Белый авангард (гет)

12 лет

Комната озарена темно бордовым светом от плотных штор на окне, которые с трудом могут помешать проникновению в дом солнечного жара. Поют птицы, местные собаки лениво приветствуют проезжающие машины недовольным лаем, из старого радиоприемника, стоящего в соседней кухне, доносится какая-то старая песня, а на плите неторопливо булькают фирменные бабушкины щи.

Скоро полдень, а значит, по телевизору явно нет ничего интересного — все мои любимые передачи показывают после трех. Ужасно скучно. Стрелки часов, как назло, двигаются жутко медленно, и около калитки не слышно шума, подтверждающего, что Леша прислонил велосипед к стопке кирпичей и направляется к дому. Тишину не может разбавить даже российский музыкальный канал, транслирующий новую бездумную, но веселую песенку.

С моим коротким вздохом пульт отправился на диванную подушку, предварительно отключив телевизор. Без велосипедных прогулок в гостях у бабушки с дедушкой совершенно нечего делать: в поселке предпочитают проживать только пенсионеры и семьи с маленькими детьми, но подростков практически не водится — слава Богу, что Лешина дача совсем недалеко, и мы можем проводить время вместе, иначе, я наверняка умерла бы от скуки. Я даже грядки согласна пропалывать, но бабушка не дает, говоря, что я должна отдыхать!

«И сколько можно спать?» — я еще раз недовольно зыркнула на часы, вполне серьезно угрожая прожечь в них дыру, если они не будут идти быстрее. Но те угрозам не вняли, и продолжали тихонько тикать.

Словно чувствуя мое кончающееся терпение, с терраски послышалась невнятная возня, обозначающая приезд Леши. Через несколько минут дом огласило его громкое приветствие, и еще через несколько секунд мой брат плюхнулся рядом со мной на диван в гостиной. Я подняла на него вопросительный взгляд, и Леша, правильно истолковав его, ответил, что ходил за продуктами. Ответ меня удовлетворил, и вскоре мы вместе обдумывали, куда бы нам поехать сегодня.

Спустя пятнадцать минут мы уже крутили педали по проселочной дороге. На улицах царил погожий летний денек, и солнце приятно припекало с неба, а особенно это было приятно в сочетании с ветром от разрезающего воздух велосипеда. Узкие лесные тропинки вливались в двуполостные автомобильные дороги, а далее растекались по пешеходным тротуарам и дорожкам, сливаясь затем в единый путь, который мы упорно прокладывали к выбранной цели.

Побыв немного на месте — в этот раз мы решили съездить к местной речке — мы вернулись обратно к дому бабушки Сони и дедушки Сергея как раз к обеду. Дедушка обычно возвращается с работы примерно около пяти вечера, и бабушка обедает с ним. Мой же обед начинается в три, так как для меня это наиболее привычно — в это время я обычно возвращаюсь из школы. Леша же во время моей трапезы смотрит телевизор, чтобы затем пообедать уже у себя дома, и вместе со мной отправиться на следующую велосипедную прогулку. В этом плане день ничем не отличался от предыдущих.

Сегодня мы приехали чуть позже, и поэтому когда я поела, по телевизору уже начинались «Зачарованные» — сериал про ведьм, который мы уже привыкли смотреть вместе (даже во время разговоров по телефону). После того, как серия закончилась, я с удивлением обнаружила, что дом совершенно пуст, и видимо, Леша решил этим воспользоваться, чтобы поговорить со мной о чем-то очень важном. И, похоже, секретном.

Я не сразу заметила, что Леша немного напряжен, что очень необычно для него.

— Кир, а ты веришь в магию? — это был первый вопрос, причем явно вводный.

Я не верила. Даже в детстве я довольно быстро раскусила родителей про Деда Мороза, хотя, признаюсь, они были очень изобретательны. Конечно, как и все дети, я фантазировала, что я — могущественная волшебница. Но это же сказки! Я придумывала себе костюмы — какая же волшебница без костюма! — представляла, как одним особым прищуром кладу на лопатки своих врагов, продумывала свои магические способности (никогда не любила волшебные палочки — их же так легко отнять) и многое другое. Это — мое детство, сейчас я выросла. Магии нет!

Никогда не была доверчивой, а может, меня просто отучили доверять людям. Если сказанное противоречит моим знаниям или взглядам, то мне нужны доказательства и аргументы. Леша говорил много и вдохновенно: он рассказывал про ведьм и магов, про демонов и колдунов, про их магические способности (которые, кстати, по сути, были такие же, как у сериальных ведьм, просто, выше уровнем), про мир, в котором живет магия — про мой мир.

— Подожди, я что, ведьма? — хмыкнула я, его рассказы забавляли — ему бы книжки писать. Правда, его неподдельная вера во все это навевала тревожные мысли.

— Да! Причем, сильнейшая! Можно сказать, что мы — «Зачарованные», но в магическом мире нас так не называют. Но по сути — одно: трое сильнейших магов на стороне Добра, — ответил Леша, не обращая внимания на мой насмешливый тон.

— А где же третий? — максимально невинно поинтересовалась я, решив, что плеваться ядом мне все-таки не к лицу.

Леша рассказал, что в реальном мире наши враги оказались хитрее сумели заблокировать ниши силы, таким образом, не дав нам даже просто найти друг друга. Я подумала, что это чрезвычайно удобно: ведь, он не может продемонстрировать свои «великие» способности, и вести такого же психа ему также не надо.

«И он ждет, что я поверю ему на слово? Это же полная бессмыслица, я не пони…» — мысль закончить не получилось — ко мне в голову пришла другая идея: это просто игра! — «Он что, считает меня ребенком?! Нет, конечно, придумано очень неплохо, но есть же предел! Я ведь так и обидеться могу!»

Такого я точно не ждала.

А далее все походило на сон… Легким взмахом руки Леша передвинул мой пенал по письменному столу, не касаясь. В золотистом вечернем солнце пинал озорно блеснул молнией, самостоятельно уносясь прочь.

На следующее утро я уже ни в чем не была уверена. А попытки осторожно узнать, что же все-таки произошло вчера, ни к чему не привели. Наверное, это был сон.

Кажется, я окончательно запуталась.

* * *

По стеклам ненавязчиво постукивали ветками ненормально активные деревья, дворник бодро скреб асфальт метлой, из-за листьев молодой ивы доносился громкий птичий треп, а за резкими облаками пряталось по-весеннему стеснительно солнце. Сквозь тихие шепотки с задних парт и рассеянное перелистывание учебников разносился властный и капельку усталый голос учителя. Все спокойно, все так же, как и всегда. Все обычно и правильно… Может, мне удастся поверить в это?!

После весенних каникул в девять часов утра класс был непривычно тих — может, ввиду отсутствия главных «заводил», а может, из-за того что сегодня понедельник. И я не была исключением: вдохновение никак не приходило. В поиске идей я уже успела обшарить все доступное сто восемьдесят градусов пространства, но что нарисовать — мой вечный вопрос — я так и не придумала.

Сейчас я была уже не так довольна чудом забитыми нами с Леной весьма популярными местами на первой парте — урокам той же литературы я всегда предпочитала более интересные занятия: рисование, например — и первая парта сильно давила на рамки моих занятий. Господи, да тут со скуки умереть можно! Все равно сочинения будут совсем по другим темам, а придумать ответ на вопрос я смогу и так — благо изучаемое сегодня произведения я летом прочитать удосужилась.

Сзади тихонько хихикали и перекидывались записками еще четыре мои подружки, среди которых, кстати, была и Наташа — мы, наконец, смогли найти общий язык (точнее, я смогла) и теперь часто перезваниваемся и гуляем иногда. В конце предыдущего года я неожиданно сдружилась с Леной: лучшей ученицей в классе и имеющей такую же страсть к рисованию, как и у меня. Позже к нашей компании присоединились еще три девочки: Маша, Юля и Света. И я на удивление довольна сложившимся коллективом. Может, вот они — мои школьные друзья? Наверное, да.

Я рассеянно вырисовывала женское личико, еще не зная, что хочу получить в итоге. Лена тоже что-то рисовала в своем блокноте: что-то яркое, но нечеткое. У нее всегда хорошая фантазия, но вот исполнение иногда хромает… Все-таки я — лучший художник в классе, пусть в этом мало кто признается. Уж в этом я должна быть лучшей. Часы над доской с издевкой показывали, что прошла лишь половина урока. Вера Федоровна начала отвлекать, что-то надиктовывая, а на улице, наконец, перестали мести дорожки.

Люди, кругом одни люди… Они не поймут, не утешат и не помогут. Как тяжело знать, но не иметь возможности кому-либо рассказать, и поэтому приходится врать всем вокруг. В том числе и маме, а до этого у меня не было от нее секретов — она говорила, что после того, что с нами произошло, мы должна держать друг за друга, доверять. И она тоже не поймет — один раз я чуть не проболталась, и Леша за это на меня очень злился. Он понимает лучше, но не совсем… Во что я превратила свою жизнь?