — подумал ведьмак. — Кажется, Гэндальф упоминал его среди эльфских ослушников, которые пошли за Иорветом. Мы почти у цели".

Солнце уже начало садиться за порыжелые поздне-сентябрьские холмы Троллистой пустоши, когда Геральт, Лютик и дунаданы, эскортируемые Амбенделем и "бригадой Иорвета", вступили в Минас Агор. С виду крепость была очередной руиной по типу Гвингриса или Эйтельдира. Но было видно, что особо зияющие дыры эльфы уже начали заделывать.

Назвав пароль, Амбендель провёл ведьмака и Ко между баррикад, собранных за бывшими воротами из срубленных деревьев и каменных обломков. Каждую охраняли эльфы примерно в том же облачении, что и у него. За баррикадами обнаружился широкий двор с минимально разрушенной каменной пристройкой и мишенями для лучников.

В пристройке ведьмак увидел за столом довольно большую группу вооружённых эльфов, оживлённо что-то обсуждающих над картой. Среди них были женщина, перевязанный раненый, хмырь, с виду напоминающий принца, и... эльф в очень знакомой красной повязке на правом глазу.

— Cead, vatt'ghern, — сказал Иорвет, оторвавшись от карты и заметив Геральта. — Не ожидал, что встречу в этом забытом богами месте ещё и тебя. Ну... почти не ожидал.

Некоторое время спустя и эльфы, и их гости уже расположились за столом, накрытым с нехитрой, но разнообразной снедью: овощной похлёбкой, жареной на углях зайчатиной, грибами. В камине, который до Иорвета, возможно, не разводили тысячу лет, трещал огонь.

— Звучит красиво, — сдержанно кивнул последний скоя'таэль, когда Лютик закончил своё повествование о Дикой Охоте и о вампирах из Туссента, изредка перебиваемый лориэнскими и имладрисскими эльфами с вопросами "А это где?". — Но мне рассказывали по-другому. Говорили, что ведьмак запродался нильфгаардцам в обмен на свободу своей ведьмы и что по поручению Эмгыра грохнул Радовида и Дийкстру. Не то, чтобы обоих было жалко — но человек императора никак не мог зваться моим другом. Уже поэтому моё пристанище следовало от вас скрывать.

— Вот почему я о тебе почти ничего не слышал после совета в Лок Муинне, — сказал Геральт. — Изредка только по Редании ходили слухи о каких-то набегах под твоим началом. До того, как я завязал, в Хенгфорсе и Мурривеле мне даже предлагали награду за тебя — живого или мёртвого. Как ты, думаю, понимаешь, я на неё не польстился. Сослался на занятость.

— Как мило, теперь я твой должник, — язвительно ответил Иорвет. — Но мне нужно поверить, что ты не работаешь на нильфов сейчас. — Одноглазый Seidhe едва заметно кивнул своим новым сподвижникам Eldar, и те схватились за кинжалы.

— Последний раз, когда мы встречали представителей нильфгаардской власти, они пытались нас арестовать за твоё же, между прочим, укрывательство, — заметил Лютик. — Нас и мэтра Гэндальфа, который, собственно, и создал нам портал.

Эльф, похожий на принца — кажется, его звали Элроиром — мелодично расхохотался.

— Арестовать Гэндальфа!!! Воистину вы прибыли издалека — ибо надо совсем не иметь представления о нём, чтобы до такого додуматься!!!

— Ты прав, милсдарь Элроир. У нильфов ничего не получилось, а мы здесь — сидим с Иорветом, которого шесть лет не видели. Знаем только, что ты устроился где-то в Пустульских горах.

— Угадал, vatt'ghern, — ответил Иорвет. — После того, как чёрные аннексировали Верген⁽¹⁾ — да так, что и праха для погребальных урн не осталось, — я временно обосновался там. В годы войны мы не устраивали крупных вылазок, чтобы не усиливать ни Реданию, ни Эмгыра. Мы выбрали своей стратегией максимальную дистанцию от интриг Dh'oine и накопление сил...

— Чтобы потом нанести ту серию эффектных рейдов по Северу, — заметил ведьмак. — В семьдесят третьем. Что на реданскую сторону гор, что на каэдвенскую, причём разоряли что реданскую, что нильфгаардскую половины Каэдвена. Даже взяли и вырезали какой-то небольшой городок на Гвеннлехе.

— Это была, наверное, вершина моей деятельности, — признал Иорвет. — Собственная достаточно сплочённая армия и почти что государство эльфов, краснолюдов, гномов и низушек в горах. Прежде всего, конечно, эльфов. Но с вершины все пути ведут вниз. Против нас быстро образовалась коалиция из Редании, Ковира и Повисса и князьков поменьше. Даже Нильфгаард прислал две хоругви лёгкой кавалерии из Бан Арда. И к осени семьдесят четвёртого от нас остались только вереницы шибениц.

Мне удалось вывести уцелевших на левый берег Понтара. Краснолюды, которые были с нами, обещали безопасный проход по северным окраинам Махакама. Впрочем, безопасного прохода не вышло — старосты всё равно приговорили выдать нас нильфам...

— Ярпен Зигрин мне об этом рассказывал. Твои ребята ухлопали двух его кузенов, — кивнул Геральт и отдал должное жареным грибочкам.

— Когда мы пробились в Верхний Аэдирн и нашли место для зимовки на Дыфне, нас уже было менее сотни. Мы пытались пробиться в Синие Горы...

— Эред Луин? — не понял Амбендель.

— Забыл тебя предупредить — у нас там свои Синие Горы. К Гвиндефу. Лок Муинне. Многие были готовы даже осесть в Дол Блатанна — пусть даже сдав оружие старой шлюхе Энид ан Глеанна и письменно отказавшись от борьбы с Dh'oine. Но наши бывшие имперские союзнички всерьёз взялись за нас. Подступы к горам и к Долине Цветов обложили санитарным кордоном из штурмъегерей и местного ополчения. Живыми через него прорвались единицы.

А потом нас стали давить, затягивая и затягивая обруч на шее. К июлю в моей бригаде оставалось всего пятеро или шестеро бойцов — считая меня. Курц Кронье со своими архаровцами окружили нас в Сучьем Логе и едва не довели это число до нуля. И тут, в самый критический момент, открылся портал — неизвестно чей и неизвестно куда. У меня просто не оставалось выхода. Дальнейшее, ведьмак, ты знаешь от того самого Гэндальфа.

— Извини, Иорвет, что вмешиваюсь, но что всё-таки приключилось с Саскией после разгрома Вергена? — вмешался Геральт.

— Я о вас сложил уже три баллады и мне интересно, какая получилась ближе к истине? — добавил Лютик.

— Да уж, — процедил Иорвет — видимо, с балладами он был знаком. — Ничего страшного на самом деле не произошло. Мы переправили её через Понтар, потом — лесными и горными тропами через Пустулы, через Браа. Выходили в одном из наших тайных убежищ. А потом золотой дракон, получив весточку от эльфа, прилетел за своей доченькой.

— И какого же мнения был Борх о твоих планах на Саскию?

— Невысокого, как ты уже догадался. Отсоветовал ей впредь иметь со мной дело. Должен тебе заметить, Геральт, что она и сама разочаровалась в себе как в политике. По крайней мере, так мне казалось тогда, пять лет назад, когда я провёл с ней последний день. Больше мы никогда не встречались, — эльф опустил голову и закрыл рукой единственный глаз.

— Да, даже драконы меняются, — грустно выдохнул Геральт. — Да и я теперь уже не бродячий ведьмак, а туссентский землевладелец, Геральт из Ривии герба Мост. Только тебя пока что меняться не тянет. Всё также неукротим и непримирим.

— Это так, гербовый ведьмак в отставке, — подтвердил Иорвет. — И если Гэндальф и его друзья Eldar рассчитывают, что я откажусь от своих планов, если ты пару раз махнёшь на меня Аксием, то они заблуждаются. Я выполню обязательства, которые взял на себя перед Имладрисом, но потом — вернусь на Понтар. С теми, кто захочет помочь мне в моей борьбе. И их будет много. Больше, чем, как кажется местным королям, они могут себе позволить.

— Это ведь не единственное обстоятельство, — покачал головой Элроир. — Вспомни, как неизвестно кто — в Лориэне считают, что Мордор — отворил тебе Двери. Вспомните сны, которые на вас наслали, прежде чем вы присоединились к Иорвету. Неужели вас не волнует, что всё это могла устроить чья-то злая воля по замыслу, который даже ещё толком не заработал и ещё покажет себя только в будущем?

— Нет, — как отрезал скоя'таэль. — Видал я все эти чародейские интриги в хорошо запечатанном каменном саркофаге.

"Ну и зря", — подумал ведьмак. У Геральта тоже не выходило из головы подозрение, что всё это не может закончиться вот так вот просто.

1) См. комикс "Ведьмак. Угрызения совести".

Вернуться к тексту

Примечания:

ВАРНИНГ: большие куски из "Истории гномов" и немножечко из "Хоббита".

Последний Домашний Приют, долина Ривенделл. Начало октября 3017 года Т.Э.

Бильбо Бэггинс задумчиво помусолил кончик пера, обмакнул его в чернильницу и с некоторым придыханием продолжил выводить каллиграфическую вязь эльфского тенгвара.

Подходила к концу его работа над "Историей гномов" — важной частью эпического труда всей его жизни, который всё дописывался и дописывался в тихом Ривенделле последние шестнадцать лет. Оставалось сделать только некое заключение по выпискам из разрозненных гномьих хроник, за которыми взломщик на покое несколько лет назад не поленился поехать даже к Одинокой горе. Сейчас бы он уже на такое не решился — всё больше опасностей таила в себе дорога на восток, и многие путники уже всерьёз опасались за будущее торговли по Тракту.

"Поработить Гномов с помощью Кольца не удалось. Его влияние заметно лишь в том, что в них разгоралась жажда золота и драгоценностей. Все, что не было золотом, серебром или дорогим камнем, они ни во что не ставили и приходили в страшный гнев, если у них отнимали их сокровища. За это они могли жестоко отомстить. Однако само Гномье племя было с самого начала свободным и не выносило навязанной воли и чужой власти. Гномов можно было убить, разрушить их дом, но их нельзя было заманить в Тень, опутать обманом и заставить подчиниться", — писал старый хоббит, для верности пришёптывая текст себе под нос.

Тут дверь в библиотеку отворилась, и в неё вошли, судя по голосам, Элронд и эльф, с которым Бильбо так и не познакомился, хотя он часто заезжал в Ривенделл по делам с западных застав. Мистера Бэггинса при этом они не заметили — попробуй-ка заметь хоббита, обложившегося с головой кучей старинных томов! — и потому говорили громко и совершенно свободно, так что Бильбо невольно отвлёкся от героического прошлого гномов и обратился в слух. А послушать было что.

-...успешно отразили уже две вылазки троллей. Так что твои сыновья поступили разумно, поверив этому Иорвету с его лориэнцами. Одноглазый чужестранец спуску созданиям Врага не даёт, хотя мне воины жаловались, что уж больно суров он с союзниками-Edain, — докладывал владыке Ривенделла неопознанный эльф.

— Похоже, моя драгоценная тёща напрасно сомневалась в Иорвете, — ответил ему Элронд. — Никакой он не призрак и не одержимый. Однако, остаётся риск, что когда он завоюет себе славное имя, наши воины просто уйдут за ним в его дикие края. Нужно озаботиться тем, чтобы привязать его к Имладрису понадёжней. Теперь за юг мы спокойны, Даэрвеллас. Но ты говорил, что к северу от Тракта началось неладное?

— Уже за полдня пути к северу теперь опасно. Ещё весной пауки, варги, лесные тролли и горные, пришедшие с Мглистых, не рисковали соваться так далеко от своих убежищ. Теперь же они до того обнаглели, что подбираются вплотную к нашему оплоту в Торенхаде. Те люди, что не стали добычей троллей и других тварей, перебрались за Митейтель или на Стрелку. В Торенхаде тоже подумывают об отходе на юг — после того, как пропал уже третий разведчик, — доложил Даэрвеллас.

— Нам могут перерезать не только Тракт, но и сообщение с Глен Врайгом на Эттенах, — мрачно задумался Элронд. — Подобного не было со времени ангмарских войн. А Ангмар теперь, как мы знаем, как раз воспрял вновь, совершает набеги на всё, на что стоит набегать, и готовит решающий бросок на юг, — Полуэльф сделал паузу, как будто вспоминал что-то.

— А на юге как раз объявляется седой воитель невесть откуда о двух мечах и со светящимися в темноте глазами, которого принимают за ангмарца, но сам он зовёт себя охотником на чудовищ и действительно неплохо на них охотится, несмотря на немалые для Edain лета, — припомнил наконец Элронд. — И как раз ищет встречи с Иорветом. Думаю, этот так называемый ведьмак для нас очень кстати.

Бильбо замер в изумлении. Хотя успел он немало постранствовать по Средиземью и водил дружбу с Гэндальфом, гномами и эльфами, которые повидали ещё больше, но никогда и ни от кого не слышал о ведьмаках. По описанию чужеземец из непробудно дальнего края и впрямь напоминал ангмарского колдуна или оборотня-гаурадана, что шныряли по северным лесам и теперь тоже подкрадывались к Ривенделлу. Хоббиту стало не по себе. На миг ему показалось, что ведьмак — это тоже какая-то опасная нежить вроде хобборотней, которыми его пугали в детстве.

— Если охота на отродья Тьмы — хлеб ведьмака, то мы, пожалуй, сможем щедро заполнить ему амбары, — сказал Элронд. — Насколько я понял тебя, Даэрвеллас, он ещё в Минас Агоре?

Мистер Бэггинс, чтобы прийти в душевное равновесие, вновь обмакнул роскошное перо в чернильницу и продолжил:

— Охо-хо... "Беспокойство и разочарование Трайна в последние годы его жизни, вероятно, тоже можно объяснить чарами Кольца. Его грызла жажда золота. Он не смог вынести постоянной, как он считал, бедности, стал думать об Эреборе"... А об этих ваших ведьмаках я лучше подумаю после второго завтрака, — рассудил Бильбо.

Ведьмак тем временем, стиснув зубы, всаживал серебряный меч в тело необычайно крупного и темномастного волка примерно в тридцати стае к северо-востоку от Минас Агора. Иорвет и Милуиэль тем временем приканчивали двух его спутников — более обычных волков, только выглядели и пахли они так, как будто уже благополучно сдохли.

— Зараза! — вырвалось у Геральта, когда волчара, едва он дотянулся ему клинком до сердца, растаял как туман. От тумана у ведьмака резко заслезились глаза, запершило в горле, и он резко поднялся с карачек наверх, пока не стало ещё хуже. Медальон школы Волка усиленно дрожал.

Геральт огляделся и увидел, что эльфы уже разобрались со своими волками, но тоже не без потерь — Иорвет обрабатывал неким эльфским декоктом глубокую рану на ноге Милуиэль.

— Не беспокойся, ведьмак, в седло я залезу. Опыт есть, — ответила ему эльфка, ставшая правой рукой одноглазого скоя'таэля.

— Как думаешь, это кто-то некромантией балуется? — сказал ей Геральт, переводя взгляд с закатанной Иорветом штанины, обнажающей крепкую стройную ногу Милуиэль, на ошейник с подозрительными рунами, оставшийся от призрачного волка. На него медальон реагировал уж вовсе истерично.

— Не уверена. Духом был только вожак. Остальные волки были живы, но поражены чёрной чародейской порчей. Довольно мощной, — Милуиэль, держась за Иорвета, направилась к своему коню.

— А я уж надеялся, что мне придётся гонять только троллей и слабо отличающихся от них по интеллекту горцев, — сказал Иорвет. — Теперь снова чародеи встают на моём пути... Опять же если вспомнить слова Торониэли...

Торониэлью звали эльфку-разведчицу, которую вчера израненной принёс в окрестности Минас Агора из чащоб на севере взмыленный конь. Воины Иорвета её откачали и дали ей сыворотку от паучьего яда — девушка была явственно укушена крупным арахноморфом — но она ещё была слаба и не могла толком рассказать, что с ней произошло, выдавая полубессвязные предупреждения о пауках, медведях, ящерах и прочих созданиях, словно сошедших с ума в лесах и болотах на повороте реки Митейтель. А потом уже разведчики бригады на пересменке доложили о появлении этих волков.

— Опять я как раз вовремя, — сказал ведьмак. — Думаю, ваша гарнизонная казна сейчас небогата, да и потратить деньги в этих лесах негде. За волка разочтёмся потом.

— Оплату пока что до самого Имладриса тебе придётся принимать товарами, — ответил Иорвет. — Aen Eldar дерутся не за деньги — и особо не звенят кошельками, тем более на передовых позициях. Разве что тебе попадутся на Тракте местные гномы, у них золото водится всегда.

— Хоть что-то как у нас, — усмехнулся Геральт и отхлебнул "Ласточку". Он уже начинал беспокоиться о том, что эликсиров ему тоже может не хватить — вытаскивание Иорвета из Средиземья затягивалось. Было понятно, что Элронд Полуэльф, считавший себя господином здешней округи, просто так не отпустит со службы столь ценный боевой и командный кадр, как самый неуловимый из предводителей скоя'таэлей Севера. Да и сам одноглазый знакомец ведьмака не намерен был оставлять свои планы влить эльфской партизанщине новую кровь из Ривенделла и Лориэна.

"Боюсь, буду я иметь перед гроссмейстером Гэндальфом бледный вид", — задумался Геральт.

— Наконец-то ты вернулся, ведьмак, — сказал Маэнхадор, прихрамывая по двору Минас Агора. — А то нет мне спасения от твоего менестреля. Как только Элроир вернулся в ставку, он переключился на меня, требует дани нашими старыми песнями в подробностях, которые без конца записывает. Лютик уже извёл почти все свои чернила и скоро доберётся до наших.

— Да, это страшная сила, — ответил истребитель страховидл, слезая с коня, на котором ехал вдвоём с Иорветом. — От песен его может отвлечь разве что хорошенькая эльфка.

— Это не поможет, Геральт, — сказал лориэнский воин. — Ни девушек из Имладриса, ни Милуиэль этот Лютик не интересует. — Тут Милуиэль и Иорвет так выразительно глянули на Маэнхадора, что тот предпочёл переменить тему:

— Только вчера мы проводили Элроира, а теперь уже из самого Имладриса примчался новый гонец и ждёт вас. Владыка Элронд явно что-то замышляет...

— Уж не поход ли против Эйтельдира? Давно пора вычистить орков оттуда, — сказал мимо проходивший ривенделлский лучник.

— Если так, то эти уродцы долго в Эйтельдире не протянут. Геральт как раз проведёт нас мимо застав в самое неприятельское гнездо, — тоном бывалого тактика сказал Иорвет. В подчинении несломленного скоя'таэля теперь было почти тридцать эльфских мечников и лучников, как в старые добрые времена. Правда, в Пуще он сам был, по сути, волонтёром на службе Элронда Полуэльфа.

Посланец оного полуэльфа как раз находился в караульном помещении и неторопливо обсуждал организационные вопросы с Амбенделем, с тревогой посматривая на дверь, за которой бригада обустроила импровизированную палату для раненой Торониэли. Когда Иорвет, его верная адъютант и Геральт вошли в "штаб бригады", гонец поспешно вскочил им навстречу.

— Mae govannon, отважный Иорвет! Моё имя Даэрвеллас, и я прислан от владыки Элронда с наказом разыскать твоих спутников, ведьмака по имени Гервант из Лирии и менестреля... кажется, Лютика!

— Геральт из Ривии, к вашим услугам, — с заметным нажимом поправил его ведьмак. — Чем могу быть полезен милсдарю Элронду?

— Имладрис принимал многих гостей и из Эриадора, и с Востока, и с Юга, но впервые в наших землях появились выходцы из таких далёких земель, что их нет ни в одном землеописании Арды и ни на одной карте — а уж у нас их хватит, — сказал Даэрвеллас. — Владыка Элронд почтёт за честь принять у себя воина из таких загадочных краёв — к тому же, как идёт молва, опытного и могучего охотника на Вражьих отродий! Не говоря уж о менестрелях, которым у нашего камина рады всегда.

— Оперативная обстановка в Хауд Эртейд сейчас сложная, — сказал Иорвет. — И услуги ведьмака мне бы тут как раз не повредили. Но присягу Имладрису или мне ни Геральт, ни Лютик не давали, и руки их не связаны. Так что решать им. Амбендель, найди нам профессора элоквенции.

Лютика долго искать не понадобилось — он бродил по тем местам Минас Агора, где не слишком докучал бойцам гарнизона, и записывал эльфьи и людские граффити на руинах. Услышав о приглашении Элронда, он пришёл в полный восторг:

— Милсдарь Даэрвеллас, ведь за этим я и приехал сюда, за тысячи стае от отечества — взыскуя эльфской цивилизации, дожившей в полном блеске до наших дней и не омрачённой многовековой распрей с людским родом! — Чувствуя, что скоро ему предстоит снова блистать в свете, бард снова заговорил как оксенфуртский профессор элоквенции.

— А ты, Герв... Геральт, не откажешь Имладрису? — спросил ведьмака гонец Полуэльфа.

— Я прибыл в вашу страну, потому что тут вроде бы попал в беду мой давний приятель. Теперь я вижу, что Иорвет в безопасности, и рад буду встретиться с эльфами, которые взяли его под крыло.

— Надеюсь, меня Элронд пока ещё не вызывает на ковёр, хотя я на его службе менее месяца? — спросил скоя'таэль.

— С тобой владыка Элронд встретился бы с ещё большим любопытством, хотя бы для того, чтобы обсудить положение твоего народа и решить, что он может для него сделать, — ответил Даэрвеллас. — Но пока ты нужен нам здесь, чтобы разорвать петлю, которую Чёрный Властелин хотел бы затянуть на шее Имладриса.

— Что ж, — сказал Иорвет, — в добрый путь, Gwynnbleid. И тебе, господин виконт де Леттенхоф. Сможешь хоть пощеголять перед местным двором.

— Милсдарыни и милсдари, — сказал Лютик, — если мы не спешим, то, пока ещё рано собирать вещи, я бы исполнил вам на прощание маленькую балладу, которую так любит наш общий друг Иорвет! Перевод со Старшей Речи мой, музыка и слова — эльфские народные.

И трубадур, некоторое время понастраивав лютню, грянул:

— Шумели и текли народы,

Вскипела и прошла волна —

И ветер Славы и Свободы

Вздувал над войском знамена...

И в каждой битве знак особый

Дела героев освещал

И страшным блеском покрывал

Земле не преданные гробы...⁽¹⁾

Иорвет молчал и думал. Но вспоминал он не былые лихие дела скоя'таэлей, не славу Вергена, не битвы за долину Понтара. Он вспоминал ведьмака и барда, увиденных в зеркале Галадриэли.

"Неужели сбудется и всё остальное?".

Через два с половиной дня Геральт, Лютик и Даэрвеллас снова пересекли Бруинен — на этот раз вброд, в мелком месте, где с грохотом перекатывались камни и по воде несло почти морскую пену. Противоположный берег был крутой и скользкий. Когда они наконец с трудом взобрались на него, то снова увидели Туманные горы. Они словно надвигались на них — казалось, до ближайшей не больше дня пути.

— Это Бруиненский брод, — сказал Даэрвеллас. — Теперь до долины осталось совсем немного

Местность впереди неуклонно и постепенно повышалась к подножию ближайших гор; ничто не нарушало ее однообразия. Деревья и кустарники резко поредели, открывая глазам широкий склон цвета вереска и крошащиеся скалы с редкими зелеными пятнами травы и мха. Этот край назывался Верхней Пустошью, и найти тут Ривенделл было непросто. Геральт следовал за своим новым эльфским провожатым верхом на новой лошади — трофее, взятом бригадой Иорвета у горцев-коркуров при штурме Минас Агора и тоже, конечно, получившем теперь имя Плотва.

Прямо под копытами коней путешественников вдруг открывались лощины с обрывистыми склонами, где внизу, к их удивлению, росли деревья и протекали речки. Возникали расщелины, такие узкие, что на первый взгляд их ничего не стоило перепрыгнуть, но они были невероятно глубокие, и на дне их клокотали водопады. Встречались темные овраги, через которые нельзя перепрыгнуть и куда нельзя спуститься.

К середине четвёртого дня пути вся троица очутилась на краю крутого обрыва, со стороны которого доносилось журчание воды, спешившей по каменному ложу. В воздухе стоял необычный для осени аромат зелени, а на дне его росли не пожелтевшие ещё деревья и виднелись верхушки стрельчатых башен.

— Похоже на наши эльфские разва... города где-нибудь в Каэдвене, — сказал Геральт.

— Правда? Я всегда подозревал, что народ Иорвета давным-давно отпочковался от наших предков, ушедших на Заокраинный Запад, — задумался вслух Даэрвеллас о чём-то о своём.

По мере того, как гости Ривенделла спускались, настроение у них подымалось. Сосны сменились буками и дубами, да и воздух заметно потеплел. На дне долины, которую пересекали Бруинен и несколько его мелких притоков, виднелись мостики, беседки и какие-то другие постройки под черепичными крышами, выполненные в ажурном эльфском стиле, знакомом всякому ценителю археологии. Выше виднелись буковые леса, постепенно желтеющие и рыжеющие, за ними — хвойные, а по-над верхушками сосен и елей уходили в кудлатые облака Туманные горы.

— Ты только оглянись вокруг, Геральт, прозаичнейший из ведьмаков! Ты только подумай — всего пятьсот-шестьсот лет назад и наш мир был таким! Вижу эту красоту — и прекрасно понимаю скоя'таэлей, — выспренне выдал Лютик.

— Вижу, чувствуешь прилив вдохновения, — ответил ему ведьмак. — Смотри, не вернись потом в Аэдирн "белкой" и не вступи к Иорвету в бригаду.

— Эх ты, — отмахнулся бард. — Ты не понимаешь, что это значит! Это всё равно что путешествие во времени — удовольствие, посильное только носителям Старшей Крови!

— Интересно, как-то там сейчас Цири на большаке. С Беллетэйна её не видел, — сказал Геральт.

— Ну, если верить Гэндальфу, то наша вылазка сюда вашу разлуку не продлит. Он ведь обещал нам — вернёт на то же место, в то же время. Ну, plus minus несколько дней и тридцать-сорок стае... Bloede pest... Совсем забыл, нас ведь теперь разыскивают нильфы... — вспомнил Лютик.

— Этим пока ещё озадачиваться рано, — молвил ведьмак. Путники на этом умолкли, только Даэрвеллас изредка изображал из себя гида. Из его пояснений Геральту удалось понять, что Ривенделл был освоен Eldar ещё в какую-то Вторую эпоху, за три тысячи с лишним лет до них, и большая часть усадьбы Элронда была именно тогда и возведена.

А Ривенделл представлял собой именно что классическую эльфью усадьбу, которые раньше ведьмак наблюдал обычно в виде развалин. Конюшни, мастерские, хозяйственные постройки были возведены в том же стиле, что и Тир на Лиа, который Геральту довелось мельком повидать пять лет назад, и который — упростив и огрубив на свой лад — переняли люди в Новиграде, Оксенфурте, Вызиме. Меньше упростив и огрубив — в туссентском Боклере. Туссент отдалённо напоминали и террасы сада, который нагло не обращал внимания на календарь, красуясь пышной зеленью.

— Вот они, сто раз воспетые эльфские чары, — восхитился всё ещё пребывающий в экстазе Лютик.

Наконец глазам кавалькады предстал и главный усадебный дом — вытянутый с запада на восток беломраморный особняк где-то в два с половиной этажа, со ступенчатой двускатной черепичной крышей, испещрённой полукруглыми окошками мансард. Дорога к нему вела между совершенно невероятно выстриженных боскетов и статуй эльфов и эльфок со знамёнами и всеми родами оружия.

— Вот мы и приехали, — сказал Даэрвеллас пришельцам. — Добро пожаловать в Последний Домашний Приют! Элронд ожидает нас в библиотеке.

— Буду нижайше просить милсдаря Элронда запереть меня там на трое суток, — сказал профессор элоквенции. — Уже предвкушаю, что я там найду, если после баллады о Феаноре, на которую раскрутил сына нашего амфитриона, не отойду до сих пор.

— Крепко тебя забирает. Может, "Белого мёда" дать? — пошутил Геральт.

Их провели ослепительно беломраморным коридором, выходящим к внутреннему двору с фонтанами. Оказалось, что особняк Элронда уходит ещё на большое расстояние вглубь от фасада.

Библиотека была воистину огромна, занимая два этажа, и в центре её даже поместилась небольшая беседка — видимо, для пущей укромности при учёных размышлениях. А где-то на дальнем конце её виднелась высокая фигура в светлых одеждах с жемчужным оттенком. Когда ведьмак и трубадур приблизились к ней, то выяснилось, что фигура принадлежит моложавому темноволосому мужчине с эльфскими острыми ушами и стройным телосложением, но человеческой формой головы.

— Mae govannon, Геральт из Ривии и Юлиан, тако ж именуемый Лютиком. Я Элронд, хранитель этой благословенной долины. Рад, что вы откликнулись на моё приглашение. Набирайтесь сил и отдыхайте — но не слишком безмятежно! Нам очень нужна помощь смельчаков, ибо зло таится за пределами долины.

— Cead, милсдарь Элронд, — почему-то вырвалось у Геральта на Старшей Речи. — Я провёл на дорогах не одну неделю и могу сказать одно — вы правы. И, похоже, именно как ведьмака меня и пригласили сюда.

— Я вижу, что ты настроен обстоятельно поговорить о делах, Геральт. Но предлагаю отложить его на потом, дабы не нарушать обычаев гостеприимства, — сдержанно кивнул головой Элронд. — А сейчас, после долгой дороги, стол ждёт вас в Каминном зале.

Ведьмак при этих словах почувствовал, что скоро преисполнится эльфьей благодати не меньше Лютика. Уж точно после того, как насладится полным желудком и взбитыми подушками.

1) Эти стихи Эдуарда Багрицкого в русском переводе первого игрового "Ведьмака" используются как песнь об Аэлиренн.

Вернуться к тексту

Ведьмак ещё ни разу не присутствовал на эльфских пирах и празднествах. Но теперь, в Каминном зале Ривенделла, он мог смело сказать, что разве что банкеты чародеев могут сравниться с ними по пафосно-утончённой атмосфере.

Несмотря на то, что в Последнем Домашнем Приюте никто не грузил Геральта и Лютика замысловатым церемониалом, как в Туссенте или ставке Эмгыра вар Эмрейса в Вызиме, все за столом как-то сами собой старались держать степенный и благородный фасон, задаваемый милсдарем Элрондом. А компания в Каминном зале подобралась самая разношёрстная.

По левую руку от Элронда, сразу за ведьмаком и трубадуром, за столом восседал самый натуральный краснолюд — важный, упитанный, краснолицый и с заплетёнными в косы усами и бородой. Гостям его представили как Двалина, "наместника Короля-под-Горой над гномами Эред Луина". Геральт пришёл к выводу, что краснолюдов и гномов в Средиземье не различают — но и те, и другие совершенно независимы от людей.

С краснолюдом о чём-то своём увлечённо болтал другой необычный обитатель Ривенделла — старенький низушек, или же хоббит, в накрахмаленной рубахе, яично-жёлтом жилете и мушино-зелёных штанишках. Его здесь все знали как Бильбо Бэггинса, историографа и литератора. Ведьмак уже слышал от следопыта Фаэрона, что далеко на западе, на самом конце Тракта, существует целое свободное государство хоббитов, но они нечасто выбираются за его границы и уж тем более доезжают до Ривенделла. Несмотря на своё пижонское платье, милсдарь Бэггинс, как истинный низушек, единственный из присутствующих ходил босиком.

Сбоку от низушка устроились-таки двое людей, судя по одежде — дунаданов вроде Фаэрона, правда, по случаю приёма у Элронда их платье было куда более чистым, чем на осенней лесной тропе. Звались они Бродяжником и Раданиром и были, судя по всему, важными шишками у следопытов.

По правую руку от Элронда Полуэльфа прямо напротив Геральта сидела совершенно обворожительная эльфка с пышными тёмными волосами и внимательными серыми глазами. Лютик, похоже, вознамерился в них утонуть, и ведьмаку приходилось порой пихать друга под столом, чтобы тот не пялился слишком откровенно. Ведь перед ними была единственная дочь Полуэльфа и сестра Элроира и Элладана — Арвен Ундомиэль, Вечерняя звезда эльфского народа.

На Лютика слегка осуждающе поглядывал сосед Арвен — глубоко пожилой сморчок с запущенной бородищей, в непотребной хламиде цвета размытой веленской дороги, пожалуй, самый затрапезный из гостей. Но хотя у него за ушами чуть ли не росли опята, он пребывал на одном из почётнейших мест — его посох, похожий на Гэндальфов, выдавал в нём чародея сопоставимой с Серым мощи. Вся честная публика звала его запросто Радагастом.

Далее места были сплошь заняты именитыми в Ривенделле эльфами — среди них были как уже известные ведьмаку Раваэдрон и Даэрвеллас или библиотекарь Имладриса Эрестор, с которым Геральт успел побеседовать, так и масса тех, кого он и вовсе не знал.

"Мечта "белок", мать их, — подумалось Геральту. — Рай для Старших народов, где люди не смотрят на них как на говно в проруби".

Снедь на столе была ничуть не менее разнообразна, чем публика за столом, но ведьмак не так уж много и отведал — его уста были заняты другим. Жители и гости Ривенделла насели на чужестранца с расспросами о природе и климате его мест, о государственном строе и торговле Севера и Нильфгаарда, о сортах вин и породах лошадей, о населяющих их расах и чудовищах, об эльфском вопросе, о магии и о том, каково это — пройти через Двери. На этот последний вопрос Геральт хотя бы мог ответить лаконично:

— Ненавижу порталы.

Но гвоздём вечера у Элронда несомненно стала дуэль менестрелей. По многочисленным просьбам публики и особенно романтически настроенных эльфиек мэтр Лютик впервые в истории Ривенделла исполнил свою прогремевшую в прошлом сезоне от Сансретуры до Буины "Балладу об иволге":

Кто скачет, кто мчится в полночную даль?

То доблестный рыцарь Гийом де Лонфаль —

Гремите, проклятые струны!

Стремится он в бой, чтоб представить сюрприз

Пред ясные очи Вивьен де Табрис —

Сильнее, проклятые струны!

"Да что ж такое, не так всё было!" — порывался воскликнуть Геральт, слушая, как виконт де Леттенхоф перелагает в стихах историю проклятия девушки-иволги и спасения оной, но сдержал язык за зубами, чтобы не портить другу дебют при явно взыскательном эльфском дворе. Когда Лютик завершил балладу на настолько трогательном месте, что аж сам прослезился, Каминный зал встретил его аплодисментами — хоть и не дотягивающими до овации, но очень убедительными. Громко хлопал даже Двалин, хоть ведьмак и подозревал, что краснолюд аплодирует любовной лирике чисто из вежества.

Но после Лютика Полуэльф пригласил выступить некоего Линдира — видимо, местную знаменитость.

— Ну посмотрим. Эльфы, конечно, сильные противники в пиитических поединках... — задумчиво сказал профессор элоквенции.

Черноволосый эльф с затейливо украшенной арфой вышел из-за стола и запел. Поначалу его баллада казалась полным эквивалентом Лютикова номера:

— Спустился Берен с хладных гор -

Он долго странствовал один -

Он устремлял печальный взор

Вперёд, к концу своих путей.

И наконец в лесной дали,

Где заливался птичий хор,

Узрел Тинувиэль в ночи -

И воспылал любовью к ней.

— Но как модулирует, стервец, — шепнул ведьмаку бард, да и сам заслушался. Казалось, что Линдир не поёт, а то шелестит качающейся на ветру листвой, то журчит потоками на стенах долины, то грохочет водопадом Имладрис, давшим в незапамятные времена войн с Сауроном имя долине.

Едва взглянув в её глаза,

Увидел Берен звёздный свет,

Что, отражённый, трепетал,

Подобно огоньку свечи.

Прекрасней всех эльфийских дев

И всех мудрей она была -

И жизнь свою Тинувиэль

Решила посвятить любви...

Высокий жребий был им дан;

И долгий путь они прошли

Чрез горы, чрез чертоги Зла

И чрез обители теней.

Моря меж ними пролегли -

Но всё ж судьба была добра,

И вместе счастье обрели

Они в конце своих путей.⁽¹⁾

Аудитория молчала. Но по восхищённым огонькам, которые горели в глазах эльфов, следопытов, чародея Радагаста и низушка Бильбо, можно было понять: это молчание — золото. Геральт поймал себя на том, что пустил скупую мужскую слезу. Ему на миг показалось, что он слышит в Каминном зале запахи сирени и крыжовника.

— Милсдарь Линдир, признаю своё полное поражение. Вы были великолепны, — вывел ведьмака из забытья голос Лютика. А такое от барда его соперники слышали крайне нечасто!

— Теперь настало время поговорить о нашем деле, Геральт из Ривии.

Элронд отвёл ведьмака в небольшую палату, служившую ему кабинетом, и подвёл к письменному столу, над которым висела крупная карта с надписью "Эриадор". Очертания некоторых земель на юго-востоке Геральт узнал.

— Это — Эрегион и Митейтельская стрелка, откуда ты выдвинулся к нам. Но я для начала хотел бы, чтобы ты обратил внимание на другие места, помеченные здесь косым крестом.

Сначала здесь, на дальнем Западе, в горах Эред Луин, воскрес Скоргрим, бесчестный вождь гномов-Крепкохватов и злейший враг Eldar, павший тысячу шестьсот лет назад. Наместник Двалин, сообщив мне об этом, упомянул, что воскрешённого видели рядом с мерзкой тварью, которую он называл Ивар Кровавая Рука и от которой разило мертвечиной.

Затем от Бродяжника, предводителя дунаданов, я узнал, что его люди стали находить в самых разных местах Севера каменные плиты со зловещими рунами, подобными тем, что ты нашёл на ошейнике призрачного волка — и на северных рубежах страны хоббитов, и

в Каменье, что в Северном нагорье, и в могильных курганах Дунланда. А теперь мне поступают доклады из Минас Агора о разведчице, которая видела словно восставших с того света зверей, и о твоём приключении с духом-волком.

Сопоставив все эти факты, я пришёл к выводу — где-то в скалах на севере Пущи скрывается умрун или даже несколько умрунов. Они вполне способны поднимать мертвечину в таких количествах.

— Умрун? — заинтересовался Геральт. — А вот с этого места поподробнее. Кто такие умруны?

— Умруны — одни из многих тварей Моргота, Чёрного Врага Мира. За две тысячи лет до того, как были возведены эти стены в Имладрисе, Моргот, у которого сам нынешний Чёрный Властелин был лишь прислужником, вывел первых умрунов из пленников-Людей, исказив их чёрным чародейством и сделав вместилищем для падших духов. После того, как Моргот был повержен и изгнан за круги мира, уцелевшие умруны бежали неизвестно куда. Долгое время считалось, что силы их иссякли или они вовсе уничтожены, но теперь, когда поднимают голову и Мордор, и Ангмар с их чёрной мощью, видно, тоже скоро появятся.

— Как они выглядят? — уточнил Геральт.

— Умрун похож на бледного истощённого человека, безглазого, безносого, с частично выпавшими зубами. В отличие от умертвий, он более разумен, способен варить отраву и насылать порчу. В отличие от призраков и злых духов, облечён в плоть, — описал объект заказа Элронд.

— Похоже на вихта, только с магическими способностями покрепче, — сказал ведьмак. — С вихтами я ещё не так давно управлялся.

— Нам требуется, чтобы ты прочесал Нан Торнаэт — местность днях в четырёх пути к северо-западу от Имладриса. Это самый близкий к долине край, где есть признаки появления умруна. Опасно близкий, я бы сказал. Выяви умруна и уничтожь его, ведьмак.

Но берегись, если это Ферндур Бессмертный, к которому взывали горцы в стычке с твоим другом Иорветом. Ферндур — один из пяти самых могущественных умрунов, которых создал в неописуемо извращённом обряде Король-Призрак Ангмара в надежде, что они смогут противостоять на равных Мудрым вроде Гэндальфа. Скорее всего, он будет тебе не по зубам! В случае, если в рудаурских руинах Нан Торнаэт ты застанешь его, беги к нам за подмогой! — завершил наставление Элронд.

— Этот вопрос решать предстоит уже на месте. Теперь, как всякие порядочные мастер и заказчик, поговорим о награде, — сказал Геральт. В нём, как в старые добрые времена, снова просыпался ведьмачий азарт.

— Я осведомлён, что ты сражаешь чудовищ за плату, и не корю тебя — оплачен должен быть труд всякого мастера. Когда ты принимал заказы на наших заставах, тебе платили товаром или услугой. Но если тебя интересуют именно деньги, Имладрису есть что тебе предложить.

Полуэльф открыл какой-то незаметный ведьмаку ящик стола и вынул оттуда мешочек с деньгами.

— Здесь десять гномьих золотых и двадцать серебряных брийских пенни — итого примерно сто двадцать серебреников, — молвил Элронд.

— Не всё так просто, — покачал головой ведьмак. — Это ведь плата только за умруна, а по пути к нему наверняка придётся пробиваться через массу всякой дряни. На вашем месте я бы накинул ещё столько же или хотя бы до двухсот округлил, — Геральт рассматривал гномий золотой и прикидывал, насколько он по содержанию металла соответствует имперскому флорену.

— Боюсь, ты плохо представляешь себе настоящие цены на Тракте. За четверть этих денег можно заказать себе кольчугу⁽²⁾, — покачал головой полуэльф.

— Так ведь когда Иорвет вам подсобит, мы с ним вернёмся отсюда. В край с более плотным населением. С большим числом богатеньких людей и краснолюдов. С другими расценками, — гнул своё ведьмак. — Двадцать.

В итоге Геральт и Элронд сошлись на четырнадцати гномьих золотых за умруна и на отдельной оплате прочей нежити по предъявлении ведьмаком трофеев с оной.

— Где вы научились торговаться? — спросил охотник на страховидл.

— Имладрис стоит у главного пути с востока Средиземья на Запад, и тут то и дело появляются купцы. Чаще всего это гномы, так что мы учились у лучших мастеров, — сказал Элронд ведьмаку. — Когда ты будешь готов выступить? Смотри, не затягивай с подготовкой, а то как бы нам не столкнуться с войском умертвий!

Гости постепенно расходились. За столом оставались только пара эльфов-менестрелей, Лютик и низушек Бильбо Бэггинс, вовлечённые в какой-то диспут о поэзии, Геральту неинтересный. Ведьмак проследовал за своим эльфским провожатым в гостевой домик минутах в десяти от Домашнего Приюта и, разобрав вещи, завалился было спать.

Но уже, наверное, через час Геральту пришлось вскочить со звучным "Зараза!". Сквозь сон ему показалось, что воет варг.

Хотя варгов в долине явно быть не могло, ведьмак на всякий случай схватился за стальной меч и аккуратно выглянул сквозь ставни. Под какой-то беседкой на скале в лунном свете стояла подозрительно знакомая фигура и пела:

Сто раз подряд влюблялся я

И только в вас одну,

Передо мной ваш гордый взгляд

Во сне и наяву…⁽³⁾

— Лютик, bleadd, — с чувством сказал Геральт и захлопнул ставни.

1) Стихи Дж.Р.Р. Толкина

Вернуться к тексту

2) Примерные цены на севере Средиземья взяты отсюда https://dzen.ru/media/id/5d88e9e5bc251400ad78bb28/ceny-na-tovary-v-sredizeme-vlastelina-kolec-skolko-stoit-poni-v-shire-62248f6e7d589c04fc8ddffb

Вернуться к тексту

3) Яков Халецкий.

Вернуться к тексту

Когда полтора дня спустя ведьмак уже оседлал Плотву Вторую и собрался было снова покинуть Ривенделл, он заметил у очередной беседки над Бруинен Лютика, собирающего какие-то свежеисчирканные листки.

— Почувствовал-таки вдохновение? — с усмешкой, но одобрительно спросил Геральт трубадура. — То-то я смотрю — в эту ночь эльфки спали спокойно.

— Не в эльфках дело, — слегка смутился Лютик. — Мне не даёт покоя эта повесть о Берене и Лютиэн. Вчера, если ты помнишь, я в библиотеке перебрал почти всё, что с ними было связано, сидел, пока не начали гасить свечи. Мне ОЧЕНЬ нужно создать нечто на тот же сюжет, но... Своё. Принадлежащее исключительно Юлиану Альфреду Панкрацу, виконту де Леттенхофу.

— Тебя так задело, что Линдир тебя сумел переиграть? — спросил ведьмак.

— Да не в Линдире дело, — бард начал краснеть, чего Геральт за ним не замечал очень давно. — Видишь ли, Лютиэн, какой её изображают эльфские поэты, чертовски, просто возмутительно похожа... — Тут он перешёл на громкий шёпот заговорщика. — На милсдарыню Ундомиэль.

— Ага, которая не далее как вчера утром дала тебе от ворот поворот, — ухмыльнулся Белый Волк. — "Сударь мой Юлиан, прошу меня простить, но не мог бы ты петь и дальше днём в Каминном зале, а не под окном моих покоев в лучах луны? По тебе я вижу, что ты не привык к отказам красавиц, но моё сердце уже долгие годы как мне не принадлежит, и я не пойду против клятвы, что дала по собственной воле". Между прочим, твой пересказ цитирую.

— Сам понимаешь, Геральт — не слишком частое это явление в моей жизни, — ответил виконт де Леттенхоф. — Такие женщины запоминаются. И потом, проигранная битва — ещё не проигранная война. Вспомни, ведь непреклонная Виргиния держала осаду четыре месяца, но потом всё равно...

— Вернулся её муж с войны с Каэдвеном, и тебе пришлось драпать через весь город одетым в одно шапо и лютню на ремне, — напомнил ведьмак. — Что ж, Лютик, пора мне добывать умруна милсдарю Элронду. И только попробуй испортить мне тут отношения с заказчиком!

Торенхад полторы тысячи лет назад был могучей рудаурской крепостью не хуже Минас-Агора, но междоусобные войны и чума надолго привели его в жалкий вид — до тех пор, пока в нём не обосновался эльфский гарнизон из Ривенделла. Перед тем, как отправиться на поиски умруна, Геральту нужно было заехать в этот гарнизон и разузнать подробности о том, что творится со зверьём в округе.

— Валакирка, — сказал ведьмак пароль, данный ему Элрондом.

— Менегрот, — отчеканил отзыв эльфский часовой. — Проезжай, mellon.

Полуэльф говорил, что его сыновья Элладан и Элроир теперь временно обосновались здесь, чтобы контролировать обстановку к северу от Тракта. Геральт обратился к последнему, которого уже знал.

— Правдив твой рассказ о волках, Геральт из Ривии, — тревожно сказал Элроир. — В лесах к северу отсюда хищники и впрямь будто объелись ядовитых грибов или заразились какой-то падучей болезнью. Как раз там пропал наш дозорный, Потлорн.

— Мы послали Потлорна обследовать дорогу к скалам Ост Тондола, чтобы он выяснил, где искать источник скверны, которой опасается отец, — добавил Элладан. — Уже четвёртый день, как он не возвращается, и никто не знает, что с ним. Если бедолагу постигла печальная участь, мы хотим знать об этом. А если он жив, то сможет поведать тебе больше, чем мы.

— Как попасть в Ост Тондол? — уточнил Геральт.

— Дорога начинается чуть восточнее и ведёт в ущелье на северо-востоке, — кивнул Элроир.

Место, где укрылся Потлорн, ведьмаку обнаружить оказалось несложно — по концентрации волков, подвывающих в сумерках у подножия скалы. Справиться с серыми тоже оказалось несложно — Геральт подпалил одному из волков покрупнее в центре хвост знаком Игни, и в стае началась паника. Когда большинство волков разбежались, он залез на скалу и увидел там эльфа, нервически держащегося за короткий меч.

— Кто ты такой? Ангмарец? Или тот самый загадочный ведьмак, о котором судачат теперь в Торенхаде? — спросил разведчик.

— Вообще-то ведьмак. Судя по тому, что я собираюсь не убивать тебя магией со страшными мучениями, а выяснить, что тут творится с волками и прочей фауной, — сказал Геральт, которого путанье его с ангмарцем уже начинало злить. — Я от Элладана и Элроира. Валакирка, как говорится.

— Менегрот, — выдохнул с облегчением Потлорн. — По пути сюда я встретил множество волков, и чем ближе к холму, тем более обезумевшими они были. Только вот какое дело — холма они почему-то сторонились. Я решил пойти дальше... и вот среди развалин столкнулся с каменными троллями.

Кажется, там была ещё какая-то тварь, я чувствовал её присутствие, но кто именно — сказать не могу. Что же это такое, если даже волки его боятся... — задумался эльф.

Ведьмак оставил Потлорну на всякий случай часть своей провизии и начал подготовку: принял "Кошку" для пущего ночного видения и "Иву" — лучший выбор для боя с неповоротливыми крупными страховидлами. А затем начал красться на холм по указанной эльфом тропе.

Ост Тондол представлял собой очередные курвины руины. Но там действительно был целый гурт троллей — и достаточно нехороший магический фон, чтобы медальон быстро засигнализировал.

Как ни странно, но тролли Геральта не тронули — видимо, опять перепутали с этими холерными ангмарцами. Вместо этого они расступились, давая ему дорогу в дальний сырой закоулок Ост Тондола, где стояла тварь, которую ведьмак вовсе не ожидал тут встретить.

Это был ящер — рептилоид, говоря языком старинных бестиариев. При этом почему-то с явными пятнами тления и глубокими ранами на боку — короче говоря, очевидно мёртвый. И медальон в его присутствии колотило и трясло.

"Зараза... — подумал Геральт. — Похоже, всё-таки какие-то чародеи экспериментируют тут с некромантией".

Ящер-мертвец бросился было на ведьмака, обдавая его соответствующими ароматами, но быстро столкнулся с серебряным мечом, получил раз, другой, третий. Ящер отчаянно сопротивлялся, испуская воистину инфернальные звуки, и порвал ведьмаку куртку когтями. Но удары Геральтова меча вскоре лишили его лапы и головы.

Как только ящер упокоился, тролли, словно всё время ждавшие чего-то, сгрудились кучей и ринулись на ведьмака с палицами и дубинами. Геральта спасло то, что тролли сообразительностью не отличаются и невольно нанесли этими дубинками удары своим же. А дальше пробиваться через них стало легче — готовился-то он именно к троллям...

— Ящер, говоришь? — недоверчиво спросил Потлорн следующим утром. — Это уже интересно. У ящеров целое гнездо на северо-западе, в Нан Торнаэт. Туда направили других разведчиков — Калентона и Малловаля. Они явно те, кто тебе нужны. Только будь поосторожнее — недавно какой-то ангмарский отряд пересёк Митейтиль и направился на болота!

"Да, — думал ведьмак, — это очень может быть работа элрондовского умруна. Волки ему надоели, принялся за пресмыкающихся".

От помощи Геральта в доставке в Торенхад Потлорн категорически отказался, заявив, что теперь, когда волки разогнаны, он и сам справится. Отошедший от эликсиров ведьмак возвратился в седло один и, скомандовав "Шевелись, Плотва!", двинулся в указанном эльфом направлении.

— Мёртвый ящер добрался до Ост Тондола? Далековато от наших мест. Но здесь, в скалах Нан Торнаэта, они стали появляться часто. Так же, как и мёртвые медведи, — сказал Калентон. — У меня уже стрелы заканчиваются из-за них.

— Поэтому одну ты выпустил в меня, — мрачно сказал Геральт. — Только вот не говори, что из-за моей своеобразной внешности принимаешь меня за ангмарца, — Калентон запнулся, ибо ведьмак попал как раз в точку.

— А медведей и ящеров я прошёл, — добавил Геральт. — И находил на шее у мертвечины ошейники с рудаурскими рунами, от которых веет холодом и затхлостью как из склепа с высшим вампиром. Видишь мой медальон, Калентон? Он так трясётся всегда, когда вокруг повышенный магический фон. Эти лесные распадки просто засраны некромантией. А тебя мне Потлорн рекомендовал как эльфа, который может знать, как это случилось.

— Я догадываюсь, — ответил эльфский разведчик. — Видишь те башни на скалах к югу отсюда?

Ведьмак кивнул.

— Это развалины Минас Килианта, последней столицы Рудаура. И там, на руинах одного из бастионов, устроили свой лагерь коркуры. Не знаю, как бы одичалые горцы могли поднимать умертвий сейчас, но во времена, когда короли Рудаура якшались с Ангмаром и ходили с ним войной на Запад, в этом городе ставились многие нехорошие опыты с вызыванием духов и общением с мертвецами, — добавил Калентон.

— Если, по-твоему, больше некому, то надо туда сходить и со всем вежеством, галантно и политично побеседовать с коркурами — не видали ли они там умертвие или умруна, — ответил Геральт.

— Но будь осторожен, ведьмак, — я послал Малловаля осмотреть горский лагерь, а он пока не вернулся. Я звал, звал его свистком, но пока без толку, — сказал эльф.

— Впервые вижу, чтобы эльфа можно было подозвать свистком, — сострил охотник на страховидл.

— Малловаль, если тебе ещё не удалось догадаться — это мой сокол. Этим свистком я зову его, когда он летает высоко над горами и долинами. Когда услышишь его жалобный крик, спеши к нему — это значит, что он в беде, — предупредил его Калентон.

— А что насчёт ангмарцев из-за болот, о которых говорил Потлорн?

— Я наблюдал за ними, но отряд был не слишком большой — где-то полхоругви и колдуны с каким-то саркофагом. Они отнесли его в лощину к северу от Минас Килианта и отступили на запад, к реке. Кстати, именно после этого и повелись звери-умертвия в этой части Пущи, — рассказал эльф.

Перед тем, как карабкаться вместе с Калентоном по скале Амон Варад, Геральт принял пол-склянки "Полнолуния". Кроме того, подбираясь к вершине, ведьмак взялся за серебряный меч — поведение медальона ему само по себе не нравилось, а тут ещё и курвин умрун в перспективе. Эльф же тем временем периодически посвистывал в свисток, призывая Малловала.

— Ну наконец-то ты вернулся, — сказал Калентон, завидев что-то... Эге, ведьмак, да он ранен!

Геральт поднял голову и впрямь увидел, что сокол летит, если можно так сказать, прихрамывая на одно крыло. А за раненой птицей уже готовилась погоня из полуразрушенного бастиона на Амон Вараде: воины в примитивных расписных тартанах — видимо, те самые коркуры, о которых рассказывал ещё Иорвет — натягивали луки, а вперёд следом за Малловалом неслись три мечника, тощих, мерзких и воняющих дохлятиной за стае.

Недолго думая, ведьмак, дождавшись, пока птица подлетит чуть поближе, наложил знак Квен. Вовремя — сразу две горские стрелы донеслись до Малловала, но отскочили и упали оземь, наткнувшись на магический "щит". Калентон тем временем снял стрелой под сердце одного из лучников-коркуров на стенах, со стоном полетевшего к подножию скалы.

— Владычица Элберет... Кто ты? Ученик Митрандира? — спросил Калентон, увидев Знак в действии.

— Весемира, — уточнил Геральт, вставая с серебряным мечом в боевую стойку против умертвий. Костлявые бойцы в ржавых и замаранных землёй доспехах попытались окружить ведьмака, приперев к осыпавшейся стенке, но ни жизнь, ни смерть их не готовила ни к серебряному мечу, ни к пируэтам школы Волка, ни тем более к эликсиру "Полнолуние". Геральт с двух финтов сократил число взбесившихся жмуриков до одного. Этот последний едва не ранил ведьмака, но тоже поимел себе честно заработанный серебряный клинок в живот.

Между тем Калентон, не поленившийся слазить за стрелами убитого коркура, поднялся обратно к радости Малловала, который уже устал летать и бродил по земле, держа в клюве какую-то нехорошую табличку. Геральт тем временем дрался с горцами-застрельщиками, перешедшими к ближнему бою и сменившими клинки на палицы.

— Ведьмак! — окликнул его эльф, закончив изучать табличку. — Это эмблема Гурдринга, Несущего Чуму! Мы думали, что эта тварь исчезла тысячу лет назад, после разгрома Ангмара!

— Это, видно, и есть мой умрун, — сказал ведьмак, чувствуя, что наконец-то приближается к объекту заказа.

— Но... Боюсь, всё не так просто. На саркофаге, который я видел, было начертано имя Ферндура Жестокого, а он был в десять раз могущественнее Гурдринга! — остерёг его Калентон.

Геральт ненадолго призадумался, глядя на клонящееся к западу октябрьское солнце и на поросшие соснами скалы Нан Торнаэт.

— Предлагаю делать так. Забери пока себе стрелы и выхаживай сокола. Гурдрингом пока займусь я. Для этого мне нужна табличка, а там ведьмачье чутьё подскажет, — сказал он Калентону. Долго уговаривать эльфского любителя птиц не понадобилось.

Один из коркуров был ещё жив, хотя по грубо расписанному тартану и расплывалось пятно крови. Ведьмак опустил к нему руку и применил знак Аксий:

— Так где, ты говоришь, живёт Гурдринг?

Путь к умруну был долог и тернист — сперва по мосту над пропастью, соединявшему бастион с центром Минас Килианта, затем по грудам камней и кустарнику, чтобы лишний раз не попадаться на глаза коркурам и их дохлым союзникам. Всё же Геральту пришлось ещё пару раз подраться с умертвиями.

Наконец ведьмак пробрался туда, куда вело его чутьё — в какие-то разрушенные палаты на юго-западе города, откуда в лучшую пору Рудаура, вероятно, открывался отличный вид на водопады. Теперь же здесь бродила человекообразная пепельно-серая тварь без глазниц и носа, в уродливом венце и полуистлевшем плаще, помешивая какое-то явно нездоровое варево своим посохом.

Геральт понял, что заблуждался, причислив умруна к вихтам. Вихтами следовало считать нежить, которая тут называлась умертвиями. А умрун — скорее иссохший и мумифицировавшийся, чем гниющий — больше напоминал ему тех, кого на Старшей речи звали Aen Leasche, чародейки личами, а кметы чахликами невмерущими.

Похоже было, что Гурдринг тоже почуял ведьмака, так как когда Геральт в подходящий, казалось бы, момент выскочил из засады, он уже был готов и ловко парировал посохом его пируэт. Чахлик искусно отбивался, явно не намереваясь покидать мир живых вторично. А у Белого Волка не было другого выбора, кроме как положиться на серебряный меч. Если умрун и впрямь был видом лича, то Знаки против него особо не помогали.

Они минут пять плясали друг против друга, и из-под их ног с писком удирали крысы и расползались сколопендры. Потом Геральт сообразил, что неплохо бы отвлечь умруна и, выполняя очередной финт, постарался задеть его котёл с отравленным зельем. Дрянь, которую варил Гурдринг не иначе для отравления чего-нибудь, вытекла с шипением на скальное основание Минас-Килианта.

Умрун, ворча что-то нечленораздельное, рванулся было спасать котёл — и тут же получил от ведьмака серебряным мечом по шее. Но этот удар не избавил Гурдринга от головы — она, держащаяся на нескольких жилах, только откинулась, а крепкий чахлик попёр было на Геральта с посохом наперевес. Ведьмак уклонился, и ещё парой ударов — по остатку шеи и в спину — довершил начатое.

Голова покатилась к лестнице, ведущей вниз. Геральт остановил её ногой и подобрал, чтобы представить трофей Элронду... И тут же обнаружил, что на бывший двор бывшей рудаурской усадьбы сбежалось несколько десятков коркуров, и многие целятся в него из луков.

Ведьмак как раз прикидывал, успеет ли он вскочить на стену, прежде чем луки горцев превратят его в сущего Йожа. И в этот критический момент Геральт услышал голос за спиной:

— Остановитесь! Гурдринг проиграл эту битву! И вы тоже!

Ведьмак резко повернулся, сжимая в руках серебряный меч, и увидел, что за ним стоит весьма разнообразная компания.

Возглавлял её высокий золотоволосый красавец эльф в вышитой золотом мантии, разукрашенной, как весеннее поле, цветами чистотела. Его сопровождали двое дунаданов в уже обычных серых плащах — одинаково сероглазые и темноволосые, но один с небольшой бородой и усами, а другой без — и кряжистый краснолюд с седой бородой, заплетённой в две косы. Вся четвёрка была при оружии, и верховодил в ней явно эльф, с которым горцы-коркуры даже при численном преимуществе связываться не хотели.

— Благодарим тебя за то, что одним умруном стало меньше. А теперь уйдём отсюда, — сказал эльф.

Лагерь странной четвёрки расположился на горе с другой стороны водопада от Минас-Килианта. Солнечный денёк золотой осени шёл на убыль, так что таинственная ганза и её гости — Геральт и Калентон — пристроились поближе к костру.

— Дозвольте представить вам Геральта, охотника на нежить. Геральт, перед тобою Глорфиндель, один из лучших наших воинов в Средиземье, и его соратники-следопыты — Корунир и...

— Меня вы можете звать по-простому — Бродяжником, — сказал тот из милсдарей дунаданов, что был бородат и усат⁽¹⁾. Ведьмак только хмыкнул — на его взгляд, строгое, волевое лицо Бродяжника с почти эльфским выражением серых глаз выдавало в нём человека явно не из кметов или городского дна.

— Атли Паукобор, к вашим услугам! — представился седой и облысевший, но ещё крепкий краснолюд. — Рад встретить в этой глухомани товарища по опасному ремеслу!

Атли оказался своего рода коллегой Геральта, но с более узкой сферой интересов. Краснолюд, принадлежавший к наиболее крупному и авторитетному в Средиземье дому Длиннобородов, промышлял охотой на арахноморфов, которых называл "Великими пауками" и которых в Эриадоре, по его словам, хоть отбавляй — чем он успешно и занимался.

— Наш поход тоже начался во многом с Атли, — заметил Глорфиндель. — Думаю, ты уже наслышан от Элронда о воскрешении Скоргрима Крепкохвата. Атли был одним из тех, кто видел одержимое Тьмой тело Скоргрима, следующее на восток в сопровождении одного из самых могущественных умрунов — Ивара Кровавой руки. Потом он узнал, что похожую тварь видели на севере страны полуросликов...

— Ага, на Хлопчатниковой ферме. Брррр, — сказал гном. — Вообще-то меня наняли хоббиты в Овсяном подворье, чтобы я повывел пауков оттуда — я Паукобор всё-таки! Но как приехал я на объект, то увидел там умруна, смрадного и трухлявого, что дрался с эльфом и двумя следопытами. Оказалось, что они тоже идут по их следу. С тех пор мы работаем вчетвером. Ивар и Скоргрим люто нагадили в землях Бри и Северном нагорье, но пропали из виду — говорят, ушли они в Туманные горы. Мы ехали по их следу, как вдруг узнали, что вышел из Ангмара отряд и везёт с собой саркофаг ещё одной твари — Ферндура Жестокого, почти самого опасного из всех умрунов...

— Элронд что-нибудь говорил тебе о Ферндуре, Геральт из Ривии? — спросил ведьмака Глорфиндель?

— Только то, что мне эта тварь явно не по зубам. Конечно, это Элронд так думает, он раньше не видел ведьмаков в деле. Но если Ферндур покрепче того лича или умруна, что я повстречал, то с ним и впрямь придётся повозиться, — сказал Белый Волк и принялся догрызать-таки жареную оленину.

— Именно это мы вчетвером и намеревались сделать, — сказал Бродяжник. — Но теперь мы видим, что с нами у костра опытный воин, который тоже ищет умрунов.

— Вы хотите меня нанять?

— Судя по твоему рассказу, Элронд уже нанял тебя за щедрую плату. А мы хотим предложить тебе присоединиться к нашему содружеству, чтобы ты без лишних помех исполнил ваш уговор с владыкой Имладриса, — по тону Глорфинделя Геральт понял, что от его предложений отказываться как-то не принято.

— Стало быть, теперь в схватке с Ферндуром вас будет пятеро. Нужен ли вам шестой соратник? — спросил Калентон.

— Пожалуй, нет, — оторвавшись от оленины, покачал головой Бродяжник. — Если следовать плану, который разработали мы с Глорфинделем, то пробиться можно будет и малыми силами. Так что ты можешь остаться на своём посту, если мы тебя смутили. А наш путь лежит в древний храм к северу — владыка умрунов теперь покоится, или верней, непокоится именно там.

— Ты уверен? — удивился ривенделлский дозорный. — Там же целое войско ангмарцев — орки, горцы, колдуны, наёмные головорезы из Пустошей.

— Целое войско ушло в сторону Эттенов и встало лагерем где-то вон за тем нагорьем, — показал Корунир пальцем на север. — А в храме остались десятка два наёмников и два ангмарских воина-чародея, которые ими командуют.

— Есть, конечно, риск, что Ферндур спустит на нас ещё и умертвий или призраков, — добавил Глорфиндель. — Но их я взял бы на себя, а теперь нам, надеюсь, будет сопутствовать и воитель из ривийских Edain.

— Будь по-вашему, милсдарь Глорфиндель, — Геральт пожал эльфскому командиру руку. — Далеко до храма?

— Часов так примерно шесть без остановки, — прикинул Бродяжник.

— Если я сейчас начну готовить масло против призраков, то завтра с утра мы уже сможем выступать, — сказал ведьмак. Про себя же Геральт подумал: "Не обожаю я всё-таки в толкучке драться".

Но он не предполагал, что толкучка окажется ещё больше.

— А теперь говори, Dh'oine, — цедил Иорвет в тридцати- сорока милях к западу от Минас-Килианта, занеся ногу над цепляющимися за каменистый обрыв пальцами коркура. — Кто дал тебе этот паршивый артефакт, с помощью которого ты поднимал целые стаи дохлых волков и гнал их на Минас-Агор? Кто за твоей спиной играет в Капитул чародеев?

Коркур, тяжело дыша, из последних сил держался за край ущелья, его лицо почти всё было в запёкшейся крови после стычки с Иорветом и его группой. Стычка закончилась гибелью почти всех его товарищей горцев и упокоением доброго десятка волков-умертвий. Сам же он рисковал ещё более серьёзно — прямо под его ногами начиналась сложная система ущелий, низин, распадков, нор и отнорков, которую редкие обитатели Троллистой пущи звали Тенётами и совершенно оправданно обходили стороной.

— Н... не знаю точно. Клянусь славой Рудаура, безумный эльф!

— А если напрячься? — и Иорвет наступил горцу на палец, заставив того на мгновение с криком отдёрнуть руку. В волглой затуманенной низине что-то зашевелилось, заперебирало суставчатыми лапами, подозревая, что это кричит его ужин. Соратники скоя'таэля поморщились.

Коркур всё-таки вернул руку на место и сказал на довольно недурном вестроне:

— Мне его дал колдун. Северянин. Его охраняли изгои из Пустошей. Он сказал — либо ты мёртвых волков и медведей на остроухих поднимешь, либо мы женщин и детей в амбар загоним и сожжём.

— Северянин... Так вот ты какой, таинственный Ангмар. А откуда точно пришёл этот bloede hoel⁽²⁾? — продолжал допрос Иорвет.

— На востоке... Два дня пути отсюда... За болотом... Храм... Там праотцы чтили Великого Мелько и Великого Сау... Там сидят колдуны. Там они варят смерть. Всем вам, эльфийским демонам и их кремнеглазым подручным-арнорцам! — прохрипел горец.

— Как туда добраться? — Видно было, что одноглазый Seidhe с трудом сдержался, чтобы не повторить удар ногой раньше времени.

— Это он пришёл к нам... А не я... Я знаю только, что он пересёк ту гряду на востоке... Поднимите меня... — с трудом дышал коркур.

— Thaess aep, pavien, — и Иорвет всё-таки с хрустом наступил несчастному горцу на руку ещё раз. Сил держаться одной рукой у коркура уже не было, и с диким воплем отчаяния он свалился вниз. В тумане в его сторону задвигались силуэты суставчатых лап. Вопли стали громче.

— Напрасно ты сделал это, Иорвет из Ард Гвынедд, — сказал Амбендель. — Никто не заслуживает быть брошенным на съедение паукам.

— Даже те, кто ненавидит народ Имладриса и мечтает выжить его из его тихого убежища? А там выдать на расправу в Мордор, в Ангмар или скормить тем же арахноморфам? — резко ответил скоя'таэль лориэнцу и его спутникам, лучникам Минас-Агора. — Он спелся с теми ублюдками, что пытались извести нас с помощью некромантии, поднимая целые стаи мёртвых хищников и падальщиков. И я положу этому конец. Так, как я считаю нужным. Раз ваш премудрый полуэльф и его наследники поставили меня вашим командиром. Иорвет станет кошмаром всех, кто поднял оружие против Eldar — как был кошмаром врагов и притеснителей Aen Seidhe. Вопросы?

— Ты ведь лишь несколько месяцев в землях Имладриса, Иорвет, — подал голос лучник Барахен. — Мы же здесь всю жизнь и не раз встречали горцев, которые переходили на нашу сторону, отвратясь от ангмарских чар.

— Не думаю, что это была как раз такая встреча, — усмехнулся скоя'таэль. — А теперь готовимся к броску через гряду и болота Гладдальфа — или как их там? Мы совершим паломничество в этот таинственный храм, и пусть пылает в нём Вечный Огонь, пока не сожжёт всё к накеровой матери!

— Ну и дыра, даже у огня не согреешься. Вся жопа отсырела, — ворчал Сассь Ульфсак, он же Валидуб, он же бляха номер два нуля во вспомогательной команде ангмарской особой хоругви.

Бывшего охотника за "белками" вместе с ефрейтором Йыммом ангмарское командование поставило стеречь огромный полуосыпавшийся и заросший деревьями храм, куда магики Ангайд и Сидаг — собственно командование — с великими предосторожностями внесли жуткий саркофаг, что они конвоировали с самого Баил Боглаха. Всего в охранение, кроме Ульфсака, входили два десятка нанятых в Пустошах мелких бандитов, а также здоровенный хорошо выдрессированный скальный тролль.

Но Сассь подозревал, что тварь, которую они притащили в руины, нуждается вовсе не в охране, а кое в чём ещё. На его памяти Сидаг уже трижды, загадочно улыбаясь, уводила их сослуживцев в глубь храма, и больше нигде их не видали. Это всё вызывало у охотника на скоя'таэлей самые нехорошие подозрения.

— Как думаешь — не пора ли нам драпать? — спросил он ефрейтора Йымма, тщетно пытаясь согреться на отдалённом посту под искрошившимся от времени каменным мостом. — А то как бы нас с тобой тоже этому не скормили...

— Погоди ты, — прокашлявшись, сказал нильфгаардец. — Чует моё сердце — быть здесь большой драчке с эльфами. А значит, там и Иорвет окажется — его нынче ангмарские шибко не обожают. Вот тут-то надо нам его брать в охапку и только нас и видели?

— Тихо ты, — шикнул Сассь Ульфсак. — А то эта их стерва чародейная услышит, и пропали наши головушки. За дизентирство...

И действительно, в кустах за высохшим рвом, где сидели бывшие члены posse comitatus, послышался шорох, как будто это Сидаг или Ангайд обходили посты. Но вместо них после явственных звуков борьбы из кустов выпали два тела — сперва человек, а затем тот самый дрессированный тролль.

— Началось, — сказал Валидуб.

— Уходим, — скомандовал ефрейтор Йымм.

Пригибаясь ниже валунов и обломков колонн, короткими перебежками "дизентиры" направились к противоположной стороне храма, рассчитывая удрать на запад, откуда врага вроде бы никто не ждал. Но там их тоже ждал сюрприз — выставленное на западе охранение разбегалось.

— Да что же это такое, мамочка?! — не выдержал Сассь Ульфсак. На его вопрос ответила просвистевшая над ухом стрела. Затем другая. Третья. И тут из-за деревьев и остатков храмовой ограды раздался клич:

— A Elbereth Gilthoniel! Shaerrawedd!

— Эльфы! Дёру!

Валидуб и нильфгаардский ефрейтор пустились было к югу, но тут увидели, что навстречу им движется сладкая парочка чародеев из Ангмара, и, не сбавляя скорости, развернулись обратно — заклинания новых хозяев были ничуть не слаще эльфских стрел.

Чудом выбравшись во вроде бы безопасное место, компаньоны двинулись к древней то ли часовне, то ли сторожке с треснутой крышей, чтобы пересидеть там битву, но не тут-то было. Прямо перед ними как из-под земли выросли двое воинов в серо-зелёных маскировочных костюмах. В ангмарском лагере Йымма и Ульфсака учили, что их зовут следопытами и что это злейшие враги Железной короны после эльфьего отродья.

— Стоять! — скомандовал тот следопыт, что был с усами и бородой. Тут подошёл третий, с белыми волосами и двумя мечами за спиной, которого оба охотника за Иорветом где-то уже видели... А следом за ним двигался вооружённый до зубов эльфский воин.

"Ведьмак! — вспомнил ефрейтор Йымм. — И эльф с ним! Ну, эти не помилуют".

По лицу Геральта было заметно, что он тоже узнал обоих несостоявшихся героев ангмарской армии.

— Cuach aep arse, кого я вижу. Доблестные добровольные защитники нильфгаардского закона. Милсдарь ефрейтор, а вы какими судьбами в Средиземье?

— Ты их знаешь? — недоверчиво покосился на ведьмака Корунир.

— Увы, да, — отрезал Геральт. — Позвольте вам представить Сасся "Валидуба" Ульфсака и ефрейтора императорской армии Нильфгаарда Яна Йымма. Редкие ублюдки.

— Судя по ангмарским доспехам на них, не сомневаюсь, — сказал Бродяжник.

— Милсдари, смилуйтесь, — заканючил отважный Валидуб. — Мы народ подневольный, под эту... билизацию попали, нам либо сразу головы терять, либо сюда. Вы же ангмарцев знаете...

— Короче, — прервал их вожак следопытов. — Вас поставили сторожить это место. Так? — Пленные закивали. — Значит, вы знаете, как быстро попасть внутрь, не нарвавшись на колдунов и на других, более стойких стражников.

— А разбежались все. Только колдуны и остались. Там такое водится... Мы и сами уходим ваще-та... — затараторил Сассь.

— Не болтай, — шикнул на него Геральт и сложил знак Аксий. — Говори, как попасть внутрь затерянного храма, и проваливай.

Вместо Ульфсака заговорил ефрейтор Йымм, демонстрируя характерные признаки Аксия — видно, ведьмак немного промазал.

— Если вы повернёте направо, будет там дверка, такая, малозаметная, за корнями и камнями расписанными. Там и вход в туннели. Чародеи небось про неё и сами не знают, нам никаких указаний на этот счёт не было.

— Ну спасибо, милсдарь ефрейтор, — процедил Геральт. — А теперь чтоб духу вашего тут не было через минуту! Думаю, это совпадает с вашими планами на ближайшее будущее.

Йымм затопал в кусты. Ульфсак, немного подумав, припустил за ним.

— Не знаю, насколько сильны ведьмачьи чары, — покачал головой Глорфиндель. — Уверен ли ты, Геральт из Ривии, что они не вернутся и не приготовят тебе нож в спину?

— Уверен. Самый крепкий и боеспособный из них под Знаком и ещё долго будет ломить куда глаза глядят. А второй слишком труслив, чтобы отрываться и бродить тут в одиночку, — рассудил ведьмак.

— Тогда не будем терять времени, — призвал эльф. — Но я чувствую, что мы ещё встретимся с Ульфсаком и Йыммом, и не принесёт эта встреча добра.

Иорвет потом долго проклинал ту минуту, когда они приняли решение разделиться. Частично сняв, частично разогнав часовых — жалких трусов-Dh'oine, промышлявших мелким разбоем, — скоя'таэль и Амбендель двинулись по часовой стрелке, а Хитриэль, Барахен и Альфланк — против. В той стороне лазутчики из группы Иорвета ранее видели тролля, и командир счёл её более опасной.

Оказалось, зря.

— Берегись! — только и успел выкрикнуть Амбендель, когда на него с нечеловеческой ловкостью спрыгнул Dh'oine в ранее незнакомом Иорвету панцире. Видимо, это был один из ангмарцев. Иорвет попытался нанести ему удар, пока тот не перерезал его напарнику-лориэнцу глотку, но не тут-то было.

— Ты боишься тьмы? — раздался за спиной низкий грудной женский голос. Хоть вождь "белок" был и не робкого десятка, но почувствовал прилив какого-то необычайно леденящего ужаса, сковывающего и руки, и ноги — такого Иорвет не помнил с детства. Теперь он был полностью парализован.

— Какой хорошенький эльфёнок, — с томной издёвкой добавила обладательница голоса. "Чародейка, bloede pest!", — подумал одноглазый. — Ангайд, оставь мне его живым, я лично его допрошу.

— Не так быстро, ангмарские прихвостни, — окликнул их кто-то. — Я Глорфиндель, лорд Золотого Цветка, обхожу дозором владения владыки Элронда и спрашиваю вас — что вы здесь делаете?!

1) Хоть фильмов Джексона в фандомах и нет, здесь я позволил себе ориентироваться на экранный облик Бродяжника

Вернуться к тексту

2) Непереводимый эльфский фольклор.

Вернуться к тексту

Примечания:

Интерьеры Затерянного Храма я несколько изменил из художественных соображений. Игровые они теперь напоминают весьма слабо.

Тем временем Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф, предавался в одной из бесчисленных ривенделлских беседок над бурными потоками приличествующим его званию интеллектуальным досугам.

— Что ты смотришь на меня?

Раздевайся, я твоя!

— Хм-м-м-м-м... Как бы не ошибиться, мастер Лютик, но думаю, это... Хммммм... Кровать!

— Потрясающая точность, милсдарь низушек!

— Похвалы — это хорошо, но возвращение моего кисета будет лучше!

Вообще-то Лютик изначально привлёк Бильбо Бэггинса для редактирования своего перевода с эльфского первых глав "Песни о Лютиэн", но оба довольно быстро притомились от пышных оборотов фирменного слога Первой эпохи. Поэтому в качестве отдыха литератор-низушек предложил коллеге из бесконечно дальних Северных королевств сыграть, по старой памяти, в загадки где-нибудь на свежем воздухе.

— Теперь мой черёд морочить вам голову, мастер Лютик! — сказал Бильбо, предвкушая новую победу.

— На что играем, милсдарь Бэггинс? — осведомился бард.

— А давайте на... На ваше кольцо с изумрудом, мастер Лютик! — неожиданно предложил низушек.

— Что ж вы так резко поднимаете ставки, господин Бэггинс? — изумился виконт.

— Как вам сказать... Из личных соображений, — пожал плечами хоббит. — Мне оно до боли напоминает некий утраченный мною подарочек на день рождения, который был дорог мне, старику, как память. Думаю, вы меня поймёте, мастер Юлиан.

— Уломал, красноречивый, — махнул рукой Лютик. — В случае моего выигрыша я получаю порцию вашего прославленного трубочного зелья! Ну-с, милсдарь Бэггинс, я жду вашей загадки!

— Тэк-с, тэк-с...

Живёт он на кухне,

Проворный, худой,

Он пол подметает

Своей бородой, — выступил Бильбо.

— Кот... Не подходит. Паук... Тоже не годится, — задумался вслух себе под нос трубадур. — Домовик? Шкрат? Убожень? Хованец? Кто-то из них... Домашний дух, короче!

— Никогда о таких не слыхал, мастер Лютик, — озадаченно посмотрел на него Бильбо. — Но не суть, потому что правильный ответ — обыкновенный веник!

— Признаю своё поражение, — печально махнул рукой виконт де Леттенхоф и начал снимать кольцо с пальца. Лютик заметил, каким вожделеющим взглядом смотрит на украшение низушек, и ему стало не по себе. "Вдруг извращенец?", — подумал бард.

— Благодарю, мастер виконт! — сказал Бэггинс, поспешно напяливая кольцо уже на свой палец. — Жаль, чуток великовато, но неважно. Простите, если я вас напугал, но без него я чувствую себя как без штанов! И признайтесь — ваши хвалёные оксенфуртские загадки годятся только смущать старых дев!

— Почему же? — возмутился золотое перо Темерии. — Хоть они и выросли из традиционной студенческой шалости, это вполне полноценные загадки!

— Они трудны лишь для тех, у кого на уме только одно! — покачал головой старый низушек.

— Но в этом их смысл — выводить на чистую воду похоть, глупость, алчность и другие... — возразил было Лютик, но тут заметил, что по тропе вдоль бурлящего ручья движется хорошо теперь знакомый ему всадник в серой шляпе и серой мантии.

— Гроссмейстер Гэндальф!

Чародей заметил Лютика на холме и приветственно помахал ему своей громоздкой шляпой. Тут виконт обратил внимание, что вслед за магиком едет ещё какая-то фигура в белых одеждах.

Когда всадники поравнялись с бардом и милсдарем Бэггинсом, то стало видно, что Гэндальфу сопутствует высокая статная эльфка, явно из коронованных особ, хоть и в обычном белом одеянии без лишних украшений. Знатная дама из Eldar с волосами, отливавшими тёмным золотом, и бездонными глазами, таящими глубокую память прошлых лет, отдалённо напомнила Лютику Францеску Финдабаир. Хотя Маргаритка из Долин явно и в подмётки не годилась этой неизвестной ему аристократке — скорее уж её стоило бы величать эльфской Калантэ.

Бард исполнил сложное куртуазное расшаркивание со сниманием берета до земли — чем вызвал у эльфки только удивлённую улыбку — и протянул ей руку:

— Восхитительная незнакомка, молю вас позволить мне помочь вам спуститься из седла на эту грешную землю!

— Владычица Галадриэль, тебя согласно всему северному вежеству приветствует Лютик — лучший голос и первая лютня бесконечно далёких королевств, о которых я уже вёл речь, — представил его даме Гэндальф.

Владычица с царственно пренебрежительным взглядом подала Лютику изящную, но, как выяснилось, крепкую руку и, опершись на него, спешилась. От одного её прикосновения виконт де Леттенхоф ощутил некие приятственные токи в сердце — а уж когда Галадриэль задела его одними кончиками своих чудесных волос, то и пониже. При этом светлый образ цветущей милсдарыни Арвен Ундомиэль в сознании трубадура начал тускнеть и расплываться.

— Признаться, я уже наслышана о тебе и твоём друге-ведьмаке от наших общих знакомых, — сказала ему величавая эльфка. — Более того, я уже видела, как вы въезжаете в Имладрис. Многое уже открылось нам, но чтобы собрать мозаику в законченное целое, я должна повидаться с Геральтом из Ривии — а заодно и с Иорветом, что так вероломно злоупотребил нашим гостеприимством в Лотлориэне.

— Увы, ваше превосходи... вели... высо... преосвященство, — у Лютика начал заплетаться язык. — Наш славный ведьмак Геральт ныне несколько занят, во славу общего эльфского дела изничтожая мерзопакостных умрунов...

Между тем очередная тварь из подвалов затерянного рудаурского храма, издавая паскудный хлюпающий звук, прекратила своё противоестественное существование под ударом ведьмачьего меча.

Эта курва была не умруном. Да если бы умруном! Ферндур — или его прихвостни — спустил на ведьмака и его нового напарника Корунира в узком туннеле храма целый выводок каких-то сукиных не то червей, не то гусениц, светящихся как гнилушки и испускающих клейкую паутину не хуже иных арахноморфов. В конце концов Геральт и следопыт разобрались с ними, но преизрядно посчитали лбами древние камни, спотыкаясь на склеенных выделениями червей ногах.

— Зарррраза... — прошипел ведьмак, счищая с сапогов клейкий секрет дохлых уже гробничных обитателей. — Корунир, ты с ними дело уже имел?

— Однажды. В Могильниках... — с видимым отвращением произнёс это название дунадан. — Одни из самых мерзких противников.

— Видел бы ты живую эндриагу, уступил бы ей первое место, — выдохнул Геральт, вглядываясь в тёмный коридор, насколько "Кошка" позволяла.

— Кого?

— Насекомое с острыми жвалами и шипастым хвостом, только размером с собаку.

— Язви его Враг... Да у тебя на родине без ведьмака и за грибами сходить боязно! — передёрнуло Корунира, уже наслушавшегося от Геральта по дороге про кикимор, жагниц, сколопендроморфов, их способы охоты и приёма пищи.

— Тихо. Кто-то идёт, — улучшенный мутациями ведьмачий слух услышал шаги, производимые явно слишком сухими и ветхими ногами, чтобы эти существа были живыми.

Умертвия, они же вихты, не заставили себя ждать. Были они довольно свежими, ещё не провоняли гнилью, а в грязном тряпье на них ещё угадывалось обычное платье кмета или небогатого горожанина. В их бормотании при желании можно было разобрать: "Мы пробудились... чтобы служить.... служить... служить...".

У Геральта желания не было. По первому же умертвию он сработал знаком Игни, в расчёте, что в узеньком коридорчике колдовской огонь быстро перекинется на других страховидл. Расчёт оправдался. Дохлятина, охваченная огнём, теряла боеспособность не хуже живых — видимо, сила Огня каким-то образом пригашивала управляющую ими магию. А дальше мечи Геральта и Корунира сделали своё дело.

— Куда теперь? — спросил ведьмак. Корунир уставился на карту, позаимствованную ими у покойной ныне чародейки Сифлад.

— Похоже, сюда. Слева ход засыпало давным-давно, а справа как раз должна быть крипта с могилами последних предательских королей Рудаура, целовавших сапог Ангмарца...

...В стычке с магиками Железной Короны, в которой они добыли эти планы, Глорфиндель преподнёс ведьмаку очередной сюрприз. Казалось бы, что чародеи отбиваться будут долго и успеют кого-нибудь из отряда и уложить, но эльфский лорд управился с этой парочкой минут за пять. Правда, ведьмаку один раз пришлось с помощью Аарда немного уронить напарника Сифлад, Ангайда, когда тот готовился ударить их предводителя в спину явно отравленным кинжалом.

— Не нужно восхищённых взглядов, Геральт из Ривии, — молвил Глорфиндель. — Я смотрел в лицо такому, что эти колдуны в сравнении с ним — детские игрушки для полуросликов. А вот этого молодца они крепко успели поистязать...

— Это Иорвет. И большую часть своих ран он заработал ещё раньше, — уточнил Геральт.

— А это ведьмак Геральт, старая курва. Теперь ты пришёл меня спасать, когда это действительно нужно, — медленно протянул скоя'таэль, со спавшими чарами вновь обретший способность к членораздельной речи. Иорвет вышел на затерянный храм самостоятельно, преследуя стаи волков-умертвий, но едва попытался проникнуть внутрь, как угодил в засаду чародеев и потерял Амбенделя. Ещё одним его товарищем по ганзе стало меньше.

По совету Бродяжника отряд разбился на три группки — так появлялся шанс, что не все попадут в ловушку в тёмных переходах, да и найти троих эльфов из отряда Иорвета так было проще. Глорфиндель направил Геральта и Корунира налево, Атли Паукобора и одноглазого Seidhe — направо, а сам с помощью Бродяжника пошёл напролом, по прямому пути.

И вот уже почти час болтались они в этом лабиринте, грубо сработанном горцами Рудаура в попытке подражать зодчим Нуменора, в котором колонны с потугами на изящество сочетались с вделанными в тысячелетнюю кладку мегалитическими арками. Ведьмак уже привык к уродливым и затхлым коридорам, когда они наконец расширились, выводя в большую полутёмную залу, посреди которой стоял замшелый гроб со сдвинутой крышкой. А на ней сидел, пригорюнившись, полупрозрачный бородатый милсдарь в плаще и тиаре и страдал вслух:

— Мы совершили ошибку, приняв владычество Ангмара, и будем пребывать здесь, пока оно не прервётся. Во искупление грехов наших мы вечно наблюдаем, но не можем противостоять злу, что царит здесь...

"Первый призрак во всей этой дыре, — подумал Геральт. — Зараза, зря только с маслом возился".

— Долгие годы мы должны были наблюдать, как Ферндур творит свои нечистые обряды в подземельях храма. Теперь он готовится выпустить чуму, которая опустошит весь север, — вещал дух, с бородой покороче и помоложе, но очень похожий на первого. Атли Паукобор и его новый напарник эльф Иорвет внимательно его слушали.

— Мы знаем. Именно поэтому мы и здесь, bloede pest, — не выдержал первым одноглазый эльф. Старый гном-охотник с самого начала почувствовал, что перед ним пришелец издалека, совсем не похожий на привычных ему эльдар из Ривенделла и Линдона. Иорвет был угрюмее, прожжённее, темнее. А теперь ещё и заругался на наречии, которого Атли не знал, и больше похожем на балачку враждебных горцев, чем на эльфийские языки.

— А что такое блоедепест? — шепнул Паукобор.

— Проклятая чума, — сквозь зубы перевёл Иорвет. Ругательство про чуму было в этом поганом храме как раз кстати, и у гнома вопросов не осталось. Между тем проклятый король продолжал причитания:

— Кто желает войти в святая святых этого храма, тот да откроет палаты трёх королей как одну. Но берегитесь, безумные! Ферндур расставил достаточно ловушек для всех, кто вздумает ему помешать. Теперь ступайте — и готовьтесь к встрече со своей смертью, — рек призрак и растаял как туман.

— И что мы тут должны открыть? — задумался Иорвет. — Как думаешь, краснолюд?

— Ты кем меня опять назвал? — не понял, но на всякий случай обиделся Атли.

— Ах да. Забыл, что у вас эта раса зовётся "гномы". Наши гномы мельче, противнее и не носят бород.

— Тьфу, дикари, — плюнул Паукобор, попав на саркофаг очередного рудаурского государя. — Ладно. По-моему, старый хрыч говорил об этой двери, — и указал топором на гигантскую дверь, запертую на весьма внушительный замок. — Пожалуй, я им займусь — всякий гном с детства учит основы слесарного дела, чтобы...

— Нет нужды, милсдарь Атли, — покачал головой с огромной повязкой на глаз чужеземный эльф. — Если этому храму и правда столько тысяч лет, то металл замка уже сгнил ко всем накерам. ШАЭРРАВЕДД!!!

От удара, который нанёс по замку Иорвет, он и впрямь осыпался в труху. Атли еле заметно в темноте покраснел — как же он, гном, о таком и не подумал? Тяжёлая, обитая бронзой дверь с трудом подавалась упрямому эльфу, но он, совсем не по-эльфийски кряхтя, всё же открывал её. Паукобор пришёл напарнику на выручку, и вскоре дверь привела их в комнатку, где мозаики изображали королей — примитивных полугорцев, присягающих на верность кому-то на одном колене. Гном увидел, что присягу принимал Царь-ведьмак из Ангмара, и ещё раз сплюнул.

Но паскудные мозаики были ещё только половиной беды. В комнатушку вели ещё две двери. И они тоже открывались.

— Левые мои, правые твои, — сказал Атли одноглазому эльфу, и они оба встали в боевую стойку. Но она не понадобилась — в тесную круглую комнатку повалили свои.

— Разрази меня гром! Геральт из Ривии! Молодой Корунир! Я думал — вы уже сгинули! — воскликнул охотник на арахноморфов.

— Ceadmil, fraeren! — встретил Иорвет свою затерявшуюся группу: Хитриэль, Барахена и Альфланка. Выяснилось, что всем им попались по дороге призраки королей и вещали им примерно одно и то же.

— Теперь мы все в сборе, — завершил Барахен рассказ об их злоключениях в храме.

— Не все, Барахен, — покачал головой Корунир. — Меж нами нет Бродяжника. И славного Глорфинделя, кстати, тоже...

Но члены ганзы не успели задуматься, куда подевался лорд Золотого Цветка. Пол под ними предательски заскрежетал и зашевелился, открывая некое подобие винтовой лестницы. На ногах не удалось устоять никому.

— Ghoul y badraigh! Барук твою ж казад! Курва мать! — неслось на всех языках в затхлом воздухе винтовой лестницы, уводившей в совсем уж непробудную глубь храмовых подземелий. Когда же вся команда скатилась по ней окончательно, то обнаружила себя в огромном зале, пол которого был покрыт какой-то гнусной гниловатой водичкой, а над ней витали явственно нездоровые испарения.

В центре всего безобразия стоял огромный чёрный ящик с отталкивающими барельефами. А рядом с ящиком, потрясая связкой ржавых ключей и инфернально хохоча, стояла тварь в полуистлевшей мантии и потускневшем венце, похожая на труп, настолько высохший, что даже процессы гниения прекратились в нём навсегда.

— Я, Ферндур Жестокий, рад приветствовать вас, мои жалкие смертные друзья, в моём владении от имени Чёрного Властелина и Короля-Чародея! Ещё немного — и вы станете первыми жертвами замысла, который я лелеял тысячу лет, сокрытый от мира в покрытых плесенью недрах Имлад Балхорт!

Пока Ферндур насмехался над противниками, словно злобный магик-ренегат в плохом романе, Геральт взвешивал свои шансы в этом поединке. На стороне лича играли его остаточная магия, биологическое оружие, затуманивающие разум испарения, возможная подмога от умертвий, троллей, червей и других страховидл. На стороне ведьмака — его серебряный меч и ушибленные во все места союзники.

"Отличное соотношение сил", — подумал Белый Волк.

— И не пытайтесь бежать своей участи, презренные — выход отсюда охраняет крупнейший тролль этого края! — продолжал заливаться Ферндур. — Мне, правда, пришлось его немного...

Тут повелителя чахликов довольно грубо прервали. Огромная туша тролля с явными признаками разложения бухнулась на пол, вызвав всплеск гнилой водички и подпрыгивание останков прежних жертв Ферндура. А вслед за ней к центру зала двинулись два силуэта.

— Глорфиндель! — восхищённо выдохнула Хитриэль.

— Б-бродяжник? — неуверенно пригляделся Корунир.

— Кончилось твоё чёрное куховарство, Ферндур Жестокий! — провозгласил эльфский аристократ, обнажая клинок столь ярко светящийся, что Атли и Геральт на несколько секунд чуть не потеряли зрение. — Мы давно шли по следу твоего подельника во всех злодействах, Ивара Кровавой Руки, но ты себе на горе перебежал нам дорогу первым! Теперь тебе не удастся повторить былой успех с чумой, истребившей остатки Рудаура и Кардолана!

— Всё может быть — но сначала вы погибнете!!! — взвизгнул умрун, как туссентская благородная девица при виде мышонка, и рванул в бой с Глорфинделем и Бродяжником, полагая их опаснее. Хитриэль и Барахен метнули ему в спину эльфские кинжалы местной древней ковки — ведьмак уже знал, что они действуют на местную нежить не хуже серебра — и один из них вонзился в высохший зад страховидлы. А когда Ферндур скрестил мечи с лордом Цветка, то вскоре уже, не выдерживая эльфьих чар, попятился назад, где его уже было кому поджидать.

Но верховный лич не был бы верховным личем, если бы не попытался сыграть с козырей, стремительным движением сцапав увесистый ларец и засовывая ключ в замок.

— Ни с места больше! Или я выпущу своё усовершенствованное детище, теперь убивающее за два часа с полным распадом плоти! Хвала Королю-Чародею, мой замысел всё равно...

Тут эльфский меч, с которым Иорвет вышел из Минас-Агора, нанёс удар, навеки оставивший иссохшую руку Ферндура вместе с ключом у замочной скважины вместилища чумы. Уцелевшей рукой чахлик успел нанести скоя'таэлю сильный удар мечом, но... Только для того, чтобы получить ещё более мощный от Глорфинделя и расстаться ещё и с головой.

Рука, выпустив ключ, плюхнулась в гнилую воду и поползла к горлу тяжелораненого Иорвета. Но ведьмачий меч, трижды уколов её в средоточие сухожилий, прекратил эти поползновения. Атли Паукобор и следопыты добили другие ползающие и кусающиеся останки Ферндура, какое-то время, как и у личей Северных королевств, жившие своей жизнью.

— Ещё одной угрозой Свободным народам меньше, — констатировал Глорфиндель. — Теперь нужно запечатать это чумное святилище навечно и убираться отсюда. Есть среди нас раненые и убитые?

— Нас всех крепко поушибало — это раз, — сказал Паукобор. — Эльф Альфланк головой стукнулся. А одноглазый Иорет...

— Иорвет, — поправил его Геральт.

— Этот совсем плох...

В горящем Вергене творилось что-то невообразимое.

Призраки каэдвенских и аэдирнских солдат, ещё недавно дравшиеся друг с другом, штурмовали вольный город бок о бок в едином строю. Ими командовал Ферндур, гарцевавший на закорках у слегка присыпанного землёй и пускающего слюну Сигизмунда Дийкстры. В одной руке тварь держала арбалет с колбой с черепом и костями, в другой — знамя с багровым оком.

На противоположном фланге на стены Вергена рвались орки в нильфгаардских доспехах — хотя они были почему-то похожи не на нильфгаардские доспехи, а на сморщенные мошонки. Скакали они верхом на варгах в попонах с тем же Оком, а вела их на штурм щедро накрашенная Филиппа Эйльхарт, сидя на самом откормленном варге и наслаждаясь шарящими по её декольте руками ангмарки Сифлад.

— Тебе не спасти... Не спасти её... Её, Милуиэль... Она погибнет, Иорвет.... Иорвет... — монотонно мычали они все.

— Иорвет, просыпайся. Иорвет, очнись! — Откуда ни возьмись, перед скоя'таэлем возник пьяный в жопу Хенсельт Каэдвенский и начал бить его со всей дури по щекам. Эльф хотел было нанести ответный удар по королевской морде, но Хенсельт расплылся, как отражение на поверхности пруда, и превратился во вчерашнего вожака Dh'oine. Как там его — Бродягу? Колоброда?

— Ты снова в мире живых, Иорвет, — выдохнул Бродяжник — так вот как его звали! Ни безумного Вергена, ни мерзкого храма вокруг больше не было. Перед единственным глазом Seidhe появились скалы Троллистой Пустоши, освещённые осенним закатом.

— Arse... Где я?

— Ты в стане Калентона, разведчика Имладриса. Твой товарищ Альфланк тоже здесь, он уже пришёл в себя, — ответил Бродяжник.

— А где остальные?

— Амбендель убит ангмарцами. Хитриэль отправилась в Минас-Агор, чтобы доложить о нашем походе. Барахен повёл оставшихся эльфов по следам остатков ангмарского отряда.

— А ведьмак? — выдохнул Иорвет.

— С Глорфинделем и гномом направляется в Ривенделл. Я смотрю, вы с этим Геральтом водили когда-то компанию. Ты о нём много бредил, равно как и о каких-то чародейках, убийцах королей, войнах и шашнях с драконицей, — Бродяжник слегка усмехнулся. — Но очистившийся воздух, княженица и старые добрые дунаданские настойки поставят тебя на ноги.

— Arse blatanna, — застонал последний скоя'таэль. — Ты же чёртов Dh'oine. Какого хрена лысого ты со мной возишься? Чтобы... — Тут он вспомнил, что уже не в Аэдирне и что трибунал и шибеница больше не угрожают ему.

— Чтобы увидеть тебя и твоего друга живым и здоровым. Так же, как если бы ты был человеком, гномом или хоббитом, попавшим в беду в этом забытом валар месте, — успокоительным тоном сказал Бродяжник. — А теперь перестань дёргаться, ибо в твоём положении рана может снова открыться, и ты умрёшь уже не от чар Ферндура, а от обычной потери крови.

Иорвет ничего уже не сказал. Впервые он оказался в распоряжении человека, который откачивал его не для того, чтобы он был способен выдать товарищей-Seidhe, не для того, чтобы лично насладиться местью и пытками, а просто, чтобы позаботиться об эльфе. К такому жизнь Иорвета не готовила.

Ведьмак промок на обратном пути из Минас-Килианта в Ривенделл как собака. Вскоре после его отъезда с ганзой Глорфинделя ветер с Моря надул облака, и в пустоши зарядили дожди, превратившие обратную дорогу в болото. С другой стороны, значительная часть страховидл тоже не высовывалась из своих скальных убежищ — но всё-таки было паршиво.

Так что когда Глорфиндель, Атли Паукобор, Корунир и Геральт из Ривии въезжали в эльфскую долину, выглядели они как процессия мокрых котов. Некоторых эльфов помоложе это чрезвычайно позабавило, но краснолюд очень выразительно на них посмотрел, и смешки прекратились.

"Старшие Народы в Ривенделле стараются всё же друг дружку не задевать, — подумал ведьмак. — Многое же меж ними накопилось".

Добравшись наконец до гостевых покоев с намерением как следует просохнуть и отужинать, ведьмак увидел на крытой веранде Лютика, меланхолично перебирающего струны:

— О Анарьетта! О Анарьетта! Творца преступная мечта...⁽¹⁾ Нет, в этот размер её имя не втиснешь... Привет, Геральт!

— Виконту Юлиану де Леттенхофу привет, — сказал Геральт, оставляя мокрые следы. — Всё упражняешься в несчастной любви к эльфской принцессе?

— Какое там... Полюбить — так королеву, — уклончиво ответил трубадур. — Ты представляешь, Гэндальф Серый приехал-таки в долину из Лориэна! И с ним приехала настолько ослепительная эльфка... Она... Она... как...

— Как твоя последняя пассия из заведения "Тучка и дождик" в Альдерсберге. Ты неисправим, — улыбнулся ведьмак.

— Зачем ты так говоришь о милсдарыне Галадриэль? — кажется, слегка обиделся бард.

— Чтобы вернуть тебя на грешную землю Средиземья, Лютик. Главное — Гэндальф здесь...

— Судя по всему, поссорить местных эльфов с людскими союзниками Иорвет не сумел — да и не слишком сильно хотел. Но от замысла набрать здесь отряд и снова уйти в "белки" он пока не отказался. Не так уж и многого удалось добиться, — рассказывал ведьмак чародею в Каминном зале несколько позднее.

— Я согласился бы с твоей оценкой, Геральт из Ривии, но есть одно но, — задумчиво сказал Гэндальф, оторвавшись от трубки. — Когда Иорвет только попал в круги мироздания, он был другим. И его отношение к Людям — тоже.

— Гэндальф прав, — сказала величественная золотоволосая эльфка. Она и была той Галадриэлью, которая так околдовала Лютика. — Иорвет шёл к нам через поселения лесорубов к северу от моих владений, и след его был кровавым. Ещё целый месяц наши добрые соседи при случае скрещивали топоры с клинками моих разведчиков, и насилу я и мой супруг Келеборн переубедили их. Но судя по твоему рассказу, Геральт-ведьмак, здесь он хотя бы научился отличать друзей Eldar от их врагов.

— Если это так, то, похоже, чёрный замысел властелина Мордора, который привёл сюда Иорвета, полностью провалился. Полностью, — магик для вящей значительности поднял указательный палец.

— Звучит обнадёживающе, — сказал Элронд. — Но для начала славно было бы, если бы мы все смогли обсудить с Иорветом его честолюбивые идеи о том, как освободить его сородичей от Людей, взяв всех нас в союзники для похода за тридевять морей. И это в то время, когда Чёрный властелин набирает силу, а Вражьи прислужники повсюду ищут давно исчезнувшее Единое Кольцо... Что сейчас с Иорветом из Ард Гвынедд, ведьмак?

— Он был тяжело ранен рукой Ферндура, и мы оставили его на попечение Бродяжника. Ваши эльфы и те зовут его опытным целителем, и я не стал возражать. Иорвету будет полезно, если его выходит, как он выражается, "грязный Dh'oine", — сказал Геральт.

— Что ж... Раваэдрон, направь гонца в Минас Агор! Пусть передаст Иорвету, чтобы он прибыл в Имладрис как можно скорее, как только окрепнет и начнёт твёрдо стоять на ногах! Теперь перейдём к менее запутанному, но более гнусному делу. Что с умрунами, бродившими на севере Пустоши? — спросил Полуэльф.

— Ты совершенно правильно помянул их в прошлом времени, Элронд, — ответил ему Глорфиндель. — Ведьмак прикончил того, что послабее. А затем наш отряд истребил Ферндура. Вот это послание я нашёл у него в подвале, — и протянул можновладцу Ривенделла истрёпанный и вонючий кусок пергамента.

— Мои трофеи я сдал вашему управителю. Вот расписка, — добавил Геральт.

Элронд внимательно посмотрел на документ умрунов и сказал:

— Любопытно. Здесь Ивар Кровавая Рука, князь во князьях умрунов, требует Ферндура Жестокого после того, как тот завершит сеять чуму в землях проклятых эльфов, к себе в какую-то неназванную тайную крепь в Туманных горах... Чтобы не забыть, ведьмак Геральт: по нашему соглашению тебе причитается четырнадцать гномьих золотых за умруна, которого ты упокоил, ещё шесть за остальную нежить и один — за вклад в усмирение Ферндура.

— Итого двадцать один, — скептично сказал ведьмак.

— В Бри за эти деньги можно весело прожить месяца два. А какой-нибудь Арчет и вовсе купить за них со всем скарбом, скотиной и домашней птицей, — напомнил Элронд. — И потом, Иорвет сделал для уничтожения Ферндура ничуть не меньше...

— Всё-таки я не пойму — в чём твой интерес, чтобы я был жив и здоров, Бродяжник? — спросил этот самый Иорвет своего исцелителя. После нескольких дней в палатке Калентона последний скоя'таэль уже достаточно окреп, чтобы трястись в седле по лесным тропам Троллистой Пустоши, но его ещё всё равно пошатывало и временами подблёвывало. Чёрная магия, которой сочился клинок умруна, давала о себе знать.

— Я кое-что слышал о твоих странностях, Иорвет, но поверь мне, следопыты Арнора держат вашу сторону. Как некогда держали и наши предки — нуменорцы, а за века до них племена адан из сгинувшего ныне Белерианда. Этот союз длится уже не один век и не одну тысячу лет, и эльдар привыкли к нему, — ответил вожак следопытов.

— О да. Мои туземные родичи никогда не упускают шанса напомнить мне, что они не знали истреблений и погромов. Существования на правах полуизгоев. Надписей на заборах "Эльфов — в резервации". Вооружённых банд, получающих по золотому за каждую пару острых ушей. Массовых изнасилований. Безнадёжной и беспощадной борьбы в лесах. Им не досталось и сотой доли того, что выпало Aen Seidhe в нынешних Редании, Темерии, Каэдвене! — воскликнул одноглазый эльф.

— Им не досталось этого от людей, — резонно возразил Бродяжник. — По твоим же словам, ты уже встречался с орками и троллями. А уж повидав умруна, понимаешь, кто здесь — настоящие враги вашего племени.

Иорвет не отвечал.

— Итак, — сказал Гэндальф, — теперь мы видим ясно, что все ниточки ведут в Туманные горы. И воскресший Скоргрим Крепкохват, и его хозяин Ивар Кровавая Рука — все устремились туда. Но Мглистый хребет велик и длинен, а более чётких указаний для поисков у нас пока нет...

— Отчего же нет? — возразил наместник Двалин. — Я не далее как вчера получил весточку от своего старого приятеля Глоина, что обретается сейчас на стоянке у истоков Бесноватой. Он пишет, что какие-то Крепкохваты — то ли посланники, то ли торгаши — зачастили в печально известный город гоблинов на перевале, — при упоминании гоблинов Двалин заметно поморщился. — Если Скоргрим и его дружок-умрун скрываются в Мглистых, то без них тут точно не обошлось!

— С отправлением в Туманные горы не стоит медлить — осень уже перевалила за середину, и вскоре важнейшие ущелья и тропы завалит снегом до полной недосягаемости, — сказал Элронд Полуэльф, пригубив вино. — Но кого бы нам туда снарядить?

— Тут нужно несколько разведчиков. Мы знаем как минимум два укрывища Крепкохватов в горах — крепость Габилазан и стан неподалёку от развалин зловещего Хелегрода. Да тут ещё и город гоблинов, — сказал краснолюдский наместник, почесав бороду.

— Мы с Глорфинделем готовы продолжать погоню за Иваром, — сказал Атли. Эльфский лорд кивнул в знак согласия с Паукобором. — Но Хелегрод — коварное место, со времён, когда мои предки дрались за него с драконом Торогом, там осталась масса заброшенных туннелей, набитых всякой нечистью и дрянью. А с нами есть как раз мастер на такие дела...

Геральт быстро понял, на кого намекает Паукобор, но не стал возражать — опыт показывал, что выгодных ведьмачьих заказов много не бывает, к тому же эта парочка не производила на него впечатления тех, кто таскает чужими руками каштаны из огня. Но с другой стороны, после выматывающей дороги на Ривенделл его неодолимо тянуло лишний денёк провести у камина в обществе тёплого одеяла и кружки глёга.

— Если у нас есть два-три дня на передышку, заточку оружия и так далее, считайте меня третьим, — сказал ведьмак. — Как вы думаете, сколько будет стоить бродячий покойник из краснолюдов-ренегатов?

— Награда за упокоение Скоргрима, назначенная нашей казной, превзойдёт твои ожидания, — ответил Двалин. — К сожалению, мне пора возвратиться в Синие Горы, ибо в чертогах Торина без меня накопились нерассмотренные жалобы, прошения и кляузы — а рассудить спор меж гномами не так-то просто! Поэтому вместо меня за картами перевалов и города гоблинов лучше обратись к нашему общему другу-хоббиту. В своё время он прошёл там вместе с нами, когда под главенством Торина Оукеншильда мы отвоёвывали Одинокую Гору...

— Спасибо за добрый совет, милсдарь наместник. А вот насчёт награды можно поподробнее?

— Да-да, войдите, — проскрипел за дверью старенький низушек, и Геральт отворил дверь. Бильбо Бэггинса он застал за несколько интимной процедурой — историограф и литератор тщательно расчёсывал особой щёткой свежепомытую шерсть на ногах в тазике.

— Добрый вечер, милсдарь Бэггинс. Извините, что нарушил ваш вечерний туалет... Кстати, откуда у вас кольцо Лютика?

— Честный выигрыш в загадки, мастер Геральт! Хоть ваш друг и одарён как поэт, но вот загадок у них в Оксенфурте складывать совершенно не умеют! А хотите рассмешу?! — предложил низушек.

— Чем? — недоумённо ответил Геральт. Низушек забрался с ногами в кресло и вытянулся на цыпочках, дотягиваясь до уха ведьмака.

— Знаете, кем госпожа Галадриэль, которой теперь ослеплён виконт де Леттенхоф, приходится нашей местной вечерней звезде Арвен?

— И знать не хочу, — начал раздражаться ведьмак, которому хотелось бы уже перейти к делу. — Неужели матушкой?

— Поднимайте выше, мастер Геральт — она её родная бабка по материнской линии! А ведь не подумаешь... Ох уж эти эльфы с их неувядающим долголетьем, — ехидно хихикая, ответил старый Бильбо.

На мгновение ведьмак опешил, но вспомнил, что когда имеешь дело с эльфками, такое вполне возможно. И не только с эльфками...

— Знаете, милсдарь Бэггинс, мне рассказывали похожую историю в родных местах. Один молодой дворянин из Бругге как-то посватался к особе, что приходилась внучатой племянницей знаменитой чародейке Маргарите Ло-Антиль. Как вы уже знаете, эти особы долгожитием и красотой славятся не хуже наших эльфов — правда, марафет наводят чарами. Так вот, родственнички сдуру возьми да и покажи Маргарите портрет жениха, колдунья оценила его по достоинству, решила "Ну чем я хуже этой пигалицы?!" и...

Бильбо всё-таки заболтал Геральта на час с лишним, и к делу им удалось перейти только после того, как за окном существенно потемнело.

— Собственно, зачем я сюда пришёл, милсдарь низушек — мне рекомендовал вас наместник Двалин перед отъездом, обещая, что вы сможете изобразить мне обстоятельную карту города гоблинов.

— Город гоблинов, точно! Меня старина Двалин тоже об этом просил, когда я его провожал... Такое не забывается! — сказал милсдарь Бэггинс и витиевато выбранился. Уже доставая из сундучка пергамент и берясь за очерниленное перо, хоббит молвил: — Столько страшных опасностей и ужасных приключений мы там пережили в походе к Одинокой горе! А началось всё с того, как ко мне одним добрым утром заявился наш общий приятель Гэндальф...

Геральт глубоко выдохнул и мысленно сосчитал до десяти. Потом ещё раз, в обратном порядке. Вызвать любопытство хоббита — суровое испытание, а уж любопытство хоббита-сочинителя...

— Mae govannon, командир! — воскликнул Маэнхадор, увидев бледноватого, с рукой на перевязи, но ещё живого Иорвета. Последний вождь "белок" сидел на поляне меж трёх скорчившихся уродливых каменных фигур — эльфы Имладриса поговаривали, что это окаменевшие тролли. Именно в этом месте должны были встретиться Иорвет и его верные разведчики.

— Cead, — сделал им Иорвет знак здоровой рукой. — Да простят меня боги, что не было меня с вами.

— Нам повезло. Похоже, ангмарцы поймали парочку дезертиров и услыхали от них, что по их душу мчится огромное войско эльфов и следопытов. Поэтому едва мы начали обстреливать их стан, они как можно скорее собрали свои пожитки и принялись отходить к бродам на верхней Митейтель. Но не вышло! Мы сумели загнать их в трясину Гладдальфа, и там они и головы сложили.

— Я в тебе не ошибся, fraer, — Иорвет подошёл поближе к Маэнхадору и крепко пожал руку. — Даже мне в своё время такое не удавалось. Быть тебе великим эльфским полководцем, и на площадях возрождённого Шаэрраведда будут стоять твои мраморные статуи.

— Рядом с моими, Иорвет из Ард Гвынедд! — раздался звонкий женский голос. К разведчикам подъехала Милуиэль.

— Милуиэль! Ты тоже здесь?! Кто же тогда командует в Минас-Агоре?

— В этом нет нужды, мы распугали всё Вражье отродье на десять лиг вокруг. Даже оркские и полуоркские банды сидят в осквернённом Эйтельдире и боятся выйти за водой, — усмехнулась светло-русая эльфка из Лориэна.

— У меня две новости, плохая и хорошая. Первая — Амбендель убит ангмарскими псами, сказал боевой спутнице Иорвет, когда вся кавалькада уже следовала в крепость.

— Нас всё меньше, — вздохнула Милуиэль. — Ровно половина осталась от тех, кто вышел с тобой из Лориэна биться за счастье народа сейдхе. Сбудется ли теперь наша мечта, которой ты нас заразил?

— Я уже и сам не ведаю, Милуиэль. Ведаю только, что мы сокрушили тех страховидл, что поднимали из могил всё ушедшее. Нам помогали воин по имени Глорфиндель, краснолюд и... Как ни странно, люди.

— Теперь ты не будешь закрывать ворота перед следопытами, — слегка улыбнулась Милуиэль. И Иорвет почему-то понял, что не будет.

...Вечером, после пира по случаю возвращения с победой, Иорвет задумчиво сидел на одной из башен Минас-Агора и всматривался в закатную даль, куда, петляя по лесу, убегал Тракт. Отсюда виднелся и Последний мост через реку Митейтель, и пустоши на её правом берегу.

— Там, куда садится это солнце, некогда был Белерианд. И в нём были владения наших предков — народа нольдор, — Милуиэль, как всегда, поднялась к нему совершенно бесшумно. Иорвет молча обернулся и взял её за руку.

— Ты давным-давно собиралась рассказать о них побольше.

— Предания о героях нольдов — Феаноре, Фингольфине, Фингоне, Маэдросе, Гил-Гэладе — веками жили в Лориэне в семьях таких, как я. Это были великие квенди — подчас алчные, жестокие и неудержимые в гордыне, но одарённые многим, ценители и создатели прекрасного. В жилах владычицы Галадриэль и владыки Элронда тоже течёт их кровь. Поэтому, видно, мы и пошли за тобой — что ты напомнил нам тех воинов Белерианда, свирепых и несгибаемых, о которых нам пели. Многие наши девушки рады были бы встретить такого избранника, как...

— Как Иорвет из ниоткуда. Безумный Эльф. Враг общества номер один, — усмехнулся скоя'таэль и взял лориэнскую воительницу за другую руку, придвинувшись к ней поближе. Она не сопротивлялась.

— Ты угадал, — тихо, одними губами сказала Милуиэль. Через секунду Иорвет узнал, что целуются женщины Eldar ничуть не хуже, чем у Seidhe.

Пожалуй, даже лучше...

Из зарослей за ними следили бегающие глазки с мешками под глазами.

1) На мотив арии Карамболины.

Вернуться к тексту

Примечания:

ВАРНИНГ: часть содержит куски из "Хоббита".

К Туманным горам вело множество троп, а через горы — множество перевалов; но тропы в основном были дикие, неверные и заводили они или в тупик, или вообще никуда, а перевалы и того хуже — на них кишела тьма страховидл и творились ужасные вещи. Правда, если ваш отряд состоит из могучего эльфского воина, ведьмака и охотника на пауков, то вам это уже нипочём.

Геральт, Глорфиндель и Атли Паукобор следовали вдоль западного истока реки Бруинен, что уже второй месяц словно не желала отпускать ведьмака подальше от своих гористых берегов. Где-то там стояла одна из станций, основанных краснолюдами в той части Тракта, которую не оберегали ни эльфы, ни люди из загорья. На ней и обосновался Глойн, у которого Элронд и Двалин советовали всей команде разузнать обстановку в горах.

— Как только мы узнаем у гномов, что здесь происходит, то разделимся. Один из нас направится на север, где ящеры и пауки крадутся в подземных туннелях осквернённого Хелегрода. Другой — на юг, где в древних стенах крепости Габилазан предатели-Крепкохваты строят козни против честных гномов. А третий — на восток, на Верхний перевал, под которым в пещерных проходах раскинулся печально известный город гоблинов, — рассуждал Глорфиндель, следуя верхом по неширокой горной дороге.

— И кто же куда? — спросил его краснолюд-Паукобор. — У меня есть давнишние счёты с кое-какими обитателями нынешнего Хелегрода!

— Это определится, когда мы поговорим с Глоином и разузнаем у него про расклад сил в Мглистых, — поставил Глорфиндель точку на правах общепризнанного командира.

Багрово-рыжие леса осенней Глухомани давно остались внизу, и дорога шла по пожухлому осеннему горному лугу, местами уже присыпанному ненадёжным снежком. Облака всех оттенков серого клубились, скрадывая горные вершины, и ведьмаку иногда казалось, что до них можно добросить камнем и сбить. На броде через Западный Бруинен на троицу дохнуло таким зловонием, какого Геральт не видал со времён незабываемой оксенфуртской канализации.

— Зар-раза, откуда вонища?!

— Видишь во-он ту скалу чёрно-бурую? Так то не скала! Это великан опростался! — усмехнулся в усы Атли.

— Судя по запашку, сравнительно недавно, — предположил ведьмак. С великанами лучше было быть поаккуратнее.

Склоны становились всё выше, снеговые пятна всё больше. Но и среди них попадалась порой довольно любопытная жизнь. Одна форма такой жизни с диким рёвом попыталась спрыгнуть на Атли с утёса и заломать вместе с пони, но ехавший сзади Геральт вовремя оттолкнул её знаком Аард. Тварь быстро вскочила на ноги и c ещё более диким рёвом замолотила руками в попытках зашибить несостоявшуюся добычу, но ведьмак ловко поднырнул ей под лапы и покрепче всадил в живот стальной меч.

Через минуту Геральт, Глорфиндель и Атли осматривали убитую страховидлу. Это была двуногая скотина наподобие зангвебарской обезьяны, но выше и шире в плечах раза в полтора, с густой белой шерстью и небольшими рожками⁽¹⁾.

— Никогда не видал такого в Мглистых, — покачал головой Паукобор.

— Я тоже, — добавил лорд Золотого Цветка.

— Выглядит как что-то среднее между бесом и сильваном, — задумался ведьмак и вспомнил. — Похож на пейкко, которые в старину встречались в Драконьих горах, в Хенгфорсе... — Тут Геральт задумался: а ну как животина тоже просочилась через какой-нибудь случайно открывшийся портал? И что, если она не единственная?

Когда начало темнеть, впереди среди снега наконец показалась приземистая частично осыпавшаяся постройка, напомнившая ведьмаку жилища краснолюдов. И он не ошибся. Это была станция, приютившая Глоина.

Глоин оказался ещё одним пожилым гномом, с бородой не хуже, чем у Двалина. На станции с ним обустроились двое русобородых краснолюдов помоложе — один волосатый, с заплетённой на затылке косицей, а другой лысый, как Лето.

— Глоин, сын Гроина, к вашим услугам! Имею честь представлять на этой станции Короля-под-Горой Даина Железную Пяту! А это — мои помощники: мой сын Гимли и содержатель станции Тралли Алмазоискатель!

К ведьмаку местные краснолюды поначалу присматривались с подозрением — как, впрочем, многие и многие.

— И откуда ты такой взялся, Геральт из Ривии? — сказал Глоин, с подозрением глядя на кошачьи глаза охотника на чудовищ. — Глазищи у тебя почти как у орка или какого волколака. Не будь с тобой рекомендаций от моего кузена Двалина и Бильбо-Взломщика, не наслаждался бы ты тут гостеприимством гномов!

— Я надеюсь, никто не скажет, что я вылитый ангмарец. Потому что если я услышу это в пятьдесят третий раз, может случиться непоправимое, — намекнул Геральт. Обошлось, хотя по скептической роже лысого Алмазоискателя Белый Волк понял, что это определение крутится у Тралли на языке.

Гномий ужин состоял в основном из мяса разных видов, лапши на этом мясе, козьего и овечьего сыра, искусно прожаренных гренок и доставляющего тёмного пива. Последнее, видимо, вдохновило Глоина, Гимли, Тралли и Атли исполнить квартетом воинственную песню, которую Геральт ещё не слыхал:

За синие горы, за белый туман

В пещеры и норы уйдёт караван;

За быстрые воды уйдём до восхода

За кладом старинным из сказочных стран.

Волшебники-гномы! В минувшие дни

Искусно металлы ковали они;

Сапфиры, алмазы, рубины, топазы

Хранили они и гранили они...

Речь шла о той самой Одинокой горе, нынешней столице краснолюдов, которую некогда отбил у них дракон и которую лет семьдесят назад бородачи с великими тягостями отвоевали обратно. Судя по тому, как по растительности на лице Глоина сбегала скупая краснолюдская слеза, он в своё время тоже дрался у Одинокой.

Наконец обитатели станции допели и перешли к скорбным делам. Гимли, сын Глоина, не преминул отметить, что тьма сгущается — об этом даже в уютном Ривенделле не вспоминал только ленивый.

— В Хелегрод и раньше лучше было не соваться — в одном крыле дракониды, в другом пауки, в третьем великаны, а в четвёртом вообще Враг знает что! А когда я шесть дней назад там околачивался в последний раз, то завелись ещё и какие-то дурни в плащах с капюшонами, целая шайка, привели с собой охрану и давай чертить чародейные знаки! Ничего я в них не понял, но явно чародейные! — рассказывал молодой краснолюд.

— Ангмарцы, — резюмировал Глорфиндель. — При такой расстановке сил на разведку Хелегрода направляюсь я. Вы, друзья мои, такому количеству чёрных колдунов всё же не противники.

Геральт вспомнил Вильгефорца и молча согласился с эльфом. Атли Паукобор тоже возражать не стал:

— Ну и прекрасно! Я охотно слазаю в Габилазан! Крепкохваты как могли гадили нам в Синих горах, пора их хорошенько осадить!

— В Габилазане мы всё-таки ожидаем умруна, — напомнил ведьмак. — Может быть, лучше направить туда более широкого специалиста? Не обессудь, милсдарь Атли, но ты всё же цеха другого...

— Это вопрос чести племени Длиннобородов! Тут Атли Паукобор не уступит! — пошёл на принцип охотник на арахноморфов. — Ведь правда, друзья мои? — обратился он к хозяевам станции.

Краснолюды поддержали Атли и единогласно кивнули. Особенно яростно кивал Тралли Алмазоискатель.

— Патриотический вопрос. Тут не попрёшь, — пожал плечами Геральт. — Милсдарь Глоин, а далеко ли до города гоблинов?

Дорога до города гоблинов оказалась действительно далёкой, да ещё и местами занесённой снегом. Поэтому ведьмак последовал совету старого Глоина и оставил Плотву на станции на попечение краснолюдов, а сам пересел на ручного гномьего козла. Хотя козёл для Геральта был недостаточно высок, но снежные заносы и крутые уступы преодолевал с лёгкостью необычайной.

На карте Бильбо Бэггинса было указано два входа в гоблинское гнездо — один в высокогорной "передней галерее", а другой в ущелье далеко на востоке. Но Глоин и Гимли указали ещё и третий вход — в так называемое Жерло горы у небольшого озерка на Верхнем перевале. Он считался парадным, а по плану, который родился в голове у ведьмака, заходить требовалось именно через парадную дверь.

Наконец Геральт доехал до места, откуда было видно Жерло горы и даже суетящиеся у входа мелкие фигурки — видимо, это были те самые гоблины. Отойдя за скалу, где его не увидят гоблинские караульные, ведьмак натянул посильнее на физиономию капюшон зимней куртки, чтобы видно было только горящие в темноте глаза с расширенными зрачками. Затем принял стандартный набор эликсиров — "Кошку" и "Полнолуние", который неплохо выручал его в старые добрые деньки в пещерах на Понтаре и в Велене.

— Карн Дум и Око! — рявкнул Геральт подслушанный им в затерянном храме за Минас-Килиантом ангмарский пароль, когда гоблины со своими смешными копьями рванули к нему. Были они похожи не то на орков-недоносков, не то на мутировавших накеров, ставших слишком большими и разумными.

— Проходи, воин Железной Короны, тебя ожидают в пещере его злопыхательства! — прохрюкал гоблинский десятник.

— Ну так веди туда. Думаешь, чрезвычайный и полномочный особый посол Короля-Чародея знает все ходы и выходы в каждом курятнике? — В принципе, ведьмак благодаря карте Бильбо с поправками Глойна мог бы и сам дойти, но высокое положение, которое он себе присвоил, обязывало.

"Раз уж я ангмарская морда, то надо наконец получать выгоды от этого положения", — резонно подумал Геральт.

Город гоблинов по атмосфере, дыму, чаду и запаху напоминал ведьмаку большую коптильню, а по населению — большую коптильню, в которую набились утопцы. Везде сновали вооружённые гоблинёныши — то в военных отрядах, то в качестве надсмотрщиков, пиная совсем уж тощих и недомерочных особей колонии, которые, видно, использовались на чёрных работах. Для самых чёрных работ в колонии существовали пленники — прямо под ногами у Геральта четверо гоблинов-надзирателей, матерясь на своей Чёрной Речи, тащили куда-то на цепи кого-то высокого, бледного, измождённого и очень похожего на эльфа. Где-то лязгали молоты, свистели кнуты, кто-то визжал. Чадили факелы, которые здесь разжигались совсем уж неописуемой гадостью.

Наконец ведьмака привели в залу, в которой ему уже не нужно было наклонять голову. Здесь в полумраке восседал на большом плоском камне исполинский — по грудь стоящему Геральту — гоблин с огромной головой, а рядом стояли гоблины-стражники, вооруженные кривыми саблями и топорами.

— На колени, черви! — скомандовал Верховный гоблин своей челяди, сам почтительно, насколько был способен, слез с "трона" и сказал: — Приветствую тебя, посланец великого Короля-чародея!

— Приветствую и ваше гоблинейшество со всем подземным народом, — деланно расшаркался Белый Волк. — Я прислан сюда владыкою Ангмара, чтобы разыскать Скоргрима Крепкохвата и умруна Ивара, ибо Царь-Ведьмак, да пребудет он вовеки, гневается на них и немедля требует к себе! В горах мне сказали, что они прохлаждаются в твоей смердящей дубильне.

— Т-тебя ввели в заблуждение, о верный слуга Ангмара, — Верховный гоблин заметно нервничал и, кажется, ещё ничего не подозревал. — Скоргрим посылал к нам своих жалких Крепкохватов просить союза, но сам здесь никогда не был. Он пребывает в нашей крепости Габилазан, подло захваченной Крепкохватами! Скажи ему, чтобы очистил её как можно быстрее, господин!

— Этим и собираюсь заняться, спасибо за совет, — с совершенно не наигранным стофунтовым презрением процедил Геральт. — Пусть твои обезьяны проведут меня к выходу!

— Обе... кто? — переспросил кто-то из гоблинов.

— Тебя спрашивали, сморчок?! Выполняйте приказы голоса и руки Короля-Чародея! — Для поддержания образа колдуна из Ангмара ведьмак наложил на дерзновенного знак Аксий и скомандовал: — Веди меня обратно через Жерло! А ты, о Верховный гоблин, пока сиди на своём каменном стульчаке и не проявляй лишней активности с вылазками и захватами пленников. Дела Железной Короны в горах требуют тишины!

Подгоняя козла по дороге в Габилазан, Геральт много думал. Та его часть, что успела в Корво Бьянко усвоить нравы и обычаи туссентского рыцарства, предавалась самоедству по поводу того, что не освободила пленников, пользуясь своим положением. Но отчасти он всё ещё оставался практичным ведьмаком — и напоминал себе, что их пришлось бы вести на равнину и кормить, а тогда весь заказ к лешему?!

"Ладно, оставлю-ка рефлексии Лютику, — мысленно сказал себе ведьмак. — Ты не в Туссенте. Ты в неизвестных науке и суровых землях. Вперёд за шкурой Скоргрима!".

По словам Глоина, чтобы попасть в Габилазан, на перекрестье дорог в долине Восточного Бруинена нужно было свернуть на юг, в данном положении — налево, чтобы попасть к неким Высоким Скалам. Но в этой части Туманных гор все скалы были высокими. К счастью, на нужном повороте на камне было вырезано предостережение на краснолюдском и общем языках:

ОСТОРОЖНО! ЗЛЫЕ ГНОМЫ!

— Тут не ошибёшься, — выдохнул с облегчением Геральт. — Шевелись, Утопец! — так он прозвал козла за неизгладимый дух. Пригубив "Ласточки", чтобы наконец снять отходняк от эликсиров, он двинулся к югу.

Солнце уже опускалось в уютные эльфские долины Запада, и в ущелье, по которому ведьмак скакал в сторону Габилазана, было уже темновато. Но Геральт разглядел в нём две фигуры, едущие на таких же козлах.

— Какие краснолюды, и без охраны, — раздался ведьмачий голос за спинами Гимли, сына Глоина, и Атли Паукобора.

— А почему этот твой товарищ всё время обзывает нас краснолюдами? Мы же гномы! — возмутился Гимли.

— В моём краю гномы не такие. Куда более хилые и маленькие. А краснолюды точь-в-точь как вы, — пояснил Геральт.

— Я понял твою мысль, Геральт из Ривии. Но тысячи лет Длиннобороды с гордостью носили имя гномов, и да будет так и впредь! — настоял Гимли. На этом перепалка завершилась, и вся троица направилась к Габилазану, огни на башнях которого уже виднелись в темнеющем небе. В тучах появились прорывы, сверкающие звёздной россыпью и зияющие тёмной синевой.

— Скоргрим совершенно точно там, — сказал Геральт своим спутникам.

— Да знаю, знаю, — кивнул Паукобор. — Я потому и вернулся за Гимли, что в одиночку к нему подступиться сложновато. Там не то что войско Крепкохватов — они ещё и великана привели! Да там, чует моё сердце, и похуже великана кто-то засел. Подберёшься поближе к старой сокровищнице — и такая тоска накатывает, что и на меч ненароком броситься можно...

— Проклятие. Чёрная магия, — вынес диагноз ведьмак. Медальон Школы Волка уже начал подрыгивать, подтверждая слова Атли. — Это хорошо, что я вас нагнал. Хоть я и не чародей, но кое-что и мы в Каэр Морхене можем.

— Где?

— В самом сердце нашей ведьмачьей науки. Рассказать, милсдари... гномы, как меня там учили ремеслу? Или страшных сказок сейчас лучше не начинать?

— РРАЗДАВЛЮУУУУ!!! КААААК КЛОПООООВ!!! — уже от одного голоса великана тряслись старые камни Габилазана, а Геральт едва доставал головой ему до колена.

Ведьмак порадовался, что принял эликсир "Гром" — отличный помощник против таких могучих, но неповоротливых противников. Теперь удары стального меча без особого труда пробивали толстую великанью шкуру. Геральт и два краснолюда жалили гигантского стража базы Скоргрима, как оводы. Наконец он неловко пошатнулся и завалился рожей прямо на стену Габилазана, разрушив её и заодно отрезав компаньонов от воинства Крепкохватов, которые до этого не вступали в схватку, думая, что великан и сам справится.

— Вперёд к старой сокровищнице! — скомандовал Атли Паукобор. — Если я что-нибудь смыслю в чёрных чарах, Скоргрим прячется там!

Старая сокровищница находилась во внутреннем дворе крепости — это было одно из немногих не разрушенных зданий. И Паукобор явно не соврал — здесь чувствовался действительно мощный источник чёрной магии. Медальон Геральта уже начал выплясывать первые па скеллигской джиги, да и сам ведьмак испытывал крайне мерзкие ощущения — то ли и впрямь срабатывала та самая "тоска", то ли просто начиналась интоксикация эликсирами.

Немногочисленную охрану из Крепкохватов Гимли и Атли обезоружили или порубили уже почти без помощи Геральта — тот готовился к главному противнику и поэтому сменил стальной меч на серебряный.

— Не забываем наш уговор, соратники! Награду от дядюшки Двалина мы честно поделим на троих! — напомнил сын Глоина, оттирая от крови и мозгов вражеского гномьего клана секиру.

— Это кто там собрался делить за меня награду?! — раздался из дверей сокровищницы загробный голос. Через мгновение Скоргрим выбрался из своего штаба. Взглянув на него, Геральт убедился, что оживший мертвец-краснолюд ничем не отличается от человека.

— Вот ты нам и попался, Скоргрим! — воскликнул Гимли. — Ты был злейшим врагом Длиннобородов при жизни, ты продолжаешь вредить нам и после смерти! Но мы нашли того, кто сумеет тебя угомонить навсегда!

— Угомонитесь сами, жалкие Вшивобороды! — хорохорился мертвец-Крепкохват. — Вы ничто против силы, которая воскресила меня и помогает мне во всех начинаниях!

Словно дожидаясь этих слов, из здания сокровищницы раздался вой, на редкость унылый, заупокойный и злобный. А потом вслед за Скоргримом выбралась страховидла, подобной которой ведьмак раньше никогда не встречал.

Она напоминала человеческую фигуру в чёрном плаще, за которым не было видно лица, но ведьмачье чутьё подсказывало Геральту, что под плащом нет ни лица, ни головы, ни тела. Капюшон смотрелся чёрной дырой чернее ночи, и из этой дыры шёл такой убойный магический фон, что даже ведьмаку, прошедшему долгие годы подготовки ко всякому, становилось не по себе, а уж его спутникам-краснолюдам и подавно. Медальон уже просто-напросто бился в истерике.

— Кто смеет вторгаться в эти стены, нарушая мой покой?! — зловеще прошипела гадина, как змея. — Я больше не намерен терпеть тех, кто таскается за мной по пятам, как попрошайка!

Казалось, Чёрный Плащ потоком магии стремится просто-напросто размазать всю троицу по внутреннему двору. Геральт припомнил, что в Северных королевствах многие призрачные страховидлы очень не уважали магию Огня и, собрав все силы в кулак, стал складывать знак Игни. Противник как магик был однозначно сильнее ведьмака, но Геральту всё же удалось воистину на последнем дыхании подпалить его плащ. Заметив, что по её облачению побежали язычки пламени, тварь немного стушевалась.

— Мне некогда возиться с вами, смертные псы эльфов. Скоргрим, разберись с ними и уводи своих воинов в Хелегрод! — скомандовал призрачный негодяйщик и с воем промчался через внутренний двор, покидая Габилазан.

Всё дальнейшее ведьмак помнил как во сне.

— Геральт! Геральт из Ривии! Очнись же! A Elbereth Gilthoniel!

Ведьмак насилу разлепил глаза. Перед ними всё ещё мелькали различные гнусные картинки: немёртвый Скоргрим с обнажённым мечом и светящимися глазами, пауки и сколопендроморфы, опять Скоргрим, какие-то злые духи в плащах и с мечами, снова Скоргрим, мужик с вилами, уже четвёрмый Скоргрим... Геральт, промычав "Зараза", потряс головой, чтобы галлюцинации окончательно исчезли. Помогло.

Ведьмак обнаружил, что лежит он на собственной куртке, постеленной на холодную землю, что перед ним теперь утреннее небо, вершины Мглистых и лица Гимли и Глорфинделя.

— Где я, a dy'eabl aep arse?!

— В миле от станции Тралли Алмазоискателя, — сказал ему Гимли.

— А где Скоргрим?

— Заказ Двалина и Элронда мы выполнили. Хоть ты и шатался как пьяный, и ранил он тебя, а всё же ты держался молодцом, ведьмак, — добавил сын Глойна. — Правда, последний удар этой мертвятине нанёс всё-таки Атли. Сейчас он спит как сурок...

— А что за паскуда... в чёрном плаще? — При воспоминании о ней у Геральта началось предрвотное покалывание в уголках рта, и он попросил воды. Глорфиндель протянул ведьмаку его флягу и пояснил:

— Тебе не посчастливилось встретиться с назгулом — кольцепризраком, ближайшим прислужником известного тебе властелина Мордора, носителем одного из девяти людских Колец. Их почти невозможно убить, они прекрасно владеют всеми видами оружия, но главное оружие их — смертельный страх, который сковывает любое создание, заставляя его терять волю и силы. Только храбрейшие из храбрых могут противоборствовать назгулам — и если Гимли и Атли правы, ты заслужил это звание. Ты не просто сопротивлялся — ты сообразил, чем можно его спугнуть, а затем бился со Скоргримом, хотя разум твой был уже помрачён чарами Мордора. Редкий ты человек, Геральт из Ривии! — Ведьмаку показалось, что он услышал в голосе эльфского лорда нотки восхищения.

— Спорить не буду. Я ранен?

— Левую руку Скоргрим задел, — сказал краснолюд Гимли. — Атли обкорнал бороду, а мне чуть не отрезал ухо. При жизни он был одним из самых могучих воинов подгорного народа, и жаль, что он стакнулся с Врагом...

Геральт уже слушал только вполуха. Он вспомнил, что за мужик с вилами преследовал его в видениях и мороках, напущенных назгулом.

Это был тот самый малый, что заколол его в Ривии десять лет назад.

1) Снежный хищник (Snowbeast) из Lord of the Rings Online.

Вернуться к тексту

Троллистая пуща, вторая половина октября 3017 года Т.Э.

Иорвет спал тревожно. Он ёрзал на полу своего не слишком уютного укрывища в Минас-Агоре, отбиваясь от кого-то руками и ногами и бормоча самую скверную брань на Старшей Речи. При сне, который видел предводитель "белок", это было неудивительно.

Иорвет бредёт по лесам долины Понтара, тем самым, в которых столько побед одержал над Dh'oine — но в то же время и не тем. Лес сер и гол, словно бы в осенних сумерках, но одноглазый эльф откуда-то уже знает — сумерки эти вечны.

— Иорвет... Ио-о-орвет...

Зов исходит из пещеры, в которой он скрывался в достопамятные дни убийства королей. Голос зловещ и чужд не только Aen Seidhe, но и Dh'oine, и всему живому. Иорвет задницей чувствует — добра не жди. Но и противиться он не в силах.

— Ио-орвет...

Даже не шевеля ногами, скоя'таэль движется к пещере, как если бы тропа ехала сама собою. Вот он внутри. Здесь его ждут верные товарищи по былой борьбе — Эхель Трайглтан, Киаран аэп Эсниллен и другие.

— Ceadmil, fraeren... — приветствует его печальный хор. Почему же печальный?

Иорвет присматривается внимательно и находит ответ. Эхель сидит с высунутым языком и полусгнившей дракенборгской верёвкой на шее. Киаран — с открытой раной, которую оставил ему Лето и из которой уже вытекла вся кровь. Другие — с торчащими стрелами, отрубленными головами на коленях, выколотыми глазами и отрезанными ушами.

— Иорвет....

Иорвет оборачивается направо и видит на этом жутком сборище своих волонтёров из Лориэна. Тауронвэ, смертельно раненного гвиберой. Амбенделя, подло убитого ангмарцем. Милуиэль... Милуиэль?!

— Оглянись вокруг, Иорвет... Ты убил их всех своим упорством. Своей жаждой независимости паче разума.

Теперь Иорвет наконец слышит источник голоса. Это гловоглаз, которого он некогда прикормил, чтобы охранять вход в пещеру. Теперь он перегораживает ему выход. Ghoul an badraigh aep cuach, что за...

— Я протянул тебе руку помощи тогда, в Аэдирне. Забросил в страну, где тебя некому преследовать. Ради того, чтобы ты поведал своим соплеменникам о коварстве людей и дал им понять, кто их настоящий Враг. Но что сделал ты?! Ты воюешь с моими подданными и созданиями!

На панцире главоглаза вспыхивает огромное, пылающее Око, уставившись Иорвету прямо в лицо.

— У тебя тоже один Глаз, мы с тобой похожи и могли бы найти общий язык. Но для этого ты должен перестать причинять мне вред! Опомнись и обрушь гнев эльфов на их людских лжесоюзников! Либо будешь хоронить Милуиэль в безымянной могиле — так же! Как! Всех!

Голос хозяина Ока превращается в бешеный рёв. Оно заполняет всё поле зрения Иорвета. Чтобы исчезнуть, сменившись на...

...тёмный потолок комнаты, бывшей кладовки, которую заняли он и Милуиэль.

— Bleadd!

— Иорвет! Снова тебя мучит этот сон? — услышав Милуиэль и почувствовав на себе её изящные пальцы, Seidhe осознал, что орал на самом деле он сам.

— Уже нет, elaine⁽¹⁾, — Иорвету стало стыдно за то, что он разбудил лориэнскую эльфку, когда они всего час как смогли уснуть. Усталые, но насытившиеся друг другом и довольные. — Но я найду того, кто его насылает. И его сон будет уже вечным.

Скоя'таэль повернулся к Милуиэль и обнял её за плечо. Эльфка гладила кончиками пальцев ту половину его лица, что была не изуродована шрамами и не закрыта платком — даже ночью, если Иорвет проводил ночь не один. От её прикосновений щека и губы переставали подёргиваться.

— Когда же эта мерзость оставит нас в покое... — прижалась Милуиэль к Иорвету.

— Когда мы вытрем с клинков её кровь о сапоги. Теперь всё в порядке. Всё хорошо. Dearme⁽²⁾, elaine, — Иорвет закончил поцелуем, но уже совсем не таким требовательным и всесокрушающим, как бывало последними вечерами.

Милуиэль быстро уснула снова. Но Иорвет ещё долго боялся закрыть единственный глаз.

"Именно теперь это начинается, bloede arse. Именно теперь, когда я, кажется, наконец-то действительно не одинок".

Наутро военачальник Имладриса, комендант Минас-Агора, гроза коркуров, ангмарцев и даже одного умруна, мрачный и с красным в тон платку глазом, гонял эльфов на утренней тренировке жёстче обычного — не только потому, что не выспался. Ведь им предстояло ещё ловить разбойников, которые снова завелись на тракте и недавно убили краснолюда, и выбивать орков, засевших в Эйтельдире, и потом...

"Потом крошить Dh'oine в полях Редании. Если я ещё в это верю. Если я верю, что это можно. И даже — что это нужно".

— Иорвет из Ард Гвынедд и Милуиэль из Лотлориэна! — прервал мрачные размышления Seidhe зычный голос. Иорвет развернулся, рефлекторно хватаясь за эфес меча, и увидел своего старого знакомца Даэрвелласа.

— Владыка Элронд призывает тебя, Иорвет, на Светлый Совет, что собрался в Имладрисе! А тебя, гостья с Востока, желает видеть как можно скорее владычица Галадриэль, которой ты в своё время ослушалась!

— Я ждал этого, Даэрвеллас, — сказал одноглазый эльф и направился к конюшне со словами: — Маэнхадор, в наше отсутствие базой командуешь ты!

Если сады Имладриса даже на скупого на эмоции ведьмака произвели впечатление, то вы легко представите себе, что испытал при их виде Иорвет.

"Сбылась мечта эльфа-идиота, — думал матёрый скоя'таэль, глядя на ажурные беседки и мостики, на мраморные статуи забытых богами эльфских героев, на цветущие в конце октября террасы и на сверкающие на осеннем солнце кровли Последнего Домашнего Приюта. — Это то, за что мы все дерёмся веками. Процветающие свободные владения Seidhe. И теперь мне здесь готовят распеканцию за то, что я порушил чьи-то великие политические планы".

— Таким был ваш Континент до пришествия людей? — спросила Милуиэль Иорвета, нагоняя его на мощёной дорожке. — Таким был Шаэрраведд?

— Я уже не застал этого, elaine. Но те, кто застал, пожалуй, сказали бы — он был лучше, — задумчиво ответил командир "белок".

— Cead, Iorveth! — окликнул его Лютик, который по хорошей погоде слонялся с лютней по парку и импровизировал. — Привет и тебе, прекрасная Милуиэль, похитительница суровых скоя'таэльских сердец!

— Cead, taedh⁽³⁾. Чем кривляться, лучше бы намекнул, что затевается, — ответил Иорвет.

— Что-то грандиозное, — сказал профессор элоквенции. — Съехался весь местный бомонд, даже мэтр Радагаст бросил наблюдения за ёжиками и птичками! Так что держись...

Интерьеры Домашнего Приюта оказались даже богаче, чем наружное убранство. Иорвет впервые был в настоящем эльфском дворце, не превратившемся в груду камней и не представляющем из себя помост на дереве. Но всё равно он чувствовал себя как-то тревожно.

В каминном зале Имладриса, похоже, и впрямь собралась вся верхушка этого предальнего края. Галадриэль и Келеборна скоя'таэль признал. Хозяина долины, Элронда Полуэльфа, угадать тоже было несложно. Группа бородачей в долгополых одеяниях и с пафосными посохами, скорее всего, была членами местного капитула чародеев. Про Гэндальфа Серого Иорвет уже был наслышан, про Радагаста Карего ему тоже рассказывали немало, а вот кем был самый величавый старик с самой белой бородой и в самом кипенно-белом одеянии, эльфский партизан не мог даже гадать.

Были в собрании и другие Eldar, явно облечённые властью над соплеменниками — из них выделялся один, со сверкающими глазами и редчайшей для эльфа бородой, источавший лёгкий запах моря. Видно, это и был Кирдан Корабел, правитель Линдона и Митлонда.

— Итак, друзья и соратники, — начал белобородый магик, — в последние месяцы Арда столкнулась с явлением, невиданным уже тысячи лет — прибытием в неё создания из-за кругов мироздания, рождённого за пределами Эа. Ещё более дивно, что это создание — явно одной природы с Перворождёнными, к коим принадлежат многие из нас. Его имя — Иорвет из Ард Гвынедд, и он сейчас пребывает с нами, в Имладрисе. За ним стараниями нашего общего друга Олорина, известного в этих землях как Гэндальф, последовали и другие — так называемый ведьмак Геральт и менестрель Юлиан, рождённые смертными.

Порядки, царящие в родных краях Иорвета, тяготы, которым там подвергаются Перворождённые, и самоотверженная борьба, которую он вёл, уже записаны подробно в Лотлориэне по воле его Владык, — чародей почтительно кивнул в сторону Келеборна и Галадриэль. — Затем его рассказ был подтверждён Геральтом из Ривии и Юлианом по прозвищу Лютик, которых нет ныне в этом зале. Сейчас нас тревожит другое.

Minya⁽⁴⁾, Иорвет был перенесён в Арду из своей отчизны не игрой природы и не умышлением Могуществ Арды, а при обстоятельствах, которые выдают стоящую за этим волю властителя Мордора. И вольно или невольно, он успел причинить нашему делу определённый вред. Attea⁽⁵⁾, Иорвет естественным образом рассматривает вас, эльдар Арды, как своих возможных союзников по борьбе с людскими королями и не оставляет попыток создать преданный себе лично отряд добровольцев в надежде убедить нас открыть ему Двери обратно.

Итак, можем ли мы, Мудрые, доверять Иорвету из Ард Гвынедд или же следует считать его орудием Чёрного Властелина, которое мы в неведении пригрели? И если он чист перед Единым, то можем ли мы дать ему ту помощь, которой он взыскует у вас, эльфийские владыки? Такова наша повестка дня, — закончил белобородый. Тут только Иорвет понял, что всё время его речи он пребывал словно бы во сне или гипнозе. Равно как и Милуиэль, и многие другие.

— Думаю, на первый вопрос я смогу дать исчерпывающий ответ, Саруман Белый, — сказал чародею Элронд Полуэльф. — Когда отряд Иорвета и его добровольцев вступил в земли, где начинается наше влияние, мои сыновья Элладан и Элроир вышли с ним на связь. Они предложили ему, коли он ищет союзников в Имладрисе, доказать делом, что он может быть верным союзником сам. Теперь Иорвет и его воины бьются не покладая рук с общими врагами эльдар, и успешно — как показало освобождение Минас-Агора и поход против умруна Ферндура Жестокого на севере. Будь он подлинно отступником, стакнувшимся с Вражьим охвостьем, то уже показал бы себя.

— Я и согласна, и не согласна с тобою, мой достопочтенный зять, — молвила Галадриэль, изящно встав из кресла. — Иорвет может соблюдать союзы, договоры и обеты — но когда это совпадает с его намерениями. А если не так, то он легко выбрасывает их, как истлевающие одежды. Когда он явился в Лотлориэн, то мы оказали ему высокое доверие, несмотря на то, что его жестокость к Edain причинила немалый вред нашему королевству и его интересам. Это не помешало Иорвету злоупотребить им, по-воровски бежав самому и уведя с собой нескольких из лучших моих воинов — двое из которых уже погибли в битвах под его началом, а одна была близка к этому. Но с другой стороны, взглянув в душу и разум Иорвета, я увидела, что пылающее в них пламя тьмы никак не связано с Мордором и мордорскими чарами, и совершил он всё исключительно по своей воле, а не по окликам из Чёрной Башни.

А теперь я хотела бы услышать, что думает об Иорвете его верная боевая подруга, что, ослушавшись наших советов и указов, ушла следом за ним и его смутными мечтаниями. Что ты видишь и находишь в этом... Seidhe, Милуиэль?

— Я увидела в нём наших предков, Владычица, — Милуиэль говорила с хозяйкой Золотого Леса без страха, стыда и с поднятой головой. — Но не умудрённых синдар или нандор, что были одним целым с лесом и лугом, а нольдор — дерзновенных, порой свирепых, но едва ли не более всех остальных способных на великое. Такими были Феанор и его сыны и братья, чья кровь течёт и в твоих жилах, Владычица! Иорвет куда менее чужд Арде, чем он думает — и чем думает он сам.

— Золотые слова твои, Милуиэль, — вступил в разговор Радагаст, и с его шляпы слетели две птички. — Я неплохо помню это отчаянное племя и его поход в Белерианд, хотя и носил тогда иное имя и иной облик.

Вскоре участники совещания в верхах сошлись на том, что кем-кем, а прислужником Тьмы Иорвет не является. Тут скоя'таэль, утомлённый тем, что его вообще не спрашивают, прокашлялся.

— Сразу прошу вашего прощения, Arden⁽⁶⁾, но раз вы так хорошо осведомлены о моей прежней деятельности, то теперь представляете себе, что я уже не мог поступить иначе. Я признаю, что поступил с вашим доверием как последний Dh'oine, но моё доверие уже не раз предавали сильные мира... того мира, и мне более нечего было ждать от сильных мира сего. Ещё когда мы сражались в Северных королевствах, меня порядком утомили монархи и чародейки, которые всерьёз воспринимают тебя как фигуру в игре и обижаются как дети, если тебя нельзя просто так взять в руку и передвинуть на пару клеток.

Тут Иорвет вспомнил Филиппу Эйльхарт и всё, во что он влип по её милости, и кулаки его сжались. "Ложа, — подумал он. — Это же сущая Ложа Чародеек, как о ней рассказывали Геральт и Лютик. Только с херами и бородами".

Несколько участников совещания, видимо, прочтя мысли Иорвета, усмехнулись.

— Раз уж ты, Иорвет, сам напомнил нам о своём боевом прошлом в далёких и таинственных королевствах нордлингов, предлагаю перейти ко второму вопросу — можем ли мы позволить дать ему вооружённую подмогу и отворить ей двери обратно в долину Понтара или какой-нибудь там Нильфгаард, чтобы он вернулся к своей борьбе с алчными и жестокосердными людскими владыками своей земли? — вопросил Саруман Белый. "Какой-нибудь там Нильфгаард" вызвал у скоя'таэля улыбку.

— Думаю, я выражу общее мнение, — выступил Гэндальф Серый. — Иорвет присоединился к воинам эльдар по доброй воле, и стеснять его самого было бы низостью. Но сейчас, когда крепнут силы Врага, когда тьма Мордора разливается по ущельям и курганам, и даже в событиях на дальнем Севере чувствуется рука его Властелина, дать ему подкрепление и ослабить Свободные Народы, чтобы воины Средиземья за тридевять морей от дома наносили булавочные уколы людским королям?! Нет, Иорвет, это было бы безрассудством с нашей стороны! И ты, который видел своими глазами, что Мордор насылает на нас, поймёшь меня!

Остальные участники Совета действительно поддержали Гэндальфа, хоть и с некоторыми оговорками — Элронд настаивал на том, чтобы Иорвет не покидал Арду, пока хотя бы Троллистая пуща не станет безопасной, а Саруман в принципе выражал готовность пойти ему навстречу. Но отпускать целое войско Eldar в помощь последним "белкам" не желал никто.

— Да, Arden, я видел, чему вы противостоите, и готов защищать ваши народы бок о бок с вами, ибо верю, что мы одна Старшая Раса — вы и я. Я готов проглотить даже то, что вы ищете единства с Dh'oine перед лицом совсем уже несусветных ублюдков. Но я остаюсь союзником Свободных народов, а не вассалом или подданным любого из них — при всём моём почтении. И надеюсь, что когда война с Сарояном, Сауроном или как его там завершится, то тогда вы уже не воспрепятствуете набору волонтёров Eldar, желающих разделить судьбу братьев-скоя'таэлей, а не медленно и печально уходить за море, оставляя своё драгоценное наследие людям, краснолюдам, низушкам и Мелитэле знает кому ещё. Надеюсь также, что наказание для моих добровольцев из Лотлориэна будет не слишком суровым.

— Если они сражаются под твоим началом против того же, чему противостоим мы, то речи о наказании для выживших, пожалуй, не будет вовсе, — молвил Келеборн.

— Тогда я готов смириться с вашими условиями, Arden. До победного конца. Но затем — исполню то, что задумал. Больше вопросов не имею и прошу разрешения откланяться, а то стоит мне отвернуться, и в моей зоне ответственности творится Враг знает что.

Высокий совет уже затихал, перейдя в слегка вялую дискуссию о том, чьей же роднёй следует считать Aen Seidhe — нольдор или неких авари, что в стародавние века не двинулись вместе с остальными эльфами на Заокраинный Запад, а оставались на Востоке, и многие невесть куда сгинули. Иорвета это не слишком волновало, и он вышел на свежий воздух, в парк, чтобы отдохнуть от вершителей судеб.

Но один из них решил встретить его именно тут.

— Мэтр Саруман Белый? Тоже любите шум водопадов и птичье пение? — поинтересовался одноглазый эльф.

— Это скорее по части нашего сотоварища Радагаста, славный Иорвет, — покачал бородой хозяин Изенгарда. — Меня больше прельщает шум ветра на верхушке моего Ортханка и шелест страниц в его библиотеке, что хранит знания, недоступные даже здесь, в Имладрисе.

К слову о знаниях, — добавил сладкоречивый магик. — Я не стал упорствовать, поскольку всё равно был бы в меньшинстве, но считаю отношение других Мудрых к твоим планам недальновидным. Если бы они решились тебе помочь, то не только выполнили бы долг перед страдающими братьями-эльфами, но и открыли бы неисчерпаемый кладезь знаний и об иных мирах, и о прошлом своего собственного...

— А как же Мордор, Ангмар и другие милейшие царства? Я уже сталкивался с ангмарскими силами. Видел, что они практикуют и что несут. И вы так просто уберёте противостоящие им войска? — усомнился Иорвет.

— Видишь ли, мой отважный Иорвет, Олорин — или Гэндальф, как ты его знаешь, склонен в своём рвении преувеличивать мордорскую угрозу. И преуменьшать способность наших чар противостоять ей и без подкрепления вооружёнными толпами.

Иорвет уже готов был поверить Саруману, уж слишком он был убедителен и слишком велика была мощь магии в этом Средиземье. Но всё-таки его точил некий червячок сомнения — особенно после затерянного храма.

— Как бы то ни было, ты можешь обратиться ко мне для содействия в открытии Дверей в любое время, вне зависимости от того, что там задумали в Мордоре, и привести с собой любое количество эльфийских воинов. Я почту за честь стать помощником вашего дела... — обещал Белый. Последний из "белок" продолжал колебаться. — Но что это?

Председателя средиземского капитула чародеев прервал звук лютни и до боли знакомый Иорвету голос — тоже в своём роде чарующий многих и многих:

— Кто породнил

Нашу жизнь

С дорогой без конца?

Только любовь,

только любовь... Bleadd, опять не ту тональность взял...

Лютик, вздумавший помузицировать в беседке, невольно развеял атмосферу необыкновенного единения и доверия, которую создал для скоя'таэля голос Сарумана. У Иорвета осталась только лёгкая мысленная усмешка, как после добротного циркового представления на ярмарках Dh'oine.

— Боюсь, мэтр, вы тут слишком сильно верите в свои посохи. Я предпочитаю верить в клинки и стрелы моего отряда. Надеюсь, я не обижу вас, если мы с Милуиэль вернёмся в Минас-Агор к текущим боевым задачам, — сказал он, развернулся и двинулся в сторону конюшен Ривенделла.

— До встречи, Иорвет из Ард Гвынедд. Но помни: отказывая в доверии Мудрым, ты выбираешь опасный путь! И кто знает, как долго сможешь ты по нему пройти! — вымолвил ему вслед Саруман Белый.

...Отъехав миль на пятьдесят от Ривенделла, на скалистом берегу Бруинен волшебник издал сложный звук, и к нему на плечо села противно каркающая ворона-кребан. Саруман что-то шепнул ей на ухо, и ворона улетела на запад.

— Раз он и впрямь настолько непокорен, — вздохнул Белый, — понадобятся средства не менее сильные, чем Голос.

То же время, Пустоши, таверна "Забытый приют".

Ефрейтор Йымм и Сассь Ульфсак, разместившись за столиком "Забытого приюта", уписывали отбивные с жареной картоплей по-хоббитски и предвкушали ещё более масштабный загул.

Покинув ряды доблестного ангмарского воинства, нильфгаардец и аэдирнец обнаружили, что перед ними встаёт следующий выбор. Возвращение дезертиров во владения Ангмара означало бы возвращение на собственную мучительную казнь или даже нечто похуже казни. Попытка обосноваться в землях, где в силе эльфы или следопыты, тоже скорее всего кончилась бы смертью — только быстрой и менее болезненной.

Но у Йымма и Ульфсака оставалась ещё и третья дорога — большая, на которой полагается стоять в засаде в кустах. И на ней им улыбнулась удача. Сначала им попался краснолюд, скупавший у охотников шкуры, которые в преддверии зимы можно было выгодно продать. Свою жизнь он тоже дорого продал, так что Йымм теперь хромал. Затем — обозная телега, брошенная купцами, обглоданные троллями кости которых валялись тут же. Саму телегу давно ободрали все, кто хотел, но в кустах Сассь сумел найти ларь с какими-то заграничными побрякушками и надписью "Мастер Радоальд из Дейла".

Радоальдова коробка осталась догнивать в Троллистой пуще, а побрякушки дожидались тароватого покупателя в тряпице, которую Ульфсак прятал под плащом на поясе. "Забытый приют" оказался ближайшим к бывшим членам posse comitatus кабаком, а следовательно — сборищем народа при деньжатах. К тому же его постоянные клиенты краденым и награбленным отнюдь не брезговали.

— А пока что, братишка, первую добычу на новом месте обмыть надоть! — браво заявил Сассь Ульфсак, разливая "Арчетскую плодово-ягодную" по видавшим виды кружкам.

— Какой ты мне братишка... Ладно, шлёпнем, штафирка нордлингская! — и ефрейтор Йымм чокнулся с товарищем по несчастью.

— Будьмо! — воскликнул бывший Валидуб, опрокидывая кружку, и заметил, что к ним затрусил очень похожий на него самого плюгавый мужичонка с бегающими глазками — только лысенький.

— Доброго вечера отдыхающим господам! Я Седивор Изгородник — историк, арх... ахеролог и хранитель эльфийских древностей! В обмен на моё похмеление могу поведать господам некие очень важные секреты!

Нильфгаардец цепко схватил Изгородника за руку, подтащил к себе и, дыхнув межзубовной гнилью, спросил:

— И чего ты, курва такая, знаешь? Сколько раз за ночь государь император государыню Цириллу⁽⁷⁾ может?

— Не пойму я вас, мастер... Как вас звать-величать? — спросил Седивор.

— Йымм.

— Странное имя, даже орочье какое-то... Мастер Йымм. Но думаю, что вам, по амуниции вашей судя, интересно будет узнать, как ущучить и упаскудить злейшего врага Железной Короны — эльфа Иорвета? — перешёл "ахеролог" на заговорщицкий шёпот.

— Иорвета?! — На губах нильфа появилась мерзкая улыбочка. — Давно этого сукина сына ищу...

— Да попадись он мне, скотоель поганый — вот такую ж вот отбивную сделаю! — выразил солидарность с шефом Ульфсак.

— Так вот, соратники, — прочувствованно вымолвил это слово проходимец из Пустошей, — сей Иорвет причина и моего несчастья! Месяц тому выгнал он меня из развалин Глынафона, не дав изыскать там драгоценный эльфийский камень, явно волшебный и дорогой, и тем лишив обеспеченной старости! Давайте ж заодно мстить гаду жестоковыйному! — и отхлебнул из кружки Ульфсака раньше, чем Сассь сообразил ему врезать.

— Погодь-погодь, — сказал ефрейтор. — А что делать-то предлагаешь, Огородник? С Иорветом, падлой, сторожко надо, он и от троих отобьётся...

— Есть у одноглазого одно место слабенькое... Выслеживал я его в Пуще, в крепости — а там зазноба у него появилась, эльфийка. Ладная этакая, светло-русая и с конским хвостом на башке ходит. Так вот, надо нам её перво-наперво скрасть! — внёс предложение Седивор Изгородник.

— Верно! И вдуть как следует! — обрадовался Сассь Ульфсак.

— Да погодь ты дуть, — цыкнул нильфгаардец.

— Так вот, — продолжил Изгородник. — А потом кинуть эльфу весточку — мол, девка твоя у нас в безопасном месте, приглашаем меняться на камень! Он явится, тут мы его из засады совокупно кааааааак...

— Ты чё, деревенщина! Мы ж его анператорским властям хотели сдавать... — опять встрял Сассь.

— А нахрен он живой им нужен? — веско возразил ефрейтор Йымм. — Милсдарь капитан в афишках что писал? Взять живым или мёртвым! Тут другая хрень — а если он вместо камня с собой дружков с луками-мечами притащит?

— Это тоже продумано, — сказал разоритель могил. — Есть у меня местечко на примете на юге, на Сероструе-реке. Там мои приятели обретаются. С ними в стачку войдём — нам каменье, вам голова эльфийская!

— Всё-таки живым он нужен, — возразил Ульфсак. — Так мы к чародею тому бородатому подступиться сможем — выпущай-ка нас, милсдарь магик, домой, а не то глотку его эльфскую ножичком почешем!

— Кстати, у приятелей моих старинных хозяин сам из волшебников! — заметил Седивор Изгородник. — Да такой, что чихнёт — скалы трескаются! Он вам тоже подсобить может!

— Так что мочим скотоеля, — вынес приговор нильф. — А то с ним в Дверях энтих богомерзких таскаться несростно. И девку туда же, когда дело сделаем.

— Но сперва вдуем! — настаивал на своём охотник на "белок". — Уже третий месяц как бабу не пахал! Особливо эльфскую!

— Господа, дуйте кому хотите, хоть варгу — мне лишь бы камень заиметь! — сказал милсдарь ахеролог.

Подельники близились к доброму согласию.

Примечания:

Сразу приношу свои извинения за возможные огрехи, допущенные мной в использовании эльфских языков.

1) Прекрасная, здесь в значении"дорогая" (Старшая Речь)

Вернуться к тексту

2) Спокойной ночи (Старшая Речь)

Вернуться к тексту

3) Бард (Старшая Речь)

Вернуться к тексту

4) Первое (квенья)

Вернуться к тексту

5) Второе (квенья)

Вернуться к тексту

6) понятие наподобие "Ваши превосходительства", Старшая Речь

Вернуться к тексту

7) Речь идёт о небезызвестной лже-Цири

Вернуться к тексту

Геральту ещё около суток пришлось провести на станции Тралли Алмазоискателя, с помощью "Ласточки" приходя в чувство после магического удара кольцепризрака, наложившегося на лёгкую интоксикацию эликсирами. Рядом отдыхал Атли Паукобор с рукой на перевязи, залечивая рану. Глорфиндель активно обрабатывал их лечебной травой — королевским листом, которую Белый Волк решил пособирать по возвращению на равнину.

— А знатно ты того падшего духа уделал, ведьмак! — вспомнил краснолюд.

— Какого?

— Ах да, ты же уже почти без сознания был... Когда я нанёс живому трупу Скоргрима свой самый лютый удар, прямо в сердце, из него просочилась наружу какая-то призрачная лиловая погань с отвратительной рожей и показала кулак, какого и у живых не найдёшь. Вот тут-то ты ей и наддал серебряным мечом, да ещё перемазанным в твоём масле! Что это за снадобье у тебя, а? — спросил Паукобор.

— Масло против призраков. Только особо на него не рассчитывай, Атли, — предупредил Геральт. — Оно уже кончается, а из чего я его тут готовить буду — пока непонятно. У вас цеметавры есть?

— Кто?

— Значит, челюсть цеметавра отпадает... — задумчиво сказал ведьмак. И если бы заканчивалось только масло... Но тут в комнату вошли Глорфиндель и Глоин, прервав тем самым хозяйственные размышления Геральта.

— У меня две новости, соратники, — хорошая и дурная, — сказал эльфский лорд. — Начну с хорошей: Ивар Кровавая Рука наконец-то нашёлся, и он в Хелегроде.

— Я так и знал, что дерьмо к дерьму потянется, — почти обрадовался краснолюд-Паукобор. — Теперь я убью одним махом двух зайцев — и закончу дело с умруном, и отплачу за гробницы предков!

— Плохая новость, неустрашимый Атли, в том, что это будет не так-то просто. Гимли, сын нашего гостеприимца Глоина, уже рассказывал нам об ангмарцах, что разбили свой лагерь на руинах Хелегрода. А на обратном пути я встретил воющую тварь в чёрном плаще, что мчалась на чёрном коне как раз навстречу, на север, — продолжал Глорфиндель.

— Зараза... Назгул тоже там! — воскликнул ведьмак.

— Я пытался его нагнать и поговорить с ним по-свойски, но тут на моём пути встал снежный вихрь — явно не без помощи кольцепризрака, и под его прикрытием он ушёл в сторону Хелегрода. Назгул и умрун явно что-то недоброе там затеяли, и хорошо бы нам поторопиться! — сделал вывод эльф.

— Слушай, Атли, — спросил Геральт, — а что у тебя за счёты с Хелегродом? Похоже, что-то фамильное...

— Оно самое, ведьмак! Я тебе не рассказывал разве про славные былые деньки этого города? — спросил краснолюд.

По словам Паукобора, некогда Хелегрод, что на горе Ород-Лостол, был процветающим северным форпостом древнего краснолюдского Казад-Дума, сиречь Мории, но тысячу триста лет назад на богатства города польстился дракон Торог. Тогдашний король Казад-Дума Дарин V учинил кампанию против дракона, и краснолюды таки его одолели — но Дарин и сам пал в сражении. Выжившие же граждане Хелегрода не пожелали возвращаться в развороченный страховидлой город и ушли куда глаза глядят. Среди них были и предки Атли.

— А сто лет назад мой отец собрал нас пятерых, и мы отправились в Хелегрод искать заброшенные сундуки с семейным добром. Но вместо этого нашли лишь гигантских пауков... Выжил только я и два моих брата. После этого я и создал новое ремесло — паукобора, — рассказал краснолюд.

— Думаешь, кольценосцу и умруну пауки нужны? — спросил Глоин.

— Не факт, — покачал головой ведьмак. — Они оживляют мертвецов, а пауки, скорее всего, живы-здоровы. Зато в руинах должен остаться целый дохлый дракон...

— Поднять такую махину, как Торог, из мира теней? Да за полторы тысячи лет от него вообще остались одни кости! — не поверил Тралли Алмазоискатель.

— Почему же? Хелегрод расположен в вечных снегах. Дракон там должен был сохраниться, как говядина в леднике! Отец ещё хотел нам его показать... — начал было Атли.

— Дракон-мертвец у самых границ Имладриса... — задумался Глорфиндель. — Завтра же мы выступаем!

На следующее утро ганза Глорфинделя в полном сборе выезжала со станции. Ведьмак, эльф и краснолюд подгоняли ездовых козлов что есть духу — чтобы не получить в Хелегроде неприятный сюрприз в виде воскресшего дракона.

— Если верить вам с Гимли, там ведь целая армия, — задумался Геральт. — Ангмарцы, горцы, пауки, умруны, драконы, да ещё и назгуль...

— Назгул, — уточнил лорд Золотого Цветка.

— А нас тут трое, к тому же один раненый, — кивнул ведьмак в сторону Атли Паукобора. Тут сзади заблеял ещё один серенький козлик, и раздался голос молодого краснолюда:

— Простите, друзья — нас не трое, нас четверо! — Гимли, сын Глоина, догнал кавалькаду — точнее, козликаду. Но он оказался не последним.

— Подожди-ка, юный Гимли! Нас не четверо — нас пятеро! — К ганзе присоединился ещё и почтенный Глоин. — Лучше бы, конечно, тринадцать, как в старые славные деньки. Да ещё взломщика и волшебника в придачу...

Проехав вдоль Западного Бруинена миль двадцать, ганза пересекла его вброд у слияния с Северным и следовала уже вдоль его течения, в ту часть Туманных Гор, где после семейства Атли уже не бывало ничего путного. Поначалу им изредка попадались небольшие перелески. Проезжая один из них, Геральт заметил явно древний мегалитический круг, от которого доносился кислый запах потной шерсти пейкко. Ведьмачий медальон среагировал незамедлительно.

— Видите характерные следы на снегу — нечто среднее между раздвоенным копытом и двумя толстыми пальцами? Будьте настороже. Вот сюда этих милашек, похоже, выбросило с нашего Севера, когда властелин Мордора выдернул Иорвета в эльфские земли, — заметил Геральт.

— Боюсь, пейкко такими будут не одни, — задумчиво сказал Глоин. — А какие вообще чудовища тебе чаще в Ривии попадались, Геральт?

— Есть, допустим, гнильцы. Они кормятся падалью и человеческими останками, однако не брезгуют и живыми. Похожи примерно на распухший труп вашего гоблина. Убить эту страховидлу нетрудно, зато потом его тушка выделяет смесь вонючих газов, которая очень легко взрывается от, скажем, искры факела. А уж когда сразу стая гнильцов под факелы в подземном ходе на тебя кидается — так совсем будет весело, — удовлетворил любопытство старого гнома ведьмак.

— Век живи — век учись, — почесал бороду Глоин. — Если бы в наших шахтах в Средиземье попадалась ещё и этакая дрянь — мы бы вообще обалдели.

Под разговор о чудовищах путники не заметили, как вступили на высоту, где деревья и вовсе закончились — только белые сугробы и чёрные скалы. В летнее время тут не бывало и травы. Со стороны голых и грозных восточных пиков, сопоставимых по высоте с горами Амелл, а то и повыше, изредка слышался вой то ли варгов, а то ли и не варгов. Дабы не подавать виду, краснолюды запели:

За синие горы, за мрак и снега,

Куда не ступала людская нога,

За быстрые воды уйдём до восхода,

Чтоб золото наше отнять у врага!

Много кто пытался обосноваться на руинах славного города гномов после разрушительного сражения с Торогом: и сами гномы, и гоблины, и горцы-коркуры, и орки, и бродячее племя гаураданов, которых во всём Эриадоре считали оборотнями, боялись и ненавидели. Но никто в этом не преуспел. До последних дней.

Теперь по роскошным парадным лестницам и полуосыпавшимся башням Хелегрода сновали ангмарские воины и боевые магики в капюшонах. Было видно, что их там явно не один десяток — а то и не одна сотня.

— По моим подсчётам, их там не меньше двухсот — добавить ещё вспомогательные отряды лучников-коркуров, — приценивался Глорфиндель, наблюдая за руинами краснолюдской крепости из укрытия в скалах. — Атли, а где нам искать дракона?

— Считается, что его туша провалилась в старую сокровищницу. Это во-он там, меж двух пиков в виде пирамидок, — указал Атли Паукобор пальцем на малоприметную седловину.

— Вижу ворота, — сказал эльф раньше, чем седловину скрыло проплывающее облачко. Да, на такой высоте Геральт не бывал, пожалуй, даже на перевалах гор Амелл во время поисков Цири.

До входа в сокровищницу нужно было ещё добраться через осыпавшиеся стены, обойдя ангмарские патрули. Геральт решил исполнить для последних отвлекающий трюк — когда ганза кралась мимо древней величественной гномьей лестницы, которую новый гарнизон заставил каким-то хламом, он с помощью знака Аард уронил с неё крупный бочонок, который покатился по лестнице, увлекая за собой барахло помельче. Ангмарцы сквозь снег по щиколотку ринулись на шум, и проход к отверстию в стене был свободен.

Ещё пятнадцать минут крадучись — и ганза Глорфинделя достигла огромных для гномов, роскошных бронзовых ворот, на которых были искусно отчеканены Туманные горы под вечерними звёздами.

— Такие двери и в такие места обычно заколдовывают и заговаривают, — напомнил Глоин. — Атли, ты не помнишь, какой заговор нужен, чтобы в сокровищницу попасть?

— Дай подумать, — Паукобор задумался крепко и надолго. Но Гимли, сын Глойна, нашёл способ побыстрее, с силой потянув за ручку.

— Ведьмак, помоги!

Ведьмак помог, и дверь отворилась. "Чудеса", — паскудно ухмыльнулся Геральт, аккуратно пробираясь внутрь. Внутри, впрочем, сокровищ не оказалось — по рассказам коллеги-краснолюда, их вывезли в безопасное место тысячу триста лет назад. Вместо них ганзу встретила четвёрка ангмарских караульных, а за ними шипел противноватый падший дух цвета спелой сливы.

— Сссссмерть ссссслугам эльфффффов!

Ведьмаку было жалко тратить последнее масло против призраков на какую-то мелочь, поэтому, отвлекая внимание духа на себя, он просто сделал несколько изощрённых финтов серебряным мечом. Вскоре падший дух уже был падшими клочками эктоплазмы, а эльф и краснолюды разобрались с живыми охранниками.

— Однако, — молвил Глорфиндель. — Ангмарец, которого я сразил, был старшим жрецом, судя по его талисманам и амулетам.

— Я бы захватил парочку, — мечтательно сказал Геральт.

— Не советую, — покачал головой эльф. — Чародейскую силу они получают от Чёрного Властелина.

— А тут её много, — заметил ведьмак. — Если б у моего медальона были штаны, он бы давно уже из них выпрыгнул.

Соратники прокрались на небольшую, давно обледенелую галерею и поняли, что практически у цели. Перед ними на полу необъятной подземной залы раскинулась огромная замёрзшая драконья туша с перепончатыми крыльями длиной в двух Геральтов. "А в краснолюдах он гораздо длиннее", — почему-то подумал Белый Волк.

Над тушей уже колдовали очередной чахлик, только в облачении с претензией на величественность — надо думать, это и был Ивар — и, судя по плащу с капюшоном, назгул. Перед ними в воздухе покорно колыхался целый сонм падших духов, а по краям залы в клетках виднелось нечто похожее на распятые и растерзанные тела тех, из кого их могли добывать.

Вот только добраться до всего этого было сложно — прыгать надо было с высоты в добрую палицу⁽¹⁾.

— Высоковато... Милсдарь Атли, а тайных ходов вниз отсюда нет? — спросил Геральт.

— Зачем тайных? Вон явный, — показал Паукобор на еле заметную обледенелую дверь. Глянув вниз и убедившись, что назгул и Ивар их не видят, ведьмак слегка подтопил лёд знаком Игни и с помощью Глорфинделя отодвинул эту махину, открыв проход.

— Действуем так, — постановил эльфский аристократ. — Кольценосец есть враг сильнейший, и я беру его на себя. Ты, Геральт, займёшься умруном, как и уговаривались в долине. Вам же, отважные гномы, я препоручаю умертвий, что стерегут дракона.

— А сам дракон? — спросил Гимли.

— Если мы успеем упокоить всю нежить до завершения их проклятых обрядов, дракона трогать не понадобится, — логично предположил Глорфиндель. — Вперёд!

Ведьмак плеснул на серебряный меч остатки драгоценного противопризрачного масла и, поразмыслив, закинулся эликсиром "Филин" — противнику, использующему такой мощи чёрную магию, лучше всего было противопоставить именно его.

А вот "Кошка" ему в тоннелях не понадобилась — они уже были оснащены чародейскими факелами с мертвецки зелёным светом. Похоже было, что ангмарцы тоже знали о подземных спусках в сокровищницу — умертвия уже караулили Геральта и его компаньонов, но уже от свечения эльфского меча приходили в полную небоеготовность.

Наконец лестницы снова сменились смёрзшейся снежной массой под ногами, в конце тоннеля засиял яркий, но мертвенный свет, а из-за поворота послышались голоса — один скрипучий, другой шипящий:

— Сколько можно вмешиваться?! Замрите! — скрипел явно Ивар Кровавая Рука.

— Довольно! Делай что должен и покончим с этим, — шипел на него явно кольцепризрак.

Зрелище, открывшееся перед ганзой, завораживало — в прямом и плохом смысле слова. Путём сложных пассов и заклинаний нараспев на Чёрной Речи представители нежити вселяли падших духов в тело Торога — на такую махину, как дракон, их явно требовалось целое местечко.

— Ступайте к своим братьям, призраки! Даруйте свои силы этому дракону! — кликушествовал Ивар.

— Соберитесь, друзья, у нас нет времени просто любоваться на это, — словно пробудил их от транса Глорфиндель и ринулся на назгула, обнажив клинок с кличем:

— Aiya Eärendil, elenion ancalima!

— Ох и гнусный же ты! — более лаконично напал на Ивара ведьмак, глотнув для верности "Пурги".

— Барук казааааад!!! — навалилась троица краснолюдов на охрану из умертвий.

Ивар дрался недурно, иногда умудряясь парировать даже удары Геральта под "Пургой". Но тем не менее серебряный меч причинял ему весьма неприятные уколы, а эльф уверенно теснил кольценосца, которому светящийся клинок Глорфинделя был явно несносен. Казалось бы, дельце окажется несложным, но тут случилось непредвиденное.

Замороженный, иссечённый мечами и секирами гномов, иссиня-серый Торог пришёл в движение, крылом сбив с ног ведьмака, Глоина и Гимли. Ивар занёс было над Геральтом клинок, торжествуя, но... стал следующим, и сориентировавшийся Геральт снёс ему иссохшую умрунскую башку. Посмертие Ивара Кровавой Руки оборвалось бесславно.

— Недоумки! Из-за вас он вырвется на свободу! — взъярился назгул. Ведьмак оглянулся и увидел, что дракон-мертвец бредёт куда-то в центр зала, прямо под провалившийся в незапамятные века потолок пещеры.

Наскоро и наугад Геральт запустил по плащу кольценосца Игни и, кажется, попал. Поскольку внимание твари на этот раз было сосредоточено на Глорфинделе, его даже не замутило. Поэтому Белый Волк, чувствуя, что счёт идёт на секунды, вскочил на спину гигантской огнедышащей при жизни рептилии, которая уже готовилась взмыть.

— Я возвращаюсь к своему Властелину, непокорная погань! — завизжал назгул и пропал, как будто его и не было. Остался только подгоревший дымящийся плащ.

— Геральт! Что ты с ним возишься? Он взлетает! — закричал Глоин, которого дракон опять довольно болезненно уронил крылом на немолодую спину.

Ведьмак не ответил — он подыскивал удобное место для удара клинком, одновременно пытаясь удержаться за холодную и несколько скользкую чешую. И тут он, успев только сказать "Зарррраза...", чуть не рухнул — Торог оторвался-таки от земли и устремился в дыру, в которой ослепляло ледяной синевой безоблачное высокогорное небо.

Удержавшись только чудом, Геральт нашёл наконец удобно открывшийся зазор между драконьими чешуями и, что есть силы держась за бок Торога левой рукой, пырнул его мёртвое вообще-то тело серебряным мечом. Потом засадил поглубже. Потом ещё поглубже, потом ещё глубже, цедя сквозь зубы витиеватые махакамские выражения и стараясь не смотреть вниз — дракон-умертвие был уже за пределами пещеры, набрав добрых два шнура⁽²⁾ высоты над дыриной.

Торог ревел, пытаясь сбросить ведьмака, но тот обеими руками вцепился в рукоять меча и не ослаблял напора, пытаясь упираться в драконью спину ногами. Наконец, когда кроме рукоятки снаружи ничего не оставалось, демонический огонь в глазах извертевшегося чудовища погас и оно со всем природным ускорением свободного падения устремилось обратно.

— Владычица... Он непременно разобьётся, — встревожился на земле Глорфиндель.

— А что делать-то? — пожал плечами Глоин. — Но хоро-ош, хоро-ош! Эх, помню, как мы Смауга выманили...

— Берегись!!! — раздался крик, но было поздно. Многопудовый мёртвый дракон с лютым свистом сверзился на пол бывшей сокровищницы краснолюдов и пробил его тяжестью собственного хвостатого бронированного зада. Грохот обвала заглушил то, что Геральт из Ривии и его напарники-Длиннобороды думали по этому поводу. В довершение всего, край новенькой ямы обвалился, и вся остальная ганза тоже полетела туда же.

— Твою-то мать, — с усилием наконец выдернул Геральт серебряный меч из Торога, удивляясь, что он не сломался. Выплюнув каменную крошку, он огляделся и понял, что находится в каких-то совсем уж непробудно глубоких туннелях, где вряд ли когда-либо ступала краснолюдская нога. К счастью, боевые друзья-товарищи были уже рядом.

— Поздравляю, Геральт из Ривии, — искренне сказал Глорфиндель, слегка обстряхнувшись и протянув ему руку. — Мне доводилось биться с ещё живыми драконами, и не припомню я, чтобы кому-то удалось вот так вот лихо на нём полетать!

— Это что, — прокряхтел ведьмак, ободравший себе спину и ушибший седалище при падении. — Я однажды с драконом пил. А потом делил бадью с ним и двумя голыми зерриканками.

— Как такое можно? — подивился Гимли.

— Потом скажу. Надо выбираться. Атли, что это за место? — спросил Геральт.

— Когда-то тут водились пауки, но потом они перебрались в коридоры самого Хелегрода, так что должно быть спокойно, — не очень-то уверенно сказал Паукобор. — Отец говорил, что здесь есть выходы наружу в двадцати-тридцати милях к югу от города...

...Только на исходе этого дня пятеро козлов, недовольно блея, дождались своих всадников — пришлось рогачам глодать лишайник со скал.

— По крайней мере, двойной гонорар — от краснолюдов и от эльфов — стоит того, — сказал ведьмак, любовно приторачивая к седлу Утопца мешок с трофейной кровавой рукой Ивара. — А уж за то, чего мы по милости Торога в туннелях навидались, его можно и повысить.

— Нет, ведьмак, — покачал головой старый Глоин. — Про это не след рассказывать. Ты лучше дорасскажи про зерриканок!

1) Старопольская мера длины почти в девять метров. Резонно предположить, что в Северных Королевствах она, как и родственная ей стае, тоже применяется.

Вернуться к тексту

2) Ещё одна старопольская мера длины, порядка 43 метров.

Вернуться к тексту

— Четырнадцать гномьих золотых за кровавую руку Ивара Кровавой Руки — вполне достойная плата, — молвил Элронд, раскрывая перед ведьмаком шкатулку.

— Мне казалось, милсдарь Элронд, что предводитель умрунов будет оплачиваться несколько иначе, чем его фактотумы и прихлебаи, — попытался набить цену Геральт. — Это ещё без учёта десятка умертвий в Хелегроде, трёх крупных арахноморфов и сколопендроморфа в пещерах, а также голодного тролля на обратном пути через Эттенскую лощину. Не говоря уже о курвином назгуле.

— Напрасны твои волнения, Геральт из Ривии, — отрезал Элронд. — Останки сопутствующих чудищ и страшилищ, как и в прошлый твой поход за умруном, будут оплачены отдельно, — Пощёлкав счётами, полуэльф вынес вердикт: — Три золотых Короля-Под-Горой да одиннадцать брийских пенни. Ещё немного — и ты стяжаешь одно из крупнейших людских состояний в Эриадоре, бесстрашный ведьмак!

Бесстрашный ведьмак не стал дальше спорить с Элрондом, так как ему предстояло получить ещё и сходную сумму от краснолюдов — третью часть награды за упокоение Скоргрима Крепкохвата. И у него уже были соображения насчёт того, как с умом потратить часть вознаграждения.

— А не подскажешь ли в округе какого-нибудь алхимика или чародейку, милсдарь полуэльф? Многие мои эликсиры сейчас на исходе — "Белый мёд", "Кошка", "Полнолуние". Масло против призраков израсходовано с концами. А я ещё не так хорошо разбираюсь в местных видах, чтобы самому найти замену привычным ингредиентам.

— Для этого советую тебе заглянуть в палату врачевания в Имладрисе. Обратись там к Петелену — он один из главных наших искусников в изготовлении снадобий. Если не хватит каких-то сведений, спроси у Эрестора в библиотеке справочники "О тварях и гадах Арды", что сложен ещё самим Келебримбором, или "Записку о порождениях Тьмы под землёю" Гильдора Инглориона. Они сложены ещё до Эрегионской войны и по сей день заслуживают доверия, — предложил Элронд.

— Благодарю, но я предпочёл бы что поновее. Скоро вообще все бестиарии придётся переписывать из-за этих чародейских игр со временем и пространством, — и ведьмак откланялся.

К счастью, наместник Двалин не уехал в свои горы Эред Луин — его задержало дерзкое нападение разбойников на повозку какого-то несчастного заблудившегося краснолюда. За Скоргрима он выкатил Геральту, Гимли и Атли Паукобору аж пятьдесят золотых — плюс после долгого изощрённого торга надбавил один, чтобы деньги можно было поделить на троих.

— Теперь ты богач, ведьмак! — одобрительно усмехнулся Гимли. Молодой краснолюд уезжал вместе с отцом Глоином обратно в стольный гномий подгорный град Эребор, а Атли, тоже подзаработавший у Элронда на пещерной фауне Хелегрода, в компании с Коруниром навострил лыжи куда-то на Северное Нагорье, где, по его словам, пауки совсем обнаглели. Эльф Глорфиндель покинул ганзу ещё в горах, чтобы проследить путь ангмарцев.

Так что Геральт, навестив шорника и оружейника, направился в библиотеку, где в светлое время суток обычно ошивался Лютик. На сей раз профессор элоквенции пребывал там не один, а в компании мэтра Гэндальфа.

— Как твой бесконечный перевод повести о Берене? — поинтересовался ведьмак у многолетнего приятеля.

— Ещё неделька бдений с Линдиром и милсдарем Бэггинсом — и станет конечным, — пообещал трубадур. — Знаешь, тут приезжал на совет Иорвет со своей зазнобой из лориэнских эльфок.

— И как? Неужто дали ему дивизию, катапульты, обоз со шлюхами и отправили штурмовать Новиград?

— Вот об этом я как раз и хотел побеседовать с тобою, Геральт из Ривии, — тревожным тоном начал Гэндальф.

— О шлюхах в Новиграде? — мрачно поддел его Геральт. Он и так уже несколько подустал по дороге до Ривенделла, а тут ещё волшебник собирался навьючить его новыми поручениями.

— О том, почему Иорвет их ещё долго не увидит, — парировал чародей. — Как ты уже догадываешься, ни Элронд, ни Галадриэль, ни Келеборн, ни Кирдан Корабел, ни Гильдор из Лин Гилиата не согласились дать нашему одноглазому другу войско в помощь "белкам" Северных Королевств. Невозможно снаряжать армии за пределы Арды, когда тьма Мордора всё гуще, тучи над Ангмаром всё багровее, каждый лучник у эльфов на счету, да и те норовят при первом удобном случае уйти за Море! И поэтому меня особенно беспокоит позиция Сарумана Белого...

— Ваш коллега из башни в Изенгарде? — уточнил ведьмак.

— Он самый, — тяжело вздохнул Гэндальф. — Мне пока непонятно, для чего старейшему и мудрейшему из нас понадобилось внушать Иорвету ложные надежды? Лютик рассказал мне, как Белый сулил нашему партизану полки добровольцев и Двери, чтобы увести их. Да и сны, которые побудили лориэнских ослушников уйти за Иорветом, навевал, скорее всего, Саруман же... Неужели он подлинно думает, что мощи наших посохов достаточно, чтобы сдержать орды орков, полуорков, мертвецов и Враг знает кого ещё?

— Не мне вам объяснять, гроссмейстер, как ваша чародейская братия любит интриги, политику, комбинации и махинации, — сказал Геральт. — Любит их и мэтр Саруман.

— Волшебники Северных Королевств, видно, и впрямь таковы. Но в нашем сообществе всё изначально было иначе. Нас всего несколько в Средиземье, и мы прибыли в него три тысячи лет назад с Заокраинного Запада с единой целью — противостоять козням Саурона! Хотя... Теперь мне начинает казаться, что иные из нас ведут собственную игру, понятную им одним, — задумался курящий магик.

— Несколько? А кто тогда колдуны из Ангмара?

— По сравнению с любым из нас эти колдуны — как пчелиное жалко по сравнению с твоими мечами, — пояснил Гэндальф. — Сарумана я попробую отговорить от его странной игры с Иорветом за спиной Совета. Ты же проследи, чтобы новый союзник Ривенделла не совершил какое-нибудь безрассудство, вдохновлённый его чародейным голосом!

Иорвет тем временем не выглядел как эльф, которого нужно спасать — скорее наоборот, как эльф, от которого нужно спасать. Когда очередной орк свалился под ударом его клинка на древние камни Эйтельдира, он воздел меч в воздух, стряхивая с него малое видом и числом извилин полушарие орочьего мозга, и воскликнул:

— Шаэрраведд!

— A Elbereth Gylthoniel! — откликнулись голоса Элладана, Элроира и их воинов.

Сыновья Элронда и их одноглазый союзник ворвались в полуразрушенную крепость Эйтельдир с трёх сторон на рассвете. Расчёт был прост — атаковать орочью ватагу в самом уязвимом для неё положении. Соотношение сил было получше, чем в Минас-Агоре — три эльфа на двух орков, к тому же у последних не было троллей.

К полудню большая часть орков была перебита — включая их начальника Папу, который, по сведениям эльфской разведки, пытался работать одновременно и на Ангмар, и на банды таинственной Белой Руки с юга, видимо, выжидая, кто первый захватит пущу. Десятка два разбежались по окрестным лесным распадкам и уже перестали быть проблемой для значимых сил Ривенделла.

— Благодарим тебя от имени отца и от своего имени, Иорвет из Ард Гвынедд, — сказал скоя'таэлю Элладан в центре освобождённой крепости. — Теперь Тракт к западу от Имладриса будет безопасен, и нас ещё долго не отрежут от Гаваней.

— Благодари лучше Милуиэль, mellon, — ответил ему Иорвет, поправляя повязку. — Она очень вовремя подстрелила того мордоворота с палицей, который едва не превратил твою голову в блюдо для конфектов.

— Думаю, после того, как мы учредим здесь дозор, то ты сможешь возвратиться в Северные Королевства, — добавил Элроир. — Поверь, нам искренне жаль, что отец и Галадриэль отказались дать вам воинов, но ты видишь своими глазами, что происходит у нас и что угрожает нам.

— Спасибо, — махнул рукой вождь "белок". — Я найду способы разрешить свои трудности. Не пойдёте со мной вы — пойдут гномы, когда прознают о краснолюдских погромах на нашем Севере. Может, даже низушки — Бродяжник говорил мне, из них выходят добрые пращники.

— Думаю, от Короля-Под-Горой, что в недрах Эребора, ты услышишь то же самое, что и от наших владык. А уж полуросликов воевать в чужие земли и яичницей с беконом не заманишь, — покачал головой младший сын Элронда. Но Иорвет только странно ухмыльнулся в ответ.

— Странное место, — сказала Милуиэль, осматривая частично осыпавшиеся, но всё ещё величественные стены в стиле, который в Оксенфурте назвали бы высокой эльфской готикой. — Похоже на Имладрис, но грознее и мужественнее Имладриса.

— Это место гораздо старше Имладриса, Милуиэль из Лориэна, — ответил ей Элладан. — Ещё во Вторую эпоху эльфы Гвайт-и-Мирдайн из Эрегиона построили эту крепость, чтобы держать под надзором Тракт и поддерживать связь с Серыми Гаванями. Но в войну эльфов с Сауроном Эйтельдир остался последним оплотом эльфского царства, и обороняла её Оранориль — одна из самых храбрых военачальниц эльдар, каких видел мир. Когда...

— Владыка Келеборн любил заводить речь о подвигах Оранориль, почитая её достойным примером для молодых разведчиц и воительниц, — вспомнила Милуиэль. — За твоей спиной, Элладан, должно быть, та скала, с которой она бросилась в реку, отняв у Чёрного Властелина штандарт с изуродованным телом Келебримбора, который таскала повсюду его орда.

В крепости нашлась даже статуя Оранориль, воздвигнутая эльфами Имладриса уже много позже. Но орки успели отбить ей голову, а пьедестал давно превратили в ретирадник, распространяющий скверные испарения.

Вечером Милуиэль и Маэнхадор нашли Иорвета на смотровой площадке Эйтельдира, с которой, видимо, ещё додревние эльфы Гвайт-и-Мирдайн вели наблюдение за рекой. На север отсюда Митейтель просматривалась — а то и простреливалась — до самого Последнего моста и Тракта. К югу течение реки скрадывал поворот, зато смотря на запад, эльф отлично видел болота Харлега с их облетевшими деревьями, которые уже не скрывали бродящих там великанов и троллей, а на горизонте — вершину Заверти с её давно разрушенной башней.

— Понимаю, почему Имладрису так важно это место, — сказал скоя'таэль, созерцавший речную долину, скрестив руки на груди. — Теперь всё, что готовили для нас Элронд Полуэльф и его сынки, совершено. Помочь борьбе скоя'таэлей они не хотят — но я нашёл того, кто хочет.

— Кто-то из Мудрых? Я видела, ты встречался с ним ещё в долине, — спросила лориэнская эльфка.

— Да. Мэтр Саруман Белый. Он обещал помощь — причём не только с порталом в Темерию, Реданию или любое место на Севере, но и с набором волонтёров. Так что теперь, когда я ничего не должен Элронду — а он и так не считает себя моим должником — нам пора к нему. Мы пройдём через Двери со щитом, elaine. И Dh'oine со всеми своими царьками и магичками содрогнутся... — Левый глаз Иорвета загорелся.

— Я... не уверена, — Милуиэль отстранилась от распростёртых рук своего одноглазого старшего товарища. — Не знаю, насколько чуждыми окажутся для меня твои земли. И насколько тяжкое предательство совершат все, кто пойдёт за тобой сейчас, бросив Средиземье на растерзание Тьме.

Иорвет посмотрел на эльфку так, что словами это можно было выразить только непечатно. Так на него самого обычно смотрел Вернон Роше.

— Ты... Ты смеёшься надо мной, beanna? — угрожающим почти шёпотом заговорил скоя'таэль, постепенно повышая голос. — Да что в Имладрисе, что в вашем Лориэне только и разговоров, как бы свалить подальше от прислужников этой Тьмы за море, спасая свои благородные arse — а кто не успел, тот опоздал! Ещё пара лет — и тебе не за кого будет биться в одиночку с ордами орков, призраков, упырей и вихтов! Но на Севере — на нашем возрождённом Севере — у таких, как ты, не утративших волю к борьбе, будет что и кого защитить! Тех, кто этого достоин больше!

— Откуда тебе знать, кто больше заслуживает, чтобы проливать за них кровь — Seidhe или Eldar? — возразила Милуиэль.

— Я думал, что после... После всего, что было между нами, ты примкнёшь безо всяких разговоров. Так же, как вы с Маэнхадором пошли за мной в Лориэне, — разочарованно сказал Иорвет.

— Тогда мы шли, ведомые сном. А сейчас... Сейчас будто головы наши стали трезвее, будто рассеялся какой-то туман. И мне казалось, что у тебя он рассеялся ещё раньше, — спутница Иорвета говорила с ним так же твёрдо, как и с самой Saevernhe Галадриэль. Ну, почти так же.

— У тебя есть время определиться до завтрашнего полудня, когда наши славные принцы решат, кого оставить здесь в дозор. Передай это Маэнхадору и остальным, — сказал Иорвет и ушёл в сквернейшем распоряжении духа куда-то к северной стене.

Когда Милуиэль сообщила своему старому товарищу по побегу в горы, какой срок дал им командир "белок", тот ответил:

— Непременно подумаем... Только все ли надумают? Ведь одно дело — уплыть в Валинор, а другое — пройти в дыру в самой живой ткани мира, и кто знает, вернуться ли... Сейчас другое важно. Ниже по реке, в миле-полутора от нас, кто-то разжёг костёр. Уж не недобитые ли орки?

— Я проверю, Маэнхадор, — сказала, как отрезала, эльфка. — Многие из наших людей ранены, а Иорвет ушёл куда-то в глубь развалин предаваться мрачным размышлениям о судьбе своих Seidhe. Боюсь, что Саруман Белый зовёт его совсем не туда, куда нужно...

Пушдуг, прихрамывая после эльфийской стрелы чуть пониже жопы, кое-как притащил ещё дровишек и кинул в костёр.

— Теперь доволен, дери тебя эльфы?! — буркнул он Грушбугу.

— Не беспокойсь, немощь, не позарятся, — ответил орк покрупнее. — Сейчас на дымок подойдут верные людишки — мы с ними погани валинорской за всё отплатим.

— Подмога, говоришь, придёт? — засомневался тощий Пушдуг. — А откуда?

— Снизу по реке. Из старой крепи, как бишь её... Забыл! Папе оттуда весточка приходила, мол, жди гостей... Всё, немощь, заболтался я, твоё дело огонь поддерживать! Завали хлебало! — рявкнул Грушбуг, а сам остался на бережку ждать, всматриваясь в речную гладь ниже по течению. Солнце, задери его Хозяин, уже закатилось за высокий правый берег, и орочьи глаза могли без опаски впериваться в водную поверхность.

Наконец из-за кустов послышался знакомый плеск вёсел. Следом за ним на темнеющей Митейтели показался длинный челн, из которого нехорошо озирались три волосатые головушки. Людишки!

— Га, Седивор Изгородник! Главный поставщик эльфячьего барахла Шарку в закрома! — забасил Грушбуг, не заботясь, что его могут и подслушивать. — Что ж ты камень-то не припёр тогда обещанный?

— Эльфы отобрали, ети их, — сказал самый замызганный из людей. — Вот сюда и едем, чтобы поквитаться да заодно камешек забрать. Фрррр, холодрыга...

— Ну это тебе река, а не наши ямы, — усмехнулся орк. — А чё это за хлебальники мутные? Обноски на них вроде ангмарские, а рож я раньше чё-то не видел, — и Грушбуг потянул саблю⁽¹⁾ из ножен.

— Надёжные ребята. Проверенные. Им к эльфьему охвостью хода нет, — зловеще кивнул Седивор. — Значит, наперво наша задача — бабу скрасть. Смотри её с мужиком не перепутай, а то у остроухих всегда так...

"Седивор Изгородник? Знакомое имечко, — подумала Милуиэль. — Да ещё этот камень из Глынафона... Иорвет, кажется, вообще его выбросил тогда...". Теперь надо было возвращаться и предупредить всю команду — против почти шести десятков воинов Имладриса эта пятёрка была не страшна.

Но видимо, не зря орки так сильно разожгли свой костёр. Сразу после того, как лориэнка развернулась в темноте за полуголыми ветвями и поспешила на холм, в Эйтельдир, её заметили.

— Эге! — сказал ефрейтор Йымм. — Кто это у вас в лесочке мелькает? У меня на лазутчиков глаз намётанный!

— А ведь верно... — Грушбуг тоже заметил уходящую во тьму фигуру. — Навроде эльфятина бежит. За ним, братва!

Милуиэль положилась на резвые ноги, но по крутым склонам непросто взбежать даже эльфу. Один из преследователей — высокий и плотный, судя по шагам и тяжёлому дыханию, — никак не слезал с хвоста. Когда эльфийка выскочила на небольшую прогалину, внезапно за её спиной раздался свист раскручиваемого аркана, и к её удивлению... она попалась!

— Сюда! Все сюда! Враги! — как можно громче вскричала Милуиэль на синдарине. Обернувшись в сторону своего похитителя, она обнаружила, что это не орк, а один из людей — самый здоровый, в обтерханной ангмарской стеганке на кольчугу.

— Поздно петь, горлинка, — довольно осклабился ефрейтор Йымм, рывком поднимая пленницу на плечо и разворачиваясь прочь. — Верёвка ангмарская, на таких как ты заговорённая, не уйдёшь! Не бойсь, на Яна Йымма бабы в самой Вызиме не жаловались!

Впереди уже показались запыхавшиеся товарищи-похитители, но, похоже, эльфский патруль всё-таки заметил широкую солдатскую спину Йымма. Засвистели стрелы, раздались крики:

— Стой! Стой, кому говорят, стреляю!

Похитители начали великий драп к реке Митейтель. Милуиэль отчаянно пыталась выцарапать и выпинать себе свободу — но солдат держал её на плече слишком сильно и цепко, а сучья и ветви впивались в тело. "Вызима..." — узнала она название одного из городов Северных Королевств, про которые рассказывал Иорвет. Похоже было, что его прошлое теперь явилось ему мстить. И выбрало её.

Наконец впереди снова возникла поляна с костром, берег и лодка. Эльфийка сделала последний отчаянный рывок навстречу товарищам, но тут кто-то из шайки подставил ей искусную подножку, а чуть пониже уха обрушилось крепкое ребро ладони.

— Бегом-бегом-бегом! Ельфы на хвосте! — последнее, что услышала Милуиэль.

— Cead. Вы как раз вовремя, — сказал Иорвет, видя, что Геральт и Лютик под конвоем въезжают в эльфский лагерь.

— Судя по твоей физиономии, Иорвет, мы как раз не вовремя, — уточнил виконт де Леттенхоф, спрыгивая с верной Эвтерпы на грешную землю.

— Угадал, остряк, — поигрывая ножом, ответил ему суровый скоя'таэль. — Ночью шайка Dh'oine и орков похитила... одну из нас. Патруль попытался её отбить, но ублюдки оказались неплохо вооружены и обучены.

— Мы почти успели... — сказал ещё более мрачный эльф-Eldar, одно ухо которого было довольно-таки красным. — Ещё немного — и им пришлось бы выпустить Милуиэль под нашими стрелами. Но у самого мелкого из людей оказалось оружие, которое бьёт стрелами быстрее наших луков...

— Самострел. Возможно, системы "гавриил", — определил Геральт.

— Никогда не слыхал о таком, — пожал плечами красноухий эльф.

— Очень похоже на правду. А знаешь почему, ведьмак? — сказал Иорвет. — Когда мы спустились к реке, то тщательно осмотрели место, откуда уплыли эти уроды. Там хватило следов — и орочьих, и человеческих. Но одни следы меня особенно заинтересовали. Здоровые такие сапоги. И будь я Dh'oine, если это не армейские сапоги нильфгаардского образца! Но откуда им взяться здесь, в Арде?!

— Кажется, я знаю, откуда, — ответил Геральт и рассказал про встречу с Сассем Ульфсаком и ефрейтором Йыммом. Если бы у Иорвета было два глаза, он бы сейчас отчаянно пытался их сфокусировать.

— Нет, — почти рассмеялся скоя'таэль. — В то, что Ульфсак спелся с главным костоломом капитана Рымвида, я ещё могу поверить. Но что они оказались в Средиземье...?!

— Кажется, портал мэтра Гэндальфа нечаянно засосал эту парочку, когда они гнались за нами под Венгербергом, — предположил Лютик.

— Кто все эти Люди? — уточнил Элроир.

— Мои враги, — пояснил Иорвет. — А теперь враги ведьмака и менестреля.

— Ага, Геральт и Лютик с нами, — порадовался эльфский "принц". — Так вы знаете этих негодяев и орочьих подъедал? Может, тогда вы объясните ещё одну несуразицу: на двоих похитителях, если верить стороже, были стеганки ангмарских копейщиков, а уплыли они вниз по реке — в противоположную сторону от Ангмара!

— Легко, милсдарь Элроир, — ответил Геральт. — Когда я их встречал последний раз, они геройски дезертировали из доблестной армии Железной Короны. Что вы уже успели предпринять?

— Разослать гонцов на все заставы выше и ниже по реке. В Торнхад к следопытам. В Идгобель. В Сирлонд за Митейтель. И ждать ответа, — с ноткой обречённости вымолвил сын Элронда.

— Ещё кое-что, ведьмак, — вспомнил вдруг Иорвет. — На месте происшествия Маэнхадор нашёл вот это, — и он протянул Геральту записку на всеобщем языке с грамматическими ошибками:

ЕЛЬФ ЙОРВЕТ!

МИНЯЮ ТВАЮ ДЕВКУ НА КАМИНЬ С ГЛИНАФЕНА СРОКА 1 АДНА НИДЕЛЯ ПРИХАДИ В НЕМБАРТ ИНАЧИ ТВАЕЙ ПАЛЮБОВНИТЦЕ БУДИТ ПЛ!!!

СТАРИЕ ДРУЗЯ

— Камень из Глынафона... Я знаю, кто ещё с ними, — просвистел сквозь зубы скоя'таэль похоронным голосом.

1) Орочье вооружение в различных переводах представляют то "саблями", то "ятаганами", как попало. Я остановился на более созвучном мне варианте

Вернуться к тексту

— Тащите её!

— Arse blatanna!

— Зараза...

Тёмно-серым пасмурным ноябрьским рассветом на грязно-сереньком пляже около Эйтельдира в реку спускали лодки.

— За вёсла!

— Надо спешить!

— Namarie, соратники!

Лодки очень удачно нашлись в забытом валар полуподвальном сарае, откуда для них ещё в эльфские времена сделали выход через обрыв с удобным спуском прямо в Митейтель. На первой из них грёб вёслами вниз по быстрому течению реки экипаж исключительно из Старшего народа — Иорвет, Маэнхадор и Элладан. Второй управляла смешанная команда в составе Геральта, Элроира и Юлиана Альфреда Панкраца, виконта де Леттенхофа, в просторечии Лютика. Изначально его не хотели брать на дело, но он напросился сам, угрожая, что в противном случае просто вынужден будет исказить все возможные факты в балладе — да ещё и придумать от себя пару невозможных .

— Непросто ходить по этой реке, — сказал Маэнхадор. — Признаться, было бы мне спокойнее, если бы мы пошли по суше.

— Не годится. В Лориэне уже не знают, что переправ через Митейтель ниже моста с ангмарских войн не осталось. А если следовать по правому берегу — это верный крюк через мост, а потом через Пустоши в обход Харлега с его троллями. Это лишний день самое меньшее, да по небезопасному краю, — возразил Элладан.

Судя по карте местности, которой располагали сыновья Элронда, крепость Нимбарт, где назначили Иорвету свидание ефрейтор Йымм, Сассь Ульфсак и Седивор Изгородник, находилась в трёх-четырёх днях пути вниз по реке. Путь этот пролегал по совсем невесёлым местам. В конце осени все места невеселы, но если леса Троллистой Пущи были оголены только наполовину, то в Харлеге на противоположном берегу листья облетели уже давно и бесповоротно. Неуюта добавляли и зловещие полуразрушенные башни, возникавшие иногда на обоих берегах.

— Ну кто так строит? — взбунтовалось тонкое эстетическое чувство Лютика.

— Как ты видишь, не мы, — сказал ему Элроир. — Здесь таких башен много, это укрепления, которые навозводили против Кардолана рудаурцы полторы тысячи лет назад — а может, и раньше. Я не слишком хорошо помню все войны всех мелькавших здесь людских королевств и княжеств. Где-то в сорока милях к югу как раз проходила граница двух осколков Арнора.

К вечеру первого дня участники заплыва причалили всё-таки на левом берегу, на стороне митейтельского междуречья — он был не таким угрюмым и не сулил милых ночных встреч с троллями или призраками.

— Но там всё-таки кто-то живёт? — показал Геральт на отдалённые холмы, на которых можно было заметить огоньки.

— Это дунландцы из рода, кажется, Лебедя. Переселились сюда несколько лет назад, спасаясь от банд таинственной Белой Руки, — пояснил Элладан. — Эльдар они боятся, а жаль — мы могли бы их расспросить...

— Может, это Иорвет в Эрегионе так крепко их запугал? — предположил ведьмак.

— Пошёл ты. Dh'oine тактом никогда не страдали, а ведьмаки особенно, — отмахнулся Иорвет.

— Погодите ссориться, — призвал их Элроир. — Такт тактом, но ты, Иорвет, так и не рассказал, что это за камень из полуросличьих нор Глынафона, за которым охотится этот Изгородник.

— Камень как камень, — молвил скоя'таэль. — Я нашёл его в огромной норе, давным-давно разорённой варгами. Видно, эльфские резчики изобразили на нём что-то вроде морской звезды, — и Иорвет вынул из походной сумки красивый, идеально круглый белый камень, который действительно хранил следы фигурной резьбы и краски. — Не знаю, чего этот кретин Изгородник в нём нашёл. Во всяком случае, он точно не волшебный.

— Это легко проверить. Ну-ка дай сюда, — протянул ведьмак руку за камнем. Одноглазый немного подулся, но всё-таки вручил его Геральту, который поднёс его поближе к медальону. Медальон гордо проигнорировал артефакт.

— Точно. Не волшебный...

На второй день Харлег кончился, и на смену сырым низинам правого берега пришли холмы и песчаниковые скалы. Солнечные лучи пробивались сквозь облака. Стало повеселей, и команды обеих лодок, шедших теперь вровень, куда охотнее вели непринуждённые беседы.

— Эх, я бы дорого заплатил, чтобы на это посмотреть — vatt'ghern, взлетающий в поднебесье на живом драконе... — вдохновился Иорвет рассказом о приключениях ведьмака в Туманных горах.

— Уже не живом, — поправил Геральт. — Некроманты здесь сильнее, чем в самых разнузданных фантазиях иерархов Вечного Огня.

— Может быть, и в Нимбарте сидит кто-то из них? — предположил Маэнхадор. — Не так-то просто человеку схватить эльфа. Шайке Изгородника явно подколдовывала чья-то злая воля.

— Допускаю, — сказал Лютик. — Придется застать ренегата врасплох... У вас есть карта Нимбарта?

— Откуда? Даже у Элладана с Элроиром нет, это же не крепость Eldar... — ответил Иорвет.

— Её мог бы привезти гонец от следопытов, но по твоему настоянию мы не стали его дожидаться, — подметил старший из наследников Элронда.

— Шараханья и бесхозяйственность, — подытожил Геральт и повернулся к Лютику, — Теперь не станешь придираться к тому, как некий ведьмак бестолково и расхлябанно таскал тебя по всей долине Яруги в поисках некоей Цири?

— Ладно, полно нам болтать, — сказал Элладан. — Нас сносит влево, на Тельгарт. Выгребаем к правому берегу!

Лодки проплывали мимо очередного укреплённого некогда холма, где у разрушенных стен сновали какие-то фигурки.

— Милсдари, что видит ваш эльфский взор? — спросил трубадур Лютик.

— Полуорки. И орки просто. Более десятка. Тельгарт — их последний оплот на Митейтельской стрелке, спасибо Иорвету в том числе, — сообщил Элладан. Скоя'таэль картинно поклонился, а сам добавил:

— Кажется, они нас заметили, но ничего не предпринимают.

— Видимо, Белая Рука в курсе всего предприятия с похищением, — предположил Маэнхадор. — И видимо, нас ждёт ловушка...

Действительно, в погоню за отрядом никто не пустился. После Тельгарта уже на левом берегу начались болотистые низины, и для ночёвки эльфы выбрали укромную ложбину на правом, достаточно заросшую со стороны реки, чтобы их присутствие не замечали лишние глаза.

— Знаешь, vatt'ghern, — сказал Иорвет Геральту у костерка, — несмотря на всё, что я пережил за эти дни, я чувствую себя даже как-то легче. Конечно, подло так говорить, зная, что они могут делать с Милуиэль, но... Легче.

— ? — буркнул ведьмак, который вообще-то уже собирался, как говорят в новиградских Обрезках, задавить клопа.

— Наступила полная ясность. Никакой дерьмовой политики. Никакого хождения с сумой по высокоблагородным дворам всех этих высокоблагородных пижонов. Только мы и плохие парни. Как было тогда. Во Флотзаме. В Вергене. В Лок Муинне.

— Ага, — зевнул Геральт. — Ну ты помнишь, чем там всё закончилось...

— Здесь такого не будет, — уверенно сказал Иорвет. — Это ведь всего лишь обычная шайка вымогателей.

— Твои эльфы думают иначе.

— Опять этот загадочный Саурон? Да это всего лишь тёмный бог вроде Львиноголового Паука. Гэндальф и Элронд, правда, утверждают, что его видели, но мало ли кто что утверждает... — Но тут Иорвета и самого разморило.

Утром третьего дня лодки прошли наконец Митейтельскую стрелку — место слияния могучих Митейтели и Бруинен. Река здесь резко расширялась, и посудины Иорвета и компании стало заметно потряхивать на волнах. Ведьмак вглядывался в противоположный берег, на котором, по словам эльфов, можно было в ясную погоду увидеть снежные вершины Мглистых — но гораздо проще было увидеть вечнозелёные падубы.

— Взгляни, Лютик — мы в тех краях уже вроде были полтора месяца назад...

— Да, похоже на Эрегион. Круг замкнулся, — задумчиво молвил профессор элоквенции.

Между тем Элладан на своей лодке уже распорядился причаливать — в плавни правого берега, за которыми уже обрывались песчаники Южного нагорья и начиналась плоская равнина, именуемая Осоковым лугом.

— Ближе к вечеру мы могли бы приплыть в Нимбарт на лодке, но нас наверняка ожидают с берега. Поэтому, чтобы из-за камня-пустышки головорезы Белой руки не обратили нас в корм для речной живности, в крепость лучше всего зайти со стороны суши, — объяснил своё решение сын Элронда.

Спрятав лодки в прибрежных зарослях, чтобы не позарилась на них никакая орочья харя, шестёрка двинулась в обход, по холмам и колючкам. Во время очередного подъёма Лютик внезапно навернулся, попав ногой в какую-то крупную нору.

— Ох, курва! — пронзил свинцовое небо осеннего Кардолана золотой голос Северных королевств. — На помощь! Оно кусается!

Нора оказалась входом в логово довольно неприятного существа — средних размеров сколопендроморфа с большой бронированной головой, тремя глазками и цепкими выступающими жвалами⁽¹⁾. Когда Геральт знаком Аард заставил страховидлу разжать челюсти, нога Лютика представляла собой жалкое зрелище. Сколопендроморф попытался дообедать, но мечи ведьмака и Элроира, проткнувшие его насквозь, пресекли эту попытку.

Раны Лютика пришлось прижечь и обработать княженицей, но всё равно передвигаться теперь он мог, только опираясь на Геральта и подвывая при каждом шаге укушенной ядовитыми жвалами ногой. И что хуже всего — это был ещё не конец...

— Впереди вооружённая ганза, — сказал Маэнхадор, уже усвоивший от командира различные нордлингские и "беличьи" словечки.

— Их много? — спросил Иорвет.

— Вдвое против нас, — присмотрелся Маэнхадор. — Впереди какие-то люди в капюшонах, а кто идёт за ними, пока не разберу.

— Все в укрытие! — скомандовал Элладан. — Лучники, готовьте стрелы!

Спасители прекрасной Милуиэль рассыпались по зарослям, готовясь дать отпор неизвестному ещё противнику. Уже первые стрелы полетели в начинающее темнеть облачное небо кардоланских пустошей, но тут Иорвет сказал:

— Отставить! Видите — с ними Eldar!

Эльфов возглавлял уже знакомый ведьмаку и Лютику Раваэдрон. Его воинов ни Геральт, ни виконт, ни Иорвет не знали. Но с ним при этом были ещё и люди — отнюдь не ангмарцы, а следопыты Арнора.

— Как видишь, Иорвет, наш дозор в Сирлонде получили твою весточку. И не только он. По пути в Сирлонд я сначала встретил Гальбарада и наших общих знакомцев — Фаэрона и Хелхона, — сказал спецпредставитель Ривенделла.

Дунаданов было столько же, сколько эльфов и людей Иорвет привёл с собой из Эйтельдира. Геральт узнал не только следопытов, чуть не сразившихся с ним, но и Дуиндила из Эрегиона. А с учётом сирлондцев и Раваэдрона обе группы вместе насчитывали более двадцати бойцов.

— С таким числом клинков можно и в Нимбарт смело идти, — рассудил Элладан. — Правда, оно быстро уменьшится — у нас раненый.

— Я заметил, — молвил Дуиндил. — Это ж менестрель Лютик. Ох мне эти герои из далёких земель — не успеют вступить в битву и уже рана! Нужно отослать его с кем-нибудь из нас на поправку на ферму поблизости.

— Милсдари, я готов лечиться хоть тысячей клистиров, — тяжело сказал продолжающий хромать трубадур. — Геральт, поклянись, что расскажешь мне потом всё об операции, в самых мелких подробностях!

— Век махакамского спирта не видать, — дал одну из самых страшных ведьмачьих клятв Белый Волк. Фаэрон, подсадив Лютика на коня, двинулся на север к ферме Скурлока, хозяин которой давно водил дружбу со следопытами, и рать Элладана и Иорвета сократилась на два человека.

— С другой стороны, хорошо, что эта тварь цапнула Лютика, а не кого-то более боевого, — цинично задумался вслух Иорвет. — Всё-таки на кону жизнь Eldar и моего испытанного товарища...

— Вижу я, дело не терпит отлагательств, — сказал скоя'таэлю Гальбарад. — Тогда мы покажем тебе кратчайший путь в Нимбарт. Но учти — намедни в этих краях выпал дождь, будет сыровато!

Если верить последним, чудом уцелевшим арнорским хроникам и хронологическим таблицам, Нимбарт был заложен самим Элендилем Высоким в 3390 году Второй эпохи, чтобы прикрыть богатый и стратегически важный Тарбад от набегов орков и горцев⁽²⁾. Со временем на смену неорганизованным племенам пришли армии Рудаура и Ангмара — то есть те же орки и горцы, только порядка меж ними было больше. И в конце концов в 1409 году Третьей эпохи они взяли верх. На том обитаемая история крепости Нимбарт окончилась.

Поэтому шестнадцать веков спустя таинственная Белая Рука, державшая в страхе весь юг Эриадора, сочла, что у её верных полуорков есть некие исторические права на это место. Да и вышколены они были не хуже ангмарцев времён былого величия — это была уже не шайка, а, по сути, армейское подразделение. Так что когда ефрейтор Йымм вкупе с Сассем Ульфсаком и Седивором Изгородником заявился в Нимбарт, то даже сумел найти с полуорками некий общий язык, несмотря на их специфические ароматы.

— Их хоть сейчас в иройскую дивизию "Ард Феаинн" направляй. Выучка отменная, — одобрил порядки Белой Руки нильфгаардец. — Воняют, конечно, как свиная кишка. Но мы, бывалоча, опосля марш-броска в полном доспехе на сорок стае...

В отличие от сурового солдата империи, Сассь Ульфсак оказался несколько более тонкой натурой и полуорочий дух переносил не слишком хорошо, уже не чая, когда они наконец сведут счёты с сукиным сыном Иорветом, торжественно вручат таинственному чародею из башни его паршивый камень и получат наконец путь домой, да ещё и с дорогостоящей головой "скотоеля".

В таких мыслях вечерком милсдарь Валидуб из шайки Курца Кронье — где-то он теперь? — стоял под пробитой катапультами и заклятьями северо-западной стеной Нимбарта и сосредоточенно отливал в и без того затхлый бочаг, мечтая, как на награду за последнюю "белку" заведёт себе хутор в тихом месте и посватается к вдовушке подомовитей и погрудастей. Внезапно размышления господина Ульфсака прервала узкая полоска стали, скользнувшая к его горлу.

— Кого я вижу, — раздался над ухом знакомый мрачный голос. — Сассь Ульфсак, бесстрашный народный герой Ангмара.

— Кто здесь?! — ошалело спросил аэдирнец.

— Саския Драконоубийца, мать твою.

— Милсдарь ведьмак... Опять вы? — почти пропищал отважный Валидуб. — Смилуйтесь! Я человек маленький, от чернокнижников богомерзких чудом упасся...

— Услуга за услугу, Валидуб, — сказал Геральт. — Закрой свои ясные очи на проход в Нимбарт моих друзей. А то не всех нас приглашали. И я, так и быть, не дам Иорвету с тобой играться.

— Милсдарь ведьмак... Благодетель... Спасибо... — залепетал охотник на скоя'таэлей, пока Геральт освобождал его от оружия — кинжала и отставленного к деревцу "гавриила". — Вы туда, туда лезьте... С болота орк атаки не ждёт, даже охранения здесь особого не ставит... Отпустите, богов ради!

— Стой вот так вот настежь, пока волки не завоют, — сказал Геральт, поглядывая на набухшее сумеречной синевой небо и накладывая на Ульфсака очередной Аксий. — Спасибо большое.

Не обращая внимания на Валидуба, оставшегося торчать с ширинкой наружу на ветру, ведьмак замахал руками остальным соратникам, попрятавшимся в густой траве. Операция по освобождению Милуиэль начиналась.

1) https://lotro-wiki.com/index.php/Bog-crawler_(Cardolan)

Вернуться к тексту

2) В игре какой-либо истории Нимбарта не даётся, это в чистом виде отсебятина.

Вернуться к тексту

Милуиэль, пригнувшись, кралась по кустам, которыми поросло всё окрестное побережье реки — хоть убей, она не помнила, Митейтель это или уже могучая Гватло. У беглянки из Лориэна была другая забота — найти место, где можно укрыться и при этом удобно будет подать знак Иорвету и его отряду.

... Когда шайка ефрейтора Йымма везла эльфийку вниз по реке, она уже пыталась развязаться и удрать, но верёвка, видно, и впрямь оказалась ангмарской и колдовской, избавиться от нее было непросто. Нагнав связанную Милуиэль, Сассь Ульфсак попытался её примерно наказать, но едва успев спустить штаны, взвыл и покатился по склону, схватившись за ударенный сразу двумя ногами в сапогах пах. Но за Сассем тяжело топал ефрейтор Йымм, а он оказался сильнее. И умнее.

— Подождёшь, стерлядь лягушачья, — проворчал он. — С вами связанными бараться несростно. Вот приплывём — тогда...

Зато после тумаков и пинков, которые Йымм надавал первой из "белок" Средиземья — а орки с удовольствием надбавили, сил куда-то удирать у неё уже не оставалось. В Нимбарт Милуиэль привезли два дня назад, и она сразу оказалась среди полуорков одной из банд Белой Руки, о которой наслушалась здесь, за горами. Впрочем, это была уже не банда, а скорее настоящий военный отряд — с регулярными тренировками, построениями, железной дисциплиной и регулярным свистом плетей за малейшее её нарушение.

Так что без приказа полуорки даже не пытались ничего сделать с Милуиэль — ждали гонца от какого-то таинственного Шарку, видимо, верховного атамана Белой Руки, который и должен был решать её судьбу. Отгоняли они от её камеры — точнее, полуразрушенного склада в заброшенном арнорском порту — и подонков-Людей, преследовавших Иорвета ещё с его бесконечно дальней родины. Но если нильфгаардец Йымм, плюгавый Сассь Ульфсак и примкнувший к ним могильный вор Седивор Изгородник просто напились с досады, то Грушбуга и Пушдуга, из вековой племенной ненависти к эльдар проявивших особенное рвение, местная стража просто зарубила. А потом, судя по запаху жареного, употребила на обед и не побрезговала.

Одного полуорки не учли — верёвки, которыми Милуиэль была связана круглые сутки, оказались сырыми, подгнившими и легко стирались об осколки древнего нуменорского мрамора, украшенные звёздами и Белым Древом. С большим трудом воительница из Лориэна размяла онемевшие конечности и обнаружила, что в стене старого склада осталась трещина от, видимо, ангмарской осадной машины — небольшая, но эльфийка в неё легко поместилась...

И теперь Милуиэль стремилась по промозглой приречной равнине, прячась в жёлтой иссохшей осенней траве и осоке, к холму в миле от Нимбарта. Её план был прост — с помощью огнива лориэнской работы, которое она надёжно спрятала в сапоге, разжечь огонь. Огонь, который заметят с реки. Из крепости тоже, конечно. Но призвать на помощь соратников больше было нечем.

Наконец эльфийка достигла вершины холма, с которого открывался обзор и на Нимбарт, и на весь Осоковый луг почти до самого Тарбада, и на серо-стальную от пасмурного неба ленту Гватло, за которой начинались падубовые рощи Эрегиона. Ей удалось найти достаточно сухое дерево, и вскоре с холма закурился дымок.

Милуиэль осмотрелась ещё раз, убеждаясь, что полуорки ещё не пустились в погоню и можно хотя бы спокойно погреться. Не заметив признаков опасности на севере, она вновь обратила взор к Эрегиону, вспоминая, как начинался их с Иорветом поход за освобождение соплеменников. Внезапно, несмотря на близость костра, лориэнку окатило холодом — но не ветра и не воды, а скорее гробницы.

Милуиэль, прижавшись к земле, чтобы неведомая нежить не заметила её, подползла к краю холма и взглянула на юг — откуда и тянуло могилой. И тут она увидела то, что хотела бы видеть меньше всего.

Со стороны Тарбада к Нимбарту ехал всадник в чёрном плаще на вороном коне. Он остановился на тропе через болото, словно бы принюхиваясь. А потом издал отвратительный громогласный визг.

— Ты слышал, Иорвет? — спросил Маэнхадор. — Не к добру этот вой на болотах.

— Может, это выпь, — ответил скоя'таэль, подлаживая лук перед проникновением в Нимбарт. — А если кто похуже — среди нас ведьмак.

— Не хочу тебя расстраивать, — отозвался этот ведьмак, — но похоже на вой сверхмощных призраков, которых я встречал в Мглистых.

— Назгулы? — забеспокоился Гальбарад. — Что они ищут здесь, за тысячи миль от своего проклятого Мордора?

— Явно не добра для нас и для Милуиэль, — ответил следопыту Элладан. — Все готовы?

Геральт кивнул. Перед вторжением в Нимбарт он принял те эликсиры, которых у него ещё оставалось богато — "Волк" и "Филин". Покойник Весемир счёл бы такое сочетание спорным, но в условиях возможного боя с крупной бандой оно имело смысл.

Когда подтвердилось, что готовы все, Элладан повёл свою группу в пролом в башне. Другая часть отряда, ведомая Элроиром, проникала в Нимбарт через промежуток в осыпавшейся тысячу лет назад стене.

Первых полуорков Геральт увидел уже в освещённом редкими факелами нутре башни. Сложением больше похожие на человека, чем на орка, но жёлтые, как лимон из Назаира, раскосые и пахнущие хуже вызимских нищих, двое дежурных с Белой рукой на доспехах играли в бабки чьими-то костями. Гальбарад и Хелхон аккуратно сняли их, напав сзади.

— Теперь нам нужно пробиваться к причалам, — сказал Элладану следопыт. — Эти красавцы селятся в основном там.

В сумерках эльфско-людская смешанная группа выбралась на улочку Нимбарта, но та была заботливо забаррикадирована каменным ломом и дрекольем. Ведьмак разрушил часть баррикады знаком Аард, и путь вроде как был открыт, но шум привлёк полуорочий патруль.

Патрульных было всего пятеро, но мечами они владели хорошо, и воинам Элладана — включая Иорвета и Геральта — пришлось с ними повозиться. К тому же лядащий полуорк с рожком попытался протрубить тревогу — и хотя быстро опочил со стрелой Маэнхадора в глазу, но грозил поднять всех остальных.

— Где девушка?! Eldar. Эльфка. Говори, pavien! — вцепился Иорвет в уцелевшего полуорка, для доходчивости сильно стукнув его об обломок колонны. Тот, видно, не ждал такой лютой ярости от эльфа и поэтому быстро раскололся:

— В сарае. Здоровом таком...

— Bleadd, здесь все сараи здоровые!

— Там над входом древо и семь приблуд нахреначены... — хрипло уточнил полуорк, когда Иорвет взял его за горло.

— Спасибо, — сказал одноглазый эльф и сделал короткое колющее движение другой рукой, с мечом. Полуорк застонал и сполз на древнюю мостовую.

— Это древний нуменорский знак с гербов Арнора и Гондора — семь звёзд и Белое Древо, — сказал следопыт Гальбарад. — Видно, он не везде сохранился в Нимбарте... Однако, слышу я полуорочью молвь и топ. Пора уходить.

Пробираясь по развалинам Нимбарта огородами в наступившей темноте, изредка освещаемой факелами, отряд Элладана выбрался-таки к указанному полуорком складу, который Белая Рука превратила в узилище для пленников. И там их уже ждала другая вооружённая группа.

— Не стрелять. Это люди и эльфы, как и мы, — скомандовал сын Элронда, узнавший как минимум одного из встречного отряда. — Элроир, вы не входили внутрь разбойничьей тюрьмы?

— Входили, брат, — ответил Элроир. — И обнаружили, что она пуста. Только перетёртые сырые верёвки...

— Похоже, Милуиэль бежала через эту дыру, — логично предположил Иорвет, осматривая бывший кардоланский склад. — Смотри, vatt'ghern!

Геральт обернулся на зов скоя'таэля и увидел через расщелину в стене, что в наступившей ночи где-то на юге на холме разожгли костёр.

— А ещё здесь мечом нацарапана стрелка, указывающая туда же, — подметил ведьмак, поднеся к стене факел. — Думаю, Милуиэль там.

— Я знал, что она не будет так просто сидеть и ждать своего спасителя, — с гордостью в голосе ответил неукротимый вождь "белок". И тут за стенами склада послышались топот ног, Чёрная речь и выкрики: "Не двигаться! Вы окружены!".

Иорвет колебался недолго. Он вспомнил, что именно со стороны костра был слышен вой назгула, и это решило дело.

— Подсоби бригаде, Геральт. А Милуиэль с этой воющей страховидлой я не оставлю, — и Seidhe исчез в расщелине, как будто его и не бывало в Средиземье.

— Ну что, умники эльфские, — вышел вперёд для переговоров ефрейтор Йымм. В рядах полуорков, которых было раза в два больше, чем элладановцев-элроировцев, можно было различить и помятую жизнью фигуру Седивора Изгородника. А вот Сассь Ульфсак, похоже, всё ещё торчал с расстёгнутой ширинкой под Аксием. — У вас товар, у нас купец. Хотите на девку полюбоваться — гоните камушек! И это мои дружки с вас ещё за убитых не взыскали!

— Боюсь, твоя сделка потеряла смысл, нильфгаардец, — сказал ему Элладан.

— Не понял... — опешил Седивор Изгородник.

— Во-первых, воительница из Лориэна сбежала от вас сама, так что вам некого менять на камень. Да и сам камень из Глынафона мы проверили. Он не имеет никакой чародейной силы, сказки о которой вам рассказывали на Тракте, — и старший из сынов Элронда выбросил камень нильфу под ноги. — Возьми его, если хочешь, а мы уйдём из Нимбарта и продолжим поиски.

— Долбааааать-копать... — разочарованно протянул "историк и ахеролог". — Эт что же, зря два года потратил?!

Полуорочий командир тоже очень нехорошо посмотрел на Изгородника и Йымма, вписавших его в серьёзный конфликт из-за пустышки. И тут ему пришла в косоглазую башку идея.

— Нет, падлы эльфийские, так легко вы не отвертитесь! Вот что: выдавайте-ка нам головою вашего одноглазого и этого... И возьмака! Мы их ужо сдадим куда следует для опытов!

— Имладрис не выдаёт верных союзников и друзей. Тем более для опытов, — отрезал Элроир.

— Тады меситься! — почти радостно выкрикнул полуоркский вожак.

— Ну вот тебе вазьмак. Бери, — с этими словами Геральт стрельнул в полуорка из трофейного "гавриила" и попал точно в пах. Правда, не командиру, а соседнему мечнику.

И началась битва.

Полуорки превосходили отряд сыновей Элронда числом, а умением в бою на мечах не уступали. И несколько эльфов и следопытов быстро попрощались с жизнью. Правда, при этом каждый прихватил с собой двух или даже трёх неприятелей.

Геральт, пользуясь тем, что эликсиры ещё действовали, вертел стальным мечом по всей науке Каэр Морхена, один сковывая захватчикам Нимбарта левый фланг — ведьмак счёл, что в ближнем бою будет более полезен, чем с "гавриилом". Лучников возглавил Маэнхадор, стрелы которого существенно проредили вражеские ряды.

Наконец эльфам и людям удалось пробить себе дорогу прочь из Нимбарта и начать отход, прикрываемый ведьмаком, Гальбарадом и ещё одним следопытом по имени Кандайт. В узком месте между двух груд камней Геральт применил знак Ирден, и преследование на какое-то время остановилось.

Выход из кардоланских руин был близок. Но тут ведьмачий медальон завибрировал как проклятый, а спереди раздались зловещее конское ржание и знакомый уже вой.

В Нимбарт въехал кольценосец.

— Bleadd! Ульфсак! Охотник на эльфов хренов! Какого накера ты там шляешься! Драпать отсюда надо! — гремел над холодным ночным Осоковым лугом перемат ефрейтора Йымма.

— Да чё ты наезжаешь, Йымм! Меня ведьмак поганый обморочил! Потом слышу — в крепости неладное, побежал вас искать! А там эта тварь едет! Чёрная! И воет! Чисто Дикая Охота, даже хуже! — бился почти в истерике Сассь Ульфсак. — Вот я и в кусты! У тебя бы на моём месте тоже жопа сыграла!

— Да она и сыграла... — пробурчал Йымм. — Теперь нам одна забота — сидеть подалее, пока скотоели и эта погань друг дружку не перебьют!

— А как же мой господин? — недоумённо спросил Седивор Изгородник.

— А твоему чародею на опыты и дохлые ведьмаки с дохлыми эльфами сгодятся! Меньше брыкаться будут! И вообще ты нас со своим камнем паршивым в блудняк втравил, так что помалкивай теперь, — цыкнул на грабителя могил с Тракта нильфгаардец.

Впрочем, вскоре выяснилось, что дожидаться смерти Иорвета членам шайки не придётся. Седивор заметил, что меж кустов крадётся какой-то чёрный силуэт, до боли напоминающий эльфа.

— Щас гляну, господа сообщники, — сказал Изгородник и крадучись в низкорослом кардоланском кустарнике, как умел только он, двинулся к силуэту. И вскоре милсдарь ахеролог заметил, что эльфийская тень бродит под Нимбартом не одна.

Милуиэль, с трудом разбирая дорогу, бежала к осыпающимся крепостным стенам. Иорвета и его воинов нужно было предупредить о назгуле — чужеземец-Seidhe просто не представлял себе, какую опасность представляют кольцепризраки-улайры, которым с трудом могли противостоять лучшие бойцы Лотлориэна. Эльфийка понимала, что она движется пешком, а кольценосец — верхом, но не подставлять же из-за этого было проверенных боевых товарищей!

В темноте со стороны Нимбарта показалась явно вооружённая фигура, и Милуиэль рефлекторно схватилась за утаённый за сапогом нож — единственное оружие, оставшееся у правой руки командира новоявленных "белок". Но фигура закричала знакомым голосом на языке Seidhe Северных королевств:

— Que esseath?!⁽¹⁾

— Essea Miluiel! Essea wedd aep Feainnwoed!⁽²⁾, — ответила эльфка, подсобрав свой скудный словарный запас на Старшей Речи. Кроме Иорвета и его товарищей, некому было знать её в Средиземье, так что опознавательный знак выходил безошибочный. И расчёт Милуиэль оправдал себя.

— Caemm, elaine, — ответил Иорвет. Лориэнская эльфка сделала несколько шагов вперёд и увидела знакомую повязку на голове. — Скоя'таэли своих не бросают.

— Теперь и я это знаю, — Милуиэль протянула руки навстречу предводителю "белок", и они заключили друг друга в объятия. Где-то над осокой закричала птица, но пара не сразу обратила на неё внимание. И зря...

— А вот и голубки наши эльфские, — сказал ефрейтор Йымм, услышав, как Изгородник кричит по-птичьему. — Вперёд! — И охотники на "белок" ринулись добывать голову Иорвета из Ард Гвынедд.

Иорвет и Милуиэль тем временем устремились в Нимбарт, на помощь соплеменникам из Ривенделла, следопытам и Геральту, которым предстояла драка с полуорками. Внезапно наперерез им бросились три тени — на полуорков и тем более кольцепризрака совсем непохожие.

— A'baeth me hoel, — выругался одноглазый эльф сквозь зубы, поняв, с кем имеет дело.

— Ну всё, Иорвет, скотоельская твоя морда! — выкрикнул ему ефрейтор Йымм. — Готовься, bloede pest! Попомнишь жертв замученных!

— Сдавайся, остроухий! Легко помрёшь! — вторил ему Седивор Изгородник.

— Смерть в бою с Dh'oine всегда легка, выродки, — ответил скоя'таэль, вставая в боевую стойку с мечом. — А вот ваша...

— Из трёх настоящий воин всего один, — шепнула ему Милуиэль. — Мы пробьёмся.

— Не недооценивай ублюдков Кронье. У тебя ведь лишь кинжальчик, — сказал Иорвет. И эльфы, изготовившись, вступили в схватку с людьми.

Между тем на развалинах укреплений Нимбарта завязывался более масштабный бой.

— Вы мне не нужны, ибо всё равно не представляете для меня угрозы, — шипел кольценосец. — Мне нужен эльф по имени Иорвет. Его пребывание здесь было лишь игрой и забавой моего Властелина. Но игрушка оказалась негодной, и пришло время выбросить её.

— Неужели ты думаешь, что имеешь дело с теми, кто станет покорными чёрными овцами в стаде Мордора?! — отвечал кольцепризраку Элладан.

— Я думаю, что имею дело с мертвецами, которыми вы станете до рассвета! — ответил назгул и скомандовал полуоркам, которые огородами просочились в тыл отряду сыновей Элронда, обойдя заблокированный Геральтом проход: — Уничтожить их!

Большая часть ганзы переключилась на силы Белой Руки. Только Элладан, Элроир и ведьмак сосредоточились на кольценосце, пытаясь оттеснить его. Геральту казалось, что сыновья Элронда были едва не единственными, кто мог выдерживать исходящие от страховидлы магические флюиды без труда. Тогда как ему самому приходилось скверно.

Геральт уже не помнил, когда испытывал такой всепроникающий, до поджилок, вымораживающий и выворачивающий всё нутро страх, как в столкновениях с назгулами. Видимо, в последний раз это было перед тем, как он прошёл во время оно Испытание Травами. Ведьмак чувствовал, как некий противоестественный холод охватывает его внутренние органы, один за другим, и подбирается к сердцу. Кровь молотила в виски, как пьяный Лютик в дверь публичного дома.

Белый Волк, пользуясь тем, что чёрному всаднику пришлось отбивать контратаки эльфов, попробовал было применить против него своё секретное оружие — знак Игни. Но едва он успел сложить должным образом пальцы и сконцентрировать энергию, кольценосец сделал какой-то едва уловимый даже ведьмачьим зрением жест. Возгорание не состоялось. Только искра мелькнула и погасла, опалив самому же Геральту кончики пальцев.

— Ты думал перехитрить меня в чародействе, желтоглазый охотник?! — зашипел назгул. — Несложно было найти способ бороться с твоим огнём, ведьмак!

Это была плохая новость для Геральта — Игни больше не действовал на этих ублюдков. Собрав силы в кулак, он выхватил серебряный меч, и скрестив клинки с кольцепризраком, даже порвал ему плащ. Но что-то было непохоже, чтобы серебро возымело на страховидлу действие. А вот длинный, прямой, почти рыцарский меч твари уже нанёс ведьмаку пару неплохих уколов.

Элроир, улучив минуту, попытался стащить со стены Нимбарта факел и уронить его на назгула — но чуть-чуть не достал. И тут, когда факел упал на землю, грянула молния, едва не опалив самих эльфов и их союзников.

"Что за... Дождя нет, а молния бьёт", — подумал Геральт. Но после второго удара назгул взвизгнул по-свинячьи, вскочил на коня и ретировался — так быстро, что ему явно не хватало клича "Шевелись, Плотва!".

— Митрандир! — воскликнул Элладан. — Митрандир с нами!

Меж тем под стенами крепости тоже творилось неладное.

Седивор Изгородник вышел из строя одним из первых противников скоя'таэлей — он владел мечом существенно хуже, чем Милуиэль кинжалом, и быстро рухнул в грязь, зажимая опасную рану. Теперь их оставалось двое на двое. Иорвет взял на себя ефрейтора Йымма, отбивая своим изогнутым эльфским клинком удары его ангмарского меча, а лориэнка сосредоточилась на Сассе Ульфсаке, который казался ей менее опасным.

— Что, скотоель... Думал, за тридевять земель от государя императора убегёшь?! Мы тебя и в пекле достанем да поглубже затолкаем! — почти рычал Йымм, бешено рубясь с "белкой". — А ваши с ведьмаком косточки я у Белой Руки выменяю на этот... На портал отседова! Будет мне слава и выслуга! А из тебя — одно говно волчье!

— Thaess aep, — плюнул в него Иорвет, парируя удар. Но наконец нильфгаардец начал всё-таки теснить одноглазого эльфа, подуставшего после долгой дороги через пол-Эриадора и, применив какой-то ранее неизвестный ему финт — подсмотренный у ангмарцев? — обезоружил скоя'таэля.

— Иорвет, держись! — метнулась к нильфскому ефрейтору Милуиэль, но... внезапно упала как подкошенная. За её спиной стоял раненый, но довольный Сассь Ульфсак.

— Каково, а! Её же собственным кинжалом сучку прибрал! — восхитился доблестный Валидуб, нанося добивающий удар меж лопаток.

— Neen!!! — воскликнул едва подобравший оружие Иорвет, но был сбит с ног ефрейтором Йыммом.

— Вот так вот, эльфское отродье... Не захотели с нами как следует дела вести — так на тебе, наслаждайся! А теперь...

Но нильфгаардец не успел добить своего давнего противника. Внезапно поле поединка озарил невесть откуда взявшийся, до безумия яркий дневной свет, в котором только спустя несколько секунд Йымм и Ульфсак сумели разглядеть две фигуры всадников.

— A dy'eabl aep arse! Какого... — только и успел возмутиться плюгавый аэдирнский каратель. Бродяжник, приближаясь к Сассю на полном скаку, увидел у его ног бездыханную окровавленную эльфку и рассуждать не стал. Одного удара меча хватило вожаку дунаданов, чтобы голова истребителя "белок" покатилась в очередной заросший бочаг.

— Аааах, курва! — воскликнул Йымм и пустился бежать, не разбирая направления. Но уже через несколько секунд ефрейтор упал от искусной подножки. Последним, что он увидел — была воздвигшаяся над ним в темноте фигура Иорвета, заносящая меч.

— Пусть те, кому ты здесь служил, тебя и пожрут, bloede Dh'oine, — сказал скоя'таэль, обрушивая на Яна Йымма, солдата его величества Эмгыра, затем наместника Мордирита, а затем и Белой Руки, карающее лезвие. Затем Иорвет вытер клинок о сапог, перевернул тяжёлое тело ефрейтора и спорол со стеганки нашивку — красную корону в языках пламени.

— На что тебе ангмарские знаки? — спросил его Бродяжник.

— Традиция, — коротко ответил скоя'таэль. — Они убили Милуиэль...

— Она отомщена, Иорвет из Ард Гвынедд. Увы, мы с Гэндальфом прибыли поздно — у нас нашёлся противник и поважней этих шкуродёров, — сказал следопыт.

— Аааа, — отмахнулся одноглазый эльф и бросился к Милуиэли, повторяя "Elaine... Elaine...". Опустившись перед лориэнкой на колени, Иорвет внимательно пригляделся и увидел, что та ещё дышит. — Скорей, её ещё можно спасти!

Подняв Милуиэль с сухой жёлтой травы, эльф и Бродяжник промыли ей рану на спине, нанесённую ударом покойного ныне Сасся Ульфсака. Эльфка открыла глаза.

— Теперь всё будет в порядке, elaine, — судорожно бормотал Иорвет, поддерживая верную соратницу, пока Бродяжник обрабатывал рану королевским листом. — У нас не осталось врагов. Ты будешь жить, elaine. Ты должна остаться в живых!

— Шаэрраведд... не сдаётся... Namarie... — простонала в ответ Милуиэль и вновь впала в забытьё. Тут ко всем троим подъехал ещё один всадник — чародей в серой хламиде, серой шляпе, с седой бородой и посохом, огонёк на конце которого и освещал всё.

— Гэндальф Серый! — узнал его скоя'таэль. — Помоги нам, Saevernhe! Ты можешь что-то сделать для неё, badraigh aep hoel y aep cuach?!⁽³⁾

Волшебник подошёл к беспамятной эльфке, прикоснулся к ней, что-то бормоча себе под нос, и печально сказал:

— Увы нам, Иорвет из Ард Гвынедд. Рана, нанесённая ей, слишком глубока. Вражеский кинжал задел сердце, и тут даже княженица, или королевский лист, способна лишь ненадолго продлить жизнь. Если бы не кольценосец, так некстати объявившийся на этом лугу, мы успели бы всё предотвратить... — и Серый снял шляпу, давая понять, что всё уже кончено.

— Да пошёл ты, — почти выблевал из себя Иорвет и принялся яростно рубить мелкий кустарник. Тут он заметил, что со стороны крепости к нему приближаются какие-то светящиеся точки.

То были факелы ведьмака, эльфов и следопытов.

Но это было уже неважно.

Всю ночь Иорвет и все, кто был близок к нему в Северных королевствах и в Средиземье, продолжали бдение у смертного одра, который тот сделал для Милуиэль из своего плаща. Светловолосая эльфка так и не пришла в себя, лишь изредка в бреду призывая владычицу Элберет, Галадриэль и павших уже товарищей. А утром, когда меж облаков забагрелись рассветные полосы, Милуиэль испустила свой последний вздох на руках у скоя'таэля.

Поскольку копать могилу или курган было нечем, эльфы и люди, пришедшие сюда для спасения покойницы, отнесли её поближе к Нимбарту, где насыпали над ней надгробие из каменных обломков. Перед этим Гальбарад вложил в руки усопшей Милуиэль лориэнский меч, найденный им у полуорков.

— Namarie, Милуиэль из Лотлориэна, — сказал Элладан. — Ныне ты отправляешься в Чертоги Ожидания, к нашим павшим от козней Врага предкам, и будешь пребывать там, пока мир не исцелится.

— Va faill, — коротко сказал Иорвет, всю ночь не смыкавший единственного глаза. Когда все участники похорон разошлись меж развалин Нимбарта, один он продолжал стоять на одном колене у надгробия под серыми ноябрьскими небесами, сквозь которые всё же умудрялось светить солнце.

— Я бы остался с ним, — предложил Маэнхадор. — Мало ли кто забредёт в это место.

— Не думаю, что он сейчас хочет кого бы то ни было видеть, — покачал головой Геральт.

Лишь ближе к полудню Иорвет нагнал поредевший отряд сыновей Элронда — даже с Гэндальфом и Бродяжником их было теперь только тринадцать, — двигавшийся кто пешком, кто верхом в сторону Великого Тракта.

От ведьмака и волшебника скоя'таэль узнал, как всё вышло. Незадолго до их прибытия в Нимбарт Гэндальф, ехавший по каким-то своим делам на Юг, получил весточку от Глорфинделя, что кольценосец, вспугнутый им, Геральтом и гномами в Туманных горах, бежал в том же направлении. Магик напал на след назгула в городе Тарбад, разрушенном наводнением и покинутом — там он навёл шороху в людских посёлках бывших тарбадцев вокруг руин. А по дороге туда уже встретил Бродяжника, получившего послание о злоключениях Иорвета от Гальбарада.

— Моего посоха и то не сразу хватило, чтобы изгнать этот Вражий послед обратно на Восток. Какое-то время он скакал в сторону Бри, реки Барандуин и Шира, высматривая и вынюхивая для своего властелина в Мордоре. Всё же в конце концов, судя по следам, он умчался прочь, к Тарбаду, подальше от... хм... нетронутых ещё прислужниками Тьмы земель, — рассказал Гэндальф. У вожака "белок" возникло впечатление, что чародей от него всё же что-то утаивает.

— Даже вам, мэтр, не удалось отправить это обратно на тот свет, — с паскудной усмешкой пожал плечами Геральт.

— Это за пределами даже моих возможностей, — ответил ему Серый. — Кольценосцы — рабы девяти людских Колец, о которых я уже говорил тебе. И пока Единое Кольцо существует, оно будет поддерживать твоих новых знакомцев в подобной форме. Всё-таки искусство ведьмаков вряд ли рассчитано на противостояние сильнейшим чарам Мордора, не забывай об этом!

— Но всё равно спасибо, гроссмейстер, — сказал ведьмак. — Полуорки от вашей молнии тоже впали в панику, и милсдарям эльфам не составило труда вытеснить их из Нимбарта.

— И следопытам! — окликнул его Бродяжник.

— Давно хотел тебе сказать, — пользуясь случаем, обратился к нему Иорвет, — странные вы, дунаданы. Сегодня я впервые видел Dh'oine, которые искренне скорбели о кончине эльфки. Перед этим многие из них, рискуя головами, примчались ей на выручку. Те из людей, с которыми я сталкивался раньше, обычно были... вроде тех, кого мы прикончили ночью.

— На самом деле многие людские народы побаиваются вашего брата, например, рохиррим, что пасут коней в степях к югу от Мглистых, — ответил Бродяжник. — А есть и такие, что водят дружбу с Мордором и при случае устраивают на эльфа охоту что твой ефрейтор Йымм или Курц Кронье. Но нас с Перворожденными издревле связывают особые отношения. Первым королём наших великих предков — нуменорцев — был Элрос, родной брат Элронда Полуэльфа...

— О боги, опять... — ведьмак закрыл глаза и замотал головой. Интоксикация эликсирами, усиленная магией кольценосца, ещё давала о себе знать, и истории про шеститысячелетних королей были ему совсем не с руки.

— Ты просчитался, Саруман, — ревел мерзостный голос из палантира. — Несмотря на все предпринятое тобой, нам не удалось ни существенно ослабить эльфов, ни рассорить их с людьми. Более того — этот Иорвет уже не в первый раз бьётся заодно с нуменорским отродьем!

— Даже таким, как мы, свойственно ошибаться, Саурон, — ответствовал белобородый чародей в своём кабинете на вершине Ортханка. — Но у нашего замысла явилось интересное последствие. Я говорю тебе о так называемом ведьмаке, которого Серый упрямец вытащил сюда переубеждать Иорвета.

— Уже наслышан, — донёсся голос из палантира, в котором переливалось всеми оттенками багрового зловещее Око. — Даже для моих кольценосцев он стал неприятным сюрпризом. Было бы полезно заиметь таких на службе нового порядка.

— Мои верные люди и полуорки уже пытались добыть мне ведьмака для вскрытия и исследования... — начал было Саруман Белый.

— У меня есть мысль получше. Сперва я загоню его в угол, а потом он сам рано или поздно согласится поделиться с нами своими знаниями и навыками... Потому что другим выходом для него будет бесславный и мучительный конец.

Палантир угас.

1) "Кто ты?" (Старшая Речь)

Вернуться к тексту

2) Я Милуиэль! Я дочь Золотого леса! (искаж. Старшая Речь)

Вернуться к тексту

3) Непереводимый эльфский фольклор.

Вернуться к тексту

— Пути назад не будет, ведьмак.

Под эти слова Гальбарада Геральт мрачно озирал картину окружающего разорения.

Когда ведьмак и следопыты направлялись на ферму Скурлока, чтобы подобрать там Лютика, то Гальбарад и Бродяжник настоятельно посоветовали охотнику на чудовищ свернуть на запад, обещая, что там он увидит нечто важное. На деле это оказалось небольшое поселение, из которого всего три дня тому назад следопыты из Сирлонда и эльфы выжили гоблинов и орков.

Сначала ведьмаку казалось, что эта деревушка ничем не отличается от обычной веленской или аэдирнской деревни, испохабленной враждующими армиями — половина домов сгорела целиком или до остова, сады, огороды и палисадники были разорены. Но главное отличие заключалось в запахах, царивших на единственной улице — запахе орков, уже хорошо знакомом Геральту, и ещё более густом запахе мясницкого ряда и выброшенных под ноги потрохов. Раньше в такой концентрации ведьмак встречал его только в логовах некоторых страховидл, самых крупных и опасных.

Выгребная яма за домом, из которого смердело убоиной особенно сильно, была завалена черепами, обглоданными костями рук, ног, грудными клетками. Геральт по молчаливому — жестом — приглашению следопыта осмотрел черепа — в основном они принадлежали людям различного возраста и пола, но попадались и эльфские, и краснолюдские, и, видимо, низушечьи.

— Ты любишь поговорить о нейтралитете ведьмачьего цеха, Геральт из Ривии герба Мост. Но он сложился в ваших родных землях, где людские короли борются между собою, соревнуясь в вероломстве и алчности, и нет разницы, на чью мельницу воду лить. Так было некогда и в старом Арноре во времена усобиц, — сказал Бродяжник. — У нас же, как ты видишь, дела обстоят несколько по-иному.

— Теперь ты видишь, ведьмак, от чего мы по мере своих сил обороняем жителей Севера, и куда бы нам не хотелось, чтобы правила вашего цеха тебя завели. Ибо пути назад не будет, — добавил Гальбарад. — Вся эта мерзость только усиливает свой натиск на Бри, на Эстельдин, на Херне, на Синие Горы, а вскоре и до Шира дотянется. И в противостоянии ей нам очень пригодился бы союзник — опытный боец, искушённый не только во владении мечом, но немного и в чародействе.

— Словом, ведьмак, — уловил Геральт, куда клонит правая рука Бродяжника. Следопыты просто ему кивнули.

— Милсдари дунаданы, во многом вы правы, — собравшись с мыслями, ответил ведьмак. — Но должен буду вас огорчить. Я не думаю, что надолго задержусь в Средиземье. Возможно, гроссмейстер Гэндальф рассказал вам, что нанял меня с чёткой целью — отговорить Иорвета от его планов увести местных эльфийских воинов за собой в "белки". И судя по всему, мы к этой цели близки. Я рад был, что мне пришлось сражаться бок о бок с вами и вашими эльфскими союзниками. Но мне есть куда вернуться — и там есть кому ждать меня.

— Что ж, — сказал ему Бродяжник. — Да благоприятствует тебе на большаке владычица Элберет.

Былого энтузиазма в Иорвете после его трёхмесячного анабасиса действительно осталось мало. Когда скоя'таэль, Геральт и Лютик приближались к Минас-Агору, ведьмак осторожно завёл с ним разговор о возможном отъезде назад в Северные королевства. Иорвет ответил механическим голосом:

— Ess’tuath esse⁽¹⁾, ведьмак. Невелика разница, где настоящему скоя'таэлю сложить голову. Если вдруг твои бородатые чародеи решат открыть вам портал, дай мне знать.

Одноглазый эльф свернул на юг — на полускрытую кустарником и деревьями тропу, которая вела от Тракта в его новую крепость.

Даже Элронд Полуэльф не стал возражать против возможного ухода Иорвета из Ривенделла и Троллистой пущи.

— Велики заслуги твоего друга перед Имладрисом, ведьмак. Он сделал Тракт в пределах пущи безопасным, и теперь ничто не помешает ни гномам и людям торговать с нами, ни нам самим отступить в спасительные Гавани, если сбудется худшее и всё будет потеряно, — сказал владелец Последнего Домашнего Приюта Геральту, когда тот поднял эту тему. — А самый ценный его вклад в наше дело — записная книжка того нифль...

— Нильфгаардца, — поправил ведьмак.

— Нильфгаардца, которую он передал через тебя, — и Элронд показал ведьмаку записки, которые вёл ефрейтор Йымм и которые Иорвет подобрал, сведя наконец с ним счёты.

— Здесь масса ценных сведений об Ангмаре, которые этот человек готовил, видимо, для своих соплеменников-нильфгаардцев. И даже карта — самая подробная карта нынешнего Ангмара из тех, что у нас есть. Правда, Иорвет пока не всё снабдил переводами и примечаниями, но получившееся уже впечатляет, — молвил Полуэльф.

— Теперь вы понимаете, почему у нас нильфгаардская армия захватила полсвета, — усмехнулся Геральт. — Может, вам с ними договориться о помощи против Саурона и Железной короны? — в шутку предложил он Элронду.

— Ну уж нет, Геральт из Ривии! Если ваш император Эмгыр придёт в Средиземье, то по доброй воле не уйдёт, и ты лучше нас это знаешь! И потом — не сумеет ли Мордор предложить Нильфгаарду более выгодную сделку?

Прошла ещё, наверное, неделя с небольшим. Всё это время Иорвет переводил заметки ефрейтора Йымма об Ангмаре со Старшей Речи с ошибками на синдарин. Лютик, наоборот, переводил песнь о Берене и Лютиэн с синдарина на нордлингский без ошибок. А Геральт переводил дни в гостевых покоях Последнего Домашнего Приюта, наслаждаясь наконец бездельем после охоты на мёртвых драконов и живых нильфов, проводя сравнительный анализ эльфских вин и настоек и ожидая, когда он понадобится Гэндальфу или Элронду в следующий раз.

На девятый день бдений ведьмак насилу и нехотя пробудился от глубокого похмельного ностальгического сна, в котором фигурировали Корво Бьянко, большая раскидистая двуспальная кровать и некая чародейка в облаке аромата сирени и крыжовника. В самый патетический момент томный стон Йеннифэр "Гераааальт..." внезапно превратился в крик Лютика, да ещё и усугубленный стуком в стекло.

— Меня нет. Я сплю. Я умер. Меня растерзали умруны и загадили гоблины, — бормотал Геральт, выдыхая на бедного профессора элоквенции пары всего выпитого.

— Вээээ, — пошатнулся в седле Эвтерпы Лютик. — Значит, обратно ты больше не собираешься?

— Когда? — спросил ведьмак, потихоньку приходя в чувство.

— Да хоть сегодня. Гэндальф говорит, что уже нашёл подходящее место для открытия портала, — сообщил виконт де Леттенхоф новость дня.

Вскоре в одной из бесчисленных беседок Ривенделла собралась очень тёплая, душевная компания — Геральт из Ривии, Лютик, Иорвет и Гэндальф Серый.

— О, Иорвет! Ты тоже отправляешься с нами? — спросил одноглазого эльфа трубадур.

— Я пришёл попрощаться, — ответил скоя'таэль. — Время, которое оставили мне Элронд, Элладан и Элроир на завершение карты Ангмара, было ещё и, скажем так, временем на размышления. И я в конце концов сделал выбор, который в моём положении является самым разумным. Я остаюсь в Средиземье.

— Жаль будет расставаться, — сказал ведьмак, — но правда твоя. Эльфу здесь будет лучше, чем в Обрезках или в лесу под Флотзамом.

— Хотите знать, когда я это понял? — спросил Иорвет. — Это произошло тогда, на берегах Гватло, когда мы хоронили Милуиэль, — на единственном глазу последнего вождя "белок" появилась скупая мужская слеза. — Dh'oine оплакивали её вместе с Eldar, и скорбь их была совершенно неподдельной. Мы, Seidhe, чувствуем такие вещи. В мире, где люди искренне печалятся о смерти эльфки, их потомки уже вряд ли будут писать на заборах "Эльфов в резервации". Вряд ли будут таскать за волосы эльфских девушек в борделях. Вряд ли будут соревноваться в числе отрезанных острых ушей за ящик дешёвой водки. Расскажи мне о таком мире шесть лет назад, когда мы задавали Dh'oine звону в лесах на Понтаре, я бы первый рассмеялся — как над красивой, но совершенно выдуманной сказкой. А теперь это всё окружает меня... И пусть окружает и дальше! Жаль только, что нельзя в одночасье перенести в Арду всех Aen Seidhe — чтобы наш народ доживал свой век в покое и безопасности, давно заслуженных.

— Да уж, непростую задачку ты предлагаешь нам, Иорвет из Ард Гвынедд, — признал Гэндальф. — Даже валар для такого пришлось бы, наверное, поднапрячься! Но теперь, я полагаю, Мудрые могут оставить тебя в покое, ибо можно уже не бояться, что ты рассоришь эльфов и гномов с людьми перед лицом Мордора.

— Если вспомнить, с каким поручением вы меня отправляли в эту страну, мэтр Гэндальф, то моё задание по сути выполнено. Поговорим о награде, — сказал наконец волшебнику эту сакраментальную фразу Геральт.

— Ведьмаки есть ведьмаки, — усмехнулся в усы и бороду магик, и достал из одного из безразмерных карманов своего плаща искусно сработанную резную шкатулку из кости, протянув её Белому Волку. — Вот тот самый дар эльфийских владык Золотого Леса, о котором я и говорил, и который превзойдёт все твои ведьмачьи ожидания.

Геральт открыл шкатулку и обнаружил там... семена. Судя по всему, виноградные — после двух лет в Туссенте он немного разбирался в подобных вещах.

— Когда мои друзья из Лориэна узнали, что на родине ты разводишь виноград, то преподнесли тебе семена "Тол Эрессеа". Это лучший из лориэнских сортов. Он даёт то самое вино, что в старые добрые времена на пирах Гондолина и Нарготронда возносило выпившего до небес, но не превращало его при этом в повизгивающего поросёнка, — сказал Гэндальф.

— Приживётся ли он в Корво Бьянко? В Туссенте всё-таки теплее... — усомнился ведьмак.

— Ты не бывал в Лориэне, потому и задаёшься такими вопросами, — ответил ему чародей. — Уверен, эльфийский виноград принесёт твоему дому ещё многие годы процветания. А тебе, златоголосый Юлиан Альфред Панкрац, владычица Галадриэль тоже оставила на память кое-что.

В шкатулке, предназначенной для Лютика, оказалась... Всего лишь прядь волос. На редкость роскошных, шелковистых и золотистых. Казалось, виконт де Леттенхоф расплывётся в лужу от куртуазных впечатлений.

— Чего у местных эльфов не отнимешь — так это умения дарить подарки, — сказал Геральт.

В полутора часах езды шагом от Ривенделла Геральт, Лютик и Гэндальф вступили в малоприметную ложбину в предгорьях Туманных гор, на скалах которой были начертаны явно эльфские письмена — видимо, охранявшие нечто от посторонних.

— Здесь долгие годы провела Келебриан, госпожа Ривенделла, и эльфы всегда чтили это место, — заметил волшебник. — Надеюсь, что его силы упростят нам обряд открытия Дверей, что возвратят вас в общество друзей и близких.

— Неплохо бы, — сказал ведьмак. — Мэтр, а нельзя ли так устроить, чтобы после нашего возвращения прошло несколько дней? А лучше месяцок. А то как бы власти в Венгерберге не обвинили нас в убийстве Ульфсака и ефрейтора — и здравствуй, шибеница.

— Вполне можно, — рассудил Гэндальф. — А теперь довольно, ибо если отрывать волшебника во время плетения чар, никакого чуда не произойдёт.

Серый начал читать нараспев многоэтажное и затейливое заклинание на языке, о существовании которого ни один из присутствующих и не подозревал. Магик держал свой посох обеими руками, воздев над головой и нацелив его навершие точно в зенит. Он продолжал уже минут десять. Пятнадцать. Двадцать. Заклинание, кажется, пошло по второму кругу. Но порталом и не пахло.

— Arse blathanna, да что же это такое? — не выдержал наконец Лютик.

— Похоже, кто-то нам мешает, — сделал вывод Геральт. — Кто-то из его коллег.

— Я знаю, кто это, — сказал компаньонам Гэндальф, выдохшийся и заметно вспотевший. — Вернее всего, за этим стоит та же воля, что управляет и кольценосцами, и орками, и пауками, и прочей мерзостью и бесчинством. В запасе у властелина Мордора есть заклятия, которые позволяют не только открывать Двери в Арду из-за кругов мироздания, но и закрывать их — вообще все, намертво! Для этого ему пришлось бы проводить такие обряды, о которых я даже думать не хочу. Но если Чёрный Властелин решает наказать тех, кто ему не поддаётся, то тут уж не поскупится...

— Что это значит, мэтр? — спросил ведьмак. — Теперь... мы здесь навечно?

— Вы здесь надолго, — печально признал Гэндальф. — По крайней мере до тех пор, пока не будет снова повержен Мордор, как уже случалось в далёком прошлом. И кажется, мне уже известно, где искать орудие для этого. Но я должен тщательно проверить свои догадки. Поэтому в скором времени мне придётся мчаться дальше на юг.

— Может быть, сделаем ещё пару попыток, мэтр? — предложил Лютик.- У меня ведь там читатели. Поклонницы. Кабаре в Новиграде на ходу! У Геральта — виноградники, дочь, возлюбленная...

Геральт уже ничего не предлагал. Он просто выхватил серебряный меч и начал методично косить мелкий кустарник — совсем как Иорвет недавно, — склоняя и спрягая разные человеческие, краснолюдские и эльфские крепкие выражения.

— Duwelsheiss... Ghoul y badraigh mai aep cuach... Чтоб вас всех за мудя приподняло да шлёпнуло...

— Стой, ведьмак! Если ты вырубишь здесь всё цветущее, тебе потом не миновать неприятностей с эльфами Ривенделла! А поскольку не по нашей с тобой вине ты надолго тут застрял, лучше тебе миновать их! — выкрикнул в отчаянии Гэндальф. Но ведьмак уже прекратил стрижку насаждений и просто сел на землю, тупо уставясь в блестящие от снега на горизонте вершины Мглистых.

"Навечно".

"Йеннифер".

"Цири".

"Всё зря...".

Ривенделл, Последний Домашний Приют. Полтора месяца спустя.

— Думаю, тебя это заинтересует, ведьмак, — сказал Геральту эльф Петелен, вводя его в неприметный чертог по соседству с ривенделлскими палатами врачевания.

Здесь находилась лаборатория Петелена, где он среди реторт, тиглей и прочих замечательных штук корпел над лекарствами, декоктами и прочей алхимией — хоть раса Eldar и не признавала этого слова. Сейчас он занимался делом труднейшим — попыткой воспроизвести эликсиры, которыми обычно пользовался Геральт на Континенте и без которых он стал бы здесь бесполезным — а старые запасы подходили к концу.

— Не зря ты лазал по болотам, охотясь на кочунов, Геральт из Ривии, — молвил эльф. — Их внутренности содержат достаточно субстанции, которую у вас называют "ребис". Таким образом, они с лихвой заменят при изготовлении эликсиров мозг утопца, сердце накера, даже челюсть цементавра.

— Цеметавра, — в который раз уже поправил Петелена ведьмак. — Хороший знак — их-то добывать полегче, чем арахноморфов. Враг их побери...

Выйдя от Петелена, Геральт направился в библиотеку, где непременно по паре часов в день прел над бестиариями — эльфскими, краснолюдскими, нуменорскими, арнорскими и гондорскими — тщательно выписывая оттуда виды, места обитания, повадки чудовищ и известные аборигенам способы их исчезновения. Затем ему предстояла тренировка — обычно это был поединок в паре с кем-нибудь из эльфов, а то и следопытов или гномов.

Такой строгий режим ведьмак в Ривенделле начал блюсти далеко не сразу. После того, как Гэндальф после ещё пары попыток оставил старания проделать всё-таки для них с Лютиком портал на Континент и уехал на Юг по своим чародейским надобностям, Геральт снова засел было в гостевых покоях — на этот раз в обществе барда — и вновь занялся сравнительным анализом горячительных напитков свободных народов. Когда Элронд и его присные стали вежливо намекать ведьмаку, что у них так скоро опустеют погреба, а опустошённые сосуды займут пол-долины, они не стали ждать, пока намёки станут невежливыми, и перебрались в Минас-Агор, к Иорвету, который старых приятелей стеснять уже не стал.

— Девица из Виковаро

Любит только за амбаром,

У второй из Виковаро

Не в чести ложиться даром!

А у третьей нету правил —

Лишь бы кто-нибудь да вставил!

А четвёртой нет покоя —

Ей потребны сразу двое... — разносилось зимними ночами над лесами Троллистой пустоши не вполне стройное, но очень громкое пение на три голоса, и тролли, подкрадывающиеся к эльфским аванпостам, замирали в ужасе.

Но, как известно из медицинских трактатов ещё времён пребывания эльфов в Валиноре, отдых есть смена деятельности. Вскоре потребность в такой смене ощутил и Геральт.

— Раз я отрезан теперь от Корво Бьянко, зато вокруг в избытке чудовищ, самое разумное, что можно предпринять — это вернуться к ведьмачеству. Окончательно. Эти услуги будут в Средиземье востребованы ещё долгие годы. Прав был Весемир: эта дорога — без конца... — задумчиво сказал как-то ведьмак, глядя, как ветер раскачивает остовы деревьев за стенами Минас-Агора.

— Кто породнил

Нашу жизнь

С дорогой без конца?... — сразу вспомнил виконт де Леттенхоф одну из своих старых баллад.

— Мы оба знаем, кто, Лютик. И даже Гэндальфу Серому пока его не достать, не говоря уже о нас, скромных. Одно утешение — мы здесь нужны по-настоящему. И мой меч, и твоя лютня. Пусть они добудут нам новый дом, раз старый недоступен.

Иногда действительно у ведьмака просыпались надежды на возвращение, в основном связанные с Цири или даже, чем Враг не шутит, с Авал'лакхом или даже кем-нибудь уцелевшим из Дикой Охоты. Но кого бы он ни спрашивал, похоже было, что этот мир они не посещали никогда.

— Нет, ни о какой девушке с белыми волосами, окружённой единорогами, в Средиземье никогда не слыхивали, — отвечал Бродяжник, который согласился стать партнёром Геральта в тренировочном поединке в этот раз. — Я забирался так далеко на юг, что даже звёзды там уже светят по-иному. Но ни в Умбаре, ни в Хараде, ни в Мумакане не помню таких преданий.

— А о Дикой Охоте? Помнишь, я тебе говорил? — Геральт, слишком крепко задумавшийся о перспективах покинуть Средиземье через Спираль, пропустил два лёгких укола мечом дунадана.

— Вот тут что-то похожее бывало. Но ты, думаю, уже от эльфов о них знаешь, — Бродяжник ловким финтом выбил меч у отвлёкшегося ведьмака. — Сегодня ты всё-таки не в лучшей форме, Геральт из Ривии. Опять тоска по родине душит тебя?

— У ведьмаков не бывает родины. Мы — бродяжники не хуже тебя. У меня она было появилась, но так ненадолго, что здесь, в Ривенделле, мне уже кажется лишь добрым сном, — грустно сказал ему Белый Волк.

— Чуть не забыл, — утёр следопыт пот со лба. — Гномы просили передать для тебя с оказией письмо от Двалина, сына Фандина, — и сухой рукой он протянул Геральту свиток.

Отойдя ближе к окнам галереи, ведьмак развернул свиток, присланный краснолюдским наместником, и принялся читать:

"Достославному Геральту из Ривии

в Последний Домашний Приют, Ривенделл,

в собственные руки.

Почтенный мастер ведьмак!

До нашего подгорного народа -и в Чертогах Торина на западе, и в подземельях Одинокой горы на востоке, и в Отрикаре на севере — дошло, что ты всё-таки волею обстоятельств не уехал в далёкий свой дом и осел у эльфов. Король-под-Горой Даин, сын Наина, прознав об этом, возрадовался и поручил мне заключить с тобою договор на сопровождение купеческих караванов, что связывают наши города и копи по обе стороны Мглистых. Ибо все только и говорят о том, что Тьма наступает, и чем дальше, тем менее безопасны для нас дороги. Не только Длиннобороды рассчитывают на твои мечи, но и людские торговцы из Дейла, Озёрного города и Бри, и лесные эльфы питают большие надежды..."

Геральт закончил чтение свитка и слабо, криво улыбнулся — то ли своим мыслям, то ли раннему декабрьскому закату.

— Думаю, краснолюдам ждать придётся недолго, — сказал он Бродяжнику. — Пожалуй, ещё до Мидинваэрне я буду готов к выходу на большак. Даже если орков, арахноморфов, ящеров и чахликов в Средиземье больше не останется, сукины дети будут всегда.

1) Да будет так (Старшая Речь)

Вернуться к тексту

Примечания:

ВАРНИНГ: На этом окончательно и бесповоротно завершается публикация фика "Эльф ниоткуда". "Другие истории" придётся сделать отдельной работой — возможно, даже двумя. Первоначальный план — сделать этакий гигантский сборник-приквел с бесконечным добавлением новых рассказов — пересмотрен, так как опыт показал, что желание следить за такими фиками быстро исчезает. Так что гигантский сборник будет, но потом))))

Провинция Аэдирн, Нильфгаардская империя. Октябрь 1277 года.

— Госпожа Цирилла Фиона Элен Рианнон и прекрасная госпожа... — замялся нильфгаардский офицер.

— Йеннифэр, — пояснила прекрасная госпожа, взяв офицера за услужливо протянутую руку и аккуратно спускаясь с лошади.

— Добро пожаловать в Венгерберг. Милсдарь председатель чрезвычайного трибунала ожидает вас. П-по государственному делу, — видно было, что нильфгаардец заметно робеет, зная, что особы перед ним далеко не простые.

— Ну что ж, — сказала Йеннифер Цири, когда они шли по улочкам Венгерберга к бывшему королевскому замку, где при Эмгыре расположились присутственные места имперской администрации, казарма и чрезвычайный трибунал с вместительными камерами пыток. — Теперь мы с тобой — адвокаты ведьмака, который опять не вмешался в политику и растворился, оставив нас прикрывать ему тылы.

— Ничего, — ответила ведьмачка. — Я уже пару раз бывала в таком положении по отношению к вам. И кажется, всё хорошо кончилось.

В канцелярии магичку и Цири ожидали двое: известный уже писарь Водичка и крупный, грузный, красноносый и пышноусый человек в чёрном штатском платье с пышным кружевным воротником, не растерявший при этом офицерской выправки.

— Позвольте представиться, достопочтенные милсдарыни — ротмистр Грюн де Ваальд. Думаю, до вашего сведения было доведено, что мне поручено дело скоя'таэля Иорвета, а равно и Геральта из Ривии герба Мост, которые мой покойный предшественник свёл в единое производство.

О судьбе капитана Рымвида аэп Лоэгайре судачили в Венгерберге уже давно. Две недели тому прежний милсдарь председатель чрезвычайного трибунала направился на выездную сессию, разбиравшую дела участников крестьянского бунта против сборщиков налогов в долине Дыфни, где ранее какого-то кмета запороли насмерть за сданное казне жито с плесенью. По дороге Рымвида подкараулили другие кметы предположительно из села Ракусы, где и имел место инцидент, выпустили ему кишки, засыпали живот зерном и в таком виде привязали к придорожному дереву. А ночью капитану устроили пышные похороны местные альгули.

— Йеннифэр из Венгерберга к вашим услугам, — с Белым Хладом в голосе ответила чародейка. — И я желаю знать, что именно должна доложить следствию о Геральте из Ривии. Которого последний раз видела три месяца назад.

— Я — тем более, — сказала Цири. — Как, думаю, ваше начальство знает, в Корво Бьянко мне удаётся наезжать нечасто.

— Милсдарыни, не будем начинать напрасную словесную баталию, — попытался смягчить разговор де Ваальд. — Не желаете ли выпить?

— С этого и надо было начинать, ротмистр, — ответила ведьмачка.

— От моего предшественника, земля ему пухом, кое-что осталось. Водичка! Выпивку! — скомандовал нильфгаардский чин, и писарь извлёк из недр шкафа несколько бутылок. — Что дамы предпочитают в это время дня? "Фьорано"? "Эрвелюк"? Метиннское розовое? Или, может, нашу добрую лимонную?

— О делах лучше говорить под что-нибудь полегче, — сказала Йеннифэр. Ротмистр наполнил два бокала вином из Метинны, а себе всё-таки патриотично подлил лимонной. Водичке, как младшему по званию, на службе хмельного не полагалось.

— Hael Ker'zaer! — поднял Грюн де Ваальд бокал в сторону парадного портрета его императорского величества Эмгыра вар Эмрейса и немедленно выпил. Чародейка и ведьмачка последовали примеру хозяина кабинета, но обошлись без здравицы.

— Итак, милсдарыни, — снова начал ротмистр, — нашей службе необходимо знать, когда вам стало ведомо об исчезновении Геральта из Ривии и что вы предприняли в поисках его?

— Ещё с конца августа я начала беспокоиться, видя, что Геральт всё не возвращается из гостей от своих краснолюдов. И тут как раз объявилась Цири. И не одна...

Корво Бьянко, княжество Туссент. Начало сентября 1277 года.

— Госпожа Йеннифэр! — Варнава-Базиль с явной тревогой потревожил уединение магички, когда она наслаждалась осенним солнцем Туссента в саду. — Госпожа Йеннифэр! Приехала молодая госпожа Цирилла и с ней какие-то неизвестные имперские офицеры! Ищут вас!

— Bloede arse, — вздохнула чародейка. — Передай офицерам, что если они не уберутся, то мне придётся превратить их в мышей.

— Боюсь, это бесполезно, госпожа Йеннифэр, — пожал плечами дворецкий. — Они заявили, что прибыли по велению лично государя императора и даже ваши чары их не остановят.

— Что ж... Приму их всех в охотничьей гостиной.

Вскоре Йен, слегка небрежно наложив на себя чары гламарии и облачившись в чёрно-белый "парадный" ансамбль с открытыми плечами, принимала у себя Цири, которую посланцы императора Нильфгаарда явно застали при исполнении её ведьмачьих обязанностей. Её сопровождали трое кавалерийских офицеров — вооружённых до зубов и снабжённых на всякий случай двимеритовыми амулетами.

— Йеннифэр! Дела творятся! — с места в карьер начала запыхавшаяся Дитя-Неожиданность. — С Геральтом, похоже, какая-то беда. И с тем эльфом... Ну, скоя'таэлем...

Тревога ещё сильнее сдавила магичку огромной незримой лапой. До Туссента дошли слухи о таинственном исчезновении неуловимого Иорвета, о котором ей много рассказывал Геральт. Поговаривали, что несгибаемый террорист то ли был взят в пекло живым Дикой Охотой, то ли сбежал от правосудия посредством самой чёрной магии, принеся в жертву пару сотен женщин, стариков и детей. И теперь оказалось, что её спутник жизни тоже в это замешан...

— Госпожа Йеннифэр, — начал хорунжий ван Выррен, — органы императорской контрразведки в Аэдирне разыскивают вашего... гм... сожителя, местного помещика Геральта из Ривии герба Мост как возможного сообщника и укрывателя государственного преступника Иорвета. Не далее как полтора месяца назад он объявился в Венгерберге в обществе виконта де Леттенхофа и неизвестного чародея по имени Гэндальф, разыскивая оного Иорвета. При попытке местного posse comitatus задержать их они оказали вооружённое сопротивление, а затем скрылись через портал неизвестно куда.

— Должна вас разочаровать, хорунжий, — элегантно повела плечами изящная черноволосая магичка. — Геральт уехал в Махакам ещё в конце июня. Его пригласили его старые друзья-краснолюды, а уж "белок" они всегда плохо переваривали. И про его приключения в Венгерберге я сейчас слышу впервые.

— Очень жаль, прекрасная госпожа, — покачал головой нильф. — Ваши сведения могут существенно облегчить его участь, так как администрация Аэдирна уже составила доклад в Нильфгаард, в котором прямо обвиняет известного всей стране ведьмака в измене. Делом последнего из скоя'таэлей интересуется сам государь, и нас первым делом снарядили на поиски вашей воспитанницы милсдарыни Цириллы...

Хотя Цири лет пять тому назад гордо отказалась от прав на престол империи, предпочтя жизнь ведьмачки, всё же Эмгыр поручил своим шпионам ненавязчивое наблюдение за дочерью — что для Геральта и Йен не было тайной. Так что дитя Старшей Крови нашлось быстро.

— Они вышли на меня в Соддене. Сразу зашли с козырной карты — мол, лучше ты сама нам сыщешь ведьмака, чем аэдирнские костоломы, а не то в таком деле его и Великое Солнце не спасёт, — сказала Цири, опустив глаза.

— Сейчас наши люди ведут розыски во всех провинциях империи. Чародеи, оснащённые по последнему слову магии, пытались отследить перемещение Геральта. К счастью, магический след оказался таким мощным, какого со времён, наверное, Первой Высадки не бывало. Но куда он ведёт — установить так и не удалось... — вымолвил ван Выррен.

— Мы обследовали это место самостоятельно. Сотворили пару довольно сложных обрядов. Я связывалась с Ковиром, чтобы чародейки объединёнными усилиями отыскали Геральта и этого Гэндальфа, — сказала Йеннифэр.

— Но у них тоже не получилось. Они говорят, что ведьмак уже где-то за пределами Континента, если вообще на этом свете. Так что ни Геральта, ни Иорвета вам уже теперь не достать! — заключила Цири.

— Знаете, я сегодня получил ответ на наши запросы из Лок Грим⁽¹⁾. Наши магики пришли практически к тем же выводам, — сказал Грюн де Ваальд. — И загадкой остаётся фигура этого Гэндальфа Серого. Никто в магических кругах ничего о нём не знает. Сам он говорил, что из Вызимы, но ведомство милсдаря Талера тоже сообщает нам, что ничего не слыхало о таком...

— Ложа — тоже, — кивнула Йеннифэр. — А что до этого эльфа, то Геральт встречался с ним всего один раз. Когда искал меня в долине Понтара. Иорвет помог ему в розысках, и теперь, скорее всего, Геральт со своим фирменным упорством отправился возвращать должок. Только и всего. А со скоя'таэлями у него не раз случались и стычки. Как в Вызиме семь лет назад, когда...

— Мы в курсе, что случилось в Вызиме в семидесятом. Тогда наша основная версия рассыпается, как призрак на рассвете, — напряжённо вздохнул ротмистр де Ваальд и хлебнул ещё немного нильфгаардской лимонной. — Я думаю, что самое разумное, что я могу сделать в этой ситуации — не мешать вашим поискам.

Храм, который они посетили несколько дней спустя, дождливой ночью, не был нанесён ни на одну карту Аэдирна. Кроме карт, которые во время оно имелись у Ложи Чародеек, но даже Ложа числила его заброшенным. Однако храм был ещё жив, и в нём каждое новолуние отправлялись обряды, на которые сходились тайные почитатели со всего королевства, а теперь — со всей провинции. Остальной же окрестный люд старательно обходил его десятой дорогой и рассказывал про него страшные байки.

Древний фасад — не то что дочеловеческий, а возможно, даже доэльфский — обрамлял проход под землю в глубине заросшего вьющимися растениями оврага. Над входной аркой были выбиты на Старшей Речи письмена, представлявшие собою перевод и вовсе непробудно-древней надписи, поверх которой их начертали:

НЕВЕДОМОМУ БОГУ

На пороге Йеннифэр и Цири встречала женщина в чёрном одеянии, с загорелой кожей и чёрными жёсткими волосами, собранными в пучок. Она была настолько неопределённого возраста, что казалась мумией. В руке она держала символ своей жреческой власти — косу, используемую в самых потаённых и неописуемых обрядах.

— Я получила твою весточку, Йеннифэр, — сказала жрица с косой непроницаемым, бесстрастным голосом. — Я уж думала, ты и вовсе позабыла о нас, обучившись нашим тайнам. От обиды я и вовсе едва не сожгла твоё послание...

— И что же тебе помешало, Морана? — с едва уловимой ехидцей спросила чародейка.

— Благодари свою воспитанницу, — ответила Морана. — Той, что спасла живущих от нашествия Белого Хлада, нет отказа даже здесь, в доме Неведомого, где нам дозволено взглянуть за гробовые врата.

— Кто это? Откуда ты их знаешь? — шепнула Цири.

— Неведомого раньше почитали по всему Аэдирну, Ривии и Лирии как бога загробного мира, — пояснила Йен. — Одно время Морана дозволила мне участвовать в таинствах и жить тут на правах послушницы. Я благополучно воспользовалась этим, чтобы подтянуть знания по некромантии.

Морана провела обеих женщин по длинному коридору. Храм Неведомого представлял собой, похоже, большую присыпанную землёй постройку из камня полигональной кладки. Даже бывалая Цири невольно поёжилась, когда увидела циклопические камни, слабо освещённые редкими факелами. Впрочем, здесь и Йеннифэр было не по себе — то ли от сырости и холода, то ли от магических эманаций, то ли от всего сразу.

Коридоры уходили глубже под землю, факелы становились реже. Наконец Морана привела ведьмачку и чародейку в залу с низким потолком, завершавшуюся крупной чёрной дырой в стене. За ней плескалась подземная река или озеро и колыхались то ли туманные, то ли газовые белёсые испарения.

— На колени, — велела Морана, преклонила их сама и, раскачивая косу, как маятник, начала читать заклинание, состоящее из архаичных эльфских, краснолюдских и вовсе непонятных слов...

— Ну и местечко, брррр, — выдохнула Цири, покидая овраг. — И как ты провела тут целый год и один день?

— Зато здесь можно было получить куда более основательные познания в некромантии, чем в Аретузе, — сказала Йеннифэр. — Для твоей же пользы, между прочим, ибо без них сложно было бы тебя искать последний раз.

— Это когда ты разорила святилище Фрейи? — уточнила ведьмачка. — Интересно, какая кара тебе теперь положена на Скеллиге?

— Весьма неаппетитная, — отрезала магичка и перевела тему. — С одной стороны, теперь мы знаем, что Геральт не мёртв. Иначе Морана сумела бы явить его дух. С другой — если он не в подлунном мире и не на том свете, значит...

— Значит, настало время мне воспользоваться своими каналами, — сказала Цири.

— Отправишься на свою Спираль? — спросила Йеннифэр.

— Не сразу. Сначала нужно посоветоваться.

Они заночевали в лесу где-то на границе Аэдирна и Лирии, на поляне у небольшого озерка, поверхность которого покрывали огромные ненюфары. Сейчас, в предрассветных сумерках, его окутывал туман, из которого выплывали расцвеченные жёлтым и багряным ветви деревьев.

На берегу сидела Цири и медитировала, устремив взор в сторону озера — словно бы призывала кого-то. Наконец из тумана возник белый единорог. Он бежал легко, воздушно, бесшумно, изящно неся свою красивую голову.

— И снова здравствуй, Иуарраквакс, — сказала ему Дитя-Неожиданность.

Вот мы и снова встретились, Звездоокая. Казалось мне, что после победы над Хладом тебе уже не нужна наша помощь.

— Она нужна не мне. Геральту. Ведьмаку. Ты помнишь его? Помнишь Ривию? Озеро?

Хорошо помню, Звездоокая. И его, и твою спутницу.

— Какой-то неизвестный чародей увёл его из нашего мира. Вы не нападали на его след случайно? Может, хоть вы знаете, где Геральт теперь? — вопрошала Цири.

Тебе посчастливилось, Звездоокая. Нам знаком его след. Но в мир, куда привело Геральта создание, что ты зовёшь чародеем, нет хода извне.

— Как нет? Даже вам? Даже мне?

Раньше в Арду не раз наведывались порождения Пустоты. Огромные. Уродливые. Искали добычу. Поэтому её Могущества затворили Арду. Открывать её они могут лишь сами. Для тех, кого желают впустить. Увы, нам Могущества не доверяют.

— То есть, этот волшебник... Тоже один из Могуществ?

Возможно, Звездоокая. Их много. Мы не знаем всех. Но одно могу сказать — они возвращают тех, кого увели. Не всегда в то время. Не всегда в то место. Но если ты не погиб в Арде, то ты вернёшься. Рано или поздно.

— Так что же? Нам остаётся только ждать?! Больше ничего мы не можем сделать?! — вспыхнула Цири. Иуарраквакс только прядал ушами.

Ещё кое-что. Возвращаются те, в чьё возвращение верят. Надеются на него.

— Что ж... Ты и впрямь помог всем, чем мог, Конёк. Надеюсь, я тебя не обидела, — ответила расстроенная Цири, дотронулась до единорога рукой. Погладила гриву. — Va faill, Иуарраквакс.

До встречи, Цири.

Единорог пропал, как будто и не было.

— Я поняла только, что Геральт жив, но это нам уже и так известно, — раздался за спиной голос Йеннифэр. — В какой мир его занесло? Как нам попасть туда?

— В том и загвоздка, что никак. Если эти их Могущества не захотят. Видимо, тот загадочный Гэндальф — одно из них, — ответила ведьмачка.

— Значит, всё, что нам остаётся... — сказала Йен тем самым тоном, который Цири запомнила с детства и который означал "Опять всё идёт не по-моему!".

— Надежда. Её достаточно. Если верить единорогам.

Йеннифэр молча обняла её — даже не столько чтобы утешить, сколько чтобы согреть в тумане.

КОНЕЦ

1) Там находится имперская магическая академия Нильфгаарда.

Вернуться к тексту