Дом для Лолы - 2. The Beyond (гет)

─ Уходи.

─ Нет!

─ Я прошу тебя, пожалуйста, уходи.

─ Даже и не собираюсь. Сама уходи, раз хочется.

─ Очень смешно, ─ прошептала она.

"Это конец. Как глупо. Поработала оросительной системой напоследок. Трава так хорошо пахнет! Или мне уже кажется?"

Долгое время все вокруг было горьким на вкус от пепла, даже воздух, даже кожа Доминика. Потом окружающее пространство пропиталось кровью, тошнотворным металлическим запахом. Он преследовал ее даже во сне. И вот теперь, впервые за несколько месяцев, она чувствует тонкий травяной аромат.

"Я действительно умираю".

─ Пожалуйста, Дом.

─ Нет.

─ Хочешь понаблюдать за агонией? Это попахивает извращением.

─ Помолчи, тебе надо беречь силы.

Сколько она уже в таком состоянии? Лола потеряла счет дням. Она попыталась поднять голову, но не смогла, прижатая сильной рукой.

─ Извини, ─ хрипло сказал Доминик, ─ я подумал, что снова началось.

─ Уже вот-вот, ─ сказала она. ─ Зачем ты себя мучаешь, чего добиваешься? Прошу…

─ Я останусь с тобой.

─ Ну, тогда я тебя убью!

* * *

У них ушло несколько дней, чтобы понять, что во время приступов Лола становится одержимой. Сначала это было почти незаметно, но по мере того как она теряла силы, сознание все больше и больше видоизменялось. Доминик считал это проделками ее клона, хотя он был пристрастен и с удовольствием обвинил бы лже-Лолу и в убийстве Кеннеди.

Кто бы не вселялся в ее тело, факт оставался фактом ─ во время нападений на Доминика ею управлял кто-то другой.

Дом первым высказал такое предположение: она умерла ради него, терпела жесточайшие муки, поэтому слова о желании от него избавиться были лишены всякой логики. Лола слишком сильно его любила, чтобы пытаться убить, зато такие речи были характерны для его мучительницы. Когда ему впервые пришла в голову эта мысль, он чуть не лишился глаза, от удивления пропустив удар.

Потом, пока Лола приходила в себя, сплевывая кровь, он поделился с ней своими соображениями. Сначала она недоверчиво отнеслась к этой гипотезе, считая, что сама несет ответственность за свои поступки, но следующий же приступ доказал ее неправоту. В тот момент, когда, отбросив руки Доминика, она принялась его душить, в голове четко вспыхнуло осознание того, что ей не хочется это делать. Тогда Лола усилием воли заставила морок отступить, но с каждым разом бороться было все труднее, и, наконец, настал момент, когда всякое сопротивление было бесполезно. У нее не осталось ни моральных, ни физических сил для защиты от невидимого противника.

Но Доминик не хотел принимать очевидное и с самоубийственным упрямством оставался рядом с ней, не взирая на то, что с каждым разом Лола становилась все агрессивнее и опаснее. Он пытался защитить ее от себя самой, следил, чтобы она не нанесла истерзанному телу еще больший вред, и приводил в чувство после обмороков.

Лола по-всякому уговаривала его уйти. Ласка, шантаж, оскорбления, упор на чувство вины ─ ничего не помогало. Больше всего она боялась, что однажды очнется после приступа рядом с его бездыханным телом, поэтому не оставляла попыток убедить его. Но Доминик оставался глух к мольбам. К ней самой он тоже стал относиться гораздо холоднее, но это и не удивительно ─ трудно быть чутким с человеком, который несколько раз в день силится тебя убить. И последняя попытка чуть не увенчалась успехом.

* * *

Доминик устал. То ли он ослабел из-за недосыпания и тревоги, то ли Лола стала сильнее, но удерживать тонкие цепкие руки подальше от своего горла было невероятно тяжело. С каждым рывком она приближалась к цели, пользуясь тем, что их тела были скользкими от крови и выворачиваться из захвата было легче, чем обычно.

Он, конечно, мог "вырубить" ее, но не хотел причинять лишних страданий, а когда опомнился, то было поздно: Лола схватила его за горло, одним коленом наступив на правое плечо и не давая поднять руку, а вторым надавив между ключицами. Доминик пытался сделать вдох, но путь кислороду был перекрыт. Он все еще мог сопротивляться, но не слишком усердствовал, не предполагая, что все зайдет так далеко: он привык полагаться на Лолу и в глубине души не верил, что она способна его убить. Поэтому он упустил момент, а когда все же попытался сбросить ее с себя, тело неожиданно отказалось ему подчиняться.

Все перед глазами, в том числе и искаженное лицо Лолы, заволакивало красным туманом. На краю меркнущего сознания возникла забавная мысль о том, что через пару минут он лично убедится, есть ли смерть после смерти. В существовании жизни после жизни они уже успели удостовериться.

Когда хватка неожиданно ослабла и Лола рухнула на него сверху, Доминик несколько минут восстанавливал дыхание, безуспешно пытаясь удержаться от кашля. Лежавшее поперек груди тело бессознательной девушки, казалось, весило тонну. Кое-как отдышавшись, он принял сидячее положение, привычно устроив Лолу вполоборота у себя на коленях. Очень хотелось завыть от собственного бессилия, но пересохшая глотка не давала этого сделать.

Первое, что сказала Лола, придя в себя: "Думаю, теперь ты не откажешься".

* * *

Когда Доминик все же согласился уйти, она едва смогла отпустить его. Сидя в надежных объятиях, не обращая внимания ни на обжигающее тепло его тела, ни на собственные раны, которые в трезвом уме не давали ей двигаться, она покрывала поцелуями черные губы, прощаясь если не навсегда, то очень надолго. Дом принял это гораздо спокойнее, он осознал, что пришло время расстаться.

Должен был осознать, но не сделал этого. Он не собирался бросать ее и продолжать путь в одиночестве, просто хотел, чтобы Лола поверила в это. В его присутствии во время припадков больше не было смысла ─ злобное существо, одержимое идеей асфиксии, стало сильнее его. Он сможет помогать Лоле только после приступа: отнести к реке, умыть, бережно почистить раны; теперь она не могла ходить самостоятельно.

Хриплый шепот, жалкая пародия на ее звонкий голос:

─ Тебе пора. Я чувствую, как эта дрянь просыпается в моей голове.

Доминик еще раз поцеловал окровавленные губы, ощущая ставшую привычной горечь, и осторожно опустил Лолу на землю.

─ Я люблю тебя, ─ сказала она.

Не самый худший вариант последних слов.

* * *

Доминик шел, не оглядываясь, даже после того, как услышал первые ругательства. Им все-таки удалось провести ту суку, что бесновалась сейчас позади.

Когда он понял, что она выместит злобу на Лолином теле, находящемся сейчас целиком в ее власти, то чуть не повернул назад. Отойдя на достаточно далекое расстояние, чтобы обезопасить себя от нападения, он сел на землю и стал наблюдать, как чертова тварь уничтожает не принадлежавшее ей тело. А он не может ей помешать.

В конце концов поднятая пыль улеглась и он увидел неподвижно лежащую фигуру. Доминик встал, потер прокушенную руку, в которую неосознанно впился зубами, и медленно двинулся к Лоле. Он никак не мог уловить дыхания, но успокаивал себя тем, что с такого расстояния это было бы очень трудно сделать.

Чем ближе он подходил ─ тем больше нервничал. Покрытая грязью, свежей и запекшейся кровью Лола лежала спиной к нему абсолютно неподвижно. Он пытался понять ─ дышит она или нет, но не решался приблизиться. Потому что второй вариант был бы слишком жесток.

Углядев, наконец, слабое движение руки, он чуть не умер от счастья. Подбегая и шлепаясь в пыль, он оказался совершенно не готов к тому, что едва шевелившаяся Лола змеей извернется в его руках в попытке дотянуться до шеи. Тварь симулировала потерю сознания, чтобы подманить его поближе. К сожалению, ей это отлично удалось.

Нечеловеческая сила окровавленных рук не давала и полсекунды на размышление. В самом начале сбив с ног, лже-Лола кидалась на него с таким остервенением, что Доминик мог только отбиваться от нее, тщетно пытаясь подняться. Ничего от нее прежней не осталось во взгляде существа, старавшегося задушить его. Он ощущал, как слабеет, понимал, что долго не продержится, но просто не мог снова сдаться на милость адской суки.

И награда за упорство нашла своего героя. Вот только, как и всегда в этом гребаном месте, победа обернулась поражением.

* * *

Когда тварь в очередной раз накинулась на него, Доминик опрокинулся на спину, стремясь избегнуть близкого контакта с цепкими пальцами. Он был уверен, что на этот раз не сможет оторвать их от своего горла. Бросившаяся вперед Лола с размаху напоролась грудью на его выставленные колени, раздался тошнотворный хруст, и Доминик, вмиг подхватившийся на ноги, отскочил на пару метров, готовясь продолжать защищаться.

Но в этом не было нужды. От страшного удара хрупкие кости сломались и лопатки пробили тонкую кожу. Лола лежала без сознания. Правда, ее глаза оставались открытыми, а дыхание прекратилось, но Доминик был уверен ─ рано или поздно она обязательно очнется, и все будет хорошо.

* * *

На третий день пришлось признать, что странный запах, донимавший его с прошлого вечера, идет вовсе не от реки. Это был запах разлагающегося тела.