Их секрет (гет)

Наступил день отъезда. Ночь, проведенная в больничном крыле, прошла просто ужасно. Гарри мучился от кошмаров. Он снова видел во сне смерть Сириуса, это была какая-то изощренная, непрекращающаяся пытка. В его памяти эта сцена отложилась настолько реально и четко, что создавалось ощущение, как будто он снова возвращается во вчерашний день, и снова вынужден наблюдать это.

Несмотря на отсутствие явных симптомов, Гарри чувствовал себя, как в бреду. И особенно это ощущение усиливалось, когда он вспоминал о Гермионе.

Сейчас он был в комнате абсолютно один. Все остальные ушли на ужин в Большой зал, но Гарри совершенно не хотелось есть, поэтому он предпочел остаться здесь. С одной стороны, ему хотелось остаться наедине, потому что общества однокурсников, пристающих к нему с вопросами, он бы просто не вынес. С другой же стороны, остаться в одиночестве также было не лучшей идеей, потому что значило остаться один на один со своими гнетущими мыслями.

К тому же, он до сих пор не собрал вещи. И поскольку тянуть дальше было бы уже невозможно, Гарри раскрыл чемодан и наконец приступил к этому занятию. Он рассеянно складывал учебники один за другим, не в состоянии сосредоточиться, потому что в мозгу лихорадочно билась одна-единственная мысль: «Как. Вернуть. Гермиону».

Находиться здесь, зная, в какой она сейчас опасности, было просто невыносимо. Хотелось бежать как можно дальше, не останавливаясь, хотелось выть от отчаянья, только бы не думать об этом, не представлять.

Гарри почти закончил собираться, когда раздался короткий стук в дверь, а потом на пороге показался Дамблдор. Гарри так и застыл с учебником в руках, встретившись взглядом с директором.

— Гарри, тебя не было на ужине, — проговорил он мягко, приближаясь к нему. — Ты нормально себя чувствуешь?

— Все хорошо, я не голоден, — ответил он ровным голосом, пожимая плечами.

Книга так и осталась в его руках. Он взглянул на Дамблдора, пытаясь понять, есть ли у него хорошие новости, но лицо директора оставалось бесстрастным. Разве можно разгадать его?

— Скажите… у вас есть какие-то новости насчет Гермионы? — спросил Гарри. Сердце его забилось чаще.

Дамблдор помолчал какое-то мгновение, прежде чем ответить:

— Если бы все было так просто, Гарри… Но, поверь, мы делаем все возможное, чтобы найти мисс Грейнджер. Профессор Снейп лично занимается этим.

При упоминании Снейпа Гарри слегка поморщился. Он никогда ему не доверял. Более того, отлично помнил, как Снейп все время изводил Сириуса, отчасти спровоцировав его на вчерашнюю вылазку. Да и Гермиону он наверняка ненавидит точно так же, как и его.

Дамблдор, словно прочитав его мысли, тут же поспешил заверить его в обратном.

— Гарри, послушай меня, ты напрасно беспокоишься. Профессор Снейп сделает все, что будет в его силах! — он коснулся рукой его плеча и проговорил, глядя прямо в глаза: — Кроме того, этим летом ты пробудешь у своих родственников совсем недолго. Через какие-то две недели…

— Я никуда не поеду, — резко произнес Гарри.

Дамблдор осекся и убрал руку. Теперь его взгляд изменился. Он нахмурился.

— Я никуда не поеду, — упрямо повторил Гарри. — Что мне там делать? Я мог бы остаться в Норе, родители Рона не против, если вы разрешите!

— Это исключено, Гарри, — оборвал его Дамблдор. — Ты что же, забыл о чарах, наложенных на твой дом? Ты должен появляться там хотя бы раз в году, это очень важно!

— Сейчас важно не это! — выкрикнул Гарри в отчаянии. — А то, что у них Гермиона! Наверняка Волан-де-Морт снова попытается связаться со мной, и возможно я узнаю, где она! Я должен быть здесь, чтобы, когда это произойдет, тут же что-то предпринять!

Дамблдор медленно покачал головой, заставив Гарри внутренне застонать.

— Если это произойдет, ты можешь сообщить нам в письме. Орден обо всем позаботится. — Гарри хотел перебить его, но Дамблдор жестом его остановил: — Не спорь, Гарри, прошу тебя! Теперь, когда ты знаешь суть пророчества, ты должен быть… осмотрительнее. Помни, что ты единственный, кто может его убить. Единственный, Гарри! И, каждый раз, рискуя своей жизнью, ты… — он развел руками, — ты так или иначе подвергаешь опасности всех.

— Я прекрасно знаю об этой ответственности, — сказал Гарри уже сдержаннее. — Знаю, что все надеются на меня! Но ведь это не значит, что мне теперь нужно прятаться! А Гермиона… она моя подруга! Она всегда так мне верила, так хотела помочь, и… — Гарри задохнулся, с трудом переводя дыхание, и добавил уже совсем тихо: — Если она умрет, это будет моя вина.

Дамблдор молча слушал его, продолжая смотреть на свои сцепленные руки. И потом заговорил, словно бы спохватившись, в его тоне появилось что-то проникновенное, отеческое.

— Мой мальчик, твоей вины здесь нет. Ты не настолько всемогущ, чтобы все предвидеть. Никто не может с точностью рассчитать последствия своих действий, даже я. — Он поднялся, направился к двери и обернулся уже у самого выхода: — Обещаю, что буду держать тебя в курсе дела. Да и ты, Гарри, сообщи, если что-то узнаешь. — Он задумался на секунду, а потом добавил: — В самом деле, было бы очень хорошо, если бы Волан-де-Морт попытался связаться с тобой. По крайней мере, это доказало бы, что она жива.

Договорив это, он попрощался и вышел из комнаты. Гарри тоже попрощался, хотя последняя фраза директора неприятно кольнула внутри. Он так спокойно допускал смерть Гермионы, что Гарри стало не по себе. Слова Дамблдора все не шли из головы, прокручиваясь снова и снова.

Гарри не хотелось это признавать, но ведь директор действительно был прав. Они ничего не знают. Ни-че-го. А вдруг…

Пораженный этой мыслью, Гарри опустился на кровать. Он не мог даже вздохнуть, все его тело словно оцепенело. Даже в минуты смертельной опасности он не испытывал такого абсолютного ужаса, как сейчас.

Нет! Конечно, это не так! Конечно, это не так!

Он тяжело перевел дыхание и закрыл руками лицо, опершись локтями о колени.

Должен же быть какой-то выход! Он уже потерял крестного, он не может потерять еще и ее! Главное узнать, где она! Но как же это сделать…

Неожиданная догадка вдруг поразила его, заставив вскочить на ноги. Гарри в волнении провел рукой по волосам, чувствуя, что это действительно может сработать.

— Добби! — позвал он.

Спустя пару секунд раздался хлопок, и перед ним появился домовой эльф. Гарри смотрел на него, ощущая прилив надежды.

— Гарри Поттер, сэр! — произнес эльф писклявым голоском, глядя на него с большим обожанием.

Гарри присел возле него на корточки.

— Добби, мне нужна твоя помощь, — проговорил он так мягко, как только мог, заглядывая в большие глаза домовика. — Я знаю, ты обязательно справишься. Мне нужно, чтобы ты нашел мою подругу Гермиону.

* * *

Время здесь ощущалось по-другому. Гермиона уже не могла с точностью определить, как долго находится в поместье. Кроме визитов Беллатрисы и Питера Петтигрю, приносившего еду, не происходило ровным счетом ничего. И это создавало странное чувство нереальности происходящего. Как будто бы она снова и снова проживала один и тот же день.

Силы были на исходе. И Гермиона чувствовала — что-то в ней изменилось навсегда. Страх не покидал ни на секунду, заставляя вздрагивать от каждого звука. Она сходила с ума от всего, что окружало ее теперь: от вида каменных, покрывшихся плесенью стен подземелья, от вечного голода, от отсутствия общения, от плохих условий. Но даже это она могла бы стерпеть, если бы не Круциатус.

Конечно, Беллатрисе доставляло особое удовольствие пытать ее. Ей не требовалось для этого ни причины, ни видимого повода. И сколько Гермиона ни пыталась убедить себя, что вся эта боль существует лишь в ее голове, и что нужно попытаться закрыть от нее свой разум, у нее ничего не получалось. Потому что на сопротивление такому мощному заклинанию требовались силы, а Гермиона и так уже чувствовала себя истощенной до предела.

Единственный вопрос, который по-настоящему занимал ее: почему она все еще жива? Беллатриса могла бы убить ее сразу же, учитывая то, что она грязнокровка. Но, видимо, Волан-де-Морт приказал ей сохранить ее жизнь.

Неизвестность сводила с ума самым действенным образом из всех. Гермиона уже не могла ждать — ей хотелось либо узнать эту причину, либо, чтобы все закончилось, и уже не было никакой необходимости интересоваться.

Она сидела на кровати, прислонившись спиной к стене, когда в подземелье вошел Снейп. Гермиона едва заметно дернулась и приподнялась, испытывая некоторую скованность. Несмотря на плохое самочувствие и усталость, его появление вызвало у нее оживление.

Снейп быстро подошел к ней и Гермиона встала, стараясь не показывать, какую боль теперь причиняет каждое движение.

— Мисс Грейнджер, нам надо поговорить, — произнес он вполголоса, кинув на нее внимательный, беспокойный взгляд. Он едва заметно перевел дыхание, отходя от быстрой ходьбы.

Гермиона кивнула.

— Конечно, — пробормотала Гермиона, делая над собой усилие и выпрямляясь. — Что-то случилось, сэр?

Снейп отчего-то медлил, прежде чем продолжить, и какое-то время просто смотрел на нее, не мигая. Гермиона с некоторым удивлением отметила, что в его взгляде была не надменность, как обычно, а скорее жалость. Наверное, именно так он смотрел бы на человека, попавшего в совершенно безнадежное положение. И от осознания этого Гермиону мгновенно бросило в дрожь. Волна мурашек прокатилась по рукам.

Нет.

— Я думаю, вы сами прекрасно понимаете ситуацию, — пробормотал Снейп. — Темный лорд знает о вашей дружбе с Поттером, знает, что вы много времени проводите с ним, и рассчитывает, что вы можете оказаться полезны. Только поэтому вы до сих пор живы. Но теперь настала ваша очередь выбирать.

Каждое его слово безошибочно попадало в цель. Гермиона уже чувствовала, как ее охватывает страх. Подобный ультиматум звучал просто убийственно: либо служить Волан-де-Морту, либо умереть. Все в ней сопротивлялось обоим вариантам.

— Дамблдор не должен этого допустить, — произнесла Гермиона голосом, дрожавшим от одних лишь усилий сохранить его твердость. Она цеплялась за эту мысль, как за свою последнюю надежду.

— Я бы на вашем месте не строил подобных иллюзий, — вкрадчиво ответил Снейп. — К сожалению, это ему не под силу.

Гермиона смотрела на Снейпа, испуганно и быстро дыша. То, что Дамблдор не в состоянии ей помочь попросту не укладывалось в голове. Ведь он такой сильный, такой могущественный… Возможно, существует что-то, что его удерживает?

— Я этого не сделаю, — упрямо процедила она, не желая ничего слушать. — Я не стану одной из них, лучше смерть!

Снейп тяжело вздохнул, возводя глаза к потолку. Гермиона догадывалась, что он пришел сюда только потому, что его заставил Волан-де-Морт — его самого не сильно волновала ее судьба. Пару дней назад он сказал, что не может помочь ей, и при этом совершенно не чувствовал себя виноватым. Вот и сейчас — предлагал такие жуткие вещи, всерьез рассчитывая, что она согласится.

Снейп между тем перевел на нее тяжелый взгляд. Гермиона скрестила руки на груди — ей ничего не оставалось, как смотреть на него взглядом, полным гнева, в ответ.

— Лучше смерть? — спросил Снейп снисходительно. — Вы вправду так думаете?

Гермиона отвернулась от него, не в состоянии говорить — горло сдавило от слез.

— Нет, вы так не думаете, — с нажимом продолжил Снейп. — Я понимаю, что вам сейчас тяжело. Но… это может закончиться… Более того, это и закончится, если вы согласитесь на Его условия! — он подошел ближе и Гермиона почувствовала еще большую скованность, глядя на него снизу вверх. Снейп продолжил: — Не ждите, что кто-то придет и спасет вас. Не ждите справедливости. Ее все время навязывают, но ее не существует.

Гермиона опустила голову, вцепившись ногтями в ладони.

— Если бы она была, мне не пришлось бы тратить свою жизнь на то, чем я занимаюсь, — добавил он тише.

Гермиона чувствовала, как по ее щекам текут слёзы. Но Снейп продолжил говорить, как будто бы не замечая этого:

— Вам не все равно, мисс Грейнджер. Вы понимаете не хуже меня, что эту войну нужно выиграть как можно скорее. И вы думаете, Поттер сможет сделать это без вас? Нет, вместо этого он будет корить себя и думать о том, как вы умерли по его вине!

— Это будет не его вина, — тихо отозвалась Гермиона.

Удивление на лице Снейпа, возникшая при ее словах, мгновенно сменилась презрительным выражением. Он скривил губы.

— Ну конечно, — заметил он холодно, — я и забыл. Что бы он ни сделал, он все равно золотой мальчик…

Гермиона быстро убрала слезы с лица и, невольно поморщившись, начала мерить шагами комнату. Конечно, решится на подобное все ещё казалось чем-то совершенно невозможным, с чем она ещё не могла смириться. Но тем не менее в глубине души она уже знала, что ей придётся это сделать.

Если Волан-де-Морт будет думать, что она выполнит его задание, значит, должен будет позаботиться о том, чтобы она оставалась не только живой, но ещё и в здравом уме. А значит, пытки Беллатрисы должны будут прекратиться. Этот вывод явно предал Гермионе сил.

Более того, Волан-де-Морт, скорее всего, ее отпустит. Она сможет вернуться в Хогвартс. Ну а там уже в любом случае найдёт способ защититься от его влияния. Сейчас главной ее целью было выбраться отсюда.

— Я должен идти, мисс Грейнджер, — произнёс Снейп, оторвав ее тем самым от размышлений. — Надеюсь, когда вас вызовут к нему, вы не наделаете глупостей.

Гермиона промолчала. Снейп еще секунду смотрел на нее, а затем покинул темницу, не прощаясь. Ещё несколько минут после его ухода Гермиона, не двигаясь, смотрела прямо перед собой. Ей нужно было глубоко вздохнуть, чтобы окончательно успокоиться, но она не могла решиться.

Что делать? Бороться дальше или закончить все сейчас, и при том, без особых мучений? В нынешнем состоянии смерть казалась Гермионе куда более привлекательной.

* * *

После разговора со Снейпом прошло несколько дней, во время которых состояние Гермионы ухудшилось. Несмотря на то, что Беллатриса не пытала ее эти дни, легче не стало. Боль во всем теле только возросла, и особенно сильно болела спина. Из-за постоянной сырости и холода у Гермионы началась простуда. И если днём холод ещё можно было переносить, то ночью он становился просто нестерпимым. Гермиона мучалась, не в состоянии заснуть. Она бы уже давно провалилась в сон, если бы каждая клеточка ее тела не дрожала от холода.

И в такие моменты, лёжа на жёстких досках в полубессознательном состоянии, Гермиона могла думать только об одном: о Гарри. Она представляла себе его лицо, голос… За то, чтобы вернуться к нему, она была готова дорого заплатить. Она знала, что он тоже сейчас мучается, пытаясь отыскать ее, тогда как это попросту невозможно.

И в один из таких дней, когда Гермиона ни на что уже, в общем-то, не надеялась, дверь темницы распахнулась и в подземелье ворвалась Беллатриса. В этот раз она не стала использовать Круциатус, а, подлетев к Гермионе, с неожиданной силой схватила ее под локоть и поволокла к выходу, не посчитав нужным что-либо объяснять.

Это вывело Гермиону из апатичного состояния, в котором она пребывала до этого, даже взбодрило, потому что сейчас она была готова оказаться где угодно, лишь бы подальше от подземелья. У нее даже на какое-то мгновение промелькнула мысль о том, чтобы начать сопротивляться. Однако, ее пришлось быстро отбросить. Беллатриса, предварительно наставив на нее палочку, с такой силой пихнула ее вперед, что Гермиона с трудом удержалась на ногах. Голова у нее гудела.

— Шевелись! — прошипела пожирательница, жестом призывая ее двигаться вперед.

Они кое-как поднялись по лестнице и, миновав коридор, оказались перед высокой аркой, ведущей в большой зал. Гермиона прошла через нее и осмотрелась. Зал был огромным, с невероятно высоким потолком, как в соборе. Посередине был высечен круг, внутри которого находились рунические символы. Слева располагались ступеньки, ведущие к трону. На нем восседал Волан-де-Морт. Сзади него находилось окно за резной железной рамой. И как только Гермиона, привыкшая к полумраку подземелья, посмотрела в ту сторону, то сразу же ощутила непереносимую резь в глазах, отдающую в уши, и зажмурилась.

Практически тут же кто-то толкнул ее в спину, вынудив упасть на колени. Гермиона не двигалась, ощущая тяжесть в голове, как при температуре. Не открывая глаз, она слушала стремительные шаги Беллатрисы по направлению к своему хозяину. Глаза тем временем уже немного привыкли к новому освещению, и Гермиона открыла их, не обращая внимания на выступившие слезы.

Ее взгляд приковался к темной фигуре впереди. От волнения у нее пересохло в горле, дыхание сбилось. Гермиона опустила голову, не в силах смотреть. Ее вдруг накрыло волной такого всепоглощающего страха, что она затаила дыхание, боясь пошевелиться.

Беллатриса что-то быстро шепнула Темному лорду, но Гермиона уже не обращала на нее внимания. Темный лорд медленно кивнул и спустился к Гермионе.

— Ну что ж, — протянул он, — никто из твоих друзей не смог найти тебя. Что сказать, гриффиндорцы, — он снисходительно поджал губы.

Гермиона поморщилась, но ничего не ответила. Чем ближе Волан-де-Морт подходил к ней, тем сильнее напряжение сковывало ее плечи и шею. Хотелось опустить голову еще ниже, сжаться, раствориться, только бы не допустить к себе это чудовище. Но, несмотря на то, что желание это затмевало все остальные чувства, Гермиона даже не шелохнулась.

— Ты сделаешь то, что я тебе скажу, — властно проговорил Волан-де-Морт, останавливаясь перед ней. — Если же нет, ты умрешь.

Гермиона резко вздохнула, ее сердце забилось, как сумасшедшее. Она, не раздумывая, подняла голову и посмотрела на возвышавшегося над ней Волан-де-Морта.

— Могу я узнать, что именно мне следует сделать?

Его глаза сверкнули, Беллатриса позади сделала непроизвольное движение, свидетельствующее о недовольстве. Гермиона, затаив дыхание, уже приготовилась к худшему, но взгляд не отвела.

— Узнаешь, когда придет время, — резко ответил он, со свистом втягивая в себя воздух, словно еле удерживая кипящий в нем гнев. — Как ты понимаешь… это будет не единственное твое задание. Ты готова и дальше исполнять мои приказы?

Волан-де-Морт уставился на нее своими глазами, поблескивающими в полумраке зала, и Гермиона похолодела. В них стояла смерть. Он смотрел на нее, и видел лишь тело, из которого может вытекать кровь. И Гермиона поняла — если она сейчас не ответит утвердительно, смерть наступит в то же мгновение.

— Да, — тихо произнесла она, отводя взгляд.

Последовала пауза, после которой Волан-де-Морт произнес:

— А я, признаюсь, ожидал, что ты станешь молить меня о смерти. Но теперь вижу, что твоя преданность Поттеру ничего не стоит. Беллатриса провела в Азкабане четырнадцать лет, так она заплатила за свою преданность мне и за верность своим убеждениям. А ты сломалась спустя пару недель, — он наклонился к ней, его уродливое лицо с выступающими венами оказалось слишком близко к ее. — Твои убеждения ошибочны и ничтожны, если ты не готова отстаивать их до самого конца!

Гермиона вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза. Страх отступил, потому что гнев на какую-то секунду пересилил в ней все остальные чувства.

— Полагаю, сложно отстаивать что-либо, когда ты мёртв, — холодно бросила она.

Волан-де-Морт выпрямился, но ничего не ответил. Беллатриса, шумно дыша, тоже приблизилась к ним.

— Я дам тебе возможность служить мне, — протянул он свистящим голосом. — Но, если в ближайшее время я не получу доказательств твоей преданности... если ты не окажешься полезной... я убью тебя. Ничто не убережет тебя от моего гнева. Если ты сделаешь хоть что-нибудь, что вызовет мои подозрения, ты умрешь.

Гермиона слушала это, словно свой приговор. Каждое слово отдавалось новым болезненным спазмом в желудке. Когда он достал палочку, ей захотелось закричать, чтобы он этого не делал, но невероятным усилием воли она остановила себя.

Волан-де-Морт вытянул вперед руку, ожидая, что Гермиона протянет ему свою. Но она не двигалась, устремив застывший взгляд в пол и до боли закусив губу. Еще пару секунд она сидела в таком положении, сложив ладони на коленях, а потом, наконец собравшись с мыслями, быстро протянула ему руку.

Он нетерпеливо обхватил ее и начал произносить какое-то длинное, незнакомое ей заклинание. Гермиона мучительно вслушивалась в него, и опомнилась только тогда, когда он приставил палочку к ее руке. В этот момент там начала медленно проявляться черная метка. Боль оказалась настолько невыносимой и внезапной, что Гермиона еле удержалась от крика, зажмурившись и сцепив зубы.

Спустя несколько минут, на ее предплечье окончательно вырисовалась темная метка. Почувствовав, как боль все-таки отступает, Гермиона, слегка пошатываясь, встала на ноги.

— Ни с места, грязнокровка, — угрожающе начала Беллатриса, но Волан-де-Морт сделал ей знак замолчать.

В ушах у Гермионы звенело. Чувство того, что с ней произошло что-то страшное и непоправимое, нарастало с каждой секундой. И как же хотелось верить, что она сможет с этим справиться! Она пыталась вспомнить, чем руководствовалась, соглашаясь на это — дело было не только в желании сохранить свою жизнь. Она хотела помочь Гарри. Раньше эта мысль придавала ей сил, но теперь за неё уже не удавалось так прочно ухватиться, как прежде.

«Я найду способ предупредить Гарри, — лихорадочно думала Гермиона, опустив взгляд. — Главное, что я смогу отсюда выбраться».

Она стояла, ожидая, что Беллатриса снова приблизиться к ней и отведёт в камеру, но пожирательница не двигалась, глядя на неё исподлобья. Волан-де-Морт, тем временем, подошел к ней совсем близко.

— Это еще не все. Я ведь должен позаботиться о том, чтобы ты не предупредила Поттера, так? — его голос звучал тихо и ядовито. — Я наложу проклятие. Так что, если Гарри Поттер или Альбус Дамблдор узнают о том, что ты служишь мне, ты умрешь в ту же секунду.

Гермиона дернулась и отступила от него на шаг. Воздуха вдруг стало катастрофически мало — Гермионе казалось, как будто воротник свитера душит ее, и она, на секунду прикрыв глаза, сухо сглотнула. Конечно, Волан-де-Морт не позволит себя одурачить. Вместо этого он превратит ее в куклу, которая будет жить только до того момента, пока слушается его.

Больше ни о чем не раздумывая, Гермиона сделала еще шаг назад, и, развернувшись, побежала. Но сзади ее уже ждала Беллатриса. Она вцепилась в ее плечи мертвой хваткой. Гермиона вырывалась изо всех сил, но безуспешно.

На Волан-де-Морта ее попытка побега не произвела никакого впечатления. Он подошел ближе, и, со свистом взмахнув палочкой, принялся читать заклинание. Гермиона лишь улавливала отдельные названия рунических символов, но в общую картину они так и не складывались.

И вдруг из палочки начал выходить черный туман. Он осел на пол, постепенно увеличиваясь в размерах. Внутри него как будто происходило что-то, он двигался, напоминая живое существо. И вдруг он поднялся и с силой устремился прямо в сторону Гермионы.

Она почувствовала толчок, и почти тут же — боль.

— Что это? — прошептала она, чуть не плача от ужаса.

— Если Гарри Поттер или Альбус Дамблдор узнают о том, что ты служишь мне, ты умрешь в ту же секунду, — повторил Волан-де-Морт без всякого выражения. После этого он отвернулся от неё и отправился на свое место. — А теперь вон!

Гермиона наконец удалось сбросить руки Беллатрисы со своих плеч. Она быстро направилась к выходу, отметив боковым зрением, как Беллатриса метнулась вслед за ней.

Когда они оказались в коридоре, Гермионе стало немного легче. Там было темно, и лишь тусклый свет канделябров не позволял коридору полностью погрузиться в темноту. В поместье стояла гробовая тишина, и Гермиона задумалась о том, находится ли здесь кто-нибудь ещё, кроме них. Сейчас в это верилось с трудом.

Они направились прямо по коридору, а потом поднялись на второй этаж. Беллатриса явно вела ее не в подземелья.

Наконец они остановились возле тяжёлой дубовой двери, за которой находилась отведённая ей комната. Из соседней доносились какие-то приглушённые голоса и звяканье посуды. Наверняка, это были домовики, занимающиеся приготовлением ужина.

Беллатриса остановилась, но уходить не спешила. Гермиона перехватила ее взгляд и невольно отпрянула — та смотрела на нее с откровенной ненавистью.

— Ты, может, думаешь, что теперь — одна из нас? — спросила она прерывающимся голосом. Ее губы дрогнули, когда она посмотрела на руку Гермионы. — Это не так. Твоя метка не такая, как у меня!

Гермиона, нахмурившись, смотрела в пол, но никак это не комментировала. Однако Беллатриса не спешила уходить, явно ожидая ответа. Тогда Гермиона подняла на нее холодный взгляд.

— Эта метка ничего для меня не значит. Если бы у меня был выбор...

— Он у тебя был, — желчно заметила Беллатриса. — И ты ещё о нем пожалеешь, — добавила она с явным удовлетворением. — Когда ты узнаешь, какое теперь влияние Тёмный лорд приобрёл над тобой, то пожалеешь, что не выбрала смерть! — закончив, Беллатриса победоносно взглянула на Гермиону, развернулась и зашагала прочь.

Когда в коридоре снова воцарилась тишина, Гермиона облегченно выдохнула и вошла в комнату, игнорируя неприятное чувство, вызванное словами Беллатрисы.

Комната была небольшой, но здесь, по крайней мере, чувствовалось тепло. Слева от окна располагался большой деревянный шкаф, а чуть поодаль кровать. Гермиона упала на нее, на секунду прикрыв глаза. Рука все еще болела, но Гермиона не могла заставить себя посмотреть на метку — ее мутило от одного только воспоминания о ней.

Она не знала, что теперь делать. Волан-де-Морт заманил ее в ловушку. Соглашаясь на сделку, она рассчитывала, что сможет рассказать обо всем Гарри и, в случае чего, оградить его от опасности. Но, из-за проклятия Волан-де-Морта, это больше не представлялось возможным.