Их секрет (гет)

Джинни смотрела приветливо, и вместе с тем оценивающе. Гермиона неосознанно отступила от нее на шаг.

— Привет, Джинни, — она коротко улыбнулась и перевела взгляд за ее спину, только сейчас заметив еще одну фигуру. — Дин…

— Привет, Гермиона, — он кивнул.

— Что вы здесь делаете? — спросила она, слегка приподняв брови.

— Что еще мы можем делать в подземельях в такую рань? — Джинни вздохнула. — Наносим визит Снейпу, добровольно-принудительный…

Гермиона покачала головой. На самом деле, она не понимала, почему Снейп назначил отработку именно на это время. В конце концов, она сама решила уйти раньше, и, если бы этого не произошло, Джинни с Дином застали бы их за приготовлением антидота. Это было странно. Тем не менее, она решила разобраться с этим позже, и, овладев собой, взглянула на ребят с сочувствием — никаким другим способом она уже не могла их поддержать.

— Что произошло?

Джинни замялась, а вот Дин не стал тянуть с ответом.

— Ну, вместо того, чтобы тренировать невербальные заклятия, Джинни решила просто шептать их. И решила она это именно в тот момент, когда Снейп подошел, чтобы все проверить, — он усмехнулся.

Джинни раздраженно передернула плечами.

— Подумаешь, почти все так делали!

— По-моему, только ты… — вкрадчиво заметил Дин.

— Ладно, а ты тут причем? — спросила Гермиона, слегка нахмурившись.

— Просто находился рядом, — он развел руками, как бы давая понять, что искать справедливость и логику в действиях профессора Снейпа было бы излишним.

— Ладно тебе, не прибедняйся, — бросила Джинни Дину через плечо. — А ты, Гермиона, что здесь забыла? Ни за что не поверю, что Снейп мог назначить тебе отработку. И… постой, ты плачешь?

Гермиона снова почувствовала, как боль в руке ожила и заворочалась, заставив ее замереть на месте. Она едва смогла перевести дыхание, прерывистое и слабое. Джинни не сводила с нее глаз.

— Какие отработки, — она попыталась придать голосу естественности, и усмехнулась, склонив голову вбок. — Я пришла за разрешением в запретную секцию.

— А, вот как, — Джинни обернулась к Дину, перехватив его взгляд. — Эх, не тем мы все занимаемся в воскресенье утром…

Внезапно дверь, ведущая в лабораторию, распахнулась. Снейп застыл в ее проеме, смерив каждого гриффиндорца по отдельности колким взглядом. Если он и был удивлен, то никак этого не выразил.

— Что еще за сборище под моим кабинетом? — сказал он недовольно. Затем перевел взгляд на Гермиону. — Мисс Грейнджер, я надеюсь, это слезы радости? Разрешение вы ведь все-таки выпросили, так что не вижу повода для грусти!

— Но вы… — Джинни в первую секунду растерялась, но быстро взяла себя в руки. — Подождите… Вы же сами назначили нам с Дином отработку в это воскресенье!

Снейп усмехнулся.

— Теперь мне понятна причина ваших неудач, если на уроке вы слушаете меня с таким же вниманием!

Джинни нахмурила брови и выглядела сбитой с толку.

— А я говорил, что он имел в виду следующее воскресенье, а не это, — громко зашептал Дин.

Тем не менее, Снейп все услышал прекрасно.

— Верно, мистер Томас. А теперь, отправляйтесь в вашу гостиную!

* * *

Снейп закрыл за собой дверь кабинета, отделавшись таким образом от назойливых гриффиндорцев. Теперь он снова один. Обычно уединение вызывало в нем чувство спокойствия, но не сегодня. Что-то тяготило его. Но что именно?

Он бесцельно прошелся по кабинету, словно не находя себе места. Его брови сдвинулись, выражая сосредоточенность. Он пытался разобраться в своих мыслях.

За время преподавания в Хогвартсе, Снейп ни разу не побеспокоился о чувствах своих учеников, и о том губительном действии, которое могут оказывать его слова. Ему было все равно. На Снейпа не действовали ни уговоры, ни просьбы, ни даже мольбы. Но сегодня, увидев слезы Гермионы, Снейп не смог остаться равнодушным. И это удивило его.

С недавнего времени он понял, что относится к ней не так, как к другим студентам. Конечно, это легко объяснялось наличием тайны, которая теперь их связывает. По воле судьбы, он, чужой ей человек, знал о ней то, о чем ее близкие и понятия не имели! В то время, как ее друзья могли лишь догадываться, почему она выглядит грустной, уставшей или взволнованной, он знал, почему. Знал наверняка.

Сам того не замечая, Снейп все время наблюдал за ней. В местах скопления учеников — в Большом зале, в классе или в коридоре, его взгляд каждый раз безошибочно ее выделял. И каждый раз, глядя на нее, он чувствовал себя вором, посягающим на ценность, которая ему не принадлежит. И запрещал себе даже смотреть, ведь он не должен интересоваться ею больше, чем другими студентами.

Снейп медленно приблизился к запотевшему окну. Сквозь него проглядывали очертания голых деревьев, склоняющихся от ветра. Снейп смотрел на эту картину, бездумно постукивая тонкими, худыми пальцами по подоконнику. Взгляд его был неподвижен.

Он снова вернулся мыслями к Гермионе. Что ж, наверное, не стоило с такой категоричностью разрушать ее любовные мечты. Но, во-первых, он был абсолютно убежден в том, о чем говорил, а во-вторых, просто не мог себя сдержать.

Каждый раз, когда он видел Гермиону рядом с Поттером, то чувствовал сильнейшее раздражение. Но почему? Причину такой реакции он мог объяснить себе довольно смутно. Поттер никогда не нравился ему. На первых порах этого было достаточно. Но потом, когда злость при виде этих двоих превратилась в постоянную реакцию, он понял, что на дне этой злости отчетливо маячит ревность. Вот она — истинная причина.

Снейп резко отошел от окна, сжав губы, снова не находя себе места. Сделав пару шагов, он опустился в кресло и стиснул пальцами подлокотники. В голове прозвучали слова Гермионы:

Почему вы так говорите? Вспоминаете свой опыт? Если у вас все закончилось плохо, еще не значит, что так будет и у меня!

Говоря это, она лишь хотела его задеть, и, наверное, даже не догадалась, что действительно прикоснулась к старой ране, вызванной любовью. Но со временем рана эта зажила и больше не беспокоила, хоть и оставила после себя шрам, как вечное напоминание.

Любовь к Лили не принесла ничего, кроме боли, и Снейп не хотел бы испытать это снова. Поэтому с тех пор он так стремился к одиночеству. Оно оберегало его от страданий.

И теперь, предчувствуя, что в его сердце снова могут возникнуть чувства, Снейп пытался их подавить. Нельзя допустить, чтобы это произошло. Нельзя.

Снейп уронил голову на руки, чувствуя в ней тяжесть и жар. Казалось, что чьи-то невидимые, ласковые руки подталкивают его всё ближе к пропасти. С каждым днем — всё ближе… Нужно выстоять. А иначе — он погиб.

* * *

— Мистер Поттер, так что насчет ужина в эту пятницу? — Слизнорт улыбнулся и чуть наклонился, пытаясь перехватить взгляд Гарри. — Заглянете?

Гарри ответил не сразу, со смутной досадой наблюдая за учениками, стремительно покидающими класс.

— Профессор, я не уверен…

Слизнорт покачал головой.

— Нет-нет, возражения не принимаются. И передайте мисс Грейнджер, что она тоже приглашена!

Слизнорт выпрямился, пытаясь отыскать ее глазами, но Гермионы уже и след простыл. Гарри тоже заметил это и невольно помрачнел.

— Хорошо, я ей передам, — произнес он, желая поскорее отделаться от Слизнорта, и вышел из класса.

В последнее время, мысли о Гермионе удручали. Он не мог не заметить, что она изменилась. Она как будто бы стала другой и вела себя по-другому. Взгляд карих глаз, всегда излучавший энергию, теперь потух, и Гермиона, несмотря на видимые усилия, уже не могла придать ему блеска. Она часто пропадала где-то. Она что-то от него скрывала!

Из-за этого настроение Гарри оставляло желать лучшего. Все чаще ему казалось, что он для нее является просто очередным проектом по перевоспитанию, как Рон, например, или другие старосты. Он не мог ни в чем конкретном ее упрекнуть, и, вместе с тем, чувствовал, как внутри нарастает обида.

Гарри зашел в туалет, открыл кран и опустил руки под холодную воду. Этот звук на какое-то мгновение перекрыл шум за дверью туалета. Ученики вываливали из классов, громко что-то обсуждая, и Гарри прикрыл глаза на секунду. Зельеварение закончилось только что, но ему казалось, что он сам находится сейчас в оглушительно клокочущем котле, по которому каждый еще не преминет стукнуть палкой для усиления эффекта!

Он быстро закрутил кран, бросил взгляд на зеркало, и замер. Сзади него стоял Малфой.

— Что-то мне подсказывает, Поттер, — Драко не спеша подошел к соседней раковине и принялся мыть руки, — что сегодняшним визитом к директору я обязан тебе.

Гарри криво усмехнулся. Если Малфой продолжает спокойно разгуливать по школе, значит, что-то пошло не так. Он почувствовал, как разочарование охватывает его, и тут же попытался его подавить.

— Ты можешь выдумывать все, что угодно, Малфой, — ответил он, медленно вытирая руки. — Можешь врать Дамблдору, преподавателям или своим дружкам. Возможно, они даже поверят тебе. Но это не изменит того факта, что в случившемся с Кэти виновен ты!

Малфой едва заметно вздрогнул, а затем продолжил мыть руки. Гарри внимательно смотрел на него. Он пытался найти в Малфое хоть какие-то признаки раскаяния или сожаления, но тщетно. В памяти всплыл рассказ Гермионы о том, как она застала Малфоя плачущим в туалете Плаксы Миртл. Сейчас это казалось просто какой-то нелепостью.

Малфой тем временем медленно выпрямился, закрутил кран, и развернулся к нему.

— А это в твоем стиле, Поттер, — он насмешливо ухмыльнулся, — делать такие громогласные заявления, при этом не имея никаких доказательств…

— Ну почему же, — вкрадчиво заметил Гарри, пожав плечами, — а разве темная метка — не достаточное доказательство? — он поднял на него прямой взгляд.

Но, вопреки его ожиданиям, Малфой остался таким же невозмутимым.

— Да-да, я так и думал, что ты одержим идеей, будто в школе Пожиратели, — он притворно вздохнул. — И, чтобы ты спокойно спал по ночам, я докажу тебе, — он закатил рукав на левой руке, и Гарри помимо воли бросил взгляд на нее — она была чиста.

Но даже это не убедило его. Ведь Гермиона говорила, что Малфой был в поместье Лестренджей, и исполнял приказы Волан-де-Морта. Значит, с меткой или нет, но он служит ему!

— Скажи, это Грейнджер тебя надоумила? — продолжил Малфой.

Гарри молчал, глядя на него.

— Ну конечно, — он коротко рассмеялся. — Забавно… действительно забавно, что твое обостренное чувство справедливости не мешает тебе всюду таскаться с человеком, совершившим убийство! — Малфой изогнул бровь и подозрительно посмотрел на него. — Ты хоть знал об этом?

Гарри не шелохнулся, но в ту же секунду почувствовал резкую боль в груди. Он поверить не мог, что Малфой с такой легкостью упомянул об убийстве, тогда как он сам еле вытянул из Гермионы эту информацию.

Мысль о том, что Малфой может знать о ней больше, чем он сам, отравляла его сознание. В этот момент он словно превращался во что-то иное: он не мог уже ясно мыслить и отвечать за свои действия. И, следовало признать, это странное чувство началось не сейчас, а еще пару дней назад, когда Гермиона впервые заступилась за Малфоя и говорила так, как будто понимает его. Вот тогда в нём затаилось это с трудом загнанное внутрь безумие. И, казалось, оно готово вырваться наружу в любой момент.

Гарри сделал резкий вдох, и приглушенно рассмеялся, пытаясь тем самым скрыть горечь.

— Действительно хочешь поговорить об этом, Малфой? О том, как твоя тётка неделями пытала её, и как ей пришлось убить того Пожирателя, защищая свою жизнь? Просто… знай, Малфой, что все эти преступления, которые ты совершаешь в угоду Волан-де-Морту, ни к чему не приведут. Вам не победить. Не знаю, что там он наговорил тебе, но на самом деле Волан-де-Морту плевать и на тебя, и на твоего отца, и на всю твою семью!

— Нет, — вдруг глухо выдохнул Малфой, и тут же осекся.

— Нет? Не это он тебе говорил, когда ставил метку? Одумайся, и прекрати это, пока не поздно!

Малфой покачал головой.

— Ты и в самом деле жалок, если думаешь, что сможешь победить его. Этого не будет. Не будет, Поттер. Чистокровные лишь возьмут то, что их по праву, и избавят мир от грязнокровок!

Гарри склонил голову и криво усмехнулся.

— Что ж, Малфой, мечты — это чудесно.

* * *

Гермиона снова провела в библиотеке весь вечер. Она была из тех студентов, которых можно выгнать оттуда только пинками — добровольно они не уйдут. Процесс поиска информации поглощал ее настолько, что она переставала отслеживать время. Впрочем, особых результатов это пока не принесло. Подведя этот грустный итог, она вышла из библиотеки и направилась в свою комнату.

С того момента, когда они виделись с профессором Снейпом в последний раз, прошла неделя. Теперь Гермиона еще острее ощущала свое одиночество. С Гарри и Роном она уже не могла быть собой. Ей приходилось играть роль — притворяться, что все хорошо, и что острые кольца не сдавливают ее с каждым днем все сильнее. Это выматывало. Она устала от лжи.

Гермиона снова могла быть собой только тогда, когда приходила в лабораторию к Снейпу. Притворство там было ни к чему. Если она устала за день, то не пыталась казаться бодрой, а если ей было грустно, не натягивала фальшивую улыбку на лицо. В том, что Снейп не выносил ее, были свои плюсы — по крайней мере, он не донимал ее расспросами о том, все ли с ней в порядке, как Рон или Гарри. Ему было все равно. Существовало только дело, которым они занимаются вместе. И больше ничего.

Но о проклятии Снейп помнил хорошо. Именно поэтому он передал ей зелье, которое временно блокировало боль. Только благодаря ему Гермиона и смогла продержаться эту неделю. Она знала, что наносит непоправимый вред своему организму, и так пострадавшему от постоянных пыток, но по-другому поступить не могла. Ей нужно было терпеть, пока они не приготовят антидот. Дать пыльцу раньше означало не просто лишить Гарри магии, это означало подвергнуть опасности весь магический мир!

Конечно, все это было странно и непривычно. Гермиона почти не ощущала боли, но, вместе с тем, мир словно утратил свои краски. Чувствительность начала притупляться — она плохо ощущала вкус еды.

И все же, даже несмотря на это, Гермиона понимала, что зелье не может полностью устранить проблему. Было ощущение, словно оно просто удерживает на цепи опасного зверя. И, как только действие его закончится, этот зверь разорвет её.

Мыслей под вечер становилось слишком много. Они роились в голове, не затихая ни на секунду. Из-за этого Гермиона долго лежала без сна, то перебирая подушки, то зарываясь в них с головой. Спустя час, она резко встала и все-таки выпила зелье для сна без сновидений, молясь о том, чтобы оно подействовало как можно скорее. Она была готова на что угодно, лишь бы в голове наконец стало пусто.

На следующий день Гермиона проснулась рано — в комнате еще царил полумрак, из звуков — только мерное тиканье часов. Все тело ныло уже привычно, поэтому оставаться в кровати не было никакого смысла — все равно поспать бы не удалось.

Гермиона побрела в ванную. В голове уже начинал вырисовываться план на сегодняшний день: нумерология… зелья… библиотека… Она вдруг вспомнила, что раньше почти каждый вечер приходила в лабораторию к Снейпу, а теперь никто ее там не ждет. Внутри заколола тоска. Стараясь отогнать это чувство, Гермиона стала собираться еще быстрее, и вскоре вышла из комнаты.

Большой зал был ярко освещен и наполнен студентами. Взгляд Гермионы сразу нашел Гарри среди других студентов. Губы едва заметно дёрнулись в улыбке, но почти в ту же секунду улыбка исчезла — он был не один, и не видел её. Рядом с ним сидела Джинни. Ее плечо то и дело касалось его.

Гарри что-то увлеченно рассказывал, и Джинни слушала с неприкрытым интересом. Это мало было похоже на нее — обычно она тараторила без умолку, не особо обращая внимания на реакцию собеседника, но сейчас вся обратилась в слух, не отводя взгляд от лица Гарри.

Гермиона почувствовала укол в районе груди. Она знала, что не должна так реагировать, и что Гарри имеет полное право общаться, с кем пожелает, но разве можно было втолковать это сердцу?

В голове тут же всплыл их разговор с Джинни в саду. Это был последний раз, когда они говорили откровенно.

Как думаешь, я ему нравлюсь?

Наверное, если бы на месте Джинни был кто-то другой, это не возымело бы такого эффекта.

Когда она подошла к ним, Джинни перестала улыбаться, а Гарри торопливо подвинулся, освобождая ей место рядом с собой. Гермиона прямо-таки чувствовала его напряжение, и от этого становилось только хуже.

Она взяла тарелку и положила себе омлет. Рон, заметивший, что она пришла, отсел от Лаванды и пересел ближе к ним.

И вдруг над головой раздался голос, который она совершенно не ожидала услышать:

— На пару слов, Грейнджер.

Гермиона резко подняла голову. Малфой.

Остальные гриффиндорцы тоже как будто бы стихли, устремив взгляды в ее сторону.

— Зачем? — спросила она, пытаясь не показывать, что растеряна.

— Обсудить кое-что, — бросил Малфой, едко улыбнувшись.

Гарри, похоже, был в шоке от его наглости.

— Ты совсем охренел, Малфой? — спросил он просто. — Никуда она с тобой не пойдет!

— Это касается старостата, Поттер, хотя откуда тебе знать, что это такое, — ответил Малфой, прищурившись.

Гермиона нахмурилась. Она вдруг поняла, что Малфой, видимо, наслаждается этой странной ситуацией, и что это надо прекратить как можно скорее. Если Малфой чувствует себя так самоуверенно, значит, на то есть причины. Она поднялась.

— Ладно, только быстро.

Гарри обернулся к ней.

— Да пусть здесь говорит, если это так важно!

— Все нормально, — произнесла Гермиона, натягивая улыбку. — Сейчас узнаю, что ему там понадобилось, и вернусь.

Малфой удовлетворенно хмыкнул. Гермиона обогнула стол и вышла вместе с ним из Большого зала. Как только они оказались на достаточном расстоянии от других студентов, она дала волю эмоциям:

— Что это еще за показательное выступление? Какой, к черту, старостат? Не припомню, когда ты в последний раз посещал наши собрания…

— Брось, Грейнджер, ты знаешь, почему мы здесь. Хочешь сказать, это не из-за тебя меня вызывают к директору и проверяют на наличие метки? Это ведь ты рассказала всё Поттеру?

— Да, я сказала, — ответила Гермиона, устремив взгляд за его спину на проходящих студентов. — Потому что… Кэти могла погибнуть из-за тебя. Я не собираюсь спокойно наблюдать за тем, как ты причиняешь вред ни в чем неповинным людям!

— Вот как? А позволь узнать, Грейнджер, чем же именно вы занимаетесь в лаборатории со Снейпом? Вряд ли это что-то безобидное!

— Это тебя не касается, Малфой, — отрезала Гермиона. — От меня, по крайней мере, никто не пострадал!

Малфой прищурился.

— А как же Каркаров? Я прекрасно помню, как ты оглушила меня, видимо, чтобы я не мешал тебе, и получила награду, тогда как меня пытали Круциатусом. Так что предупреждаю в последний раз: если вы с Поттером не оставите меня в покое, то…

— Ну хватит, — Гермиона развернулась и пошла прочь, чувствуя укол разочарования. Еще пару дней назад она практически сочувствовала Малфою, но теперь поняла, что напрасно. В голове не укладывалось, что этот человек, способный на такую жестокость, и есть тот самый мальчик, плачущий в туалете Плаксы Миртл.

И вдруг Малфой произнес:

— Улица Райджент-стрит, дом 5, верно?

Гермиона резко остановилась и обернулась к нему. Внутри все сжалось от напряжения.

— Откуда ты знаешь мой адрес? — произнесла она, и сама удивилась, как слабо звучал ее голос.

Это находилось за гранью допустимого. Гермиона не могла позволить, чтобы у нее отняли еще и дом, в котором она выросла, и где сами стены помогали пережить все плохое.

Место, где жили ее родители. Когда Малфой назвал адрес, она вдруг почувствовала, что лишилась всякой опоры — как будто бы она оказалась одна посреди полной тьмы, растерянная и напуганная, и один неверный шаг может разрушить все.

— Говори, — произнесла она уже тверже.

Малфой медленно выпрямился, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Надеюсь, ты меня поняла, Грейнджер. Я должен выполнить задание, и я его выполню. А если вы с Поттером будете мне мешать, имей в виду: в случившемся с этими глупыми магглами — твоими родителями, будешь виновата только ты!

Гермиона вернулась в Большой зал, чувствуя себя взвинченной до предела. Она села рядом с Гарри, и тут же взяла в руки стакан с тыквенным соком. Сделала пару поспешных глотков, чтоб хоть немного успокоиться.

— Что он хотел? — спросил Гарри вполголоса, не глядя на неё.

Гермиона отставила стакан, прекрасно понимая, что этот тон не сулит ей ничего хорошего. Но не успела она ответить, как в разговор вмешалась Джинни:

— Да, что у вас там случилось с Малфоем? — спросила она с нескрываемым интересом.

— Обязанности старосты случились, — резко ответила Гермиона.

Ее так разозлила эта ситуация, что хотелось закричать, и послать Джинни куда-подальше с ее намеками. Хотелось встряхнуть Гарри, а потом закричать и ему тоже, чтобы не смел обращать внимание на провокации Малфоя. Но она не сделала этого, а только сильнее сжала рукой стакан, пытаясь унять дрожь, на секунду прикрывая глаза.

Ее родители в опасности. Нельзя, чтобы Малфой теперь шантажировал ее этим.

— Ладно, мне пора, — она встала. — До нумерологии всего пять минут осталось...

Рон быстро проглотил тыквенный сок и указал кивком головы на преподавательский стол.

— Расслабься, вон твоя профессор Синистра еще пирог уплетает.

Гермиона хмыкнула и покачала головой.

— Ей-то все можно, а вот нам, простым студентам, нет, — она обернулась к Гарри. — Вечером поговорим, хорошо?

Он неопределенно пожал плечами. Злился. Но времени разбираться с этим сейчас не было.

Гермиона вышла в коридор. По пути на второй этаж ей попался первокурсник, разгуливающий с кусачей тарелкой, купленной в магазине близнецов Уизли. Гермиона, конечно, конфисковала ее, но теперь жалела — тарелка то и дело вырывалась из рук, а как обезвредить ее, Гермиона не знала.

Она поднялась по лестнице, и вдруг увидела знакомую, высокую фигуру впереди. Это заставило ее тут же замереть на месте. Профессор Снейп. Не дожидаясь, пока он приблизится сам, она подбежала к нему.

— Мне нужно с вами поговорить, — сказала она тихо, но встревоженно. — Это очень важно.

Снейп, кажется, не особо проникся ее словами. Он покосился на кусачую тарелку, снова ожившую в руке Гермионы.

— Что ж, рассказывайте, где на этот раз пожар, — он вздохнул. — Только побыстрее.

Гермиона, стараясь не обращать внимания на его иронию, передала ему слова Малфоя. Снейп выслушал ее, не перебивая. Он больше не усмехался.

— Я не знаю, откуда Малфой узнал это, но…

Снейп какое-то время молчал, потом ответил задумчиво:

— Возможно, от Беллатрисы. Она была очень недовольна тем, что Темный лорд отпустил вас, и, видимо, установила следящее заклятие напоследок.

Гермиону вдруг обдало жаркой волной страха. Подумать только, это чудовище выжидает момента, чтобы, в случае неповиновения, навредить еще и ее родителям.

— Я должна их предупредить, — решительно сказала она. — Я знаю, у вас в кабинете есть камин, через который я могла бы попасть в Лондон…

Снейп сначала нахмурился, но потом вспомнил обстоятельства, благодаря которым она увидела его, выходящим из камина.

— После уроков приходите. Тогда и поговорим.

Он едва заметно кивнул и устремился к лестнице. Гермиона так и осталась стоять посреди коридора. Урок давно начался. Вокруг не было ни души.

* * *

После нумерологии и сдвоенных зелий Гермионе наконец удалось добраться до лаборатории Снейпа.

— Этот камин соединен с моим домом, — коротко пояснил он. — Оттуда вы уже сможете переместиться, куда вам надо. Только не привлекайте внимания — район, как-никак, маггловский.

Гермиона и сама помнила о правилах предосторожности, необходимых для волшебника. Ей хотелось побыстрее покончить со всем этим и оказаться дома.

Ее родители жили в Ист-Энде — недорогом, отдаленном от центра районе. Выбравшись из камина, Гермиона трансгрессировала туда. Ноги тут же ступили на снег, укрывший дорогу тонким слоем. На нем уже и без того находились отпечатки тысячи ботинок.

Гермиона развернулась. Впереди маячило красное здание в несколько этажей. Рядом с ним были припаркованы машины, также усыпанные снегом. Гермиона подошла к крыльцу и нажала на звонок.

Мама была дома.

— Гермиона! — ее лицо просияло от радости. Она порывисто ее обняла. — Почему ты не предупредила, что приедешь? Что-то случилось?

Гермиона неопределенно пожала плечами. Она сняла с себя куртку, повесила на крючок и принялась расшнуровывать ботинки, специально оттягивая момент. Говорить о причине своего визита сейчас не хотелось.

Но миссис Грейнджер ее ответ и не требовался. Она была слишком обрадована, чтобы всерьез интересоваться этим.

— Мы с отцом только недавно вернулись из клиники, и вот сели ужинать. Проходи на кухню.

Гермиона направилась прямо по коридору вслед за ней. Дома всегда было спокойно и хорошо. Каждая вещь, будь то безделушка, купленная в сувенирной лавке, или что-то действительно нужное, занимала свое место не просто так. Она была связана с определенным событием и хранила о нем память подобно человеку. Гермиона внутренне содрогнулась. Было трудно представить, что очень скоро все это исчезнет навсегда.

Небольшая гостиная была совмещена с кухней. Там громко вещал телевизор — родители всегда включали его за едой. Уже из коридора до Гермионы донесся бодрый голос ведущего:

— … просто удивительная страна. Единственный материк, где нет действующих вулканов. Обладательница нереальных пляжей, которых здесь больше десяти тысяч, и, кроме того…

Гермиона вошла в гостиную. Отец тут же порывисто встал из-за стола и обнял ее.

— Гермиона, — он схватил пульт и убрал звук на минимум. Теперь на экране молча сменялись фото городов Австралии. — Гермиона, мы думали, ты сможешь приехать только через три недели! Разве уже начались каникулы?

— Еще нет, — Гермиона мотнула головой, высвобождаясь из его объятий. — Я приехала, потому что… хотела поговорить.

На этой фразе голос ее подвел. Она вдруг поняла, что сказать им правду будет сложнее, чем она ожидала. Но отец не заметил перемены в ее настроении. Он плюхнулся на стул и как ни в чем не бывало отхлебнул чай. Мама за ее спиной разрезала мясной пирог и поставила перед ней тарелку.

— Ешь, Гермиона, ты наверняка проголодалась!

Она очень любила мясной пирог, но сейчас не могла проглотить ни кусочка. Это было, в том числе, из-за зелья — из-за него у нее напрочь пропал аппетит. Гермиона повертела вилку в руках, надеясь все же заставить себя хотя бы попробовать, но потом решительно отложила ее в сторону.

— Слушайте… мне нужно рассказать вам кое-что очень важное.

— Конечно, говори, мы тебя слушаем, — предложил мистер Грейнджер, все еще не подозревая ничего плохого. Он с аппетитом пережевывал мясной пирог, то и дело бросая взгляд на телевизор, стоящий за спиной Гермионы. Там сейчас показывали достопримечательности Сиднея.

Гермиона перевела взгляд на мать. Та разливала чай по трем чашкам, и была всецело поглощена этим занятием.

Нет, это слишком жестоко, подумала Гермиона. Нельзя просто так обрушить на них правду. Они не ждут от нее ничего плохого, потому что раньше она оберегала их от этого, как только могла. Они ничего не знали — ни про пытки Беллатрисы, ни про проклятие Волан-де-Морта. Так было проще. Ей не хотелось нарушать привычный уклад их жизни. Но теперь скрывать и дальше не представлялось возможным. Теперь речь шла об их безопасности.

И Гермиона начала говорить. О Волан-де-Морте, и о том, что его приспешники выследили дом, где они находятся. О проклятии, лишившим ее защиты Дамблдора.

— Здесь теперь небезопасно, — тихо заключила Гермиона. — Вы должны уехать, иначе они используют вас, чтобы добраться до меня.

Родители обменялись короткими взглядами. Миссис Грейнджер побледнела от волнения. Мистер Грейнджер сидел, сцепив перед собой руки в замок. Чай давно остыл — никто к нему так и не притронулся.

— Но… — мистер Грейнджер выпрямился, — послушай, неужели ничего нельзя сделать? В конце концов, есть же Министерство магии, которое обязано защитить нас от таких как этот… лорд… как его там? — он поморщился от напряжения, силясь вспомнить.

— Неважно, — глухо произнесла Гермиона. — Не стоит рассчитывать на министерство. Там уже сейчас работают его люди. Вы… даже представить себе не можете, насколько он могуществен.

Она резко умолкла и наклонила голову, пытаясь справиться с приступом боли. Металлические кольца снова ожили и резко сжались поперек грудной клетки. Еще не зажившие раны снова начали кровоточить. Гермиона едва заметно перевела дыхание и подняла взгляд на родителей. Если бы не зелье Снейпа, она бы закричала.

— Что ж, если ты считаешь, что это необходимо… — пробормотала миссис Грейнджер. — Думаю, мы сможем переехать куда-нибудь на время.

Мистер Грейнджер приподнял брови, и уже открыл рот, собираясь возразить, но миссис Грейнджер не дала ему такой возможности, выразительно на него посмотрев.

— Ведь так, Майкл? — спросила она с нажимом.

Он сдался и откинулся на спинку стула.

— Может, и так…

Гермиона поочередно смотрела на каждого из них. То, что родители, ничего не зная о магическом мире, так безоговорочно доверились ей, по-настоящему ее тронуло.

— И… есть еще кое-что, — Гермиона тяжело сглотнула и повернулась вбок, чтобы достать палочку. — Я изменю вам память.

Если до этого родители смотрели на нее взволнованно, то теперь на их лицах проступил ужас. Тем не менее, Гермиона понимала, что должна сообщить им и об этом. После доверия, оказанного ей, она не имела права сделать это у них за спиной.

— Что значит изменить? — тихо спросила миссис Грейнджер. Ее спокойствие было прямо-таки пугающим.

Гермиона тут же ощутила желание оправдаться.

— Это не навсегда. Потом я смогу ее восстановить. Но пока… вам нужно забыть меня. Только так вы будете в безопасности.

На самом деле, Гермиона не была так уж уверена в том, что у нее получится восстановить память. Она об этом толком не знала. Но сейчас необходимо было так говорить — иначе они не согласятся.

— Ну нет уж, — проговорил отец, снова тяжело опираясь руками на стол.

— Гермиона, это даже не обсуждается, — произнесла миссис Грейнджер тоном, не терпящем возражений. — Как же мы можем забыть тебя? Это просто глупость. Для чего тебе стирать нам память?

— Говорю же, это не навсегда, — повторила Гермиона, чувствуя отчаяние. — Как только ситуация стабилизируется…

— Гермиона, — мама вдруг коснулась ее руки и легонько сжала, — послушай меня. Только представь себе, что мы с отцом чувствовали, когда в один прекрасный день к нам в дом заявилась женщина и сказала, что мы должны отпустить тебя в некую школу магии и волшебства. Мы были в ужасе, Гермиона. Мы боялись. Но потом мы все-таки отпустили тебя, потому что поняли, что так будет лучше. Поняли, что не можем лишить тебя таких возможностей только потому, что нам страшно.

Гермиона не могла ничего сказать — внутри все просто разрывалось от боли. Миссис Грейнджер тем временем продолжила:

— Но, если мы и отпустили тебя, это не значит, что мы больше не участвуем в твоей жизни. Мы хотим знать, как ты, получать от тебя письма, быть в курсе всего, что происходит. Особенно, если, как ты говоришь, может начаться война! Даже если мы здесь, мы не хотим оставаться в стороне. Мы хотим помнить о тебе. Гермиона, мы тебя любим.

— Я тоже вас люблю, — прошептала Гермиона. Она поднялась. — Именно поэтому я должна это сделать. Обливейт.

Родители замерли в ту же секунду. Глаза, в которых до этого плескалась тревога, теперь стали пусты.

Гермиона схватила сумку и пошла прочь, на ходу вытирая слезы. В коридоре, соединявшем гостиную с прихожей, раньше висели семейные фотографии. Теперь они исчезали одна за другой. Тоже самое происходило и с ее вещами.

От этого зрелища все внутри нее сжималось от боли. В голове не укладывалось, что все то, что они втроем пережили, существует теперь только в ее памяти. Других подтверждений этому больше нет.

На улице вечерело. В небе парили разорванные облака — между ними виднелись темные, бездонные пятна. Гермиона вдохнула морозный воздух, в попытке хоть немного совладать с собой и успокоиться. Не получилось. Следом из груди вырвалось короткое рыдание.

Она присела на лавочку возле их дома, даже не потрудившись убрать снег. Она не могла уйти, не убедившись, что заклинание сработало. Как-никак, она применила его впервые.

На улице было холодно, но Гермиона этого не замечала. Она только чувствовала, как жжет лицо — оно намокло от слез, и потому холодный ветер резал его, как ножом. Внутри было пугающе пусто. Сколько времени она уже тут сидит? Полчаса, час, два… Сложно было определить...

Как вдруг дверь ее дома распахнулась. Сначала она увидела отца, который, кряхтя, спускал чемоданы с крыльца, а потом и мать. Гермиона вздрогнула и невольно выпрямилась. С ее окоченевшим телом это удалось не сразу.

— Кэт, ну, где там такси? — спросил мистер Грейнджер, спуская второй чемодан.

— Должно быть с минуты на минуту, — ответила миссис Грейнджер. Она оглянулась назад — взгляд ее равнодушно скользнул по Гермионе и снова вернулся к мужу. — Майкл, давай я тебе помогу…

Сработало, подумала Гермиона. Раньше мама никогда бы не посмотрела на нее так. Ее взгляд был способен испепелять, когда она злилась, и дарить настоящее тепло в моменты радости. Ее взгляд мог быть разным, но равнодушным — никогда.

Через несколько минут подъехало такси. Водитель помог родителям погрузить многочисленные вещи в багажник и, наконец, машина скрылась за поворотом, оставив после себя лишь следы от шин на снегу.

Гермиона медленно встала. Родители так и не поняли, для чего она это сделала. Но ответ был прост. Чтобы, если с ней что-то случится, они смогли жить без нее.

* * *

Миссис Грейнджер чувствовала себя странно. Майкл сидел рядом на заднем сиденье такси и листал журнал, в котором находилась статья про Сидней.

— Майк, скажи, ты видел раньше ту девушку? — спросила она вполголоса. Если честно, она сама не знала, что заставило ее задать этот вопрос.

Мистер Грейнджер покачал головой, не отрываясь от журнала.

— Нет, а что?

Миссис Грейнджер ничего не ответила и отвернулась к окну. Оно слегка запотело, и теперь капли стекали по нему, ухудшая видимость. На душе было неспокойно — она сама не понимала, почему. Они с Майклом давно мечтали переехать в Австралию, и вот, они уже на пути в аэропорт, скоро их мечта осуществится. Ей бы радоваться, но что-то как будто этому препятствует.

— Та девушка… — снова заговорила миссис Грейнджер. — Мне кажется, у нее что-то случилось.

Майкл неопределенно пожал плечами. Журнал он все-таки отложил.

— Всем сейчас нелегко.

Машина свернула на парковку и остановилась. И почему же эта девушка показалась ей смутно знакомой? Наверное, бывшая пациентка, решила миссис Грейнджер под конец. Эта казалось наиболее логичным выводом, и все же, что-то по-прежнему ее смущало.

Она все не могла забыть ту девушку, оставшуюся одиноко сидеть на лавочке возле их дома.

* * *

Когда Гермиона вернулась в Хогвартс, было около восьми часов вечера. Она вышла из камина, стряхнув пепел с одежды, и подняла голову — кабинет был пуст.

Внутрь тут же прокралось разочарование. Почему-то ей казалось, что Снейп захочет узнать, как все прошло. Но нет. В кабинете его не было. Впрочем, Гермиона вдруг поняла, что и сама не хочет ничего рассказывать — ни к чему переживать всё это снова. Она поступила правильно, и этого достаточно.

Гермиона пересекла комнату и юркнула в коридор. Она ожидала, что в такое время здесь должно быть тихо, но все было как раз наоборот: до нее доносились приглушенные звуки музыки.

«Это что еще такое?» — пронеслось в голове.

И вдруг она вспомнила. Вечеринка у Слизнорта. Ну, конечно. Гарри пригласил ее утром на завтраке, и она пообещала, что пойдет с ним, а потом появился Малфой со своими угрозами, и это напрочь вылетело у нее из головы. Гермиона с трудом перевела дыхание. Гарри наверняка теперь ее ненавидит!

Вдруг дверь кабинета в конце коридора резко открылась, и оттуда вывалилось несколько человек. Музыка стала в разы громче, но продлилось это недолго — через секунду она снова стихла вместе с хлопком двери.

Среди этой группки Гермиона сразу увидела Гарри. Рядом с ним стояла Джинни, еще кто-то с их факультета… Внутри все сжалось от волнения. Раз они уходят, значит, вечеринка закончилась. Слишком поздно.

Гарри шел впереди, разговаривая о чем-то с Джинни. Он смотрел прямо перед собой, а Джинни — на него, ловя каждое его слово. И вдруг Гарри остановился, как вкопанный. Джинни тоже остановилась, сбитая с толку, но проследив за его взглядом, все поняла.

— Ладно. До завтра, — Джинни ухмыльнулась и прошла мимо Гермионы, обдав ароматом сладких духов напоследок. Порой такие вызывали тошноту.

Гарри не двигался. Просто стоял и смотрел на нее, но в этом молчании было всё — обида, ревность, непонимание. Гермиона тоже стояла, не в состоянии пошевелиться. Звук каблуков Джинни становился все тише, пока не исчез совсем.

— Гарри, прости меня, — начала она. — Я совсем забыла про эту вечеринку.

Гарри вскинул руку, не желая ничего слушать, и подошел к ней.

— Гермиона, где ты была?

И снова вопрос, на который она не может дать ответ.

Гермиона болезненно нахмурилась. Она была слишком вымотана, чтобы думать. В голове творился хаос. Как сказать ему о родителях, при этом не натолкнув на мысль о связи с Волан-де-Мортом? Врать снова было невыносимо.

Гарри по-своему истолковал ее молчание.

— Понятно, — он едва заметно кивнул и направился прямо по коридору.

— Гарри, — Гермиона порывисто обернулась к нему, но он продолжил идти, сделав вид, что ничего не услышал.

Она дернулась еще раз, но не стала его догонять. Сейчас это не имело смысла.

Гермиона в изнеможении прислонилась к стене. Ведь все могло быть совсем по-другому, если бы Волан-де-Морт не наложил свое проклятие. Из-за него она вынуждена скрывать правду, и Гарри теперь ее ненавидит, тогда как все, что она пытается сделать — это его защитить.

Гермиона оттолкнулась от стены и побрела, сама не зная куда. Ей не хотелось идти в комнату. Было страшно. Тоска подползала со всех щелей и окутывала плотной пеленой так, что не выбраться.

Она поднялась по ступенькам на Астрономическую башню. Там слабо горел фонарь, а каменный пол был усыпан снегом. Гермиона сама не знала, что заставило ее прийти сюда. И вдруг, выйдя на небольшую площадку, она поняла, что не одна — кто-то стоял у перил.

Даже в практически полной темноте Гермиона поняла, что это Снейп, и сердце ее тут же подскочило. Было в его движениях, манере держаться что-то такое, что сильно отличало его от других. Во всяком случае, Гермионе так казалось. Она провела с ним довольно много времени, и, казалось, запомнила в нем все до мелочей.

Гермиона подошла и стала рядом. Снейп не удивился.

— Вы всё сделали, что хотели? — спросил он.

Гермиона кивнула. Она почувствовала, как ее снова накрывает волной панического ужаса от осознания — она теперь совсем одна. Родители не помнят ее, а Гарри злится и воображает неизвестно что!

— Правда, я забыла про эту дурацкую вечеринку у Слизнорта, — быстро проговорила она, пытаясь отвлечь себя от тяжелых мыслей. Голос слегка дрожал.

Снейп вдруг развернулся к ней. Он молчал какое-то время. Видел ее насквозь.

— Если вам нужно оправдание для Поттера, вы можете свалить все на меня, — наконец сказал он и отошел от перил. Ему, очевидно, все это было неинтересно. — Поттер охотно поверит, что я назначил вам какую-нибудь отработку на ровном месте. А я, уж поверьте, не сильно расстроюсь, если он еще сильнее меня возненавидит…

Гермиона снова приблизилась к нему. Если бы он только знал, как же ей надоело притворяться и что-то выдумывать без конца. Просто до тошноты.

— Я не могу в это поверить, — прошептала Гермиона. — Не могу поверить, что они больше не помнят меня, — она опустила взгляд вниз. Хлопья снега неслись в воздухе. — А вы… — она обернулась к Снейпу. — Вы были сильно привязаны к своим родителям?

Снейп равнодушно усмехнулся.

— Этот вопрос уже давно неактуален, мисс Грейнджер. Привязываться к кому-то — вообще не лучшая идея. От этого, знаете ли, больше проблем, чем пользы, — сказав это, Снейп вдруг взмахнул палочкой.

Перед ними замелькали серебристые нити. Через пару секунд они сплелись в круг, разделенный на несколько секторов. Гермиона всмотрелась в него.

В центре круга находился список ингредиентов — первым было вписано растение Картера, а следом за ним — остальные базовые ингредиенты. Четырем секторам отвечали четыре фазы луны, и в самом центре каждого сектора располагались какие-то древние руны.

— Что это? — спросила Гермиона, щурясь. Глаза привыкли к темноте, и теперь смотреть на эту яркую диаграмму было нелегко.

— То, что нам поможет, — негромко произнес Снейп. — Я изучил каждый ингредиент, необходимый для антидота, и наконец нашел то, что всех их объединяет — наиболее ярко их магические свойства проявляются в полнолуние. Для каждого из них луна служит катализатором. Это можно понять, если перевести руны, которые находятся в секторах. Так что, мы с вами и раньше все делали правильно, просто упускали последний, завершающий шаг.

Гермиона смотрела на диаграмму перед собой, чувствуя глубокое волнение. Действительно, другой причины быть не могло. Они делали все правильно. Нашли подходящее растение, использовали базовые ингредиенты, соединяя их во всевозможных пропорциях. Но, значит, для магии такого уровня, которой обладает пыльца, этого недостаточно. Нужен мощный катализатор. Им и послужит луна, когда войдёт в полную фазу.

— Вы ведь наверняка слышали о ритуалах, проводимых в полнолуние, — вкрадчиво произнес Снейп. — Это древняя традиция, но действенная до сих пор.

Гермиона кивнула. Снейп взмахнул палочкой еще раз, и диаграмма рассеялась.

— Но я не смогу сам провести ритуал, — неохотно признался Снейп. — Вы должны будете прочитать руны. И когда все будет готово, антидот приобретет белый, слегка сероватый оттенок.

— Цвет луны, — пробормотала Гермиона, и посмотрела вперед — там виднелась лишь тонкая полоска месяца. Что-то внутри нее упало — полнолуние наступит еще не скоро.

— Три недели, — пробормотал Снейп, словно прочитав ее мысли.

Осталось потерпеть три недели, и потом Волан-де-Морт утратит свою власть над ней. Она будет свободна.