Белый авангард (гет)

Солнце, сначала ярко оранжевое и веселое, а затем постепенно краснеющее, будто от смущения, медленно ползло к горизонту. Небу меняло цвет каждые несколько минут: скачала мягкие, пастельные и чувственные, а затем яркие и страстные краски сменяли друг друга. И чем ближе солнце спускалось к горизонту, тем сильнее был накал, так и нарастала страсть в огненном танце облаков. А потом наступала ночь: тихая, задумчивая, наполненная сном. Все замирало в ожидании рассвета. И он наступал: медленно, даже торжественно розовел восток.

Мягкий ветер раздувал волосы, спутывая иссиня черные и рыжевато русые пряди приникших друг к другу людей. Тесные объятия, сбивчивое дыхание и чувственные прикосновения не прекращались ни на секунду, заставляя вздрагивать от восторга и наслаждения. В такие минуты с Игорем Кире казалось, что она взлетает над землей, что проблемы исчезают, а заботы растворяются в облаках, а был только Игорь — он помогал ей взлететь, но не давал упасть. Он рядом — и это главное, только это важно сейчас и всегда. О завтра можно будет подумать потом.

В последние дни Игорь и Кира практически не расставались: Кира исправно (но не без усилий) посещала занятия, а после, Игорь непременно ожидал ее на стоянке, и остаток дня они проводили вместе. Приближалась зимняя сессия, и основная масса студентов в кои-то веки вспомнили про учебники. Только вот какая может быть учеба, когда любовь столь сильна? Пару вечеров Кира с титаническим усилием выбила для занятий, но Игорь ее оставить не пожелал, и, не смотря на то, что в большинстве случаев его присутствие больше отвлекало, чем помогало, в этот раз ему удалось помочь. Нападения демонов на время прекратились, и парочка могла посвятить это время друг другу.

Насколько желанными были их встречи, настолько же болезненными были и расставания: когда Игорь был рядом, Кира с легкостью забывала обо всех заботах, но как только он исчезал, то в мгновение ока возвращались сомнения и страх. Часы тикали… «Сколько мне еще осталось счастья? Когда уйдут его чувства ко мне?» — эти вопросы мучили девушку в минуты одиночества. Кира чувствовала, насколько важно его присутствие в ее жизни — просто жизненно важно. Когда он уходил даже на короткое время, у Киры появлялось ощущение, что мир выцвел, лишился почти всего, что было для нее важным. Нет, она совершенно не представляла себе, как будет жить без него.

Хотя, стоит отметить, что и Игорь с большой неохотой расставался с Кирой даже на жалкие несколько минут, что они могли скоротать вдвоем. Кира видела, как счастье загорается серых глазах каждый раз, когда он смотрел на нее, и не могла не ответить тем же. Когда он смотрел так, то ей было сложнее представить, что их отношениям неминуемо настанет конец — почему-то с каждым днем в это верилось все с большим трудом. Разум упорно твердил одно, но сердце верило: он не уйдет, не сможет.

Девушка уже и думать забыла, сколько правил они нарушили, став парой. Но это уже никого не волновало, даже Лешу и Диму, которые, видя как счастлива сестра, противиться отношениям не стали. Наверное, во многом подобная сговорчивость появилась от того, что все маги верили в Предназначение, так как сами являются живыми доказательствами его существования. Наша судьба по-прежнему в наших руках, но это не мешает кому-то наверху легонько направлять ее, подталкивая фигурки друг к другу на шахматной доске.

Но, не смотря ни на что, каждое его «люблю» острой иголкой кололо уязвимое сердце, и из-за этого она боялась его потерять еще отчаянней. Кира старалась, как могла, жить сегодняшним днем, наслаждаться каждой их минутой, не оглядываясь на прошлое и уж тем более не зарекаясь на будущее: сейчас он ее любит, и потому сейчас она счастлива. Пусть этой ночью Кира не сомкнет глаз, зато все утро до этого будет нежиться в его теплом свете льдисто-серых глаз, пусть ночью сердце будет разрываться от боли, но утро принесет с собой счастье от встречи. Кира играла свою роль, зная, что за те мгновения счастья отдаст все. И он никогда не узнает об этой жертве, пусть так и будет.

На берегу шипели волны, перекатывая песок и сглатывая цепочки следов, брызги бриллиантами блестели на свету. Солнце было везде: в переплетенных пальцах, в горящих глазах, в шелестящем шепоте и нежных улыбках — солнце светило, переливалось и вспыхивало. Солнце сияло, мягко ослепляя и сбивая дыхание. Оно согревало. Волна снова досадливо зашипела, признавая свою неспособность подобраться ближе к влюбленным с единственным намерением прикоснуться к самому совершенному творению — к любви.

Кира не знала, сколько часов она провела на этом пляже, знала только, что это совершенно не имеет значения. Потому что рядом он. Это он обнимает и целует ее так нежно, будто она из фарфора, это он смотрит в ее глаза, будто никогда не видел ничего совершеннее… И она оглушительно счастлива, потому что счастлив он. Тот, кто носил самое прекрасное на свете имя: Игорь. Ее воздух и ее сердце, потому что без него сердце биться перестанет, воздух опустеет, а может, и вовсе исчезнет. И так будет всегда: на двоих одно сердце, один воздух и одна судьба.

В какой-то из дней Кира решилась разрушить идиллию и спросить про Виктора: кто он и откуда. Игорь немного напрягся, но все-таки ответил. Виктор — это очень старый друг (Игорь даже не брался гадать, насколько давно Виктор — друг, и насколько он стар), один из тех, с кем невозможно заскучать ввиду полного отсутствия принципов и совести. Демон высочайшего ранга (как поняла Кира, Виктор — кто-то вроде начальника на Земле), обожающий ровно раз в полвека заявляться без приглашения «на чашечку кофе», — которую он непременно получал, так как выгнать его Игорю было не под силу, хотя, не особо и хотелось. Так же, Игорь сконфужено сообщил, что к скорому времени он точно осчастливит их своим присутствием — он к тому же еще и любопытный.

Крыть «любопытный» было нечем. Перспектива снова встретиться с таким врагом, к тому же еще и не иметь ни единого шанса атаковать или же защититься, совсем не радовала. Конечно, Игорь заверил, что причинить ей вред он не посмеет, так как она под защитой Игоря, но как можно быть спокойной в подобной ситуации? На вопрос — не выдаст ли их Виктор, Игорь уверенно ответил, что такого точно не произойдет, уточнив, что Виктор это не сделает не от большой любви и крепкой дружбы, а потому что Виктору будет не с кем играть в шахматы. Весомый аргумент. Кира представила, как Виктор крутит в пальцах ручку, сосредоточенно гипнотизируя листок бумаги, на котором приведены пункты «за» и «против» сохранности секрета Игоря. И не смотря на внушительный список «против», возглавлял который «ад на Земле», единственное «за», — шахматы— перевесило все, и заставило Виктора сжечь листок заодно с парочкой гектаров леса в Бразилии… Хотя нет, лес он не сжег — в Подземном мире и без того душно. Игорь на это хихикнул, но ничего не сказал.

Своим присутствием Виктор Киру все-таки осчастливил, обосновавшись за столиком в любимой кофейне Киры. Знакомая улыбка, знакомые приглашающие жесты, тот же столик — déjà vu? Нет, просто это действительно было, закончившись весьма неожиданно. Кира села за стол, в этот раз не скрывая настороженности, но беспокоилась она зря. Наверное. Если верить этим кристально честным глазам и убеждающему голосу, то Виктор ей зла совсем не желает (что парадоксально), так как и всем ее близким (очень важное уточнение) — что показалось просто невероятным. Более того, как он сообщил, в таком «состоянии» с Игорем будет еще веселее, так что Виктора все устраивает. Кира понимала, что Виктору верить нельзя, да и его обещания более частых встреч ничуть не радовали, но, опять же, крыть было нечем. Оставалось только надеяться, что друзей у Игоря не слишком много, и с горечью вспоминать, что она сама выбрала себе такую жизнь.

На новость о том, что Игорь и Кира встречаются (не самое лучшее описание, как считала Кира), Леша и Дима отреагировали по-разному, но в принципе схема была общей: настороженность и неодобрение в разной интенсивности. Напоминать, что Игорь не является самой удачной «партией» было бессмысленно, но очевидно, что без Игоря Кира быть не захочет. Леша по-прежнему ему не доверял, утверждая, что не без причины (которую не называл, зараза), но, тем не менее, не ставил препятствий для пары. Отношение Леши к Игорю стали чуть более доброжелательными, Дима же с самого начала был более-менее дружелюбным, так что оба с видимым усилием, но нашли общий язык.

По каким-то извращенным вселенским законам проблемы любят приходить группами по несколько штук — и сейчас их было предостаточно. Причем к магическим прибавились еще и человеческие: сессия со всеми вытекающими. Но сейчас, нежась в теплых руках и наблюдая за закатом, Кира была абсолютно уверена, что справится со всем — он же рядом.

* * *

Воздушные потоки спускались с небес, обволакивая здание. В их упругих хотелось раствориться, улететь вдаль и никогда не оглядываться назад. Но это невозможно. В душе плескалась сладкая грусть с терпким осадком, однако сейчас огни, отражающееся в блестящих от слез глазах, оставаясь холодными и далекими, охраняли ее одиночество... Над головой серело небо, под ногами змейками вились скоростные магистрали, и была тишина. Она не давила на уши, была живой, исцеляющий душу.

Прошел еще один год. Еще одна сомнительная годовщина: четыре года назад она убила в первый раз. Она не помнила даты, когда она обрела свою силу, но даты, когда пала ее первая жертва, ей не забыть никогда. Такое так просто не забывается. Кира закрыла глаза, и все вспомнилось в мельчайших деталях. Пришлось сжать зубы, через силу она открыла глаза — лишь бы не увидеть это снова. День, когда ее жизнь изменилась навсегда.

Тот день был истинно осенним, но совсем не промозглым и противным. Вполне обычным, даже чем-то приятным. Поисковый кристалл (да-да, когда-то приходилось им пользоваться!) привел брата и сестру в довольно-таки злачный район довольно крупного города. Кира внимательно изучила коридор кирпичных стен и дымящие люки, но ничего подозрительного не нашла. Почти спокойный выдох через сжатые зубы. А расслабляться было еще слишком рано: из дымного облака в них полетело нечто черное, смахивающее на тень и явно небезопасное. Кира и Леша бросились в разные стороны, и сгусток пролетел мимо. Пронесло...

Вскоре мгновение черных теней явно прибавилось. Леша крикнул сестре, чтобы та атаковала светом: умение простое, однако очень даже действенное против подобных созданий. Теней стало так много, что кружась вокруг своих врагов, они превратились в маленький ураган, из самого центра которого вспышками пробивался свет... Стена теснила, принуждала отступать, и вскоре Кира наткнулась на спину Леши. Наконец, Кира почувствовала настоящую угрозу... Источник всех их бед находился совсем рядом. Развернувшись, Кира ударила. С кончиков ее пальцев с диким треском сорвалась молния и скрылась в мутном потоке вокруг них. Тени дрогнули. Дикий крик из темноты подсказал, что молния попала в цель... И это был детский крик.

От ужаса сердце ведьмы резко ухнуло вниз. Тени начали медленно исчезать, но ощущение зла не пропало, хотя Кира не могла определить, откуда оно, но вскоре списала на остаточное явление — да это было уже и не важно. Колени сами подогнулись, Кира упала на колени перед маленьким тельцем. Почему-то молния не сожгла его, а точнее, ее — перед Кирой лежала маленькая девочка. Она была похожа на ангела... Сбоку послышался подозрительный шорох, и Кира, не глядя, хотела метнуть туда еще одну молнию, но Леша резко дернул ее руку в сторону:

— Кира, она — человек! — прикрикнул на нее Леша. Он был также испуган, как и она.

Женщина, которую только что чуть не убили, нетвердым шагом подошла к бездыханному телу и тоже упала на колени. На ее лице отразился такой ужас, что Кира отвела глаза. По щекам покатились слезы... У Киры не было слов. Она только что убила ребенка... Да, в нем был демон, но это же ребенок! И она чуть не убила ее мать. Сознание медленно заполняло отчаяние, мир грубо перетряхнуло, переворачивая все с ног на голову... И это было очень больно.

Женщина, захлебываясь рыданиями, несвязно спрашивала что-то у убийцы своей дочери. Кира не понимала ее языка, но смысл и так был ясен, только вот ответов у нее не было. «Потому, что ею овладело зло...» — прошептала Кира скорее для себя, чем для нее. На плечи Киры опустились руки Леши, о котором она начисто успела забыть. Леша тянул ее прочь, как раз когда в горюющей женщине начала закипать ненависть и жажда мести.

— Ты все сделала верно. Этой девочке уже нельзя было помочь... — бормотал Леша, но Кире почему-то казалось, что они таки могли изгнать демона... Выбор, он есть всегда.

По щеке скатилась еще одна слеза. Эти воспоминания больше не вызывают того отчаяния, что было раньше, но боль разъедала изнутри, словно ржа... А иногда эмоций не было вовсе: только легкий укол, когда в нужный день на глаза попадался календарь с красной рамочкой на злополучной дате. И это было страшнее всего: что наступит день, когда уже не будет больно и страшно, когда убийство уже не будет трогать. Не только самое первое. Ведь убийство — это всегда убийство, и оно медленно убивает душу... Но тот факт, что Киру это все еще страшило, вселяло в сердце надежду, что для нее еще не все потеряно.

Кира сидела на крыше высотки и смотрела на небо, умоляя.

Небо привычно молчало.

* * *

На улице целенаправленно мел все тот же чертов снег. Хотя, конечно, черту больше делать нечего, кроме как вызывать такой снегопад! По нечищеному проспекту пытались проехать редкие машины, и их отчаянные попытки были хорошо слышимы из открытого окна, откуда порывами ветер приносил холодные брызги от снега. По-видимому, Киру в данный момент раздражало все.

Она сидела на подоконнике, упираясь ногами в принтер, — другого места для него уже несколько лет не находилось — сидеть на столь узкой поверхности было жутко неудобно, но на тревожные сигналы вестибулярного аппарата Кира внимания не обращала. Ей было не до того. Поблескивающая на столе початая бутылка с каким-то крепким ликером делала картину более определенной, непонятным оставалось другое: как при таком антураже Кира умудрялась сохранять столь скверное настроение.

Резким движением Кира опрокинула в себя остатки зелья в стакане и с некоторым усилием поманила к себе бутылку для новой порции. Та упрямилась, дрожала, но стакан наполнила. При ближайшем рассмотрении на столе обнаружилась и пепельница с несколькими сигаретными окурками. Из колонок доносилось что-то неопределенное, — одна напиваться Кира вполне могла, а вот без музыки никак — звук был тихим, невнятным, но определенно подходящим. Кира тихо фыркнула чему-то своему, сделав очередной глоток.

— Что празднуем? — насмешливо спросил Леша. Секунду назад он появился из воздуха и сейчас разглядывал сидящую на подоконнике сестру, полупустую бутылку и тлеющую пепельницу — подобных «праздников» он не наблюдал у нее довольно давно.

«Ты снова куришь?!» — пробормотал он, но Кира лишь повела плечом — с такими переживаниями не только курить начнешь. Чтобы хоть как-то справиться со стрессом несколько лет назад она начала курить сначала ментоловые, а затем легкие сигареты, но через некоторое время сделала вывод, что жизнь с угробленным здоровьем лучше не станет. Тогда и бросила, — возможно, не без помощи — по идее пообещав себе, что конкретно к этой привычке она не вернется. Ну, так было раньше.

— Очередную удачную неделю, — в тон ему отрезала девушка, не поворачиваясь в его сторону. В свои подростковые годы она отметила за собой одну удобную особенность: алкоголь влияет на ее тело, но не на разум. И все-таки становится немного легче, хотя Кира сейчас не отказалась бы нескольких часов безудержного веселья.

— Не вижу оптимизма.

— Не вижу выхода, — она прислонилась щекой к холодному стеклу.

— И все же? — он отодвинул остатки угощения и прислонился к столу, что бы лучше видеть ее лицо. Как и всегда, он предпочитал видеть собеседника, и не говорить через всю комнату.

Она не плакала, хотя очень хотелось утопить в слезах всю горечь и злобу этих дней, но вдруг ей стало ясно, что плакать она разучилась окончательно. Она привыкла к боли, как к своей постоянной спутнице, так же, как и к чувству вины. Боль и вина за практически казненного друга, боль вместе со страхом от осознания, что признания Игоря могут оказаться весьма недолговечными. Он говорил ей, что любит, но Кира не могла ему поверить, потому что в голове с трудом укладывалось, что после шестисот лет разгульной жизни он решил исправиться, полюбив добрую ведьму.

Хотя как хотелось ему верить! Особенно когда он говорил это, через глаза смотря прямо в душу — и она будет помнить эти моменты до конца своих дней. Кира чувствовала, что она нуждается в нем, как в наркотике: хотелось смотреть в глаза, нравились его прикосновения, аромат одеколона. В университете, встречаясь с семьей, во время посиделок с друзьями она не могла не смотреть на часы, отсчитывая время, не могла не вглядываться в лица, ища любимое. Нет, в ее сердце все также были и родственники, и друзья, но теперь сердце будто увеличилось, и самую большую его часть занимал только один мужчина.

— Он сказал, что любит меня, — мрачно ответила она, отсалютовав бокалом. — У меня сегодня праздник: гуляем, братишка! — Кира сделала глоток и даже позволила себе сморщиться, предварительно отвернувшись к окну. На ее слова Леша отреагировал спокойно: видимо, знал.

— Ужас. Такая печальная новость! — с иронией произнес маг, на что Кира мрачно сверкнула на него глазами, в которых было слишком много боли и бессильной злости. — Так в чем проблема? Он действительно тебя любит, — он буднично пожал плечами.

Леша как обычно знал все. Телепатией в свое время он успел достать очень многих до тех пор, пока не перестал залезать в головы близких. А вот «копаться в мозгах» Игоря ему никто не запрещал (хотя на том, чтобы он это дело прекратил, очень настаивала Кира), поэтому Леша знал об избраннике Киры абсолютно все: что надо знать, и о чем лучше помолчать. Киру такой расклад совсем не устраивал: ее очень злило, что через мысли Игоря Леша лез в ее личную жизнь, но Леша стоял на своем, считая, что Игорю рано настолько доверять.

— Надолго ли? Насколько долговечна его любовь? — голос предательски сорвался, и на несколько секунд повисло молчание. — В конце концов, он может просто думать, что любит, но его чувства не столь сильны. Как можно поверить, что он полюбил, если за все свои годы он не испытывал ничего подобного?

— Дешевая мыльная опера… — ворчливо буркнул Леша, но на вопросительное «м-м?» лишь отмахнулся. — В таких случаях люди обычно верят на слово, а потом вполне неплохо живут бок обок долго и счастливо до конца своих дней, — просто ответил Леша.

По стеклу поползло мутное пятно от дыхания девушки.

— Моя жизнь может оказаться слишком короткой, чтобы провести ее остатки, страдая по потерянной любви, — она отвернулась от стекла. — Я очень хочу быть с ним, но ужасно боюсь потерять. А что если через месяц он разлюбит и пойдет дальше искать смысл жизни? Это раздавит меня!

— Ты думаешь, что твои страдания так уникальны? Миллионы в эту секунду задают себе те же вопросы. Никто заранее не знает свою судьбу, поэтому иногда просто плывут по течению. Ты боишься боли? Понимаю. Главное, не бойся жить, — он отошел от окна и продолжил, не поворачиваясь. — И не бойся любить. Ты ведь хочешь быть с ним больше всего на свете? Так будь с ним! Ты спасла его, потому что любила — наверное, это был самый правильный выбор из всех. Субъективно, конечно, но тебе крайне сложно было бы поступить иначе, — «Самый правильный из двух? Но пути было три…» — Если ты полюбила, то, наверное, так было нужно… Может, вы предназначены друг другу, — ему это не нравилось, но он все равно говорил. Наверное, потому, что хотел видеть сестру счастливой.

— Спасибо, — тихо сказала Кира, вытирая непрошенные слезы.

Она снова посмотрела в окно: на улице вполне спокойно кружились в танце снежинки. Как и всегда, многое зависит от того, с какой стороны посмотреть. Ее посетило странное чувство: одна ее часть страстно рвалась к любимому, но, тем не менее, она продолжала сидеть на подоконнике и наблюдать. И этой части отчаянно хотелось перемен.

— Знаешь, что я думаю, когда я смотрю на рассвет? — не дожидаясь ответа, она продолжила. — Что мне хочется настоящего рассвета — начала, а не продолжения. Это, конечно очередная метафора, но по сути все верно. Мне хочется перемен, которые подарят надежду и заставят сражаться с удвоенной силой, понимаешь?

Леша повернулся к сестре: та как раз решила затянуться почти забытой сигаретой.

— Понимаю. Но нам остается только ждать, Кир.

Закончив философский разговор, Леша неодобрительно зыркнул на тлеющую сигарету в ее руке и с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, шепнул что-то на латыни. В следующий момент комнату огласил громкий кашель вперемешку с отборными, но к счастью совершенно не поддающимися расшифровке ругательствами. Леша, наблюдая на безопасном расстоянии за махающей руками у себя перед лицом Кирой, лениво подумал, что возможно он переборщил с воспитательным порывом, и стоило хотя бы дать ей докурить, прежде чем насильно избавлять от данной привычки, но совесть была оперативно задушена на корню.

— Блин, ну за что?!

Кира одарила «любимого» брата самым убийственным взглядом из фирменного арсенала, но тот угрозе не внял и продолжил нахально улыбаться, явно довольный своей работой. Так как заклинание никто снимать не собирался, то Кире оставалось только закончить борьбу с защищающимся организмом, попытаться своими силам разогнать дым и отправить окурок в пепельницу, где ему было самое место.

— Курить вредно! Увидимся завтра, — с этими словами Леша и исчез.

[Archive — Sham]

* * *

Кира восхищенно ахнула, разглядывая просторный холл. С высоких окон каскадами спускались нежные шторы, растекаясь по роскошному рисунку паркета, стены были отделаны темным деревом, а вдоль них — то тут, то там — выстроились довольно многочисленные столики и комоды, на которых теплыми островками светились лампы. Зеркала в резных рамах отражали все это великолепие, заодно подсматривая за арку на другом конце холла, где широко раскинулась деревянная лестница на верхние этажи, а рядом — проем в уже знакомую Кире гостиную с потрескивающим камином.

Игорь показывал ей особняк: вел по длинным коридорам вдоль стен, в большинстве своем украшенными все тем же темным деревом или же тканями сдержанных оттенков, вел под пристальными взглядами скучающих портретов по скрипучему паркету и дорогим коврам. Особняк казался бесконечным: спальни, гостиные, ванные составляли два этажа и чердак здания. Было очевидно, что дом сильно изменился с тех пор, как Кира последний раз здесь была (генеральная уборка видна сразу), но внимание ее было сосредоточено в основном на его хозяине.

Наконец, они вошли в комнату, которая интересовала Киру больше всех вместе взятых, даже с учетом подлинников работ известных художников и антикварной мебели. Комната Игоря. Наверное, это была самая светлая комната в доме — она была наполнена воздухом и светом. «Похоже, что сегодня я узнала о нем немного больше» — подумала Кира. Если по остальной части дома можно рассудить, что владеет им поистине загадочная личность, то эта комната выбивалась из общей картины.

«Кто же ты на самом деле?» — Кира с интересом рассматривала огромный резной гардероб из темного дерева, деревянное же зеркало, комод, на котором скромно примостилась внушительных размеров плазменная панель и необъятных размеров кровать со светлым балдахином. В углу комнаты виднелась дверь, вероятно, ведущая в ванную, и кроме входной двери, нескольких картин и двух высоких двустворчатых окон ничто не нарушало монолит стен.

Игорь тихо подошел сзади и обнял девушку за талию. Кира повернулась в его руках и поцеловала его, запустив пальцы в его волосы. Огонь разгорался все ярче… Поцелуй, такой нужный, такой сладкий все длился, нарастая. Кира почувствовала, что не сможет остановиться: поцелуй набирал силу, забирая дыхание, руки Игоря скользили по ее спине, обжигая и заставляя тихонько вздрагивать, в ответ Кира прижималась к Игорю всем телом, соглашаясь… А может, и не нужно останавливаться? Ведь таков был план? Движение губ стало медленнее, рискуя окончательно потерять контроль ситуации, но Кира этого и добивалась. Огонь нарастал, и казалось, что тело горит, там где он был ближе всего, но жарче всего были губы… Рукой Кира соскользнула с лица на его шею, залезая пальцами за ворот рубашки, ведя линии ниже — к груди. Пальцы нетерпеливо атаковали пуговицы, скрывающие вожделенную плоть.

Игорь тихо зарычал, будто зверь, но Киру это не испугало, а даже напротив: утробный звук вибрацией прошелся по телу, только увеличивая желание. Он не остановил ее, точно также желая близости, и также нетерпеливо стянул через голову ее кофту, губами прижимаясь к шее. Поцелуи стали требовательными, движения резкими, а дыхание рваным — тела сгорали от желания и нетерпения. Пол качнулся под ногами, и Кира почувствовала спиной покрывало кровати. Почему-то страха не было — она доверяла любимому, — было лишь нетерпение. Она проводила пальцами по его спине и шее, легонько царапая, когда он вернулся к ее губам. Не в силах сдерживаться, Кира тихо застонала.

— Так, стоп Кира… — сказал Игорь, приподнимаясь над кроватью. «Ага» — подумала Кира и тоже приподнялась на локтях, чтобы поцеловать его шею. — Кира, подожди!.. — Игорь снова попытался отстраниться, но Кира его не пустила, снова поцеловав в губы. — Дай мне минуту, — он тяжело дышал, но смотрел серьезно. — Я должен спросить, прежде чем… Ты была с мужчиной раньше?

Кира даже оторопела от неожиданности. Размышляя обо всем происходящем между ними, Кира решила, что хочет сделать следующий шаг наверх прежде, чем лестница закончится… Конечно, она продумывала этот вечер и подобные вопросы она предполагала, но как дошло до дела, то внезапно проступили противное смущение и робость. Ну откуда это все? Когда она последний раз краснела? Наверное, он хочет услышать «да»… Кире ужасно хотелось сказать это и побыть счастливой чуть дольше, но врать ему почти бесполезно — все равно потом не выдержит и скажет.

— Я тебя ждала, — прошептала Кира, снова найдя в темноте желанные губы. Она поцеловала его с единственно целью отвлечь, но уже через мгновение об этом забыла.

— Кир, тогда я не могу, — Игорь сжал Киру за плечи и отодвинул от себя.

— Что?!

«Да, этот вечер полон сюрпризов!» — отстраненно подумала Кира, застыв от удивления не с самым одухотворенным лицом. Ну кто мог предположить у демона подобное благородство? Совсем не так Кира представляла себе его реакцию, и уж совсем другой должна была быть эта ночь… Безуспешно пытаясь изобразить холодный расчет, Кира поняла, что совсем не хочет лишать себя некоторых переживаний, учитывая неизбежность конца их отношений — про принцип «терпеливо ждем свадьбы» в виду практически постоянного осадного положения и чересчур ветреного любимого пришлось забыть. Да, благодаря этой близости потом будет в тысячи раз больнее, но «сейчас» для Киры значило гораздо больше, чем «потом».

— Это неправильно, — прошептал Игорь, будто пытался себя убедить. — Я не могу так с тобой поступить — это же грех, Кир! Если я порядочно напортачил в этой жизни, то тебя я постараюсь уберечь от своего дурного влияния, — он сполз ближе к краю кровати, но потом присел вполоборота, сжав ладонь Киры — та молча наблюдала за его действиями. — Странное время: все перевернуто с ног на голову… Я люблю тебя, Кир — и это главное для нас.

Игорь поцеловал ее пальцы, искусно делая вид, что не заметил, как вздрогнула маленькая ладонь после признания, будто от удара. Он начинает замечать. Замечать, что Кира избегает разговоров о чувствах, что, будучи наедине, старается подарить ему как можно больше ласки, будто пытаясь доказать что-то. Близость не терпит лжи и утаек, но Кира искренне надеялась, что ложь ее тела закроет собой все ее истинные чувства: страхи и сомнения, которые, наконец, стали пробиваться через невозмутимую маску. В голове вдруг мелькнула глупая мысль: что же он сделает, когда узнает, что Кира не верит его признаниям? Разозлится, расстроится или пожмет плечами? Скорее всего, эта тайна скоро раскроется, потому что скрывать боль от Игоря становится все труднее…

И она не ошиблась. В тот вечер Игорь проводил ее до дома, а потом они целовались, не найдя в себе силу оторваться друг от друга еще некоторое время. Не смотря на острую с полным отсутствием логики обиду, что ее отвергли, вечер закончился волшебно — Игорь сделал то, что мог только он: одним прикосновением, теплыми глазами, улыбкой убрал боль и страхи. Так было всегда, когда ей было плохо: он отказывался уходить, пока на лице Киры не появится искренняя(!) улыбка. Игорь просто ее чувствовал, но не как эмпат, а как-то по-своему.

И как он сможет разорвать эту связь, когда она настолько крепка?

На следующий день Игорь забрал Киру после занятий в университете, довезя на очередной иномарке до ближайшей точки, откуда можно переместиться без страха быть замеченными. Кирины подружки к Игорю уже давно привыкли, но после того, как приветственный поцелуй Игоря со щеки Киры незаметно переместился на губы, следующим утром Киру ждали сгорающее от нетерпения девушки и ворчание типа: «я же говорила» и «что же ты так долго ломалась? Все же сразу было ясно!». Кира осторожно отвечали на сыплющиеся водопадом вопросы и укаткой улыбалась, но на душе была тоска: они никогда не поймут, через что ей пришлось пройти ради этой любви… Но свою роль она отыграла добросовестно, как и всегда.

А Игорь все это видел… Одному Богу известно, как много он успел прочесть в ее глазах, и как давно он научился пробиваться через отточенную многолетней практикой ложь, но факт остается фактом: он все понял. И Кира это почувствовала, когда нежно прошептала, что любит, а через мгновение сердце неожиданно дрогнуло. Эта боль не принадлежала ей, хотя и не была чужой… Игорь тогда ничего не сказал, и на лице не дрогнул ни один мускул, только глаза на миг перестали сиять светом, который с такой легкостью согревал Кирино сердце. Он обнял ее и переместил на их любимое место: цветочный луг, который теперь всегда будет ассоциироваться у Киры с блеском звезд в любимых глазах. Сейчас здесь царила летняя ночь, но внутри Киры все смерзлось от страха: то, что он сейчас скажет, решает слишком многое.

— Кир, нам нужно поговорить, — серебристые глаза потемнели от непонятной грусти, и он выпустил девушку из объятий, сделав несколько шагов назад. Едва сдерживая подступающие слезы, Кира кивнула в ответ. «Вот и все. Конец» — промелькнула полная отчаяния мысль, но Кира продолжала держаться, чтобы устоять на ногах и не дать слезам покатиться по щекам. Она терпеливо ждала, когда прозвучат слова, что окончательно сломают ее жизнь...

«Не тяни» — умоляла про себя девушка. Игорь почему-то прятал глаза, избегая даже мимолетных взглядов. Кира знала, что если сама того захочет, то сможет проникнуть в его мысли, но боялась услышать его попытки придумать, как бы так помягче сказать, что она ему больше не нужна. Счастье было таким коротким, но лучше любить и потерять, чем не любить вовсе… И кто придумал этот бред?! Это слишком больно — терять.

Каждая секунда превращалась в изощренную пытку.

— Я люблю тебя, — тихо прошептала Кира почти срывающимся голосом, — знай это. Я всегда буду тебя любить. Что бы ни случилось, всегда.

Серые глаза ярко вспыхнули — Кира никогда не видела в них такого огня. Он будто вымораживал душу и ему и ей. Боль пульсировала в висках, грудь зарастала льдом, но сердце упрямо продолжало биться в груди… Только зачем? Зачем без него?.. Кира всеми силами закрывалась от огня из его глаз, но, даже не видя их, чувствовала, что он уже не отводит глаза.

Тишина давила, медленно убивала за каждый лишний вдох. Если бы Кира не чувствовала через прикрытые на мгновение веки, что Игорь все еще на нее смотрит, то была бы уверена, что он уже давно ушел, но кроме серых глаз она не чувствовала с его стороны ничего. Значит, связи и не было никогда… Как же больно! Кира распахнула глаза и обнаружила Игоря совсем близко: еще шаг, и смогла бы почувствовать его дыхание на своей коже… А он смотрел так, будто он и сам сдерживал боль где-то глубоко. Жалеет? Проникся к своей жертве? Теперь уже не важно — пусть делает, что хотел…Ничего уже не исправить. «Пусть так, все равно люблю!» — застонало сердце. — «Кем бы он ни был все останется по-прежнему»

«Все, хватит тянуть! Говори, ты же мужчина, в конце концов!» — Кира сжала губы от злости. Ее злоба была с примесью страха, отчаяния и ощущения, что мир начинает медленно рушиться у нее на глазах... А еще с глупым удивлением, что земля не покрывается коркой льда, что в траве все так же копошатся насекомые, что люди в городах не кричат от боли. Кричать хотелось только ей. «Не уходи!» — одновременно мысленно крикнули маг и ведьма. Чужой голос в голове был как удар под дых, заставив отшатнуться, а затем застыть в полном смятении: что это было?

— Что ты хотел сказать? — обронила Кира. Игорь закрыл глаза, будто от бесконечной усталости, которую нам смертным никогда не понять.

— А ты мне ничего не хочешь сказать? — серые глаза снова распахнулись.

— Я уже все сказала, — резко бросила она. — Теперь твоя очередь... милый! — Кира надеялась, что разозлив Игоря, она, наконец, заставит его заговорить, и не ошиблась: глаза блеснули металлическим блеском, а губы изогнулись в презрительной усмешке. Но лишь на секунду, потом снова вернулась усталость...

«Я что, настолько ему безразлична?» — от этой мысли захотелось взвыть.

— А что ты хочешь услышать?! — взвился он. «Уже лучше»

— Правду.

— Правду?! Хорошо, будет тебе правда! Я тебя люблю, слышишь? А ты не слышишь, потому что либо не веришь мне, либо сама мне врешь о своих чувствах. Решила спасти меня? Та вот хватить с меня твоего благородства и лжи! Я больше так не могу! Я не знаю, что ты думаешь и чувствуешь на самом деле — я же не могу влезать в чужую голову, как некоторые! И знаешь, мне уже надоело гадать, — он уже перестал кричать и подошел совсем близко, силой удерживая зрительный контакт с беспомощной жертвой. — Ты скажешь мне все. Сегодня и сейчас. И не лги мне больше.

— Как... Ты хоть представляешь, как сложно поверить в эти невозможные отношения? Я видела столько крови, сколько, наверное из смертных не видел... Демоны — они убивают. Они просто не умеют по-другому... Да и не хотят, это их жизнь. Но ты?.. Ты появился из ниоткуда: настолько сильный, что смог нас обмануть в начале, и настолько ДРУГОЙ, что решил присоединиться к нам. Ты с легкостью ломал все наши представления о демонах, сражать с нами, а затем... Я влюбилась в тебя! Ты мне ответил, но теперь ты ждешь, чтобы я вычеркнула еще один пункт, что зло любить не может?! Это будет немного сложнее! Учитывая то, что я панически боюсь тебя потерять, что однажды ты охладеешь ко мне!.. Я не могу не любить тебя и я не представляю свою жизнь без тебя. Это все, что я могу сказать.

Игорь будто превратился в статую. Он молчал очень долго, но потом порывисто обнял девушку, и та благодарно прижалась в ответ в надежде, что боль, наконец, отступит. Но она нахлынула будто цунами и теперь совсем не желала отступать. И Кира чувствовала себя беззащитной перед ней после того, как решилась поведать о своих самых сокровенных страхах. Боль была настолько сильной, что девушка начала задыхаться и почему-то возникло странное желание отойти от Игоря как можно дальше. Тело не хотело чувствовать чужие мучения. Жаль, что сделав подобное открытие, у Киры не было сил даже удивиться как следует: она тщетно пыталась сосредоточиться на чем-нибудь более отстраненном.

— Скажи хоть что-нибудь, — попросила она, когда молчание слишком затянулось. Игорь тихо вздохнул, и Кира чуть ли не со слезами на глазах почувствовала, что его боль ничуть не уменьшилась. Кира изо всех сил пожелала забрать свои слова обратно: человеку не может быть настолько больно, когда ему все равно.

— Ты не веришь мне. Мне больно, Кир.

— Знаю, чувствую, — скрипнула она зубами.

— Как это? — Игорь даже отстранился, чтобы взглянуть ей в лицо. Только вот у Киры не было ни ответов, ни смелости посмотреть в ответ. Чтобы увидеть там... Что? Кира окончательно убедилась в своей трусости.

— Хах, если бы я знала!

— То есть ты хочешь сказать, что чувствуешь все , что чувствую я? — Кира кивнула, — В тебе проснулась сила эмпата, сама собой? Она же заблокирована! — Кире оставалось только пожать плечами: она и сама не знала, как это все работает, — Слушай... Если ты чувствуешь отрицательные эмоции, то возможно ты сможешь и положительные ощутить?

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Кира.

— А ведь можно попробовать! — серые глаза заблестели от одному ему известной идеи, он подошел совсем близко и положил ладони на ее лицо. — Попробуй почувствовать меня прямо сейчас.

Кира удивленно распахнула глаза, наткнувшись на горящий взгляд. «Если Игорь и раньше обладал способностью меня удивлять, то сегодня он бьет все рекорды!» Так много вопросов так мало ответов… Как она может чувствовать его: это из-за их эмоциональной связи или из-за того, что Кира эмпат? Скорее всего все вместе, от эмоциональной связи можно ожидать чего угодно, так как изучать это явление никто не брался — маги далеки от науки. Почему у одних близких связь появляется, а у других нет? Бесполезно задавать эти вопросы, просто нужно попробовать ею воспользоваться, только это может оказаться сложным, если никогда подобного прежде не делал.

«Я попробую» — мысленно ответила Кира, и Игорь согласно кивнул, Он сейчас походил на мальчишку: озорная улыбки и горящие глаза, в которых еще была нежность… Кира уже пожалела, что рассказала ему о своих подозрениях — она чувствовала вину за свое недоверие. Как она могла? Но посмотрев повнимательнее в самые любимые на свете глаза Кира забыла обо всем: о том, что она чувствовала вину секунду назад, о том, что она должна сделать, о том, как звучит ее имя… Киру будто захлестнуло волной, которая разом стерла окружающий мир и заставила забыть, что когда-то во Вселенной было что-то, кроме их двоих. Волна не хотела уничтожать, и страх перед ней исчез — в ней нестерпимо хотелось раствориться. Неуправляемая, не поддающаяся никакой логике… Это была его любовь.

Пальцы запутались в волосах, через рубашку тело согревало родное тепло, губы и язык почувствовали знакомый, яркий вкус, и волна окончательно поглотила воздух и землю. Был только огонь. Он обжигал, даря сладкую муку, искрил на коже, пожирая все… «Хочу еще» — шептал он, и это было единственной мыслью в этом странном, идеальном мире, где было только желание, нежность и громкий стук в ушах и под кожей.

Кое-как справившись с нахлынувшими эмоциями, Кира, наконец, выплыла на поверхность из чужого сознания. Ее тело словно жило своей жизнью, хотя их интересы явно совпадали: ее руки скользили по мускулистому животу прямо под рубашкой, а губы самым напористым образом прижимались к его губам. Похоже, двойная доза из эмоций была для самоконтроля чрезмерной, и она сама не заметила, как оказалась в объятиях объекта своих чувств. «Только не останавливайся» — пронеслась в голове одинокая мысль, с трудом пробиваясь через полнейший хаос, причиной которого были опрометчивые действия хозяйки.

Через несколько сладких мгновений, борясь со сбившимся дыханием Кира заглянула в светящиеся серые глаза. «Вот оно, мое счастье… Никому тебя не отдам»

— Скажи еще раз, — голос звучал приглушенно и странно хрипел: его дыхание все еще обжигало ей лицо. Игорь не спросил, что Кира имеет ввиду, а лишь сказал три простых и самых важных слова, которые рвались с языка каждый раз, когда она была в его мыслях.

— Я тебя люблю, — прошептал он и улыбнулся в ответ на ее нежную улыбку. — Теперь ты знаешь. И ты официально прощена!

Не дав сказать ни слова, Игорь поцеловал девушку снова, но на этот раз совсем по-другому. Его руки медленно переместились на ее лицо, а на губах была только трепетная нежность. Не было привычной неуправляемости, но была искренность, от которой земля уходила из-под ног. Языком тела он говорил сказанное: он любит. И не позволит никому и ничему разрушить это чувство, разлучить с любимой, убьет каждого, кто посмеет к ней прикоснуться. Руками он нежно держал ее лицо, шепча ей в мыслях, что ни за что не уйдет, что всегда будет рядом… «Договорились» — ответила Кира, и в ответ на его смех с энтузиазмом вновь сосредоточилась на поцелуе.