Мои миры, твое отчаяние. Танец первый (джен)

Снейп бросился к мальчишке, проклиная свою судьбу и глупость рода Поттеров.

— Жив, — прошептал он, проверяя пульс.

Зельевар наложил на Поттера диагностические чары и, убедившись, что его физическому состоянию ничего не грозит, занялся проверкой психики. Мальчишка ушел слишком глубоко в себя.

— Легилименс…

Северус Снейп попал в совершенно необычное место. Он был в каком-то узком коридоре, с множеством дверей. Видимо мальчишка не дал выплеснуться своей магии, и теперь она создала внутри его головы целый мир.

Зельевар направился по коридору вперед, туда, где горел свет. Каждый шаг отдавался эхом, а тело неприятно холодило. Откуда-то из-за дверей звучал шепот, но слова было невозможно разобрать. Когда Снейп все же приблизился к черте света, он оказался на самом верху винтовой лестницы, а внизу к стене был прикован Поттер, а его порол кнутом какой-то человек в черном балахоне с глубоким капюшоном на голове. При каждом ударе Гарри только дергался и изредка стонал, но ни разу не вскрикнул, хотя было видно, что ему больно.

Из ран мальчика на пол капала не кровь, а какая-то белая субстанция, которая собиралась в кучки, а потом туманными облачками окутывала Гарри, позже поднимаясь вверх.

Снейп вздохнул. Видимо, чтобы добраться до этого невозможного ребенка, возомнившего себя самостоятельной личностью, придется пойти по лестнице через туман.

Зельевар глубоко вздохнул и сделал первый шаг, и тут же оказался в маленькой комнате, в которой он буквально упирался головой в потолок. В темноте он не сразу заметил маленький шевелящийся комок из одеял.

— Страшно… — прохныкал он.

Из-за грязных тряпок показалась голова маленького мальчика со шрамом на лбу.

Внезапно дверь открылась и в комнату просунулась женщина с лошадиным лицом.

— Замолчи! Ты мешаешь спать!

Мальчик съежился.

— Тетя… Пожалуйста… Включите свет… Дадли сказал, что ко всем детям, что спят в темноте, приходят чудовища и убивают их. Я не хочу умереть… Пожалуйста, включите мне свет…

Женщина недовольно поджала губы.

— Нет. Если ты умрешь, это не будет такой уж большой потерей для мира, но можешь быть спокоен, к таким уродцам как ты, не приходят чудовища.

— Почему? — шмыгнув носом, спросил мальчик.

— Они не трогают своих.

И, громко захлопнув дверь, ушла, оставив тихо плачущего ребенка одного.

Туман начал рассеиваться и до Снейпа донесся голос мальчика, вернее, он услышал его мысли, но здесь они звучали необычайно громко, отталкиваясь эхом от стен его сознания.

— Я чудовище? Почему? С рождения я же им не был, но мне всегда ставили это в вину, говоря, что я неполноценный. И моим единственным желанием было быть как все…

Пройдя еще несколько ступенек вниз, зельевар вновь оказался в облаке тумана.

Гарри прятался за углом какого-то дома и издали наблюдал, как соседские мальчишки играют в футбол. Ему нестерпимо хотелось присоединиться к ним, но было нельзя. Его не приняли бы. Его уже все ненавидели с подачи Дадли, но так невыносимо сильно хотелось стать обычным, не Гарри Поттером, уродом, который почему-то имел наглость появиться на этот свет.

Мальчик даже не заметил, как сзади него появился кузен. Дадли с силой ударил его, а потом закричал игравшим ребятам, чтобы они помогли ему. В этот день Гарри первый раз сломали руку. Больше он никогда не смотрел, как играют другие.

Снейп тяжело вздохнул. Наблюдать чужую жестокость со стороны оказалось тяжело, хотя находясь на службе у Темного лорда, он видел вещи куда страшней. Да и не только видел…

— Я каждый раз разочаровывался в окружающем меня мире, и сильнее верил в то, что я ненормальный. Если бы не книги в нашей школьной библиотеке, я бы сошел с ума…

Растрепанный черноволосый мальчишка мчится через всю школу, забегает в библиотеку и ныряет за стеллажи, в самый дальний угол, в секцию, где стоят книги со сказками. Он читает запойно, совершенно забывая об окружающем мире, пока в четыре часа к нему не подходит старая библиотекарша и не говорит, что они закрываются.

Книги всегда помогали отвлечься и уйти от реального мира, скрыться за страницами там, в воображаемой стране чудес, где добро неизменно побеждает зло, где те, кто много страдает, обязательно становятся в конце всеми любимыми героями, принцами, принцессами и живут долго и счастливо. А потом приходилось возвращаться домой, в место, в котором его ненавидели.

Мальчик остановился и задумчиво поднял глаза к небу, не заметив, что в него летит камень. Он сильно ударил Гарри по губам, из них потекла кровь и, кажется, начали шататься передние зубы. Было больно. Хотелось заплакать или закричать, но он стерпел. Поттер вытер кровь старым платком, больше похожим на тряпку и поспешил к себе в чулан, в ненавистный дом номер четыре по Тисовой улице.

Снейп вынырнул из этого воспоминания, дыхание стало тяжелее, и где-то в груди непроизвольно кольнула жалость. Он всегда считал, что мальчишка несколько заносчив и избалован и непоколебимо верит, что весь мир должен его любить. Оттуда все его истерики с требованием дать ему немного душевного тепла. А не получая требуемого, Поттер бросался то пить яд, то резать себе руки… Но теперь приходится многое пересмотреть. Даже не верится, что мальчик подвергался такому попустительскому отношению со стороны родственников.

— Я очень часто думал о том, как было бы хорошо, чтобы я вообще не рождался. Я мечтал о собственном нерождении. Однажды, я даже просил Рождественских духов исполнить мое желание: стереть меня из этого мира. Но когда ничего не произошло, я окончательно перестал верить в чудеса и смирился. Теперь, когда у меня есть информация, даже не знаю, что конкретно привело к тому, что моя жизнь превратилась в полосу с испытаниями. Возможно, все началось с моего отца, который по своей глупости собственной жестокостью взрастил себе врага, ставшего косвенной причиной его смерти. Возможно, виновата моя мать, которая не смогла простить ошибки человеку, для которого она была всем. Возможно, виноват Снейп, который так и не смог вовремя разобраться в себе и понять, что такое хорошо, а что такое плохо. Возможно, виноват Волдеморт, который решил, что он в состоянии стать самым сильным и великим, и что в его силах удержать деспотией тысячи людей. А возможно виновато общество, которое взрастило всех нас на предрассудках, лжи, жестокости, попустительстве, игнорировании и двойных стандартах.

Следующее облако тумана представляло собой несколько картин, которые быстро сменялись.

Маленький Гарри сидел в кабинете социального работника.

— Вы говорите, что вас сильно бьют дома, морят голодом и всячески издеваются?

— Да, — кивнул мальчик.

— Хорошо, мы с этим разберемся. Но как-то не верится, что в такой образцовой семье есть место чему-то подобному.

Картина изменилась.

Мальчик стоит около двери кухни, а внутри комнаты его тетя разговаривает с социальным работником.

— Ну что ты, Мегги! Разве ты не знаешь, какой лгун этот мальчишка? Так еще и зачинщик всех драк в школе. Постоянно провоцирует детей, особенно моего Дадли, хочет выставить его в неприглядном свете в глазах других. Хорошо, что в нашем городке люди умные и все понимают.

— Да, конечно. Когда твой племянник пожаловался мне, я очень удивилась, как у такого прекрасного человека, хорошей матери, искусного кулинара и гениального садовода могут быть такие проблемы с ребенком! Я сразу поняла, что мальчик просто фантазирует, желая привлечь к себе внимание. У сирот иногда бывает такое. Кстати, я слышала, что ты приобрела сорт роз Бременские Музыканты!

— Ты же не была на последних собраниях нашего клуба садоводов! Да, я очень выгодно приобрела эти розы. Теперь буду выхаживать их. Они так прекрасно пахнут. Конечно же, я могу поделиться ими с тобой.

— Это было бы прекрасно!

Дальше мальчик не стал дослушивать, а скрылся в своем чулане. Позже вечером дядя Вернон буквально выволок его оттуда и очень сильно отстегал ремнем, выкрикивая при этом различные оскорбления. Тогда Гарри впервые близко познакомился с чувством безысходности.

Картинка резко сменилась, и Снейп оказался в маленькой серой комнате, где, сжавшись в углу, сидел окровавленный мальчик, который явно не походил на Гарри. Он баюкал свою руку, по всей видимости, сломанную и тихо шептал.

— Они еще свое получат… Я их уничтожу… Сомну… Заставлю подчиняться… Они испытают всю туже боль что и я… Ненавижу… Ненавижу… Я лучше их… Они еще запомнят Тома Риддла…

Очертания комнаты размылись. Теперь он находился в помещении чуть большем, на полу от боли корчился какой-то парень лет четырнадцати, а рядом с ним, с перекошенным от ненависти лицом стоял Том. Это было первое беспалочковое Круцио юного Риддла. Первое ощущение власти и гордости за свою инакость.

Зельевар испуганно вздрогнул. Неужели мысли мальчишки так тесно переплелись с мыслями Темного Лорда?

— Мы с Томом очень похожи. Оба сироты, оба познали жестокость окружающих, нас обоих ломало общество. Но насколько мы похожи, настолько мы и различны. Для него лучшее наказание — это смерть, для меня — жизнь. Он искал способ жить вечно, а я — как быстрее умереть.

Туман снова окутал Снейпа, и он чуть не упал, когда сквозь него промчались два бульдога, загоняя щупленького черноволосого мальчишку на дерево. Внизу, звонко смеясь, стояли Дурсли и какая-то очень полная мужеподобная женщина.

Вечером этого же дня собаки умерли, они отравились просроченной колбасой, но виновным в их смерти признали Поттера, и его заперли на трое суток в чулане без еды и воды. На четвертые ему кинули в чулан баклажку с какой-то жидкостью и он жадно ее пил, потом его тошнило желчью. Впервые он действительно сильно позавидовал тем собакам и очень сильно захотел смерти.

— Самое удивительное, что я никогда не мечтал кого-то убить кроме самого себя. Я не хотел кому-либо доказать что-то через боль или ответное насилие. Со всей силы своей детской души я желал им раскаяния…

До мальчишки оставались еще несколько пролетов. По состоянию Поттера было видно, что мальчик очень устал, и он уже не сдерживал криков при ударах.

Одна ступенька, вторая, третья, четвертая и снова туман…

Дадли толкает Гарри спиной об окно, мальчик разбивает собой стекло и падает вниз. В какой-то момент падение замедляется, и он почти парит над землей. Поттер даже не сразу замечает это: в спину впились несколько осколков. За эту его «ненормальность» его еще дополнительно наказали вечером дома.

Следующее воспоминание об учительнице, у которой внезапно изменился цвет волос, и после этого его снова наказывают, на этот раз куда более жестче.

— Любое проявление стихийной магии в моей жизни всегда сопровождалось болью. Я свыкся с этим. Я переболел свое желание верить в чудеса, как обычную простуду. Магия — это всего лишь инструмент в руках простых волшебников.

Хлесткий удар и мальчишка вновь выгибается в своих кандалах.

Через семь ступенек новое облако.

Гарри нежно гладит фотографию матери, а потом она сгорает у него на глазах. Он кричит, а потом впервые чувствует сильную ненависть и необузданный гнев. Поттер дает вырваться своей силе, позволяет ей сломить и уничтожить его временных врагов.

После становится страшно. Не за последствия, а за то, кем он стал.

Неожиданная поддержка в лице полувампира.

— Мы друзья?

— Мы монстры…

И от этого невероятный покой. Он не один.

Альбом с фотографиями матери и невероятная сильная благодарность к такому жестокому по отношению к нему человеку, тому, что дважды даровал ему самые важные для него жизненные сокровища.

Потом все окрашивается в мрачные тона, и зельевар не сразу понимает, что так видел мир Поттер, когда он накладывал на него Круцио. Гарри безразлично. Он привык к боли и наказаниям. Ему даже становится спокойно от того, что он узнал, как именно это происходит. В своих фантазиях Гарри представлял нечто более страшное. Несколько минут сильной боли дают возможность не думать ни о чем, кроме скорейшего завершения происходящего. Снейп такой, как и Дурсли, просто жить с ним чуть комфортней: можно есть, читать и иметь собственную комнату.

Все меняется. Гарри сидит в библиотеке. Дом стал для него тюрьмой. Хотелось немного пройтись, вдохнуть морозный воздух и насладиться окружающим. Но он не может этого сделать. Все, что ему остается, — просто сидеть на подоконнике и наслаждаться пейзажами. Мысль о самоубийстве пришла как-то сама собой. Как нечто совершенно обычное, вроде планов на воскресный день. И он сварил зелье, выпил его и, как ему казалось, ушел туда, где ему самое место: на небо к родителям.

Потом возникли радужные глаза и Снейп буквально застыл перед ними, этот взгляд вселял суверенный ужас, заставлял метаться, словно загнанному в клетке, и пытаться о чем-то молить. А Гарри спокойно выслушал монолог о печальной судьбе самоубийц и решил вернуться. Не из-за себя, из-за других. Чтобы раньше времени не пришел Том.

Зельевар почувствовал, что это воспоминание обрывочно и там было что-то еще, но он не мог узнать ничего.

— Есть вещи, в которых и признаться неудобно кому-либо. Потому что чувствуешь себя совершенно не нужным, занимающим место куда ниже обычного червя.

Зеркало Еиналеж показывало мальчишке родителей, друзей, его родственников и зельевара. Снейп замер, он никогда не мог даже предположить, что для Поттера настолько важно его признание. Да, он его опекун, они живут вместе под одной крышей полтора года, Снейп никогда не давал надежды на то, что хоть на йоту поменяет свое отношение к этому навязанному ему паршивцу. Но, наблюдая эту вереницу чужих воспоминаний, стало совестно. Зельевар не мог заставить себя полюбить кого-то, тем более, он считал, что это могло бы стать его слабостью, которая в итоге погубит все: и великую цель, и его, и того, кого будет любить. Испытывать чувства опасно, ими могут манипулировать и использовать против тебя. Он постиг эту простую истину уже давно, ещё будучи студентом Хогвартса. За все надо платить. Снейп ещё не до конца разделался с долгами за свою прошлую, неуместную любовь, которая заставила его потерять собственное я и начать играть на несколько фронтов. Он слуга двух господ, хотя не повинуется по-настоящему ни одному из них. Он признает Поттера только тогда, когда мальчишка станет равным ему, а для этого Гарри как минимум стоит вырасти и стать очень сильным, а как максимум суметь выжить и не сломаться в предстоящей мясорубке.

— Умирать не страшно, страшно не жить, — долетели до Снейпа обрывки мыслей.

Он был согласен с ними. А есть ли у мальчика нормальная жизнь? Маловероятно, скорее это правильно обставленный полигон с препятствиями. И чем быстрее он поймет, что не стоит искать того, на кого можно опереться, а необходимо со всем справляться самому, тем лучше. Изнеженные барышни на войне не жильцы. Нужно быть в меру жестким, сильным, выносливым и волевым. Часть этих качеств воспитает и укрепит в нем Дурмстранг, это было одной из причин, почему его все-таки туда отпустили. До Поттера остался последний пролет. Мальчик повис на цепях и притих, видимо, потеряв сознание. Его палач осторожно приблизился к своему пленнику, который резко взвился и откинул капюшон с головы черного человека. Перед Гарри стоял он сам. Мальчик истерически рассмеялся.

— Меня избивали мои собственные страхи, это могло произойти только со мной...

Снейп замер, неужели этот ребенок больше всего боится самого себя? Или он опасается того потенциала, что есть в нем? Ничего не понятно.

Гарри улыбнулся.

— Я признаю тебя, мое второе я. Принимаю свое унизительное прошлое. Без этого всего не было бы меня.

Снейп поспешно вбежал в последнее облако и чуть не отшатнулся, этого он видеть не хотел.

— Лили, хватай Гарри и беги. Я задержу его.

Вспышка зеленого света и звук падающего тела. Джеймс Поттер был мертв. Героическая смерть, наверное, другая к нему бы и не пришла. Он всегда был таким, играющим до последнего.

Что будет дальше, он видеть не хотел.

Волдеморт скользнул в детскую.

— Ты мне не нужна, оставь его и уходи, — произнес он.

— Нет, убейте меня! Только не Гарри, пощадите его!

Тёмный лорд поднял палочку, и произнес смертельное проклятие. Лили упала около детской кроватки, где ее сын удивленно смотрел на происходящее.

-Авада Кедавра, — и зеленая вспышка заслоняет собой весь мир.

Снейп, задыхаясь, рванул вперед. Сердце, казалось, распухло в груди. Вынырнув из облака, он увидел, что вокруг все рушится. Мощной волной магии зельевара выкинуло назад. Он ударился обо что-то. Открыв глаза, зельевар обнаружил себя в своей гостиной и одновременно не в ней. Поттер выпустил свою магию, позволив паркету в комнате превратиться в маковое поле.

Гарри все еще лежал на полу и был без сознания. На его бледном лице проступила испарина. Зельевар осторожно убрал волосы у него со лба. За что же он так его ненавидел? За ошибки отца? Нет, уже нет, он отыгрался за них. За то, что Гарри не его сын? Это ближе к истине. За то, что, если бы не этот мальчишка, Лили бы жила дальше? Но в этом порочном круге Поттер не единственное звено. За то, что на него зелеными глазами смотрело его прошлое с его ошибками? Да, это так. Его существование было немым укором за все и теперь, ближе узнав прошлое Гарри, груз вины стал тяжелее. Ведь, по сути, он являлся виновным в этом, даже если Поттер и дал ему право на ошибку и не предъявляет никаких претензий. Снейп себя никогда не простит. И мальчик был невероятно сильным духом. Он даже хотел покончить с собой не потому, что сломался, а потому, что его тут ничего не держало. Поттер выходил из любых ситуаций с гордо поднятой головой, хотя порой еле волочил ноги. Он не смирялся, а отвоевывал и ждал. Даже у Дурслей, подчиняясь их правилам, Поттер не прогнулся под них, не отрекся от себя и не стал заискивать перед ними. Он скорее свыкся с ситуацией, в которой оказался, чем с людьми, которые окружали его. Это был еще один повод для ненависти и зависти. Сам Снейп так не смог. Зельевар сломался и прогнулся, бросил все и не пошел наперекор правилам, судьбе, давлению сокурсников… Снейп признавал себя глупцом, которому потребовалась смерть любимой женщины, чтобы собрать себя из праха и перелепить, научиться быть сильным и смело идти вперед.

И для Поттера будет куда лучше, если он продолжит его ненавидеть, потому что любить он толком не умеет. Снейп задавит своими желаниями, ожиданиями, соответствиями и эго. Он будет ждать определенных поступков, а, не дождавшись, уходить в себя, никогда не озвучивая причин обид, потому что чересчур гордый. Лучше не приближаться, лучше жить нелюбовью, холодным презрением и игнорированием. Лучше для всех. Чтобы не сгореть, чтобы не сжечь.

— Глупый мальчишка, ты понимаешь, чтобы было бы, если бы ты умер?

Гарри открыл глаза.

— Да, похороны… — еле слышно прошептал он.

— Что? — опешил зельевар.

— Если бы я умер, — мальчик закашлялся. — Были бы похороны.

Снейп закатил глаза к потолку.

— Лучше бы дальше молчал. Шутка была неудачной. Ты опять магически истощен. Сейчас я отнесу тебя в комнату, и ты поспишь. Обо всем поговорим завтра.

— Хорошо, — еле кивнул мальчик, положив голову на грудь Снейпа и закрыв глаза.

Эдвин спал и его не потревожил даже небольшой шум, который был связан с их приходом. Все-таки Снейп был отличным зельеваром, и он мог правильно все организовать. Уложив мальчика в постель, Северус быстро ушел в свою спальню, закрывшись там вместе с бутылкой виски. Он сел на свою постель, накрылся одеялом и залпом опорожнил половину бутылки. Алкоголь неприятно жег горло и желудок. Воздуха не хватало, из глаз выступили слезы.

Зельевар опустил бутылку на пол и откинул голову назад, на спинку кровати и даже не сразу понял, что такое ползет по его щекам вниз. Он провел рукой по лицу и с удивлением понял, что плачет. Впервые после смерти Лили. Снейп тяжело вздохнул, он совершенно не понимал, чем вызваны его слезы, но ему стало как-то легче. Сон мягко накрыл его, забирая его беспокойство. Последней мыслью в мутном сознании было то, что он ни за что не расскажет Дамблдору, что видел в голове юного Поттера, ведь это, наверное, будет правильно…