Radiance - Сияние истины (джен)

Я узнала это прикосновение к моей руке. Ощущение исчезло, когда я села, но, повернув голову, я увидела знакомое лицо.

— М... — запнулась я, однако решила, что будет нелепо давиться, называя свою собственную маму так, как я всегда звала ее, Челси там на меня повлияла или не Челси. — Мама.

— Доброе утро, Элспет, — сказала она мягко и тепло.

Ее голос звучал абсолютно нормально, хотя в глазах был странный блеск. Не совсем счастье, но словно она долго искала что-то и наконец нащупала краешек. Она, похоже, смотрела мой сон, и я не могла понять, почему не заметила, как она взяла меня за руку. Я решила, что, наверное, ощущение было привычным для меня, пробуждавшейся так пять лет каждый день, и поэтому я не среагировала.

— Что ты тут делаешь? Как ты нашла меня? Что происходит? — затараторила я.

— Это очень длинная история, — сказала она. — Ты в порядке? Что ты тут делаешь?

— Я в порядке, — сказала я. Лениво переслала ей выжимку памяти, после чего глянула в сторону Джейка. Он крепко спал, наполовину высунувшись из спального мешка. — Твоя очередь, — подсказала я, после того как она моргнула пару раз.

— С чего начать? — спросила она.

Она тщательно осмотрела меня, словно я могла прятать какую-то страшную рану, которую она еще не заметила, будто я могла ей солгать о том, что со мной все в порядке.

— Я знаю, что ты направлялась в Денали до тридцатого марта, — сказала я, — и что ты туда не добралась.

Она кивнула.

— Ну, я встретила, смотри... — она мотнула головой влево, словно бы на что-то показывая.

— А? — сказала я.

Она мгновение смотрела на меня, потом встала, повернулась налево и начала кричать... причем, похоже, не на меня...

— Ты проявишься уже? Это нелепо. Я могу видеть все, что ты делаешь, Элспет безобидна, Джейкоб спит. Так почему...

— Это мое обычное состояние, — сказала Аллирия, и я с удивлением поняла, что она стояла тут изначально.

— А знаешь, какое мое обычное состояние? Не прикрывать тебя от твоего преследователя. Было бы неплохо расслабиться и просто перестать стараться это делать. Хочешь? Не играй тут в свои игры с моей дочерью, — огрызнулась мама.

— Ты прикрываешь меня сейчас? — спросила Аллирия, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Прикрывала, пока не была грубо отвлечена тем, что ты скрываешь свое существование от кого-то, с кем я пытаюсь поговорить о тебе, — резко ответила мама. — Я сумела держать тебя под щитом весь полет сюда, так что ты могла бы и подождать со своей паранойей. Оставайся. На. Виду. Пожалуйста.

— ...То есть вы встретились, — сказала я, моргая и переводя взгляд с мамы на Аллирию и обратно.

— Да, мы встретились, — сказала мама, устало вздохнув. — Я заметила ее по пути в Денали. Элизар взял ее на охоту, поскольку она не могла сама ходить, серьезно пострадав в той битве, где ты ее последний раз видела, а поскольку он был единственным, кто мог за ней уследить, то и нянчился с ней. В итоге этой длинной и неловкой встречи, во время которой я узнала, что Элизар — вместе со своей парой и сестрами — является предателем, Аллирия подбила меня попробовать накрыть щитом кого-то еще. А именно — её. Моя сила небезупречно работает против Элизара, однако кое-какую защиту даёт, и в сочетании с ее прикрытием для меня мы обе стали достаточно незаметными, чтобы я смогла взять её и унести прежде, чем потеряла контроль над общим щитом.

— Да, и она до сих пор не может удерживать его долго, — ехидно сказала Аллирия.

— А ты не можешь скрывать меня, когда спишь, — прошипела на неё мама. — Тогда произошла та еще ситуация, не так ли...

— Это была не моя вина! — воскликнула Аллирия. — Ты настояла на полёте и ни разу не упомянула, что полетим на восток, разумеется, я уснула рано!

Мама закатила глаза.

— В любом случае, — сказала она, — мы путешествуем вместе. Аллирия предложила почти все время проводить в полете, чтобы не попасться Деметрию, поскольку я не могу долго поддерживать щит вокруг второго человека. Но мы уже месяц бродили по окрестным местам, и моя способность прикрывать, похоже, стабилизировалась, но все еще недостаточно надежна, чтобы мы могли просто прийти в Вольтерру и вытащить твоего отца, так что мы решили проверить дома семьи, но ничего не нашли. Поэтому и вернулись сюда. Если уж на то пошло, я могла бы, наверное, сдерживать Элизара и Кэйт достаточно долго, чтобы позволить Аллирии вырубить Таню и Кармен, а потом получилась бы почти равная битва, из которой мы сумели бы при необходимости сбежать — это не означает гарантированный смертный приговор, как если быть пойманными врасплох без щитов в Вольтерре — однако мы учуяли волка по дороге из аэропорта.

— Джейкоб, — догадалась я.

— Именно, — ответила она. — Поэтому мы пошли по следу и... вот она ты, — она протянула холодную руку и убрала прядь волос у меня с лица. — Ты обрезала волосы... — в ее голосе слышалось разочарование.

Я кивнула, проигнорировав её тон.

— Почему бы просто не дать Деметрию найти вас, — спросила я, — а потом убить его?

Казалось, это первый логичный вопрос, который могла задать Аллирия.

— Я не могу сражаться с ним, он слишком хорошо натренирован и в битве не полагается на свой дар, как, скажем, Кэйт, — сказала мама. — А Аллирия должна находиться очень близко, чтобы скрыть кого-то, так что в сражении ее сила будет не слишком полезна — я смогу нанести только один удар, будучи сокрытой, прежде чем он отшвырнет меня футов на сорок просто рефлекторно, после чего она не сможет меня прикрывать и со мной будет покончено, ну, или по крайней мере я потеряю возможность защищать её.

— О, — сказала я, — ну, полагаю... вам повезло. Сражаться с Денали будет не нужно.

— Похоже, что так, — согласилась мама.

— Я бы тоже хотела знать, что происходит, — сказала Аллирия, и я рассеянно послала ей ту же выжимку.

— Вам не следует идти к Денали, — сказала я. — Аллирия заблокирует видение Элис; такое, как минимум, возможно, Элис точно не знает, как это будет работать с ее способностью... а они не хотят вызывать подозрений, по крайней мере пока, так что так что даже одной тебе, мам, идти туда нельзя. Я думаю, кто-нибудь придет сегодня проведать меня, так что вы сможете с ними поговорить тут, если захотите.

Мама кивнула, потом внезапно нахмурилась, глядя куда-то в пустоту, что сказало мне о том, что она просматривает посланную мной память, а не смотрит куда-то в реальном мире.

— Челси... — прошептала она.

— Я предупреждала тебя, — сказала Аллирия, — предупреждала.

— Я помню, — рассеянно сказала мама. — Элспет, милая, помнишь, как я говорила тебе, что никогда никого не убивала и вообще придерживаюсь правила никого не убивать?

— Да, — сказала я.

— Я очень, очень постараюсь сделать исключение, — резко сказала она, стискивая кулаки. — Возможно, несколько. Но как минимум одно — точно.

Я полностью выбралась из спального мешка и села, обхватив колени руками.

— Расскажи Шивон, — сказала я. — Челси не слишком хороша в сражениях, — она кивнула и начала ходить туда-сюда. — Аллирия рассказала тебе про папу, так? — спросила я.

— Разумеется, рассказала, — сказала Аллирия. — Я не тупая. Если бы Изабелла как-то узнала, что я знала, что ее пара жива, и не проинформировала её, как долго бы я еще прожила?

Мама сжала челюсти и закрыла глаза. Она потянулась рукой к медальону на шее и открыла его; часть пепла высыпалась на ладонь.

— Аллирия сказала мне, — подтвердила она. — Полагаю, это... от Ирины?

— Да, — сказала я, сложив воедино память Аро и все, что я слышала о том дне от мамы.

Она посмотрела еще немного на пепел и убрала его обратно в медальон.

— Полагаю, я могу отдать это ее сестрам, — прошептала она.

— Скорее всего, они будут признательны, — сказала я.

— Он думал, что я мертва, не так ли, — спустя мгновение проговорила она. — Все это время он считал, что я мертва.

— Пока я не сказала ему обратное, — ответила я. — Полагаю, в какой-то момент ты должна была быть иммунна к способностям Маркуса, иначе он бы сумел увидеть связь пары, когда посмотрел бы на... папу... а он не смог. Вероятно, это случилось незаметно для тебя после обращения в вампира, поскольку когда ты была человеком, Маркус мог видеть твою связь с другими людьми.

— Хм, — рассеянно ответила она, прикусив губу, как она делала обычно в тех случаях, когда ее отвлекало нечто, что расстраивало ее.

— Ты хочешь, чтобы я показала тебе... — начала я.

— Да, — сразу же сказала она.

— Дай закончить, — сказала я, и она нахмурилась с сожалением. Меня внезапно ошеломило осознание того, какая же она молодая, насколько моложе, чем выглядит. Она могла бы говорить, что я ее сестра, и кто угодно поверил бы, если бы не знал правду. Вечно семнадцать лет, как у папы. Это было лучше видно теперь, когда я не была привязана к ней и когда та часть меня, которая автоматически ассоциировала с мамой уважение к старшим, была уничтожена со всем остальным, что хотела Челси.

Она выжидательно смотрела, пока я закончу свой вопрос, что я и сделала:

— Ты хочешь только те воспоминания, когда я говорила с ним, или и его воспоминания до двадцать шестого мая этого года тоже? — спросила я. Выжимка должна была объяснить, почему они у меня есть и почему мне не надо затрачивать сто десять лет на их передачу. — Они в основном неприятные, он тогда обычно был несчастлив, особенно в последние пять лет. Я могу просто послать те, что с января по конец октября две тысячи пятого. Это наиболее счастливые части, — предупредила я, прежде чем она ответила.

Эти месяцы охватывали тот период, когда мои родители знали о существовании друг друга. До этого они не были знакомы. А после — посчитали друг друга мертвыми.

Она продолжала аккуратно прикусывать губу.

— Это та трансоподобная штука, от которой мне придется долго восстанавливаться?

— Не знаю, — сказала я. — Шивон получила полный заряд и пришла в сознание через четырнадцать часов. Но я правда не знаю, займет ли обработка столетия меньше времени, чем пару миллионов лет. Она определенно не обработала все сознательно в тот раз.

Мама закрыла глаза.

— Начни с хороших частей, — наконец сказала она. Я выбрала начало и конец воспоминаний из памяти папы, изолировала часть своих и послала их вместе. Мама пару минут шаталась, но не упала, и наконец отчетливо прошептала:

— Спасибо.

— Пожалуйста, — вежливо ответила я.

— Мне все еще надо оставаться не скрытой? — пожаловалась Аллирия.

— Думаю, — сказала я еще до того, как мама ответила хоть что-либо, — что тебе надо оставаться не скрытой, чтобы те, кто может сюда прийти и навестить меня, особенно Шивон, не передумали это делать под действием твоей силы. Ты можешь делать перерывы, если мама будет предупреждать тебя, когда кто-то идет раньше времени; она слышит лучше нас обоих. Шивон, кстати, должна быть способна планировать, помня о тебе, поскольку её планы — это дар, и если я понимаю правильно, она сможет вспомнить тебя, независимо от того, скрыта ли ты, ей для этого не обязательно взаимодействовать с тобой, когда включена твоя способность. Верно?

— Да, — сказала Аллирия.

— Шивон не... — начала моя мама, а потом нахмурилась. — О, точно, вероятно, должна. Это другой случай, когда все было передано сразу за один раз...

— О, — добавила я, вспомнив один из фрагментов разговора об Аллирии, который я запомнила в самолете, — она раздумывала над тем, чтобы связаться с твоими детьми, Аллирия, чтобы выяснить, есть ли у них возможность добраться до тебя. Вероятно, она считает, что твое присутствие очень важно, если планировала это сделать...

— Кстати, это бы не сработало, — сказала Аллирия, глядя в сторону.

— Я знаю. Она, вероятно, рассуждала об этом в той части разговора, которая прошла мимо моего внимания, — предположила я, вспомнив кое-что из ряда воспоминаний, который игнорировала ранее…

* * *

...Он найдет меня. Я знаю, в конце концов он меня найдет. Я недостаточно быстрая. Будь у меня возможность прожить в вакууме, я бы улетела на космическом шаттле, но у меня такой возможности нет, и я все же не готова выбрать смерть, лишь бы сбежать от него... по крайней мере, пока. Возможно, позднее я передумаю.

Итак, он найдет меня. В детстве я не могла заставить себя бодрствовать, чтобы избежать обычных кошмаров. А теперь и от этого спрятаться не могу, по крайней мере, надолго.

Но я не собираюсь облегчать ему жизнь и не должна натолкнуть его на мысль, что он может использовать моих детей. Это именно то, что он мог бы сделать: представить, что я должна с радостью привести их в тот ад, который он создал для меня. Лучше отпустить их. Лучше сделать вид для всех, что мне плевать на них. После такого, я не должна навещать их, не должна позволить им найти меня до моего отъезда, просто поджидая в нужном аэропорту. И не должна навести его мы на мысль об их похищении.

По крайней мере, они не будут скучать по мне.

Я надеюсь, что в свое время найду их всех. Если я умна, то он никогда не поймет, что у меня вообще есть дети. Он никогда не поймет, что эти города важны для меня. Он никогда не придет к ним на порог.

Мой старший, мой сын. Я нахожу его дом в Сан-Хуане. Я вхожу. Обнимаю его, хотя он даже не замечает, что я здесь; целую его волосы, а он даже не знает, что не один; снимаю со стены аккуратно отмеченную контактную информацию для срочных случаев. И буквально вырываю себя отсюда.

Моя дочь, мой средний ребенок. Она живет в Монтевидео, однако ее нет в новом доме, когда я прихожу. Она часто переезжает, как я найду ее позже, когда будет безопасно, если будет?.. Она замужем, притворяется человеком, у нее есть дети, драгоценные яркоглазые малыши. Я не знаю, что она будет делать, когда окружающим станет ясно, что она выглядит слишком юной. Она никогда раньше не пыталась осесть на одном месте. Но она сделала меня бабушкой. Я хочу фотографии. Их фотографии повсюду, и я могу их взять — но тогда он поймает меня с ними. И все будет напрасно. Он решит, что раз я хочу фотографии внуков, то хочу, чтобы и сами внуки были рядом. И я хочу. Но не с ним. Я удаляю свой безымянный номер из ее адресной книги и оставляю фотографии там, где они лежат.

Моя малышка, моя младшая, ей всего двенадцать. Она в Порт-Элизабет. Со стен на меня смотрят заманчивые фотографии семьи. Я достаю телефон у нее из кармана, удаляю свой номер и кладу обратно. Она стоит на месте, не обращая внимания, что она не может идти, пока я не отпускаю ее, а потом продолжает свой путь.

Мне так хочется сказать ей, что я тут, объяснить по какой причине я тут, что и зачем я сделала. Но она все равно не запомнит. Она может подумать обо мне случайно, когда я раскроюсь, чтобы поговорить с кем-то, кроме него. Но она не должна знать, как найти меня в Вольтерре. Она не должна оказаться там, чего бы мне это ни стоило.

Я еще раз целую свою дочку в лоб и убегаю.

Он ловит меня, когда я схожу с самолета в Греции…

* * *

— Хватит, — сказала Аллирия, и судя по ее взгляду, она повторила это несколько раз, прежде чем я услышала. — Хватит, хватит.

Я выныриваю из памяти.

— Что?

— Я не хочу, чтобы ты смотрела мои воспоминания, — сухо говорит она. — Я могла бы заставить тебя прекратить, если бы скрылась, однако Изабелла будет возражать. Поэтому я прошу. Пожалуйста, прекрати. Оставь их в покое.

— Я постараюсь, — сказала я, отталкивая воспоминания. Они не так уж сильно привлекали меня, по крайней мере, недавние. Воспоминания до встречи с Деметрием были лучше, однако у меня и так хватало всякого, что можно было бы посмотреть и без ее воспоминаний.

— Я понимаю, ты не по своей воле получила все эти воспоминания, — задумчиво сказала мама, — но учитывая, что все они есть у тебя, , действительно ли было необходимо передать их все без разбору Шивон?..

— Если бы я отдавала не все, то среди прочего она бы не узнала про Аллирию, — отметила я. — Я бы подсознательно не стала передавать информацию про нее, считая неважной. И она может использовать воспоминания куда лучше, чем я, даже в отрыве от ее волшебной способности к планированию. Нам как бы нужна Шивон, учитывая, что у Адди копия ее силы.

Моя мама задумалась на мгновение, а потом встряхнулась, словно бы сбрасывая с себя что-то:

— Ты права. Личная тайна все равно покатилась к чертям еще в тот момент, когда Аро изначально украл эти воспоминания...

— И все стало еще хуже, когда Адди ударила памятью по всем в радиусе действия силы в главном здании, — сказала я.

— Знаешь, — отметила она дальше, — я правда должна была догадаться, что Сашу подставили. Это не имело смысла. Еще в первый раз, когда услышала об этом, я так и сказала. Но в то время это казалось неважным... и даже если бы я обдумала это, у меня не было способа проверить свои предположения.

— Ещ пя минут, — пробубнил Джейк из своего спального мешка.

Я повернулась.

— Все нормально, можешь спать, — сказала я.

— Пять... — сказал Джейк, после чего моргнул и вяло посмотрел на маму и Аллирию. — Хм? — Он мгновенно сел, не отрывая от них взгляд. — Белла? И ты еще кто?

— Это Аллирия, — сказала мама.

— О которой говорила Шивон? — спросил Джейкоб. Я кивнула. — Эм, приятно познакомиться, но какого черта вы тут делаете?

Мама повторила объяснение, которое уже дала мне, после чего сказала:

— Я слышу как кто-то приближается, их двое. Аллирия, не скрывайся.

— Как долго, по-твоему, я должна это делать? — прошипела Аллирия, в ее голосе слышалось напряжение, хотя я не могла сказать, притворяется ли она или нет (я непроизвольно вспомнила, что иногда она притворялась, пусть и не всегда).

— Если тебе станет совсем уж невмоготу, можешь найти место, где ты не будешь влиять на Джейкоба или любых посетителей, пойти туда, передохнуть и возвращаться обратно, — разрешила моя мама.

Тут из-за склона горы показались дедушка с бабушкой.

Мама сорвалась с места как пуля, без колебаний влетев в объятия Эсме, а потом повернулась обнять и Карлайла тоже.

— Я скучала по вам, — еле слышно уловила я с такого расстояния, после чего все трое несколько раз выкрикнули имена друг друга, а моя мама быстро вывалила на них свою историю, оправдания, почему она исчезла из их жизни, и отчаянные извинения за это.

Я завидовала.

Челси никогда не разрушала отношения мамы. Прежде всего, она их даже не ощущала. Даже когда мама была человеком и ее щит был куда менее впечатляющ и когда Маркус мог видеть потоки света, идущие от нее, Челси вообще ничего от нее не ощущала. Она даже добрых полторы минуты развлекала себя гипотезой, что моей маме просто плевать на всех, однако потом сдалась и признала, что ее правда блокируют.

И вот так теперь мама получила свое воссоединение, объятия, в которых каждый что-то ощущает к другому, она и правда рада видеть их, вместо того, чтобы испытывать неловкость за то, что обязана чувствовать то, чего на деле не чувствует. Ей не надо было снова и снова извиняться за то, что она стала жертвой Челси.

Разумеется, когда я задумалась об этом, то поняла, что если бы Вольтури поймали меня и обнаружили, что я защищена подобно ей, то скорее всего убили бы, как пытались убить её (и меня было бы убить куда проще, даже с маминым щитом). Даже Джейкоб не стоил бы неудобств со мной; Адди не компенсировала бы потерю отдельных волков. Брейди умер просто потому что Пера на считала его своей парой, а они не хотели, чтобы он бегал вокруг нее.

Так что, может, и лучше, что у меня не было маминого дара.

Но пока она вела родственников к нам, я все еще немного завидовала.

Джейкоб, похоже, ощутил мой дискомфорт и положил тяжелую руку мне на плечо.

— Ты в порядке? — спросил он.

— По большей части, — сказала я.

Мама представила Карлайла и Эсме Аллирии, которая уже, видимо, начала ощущать себя неловко из-за всего направленного на нее внимания, которое ей было запрещено сбрасывать, однако она говорила с ними достаточно вежливо, после чего попросила меня объяснить всем ситуацию с Деметрием, чтобы ей не надо было пересказывать все заново. Я объяснила. Эсме тут же решила, что Аллирию нужно обнять, что та выдержала с удивительным изяществом, хотя не обняла Эсме в ответ.

— Если ты можешь оставаться, так сказать, на виду, — уверил ее Карлайл, — мы сможем защитить тебя, когда он прибудет сюда.

— На самом деле, — сказала я, — было бы удобно, если бы Деметрий исчез как можно раньше. Он не держит связь с Вольтеррой, пока он... ищет... Аллирию, он ушел меньше недели назад и чаще всего уходит так на две-три недели. И он всегда в таком путешествии блокирован для Элис, поскольку каждый ход делает под ее тенью. У них нет никакого способа узнать, что он мертв, разве что только попробовать заставить Дви связаться с ним, однако телепатия Дви добровольна — отсутствие ответа можно интерпретировать и как то, что Деметрий просто не хочет отвлекаться. Или просто не любит общаться телепатически — по этой причине Денали общаются с Вольтури через электронную почту, вместо того, чтобы с ними говорила Адди, взявшая силу у Дви. Далеко не сразу кто-либо в Денали узнает, что случилось, если Деметрий появится здесь и... и будет убит.

— А остальные могут сами начинать разговор с Дви? — спросила Аллирия. — Я никогда до конца не могла понять.

— Нет, ему изначально нужно осознанно ждать сообщения от определенного человека, так просто привлечь его внимание нельзя, — сказала я.

— Насколько Деметрий хорош в сражении? — с волнением спросила Эсме.

— Он хорош, — сказала я, — но ничего выдающегося. Тренирован, но не особенно талантлив в этом. Шивон легко справится с ним, как и Лиам. Кэйт тоже может. Возможно, вы с дедушкой и мамой, но тут я не уверена, скорее всего, кто-то из вас пострадает, — я не стала упоминать Джейка, поскольку не хотела, чтобы он умер от укуса вампира. Все преимущество волков было завязано на их координации друг с другом, так что у вампира просто не оставалось времени, чтобы кого-то укусить, однако Джейк был один.

— Мне нужен отдых, — прошептала Аллирия и скрылась на другой стороне горы.

— Раскройся, прежде чем звать на помощь, если она или что-то еще тебе понадобится, — громко сказала мама, — чтобы не только я могла это заметить.

— С кем ты разговариваешь? — спросила я её.

— Не обращай внимания, Элспет, — вздохнула она. — Это не важно, — что походило на правду. Она обняла меня, кинула на Джейка взгляд одобрения, словно бы благодаря его, как Эсме днем ранее, за то, что приглядывает за мной. Наконец, она продолжила: — Я рада, что у Элспет был кто-то, на кого она могла во всем этом положиться.

Джейк вежливо кивнул, однако она продолжала смотреть на него смутно напряженным взглядом, который был почему-то знакомым, хотя я раньше сама такого не видела. Наконец, спустя пару секунд я поняла: это был взгляд, которым мама показывала папе того, у кого надо прочесть мысли и предупредить, если что-то не так. Они не договаривались об этом напрямую, однако со временем он привык к этому и никогда не ошибался с такими взглядами. Я не совсем понимала, почему у нее сейчас такое выражение лица, когда папы нет рядом. Может, понимание того, что он жив, воскресило старые привычки.

Джейк всегда был добр ко мне и ничего такого страшного между нами не происходило, уверила её я. Ее лицо расслабилось, и она повернулась обратно к Эсме и Карлайлу. Она попросила, чтобы ей рассказали, что она пропустила за последние пять лет из того, что пропустила в своем рассказе я.

Карлайл дошел до середины забавного рассказа про в конечном итоге обреченную на провал попытку Розали открыть свой автомагазин, когда все три вампира внезапно замерли, услышав нечто, недоступное мне.

А потом ставшее доступным, когда я внезапно снова вспомнила Аллирию — беспомощный отчаянный крик ярости, который я уже слышала внутри себя дюжину раз.