Их секрет (гет)

Гарри сидел в кабинете Дамблдора и бессмысленно смотрел на разбросанные по столу пергаменты. Битва в Отделе тайн давно завершилась, но его трясло так, как будто он все еще в самом пекле, под носом Волан-де-Морта и его приспешников. За последние несколько часов произошло слишком много событий — Гарри, как ни старался, просто не мог их осознать. Он как будто наблюдал за происходящим со стороны, не принимая участия, и почти ничего не чувствовал.

Гарри смотрел прямо перед собой и видел Сириуса: его угасающую навечно усмешку и взгляд, постепенно наполняющийся болью. Он хотел бы забыть это. И сейчас мечтал о том, чтобы Дамблдор поскорее вернулся, избавив его от мучительного ожидания. Чтобы он смог отвлечься и переключиться на что-нибудь другое. Потому что — Гарри знал это — если позволить эмоциям взять над собой верх, он сойдет с ума от горя. Он старался не думать.

Но мысли о Сириусе все равно не оставляли его. За то недолгое время, что они были знакомы, Гарри уже успел привязаться к нему. Сириус напоминал о родителях. Он будто возвращал его в другой мир, в котором он мог бы жить, если б не Волан-де-морт. Гарри с горечью вспомнил свои мечты о том, как он переедет жить к крестному и как избавится наконец от необходимости возвращаться к Дурслям. Ему просто хотелось узнать, каково это? Жить с тем, кто любит тебя так, как любил бы отец. Но теперь все это уже не имело никакого смысла.

Сириус мертв. Беллатриса убила его. А еще она забрала с собой Гермиону.

Невилл сказал ему около часа назад. Гарри не видел этого сам, потому что в тот момент находился совсем в другом месте. Он практически ничего не понял из рассказа Невилла: тот часто сбивался и без конца повторял, что видел, как Беллатриса, прежде чем скрыться, утащила с собой Гермиону, все еще не пришедшую в сознание.

Гарри снова постарался отогнать от себя эти мысли. Он провел вспотевшими ладонями по жесткой ткани джинсов, медленно выдыхая через нос. Нужно успокоиться. Нужно взять себя в руки и хотя бы перестать так позорно трястись. Но не получалось... Стоило вспомнить о Гермионе, и все попытки себя контролировать не имели никакого шанса. Он быстро снял очки и закрыл руками лицо.

Гарри не сразу заметил вошедшего в кабинет Дамблдора и обратил на него внимание, лишь когда он подошел совсем близко и склонился над ним, сочувствующе заглядывая в лицо.

— Мой бедный мальчик, — пробормотал Дамблдор, сжав его плечо ладонью, — ты так неважно выглядишь... Тебе не мешало бы навестить друзей в больничном крыле, да и самому выпить восстанавливающее зелья...

Гарри не двигался, упершись взглядом в колени, и с трудом понимал, о чем идет речь. Дамблдор держался спокойно, как и всегда: Гарри не знал, существует ли что-то, способное вывести его из равновесия. Это настолько отличалось от его внутреннего состояния, что Гарри не чувствовал больше прежней близости. Он вдруг понял: ему никогда не определить, что у Дамблдора на уме.

— Ты слышишь меня, дорогой?.. Мадам Помфри ждет тебя… — рука Дамблдора сильнее сжалась на его плече.

Тогда Гарри дернулся и поднял голову. Жгучее отчаяние смотрело на Дамблдора из его зеленых глаз.

— Если я и пойду в больничное крыло, то только после того, как мы поговорим о Гермионе, — отрывисто произнес он, стараясь побороть дрожь в голосе.

Дамблдор вздохнул и направился к креслу за столом. Гарри не отводил от него взгляд, в который раз поражаясь, насколько бесшумны его шаги.

— Ох, Гарри, — протянул Дамблдор, присаживаясь напротив него, — ты совсем измучил себя. Это неправильно. Собрание Ордена начнется с минуты на минуту. Мы найдем решение, я тебя уверяю...

— Но почему я не могу остаться? — процедил Гарри, выпрямляясь. — Считаете, я слишком мал для того, чтобы присутствовать при разговоре взрослых? — вышло желчно и несколько грубо, но взгляд профессора не изменился.

Он будто заранее прощал Гарри за все резкие слова, делая скидку на его теперешнее состояние и горе. Но Гарри не чувствовал благодарности.

— Я всего лишь считаю, что сегодня ты и так пережил достаточно. Мы обо всем с тобой поговорим, но позже. А теперь, будь так любезен, навести мадам Помфри.

Он выразительно посмотрел на него, и Гарри понял: это приказ. Произнесенный вкрадчивым, приятным тоном, но он не предусматривал возражений.

Я спас тебе жизнь. Ты мне обязан, поэтому сделай, как я говорю.

Дальнейшее пререкание не имело смысла. Гарри резко поднялся и направился к выходу, не сказав на прощание ни слова.

Оказавшись за дверью, он прислонился головой к стене и потер сдавленное спазмом горло. Его крестный мертв. Его подруга пропала.

Гарри зажмурился, физически ощущая, как эти мысли разъедают его сознание. Потом сжал руку в кулак и ударил в каменную стену, стиснув зубы, чтобы не дать яростному крику вырваться наружу. Странно, но от ощущения боли почему-то стало легче. Он с трудом остановил себя. Распрямил руку, равнодушно взглянув на выступившую кровь. Все это неважно…

Гарри оперся раскрытыми ладонями о стену и стоял так какое-то время, выравнивая дыхание. Потом развернулся и прислонился к ней затылком. Тяжело сглотнул.

Нужно идти к Рону и Джинни.

Он повернул голову, осматриваясь вокруг блуждающим взглядом. В коридоре стояла полная тишина. Из-за позднего времени студенты уже находились в спальнях и готовились ко сну. Гарри с трудом мог представить, что кто-то еще не знает о событиях, произошедших в министерстве, и пребывает в счастливом неведении, радуясь окончанию учебного года.

Гарри резко оттолкнулся от стены и направился прямо по коридору. Пусть он и злился на Дамблдора, но не мог не признать его правоту: ему необходимо поговорить с остальными и убедиться, что все в порядке.

Гарри быстро шел, машинально сворачивая в нужном направлении, и уже через пару минут оказался в больничном крыле. Он так и застыл на пороге, наблюдая, как мадам Помфри, не обращая на него никакого внимания, мечется от одного пациента к другому. От этой картины стало не по себе. Только сейчас Гарри осознал в полной мере, какому риску подверг своих друзей. О чем он вообще думал?

Гарри высматривал Рона, но наткнулся взглядом на Джинни. Она лежала на постели, с разбросанными по подушке рыжими волосами и страдальчески морщилась. Джинни подвернула ногу в Отделе тайн и теперь была вынуждена пить отвратительную микстуру.

Он подошел к ней и присел рядом.

— Гарри! — она тут же приподнялась на кровати, нашла его руку и сжала. — С тобой все хорошо?

— Да... — пробормотал он. — Как твоя нога?

— Завтра буду в полном порядке, — ответила Джинни, слабо улыбнувшись.

Гарри кивнул и отвел взгляд от ее лица. Он знал, что поступил неправильно, но ему было неловко извиняться. Джинни тоже ничего не говорила и лишь рассеянно поглаживала его руку большим пальцем.

И вдруг Гарри услышал невнятный выкрик, раздавшийся с другого конца палаты. Он слегка развернул голову и увидел Рона — тот подбежал к ним и рухнул рядом с Джинни на кровать. Она недовольно подвинулась, но Рон и не думал о причиняемых неудобствах. Он раскраснелся, был взволнован и взбешен — хотя бы что-то осталось прежним.

— Ну, ты поговорил с Дамблдором? — с напором спросил Рон. — Что мы теперь будем делать?

Гарри поджал губы, вспомнив, чем закончился их разговор. Он все еще чувствовал себя уязвленным. Рон продолжал пытливо глазеть на него. Джинни же, напротив, молчала и, нахмурившись, смотрела в сторону.

— Никто не знает, где Гермиона, — наконец, ответил Гарри, переводя дыхание, стараясь подавить нарастающее отчаянье, — но Дамблдор найдет решение. Просто нужно время, чтобы выяснить, куда скрылась Беллатриса.

— И когда она успела это провернуть?.. — растерянно протянул Рон, все еще не оставляя попыток разобраться в ситуации.

Гарри покачал головой, отворачиваясь. У него не осталось сил на обсуждение. Мысли путались, впечатления наслаивались друг на друга...

Джинни быстро посмотрела на него и, уловив его состояние, налетела на брата:

— Да какая разница, когда, Рон! Важно другое: теперь, заполучив ее, они наверняка попытаются заманить Гарри в ловушку!

Рон невольно вздрогнул, на его лице застыло испуганное выражение. Но Гарри даже не пошевелился — для него это не было неожиданностью. Эта мысль сразу же пришла ему в голову, как только он узнал об исчезновении Гермионы.

— Главное, чтобы они сохранили ей жизнь, и неважно, для чего, — тихо сказал он.

Наверное, это действительно самое разумное, что Пожиратели могут сделать в сложившейся ситуации. Гарри был достаточно честен с собой, чтобы признать: получи он сейчас хоть какие-то известия, касающиеся Гермионы, он сделал бы все, что угодно, лишь бы ее вернуть.

— Ладно, — он встал с кровати. — Сейчас мы все равно ничего не решим. Иди спать, Рон. И ты тоже, Джинни.

Он хотел вернуться в гостиную Гриффиндора, но мадам Помфри уговорила его переночевать в больничном крыле. Гарри не стал спорить. Машинально переоделся в пижаму, выпил предложенную микстуру… Этот день полностью опустошил его — сил на сопротивление не осталось.

Суматоха, царившая в больничном крыле еще полчаса назад, постепенно утихла. Все легли спать и мадам Помфри с чувством выполненного долга отправилась в соседнюю комнату.

Гарри лег на кровать и еще долго, прежде чем закрыть глаза, бессмысленно смотрел в пустоту. Мысль о том, что только Пожиратели смерти могут сделать с Гермионой, приводила его в ужас, парализующий и холодный.

Только бы им удалось вернуть ее! Гарри отчаянно хотел этого, но смутно чувствовал: ему не победить. Вряд ли эта история закончится хорошо. Гермиона совсем одна там. А он здесь и ничего не может сделать.

Гарри почувствовал слезы стыда и злобы, подступающие к горлу, и отвернулся к стене.

* * *

Дамблдор был согласен с тем, что цель оправдывает средства. Особенно если цель глобальная — такая, как, например, спасение магического мира от Волан-де-Морта. Что значит в сравнении с этим отдельно взятая жизнь? Правильно, она не имеет значения.

Собрание Ордена закончилось около трех часов ночи. Дамблдор предложил всем прерваться на сон, чтобы восстановить силы, а утром продолжить поиски Гермионы. Стоило признать: на этот раз Пожиратели смерти укрылись надежно. Попытки найти их ни к чему не привели.

Члены Ордена не возражали. Они и так были вымотаны битвой в министерстве магии, а смерть Сириуса нанесла им последний сокрушительный удар.

Единственный, кому удалось сохранить хладнокровие, был Снейп. Он сидел в стороне от других и вступал в разговор лишь затем, чтобы высказать краткое и точное замечание, касающееся дела. Снейп не выносил сантименты. И каждый раз, когда Молли Уизли или Тонкс пускали слезу, не в силах себя сдержать, в его темных глазах мелькало презрение — смутное, но все же ощутимое для тех, кто наблюдает. Снейп не разделял их чувств. Сириус Блэк, по его мнению, был далеко не лучшим человеком…

Наконец, кабинет покинули все, кроме него. Дамблдор, помедлив, учтиво к нему обратился:

— Итак, Северус, я вижу, вы хотите высказаться, — он положил на стол сцепленные руки. — Прошу, не стесняйтесь.

Снейп приблизился к директорскому столу.

— Я всего лишь хотел спросить, что вы намерены делать дальше, — произнес он обычным сдержанным тоном. — Конечно, я не знаю точно, но… догадываюсь, куда скрылась Беллатриса.

Дамблдор пристально посмотрел на него сквозь стекла очков-половинок.

— И что же, вы можете назвать это место?

Снейп слегка нахмурился.

— Нет, не могу. Дом под заклятием Доверия. Я — единственный Хранитель. Если выдам местонахождение, Темный лорд сразу поймет, что к чему…

Дамблдор кивнул. Он выглядел серьезным, но уж точно не взволнованным. Наверное, поэтому все так доверяли ему: он принимал ответственные решения и не сомневался. Никогда.

— Порой лучше не вмешиваться в ход событий, — со вздохом произнес Дамблдор. — Вы согласны со мной, Северус? Я, конечно, хотел бы вернуть мисс Грейнджер, но не ценой вашей жизни. Ведь, узнав о предательстве, Волан-де-Морт убьет вас.

— Это единственный способ сообщить вам, где она, — произнес Снейп, будто не обратив внимания на последние слова Дамблдора. — Если только Темный лорд не решит выманить Поттера при помощи грязнокровки. А иначе…

— Что — иначе, Северус?..

Снейп встретился взглядом с Дамблдором. Его бледное лицо не выражало ни участия, ни личной заинтересованности, он просто констатировал факт:

— Тогда Темный лорд избавится от нее.

Дамблдор покосился на него с легким неодобрением, но у Снейпа не было времени на разговоры вокруг да около. Он сталкивался с подобным каждый день. Смерть больше не вызывала у него трепета.

Снейп вдруг почувствовал раздражение. Этого бы не произошло, если бы Поттер хоть иногда задумывался о последствиях! Но нет… Он бросался в омут с головой, а друзья следовали за ним, несмотря ни на что. Грейнджер ведь наверняка осознавала риски, но отправилась с Поттером, чтобы защитить его!

Снейп презрительно усмехнулся, подумав о самоотверженности Гермионы. И почему, находясь под контролем чувств, люди непременно совершают поступки себе во вред?

— Мы не знаем, что Волан-де-Морт намерен предпринять, — осторожно произнес Дамблдор. — Но вот что я знаю наверняка, Северус: что бы там ни изобрел его коварный ум, я не позволю Гарри снова угодить в ловушку и подвергнуть себя опасности. Даже ради мисс Грейнджер.

Ну что ж, вот и ответ. Снейп невольно поразился столь циничному подходу, но ничем не выдал своего удивления. Он скрестил руки на груди.

— А как же Поттер? Ведь это его уничтожит. Он и так наверняка рыдает в подушку и винит себя во всех бедах…

Дамблдор покачал головой и откинулся на спинку кресла.

— Вы всегда были к нему несправедливы, — со вздохом заметил он. — Гарри и так уже многое пережил, сможет пережить и это. А любое нежное чувство, будь то любовь или дружеская привязанность, делает нас слабыми и уязвимыми. Возможно, если Гарри освободится от каких-либо привязанностей, это закалит его характер и сделает сильнее? Ведь именно таким и должен быть герой, способный сразить Темного Лорда, — Дамблдор вдруг подался вперед и посмотрел Снейпу прямо в глаза: — Что скажете, Северус?