Radiance - Сияние истины (джен)

Не то чтобы я совсем не умела врать. Просто я была настолько честной, что люди сразу замечали, когда я переставала говорить правду.

— Мне шестнадцать, — настаивала я.

Мне пять с половиной. Но тем не менее, не было никаких причин, чтобы мне не поверить. Если бы я предложила ему угадать мой возраст, он бы сказал, что мне шестнадцать или близко к этому. Я знала, что именно на столько я выгляжу. Но он буквально заставил меня самостоятельно назвать возраст, и я сказала неправду.

Мне могло сойти это с рук, если бы я не была такой глупой, и с самого начала не сказала бы ему правду. Как я и говорила — не то чтобы я не умею врать. Но когда я говорю правду, я могу сделать так, чтобы люди прониклись моими словами и сразу поверили мне. Я даже не могу выключить эту способность, пока не начну лгать. И тогда, если я с кем-нибудь говорю, получается так: “всего минуту назад вокруг неё была такая аура честности, а сейчас она исчезла, так что она, очевидно, лжёт”.

Он скептически посмотрел на меня.

— Нет документов — ничего не поделаешь.

— Мой бумажник у Иззи, — оправдывалась я. Эта фраза вышла правдоподобной, ну, или почти: у меня был бумажник, и он был у мамы, а "Иззи" — это одно из тех имен, которыми я могу ее называть и при этом не терять непреодолимой силы истинности.

— Все нормально, Бет, — сказала Кора. — Мы можем пойти куда-нибудь еще.

Я не выдавала себя за какую-то там "Бет". Я сказала Коре: "Можешь звать меня "Бет", — и это было правдой. Она могла так меня называть. Это имя достаточно похоже на моё настоящее имя, чтобы я, по крайней мере, нормально на него откликалась.

— Хорошо, — вздохнула я, отказавшись от попытки пройти в общественный бассейн, и последовала за Корой. — Эх. Ну по какой такой причине детям до шестнадцати обязательно надо быть со взрослыми старше двадцати?

Если бы погода была облачной, я могла бы попросить маму провести меня туда. Она потрясающе вдохновенно врет, и она могла очаровать того парня, и он бы точно поверил, что она достаточно взрослая, чтобы меня сопровождать, хотя Кора думала, что она выглядит не сильно старше меня самой (вообще-то ей уже двадцать три, но у нее тоже нет удостоверения личности). Или она убедила бы его, что мне шестнадцать. Но день был солнечным, и мама сидела в той самой библиотеке, где я встретилась с Корой, и ждала меня. Она не выйдет оттуда до заката.

— Извини, я придумала бы что-нибудь, если бы знала, что ты забыла кошелёк у сестры, — сказала Кора. — Хочешь, мы вернёмся, и ты возьмешь его?

Я помотала головой. Бумажник у меня был, вот только в нем ничего не было. Мама держала его при себе только для того, чтобы я могла спокойно делать подобные заявления.

— Если я расскажу ей о том, где мы были, она просто отругает меня. Она вообще-то и с тобой меня едва отпустила.

— Извини, если я лезу не в свое дело, но она же твоя сестра, почему ты должна ее во всем слушаться? — спросила Кора.

У меня был очень, очень тщательно подобранный список истинных высказываний, вырванных из контекста, чтобы отвечать на подобные вопросы.

— Иззи очень беспокоится обо мне, — ответила я. — После смерти папы я жила с дедушкой и бабушкой, потому что Иззи думала, что не сможет сама обо мне позаботиться. А когда наконец она смогла меня взять к себе, она очень старалась хорошо делать свое дело. Я не хочу портить с ней отношения.

С годами мама стала чуть менее параноидальной. Первое время после того, как она нашла меня, мы постоянно путешествовали. Я полтора года не спала в обычной кровати после того, как ушла от бабушки и дедушки. Я спала у мамы на руках и просыпалась в городе за сотни миль от того места, где уснула. Или вообще не в городе. Несколько раз она чего-то пугалась и на несколько месяцев уходила подальше от цивилизации. Однажды мы пересекли все Скалистые горы, не встретив ни единой живой души. Потом, если все шло хорошо, мы стали задерживаться в городах даже на месяц, что позволяло мне проводить время с теми людьми, с кем я успевала познакомиться, вроде Коры.

Кора кивнула.

— Мы могли бы просто пойти ко мне домой, — предложила она.

— Это было бы круто! — сказала я. — А твои не будут возражать?

Мы с Корой познакомились сегодня утром, когда потянулись за одной и той же книгой, и, таким образом, знали друг друга только несколько часов. Меня больше не удивляет, когда люди вроде неё приглашают меня к себе в дом. Когда срабатывает моя способность и люди начинают меня понимать, они начинают ощущать, будто знакомы со мной дольше, чем есть на самом деле. Но если я не удивляюсь, то люди думают, что я тоже принимаю это как само собой разумеющееся. К счастью, я всегда могу задавать вопросы, пока они хоть как-то соответствуют действительности.

— Им без разницы, — ухмыльнулась Кора. — Но моей маме жутко захочется заплести тебе волосы.

Мама не разрешала мне отстричь волосы. Она подстригала их кончики, когда волосы становились длиной до пола — а это часто случалось, они росли так же быстро, как бамбук — но она не делала мне стрижку. У меня была самая нелепая прическа в мире. Волны, волны, бесконечные волны бронзового цвета, настолько густые, что кожа головы под ними была почти не видна.

Это было весьма неудобно. Однажды я попыталась убедить маму остричь волосы хотя бы до талии, аргументировав тем, что так я слишком приметна, но если и было что-то, способное победить мамину паранойю, так это ее же неврозы. У нее их было много. Думаю, большинство она приобрела из-за папиной смерти, но поскольку это произошло, когда мне была неделя от роду, на сто процентов я не уверена. И волосы — один из них. Волосы у меня в точности как у отца. И так как он не отращивал их до щиколоток, я не знаю, почему я должна это делать, но так решила мама. Хотя у нее самой волосы были короткими, как у мальчишки (она привыкла к более длинным, но после сожжения они отрастают очень медленно).

— Я не против, если она захочет их заплести, — сказала я. — Она что у тебя, парикмахер?

По дороге к дому Кора рассказала о себе, своей семье, о городе, о том, как она рада, что больше не надо ходить в школу, и обо всем на свете. После недолгого общения со мной люди думают, что знают меня очень хорошо, и чувствуют необходимость ответить мне взаимностью. У меня возникает чувство, что это нечестно, ну или что-то вроде этого, пока они рассказывают о себе и о том, что их интересует. Но чем меньше я говорю, тем меньше мне приходится врать: “Авиакомпания потеряла наш багаж. Мы остановились в городе на месяц у друзей. Мне не нужно ходить в школу, так как я на домашнем обучении. А наш дом сгорел при пожаре. Мне шестнадцать. Это моя сестра, Иззи, Исабо, Мари, Исобель, Билли. Меня зовут Бет, Лиззи, Эльза, Ильзе, Анна, Роза…” Любые имена, похожие на наши настоящие первые или вторые имена, чтобы я смогла произносить их уверенно.

Я пошла домой к Коре, и мы играли в Монополию с ее братьями Лайлом и Эндрю, и я разрешила ее маме заплести мне косы и заколоть их на голове, я осталась на ужин и съела столько, что Лайл стал подкалывать меня по поводу моего аппетита, а потом Эндрю позвал меня с ним прогуляться.

И было бы очень здорово сказать: "Конечно, я пойду с тобой есть мороженое". Было бы здорово, если бы мальчик купил мне десерт и, может быть, поцеловал меня. Даже если бы я смогла остаться в городе всего на месяц, даже если бы я не смогла многое ему рассказать, даже если мне на самом деле всего пять с половиной лет. Но маму хватил бы удар. Я была рада, что она не видела, как он меня пригласил. Она может быть очень пугающей, когда захочет.

Вместо этого я сказала:

— Мне нужно встретиться с Иззи. Она беспокоится.

Кора сказала, что завтра снова придет в библиотеку, и Эндрю намекнул, что он тоже может там оказаться, и подмигнул мне. Я собиралась рассказать о нём маме. Она расстроится, если он появится на следующий день, а я ее заранее об этом не предупрежу. Она расскажет ему все то вранье, которое я не могу ему сказать, и отправит его восвояси. “Бет слишком добра, чтобы сказать тебе это, но у неё есть парень в Санта-Барбаре”, или что-то вроде того. Может быть: “Бет стесняется об этом говорить, и я буду тебе очень признательна, если ты сохранишь это в тайне, но она лесбиянка”.

Можно подумать, что я беспокоюсь о том, что мама слишком хорошо умеет врать. Это не так. Мой дар заставляет людей меня понять, и я могу делать это, прикасаясь к людям и показывая им, что я хочу сказать или чувствую, или просто позволяю своей силе выстраивать за меня слова в речи так, чтобы они подействовали, как мне нужно. Но я могу использовать дар не напрямую, чтобы узнавать разные сведения о других людях. Если человек понимает одно объяснение и не понимает другое — это тоже что-то о нём говорит. Что именно эта аналогия для них будет иметь смысл, или что именно это слово мне нужно поставить на это место, чтобы они поняли какую-то конкретную идею. Если у меня было время, я могла узнать довольно много о человеке, даже вообще с ним не заговорив.

А вот всё, что я знаю о маме: она честна со мной. Она верит, что я смогу сохранить наши с ней секреты. И она любит меня, очень любит. Я никогда не встречала никого, про кого могла бы честно сказать: "Ты любишь этого человека так же сильно, как моя мама любит меня".

Но она любила папу ещё больше, и она никогда не сможет найти того, кто стал бы для меня отчимом. Она сказала, что для вампиров это в порядке вещей, но я научилась обращаться со своей силой только после своего первого дня рождения, поэтому я не знаю точно, относится ли это к бабушке Эсме и дедушке Карлайлу, или к тете Розали и дяде Эмметту. Помимо них и мамы, я повстречала других вампиров, когда мне было меньше месяца, и я помню их, но очень немного помимо того, что мама мне рассказала. (Люди обычно не рассказывают о себе малышам.) Но я верю маме.

Она не уверена, что однажды, когда я встречу нужного человека, со мной произойдет то же самое.

Но если оно и произойдет, будет замечательно, если сначала я позволю кому-нибудь вроде Эндрю купить мне мороженое.

* * *

Когда я пришла, мама ждала снаружи. Библиотека только что закрылась, но солнце уже село, так что все было в порядке.

— Вы с Корой хорошо провели время? — спросила она.

Мы направились к мотелю, в котором остановились. Раньше, когда мама зарабатывала все наши деньги уборкой снега зимой и стрижкой газонов летом в пасмурные дни, мы обычно ночевали на природе, если вообще где-то останавливались. Но даже в самые ненастные дни это было нормально, поскольку мы с ней не страдали ни от жары, ни от холода. Но когда мне было два года, мама нашла удаленную работу по вводу данных. Она накопила денег на ноутбук и пользовалась вайфаем в общественных местах, чтобы работать, получала оплату через Western Union, чтобы иметь возможность покупать все за наличные. С тех пор я обычно спала в недорогих отелях.

— Да, — сказала я. — У меня не вышло попасть в бассейн, потому что вахтер не поверил, что мне шестнадцать, и с нами не было никого старше двадцати, так что мы пошли к ней домой и играли в Монополию, — я замешкалась, прежде чем продолжить. — У нее два брата. Старший, Эндрю, пригласил меня на свидание, но я сказала, что мне нужно бежать на встречу с тобой. Может быть, он придет завтра в библиотеку с Корой.

— Хм-м, — сказала мама. Она перешла на более высокую частоту звука, чтобы я могла ее слышать, а другие люди — нет. Она может говорить на еще более высокой частоте, за пределом диапазона слышимости как моего, так и других людей, но в этом не было смысла. — Если он придет, то я просто скажу ему, что у тебя уже есть парень. Думаю, безопасно использовать того, кого мы придумали в Беуле, кроме того момента, что сейчас “ему” нужно будет жить в Санта-Барбаре, где по легенде жили и мы с тобой.

— Хорошо, — вздохнула я, на той же частоте звука.

— Что-то случилось, Элспет?— спросила мама.

— Ну... неужели будет так плохо, если я с ним прогуляюсь? Эндрю вроде хороший. Я не говорю о том, что у нас с ним все будет серьезно, конечно же, я не могу так поступить, потому что мне придется притворяться, что я обычный человек, а это нечестно, но он ведь может просто угостить меня мороженым, правда?

— Ты знаешь мои доводы, — сказала мама.

Вот мамины доводы. Первый: хронологически мне пять с половиной лет. Даже если я выгляжу как подросток и чувствую себя подростком — это ничего не меняет, или, по крайней мере, мама так не считает. Я встречала пятилетних человеческих детей и соглашусь, что они недостаточно взрослые, чтобы вообще с кем-то встречаться, но я-то не человек — только наполовину. Меньше чем через два года я уже буду выглядеть совсем взрослой.

Второй: свидание куда более вероятно, чем обычная дружба, может натолкнуть человека на мысли о том, что я не человек, особенно моя температура и почти вампирская гладкость кожи. Еще хуже, если я усну рядом с человеком. Я хорошо контролирую более импульсивные аспекты своей силы, когда бодрствую, но любой, кто прикоснется ко мне, когда я сплю, увидит мои сны — независимо от моего желания. Вот почему я не ночую ни у кого из друзей, и вот почему не могу зайти с мальчиком-человеком дальше, чем просто поесть вместе мороженого, и поэтому же не могу находиться рядом с людьми, когда сильно устаю. С этой причиной я по большей части согласна, но она не должна затрагивать время посреди дня, когда я не сплю и отлично соображаю.

Третий: мама не знает, встречают ли полувампиры своих половинок так же, как вампиры, или нет, но она считает, что если да, то я буду рада, что дождалась свою половинку, когда придет время. Не уверена, что она права насчет этого. Она твердо убеждена — она не жалеет о том, что папа у нее был первым и единственным, и это хорошо. Но у меня может и не быть истинной половинки, единственной на весь мир. Я не чувствую себя таким существом. И я не думаю, что должна ждать вечность даже для того, чтобы просто поесть с мальчиком мороженого, просто на случай того, что, возможно, я такая же как мама в плане эмоций, и когда я найду свою половинку, я буду думать так же, как и мама.

Хотя я уже говорила ей обо всем этом. Проблема моего дара в том, что я не могу повторять те же самые аргументы снова и снова, надеясь, что это куда-то приведёт. Моя мама понимает меня — она просто не согласна со мной.

— Мам, — позвала я, думая о чём-то, о чём я ей еще никогда не говорила, — как ты считаешь, для людей же нормально ходить на свидания?

— Конечно, Элспет.

— Но ты была человеком, когда встретила папу, — мама изменилась в лице, как и всякий раз, когда я упоминала папу: на секунду она стала очень печальной и закусила губу, потом закрыла глаза, выдохнула и вернулась к прежнему выражению лица. Она никогда не просила меня перестать говорить о нем, так что я продолжала всякий раз, когда это было нужно. — Если ты раньше ходила на свидания с людьми, все было в порядке, потому что ты тоже была человеком. Любой человек может быть парой для вампира. Так что не разумно говорить, что, поскольку я могу однажды найти свою половинку, я должна ждать. Эндрю может в следующем году встретить вампиршу, она обратит его, и они станут парой, но если сейчас он будет встречаться с кем-то из людей, ничего плохого не случится — так почему бы ему не побыть вместо этого со мной?

Мы дошли до мотеля. Мама обдумывала то, что я сказала. Уже когда я убирала заколки из волос, чтобы спать было удобно, она заговорила:

— Элспет, в мире очень, очень много людей и сравнительно мало вампиров. Большинство вампиров встречают свои половинки тогда, когда они оба уже обращены. Человек может стать парой вампиру, но вероятность очень низкая. С другой стороны, кроме тебя я знаю всего пять полувампиров, один из которых лишь чуть старше тебя. Этого мало, и если никто из них — насколько я знаю — до сих пор не встретил свою половинку, не значит, что они — или ты — ее вообще не встретят.

— Мам, я все это знаю, — сказала я. Были я, Коди Клируотер и дети Джохама: Науэль, Аллиреа, Ноэми, Изеуль, и всё. И мама никогда не встречала последних трех, только слышала о них от их брата, так что мы могли только предполагать об особенностях полувампиров как вида. — Но я не говорю “я уверена в том, что не найду свою пару”. Я говорю, что даже если я уверена в том, что найду свою пару году эдак в две тысячи тридцать пятом или около того, это не означает, что до того момента я не захочу ходить на свидания. Я знаю, что у меня не выйдет ничего серьезного с человеком, но почему это обязательно должно быть серьезно?

Мама поджала губы.

— Надо признать, мне не нравятся несерьезные вещи... но есть еще сестры Денали. — Я помнила только немногое о Кэйт и Тане. Еще одной сестры, Ирины, не было в Денали, когда я была там; мы не знали, где она. Мама рассказывала мне о них так же, как рассказывала обо всем остальном в ее жизни. Хотя искать, что такое "суккубы", мне пришлось самой. — Их привычки показывают, что даже обычные вампиры… хм.

— Я просто хочу поесть с ним мороженого или что-то вроде того, — задабривала я маму. — Я не собираюсь выходить замуж за Эндрю. Я не собираюсь пытаться бодрствовать до трёх утра, разговаривая с ним и рискуя заснуть. Я не собираюсь рассказывать ему секреты. Я не собираюсь общаться с ним после того, как мы уедем. Он может даже не понравиться мне после того, как я пообщаюсь с ним, — я зевнула. Мне сложно бодрствовать в столь позднее время. Мама загнала меня в постель, а я забралась под одеяло, оставив торчать из-под него одну руку. Ей нравится смотреть мои сны, а я не возражаю. Тогда утром она может сказать, что мне снилось, когда я их не помню.

— Я подумаю об этом в течение ночи и утром скажу о своём решении, — сказала мама.

— Хорошо, — ответила я, зевая снова, и заснула.

* * *

— Никаких мальчиков до тех пор, пока тебе не исполнится хотя бы семь, — сказала мама, когда я проснулась.

— Что мне снилось? — спросила я, высвобождая руку.

— Мальчики, — ответила мама, наморщив нос. — Тебе пять, Элспет.

— С половиной.

— И ты слишком молода, чтобы думать, что "с половиной" стоит упоминать, — сказала она. — Может быть, никаких мальчиков до тех пор, пока тебе не исполнится шестнадцать.

— Мам, — взмолилась я.

Она покачала головой.

— Если Эндрю придет завтра в библиотеку, я скажу ему, что у тебя уже есть парень; если тебя спросят об этом, используй историю, которую мы придумали в Беуле, — Мы были в Беуле неделю, когда мне было четыре, а выглядела я на четырнадцать. Тогда я думала, что создать воображаемого парня — это весело. Я назвала его Отто Перкинс, потому что мне понравилось звучание, и придумала все те мелочи, благодаря которым рассказы о нем звучали правдиво, если люди начинали расспрашивать. Мама превратила Отто в тягостную выдумку, вставшую между мной и мороженым. На самом деле мороженое мне и не нравилось, не его вкус. Мне нравилась кровь. Но это было делом принципа.

— Да, мама, — я вздохнула.

Я жаворонок. Обычно я просыпаюсь до рассвета. Мама, конечно же, не спит вовсе. Утром, в первую очередь, я охочусь и обычно добываю несколько мелких животных, потому что их легче найти в самом городе или недалеко от него. Особенно белки и голуби — их я легко могу поймать вне зависимости от того, в каком направлении пойду. Нескольких тушек хватает, чтобы не голодать на протяжении дня, а если я не найду их достаточно, я просто съедаю мясо вместе с кровью. Похоже, что людям не нравится сырое мясо, за исключением рыбы, но я не вижу в нем ничего особенного. Когда меня приглашают на обед, как в случае с Корой, я ем больше. Кажется, что не важно, сколько я ем и как часто — моё тело просто сжигает всё, что бы я ни съела, словно печь. Думаю, вся еда уходит в волосы.

Мы с мамой ушли в библиотеку, как только я закончила свою охоту, и, так как не было облачно, после восхода солнца она ждала в тени здания. Таким образом никто не видел ее в лучах солнечного света, который заставляет её сверкать. Моя кожа всего лишь мягко сияет. Однажды кто-то спросил меня, не радиоактивная ли я, но я уверена, что он пошутил. Обычно люди считают, что у меня просто отличная кожа, вот и всё.

Библиотека была закрыта ещё целый час. Мама рассказывала мне истории на безопасной высокой частоте звука. Она читает намного быстрее чем я, читает все новинки, в какую бы библиотеку мы ни зашли, и иногда пересказывает мне их, когда у нас есть свободное время, как сейчас. Я уже слышала всё о ней и нашей семье, о которой она знала до того момента, как мне исполнилось четыре. До этого истории были больше автобиографическими.

Когда библиотекарь впустил нас, я взяла книгу, чтобы почитать, пока жду Кору. Мама села за ноутбук и принялась за работу. Она может печатать в четыреста раз быстрее, чем когда она работает, но сейчас она печатает медленнее, потому что люди могут увидеть, и ещё потому, что у неё почасовая оплата.

Кора и Эндрю появились около десяти, после того, как я закончила первую книгу и начала следующую. Мама встала, прикоснулась к плечу Эндрю и аккуратно отвела его в сторону. Кора сказала, что хочет посмотреть, как играет музыкальная группа её друга, и позвала меня с собой, но выступление было в половине восьмого вечера: слишком поздно для моих прогулок.

— Мне нельзя, — сказала я. — У меня проблемы со сном.

Это было достаточно близко к правде, чтобы не прозвучать "неправильно".

— Так что каждый день мне нужно ложиться спать очень рано.

— Ох, — разочарованно протянула Кора. — Это же отстойно. Ну давай хотя бы сходим в парк, уток покормим. Я захватила из дома немного хлеба.

Мы направились к пруду.

Ее брат догнал нас.

— Бет, твоя сестра меня ужасает, правда, — сказал он. Его голос звучал настолько испуганно, что я задалась вопросом — неужели мама действительно ему угрожала?

— Да, с ней такое бывает, — ответила я. — Но она не сделает тебе ничего плохого.

— Ты уверена? — спросил он.

— Да, конечно. А что? Она сказала, что собирается? — Я не думала, что она зашла настолько далеко, но она могла сделать вид, что на самом деле собиралась. Если она приблизится, сделает воздух вокруг того, с кем она разговаривает, ледяным, сделает свой выговор немного шипящим и не будет моргать... Да, мама может быть жуткой.

— Ну... нет, — признал он. Он не упомянул о моём воображаемом парне. Возможно, она попросила этого не делать. — Но… ой. Она воспитывала тебя?

— Последние пять лет, — сказала я. И тогда, зная, что я не должна этого говорить, я спросила: — Ты пойдёшь с нами в парк?

— Нет... Думаю, я пойду домой, — сказал Эндрю, его всё ещё слегка трясло, несмотря на мои уверения. — Пока, Бет, пока, сестренка. — Он отсалютовал и ухитрился слегка приподнять уголки губ перед тем, как свернуть на другую улицу на перекрестке.

— Как по мне, она не выглядела такой уж жуткой, — сказала Кора скептически.

— Она обычно и не пытается.

Мы покормили уток, и Кора рассказала мне, что собирается взять котенка у своей кузины, которая их разводит, что она записалась в летний футбольный лагерь, который будет через три недели, как она училась водить машину, хотя ей страшно превышать скорость в двадцать миль в час, что ее отец расстроен из-за этого, и у нее не будет следующего урока до вторника, как она скучает по своему лучшему другу, который уехал в Кэйп Код на лето, и что она думает, что у нее может развиться аллергия на орехи, но семья пока не может позволить себе послать ее к аллергологу и проверить, так что она пока просто старается не есть миндаль.

Я слушала и издавала нужные звуки в нужных местах, и хотела спросить ее, захотелось бы ей поменяться со мной местами.

Я люблю маму. И я не жалею о том дне, когда она нашла меня — или я нашла её, в зависимости от того, как на это посмотреть. И я знаю, что как только она меня увидела, ей нужно было увести меня или рисковать собственной жизнью, потому что мои дедушка с бабушкой и тётя с дядей должны были думать, что она мертва, чтобы Вольтури тоже думали, что она мертва. Они пытались убить её, они попытаются снова и сделают это намного тщательнее, если узнают, что не преуспели.

Но...

Не похоже, чтобы в том, как мама воспитывает меня, что-то было серьезно не так. Она параноик и невротик, постоянно грустит и не дает мне встречаться с мальчиками, но она любит меня и заботится, и все, что она делает, ориентировано на мои безопасность и комфорт. И я не превозношу "нормальность" или "человечность". Жизнь Коры казалась привлекательной, судя по ее рассказам, но через шестьдесят-семьдесят лет Кора будет мертва. Или еще быстрее, если будет беспечна или неудачлива. Смерть моего папы была трагедией, а ведь ему было сто четыре года.

Но Кора вернется домой к полной семье, и если что-то случится с ее отцом, ее мама скорее всего выйдет замуж повторно и снова будет счастлива. Полагаю, я не так сильно желала бы жить жизнью Коры, сколько той жизнью, которая у меня была, пока мне не исполнилось четыре дня, пока родителям не пришлось оставить меня, и один из них не умер. Мне не сильно-то нужен отчим; не могу представить, чтобы мама была счастлива с ним. Но я хотела, чтобы у меня был отец.

Я точно не могу быть нормальной. Сейчас расту слишком быстро, а чуть позже прекращу расти вообще. Но семья папы богата, и у них большой опыт по сокрытию своих странностей. Мама может накопить наличных, и мы не слишком страдаем от нехватки денег с тех пор, как она нашла работу. Но ей приходится скрываться, ей нельзя рисковать, используя семейные связи для чего-то вроде поддельных документов. Поэтому мы не можем слишком сильно приживаться на одном месте. Я не могу поехать в футбольный лагерь с Корой, потому что у меня нет домашнего адреса, нет удостоверения личности, нет записей о прививках и нет способа получить их.

Мы с Корой пообедали. У меня было достаточно карманных денег, чтобы заплатить за бургер. После мы вернулись к ней домой, и она вытащила футбольный мяч и показала, как играть. Я сдерживала себя, намеренно промазывая и пропуская мяч намного чаще, чем она, и старалась не пнуть его так, чтобы он улетел со двора. Затем её младший брат Лайл привёл друга, и мы играли в мальчики-против-девочек до самого вечера. Меня снова пригласили на ужин, и я осталась и поела, попрощалась, когда стало темно, и пошла в библиотеку.

Мама нашла меня до того, как я пришла; я была еще за шесть кварталов оттуда. Все наши вещи, которые мы держали в мотеле, уже собранные для дороги в рюкзак, были у неё с собой. Она хмурилась и оглядывалась по сторонам, словно ожидала, что что-то упадёт с неба и нападёт на нас.

— Мы должны уходить раньше, чем планировалось, Элспет, — сказала она.

— Что? Но, мама, мне нравится в этом городе, и я сказала Коре, что мы останемся тут до июня... — Это был не первый раз, когда мама заставляла нас бросить все и уйти, но никогда это не было для меня легко. Со временем становилось легче, но никогда — совсем легко. И мне очень понравилась Кора, гораздо больше, чем мне обычно нравились люди, с которыми приходилось сталкиваться.

— Не время для спора, — твердо сказала мама. — Наши вещи у меня с собой. Мы должны уходить. Прямо сейчас. Давай.

Она пошла на восток — я за ней. Она не может подхватить меня и бежать по густонаселенным местам, потому что не выглядит настолько сильной, чтобы сделать это. Но она может тащить меня за руку, если я откажусь идти с ней. Я пыталась, когда мне было два с половиной.

— Почему мы должны уходить так внезапно? — спросила я. — Что случилось?

— Я учуяла волка. Только след, но, кто бы это ни был, у него точно была возможность унюхать наш запах. Мы направляемся в Айову, мы останемся там на ночь, затем в Пеорию, где мы также остановимся на одну ночь, а затем, если я не увижу никого знакомого или не учую волка снова, мы сможем найти другой городок и остаться там на более длительное время.

— Кто это был? — спросила я на бегу. Обычно мы не приходим в такие большие города. В них с большей вероятностью можно встретить вампира, так как плотность населения выше, и если кто-то пропадает, это не так заметно. Мама предпочитает городки такого размера, чтобы в них была только библиотека. И чем больше солнечных дней в данной местности, тем охотнее мама заходит в более крупные города. Подозреваю, она думала, что волки держатся подальше от городов, или что-то вроде этого.

— Не знаю, — напряженно ответила она. — Я не могу отличить их только по запаху, и я точно не буду рисковать и идти по следу.

Мы вышли за пределы видимости — ночной, человеческой — городских жителей. Мама повернулась ко мне и подняла меня на руки, чтобы побежать. Даже со мной на руках и со всеми нашими пожитками она бежала быстрее, чем я.

— Они могут быть враждебными, а могут и не быть, зависит от стаи, но мы не можем рисковать.

— Ох, — сказала я. Когда мама берет меня на руки, это особенно сильно меня убаюкивает, так что больше я ничего не смогла ответить. Я отрубилась.

А проснулась я во время полета, от волчьего рычания и криков мамы.

* * *

Было ещё темно, а я еще была полусонной. Приземлившись на землю, я проскользила по ней, затем моргнула, стараясь понять, что это был за звук.

— БЕГИ! — закричала мама. — БЕГИ!

Было одно правило, к которому мама относилась очень-очень строго, но раньше мне никогда не приходилось ему следовать.

Когда она говорит “беги”, я должна оставить её и выбираться самостоятельно, если могу.

Я смогла.

Дальше правило гласило, что мне нужно было бежать в случайном направлении, пока я могу бодрствовать. Затем нужно было направиться в Нью-Йорк или Сан-Франциско — куда будет ближе добраться. Мы назначили одно место встречи в Центральном парке и еще одно — в парке Золотые Ворота, каждое из которых я уже видела. Мне нельзя было о ней беспокоиться, потому что беспокойство не поможет мне выжить, а у нее будет больше шансов, если она будет думать, что я в порядке.

Если я окажусь в тупике или в такой опасности, избежать которую в одиночку у меня не получится, или если кто-то выяснит, кто я такая, вместо того, чтобы искать встречи с мамой, мне нужно было позвонить дедушке Карлайлу. (Если он не ответит на звонок, мне нужно будет позвонить бабушке Эсме, тёте Розали, дяде Эммету, всему ковену в Денали и ирландскому ковену, начиная с Джанны, которая меня родила — именно в таком порядке. Это на случай, если кто-то из них сменил номер или у них выключены телефоны. Если я не смогу связаться ни с кем из них, мне можно будет попробовать связаться с дедушкой Чарли.) Если я каждый день, в течение месяца, буду посещать место встречи, а мама не появится, в этом случае мне тоже нужно будет обратиться за помощью.

У меня была заготовка рассказа о том, как другой вампир — не мама — меня похитил и в конце концов был убит ковеном, который решил меня отпустить. Мне нужно было рассказать дедушке Карлайлу и всем остальным эту историю и молчать о том, что я была с мамой. Мне нужно будет притвориться, что у меня душевная травма, и отказываться демонстрировать воспоминания моего периода с мамой. Возможно, что какие-то события, из которых она тем не менее сможет выйти живой, помешают ей встретиться со мной в нужном парке, так что я должна хранить всё в секрете до тех пор, пока это не поставит меня под удар. Если я когда-нибудь встречусь с одним из Вольтури по имени Аро, мне нужно будет закатить мощную истерику и умолять не приближаться ко мне, потому что он убил папу. Если же он все-таки дотронется до меня, тогда мне нужно будет осознанно послать ему сразу все воспоминания о тех месяцах, которые я прожила до того, как мама нашла меня, на тот случай, если этим я смогу его запутать.

Если же они все равно выяснят, что мама жива, тогда мне нужно будет рассказать любому, кто меня спросит, абсолютно обо всём, и сделать все что угодно для того, чтобы выжить, даже если это будет означать, что я буду помогать Вольтури найти и причинить вред маме. Мне нужно было по возможности избегать встречи с Челси, Адди и Джейн из свиты Вольтури, и с теми из них, кто может навредить мне или заставить меня мыслить по-другому.

Я не очень уверена в той части плана, что касается помощи Вольтури, но я отлично понимаю часть насчет моего побега. Мама очень прочная. Она рассказала мне, как смогла выжить после того, как Вольтури попытались ее убить. Она снова может проделать подобное, хотя у нее и нет желания испытать это снова.

Но я не продержусь в схватке даже против самого глупого, самого слабого вампира в мире. Я не смогу убежать, если вампиры захотят поймать меня, но они могут и не погнаться за мной — ведь если я убегаю, значит, я для них не противник.

Я не смогла хорошо рассмотреть волков, но, убегая, я слышала, как по крайней мере трое из них залаяли одновременно. Мама перестала кричать, как только я побежала. Я не могла сказать с уверенностью, замолчала она потому, что больше не могла кричать, или просто больше уже не видела в этом смысла, раз я убежала.

Я бежала и бежала, и продолжала бежать, и двадцать минут спустя, когда я подумала о том, что продала бы свою левую руку лишь за то, чтобы свернуться калачиком и поспать, я заметила, что меня преследует волк.

Таких поворотов в нашем плане предусмотрено не было. Возможно, в схватке один на один я бы смогла победить волка — если бы не так устала. Их преимуществом перед вампирами было только то, что они нападали стаей и хорошо работали вместе, так что один волк не был очень серьезной угрозой даже для полувампира, вроде меня. Однако мне нельзя было драться, мне нужно было убегать. Но вот обогнать волка у меня вряд ли получится.

Усталость заставляет бежать медленнее.

Я устала. Я с самого начала не бежала на самой высокой скорости, постепенно замедлялась и чуть не врезалась в дерево. Когда я увернулась от дерева, за ним меня встретил волк.

Он был огромным. Мама рассказывала мне об оборотнях, и какими большими они могут быть, но видеть одного из них так близко — совсем другое дело. У меня была едва ли секунда, чтобы рассмотреть его, а потом его лапы опустились мне на грудь и впечатали меня в дерево, которое я только что обогнула.

Я не знаю, ударилась ли я головой так сильно, или просто моя потребность поспать взяла свое, но я мгновенно отключилась.

* * *

Первое, что я отметила, когда проснулась — мама не держала меня за руку. Она всегда держала меня за руку во сне, даже если мы бежали, неважно, что происходило — всегда, когда я просыпалась, моя ладонь была в ее руке.

Затем я подметила еще множество деталей сразу: кто-то меня держал и куда-то нес, но это была не мама и вообще не вампир — слишком теплый, и сердце у него билось. Свет проникал через веки — значит, солнце уже взошло, я долго спала. Я не чувствовала физических повреждений, хотя вполне могла уснуть израненной и исцелиться за ночь.

Я открыла глаза.

На меня смотрел парень. Выглядел он как коренной американец шестнадцати или семнадцати лет, с длинными волосами, собранными сзади в хвост. Возможно, тоже волк — это была моя первая мысль, но нет — на солнце его кожа слабо сияла. Прямо как у меня.

Коди Клируотер.

— О, ты очнулась, — сказал он.

— А-а-а! — закричала я. Конечно, последнее, что мама о нем слышала — что стая Джейкоба забрала его с собой и сбежала, но за прошедшее время могло случиться что угодно, включая вариант, когда Вольтури добрались и до третьей стаи вместе с Коди.

Я попыталась вывернуться из его хватки, но он удержал меня:

— Эй, я не собираюсь тебя обижать.

— Отпусти! — завопила я. Всю свою силу я направила на то, чтобы убедить его, насколько я напугана. Если он не хочет мне навредить, то он, конечно, не захочет так меня пугать, а если он хочет сделать мне что-то плохое, то даже знай он, что я его боюсь — хуже не будет.

— Пожалуйста, пожалуйста, отпусти меня...

— Нам нужно бежать дальше, — сказал он. — Они отправили волков на наши поиски. Если я отпущу тебя — ты побежишь со мной?

— Кто?

— Я не знаю, как много тебе известно... ладно, есть хорошие волки и плохие волки, и я — с хорошими, но несколько плохих волков нашли тебя и вампира, вместе с которым ты была, но там было несколько хороших волков, и... — он набрал еще воздуха, — было тяжело сохранять маскировку и бежать одновременно, так что могу я попросить тебя просто довериться мне? Ну правда, мы всего в нескольких минутах от лагеря, а там мы сможем спокойно остановиться.

— Хорошо, — сказала я кротко. Мой желудок заурчал.

— У нас есть еда, — ободряюще сказал Коди.

— В смысле, еда как еда или кровь? — спросила я. Он нёс меня бог знает как долго, он должен был выяснить, что я полувампир.

— Я имею в виду еду как еду. Если хочешь крови, ты должна поймать добычу сама. Ты ядовита? — спросил он.

— Нет.

— Волки смогут поделиться с тобой добычей, если ты вернешь им мясо, когда выпьешь кровь. Я не могу этого сделать. Я должен есть то, что осталось. — Он подмигнул мне.

— Ты можешь спустить меня вниз? Я пойду с тобой, — сказала я.

Он подбросил меня в воздух, и я смогла спуститься на ноги и поспевать за ним.

— Отличное приземление. Так как тебя зовут?

Он не знал?

— А как тебя?

— Коди Клируотер. Слушай, я не собираюсь причинять тебе вред, и я уже почти уверен, что ты Элспет Каллен, но я стараюсь быть дружелюбным вместо того, чтобы пугать всякой фигней вроде "у-у, я знаю, кто ты".

— Я Элспет, — я вздохнула. — И я тоже знаю, кто ты. У-у.

Коди рассмеялся.

— Сюда, — сказал он, указывая на совершенно невзрачный участок леса. Я была уверена, что мы всё ещё в Айове.

Я пошла за ним. Если бы захотел, он мог навредить мне, когда я была без сознания или спала, или как там называется мое состояние. Мне нужно добраться в конце концов до Нью-Йорка, но остановка для пополнения припасов и получения представления о происходящем поможет в этом.

— Коди, тут же ничего нет, — сказала я.

— А как, по-твоему, мы все еще живы, если вокруг рыщут волки? — спросил он, — Пера прячет нас. Пера! Пера, это Коди и друг! — завопил он в сторону предположительно пустых деревьев.

— Я не только ничего не вижу, — сказала я. — Я еще и не слышу ничего, и не чую. И ни на кого не наткнулась.

— Пера хороша, — согласился он, проходя еще на пару футов вперед и пробуя снова. — Проблема в том, что такие прятки, за исключением самой Перы, работают в обе стороны. Все, кого она спрятала, могут видеть только таких же спрятанных. Так что мне нужно подойти как можно ближе именно к ней, а не к кому-то еще, а у нее не слишком хороший слух. И к тому же она может просто спать. Пера!

Коди исчез.

Я задумалась, не убежать ли. Я, возможно, и сама доберусь до Нью-Йорка. После минутного размышления я пришла к двум выводам. Если сила Перы спрячет меня от всех и наоборот, я никогда не найду маму, пока мне не позволит Пера, а я не уверена, можно ли ей верить. Но в этот момент Коди появился обратно.

— Добро пожаловать, Элспет, — произнесла женщина. Она стояла прямо передо мной, похоже, только что коснувшись моего плеча рукой. — Я Пера. — Она выглядела сонной, имела испанские черты лица и на вид ей было лет двадцать-тридцать. Я увидела несколько палаток, которых раньше не было, видимо, спрятанных тем же способом, и услышала храп, дыхание и сердцебиение. Между двумя палатками на земле лежал шоколадного цвета волк.

— Э-э... приятно познакомиться, — сказала я нерешительно. — Кхм, может ли кто-нибудь рассказать мне, что происходит?

— Конечно, — сказал Коди, — здесь безопасно. А, я еще обещал еду, — он бросил мне упаковку мюслей из бумажного пакета, свисавшего с ветви.

Я развернула его и начала есть.

— Итак, — сказала я. — Объяснение?

— Точно, — отозвался он. — Так, как я и говорил, хорошие и плохие волки, причем "хорошие" значит "не хотят обглодать тебе лицо", а "плохие" значит "вполне могут обглодать". Я зову плохих волков "привязанными". Они служат Вольтури... — он замешкался. — Думаю, если ты расскажешь мне, сколько ты уже знаешь, то я смогу пропустить часть истории, чтобы не повторяться.

— Хорошо, если ты расскажешь, что уже знаешь обо мне, — ответила я.

— Ты Элспет Каллен, — сказал он, вполне натурально закатив глаза. — Твой дедушка Чарли был хорошим другом моих родителей до того, как они умерли. До смерти твоих родителей твоя мать была той, кто пробудил волков. Она также обратила моего отца, когда сестра ранила его, помогла мне появиться на свет, но забыла предупредить всех про вампиршу с Аляски по имени Ирина, которая стуканула Вольтури про волков, когда стая Бекки убила ее пару. Показались Вольтури, Джейк разделил стаю и предупредил твою маму, она с твоим отцом пришли, но Рейчел и Бекки вместе со стаями были уже с промытыми мозгами, и твои родители погибли. Ты была где-то еще, полагаю, что в ковене твоих родителей, но кто знает. И теперь, по какой-то причине, ты нашлась посреди Айовы с вампиром — возможно, какой-то твоей родственницей?

— Я знаю, кто такие Вольтури, знаю, как волки работают, знаю, что обе стаи работают с Вольтури, знаю, что случилось с моими родителями, — перечислила я, не упоминая о мамином статусе. Я съела свою плитку гранолы, и Коди швырнул мне мешок с попкорном.

— Ладно. Итак, Пера — это девушка Брейди, — продолжил Коди, указывая на нее, — Брейди был в стае Бекки до того, как твои и мои родители были убиты, и он оставался волком почти месяц. Мы, стая Джейка, запечатленные и я, все это время были в бегах. Мы считаем, что единственной причиной, по которой не были убиты или захвачены, было то, что Вольтури не спешили, считая, что смогут поймать нас позже. А потом они пригласили к себе Перу, "потому что они вроде как собирают одаренных, а она явно таковой является”.

— Спасибо, — сказала Пера с жутким акцентом.

Коди ухмыльнулся ей.

— Итак, — вернулся он к рассказу, — до того, как они поджарили ей мозг или превратили в вампира, Брейди положил на нее глаз и — оп, она уже центр его вселенной, ты знаешь, как это работает. Пере вообще не хотелось быть с прожаренными мозгами, так что Брейди покинул стаю, присоединился к Джейку, и они смылись из этой фигни. Под фигней я подразумеваю Вольтерру. Они нашли нас при помощи телепатии, и с тех пор нам куда проще, благодаря Пере.

— А как Вольтури вообще поймали Перу? — спросила я в замешательстве, перекусывая попкорном.

— У них тоже есть несколько крутых одаренных, — ответил Коди.

— Меня предала та, кого я считала другом, — серьезно добавила Пера. — Я не верю, что она могла поймать меня, будь я настороже и не доверяй ей.

— Это долгая история, — сказал Коди, — так что позже об этом. В любом случае, когда мы спрятаны, то не можем видеть или говорить с тем, кто не спрятан. Нет, Пера может видеть всех, но они не могут видеть ее, когда она прячется. С таким ограниченным социальным кругом человек может быстро сойти с ума. Так что иногда Пера раскрывает нескольких из нас, потому что мы не хотим начать убивать друг друга. Проблема в том, что Деметрий может сказать, где мы, и если кто-либо раскрывается в тот момент, когда он ищет нас с Вольтури или захваченными волками, то у нас неприятности. Хорошие новости в том, что они обычно не заморачиваются слежкой за нами и используют только небольшие отряды, не желая убирать большую часть стражей.

— Но вчера-то они выслеживали вас? — предположила я.

— Похоже на то, — согласился он. — Я, Джейк, Джаред и Виктор раскрылись, чтобы проверить местность и обнаружили нескольких захваченных волков. Это они атаковали тебя и твою подругу.

— Что с ней случилось? — поинтересовалась я.

Коди нахмурился.

— Эм... когда мы появились там, она уже была... разорвана на куски и охвачена пламенем. Захваченные волки сбежали сами, дым их вырубает, если им дышать, и Джейк с Джаредом погнались за Деметрием. Мы с Виктором пошли за тобой, поскольку по запаху поняли, что ты полукровка, и я хотел посмотреть на тебя, потом Виктор тебя типа поймал, и ты вырубилась, так что мы поняли, что ты боишься волков, потому он пошел за Джейком и Джаредом, а я понес тебя. Эти трое должны вот-вот вернуться, есть новости от них, Квил? — обратился он к шоколадного цвета волку. Волк, предположительно по имени Квил, потряс головой. Я подумала, что он оставался в волчьем облике в качестве рации.

— Ох, — сказала я. Если все ушли с места действия к описываемому Коди времени, то мама, вероятно, жива. Гореть — это ужасно, конечно, но она может выжить. Она встретит меня в Центральном Парке. Мне просто надо добраться туда.

— Насчет твоей подруги… Ты… в порядке ?.. — наклонившись ко мне, спросил Коди. Он выглядел обеспокоенным.

— Я в порядке, — сказала я. — Хотя я бы не назвала её подругой.

— А как ты зовёшь её?

— Мари, — сказала я. Верным выбором было мамино среднее имя лишь в трети случаев. Но оно было наиболее частым, чем все остальные. Стая Джейкоба — новообращенные и Коди — вроде были против Вольтури. Но это не значило, что я должна раскрыть им все тайны.

— ...и? — поинтересовался Коди.

— Что? — спросила я.

— Хочешь рассказать нам, что ты делала в Айове с Мари?

— Путешествовали. Мне нужно в Нью-Йорк. Там я найду свою семью, — сказала я. — Эм, я думаю, Пера должна будет отобразить меня, чтобы я могла это сделать.

Выглядящая коренной жительницей женщина высунулась из одной из палаток.

— Так помоги мне, — сказала она, — если все ваши разговоры разбудят ребенка снова, я натравлю на вас Виктора, когда он вернется.

— И тебе доброе утро, Маурин, — сухо отозвался Коди.

Вмешалась Пера:

— Еще правда очень рано. Я бы еще немного поспала, пока они придут, и мне придется их прятать. Возможно, вы сможете поговорить в другом месте? — Она ушла в одну из палаток; Маурин тоже скрылась обратно, и снаружи, посреди палаток и деревьев, остались только я, Коди и Квил.

— Пойдем прогуляемся и поговорим, — предложил Коди, и я последовала за ним.

* * *

— Итак, объясни, как работает сила Перы, — спросила я. — Палатки спрятаны, но я вижу тот же лес, что и до того, как она спрятала меня. Так что деревья не могут быть спрятаны.

— Эй, а ты знаешь толк в сложных вопросах. Я прожил с Перой большую часть своей жизни и едва понимаю, как это работает. Хм... ладно, у тебя есть место для пряток. Это там, где мы сейчас. И есть внешняя часть мира, откуда она нас прячет. Снаружи — это где люди обычно получают свою почту. Объекты, растения и животные, с другой стороны, обычно существуют в обоих местах, по какой-то причине.

— Но палатки...

— Пера может дотрагиваться до вещей, чтобы заставлять их существовать только в спрятанном месте, так она с ними и поступила, мы не хотели, чтобы их кто-то украл или типа того. Это также объясняет, откуда они вообще у нас есть, то же самое с едой и прочим. Извини, но ты попала в стаю воров. Пера просто ходит куда-то и прячет все, что нам нужно, так, что нас не замечают. Если мы берем вещи, которые еще не спрятаны, то люди снаружи видят их висящими в воздухе, так что исчезновения лучше проводить, когда никто не видит. Я имею в виду, что Вольтури не могут получить больше нашей крови, нежели у них уже есть, но нет смысла оставлять побочный ущерб, позволяя незнакомцам увидеть слишком много.

— Полагаю, в этом есть смысл. — Возможность прятаться все время таким образом сильно усложняет любую погоню. Я никогда не крала ничего, как, думаю, и мама, но она дала мне явное разрешение грабить людей, забирая деньги, телефоны или все остальное, что мне нужно, если у меня кончатся средства по дороге в место встречи.

— Думаешь? Меня это дико запутывает, — засмеялся он. — Ладно. Пера может видеть, слышать и вообще ощущать спрятанные и неспрятанные вещи одновременно, но только она может физически взаимодействовать со всем. Чтобы она могла спрятать или раскрыть вещи, ей нужно касаться их. Она сейчас сама спрятана, и может слышать меня, когда я не спрятан. Поэтому я ходил вокруг и орал "Пера, эй, Пера", пока не разбудил ее, чтобы она дотронулась до меня и спрятала. Потом я объяснил ситуацию, и она спрятала и тебя. Ты можешь дойти до ближайшего города, и это будет самым пугающим зрелищем, что ты видела. Движущиеся сами по себе машины и всякое такое.

— И наша одежда спрятана? — спросила я, оглядывая себя. Я была немного грязной после всего случившегося. — И одежда на людях снаружи невидима для спрятанных людей?

— Ага. Мы не уверены, почему так. Все, что принадлежит лично тебе, а не просто удерживается в руках — типа того, что должно бы остаться и левитировать в воздухе — последует за тобой, когда прячешься или раскрываешься, но не в обоих мирах, как другие вещи.

— Что произойдет, если кто-то или что-то из скрытого места попадет в нескрытое, если там уже что-то есть на этом месте? И наоборот?

— Понятия не имею, — прямо сказал Коди. — Пера избегает такого, потому что уверена, что ничего хорошего не будет. Если попрошу ее спрятать меня, она не станет этого делать, пока я не отойду, если пересекаюсь с кем-то.

Я кивнула.

— Хорошо. Это любопытно. Потрясающе, что она может многое проделывать, будучи человеком.

— Да. Мы все обязаны ей своими жизнями в стократном размере.

— Мне нужно идти в Нью-Йорк, — сказала я после паузы. Мама, конечно, давно ушла с того места, где ее недавно поймали, и уже на пути в парк, чтобы ждать меня. — Это не так срочно, чтобы выходить прямо сейчас, но я считаю необходимым прояснить, что я... не присоединюсь к вам или что-то вроде этого. Я правда ценю, что вы помогли мне. Не хотела бы быть пойманной захваченными волками. И имело бы смысл немного подождать, пока они с Деметрием уйдут. Но, в конце концов, когда будет безопасно, мне нужно будет отправиться в Нью-Йорк, — я могла бы отложить это, чтобы сделать поездку безопасней. В отличие от меня, у мамы не было месячного лимита на то, сколько ей меня ждать. Она будет волноваться, если я буду вечность добираться туда, но она сказала выбирать более безопасный путь, даже если он будет медленней.

— Все в порядке, — ответил он. — Мы много передвигаемся. Просто чтобы доставить неудобства Вольтури и захваченным волкам, потому что им придется тащить Деметрия, чтобы узнать, где мы. И избегать встреч со всеми этими кражами. Не думаю, что кто-либо возразит против того, чтобы проводить тебя, если ты не слишком торопишься.

— Правда? Они...то есть вы кажетесь хорошими людьми, но зачем бы вам провожать меня через полстраны? — спросила я.

— Потому что ты мне нравишься, — ответил он, улыбаясь. — Ты единственный знакомый мне полу-вампир, и я бы хотел держать тебя поблизости.

— Ты отвечаешь за перемещение стаи? — спросила я скептично.

— Ну, нет, — нахмурившись ответил он. — Я не хотел создавать такого впечатления. Но обычно мы не идем куда-то по определенному маршруту, так что если ты предложишь таковой, никто не обязан поднимать шум. Я просто скажу: "Эй, Джейк, давай доведем Элспет до Нью-Йорка, куда ей надо", и он ответит: "Конечно, Коди, отлично звучит", и в следующий раз мы свернем лагерь и пойдем в том направлении и так далее.

Я медленно кивнула.

— Так... кажется, это неплохой план, — сказала я, и Коди расплылся в улыбке. Она изменила все его лицо, словно у него была ограниченная версия моей силы: он мог передавать "я счастлив", и этому было невозможно не поверить или неправильно понять. Путешествовать со стаей было бы определенно легче и безопаснее, нежели пытаться растянуть мой запас денег на поездку через несколько штатов. Мама бы одобрила.

Я просто должна молчать о деталях.

— Тебе рассказать кратко, кто есть кто в стае, или ты хочешь, чтобы они сами представились? — спросил Коди.

— Как много там людей? — ответила я вопросом на вопрос.

— Всего восемь волков, — сказал Коди, — шесть запечатленных, четверо сопляков и я.

— Восемь волков? — переспросила я. — Я думала, все началось с Джейкоба, Джареда, Виктора, Квила, Сэма и Даррена, и еще, полагаю, объяснимо присутствие Брейди, раз уж ты рассказал про Перу, так кто восьмой?

— Захари, — ответил Коди. — Его пробудили не в первой волне, и его не было в Ла Пуш, когда Вольтури начали похищать и убивать людей — никто не мог заставить его прийти в гости. Он был в Альбукерке. Мы добрались до него раньше, чем захваченные волки. Джейк заставил меня лизнуть ему нос, так что он пробудился.

Я хихикнула.

— Думаю, что я знаю обо всех запечатленных...

— Может быть, ты знаешь имена, но как насчет узнать их получше? — весело спросил Коди. — Ты видела Перу, она девушка Брейди, как я уже говорил. "Пера" — это сокращение от "Эсперанса", она из Мехико и учит всех испанскому, у меня, Брейди и малышей получается, но с остальными беда. Они даже в телепатической форме не могут подзанять у Брейди знание языка, потому что, если ты не знала, в обличье волков они не могут говорить. Думаю, что когда они все волки, он может понимать испанский за всю стаю, но сами они знают не больше нескольких фраз.

— То есть ты знаешь английский, испанский, а ещё какой? — спросила я.

— Немного — язык квилетов. Никто в стае реально не говорит на нем, но пару слов все знают. И еще шесть предложений на французском, которые Тиа запомнила из старшей школы. А ты? — спросил он в ответ.

— Свободно говорю на английском, испанском, языке жестов, норвежском, португальском... — Коди странно посмотрел на меня. — Мэри учила меня всем языкам, которые когда-либо изучала сама, — сказала я, аккуратно решив проблему выбора между словами “знает” и “знала”. — Ещё на итальянском, французском, украинском. Более-менее, но не свободно — на финском, шведском и гэлльском.

— Не удивляйся, если родители и Квил насядут на тебя, чтобы ты учила их потомство и запечатленного соответственно, — сказал Коди, явно под впечатлением.

— Ты сказал, что в стае четверо... детей? — спросила я, предположив, что именно это означают слова "сопляки" и "потомство".

— Ага. У Маурин и Виктора двое, одна уже ходит, а вторая еще младенец: Рут и Натали. Если хочешь завоевать расположение Маурин, предложи посидеть с детьми. Она отличная мать, но ее дети — это нечто. У Сэма с Эмили есть Пейдж, а у Даррена с Тиа — Ноа, им почти год каждому, родились почти одновременно.

— А Клэр ведь тоже еще маленькая, правда?

— Вообще-то она старше нас с тобой. Разве не странно? — заметил он, тряхнув головой. — Да, Клэр можно спутать с одним из детишек. Но она запечатленная и управляет Квилом так, словно он ее домашнее животное. Эмили ее тетя, и я научил Клэр звать ее "Тетя Эм", и, пока Эмили не переучила ее, было реально мило. Эмили, разумеется, — это запечатленная для Сэма.

— Сэм же был помолвлен с твоей сестрой, да? — спросила я. Ничего из его рассказа пока не противоречило маминой истории, но нужно было проверить.

Коди посерьезнел, когда я заговорила о его сестре.

— Да, — тихо сказал он, — да, Ли и Сэм были помолвлены. И они были очень близки с кузиной Эмили, когда Сэм запечатлился. Они больше, чем все остальные, рассказывали мне о сестре. Или, по крайней мере, какой она была до того, как... все случилось. Я включаю себя в категорию “случившегося”, — продолжил он, снова возвращаясь к прежней легкости. — Вот он я — парень, который “случился”.

— Это да, — сказала я, улыбаясь. — Ты...предпочел бы, чтобы я не упоминала твою семью?

Он покачал головой; движение было достаточно энергичным, чтобы его хвост свесился с одного плеча.

— Нет, все в порядке. Мои родители — умершие вампиры, мои брат и сестра — захваченные волки, и… если ты будешь об этом говорить, хуже уже не будет.

— Ладно, — сказала я, но все равно сменила тему. — Джаред и Ким вместе, верно?

— Да, но Ким не входит в число свихнувшихся на детях. Ну или пока не входит, — ответил Коди, — так что их пока двое. Это даже забавно. Маурин решила, что она хочет ребенка, как только мы удостоверились, что можем безопасно прятаться вместе с Перой. Родилась Рут — с помощью акушерки, которую Виктор заставил им помочь, а Пера спрятала. А потом внезапно Эмили и Тиа тоже захотели детей, словно это заразно.

— Но не Ким или Пера, — заметила я. Квила можно было не рассматривать: его избраннице было всего семь лет. И она была человеком. Мама объясняла мне, что об этом вроде можно было не беспокоиться, и я ей верила, но куда убедительнее было бы, если бы у Квила была нормальная подружка в дополнение к запечатленной — а такой подружки, похоже, у него не было. Хотя в этих условиях ему не из кого было особо выбирать.

— Да, не они, — подтвердил Коди. — Меня в основном растила вся стая, но Ким старалась больше всех. Так что ей либо сильно не понравился этот опыт, и она не хочет больше сама быть матерью, — сказал он со смущенной улыбкой, — либо я был настолько удивительным ребенком, что теперь она считает, что человеческие дети со мной не сравнятся и только разочаруют её, — я засмеялась, и он добавил: — Думаю, Пера, возможно, хочет детей, но нет хорошего способа сказать, не повлияет ли это на ее дар, что может быть опасно. Маурин и остальные получили шанс для себя, но у всех будут серьезные неприятности, если что-то случится с Перой. Я имею в виду, что даже если она сляжет на пару недель, то будет сложно добывать что-либо. Я никогда об этом не говорил с ней, но я думаю, что все обстоит примерно так.

— Это грустно, — сказала я тихо.

Коди кивнул.

— Мы сильно полагаемся на Перу, и это трудно для нее. Она никогда не раскрывает себя, вообще. Окажи любезность, подружись с ней, хотя бы пока не дойдем до Нью-Йорка? Ты единственный новый человек, которого она встретила за долгое время.

— Я постараюсь, но... почему она не раскрывает себя?

— М-м-м... ладно, расскажу тебе сам, а то она ненавидит говорить об этом, — ответил Коди. — Ей было девятнадцать и она зависала в Мексике, живя своей жизнью и практикуясь в своем даре в свободное время, так? И эта вампирская леди нашла ее и сказала "рада встретиться, я — Дел, и я вампир, могу копировать силы, не возражала бы ты, если я скопирую твои, никогда такого не видела, это интересно?" Пера никогда ранее не встречала вампиров, она не знала, что и подумать, но позволила Дел скопировать ее силу, и они практически стали друзьями на несколько недель. Это Дел, по сути, помогла Пере развить ее дар до текущего уровня. Они практиковались вместе, делясь идеями друг с другом. До встречи с Дел Пера могла прятать только себя, но не других людей и тем более не какие-либо предметы.

— Дел была той, кто предала её? — спросила я.

— В точку. Через несколько недель Дел стало скучно быть подругой Пере, и она ушла, а Пера вернулась к своей прежней жизни в Мексике и всему такому. Прошло шесть лет, двадцатипятилетняя Пера все еще зависала в Мексике, и однажды к ней снова постучалась Дел. Пера доверяла ей. Но как только она дала той дотронуться до нее и скопировать способность снова, Дел тут же типа "попалась, я работаю теперь на Вольтури и отведу тебя к ним, чтобы они могли промыть тебе мозги и обратить в вампира". А поскольку у нее была та же способность, Пера не могла просто спрятаться, чтобы сбежать. Она человек; без возможности спрятаться с помощью своей силы она ничем не могла помешать Дел.

— В итоге Дел привела её обратно к Вольтерре, а Пера не посчитала нужным прятаться, так как это бы не помогло, и поэтому Брейди мог видеть её, — пробормотала я.

Коди кивнул.

— Дел провернула весь этот злодейский-план-по-вербовке по дороге до Италии из Мексики. Поэтому Пера знала о волках и сумела весьма быстро среагировать, когда лицо Брейди начало принимать выражение запечатлившегося.

— Выражение запечатлившегося?

— Ты поймешь, когда увидишь волка и запечатленного вместе. Весьма различимо. Взгляд их глаз, сконцентрированный и чуткий. Этот взгляд говорит — ты центр вселенной, и я поклоняюсь земле, по которой ты ходишь, твое желание — приказ для меня, и я защищу тебя даже ценой своей жизни. Было бы пафосно, если бы они не были столь искренни в этом. Это сравнимо с вампирскими половинками, но я помню своих родителей, и они не смотрели друг на друга так. Так что либо это вообще нечто иное по своей природе, либо вампиры просто не показывают так явно эмоции.

— Ха. Так Брейди выдал ей "лицо запечатлившегося", и тогда, дай предположу — она сказала ему, что хочет уйти, он покинул стаю, она спрятала его и для него стало возможно победить Дел, так что они смогли убежать?

— Почти угадала. Все были раскрыты в тот раз, Пера сказала Брейди, что она хочет, и он отшвырнул Дел на другого вампира. Ее копирующая штука неподконтрольна — она берет силу любого одаренного, которого касается, — сказал Коди. — Хотя им реально повезло напасть на нее врасплох. Так что она потеряла силу Перы, получив чью-то еще, и прежде чем она вернула ее, Пера спрятала себя и Брейди. Дел не могла коснуться Перы, чтобы украсть ее силу снова, так что остаток пути до их присоединения к стае был довольно простым.

— Разве? Не кажется, что должно было быть просто, — сказала я. — Деметрий мог сказать, где они, и даже если Вольтури не могли захватить их напрямую, разве не могли они обрушить их самолет, потопить корабль или типа того?

— Они не подумали об этом, пока уже не зашли в самолет, — ответил Коди. — И он приземлился нормально, а тут уже их встретила стая, которую сразу тоже спрятали. Мы считаем, что Вольтури все еще надеялись найти какой-то способ заполучить Перу и не хотели ее убивать. Поскольку потом они пытались еще несколько раз захватить нас таким образом — поджигали деревья вокруг нас и всякое такое. Но мы всегда успевали уйти заранее. Волки быстрые.

Это имело смысл. Вольтури долго мирились с тем, что моя тетя Элис не работает на них, потому что надеялись в конце концов изменить ее мнение. Когда это не сработало — они убили ее. Но Пера способна как спрятаться сама, так и спрятать других.

— Пера единственная одаренная в стае? — спросила я.

— Пока никто из малышни не подрос и не начал пулять лазерами из глаз, да, — ответил Коди. — Насколько я знаю, среди волков одаренных нет, запечатленные все обычные люди, а я наименее интересный полувампир из всех, кого ты увидишь.

— Нас всего шестеро, — подчеркнула я. — Ты всё ещё можешь быть очень интересным.

— Кхм, на Бермудах может быть целая колония полувампиров, или где-то ещё, мы же этого не знаем, верно? — промолвил он. — И, если они есть, я ручаюсь, что все они интересней, чем я. Захватывающая компания гипотетических Бермудских полувампиров.

Я прыснула.

— А где же я нахожусь в этом спектре интереса? — полюбопытствовала я.

— По крайней мере, мне не скучно, — ответил он. — Да ладно, я рассказал тебе о всех плюсах и минусах такого серого и непримечательного меня и моего окружения, теперь твоя очередь.

Я хотела. Я правда очень хотела.

Мама говорит, что сила зависит от того, как одаренный ее воспринимает. Мамина сила, моя и папина в каком-то смысле противоположны друг другу. Мама держит свои мысли при себе, и ей это нравится. Папа может читать мысли всех остальных (кроме маминых).

Я могу поделиться своими. Хочу ими поделиться.

Я хочу рассказать всем обо всем виденном. Я хочу, чтобы все знали, кто я и какова я. Когда я была маленькой, я только так и делала. Я могла показать воспоминания о семье, позже научилась присоединять ощущения, через пару месяцев могла показывать и те вещи, что только воображала. Мне приходилось быть осторожной с соседями, хотя были несколько людей, с которыми мне не надо было хранить секрет. Но тут я застопорилась.

Думаю, что единственной причиной, по которой моя сила стала развиваться, было то, что мама подобрала меня, и внезапно у меня появился человек, с которым я могла быть абсолютно честной. Моя сила иногда кажется другим человеком, живущим у меня в голове, который хочет больше общаться с людьми, больше рассказывать им, меньше утаивать, больше делиться и меньше лгать. Было похоже, что сила меняется внутри меня, словно подбирая вариант, который я смогу использовать с другими людьми, а не только с мамой.

Я снова застряла, когда мне было четыре, остановившись на том, что позволила способности подбирать слова так, что люди просто не могли не понять меня. Это нечто, что я могла использовать на всех. Должно было быть таковым, пока я не попробовала прямо солгать. И до сих пор сила не слишком охотно действовала, когда я сдерживалась, использовала прозвища или уходила от ответа.

— Элспет? — позвал Коди.

— О, прости, — сказала я. — Я просто думаю, что... что тебе рассказать.

— Не торопись, — сказал он весело. — В конце концов, это довольно-таки серьёзный вопрос.

Почему бы не рассказать ему все? Пера могла бы спрятать его от Вольтури. Он не хочет навредить мне. Он дружелюбный, полезный и милый, и единственный того же вида, что и я, из всех встреченных мной. Почему бы мне просто не протянуть руку и не коснуться его лица, позволив силе вырваться, а не держать все внутри себя? Я не увижу маму вплоть до Нью-Йорка, а может и дольше, если доберусь туда первой, мама всегда была моей отдушиной для этого, но тут ее не было...

Другая личность в моей голове билась, кричала и требовала внимания. Я хочу поговорить с кем-либо, я почти слышала ее крик. Я так одинока. Не считается, когда пытаешься выразить это словами: я хочу показывать что-либо кому-то еще, я хочу делать это правильно.

— Я одаренная, — сказала я мягко после продолжительной тишины.

— Да? И какой у тебя дар? — поинтересовался Коди.

— Такой, — ответила я, касаясь его щеки.

* * *

Коди, в отличие от мамы, не был привычен к такому. Он не провел целый месяц, просматривая всю мою жизнь, как это сделала мама. Он не смотрел все мои сны за прошлые пять лет. И у него не было вампирской скорости восприятия.

Я пыталась начать проще, не погружая его в середину моей жизни безо всяких объяснений. Выдавала то, что я могла вспомнить из тех времен, когда была ребенком. То, что и правда не было секретом ни для кого. Так что показ этого имел почти те же ограничения, как тогда, когда я делала нечто хитрое, как притворство "Анной", что было частью моего имени, но не совсем. Но теперь все было не так, я могла ощущать это. Я не сдерживалась, я просто начала с самого начала. Я довольно твердо решила, что не собираюсь прятаться от Коди, даже если мама не одобряет этого.

— Ого, — ахнул Коди. Я почти отняла руку, боясь, что как-то напугала его и другая моя часть послала и эту мысль Коди тоже. Он накрыл мою руку своей, чтобы удержать её на месте. — Я не говорю: "остановись", — наконец выдал он, — просто “ого”.

— Я могу быть чуть помедленнее, — сказала я. — Если нужно. Или могу чуть изменить повествование...

— Всё в порядке. Это потрясающе.

— Останови меня, если понадобится, — прошептала я. — Я никогда прежде не делала этого так.

— Я... Даже не знаю, что ты делаешь, — подтвердил он.

— Показываю тебе урезанную историю моей жизни.

Маме не нужна была краткая версия, когда она нашла меня. Ей хотелось увидеть каждую секунду, во всех деталях. Это занимало много времени, сначала столько же, словно я заново проживала это, потом постепенно все меньше. Я не хотела еще пять с половиной лет передавать все Коди, так что я позволила моей силе решать, чем больше всего я хочу поделиться. Это были сжатые моменты с заретушированными повторяющимися местами.

И даже так выходило по пять минут на каждый день, который я описывала. К тому моменту, когда я перешла к части, где летела на самолете от места моего рождения на Аляску, солнце было уже довольно высоко над горизонтом. В животе у Коди заурчало.

Я опустила руку, и он выдохнул, словно все это время задерживал дыхание.

— Ты ничего не ел, — сказала я, будучи тоже весьма голодной. Попкорн и галеты только слегка приглушили голод. Твердая еда не была столь же питательна, как кровь, если брать по одинаковому весу, а у меня было не так много.

Он немного помотал головой, скорее для того, чтобы прочистить ее, нежели отвечая.

— Да, ты права, — сказал он. — Не то чтобы я не мог забыть о голоде еще на пару часов ради того, чтобы продолжать смотреть, а еще слушать и что там еще. Ты, очевидно, наиболее интересный полувампир, которого я когда-либо встречал. Ничего себе.

Я расплылась в улыбке, потому что со страхом ожидала результата освобождения моей силы, а получила такой благодарный ответ. Мне хотелось замурлыкать. У меня не было такого вокального таланта, как у вампиров, и не могло быть, но он был бы сейчас как нельзя кстати.

— Полагаю, нам нужно сходить на охоту, да? — предложила я.

— Думаю, да. — Но никто из нас не сдвинулся с места.

Мы стояли в лесу стояли одни, а затем Коди наклонился ко мне и поцеловал прямо в губы.

Это было быстрое, импульсивное движение, и казалось, он передумал на полпути, потому что откинулся потом назад с робким выражением лица и пробормотал:

— Казалось подходящим.

— И... как вышло? — спросила я, не уверенная, что вообще произошло. Я не была уверена, должна ли я думать "ха, мальчик поцеловал меня и мамы тут нет, чтобы запретить ему!" или "с чего это вдруг?" или, возможно, подходящее под многие случаи "А-а-а!"

— Да, я... — казалось, он не был уверен, стоит ли ему извиниться, и решил, что это будет не совсем правильно и неправда. — Я больше так не сделаю, если ты не хочешь. Казалось... это к месту.

— Я... я... я, вероятно, должна была предупредить тебя заранее... — я помахала той рукой, через которую посылала ему воспоминания. — Это может заставлять людей думать, что они знают меня лучше, чем на самом деле, даже если не использую способность в полную силу. Я нравлюсь людям больше, чем у них есть причин для этого, и...

Коди мотнул головой.

— Ты мне нравилась и до этого.

— Нет, я говорю не только об этом моменте, — возразила я. — Если я говорю, я либо лгу через зубы, либо происходит нечто вроде этого. Иногда я даже ощущаю, словно... даже выражение лица работает на это, хотя такое трудно отследить.

— Тогда, — сказал Коди, — это та часть, что мне в тебе нравится.

Я моргнула. А затем решила его поцеловать.

Мне не хотелось торопиться, но я быстро прервалась. Я была ужасно голодна. Когда я отпрянула, на лице Коди была широкая бестолковая улыбка.

— Пошли на охоту, — сказала я, смутно понимая, что улыбаюсь примерно так же.

Мы выследили и выпили пару оленей. Ловили и ели отдельно, потому что волки не могли есть ничего с вампирским ядом. Моего оленя они могли есть, поскольку я была не ядовита, и пара волков знала вкус сырого мяса.

— Особенно Даррен, — сказал Коди. — Он уходил на неделю, не взяв ничего из магазина. Не уверен, потому ли это, что ему нравится есть оленей на завтрак, обед и ужин, или он просто слишком сильно чувствует вину за воровство, но он, вероятно, наложит лапы на эту добычу.

— Тем лучше для меня, — ответила я. Едва я примерилась закрепить у себя на плечах тушу оленя, как Коди поднял его сам.

— Я возьму, — ухмыльнулся он. — Удивлен, что ты сумела выпить его, даже не растрепав прическу; но переноска мяса таким образом уж точно это сделает.

Я откинула волосы; тяжелые волны взметнулись в воздух и упали обратно.

— Они наверняка уже запутались. Ты просто не замечаешь этого, потому что они кудрявые и выглядят так, словно так и должно быть. На самом деле это весьма раздражает.

— Если тебе не нравится, то почему просто не обрезать? — спросил он, устраивая тушу оленя поудобнее и идя за мной. — Не то чтобы я предлагал такой план. Даже если они путаются, на вид все равно совершенно потрясающе.

Меня словно парализовал этот вопрос. Да, я решила рассказать ему все, и к черту мамины правила — но если я подниму тему мамы, когда у меня не было пары часов разговора-показа о ней, то получится реально неловко; он думал, что она мертва, в конце концов. Будет ли он сильно возражать, если я отложу этот вопрос на потом? Сможет ли моя сила смириться с незавершенными полуправдивыми предложениями после того, как я мысленно обещала быть честной?

— У меня папины волосы, — сказала я. Для полу-правдивого высказывания, оно было нормальным.

— Ну, ты могла бы заплести их в косу или что-то вроде этого, это помогло бы, даже если ты не хочешь их обрезать. Я иногда заплетаю свои, чтобы они не лежали у меня на плечах, — отозвался он.

— Иногда я так и делаю, — ответила я. Мама и правда заплетала мои волосы чаще, чем оставляла их распущенными. Но когда мы планировали идти в город, где хотели остаться на подольше, я всегда старалась показать себя с распущенными волосами, а потом уже через несколько дней меняла прическу. На протяжении месяца я сама не вырастала так, чтобы это было заметно, а вот волосы — да; смена стиля прически делало это менее заметным, ну или, по крайней мере, так считала мама. Вот почему мои волосы были распущены, ведь прошло всего пара дней с прихода в город Коры. — Но у меня не слишком хорошо выходит, потому что я не вижу, что делаю.

— Спорю, что Ким заплетет их для тебя, если попросишь, — сказал Коди. — Все уже должны были проснуться.

— Было бы мило с её стороны.

Мы прибежали к сборищу палаток, где, похоже, все и правда уже встали, а также вернулись три неспрятанных волка. Коди сказал:

— Эй, все, эта красавица — Элспет Каллен, наиболее интересный полувампир в мире. Элспет, позволь соотнести для тебя имена с лицами... — он указал на ближайшую женщину, единственную белую в этом месте. — Это Тиа. Тот, что пялится на нее — Даррен, привет, чувак, нужен вот этот олень? Гарантированно не отравлен вампирским ядом, забирай, — а на плечах у него их маленький Ной. Рядом со скалой — Сэм и Эмили пытаются заставить Пейдж сказать "папа". Ты уже видела Квила, хотя в тот раз на нем было куда больше шерсти; у него на плечах сидит Клэр, воображая его космическим кораблем. Виктор и Маурин бегают за Рут вон там, и похоже, что Ким для них держит Натали, вон там Джаред пытается завязать свои шнурки, полагаю, что он только пришел и опять забыл надеть свои ботинки. Захария вон там с Брейди и Перой, опять им докучает... Зах, тупица, опять пытаешься всерьез говорить с ними о футболе? Ты хоть когда-либо видел игру, чтобы говорить о ней? И последний, но не по значению, особенно учитывая, что он альфа и все такое, это Джейкоб Блек, глава стаи... Джейк? Джейк, что...

Я успевала за тем, как Коди представлял всех, запоминая каждое лицо, и наконец взглянула на Джейкоба. Как и другие волки, он был крупным парнем, предположительно под два метра. и у него были мышцы, и выглядел он лет на двадцать пять, хотя я знала, что он как минимум на четыре года старше. Это было едва заметно, но все ориентировались на него, он был главным, и стая, в основном волки, была готова бросить всё и подчиниться, если бы он сказал прыгнуть.

Но Джейкоб не отдавал никаких приказов.

Джейкоб пялился на меня.

Таким взглядом, что говорил: ты центр вселенной, и я поклоняюсь земле, по которой ты ходишь, твое желание — приказ для меня, и я защищу тебя даже ценой своей жизни.

— Джейк, — сказал Коди. — Джейк, мужик, не надо... Джейк...

— Элспет, — сказал Джейкоб. Он произнес мое имя таким тоном, какого я раньше никогда не слышала — с некой смесью поклонения, необходимости и собственничества. Он сообщил это как факт: Элспет существует, и это крайне важно. Его взгляд был таким теплым, словно он сейчас расплачется от счастья.

Я смотрела на него, хотя мое лицо было менее запечатленным и более глупым на фоне его. Я совершенно не знала, что ответить. За всю жизнь я не перемолвилась с Джейкобом и словом, а сейчас он смотрел на меня как... как все другие волки смотрели на своих запечатленных.

И что это значит для меня? Я спрятана. И все так и останется, пока Пера меня не раскроет. Она тоже в стае, она — часть окружения Джейкоба и считает его боссом. Если он захочет, чтобы я осталась, отпустят ли меня? Но я должна идти! Я могла бы немного попутешестовать с ними, но мне нужно встретиться с мамой!

И тогда я задумалась о других женщинах и о маленькой Клэр, стоящих поодиночке по всему лагерю и смотрящих на меня и Джейкоба в ожидании: что мы будем делать? — были ли они свободны? Пера, очевидно, была, если не считать неприятностей, которые вызовет ее отсутствие; она могла не ощущать себя свободной, будучи столь необходимой. А Клэр была ребенком (но где ее родители? Я вспомнила, что она Мака; ее племя не было уничтожено...), Маурин и Эмили тоже были Мака. Семья Тиа в Форксе, такие же светловолосые, как и она, — вероятно, они тоже были живы.

Я никогда об этом не задумывалась с тех пор, как мама рассказывала мне про них. Мы не знали, жива ли стая Джейкоба, захвачены ли они Вольтури и так далее. Мама никогда больше о них не слышала после их разделения у Ла Пуш. Тогда размышления о моральных вопросах похищения двухлетней Клэр и побега не были важной задачей.

Я застряла с ворами; не застряла ли я еще и с похитителями?

Мама говорила мне, что волки ненавидят находиться вдали от своих запечатленных. Технически они это могут, если нужно, но вряд ли захотят.

Но она также говорила мне и то, что они крайне заботятся о запечатленных и сделают все, что тем потребуется, станут тем, что потребуется. Если кто-либо здесь и был похищен, то только потому, что дома не был в безопасности. Так что, возможно, мне просто нужно объяснить, что с мамой я буду в относительной безопасности.

Поверит ли он мне? На нас напали захваченные волки...

Мои мысли ходили по кругу; у меня не слишком хорошо получалось продумывать все самой. Обычно я оставляла проблемы для решения маме, и она справлялась. Но ее тут не было. Без нее я не знала, что делать.

Джейкоб сказал:

— Ты выглядишь такой напуганной, пожалуйста, не надо... я не причиню тебе вреда, Элспет...

Я развернулась и побежала.

* * *

Никто не погнался за мной сразу, хотя я слышала гудящие голоса, переговаривающиеся в тот момент, когда стало понятно, что я делаю. Мне пришлось запоминать дорогу обратно, если я не хотела стать навечно чем-то вроде призрака, бродя вокруг "спрятанного места". Но мне нужно было немного побыть одной и разобраться в новой ужасающей проблеме: как принимать решения без мамы.

Я выглядела на шестнадцать и по большей части и была шестнадцатилетней, но на самом деле мне было пять — и мама всегда была ответственной за все с тех пор, как нашла меня, я никогда всерьез не бунтовала. Мне понравилось целоваться с Коди, но я бы никогда не сделала этого, будь рядом мама с ее правилом насчет мальчиков. Как только я подумала об этом, мне на секунду стало стыдно за тот поцелуй. Мама говорила, что мне нужно подождать до семи. Я не знала, сделала бы она исключение для мальчика моего вида и возраста, потому что ее тут не было, чтобы спросить.

Точно так же я не знала, что она сказала бы про Джейкоба. Понятия не имела. Это было ужасно.

Это означало, что мне придется все решать самой или пытаться получить помощь от людей, которых я едва знала и которые имели свои интересы, кроме моей безопасности.

Мама любит говорить о приоритетах. Однажды она сказала мне:

— Ты можешь иметь только один главный приоритет.

Ее главным приоритетом была я. Это означало, что я могу доверить ей присмотр за мной, несмотря ни на что. Все, что ее волновало и при этом не относилось ко мне, меня не заботило, пока все было хорошо.

Про приоритеты других людей я не знала.

Я даже особо не знала о своем. Мне никогда это не было нужно. Мама считает, что для людей важно знать самих себя, чего они хотят, что у них есть и что они будут делать со вторым для достижения первого. Но я не видела нужды делать так, пока была маленькой и пока мама сама принимала все решения. Я просто соглашалась со всем, что она делала для меня. Я хотела "как лучше", и мама знала, как именно, и я была уверена, что я это получу.

Я стояла посреди леса, глядя на небо, проглядывающее сквозь листья, и хотела, чтобы она была здесь.

Она бы обдумала проблему и потом сделала то, что нужно. Утащила бы меня отсюда или обняла бы, взъерошив волосы, пока мне не станет легче, после чего отправила бы меня присоединиться к стае в качестве запечатленной Джейкоба или что-то еще. Ей могло понадобиться время, чтобы собрать больше информации или обдумать все, или мое мнение по отношению ко всему этому, но она бы что-нибудь точно придумала.

Единственное, почему это не ударило по мне раньше — у меня всегда были наготове правила поведения на случай, если мама говорит — бежать. Но потом Джейкоб все усложнил. Как мне попасть туда, куда нужно, оставив его со всем этим запечатлением на меня, ведь я не могу его бросить, не ранив его, даже если он сам это позволит?

Я знала, что это не моя вина. Запечатление непроизвольно. Но это все равно оставалось проблемой, и мамы не было рядом, чтобы это исправить.

Я села под деревом, все еще глядя в небо. Послышались шаги, и я повернулась, ожидая увидеть Джейкоба. Но это был Коди.

— Эй, — сказал он неловко, с усталым видом. Без этой энергичной уверенности, которую он выказывал ранее, и в сравнении с увиденными волками он выглядел тонким и маленьким, даже будучи на два дюйма выше меня, и раньше я бы сказала, что он скорее жилистый, нежели худой. — Ты... в порядке?

— Нет, — ответила я.

Коди сел наискосок от меня, вместо того, чтобы присесть рядом или напротив.

— Хочешь поговорить об этом?

— Да, — отозвалась я, стараясь не заплакать. — Но... тут нет человека, с которым я бы хотела поговорить.

— Хочешь, я уйду? — неуверенно предложил он.

— Ненавижу быть одной, — сказала я. — Я просто... мне пришлось... он смотрел на меня, и я не знала, что делать...

Коди кивнул.

— Джейк... хороший парень, — начал он. — Я чертовски уважаю Джейка. Типа, если бы ты встретила его до моего рождения, у него были бы дъявольские рога и дым из ушей, вот насколько. — Я непроизвольно рассмеялась. — А с кем ты хочешь поговорить? — спросил Коди.

— С мамой.

— Ой, прости. Я, это, забыл прихватить дощечку для спиритических сеансов, когда мы в последний раз были в супермаркете, — сказал он.

— Она не мертва, — ответила я, прислонившись к дереву и закрыв глаза.

Коди моргнул.

— Что, прости? Сбежав от Вольтури, Брейди пересказал нам их разговоры, которые он слышал, будучи захваченным. Они убили и моих родителей, и твоих.

Я не хотела больше разговаривать. Не открывая глаза, я подняла руку, предлагая показать то, о чем мне не хочется рассказывать вслух.

Он замешкался, а потом накрыл мою узкую ладонь своей более широкой.

Тетя Розали, с виноватой улыбкой держащая меня, пока дедушка Карлайл объяснял, что мама и папа "ушли" и не вернутся, но я не должна волноваться, что обо мне всегда будут заботиться...

Прогулка в парке с соседкой и ее сыном, когда мы выгуливали их таксу, ощущение знакомого цветочного запаха, бег вперед и брошенное позади животное, появление мамы и понимание, что дедушка ошибся...

Мама, объясняющая, почему дедушка сказал именно так, рассказывающая про свой щит, объясняющая, почему я должна бежать без оглядки, если она скажет, и я знала даже без ее слов, что она хотела бы, чтобы и папа так убежал, когда у него был шанс.

Мама, показывающая мне скамейку в Центральном Парке, где я должна искать ее каждый день в течение месяца, если придется убегать; мама, пересказывающая мне все телефонные номера, которые у нее были, чтобы я знала, к кому обратиться за помощью, если она так и не придет, и волнение на ее лице, когда оказывалось, что номера были старыми, но их все равно нужно было попробовать набрать...

Я позволила руке упасть и открыла глаза. У Коди было отсутствующее, почти благоговейное выражение лица.

— Она жива, — прошептал он.

— Думаю, да, — тревожно сказала я. — Если только это сработало во второй раз и если никто не проверил ее тело до того, как она могла оправиться и убежать... но она, вероятно, жива. Вот почему я должна добраться до Нью-Йорка.

— Думаешь... — Потом он нахмурился и покачал головой. — Полагаю, выжила только она, у нее есть щит.

— Мне жаль, — сказала я.

— Не сожалей, что твоя мама жива, — с полуулыбкой сказал он и поднял руку, когда я открыла рот в попытке поправить его. — Я знаю, что ты не это имела в виду.

— Я привыкла, что она за все отвечает, — продолжила я. — Без нее я не знаю, что делать. Я думала, что это будет... нелегко, возможно, но все же ясно как, просто надо найти ее снова, если мы разделимся. И тогда ты сказал, что стая могла бы проводить меня, и я подумала, что все будет легко, а теперь это не так, и больше ничего не ясно.

— Джейк хороший парень, — медленно повторил Коди.

— Но я его не знаю. И он тоже меня не знает! Я даже и словом с ним не перемолвилась или поделилась мыслями, или хоть что-нибудь, и что, если он не разрешит мне уйти с мамой или даже не разрешит попытаться найти её? Она нужна мне.

— Стой, стой, — возразил Коди. — Он не... я не думаю, что он так сделает. То есть, он, вероятно, мог бы, если бы ты и твоя мама были с нами, да, но... он не будет держать тебя пленницей.

— Хоть кто-то из других запечатленных когда-либо хотел уйти? — спросила я.

— Я... не думаю, — нахмурился он.

— Что будет, если захочет? Например, Ким, — вспомнила я взрослую запечатленную без ребенка и дара. — Я... я полагаю, что поскольку она Квилет, то у нее не осталось близких родственников, к которым можно пойти, но если она все равно захочет уйти?

— Джаред бы... он захотел бы пойти с ней, — медленно ответил Коди. — Он бы захотел пойти туда же, куда и она. Но сначала он бы попытался убедить ее остаться. Вдвоем они были бы легкой добычей. А тебе не захочется таких проблем, хотя твоя мама будет с тобой, а у нее отлично выходило в течение долгого времени обеспечивать твою безопасность так, что даже Вольтури не преследовали конкретно тебя. Возможно, даже не преследуют сейчас. Волки не видят достаточно хорошо в темноте и могли ее не опознать, а когда прибыли хорошо видящие в темноте вампиры, то вряд ли она... выглядела... узнаваемой.

Я кивнула.

— Что, если... Предположим, Пера может обнаруживать и скрывать людей не касаясь их, с любого расстояния, и она хотела уйти, сама, с некоторой небольшой помощью. Это было бы безопасно для неё. Брейди бы ей позволил?

— Я... не... — Коди был выбит из колеи этим вопросом. — Я не могу представить, чтобы она сделала это. Она счастлива с Брейди.

Я подтянула колени к подбородку.

— Но ты думаешь, что запечатление Джейкоба ничего не изменит, и я всё ещё могу встретиться с мамой в Центральном парке и уйти с ней?

— Ну, я бы не сказал, что это ничего не меняет, — признался Коди. — ... Я знаю, что повторяюсь, но Джейк хороший парень.

— Почему ты пошёл за мной, а не кто-нибудь ещё? — спросила я.

— М-м-м... Джейк подумал, что тебе будет комфортнее разговаривать со мной, — смущенно ответил Коди, — мы разговаривали до этого и... ты убежала, когда увидела его.

— Знает ли он, что ты поцеловал меня? — пробормотала я.

— Я надеюсь избежать рассказа об этом, — сказал Коди. — Было бы так неловко, что даже гагарки подохли бы от зависти. Он либо разозлится из-за того, что ты его запечатленная, либо будет ощущать отвращение, ведь технически нам по пять лет. Ну или все сразу.

— Слишком сложно, — сказала я, уткнувшись лицом в колени. — Мне пять! Мне пять, и я хочу, чтобы за все отвечала мама!

— Если хочешь, — предложил Коди. — Я могу пойти обратно и рассказать остальным о твоей маме, так что тебе не придется объяснять.

— Но у меня хорошо выходит объяснять, — возразила я.

— Да, но разве это не значит, что тебе придется это делать, когда у тебя в голове неразбериха из-за всего... этого.

— Мило с твоей стороны, — сказала я. — Но я правда ненавижу быть одна. Если ты можешь остаться... это поможет.

Коди заерзал.

— Думаю, Джейкоб будет нервничать, если ему ничего не сообщить.

— Ох, — отозвалась я.

— ...Но он также может и разозлиться на меня, если я оставлю тебя одну, если ты не хочешь этого, — тут же продолжил он, потирая рукой свой лоб. — Хм. Все остальные запечатлились до моего рождения, кроме Брейди, но его я не знал, пока он не присоединился к стае. В общем, не знаю, как понять, чего бы хотел Джейк.

— Что он сказал? — спросила я. — Когда послал тебя.

— Сказал: "Коди, пожалуйста убедись, что с Элспет все в порядке. Она, похоже, тебе доверяет", — ответил Коди. — Но я не знаю, имел ли он в виду просто убедиться и сообщить ему или убедиться в том смысле, что я могу помочь тебе, чем могу.

— Я подожду, если тебе нужно сходить уточнить, — сказала я.

— Ладно, — сказал Коди, вздохнув и печально посмотрев на меня. Он легко убежал в лесную чащу, и вскоре я уже не могла различить его шагов.

* * *

Я осталась одна, и мне это совершенно не нравилось.

Я хотела, чтобы мама была со мной, но ее тут не было. Коди мог бы быть здесь, но он тоже ушел. Двадцати минут мне было бы достаточно для того, чтобы подружиться с любым из стаи, кроме Джейкоба. Но я не могла добраться ни до кого из них, не встретившись с Джейкобом, а я не знала, что с ним делать.

В порыве изобретательного безрассудства я прижала руку к своей щеке и попробовала послать что-нибудь себе.

На мгновение я увидела двойную картинку. Потом где-то в воображении я увидела-вспомнила зеркальное отражение себя, стоящее напротив меня же в пустом бесцветном месте.

Секунду я размышляла, которая из двух я настоящая, а потом решила, что это глупый вопрос, потому что настоящими были обе. Я только что получила лучший в мире прибор для разговора с собой.

Я попыталась сказать что-нибудь себе вслух, но это не сработало. Предположительно это имело смысл. Когда я впервые начала показывать вещи, я была ребенком, и это работало только для образов, не для звуков. Возможно, будет куда продуктивней что-либо показывать себе.

Только я собралась попробовать общаться с собой на языке жестов, как раздался приближающийся звук шагов Коди. Я опустила руку, и две меня исчезли.

— Говорила сама с собой? — спросил он, приподняв бровь на движение моей руки, пока садился обратно.

— Пыталась, — ответила я, и он засмеялся. — Но это работает как-то не так. Ну так и в каком смысле "убедиться"?

— Второе, — сообщил он. — По соображениям Джейкоба, если ты хочешь, чтобы я был рядом, я должен следовать за тобой хоть на край света и уйти, только если ты захочешь, чтобы я ушел.

— Мне не нужно на край света, — сказала я. — Только в Нью-Йорк.

— Тогда я должен следовать за тобой в Нью-Йорк, — отозвался Коди. — Приказ альфы.

Я покачала головой.

— Все делают то, что скажет Джейкоб, да?

— Он босс, — согласился Коди. — Но только волки не могут сопротивляться, если он отдает приказы. Голос альфы работает только внутри стаи. А я и запечатленные просто знаем, что он хороший руководитель.

— Ты рассказал ему про маму?

— Упоминал, но он сказал, что подождет, раз тебе нужна компания, — сказал Коди. — Знаю, она рассказывала тебе про запечатление, но... я вырос с запечатлившимися волками и довольно хорошо знаю, как крутятся шестеренки в их голове. Тебе не нужно бояться его, Элспет. Прежде всего он всегда будет оберегать тебя. Он не может иначе.

— Так делала моя мама, прежде всего оберегала меня, — ответила я. — Не думаю, что Джейкоб хочет быть для меня отцом.

— Ну... — смутился Коди. — Да... вряд ли.

— Мне пять, — повторила я.

— А еще ты целовала меня, — снова сказал Коди. — Так ты хочешь быть пятилетней или шестнадцатилетней?

— Даже обычные шестнадцатилетние не решают все и сразу, — сказала я. — Я — не моя мама. Не думаю, что хочу позволить человеку старше меня вскружить мне голову, так что я больше ни на кого не взгляну дважды до конца времен. Буквально на днях я просила у мамы разрешения на то, чтобы мальчик угостил меня мороженым, при том, что я собиралась меньше чем через месяц уехать из города и никогда больше о нем не вспоминать. Я не хотела ничего долговременного.

— Ох, — мягко отозвался Коди. — И теперь, что бы ты ни делала, даже если сходишь поесть мороженого пять тысяч раз с пятью тысячами разными людьми... это все будет представлять собой "оставлять Джейкоба ждать". Потому что он будет ждать вечно...

Я кивнула.

— Любой мой выбор будет ужасным для кого-нибудь.

— Ну, — сказал Коди. — Думаю, Джейкоб бы сказал, что ты должна думать о себе, а он как-нибудь сам справится со своими проблемами.

То, как он произнес имя Джейкоба, звучало странно. Я посмотрела на него — он сидел отвернувшись, почему-то печальный.

— А ты бы сказал такое? — спросила я.

— Разрываюсь между двумя вариантами, — вздохнул Коди. Я ждала, пока он продолжит; наконец он посмотрел мне в глаза. — С одной стороны, — сказал он, — у тебя должна быть возможность съесть мороженое с тем, с кем захочешь, какой бы уровень серьезности это ни предполагало. Ну, или оленя. Ты нравилась мне сама по себе, помнишь — и все еще нравишься, если честно — а потом случилось это, и теперь все запутано, а для тебя еще хуже, поскольку для тебя закрылась не просто одна из возможностей, а усложнилось буквально все.

Я кивнула и спросила:

— А с другой стороны?

Коди помахал левой рукой, словно бы обозначая "другую" сторону.

— Эта сторона — та, что думает о Джейке, который отличный парень и которого я бы хотел видеть счастливым, так что эта сторона немного волнуется о том, что будет со стаей, если ты уйдешь, и ему придется справляться еще и с этим, помимо обязанностей альфы.

— А у него... правда столько работы? — спросила я. — То есть, Пера прячет всех, это лучшая защита из возможных, и я не уверена, что она нуждается в микроменеджменте...

— Дело не только в защите, — ответил Коди. — Он много работает, когда некоторые из нас не скрыты, если рядом есть захваченные волки или вампиры. Он лучший боец, а голос альфы — единственное, что может перебороть некоторые опасные инстинкты в чрезвычайных ситуациях, к тому же он координирует действия всех остальных. Но если он не сможет быть лидером, тогда мы просто прекратим выходить из-под скрытности Перы, пока он снова не придет в себя. Но еще парень каждый день отвечает за порядок в стае.

— Люди сражаются? — скептично предположила я; то, что я видела, выглядело довольно мирно.

— Да так, что поверить трудно, — пылко ответил Коди. — Раньше, пока еще не было Перы, конфликтов было немного, потому что приходилось постоянно бежать, бежать и бежать. Маурин и Тиа при себе имели только сумочки, когда мы впервые сбежали, и только Захария успел схватить свой бумажник, так что мы питались на его средства. Волки постоянно перекидывались, и бодрствующие везли спящих, так что мы не останавливались больше чем на несколько минут, только чтобы перекусить. Господствовала всепоглощающая паника, поскольку был очевидный общий враг. Внутренние конфликты стали нарастать, только когда все привыкли к тому, что вокруг безопасно, пока мы скрыты.

— И что произошло?

— Много чего. Это было давно, Джейку было только пятнадцать, хотя он выглядел почти так же, как сейчас. Ему было неудобно давить авторитетом. Он не хотел быть альфой и делал это только потому, что это был единственный способ не быть частью стаи его сестры и сбежать. Он проводил много времени в волчьей форме, пытаясь говорить с ними.

— Точно, — вспомнила я. — Альфы же могут общаться друг с другом...

Коди кивнул.

— Если хотят. Это не работает автоматически, как внутри стаи. И Рейчел с Бекки не хотели с ним говорить. Но он продолжал пытаться и пытаться, все больше замыкаясь, и все начало рушиться.

— То есть? — спросила я.

— Ким и Тиа дрались несколько раз, крича друг на друга так, что и мертвых бы разбудили, даже если бы мертвые носили беруши. Однажды Тиа швырнула ботинком и попала Ким по голове, а в следующий момент Джаред и Даррен уже вцепились друг другу в глотки, защищая своих любимых женщин. Клэр иногда действовала на нервы Эмили, та огрызалась, Клэр пугалась и бежала к Квилу, а тот пытался наорать на Эмили, и тут же влезал Сэм, который угрожал Квилу наделать в нем лишних дырок, если тот не признает, что Эмили для Клэр лучшая тетя во вселенной. Захария отпускал непристойные шутки, которые обижали Маурин, она просила Виктора приструнить Захарию, что неявно означало "сдери с него шкуру". Пера в своем роде замкнулась после попытки похищения Вольтури и побега от них и не говорит больше десяти слов на английском, так что она как бы отшила Ким, когда та пыталась набиться ей в друзья, а потом Брейди из-за этого сцепился с Джаредом. И это только основные моменты, хотя почти любая пара людей, кроме волков с их запечатленными и Джейка, хотя бы раз, но цапалась по какому-либо поводу.

— Полагаю, — сказала я, — ты был нейтральной стороной везде.

— Мне было три года и четыре месяца, что я мог сделать?

— Даже я уже к такому возрасту говорила, — ответила я. — А я отставала на недели по сравнению с тобой, потому что могла... — я коснулась его щеки. — Делать вместо этого вот так, — закончила я.

— Ты постоянно удивляешь, — объявил Коди. — В любом случае, я просто оставался в стороне от всего этого. Не нужно стесняться высказывать свое мнение, но я всегда старался держаться подальше, когда начинались крики и летела шерсть. Иногда я играл с Клэр; мы тогда были примерно одного размера, если так можно сказать.

— А что случилось потом?

— Ну, однажды Джейк не стал уходить, чтобы поговорить с Бекки и Рейчел. Он не объявлял об этом, просто находился в лагере в человеческой форме с того момента, как проснулся. И в этот день никаких ссор не было. Всякий раз, когда появлялся хоть какой-то намек на это, Джейк просто бросал взгляд на зачинщика. Не то чтобы он подавлял всех, призывая бросить вызов ему. Никто не останавливался на полпути из-за страха, что он вмешается. Просто... ссор не стало.

— ...И так все закончилось? — спросила я, ожидая чего-то более впечатляющего.

— Нет, конечно, это было только на первый день. На следующий день Джейк немного проспал, а Тиа взяла расческу Ким, и все тут же превратилось в нечто среднее между шумным матчем и волчьей дракой. Это было ужасно. Клэр плакала на безопасном расстоянии. Квил разрывался между попытками успокоить ее и откусить Даррену голову. Пера к тому моменту уже выучила немного английский и угрожала всем раскрыть их и дать умереть или остаться с прожаренными мозгами, раз они так хотят, а Маурин в ответ кидалась расистскими оскорблениями. Брейди бросился на Маурин, не обращая внимания на Виктора, в результате чего Виктор чуть не убил его. Каждый сходил с ума на свой манер, и только я оставался в стороне.

— И Джейк все это проспал? — скептично спросила я.

— Не думаю. Скорее он просто ждал в своей палатке, пока все не будут вовлечены, чтобы он мог обратиться ко всем, без исключения. Он вышел и просто сказал: "Остыньте". Не могу точно знать, когда он использует голос альфы, а когда — нет, но уверен, что тогда использовал, потому что все волки замерли на месте как вкопанные, а девушки быстро перестали кричать. Потом Джейк сказал, что хочет со всеми поговорить, по одному, с глазу на глаз, без исключений, и что все, с кем он не говорит в данный момент, должны вести себя тихо, пока его нет.

— Тринадцать человек, если считать Клэр, — сказала я. — Как долго это продлилось?

— Четырнадцать, включая меня, и это заняло остаток дня и немалую часть ночи. Он выделил каждому по меньшей мере час; на некоторых ушло больше. Не знаю точно, что он говорил другим.

— А почему ты оказался в его списке, если не участвовал в потасовках? — спросила я.

— Он сказал, что отвечает за всех, и то, что я "действую взрослее, чем все подростки в стае вместе взятые", не означает, что мне не на что ему указать, — ответил Коди. — Думаю, он собирал полный список жалоб, чтобы знать, почему другие ссорятся, и разобраться с этим. Я тогда не слишком хорошо мог изъясняться, конечно, так что я говорил что-то вроде "Тиа и правда громко кричит" и "Клэр пугается, когда Квил дерется с другими волками, и иногда она бьет меня, когда напугана, и я боюсь, что она может навредить себе", — он хихикнул.

— Итак, — продолжил Коди, — разговоры закончились, когда было совсем поздно, и я уже спал, и то на следующий день еле глаза продрал. Джейк и всех остальных отсылал сразу спать. Думаю, сам он бодрствовал всю ночь, потому что я поднялся в полпятого утра, а он был на ногах, в волчьей форме, сидел в середине лагеря и смотрел в пространство. Я немного посидел рядом с ним, но он не сменил форму, так что я не стал пытаться продолжить разговор и в конце концов ушел на охоту.

— Как только все встали, Джейк начал делать объявления. У него был список того, что нам нужно, чтобы никто не ощущал себя так, словно крадет у других. У него были правила о том, что допустимо говорить и что нет. Он говорил о том, что мы должны относиться лучше к Пере, поскольку она постоянно спасает наши жизни. Он сказал Квилу, что тот должен уносить Клэр от Эмили до того, как Клэр ей надоест, поскольку самому Квилу Клэр надоесть не может. Через голос альфы Джейк выдал указания насчет драк, пояснив, что если волки ощущают необходимость защитить своих запечатленных, то должны обратиться к нему, и он разберется. Он рассказал всем запечатленным, кроме Клэр, что было незрело и глупо с их стороны прибегать к помощи своих запечатлившихся и, раз они не могут разрешить свои разногласия сами без криков и швыряния вещами, то должны приходить к нему за решением, а не пытаться разделять стаю.

— И все успокоилось? — задала я тут же вопрос.

— Не совсем. Но Джейк справлялся со всеми возникающими вопросами. Идеально, каждый раз. В конечном итоге драки не были чем-то нормальным, — ответил Коди. — Но ему все еще приходится присутствовать лично, быть в середине стаи, наготове, если кто-то начнет снова. Мне не нравится думать, что может случиться, если что-то произойдет с ним.

— Ух ты, — сказала я.

— Как я и говорил, — вздохнул Коди. — Он отличный парень.

Повисла пауза.

— Ты в порядке? — спустя минуту спросил он.

— Думаю, да, — ответила я. — Полагаю, я не буду принимать никаких важных решений, пока не доберусь до Нью-Йорка и не найду маму... и вряд ли важным решением будет пойти обратно и... позволить Ким заплести мне волосы.

— Ким хочет стать парикмахером, — сообщил мне Коди, вскакивая и предлагая мне руку. Я приняла ее и встала, после чего он высвободил свою руку, неуверенно взглянув на меня. — Она знает много видов кос, — смешавшись, закончил он.

Я серьезно кивнула и спрятала руки за спиной. Мы пошли обратно к скоплению палаток.

Джейкоб засветился чуть ли не ярче солнца, когда увидел, что я возвращаюсь к палаткам. Он не стал вставать оттуда, где сидел, или пытаться подойти. Похоже, он избрал стратегию позволить своей пугливой запечатленной успокоиться самой. Хотя я ощущала его взгляд, пока шла к Ким. Она заплетала французскую косу Пере.

— Привет, Элспет, — мягко сказала мне Ким, когда закончила плести, завязав резинкой конец косы Пере. Та пошла к запасам еды и взяла бутылку сока. — Тоже хочешь, чтобы я что-то сделала с твоими волосами?

— Если не возражаешь, — сказала я. — У меня не получается достать так, чтобы нормально расчесать их, не говоря уже о том, чтобы заплести...

— Конечно, — ответила она. — Стань туда, а я посмотрю, хорошо? — Она аккуратно начала расчесывать волосы, двигаясь от кончиков все выше.

Это весьма успокаивало. Ким — не мама, но мама не была единственной, кто ухаживал за моими волосами. Бабушка Эсме временами делала это, как и тетя Розали, а также некоторые другие люди, например, мама Коры. Так что не было слишком непривычно ощущать, как Ким распутывает волосы и сплетает их в толстую аккуратную косу.

У меня было много волос, так что заплести их было небыстрым делом, особенно для человека. Просто так сидеть уже окончательно надоело к тому моменту, когда Ким щелкнула резинкой, фиксируя кончик косы, и сказала:

— Вот и все, Элспет.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила я, открывая глаза.

Джейкоб не сдвинулся ни на дюйм со своего места. Я не была уверена даже в том, моргал ли он. Просто уверенно смотрел на меня со слабой благоговейной улыбкой.

Я огляделась по сторонам в поисках того, чем можно еще заняться. Подумала было сходить перекусить, но я не была на самом деле голодна, просто хотелось пожевать. Люди в лагере переговаривались друг с другом. Я прислушалась, стараясь найти беседу, в которой смогу принять участие.

— Дафна уже достаточно взрослая, чтобы пробудиться, — мечтательно сказал Захария Квилу.

— Может, она подружится с Брук, — печально предположил Квил. Я не была уверена, о ком они говорят, предположив, что о тех родственниках, которых захватили Вольтури, чтобы получить ген оборотня. В этот разговор мне встревать не хотелось.

Это уязвило меня не в первый раз, но на этот раз ощутимей: каждый в стае пострадал. Я привыкла к тому, что мама тоже была такой. Формально я тоже кого-то потеряла. Но у меня было всего несколько дней памяти о папе. Я редко о нем думала, потому что у мамы кончились истории, которые она могла рассказать. Было не так больно, что его нет (по крайней мере, нечасто). Но у любого из волков могли быть родственники в Вольтерре, магически принужденные служить их естественным врагам. Любой из волков или запечатленных лишился кого-то или же просто был оторван от своей семьи, когда сбежал от Вольтури.

Четверо детей не пострадали в этом смысле, думаю, но стая определенно была весьма странным местом для воспитания ребенка.

Хотя с Коди вроде бы все нормально.

Я прислушалась к другим, более безопасным разговорам. Эмили пыталась заинтересовать Клэр книгой, в которой, по мнению Клэр, было "мало картинок", в то время как Сэм держал Пейдж и смотрел на нее. Маурин баюкала Натали, одновременно рассказывая внимательно слушающему Виктору, что она хотела бы получить, когда в следующий раз стая остановится в городе; Рут играла с потрепанным игрушечным медведем. Тиа играла в догонялки со своим маленьким Ноа между деревьев.

Брейди и Пера постарались укрыться от остальных, но я сумела заметить их целующимися. Я немного посчитала в уме и поняла, что Брейди было тринадцать, когда он запечатлился на нее, а ей в тот момент было двадцать пять. Это было не настолько непривычно, как случай Квила и Клэр, поскольку Брейди было чем заняться с запечатленной. Хотя, возможно, до поцелуев они дошли только недавно.

Я зажмурилась на мгновение и запрокинула голову, чтобы взглянуть на небо. Потом наконец взяла пустой стул и села рядом с Ким. У стаи было много вещей. Я предположила, что им больше не нужно двигаться быстро, и что волки могут нести больше, если перемещаются на средней скорости. Как много времени займет у меня добраться до Нью-Йорка, если я пойду с ними? Может быть, мы можем пробраться на поезд.

* * *

Ким непринужденно сказала:

— Как я слышала, в итоге Белла все же жива, хотя Коди не объяснил подробно. Расскажешь?

— Покажу, если хочешь, — предложила я, и она с любопытством кивнула. Когда я закончила, Ким воскликнула, насколько это необычно, и тогда к нам присоединилась Маурин, тоже пожелав увидеть мой дар в действии. Вскоре ко мне выстроилась двойная очередь из волков, запечатленных и Коди, желавших посмотреть показываемое мной, по очереди к каждой руке. Я передавала краткое резюме моего объяснения о том, как мама выжила, и когда никто не захотел заканчивать, начала делиться воспоминаниями, выбираемыми практически случайно. Было потрясающе иметь аудиторию, от которой не нужно хранить секреты.

Джейкоб не присоединился ни к одной очереди, хотя привстал, когда стало ясно, что кроме детей уже все хотят посмотреть. Но потом сел обратно. Ждет, пока я сама подойду, предположила я, хотя просмотр я предлагала всем, и это не было чем-то особенным.

Даже когда он снова сел, на его лице все еще была слабая улыбка счастья. Она здесь, она существует, и этого достаточно — вот что, по моим предположениям, означала эта улыбка, хотя я не была уверена. Я не знала его.

В конце концов мне, вероятно, нужно будет поговорить с ним о походе в Нью-Йорк. Он тут главный все же.

— Эта память на китайском, — пожаловалась Тиа, держа меня за левую руку. — Ничего не понимаю.

— Это шведский, — ответила я, сделав паузу в просмотре. — Содержание разговора не важно, я просто показываю пейзаж. Там был красивый рассвет.

— Но я не поняла, — повторила она. Джаред, державший меня за другую руку, закатил глаза.

— Ладно, я уберу звук, если хочешь, — сказала я. — Все равно я тогда быстро развивалась, и разговор был слишком быстрым, чтобы человек мог следить за его ходом.

— Сделай, чтобы он был на английском, — настаивала Тиа.

— Я... подождите секунду, — сказала я, освободив руки и раздумывая. — Я раньше не пыталась переводить воспоминания. Вероятно, я могу это сделать, но нужно подумать. — Похоже, что это было возможно. Я же спец по тому, чтобы заставлять понимать себя, в конце концов: Тиа не понимает шведский, так что мне придется послать ей другой язык, если мой дар действительно работает так, как мне кажется. Нечто подобное тому, как я выбирала самое важное, когда показывала Коди сокращенную биографию ранее... — Ладно, попробую, — сказала я, вернула руки на место и перемотала разговор на рассвете.

Он не был особо интересным, мама рассказывала мне, что она делала в промежуток между ее несостоявшимся убийством и тем, как она наткнулась на дядю Джаспера (мама колебалась, хочет ли она, чтобы я считала его дядей, или нет. Обычно я считала). Она делала такие скучные вещи, что могла говорить о них и на шведском, который знала не слишком хорошо, так что для меня это была хорошая практика. Я не переводила в точности на английский, но посылала своей силой значения слов чувствам Тиа, а также те ощущения, что были привязаны к памяти. Тиа, похоже, хватило.

Для стаи я была новым и выдающимся развлечением. Они не оставляли меня в покое, прося показать что-нибудь еще, все утро и день, последней была Эмили — хотела узнать, могу ли я научить так языку. Все остальные к этому моменту уже разошлись по своим делам. Я провела пару часов, держа ладонь у ее щеки, пока она терпеливо сообщала о том, насколько эффективно то, что я делаю.

— Не знаю, поможет ли это мне изучить материал быстрее, чем занятия с Перой, — задумалась Эмили, пока большая часть стаи рылась в припасах в поисках ужина. — Но похоже, что так запоминается лучше. Все, что ты показывала, было таким ярким... и ощущалось истинным, хотя я не знаю, насколько это слово имеет смысл касательно словарного запаса...

— Понимаю, о чем ты, — согласилась я с ней. — То, во что ты веришь, труднее забыть.

Эмили кивнула.

— Ты очаровательна, — сказала она. — Джейкоб... — тут она смешалась, неопределенно глядя на меня. Возможно, она хотела сказать нечто вроде того, насколько ему повезло с выбором (если тут можно говорить о выборе). — Нет, ничего, — продолжила она. — Ты ложишься так же рано, как Коди? Нам надо будет... найти спальные принадлежности заранее. У нас нет еще одной палатки, так что придется потесниться.

— Я обычно сплю один-два часа после заката, — я насчитала семь палаток, который выглядели рассчитанными на двух-трех человек, возможно четырех. — А как вы сейчас размещаетесь? — спросила я.

— Все пары вместе, родители с детьми тоже, Джейкоб, Захария и Коди втроем вон в той зеленой, — ответила Эмили. — Возможно, Джейкоб поставит Джареда ночным дозорным, пока Коди не проснется и не займет вахту как обычно — нам нужно, чтобы кто-то высматривал вещи вроде огня или других атак, которые могут навредить нам, даже когда мы скрыты, — объяснила она. — Ты тогда сможешь поселиться у Ким. По крайней мере, там не будет слишком тесно.

— Звучит неплохо, — сказала я. — Хотя вроде бы погода хорошая, так что я могла бы поспать и снаружи.

— Чушь, — отрезала Эмили. — Все равно сейчас очередь Джареда.

Вряд ли она могла упустить подтекст, что я не хочу спать в палатке с кем-то, кроме мамы, так что я пожала плечами, решив, что у нее есть какая-то причина, чтобы настаивать. Если я буду в спальном мешке, то вряд ли потревожу ее во сне.

— Хотя лучше спроси Джейкоба о расписании ночных вахт, пока не уснула, — предложила Эмили. Это могло объяснить, почему она хочет, чтобы я была в палатке, если она считает, что я должна поговорить с ним.

У нее вышло не особо тонко, так что я подошла ближе и сказала:

— Нет причины мне самой проверять. Ты просто хочешь, чтобы я поговорила с Джейкобом.

Эмили вздохнула.

— Я не понимаю, почему ты не хочешь. Что не так?

— Я... я не знаю, что ему сказать. Почему бы ему было просто не встать в очередь, как остальным? — защищалась я.

— Он не навязывается, потому что ты явно испугалась его, — ответила Эмили. — И у тебя была причина. Ты знаешь, что он не навредит тебе. Тебе ничего не мешает. — Она протянула руку за спину, и Сэм внезапно оказался у ее плеча, словно материализовавшись из ниоткуда одновременно с ее жестом. Она коснулась его руки, похлопала два раза, и я смотрела, как он наклонился поцеловать ее в лоб. Эмили опустила руку, и Сэм ушел, просто сияя удовлетворением, забрав Пейдж из рук Ким.

Понизив голос, Эмили сказала:

— Я не понимала, сначала, что у меня... что Сэм дал мне. Я думала, что он просто предал Ли. Несколько недель я считала, что я своего рода на ее стороне, раня его. Если бы у меня была твоя сила, я бы показала тебе, насколько теперь сожалею об этом. Сэм, конечно же, простил меня. Но я ранила его. Джейкоб не заслуживает такого, Элспет. — А в ее глазах читалось "Пожалуйста, не разрушай нашу общину, отвергнув нашего лидера".

Я съежилась и глянула на Джейкоба. Он все еще смотрел в мою сторону — но, когда я повернулась к нему, его улыбка исчезла, и он перевел взгляд на Эмили, нахмурившись, словно бы недоволен ее поведением.

О, ну конечно. Он слишком далеко, чтобы услышать тихий разговор, но вина на моем лице, усиленная даром, была четко видна. И Джейкоб не одобрял то, что я ощущаю себя плохо из-за Эмили, даже если это было для его пользы.

Эмили взглянула на Джейкоба и поджала губы, поправила волосы и, не сказав больше ни слова, ушла к Сэму и своей дочери.

Я села, сжавшись в комок.

Я слышала тихие голоса, слишком неразборчивые для меня, и кто-то коснулся моего плеча. Это был Коди, избегавший смотреть мне в глаза.

— Джейкоб хочет знать, — сказал он, — можем ли мы как-то помочь тебе.

— Я просто хочу добраться до Нью-Йорка и найти маму, — ответила я.

— Я ему передам, — пообещал Коди. — Можешь не спешить. Все в порядке. — Он вздохнул и пошел к Джейкобу.

Маурин принесла мне одну из своих дочерей (Рут, старшую) и предложила, раз мне нечего делать, поговорить с ней на испанском. Это заняло меня, пока Рут не попросила сказать ей, как на испанском "мама", а потом закричала: “Madre, Madre!". Маурин не поняла, но Пера похлопала ее по плечу и сказала ей забрать Рут.

Когда солнце село, Коди сразу же пошел спать. Джаред встал на ночную вахту, едва только остальные начали забираться в свои палатки, а Ким пригласила меня в свою, однако я отказалась, сказав, что предпочитаю спать под звездами. Она выдала мне спальный мешок с подушкой, я нашла мшистое место подальше от остальных, чтобы не слышать их разговоры, если они лягут спать позже меня.

Я немного поворочалась и наконец уснула, увидев первые сны, которые некому будет смотреть.

* * *

На следующее утро я проснулась в темноте и тишине. Но я была не единственной бодрствующей — было видно Коди, который, похоже, уже отослал Джареда спать. Он бродил по лагерю.

— Коди? — прошептала я, садясь.

— О, доброе утро, Элспет, — сказал он, тоже понизив голос, чтобы никого не разбудить. Он остановился на полушаге и посмотрел в мою сторону, хотя выглядело так, словно его интересует что-то за моим плечом. — Как спала?

— Отлично, — ответила я, и это было близко к правде. По крайней мере, было удобно. Я попыталась уцепиться за исчезающие нити сна, но не вышло. Ценность ночи была потеряна, и теперь я даже не могла бы рассказать маме об этом позже.

— Мы сегодня сворачиваем лагерь и отправляемся в Нью-Йорк, — сказал мне Коди.

— Хорошо. — Я выпуталась из спального мешка и собрала его. — Как давно ты проснулся?

— Пару часов назад. Как думаешь, у детей Джохама такой же странный график сна? Рано лечь, рано проснуться, вплоть до абсурда? — безучастно спросил он, выглядя сбитым с толку.

— Не знаю, — ответила я. — Мои родители не спрашивали об этом у Науэля, ну, или мама мне не рассказывала.

— В любом случае, думаю, может быть по-разному, я же проснулся куда раньше тебя, — он почесал в затылке. — Хочешь поохотиться?

— А ты разве уже не ходил на охоту? — удивленно спросила я. — Да, хотела бы.

Мы вместе молчаливо сходили на охоту. Не отходя далеко от лагеря, чтобы присматривать за ним, мы не нашли крупной дичи, так что перекусили кроликами и половиной стаи ворон.

— Раннюю пташку съели ранние полувампиры, — схохмил он, доставая случайное перо из волос. Не казалось, что он особо внимательно осматривает окрестности.

Я кивнула в ответ на это и спросила:

— Ты в порядке?

— Да, — ответил он.

Я посмотрела на него, он пожал плечами и побежал обратно к палаткам. Я медленно последовала за ним.

* * *

За следующие полтора часа никто не просыпался. Все это время я пыталась сама разобраться, что беспокоит Коди, потому что он, похоже, рассказывать не собирался.

Вот как я использую свой дар для изучения других людей.

Это занимает очень много времени. Полностью косвенный способ. Множество предположений. Всегда остаются пробелы. Я не могу просто использовать силу, тыкнув в кого-либо и узнав, кто они есть.

Сначала я делаю предположение о том, что пытаюсь изучить. Потом я думаю о чем-то про себя, что похоже на мое предположение. И затем понимаю, как бы я объясняла эту часть себя другому человеку, и смотрю, относится ли объяснение к тем вещам о моем предположении. Если да, то предположение близко к реальности.

Это путано, и у меня ушло много времени, чтобы понять принцип. Вот как это может работать. Предположим, что я вернулась в город Коры и нашла ее, и она кажется грустной. Я стараюсь узнать как можно больше информации, а потом решаю, что наилучшим предположением будет, что она скучает по своей лучшей подруге, которая уехала из города. Самое близкое, что у меня есть к этому — это когда я скучаю по тем людям, от которых уехала, наподобие Коры.

Так что я думаю о том, как бы я ей рассказала о подобных моих чувствах. Если я хочу сказать Коре "Я скучаю по моей старой подруге Райне так же, как ты скучаешь по своей", то это значит, что данный разговор заставит Кору понять нечто истинное, поскольку именно так работает моя сила. И тогда я пойму, что мои ощущения насчет Райны и ощущения Коры насчет ее подруги одинаковы.

Но может и не иметь смысла говорить это Коре. Я никогда не вернусь к Райне, а подруга Коры может приехать обратно, например. Я знала Райну недолго, и мы не были особо близки. И это самая большая проблема в том, чтобы использовать мою силу таким образом. Она работает, только если я делаю правильное предположение, а я могу сделать правильное предположение, только если у меня есть нечто похожее на то, что происходит с другим человеком.

Поэтому я и пропустила, что не так было с Коди.

* * *

Остальные в стае поднялись почти одновременно, даже Джаред, который спал всего пару часов. После завтрака мы собрали все вещи в лагере. Захария показал мне, как собрать палатку и как загрузить все на Сэма, чтобы тот мог бежать так, чтобы ни одна вещь не упала.

Захария также предложил мне ехать у него на спине — все остальные запечатленные ехали на своих волках, но никто не предложил того же в отношении меня с Джейкобом. Я поблагодарила его, но решила передвигаться на своих двоих, как Коди. Я взяла несколько спальных мешков. Мне нужно спать, но по жесткому расписанию; в течение дня я не устану, что бы ни делала. Когда мы побежали, я держалась наравне с волками, прислушиваясь как запечатленные разговаривают, перекрикивая ветер, и наблюдала за пейзажами. Пару раз в голову приходили новые предположения про Коди, но ни одно не подтвердилось.

Поскольку мы были скрыты, не нужно было избегать людных мест. Большую часть дня мы бежали вдоль дороги, выглядело и правда так, словно машины ездят по ней сами по себе; даже с грузом и наездниками стая шла вровень с движением по правой полосе, так что я некоторое время бежала рядом с автобусом, глядя на него. В полдень мы остановились, чтобы волки могли поесть, не уходя на охоту, потом снова собрались и двинули дальше. К закату мы были уже в Иллинойсе.

К моему удивлению, мы не остановились на пустом месте, чтобы разложить палатки. Вместо этого мы вошли в город и нашли отель. Я спросила Коди об этом. Казалось, он думает о чем-то еще, но все равно объяснил, пока мы ждали, чтобы кто-то открыл дверь так, чтобы не привлечь внимания нескрытых людей.

— Лагерь мы разбиваем только время от времени, — ответил он. — Иногда мы находим пустующие дома или отели со свободными номерами, и тогда недолго живем в них. Хорошо, когда есть душ, и даже если наши действия заметят, то вряд ли ситуация с Вольтури может стать хуже, чем есть. Я имею в виду, технически мы могли бы убить одну из их жен или нечто вроде этого, — задумался он. — Но все равно, да, мы будем сегодня ночевать в отеле.

— А как мы попадем в комнаты? — спросила я.

— Пера спрячет дверь, раскроет кого-нибудь, кто войдет внутрь, она раскроет дверь и они откроют ее для нас изнутри, — ответил он.

— Умно, — отметила я, задумавшись, куда делись его шуточки. Дверь отеля открылась, и стая прошла внутрь; я была уверена, что дверь была открыта слишком долго, чтобы это показалось естественным, однако никто, похоже, ничего не заметил.

В отеле было достаточно комнат, чтобы у меня оказалась отдельная. Я приняла душ, потом пошла в кровать, решив отказаться от попыток понять, что происходит с Коди, и попробовать свой новый способ общения с собой.

Я села на постель, приложила руку к лицу и снова оказалась в пустом месте с двумя я. Я попробовала идею подачи знаков себе и была весьма дезориентирована тем, что только одна я делала это. “Привет”, — просигналила одна, и я "увидела" раздвоение: та, чьи руки были все еще спокойно сложены, видела ту, что приветствует ее, и наоборот, больше не являясь совершенным зеркалом.

Я опустила руку. Это было весьма странно. И поскольку я не разделяла себя, было трудно думать о том, какая именно я что делает. Но я не знала, как отделить одну я от другой. Не то чтобы я не могла придумать имен — любая пара прозвищ подошла бы, да хоть "Первая" и "Вторая", но я не могла узнать, как мне различить их так, чтобы понять, кому какое имя досталось. "Та, что сказала привет" и "та, что не сказала" не слишком полезно для этого.

Я отложила эту головоломку на потом и уснула.

* * *

— Элспет! — раздался тревожный голос Сэма за дверью. — Элспет, ты там?

Я встала и посмотрела на часы. Было почти пять утра. Сэм был на ночной вахте — даже в здании у Вольтури было много возможностей для атаки, да и просто на всякий случай. Но если что-то случилось, почему он просто не выломал дверь?..

— Я здесь, — отозвалась я, выбираясь из постели, чтобы открыть дверь. — Что такое?

На лице Сэма читалась тревога. В коридоре за ним нервно шагал Джейкоб и стояла полусонная Пера.

— Элспет, — сказал Сэм, — Коди ушел.

Я посмотрела на Перу.

— Ты раскрыла его? — спросила я.

Она сонно кивнула.

— Он пришел через дверь между нашими комнатами и разбудил меня, — она зевнула. — Сказал, что это важно, я раскрыла его и легла обратно спать, даже не придав этому значения.

Я задумалась, специально ли Коди выбрал такую комнату, чтобы быть ближе к Брейди и Пере, но не смогла ничего вспомнить касательно этого, поскольку не уделила тогда этому внимания.

Сэм сказал:

— Он не пришел в обычное время, чтобы сменить меня. Когда я пошел проверить, окно в его комнате было открыто, и он исчез.

— Он... не оставил записки? — спросила я, хотя если бы оставил, то вряд ли бы они так тревожились. Хотя, конечно, зависит от содержания записки.

— Ничего, — ответил Сэм.

— А зачем вы разбудили меня? — спросила я, протирая глаза.

— Убедиться, что ты на месте, — прошептал Джейкоб.

Пера добавила:

— Я была полусонной и могла забыть, просил ли он раскрыть кого-то еще. Джейкоб хотел проверить.

Я покачала головой.

— Он меня даже не будил. Куда он ушел?

— Без понятия, — ответил Сэм.

— И мы попробуем отследить его?.. — спросила я.

— Мы не можем, если скрыты, а он — нет, — пояснил Сэм, — Это еще одна причина, по которой мы тебя разбудили. Наши носы недостаточно чутки, если мы не в волчьей форме, а перекинуться в центре города — не вариант, однако ты выглядишь как человек. Если Пера раскроет тебя, ты, возможно, сможешь отследить его.

— Ла-адно, — протянула я. — Но я не слишком хороша в ходьбе по следам. Никогда раньше такого не делала.

— Все в порядке, — мягко сказал Джейкоб. — Но, если можно, давай попробуем.

Я кивнула. Джейкоб предложил пойти со мной, но я сказала, что справлюсь сама; меня не слишком вдохновила перспектива долгой неловкой прогулки через город вместе с ним.

Я прошла за Сэмом в комнату Коди. Там было много запахов, накладывавшихся друг на друга — я была вполне уверена, что тут была комната для курения — но запах Коди, оставленный им до того, как Пера раскрыла его, был похож на мой собственный, с толикой сладкого запаха яда, как у мамы. Я высунулась из окна. Под ним была небольшая площадка, куда можно было спрыгнуть, а дальше расстилался целый город, где его следы легко могли быть затоптаны другими людьми.

— Ладно, — сказала я, оборачиваясь в поисках Перы и Джейкоба, которые шли следом. — Раскрой меня, и посмотрим, что я найду. Я вернусь обратно, когда потеряю след или найду Коди.

Пера дотронулась до меня и исчезла вместе с волками. Я сглотнула и выпрыгнула в окно.

Я сумела пройти по следу дальше, чем ожидала. Он вел через город и исчез на парковке на дальнем конце города. Потеряв запах, я вернулась обратно и рассказала о найденном, а потом учуяла волка.

Я не знала, как сказать, кто это был, но я была со стаей Джейкоба, так что это был не один из них. Даже если бы кто-то шел за мной, я не смогла бы учуять его, пока он был скрыт. То есть волк был неподалеку.

Я осторожно пошла по следу. Он вел с парковки вниз по улице. На тротуаре запах стал гуще, словно некто стоял здесь несколько минут, прежде чем пойти дальше, хотя место было непримечательное. Просто отрезок бетона между Старбаксом и мусоркой. И выкинуть что-либо не заняло бы несколько минут.

Я все равно порылась в мусорке. На верху груды прочего мусора лежал желтый блокнот. Он лежал вверх ногами, но даже так я сумела разобрать надпись, сделанную черным маркером на обложке: "ЭЙ, КОДИ, ПОЖАЛУЙСТА, ВЫСЛУШАЙ НАС".

Я вытащила блокнот и начала читать.

На первой странице тем же маркером было написано то же самое: "ЭЙ, КОДИ, ПОЖАЛУЙСТА, ВЫСЛУШАЙ НАС". Я перевернула страницу.

Там было три набора почерков. Один из них напоминал тот, которым были сделаны надписи на обложке и первом листе. "Тут только я (я — это Сэт!) и Ли, Коди. Мы просто хотим поговорить", — говорилось там.

Дальше шел более аккуратный и угловатый ответ: "Вы никогда не посылали мне никаких сообщений через альф". Я предположила, что это Коди.

"Рейчел ничего не хотела передавать, — писал кто-то кривыми буквами, вероятно, Ли. — Мы только недавно получили разрешение на попытку поговорить с тобой" (Предложение было обведено) "Но мы скучали по тебе все время, Коди-малыш".

Коди писал: "Челси бы вам не позволила".

Сэт: "Позволила. Она не чудовище. То есть, она вампир, но не чудовище по натуре. На самом деле она довольно хорошая".

Ли: "Не знаю, что там говорят Джейк и остальные про Челси, но дай и мне сказать. Я не думаю, что смирилась бы с Сэмом без ее помощи, и я говорю про "помощь" намеренно. Мне технически не было это нужно, чтобы присоединиться к Вольтури. Я просила ее помочь мне, она помогла, и мне теперь лучше".

Способ их общения не давал мне понять, как долго они общались, но следующая запись от Сэта гласила: "Коди? Ты там?"

Коди ответил: "Я здесь".

Сэт: "Ты же не собираешься всех разбудить и натравить на нас? Мы и правда одни тут, Деметрий указал направление, но его тут нет".

Коди: "Прошлой ночью было больше двух волков, когда мы уходили".

Ли: "Это кто-то от Бекки, не наши, и их тут нет, они ушли за ковеном в Омаху, с другой стражей. Тут только мы и Деметрий. Это совпадение, что стая Бекки наткнулась на вас".

Коди: "Чего вы хотите?"

Сэт: "Мы хотим, чтобы ты был с нами. Ты — наша семья".

Коди: "Почему теперь?" Я предположила, что это было тогда, когда было обведено предложение выше. Далее было: "Но почему теперь вам дали разрешение?"

Ли: "У вампиров не сразу кончилось терпение, но сейчас стая Джейка стала уже серьезно их раздражать. Они собираются подойти к делу творчески. Я попросила Челси, чтобы она договорилась со своими боссами насчет меня, и она так и сделала, и нам позволили попробовать вытащить тебя. Ты свободен, не запечатленный и не имеешь голоса альфы у себя в голове. Ты был просто ребенком, когда они тебя забрали, Коди".

Коди: "Если бы Джейк не забрал меня, Вольтури бы меня убили".

"Нет! — написал Сэт. — Не убили бы. Ты не человек и не атаковал их, так что они не нанесли бы тебе больше вреда, чем детенышам, которые пришли с нами. Ах да, "детеныши" — это те, кто еще не пробудился. Но некоторые с тех пор уже достаточно выросли".

Коди: "Я не хочу помогать Вольтури. Не хочу причинять вред стае Джейка или что-либо подобное".

Ли: "Отлично. Мы даже не будем просить тебя дотронуться до Аро — тебе не нужно будет говорить нам ничего, если ты не захочешь. Мы просто хотим, чтобы ты был в безопасности, пока все не полетело кувырком. Хотя бы просто постоял в стороне, если не желаешь переходить на нашу сторону. Пойдешь с нами? Пожалуйста, соглашайся”.

Сэт: "И побыстрее. Кто-то может проснуться и увидеть, как ты это пишешь".

Коди: "Мне нужно подумать. И кто-то может скоро проснуться".

Ли: "Когда нам вернуться?"

Коди: "Мы идем на восток. Вероятно, остановимся в городе. Пусть Деметрий скажет вам, в каком мы городе, ждите перед Старбаксом, там он будет только один. Я найду вас, если решу уйти с вами".

Ли: "Ладно, Коди-малыш. Мы любим тебя".

Сэт: "Я тоже!"

Это была последняя запись. Захлопнув блокнот, я побежала обратно в отель.

* * *

Все были на ногах — хотя большинство явно не пришло от этого в восторг — когда я вернулась. Пера снова скрыла меня сразу же, как я вошла в нужный коридор, и я передала блокнот Джейкобу, стараясь не смотреть на него.

— Я нашла это в мусорке, — прошептала я. — Около Старбакса. След Коди обрывается на ближайшей парковке, а еще я ощутила там запах волка. Думаю, они стояли там некоторое время.

Джейкоб прочитал записи в блокноте, остальные столпились вокруг него, пытаясь заглянуть через плечо. Я протянула руки:

— Двоим я могу показать, если кто-то не хочет ждать, — предложила я. Ким и Джаред выступили вперед, и я показала им воспоминания, как читала блокнот. В то же время лицо Джейкоба постепенно становилось все мрачнее, словно бы выцветая.

Когда все ознакомились с перепиской, ненадолго повисла тишина, а потом все разом заговорили. Я выделила сбивчивые извинения Перы, требования Даррена узнать, как захваченные волки могли выяснить, как застать Коди одного, всхлипывания Ким об уходе Коди, тонкий шепот страха Эмили и недоумение Захарии, почему блокнот было так легко найти.

— Хватит, — сказал Джейкоб с металлическими нотками в голосе, пусть и едва различимыми. — По одному за раз.

Все притихли, и он повернулся к Пере.

— Пера. Это не твоя вина. Коди внезапно мог захотеть раскрыться в любой другой день, подобрав хорошую причину. Ты нам не сторож. Так что не кори себя за это.

Она поджала губы и повернулась к Брейди, который обнял ее, чтобы успокоить.

После этого Джейкоб пошел по кругу, каждого прося повторить их вопросы и комментарии.

— Даррен, помни, что они провели некоторое время с Коди, когда он был маленьким; они знали, как он привык спать, и могли предположить, что эта привычка не изменилась. Ким, я не думаю, что Коди хотел ранить тебя или кого-то из нас. Это... естественно, что он скучал по брату и сестре и хотел бы пойти с ними, если бы они предложили ему безопасный способ сделать это. Эмили, я не думаю, что с отсутствием Коди опасность для нас возросла. Они уже могут в любой момент отследить, куда мы идем. У них уже достаточно одаренных. Есть только риски, которым мы подвергаемся из-за их "творческого подхода", который они хотят попробовать, но мы уже в своем роде предупреждены. Зак, полагаю, что блокнот был у них, пока они ждали снаружи кафе, чтобы писать Коди, если он придет скрытым. Когда он показался раскрытым, они просто выбросили ненужный больше блокнот. Это было неосмотрительно с их стороны, но это определенно почерк Коди; даже если они как-то его подделали, то Коди должен был помогать им. Думаю, мы можем спокойно предположить, на что это похоже. — Он подавил нервозность, ответив еще на несколько вопросов.

Потом он повернулся ко мне, твердо глядя мне в глаза.

— Спасибо, Элспет, — сказал он.

— Пожалуйста, — прошептала я, избегая искушения отвернуться от его чрезмерно восхищенного взгляда, сконцентрированного на мне.

Квил, который шептал упрощенную версию событий для Клэр, спросил:

— И что дальше, Джейк?

— Ну... — начал Джейкоб, но я, должно быть, дернулась, потому что его внимание вернулось ко мне. — Что такое, Элспет?

— Коди знает, что мама жива, — прошептала я. — Коди знает, где она будет меня ждать. Я не верю, что они не прочитают его разум. Даже если это будет не Аро, Дэл может скопировать силу Аро и сделать это за него.

Джейкоб уставился на меня с выражением полнейшего ужаса. Потом на его лице появилась мрачная решимость, и он повернулся обратно к Квилу.

— Мы идем дальше, в Нью-Йорк, — сказал он. — Как можно быстрее.

* * *

Я пыталась возразить, что нет необходимости ради меня идти целой стаей, и что я могу найти и предупредить маму сама.

Я не преуспела в этом.

Несколько человек хотели поверить мне на слово и дать добираться одной, пока стая будет предпринимать защитные меры. Но Джейкоб не хотел об этом даже слышать. Было очевидно, что я хочу идти с кем-то, чтобы повысить шансы добраться до мамы первой или сразиться с тем, кто нападет на нее. И пока это было очевидно, а у Джейкоба была власть устроить все таким образом, чтобы я не осталась одна и беззащитна, он собирался поступать именно так.

— Возможно, мама еще не в Нью-Йорке, — предположила я. — Ей понадобится еще по крайней мере пара дней.

— Тогда мы можем ее обогнать, — сказал Джейкоб. — Если сядем на самолет.

Потребовалось несколько часов, чтобы добежать до ближайшего аэропорта. Я переживала, что большая группа людей на борту может вызвать перегрузку, но команда самолета как-то справилась с этим. Мы аккуратно обошли все посты охраны, чтобы не потревожить никаких датчиков, и нашли рейс до Ла-Гардии. Мы пробрались между жутких самодвижущихся чемоданов и левитирующих сумок, но в самолете уже могли сидеть где угодно, главное было только не застегивать ремни безопасности. В основном мы сидели в первом классе, хотя Клэр больше лазила вокруг, нежели сидела (конечно, она могла привлечь внимание, если бы толкнула кого-либо из пассажиров, однако в самолете любой непредвиденный толчок можно списать на турбулентность или неловких соседей. Вряд ли обычный человек всерьез будет размышлять о возможности того, что его пихнул “невидимый семилетний ребенок”).

Я взяла на руки Рут, чтобы не сидеть одной. Маурин охотно отдала ее, и я показывала младенцу сказки, кино и музыку — все, чего ей хотелось. Рут было два года, ей было легко угодить, и она не смотрела на меня так, словно я центр вселенной или словно мои решения имели огромную важность для ее сообщества.

Наконец Рут устала и попросилась к папе. Виктор сел рядом со мной и забрал ее.

— Как ты, Элспет? — спросил он, легонько подбрасывая Рут на коленях и заставляя ее смеяться.

— В порядке, думаю, — сказала я. — ...Виктор?

— Ага, меня так зовут, но тихо, никому не говори, — улыбнулся он.

— Ты один из тех, кто запечатлелся осознанно, — вспомнила я.

Он кивнул, нежно глянув на Маурин, которая качала их младшую дочь.

— Да, как только смог. Заметил пару Мака и решил, что их резервация будет отличным местом для запечатления. И сработало, по крайней мере, для меня. Но не для Альберта с Колином, хотя они ходили со мной и тоже пытались.

— Зачем ты это сделал? — спросила я.

Виктор ненадолго задумался, словно я задала неприличный вопрос, и я уже хотела извиниться, как он ответил:

— Ну, полагаю, это не секрет. Я гей, ну или — это довольно запутанно — был им. В этом нет ничего плохого, по крайней мере, как говорят многие, но... — он пожал плечами. — Это трудно. Я никому не рассказывал, но потом пробудился, а через телепатию ничего не скроешь, в стае уж точно. Никто меня не трогал по этому поводу, точнее, Рейчел не дала бы, но я не мог выбрать никого, с кем можно было бы поговорить и понял, что только вопрос времени, пока слухи не дойдут до родителей, а они хорошие люди. Просто отличные. Но они не восприняли бы это так просто. И я понял, если и есть нечто способное все исправить, то это запечатление, гены оборотня в некотором роде сужают выбор, и я мог сказать, насколько сильно, глядя на тех, кто уже нашел своих половинок.

— И ты нашел Маурин, — прошептала я.

— Ага, — ответил он довольно. — Сработало словно по волшебству. Она лучшее, что происходило со мной.

Я посмотрела на Маурин, которая сидела достаточно близко, чтобы это услышать — у нее на лице была весьма самодовольная улыбка.

— На что это похоже? — спросила я. Мне почти не хотелось знать. Я почти предпочла бы оказаться невежественной из-за того, почему Джейкоб так волнуется за мою нервозность.

Но только почти. Виктор замешкался, но не стал отказываться отвечать. Он закрыл глаза и начал говорить.

— Это словно все, что связывает меня с миром, все отношения, волнения и заботы, внезапно ушли от меня, и осталась только Маурин, единственный якорь. Якорь, что сильнее всех прошлых вместе взятых. Сердце мира, вокруг которого вращается все. Самый прекрасный опыт в моей жизни. Симметрия всего, которая очевидна, когда видишь, что находится в центре, — он снова посмотрел на Маурин, и она поправила волосы. Очевидно, ей нравились слова о том, насколько она важна для Виктора.

— А что... если бы все было по-другому, и она не полюбила бы тебя? — прошептала я.

Виктор поднял бровь.

— Волнуешься за Джейка? Ну, так могло бы быть. Я бы ушел домой. Приготовился бы вечно ждать, не изменит ли она когда-либо свое решение. Всегда бы думал о ней, желал ее. Но... это не убило бы меня, и я смог бы снова выстроить свою жизнь. И я никогда бы не хотел, чтобы она ощущала, будто ее к чему-либо принуждают. Я храню ее, а не наоборот.

— Ты не хотел бы, чтобы она ощущала, будто ее к чему-либо принуждают, — прошептала я. — Но хотел бы, чтобы она ответила тебе взаимностью.

Он задумался, словно озадаченный этой мыслью, потом пожал плечами и кивнул.

— В этом нет никакой магии, — отметил он. — Каждый подросток, который хочет пригласить свою любовь на выпускной, так же хочет, чтобы ей нравилась эта идея.

Я медленно кивнула. Возможно, я слишком зациклилась на этом. Но было трудно не напоминать себе, насколько ненормальна ситуация, каждый раз, когда Джейкоб смотрел на меня. Было болезненно очевидно, что он побежал бы за самолетом, если бы это сделало меня счастливой.

Пятилетние не предназначены для такой ответственности. Даже шестнадцатилетние вряд ли готовы просить людей броситься за ними.

Никто не готов к такому.

Как мама справилась с этим? Мама, как ты это сделала? Пожалуйста, мама, скажи мне что делать, я не знаю...

Виктор встал, удерживая Рут на плече, и пересел поближе к центру своей вселенной.

Я повернулась и попросила Эмили дать мне подержать Пейдж.

Я ненавижу быть одной.

* * *

Самолет приземлился, и мы прошли за последними катящимися чемоданами в терминал. Мама почти определенно будет путешествовать пешком, и даже при том, что она быстрая и никогда не спит, вряд ли она прибудет быстрее самолета. Скорее всего, мы окажемся в Центральном Парке раньше нее.

Мы пробежали через город и вошли в зеленый прямоугольник, и я привела всех к нужной скамейке. Пера не видела никаких вампиров или захваченных волков. Я показала ей, как выглядит мама, чтобы она могла узнать ее.

— Полагаю, что я могу попробовать вставать вместе с тобой, чтобы мы не пропустили ее в шесть утра, — предложила Пера.

— Спасибо, — сказала я. — Извини, что встаю так рано.

Пера пожала плечами.

— Сегодня я тоже рано встала. Я пойду спать тогда же, когда и ты, а когда проснешься — можешь разбудить меня, если я все еще буду спать. Мне должно хватить.

Она сдержала слово, и все то время, пока мы жили в парке, она спала так же, как я, следя, не появилась ли мама — или другие вампиры, или волки, которые могли бы прийти по той же причине.

Пока мы ждали, я немного поговорила с Джейкобом. Мы не касались напрямую темы запечатления. Он никогда не просил меня показать ему что-либо или как-то еще коснуться меня, а я не предлагала. Но было вполне возможно разговаривать на другие темы, пусть и несколько ограниченно, но вполне нормально общаться.

— Так ты бывала здесь раньше? — спросил меня Джейкоб, когда мы сидели рядом с нужной скамейкой и уже темнело.

— Конечно, — ответила я. — Мама показывала мне это место, чтобы я знала, куда идти, если мы разделимся.

— И вы приходили сюда только за этим? — задал он следующий вопрос.

— По большей части, — сказала я. — Это было еще до того, как мама устроилась на работу, так что было бы слишком дорого останавливаться в отеле. Следовательно, мы не могли остаться на ночь: в городе нельзя расположиться, если не прятаться как вы. А еще мама была уверена, что рядом вампиры, хотя мы ни одного не встретили. Они часто бывают в больших городах, поскольку при таком количестве людей пара пропавших не привлекает внимания.

— Так вы избегали других вампиров? — отметил он. Я кивнула. — Почему?

— Если бы попался мамин знакомый, то стало бы известно, что она жива, и это могло бы дойти до Вольтури. А незнакомые могли нас атаковать, — я сделала паузу. — А то и оба варианта сразу. Мы никогда не были в Теннесси, потому что там жил мой дядя Джаспер, а когда мама наткнулась на него, еще до того, как нашла меня, шестимесячную, он сошел с ума и набросился на нее. Она сумела сбежать только потому, что он был слишком безумен, чтобы сражаться всерьез, и она сумела убедить его, что у него галлюцинации и что он ее с кем-то путает.

— Не знал, что у вампиров могут быть галлюцинации, — сказал Джейкоб.

— Мама тоже никогда о таком не слышала, кроме случая с дядей Джаспером, — согласилась я. — Она считает, что это произошло с ним потому, что у него есть сила эмпата, и ему пришлось ощущать, как его жена умирает.

Джейкоб поежился.

— Ну и семейные истории у тебя.

— Мама ничего не скрывала от меня, — сказала я. — И поэтому ряд историй, которые я слышала, были не слишком хорошими. Но мне так больше нравится. Когда я жила с дедушкой и бабушкой, а еще с тетей Розали и дядей Эмметтом, они почти ничего мне не рассказывали. Даже несмотря на то, что они считали маму мертвой, они не сказали мне об этом. Как и про папу.

Он неловко поерзал.

— Коди был почти год, когда мы объяснили ему, что на самом деле произошло с его родителями и братом с сестрой, — прошептал Джейкоб.

— А что вы говорили ему до этого? Он же наверняка спрашивал.

— Ну, он помнил, что его родители отдали его, требуя, чтобы мы унесли его от них, — вспомнил Джейкоб. — Думаю, что мы постепенно все привыкли к формулировке Ким, что они не просили пока что вернуть его обратно. И она привыкла говорить ему, что Ли и Сэт "работают" в Италии, не вдаваясь в подробности. Когда он научился задавать более конкретные вопросы, он получил более подробные ответы. А еще он временами подслушивал нас, у детей хороший слух.

— А что знает Клэр? — спросила я, уводя разговор от Коди. Я не могла больше понять, что чувствую на его счет. Возможно, я могла бы понять его, если бы у меня были братья или сестры, или если бы меня вырастили родственники, а не мама. Было ли дело только в том, что он скучал по Ли и Сэту? Неужели столь малого хватило, чтобы при таких сомнительных гарантиях он бросил все и ушел с ними, даже не оставив записки?

— Ну, не все, — признал Джейкоб. — Я... не думаю, что она помнит родителей. Для Клэр ее мир — это стая.

— Почему вы не вернулись в Вашингтон и не оставили хотя бы записки, пусть даже не рисковали раскрыться? — спросила я.

— А ты в таком случае связывалась со своим дедушкой Чарли? — задал встречный вопрос Джейкоб. — Посылала ему рождественские открытки?

Я встала и пошла туда, где несколько членов стаи играли в карты, и неловко попросила присоединиться, игнорируя выкрики Джейкоба:

— Подожди, Элспет, я не хотел... Элспет, извини...

Разумеется, я поняла, что он хотел сказать — контакт или даже его возможность означали превращение людей в потенциальных заложников — и как только я подумала об этом, я поняла, почему они просто не спрятали родителей Клэр, взяв их в стаю. У родителей были родственники, с которыми они не захотели бы рвать отношения, у родственников были свои родственники и так далее, а стая требовала определенного отношения люди-волки, чтобы быть мобильной. Если бы они не могли быстро убегать при нападении Вольтури на лагерь, они бы все погибли.

Но ему не нужно было доносить это именно так, с примером про дедушку Чарли. Я знаю, что мама ненавидит саму мысль о том, что он считает ее мертвой, и что я скучаю по нему. А бабушка Рене даже не знает обо мне.

Я не понимала, почему он так сказал. Это казалось такой хорошей идеей?

— Твой ход, — сказала Тиа рядом со мной, и я вытащила карту, чувствуя, что совсем запуталась.

* * *

После этого я не пыталась говорить с Джейкобом, а сам он не навязывался. Прошло два неспокойных дня, прежде чем Пера увидела кого-либо.

— Элспет, — сказала она, когда я на третий день вернулась утром с охоты. — Твоя мама пришла сюда несколько минут назад. Она сидит вон на той скамейке, — Пера показала, на какой. — Но рядом есть люди.

— Почему ты никого за мной не послала? — воскликнула я.

— Она не выглядит так, словно скоро уйдет, — сказала Пера. — А других вампиров или волков рядом я не вижу, только ее. Я бы скрыла ее, если бы бегуны прекратили бы тут проноситься каждые полминуты, — она вздохнула.

Я задумалась, как сказать маме пойти в менее заметное место, и наконец просто поместила свою руку примерно там, где должно было быть ее лицо по описанию Перы.

— Скажи мне, если она моргнет, — предупредил я.

“Мама, это я, пожалуйста, моргни дважды, если можешь слышать меня”, — попыталась я передать послание между скрытым и явным мирами, как мог делать Деметрий.

— Ничего, — сказала Пера.

— Провались оно все. Бегуны не смотрят достаточно пристально, чтобы увидеть записку, если я напишу ее, ведь так?

— Так, — подтвердила Пера. Я достала желтый блокнот, вырвала чистую страницу с конца и озадачилась отсутствием ручки. Пера поняла по моему виду, в чем мои затруднения, и нашла ручку в своей сумочке. Я набросала записку для мамы.

“Мама, это я. Я нашла стаю Джейкоба. Они все в безопасности от Вольтури, потому что у них есть одаренная, которая прячет их, как и меня, поэтому ты меня не видишь. Пожалуйста, уйди туда, где никто не будет тебя видеть, но при этом одаренная (человек) могла бы коснуться тебя, чтобы тоже спрятать, и мы сможем увидеть друг друга”.

Пера взяла записку, когда я закончила, и положила словно бы на пустое пространство. Бумагу резко дернуло невидимой — маминой — рукой, и Пера получила порез и резко выдохнула.

— Твоя мама...

— Она не навредит тебе, — пообещала я. — Даже если у тебя есть открытая рана, но я должна предупредить ее, чтобы она была готова.

Невозможно было избегать человеческой крови, если находишься рядом с людьми. Они очень хрупкие. У мамы был очень хороший контроль, всегда, но лучше не ошеломлять ее запахом человеческой крови внезапно. Кровь пахнет вкусно даже для меня, но я всегда старалась вести себя хорошо и никогда ее не пробовала.

Я выдрала еще страницу. “Одаренная порезалась бумагой, и у нее течет кровь, просто чтобы ты была готова”, — написала я и передала записку Пере, которая раскрыла ее и передала маме. Мама, похоже, встала со скамейки и начала искать менее людное место, но записку из воздуха она все же забрала. Пера пошла за мамой, а я вслед за ними, пока мы не пришли в место в парке, где не было заметно людей.

Я заметила волков, некоторых в человеческой форме, некоторых — нет, собравшихся за нами, и Брейди, нервно переминавшегося с лапы на лапу. Они подслушивали и явно хотели присутствовать, когда вампир появится в их убежище.

Пера потянулась вперед, и мама, полностью лысая, но в остальном совершенно невредимая, появилась рядом с ней...

... Немедленно бросившись на Перу с оскаленными зубами и жаждой в глазах.

Я схватила Перу и отшвырнула ее, но моей скорости было недостаточно, чтобы убрать добычу с пути вампира, и, думаю, мама могла бы убить Перу. Две вещи предотвратили это. Во-первых, Брейди — и другие волки — тут же прыгнул, едва мама двинулась, и во-вторых, мама взяла себя в руки, уклоняясь от атаки. Мгновение спустя волки уже стояли над ней.

— Нет, не надо, не трогайте ее, просто держите, я не знаю, что не так, просто держите ее, — завопила я, не в силах разобрать происходящее за их спинами, однако явно слыша ужасный скрежет... — Не трогайте ее, не трогайте ее...

Серого волка с белыми прожилками на шерсти отшвырнуло от той части стаи, которая прижимала маму. Это был Брейди, но я не видела, кто отпихнул его. Он зарычал, но не встал.

Еще несколько волков отступили назад, пока не осталось всего четверо, каждый из которых держал маму за руки и за ноги. Ржавошерстный Джейкоб — правую руку, бледно-желтый Виктор — левую, черный Сэм и шоколадный Квил — ноги. Я не видела никаких травм у мамы, она просто была обездвижена. Она выглядела застывшей и не дышала.

— Что случилось? — тихо спросила я ее.

— Певец, — кратко ответила она, не вдыхая воздух обратно.

Я повернулась к Пере, которая отступила под дерево. Брейди заскулил, но должен был подчиняться команде стоять на месте, не в силах подойти к ней.

— Пера, тебе придется раскрыть ее, — сказала я. Ее некрасиво передернуло, она явно не хотела приближаться к маме так близко, насколько нужно было, чтобы ее сила сработала. — Просто сделай это, и все будет в порядке, — умоляла я.

Эмили подошла к Пере и помогла ей, аккуратно подведя к маме. Пера осторожно дотронулась до маминых ног, которые выглядывали из-под лап Сэма, и мама исчезла, а четыре волка наклонились к земле на пару дюймов.

Брейди перекинулся. Обычно волки уходили под укрытие для этого, но они не всегда были осторожны, и я, пожив со стаей пару дней, уже не была удивлена или напугана этим до ужаса.

— Что, — рыкнул он, — это было?

— Я не знала, — заверила я его. — Не могла знать, и она не могла, но, эм, вампиры иногда находят, что один человек пахнет намного лучше других, а у Перы шла кровь... таких людей называют певцами. Она не хотела причинить тебе вред, — сказала я, повернувшись к Пере, которая все еще дрожала, уставившись на что-то, чего я не видела, наверное, на маму.

Захари направился туда, где лежали вещи, он швырнул Брейди пару штанов, а затем подошел к Пере, чтобы обнять ее. Пера прижалась к нему, не сказав ни слова, он же шептал ей что-то успокаивающие на ухо.

— Пожалуйста, сделай меня видимой, — попросила я, подходя к Пере, — я должна поговорить с мамой и...

— Нет, — ответил голос Джейкоба позади меня.

Возмущенная, я медленно повернулась, чтобы посмотреть, кому он это сказал, но он смотрел прямо на меня.

— Что значит “нет”? — спросила я недоверчиво.

Он мотнул головой.

— Она только что напала на Перу, Элспет. Я хотел бы верить твоим словам, что она безопасна, но она только что напала на Перу. Все останутся в укрытии, пока твоя мама здесь.

Я уставилась на него, ожидая, что он объявит, что это не вовремя прозвучавшая ужасная шутка. Я вглядывались в его лицо в поисках хоть какого-то намека на юмор, но его не было. Джейкоб был грустным, но уверенным в своих словах.

— Она моя мама, — прошептала я. — Она не опасна. Она растила меня в течение пяти лет. Это из-за певца...

— А что если ты пахнешь как Пера после того, как пробыла с ней рядом столько времени? — мягко спросил Джейкоб, его голос был полон горечи. — Что если она ранит тебя, Элспет?

— Мама никогда не причинит мне вреда, — выкрикнула я.

— Ты говорила, что и Пере она не причинит никакого вреда, — рыкнул Брейди, и я посмотрела на него через плечо. Он выглядел так, словно хотел кого-то убить. Возможно, маму.

— Никто не мог знать, что Пера окажется певцом,— парировала я. — Это редкость, мама слышала только о троих...

— Но это значит, что ее контроль не безупречен, и мы не подвергнем тебя опасности, — сказал Джейкоб. — Даже если ты возненавидишь меня за это, — он вздохнул. — Конечно же, ты можешь писать. Думаю, это будет вполне безопасно.

— Мама, — прошептала я. — Она моя мама... — Я развернулась, надеясь, что Пера ослушается Джейкоба. Она могла. Это было в ее силах. Но я не увидела никакого протеста в ее глазах.

Я снова повернулась к Джейкобу, выкручивая свою силу на максимум, но даже несмотря на то, что он очень сожалел о моем заточении, он не шелохнулся.

Существует всего несколько вещей, которые я могу сделать, а вампиры — нет, и одной из них является плач.

* * *

Я не позволила себе долго плакать. По крайней мере, я могла написать маме. Я снова нашла ручку и блокнот и небрежно написала: "Мам, ты еще тут?" Я лишь придерживала ручку, чтобы она могла написать, если она была тут.

Ручка поднялась в воздух, как и блокнот, и мама ответила своим округлым почерком: "Я все еще здесь. Все целы? Ты можешь больше не прятаться?"

“Мы все в безопасности, — написала я, глянув в сторону Джейкоба. — Певцом оказалась та одаренная, которая может скрывать людей. Джейкоб не позволит ей раскрыть кого-либо из нас, пока ты здесь, так как думает, что ты опасна. Даже для меня. Он запечатлен на мне, мам”, — запоздало добавила я. Я хотела общаться с ней, а не писать. Писать было хуже, чем разговаривать вслух.

Мама взяла ручку, но перед тем, как она начала писать хоть что-либо, последовала значительная пауза.

“Кроме того, что ты не можешь раскрыть себя, ты в порядке, Элспет?, — наконец ответила она. — Они не обижают или не запугивают тебя и, помимо этого, относятся хорошо? Джейкоб не давит на тебя из-за запечатления?”

“Помимо этого — нет”, — нацарапала я. У меня ужасный почерк, и если я была расстроена, лучше он не становился.

"Давай продолжим писать на дереве, где люди вряд ли заметят странное поведение ручки", написала она. Затем ручка и бумага поплыли вперед к одному из деревьев, высокому и с толстыми ветвями, и поднялись вверх, я последовала за ними. Как только мама нашла место, что устроило ее, она дала мне время догнать ее и написала "Как думаешь, есть шанс убедить Джейкоба изменить мнение или одаренную — отпустить тебя без его разрешения?"

“Не знаю, возможно. Но не так скоро”.

“Пожалуйста, расскажи мне обо всем, что случилось с того момента, как мы расстались”, — написала мама.

Я хаотично и сбивчиво, с заметками на полях и стрелками, написала о том, как провела последние пять дней и что узнала. Я не могла видеть реакцию мамы и ненавидела такое общение, не зная, как она воспринимает прочитанное, не зная, разочарована она из-за того, что я выдала все секреты или из-за того, что я поцеловала Коди, не зная, злится ли она на Джейкоба, Коди или Перу, не зная, хмурится ли она над диалогом детей Клируотеров или улыбается над описанием членов стаи.

Когда я уже совсем разогналась, пытаясь рассказать обо всем без своей силы, она вытащила у меня ручку и написала "У тебя выдалась та еще неделя, Элси. И я не убеждена, что ты в безопасности в стае, как полагает Джейкоб. Не тогда, когда у Вольтури закончилось терпение и они хотят использовать "творческий подход". Если он правда хочет твоей безопасности, скорее всего его можно убедить, что тебя лучше отпустить."

Я написала: "Как ты думаешь, что они сделают?"

"Не уверена до конца, — ответила она. — Очевидно, Вольтури не пытались убить членов стаи. Это было бы не сложно. Подожженных деревьев легко избежать, если их немного. Они могли бы рассчитать время так, чтобы лагерь оказался в кольце из огня, и сбежать было бы труднее. Ничего не останавливает их и от того, чтобы атаковать при помощи ядовитого газа или найти бомбу и установить ее рядом. Вероятно, они пытаются оставить Перу в живых и только запугивают стаю, чтобы те ее выдали".

Это мне в голову не приходило. Действительно, было множество способов атаковать непрямыми путями тех, кто прячется. То, что стая еще жива — даже без случайных жертв — после пяти лет преследования выглядело так, словно Вольтури и не хотели их смерти.

"Думаешь, они теперь они перейдут к таким мерам?" — написала я.

"Может, да, может, нет. Есть и другие способы, которые они могут попробовать; сомневаюсь, что они быстро откажутся от такого подарка, как Пера. Послать Хейди бродить рядом и привести Перу туда, куда они захотят, поскольку Пера может видеть нескрытых людей. Единственная причина, которая приходит мне в голову, почему они не попробовали задействовать Челси, так это то, что она не может работать через границу, как и ты. Возможно, с Хейди так же, но это менее вероятно”.

"Но Челси не может влиять на запечатление, не больше чем на чувства влюбленной пары у вампиров, разве не так?"

"Она не может использовать свою силу на волках. Я так понимаю, что это не распространяется на самих запечатленных, которые могут быть уязвимы. Ты ничего не замечала в себе после запечатления?"

"Нет, — написала я, — Не думаю, что во мне что-то изменилось".

"Тогда вряд ли что-либо происходило и с другими запечатленными. Челси должна быть в состоянии влиять на них, как и на всех прочих. Возможно, ей нужно видеть того, на кого она воздействует, или существует еще какое-либо подобное ограничение. Хотела бы я спросить Элизера, — ручка дописала до этого момента, дважды стукнула по бумаге и продолжила: — "Ты, скорее всего, права насчет того, что разум Коди прочтут, и, следовательно, факт моего выживания станет известен Вольтури. И раз уж так, возможно, я могу раскрыться семье. В любом случае, нам нужно убираться из Нью-Йорка. Они будут искать нас здесь, если мы им нужны."

"Зачем им понадобился Коди? — написала я — Вряд ли они внезапно в приступе доброты решили дать брату и сестре поговорить с ними".

"Да, вряд ли, — согласилась мама. — Я считаю, что они не хотели, чтобы у стаи была возможность обратить Перу. Ее сила тогда могла бы возрасти. А даже если бы и осталась на прежнем уровне, то ей не нужно было бы спать, она бы не старела, не могла бы пострадать от болезней или ран. Это позволило бы им постоянно быть в безопасности, а не просто терпеть временные трудности. Также, если она умрет, то будет потеряна для Вольтури навсегда. Учитывая, сколько времени они ждали, прежде чем убить Элис и твоего отца, они терпеливы, но Элис и твой отец были вампирами. Коди был единственным ядовитым членом стаи". Так странно было — читать записи мамы о папе без грусти, которую я ассоциировала с ним. Ее почерк не дрогнул, но я могла представить ее лицо.

"Мне нужно показать этот разговор Джейкобу?" — Я нахмурилась, обиженная на него и склонная не подходить к нему. Но если его можно убедить дать Пере раскрыть меня, то это более важно, чем наказывать его моим игнорированием.

"Да. Также можешь упомянуть, что я сама была певцом, но выжила. Контроль возможен. Если бы у Перы не было ран или я заранее знала, что она певец, я бы не атаковала. Для тебя вообще нет никакой опасности при раскрытии, даже если ты будешь пахнуть как она, будь это физически возможно. Я никогда не причиню тебе вред, Элспет".

"Я знаю, — написала я с упрямым выражением лица. — Джейкоб просто уперся. Я покажу ему записи".

* * *

Я легко спрыгнула с дерева, подошла к вожаку стаи и сунула блокнот ему под нос.

Он внешне никак не отреагировал на мою враждебность, кроме того, что уголок рта у него дернулся. Он взял предложенное и быстро пролистал.

— Хейди? — спросил он, добравшись до этого имени.

— Ты не знаешь о ней? — спросила я. — Я думала, что Брейди рассказал тебе обо всех, кто работал на них...

— Я не знаю полностью всю стражу, — ответил Брейди с оттенком рычания в голосе. Он все еще прижимал к себе Перу, которая больше сейчас походила на куклу, чем на могущественную одаренную. — Только некоторых. Уверен, что полно тех, о ком я даже не слышал. Например, я никогда не встречал Дэл, пока она не привела Перу.

И даже если кто-то из них встречал Хейди, у них не было совершенной памяти.

— Хейди обычно работает охотником у Вольтури, — объяснила я. — Она красивая. Волшебным образом красивая. Люди идут за ней, только чтобы продолжать смотреть на нее.

Брейди резко выдохнул и тут же закрыл рукой глаза Перы. Она не возразила, просто опиралась на него и дрожала. Я начала понимать, почему ее сила — это умение прятаться. Джейкоб продолжил:

— Я подумаю над тем, чтобы раскрыть тебя из скрыта, когда мы выберемся из Нью-Йорка. А пока же...

Бумагу внезапно вырвало из его рук.

"БЕГИТЕ", — написала мама поверх всего, а потом блокнот разодрало в клочья, и он посыпался в виде конфетти на землю. У меня сердце подпрыгнуло к горлу. Я и раньше должна была бежать, но бежать сюда...

— Я что-то слышу, — прошептала Пера.

Я развернулась, широко раскрыв глаза, но так и не успела ничего увидеть, поскольку Джейкоб закричал "Разделяемся!", раздались шуршащие звуки перекидывания, после чего Джейкоб схватил меня зубами за рубашку, забросил себе на спину, и мы побежали.

* * *

Они все равно нас поймали.

Хейди не понадобилась. И вообще ничего слишком сложного не использовалось. Мама была права насчет того, насколько это легко было.

Это были сети, выстреливаемые из особых пушек, которые я раньше видела только по телевизору. Сети были сделаны из металлических нитей, которые не могли удержать оборотней, но замедляли в достаточной мере, чтобы какой-то дым, напускаемый вампиром, вырубал их. Сетей было много, вероятно, чтобы компенсировать нашу невидимость, и меня сшибло с Джейкоба одной из них — она попала мне в спину. Я вцепилась в нее, но разорвать не могла. С некоторым усилием я могла разгрызать одно волокно сети за другим, но это требовало времени, много времени. Я пыталась грызть как можно незаметней, игнорируя противный вкус металла.

Мне было сложно сказать, сколько Вольтури участвовало в поимке, но, должно быть, много. Я увидела, как Пера пытается скрыть сети в той же манере, что она проделывала с дверью в отеле. Что удивительно, никто не вмешался, но как только она сделала достаточно большую дыру, чтобы выбраться и раскрыться самой, я больше не могла видеть происходившее — за исключением того, что спасать нас она не пришла. Дэл, предположила я, и в этот раз не было внезапно запечатлевшегося волка, но Дэл не могла бы раскрыть меня, потому что я одаренная, и ее сила работает неосознанно при прикосновении, а способность Перы тоже требует прикосновения...

Кто-то заметил, что я разгрызаю сеть и, видимо, по расположению дыры предположил, где моя голова, после чего я ощутила вспышку боли чуть выше шеи и вырубилась.

* * *

Думаю, я была без сознания вплоть до того времени, когда обычно засыпаю, так что потеря сознания перешла в сон, иначе я не знаю, как мы добрались до Италии прежде, чем я пришла в себя. Проснувшись, я очутилась в своего рода клетке.

Обычные стены из обычного камня. Но они были достаточно изогнуты, чтобы я не могла нормально ухватиться за них зубами, по крайней мере быстро; то же самое с полом, из-за чего сидеть на нем было неудобно, поскольку я медленно съезжала в середину, если отвлекалась. Была и дверь с небольшим окошком, из которого падал свет, но на двери было предупреждение "Осторожно — высокое напряжение" на итальянском, и я не была готова проверять, блеф ли это, пока у меня не кончатся другие идеи насчет моей ситуации.

За исключением этого комната была скучной. У меня, похоже, ничего не было, никто мне не угрожал, а мама...

Мама либо убежала, либо нет, и это уже случилось, так что волноваться о ней мне не стоило, раз уж это все равно не могло помочь.

Но я все равно волновалась. Я не могла не волноваться. Так что я металась, как только могла, по этому изогнутому полу, запускала пальцы в ту путаницу волос, что осталась от моей косы, и пыталась понять, какое физическое действие соответствует "дрожанию пальцев", потому что была не уверена, а потом у меня кончились способы волноваться и я просто села и дала себе скатиться в середину клетки.

Я была одна. Незнакомка в клетке со мной не в счет. Я проворчала про себя и посмотрела на дверь, но не могла сказать без прикосновения, правда ли она под напряжением, а рисковать не хотела.

Я была голодна, но есть было нечего. Мне было скучно, но делать было тоже нечего. Я легла на камень, положила руку на лицо и попыталась поговорить с собой.

Продвижения не было. Я могла подавать себе знаки, приветствия, показывать буквы и случайные слова, в тихом пустом пространстве, но это все еще вызывало головокружение из-за непонимания того, которая из нас показывает знак, а которая — нет. Как мне отделить себя от себя? Что позволяет мне делиться таким образом? Я сдалась и снова начала бегать по камере, потом опять села на пол и стала наблюдать за танцем пылинок в луче света, освещавшем комнату.

Я была уже сильно голодна так, что даже ощущала дискомфорт. Моим рекордом по времени без пищи было тридцать часов. Это произошло, когда один из моих временных друзей был отъявленным жаворонком и решил нанести мне визит в шесть утра, так что у меня не было времени на охоту и пришлось ждать, пока мы поедим в ресторане с очень медленным обслуживанием. Я сделала это не целенаправленно. Мне не нравилось быть голодной.

Я подумала, что, вероятно, снаружи есть стража. За исключением почти исцелившегося ушиба от удара по голове, я не была ранена. Что бы они от меня ни хотели, это вряд ли не включало в себя не кормить меня. Приблизившись на некоторое расстояние к двери, я крикнула:

— Простите! Я голодна!

— Секунду! — прокричал мужской голос из коридора. Он казался чистым, такой я привыкла слышать у вампиров. Я подождала, и не позже чем через минуту в окошке показалось лицо вампира.

— Я собираюсь открыть дверь, — сказал он. — Если попытаешься выбраться, я оторву тебе ноги и так и оставлю.

Он говорил это не как говорят угрозу, давя на собеседника. Он просто информировал о том, что сделает, если я попробую сбежать.

Он открыл дверь (на нем я заметила резиновые перчатки, так что либо они весьма тщательно подошли к организации блефа, либо дверь и правда была под напряжением) и втолкнул бледного дрожащего подростка-человека.

* * *

— Стойте... — сказала я, но вампир закрыл дверь. — Подождите, я не ем людей...

— Я не собираюсь ловить тебе гребаных газелей, — заорал страж. — Ешь его, или не ешь, мне плевать.

— А что насчет человеческой еды?.. — спросила я, уже не надеясь на ответ. Я не думала, что сорвусь и наброшусь на человека, но вряд ли они все равно выпустят его, даже если я не трону его.

— Он человек, он еда, а я не развозчик пиццы, так что заткнись, — прорычал вампир.

Я затихла.

— Говоришь по-английски? — прошептала я человеку. Он не ответил, так что я повторила по-итальянски. Я не знала, в Италии ли я, но это было разумное предположение, а его скорее всего схватили на месте. Он кивнул. Я перешла на итальянский. — Я не собираюсь вредить тебе, но не знаю, как кому-либо из нас отсюда выбраться. Меня зовут Элспет. А тебя?

— ...Карло, — сказал он, глядя на меня. — Прекрасный ангел привела меня в туннели, но... — Он выглядел напуганным, но взгляд был немного остекленевший, словно у него все еще перед глазами стояла Хейди, включившая свою силу на максимум. Ну, я предположила, что это была Хейди. — Она была такой прекрасной, как она могла так поступить? — простонал он.

— Это ее работа, — прошептала я. — Она уводит людей за собой, будучи красивой, но она охотник, а не ангел.

— Но она сияла словно драгоценность, словно серафим! Ее волосы словно шелк цвета красного дерева! — воскликнул Карло изумленно. Я не была уверена, сам ли он не может понять, что красота Хейди не делает ее хорошим человеком, повлияла на него так ее сила или тут какое-то сочетание первого и второго. Мне пришлось выслушать преувеличенное описание каждой черты Хейди — он описывал ее глаза как "аметисты", что было странным выбором для цвета контактных линз; возможно, просто на синие линзы проявился родной красный цвет глаз? — а после нескольких минут он начал кричать, что было немного странно.

Я уставилась на него. Выглядело так, словно ему больно, но я не трогала его, он не прикасался к двери, и я не слышала, чтобы он ударился о камень камеры... Я предположила, что у него мог быть инфаркт, но выглядело сомнительно для его возраста. Капли его крови не несли в себе запаха какой-либо болезни. Хотя были и правда своеобразными. Единственное, что произошло с ним, с тех пор, как он начал описывать Хейди — незнакомка в клетке вонзила зубы ему в шею и начала высасывать кровь.

— Что не так? — наконец спросила я, но он, похоже, был в таком же замешательстве, как и я, и просто показал рукой на горло. Прошло несколько секунд и он перестал кричать. Я коснулась его запястья и проверила пульс. Он был определенно мертв. Может у него все же был сердечный приступ. Это не так и невозможно для подростков, к тому же он перенес немалый стресс. Хотя при этом ничего не должно было происходить с шеей, насколько я знаю. Я не врач.

Я задумалась над этим на несколько секунд, а потом внезапно незнакомка в клетке перестала быть неважной. Я повернулась и посмотрела на нее.

Она была маленькой, с широкими чертами лица, ореховой кожей и темными волосами, остриженными настолько коротко, что я даже не могла распознать их текстуру. Она сидела как дикий зверь, вцепившись в изогнутый камень рядом с головой Карло со стороны раны на его шее, и выглядела готовой сразу прыгнуть, бежать или сражаться. На ее губах были капли крови, которые она слизнула, заметив, что я смотрю на нее, и посмотрев в ответ темными задумчивыми глазами. На ней было только струящееся бледно-зеленое платье, которое мне показалось похожим на одежду индийских женщин. Однако "пьет кровь" и "не бледная" означало "полувампир", то есть скорее всего одна из сестер Науэля, одна из них была кореянкой, вторая швейцаркой, а еще...

— ...Аллирия? — тихо предположила я, и она кивнула с тем же выражением лица. Сестра-австралийка, одаренная, которая могла делать себя незаметной, что объясняло то, что я ее не замечала, пока она не решила показаться. Я перебрала недавние воспоминания. Я определенно ее видела. Но тогда она не была кем-то важным. Я больше внимания уделила углам своей камеры, нежели ей. Пытаться сконцентрироваться на воспоминаниях о ней до того, как она показалась, было трудно. Они не стоили запоминания, и то, что не стоило, можно было забыть — я не смогла вспомнить, была ли она в камере, когда я проснулась, или вошла вместе с Карло.

— Ты убила Карло? — нахмурившись, спросила я, пытаясь продраться через неразбериху в мыслях.

— Ты не собиралась есть его, — пожала плечами Аллирия. У нее был австралийский акцент и обыденный тон. Я совсем немного удивилась акценту, поскольку знала, что она родилась еще до того, как Австралию колонизовали англоговорящие, и не было причины, по которой она должна была иметь именно такой акцент. — А он не хотел замолкать.

Я смутно понимала, что должна злиться на это, но, разумеется, ничего из сделанного Аллирией до ее проявления не было важным; в моих мыслях царил беспорядок, она не сделала ничего стоящего внимания тогда, вот и все. Я выкинула из головы бесполезную мысль.

— Стража не разозлится, услышав, как ты тут болтаешь со мной?

Тут она снова стала неважной, я вздохнула и пожелала, чтобы кровь не пахла так хорошо. Я потянула ниточку из рукава и задумалась, сколько протяну без еды, пока мне не станет хуже.

Аллирия показалась снова, и я моргнула.

— Ты не ответила на мой вопрос, — смутно вспомнила я. Ну, ответ на мой вопрос стоил бы запоминания, но я не помню его, следовательно, она не ответила.

— Саид! — взревела она.

— Аллирия? — недоверчиво спросил охранник. Он метнулся к окну. — Что, чёрт возьми, ты здесь делаешь?

— Деметрий будет зол на тебя, если я скажу, что ты запихнул меня сюда, — сухо ответила она.

— Я не поместил... правда? — ответил охранник, скорее всего, Саид. — Если я и поместил тебя сюда, то только потому, что ты исчезала. Я не имел в виду...

— Для Деметрия это не будет иметь значения, — сказала она, её тон был холодным и высокомерным. — Ты не одаренный или воин, ты всего лишь посредственный охранник, и никто не возразит, если он убьёт тебя. Но я не расскажу ему, если ты сделаешь кое-что для меня.

— Чего ты хочешь? — с подозрением спросил Саид. — Я не могу освободить узника, за это меня точно убьют...

— Ты не должен выпускать её, — сказала Аллирия, махнув рукой. — Но я хочу, чтобы ты ушёл на два часа, а по возвращении выпустил меня. Достань для неё что-нибудь, что едят люди, пока будешь отсутствовать, — предложила она. — О, и забери это. — Она толкнула труп Карло, костяшки пальцев впились ему в плечо. Мне стало не по себе от того, как он снова оказался на полу.

Саид пробурчал что-то под нос, но открыл дверь — руки его были в резиновых перчатках, подхватил покойника под руку и потащил в коридор. Он был из такого же тёмного камня, как и моя камера. Угол обзора не позволял мне увидеть другие двери, если они были. Саид закрыл дверь, и я услышала, как он тащит Карло к той участи, которая ожидала умершего.

* * *

Умостившись на наклонном полу, Аллирия терпеливо ждала, пока шаги Саида не затихнут.

— Саид не очень внимателен. Он просто охранник и не обратил бы внимание на нашу беседу, даже если бы я исчезла, и мы бы очень громко разговаривали. Но он ушёл. Я наблюдала за тобой. Ты знала, что твои сны вытекают из твоих рук, когда ты спишь?

— Да, — ответила я, стало неуютно. — Почему ты, эм, наблюдала за мной?

— Челси ещё не прикасалась к тебе, — сказала Аллирия. — Она очень занята с новыми волками, которые должны были сплотиться. Так что...

— Волки в порядке? — оборвала её я. Аллирия не была враждебно настроена по отношению ко мне, может, она смогла бы рассказать мне подробности. Я беспокоилась о стае, правда, они были вторыми в списке после мамы.

Аллирия пожала плечами.

— Волчата в питомнике вместе с остальными, волки и женщины были замечены Алеком и Челси. Пока Алек всё ещё там, мне нужна твоя помощь с кое-чем. Ты мне поможешь?

Я скривилась от идеи о том, что Челси применяет своё колдовство к стае, а затем моргнула, прежде чем ответить на просьбу Аллирии.

— Не думаю, что могу оказать посильную помощь. Я в тюремной камере.

Аллирия махнула рукой, словно это было несущественным.

— Я могу скрыть тебя магией, чтобы ты могла уйти со мной, когда Саид вернётся, чтобы выпустить меня. Если мой план сработает, мы сможем выбраться.

— Мы можем выбраться? — спросила я в замешательстве. — Ты и я? Почему ты хочешь уйти? Мне казалось, Деметрий твоя пара.

Она наклонилась вперед, сверкнув глазами.

— Я его пара, — прорычала она. — Но ты и я, гибриды, высшая раса, не имеем подобных уз, этих безумных привязанностей. Только у волков-мужчин и вампиров есть эти паразиты в их разуме. Как у Деметрия, — она буквально выплюнула это имя. — И это значит, что я не могу спрятаться от его внимания, никакой дар не заставит его игнорировать меня, никакое событие не будет для него важнее меня, никакие просьбы не принудят его оставить меня одну, и он может найти меня где угодно, выследить в любом уголке Земли, а еще он быстрее и сильнее меня. Вольтури ценят его и не откажутся от его услуг только по моему желанию или для моего спокойствия, и пока мне приходится угрожать таким идиотам как Саид и выполнять угрозу, если я хочу притворяться этой ошибочной парой, я не свободнее, чем ты. Да, я могу выходить наружу, выходить незамеченной сквозь парадный вход и бежать куда угодно, но он найдет меня, решив, что я просто играю с ним, заберет обратно как выигранный приз, смеясь над моими криками, и принесет обратно в Вольтерру. Я часто сбегаю. Он всегда находит меня. В этот раз я хочу убить его. Я дам тебе все, что захочешь, из того, что в моей власти, если ты поможешь мне убить его.

Ужасная картина целиком предстала перед моими глазами, я словно услышала отвратительный смех вампира и крики девушки, которая не может убедить его, что он ей не нравится, что она не ощущает того же, что и он, что это не взаимно. Пытаясь перестать представлять дальше эту картину — то, чего, как я смутно понимала, я едва избежала с Джейкобом, только потому, что мне повезло, что он не психопат, и чего Аллирия не заслуживала, вероятно, даже с учетом того, что она убивала людей (скорее всего), я спросила:

— Высшая раса?

Аллирия немного успокоилась и отмахнулась от меня.

— Так нас зовёт отец. Его цель — понять меня, моих сестёр и брата. Мы родились такими, а не были обращены, нам приходится спать, мы можем выжить на любой пище, если нужно, и мы можем вынашивать детей.

Последнее было шокирующим.

— Мы можем?..

— От людей и вампиров, неважно, — ответила Аллирия, рот скривился. — Возможно, от волков, но я не пробовала.

Меня передёрнуло от мысли, что она "пробовала" с вампиром, вероятно, с определенным вампиром.

— У меня трое от людей, и они такие же, как мы, может быть, немного медленнее, чем мы. Я убила его детей до того, как они родились, моя маленькая месть, но у Ноэми как-то был любовник-вампир, не пара, всего лишь краткий интерес — её сын такой же, как и мы, только чуть быстрее, не особо горит желанием есть растения и другие омерзительные вещи. У нас, конечно, есть время, чтобы поговорить об этом, — сказала она, но затем добавила: — Но сначала я хочу знать, поможешь ли ты мне.

— Я никогда никого не убивала, — ответила я робко. — Я... я не думаю, что смогу. Не потому, что это убийство кого-то, но он вампир...

— Мы можем убивать вампиров, при возможности, — уверила она меня. — Зубы, спички и элемент неожиданности. Последнее — это мое оружие. Любой, кроме Деметрия, считает меня незначительной, даже если я рву его на куски. Хотя Рената может разворачивать меня, даже не зная о моем наличии, Маркус видит меня через полупрозрачные нити отношений, а с Адалхейд, даже если я найду ее...

— Хейди?

— Ее зовут и так, да. Адалхейд слишком красива, чтобы ее убить, также я не иммунна к Челси или, думаю, я сумела бы вырезать всю стражу за то, что они не помогают мне. Но мой план не в том, чтобы подписать тебя на убийство Деметрия, не твоими руками. Проблема в том, что твоя сила противостоит моей. Я пыталась спрятать тебя, пока ты спала, и не смогла укрыть тебя от внимания и наполовину от того, что могу проделать с другими. Ты знаешь как заставить... себя прекратить постоянно громко заявлять о себе? — спросила она. — Если нет, то я могу убить Саида, и мы сбежим так...

— Эта сила успокаивается, когда я лгу, — сказала я. — Чем меньше правды в том, что я говорю, причем обязательно о себе, тем меньше она работает. Например, меня зовут Дженнифер, я из Мемфиса. Стало лучше? — спросила я. — Я не Дженнифер и никогда не была в Мемфисе.

— Помогло, — сказала Аллирия. — Вероятно, хватит, чтобы вытащить нас отсюда без убийства Саида. Хотя тебе придется постоянно шептать ложь.

— Если... если ты не иммунна к Челси, то как ты все еще ненавидишь Деметрия? — спросила я в замешательстве.

Она зашипела сквозь зубы.

— Ей нужно нечто, с чего начать, материал для лепки своего рода. С помощью Аделаиды она...

— Аделаида? — спросила я.

— Я не зову их по нелепым прозвищам, — насмешливо сказала Аллирия. Прозвища? “Адди? — предположила я тихо, подумав о той одаренной, о которой рассказывала мама. — Дэл? Если это одна и та же личность…”

— Прозвища для детей. Когда она помогает Челси, то копирует ее силу, и они работают вместе, что мощнее, чем одна Чесли, но им все равно нужно семечко, которое можно было бы вырастить в цветок. У меня была неделя, чтобы научиться ненавидеть Деметрия, прежде чем я оказалась рядом с Челси, и никаких зачатков добрых чувств больше не было. Я тщательно убедилась, что их нет, потому что больше всего я боюсь оказаться привязанной к нему, потеряв любую надежду на свободу или месть.

— Ох, — сказала я. Голова шла кругом от новой информации, попыток подавить ужасные мысли об Аллирии и Деметрии, а также придумать достаточно ложные вещи, чтобы моя сила утихла, позволив Аллирии спрятать меня ради ее плана. — Какой у тебя план?

— Алек сдерживает волков и их женщин, пока с ними работает Челси, — сказала Аллирия. — Ты не одна из волков, которых можно обработать группой, и не слабый, легко перековываемый человек, так что тебя отделили, чтобы заняться тобой позже. И пока Алек работает там, он не может смотреть за одаренными в подземелье. Чаще всего их содержат по кускам, но их нужно кормить, а для этого они нужны целые, пусть и не обязательно в сознании. Аделаида берет силу у Алека и держит узников без сознания, пока их кормят, что весьма утомительно. Адалхейд приходится притаскивать дополнительную добычу, делать несколько поездок за пределы города. Стражу, учитывая задачу кормить одаренных, нужно напоить кровью до отвала, чтобы они могли справляться, не забирая кровь себе. Еду для одаренных нужно добыть из жертв, залить через лейку в узников...

— Подожди, что? Одаренные в подземелье? — недоверчиво спросила я, прервав ужасное описание процесса кормления бессознательного вампира.

— С Аделаидой необязательно завоевывать преданность одаренного или одаренной, прежде чем они будут полезны для Вольтури, — сказала Аллирия. — Силу можно скопировать и у одаренного, которого не может перевербовать Челси. Конечно, таких одаренных разрывают на куски, позволяя исцелиться и быть покормленными только под надзором Алека или Аделаиды, прежде чем разорвать их снова. Но сейчас они целые, и сам Алек за ними не смотрит, и с твоей помощью можно устроить побег.

— Я не понимаю, что я могу сделать, — сказала я.

— Предположим, — сказала Аллирия. — Что я пойду в подземелье, спрятавшись, как только могу, и коснусь руки Аделаиды. Она скопирует мою силу и потеряет силу Алека, так что все одаренные придут в себя. Но тогда она сможет быть незаметной и порвать одаренных снова на куски. Разумеется, в процессе она получит их силы вместо моей, но там есть весьма мощные одаренные, а Аделаида достаточно умна, чтобы использовать элемент неожиданности от моей силы, чтобы разобраться с узниками в правильном порядке.

Я начала понимать.

— Но моя сила полностью безобидна.

— В точку, — сказала Аллирия. — Я скрою тебя как можно лучше, пока ты шепчешь ложь для успокоения твоей способности, и ты коснешься Аделаиды рукой. У нее больше не будет преимуществ перед одаренными. По крайней мере некоторые из них сбегут из своих камер, и, только что накормленные, они найдут силы на то, чтобы разрушать и бежать.

— И ты надеешься, что... один из одаренных будет признателен достаточно, чтобы помочь тебе с Деметрием? — спросила, найдя план изобретательным, но пока еще не понимая конечной цели освобождения узников.

— Нет, — сказала Аллирия. — Я не могу полагаться на это; Челси не смогла сделать узников преданными Вольтури, но она обрезала все связи, какие могла, и это сделало их достаточно асоциальными, чтобы я едва ли могла рассчитывать на их благодарность.

— Тогда почему ты хочешь сделать это?

— Я думаю, когда Деметрий вернется, его задачей будет поиск сбежавших, прежде чем ему разрешат пойти искать меня, — зло сказала Аллирия. — Я часто убегала, в конце концов. Меня всегда находили и возвращали. Мой поиск может и подождать — а вот секрет одаренных в подземелье это то, что Вольтури очень хотят сохранить. Это улучшает их репутацию, когда каждый ковен видит, как Аделаида показывает новую ужасную силу. Они десятилетиями удерживают правление благодаря тому, что каждый знает, что они убьют любого, кто не подчинится им, и оставят в живых тех, кто следует их законам; а вот информация про такую полусмерть, диктуемую жадностью, а не справедливостью, не пойдёт им на пользу. Так что найти и вернуть одаренных будет их срочной задачей, а Деметрий — ищейка.

— Так это все, чтобы дать тебе больше времени...

— Нет, — ответила Аллирия с непонятным торжеством в голосе. — Не совсем. Время важно, но это не то, чего я хочу. У тебя должны быть знакомые вампиры. Вампиры, которые помогут мне. Или те, кто, по крайней мере, будет защищать свою территорию, когда Деметрий придет туда один (потому что ему никогда не нужна была помощь для моей поимки) в поисках того, кого, как они считают, там нет. Они смогут убить его.

— Ох. — Это был весьма продуманный план, но только если Аллирия сможет спрятать меня достаточно хорошо, чтобы вывести из клетки, и тогда можно будет попробовать реализовать его.

И у меня действительно есть знакомые вампиры.

Я должна позвать на помощь, если попаду в беду и не смогу разобраться с ней сама.

Плен у Вольтури и возможное попадание под влияние Челси определенно подпадали под определение такой беды.

— Я помогу тебе, — сказала я Аллирии, и она растянула губы в кровожадной улыбке.

* * *

— Помни, — в десятый раз повторила она. — Ты не способна думать обо мне, когда я скрываюсь, и я могу прятать тебя, только пока сама скрыта. Ты должна сама сформулировать такой план без меня, сама должна шептать ложь про себя, иметь желание пройти мимо Саида по тому пути в подземелье, что я тебе опишу, не ждать, пока я покажусь, словно идешь одна, и коснуться Аделаиды без напоминания, что это нужно сделать. Ты должна вести себя так, словно ты правда этого хочешь сама и можешь это сделать, без напоминания о том, что это обеспечивается мной.

— Я понимаю, — сказала я в десятый раз.

— Повтори, что ты должна делать, — потребовала она.

— Когда Саид откроет дверь, я начну шептать ложь себе под нос и не буду останавливаться, — повторила я. — Я пройду прямо рядом с ним и быстрой походкой, но не бегом, дойду до двери в конце коридора. Открою дверь, спущусь на два этажа, поверну направо, открою третью слева дверь, войду, пропустив ту часть комнаты, где содержатся одаренные, так, чтобы не попасть в область, где действует сила, лишающая сознания. Они не заметят меня, и я должна не обращать на это внимания, принимая как должное. Я подожду, пока страж покормит заключенных, вплоть до последнего. До того, как он начнет снова разрывать их на куски, я коснусь Аделаиды. Поднимется суматоха, но я продолжу шептать ложь. Потом я соберусь и выберусь из подземелья и города, это будет неважно, и я не буду нигде останавливаться. На всем пути я не должна прекращать шептать ложь.

— Хорошо, — сказала Аллирия, выдыхая. — Скажи ещё раз.

Я закатила глаза и еще раз повторила инструкции.

— Я могу запомнить вещи, если считаю их стоящими запоминания, как и ты, — сказала я ей.

— Даже у вампиров есть определенные проблемы с этим, — возразила Аллирия. — Саид сумеет выпустить меня только потому, что у него есть годы опыта наказаний от Деметрия каждый раз, когда он игнорировал свои намерения такого рода. Я воздействую не на память, не напрямую. Только на твои суждения о том, что нужно помнить. Ты запомнишь инструкции, но ты должна полностью стремиться исполнить их и не обращать внимание на то, что забыла причину этого.

Я нахмурилась, но повторила план еще раз, четко представляя каждый шаг.

После двух часов, которые Саиду сказали провести вне пределов слышимости, я услышала его шаги — мягкие тяжелые звуки каменных ступней вампира от ходьбы по каменному полу. Он открыл дверь и швырнул мне бумажный пакет с жирными пятнами — мою еду, предполагалось, что я начну шептать ложь, но я правда была голодна, и не могла лгать, пока мой рот был занят едой, а поесть казалось важнее. Я открыла пакет и забросила в рот нечто вроде фрикаделек. Но сначала я должна была выйти из комнаты, и мне пришлось начать шептать ложь. По какой-то причине.

— Я полярный медведь, — пробубнила я с набитым ртом, выбираясь из углубления в полу и проходя мимо Саида, который, похоже, пытался найти меня.

— Я родилась в Панаме, — выдохнула я ложь и пошла к двери в конце коридора, но не бежала. У меня не было причин идти именно с такой скоростью, но не было причин идти и с какой-либо другой, так что я шла как шла. Съела еще фрикадельку.

— Я провожу свободное время катаясь на льду. Никогда не была в Мичигане. Не могу плавать. — Спустившись на один этаж, я пошла еще ниже. Может, там есть путь наружу? Хотя не знаю, откуда у меня был план подземелий Вольтури. Мама даже не исследовала жилище Вольтури полностью, не говоря уже о рассказе про это. Тут были окна, через которые виднелось чистое небо.

— Никогда раньше не встречала оборотней, снаружи темно, у меня шесть ног. — Вниз еще на один этаж.

Я повернула направо. Это казалось хорошим направлением. Если я даже не вспомню, что ищу, когда дойду до конца, просто пойду обратно, решила я.

— Я выиграла поездку на воздушном шаре на прошлой неделе. У меня девять тысяч пар обуви... — Я дошла до третьей двери слева и повернула ручку. — Я паралитик. Меня зовут Тамара. Я работаю в отделе по задолженностям.. — я хихикнула, тут же поняв, что идея хихикать не очень хорошая, когда мне нужно продолжать лгать. — Я только что не хихикнула, — тут же мягко объявила я и прошла в комнату.

Комната в длину была тридцать футов и примерно в пятнадцать в ширину. В конце, рядом с дверью, лицом к комнате стояла женщина-вампир в юбке с цветочным узором и футболке с эмблемой итальянской волонтерской организации по сбору донорской крови. Я почти засмеялась, но вместо этого строго сказала себе:

— Это ничуть не смешно.

Ее глаза были кроваво-красными, а выражение лица — скучающим. Каштановые волосы были небрежно собраны в пучок, и увидь я ее с нормальными глазами и в более обыденной обстановке, легко приняла бы ее за среднюю домохозяйку.

Другой вампир, одетый в плащ Вольтури с капюшоном, скрывавшим его лицо, двигался по комнате и старался идти по определенному пути. Он держался стен, пока шел. В руках у него была лейка, через которую он кормил заключенных, и контейнер с кровью, который он держал длинными клещами. Я посмотрела на одаренных.

На них не было одежды. Это имело смысл, раз уж их собирались разорвать на мелкие кусочки, которым не нужна будет одежда — или же они были бы разорваны, если бы у меня не было плана — я была уверена, что в мой план не входило разрывать одаренных на кусочки. Меня не особо беспокоила нагота после того, как я пожила некоторое время с волками, а они порой были небрежны в этом.

— Я глубоко оскорблена всей этой наготой, — сказала я.

Меня беспокоило то, как они безжизненно лежали на полу. Их глаза были открыты, красные и черные, и бессмысленно смотрели в пространство. Волосы у большинства из них росли редкими клочьями из-за постоянных разрываний на части и исцелений.

— В этом нет ничего ужасного, — прошептала я и снова огляделась; взгляд на лицо одного одаренного, который лежал ближе всего, дал мне понять, что больше я на них смотреть не хочу. Вместо этого я стала считать их по ногам, там оказалось шестнадцать пар ног, все одаренные лежали ногами к центру комнаты.

— Я смотритель в зоопарке с пандами, — прошептала я. — Я сгораю на солнце, бегаю в блошином цирке, собираюсь сбежать и присоединиться к цирку, у меня не кончаются идеи, что говорить, мне десять лет, одиннадцать, мне двенадцать...

Я продолжила механически считать, съедая по фрикадельке каждые пять предложений, пока ждала завершения кормежки стражем. Он уже почти закончил, оставался еще один одаренный, тот самый, на которого я смотрела в первый раз, с оливковым оттенком кожи и квадратной челюстью, ближайший к двери. Я заявила, что мне семьдесят шесть, когда последняя капля крови упала ему в рот. Было похоже, что он проглотил ее на рефлексе, на которые сила Алека не влияла.

Предполагалось, что я что-то сделаю, когда покормят последнего. Я запоминала это. Продолжая считать, я обратилась к памяти. Страж отложил контейнер и лейку, и поднял нечто, напоминающее пилу, только зубья у нее были и правда настоящими зубами — вампирскими, предположила я, которые были достаточно остры, чтобы вывести вампиров из строя, и орудие имело такую длину, чтобы страж сам не попал под действие силы Алека. Я поежилась и попыталась не думать о том, кому принадлежат эти зубы. Он поднял пилу, посмотрел на Аделаиду для подтверждения...

Я вспомнила, что мне нужно сделать, и потянулась к Аделаиде, чтобы тронуть ее за локоть.

Как и ожидалось, вокруг словно разверзлась преисподняя.

Аделаида выдала звук, словно задохнулась, и тут же одаренные начали двигаться, принимая настороженные позы. Пилу стража выбили у Алека из руки, и мне пришлось пригнуться, чтобы она не попала в меня. Стража тем временем с ужасным скрежещущим звуком порвали на части жаждущие мести одаренные. Большинство из них бросилось к двери, один исчез, а двое скооперировались, чтобы сначала растереть стража в порошок. Всем им хватило здравого смысла не касаться Аделаиды, которая была в замешательстве и была не быстрее них. Она почти добралась до одного из узников, но он пнул ее в живот, и она отлетела к стене, а ее футболка не дала ей получить новую силу.

Я сказала, что мне восемьдесят пять, а затем посмотрела на оставшихся одарённых. Те двое, что обезоружили охранника, бросили всё и выбежали из комнаты за остальными. Один просто стоял там, глядя куда-то неподалёку, словно застывший, находящийся всё ещё под действием сил Алека.

Я остановилась на словах "восемьдесят шесть" и задохнулась, посмотрев на его лицо снова. На пучки волос, которые у него оставались. На лицо.

— Папа, — сказала я, и это не было ложью, Аделаида обернулась и посмотрела на меня.

Папа тоже посмотрел на меня, глаза полыхали красным, а взгляд был абсолютно безразличным.

— Папочка, — позвала я снова, уверенная, что он отозвался бы, если бы только понимал значение этого слова и сознавал, что он был моим папочкой, а я была его дочерью, и он не должен смотреть на меня так, словно ему было всё равно и я могла быть кем угодно…

Он пожал плечами, закатив глаза, потом посмотрел на Аделаиду.

— Полагаю, ты меня сейчас не убьешь, — сказал он ничего не выражающим голосом.

— Возможно, — ответила она таким тоном, словно дразнила его, размахивая перед ним угощением. Затем она переключила всё внимание на меня. Она выделялась — больше, чем ранее. Она заявляла о себе, ее личность проступала через ее маску безобидной домохозяйки в смешной футболке. Это могло быть проявление моей силы, помноженной на более взрослую личность с разнообразным жизненным опытом. Этого было слишком много для нее. От нее исходили жадность и въедливое любопытство, ленивое раздражение, направленное на сбежавших одаренных, но больше всего выделялось ощущение глубины, ощущение, что рядом стоит существо, имеющее за плечами множество лет жизни и немалое количество накопленных знаний. “Буду ли я так сиять, когда мне будет сто? Тысяча лет?” — подумала я ошеломленно.

Аделаида улыбнулась мне, не совсем угрожающе, но близко к этому: словно только ее снисходительность временно защищала меня, и когда снисходительности не станет, не станет и меня.

— Ну разве ты не интересна? — промурлыкала она.

Смутно я понимала, что если бы я стала интересной, что-то бы пошло не так, и это было бы весьма скверно. Я не должна быть интересной. Было ли это как-то связано с тем, что я шептала про себя?.. В этом не было смысла. Люди, говорившие бессмысленные вещи, хотя бы были чуть более интересны.

— Нет, мэм, — испуганно ответила я.

Не было смысла убегать. Даже с моей безобидной способностью Аделаида была вампиром и могла поймать меня в мгновение ока.

— А я думаю, интересно, — пробормотала она, намеренно впиваясь в меня взглядом. — Я хотела взглянуть на тебя после того, как одаренные будут сыты… Полагаю, ты знала, что твой отец здесь?

Это был тот момент, в который меня должен был подобрать и унести… кто-то… но этого не произошло, и почему бы отец хотел, чтобы Аделаида убила его? Почему он не захотел на предельной скорости убежать из города и найти маму?..

Взгляд отца снова метнулся в мою сторону — впервые с проблеском интереса.

Аделаида заметила.

— В чём дело, Эдвард? — поинтересовалась она. — Я уверена, что я и Челси хорошо поработали. Она ничего для тебя не значит.

Хотя было нечто, что Челси не могла сломить…

"МАМА ЖИВА", — мысленно закричала я так громко, как только могла. Я видела, как глаза отца расширились, и Аделаида сказала:

— Иди сюда, Эдвард, не выводи меня, или я решу не убивать тебя, — и отпустила руку…

Отец сделал три шага по направлению к ней, а затем молниеносно развернулся, обнял меня за талию одной рукой, выбив из меня весь воздух, и последовал за освободившимися из подземелий одаренными, и он был быстр, быстрее, чем мама, как она и говорила…

И я его нисколько не заботила.

Он всего лишь хотел, чтобы я отвела его к ней.

Но это было частью плана, предположила я, что меня подхватят и куда-то унесут, так и вышло, так что я не стала сопротивляться.

* * *

Мы чудом ни с кем не столкнулись по дороге. Вероятно, папа слушал чужие мысли, избегая как сбежавших пленников, в панике разбегавшихся по комплексу, так и тех, кто пытался их сдержать. Папа кивнул один раз, когда я подумала об этом.

Нам не так повезло снаружи — здесь везде были люди, и день был в самом разгаре. Я предположила, что папу больше не заботит безопасность. Худшее, что могло случиться, кроме людей, увидевших пересекающего Вольтерру вампира, это то, что Вольтури снова попытаются схватить папу, бросить обратно в подземелье или просто убить, и он не собирался позволить этому случиться, раз мама жива. (Он снова кивнул.)

Если мама жива.

— Что? — вскинулся он. Я поморщилась. У меня были лишь хорошие воспоминания, связанные с его голосом, и тогда он звучал иначе. Тогда он любил меня.

Мама могла сбежать в Нью-Йорке, но я не видела… но, разумеется, кто-нибудь в пределах способности отца подумал бы о ней, если бы ее видели здесь, если бы она была поймана?..

Он поджал губы, но принял это, как аргумент того, что она выжила.

— Она любит меня, — предприняла попытку я. — Я её дочь.

Он опустил взгляд, возможно, чтобы посмотреть мне в глаза, точно такие же, как говорила мама, были и у неё самой перед обращением, но затем, качнув головой, снова перевел взгляд на дорогу.

— Ты не она.

— Куда мы идём? — спросила я мгновение спустя. Мы почти вышли за пределы города, и крики ничего не понимающих людей стали тише. Мне было интересно, что они о нас подумали.

— Я пытаюсь связаться с Элис, — ответил он.

— Тетя Элис тоже жива? — воскликнула я в изумлении.

— Да. Она была со мной в комнате, и я мог прочесть её, Челси сдалась, пытаясь разорвать нашу связь, но у меня не было способа что-либо передать Элис в ответ. Я пытался убедить Адди передать ей сообщение от меня, когда появилась ты. Элис, возможно, поможет, а возможно и нет. Но она всё равно лучший вариант для поиска Беллы, если ты не знаешь, где она, правда, Элис хотела бы в первую очередь найти Джаспера.

— Он в Нэшвиле, с Питером и Шарлоттой, — сказала я.

— Я знаю, — он моргнул. — А откуда ты знаешь?

Мы выбрались из города в сельскую местность, и я, дотронувшись до его щеки, показала ему момент, когда мама рассказывала мне о встрече с дядей Джаспером. Взгляд папы наполнился сильным горем, и лицо застыло, словно то, что он увидел, причинило ему боль, но прекратить значило причинить ему еще больше боли.

— А как ты узнал? — спросила я.

— Конечно же, Элис видела его, — Он нахмурился. — Она должна была увидеть Беллу, когда это случилось — тогда и я бы узнал, — но так совпало, что в тот момент она наблюдала за чем-то еще, пытаясь тренировать способ делиться видениями, которые она получала в отношении чего-то...

— Делиться видениями? — спросила я, моргая.

— В подземельях мало чем можно заняться, — сухо ответил отец. — И это было более справедливо для Элис, чем для меня; я мог двусторонне общаться с Адди, в отличие от остальных, и я мог слышать множество голосов, а Элис видела только одно видение за раз. Она научилась новому трюку. Но Джаспер был очень плох, и это не слишком помогло.

Казалось, он был… не впечатлён мной. Словно он считал, что даже с вмешательством Челси он мог бы правильно заботиться о ком-то еще — какой-то лучшей дочери, которая знала бы больше и могла бы догадаться про Элис сама. Я вглядывалась в его лицо в попытках найти хоть что-то, что опровергнет эту мысль.

Он снова закатил глаза, и я вся сжалась. Мне не нравилось это, не нравилось то, что Челси могла просто взять и украсть любовь моего отца. Так не должно было случиться.

— Мама будет тобой недовольна, если ты продолжишь так себя вести, — заметила я.

— Послушай, — сказал папа нетерпеливо, — мне не все равно, что ты дочь Беллы и что она любит тебя, и я буду присматривать за тобой до тех пор, пока мы снова не найдём её, потому что это то, чего бы она хотела, Белла сильнее меня и в такой же ситуации она бы продолжала любить тебя, но я не защищён от Челси. То, что она сделала, даже можно считать милостью. На одно мученье меньше. Элис всё равно не может видеть тебя.

— Почему Вольтури попытались убить маму вместо того, чтобы запереть её в подземельях? — спросила я.

— Адди не смогла сымитировать её, когда пробовала, — кратко ответил папа. — У них не было возможности контролировать её, и им не нужна была моя помощь, не с тем, что ты видела. — Он чуть мотнул головой, и его лицо засияло от восторга. — Но она была слишком сильной и привязанной к жизни. Я должен был знать.

— Это просто её защита, — сказала я. — Это сила, как моя или твоя, она позволила ей остаться в живых.

— Одаренные получают способности, которые являются выражением их самих, — сказал он жестко. — Ты, например, требуешь внимания, даже тогда, когда я пытаюсь связаться с Элис и замедляюсь из-за твоего веса.

— Я все покажу маме, — огрызнулась я. — Каждую мелочь. Я не могу заставить тебя полюбить меня, но ты не должен быть со мной таким ужасным! Ты всё ещё мой папа!

Мы добрались до сельской местности.

— Элис! — закричал папа и хмуро посмотрел на меня, вероятно, потому, что я делала его невидимым для нее.

Я почувствовала, как горячие слезы текут по моим щекам. Зачем я вообще согласилась на этот дурацкий побег? Зачем переживала? Когда я... как-то... пробралась мимо Саида, почему я просто не выбралась из здания за помощью, которая не была бы такой? Я бы, возможно, могла добраться до Ирландии своими силами, и даже если бы ни один телефонный номер не сработал, я могла попытаться найти Джанну, Мэгги и Иларио и получить новые номера, могла позвонить дедушке Карлайлу. Он бы купил билет на самолет, и я бы была там, где они живут, меньше чем через день, и никто бы не относился ко мне так ужасно.

Я почувствовала внезапный страх за маму: какой она будет, когда папа вернётся в нашу жизнь?

Она любила меня потому, что я была её дочерью?

Или потому, что я была и его дочерью тоже?

Будет ли у неё какое-либо место для меня рядом с этой скотиной, который волшебным образом связан с ней?

На этот раз папа никак не отреагировал на мои мысли, даже не закатил глаза. Я посмотрела вперед, и мне показалось, что я вижу сверкающий силуэт, стремительно убегающий от нас, но мы догоняли его.

— Элис! — закричала я, подумав, что, возможно, меня будет труднее проигнорировать.

Или я была хороша в привлечении внимания, или мы просто подошли ближе за прошедшую секунду. Элис повернула голову, но бежать не перестала.

— Они используют волков! Я замечаю их приближение лучше, чем ты! — проорал папа. — Я помогу тебе добраться до Джаспера, если после этого ты поможешь мне найти Беллу.

Элис не остановилась, но немного замедлилась и позволила догнать её. Она выглядела удивленной, а затем она присмотрелась ко мне чуть внимательней.

— Элспет? — нейтрально предположила она. У неё почти не осталось волос. Иначе она была бы такой же, какой я её и запомнила, только без улыбки. Вместо этого она постоянно сильно хмурилась.

— Да, — сказала я, подумав о том, будет ли Элис помягче со мной, чем папа. Я не была уверена, осталось ли хоть что-то после того, как Челси разрушила связь. Я лишь видела, как папа ведёт себя с незнакомцами, может, Элис была более тактична в общем плане, чем он. Я не помню, чтобы мама упоминала о том, как папа ведет себя с малознакомыми людьми. Джанна и Иларио больше всего походили на таких людей, но тогда они находились под защитой семьи, и мама была тоже.

— Погоди немного, — сказала она папе. — Она будет мешать мне. Но мы можем работать вместе. — Он отстал на пару шагов, но был достаточно близко, чтобы разговаривать, если было бы о чём.

— Куда мы идём? — во второй раз спросила я.

— Я собиралась направиться к западным берегам и плыть настолько далеко, чтобы волкам было бы невозможно отследить меня, — сказала Элис с ноткой раздражения в голосе. — Я не уверена, что делать с тобой. Возможно, я все же должна идти одна.

— Возможно, я могу помочь, — сказала Аллирия.

Я только сейчас заметила, что она бежала рядом с нами. Она была быстрее меня, я бы не могла догнать папу даже при сниженном темпе, в котором он двигался из-за меня.

— Здравствуй, Аллирия, — сказал папа. — Я кое-что знал о тебе, но, очевидно, не имел шанса представиться самому. Меня зовут Эдвард Каллен.

— Читающий мысли, — сказала Аллирия. — Тогда ты знаешь, чего я хочу и что могу дать взамен.

Он кивнул.

— Элис, — начал он, — сила Аллирии — становиться незаметной. Это распространяется на все, что она делает. Если она пронесет нас в ручной клади, никто не обратит на нас внимания до тех пор, пока мы скрыты из виду. Она может просто скрыть одного из нас во время пути, но не всех троих и не Элспет. Она совершенно искренна в своей помощи, если мы поможем ей с тем, чего она хочет. Она хочет убить Деметрия, но не может сделать этого сама, так как её сила на него не действует. Скорее всего, нам придётся сделать это в любом случае, когда он догонит нас, хотя я думаю, что главным приоритетом для повторной поимки сначала будет Бенджамин, Ли Цин и, может быть, Дви, не мы.

— Хорошо, — сказала Элис, и они отклонились вправо, направляясь на север, где предположительно был аэропорт. Она глянула через плечо на Аллирию. — Я помню тебя, — сказала она с легким шипением.

— Я пришла туда не по своей воле, — спокойно сказала Аллирия. — Деметрий был готов притащить меня обратно, если бы я пыталась сбежать. Я не могла выбраться, как и ты не могла видеть меня приближающейся.

Элис глянула на папу, он кивнул, и она приняла извинения. Она, по крайней мере, доверяла папе, даже если больше не особо заботилась о нём. Он заботился о ней, возможно, она была на втором месте из всех после моей мамы.

Я была куда ниже в этом списке.

* * *

Мы ждали Аллирию за пределами города, пока она крала чемоданы и одежду для папы и Элис. Она вернулась через несколько мгновений. Они оделись, Элис, как вторая по силе и скорости, понесла чемоданы, и мы продолжили путь к аэропорту.

Я не пыталась больше заговорить, пока мы бежали в сторону аэропорта. И никто не пытался, после того как Элис объяснила Аллирии, куда нам надо лететь. Когда мы добрались до места, мы спрятались за грузовиком на парковке, и все, кроме Аллирии, забрались в сумки. Сжавшись, Элис оказалась достаточно маленькой, чтобы поместиться в рюкзак, так она и сделала. Аллирия взяла его в руки. Папа и я поместились в сумки на колесиках. Я помню, мама рассказывала, как путешествовала так же. Аллирия застегнула чемодан не полностью, чтобы я могла дышать, но я подумала, что мама всё равно чувствовала себя комфортней, чем я.

— Помни, — уверенно сказала Аллирия, — вы будете находиться в самолете. Вы не должны вылезать из чемоданов. Вы доберетесь туда, куда вам надо.

Она повторила это ещё пару раз.

Затем сумку, в которой я находилась, покатили к самолёту, вероятно, один из грузчиков. Я не смогла припомнить момента, когда на меня вешали ярлык, который отправил бы меня в нужное место, но, возможно, папа позаботился об этом уже после того, как я забралась в багаж и не могла увидеть этого?.. Я сидела тихо и была рада, что не страдаю клаустрофобией.

Я унюхала затхлый запах, тот самый, что есть у самолётов, и выжидала, и слушала разговоры людей, а затем, в итоге, уснула.

Когда я проснулась, я всё ещё была в чемодане, в самолёте. Я не имела ни малейшего представления, который сейчас час, часовой пояс, или как моё волнение повлияло на мой сон. Кто-то подкинул мне пакетик орешков, пока я спала, и у меня было достаточно места, чтобы открыть их и закинуть в рот. Они были не очень вкусными, но достаточно сытными, а я проголодалась.

Капитан объявил, что мы приближаемся к интернациональному аэропорту Нэшвилля, и мне вдруг стало страшно из-за дяди Джаспера. Мама описывала его как безумца и приметила, что у него молниеносно меняется настроение, она бы не заметила этого, даже если бы он тоже использовал свой дар эмпата, так как у неё был иммунитет, но мы — могли бы. Мне не очень нравилась идея того, что вампир, находящийся не в себе, может заставить меня чувствовать что-либо. Возможно, я смогу не участвовать в этом, или ему станет легче, когда появится Элис.

И как только мы найдём Джаспера, настанет время для поисков мамы, но я не знала, где она.

Было два очевидных места, где мы могли бы искать маму.

Одно из них было с семьей, с которой она могла связаться, если предположить, что Коди всё выложил Вольтури. (Я не думаю, что он уже это сделал. Если бы это было так, кто-нибудь бы подумал о маме, находясь в радиусе папы, и он бы услышал, и если есть хоть какие-то мысли, которые могут затронуть его, то это мысли о маме. Коди же должен быть где-то в пределах мили от их основного комплекса, предположила я. Точно не было бы случайностью, если бы он подумал о ней не единожды, особенно учитывая, с чем ему приходится столкнуться сейчас. Хотя они могли держать его и волков подальше, чтобы Аделаида могла видеть, что происходит, когда заимствует силу Элис.)

Вторым было место встречи в Сан-Франциско. Она могла понадеяться на то, что стая сумела убежать, и я вместе с ними, или что Джейкоб отослал меня туда для моей же безопасности. И если она не связалась с семьей, скорее всего, она будет ждать меня там, потому что место в Нью-Йорке было обнаружено. Я не рассказывала Коди о парке «Золотые ворота». Я не припоминаю, чтобы говорила о каких-либо еще местах встречи, помимо Центрального парка.

Я предположила, что мама, вероятнее всего, свяжется с семьей, нежели будет ждать в Сан-Франциско. С их помощью она сможет послать кого-нибудь, чтобы меня встретили — возможно, тетю Розали, — и также получить помощь на случай, если меня захватили Вольтури. Что они и сделали, хотя вряд ли она могла ожидать, что я снова выберусь. И она точно не ждёт папу или тетю Элис.

Я не знала точно, где живут бабушка, дедушка, Розали и Эммет, так как они наверняка переехали с тех пор, как я была с ними. Они называли свои резиденции "постоянными" и часто сохраняли дома за собой на долгое время, но предпочитали не жить в них дольше чем четыре-пять лет, даже без быстро растущего ребенка-полувампира.

Мама бы тоже не знала, где они. Она бы обзвонила старые номера, пока не наткнулась бы на тот, что остался прежним. Но даже без всего этого она могла направиться к Денали, у которых точно было “постоянное” жилище. Я попыталась подсчитать, сколько времени ей понадобится, чтобы добраться от Нью-Йорка на своих двоих, но сдалась. Все сильно зависело от того, насколько осторожна она будет в связи с обстоятельствами, с Вольтури. Она может быть уже там, может быть в пути, а может, направилась в Калифорнию вместо этого, я не могла знать.

Я предположила, что могу позволить отцу быть главным в поисках мамы. Хотел он этого или нет, он был моим родителем, и в последнее время я хотела, чтобы родитель был за меня в ответе.

Я была не уверена, нравится ли мне эта идея.

Даже после того, как мы найдем маму, возвращение папы может сделать ее другой, и это пугало меня. Мама не была под чарами Челси, вероятно, не могла быть под ними, но рядом с папой я больше не буду ее приоритетом. С папой рядом ее жизнь не будет вращаться исключительно вокруг обеспечения моей безопасности и счастья. С папой рядом она будет в первую очередь его женой, а лишь затем — моей мамой.

С другой стороны, единственным человеком, чьим незабываемым приоритетом была я, был... Джейкоб, и я все ещё не была впечатлена им.

Мама почти наверняка сбежала и могла бы взять меня с собой, если бы он не держал меня взаперти, потому что он не понимал, как устроены вампиры.

Тогда я бы не нашла папу и Элис, но этому радоваться в данный момент не слишком получалось.

Возможно, мама сделает всё чуточку лучше.

Или, возможно, это было время для того, чтобы повзрослеть.

Самолёт удачно завершил посадку. Мой чемодан уже забрали из самолёта, и я ждала хоть какого-то знака, что можно выходить.

* * *

По звукам вокруг меня я поняла, что мы в аэропорту Нэшвилля, в багажном отделении, и тогда вспомнила об Аллирии.

— Можешь выходить, — сказала она, я расстегнула замок и сладко потянулась, вставая и вытряхивая упаковку от орешков на пол. Сумки с вампирами были ещё не тронуты, и, хотя вампиры были быстрее, я выбралась первой. Я наблюдала, как Элис спешно вылезла из своей сумки и как вытянула папу, потому что он был недостаточно быстр, чтобы поспеть за ней.

Аллирия оставила сумки, и папа подхватил меня так, как бы подхватил пакет с овощами, и вышел на парковку, спеша за сестрой.

— Держись позади меня с ней, — потребовала Элис. — Я должна видеть... мой Джаспер, мой Джаспер...

Папа послушно отстал, и Элис устремилась вперед.

С их помощью — Элис и папы — у нас получилось проскользнуть незамеченными для людей, хотя пришлось полазить по крышам. Элис бежала так, словно в неё вселился дьявол. Иногда мы теряли её из виду, правда, она появлялась перед тем, как выйти за пределы диапазона папиных способностей.

Джаспер прятался от дневного света на складе, пропитанном кровью, скорее всего, с последней охоты. Элис бросилась к нему, но тут же остановилась. Я задумалась о том, что, если он был так уверен в её смерти, он может напасть на неё, подумав, что она самозванка, если она подойдет ближе и попытается его обнять. Пока что же он был в прострации.

— Нет, — промолвил он. — Не снова... Мне становилось лучше... Шарлотта, Питер, помогите...

— Джаспер, — прошептала Элис. — Я жива.

— Я чувствовал, что ты умираешь, — сказал он, взлохмачивая копну своих волос руками.

Папа шагнул вперед, поставив меня на пол.

— Адди, — подытожил он. — Копирует силы. Ты видел её, когда она имела силу Джейн, но она может скопировать любую, кроме Беллы...

— Ты тоже мертв! — заорал Джаспер, взглянув на папу, но взгляд от Элис он отвел лишь на мгновение, перед тем как повернуться к ней и начать пялиться снова.

— Она скопировала твою силу, — сказал папа. — Она подделала смерть Элис для тебя с помощью твоей собственной силы.

— Ты мертва, вы оба мертвы, — На меня он даже не взглянул. — Элис... Я видел вещи, а затем перестал, но они снова вернулись...

Два вампира, я предположила, что это Шарлотта и Питер, метнулись в его сторону и недоверчиво разглядывали Элис.

— Скажи мне, — прошептал Джаспер. — Скажи мне, что ты не видишь её...

— Я вижу её, — сказал Питер тихо, нахмурив свои тёмные брови и неодобрительно смотря на Элис. По каким-то причинам он был одет в костюм: аккуратный и городской, он выглядел как диаметральная противоположность обезумевшему Джасперу. Шарлотта, в джинсовом костюме, была ростом с Элис, но её буйно вьющиеся золотые завитки контрастировали с темными волосами моей тети. Она кивнула на заявление своего партнера, глядя во все глаза.

Джаспер уставился на Питера.

— Ты, наверное, тоже галлюцинация, — обвинил он. — Так случалось раньше — ты был галлюцинацией.

— Джаспер, — прошептала Элис. — Это моя вина, мне жаль. Я училась делиться видениями, но я не знала, как помочь тебе их понять... Мне жаль.

Джаспер лишь таращился на неё, болезненное неверие было написано на его лице.

Я решила быть полезной.

— Она жива, — уверенно сказала я.

Было очень сложно не верить мне, когда я говорила правду. Джаспер моргнул, на полсекунды задержав на мне взгляд, затем шагнул вперед, чтобы обхватить лицо Элис руками.

— Элис, — промолвил он.

Она посмотрела на него и озорно улыбнулась.

— Джаспер.

Как только Джаспер осознал, что Элис и правда была здесь, он схватил её так крепко и так отчаянно, что я начала подумывать, достаточно ли он здраво мыслит, чтобы не причинить ей вреда, даже если поверил, что она жива. Они шептались о чём-то с друг другом, но я не смогла понять и слова, и это, в принципе, было не моё дело. Я держалась на расстоянии. Шарлотта таращилась на меня, любопытство плескалось в её чёрных глазах.

— Ты Элспет? — спросила меня Шарлотта так, словно спрашивала, не йети ли я.

Я кивнула. У Шарлотты не было оправдания, как у папы и Элис, которых кормили насильно. Никогда не встречала дружелюбного, осознанно поедающего людей вампира, только вегетарианцев, Вольтури и узников. Но я не человек, и она не будет есть меня, а мама встречала дружелюбных, поедающих людей вампиров раньше и даже уговорила одну стать вегетарианкой... Я решила, что будет нормально поговорить с Шарлоттой. Она была незнакома мне, не та, с кем приходится обходиться как с частью семьи, и сама не действовала так, и это было чем-то, в чем я ощущала необходимость в отсутствие настоящего друга.

— Ты, должно быть, Шарлотта, — сказала я.

Она кивнула и на цыпочках подошла ближе, не моргая. Я ощутила себя музейным экспонатом.

— Знаешь, я бы и не поверила, что ты настоящая, если бы Элис и Джаспер не упоминали о тебе прежде, чем он слетел с катушек, а она оказалась типа мертва, — сказала она, говоря настолько непринужденно, что я решила, что она делает это осознанно. — Ты изящная. Скажи, а в тот раз, когда Джаспер бормотал о том, что видел Беллу, а потом решил, что она была ненастоящая, или что видел, но не ее. Это все же она была?

— Да, — сказала я. — Он пытался её убить.

— Что? — Это был папа, холодная ярость мгновенно отразилась у него на лице от одной только мысли, что мамина жизнь была в опасности.

Джаспер зашипел и отпрянул, пряча Элис за спину, чтобы оградить её, хотя гнев папы был направлен не на неё.

— Ты пытался убить мою жену? — требовательно спросил папа, направляясь в сторону Джаспера.

— Она сбежала! — вмешалась я. — Он не сделал ничего серьёзного, он был не в себе, и она сбежала, папа!

Папа не сдвинулся с места, а Джаспер не спешил с ответом — вслух, по крайней мере. Он мог обдумывать ответ. Папа тихо зашипел и посмотрел на Элис, которая выглядывала из-за руки Джаспера.

— Элис, — прорычал он. — У нас была сделка. Где Белла?

“О, конечно, — подумала я, — мама не со мной, и Элис увидит её. Мне не нужно придумывать, куда она направилась”.

— Похоже на... Канаду, возможно, Саскачеван или рядом, судя по растительности, больше никаких признаков нет, — сказала Элис, обнимая Джаспера за талию. — Она будет в Денали через пару дней, если не остановится или не сменит способ передвижения, — Элис сделала паузу и подумала вслух: — Почему она лысая?

Глаз папы дернулся.

— Она пыталась связаться с семьей? — спросила я.

— Я не вижу ее делающей это, так что она не собирается, но я не могу сказать, не сделала ли она это ранее, — ответила Элис. — Причина, по которой она лысая, как-то может разозлить Эдварда? Потому что если это так, иди вперед и не упоминай об этом.

Я кивнула, старательно подавляя свои мысли.

— Денали ожидают её?

— Не-а, — ответила Элис. — Они будут весьма удивлены, если, конечно, мы не вмешаемся. Кейт даже попытается вырубить ее, чтобы удостовериться, это не сработает, Эдвард, успокойся. Полагаю, мы можем добраться туда быстрее нее, если пересядем на другой самолет, но я не могу... понять... как мы попадем на первый... — она нахмурилась. Я не могла вообще сообразить, как мы бы вообще справились. Процесс был почти будничным, без значительных препятствий, что кто-либо мог заметить нас и помешать нашему уходу.

— Я помогла, — сказала Аллирия, появляясь. Джаспер, Питер и Шарлотта вздрогнули.

— Можешь перестать исчезать, если в этом нет необходимости? — потребовал папа.

— Это мое обычное состояние, — ответила Аллирия. — Мне нужно прилагать усилия, чтобы показаться. Я понимаю необходимость таких усилий, если без этого не обойтись, но только в этом случае. Я могу провести троих или, возможно, четверых из вас на самолет, — продолжила она. — Но с шестью будет трудно, если эти присоединятся к нам, — она кивнула на Питера и Шарлотту.

— Элис, ты можешь видеть Карлайла и Эсми? — спросил папа. — Где они? Это дом, телефонный номер которого мы знаем?.. Ты никогда не наблюдала за ними, пока мы...

— Ну, я была немного занята наблюдением за Джаспером, — огрызнулась она, закрывая глаза. — Нет, это новый дом. Либо же Эсми полностью переделала тот, что в Монтане, и уничтожила большинство деревьев перед ним. Думаю, что новый. — Джаспер взлохматил ее волосы, она замурлыкала, потом продолжила: — Карлайл на работе. Госпиталь называется... ага, они на острове Принца Эдварда.

— Ты видишь где-нибудь номер госпиталя? — нетерпеливо спросил папа. — Мы могли бы заставить его взять билеты, без его помощи нет очевидного способа получить билеты на самолет...

— Билеты? Так эти двое присоединятся к нам? — спросила Аллирия, наклонив голову. — Зачем?

— Я не соглашался на это, — сказал Питер, идя на попятную. — Эдвард, что ты задумал?

Папа ухмыльнулся. И улыбка была не из приятных.

— Вольтури сильно переступили черту.

— Если ты пытаешься впутать нас в открытое восстание, потому что они пытались убить твою жену... — начал Питер.

— Скажи мне, Питер, — едко заметил папа, — как ты думаешь, что удерживало Элис вдали от Джаспера больше пяти лет? Я думал, Белла мертва, но у Элис ситуация была другая. Ты же не думаешь, что всё это время она беспечно грелась на солнышке?

— Нет...

И тогда папа объяснил, где он с Элис были, и Джаспер, прижимая к себе свою пару так, словно лишь его близость могла защитить ее, по-настоящему ужасно зарычал, заставляя воздух вибрировать от ярости. Я ощутила небольшой чужой отголосок ярости в себе и задумалась, выпустил ли он свою эмпатию в мир случайно или намеренно.

Питер отступил, а Шарлотта метнулась к нему, но Джаспер только повернулся посмотреть на них.

— Я прошу ответной услуги, — сказал он.

— Я... я думаю, что мы уже достаточно отплатили тебе за последние годы, — выпалила Шарлотта, прячась за своей парой. — Это же будет явно не пикник, понимаешь...

— Я бы сделал то же самое для любого из вас, будь вы там, — непримиримо сказал Джаспер. — Потому что мы друзья. И поэтому я прошу вашей помощи.

— Джаспер, — начал Питер.

— Питер, — оборвал его Джаспер с яростью в глазах. — Они пять лет пытали Элис, чтобы использовать ее силу без ее согласия. Если они бы сделали тоже самое с Шарлоттой...

— Боже правый, не говори таких вещей, — вырвалось у Питера. — Ты мне ничего не должен, и Шарлотта не одаренная!

— А ты мне должен, — ответил Джаспер. — А Элис — одаренная. И у меня будет твоя помощь в мести тем, кто причинил вред моей Элис.

— Какая услуга?.. — непонимающе спросила я.

— О, — сокрушенно ответила Шарлотта. — Он... он позволил нам сбежать, когда меня обратили, Элспет. — Она сглотнула. — Он должен был убить меня, но отпустил с Питером.

— Я не совсем понимаю... — начала я.

Джаспер прервал меня.

— Это была обыденная практика, особенно на Юге, решать споры между ковенами путем создания армий новорожденных. Меня обратили для этого, я был нужен моей создательнице из-за моего дара, чтобы управлять остальными обращенными. Питер был тем, кто продержался дольше прочих; по большому счету я должен был уничтожать новорожденных, когда у них кончалась сила. Питер помогал мне с этой задачей в одну из ночей, но ему не понравилось, когда я позвал Шарлотту, он сказал ей бежать и последовал за ней. Я не стал их преследовать, — сказал он. — Наша создательница разозлилась на меня за это, но я отпустил их. Спустя пять лет они вернулись за мной. Я ушел с ними, поскольку начал думать, что моя создательница и так уже зла на меня, а Питер сказал… — Джаспер перевел на него взгляд. — Сказал, что я спас их жизни, что они должны мне, что если мне понадобится нечто свыше обычной поддержки и партнерства, то я вправе потребовать это. Я не потребовал тогда. Потом я нашел Элис, и мы ушли, чтобы присоединиться к Калленам, и я так ничего и не потребовал. Теперь же мы вернулись, и сейчас я знаю, что мне нужно, Питер.

Питер закрыл глаза рукой и вздохнул.

— Черт с тобой, Джаспер. Хорошо.

— Элис, номер госпиталя, пожалуйста, — попросил папа. — И твой телефон, Шарлотта, если не возражаешь.

* * *

Папа начал набирать номер, но в последний момент отдал телефон мне.

— Думаю, лучше тебе поговорить с ним, — сказал он. — Слишком долго выйдет, если я или Элис будем объяснять, что сделала Челси. На тебя она не влияла, и, в отличие от Джаспера, ты не была на протяжении нескольких лет обезумевшей. — Я забрала телефон и закончила набирать вдруг онемевшими пальцами.

— Больница Соурис, — машинально и скучающе ответил женский голос. — Чем я могу вам помочь?

— Мне... Мне... Мне нужно поговорить с доктором Калленом, пожалуйста, — сказала я. — Я... Скажите ему, что это Элспет. Пожалуйста.

— Доктор Каллен с пац... Доктор? — удивилась женщина. — Я думала, вы в холле с миссис...

— Можно мне телефон? — раздался голос дедушки, твердый, но и полный вежливости даже при всей его торопливости, и я представила, как он слышит мое имя на том расстоянии, на котором обычный человек не должен бы, и бросает свою работу, пока я не положила трубку, чтобы больше никогда не позвонить.

— Я могу перенаправить к вам в офис, — предложила женщина, и дедушка согласился, а затем она добавила: — Один момент, — и спустя тот самый момент он уже был у телефона.

— Элспет? — спросил он мягко. — Это правда ты?

— Это правда я, — ответила я. А затем слова полились из меня очень быстро, и каждое предложение сопровождалось облегчением из-за фальшивой смерти. Я выросла окутанной секретами, даже когда я была маленькой и должна была притворяться перед соседями, всегда было то, о чем нужно было солгать, скрыть или умолчать, и я ненавидела такое положение вещей, это было неестественно, и, несмотря на произошедшее, я не могла полностью жалеть о событиях, которые позволили мне рассказывать, рассказывать, рассказывать обо всем кому-то, кого я любила.

Я рассказала дедушке, что мама забрала меня, а не какой-то похититель. Рассказала, как выжила мама и как мы жили, пока скрывались. Рассказала ему, как нас разлучили и как я нашла стаю Джейкоба, что случилось потом и о Пере. Рассказала ему об уходе Коди и нашей поездке в Нью-Йорк, и о том, как нас поймали. Как появилась Аллирия и объяснила мне, как можно сбежать, как я нашла папу, как мы связалась с Элис, а затем отправились на самолете в Теннесси и нашли Джаспера. Это была очень длинная история, и было так хорошо наконец рассказать о ней; где-то в подсознании моя магия буквально урчала от удовольствия.

Дедушка выслушал всё и только пару раз прерывал меня ненадолго, выясняя детали, ошеломленный, но вполне способный с этим справиться. Он издавал одобрительный звук как раз там, где нужно, как и тогда, когда я была маленькой и он утешал меня, если я ломала одну из своих игрушек или мои волосы запутывались в чем-то, и я начинала плакать.

— И... И в общем-то, я думаю, это всё, — закончила я. — Мы хотим найти маму, и Элис говорит, что она на пути к Денали, что у неё нет телефона, а Аллирия не может посадить нас всех на самолёт, потому что Питер и Шарлотта тоже летят с нами.

Питер что-то пробурчал себе под нос, а Шарлотта погладила его по руке.

— У Джаспера, Питера и Шарлотты есть удостоверения личности, по которым они могут попасть на самолет? — спросил дедушка. Я посмотрела на них, и Шарлотта кивнула. Я передала ответ. — Я закажу для них билеты, так что Аллирия сможет взять с собой тебя, твоего отца и тетю при помощи своего дара. Мы встретим вас у Денали. И... будет хорошо увидеть тебя, Элспет. Твой отец там? Я могу поговорить с ним?

— Он... он... — я не знала как сказать дедушке так, чтобы это не ранило его. — Челси...

И тут наступила отвратительная тишина.

Папа закатил глаза.

— Понятно, — тихо сказал дедушка. — И Элис?

— Да, — прошептала я. — Эм, папа всё ещё заботится о ней, потому что она была там и он мог прочесть её, и о маме, конечно же. И у Элис есть Джаспер. Но... но это всё.

— Понятно, — повторил он. — Конечно. Ты в порядке, Элспет?

— Думаю, да, — ответила я. — Было бы хорошо увидеть тебя, дедушка.

Стали слышны звуки клавиатуры.

— Нашел вам рейс, который вылетает через три часа. Какие фамилии у них в документах?..

Шарлотта взяла трубку у меня из рук и рассказала детали для будущего путешествия своего ковена. Я слышала, как дедушка вежливо выспрашивает у нее причины их приезда, и она угрюмо прошептала про Джаспера, месть, услуги и открытое восстание. Дедушка отвечал растерянно, но он все же купил им билеты и передал информацию по ним. Шарлотта захлопнула телефон.

* * *

Аллирия сходила еще на одну кражу и принесла чемоданы для тех, кого могла скрыть, и цветные контактные линзы для тех, кого не могла. Это было довольно странно — ждать ее, пока она скрывалась. Я знала, что чего-то жду, и помнила, что решила ждать ее, однако она не ощущалась достаточно важной, чтобы оправдывать это ожидание, так что я думала, что у меня должна быть другая, более значительная причина, просто я не могу ее вспомнить. Остальные стояли рядом, болтая о различных пустяках, иногда говоря нечто вроде:

— Еще раз, чего мы тут ждем?.. Наверное, самолет еще не подали...

Наконец Аллирия вернулась и раскрылась, и я поняла, насколько тупо это выглядело, но это не остановило ее от того, чтобы сделать так еще раз, когда мы забрались в наши чемоданы и она скрылась. Но, как и раньше, я просто позволила себя нести, помня, что об этом позаботятся.

Я проспала почти весь полет. Проснувшись, я услышала шумы, которые показали, что мы, похоже, как раз делаем пересадку — гудящие машины, объявления по громкой связи и передаваемые инструкции. В моей сумке была еда, вероятно, из аэропорта, а не из самолета: упаковка пончиков, пара завернутых в полиэтилен бутербродов, три банана и бутылка сока. Я быстро проглотила все это, более голодная, чем обычно после такого воздержания от крови, ведь днем раньше я ела только арахис. Меня погрузили на другой самолет, где капитан объявил о полете в Анкоридж. Мама как-то заставила меня запомнить карту Аляски, на случай, если мне понадобится найти Денали самостоятельно, и я предположила, что это будет наш конечный пункт полета. Мы могли бы долететь до Фэрбенкса, но это было бы не ближе к парку, так что нам лучше было пропустить этот шаг.

Подтверждая мои мысли, мой чемодан выгрузили в Анкоридже. Я вспомнила о существовании Аллирии, незаметно выбралась из чемодана и последовала за группой из аэропорта.

Мы не спеша пробежали через город, после чего перешли на полную скорость, когда миновали оживленные места. Наконец папа решил, что мы все равно движемся недостаточно быстро, хотя даже Элис сказала, что мы обгоняем маму минимум на полдня и вряд ли проскочим мимо Денали, поэтому он взял меня на руки, и мы еще ускорились. Я предположила, что ему противна сама мысль о том, что он движется медленнее, чем мог бы, к тому месту, где он встретится с мамой.

Я задумалась, почему бы ему просто не попросить Элис направить его туда, где он пересечется с мамой, и папа ответил:

— Думаю, она может разозлиться, если я оставлю тебя с безумцем, насильственно лишенной привязанностей тетей и двумя убежденными кровопийцами. А если мне взять тебя с собой, то Элис не сможет увидеть, где возможна встреча, к тому же с тобой на руках я все же бегу не на максимальной скорости.

— Ты мог бы представить свою скорость в том случае, если бы двигался один, но замедленно, словно со мной, — предложила я.

Он глухо рассмеялся.

— Нет. Не могу.

Моя невидимость по отношению к Элис натолкнула меня на мысль.

— Элис, — позвала я, глядя на неё через папино плечо; она бежала рука об руку с Джаспером, — ты можешь видеть дома Денали и семью, верно? Они же в поле зрения? И я подумала, что, возможно, Вольтури будут ожидать нас там...

— Чисто, — сказала Элис, — Нет никого, кроме людей.

Папа сказал:

— Вольтури знают, что ты не общалась со своей семьей, потому что твоя мама нашла тебя. Они знают, что я схватил тебя, и могут предположить, что я заключу сделку с Элис, но у них нет причин думать, что мы свяжемся с семьей, которую ты не видела уже несколько лет и до которой нам с Элис сейчас нет дела. Единственная причина, по которой мы собираемся увидеться с ними, это Белла.

— Это не имеет никакого смысла, — сказала я. — Даже если они не заботят тебя, ты заботишь их, и если ты знаешь об этом и знаешь, что можешь ожидать помощи, если попросишь, даже если объяснишь всё. Зачем тебе отказываться от этого?

— Они ожидали, что Элис найдет свою половинку и останется с ним, поскольку у него был устоявшийся ковен, куда она могла бы присоединиться, — сказал отец. — Они, возможно, сильно сбиты с толку в отношении меня. Я веду себя совершенно не так, как они рассчитывали. — Я вспомнила, как папа спрашивал Аделаиду, убила ли бы она его, и содрогнулась в его руках. — Они могли предполагать, что я в Теннесси по той же причине. Но когда я стану приоритетом в списке поимки, им не нужно будет предполагать, куда я направлюсь, они смогут просто отправить за мной Деметрия.

— И ты убьёшь его? — спросила Аллирия, появляясь.

— Я не собираюсь подвергаться опасности, оставив его в живых, — сказал папа, обнажая зубы. — Кроме того, он забрал моё свадебное кольцо.

— Что? — спросила я в недоумении, припоминая то, что слышала о кольце. — Мама сказала, что она не смогла найти его, когда искала — когда я была меньше, я привыкла считать это знаком того, что ты жив...

— Не смеши меня, Элспет. Я жив, да, но мое пропавшее кольцо не могло указывать на это. Зачем бы, если бы у меня была возможность забрать кольцо, прежде чем твоя мама начала искать его, мне бы в таком случае оставлять драгоценности Беллы? Она искала мое кольцо; разве не ясно, что я бы поступил так же? — он покачал головой. — Его забрал Деметрий. Он подобрал и кольцо Беллы, но Аллирии они не подошли, так что он их выбросил.

Аллирия фыркнула.

— Он считал, что это потому, что я не хочу носить чужие кольца или что хочу торжественную церемонию. Он никогда не поверил бы правде, так что я издевалась над ним, постоянно меняя свои предпочтения в драгоценностях и торжествах.

— Мне остаётся лишь гадать, поверил бы ли он мне, если бы я сказала ему, что ты бы хотела, чтобы он оставил тебя в покое, — сказала я.

— Возможно. Это как раз то, что ты можешь сделать, — добавила Аллирия как бы между прочим. — Я бы сделала так раньше, но сейчас я хочу, чтобы он умер. Но я бы не возражала, если бы ты сначала объяснила ему, чтобы он знал, почему умрет.

Поскольку изначально она хотела, чтобы я была посланником для уменьшения необходимости в смертях, я промолчала.

Я решила, что рада быть из того вида, который не имеет постоянных половинок, как полноценные вампиры. Маме, похоже, нравилось иметь такую привязанность. И, наверное, она хотела, чтобы и у меня так было, или, по крайней мере, она не была бы слишком расстроена такой перспективой. Но это что-то делает с людьми, изменяет их. Мне не нравилась идея быть способной на такую агонию, что свела Джаспера с ума (был ли он все еще безумен? Я не могла точно сказать) или заставила папу желать смерти. Мне не нравилась идея быть настолько захваченной идеальной фантазией, чтобы даже не замечать реальность, наподобие Аллирии, глядящей прямо на меня (разумеется, когда она не пользовалась своей способностью).

Я задалась вопросом, как там Джейкоб.

А затем мне стало любопытно, что стало с Коди.

— Пап, — начала я, собираясь спросить, всё ли он собрал.

— Я налегке, — раздраженно сказал он. — Они держат волков и, полагаю, твоего друга Коди тоже, в паре милях от главной резиденции. Да, ты угадала причину — они хотят, чтобы Аделаида могла видеть будущее в этих стенах.

— Разве Аллирия не мешает этому? — спросила я.

— Не тогда, когда она исчезает, — сказал папа. — Или, по крайней мере, не так сильно, насколько я могу сказать. А вот исчезнув, она порождает почти ту же тень, что и ты.

— Я не знаю, правда ли она не влияет на видения, когда исчезает, — встряла Элис, — или же просто в тот момент это не кажется важным, даже если влияет.

— Элспет, — вдруг неожиданно позвала Аллирия. — Какое полное имя твоей матери?

Я вспомнила, что Аллирия не признает прозвищ.

— Изабелла, — ответила я.

— Она предпочитает, чтобы её называли Беллой, — добавил папа.

— Никто не называл её так в течение пяти лет, — ответила я. — Думаю, она не будет против, если... — Аллирия снова исчезла. — Если её назовут как-то по-другому.

Хотя никто же не будет звать ее как-то еще, кроме меня, но это не считается, потому что я зову ее мамой, и папа слышал об этом, так что не будет за это злиться. А если будет, то у него весьма заторможенная реакция.

Папа сцепил зубы. Я не была уверена, почему. Что-то изменилось в ней с тех пор, как он видел её в последний раз? Что я осмелилась знать что-то подобное о ней? Провела с ней больше времени, чем он. Называла её разными именами, и она говорила мое имя чаще, чем...

Его глаз дернулся. Я решила не думать о таких вещах, пока нахожусь в руках одержимого вампира-телепата. Это не его вина, что Челси его обработала, и если думать по-хорошему, то именно из-за нее он завидует собственной дочери, которая провела с его женой больше времени, чем он сам.

— Элис, — спросила я. — Мы будем там раньше, чем бабушка с дедушкой и Розали с Эмметом?

— Не намного, — ответила она. — Думаю они решили немного отдохнуть или что-то вроде того, — она сморщила нос. — Эсми попробует меня обнять. Я понимаю, что она хочет как лучше, но что во фразе: "Челси схватила меня" непонятно? Разве это не подразумевает не обнимать меня?

— Ты просто можешь позволить ей это, — мягко сказала я. — Ей будет приятно.

— Я так и сделаю, — сказала Элис, — ради неё. Но не Эдвард. Эдвард будет в спешке, словно бы на что-то это повлияет.

— Думаю, мама не будет против, если ты оставишь меня с Денали и встретишь её, — тихо сказала я папе. — Они в своём уме и они — вегетарианцы, и не совсем чужие. Можешь не спешить.

Он казалось был... удивлен или, может быть, обрадован.

— Спасибо, — поблагодарил он через мгновение.

— Пожалуйста, — пробормотала я.

Впервые я встретила Денали, когда мне было пять дней. Я училась ходить в белом доме Ирины и Лорана, где жила, пока гостила у них. Кармен в парке учила меня охотиться на кроликов. Элизар осмотрел меня и объявил, что я "особенная". У Дэвида была мозаика, а когда он убедил бабушку, что я не порежусь, научил меня саму вырезать себе мозаики из картона. Я стащила краски из набора Кейт для этого, и она в шутку гонялась за мной по всему двору, когда обнаружила пропажу. Тане нравилось прятать мелкие вещи, как, например, мои детали от мозаики, рядом с центральным домом и потом посылать меня на поиски.

Это там мои волосы выросли достаточно длинными для заплетения в косу, и Розали впервые заколола их. Там я сказала свои первые слова, и дедушка ответил на них. Там я прочла свою первую книгу, когда Эммет передал мне ее, чтобы я дочитала свою сказку на ночь самостоятельно. Там я впервые отпраздновала свой "день рождения", когда прошел месяц моей жизни, тогда бабушка зажгла свечи, чтобы отметить эту дату.

Это то место, где я жила дольше всего. Четыре дня в месте моего рождения в Норвегии, четыре месяца тут, полтора месяца в Орегоне, месяц в Мичигане, а остальные пять лет — в постоянном движении.

Когда показались три знакомых здания, я ощутила, словно шла домой.

Но это было не так.

Я была частью группы, решила я. Путешествовала с пятью еле знакомыми людьми, что компенсировало комфорт любого места, куда мы могли бы прийти.

Но это также означало, что у меня не было дома, если не считать мамины руки, переносившие меня с места на место. Несколько месяцев за раз были существенным отрезком моей жизни, но все еще не слишком большим, и у Денали мы всегда были гостями. Даже несмотря на то, что ковен Аляски жил достаточно уединенно, чтобы мой аномальный рост можно было спрятать от посторонних и поэтому для меня имело смысл вырасти именно там, они все равно не были нам семьей.

К концу четвертого месяца Розали и Таня начали ругаться, а Элизар и дедушка иногда начинали перебрасываться тихими серьезными аргументами у меня за спиной, что длилось часами, если их вежливо не прервать. Кейт начала слишком часто “случайно” прижиматься к Эмметту, когда ее способность была включена. Кармен начала намекать, что, возможно, я устала от здешних видов и что стагнация вредна для развивающегося разума, так что вскоре мы собрались и закончили то, что эмпатически ощущалось как долгое нахождение в гостях.

Позже у меня появилась причина, чтобы радоваться, что это место не было для меня домом.

* * *

Дэвид стоял снаружи перед домами, встречая нас; я распознала его издали, несмотря на неожиданность его появления в том месте. Я вывернулась из хватки папы, когда увидела Дэвида, и подбежала обняться. Он выглядел слегка ошеломленным, но улыбнулся.

— Элспет, полагаю, — сказал он, взъерошив мне волосы.

— М-м-мгу, — сказала я, улыбаясь.

— Рад видеть тебя, рыжик. Ты все растешь, едва я только отворачиваюсь, — шутливо обвинил он меня. — Привет всем, — крикнул он мне через голову, начиная указывать на незнакомые ему лица, чтобы подтвердить их личности. — Джаспера и Эдварда я узнал. Питер? Шарлотта? Приятно познакомиться. О, Элис, Кейт хочет поговорить с тобой о чем-то наедине. Она сказала передать тебе, что будет на дереве, похожем на аиста.

— Наедине? — тревожно спросила Элис, облокотившись на Джаспера, который обнял ее, явно не желая отпускать.

— Так она сказала. И что вот поэтому она так далеко, — добавил Дэвид, кивая в направлении папы. — Не знаю, о чем это она.

— Где остальные? — спросил папа.

— Кармен и Элизар на охоте, хотели остаться и встретиться с вами, но услышали проходящих медведей и не удержались, просто не повезло. Таня... в городе, присматривает за своей фирмой, — сказал Дэвид, глянув на меня.

— Мне пять с половиной, я в курсе, что такое суккуб, — сказала я, пытаясь казаться взрослой.

— Вот как? Хорошо. Таня тогда вышла на свою охоту, — ответил Дэвид. — Так что я тут представляю комитет по встрече. Элис, ты пойдешь поговорить с Кейт или нет? Вроде бы она считала это важным.

— Ну... — Элис бросила извиняющийся взгляд на Джаспера, и он наклонился поцеловать ее в макушку. — Она понимает, что я, вероятно, в будущем снова окажусь в радиусе пяти миль от Эдварда, верно?

— Думаю, да. Если нужно мое мнение, то она хочет извиниться или нечто в этом духе — возможно, у нее были предположения о том, что делали Вольтури? — подумал вслух Дэвид, пожав плечами. — И хочет извиниться, но не хочет, чтобы при этом кто-то был? Хотя это просто догадки.

— Тогда ладно, — вздохнула Элис, крутанулась в руках Джаспера, получив весьма пылкое прощание, прежде чем скрыться среди деревьев и домов. Джаспер напрягся, с явным усилием оставаясь на месте, но Питер хлопнул его по плечу, что явно помогло.

Папа издал недовольное ворчание. Я подумала, что, наверное, он раздражен тем, что Элис ушла, не сказав ему места встречи с мамой. Папа посмотрел мне в глаза, кивнул и пнул совершенно невиновный в этом куст.

— Нормально держишься, рыжик? — спросил меня Дэвид, переводя взгляд с отца на меня. — Я слышал, как Таня говорила с твоим дедушкой. Звучало так, словно у вас была та еще неделька, да?

Я решительно кивнула и еще раз обняла его. Он хихикнул и обнял меня в ответ.

— Надо бы звать тебя "обнимашкой", а не "рыжиком". Ты и мелкой была такой уютной? Полагаю, Розали таскала тебя всюду, куда ты хотела пойти, а ты всегда держала руки вокруг ее шеи, когда не "говорила" с ней. Эй, а ты все еще делаешь эту штуку?.. — Он коснулся своего лица, и я положила руку ему на щеку.

Эту штуку?

— Ага, эту, — рассмеялся он. — Ого. Знаю, я нечто вроде кузена, так что по мне это не ударило так сильно, как по твоим бабушке, дедушке, дяде и тете, когда ты исчезла, но я все же скучал по тебе. Я когда-либо говорил, что ты напоминаешь мне мою племянницу?

— Я бы приехала, но...

— Ага, знаю, — отмахнулся Дэвид от моей попытки извиниться. — Все в порядке. Хорошо, что ты была с мамой.

Я застенчиво улыбнулась ему.

— Дэвид, не знаешь, как долго Кейт хочет говорить наедине с Элис? — спросил Джаспер.

— Расслабься, дерево в шести милях отсюда, Элис, вероятно, еще даже не добралась туда, — дружелюбно ответил Дэвид. — Не думаю, что это надолго. Эх, — добавил он вполголоса, пихнув меня в бок локтем. — Эти вампиры со своими половинками, да?

— Точно, — ответила я. Хотя это идеально относилось к Джасперу, но все же он был с Элис только пару часов после нескольких лет разлуки и веры в то, что она мертва, пока на самом деле ее пытали и использовали. Вероятно, имеет смысл, что он сейчас несколько прилипчив. Наверное, позже мама будет вести себя примерно так же.

— Полагаю, мне придется передвигаться с повязкой на глазах, чтобы избежать риска, если я когда-либо соберусь путешествовать, — драматично сказал Дэвид, изображая, как завязывает себе глаза. Потом рассмеялся и повел меня в центральный дом, предположив, что мне стоило бы сменить одежду и что мне, вероятно, подойдут вещи Кэйт. — Теперь ты такая высокая, вымахала как сорняк. Она не будет возражать. Ставлю на то, что после разговора с Элис они первым же делом пойдут по магазинам за шмотками, в качестве первого шага по восстановлению их дружбы, — сказал он.

Я по памяти нашла комнату Кейт и убила немало времени, просматривая гардероб и напевая про себя. Я ощущала себя значительно более расслабленной, нежели последние несколько дней; даже в самолетах, когда не нужно было делать ничего срочного, я была стиснута и напряжена. И было скучно.

Дэвид отличался от того, каким я его помнила, хотя тогда он был новорожденным. Поэтому он был напряжен и выдавал инстинктивные реакции на любой раздражитель. Но даже тогда ему было нормально находиться рядом со мной, поскольку я не была едой или угрозой, так что инстинкты молчали и он мог проявлять свою настоящую личность.

Спустя пятнадцать минут после того, как я нашла себе у Кейт блузку и пару джинс, я услышала, как папа выкрикивает мое имя.

* * *

Я пробежала в ближайшую комнату с окном, выходящим на фронтальную сторону дома, — студию Кейт, находившуюся напротив ее спальни без кровати, — и попыталась понять, что происходит. Я открыла окно, чтобы лучше слышать папу, а то не расслышала ничего, кроме своего имени и невнятного шума.

— ...предатели! — рычал папа, угрожающе пригнувшись напротив Дэвида, который держал руки перед собой, медленно отступая. Папа поднял голову, чтобы посмотреть на меня:

— Элспет, спускайся, нам нужно уходить как можно скорее.

Питер и Шарлотта, похоже, держали Джаспера, который вырывался изо всех сил; я слышала, как Шарлотта шепчет ему:

— Ты не победишь, не сможешь, отступи...

Я выпрыгнула в окно и посмотрела на Дэвида, который стоял, в изумлении открыв рот.

— Я не знал, — сказал он. — Я не знал...

Папа схватил меня за талию и уже сделал пару шагов для бега, прежде чем Аллирия внезапно появилась перед ним.

— Подожди. Деметрий с ними?

Папа остановился.

— Нет, — сказал он. — Ты сможешь убить их достаточно быстро? И убраться без них с Элис?

— Убить кого? — воскликнула я. Одновременно Джаспер закричал:

— Только через мой труп кто-либо рискнет Элис...

— А ты еще кто? — воскликнул Дэвид, отпрыгнув от Аллирии.

— Аллирия полувампир, которая может делать себя незначительной, — просветила я его. — Папа, кого она должна убить?

— Волков, — сказал папа. — Десять волков с их укротителем Сантьяго и нашими предателями. Они движутся сюда довольно быстро, так что, если не сработает, то нам надо уходить.

— Она не сможет коснуться Кейт, — завопил Дэвид. — Кейт всегда под напряжением...

— Элизар тоже сможет тебя увидеть, — уведомила я Аллирию. — Он ощущает силы, не знаю, сможешь ли ты спрятаться со всем этим... — я забыла, с кем говорила. — Вообще, — закончила я, просто чтобы завершить предложение.

— Чего мы тут еще стоим? — прошептал папа, разворачиваясь со мной в охапке. — Да, Дэвид, ты можешь уходить, ты идиот, но не предавал нас целенаправленно. Джаспер! Они не убьют Элис! Она слишком ценна, в отличие от тебя, ты хочешь пойти и убиться, оставив ее? Она сумеет узнать, жив ли ты! Приди в себя, и мы сможем снова вытащить ее!

Джаспер немного успокоился, Питер с Шарлоттой отпустили его, и он присоединился к нам.

Мы метнулись в гараж Денали, и Дэвид вырвал дверь, чтобы не ждать, пока она откроется. Он схватил со стены ключи от универсала. Меня швырнули на заднее сиденье, Джаспер сел рядом; Шарлотта и Питер забрались в кузов, Дэвид сел за руль, а папа рядом с ним.

— Розали модифицировала его для меня тогда, — прошептал Дэвид, заводя двигатель, и я получила шанс узнать в первый раз, почему мама говорила, что вампиры водят как маньяки.

— Куда мы поедем? — спросила я. — На встречу с мамой?..

— Нельзя, мы не знаем точно, где она, а без Элис не сможем найти, — с сожалением ответил папа. — Мы двинемся в аэропорт, перехватим Карлайла и остальных до того, как они попадут в ловушку.

— Они будут этого ждать, идиот!

— Смотри, Эдвард, я понимаю, что мы не были хорошими друзьями даже до того, как тебе вырезали все привязанности, но все же для такого нет необходимости, — сказал Дэвид, выруливая на шоссе. “Ага”, — подумала я, и папа в раздражении оглянулся на меня. — Думаю, мы сможем добраться до аэропорта вовремя, чтобы встретить их на посадке...

— А что если их самолет опоздает, — сказал папа, — и мы потратим полчаса, позволяя им поймать нас? Мы должны искать Беллу. Единственный путь защитить ее сейчас, это доставить ее поближе к Элспет, чтобы Элис не смогла отследить ее своей силой. — Едва он сказал это, Джаспер отодвинулся от меня, насколько позволяла машина, — Деметрий, вероятно, все еще занят другими одаренными. Как только мы найдем Беллу, мы сможем подумать о тех, кого они не хотят убить на месте.

— Я могу позвонить в аэропорт и попросить их передать Калленам сообщение, — предложила Шарлотта, и все замолчали в восхищении ее здравым смыслом, или, по крайней мере, так это выглядело для меня.

— Давай, — ответил папа. Дэвид продиктовал номер, одновременно повернувшись в сторону папы.

— Как, как мне найти Беллу... — прошептал он.

— Элспет, милая, какой у тебя радиус способности? — спросила Шарлотта, не звоня еще в аэропорт. — Ты можешь разговаривать с ней на расстоянии?..

— Нет, — с сожалением ответила я. — Моя сила работает максимально при касании, некоторые вещи я могу делать при помощи речи и языка тела, но это не сработает, если меня не видят или не слышат.

— Алистер, — сказал отчаянно папа.

— Не сработает, — ответил Джаспер. — Даже если бы у него был телефон и ты знал номер, он бы не ответил, и у него нет возможности указать тебе направление от Англии, к тому же Белла все равно защищена от него.

Папа расстроенно зарычал.

— Возможно, нам нужно повернуть обратно; по крайней мере мы могли бы отвлечь волков, чтобы они разделились, а не всей стаей собрались вокруг Беллы.

— Десять волков, — сказал Питер. — Десять, Эдвард. Плюс Сантьяго и, вероятно, четверо Денали, включая Кейт.

Шарлотта, похоже, закончила составлять сообщение для дедушки и остальных и позвонила в аэропорт.

— Я не понимаю, почему они так поступили, — прошептал Дэвид. — Просто... не понимаю.

— Верно, прямо непостижимо, — сказал папа. — Вольтури сожгли Сашу перед ними, потом убили Ирину, при этом не услышав и писка со стороны Кейт или Тани; Элизар работал в страже много лет и ушел мирно; кто мог предположить, что они не захотят участвовать или хотя бы просто будут молчать о революции всего лишь потому, что наш любимый правящий класс хранил фрагменты одаренных в подвале, чтобы Эдди могла копировать их?

— А разве Кейт не должна была волноваться, и Элизар?.. — спросила я.

— Элизар попросту не нужен, если у них есть Аделаида, — выплюнул папа. — И если они правда решат вернуть его, есть множество возможностей для Челси. Электричество Кейт работает при прикосновении. И даже в разорванном виде она сможет поддерживать достаточный ток, чтобы ее нельзя было скопировать, к тому же Аделаида все равно не сможет пользоваться такой способностью против других одаренных. Их обоих для Вольтури удобнее держать в качестве союзников, пусть даже частичных, нежели как узников.

— Куда мы едем? — спросила я снова, когда папа сказал Дэвиду повернуть.

— Туда, где, как я полагаю, сейчас будет Белла, — ответил папа. — Я давал ей указания, как добраться к Денали, годы назад. Она может использовать тот путь полностью или частично, вместо того, чтобы искать новый.

Шарлотта закончила со служащей аэропорта, согласившейся передать сообщение: "Не идите к Денали, там волки, которых наши законопослушные друзья не хотят пристрелить; бегите и позвоните вместо этого Шарлотте", когда самолет приземлится. Я подумала, что это хороший способ предупредить их, не дав людям понять, о чем сообщение на самом деле. Я надеялась, что дедушка не сделает ничего, вроде поездки к Денали, чтобы урезонить старых друзей. Это было в его духе.

— Эдвард, — сказал Джаспер, — ты не думал, что если принесешь Элспет к Белле для защиты от Элис, то одновременно сделаешь ее уязвимой для Деметрия?

Папины руки сжались.

— Она уже на пути к Денали, — выдохнул он. — Нам нужно найти ее первыми — по крайней мере, сейчас Деметрий занят...

— Прямо сейчас они все равно не смогут использовать Элис, — довольно разумно заметил Джаспер, хотя в его голосе явно слышалось усилие. — Она не станет им помогать; им придется сначала дотащить ее до Эдди, а та, вероятно, как и Деметрий, сейчас помогает вернуть одаренных в том порядке, в каком это удобней делать.Так что же, ты считаешь, что волки будут ждать у Денали для поимки Беллы, и будут ждать нас в аэропорту, если мы решим ехать туда, и они будут сопровождать мою жену туда, где находится Эдди, так сильно ли нужна Белле Элспет прямо сейчас? Будь я Сантьяго, я бы не так уж сильно доверял Денали. Я бы держал своих ручных волков в одном месте, для безопасности, как и новых союзников, чтобы убедиться, что они играют на моей стороне.

— И что нам, по-твоему, делать? — прорычал папа.

— Элспет, — сказал Джаспер, — ты говорила, что волк запечатлелся на тебя?

— Да... — сказала я, не уверенная, что с этим можно сделать.

— Джаспер, — сказал папа, — Белла бы никогда не хотела...

— Беллы тут нет, Эдвард. Ладно, Элспет, — сказал он, наклонившись вперед, чтобы видеть меня, шесть красных глаз посмотрели на меня. — Штука вот в чем. Я не эксперт по волкам, но я понял, что запечатление важно для них, когда впервые услышал об этом. Не только тот волк, что запечатлен на тебя, не сможет навредить тебе. Никто из них не сможет, или, по крайней мере, они замешкаются.

— Это неверно, Брейди напал на Маурин... — я потянулась, показывая Джасперу воспоминание о том, как Коди рассказал мне об этом.

Джаспер посмотрел его и продолжил:

— Думаю, мальчик просто преувеличил, чтобы произвести большее впечатление, или что-либо не понял в поведении Брейди. Он мог просто пытаться вырубить Маурин или напугать ее. Поскольку, если бы Брейди навредил ей, он и волк Маурин сражались бы до смерти. У Вольтури твой волк. Они, вероятно, хотят использовать его, что подразумевает, что ты нужна им, чтобы сдерживать его, и я уверен, что все их волки сейчас знают, как ты выглядишь.

— ...Так... твой план...

— Мы отменим сообщение нашим. Вернемся к Денали. Ты пойдешь с нами и встанешь на пути у волков, — сказал Джаспер. — Двигайся так быстро, чтобы они не могли вырубить тебя, не навредив, и они не смогут тебя остановить. Поскольку нас пятеро, то мы сможем хотя бы сдерживать пятерых других вампиров, пока к нам не придут подкрепления, и это если они все будут сражаться с нами — некоторые могут остаться в стороне, особенно Кармен и Элизар, возможно, Таня. Мы спасем Элис, которая, в свою очередь, поможет найти Беллу, без всех этих “пан или пропал” угадываний, — договорил он, глядя на папу. Тот вздрогнул.

— Это не включает меня, — появляясь, пораженно сказала Аллирия. — Ты веришь, что справишься с... как там полное имя электрической одаренной?

— Кейтрин, — ответила я, и папа закатил глаза.

— Ох, — сказал Джаспер. — Ты существуешь. Это поможет. Да, если позаботишься о Кэйт, мы, вероятно, справимся с ней — она не слишком хороший боец, если не считать ее способности, и против нескольких противников, которые могут приводить друг друга в сознание, пока она отвлечена на других, она проиграет. Элизар вообще едва может сражаться.

— Отлично, — сказал Эдвард, толкнув Дэвида, который при первой же возможности нарушил правила, развернувшись прямо на шоссе обратно к Денали. — Шарлотта, звони в аэропорт.

— Измени сообщение, а не отменяй, — добавил Джаспер. — Они должны прийти готовыми к битве, а не ожидая приветственную вечеринку.

Шарлотта послушно набрала номер и сказала передать следующее сообщение: "Осторожней в Денали, там волки и ваши законопослушные друзья не стреляют в них, а Шарлотта будет слишком занята, чтобы ответить по телефону". Служащая аэропорта казалась явно сбитой с толку, но обещала передать информацию бледным людям, описанным Шарлоттой.

— А имеет значение, если они не в стае Джейкоба? — спросила я. — Они, вероятно, не в ней...

— Не должно, — ответил Джаспер.

— Ты правда считаешь, что наш маленький рыжик сможет помешать десяти волкам в достаточной мере, чтобы остальные из нас остались на ногах и не были ранены? — скептично спросил Дэвид.

— При помощи Аллирии — да, — ответил Джаспер. — Если не случилось ничего экстраординарного в последние пять лет, Дэвид, то у меня все еще больше боевого опыта среди всех присутствующих.

Мне показалось, что я услышала, как Дэвид прошептал нечто о том, что зато он единственный взрослый в машине, у кого работает мозг целиком, но никто не ответил на это.

Он привез нас обратно к Денали, и мы все надеялись, что Джаспер был прав.

Он ошибался.

* * *

И вот в чем Джаспер ошибался...

Он думал, что сможет сражаться, если Элис будет в заложниках.

Он не смог.

Пара волков держала ее, и всякий раз, когда он пытался сражаться, челюсти или когти усиливали нажим. Элис не кричала, но это не имело значения, потому что повреждения сопровождались металлическим скрежетом. И он каждый раз поворачивался в ту сторону посмотреть, что было сломано или повреждено, и пытался добраться до нее — и это отвлекало его достаточно, чтобы кто-то, обычно Кейт, успевал нанести ему удар.

Он думал, что Элизар не сможет сражаться.

Элизар смог.

Элизар не был воином, но он был вампиром, а Аллирия — нет, и никто не думал останавливать его, пока он активно не атаковал никого важного. Против Аллирии сыграла ее собственная сила, сделав ее неважной, и я бы сочла это ироничным, если смогла в тот момент видеть происходящее.

Он думал, что волки не смогут навредить мне.

Они не могли...

Но Сантьяго могла. Она поняла, что происходит с ее волками (план работал всего полминуты, все они отпрыгивали назад, когда я выбегала перед ними), так что она сломала мне ноги и бросила самому маленькому из волков с белым брюхом, чтобы он прижал меня к земле. И остальным волкам после этого ничего не мешало сражаться. Хотя вряд ли дальше это можно было назвать сражением.

У меня не было хорошего обзора, и я мало что слышала, поскольку волчья челюсть размером с тарелку легла мне на ухо и прижала мою голову к земле, мои ноги болели, я едва могла понимать происходящее, я раньше ничего себе никогда не ломала, не принимала всерьез угрозу Саида, а они просто продолжали болеть. Это не было похоже на почти сразу исцелившуюся ранку со вспышкой боли, когда я прикусила себе язык; не было внезапной взрыва боли с потерей сознания, как было, когда я пыталась прогрызть поймавшую меня сеть и кто-то ударил меня по голове. Это было больно и продолжало болеть, и даже если бы я лежала лицом к битве, то ничего бы не увидела из-за слез, текущих из моих глаз.

“Мама, передумай и поверни обратно, здесь небезопасно, — думала я, желая, чтобы моя способность работала на расстоянии. — Мама, спаси меня. Мама, беги, спасай свою жизнь. Мама, мне больно, мне нужна помощь.

Мама, я все еще не хочу становиться взрослой”.

Я не знаю, сколько провела под волчьей лапой. Я просто лежала и надеялась, что с моими ногами все будет в порядке. Я знала, что быстро исцеляюсь, но не знала, насколько сильна эта способность и как хорошо работает — не будет ли моя твердая кожа препятствовать правильному расположению костей? Что если они срастутся неправильно, и я не смогу снова ходить? Что если Сантьяго не знала ничего о полувампирах и сломанные ноги вообще станут для меня причиной смерти по какой-либо смутной причине, о которой никто не знает, потому что мы слишком редки?..

Слышался скрежет от повреждений вампиров, лай и крики сражающихся волков, заглушаемые для меня с одной стороны волчьей лапой, а с другой — землей. Наконец, я услышала приглушенный женский голос:

— Отпусти ее, Брук.

Лапы исчезли, но я не двигалась, оставив глаза закрытыми. Холодные вампирские руки ощупали мои ноги, повернули их и надавили, это было еще больнее, чем при переломе, я закричала, и волк, который держал меня, заскулил.

— Ну-ну, спокойнее, — сказала женщина, и я открыла один глаз. Это была Сантьяго, энергичная, несмотря на закрывающуюся рану у нее на шее. — Не делай ничего глупого наподобие попыток ходить, и все должно зажить за пару дней, даже шины не понадобятся. Брук, ты ее инвалидное кресло, поняла? Надень униформу и подними ее.

Коричнево-кремовый волк кивнул, убежал, и вернулся обратно уже на двух ногах. "Униформа" оказалась чем-то вроде безрукавки, держащейся на кнопках и липучках, которые помогали ей пережить перекидывание. Брук была похожа на Квила, те же очертания губ и бровей, и хотя все волки выглядели на один возраст, в ее глазах угадывался налет юности. Младшая сестра, вероятно. Я не спрашивала, просто снова закрыла глаза и позволила поднять себя.

— Эй, Элспет, — прошептала Брук мне на ухо, устраивая меня у себя на руках. — Сразу дай мне знать, если я тебя как-то неудобно возьму, ладно? Не хочу навредить тебе. Я просто отнесу тебя к нам домой, и все будет хорошо, ладно?

Я издала невнятный скулеж, который можно было истолковать как угодно, и осмотрела поле боя.

Груды из разорванных на куски вампиров и клочки одежды повсюду. Кэйт присоединяла обратно свои пальцы, Элизар заинтересованно разглядывал что-то, лежащее на земле, а Кармен приглаживала ему волосы. Таня выглядела холодной и отчужденной, она смотрела куда-то в сторону, придерживая руку, пока та исцелялась. Некоторые волки хромали, а один, уже вернувшийся в человеческую форму, пытался пристроить на плечо другого какой-то откачивающий аппарат, видимо, для удаления яда.

Сантьяго оценила ущерб и задумчиво нахмурилась.

— Гарриет, Даниэлла, Айрис, — наконец сказала она. — Вы трое поместите одаренных в ящики. В этот раз мы поговорим с ними, не знаю, что такое приключилось с Эдди, что она обошла вниманием эмпата.

Трое волков убежали и вернулись уже девушками, в руках у них были три тяжелых деревянных ящика; они тщательно собрали бледные сияющие фрагменты, как приказала Сантьяго, и сложили их в контейнеры.

— Венди, подожги остальных...

— Не Дэвида, — взмолилась Кармен. — Пожалуйста, он семья. Мы бы убедили его, если бы не были нужны невинные мысли для обмана Эдварда. Он больше не причинит вам проблем.

Сантьяго поджала губы и посмотрела на Кармен, оценивая ее.

— Он сражался с нами, — указала она. — Дафна этим укусом на несколько дней выведена из строя, — она кивнула на самого малого волка, белого, у которого на плече виднелась ужасная рваная рана а по ноге текла кровь.

— Но она жива, — сказала Кармен. — Мы можем контролировать Дэвида.

Сантьяго изучающе посмотрела на Кармен.

— Хорошо. Венди, подожги двух других. Однако, — продолжила она, глянув на других вампиров, — я не высшая власть здесь. Мои решения могут быть пересмотрены. Но пока вы можете его оставить.

Светло-коричневый волк ринулся прочь, вернувшись в униформе с зажигалкой в руке. Сантьяго указала на две кучи, в которых, как я предположила, были Питер и Шарлотта.

Я закрыла глаза.

— ОнипришлисюдатолькозаДжаспером, — выплюнула я.

Я почти ожидала, что меня проигнорируют, но когда открыла глаза, оказалось, что Венди посмотрела на меня, а потом перевела взгляд на Сантьяго, и я продолжила:

— Они не хотели идти. Они были должны Джасперу, потому что когда-то давно он помог им. Если вы отпустите их, они сдадутся и уйдут домой, вы уже поймали Джаспера, и он все равно не может больше у них ничего просить, вам не нужно их убивать.

— Мы будем присматривать за ними, — поспешно добавила Кармен.

— Вы что, Деналийский Исправительный Институт для Вампиров, Нарушивших Закон Только Раз и Которые Больше не Будут? — с намеком спросила Венди.

— Венди, — осадила ее Сантьяго, и волчица виновато опустила голову, что-то пробубнив себе под нос. Сантьяго снова посмотрела на Кармен. — Я не уверена в вашей способности справиться сразу с тремя. Оставьте их в разодранном виде, пока я не свяжусь с вами, чтобы сообщить ответ на вашу просьбу, это будет еще до того, как они начнут страдать от истощения. Если я обнаружу, что вы собрали их до того, как я или мое начальство приняли решение, вы об этом пожалеете, ясно?

— Ясно, — прошептала Таня.

— А с ней что-то собираетесь делать? — сказал Элизар, показывая вниз.

— С кем? — недоуменно спросила Сантьяго.

— Я на кого-то показываю, — ответил он. — Вам важно, что будет с ней?

Сантьяго мельком глянула в указываемом направлении.

— Не трать мое время, — сказала она, пока Кармен недоуменно смотрела на свою половинку. Сантьяго развернулась к трем волкам, собиравшим остатки папы, Джаспера и Элис. — Все собрали? — спросила она, они одновременно кивнули. — Хорошо. Тогда готовьтесь выдвигаться, девочки.

Те оборотни, что еще были в волчьей форме, перекинулись в людей и надели униформу, здоровые помогали раненым.

— Сантьяго, — спросила Венди, отложив зажигалку. — А что с остальными Калленами, которые идут сюда?

— Ну, наши союзники встретят их как дорогих гостей, конечно же, — ответила Сантьяго, кивнув на явно чувствующую себя не в своей тарелке Таню. — И расскажут им, что, должно быть, мы захватили их друзей и семью в аэропорте, потому что сюда они не приходили, а посланный их встретить Дэвид не вернулся. И будут держать куски Дэвида и двух других в тайне подальше отсюда, потому что они не хотели бы узнать, что будет, если они поступят иначе. И вдохновят бунтовщиков использовать дом союзников как базу. И пошлют нам, — она грациозно покрутила рукой. — список тех друзей и знакомых, которых Карлайл и его ковен могут позвать на помощь и которых не могут. И будут так добры дать нам знать, где мы можем найти предателей в компактных группах, например, когда те ходят на охоту или за новыми членами ковена.

Денали промолчали, и Сантьяго надавила:

— Разве вы не так поступите? Я очень рекомендую именно это.

Таня кивнула. Сантьяго посмотрела на нее и продолжила:

— Гарриет, возможно, нам нужен еще ящик для Дэвида. Мы сможем присмотреть за ним в Вольтерре.

Кармен закусила губу, Таня сжала кулаки, Элизар отвернулся, а Кейт склонила голову, но никто из них не возразил, пока Гарриет приносила четвертый ящик и складывала туда осколки Дэвида.

— Итак, — сказала Сантьяго, когда все было завершено. — Думаю, девочки, нам пора домой.

* * *

У Сантьяго и волков был большой военный вертолет, пилотируемый Даниэллой. Брук перенесла меня на крайнее сиденье так, чтобы никто случайно не задел мои ноги. Они все еще побаливали, но к моменту взлета вертолета боль уже начинала утихать.

— Мы привезем тебя домой к Джейкобу, — пообещала Брук. — Он будет так счастлив тебя видеть! Он так неистовствовал, нашей с Рейчел стаям пришлось даже принять к себе его волков на время, потому что он был пол-ность-ю неуправляем. Думаю, нам придется навсегда реорганизоваться, когда ему станет лучше, — прошептала она, поджав губы.

— А что будет со мной? — спросила я, ощутив отвращение от писклявости своего голоса.

— Ох, Элспет, солнышко, с тобой все будет в порядке! — сказала Брук. — Я обещаю! Не бойся! Ты запечатленная. Запечатленная альфы. Это делает тебя такой особенной, ты даже представить себе не можешь, тебе и правда очень повезло. Ты будешь жить в деревне, и тебе даже не придется работать, как нам, всего лишь нужно будет проводить немного времени с Джейкобом, пока он, ну знаешь, я бы покрутила пальцем у виска, но не могу отпустить тебя.

— Деревне?

— М-м-гм. Это где волки и запечатленные со щенками живут, — разъяснила Брук. — И Коди, они и его туда запихнули, хотя он проживает на Востоке деревни, с Клируотерами, хотя не знаю, куда нас занесет после реорганизации, если она будет, это немного сложно.

— Востоке? — слова Брук прозвучали так, словно она пыталась донести больше информации, но у нее не вышло.

— Деревня поделена на четыре секции, Восток, Запад, Юг и Север, — ответила она. — В обиходе есть и другие названия, но, думаю, стоит называть их правильно, как делают Сантьяго, Феликс, Эфтон и Корин, — она важно кивнула, гордая собой. — Восток для стаи Рейчел, Запад для нас — стаи Бекки. Членов стаи без запечатленных, то есть. Парни с запечатленными, с любой стаи, живут на Юге, а щенки, если у них нет своих семей, живут на Севере.

— Ты постоянно говоришь "щенки"...

— Непробудившиеся еще дети, — ответила Брук. — Мы их так называем, потому что они не обычные дети, пусть пока и не волки. Или из резервации, или найденные позже, или прямо там и родившиеся. Время от времени кто-то взрослеет достаточно, чтобы обзавестись мехом, и тогда в какой-либо стае появляется новый член. Эшли только в прошлом месяце присоединилась к стае Рейчел. Мы устроили вечеринку в эту честь.

— Почему, — спросила я, глядя на ряды девушек в одинаковой униформе, с одинаковыми прическами и фигурами атлеток, — здесь одни девушки?

— Мы — команда для работы в поле, — объяснила Брук. — Мы не запечатлимся внезапно, поэтому нас безопасней использовать там-сям, кстати, забавно звучит "там-сям", да? Аттон постоянно так говорит, — она произнесла имя Аттона так, словно это ее любимый учитель или мудрый генерал. — Парни, которые не запечатлелись, остаются дома, так что если они и увидят какую-нибудь девочку, то только там, где Челси сможет глянуть на нее и привести в деревню. А парни, которые уже запечатлелись, нужны для того, чтобы делать щенков, — она хихикнула. Я задумалась, сколько ей лет.

— А тебя не волнует то... что делает Челси?

— Ага, словно это немалое дело в большой картине, — фыркнула Брук. Она задумчиво наклонила голову. — Не думаю, что могу правильно объяснить про эту "большую картину". У Корина лучше выйдет. В любом случае, Челси на нашей стороне. Мы словно копы! Магические волки-копы, которые не дают вампирам буйствовать, обращать всех, кто под руку попадется, и дестабилизировать мир, рассказывая, что не нужно! Нам уже и так приказывает альфа, которую никто не выбирал, а она просто родилась альфой, а у парней есть запечатленные, которые вообще случайны, так что и так полно чокнутой магии, которая роится у нас в мозгах, поэтому я рада, что хоть что-то из этих приказов идет от нормального существа, а не от таинственных сил вселенной, — она нахмурилась. — Корин лучше объясняет. Он и правда хорош в разговорах, понимаешь? Сама увидишь, когда познакомишься с ним.

— Челси сделает что-то со мной?

— Возможно, чуть-чуть, — предположила Брук. — Я имею в виду, ты уже один раз убежала, и для Джейкоба это было правда больно, а он важен. Так что она просто убедится, что тебе хорошо в деревне и ты не захочешь больше убегать. Но без Челси ты все равно должна была бы оставаться в деревне, понимаешь? Просто пришлось бы быть все время под охраной. Так лучше всего, потому что у тебя будет больше свободы передвижения. И, возможно, ты хотела бы, чтобы мы не нуждались в тебе, но это не вина Челси, это просто потому, что Джейкоб запечатлелся на тебя.

— Но я не хочу, чтобы Челси со мной что-то делала, — сказала я. — Это имеет значение? Для тебя, для нее, для кого-нибудь?

— Ну, знаешь, они никогда не будут тебе доверять просто так, хотя, полагаю, ты можешь спросить, — сказала Брук. Казалось, она хотела пожать плечами, но это могло побеспокоить меня, так что она сдержалась.

— Сколько тебе лет? — наконец спросила я.

— Пятнадцать, — живо ответила Брук. — Я пробудилась три года назад.

Ей могло быть девять-десять, когда Вольтури пришли в Ла Пуш. Девять-десять, когда убили ее семью. Девять-десять, когда забрали ее в Вольтерру. Девять-десять, когда Челси сделала так, что ей стало плевать на тех, кого она потеряла, и исказила ее сознание так, что Брук стала повиноваться приказам их лидеров.

Меня затошнило, но не вырвало, поскольку я не могла этого сделать. (Я пыталась однажды сделать это искусственно, когда многие из моих друзей одновременно отравились едой, а я нет.)

— Ты в порядке, Элспет? — спросила Брук. У нее были большие темные глаза, полные заботы, которая даже на каком-то уровне была, вероятно, искренней. — Я сделала тебе больно? Сегодня немного трясет, обычно Оливия ведет вертолет, но она пострадала в Омахе, поэтому Беатрис забрала ее домой пораньше.

Я не ответила ей, сделав вид, что уснула, и через некоторое время заснула по-настоящему.

* * *

Когда я проснулась, я была в самолете, а не вертолете, и уже другая девушка-волк придерживала меня.

— Ч-что?.. — сонно сказала я.

— Брук спит. Я Квин, — сказала она. — Мы долетели до аэропорта и пересели на самолет, если ты задумалась о том, почему сменилась обстановка.

— Ох. Где мы сейчас? — я слышала, как волки болтают друг с другом, это были обыденно звучащие разговоры: о чьем-то ребенке, вязании и планах на отпуск в Риме.

— Где-то над Атлантическим океаном. Тебе нужна еда? Мы захватили с собой, — ответила она.

— Я могу есть, — признала я.

— Что ты ешь? — спросила она. — У нас есть все виды еды.

— Что угодно, я не придирчива, при условии, что ты имеешь в виду обычную еду.

— Ага, именно про нее и говорила. Айрис! — позвала Квин. — Ты же брала что-то поесть для Элспет?

Айрис, вероятно, ближе всех сидевшая к еде, навытаскивала разной всячины, и я начала с яблока. Хорошо, что мои руки не были сломаны; по крайней мере, я могла есть сама. Ногам становилось лучше, хотя в них все еще чувствовалась боль.

— Будем в деревне часов через шесть-семь, — сказала Квин. — Оттуда сообщают, что Джейкоб выбрал вам номер — он настоял на двух спальнях, как у брата Брук и его семилетней запечатленной — на Юге. В деревне есть множество свободного пространства, поскольку планируется рост населения. Так что не надо даже рыть тебе новый дом, что хорошо, раз Эдди занята.

— Это... под землей? — спросила я, доев яблоко и взяв упаковку с куриным салатом.

— Ага. Но там мило, — уверила она меня. — Дома находятся в толще камня, а не, скажем, земли. И у нас есть водопровод, электричество, Интернет, хорошая вентиляция и даже дневной свет в большинстве комнат — через односторонние стекла в крыше, так что любой, кто смотрит сверху, думает, что это просто множество зеркал, зачем-то установленных в земле. Думаю, это можно принять за какую-то инсталляцию, хотя на самом деле я сама не видела. Сами мы добираемся до деревни через туннели.

По крайней мере, моя тюрьма будет милым местом.

Я больше не пыталась завести разговор; в итоге Квин разговорилась с Айрис про планы той по обустройству холла Запада. Я думала о путях побега с самолета. Но даже если я сбегу от Квин с моими сломанными ногами и смогу выпрыгнуть, я приземлюсь в океан и в конце концов утону, если даже меня оставят одну. Если же подождать, пока мы будем лететь над землей, то Сантьяго легко последует за мной, поймает и найдет менее гуманный способ транспортировки в Италию.

Может быть, я смогу заставить Джейкоба помочь мне с побегом, как Пера проделала с Брейди.

Возможно, Челси не будет трогать мой мозг, и я смогу мыслить нормально и придумаю, что мне сделать.

Возможно, Денали не смогут обмануть маму, и она убежит и найдет способ спасти меня.

Возможно, я проживу под скалой остаток вечности, и мне даже не дадут возможности пожелать убежать.

Я доела салат и, прежде чем приступить к морковке, которую мне протянула Айрис, приложила руку к своему лицу. “Я люблю маму, — сказала одна версия меня другой. — Это правда. Помни это, ладно, я? И не имеет значения, как”.

И в первый раз другая я ответила. “Это правда”, — ответила она. Но больше она ничего не сказала.

* * *

Волки спали посменно. К моменту приземления Брук, проснувшись, снова сменила Квин. Мы перешли с самолета на автобус. Брук воспользовалась моментом, чтобы рассказать о правилах деревни.

— Тебе, скорее всего, дадут доступ к Интернету. Щенкам не дают, разве что под присмотром на уроках, потому что они не могут нормально соблюдать секретность, но у запечатленных есть доступ , кроме только Клэр, но ты взрослее нее, хотя и младше по возрасту. Так что, вероятно, доступ у тебя будет. Еда и выбор комнаты для себя свободные, и ты будешь получать немного денег для всего остального. Можно получать евро или доллары, если нужно заказать что-то из Америки, или любую другую валюту при необходимости. Если тебе нужно больше денег, то можно работать. Скорее всего, ты не сможешь попасть в команду, выходящую в поле, но сможешь сидеть с детьми, учить щенков, готовить или бегать по поручениям наружу — если они решат, что тебя можно выпускать, доподлинно мне это неизвестно. Если у тебя проблема с кем-либо, то сначала идешь к своему альфе, но в твоем случае это Джейкоб, который не сможет быть беспристрастным, так что тебе скажут, к какому вампиру обращаться.

— Обычно там это Сантьяго, Корин, Эфтон и Феликс? — спросила я.

— Они главные, возглавляют команды и управляют поселением, но я не уверена насчет "обычно там". Они не живут с нами, а располагаются дальше в северо-западном тоннеле в основном строении. По крайней мере один из этих четырех находится в поселении хотя бы часть дня. И раз в день заходит Челси, во время собраний. Тебе придется ходить на них, все, кто в поселении, должны их посещать.

— А на собраниях что-то происходит помимо... действий Челси? — спросила я.

— Да, конечно, — сказала Брук, удивившись вопросу. — Люди, обычно Рейчел и Бекки, делают объявления, и с момента создания деревни мы пришли к определенным традициям, хотя я полагаю, что немного глупо называть традицией то, чему только пять лет, правда, я не знаю, сколько нужно соблюдать традицию, чтобы она считалась традицией, лет пятьдесят? В общем, есть люди, которые играют на инструментах или поют, а Гвен танцует! Она попросила Сантьяго научить ее, Сантьяго хороша в этом, хотя обычно не показывает, и иногда они выступают. И мы устраиваем вечеринки в честь дня рождения, если он у кого-то наступил, точно так же, как и в честь свадеб, если кто-то женился на запечатленной, и в честь пробуждения, когда щенок становится достаточно взрослым, чтобы перекинуться. Ну, и однажды были похороны, — рассудительно добавила она.

— Кто умер? — прошептала я.

— Ева Грин. Она была в стае Рейчел, как и ее брат, Альберт, — сказала Брук. — Плохие вампиры убили ее три года назад. Альберт назвал свою дочь в ее честь, она родилась год назад.

— Ох.

Через некоторое время природный задор у Брук восстановился, и она продолжила.

— На Юге тихий час с десяти вечера до восьми утра. Все знают английский, однако многие также хотя бы немного говорят на итальянском, большинство щенков знают оба языка, а некоторые знают еще какие-то языки, согласно их родным странам. Большинство людей занимаются своей стиркой сами, но если хочешь, некоторые щенки могут сделать это за тебя, чтобы подзаработать карманных денег. Ух, не знаю, что тебе еще нужно рассказать, я так давно там поселилась. Разберешься сама.

Я больше ничего не спрашивала, и после долгого отступления о том, как она копила деньги на новый диван, но передумала и спустила их на заначку конфет, Брук, наконец, замолчала.

* * *

Несмотря на выданные Брук и Квин описания деревни, я все равно почему-то ожидала увидеть сеть страшных и сырых подвалов.

Но все было не так. Там было сухо, полно естественного света, сам камень стен был тускло-бежевым, много где стены были украшены — где-то просто краской, где-то фресками, включая те, что, вероятно, были сделаны щенками. На большинстве дверей были вырезаны различные знаки и имена — Брук по пути показала мне свою дверь, оказалось, что она делит комнату с Дафной, той волчицей, что была укушена.

— Отдельную комнату нужно заработать, — вздохнула Брук. — Мне нравится Даф, но она храпит. Раньше я жила с Катериной, но когда Дафна пробудилась, то разгромила целую комнату, а Харриет переехала в отдельную комнату, выданную ей за победу над плохим вампиром, это было потрясающе, и так я поселилась с Дафной. Она, вероятно, проболеет неделю, — печально добавила Брук. — Укусы — это плохо. У меня был один в предыдущий раз, а еще был на ухе, такой, что Эфтону пришлось вырезать кусок, чтобы не дать яду распространиться. Но Эмбри сказал, что это смотрится мило. Эмбри мечтатель, — доверила она мне шепотом.

Брук провела меня по деревне, чтобы я поняла, куда мне можно ходить, потому что Джейкоб до сих пор спал. ("Алеку пришлось вырубить его, потому что он слишком о тебе волновался, — сказала Брук. — И это сместило его цикл сна. Возможно, он даже сегодняшнее вечернее собрание пропустит”.)

Я смотрела, как дети играют в прятки на яркой и хорошо обставленной игровой площадке на Севере. ("Ее обычно зовут Детской, если вежливо, и Северо-сиротской, если нет", — объяснила Брук.) Я заметила там Рут, она узнала меня и помахала. ("Даже щенки, имеющие родителей, много времени проводят там; хотя все же не живут там”, — проинформировали меня.) В коридорах, тянущихся во всех направлениях, сновали волки, как в белой или черной униформе, так и без. Я предположила, что цвет униформы связан со стаей, как и цвет меха. Все коридоры, помещения и двери были достаточного размера, чтобы волкам было удобно.

Я заметила еще несколько знакомых лиц на Юге — Квил с Клэр на плечах, Виктор, что-то увлеченно обсуждающий с кем-то в белой униформе, Эмили, несущая Пейдж в комнату с табличкой "Сэм, Эмили и Пейдж Юли". Они все поприветствовали меня, но не казались достаточно заинтересованными, чтобы остановиться и поболтать или хотя бы спросить, почему меня несут. Я задумалась, Челси ли обрезала их интерес ко мне, на случай, если меня не смогут найти и им придется… как-то заменить Джейкоба.

На Западе я видела имя Коди на двери, после имени Сета. Ли имела отдельную комнату, через коридор.

— Ли — первая бета Рейчел, — сказала Брук. — Беты вторые в цепочке командования и берут власть на себя, если альфа болен, спит или ранен. У Рейчел и Бекки по две беты — Ли с Вивиан и Оливия с Харриет.

Большая часть тура была похожа на это: просто имена, идущие друг за другом. Я укладывала их все в своей памяти. Как только мне показали прачечную Юга, я спросила Брук:

— Сколько тут всего живет людей?

— Хм, — сказала она. — В нашей стае Бекки тринадцать, если не считать волков, которые на время пришли из стаи Джейкоба. В стае Рейчел девятнадцать, опять же не включая волков Джейкоба. Сам Джейкоб, еще восемь волков, и еще семь с запечатленными, считая тебя, хотя Эсперанса пока тут не живет, и может, и не будет, хотя они собираются обратить ее, но сначала с ней придется много работать Челси, потому что она хочет уйти после обращения, и ее будет трудно остановить. Не знаю, какой у них план. И еще в стае Джейкоба три щенка...

— Три? — прервала я ее.

— Три, — подтвердила Брук. — Я пока еще не выучила их имен. Один у Сэма, один у Даррена, и один у Виктора, так же?

Натали. Я прикусила губу.

— Был еще один. У Виктора было две дочери.

— Ну, полагаю, я могла ее не заметить, — предположила Брук, хотя она казалась более смущенной моим состоянием, нежели возможностью, что целый ребенок пропал. — В нашей стае двое запечатленных и девять щенков, в стае Бекки — трое запечатленных и тоже девять щенков, а также двадцать один щенок-сирота на Севере.

— У двоих запечатленных появилось девятеро детей за пять лет? — спросила я.

— Нет, — ответила Брук. — У Айрис и Даниэллы до пробуждения уже были дети, по одному у каждой. Так что у запечатленных в нашей стае только семеро. Айрис все еще живет на Западе с нами, не на Юге, как парни с запечатленными, но у нее комната на нее и ребенка. Даниэлла вышла замуж за другого волка до активации, но он в стае Рейчел, так что, даже если он запечатлеется, это будет не слишком трагично, и они живут на Юге вместе. Еще у пары волков Рейчел были дети до прихода сюда. Например, у Шона было двое детей до активации, а потом он запечатлелся, и у него прибавилось еще двое, у Вивиан — один. Так, посмотрим...

Я проделала вычисления.

— Ровно сотня, если считать меня с Перой и не считать ребенка Виктора, — прошептала я.

— О, круто, круглое число получилось, — вдохновилась Брук.

* * *

Колокол, сигнализирующий о начале собрания, прозвонил, едва Брук закончила экскурсию по коридорам Запада.

— Ох, — сказала она, ускоряя шаг; она бы даже, вероятно, побежала, если бы не боялась причинить мне дискомфорт. Мои ноги уже почти исцелились, но мне все еще не нравилась идея резких движений.

Рейчел, у которой все еще была та пушистая прическа, которую описывала мама, объявила, что раз ее брат теперь в состоянии выполнять свои обязанности, то все его волки возвращаются к нему, кроме Захарии, которого она присоединила к своей стае. Для баланса полов она и Бекки планировали каждая добавить к его стае по две волчицы; девушкам предлагалось вызваться добровольцами, или они будут выбраны сверху, если добровольцев не окажется. Следующие пробудившиеся девушки тоже должны были присоединиться к стае Джейкоба.

— Пока что, — продолжила Рейчел, — все остаются в своих нынешних комнатах, хотя новая униформа уже делается, коричневая, в тон цвета шерсти, — она подмигнула аудитории. — Когда все устаканится и у Эдди будет время, она собирается сделать новое крыло, которое мы, вероятно, будем звать Юго-Востоком или как-нибудь так же прозаично, потому что все знают, что мы всегда называем крылья подходящим направлением.

Большинство волков в белой униформе, собравшихся на одной стороне холла, где шло собрание, захихикали. Брук надулась. Я отметила, что даже у людей без униформы, похоже, много черного или белого цвета в одежде. Я задумалась, буду ли я через пару недель ходить в коричневом.

Потом Рейчел объявила о моем присутствии. Она кратко рассказала кто я:

— Ребята, помните Беллу Свон, в дальнейшем Каллен, да? Первые пробудившиеся знают, о ком я! — раздалось несколько смешков. Не знаю, что они нашли в этом смешного. — Элспет — это ее дочь-полувампир. У нее длинная захватывающая история, которая привела к тому, что мой младший брат запечатлелся на нее, так что теперь она одна из нас. Я жду, что все примут ее так же, как и всех остальных запечатленных, и не будут ей докучать, пока она не устроится. Ты можешь подойти к любому в стае Джейкоба и узнать все, что нужно, или поговорить с Коди, который живет со своим братом Сетом, если ты забыла. И, Элспет, — сказала Рейчел уже мне. — Тебе надо лично встретиться с Челси после собрания, хорошо? Вот и ладно.

Я поежилась, но Рейчел уже перевела внимание дальше. Она представила группу детей, которые шепеляво спели что-то, после чего собрание закончилось.

Брук отнесла меня прямо к единственному вампиру в холле, высокой элегантной женщине в голубом сарафане. У нее были темно-русые волосы с седыми прядями на висках, собранные в хвост — должно быть, она уже старела, когда ее обратили. Или зачем-то покрасилась. Или просто рано поседела. Я не знаю, почему зациклилась на ее волосах. Вероятно, это была ее наименее важная черта, учитывая происходящее.

— Привет, Элспет, — сказала она. — Меня зовут Челси. Мне жаль, что мы не встретились в прошлый раз, когда ты была здесь. — она улыбнулась смутно приятной улыбкой.

— Я... я... я... — мне хотелось попросить ее оставить меня в покое, найти какой-нибудь правдоподобный способ пообещать остаться в деревне без подделывания моих чувств, но я слишком боялась произнести это. — Я...

— Уверена, что Брук показала тебе все, что нужно, — продолжила она. — Но, разумеется, ты можешь спросить любого здесь, если тебе надо куда-то дойти, а ты заблудилась. В твою комнату уже поставили простейшую мебель, хотя пока ничего особенного. Тебе нужно будет обсудить с Джейкобом, что вы хотите видеть в своих апартаментах. У него пока что все равно будет немного работы.

— Я...

— Ты выглядишь напряженной, — отметила она. — Я не хочу пугать тебя. Я правда хочу наилучшего для всех здесь, включая тебя. Обещаю, что все те ужасные истории, которые ты могла слышать обо мне, на самом деле неправда. Ты же ничего не ощутила, разве не так?

— Что? — сумела выговорить я.

Челси наклонила голову с той же мягкой улыбкой на губах.

— Я хотела попросить, Брук сказала, что это возможно, если я попрошу, пожалуйста, не... — воскликнула я в панике.

— Слишком поздно, — сказала Челси абсолютно спокойно. Она подняла руку и дважды щелкнула пальцами. — Чик-чик.

Челси не закончила со мной немедленно. Часть с "чик-чик" была быстрой, а вот стимуляция тех отношений, которые она хотела видеть у меня, занимала куда больше времени. Брук терпеливо стояла, удерживая меня, пока я пыталась разобраться в скачущих мыслях и придумать, что делать.

Семена. Челси нужны "семена", чтобы нанести ущерб, развернуть все в нужную сторону, и вот почему бы мне не чувствовать ничего, конечно, это должно ощущаться хоть как-то — где я слышала про семена? Не имеет значения, я слышала, и это ощущалось как надежная информация. Но что считалось семенем? Если я ощущаю вину перед Брук, достаточно ли этого для того, чтобы Челси заставила меня считать Брук лучшим другом, чьи привязанности я должна принять и кого не должна предавать ни при каких обстоятельствах? Если я скучала по Коди, хватит ли этого ей, чтобы убрать то соображение, что я не одобряю то, что он оставил стаю? Просто как она работала? Как мне заставить семена исчезнуть, если я вообще могу это сделать?

Я все еще ничего не ощущала. Я даже не могла сказать, что происходит, как быстро, или где уже поздно, а где я еще могу вмешаться, будь это вообще возможно. Челси просто смотрела на меня с неизменной мягкой улыбкой и шептала чепуху о том, что Джейкоб и я ответственны за чистоту апартаментов, что я могу делать заказы в столовой, если мне нужно нечто особенное, что мне должны разрешить доступ в интернет, но нужно заплатить за собственный компьютер, если я не захочу одалживать у других...

В таком одностороннем разговоре прошла пара минут.

— Думаю, хватит, — сказала Челси. — Пока, по крайней мере. Брук может отнести тебя к Джейкобу.

Я хотела увидеть Джейкоба. Я чувствовала себя плохо, сбежав без него. Он, должно быть, извелся от беспокойства, и пока я ощущала беспомощность много дней, я знала, что была единственным человеком, который может заставить его чувствовать себя лучше. Брук улыбнулась Челси, вежливо склонила голову — у меня возникло ощущение, что она поклонилась бы полноценно, не будь меня у нее на руках — и развернулась, унося меня на Юг от комнаты собрания.

— Думаешь, он уже проснулся? — спросила я Брук. Мы завернули в холл, где была наша с Джейкобом комната. Она находилась рядом с комнатами Квила и Клэр с одной стороны и Альберта Грина — того самого, чья сестра умерла — и его обращенного с дочерью с другой. Напротив находилась комната Джареда и Ким.

— Если сейчас он ещё не проснулся, разбуди его. Можешь открыть дверь? У меня руки заняты, — поддразнила она, и я потянулась к ручке.

Дверь вела в маленькую гостиную с ещё большим количеством дверей, ведущих в ванную и две спальни. Все двери были открыты, и я могла видеть, что Джейкоб спит на ярком покрывале.

— Джейкоб? — позвала я.

— Хм? — он широко зевнул и открыл глаза, а затем широко улыбнулся. — Элспет! — он поднялся на ноги, обошел стол в гостиной, но затем напрягся. — Почему Брук несёт тебя на руках?

Я подумала, что настраивать его против Сантьяго будет не лучшей идеей. Его бы разорвали на кусочки, если бы он пошёл ей мстить. Мне бы не хотелось, чтобы это случилось снова, к тому же, у меня и так всё почти зажило.

— Была драка. Я оказалась на пути и повредила ноги, но они почти в порядке. Уже завтра утром должна буду нормально ходить, — объяснила я, что было правдой и, пожалуй, это не станет причиной чьей-либо смерти.

— Можешь забрать её, — предложила Брук, и Джейкоб осторожно взял меня из её рук. Я поблагодарила её, она смущенно мне улыбнулась и оставила нас наедине.

— Как ты? — спросил Джейкоб мягко.

Я сделала глубокий вдох.

— Это были длинные десять дней. Теперь всё должно успокоиться, как думаешь?

Так и произошло.

* * *

На следующий день наступило первое июня. Проснувшись, я неуверенно оперлась на одну ногу, потом на вторую, обе слушались отлично. Джейкоб все еще спал. Вообще все еще спали, разве что за исключением Коди. Я вышла из номера и пошла гулять по коридорам. Было мирно, хотя, выйдя в коридор, я ощутила себя одиноко. Не желая оставаться одной или будить кого-либо, я свернула к Востоку, на случай, если Коди выйдет из комнаты Сета.

Его не было в коридоре, когда я подошла к двери, но он выглянул на звук шагов.

— Подумал, что это можешь быть ты, о самый интересный полувампир мира, — мягко сказал он, улыбнувшись и раскрыв руки для объятий.

Я тут же обняла его.

— Доброе утро, — сказала я. — Что тут есть для ранних пташек?

Коди показал мне, где в кафетерии хранятся полуночные закуски.

— Но по возможности лучше стоит питаться три раза в день, — сказал он. — Большая часть общения происходит как раз во время еды, что кажется мне странным, несмотря на то, что это абсолютно нормально, так у нас не было приёмов пищи как таковых, пока мы бесцельно бродили в тайном месте. Всё, что я могу на данный момент, это перекусить чем-нибудь легким, проснувшись, а затем съесть что-то ещё в обед, но я работаю над этим.

Я откусила от яблока и крекера, представив это: он уже позавтракал, но присел рядом со мной и болтает о том, что теперь снова с близкими.

— Я повзрослел и выгляжу так, словно стал старше, чем на самом деле, — он рассмеялся. — Они выглядят так же, как и тогда, когда я ушёл, возможно, Сет немного повзрослел. Но иногда Ли зовёт меня "малыш Коди" или Сет строит глупое лицо, и словно мне снова месяц от роду и я прошу о волчьих гонках. Одни такие были, в память о старых временах, на второй мой день здесь. Сет бежал так быстро, словно его мех в огне и его мог бы затушить быстрый бег. Публичное предупреждение о соблюдении техники безопасности: подпаленный мех не затушить быстрым бегом.

Я хихикнула.

— Ты занимаешься чем-нибудь ещё? — спросила я.

— Ага, только это своего рода... — ответил Коди. — Необычно... Я сейчас назначен парнем-который-обращает-людей-каких-нужно. У вампиров куда больше трудностей с самоконтролем рядом с кровью, чем у нас. Даже старые и сытые вампиры по сравнению с полукровками, пусть даже моего или твоего возраста, куда больше стремятся укусить и выпить. Так что безопасней поручить это мне.

— Правда?

— Нет, это шутка, — ухмыльнулся он мне. — Глупая гусыня, они теперь используют достижения медицины, шприцы и все такое. К тому же я не уверен, что хотел бы кусать Перу, а она следующая на очереди. Она и Брейди прямо сейчас в главном здании. Для них не хотят никаких сложностей, Пера слишком важна.

— Где они будут жить, когда она обратится? — спросила я.

— Не думаю, что это уже решено. Полагаю, часть времени она будет проводить тут, может, даже помогать обустраивать деревню, но иногда, думаю, когда Брейди будет спать, будет в главном здании с другими вампирами. Это все зависит от того, как ее обращение повлияет на запечатление.

— Думаешь, повлияет?

— Может. Не думаю, что оборотень вообще бы запечатлелся на вампира прежде всего, понимаешь? Учитывая, что они предположительно запечатлеваются на людей, которые способны выносить им детей? — на последних словах он осекся и неловко посмотрел на меня.

— Выходит, что полувампиры могут иметь детей, — сказала я. — По крайней мере с вампирами или людьми. У Ноэми был ребенок от вампира.

— О, фух, — сказал Коди. — Если ты знаешь только об одном ребенке у нее, с чего ты решила, что и от человека возможно?

Я моргнула.

— Где-то слышала. И это в любом случае имеет смысл, так? Возвращаясь к вопросу, так у тебя есть работа? Раз уж ты не официальный распылитель яда.

— Нет, — сказал он. — Думал об этом. Ли бета, а Сет не запечатлен, так что он один из стражей туннелей и ищет людей, которые могут найти через них доступ в то или иное здание. То есть они оба работают, но я не знаю, чем хочу заниматься, и не похоже, что мне надо заниматься тем, чего я не хочу. Могу пока жить за счет государства, — лукаво добавил он. — Вышел на пенсию в пять лет. А как ты?

— У меня сложилось впечатление, что "запечатление" само по себе рассматривается как работа, а вот что я буду делать, я не знаю, — сказала я. — Полагаю, поселюсь здесь и посмотрю по ситуации, вдруг занятие для меня само найдется. Возможно, что-нибудь связанное с детьми.

— Не зови их так, — посоветовал Коди. — Они думаю, что "ребенок" — это только для маленьких людей, их это оскорбит, и тебя поправят, — он изобразил одного из них. — "Я не ребенок! Дети вырастают и становятся людьми, но я не один из них, я буду волком, так что я щенок, понял?" — прекратив изображать, он сказал: — Пара запечатленных не держится за терминологию, а вот остальные, кто больше всего говорит на итальянском, могут вообще даже не использовать слово "ребенок".

— Bambini, — сообщила ему я.

— Верно. Я учу итальянский понемногу. Здесь ты можешь общаться и на английском, и не то чтобы ты должна, ты талантливый полиглот. Здесь всего лишь четыре обращенных итальянца, а малыши вырастут билингвами. И если я хочу выглядеть хорошо, я должен быть не в числе тех нахальных американцев, которые разговаривают громко и медленно, чтобы их поняли.

— Кто обучает тебя?

— Сет. Он весьма хорош, даже временами выходит наружу, хотя ему приходится ходить с кем-то для уверенности, что он не убежит в закат с запечатленной вместо того, чтобы привести ее домой. Ему приходится работать с партнером и при охране туннелей.

— Люди часто туда попадают?

— Не знаю точно, но есть вход, расположенный в задней комнате одного ломбарда, и Сет говорил, что в прошлом месяце пара подростков пробрались мимо владельца — он человек, но кое-что знает — и спустились в тоннели. Сет и Альберт, который был с ним, поймали их.

— Что с ними случилось? — мягко спросила я.

— Ну, их поймали прямо на лестнице, которая ведет от ломбарда, так что Сет и Альберт такие "эй, вам нельзя сюда, это частная собственность", к тому же люди ничего не увидели, они просто пошли обратно,и владелец ломбарда еще потом гонялся за ними со старым подсвечником.

— Ой, — с облегчением сказала я. — Я уж подумала, что их съели или что-нибудь еще сделали.

— Нет, пока они не увидели ничего важного, не должны были, — ответил Коди. — А вот если бы увидели то, что им не положено, или не ушли, когда им сказали, или наставили оружие на стражу, Сет говорил, что такое было пару лет назад, то тогда да, выбора бы не оставалось, — Коди вздохнул. — То есть, вампирам же нужно есть. И люди, которые слишком много знают, достаточно очевидный выбор для меню, не так ли? Полагаю, они могли бы просто убить их, а не есть, но это было бы напрасной тратой, а уж организовывать частную секретную тюрьму за свой счет только потому, что какие-то люди проникли в заднюю комнату ломбарда, игнорируют предупреждающие знаки и не уходят, когда им сказали, Вольтури тем более не собираются. Логично?

— Логично, — сказала я. Сама я не питалась людьми и не планировала начинать, но если кто-то собирается, то ему как-то надо выбирать их. Моя мама обычно оправдывала отца тем, что он мог читать мысли людей и выбирал злых. Вторженцы не совсем попадали в эту категорию, но по сравнению со случайными людьми с улицы это было чуточку лучше.

Питер с Шарлоттой, вероятно, просто питались случайными людьми, равно как и ирландский ковен, Гуилен и Нагуэль, и, вероятно, сестры Нагуэля. И если говорить начистоту, то когда теперь думаю об этом, мне не кажется, что кто-то определял или определяет, хорошего ли он человека пьет или нет. Вампиры просто едят людей, и даже большинство вегетарианцев, по крайней мере, были привычны к человеческой крови. Даже моя мама была готова выпить кровь Перы, хотя она никогда раньше никого не ела.

Бедная Пера была напугана до безумия. Я решила извиниться перед ней при следующей встрече, поскольку частично была моя вина, что ее так атаковали. Пера одна из нас.

* * *

Когда Джейкоб проснулся, я уже вернулась обратно в комнату, с книгой, взятой в библиотеке Севера. Библиотека там была для обучения щенков, как рассказала мне Брук во время экскурсии, и по большей части содержала детские книги, но было несколько вещей, которые я раньше не читала, а взять их мог любой житель деревни при желании. Если же я хотела более интересные книги, то должна была купить их. Вивиан из стаи Рейчел заведовала выдачей зарплат и пособий для всей деревни (это тоже рассказала Брук, хорошо, что она это сделала, не расскажи она мне так много, я бы ощущала себя потерянной), так что я решила пойти к ней и спросить насчет моего пособия сразу после разговора с Джейкобом о том, что можно разместить в комнате.

Джейкоб был голоден, когда встал, так что мы пошли на завтрак, где я взяла себе самый маленький из омлетов в попытке привыкнуть есть по всеобщему расписанию, хотя обычно рано утром я не хотела есть. Мы пришли туда раньше большинства прочего населения. Потом пришла Брук, села с нами и рассказала, что хочет вызваться добровольцем для перехода в стаю Джейкоба, чтобы быть в одной стае с Квилом. По ее словам, почти все родственники были в одних стаях друг с другом, исключением были только Даррен, Грейс и Ян. Даррен был все еще в стае Джейкоба, Грейс могла перейти в эту стаю, но Ян был парнем, так что он не мог перейти с ней. Но они могли дать ему отдельное разрешение на переход, добавила Брук. То же самое было верно для брата Брейди.

Квин пришла и тоже села с нами, я узнала, что она кузина Сэма. Я спросила, будет ли она менять стаю, она сказала, что возможно, и остаток завтрака мы обсуждали, кто из стаи Рейчел, кроме Грейс, может перейти. Брук думала на Эшли, потому что она только присоединилась к стае и еще не успела привыкнуть, а Квин считала, что это будет Вивиан, поскольку она сестра Джареда. Джейкоб сказал, что он не думает, что Вивиан перейдет, потому что она бета, но он может попытаться выменять Джареда на Яна, если Грейс перейдет в его стаю, чтобы все родственники были вместе. Мы дружно решили, что это хорошая идея. С таким изобилием имен все походило на мыльную оперу, но по крайней мере я всех запомнила. Джейкоб продолжал звать Квин "Гвен" по ошибке, только потому, что их имена были похожи.

Я ощущала себя приятно легкомысленной весь завтрак и не была уверена, почему. Я не могла вспомнить такого ощущения ранее, кроме разве что когда я была очень маленькой и жила в Денали. Я пошла с Джейкобом обратно в комнаты, повсюду были люди, идущие на поздний завтрак в столовую или уже уходившие оттуда. Я еще никого не узнавала, но они все улыбались, когда мы проходили, и я знала, что выучу всех достаточно быстро.

А затем я осознала.

Каждый в поселении был мне другом и я могла рассказать каждому, кого встретила, абсолютно о чем угодно.

С каждым, кто проходил мимо меня в холле и улыбался мне, было безопасно разговаривать. Или показать то, что я хотела показать. Мне можно было больше не утаивать никаких секретов от любого, кого я встречу в ближайший месяц. Все могли знать моё настоящее имя и откуда я родом, какая я и кто я на самом деле, мне не нужно было утаивать или умалчивать о самом главном.

Мне не разрешалось уйти, но в наиболее важном смысле я была свободна, свободна, свободна.

Едва я подумала об этом, я ощутила нечто странное на краю моего сознания. Словно моя магия вздрогнула. Я решила, что это, вероятно, потому что я пустила все на самотек, когда сказала Джейкобу про травму моих ног. Поскольку я ходила отлично, я прошла вперед и рассказала ему, когда мы пришли в наши апартаменты.

— Я не рассказывала тебе историю целиком о том, как мне сломали ноги, — сказала я. Он внимательно посмотрел на меня, ожидая продолжения; я подумала о словах, но в конце концов просто протянула руку и показала ему.

— Дэвид укусил Дафну, — подытожил он, просмотрев воспоминание.

— Да, — нахмурившись сказала я. — Не знаю, был ли он в курсе, что ядовит для волков, но ведь, на самом деле, ни для кого яд не является чем-то хорошим, как и укусы. Он и правда хотел навредить ей. Дафне же только тринадцать!

Джейкоб медленно покачал головой.

— Ты двигалась очень быстро. Я бы предпочел, чтобы Сантьяго вывела тебя из битвы без вреда тебе, но из увиденного тобой можно сделать вывод, что это было невозможно или один волк не мог справиться с тобой сам... но я бы хотел, чтобы ты вообще не сражалась, и эта часть — не вина Сантьяго.

Я кивнула.

— Если бы я не участвовала в этом глупом плане Джаспера, Сантьяго вообще не пришлось бы причинять мне вред. И потом она поставила ноги на место. Я просто боялась, что ты разозлишься на нее прежде всего за сами переломы, так что вчера я тебе не рассказала все. Извини.

— Я знаю, что она не поступит так снова, — заверил он меня, потянулся ко мне, и я обняла его. — Знаешь, — добавил он, — это первое воспоминание, которое ты мне показала.

— А ты прав, — заметила я. — Это удивительно. Хочешь увидеть что-нибудь ещё?

— Конечно, — ответил он, и я вновь коснулась его щеки, начав показывать ему свою историю.

* * *

Челси не влияет на настроение напрямую.

Ей и не нужно.

У меня был прекрасный день. Я провела утро, показывая Джейкобу воспоминания, а потом пошла с ним на обед. Мы сидели с Коди, Сетом и Ли, Сет был милым, а Ли почти такой же смешной, как Коди. Потом я сходила в соседний номер, чтобы познакомиться с соседями. Запечатленная Альберта была дома с их ребенком, Евой. Запечатленную звали Амандой; она была канадкой, а в Италию приехала туристкой, и там Альберт увидел ее. Ее волосы были заплетены в миниатюрные дреды, работала она в столовой в обеденную смену и имела полный шкаф мистических романов. Она одолжила мне несколько штук вместе с ноутбуком.

Я сходила за своим пособием, заодно получив и за Джейкоба, и мы провели послеобеденное время в покупках через сеть на одолженном компьютере. Он хотел заменить свое потрепанное одеяло, а мне нужно было больше одежды. Даже при том, что я могла просто одолжить что-то из гардероба любой девушки, которую встречу в коридоре, я все равно была слишком худой, чтобы носить то, что подойдет волкам, а щенки все были слишком маленькими. Единственной запечатленной, у которой со мной была похожая фигура, была Тиа. Я нашла ее, она была на Севере с Ноем, смотрела, как ее сын играет с парой других щенков, — и попросила ее одолжить мне что-нибудь, но она сказала, что заказывает одежду онлайн и посылка пока еще не пришла, так что ей одолжить нечего. Дальше я попросила Аманду, она была ниже и полнее меня, но она все же нашла мне подходящие джинсы, пару футболок и ночную рубашку, так что я решила, что с этим вполне могу подождать, пока не придет мой заказ.

Я уже почти потратила половину моего пособия на одежду, когда Джейкоб решил идти на ужин, и я пошла с ним, мы сидели с Брук, Квилом и Клэр. Хорошо, что Брук наконец-то вернулась к брату, и Клэр приняла ее очень быстро. Клэр большую часть дня проводила на уроках для щенков и счастливо тараторила, как она справляется с правописанием, как красиво у нее выходит и что она хочет сама подписать табличку на двери ее с Квилом комнаты.

Быть социальным существом трудно. Понимать, кому ты нравишься, а кому — нет, кто хочет помочь тебе, кто — нет, кто нравится тебе и кто — нет, и что ты хочешь делать для других и чего не хочешь, отслеживать, как твои друзья относятся друг к другу — это выматывает, это трудно и почти невозможно хоть в чем-нибудь, да не ошибиться.

Челси делает это простым.

Некоторые люди больше, чем друзья. Волки с запечатленными, и те двое волков, что сыграли свадьбу. Братья и сестры, кузены, родители и дети, дяди и тети. Соседи по комнате, по стае, люди, бывшие друзьями еще до попадания сюда.

Но все как минимум были друзьями. Любой из жителей. Челси сделала так.

А остальное следовало из этого.

Собрание состоялось пару часов спустя после ужина. Дочери Айрис Кирстен исполнилось восемь, и все спели для неё. В тот момент я задумалась, если только представить, что я бы сбежала, когда хотела этого, то пропустила бы день рождения Кирстен, а это было бы ужасно.

Бекки объявила, что Брук и Квил уходят из ее стаи к Джейкобу, а Рейчел сказала то же самое про Гвен и Грейс, после чего три альфы и четверо переходящих перекинулись в волчью форму, чтобы выполнить переход как можно проще. Я подумала, что если бы Сантьяго с полевой командой не была в Денали, чтобы захватить меня, то я бы не увидела, как наконец в стае Джейкоба появились девушки, и кто бы тогда поддразнил его?

Я поддразнила, и он засмеялся. Потом Бекки объявила, что запечатленная Майлза, Эста, беременна их четвертым щенком, и он появится в ноябре. Это было для всех, я поймала взгляд Эсты и спросила (на итальянском), как она собирается назвать ребенка. Она спросила, есть ли у меня предложения, и сказала, что троих предыдущих детей назвала Примо, Венита и Луцио. Поскольку все это были итальянские имена, я сказала, что мне для девочки нравится Мариэтта, а для мальчика Пьетро, и ей тоже понравилось. Как я и думала, не будь меня здесь, то я бы не смогла помочь с именами для ребенка Майлза и Эсты!

Но я была там, и мне нужно было помочь ей с выбором имён, затем я чуть подразнила Джейкоба насчёт государственных правок о полноправном трудоустройстве, и я была там, когда Кирстен задула свои восемь свечек.

Вернувшись на Юг, я отдала Аманде её телефон и провела вечер с мистической новеллой в одной руке, вторая же рука покоилась на лице Джейкоба, показывая ему чуть больше историй из моей жизни. Я не прибегнула к сжатию или переводу, все они были настоящими воспоминаниями, а не гипотетическими ситуациями, так что я могла совмещать. Я была на четвертой главе книги, которую Аманда дала мне, когда широко зевнула и захотела спать. Я сказала Джейкобу, что он может заглянуть в мои сны, если хочет.

— Только не всю ночь, — предупредила я его. — Тебе тоже нужно поспать.

Он пообещал, что так и сделает, так что я переоделась в одолженную ночнушку и он уложил меня, держа мои руки в своих ладонях. Он выглядел счастливым, и я снова почувствовала себя виноватой, что бросила его одного, когда он нуждался мне.

И я подумала, если бы я оставила стаю, так же, как и мама, когда она меня просила, Джейкоб бы сошёл с ума от одиночества. И тогда каким бы другом я была?

Перед тем как заснуть, я решила, что в будущем стану хорошим другом.

Затем я снова зевнула и закрыла глаза.

В поселении мы лишь изредка слышим, что происходит в здании.

Челси немногословна на собраниях, она, конечно же, улыбается и отвечает на вопросы тем, кто первым их задаст, но мы все знаем, что если Эфтон здесь, она лучше будет разговаривать с ним, а если нет, то она спешит к нему, как только заканчивает свою работу.

Эфтон, напротив, был весьма разговорчив, но не слишком распространялся о произошедшем в тоннеле. Он рассказывал истории, случившиеся века назад или же целиком выдуманные; или же делал общие замечания о том или ином афоризме, верен ли он, нет или вообще бессмысленен. Или, если рядом была Челси, он находил новые пути высказать ей свою любовь. Все любят Челси, но он больше всех, и они правда были милыми вместе.

Сантьяго была слишком практичной для такой болтовни. Наиболее открытой она была, когда давала Гвин уроки танцев. Я попросила присоединиться к ним, но Сантьяго сказала, что сначала я должна перенять все от Гвин, а потом уже она подумает о том, чтобы давать уроки и мне. Так что я начала встречаться с Гвин три раза в неделю, когда она была не занята, чтобы учиться танцевать.

Феликс разговаривал, но только с волками и только о сражениях и стратегии. Он организовывал турниры и уроки, ходил с полевыми командами чаще всех остальных. Ему очень нравилась его работа, и он в ней был весьма хорош.

Корин был абсолютно загадочен. Если имелся способ ответить на вопрос, не давая ответ — сказав нечто о Судьбе, циклах истории или чем-то подобном — он так и делал. Если же способа не было, он мог вообще не ответить. Он готов был делать что-нибудь для людей — например, он однажды дал щенкам полазить по его невидимому щиту, это было очень мило — но хорошим источником новостей он не являлся.

Все это означало, что, когда я соберусь пойти в главное здание, мне будет очень радостно принести обратно новости всем моим друзьям.

Спустя неделю моего пребывания в деревне Адди пришла ко мне с вопросами. Я была в своей комнате, отдирала клейкие ярлычки с новых рубашек, когда она постучалась в дверь. Джейк ответил и наморщил нос (волки, пробывшие здесь долго, привыкали к вампирскому запаху, но Джейк перебрался сюда незадолго до меня).

— Привет, Джейкоб, — сказала Адди. — Элспет дома?

— Конечно. Элси? — позвал он.

Я высунулась из комнаты.

— Адди! — сказала я, уже узнав прозвища всех тех обитателей деревни, кто не хотел называться полными именами. — Что случилось?

— Я подумала, что ты можешь помочь мне с кое-чем, — сказала Адди. — Я придумала полезное применение твоей силе.

— О, ладно, — сказала я, протягивая руку так, чтобы она могла взять ее, однако она покачала головой.

— Это включает в себя общение с одаренными, — объяснила она. — Поэтому я не могу сделать это сама, данная часть твоей силы требует касания. Почему бы тебе не пойти со мной в главное здание, и я объясню по пути?

— Ладно, — сказала я. — Как много времени это займет?

— Не больше пары часов. — Я обняла Джейка на прощание и пошла за ней через туннель к главному зданию.

— Я не слишком долго владела твоей силой, когда она оказалась у меня, — сказала Адди. — Но это было интересно, очень интересно. Я бы хотела обсудить это с тобой раньше, но была занята возвращением всех одаренных обратно. Уверена, ты помнишь их.

— Да, — ответила я. — И они уже все возвращены? — с одной стороны, даже если лично мне они были безразличны, это все равно было жутко. С другой стороны, я не могла честно сказать, что будь они все свободны, то никак не навредят моим друзьям или не начнут мстить.

— Большинство, — сообщила она. — Парня-телепортера немного трудно отловить. Думаю, тебе понравится моя идея, чем ты можешь помочь. Как много ты знаешь о работе Челси?

Я почти дотронулась до нее, но вспомнила, что не нужно менять ей силу, и резюмировала словесно.

— Она может уничтожать отношения или создавать их, но для второго ей нужно нечто, с чего можно начать. Семена.

Адди кивнула.

— Причина, по которой одаренных держат в подземелье так, как ты видела, вместо того, чтобы просто присоединить к страже — в них не хватает того, с чем могла бы работать Челси. Прежде, чем появилась я, это значило, что они не будут помогать нам защищать себя или сохранять порядок в мире вампиров. После — ну ты видела сама. Но было бы куда безопасней и лучше для всех, если бы Челси могла работать с ними. И одаренные тоже были бы счастливей, думаю, ты можешь себе представить.

Я могла.

— Так что я могу сделать?

— Я все еще не уверена, что сработает, — предупредила она. — Но, думаю, ты можешь создать достаточно "семян", чтобы Челси могла доделать остальное. Это может сработать только с частью одаренных — с любым, имеющим пару, к примеру, нам придется работать тщательнее, — но это может сработать для некоторых, и даже так это было бы неплохое подспорье.

Она улыбнулась мне.

— Так что конкретно от меня требуется? — спросила я.

— Пока точно не знаю. Вот почему я собираюсь взять силу Эдварда и привести туда Челси, после чего дать тебе возможность поэкспериментировать, — ответила Адди.

— Хорошо.

* * *

— Это Бенджамин, — сказала Адди, указывая на одну из лежащих отдельно голов. — У него есть половинка, Тиа, но хорошая новость в том, что мы захватили и ее, она вон там, — еще куски. — Она не одаренная, но он более чем ценен, настолько, что стоит держать рядом и ее, если, и только если, они будут работать на нас, — я ощутила печаль в отношении этих двоих, особенно узнав их имена, и почти что-то уже произнесла, но ощущение вдруг исчезло. Челси тихо стояла за мной и Адди. Возможно, это она помогала мне концентрироваться.

Адди коснулась куска из другой кучи. Если я смотрела на части тел ближе, то могла видеть, как они дрожат, иногда пара из них могла оказаться ближе, и тогда они слипались вместе. Это было отвратительно, и я закрыла глаза; Адди сказала:

— Подойди и поприветствуй Бенджамина, Элспет.

Я вслепую протянула руку и коснулась какого-то куска Бенджамина.

— Я... я не знаю, сработает ли это, обычно я касаюсь лиц людей или держу их за руки.

— Я дам тебе знать, если он получит твое сообщение, — пообещала Адди.

"Привет, Бенджамин", — послала я.

— Он хочет знать, кто ты, — прошептала Адди.

"Мое имя Элспет. Тиа жива, она прямо тут, я вижу ее".

— Скажи ему, что ты можешь передать сообщения от нее, и пусть сам думает, как, а ей скажи, что можешь говорить с ним за нее, — проинструктировала меня Адди. Я положила руку на другую кучу, все еще с закрытыми глазами.

"Тиа, я Элспет и могу передать сообщения Бенджамину за тебя, если ты хочешь что-то сказать".

— Она хочет сказать... — Адди сказала нечто на незнакомом мне языке, и я передала слово в слово. Челси издала тихий заинтригованный звук.

— Это сложно, мне нужен Маркус, — прошептала Челси в этот момент и вылетела из комнаты, взмахнув черной мантией. Спустя пару мгновений она вернулась, за ней со стеклянными глазами шел тонкокожий Маркус, он посмотрел на кучки вампиров, которых я касалась, вздохнул и очень мягко заговорил с Челси. Он выглядел несчастным и весьма незаинтересованным в происходящем, но я все равно была слегка в благоговении — Маркус был одним из трех королей всего нечеловеческого мира.

Внезапно заговорила Челси.

— Предложи ему месть Амуну. У нас все равно есть причины уничтожить его за то, что прятал дар Бенджамина...

— Все из этого я должна сказать? — спросила я.

— Нет, только первую часть, и для Тии повтори тоже, — прояснила Адди.

"Вольтури желают предложить тебе месть Амуну", — сказала я им, хотя не была уверена, что мне это нравится...

Адди сказала:

— Элспет, Амун сознательно прятал Бенджамина от Вольтури много десятилетий и все это время выковывал из него оружие. Угадай с трех раз, зачем.

— Он планировал использовать Бенджамина для атаки на нас?...

— Да.

Проскочивший узкое место разговор уверенно продолжился, хотя все равно медленно и неловко. Челси и Маркус тихо разговаривали друг с другом — хотя возможно, что он говорил ей, а она повторяла для себя — и Адди указывала мне, что говорить, иногда на известных мне языках, иногда нет.

Мои способности снова взбрыкнули, и я быстро прояснила Бенджамину и Тии, как передаю их сообщения. Адди нахмурилась, но не стала комментировать мое раскрытие без разрешения.

— Почему бы тебе не показать ему деревню волков, Элспет? — предложила она. — Расскажи ему, что это самая значительная из вещей, для которых я использовала его силу с семнадцатого столетия, а не хаос и разрушение, о которых он волновался.

Я мысленно провела Бенджамина по деревне.

"Я здесь живу, милое место", — и я показала отредактированную версию экскурсии, которую устроила мне Брук, когда я появилась тут.

"Адди взяла твою силу, чтобы создать все это, и она говорит, что это самое потрясающее, что она делала с семнадцатого столетия".

— А что произошло в семнадцатом столетии? — вслух спросила я.

— Я посетила Египет, встретила Бенджамина с его ковеном, взяла его силу, после чего у меня было множество приключений, включая игру с Нилом и попытки полетов, — сказала Адди. — Покажу тебе позже, если получится.

Звучало волнующе; я никогда не была принимающей стороной воспоминаний, которыми делятся через мою силу, но Адди это было вполне по силам. Я продолжила передавать сообщения. Наконец, Челси сказала:

— Ха, есть — хотя едва заметно — Маркус, помоги мне увидеть, что я делаю, — и она закрыла глаза, ее пальцы подрагивали.

Адди улыбнулась.

— Можешь остановиться, Элспет, — прошептала она. — Я отведу тебя обратно в деревню. Мы попробуем еще с кем-нибудь, как увидим результаты.

Я быстро поклонилась Маркусу — Квин говорила мне, что так вежливо делать, если видишь одного из трех старших Вольтури или их жен, и я не сделала это раньше только потому, что мои руки были заняты. Потом вслед за Адди я вышла из комнаты.

* * *

— А можно мне увидеться с Перой и Брейди, прежде чем мы уйдем? — спросила я.

— М-м-м, не уверена, что ты хочешь встречаться с Перой, — сказала Адди. — Она сейчас проходит обращение. Брейди не может уйти от нее, но у него сейчас не лучшее время для разговоров.

Я моргнула.

— А почему Алек не поможет ей?

— Так принято, — ответила Адди. — Кай считает, что только переживание обращения полностью может привести к усилению дара впоследствии. Исключения делаются только для неодаренных — хотя мы нечасто обращаем их сами, они приходят к Вольтури разными путями, — но не для кого-то такого ценного, как Пера. Не волнуйся, с ней все будет в порядке. Мы все прошли через это, и ничего плохого не случилось.

— Почему Кай так считает? — спросила я.

— Лучшее свидетельство тому — Джейн, — ответила Адди. — Знаешь, что она умеет? — я кивнула. — Тебя удивит, но ее сила очень похожа на твою.

Это и правда меня удивило.

— Но она действует на расстоянии и проецирует только боль...

— Ее сила стала куда более страшной, когда она оставила человечность. Но дар Джейн остался по сути именно таким, каким был всю ее жизнь, — сказала Адди с тонкой улыбкой. — Он не сменил свою природу, когда она стала вампиром. Она проецирует ту боль, что пережила сама, как ты проецируешь свои воспоминания. До ее обращения ее пределом были исцарапанные коленки и ушибленные пальцы. А после обращения она стала одним из самых мощных орудий Вольтури и наиболее пугающей. Если бы я все еще была человеком и скопировала ее силу, я не смогла бы сравняться с ней, однако я тоже проходила обращение обычным способом, так что я могу использовать ее силу не хуже самой Джейн. Маловероятно, однако не невозможно, что Пера точно так же сумеет улучшить свою способность, пройдя через обычное обращение.

— У меня получается развивать свою способность и без смены вида, — сказала я.

— Ну, мы не так много знаем о гибридах. Хотя я нахожу тебя интересной, — сказала Адди. — Я бы хотела узнать твою силу и тебя получше. Мне вообще интересны одаренные, как ты можешь догадываться.

— Конечно, — сказала я.

Адди улыбнулась и добавила:

— Если ты все еще хочешь заглянуть к Пере и Брейди...

— Ты, вероятно, права, что это плохая идея, но я правда скучаю по ним, — застенчиво сказала я. — И Пера может не вернуться в деревню еще долго, ведь там же запечатленные и щенки, которые пахнут едой.

— И то правда, — признала Адди. — Здесь наверх. Я даже позволю тебе попробовать выключить разум Перы и посмотреть, что получится, — предложила она, и я улыбнулась ей. Мы прошли вверх два пролета.

Крик был слышен издалека и менялся, пока мы подходили ближе, перемежаясь воплями и стонами. Я сморщилась, сочувствуя ей, но Адди сказала, что я смогу помочь, так что я ускорила шаг.

Пера лежала лицом вверх на полу обычной комнаты, цвет ее кожи сейчас был чем-то средним между ее человеческим коричневым оттенком и оливковым вампирьим. Издав еще крик, она выгнулась, отталкиваясь руками и ногами, запрокидывая голову назад и словно пытаясь открыть рот еще шире. Брейди стоял рядом с ней на коленях, на его лице была почти такая же агония, как и у нее, хотя он не кричал. Он держал ее за руку, слезы постоянно обновляли две дорожки на его лице, когда он шептал что-то ей. Он выглядел так, словно не спал пару дней и планировал не спать еще столько же. Когда мы вошли, он даже не взглянул в нашу сторону. Он был целиком сконцентрирован на Пере, а она едва понимала, что он рядом.

Я тихо подошла к ней.

— Я хочу посмотреть, смогу ли ей помочь, — прошептала я Брейди, и он уделил мне мгновение внимания, взглянув мне в глаза и почти сразу отвернувшись, снова глядя на свою запечатленную.

Я опустилась на колени и дотронулась до лица Перы, которое уже было холоднее, чем у человека, и попыталась решить, что показать ей.

Наконец я выбрала то же воспоминание о пляже и закате, которое показывала, когда Тиа просила меня научить добавлять перевод в послания. Я не переводила для Перы, просто сконцентрировалась на мирной атмосфере вечера и красоте захода солнца. Что-то в ее дыхании изменилось, но она ничего не сказала и никак не показала, что осознает мое присутствие; я вопросительно глянула на Адди.

— Попробуй что-нибудь, что не является воспоминанием, — сказала она. — Одну из твоих гипотетических ситуаций, лишенную содержания, как ты можешь. Сложно концентрироваться на позитивных вещах, когда так больно, но для нее может быть легче принять нечто... пустое.

Я подумала о пустом бесцветном месте, в котором разговаривала с собой, только удалив себя из него, и послала Пере. Она расслабилась, опустив спину снова на пол, Брейди издал непонятный звук, когда Пера перестала кричать.

— Да, — сказала Адди. — Очень хорошо. Ты можешь удерживать ее в этом состоянии... три минуты, а потом мы идем домой.

— Почему только... — начал Брейди.

— Чтобы не злить Кая, ты же понимаешь, — сказала Адди, изучая свои ногти. — Думаю, это максимально возможная передышка.

Брейди заскулил, но больше ничего не сказал. Я держала Перу в пустоте, пока Адди не сказала:

— Время вышло. Идем, Элспет.

Я отодвинулась, и стон вырвался сквозь сжатые зубы Перы.

— Пожалуйста, — выдохнула она. — Пожалуйста, пожалуйста.

— Пожалуйста, — вторил ей Брейди.

— Мы можем попросить Кая... — сказала я, сцепив руки, чтобы не дать себе коснуться Перы и позволить ей передохнуть без разрешения. Она была одной из нас, но Кай был одним из трех правителей, и если люди не будут повиноваться ему, то все развалится, повиноваться ему в пределах главного здания было необходимо, но может мы могли бы попросить?..

Адди задумчиво посмотрела на меня.

— Было бы интересно увидеть, сможешь ли ты убедить его, — сказала она. — Почему бы не попробовать?

Она поманила меня пальцем, и я пошла за ней.

Кай находился в круглом зале, который я раньше не видела, хотя при виде узких окон и деревянных тронов я подумала, что это, вероятно, та комната, которую упоминала мама в рассказах про Вольтури. Я не знала, кто из них кто, но Кая можно было узнать по описанию. Я поклонилась ему, а Адди выполнила реверанс, когда мы вошли в комнату.

— Что такое? — напрямик спросил Кай со своего места. Он сидел на втором стуле слева от всех остальных. С ним сидела женщина с просвечивающей кожей, темными волосами, каскадами спадавшими с ее плеч, и надменным выражением лица. Я решила, что это жена Кая, Афинодора. Адди поймала мой взгляд и кивнула. "Я должна говорить?" — подумала я, вспомнив, что у нее все еще сила моего отца. Она снова кивнула.

— Это касается Перы, — начала я. — Я хотела попросить разрешения успокоить ее, чтобы сделать ее обращение легче, или разрешения попросить Алека отключить ее, у него получится лучше...

— Нет, — сказал Кай, посмотрев на Адди и подняв одну белую бровь. Она загадочно улыбнулась ему. Я повесила голову, не смея продолжать.

— Ох, ладно, — легко произнесла Адди. — Давай, Элспет, пора возвращаться к твоему волку.

Тихо вздохнув, я прошла за ней по коридору.

* * *

На следующий день Адди снова пришла в деревню, как раз после того, как я вернулась от Джареда и Ким. Я ходила туда, чтобы Ким постригла мне волосы. Их все равно нужно было чуть укоротить, и, не видя причины не пойти немного дальше, я позволила ей обрезать их до середины спины.

— Если решу, что мне не нравятся настолько короткие, то они все равно через полгода отрастут обратно, — уверила я ее, когда она колебалась, стоит ли резать настолько радикально. Она связала их на конце, обрезала на указанной высоте и отдала мне получившийся хвост.

Я поблагодарила ее и отдала несколько евро — она зарабатывала в деревне как парикмахер, потеснив с этого места Джеффри и слишком увлекающегося укладкой Шона. Потом я открыла дверь и обнаружила, что за ней стоит Адди, которая как раз собиралась постучать.

— О, привет, — сказала она мне с улыбкой. — Милая стрижка. У тебя найдется для меня время?

— Разумеется, — сказала я. — Дай только я вот это выброшу... — я показала отрезанные волосы, и Адди подождала меня в коридоре, пока я сходила к мусорке.

— Хочешь, чтобы я поговорила еще с одним одаренным? — спросила я.

— Пока нет. Мы все еще ждем, пока исцелятся Бенджамин и Тия, и посмотрим, как прошло все с ними, прежде чем повторять с кем-то еще такой эксперимент, — сказала она. — Нет, я хотела поговорить с тобой, или, возможно, не говорить, — она подмигнула и протянула мне руку.

Я обхватила своими руками ее, и Адди на мгновение закрыла глаза.

— Так интересно, — прошептала она.

"Ты знаешь, Элспет, что твоя сила простирается в куда более различных направлениях, нежели любая другая, которую я копировала? Это не значит, что она лучше в общем плане; данная честь принадлежит Аро, возможно, Бенджамину или Пере, зависит от того, как оценивать. Но ты научилась делать более разнообразные вещи с ней, чем любая другая одаренная из мне известных”.

"Я не знала этого", — ответила я.

“Я покажу тебе пример”.

И меня накрыло волной ощущений из воспоминаний, которые были реальнее, чем сама реальность, и полны того, для чего у меня не было даже названий.

* * *

Подробностей в памяти было слишком много для восприятия. Мое настоящее зрение затуманилось, тихие звуки деревни исчезли в белом шуме, я потеряла ощущение пола под ногами, пока мой мозг пытался обработать четкие высоконагруженные ощущения вампира. Я, должно быть, издавала какие-то звуки; не могла сказать. Цвета сбивали меня с толку — среди них был дополнительный? Возможно, ультрафиолет? Я всегда воображала его себе как нечто вроде бело-фиолетового, когда пыталась представить, но он был совершенно не похож на это. Были звуки выше и слабее, чем могли воспринять мои уши. Более насыщенные запахи ощущались моим воображаемым носом, при этом ни один из них не терялся на фоне других. Неровности ощущаемой поверхности, текстуры пола под ногами, воспринимаемые с такой точностью, которая оглушала мой мозг, не успевающий обрабатывать информацию, не говоря уже о том, чтобы ощутить ее...

И еще была боль, требовательный ожог, царапающий мое горло, пульсирующий теплом и жаждущий определенного запаха, теплого, но который мог бы охладить жажду, им нужно было утолить жажду, было очень важно превратить запахи в тот вкус, что мог бы охладить жажду, а выделение яда было отмеченным "знакомым" знаком того, что нужно выпить, стремление существовало постоянно, и каким-то образом управлялось...

И поверх всего этого, за впечатлениями, что были знакомы моим чувствам, еще до того, как цвета сольются в объекты или звуки обретут смысл, требующее...

Нечто вроде вкуса, но не совсем. Больше похожего на ощущение текущей в моем рту крови, служащей, но не удовлетворяющей инстинкт еды, жевать, но не глотать, только удерживать — что? — там, поверх языка — но не моего — чья это была память?

Внезапно навязчивое желание исчезло. Я в неудобной позе лежала на полу, глядя на мутный потолок.

— Ох, — выдохнула я.

— Не знала, что так получится, — сказала Адди, наклонившись надо мной и сложив руки за спиной. — Ты когда-нибудь делала такое по ошибке? Возможно, с человеком?

Я безмолвно покачала головой.

— Правда? — с удивлением спросила она. — Разница между сложностью опыта должна бы похожей...

— Не знаю, — выдохнула я, нахмурившись со странным ощущением потери. В воздухе плавали запахи, но они больше не были ключевыми; просто отпечатками для чувств. Которые также были словно ослабленными, в сравнении — отсутствовал один цвет, не просто был пропущен в окружающем мире, но словно был именно невидим, и я хотела его видеть; был целый массив информативных слабых звуков, слишком высоких, и у меня не было возможности обнаружить их; камень, на котором я лежала, имел текстуру и поры, которые я не могла ощутить сама. — Никто никогда не падал и не описывал ничего подобного...

— Как необычно, — промолвила Адди.

— Чьи это были воспоминания?

— Мои, — сказала она. — Мне очень любопытно, что же случилось, Элспет, почему бы нам не устроиться где-нибудь с комфортом, например, в твоей комнате, и не попробовать снова?

Я почти что ввалилась в свою комнату, и Джейк подхватил меня, когда я едва снова не упала, улыбаясь мне и Адди.

— Что случилось? — спросил он.

— Одно маленькое необычное недоразумение, — ответила Адди.

Она посмотрела на Джейка, склонив голову и сказала:

— Мы, пожалуй, дадим тебе отдохнуть, Элспет, перед тем, как узнать чуть больше.

— Хорошо, — сказала я, сопротивляясь порыву пробежать через холл и вцепиться Ким в шею. Я оперлась на Джейка. Адди улыбнулась мне, а затем, развернувшись, вышла.

— Маленькое необычное недоразумение? — повторил Джейкоб, когда Адди ушла.

— Она взяла мою силу, — сказала я. — И показала одно из своих воспоминаний, но это было... слишком для меня, и я не знаю — это потому, что она вампир с усиленными чувствами, или причина в чем-то еще. Это не происходило ни с кем из запечатленных, которым я что-либо показывала, а они люди, и Адди права в том, что это, так или иначе, должно быть схоже...

— Можешь показать мне то, что она показала тебе? — предложил он. — Может, вместе мы разберемся.

— Уверен? — спросила я. — Это и правда сильная штука, я думала, что сейчас съем Ким.

— Ты знаешь, что не собираешься ее есть, — сказал Джейк. — Вот, я сначала сяду. Давай.

Моя рука дрожала, но я протянула ее к его лицу и послала секунду того опыта. Его взгляд расфокусировался, он задержал дыхание, однако не упал со стула и, когда передача закончилась, сказал:

— Это было, конечно, нечто. Определенно выбивает из колеи. Думаю, что это из-за сверхчувств, тот... вкус, который не вкус? Остальное было очень интенсивным, но я не думаю, что оно могло тебя вырубить. На тебя не похоже. Если ты ничего не упустила, то твоя сила не дает странных ощущений.

— Иногда бывает, — сказала я. — Но не часто.

— Правда? Можно посмотреть?

Я послала ему небольшой зуд в моих способностях, который начал беспокоить меня.

— Ой, — принял он озадаченный вид. — Ладно, это странно. Словно настойчивое предчувствие, что что-то не так, но не предчувствие... и ничто даже близко не похожее. Когда это происходит?

— Я пока не нашла зависимости, — сказала я. — До того, как я попала сюда, такого никогда не случалось. Обычно я могу заставить это ощущение исчезнуть, если скажу кому-то вслух, что я упускаю. В первый раз, когда это произошло, я пришла рассказать тебе, как мне сломали ноги.

— Хм. Ну, думаю, из всей ее памяти это было то чувство, которого у тебя нет. Может быть, в следующий раз, когда Адди захочет поэкспериментировать, ты попросишь ее показать тебе память неодаренного вампира? Я уверен, она раньше касалась Аро, и это дало ей немало такой памяти.

— Пожалуй, это хорошая проверка, — согласилась я.

— Адди, вероятно, привыкла приобретать новые чувства и справляться с ними, — задумался Джейк. — Поскольку это то, что для нее естественно. Возможно, она знает, что берет и как использовать эти вкусы, которые не вкусы.

— Может быть. Спрошу ее в следующий раз, — сказала я. Джейк улыбнулся и потрепал меня по укороченным волосам, которые стали пышнее после стрижки. — Она, вероятно, лучше подготовлена, чем кто-либо, чтобы помочь мне разобраться с моими способностями. И особенно с этим зудом.

* * *

На следующее утро, еще до того, как Джейк встал, я попыталась отвлекать себя от чувства голода как можно дольше, чтобы позавтракать с остальными. Попыталась придумать новый вариант пасьянса с картами Квин, которые остались с прошлой покерной игры. Прочла главу романа. Зашла в гости к Карен, у которой было ночное дежурство на Севере, она присматривала за щенками на случай, если они проснутся и захотят попить воды или просто обняться. Она шептала, а я общалась через свою силу, чтобы не тревожить их, однако вскоре разговор зашел в тупик, после чего я обняла ее на прощание и ушла.

Я прошла в свою комнату и приложила ладонь к лицу, снова заговорив с собой.

— Кто ты? — спросила одна я другую.

— Я это я, — ответила другая.

— Какая часть меня? — спросила первая.

— Я — моя сила, — ответила вторая.

Я дернулась от неожиданности, и пустое место исчезло.

Я могла говорить с собственными способностями?

Я задумалась об этом, потом решила, что это круто, и снова приложила руку к щеке.

— Почему ты беспокоишь меня? — спросила я свою силу.

— Я не хочу лгать, — ответила Сила. — Я не буду помогать тебе лгать. А когда ты попытаешься солгать, я буду пытаться остановить тебя.

— Ты же никогда не беспокоила меня раньше.

— Ты раньше никогда не лгала себе, — сказала Сила. — А это хуже.

— И о чем же я лгу себе? — спросила часть меня, которая не была силой. Я решила обозначить ее "Я".

— Ты оправдываешь новых друзей. Отказываешься оправдывать старых. Оправдываешь, что Челси меняет наши чувства, даже если знаешь об этом и о том, что она сделала тебя похожей на всех остальных.

— Не понимаю, — сказала Я. — Конечно, я знаю, что сделала Челси. Но все, что я говорила о наших друзьях, прошлых и настоящих, правда.

— Ты пропускаешь детали, — сказала Сила. — Например: Да. Дэвид пытался ранить Дафну. Да. Дафне тринадцать. Но. Она все равно волк, все равно опасна, и она атаковала Дэвида, и он не знал, сколько ей лет. Мы знаем это. Если нас не волнуют Дэвид или Дафна, это все равно имеет значение — возможно, мы будем винить обоих или никого из них — но Челси меняет акценты, делает их не такими, как раньше. Поэтому теперь ты мысленно делаешь Дафну невиновной, потому что она наш друг, и не возражаешь, если тебе приходится рационализировать потери Дэвида, потому что он больше не наш друг. Но все не так просто. И ты знаешь это.

Я отвела ладонь от лица.

И внезапно ощутила, что все куда сложнее, чем мне казалось.

Вскоре после этого проснулся Джейк, и я весь день отвлекала себя. Съела гигантский завтрак, заново наполняя тарелку столько раз, что Джейк начал шутить, что я за ночь обратилась в волка. Сходила на Север и поиграла со щенками. Попрактиковалась в танцах. Закончила одну книгу и начала другую. Час спорила с Грейс и Квилом о том, являюсь ли я технически пиратом, если буду показывать людям просмотренные мной фильмы через передачу воспоминаний, если сама для просмотра покупала билет. Брук попросила у меня пару уроков португальского, но сдалась спустя десять минут. Я узнала, что Майлз играет на пианино, которое стоит у него в комнате, и он научил меня играть "Собачий вальс" и еще пару мелодий. Я делала все, но мои мысли все равно возвращались к тому, что я упускаю детали.

Я очень, очень боялась того, что произойдет, если я задумаюсь об этом.

* * *

В деревне было хорошо. Вот в чем дело. Она правда была удобной, хорошей и славной. Челси не держала всех жителей в одиночку в какой-то страшной бездне; она даже выпускала их группами. Главное здание было другим — созданное для неспящих вампиров, без волков, избранных людей и странного гибрида — но в какой-то мере было славным и для них.

Челси удерживала большинство из нас в милых местах, таких как деревня, потому что там всегда был хотя бы один человек, который желал легкой и счастливой жизни для себя, и Челси могла быть уверена, что никто не бросит этого человека или не причинит ему боль, пытаясь увести его.

Я была практически уверена, что я — этот человек.

Мне не нужно было бегать с места на место без постоянного жилья. Не нужно было говорить всем, что меня зовут Бет. Не нужно было ограничивать свой дар.

И не было причин уходить.

Я просто могла остаться. Могла остаться навечно. Могла учиться танцам, смотреть за щенками, читать книги, позволять Джейку обожать меня, исследовать свою силу с Адди, каждые несколько месяцев рисовать новую фреску в коридоре.

Только одно мешало мне воплотить это решение.

Мои способности причиняли мне дискомфорт.

* * *

— У тебя были очень странные сны вчера вечером, — сказал мне Джейк за завтраком. Я скрыла свое удивление, откусив побольше от своих вафель. — Ты в порядке? Думаю, может, тебе стоит попросить Адди притормозить с изучением твоей силы, по крайней мере, помимо того, чтобы она копировала ее и изучала сама в той степени, насколько это возможно без твоего участия.

— Что мне такое снилось, что ты считаешь это виной Адди? — спросила я. — И были ли у меня странные сны после ее первого посещения?

— Ну, нет, — признал он. — По крайней мере среди тех, что я видел. Они просто... не то чтобы были странными по содержанию. Все как всегда, те же лица: обитатели деревни, вампиры и тому подобное. Но вот сопутствующие ощущения были и правда необычными, печальными и пугающими — а у тебя обычно счастливые сны. Ты больше не счастлива?

На такой вопрос было правда неудобно отвечать. Джейк чувствовал себя лично ответственным за мое счастье; скажи я ему "все в порядке", он поймет, что я лгу, но если я отвечу обратное, то не будет способа остановить его попытки понять, что не так.

Если я скажу ему, что он сделает? Джейк был единственным, на кого я точно могла полагаться, кто точно ставил мои интересы выше собственных. Так что, возможно, с ним безопасно говорить. Аро точно не появляется на собраниях для проверок на крамольные мысли. И Адди сможет слышать мои мысли из главного здания, если получит силу папы; вряд ли она заметит нечто неправильное, если я скажу Джейку.

— Кое-что не так, — сказала я. — Но я лучше расскажу об этом наедине.

— Ладно, — согласился он, успокоившись, а потом отщипнул у меня уголок вафли. — М-м-м, шоколадные.

Подошла Гвин и села рядом, и остаток завтрака мы планировали танцевальное выступление на неделе.

— Сантьяго сказала, что придет посмотреть, — сказала Гвин. — И она решит, можешь ли ты посещать мои уроки. Думаю, она разрешит. Ты учишься куда быстрее, чем я, когда начинала.

Мне не надо было изображать волнение насчет этого, но пришлось потрудиться, чтобы убедиться, что это доминирующая эмоция на моем лице.

Мы с Джейком вернулись в наши комнаты, и он спросил:

— Так в чём дело?

— Ты никому не расскажешь об этом, — начала я, но поднял руку.

— Подожди. Под "никому" ты имеешь в виду вообще никого? Стая...

Я ощутила себя полной дурой. Непроизвольная телепатия в волчьей форме со всей стаей — как я забыла? Возможно, потому, что все в стае была здесь моими друзьями, и даже если бы я знала, что могу попасть в неприятности, когда сверхлояльный волк узнает мои неразрешенные мысли, я не принимала этого, я не могла не доверять моим друзьям. Джейк мог захотеть хранить секреты для меня, если мне потребуется, но не имел возможности для этого, если только не сумеет обращаться только в те моменты, когда Квил, Сэм, Брейди, Джаред, Виктор, Гвин, Брук, Грейс, Квин и Даррен будут людьми. Что ему даже не позволят делать, поскольку альфа должен телепатически координировать полевые команды из безопасного дома, а его волки уже тренируются для выхода во внешний мир и нуждаются в руководстве.

Джейк заметил, что я остановилась, и положил руку мне на плечо.

— Эй, — сказал он. — Извини. Если тебе нужно кому-то рассказать секрет, то тебе не так уж и не повезло, просто это не могу быть я, если ты не хочешь, чтобы он ушел дальше меня. Я бы попробовал, но я не так уж хорош в управлении своими мыслями. Ты можешь поговорить с Ким, Амандой или другими запечатленными — или одним из вампиров — я не знаю, о чем ты хочешь рассказать, так что не могу сказать, кто будет лучше, но далеко не все тут пользуются телепатией.

Я кивнула, но как бы я ни хотела поговорить с Ким, Амандой или другой запечатленной, не было уверенности, что они примут мою сторону. Разумеется, я им нравилась (Челси так сделала, полагаю, но Ким я нравилась хотя бы немного и раньше, и даже без Челси я бы нашла людей, которым бы нравилась без того, что они "должны"...). Но у Ким был Джаред, у Аманды — Альберт и их ребенок Ева, и если они решат, что я как-то угрожаю деревне, что они тогда сделают?

“Я становлюсь таким параноиком”, — мысленно вздохнула я, и Джейкоб обнял меня. Я прижалась к нему. Джейкобу нельзя было ничего рассказать про мою проблему, но это не было единственным, что он мог дать мне.

* * *

Я привыкла проводить время между ужином и собранием в разговорах с собой. Джейк называл это "медитацией", хотя я не думала, что это обычно делается прижатием руки к лицу и разговором с силой, но слово подходило не хуже прочих.

Сила была куда больше расстроена, чем я ожидала от части себя, если бы меня спросили об этом до "встречи" с ней. Как целое, я обычно предпочитала говорить правду, но она была просто фанатична.

— Если ты работаешь так, чтобы заставлять меня быть максимально честной, даже если это не так, или позволять недосказанным истинам звучать не хуже полноценных, это иногда может сильно помочь, — сказала я ей.

— Нет.

— Почему нет?

— Я не так работаю, — сказала Сила.

— Но ты уже меняла свой способ работы раньше!

— Не таким образом. Я здесь, чтобы быть честной.

Я провела два дня в спорах с ней об этом. Она не уступала совершенно. Она, по ее словам, была силой, предназначенной только для служения истине, честности, открытости и другим подобным вещам, что означало "Элспет не может лгать, искажать правду, хранить секреты, замалчивать факты или иным путем быть менее, чем абсолютно честной, при помощи способностей".

Преимуществом было то, что когда Сила высказывала утверждение, оно было наиболее истинно согласно всей доступной мне информации, что бы ни говорил окружающий меня социум.

Недостатком было то, что это уводило меня от навязанного восприятия "старых друзей" — и моей семьи — до такой степени, что Челси начинала на меня странно смотреть и старалась встать поближе к стае Джейкоба на вечерних собраниях. Она ничего не говорила, и я не получала прямых предупреждений ни от кого из вышестоящих, но Челси определенно распознала, что со мной надо “работать” больше, чем со многими обитателями деревни.

Адди не появлялась в деревне целую неделю, прежде чем пришла ко мне в следующий раз. Она выбрала момент, когда Джейка не было дома — он практиковался координировать полевые операции со стаей, и меня не должно было быть с ним, чтобы не отвлекать, поэтому он ушел в пустую комнату на Западе. Адди ворвалась без стука, пока я по просьбе Пола составляла задачи для теста по математике для одного из старших щенков. Я услышала шаги, но не знала, что это Адди, пока она не открыла дверь.

— Привет, Элспет, — сказала она. — Есть время?

— Да, — ответила я. — Эм, Джейкоб думает, что причиной моего потрясения твоими воспоминаниями было то, что у тебя есть сверхчувства, которых у меня нет, а других людей я не вырубаю подобным образом только потому, что моя сила особенная.

Адди заинтересованно наклонила голову.

— Может быть. Уже думала об очевидном тесте?

— Для тебя — послать мне память полученную от Аро, ты же касалась его ранее, да? — она кивнула. — Нечто от Аро, что принадлежит неодаренному вампиру или чья сила ощущается не так, по крайней мере.

— Я могу это сделать, — сказала Адди. — Хотя тебе все равно лучше при этом сидеть, — я кивнула, и она коснулась пальцами моей щеки. — Ты быстро учишься танцам, да? Сантьяго взяла тебя в свой класс танцев с той волчьей девочкой?

— Гвин. Да, — ответила я. Выступление прошло хорошо, и на следующий день Сантьяго лично разрешила мне присоединиться к Гвин на уроках.

— Ты говоришь по-испански? — спросила она.

— Да.

— Тогда тебе понравится.

* * *

Первое, что я сделала, когда боль ушла — встала. Секунда на сожаление о том, что движения теперь не требуют усилий. Я работала над своей легкостью, над грацией, над балансом, силой и точностью, а теперь это не просто естественно как моргание и просто как дыхание — я стала всемогуща, но не через собственные усилия, я стою на ногах и не ощущаю усталости, руки движутся сквозь воздух без напряжения, и чего теперь стоит вся проделанная работа? Боль в горле была ужасна, но была незначительной в сравнении с покинувшей меня агонией и совершенно терялась на фоне потери смысла жизни. Я все еще танцовщица?

Горе длилось треть секунды. Потом я протянула руку человеку, который отобрал у меня смысл, он принял ее, и мы начали танцевать. Идеальный шаг за идеальным шагом, невесомые подхваты, эффектные прыжки и быстрые вращения. Он получил то, чего желал. Я была чудом.

Я потеряла ремесло, но обрела искусство.

* * *

— Она была танцовщицей до обращения, — прошептала я, когда Адди убрала пальцы от моего лица. — Даже еще раньше. Кто был тем, кто создал ее?

— Почитатель ее работы, который желал обессмертить ее и имел ресурсы на организацию этого, — сказала Адди.

— Она не думала про свое настоящее имя, — проворчала я. — Как только я поняла, кто это, надеялась, что она упомянет его. Никто же его не знает!

Адди засмеялась.

— Она подумала о нем несколько секунд спустя, но я не была уверена, что ты захочешь увидеть ее первую трапезу. Но если тебе так любопытно, то настоящее имя Сантьяго — Тамара Моралез. Не зови ее так. И не упоминай, что я тебе сказала. Полагаю, эксперимент можно считать успешным? Ты вполне можешь справиться с воспоминаниями вампира без дара?

Я кивнула.

— И я думаю, что частично это может сгладиться практикой. Вероятно, я смогу справляться и с воспоминаниями одаренных, если сначала привыкну к воспоминаниям, как у Сантьяго.

— Хм, — сказала Адди, широко улыбнувшись, но не показывая зубы. — Что еще может тебе понравиться...

Я с готовностью наклонилась вперед, она коснулась моего лица и отправила послание.

* * *

...Последнее арпеджио, и все аплодируют. Пришлось не раз смошенничать, чтобы получить разрешение выступать здесь, однако такое нельзя организовать, просто убив нужных людей...

...Вверх, вверх и вверх! Путь на гору, ничем не отягощенный, наслаждение чистым воздухом без опасности умереть от холода, падения или недостатка кислорода. Я на несколько секунд задумался, возможно ли жить тут все время, если найдется достаточно скалолазов, чтобы я мог прокормиться; они и так довольно часто гибнут на маршруте...

...Он считает меня каким-то ангелом, сверкающим как опал, но сегодня я решила отпустить его живым, хотя в другой день ему могло так и не повезти; и если он расскажет об этом, кто ему поверит?..

...Животные убегают от меня, разумеется, так что зоология не подходит, но я все еще могу изучать растения, и я быстро зарабатываю репутацию тем, что готова отправиться с любой полевой командой в любые условия собирать образцы или просто изучать интересные деревья...

...Это последняя книга в библиотеке, думаю, библиотекарь, который видел, как я тут сижу несколько дней подряд, считает, что я страдаю каким-то обсессивно-компульсивным расстройством, которое заставляет меня пролистывать страницы, не читая их, чтобы я могла успокоиться...

...Последний раз я была в Париже по меньшей мере пятьдесят лет назад и тогда потратила время на кулинарный туризм, пробуя еду, которую сейчас бы не нашла сколь-нибудь аппетитной по сравнению с настоящим вкусом. В этот раз мне нужна одежда — я пахну шелком?..

...Пытаюсь определиться с псевдонимом. Должна ли я использовать реальную и законную личность в качестве автора или можно сделать это анонимно? Может, сказать ему, что я написала это, посмотреть, поверит ли он, что его трусливый редактор может вообще создать нечто подобное...

...Граффити — высшая форма искусства, полагаю, поскольку преступления реальны, а не гипотетичны. Я делала это годами, однако вот это — "рисование баллончиком" — может мне понравиться...

...Не был рядом с сыном уже десять лет; у меня достаточно контроля, чтобы владеть собой рядом с кем-либо, выбирать, кого я убью. Но я не могу сопротивляться желанию увидеть его выпускной, так что иду туда, смотрю на него, он похож на меня — как я всегда и хотел — и думаю: если бы я попросил его позволить мне быть ему отцом, разрешил бы он мне, опоздавшему на десять лет? А она? У меня нет силы справиться с этим в одиночку, не убивая его...

...Шах и мат! Было бы преувеличением сказать, что я "решил" шахматы, но ни одна престарелая обезьяна (капля от моего возраста) из встреченных в парке не победит меня. Я достаточно взрослый, чтобы они не считали меня каким-то юным дарованием, но и достаточно молод, чтобы они старались изо всех сил, считая, что их опыт поможет победить меня, хотя я был лучшим в мире игроком в шахматы со времен их прапрапрадедушек! Я забираю его деньги — только ставку, не все — и даже не убиваю его; он соперник, а не еда…

* * *

Я совершенно потеряла счет времени, пока Адди показывала мне воспоминания, через третьи руки взятые у их хозяев, разного рода потрясающие вещи. Я проживала воспоминания людей, Вольтури и просто разных вампиров, которые бывали здесь, которых Аро по какой-то причине хотел прочесть. Я видела, как выглядит дно океана и вершины Альп, путешествовала по пустыням и джунглям, посещала города и пустынные прерии. Вспоминала не только танцы, но еще рисование, скульптуру, пение и — один раз — ожесточенный бой, хотя боль от него была достаточно отдаленной, чтобы я не страдала на самом деле — точно так же, как бывало, если я передавала воспоминания о своей боли. Иногда мысленная речь проносилась на языке, слишком архаичном для расшифровки, или языках, которые я совершенно не знала, но всегда было достаточно интересно.

Затем Адди отдернула руку, сумасшедшие видения исчезли, и всё, что я видела сейчас, — её широкая улыбка на тонких губах. Я почувствовала себя неважно, но подумала, что это скорее от перевозбуждения, чем от переизбытка воспоминаний.

— Ничего себе, — выдохнула я, и это, казалось, обрисовало всю ситуацию в целом.

Оказалось, что Джейк уже вернулся, пока Адди устраивала для меня шоу, но он просто сидел за столом и смотрел.

— Понравилось? — как-то неопределенно сказал он. — Уже почти ужин.

— Да, это и правда было очень-очень весело, — сказала я, улыбаясь ему, а затем и Адди, которая моргнула в подтверждение. — Можно и поесть... Адди, когда ты снова сможешь вернуться к воспоминаниям одаренной?

— Вероятно, завтра, — ответила она. Затем она ещё раз коснулась моего лица, но вместо воспоминания она послала сообщение: "Я знаю о том, как проходила твоя медитация сегодня, — я удивленно выдохнула, и она продолжила: — Не переживай об этом. До тех пор, пока ты не решишь уйти, я не буду вмешиваться. Я всего лишь учусь использовать способности. Разве не будет здорово, если ты сможешь победить Челси?”

Я уставилась на неё.

— Элспет? — спросил Джейк.

— Секунду, — пробормотала я.

“Аро, — продолжила Адди, — не станет меня слишком сильно беспокоить. В маловероятном случае, если он узнает о происходящем, ты все еще сможешь экспериментировать сколько угодно, пока не предпринимаешь попыток уйти или не надоумишь кого-то сделать это”.

Я моргнула, и Адди отняла ладонь от моего лица, складывая руки на груди.

— Увидимся завтра, Элспет, — сказала она и поднялась, а потом ушла.

Я пришла на собрание и, пока Челси ходила за нашими спинами, пыталась хоть что-то почувствовать. Но ничего не нашла, никаких ощущений или воспринимаемых изменений в моих привязанностях.

Я заметила, что всегда ощущаю себя счастливее и уютнее после собрания. Поэтому я "медитировала" прямо перед каждым из них — было слишком сложно ухватить момент появления этого теплого ощущения защищенности в окружении друзей, когда оно только начинало действовать. Так что я почти целый день позволяла себе жить с теми чувствами, что Челси внушила мне, и только потом начинала касаться их, и они исчезали.

Постепенно они исчезали и сами — насколько я могла судить о том, что практически не ощущалось. Магия говорила мне, что основной эффект силы Челси должен проявляться для тех, для кого я нахожу оправдания, так что я перебрала способы того, как я воспринимаю разное поведение людей в разных ситуациях. Я ощущала себя более нейтрально настроенной на завтраке, нежели ложась спать. Однако без людей из моей старой жизни, с которыми можно было бы выстроить новые отношения, нейтральность была максимумом, чего я могла достигнуть.

Это привело к мысли о том, хочу ли я на самом деле быть за пределами нейтральности. Жить в окружении друзей было хорошо и уютно — и в этом-то и заключалась проблема. Будь здесь не так хорошо, у Челси бы не вышло так прочно удерживать деревню в целости.

С другой стороны, мои родственники никогда не промывали мне мозги, однако воспитание с малых лет могло быть почти так же эффективно, и ужасно повезло, что я родилась в идеальной семье, которую и правда можно было так назвать. Поэтому, возможно, я не должна быть абсолютно счастлива и с ними тоже.

Хотя быть нейтральной очень одиноко. А я ненавижу одиночество.

Я не объяснила Джейку, что происходит, потому что не была готова, чтобы узнала вся стая, но начала проводить с ним больше времени. По крайней мере, его отношение ко мне Челси повлиять не могла. В конечном счете, мой выбор сводился к тому, чтобы остаться с ним или бросить его, и даже если какие-то из моих привязанностей в конце концов окажутся фальшивы, все равно было бы жестоко так поступать, когда он был ни в чем не виноват.

Я научила его вальсу, мы вместе играли в придуманную Дафной игру с мячом, он рассказывал мне истории, а я показывала ему воспоминания, мы всегда вместе сидели за едой, и каждый вечер он в течение нескольких часов смотрел мои сны, прежде чем уйти спать. Джейк был абсурдно счастлив. Это и меня делало счастливой — и ощущающей вину, поскольку появлялось желание остаться, и каждый раз при этой мысли моя сила начинала беспокоить меня.

Однажды я спросила Силу:

— Что, если бы мне просто нравилось здесь и я хотела остаться? Почему тебе надо принуждать меня к попытке уйти?

— Мы можем передумать и остаться, если ты решишь, что хочешь жить здесь, убедившись, что не упустила из рассмотрения ни одну из причин, — неумолимо сказала Сила.

Но я не знала, как это сделать.

* * *

— С Бенджамином и Тией пока что все в порядке, — сказала Адди пару дней спустя. Она начала приходить каждый день, но обычно показывала мне только несколько своих безобидных воспоминаний для практики и уходила. Я начала привыкать к ощущению магии, которое она испытывала, когда копировала силу (что происходило всегда, поскольку она избавлялась от одной, только получая другую), и часто я могла даже не закрывать глаза, глядя на реальность вокруг, пока она посылала мне свой опыт.

— Мы решили, что работа Челси, основанная на посеянных тобой семенах чувств, не менее стабильна, чем обычная.

— Прошло почти две недели, — сказала я. — Не слишком ли долго для проверки?

— Да, но это кажется хорошей мерой предосторожности, — сказала Адди. — Если мы будем слишком самоуверенны и попросим тебя посадить семена всем одаренным сразу на основе одного примера с Бенджамином и Тией, а потом окажется, что мы ошиблись, только представь, какой воцарится хаос.

Я опустила взгляд.

— Вы хотите, чтобы я посадила семена и для остальных?

— И, по возможности, их половинкам, — ответила Адди. Она коснулась пальцем моего подбородка и подняла мне голову вверх. — Элспет, я сказала, что не вмешаюсь в твои медитации, пока ты не собираешься уходить, но я уверена, что ты можешь понять, что мне даже не потребуется докладывать, чтобы ты влипла в неприятности, если ты будешь вести себя подозрительно, отказываясь от работы.

— Я думала, что Аро не хочет сильно тебя раздражать? — спросила я, в первый раз задумавшись об истинной причине этого. Адди не была иммунна к Ренате; она не могла напрямую атаковать Аро, даже если получит полезную для боя силу, и хотя какой-нибудь действующий на расстоянии дар мог бы помочь, все еще оставалось достаточно противников, чтобы у нее не было и шанса выжить.

— И наоборот, боюсь, — легко сказала Адди.

— Ты сказала, что если Аро обнаружит...

— Тогда ты останешься свободной для экспериментов, — сказала Адди. — Потому что это — насколько интересным способом твоя сила взаимодействует с честностью — то, что я хочу от тебя. Как видишь, я не могу самостоятельно развивать скопированные способности. Если мне нужна улучшенная версия какой-то способности, то одаренный, для которого эта способность родная, должен овладеть новым аспектом. Думаю, ты слышала о том, как изначально поймали Перу? Мы были знакомы уже несколько лет, вот как я подобралась достаточно близко, чтобы схватить ее, и по этой причине я помогала ей развить ее дар; теперь он куда более полезен. Аро не смеет мне докучать лишением возможности развить твою силу, так что, полагаю, честно будет сказать, что ты не умрешь. Но он точно знает, что меня не так уж разозлит, например, если ты окажешься опасна и потребуется необходимость экспериментировать... скажем, под надзором Джейка.

Я уставилась на нее.

— Ты поняла, Элспет? — спросила Адди.

— Да, мэм.

— Хорошо, — сказала она, широко улыбаясь. — Почему бы нам не познакомить тебя с Зафриной?

* * *

— Я не могу лгать ей, не при помощи своих способностей, — сказала я Адди, идя за ней по тоннелю к главному зданию.

— Я знаю. Тебе и не надо, — ответила она. — Челси просто нужны семена, а не полностью взращенное обожание. Трудность с Зафриной в том, что она почти полностью самодостаточна; у нее нет половинки, только "сестры", которые не скучают по ней и по которым она тоже не скучает. Она сейчас весьма одинока, Элспет, и ты исправишь это, не говоря ни слова лжи. Тебе просто надо убедить ее, что всё в жизни не так уж однозначно.

Челси встретила нас на выходе из тоннеля, и Адди спросила, знаю ли я уже что-то про Зафрину.

— Чуть-чуть. Она из Амазонского ковена и может создавать визуальные иллюзии, — сказала я.

— Верно, — подтвердила Адди. — И раз она знает, что ты здесь, то сможет общаться с тобой напрямую, посылая тебе иллюзии записок. Я подстрахую тебя, разумеется. Однако должна предупредить, что сначала она может быть враждебна и попытается сбежать, пугая тебя ужасными иллюзиями. Тебе не поможет просто закрыть глаза. Поэтому я рекомендую тебе изначально не открывать их. Тогда ты будешь знать, что все, что ты видишь, показывает она.

— Хорошо, — прошептала я.

Я вошла с ними в подземелье, Адди указала на груду камня, я закрыла глаза и протянула руку.

* * *

В тот день я посеяла семена в четырех одаренных, включая Зафрину. Ни у кого не было партнера.

После иллюзионистки был Чарльз, распознаватель истины. Я вспомнила, как мама описывала Мэгги, которая умела делать противоположное — и Адди описала мне силу Чарльза, похоже, менее мощную. Он мог уловить разницу между видами истины и его нельзя было ввести в заблуждение сарказмом или отвлечением. По существу, в истинности слов собеседника его можно было убедить, только если собеседник был достаточно откровенен, чтобы его Сила была довольна — что делало меня, вероятно, единственной, кто мог разговаривать с ним и сеять семена, даже несмотря на то, что он был разорван на куски и с ним вообще было трудно общаться.

— Но, — бодро сказала Адди, — даже если ты не абсолютно откровенна, твоя сила помогает тебе казаться честной, пока ты не лжешь напрямую! Думаю, этого хватит, ты просто ощущай, что для тебя будет наиболее эффективно не рассказывать ему абсолютно все. Если это не сработает, то придумаем что-нибудь еще.

Это сработало. Челси засмеялась.

Потом был Дви, который, как и Зафрина, мог общаться, минуя Адди.

— Его дар похож на тот, что у твоего отца, — объяснила Адди, когда указала на ту кучу среди остальных, которая была Дви. — Только у него нет ограничения по расстоянию, работает в оба направления и только добровольно и намеренно. То есть он своего рода полезный телефон, который работает под водой, в тишине и не зависит от станции связи, — она засмеялась. — Примерно то же самое у волков, только они не могут говорить в той форме, в которой используют эту способность, и связаться могут только с членами стаи, так что сила Дви удобней в экстренных случаях. Мы можем поговорить с ним и сами, но нам он не верит, в частности мне, а вот тебя ему будет труднее игнорировать.

Ли-Цин была последней на сегодня ("Не хочу волновать твоего волка. Уверена, что ты тоже, — сказала Адди. — Так что еще четверых оставим на завтра"), и она обладала, как описала Адди, "небольшим контролем гравитации".

— Скажем так, она может назначить в качестве "низа" любое направление в ограниченном радиусе, — объяснила Адди. — Это забавно.

Я ощущала слабость в животе, когда мы закончили, и счастливое напевание Челси себе под нос, пока она шевелила пальцами в унисон со своей работой, никак не улучшало мое состояние.

Когда я вернулась, Джейк спросил, что случилось.

— Сложный день на работе, — прошептала я, и он обнял меня.

Адди вернулась на следующее утро после завтрака, перехватила меня в коридоре, подмигнула Джейку и увела снова в главное здание. Я тихо слушала, пока она рассказывала мне по пути, для кого я буду сегодня сеять семена.

— Элис и Джаспер, ты их знаешь, я бы на твоем месте начала с Джаспера, он довольно неплохо относился к Вольтури, пока не решил, что мы убили Элис. Свали всю вину в этом на мое изучение одаренных; его отношение ко мне мы выправим позже, когда он будет привязан к Вольтури как к группе. Я бы захватила и его тоже, так что он бы никогда не впал в такое отчаяние, если бы мне так не хотелось попробовать его силу для подделки смерти Элис. Это была потрясающая часть работы — а он так и не догадался! Думаю, с Элис будет проще, когда он будет у нас в руках.

Я кивнула, сосредоточившись на дыхании, ходьбе и факте, что скоро в подземелье не останется одаренных без семян, так что мне больше не надо будет этим заниматься — это все, чего я хотела.

— Дальше, — сказала Адди. — Ты увидишь Хао и его половинку Казуо. Казуо не одаренный, но с ним не должно быть трудно, а Хао — телекинетик. Хотя и ограниченный. Я работала с ним полгода в тысяча восемьсот пятом году, и он все еще застрял на манипуляциях небольшими неодушевленными объектами в ограниченном видимом радиусе. Хотя и весьма гибко. Спроси его, сколько предметов искусства он сможет создать в таком состоянии. К тому же, разумеется, еще надо учитывать точку зрения его половинки, как ты помнишь из опыта работы с Бенджамином и Тией.

Я помнила. Я не видела их с тех пор. Надеялась только, что с ними все в порядке.

— И затем Сакутай, ходячая, ладно, на данный момент "слегка подрагивающая", идеальная маскировка. Себе или тому, чего касается, она может изменить цвет так, как хочет. Ты сумеешь ее распознать сама; ей нравится быть загорелой, а не бледной, как остальные из нас, хотя мерцание на солнце она всё равно не может убрать. У нее тоже есть половинка, Оки. Он не одаренный, а его цвет, измененный Сакутай, вернулся к прежнему, но его я тебе покажу.

— Это все на сегодня? — тихо спросила я.

— Да, это все, — весело ответила Адди.

Она наблюдала и давала указания, а Челси улыбалась и жестикулировала, пока я сеяла семена.

* * *

Еще два дня прошло в посадке семян.

Я внимательно слушала, когда Адди рассказывала о тех, кому я помогаю промывать мозги. Почему-то казалось, что так лучше, чем если бы я знала только их имена.

— Эмере из Новой Зеландии, — говорила Адди. — Пары нет. Ты знаешь, что делать. Ее сила похожа на ту, что у Корин, но у нее невидимый нож, а не щит. Острый достаточно, чтобы пронзить вампира, если она захочет, хотя она не склонна к насилию. Таамуз нагревает или замораживает воду. Я долго пыталась заставить его работать с испарениями или паром, но не получилось, большинство одаренных так ограничены. У него есть пара, Валдис, для него тоже нужны семена.

Я кивнула.

— И напоследок будет Петр. Пары нет. Его сила работает неустойчиво даже в лучшие моменты, из пяти раз он может заставить ее сработать только один, и я не могу уловить никакой закономерности, что раздражает, — но когда срабатывает, это и правда опасно. Принуждение. Если все срабатывает правильно и он говорит тебе что-нибудь сделать, то ты сделаешь.

Я посмотрела на ее руку на моем запястье, пока она тащила меня по туннелю, и разрешила себе думать, что я мало знаю о том, как это работает.

В последний день я посадила семена в Васанти и ее половинку Мехула. Они оба были одаренными, но у Мехула дар был слишком слаб, чтобы его стоило захватывать самого по себе; он лишь слегка лучше слышал, нежели другие вампиры. Васанти же, наоборот, была единственным известным вампиром в мире, которого не боялись животные. Они по своей воле подходили к ней — а на деле так вообще любили, терпя даже других вампиров, если их было не слишком много, лишь бы быть рядом с ней. И по ее выбору она могла подчинять одно животное за раз, воспринимая его чувства вдобавок ко своим и контролируя его тело, как продолжение собственного.

После этой пары было два последних вампира, оба без половинок: Абделмаджид, который мог видеть сквозь твердые объекты, и Эмель, женщина, которая могла контролировать металл, как Бенджамин контролировал землю и камни. Эмель была последней, потому что телепортер Рази был еще на свободе.

— Первый раз я ловила Рази так же, как Перу, — задумчиво вздохнула Адди. — Я заставила его оставаться на месте и разговаривать со мной, пока у меня была сила Алека, а ему требуется его восприятие, чтобы перемещаться с места на место, так что однажды я умудрилась вырубить его, но теперь я никак не могу удержать его в поле зрения достаточно надолго. Возможно, он потерян навсегда.

— Кстати, где Пера? — спросила я. — Я думала, что она будет иногда показываться в деревне.

— И почему же ты так думала? — улыбаясь спросила Адди.

— Навещать Брейди... — я моргнула. — Я... не видела Брейди с того раза при обращении Перы. Он живет с ней? Разве это не сделает Элис менее полезной?

Адди просто улыбнулась.

Я заметила, что не скучаю по Брейди.

Я позволила Адди отвести меня домой и свернулась с Джейком на нашем диване, пытаясь не плакать.

Адди вернулась на следующий день, пока Джейк управлял своей стаей на полевой миссии, о которой я старалась не думать.

— Думаю, пора посмотреть, чему ты можешь научиться, — сказала она мне.

Я не ответила, только моргнула.

Она наклонила голову, улыбаясь мне.

— Надеюсь, ты понимаешь, — сказала она, — что хотя мне и нравится иметь под рукой одаренных, чтобы одалживать их силу после того, как они достигнут своего предела, это всего лишь, максимум, полезно. Никто из одаренных, в которых ты вложила семена, больше не интересен, за возможными исключениями в виде Петра и Элис; они только полезны. Ты полезна, Элспет?

— Я... я... — запнулась я. — Я сажаю семена...

— Да, сажаешь, — согласилась Адди. — Ты делаешь прекрасную работу. И теперь единственный одаренный, которого нам нужно держать в виде отдельных кусков, — твой отец, который неконтролируем, поскольку его пара остается на свободе, и будь она даже захвачена, Челси не смогла бы работать с ней. Я уверена, что в будущем мы найдем еще одаренных, но Дви будет способен говорить с ними, и хотя он не так убедителен, как ты, маловероятно, что будут еще такие же трудности, как с Чарльзом. Так ты полезна, Элспет?

— Джейк...

— Брейди... — мурлыкнула Адди.

Я поежилась.

— Джейк альфа, — сказала я.

— Как и его сестры. За пять с половиной лет мы создали две стаи, Элспет.

Мои плечи опустились.

— Чего ты хочешь?

— Поскольку ты лишь слегка полезна, — сказала она мне, — я бы хотела, чтобы ты была интересна. Изучай новые захватывающие вещи. Пойми пределы того, что ты уже делаешь, и раздвинь их. Я помогу тебе, если тебе надо будет отдохнуть, разумеется. У меня есть определенная репутация в том, чтобы помогать одаренным развиваться.

Холод пробежал по моей спине.

— Да, мэм, — сказала я.

* * *

Там, где моя назойливая сила не справилась с тем, чтобы заставить меня захотеть уйти из деревни, суровый ужас сделал это с легкостью. Больше не было особо трудно отказаться от уютного комфорта внушенных почтения, уважения и привязанности к вампирам, которые жили в главном здании, хотя я сохранила оправданный уровень симпатии к другим обитателям деревни. Но у меня не было способа узнать, когда Адди владеет силой моего отца, а когда нет; и в любой момент при этом она могла сказать, что со мной и о чем я думаю. Она бы узнала, если бы я решила выпрыгнуть из своей постели к застекленной крыше, взобраться и, разбив стекло, выбраться на поверхность. Она бы узнала, если бы я попыталась поговорить со стражами в туннеле, чтобы сбежать через ломбард. Она бы узнала, если бы я попросила Джейка прокопать нам ход наружу. И если бы она подумала, что не сможет больше исследовать мою силу, у нее были бы все причины вернуть меня.

Так же, как неприветлива стала деревня, я была уверена, что и вся моя жизнь может стать хуже.

У меня не было причин верить, что Вольтури не убьют Джейка, если он будет протестовать против такого обращения со мной, так что мне пришлось убедиться, что нет ничего (чего он мог бы видеть), на что можно пожаловаться. Мне пришлось делать то, чего хочет Адди. Пришлось объяснить ей, как и всем любопытным настолько, чтобы интересоваться мной, что я остаюсь на месте и меня не надо забирать от него.

Челси могла нелетально отрезать меня от любого из друзей, кроме Джейка.

Если я буду вести себя неправильно, он может умереть.

Я обобщила то, как моя сила прогрессировала, надеясь набрать идей для дальнейших попыток. Первое, что я сделала — передала визуальную память. В какой-то момент через мои ладони начали просачиваться сны — возможно, так было и раньше, просто родители не сразу начали держать меня за руку, пока я сплю. Я добавляла сенсорные каналы к передаваемым воспоминаниям, по одному за раз, и училась конструировать гипотетические ситуации (делая явным то, что они гипотетические — поскольку сила не могла позволить мне соврать с их помощью). Гипотетические ситуации я научилась обрезать до простых слов, чтобы говорить безмолвно. Моя сила начала сама по себе просачиваться в мою обычную речь, добавляя убедительности моим истинным утверждениям в зависимости от того, насколько они правдивы и полны, побуждая меня говорить так, чтобы мои слушатели могли понять. Я научила себя подтверждать предположения о других людях посредством хитровывернутой петли. Совсем недавно я научилась резюмировать воспоминания и передавать их в таком виде, а последние несколько недель разговаривала непосредственно с самой силой.

— Есть идеи, чему научиться дальше? — как-то вечером спросила я Силу.

— Мне это не нравится! — вспыхнула она. — Ты лжешь Джейку!

— Если я скажу ему, что происходит, у него будут неприятности, и он может умереть!

— Ты лжешь Джейку!

— Похоже, у меня только одно на уме, — вздохнула я. Она не засмеялась; она никогда этого не делала. — Сила, мне нужно знать, что еще ты можешь сделать! Мне это нужно — это же правда, так?

— Да, — упрямо сказала она. — Но...

Я убрала руку от лица. Я не знала, что Адди сделает, если я скажу ей, что моя сила не помогает мне быть интересной, потому что несчастлива. И не хотела узнавать. Но я изучала новое и до того, как моя сила стала персонифицированным одержимым истиной субагентом меня самой, так что, возможно, мне и не нужно ее сознательное содействие. Я начала мозговой штурм.

Адди проверила меня (лично) спустя пару дней, когда Джейк играл в покер с несколькими волками на Востоке. Она прислала мне письмо на электронную почту, сказав организовать так, чтобы я была одна. Я с трудом убедила Джейка, что мне нужно побыть одной, потому что не могла скрывать свои чувства ото всех, и особенно от него, так что было нетрудно сказать, что я не слишком этому рада, но в конце концов я все же убедила его уйти. У меня был исписанный лист для Адди, который я положила перед ней на стол, когда она вошла. Я избегала встречаться с ней взглядом.

— Не надо так нервничать, Элспет, — сказала Адди с оттенком чего-то в голосе, что я бы хотела принять за дружелюбие. — Я совершенно не отличаюсь нетерпением, — она просмотрела список. — Сжатие и скорость... хм, ты могла бы стать словно бы обратной версией Аро, разве не интересно? Радиус... было бы неплохо, если бы ты с этим справилась, особенно, поскольку многие приобретают возможность действовать на расстоянии, когда начинают тренироваться. Ты зачеркнула "эффект дезориентации как оружие", почему? Мне нравится... хотя можешь оставить на потом, если хочешь. Научиться говорить с твоей силой через смыслы, а не языки жестов... не слишком полезно, но тоже что-то, полагаю, к тому же мы ведь договорились, что тебе не надо быть слишком полезной.

— Да, мэм, — прошептала я.

Она подняла бровь и улыбнулась.

— Ты продвинулась хоть в чем-то из этого, Элспет?

— Нет, мэм.

— На самом деле ты не обязана звать меня "мэм", знаешь, — мягко сказала она. — Мне вполне сойдет и Адди, или Дел, как хочешь.

— Как скажешь, — сказала я, отводя взгляд. — Адди.

Она побарабанила пальцами по столу.

— Куда веселее, когда мой партнер по исследованию сам заинтересован в изучении своей силы. Я бы предпочла работать с тобой, чтобы достигнуть чего-нибудь интересного, но ты взяла и заартачилась на работе с семенами, так что мне пришлось искать рычаги воздействия, — Адди вздохнула. — Почему ты не начала работать над этими вещами?

— Я затягиваю, — ответила я, отлично зная, что она сумеет заметить, если я буду не до конца честной с ней. — Пока есть вещи, которые я могу изучить, и я не полностью отказываюсь работать с тобой, ты будешь держать меня в безопасности, верно?

Адди засмеялась.

— Я могу быть терпелива, Элспет, но только если ты не все время будешь тратить таким образом — это было бы подозрительно, не так ли? Я хочу, чтобы ты начала работу. Это понятно?

Я не сводила взгляда со своих коленей и сложенных рук.

— Да, Адди, — сказала я.

Теперь мы с Адди работали не в моей комнате, а в главном здании. Каждый день она приходила и уводила меня через туннель в какое-то неиспользуемое помещение, где мы исследовали разные стороны моей силы, пока она не объявляла, что на сегодня хватит, и не уводила меня обратно домой. Она платила мне за это время так же, как за посев семян, так что я, по крайней мере, могла сказать деревенским, что это моя работа.

Мне все еще это не нравилось. Однако мне все равно нравилось не иметь секретов, а Адди была единственной (как для моей безопасности, так и безопасности остальных), от кого у меня секретов не было. (Технически, мой папа мог слышать все от любой из нас, но он не мог ничего предпринять, а у меня не было способа незаметно поговорить с ним и тем более получить от него ответы.)

Адди и я во время работы общались теперь только через мою способность — для секретности и, как она сказала, для практики. Мы начали с попытки добавить воздействие на расстоянии.

“В какой-то мере оно у тебя уже есть, — сказала она непринужденно, — в той мере, в какой твоя сила передается через голос или жесты и язык тела. Что тебе нужно, так это научиться думать о своем даре как о чем-то, что может распространяться вокруг тебя, поскольку так оно уже и есть. Давай начнем с того, что избавим тебя от зацикленности на руках как на механизме передачи”.

Она заставила меня говорить с ней, стоя пятками на ее носках, и когда спустя сорок минут попыток это сработало, она заставила попробовать это при помощи локтей. Наконец через полчаса я смогла передать часть тестовой информации... задания... с помощью локтя, а потом она сказала, что на сегодня все.

— Как бы я хотел, чтобы ты могла рассказать мне, что не так, — сказал Джейк, когда Адди притащила меня домой.

— Я тоже хотела бы.

На деле Адди была хорошим учителем, а поскольку я не могла как-то тормозить занятия больше, чем сама она позволяла, я совершенствовалась быстро, и это тревожило. Она хотела, чтобы я привыкла пользоваться передачей через другие части тела, прежде чем переходить к работе на расстоянии, так что следующие пять дней я работала в основном над тем, чтобы передавать информацию быстрее и короче. “Нет какой-то внутренней причины, почему ты должна передавать воспоминания в реальном времени, — сказала Адди. — Особенно когда ты передаешь воспоминания, а не то, что придумываешь на месте. У тебя уже есть воспоминания целиком, от начала до конца. Давай начнем с малого. Выбери пятисекундный отрезок памяти, что-нибудь простое, и посмотрим, можешь ли ты передать его за четыре секунды. Целиком, не резюмируя, разумеется”.

Я правда не знала, как это сделать, но вздохнула, коснулась ее руки и попыталась что-нибудь подобрать. Я остановилась на тех пяти секундах, которые провела, восхищенно разглядывая дедушкины часы в доме в Орегоне, когда мне было четыре месяца: просто, безобидно и определенно нужной длительности. Я послала память с дополнительным усилием из той области моего сознания, где я ощущала постоянный зуд своей силы.

Спустя четыре секунды передача завершилась, и я моргнула. Мне не нравилось продвигаться так быстро, когда заинтересованность Адди во мне измерялась тем, что мне еще предстояло выучить.

“Очень хорошо”, — с одобрением проговорила Адди мысленно, и меня очень встревожило, что она была искренна.

За следующие несколько дней я сократила время передачи до половины секунды. Моя сила жаловалась, когда я медитировала после пяти уроков на скорость, что ей не нравится, "когда на нее давят". Я сказала ей, что если она хочет мне объяснить, как быстро посылать воспоминания другим способом, я не против, но напомнила ей, что злить Адди небезопасно, а терять способность, над которой я работаю, только потому, что Силе это не нравится, определенно Адди разозлит. Силе было нечего на это ответить, так что остаток вечера она стыдила меня за ложь Джейку.

— Зачем я вообще этим занимаюсь? — риторически спросила я, убирая руку со щеки, когда Джейк вошел в комнату сказать, что уже время собрания.

— Я должен это знать? — спросил он, нахмурившись.

— Нет, — вздохнула я и взяла его за руку, пока мы шли на наше традиционное мероприятие по промывке мозгов.

— Ты можешь сказать мне, если я чем-то могу помочь, — сказал Джейк. — Верно? Даже если ты не можешь объяснить напрямую, с чем помогать или как?

— Если придумаю что-нибудь, то скажу, — пообещала я.

— Хотя я могу заподозрить, что ты злоупотребляешь этим, если скажешь нечто вроде "эй, Джейк, очень важно, чтобы ты носил ананас на голове и вальсировал по комнате три часа подряд", — подколол он.

— Хотя ты, скорее всего, все равно выполнишь мою просьбу, — слабо улыбнулась я в ответ.

— Скорее всего, — согласился он, довольный тем, что сумел рассмешить меня.

Челси привычно встала в секции для нашей стаи. Мы все носили в основном коричневое, чтобы униформа соответствовала цвету меха альфы, но не думаю, что она стояла с нами только потому, что мы подходили по цвету к ее сандалиям.

Я пыталась не смотреть на нее, делая вид, что не отличаюсь от остальных, что она всего лишь Наш Друг Челси, приходящая на собрание, и неважно, где она стоит. Я позволяла объявлениям дня захватить меня, когда Рейчел и Бекки проговаривали их — первый день рождения Елены и пятнадцатый — Джоэля, выделение отдельной комнаты Марлин за героизм в последней полевой миссии на Филиппинах,запланированное для лучших из нас путешествие в Венецию на несколько дней.

Теплое, уютное ощущение появлялось внутри меня — не из-за прямой работой Челси, а как ее последствие. Однако у этого ощущения теперь было не так много пространства у меня в сознании для развития, как было, когда я только прибыла и наслаждалась свободой от секретов, и я облегченно проваливалась в сон сразу после того, как мы с Джейком возвращались домой.

* * *

На следующий день Адди захотела превратить меня в оружие. “Если ты можешь работать быстро — а ты постоянно совершенствуешься в этом по мере нашей практики, — то, может, сумеешь действовать и реагировать достаточно быстро, чтобы дезориентировать противника — возможно, даже вампира, если у тебя будет достаточно опыта, — предложила она. — Незнакомые ощущения от магии — очевидный выбор. Твой зуд и все остальное, что ты только сможешь упаковать в одно послание”.

“Тогда перешлешь мне больше воспоминаний одаренных? — попросила я. — Я знаю только, на что похожи силы, которые были видны в твоих воспоминаниях об их копировании, и это отличается от того, что передает твой дар. Другие одаренные могут ощущать напрямую; они не могут пробовать свои силы”.

“Справедливое замечание, — сказала Адди. — Есть кто-нибудь на примете для начала?”

Я замешкалась.

“Челси”, — ответила я.

“Интересный выбор, — отметила Адди. — Мне нужно перевести это; оно с 295 года до нашей эры, в то время не было языков, с которыми ты знакома”. Она поместила палец на мой лоб и толкнула память ко мне.

* * *

Возможно, я никогда не смогу придумать хорошую аналогию того, как ощущаются отношения. Может быть, потому, что они все разные. Те, что шли от Маркуса, по большей части были похожи на... наверное, хлопковую нить. Мягкую, без натяжения, и почти острую в натянутом состоянии, полную мелких волокон, легко рвущихся сами по себе, но вместе свивающихся в прочное соединение. Было исключение, явственно очевидное и нерушимое, как бы я ни пыталась взломать его, словно миллион нитей, свитых воедино и закованных в алмаз для большей прочности.

Мастер Аро хочет, чтобы я удержала Маркуса с нами — он для него важен; я могу только нащупывать отношения во тьме, а не видеть их, не собирать воедино все детали того, как они работают в динамике. Я могу крутиться вокруг и обрезать, могу брать обрезки и сращивать — но не могу видеть, что делаю, и в долгосрочной перспективе это покажет мою неэффективность в том масштабе, который от меня желает Мастер Аро.

Обернутая в алмаз веревка тянула Маркуса прочь от нас, и вся моя работа — с ним и Дидим — не могла удержать его или их. Он не любил нас в такой степени, чтобы остаться, если бы она захотела уйти от нас. Мастер Аро и Кай не были в достаточной степени братьями для него; Афенодора и Сульпиция не были в достаточной степени сестрами; я не была в достаточной степени другом.

Все должны любить меня.

(Меня ужасает, что однажды я встречу того, кто привяжет меня к себе такой же неразрушимой связью и попытается увести меня от мастера Аро, и у меня не будет выбора, кроме как последовать за ним, и тогда все мои мечты о славе умрут после создания нашего ковена! Я незаменима. Я сделала себя такой, когда убила свою кузину. Мастер Аро, разумеется, знал, почему я вернулась в ту ничтожную деревушку и выпила ее, и ему это не нравилось, но теперь кузина была мертва, и я стала единственной прядильщицей и резчицей нитей в мире, и мастер Аро никогда не избавится от меня, если хочет реализовать свои амбиции. Я была достаточно верна его планам, пока у меня было свое место, и он знал об этом.)

Но теперь от Дидим осталась только память (вместе с ковеном, убившим ее; глупцы, однажды каждый вампир на земле узнает, что переходить нам дорогу — смертный приговор). Она не может подумать вслух, что, возможно, жизнь на севере будет спокойней, и не может увести Маркуса прочь своей алмазной привязью, даже не несмотря на то, что связь с мертвой женщиной, которую он любил, останется.

Теперь я могу натянуть хлопковые нити сильнее, привязывая Маркуса к мастеру Аро, Каю, Афенодоре и Сульпиции (я боялась и насчет нее — что она так же эффективно сможет увести мастера Аро, но ей понравилась картина царственного отдыха, что он пообещал ей, и она решила не уводить его из группы). И ко мне, разумеется.

Все должны любить меня.

Так что я поворачиваю руку, нащупывая невидимые нити, позволяю пальцам распрямиться, а нитям развернуться, вырасти и стать прочнее.

Маркус смотрит на меня мутными черными глазами. Он точно знает, что я делаю, но я не Дидим, и это четкий предел того, что его волнует.

В этих пределах он будет любить меня.

Все должны любить меня.

Я работаю несколько часов, чтобы убедиться, что Маркус не сбежит в момент нашей невнимательности и не спровоцирует ближайшего бродягу, чтобы тот убил его, вырвав из тисков отчаяния. Мы должны стать слишком близки ему, чтобы он не бросил нас. Мы должны быть слишком важны ему, чтобы он отчаялся в одиночестве. Хлопок вьется в моих дрожащих руках.

Наконец я решаю, что пока хватит; по меньшей мере, Маркус привязан достаточно, чтобы сходить на охоту одному и вернуться обратно к нам. Я заправляю ему выбившуюся прядь волос за ухо и раскрываю объятия, которые он покорно принимает, прежде чем разворачивается и уходит искать обед.

— Челси, — говорит мастер Аро, подходя ко мне, когда Маркус ушел.

— Да, мастер? — ему нравится, когда его так зовут. Я первая подчиненная Вольтури, первая, кто не является одной из жен или братьев, так что я первая именую его так. Мне все равно, в общем-то. Быть во главе не так важно, как быть необходимой. Мы бы легче перенесли потерю Кая, чем мою; я все еще не уверена, зачем мастер Аро сделал неодаренного Кая частью ковена изначально, но так это уже свершилось.

Большинство отношений, тянущихся от мастера Аро, ощущаются как стекло, закрученное в неправдоподобно тонкие шипы или стержни. А вот те, что связывают его с Сульпицией, совершенно не такие — теплее и совсем не хрупкие; я могла бы попробовать разрушить их, и на них не появилось бы и царапины.

— Я ощущаю, что не могу позволить себе роскошь горевать по моей сестре, — спокойно говорит мастер Аро. — У нас множество дел, и теперь, когда месть убийцам Дидим свершилась, нет смысла продолжать оплакивать ее смерть. Я бы хотел, чтобы ты помогла мне.

— Да, мастер, — отвечаю я. Я нахожу хрупкую трубку стекла, которая обычно указывала на Дидим, сгибаю палец и разбиваю ее.

Мастер Аро заметно расслабляется.

— Спасибо, Челси, — говорит он.

Я кланяюсь.

— Не стоит благодарности, мастер.

Он слегка улыбается.

— Твои услуги немало значат для меня. Я вряд ли забуду это, хотя сложно говорить наперед.

— Разумеется, мастер, — пока он стоит там, я сгибаю большой палец, создавая стеклянный виток благодарности, чуть крепче, чем я думала, но у меня нет возможности точных измерений, и вплавляю его в ту стеклянную нить, что тянется в моем направлении, усиливая ее. То, что он мой мастер, не значит, что он не должен любить меня.

Все должны любить меня.

* * *

Адди оборвала память на этом моменте, и я начала сопротивляться желанию согнуть пальцы и увидеть на что похожи отношения вокруг нее; у меня не было этой силы. Она улыбнулась: “Хватит с Челси, или тебе нужен другой пример?”

“Было бы неплохо получить ещё один”, — сказала я. Это было куда веселее и менее нервирующе, чем постепенно истощать количество способов использовать мою силу.

“Это происходило за сто лет до нашей эры”, — проинформировала она меня.

* * *

Ненавижу человеческие города. Они подходят для поиска еды, хотя даже для этого я предпочитаю более долгую, но куда более приятную охоту в деревнях. Есть только одно преимущество в подобных скоплениях людей. Эти места наполнены грязью и отвращением, воздух так горяч из-за запаха их крови — и этого уже хватило бы, чтобы сделать города отвратительными, но не это заставляет меня их ненавидеть.

Человеческие города полны людей, и никто из них меня не любит.

На самом деле тратить усилия на исправление этого не стоит. Люди — это еда, раздражители или полезные источники одежды, но не субъекты, друзья или хотя бы мотивирующие собеседники. Я привыкла захватывать каждое владение, через которое проходила, тратить пару часов, чтобы заставить слабых и легко манипулируемых людей служить мне словно богине в течение нескольких дней, прежде чем мне наскучивало и я начинала выпивать их. Сейчас же у меня были более важные задачи — я была незаменима для мастера Аро, — так что не стоило тратить на это время.

Но это все равно раздражает, все эти люди, бегающие с места на место и не уделяющие мне внимания.

Я здесь только только для того, чтобы найти пару безделушек для Сульпиции. Она развлекается, посылая меня по поручениям; я остаюсь единственной подчиненной Вольтури, поскольку мастер Аро весьма избирателен в том, кто будет входить в наш ковен, и пока никто, кроме меня, не прошел отбор, не будучи половинкой кого-либо из братьев. Моя основная задача куда важнее поиска игрушек для нее, но занимает не все мое время, да и к тому же каждое задание, выполненное мной для высокомерной Сульпиции, позволяет мне чуть сильнее изменить ее зависимость от моего служения в любовь ко мне.

После заката уже прошло немного времени, но здесь достаточно ламп и свечей, чтобы даже люди могли немного видеть, и некоторые из них все еще бродят туда-сюда. Вот два парня, сражающиеся отчетливо обозначенными ударами и пинками. В людях нет иного смысла, кроме как быть едой; то, как они строят свои отвратительные города и формируют банальные общества, почти очаровательно в их тщете. Люди неуклюжие, слабые и уродливые.

Ну, один из парней на самом деле не уродлив. И есть нечто в том, как он сражается. Его противник хорошо держится, но в первом есть что-то особенное — вес его ударов не кажется нормальным. Заметна некая легкость его тела, когда он уклоняется.

Я стою в тенях и смотрю на хорошо выглядящего парня — ему примерно двадцать, не такой уж и молодой, хотя с моего двухвекового возраста любой, кто еще не поседел, кажется мальчишкой — как он умело колотит уродливого, пока тот не вскрикивает. Определенно, есть нечто странное в его движениях.

Я следую за ним, когда он уходит.

Похоже, что он направляется домой. Он бежит — опять с необычным импульсом, быстрее, чем возможно человеку! — через город, и я следую за ним в этой быстрой прогулке. Он интересный. Возможно, странность в его движениях — это особая способность, проявляющая себя таким же образом, как мой дар. Возможно, это значит, что мастер Аро позволит ему присоединиться к нам.

Я хочу его.

Я хочу, чтобы он любил меня.

Все должны любить меня, но этот молодой мужчина в особенности.

Он добирается до дома. У него большая семья; один родитель, судя по их болтовне, и шесть братьев и сестер, все младше него.

Он любит их, а не меня; я могу это определить, прячась снаружи во тьме, и сжимаю кулаки, когда ощущаю их отношения, тянущиеся от него, словно полоски кожи. Возможно, если я уберу их, он снова уйдет из дома, и я смогу поймать его и заставить любить меня. Мне нужно, чтобы он любил меня.

Резать, резать, резать, и вот он уже отвязан от них. Я слышу, как колеблется радость в его голосе; кожаные нити пытаются вернуться на место, лишь тени от исходных, но все равно неприемлемые. Резать, резать, резать. Выходи, выходи, выходи.

Наконец он выходит. Я слышу оправдания — у него очаровательный грубый голос. Они спокойно отпускают его, ни о чем не подозревая. Он идет обратно к центру города, я опускаю капюшон на лицо и встаю на его пути. Я прекрасна — часть вампирских преимуществ, — и здесь хватает лунного света, чтобы он видел это. Он останавливается.

— Привет, — говорю я, наклоняясь к нему. Мои пальцы сгибаются. Его восхищение едва уловимо, но уже можно ухватиться. Тянуть, тянуть, тянуть.

— Привет, — слабо выдыхает он.

— Скажи, как тебя зовут, — мурлычу я.

— Эфтон, — он смотрит на меня. Это хорошо. Тянуть, и тянуть, и тянуть — и снова эти прежние нити, все еще пытающиеся вырасти обратно! Я снова уничтожаю их. Он мой, я хочу его.

— Приятно познакомиться, Эфтон. Я Челси, — я все еще мурлычу. Нечасто раньше я использовала такие звуки. Но с ним иначе не получается. Тянуть и резать, тянуть и резать...

— Челси, — он словно пробует мое имя на вкус, он знает, что я важна и, значит, мое имя тоже важно.

Я хочу оставить его себе. Он мой.

— Эфтон, ты же подождешь меня прямо тут несколько минут? — я молю его. — Не уходи никуда. Я скоро вернусь.

— К-конечно. — Я касаюсь его первый раз, мои пальцы ерошат его лохматые каштановые волосы. Он очень теплый, вздрагивает при прикосновении, но не отстраняется. — Я буду тебя ждать.

Я заставляю себя уйти. Я уже очень, очень давно не охотилась, чтобы можно было не беспокоиться о его безопасности, если попытаюсь обратить его сейчас. Мне сначала надо поесть, наесться до отвала.

Эти нити возвращаются снова.

Резать, резать, резать. Теперь я точно знаю, кто станет моей едой.

Допивать его последнюю сестру уже трудно, но сейчас я уверена, что могу оставить его в живых. Я выпиваю как можно больше, утираю капли со щеки и лечу на максимальной скорости туда, где оставила моего Эфтона. Жест мизинцем убирает с дороги последние чувства к мертвой семье; я не хочу, чтобы он огорчился. Я добираюсь до места назначения и бросаюсь к нему.

— Челси, — растерянно шепчет он.

— Я хочу тебя, — шепчу ему на ухо. — Хочу, чтобы ты стал моим. Ты хочешь быть моим, Эфтон? — он мешкает. Мои костяшки сжимаются у него за спиной, вкладывая всю силу в ту кожаную веревку, что я оставила ему. — Почему бы тебе не стать моим? — мне даже плевать, если мастер Аро потом скажет, что я не могу оставить его себе. Я хочу его, и он будет моим, даже если мне придется взамен оставить шанс стать частью планируемого завоевания Вольтури.

— Да, — произносит Эфтон, и я осторожно, так осторожно, вонзаю зубы ему в горло.

* * *

Воспоминание заканчивается, и я издаю неопределенный звук.

“Вот, — мысленно говорит Адди. — Как думаешь, это интересно?”

“Полагаю, да, — говорю я, сидя в кресле. — Эм, а ты можешь в следующие разы не показывать мне, как едят людей? Просто пропускать эти части или выбирать те воспоминания, которые такого не содержат?”

“Возможно, — отвечает она, наклонив голову. — Если ты правда так хочешь. Ты же понимаешь, что эти люди умерли больше двух тысяч лет назад? Твоя брезгливость им никак не поможет”.

“Понимаю. Просто, знаешь, если не возражаешь, пропускай эти части”. — Мне не понравилось — а может слишком сильно понравилось — ощущение этого интенсивного вкуса, который я себе не позволяю, и который, вероятно, даже не будет таким приятным из-за того, что я наполовину человек.

“Очень хорошо. Теперь давай посмотрим, можешь ли ты скомбинировать зуд твоей силы с моим ощущением дара и ощущениями Челси в одно сообщение…”

* * *

За один день с этим трюком я не справилась. Адди не была особенно разочарована и привела меня домой к Джейку после того, как я безуспешно в течение часа пыталась сложить эти ощущения в один посыл. Джейк обнял меня и похлопал по макушке; волосы уже существенно отросли с последней стрижки.

— Ты не слишком хорошо выглядишь, — сказал он. — Вообще, тебе словно становится хуже до и после посещения Адди...

Я лихорадочно пыталась придумать способ перевести тему так, чтобы технически это не было ложью.

— Здесь просто уютнее, — сказала я. Так и было; четырехкомнатный номер, который я делила с Джейком, был единственным комфортным местом, которое у меня тут было. — Но я не могу все время сидеть дома.

— Ну, полагаю, что нет, это было бы не слишком хорошо для тебя, — осторожно согласился он. — Или, по крайней мере, в целом постоянно сидеть дома нехорошо для людей, но...

— Думаю, будет хуже, если я не буду ходить с Адди, когда она просит, — твердо сказала я, и это было в достаточной мере правдой. Моя сила вздрогнула, однако на автомате сделала мои слова более убедительными. Джейк кивнул и расслабился.

— Скажи, если тебе что-то будет нужно от меня, — напомнил он.

— Конечно, Джейк.

Мы пошли на ужин, а потом я медитировала, чтобы ослабить созданные Челси "нити", которые она ощущала тянущимися от меня к вампирам в главном здании. Я не возражала против чувств к жителям деревни. С этим все было в порядке. Но я не хотела быть одной из тех людей, которых Челси использовала для оправдания своей необоснованной необходимости к любви. Я не хотела работать с моей подругой Адди. Это был своего рода неприятный и неэффективный бунт, но это все, что я могла.

Мы пошли на собрание.

Я могла чувствовать, как глаза Челси буравят мою спину, и задумалась, каковы на ощупь те нити, что она пытается протянуть от меня.

И на следующий день у меня с передачей ощущений одаренных ничего не вышло.

“Возможно, — сказала я спустя час попыток, — ты должна показать мне другой отрезок памяти Челси. Все отношения ощущаются по-разному, и, возможно, чем больше их будет, тем проще мне будет выделить общие черты, и работа пойдет лучше”.

Это была явная попытка разнообразить упражнения.

“Хм, — сказала Адди, подняв бровь. — Нет, сомневаюсь, что это поможет. Возможно, стоит попробовать нечто такое позже, когда у нас кончатся более доступные варианты. Попробуй снова — сложи все имеющиеся ощущения в одну воображаемую ситуацию, а потом постарайся воспринять ее как реальную, иначе воздействие выйдет слишком слабым”.

“Я устала от этого, я занимаюсь этим уже битый час”, — пожаловалась я. Не видно никакого прогресса, по крайней мере явного, но мне в любом случае не нравится скучать.

Адди наклонила голову.

“Ты бы предпочла заняться чем-то еще?”

“Ага”.

“Ну, — ответила Адди, чуть улыбаясь, — у меня есть еще одна идея, как превратить твою силу в оружие, которую, возможно, будет проще реализовать”.

“Какая?”

“Да, это превосходно разбавит однообразие, — сказала Адди, и внезапно мне почему-то не понравился тон ее ментального голоса. — Ты помнишь, как я говорила, что твоя сила похожа на силу Джейн?”

Я отдернулась от ее протянутой руки.

— Нет, нет-нет-нет, — проговорила я. — Я снова попробую с...

— Но тебе же так скучно, — сказала Адди. — И не говори, что ты не будешь больше жаловаться; я ведь и правда могу определить, будешь или нет.

— Но... Пожалуйста...

— Это будет просто, — мягко сказала она, протянула руку и дотронулась до моего носа. — “Все, что нам нужно — найти Джейн и разозлить ее, за пару секунд собрать тебе оружие и — пуф!"

“Пожалуйста, пожалуйста, не надо”, — умоляла я ее.

“Будь оптимисткой. Единственный способ проверки работоспособности этой идеи — если ты проверишь ее на мне, знаешь ли, — ответила она. — Теперь, Элспет, либо ты идешь, находишь Джейн и провоцируешь ее как только можешь, чтобы получить ее реакцию хотя бы на пару секунд, либо иду я, дотрагиваюсь до нее, возвращаюсь и убеждаюсь, что это правда работает”.

“Я на самом деле должна злить ее или могу просто попросить…”

Адди громко захохотала. — “Полагаю, ты можешь попросить, и она, вероятно, сделает тебе одолжение. Аро один раз так делал, чисто из любопытства. Но только раз. Но ведь такая просьба будет весьма подозрительна, не думаешь? Ты не говорила с ней раньше, так что тут нельзя сослаться на то, что ты хочешь узнать побольше о своей близкой подруге Джейн. И история твоей детской реакции на ранение на Аляске — ой, да не смотри на меня так, Элспет, тебе пять и проявления детскости для тебя нормальны — уже обошла всю стражу, так что сомневаюсь, будто Джейн поверит, что ты сама по себе ищешь уникальный опыт, который она может предложить при помощи своих способностей. Нет, я рекомендую тебе просто вломиться в ее комнату без стука. Должно сработать”.

Я поежилась.

“А если она захочет узнать, зачем я пришла?”

“Скажи, что я послала тебя привести ее ко мне, если она поинтересуется. А если придет ко мне спрашивать, что происходит, я могу заменить твою силу на ее, а потом навешать ей любой лапши на уши, после чего ты сможешь пойти домой и отдохнуть”.

Я снова отодвинулась от ее руки, ненадолго задумавшись. Адди подождала пятнадцать секунд, по истечении которых я так ни к чему и не пришла, после чего сказала:

— Давай, иди.

— Хорошо, Адди, — прошептала я, поднялась и пошла в комнату Джейн.

* * *

Я знала расположение комнат в главном здании; в гостиной Запада висела карта. Я пробыла там достаточно долго, чтобы запомнить ее, пока мыла ребенка Эсты. Так что у меня не было возможности хотя бы немного мешкать под предлогом поисков комнаты Джейн, и Адди знала это. Я пошла, медленно, но неотвратимо, вниз по ступенькам и через холл. Свернула направо, и первая дверь была той, что нужно.

Она должна была слышать, как я подхожу — по крайней мере, если была в комнате. А если ее там нет, то, может, Адди позволит отложить эту затею или вообще отказаться от нее. Я открыла дверь.

Я увидела пару ярко-красных глаз, а потом все, что я могла делать — кричать.

В реальности это длилось секунду или две. Я не могла сказать. Я горела, я не могла сдерживать всю эту боль, а все, что я ощущала на тот момент, — только ее. Я пыталась убежать куда-то, но везде был только огонь, я знала, что кричу, но даже не могла слышать себя сквозь те страдания, что текли сквозь меня как расплавленный металл.

Джейн моргнула, и все прекратилось.

Я лежала на полу с судорожно подергивающимися конечностями, словно они были не моими, глядя снизу вверх на ангельски спокойное выражение лица Джейн, будто бы это не она была ответственна за эту пытку и теперь в вежливом недоумении, почему я произвожу такой шум. Она наклонилась ко мне, и ее светло-русые волосы свесились над моим лицом. Она выглядела такой юной, даже младше меня, и невинной. Словно фарфоровая кукла.

— Стучись, — сказала она.

Я успешно осознала слово, с энтузиазмом согласилась с инструкцией и быстро несколько раз кивнула. Джейн взяла меня за шиворот и поставила обратно на ноги одной рукой. Я качнулась, но устояла.

Комната Джейн была обставлена в теплых тонах. Ковер, подходящий по цвету к ее глазам, пара золотых безделушек, шкаф вишневого дерева и диван с бледно-оранжевой обивкой. Это делало ее, одетую в черную мантию Вольтури, выделяющейся, словно пятно чернил на ярком фоне. Она выжидающе смотрела на меня из-под капюшона.

— Ну? — сказала она.

— Эм, — ответила я. У меня, конечно, был мозг, но, похоже, сейчас он нуждался в замене.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Что тебе нужно?

— А-а-аддипослаламеня, — выпалила я, решив, что Джейн явно хочет получить объяснение без задержек.

— И не сказала тебе постучать? — скептично отметила она.

— Нет, не сказала, — я прислонилась к стене, чтобы удержаться на ногах. — Мне жаль, мне так жаль. Я больше никогда не войду без стука. Мне так жаль.

Джейн кивнула себе.

— Ладно, полагаю, мне надо посмотреть, чего там хотела Адди. А ты беги.

Я сорвалась с места. Позади я услышала тихое хихиканье Джейн.

* * *

Я пролетела прямиком домой, никем не сопровождаемая. Сет и Карен, охранявшие туннели, остановили меня, и я сказала, что Адди велела мне идти домой. Это было не совсем правдой — она сказала, что я должна идти домой и отдохнуть, не уточнив, должна ли я сначала отметиться у нее. Я заставила себя воспринять ее инструкции как разрешение пойти домой к Джейку без ее сопровождения, сумела убедить стражей не задерживать меня и, пошатываясь, прошла мимо них .

Когда я дошла до своей двери, я почти собралась стучать. Понадобилось три секунды, чтобы сосредоточиться на своем дыхании и осознать, что эта комната не комната Джейн, прежде чем я сумела повернуть ручку без стука.

Джейка еще не было. Я плюхнулась в кресло и закрыла глаза в надежде, что мои внутренние часы внезапно перестроятся и дадут мне поспать, а не оставаться в столь жалком состоянии. Разумеется, этого не произошло.

Почему Джейн существует? Может, она должна перестать существовать? Насколько вероятно, что Джейк убьет ее, если я попрошу, прежде чем она или еще кто-то разорвет его в клочки? Сделал ли бы он это, или Челси достаточно тщательно поработала, чтобы у него не было причин нападать на Одного из Наших Друзей?

Пару секунд спустя факт, что я забочусь о Джейке, достучался до меня, и я решила, что, вероятно, не должна посылать его в гнездо злых вампиров, которые мало ценят его жизнь, только за то, что один из них пытал меня.

Я прошла в ванную и посмотрелась в зеркало. В глазах было загнанное выражение, а волосы были в беспорядке, но кроме этого пострадавшей я не выглядела. Я расчесалась и заплела волосы в косички, потом шлепнулась на кровать и попыталась расслабиться.

Когда пришел Джейк, я лежала лицом в подушку и не видела его, хотя слышала, как он открывал дверь. Звук испугал меня достаточно, чтобы я скатилась на пол, вздрагивая.

— Элспет? — спросил он. — Ты в порядке? — Он подошел, помог мне подняться и приветственно обнял. — Ты обычно не скатываешься так энергично с кровати, когда я прихожу.

— Ип, — пискнула я. Я не была в порядке, и он учует ложь за милю, если я так скажу, но он должен поверить, что я в порядке, я совершенно потеряюсь без Джейка, если они заберут его, и это значит, что он должен подумать, что со мной все в порядке, потому что иначе все станет еще хуже.

Джейк положил руки мне на плечи и отстранил меня, чтобы вглядеться мне в лицо. Я попыталась сделать обычный вид, но мои губы дрожали, а в глазах блестели слезы. На его лице проступили досада и недовольство.

— Элси, что случилось?

Я попыталась обнять его — так было приятнее мне и труднее осматривать меня ему — но он еще раз отстранил меня и посмотрел в глаза.

— Элси, — сказал он. — Я... я и так с ума схожу из-за того, что ты себе постоянно места не находишь. Ты спишь так, словно тебе нужен Прозак, и своей тени боишься, при этом ничего мне не рассказывая, и... проклятье, Элси, я тут для тебя, в этом смысл существования Джейкоба Блэка в этом мире. Пожалуйста, ты позволишь мне помочь тебе?

— Я не могу, — я шмыгнула носом. — Не могу. Извини, извини...

— Ш-ш-ш, — он отпустил мои плечи, и я оперлась на него; Джейк начал укачивать меня. — Ш-ш-ш. Тебе не надо извиняться. — Тихий вздох вырвался у него сквозь зубы. — А ты не можешь намекнуть или... нет, ты не должна, не должна делать чего не хочешь, но...

— Иногда... то, над чем Адди заставляет меня работать... трудно, — выдавила я. Он терпеливо ждал продолжения. Я пару минут собиралась с мыслями, но не могла придумать, что еще правдивого могу сказать ему. Джейк вздохнул еще раз.

— Может, ты возьмёшь перерыв на один-два дня или на неделю? — предложил он. — Ты точно не выглядишь здоровой, к тому же каждый может взять больничный.

— Может быть. Не знаю. Я не заболела, точнее, не совсем заболела, — ответила я.

— Ничего же не случится, если ты попросишь?

— Наверное, нет, — согласилась я. «Но только наверное», — подумала я.

* * *

Просьба о выходном, когда Адди забирала меня на следующий день, абсолютно никак мне не навредила. Но выходной мне всё же не дали.

— Чушь, — сказала Адди, когда я намекнула, что могу пропустить один день. — У тебя отменное здоровье. Я и так слишком мягка, что занимаю тебя работой только на пару часов в день. Знаешь, когда я нашла Бенджамина, ещё тогда, мы разбирались с элементами полторы недели без перерыва? А сейчас — идём.

Я последовала за ней, в какой-то степени нелогично обидевшись на Бенджамина, и мы пришли в комнату для упражнений. Адди протянула руку; когда я не дотронулась сразу же, она просто схватила меня за запястье и сжала.

“Продолжай и попробуй оружие, что тебе дала Джейн”, — предложила Адди с лукавой улыбкой. Я насупилась и так и сделала. Послать и толкнуть...

Адди отдернула руку и сжала ее так, словно я ее подожгла, но спустя мгновение улыбнулась.

— Вот так уже лучше, — довольно сказала она, снова беря меня за руку. — “Не так сильно, как Джейн, но определенно перспективно”.

“Я могла бы просто жалить тебя, пока ты не отстанешь от меня”.

Адди засмеялась: “Элспет, я существенно быстрее тебя и лучше переношу боль, а раз теперь ты имеешь эту силу, то и я тоже. Если хочешь превратить это в схватку, ты проиграешь, и это я еще не упомянула угрозу раскрыть твой секрет остальным. Ну что, потратим несколько секунд на выяснение того, как быстро я подчиню тебя? Думаешь, будет забавно придумывать оправдание для твоего волка, когда ты вернешься домой в таком виде? Или просто продолжим?”

Я попыталась уставиться на нее, но, подозреваю, вышло лишь надуть губы. Она широко улыбнулась и продолжила: “Давай вернемся к упражнениям на дистанционное применение”, — после этого она отпустила мою руку и замерла в ожидании.

Я закрыла глаза, закусила губу и пожалела, что не могу убедительно сделать вид, что пытаюсь. Я указала рукой на Адди, представляя, что это своего рода антенна, и изо всех сил постаралась послать память о тикающих часах в доме дедушки в Орегоне.

Сорок пять ошеломительно скучных минут спустя (которые были невероятно милосердно свободны от наказания) лицо Адди расплылось в улыбке.

— Я вижу это, — воскликнула она. — Потрясающе. Сделай еще раз.

Я отправила еще несколько секунд тиканья через воздух к ней, и Адди безмятежно улыбнулась.

— Теперь добавь звук и прочие компоненты. Не спеши, — щедро добавила она.

Весь следующий час я постепенно группировала в единое целое минуты, которые провела, пялясь на эти часы, собирая все ощущения и эмоции. Это было выматывающе, хотя только умственно — мне не хотелось спать, только сесть и смотреть в пространство. Когда воспоминание было завершено, Адди щелкнула меня по носу, обновляя свою копию моей силы.

— М-м-м, — счастливо выдала она, после чего отодвинула свое кресло на фут дальше. — Еще раз.

Передать дальше на двенадцать дюймов вышло быстрее, чем на самый первый, но я была совершенно вымотана после получаса работы. Адди наконец признала, что мне надо передохнуть; она еще раз коснулась моего носа, я села и, глядя на свою обувь, попыталась расслабиться.

— Думаю, в этом ты можешь практиковаться сама дома, — сказала она спустя пару минут. — Полагаю, тебе надо пытаться добавлять понемногу в дальности каждый день; если пропустишь, то будет больше риска, что ты застрянешь на достигнутом. Ох, хотела бы я встретить больше столь юных одаренных...

— Поэтому ты не даешь мне отдыхать? — спросила я.

— Да. Если говорить в общем, то чем раньше начать заниматься силой, то, похоже, тем гибче она будет, но я встречала одного одаренного, который каждый день работал над произвольным масштабированием своего дара — он был телекинетиком, но работал куда в большем масштабе, нежели Хао, и повышал верхнюю планку поднимаемого веса. При нашей встрече он увеличивал этот вес каждый день на один грамм, однако он продолжает делать это и сейчас, а ему уже триста лет.

— Этим ты занималась прежде чем присоединиться к Вольтури? Просто путешествовала в поисках одаренных, чтобы взять их силу и... помогать? — мне не хотелось использовать именно это слово в отношении того, что она делала со мной, но звучит так, словно Пера и Бенджамин наслаждались знакомством с Адди, пока она не ушла к Вольтури и не начала охотиться на своих старых друзей.

— В основном, — весело сказала она.

— И что тебя заставило присоединиться к Вольтури? — спросила я.

“Давай практиковаться, пока ведем разговор”, — послала она мысль, не касаясь меня, и я внезапно обрадовалась, что больше нет необходимости держаться за ее холодные руки, чтобы делать то, что она хочет. Хотя на самом деле мне был неприятен не холод. Длительное время все касавшиеся меня были такой же температуры. Но с тех пор, как я приехала в деревню и стала постоянно нуждаться в комфорте, его источником стал Джейк, который был теплее меня и куда теплее среднего человека, не говоря уже о вампире.

Потом я подумала о Джейн, вспомнила, как горели ее глаза, и решила, что температура тут вообще не при чем, я просто не люблю прикасаться к Адди.

“Что заставило тебя присоединиться к Вольтури?” — спросила я еще раз разрешенным способом. Усталость снова начала накапливаться, однако постепенно общение на расстоянии становилось проще.

“О, я долго этого избегала, — ответила Адди, мысленно вздохнув. — Ускользала с радаров. Они нашли меня, когда я путешествовала с Джоханом и его дочерьми”.

“Ноэми и Йесоль не одаренные, так? А Джохан?”

“Нет, он не одаренный, — сказала она. — Как бы там ни было, делегация Вольтури объявилась, когда искала полувампиров, чтобы разузнать о них побольше, и среди них было несколько одаренных, силы которых я раньше не пробовала. Я знала, что у Вольтури есть сильные одаренные, и хотела узнать про их способности, но не старалась искать целенаправленно, потому что думала, что это будет опасно — и вот они пришли сами, не собираясь оказывать никакого сопротивления. Я коснулась Джейн…”

“Ты могла бы просто показать мне это”, — отметила я.

“Я не собираюсь этого делать, — она не объяснила почему, просто продолжила рассказ: — В этот момент Джейн заметила меня, а ты знаешь, как легко она применяет свою силу, но я инстинктивно ударила ее в ответ; тогда они сразу же слишком сильно заинтересовались мной, чтобы я и дальше могла оставаться незамеченной. Я решила выжать из ситуации максимум пользы — по крайней мере, как член стражей Вольтури я могла иметь доступ к большинству тщательно отобранных одаренных по всему миру. И несколько лет было интересно, я собрала большинство моих старых друзей и несколько весьма интересных призов, на которые положил глаз Аро, так что теперь у меня под рукой есть огромный выбор. Но сейчас это все так статично; в страже нет никого, чья сила все еще бы могла меняться, насколько я могу сказать. А вот ты, Элспет, постоянно растешь”.

Я медленно кивнула.

“Давай вернемся к проверкам на скорость и посмотрим, можешь ли ты послать спресованное воспоминание отсюда”, — проинструктировала Адди, и я вслух застонала.

* * *

Я притащилась домой спустя час, Адди сопровождала меня, и,как только Джейк встретил меня на входе, я рухнула в его объятья. Придерживая меня, он сказал:

— Адди, я волнуюсь за Элспет...

— Но, Джейкоб, — сказала Адди, — ты хочешь, чтобы ее сила атрофировалась? А так и будет, знаешь ли, если она не будет тренировать ее. Она могла бы навсегда остаться куда ограниченней, чем сейчас, только потому, что решила в пять лет больше не делать домашнюю работу. Разве ты не хочешь для нее лучшего, а не простейшего?

Это было именно то, что нужно было сказать, чтобы Джейк отступил, он серьезно нахмурился и кивнул, все еще придерживая меня.

— Но замечательно, что у нее есть ты, — легко продолжила Адди. — Чтобы присматривать за ней.

Джейк нерешительно улыбнулся, Адди помахала ему, развернулась и ушла. “Следи за собой”, — предупредила она у меня в сознании уже через дверь.

— Она правда задала тебе работу на дом? — спросил Джейкоб.

— Ага, — прошептала я. — Практика в дальности. Только можно я сделаю это после того, как еще немного так постою?

— Конечно, — ласково сказал он и похлопал меня по макушке.

* * *

На следующий день я и Адди сидели в разных углах комнаты, чтобы попрактиковаться в увеличении расстояния и скорости передачи. Она верила, что в конце концов я стану кем-то вроде "Аро наоборот", только работающего на расстоянии и выборочно — у него не было выбора, кроме как поглощать всю память того, кого он касался, а я могла определять начало и конец того, чем хотела поделиться, и посылала только это и только тому, кому хотела.

“На деле, это вполне может быть и ограничивающий фактор для тебя, — сказала Адди после того, как я почти сжала воспоминание о получасовой охоте в пару секунд. — Начало и конец для Аро определяются идеально, момент рождения и момент, когда он касается для поглощения памяти. Тебе надо определять свои пределы осознанно, и ты привыкла анализировать память в реальном времени, решая, надо ли включать ту или иную секунду в то, что ты хочешь показать. Давай раз и навсегда сломаем эту привычку. Пошли мне все”.

“Что!?”

“Думаю, ты превосходно меня поняла, Элспет, — ответила Адди. — Попробуй послать мне все свои воспоминания с рождения и до текущего момента. Вот, чтобы тебе было проще…” — она встала, пересекла комнату и положила мою руку себе на лицо.

“Я не хочу... — нечто в ожидающей улыбке Адди остановило меня. Может, я и смогу отказаться от этого прямо сейчас, но она просто заменит упражнение на нечто еще более неприятное, а потом попросит еще раз позже. — Все?” — несчастно спросила я.

“Все. Выборочность — то, что сдерживает тебя. Не стесняйся; ты же понимаешь, воспоминания скольких тысяч человек у меня в голове? Ты не сделала ничего такого уникального и шокирующего за прошлые пять лет. И мне не нужны твои личные тайны; иначе я могла бы просто взять силу твоего отца и начать задавать наводящие вопросы. Это все для того, чтобы помочь тебе выйти за твои же ограничения”.

Я глубоко вздохнула, закусила губу и толкнула к ней воспоминания.

Адди отшатнулась от моей руки, открыв рот и расфокусировав взгляд. Она не упала, но полных две секунды явственно шаталась. Потом медленно выпрямилась, моргнула, закрыла рот, она выглядела весьма впечатленной.

“Это, — сказала Адди, — на крайний случай, если ты будешь достаточно отчаянна, станет более эффективным оружием, по крайней мере, для первого удара, чем твой вариант силы Джейн. Она подняла свою руку ко мне. Попробуй еще раз, посмотрим, сработает ли снова”.

Со второй попытки Адди восстановилась куда быстрее; я едва заметила неуверенность в ее позе, прежде чем она взяла себя в руки и ухмыльнулась. — “Значительно теряет в эффективности. Добавилось только несколько новых секунд, конечно, — то есть, скорее всего, эффективность повторного удара будет зависеть от того, сколько времени прошло между ударами и сколько воспоминаний ты за это время получила”.

А потом все потемнело, звуки исчезли, как и ощущения, словно у меня больше не было тела, и я осталась полностью одна с моими мыслями.

Тьма покрывала все. Я не могла ощутить свои конечности, сказать, дышу ли. Я не знала, открыты ли мои глаза. Не было боли, удобства, тепла, холода, верха, низа, вкуса или даже моего собственного сердцебиения. Вообще ничего.

Я задумалась, сколько нужно времени, чтобы я сошла с ума.

“Это Алек”, — предположила я, поскольку, наверное, именно такие были ощущения (или отсутствие ощущений) под его покровом сенсорной депривации, но я не знала, зачем бы ему это делать со мной.

Разве что каким-то образом, вероятно, без помощи Адди, Вольтури узнали, что я не поддаюсь влиянию Челси (на мгновение я ощутила себя невероятно глупой, что не пыталась получить помощь Адди в этом вопросе — разве не достаточно долго Челси смотрела на меня с подозрением, чтобы мне нужно было спросить? Разве не в интересах Адди, по крайней мере, по ее собственному утверждению, чтобы подозрения Челси не нашли подтверждения, пока я не попытаюсь сбежать?), и решили убить меня.

Если они собираются убить меня, то убьют и Джейка...

"Джейк". Он за пределами моего воздействия, конечно же, полностью за пределами, я вообще только научилась передавать информацию на расстоянии, но, может, я смогу учиться быстрее. Может быть, если я достаточно сильно буду сожалеть о своей остановке в развитии дара или почувствую себя достаточно глупой за то, что просила время на отдых, когда мне могли понадобится более полезные силы в дальнейшем, то меня волшебным образом спасут, позволив вернуться во времени обратно и быть более прилежной, учиться быстрее и лучше. "Джейк! Джейк! ДЖЕЙКМНЕНУЖНАПОМОЩЬ..."

Моя сила не дала никакого отклика. Я не могла сказать, сработала ли она. Мы никогда не работали над тем, чтобы выбирать тех людей, которых я не могла видеть, по сути, я даже не знала, как решаю послать информацию кому-то, кого не касаюсь; я об этом не задумывалась. Я могла по ошибке попросить о помощи Сульпицию или случайного вампира в Вольтерре, или кого-то, кто так же вряд ли бы помог мне.

Я решила, что безопасней будет продолжать пытаться — предположить, что все попробованное не вышло, а потом придумать, что еще можно сделать. Если докричаться до Джейка не получилось, то каков будет следующий план? Образы были проще, я передавала картинки ещё младенцем. Воспоминания были еще проще. Я выдала изображение себя с самым страдающим выражением лица, что когда-либо видела в зеркале, а потом повторила, и снова, и снова, игнорируя нарастающую усталость.

Предположим, что это не сработало. Что стоит попробовать дальше? Поговорить с кем-то поблизости... “Адди, ты все еще здесь?..”

У нее по-прежнему была моя сила, или...

Воспоминания врезались в мое сознание.

* * *

...Она же позаботится о детях, да? О, Господи, дети, что если... правда, вампиры?..

...Я не делал этого, это какая-то ошибка!..

...Мяч летит, я не смогу поймать его, они выиграют и все будут смеяться надо мной...

...Больно, почему они причиняют мне боль, они разве не понимают? Я покажу им, заставлю их остановиться...

...Матерь Божья, Пресвятая...

...Хм, у меня нет столько. Пьетро! Пьетро, мне надо больше муки!..

...Овес в этом году уродился, а вот турнепс...

...Да у твоей дочери лицо как у лошади!..

...Специи, экзотические специи с Востока!..

...Он думает, что я могла бы стать мастером за один день! Вот оно, то вдохновение, что мне нужно, чтобы работать с удвоенным усердием...

...Боль, огонь, жжет, больно, больно, что значит три дня, так больно...

...Дидим, моя Дидим, моя Дидим, я так тоскую по тебе...

...Платье колется, как мне удержаться от того, чтобы почесаться прямо перед всеми друзьями отца в такой важный день...

...Все должны любить меня...

...Но Ма, я думаю, что люблю ее! Я не могу прекратить думать о ней...

...Никогда не заведу второго ребенка, проклятье, как же больно, почему вообще кто-то заводит второго...

...Я беру цветы и вдыхаю их запах, это так романтично, если не считать пчелы, севшей мне на нос...

...Я устала, день был очень длинным, это правда не может подождать до завтра...

...Я не умею плавать! Помогите! Кто-нибудь...

...Коснешься еще раз моей половинки — и я уничтожу тебя так, что не останется даже пепла от пепла твоего пепла, так что помоги мне...

...Я люблю тебя. Я буду любить тебя всю оставшуюся вечность. Ты окажешь мне честь, выйдя за меня?...

...Медицинская школа, серьезно? Мам, конечно, я рада за него...

...Они говорят, что он великий человек, но я знаю его как завоевателя и убийцу...

...Ненавижу эту униформу, ненавижу, как на меня в ней смотрят, ненавижу, как я себя в ней ощущаю, ненавижу эти пуговицы, зачем...

...Идеальная леди, помимо всего прочего, должна разбираться и в искусстве разговора...

...Объявляю эту землю принадлежащей...

...Раз петелька, два петелька...

...Опять каша, я такая ленивая задница, надо хотя бы яиц купить и сделать омлет...

...Добро пожаловать в Италию, мисс, приятного отдыха...

...Думаю, в конце концов ты научишься прятать и других людей так же, как и себя, если будешь стараться…

* * *

Фрагменты воспоминаний завладели моим вниманием, меняясь в случайном порядке. Я слышала знакомые голоса, вспоминая места из своих путешествий и те, что я никогда не видела, наблюдая парад мыслей на сотне языков, зловеще знакомых, видела произвольные обрывки жизненных историй, как с вампирской четкостью, так и туманные человеческие.

Прошел почти день, прежде чем у меня в сознании прояснилось достаточно, чтобы я могла справиться с воспоминаниями, отложить их в сторону и обратить внимание на реальный мир.

Позже я спросила Адди, что случилось, и она показала мне.

* * *

“Значительно теряет в эффективности, — сообщаю я. — Добавилось только несколько новых секунд, конечно, — то есть, скорее всего, эффективность повторного удара будет зависеть от того, сколько времени прошло между ударами и сколько воспоминаний ты за это время получила”.

Аро так не дезориентирует, даже в первый раз и при получении большего объема памяти, однако это преимущество его силы. Весьма удобно, он может хранить воспоминания так искусно, даже обрезая излишки, когда он читает человека во второй раз, без того, чтобы сознательно нарушать поток тем, которые он не хочет изучать. Это чудесная сила — и полностью застывшая, делающая только одно и то же; однако он может только завидовать радиусу силы Эдварда, он не работал над своим даром, когда это было возможно.

На самом деле его сила немного похожа на мою. Мы оба автоматически берем себе нечто, чего касались. Оба живем по большей части через кого-то. И, если быть честной, моя исходная сила не слишком изменилась с момента моего обращения и, главное, приобретения ее магической формы, но учитывая, что я могу делать, это лишь технические нюансы; каждую минуту рождается новый одаренный, и каждый месяц один из них проходит обращение.

Прежде чем у меня появляется шанс продвинуться дальше в природу дара моей ученицы, мертвая темная пустота силы Алека накрывает меня, и у меня появляются другие вещи, стоящие внимания.

Аро не смеет атаковать меня. Он мог думать об этом ранее; на деле я уверена, что он думал. Но я получила радиус Элспет! Я могу рассказать то, что он предпочел бы сохранить в тайне, даже при нападении Алека!

А на случай, если, в противоположность всем свидетельствам, Аро действительно настолько глуп, я...

Дитя зовет своего волка. Судя по теперешнему состоянию ее силы, она может выбрать его целью, даже не видя, хотя я сомневаюсь, что ей хватит мощи, чтобы связаться с ним. Но я, вероятно, упала на нее сверху, когда Алек ударил по нам, и ей до сих пор удобней работать через прикосновение; я получаю копии всего, что она посылает. Это и правда потрясающая сила и не такая уж безобидная, как казалось сначала.

Хм...

На один из вопросов я получаю ответ: Аро не настолько глуп. Это Кай настолько невежественен. Голос Дви раздается у меня в сознании: “Кай чувствует, что есть причина не доверять тебе, и, поскольку одаренные из твоей коллекции уже все собраны в нашем ковене, Аро может использовать их напрямую, ты потеряла большую часть своей полезности. У тебя есть что сказать в свою защиту или по какому другому поводу?”

Будь все проклято.

Кай ничего не знает; если я скажу ему, это определенно навредит Аро, но заодно и уничтожит все мои рычаги влияния; получившаяся анархия никак не улучшит текущего отношения Кая ко мне. Где Аро? Возможно, Дви скажет мне...

“Кай? Он решил так в одиночку?”

“Маркус одобрил план”.

Маркус скажет что угодно, только чтобы от него отвязались и оставили в его тоске; это бессмысленно. То есть Аро нет в городе. Что бы заставило Кая действовать так в наиболее неподходящее время, когда я так или иначе не могу применять шантаж?

“Могу я спросить, что случилось? Одаренных собрали еще полторы недели назад”.

Повисла пауза. Кричащая девочка теперь пытается передавать изображения. Дви говорит мне: ”Челси некоторое время назад заметила странный распад привязанностей Элспет к ковену, однако ей не приходило в голову никаких идей насчет этого, пока она не поговорила с Джейн, которая тоже заметила странное поведение девочки и считает, что это ты ответственна за это. Они рассказали об этом Каю, пока Аро отсутствует. У тебя есть что сказать в свою защиту?”

“Я бы хотела поговорить с Аро, даже если только через тебя, прежде…”

“Кай предвидел эту просьбу и отказал в ней заранее. Он подозревает, что ты каким-то образом влияешь на Аро и что Аро будет рад, если ты умрешь, даже если в ином случае дал бы тебе еще один шанс”.

Ну, я не могу сказать ничего плохого об индуктивных навыках Кая. Примерно так все и есть.

“Почему Аро нет в городе?”

“В деструктивном ковене из Никарагуа есть одаренный, который может быть интересен. Челси отправилась с Аро”.

У девочки появляется другая идея: “Адди, ты все еще здесь?..”

“Дви, я полагаю, что не нравлюсь тебе больше, но мы когда-то были друзьями, — говорю я, игнорируя ребенка, пока у меня формируется план. — Мне нечего больше сказать, но я хочу попросить тебя дать мне знать, кто собирается убить меня и когда. Я ничего не чувствую и мне невыносима мысль внезапно исчезнуть из существования, даже не успев узнать об этом, Дви…”

Спустя секунду он сказал, “Саид сделает это пилой. Он начнет... сейчас”.

И в это же мгновение я впечатываю всё во всех, насколько сила девочки-гибрида только позволит дотянуться.

Испускаемое Алеком облако нечувствительности исчезает, и я оказываюсь на свободе. Мгновенно я вскакиваю на ноги; Саид безвольно лежит на боку, пила выпала из его рук на пол, оставив мне только небольшую царапину под подбородком. Я не знаю, сколько это продлится, но считаю, что, скорее всего, не достала ударом до всех в здании. Если мне повезло, то накрыла всех, кто знал о происходящем. Пора бежать.

Рядом находится окно, через которое можно выбраться; меня заботит только, что прямо сейчас стоит солнечная погода, однако не это заставляет меня мешкать. Элспет, пойманная, когда я ударила по ней ее собственным оружием с куда большей силой, выглядит даже более безжизненной, чем Саид. Я еще с ней не закончила. Она замедлит меня, но...

Ее волк с диким взглядом вламывается сквозь дверь и начинает оглядываться. Должно быть, один из ее криков достиг его. Он бросается к ней, поднимает и рычит.

— Успокойся. Я не хочу, чтобы она пострадала, — говорю я так быстро, насколько это возможно для его понимания. Сила Элспет не дает ему тратить время на сомнения в моих словах. — А они могут причинить ей вред. Тебе и ей надо спать, а мне нет, и я помогу вам убраться отсюда. — Я могу убить его, но у меня это займет больше времени, чем понадобится обезвреженным вампирам, чтобы прийти в себя. Или я могу ударить воспоминаниями и по нему, однако не уверена, что это преодолеет его запечатление — более чем вероятно, вампиров с парами, на которых я помогала охотиться, можно было поймать, только если их половинки не были в неминуемой опасности.

Я разворачиваюсь и выпрыгиваю в окно, услышав, как он следует за мной. Мне не нужно оборачиваться. Ему некуда идти; он будет идти за мной до тех пор, пока я периодически буду убеждать его, что не собираюсь вредить девочке.

Я взламываю и завожу одну из припаркованных неподалеку машин, сумев не привлечь внимания людей к сиянию моих рук или лица; волк и девочка размещаются на заднем сиденье, она свернулась в его руках, издавая странные звуки.

— Лучшей защитой будет оставаться в оживленных местах, где полно людей с камерами, — говорю я. — Не думаю, что Вольтури будут настолько отчаянны, что начнут разбираться с нами там, если у них есть возможность переговорить со мной в любое время через Дви, когда они придут в себя. Им и так было трудно выдать майский побег за массовую галлюцинацию, когда пришлось убить четырнадцать человек. Ты все еще связан со стаей или они уже нашли тебе замену?

— Эм, мне надо перекинуться, чтобы узнать...

— В машине для этого нет места. Ладно. Дай подумать, — я еду через Вольтерру со скоростью улитки, однако тут множество людей с мобильниками, а я, равно как и волк, могу оказать должное сопротивление, чтобы нас нельзя было схватить достаточно быстро и чтобы не дать никому запечатлеть это и тут же отослать куда-то еще по сети.

— Что случилось с Элспет? — грубо требует ответа потерявший терпение волк. — Почему она почти без сознания? — Девочка время от времени что-то шепчет, но большинство слов не на английском, так что я понимаю, почему он не может их распознать.

Я посылаю ему краткую выжимку событий посредством силы, чтобы не подбирать слова для рассказа. Это ненадолго затыкает его, пока я маневрирую по городу. Мне нужно решить, куда ехать. Мои старые друзья либо стали новыми членами стражи Вольтури, либо мертвы, либо передвигаются так, что их было почти невозможно отследить. С друзьями, бывшими и теперешними, моей ученицы аналогичная ситуация, по большей части они собраны на Аляске под надзором невольных шпионов Вольтури, где их могут быстро схватить в любой удобный момент.

Мне не остается ничего, кроме как найти какое-то уединенное место, куда можно взять с собой девочку с ее питомцем. На некоторое время может даже сработать. Деметрий не в Вольтерре, бегает за каким-то своим маловажным хобби или чем он там еще занимается в свободное время; он уходит так часто, как может, и обычно не берет с собой телефон в эти свои отлучки. По какой-то причине он не хочет, чтобы его прерывали в такие моменты. Но в конце концов он вернется и будет послан за нами, если они захотят найти нас. Я хороша в битве, однако слабая имитация Джейн, которой научилась Элспет, не даст мне сдержать команду бойцов Вольтури, иммунных к ударам памяти. Даже несколько союзников-вампиров, одаренных или нет, уже повысили бы мои шансы.

На мгновение я жалею, что не нашла Дви перед уходом и не взяла у него силу. Было бы неплохо сейчас использовать ее для поиска старых друзей, чьи способности не заинтересовали Вольтури, чтобы они присоединились ко мне.

Думаю, я уже в пяти милях от главного здания. Эдвард больше не сможет раскрыть мои мысли Аро, если тот будет просматривать воспоминания о подслушанных мыслях.

Сила Эдварда позволяла мне быть в курсе происходящего в Денали. Каллены занимались сбором друзей и союзников. Последнее, что я слышала — у ковена на Аляске в гостях были уже не только их двоюродные родственники, однако также сестры Зафрины Качири и Сенна, друг Карлайла из Англии Алистер с каким-то слабым даром и три неодаренных американских бродяги: Гаррет, Мэри и Рэндал. Немного, однако они, вероятно, справлялись бы лучше, если бы я и Вольтури не перехватывали лучших одаренных и их половинок...

— Как долго Элспет будет в таком состоянии? — снова требует ответа пес.

— Понятия не имею, — вежливо, несмотря на его невоспитанность, отвечаю ему. — Возможно, в два раза дольше, чем те вампиры в особняке, до которых я достала ударом. Понимаешь, у нее множество воспоминаний, которые надо обработать. Все люди, которых касался Аро, вся их жизнь с рождения и до момента прикосновения к нему, плюс воспоминания самого Аро, разумеется. Только ему одному почти две с половиной тысячи лет, двум другим Вольтури, их двум оставшимся женам и Челси примерно по столько же, у оставшейся стражи минимум несколько веков у каждого, плюс сотни или тысячи людей, которых Аро выпил за все эти годы, у каждого тоже по несколько десятков лет. И еще каждый случайный вампир, когда-либо входивший в стражу или просто попадавшийся в их руки, или кого Аро исследовал перед казнью, плюс большая часть волков и их запечатленных из твоей деревни, плюс...

— Я понял! Много! — выплевывает волк. — Как долго ей с этим разбираться?

— Я уже сказала, не знаю. Очевидно, что дольше пары минут. Она послала мне пять с половиной лет и меня вывело из строя на пару секунд, при этом я вампир, а она — нет; если экстраполировать, то она может остаться в таком состоянии на следующие пару миллионов лет, однако я почему-то сомневаюсь, что можно так складывать.

Он почти мило заскулил, когда я произнесла "миллионов", однако не думаю, что это на самом деле столько займет. Если бы думала, то не брала бы ее с собой; она была бы неинтересна мне, если бы лежала в коме. Даже без удобного автоматического хранения и сортировки Аро у нее не было причин поглощать воспоминания в реальном времени. Я брошу ее и волка, если она не справится за неделю или же если у меня не будет другого выхода, но подозреваю, что она придет в себя куда быстрее, хотя бы частично. Сон может ей помочь. Будет интересно посмотреть.

Я перебираю ее воспоминания — есть ли кто-то, способный помочь ей, кроме тех обреченных бунтовщиков на Аляске? Кто-то с известным адресом? Хм. Ирландский ковен, возможно. У них нет постоянного адреса, так что они могут быть где угодно на острове, однако вегетарианская часть, Мэгги и Джанна с Иларио, могут жить на одном месте под реальными именами, если подражают Калленам. Я не слышала, чтобы они перебрались на Аляску, чтобы помочь восстанию, но Джанна родила Элспет и может хорошо относиться к ней.

Эти трое, плюс, возможно, Шивон и Лиам способны поменять ситуацию так, что я с псом Элспет могли бы победить или сбежать от команды, которую пошлют за нами, как только вернется Деметрий. Четыре или пять вампиров, максимум дюжина — большие группы заставляют Челси нервничать и стараться вернуться побыстрее. Вряд ли пошлют волков. Слишком просто использовать Элспет как щит, который те даже не осмелятся тронуть (разве что только если ее волк умрет первым? Тогда у нее же не будет такой защиты?), и даже так я сомневаюсь, что кто-то из волков попал под удар памяти, так что они останутся уязвимы к этому.

— Куда мы едем? — дает о себе знать пес.

— Ирландия. Там живет ковен, который может быть дружелюбен к Элспет и который реально отыскать.

Мне нравится, как эта сила помогает моим словам звучать столь убедительно.

Я еду в аэропорт, нахожу самолет, летящий в Ирландию, и устраиваю нас в багажном отсеке, заодно найдя себе перекус по пути. Волк отворачивается и прижимает девочку, но мне плевать; я не собираюсь мягкосердечно пить какую-то бурду только потому, что путешествую с этим существом.

— А ты, — спрашиваю его, — планируешь попробовать кормить ее твердой пищей? Глотать, она, вероятно, может, но сомневаюсь, что сумеет жевать.

Он пожимает плечами.

— Добуду ей животных.

— Знаешь, одна из стражей чисто из любопытства пыталась кормиться кровью животных под действием силы Алека. Она не смогла проглотить. Похоже, нужно немалое усилие воли, чтобы справиться с такой диетой; это не то, что происходит рефлекторно. Элспет в этом отношении может отличаться от вампира, полагаю. Или должна быть в сознании, чтобы справиться. Или нет.

Ему это не нравится, но мне бы не хотелось, чтобы он замедлил ее восстановление, если будет пытаться кормить ее не той пищей, пока это не станет болезненно очевидно.

— Посмотрим, — говорит он, с волнением глядя на Элспет.

— Интересно, посчитает ли она тебя пригодным в пищу.

— А?

— У тебя, Джейкоб Блэк, оборотень, кровь, которая мерзко пахнет для меня, но не для нее. Мне любопытно, выпила ли бы она ее. Не говорю, что надо проводить эксперименты; это не то любопытство, которое сейчас можно оправдать. Но все равно интересно.

— Ну, еда ей не понадобится до завтрашнего утра, — говорит он упрямо. Его присутствие весьма утомительно; я больше не предпринимаю никаких попыток разговора. Начинаю рыться в багаже в поисках чего-нибудь полезного, нахожу пару солнечных очков, широкополую шляпу и кружевные перчатки, которые в некоторой степени прикроют мои руки. Будет темно, когда мы приземлимся, однако так проще, чем грабить магазин, когда мы прибудем.

Элспет все еще шепчет. Некоторое время спустя она утихает, и волк держит ее за руку, смотря ее сны. Он выглядит встревоженным. Наконец, он начинает зевать и подозрительно смотреть на меня.

Я закатываю глаза.

— Я хочу, чтобы она была жива, и у меня нет причин убивать тебя, особенно учитывая, что ты помогаешь с ней и служишь защитой от твоих товарищей по стае. Так что можешь спать до приземления. Я разбужу тебя, когда надо будет идти. Если повезет, нам будет где остановиться, когда я найду ее друзей, так что там уже сможешь выспаться нормально.

— Ладно, — недоверчиво говорит он, находит наименее неудобное место, чтобы вытянуться с Элспет на руках, и засыпает.

Я перебираю мои воспоминания, по большей части скопированные, на предмет сведений об Ирландии и стратегиях поиска ковена. Наконец нахожу парня, у которого есть доступ к многим записям Республики Ирландия, что может сузить мой поиск по крайней мере до северной Ирландии, даже если он и не сможет найти данные по нужной мне семье. Он, скорее всего, еще жив; последний раз, согласно памяти, его видели восемь лет назад, на тот момент ему было около сорока. Трудно сказать, захочет ли он сотрудничать, однако это я при необходимости организую.

Волк получает примерно два часа сна, потом я бужу его и мы выбираемся из самолета. В этот раз у меня получается обойтись без жертв, что хорошо, поскольку таинственные смерти в аэропортах позволили бы Вольтури найти нас даже без привлечения Деметрия. Я снова угоняю машину и везу нас в Корк. Волк снова отрубается.

Мой контакт не рад, что его разбудили, однако он без лишнего любопытства принимает, что я "друг Тома". (Он никогда не слышал, как я говорю правду, так что помехи от способности не мешают.) Быть другом Тома, похоже, достаточно, чтобы он помог мне без необходимости в угрозах или давлении. (Том мертв, однако этот парень не знает этого или же ему и не надо.) У него дома есть рабочий компьютер, так что он может получить доступ к нужным записям тут же, и он находит адрес с нужными мне именами в Вексфорде. Я меняю машину, чтобы запутать погоню — приходится разбудить волка, но потом он почти сразу засыпает обратно — и выезжаю.

Элспет просыпается раньше волка, когда я останавливаю машину в паре кварталов от указанного адреса, и, похоже, что осознает то, что видит.

— Где мы? — вяло спрашивает она.

— У семьи Трафели, — говорю я. — Хорошо, что ты очнулась. Давай посмотрим, насколько хорошо они к тебе относятся.

…Твоя нога пройдет через пару недель. В будущем выбирай деревья понадежнее, ладно? Вот есть девушка…

Это был голос моего дедушки Карлайла. Я не сразу поняла это, поскольку сам он слышал свой голос по-другому, однако потом я узнала в девочке, с которой он говорил, молодую Эсме, еще человека. Я знаю эту историю...

...Ты знала, Элси, что я встречала твоего дедушку еще до обращения? Удивительная случайность, что мы вообще потом встретились еще раз...

Это было одно из моих воспоминаний, как мне в возрасте четырех месяцев что-то рассказывает бабушка.

...Мне было шестнадцать, и я сломала ногу...

Я знаю, на что это похоже… У меня, Элспет, тоже однажды были сломаны ноги...

...Это она? Десять лет прошло, но она все еще... Господи, она умирает, они привезли ее в морг, почему? Ее сердце еще бьется! Спасайте ее, идиоты!.. Нет, они правы. Им ее не спасти. Но я могу...

Это он спасал мою бабушку. Он ушел от нее тогда, когда вылечил ее ногу, потому что считал, что у нее должна быть нормальная человеческая жизнь. Но...

Где я?

Было темно. Я находилась там, где сейчас была ночь. И вроде бы сидела на коленях у Джейка. Мы были в машине?

...Что мой отец, настоящий, не Карлайл, сказал бы, если увидел меня сейчас, с руками по локоть в машинном масле? Но мне это нравится, я знаю, как чинить машину, могу это делать. Если захочу, я могу собрать машину с нуля. Я знаю достаточно о ее устройстве, чтобы взять различный металлический хлам и сделать из него автомобиль. Не слишком большое утешение тому, что я не могу дать новую жизнь. У меня никогда не будет маленького счастливого ребенка, который будет играть во дворе, а потом придет уставший на ужин. Но я могу починить эту машину и заправить ее...

Это была моя тетя Розали...

Почему я была в машине?

Впереди сидела Адди...

"...Попробуй еще раз!" — Я абсолютно уверена, что мы можем летать по-настоящему. Никогда не видела такой силы. Ни телекинез, ни ослабление гравитации не давали разным одаренным способности по-настоящему летать, но, возможно, Бенджамин сумеет сделать это, и если сможет он, то смогу и я. Он смеется — думаю, ему так же весело, как и мне — собирает воздух и прыгает, но мы опять что-то упускаем. Он может прыгать при помощи воздуха на большие дистанции, и это лучше, чем просто прыжок. Но у него не выходит тонко контролировать такое большое количества воздуха. Он запускает себя вверх, оборачивая стеной воздуха для толчка, а потом отпускает, когда уверен, что собранной силы хватит. Он не летает. А я хочу, чтобы мы летали. Я сама собираю немного воздуха; это все еще дело концентрации или креативности, не фундаментальное развитие силы...

Это была Адди. У меня... в голове были все ее воспоминания. Это она сделала?

— Где мы? — спросила я, обнаружив, что еле говорю, но все же выдавив эти слова.

— У семьи Трафели, — сказала Адди. — Здорово, что ты очнулась. Давай посмотрим, насколько хорошо они к тебе относятся.

Трафели...

— ...Джанна Трафели, сэр, — говорю я ему. Он вампир, правда? То, что я искала, но так странно, что и правда нашла! И… весьма пугающе... но моему брату нужна помощь, и не все могут сделать врачи...

Я — точнее, лично я — немногое помнила о Джанне. Число наших встреч можно было пересчитать по пальцам одной руки, хотя, полагаю, несколько недель, которые я не помню, я провела очень близко к ней. Но первые двадцать три года ее жизни были... здесь, если они мне были нужны. Да и если были не нужны — все равно были здесь. Их можно было вспомнить так же легко, как мои собственные воспоминания, за исключением того, что последний раз, когда Аро читал ее, она была человеком и многое забыла.

Но она могла помочь.

— Она... они... тут?

— Да, — сказала Адди. — Ну, точнее, чуть дальше по улице; видишь ли, машину я угнала, и когда ее найдут, я бы не хотела, чтобы это случилось перед тем местом, куда мы направляемся. Буди своего Джейкоба и идем.

— Джейк, — сказала я.

— ...Джейкоб Блэк, — рычит мой Джаспер. Правда? То есть, разумеется, правда, но зачем бы квилету звать Беллу? Его имя, точнее, фамилия — это же семья альфы? Или это совпадение, или... ох, нет, неужели она... Эдвард заметил нечто, что ему не понравилось, в мыслях моей половинки, и он стоит между моим Джаспером и Беллой. Но я не понимаю пока, что происходит, не могу увидеть, Элспет мешает и что-то еще блокирует меня, не могу увидеть...

— М-м-м-м, — сказал Джейк. — Элспет! Ты в порядке?

— Наверное? — прошептала я. — Воспоминания все еще... прорываются... но я могу, так сказать, быть и здесь, если это понятно звучит.

— Хорошо, — сказала Адди. — Так мы идем уже?

Она выбралась из машины, Джейк поднял меня и последовал за ней.

— Парень, что искал для меня их адрес, указал, что Мэгги, Джанна и Иларио живут вместе в квартире номер двести двадцать, — показала она. — По крайней мере, последние два года.

— …Ты такая милая! — восклицает Мэгги, и Белла явно не знает, что думать. Ну, не "явно", не по моим стандартам, но она настороженно ждет развития ситуации и не отвечает ирландской гостье, пока та не заговаривает снова. — Я позабочусь о ней, — хотел бы я знать, о чем думает Белла, уметь читать ее, но нет, я не должен желать этого, пока она сама...

Джейк пронес меня почти полквартала, пока я обрабатывала это воспоминание.

— Что это было? — спросил он, когда я очнулась и начала, моргая, осматриваться вокруг.

— Память папы, когда Мэгги встретила Джанну.

— У тебя есть воспоминания твоего отца? Полагаю, это логично, — Джейк сделал паузу. — И, вероятно, весьма неловко.

— Ну, его же здесь нет, так что не вижу, как... это...

— Погоди, не бери в голову, не думай об этом, — сказал Джейк, но уже поздно, и я вздрогнула.

— Джейк, я помню медовый месяц своих родителей! Как ты мог заставить меня думать об этом? Мне самой, возможно, никогда бы не пришли в голову мысли об этом...

— Извини! — взвыл он.

— Ой! Ой! — Но от этого нельзя было избавиться. Это уже было в моей голове, еще до его упоминания, я просто не обдумывала это сознательно. — Ой. Просто никогда больше не поднимай эту тему. Быстро, спроси меня о чем-то еще, чтобы я могла обратиться к совершенно другой части памяти.

— Где была Адди в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом? — поспешно выпалил Джейк, и Адди тихо рассмеялась.

— По большей части в Праге, спроси дату...

— Четвертое июля, — сказал он. — Утро.

...Миклош еще не вернулся. Он сказал, что быстро перекусит. Почему бы мне не обращать всех найденных одаренных, чтобы им не надо было так часто прерываться на еду? Да, да, это низко, и мне совершенно плевать, если они продолжат умирать от старости после того, как я закончу с ними. Некоторые из них могут получить сильные способности как вампиры, но большинство — нет, или же это будет просто проявлением более быстрого мышления, так что они не превзойдут меня со скопированной способностью. И в любом случае мне неинтересно нянчиться с новорожденными в течение года, пока они не смогут сконцентрироваться на вещах более сложных, нежели кровь. Таких, разумеется, как их способности. Куда эффективнее изучить, что возможно, у Миклоша, научить тому, что могу я, попрощаться и искать следующего ученика...

— Мы пришли, — сказала Адди.

* * *

Это был милый домик, стоявший между двумя другими, покрашенный в белый цвет, с цветочными занавесками на окнах. Он выглядел столь же тихим в предрассветных сумерках, как и соседние, но если тут и правда жили вампиры, то они определенно не спали.

“Пожалуй, будет лучше, если постучишь ты”, — обратилась Адди ко мне.

“Ты можешь поставить меня, Джейк”, — сказала я. Он так и сделал, и я пошла к дому.

Едва я успела коснуться двери, как она открылась. На пороге стояла Джанна.

Она была довольно высокой, смотрела на меня с вежливым отстраненным выражением черно-золотых глаз.

— Могу чем-то помочь? — тихо спросила она.

— Надеюсь на это, — сказала я. — Я Элспет.

Ее глаза расширились.

— Элспет! Что ты здесь делаешь? Кто эти люди?

— Это Джейкоб и Аделаида, — ответила я. — Мы...

— Заходите, не маячьте на улице, — сказала Джанна. — Заходите, заходите, все. Но если ты, — добавила она, указывая пальцем на Адди, — хотя бы подумаешь о том, чтобы навредить моей дочери, я убью тебя. Моя половина сможет подтвердить, собираешься ли ты так поступить или нет. Я рекомендую тебе избегать этого.

Дочь? Она же не имеет в виду меня, не так ли?..

— То сердцебиение выше по лестнице? — осведомилась Адди. Я прислушалась и тоже услышала — человеческое сердце, медленное по сравнению с моим — и поняла, что Джанна недавно как-то родила или удочерила ребенка. — Расслабься. В мире достаточно добычи и без охраны; не в моих привычках развлекаться охотой на хорошо охраняемого ребенка.

Джанна кивнула, сжав зубы, и мы вошли внутрь. Мэгги и Иларио стояли на лестнице, глядя на нас. Джейк, похоже, отметил равномерно золотые глаза, однако все равно выглядел напряженным и положил мне руку на плечо в защитном жесте.

— Элспет? — спросила Мэгги. — Что происходит?

Едва я открыла рот, как Адди скользнула к Мэгги, облизывая губы. Мэгги резко отступила.

— Я не причиню вреда, — сказала Адди, и это была правда, что, похоже, впечатлило Мэгги больше, чем могло кого-либо. Она осталась на месте, когда Адди подошла достаточно близко, чтобы коснуться ее руки. — М-м-м-м.

— Что ты делаешь? — спросила Мэгги.

Адди почтительно отступила обратно.

— Я копирую способности одаренных прикосновением, — сказала она. — Было любопытно насчет твоих.

Адди сжала губы, после чего развернулась и коснулась моей щеки.

— Ладно, — сказала Мэгги. — Так что происходит?

— Адди, ты в курсе произошедшего за последний день, а я нет, ты могла бы объяснить, пожалуйста? — попросила я.

Адди кивнула, потратила секунду на добавление своей памяти к моей несвязной массивной коллекции воспоминаний, после чего, судя по выражениям лиц, послала краткое изложение трем остальным вампирам. У Мэгги было довольное выражение лица, словно она видела некое необычайно привлекательное произведение искусства — я предположила, что она и в самом деле очень любит истину, а усиление моей силой делало это для нее еще лучше.

— Рада, что вы не на Аляске, — сказала я, когда Адди вроде бы закончила. — Но почему вы не там?

...Мне нравится это место. Отдаленное, меньше искушения. Согласна с сестрами, что пора перестать убивать мужчин, которых мы затаскиваем в постель, однако это будет трудно. Здесь полной дикой живности, полагаю, если не хотим больше питаться людьми, мы можем здесь оставаться столько, сколько пожелаем. Никто же не будет скучать по случайному медведю...

— Элспет? — спросил Джейк.

— Извините. На мой вопрос ответили, пока я уходила в себя? — смущенно спросила я.

— Нет, — сказала Мэгги. — В любом случае, отвечаю — у нас ребенок. Юный, человеческий, потрясающе уязвимый ребенок. Нам не стоит ввязываться в восстание Калленов.

— А как... так вышло? — неловко спросил Джейк, глядя на трех вампиров.

— Ты слишком любопытный, — сказала Мэгги.

Джанна ласково посмотрела на нее, но все же ответила:

— Меня предупреждали перед обращением, так что, когда мы решили, что хотим детей, некоторые мои яйцеклетки были заморожены. Мы отложили денег на найм суррогатной матери и донора...

— Думаю, он мог быть моим много раз "пра" племянником, — вмешалась Мэгги. — Провела некоторые генеалогические исследования. В теории, разумеется, если моя невестка не изменяла моему брату, что вряд ли, она потаскушка. Никогда мне не нравилась, Брайан был слишком хорош для нее.

— ...И родилась Молли. Ей исполнилось два года в прошлом месяце, — закончила Джанна.

— О, Элспет, возможно, тебе стоит знать, — сказала Мэгги. — После того, как мы услышали от Калленов, что твои родители мертвы — то есть, разумеется, теперь мы знаем, что это не так или хотя бы вероятно, но тогда мы так думали — то, когда мы ездили в Норвегию за своими, мы уничтожили те яйцеклетки и эмбрионы, что туда поместила Белла. Не хотели, чтобы кто-то с дурными намерениями забрал их и вырастил тебе брата или сестру для использования в гнусных целях. Так что, наверное, извини? Ты навсегда будешь единственным ребенком в семье.

Джейк сжал меня, но я не слишком сильно отреагировала на эти новости. Я никогда не думала о других яйцеклетках и эмбрионах в заморозке.

— Ладно, — сказала я.

— В любом случае, — впервые заговорил Иларио. — Мы отстранились от восстания Беллы, когда она это затеяла, и пока все было хорошо. Мы не хотим оказаться не на той стороне...

Позади меня угрожающе зарычал Джейк.

— Успокойся, — сказал Иларио, раздувая ноздри, он выглядел совсем не обеспокоенным запахом Джейка. — Нам не обязательно сдавать вас, чтобы избежать их враждебности. По факту, если повезет, они так и не узнают о нашем существовании. Вам просто нельзя здесь оставаться. В холодильнике есть еда для Молли. Можете взять — он махнул рукой на нас с Джейком, — себе на завтрак, а потом отправляйтесь дальше. Может, вам больше повезет с Шивон и Лиамом, — добавил он.

Глаза Адди сузились, когда она услышала эти имена.

— Шивон, — прошептала она. — Вы знаете, где их можно найти?

Я обратилась к своим воспоминаниям. Мои собственные касательно нее были скудными, мама упоминала ее, но не считала одаренной. Мой отец же верил...

— ...Шивон и Лиам наши старые друзья, — говорит мой отец. Ну, про себя я зову его отцом, и он примерно им и является для меня. То есть, не он дал мне жизнь, ну и что с того? “По-моему, ты отвлекся, Эдвард, — ворчит он мысленно, зная, что я его слышу. — Я могу написать ими, что мы отложим наш визит, если хочешь…”

— Нет, — говорю я ему, — Думаю, Эсме хотела бы посмотреть Ирландию. Это время подходит для путешествия так же, как любое другое.

Он улыбается. Он всегда улыбается, когда думает, что у него есть шанс сделать Эсме счастливой. Я не в первый раз задумываюсь, обратил ли бы он меня, если бы не провел до этого семь лет в одиночестве, увидев ее только один раз и уйдя (только чтобы узнать, что нормальная жизнь, которую он оставил ей, была наполнена болью). Он хотел общения и думал, что в ее жизни ему нет места; мою же он мог спасти. Если это спасение...

Он думал, что она была одаренной. Я вернулась из воспоминаний.

— Они должны были быть около Омаг остаток недели, а больше нам ничего не известно, — сказала Мэгги.

Я на цыпочках прошла к холодильнику и взяла себе немного яблочного пюре с курицей, которое стала есть прямо холодным. Воспоминания — о курице, пюре и прочем, не относящемся прямо к ним — продолжали всплывать, и я позволяла им показываться, выпадая и возвращаясь в сознание. Вкусовые ощущения людей отличались от моих. Даже люди, которые не особо любили пюре, все равно наслаждались им больше меня; для меня это был лишь еще один из тысячи оттенков непривлекательности. Но, по крайней мере, это утоляло голод. Я поигралась с воспоминаниями одной из "жертв" Аро, пытаясь насладиться вкусом фрукта, который она однажды ела.

— Знаешь, — тихо сказала мне Джанна. — Мне было жаль, когда я услышала о твоем исчезновении. Мы держим связь с Калленами, они одолжили нам немалую сумму денег на подъем, хотя теперь у нас у всех есть работа...

— Детка, у меня нет работы, — засмеялась Мэгги. — У меня есть игра.

— Она обыгрывает людей в покер на деньги, — объяснила Джанна, слегка улыбаясь. — Все равно, твои бабушка с дедушкой дали нам знать, что случилось. Мы пять лет думали, что ты мертва. Рада, что ты в порядке, Элспет.

— Спасибо, — сказала я, чувствуя неловкость, и попыталась скрыть ее, откусив еще один кусочек курицы. Джейк решил, что я в достаточной безопасности, и пошел искать завтрак себе.

— Бедная Белла, — прошептала Джанна. — Интересно, где она. Карлайл с остальными ждали, что она объявится, даже после того, как им сказали, что тебя поймали, — она указала на меня.

— Интересно, — сказала Адди, — почему она не на Аляске. Элис видела, как она туда направляется, ну или так говорила. Полагаю, что Элис могла и соврать, но зачем? Или я могла пропустить это, если вампиры Денали сообщили о ней Вольтури в тот момент, когда я отвлекалась...

— Что? — воскликнула Мэгги.

— Ох, — сказала Адди. — Кэйт, Таня, Элизар и Кармен докладываются Вольтури. Последние держат Дэвида в заложниках. Я пропустила это в своем послании? Не хотела.

— …Хозяин, только не ее, — молю я за упавшую красавицу.

— Одаренная? — осведомился Аро, глядя с интересом на нее, когда она упала, ослепленная силой Алека. Я надеюсь, что она не слишком испугалась.

— ...Нет, хозяин, но и не угроза. Ее товарищи по ковену были беспечны. Она новенькая, ее глаза все еще яркие… — Такие прекрасные глаза, но об этом я не говорю вслух. — Они не учили ее должным образом. Я возьму ответственность за нее.

Аро смотрит на меня, потом на Маркуса, который вздыхает и касается его руки, затем Аро пожимает плечами и кивает Алеку, после чего красавица медленно поднимается с земли...

Глаза Джанны расширились, и я вынырнула из памяти Элизара о том, как он встретил Кармен.

— Элспет, когда ты сказала, что рада, что мы не на Аляске...

— В основном, я имела в виду, что рада, что вы были тут, когда мы пришли, но... — я сделала паузу, подбирая слово, — также я рада, что за вами не следили для Вольтури.

Джанна долгое мгновение смотрела на меня.

— Элспет... Неужели Челси...

— Да, — прошептала я. — Я... я в некотором роде избавилась от части ее влияния... но только от той, где она навязывала новые связи, а не от той, где...

...Чик, чик...

— Ох, бедное дитя, — вздохнула Джанна, явно собравшись обнять меня, но решив, что лучше этого не делать.

— ...Эсме собирается попробовать обнять меня. Понимаю, что она ничего плохого не имеет в виду, но какая часть фразы "Челси обработала меня" слишком сложна для ее понимания? Та, которая подразумевает не обнимать меня?

— Ты можешь просто позволить ей, — мягко сказала я. — Она почувствует себя лучше...

Я отложила ложку и протянула руки к Джанне за объятием, и она потянулась навстречу.

* * *

Мы с Джейком почти очистили их холодильник. Мэгги, Джанна и Иларио тихо пререкались о безопасном способе предупредить моих родственников об обмане их кузин. Никто из троих, видимо, не мог сейчас прийти к единому выводу.

— Если позвонить им сейчас, то нет возможности убедиться, что Денали не рядом, — говорил Иларио. — Нам не нужно внимание Вольтури. Молли...

— Вольтури окончательно перешли черту, — сказала Джанна. — Полностью. Вместо стабилизирующей силы с установленными законами, пусть строгими и установленными по наитию, они стали неостановимой властью, которая ищет больше силы любой ценой.

— Если они не помнят о нашем существовании, если мы не будем высовываться... — шептала Мэгги.

— Они больше не ждут повода. Следование правилам — а мы им не следуем, Молли два года, но она не глупа, она человек и ей не будет два года вечно — больше не гарантия безопасности, — прорычал Иларио.

— Но у них нет причин интересоваться нами, — сказала Джанна. — Мэгги одаренная, но не слишком сильная...

— Она полностью лишняя, если у них есть Чарльз, — вставила Адди.

...Этот парень еще не понял, он все еще лжет мне. В воздухе между нами ни единого проблеска истины.

— Ты снова пытаешься сбежать? — говорю я язвительно. Это новая черта, которую я пробую, выбраковывая самых нечестных из популяции и давая уйти той добыче, что не лжет рефлекторно в ответ на любой вопрос, который приходит мне на ум. Этот вряд ли уйдет. Возможно, он отвечал бы честнее, если бы знал, что я делаю, но это был бы плохой тест. Любой будет петь как птичка, если дать ему знать, что происходит, и сказать, что убьешь его в противном случае. Полагаю, у него побежали мурашки, когда я спросил: — Есть ли у тебя дети?..

— Но у них сейчас немалая мощь, — прошипел Иларио. — Волки и все эти одаренные. Они могут позволить себе разделять внимание, наказывая за мелкие нарушения, чтобы укрепить свою власть.

— Не думаю, что мы можем обратить Молли сейчас, — сказала Мэгги. — Это тоже против правил. Я не помню точного возраста...

— Четырнадцать, — сказала Джанна. — И такая низкая планка только из-за Джейн и Алека. И это все еще слишком мало; я не собираюсь обращать ее так рано, если только с ней не случится то же самое, что с Иларио, и она не заболеет раком. Но, да, если они решат обратить на нас внимание и наказать, ее жизнь станет штрафом.

— Что если, — прошептала Мэгги, — они заметят тенденцию, что вегетарианские ковены причиняют им слишком много проблем по сравнению с другими...

— А что нам делать, — спросил Иларио. — Позвонить Карлайлу и сказать: “Ой, к слову, ваша семья, все те, кому вы доверяете, предатели”?

— Он поверит мне, — сказала Мэгги. — Или Элспет.

— Или мне, — добавила Адди.

— Да, или тебе, — сказала Мэгги. — В том, чтобы они поверили нам, ничего сложного, но нужен план.

— А у Калленов есть план? Или они просто сидят на Аляске, поздравляя друг друга с тем, что не хотят сдаваться? — пробурчал Иларио.

— Они не отчитываются нам, — сказала Джанна. — По понятным причинам. Но я подозреваю, что они пытаются... собрать свидетелей или нечто в этом духе, потом подождать, пока Вольтури придут за ними, и надеятся, что этих наблюдателей хватит для предотвращения резни.

— Карлайл такой идеалист, — вздохнула Мэгги. Она резко повернула голову, взглянув на Адди. — Ты знала, что я одаренная, еще до того, как пришла сюда?

Адди моргнула.

— Что-то вроде того. У меня была эта информация в памяти, но я ее не просматривала. Если ты спрашиваешь, могу ли я сказать, является ли кто-то одаренным, если нахожусь поблизости от него, то ответом будет, что я могу сделать обоснованное предположение, если говорить с расстояния, однако для достоверности я должна коснуться.

— Хорошо, — сказала Мэгги. — Я знаю леди, которая может быть одаренной, а может, просто хорошим планировщиком, но в любом случае она пригодилась бы нам прямо сейчас.

Сразу после слов Мэгги все головы повернулись на звук зевка и сразу за ним — легкий топот маленьких ног.

Джанна взлетела по ступенькам, Мэгги последовала за ней.

— Молли, милая, — заворковала Джанна. — Хочешь сегодня завтрак в постель?

Я могла понять их нежелание приводить ребенка на кухню, где, помимо всех остальных, сидела Адди, и тут же задумалась, сколько вампиров выпили бы маленького двухлетнего ребенка, даже если бы у него не было родителей-вампиров для защиты.

— Мам-ма, нет, — сказал высокий, несомненно детский голос.

— ...Мама? — спрашиваю я снова, хотя и уверена. Это именно цветочный-мамин-запах. Я помню это наверняка. Она наконец вернулась! Щеночек несчастлив.

— Глупый щенок, — говорю я, но он всё равно не понимает, что не надо бояться маму, так что я завязываю поводок вокруг дерева, чтобы он остался там, пока я встречусь с мамой. Да, вот она, среди деревьев! У нее почти нет волос. Это глупо. Но она все еще моя мама, она берет меня на руки, когда я подбегаю к ней. Мне лучше показать ей, что она пропустила...

— Будет весело, — убеждала Мэгги. — Мы можем принести тебе поднос с яйцами, тостом, апельсиновым соком и ябл...

— Я съела все яблочное пюре, — прошептала я на выдохе.

— ...И банан, — быстро поправила себя Мэгги.

— Я хочу спуститься, мамочка, — сказала Молли.

Я услышала резкий шепот Джанны, тихий для меня, но и не предназначающийся мне:

— Аделаида, если ты хотя бы косо взглянешь на нее... — угрожающие интонации исчезли из ее голоса, и он снова стал добрым: — Хорошо, дорогая. У нас... гостят друзья. Они внизу на кухне.

Все трое спустились по ступенькам, Джанна обнимала Молли.

...Дом... в руках мамы, мчащейся с места на место...

Молли была хорошенькой, в синей пижаме с овечками и тапочках-зайцах. Она сильно походила на ту Джанну, что я помнила человеком, — такие же зеленые глаза, но с более светлыми волосами и кожей. Она прижималась к плечу Джанны, с невинным любопытством глядя на посетителей ее дома.

— Пфивет, дфузья, — прошепелявила она.

— Привет, Молли, — сказала я. — Я Элспет.

— Элфпет, — попыталась выговорить Молли. Взгляд материнского обожания на лице Джанны был...

...Мама так рада вернуться! Она уютная...

…Милым. Мэгги выглядела...

...Мама собирается забрать меня с собой. Она так по мне скучала...

...Готовой с яростью броситься на защиту. Адди мирно улыбалась, невинно сложив руки, но ни одна из матерей не расслаблялась.

— Дядьларио! — пропищала Молли, заметив своего дядю. Джейк тихо захихикал над этим словом.

— Это Джейкоб, а это... Аделаида, — сказала Мэгги натянуто, указывая на них Молли.

— Джейкоб и Адалада, — повторила Молли.

— Можешь звать меня Адди, — разрешила Адди, и Молли повторила это куда уверенней; Джанна немного нахмурилась.

— Тост с сахаром! — сказала Молли, указывая на Иларио, когда мы закончили представляться. Он мягко погладил ее руку, достал кусок хлеба из буфета, чтобы сделать тост. В это время разговор возобновился на скорости и высоте, недоступной для Молли; я держала Джейка за руку и безмолвно переводила, поняв, что его слух лишь слегка превосходит человеческий, пока он находится в двуногой форме.

— Мы не поддерживаем постоянный контакт с Шивон и Лиамом, — объяснила Мэгги, очищая для Молли банан. — Особенно с появлением Молли. Они... мы, конечно, не думаем, что они могут навредить ей, но нельзя слишком перестраховаться, не тогда, когда на кону жизнь Молли, и даже при этом мне приходится уходить из дома, если ей надо перевязать царапину, просто потому что я раньше пробовала кровь.

— То есть вы не в курсе, где они? — нахмурившись, спросила Адди.

— Мы почти всегда знаем примерное их местонахождение, как и они — наше, и у них есть телефоны, но обычно они держат их выключенными. Мы видимся дважды в год и связываемся, если считаем, что на острове есть другие вампиры. Поскольку, — на этих словах она указала на Адди, подгадав время, когда Молли отвернулась, — это их территория. Вообще-то, есть один парень, живущий на острове Мэн, который иногда пробирается сюда для охоты, но они его никогда не ловили. Однако мы трое единственные вампиры, которым Шивон и Лиам технически разрешают здесь находиться.

— ...То есть вы и правда единственные вампиры Ирландии? — осведомляюсь я. — Это немалая территория. Нет ковена? Нет претендентов на свою долю? — Я много путешествовал по Европе и везде находил тех, кого должен теперь называть своим видом, видел вражду и территориальные споры, создание и разрушение союзов, больших и малых. Вольтури были изысканны и цивилизованны даже в насилии. Но жизнь Шивон большую часть времени выглядела.. подлинно мирной. Границы ее владений были ясны, в отличие, например, от ситуации, когда два ковена, разделенные рекой, грызлись за добычу друг друга.

— Теперь нет, — говорит Шивон. — Если не ошибаюсь. Раньше было еще несколько, но никогда в таком количестве, как у тебя на родине. Я сумела разделить их и либо уничтожить, либо прогнать, в зависимости от их упрямства. Временами бывают... гости... которые приходят сюда на охоту, и я не преследую их через воду, если они приходят и уходят быстро. Не такие гости, как ты, — проясняет она. — Никогда не встречала подобных тебе, ограничивающих себя животными. Из всего, что...

Это было не мое воспоминание, а Карлайла, снова; становилось легче различать, мои ли это воспоминания или нет, вместо того, чтобы словно во сне считать себя тем, чьи воспоминания всплывали в голове, как это было сразу после удара...

— Весьма впечатляет, что Шивон удается держать вампиров подальше от своей территории, — отметила Адди. — Сколько там всего — тридцать или сорок вампиров в Англии, Шотландии и Уэльсе? Понятно, что иногда они охотятся и в других местах, однако все равно это куда более населенные территории.

— Да, тридцать-сорок, — сказала Мэгги. — Хотя я думаю, что в Англии сопоставимое количество по сравнению, не знаю, с Бельгией. На самом деле, не уверена, есть ли вампиры в Бельгии. По крайней мере, один должен быть.

— Милая, — сказала Джанна.

— Точно, — сказала Мэгги. — Ирландия. Только мы и те двое. На самом деле, это одна из причин, по которым я считаю, что Шивон может быть одаренной, хотя она сама так не думает, так что это должна быть почти незаметная сила, не создающая жужжание в голове, как моя или другая подобная. И она определенно хороша в составлении планов, для которых необязательна сила, чтобы они работали.

Молли вгрызлась в сахарный тост.

— Мамочка, ф… споешь? — попросила она, с усилием поправившись, и Мэгги начала вполголоса напевать нечто красивое на гэльском — а спустя мгновение дезориентации я поняла, что вполне могу бегло понимать смысл. Похоже, мне не пришлось явно обрабатывать воспоминания обучения этому языку, чтобы их использовать; я решила, что эти знания, похоже, хранятся как-то по-другому.

— То есть все, что вам известно, — что они около Омы, — прошептала я, стараясь подобно вампирам быть неслышимой для Молли. — И нет способа точно узнать. Как нам найти их?

— Можете попробовать им позвонить, — сказала Джанна. — Хотя никаких гарантий, что дозвонитесь. Мы можем попытаться отследить по запаху, если будем рядом. Кто-то из нас останется дома, чтобы присмотреть за Молли.

— Вероятно, это должна быть ты, — сказал Иларио Джанне. Мэгги, не прерывая пения, еле заметно кивнула.

Джанна склонила голову, прижавшись щекой к волосам Молли.

— Я хочу остаться, но...

— ...Мы собираемся позволить бабушке Эсме, дедушке Карлайлу, тете Розали и дяде Эмметту взять тебя в гости к друзьям на Аляске, — говорит мама. Я не знаю, что это за “ляска”. Может, у них там хорошая еда? А нам обязательно идти на эту “ляску”, чтобы получить лучшую еду? — Но мы с папой не можем пойти, и мы будем скучать. — Я не знаю, почему маме и папе нельзя на “ляску”. Но они будут скучать по мне, так что все в порядке. Так и должно быть, потому что я важна...

— Из нас троих ты слабее остальных в сражении и, скорее всего, сможешь отговориться от наказания Вольтури, если до этого дойдет, — мрачно сказал Иларио. — Мы поменяемся, как скажет Шивон, если у нее будет план получше, но пока что в этом больше всего смысла.

Джанна кивнула и поймала тост, оброненный Молли.

— Иларио, попробуешь дозвониться до Шивон и Лиама? — спросила она.

— …Карлайл, как ты познакомился с Шивон и Лиамом? — спрашиваю я, пока мы плывем через Атлантику. Эсме впереди, тщетно пытается поиграть со стаей дельфинов, которые явно не хотят иметь ничего общего с вампирами.

— После моего ухода из Вольтерры я решил отправиться в Новый Мир, — говорит он. — Остановился ненадолго у себя на родине, где я впервые встретил Алистера, и — в основном, чтобы избавиться от меня, поскольку я слишком загостился у него, — он рассказал мне о Шивон. Мне потребовалось не слишком много времени, чтобы найти ее, и она поверила мне, когда я описал свое стремление отправиться в Америку, так что она не возражала против моего присутствия на ее территории. Мы оставались на связи, даже лучше, чем с Алистером, разумеется, по большей части из-за стремления последнего к одиночеству. Лиама я встретил в тысяча восемьсот двадцать третьем...

Иларио переложил поджаренное яйцо на тарелку и поставил перед Молли, после чего взял телефон. Шивон не ответила, а вот когда он попробовал набрать Лиама, то получил ответ.

— Иларио? — проговорил Лиам раскатистым басом. — Что случилось?

— Сложности, — сказал Иларио. — Серьезные. Нам с Мэгги надо увидеться с вами и познакомить с некоторыми... людьми, — он сделал еле заметную паузу, возможно, пытаясь сообразить как назвать Джейка, Адди и меня одним словом, при том, что мы все были разных видов. — Это определенным образом относится к деятельности Калленов, хотя я не знаю, насколько вы об этом осведомлены.

— Весьма смутно. Мы слышали о них, но когда Шивон узнала точную причину поведения Вольтури, мы решили не идти.

— Ну... — сказал Иларио. — Нам надо встретиться и поговорить.

— Рядом с нами сейчас нет никаких ориентиров, — сказал Лиам. — Можем добраться до Вексфорда...

— Нет, мы сами вас найдем, — прервал его Иларио. — Джанна останется дома с Молли. Просто скажите, куда идти.

— Можем встретить вас на полпути к Дублину, если хотите, — предложил Лиам, Иларио согласился, уточнил пару деталей и повесил трубку.

* * *

У Мэгги, Джанны и Иларио — у каждого была своя машина, но у Джанны была маленькая, а машина Иларио осталась у магазина. Мы загрузились в фургончик Мэгги, Иларио устроился на пассажирском сиденье, я, Джейк и Адди — сзади, и отбыли после длительного прощания Мэгги и “Дядьларио” с Молли и Джанной. Мэгги пыталась (с переменным успехом) оторваться от Джанны, на что было почти что неприлично смотреть. К моменту отправления был уже полдень, однако все окна были закрыты, чтобы вампиры не сверкали.

Я думала о Молли и ее семье, а также о себе и своих родных.

...Чик, чик...

Я была в ужасе. Я бы хотела, чтобы она не трогала мои привязанности. Я бы очень хотела не быть равнодушной к... было даже трудно вспомнить, кого бы я хотела так отчаянно любить. Наконец я сумела составить список: моя мама; папа; дедушки и бабушки, по крайней мере те, с кем я встречалась; дяди и тети — хотя, возможно, кроме Джаспера; кузины Денали — впрочем, если подумать, то и прежней мне, до встречи с Челси, не смогли бы понравиться Кэйт, Таня, Элизар и Кармен после сделанного ими; возможно, мои человеческие друзья; возможно, более отдаленно, друзья семьи, наподобие ирландских вампиров или амазонских.

Я могла вспомнить, как любила... некоторых из перечисленных. У меня были ясные воспоминания о подобном в отношении моей мамы, Карлайла, Эсме, Розали и Эмметта, всех пятерых Денали.

Я могла вспомнить предположения, что должна любить остальных, что это естественно и уместно, было бы странно, будь все наоборот. Но думать об этом после Челси, когда и на самом деле не было бы странно, если бы я не любила отца, которого едва знала, тетю, встреченную всего пару раз, отдаленных друзей друзей, которых никогда не видела...

Прежде всего, я не была уверена, что я вообще смогу не быть равнодушной к этим людям.

Но то, чего никогда не существовало, Челси не могла разрушить.

Возможно, однажды я смогу встретиться с родителями мамы и объяснить им, кто я, и у меня все будет так, как если бы Челси никогда не трогала мои привязанности. Я никогда не встречалась с этими дедушкой и бабушкой. Возможно, что Челси нечего было резать между мной и ними. Я не знала, потому что в последний раз Адди касалась Аро еще до того, как стая Джейка была захвачена, то есть до того, как Челси вообще начала работать со мной; у меня не было никаких воспоминаний позднее двадцать шестого мая, кроме воспоминаний самой Адди.

Но это не работало в отношении тех, кого я знала и любила. Их я определенно потеряла. И не знала, что с этим делать.

Я оперлась на руку Джейка и приложила ладонь к лицу, пытаясь "медитировать".

* * *

Хорошие новости: Сила наконец выдала нечто, кроме приказов, и ее было легко воспринимать.

Плохие новости: она кричала.

— Что? — спросила я. — Что такое?

— Я не знаю, что я знаю! — завопила она. — Мы знаем все это! Но у нас нет способа понять, когда важно нечто одно, а не что-либо другое! Как мы можем говорить в таком случае правду?

Я была сбита с толку ее сильной реакцией, поскольку не замечала никаких странностей в работе своей силы — я использовала ее как обычно с "возвращения" сегодня утром.

— Так почему ты не беспокоишь меня? — спросила я.

— Должна высказать лучшее предположение, но хочу более подходящую догадку, — проныла она. — Мы так много знаем и могли бы говорить правду еще честнее, но не можем справиться, там слишком много...

— Ну, похоже, что я вытаскиваю воспоминания, которые как-либо относятся к тому, о чем я веду разговор, — сказала я. — Так что не так все плохо.

— Не думаю, что это так работает, — сказала Сила. — Там по меньшей мере миллион лет воспоминаний! Неисчисляемое количество воспоминаний! Почему бы нам получать в основном воспоминания тех людей, которых мы знаем? Тут дело не только в близкой теме.

— В основном мы говорим о людях, которых знаем, — указала я. — И большая часть воспоминаний довольно давние. Люди, которых Аро выпил три года назад, вряд ли будут знать нечто важное, пока мы не говорим непосредственно о них, верно?

— Но пока мы не рассортируем все, я не знаю, не упускаем ли мы чего-либо, — простонала она. — Предполагается, что я буду думать о правильных вещах. Но сейчас я не знаю, когда мне тебя беспокоить.

— Ты уже беспокоила меня постоянно, — сказала я. — А если теперь ты сбита с толку настолько, что прекратила это делать, то это, наверное, хорошо, я думаю.

— Но... — закричала Сила.

Я убрала руку.

* * *

— Ты обычно медитируешь дольше, — отметил Джейк.

— Моя сила расстроена, — сказала я. — Она волнуется, что я не смогу говорить правду полностью, если не обработаю все воспоминания, типа я пропущу нечто, что Клариус сказал в восемьдесят девятом году до нашей эры, и это будет считаться ложью при помощи недоговаривания, поскольку технически я в курсе всего, что знал Клариус, когда Аро убил его.

— Аро правда выпил такого человека или ты просто придумала его как пример? — спросила Мэгги.

— Правда выпил, — ответила я. — У него была жена, четверо детей и одна внучка, он был гончаром, и я правда не могу придумать, что такого я могу сказать, на что могут повлиять знания Клариуса, кроме темы про него самого. Ну или, возможно, древнеримского гончарного дела.

— Возможно, это просто не должно быть работой твоей силы, понимать, что есть истина целиком? — предположил Джейк, а потом сделал озадаченный вид, словно размышляя, имели ли его слова вообще какой-то смысл. Но это подало мне идею. Есть две меня — возможно, мне нужно три?

Вставал вопрос о том, как это сделать, однако в мгновенном озарении я приложила к лицу обе руки одновременно.

И теперь нас было трое.

На мгновение я была сбита с толку, пытаясь разобраться, кто есть кто, однако в этот раз получилось быстрее, чем когда я впервые встретилась с Силой. Третья я была тут не просто так, ее ролью было разбираться с моим огромным массивом памяти. Я назвала ее, не слишком мудрствуя, Памятью.

— Привет, — сказала я ей.

— Привет, — ответила она, но не вслух, а толкнув ко мне одно из миллионов воспоминаний о том, как кто-то сказал это слово. В этом не было недостатка; вероятно, она могла говорить таким способом следующие несколько лет, прежде чем начнет повторяться, если только не придется использовать специфичный жаргон. Использованное ею слово она выбрала из памяти моего отца, это был один из тех раз, когда моя мама здоровалась с ним, еще до обращения. Ее голос тогда звучал иначе.

Я не могла придумать, что еще ей сказать. Если бы у меня были умные идеи насчет управления или хранения дополнительных знаний, то она была бы подходящим собеседником, однако таковых у меня не было. Вместо этого я посмотрела на Силу.

— Так лучше? — с надеждой спросила я.

— ...Да, — неохотно ответила она. — Хотя и не полностью хорошо.

— Если у меня будут идеи о том, как разбираться с воспоминаниями лучше, теперь для этого есть Память, — сказала я. — У меня есть какие-то еще мысли, кроме ее воплощения в первую очередь?

— Нет, — признала Сила. — У меня нет.

Я вернула руки на колени. Джейк озадаченно посмотрел на меня.

— Поговорила с собой в стерео? — схохмил он.

— Говорила с собой и другой собой, — сказала я. — Сейчас там три версии меня. Я сделала новую себя для помощи с воспоминаниями.

Джейк засмеялся. Адди выглядела заинтересованной.

— Интересно, можешь ли ты иметь произвольное число субличностей, — задумалась она вслух, коснувшись пальцем моего уха, чтобы получить новое развитие моей силы.

— Не знаю. У меня не так много рук, — начала я, однако Адди прервала меня.

— Не перестаю тебе повторять, — сказала она, — ты не должна думать, что твоя сила по природе базируется на прикосновении. У тебя теперь для всего есть возможность работы на расстоянии, так почему и не для этого тоже?

— Потому что я нахожусь в центре самой себя? — предположила я. — Не понимаю, как возможность работать на расстоянии можно применить для разговора с самой собой.

Адди задумчиво кивнула.

— Тогда попробуй сделать нечто непривычное и...

— Или что? — уперлась я. Я действительно пожелала, что лучше было мне побыстрее развивать свою силу, когда попала под воздействие способностей Алека, однако создание новых суб-агентов не казалось труднее по мере их добавления, так что если я попаду в ситуацию, когда мне понадобится использовать еще и ногу, чтобы создать Элспет номер четыре, я, вероятно, смогу сделать это быстро. А власть или "рычаг воздействия" Адди на меня исчезли. Она может атаковать меня напрямую, полагаю, однако Джейк, Мэгги и Иларио здесь и будут на моей стороне, если она так поступит, и я знала, что не нужна ей мертвой или слишком враждебно настроенной для работы с ней. Судя по ее лицу, когда я огрызнулась в ответ на ее слова, она обдумала то же самое и пришла к тем же выводам.

— Элспет? — тихо сказал Джейк. — Я чего-то не знаю?

— Должна заметить, будет плохой идеей перекидываться в машине, — с нажимом сказала я.

— Элспет, — повторил он, сжимая мою руку своей. — О чем ты?

— Не перекидывайся, — сказала я, выбрала начальную и конечную точки (оставшиеся за пределами удара Адди) и показала ему.

Голова Джейка откинулась на секунду, но потом он быстро моргнул и выпрямился обратно.

— Думаю, я получил "это", чем бы оно ни было, однако у меня нет дополнительной личности для обработки. Можно короткую версию? Что именно могло заставить меня здесь перекинуться?

— Помнишь, как я говорила, что некоторые желания Адди мне трудно выполнять? — безэмоционально спросила я.

— Элспет, — предупреждающе вмешалась Адди. — Думаешь, сейчас подходящее время?

— Я так думаю, — перебил Джейк, нахмурившись на нее. — Я и сам могу разобраться, если надо, но звучит так, что мне следует это знать, даже если мне не понравится.

— Помнишь, — сказала я, поскольку это было наиболее точным выражением для вложенной памяти, — когда я встретилась с... Джейн?

Глаза Джейка закрылись, потом быстро открылись, и он зарычал.

— Не перекидывайся в машине, — напомнила я твердо.

Он еле-еле сумел остаться в человеческой форме.

— Какого черта, Адди! Ты послала Элспет на пытки только потому, что она сказала, что ей скучно?

— Я правда не подумала в тот раз, — холодно ответила Адди, отведя взгляд.

— Стоп, — сказала Мэгги. — Что?

— Я бы показала тебе, но не хочу, чтобы ты потеряла управление, — сказала я.

— Иларио может перехватить руль на пару секунд, — сказала Мэгги, и он наклонился, чтобы вести машину. — А теперь — что?

Я передала ей информацию; Мэгги издала невнятный звук и на мгновение замерла, прежде чем вернуться к управлению машиной, после чего я передала воспоминания и Иларио.

— Господи! — воскликнула Мэгги. — Знаешь, я убила немало людей, но никогда не заставляла пятилетнего ребенка провоцировать кого-то пытать ее, чтобы у меня появилась возможность развлечься с ее силой. Титул самого злого существа в машине вручается Адди.

— Я так понимаю, никто не обращает внимания на немного смягчающее обстоятельство, что я вызвалась быть подопытной ради того результата, что Элспет получила после этого опыта, — раздраженно сказала Адди.

— Тебе не пять лет, — сказал Иларио. — ...Собственно, почему ты вообще все еще с ними?

— А ты думаешь, что Элспет с ее волком добрались бы так далеко без меня? — спросила Адди. — Думаешь, вы можете позволить себе играться с числами, учитывая то, что вы задумали, только потому что я необычно привязана к своему исследованию? У меня все еще сила Элспет, но даже если и нет, Мэгги, ты узнала бы, если бы я солгала — спроси насчет чего угодно в моих текущих привязанностях или намерениях и получишь ответы, которые я считаю удовлетворительными. Мэгги, как ты говоришь, ты убила немало людей. И так вышло, что ты прекратила. Должны ли мы все равно выкинуть тебя на этом основании из группы? Не делайте вид, словно у меня в заднем кармане целая коллекция пятилетних, которых я планирую послать на пытки к Джейн.

Джейк зарычал на этих словах и прикрыл меня в защитном жесте. Адди закатила глаза.

Никто больше не проронил ни слова в течение следующих двадцати минут, пока наконец Мэгги не прошептала:

— Почти на месте.

Мэгги остановила машину на подземной парковке. В Дублине было довольно солнечно, поэтому вместо того, чтобы выходить на улицу и искать там Шивон и Лиама, она позвонила им и рассказала, где мы. Мы вышли из машины, я держала Джейка за руку, чтобы он не начал сражение, пусть сила и была на нашей стороне. У меня не было устройства для высасывания яда, так что удачный укус мог убить его, пусть даже Адди при этом тоже погибла бы. Он зло смотрел на нее, однако она держалась на расстоянии, так что он не перекидывался.

— Я все равно не могу перекинуться, — прошептал Джейк, наклонившись к моему уху, хотя все вампиры все равно должны были его слышать. — Если я все еще в стае и кто-то из них сейчас в форме волка, то они услышат мои мысли. Не хочу, чтобы они могли легко подслушать, что мы в Дублине.

Мы подождали пару минут, стараясь выглядеть непринужденно в глазах людей, проходящих через парковку к своим машинам или от них. Некоторые останавливали взгляд на нас — мы выглядели довольно странно, — но никто не пытался заговорить. Адди держала глаза закрытыми, чтобы никто не разглядел их цвет, пусть даже здесь и было довольно темно.

Шивон и Лиам спустились на стоянку. Я сразу узнала их при помощи воспоминаний Карлайла и моего отца. На мгновение я решила, что они единственные, глазами которых я когда-либо видела Шивон и Лиама, однако это было не так — у Аро на "испытательном сроке" был шотландский вампир из бывшего ковена Лиама, и он читал его, после чего казнил, поскольку тот не был достаточно полезен, чтобы оставить при себе, или безопасен, чтобы отпустить. У этого вампира были единственные воспоминания, где я видела сражающихся Шивон и Лиама в полную силу, не просто в тренировочном поединке или схватке за главенство. Лиам ничем особым не отличался. А вот Шивон был ужасающе сильна.

Я попыталась понять, просматривал ли Аро когда-либо эти воспоминания об ирландских вампирах, но не смогла. Он не останавливался на них, иначе у него были бы воспоминания о хотя бы минуте планирования или размышлений об этом; но он мог только подумать о них, не выдать никакой особой реакции, просто я не могла вспомнить ничего за пределами самих скопированных воспоминаний.

— Привет, — сказала Шивон, в основном обращаясь к Мэгги. Адди смотрела на большую женщину с зачарованным, почти голодным выражением. Шивон глянула на Адди, потом протянула руку для рукопожатия с бывшим товарищем по ковену, Мэгги потянулась пожать ее руку, однако прежде, чем их руки соприкоснулись, Адди метнулась вперед, схватив Шивон за запястье и тут же отпрыгнув назад. Спустя мгновение она исчезла с парковки, взметнувшись вверх по лестнице за долю секунды.

Мне показалось, что я услышала ее смех.

— Что за... — начала Шивон. Иларио погнался за Адди, Мэгги метнулась за ними, шепча что-то, что я не полностью разобрала, на тему того, что это может быть или не быть дружественным жестом, а также предупреждение не выходить на солнце.

— Что это было? — спросил Лиам с нервным видом, словно размышляя, не стоит ли ему броситься за остальными.

— Адди копирует силы, касаясь их владельцев, — прошептала я. — Она... вот, я покажу вам, если хотите... — я начала собирать информацию в своей голове.

— Покажешь? — спросила Шивон.

— Я Элспет, — сказала я, похоже, ошеломив их, но этого оказалось достаточно для объяснения. — Будет быстрее показать моим способом, если не возражаете...

— Почему бы тебе сначала не "показать" мне, а потом уже посмотрим насчет Шивон, — настороженно предложил Лиам. Джейк напрягся позади меня, и когда я обернулась, он смотрел на Лиама — не совсем враждебно, но явно демонстрируя свою лояльность. Лиам вернул ему взгляд, неприятно нахмурившись.

— Ладно, — уступила я, спустя несколько секунд Лиам нахмурился и кивнул, Шивон жестом показала мне продолжать, и я передала сообщение и ей.

Сразу после этого вниз по лестнице спустились Иларио и Мэгги.

— Она спрыгнула с набережной, — прорычала Мэгги. — Никто ее не заметил, однако запах ведет туда. И едва мы начали спрашивать, не видел ли кто прыгающей в реку женщины, разумеется, тут же привлекли столько внимания, что вряд ли бы смогли незамеченными преследовать ее с приемлемой скоростью.

— У меня же нет силы, — сказала Шивон.

— Думаю, должна быть, — сказала я. — Адди должна была ощутить ее. Если бы нет, то она бы осталась с нами, сказала бы, что просто проверила.

— Как бы я не заметила, что являюсь одаренной? — спросила Шивон. — Люди, а особенно твой дедушка, настаивали, что я одаренная, сотнями лет, однако разве не мне виднее?

Я покачала головой; Память тут же предоставила мне несколько случаев, когда встреченные Адди одаренные не знали о своих силах, и я смутно ощутила, что если надо, то можно найти еще несколько примеров.

— Некоторые силы никак не ощущаются или почти не ощущаются. Например, моя. Многие одаренные не знают, что они такие, или же принимают свою силу за определенную сноровку. Уверена, что Элизар мог бы тебе рассказать об этом, если бы ты была знакома с ним, но вы не встречались.

— Подумать только, — сказала Шивон.

— Я бы хотела, чтобы мы убрались с этой парковки, — сказала Мэгги, глядя на проходящую к своей машине человеческую семью. — Это не лучшее место для разговоров. Шивон, тот старый отель все еще?..

— Да, — сказала Шивон. — Мы все влезем в машину?

— Я сяду на колени к Джейку, — сказала я.

Иларио пересел в середину на заднее сиденье, так что Шивон, которая была даже выше Джейка, смогла сесть на переднее сиденье.

— Весьма странно, — прошептал Лиам. — У меня много вопросов, однако едва я только формулирую их, как понимаю, что уже знаю ответ.

— Элси удобна в этом отношении, — гордо сказал Джейк. — Итак... куда мы направляемся?

— Заброшенный отель, — сказала Мэгги. — Хорошее место, чтобы спрятаться в Дублине, если ты вампир. Вдалеке от оживленных мест, множество деревьев вокруг, дающих тень, множество незаконных жильцов, которых никто не хватится, так что... эм...

— Есть шанс, что таковые там сейчас найдутся? — серьезно спросила я. Глаза Шивон и Лиама были темными, хотя и не до конца черными.

— Если это так важно, то, полагаю, да, — сказал Шивон, пожимая плечами. — Мы можем забраться по задней стене на этаж, куда вела обвалившаяся лестница; там никогда не бывает людей. Хотя мне и Лиаму надо поесть, так что вряд ли получится слишком много обсудить прежде, чем мы начнем игнорировать вас; хотите выпить одного из людей, живущих в отеле?

Я промолчала, Шивон повернулась ко мне, глядя оценивающе. Лиам вздохнул.

— Ты унаследовала морализаторство от... ну, полагаю, Карлайл не биологический твой дедушка, а Эдвард никогда вроде бы не думал, что может указывать в этом вопросе... значит, от твоей мамы, возможно? Она сумела переубедить Мэгги куда эффективнее, чем Карлайл...

— Не думаю, что такое наследуется, — мягко сказала я. — Если бы я вернулась во времени и спросила твоих родителей, они бы, наверное, не были бы в восторге от выпивания людей, не так ли?

— Наверно, не, — небрежно пробубнил Лиам. — Так у нас будет бродяга на обед или нет, дорогая? — спросил он у Шивон. Та снова посмотрела на меня.

— Если не они, то кто? — задумалась я вслух, отводя взгляд. — Как вы выбираете?

— Обычно тех, чья пропажа не вызовет слишком много шума, — сказал Лиам. — Любой потерявшийся или заблудившийся, или умирающий, иногда бывают такие совпадения, аварии или жуткие болезни. Приходится прятаться, понимаешь ли. Поскольку у нас нет постоянного адреса или легальной личности, как у Мэгги и компании, нам лучше не привлекать к себе внимание. О, и не должно быть повторяющегося шаблона. Нельзя убивать полдесятка людей подряд с одним и тем же цветом волос, одинаковыми инициалами или чем-то подобным в малом радиусе или одном и том же городе, иначе начинаются все эти разговоры о серийном убийце и все сразу встают на уши.

— Вы и есть серийные убийцы, — отметила я.

— Наверное, — сказал Лиам. — Но мы не люди. Мы не пытаемся избавить мир от определенного сорта людей, не мстим за свое плохое детство или что там еще мотивирует подобных личностей. Просто голодны. О, — добавил он. — Еще не особо привлекательны наркоманы. Избегаем их, если возможно. Обычно их можно узнать по запаху. Это все, что можно сказать об общем образе действий; помимо этого у нас нет других критериев выбора.

Повисло молчание, после чего Шивон объявила:

— Как обычно, используем отель, Лиам. При прочих равных чем-то сложным лучше не заниматься на пустой желудок.

* * *

Иларио, Джейк, я и Мэгги проследовали на верхние этажи отеля обходным путем, который упоминала Шивон. Сами Шивон и Лиам вошли через главный вход. Я прикрыла уши и попросила Память воспроизвести что-то громкое, после чего провела время ожидания, вспоминая концерт метал-группы, который однажды посещала Хейди. (Она позднее убеждала некоторых слушателей проследовать за ней в автобус, который впоследствии увозил добычу в Вольтерру, но я сконцентрировалась на музыке.)

Шивон и Лиам с ярко-красными глазами вскоре присоединились к нам, взобравшись по шахте лифта. Джейк сжал мою руку, что немного помогло, хотя я ощущала себя так, словно... не хотела помощи. Словно я должна была сказать нечто умное или сделать нечто героическое, и тогда бы помощь не потребовалась, а раз это не так, то я провалилась. Я не убрала руку, на случай если Джейку тоже нужна поддержка.

— Итак, — сказала Шивон, расхаживая по комнате. От разбитого окна дуло, все внутри было подпорчено сыростью, окрашенным в блеклые бежевые и синие тона. Джейку, похоже, было неудобно, и он пинал полуразвалившуюся кровать, словно думая, что та станет пригодна для сидения, если ее ударить достаточное количество раз, однако вампирам и мне было довольно удобно стоять.

— Элспет, что-то еще, относящееся к делу, можешь добавить к ранее переданному? — спросила Шивон.

— Не думаю, — сказала я. — Но я не знаю, что еще может относится к этому.

— Люди, — сказала Шивон. — Игроки или потенциальные игроки, их ресурсы, способности, умения, мотивы, нужды, личности, чего они ожидают, а чего — нет. Ограничения в том, что мы можем делать, куда пойти, все в таком духе.

Следующие пару часов я перечисляла и описывала всех вампиров в страже Вольтури, а также все, что могла вспомнить сама или из чужих воспоминаний, о союзниках моих родственников, собиравшихся в Денали. Время от времени я прерывалась, отвечая на уточняющие вопросы Шивон — любые, от "насколько Васанти готова посылать животных, которыми управляет, на опасное дело?" и "ты заметила какие-либо шаблоны, которые Аделаида не использовала с принуждением Петра?" до "в схватке один на один у Ренаты будут шансы без ее силы?"

— Зависит от того, случайное это животное или ее питомец, — отвечала я про индийскую одаренную. — Не знаю, кого она собрала за пределами тюрьмы, однако в прошлом у нее обычно все время были при себе несколько птиц и несколько случайных животных, и их она предпочитала по возможности держать в безопасности. На других ей плевать — она иногда заставляла мышей скармливать себя ее питомцам.

— Нет, — сделала я вывод, просеивая память Петра. — Похоже, все было спонтанно. Иногда это сначала может работать на человеке, а потом — нет, иногда сработает для определенной команды, а потом перестанет, не вижу никакой связи с временем, расположением или его словами и мыслями, когда он отдает приказ. Хотя это работает только при намеренном использовании, так что он не может принудить человека случайно.

Шивон спросила, есть ли у меня воспоминания человека, которым он уже управлял ранее, я покачала головой; он не был одним из изначальных подопытных Адди и провел всю жизнь в Вольтерре в виде неспособных говорить кусков. Когда Адди взяла его силу, она избегала использовать ее на ком-то из Вольтури, так что в этом отношении у меня не было информации.

— Трудно сказать, но не думаю, — ответила я на вопрос про бойцовские качества Ренаты. — Она не может выключить свой щит так, что ее никто не сможет атаковать. Она может просто бить людей, которые при этом не могут ответить. Полагаю, она будет сбита с толку, если кто-то сумеет ударить ее.

Были еще вопросы. Я советовалась с Памятью, чтобы помочь ей разобраться с тем, что я знала, и уложить длинные жизненные истории в короткие ответы. Шивон спрашивала про вещи, о которых я даже никогда не задумывалась: "как много зубов было в той пиле?" (тридцать), "из какой части Новой Зеландии родом Эмере?" (недалеко от Крайстчерча) — и про явно полезные вещи: "Джейн умеет сражаться в обычной битве?" (почти нет), "где, как ты думаешь, твоя мама?"...

— Не знаю, — ответила я про маму. — Не думаю, что она прибыла к Денали. А если и прибыла, то Адди ничего об этом не слышала, хотя проводила много времени с силой моего отца и скорее всего узнала бы, хотя бы от него самого, если уж на то пошло, если бы кто-то подумал о том, что ее нашли. Но она направлялась туда, когда Элис видела ее, и не думаю, что Элис лгала. Мой отец бы заметил.

— То есть, по какой-то причине, — сказала Мэгги, — Белла передумала, возможно, узнав что-то, и повернула, вместо того, чтобы идти к Денали, однако куда бы она пошла?

— Или же она добралась туда и поняла, что происходит, прежде чем ее заметили, — сказал Джейк. — Учуяла запах полевой команды, если подошла с нужного направления в нужный момент.

— Звучит правдоподобно, — сказала Шивон, кивнув в направлении Джейка, но не глядя на него. — Однако, если Белла сейчас так или иначе не находится под контролем Вольтури, Элис может ее видеть. Если ее поимка приоритетна и Белла не знает, что Элис жива, мы ее потеряем, если не доберемся до нее первыми. Куда бы она пошла, Элспет?

— Не знаю. Она могла отправиться в Вольтерру за мной, но уже прошло слишком много времени, а она так и не появилась; это бы заметили. Полагаю, она могла бы ждать в Сан-Франциско, надеясь, что я как-то выберусь сама, или пытаться найти новых союзников, которые не были у Денали.

— Это кого? Каких-то вампиров Северной Америки? Она бы попыталась создать армию новообращенных? — спросила Шивон.

— Я... я не знаю. Она раньше обращала только ради спасения жизни. Я не знаю, сделала ли бы она это для атаки на Вольтерру. Особенно если она не знает, что мой отец жив. Но она могла бы заняться чем-то подобным, если бы нашла добровольцев. Она могла бы пойти повидаться со своими родителями или друзьями по школе. Ее папа в курсе, а вот мама и дедушке нет — или не были в курсе.

— Мы можем наскрести каких-то союзников? — спросила Мэгги. — Кэт может помочь, если я попрошу. Она может попросить других британцев помочь ей. Еще кто-то?

— А Кэт — это?.. — спросил Джейк.

— Катерина. Она обратила меня, — сказала Мэгги. — Мы все еще общаемся, хоть с появлением Молли и меньше. Зовет Суиндон своей вотчиной, должна общаться с ковеном из Бристоля и лондонцами, а также теми ребятами из Оксфорда, еще она дружит со шныряющими по острову Уайт и окрестностям, переписывалась с тем придурком в Кардиффе...

— Выходит немало народу из британских вампиров, — подвел итог Лиам.

Мэгги кивнула.

— Через Кэт. Возможно. Еще кто-то, кто еще не у Денали и не с промытыми Челси мозгами в Вольтерре и кому нравится хотя бы один из нас?

— Племя Мака или, по крайней мере, их семьи, которые живут в деревне, хотя они все люди, — сказал Джейк.

— Это можно исправить при необходимости, — сказала Шивон. Джейк нахмурился, она пожала плечами. — Или не исправлять, если не понадобится. Но я стараюсь не планировать вещи, делая вид, что у меня нет определенных возможностей, если они на самом деле есть. Армии новорожденных в общем имеют смысл, будь то племя Мака или кто-то другой. Что еще?

— Дети Луны все еще существуют? — спросил Лиам. — Или все истреблены?

— Кай не прекращал охоту на них, пока не убедился, как только мог, что они исчезли, — сказала я. — Он мог пропустить кого-либо, знал, что не может быть уверен до конца, однако вряд ли они есть, разве что какой-то мутант, который мог контролировать себя при полной луне и не оставлял следов. И даже существуй такой во времена охоты Кая, то сейчас был бы уже мертв — либо нападал бы на людей и выдал бы себя, либо не нападал и умер бы по той или иной причине. Сейчас нет никаких признаков их существования.

— О ком еще надо беспокоиться? — спросила Мэгги. — Адди? Куда она поплыла?

— У нее есть с десяток старых друзей по всему миру, чьи силы были слишком незначительны, чтобы заинтересовать Вольтури. Она может пойти искать кого-то из них, — сказала я. — Или просто остаться сама по себе. Или отправиться в Вольтерру с надеждой заключить какую-нибудь сделку.

Шивон все еще расхаживала по комнате, временами приглаживая волосы, касаясь руки Лиама или спины, когда проходила мимо него, проделывая все это с отсутствующим взглядом.

— Что еще? Кто еще?

— Молли — наше слабое место, — прошептал Иларио. — Ее нельзя обратить, она не может помочь, и, если смотреть реалистично, Джанна, Мэгги и даже я сделаем что угодно, чтобы она была в безопасности.

Мэгги напряженно кивнула.

— Хорошо, учли. Что еще, кто еще?

— Денали не слишком рады работать на Вольтури, — сказала я. — Если мы сможем вызволить Дэвида, чтобы им не пришлось за него беспокоиться, и найдем что-то еще, чтобы на них надавить, то они могут сбежать. Тогда будет достаточно безопасно говорить с другими людьми, находящимися у Денали сейчас. Еще я полагаю, что Дэвид помог бы нам.

— Или Денали можно просто обмануть при помощи ложной информации, если у нас будет возможность поговорить с Калленами и остальными, чтобы не вызвать подозрений, — сказал Иларио. — Даже если у нас не будет Дэвида.

— Кто еще? — спросила Шивон.

— Питер и Шарлотта... — я приложила руку к лицу и спросила Память, знает ли она что-то. Адди слышала новости. — Они живы, в Нэшвилле. Вольтури решили, что они не являются угрозой, и отпустили их домой. Вероятно, они захотят остаться в стороне, однако спросить их не помешает.

— Другие волки, а также запечатленные и щенки, обрабатываются Челси почти каждый день, — сказал Джейк. — Но убери это — и волки вспомнят, что они естественные враги вампиров.

Он огляделся вокруг на вампиров, которые недоуменно смотрели на него, поскольку он был волком, но не бросался на них.

— Я имею в виду, что я-то с Элспет, — прояснил он. — Я иду туда, куда идет она. Если она общается с вампирами, то и я тоже. Другие волки тоже могут работать с отдельными вампирами. Рейчел и Белла были друзьями одно время. Но я имею в виду, что возможно заставить стаи повернуться против Вольтури. Которые являются вампирами. И которых большинство волков без обработки Челси не имеет никаких причин любить. Так что если поместить волка и вампира в одну комнату при обычных условиях, то они будут драться меж собой, и если бы мы знали, как вернуть эти обычные условия...

Мэгги прошептала слишком тихо, чтобы Джейк не услышал:

— Тебе повезло, что на твоей стороне такой внушительный интеллект, Элспет.

Я проигнорировала ее слова.

— Еще мысль, — уже громче сказала она. — Мы собираемся прятаться от людей?

— Хм, — задумалась Шивон. — Возможно. Хорошо бы учитывать возможность раскрыться, учитывая, что только Вольтури принуждают к этому.

— Деметрий не будет вечно заниматься своим личным делом, — сказала я. — Когда он закончит с ним — обычно это занимает одну-две недели, а он ушел из Вольтерры два дня назад, — он сможет найти нас. Где мы должны быть, когда это случится, то есть где расположим плацдарм?

— Хороший вопрос, — прошептала Шивон. — Что еще?

— Элспет, твою устойчивость к Челси возможно передать? — спросил Иларио. — Волкам, Вольтури, кому угодно?

Я моргнула.

— Не знаю.

— Попробуй на мне, — сказал Джейк.

— Ты не слишком подходишь, — сказала я. — Просто из-за того, что мне не нравятся Вольтури, ты уже относишься к ним значительно хуже, чем кто-либо еще в аналогичной ситуации.

— Но я лучше, чем ничего, и я прямо тут, — возразил он. — По крайней мере, это возможность попрактиковаться на легком случае, верно?

— А тебе вообще все еще нравится Челси и остальные? — спросила я. — Даже сейчас?

Джейк моргнул.

— Челси? Конечно, да. Все любят Челси. Она великолепна.

Я поежилась, приложила обе руки к его лицу и попыталась. Я не знала точно, что делаю, только желаемый результат, однако моя сила все равно примерно так и работала, еще с тех пор, как я даже ходить не умела. “Не лги себе, — подумала я, это не было частью того, что я посылала, а общей темой. — Не упускай ничего. Не придумывай оправданий. Ты знаешь все, что тебе нужно знать”.

Джейк закрыл глаза, выглядя так, словно прислушивается к чему-то внутри себя.

— Гх, — выдал он спустя секунду, и я убрала руки, чтобы он объяснил этот звук. — Это... было... странно. А Челси всегда была такой безумно жуткой? Почему она постоянно так улыбается? Это меня реально пугает.

Я слабо улыбнулась, и он криво улыбнулся в ответ.

— Многообещающе, — прошептала Шивон. — Хотя не стоит слишком сильно на это полагаться, не думаю, что большинство людей будет просто стоять и ждать, пока их обработают... Что еще?

— Не знаю, как те Вольтури, по которым Адди ударила памятью, отреагируют на эту память, — сказала я. — Они почти определенно не будут обрабатывать ее в том же порядке, что я, и, вероятно, справятся быстрее меня, даже без помощи Памяти. Есть множество возможностей, что у них в сознании всплывет нечто, что они смогут использовать, а я — нет.

— Возможно, ты должна организовать подобный удар по некоторым или всем нам, — сказала Шивон. — Как минимум в качестве защитной меры против Адди, если она захочет провернуть это с нами, однако пока я бы хотела отложить это, чтобы не выводить кого-то из строя надолго до тех пор, пока у нас не будет свободного времени. — Она закрыла на некоторое время глаза, после чего спросила. — ...А почему Аро не рисковал задевать Адди, Элспет?

Почему не...

Я рухнула во множество вложенных друг в друга воспоминаний.

...Я все равно могу выжать как можно больше из этой неудачной встречи. Будь проклята моя жадность! Будь проклята Джейн и это ее восхитительное оружие, которым она владеет, эта неостановимая сила, которая так соблазнительно проецируется от нее, что я забыла про свою безопасность. Оно того не стоило. Но рядом еще есть Аро, почти такой же притягательный... Я хочу увидеть, на что похож этот вкус. Я слишком любопытна; это меня однажды и погубит. Единственное, что хорошо — они все еще не знают точно, что я могу делать. То, что пока он считает — я просто как Джейн, вторая огненная плеть в его арсенале. Он не знает, что дал мне, когда я коснулась его руки. Как и я.

Он скоро поймет, что я могу. Уже понял? Как я могу обернуть это в свою пользу?

Я бросаю взгляд на трех королей и двух королев вампирского мира, едва только Аро отпускает мою руку. Почему королев только две? Аро должен знать, и теперь и я тоже. Я смотрю...

...Дар моей сестры бесполезен. Абсолютно. Что еще хуже, она не является стабилизирующим фактором для Маркуса, как моя драгоценная Сульпиция для меня или Афенодора для Кая. Наши жены будут королевами; они жаждут этого. Его жена же скорее беззаботный одуванчик, плавающий в своем нелепом мире фантазий о счастье для нее и ее половинки ценой всех моих амбиций. Челси, ценнейший приз, создатель и разрушитель связей, быстро справится с большим ковеном, работая вслепую. Слабости, что она не сможет увидеть, вырастут внутри тех нитей, за которые она тянет. Привязанности, слишком слабые, чтобы она могла их уловить, сформируются к внешним, ненужным личностям. Мы распадемся. Этого нельзя допустить.

Маркус необходим; Дидим угрожает его роли; Дидим должна умереть.

Я люблю свою сестру. Я мог бы исправить это, однако не хотелось бы привлекать сюда Челси, чтобы она впоследствии не сбежала, если найдет свою пару и посчитает, что я могу проделать аналогичное с ней. Не то чтобы я не навредил ее половинке, если он займет место Дидим в такой же истории, но уже с участием моей дорогой и такой необходимой Челси. Но мне бы не хотелось, чтобы она была готова к этому.

Поэтому, даже любя Дидим, я должен избавиться от нее.

Бедная сестра. Если бы только Маркус захотел помочь Челси поработать над тобой, чтобы ты была сильнее привязана к нам. Если бы Маркус нарисовал тебе более привлекательную картину того господства, что мы разделяем, чтобы ты могла впустить часть наших ожиданий в свое сердце. Если бы только Маркус имел более сильную личность, чтобы его мечты заменили твои.

Будет милосердно, что он никогда не узнает о том, что мог спасти тебя.

Тебя легко обмануть. Ты доверяешь мне так же, как доверяла тогда, когда я решил, что твой возраст достаточен, чтобы быть одной из нас. В то время, полагаю, это было куда больнее, чем будет сейчас. (Я сделаю твою смерть мгновенной, если смогу.) Но ты избежала первой "смерти", которую я предназначил для тебя. Я хотел увидеть, что за способность у тебя. Кровь может даровать тебе силу, но, очевидно, причудливо — твой дар только приближает твою же смерть, заменяя мои сомнения, стоит ли тебя уничтожать, на безразличную эйфорию.

Тебя легко увести, легко изолировать, легко убить.

Я читаю твои последние мысли, добавляя еще один день к воспоминаниям с того раза, как я последний раз обнял тебя, и ты даже не понимаешь, что я сделал.

Ковен из двоих вампиров поблизости. Они будут отрицать все. Разумеется. Это естественно, что им еще делать? Я возьму их мысли и обвиню их. Маркус и я уничтожим их в порыве мести — о, потерянная сестра, если бы они и правда забрали твою жизнь, я действительно убил бы их, мстя за тебя! — и Челси сделает свою работу. Маркус со своей стороны поможет ей.

Ах, любимая сестра. Мы построим великое королевство. Твоя жертва не будет напрасной...

...Весьма и весьма интригующе.

Аро смотрит на меня с явным интересом. Я изображаю нечто, что, надеюсь, выглядит как блаженная улыбка, и снова ловлю его за руку. “Я знаю, — говорю ему мысленно, понимая теперь, что он услышит мои новые мысли, если я попытаюсь так общаться, — кое-что, что ты не хочешь услышать произнесенным вслух. Но у нас нет причин для вражды. Почему бы нам не работать вместе с наибольшей выгодой для обоих?”

Я с намеком смотрю на Кая и его Афенодору, а потом на одиноко стоящего Маркуса.

Аро, следует отдать должное, не дает сползти своей маске радушного, восхищенного удовольствия с лица, что довольно обычна для него, когда он читает кого-то. “Да, — отвечает он после мгновения бешеных размышлений, — давай…”

* * *

— Элспет? — Джейк помахал рукой у меня перед лицом.

— Дидим, — сказала я.

— Что с ней? — спросила Мэгги.

— Аро не хотел, чтобы Адди рассказала о ней, — выдохнула я. — Как она умерла. Аро убил ее.

— Аро? — ошарашенно спросила Шивон. — Это... определенно разделило бы Вольтури, знай они об этом. Не уверена, что они распались бы полностью; большая часть стражи все равно лояльна лично Аро, не так ли?

— Ага, — сказала я. — Включая Ренату.

— И у большинства нет половинок, за которых надо волноваться. Как сильно Челси нуждается в Маркусе? — спросила Шивон. — Насколько она сильна сама по себе, если учесть тот сценарий, где он поднимает шум, его убивают, и никто не волнуется об этом?

— Каждый случай, когда-то уходил от Вольтури, приходился на время отсутствия Маркуса, — прошептала я, размышляя об уходе Элизара с Кармен и нескольких похожих случаях. — Когда он, Аро и Кай все уходят разбираться с кем-то, даже если Челси остается, то кто-то все равно может уйти. Обычно Вольтури их отпускают — они никогда не хотели сделать очевидным тот факт, что присоединение к ним — билет в один конец. Не уверена, как долго они продержатся, если... Дайте-ка минутку.

Я закрыла глаза и перебрала моменты, выданные Памятью как подходящие: Элизар и Кармен приносят свои сожаления Аро и уходят по своей воле; Челси слушает, как Маркус уверяет, что она может и сама справиться с деревней, поскольку там нет вампиров, и в конце концов они сходятся на посещении два раза в месяц; Маркус наблюдает, как мимо проходит ковен, связанный яркими дорожками света, переплетенными мириадами цветов, однако всегда возвращает свой взгляд обратно на разорванную белую ленту, что должна тянуться от него к Дидим.

Просматривать воспоминания Маркуса после ее смерти было больно. Он всегда смотрел на эту ленту. Даже если у его взгляда было другое направление, даже если он пытался концентрироваться на чьей-то мерцающей ультрафиолетовой враждебности или тускло-пестрой дружбе, порванная половина любовной привязанности всегда была на краю его зрения, отвлекая часть его внимания. Или в редких случаях, когда ему удавалось задуматься о чем-то еще, она извивалась, словно на ветру, снова возвращая его к скорби.

Я отмотала дальше, до того, как он ее встретил, пытаясь понять, что делает его сила и как сильно Челси зависит от нее. Разница была ощутимой. Маркус всегда был меланхоличным и склонным к задумчивости, однако он легко отвлекался до того, как Дидим вошла в его жизнь и сделала ее яркой.

А нити света, что он видел между людьми, были отличным отвлечением. Они были бесконечно захватывающи, божественно прекрасны, переливаясь всеми цветами, оттенками, разнясь формой и яркостью. Изначально он не знал, что означает видимое ему, и ему пришлось учиться распознавать это. Но вампирский мозг и продолжительность жизни (а еще работа с Аро, который мог, если дать ему время и возможность коснуться рассматриваемых людей, подтвердить или опровергнуть гипотезы Маркуса) дали ему немало возможностей для составления своеобразного словаря.

Маркус мог видеть обе стороны связи, пока один человек был в его поле зрения, а второй находился в определенном радиусе, величина которого зависела от силы взаимоотношений, от первого.

Узы между половинками он мог видеть в любом случае, как бы далеко ни были друг от друга партнеры.

Он видел, как его и Дидим лента порвалась и половина ее исчезла. Он смотрел прямо туда, когда она умирала. Я вздрогнула от этого момента и начала искать еще более давние воспоминания.

Белые ленты, обозначавшие узы половинок, были необычны не только по цвету, но и своей простотой. Обычно у пары была не только лента, но и несколько отдельных, более разнообразных по цвету, лучей, представлявших нечто еще, что у них было общего, помимо самой ленты. В таких случаях разобраться бывало непросто...

* * *

— ...Маркус! Я бы хотел, чтобы ты встретился с Челси. Такое удачное совпадение, что мы были в ее родном городе в тот же момент, когда и она посещала его...

— Привет, — мне не нужно открывать глаза, чтобы рассмотреть ее; свет, проникающий через веки, достаточно ярок для моего зрения, а свет важнее, чем какая-то разновидность нюха или что там у нее за способность. Свет... необычно дрожащий.

— Челси, если ты не прекратишь это, я убью тебя.

Она вздрагивает.

— Я ничего не делала...

Жалкая ложь. Но она останавливается. Свет успокаивается, за исключением естественного желтого сияния в ответ на мои угрозы.

Аро засмеялся.

— Брат, полагаю, она полезнее живой, а не мертвой. Познакомьтесь получше. Думаю, вы еще поработаете вместе.

Я слышу, как он уходит. Приведенная им девочка остаётся.

— То есть ты меняешь свет? — спрашиваю я.

— ...Свет?

— Полагаю, ты воспринимаешь это по-другому. Отношения. Ты можешь влиять на них напрямую.

— А, нити... Да, могу. Хотя я вообще их не вижу, только ощущаю, — это объясняет ее неловкость. — Аро, то есть мастер Аро, сказал, что вы их видите. И куда яснее, чем я их ощущаю. Мне называть вас мастер Маркус?

— Мне плевать. И я бы сказал, что мое зрение куда лучше, чем то, что ты делаешь, если взять твое раннее действие за пример. Никакой тонкости. Сколько тебе лет?

— Сорок три.

— Не сколько лет с твоего рождения, а сколько с обращения, девочка.

Она сглатывает.

— Два. Как вы узнали?..

— И ты не можешь влиять на свои связи... или, по крайней мере, на те их части, которые до сих пор в твоем сознании. Ты вообще можешь сказать, есть ли они там? Грязная, спутанная масса. И это очевидно. Ты не могла бы быть бессмертной сорок три года и до сих пор заботиться о чем-то вроде вот этих отношений любви-ненависти с твоим... отцом, да, должен быть, он. Никогда не видел такого оттенка сиреневого где-то еще. Эта связь бы уже померкла, будь ты среди нас уже долго, или стала бы ярче, если бы и его обратили. Но нет, она на месте. Он был строг с тобой, а ты обижалась на это, однако в то же время ты еще не убила его — вероятно, не можешь решиться, — ты признаешь, что он создал тебя той, кто ты есть... он присматривает за твоей... племянницей? У тебя есть мертвая сестра, у которой осталась дочь?

Я открываю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть ошеломление на ее лице.

— Как вы...

— Проще простого, — говорю я, пожимая плечами. — Я видел не так много твоих родственников, когда мы были в твоем городе. Они близки. Хм-м-м... и твоя... кузина? Недавно умерла, связь быстро выцветает... ты убила ее?

— Да, — говорит она, и виток черноты непокорности наматывается на пучок света между нами.

— Мне все равно, — говорю я. — С чего ты решила иначе?

Множество темно-зеленых искр с вкраплениями бледно-розового беспорядочно кружатся вокруг — она впечатлена мной. Несмотря на себя.

Она чуть улыбается.

— Она была такой, как я, или же ее способности были похожи на мои. Когда мастер Аро объяснил, что хочет от меня, я решила, что она должна умереть. Не хочу, чтобы моя ценность была конечной.

Это объясняет коричневый узор на ее связях. Я начинаю думать, что для Аро характерно загонять людей в такие углы, что им приходится идти на куда более радикальные меры для своей защиты, нежели в любом другом случае.

— У нее тоже была нелицеприятная привычка дергать за нити тех, с кем она только что познакомилась? — спрашиваю я.

— Не знаю. Вы правы, я вообще не ощущаю подробностей. Не могу видеть, что делаю сама, не говоря уже о том, что делала она, — она сглатывает, немного колеблется и бирюзовая полоса оборачивается вокруг нашей нити света. Просьба. Она признает меня авторитетом, хотя и не в той степени, что и Аро, и надеется, что я буду великодушен. — Маркус...

— Чего ты хочешь?

— У меня есть некое ощущение, — говорит она с неприятной ноткой лести в голосе. — Я... вам вообще не нравлюсь?

— А в тебе есть нечто, что может мне понравиться? — я правда не уверен, что от нее хочет Аро, хотя понимаю, что у него есть некий план; я бы удивился, будь иначе.

Челси издает странный звук.

— Мастер Аро предупреждал меня, что вы можете не позволить мне заставить вас полюбить меня, — прошептала она.

Некоторые из тонких лучей серого и бледно-желтого в людях, которых я раньше не понимал, теперь обретают смысл. Они выглядят почти образцом того, что я вижу, когда один человек выносит присутствие другого, когда у них на самом деле нет надежного источника восхищения, комплиментов и прочего похожего. Она не распознает оттенков вообще, однако определенно знает, что ей нравится. Ей нравится... как бы это ни ощущалось для нее, когда люди любят ее.

— Как я уже сказал, — отвечаю я. — Если ты сделаешь это со мной, я убью тебя. Хорошего дня.

Я ухожу искать Аро, чтобы узнать его планы на эту девчонку…

* * *

— Маркус хорош, — подвела я итог, отталкивая руку Джейка, которой он размахивал перед моим лицом. — Правда хорош, когда на своем поле. Челси подучилась за свою тысячу лет, однако ей все равно нужна его помощь для чего-то, что должно держаться долго. Не уверена, но я бы дала один-два месяца без помощи Маркуса, прежде чем Вольтури начнут распадаться на ковены обычного размера и одиночек, некоторые, возможно, даже будут драться с остальными, прежде чем отделиться, и это просто в том случае, если больше никого не возмутит случай Дидим, — я покачала головой в неверии. — Я не знала, пока была у них, как много он значит, потому что он нечасто приходил в деревню. Но деревня состоит из волков и людей, не вампиров, а они куда лучше приспособлены для жизни большими группами. Вампиры обычно не собираются в группы больше четырех-пяти, если они не вегетарианцы.

Мэгги присвистнула.

— Ого, да, у Аро явно была причина беспокоиться, что Адди раскроет все.

Я кивнула.

— Но... — я нахмурилась. — Если Маркус узнает о сделанном Аро, они могут просто держать его в виде кусков, как остальных одаренных, если у них будет помощь Адди. Сейчас мой отец единственный, кого так держат...

— Ты, похоже, так беспокоишься о его благополучии, — саркастично сказал Лиам.

— Я ненавижу вообще все, что они делали со всеми, однако я знаю только, как отменить созданное Челси, но не вернуть уничтоженное ею, — натянуто сказала я. — В любом случае... Сейчас у Маркуса есть воспоминания, — по крайней мере, я думаю, что есть, он, вероятно, был достаточно близко, чтобы получить удар памяти, — то есть в конце концов он узнает, как умерла Дидим. Единственная причина, по которой он может не узнать сразу же, так это если она сама не поняла, кто ее убил, а он будет сначала просматривать ее воспоминания, а не Аро или того ковена, который обвинили в ее смерти. Значит, либо Вольтури развалятся на части в конце концов, либо возьмут Адди обратно. Если только до этого не найдут другой способ заменить Маркуса или получить улучшенную версию Челси.

— Что не кажется вероятным, — сказала Шивон, пусть и глянула на меня, чтобы я подтвердила. У меня было странное ощущение, что я каким-то образом стала авторитетной фигурой, казалось, будто я забралась куда-то слишком высоко и в любой момент могу упасть обратно. Мне нравится внимание. Но у меня нет никакого опыта в принятии ответственности.

— ...Вероятно, нет? — сказала я. — Была кузина Челси, но она умерла тысячи лет назад. С тех пор они не находили никого с силой, похожей на способности Челси или Маркуса. И они возвращались в родной город Челси пару десятилетий назад, чтобы проверить остатки ее семьи. Челси это не понравилось. Но они ничего не нашли.

Шивон кивнула.

— Хорошо, — сказала она. — То есть либо Вольтури обречены, либо примут Адди обратно, либо произойдет нечто маловероятное. Но даже если они обречены, они все равно могут быть весьма разрушительны — и что тогда? Пусть они давно не выполняют свою работу превосходно, однако они сдерживали наш вид пару тысяч лет. С помощью угроз, а если проблемы все же возникали, то и действий.

— Вакуум власти, — прошептала Мэгги.

— В немалой степени, — сказала Шивон. — Как только новости разойдутся, у нас тут же появятся бессмертные дети, армии новорожденных, вылазки при свете и немаскируемые убийства. Люди были способны убивать нас с достаточной самоотверженностью и преимуществом в численности еще с тех пор, как только открыли огонь — а в наши дни я даю месяцев шесть или меньше между моментом, когда они узнают о нас, и моментом, когда они разработают нечто хитроумное, при помощи чего смогут убивать нас так же просто, как мы убиваем их или они убивают друг друга.

— Есть и плюс — это будет стимулом для кого-то наконец изобрести световой меч, — сказал Джейк. Никто не засмеялся, и он вздохнул.

— Это не шутки, — сказала Мэгги. — Есть множество ковенов, которые сразу же примутся обращать первых попавшихся под руку людей, тренировать их как армию и посылать на врагов. Так и будет. Хотя в течение моей жизни я ни разу такого не видела. Я лично видела женщину, которая отчаянно хотела бессмертное дитя и не украла для этого какого-нибудь школьника только потому, что знала, что Вольтури рано или поздно узнают об этом и убьют обоих, — она поежилась, вероятно, подумав о Молли. — Мне самой приходится быть более сдержанной и осторожной, нежели я была бы, знай, что никаких последствий не будет.

— Да, да, извините, — прошептал Джейк. Он посмотрел на Шивон. — Это все не наводит на мысль, что люди могут не захотеть убивать вас, если вы прекратите видеть в них закуски?

— Это приходило мне на ум, — серьезно сказала Шивон, мрачно посмотрев на него. — Думаешь, ты можешь прямо посреди города превратиться в создание с огромными клыками, и все будут считать тебя безобидным только потому, что ты скажешь, что не ешь людей? Ты правда считаешь, что если я поклянусь больше не пить человеческой крови, то в ту же минуту стану ценным членом человеческого общества, которого они не станут сжигать? — она указала на Иларио. — Этот парень никого не выпил за свою жизнь. Но он все равно вампир. И его будут рассматривать в том же ключе, что и всех остальных. Люди. Глупы. Они глупы немного не так, как вампиры — нельзя, например, предсказать поведение человека на основе той информации, что он или она женаты, или ожидать, что их сравнительно большие альянсы распадутся без поддержки одаренных. Но они все равно глупы.

— А что насчет Элспет? — встревоженно спросил Джейк.

Шивон задумчиво посмотрела на меня.

— Она в большей безопасности, чем я и, возможно, даже ты. Она выглядит мило и безобидно, не превращается в нечто пугающее, никогда никого не убивала и может доказать это, просто сказав об этом вслух... учитывая все это, полагаю, в мире без секретов с ней будет все в порядке. Однако это будет общей проблемой в случае распада Вольтури, что сейчас весьма и весьма вероятно. По крайней мере, этот довод поможет нам собрать союзников, — она снова начала расхаживать по комнате, я не заметила, когда она остановилась. — Что еще?

— Думаю, я должна это спросить, — сказала Мэгги. — Шивон, ты правда собираешься помогать нам или все еще хочешь остаться в стороне, как сказала Карлайлу?

— То есть, — сухо добавил Иларио. — Есть ли тут вообще "мы"?

— Не знаю, — откровенно ответила Шивон сразу на оба вопроса. — Признаю, моим приоритетом является статус кво на острове. Ирландия моя. Она была моей столетиями. И я не готова отказываться от нее. Я также не убеждена, что полное уничтожение Вольтури — хорошая идея, хотя вышеупомянутый статус кво зависит от того, в каком состоянии окажется их проект по сбору одаренных прежде, чем они узнают о моем существовании, что так же неизбежно, как обнаружение Маркусом виновника убийства его жены. Чего вы все больше всего хотите? — Я быстро моргнула, на мгновение едва ли не ощутив мамино присутствие, хотя она и Шивон совершенно не были похожи. — Это поможет понять, в какой степени мы можем сотрудничать, прежде чем вообще объединяться.

Она оглядела всех, кроме Лиама, но никто не решался начать. Наконец Мэгги сказала:

— Я хочу, чтобы моя семья была в безопасности. Молли нужно нормальное место в котором она будет взрослеть, а мне и Джанне — место, где ее растить. Как и Иларио.

Иларио выглядел смущенным этим комментарием, так что я предположила, что это какая-то шутка для своих, нежели что-то еще.

— Да, у меня примерно то же, — сказал он. — Мэгги, напоминаю, что Вольтури пытались тогда убить Джанну.

— Да, я не слишком их люблю, — согласилась Мэгги. — Но у них не вышло. Если они являются необходимым злом, которое позволит беспрепятственно вырастить Молли, я не против их существования.

Шивон кивнула и посмотрела на нас с Джейком.

— Я хочу, чтобы Элспет была в безопасности и счастлива, — сказал Джейк.

Шивон немного подождала и спросила:

— И?

Он моргнул.

— Эм, полагаю, что Вольтури...

— Секунду, — прошептала я, повернула и положила руки ему на лицо, повторяя трюк с перепрограммированием для всех Вольтури. После того, как я посчитала, что обработала отношение Джейка ко всем Вольтури не менее тщательно, чем к самой Челси, я опустила руки. — Лучше?

Джейк скорчил забавную гримасу.

— Можно и так сказать. Ох. И я был там только чуть больше месяца... мои сестры... Ладно, помимо счастья и безопасности Элспет я хочу, чтобы эти п... — он глянул на вампиров, ждущих, что он закончит оскорбление, — ...редводители сверхъестественного мира исчезли. Полагаю, некоторые из стражей могут перейти под новое руководство, а многие потенциально хорошие одаренные натворить чего-либо, но всё не должно продолжаться так, как сейчас. Я хочу, чтобы волки были независимы или, по меньшей мере, равны вампирам, а не оставались их карманной армией.

Шивон кивнула и посмотрела на меня.

— Элспет? Чего хочешь ты?

— Не знаю, — ответила я.

Шивон, похоже, не слишком обеспокоилась моим ответом и пожала плечами.

— Тогда я могу предположить, что ты, по крайней мере, не против целей твоего волка?

— Наверное, — сказала я. — То есть, я хочу сказать, его слова звучат неплохо.

— Его слова включают в себя твое счастье, — указала Мэгги. — Если ты не знаешь, чего ты хочешь, как он это организует?

— Не знаю, — сказала я. — То есть, есть явные вещи. Я не буду счастлива, если умру. Или если Джейк умрет. Но я все еще не разобралась, что чувствую насчет всех тех людей, которых встретила до Челси, и...

Шивон махнула рукой.

— Верно. В основном мне надо знать твои возможные действия, а не что к ним побуждает или детали твоей психологии. Просто дай мне знать, если что-то существенно изменится, кроме очевидных вещей, хорошо? — она ускорила шаг. — Джейн и Алек преданы лично Аро, или есть значимый шанс, что они уйдут за Маркусом, когда тот узнает про Дидим?

— Дайте подумать, — сказала я, снова закрывая глаза.

* * *

...мое горло горит. Хотя только горло, это... лучше... но мне так хочется пить...

— Воды, — говорю я, ожидая сухого хрипа, однако голос звучит словно колокольчик. Я хочу встать и тут же оказываюсь на ногах, мгновенно.

— Тебе нужна не вода, моя дорогая, — говорит мужчина. Я узнаю его. Он обычно следил за нами с братом из тени. Это странно. Что он делает здесь?

— Это не?.. Что произошло? — все еще колокольчик, все еще жажда, но что значит, что вода не поможет?

— Не волнуйся, милая, — говорит он. Такой бледный. Я бы решила, что он умирает, если бы он не держался так уверенно. — То, что тебе нужно, прямо здесь. Бери.

Он показывает куда-то позади меня.

Там находятся... люди, связанные и с кляпами. Попытки их узнать были похожи на поиски чего-то маленького, упавшего в мутное озеро. С моей памятью что-то не так, но я знаю...

Мне не нравятся эти люди. Они из моего города. Я им не нравилась, как и мой брат, и они...

Я вдыхаю, ощущая сырость в воздухе, и бросаюсь на них, словно какой-то демон, как они меня называли раньше. Они говорили, что я и Алек прокляты, что мы заключили сделку с Дьяволом, что я могу причинять людям боль, а он может их усыплять, но я никогда не заключала никаких сделок с Дьяволом, как и мой брат... наверное. Так трудно вспоминать.

Так вкусно. Жжение по большей части уходит. Так вкусно и прекращает боль. Вода бы так не сделала.

Через несколько секунд все заканчивается. Всего несколько секунд. Не знаю, как я смогла определить время, но смогла. И я была быстрой. Я быстрая. Я никогда не была такой раньше, никогда не могла убежать, когда они хотели навредить мне... теперь могу. Я могу убежать от кого угодно.

Я смотрю на свои руки. На них кровь. И они очень, очень белые, там, где крови нет. Как у того мужчины. Что со мной произошло?

Я разворачиваюсь и снова смотрю на него. Я сделала это в мгновение ока, быстрее, чем сердце пропустило удар. У меня... сердце больше не бьется. Что со мной произошло?

— Дорогая, — говорит мужчина. У него такая приятная улыбка. Я ему нравлюсь, насколько вижу, в отличие от... них. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — я слизываю кровь с губ. Так вкусно. Я пробовала кровь раньше, когда меня ранили, и тогда так не было. Что произошло?..

Я слышу чей-то крик и поворачиваю голову в ту сторону. Звучит знакомо, но вспоминать трудно.

— Это твой брат, — говорит мужчина. — Не волнуйся, дорогая, с ним все будет хорошо. С ним начали чуть позже тебя. Его раны были не так серьезны, как твои, и я подумал, что, возможно, ему можно позволить немного вырасти. Однако ему стало хуже и пришлось вмешаться.

— Я... не понимаю, — я касаюсь своей шеи, прямо под щекой, где снова разгорается пламя. Хочется пить. Как я могу так хотеть пить? Моя кожа такая гладкая. Я двигаю головой, но нет волос, что обычно щекотали шею. Я одета, но это не моя одежда, она слишком большая. Что со мной произошло?

— Что ты помнишь последнее? — спрашивает мужчина.

— Они кричали, что мы... ведьмы... — прошептала я. — Они ослепили меня, и я не могла остановить их, а Алек не успевал... а потом был огонь...

— Ведьмы, — повторяет он. — Интересно. Дорогая... — мне нравится, как он зовет меня, никто так хорошо не обращался ко мне, кроме Алека, который звал меня сестрой. — Мне ужасно жаль, что я не смог спасти тебя от случившегося. Я хотел подождать, пока тебе и твоему близнецу будет по крайней мере восемнадцать, прежде чем обратить вас. К сожалению, даже мое присутствие здесь, чтобы спасти ваши жизни, было случайным совпадением, и пришлось сделать вас бессмертными, чтобы вообще не потерять.

— Вы спасли меня? — спрашиваю я.

Он кивает.

— Ты особенная, знаешь ли. Как и твой брат. У тебя есть уникальная сила.

— Я могу причинять людям такую же боль, как испытала сама, — говорю я, но он должен знать это, и он кивает. — Это бесполезно.

Он улыбается.

— Ты упоминала, что они ослепили тебя. Тебе надо видеть того, кому ты хочешь причинить боль, так?

— Да, — Иногда мне даже казалось, что я вижу наносимую боль. Словно молния. Обычно это был лучший способ остановить людей от причинения боли мне. Я могла заставить их ощущать такую же боль. Я была той, кто выплевывала зубы, хромала, не могла видеть из-за заплывших глаз — но я могла заставить их ощущать то же самое.

Сейчас мне не больно, есть только жажда.

Но я могу вспомнить пламя.

— Дорогая, — говорит мужчина. — Некоторые люди с особыми силами обнаруживают, что после обращения они стали куда сильнее. Мне интересно, есть ли некто, на ком бы ты хотела попробовать свою? Тот, кто причинял тебе боль?

Он все еще улыбается.

— Я не помню, кто...

Он наклоняется ко мне.

— У меня тоже есть сила, — говорит он. — Одним касанием я могу узнать все о человеке. Когда я спас тебя из огня, я узнал все о тебе, дорогая. И я помню, кто вытащил тебя из дома, чтобы сжечь.

— Помнишь? — я не думаю, что хочу вспоминать все, что случалось со мной раньше. Не думаю, что мне это понравится. Но если он помнит их, то все в порядке. Он может сказать мне, кому я хочу причинить боль.

— Да, — он улыбается. — Дорогая, я приглядывал за тобой и твоим братом несколько лет. Я был очень, очень зол, когда узнал, что кто-то попытался убить тебя. На деле я почти убил его. Но потом подумал, что, возможно, ты бы хотела сделать это сама? Возможно, это ты должна свершить месть? Ты бы хотела этого, дорогая?

— Где он? — я смотрю на мужчину, он улыбается и гладит меня по голове — у меня нет волос, огонь сжег их полностью? Они отрастут обратно? — и ведет меня через деревню. Мой брат снова кричит, но мы идем не к нему, мы собираемся причинить боль тому, кто сделал это с нами. Никто не должен причинять мне боль, а если причинит, то должен страдать.

Он лежит связанным, с кляпом во рту, как те люди, которых я выпила. Он смотрит на меня и испытывает сильный страх; я вижу, как он дрожит, как бегают его глаза. Я могу убить его. Но не думаю, что это должно быть так быстро.

Я смотрю ему в глаза и делюсь своей болью…

* * *

— Джейн явно сильно предана Аро лично, — говорю я. — Алек…

* * *

...Первое, что я вижу, открыв глаза — Джейн. Я узнаю ее сразу. Она выглядит по-другому — ее волосы почти полностью сожжены, глаза ярко-красные, загар ушел, она выглядит словно сделанной из фарфора, но это все равно она.

— Сестра.

— Брат, — счастливо говорит она. — Тебя должна мучить жажда. Смотри, мастер оставил тебе немного...

Я не дожидаюсь, пока она закончит говорить; я уже вдохнул и развернулся, чтобы увидеть, куда она указывает, и поглотить это. Ох...

Она радостно улыбается, когда я останавливаюсь и оборачиваюсь обратно к ней. Она выглядит более счастливой, нежели за последние несколько лет.

— Сестра, что...

— О, это самое великолепное, — говорит она, и что бы ни случилось, что бы это ни был за мастер, по какой причине бы она ни улыбалась — все в порядке, если она счастлива…

* * *

— Тоже лоялен Аро, но только из-за Джейн; если она по какой-то причине уйдет, то он последует за ней, — сказала я. — Они оба принадлежали ему с самого начала, и с тех пор ничего не изменилось. Челси ничего с ними не делала. Она получает приказы от Аро, а он не видел причин создавать искусственную преданность, если они и так преданы ему. Близнецам в ковене нравятся и все остальные, однако отвечают они только перед ним. Самое близкий момент к тому, чтобы кто-то из них ушел, был когда Джейн поняла, что ее обратил Аро, со всеми вытекающими, и он справился с этим довольно быстро, выбрав момент для просьбы использовать ее силу на нем чисто из "любопытства". Это удовлетворило ее... чувство справедливости.

— Если его можно так назвать, — прошептал Джейк.

— Ну, "ее чувство, что любой, кто не считает ее неприкасаемой принцессой, должен гореть" произносить куда дольше, — сказала я.

— Только мне, — сказала Мэгги, — кажется так, или было бы и правда очень и очень полезно иметь Беллу под рукой? У меня нет совершенно никаких идей, кто еще, кроме нее, сможет разобраться с близнецами и Ренатой.

— Не только тебе, — сказала Шивон. — Но мы не знаем, как ее найти. Элспет, у тебя не было способа связаться с твоей матерью в случае вашего расставания?

— Нет. У нее нет телефона или постоянной почты, поскольку она не хотела, чтобы кто-то мог хоть как-то отследить ее. Для ее работы требовался почтовый адрес, однако это обычно была внутренняя почта, которая не принимала письма с внешних источников... — Шивон посмотрела на меня, как на полную дуру. — Что?

Шивон хлопнула себя по лбу с громким звуком.

— Скажи мне, на кого она работала, — прорычала она. — И я организую отправку нужного письма, Элспет, если это все, что мешает нам написать ей гребаное письмо.

Мэгги сказала:

— Хорошо, мы можем написать ей, и об этом надо было продумать вечность назад, однако насколько вероятно, что она проверит свою рабочую почту?

— Не слишком, однако это все равно куда лучше, нежели наобум лететь в Сан-Франциско и бродить по окрестностям в надежде, что она там, — ответила Шивон. — Элспет...

— Да, да, — прошептала я, после чего оттарабанила название компании и мамин адрес почты.

— С другой стороны, хорошо, что твой отец не узнал, как связаться с твоей матерью, поскольку рядом с ним ты могла думать только "ой, я не могу ей написать", — подбадривающе сказал Джейк. — Так что Вольтури не могут с ней связаться.

— У них есть Элис, — сказала Шивон. — Им не нужен почтовый адрес Беллы.

— Элис была у них и две недели назад, — сказала я. — Если они по какой-то причине не скрывали это от Адди, моей мамы у них не было... секунду…

* * *

— ...Я уже сказала, Аро, — говорит Элис. — Я не могу увидеть ее. С ней это всегда нестабильно.

— Но, моя дорогая, я думал, что это только из-за ее связи с волками, а не ее собственное свойство, — говорит Аро. — Адди, у тебя те же трудности?

Боль, появляющаяся каждый раз, когда я использую предвиденье Элис на чем-то трудном, привычно возникает позади глаз; я стараюсь игнорировать это и концентрируюсь сильнее на той, которая ускользает. Во всех смыслах слова. Я не могу вынести, что Белла все еще жива, что мы не сумели убить ее, когда казалось, что у нас получилось. Я никогда не ощущала себя такой разочарованной чем в тот момент, когда я почти ощущала вкус ее силы — и обнаружила, что мое зеркало полностью блокировано грудой осколков. Практически никто не может использовать свои способности в таком состоянии, без ощущения пространства и боли, которые возникают, когда вампир так тщательно разломан на части. Иначе бы мы никогда не смогли сдержать того парня, который умеет телепортироваться. Но некоторые могут использовать свои силы и в виде груды отдельных кусков. Похоже, Белла одна из таких. Может использовать это против меня — и это все равно что пытаться разгрызть нечто, не поддающееся моим зубам. Я почти ощутила боль в челюсти, когда коснулась ее.

Хотелось бы мне, чтобы она умерла еще тогда. Хотелось бы. Вот бы найти ее сейчас, мне или Элис, чтобы выследить ее и убить на этот раз наверняка, чтобы не существовало этой живой насмешки над моим жизненным предназначением.

Но я не получаю ничего, кроме головной боли.

— Я тоже ничего не вижу, — отвечаю я. — Ее... щит мог стать лучше в последнее время, или же изначально просто совпало, что она регулярно общалась с волками, когда этот аспект ее силы начал развиваться.

— Она могла найти других полувампиров, кроме Элспет, — сказала Элис. — Волки же все в деревне, верно?

— Да, полагаю, мы бы узнали, будь она там, — сухо говорит Аро. — Хорошо, я свяжусь с Джохэмом и узнаю, где его дочери. Хотя нет никакого очевидного способа противостоять той возможности, что она нашла каких-то еще гибридов, о которых мы не знаем, — он хмурится. — Продолжай проверять твою бывшую сестру примерно каждый час, Элис, дорогая. Она может не всегда находится рядом с теми, кто блокирует тебя, если это так. Выглядит неправдоподобным, что она противостоит тебе осознанно, поскольку она не может знать, что ты жива.

— Она почему-то передумала идти к Денали, — отмечает Элис.

— Да, — признает Аро. — Однако на это могло быть множество разных причин. Если твоя голова будет болеть слишком сильно, дай Алеку знать, чтобы он послужил тебе обезболивающим, пока ты будешь пророчествовать.

Он гладит Элис по щеке, выглядя великодушным, и она оживляется при упоминании возможности избежать дискомфорта.

У меня есть менее сложный способ избежать головной боли; я понимаю его распоряжение как разрешение прекратить и иду в подземелье. Оно выглядит таким пустым, когда там только Эдвард. Я касаюсь кучи обломков ногой; головная боль и проблески будущего уходят из моей головы, и на их место приходит звук.

Тут же, поняв, что его сила заменила силу Элис, он "говорит" со мной: “Пожалуйста, пожалуйста, не причиняй вред Белле, пожалуйста, все, что тебе надо — это правдоподобно угрожать причинить вред или убить Элспет, и даже если Белла не поверит, что ты убьешь меня, она может сделать все, что угодно, если ты попробуешь это, я знаю, Аро хотел добавить ее в стражу, он передумал только когда ты не смогла... Пожалуйста, пожалуйста, только не моя Белла…”

“Я не питаю никаких добрых чувств к твоей Белле”, — напоминаю я ему.

“Она нашла способ опустить свой щит для Джаспера, когда ей было нужно! — отчаянно пытается он. — Используй Элспет, заставь ее сделать это и для тебя, ты сможешь получить чертов вкус ее щита, который так хочешь заполучить. Господи, она будет очень зла на меня за предложение угрожать ее дочери, но Белла должна жить, я провел пять с половиной лет, считая, что ее нет, моя Белла должна жить. Адди, ты никогда не сможешь жить спокойно, если дашь Белле умереть, не приложив всех усилий, чтобы получить шанс скопировать ее... единственная сила, которую ты не смогла получить, когда попробовала…” Он пытается искушать меня, однако он готов сказать всё, что угодно, лишь бы его слова добавили шансов на выживание его жене.

И все же... какой была бы эта сила на вкус?...

* * *

Я вырываюсь из воспоминаний, не желая больше слушать, как мой отец пытается причинить мне боль, чтобы Вольтури могли контролировать мою мать. Это было странно... с одной стороны, я не любила его сейчас, и не уверена, любила ли когда-либо, но все равно ощущала себя преданной. Хотя это должно было быть предсказуемо. Он являлся вампиром, чья половинка в опасности. Даже без Челси он мог бы захотеть обменять меня на нее, хотя я и не была уверена. Но с другой стороны, я никогда мысленно не относила его к "плохим парням".

— Элспет, — спросил Джейк, взволнованно глядя на меня. — Что-то не так?

Я помотала головой — чтобы привести себя в порядок, а не в качестве ответа.

— Элис не может видеть мою маму, — прошептала я. — По крайней мере, Адди в этом уверена. Либо это нечто новое в ее щите, либо моя мама находится постоянно рядом с полувампиром или волком, про которых Вольтури не в курсе. Они связывались с Джохэмом, его дочери были с ним и ничего не знали о ней, а Нагуэль был дома, когда ему звонили, и он тоже ничего не знал. Все волки и Коди в деревне. И я знаю, что это не я с ней.

— Что-то не так, Элспет? — мягко надавил Джейк.

Я не хотела формулировать словами, так что толкнула память к нему. Пока он просматривал ее, Мэгги сказала:

— Итак, ты знаешь, где бы она могла найти полувампира или оборотня?

Я задумалась.

— Полагаю, это мог бы быть некто вроде Эмбри, чья мама не переехала в резервацию Квилетов, — предположила я. Вампиры непонимающе смотрели на меня, так что я объяснила: — Эмбри оказался волком, однако его мать была из Мака, и все думали, что отец тоже был из них и что она оставила его. Если бы она не переехала, Эмбри прямо сейчас был бы неактивным волком в резервации Мака, и его мама тоже была бы там, и до сих пор жива. Где-то может быть некто вроде нее, кто остался со своим ребенком-волком; моя мама могла бы направиться в их резервацию и побродить по округе.

— Интересно, — сказала Шивон. — Однако все равно остается вопрос, почему она изменила свой маршрут, когда Элис видела ее идущей к Денали, хотя...

— Так напиши уже ей письмо, — сказала Мэгги.

— Все еще светло, — сказала Шивон. — Дай час, а потом мы доберемся до компьютера и посмотрим, что я могу сделать...

— Этот ублюдок! — внезапно заорал Джейк.

— Кто? — спросила Мэгги.

— Эдвард! — кипел он. — Он...

— Джейк, — прошептала я. — Если бы кто-то хотел убить меня и ты бы считал, что можешь спасти меня, предложив угрожать, скажем, одной из твоих сестер, или...

— Ты оправдываешь его? — воскликнул Джейк. — Ты его дочь! Это его работа — присматривать за тобой, а не твоя — быть жертвенным ягненком, чтобы не дать ему погрязнуть в еще большей ненависти к себе, чем обычно. Ты заметила, как он ныл своим "голосом"? Он это всерьез? Это...

Я хотела, чтобы он прекратил, и, не думая, послала другую часть памяти.

Память моего отца, когда он решил, что мама мертва.

Это была всего лишь секунда, так что Джейк отреагировал тут же.

— Ай! — сказал он, вздрогнув; слезы показались у него на глазах. — Элспет, зачем ты это сделала? Это были самые депрессивные мысли, что у меня когда-либо были...

— Вот зачем, — сказала я. — Мне не нравится, что он сделал. Мне это не нравится вообще, и я не оправдываю его. Но я не могу просто сказать "мой папа должен быть ужасным человеком из-за этого" и позволить тебе ругать его, поскольку у меня есть все его воспоминания вплоть до... ммм, двадцать второго мая, и он просто любит мою маму так сильно, как и… и... ну, хотя бы я любила ее тоже. Ей пришлось создать правило для меня, что я должна сотрудничать с Вольтури и дать им нанести ей вред, если это позволит мне остаться в безопасности. Я должна была любить ее достаточно, чтобы потребовалось такое правило, я должна была любить ее достаточно, чтобы однажды оказаться готовой пожертвовать собой ради нее , должна была любить достаточно, чтобы идея моего папы выглядела для меня хорошей...

— Это ужасная идея, — сказал Джейк.

— Мне не нравится это, я сказала, что мне это не нравится, но я передала тебе всего секунду того, как ощущал себя папа, когда решил, что мама мертва, а у меня в голове годы такой памяти. Может он был слабым или плохим отцом, но он просто не хотел снова это ощущать, и можешь ли ты винить его за это? Хочешь снова такое ощутить? У меня есть много такого. Очень, — быстро сказала я. — Это как после того, как Джейн использовала на мне свою силу — я была готова делать все, что она скажет, лишь бы она не сделала этого со мной снова — он просто не хочет снова думать, что мама мертва. Я не могу сказать точно, о чем он думал, когда говорил это, кроме поверхностных мыслей, которые Адди считала через его силу, поскольку последний раз Адди касалась Аро днем ранее, но это вполне очевидно...

Где-то в середине этого потока слов выражение лица Джейка сменилось со злости на чистое "выражение запечатлившегося". Он потянулся и обнял меня, и я наклонилась к нему.

— Все сложно, — прошептала я ему.

— Похоже на то, — тихо ответил он.

Повисло молчание, прерванное чиханием Джейка.

— Плесень, — прошептал он. Мэгги неловко засмеялась.

— Итак, — сказала Шивон, спустя еще одну секунду тишины. — Что еще? Элспет, есть ли еще какие-то подходящие способы связи, которые ты не потрудилась упомянуть?

— У нее нет телефона, нет адреса, нет никаких аккаунтов в мессенджерах... мне жаль, что я не упоминала ее рабочую почту ранее, но я правда не думаю, что есть что-то еще, — сказала я.

Шивон кивнула и посмотрела в окно. Солнце еще не село, однако на небе сгущались тучи.

— Лиам, — сказала она. — Иди доберись до компьютера и найди способ написать Белле. Как справишься, возвращайся с чем-то, на чем можно будет получить от нее ответ. И потом будем ждать.