Их секрет (гет)

Гарри сидел в кабинете Дамблдора и бессмысленно смотрел на разбросанные по столу пергаменты. Битва в Отделе тайн завершилась несколько часов назад, но его по-прежнему трясло так, как будто он все еще находился там, в самом пекле, под носом Волан-де-Морта и всех его приспешников. За последние несколько часов произошло столько всего, что Гарри все никак не мог осознать этого до конца. Он как будто бы наблюдал за всем со стороны, но сам не принимал в этом участия и почти ничего не чувствовал.

Гарри смотрел прямо перед собой и видел Сириуса: его угасающую навечно усмешку, и взгляд, постепенно наполняющийся болью. Он хотел бы забыть это. И сейчас мечтал о том, чтобы Дамблдор поскорее вернулся в свой кабинет, избавив его от мучительного ожидания. Чтобы он смог отвлечься и переключиться на что-нибудь другое. Потому что — Гарри знал это — если позволить сейчас эмоциям взять над собой верх, он сойдет с ума от горя. Он старался не думать.

Но мысли о Сириусе все равно не оставляли его. За то недолгое время, что они были знакомы, Гарри уже успел привязаться к нему. Сириус напоминал о родителях. Он как будто бы возвращал его в другой мир, в котором он мог бы жить, если б не Волан-де-морт. Гарри вдруг с горечью вспомнил свои мечты о том, как он переедет жить к крестному, и как избавится наконец от необходимости возвращаться к Дурслям. Ему просто хотелось узнать, каково это? Жить с тем, кто любит тебя так, как любил бы отец. Но теперь все это уже не имело никакого смысла.

Сириус мертв. Беллатриса убила его. А еще она забрала с собой Гермиону.

Невилл сказал ему около часа назад. Гарри не видел этого сам, потому что в тот момент находился в совершенно другом месте. Он практически ничего не понял из рассказа Невилла: тот часто сбивался и без конца повторял, что видел, как Беллатриса, прежде чем скрыться, утащила с собой Гермиону, все еще не пришедшую в сознание.

Гарри снова постарался отогнать от себя эти мысли. Он провел вспотевшими ладонями по жесткой ткани джинсов, медленно выдыхая через нос. Нужно успокоиться. Нужно взять себя в руки и хотя бы перестать так позорно трястись. Но не выходило ровным счетом ничего. Стоило вспомнить о Гермионе — и все попытки себя контролировать не имели никакого шанса. Он быстро снял очки и закрыл руками лицо.

Гарри не сразу заметил вошедшего в кабинет Дамблдора. И обратил на него внимание только тогда, когда директор подошел совсем близко и наклонился над ним, сочувствующе заглядывая в лицо.

— Мой бедный мальчик, — пробормотал он, положив ладонь на его плечо, и слегка сжав, — ты так неважно выглядишь... Я думаю, тебе нужно навестить своих друзей в больничном крыле, да и самому выпить восстанавливающего зелья...

Гарри не смотрел на него и с трудом понимал то, что ему говорили. Дамблдор держался спокойно, как и всегда: на самом деле, Гарри не знал, существует ли что-то, способное вывести его из равновесия. Это настолько отличалось от его собственного состояния, что он не чувствовал больше прежней близости. Он вдруг понял, что никогда не сможет с точностью определить, что у него на уме.

Поскольку Гарри не отвечал, Дамблдор снова повторил что-то, касающееся посещения мадам Помфри. Гарри развернул голову и посмотрел на него. Он думал о том, почему, по мнению Дамблдора, должен навещать друзей, жизням которых уже ничего не грозит, вместо того, чтобы обсудить случившееся с Гермионой, которая находится неизвестно где. Кто знает, может быть, она вообще мертва!

— Я нормально себя чувствую, спасибо, профессор, — проговорил Гарри с дрожью в голосе. — Если я и отправлюсь в больничное крыло, то только после того, как мы поговорим о Гермионе!

Дамблдор вздохнул и направился к креслу за столом. Гарри не отводил от него взгляд, в который раз поражаясь тому, насколько бесшумными были его шаги.

— Ох, Гарри, — протянул Дамблдор, присаживаясь напротив него, — ты совсем измучил себя; это неправильно. Собрание Ордена начнется с минуты на минуту. Мы найдем решение, я тебя уверяю...

— Но почему я не могу остаться? — процедил Поттер, выпрямляясь. — Считаете, я слишком мал для того, чтобы присутствовать при разговоре взрослых? — вышло желчно и несколько грубо, но взгляд профессора не изменился.

Он как будто бы заранее прощал Гарри за все его грубые слова, делая скидку на его теперешнее состояние и горе. Но Гарри не чувствовал благодарности.

— Я всего лишь считаю, что сегодня ты и так уже пережил достаточно. Мы обо всем с тобой поговорим, но только позже. А теперь, будь так любезен, навести мадам Помфри.

Он выразительно посмотрел на него, и Гарри понял: это приказ. Произнесенный вкрадчивым, приятным тоном, но он не предусматривал возражений. "Я спас тебе жизнь. Ты мне обязан, поэтому сделай, как я говорю".

Дальнейшее пререкание не имело смысла. Гарри резко поднялся и направился к выходу, не сказав на прощание ни слова.

Оказавшись за дверью, он прислонился головой к стене и потер сдавленное спазмом горло. Его крестный мертв. Его подруга пропала.

Он болезненно зажмурился, чувствуя почти физически, как эти мысли разъедают его сознание. Потом сжал руку в кулак и ударил в каменную стену. Еще. Странно, но от ощущения боли почему-то становилось легче. Он с трудом остановил себя. И даже выступившая кровь на руке совершенно не волновала.

Гарри оперся раскрытыми ладонями о стену и стоял так какое-то время, выравнивая дыхание. Потом развернулся и прислонился к ней затылком.

Нет, нужно идти. Поговорить с Роном и Джинни.

Он повернул голову, осматриваясь вокруг блуждающим взглядом. В коридоре стояла полная тишина. Из-за позднего времени суток все студенты уже находились в своих спальнях и готовились ко сну. Гарри с трудом осознавал то, что никто еще не знает о событиях, произошедших в министерстве, что кто-то еще может пребывать в счастливом неведении, радуясь окончанию учебного года.

Наконец он резко оттолкнулся от стены и направился прямо по коридору. Пусть он и злился на Дамблдора, но в одном тот был прав: ему необходимо поговорить с остальными и убедиться, что с ними все в порядке.

Гарри быстро шел, машинально сворачивая в нужном направлении, и уже через пару минут оказался перед дверью в больничное крыло. Он так и застыл на пороге, наблюдая за тем, как мадам Помфри, не обращая на него никакого внимания, мечется от одного пациента к другому. От всей этой картины стало не по себе. Только сейчас Гарри осознал в полной мере, какому риску подверг своих друзей. О чем он вообще думал?

Гарри высматривал Рона, но наткнулся взглядом на Джинни. Она лежала на постели, с разбросанными по подушке рыжими волосами и страдальчески морщилась. Джинни подвернула ногу в Отделе тайн и теперь была вынуждена пить отвратительную микстуру.

Он подошел к ней и присел рядом.

— Гарри! — она тут же приподнялась на кровати, нашла его руку и сжала. — С тобой все хорошо?

— Да... — пробормотал он. — Как твоя нога?

— Завтра буду в полном порядке, — ответила она, слабо улыбнувшись.

Гарри кивнул и отвел взгляд от ее лица. Он знал, что поступил неправильно, но ему было неловко извиняться. Джинни тоже ничего не говорила и лишь рассеянно поглаживала его руку большим пальцем.

Гарри вдруг услышал какой-то невнятный выкрик, раздавшийся с другого конца палаты. Он слегка развернул голову и увидел Рона — тот подбежал к ним и рухнул рядом с Джинни на кровать. Она недовольно подвинулась, но Рон и не думал о причиняемых неудобствах. Он раскраснелся, был взволнован и взбешен — хотя бы что-то осталось прежним.

— Ну, ты поговорил с Дамблдором? — с напором спросил он. — Что мы теперь будем делать?

Гарри поджал губы, вспомнив, чем закончился этот разговор. Он все еще чувствовал себя уязвленным. Рон продолжал пытливо вглядываться в его лицо. Джинни же, напротив, молчала и, нахмурившись, смотрела в сторону.

— Никто не знает, где Гермиона, — наконец, ответил он, переводя дыхание, стараясь подавить нарастающее внутри отчаянье. — Но Дамблдор найдет решение. Просто нужно время, чтобы выяснить, куда скрылась Беллатриса.

— И когда она успела это провернуть? — озадаченно протянул Рон, все еще не оставляя попыток разобраться в ситуации.

Гарри покачал головой, у него уже не осталось сил на обсуждение. Мысли путались, впечатления наслаивались друг на друга...

Джинни быстро посмотрела на него и, уловив его состояние, мгновенно налетела на брата:

— Да какая разница, когда, Рон! Важно другое: теперь, заполучив ее, они наверняка попытаются заманить Гарри в ловушку!

Рон невольно вздрогнул, на его лице застыло испуганное выражение. Но Гарри даже не пошевелился — для него это не было неожиданностью. Эта мысль сразу же пришла ему в голову, как только он узнал об исчезновении Гермионы.

— Главное, чтобы они сохранили ей жизнь, и неважно, для чего, — тихо сказал он.

Наверное, это действительно самое разумное, что можно сделать с их стороны в теперешней ситуации. Гарри был достаточно честен с собой, чтобы признать: получи он сейчас хоть какие-то известия, касающиеся Гермионы, он сделал бы все, что угодно, лишь бы ее вернуть.

— Ладно, — он встал с кровати. — Сейчас мы все равно ничего не решим. Иди спать, Рон. И ты тоже, Джинни.

Он хотел уйти, но мадам Помфри уговорила его переодеться в пижаму и остаться в больничном крыле на ночь. Гарри согласился и даже выпил предложенную ему микстуру. Суматоха, царившая здесь еще полчаса назад, постепенно утихла. Все легли спать, и мадам Помфри, с чувством выполненного долга, отправилась в соседнюю комнату.

Гарри лег на кровать и еще долго, прежде чем закрыть глаза, бессмысленно смотрел в пустоту. Мысль о том, что только Пожиратели смерти могут сделать с Гермионой, приводила его в ужас, парализующий и холодный.

Только бы им удалось вернуть ее! Гарри отчаянно хотел этого, но смутно чувствовал, что ему этого не преодолеть: вряд ли вся эта история сможет закончиться хорошо. Гермиона совсем одна там. А он здесь, и ничего не может сделать.

Он вдруг почувствовал слезы стыда и злобы, подступающие к горлу, и отвернулся к стене.

* * *

Дамблдор был согласен с тем, что цель всегда оправдывает средства. Особенно если цель глобальная — такая, как, например, спасение магического мира от Волан-де-морта. Что значит в сравнении с этим отдельно взятая жизнь? Правильно, она не имеет значения.

Собрание Ордена закончилось только что. Естественно, они так ничего и не решили. У них не было для этого ни должной информации, ни сил. К тому же, все были слишком подавлены из-за смерти Сириуса, чтобы мыслить хладнокровно и здраво.

Единственный, на кого эта смерть не произвела ровным счетом никакого впечатления, был Снейп. Впрочем, Дамблдора это совершенно не удивило. Ни для кого не было секретом, что Сириус Блэк, в свое время, не упускал случая продемонстрировать свою враждебность по отношению к нему, и Снейп отвечал ему тем же. Поэтому чувств всех остальных членов Ордена он разделить просто не мог. Все, на что его хватило — это язвить меньше обычного, да и то, судя по выражению смутного отвращения, периодически мелькавшему на его лице, это далось ему с большим трудом.

Наконец, кабинет покинули все, кроме Снейпа: он и не собирался этого делать, продолжая сидеть на отведенном ему месте. Дамблдор, немного помедлив, учтиво обратился к нему:

— Итак, Северус, я вижу, вы хотите высказаться, — он положил на стол сцепленные руки. — Прошу, не стесняйтесь.

Снейп недовольно фыркнул и приблизился к директорскому столу.

— Я всего лишь хотел спросить, что вы намерены делать дальше, — голос звучал натянуто и выдавал напряжение. Он медлил. — Конечно, ни в чем нельзя быть уверенным наверняка. И все-таки, я догадываюсь, куда трансгрессировала Беллатриса.

Дамблдор пристально посмотрел на него сквозь стекла очков-половинок.

— И что же, вы можете назвать это место?

Снейп нахмурился и уставился в пол.

— Нет. Дом под заклятием Доверия. Я являюсь Хранителем. Если я выдам его местонахождение, у Темного лорда не останется вариантов, кто бы мог это сделать. Он сразу поймет, что это я.

Дамблдор медленно кивнул. Он выглядел серьезным, но уж точно не взволнованным. Снейп теперь лучше стал понимать, почему все так доверяют ему: потому что он берет на себя ответственность и не сомневается. Никогда.

— Порой лучше не вмешиваться в ход событий, — со вздохом произнес Дамблдор. — Вы ведь и сами это только что признали. Я не позволю вам рисковать своей жизнью. И тем более я не позволю Гарри подвергнуть себя опасности.

— Но тогда Темный лорд просто избавится от нее, — заметил Снейп, переведя взгляд на Дамблдора. Его голос звучал бесстрастно.

Дамблдор покосился на него с легким неодобрением, но у Снейпа не было времени на разговоры вокруг да около. Он даже не пытался сделать вид, что его хоть сколько-то волнует судьба Грейнджер. Он слишком часто видел смерть, чтобы все еще оставаться чувствительным к ней.

— Он избавится от нее в любом случае, — наконец отозвался Дамблдор. — Как вы не поймете, мой дорогой? С тех пор, как мисс Грейнджер попала в руки Беллатрисы Лестрейндж, она потеряна для нас навсегда. Вы понимаете, что я имею в виду? Даже и не пытайтесь переубедить меня, Северус, я буду следить за Гарри и никуда его не пущу. Я совсем не намерен рисковать им, даже ради мисс Грейнджер.

Снейп ничего не ответил. Он смотрел куда-то в сторону, скрестив руки на груди.

— А как же Поттер? Это его уничтожит. Он и так наверняка уже рыдает в подушку и винит себя во всех бедах, — при упоминании о Поттере губы Снейпа презрительно скривились.

Дамблдор покачал головой и откинулся на спинку кресла.

— Вы всегда были к нему несправедливы, — со вздохом заметил он. — Гарри и так уже многое пережил, сможет пережить и это. А любое нежное чувство, будь то любовь или дружеская привязанность, делает нас слабыми и уязвимыми. Возможно, если Гарри освободится от каких-либо привязанностей, это закалит его характер и сделает сильнее? Ведь именно таким и должен быть герой, способный сразить Темного Лорда, — Дамблдор попытался заглянуть в глаза профессору, но тот продолжал упорно смотреть в пол. — Что скажете, Северус?

Волан-де-Морт был в бешенстве. Столь сокрушительное и полное фиаско, которое они потерпели в министерстве, до сих пор не укладывалось в голове: пророчество разбито, Поттер упущен, так ещё и его возвращение, которое он намеревался скрывать, теперь ни для кого не являлось секретом.

От ярости темнело в глазах. Волан-де-Морт развернулся — Беллатриса и Долохов стояли перед ним на коленях, опустив головы, почти не дыша. Единственные из всех, кому удалось избежать ареста.

— Ну и как вы это объясните?! — не выдержав, закричал он с отвращением. — Все было сделано за вас! Я все спланировал, я заманил Поттера в Отдел тайн! От вас требовалось только добыть пророчество! Но нет, вы и на это оказались не способны!

— Дело в том, что он пришёл не один, мой лорд, — глухо проговорил Долохов, не решаясь на него взглянуть.

На минуту воцарилась полная тишина. Беллатриса, почуяв неладное, ещё ниже опустила голову, пряча лицо в волосах.

Волан-де-Морт замер. Потом медленно подошел к нему и направил палочку прямо ему в лицо.

— Мой лорд, пожалуйста, не… — Долохов так и не договорил. Заметив, что Волан-де-Морт и не собирается убирать палочку, он оставил всякие попытки что-то объяснить. Комната снова погрузилась в тишину, нарушаемую лишь тяжелым, свистящим дыханием Волан-де-Морта.

— Ну и сколько времени, Антонин, ты провалялся, отходя от заклинания мальчишки? — отрывисто произнес он. Потом сделал едва заметное движение палочкой, и лицо Долохова тут же искривилось от боли. Он упал на пол, вздрагивая от судорог.

Волан-де-Морт, впрочем, не обратил на это никакого внимания.

— Признаюсь, я не знал, — он перевел взгляд на Беллатрису и вдруг голос его грянул с такой силой, что она подскочила, испуганно распахнув глаза: — Не знал, что для моих лучших людей кучка подростков под предводительством Поттера — непосильная преграда!

Беллатриса резко выдохнула и вскинула голову. Как видно, желание оправдаться все же возобладало над страхом.

— Мой лорд, это не так! Если бы вы поручили мне это дело, все было бы по-другому! — исступленно пробормотала она, смотря на него расширившимися глазами. — Люциус все испортил! Поттер услышал, как он запретил мне на него нападать! Он понял, что мы боимся разбить пророчество, и тут же этим воспользовался!

— Замолчи! — с чувством бросил Волан-де-Морт. Прежде чем продолжить, он перевёл взгляд на Долохова, который уже перестал дергаться, и, судя по всему, потерял сознание.

— Так вот, — снова начал он, — с Малфоями я разберусь, можешь не беспокоиться! Но это не значит, что ты избежишь своего наказания! — он резко направил на неё палочку.

— Стойте! — вскрикнула Беллатриса, выставив вперед согнутые руки. — Мой лорд, выслушайте! Да, мы упустили пророчество, — на этой фразе Волан-де-Морт издал стон бессильной ярости, — но мне удалось захватить грязнокровку, которая пришла с Поттером. Она в камере подземелья, — Беллатриса, задохнувшись, с трудом перевела дыхание. — Мы могли бы... могли бы как-то ее использовать!

Лицо Волан-де-Морта все ещё сохраняло такое выражение, как будто он сейчас проклянет ее, но тем не менее рука с занесённой палочкой все же опустилась.

На минуту он задумался. Беллатриса продолжала шумно дышать у его ног.

— Мой лорд, — наконец, прошептала она, не выдержав, — мы могли бы с ее помощью заманить сюда Поттера...

Темный лорд со свистом втянул воздух и, сделав движение палочкой, воспользовался невербальным заклинанием. На щеке Беллатрисы тут же образовался глубокий порез. Она охнула от неожиданности и опустила голову.

— Отличная мысль, Белла! — с сарказмом произнёс он. — Хочешь, чтоб мальчишка снова притащил с собой Орден, и тот, в свою очередь, окончательно вас добил?!

Беллатриса уже никак не комментировала его слова, а продолжала стоять на коленях с опущенной головой, время от времени вытирая рукавом кровь с лица.

Волан-де-Морт отвернулся от неё и посмотрел в окно. Идея заманить Поттера при помощи грязнокровки была бы неплоха, если бы большинство Пожирателей не угодило в Азкабан. Но сейчас, когда они в меньшинстве, нельзя так рисковать. Сначала нужно устранить Дамблдора, и вот тогда ничто уже не помешает ему разделаться с Поттером.

Тёмный лорд взглянул на притихшую Беллатрису.

— Мы используем грязнокровку, но по-другому. А пока что иди и допроси ее!

Белла тут же с готовностью вскочила.

— Доложишь мне обо всем...

— Конечно, Мой лорд, я все сделаю, — хрипло прошептала она и выскочила за дверь.

* * *

Снейп трансгрессировал в поместье сразу после собрания Ордена Феникса. Как только его ноги коснулись твердой почвы, он выпрямился и разгладил черный плащ. Метка на левой руке, казалось, раскалилась добела. Волан-де-Морт злился.

Снейп почувствовал новый приступ боли и глубоко вздохнул. Стоило признать, это никогда не помогало — не помогло и сейчас. Стараясь больше не обращать на это внимание, он торопливо достал палочку и произнес заклинание — калитка открылась с противным, скрипящим звуком.

Поместье Лестрейнджей возвышалось впереди, к нему вела чистая дорожка, вымощенная гравием. Отсюда оно казалось абсолютно мертвым — ни в одной комнате не горел свет.

В дверях Снейпа встретила заплаканная Нарцисса. Ее всегда бледное лицо теперь покрылось уродливыми красными пятнами.

— Северус, — она подбежала к нему и взмахнула палочкой — могучая железная дверь позади него закрылась.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он на ходу. Они свернули в широкий коридор, покрытый мрамором. — Почему ты не дома?

— Люциуса арестовали, — произнесла Нарцисса убитым тоном, — как и почти всех Пожирателей смерти. Мы с Драко еле успели трансгрессировать сюда… Сейчас в нашем доме какие-то люди из министерства устраивают обыск… переворачивают там все верх дном…

Снейп коротко взглянул на нее. Они завернули за очередной поворот. Еще пара минут — и они будут на месте.

— Успокойся, — сказал он, ощущая на себе ее взгляд. — Ты же знаешь, это временно. Темный лорд устроит им побег, как только появится возможность. В конце концов, он уже делал это раньше…

Наконец они остановились у входа в зал. Буквально через секунду дверь распахнулась и оттуда выбежала Беллатриса. Снейп сразу заметил глубокий порез на ее щеке, но ничего не сказал.

— Господи, Белла, — Нарцисса развернулась к Снейпу с выражением ужаса на лице, ища поддержки, но он лишь передернул плечами: он был готов помогать ей, но не ее сумасшедшей сестрице. Осознав это, Нарцисса сжала губы и, отступив от него на шаг, ринулась за сестрой. — Белла, подожди!

Как только звуки их шагов стихли, Снейп решил войти в зал, не дожидаясь приглашения, как вдруг дверь снова распахнулась — на этот раз, перед ним предстал Долохов.

Он и раньше не отличался приятной внешностью, но сейчас выглядел просто ужасно. Волосы на голове слиплись от пота, черная мантия была в следах крови и грязи. Всем своим видом Долохов напоминал побитого пса, скулящего от каждого движения.

Он ничего не сказал — только затравленно взглянул на Снейпа и устремился в сторону лестницы.

— Что это было за проклятие, Антонин? — произнес Снейп ему в спину.

Тот медленно развернулся.

— Я имею в виду грязнокровку, — Снейп едва заметно сжал губы.

При упоминании о ней Долохов широко ухмыльнулся.

— Это было мое фирменное проклятие, какое же еще, — ухмылка стала шире. — А тебе это зачем, Северус?

— Чтобы знать, как это исправить, если грязнокровка понадобится Темному лорду, — договорив, Снейп смерил его взглядом в последний раз, потянул ручку двери на себя и вошел.

Волан-де-Морт, до этого пересекавший зал, резко остановился и посмотрел на него. Его лицо с красными щелями вместо глаз вызывало внутреннюю дрожь. Было чем-то, на чем совершенно не хотелось задерживать взгляд.

— Мой лорд, — проговорил Северус, слегка наклоняя голову. Этот жест, как бы выражающий покорность, на самом деле позволял ему смотреть в пол, и не видеть это лицо, обтянутое серой кожей.

Волан-де-Морт не ответил. Просто медленно приблизился и позвал его:

— Северус… — звук его имени наполнил комнату и еще долго отдавался от стен.

Снейп покорно поднял голову.

— Эта грязнокровка — твоя ученица, так? Что ты можешь сказать о ней?

Снейп ждал этого вопроса. Удивительно, но сейчас, отвечая на него, ему даже не пришлось лгать.

— Заучка, каких полно, — отозвался он. — Ничего особенного. Ведь одно дело — вызубрить учебник ради оценки, и совсем другое — применить эти знания на практике. С последним, как мне кажется, дела обстоят похуже, — он криво ухмыльнулся.

Снова повисла тишина. Волан-де-Морт словно задумался о чем-то — его пальцы коснулись подбородка, прежде чем снова скрыться в длинном рукаве мантии.

— И что, она и в самом деле так близка с Поттером, как говорят?

Снейп медленно кивнул.

— Он общается только с ней и с мальчишкой Уизли. Так что, я думаю, да. Она — его близкий друг.

— Ну что ж, — Волан-де-Морт невесомо коснулся рукой его плеча, и Снейп даже через мантию почувствовал холод, исходивший от его руки. — В таком случае, пока можешь быть свободен, Северус.

* * *

Пробуждение оказалось болезненным. Гермиона с трудом открыла глаза, ощущая ноющую боль во всем теле, и огляделась: ее окружали стены подземелья. Пол был вымощен камнем, поэтому сидеть на нем было крайне неудобно и холодно. В камеру практически не проникал свет, и Гермиона смогла более-менее разобрать окружающие предметы только тогда, когда глаза хоть немного привыкли к такому освещению. Вокруг очень сильно пахло сыростью. Пол в некоторых местах был покрыт мхом, в углах и с потолка свисали огромные паутины. И еще Гермиона отчетливо слышала, как где-то время от времени падали капли воды, но пока не могла определить, где именно. Однако этот звук явно действовал ей на нервы.

Гермиона попыталась напрячь память, чтобы вспомнить, как именно она здесь оказалась, но все более-менее связные фрагменты обрывались на воспоминаниях об Отделе тайн. Последнее, что она помнила — это неизвестное заклятие, угодившее прямо в грудь, а вслед за этим лишь тьму и пустоту, через которые иногда доносились звуки чьих-то голосов. Кто-то энергично тряс ее за плечо, потом тащил куда-то... А потом она очнулась здесь, и, само собой, без палочки.

Внезапный шум, раздавшийся невдалеке, заставил ее вздрогнуть. Кто-то спешил сюда. Гермиона, застыв, напряженно всматривалась в коридор, виднеющийся из-за решетки. И действительно, звуки шагов стали громче, а потом в поле зрения появилась чья-та невысокая фигура, облаченная в черную мантию. Она произнесла заклинание и распахнула решетчатую дверь.

Гермиона тут же вскочила, пытаясь рассмотреть в практически полной темноте того, кто к ней пришел. Но сделать это она не успела, потому что тут же оказалась припечатанной к стене. Беллатриса одной рукой, согнутой в локте, надавливала на ее горло, а в другой держала палочку.

Гермиона зажмурилась, мысленно уже прощаясь с жизнью. Подобный всепоглощающий ужас она испытывала впервые.

— Посмотри на меня! — истерично выкрикнула Белла, ощутимо встряхнув ее за плечо.

Гермиона открыла глаза, но пожалела об этом в ту же секунду. Безумное лицо пожирательницы было совсем рядом, ее щеку пересекал огромный уродливый порез, вызвавший у Гермионы чувство тошноты.

— Ну, — Беллатриса отошла от нее, но лишь затем, чтобы лучше прицелиться, — уже пришла в себя? И как же, скажи мне, девчонка вроде тебя могла ввязаться в такое дело?!

Гермиона тяжело перевела дыхание, естественно, не собираясь ничего отвечать. С каждой секундой паника внутри нее нарастала все сильнее.

— Правильно, молчи, — со злостью процедила Беллатриса. — Я и так все узнаю. Легилименс!

Ноги Гермионы подкосились, как от удара, она упала на колени. Все окружающие ее предметы тут же смазались и растворились. Перед глазами начали мелькать воспоминания о последних днях в Хогвартсе. Но, несмотря на внезапность атаки и боль от падения, Гермиона почувствовала, что еще может сопротивляться.

Она вспомнила, чему учил Гарри Снейп: очистить свой разум, расслабиться. Именно это она и попыталась сделать. Она представила, словно возводит стену между своим сознанием и Беллатрисой. Голова от усилий начала болеть еще сильнее, но Гермиона продолжала представлять огромную, высокую стену. Беллатриса с силой бросалась на нее, и каждый раз это отдавалось болью, но Гермиона не отступала. И, наконец, воспоминания перестали мелькать перед глазами. Все прекратилось.

Гермиона попыталась вздохнуть, и этот вздох едва не разорвал ее изнутри. Голова кружилась, тошнота подкатывала к горлу. Беллатриса, явно находясь в замешательстве, молча уставилась на нее. Удивление, возникшее на ее лице, быстро сменилось возмущением, а потом — яростью.

— Ты еще смеешь сопротивляться мне? — поинтересовалась она совсем тихо, но от этого только более угрожающе.

Впрочем, Гермиона и сама была ошарашена — окклюменцию она применяла до этого всего пару раз, и никак не рассчитывала, что у нее получится противостоять Беллатрисе.

— Меня интересует Поттер! — выпалила Беллатриса, поднимая ее с пола за волосы. — И тебе наверняка многое о нем известно, иначе бы ты с ним не притащилась!

Гермиона зажмурилась, и, собрав последние силы, вырвалась из хватки Беллатрисы, отступив на пару шагов назад. В ней вдруг начала закипать отчаянная решимость. В конце концов, Беллатрису наверняка прислал сюда Волан-де-Морт, и, соответственно, если она не выполнит поставленную задачу, ей тоже придется несладко.

Беллатриса тем временем снова вскинула палочку. Гермиона обратила внимание, как сильно дрожала ее рука. Она уже приготовилась снова сопротивляться легилименции, но пожирательница произнесла совершенно другое заклинание:

— Круцио.

Все тело Гермионы тут же пронзила острая боль. Она закричала, совершенно не в силах это контролировать. Болело абсолютно все, каждая клеточка ее тела. Ей не приходилось раньше испытывать это заклинание, и теперь ей казалось, что она действительно умирает. Выдерживать такую пытку казалось чем-то за гранью человеческих возможностей.

И как только эта мысль с пугающей ясностью возникла у нее в голове, все прекратилось. Гермиона с трудом перевела дыхание, глядя расфокусированным взглядом на черный подол платья Беллатрисы. Она уже чувствовала, как горло раздирают рыдания, готовые вот-вот вырваться наружу.

— Встань! — резко скомандовала пожирательница.

Гермиона кое-как поднялась, игнорируя ноющие ощущения во всем теле. Ее слегка пошатывало.

— Надо думать, теперь ты будешь посговорчивее? — с ухмылкой поинтересовалась она. — Легилименс!

Гермиона отшатнулась к стене, больно ударившись спиной о каменный выступ. Тем не менее, несмотря на физическое и моральное потрясение, вызванное Круциатусом, ее сознание все еще было ясным. Сквозь туман боли и давления, вызванного усилиями Беллатрисы, Гермиона смогла снова скрыть от нее свои воспоминания.

Последовало второе Круцио. И это было намного хуже, чем в первый раз. Гермиона уже не понимала, кто она, где находится, стоит или лежит, и что вообще происходит. Существовала только боль, увеличивающаяся с каждой секундой.

Когда Беллатриса сняла заклинание, легче не стало. Гермиона почувствовала ужасную тошноту, накатывающую волнами, и дрожь во всем теле. Лицо было мокрым от слез. Беллатриса медленно прошлась вокруг нее, довольная произведенным эффектом. И когда она снова применила легилименцию, Гермиона не стала сопротивляться. Она, конечно, чувствовала, что еще могла бы, но вслед за этим неминуемо последовало бы Круцио, воздействие которого сводило с ума. Она очень надеялась, что если Беллатриса получит то, что хочет, то оставит ее в покое. Хотя бы ненадолго.

Спустя пару минут Беллатриса опустила палочку. Она увидела более чем достаточно. Гермиона лежала на боку, притянув колени к животу и не двигаясь. Она чувствовала себя истощенной до предела. Слова Беллатрисы, потребовавшей, чтобы она снова встала, доносились до нее словно бы издалека. Она уже не встала бы, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Ощущение было такое, словно на теле не осталось ни одного живого места, настолько все болело и ныло. «Ну вот и все», — подумала она, прежде чем погрузиться в темноту.

* * *

Когда она очнулась, в подземелье уже никого не было. Каждое движение отзывалось болью. Гермиона слегка дрожала, но не могла с точностью определить причины: то ли от холода, то ли от недавнего воздействия Круциатуса. В горле у нее пересохло, и голова болела просто нестерпимо.

Странно, но сейчас, когда первый шок прошёл, ощущение паники и страха несколько притупилось. Возможно, это случилось ещё и оттого, что она смогла сопротивляться легилименции. Это определённо вселило хоть какую-то уверенность. Ведь если она сможет скрывать свои истинные мысли от Волан-де-Морта, тогда ещё не все потеряно, тогда у неё ещё есть шанс. У Гермионы даже возникло чувство, как будто существует все-таки какая-то сила, оберегающая ее.

Она цеплялась за эти мысли, чтобы отвлечь себя, и просто не вспоминать о прежней жизни. Она знала, что если позволит себе сейчас думать об этом, то расклеится окончательно и уже не сможет собраться. Она старалась не думать о Гарри и Роне, но их образы все равно периодически всплывали в сознании. Особенно сейчас, когда вслед за нестерпимой болью от Круциатуса наступила прострация.

Она не винила Гарри в своем теперешнем положении, потому что всегда судила себя гораздо строже, чем других. И Гарри она всегда жалела больше. А сейчас просто не могла простить себе то, что согласилась на эту глупость и очевидную провокацию, поддалась на уловки Волан-де-Морта. Она поддалась, игнорируя свое предчувствие и то, что все это неправдоподобно и очень странно. И поэтому теперь она не могла критиковать Гарри. В конце концов, он всегда был таким: эмоциональным и несдержанным. А вот она должна была догадаться!

Гарри не мог спать и все время мучился от кошмаров. Она вспомнила его лихорадочный блеск в глазах в тот день: он уже не мог отличить реальность от иллюзий. Он был не в себе. И она его не остановила.

Гермиона обессиленно выдохнула, прикрыв глаза. Вот и все. Она просто не верила, что все и в самом деле может так плохо закончиться для нее. Оставалась надежда на Дамблдора. Он должен узнать, где она находится, должен прийти за ней. Она старалась убедить себя в этом, но чем дольше находилась здесь, тем яснее понимала, что вряд ли это произойдет. Не могла себе объяснить почему, просто чувствовала, что это так.

Внезапно ее размышления были прерваны звуками отдаленных шагов. Гермиона поднялась и замерла, прислушиваясь. Она подумала о том, что это наверняка Беллатриса и ее сердце тут же отчаянно заныло. Но нет, вопреки ее ожиданиям, на пороге оказался Северус Снейп.

— Профессор, — прошептала Гермиона одними губами, перебарывая желание броситься к нему сейчас так же, как в конце третьего курса, когда они все втроем прятались у него за спиной от Люпина, обратившегося в оборотня.

Но ледяной взгляд Северуса тут же остудил ее пыл, приковав к месту.

— Мисс Грейнджер, — в тон ей поприветствовал он.

Снейп подошел ближе. Теперь она могла лучше рассмотреть его. На нем была привычная черная мантия. Лицо было бледным, и могло показаться уставшим, если бы не глаза с живым, выразительным блеском. Во всем его виде чувствовалось что-то успокаивающее. Это настолько контрастировало с внутренним состоянием Гермионы, и в особенности с тем ощущением шока, который она испытала, что Снейп казался каким-то слишком далеким и недосягаемым. От него исходили спокойствие и сила. А она рядом с ним — сжатый комок нервов.

К тому же, видеть его здесь было странно. Конечно, Гермиона и раньше знала, что Снейп шпионит для Дамблдора, и все-таки тот факт, что он может свободно посещать камеру наравне с Беллатрисой, вызывал подозрения. Тем не менее, выбора у Гермионы не было.

— Профессор Снейп, где мы? — спросила она в волнении.

Он ничего не ответил, только мельком покосился на дверь. Весь его вид говорил о том, что он не хочет здесь находиться, но по какому-то досадному недоразумению вынужден это делать.

— Мы в поместье, которое принадлежит Лестрейнджам, — ответил он нехотя.

Гермиона кивнула, а затем покосилась в сторону двери.

— Раз уж вы знаете, что я здесь, вы сможете сообщить об этом Ордену?

После некоторой паузы Снейп спросил:

— Мисс Грейнджер, вы знаете, как работает заклятие доверия?

Гермиона нахмурилась. Неприятная догадка сразу же посетила ее, но она отогнала ее от себя, сконцентрировавшись на вопросе.

— Да, конечно, — ответила она. В полной тишине ее голос звучал напряженно и звонко. — Это заклятие, помогающие скрыть какое-либо место от всех нежелательных лиц.

Снейп едва заметно кивнул, побуждая ее продолжить. Гермиона снова заговорила:

— Тайной заклятия Доверия располагает лишь Хранитель. Насколько я помню, в дом, находящийся под заклятием Доверия, может войти только тот, кого привел Хранитель. Либо Хранитель должен назвать точный адрес. А по-другому местонахождение дома обнаружить невозможно. И к тому же… — она поморщилась, вспоминая еще один нюанс, — если я не ошибаюсь, эту тайну нельзя вырвать принудительно. Под пытками… или сывороткой правды… Желание Хранителя раскрыть место должно быть добровольным…

— Браво, мисс Грейнджер! — вкрадчиво проговорил Снейп. — Ваши познания весьма исчерпывающие. Как вы уже, должно быть, догадались, поместье Лестрейнджей находится именно под таким заклятием. А Хранитель, — он тяжело перевел дыхание и закончил словно бы через силу, — это я.

Прекрасно. Вместе со звуком его голоса радость Гермионы, возникшая при его появлении, тут же испарилась. Все это время она поддерживала себя мыслью о том, что скоро ее найдут и этот кошмар закончится. А теперь Снейп приходит сюда и говорит ей, что этот дом никакими способами невозможно обнаружить. Что он попросту стерт с лица земли для всех, кто находится за его пределами. Эта мысль оказалась настолько невыносимой для Гермионы, что она, до этого напряженно застывшая со скрещенными руками, теперь уронила их и заходила взад-вперед по комнате.

— Мисс Грейнджер, — протянул Снейп, внимательно за ней наблюдая. — Послушайте…

— Нет, я знаю, что вы скажете! — Гермиона остановилась напротив него, устремив на профессора яростный взгляд. — Так уж получается, что мой единственный шанс спастись — это вы. Но вы не можете выдать тайну! — голос ее дрожал, Гермионе хотелось нервно рассмеяться. — Не можете, ведь если вы приведете сюда Орден, Волан-де-Морт, сразу поймет, что это вы сделали!

Снейп даже не шелохнулся. Он не протестовал, хотя Гермиона втайне надеялась, что он заверит ее в обратном. Но нет. Он выглядел как человек, в принципе не способный на чувство вины и сострадание. И тогда она вдруг поняла, что действительно одна, и никто не в состоянии ей помочь.

Значит, Снейп пришел сюда не для того, чтобы спасти ее, а чтобы лишить ее последней надежды.

— Моей вины в этом нет, мисс Грейнджер, — произнес Снейп с ухмылкой. — Уж извините, но я пока не готов умирать.

— Зачем вы пришли? — вымученно спросила Гермиона, даже не пытаясь скрыть обиду. — Чье поручение выполняете на этот раз? Волан-де-Морта или Дамблдора?

Снейп невозмутимо на нее посмотрел.

— Ваше язвительное замечание, кажется, должно задеть меня? Поберегите лучше свои силы, мисс, они вам пригодятся, — он вдруг достал что-то из кармана мантии, и Гермиона, чуть сощурившись, разглядела флакон с какой-то жидкостью. — Я знаю, что Долохов использовал свое проклятие в Отделе тайн. Это должно помочь. Так что пейте.

Он протянул Гермионе флакон, и она недоверчиво взяла его в руку. Снейп выдохнул, заметив ее колебания, недовольный, что приходится пояснять.

— Проклятие Долохова действует не сразу, но это не означает, что не действует вообще. Если его не устранить, оно поспособствует кровоизлиянию в легкие и мозг, и вы можете умереть.

Гермиона так и застыла с флаконом в руках. Отвратительный холод стек по спине, а затем плавно переместился в живот. Она даже не задумывалась, что это проклятие может быть настолько серьезным. Кое-как справившись с собой, Гермиона все-таки выпила зелье. Оно было очень неприятным и горьким, но зато действенным: почти сразу же она почувствовала себя лучше. Головная боль прошла, тяжесть во всем теле исчезла.

— Спасибо, — поблагодарила она, пытаясь игнорировать горечь на языке.

Снейп ничего не ответил. Она заметила, что он действует абсолютно бесстрастно, как человек, исполняющий поручение, но не более. Волан-де-Морт, видимо, рассчитывая что-то от нее получить, приказал Снейпу нейтрализовать проклятие, и он пришел сюда лишь для этого. Как только она выпила зелье до конца, Снейп устремился к двери.

Но Гермиона, до предела напуганная ситуацией, не сдержалась и окликнула его.

— Профессор Снейп, подождите!

Он нехотя обернулся.

— У меня есть вопрос. Скажите, Беллатриса ведь хорошо владеет легилименцией?

Снейп на секунду задумался, но ответил с полной уверенностью:

— Разумеется, да. В этом она хороша, — помолчав немного, он аккуратно спросил: — Она пыталась выяснить что-то о Поттере?

— Да, — Гермиона перевела дыхание. — Но у меня получилось закрыть свое сознание. Образовать стену. Я сама не знаю, как мне это удалось.

Снейп развернулся и посмотрел на нее оценивающе. Похоже, что на какой-то миг он даже забыл о том, что спешил как можно скорее уйти отсюда.

— Вы, должно быть, обучались этому самостоятельно? — медленно спросил он.

— Да, но... это было всего пару раз. Я расспрашивала Гарри после ваших с ним занятий, и…

Снейп хмыкнул, как будто внезапно нашел в этом нечто забавное.

— Ну что ж, значит, хоть какой-то смысл в этих занятиях все же был, раз они помогли вам, — он умолк, и Гермиона испугалась, что он сейчас уйдет, но вместо этого он спросил: — Скажите, а как именно вы закрывали сознание?

— Ну, я просто старалась освободить сознание от всяких мыслей, и представляла стену, ограждающую их от противника.

Снейп в задумчивости коснулся пальцами подбородка.

— Неплохо, но есть варианты и получше. Покажу их вам как-нибудь — если выберемся отсюда.

Посчитав разговор оконченным, он развернулся, и снова направился к двери, и Гермионе вдруг захотелось во чтобы то ни стало задержать его. Ей было так жутко в этом подземелье, что она была готова на чье угодно общество, даже на его, лишь бы только не одной.

Она с отчаяньем наблюдала за тем, как он уходит, изо всех сил пытаясь придумать, как задержать его, но так и не произнесла ни слова.

Наступил день отъезда. Ночь, проведенная в больничном крыле, прошла просто ужасно. Гарри мучился от кошмаров. Он снова видел во сне смерть Сириуса, это была какая-то изощренная, непрекращающаяся пытка. В его памяти эта сцена отложилась настолько реально и четко, что создавалось ощущение, как будто он снова возвращается во вчерашний день, и снова вынужден наблюдать это.

Несмотря на отсутствие явных симптомов, Гарри чувствовал себя, как в бреду. И особенно это ощущение усиливалось, когда он вспоминал о Гермионе.

Сейчас он был в комнате абсолютно один. Все остальные ушли на ужин в Большой зал, но Гарри совершенно не хотелось есть, поэтому он предпочел остаться здесь. С одной стороны, ему хотелось остаться наедине, потому что общества однокурсников, пристающих к нему с вопросами, он бы просто не вынес. С другой же стороны, остаться в одиночестве также было не лучшей идеей, потому что значило остаться один на один со своими гнетущими мыслями.

К тому же, он до сих пор не собрал вещи. И поскольку тянуть дальше было бы уже невозможно, Гарри раскрыл чемодан и наконец приступил к этому занятию. Он рассеянно складывал учебники один за другим, не в состоянии сосредоточиться, потому что в мозгу лихорадочно билась одна-единственная мысль: «Как. Вернуть. Гермиону».

Находиться здесь, зная, в какой она сейчас опасности, было просто невыносимо. Хотелось бежать как можно дальше, не останавливаясь, хотелось выть от отчаянья, только бы не думать об этом, не представлять.

Гарри почти закончил собираться, когда раздался короткий стук в дверь, а потом на пороге показался Дамблдор. Гарри так и застыл с учебником в руках, встретившись взглядом с директором.

— Гарри, тебя не было на ужине, — проговорил он мягко, приближаясь к нему. — Ты нормально себя чувствуешь?

— Все хорошо, я не голоден, — ответил он ровным голосом, пожимая плечами.

Книга так и осталась в его руках. Он взглянул на Дамблдора, пытаясь понять, есть ли у него хорошие новости, но лицо директора оставалось бесстрастным. Разве можно разгадать его?

— Скажите… у вас есть какие-то новости насчет Гермионы? — спросил Гарри. Сердце его забилось чаще.

Дамблдор помолчал какое-то мгновение, прежде чем ответить:

— Если бы все было так просто, Гарри… Но, поверь, мы делаем все возможное, чтобы найти мисс Грейнджер. Профессор Снейп лично занимается этим.

При упоминании Снейпа Гарри слегка поморщился. Он никогда ему не доверял. Более того, отлично помнил, как Снейп все время изводил Сириуса, отчасти спровоцировав его на вчерашнюю вылазку. Да и Гермиону он наверняка ненавидит точно так же, как и его.

Дамблдор, словно прочитав его мысли, тут же поспешил заверить его в обратном.

— Гарри, послушай меня, ты напрасно беспокоишься. Профессор Снейп сделает все, что будет в его силах! — он коснулся рукой его плеча и проговорил, глядя прямо в глаза: — Кроме того, этим летом ты пробудешь у своих родственников совсем недолго. Через какие-то две недели…

— Я никуда не поеду, — резко произнес Гарри.

Дамблдор осекся и убрал руку. Теперь его взгляд изменился. Он нахмурился.

— Я никуда не поеду, — упрямо повторил Гарри. — Что мне там делать? Я мог бы остаться в Норе, родители Рона не против, если вы разрешите!

— Это исключено, Гарри, — оборвал его Дамблдор. — Ты что же, забыл о чарах, наложенных на твой дом? Ты должен появляться там хотя бы раз в году, это очень важно!

— Сейчас важно не это! — выкрикнул Гарри в отчаянии. — А то, что у них Гермиона! Наверняка Волан-де-Морт снова попытается связаться со мной, и возможно я узнаю, где она! Я должен быть здесь, чтобы, когда это произойдет, тут же что-то предпринять!

Дамблдор медленно покачал головой, заставив Гарри внутренне застонать.

— Если это произойдет, ты можешь сообщить нам в письме. Орден обо всем позаботится. — Гарри хотел перебить его, но Дамблдор жестом его остановил: — Не спорь, Гарри, прошу тебя! Теперь, когда ты знаешь суть пророчества, ты должен быть… осмотрительнее. Помни, что ты единственный, кто может его убить. Единственный, Гарри! И, каждый раз, рискуя своей жизнью, ты… — он развел руками, — ты так или иначе подвергаешь опасности всех.

— Я прекрасно знаю об этой ответственности, — сказал Гарри уже сдержаннее. — Знаю, что все надеются на меня! Но ведь это не значит, что мне теперь нужно прятаться! А Гермиона… она моя подруга! Она всегда так мне верила, так хотела помочь, и… — Гарри задохнулся, с трудом переводя дыхание, и добавил уже совсем тихо: — Если она умрет, это будет моя вина.

Дамблдор молча слушал его, продолжая смотреть на свои сцепленные руки. И потом заговорил, словно бы спохватившись, в его тоне появилось что-то проникновенное, отеческое.

— Мой мальчик, твоей вины здесь нет. Ты не настолько всемогущ, чтобы все предвидеть. Никто не может с точностью рассчитать последствия своих действий, даже я. — Он поднялся, направился к двери и обернулся уже у самого выхода: — Обещаю, что буду держать тебя в курсе дела. Да и ты, Гарри, сообщи, если что-то узнаешь. — Он задумался на секунду, а потом добавил: — В самом деле, было бы очень хорошо, если бы Волан-де-Морт попытался связаться с тобой. По крайней мере, это доказало бы, что она жива.

Договорив это, он попрощался и вышел из комнаты. Гарри тоже попрощался, хотя последняя фраза директора неприятно кольнула внутри. Он так спокойно допускал смерть Гермионы, что Гарри стало не по себе. Слова Дамблдора все не шли из головы, прокручиваясь снова и снова.

Гарри не хотелось это признавать, но ведь директор действительно был прав. Они ничего не знают. Ни-че-го. А вдруг…

Пораженный этой мыслью, Гарри опустился на кровать. Он не мог даже вздохнуть, все его тело словно оцепенело. Даже в минуты смертельной опасности он не испытывал такого абсолютного ужаса, как сейчас.

Нет! Конечно, это не так! Конечно, это не так!

Он тяжело перевел дыхание и закрыл руками лицо, опершись локтями о колени.

Должен же быть какой-то выход! Он уже потерял крестного, он не может потерять еще и ее! Главное узнать, где она! Но как же это сделать…

Неожиданная догадка вдруг поразила его, заставив вскочить на ноги. Гарри в волнении провел рукой по волосам, чувствуя, что это действительно может сработать.

— Добби! — позвал он.

Спустя пару секунд раздался хлопок, и перед ним появился домовой эльф. Гарри смотрел на него, ощущая прилив надежды.

— Гарри Поттер, сэр! — произнес эльф писклявым голоском, глядя на него с большим обожанием.

Гарри присел возле него на корточки.

— Добби, мне нужна твоя помощь, — проговорил он так мягко, как только мог, заглядывая в большие глаза домовика. — Я знаю, ты обязательно справишься. Мне нужно, чтобы ты нашел мою подругу Гермиону.

* * *

Время здесь ощущалось по-другому. Гермиона уже не могла с точностью определить, как долго находится в поместье. Кроме визитов Беллатрисы и Питера Петтигрю, приносившего еду, не происходило ровным счетом ничего. И это создавало странное чувство нереальности происходящего. Как будто бы она снова и снова проживала один и тот же день.

Силы были на исходе. И Гермиона чувствовала — что-то в ней изменилось навсегда. Страх не покидал ни на секунду, заставляя вздрагивать от каждого звука. Она сходила с ума от всего, что окружало ее теперь: от вида каменных, покрывшихся плесенью стен подземелья, от вечного голода, от отсутствия общения, от плохих условий. Но даже это она могла бы стерпеть, если бы не Круциатус.

Конечно, Беллатрисе доставляло особое удовольствие пытать ее. Ей не требовалось для этого ни причины, ни видимого повода. И сколько Гермиона ни пыталась убедить себя, что вся эта боль существует лишь в ее голове, и что нужно попытаться закрыть от нее свой разум, у нее ничего не получалось. Потому что на сопротивление такому мощному заклинанию требовались силы, а Гермиона и так уже чувствовала себя истощенной до предела.

Единственный вопрос, который по-настоящему занимал ее: почему она все еще жива? Беллатриса могла бы убить ее сразу же, учитывая то, что она грязнокровка. Но, видимо, Волан-де-Морт приказал ей сохранить ее жизнь.

Неизвестность сводила с ума самым действенным образом из всех. Гермиона уже не могла ждать — ей хотелось либо узнать эту причину, либо, чтобы все закончилось, и уже не было никакой необходимости интересоваться.

Она сидела на кровати, прислонившись спиной к стене, когда в подземелье вошел Снейп. Гермиона едва заметно дернулась и приподнялась, испытывая некоторую скованность. Несмотря на плохое самочувствие и усталость, его появление вызвало у нее оживление.

Снейп быстро подошел к ней и Гермиона встала, стараясь не показывать, какую боль теперь причиняет каждое движение.

— Мисс Грейнджер, нам надо поговорить, — произнес он вполголоса, кинув на нее внимательный, беспокойный взгляд. Он едва заметно перевел дыхание, отходя от быстрой ходьбы.

Гермиона кивнула.

— Конечно, — пробормотала Гермиона, делая над собой усилие и выпрямляясь. — Что-то случилось, сэр?

Снейп отчего-то медлил, прежде чем продолжить, и какое-то время просто смотрел на нее, не мигая. Гермиона с некоторым удивлением отметила, что в его взгляде была не надменность, как обычно, а скорее жалость. Наверное, именно так он смотрел бы на человека, попавшего в совершенно безнадежное положение. И от осознания этого Гермиону мгновенно бросило в дрожь. Волна мурашек прокатилась по рукам.

Нет.

— Я думаю, вы сами прекрасно понимаете ситуацию, — пробормотал Снейп. — Темный лорд знает о вашей дружбе с Поттером, знает, что вы много времени проводите с ним, и рассчитывает, что вы можете оказаться полезны. Только поэтому вы до сих пор живы. Но теперь настала ваша очередь выбирать.

Каждое его слово безошибочно попадало в цель. Гермиона уже чувствовала, как ее охватывает страх. Подобный ультиматум звучал просто убийственно: либо служить Волан-де-Морту, либо умереть. Все в ней сопротивлялось обоим вариантам.

— Дамблдор не должен этого допустить, — произнесла Гермиона голосом, дрожавшим от одних лишь усилий сохранить его твердость. Она цеплялась за эту мысль, как за свою последнюю надежду.

— Я бы на вашем месте не строил подобных иллюзий, — вкрадчиво ответил Снейп. — К сожалению, это ему не под силу.

Гермиона смотрела на Снейпа, испуганно и быстро дыша. То, что Дамблдор не в состоянии ей помочь попросту не укладывалось в голове. Ведь он такой сильный, такой могущественный… Возможно, существует что-то, что его удерживает?

— Я этого не сделаю, — упрямо процедила она, не желая ничего слушать. — Я не стану одной из них, лучше смерть!

Снейп тяжело вздохнул, возводя глаза к потолку. Гермиона догадывалась, что он пришел сюда только потому, что его заставил Волан-де-Морт — его самого не сильно волновала ее судьба. Пару дней назад он сказал, что не может помочь ей, и при этом совершенно не чувствовал себя виноватым. Вот и сейчас — предлагал такие жуткие вещи, всерьез рассчитывая, что она согласится.

Снейп между тем перевел на нее тяжелый взгляд. Гермиона скрестила руки на груди — ей ничего не оставалось, как смотреть на него взглядом, полным гнева, в ответ.

— Лучше смерть? — спросил Снейп снисходительно. — Вы вправду так думаете?

Гермиона отвернулась от него, не в состоянии говорить — горло сдавило от слез.

— Нет, вы так не думаете, — с нажимом продолжил Снейп. — Я понимаю, что вам сейчас тяжело. Но… это может закончиться… Более того, это и закончится, если вы согласитесь на Его условия! — он подошел ближе и Гермиона почувствовала еще большую скованность, глядя на него снизу вверх. Снейп продолжил: — Не ждите, что кто-то придет и спасет вас. Не ждите справедливости. Ее все время навязывают, но ее не существует.

Гермиона опустила голову, вцепившись ногтями в ладони.

— Если бы она была, мне не пришлось бы тратить свою жизнь на то, чем я занимаюсь, — добавил он тише.

Гермиона чувствовала, как по ее щекам текут слёзы. Но Снейп продолжил говорить, как будто бы не замечая этого:

— Вам не все равно, мисс Грейнджер. Вы понимаете не хуже меня, что эту войну нужно выиграть как можно скорее. И вы думаете, Поттер сможет сделать это без вас? Нет, вместо этого он будет корить себя и думать о том, как вы умерли по его вине!

— Это будет не его вина, — тихо отозвалась Гермиона.

Удивление на лице Снейпа, возникшая при ее словах, мгновенно сменилась презрительным выражением. Он скривил губы.

— Ну конечно, — заметил он холодно, — я и забыл. Что бы он ни сделал, он все равно золотой мальчик…

Гермиона быстро убрала слезы с лица и, невольно поморщившись, начала мерить шагами комнату. Конечно, решится на подобное все ещё казалось чем-то совершенно невозможным, с чем она ещё не могла смириться. Но тем не менее в глубине души она уже знала, что ей придётся это сделать.

Если Волан-де-Морт будет думать, что она выполнит его задание, значит, должен будет позаботиться о том, чтобы она оставалась не только живой, но ещё и в здравом уме. А значит, пытки Беллатрисы должны будут прекратиться. Этот вывод явно предал Гермионе сил.

Более того, Волан-де-Морт, скорее всего, ее отпустит. Она сможет вернуться в Хогвартс. Ну а там уже в любом случае найдёт способ защититься от его влияния. Сейчас главной ее целью было выбраться отсюда.

— Я должен идти, мисс Грейнджер, — произнёс Снейп, оторвав ее тем самым от размышлений. — Надеюсь, когда вас вызовут к нему, вы не наделаете глупостей.

Гермиона промолчала. Снейп еще секунду смотрел на нее, а затем покинул темницу, не прощаясь. Ещё несколько минут после его ухода Гермиона, не двигаясь, смотрела прямо перед собой. Ей нужно было глубоко вздохнуть, чтобы окончательно успокоиться, но она не могла решиться.

Что делать? Бороться дальше или закончить все сейчас, и при том, без особых мучений? В нынешнем состоянии смерть казалась Гермионе куда более привлекательной.

* * *

После разговора со Снейпом прошло несколько дней, во время которых состояние Гермионы ухудшилось. Несмотря на то, что Беллатриса не пытала ее эти дни, легче не стало. Боль во всем теле только возросла, и особенно сильно болела спина. Из-за постоянной сырости и холода у Гермионы началась простуда. И если днём холод ещё можно было переносить, то ночью он становился просто нестерпимым. Гермиона мучалась, не в состоянии заснуть. Она бы уже давно провалилась в сон, если бы каждая клеточка ее тела не дрожала от холода.

И в такие моменты, лёжа на жёстких досках в полубессознательном состоянии, Гермиона могла думать только об одном: о Гарри. Она представляла себе его лицо, голос… За то, чтобы вернуться к нему, она была готова дорого заплатить. Она знала, что он тоже сейчас мучается, пытаясь отыскать ее, тогда как это попросту невозможно.

И в один из таких дней, когда Гермиона ни на что уже, в общем-то, не надеялась, дверь темницы распахнулась и в подземелье ворвалась Беллатриса. В этот раз она не стала использовать Круциатус, а, подлетев к Гермионе, с неожиданной силой схватила ее под локоть и поволокла к выходу, не посчитав нужным что-либо объяснять.

Это вывело Гермиону из апатичного состояния, в котором она пребывала до этого, даже взбодрило, потому что сейчас она была готова оказаться где угодно, лишь бы подальше от подземелья. У нее даже на какое-то мгновение промелькнула мысль о том, чтобы начать сопротивляться. Однако, ее пришлось быстро отбросить. Беллатриса, предварительно наставив на нее палочку, с такой силой пихнула ее вперед, что Гермиона с трудом удержалась на ногах. Голова у нее гудела.

— Шевелись! — прошипела пожирательница, жестом призывая ее двигаться вперед.

Они кое-как поднялись по лестнице и, миновав коридор, оказались перед высокой аркой, ведущей в большой зал. Гермиона прошла через нее и осмотрелась. Зал был огромным, с невероятно высоким потолком, как в соборе. Посередине был высечен круг, внутри которого находились рунические символы. Слева располагались ступеньки, ведущие к трону. На нем восседал Волан-де-Морт. Сзади него находилось окно за резной железной рамой. И как только Гермиона, привыкшая к полумраку подземелья, посмотрела в ту сторону, то сразу же ощутила непереносимую резь в глазах, отдающую в уши, и зажмурилась.

Практически тут же кто-то толкнул ее в спину, вынудив упасть на колени. Гермиона не двигалась, ощущая тяжесть в голове, как при температуре. Не открывая глаз, она слушала стремительные шаги Беллатрисы по направлению к своему хозяину. Глаза тем временем уже немного привыкли к новому освещению, и Гермиона открыла их, не обращая внимания на выступившие слезы.

Ее взгляд приковался к темной фигуре впереди. От волнения у нее пересохло в горле, дыхание сбилось. Гермиона опустила голову, не в силах смотреть. Ее вдруг накрыло волной такого всепоглощающего страха, что она затаила дыхание, боясь пошевелиться.

Беллатриса что-то быстро шепнула Темному лорду, но Гермиона уже не обращала на нее внимания. Темный лорд медленно кивнул и спустился к Гермионе.

— Ну что ж, — протянул он, — никто из твоих друзей не смог найти тебя. Что сказать, гриффиндорцы, — он снисходительно поджал губы.

Гермиона поморщилась, но ничего не ответила. Чем ближе Волан-де-Морт подходил к ней, тем сильнее напряжение сковывало ее плечи и шею. Хотелось опустить голову еще ниже, сжаться, раствориться, только бы не допустить к себе это чудовище. Но, несмотря на то, что желание это затмевало все остальные чувства, Гермиона даже не шелохнулась.

— Ты сделаешь то, что я тебе скажу, — властно проговорил Волан-де-Морт, останавливаясь перед ней. — Если же нет, ты умрешь.

Гермиона резко вздохнула, ее сердце забилось, как сумасшедшее. Она, не раздумывая, подняла голову и посмотрела на возвышавшегося над ней Волан-де-Морта.

— Могу я узнать, что именно мне следует сделать?

Его глаза сверкнули, Беллатриса позади сделала непроизвольное движение, свидетельствующее о недовольстве. Гермиона, затаив дыхание, уже приготовилась к худшему, но взгляд не отвела.

— Узнаешь, когда придет время, — резко ответил он, со свистом втягивая в себя воздух, словно еле удерживая кипящий в нем гнев. — Как ты понимаешь… это будет не единственное твое задание. Ты готова и дальше исполнять мои приказы?

Волан-де-Морт уставился на нее своими глазами, поблескивающими в полумраке зала, и Гермиона похолодела. В них стояла смерть. Он смотрел на нее, и видел лишь тело, из которого может вытекать кровь. И Гермиона поняла — если она сейчас не ответит утвердительно, смерть наступит в то же мгновение.

— Да, — тихо произнесла она, отводя взгляд.

Последовала пауза, после которой Волан-де-Морт произнес:

— А я, признаюсь, ожидал, что ты станешь молить меня о смерти. Но теперь вижу, что твоя преданность Поттеру ничего не стоит. Беллатриса провела в Азкабане четырнадцать лет, так она заплатила за свою преданность мне и за верность своим убеждениям. А ты сломалась спустя пару недель, — он наклонился к ней, его уродливое лицо с выступающими венами оказалось слишком близко к ее. — Твои убеждения ошибочны и ничтожны, если ты не готова отстаивать их до самого конца!

Гермиона вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза. Страх отступил, потому что гнев на какую-то секунду пересилил в ней все остальные чувства.

— Полагаю, сложно отстаивать что-либо, когда ты мёртв, — холодно бросила она.

Волан-де-Морт выпрямился, но ничего не ответил. Беллатриса, шумно дыша, тоже приблизилась к ним.

— Я дам тебе возможность служить мне, — протянул он свистящим голосом. — Но, если в ближайшее время я не получу доказательств твоей преданности... если ты не окажешься полезной... я убью тебя. Ничто не убережет тебя от моего гнева. Если ты сделаешь хоть что-нибудь, что вызовет мои подозрения, ты умрешь.

Гермиона слушала это, словно свой приговор. Каждое слово отдавалось новым болезненным спазмом в желудке. Когда он достал палочку, ей захотелось закричать, чтобы он этого не делал, но невероятным усилием воли она остановила себя.

Волан-де-Морт вытянул вперед руку, ожидая, что Гермиона протянет ему свою. Но она не двигалась, устремив застывший взгляд в пол и до боли закусив губу. Еще пару секунд она сидела в таком положении, сложив ладони на коленях, а потом, наконец собравшись с мыслями, быстро протянула ему руку.

Он нетерпеливо обхватил ее и начал произносить какое-то длинное, незнакомое ей заклинание. Гермиона мучительно вслушивалась в него, и опомнилась только тогда, когда он приставил палочку к ее руке. В этот момент там начала медленно проявляться черная метка. Боль оказалась настолько невыносимой и внезапной, что Гермиона еле удержалась от крика, зажмурившись и сцепив зубы.

Спустя несколько минут, на ее предплечье окончательно вырисовалась темная метка. Почувствовав, как боль все-таки отступает, Гермиона, слегка пошатываясь, встала на ноги.

— Ни с места, грязнокровка, — угрожающе начала Беллатриса, но Волан-де-Морт сделал ей знак замолчать.

В ушах у Гермионы звенело. Чувство того, что с ней произошло что-то страшное и непоправимое, нарастало с каждой секундой. И как же хотелось верить, что она сможет с этим справиться! Она пыталась вспомнить, чем руководствовалась, соглашаясь на это — дело было не только в желании сохранить свою жизнь. Она хотела помочь Гарри. Раньше эта мысль придавала ей сил, но теперь за неё уже не удавалось так прочно ухватиться, как прежде.

«Я найду способ предупредить Гарри, — лихорадочно думала Гермиона, опустив взгляд. — Главное, что я смогу отсюда выбраться».

Она стояла, ожидая, что Беллатриса снова приблизиться к ней и отведёт в камеру, но пожирательница не двигалась, глядя на неё исподлобья. Волан-де-Морт, тем временем, подошел к ней совсем близко.

— Это еще не все. Я ведь должен позаботиться о том, чтобы ты не предупредила Поттера, так? — его голос звучал тихо и ядовито. — Я наложу проклятие. Так что, если Гарри Поттер или Альбус Дамблдор узнают о том, что ты служишь мне, ты умрешь в ту же секунду.

Гермиона дернулась и отступила от него на шаг. Воздуха вдруг стало катастрофически мало — Гермионе казалось, как будто воротник свитера душит ее, и она, на секунду прикрыв глаза, сухо сглотнула. Конечно, Волан-де-Морт не позволит себя одурачить. Вместо этого он превратит ее в куклу, которая будет жить только до того момента, пока слушается его.

Больше ни о чем не раздумывая, Гермиона сделала еще шаг назад, и, развернувшись, побежала. Но сзади ее уже ждала Беллатриса. Она вцепилась в ее плечи мертвой хваткой. Гермиона вырывалась изо всех сил, но безуспешно.

На Волан-де-Морта ее попытка побега не произвела никакого впечатления. Он подошел ближе, и, со свистом взмахнув палочкой, принялся читать заклинание. Гермиона лишь улавливала отдельные названия рунических символов, но в общую картину они так и не складывались.

И вдруг из палочки начал выходить черный туман. Он осел на пол, постепенно увеличиваясь в размерах. Внутри него как будто происходило что-то, он двигался, напоминая живое существо. И вдруг он поднялся и с силой устремился прямо в сторону Гермионы.

Она почувствовала толчок, и почти тут же — боль.

— Что это? — прошептала она, чуть не плача от ужаса.

— Если Гарри Поттер или Альбус Дамблдор узнают о том, что ты служишь мне, ты умрешь в ту же секунду, — повторил Волан-де-Морт без всякого выражения. После этого он отвернулся от неё и отправился на свое место. — А теперь вон!

Гермиона наконец удалось сбросить руки Беллатрисы со своих плеч. Она быстро направилась к выходу, отметив боковым зрением, как Беллатриса метнулась вслед за ней.

Когда они оказались в коридоре, Гермионе стало немного легче. Там было темно, и лишь тусклый свет канделябров не позволял коридору полностью погрузиться в темноту. В поместье стояла гробовая тишина, и Гермиона задумалась о том, находится ли здесь кто-нибудь ещё, кроме них. Сейчас в это верилось с трудом.

Они направились прямо по коридору, а потом поднялись на второй этаж. Беллатриса явно вела ее не в подземелья.

Наконец они остановились возле тяжёлой дубовой двери, за которой находилась отведённая ей комната. Из соседней доносились какие-то приглушённые голоса и звяканье посуды. Наверняка, это были домовики, занимающиеся приготовлением ужина.

Беллатриса остановилась, но уходить не спешила. Гермиона перехватила ее взгляд и невольно отпрянула — та смотрела на нее с откровенной ненавистью.

— Ты, может, думаешь, что теперь — одна из нас? — спросила она прерывающимся голосом. Ее губы дрогнули, когда она посмотрела на руку Гермионы. — Это не так. Твоя метка не такая, как у меня!

Гермиона, нахмурившись, смотрела в пол, но никак это не комментировала. Однако Беллатриса не спешила уходить, явно ожидая ответа. Тогда Гермиона подняла на нее холодный взгляд.

— Эта метка ничего для меня не значит. Если бы у меня был выбор...

— Он у тебя был, — желчно заметила Беллатриса. — И ты ещё о нем пожалеешь, — добавила она с явным удовлетворением. — Когда ты узнаешь, какое теперь влияние Тёмный лорд приобрёл над тобой, то пожалеешь, что не выбрала смерть! — закончив, Беллатриса победоносно взглянула на Гермиону, развернулась и зашагала прочь.

Когда в коридоре снова воцарилась тишина, Гермиона облегченно выдохнула и вошла в комнату, игнорируя неприятное чувство, вызванное словами Беллатрисы.

Комната была небольшой, но здесь, по крайней мере, чувствовалось тепло. Слева от окна располагался большой деревянный шкаф, а чуть поодаль кровать. Гермиона упала на нее, на секунду прикрыв глаза. Рука все еще болела, но Гермиона не могла заставить себя посмотреть на метку — ее мутило от одного только воспоминания о ней.

Она не знала, что теперь делать. Волан-де-Морт заманил ее в ловушку. Соглашаясь на сделку, она рассчитывала, что сможет рассказать обо всем Гарри и, в случае чего, оградить его от опасности. Но, из-за проклятия Волан-де-Морта, это больше не представлялось возможным.

В поместье Лестрейнджей было тихо. Драко вышел из зала, тяжело дыша, и, как только за ним закрылась дверь, со стоном схватился за левую руку. Боль от ожога была просто непереносимой, он стиснул зубы, глубоко вдохнул и снова выдохнул через нос, но это никоим образом не повлияло на его ощущения. Если раньше он мечтал о том дне, когда Волан-де-Морт подарит ему метку, то сейчас предпочел бы оставить все как раньше. Так больно ему еще никогда не было.

Он бегло взглянул на свою руку и опустил рукав рубашки. Череп со змеями, выползающими изо рта, вызывал легкое отвращение. Ему точно нужно время, чтобы привыкнуть к нему. Но пока успокаивало одно — этот знак сделал его Избранным. Носить его действительно очень опасно, но по крайней мере это доказывает доверие Темного лорда. Это делает его особенным.

Драко почувствовал, что эта мысль действительно немного его успокоила, и направился к комнате тети Беллы, чтобы воспользоваться там камином. Он шел прямо по коридору, в который раз отмечая, насколько ему не по себе от этой тишины. С момента появления здесь Темного лорда поместье словно стало мертвым.

Отвратительно…

Он поморщился и ускорил шаги. Как вдруг услышал, что к звукам его собственных примешиваются еще чьи-то. Драко нервно сглотнул и остановился. Действительно, впереди появилась чья-то хрупкая фигура. И от осознания того, кто это, Драко мгновенно пробрало так, как будто ему влепили по лицу со всей силы. Неприязнь смешалась с досадой, он сам не заметил, как искривилось его лицо. Потому что это была Гермиона Грейнджер. Конечно, сейчас она выглядела совсем не так, как в школе. Она сильно похудела; лицо стало осунувшимся, заостренным.

Драко знал о том, что она здесь. И, наблюдая за реакцией Поттера в школе, ощущал какое-то смутное удовлетворение оттого, что они смогли все-таки задеть его за живое. Но сейчас, глядя на грязнокровку, испытывал не торжество, а полнейшее раздражение.

Гермиона тоже заметила его. Она замерла на секунду, но потом продолжила идти, никак не выдав своего волнения, только ускорив шаг. Но Драко не собирался просто так ее отпустить. Ему хотелось сделать так, чтобы она боялась его.

Он подбежал к ней и заслонил собой дверь, лишив возможности пройти в свою комнату.

— Не так быстро, грязнокровка!

Гермиона напряженно взглянула на него и на дверь, но больше ничего не предприняла. Драко ожидал увидеть в ее глазах страх, может, даже панику, но нет, в них была лишь бесстрастная сосредоточенность. И когда она заговорила, ее голос звучал уверенно и тихо:

— Отойди от двери, Малфой.

Он приподнял одну бровь и скрестил на груди руки.

— Тебе совсем не интересно, как закончился учебный год в школе? Чем занимался Поттер?

Что-то во взгляде Гермионы изменилось при упоминании его имени, и Драко тут же это почувствовал. Он ухмыльнулся.

— Пытался придумать, как спасти тебя! Вот только думать надо было раньше. Я имею в виду, перед тем, как вламываться в министерство!

— Вот это да, Малфой… — процедила Гермиона. — Преподнесешь еще парочку очевидных новостей или дашь все-таки пройти?

Драко продолжил нагло смотреть на нее, не двигаясь с места, и тогда Гермиона схватилась за ручку двери, с силой потянув на себя. И как только Драко увидел ее предплечье, улыбка сползла с его лица. Не помня себя, он схватил ее руку и грубо вывернул, не обращая внимания на стон Гермионы, не в силах поверить в то, что это правда. Но это действительно было так — на ее руке красовалась темная метка, точно такая же, как и у него!

Драко сдавил пальцами это место, чувствуя, как внутри все перевернулось. Разочарование, смешанное с невероятной досадой, полностью его захлестнуло. Он перевел горящий взгляд на Гермиону и прошипел, еще сильнее сдавив кожу:

— Что это?!

— Ты же видишь! — прошипела она. То ли Драко был в таком шоке, что утратил всякий контроль, то ли адреналин придал Гермионе сил, но ей все-таки удалось вырвать руку и отступить назад на пару шагов.

— Когда?.. — прошептал Драко.

— Пару дней назад!

Драко даже не мог говорить, тупо уставившись в пол. Он так поддерживал себя мыслью об Избранности, но с этой минуты ее больше не существовало. Она была полностью обесценена.

— Ты… — он с ужасом обнаружил, что его голос дрожит, и попытался взять себя в руки. — Ты наверняка стыдишься этого, да?

Гермиона настороженно смотрела на него, потирая левую руку.

— Ты… хоть знаешь, что это, Грейнджер? Это знак Избранности! Моя семья столько всего сделала, стольким пожертвовала, чтобы заслужить его! А что сделала ты, ну что? Просто вечно носилась с Поттером…

Гермиона покачала головой. На ее бледном лице промелькнуло выражение, которое раньше появлялось очень редко: холодное и полное презрение.

— Какой же ты глупый! — бросила она. — Тебя так злит, что эта метка сравняла тебя со мной? — она передернула плечами. — О какой Избранности ты говоришь? При помощи метки Темный лорд просто контролирует нас. Это способ подчинить своей воле. Метка не сделает тебя Избранным, Малфой. У нас уже есть Избранный, и это не ты!

Малфой резко выдохнул, чуть не задохнувшись от возмущения.

— Кто сказал, что Поттер Избранный? По-моему, об этом говорит только Дамблдор, и он сам! Как он может быть Избранным, если не в состоянии справиться даже с элементарными заклинаниями!

— Не трогай Гарри, — голос Гермионы звучал тихо, но угрожающе. — Хоть на миг забудь о своей ничем не обоснованной ненависти, и…

— Ничем не обоснованной? — вкрадчиво переспросил Малфой. — Ничем не обоснованной?! Мой отец гниет в тюрьме из-за него! Из-за него и Дамблдора. Мой дом напоминает невесть что из-за обыска министерства! Моя мать не в себе! Моя семья разрушена!

Драко замолчал, пытаясь успокоиться, и посмотрел на Гермиону. Он не знал, зачем говорил все это. По правде говоря, она не заслуживает откровений. Гермиона смотрела на него прямо и без всякого сочувствия.

— И когда я сказал об этом Поттеру, — с расстановкой продолжил Малфой, — он рассмеялся мне в лицо!

— Даже если это так, я могу понять, почему Гарри так себя вел, — терпеливо сказала Гермиона после некоторой паузы. — Твоя тетка убила Сириуса — его единственного родного человека!

— Мой отец мне тоже, вроде как, родной человек. И он сейчас в тюрьме!

— Но не из-за Гарри, — упрямо продолжила Гермиона. — Если ему и винить в этом кого-то, то разве что себя!

Драко почувствовал, что больше не может этого выносить. Гермиона всегда раздражала его своей невыносимой манерой умничать, а сейчас особенно. Но если в школе он никак не мог наказать ее, то теперь она полностью в его власти. И ему ничего за это не будет.

Он усмехнулся и достал палочку из кармана мантии. Гермиона проследила за его движением и отступила на шаг, глядя на него с испугом. Драко стало забавно от осознания того, насколько глупы все ее действия. У него есть палочка, у нее нет. Никаких шансов.

Он уже собрался произнести заклинание, как вдруг чей-то голос окликнул его:

— Драко!

Он обернулся и увидел Снейпа, приближающегося с другого конца коридора. Его мантия развевалась от быстрой ходьбы, было видно, что он спешит. Малфой услышал облегченный вздох Гермионы за спиной и подумал, что это, наверное, первый раз, когда она рада приходу Снейпа, а он нет. Драко скривил губы и спрятал палочку.

Когда Снейп подошел к ним, Драко кивнул, пытаясь скрыть досаду.

— Здравствуйте, профессор…

Снейп бегло взглянул на Гермиону и обратился к Драко:

— Беллатриса ждет тебя. Чем ты здесь, позволь спросить, занимаешься?!

— Уже ничем.

— Не заставляй ее ждать, — предостерегающе произнес Снейп.

Драко передернул плечами, но спорить не стал и направился в сторону покоев Беллатрисы. Он был уверен, что ему еще представится подходящая возможность, и вот тогда он покажет грязнокровке ее место.

* * *

— Спасибо вам, — прошептала Гермиона.

Снейп ничего не ответил, просто продолжил зло смотреть на нее.

— Вам следовало бы остаться в комнате, — заметил он с раздражением. — У вас даже нет палочки! Не слишком умно разгуливать по поместью, зная, что в случае чего вы не сможете себя защитить!

Гермиона вздохнула, даже не пытаясь оправдаться. Она прекрасно понимала, что это было очень рискованно, но ей хотелось немного разведать обстановку — понять, если ли какие-то места, через которые можно сбежать. Поэтому слова Снейпа о грозившей ей опасности не произвели на нее особого впечатления.

— Заходите в комнату, — скомандовал Снейп, и кивком головы указал на дверь.

Гермиона приблизилась к двери и открыла ее. Снейп вошел следом за ней.

Оказавшись в комнате, Гермиона присела на кровать, чувствуя себя неловко. Так случалось всегда, когда он приходил. Но сегодня к этому чувству примешивалось любопытство. Снейп явно хотел сообщить ей что-то важное. Он остановился у двери и прислонился к ней, спрятав руки за спину.

Пару минут они оба молчали. Гермиона напряженно смотрела на профессора, но не решалась спросить его о причине визита. В его темных глазах сквозила бешеная усталость.

— Пару дней назад Темный лорд собрал нас для того, чтобы сообщить о новом задании, — с усилием начал Снейп. — Задание связано с человеком, которого вы знаете. С Игорем Каркаровым.

Гермиона нахмурилась. Конечно, она хорошо помнила директора школы Дурмстранг. Помнила, как злилась на него, когда он подсуживал Виктору и занижал баллы Гарри на Турнире. Но больше ей ничего о нем известно не было.

— Он бывший Пожиратель смерти, — бросил Снейп, как будто бы угадав ее мысли. — Сначала он был верным сторонником Темного лорда, но потом, когда тот исчез, быстро забыл о своей преданности. Он предоставил судьям имена своих бывших друзей… и благодаря этому избежал заключения в Азкабане.

Гермиона напряженно молчала, ожидая, что он скажет дальше. Снейп смотрел куда-то в сторону, отдавшись воспоминаниям.

— Конечно, Темный лорд не прощает такого, — мрачно заметил он. — И Каркаров прекрасно это понимал. Как только он узнал о его возвращении, то сразу же пустился в бега. Пожиратели смерти уже около года пытались его найти. Это не просто — Каркаров достаточно изворотлив и хитер, если того требуют обстоятельства… Но неделю назад Долохов все-таки нашел его, — Снейп перевел дыхание и поморщился. — Теперь он обречен. Каркаров всегда был довольно посредственным волшебником, а после такой длительной изоляции и вовсе не представляет угрозы.

Какую-то минуту в комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь треском камина. Гермиона смотрела в пол.

— Долохов нашел его в Осло, — продолжил Снейп. — Он прячется в какой-то хижине на окраине, и практически никогда не покидает ее. Дом окружен различными защитными заклинаниями, так что к нему просто так не подобраться. Долохов стерег его уже несколько дней, и выяснил, что каждый день в одно и то же время кто-то приносит ему еду, и в этот момент он вынужден снять заклинания, чтобы забрать ее. Тогда-то и можно нанести удар.

— И кому же Темный лорд поручил это? — спросила Гермиона.

Она посмотрела в глаза Снейпу, вопреки логике надеясь, что это как-то обойдет ее стороной. Но нет. Он ответил бесстрастно:

— Беллатрисе Лестрейндж, Драко и… вам. Завтра же трансгрессируете по указанному адресу.

— Но…

— Таков приказ. Более подробный план узнаете позже.

Гермиона невольно выпрямилась и нервно сжала руками колени.

— Это просто бессмысленно, — пробормотала она. — Я ничего не понимаю в таких делах...

Снейп раздраженно вскинул брови.

— Да, только это не помешало вам с Поттером пробраться в Отдел тайн!

— Мне не нравилась эта идея, — Гермиона поморщилась. — Но тогда бы он пошел один, а это еще хуже!

— Послушайте, — оборвал ее Снейп, показывая тем самым, что его это совершенно не интересует. — Ваше мнение ничего не изменит. Приказы Темного лорда не обсуждаются, и вы в любом случае будете участвовать. А от того, как вы проявите себя, зависит очень многое. Тот, кто убьет Каркарова, получит награду… И Драко это прекрасно знает. Беллатриса сделает все, чтобы из вас двоих именно Драко убил его. После того, как Люциус провалил операцию в Отделе тайн, это единственный способ хоть как-то реабилитироваться…

Гермиона пораженно смотрела на Снейпа. Она просто не могла в это поверить. О чем он вообще говорит? Она только что кое-как переварила новость о том, что ей надо принимать во всем этом участие, а теперь он еще и об убийстве говорит! Убедившись, что Снейп все-таки не шутит, Гермиона сказала:

— Мне все равно. Я никогда этого не делала и делать не собираюсь! Даже если мне придется в этом участвовать, я не буду применять Аваду Кедавру!

Она перевела на Снейпа пронзительный взгляд. На какое-то мгновение воцарилась полная тишина, прежде чем он нарушил молчание:

— Что ж… — Снейп разочарованно поджал губы. — Мое дело предупредить. Каркаров все равно не жилец, а вас это избавило бы от многих… неприятностей.

— Зачем вы мне все это говорите? — устало поинтересовалась Гермиона. — Разве вы не должны быть на стороне Драко?

Снейп смерил ее долгим, пронизывающим взглядом, не предвещающим ничего хорошего. Потом достал палочку из кармана мантии и, показав Гермионе, положил на стол:

— Для завтрашней миссии. А теперь мне пора, — и удалился.

Гермиона закрыла за ним дверь, а потом вернулась на свое место. Она вдруг поняла, что просто не может думать о том, что произойдет завтра. У нее нет опыта участия в подобных операциях. Если раньше она и решалась на что-то такое, то только потому, что рядом был Гарри. Если бы его не было с ней в Отделе тайн, если бы он не направлял ее действия, она бы вообще ничего не смогла сделать. Гарри она доверяла. Она знала его уже так давно, что могла предугадать его действия, и понимать по одному только взгляду.

Но то, о чем говорил Снейп, было просто за гранью. Речь шла об убийстве. И даже упоминание о награде ее не особо заинтересовало.

И вдруг Гермиону осенило. Завтра они окажутся там, где Волан-де-Морт не сможет ее достать. И у нее есть палочка.

Она выпрямилась, и неосознанно сжала ее в руках. Плевать на задание. Завтра она может сбежать.

* * *

Утром следующего дня Гермиона стояла у окна, скрестив на груди руки, и ждала. Беллатриса должна была подойти с минуты на минуту. Гермиона чувствовала лихорадочную дрожь во всем теле. Она не могла думать об операции, и о том, что там от нее потребуется. Вместо этого она думала лишь о том, как сбежать.

Она напряженно ждала, не отводя взгляд от окна. За замысловатой железной рамой открывался прекрасный вид. Вокруг поместья росла живая изгородь, на идеально стриженном газоне возвышались мраморные статуи, а в центре ярким пятном выделялась клумба из красных и белых цветов.

Гермиона вздрогнула, когда дверь все-таки открылась, и Беллатриса, устремив на нее убийственный взгляд, жестом приказала следовать за ней.

— Если ты только попытаешься сбежать, клянусь, я убью тебя, — процедила она, как только Гермиона вышла из комнаты.

Но сейчас ее угрозы уже не производили того эффекта, как в первый раз.

— И в мыслях не было, — пробормотала Гермиона в ответ.

Они миновали коридор, спустились по лестнице и оказались у выхода. Беллатриса произнесла какое-то заклинание, и могучая железная дверь медленно отворилась.

Что-то затрепетало в груди Гермионы, как только они оказались на улице. Она так долго находилась взаперти, что уже одна только возможность оказаться за пределами поместья внушала невероятный оптимизм. Она с наслаждением вдохнула свежий аромат цветов и листвы. Несмотря на то, что сейчас было лето, на улице ощущалась прохлада. Дождь лил всю ночь, и хоть сейчас прекратился, трава все еще была мокрая, а на листьях растений держались капли.

Драко Малфой стоял возле ворот, лениво их ожидая. Когда они подошли ближе, Гермиона отметила его помятый вид: он явно был недоволен, взволнован, и раздражен. Он покосился на нее в ответ, но ничего не сказал.

— Значит так, — властно начала Беллатриса, — сейчас мы трансгрессируем, скрываем себя с помощью дезиллюминационных чар и выжидаем. — Она посмотрела на Драко, дождавшись его кивка, затем на Гермиону, и ядовито добавила: — Только посмей сделать что-то не так, и Круциатус покажется тебе детской забавой по сравнению с тем, что я с тобой сделаю!

Гермиона ничего не ответила, просто взглянула на нее с вялым отвращением. После этого пламенного предостережения Беллатриса протянула одну руку Драко и, дождавшись, пока он возьмет ее, протянула вторую Гермионе. Но Гермиона никак на это не отреагировала, продолжив стоять на месте.

Беллатриса, недовольно взглянув на Гермиону, схватила ее за руку, и уже через секунду они с громким хлопком растворились в воздухе.

Гермиона даже не успела ничего осознать. Просто в какой-то момент все исчезло, а потом ее ноги коснулись земли. В нос тут же ударил оглушительный запах хвои и сырости. Гермиона выпрямилась и огляделась: они перенеслись в лес. Сосны были настолько высокими, что их верхушки уходили далеко в небо, и его почти не было видно. Именно здесь, по словам Снейпа, должна была находиться хижина, в которой скрывается Каркаров.

Не успела Гермиона окончательно прийти в себя, как Беллатриса уже наставила на нее палочку, кивком головы указывая, чтобы она шла вперед.

— Давай быстрее! У нас не так много времени, — прошипела она сквозь зубы.

Гермиона вздрогнула, и, споткнувшись, двинулась вперед. Когда она раздумывала о побеге у себя в комнате, все казалось гораздо легче, чем сейчас, когда наступила решающая минута. Она понимала, что нужно попытаться трансгрессировать, но пока не знала, когда именно. Она еще не слишком хорошо владела этим навыком. И, кроме того, для удачной трансгрессии требовалась максимальная сосредоточенность, но как она может сосредоточиться, если Беллатриса не отводит от нее палочки?

Гермиона резко выдохнула. Они шли в полной тишине, нарушаемой лишь треском веток под ногами. Нужно было выждать время. Дождаться, когда Беллатриса отвлечется на Каркарова, и вот тогда уже попытаться трансгрессировать. Потому что — Гермиона понимала это — попытка будет всего одна. И если у нее не получится… Гермиона даже не хотела думать о том, что будет в таком случае.

Наконец они остановились возле небольшой поляны. Хижина должна была находиться где-то здесь, но из-за заклинаний, наложенных Каркаровым, они никак не могли ее видеть. Все втроем они скрылись в тени деревьев.

— Используйте дезиллюминационные чары, — коротко скомандовала Беллатриса, метнув взгляд в сторону поляны. — Не хватало еще, чтобы этот параноик увидел нас через окно!

Гермиона взмахнула палочкой, произнеся заклинание. Эффект действительно впечатлял: ее тело стало совсем прозрачным, и полностью слилось с растительностью. Малфой провозился немного дольше, но в конце концов тоже наложил на себя чары.

— С минуты на минуту сюда должна явиться женщина, — прошептала Беллатриса с придыханием. Она все время поглядывала расширившимися глазами в сторону поляны, и от этого Гермионе становилось не по себе — там ведь совсем ничего не было. — И тогда Каркаров снимет свои заклинания! Я разберусь с этой дамочкой, грязнокровка пусть обезоружит Каркарова, а ты, Драко, попытайся его убить!

Договорив, Беллатриса снова повернула голову в сторону поляны. Гермиона ничего не ответила. Внутри нее закипала холодная решимость. Она не собиралась выполнять ее приказы. Пусть что угодно с ней делает, но она не будет нападать вот так — из засады, пользуясь своим преимуществом.

Малфой в ответ на слова Беллатрисы лишь кивнул. Конечно, она и сама прекрасно смогла бы убить Каркарова. И, что-то подсказывало Гермионе, сделала бы это с большим удовольствием. Но Беллатриса, зная о проверке, хотела предоставить шанс Драко выслужиться перед Темным лордом.

Гермиону невольно передернуло от этих мыслей. Нет, нужно сбежать, иначе ничто уже тогда не имеет смысла.

И вдруг раздался хлопок, и на поляне появилась женщина. Она опасливо оглянулась, но их, судя по всему, не заметила. Гермиона замерла, почти не дыша, и напряженно за ней наблюдала. До этой секунды ей не верилось, что все действительно будет происходить так, как предупреждала Беллатриса.

Спустя минуту до Гермионы начало доноситься едва слышное бормотание. Она поняла, что это Каркаров отменяет свои заклинания. И действительно, перед ними начала медленно проявляться небольшая деревянная хижина.

Беллатриса, до этого наблюдавшая за ними, вдруг развернулась, взмахнула палочкой, и пробормотала что-то неразборчиво.

— Чуть не забыла! — раздраженно прошептала она и, закончив, снова обернулась к Каркарову.

— Что вы сделали? — спросил Малфой натянутым голосом.

— Я наложила антитрансгрессионный барьер, — ответила Беллатриса со злорадством. — Теперь этот жалкий предатель точно не сбежит.

Гермионе стоило больших трудов не измениться в лице. Она сжала губы, чувствуя нарастающее внутри отчаяние, но тут же в голову ей пришла успокаивающая мысль: где-то же этот барьер должен заканчиваться! А значит, нужно просто вырваться вперед, пересечь его, и затем уже попытаться трансгрессировать. Не все еще потеряно…

Гермиона, не отрываясь, смотрела на хижину. И наконец, дверь открылась, и в ее проеме показалась высокая мужская фигура. Гермиона почувствовала, как ее колотит от нервного возбуждения, и сильнее сжала в руках палочку, игнорируя дрожь в пальцах.

— Вот сейчас, — тихо предупредила Беллатриса, и вдруг закричала не своим голосом, выбросив вперед руку: — Авада кедавра!

Глаза Гермионы расширились от шока. Женщина, в которую целилась пожирательница, подкосилась и упала. Каркаров, опомнившись, выбежал из дому, и попытался трансгрессировать, но это ему не удалось. Тогда он, словно подорванный, кинулся в прямо противоположную от них сторону. Драко послал ему вслед убивающее заклятие, но промахнулся.

— За ним! Быстро! — завопила Беллатриса.

Гермиона, сбросив с себя оцепенение, выбежала из укрытия, и рванулась вслед за Каркаровым. Малфой и Беллатриса остались позади. Она понимала, что Каркаров, догадавшись о барьере, преследует теперь ту же цель, что и она: хочет выбежать за его пределы и трансгрессировать.

Каркаров бежал с совершенно невероятной скоростью, и при этом еще успевал оборачиваться, чтобы посылать вслед заклятия. Но из-за чар ему всё не удавалось попасть: он мог целиться только в голову, так как остальное тело сливалось с землей.

Гермиона никогда еще в своей жизни не бежала так быстро. Впервые за последнее время у нее появилось невероятное ощущение свободы. Гермиона уже чувствовала боль в груди, но и не думала останавливаться. Обернувшись, она заметила, что Беллатриса догоняет ее, и постаралась ускориться.

Она могла бы двигаться еще быстрее, если бы ей не приходилось все время уворачиваться от летящих в нее заклятий. Каркаров ее пугал. Он казался совершенно неуправляемым.

И в какой-то момент, отвлекшись на то, чтобы отбить очередное заклинание, Гермиона зацепилась ногой за ветку, и со всей силы рухнула на землю. Она больно ударилась коленями; ладони были в крови, но сейчас Гермиона не чувствовала боли. Она быстро вскочила на ноги.

Правда, теперь, из-за вынужденной остановки, она почувствовала, как нелегко ей дается эта пробежка. Сердце просто выскакивало из груди, а легкие разрывало от боли.

Гермиона развернулась, и увидела Беллатрису. Она летела вперед, каким-то чудом только не путаясь в складках своей черной мантии.

Быстро поравнявшись с Гермионой, она начала посылать заклятия Каркарову в спину. И он тут же почувствовал изменения — если до этого нападал только он, то теперь нападать начали и на него. Гермиона поняла, что так больше продолжаться не может — рано или поздно заклятие его настигнет. И, действительно, в какой-то момент он вдруг рухнул на землю. Заклятие оцепенения все-таки угодило в него.

Беллатриса, вскрикнув от удовольствия, еще быстрее устремилась к своей жертве. Да уж, предыдущий случай с женщиной должен был доказать, что в ее меткости не стоит сомневаться.

Тело Каркарова было все ближе. Гермиона невольно замедлила шаг, не решаясь приблизиться, а Беллатриса, наслаждаясь своим триумфом, подошла к нему почти вплотную. Она наклонилась, собираясь перевернуть его на спину.

Гермиона наблюдала за этим, напряженно застыв. Она понимала, что не может продолжить путь к барьеру — Беллатриса остановит ее.

— Ну здравствуй, Игорь, — пропела она, явно наслаждаясь его беспомощностью. — Тебе еще не надоело бегать от нас? Ты же знаешь, Темный лорд все равно достал бы тебя, куда бы ты ни спрятался…

Беллатриса дернулась и засмеялась. Она явно получала удовольствие от этой погони.

— Ты мог бы попытаться заслужить Его расположение, а ты просто сбежал, — протянула она ласковым голосом.

Гермиона подошла еще ближе. Слова Беллатрисы доносились до нее словно бы издалека, потому что она вдруг заметила, как рука Каркарова дернулась. Гермиона пораженно застыла на месте — ей не могло показаться. А значит, заклятие не подействовало.

Не успела Гермиона ничего предпринять, как он тут же вскочил, и, вытащив нож из-под куртки, со всей силы всадил его пожирательнице в плечо. Гермиона открыла рот, но оттуда не донеслось ни звука: крик застрял в горле. Беллатриса взвыла от боли и начала медленно оседать на пол. Гермиона поняла, что если бы Беллатриса не увернулась, нож был бы в ее шее.

Очевидно, Каркаров просто решил приманить их к себе таким образом и, воспользовавшись эффектом неожиданности, избавиться от погони.

— Эвартестатум! — выкрикнул Каркаров в ее сторону, но Гермиона резким движением отбила заклинание.

Каркаров уже собрался наслать на нее еще одно заклятие, но вдруг взгляд его устремился за спину Гермионы. Она тоже невольно обернулась — к ним приближался Малфой. Тогда Каркаров, решив не терять времени, развернулся и снова принялся бежать.

Беллатриса издавала воющие звуки, раскачиваясь на полу.

— Беги же за ним, дрянь! — выплюнула она в отчаянии. — Не стой, или я прокляну тебя!

Не раздумывая больше, Гермиона снова побежала. Это было просто ужасно, она уже не могла это выносить! Единственная мысль, которая поддерживала ее — это мысль о побеге. Только бы все получилось!

Но Драко был уже близко. Он практически догнал ее, и Гермиона поняла: вот оно — препятствие. Беллатриса уже не сможет остановить ее. Но Драко — да. Он не позволит ей уйти.

Каркаров все еще посылал в них заклятия, но не одно из них ни попадало в Драко — он был слишком далеко. И тогда Гермиона, развернувшись на секунду, произнесла почти невербально:

— Остолбеней.

Это подействовало. Тело Драко оцепенело. И Гермиона начала бежать еще быстрее, потому что невдалеке уже показался барьер. Он представлял из себя сверкающий белоснежный луч, обвивший деревья. Вокруг него образовалась белая дымка.

Гермиона взглянула на него, и перед глазами тут же потемнело от яркого света, который он излучал. Этот свет ослепил ее. Она остановилась, и простояла так несколько секунд, опустив голову. А когда выпрямилась, то обнаружила, что Каркарова нет. Гермионе показалось это странным, не мог же он так быстро пересечь барьер…

Тем не менее, это заставило ее двигаться осторожнее. Из-за белой дымки, застилающей землю, она не видела своих ног. Но Гермиона продолжала идти.

И вдруг, сделав очередной шаг, Гермиона почувствовала, как ее нога проходит сквозь почву. И не останавливается. Опоры под ногами не было. Только рывок в области живота, и чувство невесомости. Гермиона лишь коротко вскрикнула от неожиданности, и опомнилась уже тогда, когда больно ударилась о землю.

Провал. Откуда он здесь взялся? Она обнаружила себя на дне какой-то ямы. Внизу была мокрая, вязкая земля. Это немного смягчило падение, но Гермиона все равно чувствовала дикую боль в районе копчика и особенно в ноге. Она неловко подвернула ее под себя, когда приземлялась, и теперь стопа просто разрывалась от боли.

В глазах у Гермионы начало жечь, но слез не было. Она задыхалась от боли и шока. Превозмогая головокружение, даже не думая о том, чтобы встать, Гермиона посмотрела наверх — яма была не слишком глубокой, и все равно ей не выбраться из нее без посторонней помощи. Вот только Беллатриса далеко, а Драко она сама недавно оглушила заклятием…

Гермиона зажмурилась от досады, и вдруг заметила шевеление напротив себя, и поняла, что это Каркаров. Он тоже упал сюда. Из-за практически полной темноты Гермиона не могла рассмотреть, что он делает, но догадывалась, что он пытается подняться.

Боль в стопе тем временем нарастала. Гермиона попыталась кое-как подняться, но как только ее нога коснулась земли, то сразу же вспыхнула острой болью. Гермиона взвыла и снова упала на колени.

Нет, о том, чтобы встать на ноги, не может быть и речи.

И вдруг произошло то, что заставило Гермиону похолодеть. На лбу выступила испарина, и она почти физически ощутила, как эта мысль причиняет ей боль: она поняла, что у нее нет палочки. Ее палочка пропала. Может, она и лежит где-то рядом, но разве можно что-то рассмотреть в такой темноте?

Гермиона, стоя на коленях, принялась лихорадочно шарить руками вокруг себя, как вдруг заметила боковым зрением, что Каркаров поднимается.

— Это что, какая-то очередная ваша ловушка? Ты всерьез думаешь, что можешь тягаться со мной? — выкрикнул он. А потом раздался его возглас: — Редукто!

Гермиона отскочила в сторону и пригнулась. Заклятие попало в землю. Гермиона почувствовала, как земля ударила ей в лицо, и осыпалась на волосы. Она вздохнула и тут же сильно закашлялась. Теперь она чувствовала себя полностью дезориентированной — в ушах все еще звенело, она ничего уже не понимала. А в глазах чувствовалась сильная резь.

Гермиона судорожно соображала, как остановить Каркарова. Ловушка… О чем он вообще говорит? Наверняка думает, что таким образом они пытаются его задержать, и скоро придут остальные…

— Я не хочу с вами драться, — выкрикнула Гермиона. — Я не…

Но Каркаров уже не слушал ее. Он снова использовал оглушающее заклятие. Оно пронеслось в каком-то сантиметре от ее лица, и только чудом не угодило в нее. Гермиона всхлипнула. Ее колотило такой дрожью, которую уже нельзя было контролировать. Потому что Гермиона вдруг поняла — то, что заклятие не попало в нее сейчас — чистая случайность. Но так не может продолжаться вечно. Каркаров явно пережил падение лучше, чем она.

— Можешь уворачиваться сколько угодно, это все равно не спасет тебя, — презрительно выплюнул Каркаров. — Я уничтожу вас всех!

Гермиона уже в полном отчаянии обвела взглядом пространство вокруг себя, стараясь не обращать внимания на угрозы Каркарова, и вдруг заметила свою палочку. Она слегка наклонилась вперед, приглядываясь. Может, ей это только кажется… Но по очертаниям это действительно могла быть она.

Палочка была недалеко. Гермиона начала ползти, как вдруг заметила боковым зрением резкое движение Каркарова. Она повернула голову в его сторону, и тут же застыла. Время для нее словно бы остановилось. Потому что она поняла, что за заклятие шепчут его губы.

— Авада Кедавра.

Она слабо выдохнула, и вдруг поняла, что больше не может дышать — как будто бы невидимые тиски сдавили горло и грудь.

Чувствуя прилив лихорадочного возбуждения, Гермиона протянула руку вперед, чтобы дотянуться до своей палочки.

Но зеленый луч был быстрее. Он уже практически коснулся ее.

И тогда Гермиона зажмурилась, выставив вперед руки. Грудь сдавило от боли. Она уже ни на что не надеялась, просто чувствовала, что не хочет умирать. Что хочет жить — безумно сильно…

И вдруг она ощутила легкую, покалывающую вибрацию в пальцах. Как будто бы в ладонях сосредоточился энергетический поток. Ее окутало теплой, приятной волной, которая вдруг рванула вперед.

А потом все прекратилось. Гермиона открыла глаза, медленно отходя от шока. Все ее тело мелко подрагивало. Но она была жива…

Гермиона опустила голову и оперлась руками о мокрую землю. Из ее груди вырвался нервный всхлип. Только что у нее получилось отразить Аваду.

Каркаров лежал в стороне, не подавая признаков жизни. Гермиона подползла к нему и прикоснулась к его руке, чтобы нащупать пульс. Потом она нервно перевела дыхание.

Каркаров был мертв.

Гермиона продолжала сидеть рядом, не в силах пошевелиться. Нужно было взять палочку и послать какой-то сигнал наверх, чтобы ее могли найти и вытащить отсюда. Но она не могла.

* * *

В зале, где восседал Волан-де-Морт, было холодно и сыро. Горело всего два канделябра, стоящих по разные стороны от его кресла, поэтому остальная часть зала была практически полностью погружена в темноту. У его ног извивалась огромная змея. Он не спешил нарушать молчания, поглаживая ее неторопливыми, машинальными движениями.

Гермиона стояла перед ним, держась из последних сил. Ее знобило, и в тоже время бросало в жар, тело била дрожь, голова просто раскалывалась. Гермиона все равно не могла опираться на больную ногу.

Малфой стоял рядом, неестественно бледный, с проступившей испариной на лбу. Беллатрисы не было, поскольку она все еще не пришла в себя. Нож Каркарова оказался пропитан ядом.

— Ну и чего вы молчите? — сипло произнес Волан-де-Морт. — Вам есть, что сказать мне?

— Д-да, мой лорд, — дрожащим голосом ответил Драко. — Задание выполнено. Каркаров, — он запнулся, и, глубоко вздохнув, продолжил: — он мертв.

После небольшой паузы, Волан-де-Морт произнес:

— Что ж, хорошо. Было бы странно, если б этот никчемный трус смог от вас уйти. — Он убрал руки от змеи, позволив ей скользнуть по направлению к Малфою и Гермионе. — Это ты убил его?

Драко замялся, готовый сказать что-то в свою защиту, но потом ограничился кратким:

— Нет. Грязнокровка.

— Ты?.. — протянул Темный лорд, оборачиваясь к ней. — Очень интересно... Ты использовала раньше убивающее заклятие?

— Нет, мой лорд, — ответила Гермиона, борясь с отвращением. Она не знала, от чего ее воротит больше: от разговора об Аваде кедавре или же от необходимости обращаться к этому чудовищу «мой лорд».

— В самом деле? — недоверчиво переспросил он.

— В этом не было необходимости, — отчеканила она.

— Тогда как же тебе удалось убить его? — задумчиво поинтересовался Темный лорд.

— Каркаров напал на меня. Он использовал Аваду кедавру. И я… не знаю, это было похоже на стихийный выброс магии. Заклятие срикошетило.

Волан-де-Морт приподнял брови, но никак это не прокомментировал. Он повернулся к Малфою и выразительно посмотрел на него.

— Ну что же, в любом случае, теперь я вижу, кому действительно дорого мое расположение, а кому — нет.

Тот, в свою очередь, резко вскинул голову.

— Мой лорд, это просто стечение обстоятельств!

— Вот как? — еле слышно переспросил Темный лорд. И вдруг, совершенно неожиданно, закричал на весь зал: — Ты еще смеешь оправдываться?! Вы, Малфои, настолько же трусливы, насколько и бесполезны!

Малфой сжал губы, вне себя от злости и унижения. Гермиона, наблюдавшая за ним боковым зрением, вся похолодела.

— Что же касается тебя, — обратился он к ней, снова переходя на нормальный тон, — ты заслужила награду.

Гермиона молча подняла на него взгляд.

— Но какую, узнаешь позже. А пока можешь идти, — бросил он, кивнув в сторону выхода, и сразу же отвернулся от нее, переместив свой взгляд на Драко.

Гермиона, чувствуя невероятное облегчение, развернулась и направилась к выходу так быстро, как только могла. Уже в коридоре она услышала возглас "Круцио", и попыталась ускорить шаги. На боль в ноге она уже не обращала никакого внимания. Сейчас ей просто хотелось оказаться как можно дальше отсюда.

Через пару минут Гермиона вошла в комнату, запечатала дверь заклинанием, опустилась на колени и закрыла руками лицо. Ею всю трясло.

Когда же это кончится?

Она изо всех сил сжала руки, впиваясь ногтями в ладони. Перед глазами все еще стояло мертвое лицо Каркарова. Гермиона не могла избавиться от этого видения.

«Я убила его! — в ужасе подумала Гермиона. — Конечно… он теперь все время будет преследовать меня…»

Рыдания подступили к горлу и она, зажмурившись, зажала рот рукой. Она сейчас не выдержит, она сейчас заревет, как ребенок.

Мысли в ее голове крутились так быстро, что она даже не успевала их осознать: лес... яма... боль в ноге… Беллатриса, извивающаяся на земле… зеленый луч... мертвый Каркаров… И вдруг, словно вспышка в ее голове: Гарри.

Она оперлась руками о пол, и, опустив голову, зашептала, не понимая, что произносит:

— Гарри… я прошу тебя… помоги мне... забери меня отсюда… Я знаю, что ты слышишь меня… — шептала она, задыхаясь. — Гарри…

И вдруг, она замолчала. Перед глазами возникла другая картинка. Как будто бы она вдруг оказалась в другой реальности. Она видела лицо Гарри перед собой, как если бы он был здесь. Это было настолько реалистично, что выбило из головы все остальные мысли и образы. Видение продлилось всего несколько секунд, но ощущение реальности происходящего никуда не делось. У Гермионы даже было чувство, словно она только что отчетливо слышала его голос.

Она поднялась с пола и глубоко вздохнула, успокаиваясь. Она не могла объяснить себе причины, но паника действительно в какой-то мере отступила, вернув ей решимость.

«Все будет хорошо, — мысленно сказала она себе. — Я выберусь отсюда. Скоро Гарри узнает, что я здесь. И он придёт за мной».

Ночью Гермионе так и не удалось заснуть — жуткое лицо Каркарова все время стояло перед глазами. Только под утро она забылась на пару часов, и все равно ее мучали кошмары.

До этого момента Гермиона не представляла, каково это. Кошмары буквально вырывали ее из сна, заставляя подскакивать на кровати, и потом сидеть пару секунд в прострации, сознавая, что это был лишь сон.

Наутро ее веки опухли, глаза жгло, а в горле появился спазм, не дающий нормально вздохнуть. Весь день она провела в постели. Ее бросало то в жар, то в холод. Сил не было решительно ни на что, даже на то, чтобы встать с кровати. Стоило хоть немного приподняться, и начинала кружиться голова.

Ее охватила апатия. Гермиона лежала, глядя в одну точку, и не могла заставить себя даже поесть. Все происходящее вдруг утратило для нее всякий смысл. Да, она выполнила задание, но ведь это не означало настоящего освобождения. Волан-де-Морт уже наверняка готовит для нее что-то новое.

Мысли о том, что произошло в лесу, снова и снова прокручивались в голове, и, что самое ужасное, от них невозможно было избавиться. Так же, как и невозможно убежать от самого себя. Это сводило с ума.

Раньше Гермиона не допускала мыслей о собственной смерти. Но теперь… Ей не нравилось это, но теперь эти мысли стали казаться абсолютно нормальными. Более того, смерть стала восприниматься, как избавление. От всех страданий и боли.

И когда вечером к ней зашел Снейп, Гермиона даже не предприняла попыток подняться или хоть как-то на это отреагировать. Просто смотрела, как он сначала замер у двери, а потом приблизился к ее кровати. Он что-то спрашивал о ее состоянии — она отвечала абсолютно отстраненно, особо не вникая в смысл того, что он ей говорил. Потом Снейп вышел из комнаты и через какое-то время вернулся с зельем.

Прошло еще несколько дней, но легче не стало. Зелья Снейпа приносили лишь временное облегчение, но они не могли устранить проблему. Гермиона потеряла счет времени. Никогда еще она не чувствовала себя такой разбитой, как теперь.

Снейп посетил ее второй раз, и Гермиона, находясь под воздействием зелья, чувствовала себя немного бодрее, чем в прошлый раз. Все тело по-прежнему горело и знобило одновременно, губы потрескались от температуры, но, несмотря на все это, Гермиона чувствовала оживление, и голова была более ясной.

Снейп вошел в комнату. Его взгляд остановился на тарелке с едой, к которой она так и не притронулась. Он никак это не прокомментировал, хотя Гермиона заметила, как сжались его губы.

Он приблизился к ней и быстро коснулся ее лба тыльной стороной ладони. При этом его взгляд был устремлен в сторону, словно это помогало ему сосредоточиться. Гермиона затаила дыхание — она не знала, должна ли что-то сказать или хоть как-то отреагировать.

Но Снейпа, похоже, ее реакция заботила в последнюю очередь. Он коснулся рукой ее пальцев, и взгляд его еще больше помрачнел. Гермиона и сама знала, что ее дела плохи — лоб горел, тогда как руки оставались ледяными.

Снейп медленно убрал руку. Гермиона же продолжала смотреть на него без всякого выражения. Происходящее казалось ей чем-то нереальным. Они с Гарри и Роном всегда ненавидели Снейпа, да и он тоже не питал к ним особой любви. Гермиона прекрасно помнила, как он все время занижал ей баллы, и как раздражался ее чрезмерной активностью на уроке, хотя другой учитель был бы просто счастлив. Помнила, как он все время хвалил Драко, а не ее. А теперь…

— Выпейте это, — коротко сказал Снейп, протягивая ей флакон. — Вам станет легче.

Гермиона торопливо приподнялась, пытаясь не показать, каких усилий это стоит для нее, и взяла флакон из его прохладных пальцев. Последняя фраза Снейпа прозвучала так весомо, что на какое-то мгновение действительно убедила ее.

— Спасибо.

Снейп отстраненно кивнул.

— Темный лорд сказал, что скоро я получу награду, — нарушила тишину Гермиона. — Вам что-нибудь об этом известно?

— Да, — тяжело произнес Снейп и слегка развернулся к ней. — Скоро вы вернетесь домой.

Что?..

Гермиона, уже успевшая лечь обратно, приподнялась на локтях от неожиданности. Дыхание сбилось. Внутри поднималась какая-то огромная теплая волна, рискующая накрыть ее с головой, совершенно поглотить. Ничего больше не имело значения, кроме одного простого и нерушимого факта: она покинет это место. Наконец-то!

Но вдруг в голову пришла еще одна мысль, и улыбка сползла с ее лица.

— Но… я опять должна что-то сделать? — напряженно спросила она.

— Нет, — Снейп пожал плечами. — Во всяком случае, пока.

Гермиона опустила взгляд вниз, ощущая легкую тревогу. Нет ничего хуже неизвестности. Она предпочитала сразу знать, с чем имеет дело.

— В общем, как вы понимаете, Темный лорд намерен отпустить вас. Но было бы странно отпустить вас просто так. У всех определенно возник бы вопрос, как же это вам удалось самостоятельно выбраться из плена. Поэтому, чтобы не вызывать подозрений, Темный лорд решил позволить Ордену вас "спасти".

Гермиона смотрела на него напряженно и молча. Снейп продолжил:

— Я скажу им, что мне наконец удалось узнать, где Беллатриса вас прячет. Скажу, что вы живы, хоть и измучены. Через пару дней мы с вами трансгрессируем в дом недалеко отсюда, там и будете дожидаться Орден, — он усмехнулся уголком рта.

— А Темный лорд там будет? Он наверняка захочет подстеречь Гарри!

Снейп покачал головой.

— У него возникли проблемы, и он трансгрессировал вчера в неизвестном направлении. Естественно, не отчитываясь, куда именно. Но он просто рвал и метал…

— Я слышала, — мрачно заметила Гермиона.

— Да… К тому же, он уверен, что Дамблдор приложит все усилия, чтобы только не допустить Гарри к участию в этой операции. А если удержать все же не получится, то отправится вместе с ним. К встрече же с ними обоими Темный лорд пока не готов.

Гермиона кивнула и тяжело перевела дыхание.

— Но… кто-то же будет там меня охранять?

— Естественно, будет, — ответил Снейп. — Но только егеря, и никто из Пожирателей. Это ведь все подстроено…

Значит, от нее требуется лишь трансгрессировать в нужное время в нужное место, и ждать.

Гермиона обвела взглядом комнату, кусая покрасневшие губы. Ей не верилось, что уже скоро она выберется отсюда. Скорей бы! Силы были на исходе.

Снейп между тем взглянул на часы и напомнил, что пора пить вторую часть зелья. Гермиона подчинилась. Она знала, что у нее еще есть несколько минут, пока зелье не подействует. Потом Снейп сразу же удалится — он, судя по тому, как время от времени поглядывал на часы, ни одной лишней минуты не хотел пробыть здесь. Просто исполнял приказ.

Гермиона легла на бок, почувствовав, как ее начинает клонить в сон.

— Скажите… вы ведь наверняка знаете… что со мной? — голос заплетался от слабости.

Снейп задумчиво покачал головой.

— Я могу лишь предполагать. Но у вас… необычная простуда.

— Необычная? — переспросила Гермиона. Она уже не пыталась перехватить взгляд Снейпа, просто лежала, уткнувшись щекой в подушку и прерывисто дыша.

— Да, — тихо проговорил Снейп. — Если бы простуда была обычной, мои зелья возымели бы больший успех. А так… Я думаю, все дело в том, что произошло в лесу.

Гермиона напряглась при этих словах; внутри нее все болезненно сжалось. Но Снейп продолжил как ни в чем не бывало:

— То, что вы сделали, хоть и в целях самозащиты, не совпадает с вашим мироощущением. И теперь внутри вас началась борьба. Как вы могли заметить, это очень болезненно …

Гермиона промолчала. Она вдруг подумала о том, убивал ли Снейп когда-нибудь? Наверняка, да, иначе он не говорил бы об этом так спокойно.

— Но что мне делать? Я понимаю, что это произошло случайно, но это не помогает, и я все равно чувствую вину, — прошептала Гермиона.

Однако Снейпу, по-видимому, уже надоели все эти разговоры. Он снова бросил взгляд на часы и поднялся.

— Даже не знаю, что вам посоветовать. Прочитайте молитву перед сном — может быть, будете прощены, — он ухмыльнулся, не скрывая издевки.

Гермиона смерила его испепеляющим взглядом. Решительно, Снейп был совсем не тем человеком, с кем стоит вести подобные беседы.

* * *

Снейп не часто бывал в доме, расположенном в маггловском районе под названием «Паучий тупик». Весь учебный год он проводил в Хогвартсе, а сюда переезжал лишь на время каникул. Иногда ему казалось, что от дома этого уже давно пора избавиться — раз и навсегда. Но потом что-то все же удерживало его от этого.

Именно здесь он вырос. Этот дом принадлежал еще его родителям, но дело было не в ветхости — уже тогда чувствовалось, что обитатели его ведут болезненную, жалкую жизнь. Уже тогда здесь поселилась зеленая плесень, расползающаяся по выцветшим обоям — с ней можно было бороться сколько угодно, но в итоге она появлялась снова. Уже тогда стены впитали в себя бесконечную ругань отца, и задушенный плач матери в темноте, когда она думала, что никто не слышит ее. Но стены помнили все.

Снейп мог бы переехать отсюда, если бы захотел. Какое-то время эта идея даже казалась ему привлекательной, но потом он понял, что в этом нет смысла. Работа двойным агентом делала его положение слишком шатким. Он понимал, что пока ему удается обманывать Волан-де-Морта, он будет жить, но один неверный шаг будет означать смерть. Так какой смысл строить что-то новое, если рано или поздно оно все равно рухнет?

Впрочем, сейчас это не имело значения. Солнечный свет уже пробивался сквозь зашторенные окна, напоминая о начале дня. На сегодня было запланировано собрание Ордена, и, к тому же, без Дамблдора. Он отлучился по какому-то чрезвычайно важному делу. Какому именно, Снейп не знал, но был уверен, что это напрямую связано с недавней вспышкой гнева Волан-де-Морта, и его исчезновением.

Если все сложится, как надо, уже сегодня Грейнджер вернется домой. Конечно, это не означало, что теперь она будет свободна — просто небольшая передышка. Снейп удивился, заметив, что теперь к чувству неприязни, которое она ему всегда внушала, примешивается еще и жалость. Да, ему было жаль Гермиону, потому что… она была просто для этого не предназначена. Никогда в своей жизни не сталкивалась с жестокостью и смертью — из-за этого и мучилась сейчас. Ей следовало еще многому научиться.

И самое главное, что нужно сделать — это вовремя выключать голову. Превращаться в автомат, выполняющий приказы того, кто имеет над тобой власть. Потому что по-другому ты не выживешь в таких условиях — чувство вины уничтожит тебя.

Раздумывая об этом, Снейп вышел на улицу, и дверь за ним захлопнулась с тихим стуком. Несмотря на раннее время, солнце палило уже вовсю. Этим летом так было почти каждый день — сначала изнуряющая жара, потом ливень.

«Площадь Гриммо 12» — мысленно произнес Снейп. Он сразу же вообразил себе это унылое здание, служившее Ордену штаб-квартирой, и буквально через секунду оказался в коридоре. В нос ударил запах пыли, а портрет Вальпурги Блэк взорвался криками. Так происходило каждый раз, когда кто-то приходил в дом.

— Мерзавцы, отребье! Порождение грязи! Полукровки, уроды! Вон отсю…

Снейп выпрямился, и, не глядя, махнул палочкой в ее сторону.

— Силенцио.

В ту же секунду крики стихли.

Снейп прошел в комнату, где обычно собирался Орден. Там все уже были в сборе. Тихо переговаривались между собой, но, стоило ему войти, замолчали. Снейп знал, что все они, несмотря на внешние приличия, никогда не станут считать его своим. Они до сих пор видят в нем лишь Пожирателя смерти, каким-то образом втершегося в доверие к Дамблдору. Раньше, признаться, его задевало это, но в какой-то момент ему стало все равно.

После сдержанного приветствия Снейп расположился на своем месте, и оглядел беглым взглядом всех присутствующих. Стоило признать, он тоже не был в восторге от этой компании. На собраниях ему почти всегда становилось скучно, и он старался как можно скорее выполнить свою миссию, чтобы уйти.

— Северус, ты сказал, у тебя есть важная информация, — негромко произнес Люпин, и подался вперед, скрестив руки на столе. — Что-то случилось? — на его лбу пролегла складка.

Снейп еще раз обвел взглядом лица, обращенные к нему с напряженнейшим вниманием, и наконец произнес с расстановкой:

— Я получил информацию, касающуюся мисс Грейнджер.

От Снейпа не укрылось, как все тут же напряглись при упоминании этого имени. Он знал, почему. Все члены Ордена: и Уизли, и Тонкс с Люпином, и даже Грозный Глаз — все они безоговорочно подчинялись Дамблдору. Именно он собрал их всех вокруг себя, именно он каждому из них оказывал помощь и поддержку. Поэтому им было неловко в принципе обсуждать что-то серьезное и важное в его отсутствие.

Им нравилось подчиняться Дамблдору. Не беспокоиться самим о разрешении какой-либо проблемы, а просто переложить эту ответственность на него. Потому что в то время, как все чувствовали тревогу и неопределенность, Дамблдор, похоже, испытывал прямо противоположные чувства. Он всегда был спокоен и сдержан. Он производил вид человека, который знает, что делает, и оттого все делает правильно. Поэтому все с удовольствием предоставили ему решать эту проблему. А заодно и отвечать за исход этого решения.

— Северус, ты узнал, где она? — беспокойно спросила Молли Уизли. — Бедная девочка… она хотя бы…

— … жива, — подтвердил Снейп, выпрямляясь. Молли и Тонкс тут же переглянулись, облегченно выдохнув, да и все остальные сразу же почувствовали себя лучше. До этого все сидели, застыв от напряжения, готовясь к самому худшему.

— Беллатриса прячет ее в одном доме недалеко от поместья Малфоев, — продолжил Снейп. — И сегодня нам представится отличная возможность туда пробраться. Дело в том, что в эту пятницу никого из Пожирателей там не будет. Так что… — Снейп достал карту и разложил ее на столе, — самое время действовать.

Все тут же повставали со своих мест и обступили карту.

— Здесь отмечен маршрут, по которому мы будем двигаться, — сказал Снейп, указывая направление палочкой. — Также обозначены все ходы, через которые можно сбежать и отмечены места, где может находиться мисс Грейнджер, ну и места, где будет охрана. — Он слегка подвинул карту вперед, давая возможность остальным изучить ее, и откинулся на спинку кресла.

Все начали сосредоточенно ее рассматривать и давать краткие комментарии, но вдруг их отвлек звук, раздавшийся из коридора. Снова кричала Вальпурга Блэк.

— Что там еще случилось? — процедил Снейп. Он резко поднялся, подошел к двери и распахнул ее.

Его наихудшие опасения подтвердились: перед ним стояли Поттер и Уизли.

— Вы! — Снейп в гневе перевел взгляд с одного на другого. — Что вы здесь делаете?!

Он почувствовал невероятную досаду оттого, что все происходит не так, как он запланировал. Рон, все же ощутив некоторую долю вины, потупил взгляд, но Поттер не смутился ни капли, и продолжил смотреть на Снейпа с таким вызовом, словно это не он только что подслушивал под дверью.

— Мы узнали о собрании Ордена и решили, что тоже должны участвовать, — ответил он, задирая подбородок.

Снейп почувствовал, как от одного вида этого самодовольного лица его захлестывает неконтролируемое раздражение.

— Ах вот так, — произнес он негромко. — Ну в таком случае вынужден вас огорчить: не вы это решаете. Для того, чтобы участвовать в собраниях Ордена, надо в нем состоять, а вы не состоите.

— Гарри! Рон! — мистер Уизли тоже подошел к двери, заставив Снейпа посторониться. — Я вынужден согласиться с профессором Снейпом, вы не можете...

— Ну папа! — возмущенно воскликнул Рон. — Хватит обращаться с нами, как с беспомощными детьми какими-то...

— Вот именно! — заметил Гарри, повысив голос. — Вам еще не надоело скрывать от нас всю информацию? Мы тоже можем...

— Но вы ведь еще несовершеннолетние! — раздался из кухни крик миссис Уизли.

— Значит так, Поттер, — проговорил Снейп, раздраженно выдыхая, — профессор Дамблдор вам, по моему, доходчиво объяснил, как обстоят дела, и что в вашем случае рисковать недопустимо. Вам следует быть осторожным. А вы стоите тут, смотрите на меня своими наглыми глазами, и заявляете, что хотите участвовать в операции! Так вот, мой ответ: убирайтесь вон.

Гарри сжал губы, но, как видно, речь Снейпа не произвела на него должного эффекта.

— Я никуда не уйду. Я… мы узнали, где Гермиона! — выпалил он.

— Ну конечно, — процедил Снейп. — В вашей способности подслушивать разговоры я никогда не сомневался...

— Но я узнал это раньше, и не от вас, — продолжил Гарри с вызовом. — Я попросил Добби найти ее, и сегодня он сообщил нам, где она!

Снейп молча прожигал его взглядом. Он злился, потому что понимал: нет никакой необходимости в том, чтобы Поттер участвовал в операции. Орден прекрасно справится и без него. Но нет. Поттер не может так просто отступить. Ему необходимо получить свою долю славы. Вынести принцессу из горящего замка. Когда речь заходит о чем-то подобном, он не в состоянии остаться в стороне.

Снейп скрестил руки на груди. Он очень надеялся, что удастся организовать операцию без участия этих двоих, но теперь, когда они все равно все знают, это не представлялось возможным. Если им запретить, они наверняка рванут туда сами, ведь речь идет об их подруге…

— Что ж, мистер Поттер, — протянул он. — Если вы считаете, что отряд лучших мракоборцев не справится без вас, тогда вперед, — он посторонился и взмахнул рукой, показывая тем самым, что они могут войти.

* * *

В этот же день Гермиона трансгрессировала в дом вместе с Беллатрисой. Территория там была неухоженной, заброшенной. Крыльцо заросло травой, деревья окружали дом со всех сторон, словно ограда, а плющ вился по стенам, доставая до крыши.

Этот дом был из белого и красного кирпича, но из-за времени белый цвет давно уже превратился в серый, а кое-где виднелись пятна из плесени. Крыша заострялась кверху, и в некоторых местах на ней отсутствовали черепицы. Окна в доме были выбиты.

Гермиона невольно поежилась, наблюдая всю эту картину. День сегодня к тому же был пасмурный и холодный. Начиналась гроза.

Беллатриса тем временем кивком головы указала ей на дверь. Гермиона поднялась по ступенькам и вошла внутрь. Ей тут же ударил в нос запах пыли и затхлости. Они направились прямо по коридору. Куда именно, Гермиона не знала, просто следовала за Беллатрисой.

И чем дальше они шли, тем больше Гермионе становилось не по себе. Вокруг царила такая обстановка, как будто здесь уже произошло сражение. Прямо на ковре валялись осколки, различные предметы, вещи, просто какой-то мусор...

Гермиона осторожно переступала через все это, пытаясь игнорировать нарастающую внутри тревогу. А все ли произойдет так, как они планировали? А не придется ли ей остаться здесь надолго?

Наконец они с Беллатрисой подошли к лестнице. Ступеньки были деревянными и довольно ветхими на вид, а что было внизу Гермиона и вовсе не видела из-за кромешной тьмы.

— Спускайся! — скомандовала Беллатриса.

— Нет, — прошептала Гермиона, пятясь назад. Она вспомнила свое пребывание в подземелье поместья и поняла, что и шагу туда не ступит. Этот страх был сильнее нее.

— Быстро! — с раздражением выплюнула Беллатриса. — Или я давно не применяла к тебе Круциатус?!

Гермиона тяжело перевела дыхание и, смерив пожирательницу убийственным взглядом, начала спускаться вниз. Там царила полная тьма, и только благодаря Люмосу они нащупали какую-то дверь. Беллатриса без лишних слов втолкнула туда Гермиону, и сама застыла в дверях.

— Что еще? — недовольно проговорила Гермиона, потирая плечо.

Беллатриса удивленно на нее взглянула.

— А ты, я смотрю, набралась смелости? Ничего, я быстро это исправлю!

И прежде, чем Гермиона успела опомниться, она вскрикнула:

— Круцио!

Гермиона упала на колени. Она зажмурилась, прилагая все усилия, чтобы только не взвыть от зверской, раздирающей тело боли. Боль не только не прекращалась, она нарастала с каждой секундой.

Глубоко внутри Гермиона знала, что это случится. Беллатриса явно была не в восторге от решения Темного лорда отпустить ее, но, поскольку с ее мнением не посчитались, хотела теперь отыграться напоследок.

Когда все закончилось, Гермиона словно сквозь сон обнаружила себя лежащей на полу, с тяжело вздымающейся грудью. Каждый вдох отдавался резкой болью. Губы были в крови. Наконец, издав слабый стон, она перевалилась на живот и приподнялась на локтях.

— Теперь прощай, грязнокровка, — раздался голос Беллы над головой. — Я буду скучать, а ты?

Гермиона подняла на нее затуманенный взгляд. Ее все еще колотила мелкая, противная дрожь. Она произнесла с расстановкой:

— Горите в аду.

Она ожидала, что это высказывание может стоить ей нового сеанса пыток, но вместо этого увидела едва заметную улыбку на лице Беллатрисы.

— Не переживай, — произнесла она вкрадчиво. — Когда все закончится, мы окажемся там вместе.

И оттого, как она произнесла это, Гермионе стало еще более жутко. Беллатриса тем временем вышла и запечатала дверь заклинанием.

— Дожидайся своих спасителей! — ехидно пропела она и, судя по звукам, начала подниматься по лестнице.

Гермиона, кое-как поднявшись, с трудом доковыляла до стены и осторожно опустилась на пол. В камере, благо, было не совсем темно за счет маленького окошка, находившегося вверху. Это успокаивало хоть немного, потому что в полной темноте она бы точно свихнулась.

И вдруг Гермиона почувствовала, как что-то ударило в голову, вызывая головокружение. Несмотря на зелье Снейпа, болезнь все еще не прошла. А после Круциатуса она и вовсе чувствовала себя едва живой. Это состояние усиливалось еще и оттого, что последние два дня она почти ничего не ела.

Какое-то время она сидела, прислонившись спиной к стене, но потом безвольно сползла вниз и просто легла на бок. Она тут же поморщилась, потому что это движение вызвало резкую, тошнотворную боль — ее тело медленно отходило от воздействия Круциатуса.

Гермиона вспомнила о том, как Волан-де-Морт вызвал ее к себе сегодня. Он очень спешил, и оттого не счел нужным тратить время на объяснения — просто грубо вывернул ее руку и начал произносить заклинание. Почти тут же ее пронзило болью — Гермиона чуть не прокусила себе губу, борясь с криком, готовым вырваться изнутри. Но пытка закончилась также внезапно, как и началась.

Гермиона вернулась к себе в комнату, все еще чувствуя отголоски боли в руке. Она понятия не имела, что все это значило. Метка на предплечье совершенно не изменилась.

А потом она подошла к зеркалу и застыла — ее левое предплечье было чистым.

Она все еще могла видеть метку, но Волан-де-Морт скрыл ее от чужих глаз. Теперь она уже никак не сможет предупредить Гарри.

Это воспоминание хлестнуло по напряженным нервам, и Гермиона зажмурилась. На смену ознобу пришел жар. Она лежала, подтянув колени к животу, практически не двигаясь, в каком-то полубессознательном состоянии.

Прошло где-то около двух часов, прежде чем до нее начал доноситься какой-то шум. Гермиона с трудом приподнялась на локтях. Она, конечно, уже не понимала, то ли ей это слышится, то ли действительно происходит, но попыталась встать.

Да, она определенно слышала топот, звук от вспышки заклятий… Гермиона постаралась сконцентрировать свое внимание на этих звуках, чтобы только не потерять сознание. Но слабость все сильнее овладевала ею.

И вдруг, дверь резко отлетела в сторону. В камеру вбежало сразу несколько человек, но взгляд Гермионы, затуманенный болью, остановился только на одном из них.

— Гарри, — прошептала она одними губами.

Она с трудом сфокусировала на нем свой взгляд, ощущая такой мощный прилив радости, какой она не испытывала никогда в жизни. Губы невольно растянулись в улыбке. Да, она сразу же узнала его. Жесткие темные волосы, большие, яркие зеленые глаза на бледном лице. Во всем его облике было что-то такое щемяще близкое для нее.

Гарри сразу же обернулся на ее голос. На какой-то миг в его глазах тоже вспыхнула радость, но всего лишь на секунду. Уже в следующую она сменилась тревожным выражением. Гарри подбежал к ней и рухнул на колени.

— Гермиона, — лихорадочно прошептал он, быстро ее осматривая. — Ты сможешь подняться?..

Не дожидаясь ответа, он подался вперед и помог ей. Гермиона оперлась о его руку, и кое-как поднялась, но тут же пошатнулась. Перед глазами вдруг все поплыло; остались лишь пляшущие черные блики. На лбу выступил холодный пот, и ее ноги подкосились.

Краем угасавшего сознания Гермиона почувствовала, как Гарри подхватывает ее и берет на руки. Ее голова запрокинулась.

* * *

На улице раздавались оглушительные раскаты грома. Гарри трансгрессировал первым, и теперь стоял перед входом в Нору, держа Гермиону на руках. Он уже насквозь промок, впрочем, как и она, но практически не осознавал этого. Гермиона была в полном беспамятстве; ее голова безвольно болталась от каждого его движения.

Она казалась настолько невесомой, что Гарри это даже пугало. Он чувствовал ее выпирающие ребра под пальцами.

Мысль, что это произошло с ней по его вине, просто разъедала изнутри. Он не мог выносить эту мысль, но чем сильнее хотел от нее избавиться, тем чаще и громче внутренний голос ему ее повторял.

Из-за тебя. Из-за тебя. Из-за тебя.

Гарри с трудом подавил стон бессильной ярости, ненавидя все на свете, но больше всех — себя. Он открыл дверь в Нору и вошел. Миссис Уизли, до этого напряженно ожидавшая на диване, тут же вскочила и подбежала к нему. Кинула беглый взгляд на Гермиону, и потом перевела его на Гарри.

— Что с ней?..

— Не знаю, — ответил Гарри с отчаянием и раздражением. — Мне кажется, у нее лихорадка... Давайте… — он бессильно огляделся по сторонам, — у вас есть подходящее зелье? Она…

— Так! Сейчас… — миссис Уизли задумалась на секунду, словно что-то припоминая, а потом кинулась к кухонному шкафчику. Одно резкое движение палочкой, и ей в руку опустились два темных пузырька, а еще потертый справочник с загнутыми страницами. Она перевела выразительный взгляд на Гарри: — А теперь пойдем!

Они начали подниматься по лестнице на второй этаж. Миссис Уизли семенила впереди, ведя его в самую отдаленную комнату. Когда они пришли, она открыла перед ним дверь, впуская внутрь. Там было практически полностью темно, свет исходил лишь от светильника рядом с кроватью. За неплотно закрытым окном слышались звуки дождя и завывания ветра. В комнате было довольно свежо.

Гарри осторожно положил Гермиону на кровать и применил высушивающее заклинание. Потом обернулся на миссис Уизли — она сосредоточенно листала с помощью волшебной палочки страницы того самого справочника. Гарри почувствовал некоторое облегчение, наблюдая за миссис Уизли. Сейчас она производила вид человека, который точно знает, что делает.

Вдруг снизу донесся шум и голоса. Это прибыли все остальные. Миссис Уизли на секунду отвлеклась от книги и строго взглянула на Гарри.

— Спустись к ним, скажи, что с Гермионой все будет в порядке, — сказала она, снова возвращаясь к справочнику. — Да, у нее лихорадка… и протекает она довольно тяжело на фоне общего физического истощения. Но у меня есть подходящие зелья. Должны помочь, — отчеканила она.

Гарри кивнул, внезапно ощутив прилив облегчения. Он сделал пару шагов назад, потом развернулся и выбежал из комнаты.

Внизу он сразу же увидел Рона, близнецов, и мистера Уизли. Все остальные трансгрессировали сразу к себе домой. Была договоренность сообщить обо всем с помощью патронуса.

Все были мокрые, с отпечатком шока на лице, но целые. Никто серьезно не пострадал. Стоило Гарри только появиться на лестнице, как все тут же подбежали к нему, забрасывая вопросами. Он передал им слова миссис Уизли совершенно машинально. Мыслями он был не здесь, а в той маленькой комнате на втором этаже. С одной стороны, ему отчаянно хотелось снова увидеть Гермиону, но с другой — что-то удерживало от этого.

Время словно бы остановилось. Было уже два часа ночи, но никто и не думал расходиться. Фред с Джорджем, тихо переговариваясь, сидели за столом, мистер Уизли мерил шагами кухню, рассматривая движущиеся фотографии и различные кухонные принадлежности, висевшие на стене. Наверное, впервые они вызвали у него такой интерес.

Гарри сидел на диване рядом с Роном. Через какое-то время к ним присоединилась Джинни. Она что-то начала говорить, но Гарри почти не слушал. Он только почувствовал, как она положила голову ему на плечо, приобнимая за спину. Он думал о том, что такого миссис Уизли делает в комнате Гермионы уже час.

Мистер Уизли, тем временем, все чаще стал недовольно поглядывать в их сторону. Гарри знал, что еще немного — и он начнет требовать, чтобы все они разошлись по своим комнатам. Он уже ни на что и не надеялся, но вдруг со второго этажа раздался звук шагов, а потом на лестнице появилась фигура миссис Уизли.

Все замерли в предвкушении, тут же прервав всякие разговоры. Молли спускалась вниз в практически полной тишине, все взгляды были устремлены на нее. Наконец она остановилась и оперлась спиной о лестничные перила. Лицо ее было уставшим, но спокойным.

— С ней все будет хорошо, — сказала она. — Волноваться не о чем, — и вдруг ее взгляд резко стал строгим: — А теперь спать! Артур, ты вообще видел время? — она перевела на мужа укоризненный взгляд. — Всем спать! Остальное обсудим завтра!

— Мама! — возмущенно выпалил Рон. — Можно хоть увидеть ее?!

— Да, и мне тоже! — подхватила Джинни.

Миссис Уизли тяжело вздохнула.

— Что именно в слове «завтра» вам непонятно? Живо наверх!

Джинни мимолетно закатила глаза, Рон же выглядел возмущенным до глубины души. Тем не менее, они нехотя поднялись с дивана и направились к лестнице. Гарри тоже поднялся, но миссис Уизли мягко коснулась его груди, останавливая.

— Когда Гермиона пришла в себя, она находилась в очень странном состоянии, — тихо проговорила она. — Что-то между сном и реальностью... Но она… очень настойчиво просила меня позвать тебя.

Гарри замер. Сердце в этот момент начало биться чаще, он так отчетливо это почувствовал…

Позвать меня?.. После всего этого… меня?

Миссис Уизли смотрела на него выжидающе. Он почувствовал себя глупо оттого, что молчит, и пробормотал:

— Да… конечно. Спасибо вам.

Миссис Уизли слегка улыбнулась и посторонилась, освобождая ему дорогу. Гарри поднялся наверх, дошел до нужной комнаты и остановился, неосознанно медля. Потом все-таки потянул на себя ручку двери и вошел.

В комнате было довольно прохладно и пахло какими-то травами. Чувствуя странную скованность, Гарри приблизился к кровати и опустился на стоящий рядом стул. Гермиона спала. Ее дыхание было спокойным и тихим.

Он остановил взгляд на ее лице, впервые внимательно рассматривая. Густые каштановые волосы разметались по подушке, особенно выделяясь на контрасте с бледным лицом. Губы были ярко-красными из-за недавней температуры. На переносице — легкая россыпь веснушек. Сейчас Гермиона казалась почти умиротворенной в своем забытьи.

Ее рука безвольно повисла за кроватью. Гарри заметил большие синяки в районе запястья. Кожа была слишком бледная, почти прозрачная.

И вдруг в голове пронеслась мысль: «Я мог бы никогда ее больше не увидеть». Все время он гнал от себя эту мысль, стараясь сконцентрироваться на том, чтобы найти выход из ситуации, но сейчас всерьез задумался о ней. Что было бы тогда? Что было бы тогда с ним?

Ответ был готов. Он с такой ясностью вспыхнул в его сознании, словно он знал его всегда, но просто не признавался в этом: я не смог бы жить.

Он осторожно взял ее руку и поднес к губам, целуя. Сейчас Гермиона казалась ему такой хрупкой и уязвимой. Это совершенно не вязалось с ее прежним образом. Потому что раньше, глядя на Гермиону, ни у кого не возникало мысли, что она может нуждаться в помощи или защите. Она всегда была такой сильной, самостоятельной, всегда у нее все получалось лучше, чем у других, и даже лучше, чем у него. Гарри вспомнил, как не раз просил у нее совета, и она помогала ему. А теперь она сама нуждалась в помощи.

Гермиона вдруг дернулась, задышала быстрее и, прищурившись, открыла глаза. Когда взгляд ее сфокусировался на Гарри, она слегка улыбнулась.

Гарри почувствовал волнение и придвинулся к ней ближе.

— Гермиона, все хорошо, — сказал он так мягко, как только мог. — Мы сейчас в Норе. Ты… — он тяжело сглотнул, — ты как себя чувствуешь?

— Уже лучше, — прошептала Гермиона. — Мы давно здесь?

— Пару часов.

Она кивнула и присела на кровати, прислонившись спиной к стенке. Слегка поморщилась от этого движения и спросила:

— Как вы нашли меня?

— Снейп сообщил Ордену, — быстро ответил Гарри. — А мне сказал Добби. Я просил его тебя найти. Узнав это, мы с Роном тут же трансгрессировали на Гриммо 12.

Гермиона не выказала никакого удивления или заинтересованности, просто удобнее устроилась на кровати. Когда она сделала это движение, пижама слегка сползла, и Гарри увидел глубокий порез в районе ключицы.

Он поменялся в лице и отвел взгляд.

Господи… наверняка это не единственные порезы и синяки. Ведь она находилась в плену у Беллатрисы Лестрейндж. Сумасшедшой фанатички, которая без раздумий убила собственного двоюродного брата. И лишь за то, что он отказался поддерживать идею чистокровности. Что же тогда она могла делать с магглорожденной…

— Гермиона, — он с болью посмотрел на нее. Голос плохо его слушался. — Прости меня! Это моя вина. Мне не следовало идти тогда в Министерство магии, нужно было послушать тебя! Прости!

Гарри осекся, потому что Гермиона вдруг взглянула на него. Если раньше ее взгляд был какой-то отстраненный, то теперь в нем появилась осознанность. Гарри ожидал чего угодно: упреков, слез, возражений. Он был совершенно точно уверен, что она винит его в произошедшем. Был уверен, что никогда теперь уже не сможет общаться с ней, как раньше. После того, что произошло, между ними словно образовалась пропасть. Этого уже не исправить. Как бы ему ни было жаль, это так.

Все эти мысли быстро прокручивались у него в голове, пока Гермиона не заговорила.

— Это не так, Гарри, — он хотел возразить, но она не дала ему этого сделать. — Да, сейчас мы уже поняли, что бежать в министерство было глупо. Но тогда в этом был смысл! Мы были уверены, что там Сириус! Мы хотели его спасти... И я прекрасно помню, что ты не хотел нас брать, ты хотел пойти один, мы сами сделали свой выбор. Поверь, я в состоянии нести ответственность за свои решения. Все это… последствия осознанного риска, на который я пошла. И мне не станет легче, если я найду, кого в этом обвинить, — она взяла его руку в свою, игнорируя его изумление, и договорила совсем тихо: — Я ни в чем не виню тебя. Это было бы… довольно глупо.

Гарри пораженно смотрел на нее. Внутри что-то оборвалось. Чувство острой нежности совершенно его затопило. Он потянулся к ней и обнял — очень осторожно, боясь причинить боль. И тут же почувствовал, как она доверительно прижалась к нему в ответ.

Гарри закрыл глаза. Несмотря на все, что произошло, она не изменилась. Гермиона всегда была на его стороне. И даже сейчас, после всего, простила его.

Была уже глубокая ночь, когда Снейпа внезапно разбудило что-то. Он резко присел на кровати, и еще несколько секунд не двигался, пытаясь справиться с мерзким чувством дезориентации, которое наступает, когда тебя буквально выдергивают из сна силой. Но что?

Он поднял голову. По комнате медленно перемещался патронус Нарциссы. Парил неспешно и грациозно, пока внезапно не растворился, оставив после себя лишь серебристую дымку.

Внутри что-то тревожно щелкнуло: вряд ли Нарцисса стала бы звать его среди ночи по пустякам. Значит, произошло что-то, не терпящее отлагательств.

Осознание этого тут же прогнало остатки сна. Снейп резко поднялся с кровати, оделся и достал из шкафа чемодан с различными зельями на всякий случай. Выйдя на улицу, он трансгрессировал.

Сад поместья Лестрейнджей стоял безмолвный и спокойный. Нигде не было ни единого шевеления, только звуки сверчков прорезали плотную, ночную тишину. Воздух, до предела накалившийся за день, теперь отдавал прохладой. Вдыхая его, Снейп чувствовал, как он смывает всю усталость и сон.

Снейп прошел по дороге к железной двери поместья, на ходу вынимая палочку. Стоило ей открыться, и он тут же увидел привычное лицо в обрамлении светлых волос.

— Северус! — нервно воскликнула Нарцисса, пытаясь приглушить голос. Потом быстро оглянулась назад. — Я думала, ты не придешь…

Они остановились посреди мраморного холла. Видневшаяся из окна луна откидывала мраморно-синюю дорожку на пол.

— Может ты объяснишь, что случилось? — проговорил Снейп, пытаясь сдержать резкость в голосе.

— В общем, — Нарцисса сухо сглотнула и заговорила еще тише, — Темный лорд вернулся сегодня из очередного путешествия, и был крайне зол.

— Тебе удалось узнать, почему? — уточнил Снейп, неосознанно к ней наклоняясь. Все это действительно выглядело более, чем подозрительно.

Нарцисса поморщилась.

— Ну… пропала какая-то ценная вещь. Он узнал это, проверив тайник. Это все, что я знаю, — она неопределенно пожала плечами.

Снейп выпрямился, пытаясь не показывать разочарования. Нарцисса заговорила снова, увлекая его за собой по коридору.

— Он был не в себе! И Беллатриса подвернулась ему под руку! Ты же знаешь… если что-то идет не по плану, кто-то из нас должен ответить. И неважно, что Белла здесь вообще ни при чем! В общем… Темный лорд долго пытал ее Круциатусом. Слишком долго. Ей… нужна твоя помощь.

Снейп резко остановился. Нарцисса, ни о чем не подозревая, сделала шаг вперед, но он схватил ее за локоть, и развернул к себе, не обращая внимание на ее возмущенный вздох.

— Только не говори, что разбудила меня посреди ночи из-за своей сумасшедшей сестрицы, — процедил он.

Нарцисса в первую секунду опешила, но достаточно быстро овладела собой. Она встретила его взгляд с бесстрашием, а затем дернула руку, и Снейп разжал пальцы.

— Северус…

— Она только и делает, что пытается уличить меня в измене перед Темным лордом! И я вынужден это терпеть. Порой мне кажется, она не успокоится, пока не добьется моей смерти…

Во взгляде Нарциссы снова появилось что-то умоляющее.

— Белла ни за что бы и не попросила тебя о помощи, она слишком горда, поэтому тебя прошу я. Она — моя сестра, в конце концов, она — Пожиратель смерти, как и ты. Осмотри ее, тебе же это ничего не стоит…

Снейп в изнеможении прикрыл глаза на секунду. Этот спор не имел никакого смысла с самого начала. Он, к тому же, уже увидел дверь в конце коридора, ведущую в комнату Беллатрисы, и понял, что отступать поздно.

Как только они подошли к спальне, Нарцисса остановилась в нерешительности. Снейп тоже замер, вперив напряженный взгляд в дубовую дверь, украшенную резными узорами. Он словно пытался тем самым отсрочить встречу с ее обитательницей, хоть и понимал, что это глупо.

Наконец он открыл дверь, и тут же почувствовал, как Нарцисса зашевелилась за его плечом, намереваясь войти следом. Тогда Снейп, не оборачиваясь, преградил ей путь рукой.

— Лучше подожди здесь.

Нарцисса покорно замерла на месте, и Снейп вошел в комнату, прикрыв за собой дверь. В нос тут же ударил тяжелый, плотный запах, какой бывает в непроветриваемом помещении. Снейп сталкивался с ним не раз — так всегда пахло в комнатах больных людей. Запах страданий, смерти и мук.

Беллатриса ворочалась на кровати из стороны в сторону, сжимая в руках простынь. Казалось, она его даже не заметила. Снейп прошел вдоль комнаты и осторожно поставил чемодан с зельями на стол. Потом обернулся и подошел к Беллатрисе.

Ее лицо было мертвенно бледным, а лоб покрывали капли пота. В правом глазу лопнул сосуд, и теперь белок был окрашен в красный цвет. Но взгляд, тем не менее, оставался ясным. Убедившись в том, что его интересовало, Снейп отвернулся и взмахнул палочкой, позволив чемодану открыться.

С кровати донесся хриплый смех.

— Ты так внимательно смотрел мне в глаза, Северус, — произнесла Беллатриса изломанным голосом. Он охрип из-за долгого крика, и теперь отдавал по напряженным нервам, точно скрежет ножа по стеклу. — Хотел проверить, не сошла ли я с ума? Ну вот уж, не дождешься!

Снейп проигнорировал ее слова, отмеряя нужную дозу зелья. Беллатриса, застыв на кровати, внимательно следила за каждым его действием. Ее грудь тяжело вздымалась, и каждый новый вдох отдавал сиплым посвистыванием в образовавшейся тишине. Наконец Снейп протянул ей чашу с зельем.

— Нарцисса сказала, что действие Круциатуса длилось долго. Все могло произойти, — проговорил он.

Беллатриса жадно прильнула к чаше, опершись рукой, согнутой в локте, на кровать. Потом снова откинулась на подушку.

Снейп наблюдал за ней, чуть прищурив глаза, и наконец произнес, приподняв подбородок:

— Что-то Темный лорд не слишком о тебе беспокоится.

Беллатриса тут же перевела на него взгляд, и он почувствовал удовлетворение: он знал, что это заденет ее больше всего.

— Кто-то выкрал из тайника одну очень ценную вещь, поэтому он сорвался! — горячо воскликнула она. И вдруг взгляд ее ожесточился. — Если бы мы не сплавили Ордену эту девчонку, Темный лорд вполне мог бы отыграться на ней! Но нет же… — она колко взглянула на Северуса. — Знаю, это ты убедил его отпустить грязнокровку!

— Я ни в чем его не убеждал, — ледяным тоном заметил Снейп. — Просто озвучил очевидный факт: грязнокровка была серьезно больна, и, если бы мы не отправили ее домой, наверняка погибла бы. А у Темного лорда на нее другие планы!

Беллатриса показательно фыркнула.

— Да не умерла бы она! Что это за новый вид болезни, возникающий из-за мук совести! Подумаешь, ну убила какого-то подонка, так что теперь…

Снейп криво ухмыльнулся.

— Видишь ли, это для тебя убийства уже давно стали обычным делом, а кто-то еще способен переживать по этому поводу.

Беллатриса недовольно выдохнула и уставилась в окно, нахмурив брови.

— К тому же, — с напором произнес Снейп, — это решение Темного лорда. А кто ты такая, чтобы критиковать его решения?

Беллатриса сжала губы так, что они превратились в бескровную тонкую полоску. Ее подбородок едва заметно дрожал.

— Как будто бы я не знаю, что ты склонил его к этому решению. Не понимаю, почему он вообще тебя слушает, — буркнула она и опустила взгляд на смятое одеяло.

Снейп пожал плечами. Он понимал, что в Беллатрисе говорит обида — она бы хотела, чтобы Волан-де-Морт прислушивался к ней точно так же. Но, если честно, его благосклонность была довольно изменчива. Сегодня он дорожит тобой, а завтра убьет, не раздумывая.

Снейп со стуком поставил два флакона с зельями на стол и обернулся к Беллатрисе.

— Смешаешь в соответствии с этими пропорциями и будешь принимать два раза в день, — он взмахнул палочкой, и в руки Беллатрисы медленно опустился пергамент с нужным рецептом. — Только соблюдай все в точности. Иначе может стать хуже.

Беллатриса, до этого внимательно изучавшая содержание пергамента, теперь оторвалась от него и подняла на Снейпа возмущенный взгляд.

— Здесь хоть все правильно указано? Не хотелось бы убедиться в обратном...

Снейп развел руками.

— Ну, у тебя нет выбора.

Лицо Беллатрисы вытянулось, и Снейп поспешно вышел из комнаты, пока она не запустила проклятие ему вслед.

В коридоре его поджидала Нарцисса. Она ходила из стороны в сторону, нервно заламывая руки, и, как только хлопнула дверь, обратила на него тревожный взгляд.

— Ну как там она, Северус? — спросила она, подходя к нему.

— Поправится, — ответил он негромко.

Ложь со временем давалась легко.

На самом деле, столь длительное применение Круциатуса уже запустило необратимый процесс. Снейп знал, как это бывает. Сначала непрекращающиеся головные боли, шумы в ушах, потом… Он сухо сглотнул и дернулся, словно отгоняя от себя назойливое видение.

Но Нарцисса поверила ему. Он услышал ее облегченный вздох и отчего-то подумал, что эта ложь того стоила. Какой смысл расстраивать ее, если она все равно ничего не сможет сделать?

— Северус, ты можешь остаться у нас, — осторожно предложила Нарцисса, и Снейп поднял на нее рассеянный взгляд, вынырнув из своих размышлений.

— Что? — спросил он, чуть хмурясь.

— Оставайся, — произнесла Нарцисса уже тверже. — Отдохнешь хоть немного, сейчас все равно поздно.

Снейп мотнул головой.

— Нет. Я предпочитаю спать у себя дома.

Нарцисса больше не настаивала и устремилась вслед за ним к выходу. Они простились, и Снейп вышел на улицу.

Уже начинался рассвет. Если до этого на улице нельзя было ничего разобрать из-за темени, то теперь в огромных пятнах, раскинутых по саду, угадывались клумбы.

Снейп вышел за ворота и хотел уже трансгрессировать домой, как вдруг замер с палочкой в руках — к нему приближался патронус в виде феникса, принадлежащий Дамблдору.

Северус, я жду тебя на площади Гриммо 12.

Как только послание было озвучено, птица растворилась в воздухе. Снейп выдохнул и коротко рассмеялся, обращая взгляд к небу. Видимо, сегодня ночью поспать ему так и не удастся.

Но, к его удивлению, в доме на площади Гриммо оказалось поразительно тихо. Портрет Вальпурги Блэк молчал — кто-то уже накрыл его тканью.

Снейп прошел в гостиную и увидел Дамблдора за столом, говорящего о чем-то с Кингсли.

— Что ж, удачи, мой друг, — сердечно проговорил Дамблдор, пожимая руку Кингсли двумя руками.

Тот направился к выходу и по пути кивнул Снейпу, пробормотав приветствие. Снейп сделал то же самое.

— Что происходит? — спросил он, подходя к столу. — Где все остальные?

— Видите ли, собрание уже закончилось, мой друг. Я посылал вам патронус и раньше, но…

— Да, я… был занят.

— Ничего страшного, Северус. Я вас надолго не задержу, — Дамблдор вышел из-за стола и повернулся к окну. — Пока я отсутствовал, Орден, как оказалось, провел спасительную операцию. Мисс Грейнджер теперь в Норе. Чувствует себя не очень хорошо, но угрозы жизни нет. И я, безусловно, рад, что все так удачно сложилось, и мы смогли ее вернуть. Вот только… Вы же говорили, что поместье Лестрейнджей совершенно недоступно из-за заклятия Доверия. Как же так получилось, что Орден смог ее отыскать?

Снейп вдруг почувствовал, как все внутри него окаменело. Вот и настал этот момент. Сейчас он должен раскрыть Дамблдору правду. В конце концов, Волан-де-Морт приобрел огромное влияние над Грейнджер, и она может навредить Поттеру, а значит, и их делу, сама того не желая.

Но, в то же время, если он скажет правду сейчас, проклятие вступит в силу, и Грейнджер умрет. И Снейп, до этого момента думавший, что ему все равно, умрет она или нет, внезапно замер, так и не произнеся ни звука. Потому что… это было не так.

— Беллатриса перепрятала ее, — проговорил он наконец. — Представилась отличная возможность, и мы воспользовались ею.

Он рассказал все то же, что и накануне Ордену. Дамблдор слушал молча. Его глаза за стеклами очков смотрели устало, но внимательно.

Снейп смутно представлял себе причины, по которым он ввязался во все это безумие, но пути назад не было. Он чувствовал, как Дамблдор пытается пробраться в его мысли, но это было бесполезно — его разум был окружен стеной, и мысли за ней надежно спрятаны.

— Какая поразительная удача, — вкрадчиво проговорил Дамблдор, отводя взгляд от него и рассматривая свои руки. — Ну что ж, не буду вас больше задерживать, Северус.

* * *

Гермиона проснулась от каких-то приглушенных звуков, раздававшихся с первого этажа. Она услышала их еще сквозь сон, но до последнего не хотела признавать, что проснулась. Тем не менее, это было так. Она открыла глаза, щурясь от яркого солнечного света, озарившего комнату. Потом взглянула на часы, висевшие на стене — 9:00.

Она потерла глаза и слегка приподнялась на локтях. Потом перевела взгляд на Гарри. Он спал, положив голову на скрещенные руки, которыми опирался на кровать. Гермиона улыбнулась. Не слишком удобная поза для сна, но ей было приятно, что он остался. Она легко коснулась рукой его волос и нежно погладила по голове. Гарри спал довольно чутко, потому что почти сразу же вздрогнул от ее прикосновения и поднял голову.

— Гермиона… доброе утро, — пробормотал он.

— Доброе утро, — она снова улыбнулась.

Гарри уже собрался что-то сказать, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату вошла Джинни, а следом за ней и Рон с подносом. Джинни на секунду задержала взгляд на Гарри и недовольно поджала губы, но потом отвернулась от него и бодро обратилась к Гермионе:

— Привет, — она подошла, быстро обняла ее и плюхнулась рядом на кровать. — А мы тебе завтрак принесли!

Рон подошел к ней и поставил поднос на колени. Потом наклонился и чмокнул в щеку.

— Как ты себя чувствуешь?

— Уже хорошо. После зелья стало значительно лучше, — ответила Гермиона.

Наигранная бодрость Джинни слишком бросалась в глаза. Наверное, она хотела таким образом подбодрить и ее, но Гермиона совершенно в этом не нуждалась. На самом деле, она чувствовала себя странно. Ей действительно стало лучше после зелий миссис Уизли, но во всем теле еще ощущалась слабость. Она понимала, что ей потребуется время, чтобы полностью восстановиться.

Конечно, после всего, что произошло, ей было приятно находиться здесь, в уютной домашней атмосфере, среди друзей. Приятно было снова видеть их лица, разговаривать с ними. И ей действительно хотелось бы с такой же легкостью игнорировать действительность, как, например, Джинни. Подыгрывать ей, словно все нормально, и все проблемы позади. Но это было бы ложью.

Потому что, несмотря на то, что она здесь, на левом предплечье по-прежнему есть метка. Волан-де-Морт лично скрыл ее заклинанием от чужих глаз, но это никоим образом не повлияло на ее функцию — контролировать ее. Гермиона мимолетно взглянула на Гарри, и внутри что-то болезненно щелкнуло. Как же это трудно — хранить внутри слова, которые никогда не сможешь произнести.

В комнате образовалась тишина. Рон неловко мялся на месте, Джинни тоже, заметив состояние Гермионы, перестала улыбаться. Гарри бегло взглянул на них, потом на Гермиону, и спросил:

— Может тебе нужна какая-то помощь?.. Может, надо в больницу?

— Нет, — Гермиона покачала головой, — говорю же, все хорошо.

— Но…

— Слушайте! — она вдруг поняла, что этот вопрос нужно прояснить раз и навсегда. И лучше всего сделать это прямо сейчас. — Я понимаю, во время плена со мной происходили не самые… приятные вещи. Поэтому вы и переживаете. Но я не нуждаюсь в помощи. Мне просто нужно время, чтобы восстановить силы.

— Просто, — осторожно начала Джинни, — может тебе станет легче, если ты… расскажешь, что именно там происходило, и…

— Нет, Джинни, не станет, — горько усмехнулась Гермиона. — Я думаю, вы и сами догадываетесь, что Беллатриса пытала меня. А вдаваться в подробности я не собираюсь. Я хочу забыть это, как страшный сон, а не рассказывать об этом, тем самым переживая весь этот ужас снова!

— Конечно, не говори, — пробормотал Рон, с сочувствием взглянув на нее.

Гарри молчал, глядя в сторону.

Гермиона прямо-таки физически чувствовала, как все здесь жалеют ее. Но ей это было неприятно. Какая уже теперь разница… Это все равно произошло, и как бы ни было грустно, этого не изменить. А жалеть себя и плакать над несправедливостью — последнее, чем ей хотелось бы заняться.

Она вздохнула и решила сменить тему. Не хотелось портить настроение с утра рассказами о том, что происходило в поместье Лестрейнджей. Особенно учитывая то, что правду она все равно не смогла бы озвучить. Она откашлялась.

— Так… а что вы там обсуждали внизу? Мы с Гарри слышали…

— Так оценки пришли! — спохватился Рон, явно испытав облегчение от смены темы. — Результаты СОВ, — и он сунул по конверту Гарри и Гермионе.

Гарри принялся распечатывать свой без особого энтузиазма, зато Гермиона действительно на какой-то миг забыла обо всех неприятностях и ощутила прилив радостного предвкушения. Сгорая от любопытства, она распечатала конверт и быстро пробежала глазами по оценкам.

— Ну как? — поинтересовался Рон спустя пару секунд.

— Десять «превосходно» и одна «выше ожидаемого» по защите от темных искусств, — со сдержанной радостью сообщила Гермиона, оторвав взгляд от пергамента. — А у тебя?

— Все отлично! — бодро ответил Рон. — Провалился только по прорицанию и истории магии.

— А ты, Гарри?

Он усмехнулся и ответил, небрежно откладывая пергамент:

— У меня так же, как и у Рона.

— И это, между прочим, еще не все! — интригующе заметила Джинни. — Самое главное, Гермиона… тебя назначили старостой школы! — и она торжественно протянула ей значок в форме красного герба, пересеченного золотой лентой, на котором была выведена надпись «Староста девочек».

Гермиона в изумлении взяла его в руки. Она улыбнулась, и когда подняла взгляд, увидела точно такую же улыбку, отразившуюся на лице Гарри.

— Поздравляю! — проговорил он.

— Кого ж еще назначать, как не тебя! — шутливо заметил Рон.

Гермиона отложила значок на тумбочку, все еще пребывая в приятном волнении от этой новости. С самого первого курса она мечтала стать старостой школы, и вот, эта мечта исполнилась! К тому же, это гораздо лучше, чем быть старостой факультета вместе с Роном. Теперь у нее будет своя комната, и множество других полномочий! Отлично!

От внезапного волнения у нее пересохло в горле, и Гермиона потянулась за стаканом, стоящим на тумбочке. Он был пустой, и она взяла палочку Гарри, чтобы наколдовать воды.

— Агуаменти, — произнесла она.

Но ничего не произошло.

Все уставились на нее в полнейшем недоумении, но Гермиона была удивлена не меньше.

— Агуаменти! — повторила она.

Снова ничего. Лишь пара капель образовались на дне стакана.

Рон издал удивленный смешок, но Гарри тут же осадил его взглядом, и он попытался замаскировать это под кашель.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Гермиона, не обращая внимания на возню Рона. — Люмос!

Палочка лишь слабо загорелась, и тут же потухла. Сердце Гермионы упало.

— Может, не получается, потому что это не твоя палочка? — с сомнением предположил Гарри.

— Да нет же, это не так работает! — вмешалась Джинни, но тоже была вынуждена замолчать под взглядом Гарри.

Он поднялся.

— Так, мы сегодня же отправимся в Косой переулок и купим тебе палочку, — твердо произнес он. — Уверен, в этом все дело…

Гермиона растерянно посмотрела на него. Ей так хотелось верить Гарри, но она не могла.

* * *

После завтрака они с Гарри быстро собрались и, воспользовавшись камином, оказались в "Дырявом котле". Со времён их последнего посещения тут ничего не изменилось. Бар все так же выглядел довольно непрезентабельно, внутри — полумрак, и посетителей в нем не наблюдалось. Они подошли к бармену. Он с любопытством взглянул на них, собираясь что-то сказать, но Гарри опередил его:

— Нам только пройти, Том.

Том тут же потерял к ним интерес, уныло кивнул и начал протирать стаканы. Они тем временем прошли через черный ход в тесный дворик. И тут же за каменной стеной перед ними открылся проем в виде арки, за которой виднелась извилистая, мощенная булыжником улица. Пройдя сквозь арку, Гермиона с Гарри оказались в Косом переулке.

Там тоже все изменилось. Людей практически не было, лишь изредка можно было увидеть одинокого прохожего. Почти все витрины магазинов были заклеены плакатами Министерства магии. На этих плакатах изображались движущиеся черно-белые фотографии известных Пожирателей смерти, скрывающихся от поимки. На одном из них презрительно усмехалась Беллатриса Лестрейндж. Гермиона внутренне содрогнулась и отвела взгляд.

На самом деле, она догадывалась, из-за чего ее магия так ослабла. Это началось после убийства Каркарова. Она не могла принять тот факт, что сделала это, хоть и не специально, ее мозг просто отвергал эту информацию. Чувство вины и отвращения к себе мучало ее изо дня в день.

Даже во сне она не могла от этого избавиться. Каждую ночь ей снилась их вылазка в лес. Эта сцена повторялась, как заезженная пластинка. И Гермиона всегда просыпалась на том моменте, когда закрывала себя руками, и заклятие летело в него. А потом она сидела на кровати, вся в поту, с бешено колотящимся сердцем, и чувствовала, что ненавидит этот злосчастный день.

Гермиона снова и снова прокручивала в голове эти мысли, когда они вошли в магазин Олливандера. Она вспомнила, в каком восторге была, покупая палочку в первый раз. Теперь казалось, что это было в другой жизни.

Олливандер, до этого копошившийся за прилавком, вдруг затих, и вышел к ним уже в полной тишине. Он с нескрываемым любопытством посмотрел сначала на Гарри, а потом на нее.

— Здравствуйте, — сказал Гарри и легко коснулся рукой локтя Гермионы. — Нам нужна новая палочка.

Гермиона заметила, как лицо старика изменилось при взгляде на нее. Словно он почувствовал, как она жалеет об утерянной палочке и сам испытал то же самое. Она отвела взгляд и посмотрела на бесконечные стеллажи с длинными узкими коробочками. К каждой изготовленной палочке Олливандер относился с такой любовью, словно это был его ребенок. И сейчас искренне грустил.

— Очень жаль, — произнес он. — Хорошая была палочка… И подходила вам идеально… Ну что ж… — он обернулся, выискивая взглядом нужный отдел. Потом подошел к нему и бережно вытащил коробку. — Могу предложить вам эту, тоже с сердечной жилой дракона.

Гермиона взяла палочку из его рук. Палочка действительно очень походила на ее собственную. Дрожь тут же обхватила все ее тело. Она невольно взглянула на Гарри, ища поддержки, и он ободряюще кивнул. На какой-то миг ей стало легче, но то, что было внутри нее, оказалось сильнее. Там словно стоял какой-то блок. Гермиона тяжело сглотнула, понимая, что просто не может ничего сделать.

— Гермиона, взмахни ей, — сказал Гарри, когда пауза затянулась.

Гермиона прикусила губу и все-таки взмахнула палочкой, но ничего не произошло.

В помещении воцарилась полная тишина. Она услышала, как Гарри тихо перевел дыхание. Олливандер же смотрел на нее с полным недоумением.

— Ничего не понимаю… — пробормотал он, медленно разворачиваясь и уже оглядываясь в поисках другого варианта. — Может быть, попробовать эту, — и он вытащил дрожащими руками другую коробку.

Гермиона взяла новую палочку, но чувство стеснения в груди лишь возросло. Она поняла, что не может и не хочет этого делать. Подобное с ней происходило впервые. Ей было страшно неловко из-за всей этой ситуации, но и вместе с тем она никак не могла ее исправить.

— Извините, — прошептала она, мельком взглянув в глаза Олливандеру. Он даже не пошевелился, просто задумчиво смотрел в ответ.

Гермиона вздохнула и быстро положила палочку на прилавок. Она уже заметила, как Гарри дернулся, собираясь что-то сказать, и поэтому, не медля ни секунды, развернулась и выбежала из магазина.

На улице стало чуточку легче. Гермиона судорожно вздохнула, и завернула за угол здания. Холодный ветер ударил в лицо.

В узком переулке совсем никого не было. Гермиона оперлась спиной о кирпичную стену, пытаясь выровнять дыхание, и зажмурилась. Такое отторжение к магии внушало настоящее отчаяние. Она уже чувствовала слезы, подступающие к горлу.

Гермиона не думала о себе и не жалела себя, находясь в поместье, потому что понимала: если позволит себе быть слабой, то просто не выдержит. Но теперь, когда опасность в какой-то мере миновала, она не находила в себе прежних сил. И сейчас понимала, что должна держать себя в руках, но ничего не получалось.

Спустя какое-то время к ней подошел Гарри. Вид у него был недовольный и взволнованный.

— Знаешь, что он сказал мне, Гермиона? — напряженно произнес он. — Олливандер сказал, что причина только в тебе. Он считает, что ты сама почему-то сдерживаешь свою магию. Сама ее блокируешь. Я… — он осекся и передернул плечами, выражая недоумение. — Может, ты знаешь, почему это происходит?

Гермиона неуверенно посмотрела на Гарри. Конечно, она знала. Но как сказать ему? Она не сможет ни за что в жизни.

Несмотря на то, что он требовал от нее правды, Гермиона понимала, что он к ней не готов. У Гарри есть жизненные правила, которые он не нарушил бы ни за что, и в вопросах морали он непреклонен.

Она поняла, и уже очень давно, какой он человек. Для него не существует полутонов, для него мир четко делится на то, что правильно, а что — нет.

— Гермиона, — Гарри посмотрел на нее испытующе, — я прошу тебя, расскажи все. Я же вижу, ты что-то скрываешь…

Гермиона почувствовала неловкость под его пристальным взглядом. Она с болью на него посмотрела.

— Я понятия не имею, Гарри, — пробормотала она. — Наверное, все дело в энергетическом истощении…

— Нет, — твердо проговорил он. — Существует что-то еще. Гермиона… Я же тебя знаю. Ты не умеешь врать.

— Я и не…

— Говори!

Гермиона скрестила руки на груди и опустила взгляд в пол. Правда в том, что мысль об убийстве мучила ее с того самого момента, как это произошло. Быть может, ей станет легче, если она выговорится? Разделит с кем-то свою боль?

Рассказать об этом Гарри все еще казалось полнейшим безумием, но она вдруг почувствовала, что должна сделать это. Она устала сопротивляться, что-то выдумывать, уходить от ответа. Если так хочет знать — пусть знает.

И тут же она почувствовала что-то странное. Металлические тиски, невидимые для чужих глаз, начали сдавливать ее кисть, потом плечо, потом грудь... Они впивались в кожу, причиняя невыносимую боль.

Гермиона коротко выдохнула. Это проклятие не давало ей возможности раскрыть правду Гарри. Она могла озвучить лишь ее часть, которая не вызвала бы у него подозрений. И как только Гермиона внутренне согласилась с этим, то почувствовала, как тиски потихоньку ослабевают.

— Хорошо, Гарри, я скажу, — произнесла она. — Как ты понимаешь, во время плена мне многое пришлось перенести, — она заметила, как он изменился в лице при этих словах, но продолжила: — Произошла ситуация, которая… — она поняла, что больше не может подбирать слова, что ей это мучительно и нужно договорить как можно скорее. — В общем, так получилось, что я… убила человека, — она выдохнула, чувствуя, как все внутри похолодело, и добавила уже тверже: — Да, я убила человека.

Договорив, она посмотрела Гарри прямо в глаза.

И поняла, что не забудет этот взгляд до конца своей жизни.

На секунду сердце у нее остановилось, а потом страх полностью сковал все ее тело.

«Только не молчи, только не молчи, — в панике подумала она. — Скажи уже хоть что-нибудь, Гарри».

Наконец, он отвел взгляд и, пытаясь совладать с собой, спросил дрогнувшим голосом:

— И как это… произошло?

— Он напал на меня, — прошептала Гермиона, испытывая тупую, безысходную боль от этих воспоминаний. Голос плохо ей повиновался. — Он напал, и… пришлось защищаться. Я боялась, что он убьет меня, и в какой-то момент у меня случился выброс магии. И это... убило его.

Гарри слушал ее, напряженно застыв. И смотрел в сторону. На лице — все еще отпечаток шока.

— Кто это был, ты его знаешь? — спросил он после некоторой паузы.

— Нет, — Гермиона покачала головой.

— Но, послушай… как это вообще…

— Гарри! Прошу, не заставляй меня сейчас вспоминать об этом!

— Ладно, — глухо проговорил он. Тяжело вздохнул, снял очки и потер глаза пальцами. Спустя пару секунд все-же произнес: — Нет… это… хорошо, что ты мне сказала. Мне… просто нужно немного времени, я не ожидал, что…

Гермиона ничего не ответила, устремив прямо перед собой застывший взгляд и до боли закусив губу. В глазах стояли слезы. Ее вдруг охватило отчаяние. Она думала, что ей станет легче, если она расскажет об этом, но облегчения не было. Наоборот, теперь стало еще хуже. Если Гарри, узнав это, теперь откажется от нее, она этого не переживет.

— Так вот в чем причина, — сказал Гарри тихо. — Ты винишь себя в этом. Настолько, что даже не можешь колдовать…

— Да, потому что я не хотела этого делать, — с отчаянием выкрикнула Гермиона. — Я не хотела!

— Конечно, ты не хотела, — попытался успокоить ее Гарри, но Гермиона уже его не слышала.

Она понимала, что должна быть сдержаннее, но слезы уже катились по щекам, и она просто не могла успокоиться. Ее всю трясло.

— Я не хотела этого делать, но так случилось! — закричала она, теряя контроль.

— Гермиона, тише! — взмолился Гарри, оглядываясь назад, и схватил ее за локоть.

— Я чувствую себя просто отвратительно! Я ненавижу себя! Потому что я уби…

Она не смогла договорить, потому что Гарри внезапно зажал ей рот ладонью. Гермиона опешила в первую секунду, и так и застыла, прижатая спиной к стене. Гарри все еще одной рукой держал ее за локоть, а другой, согнутой в локте, зажимал ее рот.

Его лицо было близко. И в глазах уже мелькнула решимость, почти вызывающая. Гермиона знала этот взгляд — он всегда появлялся у Гарри, когда кто-то нуждался в помощи.

— А теперь слушай меня, — вкрадчиво произнес он. — Ты ни в чем не виновата. Как ты только могла подумать такое? Ты не виновата!

Она дернулась, пытаясь возразить, но Гарри сильнее надавил ладонью.

— Ты защищалась, это другое! Если он напал на тебя… что ещё ты могла сделать? Не смей обвинять себя, Гермиона!

Он отпустил руку, тяжело выдыхая, и посмотрел ей прямо в глаза. Гермиона тоже смотрела на него, растерянно и напряженно. По щекам стекали слезы.

Тем не менее, ей стало немного легче. Она глубоко вздохнула, окончательно успокаиваясь. Было чувство, как будто невидимый груз, давивший на нее все это время, наконец испарился.

Гарри скользнул по ней взглядом и заметил влажные дорожки от слез на ее щеках. И вдруг его лицо смягчилось.

— Иди сюда, — шепнул он непривычно мягко, почти ласково.

Гермиона шагнула ему навстречу, и Гарри привлек ее к себе, быстро и сильно. Одной рукой он обнял ее за талию, прижимая к себе, а другой гладил по волосам, успокаивая, как ребенка. Гермиона уткнулась головой в его плечо.

— Гермиона, я просто ужасен во всех этих разговорах, — прошептал Гарри, — но поверь мне… поверь, что все будет хорошо! Ты сильная... и такая смелая...

Гермиона слушала его, как завороженная, чувствуя, как его пальцы перебирают ее волосы. Наверное, впервые Гарри был с ней так нежен.

Она закрыла глаза. Прямо сейчас, в эту секунду, ей наконец стало спокойно. Как будто внутри все вернулось на свои места. Потому что объятия Гарри, его слова действительно заставляли верить, что все будет хорошо.

Она старалась не думать о будущем и уж тем более о прошлом, а просто жить этой секундой. Единственной. Когда спокойно, уютно и хорошо. Она хотела бы, чтобы эта секунда длилась вечность.

Но Гарри уже мягко отстранил ее от себя, удерживая за плечи. Она подняла на него взгляд. Такие чистые зеленые глаза… Каждый раз они по-новому ее завораживали.

Он молча взял ее за руку и повел в сторону магазина Олливандера, чтобы все-таки выбрать палочку. Гермиона не сопротивлялась. Она почему-то была уверена, что теперь у нее все получится.

* * *

Прошла неделя, и Гермиона немного оправилась. Магия, хоть и не сразу, но вернулась к ней в полной мере. После разговора с Гарри словно ушел какой-то блок — как видно, она действительно нуждалась в том, чтобы обсудить это с ним.

Все шло, как обычно: утром они помогали миссис Уизли с разными домашними делами, а вечера проводили в саду. Это очень напоминало прошлогодние каникулы, но Гермиона все равно ощущала себя в подвешенном состоянии. Она понимала, что весь этот мир, окруживший ее теплотой, на самом деле слишком хрупкий, и может разрушиться в любую секунду. Именно поэтому ей так хотелось наслаждаться тем, что есть сейчас.

Было около шести часов вечера, когда все семейство Уизли плавно переместилось в сад. Солнце уже перестало палить, и воздух стал свежим, наполненным сладким ароматом цветов.

Гарри, Рон и близнецы играли в квиддич, а Гермиона и Джинни наблюдали за ними. Они расположились на широкой деревянной качели, и теперь лениво отталкивались ногами от земли.

— Гермиона, Джинни! Давайте к нам! — крикнул Гарри, разворачиваясь к ним корпусом на метле. Его голос чуть сбился из-за нехватки воздуха, и грудная клетка ощутимо вздымалась.

— У нас тут вообще-то серьезный разговор, Гарри! — отмахнулась Джинни. — Так что уж обойдитесь как-нибудь без нас!

Гарри пожал плечами и, пригнувшись к древку метлы почти вплотную, взмыл в воздух. Джинни хмыкнула и повернулась к Гермионе. На самом деле, они не обсуждали ничего особенного, но играть уже действительно не хотелось.

Гарри тем временем снова сделал какой-то совершенно немыслимый финт в воздухе, и Джинни, наблюдая за ним, тихо перевела дыхание.

— Если честно, он все еще мне нравится, Гермиона, — тихо призналась она.

Гермиона сразу не нашлась, что ответить. Она чуть нахмурилась и спросила вполголоса:

— А как же Майкл? Ты разве не встречаешься с ним?

— Уже нет. Мы расстались в конце года. К тому же, я и начала все это только для того, чтобы забыть Гарри, — нетерпеливо пояснила Джинни. Теперь в ее глазах мелькнула тоска. — Но это была плохая идея...

Гермиона невольно посмотрела на Гарри, даже не подозревающего, что они ведут разговор о нем. Она всегда относилась к нему с большой теплотой. В школе, в которой она обучалась до Хогвартса, ей так и не удалось ни с кем подружиться. Ее считали скучной, и не без оснований — пока другие дети играли на перемене, она сидела с книгой.

Гарри был первым, с кем она подружилась. Первым, кто показал ей, что такое поддержка. И она очень привязалась к нему — порой Гермиону это даже пугало. Потому что ради него она была готова на все, что угодно.

И когда Джинни рассказала о своих чувствах, это вызвало у Гермионы ревность. Неявную, но в тоже время… Она не была готова делить Гарри с кем-то еще.

— Может быть, ты поговоришь с ним? — внезапно предложила Джинни.

— И что я ему скажу? — Гермиона снова посмотрела на Джинни — та заметно оживилась.

— Просто спроси, нравлюсь ли я ему.

— Но…

— С Чжоу он больше не встречается, так что почему бы и нет, — бодро заметила Джинни и выпрямилась. — Ну, пожалуйста, Гермиона! — и она обхватила ее за плечи, жалостливо заглядывая в лицо.

— Хорошо, — проговорила Гермиона, пытаясь скрыть раздражение. — Я, конечно спрошу, но… По-моему, если бы Гарри был влюблен в тебя, он показал бы это как-нибудь!

Джинни нетерпеливо качнула головой. Ее рыжие волосы, блестевшие в свете уходящего солнца, соскользнули с плеча на грудь.

— Это вряд ли, он же стеснительный в таких делах, — отрезала она.

Гермиона ничего не ответила, хотя слова Джинни ее не убедили. Вскоре миссис Уизли позвала их на кухню, чтобы помочь накрыть на стол, и Гермиона с радостью воспользовалась этой возможностью, чтобы уйти от разговора.

Через полчаса они сели ужинать в беседке. Гарри, Рон и Фред с Джорджем, раскрасневшиеся после игры в квиддич, уплетали суп и практически не принимали участия в разговоре, зато мистер Уизли рассказывал новости, услышанные им в министерстве.

Поскольку новости эти в основном касались беспорядков, учиненных Пожирателями смерти, миссис Уизли всеми силами старалась свернуть эту тему.

— Ладно-ладно, милый… — она обернулась к Гарри и Рону, а потом и к Гермионе с Джинни. — Вы же помните, что завтра мы идем в Косой переулок за книгами?

— Как тут забудешь, когда ты весь день только об этом и говоришь, — буркнул Рон. Ему, как видно, не хотелось думать об учебе раньше времени.

— Прекрасно, — миссис Уизли поднялась. — Тогда ложитесь спать пораньше. Утром никого ждать не будем!

Она взмахнула палочкой, и грязная посуда поднялась в воздух, а потом неровным строем полетела к дому. Все остальные тоже начали потихоньку подниматься.

— Чур я первый в душ, — быстро сказал Рон и ринулся к дому.

Фред с Джорджем снисходительно переглянулись.

— Это мы еще посмотрим, — хмыкнул Фред, и они с Джорджем, не сговариваясь, побежали вслед за Роном.

Гарри, справедливо оценив свои шансы, решил отказаться от борьбы. Он, никуда не спеша, принялся при помощи заклинания очищать стол.

— Давай, — шепнула Джинни Гермионе, и, поправив волосы, направилась в дом вслед за остальными.

Гермиона едва удержалась от тяжелого вздоха и подошла к Гарри. К тому времени он уже закончил свою работу.

— Может прогуляемся? — предложила она.

Гарри выпрямился и посмотрел на нее. Судя по обеспокоенному выражению его лица, он уже вообразил себе, будто с ней что-то случилось.

— Конечно, идем, — медленно проговорил Гарри.

Они направились по выстриженному газону, минуя деревья.

— Я хотела поговорить с тобой о Джинни, — произнесла Гермиона и взглянула на Гарри. Ей хотелось покончить с этим как можно скорее.

— О Джинни?.. — тупо повторил Гарри. Он как будто ожидал чего угодно, кроме этого.

— Ну да, о Джинни. Она больше не встречается с Майклом. Так что ты можешь как-то показать ей свою симпатию, если, конечно...

Гарри резко остановился.

— Ты что, пытаешься нас свести?

— Да нет, я просто… — неловко пробормотала Гермиона, отводя взгляд. Все эти слова исходили не от нее, и оттого были неискренними, фальшивыми… Она уже внутренне проклинала себя за то, что поддалась на уговоры Джинни.

— Слушай, я хорошо к ней отношусь, — продолжил Гарри. — Но… я не собираюсь встречаться с ней.

Гермиона подняла на него взгляд. Ей не хотелось этого признавать, но что-то внутри нее обрадовалось такому ответу. Гарри тем временем сделал шаг навстречу и коснулся ее пальцев.

— Я не собираюсь встречаться с ней, потому что… мне нравится кое-кто другой.

Гермиона почувствовала, как ее бросает в дрожь от этих слов. То, что Гарри все еще держал ее за руку, все ей объяснило. Тем не менее, хотелось, чтобы он признался во всем до конца.

— И кто же? — шепотом сорвалось с ее губ.

— Ты.

Теперь к чувству смущения и неловкости добавился восторг. Гермиона, еще больше разволновавшись, высвободила руку.

— Нет, Гарри, подожди…

— Я знаю, что никогда не говорил об этом раньше, — горячо произнес он, снова беря ее руку в свою. — Я... просто привык, что ты всегда была рядом, и не подозревал, насколько на самом деле ты важна для меня. Но, когда… ты пропала, я понял, что... не могу без тебя.

Гермиона стояла, оглушенная этим признанием.

— Я хотел бы всегда заботиться о тебе, — добавил он уже тише, наклоняясь к ней. — И всегда быть рядом.

Гермиона затаила дыхание, пораженно на него глядя. Ей казалось, что в этот момент у нее даже сердце биться перестало. Лицо Гарри было так близко, что она могла чувствовать на себе его дыхание. Это завораживало.

И вдруг Гарри поцеловал ее в губы: быстро и легко. Он тут же отстранился, и Гермиона почувствовала, что слабеет: мысль о том, что Гарри поцеловал ее, все еще плохо укладывалась в голове.

— Ты мне веришь? — спросил Гарри, едва заметно улыбаясь, и снова поцеловал ее, на этот раз настойчивее.

Гермиона ответила на поцелуй, ее рука скользнула ему на затылок, привлекая к себе. Конечно, ей были приятны и его признание, и прикосновения, но... к блаженству примешивалось ощущение, что она делает что-то неправильное. То ли это было чувство вины перед Джинни, то ли что-то еще… Она не могла разобрать, но это было уже и не важно.

Время на каникулах пролетело быстро. Гермиона провела в Норе еще неделю, а потом уехала домой. Конечно, она соскучилась по родителям, но теперь общаться с ними стало тяжело. Она привыкла многим делиться с ними, но о том, что действительно ее беспокоило, рассказать не могла. Поначалу это очень ее мучило, но спустя время она привыкла.

Скрывать было легко еще и потому, что метка практически не болела. Это обнадеживало. И поэтому дома, занимаясь обычными делами, Гермиона чувствовала себя почти нормальным человеком. Как будто бы никакой катастрофы не произошло. Гермиона понимала, что это всего лишь иллюзия, но нарушать ее не хотелось.

Спустя два месяца наступил день отъезда в Хогвартс. На этот раз Гермиона прощалась с родителями дольше обычного. Жизнь совсем изменилась — невозможно было предсказать, что будет завтра, и потому каждый момент, пусть и незначительный, неожиданно приобрел ценность. Чувство тревоги теперь навсегда было с ней. Впрочем, оно значительно приглушилось, стоило ей встретиться с Гарри. Его решимость передавалась и ей — рядом с ним она ничего не боялась.

Дорога до Хогвартса прошла без особых происшествий. Гарри с Джинни успели побывать на импровизированном ужине профессора Слизнорта. Особой радости им это не доставило — просто скучные посиделки. Рон же, несколько оскорбленный тем, что его не пригласили, ретировался из их купе в соседнее, где были Лаванда и Парвати. Джинни тоже вскоре ушла к Дину Томасу.

Гермиона заметила, что отношение Джинни к ней изменилось. Если раньше они общались, как подруги, то теперь Джинни вела себя холодно и отстраненно. Гермиона это заметила, но не стала придавать этому особенного значения.

Сейчас они остались с Гарри одни в купе. Гермиона наслаждалась этим моментом. Она лежала, согнув ноги в коленях, Гарри обнимал ее со спины, сомкнув руки на ее груди. Они только что обсуждали пророчество. Гарри пересказал ей то, что узнал от Дамблдора — согласно этому пророчеству, он — единственный, кто сможет убить Волан-де-Морта.

— Так значит, Дамблдор назначил тебе индивидуальные занятия? — спросила Гермиона, возобновляя беседу.

— Да, — ответил Гарри. — Интересно, что мы будем учить…

— Наверняка какую-то сложную защитную магию, — предположила Гермиона с энтузиазмом. — Маскирующие чары, контрзаклятия… Ты же расскажешь мне потом? — она приподнялась и развернулась, чтобы видеть его лицо.

Гарри усмехнулся.

— Конечно, расскажу.

Какую-то секунду они смотрели друг на друга, а потом Гарри потянулся к ней, и легко поцеловал в приоткрытые от улыбки губы. Гермиона с готовностью ответила, как вдруг шум, раздавшийся из коридора, заставил ее замереть. Гарри, не обратив на это внимания, снова потянулся к ней, но Гермиона сжала руку на его плече, останавливая. Он разочарованно застыл на месте.

— Что такое?..

— Мне же нужно следить за порядком... А я патрулировала коридор только в самом начале… Надо пойти проверить!

Гарри хмыкнул. Она видела, что он не хотел ее отпускать, но не стал спорить.

— Хорошо, — он опустил руки, позволяя Гермионе встать.

Гермиона улыбнулась и выскользнула в коридор. На самом деле, обязанности старосты не доставляли ей неудобств, наоборот, ей нравилось все контролировать. Это придавало уверенности и успокаивало ее. Гермиона терпеть не могла, когда что-то шло не так, как она планировала.

В коридоре практически никого не было. Гермиона заглядывала в каждое купе, напоминая всем, чтобы переодевались. Наконец, осталось проверить последний вагон — Слизерина. Там стояла полная тишина. Из-за позднего времени царил полумрак. Но Гермиона сразу же заметила чьи-то фигуры в конце поезда. Присмотревшись, она поняла, что это Теодор Нотт, который, наклонившись к первокурснику и взяв того за ворот рубашки, что-то цедил сквозь зубы.

Он был невысокого роста, но на контрасте с первокурсником все равно имел устрашающий вид. Его тело было сухощавым и жилистым, и в руках чувствовалась сила. Коротко стриженные русые волосы торчали ежиком во все стороны.

Гермиона тут же ускорила шаг, вынула палочку и произнесла заклинание. Нотт мгновенно разжал пальцы и отшатнулся от мальчишки, в недоумении оглядываясь назад. Первокурсник же, воспользовавшись ситуацией, убежал.

Гермиона никогда раньше особо не общалась с Ноттом, но видела его отца — тогда, в министерстве. Он напал на них вместе с остальными Пожирателями, был схвачен и сейчас отбывал наказание в Азкабане. Гермиона знала, что больше у Нотта никого нет, поэтому оставалось только гадать, кто теперь занимается его воспитанием.

— Грейнджер, ты совсем спятила?! — тут же накинулся он на нее, стоило ей подойти ближе. Его серые, мутные глаза источали злобу. — Почему ты вообще вмешиваешься?!

Гермиона скрестила руки на груди, многозначительно на него глядя. Только теперь Нотт обратил внимание на значок. На его лице отразилась досада, смешанная с недоумением.

— Почему я вмешиваюсь? Ну, наверное, потому, что ты запугиваешь первокурсников, — невозмутимо сказала Гермиона. Она смотрела на него уверенно и без всякого страха. Одна рука на поясе, другая слегка опущена вместе с зажатой в ней палочкой. — Очень смелый поступок!

Нотт издал возмущенный вздох. Его взгляд бегло скользнул по ней. Это длилось не более пары секунд, и все равно выглядело почти неприлично.

— Первокурсников? — насмешливо переспросил он. — У тебя в глазах что ли двоится?

Гермиона вздохнула и возвела глаза к потолку.

— Если я еще раз замечу подобное, то обо всем доложу профессору Снейпу!

Нотт нервно рассмеялся и склонил голову.

— Удачи! Будь ты хоть трижды старостой, он скорее поверит ученику со своего факультета, чем тебе!

Гермиона передернула плечами, показывая, что ее это совершенно не интересует.

— Еще раз, Нотт, и мы это проверим! — договорив, она развернулась и быстро зашагала прочь, не дожидаясь ответа.

* * *

Нотт, возмущенно хмыкнув, кинул убийственный взгляд Гермионе в спину, и открыл дверь купе.

— Где ты был? — лениво поинтересовался Малфой. Он расположился сразу на двух сиденьях, положив голову Пэнси на колени. Кроме них, в купе еще был Блейз Забини.

Нотт отмахнулся от этого вопроса и тяжело опустился на сиденье.

— Знаете, кого назначили старостой школы? — спросил он, неосознанно повысив голос. Все тут же уставились на него. Он выждал паузу и произнес: — Грейнджер!

Пэнси фыркнула, Малфой со стоном закрыл руками лицо, Блейза, похоже, не особо впечатлила эта новость. Он равнодушно смотрел в окно.

— Грязнокровки теперь повсюду, — зло пробормотал Нотт. — Явились к нам, как к себе домой, еще и смеют командовать!

— Что уж теперь с этим сделаешь, — пробормотал Забини.

При этих словах Нотт оживился.

— Разве мы не можем ничего сделать? Надо просто заявить о себе!

— Ты совсем с ума сошел? — Пэнси скептически на него посмотрела. — Мы все, конечно, поддерживаем Темного лорда, но заявлять об этом…

— Он все равно скоро придет к власти, — вдруг задумчиво отозвался Малфой. — И вот тогда будет смотреть, кто как ему служил, и насколько был предан…

— А что, только Поттеру заявлять о своей Избранности? — подхватил Нотт. — Естественно, мы не будем кричать об этом на каждом шагу. Но мы ведь можем собираться тайно.

— Как Поттер, со своей Армией Дамблдора? — недоверчиво хмыкнул Забини.

— Да, как Поттер, если тебе так больше нравится, — проговорил Нотт, скривившись. — Мой отец в тюрьме из-за него, а он преспокойненько разгуливает на свободе!

При этих словах Малфой тяжело вздохнул. Нотт понял, что он вспомнил о своем отце, и тоже ощутил это тягостное чувство.

— Темный лорд прав! Если грязнокровок не остановить, они заберут то, что должно принадлежать нам. Всегда принадлежало… — пробормотал он.

На самом деле теперь, когда у него появилась метка, Нотту хотелось сотворить нечто грандиозное, чтобы Темный лорд выделил его среди остальных. Можно сколько угодно рассуждать о силе слова, убеждения и моральных принципах, но, в конце концов, не силой ли держится любая идеология? В этом мире достичь своей цели может лишь тот, кто не боится действовать жестко. По-другому тебя просто не будут воспринимать всерьез.

* * *

Хогвартс-экспресс остановился на платформе, где их уже поджидал Хагрид. Он занялся первокурсниками, все же остальные студенты направились к каретам, которые везли фестралы. Уже у самой кареты Гарри с Гермионой нагнал Рон — он был радостный, взволнованный, и с безнадежно растрепанными волосами. Гермиона заметила отпечаток помады у него на щеке и, усмехнувшись, убрала его заклинанием.

Атмосфера в Большом зале была наполнена торжественностью и праздничным настроением. Все делились новостями, накопившимися за каникулы, кругом стоял звон посуды. В конце ужина Дамблдор представил нового преподавателя по зельям — Горация Слизнорта, о котором Гарри уже успел рассказать Гермионе и Рону. Снейп же стал новым преподавателем по защите от темных искусств.

Гермиона была в прекрасном настроении — давно уже она не чувствовала себя так спокойно и хорошо. И так бы продолжалось и дальше, если б не одно происшествие. В конце ужина, когда старосты факультетов уже повели первокурсников в гостиные, Снейп перехватил Гермиону в коридоре и сказал, чтобы она зашла к нему в кабинет. Улыбка тут же сползла с ее лица — вряд ли Снейп пригласил ее для милой беседы. А значит, произошло что-то плохое.

После этого Гермиона уже не могла отделаться от тревожного чувства. После ужина она направилась к МакГонагалл и выслушала от нее инструктаж. Особое внимание декан просила уделить слизеринцам, пространно намекая о том, что от них сейчас можно ожидать всего, чего угодно. Гермиона и сама это понимала.

Было уже одиннадцать часов вечера, когда Гермиона закончила патрулирование и постучалась в кабинет Снейпа. Сегодняшний день был волнительным, и сейчас она чувствовала себя крайне уставшей. Она ждала, когда ей откроют дверь, в изнеможении прикрыв глаза. Скорей бы.

Но Снейп не спешил. У Гермионы даже закралась мысль, что, возможно, он уже и не ждет ее, и сейчас преспокойненько готовится ко сну, учитывая то, сколько сейчас времени. Гермиона призналась себе, что ей хотелось бы, чтобы это было так. Она уже отступила на шаг, собираясь уйти, как вдруг дверь перед ней резко распахнулась.

— Вы, — резко проговорил Снейп, поджимая губы.

— Я, — тихо сказала Гермиона, не зная, как еще на это реагировать.

Снейп смотрел холодно. Судя по всему, он был до крайности раздражен, как это часто с ним и бывало. Наконец, он все же открыл дверь шире, показывая, что она может войти. Сам же он развернулся и устремился вглубь кабинета.

Гермиона, перебарывая желание оказаться как можно дальше отсюда, все-таки вошла вслед за ним, и сразу же поняла: ошибочно было думать, что Снейп готовится ко сну. Нет, в кабинете кипела работа. Рядом со столом стоял огромный котел, в котором варилось какое-то зелье. Снейп уже подошел к нему и стоял, слегка наклонившись, не обращая на нее никакого внимания.

Гермиона, чувствуя странную скованность, так и осталась стоять у входа в кабинет. Она прищурилась, пытаясь рассмотреть со своего места содержимое котла, но Снейп загородил весь обзор, а спросить или подойти она не решалась. На самом деле, ей безумно хотелось задать вопрос, но она, чувствуя настроение Снейпа, решила, что пока благоразумнее молчать. Он явно не был расположен к беседе.

— Так и будете там стоять? — Снейп наконец развернулся к ней и кивком головы указал на кресло. — Сядьте, мисс Грейнджер.

Гермиона подчинилась и, подойдя к креслу, опустилась на него. Она чувствовала себя такой уставшей, что, казалось, смогла бы уснуть прямо здесь. Скорей бы он отпустил ее! Но Снейп все продолжал колдовать над своим зельем. Гермиона напряженно за ним наблюдала.

У него были красивые руки. Тонкие, длинные пальцы, светлая кожа. Его руки будто порхали над столом, и в движениях — ничего лишнего. Он настолько хорошо знал, что нужно делать, что даже не задумывался об этом, его руки делали все машинально, даже небрежно.

Наконец, он остановился. Снова замер над котлом, не двигаясь. Гермиона догадалась, что наверняка результат оказался не тем, на который он рассчитывал. Тем не менее, ее это не касалось, да и сидеть здесь она больше не могла.

— Профессор Снейп, — произнесла она, стараясь не показывать раздражения. Он даже не обернулся. — Зачем вы меня позвали?

Снейп тяжело вздохнул, и все-таки развернулся к ней.

— Ах да, вы же здесь, — пробормотал он, криво усмехнувшись. Гермиона почувствовала, как вспыхнуло от возмущения ее лицо.

Снейп, игнорируя ее взгляд, отошел от котла и присел на стол напротив, развернувшись к ней полу боком.

— Извините, а что за зелье вы варили? — спросила Гермиона, снова пытаясь рассмотреть содержание котла. Но то, что она в нем увидела, не соответствовало ни одному известному ей рецепту. Ее охватило легкое разочарование.

Снейп наконец перестал делать вид, что ее не существует, и посмотрел на нее в задумчивости.

— Недавно Темный лорд вызвал меня к себе, чтобы сообщить о вашем задании, — медленно проговорил он.

Гермиона нахмурилась. Усталость мгновенно прошла, сменив место тревоге.

— Темный лорд хочет, чтобы вы дали кое-что Поттеру. Он раздобыл одно средство, — туманно начал Снейп. — Где и, в особенности, как ему это удалось, я даже предполагать не хочу. Оно относится к темным искусствам.

Гермиона почувствовала, что слабеет. Ей стало нечем дышать, и она стиснула руки в замок, борясь с ощущением невыносимой паники. Сказав это, Снейп тут же лишил ее внутреннего равновесия, которого ей с таким трудом удалось достигнуть после пребывания в поместье Лестрейнджей.

— Что еще за средство? — еле выдавила она.

— Темный лорд был не особенно щедр на информацию. Но это средство… напоминает пыльцу. У меня пока ее нет, и я не могу досконально ее изучить Но, насколько мне известно в целом, эта пыльца негативно воздействует на магические способности волшебника. Тот, кто окажется под ее влиянием, лишится магии навсегда.

Гермиона в ужасе смотрела на Снейпа. Совершенно очевидно, что она ни при каких обстоятельствах не сможет дать это Гарри. Не хватало еще, чтобы он лишился своих способностей!

— И что мне делать? — спросила она, пытаясь справиться с потрясением.

— Что вам делать… — в задумчивости повторил Снейп, разглядывая свои руки. И вдруг перевел на нее бесстрастный взгляд: — Я понятия не имею, что вам делать, мисс Грейнджер.

Вот теперь Гермиона почувствовала себя совсем беспомощной. Она резко выдохнула через нос, и еще сильнее стиснула подлокотники кресла. Тем не менее, когда она снова заговорила, в ее голосе звучал вызов:

— Нет, Темный лорд не заставит меня это сделать!

Снейп посмотрел на нее, и его глаза еще больше ожесточились.

— О, вы и вправду так думаете? — прерывисто произнес он. — Вам, разве, еще не довелось испытывать боль в предплечье, которую он может причинять?

Гермиона тяжело сглотнула. К горлу подкатила тошнота от одних лишь воспоминаний.

— Да... это было несколько раз.

Снейп мрачно кивнул.

— Могу себе представить... Только вот та боль не будет идти ни в какое сравнение с той болью, которую он будет причинять вам, пока вы не выполните задание.

— Но каким образом?..

— Видите ли, перед тем, как отпустить вас, Темный лорд наложил одно очень сильное проклятие. Благодаря ему металлические кольца будут сдавливать ваше тело до тех пор, пока вы не выполните задание. Как только пыльца попадет в организм Поттера, боль снимет, как рукой. Но до тех пор... от нее не помогают никакие лекарства. Испытывая такого рода боль, человек, можно сказать, перестает осознавать себя человеком — он готов на все, что угодно, лишь бы прекратить ее...

Гермиона ничего не ответила. Мысли в панике метались в голове. В первую секунду она подумала, что Дамблдор мог бы помочь ей, но потом слова Волан-де-Морта, произносящего проклятие, всплыли в памяти:

Если Поттер или Дамблдор узнают, что ты служишь мне, ты умрешь.

Она подняла на Снейпа затуманенный взгляд.

— Вы намерены сообщить Дамблдору правду обо мне?

Глубоко внутри ей казалось, что это неизбежно. И даже правильно. Лучше умереть, чем причинить вред человеку, который доверяет тебе, а значит, особенно уязвим.

Снейп посмотрел на нее с едва заметным удивлением, а потом пробормотал устало:

— За все это время у меня было тысячи возможностей сказать ему правду о вас. Но, как видите, вы не умерли, а все еще живы, более того, разгуливаете по школе и светите своим значком старосты…

Гермиона снова ощутила волнение. Конечно, она понимала, что сказать правду ему было бы намного выгоднее — это избавило бы его от многих проблем. Волан-де-Морт даже и не узнал бы, что это сделал он — Снейп мог бы спихнуть все на нее, мол, она сама сказала правду Поттеру, не желая причинять ему вред. Но, тем не менее, он решил значительно усложнить себе жизнь, чтобы спасти ее.

— Я все равно не смогу подсыпать пыльцу Гарри, — тихо сказала Гермиона. — Этого просто нельзя делать.

— Я и не ждал от вас ничего другого, — произнес Снейп, и Гермиона почувствовала смутное презрение в его голосе. — Все понятно, гриффиндорская самоотверженность… Только это вы сейчас так говорите. А когда он начнет пытать вас, вы будете на что угодно согласны. К сожалению, тот, кто причиняет боль, может подчинить себе кого угодно…

Гермиона и сама понимала, что риск велик. В конце концов, эта боль может попросту затуманить ей рассудок. Она может совершить что-то, сама того не желая. Или организм не выдержит, и эта боль попросту ее убьет.

— Может быть, — напряженно начала Гермиона, — от этой пыльцы существует антидот? Тогда я бы выполнила задание, а действие пыльцы мы бы нейтрализовали...

Снейп пожал плечами. На его лице появилось такое выражение, как будто бы она сказала что-то глупое.

— От пыльцы нет антидота.

Гермиона издала бессильный вздох.

— Во всяком случае, нет выверенного рецепта, — уточнил Снейп. — Но я… мог бы попробовать создать его.

Повисла пауза. Гермиона смотрела на Снейпа, затаив дыхание. Он действительно был непревзойденным специалистом в области зельеварения. Гермиона знала, что без его помощи все было бы кончено. Максимум, на что она была способна — это приготовить зелье по рецепту. И то не всегда у нее все получалось идеально. О том, чтобы изобрести нечто совершенно новое, даже речи не шло.

— А вы занимались раньше чем-нибудь подобным?

— Бывало, — ответил он коротко.

— И что для этого нужно?

— Большинство ингредиентов, которые мы будем использовать, являются базовыми. Я легко смогу их достать. Они необходимы для приготовления, но сработают только в совокупности с основным ингредиентом. Его-то нам и нужно найти.

— А что это за ингредиент?

— Пока не знаю. Но, как вы понимаете, он из категории “с”, проще говоря, запрещенных для продажи.

— Скажите, что мне нужно сделать, — произнесла Гермиона. Она уже мысленно прикинула, какие книги надо будет взять завтра в библиотеке. Ей не хотелось думать о том, что у них может не получиться.

Снейп пренебрежительно хмыкнул.

— Это, конечно, очень мило с вашей стороны — предлагать мне помощь, — но потом выражение его лица стало более серьезным: — Ищите информацию об ингредиенте, который смог бы нейтрализовать действие пыльцы. Темный лорд еще не отдавал точных распоряжений, когда именно это нужно будет сделать. Но, в любом случае, я попытаюсь до последнего тянуть время, чтобы успеть приготовить антидот.

Убедить Темного лорда отсрочить задание — это надо еще постараться. Гермиона понятия не имела, как Снейп будет это делать. Но все-таки ей стало легче — не все еще потеряно.

Она смотрела на Снейпа и почти физически ощущала его усталость и напряжение. Поколебавшись, все-таки встала и подошла к нему.

— Профессор Снейп…

Она хотела что-то сказать, но не могла подобрать слов. Снейп между тем выпрямился и колко посмотрел на нее.

— Не думайте о себе слишком много, — произнес он ледяным тоном. — Не сказав Дамблдору правду о вас, я взял на себя ответственность, и теперь просто делаю то, что должен. И в вашей поддержке не нуждаюсь. Так что… можете быть свободны.

Гермиона грустно усмехнулась, пытаясь игнорировать ту боль, которую причиняли его слова.

— Спокойной ночи, профессор, — сказала она и, не дожидаясь ответа, направилась к двери.

Выйдя из лаборатории, Гермиона, не сделав и пары шагов, оперлась рукой о стену. Она вдруг поняла, что не может сдвинуться с места. Голова кружилась, и что-то больно сдавило грудь, затрудняя дыхание.

Гермиона так и стояла, вцепившись рукой в каменный выступ.

«А что, если у них не получится приготовить антидот?» — застонало у нее в голове.

Гермиона глубоко вздохнула и отошла от стены. Она поняла, что, если задержится здесь хоть на минуту, эти мысли её прикончат.

Первая учебная неделя подошла к концу. В этом году у студентов появилось больше свободного времени, однако вместе с тем увеличилось и количество домашней работы. Впрочем, Гарри это не сильно волновало — он никогда не выполнял домашние задания с той же тщательностью, что и Гермиона. Единственный предмет, который по-настоящему его увлекал — защита от темных искусств. И то, что теперь этот предмет стал вести Снейп, казалось Гарри просто насмешкой. Он вспомнил его слова на уроке:

Что же я могу поделать, если вы бездарны, Поттер?

Зная об отношении к нему Снейпа, можно забыть о справедливой оценке.

На субботу Гарри назначил отборочные испытания по квиддичу, так как за прошедшие пять дней все на факультете уже достали его с этим вопросом — почему-то каждый считал своим долгом ему об этом напомнить, и при том не раз. Гарри сначала удивлялся такому большому количеству желающих попасть в команду, но потом, когда начались испытания, понял, что большинство пришло не ради квиддича, а ради него.

Ведь если в прошлом году все принимали Гарри чуть ли не за сумасшедшего, и считали, что он врет о воскрешении Волан-де-Морта ради славы, то теперь, после происшествия в министерстве, были вынуждены признать его правоту. «Ежедневный пророк» все твердил о его избранности, и популярность Гарри возростала.

Но Гарри было все равно. Его никогда особо не волновало то, что о нем думают другие, а сейчас — в особенности. Он думал о Гермионе. О том, что с ней происходит. Он не мог понять, что именно, но чувствовал — что-то не так.

Всю эту неделю Гермиона как будто бы избегала его. Не явно, но в тоже время… За эти дни они ни разу не остались наедине. После уроков быстро делали домашние задания в гостиной, а потом Гермиона убегала в библиотеку. И даже сегодня, в выходной день, направилась туда сразу после завтрака. Из-за этого настроение Гарри оставляло желать лучшего.

С того дня, как Гермиона попала в плен к Пожирателям, внутри Гарри поселился страх ее потерять. Этот страх все время мучал Гарри, и утихал лишь тогда, когда Гермиона находилась рядом с ним — когда он мог смотреть на нее, прикасаться к ней, когда он знал, что, в случае опасности, сможет ее защитить. Иначе тревога не оставляла его.

Гарри стоял на поле, слегка щурясь от яркого солнечного света. Погода сегодня была просто отличная — в ней еще чувствовались отголоски лета. Было тепло, но в тоже время не жарко.

Отборочные испытания уже подошли к концу, и ученики потихоньку расходились с трибун, а претенденты, парящие на метлах, спускались на землю. Гарри уже успел остыть, и сейчас чувствовал себя комфортно в форме для квиддича, но те, кто только что прошли испытания, были все потные, раскрасневшиеся и просто умирали от жары. Рон и Джинни в том числе. Гарри взял в команду их обоих: они действительно хорошо себя проявили.

Сейчас они остались на поле только втроем. Остальные игроки направились в раздевалку, а им еще нужно было собрать мячи.

— Это ж надо было! Я думал, что ни за что не возьму все пять! — Рон, окрыленный успехом, все еще не мог прийти в себя от этой новости, и стоял, мечтательно облокотившись о метлу. Теплый ветер трепал его волосы, на щеках выступил румянец. Вид у него был слегка одуревший, но счастливый.

— Поздравляю! — пропыхтел Гарри, пытаясь запихнуть бланджер в чемодан. Он стоял на траве на коленях, чемодан был открыт перед ним. — Хорошо, что ты справился лучше Маклаггена! Не хотелось бы брать его в команду…

Рон кивнул.

— Мерзкий тип.

— Слишком высокого о себе мнения, — Гарри поморщился. Наконец-то удалось справиться с застежкой, и мяч, до этого вырывавшийся из его рук, теперь застыл. — Наверняка стал бы спорить со мной касательно стратегии на будущую игру…

Вдруг рядом с ними приземлилась Джинни. Она поймала квоффл, и теперь, отложив в сторону метлу, опустилась на колени рядом с Гарри, чтобы вернуть мяч на место. Пока они возились внизу, Рон оглядел трибуну. Там не осталось ни одного человека, кроме маленького, бледного мальчишки лет двенадцати. Он был слишком худой, даже тощий — оттого одежда висела на нем, как мешок, и смотрелась нелепо. У него были светлые волосы и яркие голубые глаза. В руках он держал небольшой блокнот. И, по какой-то непонятной причине, продолжал смотреть в их сторону.

— Гарри! — позвал Рон.

— А? — он не взглянул на него, придерживая квоффл, пока Джинни пыталась застегнуть пряжку.

— Ты случайно не знаешь, кто это на нас пялится?

— Не на нас, а на Гарри, — тут же поправила его Джинни, на секунду оторвавшись от своего занятия. Потом перевела взгляд на Гарри: — Всю неделю следит за тобой!

Гарри слегка удивился той уверенности, с какой Джинни озвучила это наблюдение. Но на самом деле это действительно было так — Гарри периодически ловил на себе его взгляды, но, стоило Гарри повернуться — он тут же отводил взгляд. Впрочем, это было не так уж удивительно — все сейчас проявляли к нему повышенный интерес.

— Ты его знаешь? — спросил Гарри у Джинни, кивнув в его сторону.

Она посмотрела на него, потом снова опустила глаза, возвращаясь к своему занятию.

— Его вроде Чарли зовут, он из Когтеврана, — сказала она, чуть поморщив нос. — Гермиона рассказывала, как на днях ей пришлось разнимать ребят в туалете. Они использовали на нем какую-то штуку из магазина Фреда и Джорджа, и у него образовалось пару синяков на лице.

Наконец, они упаковали все мячи. Гарри встал и протянул руку Джинни, помогая подняться. Его неприятно поразил тот факт, что Гермиона рассказала Джинни об этом инциденте, а не ему.

— Гермиона сказала, что надо бы запретить близнецам продавать свои вредилки школьникам, — продолжила Джинни, выпрямляясь и отряхивая землю с формы, — а я считаю, что надо уметь постоять за себя.

Они направились к замку. Мальчишка остался сидеть на трибуне. Гарри вспомнил, что ни разу не видел его с кем-то. Как это должно быть тяжело — всегда быть одному.

У входа в замок они пересеклись с игроками из слизеринской команды, и с теми, кто собирался пройти испытания. Малфоя среди них не было, и взгляд Гарри остановился на Теодоре Нотте. Он вспомнил, как Гермиона рассказала ему о поведении Нотта в поезде.

— А где же твоя грязнокровка, Поттер? — спросил он и оглянулся на остальных — пару слизеринцев одобрительно хмыкнули. — Обещала наказать меня, но…

Гарри остановился и развернулся к нему.

— А ты, я смотрю, не отчаиваешься. Это же надо — шестой год подряд пробоваться на загонщика, и еще ни разу не пройти испытания успешно, — Гарри изобразил притворную грусть и насмешливо кивнул в сторону слизеринцев. — Знаешь, если тебя и возьмут на этот раз, особо не радуйся — это, скорее всего, из жалости...

И тут произошло то, чего никто не мог ожидать — Нотт вдруг выхватил волшебную палочку. Как видно, он не мог проигнорировать комментарий о квиддиче.

Рон с Джинни тоже выхватили волшебные палочки, но Грэхем Монтегю, подскочив к Нотту, резко опустил его руку с зажатой в ней палочкой и прошипел:

— Идите уже, куда шли!

— Псих какой-то, — буркнул Рон.

Они все втроем ускоренным шагом двинулись в сторону раздевалки.

* * *

Гермиона сидела в библиотеке посреди хаотично разложенных книг. После разговора с профессором Снейпом прошла неделя, и она каждую свободную минуту уделяла поискам антидота. Она перечитала всевозможную литературу, напрочь забыв про сон, но информации о пыльце, и о том, как ликвидировать ее действие, так и не удалось найти.

Кроме того, время было ограничено, и это вселяло еще большую панику. Однако, Гермиона старалась об этом не думать, а просто продолжать работать. Пару раз ей хотелось прийти к Снейпу и сознаться в своем бессилии, но потом она отбрасывала эту идею. В конце концов, у него и так куча дел и проблем. Он вообще не был обязан помогать ей, так что и она должна сделать все, что от нее зависит.

Сегодня был выходной, но Гермиона все равно отправилась в запретную секцию библиотеки. Перед этим мадам Пинс долго разглядывала данное ей Снейпом разрешение, словно пытаясь найти, к чему придраться, но, так и не найдя, была вынуждена ее пропустить. Несмотря на то, что Гермиона ходила сюда уже неделю, мадам Пинс считала своим долгом проверять это разрешение каждый раз.

Гермиона отчасти понимала ее подозрительность — ведь запретная секция запретна не просто так, и студентам не часто выдают пропуски. Но все же постоянно ощущать на себе ее пытливый взгляд было невыносимо. Если бы мадам Пинс просто оставила ее в покое, это значительно ускорило бы процесс.

Тем не менее, на четвертый час нахождения в библиотеке, когда чувствительность Гермионы притупилась настолько, что она уже не чувствовала ни голода, ни усталости, она нашла нужную книгу. Название было написано рунами, и Гермиона благословила тот день, когда выбрала именно этот предмет из числа дополнительных.

Эта была книга о запрещенных и опасных растениях. Гермиона тут же принялась бегло просматривать содержание, и, спустя полчаса, наконец обнаружила растение, которое могло бы подойти для антидота.

Растение называлось «Босвеллия Картера». Его листья, стебли и корни были не особо ценны, но вот незрелые плоды имели уникальное свойство. С их помощью можно было нейтрализовать проклятия, которые вытягивают магические силы и плохо влияют на физические и магические способности волшебника. А именно в этом и заключалось действие пыльцы.

Гермиона почувствовала, как радость наполняет ее изнутри, смывая усталость и раздражение. Она медленно выдохнула, пытаясь унять радостный переполох внутри, и попыталась положить книгу в сумку, но не рассчитала своих сил — в итоге фолиант с грохотом упал на пол.

Гермиона невольно вздрогнула, и через секунду услышала торопливые шаги мадам Пинс. Та отреагировала так резво, словно только и ждала этого сигнала, и теперь ее лицо искажала одновременно и злость, и удовлетворение.

— Что тут происходит, мисс?

— Я случайно уронила книгу, прошу прощения, — пробормотала Гермиона. — Могу я взять ее с собой?

Мадам Пинс смотрела на нее так, словно она задала совершенно неуместный вопрос.

— А зачем вам, позвольте поинтересоваться, книга о запрещенных и опасных растениях? — выдала она с возмущением. — Вы хоть представляете себе, чем может быть чревато их использование? Удушением ядовитыми парами, например! И это еще не самое страшное!

Гермиона, конечно, догадывалась об этом, но ее успокаивал тот факт, что Снейп наверняка уже имеет подобный опыт работы.

— Мадам Пинс, мой интерес только научный… — пробормотала она, готовая умолять, но библиотекарша уже схватила ее за локоть, бесцеремонно выводя из зала. — Мадам Пинс…

— На сегодня достаточно, мисс Грейнджер, — твердо заявила она. — К тому же, даже если вы читали об этих растениях с целью практического использования, вам все равно это не удастся! Растения из категории “с” не продаются!

При этих словах Гермиону пронзило отчаяние. Радость от того, что ей удалось найти нужное растение, полностью растворилась — какой от этого толк, если его все равно не достать?

— Хорошо, я уйду! — выпалила Гермиона, вырывая локоть. — Дайте хотя бы забрать мои вещи!

Мадам Пинс нехотя посторонилась, и Гермиона устремилась к залу, пока библиотекарше не взбрело в голову пойти вслед за ней. Она раскрыла книгу на нужной странице и, повернувшись спиной к мадам Пинс, вырвала страницу с информацией о Босвеллии Картере. Руки у нее тряслись от возбуждения, а внутри все взбунтовалось против такого обращения с книгой. Но что еще было делать — мадам Пинс не оставила ей выбора.

Гермиона запихнула лист в сумку, а потом закинула ее на плечо заученным жестом. Она пообещала себе, что вернет эту страницу на место, как только появится возможность.

Наконец, она покинула библиотеку и вышла в коридор. Там почти не осталось студентов, так как все сейчас ужинали в Большом зале. Гермиона не особо хотела есть, к тому же, у нее было еще одно незаконченное дело.

Поскольку всю неделю она была занята поисками антидота, времени на выполнение домашних заданий катастрофически не хватало. Эссе для профессора Стебль она и вовсе писала ночью, пребывая в промежуточном состоянии между сном и бодрствованием, и в результате получила «Выше ожидаемого» вместо «Превосходно». Для старосты школы это был скромный результат, и сейчас Гермиона направлялась к теплицам, чтобы отдать профессору переписанное эссе.

В теплице ее пронзил холод: воздух там был наполнен сыростью и влагой. Гермиона вошла в шатер и замерла на пороге. Профессора Стебль здесь не было, зато Невилл возился с каким-то растением, явно не догадываясь о ее присутствии.

Гермиона пригляделась, чем он там занимался. Перед ним стоял горшок с огромным растением. Гермионе оно показалось смутно знакомым. Она отметила характерные острые листья с красными вкраплениями, и вспомнила, что видела его в книге о запрещенных растениях буквально только что. Сомнений быть не могло, это — Дикая Интенсия. Гермиона попыталась придать лицу спокойное выражение, чтобы не спугнуть Невилла, и подошла к нему.

— Привет, Невилл! Чем занимаешься?

Долгопупс тут же вздрогнул и, испуганно ойкнув, уронил на пол палочку.

— Мерлин, Гермиона! — он укоризненно на нее взглянул и опустился на корточки, поднимая утерянный предмет. — Нельзя же так пугать!

Приподнявшись, он неловко попытался прикрыть собой растение, но по взгляду Гермионы понял, что это лишнее — она и так уже все увидела.

— Дикая Интенсия, — тихо сказала Гермиона. — Разве она не опасна? Я читала, что ее острые листья содержат яд…

Невилл выпрямился и посмотрел на нее с мольбой:

— Гермиона, ты только… никому не говори, чем я тут занимаюсь, ладно? Я просто… так уж вышло, что травология — единственный предмет, к которому я хоть чуть-чуть способен. И профессор Стебль разрешает мне тут работать с растениями. К тому же, я бы не сказал, что Дикая Интенсия так уж опасна. Важно просто знать тонкости, и уметь с ней обращаться… Раньше ее плоды и вовсе использовали в целительстве! Сейчас, правда, перестали из-за некоторых побочных эффектов… В общем, я тут пересаживаю ее…

И он развернулся, снова обхватив руками корень куста. Растение словно бы изо всех сил сопротивлялось ему, зарывшись корнями глубоко в землю, но Невилл не оставлял попыток.

Гермиона сомкнула руки на груди и заглянула за его спину, пытаясь получше рассмотреть растение.

— Невилл, где ты достал его?

Он ничего не ответил, только тяжело перевел дыхание. Гермиона добавила уже тише:

— Я бы не спрашивала тебя, если бы это не было важно.

Невилл замялся и неуверенно на нее взглянул. Гермиона почувствовала, что он не горит желанием это обсуждать, но в то же время не может ей отказать — в конце концов, она не раз помогала ему на уроках зельеварения. Наконец, он резко выдохнул и произнес, возвращаясь к манипуляциям с растением:

— Его привез мой дядя. Уж не знаю как, но иногда у него получается достать для меня не только редкие, но и… запрещенные растения.

Договорив, Невилл напряженно посмотрел на Гермиону. Возможно, он ожидал, что она осудит его дядю за нарушение закона, но Гермиона наоборот выглядела так, словно ее обрадовал этот факт. Заметив это, Невилл слегка расслабился. Гермиона подвинулась к нему.

— Невилл, послушай… ты не мог бы попросить своего дядю привезти для меня это, — и Гермиона торопливо достала из сумки клочок бумаги и протянула Невиллу.

Тот пораженно развернул его и, когда понял, что там, его глаза расширились еще больше.

— Гермиона, зачем тебе это? — протянул Невилл. — Ты ведь не особо интересуешься травологией…

— Конечно, интересуюсь! — бодро заметила Гермиона. — Так ты спросишь у него? Пожалуйста, Невилл!

Долгопупс медленно пожал плечами, точно сам до конца не верил, что выполнит просьбу Гермионы. Он так и стоял с листком в руке, а потом, будто опомнившись, почесал затылок.

— Да, я… я спрошу.

— Спасибо! Если тебе будет нужна помощь с зельеварением или другими предметами — обращайся!

Невилл смущенно замотал головой, собираясь протестовать, как вдруг в теплицу вошла профессор Стебль. На ней, как и всегда, была старая одежда, предназначенная для работы в теплице, и уже местами с прилипшей землей, но это ничуть не портило ее. Все искупала доброжелательная улыбка, появлявшаяся на ее лице каждый раз, когда кто-то проявлял интерес к растениям.

— Мисс Грейнджер!

— Здравствуйте, профессор! Я принесла эссе, которое…

— Да-да, оставьте на столе, — предложила профессор Стебль и устремилась вглубь теплицы.

Гермиона, взмахнув палочкой, отправила свиток на стол. Она и раньше замечала, что профессор Стебль довольно равнодушна к письменным работам — гораздо больше она ценила практические задания.

— Мисс Грейнджер, мы сейчас с Невиллом будем пересаживать мандрагоры, — раздался откуда-то из-за листвы голос профессора. — Если хотите, можете тоже присоединиться.

— Я бы с радостью, но мне нужно патрулировать, — ответила Гермиона, внутренне ликуя оттого, что у нее есть легальная причина увильнуть от этой работы.

Профессор Стебль понимающе кивнула. Как видно, она даже прониклась сочувствием к Гермионе, вынужденной отказаться от пересадки мандрагор из-за обязанностей старосты.

Когда Гермиона вышла из теплицы, уже окончательно стемнело. Она почти бегом добралась до замка — ей хотелось рассказать все профессору Снейпу как можно скорее.

Но, уже оказавшись в замке, Гермиона вышла в коридор, и тут же пораженно застыла, на миг забыв и о растении, и о Снейпе. Все дело было в том, что она увидела фигуру невдалеке, и, приглядевшись, узнала Гарри. Он тоже заметил ее и остановился.

Гермиона просияла. Если до этого момента она чувствовала себя неловко в присутствии Гарри, то теперь, найдя, как ей казалось, решение проблемы, поняла, что снова может нормально общаться с ним.

Не медля больше ни секунды, она подбежала к нему и поцеловала, обняв за шею. Она почувствовала, как Гарри удивленно вздохнул, явно не ожидая от нее такого порыва. Он обнял ее за талию, но как-то слишком осторожно, неуверенно.

Гермиона отстранилась, на ее губах все еще играла легкая улыбка. И вдруг она заметила, что Гарри тоже улыбнулся: сначала слабо, едва заметно, а потом искренне, широко.

— Гермиона, что-то случилось?..

— Нет, — ответила она беззаботно. — Расскажи лучше, как прошли отборочные?

Гарри принялся в красках описывать ей это мероприятие. Он взял ее за руку, и они направились в Башню старост. Гермиона давно уже не видела Гарри таким. Обычно он был спокоен и сдержан, но сейчас в нем чувствовалось неподдельное оживление. Он всю дорогу рассказывал ей какие-то забавные ситуации, и Гермиона хихикала, не в силах себя сдержать.

Но, спустя какое-то время, их разговор начал угасать. Гарри, поведав о том, как прошел его день, ожидал и от Гермионы столь же подробного рассказа. Она же ограничилась лишь парой коротких фраз. Ей не хотелось лгать, но и сказать правду не представлялось возможным.

К счастью, Гарри не обратил на это внимание — он никогда не отличался особой наблюдательностью. Уже у ее комнаты он остановился и сказал:

— Я так по тебе соскучился, — дрогнув, его голос превратился в шепот, и, подобно мягкой волне, мгновенно окутал Гермиону с головы до ног, заставил шагнуть навстречу.

— Я тоже, — прошептала она. Радостное волнение поднялось внутри. Гермиона замерла в ожидании — сейчас Гарри поцелует ее...

Но вдруг совсем близко раздались быстрые шаги, и очарование, завладевшее ими, лопнуло в ту же секунду. Гермиона отпрянула от Гарри. Сначала она решила, что кто-то из учеников забрел сюда после отбоя, и, вспомнив о своих обязанностях старосты, выпрямилась, уже готовясь отчитать его. Но замечания, готовые сорваться с языка, так и остались не произнесенными: к ним приближался вовсе не ученик, а профессор Снейп. Гермиона, отчего-то чувствуя вину, взглянула на Гарри исподлобья — тот не ответил на ее взгляд, мрачно наблюдая за приближением профессора. Он никогда не ощущал вину за то, что нарушает правила.

— Минус десять очков с Гриффиндора, — процедил Снейп, бегло окинув взглядом сначала Гарри, а потом и ее. — Мисс Грейнджер все-таки староста, и ей положено дежурить после отбоя, а вы, мистер Поттер, уже давно должны находиться в своей кровати!

— Но я…

— Думаете, раз вы Избранный, вам все можно? — спросил он насмешливо.

Гарри прожег его убийственным взглядом.

— Думаю, можно.

Снейп вздохнул с притворной грустью.

— Что ж, в таком случае, еще минус пять очков. Итого, минус пятнадцать очков с Гриффиндора. Вы, мистер Поттер, дорого обходитесь своему факультету…

Гермиона поняла, что, если это продлится хоть мгновение, их факультет лишится всех баллов, которые они успели приобрести на этой неделе. А они, в конце концов, зарабатывали их с таким трудом! Не хватало, чтобы Снейп просто так отобрал их за считанные секунды!

— Сэр, простите! — выпалила она. — Этого больше не повторится!

Снейп презрительно хмыкнул.

— Вы, мистер Поттер, бегом в гостиную, а вы, мисс Грейнджер, за мной!

Выражение ненависти на лице Гарри при этих словах сменилось тревогой.

— Гермиона...

— Все в порядке, — быстро шепнула она. — Завтра увидимся...

Снейп, видимо, желая избавить себя от сцены прощания, быстро развернулся и направился к своему кабинету. Гермиона сжала руку Гарри и, торопливо поцеловав в губы, направилась вслед за Снейпом.

В подземелье Слизерина было значительно холодней. Гермиона натянула свитер на ладони, пытаясь таким образом согреть пальцы.

Наконец, Гермиона вошла в кабинет вслед за Снейпом. Он сразу подошел к столу, а Гермиона села в кресло напротив. Снейп, ни слова не говоря, смотрел на нее так, словно она задолжала ему парочку объяснений. Гермиона, чувствуя сильнейшее напряжение, продолжала молча сидеть с натянутой, как струна, спиной.

— Если вы хотели меня видеть, совсем не обязательно было устраивать это представление, — наконец проговорила она голосом, ставшим отрывистым от гнева. Гермиона все еще не могла смириться с тем, что их факультет за считанные секунды оказался внизу рейтинговой таблицы, и все благодаря Снейпу!

— Хотел видеть вас? — Снейп насмешливо приподнял брови. — Я бы сказал, что это скорее вынужденная мера.

Гермиона громко вздохнула, не в силах подавить раздражение. Снейп продолжил, сделав вид, что не замечает ее настроения:

— И потом, я имею полное право штрафовать нарушителей. Что ж еще я, по-вашему, должен был сделать? Может, поиграть на скрипке для создания атмосферы? — он ухмыльнулся, не скрывая издевки.

Гермиона промолчала. Вздохнув в последний раз, она встала и подошла к нему.

— Ладно. Я хотела предложить вам кое-что более эффективное. Вот, — она достала из сумки зачарованный галеон.

Снейп даже не пошевелился.

— Что это?

— Галеон, — терпеливо разъяснила Гермиона. — Я наложила на него Протеевы чары. Теперь вы можете написать что-то на ребре монеты, и я увижу это сообщение.

Снейп без лишних слов взял галлеон и опустил в карман. Он, конечно, мог бы и похвалить ее за чары такого уровня, но не сделал этого.

— Надеюсь, вы что-то выяснили насчет антидота, — он снисходительно приподнял бровь, — или Поттер отнял все ваше время?

— В книге о запрещенных растениях я нашла информацию о Босвеллии Картере. Там написано, что ее плоды…

Снейп кивнул с таким видом, словно это все было для него не ново, и Гермиона умолкла, так и не договорив. Она даже испытала разочарование — ей хотелось, чтобы Снейп похвалил ее.

— Я знаю об этом растении, — сказал Снейп. В его голосе чувствовалось равнодушие.

— Знаете? — пораженно переспросила Гермиона. Сначала она ощутила растерянность, но теперь на смену этому чувству пришел гнев. — И вы не сказали мне?!

Снейп пожал плечами. Его невозмутимость вывела Гермиону из себя.

— Вы значительно облегчили бы мне задачу, если сразу бы поделились всем, что знаете! — сказала она с упреком.

— Если это было так сложно, вы могли бы раньше прийти ко мне, но вы этого не сделали.

Гермиона не нашлась, что ответить. Ведь она, наоборот, поступила так из лучших побуждений, чтобы не отнимать его время.

— Да, мы могли бы использовать плоды Картеры для приготовления антидота. Но это — очень редкое растение, его так просто не достать… — сказал Снейп. — Оно растет в местах селений великанов. Представить себе не могу, чтобы кто-то решился отправиться туда и добыть его.

Гермиона рассказала ему о встречи с Невиллом в теплице, и впервые за время их сегодняшнего разговора заметила, как презрение во взгляде Снейпа сменилось интересом.

— Ну вот видите, как хорошо, что я все-таки не вмешивался в ваши поиски! Теперь, по крайней мере, мы знаем, кто сможет достать Картеру...

Гермиона ничего не ответила, решив, что споров на сегодня достаточно, хоть и осталась при своем мнении. В конце концов, Снейп — ее единственный союзник, хочет она того, или нет.

Через несколько минут она вышла из лаборатории, чувствуя, как усталость уже полностью просочилась в ее тело. И вдруг резкая боль в предплечье настигла ее. Гермиона задрала рукав свитера — из метки появилось несколько черных металлических прутьев, которые обвили ее руку и впились в нее с силой. Кожа мгновенно побелела — металлические силки перетянули ее настолько, что выступила кровь. Гермиона поняла, что таким образом Волан-де-Морт пытается заставить ее выполнить задание. Пока силки задействовали лишь руку. Но насколько хватит его терпения?

На следующий день железные кольца исчезли. Вместо них на руке остались уродливые фиолетовые линии, пересекавшие бледную кожу. Гермиона потратила около часа, пытаясь вывести их заклинанием, но особого результата не добилась — гематомы лишь поменяли цвет с фиолетового на желтый.

Сегодня первым уроком была трансфигурация. МакГонагалл долго рассказывала о важности экзамена ЖАБА, а потом они приступили к практической части. В этот момент Гермиона благословила то обстоятельство, что пострадала лишь ее левая рука — в противном случае она не смогла бы ничего сделать.

К концу урока Гермиона была единственной из всего класса, кому удалось трансфигурировать маленьких птичек — они парили высоко под потолком, словно ожидая, что кто-то еще к ним присоединится, но этого так и не произошло.

Как только прозвенел звонок, Гарри, сидевший с ней за партой, сгреб учебник и тетрадь одним движением, и отправил их в сумку.

— Снейп не сильно ругал тебя вчера? — спросил он, направляясь к выходу из кабинета.

— Да нет, ничего такого…

Тут их нагнал Рон.

— Ага, Гарри рассказал мне, из-за чего наш факультет лишился баллов в десять часов вечера!

— Ты же знаешь, ему лишь бы найти, к чему придраться, — бросил Гарри, поджав губы. — Если бы Снейп застал кого-то из Слизерина после отбоя, то притворился бы слепым...

Они вышли в коридор, и вдруг увидели, как к ним навстречу идет тот самый мальчик из Когтеврана, которого они заметили вчера на трибуне. Он смотрел только на Гарри, и Рон, заметив это, хохотнул:

— По-моему, это к тебе!

— Рон, перестань, — отмахнулся Гарри. Он всегда чувствовал неловкость, когда к нему проявляли повышенное внимание.

— Гарри, привет, можно тебя на минутку? — спросил Чарли, поравнявшись с ними. Его голос звучал нарочито громко, но покрасневшие щеки все равно выдавали волнение.

— Конечно, — и Гарри, быстро взглянув на Гермиону, отошел с Чарли в сторону.

Гермиона с Роном остались ждать возле окна.

— Джинни сказала, что когтевранцы решили пошутить и использовали на нем какую-то штуку близнецов, — сказал Рон, едва заметно кивнув в сторону Чарли.

— Да, — Гермиона скрестила руки на груди. — Чарли перевелся сюда из другой школы. Я думаю, ребятам просто нужно время, чтобы привыкнуть к нему, а ему, чтобы освоиться и раззнакомиться со всеми.

Рон задумчиво кивнул. Через пару минут Гарри вернулся к ним уже без Чарли.

— Ну и чего он хотел? — спросил Рон, подавив зевок. Трансфигурация, как видно, навеяла на него сон.

— Да просто спросил, может ли его отец упомянуть меня в своей статье.

— Какой еще статье? — насторожилась Гермиона. — Гарри, ты должен быть осторожен с этим...

— В статье, защищающей права магглорожденных, — Гарри пожал плечами. — По-моему, в этом ничего плохого нет, как раз наоборот.

— А меня его отец случайно не хочет упомянуть? — спросил Рон, приподняв брови. В его голосе звучала нотка обиды. — Сколько уже можно писать про тебя, Гарри…

Они начали пререкаться, но Гермиона больше не слушала их. Она вдруг почувствовала, как железные нити снова опутывают руку и натягиваются, вспарывая кожу. Прикусив губу, чтобы не издать ни звука, способного ее выдать, Гермиона коснулась локтя Гарри.

— Ладно, встретимся на следующем уроке.

— А ты разве не идешь с нами?

— Нет, у меня сейчас руны, — выдавила Гермиона.

Она обернулась и направилась быстрым шагом к туалету. Кровь уже стекла на ладонь. Оказавшись на месте, Гермиона зашла в кабинку и закрыла дверь. Задрав рукав, она обнаружила, что всю руку залила кровь. На этот раз нити захватили и плечо тоже. Гермиона прислонилась к двери лбом, в изнеможении прикрыв глаза, и произнесла несколько исцеляющих заклятий.

Когда спустя несколько минут Гермиона вышла из туалета, на ней не было лица. Волосы, собранные в аккуратный пучок с утра, теперь растрепались, а глаза опухли и покраснели. Гермиона направилась на второй этаж, где находился нужный ей кабинет, как вдруг увидела Невилла, идущего ей навстречу.

— Привет! — она сама не заметила, как подбежала к нему и схватила за локоть. По ошарашенному взгляду Невилла Гермиона поняла, что сжала слишком сильно, и, смутившись, отступила на шаг.

— Привет, Гермиона, — он окинул ее подозрительным взглядом. — С тобой все хорошо?

— Да-да… я просто хотела спросить, ты узнал что-нибудь? Ну, насчет растения?

— Я написал дяде, и только что отнес письмо в совятню, — Невилл взглянул на нее с сочувствием. — Я уверен, дядя Элджи сможет помочь. Не волнуйся.

* * *

На следующий день Гермиона проснулась раньше обычного. Боли, на удивление, не было. Облегченно выдохнув, Гермиона поднялась, прокручивая в голове расписание, и подошла к окну — там практически ничего не было видно из-за плотного тумана. Белая даль.

Сегодня первый урок — травология, а значит, нужно сэкономить время за завтраком, чтобы найти нужную теплицу, и не опоздать. Гермиона принялась собираться. Оттого, что она не обнаружила с утра боли в руке, у нее даже немного поднялось настроение. Как мало теперь нужно для счастья… Закончив со сборами, она покинула комнату и направилась в гостиную Гриффиндора, чтобы встретиться там с Гарри и Роном.

Как только они зашли в Большой зал, то сразу же заметили всеобщее оживление. Здесь царил переполох, все что-то обсуждали. Гермиона бросила взгляд на слизеринский стол, пока Гарри с Роном усаживались рядом — у Малфоя был отсутствующий вид, зато остальные студенты либо брезгливо кривились, разглядывая газету, либо жарко спорили между собой. Даже на расстоянии до Гермионы доносились громкие реплики Теодора Нотта.

Аппетита у Гермионы не было. Она безразлично взглянула на пирог с патокой, стоящий прямо перед ней, и мягко коснулась плеча сидящей рядом Джинни, отвлекая ее от разговора с Лавандой.

— О, привет, — Джинни развернулась и взглянула на нее.

— Привет, — ответила Гермиона и спросила с любопытством: — что читаете?

Джинни вручила Гермионе газету.

— Помнишь, ты мне рассказывала про Чарли Уинстона? — сказала Джинни, кивнув в сторону стола Когтеврана. — Так вот, его отец написал одну очень любопытную статью…

— Да? — отстраненно переспросила Гермиона, уже начав пробегать глазами по тексту.

Гарри, сидящий рядом, сначала тоже склонился над газетой, но быстро оставил это занятие, вернувшись к еде. Гермиона взглянула на него с легким укором.

— Тут, между прочим, о тебе упоминается, Гарри, — сказала она и снова опустила взгляд в газету.

Гарри пожал плечами, как бы показывая, что уже и сам об этом догадался. Рон вообще ни на что не обращал внимания, деловито накладывая сосиски в тарелку.

— О ком же еще говорить! — сказал он с набитым ртом.

— Ну, здесь совсем немного, — добавила Гермиона, — просто выражение поддержки тебе и Дамблдору. А в целом… похоже на полный разгром идеи чистоты крови, — Гермиона замолчала, читая дальше, словно бы проверяя верность своих выводов. Потом с улыбкой кивнула, не отрываясь от текста: — Да… здесь даже приводится статистика, показывающая, что по части магических способностей магглорожденные ничем не уступают чистокровным.

— По-моему, это и так всем давно известно, — прокомментировал Рон, не переставая при этом пережевывать пищу. Потом взял из рук Гермионы газету и, уделив ей пару секунд, деловито добавил, не отрывая глаз от текста: — Идея равенства, заключающаяся в том, что ни у кого не может быть привилегий или же ограничений по признаку происхождения... Разве это не банально? — он вернул Гермионе газету. — И чего они так всполошились? — Рон указал вилкой на слизеринский стол. — Кстати, Гермиона, передай сок, пожалуйста.

Гермиона передала ему графин, смерив при этом неодобрительным взглядом.

— Очевидно или нет, а многие волшебники до сих пор не признают права магглорожденных, — произнесла она. — К тому же, автор не сдерживался в выражениях насчет сторонников идеи чистоты крови. Он так и написал: «Культ чистоты крови — не более, чем высокомерная выходка тех, кто хочет получать все блага магического мира, не прикладывая усилий, а только лишь по праву рождения!»

Гермиона встретилась взглядом с Роном, и они одновременно усмехнулись.

— Если Уинстон хотел задеть слизеринцев, у него это получилось, — вдруг сказал Гарри. Гермиона обернулась к нему. — Они ведь не изменили своих взглядов, просто оскорбились, и все.

— Я думаю, это статья не для них, Гарри, — ответила Гермиона. — А для тех, кто еще не выбрал сторону. И если хотя бы один волшебник после прочтения убедится в том, что незнакомое, чужое, не значит плохое, статья была написана не зря.

* * *

Нотт возвращался в гостиную Слизерина по пустым, слабо освещенным коридорам. Настроение было отвратительным — он до сих пор не мог отойти от статьи. В голову лезли разные мысли, в основном мрачные, злые, безрадостные. Как будто неведомый голос все говорил и говорил в его голове, и Нотт уже порядком устал от него. Он был бы рад, если бы этот голос наконец умолк.

«Дурацкая статья… Уинстон ничего не понимает… Называть слизеринцев недалекими и высокомерными… Разве наши претензии безосновательны?.. Это наш мир, наша магия… Так по какому праву грязнокровки вламываются сюда и вытесняют нас — чистокровных волшебников?..

А Грейнджер… Такая напыщенная… Скоро грязнокровки вроде нее будут везде… Сначала их будут назначать старостами школы, потом они займут места в Министерстве магии... А что потом?.. Станут помыкать чистокровными... Грейнджер уже сейчас помыкает — ходит с важным видом и раздает указания… А чем она лучше других?.. Тем, что много знает … Но ведь, как по-хорошему, эти знания не должны были ей достаться… И ее здесь быть не должно… Как и остальных грязнокровок…

Нет… нужно убедить наших присоединиться к Волан-де-Морту… Только так мы сможем защитить себя… Довериться Его убеждениям… Это будет правильно…»

Мысли текли, но их прервал звук шагов. Нотт вздрогнул и поднял голову. Почти тут же его блеклые, серые глаза сузились, и злость захлестнула его, поднялась до самого горла…

Он увидел мальчишку Уинстона, отец которого написал статью. Тот шел вприпрыжку, то и дело наступая на мантию, которая была ему велика, и периодически поправлял огромную сумку с учебниками, сползающую с плеча. Он никого не замечал.

«Еще бы ему не плясать, ведь у его отца триумф», — подумал Нотт с презрением.

Но дело было даже не в этом. В сущности, Чарли был еще ребенком, подвижным и непоседливым. Ему, может, и хотелось бы ходить так же размеренно и важно, как старшекурсники, но было выше его сил.

Нотт остановился. Голос в голове наконец умолк. Нотта охватило предвкушение.

Мальчик тоже заметил его. Сначала он замер, но потом все-таки продолжил свой путь, хоть и не так уверенно, как прежде. Взрослые всегда так на него действовали — он становился робким и тихим.

Нотт наблюдал за ним, прищурившись и не двигаясь. Когда же они поравнялись, он резко сделал шаг в сторону. Мальчик замер и с тревогой взглянул на Нотта, словно не мог поверить, что его опасения подтвердились, и старшекурснику действительно что-то от него нужно.

Впрочем, весь вид Нотта говорил о том, что от него лучше держаться подальше. Мальчик это почувствовал. Он быстро прошел мимо Нотта, но тот развернулся, направил палочку ему в спину и произнес заклятие обезноживания. В ту же секунду мальчик рухнул на пол.

Нотт ухмыльнулся и медленно подошел к нему. Ему наконец стало легче, ему стало почти хорошо — вид этого ребенка, не чувствующего ног и отчаянно пытающегося подняться, несколько компенсировал моральный ущерб, нанесенный его отцом. Он задумчиво взглянул на него — бледное лицо Чарли покрылось красными пятнами, он сильно ударился, Нотт это знал, и еще только каким-то чудом не разрыдался.

— Что тебе нужно?.. — задыхаясь, проговорил Чарли. Он потянулся к сумке, намереваясь достать палочку, и тут же сморщился от боли, однако Нотт быстро отшвырнул ее ногой в сторону.

— Эй! Ты…

— Ты слишком много болтаешь, — заметил Нотт, раздраженно мотнув головой. — Силенцио!

Теперь рот мальчика открывался и закрывался, не производя звука. Его лицо исказилось от страха. Он пытался доползти до сумки, но Тео, непринужденно взмахнув палочкой, отлевитировал ее в конец коридора. Чарли наблюдал за этим действием с отчаянием, тяжело дыша. Сердце билось быстро-быстро. Теперь единственный его шанс на спасение упущен.

— Костюм у тебя и вправду был неплохой, — насмешливо произнес Нотт, покусывая губы. — Жаль, что так вышло, — он издал нервный смешок, кивком головы указав на его колени. Из-за падения и его попыток ползти ткань порвалась.

Однако мальчик никак не отреагировал на его выпад. Он не поднимал головы; светлые, мягкие пряди упали на лицо, закрывая его. Нотт сжал губы, и, взмахнув палочкой, произнес:

— Агуаменти!

В следующее мгновение Чарли с ног до головы окатило ледяной водой. Это было так больно и внезапно, что он чуть не задохнулся. Нотт пристально смотрел на него, боясь хоть что-нибудь упустить. Смотрел, как он хватает ртом воздух, а потом захлебывается водой и начинает кашлять, наклоняясь, все так же беззвучно. Как трет глаза поцарапанными руками. Убирает со лба слипшееся волосы и наконец смотрит на него. С полнейшим ужасом.

Нотт же испытывал неопределенные чувства. С одной стороны, вся эта картина вызывала у него отвращение. Одежда прилипла к телу мальчика, и уже не скрывала его худобу. Чарли опустил голову, и Нотт больше не видел его лица, но по тому, как вздрагивали его плечи он понял, что тот плачет. Но, с другой стороны, Нотт испытывал удовлетворение, так как полностью контролировал ситуацию. Он подошел к нему совсем близко и, ухватив за волосы на затылке, заставил посмотреть на себя.

— Все же и чистокровные способны на кое-какую магию, не так ли?

* * *

Гарри уже практически закончил собираться на ужин к Слизнорту. Они с Роном были в комнате одни. Рон лежал на кровати, согнув одну ногу в колене, и листал журнал по квиддичу. Гарри совершенно не горел желанием идти на ужин. Он надел пиджак и принялся застегивать пуговицы, рассеянно глядя прямо перед собой.

— Хватит вздыхать, Гарри, — буркнул Рон, глядя на него поверх журнала. — Ты все-таки на ужин идешь, а не к Снейпу котлы чистить! Что такого-то?

— Мне не по душе эта компания, — признался Гарри. — Постоянно одно и то же. Все хвастаются связями своих родителей в Министерстве магии, а Слизнорт прикидывает, как извлечь из этого выгоду…

Рон задумался на секунду, а затем кивнул.

— Да… Ну, зато поешь, — заметил он, видимо, твердо решив найти хоть что-то положительное в этой ситуации. — Я бы, например, не отказался сейчас от чего-нибудь вкусненького…

— Я не голоден, — быстро проговорил Гарри, отходя от зеркала.

— А Гермиона пойдет? — неожиданно спросил Рон. — Слизняк вроде тоже ее приглашал…

Гарри метнул взгляд на Рона и подавил вздох.

— Я… не знаю, не уверен. Она вроде плохо себя чувствует. Но я зайду к ней, спрошу.

Закончив собираться, он попрощался с Роном и вышел в коридор. По дороге к кабинету профессора Слизнорта он не встретил ни единой души. Наверное, все отдыхали в гостиных или же готовились ко сну.

И вдруг за очередным поворотом Гарри увидел нечто странное. Сначала ему в глаза бросилась чья-то сумка, валяющаяся посреди коридора, а затем он увидел неизвестный силуэт, скрытый тенью. Гарри сделал пару шагов вперед, и узнал Теодора Нотта; возле него какой-то младшекурсник скорчился на полу. Гарри тут же ускорил шаги, вынимая палочку на ходу.

Когда он подошел совсем близко, Нотт, до этого увлеченный своим занятием, обернулся на звук. В его глазах промелькнул испуг, но почти тут же он сменился выражением злости. Нотт вскинул палочку, но Гарри сделал это быстрее.

— Левикорпус!

Нотт тут же завис в воздухе, издав сдавленный вздох. Он начал сыпать угрозами и оскорблениями, но для Гарри это значило не больше, чем посторонний шум. Мальчик пронзительно смотрел на него и тяжело дышал, пока он снимал с него заклинания. Он был насквозь мокрый, и весь дрожал.

Гарри отрывисто произнес, глядя на него:

— Вставай.

Мальчик тут же вскочил, и слегка пошатнулся, отходя от заклинания обезноживания. Гарри с тревогой оглядел его и, убедившись, что все в порядке, молча протянул ему сумку.

Затем он обернулся к Нотту. Тот нелепо размахивал руками, вися вниз головой, его лицо покрылось красными пятнами. Гарри поморщился и, отойдя от него на пару шагов, взмахнул палочкой, отменяя заклинание. Нотт упал на пол с оглушительным звуком.

— Я тебя убью нахер, Поттер, ты меня понял? — прорычал он со стоном и мучительно скривился.

Гарри наблюдал за тем, как он поднимается, и слышал хлюпающие звуки за спиной — их издавал Чарли, все еще насквозь мокрый. Когда Нотт все-таки поднялся, Гарри с вызовом посмотрел на него и ответил тихо:

— Убьешь меня?.. Ну, попробуй.

Глаза Нотта расширились. Он возмущенно выдохнул, чувствуя себя теперь еще более уязвленным. Гарри хмыкнул.

— Не думаю, что моя жизнь в опасности, — он растянул губы в брезгливой усмешке и сделал пару шагов назад. — Ведь ты нападаешь только тогда, когда точно уверен, что тебе не смогут дать сдачи. Но моя палочка со мной, — и, словно в доказательство своих слов, он легко перекрутил ее между пальцев, а потом снова сжал.

Нотт издал какой-то звук, напоминающий рычание, но Гарри уже отвернулся от него и направился вслед за мальчиком. Впрочем, Нотт не предпринимал никаких попыток его догнать. С этого момента Гарри перестал о нем думать, сосредоточившись на мыслях о Чарли.

Гарри не решался поравняться с ним. Он хотел узнать, что именно произошло, хотел как-то помочь, но отчего-то не решался. От увиденного внутри стало гадко. Он уже напрочь забыл и про ужин, и про Слизнорта.

Он все-таки поравнялся с ним, и мельком взглянул в его сторону. Чарли поспешно отвел взгляд, как будто стыдясь встретиться с ним глазами, но потом, словно что-то для себя решив, вдруг посмотрел на Гарри в упор и произнес:

— Спасибо.

Гарри покачал головой.

— Стой, я применю высушивающее заклинание…

Чарли остановился. Его светлые волосы, потемневшие от воды, теперь стали, как прежде. Капли воды на ресницах тоже исчезли. Он вытер нос рукавом и шмыгнул носом.

Взгляд Гарри остановился на его ладонях — они были в порезах. Он попросил Чарли развернуть их и затем произнес заживляющее заклинание.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Гарри. — Я могу отвести тебя в больничное крыло, если…

— Я в порядке, — выдавил из себя Чарли. — Я просто не понимаю… Почему?.. Ведь я не сделал ему ничего плохого…

Гарри наблюдал за ним, затаив дыхание, а потом отвел взгляд.

Почему?..

Он не знал. Раньше, живя с Дурслями, он не раз задавал себе этот вопрос, и не находил ответа. Почему они так плохо к нему относились? Чем он это заслужил?

— Не думай об этом, — сказал Гарри серьезно. — Дело не в тебе, а в нем. И он ответит за то, что сделал.

* * *

На ужин в «Клубе Слизней» Гарри с Гермионой так и не пошли. Узнав о поведении Нотта, Гермиона решила как можно скорее принять меры.

Она была шокирована. И особенно ее беспокоило то, что он казался ей совершенно неуправляемым. На других студентов обычно действовали ее замечания, тогда как ему было плевать. Он успешно проигнорировал ее слова, сказанные в поезде о том, чтобы впредь не позволял себе ничего подобного. И Гермиона понимала, что раз слова на него не действуют, надо применять другие методы.

Конечно, Чарли просил ее не рассказывать об этом. Наверняка он стыдился того, что не смог себя защитить и так глупо попался. Но Гермиона не была согласна с этим. В конце концов, они находились не в равных условиях — Нотт старше, и, следовательно, искуснее в магии. Гермиона понимала, что просто обязана сообщить об этом декану. Ведь если сделать вид, что ничего не было, что тогда помешает Нотту сделать это снова?

И сейчас Гермиона направлялась в кабинет профессора Снейпа. Добравшись до нужной двери, она постучалась, но ей никто не ответил. Поколебавшись немного, она осторожно приоткрыла дверь и вошла. Внутри горел тусклый свет, окрашивая помещение в зелено-желтый оттенок, и сильно пахло какими-то травами; этот запах подействовал успокаивающе на Гермиону. Однако в кабинете Снейпа не было.

Гермиона замерла на пороге, не зная, как поступить. Помедлив немного, она уже развернулась, чтобы уйти, как вдруг услышала звук, донесшийся из камина. Догорающие поленья задвигались, и пепел рассыпался на пол. Гермиона слегка нахмурилась. Через секунду оттуда появился Снейп.

Гермиона дернулась, и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле. Снейп не заметил ее. Он сделал пару нетвердых шагов, придвинул к себе стул, и тяжело опустился на него, едва сдержав стон. Все внутри Гермионы похолодело — наверняка он был у Волан-де-Морта.

Снейп, все еще не замечая ее, оперся локтями о стол и закрыл лицо руками. Даже с такого расстояния Гермиона видела, как они дрожат. Впрочем, все это было ей знакомо — тоже самое творилось с ней после пытки Круциатусом. Если заклятие длилось слишком долго, организм окончательно давал сбой. Она даже двигаться не могла — малейшее движение отзывалось резкой болью в измученном теле.

— Профессор Снейп, — тихо произнесла она, делая шаг навстречу.

Он даже не шелохнулся, но Гермиона заметила, как напряглась его спина. Он медленно отнял руки от лица и повернулся к ней.

— Мисс Грейнджер, — хрипло произнес он, — в какой момент вы решили, что можете находиться здесь в мое отсутствие? — он замолчал и продолжил через секунду с явным усилием, превозмогая боль: — Вы… не можете заявляться сюда каждый раз, когда это взбредет вам в голову…

Гермиона сделала еще пару шагов к нему.

— Профессор, я пришла буквально пару минут назад. И я хотела сообщить вам…

— Мне все равно. Уходите.

Его лицо снова свело от боли, и он опустил голову.

— Пожалуйста, скажите, как мне помочь вам, — произнесла Гермиона с отчаянием. Она не могла оставить его в таком состоянии. — Скажите только, где находится это зелье, и я принесу его вам…

Снейп поднял голову. Дрожь не прекращалась, пот стекал по его лицу. Ему очевидно было очень плохо, но он отвергал всякое сочувствие злым, колючим взглядом.

Гермиона невольно отпрянула.

— Вы очень поможете мне, — глухо проговорил он, — если уберетесь отсюда сейчас же.

Снейп протянул руку и попытался сомкнуть пальцы на палочке, чтобы самостоятельно призвать флакон с зельем, способным его исцелить. Не получилось. Гермиона видела — он прилагал максимум усилий, но, как он ни боролся, он весь дрожал, до кончиков пальцев. Палочка с тихим стуком покатилась по столу.

Это вывело Гермиону из ступора. Она дернулась и устремилась к шкафу, в котором хранились зелья. Снейп что-то возразил, но Гермиона не обратила на это внимания. Она открыла дверцы шкафа и деловито осмотрела полки. Там находилось бесконечное множество флаконов. Гермиона попыталась вспомнить, какой именно ей принес Снейп однажды в подземелье, и наконец, определив его по цвету, побежала обратно к нему.

— Этот? — спросила она, показывая флакон Снейпу.

Вместо ответа он лишь продолжил сверлить ее тяжелым взглядом.

— Профессор Снейп…

В попытке хоть как-то до него достучаться, Гермиона невольно коснулась рукой его плеча, и тут же почувствовала, как напряглись его мышцы. Снейп мгновенно замер и опустил взгляд на ее руку. Он не сбросил ее, но Гермиона почувствовала — он сделал бы это с большим удовольствием.

— Хорошо, мисс Грейнджер, считайте, что вы помогли. Кажется, именно это свойственно гриффиндорцам — спасать кого-то даже тогда, когда об этом не просят, — несмотря на то, что голос его звучал тихо, в нем чувствовалась угроза. — А теперь, вон отсюда.

Гермиона опустила руку и, не говоря больше ни слова, выбежала в коридор. Резкая, невыносимая боль скопилась в горле, но Гермиона не обращала внимания. Она все бежала и бежала, пока не добралась до лестницы. Стоило ей ступить на ступеньку, лестница тут же начала двигаться, и вдруг что-то внутри Гермионы сломалось. Она больше не смогла противиться этой боли, сдавливающей горло, и заплакала.

Она сама не понимала, почему ее настолько задело его поведение. Почему то, что он выгнал ее, несмотря на ее искреннее желание помочь, стало такой неожиданностью? Неужели она не знала раньше, какой он человек? Не знала, каким он может быть несправедливым, грубым, и что общаться с ним — одно сплошное испытание. Конечно, она знала это. Но что-то заставило ее поверить, что с ней он может быть другим.

Лестница со скрипом остановилась, и Гермиона шагнула на этаж, где располагалась ее комната. Внутри было тоскливо и пусто. Своим поступком Снейп показал, что не доверяет ей, и, вероятно, никогда не сможет.Х

Гермиона проснулась оттого, что кто-то стучал в ее дверь — настойчиво и как будто нервно. Она приподнялась на локтях и чуть прищурилась. В комнате было темно.

— Гермиона, это я, — раздался голос с той стороны.

И это мгновенно привело ее в чувства. Гермиона быстро встала с кровати, игнорируя головокружение. Голос принадлежал Невиллу.

— Да, минутку, — крикнула она и добавила уже тише: — Люмос!

Гермиона схватила с полки первую попавшуюся заколку и собрала волосы. В конце концов, ее пижама имела вполне себе приличный вид, но она не была готова к тому, чтобы кто-то увидел то, что представляют собой ее волосы без укладки.

Наконец она распахнула дверь.

Невилл стоял, переминаясь с ноги на ногу, то и дело беспокойно озираясь назад. Белки его глаз слегка покраснели из-за недосыпа. В руках он держал небольшой сверток, обернутый газетной бумагой.

И, стоило Гермионе остановить взгляд на этом свертке, сердце ее радостно подпрыгнуло.

— Заходи, — сказала она, кидая взгляд за его спину. — Тебя никто не видел?

— Кажется, нет, — пробормотал Невилл. Как только дверь за ним захлопнулась, он облегченно выдохнул. — Если бы Филч поймал меня, и обнаружил это, — он поднял сверток, — даже представить боюсь, что бы было!

Гермиона скептически покачала головой, принимая из его рук сверток. В обмен она вложила ему галлеоны. Гермиона знала, что он сейчас чувствует себя настоящим преступником — она чувствовала то же самое.

— Филч в этом не разбирается, — твердо произнесла она. — Твой дядя ведь использовал маскирующее заклятие, а Филч не то, чтобы хороший волшебник, — Гермиона разорвала упаковку и, выбросив клочья бумаги на пол, взяла в руки коробку со сладостями. — Держи.

Невилл машинально выполнил ее просьбу, и Гермиона, чуть сведя брови, направила палочку на коробку и произнесла заклинание. В тот же момент сладости трансформировались в нечто совершенно иное. Подойдя ближе, Гермиона увидела черные длинные стручки, наполненные красными круглыми плодами.

— Вингардиум Левиоса, — произнесла она, и коробка, выпорхнув из рук Невилла, приземлилась на тумбочку у кровати. Гермиона опустила руку и повернулась к Невиллу. — Спасибо тебе.

Он тут же покачал головой, смущаясь.

— Лучше пообещай, что расскажешь мне все, когда… сможешь.

Гермиона кивнула, не раздумывая. Ее тронуло, что Невилл беспокоится в первую очередь о ней, а не о том, чтобы удовлетворить свое любопытство.

— Конечно, расскажу, — ответила она, заранее зная, что не сможет этого сделать.

* * *

Сегодняшний день тянулся дольше обычного. Гермиона едва могла соображать от боли — теперь железные кольца сдавливали не только руку. Они перебрались на живот, и с каждой секундой сжимались все сильнее. Это было настоящее сражение — сила Волан-де-Морта против ее воли. Он хотел заставить ее выполнить задание во что бы то ни стало.

И Гермиона поняла одно — если она не даст Гарри пыльцу сегодня, эту ночь она не переживет. У нее начнется внутреннее кровотечение, или же повредятся органы. В любом случае, все будет кончено.

— С вами все в порядке, мисс Грейнджер, — заключила мадам Помфри после осмотра.

Гермиона одернула кофту, а медсестра тем временем неспешно отправилась к столу, чтобы сделать записи. Гермиона проводила ее взглядом, едва сдерживалась, чтобы не зарыдать — она поняла, что проклятие Волан-де-Морта распространилось и на нее.

— Я выпишу вам это зелье для профилактики, — произнесла мадам Помфри, все еще что-то записывая. — А сейчас вы вполне можете вернуться на урок.

Гермиона кивнула, застегивая мантию. Она терпела весь день, пока это было возможно, но под конец поняла, что взвоет, если это не прекратится. Сейчас, Слава Богу, шел последний урок на сегодня — защита от темных искусств у Снейпа.

Мадам Помфри направилась к шкафу с зельями шаркающими шагами.

— Принимайте его два раза в день, — произнесла медсестра и резко взмахнула палочкой — нужный флакон сорвался с полки и прилетел в руки Гермионы.

— Хорошо. Спасибо, мадам Помфри, — Гермиона кивнула и быстрым шагом направилась к выходу.

Она знала, что, скорее всего, ей не поможет это зелье, но все равно остановилась в коридоре и выпила нужную дозу. Еще предстояло как-то пережить урок Снейпа, а перед ним она не хотела выглядеть жалкой. Только не перед ним.

То, что произошло вчера, все еще отдавалось внутри глухой болью. Гермиона хотела бы, чтобы ей было все равно, но это было не так. На самом деле, ей хотелось знать, что случилось в поместье. Ей хотелось бы, чтобы Снейп доверял ей настолько, чтобы рассказать это.

Когда она вошла в класс по защите от темных искусств, Снейп как раз говорил что-то об инферналах. Как только за ней закрылась дверь, он замер на полуслове. Все ученики прекрасно знали, что Снейп не терпит опозданий, и выгоняет провинившегося ученика из класса, не вникая в суть его оправданий, а то и назначает отработки. Но в этот раз что-то пошло не так.

Гермиона видела, каких трудов ему стоило проглотить все язвительные комментарии. Отвернувшись от нее, Снейп не сказал ни слова и продолжил лекцию:

— Так вот… очевидно, что нет разницы, кем были эти люди при жизни — магами или магглами. Инферналы действуют по велению волшебника, который их создал…

Гермиона, стараясь не привлекать к себе внимания, села за парту рядом с Гарри. Рон, сидевший на заднем ряду, тут же прильнул к столу, чтобы быть ближе к ней.

— Ну что там?

— Что сказала мадам Помфри?

Их вопросы прозвучали почти одновременно.

Снейп замолчал, очевидно, услышав их громкий шепот.

— Еще слово, Поттер, и я вышвырну вас отсюда вместе с Уизли, — отрывисто произнес он и добавил: — Все разговоры после урока.

Рон тут же сел прямо, опасаясь очередной отработки, а Гарри сжал губы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сказать в ответ что-то резкое.

— Со мной все нормально, — произнесла Гермиона, почти не размыкая губ.

Но Гарри услышал и кивнул, сразу же заметно расслабившись.

— Может кто-нибудь скажет мне, с помощью чего Геллерт Грин-де-Вальд создал армию инферналов? — Снейп медленно обвел взглядом класс. Никто не спешил отвечать.

Гермиона заметила, как в его темных глазах на секунду мелькнула растерянность, хотя губы были по-прежнему сжаты.

Она подняла руку, и тут же заметила боковым зрением, как кто-то из слизеринского ряда сделал то же самое. В этот момент стало ясно, что руку можно опустить — Снейп вызывал ее только в том случае, когда у него не было другого выбора. Но сегодня что-то снова пошло не так.

— Мисс Грейнджер была первой, — сказал он с явным усилием.

Гермиона тут же почувствовала на себе изумленный взгляд Гарри. Она так растерялась, что не сразу вспомнила, какой вообще был вопрос, но потом быстро проговорила:

— Геллерт Грин-де-Вальд использовал Воскрешающий камень. Воскрешающий камень — это артефакт, который…

— Хорошо, достаточно, — Снейп поднял руку и, развернувшись, направился к доске. — Если вас не остановить вы, того гляди, перескажете нам весь учебник.

Кто-то из слизеринцев хохотнул и Гермиона, почувствовав жар на щеках, уткнулась в конспект.

Остаток урока превратился в настоящую пытку. Зелье притупило боль лишь ненадолго, и теперь Гермиона снова чувствовала, как металлические кольца впиваются в кожу. Она больше не пыталась отвечать, сочтя это бесполезным занятием, и сидела молча, не поднимая головы от конспекта.

Она не знала, заметил ли Снейп такую перемену в ее поведении, но, когда урок подошел к концу, он заявил:

— Все свободны, кроме мисс Грейнджер.

Гермиона, чувствуя тяжесть в висках, с трудом подняла голову. Снейп ухмыльнулся.

— Вы должны мне десять минут, которые успешно прогуляли вначале.

Гарри уже открыл рот, чтобы возразить, но Гермиона с силой ухватила его за руку.

— Гарри, не надо, — проговорила она еле слышно. — Он того не стоит. Я сама ему все объясню.

Ученики быстро покинули класс — это был последний урок на сегодня, и все уже мысленно находились не здесь, а в уютных факультетских гостиных. Гермиона тоже хотела бы там оказаться. Последнее время одиночество ее тяготило.

Она встала из-за парты и подошла к столу, возле которого стоял Снейп. Из-за возобновившейся боли ей вообще не хотелось разговаривать.

— Мисс Грейнджер, вы вчера хотели мне что-то сообщить, — произнес он, собирая свитки на столе в стопку. — Я слушаю.

Гермиона усмехнулась. Значит, Снейп решил сделать вид, что ничего особенного вчера не произошло. Что это не он корчился от боли, и что это не он был даже не в состоянии взять в руки палочку — так сильно у него тряслись руки. Ну что ж, если он хочет играть в эту игру — ладно.

Гермиона посмотрела на него открыто и прямо.

— Вчера вечером ваш студент Теодор Нотт напал на Чарли Уинстона из Когтеврана.

— Вот как, — Снейпа это не сильно впечатлило, но он стал более серьезным. — А сейчас с ним все нормально?

— Думаю да, — ответила Гермиона. Вспоминая вчерашний инцидент, она чувствовала, как гнев снова поднимается в ней, вымещая на какое-то мгновение все остальное. — Но он издевался над ним! Это было просто отвратительно. Особенно, если учесть то, что Чарли младше его, и то, что он отобрал его палочку!

Но праведный гнев, кипевший в ней, не передался Снейпу. Его лицо осталось бесстрастным, как будто эта история его совсем не тронула. Как будто он обсуждал это с ней лишь потому, что должен согласно своим трудовым обязанностям, но без личной заинтересованности.

— Его отец еще не то позволял себе в школьные годы, — Снейп смотрел в сторону, чуть нахмурившись. Он как будто бы вспоминал что-то. — А Теодор очень на него похож. Впрочем, это неудивительно… он ведь один занимался его воспитанием.

— Но вы же назначите ему наказание? — требовательно произнесла Гермиона.

— Об этом можете не беспокоиться.

Снейп умолк на секунду и вдруг, будто бы на что-то решившись, перевел на нее взгляд.

— Мисс Грейнджер, я был вчера у Темного лорда. Пыльцу нужно дать Поттеру как можно скорее. Завтра — крайний срок.

Гермиона молча смотрела на него. Внутри в этот момент все обрушилось. То, что Невилл принес растение утром, больше не имело значения. На приготовление антидота требовалось время, а его-то у них как раз и не было!

— Я пытался переубедить его, но Темный лорд непреклонен.

Теперь ей стало все ясно. Вот почему Снейп вернулся в таком состоянии — последствия неудачных переговоров.

— Мисс Грейнджер, — произнес Снейп более мягко. — Вы ошибаетесь, если думаете, что навредите этим Поттеру. Пыльца разделена на две дозы. И окончательно проклятие вступит в силу лишь после второй. Первая же никак не повлияет на его магические способности.

Гермиона уставилась в пол мрачным взглядом. Она читала об этой пыльце. Поиск информации занял целый месяц, и ей в буквальном смысле слова пришлось перерыть всю запретную секцию, но она ее нашла.

Худшее, что могло случиться с волшебником, попавшим под действие пыльцы — это потеря магии. Для жизни она не представляла опасности. И Гермиона могла понять, почему Волан-де-Морт хочет ее использовать. Он не хотел убивать Гарри чужими руками. Согласно пророчеству, он хотел сделать это сам, и, с помощью пыльцы, обеспечить свою победу.

Гермиона также знала, что пыльца не подействует после первой дозы. Но, по сути, это не сильно спасало ситуацию. Ей была невыносима сама мысль о том, чтобы подсыпать что-то Гарри, даже если это ему не навредит. Необходимость поступить с ним так отравляла ее сознание.

И в то же время, она прекрасно понимала, что будет в случае неповиновения. Может быть, Волан-де-Морт и позволит ей пережить эту ночь, раз дал крайний срок до завтра. Но потом эти металлические кольца ее убьют.

Только сейчас Гермиона заметила, что Снейп пристально смотрит на нее. Он догадался, о чем она думает.

— Мисс Грейнджер, я мог бы, конечно, спросить мадам Помфри, но заранее знаю, что это бессмысленно. Поэтому признайтесь сами. Как далеко зашло проклятие?

Гермиона почувствовала мстительное удовлетворение. Он ничего не рассказал ей вчера, и ей сейчас захотелось сделать то же самое.

— Может лучше вы скажите, что с вами произошло? Волан-де-Морт применил Круциатус?

Гермиона снова вспомнила, как Снейп буквально вышвырнул ее за дверь. Обида вспыхнула в ее глазах, но на Снейпа это, конечно, не произвело впечатления.

— Да. Вы же знаете, какими бывают последствия Круциатуса. Я не хотел, чтобы вы это видели.

— Но я могла помочь! Если бы вы позволили мне, вам бы не пришлось мучиться!

Снейп молчал. Он не мог с этим спорить.

— Неужели принять от меня помощь так для вас унизительно? — спросила она с тихим упреком в голосе.

Снейп перевел дыхание.

— Чего вы от меня хотите? — произнес он устало и раздраженно. — Вы же не думаете, что я столкнулся с Круциатусом впервые. Я уже привык справляться один. Мне не нужна ничья помощь, и тем более мне не нужно сочувствие.

Гермиона отвела взгляд в сторону. Ей нечего было на это возразить.

* * *

Солнечный свет наполнил комнату, пробившись сквозь занавески. Восемь часов утра. Поспать Гермионе так и не удалось. Не стоило даже пытаться. Кольца, сжимающиеся вокруг ее тела все сильнее, превратили эту ночь в настоящий ад.

Возможно, под утро она все-таки задремала, но сейчас, поднявшись с кровати, Гермиона не была уверена даже в этом. Спала ли она? Или только на секунду прикрыла глаза? Из-за дикой боли ей вообще стоило больших трудов не терять связи с реальностью. Она чувствовала себя отупевшей и совершенно уничтоженной.

В ванной комнате свет горел всю ночь. Гермиона направилась туда, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Кровь снова потекла из многочисленных ран на животе и руках, и Гермиона торопливо достала палочку, чтобы убрать ее заклинанием, прекрасно зная, что через минуту она выступит снова.

Из круглого зеркала в ванной на нее смотрел кто-то другой. Со впалым, серым лицом и покрасневшими белками глаз, с бледной кожей, на которой особенно выделялись синяки под глазами. Косметика, конечно, не скроет полностью ее болезненный вид, но это лучше, чем ничего. Подумав об этом, Гермиона принялась приводить себя в порядок.

Волан-де-Морт дал крайний срок — сегодня. Кольца постоянно то сжимались, то разжимались на ее теле, словно инородный живой организм. Кожа и так была испещрена порезами и гематомами — из-за этого малейшее движение колец причиняло острую боль. Хотелось рыдать.

Кое-как закончив с приготовлениями, Гермиона вышла в коридор. Флакончик с пыльцой, уменьшенный заклинанием, лежал в кармане. На сегодня был назначен матч Гриффиндора против Слизерина, и все игроки наверняка пытались позавтракать как можно быстрее, а то и вовсе не могли из-за волнения. В любом случае, надо было спешить.

В Большом зале уже вовсю шел завтрак. Все были одеты в атрибуты Гриффиндора или Слизерина, и сейчас эмоционально обсуждали прогнозы на предстоящую игру. Гермиона зашла в зал и осмотрелась: за столом их факультета она сразу увидела Гарри и Рона, они уже были в форме и говорили о чем-то между собой.

За столом Гриффиндора было наиболее шумно. Она подошла к Гарри и, пробормотав приветствие, наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. Он тоже поцеловал ее, и хотел уже развернуться, чтобы ответить что-то Рону, как вдруг замер. Его лицо помрачнело.

— Что с тобой? — спросил он вполголоса.

Гермиона, стараясь не смотреть на него, присела рядом.

— Голова болит, — пробормотала она.

Гарри нахмурился.

— Так сильно?..

— Да.

— Сходи к мадам Помфри, — сказал он серьезно. — Хочешь, я с тобой схожу? Время еще есть… — и он тут же поднялся, но Гермиона схватила его за руку, удерживая на месте.

— Нет, нет, Гарри, — ее голос звучал совсем слабо. — Я уже выпила зелье, просто оно еще не подействовало…

Гарри продолжал тревожно смотреть на нее, и от этого взгляда что-то внутри Гермионы лопнуло. Потому что Гарри был единственным, кого она не могла обмануть. Вне зависимости оттого, что она говорила, он чувствовал то, что чувствует она. То, что у нее внутри.

Гермиона не смогла сдержать слёз. Она понимала, что только усугубила этим ситуацию, но ничего уже не могла поделать. Если бы Гарри не начал говорить всё это, она бы сдержалась, но теперь уже не могла успокоиться.

Гарри, увидев это, еще больше забеспокоился и, наклонившись к ней, сказал так, чтобы могла слышать только она:

— Расскажи, что случилось, — его рука коснулась ее руки под столом.

Гермиона с силой сжала его руку, переплетая их пальцы. Это немного помогло ей успокоиться. Она сдавленно выдохнула.

Если бы я могла сказать, Гарри. Но это невозможно из-за проклятия. Предупредив тебя о задании, я умру.

— Да нет, все нормально, — поспешно проговорила Гермиона, быстрым движением убирая слезы с лица. Она выпустила его руку и развернулась к столу. — Просто устала. Давай потом обсудим. Сейчас ты должен думать о матче.

И она тут же принялась накладывать что-то в тарелку, показывая тем самым, что не хочет больше об этом говорить. Гарри хотел сказать что-то еще, но снова отвлёкся на Рона, сидящего напротив.

Сквозь поток сумасшедшей боли, Гермиона всё же заметила, что Рон тоже выглядит неважно. Весь нервный, беспокойный… Еще и слизеринцы издевались над ним, нацепив значки с унизительным текстом песни...

Гарри просил его думать об игре и не обращать на всё это внимания. В какой-то момент Гермиона перестала вникать в смысл слов — как будто бы звук выключился. Руки она уже просто не чувствовала, и вся оцепенела от боли.

Гарри. Прости меня.

Она произнесла невербально отвлекающие чары и, достав флакончик с пыльцой, быстро высыпала содержимое в стакан с тыквенным соком.

Но Гарри не спешил пить. Только сейчас Гермиона заметила, что он уже закончил завтракать и теперь просто дожидался Рона.

И пока Гермиона лихорадочно соображала, как бы исправить эту ситуацию, вдруг произошло то, что выбило из ее легких абсолютно весь воздух. Рон протянул руку, взял этот злосчастный стакан и поднес ко рту.

— Ммм Рон, а ты… — быстро проговорила она, — ты… как себя чувствуешь? Надеюсь, ты не обращаешь внимание на эти значки?

Рон возмущенно выдохнул и с силой вернул стакан на место. Гермиона подавила вздох облегчения.

— Да плевать я хотел на этих придурков! — как видно, воспитательная беседа Гарри не прошла бесследно. — Еще посмотрим, кто кого!

— Молодец, Рон! Ну ладно, нам пора, — произнес Гарри, поднимаясь.

Гермиона продолжала сидеть на месте, даже не шелохнувшись. Она уже поняла, что ничего не выйдет. Впрочем, несмотря на жуткую боль, этот факт принес ей смутное облегчение.

— Удачи вам, — произнесла она, выдавливая улыбку, глядя на Гарри снизу вверх.

— Спасибо, — он улыбнулся. И вдруг взял со стола тот самый стакан и сделал пару глотков. — Увидимся, — добавил он и направился к выходу вместе с Роном.

Сердце Гермионы подскочило и, спустя пару оглушительных ударов, снова вернулось к своему ритму.

Боль прошла в ту же секунду. Кольца разжались и Гермиона коротко выдохнула.

Она уткнулась взглядом в тарелку и сидела так какое-то время. Все студенты и преподаватели уже начали направляться к выходу. Большой зал постепенно пустел.

Но Гермиона не могла даже пошевелиться. Теперь, когда боль отступила, на неё навалилась смертельная усталость. Состояние было такое, словно она может проспать два дня подряд, и то не до конца восстановиться.

— Гермиона, ты идешь?

Она вздрогнула и развернулась — перед ней стоял Невилл, добродушно улыбаясь.

— Да, но… я чуть позже подойду. Займешь мне место?

Невилл кивнул, и вскоре удалился вместе с остальными. Гермиона тоже направилась к выходу. Казалось, ненавидеть себя больше уже невозможно.

Выйдя из Большого зала, она свернула направо, в туалет. Там было непривычно пусто. Обычно, так бывает только в исключительных случаях — например, когда вот-вот начнется матч, и все спешат занять места получше. Сейчас это было очень кстати.

Гермиона произнесла очищающее заклинание, чтобы избавить кофту от пятен крови. Затем она произнесла исцеляющее заклинание для ран. Ее живот, плечи, руки, грудь — все было изувечено. Гермиона знала, что из-за проклятия Гарри этого не увидит, но теперь у нее самой собственное тело вызывало отвращение.

Спустя пару минут, Гермиона вышла на улицу. Было только десять часов утра. Солнце еще не прогрело землю, и воздух казался слишком холодным. К середине дня наверняка начнется жара, но пока было довольно прохладно — Гермиона спрятала руки в карманы пальто и натянула повыше шарф.

Гермиона дошла до трибуны Гриффиндора и расположились на деревянной лавочке рядом с Невиллом. Он тут же начал говорить о Дикой Интенсии. Видимо, он решил после того случая в теплице, что она всерьёз заинтересовалась травологией. Но Гермиона, вопреки его ожиданиям, не расспрашивала ни про то, как ему все-таки удалось пересадить её, ни про то, какое растение он хотел бы приобрести следующим. Когда Невилл говорил об этом, она не слушала.

— Пора бы уже выйти командам, — пробормотала она.

— Еще есть время, — беззаботно заметил Невилл, махнув рукой. — Ты чего, Гермиона? Минут пятнадцать еще…

Она поморщилась. Нет, нельзя так нервничать, нужно как-то взять себя в руки — просто расслабиться и наслаждаться матчем. А потом уже отправиться в свою комнату, выпить зелье, и спать весь оставшийся день.

Немного приободрившись от этих мыслей, Гермиона вдруг заметила, как игроки гриффиндорской команды начали выходить из замка. Поскольку время матча еще не пришло, они просто столпились у поля. Как и игроки команды Слизерина.

Гермиона слегка подалась вперёд, приглядываясь. Ее взгляд бегло блуждал по каждому из них.

— А где Гарри? — выдохнула она.

Ее насторожило то, что его нет, но, с другой стороны, время еще было, да и никто больше не выказывал удивления.

Теперь время тянулось бесконечно. Гермиона, сделав над собой усилие, все-таки возобновила разговор с Невиллом — иначе она сойдёт с ума. Но Гарри всё не было. Гермиона посмотрела на часы — матч уже должен был начаться. Да что же это…

Вдруг она заметила, как Рон, проорав что-то команде, быстрым шагом направился к замку. Его не было минут десять. Потом он снова появился и, пробежав мимо команды, подлетел к профессору МакГонагалл, начав что-то эмоционально объяснять.

Почти тут же к ним подошел директор. Всего одно предложение, произнесенное Роном, и они втроём бросились к замку.

Все студенты уже поняли, что что-то произошло. Поскольку Дамблдор с МакГонагалл всё не появлялись, многие уже начали вставать со своих мест, оглядываться. Гул голосов нарастал.

Гермиона, сбросив с себя оцепенение, встала и, развернувшись, начала пробираться к выходу. Все переживания, накопившиеся за последние недели, теперь встали комом поперек горла, не давая вздохнуть.

Сойдя с трибуны, Гермиона обернулась на нее, и поняла, что, кроме мадам Трюк, никого из учителей больше нет. И Снейпа тоже.

Гермиона побежала к замку, как вдруг чуть не налетела на Рона. Он схватил ее за локоть, удерживая на месте.

— Что с Гарри?.. — выпалила она.

Рон выпустил ее руку, и отступил на пару шагов назад. Он был очень испуган.

— Все плохо, Гермиона, — его голос дрогнул. — Гарри без сознания.

Слова эти вонзились в нее, как пуля. Гермиона невольно отпрянула. Рон говорил потом что-то еще, но она уже не слушала. Гарри без сознания. Это все, что она запомнила.

Кто-то вдруг с силой толкнул ее в спину. В толпе особо ничего нельзя было разобрать. Студенты, видимо, сообразив, что матча не будет, теперь устремились к замку. Начался хаос.

Гермиона, больше не раздумывая, тоже начала протискиваться ко входу. Ей нужен Дамблдор. Нужно признаться ему во всем. Если он будет знать, в чем причина такого состояния Гарри, он быстрее сможет оказать ему помощь.

Сейчас это казалось единственным правильным решением. Гермиона понимала, что для нее это будет означать конец, причем мгновенный, но почему-то это пугало ее в разы меньше, чем смерть Гарри.

Она каким-то чудом оказалась в замке быстрее остальных, и тут же увидела серебристую мантию Дамблдора, исчезнувшую за поворотом. Гермиона устремилась за ним и наконец крикнула:

— Профессор Дамблдор! — он на секунду обернулся, и этого оказалось достаточно, чтобы Гермиона догнала его. Только сейчас она увидела, что он шел не один, а вместе с профессором Снейпом. — Профессор Дамблдор! Я должна вам кое-что сказать, признаться...

Она говорила с короткими остановками, задыхаясь. Снейп быстро посмотрел на нее и все понял.

— Мисс Грейнджер, сейчас не до вас, вообще-то, — резко сказал он, и сделал шаг вперед. — Вы все можете рассказать мне. А профессору Дамблдору нужно оказать помощь мистеру Поттеру!

Снейп смотрел на нее просто убийственно, и Гермиона прекрасно понимала, что означает этот взгляд, но предпочла проигнорировать. Она мотнула головой.

— Профессор Дамблдор, я... — и вдруг она поняла, что не может произнести ни звука.

И виной этому было не волнение. Все гораздо проще — Снейп, воспользовавшись тем, что Дамблдор не видит его лица, применил невербально заклятие немоты.

После секундной заминки Дамблдор не выдержал:

— Мы обсудим все позже, мисс Грейнджер. Поговорите пока с профессором Снейпом. Сейчас у меня нет на это времени, — произнес он голосом, полным тревоги, и, больше не обращая на нее внимания, ушел прочь.

Гермиона наблюдала за тем, как он уходит, умирая от досады. Она поверить не могла, что Снейп так с ней поступил.

Он тем временем схватил ее за локоть и потащил в сторону кабинета.

Гермиона чувствовала, как слезы стекают по щекам на подбородок, а потом на шею. Ничего... она все равно сделает по-своему, рано или поздно!

Снейп разжал пальцы только тогда, когда они оказались в кабинете. Гермиона отошла от него на пару шагов и невольно потерла локоть — там теперь будут синяки. Но Снейп, судя по всему, не чувствовал угрызений совести. Он стоял, загораживая собой дверь, и молча смотрел на нее. Потом произнес заклинание, и Гермиона невольно схватилась за горло — голос вернулся к ней, но осталось препятствие в виде Снейпа, загораживающего собой выход.

— Так не терпится покончить с собой? — процедил он с презрением. — Что же вы раньше молчали? Беллатриса помогла бы вам в этом еще в поместье, и с большим удовольствием!

Гермиона яростно смотрела на него. Какое все это имеет значение, когда Гарри плохо, когда он, возможно, умирает… И все из-за нее!

— Пустите меня, — пробормотала она, делая шаг к двери. Мысли о Гарри сводили с ума. Казалось, еще секунда бездействия, и она совсем помешается. — Я должна рассказать о пыльце, чтобы колдомедики знали, из-за чего Гарри плохо…

Она попыталась протиснуться к выходу, но Снейп схватил ее за плечо, загораживая дорогу.

— Нет.

Гермиона подняла на него рассеянный взгляд. О чем он говорит? Приведенный ею аргумент казался железным. О чем вообще речь? О чем может идти речь, когда жизнь Гарри на кону?

— Я вас никуда не пущу, — сказал Снейп обманчиво спокойным тоном.

Гермиона почувствовала, как ею овладевает бешенство. Она быстро вытащила палочку и направила ее на него.

— Дайте мне пройти, — процедила она. — Если вы не отойдете, я…

Снейп ухмыльнулся, и это взбесило ее еще больше.

— Я сам применю какое угодно заклятие, но я не позволю вам так глупо умереть. Почему жизнь Поттера важнее, чем ваша?

Что ж, он не оставил ей выбора.

— Остолбе… — начала произносить она, но Снейп отбил заклинание тут же, даже не напрягаясь.

Гермиона повторила попытку, но и ее второе заклинание постигла та же участь.

— Может, стоит применять заклятия невербально? Это позволит выиграть время, — произнес он насмешливо.

Невыносимо. Гермиона опустила руку с зажатой в ней палочкой. И внезапно ее осенило. Не стоит даже пытаться применить к нему силу, нужно сделать так, чтобы он сам выпустил ее отсюда.

— Хорошо, — произнесла она еле слышно. — Я буду молчать. Но мне нужно узнать, что случилось с Гарри, пустите меня к нему.

Снейп смотрел на нее какое-то время, и ничего не предпринимал, видимо, чувствуя подвох.

— Мисс Грейнджер, не надо делать поспешных выводов, — произнес он серьезным тоном. — Поттер не мог потерять сознание из-за пыльцы. У нее другой принцип действия — вы это знаете не хуже меня.

Гермиона ничего не ответила, глядя в сторону. Слова Снейпа до нее не доходили — она могла думать только о Гарри, и уже чувствовала приближающуюся истерику.

— А сейчас, если вы обещаете молчать о пыльце, — добавил Снейп уже жестче, — мы пойдем и все выясним. Но если вы попытаетесь снова...

— Я буду молчать, — оборвала его Гермиона.

Как только они оказались в коридоре, Гермиона почувствовала еще большую решимость. В конце концов, Снейп не сможет все время контролировать ее. И она действительно сделает это. Признается Дамблдору во всем.

Суббота 12:30

Гермиона и Снейп добрались до больничного крыла за считанные минуты. Там уже дежурил Рон. Он стоял в коридоре и бездумно смотрел в одну точку. Волосы на его лбу вспотели.

— Гермио… — начал было он, но увидев Снейпа, поднимающегося по лестнице вслед за ней, осекся.

Конечно, ему показалось странным их совместное появление, но Гермиона была слишком взволнована, чтобы беспокоиться еще и об этом. Ее руки мелко дрожали, и все тело окутал колючий, болезненный жар.

— Рон, — она сама подошла к нему. — Гарри не приходил в себя?

Рон перевел на нее напряженный взгляд.

— Я не знаю. С ним Дамблдор и мадам Помфри. Они никого не пускают.

Гермиона кивнула и отошла в сторону, тяжело сглатывая. Во рту пересохло так, как будто она не пила воды целую вечность.

Вдруг дверь в палату открылась, заставив ее посторониться. Дамблдор вышел оттуда и тут же осторожно прикрыл за собой дверь, словно боясь потревожить больного. Гермиона с Роном почти одновременно устремились к нему.

— Что случилось с Гарри?

— Он все еще без сознания?

Дамблдор приподнял руку, останавливая тем самым поток вопросов. Он взглянул на Снейпа, стоящего чуть поодаль, и только тогда заговорил:

— Что ж, полагаю, Гарри ввязался с кем-то в драку…

— Что? В какую драку? С кем?.. — пробормотала Гермиона, даже не отдав себе отчета в том, что перебила директора.

Но Дамблдор не обратил внимания на ее сбивчивые восклицания. Он и сам словно бы находился где-то не здесь.

— Все это довольно странно… Следов от заклинаний нет, но есть физические травмы, — проговорил он и снова взглянул на Снейпа. — Мы проведем расследование, и непременно выясним, кто сотворил это с Гарри.

Дамблдор направился к лестнице, и Снейп устремился вслед за ним, перед этим кинув на нее взгляд, означающий: «Ну, что я говорил?». Конечно, это было излишне — Гермиона и так поняла, что Гарри пострадал не из-за пыльцы. Но из-за чего тогда?

* * *

Суббота, 11:45

Гарри еще раз повторил для всех стратегию на будущую игру и произнес вдохновительную речь. После этого все игроки, явно приободренные и взбудораженные скорым началом матча, начали потихоньку выходить из раздевалки. Гарри возился с формой дольше всех, и оттого вышел последним. Впрочем, время еще было.

Он почти сразу же заметил, как кто-то стремительно приближался к нему, и узнал Теодора Нотта. Гарри слегка поморщился и отвернулся. По правде говоря, после увиденного пару дней назад Нотт вызывал такое отвращение, что Гарри предпочел бы никогда больше с ним не пересекаться.

Однако Нотт целенаправленно шел к нему. А потом, увидев, что Гарри начинает уходить, и вовсе перешел на бег.

— Поттер, стой… Поттер!

Гарри нехотя повиновался и взглянул на него. Сейчас Нотт выглядел совсем не так, как тогда, рядом с мальчиком. Если тогда он чувствовал себя хозяином положения, уверенным и непобедимым, то теперь все это напускное величие сошло.

Гарри вспомнил, что Нотт с недавнего времени является загонщиком команды Слизерин, а значит, раз он без формы, Снейп отстранил его от матча в качестве наказания. Что ж, хоть Гарри и терпеть не мог профессора Снейпа, стоило отдать ему должное — по части подбора наказаний ему не было равных. Он, подобно скорпиону, безошибочно определял то самое слабое место, в которое нужно ужалить. И, зная о том, как долго Нотт пытался заполучить место в команде, лишил его самого дорогого.

— А ты разве не должен быть на трибуне для зрителей? — поинтересовался Гарри невинным тоном.

Нотт побледнел и сжал тонкие, потрескавшиеся губы.

— Я хочу поговорить.

— Ну, я спешу, — Гарри пожал плечами и, больше не обращая на него внимания, направился прямо по коридору.

— Ладно, — вызывающе произнес Нотт ему в спину, повысив голос. — Тогда, раз ты так занят, обсужу это с Грейнджер. На трибуне для зрителей. Или, может, в другом месте…

Гарри остановился, раздраженно выдохнув. Эти слова попали в цель.

После того случая Гарри понял, что от Нотта действительно чего угодно можно ожидать. И если он издевался над второкурсником, его вряд ли остановит тот факт, что Гермиона — девушка. Пусть лучше ему выскажет свои претензии, чем будет потом преследовать Гермиону.

Он резко развернулся и подошел к Нотту, на губах которого застыла подлая улыбка. Он как будто бы очень гордился своей сообразительностью.

— А теперь ответь мне на один вопрос, Поттер, — с затаенной угрозой произнес Нотт, перестав улыбаться. — Это ты разболтал все Снейпу?

Гарри молча смотрел на него со смесью удивления и отвращения. Ему даже не хотелось отвечать — настолько это было бессмысленно.

Нотт тем временем продолжил:

— Не знаю, что ты ему наплел, но отстранение от матча — это перебор. Что я такого сделал-то этому идиоту? Так, пошутил немного…

— Пошутил… — пробормотал Гарри с нервным смешком и покачал головой. — Боюсь предположить, до чего бы дошли твои шутки, если бы я не пришел.

Гарри вспомнил испорченный костюм Чарли и то, как он плакал от унижения. Потом снова взглянул на Нотта. Как жаль, что он не понимает этого и, возможно, никогда не поймет.

Нотт снова начал что-то говорить, но Гарри перебил его, повысив голос:

— Так, хватит, — он устало прикрыл глаза и потер переносицу, — от меня-то ты чего хочешь? Эти наказания… назначаю не я, и не Гермиона, — Гарри умолк, но потом добавил, не в силах себя сдержать: — А команда Слизерина так вообще должна быть только рада твоему отстранению — так хоть у них есть шанс выиграть!

Он развернулся и направился прямо по коридору, показывая тем самым, что разговор окончен. Однако Нотт, видимо, был другого мнения.

— А почему ты так уверен, что выиграет команда Гриффиндора? — издевательски произнес он. — Дай угадаю… потому что в ней ты — самый лучший ловец в мире?..

Гарри сцепил зубы и заставил себя идти вперед.

— Ну, конечно, — продолжил Нотт, догоняя его. — Думаешь, я не знаю, почему ты не смог промолчать о том, что было вчера? Потому что это, блин, выше твоих сил! Как же… такой благородный поступок. Об этом нужно хоть кому-то, да рассказать! Ты постоянно строишь из себя героя, рвешься всех спасать, хотя никто об этом не просит, лезешь в дела, которые вообще никаким боком тебя не касаются! И думаешь, я не понимаю, почему?! Потому что тебе мало той славы и внимания, которые уже у тебя есть! Тебе мало того, что все и так считают тебя Избранным, мало того, что о тебе пишут в газетах! А мне противно, что все чуть ли не молятся на тебя, принимая за героя, хотя тебе просто повезло!

Терпение Гарри лопнуло. Он выдохнул, и, развернувшись, резко толкнул Нотта к стене. От звука его истеричного голоса у него звенело в ушах.

— Мне повезло?! — спросил он прерывисто, задыхаясь от гнева. — В чем? В чем именно мне, по-твоему, повезло? Может быть, в том, что Волан-де-Морт убил мою мать и моего отца?.. И Беллатриса убила моего крестного?! Ты бы заплатил такую цену за то, чтобы стать известным?!

Гарри резко замолчал, и отступил от Нотта на пару шагов назад. Он снова вспомнил смерть Сириуса. К горлу подступил ком. Эта сцена часто появлялась в его кошмарах. И в тот момент, наблюдая за тем, как жизнь покидает его близкого человека, он пережил такую психологическую травму, что не знал, сможет ли хоть когда-то оправиться от нее.

Нотт, все еще обескураженный от удара об стену, прожигал его диким взглядом.

— А мой отец, между прочим, уже четыре месяца как находится в Азкабане! — взревел он, как видно, не вникая в смысл того, что ему говорили, а просто выцепив из контекста какую-то определенную фразу. — И все из-за тебя!

Теперь он выглядел действительно устрашающе. Глаза выкатились и смотрели на Гарри с выражением абсолютного безумия. Гарри почувствовал, насколько сильно тот его ненавидит, и по какой-то причине винит во всех своих бедах. Он тяжело вздохнул.

— Твой отец сам выбрал служить Волан-де-Морту и выполнять его приказы. Включая нападения на несовершеннолетних. И ты… упоминаешь его сейчас, чтобы мне стало стыдно?.. Да мне плевать! Он напал на меня и на моих друзей! Мне плевать, пусть он хоть сгниет в Азкабане!

После этой фразы Нотт утратил всякое самообладание. Он выхватил палочку, и Гарри тоже рефлекторно опустил руку в карман. Он был пуст. Изумление мгновенно выросло в его глазах. Гарри на секунду застыл — он точно помнил, как брал ее с собой перед тем, как покинуть раздевалку.

— Случайно не это ищешь? — произнес Нотт, ухмыляясь, и достал его палочку из заднего кармана. — Ничего, будешь внимательнее в следующий раз…

Лицо Гарри осталось бесстрастным, но внутри все оборвалось. Теперь ко всем достоинствам Нотта можно было добавить еще и карманное воровство. Очевидно, у него имелся немалый опыт, раз он проделал это так искусно.

И вдруг ноги Гарри подкосились, он рухнул на каменный пол. Нотт произнес заклятие оцепенения. Гарри открыл рот, чтобы что-то сказать, и с ужасом обнаружил, что не может издать ни звука.

Нотт смотрел на него снизу-вверх, удовлетворенно улыбаясь. Потом присел на корточки.

— Так вот, Поттер, что бы мой отец ни сделал, он не перестанет от этого быть моим отцом, — надменно произнес он. — И я не позволю тебе так о нем говорить!

Он резко поднялся, и, размахнувшись, грубо ударил Гарри ногой в живот. Гарри сцепил зубы, болезненно зажмурившись. Боль была резкой и неожиданно сильной. Гарри еще не успел вздохнуть и отойти от шока, как на него уже обрушился второй удар. Потом снова, и снова…

И самое ужасное заключалось в том, что он не мог даже пошевелиться, даже прикрыться, чтобы хоть как-то смягчить удар или дать сдачи. Ничего. Просто лежал, не двигаясь, как будто бы уже мертв.

В первую секунду Гарри подумал, что Нотт ограничится парой ударов, но нет, он и не думал останавливаться. Удары казались бесконечными. Гарри вдруг услышал жуткий хруст, и понял, что ему сломали ребра. Боль была дикой, как будто бы под кожу вогнали огромную иглу. Гарри зажмурился, обещая себе сделать все, что угодно, чтобы добиться его заключения в Азкабан, вслед за папашей...

Нотт не останавливался. На его лице застыло абсолютно нечитаемое выражение. Как будто бы он уже не отдавал себе отчета в том, что делает, и что пора остановиться.

Нет. Он продолжал бить. Потом встал на колени и подняв Гарри за воротник, приготовился наносить удары по лицу. Перед этим на его руке образовались металлические шипы, напоминающие кастет. Сквозь океан боли в голову Гарри все-таки прорвалась мысль о том, во что, во что превратится его лицо, если он нанесет хоть один удар. Он с трудом сфокусировал взгляд на Нотте, перед глазами уже плясали черные и желтые блики.

Удар все-таки последовал, и не один. Гарри чувствовал, как острые металлические шипы вспарывают кожу, и как хлещет кровь. Он ощущал ее отталкивающий вкус во рту, и то, как быстро она стекает по подбородку. Он с трудом дышал и уже утратил всякую осознанность.

Гарри не понимал, сколько это продолжается, где они, кто он и что с ним. Просто в определенный момент ему стало казаться особенно жестоким даже не то, что Нотт все бьет и бьет его, а что он сам все никак не может потерять сознание. Последнее, что Гарри услышал, это одно-единственное слово:

— Обливиэйт…

* * *

Нотт быстро шел, почти не разбирая дороги, спрятав окровавленные руки под мантию. В голове творился полнейший хаос. Мысли путались, мешая сосредоточиться на том, что ему действительно было сейчас необходимо: добраться до туалета, и привести себя в порядок. Слава Мерлину, по дороге он еще никого не встретил, так как вся школа собралась на трибуне, приготовившись смотреть матч. Вот только никакого матча, судя по всему, сегодня не предвидится.

Когда он вспоминал о том, что сделал, внутри разливалось какое-то будоражащее тепло. Как же… знаменитый Гарри Поттер. Лучший в квиддиче. Победитель Турнира Трех Волшебников. Любимчик Дамблдора и просто золотой мальчик.

Но сегодня Нотт убедился в том, что в нем нет ничего особенного. Он обычный. В нем нет невероятной суперсилы, и удача не всегда на его стороне.

На самом деле, Нотт не чувствовал никаких угрызений совести, и все-таки ощущал растерянность. Не понимал точно, отчего, и, тем не менее, внутри было неспокойно.

Он шел быстрым шагом по первому этажу, едва удерживаясь, чтобы не перейти на бег. И наконец добрался до туалета. Открыл кран и подставил разбитые руки под теплую воду. Тишина нарушалась лишь плеском воды о раковину и его шумным, тяжелым дыханием.

Он вдруг почувствовал нарастающий зуд в голове, и стал еще более яростно оттирать руки. Боли, возникающей при этом, он совершенно не чувствовал. Его щеки горели.

И он понял, почему внезапно ему стало так не по себе. Он боялся оторвать взгляд от своих рук, но периферийным зрением уже видел, что здесь не один. Из треснутого зеркала на него смотрел отец.

Нотт вдруг почувствовал странную скованность, охватившую все его тело. Он одновременно хотел встретиться с ним взглядом, и в то же время почему-то медлил. Рядом с отцом он всегда чувствовал себя неуклюжим, глупым ребенком, который ищет утешения.

Он медленно поднял голову, глядя на отца. Нотт-старший смотрел отстраненно и холодно. У Тео что-то сжалось внутри от этого взгляда.

— Это было глупо с твоей стороны, — сказал Нотт-старший, словно констатировал факт, никак лично его не касающийся.

— Я хотел отомстить за тебя, — выдавил из себя Тео дрогнувшим голосом, выразительно глядя на отца. До этой секунды он и представить не мог, насколько жаждет его одобрения.

Нотт-старший в задумчивости повел плечами.

— По-моему, это не имело смысла, — сказал он. — Впрочем, я и не ожидал большего.

Тео задохнулся и, всхлипнув, зажмурился. Потом снова открыл покрасневшие глаза и хрипло прошептал:

— Нет… хватит, замолчи!

— Но это правда, — насмешливо произнес отец, словно про давно решенное дело. — Ты должен знать, Тео, что у каждого поступка есть своя цена. И за этот тебе тоже придется заплатить.

— Да что ему будет-то… Его мигом вылечат, не денутся никуда! Но нужно же было его проучить… Так что замолчи! — выкрикнул Нотт, изнывая от осознания своего бессилия. — Убирайся!

Ему хотелось рыдать, потому что сейчас, в эту самую секунду, он понял, что больше не чувствует никакого удовлетворения. Он не победил. Отец все равно недоволен им.

Ноты-старший тем временем не спешил уходить, но теперь смотрел не с безразличием, а, скорее, с легким любопытством. Однако Нотт отчетливо понимал, что больше не в состоянии выносить этот взгляд. Он со всей силы ударил кулаком по зеркалу, однако изображение отца все равно не исчезло. Уже в панике он нанес еще два удара, и наконец все закончилось.

Он выдохнул и выпрямился, пораженно глядя перед собой. Его губы дрожали.

Конечно, никакого отца здесь не было. Все это время он был совершенно один.

* * *

Суббота, 18:00

Вечером того же дня Гермиона лежала на кровати и бессмысленно смотрела прямо перед собой. Мысли о том, что теперь будет с Гарри, не оставляли ее ни на секунду. Никогда еще в своей жизни, даже после пыток Беллатрисы, она не чувствовала себя такой измученной и разбитой, как сейчас.

Она не понимала, почему так происходит. Почему они с Гарри просто не могут быть счастливы? У нее было чувство, как будто бы она все время выцарапывает его у судьбы, все время борется за то, чтобы быть с ним, а в итоге все равно ничего не получается.

Гермиона понимала, что ей нужно прекратить думать об этом. Что ей нужно подняться, переодеться в домашнюю одежду и сходить в душ, чтобы хоть немного прийти в себя. Но сил на это не было. Она устала и не хотела двигаться.

Но в то же время сон все не приходил. Если утром ей казалось, что она сможет заснуть, едва только ее голова коснется подушки, то теперь пришлось убедиться, что это не так.

Гермиона, все-таки сделав над собой усилие, приподнялась на локте, чтобы посмотреть на часы: ну конечно ей не хочется спать, сейчас только шесть часов вечера! Нужно занять себя чем-то, чтобы отвлечься. Но она не знала, чем. Она и так уже переделала все задания на неделю вперед. А общаться ей ни с кем не хотелось, даже с Роном. Он был явно не в настроении, и ей не хотелось его трогать.

Но и лежать вот так было просто невыносимо. Гермиона поднялась, встала с кровати и принялась натягивать свитер. Если она задержится здесь хоть на минуту, то точно не выдержит. В голове совершенно не было мыслей: она не знала, куда пойдет. Просто понимала, что больше не может лежать вот так, ничего не делая. Это плохо влияло на нее.

Собравшись, Гермиона вышла из комнаты и направилась к лестнице. Коснулась холодных перил пальцами и начала спускаться. В замке было тихо; каменные стены отсвечивали желтым светом, исходившим от канделябров.

Гермиона думала о своем, спускаясь в подземелья, но, уже очутившись там, застыла в нерешительности. Господи, Снейп наверняка занят своими делами! Он точно ее выгонит! Она болезненно зажмурилась. Да, Гермиона понимала это, но уже ничего не могла с собой сделать. Ей хотелось поговорить с ним.

Она подошла к кабинету Снейпа — оттуда не доносилось ни звука. На какой-то миг у Гермионы закралось подозрение, что Снейпа, возможно, вообще там нет. Однако, когда она постучала, то услышала его голос, разрешающий войти. Тогда она потянула на себя дверную ручку и вошла.

Снейп сидел за письменным столом и проверял студенческие работы. При ее появлении он медленно поднял взгляд и отложил пергамент.

— Мисс Грейнджер, — произнес он, с трудом подавив вздох. Конечно, его не обрадовало ее появление, но за последнее время он, видимо, смирился с постоянной необходимостью видеться. — Что у вас опять случилось?

Гермиона направилась к столу Снейпа и опустилась на стул напротив. Все это время он не отводил от нее взгляда.

— Ничего, профессор, — наконец ответила Гермиона. — Просто я не могу находиться одна в комнате, и я…

Снейп громко фыркнул, не дослушав, и теперь с силой отложил и перо, которое до этого сжимал в руке.

— Это просто возмутительно, — заметил он, скривив губы. — Раз вы не можете, это еще не значит, что я испытываю то же самое! Может, вы ждете, что я теперь буду вас развлекать?

— Я бы хотела, чтобы вы дали мне какую-то работу, — спокойно заметила Гермиона. Взгляд Снейпа немного смягчился. — Что угодно… можно и котёл почистить. Просто мне так легче. Хочу заняться чем-то, тогда время пройдет быстрее…

Снейп в ответ на ее слова лишь выразительно приподнял брови. А потом, как ни в чем не бывало вернулся к студенческой работе. Он бегло взглянул на нее и тут же что-то яростно в ней перечеркнул. У Гермионы подскочило сердце — хоть бы это оказалась не ее проверочная об артефактах!

Наконец Снейп отбросил пергамент в сторону и, мрачно взглянув на Гермиону, подвинул к ней другую стопку.

— Вперед, раз вам так хочется поработать, — пробормотал он, отодвигая стул и поднимаясь. — А с меня, пожалуй, хватит на сегодня занимательного чтения. Вы-то наверняка выучили наизусть учебник еще до начала учебного года…

Гермиона кивнула. Она и вправду знала наизусть все ответы на ту проверочную работу, которую они писали недавно. Снейп покачал головой, словно это было скорее плохо, чем хорошо, и направился к шкафчику с ингредиентами, собираясь начать приготовление зелья.

Какое-то время они провели в молчании. Гермиона машинально проверяла работы, а Снейп что-то нарезал для зелья — Гермиона особо не приглядывалась, но эти листья напоминали ей листья драконьего дерева. Когда в стопке осталась всего одна работа, Гермиона наконец решилась произнести то, что уже давно мучительно рвалось наружу:

— Профессор! Вы же тоже знаете, кто мог сделать это с Гарри!

Снейп развернулся к ней.

— Теодор Нотт, — договорила Гермиона.

— А вы видели его сегодня? — невинным тоном спросил Снейп. — На нем ни царапины, тогда как Поттер…

— Значит, с ним еще кто-то был, — выпалила Гермиона, не дослушав. — Или он использовал какой-то нечестный прием…

— Да успокойтесь, я не собираюсь с вами спорить, — снисходительно заметил Снейп. — Плакса Миртл видела его в туалете. Он лечил разбитые руки.

— А она…

— Подглядывает за учениками время от времени. И сообщает мне. Я у нее, должно быть, на хорошем счету.

— Но почему, — Гермиона почувствовала, как горло сжимается от спазма. — Как он мог так поступить? Он избил его просто зверски! Он мог использовать заклинание, или…

— Думаю, не мог бы, — отстраненно проговорил Снейп. — Понимаете… вы когда-нибудь задумывались над тем, что наши склонности и являются в какой-то мере источником нашей магии? Так сказать, формируют его… Вот у Поттера, например, наиболее ярко проявляется магия тогда, когда присутствует риск. У него ведь случались неконтролируемые вспышки магии — наиболее сильно она проявлялась именно в стрессовых ситуациях.

— А магию Нотта питает агрессия? — спросила Гермиона.

— Да. Такова его особенность. Но в школе он вынужден постоянно ее подавлять. Но это не значит, что агрессия пропадает — она остается внутри. А из-за того, что агрессивная энергия не находит разрядки (что могло бы произойти, если бы Поттер не вступился за Чарли), она нашла выход сегодня — в абсолютно неконтролируемом насилии.

— Какой ужас, — прошептала Гермиона. — Неужели он получает удовольствие оттого, что причиняет кому-то боль?

Снейп кивнул.

— Это для вас насилие неприемлемо. Необходимость причинить вред другому заставляет вас страдать. Когда вам пришлось это сделать в лесу, вы даже лишились магии — и все потому, что источник, подпитывающий ее, оказался перекрыт. Я думаю, если бы вас заставили это делать на постоянной основе, вы могли бы и вовсе ее лишиться. Конечно, так не всегда происходит, и не со всеми. И все же я сталкивался с подобными случаями.

А у Нотта все по-другому. В момент насилия он испытывает столь необходимое ему чувство власти, которое он не может испытывать в реальной жизни. Ему неинтересно сражаться на равных, ему важно ощущать контроль над ситуацией, наслаждаться беспомощностью противника.

— А Дамблдор знает об этом? — спросила Гермиона, неосознанно повысив голос.

— Уже знает, — спокойно ответил Снейп. — И будьте уверены, он примет соответствующие меры.

Гермиона выдохнула с некоторым облегчением и поднялась. Она не знала, как описать свое состояние. Ей было очень обидно за Гарри. И когда она думала о нем, у нее было чувство, словно это ее избили, и словно это она сейчас находится в глубоком обмороке, а не он.

* * *

Воскресенье, 10:00

В коридорах Хогвартса было непривычно пустынно и тихо — почти все ученики отправились в Хогсмид. МакГонагалл, не пояснив ни слова, вела Нотта к директорскому кабинету. Он еще не совсем понимал, к чему все это может привести.

Наконец, они добрались до цели. МакГонагалл назвала пароль, и каменная горгулья отъехала в сторону, открывая вид на закругленную лестницу. Нотт начал подниматься по ней, чувствуя легкую тревогу.

Дамблдор сидел за столом и что-то увлеченно писал. Он на секунду оторвался от своего занятия, чтобы безразлично взглянуть на Нотта, и снова вернулся к делу.

— Добрый день, сэр, — выдавил из себя Нотт.

Дамблдор кивнул и жестом указал ему на стул напротив.

— Присаживайтесь, мистер Нотт.

Нотт повиновался. Дамблдор, больше не обращая на него никакого внимания, продолжил что-то писать. В кабинете воцарилась абсолютная тишина, если не считать скрипа пера по пергаменту. Через какое-то время Нотт уже начал чувствовать себя глупо. Он решительно не понимал, для чего его сюда вызвали, если теперь Дамблдор уделяет ему не больше внимания, чем цветочному горшку на окне.

Тем не менее, он продолжал ждать. Выбора у него не было — несмотря на весь сумбур, царивший в его голове, он понимал, что сейчас лучше вести себя как можно более сдержанно. Поэтому он сидел молча, напряженно застыв. Он не знал, сколько времени прошло: десять минут, или двадцать, прежде чем тишину нарушил голос Дамблдора:

— Вы только не подумайте, что я вас игнорирую, мистер Нотт, — миролюбиво произнес директор, по-прежнему не отрывая глаз от пергамента. — Просто много дел, сами понимаете, и вот это письмо, — он размашисто поставил подпись и свернул пергамент, — надо отправить как можно скорее. Вы же не в обиде?

Нотт смотрел на него, даже не пытаясь скрыть свою уязвленность. Но Дамблдор ответил ему легкой улыбкой, словно не замечая его состояния. В какой-то момент Нотт почувствовал, что глаза директора как будто бы пронизывают его насквозь. И он даже не мог этого прекратить — просто сидел и не разрывал зрительного контакта.

Наконец Дамблдор отвел глаза и откинулся на спинку кресла.

— Как вы себя чувствуете, мистер Нотт? — неожиданно спросил он.

— Вполне хорошо, — ответил Тео, все еще не понимая, к чему он клонит.

Дамблдор удовлетворенно кивнул.

— Быть может, вас интересует, как чувствует себя мистер Поттер?

Нотт изменился в лице, и теперь смотрел на директора с замешательством.

— Явно не так же хорошо, как и вы, — продолжил Дамблдор. — Ему нанесли множество травм.

Нотт слушал, опустив голову. Губы сжались в тонкую полоску. Наконец он резко выдохнул и поднял на Дамблдора раздраженный взгляд. Его злило то, что его заставили ждать, а теперь еще и пытаются разжалобить рассказами о Поттере.

— Могу я узнать, зачем вы пригласили меня сюда? — спросил он, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Улыбка сползла с лица Дамблдора.

— Вам нет никакой нужды притворяться, — в его голосе появились стальные нотки. — Я знаю обо всем, что произошло вчера между вами и мистером Поттером. Вы можете сказать что-то в свое оправдание?

Нотт почувствовал растерянность и неуверенно заерзал на стуле. Тем не менее, когда он заговорил, его голос звучал громко, даже вызывающе:

— Да. Я подрался с ним, — проговорил он, отчего-то чувствуя облегчение. — Но он… понимаете… он спровоцировал меня!

— Вот как? — Дамблдор удивленно приподнял брови.

— Да, — ответил Нотт уже смелее. — У нас возникли разногласия в некоторых вопросах.

— То есть, я правильно понимаю, мистер Нотт, — Дамблдор поправил очки, съехавшие с носа, — что вы не сожалеете о случившимся?

Нотт на секунду замер. Какой-то частью своего сознания он понимал, что, наверное, должен ответить, что сожалеет. Но то спокойствие, с каким Дамблдор отреагировал на известие о его причастности, и та доброжелательность, с которой он разговаривал с ним, заставили Нотта поверить, что он сможет понять его — в каком-то смысле.

— Возможно, мистер Поттер причинил вам вред? — как бы невзначай спросил Дамблдор.

— Ну… нет, — выдавил из себя Нотт. — Но он оскорбил моего отца — это намного хуже! И потом, да, я немного утратил контроль, но ведь все это можно вылечить. В конце концов… — он осекся и замолчал.

Дамблдор наблюдал за ним, облокотившись подбородком о руку, словно перед ним — интереснейший музейный экспонат.

— Видите ли, вы применили заклятие забвения, воздействующее на рассудок. И поскольку в тот момент Гарри был практически без сознания, это может иметь весьма печальные последствия. Вплоть до полной потери памяти. В любом случае, теперь его рассудок может повредиться.

Нотт опустил взгляд на стол. О побочном действии заклятия Обливиэйт он как-то не думал до этой минуты. И все равно, это ведь лишь вероятность, этого может и не произойти!

— Так что же? — мрачно проговорил он. — Вы вините в этом меня одного?

— Нет, нет, что вы, — спохватился Дамблдор. — Если я и виню в этом кого-нибудь, то разве что себя… Я должен был раньше понять вас.

— Понять меня? — глупо переспросил Нотт, не улавливая то, что хотел сказать ему директор.

Дамблдор вздохнул.

— Вы неуравновешенны, мистер Нотт.

— Нет, это не… — Нотт отчаянно замотал головой.

— Ну как же нет? — мягко заметил Дамблдор. — Вам нужна помощь специалистов. Иначе вы можете навредить не только другим, но и самому себе.

— Нет, — Нотт почувствовал, как его охватывает паника, и сейчас лихорадочно пытался придумать, как переубедить директора, — не нужно разговаривать со мной, как с каким-то сумасшедшим! Я не псих, понятно?!

Дамблдор устало вздохнул, никак это не комментируя. Несмотря на его внешнее дружелюбие, Нотт чувствовал, что перед ним — каменная стена, сквозь которую не пробиться. И даже если он будет ползать на коленях, умоляя не выгонять его из школы, это ничего не изменит.

— Послушайте! Я ведь должен получить образование! — Нотт вскочил, яростно глядя на директора. — Я не собираюсь торчать в лечебнице для душевнобольных! Я должен учиться! Не лишайте меня этого!

Дамблдор встал из-за стола и, медленно обойдя его, положил руки на плечи Нотта, вынуждая его снова усесться на стул.

— Я здесь ни при чем, мистер Нотт. Вы сами себя этого лишили, — вкрадчиво заметил Дамблдор, ощутимо сжимая здоровой рукой плечо Нотта. Вторая, обугленная, безжизненно висела рядом.

* * *

На следующий день Гарри пришел в себя. Вопреки опасениям, его рассудок не повредился. Он действительно не помнил перепалки с Ноттом и того, что последовало за этим, но в целом с его памятью все было в порядке. Раны постепенно заживали, и мадам Помфри даже разрешила навещать его при условии, что Гарри останется в больничном крыле до конца недели.

Гермиона приходила к нему каждый день, как только заканчивались уроки. Она постоянно расспрашивала Гарри о самочувствии и, как могла, пыталась поднять ему настроение, но это не помогало. Гарри замкнулся в себе. Когда Гермиона рассказывала о том, как прошли занятия, или о каких-то других вещах, он почти не слушал.

Гарри был подавлен из-за болей и в целом из-за ситуации с Ноттом. Он даже не обрадовался известию о том, что Нотта исключили из школы и поместили в специальное учреждение — наверное, ему хотелось лично с ним разобраться.

Гермиона старалась не придавать этому значения. Просто радовалась, что Гарри поправляется, и что все обошлось. Но на самом деле, что-то подсказывало ей: ничего еще не кончено. Это только начало.

Наступил декабрь. Погода стала совсем холодной и промозглой — если раньше ученики частенько выходили на улицу в перерывах между занятиями, то теперь предпочитали оставаться в школе. Но все равно, даже сидя в теплом классе, можно было услышать глухие завывания ветра на улице.

В такие моменты Гермионе почему-то казалось, что здесь, внутри замка, они словно отрезаны от всего остального мира. Как будто бы среди всех опасностей и проблем, которые ждут их снаружи, Хогвартс — единственный островок уюта и тепла.

Но это, конечно же, было не так. Хоть металлические кольца исчезли, Гермиона прекрасно понимала, что это лишь временное явление. И что все возобновится, как только нужно будет выполнить задание до конца.

Но главное, что ситуация больше не была безвыходной. Растение пришло, и теперь осталось приготовить антидот. Задача это была не из легких, но Гермиона предпочитала отгонять от себя все тревожные мысли и не задумываться пока о результате, а концентрироваться на пошаговых действиях. Она верила, что они со Снейпом добьются успеха. Ведь только в этом случае все получится — она выполнит задание, и Гарри при этом не пострадает.

И все-таки, приготовление антидота занимало достаточно времени. Они с профессором могли заниматься этим только вечером, и порой задерживались до двух или трех часов ночи. Поскольку рецепта не существовало, им приходилось самим создавать его, выверяя нужную формулу. Они добавляли ингредиенты в разных пропорциях, меняли их очередность и количество, перемешивали тоже по-разному, но пока желаемого результата не удавалось достичь.

Гермиона также заметила, что Снейп стал еще более нервным и раздраженным в последнее время. Но спросить, в чем дело, она не решалась — уж слишком был очевиден ответ. Конечно, он ничего ей не скажет.

На сегодня Снейп также назначил встречу. Гермиона узнала об этом внезапно, ощутив горячую вибрацию в кармане от галеона, и эта новость застала ее врасплох — на сегодняшний вечер у нее были совершенно другие планы. Она хотела провести его с Гарри, и сейчас ждала его в гостиной после тренировки.

Ее взгляд быстро скользнул к часам, висящим на стене. Нужно скорее уходить, пока игроки не вернулись, иначе возникнут вопросы. Все-таки дело, которым они занимаются со Снейпом, не терпит отлагательств, и ради него она будет делать все, что в ее силах.

Гермиона поднялась и направилась к выходу из гостиной, ощущая, как напряжение медленно охватывает все ее тело. И вдруг, уже у самого выхода, портрет Полной дамы отъехал в сторону, и она застыла в шаге от него, столкнувшись нос к носу с Гарри.

Он был один. Его лицо немного раскраснелось, а волосы растрепались из-за ветра.

Гарри не ожидал увидеть ее. Эмоции сменились на его лице быстро, как вспышка: сначала удивление, потом радость.

И только от одного взгляда на него Гермиона почувствовала, как ее собственная радость, непонятно откуда взявшаяся, подхватывает ее и отрывает от земли. За мгновение те мысли, которые до этого пожирали ее, вдруг показались чем-то совершенно незначительным и легко решаемым.

— А ты куда? — Гарри слегка приподнял брови и все-таки прошел вперед. Гермиона обернулась к нему.

— Да нет, я просто…

— Пойдем, — он коснулся ее руки, увлекая за собой.

Гермиона не смогла ему отказать. Она понимала, что Снейп уже ждет ее, и что надо уходить, но в тоже время совершенно не хотела этого.

— Как прошла тренировка? — спросила она, присаживаясь рядом. В голове тем временем творился полнейший хаос, и ей хотелось выиграть немного времени таким образом.

Но Гарри, ничего не подозревая, расслабленно облокотился о спинку дивана.

— В целом, неплохо, — бодро заметил он. — Было бы вообще отлично, если б под конец Джинни не запустила в Рона квоффлом…

— Что?.. — переспросила Гермиона отстраненно.

Гарри передернул плечами и заметил со вздохом:

— Не знаю, они снова что-то не поделили. Я всю тренировку пытался их помирить, но…

Он продолжил рассказ, но Гермиона больше не слушала. Ее вдруг охватило странное чувство одиночества. Как бы ей хотелось обсудить с ним то, что действительно ее волнует. Как бы ей хотелось наконец рассказать ему всю правду. Но сделать это было невозможно — для нее это означало смерть.

Гарри тем временем осекся и повернул голову вбок — это Рон привлек его внимание. Он влетел в гостиную, и, бегло осмотрев комнату, направился к ним с Гермионой.

— Просто бред какой-то, — буркнул он себе под нос, и тяжело опустился на диван рядом с девушкой.

Гермиона тут же заметила огромное красное пятно у него на лбу. Однозначно, Джинни лучше не злить.

— Может ты все-таки расскажешь, что произошло? — спросил Гарри.

Рон тут же подался вперед, чтобы видеть друга, и возмущенно прошептал:

— А то, что Джинни совсем уже взбесилась! Ей, видите ли, не нравится, что я влезаю в их с Дином отношения! Но я не согласен, и считаю, что, как старший брат, имею право знать, что у них там происходит!

На этом моменте Гарри перестал интересоваться разговором и со вздохом откинулся на спинку дивана. Значит, ничего серьезного не произошло. Они уже так привыкли к вечным стычкам Рона и Джинни, что теперь это не вызывало особой реакции. Тем не менее, Гермиона сочла нужным в очередной раз объяснить Рону его неправоту.

— Но это же очень деликатное дело, — настоятельно заметила она. — Нельзя просто так донимать ее расспросами, нужно выбрать подходящий момент. А ты наверняка спросил не вовремя, еще и жевал какое-нибудь яблоко при этом!

Рон вспыхнул.

— Не жевал я никакого яблока! И это был вполне себе подходящий момент… — Уизли вдруг осекся и замолчал, уставившись в одну точку.

Гарри с Гермионой переглянулись.

Тем временем портрет Полной дамы отъехал в сторону, и в гостиную вошла Джинни. Гермиона сразу заметила, что с ней не все в порядке — взгляд блуждающий и растерянный, а лицо раскраснелось так, как будто бы она только что плакала.

— Джинни, — позвала Гермиона, и махнула рукой, показывая, чтобы она подошла.

Джинни замерла на полпути и покосилась на Рона, словно бы его присутствие ее удерживало, но потом все-таки направилась к ним и села на диван рядом с Гарри. Пару секунд никто не нарушал тишины, но потом Джинни не выдержала и выпалила:

— Можешь радоваться, Рон, ты добился своего! Мы с Дином расстались!

— О, — Рон удивленно вздохнул, намереваясь, очевидно, еще что-то сказать, но замер под предостерегающим взглядом Гермионы. — Да нет, я не…

Джинни недовольно уставилась на него, как бы давая понять, что ни капельки не верит в искренность его слов.

— Ага, — она раздраженно передернула плечами. — Ведь это же не ты был против того, чтобы я с ним встречалась…

Рон хмыкнул.

— Мне просто не нравилось, что вы всюду демонстрировали свои отношения…

Джинни махнула на него рукой и повернулась к Гарри.

— Может, устроим в субботу отборочные и найдем нового охотника? — осведомилась она полушутливо-полусерьезно.

Гарри усмехнулся и кивнул.

— Ну да, а Дин попросит заменить тебя. И на чью сторону мне становиться?

— По-моему, это очевидно, — заметила Джинни, приподняв брови.

Гарри покачал головой.

— Вот поэтому я против личных отношений в команде. Не надо было вообще их начинать…

Джинни пожала плечами и со вздохом поднялась.

— Ох, Гарри, если бы ты только сказал это раньше, может, ничего бы и не было, — она развернулась и направилась к лестнице в спальню девочек.

Гермиона проследила за ней взглядом, тут же отметив, что зря беспокоилась о ее душевном состоянии. Джинни никогда не переживала о чем-то длительное время, и ко всему относилось легко, будь то завал по учебе, расставание с парнем или всемирный потоп.

Галеон тем временем снова отдался жжением в кармане. Гермиона поднялась.

— Ладно, мне тоже пора…

— Ты куда? — Гарри выглядел удивленным.

После секундной паузы Гермиона ответила:

— В библиотеку. Нужно помочь мадам Пинс с составлением каталогов, и…

— Хочешь, я пойду с тобой? — живо предложил Гарри и уже подался вперед, намереваясь встать, но Гермиона мягко покачала головой.

— Не стоит, я сама справлюсь.

Гарри застыл. Он явно был сбит с толку, но ничего не сказал. А его взгляд, до этого излучавший тепло, вдруг стал пустым.

— Ладно.

Гермиона кивнула и направилась к выходу из гостиной. Лгать было невыносимо. Если бы только Гарри мог знать правду — все было бы куда проще. Но она не могла ничего сказать.

Гермиона вдруг почувствовала усталость — хотелось закрыть глаза, и лежать с пустой головой, без всяких мыслей. Но вместо этого ее ожидала работа над антидотом.

Конечно, ее не удручал сам факт работы над ним. Умственный труд был даже привычен — она никогда не щадила себя и полностью отдавалась процессу во время учебы. Ее пугало другое. Неизвестность.

В этот раз перед ней не лежал учебник с пошаговой инструкцией. В этот раз она помогала Снейпу создать то, что не создавал никто до этого. Они пыталась создать то, чего попросту не существует.

Тем не менее, она постаралась отогнать от себя все плохие мысли. Уже завтра они пойдут в Хогсмид, и у нее будет достаточно времени, чтобы отдохнуть и провести его с Гарри.

* * *

— Люмос!

Ее губы двигались почти бесшумно.

Гермиона шла по коридору к кабинету директора. Во время сегодняшнего вечернего обхода она не встретила ни единого нарушителя — как видно, слухи о случившемся с Кэти Бэлл все-таки расползлись по школе; многие были напуганы, и предпочли остаться после отбоя в гостиных.

Гермиона до сих пор не могла отойти от шока. Вот тебе и долгожданные выходные! Сегодня они лишь успели заскочить в пару магазинов перед походом в паб, а потом произошел несчастный случай с Кэти. Ей снова вспомнилась эта картина.

Заснеженный двор Трех метел. Крупные, белые хлопья снега, режущие глаза, и серое ожерелье, выделяющейся темным пятном на снегу. А потом крик — совершенно дикий, и тело Кэти, парящее высоко над землей.

Кто же сделал это с ней?

Гарри был уверен, что во всем виноват Малфой. Именно так он и сказал МакГонагалл, но это ни к чему не привело — требовались доказательства, а их не было. Гарри полагался на то, что видел Малфоя еще перед началом учебного года в магазине «Горбин и Беркс». Он вышел оттуда с каким-то свертком, в котором вполне могло находиться проклятое ожерелье.

Но Гермиона пока что не могла решиться на такие скоропостижные выводы — ей хотелось рассуждать непредвзято, хоть и вероятность того, что это мог сделать Малфой, она не отрицала.

В чем она была уверена, так это в том, что покушение было совершено так, как будто бы преступник и не надеялся на положительный исход, это скорее был жест отчаянья. Ведь даже если бы Кэти не дотронулась до ожерелья, ей все равно не удалось бы пронести его в школу — Филч с этого года проверяет всех с детекторами. Так что покушение явно совершил человек, который слишком боится, и эмоции одолевают его настолько, что он едва может соображать.

Гермиона слегка поморщилась и встряхнула рукой с зажженной палочкой — та уже начала затекать от напряжения. Остался последний этаж — он был заброшен еще со времен их поступления в Хогвартс, и здесь никогда не велись уроки.

Впереди была просто непроглядная темень. Пусто и тихо. Как будто все вокруг вымерли.

Гермиона, на секунду замешкавшись, решила не проверять его на наличие студентов — вряд ли кому-то пришло бы в голову здесь околачиваться. И она уже развернулась, намереваясь вернуться, как вдруг услышала чей-то голос. А потом плач. И еще. Где-то лилась вода.

Источник звука мог быть лишь один — туалет Плаксы Миртл. Гермиона, стараясь ступать бесшумно, направилась к нему. Отсюда она все еще слышала голоса, но не могла разобрать слов. Только шум воды, монотонный и раздражающий.

Наконец она подошла к двери и услышала шепот Миртл.

— Не надо, ну не надо… Ты можешь рассказать мне абсолютно все…

Гермиона сильнее прильнула к деревянной створке, ощущая щекой ее шершавость.

— Ничего не получается, — процедил Малфой, и Гермиона невольно вздрогнула от тона, каким это было произнесено. В нем сквозило абсолютное отчаяние. — У меня не получается выполнить то, что он хочет…

Малфой снова заплакал. Гермиона стояла, не двигаясь, и дышала осторожно, боясь выдать свое присутствие.

— У меня не получается… — снова раздался его голос. — Но если я не сделаю этого, то…

Он умолк. Миртл тоже ничего не говорила. Гермиона напряженно ждала, что Малфой добавит что-то еще, но он молчал, и лишь периодически всхлипывал.

Тогда она все-таки отошла от двери и медленно направилась к лестнице. Услышанное все еще отдавалось в ушах. Да, Малфой совершил ужасный поступок. Но, судя по всему, он не хотел этого.

И Гермиона вдруг осознала, что понимает его. Ведь Волан-де-Морт тоже применил к ней физическое насилие, чтобы она выполнила его волю, и теперь ей приходится тратить так много времени на то, чтобы изобрести антидот. Что, если и с Малфоем он проворачивает тоже самое?

Ей вспомнился их недавний разговор в поместье — тогда Малфой чрезвычайно гордился тем, что получил метку. Но что, если теперь его мнение изменилось? Может быть, до него наконец дошло, что Волан-де-Морт просто использует их, и подчинение ему абсолютно не сулит выгоды?

Погруженная в свои мысли, Гермиона не сразу обратила внимание на фигуру впереди. Она замедлила шаг и присмотрелась — навстречу ей действительно шел Гарри.

Она подошла к нему и сказала, усмехнувшись:

— Что ж, все-таки не обошлось без нарушителей сегодня…

Гарри усмехнулся уголком рта, и ничего не сказал. Еще вчера он выглядел таким беззаботным, а теперь, после посещения Дамблдора, на него словно комом навалилась усталость.

— Как прошло занятие? — спросила Гермиона уже серьезнее.

Гарри стал рассказывать ей о воспоминании, увиденном сегодня. Они обсуждали это по дороге в Башню старост, но у Гермионы было чувство, что Гарри какой-то отстраненный. Все было не так, как раньше — Гарри отвечал коротко, и снова погружался в молчание, хотя, Гермиона была уверена, воспоминания Дамблдора заслуживали большего внимания.

— О чем ты думаешь? — тихо спросила она, опустив глаза.

— Я просто… — Гарри умолк, словно взвешивая мысленно, стоит ли об этом говорить. Потом вздохнул и продолжил: — Просто… все думал о том, кто мог передать ожерелье Кэти. И… вспомнил, как ты говорила, что видела Малфоя в поместье…

Гермиона внутренне напряглась. Она не хотела начинать этот разговор сейчас — день и так выдался не из легких, и ей бы не помешало отвлечься от плохих мыслей. Но Гарри, судя по всему, был слишком сильно поглощен ситуацией с Кэти, чтобы так просто смириться.

— Да, я видела его там, — наконец ответила Гермиона. — Ведь это же поместье его тётки…

Гарри нетерпеливо кивнул.

— Но он наверняка не ради нее туда приходил. А ради Волан-де-Морта. И значит… у него есть метка?

Гермиона, немного поколебавшись, все-таки ответила:

— Есть.

Гарри резко повернул к ней голову, но Гермиона не ответила на его взгляд.

Он промолчал. И несмотря на то, что они продолжили идти рядом по темному коридору, Гермионе показалось, что Гарри внезапно отдалился от нее на сотни миль.

— Почему ты не сказала МакГонагалл? — спросил он спокойно. — Ведь я упоминал о том, что видел Малфоя в магазине "Горбин и Беркс"...

Гермиона вздохнула.

— Да… а потом выяснилось, что Малфоя не было в Хогсмиде, поскольку он отбывал наказание у МакГонагалл.

— Гермиона, он — Пожиратель смерти, — отрезал Гарри. — К тому же, если Волан-де-Морту понадобилось бы убить кого-то, кто находится в школе, ему как раз удобно было бы использовать ученика для этой цели!

Гермиона ничего не ответила, глядя прямо перед собой в темноту. Палочка освещала ее путь лишь на следующие два шага, образуя небольшой островок света, но не позволяя увидеть дальше.

Она никогда не боялась темноты. Еще в раннем возрасте спокойно засыпала одна, снисходительно вспоминая страхи сверстников о монстрах под кроватью. Но после плена в поместье все изменилось. Теперь темнота парализовывала ее, и она снова перемещалась в сырую камеру. Ей казалось, даже воздух вокруг становился тяжелее.

Гермиона почувствовала, как дрожь в руке усилилась, и на секунду прикрыла уставшие веки.

На самом деле, она не собиралась останавливать Гарри. Если он намерен разоблачить Малфоя перед директором — пусть. Только вряд ли у него получится что-то доказать — ведь метка Малфоя скорее всего скрыта заклинанием точно так же, как и ее.

Но, если предположить, что это не так, что тогда станет с Малфоем, если Дамблдор исключит его из школы? Что Волан-де-Морт сделает с тем, кто не оправдал его ожиданий?

Она не знала, как далеко он может зайти в своей жестокости, но в любом случае ничем хорошим для Малфоя это закончиться не могло. И, застав его сегодня рыдающим в туалете, она почувствовала, как это затронуло что-то такое же болезненное внутри нее.

Темная магия была способна на такие вещи, которых они даже не могли себе вообразить. Она уже безвозвратно изменила ее, искалечив ее разум и тело. То, что в конце концов она освободилась из плена, ее свобода — все это иллюзия. На самом деле она все еще в камере подземелья. И Волан-де-Морт управляет ею вне зависимости от расстояния.

Все еще пытаясь справиться с дрожью, Гермиона повернулась к Гарри и посмотрела на него.

— Я согласна с тобой, Гарри, но послушай… — заговорила она. — Возможно, Малфой не хочет этого делать. Возможно, Волан-де-Морт заставляет его…

Гарри взглянул на нее со странным выражением.

— Мы точно говорим об одном и том же человеке? Я уверен, Малфой мечтал о метке, и теперь…

— Нет… — Гермиона взяла его за руку и заставила остановиться. Гарри повиновался, но теперь смотрел на нее, слегка нахмурившись. — Я только что патрулировала школу, и услышала, как кто-то плачет в туалете Плаксы Миртл. Это был Малфой. Он там чуть ли не в истерике бился и говорил, что не хочет этого делать, но обязан повиноваться Волан-де-Морту! Понимаешь?

Гарри какое-то время смотрел на нее, не мигая, а потом выпустил ее руку и снова начал идти вперед. Гермиону немного сбила с толку его реакция, но она, стряхнув с себя оцепенение, поспешно догнала его.

— Гарри…

Он сдавленно перевел дыхание.

— Раскаивается Малфой, или нет, он уже сделал свой выбор. И вообще, Гермиона… откуда столько сочувствия к Пожирателю смерти? — его губы сжались.

Эти слова впились внутрь, словно иглы. Хоть Гарри и обвинял Малфоя, у нее было ощущение, что он обвиняет ее.

Гермиона невольно выпрямилась.

— Нет, Гарри, ты не понимаешь. Дело не в том, раскаивается Малфой или не раскаивается. А в том, что, скорее всего, Волан-де-Морт применил к нему физическое насилие, чтобы заставить его отдать ожерелье Кэти. Если Малфой действовал не по своей воле, он невиновен. Он всего лишь живое орудие Волан-де-Морта — настоящего преступника!

Гарри поморщился.

— Не думаю, что Малфой — жертва в этой ситуации. Скорее всего, он с превеликим удовольствием выполняет все приказы Волан-де-Морта, — бросил Гарри, помогая ей ступить на лестницу. — Мы не можем допустить, чтобы по школе разгуливал Пожиратель. И мы не будем скрывать это от Дамблдора только потому, что Малфой разжалобил тебя слезами…

В этот момент лестница, на которую они ступили, резко поменяла направление, и Гарри умолк. Гермиона посильнее ухватилась за перила. Слова Гарри шокировали ее — раньше он никогда не говорил с ней в таком тоне.

— Я не против того, чтобы рассказать Дамблдору, — спокойно ответила она. — Конечно, это необходимо, чтобы обезопасить школу. Я просто пытаюсь объяснить тебе, что Малфой мог совершить это не по своей воле.

Гарри пожал плечами, показывая, что его это не интересует.

В последнее время они виделись нечасто, и каждый раз Гермиона ждала встречи с ним, как чего-то совершенно особого. Но теперь стоило признать, что эти встречи не приносили ей удовольствия. От Гарри исходили лишь холод и раздражение. Казалось, достаточно одного неосторожного слова, чтобы вывести его из себя.

Гермиона, конечно, знала, почему так происходит. Но она никак не могла на это повлиять из-за проклятия. Поэтому в какой-то момент, устав от бесконечных терзаний, она просто смирилась.

Смирилась с холодностью Гарри в ответ на ее скрытность. Это отошло на второй план. Единственное, вокруг чего сосредоточились все ее усилия и помыслы, было не дать плану Волан-де-Морта сбыться.

Приготовить антидот. И спасти Гарри.

Лестница тем временем примкнула к коридору, и Гермиона ступила на каменный пол. Ее комната находилась всего в паре минут ходьбы, и она испытала невольное облегчение от того, что скоро этот разговор кончится. Все это время, что они провели в молчании, Гарри, судя по всему, тщательно обдумывал ответ, потому что, как только они подошли к ее комнате, он сказал:

— Ты, как и все остальные девушки, слишком сентиментальна. Увидела чьи-то слезы, и все, думаешь, он ни в чем не виноват. Но, я считаю, всегда можно найти выход. А вот так подчиняться тому, кого презираешь, я бы просто не смог.

Гарри ушел, и Гермиона не стала его останавливать. Он был радикален и непримирим, как и всегда.

* * *

Была уже глубокая ночь, когда Гермиона внезапно проснулась от ощущения сильного холода. Она распахнула глаза, и напряженно сощурилась в темноте, естественно, ничего не видя.

Где я?

Спустя пару секунд, когда глаза все-таки привыкли к темноте, она увидела очертания предметов, находящихся в комнате, и немного успокоилась. Но это совершенно не объясняло ее ощущений…

Она выдохнула и торопливо провела рукой по кровати, словно желая убедиться в ее реальности. Это не помогло — ощущения были такие, словно под ее спиной снег. Настоящий. Такая колкая, рассыпчатая крошка. Всё тело отнялось и заледенело, но левая рука, наоборот, пылала огнем, вызывая желание опустить её в холодную воду.

Стараясь побороть прилив унизительной, тошнотворной паники, Гермиона зажмурилась и выдохнула снова. Зачем-то начала прокручивать в голове мысли о том, что это может быть только жар, обычная простуда и ничего более, но обмануть себя не получилось. Потому что эти ощущения нельзя было спутать ни с чем другим.

Это Волан-де-Морт. И он хочет, чтобы она завершила начатое. Уже сейчас.

Гермиона резко откинула одеяло, встала и направилась в ванную, прихватив с тумбочки волшебную палочку. В ванной комнате горел свет — она не выключала его даже ночью.

Ее била сильная, безудержная дрожь, но она старалась игнорировать это. Только посильнее сжала палочку бесчувственными пальцами и произнесла согревающее заклинание. Чётко и упрямо. Оно, конечно, не сработало — эти чары не могли соревноваться с магией Волан-де-Морта.

Не то чтобы это удивило Гермиону — она ожидала чего-то подобного, но до последнего не хотела признавать поражение. Она подошла к раковине и опустила руки под горячую воду. Но снова не почувствовала ничего. Этот пронизывающий холод был внутри нее, и никак не желал уходить.

Тогда Гермиона закрутила кран и прислонилась к стене. Она не знала, что делать, но понимала одно: она ни за что не даст Гарри пыльцу, пока не будет готов антидот. Она ни за что не воплотит в жизнь ужасный план Волан-де-Морта.

Однако, стоило подумать об этом, и в голове прозвучал другой голос, уже не такой решительный и уверенный: антидот не готов… И неизвестно, когда будет, тогда как боль уже медленно распространяется по всему ее телу.

Гермиона застыла, напряженно глядя прямо перед собой, и не видя ничего. Она вздохнула пытаясь унять бешеную дрожь по всему телу, и опустилась на холодный пол.

* * *

На следующий день Гермиона проснулась от ощущения жжения в кармане. Этого оказалось достаточно, чтобы ее разбудить — в последнее время она спала очень чутко.

Какое-то мгновение, пока она отходила от сна, ее лицо оставалось спокойным, но стоило ей окончательно проснуться, и на нем отразились все те мысли, что беспокоили ее ночью. Она мучительно нахмурилась.

Разговор с Гарри. Воздействие Волан-де-Морта через метку, чтобы заставить ее выполнить задание. Неудачи в приготовлении антидота…

Она слегка встряхнула головой, и встала так резко, что перед глазами заплясали тени. Пару секунд она не двигалась, облокотившись о стену, а потом вернулась в свою комнату. Какой бы разбитой она себя не чувствовала, ей нужно отправиться в лабораторию Снейпа прямо сейчас. Она провела с ним достаточно времени, чтобы убедиться: среди всего прочего, чего он терпеть не может в этой жизни, опоздание занимает далеко не последнее место.

Поэтому уже спустя полчаса она спустилась в подземелья Слизерина. Боль в руке хоть и не исчезла совсем, но сейчас хотя бы стихла до слабой пульсации. Гермиону это невероятно обнадежило — ей не хотелось, чтобы Снейп узнал о ее состоянии. Пусть лучше его внимание будет сосредоточено на приготовлении антидота.

Когда она зашла в лабораторию, там уже вовсю кипела работа. Воздух был густым и тяжелым от смешанных ароматов сушеных трав и других ингредиентов. В последнее время Гермиона работала с ними так часто, что уже могла определить каждый из них по запаху. Самый явственный источали плоды Картеры — растения, что привез дядя Невилла. Она также почувствовала характерную горечь морской луковицы, жженый запах скорлупы огневицы и что-то еще, что ей не удалось сразу определить.

Гермиона приблизилась к Снейпу, не обращая внимания на пар, исходящий от котла. Перед ним на столе лежала доска с аккуратно нарезанными ингредиентами, чуть поодаль стояли весы. Гермиона почувствовала укол вины за свое опоздание, в груди неприятно потяжелело. Обычно нарезка ингредиентов входила в ее обязанности.

— Доброе утро, — сказала она, превозмогая неловкость.

Снейп лишь на секунду отвлекся от своей работы, чтобы кинуть на нее равнодушный, отстраненный взгляд. Гермиона подавила вздох, это каждый раз так ее задевало… Наверное, именно такой взгляд Снейп бросил бы на мебель, или на какой-то другой предмет интерьера, — взгляд совершенно машинальный, не выражающий ни интереса, ни эмоций.

Но зато это дало Гермионе возможность наблюдать за ним. На нем была, как и всегда, длинная черная мантия. Лицо Снейпа никогда не казалось Гермионе особенно красивым, но оно чем-то привлекало ее. Особенно сейчас. Когда он занимался зельеварением, то словно преображался: в глазах появлялся сосредоточенный блеск, он не совершал ни одного лишнего движения, все делал быстро, и без суеты…

Во время школьных занятий Снейп был совсем другим. Происходящее почти его не занимало. Он медленно перемещался по классу, скрестив руки на груди. Время от времени он останавливался рядом с котлом, у которого работал один из учеников, чтобы оценить его зелье. Увиденное почти всегда его не удовлетворяло. Да и в целом преподавание не нравилось Снейпу. Нет. Это была лишь мучительная обязанность, которую он отчего-то вынужден исполнять.

Многие критиковали Снейпа за его методы преподавания, но никто не посмел бы назвать его плохим зельеваром. Его мастерство в этой области признавали все — даже те, кто его ненавидел. И, конечно, его способности не шли ни в какое сравнение с попытками студентов. Снейп раздражался оттого, что у них не получаются даже простенькие зелья, тогда как сам он мог сварить что угодно! Он не обладал достаточной терпеливостью, чтобы снизойти до них и суметь чему-то научить.

— Вы добавили листья драконьего дерева в этот раз? — спросила Гермиона. Столь длительное молчание ее напрягало.

Снейп поджал губы, словно этот вопрос ему не понравился, а затем кивнул.

— Да, это... весьма полезное растение с рядом целебных свойств. А что касается вас… не слишком-то вы торопились, мисс Грейнджер. Я отправил вам сообщение уже давно, и даже не знаю, чем объяснить вашу неспешность. Быть может, вы недостаточно мотивированы? — он ухмыльнулся, глядя ей в глаза.

В тот же момент Гермиону снова пронзило болью в предплечье. Из груди вырвался нервный смешок.

— Я мотивирована более, чем достаточно, — ответила она. — Могу я приступить к работе?

Снейп передернул плечами.

— Приступайте. Без вашей способности нарезать ингредиенты мне совершенно не обойтись…

Гермиона подавила вздох раздражения и придвинула к себе доску. «Думай об антидоте, — мысленно приказала она себе. — Только это имеет значение, и ничего больше».

И вдруг нож выпал из ее руки, с шумом приземлившись на пол.

Гермиона машинально схватилась за предплечье правой рукой, наклонившись вперед, и зажмурилась. Боль была такой, словно внутрь кто-то вогнал металический стержень. Она прерывисто выдохнула, и открыла глаза. Все тело пульсировало, но боль постепенно начала стихать. И с каждым новым толчком, возвращавшим ее в реальность, к Гермионе приходило осознание, что у нее не получилось скрыть это от Снейпа.

В два шага он обошел огромный котел, который их разделял, а затем замер, словно наткнувшись на препятствие. Удивление молнией промелькнуло в его глазах, и так же быстро исчезло. Он понял, что означает ее состояние. Его губы изогнулись, выражая досаду.

Гермиона выпрямилась, не отнимая правой руки от предплечья. Теплая ладонь как будто уменьшала боль, отголоски которой еще чувствовались в теле.

— Времени нет, — пробормотала она тихим голосом. — Боль пройдет только в том случае, если я выполню задание. Но я не могу сделать это без антидота...

Снейп ничего не ответил. Он смотрел в сторону, напряженно размышляя. Его нахмуренные брови образовали складку на бледном лбу.

— Я просто… если бы я только знала, что мы делаем не так, — снова заговорила Гермиона. — Но я не понимаю! Ведь растение Картеры идеально подходит для создания антидота…

Она умолкла, так и не дождавшись реакции от Снейпа. Отчаянные мысли с каждой секундой все сильнее впивались в ее мозг. Гермиона вздохнула и повернула голову, на миг закрывая глаза. Она слишком устала. Недавняя ссора с Гарри, бессонная ночь, боль — все это вместе придавило ее, как плитой, сделав неспособной к поиску решения.

Снейп, между тем, нетерпеливо выдохнул, и наконец перевел на нее колючий взгляд темных глаз.

— Значит, надо выяснить, что мы делаем не так, — произнес он. — Придется и вам потратить на это немного времени. Я, конечно, понимаю, что развлекаться с Поттером куда приятнее, но…

Гермиона уставилась на него, изумившись столь внезапному обвинению. Дыхание замерло в горле, и она смогла лишь пролепетать:

— При чем тут Гарри, я не понимаю…

Снейп слегка пожал плечами, и быстро вернулся на свое место. Он словно хотел восстановить между ними прежнее расстояние.

— Вы как будто не осознаете всю серьезность ситуации. Ваша жизнь зависит от приготовления антидота! Вам следует сосредоточиться на этом занятии, чтобы добиться результата! А вы вместо этого преспокойно разгуливаете по Хогсмиду с Поттером, как будто мы с вами не ограничены во времени, как будто вам не грозит смерть!

Гермиона нахмурилась, скрестив руки на груди. Она это понимала. Но еще она понимала то, что не может посвятить приготовлению антидота всё своё время. Ей нужен отдых, а иначе она сойдет с ума!

— Я и так делаю все, что в моих силах! — сказала Гермиона, пытаясь унять дрожь в голосе, вызванную волнением. — А насчет Гарри… я знаю, что вы ненавидите его, но я… отношусь к нему по-другому, и не перестану общаться с ним, что бы вы ни говорили!

Гнев постепенно поднимался в ней. Почему Снейпу вообще есть дело до того, как она проводит свободное время? Она вспомнила, с каким мстительным удовольствием он забрал баллы у Гриффиндора, застав их с Гарри в коридоре после отбоя. Чем вызвано такое поведение? Потребностью портить людям жизнь, или чем-то еще?..

Снейп тем временем хмыкнул и покачал головой, возводя глаза к потолку.

— Я понимаю, — сказал он едким тоном, сделав пару шагов по направлению к ней. — Я уже не раз наблюдал подобное за время своей работы здесь. Сейчас вам кажется, что Поттер — любовь всей вашей жизни, и ничего важнее просто не может быть! Но вы ошибаетесь. Первая любовь, еще и в столь юном возрасте, редко заканчивается хорошо, — при этих словах выражение его лица перестало быть насмешливым, словно он вспомнил о чем-то.

Гермиона побледнела. Слова Снейпа так сильно задели ее еще и потому, что подкрепили ее собственные сомнения, которые она пыталась игнорировать. С Гарри отношения разладились, это нельзя было отрицать. Тем не менее, Снейп не имел никакого права судить об этом.

— Почему вы так говорите? Вспоминаете свой опыт? — спросила она, желая задеть и его тоже. — Если у вас все закончилось плохо, еще не значит, что так будет и у меня!

Снейп насмешливо скривил губы.

— Конечно, у вас все будет по-другому! Поттер, должно быть, в восторге от вашей скрытности!

Его слова снова безошибочно угодили в цель. Все внутри Гермионы вздрогнуло от боли.

— В конце концов, это вас не касается! — сказала она голосом, надломленным от обиды. — А вы сами… может быть, вы просто завидуете? И, на самом деле, втайне хотите того же? Но вы не можете этого получить, ведь вы никого к себе не подпускаете! Стоит мне приблизиться к вам хоть на чуть-чуть, и вы сразу же отталкиваете меня! Я знаю — есть что-то, что тревожит вас, но вы не говорите мне, что именно!

Гермиона снова почувствовала себя так же, как и в тот день, когда Снейп не разрешил помочь ему. Что-то в нем было закрыто наглухо. И, как бы она ни старалась пробиться, он не подпускал ее к себе.

Снейп ничего не ответил, но Гермиона увидела, как в его глазах вспыхнул гнев. Она резко развернулась, чтобы уйти, как вдруг он окликнул ее.

— Одну минуту, мисс Грейнджер.

Она обернулась, надеясь, что сейчас он ответит ей. Но Снейп просто написал что-то на бумаге, а затем взмахнул палочкой. Свиток плавно опустился Гермионе в руки. Это было разрешение для запретной секции.

— Вот теперь можете идти.

Слезы выступили на ее глазах. Гермиона быстро свернула бумагу и отправила в сумку, а затем вышла в коридор, ощущая, как руку снова сводит судорогой.

На самом деле, когда Темный лорд воздействовал на нее через метку, ей оставалось только терпеть, и это все. Она не могла знать, в какой момент боль утихнет, или начнется снова. Осознание этого сделало ее равнодушной. «Я могу умереть в любой момент — это дело случая, — думала она отстраненно. — Как много факторов должно сойтись, чтобы этого не произошло».

А что касается Снейпа… Она не понимала, отчего он так груб и несправедлив по отношению к ней. И почему с таким упорством пытался разбить ее мечты о счастье с Гарри.

Гермиона шла по коридору, крепко сжав губы, чтобы не разрыдаться еще сильнее, как вдруг столкнулась лицом к лицу с рыжеволосой девушкой, вынырнувшей из-за поворота.

Джинни.

Джинни смотрела приветливо, и вместе с тем оценивающе. Гермиона неосознанно отступила от нее на шаг.

— Привет, Джинни, — она коротко улыбнулась и перевела взгляд за ее спину, только сейчас заметив еще одну фигуру. — Дин…

— Привет, Гермиона, — он кивнул.

— Что вы здесь делаете? — спросила она, слегка приподняв брови.

— Что еще мы можем делать в подземельях в такую рань? — Джинни вздохнула. — Наносим визит Снейпу, добровольно-принудительный…

Гермиона покачала головой. На самом деле, она не понимала, почему Снейп назначил отработку именно на это время. В конце концов, она сама решила уйти раньше, и, если бы этого не произошло, Джинни с Дином застали бы их за приготовлением антидота. Это было странно. Тем не менее, она решила разобраться с этим позже, и, овладев собой, взглянула на ребят с сочувствием — никаким другим способом она уже не могла их поддержать.

— Что произошло?

Джинни замялась, а вот Дин не стал тянуть с ответом.

— Ну, вместо того, чтобы тренировать невербальные заклятия, Джинни решила просто шептать их. И решила она это именно в тот момент, когда Снейп подошел, чтобы все проверить, — он усмехнулся.

Джинни раздраженно передернула плечами.

— Подумаешь, почти все так делали!

— По-моему, только ты… — вкрадчиво заметил Дин.

— Ладно, а ты тут причем? — спросила Гермиона, слегка нахмурившись.

— Просто находился рядом, — он развел руками, как бы давая понять, что искать справедливость и логику в действиях профессора Снейпа было бы излишним.

— Ладно тебе, не прибедняйся, — бросила Джинни Дину через плечо. — А ты, Гермиона, что здесь забыла? Ни за что не поверю, что Снейп мог назначить тебе отработку. И… постой, ты плачешь?

Гермиона снова почувствовала, как боль в руке ожила и заворочалась, заставив ее замереть на месте. Она едва смогла перевести дыхание, прерывистое и слабое. Джинни не сводила с нее глаз.

— Какие отработки, — она попыталась придать голосу естественности, и усмехнулась, склонив голову вбок. — Я пришла за разрешением в запретную секцию.

— А, вот как, — Джинни обернулась к Дину, перехватив его взгляд. — Эх, не тем мы все занимаемся в воскресенье утром…

Внезапно дверь, ведущая в лабораторию, распахнулась. Снейп застыл в ее проеме, смерив каждого гриффиндорца по отдельности колким взглядом. Если он и был удивлен, то никак этого не выразил.

— Что еще за сборище под моим кабинетом? — сказал он недовольно. Затем перевел взгляд на Гермиону. — Мисс Грейнджер, я надеюсь, это слезы радости? Разрешение вы ведь все-таки выпросили, так что не вижу повода для грусти!

— Но вы… — Джинни в первую секунду растерялась, но быстро взяла себя в руки. — Подождите… Вы же сами назначили нам с Дином отработку в это воскресенье!

Снейп усмехнулся.

— Теперь мне понятна причина ваших неудач, если на уроке вы слушаете меня с таким же вниманием!

Джинни нахмурила брови и выглядела сбитой с толку.

— А я говорил, что он имел в виду следующее воскресенье, а не это, — громко зашептал Дин.

Тем не менее, Снейп все услышал прекрасно.

— Верно, мистер Томас. А теперь, отправляйтесь в вашу гостиную!

* * *

Снейп закрыл за собой дверь кабинета, отделавшись таким образом от назойливых гриффиндорцев. Теперь он снова один. Обычно уединение вызывало в нем чувство спокойствия, но не сегодня. Что-то тяготило его. Но что именно?

Он бесцельно прошелся по кабинету, словно не находя себе места. Его брови сдвинулись, выражая сосредоточенность. Он пытался разобраться в своих мыслях.

За время преподавания в Хогвартсе, Снейп ни разу не побеспокоился о чувствах своих учеников, и о том губительном действии, которое могут оказывать его слова. Ему было все равно. На Снейпа не действовали ни уговоры, ни просьбы, ни даже мольбы. Но сегодня, увидев слезы Гермионы, Снейп не смог остаться равнодушным. И это удивило его.

С недавнего времени он понял, что относится к ней не так, как к другим студентам. Конечно, это легко объяснялось наличием тайны, которая теперь их связывает. По воле судьбы, он, чужой ей человек, знал о ней то, о чем ее близкие и понятия не имели! В то время, как ее друзья могли лишь догадываться, почему она выглядит грустной, уставшей или взволнованной, он знал, почему. Знал наверняка.

Сам того не замечая, Снейп все время наблюдал за ней. В местах скопления учеников — в Большом зале, в классе или в коридоре, его взгляд каждый раз безошибочно ее выделял. И каждый раз, глядя на нее, он чувствовал себя вором, посягающим на ценность, которая ему не принадлежит. И запрещал себе даже смотреть, ведь он не должен интересоваться ею больше, чем другими студентами.

Снейп медленно приблизился к запотевшему окну. Сквозь него проглядывали очертания голых деревьев, склоняющихся от ветра. Снейп смотрел на эту картину, бездумно постукивая тонкими, худыми пальцами по подоконнику. Взгляд его был неподвижен.

Он снова вернулся мыслями к Гермионе. Что ж, наверное, не стоило с такой категоричностью разрушать ее любовные мечты. Но, во-первых, он был абсолютно убежден в том, о чем говорил, а во-вторых, просто не мог себя сдержать.

Каждый раз, когда он видел Гермиону рядом с Поттером, то чувствовал сильнейшее раздражение. Но почему? Причину такой реакции он мог объяснить себе довольно смутно. Поттер никогда не нравился ему. На первых порах этого было достаточно. Но потом, когда злость при виде этих двоих превратилась в постоянную реакцию, он понял, что на дне этой злости отчетливо маячит ревность. Вот она — истинная причина.

Снейп резко отошел от окна, сжав губы, снова не находя себе места. Сделав пару шагов, он опустился в кресло и стиснул пальцами подлокотники. В голове прозвучали слова Гермионы:

Почему вы так говорите? Вспоминаете свой опыт? Если у вас все закончилось плохо, еще не значит, что так будет и у меня!

Говоря это, она лишь хотела его задеть, и, наверное, даже не догадалась, что действительно прикоснулась к старой ране, вызванной любовью. Но со временем рана эта зажила и больше не беспокоила, хоть и оставила после себя шрам, как вечное напоминание.

Любовь к Лили не принесла ничего, кроме боли, и Снейп не хотел бы испытать это снова. Поэтому с тех пор он так стремился к одиночеству. Оно оберегало его от страданий.

И теперь, предчувствуя, что в его сердце снова могут возникнуть чувства, Снейп пытался их подавить. Нельзя допустить, чтобы это произошло. Нельзя.

Снейп уронил голову на руки, чувствуя в ней тяжесть и жар. Казалось, что чьи-то невидимые, ласковые руки подталкивают его всё ближе к пропасти. С каждым днем — всё ближе… Нужно выстоять. А иначе — он погиб.

* * *

— Мистер Поттер, так что насчет ужина в эту пятницу? — Слизнорт улыбнулся и чуть наклонился, пытаясь перехватить взгляд Гарри. — Заглянете?

Гарри ответил не сразу, со смутной досадой наблюдая за учениками, стремительно покидающими класс.

— Профессор, я не уверен…

Слизнорт покачал головой.

— Нет-нет, возражения не принимаются. И передайте мисс Грейнджер, что она тоже приглашена!

Слизнорт выпрямился, пытаясь отыскать ее глазами, но Гермионы уже и след простыл. Гарри тоже заметил это и невольно помрачнел.

— Хорошо, я ей передам, — произнес он, желая поскорее отделаться от Слизнорта, и вышел из класса.

В последнее время, мысли о Гермионе удручали. Он не мог не заметить, что она изменилась. Она как будто бы стала другой и вела себя по-другому. Взгляд карих глаз, всегда излучавший энергию, теперь потух, и Гермиона, несмотря на видимые усилия, уже не могла придать ему блеска. Она часто пропадала где-то. Она что-то от него скрывала!

Из-за этого настроение Гарри оставляло желать лучшего. Все чаще ему казалось, что он для нее является просто очередным проектом по перевоспитанию, как Рон, например, или другие старосты. Он не мог ни в чем конкретном ее упрекнуть, и, вместе с тем, чувствовал, как внутри нарастает обида.

Гарри зашел в туалет, открыл кран и опустил руки под холодную воду. Этот звук на какое-то мгновение перекрыл шум за дверью туалета. Ученики вываливали из классов, громко что-то обсуждая, и Гарри прикрыл глаза на секунду. Зельеварение закончилось только что, но ему казалось, что он сам находится сейчас в оглушительно клокочущем котле, по которому каждый еще не преминет стукнуть палкой для усиления эффекта!

Он быстро закрутил кран, бросил взгляд на зеркало, и замер. Сзади него стоял Малфой.

— Что-то мне подсказывает, Поттер, — Драко не спеша подошел к соседней раковине и принялся мыть руки, — что сегодняшним визитом к директору я обязан тебе.

Гарри криво усмехнулся. Если Малфой продолжает спокойно разгуливать по школе, значит, что-то пошло не так. Он почувствовал, как разочарование охватывает его, и тут же попытался его подавить.

— Ты можешь выдумывать все, что угодно, Малфой, — ответил он, медленно вытирая руки. — Можешь врать Дамблдору, преподавателям или своим дружкам. Возможно, они даже поверят тебе. Но это не изменит того факта, что в случившемся с Кэти виновен ты!

Малфой едва заметно вздрогнул, а затем продолжил мыть руки. Гарри внимательно смотрел на него. Он пытался найти в Малфое хоть какие-то признаки раскаяния или сожаления, но тщетно. В памяти всплыл рассказ Гермионы о том, как она застала Малфоя плачущим в туалете Плаксы Миртл. Сейчас это казалось просто какой-то нелепостью.

Малфой тем временем медленно выпрямился, закрутил кран, и развернулся к нему.

— А это в твоем стиле, Поттер, — он насмешливо ухмыльнулся, — делать такие громогласные заявления, при этом не имея никаких доказательств…

— Ну почему же, — вкрадчиво заметил Гарри, пожав плечами, — а разве темная метка — не достаточное доказательство? — он поднял на него прямой взгляд.

Но, вопреки его ожиданиям, Малфой остался таким же невозмутимым.

— Да-да, я так и думал, что ты одержим идеей, будто в школе Пожиратели, — он притворно вздохнул. — И, чтобы ты спокойно спал по ночам, я докажу тебе, — он закатил рукав на левой руке, и Гарри помимо воли бросил взгляд на нее — она была чиста.

Но даже это не убедило его. Ведь Гермиона говорила, что Малфой был в поместье Лестренджей, и исполнял приказы Волан-де-Морта. Значит, с меткой или нет, но он служит ему!

— Скажи, это Грейнджер тебя надоумила? — продолжил Малфой.

Гарри молчал, глядя на него.

— Ну конечно, — он коротко рассмеялся. — Забавно… действительно забавно, что твое обостренное чувство справедливости не мешает тебе всюду таскаться с человеком, совершившим убийство! — Малфой изогнул бровь и подозрительно посмотрел на него. — Ты хоть знал об этом?

Гарри не шелохнулся, но в ту же секунду почувствовал резкую боль в груди. Он поверить не мог, что Малфой с такой легкостью упомянул об убийстве, тогда как он сам еле вытянул из Гермионы эту информацию.

Мысль о том, что Малфой может знать о ней больше, чем он сам, отравляла его сознание. В этот момент он словно превращался во что-то иное: он не мог уже ясно мыслить и отвечать за свои действия. И, следовало признать, это странное чувство началось не сейчас, а еще пару дней назад, когда Гермиона впервые заступилась за Малфоя и говорила так, как будто понимает его. Вот тогда в нём затаилось это с трудом загнанное внутрь безумие. И, казалось, оно готово вырваться наружу в любой момент.

Гарри сделал резкий вдох, и приглушенно рассмеялся, пытаясь тем самым скрыть горечь.

— Действительно хочешь поговорить об этом, Малфой? О том, как твоя тётка неделями пытала её, и как ей пришлось убить того Пожирателя, защищая свою жизнь? Просто… знай, Малфой, что все эти преступления, которые ты совершаешь в угоду Волан-де-Морту, ни к чему не приведут. Вам не победить. Не знаю, что там он наговорил тебе, но на самом деле Волан-де-Морту плевать и на тебя, и на твоего отца, и на всю твою семью!

— Нет, — вдруг глухо выдохнул Малфой, и тут же осекся.

— Нет? Не это он тебе говорил, когда ставил метку? Одумайся, и прекрати это, пока не поздно!

Малфой покачал головой.

— Ты и в самом деле жалок, если думаешь, что сможешь победить его. Этого не будет. Не будет, Поттер. Чистокровные лишь возьмут то, что их по праву, и избавят мир от грязнокровок!

Гарри склонил голову и криво усмехнулся.

— Что ж, Малфой, мечты — это чудесно.

* * *

Гермиона снова провела в библиотеке весь вечер. Она была из тех студентов, которых можно выгнать оттуда только пинками — добровольно они не уйдут. Процесс поиска информации поглощал ее настолько, что она переставала отслеживать время. Впрочем, особых результатов это пока не принесло. Подведя этот грустный итог, она вышла из библиотеки и направилась в свою комнату.

С того момента, когда они виделись с профессором Снейпом в последний раз, прошла неделя. Теперь Гермиона еще острее ощущала свое одиночество. С Гарри и Роном она уже не могла быть собой. Ей приходилось играть роль — притворяться, что все хорошо, и что острые кольца не сдавливают ее с каждым днем все сильнее. Это выматывало. Она устала от лжи.

Гермиона снова могла быть собой только тогда, когда приходила в лабораторию к Снейпу. Притворство там было ни к чему. Если она устала за день, то не пыталась казаться бодрой, а если ей было грустно, не натягивала фальшивую улыбку на лицо. В том, что Снейп не выносил ее, были свои плюсы — по крайней мере, он не донимал ее расспросами о том, все ли с ней в порядке, как Рон или Гарри. Ему было все равно. Существовало только дело, которым они занимаются вместе. И больше ничего.

Но о проклятии Снейп помнил хорошо. Именно поэтому он передал ей зелье, которое временно блокировало боль. Только благодаря ему Гермиона и смогла продержаться эту неделю. Она знала, что наносит непоправимый вред своему организму, и так пострадавшему от постоянных пыток, но по-другому поступить не могла. Ей нужно было терпеть, пока они не приготовят антидот. Дать пыльцу раньше означало не просто лишить Гарри магии, это означало подвергнуть опасности весь магический мир!

Конечно, все это было странно и непривычно. Гермиона почти не ощущала боли, но, вместе с тем, мир словно утратил свои краски. Чувствительность начала притупляться — она плохо ощущала вкус еды.

И все же, даже несмотря на это, Гермиона понимала, что зелье не может полностью устранить проблему. Было ощущение, словно оно просто удерживает на цепи опасного зверя. И, как только действие его закончится, этот зверь разорвет её.

Мыслей под вечер становилось слишком много. Они роились в голове, не затихая ни на секунду. Из-за этого Гермиона долго лежала без сна, то перебирая подушки, то зарываясь в них с головой. Спустя час, она резко встала и все-таки выпила зелье для сна без сновидений, молясь о том, чтобы оно подействовало как можно скорее. Она была готова на что угодно, лишь бы в голове наконец стало пусто.

На следующий день Гермиона проснулась рано — в комнате еще царил полумрак, из звуков — только мерное тиканье часов. Все тело ныло уже привычно, поэтому оставаться в кровати не было никакого смысла — все равно поспать бы не удалось.

Гермиона побрела в ванную. В голове уже начинал вырисовываться план на сегодняшний день: нумерология… зелья… библиотека… Она вдруг вспомнила, что раньше почти каждый вечер приходила в лабораторию к Снейпу, а теперь никто ее там не ждет. Внутри заколола тоска. Стараясь отогнать это чувство, Гермиона стала собираться еще быстрее, и вскоре вышла из комнаты.

Большой зал был ярко освещен и наполнен студентами. Взгляд Гермионы сразу нашел Гарри среди других студентов. Губы едва заметно дёрнулись в улыбке, но почти в ту же секунду улыбка исчезла — он был не один, и не видел её. Рядом с ним сидела Джинни. Ее плечо то и дело касалось его.

Гарри что-то увлеченно рассказывал, и Джинни слушала с неприкрытым интересом. Это мало было похоже на нее — обычно она тараторила без умолку, не особо обращая внимания на реакцию собеседника, но сейчас вся обратилась в слух, не отводя взгляд от лица Гарри.

Гермиона почувствовала укол в районе груди. Она знала, что не должна так реагировать, и что Гарри имеет полное право общаться, с кем пожелает, но разве можно было втолковать это сердцу?

В голове тут же всплыл их разговор с Джинни в саду. Это был последний раз, когда они говорили откровенно.

Как думаешь, я ему нравлюсь?

Наверное, если бы на месте Джинни был кто-то другой, это не возымело бы такого эффекта.

Когда она подошла к ним, Джинни перестала улыбаться, а Гарри торопливо подвинулся, освобождая ей место рядом с собой. Гермиона прямо-таки чувствовала его напряжение, и от этого становилось только хуже.

Она взяла тарелку и положила себе омлет. Рон, заметивший, что она пришла, отсел от Лаванды и пересел ближе к ним.

И вдруг над головой раздался голос, который она совершенно не ожидала услышать:

— На пару слов, Грейнджер.

Гермиона резко подняла голову. Малфой.

Остальные гриффиндорцы тоже как будто бы стихли, устремив взгляды в ее сторону.

— Зачем? — спросила она, пытаясь не показывать, что растеряна.

— Обсудить кое-что, — бросил Малфой, едко улыбнувшись.

Гарри, похоже, был в шоке от его наглости.

— Ты совсем охренел, Малфой? — спросил он просто. — Никуда она с тобой не пойдет!

— Это касается старостата, Поттер, хотя откуда тебе знать, что это такое, — ответил Малфой, прищурившись.

Гермиона нахмурилась. Она вдруг поняла, что Малфой, видимо, наслаждается этой странной ситуацией, и что это надо прекратить как можно скорее. Если Малфой чувствует себя так самоуверенно, значит, на то есть причины. Она поднялась.

— Ладно, только быстро.

Гарри обернулся к ней.

— Да пусть здесь говорит, если это так важно!

— Все нормально, — произнесла Гермиона, натягивая улыбку. — Сейчас узнаю, что ему там понадобилось, и вернусь.

Малфой удовлетворенно хмыкнул. Гермиона обогнула стол и вышла вместе с ним из Большого зала. Как только они оказались на достаточном расстоянии от других студентов, она дала волю эмоциям:

— Что это еще за показательное выступление? Какой, к черту, старостат? Не припомню, когда ты в последний раз посещал наши собрания…

— Брось, Грейнджер, ты знаешь, почему мы здесь. Хочешь сказать, это не из-за тебя меня вызывают к директору и проверяют на наличие метки? Это ведь ты рассказала всё Поттеру?

— Да, я сказала, — ответила Гермиона, устремив взгляд за его спину на проходящих студентов. — Потому что… Кэти могла погибнуть из-за тебя. Я не собираюсь спокойно наблюдать за тем, как ты причиняешь вред ни в чем неповинным людям!

— Вот как? А позволь узнать, Грейнджер, чем же именно вы занимаетесь в лаборатории со Снейпом? Вряд ли это что-то безобидное!

— Это тебя не касается, Малфой, — отрезала Гермиона. — От меня, по крайней мере, никто не пострадал!

Малфой прищурился.

— А как же Каркаров? Я прекрасно помню, как ты оглушила меня, видимо, чтобы я не мешал тебе, и получила награду, тогда как меня пытали Круциатусом. Так что предупреждаю в последний раз: если вы с Поттером не оставите меня в покое, то…

— Ну хватит, — Гермиона развернулась и пошла прочь, чувствуя укол разочарования. Еще пару дней назад она практически сочувствовала Малфою, но теперь поняла, что напрасно. В голове не укладывалось, что этот человек, способный на такую жестокость, и есть тот самый мальчик, плачущий в туалете Плаксы Миртл.

И вдруг Малфой произнес:

— Улица Райджент-стрит, дом 5, верно?

Гермиона резко остановилась и обернулась к нему. Внутри все сжалось от напряжения.

— Откуда ты знаешь мой адрес? — произнесла она, и сама удивилась, как слабо звучал ее голос.

Это находилось за гранью допустимого. Гермиона не могла позволить, чтобы у нее отняли еще и дом, в котором она выросла, и где сами стены помогали пережить все плохое.

Место, где жили ее родители. Когда Малфой назвал адрес, она вдруг почувствовала, что лишилась всякой опоры — как будто бы она оказалась одна посреди полной тьмы, растерянная и напуганная, и один неверный шаг может разрушить все.

— Говори, — произнесла она уже тверже.

Малфой медленно выпрямился, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Надеюсь, ты меня поняла, Грейнджер. Я должен выполнить задание, и я его выполню. А если вы с Поттером будете мне мешать, имей в виду: в случившемся с этими глупыми магглами — твоими родителями, будешь виновата только ты!

Гермиона вернулась в Большой зал, чувствуя себя взвинченной до предела. Она села рядом с Гарри, и тут же взяла в руки стакан с тыквенным соком. Сделала пару поспешных глотков, чтоб хоть немного успокоиться.

— Что он хотел? — спросил Гарри вполголоса, не глядя на неё.

Гермиона отставила стакан, прекрасно понимая, что этот тон не сулит ей ничего хорошего. Но не успела она ответить, как в разговор вмешалась Джинни:

— Да, что у вас там случилось с Малфоем? — спросила она с нескрываемым интересом.

— Обязанности старосты случились, — резко ответила Гермиона.

Ее так разозлила эта ситуация, что хотелось закричать, и послать Джинни куда-подальше с ее намеками. Хотелось встряхнуть Гарри, а потом закричать и ему тоже, чтобы не смел обращать внимание на провокации Малфоя. Но она не сделала этого, а только сильнее сжала рукой стакан, пытаясь унять дрожь, на секунду прикрывая глаза.

Ее родители в опасности. Нельзя, чтобы Малфой теперь шантажировал ее этим.

— Ладно, мне пора, — она встала. — До нумерологии всего пять минут осталось...

Рон быстро проглотил тыквенный сок и указал кивком головы на преподавательский стол.

— Расслабься, вон твоя профессор Синистра еще пирог уплетает.

Гермиона хмыкнула и покачала головой.

— Ей-то все можно, а вот нам, простым студентам, нет, — она обернулась к Гарри. — Вечером поговорим, хорошо?

Он неопределенно пожал плечами. Злился. Но времени разбираться с этим сейчас не было.

Гермиона вышла в коридор. По пути на второй этаж ей попался первокурсник, разгуливающий с кусачей тарелкой, купленной в магазине близнецов Уизли. Гермиона, конечно, конфисковала ее, но теперь жалела — тарелка то и дело вырывалась из рук, а как обезвредить ее, Гермиона не знала.

Она поднялась по лестнице, и вдруг увидела знакомую, высокую фигуру впереди. Это заставило ее тут же замереть на месте. Профессор Снейп. Не дожидаясь, пока он приблизится сам, она подбежала к нему.

— Мне нужно с вами поговорить, — сказала она тихо, но встревоженно. — Это очень важно.

Снейп, кажется, не особо проникся ее словами. Он покосился на кусачую тарелку, снова ожившую в руке Гермионы.

— Что ж, рассказывайте, где на этот раз пожар, — он вздохнул. — Только побыстрее.

Гермиона, стараясь не обращать внимания на его иронию, передала ему слова Малфоя. Снейп выслушал ее, не перебивая. Он больше не усмехался.

— Я не знаю, откуда Малфой узнал это, но…

Снейп какое-то время молчал, потом ответил задумчиво:

— Возможно, от Беллатрисы. Она была очень недовольна тем, что Темный лорд отпустил вас, и, видимо, установила следящее заклятие напоследок.

Гермиону вдруг обдало жаркой волной страха. Подумать только, это чудовище выжидает момента, чтобы, в случае неповиновения, навредить еще и ее родителям.

— Я должна их предупредить, — решительно сказала она. — Я знаю, у вас в кабинете есть камин, через который я могла бы попасть в Лондон…

Снейп сначала нахмурился, но потом вспомнил обстоятельства, благодаря которым она увидела его, выходящим из камина.

— После уроков приходите. Тогда и поговорим.

Он едва заметно кивнул и устремился к лестнице. Гермиона так и осталась стоять посреди коридора. Урок давно начался. Вокруг не было ни души.

* * *

После нумерологии и сдвоенных зелий Гермионе наконец удалось добраться до лаборатории Снейпа.

— Этот камин соединен с моим домом, — коротко пояснил он. — Оттуда вы уже сможете переместиться, куда вам надо. Только не привлекайте внимания — район, как-никак, маггловский.

Гермиона и сама помнила о правилах предосторожности, необходимых для волшебника. Ей хотелось побыстрее покончить со всем этим и оказаться дома.

Ее родители жили в Ист-Энде — недорогом, отдаленном от центра районе. Выбравшись из камина, Гермиона трансгрессировала туда. Ноги тут же ступили на снег, укрывший дорогу тонким слоем. На нем уже и без того находились отпечатки тысячи ботинок.

Гермиона развернулась. Впереди маячило красное здание в несколько этажей. Рядом с ним были припаркованы машины, также усыпанные снегом. Гермиона подошла к крыльцу и нажала на звонок.

Мама была дома.

— Гермиона! — ее лицо просияло от радости. Она порывисто ее обняла. — Почему ты не предупредила, что приедешь? Что-то случилось?

Гермиона неопределенно пожала плечами. Она сняла с себя куртку, повесила на крючок и принялась расшнуровывать ботинки, специально оттягивая момент. Говорить о причине своего визита сейчас не хотелось.

Но миссис Грейнджер ее ответ и не требовался. Она была слишком обрадована, чтобы всерьез интересоваться этим.

— Мы с отцом только недавно вернулись из клиники, и вот сели ужинать. Проходи на кухню.

Гермиона направилась прямо по коридору вслед за ней. Дома всегда было спокойно и хорошо. Каждая вещь, будь то безделушка, купленная в сувенирной лавке, или что-то действительно нужное, занимала свое место не просто так. Она была связана с определенным событием и хранила о нем память подобно человеку. Гермиона внутренне содрогнулась. Было трудно представить, что очень скоро все это исчезнет навсегда.

Небольшая гостиная была совмещена с кухней. Там громко вещал телевизор — родители всегда включали его за едой. Уже из коридора до Гермионы донесся бодрый голос ведущего:

— … просто удивительная страна. Единственный материк, где нет действующих вулканов. Обладательница нереальных пляжей, которых здесь больше десяти тысяч, и, кроме того…

Гермиона вошла в гостиную. Отец тут же порывисто встал из-за стола и обнял ее.

— Гермиона, — он схватил пульт и убрал звук на минимум. Теперь на экране молча сменялись фото городов Австралии. — Гермиона, мы думали, ты сможешь приехать только через три недели! Разве уже начались каникулы?

— Еще нет, — Гермиона мотнула головой, высвобождаясь из его объятий. — Я приехала, потому что… хотела поговорить.

На этой фразе голос ее подвел. Она вдруг поняла, что сказать им правду будет сложнее, чем она ожидала. Но отец не заметил перемены в ее настроении. Он плюхнулся на стул и как ни в чем не бывало отхлебнул чай. Мама за ее спиной разрезала мясной пирог и поставила перед ней тарелку.

— Ешь, Гермиона, ты наверняка проголодалась!

Она очень любила мясной пирог, но сейчас не могла проглотить ни кусочка. Это было, в том числе, из-за зелья — из-за него у нее напрочь пропал аппетит. Гермиона повертела вилку в руках, надеясь все же заставить себя хотя бы попробовать, но потом решительно отложила ее в сторону.

— Слушайте… мне нужно рассказать вам кое-что очень важное.

— Конечно, говори, мы тебя слушаем, — предложил мистер Грейнджер, все еще не подозревая ничего плохого. Он с аппетитом пережевывал мясной пирог, то и дело бросая взгляд на телевизор, стоящий за спиной Гермионы. Там сейчас показывали достопримечательности Сиднея.

Гермиона перевела взгляд на мать. Та разливала чай по трем чашкам, и была всецело поглощена этим занятием.

Нет, это слишком жестоко, подумала Гермиона. Нельзя просто так обрушить на них правду. Они не ждут от нее ничего плохого, потому что раньше она оберегала их от этого, как только могла. Они ничего не знали — ни про пытки Беллатрисы, ни про проклятие Волан-де-Морта. Так было проще. Ей не хотелось нарушать привычный уклад их жизни. Но теперь скрывать и дальше не представлялось возможным. Теперь речь шла об их безопасности.

И Гермиона начала говорить. О Волан-де-Морте, и о том, что его приспешники выследили дом, где они находятся. О проклятии, лишившим ее защиты Дамблдора.

— Здесь теперь небезопасно, — тихо заключила Гермиона. — Вы должны уехать, иначе они используют вас, чтобы добраться до меня.

Родители обменялись короткими взглядами. Миссис Грейнджер побледнела от волнения. Мистер Грейнджер сидел, сцепив перед собой руки в замок. Чай давно остыл — никто к нему так и не притронулся.

— Но… — мистер Грейнджер выпрямился, — послушай, неужели ничего нельзя сделать? В конце концов, есть же Министерство магии, которое обязано защитить нас от таких как этот… лорд… как его там? — он поморщился от напряжения, силясь вспомнить.

— Неважно, — глухо произнесла Гермиона. — Не стоит рассчитывать на министерство. Там уже сейчас работают его люди. Вы… даже представить себе не можете, насколько он могуществен.

Она резко умолкла и наклонила голову, пытаясь справиться с приступом боли. Металлические кольца снова ожили и резко сжались поперек грудной клетки. Еще не зажившие раны снова начали кровоточить. Гермиона едва заметно перевела дыхание и подняла взгляд на родителей. Если бы не зелье Снейпа, она бы закричала.

— Что ж, если ты считаешь, что это необходимо… — пробормотала миссис Грейнджер. — Думаю, мы сможем переехать куда-нибудь на время.

Мистер Грейнджер приподнял брови, и уже открыл рот, собираясь возразить, но миссис Грейнджер не дала ему такой возможности, выразительно на него посмотрев.

— Ведь так, Майкл? — спросила она с нажимом.

Он сдался и откинулся на спинку стула.

— Может, и так…

Гермиона поочередно смотрела на каждого из них. То, что родители, ничего не зная о магическом мире, так безоговорочно доверились ей, по-настоящему ее тронуло.

— И… есть еще кое-что, — Гермиона тяжело сглотнула и повернулась вбок, чтобы достать палочку. — Я изменю вам память.

Если до этого родители смотрели на нее взволнованно, то теперь на их лицах проступил ужас. Тем не менее, Гермиона понимала, что должна сообщить им и об этом. После доверия, оказанного ей, она не имела права сделать это у них за спиной.

— Что значит изменить? — тихо спросила миссис Грейнджер. Ее спокойствие было прямо-таки пугающим.

Гермиона тут же ощутила желание оправдаться.

— Это не навсегда. Потом я смогу ее восстановить. Но пока… вам нужно забыть меня. Только так вы будете в безопасности.

На самом деле, Гермиона не была так уж уверена в том, что у нее получится восстановить память. Она об этом толком не знала. Но сейчас необходимо было так говорить — иначе они не согласятся.

— Ну нет уж, — проговорил отец, снова тяжело опираясь руками на стол.

— Гермиона, это даже не обсуждается, — произнесла миссис Грейнджер тоном, не терпящем возражений. — Как же мы можем забыть тебя? Это просто глупость. Для чего тебе стирать нам память?

— Говорю же, это не навсегда, — повторила Гермиона, чувствуя отчаяние. — Как только ситуация стабилизируется…

— Гермиона, — мама вдруг коснулась ее руки и легонько сжала, — послушай меня. Только представь себе, что мы с отцом чувствовали, когда в один прекрасный день к нам в дом заявилась женщина и сказала, что мы должны отпустить тебя в некую школу магии и волшебства. Мы были в ужасе, Гермиона. Мы боялись. Но потом мы все-таки отпустили тебя, потому что поняли, что так будет лучше. Поняли, что не можем лишить тебя таких возможностей только потому, что нам страшно.

Гермиона не могла ничего сказать — внутри все просто разрывалось от боли. Миссис Грейнджер тем временем продолжила:

— Но, если мы и отпустили тебя, это не значит, что мы больше не участвуем в твоей жизни. Мы хотим знать, как ты, получать от тебя письма, быть в курсе всего, что происходит. Особенно, если, как ты говоришь, может начаться война! Даже если мы здесь, мы не хотим оставаться в стороне. Мы хотим помнить о тебе. Гермиона, мы тебя любим.

— Я тоже вас люблю, — прошептала Гермиона. Она поднялась. — Именно поэтому я должна это сделать. Обливейт.

Родители замерли в ту же секунду. Глаза, в которых до этого плескалась тревога, теперь стали пусты.

Гермиона схватила сумку и пошла прочь, на ходу вытирая слезы. В коридоре, соединявшем гостиную с прихожей, раньше висели семейные фотографии. Теперь они исчезали одна за другой. Тоже самое происходило и с ее вещами.

От этого зрелища все внутри нее сжималось от боли. В голове не укладывалось, что все то, что они втроем пережили, существует теперь только в ее памяти. Других подтверждений этому больше нет.

На улице вечерело. В небе парили разорванные облака — между ними виднелись темные, бездонные пятна. Гермиона вдохнула морозный воздух, в попытке хоть немного совладать с собой и успокоиться. Не получилось. Следом из груди вырвалось короткое рыдание.

Она присела на лавочку возле их дома, даже не потрудившись убрать снег. Она не могла уйти, не убедившись, что заклинание сработало. Как-никак, она применила его впервые.

На улице было холодно, но Гермиона этого не замечала. Она только чувствовала, как жжет лицо — оно намокло от слез, и потому холодный ветер резал его, как ножом. Внутри было пугающе пусто. Сколько времени она уже тут сидит? Полчаса, час, два… Сложно было определить...

Как вдруг дверь ее дома распахнулась. Сначала она увидела отца, который, кряхтя, спускал чемоданы с крыльца, а потом и мать. Гермиона вздрогнула и невольно выпрямилась. С ее окоченевшим телом это удалось не сразу.

— Кэт, ну, где там такси? — спросил мистер Грейнджер, спуская второй чемодан.

— Должно быть с минуты на минуту, — ответила миссис Грейнджер. Она оглянулась назад — взгляд ее равнодушно скользнул по Гермионе и снова вернулся к мужу. — Майкл, давай я тебе помогу…

Сработало, подумала Гермиона. Раньше мама никогда бы не посмотрела на нее так. Ее взгляд был способен испепелять, когда она злилась, и дарить настоящее тепло в моменты радости. Ее взгляд мог быть разным, но равнодушным — никогда.

Через несколько минут подъехало такси. Водитель помог родителям погрузить многочисленные вещи в багажник и, наконец, машина скрылась за поворотом, оставив после себя лишь следы от шин на снегу.

Гермиона медленно встала. Родители так и не поняли, для чего она это сделала. Но ответ был прост. Чтобы, если с ней что-то случится, они смогли жить без нее.

* * *

Миссис Грейнджер чувствовала себя странно. Майкл сидел рядом на заднем сиденье такси и листал журнал, в котором находилась статья про Сидней.

— Майк, скажи, ты видел раньше ту девушку? — спросила она вполголоса. Если честно, она сама не знала, что заставило ее задать этот вопрос.

Мистер Грейнджер покачал головой, не отрываясь от журнала.

— Нет, а что?

Миссис Грейнджер ничего не ответила и отвернулась к окну. Оно слегка запотело, и теперь капли стекали по нему, ухудшая видимость. На душе было неспокойно — она сама не понимала, почему. Они с Майклом давно мечтали переехать в Австралию, и вот, они уже на пути в аэропорт, скоро их мечта осуществится. Ей бы радоваться, но что-то как будто этому препятствует.

— Та девушка… — снова заговорила миссис Грейнджер. — Мне кажется, у нее что-то случилось.

Майкл неопределенно пожал плечами. Журнал он все-таки отложил.

— Всем сейчас нелегко.

Машина свернула на парковку и остановилась. И почему же эта девушка показалась ей смутно знакомой? Наверное, бывшая пациентка, решила миссис Грейнджер под конец. Эта казалось наиболее логичным выводом, и все же, что-то по-прежнему ее смущало.

Она все не могла забыть ту девушку, оставшуюся одиноко сидеть на лавочке возле их дома.

* * *

Когда Гермиона вернулась в Хогвартс, было около восьми часов вечера. Она вышла из камина, стряхнув пепел с одежды, и подняла голову — кабинет был пуст.

Внутрь тут же прокралось разочарование. Почему-то ей казалось, что Снейп захочет узнать, как все прошло. Но нет. В кабинете его не было. Впрочем, Гермиона вдруг поняла, что и сама не хочет ничего рассказывать — ни к чему переживать всё это снова. Она поступила правильно, и этого достаточно.

Гермиона пересекла комнату и юркнула в коридор. Она ожидала, что в такое время здесь должно быть тихо, но все было как раз наоборот: до нее доносились приглушенные звуки музыки.

«Это что еще такое?» — пронеслось в голове.

И вдруг она вспомнила. Вечеринка у Слизнорта. Ну, конечно. Гарри пригласил ее утром на завтраке, и она пообещала, что пойдет с ним, а потом появился Малфой со своими угрозами, и это напрочь вылетело у нее из головы. Гермиона с трудом перевела дыхание. Гарри наверняка теперь ее ненавидит!

Вдруг дверь кабинета в конце коридора резко открылась, и оттуда вывалилось несколько человек. Музыка стала в разы громче, но продлилось это недолго — через секунду она снова стихла вместе с хлопком двери.

Среди этой группки Гермиона сразу увидела Гарри. Рядом с ним стояла Джинни, еще кто-то с их факультета… Внутри все сжалось от волнения. Раз они уходят, значит, вечеринка закончилась. Слишком поздно.

Гарри шел впереди, разговаривая о чем-то с Джинни. Он смотрел прямо перед собой, а Джинни — на него, ловя каждое его слово. И вдруг Гарри остановился, как вкопанный. Джинни тоже остановилась, сбитая с толку, но проследив за его взглядом, все поняла.

— Ладно. До завтра, — Джинни ухмыльнулась и прошла мимо Гермионы, обдав ароматом сладких духов напоследок. Порой такие вызывали тошноту.

Гарри не двигался. Просто стоял и смотрел на нее, но в этом молчании было всё — обида, ревность, непонимание. Гермиона тоже стояла, не в состоянии пошевелиться. Звук каблуков Джинни становился все тише, пока не исчез совсем.

— Гарри, прости меня, — начала она. — Я совсем забыла про эту вечеринку.

Гарри вскинул руку, не желая ничего слушать, и подошел к ней.

— Гермиона, где ты была?

И снова вопрос, на который она не может дать ответ.

Гермиона болезненно нахмурилась. Она была слишком вымотана, чтобы думать. В голове творился хаос. Как сказать ему о родителях, при этом не натолкнув на мысль о связи с Волан-де-Мортом? Врать снова было невыносимо.

Гарри по-своему истолковал ее молчание.

— Понятно, — он едва заметно кивнул и направился прямо по коридору.

— Гарри, — Гермиона порывисто обернулась к нему, но он продолжил идти, сделав вид, что ничего не услышал.

Она дернулась еще раз, но не стала его догонять. Сейчас это не имело смысла.

Гермиона в изнеможении прислонилась к стене. Ведь все могло быть совсем по-другому, если бы Волан-де-Морт не наложил свое проклятие. Из-за него она вынуждена скрывать правду, и Гарри теперь ее ненавидит, тогда как все, что она пытается сделать — это его защитить.

Гермиона оттолкнулась от стены и побрела, сама не зная куда. Ей не хотелось идти в комнату. Было страшно. Тоска подползала со всех щелей и окутывала плотной пеленой так, что не выбраться.

Она поднялась по ступенькам на Астрономическую башню. Там слабо горел фонарь, а каменный пол был усыпан снегом. Гермиона сама не знала, что заставило ее прийти сюда. И вдруг, выйдя на небольшую площадку, она поняла, что не одна — кто-то стоял у перил.

Даже в практически полной темноте Гермиона поняла, что это Снейп, и сердце ее тут же подскочило. Было в его движениях, манере держаться что-то такое, что сильно отличало его от других. Во всяком случае, Гермионе так казалось. Она провела с ним довольно много времени, и, казалось, запомнила в нем все до мелочей.

Гермиона подошла и стала рядом. Снейп не удивился.

— Вы всё сделали, что хотели? — спросил он.

Гермиона кивнула. Она почувствовала, как ее снова накрывает волной панического ужаса от осознания — она теперь совсем одна. Родители не помнят ее, а Гарри злится и воображает неизвестно что!

— Правда, я забыла про эту дурацкую вечеринку у Слизнорта, — быстро проговорила она, пытаясь отвлечь себя от тяжелых мыслей. Голос слегка дрожал.

Снейп вдруг развернулся к ней. Он молчал какое-то время. Видел ее насквозь.

— Если вам нужно оправдание для Поттера, вы можете свалить все на меня, — наконец сказал он и отошел от перил. Ему, очевидно, все это было неинтересно. — Поттер охотно поверит, что я назначил вам какую-нибудь отработку на ровном месте. А я, уж поверьте, не сильно расстроюсь, если он еще сильнее меня возненавидит…

Гермиона снова приблизилась к нему. Если бы он только знал, как же ей надоело притворяться и что-то выдумывать без конца. Просто до тошноты.

— Я не могу в это поверить, — прошептала Гермиона. — Не могу поверить, что они больше не помнят меня, — она опустила взгляд вниз. Хлопья снега неслись в воздухе. — А вы… — она обернулась к Снейпу. — Вы были сильно привязаны к своим родителям?

Снейп равнодушно усмехнулся.

— Этот вопрос уже давно неактуален, мисс Грейнджер. Привязываться к кому-то — вообще не лучшая идея. От этого, знаете ли, больше проблем, чем пользы, — сказав это, Снейп вдруг взмахнул палочкой.

Перед ними замелькали серебристые нити. Через пару секунд они сплелись в круг, разделенный на несколько секторов. Гермиона всмотрелась в него.

В центре круга находился список ингредиентов — первым было вписано растение Картера, а следом за ним — остальные базовые ингредиенты. Четырем секторам отвечали четыре фазы луны, и в самом центре каждого сектора располагались какие-то древние руны.

— Что это? — спросила Гермиона, щурясь. Глаза привыкли к темноте, и теперь смотреть на эту яркую диаграмму было нелегко.

— То, что нам поможет, — негромко произнес Снейп. — Я изучил каждый ингредиент, необходимый для антидота, и наконец нашел то, что всех их объединяет — наиболее ярко их магические свойства проявляются в полнолуние. Для каждого из них луна служит катализатором. Это можно понять, если перевести руны, которые находятся в секторах. Так что, мы с вами и раньше все делали правильно, просто упускали последний, завершающий шаг.

Гермиона смотрела на диаграмму перед собой, чувствуя глубокое волнение. Действительно, другой причины быть не могло. Они делали все правильно. Нашли подходящее растение, использовали базовые ингредиенты, соединяя их во всевозможных пропорциях. Но, значит, для магии такого уровня, которой обладает пыльца, этого недостаточно. Нужен мощный катализатор. Им и послужит луна, когда войдёт в полную фазу.

— Вы ведь наверняка слышали о ритуалах, проводимых в полнолуние, — вкрадчиво произнес Снейп. — Это древняя традиция, но действенная до сих пор.

Гермиона кивнула. Снейп взмахнул палочкой еще раз, и диаграмма рассеялась.

— Но я не смогу сам провести ритуал, — неохотно признался Снейп. — Вы должны будете прочитать руны. И когда все будет готово, антидот приобретет белый, слегка сероватый оттенок.

— Цвет луны, — пробормотала Гермиона, и посмотрела вперед — там виднелась лишь тонкая полоска месяца. Что-то внутри нее упало — полнолуние наступит еще не скоро.

— Три недели, — пробормотал Снейп, словно прочитав ее мысли.

Осталось потерпеть три недели, и потом Волан-де-Морт утратит свою власть над ней. Она будет свободна.

Джинни была, словно в лихорадке. Она взлетела по ступенькам в комнату для девочек и тихонько прикрыла за собой дверь. Парвати Патил уже спала, отвернувшись к стене, а кровать Лаванды была пуста. Джинни сначала застыла в недоумении, а потом услышала шум воды из душа. Буквально через пару минут Лаванда вышла из ванной комнаты.

— О, поздновато ты, — сказала она, промакивая волосы полотенцем. — Как все прошло?

Джинни присела на ее кровать.

— Мы с Гарри общались весь вечер, — произнесла она, чувствуя приятное волнение.

— А Гермиона? Разве он не с ней пошел?

— Он пригласил ее, но у Гермионы, видимо, нашлись дела поважнее. Она даже не предупредила, что не придет.

Лаванда вскинула брови.

— Гарри, конечно, расстроился. Он пытался не показывать этого, но… по его лицу было видно.

— Эй, я вообще-то пытаюсь заснуть, — буркнула Парвати. — Может, посплетничаете в другое время?

Джинни бросила на нее резкий взгляд. Лаванда хмыкнула и принялась расчесывать мокрые волосы.

— А где сейчас Гарри? — спросила она шепотом.

— Наверное, с Гермионой разговаривает, — Джинни пожала плечами и вдруг замерла. — Может, мне тоже нужно с ним поговорить? Объяснить ему все? — на этой фразе она неосознанно повысила голос и Парвати, которая по-прежнему лежала к ним спиной, со вздохом накрыла голову подушкой.

Но Джинни было не до нее. Сегодня впервые за долгое время она почувствовала, что Гарри к ней неравнодушен. Но он, видимо, еще не готов отпустить Гермиону, хоть и сам понимает, что несчастлив с ней. Гермионе есть дело только до учебы, и Гарри не в состоянии с ней соперничать...

— Я в гостиную, — шепнула Джинни, поднимаясь и оправляя платье.

Лаванда ухмыльнулась.

— Давай, — она применила высушивающее заклинание к волосам и теперь они рассыпались по плечам волной. — Расскажешь потом, как прошло.

Джинни вышла из комнаты и спустилась в гостиную. Долго ждать не пришлось. Буквально через пять минут Гарри вошел в комнату. Вид у него при этом был до крайности раздраженный — видимо, наладить отношения с Гермионой все же не удалось. Джинни почувствовала, как губы невольно растягиваются в улыбке от этой мысли, и тут же внутренне себя одернула. Это уже слишком.

— Гарри, — позвала она.

Он рассеянно поднял голову, и взгляд его при этом совсем не изменился. Он был не рад и даже не удивлен — ему было все равно. Джинни почувствовала досаду. Почему-то, стоило ей увидеть Гарри, и все внутри расцветало, а улыбка появлялась помимо воли.

— Почему ты не спишь? — спросил он, направляясь к лестнице, ведущей в спальню.

Джинни быстро подошла к нему.

— Хотела узнать, как там Гермиона. Почему она не смогла прийти?

Гарри, уже положив руку на перила, нехотя остановился.

— С ней… все в порядке. А насчет того, почему она не пришла… — он замолчал, как бы не находя слов.

Джинни приблизилась к нему еще на шаг.

— Тебе не кажется, что у нее всегда находятся какие-то причины, чтобы не прийти? — осторожно спросила она.

Гарри болезненно нахмурился. Джинни видела, что обсуждать это ему тяжело, и в то же время, он нуждается в этом.

— Конечно, я замечал это, — устало произнес он. — Гермиона… она как будто стала другой.

— Понимаешь, если бы она любила тебя, она бы старалась проводить все свободное время с тобой. Но она где-то пропадает, и ты не знаешь где, и… с кем.

Гарри вздрогнул. Его лицо вмиг стало ледяным, и Джинни поняла, что не следовало этого говорить.

— Ладно, нам вообще не стоит это обсуждать, — проговорил он, словно опомнившись, и опять взялся за перила. — Уже поздно. Спокойной ночи.

— Нет, подожди, — Джинни схватила его за руку. — Я… должна тебе кое-что сказать.

Гарри нетерпеливо развернулся.

— Что?

Джинни подняла на него взгляд. Отчаяние в нем смешалось с решимостью и надеждой.

— Гарри, — повторила она, еле заметно переведя дыхание, — я тебя люблю.

Это было сказано так прямолинейно, что Гарри на мгновение растерялся. Джинни этим воспользовалась. Желание прикоснуться к Гарри, обнять его, с каждой секундой становилось все непреодолимее. Она и так слишком долго себя сдерживала. Ощущая, как сильно горят щеки, Джинни все же подалась вперед и прижалась к его губам, скользнув рукой на его затылок. Гарри не ответил, но и не делал ничего, чтобы это прекратить. Тогда Джинни прижалась к нему настойчивее. Наконец, он отстранился с резким вздохом.

— Нет, — глухо прошептал он. — Джинни, не надо.

Все еще ощущая возбуждение, она не сразу поняла, что он говорит.

— Почему? — все, что она чувствовала, это его руку, опаляющую прикосновением ее локоть.

— Это неправильно, — пробормотал Гарри, глядя на нее с волнением.

— Неправильно то, что происходит между тобой и Гермионой! — произнесла Джинни отрывисто и отступила от него на шаг. — Как ты этого не видишь?

В ее тоне был упрек. Она бросила на Гарри последний взгляд, полный боли, и устремилась к лестнице. В глубине души она надеялась, что Гарри остановит ее, но, пока она поднималась, он молчал.

* * *

На следующий день Джинни так или иначе возвращалась мыслями к Гарри. То, что у них с Гермионой что-то не ладилось, было очевидно. И отторжение шло именно от Гермионы. Джинни заметила, что она отдалилась не только от Гарри, она отдалилась от всех. Но что послужило причиной?

Почему она не пошла с Гарри на вечеринку Слизнорта? Где она была в это время? С кем? Все эти вопросы, вместе со странным, изменившимся поведением Гермионы, наталкивали Джинни на определенные мысли.

Она также вспомнила странный поступок Малфоя, когда ему вдруг срочно понадобилось поговорить с Гермионой во время завтрака. О чем они говорили? И вдруг в голову будто ударило что-то: неужели в этом все дело? Тогда, хоть Джинни и сказала что-то едкое по этому поводу, она все равно знала, что это не более чем выходка Хорька с целью достать Гарри. Но теперь…

Раньше только мысль о том, что у Малфоя могут быть какие-то дела с Гермионой, показалась бы дикой. Но все изменилось. В конце концов, Гермиона почти месяц провела в поместье Лестренджей, где они так или иначе могли взаимодействовать с Малфоем. И, поскольку они не знают, что именно там происходило, остается лишь строить предположения. Или же взять все в свои руки и выяснить.

Джинни знала, что сегодняшняя вечерняя тренировка начнется сразу после тренировки слизеринцев. Поэтому она пришла раньше, в надежде застать Малфоя.

Притаившись в коридоре, она видела, как игроки один за другим покидают раздевалку, но Малфоя среди них не было. Тогда, не выдержав, Джинни вышла из укрытия и направилась к раздевалке.

Дверь была приоткрыта наполовину, и, подойдя немного ближе, Джинни увидела лишь одного человека: Малфоя. Понимая, что это ее шанс поговорить с ним без свидетелей, Джинни быстро вошла внутрь.

— Привет, Малфой.

Слизеринец, уже начавший стягивать кофту, вздрогнул и резко обернулся к ней. В то же мгновение испуг на его лице прошел, сменившись таким выражением, от которого Джинни стало не по себе. Захотелось тут же сбежать, но она быстро пересилила это и не отвела взгляда от его лица.

Малфой громко фыркнул, словно поражаясь ее поведению.

— Если ты охотишься за Поттером, его здесь нет, — бросил он язвительно и тут же, отвернувшись, все-таки стянул кофту до конца.

Джинни слегка приподняла подбородок и прищурилась.

— Нет, Малфой, за тобой.

Он снова развернулся к ней.

— Лучше проваливай, Уизли, пока никто тебя здесь не увидел!

Джинни выпрямилась.

— Лучше ответь на мой вопрос, Малфой. И разойдемся.

Малфой с громким вздохом опустился на скамейку и, устремив на нее убийственный взгляд, заявил:

— Валяй.

Джинни слегка склонила голову.

— О чем вы говорили с Гермионой? Тогда, когда ты подошел к нам в Большом зале?

Малфой раздраженно потер глаза двумя пальцами и поднялся.

— Значит так, Уизли. О чем мы говорили — это только наше дело. Я ничего тебе не скажу!

Джинни сжала губы, не отводя от него взгляда.

— А Гарри? Может, ему следует знать?

Малфой замер, кажется, даже перестав дышать.

— Так вот к чему ты клонишь? — он коротко рассмеялся. — Неет, об этом ему точно знать не следует!

Воцарилась тишина. Джинни напряженно смотрела на Малфоя, пытаясь понять, говорит ли он правду или просто издевается.

Вдруг за дверью раздались шаги. Малфой схватил свои вещи и, бросив на Джинни резкий взгляд напоследок, вылетел из раздевалки.

* * *

Урок трансфигурации подходил к концу. В классе было шумно и жарко — по запотевшим окнам неровными струйками стекала вода. Ученики даже не пытались говорить тихо, и то тут, то там раздавались взрывы смеха. МакГонагалл не обращала на это внимания. Она с важным видом прохаживалась между рядов и чуть склонялась к ученикам, чтобы проверить их практические работы. Все гриффиндорцы чувствовали себя так свободно еще и потому, что знали: МакГонагалл позволяет ученикам своего факультета чуть больше, чем остальным.

Сегодня они проходили трансфигурацию человека. Нужно было изменить какую-то часть своего тела. Гермионе почти сразу удалось перекрасить волосы в черный. Гарри, сидевший с ней рядом, тоже смог переделать свой цвет, хоть и провозился подольше.

— Гермиона, я тебя прошу, убери это, — тихо взмолился Рон. Воспользовавшись тем, что МакГонагалл самозабвенно отчитывает Парвати Патил, Рон перебежал с задней парты на первую, и теперь склонился к Гарри с Гермионой. Несмотря на то, что все это время он не отнимал руку от лица, многие заметили его пышные усы — последствия не совсем удачной трансфигурации.

Гарри усмехнулся, и Гермионе пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться.

— Рон, я не могу, — выдавила она. — Оставайся с ними, пока МакГонагалл не проверит. В конце концов, это лучше, чем совсем ничего!

Рон издал бессильный стон.

— Я хотел сделать себе бороду, а не это…

И вдруг за спиной раздался голос МакГонагалл.

— Мистер Уизли, хватит разгуливать по классу! Вернитесь на место!

Рон, вздохнув, покорился, а Гермиона быстро выпрямилась. Пока они с Гарри ждали своей очереди, он время от времени поглядывал на карту Мародеров. Гермиона знала, что он следит за Малфоем. Это длилось уже три недели. После происшествия с Кэти Гарри попытался разоблачить Малфоя перед директором, но это ему не удалось, и теперь он искал новые зацепки.

— Малфой чем-то занимается в Выручай-комнате, — коротко пояснил Гарри. — Пока у меня не получилось туда попасть, но, думаю, рано или поздно я найду способ…

Гермиона невольно сжала палочку в руках и ответила, не глядя на него:

— Гарри, Выручай-комната не откроется тебе, пока ты четко не представишь, чего хочешь. Откуда тебе знать, что представляет Малфой?

Гарри хотел возразить, но как раз в это время к ним подошла МакГонагалл, и он умолк.

После того, как все ученики получили оценки, профессор зашла за стол и, опершись на него кончиками пальцев, произнесла:

— Ну что ж, благодарю вас всех за работу и хочу заметить, что сегодня было последнее занятие в этом году по моему предмету. Поздравляю всех с удачным, — она взглянула на Гермиону, — а кого-то и не очень, — взгляд остановился на Роне, — завершением семестра.

На этой фразе с души Гермионы будто упал камень. И дело было не в том, что закончился последний учебный день перед каникулами, а в том, что уже сегодня ночью луна войдет в полную фазу, и они с профессором Снейпом смогут провести ритуал. Эти три недели дались ей нелегко. Она делала все то же, что и раньше, — посещала уроки, выполняла обязанности старосты, и все же, казалось, жизнь ее сузилась лишь до двух вещей: боли и ожидания боли. Это определяло все.

Гермиона понимала, что не может больше употреблять зелье — оно, как и другие сильнодействующие лекарства, вызывало зависимость и могло только всё ухудшить. Поэтому ей оставалось лишь одно: терпеть. Порой силы оставляли её и она кричала по ночам в подушку, срывая голос. Внутренняя боль уже практически не прекращалась, и Гермиона с ужасом понимала, что для ее здоровья это может иметь необратимые последствия. Но она не могла поступить по-другому.

Логика Волан-де-Морта была предельно проста: он верил, что боль — это ключ ко всему. И что тот, кто причиняет ее, может подчинить себе кого угодно. Ему нужно было, чтобы пыльца попала в организм Гарри, и он заставлял Гермиону исполнить приказ, применяя пытки. Но Гермиона сопротивлялась. Она знала, что есть вещи гораздо хуже физических мучений. Есть голос совести в голове, который никогда не затихает.

И, наконец, наступила пятница, а значит, ей все-таки удалось дотерпеть до дня свершения ритуала. Если все пройдет хорошо, уже завтра утром она выполнит задание, тут же нейтрализует действие пыльцы антидотом, и боль покинет ее навсегда.

— … а через две недели мы снова встретимся и с новыми силами приступим к изучению трансфигурации, — МакГонагалл обвела взглядом класс. Ее тонкие губы сложились в сдержанную улыбку. — Веселых вам каникул и счастливого Рождества!

Класс тут же взорвался гулом голосов, среди которых можно было разобрать ответные поздравления. Гарри вскочил, словно только и ждал окончания речи, и сгреб все вещи в сумку.

— Куда ты? — Гермиона чуть нахмурилась, методично складывая учебник и тетрадь.

— Малфой снова в Выручай-комнате, — ответил Гарри. — Я попробую туда проникнуть.

Гермиона промолчала. Теперь она окончательно убедилась в том, что Гарри одержим Малфоем. Он даже перестал спрашивать ее о том, где она проводит время. Да и в целом у нее возникло ощущение, что после вечеринки Слизнорта Гарри переменился. На следующий день она ожидала, что он будет отчитывать ее, но этого не произошло. Гарри сам выглядел так, как будто виноват перед ней. Это было странно.

Уже в коридоре ее нагнал Рон, и они вместе направились на обед в Большой зал. По дороге к ним присоединилась Джинни.

— Гермиона, ты поедешь с нами в Нору на каникулы? — спросил Рон как бы между прочим. Она замялась, и он чуть склонился к ней. — Ну давай, будет весело!

Гермиона едва заметно улыбнулась. На самом деле, она была бы не против провести каникулы в Норе, но понимала, что теперь, когда она начала встречаться с Гарри, все уже не так, как прежде.

— Нет, Рон, я все-таки останусь в школе.

— Да почему?! — воскликнул Рон, искренне не понимая. — Мы все тебя приглашаем. Зачем оставаться в школе? Джинни, ну скажи, — он толкнул сестру локтем, но она лишь едва заметно мотнула головой.

Рон, так и не получив поддержки, умолк.

— Рон, все хорошо, — сказала Гермиона, натягивая улыбку. — Мы все равно скоро увидимся. Но в этом году мы с Гарри хотим отпраздновать Рождество только вдвоем и поэтому останемся здесь.

На самом деле Хогвартс был единственным местом, где Гермиона чувствовала себя в безопасности. За его пределами Волан-де-Морт мог нанести удар, но школа была неприкосновенна, поэтому она так держалась за нее.

Рон еще что-то пробурчал по поводу того, что лучше бы они праздновали в Норе, как и раньше, но сделал это лишь для порядка — он уже понял, что это ни к чему не приведет.

* * *

К вечеру состояние Гермионы резко ухудшилось. Она понимала, что до проведения ритуала осталось несколько часов, но ничего не могла с собой поделать. Не было сил даже встать с кровати — ее сразу же накрывало такое головокружение, что приходилось опираться рукой о стену или какую-то мебель, чтобы не упасть. Глаза сдавливало жгучей, зудящей болью.

Было совершенно очевидно, что принять участие в ритуале в таком состоянии она не сможет. Даже если встать с кровати — целый подвиг, что тогда говорить об остальном? И в тоже время Гермиона знала, что Снейп не сможет провести ритуал без нее. Оставался только один вариант: увеличить дозу зелья. Но тогда пути назад не будет — это изменит ее.

Предвидя это, Снейп давал ей безопасные дозы зелья, которые ослабляли боль, но и не вызывали сильной зависимости. Но сегодня Волан-де-Морт превзошел самого себя — боль была совершенно невыносимой, и Гермиона чувствовала, что ей уже даже думать тяжело. Боль лишала ее этой возможности.

Однако, хоть зелье давно закончилось, Гермиона знала, что смогла бы его приготовить. Благодаря тому, что они постоянно экспериментировали с профессором Снейпом в лаборатории, она научилась определять многие ингредиенты по запаху. Это был единственный выход. Снейп бы скорее отменил ритуал, чем разрешил ей увеличить дозу.

Гермиона прерывисто выдохнула и села на кровати, вцепившись пальцами в махровое покрывало бордового цвета.

Времени осталось мало. Она встала и направилась в ванную, чтобы приготовить там зелье. Другого выхода у нее не было.

Прошел час или немного больше, и вот — зелье готово. Гермиона перелила его в стакан и быстро выпила, чтобы не передумать. Запах в ванной комнате стоял довольно специфический, но Гермиона думала не об этом, а о том, что всего через пару минут боль спадет. Она села на пол и уткнулась головой в колени. Всего пара минут.

И вдруг до нее донесся стук в дверь. Прислушавшись, Гермиона все-таки заставила себя подняться и вернулась в комнату.

Она не знала, кто бы это мог быть. Гриффиндорцы сейчас развлекались в гостиной, празднуя окончание семестра. Гарри звал ее, но она отказалась, сославшись на плохое самочувствие.

Гермиона открыла дверь и увидела Гарри перед собой.

— Привет. Как ты?.. — спросил Гарри. Взгляд у него был неуверенный.

Гермиона оперлась о дверной косяк, чувствуя, как подламываются ноги. Она совершенно не ожидала увидеть Гарри и теперь лихорадочно размышляла, как поступить. У нее осталось совсем мало времени, она должна встретиться с профессором Снейпом с минуты на минуту.

— Лучше, — Гермиона улыбнулась, надеясь, что это прозвучало искренне. Гарри прошел в комнату, а она прислонилась к двери, спрятав руки за спиной. — Как там вечеринка, уже закончилась?

— Нет. Но без тебя не то, — Гарри остановился возле окна.

Оно было не зашторено, и оттуда виднелась полная луна. Для Гермионы это послужило напоминанием: ей нужно торопиться, каждая минута на счету.

В комнате горел только ночник, и, стоя возле двери, Гермиона видела, как луна отбрасывает светлую дорожку через всю комнату. Она попыталась нащупать в кармане зачарованный галеон, чтобы предупредить Снейпа о том, что немного задержится, и вдруг обнаружила, что он пропал.

Черт.

Она тяжело сглотнула и стиснула пальцы. Наверное, она оставила его в другом кармане…

— Гермиона, я… хотел тебе кое-что сказать, — медленно произнес Гарри.

Гермиона отошла от двери и направилась к стулу, на котором лежала мантия. Слегка наклонилась, ощупывая карман.

— В тот день, когда ты не смогла прийти на вечеринку, мы с тобой поссорились, и… — Гарри вдруг умолк.

Гермиона, нащупав наконец галеон, еле удержалась от облегченного вздоха. Незаметно сжала его, посылая сигнал, опустила его в карман, а потом подошла к окну. Гарри чуть отошел в сторону, и она присела на подоконник.

— И что, Гарри? — спросила она. — Мы же вроде поговорили на следующий день…

— Да, но…

Гарри поднял на нее взгляд, и там промелькнуло что-то отчаянное. Но уже через секунду его лицо снова стало спокойным.

— Так что ты хотел сказать?

Гарри механически улыбнулся.

— Неважно. Ты права — мы уже все обсудили. Просто… я скучаю по тебе. А ты... вроде бы рядом со мной, а мыслями где-то не здесь...

Гермиона мягко коснулась его плеча, а затем обняла. Рука Гарри в нерешительности застыла на ее талии.

— Глупости. На каникулах у нас будет полно времени, — прошептала она. — Ты же не против остаться в Хогвартсе? — она отстранилась, чтобы заглянуть в его лицо.

Гарри снова заставил себя улыбнуться.

— Конечно, я не против. А… почему ты не хочешь поехать к родителям?

Гермиона тяжело перевела дыхание, тут же чувствуя, как что-то внутри нее ломается от отчаяния. Тем не менее, она заставила себя произнести:

— Они… во Франции. Решили вместе провести отпуск.

В такие минуты Гермиона ненавидела себя за то, что не смогла сдержаться тогда, в Норе, когда Гарри предложил ей встречаться. Ей хотелось этого, и она согласилась, хотя знала, что из-за заклятия Волан-де-Морта никогда не сможет раскрыть ему правду. Она будет вынуждена лгать, чтобы выжить, и в конце концов это всё уничтожит.

Когда Гарри ушел, на нее навалилась тоска. Словно после этой короткой передышки она снова оказалась один на один со своими страхами. Галеон тем временем зажегся в кармане, и Гермиона нехотя оттолкнулась от подоконника. Это все уже не имеет значения. Пора идти.

Она тихо выскользнула в коридор и свернула налево. Там небольшая винтовая лестница вела на Астрономическую башню. Снейп выбрал именно это место для свершения ритуала, потому что оттуда хорошо виднелась луна. И как только Гермиона поднялась по лестнице, она в этом убедилась.

Снейп уже ждал ее там. Не удостоив ее приветствием, он просто вынул палочку и наложил отвлекающие чары, чтобы в случае чего не нарваться на любопытных. Гермиона молча наблюдала за его отточенными движениями, ежась в куртке. Здесь гулял сильный ветер, пронизывающий до костей, и ей с трудом представлялось, чтобы кто-то вздумал соваться сюда по своей воле. Но осторожность им и в самом деле не помешает.

Когда Снейп закончил, он развернулся и пристально посмотрел на нее.

— Как вы себя чувствуете?

Гермиона знала, что об ее злоупотреблении зельем надо молчать, да и в целом ей не хотелось вести беседы о ее состоянии. Поэтому она ответила лишь о том, что касалось их дела.

— Я справлюсь.

Ведь именно это его интересует? По выражению лица Снейпа нельзя было определить, поверил он ей или нет. Может, он знал с самого начала, что это случится, когда давал ей зелье такого рода? Знал, что она превысит дозировку, и закрыл на это глаза, потому что исход дела для него был важнее, чем она сама? Или он все-таки надеялся, что она сможет продержаться?

Гермиона понятия не имела. Наверное, она так никогда и не узнает об этом.

— Хорошо, — отрывисто произнес Снейп и, развернувшись, подошел к котлу.

Гермиона достала блокнот с рунами, переписанными из той самой книги, которую она выкрала из библиотеки. На это ушла уйма времени, но по-другому было никак. Если бы она не вернула книгу в библиотеку, заменив подделку, рано или поздно это бы вскрылось. И второй раз ей бы вряд ли так повезло, как в первый.

Снейп подготовил необходимые ингредиенты. Не сговариваясь, они разделили обязанности следующим образом: Снейп отвечал за приготовление антидота, а Гермиона за чтение рун.

Гермиона уже открыла книгу, но отчего-то не решалась начать. Антидот будет готов, когда приобретет белый цвет, напомнила она себе. Надо сосредоточиться…

— Мисс Грейнджер, — обратился к ней Снейп, и Гермиона вздрогнула. Потом он взглянул на нее исподлобья, и она поняла, что пора начинать.

Гермиона посмотрела на Луну, но та светила так ярко, что пришлось отвести взгляд. Продержаться будет непросто. Еще издавна Луна и Солнце противопоставлялись друг другу. Пассивное и темное начало соотносилось с Луной, тогда как активное и светлое — с Солнцем. Луна связывалась с отрицательным. Именно поэтому ее энергия и поможет им создать антидот, ведь в его основе заключена темная магия.

Гермиона начала читать руны, заметив боковым зрением, как Снейп сбрасывает по очереди ингредиенты в котел. Он мешал то по часовой стрелке, то против, и Гермиона искренне удивилась его способности держать всё это в голове.

Поначалу чтение рун шло легко, но потом Гермиону начало окутывать странное чувство — словно она приобщается к чему-то темному, и это что-то полностью поглощает ее без всякого шанса на сопротивление.

Собственный голос будто не принадлежал ей. Она слышала его, но было ощущение, словно это говорит кто-то другой. И она, как загипнотизированная, повторяет чьи-то слова.

Снейп действовал слаженно и так, как будто и не видел ее. Сначала он ссыпал в котел листья драконьего дерева, потом еще что-то, еще… Но зелье все не приобретало нужного оттенка.

Гермиона продолжала читать, но каждое новое слово давалось с невероятным усилием. С ней творилось что-то странное, её будто душил страх, совершенно необъяснимый, но он сдавливал горло, словно намереваясь придушить слова до того, как она их произнесет. Язык немел, становясь бесполезным, и каждый раз, когда ей казалось, что это все, на что она способна, откуда-то брались силы продолжать.

В какой-то момент она даже перестала видеть Снейпа — только цвет зелья, варящегося в котле. Он приобретал различные оттенки, но до белого было далеко.

Сколько времени прошло? Час, два часа, три… Гермиона была словно в трансе. Исполняла то, что от нее требуется, направляя на это все силы, что у нее были.

Темно-красный, фиолетовый, синий и, наконец… белый.

В ту же секунду Гермиона замолчала. Реальность постепенно возвращалась к ней, погружая в окружающие звуки, запахи, обстановку. Гермиона увидела Снейпа, стоящего над котлом, и не сразу поняла, почему так светло. Но, подняв голову, она увидела, что наступил рассвет.

Гермиона рухнула на каменный пол, сжимая продрогшие руки. Выходит, ритуал длился около пяти часов. Она поверить не могла, что смогла продержаться все это время. Холодный утренний воздух трепал волосы, и она нетерпеливо собрала их в хвост. Правда, пальцы замерзли настолько, что это удалось не с первой попытки.

— Сколько сейчас времени? — спросила Гермиона, слегка щурясь от света. Она сама не узнала собственный голос — безнадежно осипший и слабый.

— Начало восьмого, — Снейп, отлив нужное количество антидота во флакон, передал его ей. — Вы отлично справились, мисс Грейнджер.

Гермиона попыталась улыбнуться, но обветренные губы свело болью.

— Я чувствую себя так, словно часть меня исчезла, — призналась она.

Снейп продолжил убирать остальные вещи.

— Так всегда происходит, когда имеешь дело с темной магией. Но вы знаете, что у нас попросту не было выбора.

Ну что ж, Снейп хотя бы не врет, что это никоим образом на них не отразится, — подумала Гермиона и перевела взгляд на флакон, зажатый в руке.

Снейп проследил за ее взглядом.

— Помните, что процесс борьбы антидота и пыльцы будет болезненным. Поттеру будет казаться, что он умирает, но знайте — это обман. Вы должны быть рядом с ним и быть сильнее. И когда все закончится, — с усилием проговорил он, — вы освободитесь. Фактически вы выполните задание, а значит, и влиянию Волан-де-Морта на вас придет конец.

Гермиона смотрела Снейпу в глаза несколько дольше положенного, но он отвернулся первым.

— Мисс Грейнджер, я спешу. Поднимайтесь поскорее.

Она кое-как встала, но, не сделав и шага, пошатнулась. Снейпу пришлось ухватить ее под руку, чтобы предотвратить падение.

— Вы уходите из школы? — пробормотала Гермиона, вцепившись рукой в перила лестницы. Ей вдруг показалась подозрительной его спешка.

— Да, — Снейп коротко взглянул на нее. — Наш многоуважаемый директор все же расщедрился на выходные, представляете?

Ах, ну да, Рождество, вяло подумала Гермиона.

Как только они спустились с лестницы, Снейп ушел, напоследок сжав ее плечо в знак молчаливой, но решительной поддержки.

Гермиона проводила взглядом его высокую, худую фигуру в черной мантии, развевающейся от быстрой ходьбы, а потом направилась в сторону гостиной. Нужно найти Гарри. Раньше, чем она свалится с ног от усталости. Эта мысль отчаянно билась в голове, потому что от этого сейчас зависело все!

Школа между тем все еще была погружена в сон. Ученики не спешили вставать, наслаждаясь столь редкой возможностью, и даже обитатели картин на каменных стенах следовали их примеру. Свечи в канделябрах потухли за ночь, и весь коридор освещался лишь слабым светом восходящего солнца, еще не до конца проникшим сюда.

Гермиона ускорила шаги, как вдруг кто-то перекрыл ей дорогу, появившись буквально из ниоткуда. Гермиона остановилась, и, не думая, схватилась за палочку в кармане.

Перед ней стоял Малфой — и выглядел он так, словно тоже не спал всю ночь. Гермиона в замешательстве смотрела на него, пытаясь понять, как он смог материализоваться из ниоткуда, но потом в голове вспыхнуло осознание, и она шире распахнула глаза, приподняв брови: Выручай-комната, ну конечно! Он воспользовался ею, и, скорее всего, не впервые...

Осознав это, Гермиона тут же почувствовала тяжесть внутри. Он снова что-то задумал. Она смерила его красноречивым взглядом, но заставила себя промолчать. В другой раз — может быть, но сейчас у нее нет на это времени.

Гермиона сделала шаг вперед, но Малфой выбросил руку и уперся ею в стену, преграждая дорогу. Гермионе пришлось резко затормозить, чтобы не врезаться в него.

— Чего ты хочешь? — выдавила она еле слышно, поднимая на него яростный взгляд.

— Даже не спросишь, что я делал в Выручай-комнате? — он насмешливо ухмыльнулся, и Гермионе захотелось отвернуться, чтобы только не видеть этого выражения. — Ты же всё поняла, у тебя это на лице написано!

Гермиона тяжело перевела дыхание. Если бы она не чувствовала себя такой разбитой, возможно, она отреагировала бы по-другому, но сейчас у нее просто не было сил. Тело ломило так, будто ее избили палками, и любое движение, включая движение глаз, причиняло боль. Она подозревала, что все еще держится на ногах только из-за остаточного эффекта зелья.

— Кажется, я понял, — продолжил тем временем Малфой. — Когда речь идет о твоей собственной жизни, безопасность остальных уже не так важна, а?

— Да-да, я знаю, Малфой, — устало перебила его Гермиона, едва удерживаясь, чтобы не закатить глаза. — Ты вдруг почувствовал, что имеешь какую-то власть надо мной, и теперь намерен каждый день об этом напоминать?

— Я всего лишь хочу, чтобы ты соблюдала договор, — издевательская ухмылка сползла с лица Малфоя. Он больше не шутил.

Гермиона услышала какие-то шаги недалеко от них, и тут же почувствовала, как напряжение отдается ноющим спазмом в желудке. За последние месяцы из-за постоянной необходимости что-то скрывать у нее образовалась паранойя. Ей все время казалось, что кто-то может подслушать ее, и теперь она вздрагивала от любого звука.

— Никакого договора не было, Малфой, — отчеканила Гермиона, не глядя на него, и снова попыталась пройти.

Малфой на удивление спокойно опустил руку, освобождая проход, но, стоило ей ступить пару шагов, он произнес:

— Тогда я сейчас же иду к Дамблдору и рассказываю правду о тебе!

Малфой медленно выпрямился, наслаждаясь произведенным эффектом, а потом указал кивком на дверь кабинета. Гермиона замерла, наблюдая, как он направился к нему, но потом сдалась и пошла следом. На секунду ей показалось, что Малфой сошел с ума: ведь выдать ее означало выдать и себя.

В кабинете истории магии было еще темнее, чем в коридоре, из-за витражных окон. Шестикурсники уже не изучали этот предмет, но в прошлом году не заснуть здесь под мерную речь профессора было настоящим достижением.

Малфой оперся о стол, вытянув ноги, а Гермиона остановилась возле двери.

— А теперь о нашем договоре, Грейнджер, — резко произнес Малфой. — Я предупреждал, чтобы ты оставила меня в покое, предупреждал, что в противном случае я не буду тонуть один — я утяну и тебя за собой. И ты вроде как согласилась, а потом Снейп начинает каждый день задалбывать меня просьбами «рассказать ему обо всем, чтобы он смог помочь». Как будто я совсем идиот и не понимаю, что он не обо мне заботится, а просто хочет забрать всю славу себе и еще больше выслужиться перед Темным лордом! — Малфой оттолкнулся ладонями от стола и направился к ней. — Потом Поттер начинает следить за мной и пытаться проникнуть в Выручай-комнату в то время, когда я там! Хочешь сказать, ты не имеешь к этому отношения? — Малфой повысил голос, еще чуть-чуть — и он бы сорвался.

Гермиона промолчала, и он кивнул, словно в подтверждение своих мыслей, а затем посмотрел в сторону. Гермиона, сделав над собой усилие, перевела на него взгляд. Конечно, Снейп знал о том, что Малфой шантажировал ее при помощи родителей. Знал и о Кэти Белл. И, видимо, пытался его остановить.

— Малфой, из-за тебя пострадал человек, который вообще не имеет никакого отношения к Волан-де-Морту, — жестко проговорила она. — Так что, знаешь, хорошо, что Снейп пытался тебя остановить. Ты, видимо, в такой панике, что вообще за себя не отвечаешь! И все эти твои попытки покушения — просто какая-то глупость!

По тому, как сжались губы Малфоя, Гермиона поняла, что последние слова задели его за живое. Что-то в нем изменилось — теперь он смотрел на нее не как на человека, а как на досадную помеху на пути к цели, которую нужно отшвырнуть не задумываясь.

— Да, Грейнджер, я помню, что ты в этом деле спец, — произнес он с раздражением. — И как это удобно, когда мораль работает только в одну сторону. В отношении себя у тебя всегда припасена парочка оправданий, — он недобро усмехнулся. — И даже сейчас — будто бы я не знаю, что ты действуешь по приказу Темного лорда! Я не знаю, как именно, но уверен, что твое задание связано с Поттером, — он подошел совсем близко. По его лицу блуждала ухмылка. — А признайся, каково это, Грейнджер? — он хмыкнул, улыбаясь еще шире. — Каково давать грёбанному очкарику?.. И врать ему о том, что ты любишь его, тогда как твоя единственная цель — сохранить свою жалкую жизнь? И подобраться к нему достаточно близко, чтобы провернуть это?

— Пре-кра-ти, — сдавленно произнесла Гермиона, едва в состоянии говорить от душившего ее гнева. В глазах уже скопились слезы, и она поняла со стыдом, что, если моргнет, Малфой увидит их, и разозлилась на себя за это.

И еще за то, что позволила ему задеть себя, тогда как прекрасно понимала — он специально говорит это, чтобы смутить ее и сбить с толку.

— Вот что, Малфой, — произнесла она, быстро отворачиваясь, чтобы убрать слезы, а потом снова глядя на него в упор. — Делай что хочешь, расскажи обо мне Гарри или Дамблдору, но я не позволю тебе и дальше причинять кому-то вред, и я не буду останавливать Гарри или Снейпа от слежки за тобой. Ты все время грозишься выдать меня — ну так воплоти уже наконец свои угрозы! Когда еще у тебя будет такая возможность — моя жизнь у тебя в руках, ну так бери ее! Бери, потому что я уже не знаю, что с ней делать! — она покачала головой и добавила тише: — Он пытает меня каждую секунду. Каждую секунду он ставит меня перед выбором: умереть или навредить Гарри. Я делаю все, что в моих силах, чтобы спасти Гарри, а в ответ получаю лишь непонимание и подозрения. И ты думаешь, что я так уж держусь за такую жизнь, и буду делать все, что бы ты ни сказал? — она замолчала, глядя на него.

Малфой застыл. Ему ничего не оставалось, как сверлить ее взглядом, полным ненависти, в ответ. Гермиона усмехнулась.

— Но мы оба знаем, что ты меня не выдашь.

Повисла тяжелая пауза.

— Хочешь проверить, Грейнджер? — Малфой вскинул голову, пытаясь придать своим словам значительности.

Гермиона вздохнула.

— Ты не сделаешь этого, потому что боишься Волан-де-Морта до ужаса. Что бы ты там ни говорил, ты не сильно преуспел в выполнении своего задания. И если ты сдашь меня — ни одно из заданий не будет выполнено, и оба по твоей вине. И ты знаешь это. Знал с самого начала. Но ты продолжал угрожать мне, — она передернула плечами, как бы поражаясь его действиям. — Хочешь, чтобы тебя боялись, Малфой? Но ты не страшен. Ты не вселенское зло, ты просто трус и слабак, единственная забота которого заключается в том, чтобы никто не узнал об этом!

Гермиона умолкла. Она не знала, чего ей будут стоить эти слова, но высказав их ему в лицо, она ощутила глубокое удовлетворение. И, однако, эта речь отняла последние силы. Ее вдруг накрыло такой болью, что она замерла, не дыша, потому что, казалось, малейшее движение усилит ее до такого уровня, который она уже не сможет перенести.

В кабинете стало совсем тихо. Гермиона ничего не слышала, кроме монотонного звука, зудящего в голове. И, переведя взгляд на Малфоя, она увидела, как его губы зашевелились, складываясь в одно-единственное слово:

— Империо.

* * *

Гарри вышел в коридор, и проход в гостиную медленно закрылся за ним. Было около восьми часов утра. Он все еще чувствовал легкую сонливость, но не хотел валяться в кровати и дальше. Нужно было забрать вещи из стирки, и Гарри напомнил Рону об этом, но тот лишь пробурчал что-то неразборчивое и перевернулся на другой бок, повыше натягивая одеяло.

Но Гарри больше не мог спать. На самом деле он готов был уйти из спальни под любым предлогом. На душе было тяжело. Хотелось остаться наедине с собой, но он быстро понял, что бродить по пустующим коридорам — не лучшее решение. Он понял это в ток самую секунду, когда увидел, что навстречу ему идет Джинни.

Нелепая случайность. Он подавил вздох, готовый вырваться из груди, и замедлил шаги.

— Привет, Гарри, — она остановилась и мягко улыбнулась ему, удобнее перехватывая рукой охапку вещей. — Ты куда?

— Тоже за вещами, — его губы растянулись в полуулыбке в ответ.

— Если ты подождешь пару минут, пока я отнесу одежду, можем вместе пойти, — Джинни уже сделала шаг в сторону гостиной, и застыла полубоком, ожидая его решения.

Гарри почувствовал, как тяжесть в груди усиливается. Он мотнул головой.

— Нет, я сам сгоняю, — он развернулся и сделал пару шагов.

Джинни не сдвинулась с места, и он знал это, продолжая идти вперед. Ее лицо с застывшим на нем недоумением стояло перед глазами так, как если бы она все еще находилась перед ним.

— Гарри, — она догнала его и вцепилась ногтями в плечо. — Я хотела кое-что сказать. Насчет Гермионы.

Джинни выпрямилась и медленно убрала руку.

— Что? — спросил Гарри, всеми силами призывая себя сохранять спокойствие. Он предполагал, что она сейчас скажет то же, что и пару дней назад, и потому ему хотелось ответить ей что-то резкое.

Рациональная его часть говорила о том, чтобы он просто оставил без внимания этот выпад, но другая часть, которую он всеми силами презирал, жаждала узнать, что скажет Джинни.

— Я видела ее с Малфоем только что, — сказала она прямо, без капли стеснения.

Гарри ничего не ответил; он смотрел на Джинни, но как-то сквозь. Если до этого у него еще была возможность сдержаться и не наделать глупостей, то теперь он ее упустил. Слова Джинни вколачивались в него, как гвозди; он был уже не в силах игнорировать их.

— Джинни, зачем тебе это? — спросил он.

— Я просто хочу, чтобы ты знал правду.

Гарри усмехнулся, прикусывая нижнюю губу. А потом с его губ слетел вопрос:

— Где они?

— В кабинете истории магии.

Гарри резко развернулся и, не говоря больше ни слова, отправился туда.

* * *

— Империо!

Гермиону тут же будто накрыло огромной, мощной волной. Она вдохнула ртом воздух и моргнула несколько раз. Она хотела бы сопротивляться, но смутно понимала, что просто не в состоянии этого делать. Ее измученное тело и мозг оказались в полной власти Малфоя.

И вдруг она обнаружила еще кое-что: ее боль прошла. Вместо нее во всем теле присутствовала восхитительная, парящая легкость. Ее губы невольно дрогнули в улыбке. Она не чувствовала этого уже так давно…

Гермиона медленно повернула голову, осматривая кабинет, будто впервые. Почему она оказалась здесь с Малфоем? Ей нужно идти. Она спешила куда-то… Но, с другой стороны, ей не хотелось уходить. Зачем, если впервые за эти мучительные месяцы она не чувствует боли?

И вдруг улыбка сползла с лица Гермионы. Гарри. Она хотела найти его. Это важно.

Гермиона уже сделала неуверенный шаг к двери, как вдруг услышала голос в голове:

Нет. Развернись и подойди ко мне.

Гермиона моргнула несколько раз, желая избавиться от наваждения, но оно не прошло. Она так и застыла, не решаясь сделать шаг. Только что она хотела уйти, но теперь уже не была так в этом уверена. Она чувствовала растерянность.

И вдруг ощущение блаженства начало слабеть. Она нахмурилась. Окружающая реальность вдруг стала четче: она почувствовала холод, исходивший от каменных стен и дергающую боль в руке. Снова. Теперь она поняла, что вот это — действительность, а все остальное лишь иллюзия.

«Он использовал Империо, — пронеслось в голове. — Я должна сопротивляться».

Она замерла на месте, не желая приближаться к Малфою. У нее не хватало сил, чтобы полностью избавиться от действия заклятия, но и сдаваться так просто она не собиралась.

Малфой заметил ее колебания, и снова произнес: «Империо». Все изменилось. Снова это невероятное парящее чувство… Гермиона слабо вздохнула и двинулась ему навстречу. Как же хотелось просто делать то, что он говорит. Не сопротивляться. Зачем ей сопротивляться?..

Она остановилась в нескольких шагах от него, и голос в голове отдал новый приказ:

Подойди ближе.

Гермиона помимо воли дернулась, как вдруг понимание обрушилось на нее подобно удару по голове.

Я же не хочу этого! Он просто издевается надо мной.

Гермиона сделала неуверенный шаг назад. Зрительный контакт с Малфоем прервался, и она отступила еще ненамного. Ей приходилось бороться с собственным телом: руки и ноги отказывались подчиняться ей. Она словно была заперта внутри этого тела, которым теперь управлял Малфой. Это сводило с ума. Осознавать это было до того жутко, что, ей казалось, она сейчас задохнется от паники.

Она отступила еще на шаг и, собрав все силы, ринулась к двери. Казалось, что голова сейчас просто лопнет от усилий оставаться в сознании. Но Малфой нагнал ее в два шага и грубо развернул к себе за плечи.

— Империо.

Теперь все снова стало легко. Рот Гермионы слегка приоткрылся, но она не издала ни звука. Просто закрыла глаза, расплываясь в улыбке. Боль исчезла так быстро, словно ее и не было никогда.

Малфой призвал стул при помощи Акцио и резко опустился на него.

Иди ко мне.

Взгляд Гермионы блуждал. Она шагнула навстречу. На лице Малфоя промелькнуло выражение презрения, но он быстро его подавил, и только сильнее сжал губы.

И тут на Гермиону снова снизошло озарение. Оно пронеслось яркой, ослепительной вспышкой.

Он смеется надо мной. Он хочет унизить меня. Отомстить мне. Поиздеваться. Подставить перед Гарри. Что угодно…

Мысли ее запнулись, парализованные ужасом. И в то же время голос Малфоя в голове звучал так настойчиво, что она уже не могла воспринимать его как нечто постороннее. Ее собственные мысли померкли на фоне этого повелительного тона.

Расслабься.

Гермиону снова наполнило приятное чувство. Оно быстро лишило ее сомнений. Она оказалась совсем близко к Малфою.

Садись ко мне на колени.

Гермиона замерла на секунду, и тогда Малфой дернул ее на себя, вынуждая присесть к нему на колени.

В следующую же секунду Гермиона услышала звук хлопнувшей двери за спиной. Малфой, даже не вздрогнув, смотрел на кого-то поверх ее плеча. Он не был удивлен внезапному посетителю — он как будто его ждал.

Потом он посмотрел ей в глаза и снова что-то произнес, но Гермиона уже не услышала. Она неловко встала с него и обернулась. Гарри.

Потом все происходило быстро, как в водовороте. Малфой вскочил, и стул упал от стремительности, с которой он это сделал. Его рука скользнула в карман за палочкой. Секунда — и эта палочка уже была в руках Гарри. Быстрота, с которой Гарри применил Экспеллиармус, поразила Гермиону, она никогда еще такого не видела.

Малфой опешил на секунду, и Гермиона почувствовала, как действие Империуса ослабевает.

— Гарри, — пробормотала она. Это прозвучало так хрипло и слабо, что она вообще не была уверена, услышал ли он ее.

Тем не менее, Гарри, не сводя палочки с Малфоя, кивнул в ее сторону.

— Уходи отсюда.

Перед глазами Гермионы плясали желтые и черные блики, лишь ненадолго прерываясь. Из-за этого она плохо различала лицо Гарри, но чувствовала исходившее от него бешенство.

— Гарри, — снова произнесла она, вложив в это все силы, которые у нее были.

— Убирайся, — коротко повторил он, не глядя на нее.

И это единственное слово хлестнуло по напряженным нервам, как плетка.

Гермиона уже не помнила, как вышла из кабинета, как добралась до комнаты. Просто в какое-то мгновение все чувства, все ощущения, все мысли окончательно ее покинули. Она упала на пол в паре шагов от кровати.

Когда Гермиона проснулась, первая ее сознательная мысль была о задании. Что произошло вчера? Удалось ли осуществить план? Она болезненно зажмурилась и потерла глаза пальцами; мозг словно отказывался пробуждаться. Тошнота накатывала волнами. Хотелось заснуть снова, и, казалось, если она откроет глаза сейчас, ничего уже не получится.

Тем не менее лучи солнца, забравшиеся в комнату, все решили за нее. Гермиона поняла, что встать необходимо хотя бы для того, чтобы задернуть шторы. Она открыла глаза и тут же сощурилась от яркой вспышки, отдавшейся болью в голову. Спустя пару секунд, Гермиона все-таки пришла в себя и поднялась, как вдруг ее накрыло осознание: боль прошла.

Ощущать это было странно. Целый месяц она мучила ее, затихая лишь затем, чтобы потом вспыхнуть с удвоенной силой. А теперь… теперь вдруг прекратилась…

Гермиона взглянула на руку, безвольно болтающуюся вдоль тела, и попыталась поднять ее, но ничего не вышло. Рука была парализована. Из груди вырвался короткий вздох. Гермиона прикрыла глаза на секунду. Дело было не в том, что она не чувствует боли, а в том, что она не чувствует руку вообще!

Значит, выполнить задание все же не удалось. Гермиона опустила руку в карман и достала флакон с антидотом — он был полон до краев, и только подтвердил ее опасения. А то, что стало с ее рукой, — последствия наказания Волан-де-Морта. Он и так ждал слишком долго, и, видимо, после вчерашней неудачи его терпение лопнуло.

Гермиона подошла к окну и все-таки задернула шторы. Головная боль чуть отступила, и она присела на кровать, чтобы наколдовать перевязь для руки. Как же хотелось верить, что этот паралич не навсегда…

Гермиона легла на бок, игнорируя тошноту, тут же подкатившую к горлу. Она пыталась вспомнить, что произошло вчера, но это было задание не из легких. Она помнила, как провела ритуал, как Снейп предупредил ее о воздействии антидота, как она направилась в гостиную, чтобы встретиться с Гарри и, наконец, осуществить их план, а потом… всё. На этом день обрывался.

Гермиона догадывалась, что такая спутанность сознания, как и провалы в памяти, могут быть следствием ломки из-за зелья. Но в таком случае, ей казалось, должны были сохраниться хоть какие-то обрывки вчерашнего дня. Ее же память после прощания с профессором Снейпом напоминала чистый лист. Возможно, здесь не обошлось без Обливиэйта. Она подтянула колени к животу и спрятала лицо в изгибе локтя, чувствуя себя совсем потерянной.

Что произошло вчера? Что помешало ей выполнить задание? Уехал ли Гарри? Попрощались они вчера или нет? Ответов не было.

Гермиона не знала, сколько времени прошло, но солнечный свет уже перестал пробиваться сквозь шторы, и комната погрузилась в полумрак. Она продолжала лежать вот так, оцепенев от боли, без всяких мыслей. Решение ее проблемы было ясно как день: организм требовал новую дозу зелья. Гермиона знала, на что шла, когда пила его вчера, но другого выхода не было. Иначе они попросту не смогли бы приготовить антидот.

Сделав над собой усилие, Гермиона все-таки поднялась с кровати. Нужно найти Снейпа — может быть, он знает, что произошло.

Она покинула комнату и спустилась в подземелья. Боль в мышцах и костях сопровождала каждое движение. Из-за этого Гермиона чувствовала себя развалиной. В голову снова полезли мысли о зелье — те самые, в которых даже самой себе не хотелось признаваться. За этот месяц она слишком хорошо изучила дозировку, чтобы знать: пара глотков — и она снова станет собой.

Оказавшись перед кабинетом Снейпа, Гермиона постучалась несколько раз и замерла. В коридоре было настолько тихо, что она слышала каждый свой тревожный вздох, но за дверью не раздалось ни звука. Она все еще стояла вот так, не решаясь уйти, хотя надежда уже медленно угасала в ней. Значит, Снейп не вернулся.

Она прислонилась горячим лбом к двери и закрыла глаза. Ей нужно зелье. Она уже едва помнила, как хотела перетерпеть это состояние. Казалось, это был кто-то другой. Теперь борьба казалась бесполезной. В конце концов, она употребляла его почти месяц, и нельзя просто так взять в один момент и прекратить. Нужно выпить хотя бы чуть-чуть, чтобы убрать симптомы…

Нужных ингредиентов для зелья у Гермионы не было, но их можно было достать в Хогсмиде. Благо сегодня суббота, а по выходным ученики имеют право посещать деревню.

Эта мысль казалась единственным верным решением сейчас. Поддавшись ей, Гермиона оттолкнулась от стены и направилась к выходу. До ужина она вполне успеет вернуться.

И вдруг, по пути к выходу из замка, ей встретился Невилл.

— Привет, — осторожно проговорил он, окидывая ее взглядом. — Гермиона, с тобой все хорошо?

— Все хорошо, — машинально пробормотала Гермиона. — Невилл, скажи, ты… ты не видел Гарри?

Теперь он выглядел еще более озадаченным.

— Вообще-то он уехал вчера. Ты разве не знаешь?

Теперь всё показалось ей ещё более странным. Что же такого произошло, что Гарри уехал, несмотря на их договоренность? Времени на рассуждения не было, и Гермиона, поблагодарив Невилла, направилась к выходу.

На улице уже начинало темнеть, и фонари выделялись вдоль дороги яркими желтыми пятнами. Гермиона шла по ней, и снежинки оседали на ее одежду, лицо, таяли на губах. Её по-прежнему бросало в жар, и поэтому от ощущения влаги становилось немного легче.

В Хогсмиде было полно маленьких домиков, и все они походили друг на друга, как близнецы. Их крыши покрывал ровный слой снега, а на дверях висели рождественские венки. Гермиона вдруг подумала о том, как хорошо было бы праздновать Рождество с Гарри. Стоило только представить это, и по телу тут же прокатилась волна радости, на какое-то время избавив ее от усталости и боли.

Гермиона обошла все магазины с рождественскими вывесками, и наконец добралась до небольшой лавки, где продавали ингредиенты для зелий. К тому времени уже совсем стемнело, и людей на улице не было.

В лавке слабо горле свет; какой-то пожилой волшебник возился за прилавком, готовясь к закрытию.

— Добрый вечер, — Гермиона подошла к нему и передала список. — У вас есть эти ингредиенты?

Он медленно взял его и пробежался глазами по строчкам. Потом взглянул на нее поверх очков.

— Все есть, кроме корня златоцветника.

В этот момент кто-то еще вошел в магазин. Гермиона заставила себя не оборачиваться, только сильнее вжалась пальцами в прилавок и проговорила торопливо:

— Да… да, хорошо.

Хозяин лавки ушел собирать ингредиенты. Он двигался до того неторопливо, что это уже начинало действовать Гермионе на нервы. Она напряженно следила за тем, как он приносит по одному ингредиенту в корзину, каждый раз сверяясь со списком, и снова удаляется в кладовую.

Гермиона тяжело вздохнула, признавая, что переоценила свои силы, когда решила отправиться сюда. У нее поднялась температура — это было ясно и без измерения. Лицо горело, но пальцы рук, наоборот, оставались холодными. Гермиона посильнее вцепилась в прилавок, ища опоры. Если она сможет дойти до Хогвартса и не потерять сознание по дороге — это будет настоящим достижением.

Новоприбывший мужчина между тем сделал пару шагов к прилавку и остановился за ее спиной. В нос тут же ударил резкий запах огневиски, и Гермиона почувствовала, как тело содрогается от подкатывающей тошноты.

— Все готово, мисс.

Эти слова хозяина лавки, лишенные всяких эмоций, тем не менее, придали ей сил. Гермиона быстро расплатилась, уменьшила ингредиенты при помощи заклинания и поместила их в сумку.

— Сэр, что вам угодно? — хозяин лавки обратился к незнакомцу все с тем же безразличием.

Тот не спешил с ответом. Гермиона чуть замешкалась в дверях, застегивая сумку.

— Сэр? — повторил он уже громче.

Мужчина продолжал молчать. Гермиона между тем наконец справилась с застежкой сумки, надела ее на плечо и вышла на улицу.

Там уже полностью стемнело; свет исходил только от фонарей, рядом с которыми кружил снег, а все магазины и лавки закрылись из-за позднего времени. Ветер заметно усилился, и это вызвало новую волну озноба у Гермионы.

На улице совсем никого не было, и из-за этого ей стало немного не по себе. Слева от лавки располагалось всего несколько домов — Хогсмид считался немногочисленной деревней, и, насколько ей было известно, здесь жили в основном волшебники преклонного возраста. Вечера они предпочитали проводить в гостиной за чашкой чая и не отваживались на поздние прогулки. Оттого было так странно увидеть одинокую фигуру в черной мантии, бредшую по дороге навстречу ей.

Гермиона развернулась и пошла вдоль улицы к центру Хогсмида — оттуда вела прямая дорога в школу. Мокрый снег бил в лицо, врезаясь в кожу, но она не сбавляла шаг. Поскольку вокруг стояла полная тишина, прерываемая лишь свистом ветра, Гермиона хорошо услышала звон колокольчиков на рождественском венке, раздавшимся вместе с хлопком двери. Это последний покупатель покинул лавку ингредиентов для зелий.

Теперь уже два человека в черных мантиях маячили позади нее. Хотелось верить, что это ничего не значит, но игнорировать подкрадывающееся беспокойство не получалось. И окончательно надежда на это погасла в тот момент, когда буквально в нескольких метрах от нее возникла еще одна фигура, тем самым перекрыв ей путь вперед. Гермиона резко остановилась. В такой темноте она не могла разглядеть лицо, но заметила копну спутанных темных кудрей, блеснувших в свете фонаря. Уголок рта Гермионы невольно дернулся. Беллатриса Лестрейндж.

За одну секунду все стало так ясно, как будто на улице зажглись тысячи прожекторов. Двое мужчин за ее спиной — наверняка тоже Пожиратели смерти. И они пришли за ней.

Гермиона продолжала стоять не двигаясь. Она понимала: если попытается бежать сейчас, в ту же секунду в нее полетят заклятия сразу с трех сторон, ведь она окружена. Взгляд ее был прикован к Беллатрисе, которая медленно подходила к ней. По мере того, как она приближалась, Гермиона все отчетливее слышала, как Пожирательница нервно посмеивается, предвкушая расправу. И она была права — мирно разойтись у них действительно не получится.

Гермиона быстро вытащила палочку и, направив в сторону Беллатрисы, четко произнесла:

— Редукто!

Раздался взрыв. Заклятие попало в витрину какого-то магазина, и на Беллатрису, не успевшую отскочить на достаточное расстояние, полетела груда осколков. Дым и пыль от разрушенного камня быстро заполонили улицу, и Гермиона рванула вперед. Это преимущество в пару минут, пока Пожиратели дезориентированы от взрыва, ее единственная возможность уйти от них.

Гермиона успела добежать только до первого поворота, когда один из Пожирателей почти поравнялся с ней. Это был Долохов. Он начал посылать в нее проклятия сразу же, как только раздался взрыв, но пока ни одно из них не достигло цели. И все же, чем сильнее сокращалось расстояние между ними, тем легче было в нее попасть. Гермиона только и делала, что отбивала заклятия с помощью Протего.

И тут Долохов вдруг рассек воздух палочкой наискось. Гермиона заметила боковым зрением фиолетовую вспышку — она была слишком близко. Гермиона едва успела проговорить заклятие Протего, и окончание слова застыло у нее на губах — она поняла, что щит уже не успеет сработать.

Боль в груди, как от пореза ножом, — Гермиона знала, как действует это проклятие, потому что уже испытала его на себе в министерстве. Тогда все началось именно с него — она потеряла сознание в разгар битвы и очнулась спустя несколько часов в подземной камере. А сейчас она не выполнила задание, на которое так рассчитывал Волан-де-Морт, и он отправил за ней своих псов, желая наказать ее или вовсе убить. Она уже не знала, нужна ли ему, после того как так сильно разочаровала.

Гермиона ожидала, что боль вот-вот настигнет ее, но этого так и не произошло. Щит сработал в последнюю секунду. Не дав себе времени опомниться, она снова побежала, посылая в Долохова одно заклятие за другим.

Но преимущество во времени закончилось. С левой стороны ее догонял второй Пожиратель, и закрываться от проклятий, летящих еще и от него, было невозможно.

Гермиона поняла, что больше так продолжаться не может. Внутри все болезненно жгло и горело — казалось, если она не остановится прямо сейчас, то просто выблюет собственные кишки. Бежать так до самой школы, даже при условии невероятного везения, она не сможет чисто физически. Но и трансгрессировать туда нельзя из-за барьера.

Мысли Гермионы метались в панике. Надо трансгрессировать… Но куда?.. Она отбила очередное заклятие неизвестного Пожирателя, и тут же молниеносно направила в него свое:

— Остолбеней!

Он отбил его резким движением в самый последний миг, отступив на пару шагов назад. Не дав ему возможности опомниться, Гермиона снова направила на него палочку.

— Остолбеней!

Он упал. Гермиона стала лихорадочно перебирать в памяти места. На ум пришла только Нора. Ей больше некуда идти. Она пока не знала, как объяснить свое внезапное появление, но это сейчас беспокоило ее в последнюю очередь. Она резко остановилась, а потом крутанулась на месте, представляя конечную точку, как вдруг услышала крик Беллатрисы, и вздрогнула от ее истеричного тона.

— Руди! Что с тобой? Что натворила эта грязнокровка?

В следующую же секунду она подскочила к Гермионе, начавшей трансгрессировать, и вцепилась в ее локоть намертво. Долохов последовал ее примеру.

Процесс трансгресии уже был запущен. Гермиона видела, как стираются магазины Хогсмида, помещая ее в промежуточное состояние, и она словно нащупывает путь, переносясь в запланированную точку. Но Беллатриса держалась крепко, и если одну ее еще можно было бы сбросить, то вместе с Долоховым это было невозможно.

Гермиону сжало, точно в тисках, без возможности вздохнуть. Силуэт Норы все еще стоял перед глазами, но туда теперь ни в коем случае нельзя. Там Гарри, и одного слова Беллатрисы будет достаточно, чтобы проклятие вступило в силу. А если это произойдет, ей конец.

Но тогда куда?.. Голова уже просто раскалывалась от напряжения. Гермиона понимала, что надо решать сейчас, в эту же секунду, но проблема заключалась в том, что ей попросту некуда было идти. Кроме… Вдруг в голову пришла одна мысль. Хоть это и казалось полнейшим безумием, но могло сработать.

Она проговорила про себя название несколько раз. Раньше ей не приходилось бывать там, и оттого представить место было крайне сложно. Но выбора не было. Гермиона сконцентрировалась на обрывках рассказа, и зажмурилась. И вдруг… она со всей силы ударилась коленями о мокрый снег. Руки обожгло от холода.

Гермиона открыла слезящиеся глаза и сперва совсем ничего не увидела. Темень была непроглядная, и нужно было дать глазам хоть пару секунд привыкнуть. Гермиона оперлась руками о землю, чтобы подняться, и почувствовала, как горят руки от соприкосновения со снегом.

Недалеко от нее копошилась Беллатриса.

— Люмос, — прошипела она.

Белый луч от палочки осветил островок земли. Гермиона увидела, как Долохов в паре метров от нее сжимал побелевшими пальцами голень, и его лицо сморщилось от боли. В нос Гермионе ударил резкий, чуть сладковатый запах крови, и она зажала рот рукой, чувствуя прилив тошноты. Как видно, его ногу расщепило из-за ее попыток избавиться от него во время трансгрессии.

Гермиона подняла голову, пытаясь сообразить, куда идти. Впереди виднелась заледеневшая река, на которую падал свет луны. А дальше высилась фабричная труба, из которой валил дым. Гермиона выдохнула — это был тот самый ориентир, который она надеялась получить.

Она развернулась и начала подниматься вверх по склону, надеясь, что Беллатриса, занятая Долоховым, забудет о ней хоть на секунду. Но нет.

— Это что еще за маггловская дыра? — взвыла Пожирательница, посылая ей в спину Круцио.

Гермиона отбила его, на секунду ослепнув от красной вспышки. Шум в ушах напоминал грохот океана. Рука замерзла так сильно, что, казалось, уже срослась с палочкой. Но Гермиона продолжала взбираться наверх, не останавливаясь ни на секунду.

Она услышала, как Долохов наконец поднялся, постанывая и кряхтя при каждом движении. Видимо, Беллатрисе все же удалось немного его подлатать, или же они просто осознавали, что, если вернуться к хозяину без нее, получат увечья посерьезнее. Гермиона не знала, но это было и не важно. Она наконец добралась до ржавого сетчатого забора, отделяющего грязный берег от улицы, и, нащупав дыру, юркнула туда.

Перед ней возникла узенькая улочка, вымощенная гравием. Все дома выглядели нежилыми и полуразрушенными. Гермиона остановилась на секунду, и тут же услышала топот за спиной — Беллатриса и Долохов почти догнали ее. Она бросилась через дорогу.

— Мы все равно доставим тебя Повелителю, — пропела Беллатриса. — Только… он не говорил, что ты обязательна должна быть живой… — и, в подтверждении своих слов, она выпустила Гермионе в спину зеленую вспышку.

Гермиона почувствовала, как горло перехватывает от ужаса. Заклятие пролетело в паре сантиметров от ее плеча, и то лишь потому, что Беллатрисе не удавалось хорошо прицелиться с такого расстояния. Плюс ее замедлял Долохов, который не мог быстро бежать с раненой ногой.

Цель была близко. Осталось два поворота, но Гермиона понимала, что это не спасет ее, если она продолжит находится в поле зрения Пожирателей. Нельзя, чтобы они увидели дом, в котором она спрячется.

— Рано или поздно я попаду в тебя, — крикнула Беллатриса, и снова с резким звуком рассекла палочкой воздух. — Так что, либо ты поумнеешь и прекратишь играть в догонялки, либо будешь мертва!

Гермиона резко присела на асфальт и, развернувшись, послала в сторону Долохова заклятие подножки. Она понимала, что это нечестный прием, но, когда услышала, как его тело на полной скорости рухнуло на каменную плитку, все внутри нее подпрыгнуло от осознания: получилось. Пока Беллатриса замешкалась рядом с ним, она нырнула за поворот и устремилась к последнему дому на этой улице.

В запасе не более пары минут. Гермиона подскочила к двери и начала стучать по ней изо всех сил: сначала рукой, потом и ногой. От такого продолжительного бега каждый вдох резал горло, как лезвие. Ног она практически не чувствовала: то они немели, то горели огнем.

— Профессор Снейп, — выдохнула она с хрипом, задыхаясь от боли в легких. — Профессор… — она оборвалась на полуслове, вдруг осознав, что его может попросту не быть дома.

И вдруг она услышала шаги за дверью, а потом возглас: «Какого черта?..», и, подхваченная дикой надеждой, стала лупить по двери еще сильнее.

— Откройте!

Дверь распахнулась, заставив ее отступить на пару шагов назад. Снейп, разозленный тем, что ему только что чуть не снесли дверь, смотрел на нее с отпечатком злости и шока.

— Что вы здесь де…

— Пустите меня, — Гермиона, уже не в состоянии соображать, попыталась протиснуться внутрь, но Снейп удержал ее, впившись стальными пальцами в плечо.

Гермиона услышала цоканье сапог Беллатрисы по гравию вперемешку с шаркающими звуками, которые издавал Долохов, волоча больную ногу.

Она снова с силой дернулась, вне себя от паники, но Снейп держал крепко.

— Что происходит? — процедил он сквозь зубы.

Шаги приближались. Гермиона теперь слышала их так отчетливо, что поняла: у нее осталось три секунды, две…

— Пусти меня, — простонала она, глядя на него расширившимися глазами, и, воспользовавшись его замешательством, все-таки прорвалась внутрь.

Дверь за ней захлопнулась с глухим стуком. Она прислонилась к ней затылком и закрыла глаза.

В комнате было темно. То ли Снейп спал, и она разбудила его внезапным появлением, то ли просто не хотел привлекать внимания, но гостиная чуть освещалась только благодаря свету из дальней комнаты. В любом случае, сейчас это было на руку.

Снейп медленно наложил на дверь запирающее заклятие, а затем подошел к окну. Гермиона даже не могла ничего сказать — все силы уходили на то, чтобы сдерживать дыхание; каждый глоток причинял боль.

Прошло около пяти минут, прежде чем она сдавленно спросила:

— Где они? Ушли?

Снейп, все еще наблюдавший за происходящим из окна, коротко посмотрел на нее.

— Ушли. И, надеюсь, не вернутся.

Гермиона почувствовала, как в груди тихим теплом растеклось удовлетворение.

— Значит, я не ошиблась? Никто из Пожирателей не знает, что вы живете здесь?

Снейп покачал головой, но Гермиона уловила сомнение, мелькнувшее в этом движении.

— Профессор Снейп?..

— Из Пожирателей — никто*, — ответил он уже тверже и, взглянув в окно в последний раз, отошел от него.

И вдруг из дверного проема раздался голос.

— Северус, о ком вы говорите?

Гермиона вздрогнула и повернула голову. В дверном проеме стояла женщина. Она выглядела встревоженной и — совсем чуть-чуть — недовольной.

— Эллис, все нормально.

— Да? Что происходит? — спросила она, скрестив руки на груди.

Гермиона ошеломленно уставилась на нее. На какой-то миг она забыла о Беллатрисе, Долохове, и даже о том, что ее преследуют. Когда она бежала сюда, то и предположить не могла, что Снейп может быть не один.

Но теперь она осознала свою ошибку. Чувство стыда вдруг поднялось в ней и затопило жгучей волной. Так вот почему он пустил ее не сразу. Господи… Если бы только она могла уйти, она сделала бы это в ту же секунду!

Но Гермиона не могла. Ощущение было такое, словно ее внезапно ударили по коленям: она почувствовала слабость в ногах и неосознанно оперлась рукой о стену. Комната вдруг начала вращаться. Комод в углу, письменный стол, диван, женщина, застывшая в дверном проеме… Гермиону словно затягивало в какой-то стремительный, гудящий и звенящий водоворот, увеличивая тошноту. Она зажмурилась. Мысли ее ослабли, задрожали...

И вдруг она почувствовала, как кто-то подхватывает ее на руки. А потом все прекратилось.

* * *

Очнувшись, Гермиона обнаружила, что лежит на диване все в той же гостиной. Голову словно набили ватой, а перед глазами по-прежнему плясали черные блики. Она слегка приподнялась на локте и тут же опустилась снова — мышцы настолько ослабли, что не могли выдержать даже крошечной нагрузки.

Снейп переговаривался о чем-то с женщиной в другой комнате. Гермиона не могла разобрать слов, но по интонации поняла, что они спорят. Осознавать, что они спорят из-за нее, было невыносимо. Гермиона закрыла руками лицо. Она вдруг поняла, что ревнует его, и из груди вырвался нервный смешок. Она не имеет права его ревновать, это неправильно и глупо. И тем не менее эта мысль не помогла и ничего не изменила. Она все равно чувствовала, как ревность разрывает всё внутри.

И вдруг голоса в комнате прекратились. Через минуту Снейп вернулся в гостиную и остановился в дверном проеме, глядя на нее. Гермиона тоже перевела на него взгляд. Она напряженно ждала, пока он приблизится, чувствуя, как с каждой секундой это напряжение только усиливается. Наконец, Снейп опустился на диван рядом с ней.

— Как вы? Встать можете? — спросил он после секундного замешательства.

Гермиона попыталась подняться, но ничего не вышло. Она беспомощно посмотрела на Снейпа и заметила, что он, прищурившись, смотрит на ее руку.

— Что с рукой? — спросил он, поднимая на нее взгляд.

— Это случилось сегодня утром, — сказала Гермиона слабым голосом, глядя на него снизу вверх. Ее щеки пылали. — Я проснулась и поняла, что не чувствую ее. Совсем...

Снейп сжал губы, поднялся и отошел к небольшому шкафу. Когда он открыл дверцу, Гермиона увидела, что там все заставлено какими-то стеклянными банками, травами и другими ингредиентами.

Она запрокинула голову, чувствуя себя совершенно вымотанной. Снейп капал какую-то жидкость в стакан, потом взял другую баночку и повторил манипуляции.

— Итак, судя по тому, что у вас отнялась рука, и, вдобавок, Пожиратели пытались схватить вас, задания, я так понимаю, вы не выполнили?

Гермиона вздохнула.

— Я не помню, что произошло вчера. Всё… обрывается на той минуте, когда мы с вами спустились с Астрономической башни, и я пошла искать Гарри. Дальше — чистый лист…

Снейп молча передал ей стакан с лекарством, и Гермионе показалось, что его тяжелый взгляд сейчас просверлит в ней дыру.

— Кроме того, — продолжила она с усилием, — я нашла в кармане флакон с антидотом, и он был полон…

Снейп проследил за тем, как она выпила лекарство, и взглянул на часы, видимо, чтобы засечь время.

— Ладно. С вашей внезапной потерей памяти мы потом разберемся, — наконец сказал он, закрывая шкаф. — Вы мне лучше скажите, как так вышло, что Пожиратели смерти напали на вас?

— Они как-то узнали, что я в Хогсмиде, — глухо проговорила Гермиона. — Понятия не имею, как им это удалось.

Снейп тоже выглядел слегка озадаченным таким поворотом дел. Потом устало потер пальцами лоб и поморщился, словно этот разговор страшно его утомлял.

— Ладно. Ну а вы-то зачем туда пошли?

Гермиона поняла, что вот она — та самая скользкая дорожка. Она замялась и Снейп, заподозрив неладное, приблизился к ней и внимательно всмотрелся в ее лицо. Врать уже не было никакого смысла.

— Ну, — Гермиона прочистила горло, — у меня закончилось зелье. Надо было купить ингредиенты.

Снейп резко выдохнул. Он отошел от нее и, развернувшись, сделал пару шагов вперед. Если до этого он еще пытался сдерживать злость, то теперь она полностью им завладела.

— Очень интересно, — проговорил он дрогнувшим голосом, прекращая хождение и разворачиваясь к ней. — Разве вы не знаете, что нельзя превышать ту норму, которую я вам давал?

Гермиона ничего не ответила. Она хотела добавить, что уже готовила его самостоятельно, но по выражению лица Снейпа поняла, что он и так обо всем догадался. Теперь гнев поднялся и в ней тоже. В конце концов, она сделала это не ради того, чтобы прекратить свои страдания, а ради Гарри.

— Да, перед ритуалом я превысила норму зелья, — призналась она. В глазах вспыхнула обида. Если до этого она скрывала правду, то теперь ощутила острое желание швырнуть ее Снейпу в лицо. — Дело в том, что Волан-де-Морт хотел, чтобы я завершила задание еще позавчера — поэтому он пытал меня просто зверски. И если бы я не выпила такую дозу зелья, я не смогла бы провести ритуал! Я даже встать не могла! Вы знаете не хуже меня, что это нужно было сделать! И вы не имеете никакого права злиться на меня сейчас…

— Я злюсь, потому что ты солгала, — прервал ее Снейп, наклонившись к ней. Его голос звучал тихо, но отчего-то пробирал до костей. — Я злюсь, потому что вместо того, чтобы услышать правду, я наслушался чуши о том, что с тобой все нормально!

Гермиона умолкла и прикрыла уставшие веки.

— Разве вам не все равно? Я же сделала, что от меня требовалось, так чего еще вы хотите?

Она не успела разобрать выражение, мелькнувшее на лице Снейпа. Он только выпрямился и произнес тихо, но с чувством:

— Я хотел бы, чтобы ты хоть иногда думала о последствиях, больше ничего…

Гермиона вздохнула и отвернулась, почувствовав неловкость. Снейп продолжил:

— Если бы ты рассказала тогда правду, то знала бы, что избавиться от зависимости можно лишь путем полного отказа от зелья. Слышишь? Полного. Я знаю, как тебе тяжело. Но единственный выход — вытерпеть ломку. Иначе зависимость будет лишь прогрессировать. Твоя личность будет стерта. Ты перестанешь помнить, кто ты, любишь ли ты кого-то, все твои мысли будут крутиться только вокруг него, так или иначе!

Гермиона опустила взгляд. Теперь она поняла: не было смысла идти в Хогсмид за новыми ингредиентами. Нужно было просто терпеть — и плевать, что, как ей казалось, она на один волосок от смерти.

Снейп между тем взглянул на часы. Он уже делал это, когда давал ей лекарство, и, видимо, таким образом проверял, когда оно должно подействовать.

Гермиона и сама чувствовала, как силы начинают понемногу возвращаться к ней.

— Вам пора в школу, — сказал Снейп. — В гостиной есть камин, по нему переберетесь в мой кабинет в Хогвартсе. Ну, а оттуда уже до Башни старост. Там вы будете в безопасности.

Гермиона кивнула и поднялась. Она встала на пол и даже сделала пару шагов, как вдруг острая боль заставила ее остановиться. Если до этого она совсем не чувствовала ее, то теперь каждое нервное окончание отдавалось болью. Комната вдруг снова накренилась, и Гермиона почувствовала возвращающуюся тошноту.

Она перевела взгляд на Снейпа. Он что-то сказал — она не услышала, но по губам поняла, что он назвал ее по имени.

Боль тем временем забиралась все глубже, и Гермиона с ужасом осознала, что у нее сейчас начнется приступ. Еще секунда, и она уже не сможет сдерживаться — она закричит. Она дернулась и, оттолкнув Снейпа с дороги, побежала к ванной комнате.

— Гермиона! — прорычал он, пытаясь остановить ее.

Но все было бесполезно — она захлопнула дверь и, наложив запирающее заклинание, рухнула на колени. Ей не хотелось, чтобы хоть кто-нибудь видел, что с ней будет происходить, ей хотелось пережить это в одиночестве.

А потом — мрак. Когда Гермиона снова смогла слышать и видеть, то обнаружила, что лежит на полу, а пот градом катится с лица и шеи. Все это время боль рвала и терзала ее, после милостиво вышвырнув в никуда.

Она кое-как села и подтянула колени к животу. Дрожь не прекращалась ни на секунду. Она перевела взгляд на пальцы — они были в кровоподтеках. Видимо, она вцепилась в пол, пока Волан-де-Морт пытал ее.

Гермиона медленно поднялась и подошла к умывальнику. Шум в ушах оглушал ее. Она открутила кран и, набрав в руки холодной воды, умыла лицо несколько раз. После этого стало немного легче.

И тут она поняла, что посторонний шум в ушах — не только последствия пыток. Снейп говорил с кем-то за дверью и, судя по топоту и перекликающимся голосам, людей было несколько.

В горле у Гермионы пересохло. Она тяжело сглотнула, подошла к двери и прижалась к ней боком.

— Вот как?..

Это был голос Снейпа, и раздался он так близко, что у Гермионы не осталось сомнений — он стоял прямо за дверью.

— … да, и были вынуждены вернуться, — проворчала Беллатриса. — Кто бы мог подумать, что ты живешь в такой глуши! Отвратительная маггловская дыра, Снейп!

— А потом ты спрашиваешь, почему я не зову тебя в гости, — он хмыкнул. — Как бы там ни было, это все же мой дом.

— Но в этом районе дома и правда выглядят, как после Редукто, — заметил Долохов в поддержку Беллатрисы и хрипло рассмеялся. — Для грязнокровок — вполне подходяще, но каково же было наше удивление, когда мы узнали, что здесь, оказывается, живешь ты!

Гермиона повернулась, морщась от боли, и прислонилась к двери лбом, прикрыв глаза. Интересно, откуда же они узнали, если Снейп на ее вопрос о том, знает ли кто-то из Пожирателей, ответил: никто.

— Это ведь не может быть совпадением, не так ли, Северус? — раздался голос Беллатрисы. — Грязнокровка у тебя?

Гермиона замерла. Казалось, что этой двери больше не существует, и она слышит каждый вдох Снейпа, улавливает малейшую смену эмоций на его лице.

— Да или нет? — спросила Беллатриса уже громче.

И Снейп ответил — немного замешкавшись, но не настолько, чтобы это вызвало подозрения.

— Да, она у меня.

Гермиона услышала, что он сказал, но ее мозг просто отказывался воспринимать это. В комнате раздались облегченные вздохи — как видно, только что Снейп избавил Пожирателей от наказаний, которые непременно последовали бы, вернись они к хозяину без добычи. Снейп холодно произнес:

— Как забавно, что, несмотря на все ваши старания, приказ Темного лорда снова выполнил именно я.

Поместье Лестрейнджей возвышалось над рекой, уходя шпилями вверх — так, что их окончания уже невозможно было разглядеть в темноте. В нескольких окнах горел свет. Снег со свистом кружил вокруг дома и бился о него, как море о скалы, но тот продолжал стоять — безмолвный и нечувствительный ко всему, что происходит снаружи.

Гермиона трансгрессировала сюда вместе с остальными Пожирателями. Сначала с хлопком появились они с Беллатрисой, затем Долохов с Рудольфусом Лестрейнджем — тем самым Пожирателем, которого ей удалось на время оглушить в Хогсмиде. И, наконец, последним прибыл Снейп.

Убедившись, что все на месте, Беллатриса открыла черную железную калитку, и, прежде чем войти самой, подтолкнула Гермиону. Палочки с нее она не сводила ни на секунду. Гермиона повиновалась и сделала шаг вперед, хотя все внутри нее сопротивлялось этому. Но выбора не было — ее собственная палочка осталась у Снейпа.

Дорога до поместья, припорошенная снегом, казалась бесконечной. Гермиона шла по ней, все еще чувствуя отголоски боли во всем теле, но это почти не занимало ее сейчас. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытала, когда поняла, что ее просьбу о помощи Снейп обернул для себя в еще один способ выслужиться перед Темным лордом. Впрочем, сейчас она уже не знала, на что рассчитывала, когда думала, что человек, обманывающий самого Темного лорда, рано или поздно не обманет и ее. Как оказалось, это был просто вопрос времени.

Уже у самой двери она остановилась, не решаясь войти. Беллатриса догнала ее в два шага и вцепилась рукой в ее плечо.

— Так уж и быть, взгляни на небо в последний раз, — предложила она насмешливо. — До конца каникул больше его не увидишь.

Гермиона услышала по шагам, как приближаются остальные Пожиратели, и, больше не колеблясь, шагнула внутрь, сбросив с себя руку Беллатрисы.

— Насмотрелась уже.

Обстановка внутри напоминала гудящий улей. Если в прошлый раз поместье казалось вымершим из-за гнетущей тишины, то теперь превратилось в прямую этому противоположность — всюду сновали какие-то люди, звуки голосов смешивались с топотом, казалось, сотни ног. Гермиона поняла, что Волан-де-Морт не терял времени даром и значительно расширил круг приспешников. Более того, он освободил из Азкабана тех Пожирателей, которые попали туда после неудачи в Министерстве магии.

Наконец они вошли через арку в длинный зал. В нос тут же ударил резкий запах пота и крови — он был настолько плотным, что практически чувствовался на языке. Каменный пол был сплошь в грязных, кровавых разводах. Несколько тел лежало без движения — то ли они обессилели от пыток, то ли были мертвы.

Волан-де-Морт в дальнем конце зала склонился над очередной жертвой. Гермиона слышала, как она что-то бессвязно лепетала в свое оправдание, но слов разобрать не могла. Тем не менее наблюдать это было невыносимо. Гермиона отвернулась от них, вперив взгляд в каменные ступени впереди, ведущие к трону, как будто это могло отгородить ее от всего, что здесь происходит. И действительно — все, что она увидела через пару секунд, это зеленую вспышку, осветившую зал, а потом раздался звук падающего тела.

Внутри было пугающе пусто. Гермиона ничего не почувствовала, хотя на ее глазах только что убили человека. Она не хотела думать об этом — о том, кем он был, и почему все закончилось для него именно так. Она думала только о том, как скрыть от Волан-де-Морта свои воспоминания. Для окклюменции нужен холодный ум, а если она позволит себе хотя бы на секунду осознать всю глубину ужаса, который здесь творится, — о хладнокровии можно забыть.

Волан-де-Морт тем временем медленно направился к ним. Беллатриса тут же надавила на ее плечи, вынуждая опуститься на колени. Но мышцы словно задеревенели, и удалось это не сразу.

Снейп заговорил первым. Гермиона слушала, как он отчитывается перед Темным лордом, и каждое его слово вонзалось внутрь, как пуля. Она уже не могла воспринимать его слова — или просто так отчаянно не хотела этого, что в определенный момент действительно перестала их слышать. Она так и продолжала стоять на коленях, смотря в пол. Речь Снейпа доносилась до нее лишь бессвязными обрывками.

— Очень хорошо, Северус, — наконец обронил Темный лорд. — А теперь оставьте меня.

Гермиона услышала, как кто-то тут же бросился к двери, но, очевидно, не все последовали его примеру.

— Я сказал: вон! — рявкнул Волан-де-Морт.

Гермиона ощутила спиной холод. Пожиратели один за другим покидали зал, пока наконец они не остались один на один с Волан-де-Мортом.

Он не снизошел до разговоров с ней, посчитав это, очевидно, пустой тратой времени. Вместо этого он просто вскинул палочку и произнес заклинание. Гермиона дернулась. Голова ее в ту же секунду забилась так болезненно, как будто внутрь вогнали металлический стержень. Бесконечная растущая боль заполонила собой все тело.

Тем не менее нужно было сосредоточиться. Гермиона понимала одно: если Волан-де-Морт узнает об антидоте, с помощью которого она собиралась нейтрализовать действие пыльцы, ей конец. Поэтому нужно собрать все силы и вспомнить, чему ее учил Снейп.

Сначала она еще попыталась держать защиту, но потом все-таки впустила Волан-де-Морта в свое сознание. Она понимала, что все равно не сможет сопротивляться ему бесконечно, но если он и в самом деле решит, что она слаба, то охотно в это поверит и утратит бдительность. Таким образом ей удастся сохранить информацию об антидоте в тайне.

— Легилименс, — повторил Волан-де-Морт.

Перед глазами тут же возникло бесконечное множество воспоминаний.

Урок трансфигурации. Рон подходит со своими смешными усами и склоняется над партой.

Выходные в Хогсмиде. Она бросает в Гарри снежок, а потом пытается убежать от него, смеясь. Они оба падают на снег.

Она всем телом чувствовала, как Волан-де-Морт мечется в ее сознании, отшвыривает одно воспоминание за другим, сочтя их ненужными и не заслуживающими внимания. Чувствовала, как его злость все растет и, вместе с тем, ее боль тоже.

Грудь сковал страх. Гермиона поняла, что Волан-де-Морт совсем близко: еще чуть-чуть, и он наткнется на воспоминание о ритуале. Первым ее импульсом было спрятать это воспоминание вглубь сознания, но она заставила себя сдержаться. Вместо этого она ухватилась за воспоминание о том, как варила зелье у себя в ванной, и начала задвигать его все дальше и дальше, точно пряча. В первую секунду ей показалось, что Волан-де-Морт ни за что не клюнет на эту удочку, но, к ее удивлению, он последовал за ней.

Гермиона продолжала прятать выбранное воспоминание. Она понимала, что нужно быть убедительной и стараться изо всех сил, чтобы Волан-де-Морт поверил, что это действительно важное воспоминание. Наконец, после мучительных усилий, прилагаемых, чтобы сохранить блок, Гермиона дала ему прорваться к этому воспоминанию.

Ванная комната. Приглушенный свет. На кафельном полу стоит котел с варящимися ингредиентами. Гермиону буквально трясет от боли. Потом она встает, переливает зелье и, едва обхватив чашу дрожащими пальцами, выпивает. Как только оно попадает в ее организм, на лице появляется облегчение. Она садится на пол и утыкается головой в колени. Постепенно ее тело перестает дрожать.

Гермиона почувствовала, что Волан-де-Морт удовлетворился увиденным. По крайней мере, это дало ему ответ на вопрос, как именно она переносила его пытки столь длительное время. Он на секунду ослабил заклятие.

— Изобретательно, — произнес он. — Вместо того, чтобы выполнить мой приказ, и тем самым освободить себя от мучений, ты решила измучить себя другим способом, — он холодно улыбнулся.

Гермиона, дрожа, подняла на него взгляд исподлобья. Пара прядей, опустившихся на лицо, несколько заслоняла видимость, но она все равно видела это пожелтевшее лицо, напоминающее восковую маску. Смотреть на него дольше пары секунд было тяжело.

— Легилименс, — повторил он.

Гермиона едва подавила вздох боли.

Они с Джинни сидят в саду и наблюдают за тем, как Гарри с Роном играют в квиддич.

Коридор. Ночь. Гарри смотрит на нее в недоумении и спрашивает: «Где ты была?»

Волан-де-Морт молниеносно отбросил эти воспоминания и понесся дальше. Гермиона поняла, что нельзя позволить ему самостоятельно копаться в ее голове и выхватывать из ее разума все подряд. Поэтому она решила проделать этот маневр снова.

Сквозь адскую боль она все же попыталась выделить какое-то одно воспоминание и снова начала прятать его. Волан-де-Морт, удовлетворенный прошлым опытом, снова последовал за ней. На этот раз Гермиона не смогла долго держать блок — силы ее подвели, и она сдалась.

Воспоминание перенесло их в ее дом. Бывший дом. Словно сторонний наблюдатель, она смотрела на своих родителей за столом, и на себя, безжалостно направляющую на них палочку.

— Обливиэйт.

Сердце тут же болезненно забилось. Слишком свежо еще было это воспоминание — боль ожила в Гермионе с новой силой. Она скучала по ним. Она так любила родителей, но была вынуждена отпустить их, чтобы спасти.

И вдруг действие заклятия прекратилось. Гермиона снова оказалась в огромном зале, и ее руки, вцепившиеся в камень, были липкими от крови. Она дышала коротко и поверхностно — казалось, что глубокий вдох попросту разорвет легкие.

Гермиона так и не поняла, что заставило Волан-де-Морта остановить заклятие. Но с ним явно было что-то не так — он стоял, обхватив голову руками, и тяжело дышал — практически так же, как и она.

— Белла! — крикнул он.

Дверь тут же распахнулась, словно пожирательница все это время только и ждала, когда он ее позовет.

— Да, мой лорд.

Он махнул рукой в сторону Гермионы и просипел:

— Уведи ее.

Гермиона порывисто вскочила, хотя поняла в ту же секунду, что зря: ее ноги затекли от долгого сидения на полу, и она едва не упала. Беллатриса с силой вывернула ее руки и произнесла:

— Инкарцеро.

В ту же секунду запястья Гермионы опутали веревки.

* * *

В комнате, куда ее привели, было темно и тесно. Небольшая кровать и окно, запыленное до такой степени, что через него практически ничего нельзя было разобрать. Здесь также находилась куча старых, ненужных вещей — казалось, они заполонили собой все. Эта обстановка действовала удручающе на Гермиону. Хотелось вырваться отсюда хотя бы ненадолго.

И в то же время эта комната была единственным местом в замке, где она чувствовала себя более-менее безопасно. Только дверь в ее комнату отделяла ее от ужаса, происходящего по ту сторону. Если днем все было относительно спокойно, то ночью поместье словно пробуждалось ото сна. Каждую ночь до нее доносились чьи-то крики вперемешку с невнятными возгласами егерей. Пару раз в ее дверь прилетело несколько оглушительных ударов.

Ей было очень страшно. Если раньше она знала, что Снейп на ее стороне и сможет помочь ей, то теперь это было не так. Она была совсем одна.

И также все усугубляла ломка из-за зелья. Организм требовал новую дозу, но она нигде не могла ее достать. Из-за этого все тело превратилось в один сплошной источник боли. Гермиона чувствовала такую усталость, что едва могла передвигаться по комнате, и в тоже время сон не шел. Реальность воспринималась спутанно и казалась ненастоящей. Мир утратил свою четкость, наполнившись бессвязными, ускользающими фрагментами. Единственное, что ей было ясно — она очень, очень больна.

Один раз, проснувшись из-за очередного удара в дверь, Гермиона обнаружила Гарри, сидевшего на краю ее кровати. Она резко села и попыталась дотянуться до него, но у нее не получилось. Сколько бы она ни тянулась, он оставался на прежнем расстоянии.

— Гарри, — хрипло прошептала она, опустив руку.

Внезапно на его лице появилось выражение, совсем ему несвойственное. Он презрительно поджал губы.

— Тебе самой от себя не противно? — сказал он, поднимаясь. — Сколько можно врать? Я чувствую, что с тобой что-то происходит, и оттого, что я не знаю причины, мне только хуже! Скажи мне правду, — вдруг его голос изменился, стал тише. — Скажи… что ты скрываешь от меня? Что ты скрываешь?

Гермиона забормотала что-то в ответ, пытаясь оправдаться. Она все говорила и говорила, пока вдруг не поняла, что комната абсолютно пуста. Гарри не было. Она тут же оборвалась на полуслове, вслушиваясь в звенящую тишину. И, просидев так еще минуту, медленно опустилась на кровать.

Время от времени галлюцинации приходили снова. То она видела своих родителей, умоляющих ее не стирать воспоминания, то Гарри, обвиняющего ее во лжи. Ей было дико страшно.

И единственный, кто не приходил к ней ни в галлюцинациях, ни наяву, был Снейп. Гермиона понятия не имела, где он и чем занимается. С одной стороны, она все еще чувствовала обиду из-за того, как он с ней обошелся, но с другой стороны, ей все равно хотелось, чтобы он пришел к ней.

Та женщина, которую он назвал Эллис, была красива. Стоило Гермионе вспомнить о ней, и внутри все снова вспыхивало от ревности. Она совсем не знала ее, и все равно чувствовала сильнейшую неприязнь. И доказывать себе, что Снейп имеет полное право встречаться с кем пожелает, было бессмысленно. Из-за ломки ее психика была крайне возбудима.

В один из таких дней, когда Гермиона едва смогла слезть с кровати, чтобы выпить воды, к ней вошла Беллатриса. Этого не случалось раньше, и сперва Гермиона решила, что это просто очередная галлюцинация, но нет, боль от Круцио оказалась вполне реальной. Это заклятие было у пожирательницы вместо приветствия.

Гермиона отползла к стене, обхватив колени дрожащими руками. Ее лицо было бледным и полностью мокрым от пота, а волосы спутались так, что теперь напоминали прическу Беллатрисы.

Мысли метались в ее голове, и она, как ни старалась, не могла сосредоточиться. Зачем Беллатриса пришла сюда?

И вдруг пожирательница склонилась над ней, достав из-под полы своей мантии стеклянный сосуд.

— Кажется, я знаю, что тебе нужно, — она ухмыльнулась.

Гермиона как завороженная смотрела на темную жидкость, переливающуюся во флаконе. Она узнала в ней то самое зелье.

Беллатриса, внимательно наблюдавшая за ней, улыбнулась еще шире, обнажив пробелы в тех местах, где раньше были зубы.

— Да, ты все правильно поняла, грязнокровка. Темный лорд рассказал мне о твоем весьма оригинальном способе убирать боль. Но сейчас ты, по-моему, уже и сама не рада, что воспользовалась зельем, не так ли?

Гермиона молча смотрела на нее. Она постоянно ощущала холод, и сейчас он особенно усилился. У нее стучали зубы и едва заметно подрагивали губы. Значит, ничего нового. Беллатриса просто решила немного поиздеваться.

— Не расстраивайся, — проговорила она обманчиво-ласковым тоном. — Теперь тебе станет лучше, — она аккуратно вложила флакон в ее безвольную, горячую руку. — Всего пара глотков — и твои мучения прекратятся.

Гермиона отрицательно замотала головой. Флакон по-прежнему был в ее руке, но лицо выражало крайнюю решимость.

— Нет.

Улыбка резко исчезла с лица Беллатрисы.

— Что значит нет? — ее губы скривились. Это выражение Гермиона хорошо знала и, стоило признаться, оно подходило ей куда больше. — Ты же сама понимаешь, что не выживешь, если не примешь его! Твой организм просто не справится, и ты умрешь!

Гермиона, игнорируя сильнейшую дрожь, едва заметно кивнула и произнесла:

— Пошла… вон.

Беллатриса хмыкнула.

— Ты совсем дура? Такая смерть хуже всего. Будешь трястись и потеть, пока наконец не сдохнешь!

Гермиона с трудом сглотнула. Во рту у нее полностью пересохло, и язык как будто распух.

— Я же сказала, — прошептала она прерывисто, — пошла вон отсюда.

Беллатриса, не раздумывая, залепила ей звонкую пощечину.

— Хорошо, — произнесла она тихо, но угрожающе, и выпрямилась. — Я-то уйду. Но после этой ночи, если ты ее переживешь, конечно, ко мне не приползай!

Она выхватила флакон из ее слабых рук и унеслась, захлопнув за собой дверь.

* * *

Прошло еще пару дней, но состояние Гермионы не поменялось. Все происходящее быстро улетучивалось из ее памяти — о Беллатрисе, во всяком случае, она забыла почти сразу. Все то, что имело для нее значение раньше, теперь утратило важность. Ей хотелось одного — чтобы эта пытка наконец прекратилась. Хотелось не чувствовать ничего. Совсем.

Но когда на пороге ее комнаты неожиданно появился Снейп, что-то внутри Гермионы дрогнуло. Она стояла возле окна, когда он вошел, и, обернувшись на звук, тут же почувствовала, как внутри нее поднимается злость и обида. Его появление мигом прогнало апатию. Она вгляделась в это холодное, непроницаемое лицо и как будто перенеслась в тот день, когда прибежала к нему, прося о помощи, а он отдал ее Пожирателям.

— Что вам нужно? — спросила она, сжимая губы.

— Пришел узнать, как вы себя чувствуете, — спокойно ответил Снейп.

Гермиона в первую секунду даже не нашлась, что ответить. Ее рот слегка приоткрылся от гнева.

— А сегодня что, день благотворительности? — спросила она, чувствуя спазм в горле. — Просто вас давно не было, и вдруг…

— К вам не так-то просто попасть, — ответил Снейп. — Егеря дежурят у вашей двери круглосуточно.

Гермиона медленно покачала головой. Ее все это не интересовало.

— Просто уйдите, — сказала она устало. — Мне ничего от вас не нужно.

Снейп скептически приподнял брови и сделал пару шагов к ней, но Гермиона дернулась, поспешно отступая назад.

— Нет, — глухо произнесла она, и неосознанно выставила руку вперед. — Нет. Не подходите.

Она, конечно, понимала, что, учитывая её состояние, в этой угрозе смысла мало, но Снейп замер и больше не пытался приблизиться.

— Лучше скажите, — проговорила она дрожащим голосом, — вы хотя бы получили что-нибудь за то, что привели меня к нему?

Снейп молчал, глядя на нее.

Гермиона почувствовала, как ее дрожь усиливается. Будь она в нормальном состоянии — наверное, сдержалась бы. Но сейчас говорить правду было поразительно легко. Как никогда до этого.

— Я помню, что вы мне говорили, — пробормотала она, и тут же запнулась — ей не хватило дыхания, чтобы продолжить. Каждый вдох был слишком судорожным и рваным, но достаточным, чтобы им давиться. — Помню, что… нужно хорошо играть свою роль. И что самое главное для вас, чтобы Волан-де-Морт продолжал вам верить. Но… по-моему, теперь все изменилось. Вы не притворяетесь, что служите Ему, вы служите Ему на самом деле! Это не роль, — она нервно усмехнулась. — Это и есть вы. Предатель и слуга Волан-де-Морта!

Снейп тяжело перевел дыхание и снова сделал шаг к ней, но Гермиона резко вскинула руку.

— Значит, вы и сейчас пришли сюда ради этого? Он… снова приказал вам дать мне что-нибудь, чтобы я была в состоянии выполнить его задание?

Она заметила, как по лицу Снейпа пробежала тень, и поняла, что он разозлился.

— Нет, — процедил он. — Темный лорд не забивает себе голову такими мелочами, как ваше самочувствие, мисс Грейнджер. Это волнует только меня.

Из-за двери вдруг донеслись невнятные крики. Сегодняшняя попойка отчего-то была громче обычного. Гермиона мрачно усмехнулась и указала кивком на дверь.

— Надеюсь, они не заметят ваше отсутствие. Не хотелось бы, чтобы доверие Волан-де-Морта, завоеванное с таким трудом, пошатнулось.

— Хватит, — оборвал ее Снейп. — Вы еле на ногах стоите, не говоря уже об остальном, и вместо того, чтобы дать мне вам помочь, тратите силы на пререкания? Очнитесь, вы умереть можете — как вы этого не понимаете?

Гермиона почувствовала, как к глазам подступают слезы, и прикусила губу. Разве ему неясно, что она не может и не хочет принимать от него помощь после того, что произошло. Что ей тошно от этого! Он воспользовался ее доверием и предал, а теперь приходит сюда и швыряет подачку в виде своей помощи. Но ей это не нужно. Это заставило бы ее снова поверить, что Снейп на ее стороне, и что он действительно беспокоится о ней, тогда как все это просто иллюзия.

— Если я умру, пусть так, — пробормотала она и добавила, подняв на него взгляд: — По-моему, для вас это только бы все упростило.

Ей вдруг стало больно. Она вспомнила, сколько раз Снейп пытался ей показать, как ему не хочется иметь с ней никаких дел, и что необходимость видеться ради приготовления антидота для него чуть ли не пытка.

— Хотел видеть вас? Я бы сказал, что это скорее вынужденная мера.

— Приступайте. Без вашей способности нарезать ингредиенты мне совершенно не обойтись…

Гермиона не отрываясь смотрела на него. Если бы все закончилось, ему больше не надо было бы ей помогать и, как следствие, тратить свое драгоценное время.

Но после этой фразы Снейп окончательно потерял терпение. Он быстро подошел к ней и, не обращая внимание на ее протест, сказал:

— Мне жаль, что так вышло, ясно? Моя бы воля — ты была бы в Хогвартсе. Я бы сразу отправил тебя туда, но ты даже на ногах не держалась! Нужно было убедиться, что лекарство подействует...

Он сжал плечо Гермионы, и она отвела взгляд, хотя все перед глазами расплывалось из-за слез.

— А кто предупредил Пожирателей? — сдавленно спросила она. — Ведь вы сами мне сказали, что никто не знает ваш адрес. Как тогда они оказались у вас, стоило мне только выйти из комнаты? Кто мог вызвать их, если только не вы сами?!

Вслух это прозвучало еще ужаснее, чем в мыслях. Гермиону буквально затрясло от нервов, и воздух в легких кончился. Она вдруг поняла, что не может это вынести. Не может! Снейп был единственным, кому она могла довериться здесь. И, как бы ни было сложно, она знала, что не одна, и может положиться на него. Но теперь оказалось, что это не так: Снейп готов пожертвовать ею, чтобы только укрепить доверие Темного лорда.

Гермиона прислонилась к стене спиной. Затуманенный взгляд устремился за спину Снейпа, и вдруг все внутри похолодело. Гермиона увидела множество черных насекомых, ползущих от двери по направлению к ней. Ее глаза расширились от страха. Стоило утратить душевное равновесие, и галлюцинации вернулись.

— Гермиона, — произнес Снейп, переместив руки на ее плечи и сжав. Он смотрел пронзительно и взволнованно, пытаясь перехватить ее пустой взгляд. — Гермиона, — он взял ее холодную руку в свою и слегка погладил большим пальцем.

Гермиона вздрогнула и наконец поддалась. Она заставила себя посмотреть в глаза Снейпу. Его высокая фигура как будто отрезала ее от дикой галлюцинации. Больше всего Гермиона боялась, что эти насекомые настигнут ее. Надо сконцентрироваться на его словах. Что он говорит?..

— Гермиона… я никого не предупреждал. И я сказал тебе правду. Из Пожирателей никто не знал мой адрес, но… знала Нарцисса. Беллатриса и Долохов трансгрессировали сюда, чтобы она помогла ему с ногой. Долохов упомянул Паучий тупик, и Нарцисса сказала, что знает это место, и что там живу я.

Гермиона нахмурилась, пытаясь осознать слова Снейпа и при этом игнорировать ползущие черные точки. Она вспомнила, что Снейп действительно спросил с самого начала, может ли она идти. Но она не могла даже встать, и пришлось ждать, пока подействует лекарство. Значит, если бы Пожиратели не узнали всё от Нарциссы, и если бы у Гермионы не случился приступ, она бы успела перебраться через камин в школу.

— То, что ты пришла ко мне, чтобы спрятаться, и так подозрительно для них, — негромко проговорил Снейп. — Ведь это значит, что у тебя был повод думать, что я спрячу тебя, несмотря на приказ Темного лорда, — Снейп едва заметно перевел дыхание. — Они знали, что ты у меня. Если бы я стал отрицать это, то выдал бы нас обоих. Пусть лучше думают, что я каким-то образом заманил тебя в ловушку, чтобы потом доставить Темному лорду… Нужно, чтобы он и дальше верил мне…

Гермиона тяжело вздохнула. Да, она не могла с этим спорить. Если Темный лорд догадается о предательстве со стороны Снейпа, он убьет его, и тогда Орден Феникса лишится единственного источника информации из вражеского лагеря.

Нужно думать о том, как выиграть войну, а не о своих страданиях. Гермиона тяжело перевела дыхание. У нее больше не было сил.

Снейп стоял близко и она, чтобы не упасть, оперлась о его руку. Он помог ей добраться до кровати и лечь.

Сквозь полуприкрытые веки Гермиона видела, что он сидит рядом с ней и не отпускает ее руки. Она тихо вздохнула. По телу снова начал расползаться сухой жар. Мысли стали вялыми и обрывистыми — она хотела что-то сказать и тут же забывала, что именно.

Гермиона сильнее сжала руку Снейпа. Ей было приятно ощущать что-то нормальной температуры, что-то теплое, но не обжигающее, как ее собственная кожа.

И вдруг она заметила черные линии, перемещающиеся с ее руки на его. Гермиона, нахмурившись, приподняла голову. Казалось, что вместе с этими линиями из ее тела постепенно вытекает боль, перемещаясь на его руку.

— Вы тоже это видите? — спросила она едва слышно. Ей дико хотелось пить — язык как будто распух. Горло резало при каждом глотке. — Что вы делаете?

Снейп невозмутимо взглянул на нее.

— Пытаюсь тебе помочь, — ответил он. — Легилимент может по-разному использовать свои способности. Некоторым удается развить в себе умение исцелять. Я… не могу ничего сделать с той болью, которую причиняет магия. Но у тебя другой случай.

Гермиона, не отрываясь, смотрела на движущиеся черные линии.

— Но для волшебника это же… не может… пройти бесследно, так?

Снейп неопределенно пожал плечами, но по его молчанию она поняла, что да, не может. Гермиона тут же почувствовала тревогу — ей не хотелось, чтобы он страдал.

— Какое-то время я не смогу колдовать, — признался Снейп.

Гермиона тут же попыталась выдернуть руку, но Снейп лишь сильнее её сжал.

— Я тоже не хочу, чтобы ты страдала… — сдавленно проговорил он.

Гермиона услышала, что он сказал, но уже не могла осознать. Она дышала с трудом и очень медленно, глядя на него. Ей казалось, что она плавает в жарком, бурлящем море. Вот вода накрыла ее по грудь, подобралась к горлу… Она перевернулась на бок.

— Не отходите от меня, — прошептала Гермиона сухими губами.

Почему-то ей казалось, что, если Снейп уйдет, жаркое море поглотит ее полностью. Она дождалась, пока он кивнет, и только тогда прикрыла воспаленные веки. Пока он держит ее руку, ничего плохого не случится.

* * *

Пожирателям все не терпелось на деле доказать свою силу, и, наконец, им подвернулся повод — один журналист выступил с речью в поддержку магглорожденных в министерстве и тем самым навлек на себя их гнев. Гермиона его знала, хоть и не лично. Это был Джейкоб Уинстон — отец Чарли Уинстона из Когтеврана. В свое время его сын тоже подвергся издевательствам из-за статьи.

Узнав о готовящемся нападении, Снейп смог предупредить Орден и самого Джейкоба Уинстона. Они не покинули дом, но были готовы к встрече с Пожирателями и, когда те пришли, дали отпор. Пожиратели совершенно этого не ожидали. Они рассчитывали на эффект неожиданности, а в итоге столкнулись не только с Уинстонами во всеоружии, но и с Орденом.

Гермиона не принимала участия в операции. Она осталась в поместье, так как все еще была очень слаба. Хоть после лечения Снейпа ей стало легче, ее организму все равно требовалось время, чтобы окончательно восстановиться.

После той ночи Снейп появился только раз и передал ей палочку. Это была не ее палочка, и, скорее всего, Снейп достал ее как-то незаконно, но она явно не была лишней. Видимо, Снейп опасался, что кто-то из Пожирателей или егерей может напасть на нее и позаботился, чтобы Гермиона смогла защититься.

— Но не вздумайте использовать ее теперь направо и налево, — заметил он серьезно. — Только в крайнем случае. Иначе у меня будут большие проблемы.

Гермиона и сама это понимала. Беллатриса отобрала ее палочку еще в начале каникул, и, если бы кто-то увидел, что Гермиона вновь вооружена, Волан-де-Морт не успокоился бы, пока не нашел виновного.

Была уже глубокая ночь, когда Гермиона внезапно проснулась от звука чьих-то голосов. Стрелки часов приблизились к двум. В комнате стояла темнота, наполненная сном и нарушаемая лишь слабым светом от светильника. Гермиона перевернулась на другой бок и попыталась заснуть снова, как вдруг отчетливо услышала голос Снейпа, и при том на повышенных тонах. Она открыла глаза. Беспокойство вдруг прокатилось по ней волной, смыв сонливость. Она встала и подошла к двери, прислушиваясь. Но голоса стихли.

Постояв так еще немного, она отошла от двери, но только затем, чтобы накинуть мантию. Что-то было не так — она не могла этого объяснить, но чувствовала.

Гермиона осторожно приоткрыла дверь. Коридор, освещаемый факелами, был пуст, но голоса возобновились. Она тихо выскользнула из комнаты и направилась прямо по коридору, стараясь ступать так, чтобы не заглушать голоса.

Дойдя до поворота, она остановилась, прильнув к стене, и увидела Снейпа и Беллатрису. Отсюда они никак не могли заметить ее, и, кроме того, были слишком заняты друг другом, чтобы отвлекаться на посторонние звуки.

— Я сделал все, что мог, — произнес Снейп с таким видом, словно говорил это уже не впервые. — Рудольфусу станет лучше. Нужно просто немного потерпеть.

Гермиона перевела взгляд на Беллатрису. Та выглядела просто ужасно — сапоги грязные, платье порвано в нескольких местах, волосы всклокочены.

— Нет, Северус… — она протестующе замотала головой. — Зачем терпеть, если ты можешь облегчить его страдания полностью! Он и так намучился в Азкабане, ну что тебе стоит! — она схватила его за локоть, и Снейп с раздражением выдернул руку.

— Я не буду этого делать, — ответил он ледяным тоном. — Я использую это лечение только в крайних случаях. И случай с Рудольфусом не из таких.

Лицо Беллатрисы искривилось от презрения.

— Тебе самому не противно? — она поджала губы. — Пока все мы рискуем жизнями, выполняя поручения Темного лорда, ты просто отсиживаешься в безопасном месте! И, когда я прошу тебя облегчить страдания Руди, ты и от этого отказываешься!

— Теперь я вообще жалею, что помог ему, — ответил Снейп со злостью. — Надо было оставить его с треснутыми ребрами — посмотрим, что бы ты тогда сказала!

Беллатриса издала невнятный вздох и дернулась, прожигая его взглядом. Снейп невозмутимо продолжил:

— Каждый из нас, Белла, делает то, что должен. И то, что у него лучше получается, — он издевательски усмехнулся. — Если единственное, что ты можешь, это убивать всех без разбору, — что ж, этим и занимайся. А я приношу пользу Темному лорду другим путем.

Гермиону вдруг охватила такая паника, которую уже нельзя было контролировать. Она не знала, как поступил бы Снейп, если бы все еще обладал этой силой, но сейчас ясно было одно: он не смог бы забрать боль Рудольфуса, даже если бы очень захотел, потому что еще не восстановился после ее лечения.

Но Беллатриса не собиралась отступать. Она была упрямой и очень вспыльчивой — Гермиона чувствовала, что еще пара фраз в таком духе, и она достанет палочку, чтобы силой заставить его сделать то, что ей нужно.

Она вспомнила слова Снейпа о том, что какое-то время он не сможет колдовать. Но как тогда остановить Беллатрису?

Гермиона машинально дотронулась до палочки, лежащей в кармане. Она взяла ее с собой, хоть заранее знала, что ее нельзя использовать. Если Беллатриса узнает, что у нее есть палочка, это будет катастрофой.

Но вдруг в поведении Беллатрисы произошла перемена. Она неожиданно отступила от Снейпа на пару шагов назад. Ее тело как будто расслабилось.

— Ладно, сдаюсь, — буркнула она. — Вижу, что уговаривать тебя бесполезно, и мы просто оба тратим время.

Гермиона нахмурилась, удивленная тем, что Беллатриса все-таки отступилась, но Снейп, похоже, был рад от нее отделаться.

— Так бы сразу, — отрывисто произнес он. — А теперь, если позволишь, я должен идти, — он развернулся и направился прямо по коридору.

Беллатриса сделала несколько шагов в обратном направлении. Гермиона почувствовала, как стеснение в груди немного ослабло, и уже собралась вернуться в комнату, как вдруг внутри все глухо оборвалось — Беллатриса достала палочку из левого кармана. Губы пожирательницы шевельнулись. Из палочки образовался вязкий желтый дым. Он завис в воздухе на секунду. И устремился вслед за Снейпом.

«Империо», — догадалась Гермиона.

И не раздумывая взмахнула палочкой.

«Протего», — мысленно произнесла она.

Снейп резко обернулся, хлестнув мантией. Его горящие темные глаза сначала остановились на щите, отделившим его от Беллатрисы, а затем на Гермионе. Она в ужасе смотрела на него в ответ. Только сейчас на нее навалилось ошеломляющее сознание того, что все кончено. Она хотела его защитить, но сделала только хуже: выдала их обоих. Во взгляде Снейпа она прочитала ту же мысль.

Беллатриса, и не подозревавшая о присутствии Гермионы, в ярости обернулась, всматриваясь в темноту перед собой, ища глазами того, кто ей помешал. Но преимущество было на стороне Гермионы. Она снова взмахнула палочкой, и произнесла невербально:

— Конфундус.

Беллатриса неуверенно застыла на месте. Гермиона растерялась в первую секунду, не веря, что это сработало, но, видимо, Беллатриса была слишком вымотана после вылазки и оттого потеряла хватку.

Гермиона осторожно вышла из своего укрытия и приблизилась к ней.

— Все это тебе привиделось, — спокойно произнесла она, вглядываясь в морщинистое лицо женщины. — Ты не видела меня. Профессор Снейп сам применил заклятие «Протего».

Беллатриса чуть нахмурилась. Гермиона видела, как мысли мечутся в ее глазах. Наконец, она едва заметно кивнула.

Гермиона снова отошла за угол и прильнула к стене.

Беллатриса несколько раз моргнула, избавляясь от наваждения. К тому времени туман и щит рассеялись. Она посмотрела на палочку в своей руке. Потом перевела ошеломленный взгляд на палочку в руке Снейпа.

Он выпрямился.

— Осторожно, Белла, — сказал он. — Лучше возвращайся к Рудольфусу и проверь, как он себя чувствует. А я навещу его утром.

Беллатриса вглядывалась в него, словно мучительно пытаясь что-то вспомнить, но потом развернулась и, ничего не ответив, ушла. Звуки ее удаляющихся шагов показались Гермионе музыкой. Спазм, сковавший желудок, понемногу ослаб.

Снейп медленно приблизился к ней. Он выглядел так, как будто еще не решил, — ругать ее или хвалить. Возникшее молчание казалось неловким.

— Это было рискованно, — наконец сказал он.

Он не смотрел на нее и, судя по всему, чувствовал себя неуверенно. Снова его нежелание принимать помощь от других. Гермиона пожала плечами.

— Да, — ответила она. — Но все же обошлось.

Снейп вскинул голову.

— И все-таки, — произнес он с нажимом, — это лишь удачное стечение обстоятельств. Мы же с вами уже это обсуждали. И я просил вас использовать палочку только в крайнем случае.

— Но это он и был, — быстро ответила Гермиона. Слова сорвались с языка прежде, чем она смогла их осознать.

На какой-то миг воцарилась тишина. Снейп смотрел на нее, не отрываясь. Этот простой ответ его обезоружил.

— Она хотела применить Имерио, — пояснила Гермиона, чтобы скрыть неловкость, и обхватила руками плечи. — Я не могла ей этого позволить. Беллатриса и раньше применяла Империо ко мне, чтобы принудить к чему-то. Никому не пожелаю испытать то, что испытала сама. Никто этого не заслужил.

Вы этого не заслужили.

Снейп едва заметно вздохнул и отвел от нее взгляд в сторону.

— Допустим, — пробормотал он. — Но впредь будьте осторожнее.

На этом он ушел, оставив Гермиону одну.

* * *

Снейп не мог отделаться от мысли, что сбегает. Но и сбавить шаг не мог. Он прошел мимо семейного гобелена, на котором был изображен какой-то предок Лестрейнджей в пышных одеждах, и бросил на него взгляд, прежде чем ступить на лестницу. Тот надменно покосился на него в ответ.

Снейп поднялся на второй этаж. Внутри всё дрожало. Он не хотел думать о том, что только что произошло, но не мог просто так выбросить это из головы. Его поразил поступок Гермионы. Выходит, она так рисковала собой только из страха, что Беллатриса причинит ему вред. Но почему ее это волнует? В конце концов, это его проблемы, а не ее.

Он вошел в комнату и запер дверь. Окна были зашторены, и вокруг растекся глубокий ночной мрак.

Снейп зажег светильник и подошел к столу, на котором стояла недопитая бутылка виски. Плеснул в стакан и сделал глоток. Он устал. Все чаще ему хотелось напиться до полной потери связи с реальностью. Наверное, это просто прекрасно — хоть на какой-то миг ни о чем не думать и не беспокоиться. Но он не мог позволить себе даже этого. Дамблдор или Волан-де-Морт могли вызвать его в любой момент.

В комнате было тихо. На самом деле Снейп привык к тишине, потому что очень часто находился один. И еще он привык к мимолетным, несерьезным отношениям. Встречался с женщинами, такими, как Эллис, но никогда не был полностью откровенен — ни с ними, ни с ней. Он не хотел ни с кем сближаться по-настоящему. И, в общем-то, получал то же самое в ответ. Никто и никогда не беспокоился о нем и не рассчитывал на что-то всерьез. До определенного момента его это устраивало.

Но сегодня он вдруг почувствовал, что все может быть по-другому. Что может быть кто-то, кто искренне беспокоится о нем и проявляет заботу. Ведь это же такие банальные человеческие желания — хотеть, чтобы тебя любили и любить в ответ. Ему даже стало на секунду стыдно, что он вообще об этом думает. Конечно, это было невозможно из-за его образа жизни. Для построения семьи необходима хоть какая-то стабильность, а в случае, когда над тобой властвует Волан-де-Морт, и ты каждый раз играешь со смертью, обманывая его, об этом не может быть и речи.

Снейп знал, что это невозможно, но все равно хотел. Ведь сердцу этого не объяснить.

Он снова подумал о Гермионе. Вспомнил ее лицо, которое, несмотря на все перенесенные страдания, дышало жизнью. Но Гермиона не могла что-то чувствовать к нему. Она — просто девочка, которая не терпит несправедливости. И ее сегодняшний поступок легко этим объясняется. Дело не в нем конкретно, а лишь в том, что для нее неприемлемо насилие.

Осознав это, Снейп почувствовал, что мечты, обступившие его, начинают понемногу рассеиваться.

Никто этого не заслужил — она сама так сказала.

На следующий день магия вернулась к Снейпу. Еще вчера он чувствовал себя неуверенно, даже растерянно из-за поступка Гермионы. Но теперь все прошло. Странные мысли и мечты развеялись, как только наступило утро.

Почти все обитатели поместья любили подольше поспать. И хоть какое-то движение начиналось только после двенадцати часов дня. Но для Снейпа было принципиально спуститься утром в гостиную — даже если не было аппетита, просто чтобы осознать: начался новый день.

Он спустился в гостиную, чтобы позавтракать, и столкнулся в дверях с Люциусом. Тот церемонно с ним поздоровался. За время пребывания в Азкабане он заметно постарел и заболел ревматизмом. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы Волан-де-Морт затянул с организацией побега еще хотя бы на месяц.

В гостиной было просторно и светло. Посередине стоял круглый стол, накрытый белоснежной скатертью и заставленный приборами, тарелками с фруктами и другой едой. На стенах висели портреты Лестрейнджей. Снейп не очень понимал, какое удовольствие можно получать от еды, когда на тебя во все глаза смотрят, а то и вмешиваются в разговор давно умершие обитатели картин, но Беллатриса сказала, что ему этого и не понять.

— Вам, полукровкам, гордиться нечем, а вот нам, чистокровным, наоборот. Мы гордимся своей родословной и чтим своих славных предков!

На это, в общем-то, ответить было нечего. Но сейчас Беллатрисы не было в гостиной. За столом сидел только Драко и лениво ковырял ложкой овсяную кашу. Нарцисса с Люциусом заставляли Драко питаться правильно, и им было совершенно плевать, нравится ему овсянка или нет.

Однако, приглядевшись, Снейп заметил еще кое-что. Бледное лицо Малфоя было сплошь в кровоподтеках и ссадинах. Он вопросительно покосился на Люциуса. Тот нетерпеливо вздохнул.

— Драко ни в чем не признается...

Снейп устремил взгляд на его фигуру, ссутулившуюся за столом.

— Странно. Как ты думаешь, кто это может быть? — спросил он.

Люциус хотел что-то ответить, но ему помешал приступ сухого кашля. Оправившись через пару секунд, он произнес глухим голосом:

— Ты и сам знаешь, за все шесть лет учебы источник неприятности один — гриффиндорцы. И, в особенности, самый яркий их представитель — в очках и со шрамом на лбу.

Снейп криво усмехнулся. Значит, снова что-то не поделили с Поттером.

И вдруг его лицо застыло. Он вспомнил слова Гермионы в тот день, когда она прибежала, прячась от Пожирателей.

— Я не помню, что произошло вчера. Всё… обрывается на том моменте, когда мы с вами спустились с Астрономической башни, и я пошла искать Гарри. Дальше — чистый лист…

Теперь он вспомнил. Кто-то помешал ей выполнить задание и стер память. А Драко, судя по всему, подрался с Поттером. Возможно, между этими событиями есть связь.

Люциус между тем сказал, что пойдет отдыхать. Снейп не стал его останавливать. Мысль о том, что Драко виновен в потери памяти Гермионы, полностью захватила его.

Он перевел на него взгляд.

— Приятного аппетита, Драко.

Тот поднял голову и быстро проглотил кашу, чтобы ответить:

— И вам.

Снейп заметил, что Драко нервничает. Ему явно хотелось убраться отсюда как можно скорее. Запихнув остатки каши в рот, он поднялся из-за стола, на ходу пережевывая.

— Драко, подожди, — быстро сказал Снейп.

Тот нехотя обернулся.

— Профессор Снейп, я должен идти.

— Это не займет много времени, — ответил Снейп, поднимая на него взгляд. Но Драко смотрел то вниз, то в сторону. Боялся, что при прямом контакте глаз Снейп прочитает его мысли.

— Что, опять будете спрашивать, что случилось, и с кем я подрался? — спросил Малфой насмешливо. — Это вас отец попросил?

Снейп промолчал. В гостиную тем временем вошла пожилая эльфийка Лестрейнджей — Питси. Она принесла новые блюда и, щелкнув пальцами, отправила грязные тарелки на кухню.

Снейп невозмутимо наблюдал за ее движениями, чувствуя пронзительный взгляд Драко на себе.

— Я спрашиваю это не как друг твоего отца, а как твой декан, — произнес он наконец. — Неважно, где мы сейчас находимся: в доме твоей тети или в школе. Я все равно должен выяснить, что случилось. Лучше расскажи всё сам.

Малфой нервно выдохнул и закатил глаза.

— Хорошо, мы с Поттером подрались, — ответил он с вызовом. — Достаточно рассказал?

Снейп поднялся. Он устал тратить время на этот бессмысленный разговор.

— Легилименс!

Малфой не успел что-либо предпринять. Это было слишком неожиданно. Снейп знал, что не должен получать информацию таким способом, но ему нужно было выяснить, причастен ли Драко к тому, что Гермиона потеряла память, любой ценой.

Выручай-комната. Драко пытается починить исчезательный шкаф.

Хогсмид. Паб «Три метлы». Малфой накладывает «Империо» на мадам Розмерту — хозяйку заведения.

Так вот кто предупредил Пожирателей о том, что Гермиона в Хогсмиде, подумал Снейп. Он отбросил это воспоминание и обратился к следующему.

Туалет Плаксы Миртл. «Ничего не получается, — стонет Малфой. — У меня не получается выполнить то, что он хочет…»

Кабинет истории магии. Малфой смотрит на Гермиону с ненавистью. Его губы складываются в одно-единственное слово: «Империо».

Снейп увидел сцену, последующую за этим. Если до этого он еще испытывал какую-то жалость к Малфою, то теперь злость полностью её вытеснила. Снейп был в шаге от бешенства.

Малфой затравленно смотрел на него, тяжело дыша.

— Как вы смеете, — процедил он. — Мой отец…

— Ты сорвал задание, Драко, — перебил его Снейп. Малфой умолк. — Ты помешал мисс Грейнджер выполнить то, что ей приказал Темный лорд. Ты это понимаешь?

— А Поттер мешал все это время мне! — заявил Малфой. В его тоне чувствовался страх и желание оправдаться. — Он постоянно следил за мной, караулил возле Выручай-комнаты!

— И ты решил достать его таким образом?

Малфой вскинул голову.

— Ну, хотя бы на какое-то время он займется Грейнджер и отвяжется от меня!

Снейп перевел дыхание. Он смотрел холодно и раздраженно.

— В общем так, Драко, — произнес он. — Хочешь ты того или нет, но мисс Грейнджер выполняет работу для Темного лорда точно так же, как и ты. Пока она нужна ему, ты не имеешь права причинять ей вред. Так что, если я узнаю, что ты снова угрожал ей, я расскажу директору, что ты применяешь запрещенные заклинания в школе!

Малфой фыркнул, но его лицо, тем не менее, стало еще бледнее.

— Вы этого не сделаете, — бросил он, прежде чем покинуть гостиную.

Снейп опустился на стул и, отпив уже остывший кофе, произнес, пожав плечами:

— Сделаю.

* * *

В конце недели Гермиона вернулась в Хогвартс. Волан-де-Морт предоставил ей последний шанс: либо она даст пыльцу Гарри сегодня же, либо металлические кольца сомкнутся на ее теле с такой силой, что она умрет в мучениях. Все предельно просто.

Две недели в поместье не прошли бесследно. Гермиона больше не могла смотреть на себя в зеркало. Раньше ей это нравилось, но теперь она чувствовала отвращение к своему телу. Оно было искалечено. Шрамы, вперемешку с желто-синими кровоподтеками, казалось, были просто нескончаемы. Ни одного живого места не осталось.

Узнав, что во всем этом виноват Малфой, Гермиона не удивилась.

Он наложил «Империо» на Розмерту и при этом остался безнаказанным после происшествия с Кэти. Теперь вот добрался и до нее.

Гораздо больше ее беспокоил Гарри. Ведь они собирались остаться в Хогвартсе и праздновать вместе Рождество, а вместо этого Гарри уехал с Уизли, даже не посчитав нужным поговорить с ней. Она понимала, что, скорее всего, Гарри действовал сгоряча, но это не меняло сути — он купился на провокации Малфоя. Хотя это был тот случай, когда поверить в увиденное означало признать себя сумасшедшим. Она и Малфой. Это же невозможно!

Но Гарри поверил. И Гермиона понимала, что у него были на то причины. Она вынуждена была скрывать от него правду из-за заклятия, но он истолковал это по-своему.

Часы показывали шесть вечера. Ужин в Большом зале уже начался, но Гермиона не могла заставить себя пойти. Она боялась увидеть Гарри и подсознательно оттягивала разговор с ним. Более того, они не виделись две недели, но она не чувствовала желания вновь увидеться с ним. Все, что она чувствовала, когда вспоминала о нем, — лишь разочарование и боль.

Но, в конце концов, надо было преодолеть себя. И пойти.

У выхода из Большого зала было полно народу — кто-то заходил внутрь, кто-то, наоборот, выходил. Среди всей этой толпы Гермиона увидела рыжую макушку Рона.

— Рон, — позвала она.

Он дернулся и обернулся, пробегая глазами по остальным ученикам. Наконец, он увидел ее. На его лице сначала зародилась улыбка, но потом сменилась сдержанным выражением, крайне ему несвойственным. Он настороженно подошел к ней.

— О, Гермиона… ты на ужин?

— Да нет, я не голодна, — Гермиона мягко улыбнулась. — Просто хотела увидеть Гарри.

Рон вскинул брови и выдохнул, чувствуя себя неловко.

— Ээ… боюсь, тебе это не удастся, — заметил он. — Гарри тоже сказал, что не хочет есть, и остался в комнате.

— Тогда… передай ему, что я хочу поговорить с ним, — сказала Гермиона, волнуясь. — Нам многое надо обсудить.

Рон кивнул.

— Хорошо. Я ему передам.

Гермиона поблагодарила его и вернулась в комнату. Она не знала, придет Гарри или нет, но, тем не менее, не могла заниматься ничем другим, и просто ждала. Ее тяжелое, сбившееся от боли дыхание гулко разносилось по комнате. Она услышала какие-то звуки и, посмотрев в окно, поняла, что пошел дождь.

Через полчаса пришел Гарри. Она обернулась и тут же почувствовала усилившееся волнение. Лицо Гарри было еще бледнее, чем обычно, да и в целом он выглядел измученно. Его взгляд скользнул по ней. Вниз и снова вверх.

— Тебя не было на ужине, — произнес он без всякого выражения.

— Да, — пробормотала Гермиона. — И я знаю, что ты тоже не пошел. Поэтому попросила Добби принести нам что-то с кухни.

Гарри равнодушно перевел взгляд на стол. Он не скрывал обиды: каждый его взгляд, каждое движение было призвано сообщить об этом.

— Гарри, если бы ты не уехал тогда, мы бы все обсудили намного раньше, — быстро проговорила Гермиона. Ей надоело ломать эту комедию и притворяться, будто бы ничего не случилось.

Гарри холодно взглянул на нее.

— Что именно? — спросил он, подходя к ней. — То, что ты сидела у него на коленях, пока я не пришел? Или то, что было до этого? Знаешь, честно говоря, я не сильно удивился, когда увидел вас.

Лицо Гермионы дрогнуло. Она почувствовала нервный спазм, отдавшийся болью в желудке.

— Что? — произнесла она. Волнение было настолько сильным, что вытесняло из головы все мысли. — Что ты такое говоришь, Гарри? Малфой заставил меня это сделать. Он применил Империо!

Выражение лица Гарри не поменялось. Он смотрел все так же обвинительно.

Гермиона замерла на секунду, прежде чем до нее дошло: он не верит ей.

— Гарри, — настойчиво произнесла она, чувствуя острую потребность переубедить его. — Ты что… как ты только мог подумать, что я была с Малфоем!

При упоминании о Малфое лицо Гарри еще больше ожесточилось. Гермиона отвернулась, вдруг почувствовав, что ей физически тяжело выносить этот взгляд.

— Ты не веришь мне? — спросила она слабым голосом. Все вдруг показалось абсолютно бессмысленным. Ощущение было такое, будто песочный замок, который они вместе возводили все это время, рухнул и распластался под ногами.

Гарри вздохнул.

— Я бы очень хотел, но у меня не получается. Потому что… это началось намного раньше, Гермиона. Ты стала другой. Отдалилась от всех нас. Рон говорил, что я просто себя накручиваю, но я чувствовал, что что-то не так, — он, видимо, наконец решился сказать то, что уже давно хотел. В его голосе чувствовалось пронзительное напряжение.

Гермиона молчала. Она понимала, что его упреки заслужены, и ей хотелось лезть на стенку от невозможности сказать ему правду. Из-за спазма, сковавшего горло, было трудно дышать.

— Гарри, это не имеет отношения к Малфою, — снова произнесла она. — Он применил Империо, понимаешь?

— И зачем? — выкрикнул Гарри, теряя контроль. — Зачем Малфою понадобилось делать всё это?

— Ты правда спрашиваешь это у меня, Гарри? — в голосе Гермионы чувствовались истерические нотки. — Может быть сколько угодно причин! Очевидно, он хотел отомстить мне за то, что я рассказала тебе про метку, а заодно достать тебя! Его бесило, что ты все время следишь за ним и пытаешься попасть в Выручай-комнату. Поэтому он поступил так со мной, зная, что это заденет тебя больше всего! И, как видно, не ошибся! Ты уехал, даже не попытавшись ни в чем разобраться, даже не поговорив со мной! Ты сделал все так, как того и хотел Малфой!

Гарри в бешенстве смотрел на нее. Его огромные глаза сверкали, а руки слегка подрагивали. Очевидно, он разрывался между тем, чтобы поверить ей, и тем, чтобы придерживаться своей теории. И вдруг он дернулся и подошел к ней почти вплотную.

— Гарри, — пробормотала Гермиона, инстинктивно отодвинувшись. Она была сбита с толку.

Он ничего не ответил, просто, как завороженный, неотрывно смотрел ей в глаза.

И вдруг что-то произошло. Гермиона даже не сразу поняла, что именно. Просто почувствовала невыносимую боль в голове и запоздало поняла, что Гарри применил легилименцию. Видимо, только так он теперь мог поверить ей. Но Гарри никогда не уделял тренировкам достаточно времени — из-за этого ей стало так больно.

Но уже через мгновение она пришла в себя и, не обращая внимание на боль, окружила свой разум стеной. В сознании не было ничего, за что можно было бы зацепиться, ни единой трещины, в которую можно было бы проскочить. Она чувствовала, как Гарри мечется в ее голове, пытается пробить стену, но безуспешно.

И вдруг все прекратилось. Снова комната, наполненная серым светом, и звуки дождя за окном.

Гарри в ужасе отшатнулся от нее, а Гермиона прислонилась к стене, жмурясь от боли, просверливающей виски. В совокупности с той болью, которая исходила от металлических колец, это уже находилось за гранью того, что может выдержать человек.

Гермиона сползла вниз по стене и села на пол, подтянув колени к животу и обхватив пальцами пылающий лоб. Ее накрыло отвратительное дежавю — именно так она чувствовала себя после пыток Волан-де-Морта. И от осознания этого все внутри нее заледенело.

Гарри тоже наконец понял, что сделал. Понял, что перешел грань — из-за ревности он не только попытался вторгнуться в сознание Гермионы, но и причинил ей боль. Впрочем, раскаяние настигло его моментально. Он опустился перед ней на колени и зашептал:

— Прости меня… прости меня, — он отнял ее руки от лица. — Ты права, мне нужно было разобраться во всем… не нужно было уезжать. Я такой идиот… Я был так… я был не в себе. Я ничего не соображал… Я тебе верю…

Его слова почти не доходили до Гермионы. В голове все еще звенело, и все тело отдавалось болью. Гарри продолжал шептать извинения, и Гермиона чувствовала, как он целует ее лоб, нос, сомкнутые веки, но внутри уже ничто не отзывалось на эти прикосновения.

Она попыталась отстраниться. Почувствовав это, Гарри стал еще нежнее. Его поцелуи стали более глубокими, дыхание более сбитым. И, наконец, он коснулся ее губ.

Гермиона вдруг почувствовала, что не хочет этого, и резко отстранилась.

— Я… сейчас, Гарри, — пробормотала она, поднимаясь с пола. — Подожди немного, я скоро вернусь, — не дожидаясь его ответа, она ушла в ванную.

Гермиона закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Все было разрушено, и этого уже не исправить. Ей не хотелось это признавать, но это была правда.

Их отношения начали портиться оттого, что она не могла сказать ему правду. И, так или иначе, ложь уничтожила все. Чувствуя, что она что-то скрывает, Гарри начал беспокоиться и придумывать неизвестно что в попытках объяснить себе такую перемену в ее поведении. В итоге, это вылилось в неконтролируемую ревность и то, что он перестал ей доверять. А для Гермионы это было важнее всего. То, что Гарри не поверил ей и применил силу, ужасно поразило ее.

Она подошла к раковине и открыла кран. Ей не хотелось возвращаться в комнату. Все вдруг стало казаться бессмысленным и пустым.

* * *

Гарри стоял возле окна и слышал шум воды из ванной. Он чувствовал себя измотанным. Он подошел к столу, на котором стояли какие-то фрукты и сладости, принесенные Добби, и взял стакан воды.

Стоило признать, что каникулы, которых он всегда так ждал, обернулись для него в этот раз сущим кошмаром. Он перестал различать время — дни словно смешались между собой, и, если бы его спросили, что он делал, к примеру, два дня назад, он не смог бы ответить. Все это время его мысли так или иначе возвращались к Гермионе. И даже если он занимался какими-то делами или думал о чем-то совершенно постороннем, любая незначительная деталь могла напомнить о ней.

Сначала он злился. И так сильно...

С того самого момента, как он увидел Гермиону с Малфоем, злость затопила его сознание, и никаким другим чувствам попросту не осталось места. Он ненавидел Малфоя и, как ему казалось, Гермиону тоже. Он был уверен, что никогда больше не захочет ее видеть.

Но потом… Когда первые эмоции утихли, он понял, что все равно скучает по ней. И, вопреки каким-либо логическим доводам, не хочет прекращать все то, что было между ними. Это ощущалось как болезнь, как слабость, и он презирал себя за это. Потому что несмотря на то, что его по-прежнему трясло от одних только воспоминаний об увиденном, глубоко внутри он чувствовал, что готов простить ее за это.

Он знал, конечно, что это неправильно — стремиться к человеку, который может причинить тебе такую боль. Но вместе с тем Гермиона была единственной, кто мог избавить его от этой боли.

И теперь все наконец вернулось на свои места. Осознание того, что Гермиона ни в чем не виновата, рождало в Гарри невероятное облегчение, сравнимое с чувством полёта. Как будто бы с груди сняли огромную каменную плиту.

Он вернул стакан на стол и присел на кровать. Его вдруг посетило странное чувство. Еще секунду назад все было хорошо, а теперь он едва мог вздохнуть от сковавшей его боли. Что происходит? Он упал на спину.

Его тело вдруг перестало его слушаться. Ног он не чувствовал. Гарри попытался встать, но вместо этого смог лишь слегка шевельнуть левой рукой. Его накрыл ужас.

Так вот каково это — терять себя. Вот что чувствовал Сириус, когда падал в арку. Вот оно — это чувство. Когда силы просто медленно вытекают из тебя, а ты лежишь и ничего уже не можешь сделать. Только наблюдаешь за всем словно бы со стороны.

Внезапно дверь в ванную открылась. Гермиона выбежала к нему. Склонилась над ним. Гарри ничего не мог сказать — просто смотрел в эти испуганные карие глаза над собой. Гермиона что-то ему сказала и потом замерла, словно ожидая ответа. Он не услышал. Ему вдруг стало очень грустно, что он даже не может ответить ей. Он попытался снова шевельнуть левой рукой, чтобы хоть как-то отреагировать, но теперь уже и ее не чувствовал.

Все то, что происходило здесь до этого момента, вдруг показалось ему абсолютно неважным. Ревность. Злость. Обида. Он поверить не мог, что еще буквально полчаса назад был полностью захвачен этими чувствами. А то, была Гермиона с Малфоем или нет, казалось просто вопросом жизни и смерти. Он ведь все равно ее любит. Так какая тогда разница?

Он видел, что Гермиона сжимает его безвольную руку, но не чувствовал ее пальцев. Собственное тело как будто утратило всякий вес — Гарри казалось странным, что Гермиона все еще может прикасаться к нему, что он не бесплотный призрак, а все еще реален.

Ее губы быстро шевелились, но Гарри не слышал ни звука.

Только спустя время он понял, что она произносит одно-единственное слово: прости.

* * *

Снейп предупреждал Гермиону, что процесс борьбы антидота и пыльцы в организме будет тяжелым, но она и предположить не могла, что настолько. Ей было очень страшно. Гарри никак не реагировал и ничего не отвечал.

Минуты тянулись мучительно долго. Гермиона не знала, как еще облегчить его страдания, и потому просто растирала его холодную руку массажными движениями. Ей очень хотелось, чтобы он наконец сжал ее руку в ответ, но этого не происходило.

Наконец, время вышло. Гермиона взяла с полки флакон с антидотом и, придерживая Гарри за шею, помогла ему сделать пару глотков.

— Все будет хорошо, — прошептала она.

Будет ли?

С тех пор, как у нее на руке появилась метка, «все хорошо» так ни разу и не наступило. Что-то похожее ощущалось лишь временами, но даже тогда это чувство омрачала уродливая правда. Гермиона пыталась вспомнить, когда в последний раз радовалась чему-то или была счастлива, но так и не смогла.

— Гарри, — прошептала она.

И вдруг его голова на белой подушке слабо шевельнулась.

— Ты меня слышишь? — живо спросила Гермиона, подавшись вперед к нему. — Как ты себя чувствуешь?

— Вроде… нормально… — ответил он после некоторой паузы.

И эти два слова показались Гермионе настоящим чудом. Она просияла.

Гарри снова прикрыл глаза. Через несколько минут он уже крепко спал.

Гермиона встала с кровати. За время, проведенное в неподвижной позе, ее ноги затекли, и теперь она ощущала легкое покалывание. Она обернулась к Гарри, все еще чувствуя беспокойство. Наутро он уже ничего не вспомнит. Но это к лучшему. Главное, что все обошлось, и его магия, как и он сам, не пострадает.

И вдруг Гермиона почувствовала, как с ее меткой начинает что-то происходить. Она мгновенно увеличилась в размерах. Гермиона перехватила ее другой рукой, но была вынуждена тут же отдернуть руку. Из метки вдруг вырвалась огромная черная субстанция, и Гермиона застонала от боли. Темное облако опустилось на пол и медленно растворилось. Гермиона снова посмотрела на метку — та вернула себе прежний облик. А железные прутья, сдавливающие ее тело все это время, наконец растворились.

Гермиона без сил опустилась на колени. Проклятие было разрушено. Гарри спасен.

Она свободна.

* * *

На следующий день занятия начались по новому расписанию. Гермиона убедилась, что с Гарри все в порядке — за завтраком они с Роном уже вовсю обсуждали стратегию на будущую игру в квиддич. Гермиона тоже чувствовала себя непривычно хорошо. За эти месяцы она почти привыкла жить с вечной болью, и теперь жизнь без нее казалось совершенно фантастической.

Еще ночью она предупредила Снейпа через галеон о том, что все прошло успешно. Он ответил односложно. Тем не менее Гермиону не покидало чувство незавершенности — ей хотелось лично поблагодарить его, ведь без его помощи у нее ничего бы не получилось.

Урок защиты от темных искусств значился первым в колонке предметов на понедельник.

— Хорошее начало дня, ничего не скажешь, — прокомментировал Рон, пока они шли к кабинету.

Оказавшись там, Гермиона привычно заняла вторую парту вместе с Гарри. Другие ученики, переговариваясь, тоже начали рассаживаться по местам. Все ещё мысленно находились дома и не утратили расслабленное настроение после каникул. Ребятам хотелось обсуждать произошедшее за эти две недели вне школы, а не заниматься изучением предмета, еще и такого мрачного.

Но, когда Снейп вошел в кабинет, все голоса тут же стихли. В левой руке у него были какие-то свитки. Положив их на стол, он поздоровался со всеми и принялся писать тему. Все это он делал быстро и как-то безучастно.

— Сегодня мы поговорим о методах борьбы с дементорами, — произнес он, разворачиваясь к классу. — Вы уже знаете, насколько опасными могут быть эти существа, и как важно для любого волшебника уметь противостоять им.

Гермиона опустила взгляд в конспект, приготовившись записывать. Все шло как обычно. Снейп, помня о кубке школы, оставил Гриффиндор без баллов, зато слизеринцы получили их сполна. Но этого, очевидно, ему показалось мало, и он задал такое количество домашней работы, которое осилить было просто невозможно!

Гарри, конечно, не мог промолчать.

— Но мы же не успеем выполнить это к четвергу!

Снейп устремил на него тяжелый взгляд.

— На вас, Поттер, я не сильно-то и рассчитываю. Но, я слышал, вы собираетесь быть мракоборцем, а для этого вам понадобится высокий балл по моему предмету. Так что уж постарайтесь и выкроите чуточку времени.

Гарри ничего не ответил и, не дожидаясь Гермиону, вылетел из класса. Гермиона подавила вздох. Снейп всегда вел себя так, как будто других предметов не существует, и был глубоко убежден, что его предмет — будь то зелья или защита от темных искусств, — самый главный.

Собрав вещи в сумку, Гермиона подошла к столу Снейпа. Он, коротко на нее посмотрев, продолжил складывать свитки в стопку.

— Мы можем поговорить? — спросила она тихо.

Снейп устремил взгляд за ее спину. В классе уже не осталось никого, кроме Невилла, который плелся к выходу.

Дождавшись, пока и он покинет кабинет, Снейп взмахнул палочкой и произнес:

— Оглохни.

— Вы тоже знаете это заклинание? — удивилась Гермиона.

Снейп устремил на нее резкий взгляд темных глаз.

— Что значит «тоже»?

— Ну, — Гермиона вдруг почувствовала неловкость, — Гарри вычитал его в книге некоего «Принца-полукровки», — она снисходительно усмехнулась. — Я, конечно, просила его не использовать это заклинание. Ведь оно не зарегистрировано, и мало ли что…

Снейп хмыкнул.

— Рассуждая таким образом, вы, мисс Грейнджер, ограничиваете себя только тем, что предлагает вам учебник, и никогда не сможете создать нечто новое.

Гермиона передернула плечами. Она была убеждена, что рассуждает правильно.

На какое-то время воцарилась тишина. Гермиона подумала, что это, возможно, их последний разговор наедине. Ведь раньше им нужно было встречаться, чтобы готовить антидот, а теперь это как будто стало необязательно. И в то же время Гермионе теперь тяжело было представить свою жизнь без этих встреч.

— Значит, все прошло хорошо? — спросил Снейп. Гермиона поняла, что он сделал это, просто чтобы не молчать.

— Да, — ответила она. — Сначала Гарри было плохо, и я запаниковала, но потом все нормализовалось. Сейчас он в порядке.

— Прекрасно, — произнес Снейп, чуть поджав губы. Потом добавил, словно бы спохватившись: — Что касается вас, мисс Грейнджер, можете не беспокоиться — Волан-де-Морт больше не причинит вам боль. Проклятие исчезло в тот момент, когда вы завершили задание. На то, чтобы поддерживать его, у Темного лорда и так уходило очень много энергии. Он все равно не смог бы делать это вечно.

— Значит, он не сможет возобновить проклятие?

— Нет, если только вы не попадетесь ему снова. Так что будьте осторожнее, — Снейп умолк и опустил взгляд вниз.

Гермиона выждала еще пару секунд и вдруг поняла с разочарованием, что ему больше нечего ей сказать.

— Спасибо вам, — произнесла она тихо. Снейп кивнул. — Мне пора идти. До свидания, — вопреки этим словам Гермиона замерла и тут же поняла со стыдом, как жалко выглядит это промедление — будто она тем самым дает Снейпу шанс сказать что-то, что удержало бы ее. Но нет, нужно идти. В конце концов, он никогда не говорил, что проводил бы с ней время, если бы его не вынудили обстоятельства.

Гермиона развернулась и шагнула вперед; ее сердце ныло все сильнее. И вдруг все эти мысли, которыми она старалась себя успокоить, запнулись и разбились о звук ее собственного имени.

— Гермиона.

Она дёрнулась и быстро развернулась. Сердце больше не болело — теперь оно билось быстро-быстро. В горле не осталось воздуха.

Резкие черты лица Снейпа вдруг смягчились, утратили невозмутимость.

— Если вам что-то понадобится, или вы просто… — Снейп недоговорил и снова опустил взгляд на бумаги. Потом, овладев собой, поднял взгляд на нее. Только сейчас она заметила, что он держит в руках ее галеон. — В общем, я сохраню его, — улыбка мелькнула и тут же снова исчезла с его лица. — Сохраню, чтобы… ты всегда могла меня найти.

Наступила весна. Ее теплое, легкое дыхание чувствовалось в воздухе. Гермиона невольно поразилась тому, как быстро человек привыкает к хорошему. Теперь она с трудом могла вспомнить, что еще совсем недавно умирала от боли, причиняемой Волан-де-Мортом. Память оказалась милостива. И только шрамы на теле говорили об обратном.

Гарри, убедившись, что Гермиона не виновата в произошедшем с Малфоем, быстро успокоился. Сначала он еще пытался добиться исключения Драко из школы.

— Он применил непростительное заклинание, его место в Азкабане! — возмущался Гарри.

Но у Дамблдора на этот счет было другое мнение. Он лишь назначил Малфою отработки до конца года. Для исключения же требовались доказательства, но Гермиона не могла их предоставить. Ее воспоминания о том событии уже нельзя было восстановить.

Конечно, у Гермионы возникло подозрение, что Дамблдор по какой-то причине просто не хочет исключать Малфоя из школы. И, как показало следующее событие, не напрасно.

В субботу утром кто-то отравил Рона. Его тут же доставили в больничное крыло и вызвали колдомедика из больницы Сент-Мунго. Благодаря тому, что все отреагировали оперативно, его жизнь удалось сохранить, но Гарри с Гермионой чуть не умерли от волнения, пока ожидали вердикта, и весь день провели в больничном крыле.

Они вышли оттуда только около девяти часов вечера. Опасность для Рона миновала, но он все еще был очень слаб, поэтому остался там под присмотром мадам Помфри до завтра.

Гермиона была слишком взволнована, чтобы рассуждать трезво, но одно она все-таки понимала: здесь не обошлось без Малфоя. Еще одно неудачное покушение в его исполнении, но на кого? В любом случае, и Кэти, и Рон выжили лишь по счастливой случайности. Так что Малфоя нужно остановить немедленно, пока он не искалечил всех в этой школе, пытаясь подобраться к своей истинной цели.

— Гермиона, ты идешь? — Гарри застыл возле лестничного проема, глядя на нее с нетерпением.

Гермиона мотнула головой.

— Нет. Встретимся завтра.

Гарри слегка помедлил, но потом кивнул и быстро спустился по лестнице. Гермиона почувствовала легкий укол в груди — еще месяцем ранее он непременно предложил бы ей снова пойти с ним, а сейчас отреагировал так, будто бы и не надеялся, что она ответит по-другому.

Но Гермиона не стала развивать эту мысль. Сейчас важно было другое.

Нужно найти способ повлиять на Малфоя. Сама она уже опасалась действовать, помня, чем это обернулась в прошлый раз. Нужно, чтобы это сделал кто-то, кто имеет для Малфоя хоть какой-то авторитет. Больше не раздумывая, она спустилась в подземелья.

Снейп открыл дверь не сразу. За время, пока она ждала в коридоре, Гермиона уже успела пожалеть, что не предупредила его через галеон. Но сейчас, когда речь шла о безопасности учеников, это казалось чем-то лишним, на что не стоит тратить время.

Наконец, Снейп открыл дверь, заставив ее чуть отступить. Полоска света упала на ее лицо в полумраке коридора. Гермиона хотела сразу же сказать что-то, но слова замерли в горле. Она растерялась, потому что… Снейп выглядел по-другому. Белая рубашка уже успела измяться за день, а несколько верхних пуговиц были расстегнуты. В его облике чувствовалось что-то небрежное, а Гермиона привыкла видеть его собранным, и непременно в черной мантии, в которую кутались в школе как преподаватели, так и ученики.

— Мисс Грейнджер? — он на секунду замер. — Что-то случилось?

Гермиона тут же почувствовала себя неуверенно. Обычно это случалось редко, но рядом с профессором Снейпом она почему-то сразу же начинала казаться себе неловкой и незначительной.

— Я хотела поговорить.

Снейп нахмурился.

— Это так важно? Вы не предупреждали, что придете.

Гермиона кивнула. Какое-то время Снейп еще колебался, но потом все-таки впустил ее внутрь.

Гермиона вошла и присела на парту, находившуюся ближе всего к столу. Она кратко рассказала о происшествии с Роном. Снейп, впрочем, и сам об этом знал.

— И как же Поттеру удалось нейтрализовать яд? — спросил он наконец.

— Гарри использовал безоар. Прочитал о нем в учебнике Принца-полукровки, — губы Гермионы дернулись — ей все еще не нравилось, что Гарри продолжает читать этот учебник, хотя, стоило признать, в данном случае он принес пользу.

Снейпа отчего-то повеселил этот факт.

— Видите, не так уж и плох этот учебник, — заметил он со вздохом. — Вы уверены, что это тоже дело рук Малфоя?

— Я в этом не сомневаюсь! — горячо произнесла Гермиона. — Сначала кто-то подсунул Кэти проклятое ожерелье, теперь кто-то послал Слизнорту отравленную медовуху. По-моему, во всем этом наблюдается некая закономерность!

Снейп отвел взгляд в сторону, размышляя.

— Я попытаюсь что-то сделать, — пробормотал он. — Хотя, следует признать, Драко не сильно-то доверяет мне. Особенно после того случая, когда мне пришлось забраться к нему в голову, чтобы узнать правду о вас. Но… я с ним поговорю.

Гермиона едва заметно кивнула.

— Хорошо.

Снейп пожал плечами и направился к подсобному помещению, прилегающему к кабинету.

— Это всё, мисс Грейнджер? Или у вас есть ещё какие-то вопросы? — спросил он резко.

Гермиона вдруг почувствовала невыносимую тоску. Он говорил так, как будто хочет поскорее от нее избавиться.

— Всё, — тихо сказала она.

Снейп смотрел на нее какое-то время, а потом ушёл в комнату. Гермиона медленно надела сумку на плечо. За окном уже совсем стемнело, и она видела лишь верхушки деревьев, колышущиеся от ветра. Прошло несколько минут. Гермиона не двигалась с места, бездумно теребя ремешок сумки. Ей не хотелось уходить.

Она направилась к комнате, из которой лился свет, ступая тихо. Снейп не сразу заметил ее. Он стоял к ней спиной, опёршись руками о стол. Рубашка обтягивала его широкие плечи. Гермиона заметила бутылку с виски на кухонной полке. Снейп налил жидкость в бокал и залпом выпил. Потом налил еще.

— Профессор Снейп, — позвала Гермиона, постукивая пальцами по дверному косяку.

Он вздрогнул и обернулся. Сначала его взгляд был настороженным, но потом он усмехнулся и как ни в чем не бывало поднес бокал к губам и сделал пару глотков.

— Значит, вопросы все-таки остались, — прокомментировал он и опустил руку с бокалом. — Они у вас хоть когда-нибудь заканчиваются?

Гермиона слегка прищурилась.

— У меня всего один вопрос. Я только хотела спросить, все ли у вас в порядке.

Она постаралась, чтобы голос звучал не слишком сочувственно, потому что Снейп был способен перекрутить её благие намерения в непонятно что. Вот и сейчас она ожидала, что Снейп скажет, что это не её дело, но с его лица постепенно сошло насмешливое выражение, словно он задумался о чем-то.

— Вам это правда интересно?

Гермиона невольно выпрямилась, подхваченная надеждой.

— Да.

Снейп промолчал и этим словно еще больше подчеркнул тишину, что была здесь. Гермионе ничего не оставалось, кроме как ждать, что он скажет дальше. С каждой секундой неловкость все возрастала, и Гермиона уже успела пожалеть, что влезла в его дела. Наконец, он глухо произнес, не глядя на нее:

— Почему ты стоишь там? Садись.

В этот момент стеснение в груди Гермионы ослабло. Она отошла от двери и села за стол.

— Хочешь кофе или чай? — Снейп все еще стоял за ее спиной.

— Чай, — ответила Гермиона, чуть развернув к нему голову.

Снейп принялся готовить напиток. Гермиона сильнее обернулась к нему. Ее вдруг охватило предвкушение и любопытство. Она уже давно подозревала, что Снейп что-то скрывает от нее, но сейчас он, похоже, настроен сказать правду.

— Скажите… это как-то связано с Волан-де-Мортом?

Снейп не торопился с ответом. Казалось, он был полностью поглощен приготовлением чая.

— Видишь ли, не только тебе Темный лорд дает задания, — ответил он спустя какое-то время. — И решиться на них иногда бывает… тяжело, — он развернулся и, поставив перед ней чашку, сел напротив нее.

— И что же он поручил вам? — гнула свое Гермиона. Паззл в ее голове уже начал складываться, но она хотела, чтобы он сам ей это сказал.

Снейп недоверчиво усмехнулся.

— Я не могу вот так просто это с тобой обсуждать. Достаточно того, что я уже сказал.

Гермиона тяжело выдохнула. Он невыносимый! Постоянно делает вид, что ему не нужна ничья помощь, но на самом деле Гермиона знала: это не так. В противном случае он ни за что не разрешил бы ей остаться.

Она поднесла чашку к губам и сделала пару глотков, раздумывая.

— А ваше задание случайно не связано с Малфоем? — спросила она, глядя на него. Она уже достаточно изучила Снейпа, чтобы знать: если не спросить прямо, он обязательно уйдет от ответа.

— При чем здесь Малфой?

Гермиона вздохнула, приготовившись к долгому объяснению.

— Ну, как мы видим, Малфой пока не сильно преуспел в выполнении задания, и оно, очевидно, непростое, раз требует стольких усилий. Со стороны Волан-де-Морта было бы логично поручить его кому-то более опытному, в том случае, если Малфой не справится. Например, вам, — Гермиона уставилась на Снейпа, надеясь застать хоть какую-то смену эмоций, но он продолжал выглядеть абсолютно невозмутимо.

— Очень интересно, — вкрадчиво проговорил он. — И что же такого, по-вашему, он нам поручил?

— Когда произошел несчастный случай с Кэти, я сразу подумала, что ожерелье предназначалось не ей, — начала Гермиона, сцепив руки на столе перед собой. Она была рада наконец поделиться своей версией событий, ведь до этого у нее не было такой возможности. — Ее подруга Лианна позже это подтвердила. Очевидно, что ни Рон, ни Кэти не являлись целью преступника. Кэти просили передать ожерелье, Рон так вообще выпил медовуху по чистой случайности! Второе покушение тем более доказывает, что цель не была достигнута в первый раз, и преступник, совершенно отчаявшись, решился на этот шаг!

Гермиона умолкла. Она смотрела на свои сцепленные руки, лежащие на столе, и знала, что Снейп сверлит ее взглядом, ожидая продолжение.

— До сегодняшнего дня я даже не предполагала, кого на самом деле пытается убить Малфой. Но потом… Гарри сказал в больничном крыле, что Слизнорт изначально хотел подарить эту медовуху Дамблдору, — теперь Гермиона подняла взгляд на Снейпа. Он был все так же серьезен.

— Сначала это казалось мне безумием, но потом… — Гермиона на секунду прикрыла глаза. — Стоит признать, Дамблдор — единственный, кто мешает Темному лорду подобраться к Гарри. Единственный, кто представляет для него реальную угрозу. И, если убрать его, Гарри уже никто не защитит...

Воцарилась тишина. Снейп смотрел на жидкость, мерцающую в бокале.

— Что ж, предположим, это правда, — наконец сказал он. — И что вы сделаете в таком случае? Расскажите Дамблдору о том, что против него зреет заговор в его же собственной школе? — Снейп не двигался, глядя куда-то в сторону, мимо нее.

— Нет, я этого не сделаю, — произнесла Гермиона. Снейп медленно развернул к ней лицо. В глазах — серьезность и напряжение. Гермиона продолжила: — Я не желаю вам смерти, представляете? — она слабо улыбнулась, и заметила, как его губы тоже тронула едва заметная улыбка. — Я боюсь за вас, когда вы подвергаете себя опасности. И я не хочу, чтобы кто-то причинил вам боль. Я хочу только, чтобы… вы были счастливы. Надеюсь, когда-нибудь вы это поймете.

— Довольно-таки оптимистичный прогноз, учитывая, что я собираюсь убить человека.

— Убить? — Гермиона приподняла брови. — Не думаю, что это можно так назвать.

— В каком смысле?

— Мне сразу не понравилась его обожженная рука, а потом я наткнулась на это проклятие в книге «Наитемнейшие искусства».

Вот теперь на лице Снейпа возникло искреннее удивление.

— Ради Мерлина, откуда она у вас?

Гермиона усмехнулась.

— Я решила извлечь хоть какую-то пользу из своего пребывания в поместье, и, когда вы принесли мне палочку, сходила в библиотеку.

Снейп взглянул на нее с недоверием, а затем хмыкнул.

— Не сказал бы, что это поступок нормального человека...

Гермиона пожала плечами. Все же обошлось.

— Я бы никогда тебе этого не рассказал, — проговорил Снейп. — Но, раз ты сама обо всем догадалась, не вижу смысла тебя переубеждать.

— Я буду молчать, если так надо. Обещаю.

Гермиона не знала, что еще сказать. Она понимала, что Снейпу нелегко решиться на такой поступок по многим причинам. Во-первых, он хорошо относится к Дамблдору. Во-вторых, все непременно возненавидят его и будут обращаться с ним как с предателем и убийцей, хотя это неправда. Но также она понимала, что говорить об этом Снейпу нет никакого смысла — он сам все знает и понимает.

— Ладно, — Снейп вдруг поднялся. — Уже поздно.

Гермиона тоже встала. Она не знала почему, но все внутри нее внезапно забилось от волнения.

— Да, конечно...

Она направилась к выходу, ощущая спиной, что Снейп идет за ней. В кабинете было практически полностью темно. Стол и парты потонули во мраке, и только тусклая полоска света соединяла подсобное помещение с выходом из кабинета.

Наконец, Гермиона остановилась у двери и обернулась. Она хотела попрощаться и вдруг поняла, что стоит слишком близко. Слова не шли — вместо этого Гермиона уперлась взглядом в воротник рубашки Снейпа, на секунду испытав замешательство. Все мысли в голове пораженно стихли.

Снейп тоже смотрел на нее не отрываясь, и в этот момент в его глазах было только одно: нежность. Гермиона замерла. Ее вдруг пронзило осознанием того, что сейчас произойдет. И как только Снейп наклонился к ней, чтобы поцеловать, она, не думая, подалась навстречу.

Снейп тут же положил руку на талию Гермионы, привлекая к себе, и она ощутила острое удовольствие от этого прикосновения. Она вздохнула и прижалась ближе. Ее рука сначала сжалась на его плече, а потом переместилась на шею.

На самом деле Гермиона уже начала забывать, какими могут быть прикосновения, когда они не несут злого умысла. Слишком свежи были в памяти моменты наказаний Волан-де-Морта и Беллатрисы. Это заставляло ее избегать любых проявлений тактильности. И особенно это чувство усилилось после того, как Гарри в попытке прочесть ее воспоминания причинил ей боль.

Сейчас же это чувство прошло. Все было по-другому. Мир сузился только до ощущения его губ на своих, и вздохов, дрожащих между их губами.

Гермионе хотелось, чтобы Снейп был еще ближе, но в то же время это казалась чем-то абсолютно нереальным, как сон, который может оборваться в любой момент.

Снейп сильнее прижал ее к себе за талию, и Гермиона почувствовала, как ее снова пронизывает возбуждение. Тело вдруг стало очень чутким. Она едва удержалась, чтобы не застонать. Здравые мысли в ее голове звучали все тише, пока не умолкли совсем.

Снейп жадно целовал ее снова и снова. Она отвечала ему, задыхаясь сбитым, дрожащим дыханием. В какой-то момент она почувствовала себя абсолютно сумасшедшей, потому что вдруг поняла, что, оказывается, давно этого хотела...

И вдруг за дверью раздался оглушительный грохот. Она вздрогнула, и Снейп отстранился от нее, отступив на шаг. Это отдалось досадой внутри. Гермиона снова почувствовала сквозной ветер, гуляющий по кабинету. Ей стало неуютно.

— Что это? — пробормотала она.

— Разбилось что-то, — ответил Снейп изменившимся голосом. Потом открыл дверь и вышел в коридор. Гермиона последовала за ним.

Тусклый свет в коридоре все равно слепил глаза после пребывания в темноте. Гермиона невольно сощурилась и устремила взгляд поверх плеча Снейпа: белая статуя всадника была опрокинута, и над ней парил Кровавый барон — привидение Слизерина.

— Это что еще такое? — пробормотал Снейп.

Привидение в кровавых одеждах невозмутимо обернулось к нему.

— Это проделки Пивза. Как всегда — сделал гадость и, как только я прилетел на шум, сбежал.

Пивз действительно только и занимался тем, что усложнял всем жизнь: то устроил наводнение на третьем этаже, то, набрав полную сумку пауков, выпустил их в Большом зале во время завтрака. Аппетит тогда у всех был испорчен...

— Пусть только попадется мне, — произнес Снейп. — Я найду способ, как наказать Пивза, и то, что он и так мертв, его не спасет, — обратился он к привидению.

Кровавый барон величественно кивнул и уплыл вглубь коридора.

Затем Снейп принялся склеивать статую при помощи заклинаний. Гермиона выразила желание помочь, но Снейп сказал, что и один прекрасно справится, и, поскольку время позднее, ей лучше отправиться к себе. Гермионе ничего не оставалось, как последовать его совету. Она была слишком взволнована произошедшим и хотела побыть одна.

* * *

Кое-как ликвидировав урон, нанесенный Пивзом, Снейп вернулся к себе в кабинет. Внезапное вмешательство полтергейста избавило его от объяснений перед Гермионой, но ненадолго.

На самом деле Снейп не знал, что сказать ей. Он чувствовал сильнейшую досаду и растерянность. Ведь сам же обещал себе сделать всё, чтобы не допустить подобного! Так что же с ним случилось? Что это за чувство, внезапно прокравшееся в него так ловко, что он и не заметил. Но и вытравить его из себя он уже не мог. С каждым днем оно прорастало все глубже.

Это чувство вспыхивало внутри каждый раз, когда Снейп думал о Гермионе. Все попытки борьбы с ним не принесли результата. Именно это чувство заставляло Снейпа делать что-то рискованное ради нее, на что он никогда бы не пошел ни ради кого другого. Именно это чувство вытягивало на поверхность все лучшее, что когда-либо было в нем. Порой Снейп сам себе удивлялся.

Он никогда не считал себя хорошим человеком. Он много лгал. Хоть и для благой цели, но ему так часто приходилось обманывать Темного лорда, выдавая абсолютную ерунду за ценную информацию, что в какой-то момент это стало частью его. Никогда не показывать свои истинные эмоции. Не открываться никому. Снейп уже не мог так просто от этого избавиться.

Ложь, одиночество и пустота — вот какой была его жизнь. Он всегда работал до изнеможения, чтобы, когда его голова коснется подушки, заснуть в то же мгновение, и не думать ни о чем, не оставаться наедине со своими мыслями. Он стал черствым и циничным. Он так сильно погряз во всем этом, что был уверен: ему уже не спастись.

Но, стоило появиться Гермионе, и все начало меняться. Тусклая реальность мгновенно преобразилось во что-то красочное, исполненное надежд. Рядом с Гермионой Снейп чувствовал, что не мертв внутри, а все еще жив, и что душа его не очерствела, а все еще способна чувствовать. И любить.

Да, он хотел бы ее любить. Но… это было невозможно. Снейп это знал.

* * *

Весь следующий день Гермиона думала только о том, что случилось вчера. Остальные события проходили мимо нее, совершенно её не трогая. Внутри поселилась тревога, какая бывает, когда ты не можешь получить четкий ответ и зависаешь в промежуточном состоянии, не зная, что ждет тебя дальше — счастье или провал.

Гермиона чувствовала себя так же. Когда она увидела Снейпа в Большом зале на завтраке, все внутри тут же вздрогнуло. Ей стоило больших трудов не измениться в лице и не бросать на него взгляды каждую секунду. Почему-то ей казалось, что, если она сделает это хоть раз, все тут же обо всем догадаются.

Но Снейп был спокоен, как и всегда. В сторону гриффиндорского стола он не смотрел. И делал он это не специально — просто этот факультет интересовал его меньше всех остальных, и ему не было до него никакого дела.

В первой половине дня Гермиона еще ждала от него каких-то действий. Она постоянно проверяла галеон — не появилось ли на нем новых сообщений? Но ребро монеты оставалось чистым. Хотя, она знала, если бы Снейп хотел, он мог бы написать ей в любой момент — это же секунда дела.

К вечеру она перестала проверять галеон. Тревога, вызванная неопределенностью, прошла, потому что ей вдруг всё стало ясно. Она поняла, что означает поведение Снейпа, и это разочаровало ее.

Чтобы хоть как-то отвлечься, она начала перерисовывать руны в конспект. Это было очень кропотливое занятие — была важна каждая деталь, и Гермиона так сконцентрировалась, что перестала думать о профессоре.

И как раз в этот момент ощутила жжение галеона в кармане. Она отложила перо. Беспокойство волнами накатывало на нее. Ей вдруг стало страшно — что он скажет? Но, в любом случае, надо было идти.

Снейп впустил ее в кабинет сразу же, как только она постучала, и, поздоровавшись, прошел внутрь. Гермиона сделала то же самое.

— По-моему, статуя только лучше стала, — сказала Гермиона, сдержанно улыбнувшись. Она действительно обратила на нее внимание, пока шла сюда.

Снейп криво усмехнулся.

— Ну и сволочь же этот Пивз. Так спрятался, что его теперь и не найдешь…

Гермиона отстраненно кивнула. Улыбка сошла с лица Снейпа, сменившись серьезным выражением. Гермиона почувствовала эту перемену, и все внутри нее напряглось в ожидании.

— Гермиона, — сказал он, глядя на нее, — я хотел извиниться за то, что было вчера. Я… не должен был этого делать.

Гермиона отвела взгляд от Снейпа. Ее страх исполнился.

— Почему вы извиняетесь? — спросила она, грустно усмехнувшись. — Вы же хотели этого, и я тоже.

И это была правда. Даже сейчас, несмотря на его ужасные слова, на то, что он намеренно держался от нее на максимальном расстоянии, несмотря на его холодный взгляд, словно заранее предупреждающий, что к нему лучше не приближаться, Гермиона хотела бы, чтобы он поцеловал её снова.

Снейп вздохнул.

— Это тебе сейчас так кажется. Но есть правила. Мы должны им следовать.

— Но вчера вы как-то об этом не вспоминали, — безжалостно заметила Гермиона. — Не надо говорить, что вас так уж волнуют правила! Я ни за что в это не поверю!

Что он такое говорит? Гермиона вдруг почувствовала, что еще секунда, и она задохнется от стыда и обиды.

— Знаете, — вдруг сказала она, подняв на него прямой взгляд, — если вы просто ничего не чувствуете ко мне, то так и скажите!

Лицо Снейпа дрогнуло, словно от внутренней боли.

— То, что я чувствую, не имеет никакого значения, — проговорил он. — Я старше тебя. Я не могу быть таким, каким бы ты хотела. И ты знаешь, что меня ждет, если Драко не выполнит задание.

— Я это знаю, — прошептала Гермиона, чувствуя, что глаза наполняются слезами. — Я всё понимаю. Но что я могу сделать? Что мне сделать с тем, что я чувствую?

Сердце выбрало его. Ему невозможно было ничего объяснить, на него не действовали никакие логические доводы. Оно радовалось каждый раз, когда Снейп был рядом, и стремилось к нему, несмотря ни на что.

— Или то, что я чувствую, тоже не имеет значения? — спросила Гермиона с вызовом.

Снейп покачал головой.

— Ты не знаешь, что говоришь. Ты еще слишком…

— Что? — Гермиона вскинула голову. — Почему вам легче сказать, что я маленькая, глупая, и что я ничего не понимаю, чем признать, что я могу вас любить?

Гермиона уже не могла продолжать. Она умолкла; ее сердце колотилось так сильно — вот-вот разорвется.

Но, несмотря на слова Снейпа, взгляд его выдавал. Он тоже что-то к ней чувствовал — она это знала.

— Я хочу поступить правильно, — произнес он тихо.

Гермиона пожала плечами. Правильно — кто это решает?

— Нет, — прошептала она. — Вы ошибаетесь.

Она знала, что всё уже не будет, как раньше. Она не сможет сделать вид, что ничего не было, и общаться с ним как ни в чем не бывало. Этого теперь будет недостаточно.

Но Снейп не мог предложить ничего большего. Он уже все решил — это было видно по упрямому выражению его лица. Гермиона поняла, что пытаться переубедить его совершенно бессмысленно. Он действительно верил, что поступает правильно.

Гермиона выпрямилась. Она сказала все как есть. Она пыталась его переубедить. Но, если Снейп уверен, что им не стоит больше встречаться, она это примет.

Снейп смотрел в сторону. Вымученный, усталый взгляд темных глаз.

Гермиона, не говоря ни слова, вышла из кабинета. И, только оказавшись в своей комнате, расплакалась уже по-настоящему.

* * *

Северус Снейп убил Альбуса Дамблдора. Эта новость потрясла всё магическое сообщество — от клерка до министра. Школой овладела паника. Некоторые родители, не дожидаясь окончания учебного года, тут же забрали своих детей домой.

У Гермионы тоже это совершенно не укладывалось в голове, хоть она и знала, что так будет. И все равно это казалось чем-то абсолютно диким!

За завтраком место Снейпа пустовало. Вместо него там сидел Руфус Скримджер — новый министр. Гермиона молча пила горький кофе, стараясь не смотреть лишний раз на преподавательский стол. Все внутри нее сжималось и ныло.

За эти месяцы они больше ни разу не остались с профессором Снейпом наедине. Он не изменил своего решения, и, особенно поначалу, Гермионе очень его не хватало. Она скучала по их общению, ей хотелось поговорить с ним. Но Снейп ограничивался лишь парой реплик на уроке, и то без всякого эмоционального окраса. Он вел себя так, будто между ними и вправду никогда ничего не было.

И в какой-то момент Гермионе действительно начало казаться, что все, что было, происходило не с ними. Она больше не смела к нему приближаться: просто наблюдала, когда была такая возможность — в Большом зале или на уроке. И вот теперь его место опустело.

Похороны Дамблдора назначили на десять утра. После завтрака вся школа вместе с делегацией из министерства отправилась к Черному озеру. Там, прямо на траве, уже были расставлены стулья в несколько рядов, и волшебники, тихо переговариваясь, принялись занимать места.

Гермиона с Гарри и Роном сели поближе к озеру. Началась церемония. Гермиона время от времени поглядывала на Гарри. Она знала, что для него это настоящий удар. Он очень любил Дамблдора.

Сначала Гарри держался вполне хорошо, но уже под конец она заметила, как он, не отрываясь, смотрит на гробницу, и по его щекам текут слезы. Гермиона сжала его руку и коротко на него посмотрела. В последние дни она почувствовала, как сильно он в ней нуждается.

Как только церемония окончилась, все начали подниматься, и звук отодвигающихся стульев потонул в звуке сотни голосов.

Гермиона обернулась к замку.

— Как подумаю, что мы можем сюда не вернуться… — произнесла она и поежилась от прохладного ветра. — Неужели Хогвартс действительно закроют?

— Может, и не закроют, — отозвался Рон.

— Я не вернусь в школу, даже если она откроется снова, — ответил Гарри.

Рон удивленно на него воззрился, но Гермиона ожидала, что он это скажет.

— И что же ты будешь делать? — спросил Рон.

— Займусь поисками оставшихся крестражей, — ответил Гарри, глядя на белую гробницу Дамблдора, отражавшуюся в воде по другую сторону озера. — Он хотел этого от меня, поэтому и рассказал о них все.

Наступило долгое молчание. Толпа уже почти рассеялась — все нестройными группками возвращались в замок.

Гермиона, взглянув на Рона, обратилась к Гарри:

— Мы пойдем с тобой, — сказала она.

— Нет… — тут же возразил Гарри.

— Ты говорил нам когда-то, что у нас есть время отступиться, если мы захотим. Но мы этим временем не воспользовались, так?

Гарри еще какое-то время спорил, но потом был вынужден признать, что вместе они скорее справятся с заданием. Гермиона была настроена решительно. Она знала не понаслышке, каким опасным может быть Волан-де-Морт.

Наконец, Гарри и Рон устремились к замку, а Гермиона замешкалась у озера. Она долго смотрела на свое отражение в воде — темное и неровное из-за слабых волн, вызванных ветром. Ее рука в кармане сжала галеон, по которому они раньше связывались с профессором Снейпом. Она не знала, зачем до сих пор хранит его — теперь он был бесполезен.

Она поднесла руку с зажатым в ней галеоном к темной воде — одно движение, и озеро поглотит его. Казалось, если она избавится от вещи, которая напоминает о Снейпе, она сможет избавиться и от мыслей о нем, раз и навсегда. Это было так просто, но пальцы словно задеревенели. Она не могла разжать их, хоть и очень хотела

И вдруг в голове прозвучали слова Снейпа:

— Я сохраню его. Чтобы вы всегда могли меня найти.

Гермиона поспешно опустила руку в карман. Нет, она не может его выбросить. Пока существует хотя бы призрачный шанс, что галеон оживет от вибрации, вызванной сообщением Снейпа, она будет носить его с собой.

Королевский лес Дин стоял безмолвный и спокойный. Тишина лишь изредка нарушалась криком птиц или шумом, исходящим от речки. Уже вечерело, и на деревья постепенно опускались сумерки.

Могло показаться, что это место абсолютно пустынно, но это было не так. В лесу, скрытая от чужих глаз заклинанием, стояла палатка. По окрестностям леса бродили отряды егерей. Они периодически делали обходы в надежде поймать Гарри Поттера, ну или, на худой конец, скрывающихся грязнокровок.

Гарри, Гермиона и Рон сидели в палатке за столом, на котором стоял радиоприемник. Палатка была освещена лишь маленьким светильником, и оттого внутри было полутемно. Стоило поднять голову вверх, и можно было увидеть потёртости и комья грязи, приставшие к бежевой ткани шатра. Эта палатка служила им укрытием уже полгода, и за это время успела поизноситься.

— Сейчас, сейчас, — бормотал Рон, крутя ручки радиоприемника. Он пытался настроиться на программу под названием «Поттеровский дозор», которая, в отличии от других угодных Волан-де-Морту каналов, рассказывала правду о том, что делается в мире. — Обычно они выбирают пароль, связанный с Орденом. Как думаете, что это может быть? — Рон уставился на них.

— Грозный глаз Грюм, — нерешительно предположил Гарри.

Гермиона, растирая руки с огрубевшей от мороза кожей, чуть подалась вперед:

— Может, площадь Гриммо 12?

— Нет… — Рон покачал головой, не отрывая напряженного взгляда от радиоприемника.

Именно так проходил каждый их вечер. За эти полгода им удалось найти и уничтожить всего один крестраж — медальон. Сейчас они только и занимались тем, что обсуждали, где могут находиться остальные крестражи, и проверяли эти места, но пока безрезультатно. А вечера проводили вот так — пытаясь подобрать пароль к передаче, которую вел Ли Джордан вместе с близнецами Уизли. Они рассказывали о том, что происходит в Хогвартсе, и благодаря этому Гарри, Гермиона и Рон уже не чувствовали себя так безвозвратно отрезанными от мира.

— Может, пароль: Дамблдор? — снова предположила Гермиона. — Альбус…

— Да, да! — Рон даже привстал от радостного возбуждения. — Пароль: Альбус. — Из радиоприемника тут же донеслись приглушенные голоса. Рон поспешно сел обратно. — Всё, тише!

Гарри с Гермионой тоже невольно подались к радиоприемнику.

— Просим прощения за столь длительное отсутствие, — раздался оттуда знакомый голос Ли Джордана. — Это было связано с участившимися визитами в наши края очаровательных Пожирателей смерти. Но теперь мы нашли для себя укрытие, и прямо сейчас я хочу обратиться к постоянному участнику нашей передачи за последними новостями о том, как новый порядок в волшебном мире отражается на жизни магглов.

— Да, спасибо, — произнес голос, который невозможно было не узнать: низкий, неторопливый, от него сразу становилось спокойнее.

— Кингсли! — вскрикнул Рон и тут же зажал себе рот ладонью под строгим взглядом Гермионы. Несмотря на все защитные заклинания, они все равно опасались говорить громко.

— Маглы по-прежнему не понимают, в чем причина их несчастий, — проговорил Кингсли. — Количество пострадавших, увы, не становится меньше. Однако внушают надежду нередкие случаи, когда волшебники, рискуя собственной жизнью, защищают своих друзей-маглов. Я хотел бы призвать наших слушателей следовать их примеру.

Гермиона невольно вспомнила о родителях. Как они там? Наладилась ли их жизнь? Сейчас она только утвердилась в правильности своего решения — в Австралии им ничто не грозило.

— Хорошо, а что ты скажешь тем радиослушателям, которые придерживаются принципа: «Волшебники — прежде всего»? — спросил Ли Джордан.

— Скажу, что от принципа «Волшебники — прежде всего» один шаг до принципа «Чистокровные — прежде всего», а там и просто «Пожиратели смерти», — ответил Кингсли. — Все мы люди, верно? Каждая человеческая жизнь бесценна. И мы не должны притеснять одних в угоду другим.

— Согласен, — отозвался Ли Джордан. — Но, похоже, не все придерживаются такого мнения. Новый директор Хогвартса — Северус Снейп, по-моему, выпросил себе это место у Сами-Знаете-Кого только затем, чтобы еще больше притеснять маглорожденных. Он даже запретил им возвращаться в школу в этом году!

Гермиона уткнулась взглядом в стол. Учитывая то, что Хогвартс теперь был под контролем Волан-де-Морта, решение Снейпа не пускать туда магглорожденных детей казалось здравым. В конце концов, лучше быть живым неучем, чем мертвым учеником. А то, что в школе грязнокровки будут подвергаться смертельной опасности, было ясно с самого начала.

— Да, Хогвартс уже не тот, — печально заметил Ли Джордан. — Но наши ребята не утрачивают веры и бунтуют. Джинни, Полумна и Невилл даже пытались возродить Отряд Дамблдора!

— Но, насколько мне известно, безуспешно…

— Им помешал Снейп, — вздохнул Ли Джордан.

Рон, задохнувшись о возмущения, произнес, не обращая внимания на диктора:

— Как же я ненавижу Снейпа! Он только и делает, что…

— Рон, ну я не слышу ничего из-за тебя! — Гермиона перегнулась через стол и стукнула его по плечу, вдруг сделавшись очень нервной.

Рон, обидевшись, замолчал, так и не договорив.

— Градус ненависти учеников к Снейпу просто зашкаливает, — продолжил Ли Джордан с усмешкой в голосе.

Рон выразительно посмотрел на Гермиону и беззвучно произнес: «А, что я говорил?».

— … и даже может конкурировать с Долорес Амбридж. Ведь он вернул правило, которое было при ней, а именно, регистрацию всех организаций и запрет регулярно собираться более чем по три человека.

— Значит, ОД уже не возродить…

— Более того, Невилл, Джинни и Полумна подверглись множеству наказаний со стороны Снейпа.

— Они хотя бы в порядке? — обеспокоенно спросил Кингсли.

— Ну, убирают лаборатории уже вторую неделю. Приятного мало…

Не так уж и плохо, подумала Гермиона. Если бы наказание назначали Алекто и Амикус Кэрроу — Пожиратели смерти, преподающие с этого года защиту от темных искусств в Хогвартсе, то всё не ограничилось бы чисткой котлов в лабораториях. Ведь если Амикус и Алекто разрешили использование непростительных заклятий на уроке, то о чем вообще речь!

— Конечно, Снейп боится возрождения ОД, — убежденно проговорил Кингсли. — Боится, что студенты взбунтуются, и он больше не сможет контролировать школу.

— Ага, вот и издевается над учениками, — подхватил Ли Джордан.

— Уборка — не самое страшное наказание! — не выдержала наконец Гермиона и посмотрела на Гарри и Рона поочередно, ища поддержки, но они, видимо, придерживались другого мнения.

Она подавила вздох. Во всех действиях Снейпа она видела лишь попытку защитить учеников — настолько, насколько это возможно в таких условиях. Да, он запретил создание организаций, но в этом был и положительный момент. Это предотвращало формирование группировок, которые могли бы нападать на учеников, ведь, если непростительные заклятия разрешены на уроке, у кого-то мог возникнуть соблазн использовать их и во внеурочное время.

Ли Джордан тем временем сменил тему. В разговор вступили близнецы Уизли, и напряженная атмосфера тут же прошла. Они начали отпускать какие-то шутки о Пожирателях и Волан-де-Морте, и тем самым значительно уменьшили страх перед ними. Ведь когда то, что внушало ужас, теперь кажется смешным, страх если и не исчезает навсегда, то хотя бы притупляется.

К концу эфира настроение Гарри, Рона и Гермионы заметно улучшилось. Чувство единства пронзило их. Благодаря таким эфирам они понимали, что не одни, и что другие волшебники тоже противостоят режиму Волан-де-Морта, как могут, и тоже терпят лишения. Всем сейчас непросто. Но все они сражаются ради общей цели.

Гермиона вышла из-за стола и направилась на кухню, чтобы приготовить чай.

Гарри и Рон тоже поднялись. В палатке вечно гулял ветер, и, если долго сидеть на одном месте, можно было сильно промерзнуть.

— Нет, ты слышал, что Фред сказал про Волан-…

— Гарри, — предостерегающе начал Рон, повысив голос. — Не произноси его имя!

— … де-Морте, — машинально договорил Гарри.

Гермиона так и замерла с ложкой заварки в руках.

— На его имени табу! — заорал Рон. — Гарри, ну я же тебе говорил! Нельзя произносить его имя! Давайте… — он беспомощно обернулся, — поменяем защитные заклинания на всякий случай…

Но было поздно.

За дверью палатки уже раздавались громкие, грубые голоса.

— Мы знаем, что вы там! — выкрикнул один из них. — Выходите по одному!

Гарри оглянулся. Гермиона быстро достала палочку, но направила ее не на дверь, а на него.

Раздался тихий хлопок, полыхнул свет, и он упал на пол, корчась от боли. Его лицо обожгло и раздуло, как от сильной аллергии. Гарри не мог отнять ладони от лица, задыхаясь короткими, неглубокими вдохами. И вдруг над головой раздались тяжелые шаги.

— Встать! — скомандовал кто-то.

Чьи-то руки грубо подняли Гарри. Разжали его кулак. Палочка с тихим стуком упала на пол.

— Так, сейчас узнаем, кто нам попался, — злорадно произнес другой голос, который Гарри хорошо знал — он принадлежал оборотню Фенриру Сивому. Все внутри Гарри заледенело. Одного его укуса будет достаточно, чтобы превратить их жизни в ад и сделать себе подобными. Уж лучше смерть.

Егеря принялись обшаривать палатку, раскидывая стулья. Они не заботились о сохранности вещей, которые не представляли для них интереса.

Потом они стали спрашивать их имена, и Фенрир, подслеповато щурясь, проверял, есть ли они в списке. Конечно, Гарри, Гермиона и Рон не назвали своих настоящих имен, и все равно это не спасло их от разоблачения.

— А ну, глянь вот сюда, Сивый, — обратился к нему Струпьяр, тоже один из егерей. В руках он держал выпуск «Ежедневного пророка».

Оборотень склонился над газетой. В глазах — мучительная попытка сосредоточиться на тексте: уже темнело, и сделать это было не так-то просто. Но потом его лицо медленно расплылось в улыбке.

— Гермиона Грейнджер, — прочитал он, не отрываясь от газеты, — грязнокровка, путешествующая с Гарри Поттером, — он опустился на корточки перед замершей Гермионой. — А ведь эта фотография и вправду похожа на тебя…

Он всматривался в ее лицо несколько секунд.

— Это точно она, — заключил Сивый, поднимаясь.

Дело приобретало интересный оборот. Если вначале егеря рассчитывали просто сдать их под суд в министерство как грязнокровок и получить пару десятков галеонов, то теперь поняли, что поймали самого Гарри Поттера, и могут рассчитывать на гораздо большую сумму.

— Отведем их в поместье Малфоев, — заявил Фенрир Сивый. — Там теперь штаб-квартира Сами-Знаете-Кого. Выдадим их ему!

Гарри взглянул на Гермиону. В ее больших карих глазах — отблеск тревоги. Но не тревоги, вызванной плохим предчувствием, а тревоги уже вполне определенной, предшествующей панике. Они оба знают, что их ждет в поместье, и не видят пути к спасению.

Гарри отвел от нее взгляд. Господи, что он наделал? Зачем ему только понадобилось произносить имя Волан-де-Морта? Рон предупреждал его неоднократно, но ему казалось, что если они станут называть его Сами-Знаете-Кем, то лишь усилят его значимость и страх перед ним.

Егеря тем временем подтолкнули их друг к другу и, окружив, трансгрессировали. Они оказались у входа в поместье Малфоев.

— Это я, Фенрир Сивый, — пробасил оборотень возле калитки.

Вокруг уже совсем стемнело. Гарри видел лишь очертания фигур друзей, которых егеря держали под локти с обеих сторон.

Калитка открылась, издав щелчок. Фенрир как предводитель группы шел первым. Сзади плелись егеря с пленниками, образуя нестройную колонну.

У двери их встретила Нарцисса Малфой. Стройная, с прямой спиной и бледная, она совершенно не походила на свою сестру Беллатрису.

— Кого ты там привел, Фенрир? — спросила она, чуть приподнимая белокурую голову.

— Госпожа, мы поймали самого Гарри Поттера! — победоносно изрек Сивый.

Нарцисса, нахмурившись, наклонилась к Гарри. Ее холодные глаза какое-то время вглядывались в его распухшее, покрасневшее лицо. Наконец, она выпрямилась.

— Даже не знаю, — произнесла она с сомнением. — Так-то непохож… Нужно посоветоваться с Люциусом. Идемте.

Гарри почувствовал, как чьи-то руки тут же снова схватили его и подтолкнули к ступеням. Гермиона шла сзади него. И вдруг она рванулась вперед и быстро прошептала ему на ухо:

— Помни, Гарри: я всегда за тебя.

Кто-то из егерей тут же оттащил ее назад. Гарри почувствовал, как тревога, заползшая в сердце, усиливается. Зачем Гермиона сказала то, что он и так всегда знал?

Они поднялись в зал. Даже сквозь щелочки, в которые теперь превратились его глаза, Гарри видел, что помещение было огромным. Сверху висела массивная хрустальная люстра. По бокам, словно подпирая потолок, стояли мраморные колонны.

Люциус беседовал с Беллатрисой, когда они вошли.

— Они говорят, что поймали Поттера, — произнесла Нарцисса резким тоном.

Беллатриса вместе с Люциусом замерли, а потом медленно подошли к ним. Гарри благословил заклинание Гермионы — оно исказило каждую, каждую черту его лица.

— Шрам вроде есть, — пробормотал Люциус.

Но Беллатриса, казалось, его не слышала. Ее взгляд остановился на Гермионе — уж ее-то она узнала.

— Это Поттер, — коротко произнесла она.

— Думаешь? — не унимался Люциус. — Если мы вызовем Темного лорда, и потом окажется, что зря…

— Заткнись, — прервала его Беллатриса, не сводя глаз с Гермионы. Потом она резко подлетела к ней и, схватив за волосы, оттащила в сторону.

Гарри инстинктивно дернулся и тут же заметил, как оборотень сделал то же самое.

— Постойте-ка, мадам, эта грязнокровка — моя добыча, — проговорил он в замешательстве.

— Еще наиграешься с ней, не беспокойся, — с придыханием произнесла Беллатриса. Гермиона вырывалась из ее рук, и Беллатриса приставила палочку к ее горлу, чтобы усмирить.

— Ти.. ше… тише, — произнесла она почти ласково у ее уха. — Я так и думала, что мы еще встретимся, грязнокровка.

Гарри в отчаянии наблюдал за всем этим. Теперь Гермиона стояла в другом конце зала. Беллатриса крепко обхватила ее за шею и поочередно смотрела на каждого из присутствующих блуждающим взглядом.

— Я вызываю Темного лорда, — проговорил Люциус и закатил рукав рубашки.

«Нет, — застонало у Гарри в голове. — Все не может закончиться вот так».

Беллатриса тем временем сильнее натянула волосы Гермионы на кулак, и она застонала.

— Не трогайте ее, — не выдержал Гарри. — Отпустите!

— Что-что? Почему я должна ее отпустить? — Беллатриса и не подумала ослабить хватку. — После того, как она нарушила сделку, Темный лорд разрешил мне делать с ней все что угодно!

Гарри нахмурился. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

— Какая сделка? — пробормотал он, запинаясь. — О чем вы говорите?

— Ну как же… — Беллатриса, похоже, наслаждалась всей этой ситуацией, — её жизнь в обмен на выполнение задания. Темный лорд проявил великодушие. Он позволил бы ей жить после выполнения его воли, но, увы, воспользовавшись тем, что проклятие спало, грязнокровка вздумала играть против него. А этого уже простить нельзя. Предателей никто не любит!

Гарри смотрел на Беллатрису, отчаянно пытаясь понять, врет она или нет. В этот момент он забыл обо всем на свете. Он не обращал внимания на Нарциссу с Люциусом, застывших у двери, не слышал егерей, которые переговаривались между собой. Все его внимание сосредоточилось на тонкой фигуре Гермионы в другом конце зала. Ее лицо из бледного превратилось в серое.

— Замолчи, — сдавленно произнесла Гермиона, обращаясь к Беллатрисе. Ее губы подрагивали. — Пожалуйста, замолчи…

— Ты все еще не поняла? — хмыкнула она. — Ты больше не нужна Темному лорду. Он мог бы убить тебя, как только ты стала бесполезна, но он позволил тебе жить. Это редкий подарок. А ты отказалась… — она притворно вздохнула. — Но теперь это все неважно, — ее лицо снова расплылось в улыбке. — Тебе, Поттер, удалось ускользнуть от нас в прошлый раз, но сейчас тебя уже ничто не спасет. Темный лорд будет здесь с минуты на минуту. Он произнесет заклинание, которое активирует проклятие пыльцы, и тебе конец!

С каждым ее словом Гарри понимал все меньше и меньше. Какое проклятие пыльцы… какая сделка с Волан-де-Мортом… Он в ужасе смотрел на Гермиону, пытаясь прочитать на ее лице хоть что-нибудь, что опровергло бы жуткие слова Беллатрисы, но безрезультатно.

Гермиона выглядела так, как будто была в шаге от обморока. Из носа тонкой струйкой текла кровь.

— Ладно, — неожиданно произнесла Беллатриса, уловив сомнения Гарри. — Я докажу, что это правда. Хотя бы перед смертью ты имеешь право знать. Струпьяр, держи ее!

Группа егерей, уже успевших заскучать, заметно оживилась. Струпьяр с готовностью подскочил к Гермионе и, встав сзади, схватил ее за плечи. Беллатриса нацелила на нее палочку.

Гарри невольно опустил взгляд — он больше не мог на это смотреть. Гермионе, очевидно, было очень плохо. Кровь, не прекращаясь, стекала по ее подбородку. Гермиона даже особо не протестовала — вернее, Гарри видел, как шевелится ее рот, но звук был слишком слабым, чтобы достигнуть его ушей.

— Легилименс! — выкрикнула Беллатриса.

Гермиона зажмурилась, пытаясь образовать ментальный блок. Это длилось какое-то время, но противостоять Беллатрисе было не так просто. Чувствуя сопротивление, она только усилила напор. И, наконец, ей удалось прорваться.

В комнате стало темно. Из палочки Беллатрисы повалил дым. Он медленно поднялся с пола и преобразился в тени на стене.

Гарри увидел зал поместья, но другой, не этот. Гермиона стояла на коленях перед Волан-де-Мортом.

— А я, признаюсь, ожидал, что ты станешь молить меня о смерти, — произнес он. — Но теперь вижу, что твоя преданность Поттеру ничего не стоит. Беллатриса провела в Азкабане четырнадцать лет, так она заплатила за свою преданность мне и за верность своим убеждениям. А ты сломалась спустя пару недель.

Он нетерпеливо обхватил руку Гермионы и начал произносить длинное заклинание. Спустя какое-то время на ее руке проступила темная метка.

После этого тени исчезли. Гарри, запрокинув голову, в ужасе наблюдал за всем этим. Как это возможно? Он не видел никакой метки на ее руке…

Беллатриса снова взмахнула палочкой.

Вечер. Гермиона сидит в кабинете Снейпа.

— Темный лорд хочет, чтобы вы дали кое-что Поттеру. Он раздобыл одно средство, — туманно начал Снейп. — Это средство… напоминает пыльцу. У меня пока ее нет, и я не могу ее изучить и выяснить, как именно она влияет на организм. Но, насколько мне известно в целом, эта пыльца негативно воздействует на магические способности волшебника. Тот, кто окажется под ее влиянием, лишится магии навсегда.

Картина снова сменилась.

Большой зал. Почти все ученики надели символику Гриффиндора или Слизерина. Гарри хорошо помнил это утро — в тот день должен был состояться матч, но его отменили из-за нападения Нотта.

Он был увлечен разговором с Роном. Гермиона тем временем наложила отвлекающие чары и, достав флакончик с пыльцой, быстро высыпала содержимое в его стакан с тыквенным соком.

Рон протянул руку, взял этот злосчастный стакан и поднес ко рту.

— Ммм Рон, а ты… — быстро проговорила она, — ты… как себя чувствуешь? Надеюсь, ты не обращаешь внимания на все эти значки?

Рон возмущенно выдохнул и с силой вернул стакан на место. Гермиона подавила вздох облегчения.

— Да плевать я хотел на этих придурков! Еще посмотрим, кто кого!

— Молодец, Рон! Ну ладно, нам пора, — Гарри поднялся. И вдруг взял со стола тот самый стакан и сделал пару глотков. — Увидимся, — добавил он и направился к выходу вместе с Роном.

Гарри перевел пораженный взгляд на Рона. Если до этого еще можно было предположить, что Беллатриса подделала воспоминания, то теперь это не представлялось возможным. Они оба прекрасно помнили то утро.

Гарри стало физически больно. Он не хотел больше смотреть. Он не хотел больше ничего знать. Но Беллатриса снова взмахнула палочкой.

Кабинет истории магии. Малфой стоит напротив Гермионы. Гарри хорошо помнил ту картину, которая предстала его глазам, когда он туда ворвался.

Малфой, судя по всему, находился на последней стадии бешенства. Его бледная шея покрылась красными пятнами, а вены вздулись от напряжения.

— Как же это удобно, Грейнджер, когда мораль работает только в одну сторону. В отношении себя у тебя всегда припасена парочка оправданий, — он недобро усмехнулся. — И даже сейчас — будто я не знаю, что ты действуешь по приказу Темного лорда! Может, я и не знаю, как именно, но уверен, что твое задание связано с Поттером, — он подошел совсем близко. По его лицу блуждала ухмылка. — А признайся, каково это, Грейнджер? — он хмыкнул, улыбаясь еще шире. — Каково давать грёбанному очкарику?.. И врать ему о том, что ты любишь его, тогда как твоя единственная цель — сохранить свою жалкую жизнь? И подобраться к нему достаточно близко, чтобы провернуть это?

Гарри почти не мог дышать. Он лишь чувствовал, как жар затапливает щеки, перемещается на шею… Беллатриса тем временем снова взмахнула палочкой, со свистом рассекая воздух.

Комната Гермионы. За окном льет дождь. Она подходит к столу с фруктами, берет в руки стакан с водой и высыпает туда что-то, напоминающее… пыльцу. Взгляд ее при этом ничего не выражает. Потом она отходит к окну.

Дверь открывается. Гарри видит себя, входящего в комнату.

— Тебя не было на ужине, — произносит он.

— Да, — ответила Гермиона. — И я знаю, что ты тоже не пошел. Поэтому попросила Добби принести нам что-то с кухни.

Потом они стали выяснять отношения из-за Малфоя. Гарри хотелось провалиться сквозь землю. Это было даже хуже, чем публичная казнь. Там палач просто делает свое дело, и все, смерть принимает тебя в свои объятия. Тебе больше не больно и не страшно. Но то, что происходило сейчас, было куда безжалостнее. Гарри поочередно накрывало то стыдом, то страхом, то разочарованием, и никто не знал, когда это кончится.

Сцена, которую демонстрировала Беллатриса, между тем подходила к концу. Гермиона ушла в ванную комнату, и Гарри увидел себя, подносящего к губам тот самый стакан, куда Гермиона подсыпала что-то.

И вдруг его обожгла мысль: это правда. На следующий день он ничего не помнил, а Гермиона сказала, что у него разболелась голова, и он уснул. Так вот что было на самом деле…

Беллатриса сняла заклинание. Гарри, чуть наклонившись вперед и с трудом дыша, оглянулся по сторонам. У Рона на лице было такое же выражение глубокого шока, как, наверное, и у него самого. Его била крупная дрожь. Гарри медленно перевел взгляд на Гермиону. Она безвольно повисла в руках Струпьяра. И что-то в этой позе кольнуло Гарри — уж слишком она была неестественна.

Но вдруг откуда-то сверху раздался громкий скрежет. Все машинально подняли головы и обнаружили эльфа Добби, подпиливающего хрустальную люстру.

— Добби, что ты там делаешь? — обеспокоенно произнесла Нарцисса. — Спускайся, дорогой!

— Нет! — выкрикнул домовик. — Добби пришел спасти Гарри Поттера!

И в этот же момент хрустальная люстра обрушилась, дребезжа всеми подвесками. Беллатриса стояла прямо под ней и едва успела отскочить.

Тысячи осколков разлетелись по всему залу. Кому-то и вовсе попали в лицо. Пользуясь всеобщим замешательством, Добби схватил Гарри и Рона под руки, крутанулся на месте и трансгрессировал.

«Перенеси нас к Биллу и Флер… Коттедж “Ракушка”», — мысленно повторял Гарри. Он не был уверен до конца, что у них получится туда переместиться, но вдруг его ноги коснулись песка, и он почувствовал аромат соли в воздухе.

Рон приземлился рядом, но уже не так удачно. Вокруг смеркалось, и в такое время Гарри было особенно тяжело разбирать окружающие предметы — перед глазами всё смазывалось.

Он обернулся. Рон упал на колени, но тут же вскочил.

— Отлично, — выпалил он. — Просто прелесть! И что теперь, Гарри? Что мы будем делать теперь?

— Успокойся, — машинально ответил Гарри. Его голос звучал хрипло. — Добби… где он? Он не забрал Гермиону?..

Рон взглянул на него, как на сумасшедшего.

— Добби все видел, Гарри! И, в отличие от Гермионы, беспокоится о твоей безопасности!

— Нужно вернуться за ней, — пробормотал Гарри.

— Ага, — Рон покачал головой. — Сам-Знаешь-кто уже как раз поджидает тебя там, чтобы произнести заклинание, лишить магии и убить!

Гарри тяжело сглотнул. Во рту была страшная сухость.

Все постоянно полагались на него, требовали каких-то действий, и обычно, даже в самых безвыходных ситуациях, нужное решение приходило. Но сейчас, в эту самую секунду, он не осознавал ничего. Как будто бы мир, в котором он существовал до этого, сломался и рухнул, и возродить его невозможно!

Перед глазами всё еще стояли картины, показанные Беллатрисой. Сердце отбивало бешеный ритм в ушах. Наверное, только эти толчки, которые он ощущал так четко, и заставляли его верить, что он всё еще жив. И что эти жуткие видения его не уничтожили.

Рон тем временем все продолжал что-то яростно выкрикивать. И Гарри прекрасно понимал его несдержанность — только что они узнали, что весь их путь был проделан напрасно. Теперь у них нет ни единого шанса победить Волан-де-Морта.

Все было зря.

— Рон, — начал Гарри. Он понимал: нужно что-то сказать, чтобы эти мысли не сожрали его. — Рон, успокойся! Эти воспоминания могут быть поддельными…

Он произнес это с сомнением и тут же за это поплатился. Рон подскочил к нему с таким видом, словно только и ждал, пока он скажет нечто подобное.

— Поддельные?! — переспросил он. — По-твоему, мы не в состоянии отличить подлинные воспоминания от поддельных? Это сразу видно, ты сам убедился на примере Слизнорта! И ты хочешь сказать… — его голос сорвался, и он начал снова: — Хочешь сказать, ты не помнишь то утро перед матчем со Слизерином?

Гарри молчал, упрямо глядя на него.

— Зато я все помню очень хорошо! Всё это на самом деле происходило, Гарри! Она действительно подсыпала эту пыльцу. И, — тут лицо Рона изменилось, — Мерлин, я чуть не выпил эту отраву!

Гарри выгнул бровь, и Рон спохватился:

— Ну, то есть… Но, в любом случае, ее выпил ты…

Гарри отвернулся. Он напряженно смотрел прямо перед собой и видел, как тьма поглощает деревья и маленький домик Билла и Флер. В голове роилось множество мыслей, но все они так или иначе устремлялись к одной, которую никак нельзя было игнорировать: Гермиона отравила его. Скоро он лишится магии. Волан-де-Морт убьет его и выиграет эту войну. Всё кончено.

Так и не придумав никакого аргумента, Гарри сказал то, чего не мог доказать, но во что верил до сих пор.

— Ты же знаешь Гермиону! Не может быть, чтобы она…

— Знаю Гермиону? — свирепо переспросил Рон. Он больше не кричал, страх окончательно вымотал его, и теперь он выглядел просто бесконечно усталым. — Да… возможно, я бы знал ее, если бы не ее бесконечная ложь!

Не добавив больше ничего, он устремился к дому. Гарри еще какое-то время следил за тем, как он удаляется, а потом отвернулся. Всё казалось ненастоящим, абсурдным и жутким: эта правда о Гермионе… проклятие… Гарри казалось, он и сам превратился во что-то иное. Будто бы внезапно часть его сознания, отвечающая за чувствительность, захлопнулась. Он был потерян и оглушен, но ничего не чувствовал.

И вдруг его пронзила новая мысль: Добби.

Он резко обернулся и попытался рассмотреть что-то в темноте, сощурив покрасневшие глаза. Это не помогло — тьма была просто кромешной, как вдруг Гарри услышал его голос возле себя.

— Гарри Поттер, сэр, — пропищал домовик. — Добби может как-то помочь Гарри Поттеру?

Гарри взглянул в его огромные, как блюдца, встревоженные глаза и опустился на колени рядом с домовиком. Что-то внутри него, копившееся весь день, наконец лопнуло. По его щекам потекли слезы. Слава Богу, что темнота это скрыла.

— Ты и так очень помог нам, Добби, — произнес он сдавленно. — Даже не знаю, что бы стало со мной без тебя.

Маленькое личико домовика просияло. Он порывисто обнял Гарри.

Гарри зажмурил глаза, и слезы потекли еще сильнее. Он чувствовал теплое, доверчиво прижавшееся к нему тело Добби под своими заледеневшими пальцами. В этом маленьком существе была заключена вся любовь мира.

Ему не нужны были причины, чтобы любить. Он не был способен на предательство или ложь. Гарри вдруг подумал, что человек никогда не сможет любить так, как он.

— Иди в дом, Добби, — проговорил Гарри, отпуская его. — Флёр тебя накормит. А я… я сейчас.

Добби послушно кивнул и устремился к дому. Гарри еще какое-то время наблюдал за его трясущийся фигуркой, бегущей вприпрыжку по пляжу, и тем, как его большие уши хлопают от ветра.

На самом деле, хоть Гарри и пытался спорить с Роном насчет Гермионы, глубоко внутри он сам не верил в свои слова. Все эти события действительно произошли. Гарри помнил и завтрак в Большом зале перед матчем, помнил и тот день, когда увидел Малфоя с Гермионой в кабинете истории магии. Мог ли он хоть на секунду предположить, что Гермиона пытается навредить ему при том, что он безоговорочно ей доверяет?

Гарри выдохнул и тоже направился к дому. Когда он зашел внутрь, то сразу же увидел Билла, его жену Флёр Делакур, Рона и Добби, пьющего что-то из огромной кружки, закрывающей его лицо почти полностью. Они все сидели за столом, и, судя по тому, как замолчали, стоило ему войти, наверняка его обсуждали.

— Гарри, — начал Билл, поднимаясь. Флёр и Рон застыли и, кажется, даже перестали дышать, глядя на Гарри.

Гарри подошел к Биллу и быстро пожал ему руку. Флёр тоже неслышно выскользнула из-за стола и, подойдя к нему, обняла.

— Слушайте, я… хочу немного пройтись, — сказал Гарри, высвободившись из объятий Флёр. Говоря это, он не обращался ни к кому конкретно. — Скоро вернусь.

Рон удивленно вздернул брови.

— Мерлин, куда ты собрался, Гарри? — произнес он устало и вымученно. — Ночь на дворе…

Рон, очевидно, собирался добавить что-то еще, но Флёр мягко накрыла его руку своей, и он запнулся.

— Если Гарри хочет побыть один, пусть побудет один, — сказала она примирительно. Потом, ослепительно улыбнувшись, она перевела взгляд на Гарри.

Гарри, радуясь, что она всё поняла, тут же развернулся и, ни говоря больше не слова, вышел за дверь.

Голоса за столом возобновились. Гарри знал, что Рон тяжело переносит стресс. В такие моменты ему всегда необходим кто-то, кому можно выговориться. Но сейчас Гарри было плевать. Флёр права — он никого не хотел видеть.

Гарри вернулся к морю. Ветер, доносившийся оттуда, усилился, и шипение волн стало громче. Но Гарри не чувствовал холода. Он думал лишь об одном.

Господи, что мне теперь делать?

Ему не хотелось признавать поражение. Но как победить Волан-де-Морта теперь, если при первой же их встрече он произнесет заклинание, активирующее проклятие, и все его магические способности исчезнут навсегда?

Он до сих пор не мог поверить, что это возможно. Слишком свежи еще были его мечты о том, как он выиграет эту войну, избавит мир от Волан-де-Морта и то, что, он знал, ему суждено было выполнить с самого рождения.

Отомстить за своих родителей. За всех магглорожденных волшебников, которых он уничтожил.

Но теперь оказалось, что Гермиона всё решила намного раньше.

Гарри мельком взглянул на черное небо. Полная луна отбрасывала серебристую дорожку на воду.

Он доверял ей больше всех. Почему она так с ним поступила?

Гарри понимал, что, скорее всего, её заставили это сделать. Наверное, Волан-де-Морт пытал ее, или же нашел еще какие-то рычаги воздействия. Он тут же вспомнил ее болезненный вид, странное поведение... Тогда он, ослепленный ревностью, искал причину совершенно в другом, а ведь она лежала на поверхности. Гарри вспомнил слова Гермионы о Малфое, и только теперь понял, что они на самом деле значат.

— Нет, Гарри, ты не понимаешь. Дело не в том, раскаивается Малфой или не раскаивается. А в том, что, скорее всего, Волан-де-Морт применил к нему физическое насилие, чтобы заставить его отдать ожерелье Кэти. Если Малфой действовал не по своей воле, он невиновен. Он всего лишь живое орудие Волан-де-Морта — настоящего преступника.

Теперь всё казалось так ясно, и Гарри пожалел, что не задумался об этом раньше. В тот день, когда они спасли Гермиону из плена, он был так счастлив, что даже на секунду не задумался о том, как все это странно. Он был дураком, наивно верящим в то, что ошибку, которую он совершил, можно исправить. Отсутствие серьезных защитных чар, охрана в виде нескольких неопытных егерей, которых они тут же раскидали без особого труда …

Он не обратил внимание на все эти странности, потому что не искал правды. Она была ему не нужна. Ему лишь хотелось верить, что его ошибка исправлена: Гермиона в порядке, и теперь всё будет хорошо.

Но это была ложь. А что еще было ложью?

Всё внутри свело от новой боли, которая за эту безумную ночь уже начала становиться привычной. Гарри вспомнил слова Малфоя о том, что Гермиона была с ним из-за задания. Он тут же их отогнал. Но потом вдруг подумал, что слизеринец в кои-то веки недалеко ушел от истины.

Разве можно любить человека и при этом причинить ему вред?

Гарри горько усмехнулся. Гермиона даже не пыталась сказать ему правду. Ни разу.

Гарри знал, что нужно возвращаться. Знал, чего от него ждут. У него уже не было сил говорить, но Гарри знал, что обязан это сделать.

Он вернулся в дом. Все, за исключением Добби, отправившегося спать, все еще сидели на кухне.

— Садись, Гарри, — тут же спохватилась Флёр. — Можешь не беспокоиться. Рон все нам рассказал.

Гарри отстраненно кивнул. В голове снова прозвучал голос Рона.

Что нам теперь делать, Гарри?

Билл и Флер знают лишь то, что он должен вступить в схватку с Волан-де-Мортом. Что он единственный, кому это под силу. И Гарри не собирался их в этом разубеждать.

— Я не знаю, правдивы ли те воспоминания, что нам показала Беллатриса, — произнес он, — потому что на самом деле… я чувствую себя как обычно. Моя магия ничуть не уменьшилась. Но, — он заметил, что Рон хочет перебить его, и заговорил громче, — но даже если эти воспоминания правдивы, то… — он глубоко вздохнул, — это ничего не меняет.

Все молча смотрели на него, не шевелясь.

— А как же проклятие? — наконец спросил Билл, нахмурив брови.

— Видимо, Волан-де-Морт все же предчувствует проигрыш, раз решил так перестраховаться, — Гарри равнодушно усмехнулся. — Ну, значит, мой единственный шанс выжить — это убить его первым.

— Но что, если у тебя не получится? Что, если ты не сможешь его победить? — встревоженно спросила Флёр.

Гарри перевел на нее взгляд.

— К тому времени, как мы с Роном завершим задание, порученное Дамблдором, Волан-де-Морт хоть и не утратит силу, но станет смертным волшебником. А значит, у меня все же есть шанс. И я его не упущу.

Договорив, он почувствовал, что атмосфера на кухне немного разрядилась. Он понимал, что из-за Пророчества, которое стало общеизвестным больше года назад, все полагались на него. Он был единственным, кому под силу победить Волан-де-Морта. И он понимал, что должен был сказать это, чтобы убить панику. Даже если сам он едва верил в то, что у него получится выжить. Но остальные должны продолжать верить в него.

И даже такие мизерные шансы на успех не означали, что он сдастся. Наоборот, он сделает все возможное, чтобы избавить мир от Волан-де-Морта, и, если у него не получится, он примет смерть, ни о чем не жалея.

Флёр отвела их с Роном в комнату на втором этаже и выдала все необходимое, а затем удалилась. Рон присел на свою кровать и коснулся пальцами переносицы, закрыв глаза. Гарри сел на противоположную кровать.

— Рон, — тихо сказал Гарри. — Все равно мы должны вернуться за ней.

По выражению лица Рона было понятно, что он не согласен. Гарри тут же заговорил быстрее, чтобы опередить его возражения:

— Ты же понимаешь, что она сделала это не по своей воле. Пожиратели никогда бы не стали относится к ней как к равной: это противоречит идее, за которую они сражаются. Она для них всего лишь грязнокровка, которую Волан-де-Морт использовал, чтобы навредить мне. И теперь, когда она выполнила задание, то стала бесполезной, понимаешь?

Рон напряженно молчал. Гарри продолжил:

— Помнишь, что сказала Беллатриса? Предателей никто не любит. Очевидно, что весь этот год Гермиона ничего не делала для Волан-де-Морта. Поэтому Беллатриса и раскрыла все карты — она знала, что меня заденет ее предательство. Да и перспектива превратиться в сквиба от одного лишь заклинания Волан-де-Морта, мягко говоря, не вдохновляет…

Рон вздохнул.

— Это все, конечно, очень увлекательно, Гарри. Но это не отменяет того, что Гермиона подсыпала тебе пыльцу. Ты жалеешь ее. Но она не пожалела тебя.

Гарри не знал, что ответить на это. Сложно возражать против правды.

— В конце концов, она могла рассказать нам, — продолжил Рон. — Мы бы придумали что-нибудь!

Разве можно любить человека и лгать ему в лицо?

Гарри вздохнул.

— Не забывай, что именно Гермиона догадалась, как уничтожить крестражи. Не забывай, что она была с нами в Министерстве магии и украла медальон Амбридж. Она спасла меня из Годриковой впадины, когда я потерял сознание из-за Сам-Знаешь-Кого и не мог идти. Она не раз спасала меня и тебя, рискуя жизнью.

— Да, как и мы своей, — ответил Рон ледяным тоном. — А потом она фактически подписала тебе смертный приговор. Хоть ты и говорил все это для Флёр с Биллом, что у тебя получится победить Сам-Знаешь-Кого до того, как он активирует проклятие… ты же сам знаешь, что это маловероятно. И думаешь, Гермиона не знала этого? Разве, лишая тебя способности колдовать, она не знала, что ваш поединок, мягко говоря, не продлится долго? Она знала, что ты погибнешь, что Сам-Знаешь-Кто захватит власть и истребит всех магглорожденных, но ей было плевать! Она думала только о том, как спасти себя!

— Ладно, — пробормотал Гарри, уже жалея, что начал весь этот разговор. — Как бы там ни было, сохраняй спокойствие, Рон, и, ради Мерлина, перестань смотреть на меня так, будто я уже мертв!

Гарри усмехнулся, словно желая подтвердить слова, которые на самом деле были неправдой.

На самом деле какая-то часть внутри него умерла навсегда.

* * *

На следующее утро Рон проснулся рано. На душе было тяжело. Он все еще не мог поверить в предательство Гермионы, но вместе с тем ему не хотелось оправдывать ее.

Они все жертвовали собой ради того, чтобы победить Волан-де-Морта. Билл после укуса Фенрира Сивого вынужден вести жизнь полумонстра, Джорджу в последней схватке отрезало заклинанием ухо, Грюма убили… Они все отдавали последнее ради этой победы, все страдали, и поэтому тот факт, что Гермиона выполнила волю Волан-де-Морта под пытками, не оправдывал ее в глазах Рона.

Рон сощурился от утреннего света и повернул голову вбок. Увиденное тут же прогнало остатки сна. Кровать Гарри была пуста.

Рон поспешно поднялся и начал одеваться. Возможно, Гарри уже спустился к завтраку? Рон принялся натягивать кофту, как вдруг замер, так и не закончив начатое. Его взгляд остановился на стуле — там лежала одежда Гарри и мантия-невидимка.

Все это было очень странно. Чувствуя нарастающую тревогу, Рон кое-как оделся и сбежал вниз по лестнице, едва касаясь ладонью перил. На кухне тоже никого не было.

Рон вышел во двор. Он обошел весь пляж, но так и не встретил Гарри.

Когда он вернулся в коттедж, Билли с Флер уже сидели на кухне и пили чай.

— Доброе утро, Рон, — любезно произнесла Флер. — А где Гарри? Он все еще спит?

Рон так и застыл в дверях. У него мелькнула мысль, что Гарри мог помешаться настолько, что отправился за Гермионой, но вряд ли он оставил бы тогда мантию-невидимку.

— Я не знаю, Флер, — тихо сказал Рон. — Гарри… исчез.

Снейп быстро поднимался по лестнице, ведущей в директорский кабинет. Алекто Кэрроу не отставала от него ни на шаг, хотя ей это стоило больших трудов — ее дыхание сбилось от такой скорости.

— Нет, как эти… поганые дети… вообще додумались до такого?! — произнесла она ему в спину. — Вломиться в директорский кабинет и похитить меч Гриффиндора! Хорошо, что им не удалось далеко уйти!

Снейп пожал плечами. Буквально полчаса назад, возвращаясь в свой кабинет, он столкнулся на лестнице с Долгопупсом, Джинни Уизли и Полумной Лавгуд, которые, не особенно-то скрываясь, пытались утащить меч.

— Надо отправить его в Гринготс на хранение, — отстраненно проговорил Снейп. Он не обращался к Кэрроу, просто озвучил свою мысль. — Предложу сегодня Темному лорду…

— Да уж, предложите! А то ученики совсем от рук отбились — делают что хотят и, чего доброго, попытаются украсть меч снова, — помолчав немного, она добавила: — Между прочим, вы в этом виноваты. Один раз применили бы к ним Круциатус, и все, они бы сразу…

Снейп резко обернулся к ней, и пожирательница, не ожидавшая этого, невольно отступила на ступеньку вниз.

— Алекто, вы всего полгода преподаёте в Хогвартсе. Не рано ли вы начали раздавать советы? — он насмешливо поджал губы. Алекто в замешательстве уставилась на него. — Если вы беспокоитесь, что я недостаточно наказал учеников за кражу меча, то зря. У них будут отработки в Запретном лесу.

Услышав это, Кэрроу сразу успокоилась. Ее лицо со сведенными бровями расслабилось.

— Нет, ну… тогда все хорошо…

Снейп развернулся и продолжил подниматься по лестнице. Алекто осталась стоять на прежнем месте.

На самом деле Снейп предвидел такую реакцию. В Запретном лесу действительно могло произойти все что угодно. Но Алекто не знала, что на эти отработки гриффиндорцы отправились вместе с лесничим Хагридом, который будет за ними приглядывать. Учитывая то, что он их друг, это вообще сложно было назвать наказанием.

Снейп вошел в кабинет и сел за стол. Он устал. Весь этот год он, как мог, пытался защитить студентов от семейки Кэрроу, при этом не встречая никакой поддержки ни со стороны преподавателей, видевших в нем лишь убийцу Дамблдора, ни со стороны самих студентов. Они только и делали, что бунтовали и доставляли ему проблемы. Впрочем, ничего удивительного.

Снейп чувствовал себя совсем одиноким. И он был одинок каждую, каждую секунду, вне зависимости оттого, сколько людей его окружало. Только с Гермионой это чувство пропадало. Но ее не было рядом, и уже давно.

С тех пор, как они виделись в последний раз, не было ни дня, чтобы он не думал о ней. Беспокойные мысли рождалось в голове каждую секунду, утомляя. Где она? Все ли с ней в порядке? Снейп просыпался с этими мыслями и засыпал. И был уверен: пока он жив, эти мысли его не оставят.

Порой ему очень хотелось написать Гермионе через галеон. Всего одно движение, и он снова сможет говорить с ней, ощущать ее присутствие, как если бы она была здесь. Но Снейп удерживал себя от этого шага. Он знал, что поступил правильно, отпустив ее. Невозможное уже не станет реальностью. Ему не хотелось зря ее обнадеживать.

Снейп мог узнать о Гермионе лишь по скудным заметкам в прессе — теперь это все, что у него было.

Часы показывали полночь. Снейп с тоской посмотрел на стопку конвертов, пришедших из министерства.

«Разберу их завтра», — решил он и встал из-за стола.

И вдруг левую руку пронзило болью. Снейп закатал рукав рубашки. Темная метка увеличилась в размерах и пульсировала.

Значит, случилось что-то плохое. Снейп со злостью выдохнул через нос, вернул рукав на место и, накинув мантию, выбежал из кабинета. Это был как раз тот случай, когда за промедление можно очень дорого заплатить. Волан-де-Морт, судя по всему, в ярости!

На улице было холодно и ветрено. Вся школа давно погрузилась в сон. Снейп и сам не против был бы остаться там, но выбора ему не предоставили. Добежав до ворот, он остановился на секунду и трансгрессировал.

С тех пор, как поместье Малфоев стало новой базой Волан-де-Морта, оно перестало представлять собой нечто аристократическое. Там теперь было слишком много людей: оборотни Фенрира Сивого, группировки егерей… Выцепить хоть одно знакомое лицо среди этого многообразия преступников становилось всё сложнее.

Оказавшись в поместье, Снейп направился в зал, где обычно проводились собрания. По пути он даже не встретил никого. Коридоры, вопреки обыкновению, пустовали, и это вызвало тревожное предчувствие внутри. Неужели все уже там, и он единственный, кто не явился вовремя?

Преодолев лестничный проем, Снейп рывком открыл массивную дверь, вошел… И пожалел об этом в ту же секунду. Чудовищный ураган звуков на мгновение оглушил его. Он пораженно застыл у двери. Кругом летали заклятия, озаряясь разноцветными вспышками, люди падали замертво, и в центре всего этого апокалипсиса возвышался Волан-де-Морт.

— Ублюдки! Ненавижу! — орал он, рассекая палочкой воздух. Он даже не утруждал себя тем, чтобы целиться в кого-то конкретно. — Как можно было упустить мальчишку?! Снова?!

Снейп был в таком изумлении, что даже не мог пошевелиться. Он ожидал, что они просто сядут и будут обсуждать определенные вопросы, как это и было раньше. Вместо этого огромный длинный стол был перевернут, а стулья так и вовсе разлетелись в щепки.

И вдруг взгляд Снейпа выцепил из толпы Люциуса Малфоя, активно продирающегося к выходу. Опасаясь, как бы заклятие не попало в него, он согнулся в три погибели. Его светлые волосы, всегда идеально уложенные, теперь страшно растрепались, а глаза метались из стороны в сторону, ища пути спасения.

В какой-то момент Люциус тоже заметил его и махнул рукой, показывая, что надо убираться. Снейп, впрочем, и сам это понял. Он выскочил за дверь вместе с Люциусом и только тогда перевел дыхание. Шум стих в ту же секунду.

— Что случилось? — пробормотал Снейп, пытаясь отойти от потрясения. — Поттер был здесь?

— Да, — выдавил Люциус. Его грудь поднималась и опадала — он все еще не мог отдышаться. Из-за двери тем временем снова донесся грохот, и Люциус вздрогнул, инстинктивно пригнув плечи. — Темный лорд там сейчас все разнесет… — простонал он. — Поверить не могу, что это происходит в моем доме!

Но Снейп не обращал внимания на его жалобы. Если Поттер был здесь, значит, и Гермиона тоже. Он невольно подался вперед.

— И как же Поттеру удалось уйти? — спросил он, вдруг почувствовав, как от волнения у него перехватило горло.

Лицо Люциуса искривилось презрением.

— Добби, черт бы побрал этого предателя! — выплюнул он. — Домовой эльф напал на своих хозяев. Можешь ты такое представить?

Снейп уже собрался что-то ответить, но слова замерли на его губах. Дверь распахнулась, и на мгновение они снова погрузились в звонкий шум. Беллатриса выбежала из зала, стуча высокими каблуками, и затормозила, инстинктивно выставив руки в стороны — лишь так ей удалось удержать равновесие. Дверь за ней с грохотом захлопнулась. Шум исчез. Крики стали тише.

— О… Северус, — произнесла она с придыханием, глядя на него исподлобья. — Ты опять все пропустил… — ее губы улыбались, и это настолько не подходило к ситуации, что вызывало жуткое чувство. — Или ты предпочитаешь появляться только тогда, когда Темный лорд раздает награды и должности?

Люциус, стоящий позади Снейпа, тяжело вздохнул.

— Ладно, я должен идти. Нарцисса ждет меня, — он кивнул, глядя на Снейпа, и, бросив резкий взгляд на Беллатрису, зашагал прочь.

Снейп наблюдал за тем, как он удаляется. Сам он не мог уйти — ему нужно было выяснить, как все случилось.

— Я предпочитаю, Белла, самостоятельно отвечать за свои неудачи, а не перекладывать ответственность на других, — произнес Снейп, обернувшись к ней. — Но я понимаю твое расстройство: великая наследница дома Блэк, и не справилась с домовым эльфом, — изящная усмешка появилась на его лице.

— Хватит! — рявкнула Беллатриса, бросившись к нему. Снейп не шелохнулся, но при этом его губы поджались, как будто он с трудом сдержал отвращение.

Глаза Беллатрисы — измученные, с тонкими красными линиями на белках, пылали злостью.

— Ты прекрасно знаешь, что я в состоянии справиться не только с домовым эльфом, но и с тобой, если потребуется!

Снейп приподнял брови, но ничего не сказал. Беллатриса отошла от него.

Вдруг что-то с силой врезалось в дверь с той стороны. Это послужило своеобразным напоминанием. Снейп, спохватившись, отошел от двери и направился прямо по коридору. Беллатриса последовала за ним.

— То, что случилось сегодня, — просто досадное недоразумение, — произнесла она, но уже не так уверенно, как прежде.

Снейп едва заметно кивнул, глядя прямо перед собой.

— Недоразумение или нет, но результат один: Добби помог им всем сбежать…

— Всем? — Беллатриса резко остановилась и взглянула на него с искрой интереса. — Так ты не знаешь?

Снейп тоже остановился.

— Что?

Беллатриса не ответила, но на ее лице вдруг появился отпечаток удовлетворения. Она продолжила идти, как будто ничего не произошло. Снейп не возобновлял расспросы — тревога уже поселилась внутри, протянула к нему свои щупальца, но он не хотел, чтобы Беллатриса это заметила.

Они вошли в арку. За ней находилась винтовая лестница с белыми мраморными ступенями, ведущая в крыло замка, где располагались их комнаты. Здесь не раздавалось ни звука — для егерей и оборотней это была запретная территория.

— Сбежать действительно удалось не всем, Северус, — произнесла Беллатриса с загадочной улыбкой. — После того, что Поттер узнал о своей драгоценной подружке, он сам оставил ее нам.

Снейп отвел взгляд от Беллатрисы. Страх уже полностью завладел им. Он не мог понять, означает ли это, что Гермиона мертва, или же проклятие Волан-де-Морта перестало действовать.

— На самом деле, это так… трагично, — продолжила тем временем Беллатриса. — Узнать, что вся твоя борьба теперь не имеет смысла: одно слово Темного лорда, и ты — сквиб… — ее голос стал почти неслышным, превратился в шепот.

Снейп напряженно смотрел прямо перед собой. Потом его взгляд метнулся к высокому окну с железной решеткой, а оттуда к портрету на стене…

— … и всем этим счастьем ты обязан своей возлюбленной, — договорила Беллатриса и ухмыльнулась. — Что ж, грязнокровка получила по заслугам.

Снейп резко перевел взгляд на нее.

— Что с ней?

Беллатриса передернула плечами.

— Проклятие не сработало. Наверное, его действие завершилось в тот момент, когда грязнокровка выполнила задание. Но… ты же видел, как Темный лорд разозлился. Ему нужно было отыграться на ком-то. И грязнокровка… — она снова умолкла.

— Грязнокровка — что? — произнес Снейп, почти не размыкая губ.

Беллатриса стояла на расстоянии, но у Снейпа было ощущение, что прямо сейчас ее пальцы сжимаются на его горле — во всяком случае, дышать он почти не мог.

То, что хотела сказать Беллатриса, было слишком очевидно, но Снейп отказывался понимать. Он был уверен, что если действительно допустит эту мысль в голову, она отравит его сознание, она тут же его убьет!

— А грязнокровка его предала, — закончила Беллатриса, наблюдая за ним прищуренным взглядом. — Ты и сам понимаешь — никто бы не выжил.

Беллатриса коснулась рукой перил и начала подниматься по лестнице. Снейп остался стоять внизу, глядя прямо перед собой. Его глаза ничего не выражали, лишь неподвижно блестели.

Беллатриса обернулась.

— Никто бы не выжил, но… она смогла. Живучая дрянь, — она усмехнулась, и скрылась за лестничным проемом.

Снейп резко втянул воздух через нос и прикрыл глаза. Несколько секунд он не двигался, свыкаясь с ощущением облегчения. Потом открыл глаза. Постепенно мир снова начал проявляться для него: он услышал голоса, почувствовал свежий холодный воздух из приоткрытого окна. И наконец смог нормально перевести дыхание.

— Чертова дура, — пробормотал он, глядя на лестничный проем, за которым только что скрылась Белллатриса.

И как он мог забыть? Она любит поиграть с мышкой, прежде чем ее съесть.

Снейп резко развернулся и быстрым шагом направился к подземелью, которое теперь превратили в тюрьму. У него не было плана. Безумие несло его туда. Он понятия не имел, как объяснить свое присутствие, если кто-нибудь заметит его. В тот момент Снейп забыл о себе и своей безопасности — он думал лишь о том, чтобы, когда он найдет Гермиону, не было слишком поздно.

Спустившись с лестницы, Снейп направился вперед по темному подземному коридору. Вдоль него одна за другой располагались клетки с железными решетками. Какие-то пленные, заметив его, тут же вскочили и прижались к решетке всем телом. Они вяло выкрикивали что-то неразборчивое в надежде привлечь его внимание.

Но взгляд Снейпа не задерживался долго ни на одном из них. Только добравшись до последней камеры, он наконец увидел Гермиону. В этот момент что-то с силой пронзило его, и он остановился.

Гермиона сидела на каком-то сером полусгнившем матрасе. Она обхватила колени руками и прислонилась затылком к стене — очевидно, у нее не было сил, чтобы держать голову прямо. Она, не двигаясь, смотрела в противоположную стену, и совершенно не обратила внимание на звук шагов Снейпа. Тогда он подошел к решетке вплотную.

— Мисс Грейнджер, — позвал он едва слышно.

Она дернулась и медленно повернула голову, ища источник звука прищуренным взглядом. Секунда, другая, и их глаза встретились.

Гермиона замерла лишь на мгновение, а затем вскочила и кинулась к железной решетке, вцепившись пальцами в прутья.

Снейп больше не мог мыслить. Он взмахнул палочкой и произнес отпирающее заклятие. Железная дверь, разделявшая их, открылась с характерным щелчком, и Гермиона бросилась к нему, обхватив руками за шею.

Снейп обнял ее и вдруг ощутил острое, ошеломляющее счастье. Все, что было до этого, мгновенно утратило значимость. Он больше не думал о Волан-де-Морте, Беллатрисе, наказаниях... Это теперь было нечто постороннее — может, это происходило и не с ним.

Снейп мягко отстранил Гермиону за плечи и склонился, осматривая. Кроме ссадин, он не заметил никаких повреждений. Правда, это совсем не означало, что ей не причинили вреда.

— Я всё знаю. Скажи, что Он сделал?.. — пробормотал Снейп, чувствуя некоторую растерянность.

Гермиона пронзительно посмотрела на него. Ее рука при этом сжала его руку, и очень крепко: она будто боялась, что он снова уйдет.

— Он ничего не делал со мной, — быстро прошептала она, не сводя с него глаз. — Я даже не видела его… Егеря просто заперли меня тут.

Снейп сначала замер от удивления, а затем отвел взгляд в сторону. Счастье, наполнившее его мгновение назад, постепенно исчезло. Значит, Беллатриса солгала ему. Она что-то подозревает.

— Раз вы знаете, что произошло, я прошу вас, — тихо заговорила Гермиона, и Снейп перевел взгляд на нее: бледная, испуганная, она вся дрожала, хотя Снейп чувствовал, как горит ее тело, даже сквозь одежду.

— Я прошу вас, — повторила она, — найдите Гарри и расскажите ему правду об антидоте. Он ничего не знает, понимаете, он…

Снейп слегка нахмурился и почувствовал, как что-то больно кольнуло в груди.

— Когда Беллатриса применила легилименцию, — продолжила Гермиона, не замечая перемены в его настроении, — я скрыла воспоминания об антидоте, ведь в противном случае это выдало бы и вас, и меня… Я сконцентрировала на этом все силы, и потому скрыть и остальные воспоминания уже не получилось… Теперь Гарри думает, что я лишила его магии! Нужно рассказать ему…

Снейп хмыкнул, пытаясь скрыть горечь.

— Поттер поверил Беллатрисе, а не тебе, и бросил тебя здесь одну, а ты все еще беспокоишься о его душевном спокойствии. Невероятно!

Гермиона хотела что-то возразить, но вдруг они оба замерли от звука шагов в глубине коридора. Гермиона вернулась в камеру, и Снейп снова наложил заклятие на замок.

— Обещаете, что расскажите ему? — прошептала Гермиона.

В темных глазах Снейпа отразилась боль, слегка поджатые губы выразили разочарование. Ему было досадно оттого, что Гермиона всегда беспокоится о других, но почти никогда не борется за себя.

— Обещаю.

Шаги раздались еще отчетливее. Снейп быстро направился к выходу, и уже у лестницы столкнулся с Беллатрисой. Увидев ее, он невольно вздрогнул от гнева, который уже не было сил скрывать.

Он молча ступил на лестницу, как вдруг голос Беллатрисы заставил его остановиться.

— Может, у меня пока нет доказательств, Северус, но… я знаю, к кому ты приходил, — бросила она ему в спину. Снейп не обернулся к ней. Беллатриса добавила: — Я знаю все.

* * *

Гарри внезапно проснулся от ослепительного света. За время, проведенное в бегах, он научился просыпаться быстро — порой от этого умения зависела жизнь. Вот и сейчас, еще толком ни в чем не разобравшись, он приподнялся на локте и попытался нащупать очки на тумбочке.

И вдруг его рука замерла. Он понял, откуда исходит белый свет, разбудивший его. Прямо возле окна парила лань, изредка постукивая копытцем. Она то и дело оборачивалась к нему, словно приглашая следовать за собой.

Вот теперь Гарри окончательно проснулся. Он вспомнил, что уже встречал ее раньше. Именно эта лань привела его к мечу Гриффиндора месяц назад.

Рон храпел как ни в чем не бывало. Гарри, повинуясь внутреннему импульсу, который невозможно было объяснить логикой, быстро оделся, спустился по лестнице и вышел из дома. Он был словно под гипнозом и даже не подумал взять палочку.

Лань терпеливо ждала его на крыльце. Потом поскакала по направлению к пляжу. Гарри устремился за ней. Спустя пару минут он увидел очертания волн. Уже начинало светать, но море по-прежнему казалось черным.

Оказавшись на пляже, он с наслаждением вдохнул соленый, прохладный воздух. Ветер был не сильным, но здесь, рядом с водой, звучал куда громче, соединяясь с шумом волн.

Лань неслась впереди, постоянно оглядываясь, словно проверяя, идет ли он за ней. Она целенаправленно вела его куда-то…

И Гарри следовал за ней, даже не отдавая себе в этом отчета. Его неотрывно тянуло туда, к линии горизонта, соединяющейся с морем. Кроссовки его при каждом шаге утопали в мокром песке. Ночью, видимо, прошел дождь, а они так заснули, что и не услышали.

И вдруг лань исчезла. Гарри растерянно обернулся и заметил какой-то предмет впереди. Он подошел ближе. Это был Омут памяти. В нем плавали серебряные нити воспоминаний. Мгновение поколебавшись, Гарри все-таки наклонил голову и погрузился в них.

В ту же секунду его накрыло огромной ледяной волной и утянуло в водоворот. Он вдохнул носом воздух, но перед глазами уже все померкло. Вернее, он все еще держал их открытыми, но больше не видел ни берега, ни моря, ничего. Словно его внезапно вышвырнуло в другое измерение.

В голове прогремел голос Волан-де-Морта:

— Если Гарри Поттер или Альбус Дамблдор узнают о том, что ты служишь мне, ты умрешь в ту же секунду!

Гарри увидел, как он направляет палочку на Гермиону, шепча какое-то проклятие. Что-то внутри него оборвалось.

Потом он перенесся в кабинет Снейпа.

— От пыльцы нет антидота. Но я мог бы попробовать создать его.

Перед глазами возникли жуткие прутья, впившиеся в тело Гермионы. От вида ее шрамов и бесконечных порезов стало дурно.

— Кольца исчезнут только в том случае, если я выполню задание. Но я не могу сделать это без антидота, — произнесла Гермиона встревоженно, но твердо.

Сцена исчезла. Гарри снова стал проваливаться куда-то. Теперь он понял, что означал болезненный отстраненный вид Гермионы все это время. Она ужасно страдала, перенося пытки Волан-де-Морта, но не причинила ему вреда, как он того хотел.

Чувство падения прекратилось. Гарри оказался на Астрономической башне. Он увидел Снейпа, переливающего какую-то субстанцию во флакон.

— Помните, что процесс борьбы антидота и пыльцы будет болезненным. Поттеру будет казаться, что он умирает, но знайте: это обман. Вы должны быть рядом с ним и быть сильнее. И когда все закончится, вы освободитесь. Фактически вы выполните задание, а значит, и влиянию Волан-де-Морта на вас придет конец.

Снова что-то оторвало его от земли. Гарри летел так долго, что уже начал испытывать страх от этого непрерывного падения. Но потом ноги его коснулись земли. Он оказался в подземелье Малфой-мэнора. Там находилось множество клеток с пленными. И, пройдя немного вперед, Гарри увидел Гермиону в одной из них.

Наконец, все прекратилось. Гарри вынырнул из Омута памяти. В легкие мгновенно ударил холодный воздух, и он сделал рваный вдох, кашляя и задыхаясь. Его лицо было мокрым от слез. Пустые глаза смотрели прямо перед собой. В голове все еще звучали крики Гермионы. Гарри был оглушен ими.

Он неловко опустился на влажный песок и обхватил колени руками. Снейпу можно было доверять. Гермиона рассказала ему правду о болезни Дамблдора и о том, что он сам просил Снейпа убить его.

Значит, нет больше никакого проклятия, и его магии ничто не угрожает. Как только он осознал это в полной мере, чувство облегчения медленно расцвело внутри.

А Гермиона… Гарри снова вернулся мыслями к ней. Значит, она не сделала ему ничего плохого, она лишь пыталась его спасти!

Всё так быстро изменилось. Еще пару часов назад Гарри не видел смысла жить дальше, а теперь он вновь обрёл его. Мир снова стал ярким и выпуклым. Гарри наблюдал, как первые лучи солнца опускаются на синюю гладь моря, и чувствовал себя почти счастливым.

Вернувшись в дом, он обнаружил, что все уже всполошились из-за его отсутствия. Рон тут же накинулся на него с обвинениями, и Гарри стоило немалых трудов успокоить его.

Наконец, когда первая волна негодования утихла, Гарри попытался рассказать, что произошло. Рон издал недовольный возглас только вначале, когда Гарри упомянул, что последовал куда-то за неизвестной ланью, но потом притих. Это обстоятельство померкло на фоне главной, ошеломляющей новости: план Волан-де-Морта не сработал. Гермиона не причинила ему вреда, несмотря на многочисленные пытки. Она приготовила антидот, чтобы нейтрализовать действие пыльцы, и таким образом сохранила свою жизнь без всякого ущерба для Гарри.

— Она не могла предупредить нас, Рон, — тихо сказал Гарри. — Если бы я узнал, что она «служит» Сам-Знаешь-Кому, Гермиона умерла бы сразу же. Так работает проклятие.

— Но теперь, когда ты все знаешь… — пробормотал Рон, запинаясь, и поднял на Гарри тревожный взгляд.

— Действие проклятия, видимо, остановилось, когда она выполнила задание, — ответил Гарри. — Сейчас ее держат в подземелье. Мы… должны вернуться за ней.

Рон не спорил. Он осознал свою ошибку и согласился помочь в организации побега.

* * *

Вечером они трансгрессировали в Королевский лес Дин. Снейп сообщил им через воспоминания, что егеря совершают обход по окрестностям в поисках новых жертв каждый день и возвращаются в замок около восьми. С ними можно проникнуть туда незаметно.

Спрятавшись за кустом жимолости, Гарри и Рон приготовились ждать, пока на дороге, ведущей к поместью, появятся егеря. Для верности они накрылись мантией-невидимкой.

Ожидание длилось бесконечно долго. Разнообразные насекомые уже забрались под одежду Гарри, но он оставался недвижим. Рон то и дело поглядывал на время — было пол девятого.

И, наконец, к шуршанию листвы прибавился еще какой-то звук. Гарри напряженно прислушался, подавшись вперед. Неразборчивый гул голосов. Рон тоже заметил это и напрягся.

На дороге показалась группа егерей. Некоторые из них тащили на плечах добычу — чьи-то бездыханные тела, головы которых болтались из стороны в сторону при каждом шаге. Гарри сухо сглотнул. У них было не больше пары секунд.

Струпьяр, который поймал их вместе с Фенриром Сивым, замыкал шествие. У него в руках был список — по нему егеря проверяли чистоту крови волшебников. Вот и сейчас он делал там какие-то пометки, немного отстав от основной группы.

Гарри, пользуясь тем, что Струпьяр и не догадывается о его присутствии, нацелил на него палочку.

— Империо.

Тот резко остановился, будто бы споткнувшись о что-то.

«Поверни в лес, — мысленно приказал Гарри. — Ты что-то слышал. Нужно проверить, нет ли там кого подозрительного».

Но Струпьяр не спешил выполнять поручение. Он продолжал растерянно стоять посреди дороги.

— Эй, что там такое? — крикнул ему кто-то из егерей.

Струпьяр медленно поднял голову. Сердце Гарри, сделав несколько быстрых толчков, тревожно замерло.

— Кажется, я что-то слышал, — ответил он спокойным тоном. — Надо проверить.

Егеря, признававшие его первенство, не стали спорить. Струпьяр свернул с дороги и пробрался в чащу сквозь высокие кусты. Гарри и Рон только и ждали этого.

— Петрификус Тоталус, — быстро произнес Гарри.

Тело Струпьяра упало на землю с глухим звуком. Гарри показалось, что егеря наверняка это услышали, и он занервничал. Впопыхах присев на корточки, он еле выдернул волос Струпьяра негнущимися пальцами и опустил его во флягу с оборотным зельем, протянутую Роном. Зелье тут же вспенилось и забурлило.

— Пей, — коротко скомандовал Гарри.

Рон с сомнением покосился на Струпьяра, лежавшего на земле. Его внешний вид, конечно, был просто ужасен. Длинные волосы, завязанные в хвост, выглядели так, как будто он вообще никогда их не мыл, и кишели вшами.

— Мерлин… и это в него я обращусь? — брезгливо пробормотал Рон.

Гарри уже начал терять терпение. Ему все время казалось, что егеря вот-вот отправятся вслед за Струпьяром и обнаружат их.

— Рон, перестань ныть и пей!

Пока Рон, смирившись со своей участью, начал пить зелье, Гарри отлевитировал тело Струпьяра подальше в чащу. Потом он перевел взгляд на Рона: тот, переборов рвотные позывы, все-таки допил зелье, и его внешность начала потихоньку меняться.

— Эй! — крикнул один из егерей. — Ну где ты там?

Гарри, стоя вполоборота, отслонил рукой листья и посмотрел на дорогу. И вдруг сердце его упало. Егеря направлялись прямо к ним. Он обернулся к Рону — у того уже было тело и одежда Струпьяра, но рыжая макушка сводила весь этот эффект на нет. Гарри в волнении прикусил губу.

Егеря свернули с дороги в лес. Они раздвинули листья могучего кустарника, за которым исчез Струпьяр, и ступили на землю. Высокая трава была смята в одном месте, словно на ней кто-то лежал.

— Черт, — выругался один из егерей, почуяв неладное. Он махнул рукой, и остальные устремились за ним вглубь чащи. — Не мог же он просто исчезнуть… Струпьяр!

— Да, я здесь, — вдруг спокойно отозвался Рон в его обличье, выбираясь из зарослей. — Все чисто. Можем возвращаться в замок.

Егеря, тут же расслабившись, последовали его совету и, бормоча что-то, выбрались на дорогу. Рон в облике Струпьяра сделал то же самое. Гарри неслышно двигался за ним в мантии-невидимке.

Выбравшись на дорогу, Рон выдернул травинки, застрявшие в сапогах. У ворот Малфой-мэнора их уже поджидал Фенрир Сивый.

— Спускайте пленников в подземелье, да поживее, — скомандовал он. Взгляд его плотоядно осматривал каждую жертву, предвкушая расправу. — Потом решим, что с ними делать…

Гарри не отставал от Рона ни на шаг. Вот они миновали чугунную калитку, потом вышли в сад. Взгляд Гарри на секунду задержался на павлине, распушившем хвост перед белой самкой и разгуливающем по чистому газону. Это сцена абсолютно не вязалась с образом грязных, оборванных егерей, оскорблявших это место одним лишь своим присутствием.

Фасад мэнора действительно был прекрасен, а внутри прогнил. Снаружи — замок, внутри — обыкновенная тюрьма. И пленными в ней были все — не только заключенные, но и сами Пожиратели смерти, вынужденные делать все, что прикажет Волан-де-Морт.

Спустившись в подземные коридоры, они вынуждены были разделиться. Фенрир Сивый всецело завладел вниманием Рона. Они вместе размещали пленников по клеткам. Гарри же отправился на поиски Гермионы. Он помнил, что в воспоминании Снейпа Гермиона находилась в последней камере, и направился туда.

Сердце бешено стучало в горле. Гарри, посильнее натянув мантию, шёл вперед. Перед глазами уже плясали блики от слабого освещения. В подземелье стоял запах плесени, смешавшийся с резким запахом псины — сначала Гарри не понял, откуда он здесь взялся. Но потом до него дошло: оборотни. Они кусали своих жертв и обращали в себе подобных. С каждым днем их становилось все больше.

И, чем дальше заходил Гарри, тем сильнее становился этот запах. Боясь, что его стошнит, Гарри начал дышать поверхностно.

Наконец, впереди замаячила камера. Та самая, что показал ему Снейп. Гарри прищурился, пытаясь разглядеть Гермиону, но клетка была пуста. Неужели они опоздали?

Желая убедиться в обратном, Гарри почти бегом добрался до клетки и прильнул к ржавым прутьям. Нет, это была правда. Посередине пыльного каменного пола валялся смятый матрас, но внутри никого не было.

Гарри пораженно отпрянул. Они с Роном пробрались в мэнор, рассчитывая, что Гермиона будет здесь. И где теперь искать ее, он не имел ни малейшего понятия. Замок был огромен. А до конца действия оборотного зелья осталось полчаса. Им ни за что не успеть…

Гарри мотнул головой, прогоняя неприятные мысли, и быстро зашагал обратно. Рона он нашел на прежнем месте. Он стоял с одним из оборотней.

— … сегодня, в «Кабаньей голове», — пробасил он. — Там все наши будут!

Рон пробормотал что-то невнятное, очевидно, судорожно пытаясь придумать причину отказаться от пьянки. Но тот не желал ничего слушать.

— Да хватит ломаться, Струпьяр, я ж не на свидание тебя зову! — и он с силой хлопнул Рона по плечу.

Гарри достал палочку и прошептал:

— Конфундус.

В этот же момент оборотень застыл с глуповатым выражением на лице. Рон сначала вытаращил глаза, но потом, видимо, догадавшись, в чем дело, поспешил скрыться. Они с Гарри завернули за угол и Рон, убедившись, что здесь никого нет, спросил шепотом:

— Ну, ты нашел Гермиону?

— Нет, — пробормотал Гарри, беспокойно озираясь, — камера пуста.

Рон едва не застонал от досады, и вдруг взгляд его остановился на ком-то за спиной Гарри. Гарри в мантии-невидимке тоже обернулся. Невдалеке стоял Фенрир Сивый.

— Эй, а ты почему не идешь со всеми? — выкрикнул он. — В «Кабаньей голове» огненный виски за счет заведения. Совсем, что ли, сдурел, от такого отказываться? — его звериное лицо расплылось в ухмылке, обнажив клыки.

Рон, сухо сглотнув, направился к Фенриру.

— Сам-то чего не идешь? — спросил он просто для того, чтобы выиграть время.

— Я к вам присоединюсь, только немного позже, — уклончиво ответил Фенрир.

Рон, мгновенно насторожившись, решил надавить на него:

— Чего ж ты ждешь, Фенрир? — помолчав немного, он добавил: — Или, может быть, кого?

Оборотень хищно улыбнулся.

— Ладно, не такой уж это и секрет. Госпожа Беллатриса пообещала отдать мне грязнокровку, которая пришла с Поттером, — он мельком взглянул на часы. — После допроса. Давно пора бы! В конце концов, это мы ее нашли, и она — наша добыча.

Рон выдавил из себя некое подобие смешка.

— Что ж, хорошо тебе поразвлечься, — пробормотал он и направился к выходу из подземелья. — До встречи в «Кабаньей голове»!

Фенрир прорычал в ответ что-то невнятное, но Гарри и Рон уже его не слушали. У них осталось всего лишь семь минут. Надо бежать в зал, куда их привели егеря в прошлый раз.

Оказавшись в коридоре, Рон поначалу растерялся. Он плохо ориентировался в незнакомой местности, но Гарри, наоборот, хорошо запоминал места. Идя сзади, точно его тень, он указывал ему путь.

— Сверни налево, так… теперь… нет, стой.

Рон прижался к стенке. Гарри тоже замер, прислушиваясь к голосам.

— Все, можешь идти, — прошептал он с облегчением.

Рон выразительно покосился на него.

— Гарри! Я чуть было не…

— Рон, четыре минуты!

Рон ускорил шаги. Гарри следовал за ним, хотя внутри было чувство, что все пропало. Слишком мало времени. Он уже видел, как затылок Рона начинает приобретать рыжий цвет.

Наконец, они добрались до зала. Гарри чуть приоткрыл дверь и заглянул в щелочку. Сердце его тут же в волнении подпрыгнуло. Он увидел Гермиону. Беллатриса хищно склонилась над ней.

— Ну же… говори, где Поттер? Только говори правду, а не ту чушь, что ты выдала нам в прошлый раз! Мы лишь зря потратили время, проверяя это место!

Наверное, после этой ложной информации, Беллатриса взбесилась и решила отдать ее Фенриру Сивому.

Гермиона молчала, вытирая кровь грязным рукавом. Беллатриса, окончательно рассвирепев, вскинула палочку.

— Круци…

— Протего! — выкрикнул Гарри.

Беллатриса вздрогнула от неожиданности и резко обернулась, отступив на шаг.

— Кто здесь? — грозно поинтересовалась она. Взгляд ее метался по темному залу. — Гоменум Ревелио!

Мантия-невидимка слетела с Гарри под действием заклинания. Глаза Беллатрисы расширились, и Гарри услышал возглас Гермионы.

— Остолбеней! — быстро выкрикнул Гарри, не дав Беллатрисе опомниться.

Но Беллатриса тут же отбила заклинание.

— Не смей! — прорычала она.

И тут дверь зала распахнулась. Рон влетел внутрь.

— Госпожа, что здесь происходит?

— Разуй глаза, идиот! — заорала на него Беллатриса. — Поттер у тебя под носом!

Рон изобразил неподдельное удивление, и направил палочку на Гарри:

— Петрификус Тоталус, — произнес он, и в самый последний момент перевел палочку на Беллатрису.

Пожирательница, не ожидавшая предательства с этой стороны, рухнула на пол.

Гарри ринулся к Гермионе. Она уперлась ослабевшими руками в пол и смотрела на него снизу вверх.

— Гермиона, — Гарри схватил ее за руку. Мокрая от крови, она выскальзывала из его пальцев. Он посильнее перехватил ее. — Подняться можешь?

Но Гермиона не двигалась — только молча смотрела на него. Гарри вдруг понял: что-то не так.

— Гермиона…

И вдруг он услышал шаги. Гарри медленно повернул голову. Его взволнованные, широко распахнутые глаза остановились на фигуре, вышедшей из арки. Он узнал бы ее из тысячи. Волан-де-Морт.

— Белла, ты закончила? — проговорил он и тут же осекся. Взгляд его остановился на пожирательнице, скорчившейся на полу, а затем метнулся к Гарри.

Лицо Волан-де-Морта исказилось в улыбке.