Мои миры, твое отчаяние. Танец первый (джен)

В доме №4 по Тисовой улице, в чулане, на повидавшей уже многое на своем веку кровати лежал худощавый мальчик, которому сегодня исполнилось 10 лет. Но никто, кроме него, не помнил об этом, так что подарков или празднований он и не ждал. Если быть честным, то родственников, у которых он жил, нельзя было назвать хорошими людьми.

Дурсли были слишком жестокими, властными, эгоистичными и вместе с этим еще и достаточно ограниченными людьми, которые не признавали и опасались всего странного и выходящего за рамки понимания обычного человека. Они с дотошной уверенностью полагали, что их племянник будет обязательно «странным», и всеми силами пытались не допустить этого. Чаще они использовали метод выбивания «ненормальности» из него. Поводом для этого могло послужить самое незначительное происшествие, такое как спустившаяся шина на машине дяди, или оступившийся на ровном месте кузен, или случайно подгоревший обед, приготовленный тетушкой. А уж говорить о том, что случалось, если погода внезапно портилась?!

Другим, не менее эффективным, по их мнению, методом воздействия на странности племянника было запирание его на несколько дней без еды и воды в чулане, служившем по совместительству еще и комнатой мальчика. Но этот способ использовался куда реже, по той причине, что в его обязанности входила работа по дому и в саду, обязательное приготовление завтрака, от которого ему доставалась максимум его десятая часть, а также помощь с обедом и ужином. Родственники искренне верили, что если у него будет меньше свободного времени, то и «странностей» он не выкинет, хотя они, скорее всего, так оправдывали собственную лень.

Этого мальчика звали Гарри Поттер, и он не совсем понимал, что же в нем особенного, разве только шрам в виде молнии на лбу, который уж точно никак поркой не выведешь. Хотя иногда около него действительно происходили не совсем объяснимые вещи. Такие, как внезапно изменившие цвет волосы учительницы, когда она ругала его за канцелярские кнопки на ее стуле и не хотела слышать то, что он никогда не делал этого. Он знал, что на него наябедничал кузен Дадли, который и был виновником происшествия. Это и разозлило, а когда волосы учительницы внезапно стали насыщенно голубого цвета он почти физически смог ощутить волну собственного гнева. Или однажды, когда тете Петуньи захотелось практически на лысо обстричь его кухонными ножницами, утром обнаружилось, что волосы вернулись в свое обычное состояние и были такими же, как и до ее парикмахерских экспериментов. В обоих случаях он был нещадно выпорот и заперт на неделю в чулане, где провел несколько дней без еды, а в оставшееся до окончания наказания время получил только хлеб и стакан воды.

Еще мальчик иногда чувствовал гнетущее одиночество, с которым он со временем почти смирился. Сверстники его избегали: одни боялись быть побитыми Дадли, другие же поддерживали кузена и участвовали в игре «Охота на Гарри», целью которой было поймать и избить его. Очень часто на него нападали, когда он шел из школы домой, и поэтому приходилось придумывать, как незаметно удрать из нее, чтобы дойти в целости и сохранности до своего чулана, где он мог запереться. Вследствие этих стычек он явно имел непрезентабельный вид, включающий в себя синяки, шишки и ссадины. Образ довершали круглые очки «велосипеды» с треснувшими стеклами, которые держались на добром слове и скотче. Мешковатая поношенная одежда, доставшаяся ему от кузена и превосходившая его по габаритам раза в три, тоже не добавляла ему презентабельности.

Родителей же у него не было: они умерли, когда ему исполнилось чуть больше года. По словам тети, они погибли в автокатастрофе и были падшими людьми. Его отец в тот роковой день был пьян, как, в прочем, и в любой другой. Но это не помешало ему сесть за руль поэтому он и не справился с управлением. В машине вместе с ним погибла и мать, которая тоже не брезговала алкоголем и была слишком далека от трезвого состояния, чтобы хоть как-то попытаться предотвратить эту катастрофу. Гарри же остался жив по чистой случайности, получив только лишь шрам на лбу.

Тётя Петунья была уверенна, что с такой наследственностью из мальчишки ничего нормального просто не может вырасти, о чём постоянно твердила своему племяннику.

Мальчик тяжело вздохнул и посмотрел на старые часы с треснувшим стеклом циферблата. На будильнике важно восседал большой черный паук, чинно шевеля лапками. Любой другой испугался бы и заверещал почище автомобильной сигнализации. Но не Гарри. За девять лет соседства с ними он уже успел привыкнуть и воспринимал их как совершенно нормальную часть своей обыденной жизни. Он поднес часы к глазам и стряхнул членистоногое с них, устояв перед желанием тут же подбросить его Дадли. Нет, кузена ему было совершенно не жаль, но бедный паук вряд ли бы выжил после этой встречи. Отвлекшись от своих раздумий, он перевел взгляд на циферблат: стрелки показывали практически семь часов. Это означало, что пора одеваться и идти на кухню, пока кому-нибудь не пришла идея разбудить его, окатив ведром холодной воды.

На лестнице послышались быстрые шаги, в нескольких местах штукатурка белым облачком опустилась на кровать. Гарри, тяжело вздохнув, открыл дверь и произнес:

— Доброго утра, тетя Петунья.

— Доброго. — Женщина лицом, напоминавшем лошадиную морду, поджала губы и окинула племянника хмурым взглядом. — Иди и позаботься о завтраке, паршивец. В твоих интересах не испортить еду.

Гарри угрюмо кивнул. Войдя в кухню, он взял бекон, яйца и хлеб для тостов. Изо дня в день завтрак всегда проходил очень однообразно: яичница с беконом, тосты с джемом и чашка чая. Так что весь процесс приготовления был давно отработан до автоматизма. Так же, Поттер ни на минуту не сомневался, что ему, как всегда, достанется совсем маленькая часть от яичницы, без намека на бекон, половина кусочка хлеба для тоста и чай из уже завариваемого ранее пакетика.

На лестнице послышался грохот, которому могло бы позавидовать стадо слонов, бегущих на водопой. Гарри предположил, что это его кузен соизволил спуститься поесть, и оказался прав.

— О, наш раб уже трудится! Давай, давай, продолжай! Твоя обязанность служить мне и развлекать! — противно хихикая, кузен с размаха плюхнулся на стул. — Даже в день рождения у рабов нет поблажек. И подарки им тоже не полагаются. Да и кому их тебе дарить? Может, мертвой мамочке? Или папочке? Или твоим друзьям?

Гарри как-то очень яростно начал переворачивать яичницу на сковородке, стараясь сосредоточиться только на этом действии. Но слова кузена цепляли и делали больно. Возможно, в этом и была горькая правда, которую не хотелось признавать.

Дадли подошел к холодильнику и вытащил пирожное, которое тут же принялся есть, пачкая руки в креме.

— Тебе это никогда не получить… Все из-за того, что ты ничтожество! — и, звонко смеясь, он выбежал из кухни и помчался по лестнице наверх.

Гарри сжал кулаки и громко крикнул ему вслед:

— Да будь ты проклят!

Дадли неожиданно оступился на лестнице, вцепившись руками в поручень, но все равно ударился коленом о ступеньку. Остаток пирожного впечатался в стену.

Гарри звонко рассмеялся, глядя на ошеломленного кузена, который не мог до конца понять, что же все-таки с ним произошло.

Но ответа он не услышал, потому что из комнаты выбежала Петунья, упав на колени рядом с сыном, который решил, что самое время устроить показательную истерику.

— Что случилось, малыш? Как ты? Очень больно? Ты что-то отбил себе? Сломал? Вывихнул? Дадличек, успокойся! Ну, пожалуйста! Малыш, давай я тебе сегодня куплю тортик? Нет, лучше два! Только успокойся, пожалуйста, маленький мой! — затарахтела она, пытаясь погладить по голове грубо отпихивающего ее «потерпевшего».

— Это все он! — сквозь притворную истерику прокричал Дадли, вытирая кулаком абсолютно сухие глаза. — Ему не понравилось, что я смеялся, и он сделал так… ик… чтобы я оступился… Ааааааааааааа! А если бы я сломал шею? Он меня чуть не убил!!! Убийца!!!

Гарри нервно сглотнул и забыл на время о жарящейся на сковородке яичнице. Он знал, что за этим последует и постарался проглотить комок, невольно застрявший в горле. Слишком часто ему давали незаслуженные наказания, которые не отличались гуманизмом. Однажды в школе он пожаловался на это социальному работнику, но она оказалась знакомой тети по садовому клубу, и мальчик был признан мерзким лжецом. А когда об этом стало известно дома, то Гарри целую неделю не мог спокойно сидеть, не морщась от боли.

— Это не я, честное слово. Он просто оступился! Я ничего не делал! Я только крикнул ему! — мальчик затравленно оглянулся и инстинктивно прижался к стене.

Комнату охватил запах горелого. Яичница решила напомнить о себе присутствующим.

— Ой… — вздрогнул мальчик и побежал к плите, но завтрак уже был испорчен.

В этот момент в кухню вошел Вернон и тяжелым взглядом обвел помещение.

— Этот ненормальный опять выкинул фокус? — спросил он, раздувая ноздри и резко побагровев от ярости.

Получив утвердительный кивок от жены, он схватил племянника за ухо и начал трепать его в разные стороны, крича и брызжа слюной при этом. Вид сгоревшего завтрака окончательно вывел его из себя, и, игнорируя крики Гарри, он поволок мальчика за собой в зал. Следом за ними направилась и тётя Петунья, при обнимая за плечи Дадли, забывшего о том, что нужно рыдать, и теперь предвкушавшего предстоящее шоу.

Гарри пытался что-то прокричать в свое оправдание, хотя и осознавал тщетность всех попыток. Его не понимали и не хотели слышать. Вернон со всего размаха толкнул мальчика о стену и он, внезапно ударившись об нее, сполз вниз. В глазах у Гарри потемнело, а зрение внезапно потеряло всю четкость, и только затем он осознал, что очки просто отлетели в другую сторону. Дядя снял ремень и, схватив его за шиворот, швырнул на диван лицом вниз и принялся нещадно стегать по всему телу, не стесняясь бить той частью, где была металлическая пряжка.

— Ах ты, негодник!!! Как можно так относиться к людям, давшим тебе кров, кормящим и одевающим тебя?! Ты должен благодарить, что мы приняли такую грязь, как ты!!! Забыл, кем были твои родители? И после всего ты еще допускаешь себе подобное? Ничтожество! — прорычал мистер Дурсль, сопровождая каждое слово ударом.

Сзади стоял и заливался безудержным смехом Дадли, будто бы находился на выступлении какого-то комика.

Его переполняли горечь, обида, злость, боль, а слезы предательски текли по щекам, хотя он и пытался их сдержать. Ему не хотелось радовать своего кузена. Но с каждым новым ударом казалось, что часть чего-то рушится в глубине души, и его начала переполнять чистая ничем незамутненная ненависть: своя и кого-то еще.

— Я не виноват… Ай… Это не я! Айййййййййййй!... Правда, не я! Клянусь!

Это разозлило Вернона еще сильней, и он достиг собственного предела багровости лица, на которую только мог быть способен.

— Это я слышу вместо слов прощения, паршивец? Дорогая, принеси сковородку с яичницей из кухни! — прорычал он.

Дадли все так же смеялся, теперь он уже согнулся и держался за живот, смахивая выступающие слезы и тыча пальцем в сторону дивана.

Гарри испуганно задрожал, увидев вернувшеюся из кухни тетю. Еще более мощная волна ненависти, перемешанная с паническим страхом, прокатилась внутри него.

— И в этом ты тоже не виноват?! — проорал Вернон, тыкая мальчика носом в еду.

Сковородка жгла. Гарри, резко дернувшись, свалил ее прямо на ногу дяде. Это разбудило в Верноне ярость. Схватив мальчика за шею, он приподнял его над диваном и ударил несколько раз о стену. В глазах снова потемнело, в голове все смешалось: и смех Дадли, и вопли дяди, и причитания тетки — все просто превратилось в шум. Последней мыслью в ускользающем и переполненном ненавистью сознании было: «Да гори оно все огнем!».

Тело мальчика обвисло в руках Вернона, словно тряпичная кукла. Он еще несколько раз встряхнул его «для профилактики», перед тем как выйти из комнаты и бросить в чулан.

Внезапно Петунья истошно закричала и заметалась по комнате, следом послышался вопль Дадли.

— Ради Бога, что тут происходит?! — попытался переорать их мистер Дурсль, пока сам не увидел языки пламени, пляшущие по входной двери и окнам.

Он кинулся за огнетушителем и попробовал сбить огонь с окна, чтобы выбраться на улицу. Дом начал медленно, но верно, наполнять едкий дым.

— Мы заживо сгорим! — заверещала Петунья, прижав к себе Дадли.

Поняв всю тщетность борьбы с окном, Вернон ринулся к входной двери, попытался залить ее огнетушителем, а потом просто выбил.

— Живо сюда!!! — прогремел он.

За ним на улицу вырвались трясущаяся Петунья и Дадли. Дом снаружи полностью охватил огонь. Возле семейства собралась куча зевак и сочувствующих соседей.

Кто-то из них даже догадался вызвать пожарных и скорую помощь, которые появились следом друг за другом примерно через пятнадцать минут.

— В доме есть еще кто-нибудь? — спросил выпрыгнувший из машины пожарный.

Вернон и Петунья переглянулись и судорожно вздохнули.

— Да… Гарри… Он в чулане… — дрожащим голосом произнесла миссис Дурсль, которая только что очнулась от шока и вспомнила о племяннике.

В случае, если Поттер погибнет, ее репутация среди соседей будет уничтожена!

— Он там заперся и отказался выходить… Я боюсь, что это он и поджег дом… — тихо произнесла она, хватая мужа за руку.

Вернон благоразумно кивнул, подтверждая слова жены.

Тем временем пожарные начали заливать огонь, и один из них прорвался внутрь. Добравшись до чулана, он увидел, что дверь была практически цела, а на ней горела фраза: «С днем рождения, Гарри». Поборов липкий страх, который, казалось бы, уже успел позабыть бравый огнеборец за годы своей экстремальной работы, он все-таки вошел в чулан. Перед ним в крови лежал маленький худощавый мальчишка. Осторожно подняв его на руки и про себя моля, чтобы этот ребенок был еще жив, выбежал на улицу. Положив его на носилки и убедившись, что паренек дышит, он отошел к своей машине. И от туда услышал, что боровоподобный мужчина кричал:

— Я не буду платить за лечение этого ненормального! Оставьте его тут. Ничего ему не будет! Он скоро придет в себя как миленький! Хотя нет. Забирайте его! Я напишу бумагу об отказе опеки над ним!

— Бедный мальчик, — мотнул головой пожарный. Вечером он собирался позволить себе немного бренди. Это должно помочь привести душевное состояние в относительную стабильность. Перед глазами все еще были те странные слова из огня на двери.

— С днем рождения, Гарри… — тихо прошептал он отъезжающей машине скорой.

* * *

Старец, нервно теребя бороду, расхаживал по комнате. В креслах около его рабочего стола сидели два человека: пожилая леди и черноволосый мужчина.

— Сегодня на Тисовой улице, в доме номер четыре, произошел сильный неконтролируемый выброс магии… — начал он, но снова замолчал, уйдя в свои мысли.

— Хм... Это доказывает, что живущий там ребенок действительно волшебник, и в одиннадцать лет он получит свое письмо. Я не понимаю цели этого собрания. И, Мерлин вас побери, Дамблдор, перестаньте мельтешить! — холодно произнес мужчина с крючковатым носом и сальными волосами.

— Конечно, ты прав, Северус, но этот ребенок особенный. Это был Гарри Поттер…

Пожилая женщина в очках и острой шляпе судорожно вздохнула.

— Вы уверены?

— Да, Минерва, как и в том, что выброс стихийной магии был высоким и, скажем так, не совсем светлым и невинным... Но это еще не вся проблема… Магглы, у которых он живет, подали заявление об отказе от опеки…

— И что это значит? — со скептицизмом и холодом в голосе спросил Северус.

— Мальчика однозначно отправят в приют…

В комнате повисла гнетущая тишина.

Гарри открыл глаза и попытался понять, где он находится. Помещение меньше всего напоминало ему чулан или любую другую комнату в доме Дурслей. Последнее, что он помнил, было перекошенное от злости лицо дяди Вернона и удар о стену.

Рядом с ним тихо разговаривали две женщины. Чуть скосив глаза в сторону, он увидел, что это медсестры, которые стояли спиной к нему.

— Энн, смысл тратить так много времени на мальчишку, и да, лучше вколи ему обезболивающее подешевле. Он тут по бесплатной программе лежит, знаешь ли. Счет предоставить некому.

— Но это же ребенок… Неужели он совсем один?

— Его родственники написали отказную от него. Это не просто милый ангел: говорят, что он специально поджег дом, в котором жил. Очень надеюсь, что он скоро покинет эту больницу. Мне неспокойно рядом с такими ненормальными: — произнесла женщина презрительным тоном.

— Но куда он отправится тогда, Луиза?

— Как куда? В приют для трудных детей имени святой Агнессии! И мне кажется, там ему и место! — возмущенно продолжила она.

— Доктор прописал ему витамины…

— Пусть об этом заботятся врачи приюта. Тебе будут лишними бесплатные лекарства дома? Мне лично — нет!

— Но это же ребенок, нельзя же так… Только потому что он всем не нужен…

— Ох… Энн, не нужен никому тот, кому самому не нужен никто, — покачала головой медсестра. — За десять лет жизни он вполне мог бы найти язык со своими родственниками, но получил только отказную!

Гарри закрыл глаза и искренне пожалел, что проснулся. Тугой комок подкатился к горлу, он всеми силами постарался загнать его глубже в себя. А потом снова погрузился в благословенную темноту, дарующую покой…

* * *

— Дамблдор! Вы в своем уме? Я знаю многих колдомедиков, которые с радостью вам помогут! Конечно, насколько это возможно с вашей степенью маразма! — прокричал сальноволосый мужчина, оглядывая комнату в поисках чего-нибудь тяжелого.

— Успокойся, мальчик мой. Я не требую от тебя усыновлять его. Просто документы об опеке. Все, что ему нужно, это жильё и постепенное вливание в жизнь нашего мира. И думаю, будет лучше, если он проживет это время в месте, где никто не станет на него молиться. Стоит ли говорить, что из всех известных мне людей на это способен только ты.

— Я же его просто убью! Я не смогу находиться в одном доме с этим Поттеровским отродьем. Я уверен, он копия своего папаши! Альбус, детей просто так не выбрасывают! Он, наверное, настолько же невыносим, как и Джеймс! — Северус встал с кресла и подошел к окну.

— Я полагаю, что родственники жутко испугались магии мальчика… Простецы слишком впечатлительные… Да что мне тебе объяснять.

— И куда я, по-вашему, привезу этого паршивца? В Хогвартс? В свои личные комнаты? Тут постепенного вливания в жизнь не получится. Бросать работу я не собираюсь, и вам должно быть известно это! — Северус развернулся и посмотрел в упор на пожилого волшебника.

— О нет, дорогой мой мальчик! Что ты! Я, конечно, немного полоумный старик, но у всего есть свои границы! — Дамблдор взмахнул руками. — Я всего лишь хочу, чтобы ты оформил опеку над ним и привез в свой дом. Я соединю один камин в твоих покоях с другим который находится у тебя в поместье. Ты сможешь возвращаться туда по вечерам и вновь прибывать к утренним занятиям. Я так же назначу одного из эльфов следить за ним днем! Тебе это не доставит никаких неудобств!

— Самое большое неудобство — это то, что он будет жить в моем доме! Рядом со мной! Этот миниатюрный Джеймс! Он будет портить мою жизнь. Да что портить! Он уничтожит ее! Как вы не можете понять таких простых вещей! — воскликнул Снейп.

— Ты преувеличиваешь! И помни, он еще и сын Лили! Ты поклялся! Сам! Тебя никто не заставлял! — голос старика был совсем тихим, без ноток прежнего отческого тепла.

— Я все понял… Мне придется… У меня не осталось выбора… Как всегда, в принципе.

И, громко хлопнув дверью, Северус покинул кабинет Дамблдора, пытаясь унять накатившуюся на него дрожь в теле.

* * *

Когда Гарри очнулся в следующий раз, в комнате уже никого не было. Он поднял глаза к потолку и стал рассматривать его. Сначала казалось, что он ровный и белый, без всякого изъяна, некое подобие представления об идеальности. Но чем лучше мальчик всматривался в него, тем больше замечал их. Потолок не был везде ровный: местами с темными точками и тенями на поверхности. Возможно, если провести по нему рукой, то наощупь у него окажется шероховатый слой.

Гарри подумал, именно так и выглядит все, что вначале преподносится как неоспоримая истина. По всей видимости, то, что ему внушали родственники с самого детства, похоже на это… Хотя, если попробовать поддеть верхний пласт этой «штукатурки», то за ней окажется что-то другое.

Возможно, приют — это не настолько плохой вариант. Вероятно, там у него никто не отнимет право быть тем кем он захочет, говорить о собственных желаниях и бить в ответ, если бьют его. Но, а если станет совсем плохо, то можно будет попробовать сбежать.

Пугало лишь то, что приют был именно для трудных детей, а он не мог причислить себя к таким. Гарри был скорее очень тих и покладист, не любил привлекать к себе внимания… Интересно, сможет ли он найти там друзей? Хотя вариант того, что все будут бегать от него, как от прокаженного тоже не исключался… Но это звучало не так плохо, как если бы его стали постоянно бить… Вдруг игра «Охота на Гарри» приобретёт популярность и там?

— Мне не страшно… Просто немного боязно… Так всегда бывает перед чем-то новым, — тихо прошептал Гарри, пытаясь убедить себя.

Он присел на кровати и оглянулся. Комната представляла собой палату для двух человек. На данный момент другая кровать пустовала, около нее стояла такая же тумбочка, как и у Гарри. В углу примостилась раковина с небольшим зеркалом. Рядом с окном находился маленький столик со стулом. Стены были выкрашены в светло-зеленый цвет.

Гарри тяжело вздохнул. Вроде бы ничего особенного, но атмосфера создавалась гнетущая. Пока мальчик размышлял над тем, стоит ли выйти ему в коридор или остаться здесь, дверь в палату открылась и вошли двое мужчин. Первый, был среднего роста, одетый во все черное, с волосами до плеч и ничего не выражающим лицом. Второй же являлся абсолютной его противоположностью: низкий, полный, с широчайшей улыбкой, короткими и уложенными волосами.

— Вы мистер Поттер, как я понимаю, — то ли спрашивал, то ли утверждал он, глядя на его шрам.

Мальчик на всякий случай кивнул.

— Здравствуйте… — Он решил поприветствовать их, хотя они и не сделали этого. Ему не прельщала возможность показаться невоспитанным и тем более сложным подростком. В душе еще теплилась надежда, что его отправят в обычный приют.

Толстяк возбужденно хлопнул в ладоши присев на краешек кровати.

— Ох, я не представился вам. Меня зовут Дерек Максауз, я из министерского отдела по опеке. А со мной профессор Северус Снейп из Хогвартса.

— Приятно познакомиться, сэр, — мальчик постарался расплыться самой доброжелательной улыбкой, на которую только был способен. Но Снейп на это лишь поморщился.

— Ты не против, если мы зададим тебе немного вопросов? Только ты должен отвечать на них как можно честнее. Профессор знает, когда ему лгут, так что не советую обманывать нас. Хорошо?

— Да, сэр. Конечно же.

— Как вас зовут?

— Гарри Джеймс Поттер, сэр.

— Когда вы родились?

— 31 июля 1980 года.

— Где вы проживали до сих пор?

— В графстве Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, сэр.

— Кто были вашими опекунами?

— Петунья и Вернон Дурсль.

— Они были магглами?

— Я не совсем понял, что вы имеете в виду, сэр, — Поттер нахмурился, ему очень не хотелось выглядеть глупым перед этими людьми.

— Они могли колдовать? — объяснил мистер Максауз.

«По всей видимости, ему интересно, не являлись ли Дурсли сектантами или оккультистами», — решил мальчик.

— Нет, сэр. Они терпеть не могли все странное, необычное или неожиданное, — поморщился Гарри, вспоминая о том, как ему постоянно влетало за всякие «ненормальные» вещи.

— Значит, они были магглами, — улыбнулся толстячок, а потом продолжил. — А вы делали какие-нибудь нестандартные вещи?

Гарри затравленно оглянулся. Он не мог солгать, но и сказать правду очень боялся. Он все-таки не хотел, чтобы его посчитала трудным ребенком.

— Да, сэр, — очень тихо произнес мальчик. — Но это было редко. И если кто-то угрожал мне. Но меня очень сильно наказывали! Я никогда не повторял эти фокусы. Обещаю, что не буду делать такого и впредь!

Гарри обнял свои колени и опустил глаза. На сердце стало как-то тяжело. Он вздрогнул, когда мужчина засмеялся.

— Боюсь, то, что вы назвали фокусами, вы будете творить и дальше. Этого у вас, молодой человек, не отнять. Вы сказали, что вас наказывали. Как именно это делали?

— Меня сильно били, сэр. Запирали на несколько дней без еды. Заставляли весь день сидеть на стуле и не двигаться. Когда как, в общем. Все зависело от тяжести моего проступка и настроения родственников.

Мистер Максауз сразу перестал смеяться и серьезно посмотрел на мальчика.

— Вы не врете, мистер Поттер?

Мальчик тяжело вздохнул. Как же он забыл. Кто поверит ребенку? Видимо, он решил, что наказания за «фокусы» были не очень жесткой и эффективной мерой воздействия на него. Или что их вообще не было. Все как тогда, с той женщиной, социальным работником.

— Сэр, а почему я должен делать это? — противный комок подкатил к горлу, а глаза сильно защипали. — Зачем мне нужно это?

— Нет, нет, мистер Поттер, я верю вам… Просто это было несколько неожиданно, что ли… — произнес толстячок, и сделал запись у себя в бумагах.

Гарри поднял глаза, которые немного блестели. Мир всегда не справедлив, хочешь ты или нет, с этим нужно будет смириться, иначе нельзя никак. Слабые просто не выживут. Как-то учительница сказала, что существование человека выгодно отличается от жизни животного отсутствием естественного отбора. Как же она заблуждалась. Среди людей слабые тоже не выживают. Если ты не можешь занять свою собственную ячейку в этой социальной сети, то остается сказать: «Прощай!». Он теперь сам по себе. Абсолютно один. Ненужный, брошенный, чужой всем, непохожий на других… Он урод? Наверное, дядя был прав. Он нечего не может. Странная пустота наполнила его.

— Мистер Максауз, меня отправят в приют святой Агнессии? — спокойно спросил Гарри, смотря при этом в глаза мужчины.

— Нет, Поттер. Я беру вас под опеку. Вы будете жить в моем доме в Шотландии: — холодно произнес Снейп, до этого молча сидевший на стуле у окна.

Гарри удивленно посмотрел на него и растерянно спросил:

— Мистер Снейп, но почему?

— Поттер, ПРОФЕССОР Снейп. Поверьте, мне, на опеку я согласился не по доброй воле. Прошу вас учесть это, — мужчина сморщил переносицу. — И я был хорошо знаком с твоей матерью, да и с вашим папашей тоже.

Мальчик сжался на кровати. Вряд ли его родители могли оставить о себе приятное впечатление.

— Я не хочу никого беспокоить, стеснять или раздражать. Тем более, это очень затратно. Мне будет нормально и в приюте.

— Ну что вы, дорогой мой, вы достойны жить в нормальной семье. Конечно, профессор Снейп не лучшая из кандидатур, но это только мои суждения… Хотя такое же мнение есть и у некоторых людей в Министерстве. Но раз за него поручился лично Дамблдор… В общем, я надеюсь, вы сможете подружиться… Насколько это, конечно, возможно в данном случае, — промямлил Максауз.

Снейп пренебрежительно фыркнул, выражая свое мнение по поводу всего происходящего.

— Поттер, сразу после сегодняшнего заполнения всех бумаг я заберу вас собой. Вам ясно?

— Да, сэр.

Гарри пугал этот мужчина. Атмосфера угрозы, идущая от него, была куда сильней, даже если сравнить её со всем семейством Дурслей. Вдруг будет куда хуже, чем было раньше, а наказания еще изощреннее? Вдруг он попадет в новый ад… Мальчик вздрогнул. Ведь кто-то заставил профессора взять его. Навязал. Разве кому-то мог быть нужен такой, как он? Интересно, его дети похожи на Дадли?

— Мистер Поттер, послушайте меня, вы волшебник. Довольно неслабый маг, хочу вам сказать. Ваши силы необходимо развивать. Через год вы поедете в школу Волшебства и Чародейства Хогвартс. Профессор Снейп поможет вам понять законы, по которым живет магический мир, — толстячок еще шире улыбнулся. — Я понимаю, в это сложно поверить. То, что раньше было с вами, называется стихийными выбросами магии.

Гарри недоверчиво покосился на мужчину. Если задуматься, то, что порой происходило с ним, скорей всего и звалось магией. Слишком уж сложно было подобрать какое-либо другое логическое объяснение необычным вещам. А если волшебству еще можно будет учиться, то это открывало большие перспективы.

Тогда можно будет перестать бояться хулиганов, и даже вернуться обратно и наказать своих обидчиков или хотя бы сильно напугать их. Ради этого можно вытерпеть всё, каким бы плохим ни оказалось отношение профессора к самому Гарри. Ведь до школы ему потребуется прожить с ним всего лишь чуть больше года. Также он имел кое-какой личный опыт в подобных делах. Поэтому прекрасно понимал, что нельзя никому показывать, как ты счастлив, чтобы это у тебя не отняли.

— Спасибо, сэр. Я все понял: — спокойно произнес он и скромно улыбнулся.

— Что, Поттер, вы даже не начнёте требовать от нас доказательств сказанного? — саркастично поинтересовался профессор.

— Нет, сэр. Но мне было бы интересно увидеть что-нибудь из волшебства… Конечно, если вас не затруднит это… — Снейп криво усмехнулся.

— Серпенсортия! — произнес он, взмахнув палочкой.

Рядом с постелью мальчика появилась кобра. Гарри восхищенно всхлипнул. Но Снейп принял этот вздох за испуг и, что-то прошептав, уничтожил змею.

«Пусть боится, паршивец», — подумалось ему.

— Господа, может, мы вернемся к бумагам, — толстячок укоризненно посмотрел на профессора.

Гарри радостно улыбнулся. Возможно, в его жизни не всё так плохо, как виделось раньше.

Профессор Снейп был очень зол. Это являлось действительно жутким зрелищем. В такие моменты он напоминал змею, к которой имел наглость кто-то забраться в гнездо. Глаза злобно сверкали и казалось, что еще чуть-чуть, и они начнут метать молнии. Он не был настолько зол даже тогда, когда второкурсники Пуффендуя почти синхронно взорвали сразу несколько котлов. Сейчас же причиной служила бумага о праве опекунства в его руке и взлохмаченный мальчишка, шедший за ним слева.

— О Великий Мерлин, Поттер, вы можете не путаться в своих ногах и идти быстрее? — прорычал он.

— Да, сэр. Простите, сэр.

Мальчишка определенно его бесил. Дети не должны быть такими послушными и покорными, в этом профессор был совершено уверен. Он однозначно что-то задумал, решил показать, что выше всех! Но не на того напал. Уж кто-кто, а Северус Снейп покажет этому отродью Джеймса его место, он будет жить по установленным им правилам.

— Так, здесь нет людей. Поттер, возьмите меня за руку, мы сейчас аппарируем.

Гарри нерешительно сжал руку профессора. Он не хотел его злить вопросами или непослушанием. А потом мир сжался до одной точки, перед глазами что-то замелькало. Все это продлилось несколько секунд, достаточно неприятное мгновение. Но после этого они оказались в большом просторном холле.

— Поттер, это мой дом. В подвале находится моя лаборатория. Сунешься туда, поймешь, что все муки ада — это детские шалости по сравнению со мной. На первом этаже находится библиотека, столовая, кухня, большая и малая гостиные, на втором этаже — моя комната и личный кабинет, куда вам настоятельно не рекомендуется заходить, так же там ваша комната и три для гостей, — холодным голосом, порой переходящим на шипение, объяснял Северус. — На всех этажах есть ванная и туалет. Я буду жить здесь с вами до конца лета, но с начала осени мне придется находиться почти весь день в школе, возвращаясь сюда только на ночь, чтобы контролировать вас. В мое отсутствие за тобой присмотрит домовик Тикки. Ко мне обращаться или сэр, или профессор Снейп. Вопросы?

— Спасибо за гостеприимство, сэр. Какие обязанности будут у меня? Я могу делать почти все по дому и саду, даже готовить!

— Делами будет заниматься домашний эльф, Тикки. Ваша главная обязанность не путаться у меня под ногами. Я ясно выражаюсь? Да, если теперь я ваш опекун, то прошу меня не позорить своим плебейским невежеством: — Снейп фыркая, презрительно окинул взглядом стоящего перед ним мальчишку.

Гарри поежился, но молча кивнул. Да, его воспитанием никто не занимался, но он всегда был предельно вежлив и обходителен.

— Тикки! — вскрикнул Снейп и перед ним возник эльф. — Проводи этого паршивца в его комнату.

— Да, господин.

Возникшее перед ними существо имело маленький рост, большие карие глаза и длинные уши. Оно было одето только в одно полотенце, завязанное наподобие греческой тоги. Мальчик начал удивленно рассматривать его. Эльф нетерпеливо потянул Гарри за собой вверх по деревянной лестнице с зеленной ковровой дорожкой на ней. На поручнях были выгравированы маленькие змейки. Мальчик сам не мог сказать, за что ему всегда нравились эти длинные и угрожающие пресмыкающиеся. Он часто ловил себя на мысли, что было бы здорово, будь у него возможность обращаться в змею.

Тикки толкнул дверь, на золотистой табличке которой было написано «Гарри». Мальчик непроизвольно воскликнул от восторга. Комната была по размеру такая же, как у Дадли. Около стены находился большой книжный шкаф, частично наполненный разнообразной литературой. Недалеко от него примостился комод. С другой стороны, стояла кровать с зеленным пологом. Рядом с ней — маленькая тумбочка. Около окна располагался старый тяжелый рабочий стол с множеством ящичков. На нем возвышалась чернильница с подставкой и самыми что ни на есть настоящими перьями. Вся комната была выдержана в бледно-зеленых тонах.

— Это точно мое? Ты ничего не перепутал? — неверяще спросил Гарри у эльфа.

— Да, юный господин, сэр Гарри Поттер, — Тикки очень быстро и низко поклонился.

Мальчик ошарашено моргнул.

— Можешь обращаться ко мне просто по имени.

— Это приказ, господин? — Тикки вздрогнул.

— Нет, просьба, — Гарри удивленно моргнул.

— Я не смогу…

— Почему? — теперь удивление сменилось недоумением.

— Потому что вы выше меня по положению. Это будет неуважением с моей стороны. Мне придется себя наказать! — эльф как-то слишком воинственно пискнул.

— Почему ты решил, что ты ниже меня? — Гарри опустился на корточки перед ним и осторожно провел по его голове рукой. — И, пожалуйста, не наказывай себя. Хорошо?

— Господин, вы так добры… Я эльф, вы волшебник! Но вы весьма благородны, вы так относитесь ко мне! У вас большое сердце! Ко мне никогда никто так не относился…

— Разве ты не появился из ниоткуда, когда тебя позвал профессор? — удивленно спросил мальчик плачущего Тикки.

— О, да, я аппарировал, господин. Я много чего умею!

— Ты можешь творить чудеса, так же как и маги! И у тебя похожее с человеком тело, а кровь, скорей всего, такая же алая. И боль вероятно чувствуешь, как и любой другой. И убить тебя можно… Ты такой же, как и остальные. Чем же ты ниже их?! — Гарри смахнул платочком слёзы эльфа.

— Но, господин, я рожден, чтобы служить! Я делаю всю домашнюю работу! — Тикки все еще непонимающе смотрел на мальчика, который сидел напротив него.

— Я тоже раньше делал всю работу по дому, а также занимался готовкой и ухаживал за садом. Мне всегда говорили, как я бездарен и ни к чему больше не способен. А сегодня узнал, что все это время был волшебником!... Я абсолютно точно не считаю, тебя хуже меня. Даже наоборот! Ты столько всего знаешь!

— Но… Хорошо… Я думаю, что могу вас называть сэр Гарри… Но не требуйте большего, пожалуйста. Вы так добры… Вы поистине великий волшебник! Но сейчас мне нужно идти и позаботиться об ужине, — после этих слов нелепое существо, тряхнув ушами, с громким хлопком исчезло.

Гарри тяжело вздохнул. Видимо, за сегодня он больше ничему не удивится. Всё казалось нереальным, чересчур фантастичным.

В нерешительности Поттер приблизился к шкафу и принялся рассматривать стоящее на полках. Чего здесь только не было! И «История Магии», и «Зельеварение: 1000 и 1 важный ингредиент», и «Искусство Защиты от Темных Сил: основные заклятья», и «Трансфигурация: азы», и «Магические Существа: правила поведения», и «Этикет для благороднейших», и «Теория Магии», и «Пособие по трансфигурации для начинающих», и «Тысяча волшебных растений и грибов», и «Магические отвары и зелья», и «Фантастические Звери: места обитания», и «Темные Силы: пособие по самозащите», и много-много всего другого. Гарри очень любил читать. Правда, раньше это делалось тайком, путём утаскивания к себе всей литературы, что выбрасывал Дадли. А тут все книги были волшебными в прямом смысле этого слова.

— С чего же стоит начать? — спросил у себя мальчик, открыв дверцы.

Простояв двадцать минут, он все-таки достал «Историю Магии» и «Этикет для благороднейших». Он попал в новый мир и ему придется привыкнуть жить по тем правилам, что тут приемлемы. Гарри не собирался опозорить профессора Снейпа.

Новый опекун казался еще более странным, чем Дурсли, но пока профессор оставался тайной, и поэтому спешить с выводами не хотелось.

Где-то спустя тридцать страниц «Истории Магии» в комнате вновь возник Тикки и сообщил о том, что ужин накрыт в столовой, куда он его может сопроводить. Гарри радостно согласился и отправился вслед за эльфом. Змеи в этом доме были главным орнаментом в декоре. Маленькие, незаметные, они прослеживались в разных местах. Зайдя в столовую, мальчик удивленно осмотрелся. Это была большая комната с длинным столом в центре. Возле него находились большие старинные стулья с резными ножками, мягкими зелеными спинками и сиденьями. На стене висел большой гобелен с изображением серебряной змеи на ярко-зеленом фоне и такого же цвета надписью: «Слизерин». Паркет при ходьбе слегка поскрипывал и наполнял комнату некоторой уютностью. Во главе стола уже сидел Снейп. Справа и чуть поодаль от него стояли чистые тарелки, видимо, поданные для Гарри.

— Добрый вечер, сэр. Что мне необходимо сделать? — спросил он осторожно, неуверенный, что его могут пригласить сесть за общий стол.

— Хм, Поттер. Надо полагать, вы несколько непонятливый. Вы видите еще место, где вы могли бы присесть, кроме как справа от меня? — ядовито и с нескрываемым раздражением процедил Снейп.

— Простите, сэр.

Гарри, густо покраснев, сел за стол и положил себе в тарелку отбивную и немного картофеля. Он старался копировать манеры профессора, из-за этого ел более спокойно и чинно, при этом осторожно используя нож с вилкой. Мальчик все время косился в его сторону и пытался изучить.

— Поттер, вам не кажется, что протереть на мне дырку не лучшая идея? — желчно поинтересовался Снейп.

— Нет, сэр… Простите… — Гарри потупился и уткнулся в свою тарелку.

— Может, вы что-то хотели спросить у меня? — так же едко поинтересовался профессор.

— Нет, то есть да… Вы любите змей? — мальчик начал ерзать на стуле. Его явно интересовало не это, но он ничего не мог поделать с собой.

Снейп удивленно изогнул бровь и вперил в подопечного взор своих черных холодных глаз.

— Я декан Слизерина. На гобелене ты видишь их герб. Всего факультетов четыре: Слизерин, Гриффиндор, Когтевран, Пуффендуй. На каждом из них ценятся определенные качества. В Слизерине — это хитрость, смекалка, изворотливость, там не стесняются идти к своей цели, невзирая ни на что. В Гриффиндоре — это храбрость, граничащая с безумием, благородство и якобы высокоморальность. В Когтевране — тяга к новым знаниям, пытливый ум, любовь к книгам. В Пуффендуе — трудолюбие, упорство, верность остальным. Но считается, что туда попадают люди без мозгов. На мой взгляд, вам маловероятно светит Когтевран и Слизерин. Вас скорей всего пошлют в Пуффендуй, ибо вы слишком недалекий или вы пойдете по стопам своих родителей и попадете в Гриффиндор. Но что-то мне подсказывает, что вам хотелось спросить не о моих предпочтениях в интерьере, — зельевар хищно улыбнулся.

— Профессор Снейп, вы говорили, что знали моих родителей… Я хотел спросить… Действительно ли они погибли в автокатастрофе из-за того, что были оба пьяны… — Гарри непроизвольно сжался.

Он целый день хотел узнать именно это и теперь очень боялся ответа или того, что не получит его.

— Что ж, Поттер, ваш папаша был напыщенным индюком с огромным самомнением и любовью отыгрывать свое плохое настроение на всех слизеринцах. Зато Лили, ваша мать, была исключительным человеком. Всегда защищавшая слабых, с тягой к знаниям и полным отсутствием высокомерия… Они выступили на светлой стороне, и Волдеморт, его имя я произношу в первый и последний раз, начал охоту на ваших родителей. Темный Лорд был очень сильным и жестоким волшебником, ненавидящим магглорожденных. Он нашел себе сторонников, и они стали называть себя Пожирателями Смерти. Против них выступило Министерство Магии и Орден Феникса, но ни кто не мог одолеть Темного Лорда или нанести ему существенный вред. Ваши родители знали о начавшейся на них охоте и попробовали обезопасить себя, скрывшись под защитой чар Хранителя Секрета. Но он оказался предателем и затем переметнулся на темную сторону. После того, как Милорд узнал, где искать их, он пришел в ваш дом в Годриковой Впадине на Хэллоуин 1981 года. Сначала он убил Джеймса, потом Лили, пытавшуюся защитить вас… — Снейп перевел дыхание и продолжил. — А потом попытался избавиться и от вас, но его смертоносное проклятье отразилось от тебя, Поттер, и ударило по нему, и он исчез… У вас на память об этом остался шрам… Вы известны всему магическому миру. Думаю, подобная слава должна потешить ваше самолюбие, не так ли?

Поттер вздрогнул и насупился.

— Сэр, спасибо за правду. Но почему я должен радоваться такой известности? Разве мои родители, а не я должны быть знамениты. Мама с папой ведь могли отдать меня этому Милорду и спастись, но они… — Гарри шмыгнул носом. — А этот злодей совсем умер?

— Не совсем. Есть вероятность, что Темный Лорд вернется, и она велика. Вопрос только в том, когда произойдет подобное… — Снейп смотрел на Гарри, как будто увидел впервые.

— Но он, наверное, будет очень зол на меня и, скорее всего, захочет окончить то, что не смог сделать тогда…

— Возможно, у Тёмного Лорда всегда была завышена самооценка, а так же он считался несколько эксцентричным, — зельевар внимательно вглядывался в сидящего справа от него.

— Просто пока же еще ничего не случилось. Может быть, к тому времени я уже успею вырасти и стану очень сильным, — Гарри откинулся на спинку. — Сэр, последний вопрос. Если вы знали моих родителей, то сражались вместе с ними?

Снейп вздохнул и покачал головой.

— Уже поздно, Поттер. Вы, кажется, поели и можете подняться в свою спальню и отойти ко сну. Количество вопросов превысило допустимый лимит на сегодня.

Гарри поднялся из-за стола и, пожелав спокойной ночи, вернулся в комнату. На постели уже находилась темно-синяя пижама. Переодевшись в неё он лёг в кровать, и попытался уснуть, но вместо этого в голову лезли разные мысли.

Его жизнь кардинально изменилась всего лишь за несколько дней! А самые заветные желания исполнились, правда в несколько извращенной форме. Гарри всегда хотел, чтобы родственники как можно меньше его замечали, а родители оказались самыми настоящими героями. Иногда ему нравилось представлять будто бы он особенный, не такой, как другие, а намного лучше и круче.

И теперь, получив всё и сразу, Поттер не знал, что делать дальше. Он оказался волшебником, живущим с опекуном, который всем своим характером демонстрировал, что видеть его не желает. У Гарри появилась своя комната и знание о храбрости и любви своих родителей.

Но всё это вызывало замешательство и новые вопросы. Почему его не забрали раньше у Дурслей? Сложно ли и долго учиться этому волшебству? Будет ли профессор Снейп жесток с ним?

Гарри очень хотелось здесь начать свою жизнь заново, забыв о прошлом. Он надеялся, что сумеет добиться хоть какого-нибудь признания и его оценят. Поттер очень желал стать хоть кому-нибудь нужным. И вместе с этим было очень страшно, что эти надежды никогда не оправдаются. Если подобное произойдет, то Гарри мечтал бы исчезнуть навсегда.

— Спокойной ночи, мой новый дом. Сладких всем снов…

Свет в комнате потух, и Гарри нырнул в сонную негу…

Прошло три месяца после того знаменательного разговора в столовой. Гарри почти все время тратил на изучение литературы из своего книжного шкафа. Начал он с «Истории Магии» и «Истории Хогвартса», чтобы понять, по каким правилам развивалось общество на протяжении многих лет и чего ожидать от будущей школы. Следующим этапом было знакомство с этикетом. Тут очень помог Тикки. Он знал об этом все! И гонял эльф его нещадно, заставив в совершенстве овладеть абсолютно всеми столовыми приборами. Сложнее дались жесты и знаки, принятые в высшем обществе, так как они говорили куда больше слов при обмене любезностями. Наверное, самым интересным моментом все-таки остался Дуэльный Кодекс. Позы оттуда он тренировал часами перед большим зеркалом, которое так же любезно предоставил эльф. Дуэли ассоциировались с чем-то героическим, сродни сказочному.

Тренироваться в магии он не мог, пока у него не имелось волшебной палочки. Поэтому Тикки нашел для Гарри в саду небольшую, около десяти дюймов длиной, но достаточно прочную веточку, и мальчик с ее помощью начал разучивать движения, необходимые в тех или иных заклятиях. Чтобы ничего не забыть, он стал вести конспекты по каждой интересующей его дисциплине. И ежедневно перед сном он тратил где-то час на то, чтобы просмотреть их.

Легче всего процесс обстоял с зельеварением. После того, как Гарри вздумал донимать профессора Снейпа вопросами о взаимодействии некоторых компонентов, он согласился давать ответы, если мальчик будет помогать нарезать ингредиенты для какого-нибудь зелья, готовящегося в его лаборатории в подвале особняка. Скорее всего, педагогический ход был направлен на отбивание любого интереса к его области, но получил противоположный эффект, с которым пришлось смириться, и единственным выходом было как можно реже появляться дома. Что, в принципе, успешно и делалось зельеваром под предлогом необходимости патрулировать школу по ночам.

Для Гарри Снейп продолжал оставаться темной овечкой. Его нельзя было понять. Лицо всегда являлось непроницаемой маской, на которой находило отражение всего две эмоции: презрение и недовольство. То, что было под этим, ну, пожалуй, кроме ярости, видеть не приходилось. Но один вечер изменил все. В последнее воскресение октября зельевар соблаговолил прибыть домой и сразу же исчез в своей лаборатории.

Гарри сидел в комнате, оттачивая движения палочкой, Тикки суетился на кухне в тот момент, когда снизу раздался взрыв. Они ворвались в лабораторию и увидели лежащего на полу профессора, а так же синюю жидкость, картинно стекающую по стенам как в фильмах ужасов, где это обычно изображалось кровью. Тикки перенес зельевара в малую гостиную и уложил на диван. Гарри принялся обрабатывать его раны. Они не были глубокими или страшными, но вопрос о том, что готовил профессор, оставался открытым, с его то любовью к экспериментированию. Снейп распахнул глаза и застонал, увидев перед собой мальчишку.

— И что ты делаешь, Поттер? — проскрипел он.

— Обрабатываю ваши раны. Надеюсь, что зелье было не ядовитым, и оно не попало в вашу кровь. У вас ничего не болит? — поинтересовался Гарри, накладывая травяную мазь, которая быстро залечивала раны, но очень сильно жгла. — Потерпите чуть-чуть, сейчас будет немного неприятно. Когда я упал на лестнице, Тикки мазал ею мне колено.

— Спасибо, Поттер. Но я знаю о боли похлеще вас. И мазь явно не то что может заставить меня напрячься: — едко прокомментировал профессор.

— Судя по всему да, а может, и нет… — тихо произнес мальчик.

— Что ты сейчас имел в виду, Поттер? — угрожающе прошипел зельевар.

— Я говорил про боль. Она бывает разной степени. Например, если сравнивать её с той, что бывает при переломе, то она пустяковая. Я предупредил вас по привычке.

Снейп резко встал с дивана, его глаза полыхали гневом, по бледному лицу проступили красные пятна.

— Мнишь себя очень умным, Поттер? Да, что ты можешь смыслить в боли?! Или ты хотел бы узнать ту боль, которую знал я? Что, Поттер, уже испугался?

Тон опекуна пугал, но Гарри противореча самому себе покачал головой.

— Я не испугался, сэр. Если вы хотите, вы можете рассказать мне об этом.

Образ спокойно сидящего мальчишки, пусть и на коленях перед ним взбеленило профессора еще сильней.

— О, нет, я покажу тебе! — улыбнулся зельевар и достал палочку, направив ее на Гарри. — Круцио!

Мальчик начал изгибаться на полу, но не кричал. На это уходили все его силы. В этот момент Гарри думал о том, что Снейп не так далеко ушел от Дурслей. Он и там старался не унижать себя криками, и тут решил следовать этому же правилу, хотя давалось это безумно тяжело. Ежесекундно каждая клеточка его тела разрывалась болью, которая заставляла выкручиваться под самыми невообразимыми углами.

Профессор держал заклятье всего несколько секунд, потом снял и вопросительно посмотрел на мальчишку, ожидая, что тот заберет свои слова назад. Но он перевел дыхание и спокойно, насколько это было возможно в его состоянии, спросил:

— Это все?

Снейп со всей ярости хлестнул его по щеке, а потом опять наложил Круцио и держал так, пока из горла мальчика не вырвался тихий вскрик.

— Это все? — мальчик попытался подняться, но ноги не удержали его. — Все что вы знаете о боли? В этом случаи я могу дать вам фору. Но я никогда не буду демонстрировать вам свои знания. Я выше этого… Да и не справлюсь с вами. Я же завишу от вас… Хотя, возможно, я когда-нибудь верну вам сегодняшний вечер… Кто знает…

И Гарри безумно и громко рассмеялся, как-то горестно и зло. Северус нерешительно остановился, похоже, болевой шок привел к тому, что у мальчика поехала крыша. И как теперь объяснить это Альбусу?! Или быть более разумным, не делать этого и сказать, что так оно и было? И только потом пришло осознание, что перед ним невооруженный десятилетний мальчишка, который проявил невообразимую выдержку и некое упрямство, наверное, гриффиндорское.

— Поттер, соизвольте прекратить истерить и паниковать! — нервно воскликнул он и попытался приблизиться к нему, но мальчик отшатнулся.

Гарри осмысленно посмотрел на него и усмехнулся.

— Вы ведь были Пожирателем Смерти, не так ли? Я долго сомневался в этом, а теперь убедился... Пыточное заклятие на десятилетнем ребенке... А что вы знаете о боли, сэр? Вас принуждали сидеть сутки на стуле, не шевелясь, без воды, сна, еды и возможности справить естественную нужду? Как часто вас пороли ремнем с острой бляхой, которая отлично рассекает кожу? В вас стреляли железными пульками? Держали неделю без еды, а первые дни не давали воды? Били ли головой об стену, пол и другие твердые предметы? Заставляли ли сидеть на канцелярских кнопках? Ломали ли вам конечности? — новая волна смеха прокатилась в тишине. — Вы такой же, как и Волдеморт. Холодный, безжалостный, беспощадный… Который может только причинять боль, вызывать ненависть, гнев и презрение… Да, и еще страх. Правда, великолепное чувство? О да… Оно же заставляет преклоняться. Вызывать любовь всегда сложнее.

Мальчик все-таки поднялся на ноги и, пошатываясь, дошел до кресла, в которое тут же упал.

— Поттер, вы не должны забываться, в каком доме вы находитесь и в чьей вы власти, — проскрипел Северус, сжимая палочку сильней. — Сравнивать меня с Темным Лордом — ваша величайшая ошибка!!! Я и близко не стоял с его безумством! И я БЫВШИЙ Пожиратель Смерти! Вы поняли меня? Вы думаете, Темный Лорд обходился только одним Круцио? В его арсенале было много пыточных проклятий. Благодарю небеса, что мне довелось испытать только малую их часть.

Снейп засучил рукав и показал Темную Метку на своем предплечье.

— Это не татуировка на память, не знак отличия! Это мой позор! Моя ошибка! — проревел он.

— Хм… Это заметно по-вашему Круцио… Я почувствовал только что ваше раскаянье. Незабываемые ощущения. Вы ведь получаете удовольствие от пыток? — Гарри насмешливо посмотрел на него, хотя при этом и вжался в кресло.

— Да как ты смеешь! — Снейп резко осекся, вспомнив, что невозможно наложить Круцио не желая причинить боль и страдания, не получая от этого извращенного удовольствия. Судя по всему, к уже накопившимся душевным травмам Поттера добавилась еще одна. Чувство вины заполнило Снейпа. Он не понимал, что именно твориться с ним.

— Вы хотите снова наказать меня? — мальчик глубоко вздохнул и поднял на собеседника покрасневшие глаза. — Вы удивительным образом умеете благодарить за помощь и внимание.

— Однажды мне доводилось любить. Это мерзкое чувство Поттер. Ненависть куда более универсальна. — Северус сел в кресло и обхватил руками голову, ему показалось, что на него глазами этого паршивца смотрела Лили.

— Знаете, вы мне даже показались готическим принцем. Такие персонажи очень соблазнительны в маггловском кино и книгах. Мне хотелось понравиться вам: — отрешенно произнёс Гарри, глядя на свои подрагивающие руки. — Но теперь я хочу другого… Убейте меня, сэр. Пожалуйста,… «Что вам стоит?» — протянул он жалобным голоском.

Северус оторопел, в замешательстве глядя на Поттера. Этот мальчик далеко не похож на любого другого десятилетку. Боль, застывшая в его глазах, и такой чистый детский просящий голос, будто клянчивший конфету, так контрастировали друг с другом. Это еще долго будет преследовать зельевара кошмаром в его личном аду.

— Вы осознаете, что просите? Вы хоть понимаете, о чем говорите? Как можно желать подобного? Вам всего десять лет! — он резко поднялся, одним шагом пересек разделяющее их пространство и встряхнул мальчика.

— Даже этого дать не в состоянии… Никто не в силах… И отчего все останавливаются на половине пути? Несправедливо… Почему меня никто не любит? Я не достоин даже такой малости? Ну да, я же ненормальный… — опять звонкий детский смех прокатился по комнате. — Я так устал… Мне хочется к маме и папе. Почему они сразу не взяли меня с собой? Я не хочу жить!

Снейп отступил от него, будто обжегшись. При этом он зацепился рукой за кресло и зашипел, кровь тонкой струйкой потекла вниз. Это отрезвило его и заставило вспомнить, с чего все началось. Поттер просто хотел помочь… А до этого он пытался улучшить Зелье Гнева… Видимо, теперь пожинает плоды своих экспериментов.

— Прости… — еле слышно шепнул он.

Гарри еле заметно покачал головой, молча встал и, шатаясь, пошел к лестнице.

— Не извиняйтесь… Не надо… Достаточно… Уже довольно всего…

Мальчик, цепляясь за перила, начал медленно подниматься по лестнице. Уже остановившись на последней ступеньке, он произнес:

— Мазь рядом с диваном… Обработайте руку…

Войдя в свою комнату и закрыв дверь, Гарри позволил себе упасть на кровать и разрыдаться. Воспоминания нахлынули на него. То, что хотелось забыть. Некстати вспомнились собаки тети Мардж, которые, зло скалясь, рычали на него, обходя с двух сторон, с явным намерением броситься на него, а Дурсли, наблюдавшие за этим с крыльца, дружно смеялись. Тогда ему было почти так же больно. Неприятно и страшно. В этот же день два пса были найдены мертвыми. Ветеринар, осмотревший их, пришел к выводу, что они умерли от остановки сердца, вероятно, испугавшись чего-то. После этого тетя Мардж разбила о Гарри бутылку из-под бренди, а Дурсли запретили обрабатывать и перевязывать раны.

И теперь такая же боль яростными потоками вырывалась наружу, размывая границы внешнего, ломая барьеры внутреннего. Сквозь тело прошла мощная волна, заставив на время перестать дышать, а потом комната начала заполняться взявшейся из ниоткуда водой… Не было сил, чтобы пытаться спастись. Все это воспринималось как просто данность его ненормальной жизни. И даже если он сейчас умрет, разве будет страшно? Если это так необходимо. Закрыть глаза и позволить тьме вести за собой. Но где-то внутри дрогнул какой-то колокольчик, в ушах зазвенело.

— Тикки, — прошептал он одними губами, не надеясь ни на что, не ожидая ничего.

И уже совсем на краю исчезающего сознания раздался громкий хлопок. Но Гарри уже не мог знать, реален ли этот звук или это отголосок его буйного воображения.

Когда Гарри очнулся, он сначала прислушался. Вокруг была тишина. Давящая, мертвая… Такая же стояла временами в чулане под лестницей, когда Дурсли уезжали куда-нибудь и запирали его. А еще она пахла одиночеством и безнадежностью. Может, то, что было до этого, просто-напросто оказалось сном? Больное сознание решило подсунуть некие образы, попросту не выдержав последнего наказания дяди Вернона. Тогда и внезапную ожесточенность профессора Снейпа можно было бы легко объяснить. Иллюзия всего лишь дала трещину, и в нее хлынула реальность.

Кто сказал, что так просто открыть глаза? Порой это безумно тяжело и страшно. Когда ты ничего не видишь, намного легче строить гипотезы, оправдывать других и себя, принимать происходящее вокруг. В любом случае, что бы ни увидел Гарри, оно бы мало принесло успокоения в его душу. Собравшись с силами, он все-таки открыл глаза, потом присел на кровати и оглянулся. Он все так же находился в своей комнате. В доме профессора. Он действительно волшебник. На него накладывали пыточное заклятье. А потом вода… Много влаги… Но почему-то она ассоциировалась с покоем и гармонией. Что ж, по-видимому, он действительно сумасшедший.

Желудок Гарри протестующе заурчал. Мальчик, вяло улыбнувшись, выбрался из-под одеяла, накинул халат поверх пижамы и тихо начал спускаться по лестнице вниз. Неожиданно он понял, что дома есть кто-то ещё. Из малой гостиной доносились голоса. Гарри так же тихо подошел ближе к ней.

— Альбус, он не приходит в себя уже полторы недели. Но я уверен, с ним будет все в порядке. Просто этот выброс магии очень сильно истощил его. Как я понимаю, первый по такой же мощности был в доме Дурслей, когда он устроил им огненное шоу. Поттер бы там погиб, если бы не маггл, вроде огнеборец… Или как-то так. Теперь потоп… Его швыряет из экстремальности в крайность… Вы должны понимать, что он похоже несколько опасен для окружающих… Может, ему следует все-таки заняться домашним обучением? Я считаю, в Хогвартс ему дорога закрыта! Я категорически против чтобы он находился там, — резкий и злой голос профессора заставил его вздрогнуть.

— Северус, по-моему, ты слишком категоричен. Я понимаю, что ты был… эээээээ… немного обеспокоен его вспышкой магии… Пусть довольно агрессивной, но не направленной же на тебя!... Ты и сам понимаешь, дети не могут управлять подобным… Будем надеяться, что магия с началом обучения успокоится. Сейчас она просто скапливается в нем и таким образом ищет освобождения… — ответил второй. Этот голос явно прозвучал из уст старого человека.

Любопытство Гарри преодолело желание пройти на кухню дальше.

— Мы оба прекрасно понимаем, что не будь он Избранным, мальчиком из Пророчества, то вы не заставили бы меня с ним нянчиться… и проявляли куда меньше интереса к его жизни… Но это же Гарри Поттер! На него не действуют основные законы и правила! Вам же абсолютно наплевать, на то что он способен покалечить окружающих! Ведь он важен вам как оружие… Не так ли? Темный Лорд еще вернется, и вам нужен герой, который в благодарность за каплю ласки выйдет на поле боя и, если надо, подставится первому же заклинанию Авады. Пушечное мясо, ей Богу. Просто ждете нужный момент.

— Мой мальчик, хочу напомнить тебе, что я озабочен не только им. А по поводу пророчества и избранности… Да, у меня есть мысли, каким он должен быть достойным человеком, когда придет время… Я очень надеюсь, на его поступление в Гриффиндор… Для этого ты возьмёшь Гарри с собой на Рождественский вечер в дом Малфоев. Там будет много людей из высшего круга и Слизерина… Мне нужно, чтобы у него сложилось собственное впечатление о твоем факультете…

— О, какой изящный ход… Дети всегда так чувствительны к фальши… А Малфой еще и найдет причину тонко указать мальчику на его место. Не боитесь нового выброса? — едко поинтересовался Снейп.

— Нет. Я не думаю, что здесь все так плохо. Конечно, было бы замечательно, если бы он смог контролировать свою магию… Я думаю, что тебе нужно сходить с ним к Олливандеру за палочкой. Это должно помочь ему в стабилизации. Боюсь, впереди его ждет слишком много сложностей.

— Вы говорите так, будто собираетесь, как минимум половину обеспечить ему сами.

— Северус, не иронизируй. Я всего лишь хочу надеяться, что он окружит себя надежными людьми… Очень надеюсь… В Хогвартсе ему будет безопасно… Но это не оградит его абсолютно от всего. Так или иначе, ему придется сталкиваться с разными ситуациями, где никто не будет страховать его.

— Эти люди окружат его с вашей легкой подачи, а потом немного махинаций и программу взращивания новых героев можно будет запатентовывать… — профессор тихо хмыкнул и, судя по звукам, налил что-то себе в стакан, и вряд ли это было безалкогольным напитком.

— Надо признать, что, хоть он и известен, но, зная о возможной опасности, мало семей согласится безропотно принять его в своем доме. Или позволить собственным детям очень близко сойтись с ним. Он скорее станет музейным экземпляром, одиноким экспонатом… Знакомых у него будет достаточно, но ни одного близкого друга. Но, допустим, те же Уизли будут только рады ему… Он получит и союзников, и знание о душевном тепле. Как я понимаю, от тебя Гарри почти ничего хорошего не видит … Ты так и не перерос свою ненависть к Джеймсу.

— Профессор Дамблдор, по-моему, мы уже обсуждали это не один раз. И, если я не ошибаюсь, одной из причин, по которой вы всучили его мне, было как раз отсутствие преклонения перед этим сопляком. Я не собираюсь баловать его и носиться с ним, как с писаной торбой, — прошипел Снейп.

— Иногда я не понимаю, как с твоей безграничной любовью к Лили ты можешь так сильно ненавидеть Гарри… Он и ее сын, а не только Джеймса… Не забывай об этом… Мальчик мой, нет надобности стоять перед ним на коленях, ему необходима просто поддержка. Очень важно, чтобы в будущем он знал, что такое любовь… Без нее он проиграет… Если тебе будет удобней, то считай, что это нужно для победы, и тогда твои прежние усилия не пойдут прахом.

— Ваша логика железная. Я не могу больше любить. Я успел перегореть. А этот паршивец… Вы так уверены в том, что вам удастся выковать из него надежду магического мира... В ваших способностях манипулятора я и не сомневался, но вопрос о судьбе мальчика все еще открыт. Надо будет научить контролировать его собственную магию. Но, Альбус, с чего вы решили, что победителем из этой схватки выйдет именно Поттер? У него, на мой взгляд, куда больше вероятность умереть.

— Не стоит терять надежду, мальчик мой… Нельзя… особенно если она последняя. И я думаю, что в заключительной битве не будет выигравших… Проиграют оба.

Гарри решил не дослушивать разговор и очень тихо поднялся в свою комнату. Все разрушилось… То, во что он начал верить за последние несколько месяцев. То, что все-таки будет хоть кому-то нужен в новом мире… Но как оказалось, в нем есть волшебство, но нет чудес.

Мальчик лег в кровать, залез под одеяло и заплакал. Казалось, что это самые горькие слезы, которые только были в его не такой уж долгой жизни. Гарри душило ощущение какого-то коварства. Предательства его как человека… Он для них не больше, чем самая обычная вещь. Полезная, но бесхозная и не кому ненужная. Но теперь самое важное вовремя ею завладеть, пока это не сделали другие. У вещи нет эмоций или желаний. Всего лишь функции и условия для их использования. Ему всего лишь десять лет, но что он может вспомнить? Череду из боли и отчаянья? Был ли хоть один краткий миг любви? Теплоты? Доброты? Максимум, на что он мог рассчитывать, — это равнодушие.

Все соседи с Тисовой улицы относились к нему, как к досадной помехе, волей случая затесавшейся в их обычную размеренную жизнь. Только миссис Фигг вела с ним себя чуть по-другому, нежели остальные. Порой тетя Петунья забрасывала Гарри ей, когда нужно было куда-нибудь уехать, а запереть его в чулане было невозможно. Тогда миссис Фигг кормила мальчика старыми, залежалыми кексами и рассказывала ему о своих кошках, которых у нее было постоянно не менее десяти. Они сбегали, умирали, отправлялись к новым хозяевам, и тут же на их месте появлялись новые. Однажды Гарри, когда ему было около четырех лет, принес в дом котенка, и дядя Вернон выкинул его из окна спальни на втором этаже. Животное ничуть не пострадало и затем было подобранно сердобольной мисс Фигг, но последняя надежда на тепло умерла в детском сердце.

Так с годами он копил в себе боль, отчаянье и безысходность. У него не было права на ненависть, потому что она всегда требовала выхода и невыносимо жгла изнутри. Позволить прорваться ей наружу — сделать себе же еще хуже. Одно мучение сменится другим. Иногда, если длинными ночами он не мог уснуть от боли, то просто смотрел на потолок и мечтал. О том что за ним кто-нибудь обязательно придет, откроет дверцу его чулана и вытащит из этого переполненного жестокостью мира. Но, все время получал разочарование от несбыточности подобного, мальчик просто разучился грезить. Не было у него Санта-Клауса или Зубных фей, как у других его ровесников. Ведь каждый раз мальчик видел ту несправедливость, что касалась его самого: они никогда не приходили к нему, но имели завидную частоту посещений Дадли, который вел себя, по меньшей мере, нехорошо. Чуть позже он узнал, что на самом деле это были Дурсли. Но на тот момент его это даже не задевало. Никто не утешал Гарри, когда он падал. А раны в отличие от других заживали достаточно быстро, только наиболее серьезные из них сохранялись в виде шрамов на теле. Ему не доставалось сладостей. Когда Гарри было семь, в один из летних дней, Дадли нес целую кучу конфет к себе в комнату и обронил несколько штук на лестнице, тогда мальчик подобрал их и впервые попробовал шоколад. Все что он видел за свою жизнь, — это бег по замкнутому кругу, без права быть собой.

Мальчик посильнее закутался в одеяле и продолжил всхлипывать. От жалости к себе, от безысходности… Дверь тихо скрипнула, и в комнату вошел Снейп и старый волшебник в мантии, разрисованной звездами и полумесяцами. Они подошли к его кровати, остановившись около нее.

— Я рад, что ты пришел в себя, Гарри. Почему ты плачешь? Меня зовут Альбус Дамблдор, я директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Хочешь лимонную дольку? — маг порылся в карманах и извлек оттуда несколько конфет, а потом протянул их мальчику.

Гарри отодвинулся от него, сел на кровати, а затем прижался спиной к стене и отрицательно помотал головой.

— Мальчик мой, почему ты не берешь конфеты? Ты не любишь сладкое? — старик обворожительно улыбнулся и подмигнул ему.

— Поттер, вы ведете себя как минимум некрасиво. Вы позорите меня: — в своей манере произнес Снейп и скрестил руки на груди.

Мальчик смахнул слезы, бросил взгляд на присутствующих и произнес едва холодно:

— Я вам не доверяю.

Альбус посмотрел на ребенка почти обескуражено и беспомощно оглянулся на зельевара, который тоже прибывал в некой растерянности.

— Почему? — выдавил он.

— Я не доверяю никому. Почему тогда должен верить вам? — Гарри склонил голову набок и пристально вгляделся в глаза директора, будто пытаясь увидеть в них что-нибудь, что могло оправдать старика за те слова, которые он услышал ранее.

— Я похож на преступника? Я не понимаю ничего… Разве я вел себя как-то предосудительно? — Дамблдор зорко глянул на собеседника.

— Вы похожи на человека, который говорит одно, а делает другое, — осторожно заметил Гарри. — Я опасаюсь таких людей. Профессор Снейп хотя бы в глаза высказывает гадости.

— Боюсь, мальчик мой, что ты слишком быстро делаешь выводы о людях… Так ты можешь отпугнуть настоящих друзей, способных тебя принять, — Дамблдор печально покачал головой.

— Лучшие друзья зачастую становятся лучшими врагами... Директор, а кто вынудил профессора Снейпа взять меня?

— Это сделал я… У тебя очень необычная история и мне показалось, что самым лучшим вариантом для твоего постепенного вливания в жизнь волшебного сообщества станет профессор Снейп. И в случае опасности он сможет тебя защитить даже ценой собственной жизни…

— Зачем такие траты? Мне не нужно жертв, и я совсем не против умереть… Почему меня никто не забрал раньше оттуда? — мальчик нахмурился.

— Поттер, вы позволяете себе слишком много! Ваше поведение недопустимо. Да что вы о себе возомнили? Мания величия взыграла в вашей крови и ударила в голову? Может, стоило оставить вас захлебываться в собственноручно вызванном потопе? — взвился Снейп. — Или вы предпочли бы сгореть в том пожаре, что был в доме ваших прежних опекунов?

Зельевар непроизвольно выхватил палочку и направил ее на мальчика.

— Директор, я могу вас задеть. Вам лучше встать: — произнес Гарри, отодвигаясь подольше от стены. Он прекрасно помнил прошлый раз, и пробить голову об стену вовсе не хотелось, поэтому лучше вытянуться на мягкой постели.

— В смысле задеть? — недоуменно спросил Дамблдор.

— Проклятье Круцио напоминает эпилептический припадок, могу случайно ударить вас, сэр. Простите, но я еще не умею контролировать свои действия в таком состоянии, — потом перевел взгляд на Снейпа. — Профессор пожалуйста, не тяните и давайте закончим наказание поскорее. Вы все равно отказываетесь убить меня.

Если директор Хогвартса, а по совместительству еще и великий волшебник, как минимум нашего столетия, впадал до этого в состояния, близкие к прострации, то сегодня он явно побил свой собственный рекорд.

— Северус Тобиас Снейп, как часто вы применяли на мальчике пыточные заклятья?! Стоит ли мне напоминать, что это карается сроком в Азкабане? — глаза Дамблдора как-то странно замерцали.

— Это было всего два раза, притом друг за другом. Экспериментальное зелье вызвало неконтролируемую вспышку гнева. И вышло то, что вышло. Я не собирался повторять это впредь, — Снейп затравленно огляделся по сторонам и поспешил спрятать палочку.

Положение спас Тикки, внезапно возникший посреди комнаты и оповестивший о том, что ужин накрыт в столовой.

— Мне также можно будет спуститься поесть? — нерешительно спросил Гарри.

— Да, конечно, — пробормотал Снейп, все еще косясь на директора, который начал успокаиваться.

Мальчик быстро переоделся и спустился следом за двумя магами в столовую, при его появлении разговор между ними мгновенно стих.

— Гарри, мы решили, что ты должен обязательно посетить Рождественский вечер в доме Малфоев… Это одна из чистокровных семей, весьма известная в магическом мире. К сожалению, они были последователями Волдеморта. Но в свое время им удалось выкрутиться… — Дамблдор задумчиво гонял картофельное пюре по тарелке, затем потянулся к вазочке с конфетами, взял оттуда несколько штук и положил в свое блюдо, удовлетворенно крякнув.

— Поттер, это обязательно. Как бы ни было прискорбно, сопровождать тебя буду я… — Снейп резко вонзил в отбивную вилку, тарелка жалобно тренькнула.

Гарри сжался на стуле и не смог выдавить большее, чем кивок куда-то в пространство. Но это вполне удовлетворило всех. Сказать, как у мальчика было паршиво на душе, — это ничего не сказать. Все равно будто вам предлагают конфету в яркой обертке. Этот фантик притягательный и рождает предвкушение сладости и вкусности лакомства, а под оболочкой оказывается камешек. Самый обычный, бесцветный, не имеющий никакого сходства с тем, что вы представляли себе до этого. Что вы почувствуете? Горечь? Разочарование? Все и сразу? А если всю жизнь ждали именно этой конфеты? И вам казалось, будто бы только она может утолить ваш голод? Тогда, у вас есть возможность поступить несколькими способами. Например, с улыбкой проглотить камешек или выбросить его, а возможно и подавиться им?

Остальная часть ужина прошла в полном молчании. Не считая довольное хмыканье Дамблдора, когда тот в очередной раз добирался до чего-нибудь сладкого. И недовольное ворчание Снейпа, и тихий риторический вопрос себе под нос в стиле: «И как в него все это влезает?» или «У него ничего не слипнется?». Гарри же провел все время, не сказав ни слова и обдумывая все произошедшее, приходя к мысли, что делать здесь ему больше нечего.

Где-то после третьей порции десерта Дамблдор соизволил откланяться, а Гарри остался наедине с зельеваром. Ни один из них не чувствовал себя уютно в обществе другого. Они сидели вместе у камина, методично гипнотизируя его взглядами и думая каждый о своем.

— Извини… Я, правда, не хотел применять Круцио… — прервал тишину Снейп, не отрывая взгляда от огня. — Просто экспериментировал с одним зельем… Это был Эликсир Гнева… Мне хотелось его чуточку усовершенствовать… Основное действие этого снадобья заключается в том, что оно приводит к выплескиванию накопившихся эмоций, даже тех, которые скрыты очень глубоко. Ещё он используется кодомедиками при работе с теми, кто отрешается от мира сего и уходит в себя… Допустим, при затяжной депрессии от потери близких… Своеобразная, но очень эффективная мера. У него есть один минус. Гнев должен быть направлен на какого-то человека… Это разовая волна, и в таком состоянии пациент может быть весьма опасен… Даже убить… Я пытался убрать действие на человека, при этом заменить на любой другой, более вещественный раздражитель… Эксперимент не удался… Боюсь, некоторые последствия его ослабленного влияния на меня вы прочувствовали на себе.

— Это уже не важно… Я не злюсь и не обижаюсь из-за этого. Всё самое страшное будет впереди? Многие люди захотят причинить мне боль и страдания? — мальчик повернул голову в сторону зельевара.

— Я не знаю, Поттер. Но скорее всего, будет именно так. Вас могут как поднимать на пьедестал славы, так и низвергать оттуда. Люди, находящиеся рядом с вами, скорее всего, ощутят удары по себе. Я не хочу, чтобы у вас были какие-либо иллюзии поэтому поводу. — Снейп до сих пор смотрел в очаг и, казалось, был максимально расслаблен и виделся более ранимым что ли…

— Я понимаю… И еще… Можно мне воспользоваться вашей библиотекой, сэр? Я прочел большую часть книг у себя в шкафу и хотел бы теперь изучить некоторые дополнительные аспекты… — Гарри замер нерешительно в кресле.

Снейп медленно кивнул.

— Спасибо. Спокойной ночи, сэр.

Поттер быстро поднялся по лестнице в свою комнату. Он уже понял, что ему необходимо делать дальше. Нежно погладив обложку учебника по Зельеварению, Гарри лег спать. Когда решение было найдено, тяжелые мысли отступили быстро, и он погрузился в безмятежный сон.

— Интересно, чего же хотят все люди… Есть ли нечто абсолютное для всех? — тихо спросил сам себя Гарри, листая очередную книгу по Зельям в библиотеке опекуна.

Мальчик откинулся назад на стуле, завел руки за голову и посмотрел в окно. На улице шел дождь со снегом, дул сильный ветер.

— Как бы я хотел туда…

Гарри чувствовал себя под домашним арестом. Ему не было позволено выходить на улицу. Входная дверь совсем отсутствовала, точнее, была скрыта чарами. Мальчик вообще не понимал смысл подобных манипуляций. Куда он убежал бы? С одной стороны — лес, с другой — бескрайние луга. Но он не отказался бы просто погулять по округе, почувствовать тяжелые капли дождя на своем лице, ощутить всю порывистость ветра. Ему безумно хотелось расставить руки и быстро-быстро побежать навстречу буре и кричать обо всем, что так сильно душит и держит гирями на ногах…

Но когда его желания исполнялись? Все, что он мог — это открывать окно в своей комнате и сидеть на подоконнике. Единственной его отдушиной стала библиотека. Казалось, с каждой прочитанной книгой он становился чуть ближе к настоящей, осязаемой магии, к тому, что возможно стало бы его истинной силой. Но пока он обратил свое более пристальное внимание на Зельеварение. В последнее время профессор стал чаще приходить по вечерам домой. Он не рассказывал ничего интересного. Скорее, держал молчаливый нейтралитет. Отвечал на вопросы о зельях как-то неохотно, с таким видом, будто об этом не знал лишь последний имбецил. Сначала это было очень неприятно, но со временем сменилось каким-то безразличием. Наверное, человек действительно может привыкнуть ко всему.

Гарри недавно прочел о том, что маги переписываются с помощью сов. У профессора он не видел ни одной птицы… Может, ему просто некому писать? Так же, как и его ненавистному подопечному… Мальчик все чаще возвращался к мысли о том, что должен был умереть тогда, вместе с родителями. У него не было того, ради чего стоило бы жить… За него все решили… Ему не оставили даже каплю искренности и тепла. Зачем? Для чего? Потому что кто-то навесил на него ярлык героя? Но, Боже, как же хочется быть обычным, нормальным… стать таким же как другие… Отчего все настолько желанное для меня всем достается прямо так? Без всяких усилий, с самого рождения? Почему?

Сколько же вопросов и ни один человек не даст на них ответы. Как же жаль… и это такая боль… что так и хочется стать этим природным буйством за окном…

Мальчик отвлекся от своих невеселых мыслей, разочарованно посмотрев на книгу, лежащую на столике. Слишком быстро и она закончилась, а голод знаний остался. Ведь в этих фолиантах было столько всего необычного, неизвестного, странного, интересного! Наполнить себя. Хоть чуть-чуть. Ради чего? Чтобы почувствовать себя живым, осознать свое собственное существование и не сойти с ума.

Гарри пододвинул лестницу к шкафу, осторожно поднялся по ней и снял с верхней полки старую книгу «Зельеварение для знающих». Мальчик, улыбаясь, вернулся обратно. Осторожно открыв книгу, он увидел подпись: «Принцу-полукровке от солнечной принцессы». Гарри удивился и провел пальцами по надписи. Со странным предвкушением он начал пролистывать книгу, пока не наткнулся на вложенную фотографию в ней. Мальчик осторожно взял снимок в руки. На фотографии, широко улыбаясь, сидел какой-то мальчишка, очень похожий на зельевара, а его обнимала девушка с вихрем рыжих волос. Самым удивительным было то, что они двигались. С обратной стороны фотокарточки была подпись: «Моему самому лучшему другу Северу Снейпу от его персонального сумасшествия по имени Лили Эванс».

— Мама… — еле слышно прошептал Гарри.

Дверь тихо скрипнула, и в помещение зашел Снейп. Хмуро окинув взглядом своего подопечного, он прошел к столу и взял книгу, лежавшую на нем.

— Хм… По-моему, Поттер, у вас чересчур сложные книги для чтения. Вы слишком переоцениваете свои умственные возможности: — скептически ухмыльнулся зельевар и перевел взгляд на фотографию, что еще была в руках мальчика.

Профессор резко побледнел, а затем полурыкнул-полукрикнул на сжавшегося Гарри.

— Немедленно отдайте мне снимок! Вас не учили, что трогать чужие вещи непростительно? Или вы считаете себя выше всего этого? То, что я позволил вам находиться в моем доме, еще ни о чем не говорит! Я вам не родитель! Я ваш надсмотрщик, если вам будет так угодно!

Мальчик вжался в спинку стула, на котором сидел.

— Простите, сэр… Я только взял почитать книгу… Фотография была там… Но, пожалуйста, разрешите мне ее оставить… У меня нет ничего о родителях… Пожалуйста…

— Поттер, немедленно верните мне снимок. Он мой! Вам ясно? Или объяснить это более доступным способом? — зельевар хищно оскалился и вытащил из кармана волшебную палочку.

— Да, сэр… Простите…

Гарри бросил последний взгляд на фотографию, пытаясь запомнить, как можно лучше рыжеволосую смеющуюся девушку, и протянул снимок Снейпу. Северус резко выхватил фотокарточку и прижал к груди, будто бы это было его личным бесценным сокровищем.

— Можете идти отсюда в свою комнату. Теперь я буду сам решать, какие книги вам подойдут для чтения, — зло выплюнул зельевар.

Поттер, еле передвигая ноги, направился к выходу из библиотеки, потом, задумавшись о чем-то, остановился и оглянулся на профессора.

— Сэр, вы отпускаете меня?

Снейп недоуменно посмотрел на мальчика и кивнул.

— Спасибо, сэр… Теперь я действительно могу уйти… — произнес Гарри и, развернувшись, вышел из помещения.

* * *

Тикки нерешительно замер посреди кухни и задумчиво смотрел на молодого хозяина.

— Это не будет правильным!… Профессор очень разозлится… А он может и выгнать меня…

— Тикки, пожалуйста, то, что я хочу сделать, очень важно для меня, и Снейпу это не навредит… — протянул Гарри. — Ну, пожалуйста…

Эльф нахмурился, раздумывая над каждым словом.

— Хорошо, я проведу вас туда…

Мальчик кивнул, положил одну руку на плечо Тикки, а второй прижал к груди свои записи. Эльф вместе с ним трансгрессировал в лабораторию. Гарри здесь был не впервые, но это помещение почему-то каждый раз напоминало ему кухню тети Петуньи. Так же много разномастных ножей и большое количество баночек, и так же все стерильно.

— Тикки, ты не мог бы зажечь огонь под котлом? А затем можешь быть свободен. Я справлюсь тут сам, — мальчик ласково улыбнулся ему.

Гарри охватывало волнение. Он в первый раз в жизни собирался приготовить зелье. Руки слегка дрожали от волнения и некоего предвкушения. Мальчик подошел к шкафчику и начал изучать баночки. Его очень обрадовало то, что они все были подписаны.

— Что ж, начнем, — сказал он сам себе, открыл свою тетрадь на последней странице и перечитал написанное там.

«Яд «Последний сон» известен тем, что он довольно несложен в приготовлении и его трудно обнаружить. Единственным, что может указывать на него, является слабый хвойный запах. Но минус этого зелья в том, что оно имеет очень специфический горький вкус, который тяжело скрыть. Также иногда вызывает сложности и доза, которая должна даваться человеку. На каждый килограмм веса по одной капле зелья. Так что достаточно грузному человеку будет весьма проблематично подлить этот яд.

Ингредиенты:

2 унции толокнянки

1 корень раболета

4 унция сарбора

3 унции папоротника

1 унция порошка змеехвоста

1 унция порошка ядокроха

Способ приготовления:

Растолочь сушеные листья толокнянки в порошок. Добавить их в котел после закипания основы (воды), перемешать восемь раз против часовой стрелки, оставить зелье кипеть десять минут. Далее бросить нарезанный тонкими полосками стебель сарбора, дать зелью вариться пятнадцать минут, после добавить корень раболета и перемешать два раза по часовой стрелке. Листья папоротника измельчить и всыпать в зелье, после поварить 5 минут и одновременно с этим добавить порошок змеехвоста и ядокроха, но не смешивать их. В итоге оно должно приобрести легкий зеленоватый оттенок. Когда это произойдет, зелье можно снимать с огня».

Гарри тяжело вздохнул и отложил в сторону свои записи. Достал из шкафчика необходимые ингредиенты и ступку с пестиком. Мальчик улыбнулся себе, первое его зелье — яд. Руки немного дрожали, и это смущало Гарри. Ему просто стоит быть как можно собранней.

Листья толокнянки растирались очень быстро и не вызывали каких-либо проблем. Этот порошок напомнил мальчику, как он точно та же растирал зеленый чай, чтобы вышла любимая посыпка для мороженого Дадли, которое ему никогда не давали попробовать, да и теперь это навряд ли удастся. Хотя, может, если он попросит Тикки…

Аккуратно высыпав в кипящую воду толокнянку, Гарри осторожно взял черпак и начал помешивать, громко считая вслух. Закончив эти манипуляции, он взял один из ножей, стоящих на подставке и начал нарезать стебель сарбора. Очень внимательно, полосочка за полосочкой. Ровно-ровно. Гарри задумался о том, что сказал бы Снейп, увидев его сейчас. Все равно ничего хорошего. Мальчик проник в лабораторию через полчаса после его ухода. Профессор предупредил, что сегодня вечером собрание учителей, а потом у него дежурство по школе, и ночевать в поместье он не будет. Перед уходом, он запер библиотеку. Что ж, в принципе, ожидать чего-то иного после утренней ссоры и не приходилось. Было бы хорошо, чтобы Снейп не возвращался и завтра, но вряд ли профессор останется на весь воскресный день в замке.

Сверившись с часами, Гарри отправил в зелье сарбор. Затем он начал мелко резать листья папоротника. Такие длинные и невесомые… Наверное, эти листья волшебные… Теперь мысли мальчика были заняты только этим растением… Его интересовало, где же оно росло до этого. Испытывало ли чувство. Ведь они тоже должны что-то ощущать. Возможно, тягу к солнцу или наоборот желание убежать от него в тень. Как же всё-таки легко! Простые действия — смысл всего цикла жизни.

Мальчик осторожно опустил корень раболета в котёл. Жидкость забурлила и немного вспенилась. Гарри поспешно начал помешивать, боясь, что все его труды пойдут прахом. Потом мигом добавил листья папоротника, а они сразу же, сверкнув синим, начали растворяться в жидкости. Нужное количество порошка змеехвоста и ядокроха было тут же отсыпано по двум небольшим тарелочкам.

Гарри перевел взгляд на часы. Три минуты до финальной стадии. Много ли их или это так ничтожно мало? Наверное, смотря для чего. Если это время до окончания твоей жизни, то это жалкие крохи с неземным очарованием и притягательностью. Минуты, за которые ты хочешь так много сказать всему миру. О своих ошибках, о собственном желании исправить их, и никогда не совершать вновь. О своей радости, о счастье, о любви… О признательности близким людям… Или о своем разочаровании в них…

Поттер глубоко вздохнул и высыпал в котел последние ингредиенты. Зелье странно ухнуло и начало менять оттенок на светло-зеленый. На цвет смерти, с которой он уже когда-то успел встретиться.

— Тикки!

— Да, молодой хозяин, — эльф с хлопком возник в лаборатории.

— Пожалуйста, затуши огонь под котлом и жди меня. Хорошо? — мальчик улыбнулся, глядя на то, как Тикки начал усиленно кивать.

Гарри осторожно влил зелье в высокий флакон с крышкой-капельницей.

— Тикки, правда, жизнь странная штука? Так легко в стеклянном флаконе держать смерть или жизнь… Или власть над кем-то… Или удачу… Или страсть… Так просто… Так осязаемо… Так эффективно… У магглов все куда более сложнее…

Эльф недоуменно покосился на хозяина, но промолчал.

— Ладно, я думаю, мы можем идти. Перенесешь меня в мою комнату? И еще, у нас есть мороженное?

Гарри взял Тикки за его руку, и эльф тут же перенес их наверх.

— Да, хозяин. Я сейчас принесу вам его.

Мальчик сел за свой стол, достал лист пергамента и долго что-то чиркал на нем, даже не сразу заметив, когда ему принесли лакомство. Гарри осторожно добавил в него зелье, около 35 капель. Он не знал своего точного веса, но слышал, как тете говорила медсестра, что 30-35 килограмм — это нормальный вес для детей его возраста, а Дадли слишком не вписывается в рамки нормального физического развития.

Потом Гарри медленно съел первое в своей жизни мороженное с горьким вкусом смерти и лег в кровать, чтобы увидеть последний в своей жизни сон, несущий такой желанный покой…

— Молодой человек, может быть, вы откроете глаза? — произнес спокойный, незнакомый до этого Гарри голос.

Мальчик осторожно приподнялся на локтях и огляделся. Он лежал в большом пустом помещении с темными, как ночное небо, стенами, потолком, полом.

— Я наконец-то умер? — неуверенно спросил он.

— Кхм, не совсем… Это Грань… Или Междумирье… Или Порог… Или Переход… Ох... Как вы, люди, только не называли это место… Обычно, когда сюда кто-то попадает, то появляется только одна дверь, та, что ведет вперед, но изредка возникает и та, что позволяет вернуться назад. Второй случай для вас… Выбор… «Он есть у тебя»… — произнес тот же голос.

Гарри недоверчиво обвел комнату взглядом.

— Извините, вы не могли бы представиться? И показаться. Очень неудобно говорить с пустотой. И понимаете… Я думаю, что все-таки смог сварить яд правильно… И мне бы хотелось быть больше мертвым, чем живым… Я желал бы быть истинно свободным… И я мечтал увидеть маму и папу… Если честно, я рассчитывал, что они встретят меня здесь… Ох... Я, наверное, слишком много говорю?! Я слегка нервничаю… Просто не каждый день умираешь… — он смущенно покраснел и провел пальчиком по полу.

Из мрака возникла фигура в темном плаще и подкинула в воздух несколько шаров, которые тут же осветили комнату. Незнакомец оказался молодым мужчиной в темных просторных одеждах с необычными глазами. Их радужка все время меняла свой цвет.

— Знаешь, ты интересный… Особенно для ребенка. Можешь звать меня Проводник… Я все и ничто, я везде и нигде… Я не Бог… Я один из стражей… Знаешь, я тут много чего пересмотрел. Кто-то радуется смерти, некоторые устраивают по этому поводу немыслимые истерики, а результат все равно оказывается один. Все идут дальше. Самоубийц я тоже пересмотрел немерено, но такие молодые редкие гости тут. Почему ты решил, что смерть — это самый лучший выбор? — странный мужчина сел рядом с мальчиком на пол.

Гарри поднял голову и посмотрел на потолок, где висели шары.

— Я был никем везде, где бы я ни жил. Я пытался быть необходимым, честным, хорошим, правильным, вежливым… Но кому это было важно? Я бессилен без своей семьи. Кому нужен мальчик сирота? Кого интересует то, что я человек? И тоже нуждаюсь в тепле, любви, искренности… В чем-то истинном, настоящем… Я устал только отдавать, а получать одну боль… Физическую и моральную… Разве нельзя мне иметь фотографию своей матери? Она отдала за меня свою жизни, но на деле купила пропуск в ад на земле. И сейчас… Мне показали чудо, волшебство… А потом я узнаю, что всего лишь сделал ещё один шаг на путь становления в роли героя. И мне позволено жить так долго, сколько угодно моим кукловодам… И прожить её, как пожелают они сами… Я хочу быть свободным…. Правда, глупо? — мальчик тихо всхлипнул. — Скажите, а реинкарнация существует?

— Существует… Но перед тем, как ты снова возродишься, ты должен будешь пройти период очищения. Для этого и предназначены такие места, которые вы называете адом и раем… Твои родители не могут появиться тут… на Грани, но если ты пойдешь дальше, то обязательно увидишь их…

Гарри поднялся с пола, вытер слезы и посмотрел в глаза Проводника.

— У вас необычные глаза… Очень притягательные… Такое ощущение, что на меня смотрят сразу множество людей… Но давайте скорее пойдем вперед?

Мужчин улыбнулся и тоже поднялся с пола, а затем подошел к мальчику и шепнул ему на ухо:

— Ты слишком проницателен для своих лет…

Гарри резко вздрогнул и немного отшатнулся от него, вызвав у последнего приступ смеха.

— Ты определенно странный. Но ты мне нравишься. Понимаешь, в твоем случае не все так просто и обычно, как я говорил до этого. У тебя в теле было две души. Одна совершенно нормальная, и она полноценна — та, что сейчас разговаривает со мной, а другая — злосчастный огрызок от уже покореженного нечто, который и душой-то назвать нельзя. Вот смотри оно здесь.

Проводник показал куда-то в угол, где лежал уродливый младенец без кожи и открывавший рот в немом крике. Мальчик до этого не замечал его, но увиденное зрелище заставило содрогнуться. Если бы он был бы сейчас по-настоящему живым, то его явно стошнило бы от чего-то подобного.

— Кто это? — спросил Гарри слабым голосом.

— Его называли Волдемортом… Он зашел слишком далеко в своих экспериментах в поиске бессмертия… Если ты пойдешь вперед, то есть вероятность, что это существо сможет вернуться назад.

Мальчик хмуро улыбнулся, а глаза подозрительно заблестели.

— У меня опять нет выбора? Не так ли? Я очень хочу смерти… Покоя… Это так мне нужно…

— Гарри, прислушайся ко мне. Тебе действительно лучше быть живым, но по другой причине. Ты уже говорил о реинкарнации. Самоубийцы весьма сложно проходят процесс очищения. Ключевым является то, что тебя сначала вернут на землю, но как бесплотного духа. Стороннего наблюдателя, который будет привязан к тем, от кого он так жаждал сбежать. Представь, быть связанным с Дурслями или Снейпом ту часть времени, сколько тебе максимально давалось на жизнь! Для магов это обычно около ста пятидесяти лет. Как тебе подобная перспектива? Но я могу гарантировать, что ты действительно увидишь своих родителей.

Проводник махнул рукой и в комнате возникли кресла, в одно из них он сразу сел.

— Ты можешь подумать. Времени у тебя достаточно. Я никуда не спешу, потому что я везде и нигде. Такие вещи как пространство и время, здесь, не являются значимыми. Ты хоть и ребенок, но простых вещей совершенно не видишь. А должен. Почему ты считаешь, что выбор состоит только из двух вариантов? Всегда есть промежуточные или альтернативные решения. Ты, допустим, мог бы сбежать и не терпеть издевательства своих родственников. Или, как вариант, обратиться в полицию из-за очередных жестоких побоев. Ты легко сдался после того случая с социальным работником. На худой конец, ты просто мог бы убить своих родственничков стихийным выбросом магии или заколоть их ножом во сне. Да, и магию ты мог бы попробовать втайне от них развивать до тех пор, пока не научился бы целенаправленно причинять ею боль. Как видишь, существуют миллиарды «если бы»… Вся человеческая жизнь состоит из возможностей. Упущенных и вовремя использованных.

Гарри тоже присел в свободное кресло и задумался. Он часто ругал себя за то, что крайне редко шёл на риск. Мальчик привык действовать или наверняка, или никак. Возможно, это было спецификой его воспитания.

— Пока я вижу два варианта. Первый — это вернуться назад, существовать как ничтожество по выдуманным правилам и в отведённой мне роли. Второй — вернуть ту тварь вместо себя. Меня это бесконечно злит. Я чувствую себя обреченным и от этого нестерпимо больно… Я правда устал. Но вам, наверное, смешно слышать что-то подобное от ребенка десяти лет.

Проводник покачал головой и грустно посмотрел на Гарри.

— Почему ты решил, что нельзя жить по своим правилам? Или вообще без них. Люди всегда воздвигают незримые рамки. Независимо от того, кто они. Маги, простецы такие одинаковые в этом! Слишком схожая психология. Первые, даже ограничили свое собственное магическое ядро, используя только волшебную палочку. Владение беспалочковой магией считают чуть ли не синонимом могущества. Хотя все дети творят подобную магию бессознательно! И почему-то никто не говорит о том, что этот мир захватил детский сад! Маги смогли бы развиваться как угодно. Дементоры — один из вариантов. Фениксы, кстати, тоже, — Он закурил сигарету, возникшую из ниоткуда.

Мальчик улыбнулся какой-то нормальности этого действия.

— Я хочу быть кем-то смежным, типа, дементора и человека. Это прекрасно — иметь возможность впитывать чужое тепло, когда ты не обладаешь своим собственным… Поглощать чужие знания, память, силу. Но я никогда не хотел бы лишиться своей души и человечности…

Мужчина резко дернулся в кресле и закашлялся.

— Боже! Тебе, правда, десять? Ты говоришь совершенно интересные и потрясающие вещи. Я слишком избирателен, меня сложно удивить или обескуражить. Но тебе все-таки удалось! Хочешь, я исполню это желание? Ты останешься таким же, как и сейчас, но сможешь поглощать чужие души, тепло, магию… Понимаешь, в любом случае ты отсюда не вернулся бы назад нормальным. Само пространство необычным образом влияет на энергетические центры попадающих сюда. Одни уходят провидцами, другие — экстрасенсами, третьи — эмпатами, кто-то ложки гнуть начинает взглядом. А ты уже тут был один раз. Когда тебя шарахнуло Авадой. Отразить ты ее отразил, но заглянуть сюда все-таки умудрился. Никто не может просто посмотреть смерти в глаза. Отсюда твой магический потенциал значительно выше обычного, а кусок чужой души и от себя добавил. Что ж, твой выбор?

Гарри хмыкнул и посмотрел на свои руки, делая вид, как будто что-то взвешивает на своих ладонях. Потом наклонил голову набок и посмотрел в глаза Проводника.

— Я вижу только сыр. Где тут мышеловка?

Мужчина громко рассмеялся и соскользнул из кресла на пол.

— Ты нечто! Мышеловки здесь нет. Просто интерес. Как быстро ты вернешься ко мне. Что планируешь делать дальше. Какие последствия — это будет иметь… Вот и все… Представь, что я единственный зритель в театре, где все спектакли уже разыграны и похожи один на другой. И так тысячи лет. Это жутко претит! Как я говорил ранее, тебе в любом случае придется измениться, но направление этой трансформации можешь выбрать сам. Ты мне безумно напоминаешь своего далекого предка… Заходил он ко мне однажды со своими братьями…

— Тебе никто не говорил, что ты похож на Безумного Шляпника из сказки про Алису… Хотя в тебе и от Чеширского кота хватает… — Гарри задумчиво покрутил рукой. — Я согласен на эти изменения, но буду ли я чувствовать голод, как вампир?

Проводник подошел к мальчику и сел около него на корточки.

— Нет, не будешь. Ты не потеряешь свою человечность, я уже говорил. Твои новые возможности не превратятся в твои новые жизненные потребности. Посмотри мне в глаза и не отводи взгляда. «Хорошо?» — ласково спросил мужчина.

— Хорошо… — произнес мальчик и перевел взгляд.

Радужка Проводника перестала меняться и приобретает чёрный окрас, цвет едкой тьмы, засасывающей и поглощающей. Гарри внезапно стало страшно, но взгляда он не отводит, лишь сильнее хватается за подлокотники кресла. Вдруг мальчик почувствовал, как по его телу начинают разливаться волны чего-то вязкого и обжигающего. Мужчина внезапно поднялся и погладил его по голове.

— Ну вот и все… — улыбнулся он. — Кстати, ты прав: Шляпник и Чеширский кот — это грани моей личности, а так же моё эго. Хочешь ли чего-нибудь еще, перед своим возвращением?

Гарри кивнул. Теперь прежняя ясность мышления возвращалась к нему. Он опять мог думать и рефлексировать по-настоящему. Мысли о необходимости собственной смерти отныне ушли, и на передний план выступило то, как действовать в новой для него ситуации.

— Я хотел бы поглотить тот осколок… Впитать полностью. Можно? — Гарри заискивающе посмотрел на Проводника, будто бы выспрашивая излюбленное лакомство.

— Можно, — улыбаясь отозвался мужчина.

Мальчик радостно подбежал и положил на тельце существа руки, после чего недомладенец начал мало-помалу исчезать, пока не растворился полностью. Гарри только почувствовал, что как будто нечто родное вернулось к нему.

— Спасибо, теперь мне можно идти?

Проводник взял его за руку и начал подводить Гарри к большой двери, возникшей из пустоты.

— Возвращайся назад. Ты был прекрасным собеседником. Спасибо, что порадовал меня. И удачной тебе игры в театре жизни.

— Вам тоже спасибо, мистер Смерть. Вы мне очень помогли, — и, улыбнувшись, мальчик шагнул за порог.

Многие люди считают субботу благословенным днем. Северус Снейп, преподаватель зельеварения Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, определенно поспорил бы с вами. Он по-настоящему ненавидел этот выходной. А все дело-то в студентах, которые именно в субботу оказывались на редкость активными, наглыми и совершенно непредусмотрительными. Конечно же, этот день был самым удачным для охоты на нарушителей. Обычно Гриффиндор мог потерять до пятидесяти баллов стараниями только одного зельевара. Вообще Северус Снейп искренне полагал, что захватывать мир нужно именно в субботу. Многие будут просто не готовыми к этому, слишком уж все расслабляются. А некоторые могут даже просто не заметить захвата мира. Вот, например, группа пятикурсников из Слизерина точно бы не заметила, разомлев от возможности разлениться и чувством моря по колено. По-другому это никак не назовешь. Им, видите ли, зачем-то приспичило влезть в кабинет школьного завхоза Филча. Как можно быть настолько глупыми, чтобы не наложить заглушающие и отталкивающие чары? И как, как можно было не заметить стоящих за их спинами МакГонагалл и собственного декана? Как? В голове зельевара это не могло улечься. А теперь из-за этой шайки недоворов-вломщиков ему приходится зависать на несчастном учительском собрании, выслушивая тарахтение Филча о возможном наказании нарушителей средневековыми пыточными методами. Его пылкую речь никто не воспринимает всерьез. Директор задумчиво крутит в руках чайную ложку, профессор по предсказаниям уже несколько раз подливала себе в чайную чашку хереса. Сидящий с ней Хагрид явно оживился и теперь всячески пытается показать то, что не прочь составить компанию в подобном чаепитии. Флитвик вообще ушел в себя и теперь усиленно что-то вырисовывает на пергаменте. МакГонагалл сидит с прямой спиной, высоко поднятой головой и смотрит куда-то в сторону Филча, хотя если взглянуть по лучше, то можно прийти к выводу, что она всего лишь спит с открытыми глазами. Северус зажмурился. Голова болела нещадно. Было такое ощущение, что внутри неё есть маленькие молоточки, которые усиленно отбивают ритм на наковаленках. Филч замолкать явно не хотел и, похоже, еще больше входил в раж. День был поганым с самого утра. Ещё с той секунды, когда в поместье кончился кофе. А чай Северус не очень-то и жаловал. Но, видимо, во всем магическом мире наблюдался кофейный кризис, ибо хогвартские домовики на собрании подали ему какао. Наверное, это просто апогей сегодняшнего дня. Если чай Снейп не очень любил, то какао он ненавидел куда сильнее, чем субботу. Следующим событием, не покидавшим голову зельевара, являлась ссора с сопляком в собственной библиотеке. Как Поттер осмелился попросить то, что являлось его личным сокровищем? Его самой прекрасной драгоценностью? Его Лили? Мальчишка был виновен в ее смерти. Он должен это когда-то понять. Не было бы его, и ей не за что было бы умирать… И возможно, когда-нибудь Лили смогла бы быть вместе с ним. Она была для него хрупким, нежным цветком. Поттер чрезмерно нагл и слишком порывист. Весь в собственного папашу. От матери у него только прекрасные глаза, яркие, как летний день. Не просто зеленого, а безупречно изумрудного оттенка. Цвета его надежды и её смерти.

Поттер не знал её никогда и не стремился прочувствовать, осознать поступок Лили. Даже если мальчик и любил её, то формально, вроде кого-то, кто называется матерью. Он никогда не задумывался над тем, что за личность она была. Ему это безразлично и не нужно. Он не достоин ее фотографии. Он не достоин сокровищ Северуса Снейпа.

— Северус, а ты что думаешь? — краем сознания зельевар зацепился за этот вопрос и резко вынырнул из глубин своей отрешенности.

— О чем конкретно? Слишком много здесь было сказано. — Снейп попробовал изобразить одну из самых своих ехидных усмешек.

— Конечно же, о наказании твоих подопечных! И не притворяйся глухим! — возмущенно произнесла МакГонагалл и для убедительности стукнула чайной ложкой по столу.

— Я думаю снять с них тридцать баллов и назначить две недели отработок у Филча на благо нашей школы: — протянул Северус и задумчиво покрутил в руках свою прядку волос.

— Тридцать? Всего? Сто! И не меньше. Две недели отработок вполне допустимо… — протянула МакГонагалл.

Снейп поморщился, но согласно кивнул.

— Хорошо, пусть будет, по-твоему, только давайте поскорее закончим это заседание клуба садистов и альтруистов! — прорычал зельевар.

МакГонагалл выронив чайную ложечку обеспокоено спросила:

— Северус, ты здоров? С тобой все в порядке?

Мадам Помфри мгновенно подбежала к Снейпу, пощупала ему лоб и наложила несколько диагностических чар. Не обнаружив ничего серьезного, разочаровано вздохнула и вернулась на место.

— Это… Северус… Ну я того, за тебя седня подежурю. Ты это… Иди, отдохни маленько. А то вид у тебя совсем… эээ… уставший. Ты обычно… это… и так бледный… Но сегодня ты слишком какой-то… Отдохни… Ага… Да, и это… У меня есть отличная настойка на вишнях… Она от любых болезней. Ты это… не стесняйся… Я тебе принесу… Давай прям щас… — пробасил Хагрид.

Полувеликан полувеликаном, но шума от него было больше, чем от всего племени гигантов. Зельевар глубоко вздохнул и посчитал про себя до десяти.

— Спасибо, конечно. Если тебе так хочется, то можешь подежурить за меня. Настойка мне не нужна, у меня имеется отличная коллекция редких вин. Теперь я могу удалиться?

— Рубеус, отличная идея! Я составлю тебе компанию во время дежурства. Ты не расскажешь мне подробней про свою чудодейственную настойку на вишнях? Я помню твой божественный напиток из смородины… — задумчиво протянул Альбус.

— Теперь я могу идти? — повторил свой вопрос Снейп.

— Ах да, конечно же! Можешь идти, мой мальчик, — улыбнулся Дамблдор.

Зельевар чуть ли не бегом кинулся к двери и уже когда он взялся за ее ручку, в комнате со звонким хлопком возник эльф и начал громко кричать.

— Мастер, молодой хозяин сварил зелье! Он выпил его! Молодой хозяин не дышит! Помогите! Молодой хозяин умер! Тикки очень плохой!

Домовик начал бегать по комнате и биться головой обо все возможные твердые поверхности. В комнате из ниоткуда появился феникс Фоукс.

Альбус быстро схватил одной рукой растерянного зельевара за мантию, а свободной взялся за хвост птицы. И в ярком желтом искрящемся пламени они покинули учительскую.

* * *

Оказавшись в комнате Гарри, Снейп мгновенно начал накладывать на мальчика диагностические чары.

— Альбус, он не дышит уже пять минут! Срочно используй шоковые чары! Давай же! Что же пил этот идиот?!

Зельевар заметался по комнате, подбежал к столу и увидел на треть пустой флакон. Поднес его к носу и принюхался. Хвоя. Цвет зелья был бледно-зеленый…

— Он выпил «Последний сон». Яд уже крепко взялся за него. Не уверен, что безоар сможет помочь на этой стадии, но все же…

Порывшись в карманах, зельевар изъял камешек и подбежал к кровати мальчика, где энергия постоянно немного подкидывала Гарри вверх, а к носу тянулись воздушные нити. Снейп открыл рот Гарри, всунул туда безоар и заставил с помощью заклинания проглотить.

— Альбус, продолжай!

Минута. Нет реакции. Две. То же самое. Три. Снова ничего. Четыре. Ноль. Пять. То же самое.

— Северус, все тщетно. Он… мертв… окончательно… Почему он сломался? Ты не пытал его Круцио? — прошептал Дамблдор.

— Нет, конечно! Он просто, как всегда, решил делать то, что хочется ему, ни на минуту, не подумав об окружающих!

Директор подбежал к письменному столу и схватил пергамент лежавший на нем.

— Это его прощальное письмо! О Боже…

Дамблдор судорожно вздохнул и начал читать его вслух:

« Интересно, о чем думают люди, когда чувствуют на своем лице дыхание смерти. Может быть, всеохватывающую панику? Или страх перед неизведанным или неопределенным? Или вдруг как никогда сильным становится желание жить?

Можно до бесконечности предполагать, но так и не узнать достоверного ответа. Почему? Ведь дело в том что тут все индивидуально и нет места унификации. Я очень хочу получить свой собственный ответ, который верен лишь для меня. Сейчас, ожидая, когда Тикки принесет мне моё первое и последнее в этой жизни мороженое, я чувствую только любопытство. Мне не страшно, я выбрал совершенно безболезненный яд.

Самоубийство — это сила или слабость? Наверное, и тут все чисто индивидуально. Допустим, если ты погибаешь, спасая жизни других, то должно быть это сила. Или слабость от того, что потом ты просто не сможешь примириться с их смертями, когда ты мог что-то сделать. Это сила? Некоторые уходят тогда, когда перестают ощущать необходимую стойкость для борьбы с обстоятельствами. Тогда они отдают последнее, что у них осталось — собственную жизнь. Плата за покой. Это слабость? Есть те, кто умирает по глупости. Безмерной наивности. Магглы называют это демонстрационным поведением. Разыгрывание смерти всего лишь способ привлечь к себе внимание. Они изначально не хотят умереть и не планируют делать этого. Но смерть не любит шуток и забирает всех клоунов с собой. Это самоубийство?

Я тоже хочу умереть. Это вовсе не сложно. Таков мой путь к собственной свободе. Мне десять лет, и я заключенный. У меня меняются тюремщики, но не меняется смысл жизни. Я думаю, что в ночь на 31 октября 1981 года моя мама просто взяла отсрочку у смерти, попросив для меня только жизнь, забыв упомянуть о том, что мне необходимо еще и человеческое тепло. У меня никогда не было прав. Только обязанности. Почему я не достоин обычных ценностей? Таких, как любовь, дружба, внимание, поддержка, условная свобода… Можно много всего перечислять. У этих явлений есть знак плюс… А я получал только минус. Иногда мне бывает даже смешно, что волшебство есть, а чудес нет.

Сегодня я уйду. Для меня смерть — это свобода. Я сам протяну ей руку. Это далеко не спонтанное решение. И, сегодня получив согласие, я спокойно ухожу. Меня наконец отпускают. Я безумно устал.

Чем сложнее жить, тем проще умирать…

Ничей, Гарри Джеймс Поттер»

Зельевар шумно вздохнул и откинул голову назад. А потом вздрогнул, когда с кровати донеслось:

— Подписываюсь под каждым словом. Все обсудим завтра. Сегодня я хочу спать…

Гарри открыл глаза и потянулся на кровати. Вчера он умер и теперь снова был жив. Звучит это как-то совершенно странно. Многих бы удивило абсолютное отсутствие радости касательно этого факта. Сегодня ему предстоял долгий и трудный разговор с директором и своим опекуном. Данный факт восторга тоже не вызывал. Еще раз потянувшись, мальчик вылез из постели и переоделся в брюки и зеленую рубашку. Попытался пригладить непослушные вихры расческой, потерпел в этом неудачу, плюнул на все и спустился в гостиную. В креслах сидели Дамблдор и Снейп. Вернее, они в них дремали, а рядом на журнальном столике стояло несколько пустых бутылок вина и два полных пузырька какого-то зелья, по всей видимости, антипохмельного.

— Доброго всем утра! — громко произнес Гарри и сел на диванчик.

Снейп резко подпрыгнул и выхватил палочку из кармана, Дамблдор просто пошевелился в кресле и укоризненно посмотрел на мальчика.

— Из-за вас, мистер Поттер, я не могу назвать даже с натяжкой сегодняшнее утро добрым, — прошипел зельевар, схватывая со стола один из пузырьков.

Альбус расправил складки на мантии, и задумчиво накрутил кончик бороды себе на пальцы.

— Гарри, почему ты решил умереть? — тихо спросил он.

Мальчик хмыкнул. Он был уверен, что его спросят об этом, но также осознавал, что по-настоящему до этого никому нет дела. Это больно царапало душу.

— Вы вчера сами прочли моё письмо. В нем я объяснил все. Не думаю, что там остались какие-то не понятные моменты, — произнес Гарри и зажмурился, увидев, что Снейп отбросил уже пустой флакон и кинулся к подопечному.

— Северус! Немедленно сядь! — прогрохотал Альбус.

Но зельевар уже вцепился в рубашку Гарри и потянул на себя. Мальчик схватился за его руки и запаниковал. На какой-то момент ему показалось, что еще чуть-чуть и его начнут душить. Нечто внутри него зазвенело множеством колокольчиков. Снейп резко отступил назад, будто бы был жутко испуган. Его колотила мелкая дрожь.

— Дамблдор… Дементоры… Где-то рядом… Дементоры… — прошептал он.

Директор удивленно посмотрел на Северуса, потом перевел взгляд на Гарри. Тяжело вздохнул и тихо произнес.

— Мальчик мой, успокойся. Похоже, у мистера Поттера сейчас был очередной стихийный выброс магии. Он просто преобразовался в такую странную форму… С учетом того, что Гарри недавно буквально вернулся с того света, это не удивительно. А теперь, будь добр, сядь в кресло, чтобы мы могли продолжить наш разговор.

Снейп коротко кивнул и упал в кресло, неприязненно сверля взглядом своего подопечного.

— Гарри, в письме было написано много. Я хотел бы некоторой конкретики. «Хорошо?» — ласково спросил Альбус и потер виски.

— Мне не хватало любви, простой человечности… Это больно. И очень мучительно, если вы это конечно можете понять. Я ребенок. Мне бы хотелось небольшой свободы. С самого моего прихода в этот дом, я ни разу не был на улице. Вы посадили меня в тюрьму с человеком, который едва выносит моё присутствие рядом с собой. Этого мало? — ответил Гарри, внимательно рассматривая свои руки.

— Я понимаю тебя, — директор тяжело вздохнул. — Ты сможешь выходить на улицу. Северус сегодня расколдует дверь. И, я думаю, ты можешь уже посетить вместе с нами Косую аллею. Мы купим тебе волшебную палочку и что-нибудь еще, что ты попросишь. Там есть прекрасный магазин сладостей… Рядом с винным… Гарри, ты должен понимать, что твоя жизнь очень важна. Ты надежда магического мира. Его знамение. Из-за твоей смерти могла бы начаться паника. Слишком многие не поверили бы в твоё самоубийство, решив, что это сделал лично Северус по приказу Волдеморта. Теперь ты понимаешь всю глубину возможных последствий твоего поступка?

Мальчик медленно кивнул, немного помолчал, а потом заговорил.

— Я эгоист. Когда никто не любит тебя, единственный способ выжить — это начать любить самого себя. Конечно, не в извращенном смысле. Но все же. Толпа для меня слишком эфемерна, чтобы начать беспокоиться о ней. Никто не проявлял интереса ко мне. Но я могу помочь вам. Когда я умер, я попал в место, которое называется Гранью. Она изменяет всех, кто там находится. Но в ней все видоизменения исходят из желания мистера Смерть. Поэтому, я попросил у него кое-какую информацию. Специфика всех перемен в Грани, по моему детскому мнению, заключается в том, чтобы дать возможность для нормальной жизни при возвращении. Так что информация — это действительно то, что могло бы помочь мне. Меня интересовал Волдеморт.

Гарри замолчал и внимательно посмотрел на своих собеседников. Глаза Дамблдора странно мерцали, а зельевар был напряженным как пружина, готовая вот-вот сорваться.

— Вам известно что-нибудь о крестражах?

Директор вздрогнул, резко кивнул. Снейп удивленно посмотрел на него.

— Альбус, что это? — спросил он у директора.

— Это разделение души на части и заключение их в физические предметы, чтобы создать якоря для духа… тут, на земле… Это, по сути, делает бессмертным того, кто провел подобный ритуал. Если, конечно, не уничтожить крестражи. Никто не делал больше одного. Для его создания нужно совершить убийство. За исключением, я думаю, Тома, который не ограничился одним крестражем.

Гарри кивнул.

— Да. Один я уже уничтожил. Их было шесть. Дневник Тома Реддла, чаша Пенелопы Пуффендуй, диадема Кандиды Когтерван, медальон Салазара Слизерина, кольцо Марволо Мракса и я. Но он мечтал всегда о семи… Думаю, при своём возвращении, он обязательно создаст еще один. Тот, что я уничтожил, был во мне, — мальчик перевел дыхание. — Этот крестраж был безумно уродливым… Это чудовищно превратить свою душу в такое. Сегодня я подробно вам опишу, где искать крестражи, и какая защита на них стоит.

Дамблдор рассеяно кивнул и глубоко ушел в себя. Глаза Снейпа вообще остекленели, он смотрел в одну точку, и, казалось, вообще не моргал.

— Гарри, давай позавтракаем и посетим Косую аллею. Надеюсь, ты не против? А пока нам надо переварить всю информацию.

— Конечно же, нет, профессор. Когда вы соберетесь, позовите меня. Я буду у себя.

* * *

Гарри первый раз в своей жизни путешествовал по каминной сети, но мог точно сказать, что он ненавидит подобный способ передвижения. Помимо того, что мальчик весь испачкался сажей, так еще и во время приземления умудрился упасть со всего размаха на колени, чем безумно порадовал едкого профессора зельеварения. Дамблдор, как всегда, улыбнулся и пустился в пространственные рассуждения о том, что каминные сети и шерстяные носки почему-то связаны, так как они обладают непредсказуемостью. Слушать подобное не было сил, и мальчик придвинулся ближе к зельевару, перебиравшему возможные психические диагнозы, которые в полной мере смогли бы отразить отклонения директора.

Когда Гарри в пабе Дырявый котёл со своими сопровождающими вышел через тайный проход в Косую аллею, то мальчик не смог удержать восхищенного вздоха. Все воспоминания Тома Реддла были у него, после того как он выпил его крестраж. Но это было все равно не то как увидеть все это собственными глазами. Вся улица была заполнена людьми в длинных мантиях. В небе пролетали редкие совы. А названия магазинов просто поражали воображение.

— Добро пожаловать домой, Гарри! — радостно произнес Дамблдор.

Мальчик широко улыбнулся. В груди было тепло. Это ни с чем несравнимое чувство. На душе стало как-то легко. Это было ощущение счастья. Самого настоящего счастья. Гарри пытался как можно дольше держаться за эти чувства.

— Сначала нам необходимо посетить Гринготтс. Это волшебный банк. Твои родители оставили тебе неплохое наследство. Сейчас мы пойдем и возьмем из твоей ячейки немного денег. Этот банк очень надежное место. Говорят, никто не мог ограбить его со дня основания, — мечтательно улыбаясь, произнес Дамблдор.

Всю дорогу до банка Снейп молчал. Гарри тоже старался выглядеть максимально спокойным, но снова не смог сдержать своего восхищения, когда они оказались перед белоснежным зданием, которое по сравнению с другими помещениями на этой улице выглядело, вроде скалы на фоне камней. А у отполированных до блеска бронзовых дверей в алой с золотом униформе стоял гоблин. Он был на голову ниже Гарри, со смуглым лицом и острой бородкой. Гоблин поклонился, когда директор прошел мимо него. Теперь они стояли возле вторых дверей, на этот раз серебряных. На них были выгравированы строчки:

«Входи, незнакомец, но не забудь,

Что у жадности грешная суть,

Кто не любит работать, но любит брать,

Дорого платит — и это надо знать.

Если пришел за чужим ты сюда,

Отсюда тебе не уйти никогда»

Мальчик непроизвольно вздрогнул. С гоблинами действительно шутки плохи. Они были достаточно хитрым и мстительным народом. С кем — с кем, а с ними он бы не хотел быть в плохих отношениях. Так погрузившись в свои мысли, он и не заметил как они дошли до громадного холла.

В нем находились столы, которых было просто огромное количество, а за ними сидело около сотни гоблинов. Они периодически исчезали за множеством дверей, бегали по лестницам с какими-то бумагами, кому-то что-то доказывали.

Дамблдор уверенно подошел к стойке и громко произнес:

— Пожалуйста, мы хотели бы снять деньги со счета Гарри Поттера. Вот ключ от его ячейки.

Гоблин внимательно изучил ключ, хмыкнув, положил его обратно на стойку.

— Прекрасно, — сказал он. — Теперь вас отведут вниз к сейфам. Крюкохват!

Крюкохват внезапно возник у одной из дверей и жестом показал следовать за ним.

За дверью оказался каменный коридор, освещаемый лишь факелами. Гоблин громко свистнул, и к ним подъехала тележка. Только когда в нее уселись все, Крюкохват сдвинул какой-то рычажок, и они быстро понеслись по коридорам. Это было чудесно. Все равно что кататься на аттракционе. Мальчик постоянно крутил головой, мимо проносились то озеро, то дракон, то обычная пелена тьмы. Это захватывало. Наконец-то она остановилась. Директор прытко выскочил из нее и помог выйти Гарри. Зельевар остался сидеть на своем месте с плотно сжатыми губами, которые в данный момент напоминали одну линию.

Гоблин быстро открыл дверь, и Гарри замер. Внутри было много-много монет. В основном там лежали галлеоны, а сиклей и кнатов было поменьше.

— Это точно все мое? — недоверчиво спросил он.

— Если ты не знаешь других Гарри Поттеров, то, думаю, да, — со смехом сказал Дамблдор.

Мальчик взял большую кучку монет и вернулся в тележку вместе с директором, которая тут же резко тронулась вверх. После подъема зельевар сказал, что ему необходимо в аптеку и мгновенно ретировался.

Следующим пунктом их похода являлся магазин волшебных палочек.

Магазин находился в маленьком обшарпанном здании. С некогда золотых букв «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры» давно уже облетела позолота.

— Я подожду тебя где-нибудь… Давай встретимся в кафе-мороженом? Я буду там. Хорошо? — улыбаясь спросил Дамблдор.

Когда он вошел в магазин, где-то зазвенел колокольчик и Гарри вздрогнул. Помещение, в котором он находился, выглядело пыльным и пустынным. В углу стоял деревянный стул и он был очень старым.

— Добрый день, — послышался тихий голос.

Мальчик мгновенно оглянулся, увидев перед собой довольно-таки старого человека среднего роста с большими водянистыми глазами. Глядя на него, казалось, что он давно не принадлежит этому миру, и, скорее всего, так оно и было.

— О, Гарри Поттер… Мне всегда было интересно, какая палочка выберет вас… Вы правша?

— Да, — произнес мальчик.

К нему подлетели рулетки и начали обмерять его.

— Знаешь, у твоей мамы была превосходная палочка… Элегантная, хлесткая, гибкая… Ива с волосом единорога… А вот твоего отца выбрала палочка из красного дерева… Одиннадцать дюймов… Сердцевина из сердечной жилы дракона… Прекрасная вещь… Идеально подходила для трансфигурации.

Гарри изумленно посмотрел на волшебника. Прошло столько времени, а он помнил все подробности… Это было необычно, Олливандер одновременно притягивал и отталкивал.

Старик долго разглядывал мальчика, а потом, сдвинув челку у него на лбу, провел пальцем по шраму.

— А это тоже оставила одна из моих палочек… Не знаю даже, продал бы я ему её или нет, если бы знал, кем он вырастет… Том Реддл был ужасным и в то же время действительно великим волшебником. Он сделал то, что не удавалось до него никому… Да… Тис и перо феникса… Тринадцать с половиной дюймов… Идеальная палочка для сильных проклятий…

Олливандер долго смотрел на него, а потом внезапно вздрогнул.

— Знаете, молодой человек, от вас пахнет смертью… У вас одни из ее глаз… Вы прекрасны… Да… Определенно… Я думаю, вы тоже достигните величия… Вот только в чем… Все зависит от вас и выборов, которые вы сделаете…

— Сэр, вы были за Гранью? — нервно спросил Гарри.

— Да, был… Все мастера волшебных палочек побывали там… Невозможно ничего сотворить, не видя истинную природу вещей. Я надеюсь, вы можете понять меня… Давайте все-таки приступим к выбору волшебной палочки.

Рулетки и линейки отлетели от мальчика. Старик даже не взглянул на них. Он подошел к полкам и выложил на прилавок множество коробочек.

— Давайте попробуем эту. Рябина и чешуя русалки, — сказал Олливандер и протянул палочку.

Гарри взмахнул ей, и по комнате пролетела волна жара. Старик мгновенно выхватил палочку из рук мальчика и протянул другую. Эта тоже оказалась не той. Олливандер все продолжал носить Гарри палочки и чего-то ждать, при этом выглядя так, будто бы Рождество наступило раньше срока. Мальчик уже начал утомляться, когда маг принес из кладовки пыльную коробку и снова достал палочку для него. Гарри взял ее в руки и почувствовал волну тепла и радости, раскатывающуюся по всему телу. Палочка выбросила в воздух сноп искр. Это было ощущение принадлежности, но все равно казалось, что ему чего-то не хватало.

— Думаю, это то, что мы искали. Одиннадцать дюймов, остролист… Мистер Поттер, знаете, в сердцевине перо феникса, сестра того же пера, что находится в палочке Тома Реддла… Похоже, судьба связала вас… От Судьбы невозможно уйти… Теперь я просто уверен, что вы будете по-настоящему великим волшебником. Определенно… Я думаю, мы еще с вами встретимся… Да, и помните, любое знание — это сила…

Гарри расплатился с Олливандером, попрощался с ним и в глубокой задумчивости направился в кафе-мороженое Флориана Фортескью. Около директора стояло пять пустых вазочек для мороженого. Видимо, он времени даром не терял. Хмурый Снейп сидел с ним рядом с гримасой отвращения на лице. Видимо, он безумно ненавидел сладости.

— Профессор, я купил палочку. Теперь мы можем пойти дальше? — спросил Гарри, подойдя к столику.

— Ты не хочешь мороженого? Я тут уже попробовал пять видов, и они все прекрасны! — радостно заявил директор.

— Нет, спасибо. Я думаю, что поесть будет лучше всего, когда мы вернёмся в поместье. В нем спокойно и нет такого количества людей. Тем более, вы слишком выделяетесь и привлекаете к себе много внимания. Так что нам было бы лучше вернуться как можно раньше, — произнес Гарри и машинально пригладил челку.

На какой-то момент мальчику показалось, что Снейп смотрел на него с благодарностью, но спустя несколько секунд на лицо зельевара вернулось презрение.

— Куда ты хотел бы зайти? — спросил Альбус, задумчиво крутя в руках ложечку.

— В «Волшебный зверинец» и «Флориш и Блоттс», если вы не против.

Дамблдор кивнул, Снейп, просто молча поднялся из-за стола.

В книжном магазине Гарри завис. Он хотел все и сразу. Он бегал между рядами, набирая книги. В итоге были приобретены «Законы магии», «История развития магических школ», «Высшая магия: начальные ступени», «Защита сознания: основы», «Великие люди магической истории», «Темные искусства: правда и ложь», «Волшебные путешествия, или карта волшебного мира».

Дамблдор удивился такому выбору литературы, но много комментировать не стал.

После этого они направились в «Волшебный зверинец». Снейп также молча нес книги, но выглядел так, что вот-вот его терпению придет конец. В зверинце был безумный гвалт. Там постоянно кто-то шуршал, кричал, шипел, вытягивал трели, каркал…

Гарри сразу направился к стойке продавца.

— Извините, пожалуйста, у вас есть почтовые голуби? — спросил он.

Продавец странно посмотрел на мальчика.

— У нас остался один. Ими мало кто интересуется… Это белый голубь. Стоит 5 галлеонов. Брать будете?

Мальчик расплатился за птицу. Купил для нее клетку с кормом и быстро покинул магазин. Он был безумно рад.

— Гарри, я думаю, нам стоит купить тебе парадную мантию. Ты приглашен на Рождественский бал к Малфоям.

Из Магазинчика Мадам Малкин они ушли еще быстрее. Снейп чуть ли не бегом кинулся к камину в дырявом котле. Видимо, он очень опасался, что директор может о чем-нибудь вспомнить и им придется вернуться назад. Гарри его понимал. Волшебная улица была прекрасна, но все эти походы оказались очень утомительными, а показное шутовство директора никак не расслабляло. Мальчик прекрасно понимал, что это один из способов расположить к себе и отвлечь внимание. Дамблдор был стратегом. Этого у него не отнять. Но Гарри не хотел играть по чьим-либо правилам. Он твердо решил искать собственные варианты.

Оказавшись в поместье, мальчик серьезно задумался о том, как лучше вести себя у Малфоев. Это было очередное испытание, с которым ему предстояло справиться.

Казалось, что время ускорило свой ход. Оно определенно спешило куда-то. Проскальзывало песком между пальцами и все равно давило ожиданием. Каждый день теперь был насыщен для Гарри. Так, как сейчас, у него была волшебная палочка и время для настоящей отработки всех тех заклинаний, что ему приходилось разучивать с веточкой в руках, дела продвигались удивительно легко. Также в поместье периодически заявлялся Дамблдор. Поглощал все сладости, довольно улыбался, поблескивал своими очками, говорил ни о чем и уходил. Пока из крестражей было найдено всего два: кольцо Мраксов и диадема Когтевран. Но директор пока не спешил их уничтожать и искал способ изъять крестраж, не повреждая оболочку артефакта. Гарри предложил обратиться к дементорам. Снейп после этого еще долго смотрел на своего подопечного каким-то странным взглядом. Хотя в последнее время это практически стало нормой. Зельевар теперь постоянно ошивался в поместье. Он сдержал слово и расколдовал входную дверь, ехидно улыбаясь при этом. Причину Гарри понял позже, когда вспомнил, что у него нет ни одной вещи теплее свитера. Выходить на улицу в подобную погоду было бы сходно самоубийству.

Тикки старался все время быть где-нибудь рядом с мальчиком. Постоянно приходил слушать дыхание молодого хозяина. Пробовал всю еду, что собирался съесть мальчик, чем вызывал жуткое раздражение последнего. Зельевара все это безумно веселило, он кривил свои губы в подобии усмешки и молчал.

Последнюю неделю до Рождества мальчик только и занимался тем, что оттачивал нормы этикета с домовиком. Гарри уже в кошмарах начали сниться ряды столовых приборов и чванливые раскланивания. Но мальчик ожидал бала еще по одной причине: он собирался похитить дневник Тома Реддла. Если бы все пошло не так, то ему пришлось бы выдать себя за возродившегося Темного Лорда. Но последнее было безумно рискованно. Он обладал его памятью, но не Имел навыков как у него. Конечно же, был еще вариант забрать у того, кто его обнаружит, душу, но мальчик этого безумно боялся. Это было равносильно убийству и ему становилось страшно. Еще Гарри боялся разоблачения собственной силы. В прошлый раз Дамблдора удалось провести, закинув ему информацию. Скорее всего, это получилось только потому, что сведения были действительно достоверными и необходимыми. Оставалось надеяться, что с Малфоями пройдет все ровно.

* * *

Утро двадцать пятого декабря прошло в нервном ожидании. Весь день есть совершенно не хотелось. Тикки что-то причитал. Снейп привычно молчал, изредка хмыкая из-за журнала «Вестник зельевара». А Гарри не находил себе места. Он уже много раз перебрал свой небольшой, но относительно новый гардероб. Решил, что лучше всего на нем будет смотреться зеленая с легким отливом рубашка, темные брюки и черная мантия с изумрудной окантовкой. После того, как мальчик определился с гардеробом, он сел около часов и стал гипнотизировать их. Рождеством в доме Снейпа и не пахло. Не было никаких украшений, елок или праздничных завтраков, или обедов. Подарков тоже не было. Это даже как-то не расстраивало. По сути, мальчик хотел только что-нибудь из теплой одежды, чтобы была возможность иногда выходить на улицу.

В шесть вечера Гарри спустился из своей комнаты в гостиную полностью переодетым и готовым к балу. Снейп скептически осмотрел Поттера.

— Хотя бы ума хватило справиться с одеждой… Хотя… может, ты удачно выкинул первое попавшееся из своего гардероба, — прокомментировал он.

Единственным изменением в облике зельевара были чистые волосы. Вся остальная одежда была выдержана в том же стиле, что обычно. Гарри воздержался от едкого комментария в ответ.

— Брось в огонь порошок, войди в камин и громко и отчетливо скажи: Малфой-менор, главный зал. Я сразу пойду за тобой. И пригладь челку посильнее!

Мальчик фыркнув, взял в руки горсть дымолетного порошка, кинул его в камин и произнес адрес. Вокруг него все резко начало кружиться. Ощущения были явно не из приятных. Гарри зажмурил глаза, а когда открыл их, то он уже был в очень большом светлом зале. На потолке были просто огромные люстры со множеством свечей. Около стен находились большие кожаные кресла, а между ними диванчики с маленькими столиками. Недалеко от камина стояла высокая ель, украшенная серебряными шарами. Зал был уже больше чем наполовину заполнен людьми. Зельевар возник сзади, осторожно положил руку на плечо мальчика и подтолкнул к высокому длинноволосому блондину.

— Люциус, ты не встречаешь своих гостей? — шутливо спросил Снейп.

— Мерлин! Северус, ты все-таки пришел. Да еще и не один! Это твой незаконнорожденный сын? Ты меня удивляешь. Шалун! — блондин звонко рассмеялся.

Зельевар даже растерялся после такой речи. Он несколько раз открыл и закрыл рот. Затем взял себя в руки и ответил.

— Малфой, это Поттер. Я сопровождаю его. Директор настоял на том, чтобы он познакомился с высшим обществом.

Люциус прищурился и улыбнулся.

— Тогда я понимаю твою реакцию на мое последнее заявление. Мистер Поттер, как вы находите сегодняшнее мероприятие?

— Мы только прибыли, сэр. Пока все, что я могу сказать — здесь достаточно уютно. Будь я старше, я бы с радостью попробовал ваши вина. Полагаю, вы очень избирательны в них, — спокойно произнес Гарри.

— О да, я всегда был избирательным. Вы достаточно знамениты. Правда, раньше вы были популярны намного сильнее, чем сейчас. Так что вы уже старая знаменитость… Интересно получается… Один несчастный случай — и ваше имя у всех на устах. Вы даже не напрягались для этого. Но это все в прошлом. Не так ли?

Мальчик ухмыльнулся. Он прекрасно понимал, что Малфой врет. Гарри никогда не нужна была слава, но он знал, что очень популярен.

— Мистер Малфой, вы взрослый и умный человек, а так поспешно делаете выводы. Мне всего десять. Я еще ребенок. Кто знает, вдруг я возьму и оправдаю свое имя? Очень недальновидно портить отношения с человеком, который, возможно, в будущем сумеет попортить вам нервы. Если хочешь выжить — никогда не списывай никого со счетов. Самонадеянность загубила многих великих лидеров, — Гарри невзначай провел рукой по левому предплечью, при этом смотря в глаза Люциуса. — Что ж, поживем — увидим, переживем — расскажем.

Малфой поморщился, а потом ухмыльнулся.

— Я даже на какой-то момент подумал, что последние слова были завуалированной угрозой.

— Ну что вы, сэр! Как я мог? Я всего лишь десятилетний ребенок с наивной и ранимой душой, не испорченной интриганством и хитростью. Дело моих уст глаголать истину, основанную на моем еще не сформировавшемся мировоззрении. Ничего личного, — мальчик для подтверждения своих слов наивно похлопал ресницами.

Люциус рассмеялся и покачал головой.

— Вы далеко пойдете, молодой человек. Я думаю, что вы истинный слизеринец. Это будет большим ударом для психики директора. Вы знакомы с ним?

— Думаю, весьма логично, что если я здесь нахожусь по его настоянию, то мне приходилось с ним общаться. Наши беседы были достаточно непродолжительными. Хотя мне их хватило для того, чтобы понять, что его психике уже ничего не сможет повредить. Единственное, за что я опасался бы, так это за зубы. Увлечение сладостями им сильно вредит, — Гарри изучающее смотрел на Малфоя, ожидая, к чему же приведет их разговор.

Люциус ошеломленно уставился на мальчика.

— Северус, как ты его вынес, пока добрался до нас?

— Я предупредил о том, что хоть одно слово из его уст — и мне придется наложить заклинание немоты на него, — скалясь, сообщил зельевар.

— Сэр, если вы это сделаете, то я действительно попаду к вам на факультет. Интересно, возможно ли запугать распределяющую шляпу? Мне это нужно серьезно обдумать. Вы не против, если я удалюсь куда-нибудь к креслам? Я уже заметил на одном из столиков тарелочку с фруктами. Я думаю, это могло бы поспособствовать моей мозговой деятельности, — совершенно серьезно произнес Гарри.

Люциус рассмеялся, а зельевар отстранено махнул рукой. Мальчик, приняв это за молчаливое согласие, поспешил скрыться в толпе. Теперь он осторожно пробирался через зал к дверям. Наконец-то скрывшись от шумной толпы, Гарри оказался в коридоре, освещенном лишь факелами. Удостоверившись, что никого рядом нет, он наложил на себя дезилюминационное заклинание. Правда, сделать это удалось только с пятого раза. Осторожно и стараясь издать поменьше звуков, Гарри поспешил по лабиринтам коридоров. Память Тома услужливо подсказывала, куда необходимо было двигаться. Мальчик тихонько просочился в комнатку рядом с фамильной библиотекой.

— Инсендио, — произнес он, зажигая огонь в камине.

Комната почти не изменилась по сравнению с последними воспоминаниями Тома. Небольшая софа напротив камина. Гобелен Слизерина на стене. Старый журнальный столик под ним. Гарри прошел в угол комнаты, присел на корточки и прощупал весь паркет руками. Найдя самую шаткую деревяшку, направил на нее и произнес заклинание-пароль.

— De victoria morte!

В полу что-то щелкнуло, и деревяшки начали разъезжаться в разные стороны. В углублении под полом оказалось пять небольших артефактов, по всей видимости, черномагических, и тетрадь, подписанная Томом Реддлом. Мальчик растерялся. Если он похитит только тетрадь, то станет очевидным, что это делалось целенаправленно. При Волдеморте в этом тайнике помимо дневника лежал еще жезл Боли. Он и сейчас находился тут. Подобный артефакт периодически использовался для пыток, но жертвы слишком быстро умирали от болевого шока, и Тому надоела эта игрушка. Мальчик осторожно взял тетрадь и положил ее во внутренний карман мантии. Жезл последовал в карман брюк. Остальные артефакты были совершенно не знакомы Гарри, и он не знал, что с ними делать. В итоге, сорвав со стены гобелен, мальчик осторожно завернул в него остальные вещи. Он уже тысячу раз пожалел, что не взял с собой никакой сумки. А потом его осенило.

— Тикки! — позвал он.

Перед ним с хлопком появился эльф.

— Хозяин звал меня? — спросил он, оглядываясь по сторонам и не находя никого.

— Я тут под чарами невидимости. Отнеси в мою комнату это полотно и не разворачивай его! Еще захвати эти вещи, — мальчик поспешно вытащил дневник и жезл. — Все положишь мне на стол. Теперь быстрее исчезай отсюда.

Эльф с громким треском исчез. Гарри погасил камин и поспешил вернуться в зал.

Зельевар был совершенно спокоен и сидел с бокалом вина в одном из кресел. Хозяин вечера мило улыбался какой-то блондинке, постоянно что-то говоря ей. То, как он с ней обращался, сразу давало понять, что эта леди — его жена. Мальчик проскользнул на балкон и отменил заклинание. Если его кто-нибудь хватиться, всегда можно будет сказать, что устав от шума, он сбежал оттуда в поисках тишины. Единственным минусом был холод. Пусть не очень сильный, но все же ощутимый. Как только Гарри подошел к перилам, дверь на балкон открылась, и в нее вошел худой мальчик с прилизанными белыми волосами.

— Что ты тут делаешь? — спросил он.

— Дышу воздухом, — отозвался Гарри и оглянулся.

Сбоку от входа стояли доспехи с огромными перьями на шлемах, с мечами в ножнах и кинжалами на груди. Они были здесь явно лишними и смотрелись комично.

— Ты слизеринец? — спросил белобрысый, немного растягивая слова.

— Нет, я еще нигде не учусь.

— Где твои родители? — продолжил допрос мальчик.

— Они давно погибли. Я здесь в компании человека, которого попросили сопровождать меня. Он сейчас где-то в зале наслаждается вином, — ответил Гарри и поежился, он начал мерзнуть.

— Хм… Я думаю, тебе не стоит рассчитывать на мою дружбу, — чванливо произнес блондин. — Я Драко Малфой.

Гарри улыбнулся. Ему это не требовалось. По крайней мере, не от этого человека точно.

— И почему же?

— Ты не выгоден. Тебя уже кто-то использует, если запихивает на подобные мероприятия, отправив постороннего человека тебе в сопровождающие. Тебя никто не любит, а меня любят. Дружить надо с равными. Ты хуже меня… Но я думаю, что позволю тебе быть в моей свите… — серьезно ответил Драко.

Гарри это взбесило. Блондин попал по самому больному месту мальчика. Он заметил, что чета Малфоев спиной к ним стояла недалеко от балконной двери.

— Значит, для дружбы с тобой мне нужно быть равным тебе… Хм… Хорошо. Тогда я просто убью твоих родителей. Я не привык никому служить, так что вариантов тут других и нет…

Поттер произнес заклинание левитации, и кинжал, висевший на доспехах, взлетел вверх.

— Кого первого? — спросил он.

Гарри отпустил свой контроль над магией, как тогда со Снейпом, и увидел, как Драко задрожал и побледнел.

— Ну что ты молчишь? Мне выбрать самому? Я думаю, лучше начать с хозяйки… У нее как раз открытая спина в платье. «Ну так что?» — нетерпеливо спросил мальчик.

Откровенно говоря, Гарри просто замерз стоять на балконе с вытянутой рукой, сжимающей палочку.

— Не надо никого, пожалуйста… — прошептал Драко.

Мальчик не успел ничего ответить, как на балкон выскочил Снейп.

— Поттер, ты думаешь, мне доставляет удовольствие искать тебя? Вряд ли Дамблдор оценит твое стремление играть в прятки! — прокричал зельевар.

— Ох, сэр, извините. Я тут познакомился с Драко. Он не поверил, что я овладел чарами левитации. Пришлось ему показать это… — сделал невинный вид Гарри и оглянулся на Малфоя. — Я думаю, мы продолжим нашу увлекательную беседу как-нибудь в следующий раз.

Подмигнув ошарашенному блондину, мальчик вышел в зал.

— Мы уходим? — спросил он.

— Да, уже пора.

Гарри облегченно вздохнул и поплелся вслед за Снейпом по направлению к камину. Мальчик радовался, что небольшое шоу для наследника Малфоев удалось, и не пришлось придумывать, как выйти из той ситуации, в которую он сам себя загнал.

— Вы покидаете нас? — поинтересовался Люциус, возникший из-за ели вместе с женой.

— Да, маленьким детям пора в свои кроватки, — усмехнулся зельевар.

— Спасибо за чудесный вечер, мистер Малфой. Все было прекрасно, — радостно сказал Гарри.

После того как Снейп исчез в языках изумрудного пламени, мальчик оглянулся назад и зачерпнул горсть дымолетного порошка.

— Мистер Малфой, запретите своему сыну когда-нибудь заниматься политикой. Боюсь наша страна может этого не пережить, — произнес он и быстро войдя в огонь назвал адрес, — Гостиная убежища.

Все снова подернулось пеленой и закрутилось перед глазами мальчика. Оказавшись в знакомой комнате, Гарри свободно вздохнул.

— Сэр, у меня есть для вас рождественский подарок! Подождите, пожалуйста.

Зельевар удивленно вскинул брови.

Мальчик быстро взбежал наверх, взял сверток из гобелена, жезл и дневник и вернулся в гостиную. Положил все эти вещи на стол перед Снейпом и убежал назад в свою комнату. Ошарашенный вид опекуна был самым лучшим рождественским подарком.

Объяснений все же не удалось избежать. Гарри сначала рассказывал о краже Снейпу, затем Дамблдору. Последний был очень рад, мерцал своими глазами больше обычного, но не преминул толкнуть речь об опасности, которой мальчик подвергал себя. Дальше директор плавно перешел на рассуждения о том, что иногда путь самопожертвования единственно правильный, но его необходимо пройти. Возможно, если бы мальчик не подслушал когда-то разговор между ним и Снейпом, то обязательно был бы увлечен этими речами. Что-что, а околдовывать словами директор умел. Дамблдор очень тонко подводил собеседника к определенной границе, и, когда тот делал шаг за нее, то жертва искренне верила, что это ее решение. Поэтому Гарри порой боялся выслушивать речи директора. Слишком уж большим был риск потерять контроль над ситуацией и собой. Стать бездушной глиной в руках опытнейшего скульптора.

Снейп, как обычно, молчал. Порой вставлял что-нибудь едкое и снова уходил в себя. Молчаливый нейтралитет — так про себя Гарри описал подобную ситуацию. Это совершенно не вызывало никаких эмоций: ни горечи, ни радости. Драко был прав: Гарри любить некому, как бы он в этом ни нуждался. Мальчик считал подобные желания признаком слабости и усиленно подавлял в себе это.

Гарри все-таки получил свой рождественский подарок. После того как он отдал зельевару крестраж, Снейп принес ему фотографию матери. Снимок был маггловским и совершенно не двигался. Но зато на нем мама была одна. Она сидела на скамейке в саду с сияющей улыбкой. Копна рыжих волос на солнце казалась куда ярче, чем на той фотографии, что мальчик нашел в библиотеке. Гарри всю ночь просидел на кровати, прижав к груди снимок, и плакал, а когда на это не осталось сил, просто уснул в том же положении.

Книги, купленные в Косой аллее, стремительно заканчивались. Мальчик мог бы читать сутками напролет, если бы Тикки не закатывал истерик на тему, что это один из способов самоубийства. Гарри приходилось смириться с увещеваниями домовика и прерываться на сон и принятие пищи. Проблема состояла в том, что не было человека, способного ответить на вопросы, которые возникали у мальчика. Подходить к Снейпу было бы глупо. Он все равно не объяснил бы, а только посмеялся над ним.

Еще одной проблемой было то, что Гарри категорически не хотелось в Хогвартс. Вообще. Ни под каким соусом. В этой школе определенно будут подсунутые заботливым директором фальшивые друзья. Возможно, они даже и не будут подозревать о роли Дамблдора в их отношениях, но это все равно останется фактом. Мальчик хотел принимать решения сам.

Внимательно изучив книгу «История развития магических школ», Гарри решил, что лучшей альтернативой было бы обучение или в Дурмстранге, или в Западносибирской магической школе. Учебных часов там было куда больше, чем в других школах. Решив, что, раз уж он все равно не сможет освоить в должной мере русский язык к первому сентября, то Дурмстранг являлся бы лучшим вариантом. Что-то подсказывало Гарри, что Дамблдор и Снейп явно не обрадуются идеям мальчика.

Голубь в клетке начал пощелкивать клювом, напоминая хозяину о времени кормления. Гарри поспешил за птичьим печеньем и быстро насыпал угощение питомцу. Голубя мальчик назвал Спес, что в переводе с латыни значит надежда. Птица совершенно не возражала, чтобы ее так называли, лишь бы кормить не забывали.

— Малышка, как насчет того, чтобы отнести свое первое письмо, когда напишу его? — улыбнулся мальчик и провел рукой по перьям.

Птица курлыкнула и продолжила склевывать крошки.

— Будем считать за согласие, — вздохнул Гарри и направился к столу.

Он достал пергамент и начал писать.

« Добрый день, господин Каркаров!

Я хотел бы обучаться в вашей школе с первого сентября этого года. Не могли бы вы мне предоставить место в вашей школе и сообщить о том, что необходимо для поступления в Дурмстранг?

С уважением, Гарри Джеймс Поттер»

Когда голубь закончил с трапезой, мальчик привязал к лапке птицы послание и отправил ее.

Оставалось только ждать.

* * *

Снейп все так же выдавал из библиотеки только им одобренную литературу. К попыткам мальчика самостоятельно заниматься окклюменцией относился очень скептически, заявляя, что это наука не для дураков. Подобные изречения только раззадоривали мальчика, но, к его глубочайшему сожалению, результатов почти не было.

Спес уже давно вернулась в свою клетку, а ответ из Дурмстранга так и не пришел. Гарри очень боялся, что над его письмом только посмеялись там. Чтобы чем-то занять себя, мальчик стал внимательно изучать высшие чары. В принципе магического потенциала у него хватало на заклятия, но было еще что-то, что ускользало от его понимания. Похоже, даже у Тома не было проблем с пониманием этого компонента. Свои заклятья он творил легко, но Реддл начал этим заниматься, когда ему уже исполнилось восемнадцать и он покинул пределы школы.

Гарри сидел в малой гостиной и читал книгу по высшей магии, а на противоположном кресле разместился Снейп с «Вестником зельевара». Мальчик ждал, когда он уйдет, чтобы взять его журнал. Он так всегда делал. Чуть воровато, сидя на полу у кресла опекуна. Снейп постоянно на ночь уносил свои газеты к себе в кабинет и никогда не возвращал назад на журнальный стол. Так что, если не удавалось пролистать украдкой хоть какую-то его печатную корреспонденцию, то потом сделать это не представлялось никакой возможности.

Внезапно в окно постучалась рыжая сова. Зельевар впустил в комнату птицу, она подлетела к Гарри и протянула ему лапку. Мальчик поспешно отвязал письмо и увидел, что конверт из Дурмстранга.

— Поттер, соизвольте отдать мне письмо, — холодно произнес зельевар.

Гарри напрягся, прижал к груди письмо и покачал головой.

— Оно моё!

Зельевар противно усмехнулся.

— Здесь нет ничего вашего! Если хотите оставить мне все и уйти, то вперед. Начинайте с вашей одежды. Похоже, вам принадлежит только палочка, одна парадная мантия и десять книг. Давайте же! Зимний лес ждет вас. А твари в нем тем более. Ну же… Что-то я не вижу вашей решительности. Кстати, я вам давал кров и еду, похоже, те вещи, что остались у вас, могли бы стать отличной платой за мою доброту. Письмо, Поттер!

Мальчик немного задрожал, но все также прижимал к груди письмо. Он перевел взгляд за окно. Конец января оказался на редкость холодным, идти в неизвестность было бы страшно.

Снейп заметил задумчивость Гарри и рявкнул:

— Письмо! Или фотографию матери ты тоже никогда не увидишь!

Эти слова прозвучали пощечиной. Боль затопила душу Поттера. В помещении внезапно стало очень жарко. В горле все начало сжиматься. И мальчику показалось, что он забыл, как дышать.

— Мне надоел этот цирк!

Зельевар достал палочку и направил ее на Гарри. Мальчик приготовился к боли.

— Акцио, письмо!

Желтый конверт вылетел из рук Гарри и подплыл к Снейпу. Зельевар немедленно распечатал письмо и прочитал его.

— Поттер, вы не будете учиться ни в каком Дурмстранге. Вы пойдете в Хогвартс, и это точка! — глумливо произнес профессор.

— Нет, я хочу туда… Я имею право… — запальчиво сказал Гарри.

— Да неужели? Я же сказал, что у тебя нет никаких прав. Я твой опекун и мне принимать решение. От тебя требуется только то, чтобы ты не позорил меня. И все! Неужели ты еще не понял своего места? — поинтересовался зельевар, с ухмылкой наблюдая за мальчиком.

Гарри сделал несколько шагов назад и оперся на журнальный столик.

— Я знаю свое место. Знаю… Почему мне не дают выбора?

— О, так ты хочешь выбор, получи же его. Если ты до начала весны не сможешь сотворить ни одного заклинания из высшей магии, то оставишь все мысли о Дурмстранге. Я понятно выражаюсь? — ухмылке зельевара мог бы позавидовать чеширский кот.

Гарри сглотнул.

— Да. Я смогу сотворить заклинание.

— Удачи, Поттер, удачи…

И, бросив на пол письмо, зельевар удалился к себе в кабинет.

Мальчик мгновенно кинулся собирать листы.

На первом было написано:

« Уважаемый Гарри Поттер!

Мы будем рады принять вас в нашей школе. Никаких дополнительных экзаменов для поступления вам не потребуется. Плата за обучение составляет 200 галлеонов. Сумму нужно внести до 20 августа. Так же вы должны владеть одним из нижеперечисленных языков: русский, немецкий, английский. На следующем листе указан список всего необходимого. Если вы согласны, то, пожалуйста, пришлите подтверждение.

Директор школы, Игорь Каркаров»

На втором листе был список вещей:

«Вам необходимо приобрести:

Традиционный мундир черного цвета, 2шт.

Шинель, 1шт.

Низкие сапоги, 1шт.

Черные неширокие брюки, 2 шт.

Полушубок стандартный, 1 шт.

Форма парадная, 1 шт.

Шапка меховая,1 шт.

Перчатки, 2 пары.

Котел оловянный, 1 шт.

Волшебная палочка, 1 шт.

Посох, 1 шт.

Комплект стеклянных или хрустальных флаконов, 2 шт.

Телескоп, 1 шт.

Медные весы, 1 шт.

Песочные часы, 2 шт.

Можно приобрести также карманные часы на цепочке.

Литературу вы сможете получить в библиотеке школы. Вам необходимо приобрести писчие принадлежности: перья или перьевые ручки, чернила, а так же простые тетради или пергаменты. Для проверочных работ вам потребуются обычные белые листы.

Билет до школы вы можете купить в городе Шабаше прямо в порту. Корабль отплывает в два часа дня первого сентября. Просьба не опаздывать».

Мальчик положил все листы назад в конверт и поднялся в свою комнату. Ему необходимо было подумать.

* * *

Весь месяц Гарри только и делал что, тренировался, но у него ничего не получалось. Снейп каждый день ехидно интересовался у своего подопечного про успехи. Мальчику оставалось лишь злобно сверкать глазами и отмалчиваться.

Двадцать восьмое февраля наступило неожиданно. Гарри половину дня провел в тщетных тренировках. Заклятья не хотели срываться с его палочки. Максимум, что удавалось — это сноп искр.

— Молодой сэр, вам нужно покушать. Я накрыл, — пролепетал Тикки.

Гарри кивнул, спустился вниз и сел за стол. Аппетита не было вообще. Мальчик грустно посмотрел на отбивную и взял в руки нож. Вгляделся в его лезвие. Зачарованно провел по нему пальцем. Поцарапался.

— Острое…

Капелька крови сорвалась вниз и алой кляксой расползлась по светлой салфетке. Еще одна капля последовала за ней. Гарри заворожено смотрел за этим с широко раскрытыми глазами. В его голове в этот момент начали рождаться тысяча мыслей. Кровь есть у всех. Абсолютно. У таких ничтожеств, как он, и у королей этой жизни. Есть ли в крови магия? Или она где-то еще… Ведь кровь несет в себе жизнь. Хотя её ли? Может, просто существование… Да, больше похоже на правду…

Нож скользит по всем пальцам левой руки. Кровь продолжает капать, но уже попадает на скатерть. Это приносит какое-то злорадное удовольствие. Гарри хватает нож в левую руку, немного морщится от боли и режет подушечки пальцев правой руки. Еще больше красных пятен появляется на скатерти. Тарелка с обедом летит на пол, освобождая место.

Кровь становится центром внимания Гарри. Он слизывает ее с одного пальца. Она имеет солоноватый вкус. Такая же, как и у всех. Абсолютно. Не отличная. Это делает его равным с другими. Не отбрасывает назад. Гарри смеется. Это становится похоже на истерику.

Он вытаскивает свою палочку. Проводит по ней руками. Если в крови есть магия, то почему бы не поделиться ею с ней? Палочка вибрирует. Местами кровь начинает впитываться в нее, и мальчик с ещё большим остервенением проводит по ней руками.

Где-то раздается хлопок, но он совершенно не значим в этом мире. Мире, где есть только он, палочка и его кровь. Гарри где-то на задворках сознания цепляет мысль, что он сейчас не совсем человек. Он частично дементор. Палочка уже медленнее вбирает в себя кровь. Становится интересно, как же в ней могут мирно сосуществовать частица феникса и мельчайший кусочек дементора.

— Поттер!

Кто-то зовет его. Мальчик оглядывается и видит бледного зельевара. Он безразличен ему. Рядом с профессором он чувствует свою ничтожность. Когда мальчик один, то может ощущать себя равным безликой серой массе. Кровь останавливается, и Гарри чувствует в этом что-то неправильное. Он опять проводит ножом, но уже по ладони. Немного больно. Но теплая кровь начинает скользить вниз. Скатерть около него перестает быть белой. Она красная. Истинный цвет уже забыт. Посещает мысль, что, возможно, таким глупым образом он оставляет след своего существования.

— Акцио, нож! — кричит Снейп.

Гарри не хочется его терять. Он необходим. Внутри совершенная пустота. В голове иррациональное отсутствие мыслей. Только желание сберечь и защититься.

— Full fidem! — произносит он.

Из палочки вырывается сильный луч. Он мгновенно образует вокруг Гарри перламутровую сферу. Мальчик замирает. Он чувствует, как по венам струится магия. Как она отдается во всем его теле. Он становится продолжением магии и ее началом. Безумное ощущение единения. Чувство одиночества покидает его. Становится так хорошо. Гарри закрывает глаза и проваливается в пустоту. Где-то вдалеке мелькает мысль о том, что он смог использовать заклинание высшей магии, но это сейчас не имело никакого значения. Пустота накрывает полностью, и Гарри отдается ей. Он уже не чувствует падения.

— Тише, Северус, ты его разбудишь. У мальчика был просто нервный срыв в совокупности с физическим переутомлением. Обычно такое случается, когда на людей слишком долго давят, а они не могут ничего сделать в ответ. Ты, видимо плохой воспитатель, раз довел до этого. Пусть мальчик больше гуляет, дышит воздухом, отдыхает, играет. Кстати, какая у него любимая игра? — шепотом поинтересовался женский голос.

Гарри слышал его впервые. Мальчик завозился в кровати и вытащил из-под одеяла забинтованные руки. По ощущениям пальцы были какими-то тяжелыми и они практически не сгибались.

— Нет у него игрушек. Он уже взрослый для этого. У него есть хобби — это игра на моих нервах, а в перерывах он читает, иногда досаждает мне с зельями, — недовольно проскрипел профессор.

— Извините, — тихо произнес мальчик, глядя в потолок.

Женщина улыбнулась ему и провела по волосам Гарри.

— Привет. Прости, что разбудили тебя. Твой опекун очень шумный. Но не волнуйся, он за это потом от меня получит. Моё имя мадам Помфри. Я колдомедик. Тебе надо будет несколько дней пить зелья. Они не совсем приятные на вкус, но очень полезные. Хорошо?

Гарри кивнул, а потом повернулся, чтобы видеть зельевара.

— Профессор, ведь у меня получился щит. Я же успел. Весна еще не началась. Я теперь могу поступить в Дурмстранг? — волнуясь, спросил мальчик.

Зельевар тяжело вздохнул.

— Можете. Но я все равно не поддерживаю это решение. Оно слишком нелепое и звучит по-детски. Но, думаю, этот вопрос мы с вами обсудим не один раз, скорее всего. Поттер, ты умудрился провести ритуал кровного объединения с волшебной палочкой. Теперь ею никто не сможет воспользоваться, кроме тебя или твоих кровных родственников. На мой взгляд — это минус, а не плюс. Существует множество ситуаций, когда вы не можете действовать самостоятельно, и приходиться доверять ваше оружие кому-то другому. Но думать на перед ты никогда не умел. Обремененность интеллектом — это явно не про тебя, — Снейп покачал головой. — Поттер, ты вообще в курсе, почему высшей магией не балуются до тринадцати лет минимум? Биополе мага должно быть стабильным! У ребенка оно динамичное и не сформированное до конца. Из-за подобных фокусов в нем могут появиться дыры. Они опасны тем, что темная магия от какого-нибудь артефакта может притянуться к вам, вы становитесь более чувствительны к проклятиям и порчам. Да и банального магического истощения никто не отменял! Но у вас вообще не могло получиться нормального заклинания! Для этого необходима концентрация и единение с собственной магией, магический потенциал идет следующим условием. Оххх…

Помфри сурово посмотрела на Снейпа.

— Хватит доводить мальчика!

Гарри поборол в себе желание заплакать. Просто откинул голову назад и вернулся к изучению потолка.

— Вы заранее предложили мне проигрышный вариант, — мальчик глубоко вздохнул. — Иллюзия выбора. Вы даже не представляете, что бы было со мной, если бы я не смог! А вы над всеми моими попытками только смеялись. Боже, как же я вас ненавижу! Ненавижу… За что мне все это? Почему?

Мальчик мелко задрожал.

— Северус, выметайся отсюда. Он еще не пришел в нормальное состояние! Бедный ребенок… — зло произнесла колдомедик.

Затем она подошла к столику и взяла оттуда два флакона.

— Малыш, выпей, пожалуйста. Тебе станет лучше. Сейчас ты уснешь, а когда проспишься, тебе станет спокойнее.

Гарри молча взял дрожащей рукой пузырьки и быстро выпил содержимое. Мальчик почувствовал, что он стал медленно успокаиваться, а потом его начало клонить в сон.

* * *

После откровения Снейпа Гарри совсем перестал с ним разговаривать. Он только приветствовал его или прощался. На вопросы отвечал кивком или отрицательным покачиванием головы. Мальчик стремился как можно меньше сталкиваться с профессором. Дамблдор вообще не появлялся ни разу за это время.

Гарри продолжал заниматься заклинаниями из учебников или отрабатывал что-нибудь безобидное из памяти Реддла. Тикки внимательно следил за молодым хозяином. Всю пищу подавал исключительно нарезанной и никогда не сервировал стол так, чтобы среди приборов были ножи. Снейп не острил на эту тему. Просто всякий раз молча хмурился.

В таком русле прошел март и апрель. В начале мая на улице уже стало тепло, и Гарри решил в первый раз с прошлого лета выбраться на улицу. Когда мальчик вышел на крыльцо и вдохнул свежий воздух, у него немного закружилась голова. Он оперся о стену и посмотрел в небо. Оно было идеально синего цвета. По нему лениво ползли кучерявые облака причудливых форм. Воздух казался пьянящим и безумно необходимым. Гарри охватило чувство эйфории. Он побежал в сторону леса, раскинув руки, как будто пытаясь обнять весь мир.

Спустившись с пригорка и чуть не добежав до деревьев, Гарри лег на траву и начал смотреть на облака. Он и раньше так делал, когда жил у Дурслей. Обычно это случалось летом, в то время когда к ним в гости приходили какие-нибудь важные люди. Наличие племянника являлось крайне нежелательным в такие моменты.

Мальчик не заметил, сколько так пролежал, пока рядом с ним не раздалось шипение. Гарри перевернулся и увидел возле себя большую змею. По всей видимости, она была не ядовитого вида.

— Привет, — прошипел он пресмыкающемуся.

Благодаря памяти Тома, у мальчика оставались знания змеиного языка, но только той части, которую когда-то использовал Реддл. Конечно, это было не так удобно, как если бы дар был врожденным, но и такое положение вещей его вполне устраивало.

— Привет, говорящий… Тепло… Я лягу рядом с тобой… — прошипела змея и подползла ближе к мальчику.

— Хорошо, — улыбнулся Гарри и провел рукой по кольцам змеиного тела.

Чешуйки красиво поблескивали на солнце.

— Как твое имя?

— Саххаси… Тишина так прекрасна…

Гарри ухмыльнулся и больше не лез с разговорами к змее. Мальчик снова вернулся к изучению облаков.

Сбоку опять зашуршало и зашипело. На луг выползло несколько змей, похожих на ту, что устроилась рядом с ним.

— Ложитесь… Тут тепло… — сказал им Гарри.

Змеи что-то довольно зашипели. Самая наглая из них забралась на мальчика.

— Тут теплее всего… — прокомментировала она и отвернулась.

Мальчик улыбнулся и зажмурился. Иррациональное спокойствие наполнило его. Возможно, это и было ненормально, но на тот момент его это совершенно не волновало. Он был человеком без дома, связей, родных. Почти сломленный десятилетний ребенок. И это герой магического мира? Да. Для всех это так. И люди будут постоянно замечать в нем лишь то, что хотят увидеть сами. Гарри будет отражением их надежд, верой в светлое и прекрасное будущее. Своеобразный залог успешности борьбы света с тьмой. Он воплотил в себе всю веру в возможность существования чудес в этом мире. И сам стал для многих воплощением чуда. Но задумался ли хоть один человек, что он мог сделать для бедного мальчика? Нет. Никто не хочет понять, что стремление помогать и защищать подобно огню, и если человек не будет получать поддержку, любовь, помощь — своеобразные дрова, то этот внутренний костер быстро погаснет. Люди на хорошее не всегда отвечают хорошим, но на плохое только плохим, на безразличие таким же безразличием. Неужели никто не осознает, что Гарри вполне может стать еще одним Темным Лордом? Но ведь Волдеморта не любят, не уважают, а только боятся и презирают его же слуги. Гарри не хотел бы этого для себя. Но он жаждал уважения и признания. Мальчик хотел, чтобы кто-нибудь смог оценить его таким, как он есть, без всякой предвзятости.

С такими мыслями Гарри незаметно для себя уснул. Ему опять снилась Грань, где Смерть предлагал тот же выбор, что и раньше, а он все не мог вымолвить ни слова. Но желание уйти вперед было безумно сильным, и, когда он уже захотел сделать шаг, его сон прервал крик.

— Поттер! Поттер, где ты? — раздался смутно знакомый мужской голос.

Мальчик пошевелился и приподнял голову. Гарри все так же лежал на лугу, но теперь он был под одеялом из змей. Рядом с головой мальчика мирно устроилась гадюка, но она выглядела довольно меланхоличной и совершенно безопасной. Пока Гарри спал, на луг успело выползти много змей, но они старались держаться к нему поближе.

Мальчик прочистил горло и крикнул:

— Я здесь!

Снейп спустился с пригорка и бегом направился к подопечному.

— Что ты тут делаешь? Кто тебе разрешал убегать без предупреждения?! — закричал он.

Импровизированное одеяло сразу же начало поднимать головы и злобно шипеть. Гадюка сжалась и напряглась, готовясь, напасть в любой момент.

— Тише, он иногда злой… И он маг. Может принести вам вред. Не раздражайте его, — прошипел мальчик змеям, стараясь подобрать наиболее подходящие слова из памяти Тома.

Гарри обернулся к Снейпу. Тот выглядел жутко бледным. Его зрачки сильно расширились. Если пристально не всматриваться в черные глаза зельевара, то никогда нельзя было бы этого заметить.

— Я смотрел на небо, на облака… Они удивительные… Облака — прекрасные актеры… Так быстро меняют свои образы… — мальчик задумчиво переместил свой взор с лица зельевара на небо.

Снейп глубоко вздохнул и как можно спокойнее произнес:

— Вы знаете, что рядом с вашей головой находится гадюка, и, похоже, она взволнована. Вы можете контролировать змей?

— О! Не волнуйтесь, я попросил их не нападать на вас. Они не тронут никого. Я не могу контролировать их, я всего лишь высказываю свои пожелания или собственное мнение. Они очень умные животные…

Мальчик осторожно выбрался из-под змей и потянулся. Затем погладил их всех по головам и прошипел:

— Мне нужно уходить. До свидания!

— Похоже говорящий ты запугал того человечишку. От него пахнет страхом. Удачи в охоте на эту добычу, — прошелестела гадюка и заскользила обратно в лес.

Мальчик рассмеялся и покачал головой.

Зельевар попятился назад и достал палочку. Гарри обернулся к нему и нахмурился.

— Зачем вы меня искали?

Снейп с опаской смотрел на змей.

— Тебя хотел видеть Дамблдор. Он сейчас ждет нас.

Мальчик поднялся с земли, отряхнулся и пошел по направлению к поместью. Он всегда избегал называть это место домом. Оно не являлось таковым для него. Это скорее было пристанищем, тюрьмой, но никак не домом. Но Гарри уже привык к этому месту.

Поттер быстро преодолел расстояние до поместья. Он проскочил мимо Тикки прямиком в гостиную.

— Вы хотели меня видеть?

— Да, Гарри… Я слышал о твоем решении поступать в Дурмстранг… Я хочу, чтобы ты еще раз все обдумал как следует… Эта школа не из самых надежных… В ней преподаются Темные Искусства! Ты должен понимать, что для души ребенка… Чистой и невинной — это может стать переломом. Темные Искусства искушают и манят. Они способны сбить с верного пути.

— Половина магов Восточной Европы не разделят вашего мнения, — тихо произнес мальчик.

— Альбус! Он только что разговаривал со змеями! Ты понимаешь, что это значит? — закричал зельевар, вбегая в комнату.

Директор потрясенно заморгал.

— Гарри, это правда?

— Да. Они замечательные и очень умные. Змеи накрыли меня собой, пока я спал, — улыбнулся мальчик.

Дамблдор прикусил нижнюю губу и начал ходить взад-вперед по комнате.

— Ты знаешь, что серпентанго — это темный дар. Я считаю, что в Дурмстранге все может стать только хуже. Я думаю, что тебя сразу же воспримут как очень темного волшебника и будут воспитывать в этом ключе! — беспокойно пробормотал директор.

— Я все понимаю, — спокойно произнес мальчик. — Если в Хогвартсе узнают, что я владею некоторыми навыками серпентанго, ко мне будут относиться не лучше. Слизеринцы, возможно, признают меня, но другие начнут бояться и ненавидеть. Не самый лучший расклад.

— Тогда просто никто не должен узнать об этом! — вскричал Снейп.

— То же самое, можно сказать и о Дурмстранге, — покачал головой Гарри.

— Тут есть еще одна загвоздка… Понимаешь, я заключил с Северусом договор о том, что он предоставит тебя пищу и кров перед поступлением в школу и на каждые каникулы приезда из Хогвартса. Если ты поступишь в любую другую школу, то он не будет обязан это делать. То есть профессор Снейп освободится от выполнения своих условий. Конечно, он не потребует никаких компенсаций с тебя… И, думаю, до зачисления он разрешит тебе побыть здесь, потому что мы не обговаривали изначально место твоего поступления, считая, что существует только один вариант. Поэтому в нашем договоре прописано, что ты можешь оставаться в поместье до начала занятий.

— Где я буду жить потом? — глухо спросил мальчик.

— Думаю, что или в приюте святой Агнессии, или я попробую убедить твоих родственников вновь принять тебя, — спокойно произнес директор и сел на диван.

Лицо Снейпа было нечитаемо. Он, как обычно, стоял и с равнодушным молчанием наблюдал за всем происходящим.

— Мне надо подумать, — тихо произнес Гарри и покинул гостиную, чтобы никто не увидел слез, наворачивающихся на глаза.

От Гарри никто не требовал скорого ответа. Снейп выглядел еще более хмурым, чем обычно. Мальчик объяснял себе это тем, что приближаются экзамены, которые вводят в состояние невроза и тихого сумасшествия как учеников, так и учителей. Гарри не мог сказать, что он действительно испытывает к зельевару. Мальчик определенно был зол на него. Но он прекрасно понимал, что зельевар не бьет его, не лишает пищи, а значит, он, по крайней мере, лучше Дурслей. Приют в голове мальчика ассоциировался со зданием с решетками и жесткими контролерами. А еще он боялся того, что все будут ненавидеть его или презирать. Гарри всегда был немного странным. Хотя правильнее сказать, что он был отличным от других. Мальчик много читал. Ведь книги были его страстью. Также Гарри был достаточно замкнутым. Конечно же, выходки кузена и его дружков не способствовали развитию коммуникативных способностей и тяги к общению. Дурсли же постоянно утверждали, что это все из-за его «ненормальности».

Гарри всегда мечтал избавиться от тирании своих родственников. Он их действительно ненавидел. Ненавидел с большой буквы. Из-за собственной беспомощности и невозможности дать им отпор. Из-за того, что Дурсли безумно любили Дадли и с таким же остервенением ненавидели своего племянника. Он был лишь мальчиком для битья, ничтожным рабом, всем, кроме просто человека, личности, ребенка.

Для Снейпа он был Поттером. Продолжением собственных родителей и не более того. Он презирал своего подопечного. Иногда испытывал отвращение. Зельевар часто унижал его словесно, кидал на него пренебрежительные взгляды. Если Гарри все-таки поедет в Хогвартс, то он обязательно поступит на Слизерин, чтобы доказать Снейпу, что он достоин. Достоин быть на его факультете, что у него есть все качества для этого.

Мальчик задумчиво покрутил в руках перо и откинулся на спинку стула. Он не горел желанием ехать в Хогвартс. Ему не хотелось играть роль марионетки. Этот поступок не стоил каких-либо доказательств зельевару, чувства к которому характеризовались емким и односложным — нелюбовь. Взаимная нелюбовь. Не ненависть. Но от этого было определенно не легче.

Поместье никогда не было его домом. Но комната, в которой он жил, давно получила местоимение — моя. У него прибавилось достаточно много своих собственных вещей, и это было прекрасно и необыкновенно. А теперь ему придется снова доказывать право на них. Жизнь-борьба уже давно опротивела, но, видимо, таков его рок и треклятый фатум.

Гарри подошел к зеркалу, помахал ему рукой и уселся напротив него.

— Привет! — обратился он к собственному отражению.

Зеркало благоразумно промолчало.

— Я хочу поговорить с тобой. Вслух всегда проще рассуждать, но мне нужно видеть собеседника.

Отражение воздержалось от комментариев.

— Ты хочешь в Хогвартс?

Мальчик вгляделся в собственное отражение и уверенно сказал:

— Нет!

Гарри склонил голову набок.

— А в Дурмстранг?

Мальчик задумался и кивнул.

— Почему? — спросил он у себя.

— Потому что это должно быть несколько удаленно от Англии. Там никто не будет смотреть на меня с восхищением или как на кумира. Это важно. Там я могу быть нормальным, как все.

— Что ты потеряешь, если поедешь в Дурмстранг?

Гарри задумчиво поправил очки.

— Возможно, я потеряю то, что мог бы назвать местоимением мое. Я боюсь, так как привык к тому, что мне могут оказать помощь в экстренных ситуациях. Но тут я не имею выбора или свободы. Я в данный момент напоминаю игрушку, посаженную в кукольный домик. Если окажусь негодным, тут же отправят на свалку. Но это гораздо лучше, чем то, что было у Дурслей. Здесь я получаю книги, еду и собственное пространство.

— Ты боишься своих родственников?

Мальчик сглотнул. В этом было тяжело признаться даже самому себе.

— Да, но сейчас я думаю, что смог бы противостоять им. Хотя понимаю, что это будет тяжело.

— А если попадешь в приют?

После небольшой паузы ответил.

— Там меня волнует неопределенность. Смогу ли доказать право на свое место. Удастся ли скрыть то, что я маг. Получится ли делать летние задания, если они конечно есть. Будет ли возможность спрятать свои вещи… Там так много всего, о чем я не знаю. Я хотел бы все-таки в обычный приют, а не для сложных детей…

Гарри вздохнул и почти вплотную приблизился к зеркалу.

— Ты готов пойти на риск?

Мальчик улыбнулся себе.

— Да.

После высказанных вслух сомнений стало гораздо легче, и мальчик, счастливо смеясь, упал на пол.

* * *

Дамблдор пока не появлялся в поместье, но Гарри уже принял для себя решение. Мальчик спустился к завтраку и забрал у птицы выпуск «Ежедневного Пророка». Бегло просмотрев выпуск, он зацепился взглядом за небольшую статью.

«В доме Люциуса Малфоя были проведены обыски с целью обнаружения темных артефактов и запрещенных книг. На данный момент найти и изъять ничего не удалось, но авроры пока не отчаиваются. К ним в штаб были подброшены черномагические артефакты с пометкой коллекции Малфоев. Эти вещи сейчас проходят проверку».

Гарри присвистнул и принялся пить чай. Ему пришла в голову мысль обратиться к Люциусу за помощью в вопросе временного приюта. Так же мальчик рассматривал вариант останавливаться в «Дырявом котле» или в любом постоялом дворе города Шабаша. Но для того, чтобы этот вариант оказался жизнеспособным, мальчику необходимо было знать, сколько содержит денег его ячейка в банке. Пока идея просто пообщаться с Люциусом не казалась ему неразумной.

Допив свой чай, Гарри стал писать короткую записку:

« Добрый день, мистер Малфой.

Прочел в газете о ваших неприятностях. Очень надеюсь, что они вскоре благополучно разрешатся в вашу пользу.

С искренней обеспокоенностью, Гарри Поттер»

Мальчик привязал послание к лапке Спес и отправил ее. Вечером в поместье вернулся Снейп. Настроение у него было не такое, как обычно, а очень странное. При более близком рассмотрении зельевар оказался немного выпившим. Он стал на редкость щедрым и собственноручно отдал Гарри «Вестник зельевара». Причина странного настроения профессора обнаружилась на второй странице. В статье рассказывалось о том, что Северус Снейп смог улучшить «Зелье Гнева» и получил за это медаль «За выдающийся вклад в зельеварение».

— Поздравляю, сэр, — произнес мальчик.

— Спасибо. Вы знаете, что самое смешное? Оказалось, все дело в том, что в зелье гнева надо было добавить одну каплю «Последнего сна» и довести до кипения. А потом добавить щепотку лунной пыльцы. Я понял это после вашей неудачной попытки самоубийства. Правда, смешно?

Гарри поморщился.

— Очень, сэр.

В комнату царственно влетел филин. Мальчик отвязал от его лапки письмо.

— От кого оно? — спросил из кресла зельевар.

— От Малфоя. Оно мне.

— Вы с ним переписываетесь?! — удивленно воскликнул Снейп.

— Только начали. Хочу склонить его к мысли о том, что принять опеку надо мной выгодный для него вариант, — просто ответил мальчик, открывая конверт.

« Приветствую, мистер Поттер.

Мне приятно льстит, что такой человек, как вы, искренне обеспокоен тем, что происходит в моей жизни. Очень прискорбно, что пресса посмела придавать огласке ситуацию, происходящую на данный момент. Авроры повели себя крайне недипломатично и купились на наглую ложь и явную провокацию. Я серьезно опасаюсь за безопасность нашего общества.

С уважением, Люциус Малфой»

Зельевар долго сидел в кресле и молча рассматривал Гарри.

— Ты все же решил ехать в Дурмстранг?

— Да.

— Ты так ненавидишь этот дом и меня? — спросил профессор и посмотрел в огонь в камине.

— Нет, — произнес Гарри. — Я просто не хочу, чтобы моя привязанность к определенному месту повлияла на мое будущее. Сейчас я ищу альтернативные варианты места, где я мог бы жить. Возможно, мне удастся договориться с директором и оставаться на лето в школе или у меня получится найти где-то подработку на это время. Или я смогу пожить у кого-то из одноклассников или даже у нескольких из них. Существует множество неучтенных возможностей.

Мальчик еще думал попытаться узнать что-нибудь о друзьях его родителей. Возможно, кто-то из них сейчас мог бы быть вполне живым и способным помогать ему. Но представления о друзьях семьи Поттеров в памяти Тома были отрывочны, в основном содержали сухую информацию, неактуальную в данный момент.

— Возможно, если вы уедете в Дурмстранг, то все равно сможете возвращаться сюда. Мы еще обсудим это с директором, — медленно произнес Снейп, все так же глядя в огонь.

Зельевар выглядел каким-то измученным и уставшим. И Гарри пришло в голову, что, возможно, профессор не заключал ни с кем никаких договоров и те слова директора были просто фарсом и попыткой заставить мальчика изменить свое решение. В таком случае Снейп ничего не знал о том, что придумал директор, пока Дамблдор не озвучил это мальчику, иначе бы зельевар сам высказал это Гарри еще тогда, когда увидел письмо из Дурмстранга. Стало совсем горько и противно. Дамблдор показался каким-то очень грязным и низким и почти занял место рядом с Волдемортом.

— Если честно, я уже привык к этому месту, хотя тут произошли очень неприятные события… Я был бы, наверное, рад иногда останавливаться здесь. Конечно, если я не смогу провести это время в Дурмстранге. Мне действительно не хотелось бы вас стеснять, — с этими словами Гарри встал и вышел из комнаты.

* * *

— Здравствуйте, Альбус. Мальчишка все равно стоит на своем и собирается поступать в Дурмстранг. Я думаю, вам стоит еще раз поговорить с ним на эту тему, — тихо произнес Снейп, крутя бокал с вином в руках. — Поттер начал переписываться с Малфоем, желая заинтересовать в выгодности взятия опеки над ним. Пока они не дошли даже до намеков об этом, но, думаю, это не заставит себя ждать.

Дамблдор тяжело вздохнул и потер виски.

— Все не так, как я ожидал… — печально произнес он вслух. — Пригласи его, я хочу обсудить это все с ним.

Зельевар позвал Тикки и попросил передать Гарри, что его ждут в малой гостиной. Эльф с хлопком исчез, а через несколько минут в комнату вошел мальчик. У него был очень сосредоточенный и задумчивый вид.

— Добрый день, директор.

— Здравствуй, Гарри, — тихо произнес он и показал рукой мальчику на диван.

Поттер молча сел и вопросительно посмотрел на Дамблдора.

— Ты уже принял решение, мальчик мой? — спросил директор и опустился на диван рядом с мальчиком.

— Да, я собираюсь в Дурмстранг. Я считаю, что там мне будет лучше всего, — вздохнул Гарри. — Я думаю, вы понимаете, что только там у меня появится возможность остаться собой, быть обычным для всех. Там никто не будет давить на меня своими ожиданиями.

— Значит, ты бежишь от проблем? — медленно произнес Дамблдор и откинулся на спинку.

— Нет, я иду навстречу к самому себе. Почему вы оставили меня на воспитание магглам?

— Я сделал это для того, чтобы ты рос вдали от славы. И вырос хорошим человеком без всяких предрассудков… Но, видимо, я допустил ошибку…

— Мне не нужна слава. Я не хочу, чтобы она отражалась на том, какие люди захотят окружать меня, а которые встанут в оппозицию мне, исходя только лишь из моего имени. Разве вы не чувствуете фальшь? Я никогда не имел права быть собой, теперь же у меня появилась возможность претендовать на это, — сказал Гарри и снял очки.

Директор как-то печально вздохнул.

— Я могу понять тебя. Но знаешь ли ты, что господин Каркаров — бывший Пожиратель Смерти?

— Нет, не знаю… — соврал Гарри. — Но профессор Снейп, точно так же является бывшим Пожирателем Смерти. Я думаю, что, возможно, господин Каркаров смог пересмотреть свои взгляды за то время, что было у него после падения Тома.

Дамблдор странно покосился на него.

— Хорошо, но я хочу, чтобы ты знал, если в Дурмстранге тебе станет совсем тяжело, то двери Хогвартса будут открыты для тебя в любое время!

Гарри печально улыбнулся.

— Спасибо… Я хотел бы надеяться, что там все будет хорошо. Директор, а что вы решили по поводу моего дальнейшего проживания?

Снейп хмыкнул из глубины кресла и одним глотком осушил свой бокал.

— Я пока решаю этот вопрос…

— Профессор Дамблдор, если это будет приют, то я бы очень хотел, чтобы он был для обычных детей. Я не очень тяну на сложного подростка. С родственниками я смог бы разобраться. Они же не знают о том, что использовать магию на каникулах запрещается. Я также думал о том, что, возможно, смог бы жить два месяца в «Дырявом котле» или еще где-нибудь. Сейчас я минимально владею информацией о возможностях, которые могли бы возникнуть у меня, — перевел дыхание мальчик.

— Профессор Снейп сказал мне, что он не против твоего препятствия на каникулах в поместье. Думаю, ты сможешь приезжать сюда, пока это не станет опасным для кого-либо из вас. Также, чтобы внести некоторое разнообразие в твою жизнь, я думаю, что ты мог бы проводить какое-то время у семьи Уизли.

Гарри улыбнулся профессору Снейпу.

— Спасибо.

Где-то внутри возник порыв подбежать и обнять этого хмурого зельевара, но мальчик сдержался.

— Я был бы рад познакомиться с семьей Уизли. А сейчас прошу извинить меня, но мне нужно отправить подтверждение в Дурмстранг.

Гарри спрыгнул с дивана и побежал по лестнице вверх.

— Неугомонный паршивец! — пробурчал Снейп вслед ему.

Гарри отправил письмо с подтверждением в Дурмстранг. Но оставался вопрос о том, что еще было нужно проплатить двести галлеонов, а для этого, соответственно, необходимо посетить Гринготтс. Решившись, в один из вечеров мальчик подошел к зельевару.

— Извините, пожалуйста, сэр. Я хотел бы попросить вас отпустить меня с Тикки на Косую аллею. Мне нужно посетить банк, чтобы снять деньги со счета.

Снейп нахмурился и свел брови вместе.

— Нет. Один ты туда не пойдешь. Я обсужу этот вопрос с профессором Дамблдором, — ответил он, постукивая пальцами по подлокотнику кресла, — Самому мне некогда заниматься столь незначительными для меня делами. Я знаю множество способов потратить свое время более приятным образом.

— Хорошо, сэр… Спасибо. И еще… В вашей библиотеке нет англо-немецких и англо-русских разговорников. Мне надо подготовиться к школе…

Зельевар скривился и процедил:

— Поттер, ты ищешь проблемы там, где без них можно было бы обойтись… Но ты это ты! Чему я удивляюсь! Ты же Поттер! Я посмотрю тебе книги, — Снейп задумчиво прикусил нижнюю губу. — И еще, Поттер, я хотел, чтобы ты кое-что узнал. Хоть я разрешил тебе оставаться в моем доме, но причина этого кроется не в тебе, а в чувствах долга перед твоей матерью. Но не думай, что это что-то изменит.

Гарри опустил голову и немного печально улыбнулся.

— Я знаю это. И все равно спасибо, сэр.

Мальчик поднялся с диванчика и ушел к себе в комнату.

* * *

Чем больше проходило времени, тем сильнее нервничал Гарри. Первые два месяца лета промчались быстро, все время уходило на отработку заклинаний и заучивание новых слов. Заниматься магией оказалось намного проще, чем языками. Том в свое время тоже изучал их, но по-настоящему хорошо владел только албанским, и полагаться на его память было бы глупо.

Тридцатого июля в поместье появился Дамблдор с довольным выражением лица. Он что-то посвистывал себе в бороду, когда Гарри спустился к нему.

— Добрый день, сэр. Вы хотели бы меня видеть?

Директор лукаво блеснул глазами.

— Да, Гарри. Северус передал мне, что тебе нужно посетить банк. Я не против того, чтобы ты сделал это вместе с семьей Уизли. И думаю, было бы неплохо, если бы ты провел у них все оставшееся время до школы. Они замечательная семья! Радушные, добрые, заботливые… У них много детей. Я уверен, что ты подружишься с ними! Они хорошие ребята. Один из сыновей, Рональд, в этом году тоже пойдет в школу. Так что вы ровесники. Свой День Рождения ты отметишь у них.

Гарри пораженно посмотрел на Дамблдора. Он начал открывать рот, а затем закрыл его. И просто захлопал глазами. Мальчику было страшно. У него никогда не получалось строить нормальные отношения с людьми. Его быстро начинали ненавидеть или презирать. В лучшем случае просто игнорировать. Конечно, у этого были вполне объяснимые причины, которые напрямую не зависели от него самого. Но сейчас было страшно. Дамблдор сказал, что их много. И если случится беда, то Гарри не выстоит против них всех. Мальчик затравленно огляделся и наткнулся на взгляд Снейпа, стоящего опершись на косяк дверного проема. Гарри почувствовал себя запертым.

— Профессор Дамблдор, может, не стоит? Пожалуйста. Я схожу с ними только за деньгами. Мне не обязательно жить с Уизли. Я себя здесь хорошо веду. Я не надоедаю профессору Снейпу.

Теперь в глазах мальчика поместье являлось чуть ли не оплотом безопасности. Дамблдор печально улыбнулся и покачал головой.

— Гарри, они хорошие люди и не причинят тебе вреда. Я обещаю. Северусу нужно ехать на конференцию зельеваров в Стокгольм. Я думаю, ты понимаешь, что одного тебя оставить мы не сможем. Уизли лучший вариант. Не переживай.

Мальчик подавил в себе тяжелый вздох. Его мнение все равно никто не учтет.

— Я теперь не вернусь сюда до конца лета?

— Да, так что беги собирать вещи. Тикки уже отнес в твою комнату пустые сундуки.

Гарри кивнул и направился к выходу из комнаты. Зельевар чуть отошел в сторону, пропуская мальчика. В последний момент Гарри повернулся к Снейпу.

— Сэр, а можно мне взять некоторые книги из шкафа и разговорники? Я потом пошлю их с совой назад.

Снейп ухмыльнулся.

— Берите, если обязуетесь вернуть.

— Спасибо, сэр, — спокойно произнес мальчик и направился наверх.

В комнате около сундуков сидел Тикки. Его уши повисли, а глаза были мокрыми.

— Хозяин, так печально, что вы уезжаете. Так печально. Тикки вернется в Хогвартс. Вы очень замечательный молодой господин. Мне будет вас не хватать…

Гарри сел около него на корточки и обнял.

— Спасибо, Тикки. Ты тоже замечательный эльф. Я хотел бы, чтобы ты навещал меня, пока я еще в Англии.

Эльф расплылся в улыбке, вытер глаза своим полотенцем и счастливо заулыбался.

— Хозяин, нам надо поспешить!

Тикки заметался по комнате и начал складывать в сундук одежду Гарри. Сам мальчик вытащил из шкафа свои книги, добавил к ним несколько по истории магии и дуэльному кодексу и положил сверху разговорники. Из стола он вытащил письменные принадлежности и свои конспекты. В одну из тетрадей он положил фотографию матери, и осторожно пристроил свои записи среди других вещей.

Эльф ещё раз промчался по комнате и проверил, не было ли что-либо забыто.

Удостоверившись, что все нехитрое имущество молодого хозяина вместилось в один сундук, Тикки спустил вещи к камину.

Гарри окинул взглядом свою комнату, закрыл дверь и провел пальцами по позолоченной табличке с его инициалами. Тяжело вздохнул и поспешил в гостиную. По дороге мальчик думал о том, как быстро люди привязываются к месту, где они живут долгое время. Оно обязательно приобретает местоимение «мое». И это плохо. А так же немного больно — расставаться с подобными местами. Даже если это чулан под лестницей. Со временем ты будто обрастаешь тонкими ниточками, связывающими тебя с определенным местом. А когда приходит время прощаться, то чувствуешь, как внутри тебя что-то обрывается. Затем привязываешься уже к другому месту, обрастаешь новыми ниточками, и не остается ничего, кроме ностальгии.

Мальчик медленно спустился по лестнице и также не спеша вошел в гостиную. Снейп сидел в кресле и пил вино. Дамблдор стоял у окна и теребил кончик своей бороды.

— Ты уже готов? — спросил он.

— Да, сэр.

— Тогда пойдем, каминной сетью ты пользоваться уже умеешь, — произнес директор, протягивая мальчику баночку с дымолетным порошком.

Гарри повернулся к зельевару. Тот сидел молча, казался каким-то отчужденным, и создавалось ощущение, что в мыслях он где-то очень далеко.

— Профессор Снейп, спасибо вам за все и до свидания.

Мальчик зачерпнул порошок и вопросительно посмотрел на Дамблдора.

— Скажи просто «Нора».

Гарри название показалось странным, но он удержался от комментирования.

— До свидания, Поттер, — донеслось с кресла.

В этот момент Гарри произнес:

— Нора!

Все вокруг него превратилось в смазанный фонтан размытых красок, потом мир внезапно обрел четкость и в голове начало проясняться.

Гарри шагнул из камина и оглянулся по сторонам. Гостиная Норы была совершенной противоположностью гостиной Малфоев. Эта комната была не очень большой, вся мебель в ней была совершенно разной по форме и модели декорирования. На полу лежали несколько ковров и напоминали лоскутное полотно. Единственное, что хоть как-то объединяло этот хаос, — красно-оранжевая гамма всех вещей, но тон их был настолько различен, что между вещами создавался контраст. Подобное напоминало пожар. Гарри немного поежился. Рядом с мальчиком с хлопком возник сундук и его клетка с голубем. А через несколько мгновений из камина вышел светящийся от счастья Дамблдор. Радость старика была совершенно непонятной, но он отлично вписывался в это буйство красок.

— Молли! — громко крикнул директор.

Откуда-то с улицы послышались многочисленные шаги, и через некоторое время в гостиную вошло много людей с ярко-рыжими волосами и россыпью веснушек. Гарри обвел их глазами. Их было девять человек. Пухлая низкая женщина, по всей видимости, являлась главой семьи. Она стояла ближе всех к директору. Рядом с ней был ее муж, волшебник с залысинами и в потрепанной старой мантии. За юбкой матери пряталась девочка с испуганными глазами, которая была самой младшей из детей. Чуть в стороне от нее стоял мальчик, который был одного роста с Гарри. Он смотрел с большим удивлением и нотками обожания на прибывших гостей. Сбоку от него находились мальчики-близнецы. Они переглядывались друг с другом и при этом улыбались. Сзади них стоял явно чем-то недовольный мальчик. Он все время хмурился и бросал на братьев злые взгляды. Около входа в комнату у стены Гарри увидел двух взрослых парней. У одного волосы были собраны в конский хвост, а в ухе красовалась серьга в виде клыка. Он с задорной улыбкой наблюдал за происходящим. Рядом с ним стоял коренастый парень с добродушным выражением лица.

— Профессор Дамблдор, здравствуйте! Я ждала вас сегодня вечером! Это Гарри с вами? — обворожительно улыбнулась женщина, подходя к мальчику.

Гарри непроизвольно сжал волшебную палочку в своём кармане.

— Да, Молли, это Гарри. Я сейчас покину вас. Думаю, вы все объясните ему.

Директор быстро подошел к камину, помахал всем рукой и скрылся в зеленом пламени.

Молли сделала к мальчику несколько широких шагов и заключила Гарри в объятия. Он вздрогнул. Его никто не обнимал, но это оказалось приятным ощущением. У него вдруг возникло чувство стыда за мысли о нападении. Он осторожно отпустил палочку и вытащил руку из кармана.

— Давай я тебя со всеми познакомлю. Это мой муж, его зовут Артур, называй его мистер Уизли.

Мужчина с залысинами пожал Гарри руку и довольно расплылся в улыбке.

— Эта Джинни. Она наша единственная дочка и на год младше тебя.

Джинни что-то пискнула и спряталась за отца.

— Вот этот мальчик — Рон. Он в этом году едет в школу.

Гарри пожал ему руку и улыбнулся.

— Эти близнецы Фред и Джордж. Редкие шутники и балагуры.

Они синхронно кивнули и хлопнули Гарри по плечам.

— Это Перси. Он очень серьезный и ответственный, уже перешел на пятый курс. «Он теперь староста у нас!» — с гордостью произнесла Молли.

Мальчик шагнул вперед и пожал руку Гарри. Он это делал с каким-то серьезным, сосредоточенным лицом, будто бы сейчас собирался выступать перед всем магическим сообществом.

— Это мои старшие сыновья: Билл и Чарли. Ребята сейчас в отпуске, но скоро они уедут. Билл работает в египетском отделении Гринготтс. Чарли занимается драконами в Румынии.

Парни, стоящие около стены приветственно подняли руки.

— Думаю, будет лучше, если ты поселишься в одной комнате с Роном. Вы все-таки сверстники, вам будет, о чем поговорить.

Билл подхватил сундук и вынес его из комнаты.

— Спасибо. Мне очень приятно со всеми вами познакомиться. Извините за временные затруднения, что я вам принес. Я обещаю отработать свое пребывание здесь.

Молли как-то ошарашено посмотрела на мальчика.

— Отработаешь? — неуверенно переспросила она.

Гарри странно посмотрел на нее и не понимал, что она ожидает от него. Может, ей не нужна его помощь, или директор уже заплатил им за то, чтобы они позаботились о нем месяц. Или ему самому нужно будет это сделать после того, как он в банке возьмет деньги. Семья Уизли была явно бедна.

— Или отработаю или оплачу.

— Зачем? — спросил Артур Уизли.

— Хм… Вы же даете мне крышу над головой и пищу. На меня вы потратите деньги. Я не ваш ребенок, — объяснил Гарри.

— Не беспокойся об этом. Ты ничуть не стеснишь нас, — улыбнулась миссис Уизли и обняла мальчика, — Не глупи. Нам не нужно от тебя ничего.

Гарри стоял и не мог поверить, что бывают такие необычные люди.

* * *

Семья Уизли оказалась действительно необычной. Они устроили Гарри День рождения с настоящим праздничным пирогом и подарками. Он долгое время не мог поверить, что это все для него. Мальчик весь день сдерживался, но все равно заплакал вечером, когда увидел на кровати сверток, оказавшийся подарком от неизвестного человека. Там была записка прикрепленая к свертку. В ней говорилось, что внутри находится мантия-невидимка, вещь, которая когда-то принадлежала отцу Гарри. Мальчик долго просидел в комнате один, прижимая к груди мантию.

Приблизительно через неделю после приезда Гарри семья Уизли отправилась на Косую аллею, где мальчик смог наконец-то снять деньги и купить себе несколько новых книг. Еще пришлось приобретать сову. Голуби никак не подходили для полетов с тяжелыми вещами. В магазине «Совы» он выбрал красивого и немного высокомерного филина, который тут же получил имя Арес. После возвращения в «Нору», птица была немедленно послана в Дурмстранг.

Билл и Чарли в скором времени уехали назад на работу за границу. Было ужасно жалко расставаться с ними. Они были очень умными и веселыми. Гарри расспрашивал их обо всем, и ребята терпеливо отвечали ему, иногда ссылаясь на шуточные примеры из своей жизни. После их отъезда мальчик стал очень часто ошиваться около Перси, читая его книги и конспекты. Иногда они вдвоем просиживали чуть ли не всю ночь, пытаясь разобрать суть какого-либо явления. Перси сначала немного раздражало вмешательство в личное пространство, но после того, как он стал чувствовать себя наставником, мальчик сразу же начал гордиться собой, а потом просто привык к каждодневным дискуссиям. В своей комнате, над рабочим столом он повесил маленький плакат, сделанный собственноручно. На нем было написано: «Не верь ничему, пока не разберешься!». Так же обязательным ритуалом стала послеобеденная проверка Гарри на количество выученных слов и их правильное произношение. Близнецы были жутко шумными. Они постоянно что-то взрывали, ломали, сбивали с толку или просто путались сами, но Фред и Джордж были теми, кто научил Гарри летать. Мальчик был безмерно благодарен им за это. Впервые поднявшись в воздух, Гарри ощутил радость, смешанную с небольшим адреналином. Это было непередаваемо. Рон оказался прекрасным шахматистом. Но отличные логические способности мальчика затмевались его излишней простотой. Он сначала говорил, а потом только думал. Джинни старалась держаться от Гарри на безопасном расстоянии, но смотрела на него так, будто бы видела перед собой божество. Мальчик часто сталкивался с ней близко на кухне, когда принимал участие в процессе приготовления пищи вместе с миссис Уизли, которой чуть ли не с боем навязался в помощники. Джинни в такие моменты была похожа на спелый помидор. С мистером Уизли общий язык оказалось найти проще всего. Он был готов сутками напролет слушать про маггловские изобретения и способы обращения с ними.

За такими веселыми и легковесными событиями прошел август.

Карта города: http://www.pichome.ru/EV

Первого сентября дом семьи Уизли превратился в арену военных действий. Перси был единственным полностью собравшимся и теперь совершенно спокойно сидел на своем сундуке, стоявшем около выхода, и читал книгу. Рон по несколько раз проверял не забыл ли он волшебную палочку, его крысу Коросту, плакат "Пушки Педдл" и носки. Именно вот эта комбинация выглядела немного странной, но у каждого есть право иметь свои жизненные предубеждения. Близнецы постоянно что-то забывали. Они носились по лестнице вверх-вниз, часто встречаясь на ступеньках посередине пути, оглядывали друг друга, что-то комментировали и продолжали забеги. Джинни оглашала комнату слезливыми причитаниями по поводу того, что она хочет в школу, в какую не принципиально важно. Молли же пыталась придать хоть какую-то упорядоченность этому всему хаосу, но как оказалось в итоге вносила еще больший раздрай.

Гарри сидел на диванчике в гостиной, меланхолично наблюдал за творящимся и потягивал чай. Он уже сверился с книгой о магических путешествиях и примерно предполагал, куда попадет. Но было как-то нервно. Мальчик немного завидовал детям Уизли. У него не было такой активной и любящей матери и от этого казалось, будто бы он лишний здесь. Словно он подсматривает за чем-то действительно личным и несколько интимным. Хотя, конечно же, в чьих-либо других глазах это не выглядело бы так.

Пламя в камине взметнулось и рассыпалось зелеными искрами. Из огня вышел человек в потертой и местами заплатанной мантии. Выглядел он измученным и уставшим. По нем было видно, что жизнь его сильно потрепала. В руке мужчина держал старый чемодан с потертой позолотой на ручках. Он огляделся по сторонам, и, увидев Гарри, сделал непроизвольно шаг назад и тяжело сглотнул.

— Кхм… Здравствуйте… — произнес незнакомец.

В комнату влетела Молли Уизли.

— О, Ремус, ты вовремя. Нам уже пора отбывать, — запричитала она, обнимая его. — Оставляю вас наедине.

Рыжее семейство быстро попрощалось с Поттером и они ушли. Им еще нужно было добраться до Лондона на "Ночном рыцаре". Джинни вышла из дома последней. Она очень долго и тоскливо смотрела на Гарри, перед тем как покинуть помещение.

Мужчина перевел взгляд на мальчика.

— Я мистер Люпин. Я тот, кто будет сопровождать тебя в Шабаш.

Гарри внимательно посмотрел на него. Затем встал с дивана и подошел к нему вплотную. Мальчик резко дернул его за руку, заставляя нагнуться так, чтобы их глаза встретились с друг другом. Он долго смотрел в них, силясь, различить хоть что-нибудь.

— Значит, кто-то из друзей моих родителей все-таки жив. Грош — цена вашей дружбе, если вы ни разу не попытались проверить все ли у меня хорошо и как я живу. Понятно, что предатель Питер никогда бы не попался мне на глаза. Но ты и крестный… Думаешь, мне было бы дело до того, оборотень ты или нет?

Ремус испуганно охнул и сел на пол.

— Ты не понимаешь, Гарри! Я беден! Я оборотень! Да кто мне позволил бы приблизиться к тебе?! Тем более ты был очень надежно спрятан. А Сириус Блек в Азкабане за убийство Питера и тринадцати магглов. Он так же обвиняется в предательстве твоей семьи. Он был Хранителем вашей тайны.

Гарри покачал головой. Память Тома услужливо подсказывала, что предателем являлся Питтегрю. Питер сам пришел к Темному Лорду и предложил свои услуги после того, как понял, что движение Пожирателей набирает силу, а ряды Орденовцев стали активно редеть. Страх всегда был той силой, что заставляла забыть обо всем. Она толкала на предательство, на убийство. Чей-то страх перед тобой — это твоя власть над таким человеком. Том познал эту истину слишком рано и после уже не признавал ни одну другую. Это стало первой из его самых главных ошибок. Он долго не мог понять, почему же его тоже предают, а ответ был прост. Страх может толкнуть на убийство того, кто является его причиной. На Тома тоже были покушения, но он всегда умудрялся уходить от смерти. Гарри тряхнул головой, возвращаясь в реальность.

— Я совершенно точно знаю, что нашим Хранителем являлся Питер. Сириус видимо тоже был в курсе событий, поэтому и отомстил. Я как понимаю, крестному даже не дали оправдаться. Хотя с магглами он погорячился.

Гарри вернул чашку на стол. Подтащил свой сундук и пустую клетку к огню. Птицы уже были отправлены в Думстранг.

— Мистер Люпин, мы как бы уже опаздываем. На корабль необходимо сесть до двух часов, а до этого мне необходимо купить форму и новые письменные принадлежности.

Мальчик перевел взгляд на часы, стрелки которых показывали без четверти девять. Люпин стоял словно оглушенный, и казалось, что он даже забыл, как моргать. Через несколько минут до него дошел смысл последних сказанных Гарри слов. Он кивнул куда-то в пустоту. Взял в руки свой чемодан и наложил на сундук Гарри чары облегчения. Мальчик его поблагодарил и показал рукой на камин.

— Гарри, а почему ты так уверен в том, что говоришь? — спросил Люпин.

— Грань раскрывает многое… Нам действительно пора.

Гарри подошел к каминной полке и кинул в огонь горсть порошка.

— Город Шабаш!

На этот раз путешествие было на удивление долгим. От сильного потока разбрызганных красок в глазах рябило, голова начала кружиться и Гарри, который раз за свою не такую уж и долгую жизнь, начал проклинать каминную сеть. Когда полет наконец-таки окончился, мальчик вышел из огня и, чуть пошатываясь, прошел вперед.

Он оказался в огромной пещере с множеством каминов, вмонтированных в стены. Гарри глубоко вдохнул, подавляя подступающую тошноту. Из камина рядом вышел Люпин. Выглядел он совсем вяло.

— Идемте? — спросил мальчик.

Ремус только кивнул и направился к выходу из пещеры. Помимо своего чемодана он подхватил еще и сундук Гарри. На выходе сидел мужчина с бородкой. Он был одет в некогда черные, а теперь больше серые брюки и ярко-алую рубашку.

— Карты, покупаем карты города. Четыре сикля и карта ваша! Не стесняемся, подходим!

Гарри приблизился к этому чудаковатому мужчине и протянул ему деньги.

— Господин, будьте добры, продайте нам две карты.

Мужичок довольно улыбнулся, несколько раз пересчитал монетки и протянул две трубочки пергамента мальчику.

— Удачного посещения города и его окрестностей. Вы знаете, как попасть к главным воротам?

Гарри улыбнулся и кивнул. Главу о городе Шабаш в книге о волшебных путешествиях он перечитывал раз двадцать, пока не запомнил ее чуть ли не слово в слово.

Мальчик вышел из пещеры и оказался на скалистом берегу. Он двинулся вперед, пока не заметил стоящие рядом три сосны, а за ними начинающийся темный лес. Люпин остановился сзади мальчика. Гарри три раза постучал по одной из сосен и три раза сплюнул через левое плечо, и тут же возле него появилась каменистая тропинка ведущая к городским воротам.

— Интересно, кто придумал такой странный способ… — задумчиво произнес мальчик.

— Город строили русские… Не ищи здесь логики и рационализма…

Мальчик скорее поспешил вперед и вошел в Шабаш. Зайдя в ворота, Гарри застыл на месте. Косая аллея меркла по сравнению с этим. Толпы народа сновали туда-сюда. Около ворот стояли запряженные лошадьми кареты, извозчики на разных языках зазывали воспользоваться их услугами. Вдалеке сверкали вывески магазинов. По улицам бродили разношерстные волшебники. Одни были в мантиях всевозможных цветов, на других были мундиры, на третьих обычные маггловские вещи. Иногда между ними шныряли девушки и женщины в очень ярких одеждах и этим напоминали цыганок.

— Удивительное место, не правда ли? — спросил сзади Ремус с некой долей восхищения в голосе.

— Да… — протянул Гарри.

— Я тут тоже в первый раз… — произнес Люпин и немного покраснел. — Я буду, кстати, преподавать в Думстранге. Здесь к таким как я отношение чуть лучше, чем в Англии.

Гарри удивленно повернулся к оборотню.

— Дамблдор все-таки не смог, отпустил меня одного. Какой предмет вы будете вести?

— Магические существа: уход и защита. Последний преподаватель был крайне невнимателен и серьезно пострадал.

— Будьте осторожны, — произнес Гарри и направился к магазинчикам.

Мальчик уверенно пробирался среди людских потоков. Здесь торговали, казалось бы, всем: начиная от еды и заканчивая серьезными артефактами. Домики с находящимися в них магазинами были в основном четырехэтажными из красивого белого камня. Ставни окон сверкали изящными золотыми узорами.

Гарри нашел среди пестрого разнообразия табличку "Все для зельеварения", написанною на русском и поспешил туда.

Внутри магазин представлял собой огромное помещение с множеством полочек с составленными на них баночками с различным содержимым. Гарри вытащил из-за пазухи разговорник и посмотрел некоторые слова, а затем постарался как можно правильней сказать на русском:

— У вас есть оловянный котёл, песочные часы, медные весы и комплект стеклянных и хрустальных колб?

Продавщица с яркими красными волосами улыбнулась. Гарри печально вздохнул. Видимо акцент был чудовищным, а формы слов очень неправильными.

— Я прекрасно понимаю английский язык. Как и другие жители этого города. Можете не переживать! То, что вам требуется, у нас есть. Сейчас принесу. С вас 9 галлеонов.

Мальчик оплатил покупку, сложил необходимое в сундук и, поблагодарив женщину, покинул помещение. Следующим, что ему требовалось, была одежда. Нужный магазинчик они искали долгое время. Слишком уж много было торговцев, что ориентировались в своем выборе ассортимента только на девушек. Когда Гарри уже почти отчаялся, Люпин заметил магазин "Одежда на все случаи жизни". Мальчика сразу же встретила хозяйка — госпожа Распоркина. Она долго измеряла его, что-то прикидывала и в итоге подобрала всю одежду необходимого размера. На эти покупки ему потребовалось около шестидесяти галлеонов.

Гарри уже собирался уходить, когда бросил взгляд на потрепанного Люпина. Конечно же, оборотень не особенно задумывался о ребенке своих друзей, но мальчику было жалко его. Тяжело вздохнув, он вернулся к хозяйке и обратился к ней с просьбой продать ему две обычных мантии, теплое зимнее пальто, шапку и перчатки для Ремуса, не снимая с него мерок. Хозяйка магазина была дамой не очень легкого телосложения, но по залу она двигалась достаточно быстро. Несколько раз она будто бы случайно пробежала мимо Люпина. В итоге она принесла со склада вещи и положила их в отдельный пакет. Подарок обошелся в тридцать один галлеон, но денег не было жалко.

Мальчик прекрасно понимал, что это значит ходить в чужой одежде. Когда она висит на тебе мешком и выглядит совершенно жутко. Понимал, что значит, когда над тобой смеются из-за внешнего вида, а ты ничего не можешь сделать с этим.

Когда они отошли от магазина подальше, Гарри вручил пакет Люпину, сказав, что это Рождественский подарок. Ремус собирался сдать одежду и вернуть деньги мальчику, но был тут же осажен яростным взглядом и очень пылкой тирадой. И краснеющему оборотню пришлось смириться и принять его.

Последним местом их посещения оказался магазин "Посохи". Войдя внутрь, Гарри почувствовал себя как в лавке Олливандера. Помещение было чистым, но безумно мрачным. Из глубины стеллажей возник продавец. Это был мужчина средних лет с красивыми светло-русыми волосами до поясницы и выразительными голубыми глазами. Одежда его была удивительна. Она представляла собой длинную бежевую полотняную рубаху, подвязанную красным поясом и широкие темные брюки.

— Добро пожаловать. Я Ольжек. Вы в первый раз приобретаете посох?

Гарри кивнул, все еще разглядывая мужчину.

— Когда вы родились?

— Тридцать первого июля.

— Значит ваше дерево кипарис. С камнями сейчас разберемся. Будете брать по одному камню в руку. Те, от которых пойдет тепло откладывайте в правую кучку, а остальные в другую.

Ольжек ушел вглубь магазина и вернулся оттуда с сундучком. Он высыпал на прилавок его содержимое и стал наблюдать.

Гарри взял в руку золотистый камень и не почувствовав ничего отложил назад. Та же самая история произошла с множеством других, пока он не взял холодный прозрачный камень. Почувствовав от него отклик, Гарри тут же отложил его в правую кучку. Мальчик отсортировал, наверное, около ста камней, пока справа от него не осталось только четыре.

— Горный хрусталь, хризолит, топаз и рубин. Интересное сочетание. Вы можете отдохнуть на диванчике, пока я доделаю ваш посох.

Мальчик кивнул и сел на софу, стоявшую напротив окна. Люпин давно задремал и сейчас полулежал на диванчике. Гарри даже стало неловко за утреннюю злость на него. Оборотень был сильно измученным и уставшим. Весь его вид говорил о том, что этот человек глубоко несчастен. Он потерял всех своих близких людей и оказался выброшенным в бушующее море жизни в гордом одиночестве. Искренне и сильно ненавидя и презирая ту часть себя, которую нельзя искоренить, а тем более зная, что от этого нечего не изменится. Он точно так же никому не нужен. Все бегут от него как от прокаженного. А Люпин уже давно не пытается догнать кого-то и в чем-то убедить. Он безумно устал, но пока еще хочет жить.

Гарри начал осторожно гладить мужчину по голове стараясь при этом его не разбудить. Вьющиеся волосы у него были шелковистыми и приятными на ощупь. Совершенно не верилось, что в теле столь хрупкого человека притаилось кровожадное чудовище.

Сзади тихо подошел Ольжек и протянул посох, который был темно-коричневого цвета весь исписанный рунической вязью и в высоту где-то полтора метра. На вершине посоха находились камни.

— Нравится? — спросил торговец.

— Очень… — зачарованно сказал Гарри.

Мальчик взял посох в руки. Он был тяжеловат, но не настолько, как показалось в начале Гарри.

— Я думаю, вам понадобится это, — произнес Ольжек, вытаскивая с нижней полки одного из стеллажей, длинный узкий холщовый чехол с красными завязками сверху.

— Да, вы правы. «Сколько с меня в общей сложности?» — спросил мальчик, доставая мешочек с деньгами.

— 27 галлеонов.

Гарри быстро отсчитал необходимую сумму и начал будить Ремуса. Тот долго крутил головой, пытаясь, вспомнить, где он и как попал сюда.

Очнувшись окончательно, Люпин бодро зашагал вперед, пытаясь насвистывать какую-то песенку. Правда песня оказалась грустной и быстро сошла на нет. Гарри лишь покачал головой. Проходя мимо магазина волшебных палочек Грегоровича, он почувствовал, что кто-то схватил его за руку и потянул.

— Эй!

— От тебя пахнет смертью! — произнес старик, внимательно вглядываясь в глаза Гарри.

Рядом оказался Люпин с палочкой в руках.

— От вас тоже Гранью попахивает. Мне теперь табличку на вас повесить? — едко поинтересовался мальчик.

Старик рассмеялся.

— Не хотите зайти в мой магазин? У меня есть то, что вам понравится.

— Вы Грегорович? — прошептал Люпин с неким благоговением.

— Да, — коротко сказал старик и потянул Гарри внутрь магазина.

Помещение было совершенно пустым, лишь несколько палочек лежали на столе, что, фундаментально возвысившись, находился посреди магазина.

— Вы уезжаете? — спросил мальчик.

— Да, увы… За мной охотятся. Они пытаются узнать у меня тайну, которой я не владею… Это так грустно…

Грегорович взял со стола абсолютно черную палочку и протянул ее мальчику.

— Попробуйте это.

Гарри осторожно взмахнул палочкой. По его телу прошла волна приятного холода.

— Что это? — испуганно спросил Ремус.

Мальчик обернулся и заметил, что вокруг него все накрылось изморозью.

— О… Это смертоносная палочка… Тис и часть кожи дементора с кусочком его плаща… Очень необычная сердцевина… 25 сантиметров… Берегите ее и используйте с умом… Эта палочка долго искала хозяина…

Люпин и Поттер вышли из магазина в глубокой задумчивости и побрели в порт. По пути к нему они купили на одном из розничных лотков карманные часы. Порт носил звучное название "Варяг". Он был просто огромен. Красивое восьмиэтажное здание с высокой башней-маяком выглядело величество. Порт мог единовременно принимать до тридцати кораблей. Внутри здания количество народа, снующего туда-сюда ничуть не уступало людям на торговой площади. Кто-то плакал, другие смеялись, а некоторые, молча, оглядывали всех вокруг, выискивая кого-то взглядом.

Гарри и Люпин купили билеты. У Поттера была ученическая каюта, а у Ремуса — учительская. Мальчик начал нервничать. Он надеялся, что побудет с Люпином до самой школы, но видимо судьба не благоволила ему. Гарри добрел до третей пристани, указанной в билете и шумно выдохнул. Перед ним возвышался огромный казавшийся призрачным корабль "Летучий голландец".

Гарри осторожно поднялся на корабль. Рядом с ним шел Люпин, неся багаж обоих. На палубе у них проверил билет худой мужчина в тельняшке и с пышными усами. Он ободряюще улыбнулся Гарри и пожал руку Ремусу.

Воздух на корабле был сырым и с легким запахом плесени. Размер корабля поражал мальчика. Еще больше его удивляло то, что он был полностью деревянным. Этот громадный пятимачтовый корабль сейчас стоял с приспущенными белыми парусами. На главной мачте развевался золотой флаг с изображением лежачей восьмерки — знака бесконечности.

— Этому кораблю где-то четыреста лет. Он способен принять на борт до тысячи человек. А сколько легенд есть про него у магглов… Их по пальцам не пересчитать… — вздохнул Люпин. — Ты знаешь, что у кораблей есть своя душа? Они никогда не были рабами людей. Корабли могут быть своевольными и покладистыми, наверное именно этот с характером. Всегда мечтал поплавать на нем, правда, я опасаюсь морской болезни.

Мальчик прошел вперед по палубе и посмотрел за борт, на пристань. Внизу стояла огромная толпа провожающих, галдящая на разных языках. Большим ярким пятном внизу расцвел цыганский табор. Они кружили вокруг какой-то девочки, которая была одета менее ярко. По виду она была ровесницей Гарри. Но рассмотреть ее хорошо у мальчика не было никакой возможности.

— Долго нам плыть до Дурмстранга?

— Где-то около пяти часов, если погода будет хорошей, — отозвался Люпин. — Посмотри в билете, какая у тебя каюта.

Поттер достал из кармана уже порядком измятый билет.

— Четырнадцатая.

— Пойдем тогда…

Они вместе дошли до лестницы вниз и попрощались. Каюты делились на два уровня. Верхний занимал экипаж корабля и учителя, нижний — ученики. Мальчик спустился к внутренним каютам уже один. Внизу было немного душно. Гарри прошел по коридору вперед, пока не остановился около двери под номером четырнадцать с легкой позолотой на ней. Он сначала постучался, но, не получив ответа, вошел внутрь. Там еще никого не было. Каюта представляла собой небольшую комнату с двумя кроватями, которые имели по два этажа. Возле них стояли прибитые к полу тумбочки. Недалеко от двери находился большой деревянный шкаф. Рядом с ним к стене крепились несколько крючков.

Мальчик опять посмотрел на билет. Его кровать была второй. Гарри достал из сумки разговорники и книгу по окклюменции. Он быстро забрался на второй ярус своей кровати.

Сверху раздался громкий зычный голос, по-видимому, усиленный заклинанием:

— Поднять паруса! Поднять якорь! Готовность к отплытию номер один!

Гарри вздрогнул от неожиданности и чуть не скатился со своего спального места вниз. Мальчик почувствовал, как корабль тронулся в путь и все немного качнулось. Гарри с опаской покосился на шкаф. Но тот, скорее всего, или был приколочен к стене, или приклеен к ней заклинанием.

В коридоре послышался топот множества ног и разноязычная речь. В основном она была на русском или немецком языке. Изредка в ней проскакивали английские слова. Были разговоры и на совершенно непонятных языках. Дверь открылась, и в каюту ввалился парень, с пыхтением таща за собой рюкзак и постоянно спотыкаясь о свой посох. Он несколько раз что-то пробормотал себе под нос. Гарри хмыкнул. Недолгий период проживания в семье Уизли вместе с Чарли, обогатили словарный запас мальчика некоторыми выражениями румынского сленга.

— Привет! «Меня зовут Максим Луческу», — произнес он на русском. — Я из Румынии.

Гарри тяжело вздохнул.

— Привет. Я Гарри Поттер. Я из Англии и очень плохо знаю русский.

Максим помотал головой. Он был чуть ниже Гарри ростом. Крепкого телосложения со слегка раскосыми серыми глазами. Его русые волосы прибывали в таком же творческом беспорядке, что и прическа Поттера.

— Я почти не знаю английский, — произнес Луческу на ломаном немецком и забрался на верхний ярус первой кровати.

В каюте на какое-то время повисла тишина. Гарри вновь вернулся к изучению книг. Дверь опять открылась, и в каюту вошел взрослый парень вместе с мальчиком чуть младше его.

— Всем привет! — произнесли они на русском.

— Привет! — радостно откликнулся Максим.

Гарри только кивнул.

— Вы первый курс? — поинтересовался парень, что был постарше.

— Да. Я из Румынии. А тот, в очках, из Англии. По-русски очень плохо понимает. С немецким у него лучше.

— О… Мы из Швеции. Я Маркус Рвонссон, семикурсник, а это мой брат Конрад, он сейчас учится на втором курсе.

Гарри отложил все книги в сторону и внимательно осмотрел братьев. Они выглядели очень собранными. Их вещи лежали в больших чемоданах. Маркус периодически кидал взгляды на брата. Поэтому не очень значительному жесту было понятно, что старший Рвонссон беспокоился о Конраде, но он больше не проявлял никаких эмоций. В своей речи Маркус был скуп на слова. Говорил все четко и только по делу. Почти не жестикулировал. Конрад был тоже весьма сдержанным. Он несколько раз успел осмотреть своих спутников. Но в беседу вступать не спешил. Оба брата были высокими для своего возраста. Оба с достаточно развитой мускулатурой. У них были темно-карие глаза и короткие черные волосы. Но Конрад не обладал статью Маркуса, так как он немного сутулился, но в определенные моменты будто бы что-то вспоминал и спешил скорее распрямиться, пока снова не забывался.

— Могу поработать вашим переводчиком, — предложил Маркус на русском и английском языке.

Гарри и Максим радостно закивали.

— Поттер, советую быстрее выучить другие языки. В школе много магов из Восточной Европы и русский язык им ближе. После войны с Гриндевальдом определенную популярность приобрел немецкий язык. Английский только набирает обороты. Он, конечно же, один из обязательных в этой школе, но пока тебя научатся понимать, пройдет время. Так что старайся сам.

— Конечно же, — ответил Гарри. — Я начал изучение других языков не так давно. Самообразование несколько трудоемкий процесс.

— А почему твои родители не занялись этим раньше? — подал голос Конрад, пока его брат занимался переводом.

— Потому что они умерли, когда мне был год, — холодно произнес Гарри и тут же пододвинул к себе разговорник.

В комнате вновь повисла напряженная тишина.

— Прости, а где ты жил тогда? — не выдержал Максим.

— У магглов.

Ребята удивленно переглянулись.

— У нас в школе вообще нет магглорожденных. Мы изучаем их культуру и поведение. Так же обязательно знать всю технику и для чего она используется, — произнес Конрад.

Гарри оторвал взгляд от книги.

— А почему?

— В каждой стране есть свои волшебные школы. В одних они большие, в других представляют собой что-то вроде закрытых пансионатов, рассчитанных на триста человек максимум. Допустим, в России две волшебных школы. В Дурмстранг едут учиться по собственному желанию. Наша школа не относится ни к одной стране. Попечительский совет составляют представители Восточной Европы и некоторые из Западной. Совет следит за работой директора и функционированием школы в целом. Если ты хочешь поступить в Дурмстранг, то посылаешь письмо-заявку. Затем тебе присылают подтверждение. Вы это и без меня знаете. А магглорожденные понятие не имеют о существовании Дурмстранга, следовательно, они не могут прислать сюда заявку. Тем более наше образование платное, — объяснил Маркус и улегся на свою кровать.

Корабль постоянно шатало. В воздухе вновь повисла апатичная тишина.

— Кстати, вы видели, в этом году поступает полувампир из рода Стан. Это весьма влиятельная семья в нашей стране. Он очень красивый, но такой же опасный, как и все вампиры. И глаза у него красно-карие. Брррр… Не хотел бы я попасть с ним в одну комнату, — пробормотал Максим и Маркус тут же перевел.

Корабль качнулся и Луческу ударился головой о стену каюты и пополнил лексикон всех присутствующих новыми румынскими ругательствами.

— Я не думаю, что о людях нужно судить на основании лишь их происхождения или фамилии. Из-за таких ярых предубеждений в мире происходит много несчастий. Мы сами вылепливаем убийц, Темных лордов и прочих несветлых личностей. Мы убеждаем их в том, что в них нет и никогда не появится ничего светлого и хорошего. В итоге они начинают в это верить, — произнес Гарри.

Поттер сел на кровати и как-то грустно усмехнулся.

Маркус безэмоционально перевел. Максим начал размахивать руками на кровати на манер мельницы и что-то быстро тараторить.

— Вампиры все равно страшны. Лишняя осторожность не помешает, — перевел Конрад. — Кстати, вы видели цыганский табор у корабля? Так это чешский барон провожал сюда свою дочь! Мне теперь и с ней быть хорошим? Все знают, что цыгане очень хитрый и ненадежный народ. А еще у них есть свои знания о темномагических ритуалах! А проклятья никто не может, как они, насылать! Уж лучше молчаливый нейтралитет!

Гарри решил перестать спорить и махнул на это рукой.

— Бороться с предубеждениями все равно что танцевать чечетку на хрупком льду.

Маркус усмехнулся.

— Ты интересный и твои рассуждения весьма необычны. Но я считаю, что с некоторыми осторожность действительно не повредит. В том году выпустился парень-оборотень. С ним общались, но не сближались. Те, с кем ему выпадало жить в одной комнате, потеряли немало нервных клеток, — произнес он невеселым голосом. — В школе много опасных личностей, от которых лучше держаться подальше или, по крайней мере, соблюдать нейтралитет на уровне «Привет-пока».

Поттер слез со своей кровати и вернул книги назад в сундук, наложив при этом на него защитное заклятие новой палочкой. Гарри совершенно не заметил различий между его двумя палочками. Посох в чехле лежал рядом с сундуком. Мальчик подавил в себе желание достать его немедленно и рассмотреть еще раз.

— А для чего нам нужны посохи? — спросил Гарри.

— Вы будете изучать некоторые аспекты природной магии и волхвования. Этот предмет ведет Яромир Ржецкий. Он своеобразный человек. Я бы даже сказал, что в нем присутствует чудинка. Скоро сам поймешь, — ответил Конрад.

Гарри улыбнулся и вышел из каюты.

Оказалось, найти уборную на большом корабле дело нелегкое. Несколько раз он умудрялся заблудиться, пока не достиг столь желанной комнаты. Справив все свои дела, Гарри вышел из туалета и понял, что совершенно не знает, как вернуться назад. Дойдя до лестницы, он поднялся вверх и попал на палубу. За бортом море было неспокойно. На корпус корабля обрушивались волны. Гарри подошел к бортику и немного нагнулся, чтобы лучше разглядеть темные воды.

— Осторожней, паренек. Упадешь еще. Русалки тут чумные. Спасать не будут. Только посмеются, —

произнес кто-то сзади на чистом английском языке.

У говорящего был сиплый голос. Гарри оглянулся. Сзади него стоял старый моряк в тельняшке. На его шее висел бинокль.

— Я просто ни разу не видел море. А тут оно такое настоящее… — произнес мальчик.

Старый моряк кашлянул.

— Море всегда необычно. Оно не бывает постоянным, а все время меняется. И знаешь, у него есть душа. Я в этом совершенно уверен. Маги вообще редко суются в воду. Не их стихия. Тут они беспомощны… Вода уравнивает всех: и волшебников, и магглов.

— А вы много колдуете, когда в море? — поинтересовался мальчик.

— О, нет. Я сквиб. Здесь не нужна особая магия. Достаточно того, чтобы несколько человек имели волшебные палочки и навыки их использования. Тут у каждого из нас свои обязанности. Мы шестеренки в огромном механизме, но, если кто-нибудь выпадет из системы, его тут же заменят. Так же и в самой жизни, малыш… Да уж… Море волнуется…

Гарри посмотрел за борт. Волны еще сильнее и ожесточение бились об него. Ветер только усиливался.

— Надеюсь, мы успеем добраться до Дурмстранга еще до настоящей бури. Нам осталось меньше часа.

— Да… Немного страшно плыть в непогоду… — отозвался Гарри. — А почему вы пошли в моряки?

Старик крякнул, довольно улыбнулся и продекларировал.

— Белеет парус одинокий

В тумане моря голубом.

Что ищет он в стране далекой?

Что кинул он в краю родном?

Играют волны, ветер свищет,

И мачта гнется и скрипит;

Увы! — он счастья не ищет

И не от счастья бежит! —

Под ним струя светлей лазури,

Над ним луч солнца золотой: —

А он, мятежный, просит бури,

Как будто в бурях есть покой!

Мальчик попытался собрать враз разбежавшиеся мысли. Стихотворение что-то тронуло в нем самом.

— Это ваши стихи?

— Что ты! — моряк махнул рукой. — Это все Лермонтов. Я только под себя это пристроил. Не романтик я, стихов у меня не получится.

Гарри сделал себе мысленное замечание, что совершенно не знает поэтов.

— Это стихотворение чем-то характеризует и меня.

Откуда-то сбоку подбежал матрос и закричал:

— Капитан Блек! Рулевому стало плохо! Замените его, пожалуйста!

Старый моряк помахал мальчику рукой и пошел вперед.

— Извините, пожалуйста! Как ваше имя? — прокричал вслед Гарри.

— Мариус! — зычно ответил капитан.

Мальчик прошел по палубе вперед, пока не увидел лестницу, по которой он уже спускался с Ремусом. Он быстро отыскал свою каюту и вошел в помещение. Гарри выглядел взъерошенным. Местами его одежда была мокрой на сквозь.

— Где ты был? — насмешливо поинтересовался на английском Максим.

— Разговаривал с капитаном, — ответил Гарри. — Нам меньше часа осталось до прибытия. Но там, похоже, начинается буря.

Маркус грустно вздохнул.

— И так каждый год. Буря настигает этот корабль рано или поздно. Это, наверное, проклятие какое-то! — воскликнул он.

Его брат только кивнул. Конрад потянулся на постели и предложил:

— Давайте переодеваться, что ли.

Гарри достал свой мундир, наложил на него несколько разглаживающих заклинаний. После покрутил в руках форму, скептически осмотрел ее и, оставшись довольным ее состоянием, оделся.

— Тело тебе тут разработают и накачают, — меланхолично заметил Маркус.

Поттер мгновенно покраснел. Он понимал, что Дурмстранг — это далеко не Хогвартс, но на фоне других он выглядел слишком уж ничтожно. Гарри не владел в должной мере основными языками, не выглядел физически развитым. Еще и очки не приносили особого шарма в его и без того простой образ. Мальчик тряхнул головой, стараясь избежать очередного приступа самоедства.

Парни еще какое-то время проболтали ни о чем, пока корабль не остановился и звучный голос не разнесся над кораблем:

— Все на землю! Прибыли! Пора учиться, салаги!

Когда Гарри проходил мимо капитана, то заметил у него большой рупор. Блек хитро подмигнул мальчику. Гарри улыбнулся, помахал ему рукой и спустился на землю. Впереди возвышалась высокая и очень большая гора, а из нее был выточен огромный замок. Мальчик не смог сдержать восхищенного возгласа.

Гарри пораженно смотрел вперед. Сначала было сложно понять, где же кончается гора и начинается замок. Они были едины. Гарри насчитал три башни и девять этажей. Вверх, к школе, вела широкая горная дорога, на всякий случай обнесенная со стороны обрыва веревочным ограждением. С другого края, от горы начинался густой лес.

Гарри сошел с пристани и двинулся за всей толпой, при этом крутя головой в разные стороны. Мальчик удивлялся тому, как все спокойно шли. Никто не спешил, не толкался и не обгонял друг друга. Среди этой несколько флегматичной толпы очень выделялись первокурсники. Они постоянно спотыкались о свои посохи, крутились, шли то медленнее, то быстрей, поднимали голову вверх, глядя, далеко ли осталось до замка. Гарри был точно таким же, хотя всеми силами старался выглядеть спокойно и чинно. Но его все время охватывало то желание поскорее попасть в школу, то страх от того, что оказавшись в Дурмстранге он покажет себя не с самой лучшей стороны.

Еще одной странностью толпы было общение на смеси языков. Предложение могло начинаться на русском, а заканчивалось на английском языке. Это совершенно никого не удивляло, возможно, если только производило впечатление на тех же первокурсников. Гарри еще раз поднял голову вверх и с облегчением заметил, что до черных ворот замка осталось совсем немного. Море позади свирепствовало, и холодный ветер буквально пронизывал. Конечно же, Гарри читал о том, что Дурмстранг находится в северных широтах и особого тепла ожидать тут не приходится, но все же он не рассчитывал на то, что начнет мерзнуть практически сразу. Это несколько напрягало. Слишком уж на многое он не рассчитывал. Сидя в далекой и солнечной Англии, казалось, что море по колено и ему все удастся. Вот так вот, с лету. Без всяких проблем и затруднений. Раз — и он найдет друзей. Два — и он обретет себя. Именно в такой последовательности. Но Гарри чувствовал себя все более одиноким. Первокурсники старились сбиться в кучки по своей принадлежности к определенной стране. Гарри же был единственным англичанином. Его язык в этой школе не был особенно популярным, а запас слов из других языков был достаточно скуден, чтобы оказаться интересным собеседником. Хотя какой тут интерес. Если для того, чтобы показаться адекватным, нужно приложить максимум усилий, и выжать из своего мозга все знания о спряжениях, склонениях, нужных окончаниях. Русский язык казался какой-то изощренной пыткой. Мальчик совершенно не мог понять, для чего существует столько нюансов. Почему у каждого слова должен быть свой род? С числом все понятно. Оно есть везде. Но падежи! Зачем их-то так много! Определенно русский язык придумывал какой-нибудь зловредный Темный лорд, зная, что в далеком будущем один английский студент Дурмстранга будет биться головой обо все твердые предметы в тщетных попытках постижения чужого языка с совершенно незнакомыми ему буквами. Все, чего сейчас хотелось, — это преодолеть барьер непонимания. Иметь возможность совершенно свободно подойти к любой кучке ребят и заговорить с ними. Конечно же, старшекурсники свободно понимали все языки, но интересно ли было бы им говорить с ребенком? Скорее всего, нет. Да, Гарри был определенно старше всех своих сверстников, он по-иному смотрел на жизнь и все ее явления. У него не было розовых очков. Он, казалось бы, с самого рождения был лишен даже капли оптимизма. Все его взгляды на будущее были очень мрачные и, к сожалению, часто реалистичные. Но кому есть дело до его взглядов? Мальчики интересуются девочками и квиддичем, а их волнуют только журналы мод, мечты о принцах и собственный внешний вид. Гарри маловероятно мог бы поддержать разговор с ними. Конечно же, те интересы были весьма утрированными, но они выражали обобщенную действительность. У мальчика не было ни с кем ни общих знакомых, ни совместных увлечений. Возможно, со временем у Гарри и появились бы люди, с которыми он смог бы обсудить серьезные темы, и те, с кем можно было бы просто шутить и разговаривать ни о чем. Но сейчас, именно в этот момент, мальчика накрывало чувство безумного одиночества. В Хогвартсе хотя бы были Уизли. Они не являлись его друзьями, но они были близкими ему людьми, которых он воспринимал как далеких родственников. И в Хогвартсе был Снейп. Человек с острой нелюбовью к нему. Но это было не столь важным. Гарри успел к нему привыкнуть. Это было странно. К Дурслям он не смог привыкнуть за все свои десять лет. А к нему смог. Всего лишь за один год. Возможно потому, что он был мостиком к его настоящим родителям, несмотря на их достоинства и недостатки. Слушая его очередное: «Поттер, вы так похожи на своего отца, он был…», — Гарри впитывал в себя каждое слово. Это делало существование его родителей более реальным, ощутимым для него. Ему больше не казалось, что они эфемерны. Фотография матери стала сокровищем мальчика и тем, кто подарил это ему, был Снейп. Он вообще стал первым, кто подарил ему что-то истинно ценное. И зельевар был тем, кто действительно мучился угрызениями совести, после того как причинил Гарри боль. И это было необычно и непривычно. Конечно же, опекун не был ангелом. Он стремился унизить Гарри психологически, постоянно указывая на его место, и на то, что он ничего не добился и не достиг. Это ранило… Очень сильно задевало его… Расковыривало незаживающие болячки в душе… Но и так же сильно мотивировало мальчика. И он стремился что-то доказать себе и ему. Например то, что он достоин хорошего, что может чего-то добиться, что не пустой, не глупый, не никчемный. То, что он личность…

— Первокурсники, подождите здесь! — прогремел голос. — Все остальные двигайтесь в Трапезный зал. Нечего тут мешаться.

Гарри вздрогнул. Он даже не заметил, как за собственной рефлексией оказался перед дверями замка. Огромными, массивными, с выгравированным гербом школы. Видимо, мальчик пришел в себя только тогда, когда этот странный мужчина с козлиной бородкой заговорил по-английски. Он повторял каждое предложение на трех разных языках, чтобы его поняли все студенты.

— Добро пожаловать в Дурмстранг! Меня зовут Игорь Каркаров. Я буду вашим директором и очень надеюсь на то, что ваше уважение будет само собой разумеющимся явлением. Девиз нашей школы: «Aut disce, aut discede!», что переводится как или учись, или уходи. От вас потребуется максимально прилагать усилия. Наша школа соединила в себе лучшие знания Востока и Запада. Как вы видите, даже на гербе название школы написано на разных языках. В Дурмстранге существует деление на два факультета — это факультет Запада и факультет Востока. Принадлежность к одному из них будет влиять на вашу программу обучения. Перед тем, как мы войдем в этот замок, я хочу, чтобы вы внимательно выслушали меня. Маги Востока исконно были созидателями. Они всегда стремились быть ближе к природе. Даже слово культура у них понималось как украшение. Они не стремились подчинить все окружающее. Они искали компромиссы. И идеально справлялись с этим. Маги Востока становятся отличными бойцами и целителями, так же они прекрасные исследователи. Маги Запада всегда стремились все подстроить под свои собственные нужды. Культура в их понимании — это возделывание. Они обладают изворотливостью и хитростью. Западники опираются на логику и аналитический разум. Они становятся превосходными политиками и консулами, а так же являются прекрасными стратегами и аналитиками. Это только вершина айсберга, о котором я вам поведал. Не значит, что если вы попали на факультет Западной магии, то никогда не сможете стать целителем. Или если вы обучаетесь на Восточном факультете, то путь на политическую арену вам заказан. Церемония распределения поможет вам осознать свой потенциал в том или ином направлении.

Каркаров перевел дыхание, немного подернул плечами. Все успели уже замерзнуть. Ветер был действительно пронизывающим, а дождь хоть и мелким, но достаточно «колючим».

— Сейчас вы все пойдете вместе со мной в зал распределения. Не волнуйтесь. Никто еще не умирал во время этой церемонии. Но в любом случае, корабль пока никуда не уплыл, и у вас есть последний шанс вернуться домой, — усмехнулся Каркаров.

Никто из детей не пошевелился. Директор хмыкнул и приказал следовать за ним. Первым помещением, в которое они вошли, был огромный зал с множеством факелов на стенах. На потолке висели огромные люстры с множеством свечей в них. На полу была каменная плитка темно-желтого цвета. Мальчик внимательней рассмотрел рисунок и понял, что это огромное солнце в совершенно черном небе. Так же местами Гарри заметил отдельные желтые плитки. По-видимому, они символизировали звезды. Вдоль по стенам стояли небольшие позолоченные скамьи.

Каркаров толкнул другую дверь, и все проследовали за ним. Они попали в большую комнату с множеством лестниц, различных по форме и размеру. Некоторые были спирально закручены и уходили вверх под причудливыми углами. Другие были прямыми и очень широкими. Видимо, они являлись основными в этом замке.

За следующей дверью оказывается огромный коридор, освещенный люстрами со свечами. Откуда-то издалека разносился гул. Скорее всего, там сейчас находились все остальные ученики. Первокурсники судорожно вздыхали и переглядывались. Гарри тоже нервничал. Несмотря на то, что посох находился в холщовом чехле, он так и норовил выскочить из запотевших рук. Сундук же все время тянул вниз, и держать его уже не было никакой мочи. Очки сползали с носа, и ему постоянно приходилось запрокидывать голову назад и ловить их. Тяжелый вздох вырвался помимо воли. Каркаров оглянулся на него и на лице директора появилась улыбка. Правда, в ней не было чего-то доброго или отеческого, а скорее, она была снисходительной, говорящей: «То ли еще будет».

— Сейчас вы будете входить в эту комнату друг за другом с интервалом где-то в одну минуту. За временем я буду следить лично. Подпишите ваши вещи и оставьте тут. Домовые сами отнесут их в комнаты, когда вас разместят.

Гарри достал палочку из остролиста и осторожно трансфигурировал декор крышки сундука так, чтобы на ней появились его имя и фамилия. Он критически посмотрел на сделанное им творение, подумав немного, поменял букву H так, чтобы ее обвивала змейка. Затем положил на сундук посох и привязал его к нему заклинанием. Гарри удивился тишине позади него. Он повернулся к ребятам, которые удивленно смотрели на Поттера. У всех в руках были пергаменты и перья, некоторые держали перьевые ручки. Девочка-цыганка примотала свой посох к сундуку цветной шалью и заколкой приколола поверх платок со своими символами и теперь по-турецки сидела на полу, меланхолично наблюдая за другими. Каркаров кашлянул, выводя всех из некоторого ступора. Все тут же зашуршали о пергамент, и поспешили подойти поближе к двери в зал распределения.

— Так, я зачитываю пофамильно список и тот, кого я назвал, заходит в комнату. Позже вы выйдете из других дверей, ведущих в Трапезный зал, — Каркаров улыбнулся, — Вы должны будете сесть за стол своего нового факультета, на любое незанятое место. Чтобы вы не заблудились, зал разделен на две части. Не промахнетесь, пожалуйста. Ведь дверь откроется на вашей половине факультета. Что ж, начали. Антонеску Анна-Мария!

Девушка с царственной осанкой прошла в двери на которых был изображен огромный двуглавый феникс. Гарри прислонился к стене и достал из кармана часы. Мальчик попробовал посчитать своих однокурсников. Их было около шестидесяти. Буква «П» где-то в середине алфавита. Русского алфавита, кстати. Значит, ждать до своего распределения придется около получаса. Гарри начал разглядывать ребят. Цыганка, видимо, была где-то в конце списка, поэтому она просто положила голову на сундук в тщетных надеждах на то, что ей удастся подремать. Парень недалеко от нее что-то лепил из пластилина и тихо насвистывал себе под нос какую-то мелодию. У стены напротив Гарри, прямо облокотившись о нее, стоял красивый парень. У него были длинные пшеничные волосы. Он был чуть выше самого Поттера. Его тело не было лишено мускулов несмотря на то, что ему всего лишь одиннадцать лет. Заметив взгляд Гарри он повернулся к нему и широко улыбаясь начал показывая идеально ровные белоснежные зубы и клыки. Поттер сразу же догадался, что это тот самый полувампир, про которого говорил Максим. Гарри кивнул ему и перевел взгляд на Каркарова.

— Нильсен Ролан!

Приземистый парень быстро шмыгнул за дверь. Гарри попытался успокоить собственные нервы. Скоро должна была наступить его очередь, но это случилось раньше, чем он ожидал.

— Поттер Гарри!

Мальчик уверенно открыл дверь и вошел в абсолютно темное помещение. Гарри вытащил волшебную палочку и очень тихо прошептал:

— Люмос.

На кончике палочки засветился огонек. Мальчик попытался хоть что-нибудь разглядеть, но после нескольких неудачных попыток просто пошел вперед. Он был так напряжен, делая каждый шаг наугад, что даже не заметил, когда в комнате возник сфинкс.

— Куда ты идешь? — спросил он.

— Вперед, — ответил Гарри.

— Зачем? — поинтересовался сфинкс и по-кошачьи потянулся.

— Эммм… Потому что это лучше, чем просто нечего не делая оставаться на одном месте.

Сфинкс внимательно посмотрел на мальчика.

— А куда бы ты хотел прийти в итоге?

— Туда где меня будут ждать. Но это слишком идеально. Я хотел бы изучать восточную магию, так получилось, что западную я неплохо знаю. Правда, пусть и теоретически в основном.

Сфинкс осторожно подошел к мальчику и попросил:

— Погладь меня.

Гарри удивленно посмотрел на него, но провел рукой по шерсти Сфинкса, а тот в ответ замурлыкал.

— А зачем вас гладить? — спросил мальчик.

Сфинкс приоткрыл зажмуренные глаза.

— Некоторые вещи в этом мире делаются просто так и не имеют никаких скрытых мотивов и целей. Я хочу, чтобы ты это запомнил. Как ты думаешь добираться до двери в Восточную половину?

Гарри задумчиво почесал теперь уже свою голову.

— Я думаю, может быть, вы проводите меня. Просто так, — предложил мальчик.

Сфинкс хмыкнул и чем-то напомнил в этот момент Снейпа.

— Вы наглый молодой человек, но не вижу смысла вам отказать.

Гарри улыбнулся ему и еще раз провел ладонью по шерсти сфинкса. Она была приятной, и эти прикосновения успокаивали.

— Ты знаешь, что это не совсем обычная комната? Она принимает разные образы зависимости от того, кто сюда заходит. Но это не делает нас менее реальными. Пока мы находимся с кем-то, мы действительно существуем. Ты гладил меня, мы разговаривали. Пока ты это будешь помнить, будет и подтверждение моего существования. Когда ты сделаешь шаг за порог, я стану чем-то иным или просто растворюсь. Помни, мы живы, пока наше существование кто-то осознает. Подумай об этом на досуге. А теперь иди!

Перед Гарри возникла дверь, мальчик открыл ее и шагнул за порог, бросив последний взгляд назад, но там уже была пустота.

Мальчик заметил, что он находится на черной половине зала. После того, как он вышел из двери, раздались вялые аплодисменты. Видимо всем надоело постоянно встречать все не заканчивающихся новеньких. В зале было много столов, рассчитанных на шестерых человек. За один из свободных он и сел. Гарри подумал, что, возможно, жизнь в Дурмстранге будет нелегкой, но то, что она станет интересной, он знал совершенно точно.

Гарри просидел за своим столом еще где-то полчаса. Он внимательно рассмотрел зал. Помещение освещали все те же неизменные люстры со множеством свечей. Зал поделили на две половины: одна была черная, а другая желтая. Учительский стол захватывал обе части комнаты и был очень длинным. За ним Гарри насчитал примерно двадцать преподавателей. Люпин был среди них. Он успел переодеться в новую мантию, подаренную мальчиком. Поттер довольно улыбнулся. Хозяйка магазина одежды идеально знала свое дело. Мантия превосходно сидела на Ремусе.

У противоположной стены находился еще один длинный стол, но за ним сидело двенадцать студентов Думстранга разных возрастов. Среди них Гарри заметил Маркуса.

Однокурсники все продолжали выходить из дверей. У одних был растерянный вид, у других задумчивый, у третьих просто блаженно счастливый. С видом полной отрешенности от действительности за стол Гарри села девочка-цыганка. Она покосилась на него, но ничего не сказала.

— Эээээ… привет? — неуверенно произнес Поттер.

Цыганка еще раз внимательно посмотрела на него. Гарри ей ответил таким же оценивающим взглядом. Эта девочка была чуть ниже Поттера, с яркими широко раскрытыми глазами, которые придавали ей немного удивленный вид, жгуче-черные волнистые волосы закрывали ее лопатки. Она была худой, но в целом о фигуре судить было еще рано. И ко всему прочему у нее были удивительно гибкие и длинные пальцы.

— Возможно и привет, — произнесла она на русском и откинулась на спинку, скрестив руки на груди. — Почему ты сюда поступил?

Гарри странно покосился на нее.

— Учиться вообще-то.

Цыганка фыркнула, отбросила несколько прядок с лица и произнесла уже на английском:

— Хм… А я здесь, для того чтобы найти себе мужа. Говорю сразу, ты мне совсем не подходишь, так как выглядишь слишком слабенько. Дети от тебя могут быть хиленькими, а гордиться ты можешь только своими глазами, они у тебя красивые.

Мальчик на какое-то время оторопел, а потом тихо рассмеялся и покачал головой. В Англии многие девушки захотели бы с ним встречаться только потому, что он был национальным героем и человеком из книг. Тут же он простой худой мальчишка в очках, со странным шрамом на лбу и взъерошенными волосами. Здесь его имя было не значимым для кого-либо. И это вызывало чувство радости, а также он обрел некоторую свободу в создании новых отношений.

— Я даже не претендую, — мальчик поднял руки вверх в жесте, означающем, что он сдается, — Кстати, я Гарри Поттер.

— Я Офелия Чермак. Приятно познакомиться.

В зал уверенным широким шагом вошел Каркаров. Гомон в помещении мгновенно стих. Все повернулись к нему.

— Дорогие ученики, поздравляю вас с возвращением в родные стены замка. Добро пожаловать назад! Дорогие первокурсники, вас же я поздравляю с поступлением на факультеты. Вы удачно прошли свое первое испытание в стенах этой школы. Я также надеюсь, что вы станете достойными сынами и дочерьми Дурмстранга.

Директор повернулся к длинному столу, за которым сидело двенадцать студентов Думстранга.

— Главы двух факультетов Константин Койвисто и Маркус Рвонссон. Глава школы Станислав Вержбицкий. Выйдите ко мне!

Трое парней поднялись из-за своего стола. Поэтому Гарри только сейчас заметил на плечах у Маркуса какой-то блеск. Когда Рвонссон проходил мимо Поттера, он разглядел у него три золотых звездочки на погонах мундира, такие же были и у Константина. У Станислава же их было четыре. Маркус встал на желтой части комнаты, рядом с дверью, откуда выходили распределенные студенты. Константин сделал то же самое, но на черной половине. Вержбицкий занял место справа от директора. Каркаров что-то прошептал, и в руках глав факультетов возникли ларцы.

— Первокурсники, сейчас я буду называть ваши имена, вы подойдете к главе вашего факультета и примите от них перстень. После этого вы будете должны принести присягу Дурмстрангу. Формулировка клятвы и ее язык произвольны, — объявил Каркаров.

Директор снова раскатал свиток и опять начал пофамильно оглашать весь свой список:

— Антонеску Анна-Мария!

Девочка неуверенно подошла к Маркусу и приняла из его рук перстень, а потом встала рядом с директором. Станислав положил ей руку на плечо и ободрительно улыбнулся. Анна-Мария надела на палец перстень и громко и отчетливо сказала:

— Клянусь не посрамить честь Дурмстранга и быть его достойной дочерью!

Над девочкой пронесся феникс и осыпал ее искрами.

— Замок принял твою клятву! — громко сказал Станислав.

Зал наполнился аплодисментами, и Анна-Мария счастливо упорхнула на свое место. После нее потянулась вереница из однокурсников. Гарри неуютно ерзал на стуле. Он боялся выйти перед таким множеством народа и не суметь связать и двух слов.

— Поттер Гарри!

Несколько человек в зале удивленно повернули к нему головы. От этого мальчику стало еще не уютней. Ему даже показалось, что внутренности совершили отчаянную попытку завязаться узлом. На негнущихся ногах Гарри подошел к Константину и взял у него перстень. Серебряная печатка в центре с черным камнем. А по бокам от него были оттиски герба школы. Мальчик надел перстень, набрал в легкие воздуха и начал говорить:

— Я, Гарри Джеймс Поттер, торжественно клянусь своей жизнью и магией быть верным сыном Дурмстранга, следовать его законам и Уставу, если потребуется, то всеми силами защищать честь школы!

Над ним тоже пронесся феникс, и Гарри осыпало золотыми искрами, от которых стало тепло и спокойно. Он радостно улыбнулся.

— Замок принял твою клятву!

Гарри чуть ли не бегом вернулся на свое место. Офелия хмыкнула и что-то быстро сказала на своем языке. Гарри, конечно же, ничего не понял, но это совершенно не расстроило его.

Присяга растянулась еще где-то на час. У всех студентов был уже жутко утомленный вид. Но после присяги оставшейся первокурсницы, Якобсен Хельги, Каркаров смилостивился и разрешил приступить к еде. На столах появились блюда с птицей, салатами, картофелем, графины с соком. Гарри не осознавал, что он голоден, до тех пор, пока не увидел на столах много пищи. Он очень старался есть как можно спокойней и аккуратней.

После того, как студенты насытились, директор встал со своего места и попросил глав факультетов проводить до их гостиных новых учеников и объяснить им правила школы. Зал мгновенно пришел в движение. Все стали толпиться, двигаться в разных направлениях, что-то громко обсуждая при этом. После того, как помещение совсем опустело, Константин и Маркус повели за собой первокурсников. Они вышли к лестницам и начали подниматься наверх. Для Гарри же это было скорее восхождение на вершину. Гостиные оказались на седьмом этаже. Под конец первокурсники не могли отдышаться.

— Хлюпики! — хмыкнул Константин.

Константин с его группой свернули направо, а Маркус повел своих в левое крыло этажа. Гостиная Восточного факультета была выполнена в красных, местами желтых, а также черных тонах. Все вещи идеально сочетались друг с другом. Огромный ковер красного цвета с высоким ворсом лежал на всей площади пола. По комнате были расставлены черные кожаные кресла и диваны. В центре комнаты находился очень длинный стол темно-коричневого цвета с большим количеством мягких стульев вокруг него.

— Так. Кто понимает по-немецки, садитесь в кресла, те, кто в ладах с русским, марш за стол, если есть англичане, то найдите себе диванчик. Я сейчас вернусь!

Константин исчез за дверью и спустя некоторое время с ним появились две девушки. Он направился к русскоговорящим ребятам и начал что-то быстро и эмоционально объяснять им. Одна из девушек села к «немцам», а другая подошла к Гарри.

— Привет. Я Каролина Каберле. Одна из глав третьего курса. Дурмстранг очень необычное учебное заведение. По сути это школа жизни. Тут все подстроено именно под это. Например, не удивляйся завтра, что еда за каждым столом будет отличаться. Нас учат, что жизнь совершенно непредсказуемая штука, а фортуна не постоянна. Поэтому, если ты с утра ел устрицы и трюфели, то это не значит, что на ужин тебе не придется довольствоваться простой луковой похлебкой. Весь сентябрь вы посвятите только изучению языков. Так как ты единственный англоговорящий, то и на уроки ходить тебе придется в одиночку. С октября начнутся обычные занятия, которые ты уже будешь посещать вместе со своими однокурсниками с Восточного факультета. Так же в школе существует система дуэлей. Соревнования начинаются с ноября. В первую очередь однокурсники сражаются друг с другом, потом победители с каждого курса. У нас также есть межотрядные соревнования, которые тоже берут старт в декабре. Отряд должен состоять из шести человек. Ты можешь или присоединиться к уже существующему, или рискнуть организовать свой. От того, как ты выступишь в соревнованиях, будут зависеть твои личные баллы, которые в итоге приплюсовываются к уже заработанным во время учебы, — девушка перевела дыхание и продолжила. — Система глав у нас тоже весьма необычна. Их утверждение проходит в конце каждого года. Сначала один глава выбирается всем курсом независимо от факультета, другим становится тот, у кого среди всех максимальное количество баллов. Если появляется несколько претендентов на одно место, то устраивается дуэль, победитель которой и становится главой. В квиддич отборные начнутся в октябре. От каждого факультета набирается по три команды: одна состоящая из студентов первого, второго и седьмого курсов, другая из пяти — и четверокурсников, а в последнюю входит шестой и третий курс. У нас единые личные комнаты с факультетом Запада. Но вот попасть в них можно только через гостиную своего факультета. Комнаты рассчитаны на два человека. Женские спальни находятся по правой стене, а по другой — мужские. Каждое полугодие происходит смена соседей. В общей гостиной устраивается розыгрыш спален. Приносят два лототрона. Каждый шар подписывается. Потом объявляют номер комнаты, и глава школы вытаскивает два шара. Таким образом, и проходит заселение. Кстати, ты не можешь войти в чужую комнату или гостиную без приглашения. Для этого тебе, например, надо приложить наши кольца друг к другу, и сказать, что ты меня приглашаешь и на сколько времени.

У Гарри голова начала болеть от переизбытка информации.

— Теперь запоминай! — деловито сказала девушка, заправляя русую прядку за ухо. — На первом уровне находится главный холл, лестничная развилка, Трапезный зал, кухня, гостевые комнаты, Исторический зал, выход к квиддичному полю. Весь второй уровень занят огромной библиотекой, а также большим читальным залом. Третий — классами среднего магического уровня, там же находятся лаборатории зельеварения, отдельное крыло занимает лечебница. На четвертом — теплицы травологии, зимний сад и учебные классы высшей магии. На пятом уровне находятся комнаты преподавателей и классы теоретических дисциплин, музей, залы летописей и артефактов. На шестом располагаются спортивные и дуэльные залы. Комнаты для испытаний и тренировок. На седьмом, нашем этаже, располагаются жилые комнаты, Западная, Восточная и Общая гостиные. Так же Музыкальная комната и Зал приемов. На восьмом находятся совятня, зверинец, комнаты для медитации и самоконтроля. Там же располагаются комнаты для спаррингов и оружейный зал. Девятый уровень — это башни: для наблюдений, директорская, сигнальная. Как ты уже понял, замок круглый и поэтому поле для квиддича располагается внутри него.

Гарри тяжело вздохнул и пожалел, что у него нет с собой блокнота. Информация лилась на Поттера непрекращающимся потоком, и девушка рядом с ним даже и не думала замолкать. Мальчик поднял руку вверх, и Каролина резко остановилась.

— Спасибо за столь подробное объяснение! Теперь уточни, пожалуйста, когда я смогу попасть к себе в комнату? Я уже устал, если честно.

Каролина понимающе кивнула и взлохматила ему волосы.

— Пойдем сейчас в Общую гостиную. Наши комнаты уже разыграли, остались, наверное, только одни первокурсники.

Она повернула голову в бок и прокричала:

— Константин, Юлия, вы готовы?

Глава факультета уже давно лежал на столе, отрешенно глядя перед собой. Другая девушка свернулась в кресле калачиком и читала неизвестно откуда взявшуюся книгу.

— Мы тебя ждали, — отозвалась Юлия, потягиваясь.

Каролина вихрем пронеслась к двери и уже оттуда сказала:

— И что все сидят?

Общая гостиная оказалась напротив лестницы. Это было поистине огромное помещение, которое свободно вместило в себя два факультета, что в общей сложности составляло порядка шестисот человек.

— Что вас задержало? — поинтересовался Станислав.

— С нами была Каролина… — пожаловался Константин, за что и получил по голове.

— Это действительно уважительная причина, — кивнул глава школы, ухмыляясь.

Он раскрутил лототрон и начал быстро вытаскивать оттуда по два шара. Меньше, чем за полчаса все первокурсники были размещены по комнатам. Гарри досталась тридцать первая, которую Поттеру предстояло делить с неким Робертом Стаафом. Ему даже стало смешно. Число тридцать один, по всей видимости, будет следовать за ним по пятам. Дата которая должна была стать днем его смерти, а также являлась началом его жизни. Гарри прошел через восточную гостиную и оказался в длинном коридоре, продвигаясь по нему вперед он наконец-то нашел свою комнату. Мальчик приложил свое кольцо к двери, и она открылась.

Комната была совсем небольшой. Две обычных кровати, застеленных черным бельем с гербом школы, с тумбочками рядом с ними, два письменных стола с магическими светильниками, пару комодов возле стен. С черными полосками золотые шторы на окне. Мягкий темный ковер на полу. Гарри вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Он снял свою обувь и поставил ее недалеко от порога.

В комнате уже сидел его сосед. Это был высокий блондин с красивыми голубыми глазами. Он как будто вышел из-под рук гениального скульптора и казался произведением искусства. В будущем все девушки начнут сходить по нему с ума.

— Привет, я Гарри Поттер.

— Добрый вечер, я Роберт Стааф. Я думаю, тебе должна быть знакома моя фамилия, — несколько вальяжно произнес сосед.

Гарри удивленно посмотрел на него.

— Вообще-то нет. Я из Англии.

— Я из Швеции. Стаафы состоят в родстве с королевской семьей. Мы достаточно влиятельны. У нас много фирм по всему миру, занимающихся изготовлением котлов. А чем владеет твоя семья? — поинтересовался Роберт, раскладывая свою одежду по полочкам комода.

Поттер немного замялся, открыл сундук и вытащил оттуда фотографию матери, которую решил поставить на свою тумбочку.

— Они давно мертвы. Но, думаю, если бы они были живы, то работали бы аврорами.

Роберт промолчал. Гарри надел пижаму и забрался под одеяло. Он решил разобрать вещи на следующий день.

Стааф долго копался в своих чемоданах, что-то шептал себе под нос и расставлял на комоде какие-то статуэточки, а потом повернулся к Гарри.

— Знаешь, мне кажется, мы не сможем поладить.

Поттер немного печально улыбнулся.

— Я это уже понял. Давай спать. Спокойной ночи.

Гарри взмахнул палочкой и прошептал:

— Нокс.

В комнате стало сразу темно. Гарри тут же отвернулся к стене и сжался в комок. Первое сентября оказалось безумно длинным днем. Сильная усталость навалилась на Гарри, и он уплыл в царство Морфея.

На следующее утро Гарри Поттера разбудил громкий петушиный ор. Мальчик что-то пробормотал и попытался забраться под подушку. Это оказалось совершенно тщетным. Комнату огласила еще более мощная петушиная трель.

Гарри откинул одеяло и, проклиная все на свете, выбрался из постели.

— Что происходит? — поинтересовался он.

Роберт выглядывал в коридор, где вовсю уже бегали студенты.

— Построение в спортивном зале. У нас утренняя зарядка. Тут это норма. Давай скорее собираться.

Поттер тяжело вздохнул, быстро влез в мундир, пригладил свои лохмы и поправил очки на носу. Убедившись, что выглядит хотя бы нормально, поспешил с Робертом за старшекурсниками.

Спортивный зал находился на пятом этаже, недалеко от лестницы. Это было поистине огромное помещение. Даже большее, чем Общая гостиная. В центре стоял высокий мужчина средних лет, одетый в синий мундир. Он был коротко подстрижен, но постоянно проводил рукой по голове, будто бы поправлял прическу. Мужчина цепким взглядом осмотрел студентов.

— Стройтесь! — раздался его громогласный голос.

Главы факультетов начали в две шеренги расставлять своих студентов. Первокурсники неорганизованно перемешивались, пока к ним не подошел Константин и не внес порядок в их нестройные ряды.

— Добро пожаловать назад! Как вы уже могли догадаться, гонять буду всех и нещадно. Отсутствие на зарядке может быть оправдано только вашим пребыванием в коме или в могиле. Остальное меня мало волнует. Так же напоминаю всем, рожденным со склерозом, о том, что за эту неделю необходимо пройти медицинский осмотр у колдомедиков. Первокурсники, как всегда, идут первыми, а остальные по возрастающей. Главы факультетов, надеюсь, проконтролируют этот процесс. Так же для всех, неспособных надолго задерживать информацию в своих головах, хочу напомнить — моё имя Гоняк Готард. На сегодня разговоров хватит. Упали! Отжались десять раз!

Впервые Поттер был благодарен маггловской школе за то, что дала ему хоть какие-то навыки в области физического воспитания. Дадли никогда не мог нормально выполнить хоть одно упражнение, и Гарри нравилось чувствовать, что он может хоть в чем-то превзойти его. Конечно же, за год жизни у Снейпа мальчик успел несколько подрастерять физическую форму и сейчас это вылилось в то, что после седьмого отжимания руки начали дрожать. Но, заставив себя закончить упражнение, он с удивлением заметил, что некоторые его однокурсники просто лежат на полу.

— Теперь побежали, хлюпики! Десять кругов по залу!

Что-что, а бегать Гарри всегда умел. Спасибо за это счастливому детству у Дурслей. Мальчик заметил, что старшекурсники специально не несутся во весь опор, а немного притормаживают, сочувствуя первокурсникам, которые уже не раз пожалели о своем поступлении в Дурмстранг.

Господин Гоняк полностью оправдывал собственную фамилию, так как своих студентов гонял нещадно, улыбаясь при этом во все свои тридцать два зуба и называя все происходящее простой легкой разминкой. Старшекурсники, похоже, были согласны с ним, что очень сильно настораживало первокурсников. Вдоволь поизмывавшись над студентами, он отпустил их приводить себя в порядок.

Из всех первокурсников более-менее нормально выглядел только полувампир. Видимо, для него подобные нагрузки не были чем-то новым. Роберт же соловьем разливался по поводу того, что дома у него был собственный тренер, который занимался с ним, но сам выглядел при этом жутко помятым. Хотя Гарри сомневался, что он вряд ли смотрелся лучше его. Заставив себя доползти до душевой, он направил свое тело в Трапезный зал. Сегодня он не был разделен на какие-либо части. На потолке и полу красовался герб школы, а по бежевым стенам было изображено множество черных деревьев с желтой лозой, обвивавшей их, и золотыми яблоками на ветвях. Мальчик удивленно заметил, что не может различить какая еда, находится на столах. Гарри попытался найти глазами свободное место в зале. Стол с сидящим за ним полувампиром пустовал. Поттер уверенно направился туда.

Усевшись напротив полувампира, мальчик кивнул ему и начал накладывать себе кашу из котелка, стоявшего на столе. Сосед Гарри нахмурился и изучающе осмотрел неожиданно свалившегося на него студента. Поттер как ни в чем не бывало уплетал еду. Физические упражнения вымотали его, и он пытался восполнить свои силы перед наступающими занятиями.

— Я Дориан Стан. Из Румынии. Полувампир.

Гарри поднял взгляд от тарелки.

— Я Гарри Поттер. Из Англии. Обычный смертный. Приятно познакомиться, — мальчик зачерпнул кашу. — Зря ты не ешь. Очень даже вкусно.

Дориан поморщился.

— Я думаю, ты вкуснее будешь.

Гарри тяжело вздохнул.

— Честно, я не знаю. Не пробовал.

Полувампир улыбнулся, покачал головой. Поттер заметил, что у него яркие каре-красные глаза. Оставшаяся часть завтрака прошла в полной тишине. Константин подошел к ним и вручил расписания. Гарри взял свой пергамент и поблагодарил его. Выглядел глава факультета достаточно помятым, и зарядка маловероятно была тому виной. Когда первокурсники вчера уходили спать, в гостиной велись разговоры о магическом зелье радости встречи, которое называли «Водкой».

Мальчик оглядел зал. Блюда на столах действительно были у всех разные. Наверное, их нельзя было узнать до тех пор, пока не сядешь за какой-либо стол.

Каркаров поднялся со своего места.

— Первокурсники, после завтрака собирайтесь на пятом уровне! — на весь зал прокатился голос директора.

Гарри развернул свой пергамент с расписанием. Весь месяц ему предстояли занятия по языкам и физической защите. Кивнув на прощание Дориану, Поттер подхватил свою сумку и поспешил на пятый этаж. Немного грустно было наблюдать, как другие собираясь в кучки свободно общаются между собой.

После трех ударов колокола сразу в три класса распахнулись двери, в коридор вышли три преподавателя. Они были совершенно разные и сильно отличались друг от друга. На одном была наглухо застегнутая черная мантия с желтой каймой на воротнике, начищенные туфли, он выглядел совершенно спокойным. Другой же был низкого роста, с чопорностью в каждом движении. Его усики немного топорщились и смешно подрагивали, когда он говорил. Под расстегнутой мантией у него был обычный маггловский официальный костюм, с белой рубашкой и бабочкой. Вся одежда была тщательно отутюжена и без единой складочки. Третий же был немного взлохмаченный, с удивленным выражением на лице, будто бы совершенно не осознавал, зачем вышел в коридор и что ему дальше с этим делать. На нем был серый свитер обычной вязки вместе с черными брюками, на руке красовались простые часы на металлическом ремешке. Встретив его случайно на улице, Гарри никогда бы не принял его за мага.

— Русскоговорящие, ко мне! — оглушительно закричал он, совершенно не пользуясь при этом волшебной палочкой.

Большая часть мгновенно поспешила к нему.

— Те, кто изучал до этого немецкий, следуйте за мной! — громко произнес мужчина с усиками.

Оставшиеся ребята прошли к нему. Гарри остался один стоять в коридоре.

— И так каждый раз, кто-нибудь вывернется и заставит свое чадо учить английский, а мне потом месяц мучайся. Проходи, чего уж. Замер посреди коридора, тоже мне статуя Свободы.

Гарри осторожно вошел в аудиторию, в которой были развешаны большие плакаты с различными рисунками и подписями под ними на разных языках. В целом, это походило на обычный кабинет, в котором у старшеклассников по испанскому языку проходили факультативы в его маггловской школе. Гарри несколько раз там прятался от Дадли. Куда проще получать нагоняй от учителей, чем побои от кузена и его дружков.

— Я профессор Уилсон Мартин. За этот месяц я попытаюсь научить тебя основам двух языков — немецкий и русский, а в последующем буду вести у вас английский язык. Обычно уходит где-то полгода, пока студенты не начинают сносно понимать языки. Каждый год ко мне попадает один, два студента. Обычно это дети от смешанных браков или у них были весьма экстравагантные родители. Ты у нас к какой категории относишься?

Мальчик залился румянцем.

— Я Гарри Поттер, сэр, англичанин. Я сам изучал русский и немецкий, но выучил не так уж много. Своих однокурсников я понимаю обрывочно, но ответить им что-то представляется для меня весьма затруднительным. Я вроде собаки… Понимать-то понимаю, но сказать ничего не могу…

Профессор резко сел на одну из парт.

— О Боже, Гарри Поттер! Я пропустил вчера распределение. Не могу поверить, что встретил тебя… Тем более здесь… Боже! Как же я благодарен тебе! На нашу семью была охота, нам пришлось бежать в Германию, но, думаю, нас и там бы достали, если бы ты не уничтожил его!

Гарри шаркнул ножкой.

— Господин Уилсон, я действительно не знаю о произошедшем нечего. Но, полагаю, что тут дело только в моих родителях, которые умерли за меня. Думаю, в любом случае следует благодарить их. Моя роль во всем этом не так значима, как считают многие.

Профессор удивленно посмотрел на него, потом о чем-то задумался и кивнул.

— Возможно, ты и прав, но это не меняет моего отношения к тебе. Ты всегда можешь полагаться на меня. А теперь давай приступим к занятиям. У нас с тобой сегодня целых три урока… Пожалуй, начнем с фонетики и алфавитов, за одно и проверим, что ты выучил…

Занятия по иностранным языкам стали пыткой для мальчика. Если немецкий язык соглашался ложиться в голову ровными стопочками, то русский представлял собой несистематизированный раздрай. Мальчик до посинения мучился с правильным произношением и пониманием всех грамматических конструкций. Гоняк продолжал оправдывать свою фамилию. На утренней зарядке и уроках физической защиты он полностью выматывал студентов. Немало интересного принес Гарри поход в лечебное крыло. Целитель по имени Пришейухов Назар прописал мальчику специальные зелья для лечения близорукости, но сразу предупредил, что это достаточно болезненный процесс, особенно с учетом, что один пузырек был рассчитан на две диоптрии. У Гарри же зрение было минус десять. Мальчику пришлось остаться в лазарете на пять весьма неприятных ночей. Палаты представляли собой такие же комнаты, что и спальни. Только некоторые из них были рассчитаны на четырех или шестерых человек. Вскоре Гарри избавился от очков. Это было для него огромным облегчением. Раньше их наличие стало бы преимуществом для любого соперника. Теперь же, без очков, мир для мальчика будто бы стал больше. Поле зрения значительно увеличилось. Оказалось, когда смотришь в сторону, необязательно крутить головой. Достаточно просто скосить глаза.

Роберт отлично владел немецким языком и вместе с Гарри бился над русским. Это обстоятельство в некоторой степени сблизило их. Мальчики больше времени стали проводить над учебниками и в библиотеке, а вечерами спрашивали друг у друга слова и пытались общаться между собой на разных языках. Гарри подтягивал Роберта в английском, иногда помогал с домашними заданиями, а Стааф ему с немецким языком.

Гарри был рад. Ему казалось, что он, наконец, нашел себе друга. Эта радость безгранично затапливала все его существо и грела душу. Впервые за большой промежуток времени ему казалось, что он по-настоящему счастлив. Но Роберт никак не хотел понимать, почему он здоровается с Офелией и Дорианом. Гарри просто отвечал, что не видит в этом ничего предосудительного.

С Люпиным увидеться почти не удавалось. За все время они только два раза пересеклись в коридорах школы и перекинулись несколькими словами. Дурмстранг не переставал удивлять Гарри. По выходным к школе приплывали торговые корабли, и берег превращался в рынок. Так же в последнее воскресение месяца разрешалось посещать город Шабаш. Обычно ребята пользовались этим, чтобы увидеться со своей семьей. Удивительными были и приемы пищи. Гарри за три недели успел познакомиться со сгущенкой, солениями, салом и квашеной капустой. Где-то раз в неделю преподаватель зельеварения Патрик Мейер вставал из-за стола и оповещал всех, что у кого-то в зале пища отравлена и надо определить яд. Если они не смогут, то он так и быть пожертвует противоядие. Первые две недели заканчивались провалами. На третью яд оказался подмешан Роберту. Но он этого не заметил. Стааф искренне полагал, что если у них нет уроков зельеварения, то и угроза отравления их не коснется. Он уже поднес чашку с чаем ко рту, когда Гарри почувствовал легкий запах хвои, исходящий от питья Роберта. Это не было нормально. Он с силой выбил из рук чашку, которая с громким звоном разбилась об пол. Этот звук заставил весь зал оглянуться на них. Гарри стоял над Робертом тяжело дыша, будто бы только что сошел с дистанции. Поттеру даже стало смешно. Хвоей пахнет только один яд. Гарри повернулся к учительскому столу.

— Чай был отравлен. Яд «Последний сон».

Мейер улыбнулся, кивнул и начал аплодировать. Зал присоединился к нему. Гарри было безумно приятно, но он никак не мог понять, почему Роберт разозлился на него. Несколько дней они вообще не разговаривали.

Тем временем школу охватила волна формирования отрядов. Первокурсники хвостом ходили за старшеклассниками, по-щенячьи заглядывая им в глазки. После выпуска семикурсников во многих отрядах освободились места, но брать неопытных новичков никто не спешил. Гарри тоже надеялся попасть в какой-нибудь отряд, но прекрасно осознавал, что, не имея знакомых, это будет слишком проблематично. Скорее всего, он окажется где-нибудь уже в последних числах октября, когда от безысходности примут любого.

Но расчеты Гарри оказались неоправданными, когда к нему подошел Конрад и предложил вступить в их отряд.

— Я, конечно же, согласен! — радостно подпрыгнул Поттер.

Но его счастье быстро закончилось. Когда они подошли к руководителю их отряда, Жигу Мачеку, оказалось, что он уже договаривался с другим первокурсником.

— Вообще-то я привел того парня, о котором у нас с тобой был разговор, — возмущено произнес Конрад.

— Прости, я забыл. Тадеуш Бруевич попросил меня взять к нам его брата, Михала.

— Но ты обещал уже! По-моему, ты неправильно поступаешь! — надулся Конрад.

В этот момент он выглядел мило.

— Не волнуйся, все в порядке, — произнес Гарри.

Жиго внимательно посмотрел на него.

— Ты Поттер, по-моему. Нам рассказывали на истории про тебя. Единственный переживший аваду. Хм... —протянул он задумчиво.

— Это нечего не значит! Место в отряде моё! — воскликнул Михал, который до этого стоял молча.

Жиго хмыкая махнул рукой.

— Ни мне, ни вам. Устроим завтра вечером дуэль. Лучший попадет к нам в отряд.

Гарри согласился с условием, а Михал зло сверкнул глазами и поспешил покинуть гостиную, бросив напоследок, что не из тех, кто не принимает вызовы.

Поттера раздирали противоречия. Вроде бы он и был рад возможной перспективе вступить в отряд, но так же ему не нравилось, что из-за этого придется сражаться с кем-то. Он не сомневался в своих силах, но Михал, по всей видимости, был злопамятным и мог принять поражение как оскорбление собственного достоинства. Обзаводиться врагами ему совершенно не хотелось, но кого вонуют его желаний.

Роберт продолжал его игнорировать, и обсудить это было совершенно не с кем. Ближе к вечеру сова принесла короткую записку:

« Поттер, я знаю о днях посещения Шабаша. Надеюсь увидеть вас в своем поместье 29 сентября. У меня появились новости, необходимые для обсуждения. Дамблдор и Ваш безумный домовой эльф будут вас ожидать.

Северус Снейп»

Гарри тяжело вздохнул и поднялся в совятню, чтобы отправить Спес с ответом. Он не мог проигнорировать это приглашение. Когда он вернулся в комнату, Роберта все так же не было. Мальчик перевел взгляд и увидел, что фотография матери отсутствовала. На ее месте лежала записка:

« Если хочешь получить снимок обратно, приходи сегодня в полночь на шестой этаж в седьмую комнату для тренировок».

Поттер упал на колени перед рядом стоящей тумбочкой и заплакал. Он потерял одно из своих сокровищ. Самых нужных и дорогих ему. Едкая кислота из боли затопила его душу.

Гарри метался по комнате, как загнанный зверь. Роберта все не было. Когда мальчик смог взять себя в руки, то самым очевидным было то, что Стааф решил вызвать его на дуэль. Возможно, он разозлился, что Гарри узнал яд. Но это было так глупо и безрассудно! Поттер достал из кармана часы и посмотрел время. Без десяти двенадцать. Пора выходить.

Он поправил несуществующие складочки на своей форме, а так же проверил все ли его палочки на месте. Еще раз перечитал записку и вышел из комнаты. В коридоре было тихо. Скорее всего, все уже спали. Захотелось закричать, нарушить существующий покой, вызвать хаос, движения. Ему хотелось, чтобы все, что сейчас его окружает, стало таким же, как и у него в душе.

Гарри чувствовал себя преданным. Он так глупо доверился человеку, который не стоил того. Роберт с самого начала объявил, что они вряд ли сойдутся. Но ведь как хотелось списать это на снобистские замашки. Стааф напоминал младшего Малфоя. Оба еще не успели опериться, но уже возомнили себя орлами. Королями неба этой жизни. На самом же деле они только брали и использовали, то что им подсовывали их заботливые родители. Когда-то жизнь по-настоящему, со всей своей силы, ударит их лицом о каменную реальность. И тогда они или сломаются, или коренным образом пересмотрят все, что делали до этого. Но чем раньше это случится, тем лучше будет для них.

По всему замку горели свечи в канделябрах. Факелы были только в главном холле. Гарри нравился запах, который едва уловимо исходил от свечей. Он был чем-то теплым и безумно приятным.

Сердце стучало как безумное, когда Гарри дошел до седьмой комнаты. Сделав глубокий вдох, он открыл дверь и вошел в помещение. Оно было пусто. Обычная комната с манекенами в углу и турниками по одной стене. Мальчик вышел на середину комнаты и еще раз осмотрелся.

— Экспеллиармус! — раздалось сзади.

Волшебная палочка из остролиста вылетела у Гарри из рук и упала куда-то в угол. Поттер попробовал нащупать вторую палочку в кармане, но не успел. Его резко схватили за запястья и прижали к холодной каменной стене. Мальчик неожиданно заметил, что это не Роберт. Перед ним было пятеро парней. У одного из них были погоны главы курса.

— Привет, Гарри… — просипел он. — Ты знаешь кто мы?

Поттер отрицательно помотал головой.

— Нет…

— Я Тадеуш Бруевич. Брат Михала. Он не пошел в мой отряд, потому что решил поиграть в мистера самостоятельность. Но я хочу, чтобы он был у Жиго. Я ясно выражаюсь?!

Внутри Гарри полыхнула волна гнева. Его втравили в это только потому, что все пошло не так, как кто-то захотел.

— Если он выиграет, то я с радостью уступлю ему место в отряде.

Тадеуш зарычал.

— Ты ничего не понял? Он должен будет победить! И ты ему поможешь в этом. Иначе фотография твоей мамаши познакомится с одним интересным заклинанием вызова огня.

Руки начали затекать. Если бы он мог до коснуться до него ладонями или губами, то возможно попытался бы выпить его энергию, но в таком положении это было практически не реально. Оставалось играть ва-банк.

— Это единственное, чем вы можете меня шантажировать? — спросил Гарри, максимально стараясь придать своему голосу спокойствие.

Дружки Тадеуша громко рассмеялись.

— Ты знаешь, что могут сделать с одним беззащитным мальчиком пять взрослых парней, когда снимут с него штаны?

Гарри знал. Его или выпорют, или изнасилуют. Ни один из вариантов его не устраивал. Ему вообще ничего не нравилось в той ситуации, в которой он оказался.

Тадеуш раздвинул коленом его ноги. В волшебном мире, так же как и в маггловском, не очень хорошо относились к гомосексуалистам. В Англии педофилов тут же отдавали на поцелуй дементорам, а в Восточной Европе казнили через выпивание очень болезненного смертоносного яда. Несмотря на то, что это был явный блеф, поза, в которой он находился, не становилась менее унизительной. Чувство омерзения пронзило все его существо.

— Руслан, подбери его палочку.

Коренастый парень прытко метнулся в угол комнаты за палочкой и, довольно улыбаясь, вернулся с ней назад.

— Зачем с ним вообще церемониться? — произнес один из парней и достал из кармана фотографию.

— Ты прав, — зло усмехнулся Тадеуш. — Теперь слушай сюда. Мы не шутки пришли с тобой шутить. А чтобы ты понял, что тут все серьезно, мы сожжем снимок. А если ты и после этого не дашь нам Непреложный обет, то мы сломаем твою палочку. Архип, поджигай!

— НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТТТТТТТ!!! — истошно закричал Гарри под гогот ребят.

— Инсендио!

Снимок матери начало медленно сжирать пламя. Постепенно, по маленькому кусочку. Сначала исчезают ее ноги, за ними низ платья, дальше ее руки, а затем и ее улыбка, последними были глаза, будто бы посмотревшие на него в последний раз с укоризной за то, что он не смог защитить ее.

Слезы брызнули из глаз. Ему уже было все равно что скажут о нем или подумают. Если душа — это музыкальный инструмент, то у Гарри она в тот миг была арфой. Все ее струны порвались одновременно, и где-то внутри раздался какой-то жалобный звук. Магия Гарри ничем не сдерживаемым потоком вырвалась из него только с одной целью — смять и уничтожить. Тадеуша с силой отбросило к стене. Пол начал превращаться в зыбучий песок и затягивать в себя все, кроме горстки пепла, самого Гарри и его волшебной палочки.

— Мы, скорее всего, провалимся в чью-то комнату! Не дергайтесь!

— Ты дурак? — закричал Руслан. — Мы же быстрее задохнемся! Эта дрянь забьется нам в нос, горло, глаза, уши! Я не хочу так умирать! Поттер, прекрати! Я найду тебе сотни фотографий! Восстановлю эту! Ради Мерлина, только прекрати все это!

Но Гарри было все равно что происходит вокруг. Он совершенно пустым взглядом обвел комнату, лишь ненадолго задержавшись на маленькой горстке пепла. Потом его сознание ухватилось за вид испуганных лиц Тадеуша и Архипа. В нем всколыхнулась ярость. Как они посмели начать бояться за собственные шкуры после того, как отняли у Гарри образ матери? Магия ослабела. Пол вновь закаменел, и в нем оказался вмурованный по плечи отряд Тадеуша.

Гарри облизал губы. Теперь они в его власти, и это пьянило. Поттер осторожно поднял свою волшебную палочку и хищно улыбнулся.

— Что ты хочешь сделать? — осипшим от крика голосом спросил Архип.

— Вы уничтожили ее! Можно сказать, что еще раз убили! Вы сами считаете, что за наказание более приемлемо для вас?

Все промолчали, но на палочку Гарри покосились нервно. У Поттера появилось желание выпить их всех. Сделать так, чтобы их существо надломилось. Чтобы они почувствовали хоть толику его боли. Сзади Поттера все покрылось инеем, температура в помещении резко упала. Гарри сел на корточки перед Тадеушом. Он положил руки на плечи Бруевичу и захотел выпить все его самые светлые воспоминания. Это оказалось очень легко. Словно бы он просто захотел повернуть голову или начать сгибать ногу. Это было частью его. Гарри охватило чувство эйфории. Оно кружило голову и заставляло не отпускать до конца. Пока не осталось ничего светлого. Тадеуш сначала кричал и пытался дергаться, а потом обмяк. Боль внутри Гарри еще бушевала. Он подошел к Архипу и повторил с ним то же самое. Но испытываемая эйфория не могла успокоить душу. Гарри вернулся к Бруевичу. Он схватил его за волосы и попытался поглотить магию Тадеуша. Ощущения были совершенно иными. По всему телу пошли покалывания. В кровь выплеснулся адреналин. Это было похоже на прыжок с высоты. Гарри с усилием оторвался от Бруевича. Он не хотел делать из него временного сквиба.

Когда Поттер приблизился к Руслану, дверь в комнату резко открылась, и в помещение влетели Люпин и Каркаров. Директор уверенно направился к Поттеру и чуть не наступил на пепел, но был отброшен магией назад.

— Не троньте то, что осталось от нее! — закричал Гарри.

Люпин глубоко вздохнул и постарался как можно спокойнее спросить:

— Кого, Гарри?

Поттер сел на пол рядом с пеплом.

— Маму… Они уничтожили ее… Но я попробую исправить! Я попытаюсь…

Гарри сгреб пепел на одну ладонь, а другой накрыл сверху. Магия сейчас бурлила в нем. Ей нужен был выход, и мальчик знал лучшее решение. Он в памяти пытался воспроизвести образ матери, а потом начал медленно трансфигурировать пепел в фотографию. Он от усердия закусил кончик языка и совершенно забыл, где находится, и кто его окружает. Снимок получился мутным, но на нем можно было разглядеть общие черты Лили.

— У меня получилось… Но это все равно уже не то. Ремус, как они могли так с ней поступить? Она же никому ничего плохого не сделала. «За что?» — тихо прошептал мальчик и прижался к Люпину.

Каркаров хищно блеснул глазами.

— Проводи его прямо до спальни. Завтра вместо зарядки Поттера приведешь в мой кабинет. Я пока разберусь с ними. Не знаю даже, как лучше их вытащить, чтобы потолок не обвалился в твою комнату. Ох…

Всю дорогу до комнаты Ремус молчал и уже у дверей он обнял Гарри и шепнул:

— Я найду тебе очень много фотографий родителей. Обещаю! А теперь постарайся отдохнуть.

— Хорошо… И спасибо.

Гнев покинул Гарри. Осталось лишь чувство разбитости и опустошенности, а так же смертельная усталость. Когда он шагнул в комнату, Роберт уже спал. Гарри взмахнул палочкой и в комнате зажегся свет. Стааф что-то пробормотал и зарылся с головой под одеяло.

— Акваменти!

Поток холодной воды обрушился на кровать, и Роберт как ужаленный подскочил.

— Какого лешего ты творишь? — заорал он.

— А ты не знаешь? — спросил Гарри.

— Ну, отдали тебе фотографию назад. Чего воздух сотрясать! Скажи еще, что не заслужил урока! Как ты подставил меня перед всей школой! Ты же с самого начала знал, что там яд, но решил покрасоваться?! — заорал он.

— Не знал я! Понял только по запаху! Когда ты эту дрянь чуть ли не выпил! — закричал в ответ Гарри. — Они уничтожили фотографию! Единственную ценность, которая у меня была! Я доверился тебе! Что они пообещали за это?

Роберт побледнел.

— Они предложили мне место в его отряде! В том году они были десятыми!

— Ты говорил, что в тебе есть королевская кровь, а продался им как последний раб! Посмотри на себя! Ты так ничтожен. Как тебя еще не изгнали из рода! — закричал Гарри, смахивая статуэточки Стаафа на пол.

Часть фигурок разбилась. Роберт упал на колени и начал сразу же их собирать.

— Это подарки отца! Не тронь их!

— Неприятно?! Но их может вернуть обычное репаро! А сожженную фотографию не восстановишь ничем! Я ненавижу тебя! — закричал Гарри. — Какое же ты ничтожество… От тебя смердит. Нокс!

Поттер простоял какое-то время, затем развернулся и лег в свою кровать. Сон быстро накрыл его, принося ему временный покой.

На следующее утро Гарри проснулся засветло. Он зажег маленький огонек и быстро переоделся. Уходя из комнаты, мальчик с удивлением заметил, что Роберт не спит.

Гостиная была пуста. На столе кое-где лежали листы пергамента с перьями и чернильницами. В одном из кресел покоилась забытая кем-то книга. В углу лежали рассыпанные костяшки домино.

Гарри вышел из гостиной и дойдя до лестницы стал ждать Ремуса. Профессор Люпин уже поднимался за ним.

— Идем?

— Да.

В директорскую башню вела центральная винтовая лестница. Ремус молчал и лишь сочувственно косился на парня.

— Гарри, если что случится… Знай, я с тобой. Если что, мы уедем отсюда вместе.

Поттер тяжело вздохнул и положил руку на плечо Люпина.

— Чтобы не случилось, ты должен будешь остаться. Преданность мне и моим родителям не выражается в том, чтобы бросать то, в чем ты нашел себя. Я хотел бы, чтобы ты был счастлив… Насколько это возможно в твоем случае…

Добравшись до двери, Люпин осторожно взялся за кольцо и постучал по нему. Внутри раздался какой-то шум. По поверхности двери проскользнуло изображение дракона, который дохнул на ручку огнем, и дверь со скрипом открылась.

— Удачи, — шепнул Ремус и втолкнул Гарри в кабинет, оставшись сам, с другой стороны.

В центре комнаты за дубовым столом в большом кожаном кресле сидел Каркаров. Он курил сигару и рылся в бумагах. Сзади него располагались книжные шкафы. На противоположной стене висели живые портреты. А рядом с разожженным камином спал маленький медвежонок.

— Здравствуйте! — громко произнес Гарри, борясь со своим смущением.

Каркаров оторвался от бумаг и кивнул на кресла напротив него. Мальчик с большой осторожностью прошелся по комнате аккуратно усевшись на краешек сидения.

— Я хотел бы услышать еще и твою версию произошедшего. Рассказ других участников был несколько сумбурным. Они сейчас в Лечебном крыле. У Бруевича и его друга Архипа Санулаба магическое истощение, а так же сильная психическая нестабильность. Другие пребывают в очень глубоком шоке. Как только ты прислал сюда письмо, я сразу понял, что твоё пребывание не будет здесь простым. Ты с рождения выдающийся волшебник, и твоя сила рано или поздно показала бы себя.

Гарри покраснел и перевел взгляд на руки, скрещенные на коленях.

— Вчера у меня пропала фотография матери, и я нашел у себя на тумбочке записку, в которой говорилось о том, что если я хочу получить снимок назад, то мне необходимо прийти в комнату для тренировок номер семь. Эммм… Я подумал, что это Роберт хотел вызвать меня на дуэль, обидевшись из-за случая с ядом. Но на самом деле, там был не он, а Тадеуш с его отрядом. Они требовали принести Непреложный обет о том, что я проиграю его брату и уступлю ему место в отряде Жиго. Им быстро надоело, как они сказали, церемониться со мной. Архип сжег фотографию мамы. А дальше все как в тумане. Я даже не накладывал заклинаний. Магия просто вырвалась из-под моего контроля и действовала сама.

Каркаров затушил сигару, откинулся на спинку кресла и о чем-то задумался.

— А как к ним попала фотография?

— Ее передал Роберт за вступление в их отряд.

Медвежонок около камина проснувшись потянулся и подошел к Гарри. Положив свою мохнатую голову на колени мальчика он тут же зажмурился. Поттер неуверенно погладил его.

— Потапыч признал тебя. Он вообще редкий хитрец. Весь мед у меня поел. Скоро спать завалится надолго, — пожаловался с улыбкой Каркаров, а потом вновь вернул себе серьезный вид. — Знаешь, нападение на учащихся в этой школе карается очень жестко. В том числе и воровство. Это наказывается публичной поркой розгами в количестве десяти ударов, и если у тебя есть погоны, то ты лишаешься их. Если что-то подобное повторится еще раз, то тогда идет исключение.

— Меня выпорют? — дрогнувшим голосом спросил Гарри.

Каркаров удивленно посмотрел на него.

— Конечно же, нет! Это наказание для отряда Тадеуша. Ты оборонялся. Я знаю, что они еще грозились сломать твою палочку. Это недостойно тех, кто называет себя магами, — он, печально вздохнув, покачал головой.

Гарри сжал в руках ткань брюк.

— Господин директор, а можно не наказывать Стаафа перед всеми? Он просто поступил на эмоциях… И он еще совсем юный. Я надеюсь, когда он увидит то, что случится с его сотоварищами по отряду, Роберт поймет глубину неправильности своего поступка. Вообще, я, наверное, дал бы им всем второй шанс. Я только сегодня утром понял, что Тадеуш просто боялся за брата и поэтому пошел на такой риск. У каждого человека есть право на искупление своих ошибок.

Каркаров вцепился в столешницу и перегнулся к мальчику.

— Ты действительно так считаешь?

— Да.

— Тогда как только они выйдут из Лечебного крыла, я объявлю им выговор перед всеми. И Тадеуш лишится погон главы потока. Он не достоин их. Если Бруевич или кто-то из его отряда попытаются отомстить тебе, то с них взыщут по полной программе.

Потапыч что-то одобрительно проревел, а потом залез под директорский стол и выкатил оттуда бочонок меда. Каркаров возмущенно зашипел от подобного нахальства, но был благополучно проигнорирован медвежонком.

— Можешь идти, Гарри.

Гарри умудрился пропустить помимо зарядки еще и завтрак, поэтому отправился сразу же на занятия. Недалеко от классов Поттер увидел Дориана, который прислонившись к стене уплетал булочку. Поздоровавшись с ним он прошел дальше, а затем что-то для себя решив остановился. Быстро вернувшись назад, Гарри подошел к нему и откусил от его булочки, и, попрощавшись с ошеломленным полувампиром, убежал в кабинет. Занятия в этот день не шли, а тянулись. Мальчик еле дождался вечера.

К пяти часам все были в сборе. Они поднялись на шестой этаж, но направились в малую дуэльную комнату. Михал очень нервничал. Он, скорее всего, не знал о поступке брата.

Мальчики поклонились друг другу. Первым атаковал Бруевич. Он попытался сразу же обезоружить Гарри. На это Поттер создал щит, а затем метнул Конфундус. Михал легко уклонился и ответил заклятьем ватных ног. Гарри просто ушел в сторону и послал в соперника режущее заклятье, а потом серию обезоруживающих. Бруевич никак не ожидал такого сильного напора и в один прекрасный момент потерял концентрацию, и его щит пробило заклятие Гарри. Жиго зааплодировал.

— Победил достойнейший. Поттер, добро пожаловать к нам! В отряд Шустрых!

Михал поклонился Гарри и печально улыбнулся.

— Я просто не мог отказаться от дуэли, Жиго. Не хочу, чтобы меня обвиняли в трусости, но я буду вынужден отказаться от места в вашем отряде. Только не за ту цену, что мне пришлось заплатить, — произнес Гарри. — А сейчас простите, мне нужно идти.

Поттер вышел из комнаты под удивленные возгласы.

Бруевича не было видно вообще. Ребята из его отряда ходили мрачные и сторонились всех, изредка косясь на директора, который пока хранил молчание. Роберт тоже был тих. Он почти не оставался с Гарри наедине, предпочитая проводить все свободное время в другом месте или в специальной комнате для тренировок.

Гарри с нетерпением ждал момента, когда начнутся нормальные занятия. Языки уже не с такой силой сводили с ума. В них можно было как-то разобраться, и пусть с трудом, но говорить все же удавалось. Мартин Уилсон не чаял души в своем ученике. Он с радостью часами сидел с Поттером, объясняя каждый нюанс грамматических конструкций. Мальчику стало намного легче понимать окружающих, но круг его общения особенно не расширился. Иногда удавалось посидеть вместе с Каролиной Каберле и послушать обо всех событиях Дурмстранга. Она умудрялась быть везде, знать все о любом человеке и чуть ли не иметь на каждого досье, включавшее в себя такие необычные подробности, как например, цвет панталон троюродного дедушки по маминой линии. Изредка получалось поговорить с Дорианом или Офелией. Они были одиночками и дали всем окружающим понять, что не нуждаются ни в чьем обществе. Хотя с ними общаться особенно и не стремились.

Люпин теперь старался быть с мальчиком чаще. Он иногда приходил к кабинету господина Уилсона и провожал Гарри до гостиной, подкармливая его по пути шоколадом и рассказывая ему что-нибудь о проказах его отца. Мальчик был благодарен за такое проявление чувств с его стороны. Возможно, Люпин делал это не с большой охотой, но он старался поддержать Поттера, чтобы Гарри смог ощутить то, что около него всегда есть тот, кто поможет в трудную минуту и окажется рядом. И эта иллюзия защищенности и родственности была дорога мальчику.

Двадцать девятое сентября наступило очень быстро. Гарри почти не заметил, как прошла неделя. Он был слишком занят самобичеванием и штурмом библиотеки. Корабль до Шабаша приплывал в пять утра. Сонные студенты, поминая недобрым словом всех и вся, выползли на пристань. «Летучий голландец» поражал размерами так же, как и в первый раз, а по всему кораблю бегал Капитан Блек и давал всем распоряжения. Увидев Гарри, он помахал ему рукой и продолжил отчитывать какого-то нерадивого матроса, попавшегося на его пути.

В Шабаш собралась плыть только треть студентов. Все, торопясь, купили билеты и обратно завалились спать в своих каютах. Гарри, особо не мудрствуя, поступил так же. Открыл глаза он уже к прибытию. Вместе с волной студентов он вышел на берег и поспешил в каминные пещеры. Многие сделали так же.

Город все так же шумел. Он был наводнен разномастными торговцами, покупателями, мошенниками, а так же встречались и искатели утех. Весь воздух города казалось бы искрил магией. Находясь среди такой неоднородной толпы, мальчика охватывал трепет и некий азарт. Гарри хотелось бы лучше изучить Шабаш, но у него не было на это времени. Корабль назад отплывал в пять вечера. Сейчас у него на все было около семи часов.

Накрапывал дождь, и Гарри чуть ли не бегом кинулся в пещеры. Заплатив за дымолетный порошок, мальчик отправился в поместье.

Гарри вышел из камина и отряхнулся. Похоже, что для него самым отвратительным способом перемещения на дальние расстояния были каминные сети. Хотя Гарри еще не пользовался порталами. Совместная аппарация со Снейпом тоже не была верхом удовольствия, но она длилась несколько секунд, и от нее не было никакой грязи и совершенно не хотелось чихать.

Мальчик потер нос и тяжело вздохнул. Поместье ничуть не изменилось. Будто бы он вчера покинул его, а вернулся назад уже сегодня. Гарри осторожно провел рукой по каминной полке. Сзади него с громким хлопком возник Тикки и заверещал на весь дом.

— Молодой хозяин вернулся! Я приготовил праздничный обед! Это так прекрасно, что вы тут! Хозяин Снейп без вас в поместье почти не появлялся. Молодой хозяин, мне кажется, он стал хуже питаться! Он еще бледнее, чем обычно! А вас там хорошо кормят?

Гарри сел на колени и крепко обнял эльфа.

— Я так по тебе соскучился! Если бы ты знал!

От входа в комнату раздалось покашливание. Мальчик оглянулся и заметил опирающегося на дверной косяк Дамблдора.

— Добрый день, сэр. Рад вас видеть в добром здравии. Может, вы соблаговолите мне пояснить цель сегодняшнего визита? Я несколько ограничен во времени. Корабль до школы отправится через несколько часов, а добираться до Дурмстранга паромом будет весьма неудобно.

— Ох… Мальчик мой, я прекрасно знаю, что у тебя есть манеры, но давай оставим протокол за дверью. Это тоже могло бы сократить нам время на общение, — сильно нахмурился директор. — Давай пройдем в столовую.

Гарри кивнул и направился вслед за Дамблдором. Мантия директора представляла собой радужное буйство красок. По ярко-желтой материи расползались спиралевидно закрученные разноцветные кляксы. Между ними пытались плыть маленькие черные кораблики, в какой-то момент они не удерживались на плаву и исчезали в пестром мареве. Мальчик покачал головой. Это выглядело весьма символично. Кораблики — ассоциировались с рациональными мыслями, а цветовое безумство — с мишурой, что переливается в словесной игре директора.

Северус Снейп восседал во главе стола и пил чай.

— Здравствуйте, сэр!

Зельевар отставил чашку, прищурился и кивнул.

— Садись, Поттер.

Гарри прошел к своему месту. Перед тем, как притронуться к еде, он по привычке сначала принюхался, потом тщательно осмотрел содержимое тарелки и сопоставил цвет продуктов. Удостоверившись, что все в порядке, наколол на вилку омлет и поднес его ко рту.

— А если там Сыворотка правды? — прошипел зельевар.

Вилка со звоном упала назад.

— Поттер, что ты так дергаешься? Думаешь, нам захотелось сегодня тебя отравить, и именно поэтому мы забрали нашу знаменитость сюда?

Гарри сильно покраснел.

— Простите, это привычка… Я не собирался вас ни в чем подозревать.

Дамблдор покачал головой, а потом нахмурился.

— Люпин прислал мне письмо.

Мальчик заметно напрягся, но постарался придать лицу как можно более безразличный вид.

— О чем он вам написал?

— Он утверждает, будто бы ты уверен, что хранителем вашей тайны был Питер Питтегрю. И Сириус Блек не предавал вас. С чего ты так решил?

Гарри отложил вилку в сторону и взял в руки салфетку.

— Грань… Она дала мне информацию. В том числе и о пророчестве, что слышал профессор Снейп и передал Волдеморту.

Раздался грохот. Гарри резко повернулся и увидел бледного зельевара, упирающегося ладонями в столешницу, а его стул на боку лежал на полу.

— Разве такое может быть?

Мальчик хмыкнул и откинулся назад.

— Грань особенное место. Я получил часть информации. Но она не полная, а весьма отрывочная, но я уверен, что она достоверная.

Дамблдор кивнул, снял свои очки и начал задумчиво крутить их в руках. Снейп поднял стул и вернул его на место.

— Я не так давно проверил пещеры. Но крестраж был уже похищен оттуда. Тот, кто это сделал, подписался Р.А.Б.. Я долго просидел в архивах, пока не пришел к выводу, что Регулус Блек, младший брат Сириуса, больше всего подходит на роль похитителя. Но дело в том, что он давно уже мертв. Если медальон где-то и находится, то, скорее всего, в родовом поместье. Без наследника Блеков туда попасть не удаться. Если твоя информация правдоподобна, то можно было бы попробовать добиться пересмотра дела Сириуса. Его отправили в Азкабан без суда и следствия. Возможно у нас появится шанс что-то изменить. Но это слишком сложно. Куда проще было бы организовать ему побег. И еще… Спустя столько времени… Я боюсь, что он мог сойти с ума.

Гарри потер виски.

— Поттер, и вы даже не желаете меня убить? — не выдержал зельевар.

Мальчик удивленно повернулся к профессору и немного склонил голову на бок.

— Не больше, чем кого-либо еще.

— Но пророчество…

— Северус! — прервал его Альбус. — К этому вопросу мы вернемся намного позже.

Улыбка скользнула по губам мальчика. Конечно же, директор до последнего старался сохранить свою роль и удержать в руках все ниточки.

— Профессор Снейп, мы для себя самые строгие судьи. Мне этого достаточно на данный момент. Мы не всегда можем быть уверены, что сделанные нами ставки будут верны. У всех есть право на ошибку. Но на ту, которую осознают и принимают. Я думаю, что мои родители погибли бы в любом случае, но это, скорее всего, произошло бы позже. У Волдеморта было практически все готово для захвата Министерства в прошлый раз. Ему не хватило совсем немного времени. Как вы думаете, долго ли бы они прожили в новом государстве? Особенно уличенные в связи с Орденом феникса.

Зельевар скрестив руки опустил голову.

— Твои суждения здравы, и ты не держишь обиды. Я очень горд за тебя, мой мальчик. И уверен, что и твои родители гордились бы тобой, — произнес директор.

Поттер немного смутился, но быстро взял себя в руки.

— Профессор Дамблдор, а можно навещать заключенных в тюрьме?

— Да… Но только близким родственникам.

— Он мой крестный отец. Думаю, я мог бы навестить его.

— Нет!!! — взвился Снейп. — Это может быть действительно опасно! А, если информация не точна? Что, если он попытается прикончить Поттера? Он банально сможет задушить его! Я против! И это не обсуждается. Блек никогда не отличался большим умом.

Гарри закусил нижнюю губу и меланхолично начал кромсать омлет.

— Что если вы пойдете со мной? Если он попытается напасть, то вы сможете вывести его из строя. Он должно быть физически сильнее меня, но на данный момент явно слабее вас, сэр, — тихо сказал Поттер.

Дамблдор вернул очки на нос и опять замерцал своими глазами, как елка в Рождество.

— Это здравая идея. Тем более Северус твой опекун. Это не вызовет ни у кого никаких подозрений.

— Я…я… да вы… — затрясся Снейп. — Я прикончу его, как только увижу! Или он кинется на меня!

— По этой причине с вами будет Гарри. Как только я смогу оформить все, что нужно для посещения, я пришлю сову в Дурмстранг. Думаю, мне удастся все провернуть до следующего отпуска в Шабаш, — директор с чувством глубокой удовлетворенности переложил к себе на тарелку корзиночки с кремом.

— Я как понимаю, вы уже все решили? — процедил Снейп.

— Да, мой мальчик, именно так. Я думаю, мы еще не все обсудили. Например, тот инцидент, что произошел с Гарри и старшекурсниками из его школы.

Поттер заерзал на стуле.

— Думаю, тут нечего обсуждать. Я наказал их… Со стороны школы тоже предпримут меры воздействия на них. Инцидент исчерпан. С господином Каркаровым мы пришли к общему решению.

Снейп усмехнулся.

— Я представляю, как был поражен Люпин, когда из потолка его комнаты начали показываться ноги, а люстра упала, чуть ли не на его кровать. Хм… Только он не объяснил, из-за чего вообще это все было. Может быть, ты расскажешь, почему и, самое главное, каким образом пятеро старшекурсников оказались в Больничном крыле? Притом, что сразу у двоих было магическое истощение, а у остальных нервный срыв.

Гарри больше всего боялся именно этого. Он не мог смотреть в глаза зельевару, потому что не сумел сохранить доверенную ему ценность. Мальчик непроизвольно обнял себя за плечи. К горлу подступил противный ком. Он не знал, как об этом можно рассказать и тем самым признаться в собственной слабости. Гарри понимал, что виноват не Тадеуш, а именно он сам. Ведь это он не смог уберечь, а потом защитить, то единственное сокровище, что у него было. Возможно, если бы его магия вырвалась наружу раньше, то фотография была бы цела.

— Я не смог… — тихо произнес мальчик.

Он физически не мог говорить громче.

— Что именно, Гарри? — так же тихо спросил директор.

Мальчик проглотил ком и насторожённо поднял свои блестящие глаза на директора.

— Защитить маму…

Дамблдор непонимающе посмотрел на Поттера.

— Может, объяснишь?

Гарри кивнул и выдавил из себя:

— Они шантажировали меня и сожгли мамину фотографию… Я не смог спасти ее… Я пытался вырваться… Правда… Но я так слаб… Я ничтожен… Должен был защитить… А не смог… Я попытался трансфигурировать из пепла назад фотографию, но она получилась не точной… Очень расплывчатой… Я такой никчемный… — шептал мальчик, не замечая слез текущих по щекам.

Ему казалось, что он вновь вернулся в тот день. И вот перед его мысленным взором снова горит фотография, и опять становится нестерпимо больно, на какой-то момент Гарри забывает, как дышать.

— Гарри… — печально произнес директор и замолчал, не зная, что еще можно добавить.

Снейп прибывал в состоянии шока.

— Поттер, это тот снимок, что я подарил вам?

Мальчик только кивнул, так же беззвучно плача.

— Я так и знал, что ты можешь быть настолько халатным! — прошипел он. — Именно поэтому я подарил тебе не подлинник, а копию! Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да… — так же тихо прошептал Поттер. — Я виноват… Я знаю…

Снейп тяжело вздохнул и вышел из комнаты, а потом, минут через двадцать, вернулся назад, неся с собой маленький альбом.

— Тут находятся копии. Если что-то случится, их всегда можно будет восстановить. Но я очень надеюсь, что ты в состоянии учиться на своих ошибках. И теперь будешь более внимательным к доверенным тебе вещам.

Гарри неверяще уставился на протянутый ему альбом. Он нерешительно взял его и открыл. Со всех снимков на него смотрела мама. Иногда на фотографиях были запечатлены или Снейп, или тетя Петунья.

— Вы… вы… — мальчик попытался проглотить ком в горле и остановить поток очередных слез. — Спасибо… Это так важно для меня… Теперь я смогу уберечь их. Клянусь.

И поддавшись эмоциям, он кинулся к зельевару и обнял его. На лице у Снейпа была непередаваемая гамма эмоций, больше похожая на невротический тик.

— Извините. Мне надо выйти, — произнес мальчик и выбежал из комнаты.

Гарри прижимал к себе альбом и улыбался. И он пообещал себе сделать все для того, чтобы не потерять больше ничего, что ему дорого.

Оставшееся время мальчик провел в библиотеке поместья. Также Гарри вернул разговорники Снейпу. Зельевар пролистал их, тщательно осмотрел и, убедившись, что они в полном порядке, вернул книги на свое место.

В четыре часа мальчик собрался назад в школу и, уже стоя у камина, услышал вопрос директора.

— Гарри, а как ты трансфигурировал пепел? Ты добавлял еще что-нибудь к нему?

Мальчик удивленно оглянулся на Дамблдора.

— Нет. Я даже палочку не использовал. Я собрал пепел на одну ладонь, а из другой… как бы выпускал магию… Это сложно объяснить. Я тогда был немного не в себе… Простите, мне надо спешить. До свидания, профессор Снейп! До свидания, профессор Дамблдор. Пока Тикки!

Зеленый огонь поглотил мальчика и унес за собой, оставив ошеломленных Дамблдора и Снейпа у камина.

* * *

Пока Гарри не было в Шабаше, там разыгралась непогода. Дождь уже не накрапывал, а лил как из ведра, превращая дорогу под ногами в грязное месиво. Часть луж походили на маленькие озера, и Гарри серьезно опасался, что при неудачном стечении обстоятельств в них можно утонуть.

Пока мальчик бежал к порту, умудрился промокнуть насквозь, но на свою сумку водоотталкивающие чары все же наложил. Гарри купил билет и направился в свою каюту. Настроение было каким-то неописуемым, и радость смешалась с легкой горечью. Этому букету из эмоций невозможно было дать имя. И ко всему прочему примешалось чувство благодарности к странному человеку Северусу Снейпу. Нелюбовь в душе мальчика пошатнулась, но на ее место пока не претендовало ни одно из возможных чувств.

В каюте уже сидела Офелия и еще одна девушка. Утром у Гарри не было соседей, так как он никого не видел ни перед сном, ни после того как проснулся.

— Всем доброго вечера, хотя я мог бы начать сомневаться в его доброте. По крайней мере, лично для себя, — выжимая свой мундир, пробормотал Гарри.

— Тебе тоже не хворать, — отозвалась Офелия, накладывая на Поттера высушивающие чары.

— Спасибо, — пробормотал мальчик, громко чихнув.

Вторая девочка вздохнула и потянулась за своей палочкой. Гарри внезапно стало очень тепло.

— О! Согревающие чары. Спасибо!

Легкая дрожь сразу же смогла пройти. Мальчик попытался рукой поправить свои волосы. Они высохли в живописном валухе и сейчас, скорее всего, представляли что-то жуткое. Гарри тяжело вздохнул. Он порылся в сумке, нашел пенал, достал из кармана палочку и, немного помучившись, трансфигурировал его в расческу. Взяв ее в руки он с тихими айканьями привел в порядок непослушные волосы, вернув их из состояния «просто ужас» в творческий классический беспорядок.

Вторая девушка, глядя на его манипуляции, просто хмыкнула. Она была похожа на красивую фарфоровую куколку. Ее кожа была очень бледной и поэтому сильно контрастировала со смуглостью Офелии, а тонкие линии фигуры и аристократичные черты лица создавали ей образ какой-то невесомости и хрупкости. Водопад белоснежных волос закрывал всю спину. Но самым броским в ее внешности выделялись глаза. Они были необычного светло-карего цвета, хотя правильнее было бы сказать, что у них желтоватый оттенок.

— Прости, забыл представиться. Я Гарри Поттер. По-моему, мы на одном факультете. Я восточник.

Девушка удивленно покосилась на него.

— Я Беливук Мирослава. Да, я тоже с него. Мне казалось, что про меня уже все наслышаны.

Гарри покачал головой.

— Я не слышал ничего про тебя.

Мирослава тряхнула своими волосами.

— Тогда я объясню, чтобы потом не делал ошарашенный вид. Да, мои врожденные анимагические формы — это волк и оборотень. Разумный оборотень. Я не собираюсь ни на кого кидаться или кусать. И не обязательно от меня шарахаться как от чумной.

Мальчик радостно улыбнулся.

— Это же так здорово! У тебя есть некоторые преимущества перед другими! А если попробовать изучить сущность природы твоей анимагической формы! Ух…

Беливук нахмурилась.

— Ты меня не боишься?

— Нет… А должен? — поинтересовался Гарри.

— Думаю да… Другие бояться. Хотя это жутко бесит! Люди такие психи! И вообще, я терпеть не могу нормальных людей. У них стереотип на стереотипе сидит и стереотипом погоняет.

Гарри засмеялся и лег на свою кровать. Офелия свесилась сверху:

— Оборотень-мизантроп. Пожелаем Дурмстрангу выстоять все семь лет.

Мирослава хмыкнула и накрутила прядку на палец.

— Кто бы говорил. Ты сама взрываешься по любому поводу.

— А вот и нет! — крикнула Офелия и запустила в Мирославу подушкой.

— Что и следовало доказать, — пробормотала Беливук, поймав запущенный в нее «снаряд».

Гарри, задорно улыбаясь, глядел за их шуточными перепалками. Он только слышал, что все бояться Дориана, весьма склонного к черному юмору. Офелию просто не стремились подпускать близко к себе, опасаясь того, что она может владеть магией подчинения, известной некоторым избранным цыганским родам.

В обстановке шуточных перепалок и подколок друг друга они добрались до Думстранга. Сама дорога до школы прошла без каких-либо авантюр. Дождь успел закончиться, и воздух наполнился свежестью.

Гарри почти дошел до своей комнаты, когда в его левую руку попало режущее заклятье. Мальчик резко выхватил палочку и увидел сзади себя Михала.

— Я знаю, что это ты напал на моего брата! Он из-за тебя в глубокой депрессии и вздрагивает от каждого звука! Он почти не говорит ни с кем! Это из-за тебя! Ты чудовище! Монстр! Я ненавижу тебя! Я унич…

Поттер не стал дослушивать гневную тираду и метнул в не ожидавшего этого Михала Петрификус Тоталус. Тело неудачного мстителя с грохотом упало на пол. Гарри склонился над ним.

— Подумай лучше о том, что бывает раньше: причина или следствие. Отдыхай пока. Закладывать тебя не буду. Но ты пользуешься моей добротой в последний раз. Запомни это!

Гарри резко отклонился от него и быстро развернувшись пробежал через гостиную, чтобы никто не успел заметить кровь на его мундире. Он вихрем пронесся в одну из пустых тренировочных комнат и затем позволил себе сползти по стене. После чего горько рассмеялся. Кровь из раны тонкой струйкой текла вниз по руке. Гарри как назло не мог выудить из памяти ни одного лечащего заклинания.

— Да что ж это такое! — воскликнул он и ударил кулаком по полу.

Было обидно. Он оказался виноват даже там, где сам являлся жертвой. Мальчик очень не хотел заводить себе врагов, но как-то само получилось. И это злило. Он всего лишь хотел быть обычным, нормальным, таким как все. Бегать на уроки, смеяться над чьими-нибудь шутками, вместе со всеми делать домашнюю работу, покрывать друг друга, помогать… Но в итоге, он оказался одиночкой с кучей врагов.

Тихо скрипнула дверь, и в помещение вошел кто-то.

— Гарри? — спросил незнакомец.

Мальчик поднял голову и, приглядевшись, увидел перед собой Дориана, который как зачарованный смотрел на кровь. Казалось, что полувампир забыл как дышать и моргать. Гарри снял с себя мундир и вытянул поврежденную руку вперед.

— Хочешь? — спросил он.

Полувампир, не отводя взгляда, кивнул. А затем сел на колени перед Поттером и осторожно лизнул кровь.

— Ты уверен? — спросил осипшим голосом Дориан.

— Да, — тихо ответил Гарри.

Поттера завораживало это зрелище. В нем было что-то личное, мистическое, необычное, и оно манило его своей пугающей и не правильной красотой. Но именно здесь и сейчас происходило что-то настоящее и подтверждающее реальность Гарри. На данный момент он хватался за любые ощущения, позволявшие ему почувствовать себя.

Дориан слизал всю кровь, а потом залечил его рану и привалился к стене рядом с ним.

— Теперь можно я? — спросил Гарри.

Полувампир кивнул, хотя на его лице отразилось недоумение, вызванное этим вопросом.

Гарри положил ему руку на плечо и вытянул одно счастливое воспоминание полувампира. По телу прокатилась сладостная дрожь. Легкая эйфория захватила мальчика. Сразу же на душе стало легче, и Поттер глубоко вздохнул. Ребята какое-то время молча сидели в темноте, пока Гарри не нарушил тишину.

— Kill me, I am monster… — произнес он на английском языке.

— Убей меня, я монстр… — повторил на русском следом за ним Дориан, смотря прямо в глаза Гарри.

Потом они оба рассмеялись. Дориан встал с пола, отряхнулся и протянул руку Поттеру.

— Идем?

— Да, уже пора ложиться спать. Гоняк завтра щадить никого не станет.

Гарри улыбнулся. Он понимал, что это еще не дружба, но тонкая нить общей тайны появилась между ними. Они были похожи в своей ненормальности, и это сближало их еще сильнее.

— Дориан, послушай, ты не хочешь вступить в мой отряд?

Полувампир хмыкнул.

— Я как понимаю, отряд возник только что? Конечно же хочу!

Поттер быстро пожал руку Стану и, довольно улыбаясь, продолжил свой путь рядом с ним. Альбом с фотографиями матери и новоприобретенное товарищество грело душу, и все остальное отошло на второй план. В душе мальчика, пусть и на короткое время, наступил покой.

Утро понедельника ознаменовалось сразу несколькими событиями. Одним из них было получение нормального расписания. Поттер сразу же кинулся изучать его. В понедельник стояло пять уроков по пятьдесят минут. Первым занятием была трансфигурация, потом шли волхование, этикет и кодексы и сдвоенное зельеварение. Гарри очень заинтересовался факультативами по выбору. Их было пять: ядология, фехтование, политические знания, ораторское искусство, основы рунологии и бытовая магия.

— Дориан, а на какие факультативы пойдешь ты?

Полувампир пытался нарисовать джемом рожицу с клыками. Пока что получалось обычное красное пятно.

— Ну не на бытовую магию точно. На нее одни девчонки ходят. Фехтованием я чуть ли не с пеленок занимаюсь, не вариант. Руны я чуть-чуть изучал, думаю, может там будет интересно. Ядология просто полезный предмет. А вот политические знания и ораторское искусство вообще один из основных предметов западников. Чем я хуже их?

Стан был недовольным сделанным им творчеством, поэтому просто поменял местами тарелку с Гарри и начал творить на новом полотне.

— Я вообще-то не фанат клубничного джема, — пробурчал Поттер.

— Угум… Теперь у тебя есть уникальная возможность получше ознакомиться с этим прекрасным блюдом и оценить его по достоинству. Кто знает, может быть, я стану тем, кто подтолкнет тебя к тому, чтобы стать основателем и первым председателем клуба поклонников этого джема. К тебе присоединится масса последователей, и в итоге вы захватите этот мир.

Полувампир закусил нижнюю губу и с усердием вывел-таки клыкастую улыбку на каше. Гарри не удержался и, сняв с пирожных вишни, вставил их на место глаз.

— Эй! Не примазывайся к авторству этого произведения! Патент на него я буду сам получать! — задорно улыбаясь, прокомментировал Дориан.

— Да, пожалуйста! Но не забудь, кто стал спонсором материалов для этого творчества.

— Это был взаимный обмен! — возмутился Дориан, зачерпывая кашу из тарелки Гарри. — Прости, свою портить не хочется.

Поттер просто покачал головой и перевел взгляд на учительский стол. Вторым неожиданным событием для него стало отсутствие директора. Обычно он никогда не пропускал завтрака. Он мог не появиться на обеде или ужине, но никогда не на утренней трапезе.

Двери зала открылись, и Каркаров эффектно вошел внутрь. Директор помимо обычного мундира носил еще и плащ, который при стремительной ходьбе красиво развевался сзади него. Он поднес к горлу палочку и над всем залом прокатился его голос:

— Всем после завтрака оставаться в зале!

Полувампир удивленно покосился на Каркарова.

— Интересно, что случилось?

Гарри как раз представлял, что могло произойти. Скорее всего, Тадеуш вышел из больницы и теперь готов понести свое заслуженное наказание. Мальчик опасался с его стороны мести, поэтому на всякий случай наложил сильные защитные чары на альбом и мантию. Гарри был рад, что смог признаться в причине инцидента Снейпу. Это было очень сложно сделать. Но перед зельеваром у него было что-то похожее на чувство долга. Это объяснялось тем, что мальчик был уверен, он держал в руках оригинал снимка и смог потерять доверенное ему сокровище раз и навсегда. Гарри так же был уверен, что Люпин все подробно изложил в письме к Дамблдору и те вопросы, которые задавали ему, были всего лишь проверкой. Мальчик ничуть не доверял ни поклоннику сладостей, ни зельевару. Именно поэтому он не рассказывал о том, что действительно получил от Грани. Так же Гарри промолчал о том, что вся информация, какая у него есть на данный момент, взята из поглощенного осколка души Тома Реддла.

— Если вы закончили с трапезой, прошу вас подняться из-за столов!

Все в зале сразу же поднялись со своих мест. Столы мгновенно исчезли.

— Всем построиться вдоль стен! Главы потоков займитесь этим! И наконец-то выберете глав первого курса! Церемонию проведете сегодня вечером!

Толпа зашевелилась и организованно стала расходиться по своим местам. Муштра Гоняка давала знать о себе.

Михал стоял недалеко от Гарри. Выглядел он очень бледным, и казалось, что Бруевич вот-вот упадет без чувств на холодный каменный пол.

— Глава школы, подойди ко мне! Встань рядом!

Из строя вышел Станислав и остановился рядом с директором. Каркаров махнул рукой, и двери открылись, в помещение вошел отряд Бруевича, среди них был и Роберт. Все они выглядели понуро. Ребята дошли до середины зала и опустились на колени.

Кожа Тадеуша была какого-то сероватого оттенка, и он казался совершенно безжизненным. Бруевич с полной апатичностью взирал на окружающее. Это пугало. Почти также выглядел Архип. Он безучастно смотрел куда-то в пространство перед собой, почти не моргая. Остальные же просто стояли на коленях с низко опущенной головой.

— Эти студенты напали неделю назад на ученика первого курса. Они похитители у него вещь и уничтожили ее. Так же они пытались шантажировать этого ученика и силой заставить принять его Непреложный обет. Но они просчитались, и им достался действительно сильный соперник, который смог их надолго вывести из строя. Как вы знаете, Тадеуш является одним из глав шестого курса. Он повел себя не достойно возложенной на него ответственности! Станислав, срежь его погоны!

Глава школы достал свою палочку и молниеносно провел ей над плечами мундира Тадеуша. Погоны упали на пол.

— Так же вы знаете, что за подобное нарушение правил, студенты наказываются десятью ударами розг. Их должен наносить или сам потерпевший, или глава школы. Но пострадавший не согласен с подобным видом наказания для своих обидчиков. Так что перед лицом всей школы объявляется выговор этим молодым людям, которые нарушили свои клятвы, данные в день зачисления! Они повели себя не как достойные сыны Дурмстранга! Им придется приложить много усилий, чтобы восстановить свою честь! Гарри Поттер, выйдите ко мне!

Мальчик неуверенно шагнул из строя и подошел к директору.

— Я думаю, что провинившиеся хотели бы извиниться перед вами.

Гарри кивнул и повернулся лицом к ребятам из отряда. Тадеуш перевел на него ничего не выражающий взгляд. Мальчик даже вздрогнул от того, насколько сильно Бруевич создавал ощущение пустой оболочки.

— Прости, — тихо сказал Тадеуш.

— Прости, — повторили остальные.

— Хорошо, — чуть ли не шепотом произнес Гарри.

Мальчик впервые осознал разрушительность собственной силы, и способность сломать другого. Он почувствовал себя монстром, которым стал добровольно. Но затем пришла другая мысль о том, что это он виноват не во всем. Если бы его не вынудили использовать эту силу, если бы Тадеуш просто поговорил с ним и объяснил всю ситуацию как есть, то они никогда не пришли бы к этому. Хотелось взяться за голову и завыть от переполнявших его мыслей и эмоций, но он стоял в центре зала полного народа.

— Новым главой шестого курса станет Матей Петреску, как следующий по рейтингу. Все могут быть свободны. Собрание закончено.

Все начали выходить из зала, громко переговариваясь при этом и с осуждением косясь на провинившихся. Только отряд Тадеуша остался на месте.

Дориан положил руку на плечо Гарри и немного сжал его. Поттер оглянувшись на полувампира слабо улыбнулся ему.

— Я не знаю, в чем они провинились, но уверен, что они получили по заслугам. «Не вини себя», — промолвил Стан и потянул его к классам.

Гарри впервые увидел весь свой Восточнй курс, с которым ему предстояло учиться все семь лет. В толпе он заметил Офелию и Мирославу. Мальчик кивнул им в знак приветствия и встал около стены.

— Если хочешь, я могу дать тебе немного… ээээ… моего тепла... Ты выглядишь убитым… — шепнул Дориан.

Поттер удивленно поднял на него глаза.

— Пока мне хочется этого меньше всего, но я с радостью поделюсь с тобой кровью.

Дверь в кабинет трансфигурации открылась, впуская всех на урок. Гарри сел вместе с Дорианом за одну парту, сзади них устроились Беливук и Чермак.

Преподавателем трансфигурации оказался Оскар Перссен. Он был худощавого телосложения с немного пищащим голосом. У него была странная манера преподавания своего предмета. Он говорил очень много, но только половина из его слов была, по существу. Господин Перссен начинал рассказывать о чем-то одном, потом вспоминал какие-то интересные ситуации, связанные с этим, а далее уже самозабвенно посвящал всех желающих его слушать в подробности обычной жизни участников тех самых ситуаций. В какой-то момент он вспоминал, что урок все-таки надо вести и с неистовостью покрывал доску сложнейшими формулами.

Преподаватель волхования Яромир Ржецкий оказался очень странным. Он вообще выделялся из всего преподавательского состава. Господин Ржецкий носил ярко-алую длинную льняную рубаху, подпоясанную пестрой лентой. Его штаны были очень широкими и держались на старике видимо только с помощью магии. Удивительной была и его обувь — плетеные лапти. Ржецкий говорил только на русском языке. Он очень долго объяснял важность единства со своим посохом, и о том, как много значит суметь найти связь с матерью-природой. Кабинет волхования представлял собой огромный луг с множеством цветов и разномастных трав. Этот урок сильнее всего поразил мальчика.

Следующим в их расписании шел предмет «Этикет и кодексы». Его вела очень красивая, но от этого не менее строгая француженка Стефани Бонне. Она по совместительству являлась женой учителя Гоняка. Госпожа Бонне наотрез отказалась брать фамилию мужа. Она была куда упрямее и жестче Гоняка. Поговаривали, что будто бы боггарт преподавателя физической подготовки превращается в жену, которая отчитывает его. Ее класс был хорошо освещен и представлял собой большую уютную комнату с маленькими столиками, покрытыми сверху ажурными белыми скатертями.

Последними уроками понедельника являлись два зельеварения с преподавателем Патриком Мейером. Он был немного полноватым мужчиной среднего возраста, с небольшими залысинами. Господин Мейер был способен часами говорить о зельях, их ингредиентах, сочетаниях, формах, пропорциях… И тут у него нашелся достойный слушатель. Гарри буквально завалил его различными вопросами, явно выходившими за рамки программы первого курса. Мейер все больше и больше распалялся. Даже принес из другой лаборатории какие-то колбы и начал поочередно демонстрировать мальчику их содержимое. Весь курс Восточного факультета тем временем посапывал на партах. Только вначале одна из девочек пыталась что-то записывать за ними, но потом просто махнула на это рукой и принялась изображать на пергаменте принца, который из-за отсутствия навыков рисования, быстро превратился в подобие коня. Мейер и Гарри опомнились только тогда, когда закончилась первая часть урока и они услышали звон колоколов. На второй части урока ученики разбились на пары для того, чтобы сварить простенькое зелье от фурункулов. Для Поттера это был увлекательнейший процесс, чего не скажешь про Дориана, который ограничился только тем, что принес из кладовой ингредиенты.

Вечером объявили сбор всех учащихся первого курса в Общей Гостиной. На середине комнаты стояли две больших доски, а стулья располагались полукругом около них.

— Все в сборе? — спросил Станислав.

— Да! — раздался нестройный хор голосов.

— Отлично! Сегодня мы будем выбирать двух глав вашего курса. Обычно мы делаем это в ноябре, но против прямого указания директора не попрешь. На других курсах один глава — это тот, кто обладает самым высоким баллом по общему рейтингу. Второй — тот, кого выберет большинство. Вы не участвовали еще в дуэлях. Так что у первокурсников оба главы выбранные. В свете недавних событий, я хотел бы предложить вам кандидатуру Поттера. Он отлично справился с пятью старшекурсниками, при этом не пострадал сам. Я считаю, это о многом говорит.

По комнате начались перешептывания.

— Быстрее будет, если поступим так. Кто за Поттера?

В воздух сначала поднялась одна рука Дориана, следом за ним проголосовали еще шесть человек, затем уже более уверенно десять, а после них еще тридцать человек.

— Отлично! — воскликнул Станислав. — Сорок семь человек из пятидесяти пяти. Гарри станет первым главой. Так как он у нас Восточник. Было бы лучше, если бы выбрали второго главу с Западного факультета. Предложения есть? Или возможно имеются желающие?

Толпа опять забурлила. Откуда-то раздался голос:

— Я хотел бы попробовать!

Гарри удивленно рассматривал желающего. Им оказался Максим.

— Представься, пожалуйста, — попросил Станислав.

— Я Максим Луческу. Западный факультет.

Станислав довольно улыбнулся и поспешил записать его имя и фамилию на доске.

— Кто хочет поддержать его кандидатуру?

В воздухе тут же вырос лес из рук.

— Отлично! Он становится вторым главой! Теперь Луческу и Поттер выйдите ко мне.

Гарри было очень неуютно находится среди столькими людей. Он немного поежился.

Станислав положил на его плечи погоны, тихо шепнул заклинание, и они мгновенно срослись с мундиром. То же самое он проделал с Максимом. Луческу и Поттер обменялись рукопожатиями под аплодисменты остальных. С постным лицом сидел только Михал.

К Гарри и Максиму многие подходили и поздравляли их с назначением. Дориан улыбался шире всех и выглядел так, будто бы погоны получил он. Михал быстро приблизился к Поттеру, сильно сжал его руку и резко потянул на себя.

— Из-за тебя брат потерял погоны, а я сделаю так, что ты лишишься своих! Запомни это! — прошипел он и, быстро развернувшись, ушел.

Гостиная постепенно начала пустеть, и Гарри, попрощавшись с Дорианом, пошел к себе. Спать ему совсем не хотелось. Слишком много произошло за день. Гарри сел на свою кровать.

Роберта не было в комнате. Он теперь приходил в нее только, когда Гарри уже спал, а уходил еще до общего пробуждения. Поттер даже мог бы подумать, что Стааф вообще не ночует в спальне, если бы не замечал переставленные вещи на соседней тумбочке.

Гарри решил исследовать замок. За месяц своего обучения, он выучил только расположение основных помещений. Мальчик накинул на себя мантию-невидимку и вышел из комнаты. Он осторожно пробрался через гостиную и выскользнул в коридор. Не далеко от лестниц мальчик заметил массивные черные двери с изображением золотой ноты.

— Музыкальный зал, — прошептал он.

Он скользнул в комнату и тут же услышал музыку. Гарри оглянулся вокруг себя. Помещение было очень огромным внутри. С одной стороны, стояли ряды кресел, с другой же были открытые деревянные кабинки где-то четыре на четыре метра. При желании можно было наложить звукоизолирующие чары, и не мешать соседям репетировать.

Гарри стянул с себя мантию-невидимку и прислонился спиной к стене. Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть звуковое наваждение, охватившее его. Фортепьяно и скрипка переплетались друг с другом. Музыка переливалась всеми оттенками чувственности. И мальчик вместе с ней переживал и радовался. Все эмоции вновь ожили. Он давно так сильно не чувствовал столько всего и сразу.

Перед глазами заметались картины прошлого. Музыка, ускорившись, полилась потоком, и вот дядя Вернон занес руку для удара, а Снейп презрительно кривит свои губы. Мелодия стала спокойней и размеренней, и тут же появилось то чувство свободы, когда после того, как Гарри впервые увидел Дурмстранг; возникла та же радость, что и при дружбе с Робертом. Музыка снова накатила эмоциональным приливом, и он начал тонуть в своих ощущениях. Горящая фотография сменилась альбомом, чудовище из уст Михала — монстром, задорно сказанным Дорианом. По щекам побежали слезы. Перед глазами замелькали образы матери и дома, но их тут же сменило поместье Снейпов. Где-то пронесся образ Молли Уизли, и вместе с этим на периферии почти не заметно скользнуло чувство зависти к ее детям.

Музыка продолжала литься, и стало уже почти невыносимо. Воздуха катастрофически не хватало, но тело никуда не хотело двигаться, а у него не было сил уйти, так как душа стремилась остаться здесь и прочувствовать все до конца. Наконец-то переболеть и успокоиться. Гарри сел на пол и закрыл глаза, продолжая пропускать через себя все это. Образы становились все менее агрессивными, конкретными и стали более расплывчаты. Теперь в его сознании мелькали отрывочные воспоминания. Ощущения чужой руки, сжимающейся в его, яркий белоснежный снег и болезненное желание дотронуться до него, ощущение магии, струящейся по его венам…

Музыка резко прервалась, и мальчик широко распахнул глаза. К нему быстро приближалась Офелия со скрипкой в руках.

— Гарри, тебе хорошо? — испуганно спросила она.

— Да… Эта мелодия была прекрасна… Я никогда в жизни не слышал ничего лучше, чем это. А кто играл на пианино?

Из-за перегородки показалась Мирослава.

— Вообще-то я. Мы много вкладываем в исполнение музыки. Думаю, даже магию вносим в этот процесс. Я рада, что это находит хоть в ком-то отклик.

Офелия достала из карманов мундира маленьких шоколадных петушков.

— Давайте все ко мне, пока я сама все не съела и не заработала диатез.

Гарри рассмеялся и взял конфету. Начинкой оказалась кокосовая стружка. Мальчик чуть ли не замурлыкал от удовольствия.

— В первый раз пробую такое. Очень вкусно!

— У нас их в Румынии продают. Отец всегда мне покупает сладости мешками, — прокомментировала Офелия. — Кстати, поздравляю с погонами и лишней ответственностью.

— Присоединяюсь, — отозвалась Мирослава, откинув с лица свои белоснежные волосы.

Мальчик невольно залюбовался ею.

— Эээээ… спасибо, — произнес он покраснев. — А вы вступили в какой-нибудь отряд?

Офелия покачала головой.

— Нас особенно не спешат брать к себе. Скорее всего, примут к себе какие-нибудь неудачники. Или мы вообще пролетим.

— Тогда может вы… эмммм… вступили бы в мой отряд? — смущенно пробормотал Гарри.

— Ты была права говоря о неудачниках. Только что, от одного из них поступило приглашение, — развеселилась Мирослава. — Но с учетом того, что мы можем вообще ничего не дождаться, то придется вступить в твой отряд.

— Я полностью согласна с тобой, Мира. Поттер, ты еще кого-нибудь приглашал? — поинтересовалась Офелия.

— Только Дориана…

— Хммм… Похоже, ты решил пугать своих соперников одним только нашим видом. Найди еще парочку ненормальных, и мы будем безупречным оружием устрашения окружающих, — саркастично заметила Беливук, откусывая голову шоколадному петуху.

Гарри довольно улыбнулся и пожал руки девушкам.

— Зря вы так! Нас ждут великие свершения!

От двери отошел Каркаров и, улыбаясь, побрел в свою башню.

Гарри на многих уроках откровенно скучал. Он самостоятельно прочел, еще живя у Снейпа дома, больше половину книг, составляющих программу первого курса. Факультативные занятия еще не начались. Мальчик долго ломал голову над списком дополнительных предметов, но, так и не сумев, определить для себя, что было бы наиболее важным в его будущей жизни, выбрал все. Дориан очень долго потешался над Поттером из-за того, что тот решил посещать бытовую магию и порывался купить Гарри розовый передник в следующие же выходные. Стан совершенно спокойно отреагировал на присоединение к их отряду Офелии и Мирославы. Он сказал, что примерно этого и ожидал.

Уроки преподавались на разных языках, и иногда Гарри не мог уловить суть сказанного, но тут его выручал Дориан. Стану и Поттеру очень нравилась перспектива практики Темных искусств. Некоторые заклинания и проклятия они отрабатывали сами или заучивали только одну теорию. Гарри еще помогала память Тома, которая весьма сильно изобиловала различной информацией о проклятьях и ритуалах. Также мальчикам нравилась дисциплина «Основы врачевания». Преподаватель Пришейхув Назар был немного рассеянным человеком, но вместе с этим весьма знающим и опытным учителем. Пока он вел занятия, в Лечебном крыле всем заведовала младший целитель Мягкова Анна. Она ничуть не уступала в профессионализме своему старшему по званию коллеге. В Дурмстранге ее очень любили и уважали за теплое отношение ко всем. Если кто-то серьезно заболевал, то она могла сутками сидеть около его постели. Ее муж трагически погиб в 1945 году от руки Гриндевальда, за несколько дней до проигрыша последнего в дуэли с Дамблдором. Анна в тот момент была беременна, но сильный стресс спровоцировал выкидыш, с тех пор она стала жить в замке и всячески заботиться о детях, отдавая им всю свою нерастраченную любовь.

Преподаватель русского языка Соловьев Сергей отличался ото всех своей способностью удивляться абсолютно всему, начиная от того которой час и заканчивая тем, что Земля круглая. На своих уроках он особенно не заморачивался. Выдал всем самоучители русского языка, объяснил какое количество слов и когда необходимо ему сдавать. Немного подумав, добавлял к заданию еще и упражнения и отпускал всех по своим делам.

Полной его противоположностью являлся учитель немецкого Шульц Симон. Он трясся над каждой фонемой, заставлял некоторых отрабатывать идеальное произношение перед зеркалами. Господин Шульц был последовательным человеком и очень внимательно относился к преподаваемому материалу, никогда не возражал в просьбах что-то объяснить еще раз.

Но языки не были магическими предметами, поэтому Гарри туда ходил с неохотой, но все равно, максимально стараясь при этом. Мировая история являлась самым любимым предметом всего Дурмстранга. Эту дисциплину вел Уолш Кевин, пожилой мужчина с удивительными способностями рассказчика и неповторимой харизматичностью. Он увлекательно поведывал о событиях как магической, так маггловской истории. Сопоставлял их между собой и сравнивал последствия в разных мирах.

А вот Мирослава мгновенно влюбилась в травологию. В замке, на четвертом этаже, находились огромные зимние сады и теплицы. В них выращивали различные травы и растения, собранные со всего мира. Были, как и опасные для жизни, так и просто радующие глаз. Мирослава запоями рассказывала любому желающему ее слушать о том, что она никогда не думала увидеть в своей жизни столько всего прекрасного. Преподавательница Янку Виорика сразу стала ее кумиром. Она была всего лишь на голову выше самих первокурсников, но несмотря на это с легкостью управлялась со всеми растениями в одиночку.

Преподавательница астрономии Мадей Елена, являлась полной противоположностью госпожи Янку. Она была очень высокой, где-то чуть выше двух метров, и достаточно грузной. Так же она преподавала еще и астрологию. Поэтому в башню наблюдений поднималась только в первую неделю месяца. В остальное время, она всегда занималась теорией в кабинете по соседству с классом чар, который вел Новотный Вацлав, мужчина очень привлекательный и обладающий яркой личностью. Поговаривали, что будто бы Елена была влюблена в него и всячески пыталась привлечь к себе внимание, но он усиленно смотрел в сторону Виорики.

Ученики, уже который год делали ставки на то, как разрешится этот любовный треугольник, но все отношения преподавателей ограничивались только печальными вздохами и бросанием томных взглядов друг на друга.

Михал постоянно косился на Гарри и обещал тому скорую смерть, хотя Тадеуш теперь обходил Поттера стороной, а когда они все же где-то сталкивались, то просто здоровался и спешил ретироваться.

В гостиной Восточного факультета в субботу утром появилось новое объявление. Гарри приподнялся на носочках, чтобы его прочесть:

«В воскресение шестого октября пройдут отборочные испытания для набора игроков в квиддичные команды. Желающим принять участие необходимо получить метлы у завхоза Сиверса Рольфа.

Время испытаний:

Команда, состоящая из студентов 1,2,7 курса с 8.00 до 12.00

Команда, 3, 6 курса с 12.30 до 16.30.

Команда 4,5 курса с 17.00 до 21.00.

Ответственные за испытания: Станислав Вержбицкий, Константин Койвисто.

Наблюдающий преподаватель: Гоняк Готард.»

— Дориан ты пойдешь?

Полувампир поднял голову от журнала по зельеварению, до этого всученного ему Поттером.

— Нет. Я предпочитаю летать просто так, без всяких дополнительных устройств. И объясни, каким образом эта макулатура поможет мне написать доклад о применении мухоморов в медицинских целях?

Гарри отобрал у него журнал, нашел нужную статью о грибах и вернул назад Дориану.

— В смысле летать просто так?

Стан хлопнул себя по лбу.

— Я дам тебе что-нибудь почитать о вампирах. У нас врожденная анимагическая форма — это летучая мышь, — он пригладил свои волосы и тяжело вздохнул. — У летучих мышей восприятие мира кардинально отличается от человеческого понимания. Наша форма относится к виду рукокрылых вампиров. Помимо эхолокации, у нас есть хорошо развитые глаза. Это выгодно отличает наш вид от других летучих мышей. При желании мы быстро можем уйти от погони. Но эту форму привлекательной не назовешь.

Гарри тихо присвистнул.

— Я даже немного завидую тебе и Мирославе. Мне хотелось бы самостоятельно заняться изучением анимагии, но пока страшно делать это в одиночку. И вообще, ты оказался более удивительным, чем я себе представлял.

Дориан, хмыкнув, уткнулся в статью.

— Я завтра пойду вместе с тобой на поле. Если упадешь с метлы, соскребу с земли и отнесу к Пришейухову. Кстати, тут написано про бледных поганок и паутинник горный, а где про мухомор?

Поттер тяжело вздохнул, вытащил одну из своих волшебных палочек выделив ею нужный текст.

— Но это же про Amanitaria pantherina!

— Угум… Это научное название мухомора.

Дориан что-то недовольно пробурчал и принялся за конспектирование.

— Сколько дополнительного геморроя принесло тебе назначение?

— Ни сколько. В основном мне нужно следить, чтобы все правильно и во время построились, и никто не проспал зарядку. Если кого-то нет, знать причину отсутствия. Раз в месяц ходить на собрание глав. Пока ничего страшного или серьезного, — пробормотал Гарри и уткнулся в учебник по Трансфигурации за третий курс.

Вечером ребята дошли до завхоза, который обитал на пятом этаже и выпросили у него метлы, расписавшись за них в ведомости. Господин Сиверс был очень строгим стариком с жесткими чертами лица. Весь его вид говорил: «Только попробуйте!». Он отвечал за сохранность и выдачу школьного имущества. Каждой вещи давал свой номер и записывал в его специальный журнальчик, который в свою очередь заносил в определенную картотеку. Его комната напоминала огромный архив, а воздух до безобразия пропитался пылью.

В воскресение утром Гарри уже находился на стадионе в половину восьмого и нервно переставлял свои ноги. Он прочел несколько книг о квиддиче и выучил все основные правила, но нервы никак не хотели успокаиваться. Дориан ободряюще сжал его плечо.

— Давай, пока никого нет, просто полетаем.

— Хорошо… — ответил Гарри.

Он с легкостью оттолкнулся от земли и взмыл в небо. Ветер трепал его волосы и одежду. Летать было легко, как будто бы он всю жизнь провел в воздухе и всего лишь на мгновение спускался на землю, а теперь вернулся домой. Он забыл о своем друге Дориане и об отборочных испытаниях и просто наслаждался. Мальчик сделал круг над полем, затем еще один, но теперь уже ускорившись. Несколько раз он спикировал вниз, а потом своими резкими движениями разворачивал метлу вверх от земли и взмывал в небо.

— Всем участникам пройти регистрацию! Подлетаем, подползаем или идем ко мне! — раздался над стадионом зычный голос Гоняка.

Гарри вышел из своего оцепенения и, махнув рукой Дориану, подлетел к преподавателю. На поле уже было около тридцати человек. Мальчик назвал свое имя и курс, а потом сел на скамейку ждать своей очереди.

— Те, кто хочет опробоваться на ловцов, поднимите любую из своих конечностей, чтобы я смог определиться, кого выкидывать на поле.

В воздухе оказалось восемь рук.

— Отлично! Выходим по двое! Первые: Гарри Поттер и Богдан Раду.

Гоняк выпустил снитч и подал сигнал. Ребята взмыли в небо. Гарри силился увидеть золотой мячик, но его нигде не было. Мальчик просто расслабился и сделал несколько кругов над полем. Его соперник летел сзади него, видимо надеясь на самого Поттера, который заметит снитч. Внезапно что-то блеснуло на другом конце поля, и Гарри резко ринулся вперед, сфокусировавшись на своей цели. Богдан полетел следом за ним и попытался сбросить соперника с метлы, но Поттер заметил его манёвр и ушел вниз, тем самым оторвавшись вперед. Снитч сместился влево и Гарри, не сбавляя скорости, мгновенно развернулся и наконец-то схватил маленький мячик с трепещущими крылышками.

Гоняк просвистел и занес время в таблицу. Гарри опустился на скамью рядом с Дорианом.

— Ты молодец! Изначально доминировал, и думаю, Богдан это понял. Будешь еще на кого-нибудь пробоваться?

Мальчик застенчиво покраснел.

— Вообще-то я хотел еще опробовать себя в роли вратаря…

— Я думаю, у тебя все получится. Твоя реакция на высоте.

— Спасибо.

Гарри зачаровано смотрел на то, как семикурсник Олави Виртанен поймал снитч через несколько минут после того, как вылетел на поле. Его соперник вообще остался где-то позади.

— Он неподражаем, — шепотом произнес Гарри.

Дориан тихо хмыкнул.

— Ты смотрелся намного лучше. Думаю, вы будете соперничать с ним за позицию ловца. Другие были слишком медлительными, и они боялись вести себя рискованно в воздухе, а квиддич — это сплошной риск. Если боишься, то лучше не начинать.

На место загонщиков претендовали три парня с седьмого курса и один со второго. Они пробыли в воздухе минут двадцать, после чего раздался свист Гоняка. Он заявил, что теперь можно начинать отбор охотников, так как насчет них ему все понятно. На эти места хотели попасть сразу двенадцать человек. Гоняк произвольно разделил их на команды по три человека, и каждой дал по вратарю.

Где-то около сорока минут играл первый состав из двух команд. Затем в воздух поднялся второй. Гарри нервничал еще больше, чем в первый раз. Он подлетел к своим кольцам и начал наблюдать за вражескими загонщиками. Первый квоффл полетел в него через минуту после начала игры. Гарри легко поймал мяч и, чуть поднявшись вверх, отпасовал его своему загонщику, а он тут же ринулся к кольцам соперника. Второй мяч поймать было очень сложно. Загонщица начала дразнить его, поочередно выцеливая то в правое, то в левое кольцо. Гарри успокоился, остался на месте и не прогадал. Мяч полетел в центральное кольцо, где и был благополучно пойман. Поттеру за всю импровизированную игру удалось перехватить десять мячей, но два раза у него не получилось передать нормальный пас.

Свисток Гоняка стал для него истинным облегчением. Мальчик опустился на землю и ладошкой смахнул пот со лба.

— Мы посовещались, и я решил, что в команде будут играть Маттеус Лайне, Стефан Велчев загонщиками; Беатриче Кадлубек, Мая Сивакова, Китен Добрилов охотниками; Богдан Раду ловцом и Гарри Поттер вратарем.

Дориан издал боевой клич индейца и радостно запрыгал.

— Честно говоря, — продолжил Гоняк. — У меня были сомнения насчет Поттера. Он очень ловок и подвижен и свободно подошел бы на место ловца или охотника. Но на вратарей в этом году пробовались очень слабые ребята. У Гарри же здесь были высокие результаты. На следующий год советую опробоваться на охотника. Все свободны. Не засоряем поле. Через сорок минут сюда явится следующая головная боль. Не засклерозьте сдать свои метлы.

Гарри был очень счастлив, он широко улыбался, чем вызвал со стороны Дориана массу подколок. Сразу же по возвращению в гостиную, Поттер немедленно сел за конспекты. В понедельник планировался тест на проверку знания всех языков. Мальчик просидел в гостиной очень долго и даже не заметил этого, пока Дориан не напомнил, что людям полагается спать по ночам. Пришлось с этим согласиться.

— Знаешь, ты похож на моего домового эльфа, — заявил Гарри, направляясь в свою спальню.

— Что? — притворно обижено воскликнул Дориан. — У меня замечательные уши!

— А они тут не причем?! Ты как Тикки постоянно напоминаешь мне о том, когда стоит поесть или лечь спать.

Полувампир рассмеялся и взъерошил волосы Гарри.

— Что с тобой поделаешь таким рассеянным. Мне кажется, что еще немного, и ты попросишь поселить тебя в библиотеке. В секции зельеварения.

Гарри тяжело вздохнул.

— Все ты про меня знаешь.

— Да… Спокойной ночи.

— Тебе тоже.

Утро понедельника началось отвратно. На зарядке мальчик слегка потянул ногу, и она ныла, а на завтраке умудрился сесть за стол, на котором из еды был сухой хлеб и еле теплый чай. На тесте позади Гарри сел Михал. Сами задания были невыносимо сложными, даже по английскому языку. Сбоку от него сидел какой-то мальчик с Западного факультета, а Дориан дремал за своей партой. На этот тест весь первый курс согнали вместе, и класс оказался заполнен под завязку.

— Знаешь, от тебя пахнет смертью, — серьезно заявил мальчик, сидящий рядом с ним.

Гарри скрестил руки.

— И ты туда же… Как тебя зовут?

— Альберт Грегорович, — задумчиво произнес мальчик.

— Ты очень похож на своего отца. Ты тоже побывал за Гранью?

— Да… Это издержка моей будущей профессии. А когда ты видел моего отца?

— Первого сентября в Шабаше, — отозвался Поттер, подняв голову от пергамента.

— Значит, он все же пришел, чтобы проводить меня…

Гарри удивился последнему высказыванию, но тактично промолчал.

— Ты вступил в какой-нибудь отряд? — спросил он чуть позже.

— Ээээ… Нет… Мне предлагали один раз, но быть пушечным мясом не лучшая перспектива, не правда ли? — немного нараспев произнес Альберт.

— Да… Согласен с тобой… «Ты не хотел бы вступить в наш отряд?» — тихо спросил Гарри.

— А кто уже есть в вашем отряде? — задумчиво поинтересовался Грегорович.

— Я, Стан, Чермак и Беливук. Мы все с первого курса Восточного.

— Пожалуй, я соглашусь. Да… именно этого и следовало подождать… — мечтательно произнес Альберт.

— О чем ты? — спросил Поттер.

— Пора сдавать тесты. Не так ли? — все еще улыбаясь, Грегорович поднялся из-за стола и отдал господину Уилсону свои листы.

Гарри покачал головой и вернулся к проверке выполненного задания. Убедившись в том, что все сделано достаточно правильно и исправлять больше нечего, с облегчением отдал свой тест преподавателю.

Мальчик уже собрался уходить, когда его окликнул голос господина Уилсона.

— Поттер, ты не мог бы передать Михалу Бруевичу его тетради? Он сидел за тобой и недавно вышел. Может быть, ты его сейчас успеешь нагнать или передашь ему вещи за обедом.

Отказать было невозможно, поэтому Гарри взял тетради и вышел из аудитории. Но догонять никого не пришлось. Михал стоял недалеко от класса. Колокол на перемену уже давно прозвенел, и коридор наполнился снующими туда-сюда учениками.

Внезапно сумка Гарри лопнула, и на пол высыпались все его вещи. Мальчик начал их поспешно собирать и заметил, что из его сумки вылетел лист с изображенном на нем треугольником, поделенным пополам линией в середине и вписанным внутрь кругом. Гарри смог узнать изображение — это был знак Гриндевальда. В Дурмстранге его многие ненавидели, и действительно было за что. Но всегда находилось несколько фанатиков, которые подражали идеям этого темного мага. Поэтому, в замке с такими разговор был короткий, а сейчас, засветившись в коридоре с подобным изображением, не приходилось ждать ничего хорошего. Он был уверен, что Михал подбросил ему рисунок во время теста. Гарри поднялся с пола, схватил пергамент с изображением и окликнул Бруевича.

— Михал, подойди, пожалуйста! — попросил он.

Бруевич удивленно приблизился к нему.

— В чем дело?

— Ты забыл в классе. Господин Уилсон просил тебе передать, — и Гарри с совершенно невозмутимым лицом протянул Михалу его тетради и рисунок.

Поттер снова опустился на пол, заклинанием сразу же починил сумку и быстро сложил в нее все свои вещи.

— Это не мой рисунок! — нервно воскликнул Бруевич.

— Да?! Я не знаю, он был среди твоих тетрадей. Я всего лишь выполнил просьбу господина Уилсона. Извини, мне надо бежать!

Мальчик развернулся и направился в библиотеку, заметив возле стены компанию четверокурсников, которые с большим интересом наблюдали за ними. В особенности их глава — Виктор Крам. К утру следующего дня Михал оказался в больничном крыле.

Несколько дней прошли достаточно спокойно. Мальчик сидел за конспектами и докладами, шутливо переругивался с Дорианом и Офелией, старался игнорировать едкие замечания Мирославы, которая временами напоминала ему Северуса Снейпа.

Вскоре из обители Пришейухова вышел Михал, и Гарри начал опасаться следующей подлости. И она не заставила себя ждать. Поттер вечером попрощался с Дорианом и пошел в свою спальню, где увидел лежащего на полу недалеко от своего сундука Бруевича. Роберт пытался привести его в чувства. В руке Михала был зажат золотой медальон.

— И как это понимать? — проорал Гарри. — Вы хотели выставить меня вором, подбросив мне вашу вещь?

В дверь раздался стук. Поттер открыл ее и увидел на пороге Дориана. Мальчик приложил свой перстень к его и произнес:

— Приглашаю до тех пор, пока сам живу здесь.

Стан вошел в комнату, с хмурой веселостью посмотрел на сжавшегося Роберта.

— Сдадим их Каркарову? Думаю, Стаафа сразу отчислят. Или добьем их?

Гарри покачал головой.

— Это будет слишком для них. Я хочу поставить границу безопасности. Сильный маг снимет ее с легкостью, а, таким как они придется проторчать с рунической вязью несколько часов. Все неудобство заключается в том, что на вступлении границы в действие потребуется около двенадцати часов. Мне кажется, еще чуть-чуть и Михал придушит меня обычной подушкой во сне.

Бруевич стал приходить в себя, и Роберт тут же выволок его из спальни.

— Я скоро вернусь, ты пока колдуй тут, — произнес Дориан и вышел из комнаты.

Гарри выудил из памяти Тома латинскую вязь заклинания, а затем обвел свои вещи в аккуратный прямоугольник, который тут же вырисовался на полу белой линией. Мальчик разрешил доступ к своим вещам себе, а также всем ребятам из созданного им отряда. Когда он закончил со всеми манипуляциями, на пороге появился полувампир в пижаме и с распущенными волосами. Он прижимал к груди одеяло и подушку.

— Я сегодня ночую у тебя, — заявил он, направившись к кровати.

Гарри ошарашено посмотрел на Дориана.

— А я?..

Стан приподнялся с кровати.

— Есть варианты? Иди сюда. Спать сильно хочется…

Поттер натянул на себя пижаму, погасил свет и пролез к стене.

— Спокойной ночи… — пробормотал он.

— Спокойной ночи, — улыбнулся Дориан. — Если кто-то захочет тебя задушить, то его будет ждать клыкастый сюрприз.

— Мы друзья? — тихо спросил Гарри.

— Мы монстры, — Стан фыркнул. — Конечно же, дурачок, друзья. А теперь закрывай глаза.

Гарри почти сразу же уснул. Никогда он не чувствовал себя в большей безопасности. Холод в груди медленно стал прогреваться.

— Поттер! — забегая в гостиную прокричал Максим.

Гарри погладил виски и раздраженно поднял голову из-под книги по специфике использования высшей магии.

— Я внимательно слушаю.

Луческу притормозил рядом с мальчиком и удивленно посмотрел на него.

— Ты знаешь, что собрание глав уже началось, а тебя все нет…

— Меня не предупреждали о нем, хотя были бы должны.

Максим покраснел и шаркнул ножкой.

— Понимаешь, я забыл об этом из-за сложившейся ситуации… Извини… Поэтому и пришел… В общем, идем?

Поттер положил книгу в сумку, махнул Дориану на прощанье рукой и направился следом за Максимом.

Комната заседаний оказалась на восьмом этаже. В просторном помещении находился большой круглый стол, а вокруг него поставили мягкие сиденья. Прямо в центре восседал Станислав, по бокам Константин и Маркус, а чуть поодаль Каролина. Остальных Гарри увидел в первый раз.

— Добрый вечер, — поздоровался со всеми мальчик и опустился на свое место.

—И тебе привет! — кивнул Станислав, а за ним и другие.

Когда в комнате умолк шум, Вержбицкий продолжил.

— Первое школьное собрание объявляю открытым. В связи с последними произошедшими событиями: я очень счастлив видеть тех, кто смог сберечь погоны еще с прошлого года, но также рад новичкам, получившим их. Сейчас я зачитаю по списку ваши имена, а вы будьте добры, каким-нибудь жестом обозначьте себя. Времени мало так, что начали...

— Главы первого курса: Гарри Поттер и Максим Луческу.

Поттер чуть кивнул и приготовил перьевую ручку и бумагу для записи, а Максим привстав слегка поклонился.

— Главы второго курса: Флавиан Гейсек и Пламен Цанков.

Двое парней подняли только руки, а затем быстро опустили их.

— Главы третьего курса: Лука Ковач и Каролина Каберле.

Девочка забралась на стул и помахала всем со своей высоты, а мальчик закрыл лицо рукой показывая, что ему ничего не видно.

— Главы четвертого курса: Кирстен Юконссон и Виктор Крам.

Парни сдержанно кивнули. Выглядели эти двое очень сурово. Они были будто бы вырезаны из камня.

— Главы пятого курса: Драгош Мазилеску и Миха Гланко.

У одного приподнялась вверх рука, а другой застенчиво почесал затылок.

— Главы шестого курса: Альжбета Мысак и Матей Петреску.

Девушка улыбнулась и еле заметно качнула головой, а юноша поднялся из-за стола и театрально поклонился, после чего вернулся на свое место.

— Главы седьмого курса: Флориана Гашек и Радимир Якшин.

Они просто взмахнули волшебными палочками, осыпая всех собравшихся искрами.

— Главы потоков: Константин Койвисто и Маркус Рвонссон.

Ребята, хмыкнув, переглянулись.

— И соответственно я — глава школы Станислав Вержбицкий. К сожалению, Тадеуш Бруевич повел себя не достойно и был лишен своих погонов, а его место занял совсем другой человек. Гарри я весьма удивлен, что ты смог в одиночку справиться с одним из самых сильных отрядов. Может, поделишься секретом?

Поттер приподнял голову от пергамента.

— Все просто, никогда нельзя недооценивать своего противника.

— Я считаю, что Тадеуш идиот и так ему и надо! — воскликнула Каролина. — Молодец, ты приложил его самолюбие о каменный пол!

— Твое мнение сформировалось на основании отказа встречаться с тобой? — ухмыльнулась Альжбета.

— Конечно, нет! И вообще, странно совпало, что с потерей погонов ты рассталась с ним! — хлопнула ладошкой по столу Каролина.

— Я не хочу, пачкать свое имя близостью с человеком, способным так неблагородно поступать!

— Остановитесь!!! — прокричал Станислав. — У нас собрание. Еще немного и мне придется быть чьим-то секундантом на дуэли. Меня это совершенно не устраивает. Я лишь надеюсь, что Гарри сумеет показать себя в будущем и возможно займет моё кресло. Давайте перейдем к делам. До тридцать первого октября мне необходимо подать заявки относительно отрядов. На листе вы должны прописать название, курс, факультет, имена и фамилии участников. Гарри, Максим, я вам отдам сегодня дуэльные списки первокурсников, которые вы повесите в своих гостиных, — юноша перевел дыхание. — Теперь следующее событие. В последнюю субботу октября в Шабаше проводится День Дурмстранга. Каждый курс Восточного и Западного факультета придумывает что-то свое, с чем выступает в главном зале города. После этого вам разрешат отправиться домой, а двадцать седьмого октября в пять часов вечера вы должны будете сесть на корабль до школы. Слушаю предложения по поводу выступлений.

В комнате повисла гнетущая тишина.

— Ээээ… Можно разыграть короткую философскую сценку? — неуверенно произнес Гарри.

Все сразу к нему повернули головы.

— Раньше этого никто не делал. Но где ты найдешь к ней сценарий? — задумался Константин.

— Я напишу. Она будет буквально минут на пять-десять …

— Хорошо, потом покажи ее мне, чтобы я смог ее утвердить.

Поттер кивнул и откинулся на спинку стула. Следом за ним пошли предложения о демонстрации навыков фехтования и высшей магии. Кто-то начал говорить о внесении в программу фокусов и о показательных превращениях одних зелий в другие.

Обсуждение затянулось на три часа. Гарри вернулся в гостиную уже после отбоя. Мальчик осторожно прикрепил список к доске объявлений и начал искать свое имя.

Его противником был Сухи Нейц, юноша с Западного факультета. Мальчик облегченно вздохнул. Он очень боялся, что соперником может оказаться Дориан. Тогда бы Гарри не знал, как поступить в подобной ситуации.

Поттер рухнул в кресло и взяв подсвечник в руки придвинул его поближе к себе, внимательно вглядываясь в яркое пламя догорающей свечи. Рядом раздались тихие шаги.

— Ты уже закончил? — спросил Дориан.

— Да, завтра всем объявлю. Кстати, я на доску повесил дуэльный список. Ты сражаешься восемнадцатого ноября против Яна Горака и нам нужен еще один ненормального для нашего отряда.

— Совсем псих?

— Угум… Другой и не пойдет.

— Я знаю одного. Пошли, покажу! А по пути расскажешь, почему ты такой убитый?

— Дориан, а, чтобы было бы, если бы я оказался твоим соперником?

Полувампир резко остановился и повернулся к Гарри.

— Мы бы сражались в полную силу. И ты, и я. Но запомни, каким бы не был результат, мы останемся друзьями.

Не дав ничего ответить, он схватил Гарри за руку и потащил по коридору за собой.

— Может, скажешь, куда мы идем?

— В мою комнату. Познакомлю с одним психом. Он с Западного. Правда, этот парень действительно… весьма эксцентричен… В общем не удивляйся ничему.

Дориан толкнул дверь своей комнаты и втащил в нее Поттера.

— Ты же меня не приглашал. Как я смог войти?

— Дурачок, погоны тебе зачем? Ты свободно можешь входить в любую комнату и гостиную.

Гарри покачал головой и огляделся. В их с Робертом спальне царил порядок, а вот у полувампира все было завалено пластилином, гипсовыми слепками, и маленькими косточками. Только перед одной из кроватей виднелось небольшое свободное пространство, а над ней висели скрещенные мечи. Из-под нее застенчиво торчала булочка.На тумбочки стоявшей рядом валялись кинжалы и разные газеты. Гарри перевел взгляд в сторону. На другой кровати сидел увлеченно рисующий паренек, которого он еще заметил на церемонии распределения. Мальчик был несколько растрепан, с волосами средне-русого цвета доходящими ему до плеч, тогда как у его друга Дориана они закрывали лопатки. Оба мальчика собирали их в хвост, но полувампир использовал для этого черную атласную ленту, а его сосед — маленькую необычную заколку, сделанную в виде какого-то черепка.

— Привет? — неуверенно произнес Гарри.

— Привет. Ты хочешь, я нарисую твой портрет? Хотя нет… Я мог бы сделать с тебя хорошую куклу. Эти глаза… Они чудесны… — мальчик тут же спрыгнул с кровати и начал ощупывать Гарри.

Дориан только ухмыльнулся.

— Как тебя зовут? — спросил у него Поттер.

— Эдвин Эрстед… — парень потянулся к челке на лбу Гарри и отодвинув ее дотронулся рукой до шрама. — Ты почти приблизился к эталону идеальной модели. Конечно, есть небольшие изъяны, но они делают тебя более привлекательным и вызывают интерес… Мррр…, Пожалуй, я сначала нарисую твой портрет. Кстати, если ты собираешься умирать, то завещай мне свое тело, я мумифицирую его.

Гарри покосился на кинжалы, лежащие на тумбочке у Дориана, и попытался прикинуть в голове, получится ли у него дотянуться до них.

— Эдвин, лучше расскажи над чем, работаешь сейчас, — попросил полувампир.

Странный паренек кивнул и вытащил из-под своей кровати несколько коробок и открыл их. В одной лежала мраморная статуэтка русалки, сидящей на большом камне. Во второй был красивый рисунок «Летучего голландца». А в третьей находился непонятный скелет среднего размера.

— А что это? — удивленно спросил Гарри.

— Кукла… Она еще не готова… Я доделал только основу. Много времени ушло на создание связок. Сейчас собирался заняться сухожилиями и мышцами, но пока решил отдохнуть и порисовать.

Дориан сел на кровать, свесился вниз и достал из-под нее несколько булочек.

— Будете?

Гарри кивнул и взял угощение, Эрстед покачал головой и изъял из-под собственного одеяла сухую рыбку и стал чистить ее прямо над наброском.

— Тебе не жалко своего творчества? — спросил Поттер.

— Ты про рисунок? Нет… Он не живой какой-то получился. Я чуть позже нарисую тебя, может, выйдет лучше. Кстати, ты странный.

Гарри поперхнулся.

— Кто бы говорил!

Дориан заливисто рассмеялся.

— Знаешь, когда я понял, что смогу подружиться с Поттером?

— Нет, расскажешь? — с интересом спросил Эдвин.

Поттер заметно напрягся, полувампир посмотрел на друга и покачал головой.

— Это случилось до того, Гарри. Я стоял около кабинета немецкого языка, а ты проходил мимо, поздоровался, просто подошел и откусил у меня половину булочки, а потом как ни в чем не бывало отправился на свой английский! Я тогда был потрясен! Мне раньше казалось, что ты просто не хочешь портить отношения, опасаясь моей вампирской натуры. Поэтому и решил: благоразумней быть дружелюбным со мной, особенно учитывая то, что учимся мы в одном классе. Но в тот момент я понял, у тебя нет никакой расчетливости или двойного дна! А потом я убедился в этом окончательно. Но Эдвин прав, ты странный.

Дориан лег поперек кровати, задрал ноги на стену, а голову свесил вниз, дожевывая булочку.

— В своей автобиографии я обязательно напишу, что именно из-за выпечки началась наша дружба, — хмыкнув, произнес Гарри. — Эдвин, тебе хотелось бы вступить к нам в отряд?

— Хочу.

— Ты даже не поинтересуешься, кто там состоит еще?

— Нет.

— Почему? — задумчиво посмотрел на него мальчик.

— Мне просто так хочется.

Гарри доел булочку и теперь облизывал пальцы, испачканные в вишневом джеме. Поттер поймал задумчивый взгляд Дориана, а потом покосился на Эрстеда.

— Я в душ, — произнес Эдвин, вытащив из пододеяльника полотенце, и выйдя из комнаты.

Поттер взял с тумбочки кинжал, достал его из ножен и закатав свой рукав, резко полоснул лезвием по предплечью. Струйка крови покатилась вниз и была тут же жадно слизана Дорианом, который следом же присосался к ранке. Спустя какое-то время он отодвинулся от Гарри и заклинанием быстро залечил порез. Глаза полувампира странно блестели, они казались еще более красными, чем обычно.

— Спасибо, — смущенно пробормотал Дориан.

— Интересно, как Эдвин понял, что ему нужно выйти. Ты пил его кровь?

— Нет! — обиженно воскликнул полувампир, — Ты вообще первый, у кого я ее пью напрямую… До этого отец мне давал немного крови, но она была из донорских пакетов. Ощущения и энергия совершенно отличаются друг от друга. Знаешь, я иногда боюсь стать зависимым.

Гарри погладил его по голове.

— Все будет хорошо.

— Да… Знаешь, ты для меня больше, чем друг, скорее, как родной брат! Ты единственный по-настоящему близкий мне человек! Понимаешь, я тебе этого не рассказывал, но у меня уже есть старший брат. Ему сорок лет, и он относится к истинным вампирам. Но, мне почему-то кажется, что он не любит меня. Ведь я имею то, чего он лишен. Это тяжело.

Дориан распустил свой хвост, зевнул и потянулся.

— Кажется, мне пора ложиться спать…

— Спокойной ночи, завтра вечером надо будет всем собраться в любом тренировочном зале и обсудить название отряда. Ты так же подумай над этим, пожалуйста. Все, я ушел.

Поттер вернулся в свою комнату и рухнув на кровать, не раздеваясь, заснул. Следующий день прошел в суете. Он долго пытался донести до своего курса, важность Дня Дурмстранга. Они же старались всячески увильнуть от новых обязательств и в итоге методично свалили все на Гарри. Мальчик решил махнуть на них рукой до тех пор, пока не напишет нормальный сценарий.

Вечером удалось согнать весь отряд в тренировочный зал и заставить для начала всех познакомиться друг с другом, а потом коротко рассказать о себе. Гарри стал говорить первым.

— Как вы знаете, меня зовут Гарри Поттер. Я из Англии. В своей стране я немного популярен и поэтому решил, что учиться мне будет здесь проще. Я долгое время жил в семье магглов, а потом надо мной взял опекунство один волшебник. Мы не очень хорошо ладим с ним. Мои родители были убиты, когда мне еще не исполнился и годик. В принципе больше и рассказать-то нечего. Кто следующий?

Полувампир занял место Гарри и широко улыбнулся всем, демонстрируя свои клыки.

— Я Дориан Стан. С Восточного факультета. Я из Румынии, и я полувампир. На людей не кидаюсь. Люблю булочки с джемом. Я живу в вампирской ставке вместе со своими родителями и братом, ему сорок лет, и мы мало общаемся. У нас разные матери. Сюда приехал, так как решил, что здесь учиться намного интересней, чем на родине. Вроде бы все.

Он сел на свое место. Следом за ним заговорила Мирослава.

— Меня боятся, потому что я являюсь наследницей рода истинных оборотней Беливук. Белый волк — так переводиться наша фамилия. Я из Хорватии и раньше жила там со своим старшим братом, он шесть лет назад закончил Дурмстранг. У меня две анимагические формы: оборотень и волк. Но в любой из них я остаюсь в здравом уме и могу контролировать себя.

Она встала к стене и выжидательно посмотрела на Офелию, которая, тяжело вздохнув, вышла в центр.

— Я дочка одного чешского цыганского барона. У меня шесть братьев и одна сестра. Я самая младшая в семье. Сюда приехала с определенной целью — найти себе мужа. В Дурмстранге много сильных магов, притом хорошо сложенных физически. Я очень не хочу, чтобы отец выдал меня замуж без моего согласия за кого-нибудь незнакомого мне, как это произошло с моей сестрой.

Цыганка села рядом с Мирославой и положила ей голову на плечо. В центр шагнул Альберт Грегорович.

— Я в будущем собираюсь продолжить семейное дело Грегоровичей. Я уже прошел необходимый для этого обряд, если быть кратким, он вызывает временную смерть. Теперь у меня появилась способность видеть истину... Я по-иному воспринимаю этот мир. Мой отец сейчас исчез, его преследуют, пытаясь выяснить, куда пропала старшая палочка. Мы с матерью теперь живем в Польше.

Альберт забрался на подоконник, а в центр шагнул Эдвин.

— Я единственный из прямых наследников рода Эрстед, живущих в Дании. Лорд Волдеморт за отказ помощи в его войне, почти сразу после моего рождения, убил моих родителей. До семнадцати лет, я не могу вступить в прямое наследие своего рода, потому что заботу обо мне взяли на себя Бредали. В принципе, их больше интересовало материальное обеспечение за моё содержание, которое четко обозначено для меня в завещании. Моим воспитанием особенно никто и не занимался. Я всегда оставался сам по себе. Ах, да, мои родители были некромагами. У меня тоже есть этот дар, но нет знаний. Как-то так. Я поступил в эту школу, потому что она находится далеко от моего дома, а также в ней просто огромная библиотека. И здесь есть возможность кого-то рисовать и вылепливать фигурки… Ну вот, вроде бы я все сказал.

Гарри улыбнулся и достал пергамент.

— Так, теперь, когда мы узнали друг друга лучше, мы должны придумать название нашему отряду.

— Психи? — предложила Офелия.

— Чудики? — высказался Дориан.

— Погрешность бытия? — прозвучало со стороны Альберта.

— Парапраксис? — внес свою лепту Эдвин.

— Мизантропы? — вопросительно произнесла Беливук.

— Стоп! — воскликнул Гарри, хлопая в ладоши. — Слушаем меня. Наше сосуществование вместе уже ставит под вопрос психическую устойчивость каждого из здесь присутствующих. В общем, как вам название «Благоразумные»?

Дориан прикусил губу, сдерживая смех. Офелия пожала плечиками, а Мирослава подняла взгляд к потолку и прошептала что-то. Эдвин кивнул и зачем-то мяукнул. Альберт взял у Гарри пергамент и вывел в графе название «Благоразумные»...

Новый отряд получил свое право на жизнь.

Весь октябрь Гарри провёл в постоянных метаниях между своим отрядом, библиотекой, тренировками и подготовкой ко Дню Дурмстранга. Поттер написал небольшой сценарий, который тут же одобрил Станислав, удивившийся зрелости мыслей мальчика.

Также теперь всю субботу занимали факультативы. Как и предсказывал Дориан, на бытовую магию ходили одни девочки, а Гарри остался единственным парнем среди них. Эту дисциплину преподавала Элоиза Кортес. Она была очень похожа на Молли Уизли: такая же небольшая ростом, немного полноватая и вечно улыбчивая женщина. Но у неё в отличие от хозяйки рыжего семейства были красивые вьющиеся светлые волосы до плеч и серые глаза. Она очень обрадовалась Гарри и приказала всем девочкам беречь его, чем вызвала сильное смущение мальчика и смех остальных. На этих уроках госпожа Кортес учила их правильному применению заклинания для уборки дома, например, каким образом со всех поверхностей убрать пыль, помыть тарелки и пол или вывести въевшиеся пятна.

На ядологию записалось всего двенадцать человек, среди которых были Дориан и Эдвин. Гарри всё так же дискутировал с профессором Мейером. Во время второго занятия он разрешил мальчику использовать одну из лабораторий для его экспериментов и Поттер с большим нетерпением ждал, когда же кончится этот месяц, и он сможет заняться чем-то действительно интересным.

На фехтование записались почти все парни первого курса с двух факультетов. Гоняк выдал им деревянные мечи, объяснив это тем, что пока настоящие они удержать, не смогут. Гарри был полностью согласен с ним. Даже от упражнений с деревянным мечом руки очень сильно болели и дрожали. Дориан только хмыкал, наблюдая за тем, как Гарри делает себе массаж.

Основы рунологии оказались весьма забавными. Учитель Кархан Максимилиан старался преподнести всю нужную информацию, вплетая ее в контекст мифов и преданий. Он был интересным человеком с мечтательным взглядом и татуировками в виде рун по всему телу. Господин Кархан объяснял это тем, что так он максимально добивается сближения со своим предметом.

Брегг Гилберт был человеком увлеченным и часто забывался, когда начинал что-нибудь декларировать из-за своей учительской кафедры. Он рассказывал о политических интригах прошлого и заставлял всех искать двойное дно в любом событии. Гарри не нравилась эта дисциплина, она учила их фальши и лжи, но он также понимал ее необходимость, чтобы затем суметь выжить в этом прогнившем мире.

Поттер заставил девочек заняться пошивом костюмов для себя и Дориана. Они были единственными, у кого хватило смелости записаться на роль актеров.

Гостиная факультета за октябрь превратилась в склад декораций, оружия, мантий, масок и метел. Станислав и Константин сильно кричали на всех, но этим они вносили еще больший разлад в творящийся хаос.

Начались квиддичные тренировки. Капитаном команды выбрали Маттеуса Лайн. Парнем он был требовательным и весьма серьезным, поэтому постоянно разрабатывал различные стратегии и заставлял заучивать их. Маттеус потребовал, чтобы все дали ему приглашения в свои комнаты, так как собирался ночью приходить к ним и выяснять, действительно ли они все хорошо запомнили. С этой просьбой его отправили в долгий полет на метле, и кто-то робко предложил выбрать другого капитана.

В последние дни перед выступлением Гарри был похож на комок нервов и чуть ли не кусался. Эдвин и Дориан утаскивали его в свою спальню и заставляли принимать настойку валерианы.

Двадцать четвертого октября Гарри пришло письмо от опекуна:

« Поттер, необходимые документы для посещения вашего уголовника-крестного получены. До Азкабана добираться долго, и я даже не знаю, успеете ли вы на корабль до своей школы. В любом случае, в ваших же интересах как можно скорее прибыть в моё поместье в воскресенье.

С.С.»

Мальчик тут же послал ему ответ со своим голубем.

« Здравствуйте, профессор.

Я могу отправиться к вам в субботу вечером. В этот день в Шабаше будет проводиться День Дурмстранга. Если вы вдруг захотите, то можете прийти и посмотреть выступления. Кстати, я принимаю в нем участие.

Гарри Поттер»

На следующее утро Спес вернулась с ответом.

« Поттер, несомненно, твоими лучшими чертами являются своевременность и предупредительность. Я постараюсь прибыть в Шабаш и забрать вас после в свое поместье, но ничего не обещаю, поэтому не ждите меня.

С.С.»

Мальчик сжег это письмо в пламени одной из свеч. Все вокруг обсуждали, что они увидятся со своими семьями. Многим регулярно приходили посылки из дома, а Гарри получал раз в месяц даже не письма, а отписки. Валерьянка Дориана совершенно не помогала, и мальчик решил сходить к Люпину.

Он спустился на пятый этаж и постучал в его дверь. Ему открыли почти сразу же. Люпин выглядел намного лучше, чем в их первую встречу.

— Привет, Гарри. Проходи. У тебя что-то случилось?

Мальчик сел в одно из кресел, стоявших у стены. Комната была обставлена весьма скромно. Диван, служивший еще и кроватью, комод, пару книжных шкафов, рабочий стол с лампой, два кресла в углу и несколько полок со старыми выцветшими фотографиями и чайным сервизом.

— Здравствуйте, мистер Люпин. Я и профессор Снейп собираемся посетить Сириуса Блека в Азкабане в ближайшее воскресенье. Все нужные бумаги уже получены. Я посчитал необходимым сообщить вам об этом.

Люпин рухнул в соседнее кресло.

— Ты правильно поступил. Мерлин, я надеюсь, ты окажешься прав иначе мне страшно представить, во что обернется ваше посещение тюрьмы.

— Я тоже этого боюсь… Вы знаете, я еще в субботу буду выступать… и очень волнуюсь. Вы придете?

Люпин вытянулся в кресле.

— Конечно же! Ты увидишь меня в первых рядах. Кстати, помнишь, я обещал тебе альбом с фотографиями? Я собрал пока только треть, но совы были разосланы по всем, кто мог бы знать твоих родителей. Надеюсь, до Рождества у меня получится собрать альбом полностью.

— Спасибо, — мальчик благодарно улыбнулся.

— Пока не за что, малыш. Хочешь шоколадных лягушек?

— Если можно…

Люпин открыл сундук и вытащил оттуда лакомства. Заварной чайничек прилетел с полки на столик. Вода в нем тут же закипела, и Ремус добавил внутрь листовых чаинок. Спустя пару минут, мужчина разлил готовый чай по чашечкам.

— Он с ромашкой… Успокаивает…

Гарри хмыкнул.

— Дориан меня валерьянкой поит. Говорит, я скоро вместо него, начну бросаться на людей и кусать их.

Сделав глоток чая, профессор Люпин улыбнулся.

— Эмм… Я наслышан о твоих друзьях… Ты уверен в них? Их побаиваются небезосновательно.

Поттер тяжело вздохнул.

— Мы все опасны, но это не должно делать нас изгоями. Не так ли? Иначе вы бы не дружили с моим отцом.

Мальчик откусил от шоколадной лягушки лапку и задумчиво прожевал ее.

— Если окажется то, что я говорил правда, и Сириус Блек не предавал нас. Мне передать ему сообщение от вас? — спросил Гарри.

Люпин со звоном опустил чашку на место.

— Да… Подожди минуту.

Ремус подошел к комоду и вытащил оттуда маленькую шкатулку с засушенным четырехлистным клевером.

— Мы верили, что это приносит удачу и сделали его символом нашего счастливого будущего.

Мальчик спрятал ее в карман и улыбнулся.

— Я обязательно передам ему…

Гарри подумал о том, что возможно у его отца тоже была такая шкатулка, и он надеялся на волшебную силу клевера, но от смертельного проклятия нет защиты. Гарри сам чудом выжил и, только наверняка, благодаря жертве матери, ставшей на пути его неминуемой гибели.

— Каким был Джеймс Поттер?

Люпин, вздрогнув, спросил.

— В смысле?

— Вы мне часто рассказывали о его некоторых авантюрах в школе, но он всегда был для меня каким-то безликим… Я не знаю, что и кого он любил или ненавидел, о чем мечтал, относился ли к другим справедливо или высокомерно? Понимаете, мне так хочется побольше о нем узнать.

Люпин закусил губу.

— Он был очень гордым. Джеймса с первого курса покорила твоя мать. Сначала его притягивала в ней ее харизматичность, а став постарше, он влюбился в Лили, но около нее всегда был Северус. Бедно одетый мальчишка с отталкивающей внешностью, так к тому же еще и слизеринец. Только сейчас я понимаю, что мы поступали жестоко. Мы издевались над ним и один раз на первом курсе очень сильно избили. Он заплакал, когда мы сломали ему ребро. С тех пор Джеймс называл его Сопливиусом. Наша компания именовала себя Мародерами, но мы были чудовищами, которые не понимали, когда переступают границы от безобидного до смертельно опасного. Один раз Сириус чуть ли не убил Северуса, отправив туда, где я обычно превращался в оборотня. Если бы Снейп выжил, то тогда бы я возможно заразил его. Мне до сих пор стыдно перед ним и кажется, что жизнь наказывает нас за него.

Ремус закрыл лицо руками и тяжело вздохнул.

— Неужели он никогда вам не давал сдачи?

— Пытался, — тихо отозвался Люпин. — Еще как отвечал, только дело совсем не в этом. Нас всегда было четверо, а он один, и нападали мы неожиданно.

У Гарри пронеслись в голове воспоминания: как на него в школьных коридорах подло, со спины набрасывался Дадли со своими дружками.

— Почему вы решились рассказать мне об этом сейчас?

— Тут несколько причин. Первая из них то, что ты был готов к тому, как отреагируют друг на друга Снейп и Блек. А вторая… думаю тебе лучше посмотреть на это самому… Я не знаю, каким образом такая информация просочилась в прессу…

Ремус протянул Гарри «Ежедневный пророк». На первой полосе большими буквами значилось «Гарри Поттер в опасности?».

Мальчик открыл нужную страницу и углубился в чтение.

« ГАРРИ ПОТТЕРА ВОСПИТЫВАЕТ БЫВШИЙ ПОЖИРАТЕЛЬ СМЕРТИ! К ЧЕМУ ЭТО МОЖЕТ ПРИВЕСТИ?

Нам стало известно, что полтора года назад опеку над Гарри Поттером взял не кто иной, как Северус Снейп, бывший Пожиратель Смерти. На данный момент он преподает зельеварение в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Мы опросили несколько человек, чтобы лучше узнать о мистере Снейпе.

Журналист: Скажите, пожалуйста, Северус Снейп, по-вашему, может хорошо воспитать ребенка?

Респондент 1: Думаю, что нет. Он всегда был слишком резким и жестким, а также нетерпимым к другим. Это не тот человек, который может себе позволить иногда какие-нибудь вольности или проявления мягкотелости и чуткости, а тем более побаловать ребенка. Скорее всего, кормить станет, но потом посадит под замок или загрузит грязной работой. Я сочувствую его будущим детям.

Журналист: Вы считаете, что Северус Снейп действительно служил светлой стороне?

Респондент 2: Нет, и его поведение это наглядно демонстрирует. Он подсуживает своему факультету и потворствует развитию у подопечных отрицательных качеств. Я считаю, что Снейп готовит из слизеринцев будущих Пожирателей Смерти так, как верит в возрождение своего хозяина.

Журналист: Всем известно, что Северус Снейп и Джеймс Поттер были врагами. Как вы считаете, это может повлиять на отношение к мальчику?

Респондент 3: Конечно же, ведь он очень мстителен и коварен!

Журналист: Кому, по вашему мнению, стоило бы передать опеку над Гарри Поттером?

Респондент 4: Я думаю, что какой-нибудь достойной семье. Например, тем же Малфоям. Они потратили огромное количество денежных средств на благотворительность! Или отдали бы на попечение министра Фаджа. Все мы знаем насколько он добрый и отзывчивый человек! Я считаю, Гарри с радостью примет любой член магического сообщества.

Как видно из написанного выше, доверие к Северусу Снейпу не испытывает никто. Неужели мы так отплатим Гарри Поттеру за его прошлые заслуги? Надеюсь, магическое общество не оставит данную ситуацию, как есть!

Всегда ваша, Рита Скитер»

Гарри отложил газету в сторону.

— Чем это может грозить мне?

— Боюсь, что твое дело об опекунстве попытаются пересмотреть. Я так понимаю, статья была явно заказной, и играет она на руку двум кандидатурам — министру, или Малфою. Особенно если учесть то, что у Дамблдора и Фаджа не так давно произошла размолвка. Скорее всего, он ищет способ упрочить свое положение в обществе. Большая часть магов высоко ценят Дамблдора и соглашаются с любым его мнением, и если он пойдет против Фаджа, то последнему несдобровать. Поэтому министру срочно необходим какой-то весомый контраргумент, чтобы дать отпор директору.

— Меня хотят использовать разменной монетой в политических играх?

— Да. Они в тебе сейчас ни видят человека с собственными потребностями и желаниями.

Гарри отпил уже остывший чай и откинулся на спинку кресла.

— Хм… Я думаю, мне стоит что-то предпринять.

Люпин кашлянул и повернул голову к мальчику.

— Скажи, пожалуйста, а Снейп плохо обращался с тобой?

— Смотря с кем сравнивать. Если с моими родственниками, то хорошо, а если с Уизли, то не очень. Дело тут в другом… Все может стать еще хуже. Допустим, меня заставят бросить Дурмстранг, а этого я не хочу. Учеба в Хогвартсе не лучшая альтернатива. Да и к тому же, — мальчик кивнул на газету. — Я люблю свою страну, но ненавижу государство.

Ремус вздрогнул.

— Так же говорил Тот-кого-нельзя-называть!

Гарри поставив пустую чашку на блюдечко направился к двери. Около порога он оглянулся на Люпина и произнес:

— Сомнений нет, Том Реддл был темным и ужасным волшебником, но это не значит, что он не мог говорить действительно проницательных вещей. Волдеморт просто выбрал не тот путь реформирования. Вот и все. Я передам Блеку шкатулку. До свидания и спасибо за чай.

Мальчик быстро поднялся наверх, но зашел в музыкальную комнату. За фортепьяно сидела Мирослава.

— Пожалуйста, сыграй для меня что-нибудь.

Беливук внимательно посмотрела на него, а потом кивнула. Девушка положила руки на клавиши и зал наполнила тихая и спокойная музыка с легким оттенком грусти. Гарри закрыл глаза и начал вслушиваться.

В его мыслях всплыло воспоминание о том, как мальчик разговаривал со Смертью. Проводник вещал ему: вся жизнь состоит из возможностей, вовремя реализованных и упущенных. А также о том, что всегда есть больше вариантов, чем кажется в начале.

Поттер не успел заметить, как музыка остановилась. Мальчик открыл глаза и увидел Мирославу, сидящую рядом и внимательно изучающую его.

— У тебя что-то случилось?

Гарри кивнул.

— Но, кажется, я смог найти решение.

Они вместе вышли из комнаты, и всю дорогу до спален каждый молчал о своем.

* * *

Все оставшиеся дни превратились в хаотичное марево из беспокойного мельтешения преподавателей и учеников.

Когда же все необходимое было погружено на «Летучий голландец», и корабль отплыл к городу Шабашу, студенты облегченно вздохнули. Не так сильно пугало само выступление, а больше угроза что-то или кого-нибудь забыть, или не успеть вовремя подготовиться к спектаклю.

После прибытия в порт студентов, их тут же рассадили в кареты по восемь человек в каждую и отправили к Концертному залу. Дориан весь путь бубнил свои слова, а Гарри находился в состоянии легкой прострации. Их выступление было последним, и это нагнетало атмосферу еще большой нервозности.

Все помещение как, оказалось, заполнилось людьми. Среди присутствующих, Гарри заметил Люциуса Малфоя и Северуса Снейпа. Они сидели недалеко от директора в первых рядах. Видимо Снейпа заставила сюда прибыть именно статья, а не желание увидеть мальчика, но и это было лучше, чем ничего. Люпин тоже сидел в зале на свободном место в третьем ряду, подальше от Каркарова и его компании.

Первыми выступали мечники с седьмого курса. Их уровень был на высоте, и Гарри самому захотелось научиться управляться с оружием с таким же мастерством. Он с грустью вспомнил о своем деревянном мече и о том, как после него болели руки.

Следом потянулась вереница номеров о возможностях трансфигурации, зельеварения и чар. Пятикурсники продемонстрировали особенности речи людей из нескольких стран, и каким образом можно избежать недопонимания из-за различия в языках. Наконец-то настала их очередь выходить в зал. Над сценической площадкой вспыхнули рампы, а все помещение погрузилось в полумрак.

Экспозиция представляла собой темную комнату, в которой находились двое: один в балахоне, с накинутым на голову капюшоном, а другой с белым овалом на месте лица. Последний что-то усиленно пытался найти в большой куче масок, лежащих на полу. Как вдруг услышал голос того, кто был в балахоне.

— Что ты ищешь? — спросил он.

— Свое лицо! Я потерял его!

Человек с белым овалом продолжил разгребать кучу из масок.

— Слушай! Может, ты знаешь или хотя бы помнишь, как выглядит моё настоящее лицо? Я так часто менял свои маски и теперь даже забыл в действительности, кто я… Ты хоть что-нибудь можешь рассказать обо мне настоящем?

Человек в балахоне только покачал головой.

— Нет, я даже не узнаю тебя. А почему ты стал таким?

Другой с белым овалом на месте лица задумался.

— Я просто жил… Но каждый надеялся вылепить из меня то, что хотел. И я все время им соответствовал. Но понимаешь… Они были такими разными… И их ожидания тоже отличались друг от друга. Мне приходилось менять маски постоянно, чтобы всем угодить.

— Ты сожалеешь о принятом решении?

— Да… Я же потерял себя! Это самое страшное, что может произойти! Когда вдруг остановившись осознаешь, как ты превратился в ничто… Тебя не существует! Есть только гипсовая маска и все!

— К чему ты пришел сейчас?

— Я сделал вывод и уверен в том, что ничего никому не должен и не обязан. Теперь совершая любой поступок, я стану руководствоваться своим разумом и не буду оглядываться и слушать окружающих.

— Ты думаешь, что сможешь уйти от социума окончательно?

— Конечно же, нет! Это невозможно! Но я больше не буду серой массой. Я хочу провозгласить себя личностью и индивидуальностью! Я стану жить свободно в мире, ограниченном определенными нормами морали! Но не желаю и дальше быть ничтожеством!

— Почему ты не помнишь своего лица?

— Оно стерлось из памяти мишурой из перемен и постоянным чередованием ролей! — ответил человек с белым овалом.

— Ты считаешь, что, найдя свое лицо, ты больше никогда не станешь играть?

— Нет, буду. Но лишь при необходимости и, не переступая через себя и свое собственное мировоззрение.

— Что ты хочешь?

— Быть собой.

— Чем ты готов пожертвовать ради этого?

— Мнением некоторых людей о себе.

— Почему ты решился на такое?

— Теперь я абсолютно уверен, что все они не могут быть авторитетами!

— Давно ли ты стал понимать это?

— Каждый раз, когда я играл определенные роли, в моей душе зарождались зерна сомнения, но только сейчас они дали свои всходы.

— Ну и каково тебе постигать новые истины?

— Так тяжело… Больно... Очень… Внутри ломается все, что было до этого, но оно переделывает меня к лучшему. И я счастлив!

— Пожалуйста, возьми в руки зеркало.

Человек с белым овалом принял его и с удивлением увидел отражение собственного лица.

— Но как! — воскликнул он.

— Все просто. Потерянного никак не вернуть. Ты уже полностью изменился, и старый твой облик не сумеет прижиться сейчас. Но новым мировоззрением и осознанием своих ошибок ты заново создал себя. Смотри внимательно и постарайся опять все не забыть. А теперь прощай!

— Подожди, скажи мне, кто ты?

Человек в балахоне откинул капюшон, под которым не оказалось ничего.

— Я пустота. Но я вернусь снова, если ты совершишь подобные ошибки еще раз. И возможно, тогда я поглощу тебя.

— Маски на полу загорелись, а человек с лицом сделал шаг в новую жизнь… — произнес голос из-за кулис.

Мальчики поклонились публике, которая сидела в небольшом оцепенении.

— Актер с белым овалом вместо лица — Гарри Поттер, он же и автор сценария. Другой артист, сыгравший человека в балахоне, с накинутым на голову капюшоном — Дориан Стан. Костюмы сшиты первым курсом, всеми девочками Восточного факультета, а маски собственноручно вылепил первокурсник Эдвин Эрстед с Западного.

Зал взорвался аплодисментами.

Гарри свободно вздохнул только тогда, когда вернулся за кулисы.

— Дориан, ты молодец. Спасибо тебе, — похлопал он по плечу друга.

Полувампир довольно улыбнулся.

— Я знал, что я лучший!

Поттер рассмеялся и дернул за хвост Стана.

— Я ничуть не сомневался.

После того, как Каркаров произнес заключительные слова, и все стали расходиться, мальчик выскользнул из-за кулис и направился к опекуну.

Зельевар стоял с Малфоем и о чем-то разговаривал. Гарри подошел к ним и, молча, поклонился, чтобы не прерывать их беседу.

— Конечно, твоё предложение мне интересно, Люциус, но мы с Поттером спешим. Я должен передать его Дамблдору.

— Не беспокойся, я все понимаю, — аристократ позволил себе легкую улыбку. — Я очень надеюсь увидеть вас двоих на Рождественском вечере в этом году.

— Я ничего не обещаю, но постараюсь быть, — произнес Снейп и нервно покосился на Гарри. — Нам действительно пора. До встречи.

— До свидания, сэр, — попрощался мальчик, направившись вслед за опекуном.

Всю дорогу до выхода они шли молча, а у дверей на них накинулось несколько журналистов.

— Гарри Поттер, скажите, вы подвергались насилию со стороны Северуса Снейпа?

— Мистер Поттер, согласны ли вы оставаться в семье бывшего Пожирателя Смерти, и знаете ли вы что-нибудь о его прошлом?

— Северус Снейп срывал на вас злость из-за издевок над ним вашего отца?

— Каким вы видите свое будущее?

— Хотелось бы вам поменять опекуна?

— Почему Дурмстранг, а не Хогвартс? Вы не довольны качеством образования в английской школе или вас не устраивает политика Дамблдора?

Зельевар выглядел немного растерянным. А у Поттера даже разболелась голова от их галдежа, а внутри поднялась волна ярости. Как они вообще посмели спустя столько времени спрашивать у него что-то, и где же были раньше. Мальчик поднес палочку к горлу и шепнул: «Сонорус».

— Тишина! — его громкий возглас прокатился не только по холлу помещения, но и по всей улице.

Журналисты тут же затихли, и мальчик снял заклинание.

— Насколько я помню, я не давал разрешение на проведение пресс-конференции. Но вы ведь не успокоитесь, так что я отвечу всего на пять вопросов, и мы уйдем.

Зельевар немного дернулся, но на лице постарался сохранить невозмутимость. Мальчик взял его за руку, которая оказалась холодной.

— Мистер Поттер, как с вами обращается Северус Снейп? — спросила женщина в ядовито-зеленой блузке.

— Мой опекун помогает мне и относится хорошо. У него прекрасная библиотека, которой он разрешает пользоваться. Профессор также рассказал мне о правилах магического мира и об их обычаях. Я благодарю его за это.

— Мистер Поттер, вас не смущает прошлое вашего опекуна?

— Кто не грешен, пусть бросит камень.

Журналисты на какой-то миг притихли, а потом женщина в ядовито-зеленой блузке еще раз задала вопрос.

— Вы не хотели бы сменить опекуна на более достойного представителя магического сообщества?

Гарри зло посмотрел на нее.

— То, что я сейчас нахожусь с профессором и держу его за руку вам должно говорить о многом. Мне уютно с этим человеком. Опекуны — не одежда, которую можно менять каждый день. И я считаю, что профессор Снейп относится к категории достойных представителей магического сообщества.

— Мистер Поттер, Дурмстранг выбрали вы или ваш опекун?

— Это сделал я. Мне хотелось избежать чрезмерного внимания к собственной личности и поэтому я тут. У меня теперь появилась возможность быть нормальным и равным со всеми. Здесь никто не реагирует на фамилию Поттер. Профессор Снейп хотел отправить меня в Хогвартс, но он принял мой выбор.

— Он никогда не срывал на вас злость за вашего отца?

— Нет. Он стал для меня хорошим отчимом. Это был последний вопрос. А теперь простите, мы спешим.

Одна журналистка с мечтательным видом вздрогнула, и ее взгляд наконец-то сфокусировался.

— Мистер Поттер, извините, а можно опубликовать сценарий, который вы написали в нашем журнале?

Гарри на какой-то момент замешкался.

— А как он называется?

— Придира, — затаив дыхание сказала девушка.

Снейп рядом хмыкнул, и его рот изогнулись в кривой усмешке.

— Публикуйте, — несколько обреченно произнес Гарри и потянул Снейпа к одной из карет.

Журналисты остались позади. Небо было почти черное от туч. Мелкий дождь начал накрапывать, и подул сильный пронизывающий холодный ветер, который трепал мантию зельевара. В душе мальчика возникло ощущение чего-то плохого и неотвратимо движущегося к нему.

Этим субботним вечером было очень тихо и спокойно. Зельевар много молчал и выглядел крайне задумчивым.

— Хорошо сыграли, Поттер. Перед журналистами. Я рад, что вам хватило на это ума, — прошипел он из своего кресла и продолжил пить виски.

Гарри устало отмахнулся от зельевара. Мальчик вдруг осознал, что привык к этому так же, как со временем свыкся с тем отношением Дурслей, которое они проявляли к нему. Он воспринимал все негативные действия от других так, как будто заслужил их. Мальчик всю жизнь хотел любви, но всякий раз убеждал себя забыть о своем желании, думая, что недостоин ее. Он всегда испытывал радость от тепла, которое давал ему Дориан. Гарри казалось, что полувампир никогда не сможет предать его. Но если это все же случится, то он даже не мог вообразить себе, что будет с ним. Возможно, просто сойдет с ума. К такой душевной боли он не был готов. Только в этот момент мальчик понял значение фразы о том, что родные и близкие люди — наше самое слабое место. Ночь Гарри провел глядя в потолок, и беспокойно ворочаясь в своей постели. Уснуть ему удалось только под утро, но Тикки разбудил его в семь часов. Мальчик быстро привел себя в порядок, надев специальную мантию, которую отдал ему профессор Снейп. Когда Гарри спустился вниз, зельевар сидел в кресле в такой же одежде, какая была и на нем.

— Доброе утро, сэр, — поприветствовал мальчик, — А зачем нам нужны эти мантии?

— Поттер, когда же вы наконец запомните одну вещь, оно не бывает добрым? Мерлин, в лучшем случае утро может быть нейтральным! Ну неужели вы считаете, что предстоящий поход в самую страшную и ужасную тюрьму мира и общение с ее охраной — дементорами, сделает моё утро добрым? — язвительно поинтересовался Снейп, — Эти мантии позволят стражам отличать нас от заключенных этого милого заведения. У меня есть портал на двух человек. Он сработает… — зельевар перевел взгляд на часы. — Через пятнадцать минут. Поттер, вы знаете, что в Азкабане нельзя использовать волшебство. На тюрьму наложены мощные антимагические чары. У заключенных даже палочки не отнимают. Оставляют им в качестве погремушек. В Азкабане среди персонала нет людей. Там только одни дементоры и домашние эльфы, со специально примененными к ним связывающими чарами, чтобы они могли готовить для заключенных. Из-за наложенного на них заклинания им запрещено аппарировать самим и кого-нибудь или как-то по-другому помочь сбежать. Понимаешь, Поттер, если вдруг дементоры решат, что мы опасны, то могут и поцеловать. Их там сотни и мы совершенно безоружны против них… В такой ситуации, единственный вариант — это бежать до границы на берегу и активировать портал. Правда, весело? Ну, так что, утро по-прежнему тебе кажется добрым?

Гарри только сейчас понял, как нервничает Снейп. Мальчик не рассматривал поход в Азкабан с такого ракурса. Он, конечно, предполагал, что это может стать опасной и рискованной операцией, но не настолько же.

— Все будет хорошо… — произнес Гарри, пытаясь успокоить то ли себя, то ли зельевара.

— Ты оптимист, Поттер. Такие умирают первыми. А теперь хватайтесь за портал. Он скоро должен активироваться.

Снейп протянул мальчику небольшую игрушку в виде клоуна. Определенно в Министерстве работали люди с извращенным чувством юмора.

Поттер осторожно ухватился за его голову и через минуту ощутил рывок в области живота. Пространство на миг сжалось до одной точки, а потом резко расширилось, выплюнув Гарри на берегу моря. Рядом с ним стоял Снейп и отряхивал свою мантию, было видно, что его руки немного дрожали. Мальчик тут же отвернулся, так как не хотел смущать своего опекуна. Они оказались на небольшом острове посреди моря. Перед ними возвышалась мрачная тюрьма имеющая вид огромной башни. От нее веяло холодом и страхом.

— Жутковато… — произнес Гарри.

— Это вы еще внутри не были, — хмуро отозвался Снейп и направился вперед к старым ржавым воротам.

Гарри ничего не оставалось, как пойти за ним. Пусть и со скрипом, но они открылись легко.

— От них нет никакой пользы, ворота тут стоят для атмосферности, — прокомментировал Снейп.

Гарри вяло кивнул и ухватился за складку мантии зельевара. Вряд ли бы он разрешил взять себя за руку, но мальчику так стало даже спокойней. Они вошли в башню, и к ним тут же подлетел дементор. Это было огромное существо, не имевшее ног, одетое в безмерный плащ с капюшоном, который закрывал его голову. Страж протянул вперед худую руку, облупленную слизью и струпьями. Мальчика затошнило, и он очень обрадовался тому, что сегодня не завтракал. Зельевар вложил в нее руку свиток. Существо покрутило его в своей руке и просипело, в холле тут же возник домовой эльф. Он быстро развернул пергамент.

— Им к Сириусу Блеку, заключенный номер 390. Уровень третий, правое крыло. Это действительное разрешение Министерства.

Дементор поманил рукой за собой зельевара и Поттера. По коридорам разносилось эхо их шагов. Камеры представляли из себя выражение средневековых кошмаров: маленькие темные комнатки, освещенные тусклым светом факелов, горящих в коридоре. У стен стояли деревянные скамьи, которые, скорее всего, служили заключенным кроватями. В дальнем углу находились большие глиняные широкие вазы, предназначенные для справления естественных нужд. Сами узники выглядели очень измученно, а их тела были истощенными и больше походили на живые скелеты, чем на людей. Они просто сидели на полу и смотрели в одну точку. Только некоторые из них что-то бормотали, но их речь нельзя было разобрать.

Около каждой из камер стояло от трех до четырех дементоров. Когда Снейп с Гарри проходили мимо них, они тянулись к ним, пытаясь хоть немного отпить их воспоминаний и их тепла. Мальчик никогда еще так остро не чувствовал дементорскую часть сущности в себе. Она буквально рвалась наружу и стремилась поделиться с товарищами, собранными крохами. Гарри понимал их. Им было холодно, и дементоры искали способ хоть немного согреться. То, что они высасывали у других, помогало им на короткий промежуток времени. Это, например, как дать человеку, несколько дней проведшему в пустыне, всего лишь пару капель воды.

Дементор остановился около одной из камер, открыл ее, впустил в нее своих спутников и отошел на некоторое расстояние.

На полу в старых лохмотьях сидел сильно заросший человек неопределенного возраста. Он никак не отреагировал на посетителей.

— Сириус Блек, ты слышишь меня? — громко спросил зельевар.

Узник на полу вздрогнул.

— Да. Кто ты?

Снейп усмехнулся.

— Тюрьма совсем отбила твою память? Ты ведь себе даже никогда не мог представить, что окажешься тут?

Сириус поднял голову, его взгляд был весьма осмысленным и он отличался от других узников.

— О! Сопливиус, пришел навестить меня? Как это мило… Я должен быть польщен. А может ты захотел показать мне свои подштанники? Или ты их научился стирать за столько времени?

Зельевар сжал кулаки.

— Хватит! — воскликнул Гарри.

Сириус перевел взгляд на мальчика.

— Смотри, даже свое отродье приволок сюда. Хотел показать, что стало с человеком, которого ты ненавидел? Может ему поведать о парочки забавных историй с твоим участием? Как ты рыдал на первом курсе, умоляя, чтобы мы прекратили бить тебя? Кстати, Сопливиус, мне даже интересно, кто согласился с тобой лечь в одну постель для его зачатия? Наверное, это очень измученная жизнью женщина или проститутка из Лют…

Снейп с силой ударил Блека в челюсть. Голова Сириуса стукнулась о стену. Узник зло рассмеялся.

— О, кажется, угадал! Я знаю, как мне сейчас поступить, чтобы моя жизнь перестала быть бессмысленной.

Блек, вскочил на ноги и обратился в черного пса огромного размера, который, сильно зарычав, двинулся на зельевара. Одним прыжком он сшиб его с ног и, оскалив свою пасть, стал тянуться к шее Снейпа.

— Нет! — закричал мальчик.

Гарри охватил сильнейший страх за опекуна и такое же чувство вины перед ним. Это с его подачи они пришли сюда. Поттер отпустил свою дементорскую сущность. В Азкабане была магия, но совершенно иная, абсолютно отличающаяся от той, которую он ощущал до этого. Она представляла собой сгустки чего-то темного. И мальчик начал полностью поглощать их и пропускать через себя, только позже поняв, что это было отчаяние, принявшее за века свою форму.

Огромного пса с силой откинуло к стене. Сириус назад обратился в человека. Мальчик облизнул губы. Поттера мучила жажда. Как никогда хотелось выпить чужих эмоций. Гарри сильно трясло, ему было холодно. Казалось, что внутри его организма все заледенело, и он расколется надвое, если не сделает ни одного глотка. Он быстро подбежал к Сириусу и положил на его тело руки. Остатки позитивных эмоций узника скользнули в Гарри, и он наконец-то смог свободно вздохнуть.

— Поттер, с тобой все в порядке? — дрожащим голосом спросил зельевар.

— Теперь да, сэр, — широко улыбнулся мальчик.

Сириус впал в полузабытье.

— Я не предавал Поттеров… Питер… Он служил ему… Как он мог… А я… Я тоже виноват… — зашептал он.

— Теперь надо подождать, пока он придет в себя, я не рассчитал сил и крепко приложил его.

— Я говорил, что тут нельзя колдовать. Как ты это сделал?

— У Азкабана есть своя собственная магия, и она родилась именно здесь. Я пропустил ее через себя… Это очень больно, но я доволен тем, что вы остались живы.

Гарри резко ударил Сириуса по щекам. Тот широко распахнул глаза.

— Значит, не сон? — спросил он.

— Нет, — покачал головой Гарри. — Мы уже поздоровались друг с другом. Теперь к делу. Профессор, у вас же есть с собой Сыворотка правды?

Снейп молча достал из кармана филиал и накапал зельем в рот Блеку.

— Ваше имя? — спросил Гарри.

— Сириус Блек.

— Кто был Хранителем Поттеров?

— Предатель Питер Питтегрю.

— Вы убили его?

— Нет. Он отрезал себе мизинец, а затем взорвал магглов. Питер был анимаг, поэтому после взрыва превратился в крысу и нырнул в канализацию.

— В чем вы вините себя?

— В том, что это я посоветовал Джеймсу взять Питера в Хранители. Боялся, станет очевидным, если им буду я. Вдруг мне подмешают Сыворотку, и тогда я выдам их.

— Я думаю, ему можно дать антидот.

Снейп опять молча накапал зелье на губы Блеку.

— Мы узнали, что хотели, пора уходить, — произнес мальчик.

— Поттер, ты слишком спешишь. Успокойся, — процедил Снейп.

Сириус дернулся.

— Поттер? — переспросил он.

— Да. Я Гарри Джеймс Поттер.

Блек, схватился за голову, а потом несколько раз стукнулся ею об стенку.

— Ты не его сын, а Джеймса. Мерлин! Да что же это… А я… извините… Я так желал... Умоляю, простите… Я не знал… Сын Джеймса… Мой крестник… Я не хотел… Я…О, Мерлин… — продолжал шептать мужчина.

Он обнял свои колени и начал раскачиваться в разные стороны.

— Тише… — успокаивающе произнес мальчик и вынул из своего кармана шкатулку с клевером. — Это вам передал Ремус Люпин. Мы постараемся вытащить вас отсюда.

Сириус дрожащими руками с осторожностью провел пальцами по отданной ему шкатулке и заплакал. Крупные слезы скатывались по его грязным щекам и терялись в густой бороде.

— Блек, ты должен подписать кое-какие бумаги для Гарри. Мы хотим, чтобы ты передал родовой дом Блеков своему крестнику. Там спрятана одна очень важная вещь, оставленная твоим братом и являющаяся ключом к победе над Темным лордом. Понимаешь, Тот-Кого-Нельзя-Называть не умер, а лишь исчез на время. Сейчас он восстанавливает свои силы.

Снейп достал из одного из карманов бумаги и перо с чернильницей. Блек странно, посмотрел на него.

— Вы используете меня. Да? А к Мерлину. Я ненавидел этот дом. Я даже на тебя его могу переписать, Снейп, — прохрипел он и рассмеялся.

В смехе Блека было что-то безумное. Гарри поежился и осторожно провел рукой по колтуну из свалявшихся волос. Сириус быстро подписал все нужные документы и снова ушел в себя, прижавшись к стене.

Зельевар уже стоял у выхода из камеры, когда мальчик еще раз приблизился к узнику и шепнул ему на ухо.

— Если тебя долго не смогут освободить, и ты поймешь это, то беги. Дементоры не чувствуют анимагов. Постарайся тогда добраться до Шабаша. Я помогу тебе там.

Он вложил ему в руки укрепляющее зелье и выскользнул из камеры. Дементор тут же закрыл ее на ключ и повел их к выходу. Гарри ощущал, как он присматривается к нему и ждет, поделится ли он тем, что смог собрать.

Когда зельевар перешагнул порог тюрьмы, а Гарри еще оставался в башне, мальчик резко развернулся и неожиданно обнял дементора.

— Тебе так холодно… Возьми немного от меня. Я не возражаю. Только не сводите того узника с ума.

Тот начал вдыхать воспоминания Гарри, а он осев на пол, стал отдаваться собственным кошмарам.

— Поттер! Поттер! — раздался крик Снейпа.

Зельевар подхватил на руки мальчика и поспешил с ним к берегу. Как только они дошли до конца границы магического барьера, он тут же активировал портал, который сразу же перенес их назад в поместье.

Когда Гарри пришел в себя, он уже лежал на диванчике.

— Мне очень жаль, сэр… Он чуть не убил вас. Но Сириус так боялся быть осмеянным, и он завидовал вам… Блек, путал явь и реальность. Извините меня, вы ведь могли пострадать из-за моей идеи. Если бы с вами что-то случилось, я не простил бы себя. Я сочувствую ему, но это не меняет его натуры. Будь я на вашем месте, я так же ненавидел бы Сириуса Блека и моего отца. Они безжалостные люди. Я не имею права извиняться за них. Но лелею надежду, что, может быть, когда-нибудь вы увидите во мне меня, а не свое прошлое.

Снейп на эту пылкую речь только хмыкнул. Поттер сел на диване. Зельевар протянул ему плитку шоколада.

— Тебе уже скоро возвращаться в свою школу.

На часах было четыре вечера. Мальчик кивнул и откусил от нее кусочек.

— Почему дементор напал на тебя? — задумчиво поинтересовался зельевар.

— Он просто искал тепла. Им там очень холодно. Вы знаете, они и есть самые настоящие узники.

— Я боялся, что ты спровоцировал его, — протянул Снейп. — Дело Блека теперь запустят. Если слушание состоится, ты обязан будешь явиться на него и выступить в роли одного из свидетелей.

Мальчик, слегка пошатываясь, прошел к камину.

— Спасибо вам и до свидания.

Гарри зачерпнул дымолетного порошка, кинул щепотку в огонь и зайдя в него исчез в зеленом пламени. А Северус Снейп позволил выйти своим эмоциям на волю. Он разбил все бокалы, что были в комнате, а потом, немного успокоившись, направился писать отчет Дамблдору.

Гарри не мог толком вспомнить, как добрался до школы и что делал до того момента, пока не лег спать. Следующее утро тоже не принесло облегчения. Образ безвинного узника преследовал его всюду. Не выдержав, после уроков он сразу же убежал к Люпину.

Ремус сидел в своей комнате напротив маленькой клетки с крошечными живыми зелеными листьями.

— Здравствуйте… — поприветствовал мальчик оборотня. — А кто это?

— О, Гарри, я рад снова тебя видел… Я даже не заметил, как ты вошел, — Люпин встал с пола. — Это насекомоядные листочники. Вредные существа. Когда голодные, могут скопом напасть на человека... Ты был у Сириуса? Как он там?

Поттер прошел по комнате и предварительно разувшись, забрался в кресло с ногами.

— Блек вчера чуть не убил Снейпа, Сириус все же немного тронулся умом… Он очень зарос, — мальчик тяжело вздохнул. — Мы были правы. Он не виновен. Я отдал ему восстанавливающее зелье и шкатулку. Но Сириус разочаровал меня как человек. Мы только вошли в нему, а он тут же начал оскорблять Снейпа. Я надеялся, что за годы заточения он раскается и станет сожалеть о своих поступках.

Люпин покачал головой, а потом его хохот разнесся по всему кабинету.

— Значит он еще не совсем сумасшедший!

Ремус смеялся очень долго, это больше походило на истерику. Мужчина стал задыхаться, но все равно продолжал хохотать. Из его глаз лились слезы, а он никак не мог остановиться.

Гарри встал из кресла, подошел к Люпину и дал ему пощечину. Оборотень вздрогнул и резко прекратил свой смех. Поттер порылся в карманах мундира, нашел там пузырек с настоем валерианы и отдал ему в руки. Мальчик призвал чайник, бросил туда заварку и добавил в него кипятка. Затем он протянул Ремусу чашку с готовым горячим чаем, а другую взял себе.

— Спасибо… — прошептал оборотень.

Поттер кивнул и сделал глоток.

— Когда Сириус увидел шкатулку с клевером, он тоже начал плакать… — Гарри тряхнул головой, отгоняя образ. — Почему вы не сказали, что он анимаг? Сириус чуть ли не перегрыз горло Снейпу.

Люпин подскочил на месте.

— Я не думал, что там можно пользоваться магией.

— Вы надеялись на побег Блека, тогда бы у него появился шанс укрыться?

Ремус поперхнулся и закашлялся, мальчику пришлось похлопать оборотня по спине.

— Вы как?

— Хорошо… Прости, не ожидал подобного заявления… Но ты абсолютно прав… Я всегда надеялся на это, — Люпин слегка пригладил свои волосы рукой. — Но я не был уверен и все время сомневался в нем, так как его семья разделяла взгляды Сам-Знаешь-Кого. И я…

Мальчик обул сапоги и осторожно заправил в них брюки.

— Вы чересчур легко потеряли веру в близкого человека.

— А что мне оставалось? Ты бы сам как поступил в подобной ситуации. Если бы, например, Дориана поймали, а затем сказали бы, что он больше всего походит на того, кто нападал на людей и выпивал их кровь?

Гарри тяжело вздохнул и подошел к двери.

— Начал бы искать улики, которые могли, оправдали его. Если бы мне это не удалось, то помог бы ему сбежать.

— А если бы действительно оказался он?

— Все равно, он не был бы им. Ведь вампиры нападают только тогда, когда сами потеряли много крови. Это сродни рефлексу… Они не убивают ради развлечения… А Дориан… Он дотянул бы до меня. Скорее всего, ваша компания и не была особо сильно дружна, как виделось остальным, если только вы не знали истинного Хранителя. И вы так и не нашли свободного времени, чтобы навестить сына лучшего друга. В чем была причина ссоры?

Ремус выронил чашку на пол.

— Ты слишком проницателен для своего возраста… — пробормотал оборотень. — Меня подозревали в роли шпиона Того-кого-нельзя-называть в Ордене Феникса.

— Вера — это так много в нашей жизни. Как жаль, что она умирает первой.

— А что же тогда остается?

— Надежда… профессор… надежда…

Гарри вышел из комнаты в еще большей задумчивости, чем был до этого, и побрел в гостиную.

Последующие дни пролетали как в тумане. Мальчик продолжал готовиться к дуэлям. Пару в тренировках ему составлял Дориан. Полувампир ни о чем не спрашивал его, только хмурился и бросал задумчивые взгляды. Эдвину было поручено нарисовать знамя для их отряда. Все с затаенным страхом ожидали результатов. Но Эрстед никуда не спешил, потому что слишком сильно увлекся созданием куклы.

Гарри со своим отрядом должен был выступить против другого седьмого декабря. Каждый из них умел неплохо работать самостоятельно, но в команде они никак не могли сойтись. Дориан всегда рвался вперед. Офелия изображала в высшей степени безразличие. Мирослава доводила всех до белого каления, постоянно отпуская саркастические замечания. Эдвин предпочитал только рисовать, вместо того, чтобы хоть что-то делать. А Альберт просто сидел молча и мечтательно смотрел куда-то вдаль. Вечер среды не был исключением.

Дориан пытался в одиночку поразить все подвижные мишени, но из шести у него получилось достать только две. Он пару раз отталкивал Гарри со своего пути. Из-за этого мальчик упал и сильно ударился коленом.

— Из тебя не получится балерины, Поттер… — протянула Беливук, сидя на подоконнике и выцеливая мишени оттуда.

Офелия, не глядя, метнула заклятие через плечо и случайно задела Эдвина, который пытался на земле вывести какие-то руны. Но он увлекся так, что изобразил целого волхва.

— Тренировка обещает быть плодотворной… — мечтательно протянул Грегорович, снимая проклятие с Эрстеда.

Эти повторяющиеся изо дня в день ситуации разозлили Гарри. Мальчик зарычал, от неожиданности и все вздрогнули. Неужели только для меня эти тренировки так много значат? Разве я один хочу победить и доказать, что они все чего-то стоят?

— Зачем вы здесь? Если вам это было не нужно с самого начала, то и записываться, сюда не стоило! А теперь уже поздно бежать с нашего корабля. Если вы приняли решение что-то сделать, то продолжайте, а не бросайте на полпути! — зло проговорил мальчик.

Температура в комнате заметно понизилась.

— Дориан, ты когда-нибудь слышал о понятии работать вместе? Какое из сказанных мной слов вызывает у тебя проблемы с восприятием или пониманием? Ты для меня друг, но тут между нами иные отношения и попрошу прислушиваться ко мне!

Полувампир надулся, но не проронил ни слова.

— Мирослава, ты так искусно критикуешь каждого из здесь присутствующих! Возможно, ты пристыдила бы нас еще сильней, если бы показала нам на своем примере, как все делать правильно?

Беливук ярко покраснела, но поспешила опустить голову вниз на своё плечо. Затем тут же спрятала её за длинной копной белых волос.

— Эдвин, я преклоняюсь перед твоим талантом художника, но если ты считаешь, что при виде нарисованных рисунков кто-то из соперников сразу же падет ниц перед тобой и сам принесет тебе знамя, то ты сильно заблуждаешься!

Эрстед закусил карандаш и продолжил сосредоточенно следить за Гарри.

— Альберт, я счастлив от того, что ты у нас отличаешься редкой проницательностью, смежной с оглашением очевидного, но я бы хотел чаще видеть тебя с палочкой в руках, а не в качестве философа-созидателя, который каждый раз восстанавливает все за другими.

Грегорович нахмурился, но комментировать ничего не стал.

— Офелия, может, тебе неприятно находиться в нашей компании? Или мы недостаточно хороши для твоего общества? Если нет, то я хотел бы видеть от тебя что-нибудь еще, помимо надменности, холодности и откровенного пофигизма!

Цыганка сверкнула глазами.

— Мне надоело, что вы ведете себя как маленькие шаловливые детки! Мы все с одного курса. С первого! Вы понимаете, насколько опытны наши противники? Да? Нет? — Гарри перевел дыхание. — Или вы все считаете, что если раскроетесь здесь, друг перед другом, то ваши слабости можно будет использовать в дуэли? Вы полагаете, все настолько низко пали, чтобы так поступить? Если вас это сильно беспокоит, то задумайтесь над тем, что все мы здесь в равном положении! Я сейчас выйду отсюда, а вы, посидев тут и обсудив, какой я плохой, подумаете над моими слова! Вам ясно?

Не дождавшись ответа, Гарри вылетел из тренировочной комнаты, громко хлопнув дверью. В спальне Роберт что-то читал, но, увидев раскрасневшегося и злого соседа, мгновенно ретировался в гостиную. Поттер упал на кровать и уснул. Слишком много эмоций скопилось в нем, и он дал им выход. Возможно, не стоило так отыгрываться на собственном отряде, но они заслужили это. Он ни сказал, ни одного лишнего слова. Всё действительно так и обстояло. Сначала Гарри пытался проявлять чуткость и быть деликатным, но это не давало никаких результатов. Недовольство копилось в нем, умножаясь на посторонние эмоции, и в итоге колодец с его терпением переполнился.

Четверг мальчик любил за практику по Темным Искусствам. Как только все зашли в класс, господин Рихтер тут же сообщил о том, что сегодняшнее занятие будет отличаться от обычных.

— Я наконец-то смог найти боггарта! Замечательное существо, которое превращается в то, чего вы боитесь больше всего! Против этого создания есть одна защита — заклятие Риддикулус. Вы должны будете представить ваш самый сильный страх, в виде чего-то смешное и уже после, взмахнув палочкой, произнести заклинание, — профессор довольно улыбнулся. — Я понимаю, что вы не хотите давать оружие против себя в руки ваших одноклассников, поэтому в подсобку заходить будете по очереди. Теперь встаньте в линию и начнем зразу по списку. Беливук ты первая так, что вперед и с песней.

Мирослава, гордо расправив плечи, вошла в подсобное помещение. Примерно через минуту открыв дверь и выйдя оттуда бледней, чем обычно, она тихо села за парту и задумчиво уставилась в доску.

Гарри долго перебирал в голове все свои страхи, но не мог найти ни одного по-настоящему сильного. Когда очередь дошла до него, мальчик, крепко сжимая палочку, вошел внутрь помещения, которое выглядело достаточно пыльным. В центре стоял старый сундук с красивой резьбой. Внезапно крышка откинулась и оттуда начал просачиваться черный туман. Он на некоторое время завис, а затем стал обретать форму.

Перед мальчиком появился огромный дементор, он несколько секунд поколебался, а потом скинул капюшон. Под ним было лицо Гарри.

— Ты — это я. Смотри, кем ты стал… — хрипло произнесло существо. — И увидишь, что ты сделал с ними…

Дементор с хлопком превратился в Дориана. Полувампир был похож на сломанную куклу. Он сидел у стены с запрокинутой головой, а его руки безвольно лежали по бокам. Но сильнее всего пугало то, что глаза Дориана были пусты, без единой искорки понимания.

— Это ты выпил меня… полностью… — тихо прошептал Стан.

С хлопком его заменила Беливук, потом Офелия, за ней последовали Эдвин и Альберт. Гарри сжал палочку и собрался произносить заклинание, когда возник зельевар.

Непривычно было видеть Снейпа таким слабым и похожим на обычного человека. Его черные глаза ничуть не изменились, они выглядели так же непроницаемо. Но мимика зельевара была расслабленной. Он казался полностью опустошенным.

— Молодец, Поттер, ты добился того, чего не смог сделать твой папаша в свое время…

Гарри тряхнул головой, прогоняя наваждение.

— Нет… Это все ложь! Риддикулус!

Боггарт тут же обратился в Дамблдора, жующего соленый огурец. Мальчик поспешил выйти из комнаты. Он сел за свою парту и откинулся на спинку стула.

— Гарри… — как сквозь вату донесся голос Дориана. — Гарри… Как ты? У тебя кровь идет из носа…

Мальчик автоматически произнес очищающее заклятие и отпросился в Лечебное крыло. Теперь Гарри смог осознать свой страх — больше всего он боялся самого себя.

* * *

Восемнадцатое ноября наступило очень быстро. Отряд начал радовать Гарри. После устроенного им скандала его команда решила взяться за ум и принялась демонстрировать свои навыки. Слаженной работы до сих пор не удавалось достичь, но по сравнению с тем, что происходило до этого, подобные изменения являлись большим прогрессом.

Дориан после занятий по Защите был задумчивым и молчаливым, хотя Гарри мало от него отличался.

Все уроки за день проскочили быстро, и время дуэлей наступило неожиданно. Гарри очень серьезно готовился к этому дню, но он все равно застал его врасплох.

Первым сражаться выпало Дориану. Соперник полувампира оказался довольно-таки слабым, и он одолел своего противника со второго оглушающего проклятия.

В помещении находилось не так много людей, но было все равно неуютно, потому что весь зал начал смотреть на Гарри, когда наступила его очередь выходить на дуэль. Мальчик поднялся на подиум, поклонился сопернику и на счет три сразу же поставил щит, и не прогадал. В него полетело заклинание сети, от которого не удалось бы уклониться.

Поттер послал несколько режущих проклятий ему в ответ и тут же скрылся за созданным им щитом. Нейц не сумел увильнуть от всех заклинаний и одно из них задело его плечо. Но юноша не растерялся и ответил обжигающими проклятиями. Последнее разбило простой щит Гарри, опалив ему лицо. Сухи, ободренный маленьким успехом, послал в него заклинание кнута, но промахнулся и чуть не упал сам. Гарри воспользовался этим и отправил в соперника серию оглушающих проклятий. Одно из них настигло противника. Поттер тут же связал Сухи Нейца отобрав у него палочку. Победа была засчитана.

— Блестяще, Гарри! — прозвучала похвалила от Беливук.

Офелия чмокнула его в щечку и покраснела. Мальчики пожали руки, а Дориан сразу же поволок Поттера в Лечебное крыло.

— Гарри, если я когда-нибудь выйду из-под контроля, ты убьешь меня? — спросил полувампир серьезно.

Поттер покачал головой.

— Нет, но я помогу тебе остановиться… Это и есть твой главный страх?

Дориан замедлил шаг.

— Нет… Я боюсь, что однажды не сдержусь и убью тебя…

Гарри улыбнулся.

— Ты сможешь выпить три литра воды за раз?

Стан удивленно посмотрел на него.

— Ээээ… Думаю, нет…

— Тогда и крови столько же не сможешь. Лопнешь. В организме человека её около пяти литров. Потеря трех является критической. Понимаешь, к чему я веду?

— Наверное, намекаешь мне на то, что чисто технически убить через укус будет проблематично?

Гарри широко улыбнулся.

— Именно. Но, пожалуйста, Дориан, не позволь мне выпить чью-нибудь душу.

Поттер тяжело вздохнул и толкнул дверь в Лечебное крыло.

— Я сейчас серьезно. Я тоже боюсь себя. Никто не смог бы понять меня лучше, чем ты.

Стан кивнул.

— Да, мы монстры. Если что-то произойдет, я всегда буду пытаться остановить тебя.

Полувампир развернулся и сделал несколько шагов, а потом внезапно обратился летучей мышью и полетел по коридору.

Ноябрь проносился перед Гарри, обдавая его холодным ветром из открытых окон и засыпая колючим снегом с дождем на квиддичных тренировках.

Замок не промерзал только благодаря согревающим чарам на стенах, которые требовалось обновлять каждую неделю. Гарри шмыгал носом, но усиленно старался игнорировать Лечебное крыло. Пар, идущий из ушей из-за перечного зелья, мальчик считал чем-то комичным и выглядел он для него не эстетично.

Эдвин наконец-то занялся знаменем, но к своим эскизам не подпускал никого. Чтобы Дориан не влез в его тумбочку, он зачаровал её. Да так, что если кто-то все же рискнул бы покуситься на зарисовки, то вора пришлось бы долго собирать по кусочкам.

Квиддичные тренировки превратились в настоящую пытку. Никакие согревающие чары не спасали от холода, обжигающего щеки и нос. Если остальные члены команды активно нарезали круги над стадионом, то Гарри молил всех богов о том, чтобы не примерзнуть филейной частью к метле.

После таких тренировок Офелия встречала мальчика с грелкой в виде мишки и заставляла на ней лежать, чем вызывала приступ истерического смеха у Дориана. Беливук же начинала заваривать какой-то травяной сбор, а затем отпаивала им мальчика. Вкус у этого чая был не очень приятным, но все компенсировало тепло, которое сразу же расходилось по телу уже после первого глотка.

Гарри ждал письма из поместья, хотя в этом он не желал признаваться никому, особенно себе. Мальчик постоянно смотрел на окна, ожидая, что за ними промелькнет сова. Но птицы почему-то усиленно игнорировали его. Поттер уже решил остаться на каникулах в школе, когда вечером в субботу письмо наконец-то пришло.

«Как всегда, Поттер, без опозданий и задержек. Я предполагаю, что зачаток вашего интеллекта должен осознавать к чему подобное непослушание приведет вас.

С.С.».

Гарри раздраженно сжег «отрыжку литературного искусства» и с тяжелым вздохом повалился на кровать. Первым его побуждением было написать ответ с отказом, сославшись на занятость. Но Спес или Арес могли бы просто не успеть долететь до адресата, а заставлять ждать зельевара стало как-то неудобно.

Поттер с силой ударил кулаком по подушке. Снейпу было совершенно не стыдно за то, что он не спрашивал, а просто ставил перед фактом. Также он никогда не интересовался успехами в учебе у своего подопечного. Правильнее сказать, зельевар полностью игнорировал существование мальчика, и ему от этого было… наверное, обидно. Хотелось тоже получать громовещатели или, наоборот, подбадривающие письма и он всегда мечтал с радостью спешить домой, зная, что те несколько часов, которые проведешь там, будут полны искренней любовью и заботой.

Роберт завозился на своей кровати.

— Может, ты уляжешься? — не выдержал Стааф.

Гарри запустил в него Силенцио и залез с головой под одеяло. Беспокойный сон все-таки накрыл мальчика.

Рано утром Гарри уже сидел в каюте корабля вместе с Офелией и Мирославой. Девушки что-то усиленно обсуждали, а он невпопад кивал головой и делал заинтересованный вид, но мысли мальчика постоянно ускользали куда-то вдаль.

Его больше волновал Сириус и чем же он займется по приезду к опекуну. Поттер был не настолько наивен, чтобы поверить в то, что его позвали просто попить чай с заварными пирожными. Как бы Гарри ни пытался повлиять на ситуацию и изменить её, он всё равно оставался пешкой в их руках. В глазах противно защипало.

— Поттер! — раздался голос Беливук около уха.

— Ээээ… Да? — очнулся Гарри.

— Приплыли, говорю! — девушка уперла руки в бока. — Я повторяю это не первый раз! Может, тебе стоит купить зелье для улучшения слуха?

Гарри вздрогнул.

— Нет, пожалуй, нет… Это все недосып…

Мирослава взъерошила его волосы, которые мальчик несколько дней назад наконец-то подстриг. Возможно, он проходил бы так и дольше, но челка невыносимо лезла в глаза и обещала прикрыть собой весь обзор.

Тропа, ведущая к пещере полностью покрылась коркой льда и Гарри чувствовал себя циркачом на канатной дороге, так как ему приходилось постоянно поддерживать баланс. За его бока цеплялись девочки, и спешить уже никак не получалось.

Обливаясь семью потами, но, все же дойдя до злополучных каминов, мальчик наконец-то свободно вздохнул.

Когда Поттер вышел в гостиной поместья, то сразу же увидел Дамблдора и Снейпа. Они были одеты в теплые мантии, а на столе находилась открытая бутылка виски.

— Здравствуйте, директор. Здравствуйте, профессор.

— Привет, мой мальчик. У меня тут документы из министерства на родовой дом Блеков, который теперь оформлен на тебя.

— А что будет с Сириусом? — взволновано, спросил Гарри.

Зельевар фыркнул.

— Поттер, ты не мог бы вести себя более прилично и не перебивать старших, когда они говорят?

Мальчик зло сверкнул глазами.

— С Блеком возникли проблемы, и ситуация зашла в тупик. За пересмотр его дела браться никто не хочет — считают это в высшей степени маразматичным. Мои отношения с министром несколько ухудшились, и у меня нет больше рычагов давления на него, — тихо произнес Дамблдор.

— Но вы же глава Визенгамота!

— Это не имеет никакого значения. Сам процесс нужно начать из министерства!

— И что теперь? Сириус до конца своей жизни останется там? — топнул ногой мальчик.

— Если не сбежит оттуда, то да, — хмыкнул зельевар.

— Вы верите, что он сможет это сделать без вашей помощи?

— У данной ситуации нет других вариантов разрешения. Я считаю, нам стоит оставить эту тему. Мы вообще-то спешим! А теперь прочти адрес который написан в документах, — раздраженно произнес Дамблдор.

Гарри взял бумаги из рук директора.

— Площадь Гриммо, 12.

— Мы сейчас отправляемся в Дырявый котел, а оттуда поедем на «Ночном рыцаре». Нам за сегодня столько нужно успеть… и так много успеть… — тряхнул головой Дамблдор и зачерпнул горсть летучего пороха.

За ним поспешил Гарри, а затем уже зельевар.

В баре было полно народа, и мальчику пришлось широко улыбаться и изображать на своем лице чувство великого счастья, хотя на душе скребли кошки. Зельевар перед публикой даже соизволил сам взять за руку Поттера и один раз поправить меховую шапку на голове у своего подопечного.

Маггловская улица была заполнена спешащими по своим делам людьми, но никто почему-то не замечал троих волшебников. Если Гарри выглядел почти обычно и особо не выделялся, то двое его спутников больше походили на актеров, идущих с представления из детского театра. По всей видимости, это какие-то отвлекающие чары, решил мальчик.

Дамблдор взмахнул палочкой и перед ними спустя несколько секунд остановился большой трехэтажный автобус ярко-красного цвета. Двери тут же открылись, и оттуда высунулся худощавый паренек.

— Добро пожаловать на борт «Ночного рыцаря»! Я Стэн Шанпайк — кондуктор автобуса, который приходит на помощь волшебникам, попавшим в беду, — затараторил он. — О, Эрни, у нас тут сегодня Гарри Поттер, Альбус Дамблдор и Северус Снейп. Ничего себе улов!

Мальчик быстро забрался в автобус. По всему салону стояли высокие кресла, в некоторых сидели волшебники, но у них почему-то были лица нежно-зеленого цвета.

— Ну и куда вы хотите попасть?

— О, нам на площадь Гриммо. Это в Лондоне. Сколько с нас? — добродушно поинтересовался директор.

— Одиннадцать сиклей с каждого. Если с кофе или какао, то по четырнадцать.

Дамблдор быстро расплатившись с кондуктором сел рядом с Гарри. Снейп разместился впереди них.

— Трогай, Эрни! — прокричал Стэн.

Автобус мгновенно сорвался с места, и Гарри вдавило в кресло. Транспорт сильно затрясло, и пассажиров начало кидать в разные стороны. Мальчик с опаской выглянул в окно. «Ночной рыцарь» мчался с огромной скоростью, Гарри про себя решил, что, если бы автобус участвовал в маггловских гонках, то он смог бы оставить всех своих соперников далеко позади еще в начале старта.

Гарри замутило, но он стоически сдерживал в себе рвотные позывы. Наконец-то автобус остановился.

— Площадь Гриммо. Мы приехали, — раздался голос Стэна.

Дамблдор, как ни в чем не бывало, пошел на выход, а у Гарри в это время подкашивались ноги. Снейп тоже выглядел не лучшим образом.

— Ты себя нормально чувствуешь? — поинтересовался директор у мальчика.

— Я рад твердой почве под ногами. До этого я искренне верил, что нет ничего хуже, чем дымолетная сеть. Но, похоже, я сильно заблуждался.

Директор задорно рассмеялся, а потом подошел к зданиям. На них висели таблички с номерами одиннадцать и тринадцать, а двенадцатой нигде не было видно.

— Наверное, в бумагах какая-то ошибка? — удивленно спросил Гарри.

— Нет, такого не может быть, — отрезал Снейп.

Внезапно здания стали разъезжаться, но никто из живущих в них не заметил этого. Между ними оказался еще один двухэтажный дом из серого камня, построенный в старинном стиле.

Мальчик поднялся по ступенькам, осторожно толкнул дверь, вошел в него и сразу же закашлялся. Огромный слой пыли покрывал все вещи в прихожей. Внезапно раздался крик.

— Мерзкие полукровки! Расхитители ценностей! Осквернители великих родов! Прочь! Убирайтесь отсюда! — завизжал огромный портрет.

Гарри вздрогнув, начал пятиться. Пока не уперся спиной в грудь зельевара.

— Поттер, хватит дергаться! — воскликнул он и встряхнул его за плечи.

Дамблдор улыбнулся и блеснул глазами.

— Северус, мне кажется, что ты пугаешь мальчика куда больше, чем сам дом.

Зельевар тут же оттолкнул от себя Гарри.

— Нам некогда. Надо как можно скорее найти крестраж.

Они вошли в гостиную. Пыль лежала абсолютно везде. Занавески подозрительно шуршали, а старинный шкаф неестественно поскрипывал и ухал. С громким хлопком в помещении появился эльф. Он был очень старым, одетым в грязную, местами затертую до дыр наволочку.

— Что тут делает отребье? В великом и благородном доме Блеков! Как вы, ничтожные, посмели переступить этот порог? — проскрипел он.

Директор подтолкнул Гарри к эльфу.

— Теперь ты его хозяин. Тебе с ним и говорить.

Мальчик обреченно покивал головой.

— Как твое имя? Ответь мне.

Эльф стал заламывать свои пальцы и скрежетать зубами.

— Кикимер, мерзкий хозяин, — пробубнил он.

Гарри усмехнулся и сел около этого грязного существа на корточки.

— Расскажи мне о своем господине Регулусе Блеке. Это приказ!

Кикимер вздрогнул, попытался закрыть рот, но не смог.

— Хозяин Регулус являлся гордостью семейства, Блек, не то что предатель Сириус. Молодой господин был очень умен и обладал блестящим остроумием. Он всегда разделял взгляды своей семьи! Господин Регулус понимал, что за чистокровными будущее. Они элита! В шестнадцать лет он стал служить Темному лорду. Это была такая честь для всех нас! Но однажды господин Регулус вернулся и сказал, что Темному Лорду срочно требуется домашний эльф… Я был горд, удостоившись такой чести. Но тогда Темный Лорд привел меня в необычную пещеру, и начал поить каким-то страшным зельем… — домовой эльф вздрогнул. — После этого Темный лорд покинул ее, а я остался там совсем один… Но хозяин Регулус помог мне, призвав к себе… Он заставил меня все ему рассказать… А потом… Он заменил медальоны и приказал мне уничтожить подлинник. Но я так и не смог этого сделать. Хотя очень старался…

Гарри осторожно погладил по голове эльфа.

— Не волнуйся, я знаю, как уничтожить медальон. Ты можешь отдать нам его?

Кикимер подозрительно посмотрел на мальчика.

— Это приказ? — проскрипел он.

— Нет… Не совсем. Скорее просьба. Ты же не хочешь, чтобы твой господин умер напрасно? Ты ведь желаешь закончить дело, которое стало последним в его жизни?

Эльф, тяжело вздохнув, мотнул головой, смешно тряхнул ушами и несколько минут простоял молча. Потом с хлопком исчез, а через какое-то время снова вернулся, сжимая в своей худощавой ручке старый, поблеклый от времени медальон, и протянул его к Гарри.

Мальчик обнял это несчастное существо и поблагодарил.

— Профессор Дамблдор, а у вас есть с собой тот другой с запиской?

Директор нахмурился и кивнул.

— Если он вам больше не нужен, вы не будете возражать против того, чтобы я вернул его Кикимеру?

Дамблдор вытащил из кармана медальон и передал Гарри.

— Кикимер, ты поступил правильно. Я хочу отдать тебе то, что когда-то принадлежало твоему прежнему господину, — мальчик искренне и тепло улыбнулся эльфу. — Я понимаю, как для тебя важна память о Регулусе, поэтому тот медальон, которым он подменил настоящий, теперь твой.

Существо с благоговением приняло подарок, а потом осело на пол и расплакалось.

— Поттер, нам пора, — раздался голос зельевара от входной двери.

— Кикимер, я как-нибудь навещу тебя. Пожалуйста, поддерживай дом в порядке, — помахал рукой на прощание мальчик.

Директор шел позади.

— Теперь мы можем аппарировать к дому Северуса. На сегодня наши дела закончены тут.

Зельевар схватил Поттера за руку и мгновенно переместил его на тропинку, ведущую к поместью.

— Остался ведь только единственный крестраж, который находится в Гринготтсе? — поинтересовался мальчик.

— Да… Об этом мы и хотели бы поговорить сейчас, — задумчиво произнес зельевар.

Гарри открыл дверь в дом и прошел в малую гостиную первым. Его одолевал сильный голод. Он думал, что, наверное, даже успеет покушать до того, как отбудет в Дурмстранг.

— Есть еще один важный вопрос, — раздался из-за спины холодный голос директора. — Кто ты, Гарри Поттер?

Это было последнее, что мальчик успел услышать перед тем, как в глазах все потемнело и он провалился в мрак.

Первый услышанный Гарри шум был постукиванием воды обо что-то твердое. Кап-кап, кап-кап. Уверенный, с упорным постоянством и очень размеренными и сильными звуками. Мальчик, приложив усилия, открыл глаза и попробовал пошевелиться. Ему это удалось сделать спустя пару попыток и с большим трудом. Руки Гарри приковали цепями, а его тело пристегнули кожаными ремнями к холодному металлическому стулу, стоявшему в клетке, которая была небольшого размера.

— Что происходит? — громко спросил он.

Откуда-то сзади раздался голос директора.

— Можешь сильно не дергаться. Внутри клетка зачарована от вспышек магии. В ней побывали все пойманные Пожиратели смерти. А теперь ты ответишь нам на интересующие нас вопросы. Северус!

Сквозь прутья решетки просунулись руки зельевара. Снейп резко дернул мальчика за его лохмы, заставляя запрокинуть голову назад, и мгновенно накапал какое-то безвкусное зелье ему в рот. Гарри закашлялся и испугался, что задохнется.

— От Сыворотки правды никто еще не умирал, — холодно произнес профессор. — Директор, можно начинать.

Дамблдор наколдовал себе кресло перед клеткой и сел лицом к мальчику, закинув одну ногу на другую.

— Первый вопрос, кто ты?

Сознание Гарри окружила пелена неземного спокойствия. Все страхи и эмоции быстро покинули его. Осталось только безграничное доверие и огромное нестерпимое желание отвечать правду.

— Я Гарри Поттер.

Дамблдор нахмурился и покрутил в руке кончик своей бороды.

— В тебе есть Том Реддл?

Мальчик недоуменно посмотрел на него. Он не знал, как правильно ответить на этот вопрос. Зельевар увидел замешательство Поттера, и переформулировал его:

— Темный лорд управляет твоим поведением?

— Нет, — для убедительности мальчик даже качнул головой.

Директор нахмурился еще сильнее.

— Осталось ли в тебе что-то от Тома Редлла?

— Да. Часть его души, которую я поглотил.

Сзади послышался звук чего-то разбитого, а потом и брань зельевара. Дамблдор стал мрачнее тучи.

— Когда это произошло?

— В день моей смерти, — сообщил мальчик.

Говорить правду было так легко и приятно. Гарри испытывал от всего этого какое-то извращенное удовольствие. Если бы он раньше знал, как хорошо это делать, то тогда бы он поменьше врал и недоговаривал.

— То есть, в тебе остался крестраж? — тихо задал очередной вопрос директор, протирая свои очки подолом мантии.

— Нет, я его поглотил, — уверенно произнес Гарри.

Где-то на краю сознания мелькнула мысль о том, что человеку в таком солидном возрасте нельзя быть настолько непонятливым.

— А та часть души, которая теперь осталась в тебе, она не опасна? — спросил зельевар, смотря на своего подопечного, словно на диковинного зверя.

— Нет, я поступил с ней также как с крестражем, — ответил мальчик.

— Что ты понимаешь под понятием «поглотил»? — поинтересовался директор.

Гарри глубоко вздохнул.

— Значит, выпил или добавил к своему магическому ядру.

Дамблдор вернул очки на нос и помассировал себе виски.

— Что ты желаешь от этой жизни?

— Мне хочется нравиться и быть нужным. И хочется больше никогда не испытывать боли.

Снейп усмехнулся.

— И кому же вы хотите понравиться?

— Вам, — отозвался Гарри. — Я хотел бы, чтобы вы меня полюбили, интересовались моими успехами, гордились бы мной, ждали домой и волновались.

— Поттер, а вы мечтатель, — едко произнес Снейп, пряча за этими словами свою крайнюю удивленность.

Гарри промолчал. Его ни о чем не спрашивали и отвечать ни на что не было нужно. Дамблдор завозился в своем кресле.

— Как ты относишься к Волдеморту?

— Никак. Я понимаю, почему он стал таким, и мне жаль его. Но я ненавижу его за смерть родителей. Эти два чувства входят в противовес друг к другу, поэтому я не испытываю ничего конкретного.

— Откуда ты действительно узнал о крестражах? — спросил директор, вставая с кресла и близко подходя к клетке.

— Из памяти Тома, — ответил мальчик.

Эйфория от говорения правды начала спадать, и постепенно откуда-то из глубин души просачивалось беспокойство.

— Дамблдор, вам следует поспешить с вопросами. Зелье заканчивает свое действие, — отрывисто произнес зельевар.

— Хорошо, мой мальчик, — ответил директор, взявшись за прутья решетки, и посмотрел в глаза мальчика. — Почему Дурмстранг?

— Подальше от вас. Я слышал разговор. Не хочу быть марионеткой. И там никто не впадает в экстаз, слыша мое имя.

Директор упал в свое кресло.

— Можешь дать ему антидот…

Зельевар капнул мальчику в рот три капли какого-то слегка кисловатого зелья и отошел в сторону.

Сознание стало рывками возвращаться к нему. Туман мгновенно рассеялся, явив перед собой далеко не самую приятную на вид реальность. А потом пришла ярость, ненависть и боль. Эти люди заставили вывернуть его свою душу, спрашивали о самом личном. Они насильно выбили из него признание о его желаниях. Это было унизительно. Даже себе он не признавался в подобных мыслях. Ему казалось, что сейчас в его душе потоптались грязными ботинками. Мальчик не хотел ни на кого смотреть и сосредоточил свой взгляд на трещинках в полу.

Несколько слезинок скатились по его лицу. Вода в комнате продолжала капать, но теперь уже не на каменный пол, а в лужицу. Звук немного изменился, но теперь он действовал на нервы.

— Гарри… Мы думали, что тобой управляет Волдеморт, — тихо произнес Дамблдор. — И прости… Нам придется стереть тебе память…

Мальчик дернулся на своем стуле и зазвенел цепями. Откуда-то сверху раздался грохот, потом еще раз и еще. Директор и зельевар выбежали из комнаты, крепко сжимая в руках палочки. Через несколько секунд в помещении возник Тикки.

— Молодой хозяин, бегите. Я их задержал, но, боюсь, ненадолго. Они заперты в кабинете профессора Снейпа.

Гарри поднял глаза на эльфа.

— Я заперт и закован. Ты можешь открыть клетку?

Тикки начал делать в воздухе какие-то пассы, что-то бормотать себе под нос, но ничего не изменялось.

— Клетка зачарована от эльфийской магии. Открыть ее может только маг, — извиняющимся голосом пробормотал эльф.

Гарри тяжело вздохнул.

— Тикки, пожалуйста, найди мои волшебные палочки. И скажи, где мы?

— В подвале поместья, сэр.

Оковы на руках были немного широки мальчику, они явно рассчитывались на взрослых волшебников, превосходящих комплекцией ребенка. Гарри попытался освободить правую руку, но острые края впились в ладонь, и тонкие струйки крови побежали вниз. Поттер зашипел от боли, слезы навернулись на глаза, но сомкнув челюсти, чтобы не закричать, он все-таки освободил эту руку и сразу же принялся за левую. Ее он повредил сильнее.

Тикки перестал суетиться и подал Гарри его волшебные палочки, найденные в книжном шкафу, который располагался в самом углу комнаты. Поттер, превозмогая жгучую боль в ладони, вытянул руку наружу и, направив палочку на замок, прошептал: «Алохомора». Клетка со скрипом открылась. Вся магия поглощалась внутри нее. Гарри же колдовал снаружи. Скорее всего, подобные клетки использовались для того, чтобы обезопасить судей от стихийной магии заключенных.

— Пожалуйста, узнай где они, — попросил молодой хозяин эльфа.

Последний с громким хлопком исчез и через секунду появился вновь.

— Они взрывают дверь кабинета. Скоро будут тут.

Наверху раздался грохот.

— Тикки, ты можешь аппарировать меня к камину? — спросил Гарри.

— Да, хозяин.

Эльф резко ухватил его за плечо, и они тут же оказались в малой гостиной. Гарри быстро рванул к камину, забрав с собой целую банку летучего пороха.

— Тикки, спасибо тебе, ты мне очень помог! — поблагодарил его Гарри шагнув в изумрудное пламя, как раз перед самым появлением директора и зельевара.

Поттер выбежал из пещер и чуть не столкнулся со странным мужичком, продающим карты города.

— Скажите, пожалуйста, сколько сейчас времени?

— Половина шестого. Ты, видимо, из Дурмстранга. Корабль уплыл уже, а малый парусник ты сегодня не наймешь, на море непогода разыгралась.

— Спасибо! — крикнул мальчик и помчался в сторону Шабаша.

Гарри забрал с собой весь летучий порох, так что если его решат преследовать, а в последнем он был уверен, то сначала им придется добраться до антиаппарационной границы. У Поттера оставался совсем маленький запас времени. Спрятаться в незнакомом городе очень тяжело. Гарри охватила паника. Еще чуть-чуть и его нагонят, а потом сотрут память. Сейчас в Шабаше небезопасно и здесь ему негде от них спрятаться. Нужно быстро придумать другое место. «Дырявый котел» отпадал сразу же. «Нора» тоже. Надо срочно действовать и без промедлений. Он почувствовал себя сбежавшим особо опасным преступником. Последняя мысль пронзила сознание мальчика — Сириус Блек. Он до сих пор доживает свои дни в отвратительнейшем месте на земле.

Гарри взмахнул палочкой и постарался сконцентрироваться. Он очень четко представил себе точку, в которую хочет попасть и, сосредоточившись на своем желании, крутанулся на месте. Волна магии подхватила его и потянула за собой. Первое ощущение возникшее у мальчика — мокро. Гарри открыл глаза и увидел, что стоит по щиколотку в воде у самого берега, а впереди серой громадой возвышается башня Азкабана. Потом Поттера пронзила боль. Он поплатился за свою самонадеянность частью кожи под левой ключицей и половиной правого рукава мундира. Его расщепило.

— Ты придурок, — прошептал сам себе Гарри, выбираясь на песок и прижимая правую руку к новой ране, кровь слишком быстро пропитывала собой его одежду.

С неба падал снег и таял около самой земли. Теплые вещи остались у Снейпа дома. Хорошо, что деньги он всегда носил в кожаном мешочке, который вешал на шею на несрываемый шнурок. Со стороны моря дул сильный пронизывающий ветер, и Гарри несколько раз вспомнил нехорошим словом Дамблдора. Он хотел отнять у него самое важное — правду. Ту, которая помогала ему выбирать свою жизненную стратегию. Дамблдор был очень харизматичным, мудрым и притягивающим к себе, а его слабость к сладкому делала его в некотором роде обычным смертным, таким как все, и это тоже добавляло ему дополнительного шарма. Если не знать обо всех закулисных играх директора, то к нему можно было легко расположиться и навсегда остаться в приторно-сладких паучьих сетях, потерять частичку собственного «я» и жить по ложным правилам с ложными мыслями, вложенными тебе извне.

Руки нещадно горели огнем, и любое шевеление вызывало сильную боль. Мальчик достал палочку и попробовал наложить на себя исцеляющие чары, но они почему-то не подействовали. Гарри, гонимый сильным холодом и усталостью, поспешил в Азкабан.

— Наверное, в Дурмстранге сейчас ужин, — с грустью подумал мальчик, в животе у него заурчало.

Было противно и мерзко на душе. Гарри никогда не доверял директору или зельевару, но рядом с ними он чувствовал себя в безопасности, а теперь лишился и этой иллюзии. И теперь у мальчика не было пристанища. Его предали. И этого он не сможет простить никогда.

Мальчик беспрепятственно миновал старые ворота. Он пришел сюда потому, что было нечестно отнимать у Сириуса надежду, которую ему дали. Гарри не удивился бы, если бы узнал, что никто даже не говорил о пересмотре дела Блека. Все это неправильно. Гарри не знал, сможет ли он что-нибудь сделать для этого человека или нет, но попробовать был обязан.

Внутри Азкабана было так же холодно, как и снаружи. Но здесь буквально все искрилось от страха, пронизывающего каждую частичку воздуха. Дементор подплыл к мальчику. Гарри выпустил наружу свою ауру, показывая, что он не совсем тут чужой, в противном случае его бы ждала неминуемая смерть. Страж что-то просипел, но было невозможно разобрать слова. Эти существа прекрасно понимали человеческую речь, но сами говорили плохо.

— Я наполовину дементор, наполовину человек, — произнес Гарри, внимательно глядя под капюшон существа. — Сириус Блек не виновен, есть подтверждения этого, но Министерство не хочет его отпускать, но ему нужно уйти отсюда.

— Бессшшшать… — просипел дементор.

— Да, ему нужно сбежать отсюда, и я знаю такой способ, которым не подставлю никого… — объяснил мальчик.

Дементор начал кружить вокруг мальчика.

— Цена? — раздалось в голове Гарри.

Видимо эти существа для общения друг с другом используют что-то вроде телепатической связи, но само их мышление кардинально отличалось от обычного человеческого. И их потребности тоже. Единственное, что им нужно — это тепло. И Гарри понимал их.

— Сюда явятся много авроров для расследования побега… Со свежими эмоциями, воспоминаниями и без возможности пользоваться магией здесь…

Дементор остановился.

— Тепло нужно сейчас… найдешь тепло, и мы не сразу заметим побег… — последовал мысленный ответ.

Гарри прикусил губу. Привести кого-то сюда и отдать на корм дементорам было слишком жестоко, он не смог бы сделать это. Даже с Дамблдором и зельеваром… Оставлять Сириуса здесь тоже было бы неправильным. Мальчик перевел взгляд на свои окровавленные руки с ранами, которые ничуть не хотели подсыхать и все так же кровили, пусть уже и не так сильно.

— Вам нужны только эмоции или душа тоже?

— Эмоции… Хотя и от души никто не отказался бы…

После небольшой паузы Гарри ответил.

— Хорошо… Выпей все мои эмоции, если я потом буду не в состоянии что-то делать, то приоткройте камеру Блека на десять минут.

Дементор кивнул, наклонился к Гарри и начал жадно засасывать в себя все хорошее, оставляя место только плохому, черному, грязному, постыдному и унизительному.

Мальчик перестал осознавать себя. Всюду была боль, страх, отчаяние, отчаяние, отчаяние, паника, боль, страх, отчаяние, унижение, боль, боль, темнота, удушье, боль, страх, внутренний огонь, паника, боязнь, боль, боль, снова отчаяние, ужас… Крики, не его, чьи-то… Чужие и в тоже время родные.

— Лили, беги! Я задержу его!

Паника, липкий страх, истерия, отчаяние. Последнее такое густое и вязкое, что невозможно дышать. В глазах зеленые вспышки и дыхание смерти. Такое сильное, что хочется всеми конечностями вцепиться в жизнь. Это уже не сознательное. Это где-то на уровне инстинкта самосохранения.

Хочется бежать, хочется кричать, но ничего не получается, потому что ты не существуешь. Есть только отчаяние, боль, страх. Буквально всеми клеточками чувствуешь, как надежда на что-то хорошее разлагается внутри тебя.

Холодно, дико холодно. И уже никогда не будет тепло. Чтобы согреться, надо чувствовать, а тебя нет. Ты не существуешь. Боль, снова боль. Она вгрызается в душу, оставляя от нее лохмотья, и ты плачеш, потому что нет сил с этим бороться, и ты смиряешься. Смирение — это самое ужасное чувство, потому что оно идет следом за безнадежностью… Интересно, сколько прошло лет после того, как он попал в этот ад?

Ненависть потонула где-то глубоко, за ней пришло презрение… Сильное, чувственное… И эта короткая вспышка умерла, как и все предыдущие. Снова отчаяние, но теперь оно куда болезненней. Ты остро чувствуешь свою беспомощность. Хотя, когда тебя нет, можно ли что-то сделать?! Нет никого… Нет ничего… Пусто… Выжженное поле и дикий холод. Он везде. Снаружи, изнутри… Холод всюду…

Фигура в балахоне так похожа не темного ангела. Хочется протянуть руки к ней и попросить забрать окончательно, но этого делать нельзя. Что-то внутри останавливает, потому что знает: он заберет. И ты снова ныряешь в холод и отчаяние. И становится страшно от того, насколько униженным можно себя чувствовать. Где-то в сознании мелькнуло стихотворение, которое он прочел в сборнике стихов Брюсова, позаимствованном у Беливук после одной из тренировок.

Услышать свой голос стало жизненной необходимостью, потому что тишина сводила с ума. Хотя он, наверное, уже был сумасшедшим.

— Холод, тело тайно сковывающий,

Холод, душу очаровывающий...

От луны лучи протягиваются,

К сердцу иглами притрагиваются.

В этом блеске — все осилившая власть,

Умирает обескрылевшая страсть.

Все во мне — лишь смерть и тишина,

Целый мир — лишь твердь и в ней луна.

Гаснут в сердце невзлелеянные сны,

Гибнут цветики осмеянной весны.

Снег сетями расстилающимися

Вьет над днями забывающимися,

Над последними привязанностями,

Над святыми недосказанностями!

Свой же голос оказался каким-то смутно знакомым. Это пугало. Иррациональный страх накрыл мальчика, заставив сжаться в комок на холодном полу. Отчаяние вновь прошлось по ошметьям души мальчика, вдавливая его в собственное бессилие, будя разочарование в себе и чувство униженности.

Гарри с удивлением заметил, что дементор уже ничего не вытягивает из него, а просто стоит рядом. Но мальчику было все равно холодно и пусто. Он полностью выжат и выпит. Он пустой сосуд. Тогда зачем он тут? Сознание подсунуло воспоминание о Блеке. Надо идти.

Мальчик ухватился за балахон дементора и с трудом встал.

— Веди… — хрипло приказал он.

У него не было никаких желаний. Только цель и пустота внутри. Сильно тошнило, но мальчик не ел ничего целый день и это спасало его.

Гарри подошел к камере Блека.

— Сириус… — тихо позвал он, говорить громко не было сил.

Грязный человек поднялся с пола и подошел к решетке.

— Гарри? — неуверенно спросил он.

— Да. С судом ничего не получилось. Обратись собакой. Сейчас я приоткрою дверь, и ты выбежишь отсюда. Понял меня?

Сириус кивнул.

— Ты кого-нибудь чувствуешь? — спросил мальчик у дементора.

— Нет, — раздалось в голове.

— Можешь фиксировать это время, как время обнаружения побега, а теперь открой камеру и проверь ее.

Гарри отчаянно цеплялся сознанием за реальность. Его сильно трясло, хотелось забиться в какой-нибудь угол и не выбираться оттуда, но пока было нельзя. Адреналин бурлил в крови и только благодаря ему Гарри еще мог держаться на ногах и находиться в относительно здравом уме, но потом будет откат, и мальчик спешил.

Дементор открыл дверь, и пес мгновенно выскочил оттуда.

— Спасибо, — прошептал Гарри стражу.

— Ты глупец, — ответил мысленно дементор. — Если бы у тебя не была похожая с нами аура, то ты не ушел бы отсюда цельным. Мы не знаем сочувствия или жалости. Только голод. Ты дал нам свежую пищу. Прощай.

Поттер улыбнулся и побежал вместе с псом. Тело сильно ломило, и голова шла кругом. Аура дементоров пробуждала эмоциональный голод.

Выбежав за ворота, пес залился громким счастливым лаем. Было странно смотреть, как Гримм виляет хвостом.

— Сириус, я не смогу аппарировать нас сейчас. Меня расщепило по пути сюда, — мальчик сделал глубокий вздох. — Кикимер!

На берегу появился эльф.

— Перемести нас, пожалуйста, куда-нибудь в Лютный, а оттуда сразу же в Шабаш.

Мальчик ухватил через боль пса за шкирку, а другую руку протянул эльфу. Кикимер без лишних вопросов выполнил порученное.

От перемещений мальчика замутило еще сильней. Весь его мундир был залит кровью, а слабость становилась все сильнее и сильнее.

Эльф перенес их в какой-то странный район.

— Я до этого с хозяином Орионом бывал только здесь.

— Спасибо… Можешь быть свободен…

Кикимер исчез, оставив их на улице, где на крыльце каждого дома горели красные фонари, а на подоконниках сидели девушки в весьма откровенных нарядах. Мальчик не знал куда идти, поэтому двигался вперед. Пес бежал за ним, взволновано глядя на Гарри. Улица была почти пустынна, а те путники, что все-таки были на ней, скрывали свои лица под капюшонами.

Мальчик уже путался в своих ногах, но все равно шел вперед. Будто бы от этого зависела судьба этого мира. В голове было абсолютно пусто, а ощущения собственной ничтожности и какой-то грязности не покидали Гарри.

Холодный ночной ветер пронизывал все тело, и оно быстро одревенело и казалось каким-то чужим. Гарри чувствовал себя игрушечным солдатиком. Он тоже в мундире, он тоже чеканит шаг, не сгибая колен, и он также бездумно идет вперед.

Показалось море и какие-то деревянные постройки с пристанями.

— Порт должен быть рядом, — из последних сил прошептал мальчик.

Пес громко гавкнул и ткнулся мордой в бедро мальчика.

Вдали зазвучали пьяные голоса, и мальчик пошел на эти звуки. Сил уже ни на что не оставалось. Он выдохся и устал. От него осталась пустая оболочка, действующая механически, но и она сейчас была помята и покорежена.

Мальчик открыл дверь таверны и вошел туда вместе с псом. Сидящие там люди обернулись на вошедшего, и в помещении повисла тишина.

— Далеко еще до порта? — спросил мальчик. — Я так устал…

Кто-то встал из-за стола, опрокинув стул.

— Гарри?! Как ты еще стоишь на ногах?

Мальчик вгляделся в говорившего. Это был капитан Блек.

— На меня напали… Я сильно опоздал на корабль…

— Ребята, мы срочно плывем к Дурмстрангу. Ребенок сильно ранен.

Никто не возражал. Все встали из-за столов и, оставив на них деньги за выпивку, вышли. Капитан Блек бережно подхватил Гарри на руки и отнес на корабль.

— Собака со мной… Нельзя ее бросать… — прошептал мальчик и наконец-то позволил себе расслабиться.

Гарри не помнил, как они плыли. Он был в каком-то бреду. Тело все горело, а боль в руках сильно пульсировала. Мальчик не мог уснуть, но его состояние нельзя было назвать бодростью. Сириус просидел все время с Поттером, не отходя от него и положив голову ему на колени.

К Дурмстрангу они приплыли к утру, как раз к завтраку. Капитан настоял на том, что на пса надо надеть ошейник и прикрепить поводок. Мальчик был не в состоянии возражать.

Трапезный зал наполнился учениками. Звуки, доносившиеся оттуда, напоминали жужжание пчелиного роя. Внезапно дверь со всего размаха открылась и в помещение вошел капитан Блек, придерживающий окровавленного мальчишку в разодранном мундире, а рядом с ним на поводке трусил огромный черный пес, очень похожий на Гримма. В повисшей тишине очень отчетливо раздался непечатный комментарий очень удивленного Люпина.

Тишина… она абсолютная и такая… приятная? Да, однозначно приятная. Я утопаю в ней… Я не хочу уходить отсюда. Вокруг меня спокойствие и первозданная темнота. Тут хорошо, здесь не нужно искать смысла или думать о боли. Покой… То, что нужно сейчас.

— Привет, — из ниоткуда раздался смутно знакомый голос.

— Кто тут? — встрепенулся мальчик.

Внезапно тьма отступила под напором большого шара света.

— Это всего лишь я, Проводник. И предвосхищаю твой следующий вопрос — ты не умер, — молодой мужчина с постоянно меняющимися глазами возник в центре пространства.

— Тогда зачем вы тут? — поинтересовался Гарри. — И где мы?

Проводник сотворил себе большое кожаное кресло и дымящуюся трубку.

— Ты как всегда задаешь много вопросов, — мужчина сделал затяжку и выпустил дым колечком. — Мы в твоей голове. А я тут просто так. Ты как-никак начал вместе со мной забавный эксперимент.

Гарри тоже пожелал сесть, и напротив Проводника появилось второе кресло, но оно было темно-зеленого цвета с мягкой обивкой, такое, как в доме зельевара. Мальчик поморщился при мыслях о своем опекуне.

— Я как-то и не собирался экспериментировать, просто обещал не дать заскучать, — осторожно произнес Поттер.

Проводник хмыкнул и сделал новую затяжку.

— Вся жизнь — это сплошной эксперимент. Иначе просто быть не может. Все живет ради поиска идеального мира. Абсолютно все.

— Простите, но я не понимаю о чем вы сейчас.

Проводник задумчиво посмотрел на мальчика.

— Существует огромное множество миров. Они построены на альтернативных возможностях. Это очень сложно объяснить. Скажем так, когда перед тобой встает осмысленный выбор чего-то, рождается новый мир, альтернативный принятому тобой решению… Все это нужно, чтобы создать идеальный мир.

Гарри попытался осмыслить сказанное.

— Сколько же должно существовать этих миров? Если только один я в своей жизни совершаю тысячи выборов, а на Земле шесть миллиардов человек…. Ух… Это же невообразимо! — воскликнул мальчик, подпрыгнув в кресле, — Но тогда где находится это множество миров?

Мужчина сделал очередную затяжку.

— Во Вселенной… Существует множество дубликатов одной единственной планеты и ее окружающих условий… Если бы люди нашли способ добраться до другой планеты, они обнаружили бы на ней себя…

Гарри глубоко вздохнул, пытаясь представить масштабы Вселенной. Проводник взмахнул рукой, и все пространство заполнило множество мелких точек размером меньше миллиметра, некоторые из которых исчезали, а на их месте появлялись новые.

— Это множество миров. Как видишь, одни рождаются, другие умирают…

Мальчик закусил губу и задумчиво потер переносицу.

— Но в других мирах я — это не я? У моих двойников нет души, что есть у меня?

— Почему нет? Есть, конечно же! Душа существует вне времени и пространства!

— Но если я выпиваю душу у кого-то в этом мире, значит, все двойники теряют ее?

Проводник громко рассмеялся.

— Нет, конечно! Нет! Ты выпиваешь чужую память, энергию и возможность существования в этом мире, но ты не затрагиваешь саму суть души, ее естество. Она первозданна и нерушима.

— А есть ад или рай? — спросил мальчик.

— Я не могу говорить об этом подробно. Я и сам не был по ту сторону дверей. Представь, что твое наказание или поощрение будет зависеть от того, сколько хорошего и плохого ты совершил во всей совокупности прожитых тобой жизней.

Гарри нахмурился.

— А почему об этом никто не знает? Это не прописано ни в одной религии?

Мужчина печально улыбнулся.

— Тогда все бы стали совершать в основном не самые лучшие поступки, надеясь на то, что в другом мире он искупит свое поведение. Но альтернатива создается только на основе осмысленного серьезного выбора! А тут его попросту не будет. Тогда и идеальный мир не найдешь!

Мальчик свернулся клубком в кресле.

— А во всех мирах есть магия? Они устроены так же?

— Нет. Они кардинально отличаются друг от друга. Есть миры, где абсолютно все маги, есть такие, где только магглы. Хотя мне нравятся те миры, где присутствует все.

— Почему?

— Потому что маги и магглы нужны друг другу. Волшебники занимаются заклинаниями, способными улучшить им жизнь и сделать все за них, но они никогда не задумывались об улучшении собственного быта. Маги зачастую просто перестают развиваться, когда находят для себя самое основное. Магглы же без магов зачастую доводят планету до такого плачевного состояния, что хоть оборотнем на луну вой. У них случается какой-нибудь апокалипсис. Умирают или все, или выживает кучка человек в сто, двести. И пытается отстроиться на пепелище…

— Разве они не могут возродить потерянное?

Проводник печально покачал головой.

— Нет. Маги смогли бы, а они нет… Люди очень сильно разделяют свои профессиональные обязанности и часто пользуются конечными продуктами. У магов любой целитель знает, как сварить простые зелья, а маггловский врач может быть прекрасным специалистом, но он не в состоянии самостоятельно изготовить лекарство. Магглы в таких случаях начинают совсем с нуля, ну, может, еще найдут и используют какие-то вещи от прошлой цивилизации. Если ты был любопытным мальчиком, то вполне мог слышать про загадку о том, как египтяне свои пирамиды строили. Ноги у этого как раз отсюда и растут.

— Ух… — выдохнул Гарри. — Это так интересно, необычно и весьма странно.

— Да… — Проводник отложил в сторону трубку. — Не так давно ты создал целую ветку новых возможных альтернатив. Мне интересно, куда и к чему это приведет. Что станет итогом… Может, тогда и появится идеальный мир? Конечно, он не возникнет сразу после тебя, но, возможно, одна из новых цепочек приведет к нему…

Гарри вздохнул.

— Честно говоря, ощущения от этой информации не совсем приятные. Кажется, что все какое-то фальшивое и ненастоящее. Как декорации в театре.

Мужчина покачал головой.

— Возможно, я поспешил с этим разговором, ты еще слишком мал. Понимаешь… Это все мои миры, но отчаяние в них только твое и ничье иное. Ты сам любишь, ты сам выбираешь, ты сам плачешь и ненавидишь. Не оправдывай поступков других, исходя из этой теории, они действуют на основе собственных желаний.

— Тогда для чего был весь этот разговор?

— Для того, чтобы ты понял, что человек ответственен за любое свое решение не только перед собой, но и перед всем миром. Конечно, многие люди могут просто не заметить, что ты исчез, но это не значит, что ты не повлияешь на них, — Проводник грустно усмехнулся. — Мне кажется, тебе пора возвращаться. И не забывай еще то, что мы в ответе за тех, кого приручили.

В голове стало как-то совсем ясно и легко. Мальчик потянулся вслед за дымкой легкости и открыл глаза. Он лежал под теплым одеялом, рядом с ним на тумбочке стояли флакончики с зельями и растирками. Гарри находился в палате, рассчитанной на шестерых человек. На одной из кроватей лежал большой худой черный пес. Мальчик плохо помнил его, но он был уверен, что в прошлую их встречу Сириус выглядел куда более грязным. На другой кровати лежала белая волчица, которая порыкивала на пса и внимательно следила за ним. На третьей, скрестив по-турецки ноги, сидел Дориан и что-то переписывал из одной тетради в другую. Гарри резко сел на кровати.

— Через сколько дней межотрядные соревнования?

— Вообще-то они через час, — меланхолично отозвался Дориан, не поднимая головы от тетрадей.

Мальчик подскочил на своей кровати, вылез из-под одеяла и, пошатываясь, начал искать свою одежду.

— Идиот! Ляг на место! Сегодня только первое декабря. Ты был в бессознательном состоянии почти неделю, — Дориан спрыгнул со своей кровати, затолкал Гарри назад в постель и укрыл его одеялом. — У тебя была большая кровопотеря и переохлаждение средней тяжести. Тебя тут каждый день растирали какими-то мазями и вливали крововосполняющие зелья.

Поттер послушно устроился в кровати и сжал своей перебинтованной рукой руку полувампира.

— Давно вы тут со мной?

— Днем мы дежурили по парам, а на ночь оставался кто-то один. Этот пес вообще от тебя не отходил. Люпин приносил ему горшок, чтобы он мог справить нужду. Но Мирославе этот пес не нравится. Этот Черныш спал с тобой вместе на постели, пока волчица не отогнала его на соседнюю кровать. Теперь они перерыкиваются… Я уже третий час слушаю их содержательный диалог.

Гарри улыбнулся.

— Гримм, иди ко мне.

Пес с довольной мордой запрыгнул на кровать мальчика и лизнул его в нос.

— Тебя тут хоть кормили?

Сириус склонил голову на бок и подмигнул.

— Значит, кормили. Восстанавливающие зелья я тебе потом сам сварю. Представляешь, мне разрешили пользоваться лабораторией! Мы потом вместе к Люпину сходим. Он тебя получше осмотрит. Еще бы у Каркарова разрешение на тебя выпросить.

Пес гавкнул и завилял хвостом.

— Ты такой мягкий… Ты ведь не предашь меня, правда? — серьезно спросил мальчик.

Сириус посмотрел ему в глаза и еле заметно кивнул.

— Может, расскажешь нам, что с тобой случилось? — донесся голос Мирославы с соседней кровати.

— На меня напали… — Гарри повернул голову к стене. — Нападавших я запомнил плохо. Ничего страшного, главное — я жив. Гримм помог мне.

Дориан чуть заметно улыбнулся.

— Если ты не хочешь о чем-то рассказывать или что-то вспоминать, то это твое право. Мы не обидимся. А вот шокировал ты всех. В замок тебя принес капитан «Летучего голландца». Ты был где-то на грани между сном и явью. Капитан всю дорогу нес тебя до зала на руках, пока ты не потребовал, чтобы тебя опустили на землю, потому что тебе не хочется позориться перед всей школой, — полувампир перевел дыхание. — Ну так вот, в Трапезном зале все полюбовались на твое нежно-голубоватое лицо, разорванную мантию и безжизненные глаза. Апогеем был Гримм, которого ты почему-то держал на поводке. Ты потерял сознание по дороге в Лечебное крыло. В общем, подводя итог повествования, хочу сказать, что Гарри Поттер полный идиот. Мы думали, что с ума сойдем от переживаний. Ты еле дышал. Пульс пятьдесят ударов в минуту, температура тела тридцать один градус.

Мальчик улыбнулся, натянув край одеяла себе на подбородок и обняв одной рукой пса.

— Что я пропустил за неделю сна?

— Да немного, в общем… Тут приходил к тебе господин Уилсон, просил передать, что вся Англия стоит на ушах: какой-то Сириус Блек сбежал из Азкабана и тебе следует быть как можно осторожней.

Пес под рукой мальчика заметно напрягся, и Гарри ободряюще улыбнулся ему и погладил по спине.

— Он сюда не доберется. До Дурмстранга можно или на корабле или через Черный лес. Для него это будет весьма проблемно. Что еще?

— Да ничего особенного, в принципе, — ответила Беливук. — Тут к тебе паломничество было: половина курса приходила и все главы. Вон вся тумбочка всякими сладостями забита. Эдвин ушел покупать тебе новый мундир, а Офелия — его контролировать. У Альберта сегодня индивидуальная дуэль, сейчас выиграет и вернется. Профессор Люпин к тебе часто приходил с какими-то письмами. Он пса твоего пытался увести, но безуспешно. Ах да, на зельях проходили зелье для посеребрения. Мейер очень переживал, что тебя нет. А с бытовой магии госпожа Кортес приносила тебе пирожки. Прости, но мы их съели. Никто не знал, когда ты точно проснешься, а тут такая выпечка пропадала! Уммм…

Дориан усмехнулся.

— Пирожки вообще-то схомячила одна Беливук, мы только леденцы брали.

— Я очень рад, что вы такие, какие есть… — улыбнулся Гарри.

* * *

Через два дня Гарри отпустили из Лечебного крыла на занятия. Каркаров разрешил оставить пса, но попросил, чтобы Люпин внимательно осмотрел животное на наличие инфекций и паразитов. Мальчик тут же клятвенно пообещал, что обязательно проверит своего питомца. Каркаров задал несколько вопросов о нападении и, получив на них весьма размытые ответы, посоветовал Поттеру быть осторожным со всеми, в том числе и со своими опекунами.

Вечером того же дня Гарри пришел в комнаты Люпина вместе с псом. Наложил на все стены и двери чары от прослушивания и слежения, заблокировал входную дверь.

— Здравствуйте, мистер Люпин. Есть ли новости от моего опекуна?

Ремус по привычке поставил чайничек и две чашки на стол.

— Есть, Снейп просил сообщить об изменениях твоего состояния. Может, расскажешь, что произошло?

Гарри сел в кресло и скрестил руки на груди.

— Тут и рассказывать нечего. Меня заковали в цепи, посадили в клетку, напоили Сывороткой правды и устроили допрос. Потом хотели стереть память, но им не удалось. В итоге у меня получилось сбежать, но я при этом сильно повредил руки. Мне необходимо было уйти от погони, поэтому я аппарировал на берег острова с Азкабаном и пошел вытаскивать из тюрьмы Сириуса. Пока я перемещался, меня немного расщепило. Придя в тюрьму, я договорился с дементорами о том, как наиболее выгодно и безболезненно для всех организовать побег Сириуса. Мне пришлось отдать все свои счастливые воспоминания дементорам. Я думал, что сойду с ума… Но приобретение стоило такой цены… Сириус, хватит рычать и обратись, наконец, в человека. Мистер Люпин, поставьте еще одну чашку.

Блек превратился в человека. Он выглядел немного жутко: волосы спускались до низа спины и были сильно спутаны, борода могла свободно составить конкуренцию бороде Дамблдора, поношенная старая тюремная роба висела на мужчине мешком, кожа была мертвецки-бледной, а глаза лихорадочно блестели.

— У вас стул есть? — поинтересовался мальчик.

— А, да… — тряхнул головой Люпин и принес из угла комнаты старый шаткий табурет, который тут же трансфигурировал в маленькое кресло с низкой спинкой.

— Так лучше. Сириус, садись в него. Над тобой надо поколдовать немного.

Блек молча сел в кресло, внимательно глядя на своего крестника. Люпин же не мог отвести взгляда от старого друга.

Гарри достал палочку и стригущим заклинанием начал наводить порядок на голове своего крестного. Он коротко подстриг его и уложил волосы. Потом, немного подумав, перекрасил их в русый цвет. С бородой справилось простое бреющее заклинание.

— Кикимер!

Эльф тут же появился в комнате.

— Слушаю, молодой хозяин.

— Ты не мог бы мне принести какую-нибудь хорошую мантию для Сириуса и брюки, можно еще захватить белье. И еще, ты не должен никому говорить, что видел меня с Блеком, ни писать, ни сообщать никаким иным способом.

— Хорошо господин, я принесу мантию для этого предателя крови!

Сириус хрипло рассмеялся.

— Быстро же ты его построил. Он с таким же почитанием слушался только моего никудышного братца.

Кикимер вернулся с мантией и другой одеждой и, быстро откланявшись, исчез.

— Твой брат не был никудышным. Ты знаешь, что он пошел против Волдеморта после того, как получил приказ убить тебя? Нет? Теперь знаешь. Он выбрал собственную смерть и смог сделать кое-что, что помогло бы одолеть Темного лорда в будущем.

Сириус какое-то время молчал, потом тряхнул головой и провел рукой по волосам.

— Я теперь как Джеймс.

— Не совсем, — пробормотал Люпин, протягивая зеркало.

Блек взглянул на свое отражение и чуть не отшатнулся.

— Я…я слишком изменился за столько лет. И почему я русый?

Гарри тяжело вздохнул.

— Потому что есть заклинание, возвращающее анимагам их истинный облик. На газетных фотографиях ты весьма заросший и выглядишь там гораздо старше и безумней. А сейчас ты не похож на самого себя. Я еще придал твоей коже смугловатый оттенок… Если тебя раскроют как анимага, хоть не узнают.

— А откуда ты столько о косметических чарах знаешь? — поинтересовался Блек, разглядывая свое отражение.

Гарри смущенно кашлянул.

— Я единственный парень со всего курса, который ходит на бытовые чары. Там и не такое узнаешь… И вообще, я не понимаю, почему вы не обниметесь?

Ремус покраснел и шаркнул ногой, Сириус покосился на него и демонстративно отвернулся в сторону.

— Мы поговорили… Вернее он горил, а я был собакой и слушал, — Блек усмехнулся. — Я обижен на него! Он в меня не верил!

— Сириус, знаешь ли, в Ордене почему-то ты мне тоже не очень-то и сильно верил. Это было чертовски неприятно! Почему от меня скрыли истинного хранителя? Конспираторы Мерлиновы! Кощея вам в зад! Ты не думал, что Питера я тоже считал другом? А потом мне говорят, что от него остался только палец! Каково это, мистер Бродяга?

Блек опустил голову и начал нервно потирать руки.

— Прости, об этом я даже и не подумал…

Гарри спокойно пил чай и гипнотизировал стену взглядом.

— Мистер Бродяга, мне кажется или Поттер-младший ловко увел нас от щекотливой для него темы, а конкретно об его опекунах.

Мальчик вздрогнул.

— Абсолютно согласен с тобой, мистер Лунатик, — хищно прищурился Сириус.

Поттер сжал палочку в руках и приготовился в случае опасности отпрыгнуть в сторону и метнуть чашку. Люпин заметил состояние мальчика.

— Ээээ… Гарри, мы не хотели тебя напугать или тем более причинить вред… Успокойся. Хорошо?

— Хорошо… — неуверенно произнес Поттер.

Сириус покраснел.

— Я собственноручно размажу Снейпа по стенке, а Дамблдору засуну его бороду прямо в…кхм-кхм…не при детях будет сказано! Я вообще забыл поблагодарить тебя за освобождение.

Блек подошел к мальчику, сел около него на колени и крепко обнял.

— Спасибо, ты дал мне надежду дважды. Первый раз, когда пришел в тюрьму, второй, когда вытащил меня из нее.

Гарри осторожно погладил крестного по голове.

— То, что Снейп такой, виноват и ты. Прошлое лепит будущее. Я сын его врага, скорее всего, он имеет право на свою ненависть. Только от его предательства все равно как-то горько и обидно…

Блек усмехнулся.

— Наши антипатии всегда были взаимными… Мне жаль, что он не увидел в тебе хорошего человека. Я буду любить тебя и защищать.

— Хорошо, не забудь этого, пожалуйста, — как-то по-детски произнес мальчик.

— Не забудет. Если что, ведь мы всегда сможем напомнить ему об этом. Не так ли? — улыбнулся Люпин.

Сириусу дали инструкции, к кому можно подходить, к кому не стоит. Где стоит появляться, а где лучше не показывать носа.

Последующие дни слились в одно. Занятия с утра, усиленные тренировки с отрядом, который наконец-то стал показывать относительно хорошие результаты совместной работы, квиддичные тренировки и библиотека. Все это проходило на фоне какой-то сумасшедшей апатии. Ему стало безразлично все окружающее. День или ночь тоже перестали иметь какой-то смысл. Бессонница стала его неотвратимым спутником. Гримм старался быть как можно ближе к своему хозяину. Он как-то печально и понимающе смотрел на Гарри, когда тот забывался и начинал гипнотизировать какую-то неопределенную точку пространства. Поттер снова чувствовал себя брошенным, преданным, одиноким. Он снова потерял место, о котором можно было бы говорить с притяжательным местоимением мое.

Дориан пытался сначала как-то расшевелить Гарри, а потом просто стал как можно больше своего времени проводить рядом с ним.

Тикки все-таки не выгнали, но перевели на работу в Хогвартс и запретили общаться с молодым хозяином. Эльф сообщил об этом Гарри, когда приходил попрощаться с ним. После этого Поттер ходил мрачный несколько дней, пока не вернулся к состоянию абсолютного безразличия и безэмоциональности. А его пустой взгляд пугал всех относительно близких ему людей.

Пятнадцатое декабря наступило быстро, принеся с собой огромные сугробы и сильные холода за минус тридцать. После теплых английских зим Гарри тяжело было привыкнуть к подобной погоде.

Межотрядные соревнования собрали большую кучу зрителей. Индивидуальные дуэли проводились на подиумах. Этот же вид состязаний проходил на небольшой арене, усаженной деревьями и заваленной камнями. Было необходимо захватить знамя своего противника и отнести его к своему. В таком случае засчитывалась победа. В подобных соревнованиях разрешалось использовать посохи, но многие игнорировали их, потому что они чаще мешались, чем помогали. Обычно подобного рода проблемы возникали у младшекурсников. Заклинания можно было использовать любые, кроме Авады Кедавры или других, которые точно вызвали бы смерть. Круцио являлось разрешенным заклятием, но держать его на человеке позволялось не более пяти секунд. Империо тоже не запрещали, но также вносились ограничения по поводу приказов. Нельзя было заставлять человека убить себя или кого-либо другого.

Противником отряда Гарри выступал отряд Огнедуев, который состоял из трех семикурсников, одного пятикурсника и двух четверокурсников. Эти ребята прекрасно управлялись с огненными заклинаниями, были весьма темпераментными и чаще шли в атаку, нежели оборонялись. На их знамени красовался факел. Эдвин же на своем изобразил белую волчицу, летучую мышь, черную кобылицу, обезьянку и филина, всех этих животных держал за поводки большой белый ворон, со шрамом на лбу в виде молнии. Отряд недобро покосился на юного художника, но тому это было абсолютно безразлично.

Когда был дан сигнал, все заняли свои места. Непосредственно около знамени осталась Беливук. Штурмовой частью стали Дориан и Эдвин. На обороне остались Офелия, Гарри. Их прикрывал Альберт.

Как и предполагалось до этого, отряд Огнедуев пошел в атаку первым, оставив около знамени одного человека и не соорудив вокруг него никаких чар. Они были уверены, что кучка первокурсников, даже таких необычных, не сможет причинить им никакого вреда. А зря.

Дориан обратился в летучую мышь и, прячась за деревьями, свободно пробрался за спину охраняющего знамя. Эдвин незаметно нацарапал на камнях руны для временной границы и пошел в лобовое наступление. Он трансфигурировал веточки в маленьких солдатиков, которые гордо вышагивали по разным траекториям к противнику. Пока несчастный парень пытался отбиться от куколок и их предводителя в лице Эрстеда, Дориан благополучно схватил знамя.

Главным в обороне был Гарри. Он постоянно творил различные защитные заклинания и контрзаклинания в то время, как Офелия нападала. Альберт из кустов посылал чары подсечки. Один из огнедуев все-таки сумел пробить брешь в обороне и, пока ее не исправили, бросился к знамени. Знаний магии у него было куда больше, чем у Беливук. Но он не рассчитывал, что девушка превратится в волчицу и ответит ему милым оскалом и дружелюбным рыком. Пока парень пребывал в состоянии крайней растерянности, из кустов вышел Альберт и использовал посох по прямому назначению: одним ударом по голове оглушил соперника. Грегорович, удостоверившись, что его работа выполнена, пробрался назад на передовую.

Дориан уменьшил знамя противников, обратился летучей мышью и, взяв его в зубы, спокойно вернулся к Мирославе, где и увеличил его до исходных размеров. Прозвучал сигнал, извещающий об окончании сражения. Из огнедуев на ногах осталось только два человека, но и они выглядели несколько печально. Трое лежали оглушенными, а один связанный.

— Победа присуждается отряду Благоразумных! — пронесся по залу голос Каркарова. — Поздравляю вас! Каждому в индивидуальный рейтинг будет зачислено по двадцать баллов!

В зале все шумно обсуждали подробности схватки и делились своими впечатлениями. Гарри широко улыбался и радовался тому, что его стратегия сработала, и они победили.

— Пойду домой напишу, — счастливо воскликнула Офелия. — Мой отец будет горд мной!

— Я тоже хотела отправить письмо, — отозвалась Мирослава, которая буквально светилась от счастья.

— Хорошая идея, — согласился Дориан.

Один Альберт заметил, как резко погрустнел Гарри и с его лица сползла улыбка, уступив место пустоте в глазах.

— Я уверен, что есть люди, которые рады за тебя, — произнес Грегорович, взяв Поттера под руку. — Например, я горжусь тобой. Ты отличный командир. В будущем за тобой пойдут многие.

Гарри мягко улыбнулся ему.

— Спасибо тебе… Я пойду, похвалюсь своему псу.

Альберт кивнул, чуть замедлил шаг, а потом остановился и, опершись на стену, долго смотрел на проходящую мимо него толпу. Видеть истину порой очень тяжело…

Конец декабря приближался семимильными шагами. В воздухе пахло хвоей и каникулами. А Гарри совершенно не хотелось Рождества. Вместе с праздниками приближался и первый квиддичный матч. Мальчик печально смотрел на метлы, тяжело вздыхал, но на тренировки ходил исправно, несмотря на сильные морозы, которые порой доходили и до минус тридцати градусов.

На последней тренировке капитан уточнял все моменты стратегии, проверял физическое состояние ребят и их психологическую готовность к игре. От него как обычно отмахивались и жадно смотрели на замок, в котором должно было быть тепло и уютно. Их игра должна была проходить против команды Западного факультета, куда в роли охотника входил Михал. Гарри опасался, что затишье с его стороны временное и скоро разразится буря. Его выпады нисколько не пугали мальчика, скорее они были просто неприятны. Это равносильно жужжанию комара около уха. Он куда меньше тебя, слабей, и фактического вреда от него нет, но как не отмахивайся газетой, он своей дотошной жужжашностью достанет тебя до самой печенки.

После того, как капитан наконец-то соизволил отпустить своих игроков в тепло, к Гарри подбежал Роберт и передал записку от Люпина. Мальчик быстро поднялся к себе, оставив метлу в гостиной, и, переодевшись, направился к Ремусу.

Он сидел в кресле и читал очень старую на вид книгу.

— О, привет. Я тут кое-какие зелья для твоего пса подобрал. Инструкции для правильного потребления написал, но, думаю, они тебе даже и не потребуются. Ты без них во всем этом неплохо разбираешься, — с улыбкой сказал Люпин. — Еще я купил ошейник и усовершенствовал его заклинаниями. Теперь у твоего Гримма будет простенький щит, который сможет выдержать несколько проклятий. Думаю, этого будет вполне достаточно для того, чтобы суметь убежать и спрятаться.

Гарри согласно кивнул.

— Это отличная идея.

Ремус призвал заклинанием с полки маленький деревянный ларчик.

— Держи его. Тут все лежит, — улыбнулся Люпин. — Удачи тебе завтра на игре.

— Спасибо, я буду стараться! — пообещал мальчик. — Я пойду к себе. Еще так много надо успеть сделать за сегодня! До свидания!

— Конечно. До завтра. Я приду за тебя поболеть!

Гарри вернулся в гостиную. Его метла сиротливо лежала на полу в углу комнаты. Мальчик решил на всякий случай сдать ее завхозу, а завтра утром получить перед игрой. Господин Сиверс безо всяких нареканий принял ее, сказав, что так же сделал вся команда Западного факультета.

Поттер весь оставшийся вечер провел в компании Блека. Он надел ему ошейник, напоил зельями и накормил пирожками с мясом, которые предварительно изъял у Офелии. Сириус совершенно не возражал против этого и вел себя хорошо, насколько хорошо себя мог вести жизнерадостный сбежавший узник самой страшной тюрьмы мира.

Дориан отвечал на многочисленные приглашения, которые приходили к нему перед предстоящими Рождественскими и Новогодними балами. Альберт изучал по книге правила правильной варки глинтвейна. Офелия ждала встречи с табором и со своей сестрой с ее маленькими детьми. Мирослава выглядела как всегда чинно и спокойно, но какой-то каталог с одеждой она пролистывала очень азартно, изредка делая пометки на полях. Эдвин же просто делал какие-то эскизы, лепил фигурки и не занимался ничем серьезным.

Утро следующего дня, по мнению Гарри, наступило слишком уж быстро, и это было плохо. Каша совершенно не лезла в рот, к тому же она еще оказалась пересоленной. Вместо теплого чая за их столом оказался сок с кубиками льда. А любимый клубничный джем Гарри поедал за своим столом Бруевич, и мальчику приходилось довольствоваться апельсиновым. Оранжевый цвет почему-то раздражал, а запах цитрусового казался навязчивым, и именно поэтому тост оказался отброшенным на пустую тарелку.

— Гарри, может, расслабишься? Я уверен, что все пройдет хорошо, — спокойно произнес Дориан, за что удостоился взгляда, способного испепелить на месте.

— Я буду за тебя болеть, — примирительно произнес Альберт.

Гарри удивительно посмотрел на него.

— Ты же с Западного!

Грегорович мягко улыбнулся и снисходительно произнес:

— Я буду болеть только за тебя, а не за всю твою команду. Тем более, тут становятся фанатами наиболее сильных, и принадлежность к какому-либо факультету не играет никакой роли.

— Ты прав, — отозвалась Мирослава. — Поттер, если вы выиграете, я тебе пришлю Рождественскую открытку, подписанную собственной рукой.

Гарри усмехнулся.

— Ну да, теперь у меня есть мотивация. Спасибо, мне не хватало как раз этого.

Офелия странно покосилась на Поттера, но промолчала.

После завтрака Гарри переоделся в маленькой раздевалке недалеко от Главного холла и, перепрыгивая через ступеньки, помчался наверх к завхозу за метлой. Мальчик настолько сильно нервничал, что чуть не вышел на поле без самого главного.

Обычно суровый и молчаливый завхоз, снисходительно и даже тепло глядя на взъерошенного, раскрасневшегося и запыхавшегося мальчика, выдал ему одну из метел из партии новых. Гарри чуть не расцеловал господина Сиверса, и, горячо поблагодарив его, умчался на поле..

Зрители до отказа заполнили стадион, даже несмотря на сильный мороз, стоящий на улице. В комментаторской кабинке сидели Каролина и Станислав. С трибун доносились посвистывания, выкрикивания имен некоторых игроков.

Гоняк сел на свою метлу и поднялся вверх. Раздался свисток.

— Итааааккк, игра начата! — радостно затрещала Каролина. — Сегодня с вами в эфире я, непревзойденная, прекрасная, неописуемая госпожа Каберле! А рядом со мной сидит ваш привычный, совершенно скучный и обычный бука Вержбицкий. А теперь к игре. Первая команда Восточного факультета состоит из капитана команды Маттеуса Лайне, который играет загонщиком, Стефана Велчева, который является вторым загонщиком, охотников Беатриче Кадлубек, Майи Сиваковой, Китена Добрилова, вратаря Гарри Поттера и ловца Богдана Раду.

Трибуны восторженно забурлили.

— Капитан Западного факультета Дмитрий Жигон, он выступает на позиции ловца. Охотники — Урсула Ингман, Камена Елеева, Михал Бруевич. Загонщики — Никола Рибар, Марцин Бельский. Вратарь — Диана Шварц.

Игроки поднялись над полем и заняли позиции над своими половинами поля. Гарри расположился около центрального кольца. Мячи поднялись в воздух и игра действительно началась.

— Снитч скрылся из поля зрения ловцов, и сейчас они кружат над стадионом, пытаясь хоть немного согреться. Я очень сочувствую вратарям, которые особенно и не рыпнутся со своих мест. Надеюсь, они догадались наложить согревающие чары на свои метлы, а то так и примерзнуть можно к своему транспорту, как это произошло с Дереком Максималиусом в позапрошлом году. Долго же мы пытались разделить его филейную часть с метлой. Ох… А Урсула Ингман перехватила квоффл и устремилась к кольцам восточных.

Гарри сконцентрировался на ней. Девушка, не сбавляя скорости, попыталась вбросить мяч в левое кольцо, хотя делала вид, что метит в правое.

— Поттер ловит квоффл и передает пас Беатриче Кадлубек, которая по совместительству является его одноклассницей. Кто знает, возможно, в будущем они станут парочкой. Как-никак, видятся они часто. Станислав просит меня вернуться к игре. Мяч летит в кольца западного факультета. Счет открыт. Десять — ноль. Мы видим, что квоффл перехватывает Михал Бруевич и несется к кольцам Восточных. Поттер приготовился. Оххх… С метлой Бруевича происходит что-то странное! Вы посмотрите. Его уносит с поля в сторону Черного леса. Кто-нибудь, остановите его!

Преподаватели поднялись со своих мест и поспешно выбежали со стадиона.

— Пока мы отвлеклись на Михала, снитч поймал Богдан Раду! Со счетом сто шестьдесят — ноль побеждает первая команда Восточного факультета!

На поле выбежал Люпин, усилив Сонорусум голос, он произнес:

— Нам необходимы поисковые группы. Михала унесло в лес. Скорее всего, он сломал свою палочку или находится в бессознательном состоянии. Сигналов от него не поступает.

Вержбицкий поднялся со своего места, призвал свитки и ручку и начал распределение по поисковым отрядам. Гарри подошел к нему.

— Станислав, я на метле. Попробую осмотреть лес сверху, может, увижу его. Если что, подам сигнал.

— Хорошо. Передай, чтобы по этой же схеме действовали все квиддичные команды.

Поттер подбежал к своим, пересказал слова главы и вместе с ними взлетел. Гарри никогда не думал, что лес может быть таких больших размеров. Ребята условно разделили его на участки, и каждый начал прочесывать свой сектор.

Сильный мороз давал о себе знать. Руки онемели и уже не чувствовали древка метлы. Нос сильно хлюпал, а горло начало саднить. Пятая точка так и норовила съехать с метлы. Когда Гарри уже в четвертый раз облетал свой участок, то заметил внизу что-то желтое, отдаленно похожее на квиддичную мантию. Мальчик опустился на землю и увидел бледного Михала, лежащего в снегу.

— Эй, ты жив?

— Да, — еле слышно прошептал он. — Я сломал руки и ноги. И палочку тоже сломал… Так больно…

Лицо Бруевича было мокрым от слез. Весь снег рядом был красным от крови.

— Сейчас, потерпи чуть-чуть.

Гарри упал около него на колени и начал накладывать медицинские чары. Сначала обезболивающие, потом фиксирующие переломы, после залечил мелкие порезы. Нужно было наложить повязки, а бинтов с собой не было. Мальчик послал в небо сигнал тревоги, надеясь, что их кто-то увидит. От замка они были уже на приличном расстоянии. Гарри трансфигурировал свой носовой платок в бинт, наложил на него обеззараживающие чары и перемотал голову Бруевичу, мысленно поблагодарив Пришейухова за его занятия.

Начинало темнеть. Карманные часы показывали половину четвертого. Гарри наколдовал из хвойных веток носилки и заклинанием осторожно уложил на них Бруевича. Согревающие чары еще действовали, но они уже начинали слабеть, и мальчик обновил их. Михала зазнобило. Поттеру пришлось снять с себя теплую мантию и накрыть ею Бруевича. На свитер и брюки Гарри наложил согревающие чары, но они все равно не сильно спасали от холода.

Гарри посылал сигналы каждые десять минут, но никто к ним не приходил. Через час совсем стемнело, а мороз стал еще сильнее. Поттер не видел другого выхода, кроме того, чтобы начать движение к школе самостоятельно.

Сесть на метлу и улететь к Дурмстрангу было бы высшей степенью глупости. Оставлять в подобном состоянии Бруевича совершенно одного было нельзя.

— Мобиликорпус, — шепнул Гарри, и носилки взмыли в воздух.

Мальчик положил свою метлу рядом с Бруевичем, и, расчищая снег перед собой другой палочкой, начал путь вперед, изредка останавливаясь, чтобы подать сигнал тревоги.

Холод пробирал до костей, и Гарри, шипя себе под нос, продолжал двигаться вперед. Михал тихо постанывал на носилках.

— Все будет хорошо… — успокаивающе проговорил Поттер. — Потерпи немного. Мы обязательно доберемся до замка.

— Зачем? — пробормотал Михал.

— Что зачем?

— Зачем помогаешь мне? Мог бы сделать вид, что не заметил меня… И тебе, наверное, холодно… Ты отдал мне свою мантию… — хрипло и отрывисто пробормотал Бруевич.

— Я так не могу, — просто ответил Гарри.

— Почему? Разве ты меня не ненавидишь?

— Эээ… Нет. Я тебя никогда не ненавидел. Скорее, ты — досадная помеха или раздражающий фактор, но не более. Возможно, я просто не умею ненавидеть.

Бруевич тихо простонал.

— Почему?

— Я так устроен. Я разочаровываюсь в людях, делаю о них свои выводы, презираю их, не люблю, злюсь, расстраиваюсь, игнорирую… Но не ненавижу. Ненависть требует просто колоссальной отдачи. Нужно гореть в этом, вариться, постоянно думать, подпитывая себя негативом. Это значит зациклиться на чем-то одном. Я считаю это глупым.

— Прости… — донеслось с носилок.

— За что?

— Вообще-то я заколдовал твою метлу вчера в гостиной, когда приходил к Роберту… Я даже и не представлял, что ты отнесешь ее назад завхозу… А по счастливой случайности сегодня утром я получил ее…

Гарри резко остановился, покачал головой и произнес:

— Воистину, не рой могилу ближнему своему… Во избежание… Кощей подери, я так устал, а до замка очень далеко. И почему нас не находят?

— Не знаю. Может, лес искажает сигналы?

— Все возможно… Кажется, у меня появилась мысль, как ускорить наши передвижения.

Мальчик нашел большие ветки и трансфигурировал их в лыжи и пики.

— Хорошая идея, — пробормотал Михал.

Еще один час они прошли молча, не встречая никого из поисковой группы. Вдруг откуда-то раздался шорох и на поляну выбежал огромный черный пес с горящими красными глазами.

— Это твой? — испугано поинтересовался Бруевич.

— Нет, у моего глаза серые. Этот, похоже, настоящий. Не бойся его. Гриммы вообще не плохие. Только вредные до жути… Они любят пугать…

Пес, заметив, что его особенно не боятся, тяжело вздохнув, ткнулся мордой в ногу Гарри, по телу которого пробежала теплая волна.

— Спасибо тебе, — улыбнувшись, мальчик присел на корточки и погладил пса. — Может, ты знаешь более короткую дорогу до школы?

Гримм склонил голову на бок, будто бы серьезно задумавшись, а потом громко взвыл. Через несколько минут на поляну выскочила целая стая подобных псов.

— Нас убьют… — дрожащим голосом пробормотал Бруевич и, похоже, потерял сознание.

Гарри нервно сглотнул и посмотрел на первого Гримма.

— Что ты предлагаешь?

Пес показал головой сначала на носилки, потом на стаю, потом на лапы.

— Ты хочешь, чтобы я наколдовал что-то наподобие собачьей упряжки?

Гримм радостно мотнул хвостом и скрипуче гавкнул. Мальчик наломал веток, соединил их заклинанием и только потом трансфигурировал в маленькие сани. Для упряжи снова была нужна ткань. Гарри снял с себя свитер, разрезал его на лоскуты, которые и трансфигурировал.

Псы, радостно перелаиваясь, свободно вставали под упряжь. Роль вожака на себя взял тот Гримм, который выскочил на поляну первым. После того, как Гарри осторожно устроил носилки с Михалом на санях, странная процессия двинулась к замку. На дорогу ушло около сорока минут. Гриммы не бежали, они, казалось, летели над землей, почти не касаясь ее лапами. Рядом с ними Гарри испытывал какое-то необычное спокойствие и умиротворение.

Бруевич пришел в себя, когда они подъезжали к Дурмстрангу.

— Что происходит? — спросил он совсем слабым голосом.

— Я запряг тех псов. Они согласились нам помочь. Не переживай, мы почти на месте.

Когда странная процессия подъехала к главному входу в Дурмстранг, отовсюду раздались удивленные и испуганные вскрики.

— Кто вы? — воскликнула Каролина.

— Неужели не видишь, что Санта и его олени?! Глупый вопрос, — раздраженно отозвался Гарри. — Бруевич очень сильно травмирован, а я, похоже, обморозил руки. И принесите кто-нибудь еду собакам.

Поттер несколько раз взмахнул палочкой, освобождая от упряжи Гриммов. А вожака погладил по голове и чмокнул его в морду. Кто-то принес наконец-то мясо и накормил стаю.

Каркаров поднял заклинанием носилки и потянул за собой Гарри в сторону больничного крыла.

— Ты был с ним все время?

— Да.

— Я горжусь тобой. Ты действительно не зря получил свои погоны, — он на некоторое время замолчал. — Я уверен, что ты вырастешь хорошим человеком.

— Спасибо, — покраснев, пробормотал Гарри.

Поттер наконец-то попал под опеку Анны Мягкой и, выпив успокаивающее и перечное зелья, уснул в больничной постели, совершенно не замечая обеспокоенного взгляда Михала с соседней кровати.

А стая Гриммов где-то в глубине Черного леса тихо выла оду убывающей луне…

Когда Гарри очнулся на следующее утро в палате, за окном шел снег. Большие пушистые снежинки плавно падали на землю, вытанцовывая в воздухе замысловатый танец. На кровати у противоположной стены спал Михал, а на стуле рядом с его ногами посапывал Тадеуш. Гарри сразу же стало как-то неудобно. Будто бы он подсматривал за чем-то очень личным. Между братьями были именно те чувства, что зовутся родственной любовью и привязанностью. Именно поэтому старший брат пошел на сомнительную авантюру с шантажом, а младший стал мстить за неудачи Тадеуша. Им было на кого положиться. Они стали опорой друг друга.

Было ли хоть что-то подобное у Гарри? Человек, на которого можно в любой момент всецело рассчитывать? Знание, что получишь помощь и поддержку всегда?

Дориан? Он действительно надежный, но сможет ли понять и принять все до конца? Точно ли никогда не предаст? И стоит ли раскрывать перед ним абсолютно все свои слабые места? Привязанности ведь делают нас слабее. А из лучших друзей часто получаются самые страшные враги.

Относился ли Сириус к категории тех людей, которым можно довериться? Нет. Однозначно нет. На его чувства всегда влияют какие-то внешние факторы. Блек его любит только за то, что он Поттер, и свое освобождение стало для него подарком, проявлением благосклонности и надеждой. Будь же он сыном зельевара, то Сириус счел бы свою свободу милосердной подачкой, и это стало бы для него чем-то обременяющим.

Люпин? Он был приятно вежлив и внимателен, но что это давало в итоге? Ровным счетом ничего. Это то, что называется тактом и дружелюбием. Он не путает его с Джеймсом, видит в нем другого человека и вместе с этим не принимает его, как родного или близкого. Он просто хороший знакомый, к которому можно придти за советом, что делать с первой влюбленностью или блохами Сириуса. В любой из этих ситуаций Люпин поможет. Но если случится что-то по-настоящему серьезное, то его просто так не дернешь.

Снейп? Он предал его, заставил сказать то, что совершенно не хотелось говорить никому, в том числе и себе. Это было так больно, неприятно, унизительно… Это все равно, что признаться в любви девушке, которая вечно пренебрегает тобой и высмеивает. Теперь у зельевара будет повод. Если бы у мальчика сейчас спросили, чего бы он хотел, то Гарри ответил бы, что обычной жизни в совершенно обычной семье. Очень сложно объяснить те чувства, когда человек желает быть нужным хоть кому-то. Дамблдор хотел марионеточного Гарри. Все, что ему было нужно для этого — просто приютить мальчика у себя, кормить сладостями и рассказывать байки. В благодарность за полученные крохи теплоты он сделал бы все, что угодно, для старика. Теперь же Поттер потерял нечто ценное для себя: веру в людей. Он жутко боялся новых предательств и ударов в спину.

Его отряд был необычным. Они шокировали людей, пугали их, настораживали или заставляли держаться нейтрально. Все одиночки, волей судьбы оказавшиеся вместе. Они тоже никому не доверяют, в том числе и друг другу. Но они все начали привыкать быть вместе с кем-то. У них появились общие цели, общие интересы. И самое главное — наконец-то пропал языковой барьер, который так сильно мешал в самом начале. Учиться вместе оказалось весьма забавным и веселым. Но случись что-то более серьезное, чем детские игры в песочнице Дурмстранга, пойдут ли они с ним вместе? Точно ли не встанут против?

Что будет потом? В Англии от него ждут великих свершений, а он запутался в собственных мыслях и этот клубок опутал душу удавкой. Желание «быть просто Гарри» теперь покоится на одной из полочек сознания с ярлыком недостижимости.

Гарри стало страшно, что в какой-то определенный момент все эмоции и хаотичные думы, так тщательно запрятанные глубоко в нем, начнут вырываться из него неуправляемым потоком вместе со стихийной магией. Мальчик как никогда ярко ощущал, что он на пороге этого. За несколько шагов до взрыва.

Снег все продолжал идти, только усиливаясь, и теперь весь вид из окна напоминал белую пелену. Скрипнула дверь и Тадеуш резко открыл глаза. В палату вошел господин Пришейухов. На нем был какой-то потрепанный временем бежевый халат, а сам он выглядел очень уставшим и измученным.

— Как мой брат? — спросил Бруевич, забыв даже от волнения поздороваться.

Целитель наложил какие-то сканирующие чары, во что-то долго вглядывался, а потом удовлетворенно крякнул.

— Благодаря зелью, кости срослись правильно и быстро. Обморожений нет. Сначала его держали согревающие чары на его мантии, потом одежда его спасителя. Простудиться он все же успел, но порция перечного зелья все исправит. Вчера ее давать было нельзя. Крововосполняющее зелье привело кровь в норму. Еще денек полежит тут, и сможешь забирать его.

Гарри улыбнулся такой искренней заботе и теплоте по отношению одного брата к другому.

— Поттер, вы вообще молодец. Считайте, что итоговую контрольную вы сдали на максимум.

— Спасибо, — отозвался мальчик с подоконника. — Я уже могу покинуть палату?

Целитель внимательно осмотрел еще вчера обмороженные руки и, найдя их вполне здоровыми, кивнул.

— Все хорошо. Можете идти. От зарядки у вас официальное освобождение, а вот на завтрак вполне можете успеть.

Гарри принялся одевать на себя квиддичную форму.

— Всем до свидания! — попрощался мальчик и выскользнул в коридор.

Вслед за ним выбежал Тадеуш.

— Эй! Подожди! Я хотел сказать тебе спасибо за брата. Если бы не ты… Не знаю даже, что было бы… Мы могли бы искать его очень долго, — его руки задрожали. — А могли бы вообще не найти… Спасибо. Теперь я обязан тебе.

Поттер мягко улыбнулся.

— Мне не нужны долги. Я просто рад, что с ним все в порядке. Береги его… Близкие люди — это самое дорогое и ценное, что есть у нас…

И, оставив растерянного Бруевича позади, поднялся к себе в спальню. Роберт, видимо, был на зарядке. А Сириус, растянувшись на кровати в позе звездочки, спал. Гарри сел за свой стол, провел рукой по стопке абсолютно белых листов и, поддавшись мимолетному желанию, достал чернильницу с черными чернилами, перо и вывел длинную завитушку, за ней другую, потом третью, четвертую… Он уже бездумно водил пером по бумаге, пока на ней не появились дом, деревья, забор, качели и скамейка. Но все это было неживым и черным. Как бы показывающим, что, чего бы он ни хотел, это так и останется несбыточным.

Гарри взял второй лист и задумчиво начал выводить на нем строчки. Он выплескивал в них всю свою боль, всю горечь, все желания. И когда он закончил, смог более свободно вздохнуть. Спираль, закручивающаяся в нем, ослабла, давая возможность передышки.

Все это время пес лежал на кровати и наблюдал за мальчиком. Гарри встал из-за стола, накинул на плечо сумку и подошел к Гримму.

— Оставайся всегда собакой. Животные ведь не предают, — грустно улыбнулся мальчик. — Когда ты такой, я даже иногда забываю, что ты человек…

Гарри убрал руку и поспешно вышел из спальни. Сириус, убедившись, что никого нет и заходить в спальню никто не собирается, трансформировался назад в человека и подошел к письменному столу. Конечно же, он понимал, что рыться в чужих вещах очень некрасиво, но ничего поделать с собой не мог. Ему нужно было знать, что так расстроило его крестника. Сначала он увидел рисунок мальчика, потом стихотворение.

Помогите мне проснуться!

Нет желания больше спать.

Мне так хочется очнуться,

И в эту бездну не впадать.

Мне молчанье опостыло,

И бесчувствие — приговор!

Одеялом тьма накрыла,

Словно формалиновый раствор.

Я безбрежен, и я грешен,

Я потерян и один,

Я беспамятен, не нужен,

У отчаяния пучин.

Я же верю, я же знаю,

Что вырваться смогу.

Я уже почти взлетаю,

Пробивая сердца тьму.

Задыхаюсь, усмиряюсь,

На минуту замолчу.

И вот снова устремляюсь,

То в бессилии кричу.

Мне бы руку, мне б улыбку,

Мне бы просто солнца луч,

Мне детскую открытку,

И небо звездное без туч.

Помогите мне проснуться!

Я еще пока могу,

Теплотой своей коснуться.

Обещаю, не сожгу!

Сириус долго держал в руках лист, пока не понял, что плачет. Маленький, хрупкий мальчишка, который старается выглядеть гораздо старше, хотя его мысли явно слишком опережают его развитие, эмоционально все еще ребенок, с такими простыми, обычными, общечеловеческими проблемами и потребностями, и так остро страдающий от своего одиночества. А Снейп все усугубил. Он очень боялся того, что в какой-то момент Гарри может решить покончить с собой, потому что ему здесь просто не за что держаться. Все подростки подвержены суицидальным наклонностям, а в случае с Поттером все многократно усугублено.

Блек схватил со стола обычный лист бумаги в клетку, и начал на нем быстро что-то писать, после обратился в пса и бегом бросился в совятню.

Вечером того же дня Северус Снейп получил весьма короткое, но емкое письмо:

«Если ты еще раз причинишь боль моему крестнику и заставишь его страдать, то обещаю, что на этот раз перегрызу тебе горло. Ведь рядом с тобой больше не будет того, кто захочет тебя защитить.

Помни, я всегда рядом. Твой персональный кошмар Сириус Блек»

* * *

Оставшиеся дни до каникул пролетели очень быстро. Когда Гарри уже был готов занести свое имя в список остававшихся в школе на праздники, прилетела сова с письмом.

«Поттер, я даже не питаю скромных надежд на то, что ты помнишь о том, что мы и в этом году должны будем посетить дом Малфоев в Сочельник. Я полагаю, что даже твое скудоумие может в полной мере осознать то, что там в полном составе будут присутствовать журналисты и верхушка Министерства.

Так же твой прошлый побег подчеркнул твой кретинизм. Люпин весьма детально описал твое физическое состояние после прибытия в Дурмстранг. Ты считаешь, что умереть с весьма неприятной правдой куда лучше, чем счастливо и спокойно жить без отсутствия некоторых воспоминаний?! Избавиться от них было бы вполне приемлемо для обеих сторон. Ты сам усложняешь себе жизнь и взращиваешь проблемы там, где вполне возможно было бы обойтись без них.

Своим поступком ты наказал и себя, и своего эльфа. Поттер, нельзя быть настолько безрассудным и не просчитывать все дальнейшие действия, особенно если это может подставить кого-то. Я, конечно, не надеюсь, но все-таки ты, возможно, осознаешь собственные ошибки и попытаешься исправить их. Очень не хочется разочаровываться в тебе еще раз.

С.С.»

Гарри глухо зарычал и вылетел из комнаты. Да что он себе позволяет?! Как он может так спокойно рассуждать обо всем, как о чем-то совершенно не значимом и не заслуживающим внимания? Как он может еще в чем-то обвинять его? И при этом давить на больные места? Как так можно?

Мальчик забежал в пустую тренировочную комнату и начал методично уничтожать манекены, превращая их гору щепок.

— Эй, может, хватит. А то нам скоро и тренироваться будет не на чем, — произнес у него за спиной Эдвин.

Гарри резко обернулся.

— Что ты тут делаешь?

Эрстед протянул ему письмо.

— Ты так быстро ретировался из Общей гостиной, что забыл на столике весьма занимательный компромат на себя. До того состояния, что было у тебя месяц назад, тебя довел твой опекун?

Поттер поколебался, а потом сухо кивнул.

— И мне придется поехать, иначе меня передадут тем людям, что будут представлять для меня еще большую опасность.

Эдвин оперся на стенку, поднял голову к потолку, задумчиво постукивая пальцем по подбородку.

— Я поеду с тобой.

— Зачем?

— Чтобы не допустить повторения… И у меня есть один занимательный родовой артефакт, который не позволяет стереть память. Некоторые люди считали, что уничтожь они наши воспоминания, то уничтожат и дар. Поэтому у нас из поколения в поколение переходит целый набор весьма необычных сережек. Как ты понимаешь, защищать приходилось целый род. Пока ты наденешь мои. Другой комплект мне пришлют позже. Уши тебе проколем завтра. Ты не бойся… Это почти не больно. Мои родственники меня совершенно не ждут. Им хватает десятой части моих денег. Я тоже сирота и могу понять тебя…

Гарри густо покраснел.

— Спасибо… Но я не обещаю, что будет весело… У нас даже, скорее всего, и елки не будет…

Эрстед широко улыбнулся.

— О, мне это и не нужно! Главное, чтобы я не забыл взять с собой пластилин и бумагу для рисования. Для счастья мне больше ничего и не надо.

Поттер положил ему руку на плечо и уверенно посмотрел в глаза.

— Ты даже не представляешь, как это много значит для меня.

— Нет, не представляю, но я знаю это.

— Правда, мои эмоции сейчас на пределе, очень боюсь сорваться… Это может сопровождаться всплеском стихийной магии. Нужно пойти сварить себе зелье для подавления эмоций — это единственный выход, — пробормотал себе под нос Гарри.

Эдвин рассмеялся.

— О, это твоя стезя. Я вообще не представляю, как ты можешь так хорошо разбираться во всех этих травинках и не путаться в мерах! На одном уроке рецепт дают в граммах, на другом в унциях! А то и вообще в каких-то каратах и драхмах! Мейер вообще намекал на какие-то арабские рецепты, где все в аруззах! На шестом курсе недавно разбирали какой-то японский отвар. Так там какие-то кетти! Весь курс завалил практическую работу! Бррр… Не понять художнику прелести кипящего котла! Только с зельем не переборщи, а то будешь выглядеть, как робот.

Гарри улыбнулся и смущенно покраснел.

— Для меня в этом всем нет ничего сложного.

— Вот и я об этом, — тряхнул головой Эдвин. — Мне нужно идти. Я тут несколько косточек в один интересный раствор положил, пора доставать, а то мало ли что потом может произойти… А мне их обтачивать еще нужно… Я тут решил сделать клоуна…

— До завтра! — попрощался Гарри.

Всю ночь мальчик провел над котлом, и спать смог лечь только под утро. Роберт вообще был очень незаметным и тихим. Гарри даже как-то раз подумал о том, что из Стаафа получился бы отличный шпион.

Утром Поттер усиленно размазывал овсянку по тарелке и совершенно не реагировал на окружающий мир.

— Гарри, что с тобой происходит? — поинтересовался Дориан, доедая пятый тост.

— Мне все-таки придется поехать на каникулы домой… И мне нужно посетить бал у Малфоя. После последних скандалов не будет мне покоя там. Хорошо, что Эдвин решил поехать вместе со мной.

Дориан тут же нахмурился и помрачнел.

— Ты его приглашал?

— Нет. Он сам увидел письмо и предложил свою компанию, — честно ответил Гарри.

Полувампир кивнул и закусил нижнюю губу. В его исполнении этот обыденный жест выглядел немного… жутковато что ли. Потому что показывались белоснежные клыки.

— А когда бал?

— В Сочельник.

— Хмммм… — протянул Стан. — На бал я пойду с тобой. А вот на каникулы остаться не смогу. Мне нужно будет помочь матери на рождественском приеме двадцать пятого числа. А потом будут новогодние съезды вампирских кланов. Нужно будет поучаствовать в закупке донорской крови.

Гарри закашлялся, подавившись чаем.

— Можешь не продолжать. Мне и так есть не хочется… — пробормотал Поттер. — И спасибо тебе. Мне очень важна ваша поддержка.

— Не за что, мы же друзья, — мягко произнес Дориан. — Не забудь предупредить своего опекуна.

— Конечно же, — хищно улыбнулся Поттер. — Предупрежу…

После этого Гарри написал письмо Малфою с просьбой прислать ему приглашения для двух его друзей, которые хотели бы провести каникулы вместе с ним, но из-за бала их было весьма неудобно оставлять одних в поместье опекуна.

Второе было адресовано Снейпу и отличалось короткостью и лаконичностью:

«Доброго времени суток. Вместе со мной приедут два моих лучших друга: вампир и некромант. Пожалуйста, подготовьте для них место для сна. По поводу моего скудоумия, я не собираюсь жить, следуя чьим-либо ожиданиям, в том числе и вашим. Я не марионетка, а мы не в театре. В этом мире ценна любая истина. Я собираюсь сберечь каждое важное для меня воспоминание.

Г.П.»

Мальчик сжал в руках флаконы с зельем. Он сможет выдержать эти сумасшедшие каникулы, иначе никак.

Если Северус Снейп и считал, что Гарри явится к нему с грустной миной на лице, просто кричащей о том, как мальчик несчастен тут находиться, то он очень сильно ошибался. Утром двадцать четвертого декабря в поместье зельевара вспыхнул зеленым пламенем камин, выпустив трех мальчиков. Снейп скептически осмотрел их с ног до головы, но так и не нашел к чему придраться.

Гарри был одет в полушубок с воротником, на голове красовалась меховая шапка. Подобная одежда делала его серьезней и старше. Хотя мальчика и без этого сложно было уличить в излишней детскости или наивности во внешнем виде.

— Здравствуйте, — сухо произнес он, убирая палочкой пепел с одежды.

Зельевар изогнул бровь и соизволил кивнуть.

— Добрый день! — поприветствовали Снейпа товарищи Поттера.

— Разрешите представить, полувампир Дориан Стан, — Гарри махнул рукой в сторону парня в темно-коричневом пальто, с желтым шарфом, обмотанным вокруг шеи, который в тот момент широко улыбался, демонстрируя всем свои клыки.

Снейп усмехнулся и покрутил в руках серебряную иголку.

— А это начинающий некромант Эдвин Эрстед.

Мальчик артистично поклонился, снимая утепленный берет с головы. На секунду в мимике Снейпа проскользнула тень какой-то эмоции, но скрылась она так быстро, что разобрать что-либо было бы невозможно.

— Это мой опекун — Северус Снейп, — кивнул в сторону зельевара Гарри, раздеваясь.

— Бывший Пожиратель смерти? — скрипнув зубами, поинтересовался Эдвин.

— Да, оправданный по всем статьям. Вы имеете что-то против? — едко спросил Снейп.

— Кроме того, что вы являетесь одним из участников Стокгольмского налета, ничего.

Дориан вопросительно посмотрел на Эрстеда.

— В ходе него и была убита моя семья, — пояснил он.

Снейп поморщился.

— С вашей семьей лично расправился Темный лорд. А перед этим ваши родители убили пятнадцать Пожирателей. Не слабо, не так ли?

— Конечно же, но лучше бы они тогда прикончили всех, — печально улыбнулся Эдвин.

Гарри положил ему руку на плечо и слегка сжал его.

— Не волнуйся, когда-нибудь они все заплатят по долгам, — пообещал Поттер.

Дориан согласно кивнул.

— Где вы нас разместите? — поинтересовался Гарри у зельевара.

— В твоей комнате. Ее слегка расширили и поставили еще две кровати, — хмыкнул зельевар.

— О, просто отлично, — холодно произнес Поттер. — Мы пойдем подготовимся к балу.

Мальчик взмахнул палочкой, и за ним следом поплыли вещи друзей.

Комната была точно такой же, как и в последний его визит. Гарри подумал о том, сохранилась ли та самая клетка внизу, в подвале, или ее вернули в зал Визенгамота. Неприятные воспоминания заставили поморщиться, мальчик сразу же полез в карман за флаконом с зельем и залпом выпил половину.

— Гадкий у тебя опекун, — прокомментировал Дориан, — Так и хочется перекусить ему шею. Да, боюсь, отравлюсь.

— Лучше уж приют, — задумчиво произнес Эдвин.

— Нет, — покачал головой Гарри. — Не лучше. Я не уверен, что смогу справиться с большим количеством соперников без магии. А конфликтов, скорее всего, не избежать. Там или во главе, или под главой. Обычно у верхушки самые хулиганистые. Авторитет доказывается только через силу, и если ты не можешь противостоять этому, то становишься лишь винтиком в этой системе. Боюсь, мое обостренное чувство справедливости не даст мне долго оставаться в стороне.

— Мне кажется, ты утрируешь, — осторожно произнес Дориан.

— Возможно, но самоутверждаются там зачастую не за счет положительных поступков. Тем более вопрос с жаждущими моей смерти до сих пор остается открытым, — покачал головой Гарри. — К одному из подобных энтузиастов мы и идем на бал.

— Он хочет убить тебя? — возмутился Дориан.

Поттер мягко улыбнулся.

— Не совсем... Как бы это сказать... Просто он явно не откажется от этого, если вернется его хозяин. Малфой сделает все, что будет угодно Волдеморту. Сейчас моя гибель не является приоритетной для него лично, но вот перспективы на будущее отнюдь не самые радужные...

— У тебя веселая жизнь, — мрачно заметил Эдвин.

— Очень, — подтвердил Гарри, распаковывая вещи и ища среди них новую парадную мантию, купленную утром в Шабаше из-за того, что прошлогодняя стала ему уже мала.

Дальнейшие разборы сундуков прошли в молчании. Ближе к шести вечера ребята спустились вниз, застав зельевара сидящим в том же кресле, что и утром. На Снейпе была неизменная черная широкая мантия, но на этот раз бархатная. Видимо, торжественная одежда отличалась от будничной только тканью. Дориан красовался в кипельно-белой атласной рубашке, в черных узких брюках с отблеском, с черным с внешней стороны и алым с внутренней плащом с воротником-стоечкой. По словам Стана, это вполне приемлемый парадный вампирский костюм. Эдвин надел черные кожаные брюки и рубашку с серебряной рунической вязью. Волосы на его голове были перехвачены костяной заколкой в виде маленького черепа, на шее висел медальон с гербовой печатью в виде скелета, смотрящего на призывной круг, а в ушах, так же как и у Гарри, поблескивали еле заметные маленькие серебряные сережки-гвоздики.

Поттер выглядел достаточно солидным в своем черном фраке и темно-зеленой рубашке с черной бабочкой. Весь его вид говорил о холодном спокойствии и совершенном безразличии ко всему.

— Я считаю, что уже пора отправляться, — взглянув на часы, произнес Снейп.

Гарри, кивнув, вошел в огонь первым.

Большой зал Малфой-менора ничуть не изменился с прошлого года, будто бы его кто-то решил законсервировать и только сегодня открыл вновь. Те же чинные гости в разномастных одеждах, представляющих вместе разноцветную галдящую толпу, та же огромная елка около большого камина, и та же фальшивая приветливая улыбка Люциуса Малфоя. Рядом с хозяином вечера стояла его прекрасная жена Нарцисса, в обтягивающей голубой мантии с открытым верхом, выгодно выделяющим шею, которое еще больше подчеркивало скромное бриллиантовое колье, стоящее в несколько раз дороже, чем все убранство зала. Сам Люциус выглядел по обычному холено. Все части его образа кричали о дороговизне и утонченности вкуса. Эти люди ассоциировались у Гарри с павлинами. Неужели вся эта толпа в зале была настолько глупа, что не видела ничего дальше напыщенности и антуража? Возможно, каждый здесь желал урвать кусочек собственного счастья, считая, что его манипуляций и схем никто не заметит. Люди называют это тонкой психологией, несмотря на то, что все их намерения весьма прозрачны, а коварные планы шиты белыми нитками. Все присутствующие здесь считают себя неимоверно важными, чинными, значимыми и благородными. Но даже половина этой толпы не подходит под подобное описание. Все здесь просто помешаны на том, с кем бы завести новые крепкие и выгодные связи, с кем поддержать старые, а от кого бы лучше отойти, чтобы случайно не потратить свое время на кого-то ненужного или незначимого. Неприятно ощущать себя частью подобной системы.

Сзади затрещал камин и из него по одному вышли Эдвин, Дориан и зельевар. Гарри постарался улыбнуться как можно более доброжелательно и тут же направился к Люциусу.

— Добрый вечер, — поприветствовал хозяев вечера мальчик, чуть поклонившись мистеру Малфою и поцеловав руку Нарциссе.

Его спутники поступили так же. Условности этикета были соблюдены, и Люциус позволил себе одобрительную мину на лице.

— Северус, я вижу, твой подопечный из года в год все совершенствуется. При правильном воспитании из него получится замечательный член английского магического общества. Я буквально на днях говорил об этом с министром. Он думает так же. Если тебе потребуется помощь, то я ее с радостью тебе окажу. Тебе ли не знать, что в искусстве этикета и благородных традиций мне нет равных.

Снейп помрачнел и процедил сквозь зубы.

— Я и сам неплохо справляюсь.

Люциус доброжелательно улыбнулся.

— Ну что ты, мой друг. Я ничуть не сомневаюсь в твоей компетенции! Просто предлагаю тебе свои услуги. И заметь, что делаю это с радостью, совершенно бескорыстно.

Снейп усмехнулся на подобное заявление.

— Если я перестану справляться, то обязательно обращусь к тебе.

Гарри надоело слушать о себе в третьем лице, будто бы его здесь и не было.

— Мистер Малфой, стоит ли мне это воспринимать как личное оскорбление? Насколько мне известно, вы отличаетесь отличной памятью и должны знать, что я учусь в Дурмстранге, школе, где дают весьма разностороннее образование, позволяющее быть достойным членом не только английского магического общества, но и европейского.

Люциус перевел взгляд на мальчика.

— Нет, что вы, мистер Поттер, я не сомневаюсь в ваших способностях, просто опасался, что вы можете упустить некоторые важные специфические детали, которые могли бы вам помочь сформировать более точные взгляды на политическую жизнь страны и на вашу в ней роль в целом, но, как мне кажется, вы уже пришли к своим неким выводам.

— Вы правы, у меня уже есть своя позиция, и я придерживаюсь ее. Кстати, мы так увлеклись разговором, что мои друзья остались не представленными вам. Это Дориан Стан и Эдвин Эрстед. Думаю, эти фамилии вам должны были быть известны.

Люциус тут же окинул цепким взглядом спутников Гарри.

— Конечно же, я знаю столь сильные и могущественные роды. Я очень рад приветствовать их представителей в своем доме. Для меня это большая честь, — манерно произнес старший Малфой, кладя правую руку себе на грудь в область сердца.

— Мы здесь не представляем наши фамилии, наша цель — это не дать заскучать лучшему другу, — хищно улыбнулся Дориан.

— Я не думаю, что здесь найдется место скуке. Но разговоры стариков вас могут утомить, Вам было бы куда интересней провести свое время с ровесниками. Мой сын Драко как раз разместился со своими приятелями на одном из диванчиков, рядом с центральным балконом. Вы можете присоединиться к нему.

Гарри двинулся в указанном направлении. Дориан скрылся в толпе с целью найти что-нибудь приятно безалкогольное.

Младший Малфой восседал в центре кожаного диванчика. По бокам от него размещались два амбалообразных существа без всякого намека на возможность хоть какой-то умственной деятельности. Они усиленно поедали шоколадные фигурки и не замечали ничего вокруг. Чуть поодаль от них сидели две не очень красивых девочки в ярких аляпистых мантиях со множеством рюш и оборок на них. По мнению Гарри, это выглядело несколько вульгарно, и, будь девочки чуть старше, он тут же обвинил бы их в пошлости и отсутствии вкуса. На том же диванчике, но левее, тихую беседу вели два мальчика. Один был темнокожим, с широкими скулами и округлыми чертами телосложения. Другой же выглядел угловатым, а его бледность ярко контрастировала с его смоляными волосами и бровями. Все его движениями были четко выверенными, а жесты скупыми.

— Добрый вечер, — поприветствовал всех Гарри, пододвинув к себе палочкой три кресла.

Малфой приподнялся со своего места и внимательно оглядел подошедших.

— И вам доброго... — манерно растягивая гласные, произнес он. — Вы не представитесь?

Гарри улыбнулся.

— Я думал, что ты помнишь меня. Я Гарри Поттер. Это мой друг — Эдвин Эрстед. Ещё один мальчик сейчас добывает нам напитки, чтобы мы случайно не пали здесь жертвами жажды.

Сидящие на диванчике вмиг оживились, и в их лицах проступило любопытство. Драко же побледнел, но быстро справился с собой.

— В прошлом году ты носил очки, — осторожно произнес он.

— Да, — кивнул Гарри. — В Дурмстранге уделяют большое внимание здоровью студентов.

Малфой кисло улыбнулся, все ещё настороженно глядя на них.

— Разреши мне представить своих... однокурсников с факультета Слизерин. Это, — он махнул в сторону амбалов. — Винсент Кребб и Грегори Гойл.

Мальчики одновременно кивнули, как игрушечные болванчики, и тут же вернулись к поеданию шоколада.

— Это Панси Паркинсон, — Малфой кивнул в сторону девочки в яркой мантии с прической-каре на голове.

Она тут же покраснела и опустила глаза вниз.

— Это Миллисента Булстроуд.

Вторая девочка оказалась более крупного телосложения с наглым взглядом и видом превосходства над всем миром.

— Это Блейз Забини, — более учтиво произнес Малфой, показывая на темнокожего парня.

Тот еле заметно кивнул.

— А это Теодор Нотт, — в голосе Драко слышалось больше уважительных ноток.

Бледный парень с цепким взглядом тут же привстал и слегка поклонился. Гарри поступил также.

— Забини, а вы принадлежите роду потомственных африканских магов? — заинтересованно спросил Эдвин.

— Да, — подтвердил Блейз.

— Это так интересно! — воскликнул Эдвин. — А у вас остались манускрипты по магии вуду?

Блейз печально покачал головой.

— Только отрывки. Маги Англии не отличаются толерантностью по поводу столь темных практик. Мы придерживаемся закона. Тем болем, Министерство Магии за несколько столетий своими набегами на нашу родовую библиотеку смогли уменьшить ее, изъяв некоторую неугодную им литературу. Но, несмотря на это, те остатки, что сохранились у нас, весьма интересны, даже являясь не запрещенными.

Эдвин понимающе кивнул.

— Вы занимаетесь артефактами?

— Перепродажей, — поправил Блейз.

— Это тоже весьма занимательно.

Драко совершенно не нравилось, что его игнорируют, и он постарался перевести внимание на себя.

— Расскажите нам о Дурмстранге. Мой отец очень хорошо знает вашего директора. Одно время он даже думал отдать меня именно в эту школу, но потом решил, что в Хогвартсе мне будет куда комфортней. Но я уверен, что с легкостью сумел бы достичь успеха и там.

Эдвин и Гарри переглянулись.

— Программа нашей школы в несколько раз сложнее Хогвартской, и у нас очень жесткая дисциплина, подразумевающая подчинение старшим. У нас неважно, кто ты, имеет значение только то, что сумел достичь сам. Твоя фамилия там не имеет большого влияния.

— А как же гордость рода? — взвился Малфой.

Из-за спины Гарри появился Дориан с тремя бокалами в руках. Один из них был наполнен чем-то густо-красным.

— А кто тебе говорит, о том, что гордость рода надо отбросить? — произнес Стан. — Все что нужно, это просто подтвердить то, что ты действительно достоин носить собственную фамилию. Если чувствуешь, что не способен на это, лучше не лезть в гущу.

Он сделал глоток из своего бокала, потом облизал губы и невзначай продемонстрировал свои клыки.

— Ты долго, — заметил Гарри, принимая свой бокал с чем-то золотистым.

— Я искал сговорчивых домовых эльфов, — отозвался Дориан. — С этим возникли некоторые проблемы. Тем более моих любимых напитков тут не подают.

Панси поерзала на диванчике.

— Ты вампир? — очень тихо спросила она.

— Полувампир, меня зовут Дориан Стан.

Драко осторожно нащупал в кармане волшебную палочку, за что был вознагражден презрительным взглядом Эдвина.

— Дай мне попробовать свой напиток, — усмехнулся Гарри.

Дориан с улыбкой протянул бокал Поттеру. Гарри сделал маленький глоток. Обычный томатный сок, в меру соленый. Не самое лучшее средство утоления жажды. Сам он предпочитал фруктовые соки, желательно похолодней. В принципе, такой напиток и принес ему Дориан.

— Весьма сносно, — прокомментировал Гарри.

Драко передернулся.

— Поттер, не думал, что ты настолько кровожадный, — пробормотал он, с опаской косясь на дурмстранговцев.

— Гарри очень необычный человек, — задумчиво произнес Эдвин. — И его лучше не иметь в списке своих врагов. Ибо очень чревато...

Малфой непроизвольно кивнул, видимо вспомнив события прошлого Рождества.

— Мистер Поттер! — раздалось неожиданно сбоку.

Перед Гарри нарисовался странный невысокий волшебник с котелкообразным колпаком на голове.

— Я мистер Фадж. Давно хотел с вами познакомиться! — заверещал он.

Гарри привстал со своего места и пожал протянутую руку.

— Это очень приятная, но неожиданная для меня встреча, министр.

Фадж снял с головы колпак и начал крутить его в руках.

— Я давно хотел встретиться с вами, но ваш опекун и Дамблдор возражали против этого... — он развел руками. — Они боялись, что я могу давить на вас. Как будто такое возможно!

Гарри мягко улыбнулся ему.

— В вопросах моей безопасности они иногда могут переходить все границы. Но это всего лишь говорит об их искренней ко мне расположенности.

Министр кивнул.

— Мистер Поттер, я хочу, чтобы вы знали, что не только они могут позаботиться о вас. Есть много достойных людей, способных предоставить вам самое необходимое.

— О, я очень тронут этим, — осторожно произнес Гарри. — Но сейчас мне хватает всего. Мой опекун очень строгий человек, но он справедливый. И вы знаете, у него прекрасная библиотека!

Фадж продолжил теребить в руках многострадальный котелок.

— У меня тоже есть прекрасная библиотека. В ней собраны очень редкие книги. Возможно, если бы вы согласились погостить у меня какое-то время, то я показал бы их вам.

Гарри серьезно задумался. Предложение было весьма заманчивым, но, не рассмотрев вероятности всех возможных последствий, давать какой-либо ответ было бы весьма опрометчиво.

— Вы меня очень заинтересовали. Надеюсь, у меня есть время, чтобы все как следует обдумать.

— Конечно! — министр был приободрен своей маленькой победой.

Дориан допил свой напиток и облизнул клыки. Фадж, заметив вампира, сильно занервничал.

— Если вы не возражаете, я откланяюсь. Мне ещё необходимо обсудить несколько вопросов с мистером Малфоем.

— Конечно же. Не смею вас задерживать! — радостно воскликнул Гарри.

Фадж тут же деловито удалился.

— Спасибо, — очень тихо произнес Гарри, глядя на Стана.

Дориан отсалютировал ему пустым стаканом. Драко поправил складки своей мантии и презрительно скривился.

— Он ничего не может сделать без указания моего отца. Пока он его кормит, Фадж танцует. Все вопросы тебе стоит решать с моим отцом. Ну, или через меня... Я, как-никак, самый близкий к нему человек…

Младший Малфой многозначительно приподнял бровь.

— Я это учту, — кивнул Гарри безо всяких эмоций на лице.

Драко пытается играть из себя роль первой скрипки, совершенно не понимая ситуации, в которой оказался.

— Я тут подумал, — как ни в чем не бывало продолжил Драко. — Возможно, мы могли бы стать друзьями, даже несмотря на наше не совсем равное положение.

Поттер удивленно на него взглянул.

— Ты прав, наше положение не равное, — он задумчиво покрутил палочку в руках. — Пожалуй, я откажусь до тех пор, пока ты его не уровняешь.

Гарри провел рукой по чёлке.

— По-моему ты что-то путаешь, — медленно произнес Драко, краснея. — Ты всего лишь полукровка, оказавшийся по стечению обстоятельств знаменитым. Но по факту ты не имеешь ничего. Положение и деньги у меня, и чем я буду становиться старше, тем больше влияния будет в моих руках. Хоть четырежды учись ты в Дурмстранге, ты остаешься англичанином и жить тебе здесь. Твоя фамилия будет вызывать трепет только в начале, а когда за ней не останется ничего, что могло бы подкрепить к тебе интерес, ты останешься один, никому не нужный. По сути, я предложил тебе покровительство, которое ты так глупо отмел. В следующий раз подобную честь тебе придется вымаливать.

Нотт криво усмехнулся. Эдвин уже давно достал палочку и не навязчиво поигрывал ею, попутно оживляя маленьких бумажных куколок. Дориан просто пересел на подлокотник кресла Гарри и, сузив глаза, внимательно наблюдал за сидящими на диване.

— Действительно ли ты уверен, что в моих руках нет власти? — холодно спросил Гарри.

Если бы не зелье, выпитое перед балом, то катастрофа явно не миновала бы никого. С таким трудом сдерживаемая стихийная магия просто размазала бы по стене это ходячее недоразумение. Гарри позволил своей дементорской ауре немного проявить себя. Собеседники тут же почувствовали себя неуютно.

— Из тебя не получится политика, я уже говорил об этом твоему отцу в прошлом году. Ты недооцениваешь соперников. Тебе сейчас удалось настроить против себя не только меня, но и представителей двух очень влиятельных родов, которые весьма расположены ко мне.

Маленький бумажный человек с тонкой серебряной иголочкой подобрался почти вплотную к руке Драко.

— Эдвин, я же уже просил, никого сегодня не убивать и не калечить. Мне же потом придется все это разруливать. Мы чуть позже развлечемся иначе, — немного капризно произнес Гарри.

Эрстед недовольно что-то пробурчал себе под нос и сжег куколку. Драко непроизвольно вздрогнул и судорожно вздохнул.

— Малфой, запомни — кто не со мной, тот против меня. Сегодня с тобой все хорошо только потому, что это выгодно мне. Но если я услышу от тебя ещё одно пренебрежительное слово, то уже ничего не смогу гарантировать.

Малфой поморщился.

— Ты слишком много на себя берешь. Какими бы именитыми ни были твои друзья, ты находишься сейчас в моем доме, — на последнем слове Драко сделал акцент.

Гарри спокойно встал, кивнул всем на прощание и направился в сторону Люциуса, который что-то доказывал Снейпу.

— Мистер Малфой, я никогда не предполагал, что буду оскорблен в вашем доме, — холодно произнес Гарри.

Люциус даже вздрогнул от неожиданности.

— Я искренне верил в то, что если вы что-то предлагаете, то уверены в качестве. Но чему вы можете научить меня, если даже ваш сын не знает основ ведения переговоров? Он попытался унизить меня и моих друзей, что я считаю недопустимым. Конечно же, я могу прямо сейчас вызвать его на дуэль, но мне не хотелось бы лишней шумихи, — Гарри кивнул в сторону журналистки в очках-стрекозах.

Люциус закусил губу, его ноздри гневно раздулись.

— Вы уверены в своих претензиях, мистер Поттер?

— Абсолютно, — кивнул мальчик. — Если необходимо, то мы можем использовать Омут памяти... Но тогда возникнет ещё один нюанс... Ваш сын критиковал министра...

Старший Малфой немного побледнел.

— Я приношу вам свои извинения. Мой сын порой бывает несдержан в своих речах. Я надеюсь, что ваш детский конфликт останется между вами и не получит дальнейшего развития. Отношения между родами не должны пострадать из-за этого.

— Разумно, — кивнул Гарри. — Возможно, мы могли бы замять столь неприятный для всех нас инцидент в обмен на небольшую услугу... Мне было бы весьма интересно как-нибудь побывать в вашей библиотеке.

Снейп тихо хмыкнул.

— Ты все ещё считаешь меня плохим воспитателем? — спросил он.

— Нет, отнюдь. И я согласен на ваше предложение, мистер Поттер, — сверкнув глазами, произнес Люциус.

Дориан довольно оскалился.

— А как вы находите сегодняшний вечер, мистер Стан, мистер Эрстед?

— Здесь очень уютно и неплохо подобраны напитки, — лениво заметил Дориан.

Эдвин какое-то время молчал, а потом не мигая, вперил свой взгляд в Люциуса.

— Ваш сын похож на куклу. Он очень красивый. Знаете, я делаю прекрасные куклы. Особенно шарнирные... Они очень похожи на живых людей. Раньше их заказывали убитые горем родители после смерти своих детей... Ваш сын очень похож на такую куклу. Я обязательно сделаю ее для вас. Не сейчас, позже... У меня большой опыт в этом. Я сам создал кукол моих родителей. Они даже могут немного двигаться... Они так похожи на живых. Думаю, вы должны их помнить… — голос Эдвина был тихим и каким-то потусторонним. — Да, определенно сделаю куклу вашего сына чуть позже. Пока рано...

Эрстед погладил фамильный медальон на шее. Малфой с силой сжал трость.

— Моего сына не нужно будет ничем заменять.

Эдвин лишь снисходительно улыбнулся.

— Думаю, нам пора, — раздался тихий, сухой голос Снейпа.

— Да, определенно... — кивнул Гарри. — До свидания, мистер Малфой. Мира и покоя вашему дому.

Снейп мягко подтолкнул Гарри к камину. У зельевара ожидалась впереди очень длинная ночь.

После возвращения в поместье Северус Снейп был очень зол и причиной этого являлся зеленоглазый, совершенно невозмутимый одиннадцатилетний мальчишка, волей случая оказавшийся его подопечным.

— Поттер, вы хотя бы отдаете себе отчет в том, что натворили?

Гарри спокойно выдержал колючий взгляд зельевара и холодно произнес:

— Конечно же. Неужели вы считаете меня человеком с атрофированным мозгом? На меня напали, я защитился. Не более того. И мне не нравится, когда что-то решают за меня, не спросив моего мнения.

Зельевар неприятно ухмыльнулся.

— Поттер, по-моему, тебя слишком сильно заносит. Тебе всего лишь одиннадцать лет. Ты ребенок с минимумом прав и находишься в зависимом положении. Подобные речи будут уместны из твоих уст лет через шесть, когда ты достигнешь совершеннолетия. А пока тебе стоит выполнять то, что тебе говорят старшие!

Гарри гневно сверкнул глазами.

— Порой ваши распоряжения слишком дорого мне обходятся. Я не хочу стать душевным инвалидом из-за вашей прихоти!

Снейп рассмеялся. Это был какой-то необычный, немного каркающий смех.

— Ну-ну… Ты уже психически нестабилен. Как что, так сразу же начинаешь истерить, как кисейная барышня викторианской эпохи.

— Как вы смеете! — мальчик начал закипать.

— Да легко, Поттер, легко… Вам не нравится правда? Ну уж извините, другой нет. Что теперь ты сделаешь? Попробуешь еще раз покончить с собой? Порежешь себе руки? Вызовешь стихийной магией потоп или пожар?

Зельевару было приятно видеть недоумение на лицах Дориана и Эдвина.

— Ох… Твои друзья не знали об этом? Как-то некрасиво получилось. Твой секрет оказался раскрытым, — Снейп театрально развел руки в стороны. — Ну же, Поттер, я вижу, что ты так и хочешь взорваться гневной тирадой, для улучшения понимания которой хочешь добавить магии. Ну же, давай. Я жду.

Зелье заканчивало свое действие, и змея из самых противоречивых чувств подняла в мальчике голову, готовясь к броску. Гарри чуть ли не задыхался от боли, гнева, горечи и унижения. Но последние слова зельевара произвели обратный эффект от ожидаемого. Мальчик начал успокаиваться. Снейп специально провоцирует его, пытаясь показать всю незрелость Гарри и его неспособность контролировать собственное поведение. Внезапно другая мысль пронзила душу мальчика, заставив его на некоторое время впасть в ступор. Зельевар ждал взрыва со стороны Гарри, чтобы напугать им Дориана и Эдвина… Чтобы они, испугавшись его неконтролируемой магии, ушли и оставили его одного наедине со своими внутренними демонами и опекуном. Но расчет Снейп был изначально неправильным. Он даже и предположить не мог, насколько много знает Дориан об истинной сущности Гарри. А Эдвин… Он далеко не глуп. Эрстед не знал некоторых вещей наверняка, но, скорее всего, о многом догадывался. Сложно угадать в Гарри дементорскую сущность, но предположить в нем существование большого магического потенциала несложно, как и то, что мальчик еще не научился им управлять. Его не бросят, по крайней мере, не из-за этого. На душе стало как-то легко. Гарри снисходительно улыбнулся, чем шокировал всех.

— Я не намерен оправдывать ваши ожидания, они мне кажутся чем-то нелогичным. Сейчас я намерен подняться в свою комнату вместе с друзьями и отдохнуть. С некоторых пор общество Малфоев стало для меня несколько утомительным.

Снейп предпринял последнюю попытку вывести Гарри из равновесия.

— Поттер, вы случайно не заводили собаку? А то одна мне недавно прислала весьма занимательное письмо.

Гарри нахмурился.

— Вам стоит обратиться в больницу города Шабаша. Там прекрасные целители. Собаки не умеют писать, а если вы ведете переписку с кем-то четвероногим, то мне стоит задуматься о безопасности дальнейшего нахождения рядом с вами.

Зельевар призвал записку и протянул мальчику уже основательно измятый лист бумаги. Гарри пробежался глазами по тексту и улыбнулся.

— Автор этого письма питает к вам очень теплые чувства, — заметил Поттер, возвращая письмо назад.

— Я это знаю и без вас. Только есть одна загвоздка… Адресатом очень заинтересованы доблестные работники нашего Министерства…

Мальчик покосился на широко зевавшего Дориана.

— Это разговор ни о чем. Мы слишком устали сегодня, на ногах с пяти утра, — произнес он и направился к выходу из комнаты. — Спокойной ночи, профессор.

Вслед за ним вышли Дориан и Эдвин. Снейп скрипнул зубами и налил себе виски. Мальчишка слишком непокорный и своевольный. Пренебрежение к старшим и правилам, видимо, было у него в крови.

— Весь в папашу, — пробормотал зельевар, выпивая второй бокал.

Просидев еще около двух часов напротив камина, он решил проверить комнату мальчиков. И сделал это зря. Слишком уж шокирующее зрелище предстало перед его глазами.

Гарри был укутан в белую простынь, его голова чуть склонена на бок, открывая доступ к шее. Дориан стоял около него, низко наклонившись к нему и широко открыв рот, собираясь укусить его. Белая простынь на полувампире была надета на манер греческой тоги. Оба мальчика стояли около окна, и неровный свет полумесяца освещал их, придавая этой картине некую зловещность и вместе с этим жуткую по своему содержанию красоту.

Поттер тихо простонал.

— Эдвин, у меня все затекло…

Зельевар перевел ошарашенный взгляд на другого мальчика, который закусив губу, усиленно водил кистью по холсту.

— Еще немного… Вы прекрасно получаетесь…

Снейп вошел в комнату и подошел к Эрстеду.

— Не мешайте, — шикнул на него юный художник, продолжая свою работу.

Гарри даже не шелохнулся. Появление в комнате опекуна ничуть не смутило его подопечного.

— Поттер, а если он вас укусит?

— Пусть, мне не жалко. Впервой, что ли… — пробурчал мальчик.

— Не шевелись! — приказал Эдвин.

Снейп потер виски. Алкоголь и усталость давали о себе знать. Лучшим вариантом дальнейшего развития событий в этом сумасшедшем, совершенно иррациональном мире, было просто уйти в свою комнату, забраться в теплую постель и отправиться в царство Морфея.

— Ночь не резиновая. Надеюсь, вы достаточно умны, чтобы придти к выводу о том, что сон является необходимым для вашего организма и соизволите лечь спать.

— И вам Счастливого Рождества, — проворчал Эдвин, делая какой-то замысловатый взмах кистью.

— Сумасшедший дом, — пробурчал Снейп, и громко хлопнув дверью, удалился к себе.

День был сумасшедшим, и Северус Снейп невыносимо устал. Гарри Поттер как никто другой мог приносить в жизнь окружающих его людей хаос и беспорядок. Зельевар давно так не был рад оказаться в своей постели.

* * *

Гарри всю свою жизнь ненавидел Рождество за то, что это был поистине не его праздник. Мальчик, когда был маленьким, искренне верил, что если он будет хорошим, то Санта Клаус принесет подарок и для него. Обычно в декабре он становился тише, вообще не спорил с Дурслями и с двойным усердием выполнял их поручения. Но подарки неизменно получал Дадли, который был далеко не образцом хорошего ребенка. Тетка, поджав губы, объяснила своему племяннику, что он не достоин ничего хорошего потому, что мальчик был изначально рожден как паршивый щенок. Таким не положены подарки. Он ненормальный. А после Гарри увидел, как Дурсли кладут пол елку подарки своему сыну. Тогда он понял все. И что не существует чудес, и то, что, что бы он ни делал, мальчик никогда не заслужит от своих родственников что-то хорошее. И, кажется, именно тогда Гарри перестал ждать, что кто-то придет и заберет его из этого ада. Мальчик смирился.

Последующие годы в Рождество, когда приходили гости, Гарри запирали в чулане. Выпускали его только тогда, когда все уходили, да и только за тем, чтобы вручить ему что-нибудь вроде старой одежды кузена или дядиных носков, а потом дать посмотреть на то, как Дадли распаковывает большие блестящие упаковки с подарками и громко радуется при этом. Потом его отправляли на кухню и разрешали устроить себе праздничный ужин из объедков, оставшихся после гостей. Это было унизительно, но только в этот день мальчик мог попробовать некоторые действительно вкусные блюда, пусть и не досыта.

Гарри не любил все эти яркие украшения, гирлянды и мишуру. Потому что не было в его душе праздника, а смотреть на чужую радость было невыносимо. Он был даже чем-то благодарен Снейпу за его игнорирование этого праздника. Не нужно было притворяться, что тебя совершенно не трогает окружающее. Это был просто обычный день, такой же, как и другие триста шестьдесят четыре.

Но Рождество в этом году было самым необычным во всей жизни Гарри. Мальчик впервые в жизни покупал кому-то подарки и делал это с большим желанием. Наконец-то он может с кем-то чем-то поделиться и как-то порадовать своих близких. Поттер не ожидал ни от кого что-то в ответ. Ему доставляла удовольствие мысль о том, что он становится для кого-то неким Санта-Клаусом, что он тоже часть этой невозможной атмосферы чуда. Подарков в этом году он приобрел много. Дориану он выбрал красивые кованые ножны для кинжала с орнаментом из летучих мышей. Эдвину достался просто огромный набор красок, который и был использован прошлой ночью. Офелии мальчик купил большой яркий платок с огромными красными цветами. Мирославе досталась красивая маленькая заколка с полумесяцем. Сложнее всего было с подарком для Альберта, он был самым тихим среди всех них и обычно оставался чуть в стороне, предпочитая позицию наблюдателя. Гарри долго ходил мимо различных палаток, пока не наткнулся на маленький медальон с изображением солнца, внутрь которого можно вставить фотографию или спрятать что-то крохотное. Рону Уизли отправилась книга о квиддиче, Перси большая магическая энциклопедия, Фреду и Джорджу польский набор вредилок «Кущи Армагеддона», Джинни мальчик отправил мешочек с двадцатью галеонами, вложив записку о том, что хотел бы, чтобы в школе в сентябре она выглядела лучше всех, но, к сожалению, сам не может купить ей мантии. Мистеру Уизли Гарри послал набор гвоздей и гаек, миссис Уизли мальчик отправил самоочищающийся фартук. К Биллу отправилась серебряная печатка с вделанным в нее клыком. Чарли же получил маленький будильник-дракончик, плюющийся водой в хозяина. Люпину Гарри купил несколько рубашек. Несмотря на нормальную зарплату, Ремус все еще не занимался своим гардеробом. Видимо, он еще боялся оказаться на улице, поэтому откладывал деньги на этот черный день. Сириусу мальчик купил набор по уходу за шерстью. Мейеру Гарри отправил набор шоколада, дарить своему учителю зельеварения что-то из его области было бы глупо. То, что действительно могло заинтересовать его, стоило баснословных денег, а на то, что у него хватало средств, выглядело бы банально. После долгих раздумий Гарри купил статуэтку змеи и отправил ее зельевару.

Мальчик потянулся на своей кровати, открыл глаза и свесил ноги вниз, попутно что-то зацепив ими. Груда свертков в блестящих упаковках лежала на полу. Гарри неуверенно приподнял один из них и нерешительно развернул. Внутри лежал темно-зеленый свитер крупной вязки с изображением молнии на груди и пакет с пирожками. На пергаменте было написано: «От семьи Уизли в светлый праздник Рождества». Поттер улыбнулся. Ему было очень приятно и радостно от такого… уютного подарка. Что-то такое могла прислать ему его мама, если бы была жива… Мальчик тряхнул головой и уже с азартом принялся потрошить другие свертки.

Офелия прислала ему в подарок большую грелку в форме звездочки, чем вызвала истерический смех со стороны Дориана. Полувампир вручил ему набор колб, а Эдвин собственноручно нарисованный портрет Гарри. Он был изображен очень необычно. На картине будто бы была его чуть повзрослевшая копия. Мальчик стоял около края пропасти, высоко подняв палочку и указывая вперед, будто бы призывая к началу атаки. Эрстед объяснил это тем, что он просто был захвачен этим образом и не мог не перенести его на холст. Удивительным был и подарок Альберта. Он прислал ему старую, потрепанную книгу о дементорах. Грегорович действительно мог видеть куда больше, чем все остальные. Мирослава долго не терзалась муками выбора и прислала Гарри чайный сервиз и свой любимый сорт чая. Люпин подарил ему альбом с фотографиями родителей. Это было самое что ни есть настоящее сокровище. Второе в его копилке. Мальчик жадно вглядывался в лицо своего отца.

— Вы очень похожи… — раздался тихий голос Эдвина.

— Да… — с благовением прошептал Гарри, водя пальцем по улыбающемуся лицу отца.

Джеймс Поттер был красивым юношей, и он носил точно такие же очки, что и Гарри до поступления в Дурмстранг, но они совершенно не портили его. У него было немного нагловатое выражение лица. Сразу было видно, что он являлся заводилой в компании своих трех друзей. Корень всех школьных несчастий Снейпа. Задумывался ли когда-нибудь он о том, как плохо они поступали. Джеймс Поттер сам взрастил себе своего косвенного убийцу. Сам стал причиной смерти своей любимой жены и несчастного будущего сына. Жестокость всегда влечет за собой жестокость, за местью тянется месть, за убийством убийство, за болью боль…

Гарри не мог ненавидеть своего отца или презирать его. Он не знал его. Совершенно. Со слов Ремуса это получался очень противоречивый человек с избирательной справедливостью и глупыми жизненными принцами, которые делили окружающее строго на черное и белое. Жестокость, оправданная благородством. Это все так глупо и нелепо.

Родители… Он хотел бы их знать, какими бы они ни были. Наверное, родители любили бы его в любом случае, но глупо тешить себя глупыми иллюзиями о невозможном.

— Интересно, а это от кого? — спросил Эдвин, указывая на продолговатый сверток.

Гарри отвлекся от размышлений и развернул подарок. Это была метла. Красивая, гоночная, изящная… На пергаменте рядом было написано:

« Я думаю, что ты не ожидаешь от нас поздравлений или тем более подарков. Ты очень много сделал для меня и моего брата. Наша семья занимается изготовлением гоночных метел, именно поэтому не составило труда наложить дестабилизирующее проклятие на школьную метлу… В качестве извинений за причиненные тебе неприятности прими этот подарок. Мы многое осознали, благодарим тебя и извиняемся за все. Надеемся, Рождество станет окончанием нашей вражды.

Братья Бруевич»

— Эм… Выражу общее мнение поэтому поводу… Весьма неожиданно, — подвел итог Стан.

— Не то слово… — пораженно произнес Гарри.

Эдвин поднял с пола последний сверток.

— А это от кого?

Мальчик разорвал бумагу и к нему на колени упал маленький ключик с припиской:

« Это второй ключ от семейного сейфа Блеков. Доверенность на доступ к ячейке давно у гоблинов. Если твой опекун начнет ограничивать тебе доступ к твоим средствам, то у тебя всегда будет альтернатива.

С любовью, С.Б.»

— Это от крестного…

— У тебя есть крестный? — удивленно спросил Дориан.

— Есть…

— А почему он не забрал тебя к себе? — поинтересовался Эдвин.

— Эммм…. Он просто только недавно сбежал из тюрьмы и находится на нелегальном положении… — пробормотал Гарри, пряча ключ.

Эдвин закашлялся.

— Иногда ты мне напоминаешь ящик Пандоры… Столько сюрпризов вырывается, стоит только открыть крышку…

— Крестный неплохой человек. Его осудили по ложному обвинению. Я рад, что он обрел долгожданную свободу.

Дориан покачал головой.

— У тебя необычная логика. Ты приходишь к фантастическим умозаключениям какими-то неведомыми путями. Самое паршивое то, что они действительно имеют место в жизни. Иногда я чувствую себя совершенно непроницательным идиотом.

— Мы все весьма специфичны. Иди, полируй клыки, и пойдем завтракать, — с улыбкой произнес Эдвин.

Дориан собрал волосы в хвост и, сладко потягиваясь, вышел из комнаты. Когда он вернулся назад, Гарри и Эдвин были уже переодеты и полностью приведены в порядок.

— После завтрака мне нужно будет отбыть домой, — проговорил Стан, извлекая из недр своей сумки брюки и рубашку.

— Конечно, я очень надеюсь, что твои каникулы пройдут хорошо, — улыбнулся Гарри.

— Угум… Если брат не начнет играть на нервах… Он мастер в этом… — проворчал полувампир, переодеваясь.

Когда ребята спустились вниз, Снейп уже сидел за столом и пил чай, читая Ежедневный пророк.

— Доброго утра, — хором произнесли ребята, усаживаясь за стол.

Зельевар хмуро кивнул из-за газеты и вернулся к чтению, но резко отложил ее на стол, когда заметил, что дети, перед тем как что-то положить себе на тарелку, тщательно проверяют пищу.

— Неужели вы считаете, что зельевар в собственном доме будет пытаться отравить своих гостей. А если ему и взбредет в голову подобное, то вряд ли вы даже поймете это, — взорвался он.

— В Дурмстранге это прививают нам на уровне рефлекса. Это привычка. Разве вы не знали? — удивился Дориан.

— Нет… — нахмурился Снейп.

Эдвин задумчиво посмотрел на него.

— Зельевар, значит… Вы испортили ребенка.

Снейп поперхнулся от подобного заявления.

— В смысле?

— Гарри просто маньяк в области зельеварения. Ему дай волю, он к господину Мейеру переедет и будет отходить от котла только до библиотеки.

Зельевар покосился на своего подопечного.

— Я думаю, вы преувеличиваете способности Поттера. Не взорвать котел — это еще не достижение. А профессор Мейер очень серьезный человек, чтобы нянчиться с первокурсником.

Эрстед неодобрительно посмотрел на него.

— Вы просто не знаете об успехах Гарри. Видимо, профессор видит в нем потенциал, раз отдал ему целую лабораторию.

— Надеюсь, Дурмстранг устоит.

— Можете не сомневаться, — холодно ответил Гарри. — Эдвин, давай поедим в тишине.

Дориан тяжело вздохнул. В комнате повисла тишина. Снейп вернулся за чтение газеты, но буквы почему-то отказывались складываться в слова, и только когда все покинули столовую, зельевар заметил, что держит газету вверх ногами.

Стан отбыл домой, и Гарри с Эдвином остались вдвоем. Эрстед тут же занялся изготовлением новой куклы, а Поттер с головой ушел в чтение, не забывая между делом пить свое зелье. Магия внутри него клекотала, а эмоции были ее катализатором. И Гарри таким образом запирал в себе свою стихийную магию, заставляя ее присмиреть на время. Но бушевавшая в нем сила все отчетливее давала о себе знать. Мальчик как никогда остро ощущал потребность в контроле собственной силы. Ему было необходимо научиться этому, и как можно быстрее.

Каникулы тянулись очень медленно. Эдвину действительно было безразлично от того, где он находится. Его всецело захватывал творческий процесс. Он то делал какие-то эскизы картин, то самозабвенно посвящал себя созданию кукол. Иногда Эрстед перебрасывался с зельеваром ничего не значащими фразами. Иногда пытался как-то похвалить перед ним Гарри, но неизменно получал на это порцию уничижительного сарказма.

За эти каникулы возникла еще одна проблема — Гарри стали мучить кошмары. Они всегда начинались одинаково: к нему приходил черный человек и доставал из-за пояса кнут, которым начинал бить по обнаженному телу мальчика. Но вместо крови из ран на теле начинали сочиться самые неприятные воспоминания мальчика, а этот черный человек, у которого и лица-то не было, заставлял мальчика не отводить взгляда от картин прошлого.

В одну из ночей после очередного кошмара, мальчик долго ворочался в кровати, но так и не смог уснуть. Он выскользнул из комнаты и спустился вниз. Очень хотелось пить. Уже возвращаясь из кухни, Гарри обратил внимание на то, что дверь в большую гостиную приоткрыта. Обычно все свое время ребята проводили или в комнате Гарри или малой гостиной. Она казалась куда более уютной, нежели большая. В ней был камин, мягкие кресла и диванчик.

Мальчик вошел в комнату. В ней ничего не изменилось: фортепьяно около одной стены, несколько кадок с цветами, поистине огромный диван и несколько кресел. Резной журнальный столик, картины по стенам и несколько книжных шкафов, маленький, не подключенный к дымолетной сети камин. Гобелен со змей над ним.

Внимание Гарри привлек какой-то высокий прямоугольный предмет, зачем-то укрытый плотной тканью. Мальчик подошел к нему и сорвал покрывало, под которым оказалось зеркало.

— Еиналеж, — тихо прошептал Поттер, читая название на высоком ободке.

Отражение мальчика начало быстро меняться. Вместо пижамы на нем оказалась форма Дурмстранга с погонами главы школы, положив руки ему на плечи, позади него стояли его родители.

Мальчик оглянулся, в комнате не было никого. Гарри вновь повернулся к зеркалу.

Родители смотрели на него с любовью, мама чуть приобняла его за плечи и поцеловала в щеку, а отец потрепал его по волосам. Откуда-то из глубин зеркала шагнул улыбающийся Снейп. Он кивнул родителям Гарри, и принял из рук мальчика какую-то склянку с зельем, придирчиво осмотрел ее, свел брови на переносице, а потом как бы просветлел лицом и показал мальчику большой палец. Он встал позади него, с гордостью приобнимая за плечи.

Потом появился отряд Гарри, они стояли рядом с мальчиком, улыбались ему и махали руками, изредка дурачась. А потом возникли Дурсли, они встали перед ним на колени, прося прощение у него. И мальчик тоже улыбался, явно принимая их извинения, потому что они наконец-то признали его равным себе. Зеркало было притягательным, хотелось продолжать смотреть на эту картину и никуда не уходить.

Сердце в груди екнуло.

— Еиналеж… Желание… — прошептал он.

Мальчик тряхнул головой, прогоняя наваждение. Оно показывало несбыточные мечты, то, чего никогда не будет. Родители не восстанут из мертвых, Снейп никогда не станет им гордиться, Дурсли всегда будут видеть в нем ошибку природы и урода, а друзья… Будут ли они всегда рядом?

Зелье, сдерживающее эмоции, еще действовало, но в глазах все равно немного защипало.

— Как это понимать? — раздался едкий голос Снейпа сзади.

Мальчик испугано отпрыгнул в сторону. С собой он не взял ни одну палочку. А выход из комнаты перекрывал зельевар. Гарри накинул покрывало на зеркало, боясь, что Снейп увидит в нем то, что видел мальчик и высмеет это. Увидев, как в искривились губы зельевара в противной ухмылке, Поттер решил, что он все-таки что-то заметил.

Магия внутри мальчика забурлила, но, так и не найдя выхода во вне, ударила по Гарри изнутри. Мир перед глазами покачнулся и Поттер, пошатнувшись, упал на пол. В потолок уже смотрели остекленевшие глаза.

Снейп бросился к мальчишке, проклиная свою судьбу и глупость рода Поттеров.

— Жив, — прошептал он, проверяя пульс.

Зельевар наложил на Поттера диагностические чары и, убедившись, что его физическому состоянию ничего не грозит, занялся проверкой психики. Мальчишка ушел слишком глубоко в себя.

— Легилименс…

Северус Снейп попал в совершенно необычное место. Он был в каком-то узком коридоре, с множеством дверей. Видимо мальчишка не дал выплеснуться своей магии, и теперь она создала внутри его головы целый мир.

Зельевар направился по коридору вперед, туда, где горел свет. Каждый шаг отдавался эхом, а тело неприятно холодило. Откуда-то из-за дверей звучал шепот, но слова было невозможно разобрать. Когда Снейп все же приблизился к черте света, он оказался на самом верху винтовой лестницы, а внизу к стене был прикован Поттер, а его порол кнутом какой-то человек в черном балахоне с глубоким капюшоном на голове. При каждом ударе Гарри только дергался и изредка стонал, но ни разу не вскрикнул, хотя было видно, что ему больно.

Из ран мальчика на пол капала не кровь, а какая-то белая субстанция, которая собиралась в кучки, а потом туманными облачками окутывала Гарри, позже поднимаясь вверх.

Снейп вздохнул. Видимо, чтобы добраться до этого невозможного ребенка, возомнившего себя самостоятельной личностью, придется пойти по лестнице через туман.

Зельевар глубоко вздохнул и сделал первый шаг, и тут же оказался в маленькой комнате, в которой он буквально упирался головой в потолок. В темноте он не сразу заметил маленький шевелящийся комок из одеял.

— Страшно… — прохныкал он.

Из-за грязных тряпок показалась голова маленького мальчика со шрамом на лбу.

Внезапно дверь открылась и в комнату просунулась женщина с лошадиным лицом.

— Замолчи! Ты мешаешь спать!

Мальчик съежился.

— Тетя… Пожалуйста… Включите свет… Дадли сказал, что ко всем детям, что спят в темноте, приходят чудовища и убивают их. Я не хочу умереть… Пожалуйста, включите мне свет…

Женщина недовольно поджала губы.

— Нет. Если ты умрешь, это не будет такой уж большой потерей для мира, но можешь быть спокоен, к таким уродцам как ты, не приходят чудовища.

— Почему? — шмыгнув носом, спросил мальчик.

— Они не трогают своих.

И, громко захлопнув дверь, ушла, оставив тихо плачущего ребенка одного.

Туман начал рассеиваться и до Снейпа донесся голос мальчика, вернее, он услышал его мысли, но здесь они звучали необычайно громко, отталкиваясь эхом от стен его сознания.

— Я чудовище? Почему? С рождения я же им не был, но мне всегда ставили это в вину, говоря, что я неполноценный. И моим единственным желанием было быть как все…

Пройдя еще несколько ступенек вниз, зельевар вновь оказался в облаке тумана.

Гарри прятался за углом какого-то дома и издали наблюдал, как соседские мальчишки играют в футбол. Ему нестерпимо хотелось присоединиться к ним, но было нельзя. Его не приняли бы. Его уже все ненавидели с подачи Дадли, но так невыносимо сильно хотелось стать обычным, не Гарри Поттером, уродом, который почему-то имел наглость появиться на этот свет.

Мальчик даже не заметил, как сзади него появился кузен. Дадли с силой ударил его, а потом закричал игравшим ребятам, чтобы они помогли ему. В этот день Гарри первый раз сломали руку. Больше он никогда не смотрел, как играют другие.

Снейп тяжело вздохнул. Наблюдать чужую жестокость со стороны оказалось тяжело, хотя находясь на службе у Темного лорда, он видел вещи куда страшней. Да и не только видел…

— Я каждый раз разочаровывался в окружающем меня мире, и сильнее верил в то, что я ненормальный. Если бы не книги в нашей школьной библиотеке, я бы сошел с ума…

Растрепанный черноволосый мальчишка мчится через всю школу, забегает в библиотеку и ныряет за стеллажи, в самый дальний угол, в секцию, где стоят книги со сказками. Он читает запойно, совершенно забывая об окружающем мире, пока в четыре часа к нему не подходит старая библиотекарша и не говорит, что они закрываются.

Книги всегда помогали отвлечься и уйти от реального мира, скрыться за страницами там, в воображаемой стране чудес, где добро неизменно побеждает зло, где те, кто много страдает, обязательно становятся в конце всеми любимыми героями, принцами, принцессами и живут долго и счастливо. А потом приходилось возвращаться домой, в место, в котором его ненавидели.

Мальчик остановился и задумчиво поднял глаза к небу, не заметив, что в него летит камень. Он сильно ударил Гарри по губам, из них потекла кровь и, кажется, начали шататься передние зубы. Было больно. Хотелось заплакать или закричать, но он стерпел. Поттер вытер кровь старым платком, больше похожим на тряпку и поспешил к себе в чулан, в ненавистный дом номер четыре по Тисовой улице.

Снейп вынырнул из этого воспоминания, дыхание стало тяжелее, и где-то в груди непроизвольно кольнула жалость. Он всегда считал, что мальчишка несколько заносчив и избалован и непоколебимо верит, что весь мир должен его любить. Оттуда все его истерики с требованием дать ему немного душевного тепла. А не получая требуемого, Поттер бросался то пить яд, то резать себе руки… Но теперь приходится многое пересмотреть. Даже не верится, что мальчик подвергался такому попустительскому отношению со стороны родственников.

— Я очень часто думал о том, как было бы хорошо, чтобы я вообще не рождался. Я мечтал о собственном нерождении. Однажды, я даже просил Рождественских духов исполнить мое желание: стереть меня из этого мира. Но когда ничего не произошло, я окончательно перестал верить в чудеса и смирился. Теперь, когда у меня есть информация, даже не знаю, что конкретно привело к тому, что моя жизнь превратилась в полосу с испытаниями. Возможно, все началось с моего отца, который по своей глупости собственной жестокостью взрастил себе врага, ставшего косвенной причиной его смерти. Возможно, виновата моя мать, которая не смогла простить ошибки человеку, для которого она была всем. Возможно, виноват Снейп, который так и не смог вовремя разобраться в себе и понять, что такое хорошо, а что такое плохо. Возможно, виноват Волдеморт, который решил, что он в состоянии стать самым сильным и великим, и что в его силах удержать деспотией тысячи людей. А возможно виновато общество, которое взрастило всех нас на предрассудках, лжи, жестокости, попустительстве, игнорировании и двойных стандартах.

Следующее облако тумана представляло собой несколько картин, которые быстро сменялись.

Маленький Гарри сидел в кабинете социального работника.

— Вы говорите, что вас сильно бьют дома, морят голодом и всячески издеваются?

— Да, — кивнул мальчик.

— Хорошо, мы с этим разберемся. Но как-то не верится, что в такой образцовой семье есть место чему-то подобному.

Картина изменилась.

Мальчик стоит около двери кухни, а внутри комнаты его тетя разговаривает с социальным работником.

— Ну что ты, Мегги! Разве ты не знаешь, какой лгун этот мальчишка? Так еще и зачинщик всех драк в школе. Постоянно провоцирует детей, особенно моего Дадли, хочет выставить его в неприглядном свете в глазах других. Хорошо, что в нашем городке люди умные и все понимают.

— Да, конечно. Когда твой племянник пожаловался мне, я очень удивилась, как у такого прекрасного человека, хорошей матери, искусного кулинара и гениального садовода могут быть такие проблемы с ребенком! Я сразу поняла, что мальчик просто фантазирует, желая привлечь к себе внимание. У сирот иногда бывает такое. Кстати, я слышала, что ты приобрела сорт роз Бременские Музыканты!

— Ты же не была на последних собраниях нашего клуба садоводов! Да, я очень выгодно приобрела эти розы. Теперь буду выхаживать их. Они так прекрасно пахнут. Конечно же, я могу поделиться ими с тобой.

— Это было бы прекрасно!

Дальше мальчик не стал дослушивать, а скрылся в своем чулане. Позже вечером дядя Вернон буквально выволок его оттуда и очень сильно отстегал ремнем, выкрикивая при этом различные оскорбления. Тогда Гарри впервые близко познакомился с чувством безысходности.

Картинка резко сменилась, и Снейп оказался в маленькой серой комнате, где, сжавшись в углу, сидел окровавленный мальчик, который явно не походил на Гарри. Он баюкал свою руку, по всей видимости, сломанную и тихо шептал.

— Они еще свое получат… Я их уничтожу… Сомну… Заставлю подчиняться… Они испытают всю туже боль что и я… Ненавижу… Ненавижу… Я лучше их… Они еще запомнят Тома Риддла…

Очертания комнаты размылись. Теперь он находился в помещении чуть большем, на полу от боли корчился какой-то парень лет четырнадцати, а рядом с ним, с перекошенным от ненависти лицом стоял Том. Это было первое беспалочковое Круцио юного Риддла. Первое ощущение власти и гордости за свою инакость.

Зельевар испуганно вздрогнул. Неужели мысли мальчишки так тесно переплелись с мыслями Темного Лорда?

— Мы с Томом очень похожи. Оба сироты, оба познали жестокость окружающих, нас обоих ломало общество. Но насколько мы похожи, настолько мы и различны. Для него лучшее наказание — это смерть, для меня — жизнь. Он искал способ жить вечно, а я — как быстрее умереть.

Туман снова окутал Снейпа, и он чуть не упал, когда сквозь него промчались два бульдога, загоняя щупленького черноволосого мальчишку на дерево. Внизу, звонко смеясь, стояли Дурсли и какая-то очень полная мужеподобная женщина.

Вечером этого же дня собаки умерли, они отравились просроченной колбасой, но виновным в их смерти признали Поттера, и его заперли на трое суток в чулане без еды и воды. На четвертые ему кинули в чулан баклажку с какой-то жидкостью и он жадно ее пил, потом его тошнило желчью. Впервые он действительно сильно позавидовал тем собакам и очень сильно захотел смерти.

— Самое удивительное, что я никогда не мечтал кого-то убить кроме самого себя. Я не хотел кому-либо доказать что-то через боль или ответное насилие. Со всей силы своей детской души я желал им раскаяния…

До мальчишки оставались еще несколько пролетов. По состоянию Поттера было видно, что мальчик очень устал, и он уже не сдерживал криков при ударах.

Одна ступенька, вторая, третья, четвертая и снова туман…

Дадли толкает Гарри спиной об окно, мальчик разбивает собой стекло и падает вниз. В какой-то момент падение замедляется, и он почти парит над землей. Поттер даже не сразу замечает это: в спину впились несколько осколков. За эту его «ненормальность» его еще дополнительно наказали вечером дома.

Следующее воспоминание об учительнице, у которой внезапно изменился цвет волос, и после этого его снова наказывают, на этот раз куда более жестче.

— Любое проявление стихийной магии в моей жизни всегда сопровождалось болью. Я свыкся с этим. Я переболел свое желание верить в чудеса, как обычную простуду. Магия — это всего лишь инструмент в руках простых волшебников.

Хлесткий удар и мальчишка вновь выгибается в своих кандалах.

Через семь ступенек новое облако.

Гарри нежно гладит фотографию матери, а потом она сгорает у него на глазах. Он кричит, а потом впервые чувствует сильную ненависть и необузданный гнев. Поттер дает вырваться своей силе, позволяет ей сломить и уничтожить его временных врагов.

После становится страшно. Не за последствия, а за то, кем он стал.

Неожиданная поддержка в лице полувампира.

— Мы друзья?

— Мы монстры…

И от этого невероятный покой. Он не один.

Альбом с фотографиями матери и невероятная сильная благодарность к такому жестокому по отношению к нему человеку, тому, что дважды даровал ему самые важные для него жизненные сокровища.

Потом все окрашивается в мрачные тона, и зельевар не сразу понимает, что так видел мир Поттер, когда он накладывал на него Круцио. Гарри безразлично. Он привык к боли и наказаниям. Ему даже становится спокойно от того, что он узнал, как именно это происходит. В своих фантазиях Гарри представлял нечто более страшное. Несколько минут сильной боли дают возможность не думать ни о чем, кроме скорейшего завершения происходящего. Снейп такой, как и Дурсли, просто жить с ним чуть комфортней: можно есть, читать и иметь собственную комнату.

Все меняется. Гарри сидит в библиотеке. Дом стал для него тюрьмой. Хотелось немного пройтись, вдохнуть морозный воздух и насладиться окружающим. Но он не может этого сделать. Все, что ему остается, — просто сидеть на подоконнике и наслаждаться пейзажами. Мысль о самоубийстве пришла как-то сама собой. Как нечто совершенно обычное, вроде планов на воскресный день. И он сварил зелье, выпил его и, как ему казалось, ушел туда, где ему самое место: на небо к родителям.

Потом возникли радужные глаза и Снейп буквально застыл перед ними, этот взгляд вселял суверенный ужас, заставлял метаться, словно загнанному в клетке, и пытаться о чем-то молить. А Гарри спокойно выслушал монолог о печальной судьбе самоубийц и решил вернуться. Не из-за себя, из-за других. Чтобы раньше времени не пришел Том.

Зельевар почувствовал, что это воспоминание обрывочно и там было что-то еще, но он не мог узнать ничего.

— Есть вещи, в которых и признаться неудобно кому-либо. Потому что чувствуешь себя совершенно не нужным, занимающим место куда ниже обычного червя.

Зеркало Еиналеж показывало мальчишке родителей, друзей, его родственников и зельевара. Снейп замер, он никогда не мог даже предположить, что для Поттера настолько важно его признание. Да, он его опекун, они живут вместе под одной крышей полтора года, Снейп никогда не давал надежды на то, что хоть на йоту поменяет свое отношение к этому навязанному ему паршивцу. Но, наблюдая эту вереницу чужих воспоминаний, стало совестно. Зельевар не мог заставить себя полюбить кого-то, тем более, он считал, что это могло бы стать его слабостью, которая в итоге погубит все: и великую цель, и его, и того, кого будет любить. Испытывать чувства опасно, ими могут манипулировать и использовать против тебя. Он постиг эту простую истину уже давно, ещё будучи студентом Хогвартса. За все надо платить. Снейп ещё не до конца разделался с долгами за свою прошлую, неуместную любовь, которая заставила его потерять собственное я и начать играть на несколько фронтов. Он слуга двух господ, хотя не повинуется по-настоящему ни одному из них. Он признает Поттера только тогда, когда мальчишка станет равным ему, а для этого Гарри как минимум стоит вырасти и стать очень сильным, а как максимум суметь выжить и не сломаться в предстоящей мясорубке.

— Умирать не страшно, страшно не жить, — долетели до Снейпа обрывки мыслей.

Он был согласен с ними. А есть ли у мальчика нормальная жизнь? Маловероятно, скорее это правильно обставленный полигон с препятствиями. И чем быстрее он поймет, что не стоит искать того, на кого можно опереться, а необходимо со всем справляться самому, тем лучше. Изнеженные барышни на войне не жильцы. Нужно быть в меру жестким, сильным, выносливым и волевым. Часть этих качеств воспитает и укрепит в нем Дурмстранг, это было одной из причин, почему его все-таки туда отпустили. До Поттера остался последний пролет. Мальчик повис на цепях и притих, видимо, потеряв сознание. Его палач осторожно приблизился к своему пленнику, который резко взвился и откинул капюшон с головы черного человека. Перед Гарри стоял он сам. Мальчик истерически рассмеялся.

— Меня избивали мои собственные страхи, это могло произойти только со мной...

Снейп замер, неужели этот ребенок больше всего боится самого себя? Или он опасается того потенциала, что есть в нем? Ничего не понятно.

Гарри улыбнулся.

— Я признаю тебя, мое второе я. Принимаю свое унизительное прошлое. Без этого всего не было бы меня.

Снейп поспешно вбежал в последнее облако и чуть не отшатнулся, этого он видеть не хотел.

— Лили, хватай Гарри и беги. Я задержу его.

Вспышка зеленого света и звук падающего тела. Джеймс Поттер был мертв. Героическая смерть, наверное, другая к нему бы и не пришла. Он всегда был таким, играющим до последнего.

Что будет дальше, он видеть не хотел.

Волдеморт скользнул в детскую.

— Ты мне не нужна, оставь его и уходи, — произнес он.

— Нет, убейте меня! Только не Гарри, пощадите его!

Тёмный лорд поднял палочку, и произнес смертельное проклятие. Лили упала около детской кроватки, где ее сын удивленно смотрел на происходящее.

-Авада Кедавра, — и зеленая вспышка заслоняет собой весь мир.

Снейп, задыхаясь, рванул вперед. Сердце, казалось, распухло в груди. Вынырнув из облака, он увидел, что вокруг все рушится. Мощной волной магии зельевара выкинуло назад. Он ударился обо что-то. Открыв глаза, зельевар обнаружил себя в своей гостиной и одновременно не в ней. Поттер выпустил свою магию, позволив паркету в комнате превратиться в маковое поле.

Гарри все еще лежал на полу и был без сознания. На его бледном лице проступила испарина. Зельевар осторожно убрал волосы у него со лба. За что же он так его ненавидел? За ошибки отца? Нет, уже нет, он отыгрался за них. За то, что Гарри не его сын? Это ближе к истине. За то, что, если бы не этот мальчишка, Лили бы жила дальше? Но в этом порочном круге Поттер не единственное звено. За то, что на него зелеными глазами смотрело его прошлое с его ошибками? Да, это так. Его существование было немым укором за все и теперь, ближе узнав прошлое Гарри, груз вины стал тяжелее. Ведь, по сути, он являлся виновным в этом, даже если Поттер и дал ему право на ошибку и не предъявляет никаких претензий. Снейп себя никогда не простит. И мальчик был невероятно сильным духом. Он даже хотел покончить с собой не потому, что сломался, а потому, что его тут ничего не держало. Поттер выходил из любых ситуаций с гордо поднятой головой, хотя порой еле волочил ноги. Он не смирялся, а отвоевывал и ждал. Даже у Дурслей, подчиняясь их правилам, Поттер не прогнулся под них, не отрекся от себя и не стал заискивать перед ними. Он скорее свыкся с ситуацией, в которой оказался, чем с людьми, которые окружали его. Это был еще один повод для ненависти и зависти. Сам Снейп так не смог. Зельевар сломался и прогнулся, бросил все и не пошел наперекор правилам, судьбе, давлению сокурсников… Снейп признавал себя глупцом, которому потребовалась смерть любимой женщины, чтобы собрать себя из праха и перелепить, научиться быть сильным и смело идти вперед.

И для Поттера будет куда лучше, если он продолжит его ненавидеть, потому что любить он толком не умеет. Снейп задавит своими желаниями, ожиданиями, соответствиями и эго. Он будет ждать определенных поступков, а, не дождавшись, уходить в себя, никогда не озвучивая причин обид, потому что чересчур гордый. Лучше не приближаться, лучше жить нелюбовью, холодным презрением и игнорированием. Лучше для всех. Чтобы не сгореть, чтобы не сжечь.

— Глупый мальчишка, ты понимаешь, чтобы было бы, если бы ты умер?

Гарри открыл глаза.

— Да, похороны… — еле слышно прошептал он.

— Что? — опешил зельевар.

— Если бы я умер, — мальчик закашлялся. — Были бы похороны.

Снейп закатил глаза к потолку.

— Лучше бы дальше молчал. Шутка была неудачной. Ты опять магически истощен. Сейчас я отнесу тебя в комнату, и ты поспишь. Обо всем поговорим завтра.

— Хорошо, — еле кивнул мальчик, положив голову на грудь Снейпа и закрыв глаза.

Эдвин спал и его не потревожил даже небольшой шум, который был связан с их приходом. Все-таки Снейп был отличным зельеваром, и он мог правильно все организовать. Уложив мальчика в постель, Северус быстро ушел в свою спальню, закрывшись там вместе с бутылкой виски. Он сел на свою постель, накрылся одеялом и залпом опорожнил половину бутылки. Алкоголь неприятно жег горло и желудок. Воздуха не хватало, из глаз выступили слезы.

Зельевар опустил бутылку на пол и откинул голову назад, на спинку кровати и даже не сразу понял, что такое ползет по его щекам вниз. Он провел рукой по лицу и с удивлением понял, что плачет. Впервые после смерти Лили. Снейп тяжело вздохнул, он совершенно не понимал, чем вызваны его слезы, но ему стало как-то легче. Сон мягко накрыл его, забирая его беспокойство. Последней мыслью в мутном сознании было то, что он ни за что не расскажет Дамблдору, что видел в голове юного Поттера, ведь это, наверное, будет правильно…

Утро Северуса Снейпа началось с сильной головной боли. Кожу на лице неприятно стянуло. А от сна в сидячем положении ныло все тело. Зельевар поспешно поднялся с постели и чуть не упал, задев ногой полупустую бутылку. Не стесняясь в выражениях и поминаниях Мерлина, он, накинув свою черную мантию, побрел в ванную.

Холодная вода принесла немного облегчения. Зельевар, тяжело вздохнув, побрел в столовую, собираясь принять зелье от головной боли после чашки крепкого чая. Вчерашняя ночь не хотела уходить из головы и теперь мысли хаотично теснились в сознании Снейпа. Он очень старался ухватиться за что-то определенное, но не мог.

— Что нужно этому мальчишке? Знал ли директор о подобном обращении с Поттером дома или нет? Что теперь делать с этим? Как вести себя с мальчишкой? Насколько сильно пострадала его психика после десяти лет жизни с магглами? Стоит ли показывать его целителям? Нужно ли обращать на него внимание или нет? Стоит ли постараться быть с ним чуть мягче или оставить все как есть? Насколько значимо мнение Снейпа для него и не проще ли было бы влиять на ребенка, находясь у него в авторитете, а не в оппозиции? — такие вопросы кружились у него в голове.

Внезапно звуки музыки заставили его вздрогнуть. В Большой гостиной кто-то играл. Эту мелодию он мог узнать всегда и везде, с первых нот. И Снейп неистово ненавидел эту музыку. Звучала первая часть третьего концерта Рахманинова.

Он бросился к комнате и застыл. Среди макового поля играл на фортепьяно Поттер. Он делал ошибки, порой не успевал вовремя нажать на нужную клавишу, или нажимал не на ту. Эта игра не была гармоничной, но все равно заставляла звенеть комнату от напряжения, хотя так могло ощущаться только Снейпу.

Эту мелодию часто играл Темный лорд. Порой он делал так, когда рядом кого-то пытали. Темный лорд считал эстетичным и красивым, когда под звуки фортепьяно рядом кто-то кричал. Для него только тогда музыка обретала истинную жизнь и очарование. Он заставлял своих слуг попадать в ноты со своими пытками.

В углу этого странного сада, прислонившись спиной к накрытому покрывалом зеркалу Еиналеж, сидел Эдвин и рисовал.

Этот мальчик казался зельевару непомерно странным и действительно опасным, как затаившийся хищник, который пока просто наблюдает за добычей, позволяя ей резвиться ровно до тех пор, пока не насеет жертве сильный удар. Если полувампир только играл в хищные замашки, демонстрируя всем клыки и как бы предупреждая, что его следует побаиваться, то Эрстед вел себя наоборот. Он готовился, чтобы потом ударить посильней. Без всякого предупреждения или времени на подготовку. Резко, сильно, наверняка.

Когда спало оцепенение, вызванное столь необычной картиной, зельевар коршуном подлетел к Поттеру и едко поинтересовался:

— Что тут творится? И что вы вообще тут делаете?

Гарри резко нажал на какую-то клавишу и в комнате раздался резкий звук, заставивший их всех поморщиться.

— Я играл на фортепьяно, — спокойно произнес мальчик.

Зельевар только обратил внимание на то, что перед ним и нот-то не было.

— По памяти?

— Да.

— А вы знаете, что это одно из самых технически сложных произведений для исполнения? Ты слишком самоуверен!

— Если я пойму, как работать со сложным, значит, у меня не возникнет проблем с простым, — объяснил мальчик, глядя на Снейпа как на маленького.

Это почему-то взбесило зельевара и он, раздув ноздри, прошипел:

— Не зная азов, невозможно постичь суть! Это все равно, что варить Волчелычное зелье, имея за плечами опыт приготовления супа! Мне все равно, чем ты будешь заниматься, только я больше не потерплю этой мелодии в своем доме! Играй что хочешь, но только не это! Я понятно выражаюсь?

— Вполне, — холодно произнес Гарри.

Его спокойствие очень настораживало зельевара. По идее мальчишка должен был чувствовать себя неуверенно после произошедшего вчера ночью, но он демонстрировал завидное безразличие.

— Надеюсь, что твоя память не подведет тебя.

Из малой гостиной послышалось покашливание. Снейп тут же вскинул палочку и уничтожил маки, вернув паркет назад на пол.

В комнату заглянул Дамблдор.

— Доброго вам утра! — поприветствовал всех директор.

— Здравствуйте, Альбус, — пробормотал Снейп.

Гарри кивнул, а Эдвин чуть склонил голову набок, с любопытством разглядывая гостя. Сегодня на директоре была странная темно-синяя мантия, расшитая золотыми звездами, а на голове колпак с полумесяцем на конце.

— Я пришел за зеркалом, — сообщил Дамблдор, сверкнув своими очками, и повернувшись к Эдвину, попросил: — Молодой человек, вы не подвинетесь? Цель моего визита находится как раз за вашей спиной.

Эрстед пересел на диван, перенеся за собой холст и кисти.

— О, благодарю вас, — Дамблдор провел по зеркалу рукой. — Мне кажется, что Гарри смотрелся в него. Это так?

— Да, — ответил мальчик, скрывать что-либо не имело никакого смысла.

— Ты не волнуйся. Я не буду ругать тебя. Этот артефакт перевозили в школу из другого места, и пока мы все подготавливали, я счел правильным оставить его на время здесь… Ты понял, что оно показывает?

— Да, наши сильные желания.

— Ты очень проницательный молодой человек. Много магов сошло с ума перед этим зеркалом в тщетных попытках постичь, как можно воплотить в реальность то, что они видят, и в конце концов оставались перед ним, наблюдая свою счастливую жизнь в отражении.

Директор задумался над чем-то.

— Да, Гарри. Я хотел бы извиниться за тот досадный инцидент, что произошел в прошлый раз, когда ты был здесь. Тебе никто не желал зла, просто нам требовались гарантии. Спокойствие одного человека ничего не значит, когда на карту поставлены тысячи жизней других… Мне правда жаль, что произошло то, что произошло. Поэтому мы и предложили тебе стереть память, без некоторых воспоминаний жить намного легче.

Гарри нащупал в кармане палочку, но с невозмутимым видом кивнул.

— Какими бы постыдными или неприятными ни были бы вещи, я предпочитаю помнить о них. Без них ведь не будет той личности, что есть сейчас.

Дамблдор тяжело вздохнул и в этот момент показался очень старым и уставшим.

— Да, это так. Я не буду применять силу или принуждать тебя к чему-то… Это твое решение. Но если захочешь забыть, то просто попроси меня.

Поттер усмехнулся.

— Тогда верните мне Тикки.

— Зачем он вам?

— Он тоже мой друг.

— Мне надо об этом подумать, — пробормотал директор. — У тебя есть еще вопросы?

— Да, что вы видите в зеркале?

— Я? О, я вижу себя с вязаными носками. Мне всегда почему-то дарят книги. Реже сладости. Но никогда носки. А они мне так нужны зимой…

Гарри посмотрел ему в глаза.

— Вы одиноки, не так ли?… Близкие знали бы, что вам действительно необходимо…

Снейп поморщился. За стенами это напускного спокойствия из Поттера проглядывало что-то темное.

— Есть вопросы, на которые люди не готовы отвечать… — осторожно произнес Дамблдор.

— Конечно, директор, я все понимаю… Вы не хотите выпить Сыворотки правды? Под ней говорить намного легче, да и, понимаете, вы даже получите от этого некоторое удовольствие… Видите ли, у меня есть некоторое подозрение, что в зеркале вы видите Гриндевальда…

Директор как-то сразу утратил всю свою доброжелательность и казалось, что он сдулся как воздушный шарик после встречи с иголкой.

— Как это понимать, Гарри?

Мальчик достал из кармана пузырек с чем-то прозрачным. Эдвин невозмутимо продолжил рисовать.

— Вы дружили после школы с Геллертом. После смерти вашей сестры он уехал из страны. Почему-то в ее гибели вас обвинил ваш брат. Потом началась война, и вы победили на дуэли вашего бывшего друга. Всю вашу жизнь вы не заводили никаких романтических отношений, видимо, потому, что вы гей. Смею предположить, что, воспользовавшись хаосом предстоящей войны, вы захотите вытащить из Нурменгарда свою любовь, а может бать, и прошлого любовника. Для всеобщего блага готовы ли глотнуть зелья и при свидетелях доказать, что все мои выводы всего лишь домыслы?

Дамблдор тяжело вздохнул.

— Мой мальчик, зачем тебе это? Может, хватит играть в эти странные игры?

— Вы сами нарушаете свои принципы. Или они относятся ко всем, кроме вас? — спокойно поинтересовался Гарри, так же пристально глядя в глаза пожилому волшебнику.

— Хорошо, я выпью Сыворотку и подтвержу, что не собираюсь освобождать Геллерта.

Мальчик трансфигурировал из платка чайную ложку, накапал несколько капель зелья и протянул ее директору, которой, немного поколебавшись, выпил его, под неодобрительным взглядом Снейпа. Гарри посмотрел на часы на руке, а потом спросил:

— Ваше имя?

— Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, — произнес он и задумался. — Зелье не действует.

— Наверное, Поттер сварил его сам, — ехидно вставил свои пять кнатов Снейп.

Гарри снисходительно посмотрел на него, и отдал фиал директору.

— Дарю вам его, — произнес он. — Тут была обычная вода. Очень надеюсь, что вы будете вспоминать о нем, когда захотите жить по принципу всеобщего блага. Не все цели оправдывают средства… Далеко не все…

Мальчик направился к выходу из гостиной.

— Мы завтра уезжаем. Наш корабль отплывает в два.

Эдвин, собрав свои вещи, вышел следом за ним.

Дамблдор все еще стоял посреди комнаты, сжимая флакон с зельем и совершенно забыв о том, зачем он пришел сюда.

— Ведь это мы вырастили его таким?

Зельевар пожал плечами.

— Альбус, вам известно что-нибудь о его жизни с родственниками?

— Да. За ним присматривала соседка-сквиб, Арабелла. Она сообщала о некоторых особенностях его жизни… — директор задумчиво погладил бороду.

— Значит, мы, Альбус, значит, мы…

* * *

Время казалось Гарри резиновым. Оно жутко тянулось, когда так хотелось, чтобы пролетело поскорее. Ситуация с Дамблдором не была местью и удовольствия как такового не принесла. Все, чего хотелось, это просто показать директору, каково это — оказаться в подобной ситуации, что ты ощущаешь, когда загнан. Он хотел осознания от него. Все извинения в его устах звучали фальшиво, теперь же, оказавшись в подобной ситуации, возможно, Дамблдор почувствует что-то отдаленно напоминающее раскаяние.

— Слушай, а когда ты придумал этот фокус с зельем? — поинтересовался Эдвин.

— Когда приехал сюда. А до этого посмотрел несколько биографических источников, — отозвался Гарри.

На самом же деле про прошлое директора ему рассказала память Тома, когда он пытался найти что-то, компрометирующее своего главного врага.

— У тебя очень изощренная логика, — заметил Эрстед. — Иногда становится даже дико. Ты страшный человек и отличный стратег.

— Тебя это смущает? — поинтересовался Гарри, собирая свои вещи.

— Ничуть, — пробормотал Эдвин. — Скорее наоборот. Со скучным человеком я не смог бы долго находиться рядом.

— Тогда наслаждайся, — ответил Гарри из-под кровати, вытаскивая оттуда носки, и оглушительно чихнул.

— Будь здоров!

— Этого обещать не могу.

Поттер утрамбовал свои вещи в чемодан и сел на него.

— Фуххх… Думал, что уже не закрою его.

— Может, ты и мои чемоданы соберешь? — с надеждой спросил Эдвин.

— Конечно, только не возмущайся, если я забуду положить чью-нибудь ногу или раздавлю какую-нибудь другую важную часть.

— Намек понял, — пробурчал Эрстед.

Он взмахнул палочкой, и образовалось что-то наподобие смерча, который относил все вещи по чемоданам.

— В школе переберу.

— Надеюсь, что ты случайно не обнаружишь у себя мою пижаму или что-то еще.

— Неа, я зачаровывал на свои вещи. Не волнуйся.

— Даже не начинал.

Они отнесли свои чемоданы вниз и стали ждать времени отправления в Шабаш. Как только пробило двенадцать, Гарри надел теплую одежду и переобулся.

— Идем? — радостно спросил он.

— Хорошо, только с опекуном попрощайся.

Мальчик совершенно забыл о его существовании.

Он вышел в холл к лестнице и громко прокричал:

— Профессор Снейп, мы уходим!

Зельевар быстро спустился из своего кабинета, что-то бормоча о Поттеровской предупредительности.

— Думаю, вы и без меня знаете, как пользоваться камином.

— Конечно, — в глазах Гарри плескался холод. — Но было бы некрасиво уйти молча, хотя в следующий раз я поступлю именно так.

Снейп замялся.

— Что ж, до свидания.

— До свидания, — произнес Поттер и первым шагнул в огонь.

— Вы как ребенок, профессор. Только воюете не с тем, — медленно проговорил Эдвин, доставая из сумки что-то прямоугольное.

— А с кем же мне положено сражаться, мистер Эрстед? — ехидно поинтересовался зельевар.

— С собой, в первую очередь с собой…

Юный отпрыск некромантов протянул ему прямоугольный сверток.

— С прошедшим Рождеством! — сказал он, шагнув в огонь.

Снейп осторожно развернул подарок и замер. Эта была картина. Среди макового поля, запрокинув голову, на фортепьяно играл Поттер, а рядом с ним стоял он, с темно-красным цветком, приколотым к груди и так сильно напоминавшим кровь.

* * *

Порт Шабаша был забит людьми. Огромная туча провожающих галдела на разных языках, кто-то что-то искал, кто-то плакал, кто-то смеялся, кто-то просто толкался и довольствовался чувством причастности к происходящему. Где-то кричали торговки, предлагая купить в дорогу что-то съестное. Где-то играла музыка, и Гарри издали заметил большое яркое пятно, которое являлось цыганским табором, видимо, многие решили проводить Офелию. Подходить к ней не было желания, все равно скоро увидятся на корабле. Где-то в толпе мелькнули длинные светлые волосы, возможно, принадлежавшие Мирославе. Совсем рядом пробежала Беатриче, девушка из его квиддичной команды и по совместительству его однокурсница. Эдвин проводил ее внимательным взглядом. Гарри толкнул его локтем в бок.

— Она очень пластичная, похожа на куклу, — чуть покраснев, прокомментировал Эрстед.

Мальчик покачал головой. На данный момент он совершенно не рассматривал девушек как девушек, скорее как потенциальных соперников, не более того.

Заняв свою каюту, Гарри достал из сумки конспекты и начал их пролистывать.

— Может, хоть немного успокоишься? — пробормотал Эдвин.

— Это выписки из библиотечных книг, то, что идет вне программы. Думаю, нам потребуется что-то более мощное на следующих соревнованиях, — прокомментировал Поттер.

— Нет, ты совсем с ума сошел.

— Возможно.

Через несколько минут к ним ввалились два пятикурсника, которые были чрезмерно веселыми.

— Ребят, водку будете? — спросили они.

Гарри и Эдвин отрицательно покачали головой.

— Скучные вы, — ответили они и ушли.

Будь они в школе, Поттер мог бы изъять у них алкоголь, но то, что происходит на корабле, не его дело. А в Дурмстранге пусть с ними разбираются их главы. В школе существовало еще одно негласное правило: то, что происходит в спальне, должно оставаться в ней. Так что все попойки обычно проходили в своих комнатах, чаще с соседями, а с утра выпивалось антипохмельное зелье. Никто не должен был видеть тебя в непотребном виде, но уж если попался, то пеняй на себя.

Поттер не любил алкоголь, он вообще не любил ничего из того, что могло бы хоть как-то повлиять на ясность разума. Конечно, в одиннадцать лет мальчик и не пробовал ничего крепче кефира, но в своих принципах был уверен. Возможно, еще сыграло роль то, что дядя Вернон, когда пил, вел себя в несколько раз агрессивней обычного и мальчик ненавидел это.

Полежав на койке, Гарри просто уснул, а когда открыл глаза, они уже подплывали к школе. Мальчик радостно улыбнулся. Он возвращался домой.

На причале Поттер быстро нашел своих друзей. Офелия восторженно щебетала и не хотела замолкать ни на минуту, напоминая этим Каролину. Дориан выглядел как довольный сытый вампир, что, скорее всего, было не так уж и далеко от истины. Альберт был как всегда задумчив, а на шее у него поблескивала цепочка от подаренного Гарри медальона. Эдвин усиленно делал вид, что слушает то, о чем говорит цыганка, а сам со спины снимал с нее какие-то мерки, о назначении которых никому не хотелось думать. Мирослава выглядела свежей и отдохнувшей, с ее лица ушла обычная сосредоточенность и холодность, на короткий промежуток времени уступая место открытости и задорной улыбке. В какой-то момент Гарри поймал себя на мысли, что залюбовался ею. Беливук никогда не переносила чемоданы магией, опасаясь, что в какой-то момент, потеряв концентрацию внимания, повредит свои вещи.

— Давай лучше я, — произнес он под недоуменный взгляд Мирославы.

Мальчик подхватил ее чемодан и пошел рядом с ней, искренне поражаясь тому, как девушки могут носить такие тяжести, даже не сбивая дыхание.

Эдвин и Дориан кинули на него задумчивые взгляды, потом посмотрели друг на друга и ехидно улыбнулись, будто бы придя к какому-то молчаливому решению.

Оставив все вещи в главном холле, ребята двинулись в Трапезный зал. Гарри уже собирался сесть за один из столов, когда его за руку поймал Альберт.

— Лучше пошли дальше, тут совсем нет мяса, одни овощи.

— Ты видишь, что на них стоит? — удивился мальчик.

— Конечно, но пользуюсь этим редко. Сегодня просто очень хочется нормально поесть, — отозвался он, садясь за один из столиков.

Все последовали за ним. Подход к поесть нормально у Грегоровича был свой. На столе стояли блюда болгарской кухни, страны, из которой Альберт был родом. Он с блаженной улыбкой принялся за чорбу — густой суп. Гарри же сразу потянулся за вяленым мясом со специями, которое носило гордое название пастарма, и налил себе из кувшина айрана. У этого кисломолочного напитка был своеобразный вкус, который нравился далеко не всем болгарам, про других и говорить не приходилось. Но когда Поттер добирался до подобных кувшинов, то выпивал их полностью, все рано конкурентов у него не находилось.

После ужина все направились в Общую гостиную, где Станислав уже поставил два лототрона. Около одного стоял он сам, около другого вертелась Каролина.

— Всем привет! Рад вас сегодня видеть здесь в добром здравии и адекватном состоянии. С прошедшими вас праздниками. А теперь начнем распределение комнат! — радостно прокричал на всю комнату Вержбицкий.

Заполнение велось через один: мужская комната, женская комната.

— Каберле, ой, это я, — застрекотала Каролина. — Чермак Офелия, комната двадцать один.

Четные номера были мужскими, нечетные — женскими. Осенью же все было наоборот.

— Стааф Роберт и Дориан Стан, комната тридцать четыре!

Полувампир ухмыльнулся и подмигнул Гарри. Роберт начал биться головой о боковой валик диванчика, на котором сидел.

— Вуич Ангел и Эрстед Эдвин, сороковая.

Оба выглядели безразличными. Вуич был одноклассником Гарри и у него имелась сестра-близнец, которую звали Ангела. Эти двое часто напоминали ему Фреда и Джорджа, такие же подвижные, шумные и вечно строящие планы по захвату мира с помощью хлопушки и десяти галлеонов.

— Беливук Мирослава и Мысак Альжбета, сорок девятая.

Обе были серьезными и молчаливыми по натуре, мальчик был уверен, что они не станут мешать друг другу и устраивать скандалы на пустом месте.

— Рвонссон Конрад и Грегорович Альберт, пятьдесят четвертая.

Гарри чуть не уснул, когда наконец-то вытащили его шар.

— Поттер Гарри и Крам Виктор, девяносто вторая.

Мальчик радостно спрыгнул с диванчика и поспешил к себе. Домовики и домовые в школе облегчали себе работу: чтобы не перетаскивать вещи студентов с места на места, они переносили мебель с ними. Новая спальня выглядела точь-в-точь, как его старая.

На своей кровати уже сидел Крам, распаковывая сумку.

— Привет, — поздоровался Гарри.

— О, здравствуй. Ну что, будем соседями на эти полгода. Надеюсь, мы мирно просуществуем вместе.

— Я тоже на это очень рассчитываю, — ответил Гарри, пожимая протянутую руку.

Крам улыбнулся и вернулся назад к своим вещам. Наконец-то разобравшись со всем, ребята легли спать, но сон к Поттеру не шел еще долго. Он совершенно не знал, чего ожидать от этого семестра и нового соседа.

Гарри искренне полагал, что в декабре было холодно. Теперь же он сомневался. Январь оказался на редкость морозным. Квиддичные команды перенесли свои тренировки в спортивный зал. Конечно же, он был гораздо меньше игрового поля, но там хотя бы можно было сохранить какие-то навыки, не рискуя что-то отморозить себе или намертво прилипнуть к кольцам.

Новый сосед мальчика оказался не обременяющим. Виктор мало говорил, много думал и постоянно что-то писал. Он был очень сильным магом и Гарри предполагал, что именно Крам станет следующим главой Дурмстранга или факультета.

Школа после каникул бурлила, как огромный котел: все снова привыкали к учебе и пытались подстроиться под новых соседей. Из окна комнаты мальчика теперь был виден квиддичный стадион. В том семестре их спальня находилась на противоположной стороне. Те комнаты были высечены внутри скалы, поэтому и окна были всего лишь зачарованными. Их нельзя открыть и насладиться легким ветерком. Правда, на данный момент Гарри весьма устраивало то, что они закрыты, и из щелей в раме не сквозит. Подобная проблема была у Дориана, который, недолго думая, обложил окно по контуру увеличенной простыней с кровати Роберта.

Преподаватели как будто сорвались с цепи. Количество домашней работы превышало все допустимые пределы. Гарри серьезно задумался о том, чтобы переехать жить в библиотеку. Учителя теперь воспринимали первокурсников как взрослых людей и требования к ним предъявлялись наравне с учениками других курсов. Гоняк усилил физические нагрузки, аргументируя это тем, что все излишне отъелись за праздники. Девушки как-то испуганно вздыхали, соглашались с ним и с завидным упорством выполняли все требования. Парни же просто пожимали плечами, уныло кивали и по мере возможностей выполняли указания, за что получали от преподавателя гордое звание «тряпок».

На травологии они начали изучать «живые» растения. Большой восторг это вызывало только у Мирославы, которая готова была не вылезать из теплиц. Она с радостью делала любую работу и казалось, что она буквально порхает по Зимнему саду и теплицам. Девочка не страшилась никакой работы. Даже удобрения в виде драконьего навоза она вносила с таким радостным выражением на лице, будто участвовала чуть ли не в сотворении мира.

— Это природа, — объясняла Беливук. — Она требует к себе уважения и любви. Ее сила поистине огромна, а так мы можем прикоснуться к ней, почувствовать ее и внести свой вклад. Это невероятные ощущения, когда ты понимаешь, что ты часть ее, часть, способная творить и помогать.

Гарри не понимал ее, подобные занятия интересовали его только с той точки зрения, что ингредиенты для зелий надо уметь выращивать самостоятельно или, на худой конец, уметь их найти и ни с чем не перепутать.

Господин Соловьев, самый безразличный ко всему учитель, внезапно воспылал любовью к преподаванию. Он, раскачиваясь на своем стуле, что-то пытался объяснять своим ученикам. Соловьев иногда забывался и начинал рассказывать уже пройденную тему. Он не был плохим человеком, но его не любили. Девизом школы все еще оставалось «Или учись, или уходи», а он не давал ровным счетом ничего, кроме заданий. Самообразование было не самым легким делом, особенно если учесть, что русский язык был тяжелым. Другая азбука, другие звуки, большее количество букв. Гарри искренне недоумевал, зачем кому-то потребовалось изобретать кириллицу, когда была латиница. Русский уже не так сводил с ума, потому что всегда рядом был Дориан, который мог с легкостью объяснить самые затруднительные моменты, так что и вопросов-то не оставалось. Полувампир прочно вошел в жизнь Поттера и мальчик иногда боялся этого. Потому потеря друга для него сейчас была бы равной ампутации конечности.

В последнее время со Станом стали происходить какие-то перемены. Он стал более раздражительным, как-то странно косился на Эрстеда и постоянно огрызался. Это невесомое напряжение копилось, пока в один из дней просто не обернулось взрывом.

— Дориан, Эдвин сегодня отдал мне копии той картины, что рисовал на Рождество. У него получилось очень ярко. На ней мы как живые. Просто удивительно! — радостно произнес Гарри.

— Угум, — пробурчал Стан.

— Может, у тебя что-то случилось? — Поттер потер переносицу. — И пошли в мою комнату. Заберешь свой экземпляр.

— Ничего не случилось. И не нужна мне его картина. Я вижу, ты с ним очень хорошо сдружился за каникулы! — воскликнул Дориан.

— Да, в некотором роде. Мы немного лучше узнали друг друга, но я не пойму, где здесь проблема?

Полувампир топнул ногой и сверкнул красными глазами.

— Ах, ты ее не видишь? Где же твоя проницательность? Я только и слышу: Эдвин сделал то, Эдвин сделал это! Вы пробыли вместе две недели и уже закадычные друзья! А что я? Да ничего! Стал скучен и неинтересен. Зачем такой друг? Я так, для численности в отряде! Надо поддерживать со мной отношения!

Стан не заметил, когда Гарри оказался около него и со всей силы впечатал в его лицо свой кулак. Такая стремительность была присуща только вампирам, люди не могли так быстро двигаться. Но Поттер был зол, как сотня голодных волков, смотрящих на шакала, посмевшего покуситься на их добычу.

Отойдя от неожиданного удара, Дориан ответил. Даром, что ли, он тренировался столько лет? Он бил наверняка, в солнечное сплетение. Гарри пошатнулся, из глаз брызнули злые слезы, но это ничуть не убавило в нем странной, почти суицидальной решимости. На кулаках почти невозможно победить тренированного полувампира, и Поттер знал это. Знал, но не брал в расчет.

— Что за бред ты несешь? Ты мой лучший друг! Только ты знаешь обо мне то, что не знают другие! Это мы — монстры! Мы! — чуть отдышавшись, прокричал Гарри, нанося удар в челюсть.

Дориан пошатнулся. Поттер дрался самозабвенно. Наверное, так же он делал все, за что решался браться. Гарри не был сильным физически, но он был отчаянным. Таким же, как маленькая карманная собачка, которая бросается на защиту своей хозяйки от разъяренного бульдога.

Полувампир сделал шаг назад. Гарри был прав до последнего слова, но этого все равно почему-то было мало.

— А Эдвин?

— Что он? Он тоже друг! Товарищ! Но не лучший! Ты это можешь понять, собственник Мерлинов?!

Стан попятился от еще одного удара. Но он тут же отбросил Гарри к стене.

— Все! Я понял! Прости… — последнее слово он произнес чуть ли не шепотом.

— Вот и хорошо, — ответил Поттер, вставая с пола и теряя весь свой пыл. — Пойдем в Лечебное крыло. Нам обоим нужна мазь.

По дороге они встретили несколько студентов, которые разглядывали их с возрастающим интересом, но тут же стушевывались под хмурым взглядом Эдвина.

Анна Мягкова только посмеялась, глядя на мальчиков, дала им по баночке с мазью и отправила в палату приводить себя в порядок. Они сделали это быстро, попутно комментируя то, у кого какой удар и куда лучше стоит бить.

Про стычку ребята не говорили никому, но уже к вечеру того же дня по школе поползли слухи. Мирослава прокомментировала это так:

— Идиоты.

Остальные тактично промолчали.

Слухи улеглись очень быстро, потому что все видели, что отношения Гарри и Дориан ничуть не изменились: они так же много общались и везде ходили вместе.

* * *

Господин Рихтер являлся фанатиком своего предмета. Он просто сходил с ума от Темных искусств в целом. В каждом его слове было восхищение ими.

— Темные искусства требуют уважения. Они велики, могучи и многолики. Они способны стать инструментом в ваших руках, а могут начать управлять вами. Вы должны отдавать себе отчет в том, насколько вы сильны, чтобы не переступить ту незримую грань, когда срываются в пропасть. Я считаю, что в Западной Европе зря запрещают изучение Темных искусств. Это глупо. Если бы все знали, какую угрозу они таят в себе, не было бы столько отчаянных дураков, которые лезут в самый омут, не зная даже основ!

— Профессор, а есть ли Черная магия или это один из предрассудков? — задумчиво спросил Гарри, после столь впечатляющей речи.

— Конечно же, есть! Но не в том виде, в котором ее преподносят вам! Многие считают, что если вы в состоянии использовать Аваду, то вы чернокнижник! Бред и еще раз бред! Это заклятие должны знать все! Многие магические существа не одолеть обычным Ступефаем! А когда существует непосредственная угроза жизни, то думать тут некогда, перебирая разные заклятия и ожидая, когда они подействуют! Ваша палочка универсальное средство защиты. Так зачем же ограничивать ее возможности вашим невежеством? Но вернемся к Черной магии. Это очень страшная область. Какой силой вы ни обладали бы, туда не стоит лезть. Иначе это обязательно перерастет в ваше рабство. Вы станете зависимы от нее, и в первую очередь на ее жертвенный алтарь положите свою душу. Это Магия хаоса. Самая страшная магия, и зачастую она требует стать убийцами... Честно говоря, я хотел отложить разговор о Непростительных на второй курс, но, думаю, стоит обсудить с вами это сейчас.

Рихтер скрестил руки и встал в центр класса.

— Смертельное проклятие, именуемое Авада Кедавра, является непростительным, если вы применяете его к разумным существам. Вы должны знать, что если используете его, например, на людях, то нанесете вред своей душе, разрывая ее и оставляя на ней шрамы. Вообще, убийство подобных себе противоречит всему человеческому существу. Убийцы или мучаются от чувства вины всю свою жизнь, или становятся безэмоциональными монстрами. Я считаю, что ни один из вариантов не является допустимым и желанным, — он перевел дыхание. — Следующее — Круцио. Пыточное проклятие. Иногда я искренне недоумеваю, почему запретили его, хотя подобных ему существует больше десятка. Возможно, Круцио универсально в том плане, что дает высокую нервную чувствительность, но в тоже время от перенесенной боли люди не сразу сходят с ума. И от него нет контрзаклинания. Оно в высшей степени не гуманно, но мы его будем изучать потому, что многие полоумные маги в дуэлях с вами будут применять его в первую очередь. Именно поэтому в наших соревнованиях Круцио не запрещено, но его нельзя держать дольше пяти секунд… Вы должны знать, что это такое, чтобы столкнувшись с этим проклятием, не растеряться.

Все в классе затаили дыхание и внимательно вслушивались в каждое слово учителя.

— Это заклинание нельзя создать просто так, взмахнув палочкой и сказав Круцио, — продолжил он. — Для этого нужен гнев, злость, ярость и ненависть. Самые едкие чувства, что имеются у вас. Вам нужно всей душой желать причинить боль, желать насладиться ею. Это заклятие подвластно не всем… И не всегда его можно создать. Если вы не склонны к насилию и садизму, то вам потребуется очень тонко управлять своими эмоциями. Что ж, комнаты для медитаций всегда открыты для вас. Следующее проклятие — Империо. Иногда мне кажется, что оно страшнее двух предыдущих. Империо подавляет вашу волю, делает вас марионетками и заставляет выполнять все прихоти и пожелания того, кто накладывал его. Для того, чтобы сотворить это проклятие, у вас должна быть очень сильная воля, способная подавить волю оппонента. Вы должны вложить всю свою силу, все свое желание управления. Это весьма тяжело. Удается немногим, и слава Мерлину за это. Это единственное из Непростительных, которое можно побороть. Для этого надо искренне желать это сделать, сопротивляться навязанному извне. Мне кажется, ни один из вас пока не способен сделать это. Возможно, не получится и в будущем.

Гарри закусил губу, быть управляемой кем-то марионеткой не хотелось совершенно. Это очень страшно. Вокруг тебя могут быть люди, которых ты никогда не заподозришь в предательстве, а они с легкостью подставят тебя. Не потому что хотят, а потому что они всего лишь управляемые куклы.

— Империо может снять легилимент или специальный комплекс психотропных средств. Процесс трудоемкий, долгий и очень тяжелый. Кстати, очень часто после Империо у людей бывают пробелы в памяти. Часто, но не всегда. Кстати, от Круцио можно немного обособиться, своеобразный уход в медитацию. Это может помочь повысить ваш болевой порог и немного отвлечься от боли, дольше сохраняя ваш разум относительно ясным. А вот справиться с Авадой нельзя. Максимум возможного — наколдовать физический щит. Проклятье разрушит его, но не убьет вас. Но это заберет много сил, так что лучше уворачивайтесь. Целее будете.

Рихтер подошел к Гарри, отвел челку у него со лба вбок и провел пальцем по шраму.

— Считается, что невозможно выжить после Авады, но одно исключение из правил есть. Оно сейчас сидит с вами в этом классе. Не так ли, Поттер?

По классу прокатилась волна шепотков.

— Вы всего лишь отделались от смерти простым шрамом… Удивительно… — мужчина покачал головой и сразу же переключился на другую тему. — Думаю, нам стоит попробовать для начала проверить, сможет ли кто-нибудь из вас сопротивляться Империо…

Все сразу поежились и как-то затравленно посмотрели по сторонам. Они боялись.

— И так, к доске по одному. Пойдем по списку.

Гарри как-то отстраненно наблюдал за тем, как все прыгали, пели, приседали, мяукали, гавкали... Они почему-то напоминали героев циркового представления.

Мирослава сопротивлялась долго. Она рычала, скалилась, трясла головой, но через пять минут сдалась и выполнила указания Рихтера.

Когда настала очередь Гарри, то страха он не чувствовал вообще. Только любопытство. Хотелось проверить себя, бросить себе же вызов.

— Сядь на колени и поклонись, — раздался в голове голос.

В сознании была какая-то белесая дымка и ощущения напоминали те, что были, когда он выпил Сыворотку правды. Ей нельзя было сопротивляться, а тут он не уступит.

Гарри отрицательно покачал головой.

— На колени! — более требовательно повторил голос.

Ноги сами стали подкашиваться, готовясь исполнить команду. Но мальчик, приложив огромное количество усилий, выпрямился.

— Живо на колени! И поклонись мне! — настойчиво приказал голос, без нотки дружественности.

— Нет! — закричал мальчик. — Не буду!

Стихийная магия отбросила преподавателя на пол.

— Ой, — произнес мальчик, когда сознание освободилось. — Простите, я не хотел…

Рихтер сидел на полу очень довольный.

— Ты сделал все правильно с первого раза… Молодец!

После Гарри был Дориан. Благодаря вампирской крови, Империо не действовала на него. Их психика была устроена несколько иначе.

Успеха ребят не удавалось повторить никому вплоть до Офелии, которая после непродолжительной борьбы скинула с себя Империо.

— Говорят, что цыгане могут сами его искусно накладывать, даже не используя палочку, — шепнул на ухо Гарри Дориан.

Мальчик задумчиво кивнул, делая у себя в голове пометку о том, чтобы позже расспросить Офелию о магии ее народа.

Рихтер в конце урока задал большой доклад о трех Непростительных и отпустил всех с миром. Четверг был благополучно пережит.

В пятницу вечером уже вся школа обсуждала то, что с ними учится тот самый Поттер, что пережил Аваду. К нему начали присматриваться. Одни смотрели с научным интересом, другие с любопытством, некоторые с осторожностью.

— Чувствую себя музейным экспонатом, — пробормотал мальчик, вырисовывая вилкой на картофельном пюре странные фигурки.

— Привыкай, — усмехнулся Дориан.

Суббота выдалась на редкость тяжелой. От информации о рунах голова шла кругом, а Гоняк совсем достал со своими позами на фехтовании. Руки ныли, а пальцы не сгибались.

Гарри довольно повалился на кровать и блаженно зажмурился. Виктора не было в комнате. Он не так давно ушел на тренировку квиддичной команды.

Мальчик внезапно почувствовал, что его кто-то щекочет. Он удивленно распахнул глаза и увидел, что это Сириус.

— Если тебя кто-то увидит? — обеспокоенно спросил мальчик.

— Да не увидит. Кто сюда пойдет-то? Крам на тренировке. А своим друзьям ты еще не делал приглашений. И вообще, не хватает тебе духа авантюризма. Вот Джеймсу, постоянно был нужен адреналин… — с улыбкой произнес Сириус.

— Я не он. Я даже его не знал, — грустно покачал головой Гарри.

— Он ненавидел всех темных магов, всех слизеринцев. Особенно Нюниуса. Я до сих пор его не выношу. Как он посмел вообще плохо относиться к тебе!

Поттер сел на постели.

— Сириус, для него это норма. Он очень слаб, чтобы перешагнуть через свое прошлое. Вы сами слепили из него это злобное существо. Вы хотели видеть его темным магом, и он стал им. У него была надежда. Снейп же дружил с моей мамой.

Блек сильно помрачнел после этих слов.

— Дружил, где-то до конца пятого курса. А потом он назвал ее грязнокровкой. Мы всегда были против этой дружбы с самого начала. Твой отец часто предлагал Лили перейти в нашу компанию и оставить этого Снейпа, но она и слышать ничего не хотела! Тогда Эванс ненавидела Джеймса. Но время все расставило на свои места. Сколько себя помню в школе, твой отец буквально был одержим твоей матерью.

Гарри посмотрел в пол.

— Думаю, что отец просто хотел изначально отобрать ее у Снейпа. Она не интересовала его как человек. Просто желание лишить врага самого дорогого, заставить его сломаться. Возможно, со временем отец действительно впал в некоторую зависимость от матери и всеми силами стремился достичь своей цели, как азартный игрок. Возможно, они действительно полюбили друг друга, но это было уже после. Я думаю, маме когда-то нравился Снейп, нравился как парень. И отношения с Джеймсом были назло бывшему другу и являлись стремлением уйти от прошлого. А отец получил желаемую игрушку. Амбиции двоих были удовлетворены. Это не делало их плохими. Они были просто людьми, такими же, как и все мы. Но это мое мнение, я могу ошибаться.

Мальчик поднял голову и посмотрел на Сириуса, который нависал над ним. Лицо его было красным, он мелко дрожал от еле сдерживаемого гнева. Правая рука была занесена для удара. Гарри лишь печально улыбнулся, но не сдвинулся с места, пытаясь уклониться.

Блек как-то странно посмотрел на крестника, будто бы видя его впервые. Отшатнулся назад, обратился в собаку и начал пятиться к двери задом, громко скуля при этом. Потом развернулся и убежал.

Догонять его не было ни сил, ни желания. Им двоим было над чем подумать.

«Здравствуй, Гарри!

Извини, что беспокою тебя, но я подумал, что ты можешь что-то знать о Николасе Фламеле. К сожалению, я не могу найти ничего о нем в нашей библиотеке.

Рон Уизли

P.S. Спасибо за Рождественские подарки! Ты, наверное, потратил на нас целое состояние. И я не знаю, что ты подарил Джинни, но она сияла все каникулы, как новый галлеон!»

Поттер сидел на своей кровати и вертел в руках это несколько странное письмо. Тяжело вздохнув, он начал писать ответ.

«Привет, Рон.

Николас Фламель очень известный алхимик. Он много работал над изучением драконьей крови и создал Философский камень. Чем вызван твой интерес?

Если нужны подробности, могу прислать скопированные страницы из книг.

Гарри Поттер

P.S. Рад, что вам понравились подарки. О финансовой стороне не волнуйся.

P.P.S. Твоя мама прекрасно вяжет. На квиддичные тренировки я надеваю ее свитер под форму».

Дописав послание, Гарри откинулся на своей кровати и начал меланхолично разглядывать потолок.

Виктор сидел за своим столом и усиленно писал, периодически что-то перечеркивая на пергаменте. Иногда он откидывался на спинку и начинал раскачиваться на стуле.

— Гарри?

— Уммм? — отозвался мальчик.

— А правда, что ты подрался с Дорианом?

— Правда, — буркнул Гарри.

— Это не любопытство, хотя нет, это все же любопытство, но иное. Мне интересно, можно ли их хотя бы зацепить! Они же от природы очень увертливые, так еще и тренируются чуть ли не с пеленок, — объяснил Крам, чуть покраснев.

— Их можно достать, но это сложно сделать. Очень не рекомендую повторять.

— Да я и не собирался… А кто кого?

— Никто. Во время драки мы вели дискуссию, в ходе которой пришли к общему решению.

— И что за решение? — осторожно поинтересовался Виктор.

— Пойти в Лечебное крыло.

В комнате снова воцарилась тишина.

— Я не могу больше! — Крам смахнул со стола листы с расчетами, которые разлетелись по всей спальне.

Гарри наклонился и поднял один из них с пола. Нумерология. Ее еще не было в их расписании, но в следующем семестре, скорее всего, появится. Память Тома услужливо подсунула целый ряд формул и уравнений, которые сам Поттер не мог понять. Сопоставив, то, что на листе, и то, что у него в голове, Гарри уверенно заявил:

— У тебя в двух формулах ошибки. Будь внимателен. Отсюда и дальнейшие расчеты неправильны.

Взгляд Виктора был каким-то обреченным.

— Покажешь где?

— Конечно.

После этого Крам снова начал считать, и Поттер мог позволить себе поваляться спокойно. После ссоры с Сириусом было как-то неуютно. Пес теперь постоянно сидел в комнатах Люпина. Гарри не собирался извиняться. Он сказал, что думал, и менять собственные умозаключения в угоду кому-то не собирался. Блек когда-то обещал, что не предаст его. В прямом значении это слова, наверное, нет. Но разве не было предательством то, что крестный отказывался принимать его таким, какой он есть. Со всеми тараканами, что живут в его голове.

В совятню идти не хотелось. Для этого нужно было теплее одеться. Было ленно. Гарри тяжело вздохнул. Почему ничего не значащее письмо от Рона вызывало какое-то смутное беспокойство.

В гостиной было на редкость тихо. Возможно, сегодня проходили дуэли, но мальчик давно не следил за турнирной таблицей. За квиддичными тренировками и постоянными посиделками в библиотеке Гарри просто потерял ощущение окружающего.

Следующая их игра должна будет пройти с командой Крама. Они были невероятно сильны. Им всем действительно удавалось работать как единый механизм, а Виктор мог выделывать в воздухе нечто совершенно фантастическое. Это даже полетом-то сложно было назвать. Это то походило на какой-то замысловатый танец, то на гонку с крутыми виражами.

В совятне тоже никого не наблюдалось. Хотя это как раз не было удивительным. Хороший хозяин никогда не отправит свою птицу по такой холодной погоде морозить себе клюв. Спес сделала вид, что не заметила Гарри и повернулась к нему хвостом. Арес же пренебрежительно ухнул и подлетел к мальчику. Поттер осторожно погладил птицу и привязал к лапке письмо.

— Можешь потом немного задержаться в Англии, погреться. А потом возвращайся. Ты можешь мне потребоваться здесь. Хорошо?

Филин немного выпятил грудь и еще раз ухнул. Он всегда старался показать, что лучше, чем голубка Спес. Это была своеобразная ревность к хозяину.

Это чувство совершенно не нравилось мальчику. Гарри никогда его не испытывал сам, потому что ничего собственного у него и не было. История с Дорианом до сих пор вызывала в нем противоречивые чувства: он не любил, когда кто-то пытался навязать ему какие-то дополнительные правила и регламентации, а так же беспричинные обвинения, но… чувство принадлежности кому-то приятно грело душу. Это было настолько необычно! Кто-то впервые заявил на него права, сказал, что он его друг, сказал, что ему обидно за то, что Гарри мог подружиться с кем-то сильнее, чем с ним. Поттер был благодарен полувампиру за это. Ему не нужно было брать чьи-то эмоции, чтобы что-то почувствовать. У него появилось свое собственное тепло.

Темный коридор освещался оплавленными свечами в редких подсвечниках. Каждая дверь имела свою табличку с подписью. Гарри медленно шел к лестницам. На душе было как-то грустно и неспокойно… От нечего делать мальчик начал читать все надписи на дверях, пока не остановился около одной из них. На позолоченной табличке было что-то написано на русском, но Гарри никак не мог перевести это. Посетовав на свой скудный словарный запас, он толкнул дверь и вошел внутрь.

Поттер оказался в небольшом узком коридорчике с маленькими комнатами, отделенными друг от друга деревянными перегородками, а входы в них были загорожены белыми ширмами. В конце оказался маленький зал с иконами на стенах. Мальчик видел подобное только по телевизору, и то один раз.

На полу перед иконой на коленях стоял Каркаров и молился. Гарри постарался как можно тише покинуть помещение, но директор его заметил.

— Поттер? — удивленно спросил он, повернувшись к нему.

— Да… Извините, что побеспокоил вас. Мне стало интересно, что это за место и я вошел сюда… Я уже ухожу…

Каркаров поднялся с пола и сел на скамеечку в углу, показывая жестом, чтобы мальчик присоединился к нему.

— Это молельная комната. Тут несколько небольших залов, для разных религий, но ни один из них не освящен. Да и ты сам понимаешь… Представителей разных религиозных конфессий сюда так просто не приведешь. Все-таки это волшебный замок.

Гарри сел рядом с директором.

— А разве маги не атеисты?

— Большинство да. Но не все. В нашем мире есть и полукровки и магглорожденные. Все они впитывали в себя культуру обычного мира с рождения.

— А вы полукровка? — осторожно спросил Гарри.

— Я? Нет. Чистокровный. К вере я пришел сам. Маги настолько самоуверенны, что порой считают, что выше их никого нет. Это глупо. Мир не мог появиться из ничего. В нем есть свои закономерности и правила. Их должен был придумать кто-то поистине великий и сильный. Еще больше доказывает наличие кого-то Высшего то, что этому миру не чужды чудеса, порой немыслимые, невероятные! Ты и сам одно из них.

Директор запрокинул голову вверх и замолчал. Гарри немного нервно поелозил по скамейке.

— Это же не зал англиканской церкви. Тетя иногда брала меня с собой в храм. Правда, такие места Дурсли посещали крайне редко.

Каркаров усмехнулся.

— Нет. Это православный зал. Я из России. У нас принята эта религия. Это одно из центральных направлений христианства. К мыслям о том, что мне нужно молиться, привели отнюдь не рассуждения о том, что есть кто-то выше нас. Если бы ты знал, сколько крови на моих руках… Когда я пришел к Темному лорду, то был совсем юнцом, только закончившим Дурмстранг, очарованным величием Темных искусств. Знаешь, почему здесь не изучают Непростительные на первом курсе?

— Потому что у нас не достаточно эмоций для их создания? — предположил Гарри.

Каркаров мягко улыбнулся.

— Нет, не только. Владение этими проклятиями дает тебе чувство власти, неограниченной и могущественной. Одним взмахом палочки и простой словесной формой ты можешь лишить кого-то жизни, подчинить своей воле или причинить чудовищную боль. Это опьяняет. И я пытался кому-то доказать, что достоин этого могущества. Но…

Директор замолчал, но через некоторое время продолжил:

— Убийство приносит душевный дискомфорт только в первый раз. А потом все идет легко. Становишься механизмом, выполняющим свою работу. Ты перестаешь смотреть, кто перед тобой: дети, женщины, мужчины… Для тебя исчезает разница. Стираются грани. Потому что тебя гонит страх: или убьешь ты, или Он убьет тебя. Темный лорд завлекал нас обещаниями власти, положения, денег или силы… Но он всегда был слишком эгоцентричен, чтобы чем-то делиться… И мы… мы получали только иллюзии. Ничего более. Ловушка захлопнулась. Мы приняли метки. Из-за них невозможно было убежать и скрыться. Единственный выход — смерть.

Каркаров тяжело вздохнул и продолжил говорить, глядя на потолок.

— В какой-то момент что-то сломалось во мне, и я перестал быть механизмом. Убивать стало все сложней. Пытать почти невозможно. Не было желания выслужиться перед хозяином. Это стало противно. Это оставляло следы в душе. С каждым разом она стала все больше и больше походить на разодранный в клочья лохмот. Тогда я начал молиться и просить у неба чуда. Возможности выбраться из этой кабалы. Я не знал ни одной молитвы, поэтому просил своими словами Всевышнего. Я не следовал канонам ни одной из существующих религий. Просил по наитию, потому что пребывал в таком сильном отчаянии, что и представить нельзя. Порой я находил себя стоящим на подоконнике окна третьего этажа моего особняка. Иногда около моего схрона с ядами. Я начал сходить с ума…

Каркаров шумно сглотнул и продолжил.

— Потом я не смог убить ребенка. Ему было шесть лет. Он смотрел на меня своими голубыми глазами, совершенно не понимая, что происходит. Я наложил на него Силенцио и обездвиживающее и спрятал в шкаф, и сжег вместо него кучу тряпья. Сказал, что использовал управляемое Адское пламя. Со мной был Гойл. Он даже не сомневался в правдивости сказанного. Позже я вернулся назад и подкинул мальчика в маггловский приют, предварительно стерев ему все воспоминания. Таким образом я спас еще нескольких детей. Я стремился брать такие задания, в которых мог хоть кого-то спасти. Мне стали приписывать болезненную страсть к детям, называя между собой чуть ли не педофилом, потому что я часто с ними надолго уединялся, а после находили только горстку пепла…

Гарри, затаив дыхание, слушал его, боясь спугнуть каким-нибудь неловким движением атмосферу откровенности.

— Я постоянно молился… Просил о чуде. И оно произошло. Не знаю, что нужно было Темному лорду, но он оправился убить тебя лично и исчез сам. Тебе никогда не понять, что значит чувствовать себя свободным… И это чувство не притуплялось даже стенами Азкабана. Меня оправдали, когда узнали про детей. Решили, что я находился под Империо, и когда у меня получалось сбрасывать его, я вел спасательные операции. Я никому не стал доказывать обратное.

Каркаров опустил голову и посмотрел Гарри.

— В последнее время метка стала чуть темнее. Он жив, Поттер. Жив. И еще обязательно вернется. Я не знаю, сколько у меня осталось времени. Я не вернусь к нему. Больше не смогу. А он не потерпит этого. Он убьет меня. И смерть эта будет долгой и мучительной. Но я готов принять ее. Это часть моего искупления за совершенное. Я так устал от этого груза. Все, что мне остается, это только молиться…

Гарри подошел к директору и присел на корточки около него, чтобы видеть его глаза.

— В вашей смерти будет мало смысла. Неужели вы думаете, что ею вы искупите абсолютно все зло, совершенное вами? Не думаю, что ваши последние мучения дадут много. Искупить грехи можно только благими делами, а для этого придется жить. Так что вы не просто должны выжить, вы обязаны это сделать!

Каркаров покачал головой.

— Не все так просто, Гарри. Не все так просто… — он закатал рукав на левой руке. — Видишь метку? Это рабское клеймо! Он может по ней найти нас. Она не дает ему точных координат, но указывает направление. Бежать и скрываться бессмысленно. Рано или поздно Темный лорд все равно настигнет меня.

Мальчик осторожно провел пальцем по бледной метке. Гарри прекрасно знал, каким образом ее можно поставить и каким убрать. Том никогда не был глуп и умел готовить себе пути к отступлению. Он опасался, что когда-нибудь одна из его важных пешек, может оказаться под надзором и тогда, ради безопасности дела, придется уничтожить метку, конечно же, чуть позже он поставил бы ее снова…

— Почему вы не хотите отрезать себе руку? — спросил Гарри.

Директор ощутимо вздрогнул.

— Простите, но когда речь идет о жизни или об одной конечности, многие бы выбрали жизнь.

— Я стану в разы слабей. Не думаю, что тогда при нападении смогу отбиться, — ответил Каркаров.

Гарри покачал головой.

— Вы уверены в том, что желаете избавиться от метки навсегда? — спросил мальчик. — Обратного пути тогда не будет. Вы сожжете все мосты окончательно. Вы уверены, что не боитесь именно этого?

Мужчина вжался в скамью.

— Я не смогу убить больше никого…

— Не зарекайтесь… Повторяю еще раз, вы точно уверены?

— Да, точно.

— Что ж, это ваша воля, и это ваше решение! — Гарри выхватил из кармана свою палочку с пером феникса. — Dedit servitudinem, tibi libertatem dat.

Змея на метке зашевелилась.

— Можешь идти, — прошипел мальчик на парселтанге.

Кожа на руке оказалась девственно чистой, без намека на позорное клеймо.

— Ее больше нет. — просто ответил Гарри. — Вы сами сделали свой выбор и ответственность за него нести тоже только вам.

Директор сидел какой-то ошеломленный. Его лицо не выражало никаких эмоций. Это больше было похоже на шок.

— Она исчезла совсем? — дрожащим голосом спросил он.

— Совсем, — подтвердил Гарри.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно.

— Ты змееуст? — тяжело дыша, спросил он.

— Можно и так сказать...

— Ты знал все о метке...

— Знал, — спокойно подтвердил Гарри.

— Ты реинкарнация Темного лорда?

— Нет. Иначе я убил бы вас за предательство.

— Тогда...

— Не пытайтесь понять. Все равно не сможете. Это также нельзя никак использовать против меня.

— Я не собирался! — запротестовал директор.

— Вот и хорошо. Значит, простого спасибо будет вполне достаточно.

— Прости! Ты прав! Я благодарю тебя!

— Я думаю, мне следует оставить вас наедине со своими мыслями. Вам необходимо примириться с произошедшим и решить, что теперь дальше делать с этим.

Каркаров неуверено кивнул.

— Последний вопрос... Зачем вы все это рассказывали мне о себе? — спросил мальчик.

— Мне нужно было покаяться... — объяснил он. — Это все тяжело было держать в себе... Ты тот, с кем можно говорить о призраках войны... Иначе... Я бы просто умер, не выдержав этого груза. Теперь мне стало немного легче.

Гарри кивнул, будто подтверждая свои мысли. Он быстро попрощался с директором и вышел из комнаты, перекрестившись перед этим.