Льва узнают по когтям (джен)

Пятница оказалась удивительно теплым и солнечным днем. Над головой расстилался бесконечный купол ультрамаринового неба, настолько яркий и безоблачный, что резало глаза. Свежий, но не холодный ветер разносил по округе запах прелой листвы и увядающих цветов.

Редкая погода для Шотландского высокогорья. К счастью для Терезы она совпала с единственным окном в расписании, поэтому она решила проверить входные работы старших курсов на свежем воздухе. Расстелив небольшое цветастое одеяло у озера и облокотившись на толстый ствол древнего дуба, она взяла пергамент некой Пенелопы Кристалл и обычную красную ручку. Пространный текст пестрел ошибками. Чехарда с преподавателями серьезно отразилась на знаниях школьников. Тереза вздохнула, представляя фронт работы. Именно ей придется разбираться с той мешаниной обрывочных знаний, что оказалась в головах у ее подопечных.

Спустя полчаса, когда кипа пергаментов пятого курса уже была проверена, рядом послышались шаги. У самой кромки воды стоял Хагрид. В одной руке он держал деревянный свисток в форме дельфина, а в другой — большой мокрый мешок. Судя по резкому запаху моря, водорослей и соли в нем была рыба.

— Привет, Хагрид! Что делаешь? — Тереза подошла ближе.

На лице лесничего расцвела улыбка при виде старой знакомой.

— Тери! Не думал, что увижу тебя сегодня! Хочешь посмотреть на кальмара?

— Давай. А ты его подкармливаешь?

— Ага, — Хагрид кивнул, — а то ведь всю рыбу и русалок в озере пережрет. Ты только, если смотреть будешь, отойди подальше, а то ведь зашибу.

Тереза вернулась обратно к дереву и с интересом начала смотреть, как Хагрид сначала дунул в свисток — звук вышел отдаленно похожим на китовый вой — а потом закрутился на месте и со всех сил запустил мешок с рыбой в сторону озера. Сила броска была невероятной. Мешок пролетел почти триста футов, прежде чем ударился о поверхность воды. Тереза невольно присвистнула. Внезапно над поверхностью озера показалось гигантское щупальце, мгновенно утащившее мешок в глубину.

— Да ты мастер, Хагрид! Тебя бы на Олимпиаду отправить, мгновенно стал бы рекордсменом.

— Куда? — лесник непонимающе хлопнул глазами.

— Олимпиада — это магловские спортивные соревнования. Их придумали в Древней Греции.

— Не, я маглов не люблю. Они на меня вечно пальцами тычут и пялятся. Им, видите ли, не нравится мой рост, — Хагрид обиженно покачал кустистой головой. — Я, кстати, Гарри к себе пригласил на пять часов. Хочешь — тоже заходи. У меня кексы есть и чай. Сам делал! Чего покрепче не предлагаю, дитё же рядом сидеть будет.

— Согласна, — кивнула Тереза. — Сладкое не буду. Ты же знаешь — я не люблю, а вот против чая ничего не имею. Ты же его сам собирал?

— Ага! Травки и цветочки всякие из нашего леса: ромашка, мята, чабрец. Тебе понравится.

Тереза свистнула. Из-за ближайших кустов выпрыгнул Македонский.

— Ох, какой красавец! — Хагрид порывисто вздохнул при виде пса. — Как его зовут? А порода? Никогда таких не видел. Не наш, верно?

— Он доберман, немецкая порода. Зовут Македонский, можно просто Мак, — Тереза улыбнулась при виде по-детски счастливого лесника, увидавшего неведомого зверя. — Я как раз хотела к тебе сегодня зайти и поговорить о нем. Иногда мне приходится долго находиться в школе, так что не мог бы ты иногда брать его с собой в лес? Он хорошая ищейка, да и с головой и выдержкой у него все в порядке. Я бы никому его не отдала даже на время, но ты к любому зверю найдешь подход.

— Конечно, Тери! Тут без вопросов. Уверен, мы поладим.

Пес, словно понимая о чем говорит хозяйка и ее гигантский собеседник, оценивающе покрутил умной мордой.

Хижина Хагрида за последние пятнадцать лет почти не изменилась. Все та же полутьма, тепло и деревенский уют. С потолка свисала разномастная дичь, а рядом теплился камин. Огромный черный пес Хагрида собирался было броситься на Терезу, чтобы вылизать ей лицо и руки, но при виде предупреждающего оскала Македонского взвизгнул и спрятался под огромной кроватью.

Хагрид поставил кипятить чайник и стал рыться в большом шкафу. Несмотря на отказ, он все равно поставил на стол тарелку с каменными кексами — еще одной причиной неприязни Терезы к сладкому. Фантомная боль заставила три передних резца заныть.

Десять минут спустя в дверь несмело постучались.

— О, а вот и Гарри! — пёс Хагрида бросился к входной двери и начал в нее скрестись. — Назад, Клык, назад!

Дверь приоткрылась, и за ней показались два знакомых детских лица. Помимо Гарри в гости к леснику пришел и Рон.

— Заходите. Назад, Клык! — Хагрид пошире распахнул дверь, с трудом удерживая за ошейник огромную черную собаку. — Вы… э-э… чувствуйте себя, как дома… устраивайтесь, — сказал он, отпуская Клыка, который кинулся к Рону и начал лизать ему уши.

— Это Рон, — представил друга Гарри, а затем поздоровался с Терезой, которую явно не ожидал увидеть в гостях у полувеликана. — Здравствуйте, профессор Саммерс. Вы тоже пришли на чай?

— Добрый день, Гарри. Ты прав, Хагрид пригласил и меня.

Наконец Рону удалось спастись от слишком дружелюбного питомца Хагрида. Тереза решила ему немного помочь и наложила заклинание чистки. Вновь сухой мальчик благодарно посмотрел на нее и занял свое место за столом. Когда Хагрид отвернулся, Тереза шепнула детям:

— Будьте аккуратнее с кексами, а то можете лишиться зубов.

Гарри и Рон понятливо кивнули и начали делать вид, что угощение им очень нравится. Они рассказывали, как прошли их первые дни в школе. Когда разговор затронул уроки зельеварения, Гарри понуро опустил голову.

— Мне кажется, Снейп меня ненавидит.

— Да ерунда это! — возразил Хагрид. — С чего бы это ему?

— Да есть с чего, — Тереза сделала глоток ароматного чая. — Не буду скрывать, у Снейпа и твоего отца, Гарри, с самого первого курса были большие разногласия.

— Значит, он мне мстит? Но что такого папа сделал такого, что Снейп отыгрывается на мне до сих пор?

— История их отношений довольно малоприятная. Не знаю подробностей, но при взгляде со стороны они всегда были настоящими противоположностями. Красивый, популярный и удачливый в спорте и учебе Джеймс, против страшного, бедного, нелюдимого, пусть и гениального Снейпа. Два противоборствующих факультета только усугубили их вражду. Хотя, говоря откровенно, если бы не Лили, они никогда бы не пересеклись.

— Что? Вы говорите о моей маме? — от неожиданности Гарри подавился чаем и закашлялся. Тереза похлопала его по спине и продолжила.

— Да, она из-за своей наивности была очень далека от всех межфакультетских дрязг. К тому же она была маглорожденной и плохо понимала многие нюансы взаимоотношений в магическом обществе. Поэтому когда она оказалась в Гриффиндоре, а ее друг Снейп в Слизерине (не знаю, как они познакомились, видимо это было еще до начала их учебы в Хогвартсе), она продолжила общаться с ним. И этим она только усугубила его положение изгоя. На факультете его не приняли, а гриффиндорцы начали приставать к нему. Джеймс, как я уже говорила раньше, всегда был очень горячим парнем. Лили сразу же ему понравилась, но она не обращала на него внимания, продолжая общаться со Снейпом. Джеймс начал ревновать и в конце концов их конфронтация достигла пика на пятом курсе, когда Мародеры сильно унизили Снейпа, Лили за него вступилась, а Снейп ей нагрубил, решив что она была с ними в сговоре. Я не знаю, что происходило между ними потом, но общаться они после этого перестали. Это все, что мне известно.

— Значит, он мстит только из-за этого? — Гарри выглядел опустошенным. Он неосознанно прикоснулся к затылку и опустил голову, словно о чем-то вспомнил. Возможно, это было связано с его родственниками.

— Наверное. Но я скорее ставлю на то, что он видит в тебе маленькую копию Джеймса. А у вас с Сохатым абсолютно разные характеры. Старайся не нарываться и не мозолить Снейпу глаза, тогда все будет нормально. Увы, он не из тех людей, что прощаются со своими любовно лелеемыми обидами, — в голосе Терезы промелькнула издевка.

— Я постараюсь, — тут Гарри, словно что-то вспомнил. — А кто такие Мародеры? И почему вы назвали папу Сохатым?

— Сохатый — это его аврорский позывной. Но я помню, что друзья его так часто называли еще в школе. А Мародерами называла себя группа друзей Джеймса. Название идиотское, но все они были чистокровными магами и явно не знали настоящего значения этого слова. Помимо твоего отца в нее входило еще трое его однокурсников-гриффиндорцев. К сожалению, их судьбы сложились не лучшим образом.

— Но будет лучше, если, ты, Гарри, будешь думать о них поменьше, — прогудел лесник и поспешно поинтересовался, повернувшись к Рону. — А как твой брат Чарли? Мне он жутко нравился: уж больно хорошо он со зверьем умел обращаться.

Гарри неопределенно кивнул. Сразу стало понятно, что так просто он Мародеров не оставит. Некоторое время он молчаливо цедил чай, а затем тихо спросил, так чтобы смеющийся хозяин домика не расслышал:

— Профессор, я совсем недавно в мире магов и много не понимаю. Рон тут родился, но он тоже многое не знает. Я не хочу вам мешать, но если у вас будет время… — тут он замялся, не зная как продолжить свою просьбу.

— Не беспокойся. Пока я в школе можешь приходить в мой кабинет или посылать сову когда захочешь. Я отвечу на все твои вопросы, если они не затрагивают секреты Министерства или школы, конечно.

Гарри серьезно кивнул, затем поднялся и поспешно поблагодарил лесника за чаепитие, после чего вместе с другом покинул небольшой домик лесника. Хагрид преувеличенно бодро помахал им вслед и убрал со стола чайник, чтобы долить в него воды. Терезе бросилась в глаза вырезка из газеты, лежавшая на столе под чехлом для чайника. Краем глаза удалось разглядеть название.

«ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ О ПРОИСШЕСТВИИ В БАНКЕ «ГРИНГОТТС»…

* * *

Очередной урок ЗОТИ седьмого курса Хаффлпаффа и Гриффиндора начался ровно в три часа дня на небольшой поляне перед Запретным лесом.

Выпускники задумчиво переминались и переговаривались. Их тихий шепот быстро перешел в гул. Никто не знал, что нужно делать, преподавательницы на месте еще не было, а уходить с урока все боялись, поэтому всё, что им оставалось — это разглядывать странную местность. Территория поляны была огорожена кольцом голубых камней, покрытых рунами. При попытке взять один из камней, он начинал медленно нагреваться, пока не раскалялся добела в руках вора. Один из гриффиндорцев баюкал обожженную руку и с неприязнью смотрел на место будущего занятия.

Вдали раздался странный лязг и скрежет металла. Это шла профессор Саммерс, а сопровождали ее странного вида люди, словно вышедшие из средневековой баллады. Это были два тяжеловооруженных рыцаря, каждый со щитом в одной руке и мечом в другой. Разглядеть их лица под забралами было невозможно. Все сразу начали гадать, кто скрывается под глухими шлемами.

Профессор Саммерс окинула всех присутствующих оценивающим и предвкушающим взглядом, от которого все поежились.

— Добрый день. Сегодня у нас будет практика. Это, — она хлопнула стальных гигантов по наплечникам, — Джей и Боб. Они будут моими ассистентами на этом уроке. И вашими главными противниками. Во время боя с ними можете не бояться их покалечить. Они всего лишь оживленные доспехи.

— Но профессор, мы же легко уничтожим их! — возразил кто-то из толпы. — Нас больше и они же не маги!

— Уверенность — это хорошо, самоуверенность — плохо. И кто сказал, что все будет так просто? — семикурсники недоуменно переглянулись. — Для начала начнем с разминки. Боб будет представлять на нашем ринге Хаффлпафф, а Джей — Гриффиндор. Вы попробуете себя в поддержке. В задачу каждой команды будет входить создание и дальнейшее удержание крепких магических щитов на вашем подопечном. Одновременно с этим вы должны пытаться уничтожить рыцаря противников. Все ваши заклинания будут действовать на рыцарей только в пределах круга. Вам в круг заходить запрещено. Если кого-то убьет рикошетом, то ко мне никаких претензий, а в эпитафии можете написать, что предупреждение было дано заранее. Та команда, что уничтожит рыцаря противоборствующей команды, получит десять бонусных баллов, но если ваш собственный голем будет уничтожен, то и баллов вы лишитесь. Вы попробуете себя в поддержке, а также работе в команде. У вас пять минут на подготовку.

Профессор Саммерс нажала на кнопку на механическом таймере и села на старый замшелый пень на границе поляны. Большой черный пес улегся у ее ног и закрыл глаза.

К концу отведенного времени роли в командах были распределены, а семикурсники с предвкушением и азартом готовились к будущей битве. Они разместились в импровизированных окопах с противоположных сторон ринга и приготовились. Над кругом из голубых камней со звоном появился купол щита, похожий на большой мыльный пузырь.

Два рыцаря встали друг напротив друга и через секунду скрестили клинки.

Битва вышла короткой и очень жаркой. У Гриффиндорцев был невероятный запал. Они быстро потеснили своих противников, но не рассчитали и вскоре барсуки перешли в контрнаступление. Заклинания летали над полем врезаясь в щиты, раскурочивая доспехи и выводя из себя распаленных школьников.

К концу первой битвы от обоих рыцарей осталась лишь груда металлолома. К разочарованию обеих команд, никто не получил дополнительных баллов.

Профессор некоторое время махала над доспехами палочкой, пока рыцари не восстали из мертвых. Теперь на кирасах обоих доспехов светилось красным два незнакомых знака, похожих на гексаграммы.

— Отлично, разминка окончена. Теперь ваша задача будет сложнее. Вам нужно разбиться на тройки и обороняться от нападения Джея или Боба в течении полутора минут. Если хоть один участник группы покинет ринг — вся команда проиграет. Те, кто выполнят задание, получат десять баллов. Каждый в тройке. Советую распределить роли. Кто-то должен лечить, кто-то держать щит, а кто-то нападать. В этот раз оба рыцаря имеют сопротивляемость магии равную семидесяти пяти процентам. Предупреждаю сразу — за пределами круга этот эффект пропадает, поэтому даже не пытайтесь срисовать данную гексаграмму и использовать в реальной жизни, — поняв что все ученики прониклись, профессор опять нажала на таймер. — У вас четыре минуты на подготовку. Время пошло.

* * *

Волосы Нимфадоры Тонкс были похожи на пожар. Красно-оранжевые пряди взлетали вверх, с каждой секундой становясь все темней, пока окончательно не налились кармином и багрянцем.

Нетрудно догадаться, что она была в бешенстве, невероятно напоминая при этом свою безумную родственницу. Сказывалась кровь Блэков.

Когда вдалеке показалась дверь кабинета ЗОТИ, девушка ускорилась, почти перейдя на бег.

Никогда в жизни она не чувствовала такой злости и всепоглощающей ярости. А причиной этому была лишь одна приписка в конце сочинения оцененного на «Отвратительно».

С такими знаниями не берут в Аврорат.

В класс Тонкс ворвалась едва, не сорвав дверь с петель. На ее счастье кабинет был пуст. Ни учеников, ни самой преподавательницы, которую в данный момент хотелось убить.

Девушка начала судорожно ходить между партами. Мысли роились в ее голове как муравьи в разворошенном улье. Аскетичная обстановка кабинета немного привела ее в чувство. Следовало успокоиться и придумать как вести диалог, понять, почему оценка так несправедлива. Особенно если вспомнить, что во всех учебниках написано именно так как в работе.

Хаффлпафка замерла. Странная, но не лишенная логики мысль посетила ее алую голову. Возможно, она просто не понравилась профессору? Все-таки эта Саммерс была раньше аврором и не раз сталкивалась с Блэками на поле боя во время войны. Может быть, поэтому она теперь решила начать травлю? Все-таки тогда погибло много защитников правопорядка и профессору есть за кого мстить. Если это окажется правдой, Тонкс должна показать, что она кардинально отличается от своих злобных родственников по матери и достойна стоять на страже магического мира и его законов.

С этими мыслями она заняла первую парту и начала усердно проматывать в голове различные вариации будущего диалога. В ответ на каждую мысль волосы на ее голове изменяли цвет, пока не приняли нормальный для нее фиолетовый оттенок. Она так увлеклась что и не заметила, как в класс вошла сама хозяйка кабинета и ее страшный черный пес.

— Добрый вечер, Нимфадора. Могу я узнать, зачем ты так поздно ко мне пришла?

По телу прошла дрожь. Как бы Тонкс ни храбрилась, какую бы ярость не чувствовала, но этот спокойный, красивый, пробирающий до мурашек голос заставил сердце пропустить удар, а потом замереть от страха. Таким тоном обращаются не старшекурсницам, а к арестантам в Азкабане. Или выносят приговор. Девушка отогнала эти мысли, взяла себя в руки, решительно подошла к преподавательскому столу и положила работу. Профессор бегло пробежалась по тексту, лишь на мгновение, задержав взгляд на последней строчке.

— Тебя не устраивает твоя оценка, верно?

— Я не понимаю, почему у меня столько ошибок. В прошлом году профессор Вудсток объяснял нам все именно тем образом, что описан в моей работе. Мои ответы совпадают с ответами моих однокурсников, но вы их зачеркнули только у меня.

— Это оценка не за сочинение. Вчера вы сдавали практику. В начале урока вашими противниками были два живых доспеха, а потом разыгрывались различные ситуации начиная с боя один на один и заканчивая крупными столкновениями всех против всех.

— Я плохо себя показала?!

— Да. У тебя отвратительный контроль собственного тела, хотя реакция отличная. Только какой от нее толк, если ты путаешься в собственных ногах? — в голосе профессора промелькнули ирония. — Ты хочешь стать аврором, верно? Что будет, если во время погони за преступником ты запнешься и растянешься на земле? — профессор сощурила глаза. — Как это произошло вчера. Если бы я не контролировала Боба, он снес бы тебе голову в ту же секунду, когда ты оказалась на коленях.

Фиолетовые волосы на голове Тонкс резко потеряли весь цвет, словно в миг поседели. Перед глазами все плыло от волнения и опустошения. Было глупо даже мечтать, что ей удастся оказаться в Аврорате с ее неуклюжестью. А все из-за ее личного проклятья — метаморфизма.

Во взгляде белых немигающих глазах профессора мелькнуло нечто странное. Интерес и что-то отдаленно напоминающее азарт, причем вызванный не словами девушки, а резкой сменой ее внешности.

— Ты метаморф? — при виде Тонкс нервно приглаживающей свои стремительно розовеющие пряди, она по птичьи наклонила голову к плечу. Тон ее голоса стал задумчивым. — Интересно. Никогда не встречалась с магами, что обладают этим редким даром. Ты знаешь границу преобразований своего организма?

— Нет. Я никогда не экспериментировала. Моя мама всегда считала, что это опасно, боялась, что я навсегда потеряю свое лицо.

— «Потеряю свое лицо», — эхом повторила профессор и почему-то перевела тему. — Я знаю Теда. Он входит в состав отдела аналитики в Аврорате. Ты же именно поэтому хочешь стать аврором? Решила пойти по стопам отца?

— Да, — говорить что-то еще Тонкс посчитала лишним.

— Ты говоришь, что боишься потерять свое лицо, но я не вижу в тебе ни одной черты Теда. И от Блэков в тебе ничего нет, а они обладают довольно характерной, даже специфической внешностью. И очень сильной кровью. Волосы, цвет глаз, форма лица… Все чужое, — за все время разговора профессор так и не моргнула, продолжая сверлить Тонкс там же пронзительным, бездвижным и пробирающим до костей взглядом. — Может быть, ты уже потеряла свое лицо?

Тонкс хотела возразить, но что-то внутри, глубоко в душе повторяло: «Это правда». Слова застряли в горле.

— Ты хочешь бесстрашно бороться с преступностью и монстрами, но боишься взглянуть в собственное отражение и показать его людям, — тон профессора смягчился, словно она прочла ее мысли.

Чувство было таким, словно Тонкс отвесили пощечину. Мысли, что ее уже давно посещали, но так и не обрели вербальную форму, теперь произносил абсолютно посторонний человек.

Каждое слово пробивало грудную клетку и вонзалось в сердце, словно было наконечником копья.

Наконец она выдавила:

— А если там нечего показывать?

— Это должна решить только ты. Просто помни, что однажды правда вскроется, и вполне возможно, согласно закону подлости это произойдет в самый неподходящий момент.

— Вы будете учить меня, если я перестану менять свою внешность?

— Я и так это делаю, — профессор обвела взглядом пустующий кабинет. — Иначе меня бы не пригласили преподавать в Хогвартс.

— Я не про это. У меня мало времени. Меньше года. Нескольких уроков в неделю недостаточно. Вас же заинтересовало мое… — Тонкс с удовольствие назвала бы это проклятием, но сдержалась, — моя «особенность». Иначе вы бы сразу выдворили меня из кабинета, а не стали рассуждать о моем внутреннем самосознании.

Профессор слегка приподняла брови. На ее губах промелькнула легкая улыбка.

— Какие интересные слова для чистокровной волшебницы. Однако, ты неправа. Меня интересует не то, что ты не будешь менять свою внешность, наоборот, я хочу развить в тебе этот талант. При условии, что ты перестанешь бояться своей сути и, наконец, примешь ее. Думаю, из тебя бы вышел замечательный разведчик и шпион.

— И как это относится к моей проблеме с координацией?

— Никак, — профессор Саммерс легко пожала худыми плечами. — Просто есть узкие специализации, в которых идет постоянный недобор кадров. Подобным уникумам позволяются некоторые вольности. Иногда хороший разведчик может оказаться полезнее пятерки бойцов. Ему не надо вступать в бой. Шпион просто проскользнет мимо стражи или обманет ее, а воинам придется ввязываться в столкновение и так или иначе нести потери.

На лице профессора промелькнула тень, словно она вспомнила о чем-то очень болезненном.

— Я тебя не тороплю. Впереди выходные, так что у тебя есть достаточно времени для размышлений.

* * *

В спальне семикурсниц Хаффлпаффа было темно. Сквозь плотный полог охрового цвета не пробивалась ни единый луч света. Ни снаружи, ни изнутри. По комнате разносилось сопение, сонливое шевеление, бормотание и тихий, совсем не приличествующий девушкам храп. Стрелки часов показывали ровно три часа ночи. Из пяти хозяек спальни, лишь одна не спала.

Тонкс лежала и смотрела в темноту. Мысли были похожи на толстых мясных мух, что лениво копошились в мозгу и никак не могли ни перестать двигаться, ни быстро расползтись по своим местам.

В правой руке она сжимала зеркало в тонкой серебристой оправе — одна из немногих вещей, что Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк, забрала с собой из родного дома, а затем передала любимой и единственной дочери по наследству. На обратной стороне зеркала был выгравирован герб Блэков и какая-то латинская фраза. Тонкс латинского не знала, но одно слово — «Narcissus» разобрать смогла. О своей тете Нарциссе она также знала очень мало, но видимо до того как сбежать из семьи мать Тонкс была с ней настолько близка, что из всех своих вещей, не считая одежды, взяла лишь эту безделушку.

Тонкс испытывала искреннюю ненависть к зеркалам. Они всегда искажают действительность. И при взгляде на отражение ей все тяжелее держать маску.

Однако любит она их или не любит, это никак не влияет на очень паршивое и почти безысходное состояние дел. Ей надо что-то делать. Отказываться от мечты стать аврором Тонкс не будет. Но вот условие поставленное профессором…

— Лучше бы она заставила меня выучить наизусть всю Магическую Конституцию, — прошептала девушка.

После короткого письма от отца с описанием того, кем именно в Аврорате работала эта Саммерс, Тонкс резко поплохело. Ученица Аластора Грюма, человек, награжденный Орденом Мерлина второй степени и глава спецотдела с задатками будущей главы всей конторы…

Чем больше шкаф, тем громче падает, верно?

Страшно даже представить, что надо совершить, чтобы всего за полгода из главы одного из самых опасных подразделений Департамента магического правопорядка стать простой учительницей в школе. Но пусть она и покинула Аврорат, связи должны были остаться. Если Тонкс упустит такой шанс, то даже отец не сможет ей помочь.

Дрожащие пальцы сжались на зеркале. На конце палочки зажегся мягкий белый светляк.

Отражение в зеркале поплыло, словно было лицом восковой статуи, что оказалась в опасной близости от огня. Черты начали меняться. Сначала проступили острые скулы и заостренный подбородок, потом глаза начали наливаться синевой и темнеть, наконец, волосы почернели и разметались по подушке тяжелыми непослушными волнами.

Тонкс смотрела на это красивое и ненавистное лицо. По щекам текли слезы бессилия.

Профессор была права — у Блэков очень характерная внешность.