Эльф ниоткуда (джен)

Примечания:

ВАРНИНГ: большие куски из "Истории гномов" и немножечко из "Хоббита".

Последний Домашний Приют, долина Ривенделл. Начало октября 3017 года Т.Э.

Бильбо Бэггинс задумчиво помусолил кончик пера, обмакнул его в чернильницу и с некоторым придыханием продолжил выводить каллиграфическую вязь эльфского тенгвара.

Подходила к концу его работа над "Историей гномов" — важной частью эпического труда всей его жизни, который всё дописывался и дописывался в тихом Ривенделле последние шестнадцать лет. Оставалось сделать только некое заключение по выпискам из разрозненных гномьих хроник, за которыми взломщик на покое несколько лет назад не поленился поехать даже к Одинокой горе. Сейчас бы он уже на такое не решился — всё больше опасностей таила в себе дорога на восток, и многие путники уже всерьёз опасались за будущее торговли по Тракту.

"Поработить Гномов с помощью Кольца не удалось. Его влияние заметно лишь в том, что в них разгоралась жажда золота и драгоценностей. Все, что не было золотом, серебром или дорогим камнем, они ни во что не ставили и приходили в страшный гнев, если у них отнимали их сокровища. За это они могли жестоко отомстить. Однако само Гномье племя было с самого начала свободным и не выносило навязанной воли и чужой власти. Гномов можно было убить, разрушить их дом, но их нельзя было заманить в Тень, опутать обманом и заставить подчиниться", — писал старый хоббит, для верности пришёптывая текст себе под нос.

Тут дверь в библиотеку отворилась, и в неё вошли, судя по голосам, Элронд и эльф, с которым Бильбо так и не познакомился, хотя он часто заезжал в Ривенделл по делам с западных застав. Мистера Бэггинса при этом они не заметили — попробуй-ка заметь хоббита, обложившегося с головой кучей старинных томов! — и потому говорили громко и совершенно свободно, так что Бильбо невольно отвлёкся от героического прошлого гномов и обратился в слух. А послушать было что.

-...успешно отразили уже две вылазки троллей. Так что твои сыновья поступили разумно, поверив этому Иорвету с его лориэнцами. Одноглазый чужестранец спуску созданиям Врага не даёт, хотя мне воины жаловались, что уж больно суров он с союзниками-Edain, — докладывал владыке Ривенделла неопознанный эльф.

— Похоже, моя драгоценная тёща напрасно сомневалась в Иорвете, — ответил ему Элронд. — Никакой он не призрак и не одержимый. Однако, остаётся риск, что когда он завоюет себе славное имя, наши воины просто уйдут за ним в его дикие края. Нужно озаботиться тем, чтобы привязать его к Имладрису понадёжней. Теперь за юг мы спокойны, Даэрвеллас. Но ты говорил, что к северу от Тракта началось неладное?

— Уже за полдня пути к северу теперь опасно. Ещё весной пауки, варги, лесные тролли и горные, пришедшие с Мглистых, не рисковали соваться так далеко от своих убежищ. Теперь же они до того обнаглели, что подбираются вплотную к нашему оплоту в Торенхаде. Те люди, что не стали добычей троллей и других тварей, перебрались за Митейтель или на Стрелку. В Торенхаде тоже подумывают об отходе на юг — после того, как пропал уже третий разведчик, — доложил Даэрвеллас.

— Нам могут перерезать не только Тракт, но и сообщение с Глен Врайгом на Эттенах, — мрачно задумался Элронд. — Подобного не было со времени ангмарских войн. А Ангмар теперь, как мы знаем, как раз воспрял вновь, совершает набеги на всё, на что стоит набегать, и готовит решающий бросок на юг, — Полуэльф сделал паузу, как будто вспоминал что-то.

— А на юге как раз объявляется седой воитель невесть откуда о двух мечах и со светящимися в темноте глазами, которого принимают за ангмарца, но сам он зовёт себя охотником на чудовищ и действительно неплохо на них охотится, несмотря на немалые для Edain лета, — припомнил наконец Элронд. — И как раз ищет встречи с Иорветом. Думаю, этот так называемый ведьмак для нас очень кстати.

Бильбо замер в изумлении. Хотя успел он немало постранствовать по Средиземью и водил дружбу с Гэндальфом, гномами и эльфами, которые повидали ещё больше, но никогда и ни от кого не слышал о ведьмаках. По описанию чужеземец из непробудно дальнего края и впрямь напоминал ангмарского колдуна или оборотня-гаурадана, что шныряли по северным лесам и теперь тоже подкрадывались к Ривенделлу. Хоббиту стало не по себе. На миг ему показалось, что ведьмак — это тоже какая-то опасная нежить вроде хобборотней, которыми его пугали в детстве.

— Если охота на отродья Тьмы — хлеб ведьмака, то мы, пожалуй, сможем щедро заполнить ему амбары, — сказал Элронд. — Насколько я понял тебя, Даэрвеллас, он ещё в Минас Агоре?

Мистер Бэггинс, чтобы прийти в душевное равновесие, вновь обмакнул роскошное перо в чернильницу и продолжил:

— Охо-хо... "Беспокойство и разочарование Трайна в последние годы его жизни, вероятно, тоже можно объяснить чарами Кольца. Его грызла жажда золота. Он не смог вынести постоянной, как он считал, бедности, стал думать об Эреборе"... А об этих ваших ведьмаках я лучше подумаю после второго завтрака, — рассудил Бильбо.

Ведьмак тем временем, стиснув зубы, всаживал серебряный меч в тело необычайно крупного и темномастного волка примерно в тридцати стае к северо-востоку от Минас Агора. Иорвет и Милуиэль тем временем приканчивали двух его спутников — более обычных волков, только выглядели и пахли они так, как будто уже благополучно сдохли.

— Зараза! — вырвалось у Геральта, когда волчара, едва он дотянулся ему клинком до сердца, растаял как туман. От тумана у ведьмака резко заслезились глаза, запершило в горле, и он резко поднялся с карачек наверх, пока не стало ещё хуже. Медальон школы Волка усиленно дрожал.

Геральт огляделся и увидел, что эльфы уже разобрались со своими волками, но тоже не без потерь — Иорвет обрабатывал неким эльфским декоктом глубокую рану на ноге Милуиэль.

— Не беспокойся, ведьмак, в седло я залезу. Опыт есть, — ответила ему эльфка, ставшая правой рукой одноглазого скоя'таэля.

— Как думаешь, это кто-то некромантией балуется? — сказал ей Геральт, переводя взгляд с закатанной Иорветом штанины, обнажающей крепкую стройную ногу Милуиэль, на ошейник с подозрительными рунами, оставшийся от призрачного волка. На него медальон реагировал уж вовсе истерично.

— Не уверена. Духом был только вожак. Остальные волки были живы, но поражены чёрной чародейской порчей. Довольно мощной, — Милуиэль, держась за Иорвета, направилась к своему коню.

— А я уж надеялся, что мне придётся гонять только троллей и слабо отличающихся от них по интеллекту горцев, — сказал Иорвет. — Теперь снова чародеи встают на моём пути... Опять же если вспомнить слова Торониэли...

Торониэлью звали эльфку-разведчицу, которую вчера израненной принёс в окрестности Минас Агора из чащоб на севере взмыленный конь. Воины Иорвета её откачали и дали ей сыворотку от паучьего яда — девушка была явственно укушена крупным арахноморфом — но она ещё была слаба и не могла толком рассказать, что с ней произошло, выдавая полубессвязные предупреждения о пауках, медведях, ящерах и прочих созданиях, словно сошедших с ума в лесах и болотах на повороте реки Митейтель. А потом уже разведчики бригады на пересменке доложили о появлении этих волков.

— Опять я как раз вовремя, — сказал ведьмак. — Думаю, ваша гарнизонная казна сейчас небогата, да и потратить деньги в этих лесах негде. За волка разочтёмся потом.

— Оплату пока что до самого Имладриса тебе придётся принимать товарами, — ответил Иорвет. — Aen Eldar дерутся не за деньги — и особо не звенят кошельками, тем более на передовых позициях. Разве что тебе попадутся на Тракте местные гномы, у них золото водится всегда.

— Хоть что-то как у нас, — усмехнулся Геральт и отхлебнул "Ласточку". Он уже начинал беспокоиться о том, что эликсиров ему тоже может не хватить — вытаскивание Иорвета из Средиземья затягивалось. Было понятно, что Элронд Полуэльф, считавший себя господином здешней округи, просто так не отпустит со службы столь ценный боевой и командный кадр, как самый неуловимый из предводителей скоя'таэлей Севера. Да и сам одноглазый знакомец ведьмака не намерен был оставлять свои планы влить эльфской партизанщине новую кровь из Ривенделла и Лориэна.

"Боюсь, буду я иметь перед гроссмейстером Гэндальфом бледный вид", — задумался Геральт.

— Наконец-то ты вернулся, ведьмак, — сказал Маэнхадор, прихрамывая по двору Минас Агора. — А то нет мне спасения от твоего менестреля. Как только Элроир вернулся в ставку, он переключился на меня, требует дани нашими старыми песнями в подробностях, которые без конца записывает. Лютик уже извёл почти все свои чернила и скоро доберётся до наших.

— Да, это страшная сила, — ответил истребитель страховидл, слезая с коня, на котором ехал вдвоём с Иорветом. — От песен его может отвлечь разве что хорошенькая эльфка.

— Это не поможет, Геральт, — сказал лориэнский воин. — Ни девушек из Имладриса, ни Милуиэль этот Лютик не интересует. — Тут Милуиэль и Иорвет так выразительно глянули на Маэнхадора, что тот предпочёл переменить тему:

— Только вчера мы проводили Элроира, а теперь уже из самого Имладриса примчался новый гонец и ждёт вас. Владыка Элронд явно что-то замышляет...

— Уж не поход ли против Эйтельдира? Давно пора вычистить орков оттуда, — сказал мимо проходивший ривенделлский лучник.

— Если так, то эти уродцы долго в Эйтельдире не протянут. Геральт как раз проведёт нас мимо застав в самое неприятельское гнездо, — тоном бывалого тактика сказал Иорвет. В подчинении несломленного скоя'таэля теперь было почти тридцать эльфских мечников и лучников, как в старые добрые времена. Правда, в Пуще он сам был, по сути, волонтёром на службе Элронда Полуэльфа.

Посланец оного полуэльфа как раз находился в караульном помещении и неторопливо обсуждал организационные вопросы с Амбенделем, с тревогой посматривая на дверь, за которой бригада обустроила импровизированную палату для раненой Торониэли. Когда Иорвет, его верная адъютант и Геральт вошли в "штаб бригады", гонец поспешно вскочил им навстречу.

— Mae govannon, отважный Иорвет! Моё имя Даэрвеллас, и я прислан от владыки Элронда с наказом разыскать твоих спутников, ведьмака по имени Гервант из Лирии и менестреля... кажется, Лютика!

— Геральт из Ривии, к вашим услугам, — с заметным нажимом поправил его ведьмак. — Чем могу быть полезен милсдарю Элронду?

— Имладрис принимал многих гостей и из Эриадора, и с Востока, и с Юга, но впервые в наших землях появились выходцы из таких далёких земель, что их нет ни в одном землеописании Арды и ни на одной карте — а уж у нас их хватит, — сказал Даэрвеллас. — Владыка Элронд почтёт за честь принять у себя воина из таких загадочных краёв — к тому же, как идёт молва, опытного и могучего охотника на Вражьих отродий! Не говоря уж о менестрелях, которым у нашего камина рады всегда.

— Оперативная обстановка в Хауд Эртейд сейчас сложная, — сказал Иорвет. — И услуги ведьмака мне бы тут как раз не повредили. Но присягу Имладрису или мне ни Геральт, ни Лютик не давали, и руки их не связаны. Так что решать им. Амбендель, найди нам профессора элоквенции.

Лютика долго искать не понадобилось — он бродил по тем местам Минас Агора, где не слишком докучал бойцам гарнизона, и записывал эльфьи и людские граффити на руинах. Услышав о приглашении Элронда, он пришёл в полный восторг:

— Милсдарь Даэрвеллас, ведь за этим я и приехал сюда, за тысячи стае от отечества — взыскуя эльфской цивилизации, дожившей в полном блеске до наших дней и не омрачённой многовековой распрей с людским родом! — Чувствуя, что скоро ему предстоит снова блистать в свете, бард снова заговорил как оксенфуртский профессор элоквенции.

— А ты, Герв... Геральт, не откажешь Имладрису? — спросил ведьмака гонец Полуэльфа.

— Я прибыл в вашу страну, потому что тут вроде бы попал в беду мой давний приятель. Теперь я вижу, что Иорвет в безопасности, и рад буду встретиться с эльфами, которые взяли его под крыло.

— Надеюсь, меня Элронд пока ещё не вызывает на ковёр, хотя я на его службе менее месяца? — спросил скоя'таэль.

— С тобой владыка Элронд встретился бы с ещё большим любопытством, хотя бы для того, чтобы обсудить положение твоего народа и решить, что он может для него сделать, — ответил Даэрвеллас. — Но пока ты нужен нам здесь, чтобы разорвать петлю, которую Чёрный Властелин хотел бы затянуть на шее Имладриса.

— Что ж, — сказал Иорвет, — в добрый путь, Gwynnbleid. И тебе, господин виконт де Леттенхоф. Сможешь хоть пощеголять перед местным двором.

— Милсдарыни и милсдари, — сказал Лютик, — если мы не спешим, то, пока ещё рано собирать вещи, я бы исполнил вам на прощание маленькую балладу, которую так любит наш общий друг Иорвет! Перевод со Старшей Речи мой, музыка и слова — эльфские народные.

И трубадур, некоторое время понастраивав лютню, грянул:

— Шумели и текли народы,

Вскипела и прошла волна —

И ветер Славы и Свободы

Вздувал над войском знамена...

И в каждой битве знак особый

Дела героев освещал

И страшным блеском покрывал

Земле не преданные гробы...⁽¹⁾

Иорвет молчал и думал. Но вспоминал он не былые лихие дела скоя'таэлей, не славу Вергена, не битвы за долину Понтара. Он вспоминал ведьмака и барда, увиденных в зеркале Галадриэли.

"Неужели сбудется и всё остальное?".

Через два с половиной дня Геральт, Лютик и Даэрвеллас снова пересекли Бруинен — на этот раз вброд, в мелком месте, где с грохотом перекатывались камни и по воде несло почти морскую пену. Противоположный берег был крутой и скользкий. Когда они наконец с трудом взобрались на него, то снова увидели Туманные горы. Они словно надвигались на них — казалось, до ближайшей не больше дня пути.

— Это Бруиненский брод, — сказал Даэрвеллас. — Теперь до долины осталось совсем немного

Местность впереди неуклонно и постепенно повышалась к подножию ближайших гор; ничто не нарушало ее однообразия. Деревья и кустарники резко поредели, открывая глазам широкий склон цвета вереска и крошащиеся скалы с редкими зелеными пятнами травы и мха. Этот край назывался Верхней Пустошью, и найти тут Ривенделл было непросто. Геральт следовал за своим новым эльфским провожатым верхом на новой лошади — трофее, взятом бригадой Иорвета у горцев-коркуров при штурме Минас Агора и тоже, конечно, получившем теперь имя Плотва.

Прямо под копытами коней путешественников вдруг открывались лощины с обрывистыми склонами, где внизу, к их удивлению, росли деревья и протекали речки. Возникали расщелины, такие узкие, что на первый взгляд их ничего не стоило перепрыгнуть, но они были невероятно глубокие, и на дне их клокотали водопады. Встречались темные овраги, через которые нельзя перепрыгнуть и куда нельзя спуститься.

К середине четвёртого дня пути вся троица очутилась на краю крутого обрыва, со стороны которого доносилось журчание воды, спешившей по каменному ложу. В воздухе стоял необычный для осени аромат зелени, а на дне его росли не пожелтевшие ещё деревья и виднелись верхушки стрельчатых башен.

— Похоже на наши эльфские разва... города где-нибудь в Каэдвене, — сказал Геральт.

— Правда? Я всегда подозревал, что народ Иорвета давным-давно отпочковался от наших предков, ушедших на Заокраинный Запад, — задумался вслух Даэрвеллас о чём-то о своём.

По мере того, как гости Ривенделла спускались, настроение у них подымалось. Сосны сменились буками и дубами, да и воздух заметно потеплел. На дне долины, которую пересекали Бруинен и несколько его мелких притоков, виднелись мостики, беседки и какие-то другие постройки под черепичными крышами, выполненные в ажурном эльфском стиле, знакомом всякому ценителю археологии. Выше виднелись буковые леса, постепенно желтеющие и рыжеющие, за ними — хвойные, а по-над верхушками сосен и елей уходили в кудлатые облака Туманные горы.

— Ты только оглянись вокруг, Геральт, прозаичнейший из ведьмаков! Ты только подумай — всего пятьсот-шестьсот лет назад и наш мир был таким! Вижу эту красоту — и прекрасно понимаю скоя'таэлей, — выспренне выдал Лютик.

— Вижу, чувствуешь прилив вдохновения, — ответил ему ведьмак. — Смотри, не вернись потом в Аэдирн "белкой" и не вступи к Иорвету в бригаду.

— Эх ты, — отмахнулся бард. — Ты не понимаешь, что это значит! Это всё равно что путешествие во времени — удовольствие, посильное только носителям Старшей Крови!

— Интересно, как-то там сейчас Цири на большаке. С Беллетэйна её не видел, — сказал Геральт.

— Ну, если верить Гэндальфу, то наша вылазка сюда вашу разлуку не продлит. Он ведь обещал нам — вернёт на то же место, в то же время. Ну, plus minus несколько дней и тридцать-сорок стае... Bloede pest... Совсем забыл, нас ведь теперь разыскивают нильфы... — вспомнил Лютик.

— Этим пока ещё озадачиваться рано, — молвил ведьмак. Путники на этом умолкли, только Даэрвеллас изредка изображал из себя гида. Из его пояснений Геральту удалось понять, что Ривенделл был освоен Eldar ещё в какую-то Вторую эпоху, за три тысячи с лишним лет до них, и большая часть усадьбы Элронда была именно тогда и возведена.

А Ривенделл представлял собой именно что классическую эльфью усадьбу, которые раньше ведьмак наблюдал обычно в виде развалин. Конюшни, мастерские, хозяйственные постройки были возведены в том же стиле, что и Тир на Лиа, который Геральту довелось мельком повидать пять лет назад, и который — упростив и огрубив на свой лад — переняли люди в Новиграде, Оксенфурте, Вызиме. Меньше упростив и огрубив — в туссентском Боклере. Туссент отдалённо напоминали и террасы сада, который нагло не обращал внимания на календарь, красуясь пышной зеленью.

— Вот они, сто раз воспетые эльфские чары, — восхитился всё ещё пребывающий в экстазе Лютик.

Наконец глазам кавалькады предстал и главный усадебный дом — вытянутый с запада на восток беломраморный особняк где-то в два с половиной этажа, со ступенчатой двускатной черепичной крышей, испещрённой полукруглыми окошками мансард. Дорога к нему вела между совершенно невероятно выстриженных боскетов и статуй эльфов и эльфок со знамёнами и всеми родами оружия.

— Вот мы и приехали, — сказал Даэрвеллас пришельцам. — Добро пожаловать в Последний Домашний Приют! Элронд ожидает нас в библиотеке.

— Буду нижайше просить милсдаря Элронда запереть меня там на трое суток, — сказал профессор элоквенции. — Уже предвкушаю, что я там найду, если после баллады о Феаноре, на которую раскрутил сына нашего амфитриона, не отойду до сих пор.

— Крепко тебя забирает. Может, "Белого мёда" дать? — пошутил Геральт.

Их провели ослепительно беломраморным коридором, выходящим к внутреннему двору с фонтанами. Оказалось, что особняк Элронда уходит ещё на большое расстояние вглубь от фасада.

Библиотека была воистину огромна, занимая два этажа, и в центре её даже поместилась небольшая беседка — видимо, для пущей укромности при учёных размышлениях. А где-то на дальнем конце её виднелась высокая фигура в светлых одеждах с жемчужным оттенком. Когда ведьмак и трубадур приблизились к ней, то выяснилось, что фигура принадлежит моложавому темноволосому мужчине с эльфскими острыми ушами и стройным телосложением, но человеческой формой головы.

— Mae govannon, Геральт из Ривии и Юлиан, тако ж именуемый Лютиком. Я Элронд, хранитель этой благословенной долины. Рад, что вы откликнулись на моё приглашение. Набирайтесь сил и отдыхайте — но не слишком безмятежно! Нам очень нужна помощь смельчаков, ибо зло таится за пределами долины.

— Cead, милсдарь Элронд, — почему-то вырвалось у Геральта на Старшей Речи. — Я провёл на дорогах не одну неделю и могу сказать одно — вы правы. И, похоже, именно как ведьмака меня и пригласили сюда.

— Я вижу, что ты настроен обстоятельно поговорить о делах, Геральт. Но предлагаю отложить его на потом, дабы не нарушать обычаев гостеприимства, — сдержанно кивнул головой Элронд. — А сейчас, после долгой дороги, стол ждёт вас в Каминном зале.

Ведьмак при этих словах почувствовал, что скоро преисполнится эльфьей благодати не меньше Лютика. Уж точно после того, как насладится полным желудком и взбитыми подушками.

1) Эти стихи Эдуарда Багрицкого в русском переводе первого игрового "Ведьмака" используются как песнь об Аэлиренн.

Вернуться к тексту