Их секрет (гет)

Джинни была, словно в лихорадке. Она взлетела по ступенькам в комнату для девочек и тихонько прикрыла за собой дверь. Парвати Патил уже спала, отвернувшись к стене, а кровать Лаванды была пуста. Джинни сначала застыла в недоумении, а потом услышала шум воды из душа. Буквально через пару минут Лаванда вышла из ванной комнаты.

— О, поздновато ты, — сказала она, промакивая волосы полотенцем. — Как все прошло?

Джинни присела на ее кровать.

— Мы с Гарри общались весь вечер, — произнесла она, чувствуя приятное волнение.

— А Гермиона? Разве он не с ней пошел?

— Он пригласил ее, но у Гермионы, видимо, нашлись дела поважнее. Она даже не предупредила, что не придет.

Лаванда вскинула брови.

— Гарри, конечно, расстроился. Он пытался не показывать этого, но… по его лицу было видно.

— Эй, я вообще-то пытаюсь заснуть, — буркнула Парвати. — Может, посплетничаете в другое время?

Джинни бросила на нее резкий взгляд. Лаванда хмыкнула и принялась расчесывать мокрые волосы.

— А где сейчас Гарри? — спросила она шепотом.

— Наверное, с Гермионой разговаривает, — Джинни пожала плечами и вдруг замерла. — Может, мне тоже нужно с ним поговорить? Объяснить ему все? — на этой фразе она неосознанно повысила голос и Парвати, которая по-прежнему лежала к ним спиной, со вздохом накрыла голову подушкой.

Но Джинни было не до нее. Сегодня впервые за долгое время она почувствовала, что Гарри к ней неравнодушен. Но он, видимо, еще не готов отпустить Гермиону, хоть и сам понимает, что несчастлив с ней. Гермионе есть дело только до учебы, и Гарри не в состоянии с ней соперничать...

— Я в гостиную, — шепнула Джинни, поднимаясь и оправляя платье.

Лаванда ухмыльнулась.

— Давай, — она применила высушивающее заклинание к волосам и теперь они рассыпались по плечам волной. — Расскажешь потом, как прошло.

Джинни вышла из комнаты и спустилась в гостиную. Долго ждать не пришлось. Буквально через пять минут Гарри вошел в комнату. Вид у него при этом был до крайности раздраженный — видимо, наладить отношения с Гермионой все же не удалось. Джинни почувствовала, как губы невольно растягиваются в улыбке от этой мысли, и тут же внутренне себя одернула. Это уже слишком.

— Гарри, — позвала она.

Он рассеянно поднял голову, и взгляд его при этом совсем не изменился. Он был не рад и даже не удивлен — ему было все равно. Джинни почувствовала досаду. Почему-то, стоило ей увидеть Гарри, и все внутри расцветало, а улыбка появлялась помимо воли.

— Почему ты не спишь? — спросил он, направляясь к лестнице, ведущей в спальню.

Джинни быстро подошла к нему.

— Хотела узнать, как там Гермиона. Почему она не смогла прийти?

Гарри, уже положив руку на перила, нехотя остановился.

— С ней… все в порядке. А насчет того, почему она не пришла… — он замолчал, как бы не находя слов.

Джинни приблизилась к нему еще на шаг.

— Тебе не кажется, что у нее всегда находятся какие-то причины, чтобы не прийти? — осторожно спросила она.

Гарри болезненно нахмурился. Джинни видела, что обсуждать это ему тяжело, и в то же время, он нуждается в этом.

— Конечно, я замечал это, — устало произнес он. — Гермиона… она как будто стала другой.

— Понимаешь, если бы она любила тебя, она бы старалась проводить все свободное время с тобой. Но она где-то пропадает, и ты не знаешь где, и… с кем.

Гарри вздрогнул. Его лицо вмиг стало ледяным, и Джинни поняла, что не следовало этого говорить.

— Ладно, нам вообще не стоит это обсуждать, — проговорил он, словно опомнившись, и опять взялся за перила. — Уже поздно. Спокойной ночи.

— Нет, подожди, — Джинни схватила его за руку. — Я… должна тебе кое-что сказать.

Гарри нетерпеливо развернулся.

— Что?

Джинни подняла на него взгляд. Отчаяние в нем смешалось с решимостью и надеждой.

— Гарри, — повторила она, еле заметно переведя дыхание, — я тебя люблю.

Это было сказано так прямолинейно, что Гарри на мгновение растерялся. Джинни этим воспользовалась. Желание прикоснуться к Гарри, обнять его, с каждой секундой становилось все непреодолимее. Она и так слишком долго себя сдерживала. Ощущая, как сильно горят щеки, Джинни все же подалась вперед и прижалась к его губам, скользнув рукой на его затылок. Гарри не ответил, но и не делал ничего, чтобы это прекратить. Тогда Джинни прижалась к нему настойчивее. Наконец, он отстранился с резким вздохом.

— Нет, — глухо прошептал он. — Джинни, не надо.

Все еще ощущая возбуждение, она не сразу поняла, что он говорит.

— Почему? — все, что она чувствовала, это его руку, опаляющую прикосновением ее локоть.

— Это неправильно, — пробормотал Гарри, глядя на нее с волнением.

— Неправильно то, что происходит между тобой и Гермионой! — произнесла Джинни отрывисто и отступила от него на шаг. — Как ты этого не видишь?

В ее тоне был упрек. Она бросила на Гарри последний взгляд, полный боли, и устремилась к лестнице. В глубине души она надеялась, что Гарри остановит ее, но, пока она поднималась, он молчал.

* * *

На следующий день Джинни так или иначе возвращалась мыслями к Гарри. То, что у них с Гермионой что-то не ладилось, было очевидно. И отторжение шло именно от Гермионы. Джинни заметила, что она отдалилась не только от Гарри, она отдалилась от всех. Но что послужило причиной?

Почему она не пошла с Гарри на вечеринку Слизнорта? Где она была в это время? С кем? Все эти вопросы, вместе со странным, изменившимся поведением Гермионы, наталкивали Джинни на определенные мысли.

Она также вспомнила странный поступок Малфоя, когда ему вдруг срочно понадобилось поговорить с Гермионой во время завтрака. О чем они говорили? И вдруг в голову будто ударило что-то: неужели в этом все дело? Тогда, хоть Джинни и сказала что-то едкое по этому поводу, она все равно знала, что это не более чем выходка Хорька с целью достать Гарри. Но теперь…

Раньше только мысль о том, что у Малфоя могут быть какие-то дела с Гермионой, показалась бы дикой. Но все изменилось. В конце концов, Гермиона почти месяц провела в поместье Лестренджей, где они так или иначе могли взаимодействовать с Малфоем. И, поскольку они не знают, что именно там происходило, остается лишь строить предположения. Или же взять все в свои руки и выяснить.

Джинни знала, что сегодняшняя вечерняя тренировка начнется сразу после тренировки слизеринцев. Поэтому она пришла раньше, в надежде застать Малфоя.

Притаившись в коридоре, она видела, как игроки один за другим покидают раздевалку, но Малфоя среди них не было. Тогда, не выдержав, Джинни вышла из укрытия и направилась к раздевалке.

Дверь была приоткрыта наполовину, и, подойдя немного ближе, Джинни увидела лишь одного человека: Малфоя. Понимая, что это ее шанс поговорить с ним без свидетелей, Джинни быстро вошла внутрь.

— Привет, Малфой.

Слизеринец, уже начавший стягивать кофту, вздрогнул и резко обернулся к ней. В то же мгновение испуг на его лице прошел, сменившись таким выражением, от которого Джинни стало не по себе. Захотелось тут же сбежать, но она быстро пересилила это и не отвела взгляда от его лица.

Малфой громко фыркнул, словно поражаясь ее поведению.

— Если ты охотишься за Поттером, его здесь нет, — бросил он язвительно и тут же, отвернувшись, все-таки стянул кофту до конца.

Джинни слегка приподняла подбородок и прищурилась.

— Нет, Малфой, за тобой.

Он снова развернулся к ней.

— Лучше проваливай, Уизли, пока никто тебя здесь не увидел!

Джинни выпрямилась.

— Лучше ответь на мой вопрос, Малфой. И разойдемся.

Малфой с громким вздохом опустился на скамейку и, устремив на нее убийственный взгляд, заявил:

— Валяй.

Джинни слегка склонила голову.

— О чем вы говорили с Гермионой? Тогда, когда ты подошел к нам в Большом зале?

Малфой раздраженно потер глаза двумя пальцами и поднялся.

— Значит так, Уизли. О чем мы говорили — это только наше дело. Я ничего тебе не скажу!

Джинни сжала губы, не отводя от него взгляда.

— А Гарри? Может, ему следует знать?

Малфой замер, кажется, даже перестав дышать.

— Так вот к чему ты клонишь? — он коротко рассмеялся. — Неет, об этом ему точно знать не следует!

Воцарилась тишина. Джинни напряженно смотрела на Малфоя, пытаясь понять, говорит ли он правду или просто издевается.

Вдруг за дверью раздались шаги. Малфой схватил свои вещи и, бросив на Джинни резкий взгляд напоследок, вылетел из раздевалки.

* * *

Урок трансфигурации подходил к концу. В классе было шумно и жарко — по запотевшим окнам неровными струйками стекала вода. Ученики даже не пытались говорить тихо, и то тут, то там раздавались взрывы смеха. МакГонагалл не обращала на это внимания. Она с важным видом прохаживалась между рядов и чуть склонялась к ученикам, чтобы проверить их практические работы. Все гриффиндорцы чувствовали себя так свободно еще и потому, что знали: МакГонагалл позволяет ученикам своего факультета чуть больше, чем остальным.

Сегодня они проходили трансфигурацию человека. Нужно было изменить какую-то часть своего тела. Гермионе почти сразу удалось перекрасить волосы в черный. Гарри, сидевший с ней рядом, тоже смог переделать свой цвет, хоть и провозился подольше.

— Гермиона, я тебя прошу, убери это, — тихо взмолился Рон. Воспользовавшись тем, что МакГонагалл самозабвенно отчитывает Парвати Патил, Рон перебежал с задней парты на первую, и теперь склонился к Гарри с Гермионой. Несмотря на то, что все это время он не отнимал руку от лица, многие заметили его пышные усы — последствия не совсем удачной трансфигурации.

Гарри усмехнулся, и Гермионе пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться.

— Рон, я не могу, — выдавила она. — Оставайся с ними, пока МакГонагалл не проверит. В конце концов, это лучше, чем совсем ничего!

Рон издал бессильный стон.

— Я хотел сделать себе бороду, а не это…

И вдруг за спиной раздался голос МакГонагалл.

— Мистер Уизли, хватит разгуливать по классу! Вернитесь на место!

Рон, вздохнув, покорился, а Гермиона быстро выпрямилась. Пока они с Гарри ждали своей очереди, он время от времени поглядывал на карту Мародеров. Гермиона знала, что он следит за Малфоем. Это длилось уже три недели. После происшествия с Кэти Гарри попытался разоблачить Малфоя перед директором, но это ему не удалось, и теперь он искал новые зацепки.

— Малфой чем-то занимается в Выручай-комнате, — коротко пояснил Гарри. — Пока у меня не получилось туда попасть, но, думаю, рано или поздно я найду способ…

Гермиона невольно сжала палочку в руках и ответила, не глядя на него:

— Гарри, Выручай-комната не откроется тебе, пока ты четко не представишь, чего хочешь. Откуда тебе знать, что представляет Малфой?

Гарри хотел возразить, но как раз в это время к ним подошла МакГонагалл, и он умолк.

После того, как все ученики получили оценки, профессор зашла за стол и, опершись на него кончиками пальцев, произнесла:

— Ну что ж, благодарю вас всех за работу и хочу заметить, что сегодня было последнее занятие в этом году по моему предмету. Поздравляю всех с удачным, — она взглянула на Гермиону, — а кого-то и не очень, — взгляд остановился на Роне, — завершением семестра.

На этой фразе с души Гермионы будто упал камень. И дело было не в том, что закончился последний учебный день перед каникулами, а в том, что уже сегодня ночью луна войдет в полную фазу, и они с профессором Снейпом смогут провести ритуал. Эти три недели дались ей нелегко. Она делала все то же, что и раньше, — посещала уроки, выполняла обязанности старосты, и все же, казалось, жизнь ее сузилась лишь до двух вещей: боли и ожидания боли. Это определяло все.

Гермиона понимала, что не может больше употреблять зелье — оно, как и другие сильнодействующие лекарства, вызывало зависимость и могло только всё ухудшить. Поэтому ей оставалось лишь одно: терпеть. Порой силы оставляли её и она кричала по ночам в подушку, срывая голос. Внутренняя боль уже практически не прекращалась, и Гермиона с ужасом понимала, что для ее здоровья это может иметь необратимые последствия. Но она не могла поступить по-другому.

Логика Волан-де-Морта была предельно проста: он верил, что боль — это ключ ко всему. И что тот, кто причиняет ее, может подчинить себе кого угодно. Ему нужно было, чтобы пыльца попала в организм Гарри, и он заставлял Гермиону исполнить приказ, применяя пытки. Но Гермиона сопротивлялась. Она знала, что есть вещи гораздо хуже физических мучений. Есть голос совести в голове, который никогда не затихает.

И, наконец, наступила пятница, а значит, ей все-таки удалось дотерпеть до дня свершения ритуала. Если все пройдет хорошо, уже завтра утром она выполнит задание, тут же нейтрализует действие пыльцы антидотом, и боль покинет ее навсегда.

— … а через две недели мы снова встретимся и с новыми силами приступим к изучению трансфигурации, — МакГонагалл обвела взглядом класс. Ее тонкие губы сложились в сдержанную улыбку. — Веселых вам каникул и счастливого Рождества!

Класс тут же взорвался гулом голосов, среди которых можно было разобрать ответные поздравления. Гарри вскочил, словно только и ждал окончания речи, и сгреб все вещи в сумку.

— Куда ты? — Гермиона чуть нахмурилась, методично складывая учебник и тетрадь.

— Малфой снова в Выручай-комнате, — ответил Гарри. — Я попробую туда проникнуть.

Гермиона промолчала. Теперь она окончательно убедилась в том, что Гарри одержим Малфоем. Он даже перестал спрашивать ее о том, где она проводит время. Да и в целом у нее возникло ощущение, что после вечеринки Слизнорта Гарри переменился. На следующий день она ожидала, что он будет отчитывать ее, но этого не произошло. Гарри сам выглядел так, как будто виноват перед ней. Это было странно.

Уже в коридоре ее нагнал Рон, и они вместе направились на обед в Большой зал. По дороге к ним присоединилась Джинни.

— Гермиона, ты поедешь с нами в Нору на каникулы? — спросил Рон как бы между прочим. Она замялась, и он чуть склонился к ней. — Ну давай, будет весело!

Гермиона едва заметно улыбнулась. На самом деле, она была бы не против провести каникулы в Норе, но понимала, что теперь, когда она начала встречаться с Гарри, все уже не так, как прежде.

— Нет, Рон, я все-таки останусь в школе.

— Да почему?! — воскликнул Рон, искренне не понимая. — Мы все тебя приглашаем. Зачем оставаться в школе? Джинни, ну скажи, — он толкнул сестру локтем, но она лишь едва заметно мотнула головой.

Рон, так и не получив поддержки, умолк.

— Рон, все хорошо, — сказала Гермиона, натягивая улыбку. — Мы все равно скоро увидимся. Но в этом году мы с Гарри хотим отпраздновать Рождество только вдвоем и поэтому останемся здесь.

На самом деле Хогвартс был единственным местом, где Гермиона чувствовала себя в безопасности. За его пределами Волан-де-Морт мог нанести удар, но школа была неприкосновенна, поэтому она так держалась за нее.

Рон еще что-то пробурчал по поводу того, что лучше бы они праздновали в Норе, как и раньше, но сделал это лишь для порядка — он уже понял, что это ни к чему не приведет.

* * *

К вечеру состояние Гермионы резко ухудшилось. Она понимала, что до проведения ритуала осталось несколько часов, но ничего не могла с собой поделать. Не было сил даже встать с кровати — ее сразу же накрывало такое головокружение, что приходилось опираться рукой о стену или какую-то мебель, чтобы не упасть. Глаза сдавливало жгучей, зудящей болью.

Было совершенно очевидно, что принять участие в ритуале в таком состоянии она не сможет. Даже если встать с кровати — целый подвиг, что тогда говорить об остальном? И в тоже время Гермиона знала, что Снейп не сможет провести ритуал без нее. Оставался только один вариант: увеличить дозу зелья. Но тогда пути назад не будет — это изменит ее.

Предвидя это, Снейп давал ей безопасные дозы зелья, которые ослабляли боль, но и не вызывали сильной зависимости. Но сегодня Волан-де-Морт превзошел самого себя — боль была совершенно невыносимой, и Гермиона чувствовала, что ей уже даже думать тяжело. Боль лишала ее этой возможности.

Однако, хоть зелье давно закончилось, Гермиона знала, что смогла бы его приготовить. Благодаря тому, что они постоянно экспериментировали с профессором Снейпом в лаборатории, она научилась определять многие ингредиенты по запаху. Это был единственный выход. Снейп бы скорее отменил ритуал, чем разрешил ей увеличить дозу.

Гермиона прерывисто выдохнула и села на кровати, вцепившись пальцами в махровое покрывало бордового цвета.

Времени осталось мало. Она встала и направилась в ванную, чтобы приготовить там зелье. Другого выхода у нее не было.

Прошел час или немного больше, и вот — зелье готово. Гермиона перелила его в стакан и быстро выпила, чтобы не передумать. Запах в ванной комнате стоял довольно специфический, но Гермиона думала не об этом, а о том, что всего через пару минут боль спадет. Она села на пол и уткнулась головой в колени. Всего пара минут.

И вдруг до нее донесся стук в дверь. Прислушавшись, Гермиона все-таки заставила себя подняться и вернулась в комнату.

Она не знала, кто бы это мог быть. Гриффиндорцы сейчас развлекались в гостиной, празднуя окончание семестра. Гарри звал ее, но она отказалась, сославшись на плохое самочувствие.

Гермиона открыла дверь и увидела Гарри перед собой.

— Привет. Как ты?.. — спросил Гарри. Взгляд у него был неуверенный.

Гермиона оперлась о дверной косяк, чувствуя, как подламываются ноги. Она совершенно не ожидала увидеть Гарри и теперь лихорадочно размышляла, как поступить. У нее осталось совсем мало времени, она должна встретиться с профессором Снейпом с минуты на минуту.

— Лучше, — Гермиона улыбнулась, надеясь, что это прозвучало искренне. Гарри прошел в комнату, а она прислонилась к двери, спрятав руки за спиной. — Как там вечеринка, уже закончилась?

— Нет. Но без тебя не то, — Гарри остановился возле окна.

Оно было не зашторено, и оттуда виднелась полная луна. Для Гермионы это послужило напоминанием: ей нужно торопиться, каждая минута на счету.

В комнате горел только ночник, и, стоя возле двери, Гермиона видела, как луна отбрасывает светлую дорожку через всю комнату. Она попыталась нащупать в кармане зачарованный галеон, чтобы предупредить Снейпа о том, что немного задержится, и вдруг обнаружила, что он пропал.

Черт.

Она тяжело сглотнула и стиснула пальцы. Наверное, она оставила его в другом кармане…

— Гермиона, я… хотел тебе кое-что сказать, — медленно произнес Гарри.

Гермиона отошла от двери и направилась к стулу, на котором лежала мантия. Слегка наклонилась, ощупывая карман.

— В тот день, когда ты не смогла прийти на вечеринку, мы с тобой поссорились, и… — Гарри вдруг умолк.

Гермиона, нащупав наконец галеон, еле удержалась от облегченного вздоха. Незаметно сжала его, посылая сигнал, опустила его в карман, а потом подошла к окну. Гарри чуть отошел в сторону, и она присела на подоконник.

— И что, Гарри? — спросила она. — Мы же вроде поговорили на следующий день…

— Да, но…

Гарри поднял на нее взгляд, и там промелькнуло что-то отчаянное. Но уже через секунду его лицо снова стало спокойным.

— Так что ты хотел сказать?

Гарри механически улыбнулся.

— Неважно. Ты права — мы уже все обсудили. Просто… я скучаю по тебе. А ты... вроде бы рядом со мной, а мыслями где-то не здесь...

Гермиона мягко коснулась его плеча, а затем обняла. Рука Гарри в нерешительности застыла на ее талии.

— Глупости. На каникулах у нас будет полно времени, — прошептала она. — Ты же не против остаться в Хогвартсе? — она отстранилась, чтобы заглянуть в его лицо.

Гарри снова заставил себя улыбнуться.

— Конечно, я не против. А… почему ты не хочешь поехать к родителям?

Гермиона тяжело перевела дыхание, тут же чувствуя, как что-то внутри нее ломается от отчаяния. Тем не менее, она заставила себя произнести:

— Они… во Франции. Решили вместе провести отпуск.

В такие минуты Гермиона ненавидела себя за то, что не смогла сдержаться тогда, в Норе, когда Гарри предложил ей встречаться. Ей хотелось этого, и она согласилась, хотя знала, что из-за заклятия Волан-де-Морта никогда не сможет раскрыть ему правду. Она будет вынуждена лгать, чтобы выжить, и в конце концов это всё уничтожит.

Когда Гарри ушел, на нее навалилась тоска. Словно после этой короткой передышки она снова оказалась один на один со своими страхами. Галеон тем временем зажегся в кармане, и Гермиона нехотя оттолкнулась от подоконника. Это все уже не имеет значения. Пора идти.

Она тихо выскользнула в коридор и свернула налево. Там небольшая винтовая лестница вела на Астрономическую башню. Снейп выбрал именно это место для свершения ритуала, потому что оттуда хорошо виднелась луна. И как только Гермиона поднялась по лестнице, она в этом убедилась.

Снейп уже ждал ее там. Не удостоив ее приветствием, он просто вынул палочку и наложил отвлекающие чары, чтобы в случае чего не нарваться на любопытных. Гермиона молча наблюдала за его отточенными движениями, ежась в куртке. Здесь гулял сильный ветер, пронизывающий до костей, и ей с трудом представлялось, чтобы кто-то вздумал соваться сюда по своей воле. Но осторожность им и в самом деле не помешает.

Когда Снейп закончил, он развернулся и пристально посмотрел на нее.

— Как вы себя чувствуете?

Гермиона знала, что об ее злоупотреблении зельем надо молчать, да и в целом ей не хотелось вести беседы о ее состоянии. Поэтому она ответила лишь о том, что касалось их дела.

— Я справлюсь.

Ведь именно это его интересует? По выражению лица Снейпа нельзя было определить, поверил он ей или нет. Может, он знал с самого начала, что это случится, когда давал ей зелье такого рода? Знал, что она превысит дозировку, и закрыл на это глаза, потому что исход дела для него был важнее, чем она сама? Или он все-таки надеялся, что она сможет продержаться?

Гермиона понятия не имела. Наверное, она так никогда и не узнает об этом.

— Хорошо, — отрывисто произнес Снейп и, развернувшись, подошел к котлу.

Гермиона достала блокнот с рунами, переписанными из той самой книги, которую она выкрала из библиотеки. На это ушла уйма времени, но по-другому было никак. Если бы она не вернула книгу в библиотеку, заменив подделку, рано или поздно это бы вскрылось. И второй раз ей бы вряд ли так повезло, как в первый.

Снейп подготовил необходимые ингредиенты. Не сговариваясь, они разделили обязанности следующим образом: Снейп отвечал за приготовление антидота, а Гермиона за чтение рун.

Гермиона уже открыла книгу, но отчего-то не решалась начать. Антидот будет готов, когда приобретет белый цвет, напомнила она себе. Надо сосредоточиться…

— Мисс Грейнджер, — обратился к ней Снейп, и Гермиона вздрогнула. Потом он взглянул на нее исподлобья, и она поняла, что пора начинать.

Гермиона посмотрела на Луну, но та светила так ярко, что пришлось отвести взгляд. Продержаться будет непросто. Еще издавна Луна и Солнце противопоставлялись друг другу. Пассивное и темное начало соотносилось с Луной, тогда как активное и светлое — с Солнцем. Луна связывалась с отрицательным. Именно поэтому ее энергия и поможет им создать антидот, ведь в его основе заключена темная магия.

Гермиона начала читать руны, заметив боковым зрением, как Снейп сбрасывает по очереди ингредиенты в котел. Он мешал то по часовой стрелке, то против, и Гермиона искренне удивилась его способности держать всё это в голове.

Поначалу чтение рун шло легко, но потом Гермиону начало окутывать странное чувство — словно она приобщается к чему-то темному, и это что-то полностью поглощает ее без всякого шанса на сопротивление.

Собственный голос будто не принадлежал ей. Она слышала его, но было ощущение, словно это говорит кто-то другой. И она, как загипнотизированная, повторяет чьи-то слова.

Снейп действовал слаженно и так, как будто и не видел ее. Сначала он ссыпал в котел листья драконьего дерева, потом еще что-то, еще… Но зелье все не приобретало нужного оттенка.

Гермиона продолжала читать, но каждое новое слово давалось с невероятным усилием. С ней творилось что-то странное, её будто душил страх, совершенно необъяснимый, но он сдавливал горло, словно намереваясь придушить слова до того, как она их произнесет. Язык немел, становясь бесполезным, и каждый раз, когда ей казалось, что это все, на что она способна, откуда-то брались силы продолжать.

В какой-то момент она даже перестала видеть Снейпа — только цвет зелья, варящегося в котле. Он приобретал различные оттенки, но до белого было далеко.

Сколько времени прошло? Час, два часа, три… Гермиона была словно в трансе. Исполняла то, что от нее требуется, направляя на это все силы, что у нее были.

Темно-красный, фиолетовый, синий и, наконец… белый.

В ту же секунду Гермиона замолчала. Реальность постепенно возвращалась к ней, погружая в окружающие звуки, запахи, обстановку. Гермиона увидела Снейпа, стоящего над котлом, и не сразу поняла, почему так светло. Но, подняв голову, она увидела, что наступил рассвет.

Гермиона рухнула на каменный пол, сжимая продрогшие руки. Выходит, ритуал длился около пяти часов. Она поверить не могла, что смогла продержаться все это время. Холодный утренний воздух трепал волосы, и она нетерпеливо собрала их в хвост. Правда, пальцы замерзли настолько, что это удалось не с первой попытки.

— Сколько сейчас времени? — спросила Гермиона, слегка щурясь от света. Она сама не узнала собственный голос — безнадежно осипший и слабый.

— Начало восьмого, — Снейп, отлив нужное количество антидота во флакон, передал его ей. — Вы отлично справились, мисс Грейнджер.

Гермиона попыталась улыбнуться, но обветренные губы свело болью.

— Я чувствую себя так, словно часть меня исчезла, — призналась она.

Снейп продолжил убирать остальные вещи.

— Так всегда происходит, когда имеешь дело с темной магией. Но вы знаете, что у нас попросту не было выбора.

Ну что ж, Снейп хотя бы не врет, что это никоим образом на них не отразится, — подумала Гермиона и перевела взгляд на флакон, зажатый в руке.

Снейп проследил за ее взглядом.

— Помните, что процесс борьбы антидота и пыльцы будет болезненным. Поттеру будет казаться, что он умирает, но знайте — это обман. Вы должны быть рядом с ним и быть сильнее. И когда все закончится, — с усилием проговорил он, — вы освободитесь. Фактически вы выполните задание, а значит, и влиянию Волан-де-Морта на вас придет конец.

Гермиона смотрела Снейпу в глаза несколько дольше положенного, но он отвернулся первым.

— Мисс Грейнджер, я спешу. Поднимайтесь поскорее.

Она кое-как встала, но, не сделав и шага, пошатнулась. Снейпу пришлось ухватить ее под руку, чтобы предотвратить падение.

— Вы уходите из школы? — пробормотала Гермиона, вцепившись рукой в перила лестницы. Ей вдруг показалась подозрительной его спешка.

— Да, — Снейп коротко взглянул на нее. — Наш многоуважаемый директор все же расщедрился на выходные, представляете?

Ах, ну да, Рождество, вяло подумала Гермиона.

Как только они спустились с лестницы, Снейп ушел, напоследок сжав ее плечо в знак молчаливой, но решительной поддержки.

Гермиона проводила взглядом его высокую, худую фигуру в черной мантии, развевающейся от быстрой ходьбы, а потом направилась в сторону гостиной. Нужно найти Гарри. Раньше, чем она свалится с ног от усталости. Эта мысль отчаянно билась в голове, потому что от этого сейчас зависело все!

Школа между тем все еще была погружена в сон. Ученики не спешили вставать, наслаждаясь столь редкой возможностью, и даже обитатели картин на каменных стенах следовали их примеру. Свечи в канделябрах потухли за ночь, и весь коридор освещался лишь слабым светом восходящего солнца, еще не до конца проникшим сюда.

Гермиона ускорила шаги, как вдруг кто-то перекрыл ей дорогу, появившись буквально из ниоткуда. Гермиона остановилась, и, не думая, схватилась за палочку в кармане.

Перед ней стоял Малфой — и выглядел он так, словно тоже не спал всю ночь. Гермиона в замешательстве смотрела на него, пытаясь понять, как он смог материализоваться из ниоткуда, но потом в голове вспыхнуло осознание, и она шире распахнула глаза, приподняв брови: Выручай-комната, ну конечно! Он воспользовался ею, и, скорее всего, не впервые...

Осознав это, Гермиона тут же почувствовала тяжесть внутри. Он снова что-то задумал. Она смерила его красноречивым взглядом, но заставила себя промолчать. В другой раз — может быть, но сейчас у нее нет на это времени.

Гермиона сделала шаг вперед, но Малфой выбросил руку и уперся ею в стену, преграждая дорогу. Гермионе пришлось резко затормозить, чтобы не врезаться в него.

— Чего ты хочешь? — выдавила она еле слышно, поднимая на него яростный взгляд.

— Даже не спросишь, что я делал в Выручай-комнате? — он насмешливо ухмыльнулся, и Гермионе захотелось отвернуться, чтобы только не видеть этого выражения. — Ты же всё поняла, у тебя это на лице написано!

Гермиона тяжело перевела дыхание. Если бы она не чувствовала себя такой разбитой, возможно, она отреагировала бы по-другому, но сейчас у нее просто не было сил. Тело ломило так, будто ее избили палками, и любое движение, включая движение глаз, причиняло боль. Она подозревала, что все еще держится на ногах только из-за остаточного эффекта зелья.

— Кажется, я понял, — продолжил тем временем Малфой. — Когда речь идет о твоей собственной жизни, безопасность остальных уже не так важна, а?

— Да-да, я знаю, Малфой, — устало перебила его Гермиона, едва удерживаясь, чтобы не закатить глаза. — Ты вдруг почувствовал, что имеешь какую-то власть надо мной, и теперь намерен каждый день об этом напоминать?

— Я всего лишь хочу, чтобы ты соблюдала договор, — издевательская ухмылка сползла с лица Малфоя. Он больше не шутил.

Гермиона услышала какие-то шаги недалеко от них, и тут же почувствовала, как напряжение отдается ноющим спазмом в желудке. За последние месяцы из-за постоянной необходимости что-то скрывать у нее образовалась паранойя. Ей все время казалось, что кто-то может подслушать ее, и теперь она вздрагивала от любого звука.

— Никакого договора не было, Малфой, — отчеканила Гермиона, не глядя на него, и снова попыталась пройти.

Малфой на удивление спокойно опустил руку, освобождая проход, но, стоило ей ступить пару шагов, он произнес:

— Тогда я сейчас же иду к Дамблдору и рассказываю правду о тебе!

Малфой медленно выпрямился, наслаждаясь произведенным эффектом, а потом указал кивком на дверь кабинета. Гермиона замерла, наблюдая, как он направился к нему, но потом сдалась и пошла следом. На секунду ей показалось, что Малфой сошел с ума: ведь выдать ее означало выдать и себя.

В кабинете истории магии было еще темнее, чем в коридоре, из-за витражных окон. Шестикурсники уже не изучали этот предмет, но в прошлом году не заснуть здесь под мерную речь профессора было настоящим достижением.

Малфой оперся о стол, вытянув ноги, а Гермиона остановилась возле двери.

— А теперь о нашем договоре, Грейнджер, — резко произнес Малфой. — Я предупреждал, чтобы ты оставила меня в покое, предупреждал, что в противном случае я не буду тонуть один — я утяну и тебя за собой. И ты вроде как согласилась, а потом Снейп начинает каждый день задалбывать меня просьбами «рассказать ему обо всем, чтобы он смог помочь». Как будто я совсем идиот и не понимаю, что он не обо мне заботится, а просто хочет забрать всю славу себе и еще больше выслужиться перед Темным лордом! — Малфой оттолкнулся ладонями от стола и направился к ней. — Потом Поттер начинает следить за мной и пытаться проникнуть в Выручай-комнату в то время, когда я там! Хочешь сказать, ты не имеешь к этому отношения? — Малфой повысил голос, еще чуть-чуть — и он бы сорвался.

Гермиона промолчала, и он кивнул, словно в подтверждение своих мыслей, а затем посмотрел в сторону. Гермиона, сделав над собой усилие, перевела на него взгляд. Конечно, Снейп знал о том, что Малфой шантажировал ее при помощи родителей. Знал и о Кэти Белл. И, видимо, пытался его остановить.

— Малфой, из-за тебя пострадал человек, который вообще не имеет никакого отношения к Волан-де-Морту, — жестко проговорила она. — Так что, знаешь, хорошо, что Снейп пытался тебя остановить. Ты, видимо, в такой панике, что вообще за себя не отвечаешь! И все эти твои попытки покушения — просто какая-то глупость!

По тому, как сжались губы Малфоя, Гермиона поняла, что последние слова задели его за живое. Что-то в нем изменилось — теперь он смотрел на нее не как на человека, а как на досадную помеху на пути к цели, которую нужно отшвырнуть не задумываясь.

— Да, Грейнджер, я помню, что ты в этом деле спец, — произнес он с раздражением. — И как это удобно, когда мораль работает только в одну сторону. В отношении себя у тебя всегда припасена парочка оправданий, — он недобро усмехнулся. — И даже сейчас — будто бы я не знаю, что ты действуешь по приказу Темного лорда! Я не знаю, как именно, но уверен, что твое задание связано с Поттером, — он подошел совсем близко. По его лицу блуждала ухмылка. — А признайся, каково это, Грейнджер? — он хмыкнул, улыбаясь еще шире. — Каково давать грёбанному очкарику?.. И врать ему о том, что ты любишь его, тогда как твоя единственная цель — сохранить свою жалкую жизнь? И подобраться к нему достаточно близко, чтобы провернуть это?

— Пре-кра-ти, — сдавленно произнесла Гермиона, едва в состоянии говорить от душившего ее гнева. В глазах уже скопились слезы, и она поняла со стыдом, что, если моргнет, Малфой увидит их, и разозлилась на себя за это.

И еще за то, что позволила ему задеть себя, тогда как прекрасно понимала — он специально говорит это, чтобы смутить ее и сбить с толку.

— Вот что, Малфой, — произнесла она, быстро отворачиваясь, чтобы убрать слезы, а потом снова глядя на него в упор. — Делай что хочешь, расскажи обо мне Гарри или Дамблдору, но я не позволю тебе и дальше причинять кому-то вред, и я не буду останавливать Гарри или Снейпа от слежки за тобой. Ты все время грозишься выдать меня — ну так воплоти уже наконец свои угрозы! Когда еще у тебя будет такая возможность — моя жизнь у тебя в руках, ну так бери ее! Бери, потому что я уже не знаю, что с ней делать! — она покачала головой и добавила тише: — Он пытает меня каждую секунду. Каждую секунду он ставит меня перед выбором: умереть или навредить Гарри. Я делаю все, что в моих силах, чтобы спасти Гарри, а в ответ получаю лишь непонимание и подозрения. И ты думаешь, что я так уж держусь за такую жизнь, и буду делать все, что бы ты ни сказал? — она замолчала, глядя на него.

Малфой застыл. Ему ничего не оставалось, как сверлить ее взглядом, полным ненависти, в ответ. Гермиона усмехнулась.

— Но мы оба знаем, что ты меня не выдашь.

Повисла тяжелая пауза.

— Хочешь проверить, Грейнджер? — Малфой вскинул голову, пытаясь придать своим словам значительности.

Гермиона вздохнула.

— Ты не сделаешь этого, потому что боишься Волан-де-Морта до ужаса. Что бы ты там ни говорил, ты не сильно преуспел в выполнении своего задания. И если ты сдашь меня — ни одно из заданий не будет выполнено, и оба по твоей вине. И ты знаешь это. Знал с самого начала. Но ты продолжал угрожать мне, — она передернула плечами, как бы поражаясь его действиям. — Хочешь, чтобы тебя боялись, Малфой? Но ты не страшен. Ты не вселенское зло, ты просто трус и слабак, единственная забота которого заключается в том, чтобы никто не узнал об этом!

Гермиона умолкла. Она не знала, чего ей будут стоить эти слова, но высказав их ему в лицо, она ощутила глубокое удовлетворение. И, однако, эта речь отняла последние силы. Ее вдруг накрыло такой болью, что она замерла, не дыша, потому что, казалось, малейшее движение усилит ее до такого уровня, который она уже не сможет перенести.

В кабинете стало совсем тихо. Гермиона ничего не слышала, кроме монотонного звука, зудящего в голове. И, переведя взгляд на Малфоя, она увидела, как его губы зашевелились, складываясь в одно-единственное слово:

— Империо.

* * *

Гарри вышел в коридор, и проход в гостиную медленно закрылся за ним. Было около восьми часов утра. Он все еще чувствовал легкую сонливость, но не хотел валяться в кровати и дальше. Нужно было забрать вещи из стирки, и Гарри напомнил Рону об этом, но тот лишь пробурчал что-то неразборчивое и перевернулся на другой бок, повыше натягивая одеяло.

Но Гарри больше не мог спать. На самом деле он готов был уйти из спальни под любым предлогом. На душе было тяжело. Хотелось остаться наедине с собой, но он быстро понял, что бродить по пустующим коридорам — не лучшее решение. Он понял это в ток самую секунду, когда увидел, что навстречу ему идет Джинни.

Нелепая случайность. Он подавил вздох, готовый вырваться из груди, и замедлил шаги.

— Привет, Гарри, — она остановилась и мягко улыбнулась ему, удобнее перехватывая рукой охапку вещей. — Ты куда?

— Тоже за вещами, — его губы растянулись в полуулыбке в ответ.

— Если ты подождешь пару минут, пока я отнесу одежду, можем вместе пойти, — Джинни уже сделала шаг в сторону гостиной, и застыла полубоком, ожидая его решения.

Гарри почувствовал, как тяжесть в груди усиливается. Он мотнул головой.

— Нет, я сам сгоняю, — он развернулся и сделал пару шагов.

Джинни не сдвинулась с места, и он знал это, продолжая идти вперед. Ее лицо с застывшим на нем недоумением стояло перед глазами так, как если бы она все еще находилась перед ним.

— Гарри, — она догнала его и вцепилась ногтями в плечо. — Я хотела кое-что сказать. Насчет Гермионы.

Джинни выпрямилась и медленно убрала руку.

— Что? — спросил Гарри, всеми силами призывая себя сохранять спокойствие. Он предполагал, что она сейчас скажет то же, что и пару дней назад, и потому ему хотелось ответить ей что-то резкое.

Рациональная его часть говорила о том, чтобы он просто оставил без внимания этот выпад, но другая часть, которую он всеми силами презирал, жаждала узнать, что скажет Джинни.

— Я видела ее с Малфоем только что, — сказала она прямо, без капли стеснения.

Гарри ничего не ответил; он смотрел на Джинни, но как-то сквозь. Если до этого у него еще была возможность сдержаться и не наделать глупостей, то теперь он ее упустил. Слова Джинни вколачивались в него, как гвозди; он был уже не в силах игнорировать их.

— Джинни, зачем тебе это? — спросил он.

— Я просто хочу, чтобы ты знал правду.

Гарри усмехнулся, прикусывая нижнюю губу. А потом с его губ слетел вопрос:

— Где они?

— В кабинете истории магии.

Гарри резко развернулся и, не говоря больше ни слова, отправился туда.

* * *

— Империо!

Гермиону тут же будто накрыло огромной, мощной волной. Она вдохнула ртом воздух и моргнула несколько раз. Она хотела бы сопротивляться, но смутно понимала, что просто не в состоянии этого делать. Ее измученное тело и мозг оказались в полной власти Малфоя.

И вдруг она обнаружила еще кое-что: ее боль прошла. Вместо нее во всем теле присутствовала восхитительная, парящая легкость. Ее губы невольно дрогнули в улыбке. Она не чувствовала этого уже так давно…

Гермиона медленно повернула голову, осматривая кабинет, будто впервые. Почему она оказалась здесь с Малфоем? Ей нужно идти. Она спешила куда-то… Но, с другой стороны, ей не хотелось уходить. Зачем, если впервые за эти мучительные месяцы она не чувствует боли?

И вдруг улыбка сползла с лица Гермионы. Гарри. Она хотела найти его. Это важно.

Гермиона уже сделала неуверенный шаг к двери, как вдруг услышала голос в голове:

Нет. Развернись и подойди ко мне.

Гермиона моргнула несколько раз, желая избавиться от наваждения, но оно не прошло. Она так и застыла, не решаясь сделать шаг. Только что она хотела уйти, но теперь уже не была так в этом уверена. Она чувствовала растерянность.

И вдруг ощущение блаженства начало слабеть. Она нахмурилась. Окружающая реальность вдруг стала четче: она почувствовала холод, исходивший от каменных стен и дергающую боль в руке. Снова. Теперь она поняла, что вот это — действительность, а все остальное лишь иллюзия.

«Он использовал Империо, — пронеслось в голове. — Я должна сопротивляться».

Она замерла на месте, не желая приближаться к Малфою. У нее не хватало сил, чтобы полностью избавиться от действия заклятия, но и сдаваться так просто она не собиралась.

Малфой заметил ее колебания, и снова произнес: «Империо». Все изменилось. Снова это невероятное парящее чувство… Гермиона слабо вздохнула и двинулась ему навстречу. Как же хотелось просто делать то, что он говорит. Не сопротивляться. Зачем ей сопротивляться?..

Она остановилась в нескольких шагах от него, и голос в голове отдал новый приказ:

Подойди ближе.

Гермиона помимо воли дернулась, как вдруг понимание обрушилось на нее подобно удару по голове.

Я же не хочу этого! Он просто издевается надо мной.

Гермиона сделала неуверенный шаг назад. Зрительный контакт с Малфоем прервался, и она отступила еще ненамного. Ей приходилось бороться с собственным телом: руки и ноги отказывались подчиняться ей. Она словно была заперта внутри этого тела, которым теперь управлял Малфой. Это сводило с ума. Осознавать это было до того жутко, что, ей казалось, она сейчас задохнется от паники.

Она отступила еще на шаг и, собрав все силы, ринулась к двери. Казалось, что голова сейчас просто лопнет от усилий оставаться в сознании. Но Малфой нагнал ее в два шага и грубо развернул к себе за плечи.

— Империо.

Теперь все снова стало легко. Рот Гермионы слегка приоткрылся, но она не издала ни звука. Просто закрыла глаза, расплываясь в улыбке. Боль исчезла так быстро, словно ее и не было никогда.

Малфой призвал стул при помощи Акцио и резко опустился на него.

Иди ко мне.

Взгляд Гермионы блуждал. Она шагнула навстречу. На лице Малфоя промелькнуло выражение презрения, но он быстро его подавил, и только сильнее сжал губы.

И тут на Гермиону снова снизошло озарение. Оно пронеслось яркой, ослепительной вспышкой.

Он смеется надо мной. Он хочет унизить меня. Отомстить мне. Поиздеваться. Подставить перед Гарри. Что угодно…

Мысли ее запнулись, парализованные ужасом. И в то же время голос Малфоя в голове звучал так настойчиво, что она уже не могла воспринимать его как нечто постороннее. Ее собственные мысли померкли на фоне этого повелительного тона.

Расслабься.

Гермиону снова наполнило приятное чувство. Оно быстро лишило ее сомнений. Она оказалась совсем близко к Малфою.

Садись ко мне на колени.

Гермиона замерла на секунду, и тогда Малфой дернул ее на себя, вынуждая присесть к нему на колени.

В следующую же секунду Гермиона услышала звук хлопнувшей двери за спиной. Малфой, даже не вздрогнув, смотрел на кого-то поверх ее плеча. Он не был удивлен внезапному посетителю — он как будто его ждал.

Потом он посмотрел ей в глаза и снова что-то произнес, но Гермиона уже не услышала. Она неловко встала с него и обернулась. Гарри.

Потом все происходило быстро, как в водовороте. Малфой вскочил, и стул упал от стремительности, с которой он это сделал. Его рука скользнула в карман за палочкой. Секунда — и эта палочка уже была в руках Гарри. Быстрота, с которой Гарри применил Экспеллиармус, поразила Гермиону, она никогда еще такого не видела.

Малфой опешил на секунду, и Гермиона почувствовала, как действие Империуса ослабевает.

— Гарри, — пробормотала она. Это прозвучало так хрипло и слабо, что она вообще не была уверена, услышал ли он ее.

Тем не менее, Гарри, не сводя палочки с Малфоя, кивнул в ее сторону.

— Уходи отсюда.

Перед глазами Гермионы плясали желтые и черные блики, лишь ненадолго прерываясь. Из-за этого она плохо различала лицо Гарри, но чувствовала исходившее от него бешенство.

— Гарри, — снова произнесла она, вложив в это все силы, которые у нее были.

— Убирайся, — коротко повторил он, не глядя на нее.

И это единственное слово хлестнуло по напряженным нервам, как плетка.

Гермиона уже не помнила, как вышла из кабинета, как добралась до комнаты. Просто в какое-то мгновение все чувства, все ощущения, все мысли окончательно ее покинули. Она упала на пол в паре шагов от кровати.