Свет в окне напротив (гет)

Он не заслужил света. Он заслужил покой.

М. А. Булгаков

Квартира была... приемлемой. Узкий трехэтажный пенал, втиснутый между двумя зданиями в магловском районе Лондона.

Я выглянул в окно и посмотрел вниз. Сумрачную улицу поливал дождь. Люди под грибами зонтов торопились в свои муравейники. В домах на другой стороне улицы одно за другим загорались окна. Оранжевые, жёлтые, голубые огни плоского электрического света обретали почти волшебные оттенки, просачиваясь через разноцветные шторы, портьеры, жалюзи и ставни. Но квартира напротив моей оставалась тёмной. Я осторожно прикоснулся к ней зондирующим заклинанием. Пустая. Это хорошо. Конечно, ни свет, ни звук не проникнут в моё убежище, если я не захочу. Но чем дальше от меня будут люди, тем лучше. Для меня и для них.

Все защитные чары были наложены. Маглы пробегали мимо дома, скользя по нему невидящим взглядом. Даже если бы мою лабораторию разнёс в щепки бездарь Лонгботтом (Мерлинова борода, нашёл о ком вспомнить), они бы не обернулись. Сюда не пробился бы ни весь аврорат в полном составе, ни Тот-Кто-Наконец-Окончательно-Сдох. Что ценно, совиная почта от идиотов-почитателей сюда тоже не проникнет — только заказы на зелья и выплаты по ним. Пожалуй, Альбус нашёл бы лазейку, но жестокий и мудрый старик, заплатив по всем счетам, упокоился в своей хогвартской гробнице. Многие из числа пожирателей и их победителей обратились в прах и пепел, а желчный мрачный зельевар, двойной агент и убийца, перехитрил самого себя и остался жив.

В Мунго мне так и не удосужились правдоподобно объяснить, каким чудом я очутился у них с шеей, разодранной в клочья, но без кровотечения и с бьющимся сердцем. В их пересказе, я аппарировал на носилках в бессознательном состоянии, без сопровождающего. Версия — первокурсникам на смех. А ещё эти гении колдомедицины утверждали, что яда в моей крови не было. Впрочем, пусть я превратился в вампира, пусть научился левитировать без участия сознания (оба предположения колдомедики проверили и с сожалением отвергли), но главное — в этом точно не был замешан Поттер. Великий Освободитель и Почетный Святой нашего времени был занят битвой со Злом, своей благородной кончиной и последующим блистательным возрождением.

Потом, разумеется, благородство Мальчика-Который-Опять-Всех-Поразил я испытал по полной программе. В первый раз я услышал знакомые вопли за дверями палаты. Герой не пускал ко мне авроров, пришедших конвоировать главного выжившего и вышедшего из комы Гада к дементорам. Поттер определенно пополнил словарный запас в своих скитаниях. Потому что единственной цензурной фразой, которой он грозил группе захвата, было обещание «заавадить всех к Мерлиновой матери». Потом была его пламенная речь в суде и интервью «Пророку» — после... Но, похоже, заглянув в мои мысли, мальчишка что-то понял и мне самому за последний год не сказал ни слова, кроме предписанных этикетом формул приветствия и прощания. Его компания последовала этому примеру. Исключение составил Лонгботтом (опять Лонгботтом? И что он ко мне сегодня привязался?!), который однажды выловил меня в Косом переулке и долго и путано благодарил за то, что я не дал Кэрроу спалить Хогвартс. Я дал ему высказаться, развернулся и ушёл. Он радостно проорал вслед: «Спасибо вам, профессор». Похоже, это не лечится.

Но здесь меня некому благодарить, приставать с вопросами и проявлять назойливую заботу. Я тоже отдал все долги и теперь хочу только покоя. Лаборатория, книги и дождь за окном. Я не несу ответственности ни за одну жизнь. Я свободен.