Московский доктор

Знаменитого доктора из Москвы, так и оставшегося безымянным, пригласила в Скотопригоньевск Катерина Ивановна Верховцева для участия в медицинской экспертизе, которая могла бы облегчить участь подсудимого Дмитрия Федоровича Карамазова, признав, что он совершил преступление в «состоянии аффекта». Но поначалу доктор по просьбе той же Катерины Ивановны (и, можно не сомневаться, за дополнительную плату) посетил умирающего Илюшечку Снегирева: «Но уже доктор входил — важная фигура в медвежьей шубе, с длинными темными бакенбардами и с глянцевито выбритым подбородком. Ступив через порог, он вдруг остановился, как бы опешив: ему верно показалось, что он не туда зашел: "Что это? Где я?" — пробормотал он, не скидая с плеч шубы и не снимая котиковой фуражки с котиковым же козырьком с своей головы. Толпа, бедность комнаты, развешанное в углу на веревке белье сбили его с толку. <...> Доктор еще раз брезгливо оглядел комнату и сбросил с себя шубу. Всем в глаза блеснул важный орден на шее...»

Важный доктор мало чем помог семейству нищего штабс-капитана Снегирева: посоветовал Илюшу отвезти в Сицилию, в Сиракузы, а больных дочь и супругу — на Кавказ. Да и судебная экспертиза, которую, кроме московской знаменитости, проводили местные врачи Варвинский и Герценштубе, не очень помогла подсудимому, хотя приезжая знаменитость отрабатывала гонорар сполна: «Московский доктор, спрошенный в свою очередь, резко и настойчиво подтвердил, что считает умственное состояние подсудимого за ненормальное, "даже в высшей степени". Он много и умно говорил про "аффект" и "манию" и выводил, что по всем собранным данным подсудимый пред своим арестом за несколько еще дней находился в несомненном болезненном аффекте, и если совершил преступление, то хотя и сознавая его, но почти невольно, совсем не имея сил бороться с болезненным нравственным влечением, им овладевшим. Но кроме аффекта доктор усматривал и манию, что уже пророчило впереди, по его словам, прямую дорогу к совершенному уже помешательству. (NB. Я передаю своими словами, доктор же изъяснялся очень ученым и специальным языком.)...»

Вполне характеризует этого «ученого» доктора следующее обстоятельство, также сообщенное Повествователем: «Кстати, уже всем почти было известно в городе, что приезжий знаменитый врач в какие-нибудь два-три дня своего у нас пребывания позволил себе несколько чрезвычайно обидных отзывов насчет дарований доктора Герценштубе. Дело в том, что хоть московский врач и брал за визиты не менее двадцати пяти рублей, но всё же некоторые в нашем городе обрадовались случаю его приезда, не пожалели денег и кинулись к нему за советами. Всех этих больных лечил до него, конечно, доктор Герценштубе, и вот знаменитый врач с чрезвычайною резкостью окритиковал везде его лечение. Под конец даже, являясь к больному, прямо спрашивал: "Ну, кто вас здесь пачкал, Герценштубе? Хе-хе!" Доктор Герценштубе, конечно, всё это узнал...» Многое добавляет к характеристике надутого московского доктора сцена «пикировки» с ним Коли Красоткина во дворе дома Снегиревых.