Эльф ниоткуда (джен)

— Пути назад не будет, ведьмак.

Под эти слова Гальбарада Геральт мрачно озирал картину окружающего разорения.

Когда ведьмак и следопыты направлялись на ферму Скурлока, чтобы подобрать там Лютика, то Гальбарад и Бродяжник настоятельно посоветовали охотнику на чудовищ свернуть на запад, обещая, что там он увидит нечто важное. На деле это оказалось небольшое поселение, из которого всего три дня тому назад следопыты из Сирлонда и эльфы выжили гоблинов и орков.

Сначала ведьмаку казалось, что эта деревушка ничем не отличается от обычной веленской или аэдирнской деревни, испохабленной враждующими армиями — половина домов сгорела целиком или до остова, сады, огороды и палисадники были разорены. Но главное отличие заключалось в запахах, царивших на единственной улице — запахе орков, уже хорошо знакомом Геральту, и ещё более густом запахе мясницкого ряда и выброшенных под ноги потрохов. Раньше в такой концентрации ведьмак встречал его только в логовах некоторых страховидл, самых крупных и опасных.

Выгребная яма за домом, из которого смердело убоиной особенно сильно, была завалена черепами, обглоданными костями рук, ног, грудными клетками. Геральт по молчаливому — жестом — приглашению следопыта осмотрел черепа — в основном они принадлежали людям различного возраста и пола, но попадались и эльфские, и краснолюдские, и, видимо, низушечьи.

— Ты любишь поговорить о нейтралитете ведьмачьего цеха, Геральт из Ривии герба Мост. Но он сложился в ваших родных землях, где людские короли борются между собою, соревнуясь в вероломстве и алчности, и нет разницы, на чью мельницу воду лить. Так было некогда и в старом Арноре во времена усобиц, — сказал Бродяжник. — У нас же, как ты видишь, дела обстоят несколько по-иному.

— Теперь ты видишь, ведьмак, от чего мы по мере своих сил обороняем жителей Севера, и куда бы нам не хотелось, чтобы правила вашего цеха тебя завели. Ибо пути назад не будет, — добавил Гальбарад. — Вся эта мерзость только усиливает свой натиск на Бри, на Эстельдин, на Херне, на Синие Горы, а вскоре и до Шира дотянется. И в противостоянии ей нам очень пригодился бы союзник — опытный боец, искушённый не только во владении мечом, но немного и в чародействе.

— Словом, ведьмак, — уловил Геральт, куда клонит правая рука Бродяжника. Следопыты просто ему кивнули.

— Милсдари дунаданы, во многом вы правы, — собравшись с мыслями, ответил ведьмак. — Но должен буду вас огорчить. Я не думаю, что надолго задержусь в Средиземье. Возможно, гроссмейстер Гэндальф рассказал вам, что нанял меня с чёткой целью — отговорить Иорвета от его планов увести местных эльфийских воинов за собой в "белки". И судя по всему, мы к этой цели близки. Я рад был, что мне пришлось сражаться бок о бок с вами и вашими эльфскими союзниками. Но мне есть куда вернуться — и там есть кому ждать меня.

— Что ж, — сказал ему Бродяжник. — Да благоприятствует тебе на большаке владычица Элберет.

Былого энтузиазма в Иорвете после его трёхмесячного анабасиса действительно осталось мало. Когда скоя'таэль, Геральт и Лютик приближались к Минас-Агору, ведьмак осторожно завёл с ним разговор о возможном отъезде назад в Северные королевства. Иорвет ответил механическим голосом:

— Ess’tuath esse⁽¹⁾, ведьмак. Невелика разница, где настоящему скоя'таэлю сложить голову. Если вдруг твои бородатые чародеи решат открыть вам портал, дай мне знать.

Одноглазый эльф свернул на юг — на полускрытую кустарником и деревьями тропу, которая вела от Тракта в его новую крепость.

Даже Элронд Полуэльф не стал возражать против возможного ухода Иорвета из Ривенделла и Троллистой пущи.

— Велики заслуги твоего друга перед Имладрисом, ведьмак. Он сделал Тракт в пределах пущи безопасным, и теперь ничто не помешает ни гномам и людям торговать с нами, ни нам самим отступить в спасительные Гавани, если сбудется худшее и всё будет потеряно, — сказал владелец Последнего Домашнего Приюта Геральту, когда тот поднял эту тему. — А самый ценный его вклад в наше дело — записная книжка того нифль...

— Нильфгаардца, — поправил ведьмак.

— Нильфгаардца, которую он передал через тебя, — и Элронд показал ведьмаку записки, которые вёл ефрейтор Йымм и которые Иорвет подобрал, сведя наконец с ним счёты.

— Здесь масса ценных сведений об Ангмаре, которые этот человек готовил, видимо, для своих соплеменников-нильфгаардцев. И даже карта — самая подробная карта нынешнего Ангмара из тех, что у нас есть. Правда, Иорвет пока не всё снабдил переводами и примечаниями, но получившееся уже впечатляет, — молвил Полуэльф.

— Теперь вы понимаете, почему у нас нильфгаардская армия захватила полсвета, — усмехнулся Геральт. — Может, вам с ними договориться о помощи против Саурона и Железной короны? — в шутку предложил он Элронду.

— Ну уж нет, Геральт из Ривии! Если ваш император Эмгыр придёт в Средиземье, то по доброй воле не уйдёт, и ты лучше нас это знаешь! И потом — не сумеет ли Мордор предложить Нильфгаарду более выгодную сделку?

Прошла ещё, наверное, неделя с небольшим. Всё это время Иорвет переводил заметки ефрейтора Йымма об Ангмаре со Старшей Речи с ошибками на синдарин. Лютик, наоборот, переводил песнь о Берене и Лютиэн с синдарина на нордлингский без ошибок. А Геральт переводил дни в гостевых покоях Последнего Домашнего Приюта, наслаждаясь наконец бездельем после охоты на мёртвых драконов и живых нильфов, проводя сравнительный анализ эльфских вин и настоек и ожидая, когда он понадобится Гэндальфу или Элронду в следующий раз.

На девятый день бдений ведьмак насилу и нехотя пробудился от глубокого похмельного ностальгического сна, в котором фигурировали Корво Бьянко, большая раскидистая двуспальная кровать и некая чародейка в облаке аромата сирени и крыжовника. В самый патетический момент томный стон Йеннифэр "Гераааальт..." внезапно превратился в крик Лютика, да ещё и усугубленный стуком в стекло.

— Меня нет. Я сплю. Я умер. Меня растерзали умруны и загадили гоблины, — бормотал Геральт, выдыхая на бедного профессора элоквенции пары всего выпитого.

— Вээээ, — пошатнулся в седле Эвтерпы Лютик. — Значит, обратно ты больше не собираешься?

— Когда? — спросил ведьмак, потихоньку приходя в чувство.

— Да хоть сегодня. Гэндальф говорит, что уже нашёл подходящее место для открытия портала, — сообщил виконт де Леттенхоф новость дня.

Вскоре в одной из бесчисленных беседок Ривенделла собралась очень тёплая, душевная компания — Геральт из Ривии, Лютик, Иорвет и Гэндальф Серый.

— О, Иорвет! Ты тоже отправляешься с нами? — спросил одноглазого эльфа трубадур.

— Я пришёл попрощаться, — ответил скоя'таэль. — Время, которое оставили мне Элронд, Элладан и Элроир на завершение карты Ангмара, было ещё и, скажем так, временем на размышления. И я в конце концов сделал выбор, который в моём положении является самым разумным. Я остаюсь в Средиземье.

— Жаль будет расставаться, — сказал ведьмак, — но правда твоя. Эльфу здесь будет лучше, чем в Обрезках или в лесу под Флотзамом.

— Хотите знать, когда я это понял? — спросил Иорвет. — Это произошло тогда, на берегах Гватло, когда мы хоронили Милуиэль, — на единственном глазу последнего вождя "белок" появилась скупая мужская слеза. — Dh'oine оплакивали её вместе с Eldar, и скорбь их была совершенно неподдельной. Мы, Seidhe, чувствуем такие вещи. В мире, где люди искренне печалятся о смерти эльфки, их потомки уже вряд ли будут писать на заборах "Эльфов в резервации". Вряд ли будут таскать за волосы эльфских девушек в борделях. Вряд ли будут соревноваться в числе отрезанных острых ушей за ящик дешёвой водки. Расскажи мне о таком мире шесть лет назад, когда мы задавали Dh'oine звону в лесах на Понтаре, я бы первый рассмеялся — как над красивой, но совершенно выдуманной сказкой. А теперь это всё окружает меня... И пусть окружает и дальше! Жаль только, что нельзя в одночасье перенести в Арду всех Aen Seidhe — чтобы наш народ доживал свой век в покое и безопасности, давно заслуженных.

— Да уж, непростую задачку ты предлагаешь нам, Иорвет из Ард Гвынедд, — признал Гэндальф. — Даже валар для такого пришлось бы, наверное, поднапрячься! Но теперь, я полагаю, Мудрые могут оставить тебя в покое, ибо можно уже не бояться, что ты рассоришь эльфов и гномов с людьми перед лицом Мордора.

— Если вспомнить, с каким поручением вы меня отправляли в эту страну, мэтр Гэндальф, то моё задание по сути выполнено. Поговорим о награде, — сказал наконец волшебнику эту сакраментальную фразу Геральт.

— Ведьмаки есть ведьмаки, — усмехнулся в усы и бороду магик, и достал из одного из безразмерных карманов своего плаща искусно сработанную резную шкатулку из кости, протянув её Белому Волку. — Вот тот самый дар эльфийских владык Золотого Леса, о котором я и говорил, и который превзойдёт все твои ведьмачьи ожидания.

Геральт открыл шкатулку и обнаружил там... семена. Судя по всему, виноградные — после двух лет в Туссенте он немного разбирался в подобных вещах.

— Когда мои друзья из Лориэна узнали, что на родине ты разводишь виноград, то преподнесли тебе семена "Тол Эрессеа". Это лучший из лориэнских сортов. Он даёт то самое вино, что в старые добрые времена на пирах Гондолина и Нарготронда возносило выпившего до небес, но не превращало его при этом в повизгивающего поросёнка, — сказал Гэндальф.

— Приживётся ли он в Корво Бьянко? В Туссенте всё-таки теплее... — усомнился ведьмак.

— Ты не бывал в Лориэне, потому и задаёшься такими вопросами, — ответил ему чародей. — Уверен, эльфийский виноград принесёт твоему дому ещё многие годы процветания. А тебе, златоголосый Юлиан Альфред Панкрац, владычица Галадриэль тоже оставила на память кое-что.

В шкатулке, предназначенной для Лютика, оказалась... Всего лишь прядь волос. На редкость роскошных, шелковистых и золотистых. Казалось, виконт де Леттенхоф расплывётся в лужу от куртуазных впечатлений.

— Чего у местных эльфов не отнимешь — так это умения дарить подарки, — сказал Геральт.

В полутора часах езды шагом от Ривенделла Геральт, Лютик и Гэндальф вступили в малоприметную ложбину в предгорьях Туманных гор, на скалах которой были начертаны явно эльфские письмена — видимо, охранявшие нечто от посторонних.

— Здесь долгие годы провела Келебриан, госпожа Ривенделла, и эльфы всегда чтили это место, — заметил волшебник. — Надеюсь, что его силы упростят нам обряд открытия Дверей, что возвратят вас в общество друзей и близких.

— Неплохо бы, — сказал ведьмак. — Мэтр, а нельзя ли так устроить, чтобы после нашего возвращения прошло несколько дней? А лучше месяцок. А то как бы власти в Венгерберге не обвинили нас в убийстве Ульфсака и ефрейтора — и здравствуй, шибеница.

— Вполне можно, — рассудил Гэндальф. — А теперь довольно, ибо если отрывать волшебника во время плетения чар, никакого чуда не произойдёт.

Серый начал читать нараспев многоэтажное и затейливое заклинание на языке, о существовании которого ни один из присутствующих и не подозревал. Магик держал свой посох обеими руками, воздев над головой и нацелив его навершие точно в зенит. Он продолжал уже минут десять. Пятнадцать. Двадцать. Заклинание, кажется, пошло по второму кругу. Но порталом и не пахло.

— Arse blathanna, да что же это такое? — не выдержал наконец Лютик.

— Похоже, кто-то нам мешает, — сделал вывод Геральт. — Кто-то из его коллег.

— Я знаю, кто это, — сказал компаньонам Гэндальф, выдохшийся и заметно вспотевший. — Вернее всего, за этим стоит та же воля, что управляет и кольценосцами, и орками, и пауками, и прочей мерзостью и бесчинством. В запасе у властелина Мордора есть заклятия, которые позволяют не только открывать Двери в Арду из-за кругов мироздания, но и закрывать их — вообще все, намертво! Для этого ему пришлось бы проводить такие обряды, о которых я даже думать не хочу. Но если Чёрный Властелин решает наказать тех, кто ему не поддаётся, то тут уж не поскупится...

— Что это значит, мэтр? — спросил ведьмак. — Теперь... мы здесь навечно?

— Вы здесь надолго, — печально признал Гэндальф. — По крайней мере до тех пор, пока не будет снова повержен Мордор, как уже случалось в далёком прошлом. И кажется, мне уже известно, где искать орудие для этого. Но я должен тщательно проверить свои догадки. Поэтому в скором времени мне придётся мчаться дальше на юг.

— Может быть, сделаем ещё пару попыток, мэтр? — предложил Лютик.- У меня ведь там читатели. Поклонницы. Кабаре в Новиграде на ходу! У Геральта — виноградники, дочь, возлюбленная...

Геральт уже ничего не предлагал. Он просто выхватил серебряный меч и начал методично косить мелкий кустарник — совсем как Иорвет недавно, — склоняя и спрягая разные человеческие, краснолюдские и эльфские крепкие выражения.

— Duwelsheiss... Ghoul y badraigh mai aep cuach... Чтоб вас всех за мудя приподняло да шлёпнуло...

— Стой, ведьмак! Если ты вырубишь здесь всё цветущее, тебе потом не миновать неприятностей с эльфами Ривенделла! А поскольку не по нашей с тобой вине ты надолго тут застрял, лучше тебе миновать их! — выкрикнул в отчаянии Гэндальф. Но ведьмак уже прекратил стрижку насаждений и просто сел на землю, тупо уставясь в блестящие от снега на горизонте вершины Мглистых.

"Навечно".

"Йеннифер".

"Цири".

"Всё зря...".

Ривенделл, Последний Домашний Приют. Полтора месяца спустя.

— Думаю, тебя это заинтересует, ведьмак, — сказал Геральту эльф Петелен, вводя его в неприметный чертог по соседству с ривенделлскими палатами врачевания.

Здесь находилась лаборатория Петелена, где он среди реторт, тиглей и прочих замечательных штук корпел над лекарствами, декоктами и прочей алхимией — хоть раса Eldar и не признавала этого слова. Сейчас он занимался делом труднейшим — попыткой воспроизвести эликсиры, которыми обычно пользовался Геральт на Континенте и без которых он стал бы здесь бесполезным — а старые запасы подходили к концу.

— Не зря ты лазал по болотам, охотясь на кочунов, Геральт из Ривии, — молвил эльф. — Их внутренности содержат достаточно субстанции, которую у вас называют "ребис". Таким образом, они с лихвой заменят при изготовлении эликсиров мозг утопца, сердце накера, даже челюсть цементавра.

— Цеметавра, — в который раз уже поправил Петелена ведьмак. — Хороший знак — их-то добывать полегче, чем арахноморфов. Враг их побери...

Выйдя от Петелена, Геральт направился в библиотеку, где непременно по паре часов в день прел над бестиариями — эльфскими, краснолюдскими, нуменорскими, арнорскими и гондорскими — тщательно выписывая оттуда виды, места обитания, повадки чудовищ и известные аборигенам способы их исчезновения. Затем ему предстояла тренировка — обычно это был поединок в паре с кем-нибудь из эльфов, а то и следопытов или гномов.

Такой строгий режим ведьмак в Ривенделле начал блюсти далеко не сразу. После того, как Гэндальф после ещё пары попыток оставил старания проделать всё-таки для них с Лютиком портал на Континент и уехал на Юг по своим чародейским надобностям, Геральт снова засел было в гостевых покоях — на этот раз в обществе барда — и вновь занялся сравнительным анализом горячительных напитков свободных народов. Когда Элронд и его присные стали вежливо намекать ведьмаку, что у них так скоро опустеют погреба, а опустошённые сосуды займут пол-долины, они не стали ждать, пока намёки станут невежливыми, и перебрались в Минас-Агор, к Иорвету, который старых приятелей стеснять уже не стал.

— Девица из Виковаро

Любит только за амбаром,

У второй из Виковаро

Не в чести ложиться даром!

А у третьей нету правил —

Лишь бы кто-нибудь да вставил!

А четвёртой нет покоя —

Ей потребны сразу двое... — разносилось зимними ночами над лесами Троллистой пустоши не вполне стройное, но очень громкое пение на три голоса, и тролли, подкрадывающиеся к эльфским аванпостам, замирали в ужасе.

Но, как известно из медицинских трактатов ещё времён пребывания эльфов в Валиноре, отдых есть смена деятельности. Вскоре потребность в такой смене ощутил и Геральт.

— Раз я отрезан теперь от Корво Бьянко, зато вокруг в избытке чудовищ, самое разумное, что можно предпринять — это вернуться к ведьмачеству. Окончательно. Эти услуги будут в Средиземье востребованы ещё долгие годы. Прав был Весемир: эта дорога — без конца... — задумчиво сказал как-то ведьмак, глядя, как ветер раскачивает остовы деревьев за стенами Минас-Агора.

— Кто породнил

Нашу жизнь

С дорогой без конца?... — сразу вспомнил виконт де Леттенхоф одну из своих старых баллад.

— Мы оба знаем, кто, Лютик. И даже Гэндальфу Серому пока его не достать, не говоря уже о нас, скромных. Одно утешение — мы здесь нужны по-настоящему. И мой меч, и твоя лютня. Пусть они добудут нам новый дом, раз старый недоступен.

Иногда действительно у ведьмака просыпались надежды на возвращение, в основном связанные с Цири или даже, чем Враг не шутит, с Авал'лакхом или даже кем-нибудь уцелевшим из Дикой Охоты. Но кого бы он ни спрашивал, похоже было, что этот мир они не посещали никогда.

— Нет, ни о какой девушке с белыми волосами, окружённой единорогами, в Средиземье никогда не слыхивали, — отвечал Бродяжник, который согласился стать партнёром Геральта в тренировочном поединке в этот раз. — Я забирался так далеко на юг, что даже звёзды там уже светят по-иному. Но ни в Умбаре, ни в Хараде, ни в Мумакане не помню таких преданий.

— А о Дикой Охоте? Помнишь, я тебе говорил? — Геральт, слишком крепко задумавшийся о перспективах покинуть Средиземье через Спираль, пропустил два лёгких укола мечом дунадана.

— Вот тут что-то похожее бывало. Но ты, думаю, уже от эльфов о них знаешь, — Бродяжник ловким финтом выбил меч у отвлёкшегося ведьмака. — Сегодня ты всё-таки не в лучшей форме, Геральт из Ривии. Опять тоска по родине душит тебя?

— У ведьмаков не бывает родины. Мы — бродяжники не хуже тебя. У меня она было появилась, но так ненадолго, что здесь, в Ривенделле, мне уже кажется лишь добрым сном, — грустно сказал ему Белый Волк.

— Чуть не забыл, — утёр следопыт пот со лба. — Гномы просили передать для тебя с оказией письмо от Двалина, сына Фандина, — и сухой рукой он протянул Геральту свиток.

Отойдя ближе к окнам галереи, ведьмак развернул свиток, присланный краснолюдским наместником, и принялся читать:

"Достославному Геральту из Ривии

в Последний Домашний Приют, Ривенделл,

в собственные руки.

Почтенный мастер ведьмак!

До нашего подгорного народа -и в Чертогах Торина на западе, и в подземельях Одинокой горы на востоке, и в Отрикаре на севере — дошло, что ты всё-таки волею обстоятельств не уехал в далёкий свой дом и осел у эльфов. Король-под-Горой Даин, сын Наина, прознав об этом, возрадовался и поручил мне заключить с тобою договор на сопровождение купеческих караванов, что связывают наши города и копи по обе стороны Мглистых. Ибо все только и говорят о том, что Тьма наступает, и чем дальше, тем менее безопасны для нас дороги. Не только Длиннобороды рассчитывают на твои мечи, но и людские торговцы из Дейла, Озёрного города и Бри, и лесные эльфы питают большие надежды..."

Геральт закончил чтение свитка и слабо, криво улыбнулся — то ли своим мыслям, то ли раннему декабрьскому закату.

— Думаю, краснолюдам ждать придётся недолго, — сказал он Бродяжнику. — Пожалуй, ещё до Мидинваэрне я буду готов к выходу на большак. Даже если орков, арахноморфов, ящеров и чахликов в Средиземье больше не останется, сукины дети будут всегда.

1) Да будет так (Старшая Речь)

Вернуться к тексту