Слишком много Поттеров (джен)

Гарри зажмурился от яркой, резанувшей по глазам вспышки. Вш-ш! Прямо из ковра к потолку взметнулись сияющие прозрачные стены, превращая большую часть гостиной в своеобразный «аквариум». По лицам изумлённых призраков заскользили всполохи радужного света.

— Замрите на месте! — рявкнул Джеймс. Он-то как раз удивлённым не выглядел. — Здесь вы в безопасности. Главное, не прикасайтесь к граням печати.

Мягко, по-кошачьи, словно боясь вспугнуть желанную добычу, аврор скользнул к мерцающей стене.

— Что случилось?! — взвизгнула заспанная Дебора, мертвой хваткой вцепившись в руку Гарри.

— Поттер, — напряжённым голосом окликнул из угла профессор Снейп.

Джеймс вплотную приблизил лицо к переливающейся поверхности. И тут Гарри увидел Генриха. По ту сторону стены. Всего шаг отделял Героя от магической преграды.

— Генрих, немедля вернись к нам!

Но Победитель Волдеморта словно не слышал.

— Холодно, — растеряно произнёс он, глядя на свои руки. — Как же холодно.

Гарри моргнул, но нет, не показалось: силуэт Героя начал расплываться, окутываясь туманной дымкой. Джеймс грязно выругался, с явным усилием продавив плотное на вид препятствие, высунулся из «аквариума» и ухватил Генриха за одежду. Гарри словно из катапульты метнули! Сцапав аврора за руку, он изо всех сил рванул его на себя. Сбитый с ног зазевавшийся Сайлин придушенно пискнул, оказавшись погребённым под тремя Поттерами. Всё произошло так быстро, что Гарри не то что подумать — испугаться не успел!

— Ой, мамочки! — всхлипывала Дебора, вытягивая из слабо копошащейся кучи то изрядно помятого Снейпёныша, то дезориентированного Генриха…

Победителя Волдеморта устроили на диване, обложив подушками. Джеймс отловил Гарри и сунул его под мышку Генриху. Тот облегчённо сгрёб Поттера в охапку и зарылся лицом ему в волосы. Героя била дрожь — он никак не мог отогреться, будто долго пробыл на морозе. Откуда-то появились одеяла и термос с горячим чаем. И всё молча! Словно окружающие боялись нарушить установившуюся хрупкую тишину.

— А что это было? — наконец не выдержал Сайлин, рассеяно укутываясь в уроненный на пол плед. Джеймс хмыкнул, но промолчал. Зато оживилась мисс Поттер.

— Я разочарована вами, мистер Сайлин Снейп! Это же очевидно! — она энергично тряхнула косичками. В последнее время между Саем и Деборой словно чёрная кошка пробежала — ссорились по несколько раз в день. Мисс Поттер только и твердила, как она разочарована Снейпёнышем, да как возмущена… И чего ей неймётся?

— Неужели ты не уловил запах вербены в зелье, которое, якобы, предназначалось для лечения глаз? Вербены!

— Причём здесь…

— И это сын зельевара! Тебя даже не насторожило то, что нам подали на завтрак гранатовый сок с откровенной горчинкой? И настояли, что бы мы выпили его до дна, якобы для профилактики простуды. А обилие шоколада, поедание которого так поощрялось взрослыми? А бессмысленное совместное бдение в гостиной в ожидании рассвета?

— Неужели всё так очевидно? — вскинул брови Джеймс, отвлекаясь от наливания чая в кружки. Прежде чем ответить, Дебора поправила юбку на коленях, подтянула гольф и откинула чёлку со лба. Она наслаждалась всеобщим вниманием.

— На самом деле нет. Я просто слежу за лунным календарём.

Джеймс нервно рассмеялся. Профессор в углу издал какой-то подозрительный звук. Сайлин, который явно понимал больше Гарри, мучительно покраснел и отвернулся.

— Ночью было полнолуние, — снисходительно пояснила Поттеру Дебора. — Напоенные специальным зельем, усиленным шоколадом, и заключённые в защитный круг, мы имели хорошие шансы его благополучно пережить. Без лишних волнений и переживаний — по мнению взрослых. Если бы не демарш Генриха…

— Да, тут моя вина, — с сожалением произнёс Джеймс.

— Нашёл место и время для откровений, бестолочь! — уничижительно каркнул из темноты Снейп.

— Полагаю, вы просто сильно утомились, мистер Поттер, и не сдержали раздражения. Я вас понимаю. Генрих порой… бывает излишне упрям, — великодушно поддержала аврора Дебора. — Теперь, может, всё-таки немного поспим? Одеяла вы всем приготовили, не так ли? Рассвет встретим в следующий раз — это как раз не к спеху.

Следующие две ночи полнолуния прошли спокойно.

* * *

С первых чисел августа зарядили дожди. Благодаря волшбе профессора Снейпа палатка больше не протекала. Струи дождя упруго молотили по тряпичным стенам, навевая на жильцов непонятную грусть.

Генрих пострадал сильнее, чем показалось сначала. Он всё время мёрз, даже под двумя одеялами. И фамильная малфоевская грелка в виде золотистой рыбины ему мало помогала. Согреться Герой мог, только прикоснувшись к Гарри. Поттеру пришлось переехать в его спальню и день-деньской сидеть рядом на кровати, сунув ногу под ворох одеял. Генрих просыпался редко, безропотно выпивал все зелья, что натащил для него Снейп, вяло ковырялся в еде и снова засыпал.

Скучно было неимоверно. Шумных малышей к Герою не пускали. У старших были свои дела. Снейпёныш спальню больного почему-то стороной обходил. А жаль: Гарри с удовольствием бы с ним полаялся. Может, и подрался бы — всё разнообразие! А вот от Деборы не было никакого спасения. Мисс Поттер считала своим долгом бдеть у постели больного. И чего только бедный Гарри не наслушался! Хорошо хоть о домашнем задании вспомнил. К его удивлению, Дебора с удовольствием ему помогла. Похоже, училась она не хуже Гермионы.

Рассказала она и о таинственном Блейзе Забини. «Тихоня себе на уме, — был её вердикт. — Из старого, но небогатого рода с итальянскими корнями. Завидной партией не назовёшь — репутация у семьи очень уж… своеобразная. Невест они себе обычно из Европы привозят. Его мать, кстати — единственная дочь главы рода. Много раз была замужем, вдовела, и всех своих детей неизменно отдавала под родительский кров. Даже не знаю, сколько у Блейза братьев и сестёр. Какие-то у них там заморочки с родовым проклятием… А вообще, амбиций Блейзу Забини не хватает, а то бы далеко пошёл».

* * *

— Джеймс, может вы объясните нам, почему мы всё ещё в Англии? — Дебора решительно отодвинула от себя тарелку с недоеденной овсянкой. — Полнолуние уже миновало, до появления Сириуса Блэка, по вашим же словам, ещё пара недель. Так почему мы не действуем?

— Мы действуем, — рассеяно откликнулся старший Поттер, сноровисто запихивая в рот Сохатика ложку каши. — Как раз сегодня после обеда у Северуса портключ в Испанию. Там на месте осмотрится…

— Не понял, — Сайлин поднял взгляд от кружки чая.

— По слухам, в Европе есть несколько мест, по своим свойствам подходящих нам для жизни. Образовались они давно, ещё в средние века — во время охоты на ведьм. Как образовались, точно никто не знает, но поисковая магия там не действует. Впрочем, обычная магия тоже почти не откликается. По легенде, на небольшую территорию, за короткое время упало несколько сильнейших посмертных проклятий несчастных жертв Инквизиции. Вот и нарушилось что-то в законах мироздания… Магглы там не селятся. И волшебники стороной обходят. А нам, надеюсь, подойдёт.

* * *

С навеса у лавки скобяных товаров дождь лил сплошным потоком. Вода бурлила в водостоке, падала в переполненную деревянную бочку и брызгами летела оттуда во все стороны.

Временами ливень стихал до тонких струек, а то и отдельных капель, и тогда открывался вид на отсыревшую и от того особо унылую Косую Аллею. А Гарри помнил ее шумной, многолюдной, искрящейся развесёлым волшебством.

Поёрзав на жёсткой скамейке, Гарри Поттер поправил задранную ветром полу мантии-невидимки и покосился на притихшего рядом Джеймса. Аврор ушёл в свои мысли, не замечая, как постепенно промокает его антикварная синяя мантия. Деборе пришлось изрядно порыться в сундуках с ветошью, прежде чем она нашла эту одёжку. И даже дырку на подоле собственноручно заштопала. Джеймс провожал глазами шлёпающих по лужам волшебников, и время от времени сверялся с наручными часами. Лицо у старшего Поттера было решительным до невозможности. Сразу становилось ясно — он не отступится. Знать бы ещё от чего…

— А куда мы вообще шли? — не выдержал Гарри. Лестно, конечно, что аврор взял его с собой. Но битый час молча созерцать этот проклятый дождь!

— Шли? — старший Поттер забавно заморгал. — А… В «Дырявый котёл» мы шли, ребёнок. Мне там сегодня предстоит знатная пьянка с досужей болтовнёй. Твоя задача не отходить от меня на дозволенное расстояние. Ну, да ты сам знаешь, — Гарри поспешно кивнул. Дозволенное — это те два метра, на которые Джеймс мог удалиться от Гарри без последствий.

— Тебе нужно с кем-то встретиться?

— И да, и нет. Замечательно, если проведём вечерок в компании завзятых министерских сплетников. Есть такая парочка верных друзей из секретарского отдела. Надеюсь, в этом времени они уже приобрели свои дурные привычки к субботним посиделкам. А если наши приятели не явятся… что ж, я всё равно выпью пивка за Общее Благо! Ты даже представить себе не можешь, с каким удовольствием я это сделаю! — Джеймс прищурился и недобро улыбнулся. — И очень хорошо, что ни Генрих, ни Северус помешать мне сегодня не смогут.

Помолчали.

По мостовой бежали ручьи, водоворотами закручивая мелкий мусор. Мимо проплыл смятый и намокший «Ежедневный пророк». На передовице которого лысый волшебник пытался сделать убедительное лицо. Прямо на глазах залитая водой колдография помутнела и превратилась в серый прямоугольник.

— Джеймс, а почему Дебора так расстраивается из-за Родовой магии? Ну, что у нас её нет? — озвучил Поттер давно занимающий его вопрос.

— Правильно, в общем-то, расстраивается, — отстранённо буркнул аврор, роясь в своей крохотной сумочке. Было странно видеть, как его рука проваливается туда едва ли не по локоть. Выловленный из кошеля флакончик сурово блеснул рубчатыми гранями. Джеймс стянул с носа очки, плеснул на ладонь похожую на йод жидкость, резко выдохнул, зажмурился и решительно размазал по лицу.

— Джеймс? — Гарри от любопытства даже рот приоткрыл.

— Это Метаморфное зелье, — прошипел сквозь стиснутые зубы старший Поттер, пачкая «йодом» уши и втирая остатки жидкости в короткий ёжик волос на макушке. — Ну и щиплет, зарас-с-са! Блейза изобретение. Он зелья для меня сам варит. Параноик хуже Грюма! Всё покушений на меня боится. Кабы не обидел кто бедного сиротку! Даже зелье это своё метаморфное не патентует, мол, для меня лишний шанс от врагов уйти, если что… Ну, будем надеяться, что переход из мира в мир содержимое моей сумки не испортил, — Джеймс шумно выдохнул и рукавом стёр со щёк излишки жидкости. Потом добыл из кошеля зеркальце в потёртом кожаном чехле и уставился на своё отражение. Кожа на его лице натянулась, заблестела и начала меняться. Возле носа вспучилась бородавка. На подбородке зазмеился косой шрам. Сильнее пострадали губы: они надулись и тут же брезгливо оттопырились. Джеймс забавно ими причмокнул, изучил кончиком языка опущенные уголки и подмигнул Гарри потемневшим глазом. Поттер восторженно захихикал.

— Красавец, а? — он пригладил рыжеватые пряди на лбу, ногтем поскрёб бородавку. — Часа четыре таким пробуду. Так что ты там спрашивал? Родовая магия… Знаешь, что это?

— Нет, — помотал головой Поттер.

— Жаль, в Хгвартсе об этом не рассказывают… Как бы тебе объяснить? — Джеймс задумчиво огляделся по сторонам, стряхнул капли воды с одежды. Его взгляд остановился на водостоке. — О, вот хотя бы бочку возьмём. Представь, волшебник купил новенькую дубовую бочку, то есть образовал волшебный род. Бочка — это род, понятно? А дно у неё каменное — это семейный алтарь. Основатель рода напитывает алтарь своей кровью со сложнейшим обрядом. Он на веки вечные, пока существует род, задаёт ещё не рождённым потомкам… м-м-м… определённые характеристики их магии. То есть наделяет семью родовыми дарами — теми, которыми владеет сам. С надеждой, что от поколения к поколению они будут усиливаться. Иначе и суетиться бессмысленно.

Обязательно четыре раза в год, на колдовские праздники, родовые маги проводят обряды, сливая в общую бочку пригоршню своей личной магии. Сначала отец-основатель, потом его дети магии плеснут, затем — внуки, правнуки… Чем больше воды-магии в бочке, тем сильнее и влиятельнее Род. А ещё вода в ладонях каждого родича сдобрена какой-нибудь добавкой. Скажем, апельсиновым соком или лосьоном тёти Петуньи. Добавки могут быть самые разнообразные — родовых даров-то великое множество! Но если брак наследников заключён правильно, то в бочке будет слабо разбавленный апельсиновый сок, который хорошо утоляет жажду. Или душистая вода, если там духи были. Это в идеале. На деле же однородного чего-то не получается. Всегда есть примеси, которые в очень малом количестве привносят в бочку матери наследников. Конечно, если они сами из сильных родов. Скажем немного гранатового сока, чуток яблочного… В результате получается пикантный коктейль. А материнские добавки — это родовые таланты, которые, вроде бы, не свойственны данному роду, но у детей случайным образом проявляются. Они тоже наследуются, но тут уже как в лотерее: сложно угадать, проявятся они в ребёнке или нет. К примеру: наш профессор Снейп из рода Принц, потомственный зельевар-интуит — это родовой дар Принцев. Но он ещё и талантливый менталист и неплохой боевик. Понятно? Конечно, я очень упрощённо тебе говорю, в жизни всё намного сложнее.

— А родовые проклятия?

— Погоди с проклятиями. Я хочу ещё объяснить тебе нелюбовь чистокровных к маглорожденным. В представлении тех же Малфоев, брак с маглорожденной плеснёт в их бочку с благоухающим «коктейлем» горсть грязи. Грязнокровка, мол, запачкала Родовую магию. Это старое и очень живучее заблуждение, ребёнок. К сожалению, в некоторых случаях не лишённое основания. Составить удачную партию с маглорожденным без помощи Мага Крови очень сложно. Это игра в Русскую рулетку. Кровь части маглокровок просто разбавит загустевший «коктейль» в бочке старого рода. Но может случиться и так, что добавка превратит жидкость в суспензию или вообще свернёт хлопьями. Но самой ценной является кровь тех маглорожденных, что соберёт на себя всё лишнее в бочке и выведет твёрдым осадком на дно. Как видишь, принимать в семью магическим браком маглокровок — это изрядный риск. Вот и наш отец не решился…

— А проклятия?

— Родовые проклятия изначально поражают не «коктейль», а саму бочку. Скажем, насылают плесень на древесину, короедов каких-нибудь, лишайники… И потом уже, со временем, «коктейль» может приобрести привкус плесени. Проклятию нужно «прижиться». А на это порой требуется не одно поколение, — Джеймс вдруг коротко хохотнул.

— Особо ушлые волшебники умудряются даже родовое проклятие к делу приспособить! Знаешь, как у французов сыр с плесенью считается деликатесом, так и тут… Впрочем, не будем отвлекаться.

— Родовая магия — это сила волшебника, но одновременно и его слабость. Если бочка разрушится — все представители рода погибнут в одночасье. Такое редко, но случалось. Те же Перевеллы: многолюдный клан вымер за одну ночь. Домовики на последнем издыхании по дружественным домам с пяток уцелевших младенцев-сквибов разнесли, и всё, нет больше прославленных в веках артефакторов Перевеллов.

Джеймс замолчал, хмуро провожая глазами низко летящую сову.

— Одно радует, сотворить подобное может лишь равный… Хм, по величине бочки. Иначе, волшебники, при всей своей инфантильности, давно уже повымерли бы. И так все старые семьи имеют то или иное «украшение» на своей бочке. А некоторые — целую коллекцию, — Джеймс грустно улыбнулся и взъерошил волосы у зачарованно слушающего Гарри.

— Тот, кто желает отомстить врагам, насылая кровное проклятие, очень рискует, ребёнок. Если бочка неприятеля не просто пострадает, а совсем разрушится, то обидчик-убийца получит наказание от Магии — Предательство крови. Поверь, это самое худшее, что может случиться с волшебной семьёй. Содержимое его бочки превращается в нечистоты. И если большинство кровных проклятий завязано на времени… Читал, наверное, «проклинаю тебя до седьмого колена…» Мол, через семь поколений плесень с древесины сама сойдёт. То Предательство крови — это навсегда. Избавиться от него чрезвычайно трудно, и только путём Искупления. А Искупление… это добровольное разрушение своего магического ядра путём сложного ритуала. Выжившие уходят в маггловский мир. Некоторая часть маглорожденных и есть потомки тех, кого Магия простила. Говорят, для этого тоже требуется семь поколений. Кто ж добровольно на такое пойдёт?

А теперь представь брак с Предателем крови: какой бы изысканной ни была субстанция в твоей бочке, как бы она не благоухала, но если плеснуть в неё дерьма… Будет отстойная яма. В старину Предателей крови так и называли — осквернители, — Джеймс опять надолго умолк.

— Знаешь, ребёнок, мне очень повезло в том, что когда я женился на Джинни, у меня не было этой самой бочки. Я же бастард. И по счастливому стечению обстоятельств магия рода Уизли не смогла причинить моей личной магии никакого вреда. У нескольких представителей этой семьи передо мной Долг жизни. Я остался чист — но не мои дети. С Джейми я опоздал. Просто не знал, что его необходимо магически отрезать от матери ещё до рождения, и потом ещё провести очищение своей кровью. Вряд ли он меня когда-нибудь простит.

Дождь всё лил. Ранние сумерки опускались на отсыревшие фасады магазинов. В окнах верхних жилых этажей зажегся свет: на фоне штор то и дело мелькали угловатые силуэты хозяев. Ветер доносил запахи дыма, готовящейся еды и неуловимый аромат домашнего уюта. На душе стало вдруг холодно и тоскливо. Гарри робко прижался боком к ушедшему в свои мысли аврору. Уже не в первый раз подумалось: как он будет жить, когда призраки уйдут?

— Да, родовые проклятия — это бич для старых семей. Думаешь, почему в магическом мире так мало высокородных стариков? Тот самый «привкус плесени» настигает мага после тридцати — сорока лет. Не всех, но большинство. Вот и торопятся юные волшебники обзавестись семьёй и детишками сразу после школы… И самое обидное, что далеко не все современные родовые маги могут своим преимуществом пользоваться. Вроде и бочка богатая, и семья солидная, а поди ж ты! Вырождение…

— Почему?

— Так просто не объяснить, — Джеймс с силой растёр ладонями лицо, задумался. Потом его глаза озорно блеснули. — Представь, дядя Вернон купил новую машину: простенькую, не дорогую, но новую. Вот он женился на тёте Петунье и она, войдя в семью мужа, прикрутила к капоту автомобиля фарфоровую вазочку.

— Вазу? — вздёрнул брови Гарри.

— Ага. Вырос Дадли, заменил фары на более крутые. Женился, и его супруга прикрепила в салоне хрустальную люстру.

— Зачем? — совсем растерялся Поттер.

— А такова особенность её родовой магии. Внук машину перекрасил, а жена внука установила на водительском кресле пылесос. Как думаешь, ребёнок, удобно будет на такой машине ездить?

— Нет.

— То-то и оно! Вроде и машина есть, а толком не прокатишься. Всего три поколения, а родовая магия мало пригодна к употреблению. Почему? Непродуманность браков. Не сочетаемость, а то и конфликт родовых даров. Вообще сложно всё это… — Джеймс в раздумье оттопырил свои особенные губы, мгновенно лишив Гарри серьёзного настроя. Грустно глянув на развеселившегося Поттера, аврор вздохнул, снова отряхнул забрызганную мантию и поднялся со скамейки.

— Всё, Гарри, время вышло. Либо наши сплетники подтянутся попозже, либо… обойдёмся без них.

* * *

По словам Джеймса, вечер субботы был горячей порой для паба «Дырявый котёл». Под прокопчёнными сводами старинного здания, где веками ничего не менялось, публика собиралась разношёрстная, шумная, но добропорядочная. Откровенно криминальных элементов не привечали.

И толщиной кошелька здесь никто не блистал. Богатые снобы шли в респектабельную «Железную орхидею», с её серебристым убранством и изысканным фарфором. На Косой Аллее было ещё несколько пабов и мелких ресторанчиков, вроде «Слепого пони» или «Зелёной феи», но у них был общий недостаток, непростительный в глазах волшебников — они не имели длинной, как змеиный хвост, и замшелой истории. И то сказать: летопись «Дырявого котла» была подлиннее родословной некоторых знатных семейств!

С хрустом проломив спиной многовековые заросли пыльной паутины, и забравшись на высокую приступку, Гарри мог одним взглядом окинуть обеденный зал. Джеймс не ошибся — ниша в стене была достаточно удобной и глубокой. Старший Поттер устроился за ближайшим столом — руку протяни и можно коснуться его плеча. Расторопная подавальщица принесла заказ, и внушительный кусок йоркширского пудинга таинственным образом оказался в полном распоряжении Гарри под мантией-невидимкой.

Волшебники всё прибывали. Лысый, горбатый и похожий на злого колдуна из сказки хозяин уже трансфигурировал дополнительные столы и стулья. Его помощники метались с подносами и пивными кружками. Одного из подавальщиков Поттер узнал: улыбчивый светловолосый пятикурсник был загонщиком в команде Хаффлпаффа. У него в прошлом году ботинок во время матча с ноги свалился, а Анжелина Джонс его в кольцо отбила. Смеху было! Но гол не засчитали.

— Льёт как из ведра, — торопливо обсушил чарами мокрый плащ пожилой волшебник.

— И не говори, Робби, — согласился лысоватый тип в потёртой мантии, — вся неделя такая мокрая, что того и гляди рыбий хвост отрастёт.

— Вяленая рыбка хороша под ячменное пиво, — просветил двух приятелей уже изрядно подвыпивший маг в небрежно застёгнутой, но дорогой на вид мантии. Он вольготно расположился за крайним от входа столиком.

— У нас в Кенте… да, — невнятно бубнил этот невежа, — в Кенте пиво — это пиво, а не сладкая пакость!

— Так мы, любезный, не усладэль потребляем, — пренебрежительно скривился Робби. Он внимательно оглядел заполненный зал и с недовольным вздохом уселся за столик. Других свободных мест в пабе не было.

— Зовите меня Тодом, — нетвёрдой рукой воздел пивную кружку незнакомец. — Эй, хозяин! Подай лучшего, что там у тебя есть. Всем! За мой счёт!

Зал взорвался веселым одобрением и суетой. Угощали в пабе не часто.

— Я Робби, а это старина Дик, — благожелательно заулыбавшись, представился новый знакомый. Благодаря бесплатной выпивке все промахи Тода были разом прощены.

— Помянем папашу моего, пусть на том свете ему крепкий эль рекой льётся! Не уважал старик пиво, вот яблочный эль да, эль любил. Умный и знающий был волшебник, не чета некоторым! Всё ж Равенкло закончил. И сейчас старик мой жил бы, если б куда не надо не сунулся, — Джеймс-Тод пьяно всхлипнул и треснул кружкой по столу.

— А чего ж так? — протянул Робби, лениво провожая взглядом пухленькую подавальщицу.

— Дары Смерти, будь они прокляты! Вот что старику моему спокойно жить не давало! Всю жизнь на их поиски положил. Сколько денег спустил… Чуть семью не разорил!

— Так сказка это ж, — хихикнул Дик, шумно сдувая пену на заляпанный пол.

— А вот и не сказка! — громыхнул Джеймс-Тод. — Папаша два Дара Смерти нашёл, только взять не сумел! Надорвался — сил не хватило защиту снять. Трёх дней после этого не протянул, помер. А ведь только внешние щиты поковырял…

— О как! Да ты врёшь, дружище! — остро зыркнул Робби, локтем толкнув в бок замечтавшегося приятеля.

— Да кабы врал… С мантией-невидимкой только неясно. У многих старых семей по сейфам подобные артефакты попрятаны — поди узнай, та или не та? Но папаша считал, что у Невыразимцев она, в хранилище Отдела Тайн. Туда следы ведут. Денег всё мечтал раздобыть и выкупить себе в собственность.

Гул и шум в пабе постепенно стихал. Сидящие за соседними столиками маги одёргивали «говорунов», вытягивали шеи, прислушиваясь к столь занимательной беседе. Кое-кто и вовсе покинул свои места и подошёл поближе.

— Неужто и Бузиновую палочку твой папаша сыскал? — не поверил Дик, подавшись вперёд от любопытства.

— А как же, — степенно утёр пенные усы Тод, — Бузиновая палочка легче всего сыскалась. С конца прошлого века она у Геллерта Гиндевальда была и перешла победившему его в дуэли…

— Дамблдору! — дружно выдохнул зал.

— Во! — многозначительно воздел палец Тод. — И Альбус Дамблдор у нас сейчас величайший волшебник. Папаша по сравнению с ним… Хе! Потому он и решил сначала Воскрешающий камень раздобыть. И угробил себя.

— А где? — сипло выдавил Дик и закашлялся.

— Чего «где»? — пьяно икнул Джеймс-Тод. — А-а, папаша-то… Так в хижине Мраксов. Только… испоганил Воскрешающий камень Тот-Кого-Нельзя-Называть. Как есть испоганил! А я-то, я-то в юности как им восхищался! Эх, дурило сопливое! Ужасный, но великий! А оказалось… нищий полукровка: сын магла и полусквибки из рода Мраксов. Меропа так страшна была, что только под амортенцией маглу Тому Реддлу понравилась. А как амортенция кончилась, так магл Меропу бросил. И родня от неё отказалась. В родах она померла — сын в сиротском приюте воспитывался. Тёмного Лорда воспитали маглы! Том Марволо Реддл его полное имя.

— Врёшь! — прошептал Дик в звенящей тишине.

— А ты в архивах поройся, как мой папаша. Архивы тебе много интересного расскажут, — захихикал Тод, подтаскивая к себе очередную полную кружку.

— А как испоганил-то? Ну, Воскрешающий камень…

— Камень? Так Реддл в него крестраж засунул!

— Чего? Какой такой крестраж?

— Кусок разорванной души, деревня! Думал Реддл, что так бессмертие обретёт, а получил безумие! Он ведь поначалу какой был? Политик! Мир хотел изменить. Чтоб нам всем лучше жилось. А как опоганился, душу свою разодрал, так только крови и смертей жаждал. Безумным чудовищем стал. Своих же соратников непростительными пытал, магов сколько истребил, а уж маглов… И зачем? Кому от этого лучше-то стало, скажи?

* * *

Профессор Снейп бушевал. Гарри привычно втянул голову в плечи, вжался в уголок дивана и старался не отсвечивать. Опыт по пережиданию чужого гнева у него был солидный. У камина на пуфике притихла Дебора. В углу на табурете восторженно сверкал глазами Снейпёныш — огнедышащим папой восхищался. Генрих хмуро созерцал скандал, и время от времени поправлял сползающий с плеч плед. Он всё ещё мёрз.

Джеймс устроился за столом, разглядывая сложенные на столешнице руки. Внушительные кулаки украшали многочисленные старые шрамы. Там, на тыльной стороне левой ладони, даже что-то похожее на надпись было. Хотел татуировку сделать, но не получилось?

Перестав метаться по комнате, профессор подскочил к столу и теперь нависал над старшим Поттером. При каждой гневной фразе он слегка наклонялся вперёд, и со стороны казалось, что чёрная птица своим клювом долбит Джеймса в макушку. Наконец аврор поднял на Снейпа смеющиеся глаза и огорошил:

— Спасибо, Северус. Знаешь, словно в детстве побывал!

В гостиной повисла зловещая тишина.

— И ты зря сердишься — я сделал это для Общего Блага.

— Неужели? — отчётливо скрипнул зубами Снейп, стискивая куда более хилые, по сравнению с Джеймсом кулаки.

— Сам посуди. Я намекнул народу, что один из Даров смерти хранится в отделе Тайн. Сегодня же ночью кто-нибудь из осведомителей донесёт новость до ушей главы отдела. Старый боров… кхм …Старший невыразимец всполошится — он та ещё трусливая дрянь! И что он сделает первым делом? Обновит всю систему защиты! Удвоит, а то и утроит мощность щитов. А то ж до смешного дошло: толпа ребятишек и Пожирателей Смерти разнесли отдел, а полудохлая защита, как спала, так и спит! Ни один контур не сработал! Ладно, архивисты в своём коридоре сигналок навесили — они-то и подняли народ. И да, отчёт об этом происшествии я в архиве вычитал. Невыразимцы же дело замяли. Списали на коагулярный взрыв, мол, песок в каком-то хроновороте слипся, а затем что-то там сдетонировало в комнате Времени. Разрушения и убытки страшные, но мы тут не причём. Каково, а? Школьники просто мимо проходили. Пожиратели же вообще министерство захватывать пришли, а не отдел Тайн громить. И никаких посторонних в отделе.

— Ты подставил Дамблдора! — прошипел Снейп.

— Вот ещё! Он же величайший светлый волшебник! Да его сам Тёмный Лорд боится! Что ему какие-то охотники за Старшей палочкой? Хотя, герой из Альбуса никакой. Вон на дружка своего, Гриндевальда, восемь лет собирался воевать идти. Речи всё правильные говорил, обличал, ругал, статьи громкие писал… Но пока Геллерт сам не отчаялся, да просто не сломался под грузом сотворённого и Дамблдору покаянное письмо не прислал, Альбус наш и не пошевелился. Очевидцы говорят, что дуэли, как таковой, не было. Кто бы мог подумать, что Экспеллиармус — это самое надёжное заклинание против Тёмных Лордов? А я-то думал — Америку открыл.

— Поттер-р!!!

— Северус, ну сам подумай: три ответственейших поста в его возрасте! И ни с одним из них он не справляется даже на удовлетворительно. Все глупейшие и разрушительнейшие для магического мира законы приняты с его одобрения или попустительства. Хоть тех же оборотней взять. Гонение родовитых магов. А уж запрет на волшебство несовершеннолетних — вообще ни в какие ворота! Что сделает Альбус сейчас, после моей, как ты выразился, «подставы»? Как минимум забаррикадируется в Хогвартсе и от всех постов, кроме директорского, откажется. Я не утверждаю, что кресла эти займут более ответственные маги… Я ж не Треллони, чтоб гадать. Надеюсь, хоть что-то в лучшую сторону изменится. Но вернёмся к Альбусу. Что остаётся нашему дорогому директору? Только школа. Вот школу он будет холить и лелеять, как никто до него! Ведь теперь его выживаемость напрямую зависит от мощи и неприступности Хогвартса! Где ты видишь вред? Одно лишь Общее Благо!

— Я тебя ненавижу, — простонал Снейп, сжимая пальцами переносицу.

— И Том Реддл опять же… Жизнь его и деяния теперь тайна Полишинеля. Много ли желающих будет встать под запачканные знамёна? Нет, дураки всегда найдутся, но не в тех количествах, как в наше с Генрихом время. Те же Грюм с Барти Краучем-старшим наизнанку вывернутся, но раскопают всё о волдемортовских крестражах! Вряд ли позволят Тёмному Лорду возродиться. Уж они-то подстрахуются и аврорат на уши поставят! И снова Общее Благо. Другое дело, что я грязными сапогами потоптался на блистательных планах Дамблдора… Так моя совесть и не такое стерпит! Она у меня привычная. Все мы не без греха.

— Надо было тебя в первый же день отравить, — буркнул Снейп после долгой паузы.

— Может, уже спать пойдём? — подал голос Генрих. Выглядел он несчастным и каким-то потерянным.

— Конечно, пойдём, — вскочила с пуфика Дебора, — но сначала я бы хотела узнать, что там с Испанией. Когда переезд? Крёстный?

— Забудьте об Испании, мисс Поттер, — осклабился профессор Снейп, ноздри его носа всё ещё гневно раздувались. — Этот вариант — пустышка. Жить в области аномалии долго нельзя — через неделю магическое ядро начнёт болезненно деформироваться. Нет, Испания нам не подходит.

— Вот как, — разочарованно протянул Джеймс. Похоже, он был уверен в успехе затеи.

— Да, Поттер, — ещё злобнее скривил губы Снейп. — Но у меня есть куда более блистательный план, чем твои жалкие аномальные зоны. Уверен — тебе понравится!