Последствия одного решения (джен)

Они встретились в небольшом горном монастыре в Гималаях. Монастырь был уникален тем, что в нём жили, медитировали и постигали сущность бытия совместно маги и магглы, причём первых было даже больше. Впрочем, это ни смущало ни тех, ни других — волшебством в монастыре пользовались редко, в почёте была простая физическая работа.

— Я не могу себе представить тебя, поднимающей из колодца воду и несущей её в горы без магии, — развёл руками маг в пурпурной мантии с длинной ухоженной бородой. Альбус Дамблдор с ноткой веселья удивлялся рассказу своей собеседницы.

— Я не рассказывала тебе о родине, — сухо констатировала та.

На вид ей было лет тридцать. Сколько же на самом деле? Сама она обычно отмахивалась: не считаю, мол, годы. И тут Альбус был готов поверить: годы считать было попросту не в её духе. Невысокая, смуглая, черноволосая с резкими, хищными движениями, она была совсем не похожа на всех южанок, которых только встречал Дамблдор, и лёгкий акцент был неузнаваем. Неизменная маггловская кожаная куртка, которая была на ней в любую погоду и время года, только подчёркивала не очень-то скрытую агрессию, которой ожидал от неё каждый встречный. Ох и смеялся Альбус, когда она недоумевала, почему её так часто боятся при встрече! Как можно не бояться, если она кажется отравленной иглой, которую коснёшься ненароком — и умрёшь в мучениях?

— Никогда, — подтвердил Дамблдор. Она вообще не очень-то любила личные темы — что свои, что чужие. Социальность никогда не была её сильной стороной, и это ещё мягко сказано.

— На родине предпочитали специализированные ритуалы, — сказала она. — Маги-воины сосредотачивались на боевых ритуалах, слуги — на бытовых. Не было времени учить чужую область. Мы делали всё руками, когда слуги гибли.

— Шла война? — мягко уточнил Альбус.

— Война вечна! — отрезала собеседница. — Мирное время — только повод лучше подготовиться к следующему бою.

— Такой взгляд на мир и делает войну вечной, — заметил Дамблдор.

— И такой же взгляд приводит к величию, — ухмыльнулась она. — Пусть недолгому, но триумфу, когда ты на вершине, когда враг сокрушён, покорён, склоняет перед тобой голову. Тебе ведь знакомо это чувство, ученик?

— Но я не одобряю, — покачал он головой.

— Безусловно. Война вечна — но надоедает, истощает даже не силы, а душу, — она отвернулась и уставилась в такое огромное ярко-голубое небо. — Такие, как ты, однажды изменят природу людей — может, и войну отменят. Зачем звал? Я только недавно пришла в себя и начала наводить контакты — пятьдесят лет медитации, знаешь ли, даром не проходят.

— Зачем так много? — уже серьёзно удивился Альбус.

— Самопознание, гармония и дальше по списку, — хмыкнула она. — Доживёшь до двухсот, поймёшь, зачем. Итак?

— У меня появился ученик, — осторожно начал Дамблдор. — И у него талант к тёмной магии.

— Как интересно, — прищурилась она. — Не Гарри ли Поттер?

— Уже слышала?

— Гарри Поттер, Волдеморт, «мальчик-который-выжил», новейшая история Магической Англии, — пожала она плечами. — Вхожу в курс дел потихоньку. Смотрю, я упустила интересную заварушку, пока занималась собой.

— Помнишь наш разговор о статистике?

— Угасание магического дара? Я провела Великий Ритуал Познания — нам это не грозит, — ответила она. — Ты, вижу, тоже?

— Нам — не грозит, но всем остальным, всему волшебному миру…

— Тебе есть до него дело, — констатировала она. — Мне — не очень. Волшебных миров не один и не два, а без магии здесь станет немного спокойней, не находишь? Магия — это всегда война.

— Я хочу сохранить наш мир, — они встретились взглядом — и Альбус привычно встретил вызов тёмно-карих глаз. — Я изменил магический дар Гарри.

— Хм, — только и сказала она. Взгляд глаза в глаза на секунду стал и мысленным контактом. Она поняла. — Интересное решение. И ты хочешь, чтобы я его обучала?

— Именно так, учитель, — и отметил, что невольно подхватил отрывистый стиль её речи.

— Ты знаешь мои методы, — она разорвала контакт первой и вновь утонула взглядом в бесконечных небесах. — И ты пришёл вовремя — сейчас я поспокойнее.

— Рад, что ты согласилась, — легко улыбнулся он.

Они простояли ещё полчаса, без слов, без лишних движений — просто смотря на небо и горы. И после этого созерцания на душе у Дамблдора воцарился настоящий медитативный покой — и он задумался, какое же пламя должно было гореть у неё в душе, чтобы пять десятков лет его слегка лишь укротили?

Месяц спустя.

— Повтори! — раздался привычно жёсткий голос учителя.

— Делерет! — рука, направленная на каменный валун, чертит в воздухе петлю ритуала усиления. Невидимый обычному взору, но вполне явный для того, кто прошёл Ритуал Полного Слияния, сгусток тёмной магии летит в цель. Камень трескается и распадается горой щебня.

— Неверно, — строго прокомментировала женщина со столь яркой, непривычной Гарри внешностью. Южной — так назвал её дед. — На чём ты сосредоточился?

— На образе разрушения, — заметив предупреждающий взгляд учителя, Гарри поправился. — На разрыве химических связей.

Недоверчивый хмык.

— Легилименс.

Гарри попытался защищаться, но тщетно. В конце концов, на этом поле победить её не мог и дедушка, по его словам.

— Ясно, — задумчиво произнесла женщина. — Преобразование энергии идёт немного не так. Без палочки правильно у тебя получаются только простые заклинания. Сложные надо адаптировать индивидуально. Пора бы тебе купить свою волшебную палочку.

— Палочку? — переспросил Гарри. — Кажется, ученики Хогвартса покупают палочки примерно в это время?

— Всё равно, — отмахнулась женщина, задумчиво глядя на остатки валуна. — К Олливандеру обращаться не стоит. Нам нужен особенный проводник.

— Почему особенный, учитель Атика?

— Твой проводник не должен вызывать привыкания, — молвила та. — Ты же не хочешь разучиться творить магию без палочки?

— Конечно, нет!

— Тогда идём. Берись за руку.

— Альбус!

— Атика? — старый маг смотрел на неё, в который раз удивляясь, как хорошо она выглядит в таком возрасте. Ещё один секрет, шкатулку с которыми Атика напоминает.

— Скажи мне, кто для тебя Гарри?

— Внук, — без заминки ответил Дамблдор. — Ученик. Возможно, преемник.

— Как я и думала. Преемник. Альбус, ты сознаёшь, что это — не его путь?

— Возможно, — расплывчато ответил он. — Но есть ещё пророчество Трелони. Я рассказывал подоплёку дела.

— Пророчество… — усмехнулась Атика. — Все пророчества — прах.

— Это истинное пророчество, — покачал он головой. — Все условия соблюдены, все признаки присутствуют.

— Все пророчества — прах, — с той же интонацией повторила она. — Все, Альбус. Пророчества лишь направляют события, не более того. Достаточно сильный человек опрокинет любое предсказание, будь оно хоть трижды истинным. Для этого совсем не обязательно быть магом — достаточно избрать иной путь и следовать ему.

— Ты уверена в своих словах? — в чём Дамблдор не сомневался, так это в способности Атики разбивать любые преграды.

— Да… ученик. Пророчества описывают наибольшую вероятность и, скажем так, ведут по ней. Пророчества — похожи на растянутые во времени заклинания, склоняющие к определённым действиям, и это не мои мысли, а чужие эксперименты. Конечно, природа пророчеств на самом деле не магическая, но аналогию провести можно. Гарри Поттер не обязан быть победителем Волдеморта.

— Но если не он, то кто?

— Например, ты. Ты обладаешь достаточной силой, чтобы его победить.

— Один раз — да. Я рассказывал тебе о крестражах. После каждого возрождения он будет всё сильнее и сильнее — пребывание за гранью… Ты понимаешь. А найти все крестражи уже невозможно. Я слишком поторопился с Ритуалом Полного Слияния.

— Что ж… Я помогу тебе. Оттягивай его возрождение как можно дольше. Я подготовлюсь.

— Я… не рассчитывал на твою помощь. Спасибо. Но ты говорила, что не вмешиваешься, и даже войну с Гриндельвальдом… Почему?

— Мальчик. Это не его путь. Тем более, не ему становиться твоим преемником. Ты — уникум, Альбус. Сочетать политику и магию такого уровня… Мой ученик, — гордая… улыбка? Она и впрямь изменилась после монастыря. — Но путь власти — это не путь Гарри Поттера. Дай ему выбрать свой.

— А не выбираешь ли за него ты, Атика?

— Нет. Я лишь учу. Он сам выбирает, чему учиться. Ты много рассказал ему о последствиях любого выбора. Продолжай в том же духе, но не перекладывай на него ответственность. Проблема угасания магии — только твоя, как и проблема скрытых сил.

— Не думал, что ты пробьёшься так быстро, — и, главное, настолько незаметно!

— Твои ментальные щиты стали, наконец, по-настоящему интересными. Но — недостаточно хорошими. Просто практиковалась больше двух веков. Кстати, ты собираешься знакомить мальчика с его сверстниками-магами?

— Нет. Пока рано.

— Я тоже так думаю. Как ты смотришь на небольшое приключение для Гарри?

— Небольшое приключение? — недоверчиво переспросил Дамблдор, вспоминая, что называла Атика этим словом.

— Ничего по-настоящему опасного. Для него опасного, а не для меня. Да, читаю — не думай так громко и смени, наконец, щиты. Безопасность ребёнка я гарантирую. Должен же кто-то показать ему мир? Да, дела в Министерстве и МКМ тебя извиняют, но кроме тебя у него теперь есть я. Уверена, ему понравится!

Деревянный дом был большим. Очень большим. Он стоял на опушке леса, и прямо-таки искрился волшебством. Над домом сияла объёмная иллюзия слов на английском, французском, русском и ещё нескольких языках.

— «Грефронт и Этьен, лучшие артефакты на заказ», — прочитал Гарри. — Здесь мы купим палочку?

— Ну, сначала надо её заказать, — Атика уверенно направилась к деревянному же крыльцу. — Я уже обо всём договорилась, осталось только провести измерения.

За широкой дверью располагался магазин артефактов. Гарри с любопытством разглядывал кинжалы, мечи, палочки, медальоны, всевозможные украшения и совершенно невзрачные вещи вроде скорлупки от грецкого ореха. Каждый артефакт ярко светился в магическом зрении. Ценники поражали — ниже четырёхсот галлеонов ничего не было. Зато выше… Скорлупка стоила всю тысячу!

— Рад тебя видеть, Атика, — Гарри отвлёкся от разглядывания, чтобы послушать разговор учителя и гоблина, вышедшего ей навстречу. — Давно не виделись.

— И ещё век бы не встречаться, Греф, — поморщилась в ответ женщина. — С тебя — замеры.

— Разумеется, — вежливо кивнул гоблин. В его поведении Гарри чувствовалась скрытая враждебность, такая же, какую открыто демонстрировала Атика. Почему они покупают палочку именно здесь? Он же не обманет? — Прошу сюда, юноша.

Замеры продлились от силы минут десять. Гоблин подносил артефакты, напоминающие лабораторные приборы с уроков физики, что-то замерял, записывал. Наконец, он сообщил:

— Завтра в восемь утра можете забирать заказ.

— Прекрасно, — сухо ответила Атика.

— До встречи, старый враг, — попрощался гоблин.

Атика, а вслед за ней и Гарри, промолчала.

— Кто он? — поинтересовался мальчик, когда они отошли за радиус действия антиаппарационных чар.

— Мой старый враг. Жаль, что обслуживал он, а не Этьен.

— И ты доверила ему делать мою палочку? — возмутился Гарри.

— Он — гоблин. Свой кодекс чести. Сегодня мы — его клиенты. Вот когда будем соперниками…

— Соперниками?

— Позже расскажу, — и взяла Гарри за руку. Рывок аппарации!

— Ещё раз! — язвительно выкрикнула Атика. — Я даже не замечаю твоих атак!

— Делерет!

Шаг в сторону. Она даже не поставила щит.

— Таранталегра, делерет, секо! — все три заклятия были направлены, как и учила Атика, по-разному — чтоб противник точно не увернулся от чего-то одного!

— Протего, — спокойно сказала Атика, шагнув в сторону. Щит принял на себя только «таранталегру», и его вполне хватило.

— Секо, эльро, ступефай!

Атика улыбалась, не сходя с места, непринуждённо держала щит.

— Я не использую сил, превосходящих твои, — напомнила она.

— Секо, секо, секо, секо! — рука Гарри выписывает ритуалы усиления. Невидимые лезвия впиваются в щит, разрывая, и вот последнее добирается до…

Шаг в сторону. Улыбка.

— Уже лучше. Но недостаточно. Прости, но это поможет. Эл-фриго эринус сио, — Атика даже не указала на Гарри, кажется, заклятье подействовало на площадь. На неё тоже?

Впрочем, Гарри стало не до отстранённых размышлений. Его вдруг захватил гнев, потом — ярость, причём не горячая, а ледяная. Это было чувство, которое постигает далеко не каждый взрослый: расчётливый гнев, упорядоченная жажда преодоления. Ум словно стал работать по-другому: осталась только цель, ярость и стремление.

— Секо! — и шаг в сторону. Правильно — мелькнул «ступефай». — Эльро, секо, ступефай, протего! — следующий луч «ступефая» разбился о невидимый щит. Атика явно действовала не в полную силу, Гарри помнил, как она взорвала «ступефаем» валун не хуже, чем «редукто». — Протего, — щит чуть в стороне. — Ступефай, секо, делерет, делерет, делерет! — как только неподдерживаемый «протего» истощился, Гарри сделал шаг в сторону, за предусмотрительно выстроенный щит. Очередной красный луч разбился об него, в то время как последние три заклятья Гарри пробили щит Атики, бессильно соскользнув с неё самой.

— Финита ментис, — широкий жест, и мальчик без сил упал на песок. Будто из него что-то вынули, что-то важное, что-то поддерживающее.

Когда сознание вернулась, Гарри обнаружил себя лежащим на мягком покрывале, в тени белого тента. Рядом сидела учитель. Стоило ему прийти в себя, как учитель повернулась. На привычно спокойном лице мелькнула тень беспокойства.

— Как себя чувствуешь, Гарри?

— Нормально, — и это действительно было так. Тело было будто бы невесомым. Мальчик сел, заметив, что сознание странным образом стало яснее и чётче, чем обычно. — Даже превосходно. Что ты сделала?

— Немного лечебной магии и чары ясного сознания, — ответила та. — Думаю, ты хочешь узнать, что это было?

— Я не знаю, что ты сделала, но я словно стал тем воином из скандинавских саг, берсеркером.

— Чары холодной ярости. Прости за них, но это был лучший способ.

— Зачем? — немного грустно спросил Гарри. На душе было неприятно.

— Ты должен почувствовать это состояние хотя бы раз, чтобы потом учиться вызывать сознательно. В дуэли оно позволяет игнорировать ментальные атаки, чтобы его сбить, нужно иметь немалую ментальную силу. И ещё: разве ты не заметил, насколько сильнее стал?

— Состояние аффекта… — Гарри употребил вычитанную где-то фразу.

— Что-то вроде, только управляемое. Эти чары созданы специально для воинов, — Атика деликатно не упомянула, как сложно было адаптировать их к местной системе заклинаний. — Думаю, ты сражался на уровне плохонького аврора.

— Правда? — удивление и недоверие в глазах.

— Да. Ты молодец.

Атика настолько редко хвалила Гарри, что тот моментально поверил и, наконец, расслабился. А когда она достала роскошный перекус, то окончательно пришёл в себя.

— Зачем ты учишь его дуэлям? — строго вопросил Дамблдор.

— Это будет полезно, — безмятежно ответила Атика.

— Ты не находишь, что Гарри слишком мал для подобного?

— Это так и не так, — безмятежность сменилась серьёзностью. — Я привыкла к другому отношению. Маг не может быть ребёнком. Если обладаешь даром — то отвечаешь за последствия его применения как взрослый — так было у нас испокон веков. Поэтому к детям с восьми лет относились почти как и к взрослым. Вызовы на дуэль, помощь родителям в ритуалах, обучение этикету… Учитывая, кем считают Гарри европейские маги, ему будет полезно такое отношение с моей стороны.

— В то время как я буду ему добрым дедушкой… — задумчиво сказал Альбус. — Всё равно, мне кажется, что ты слишком сурова с ним.

— Жизнь будет ещё суровей, — пожала плечами Атика. — Ты всегда можешь отказаться от моих услуг и учить Гарри самостоятельно. Твоё право.

— Не стоит впадать в крайности, — примиряюще молвил Дамблдор. — И всё же, будь поаккуратней. Гарри — ещё совсем ребёнок.

— Он принял магию, — возразила она. — И тёмную, и светлую. Сознательно. Гарри знает тёмные заклятия и уверенно их применяет. Он не ребёнок.

Альбус буравил свою бывшую наставницу строгим взглядом, пока та произнесла:

— Ладно. Я не привыкла работать с детьми, здесь у тебя больше опыта. Буду помягче.

— Вот и хорошо, — удовлетворённо кивнул он. — Что там со спланированным тобой приключением?

— Пока ничего. Кое-что не получилось. Всё будет — но немного позднее.

Утром Гарри разбудило не напоминание домовихи Дайны, а зов на завтрак от строгой наставницы. Волей-неволей мальчику пришлось просыпаться в ускоренном темпе, поскольку понятие «аморальные методы воспитания» значило для учителя отнюдь не то же, что для деда.

Одевшись и умывшись, Гарри направился в столовую, где уже ждал ранний завтрак, приготовленный домовихой. Атика и Дамблдор уже поели и негромко беседовали, сидя за столом. При этом то он, то она периодически направляли палочку на шар, сотканный из золотого свечения, выстреливая туда какими-то чарами. Сияние колыхалось, но не исчезало.

— Доброе утро, Гарри, — повернулся к нему директор Хогвартса.

— Ешь поскорее, — да уж, Атика всегда отличалась особой «вежливостью». — У нас сегодня много дел.

После завтрака взрослые попросили подойти, и Атика сообщила:

— Надо сказать, наш знакомый гоблин весьма удивил. Сделал заказ даже раньше, чем должен был. Этьен передал мне палочку в семь утра и с личным защитным заклятьем Грефа. Мы проверили — под заклятьем только палочка, ничего опасного. Защита настроена на тебя. Можешь забирать, — и указала на то самое золотое сияние.

— Это она? — Гарри недоверчиво посмотрел на сияние, принявшее на себя не один десяток заклятий от деда и учителя.

— Бери и не бойся, мой мальчик, — улыбнулся Альбус.

Гарри протянул руку. По мере приближения ладони к сиянию, то утрачивало свой вид, уплотняясь в знакомую форму. В центре места, где висело сияние, мальчик взял за конец палочку, радостно брызнувшую золотыми искрами. Гарри почувствовал приятную прохладу, разливающуюся по руке. Не выдержав, он выписал палочкой ритуал воплощения, воскликнув про себя: «Авис!». Фигурка колибри сорвалась с конца палочки и вылетела из комнаты. Гарри радостно рассмеялся.

— Посмотри магическим зрением, — посоветовала Атика.

Мальчик всмотрелся. Тёмно-фиолетовая аура на руке переплеталась, не смешиваясь, как это было у деда или учителя, с золотой аурой палочки.

— Агуаменти, — и ровно столько силы, чтобы хватило на капельку воды. Гарри отчётливо видел, как кусочек фиолетового превратился в золотой и, обретая по пути форму призывающего воду заклинания, пропал из магического зрения. Красиво. И, главное, невероятно точно! Раньше вместо капли появилась бы струйка или, напротив, ничего.

— Что ж, палочка работает отлично, — молвила Атика. — Думаю, нам пора на полигон, устроим небольшую тренировку, а затем… Помнишь, я обещала тебе приключение?

— Помню, учитель, — поймать её глаза своим взглядом. Короткий ментальный посыл: «спасибо».