Свет в окне напротив (гет)

Он не заслужил света. Он заслужил покой.

М. А. Булгаков

Квартира была... приемлемой. Узкий трехэтажный пенал, втиснутый между двумя зданиями в магловском районе Лондона.

Я выглянул в окно и посмотрел вниз. Сумрачную улицу поливал дождь. Люди под грибами зонтов торопились в свои муравейники. В домах на другой стороне улицы одно за другим загорались окна. Оранжевые, жёлтые, голубые огни плоского электрического света обретали почти волшебные оттенки, просачиваясь через разноцветные шторы, портьеры, жалюзи и ставни. Но квартира напротив моей оставалась тёмной. Я осторожно прикоснулся к ней зондирующим заклинанием. Пустая. Это хорошо. Конечно, ни свет, ни звук не проникнут в моё убежище, если я не захочу. Но чем дальше от меня будут люди, тем лучше. Для меня и для них.

Все защитные чары были наложены. Маглы пробегали мимо дома, скользя по нему невидящим взглядом. Даже если бы мою лабораторию разнёс в щепки бездарь Лонгботтом (Мерлинова борода, нашёл о ком вспомнить), они бы не обернулись. Сюда не пробился бы ни весь аврорат в полном составе, ни Тот-Кто-Наконец-Окончательно-Сдох. Что ценно, совиная почта от идиотов-почитателей сюда тоже не проникнет — только заказы на зелья и выплаты по ним. Пожалуй, Альбус нашёл бы лазейку, но жестокий и мудрый старик, заплатив по всем счетам, упокоился в своей хогвартской гробнице. Многие из числа пожирателей и их победителей обратились в прах и пепел, а желчный мрачный зельевар, двойной агент и убийца, перехитрил самого себя и остался жив.

В Мунго мне так и не удосужились правдоподобно объяснить, каким чудом я очутился у них с шеей, разодранной в клочья, но без кровотечения и с бьющимся сердцем. В их пересказе, я аппарировал на носилках в бессознательном состоянии, без сопровождающего. Версия — первокурсникам на смех. А ещё эти гении колдомедицины утверждали, что яда в моей крови не было. Впрочем, пусть я превратился в вампира, пусть научился левитировать без участия сознания (оба предположения колдомедики проверили и с сожалением отвергли), но главное — в этом точно не был замешан Поттер. Великий Освободитель и Почетный Святой нашего времени был занят битвой со Злом, своей благородной кончиной и последующим блистательным возрождением.

Потом, разумеется, благородство Мальчика-Который-Опять-Всех-Поразил я испытал по полной программе. В первый раз я услышал знакомые вопли за дверями палаты. Герой не пускал ко мне авроров, пришедших конвоировать главного выжившего и вышедшего из комы Гада к дементорам. Поттер определенно пополнил словарный запас в своих скитаниях. Потому что единственной цензурной фразой, которой он грозил группе захвата, было обещание «заавадить всех к Мерлиновой матери». Потом была его пламенная речь в суде и интервью «Пророку» — после... Но, похоже, заглянув в мои мысли, мальчишка что-то понял и мне самому за последний год не сказал ни слова, кроме предписанных этикетом формул приветствия и прощания. Его компания последовала этому примеру. Исключение составил Лонгботтом (опять Лонгботтом? И что он ко мне сегодня привязался?!), который однажды выловил меня в Косом переулке и долго и путано благодарил за то, что я не дал Кэрроу спалить Хогвартс. Я дал ему высказаться, развернулся и ушёл. Он радостно проорал вслед: «Спасибо вам, профессор». Похоже, это не лечится.

Но здесь меня некому благодарить, приставать с вопросами и проявлять назойливую заботу. Я тоже отдал все долги и теперь хочу только покоя. Лаборатория, книги и дождь за окном. Я не несу ответственности ни за одну жизнь. Я свободен.

Лучшее в окклюменции то, что она может защитить сознание не только от чужого вмешательства, но и от своей памяти. А вчера я расслабился. Умиротворяющего бальзама у котла надышался, не иначе. Заснул без подготовки. И проснулся от знакомого отчаянного крика. До того, как сознание закрылось, я успел вспомнить свой сон. Её звали Хлоя. И ей было восемь лет. Почему все идиоты, читающие «Пророк», полагают, что самым страшным для меня деянием было убийство Дамблдора? Это было скверно, конечно. Примерно, как если бы я сам, по доброй воле грохнул об пол гигантский флакон Феликс Фелицис. Но то, что люди называют совестью, здесь ни при чём. А Хлоя... Стоп. Я представил рядом Красноглазого Урода с палочкой, и воспоминание привычно скрылось.

В комнате стояла тишина. Только глупая назойливая муха билась в стекло, сквозь которое проникало никому здесь не нужное солнце.

Пора заканчивать утро воспоминаний. Запасы чемерицы катастрофически подходят к концу, а за неделю нужно сварить ещё два котла Умиротворяющего бальзама. Значит, нужно отправляться в Косой переулок сейчас, в конце августа, когда он кишит школьниками и их родителями. У меня возникло мимолётное искушение навестить магловскую аптеку в двух кварталах от дома и купить там чемеричную воду. Однако всерьёз я эту идею, конечно, не рассматривал. Полученным из такого сырья бальзамом можно было кого-нибудь умиротворить раз и навсегда.

Так. Список для аптекаря? Здесь. Мантия? «Акцио, дорожная мантия». Дезиллюминационное заклятие или Маскирующие чары? Пожалуй, Косой переулок, кишащий людьми, не лучшее место для невидимки. Я встал перед зеркалом, настроился. Волосы укоротились, изменился нос, появился загар. Навëл маскирующие чары на шрамы. Хватит. Никто не жаждет встречи со мной и не будет вглядываться.

Что не так? Я оглядел комнату. Муха по-прежнему билась о непонятную и невидимую ей преграду. «Пэр фенестрам!» — скомандовал я, и надоедливое насекомое вылетело в открывшееся окно.

В Косом переулке было ещё хуже, чем я ожидал. Плотная река волшебников текла между магазинами и лавками, закручиваясь в водовороты у входов. Жара, вонь и монотонное гудение толпы заставили меня малодушно подумать о бегстве. Но присмотревшись, я понял, что большая часть малолетних недоразумений стремится к «Волшебным Вредилкам Уизли», а оставшиеся толкутся у «Флориш и Блоттс». Аптечное крыльцо манило пустым пространством, и я аппарировал прямо туда, едва не столкнувшись с владельцем аптеки мистером Малпеппером. У аптекаря было чудесное качество: он умел молчать. Коротко кивнув, он взял мой список и отправился упаковывать весовые товары. Я решил не тратить времени зря и занялся отбором животных ингредиентов.

Вдруг чувство опасности кольнуло сознание. Спиной я ощутил чей-то изучающий взгляд через стекло витрины. Медленно повернулся — ну конечно, Поттер, будь он неладен. Тупо пялится на меня и очевидно пытается вспомнить, где это он видел такого подозрительного субъекта. Аврор недобитый. И недобритый. Сейчас решит, что я — уцелевший Пожиратель, и кинется задерживать меня на глазах у всей магической общественности Британии. На лбу написано. Прямо там, где шрам. Придется вступить в контакт:

«Легилименс!»

И тихо, чтобы он не заорал от неожиданности:

«Доброго дня, Поттер!»

Балбес заозирался по сторонам, потом с недоверием повернулся ко мне. На мгновение я снял маскировочные чары и чуть приоткрыл свой разум, разрешая убедиться, что это действительно я:

«Поттер, вы так и не овладели окклюменцией!»

В его глазах вспыхнуло узнавание. Я разорвал контакт. Всё, беседа закончена. И так потратил семь лишних слов. Вежливый поклон — и мой хронический кошмар уходит. Ну, Британия, спи спокойно. Поттер всегда на страже. Ни один зельевар не пройдёт. В следующий раз превращусь в старуху. Хотя нет, тогда меня будет атаковать Лонгботтом.

Расплатившись с аптекарем, я переместился в полупустой Лютный и прикупил кое-что не вполне законное, но очень важное для реализации одного заказа. Лютный переулок не менялся. Грязные фасады, пыльные окна, подозрительные личности. Все выцветшее, как на старой колдографии. Здесь всегда делали то, что было запрещено. Хоть при Фадже, хоть при Том-Кого-Бы-Вообще-Не-Вспоминать, хоть при Кингсли. Я вполне вписывался в этот интерьер и неторопливо шагал по деревянной мостовой, разглядывая отвратительные вещи, выставленные в витринах. Тот, кто сейчас двигался навстречу, разительно не подходил к этой обстановке. Опять! Я чуть не застонал в голос, но вовремя вспомнил, чего это будет стоить моим голосовым связкам.

— Ещё раз добрый день, профессор! — на лице Поттера не мелькнуло ни смятения, ни расстройства.

Я скривился:

«Может, не будем его портить постоянными встречами? Или сегодня вы решили проследить, чтобы никто меня не обидел?»

Мысленно я весьма выразительно выругался. Кто меня заставлял вступать с ним в диалог? Мальчик-Который-в-Огне-не-Горит-и-в-Воде-не-Тонет, бросил на меня такой удивлённый взгляд, что я второй раз за день почувствовал непреодолимое желание исчезнуть.

— Вам не нужна моя помощь, профессор, — Поттер позволил себе улыбнуться. — Я здесь по делам аврората.

«Слава благородным защитникам магической Британии. Да пребудут ваши сознания в постоянной бдительности!»

Мальчишка узнал цитату и улыбнулся почти открыто. Его мысли были так распахнуты, что я успел прочитать и радость по поводу неожиданно долгой беседы, и причину посещения Лютного переулка и даже некоторые, не очень приличные, подробности о новоявленной миссис Поттер. На этом месте я озверел:

«Поттер, прекратите. Закройте, наконец, своё сознание. Вы же вроде умеете!»

— Как скажете, сэр! — нахал улыбнулся, уже в полный рот, и выставил такой мощный блок, что меня оттолкнуло волной. Я проверил защиту — чисто. «В эфире» царила полная тишина.

Поттер выдал улыбку чеширского кота и превратил ментальный блок в тонкую, едва заметную плёнку. Без малейшего усилия он послал мне невербальный сигнал, и я впервые услышал его голос в своём сознании:

«Профессор, а вы не согласитесь продолжить экзамен в более удобной обстановке?»

* * *

— ...И в этот момент я, весь такой суровый и грозный, выскакиваю перед ними из портала и кричу: «Департамент темномагических артефактов, предъявите палочки для осмотра!» Ну, точнее, я пытаюсь так крикнуть, но не могу произнести фразу ни с первого, ни со второго раза. К концу этого представления вся группа хохотала надо мной вместе с задержанными...

Сегодня очень странный день. Я сижу с Поттером в магловской забегаловке и уже полчаса слушаю его байки о буднях аврората. Надо сказать, выходит у него смешно и вполне самокритично! Оказывается, мне не так уж сложно терпеть общество Золотого Мальчика. Может, меня прокляли? При этой мысли невольно проверяю свою защиту. Чисто. А Поттер меня впечатлил. Его ментальный блок оказался... выше ожидаемого. Собственно, я так и не смог его пробить. Поттер позволял проникнуть в его голову не дальше, чем это было необходимо для беседы с бывшим профессором Хогвартса, за последний год отвыкшим пользоваться своими голосовыми связками. Ни одной открытой мысли. И это раздражало.

«Скажите, мистер Поттер, — я дождался паузы в его монологе, — вы по-прежнему... рвётесь в бой?»

Поттер задумался. Потом медленно покачал головой.

— Нет. Я устал. Но больше ничего не умею. И, кажется, уже не смогу жить по-другому... Хотя Джинни этого не одобряет. Гермиона ей сказала, что у меня адреналиновая зависимость и надо что-то менять...

«О, избавьте меня от подробностей вашего супружества. Я спросил только о вас. Почему аврорат? Кажется, вы были неплохим ловцом. Спорт, азарт, деньги, слава... Почему не квиддич, Поттер?»

— Слава? Напомните мне, профессор, почему вы изменили внешность для визита в Косой переулок? Ваша биография красуется в витрине «Флориш и Блоттс» рядом с моей. И, кстати, если верить словам Риты Скитер, пользуется большей популярностью! Как вам слава? Я постоянно ношу отражатель из «Вредилок» Уизли. И меня не узнают те, кто не знаком со мной лично. Очень облегчает жизнь. Джордж сделал эту штуку через месяц после смерти Фреда. Не мог больше выслушивать соболезнований и благодарностей. Мы — «Герои Битвы за Хогвартс», профессор. Наше место в книге, а не в жизни. Я бы предложил вам такой же отражатель в подарок, но все еще хочу жить. Очень хочу жить. А славы мне не надо. Никакой.

Вот теперь узнаю Поттера. Смотрит так же нагло, как в Хогвартсе. Ждёт, что я взорвусь и начну оскорблять его. А может, провоцирует на ответную откровенность?

«Удивительно, Поттер, что вы оказались способны на монолог такой длины! Я впечатлён второй раз за сегодня. И ваша мысль мне понятна. Слава вас больше не радует. И вы решили стать незримым ангелом-хранителем Британии».

О! Поттер сжал кулаки. Ах, как это было бы дивно: подраться здесь, в магловском Лондоне, с Мальчишкой-Который-Много-Чего-Уже-Сделал. Но Поттер глубоко вздохнул и грустно улыбнулся:

— Не выйдет, профессор. Я больше не попадусь на эту удочку. И не буду с вами спорить. Если вам кажется, что я надутый павлин, жаждущий почестей и возомнивший себя Спасителем, — это ваше право. Разочарованы?

«Разочарован? Поттер, я уже начинаю сомневаться, вы ли это. Или это последствия вашей... контузии?»

— Мы все контужены войной. Кто-то больше. Я, пожалуй, меньше. Может, вы правы, и я действительно жизнерадостный идиот. Знаете, я ведь никого не убил. Умирал, да. Но почему-то вернулся. А другие умирали за меня безвозвратно. И убивали. Рон начал пить. Гермиона почти не спит из-за кошмаров. Проговорилась однажды. Миссис Уизли вся высохла, как старое дерево. Джордж, похоже, разучился улыбаться. Луна, Невилл... Все контужены. Каждый день рождения превращается в поминки. А в аврорате я могу хотя бы верить, что делаю что-то сейчас для защиты их всех. Да, наверное, вы правы. Я самовлюбленный павлин. Или индюк. Или...

«Увлеклись зоологией, Поттер? Оставьте сравнения. Фактически, вы сейчас сказали, что пошли в аврорат, чтобы убить кого-нибудь и сравняться с остальными. Не сочтите за оскорбление, но я все же спрошу: смерть Тома Риддла вы, очевидно, считаете семикратным ритуальным самоубийством?»

Вот и всё. Теперь так и будет сидеть с разинутым ртом и вопросом в глазах.

«Поттер, вы ещё здесь? Я выдал вам закрытую информацию о хоркруксах? Или проблема в чем-то другом?»

— Я его не убивал. Его убила Старшая палочка.

«Уймитесь, Поттер. Вы уничтожили его семь раз, последний — в своём теле. Вам не надо никому ничего доказывать. И знаете... вы могли бы стать хорошим учителем. Ваша слава пришлась бы в Хогвартсе кстати. Если надумаете, я дам вам рекомендацию. А теперь позвольте откланяться. Доброго вечера!»

Неописуемое выражение лица! От изумления Поттер ослабил контроль. Есть. Я успел увидеть в его сознании картинку: мы оба сидим за преподавательским столом в Большом зале Хогвартса.

«Сожалею, мистер Поттер! Меня вы там точно не встретите!»

Я почувствовал, как разум Поттера оглушительно захлопнулся. Да. Вечер, определенно, удался.

В доме напротив устроили переезд. С утра. Два бестолковых грузчика, вероятно, решили оповестить всю улицу о своей нелёгкой работе. Судя по последним звукам, моим новым соседям придётся обзавестись новой посудой. Я усилил Заглушающие чары. Долгожданная тишина в квартире ласкала слух, но ожидаемой сосредоточенности так и не принесла. Определённо, маглы — несчастнейшие существа. Пара взмахов палочкой легко заменили бы всё это представление с перетаскиванием мебели... Что-то я становлюсь сентиментальным. И любопытным. Отдёрнув занавеску, я взглянул на улицу, которая выглядела так, будто по ней прошёл ураган. Между коробками, стульями и тюками странной формы стояла женская фигурка с такой копной волос, что я невольно вспомнил о Грейнджер. И сам себе ухмыльнулся. Мисс Я-Знаю-Всё-на-Свете затолкала бы мебель в свою дамскую сумочку и аппарировала в новую гостиную не сходя с дивана. Девушка внизу, кем бы она ни казалась, волшебницей явно не была. Что ж... маги не могут нарушать Статут о секретности, а злые немые зельевары не обязаны помогать юным немагическим леди. Достаточно бессмыслицы в голове. Зелье, которым я собираюсь заняться, требует полного внимания.

Сегодня я готовлю заказ для Хогвартса. Минерва была так любезна, что оставила за мной эту... привилегию. К её чести должен отметить, что теперь моя работа оплачивается. Альбус считал пополнение запасов больничного крыла само собой разумеющимся дополнением к преподаванию. Старик знал толк в искусстве управления.

Ровное пламя под котлом всегда меня успокаивало. Зелья. Концентрированная магия. Сама её суть, собранная из всех стихий, переплавленная в котле и запертая в крохотный флакон. Заклинания — это ремесленничество, зелья — искусство. Перемешать пять раз по часовой стрелке, три — против часовой. Шесть капель яда кобры. Дождаться изумрудно-зелёного оттенка. Добавить порошок полыни. Снять с огня. Разлить по колбам ещё горячим. Не закупоривать. Оставить при комнатной температуре. Это поэзия. И тот, кто не понимает её ритма, орнамента, гармонии, никогда не ощутит в себе настоящей магии.

Отправив последнюю колбу в кладовую, я обнаружил, что уже наступили сумерки. Электричество при магическом фоне не работало. Лабораторию освещали зачарованные шары, наполненные светом, медленно парившие в воздухе. Идею таких светильников я позаимствовал в одной из тех книг, которые маглы называют фантастическими. Странная потребность: придумывать новые миры, причём не всегда лучше собственного. Зато магловская поэзия прекрасна. В детстве у меня была возможность читать немагическую литературу, но я ее игнорировал. А в этом году наткнулся на том Уильяма Шекспира. И был впечатлён. У меня даже возникла неприятная мысль, что получив магию, мы потеряли возможность творить иное волшебство — высшего порядка.

Я собираюсь провести вечер в обществе гениев, не знавших волшебной палочки, но виртуозно владевших пером. Мистер Уайльд, не составите мне компанию? Может вы, господин декан? Мистер Шоу? Что, простите? Вы отказываетесь общаться с бардопоклонником? Добрых снов, мистер Шоу. Да, господин Шекспир, я снова направляюсь к вам. Чем вы удивите меня сегодня?

Мало мне было болтливых портретов в Хогвартсе, теперь пытаюсь разговорить книжную гравюру.

Свободные вечера — это новшество, к которому я ещё не привык. Никаких дежурств по коридорам Хогвартса в поисках пронырливых недорослей. Никаких экстренных вызовов Того-Кто-Считал-Себя-Бессмертным и Того-Кто-Называл-Смерть-Приключением. Тело не желало забывать о напряжении и готовности к действию в любой момент, мозг был готов к мгновенному принятию решений, выбору между смертью и другой смертью. Все ещё рвётесь в бой, мистер Снейп? Нет. Но, кажется, уже не смогу жить по-другому...

Поднявшись на третий этаж, я удобно устроился в кресле и принялся листать Шекспира в поисках затерявшейся закладки. Сонеты... Господин автор, неужели вам было приятно выплёскивать свою нестабильную личную жизнь любопытствующим читателям?

Когда на суд безмолвных, тайных дум

Я вызываю голоса былого, —

Утраты все приходят мне на ум,

И старой болью я болею снова.

Из глаз, не знавших слёз, я слёзы лью

О тех, кого во тьме таит могила,

Ищу любовь погибшую мою

И всё, что в жизни мне казалось мило.

Веду я счёт потерянному мной

И ужасаюсь вновь потере каждой,

И вновь плачу я дорогой ценой

За то, за что платил уже однажды...*

Я захлопнул книгу. Что вы знаете о цене, господин Шекспир? Как долго прожила бы ваша любовь, если бы вам пришлось отдать даже воспоминания о ней? Хватило бы памяти о памяти? За последний год я неоднократно пытался понять: что изменилось в моих воспоминаниях после того, как я так щедро поделился ими с Поттером? Провалов в памяти не появилось. Я помнил все разговоры, встречи, события. Исчезло ощущение тепла рядом, память о прикосновении рук, запах волос. Осталась боль потери. И патронус. Я знал, что люблю Лили Эванс. Но я не помнил этого.

Я очнулся от своих мыслей, когда совсем стемнело. Привычно освободил сознание, но горечь от слов сонета жгла даже сквозь барьер окклюменции. Почему я жив? Какой в этом может быть смысл? Банальность мыслей подействовала отрезвляюще.

Светильники уже погасли. Комнату освещал яркий прямоугольник света на полу, протянувшийся от окна к изножью кровати. Моя кудрявая соседка тоже готовилась ко сну. У неё был хлопотный день. Всё расставить, разложить, развесить... Интересно, какие шторы любят молоденькие девицы, решившие отделиться от родительской заботы? Оказывается, одиночество, пусть и желанное, проявляется у меня весьма странными симптомами. Например, любопытством.

Вполне приличные портьеры. Даже со вкусом. Разве что излишне пёстрые и не слишком плотные. За ними виден неподвижный силуэт хозяйки комнаты. Смотрите на здоровье, юная леди. Мое окно для вас всегда будет казаться глухо зашторенным и тёмным.

Будто в ответ на мою мысль, девушка отдёрнула портьеру и попыталась поднять раму. Как и положено старому английскому окну, оно всеми силами противилось этому действию и, наконец, поддалось с отвратительным скрипом. Но меня озадачили не звуки, производимые рамой. Та, что сейчас дышала ночным воздухом Лондона в нескольких метрах от моей спальни, как две капли воды походила на мисс Гермиону Грейнджер.

__________________________________

*У. Шекспир. Сонет № 30. Пер. Маршака

Крик. Удар.

«Тобиас, не надо!»

«Молчать! Я покажу тебе, кто здесь хозяин!»

Выскакиваю на кухню, до боли сжимая в пальцах свою первую, совсем новую палочку. В голове ни одного заклинания. Только ненависть и желание причинить боль. Много боли. Чувствую, как тяжёлая волна магии срывается с моих рук, вижу, как падает и бьётся в конвульсиях темноволосый мужчина. И все исчезает в звенящей темноте...

Сон таял медленно, как вязкий туман. Я не спешил закрывать сознание, чувствуя странную радость от забытого ощущения презрения и гнева. После той ночи он никогда больше не поднимал руку на мою мать. Они ругались, неделями не разговаривали и били посуду в новых ссорах... Но Эйлин Принц, давно утратившая способность колдовать, точно знала, что её обожаемый муженёк-магл не ударит свою постылую жену.

Потеря магических способностей — не уникальный случай. Чаще всего это происходит, когда человек испытывает отвращение к результатам собственной магии. Так случилось с моей матерью, влюбившейся в магла и пожелавшей любой ценой получить его благосклонность. Один старик, чьё имя я запамятовал, как-то рассказал мне похожую историю про девицу Меропу. В конечном итоге все умерли: и девица, и магл по фамилии Риддл, и даже их сынок. Правда, перед смертью он успел наворотить такого... Но это к делу не относится. Реже человек истощает магический потенциал под длительным темномагическим воздействием. Трагические события в жизни мага могут снизить способности волшебника, но не уничтожить их.

Что же приключилось с мисс Всезнайкой? И почему она не сидит в библиотеке, пытаясь вернуть утраченное? Не хочет сочувствия? Пытается начать новую жизнь? «Мы все контужены войной, профессор...» Как ни хотелось бы мне остаться в стороне, но если на меня снова наткнется Поттер, пожалуй, стоит его расспросить. Аккуратно. Без подробностей и адресов. Девчонке в любом случае будет неприятно узнать, что по соседству с ней обитает отвратительный профессор Снейп. Впрочем, сейчас о перипетиях судьбы Грейнджер рассуждать не обязательно. Всё это не смертельно.

Сегодня у меня день доставок. Процесс давно отточен. Упакованные зелья одно за другим исчезают в голубом сиянии портала и возникают на столах или полках моих заказчиков. Есть только одно исключение. Самый большой заказ я должен доставлять лично. Это было специально оговорено в контракте. Думаю, что Минерва Макгонагалл испытывает мстительное удовлетворение, наблюдая, как бывший директор Хогвартса выполняет работу домового эльфа.

Я открыл камин. Не выношу Летучий порох. «Хогвартс, кабинет мадам Помфри!» Весь в пепле и саже, злой как... как профессор Снейп, я вышел из камина. И, конечно, Минерва выбрала это время для чаепития с «дорогой Поппи» по чистой случайности.

Молча кивнув обеим дамам, я отправил пирамиду коробок с зельями к шкафу.

— Я тоже рада тебя видеть, Северус! — радушный голос госпожи директора наполнен гостеприимством.— Выпьешь чаю?

«Благодарю, директор Макгонагалл, в другой раз!»

Минерва каждый раз приглашает меня на чашку чая. Весь ритуал давно известен. Сейчас мы с ней продолжим обмениваться дежурными фразами до тех пор, пока она не убедит себя, что со мной все в порядке. «Ах, старый добрый Северус, он такой же нелюдимый как раньше. Может теперь он хоть немного счастлив...» — решит она. Что-то в этом духе. Я прервал контакт, повернувшись к Поппи:

«Мадам Помфри, перечень лекарств в верхней коробке. Будьте любезны сверить с договором и предоставленным результатом. И если вам не трудно, то побыстрее».

Поппи еще не разучилась меня бояться. Спешно отодвинув свой чай, медсестра бросилась выполнять мое распоряжение. Директор Макгонагалл посмотрела на меня крайне неодобрительно:

— Северус, что ты ей сказал?

«Попросил проверить лекарства по списку, Минерва. Поверь, я не угрожал ей непростительными».

Видеть, как она покраснела, было приятно.

— Я уже просила у тебя прощения за то, что произошло. Ты идеально играл свою роль и мы все в неё поверили. Но сейчас... Неужели тебе не надоело носить маску?

Я попытался хмыкнуть, но боль рванула горло так, что перед глазами поплыли круги. Поэтому я ответил более резко, чем хотел:

«Минерва, что ты себе вообразила? Я не ангелочек, долгие годы носивший шкуру волка для маскировки. Я такой, каким ты меня знаешь уже много лет. Оставь эти душеспасительные беседы. И пока не забыл: оплату с этого месяца я хотел бы получать на счёт в Гринготтсе».

— Хорошо, Северус, — Минерва вздохнула, и на секунду мне стало неловко. Я решил как-то смягчить отповедь и поинтересовался:

«Как успехи Лонгботтома? Справляется?»

Директор просияла:

— О, Невилл оказался прирождённым учителем Защиты. Хотя, конечно, Травологию он любит больше. Помона уже много месяцев намекает, что устала преподавать и видит профессора Лонгботтома своим преемником. Тогда мы вновь останемся без профессора по Защите. И уже нельзя будет всё свалить на проклятие... Может ты когда-нибудь?..

Я покачал головой. И решил направить беседу в нужное русло.

«Пригласите кого-нибудь из Героев. Возможно, мисс Грейнджер согласится?»

Лицо Минервы посуровело.

— Ох, Северус, у девочки сейчас тяжёлый период в жизни. Она отказалась заканчивать обучение. Говорят, что расторгла помолвку с мистером Уизли, бросила работу. Это так странно. Я волнуюсь за неё, но... — Минерва замолчала, ожидая моей реакции.

«Интересно. Надеюсь, друзья мисс Грейнджер попытались выяснить причину такой перемены? Героиню войны окружили любовью и заботой? И, конечно, директор школы сделала все, чтобы помочь выдающейся ученице?»

Губы Минервы сжались в тонкую нитку. Она оглянулась на свою подругу в поисках поддержки:

— Я очень старалась, поверь. Но Гермиона как заведённая твердила, что ей просто нужно время, чтобы понять, чего она хочет.

Я попытался изобразить лицом всё, что думаю о хваленой гриффиндорской дружбе. Но тут вмешалась Поппи, до того слушавшая наш странный диалог (а точнее, только ответы Минервы) молча:

— Северус, давно хотела спросить: как твоё горло? Лучше? Может, стоит попробовать восстановительную терапию? Целитель Лемуль утверждал, что тебе нужно ежедневно практиковаться и разговаривать хотя бы несколько минут в день, но ты так одинок...

Я зашипел и в бешенстве развернулся к ней. Пока подбирал слова, в достаточной мере подходящие к ситуации, до меня дошли причина и смысл сказанного. Гнев схлынул, а Поппи тихо продолжила:

— Прости. Видишь, ты не выносишь даже вопросов на эту тему. С Гермионой примерно то же самое. Я проводила диагностику. Она здорова. Никакого постороннего вмешательства, тёмных проклятий. Лёгкое магическое истощение от переутомления. Девочка прошла войну и сражалась наравне со взрослыми... А что там у неё в личной жизни — это её дело.

— Ты ведь не просто так заговорил о Гермионе, Северус? — подхватила Минерва. — Видел её или что-то знаешь?

Всё. Попал под перекрёстный допрос. Куда там Змееносому с его пытками. Сейчас эти женщины загонят меня в угол и напоят Веритасерумом. Моего собственного производства. Пусть Грейнджер сама разбирается со своей магией. А меня — увольте.

«Видел мельком в Лондоне. Она не показалась мне счастливой. Вот и спросил на свою голову. Доброго дня, дамы. У меня ещё много дел».

Я шагнул в камин, и через несколько секунд Летучий порох вернул меня в привычную тишину квартиры.

Настроение было испорчено. Зачем я ввязался в этот бредовый разговор? Какое мне дело до Мисс-Я-Всё-Найду-в-Библиотеке? Давно никто не просил повозиться с детишками? Преподавательский долг покоя не даёт? Я достал из буфета бокал, бутылку огневиски и отправился в спальню.

Уже поздно вечером, когда бутылка почти опустела, на полу моей комнаты снова отразился прямоугольник окна Грейнджер. Я задернул шторы и лёг спать.

* * *

Хорошо быть зельеваром! Всего пять минут назад я не мог поднять голову от подушки. Но «Улучшенное Антипохмельное зелье» действительно «возвращает здоровье и ясность ума». Протестировано изготовителем. Правда, теперь не хватает одного флакона в заказе для аптеки Малпеппера. За всё в жизни надо платить. Дополнительные два часа работы этим днём.

Солнечный свет отражался от многочисленных стеклянных сосудов в лаборатории и яростно бил в глаза. Задергивая шторы, я успел заметить, что окно Грейнджер открыто. Мисс-В-Глубокой-Депрессии целыми днями сидит дома? Или просто не боится покушения на свою собственность? «Хоменум ревелио!» Да, она дома. В спальне.

И что я ожидал увидеть? Как мисс Грейнджер в отчаянии бьётся головой о стену? Горько рыдает и вытирает нос одеялом?.. Она сидела за маленьким столиком у окна и абсолютно по-магловски что-то сосредоточенно набирала на клавиатуре компьютера. На краю стола — пустая чашка. Рядом — большая стопка исписанных листов.

Я шевельнул палочкой, и чашка полетела вниз. Общество любителей уничтожать посуду мисс Грейнджер пополнилось еще одним участником? Грейнджер подняла расколотую надвое чашку с отбитой ручкой, задумчиво повертела осколки в руках и выбросила в корзину для бумаг.

Лучшая ученица школы Хогвартс не попыталась применить простейшее Репаро? Значит, всё-таки утрата способностей? Или мисс Грейнджер затеяла игру? Добровольный отказ от магии? Акция в защиту сквибов? Год маглов в Британии? Я в раздражении отвернулся от окна, но тут новая идея посетила моё сознание.

Сейчас вам будет немного страшно, мисс Грейнджер.

Подчиняясь моему приказу, дверь в её комнату начала медленно открываться. Эта дверь оказалась весьма неплохим ассистентом: будто желая усилить эффект моего воздействия, она невыносимо заскрипела...

«Мы все контужены войной»... Мне стоило вспомнить эту цитату из Поттера раньше. Я перестарался. Уже десять минут Грейнджер рыдает в своей кровати, сжимая бесполезную палочку. Не знаю, какого врага она ожидала увидеть за дверью, но количество и уровень выполнения заклинаний она продемонстрировала такой, что на итоговой аттестации по Защите я бы лично поставил ей «Превосходно». Вот только ни одно из них не сработало. Полное. Истощение. Магических Сил. Неизвестной Этиологии. Теперь я это знаю и должен что-то с этим знанием сделать.

Логично будет написать Минерве. Пусть сама разбирается. Но что именно написать?

«Директор Макгонагалл!

Спешу сообщить Вам... В продолжение нашего разговора о мисс Грейнджер, сообщаю, что она проживает по адресу ... Я случайно узнал... Выпускница Вашего факультета...»

Всё не то! Лучше уж сразу: «Сегодня Ваш покорный слуга вообразил себя полтергейстом и разгромил гостиную мисс Грейнджер. Поскольку она не смогла этому противостоять, с прискорбием резюмирую, что упомянутая мисс Грейнджер стала сквибом, несмотря на оптимистичные заявления мадам Помфри о её полном здоровье»... Интересно, могу я после такого письма рассчитывать на отдельную палату в Мунго?

И когда уже мисс Грейнджер возьмёт себя в руки? Придётся помочь.

«Транквилитас!» Прекрасное средство! Почти такое же сильное, как успокоительный бальзам. С той разницей, что бальзам затруднительно вливать в глотку человека, сидящего в соседнем доме. Вытирайте слёзы и идите уже работать, мисс. Я придумаю, что с вами делать. Но пока мне необходимо вернуться в свою лабораторию...

Уже вечером я снова занялся подглядыванием. Грейнджер сидела в своей спальне, гипнотизировала взглядом листок бумаги и проделывала характерные движения своей палочкой. «Вингардиум Левиоса». Заклинание первого курса. Нет. Глупые размахивания палочкой здесь не помогут. Надо найти причину утраты. Найти и устранить. Или исправить. Одна зацепка у меня была. И она мне не нравилась, потому что не обещала легкого исцеления. Очень уж странная палочка оказалась у нашей Мисс-Я-Знаю-Все-Правила. Готов поспорить, что Грейнджер не приобрела её у Олливандера, а получила в бою. И даже догадываюсь, когда и где. Палочка из грецкого ореха, изогнутая как хищный коготь, очень походила на палочку сумасшедшей Беллы Лестрейндж.

Легко. И резко. И со свистом: «Вингардиум Левиоса. Вингардиум Левиоса! Вингардиум Левиоса!!!» Ну, пожалуйста, пошевелись!.. Перед глазами стоял Рон-первокурсник, смешно размахивающий руками и торжественно перевирающий слова заклинания. Но я-то всё делаю верно. Почему? Почему ничего не происходит? Так тебе и надо, Гермиона Грейнджер. Ты предала человека, который тебе верил. И любил. Я вспомнила глаза Рона, после того, как сказала ему правду... И миссис Уизли... И Джинни...

Ненавижу эту палку. Всё началось из-за неё. Какая ирония судьбы! Не хуже, чем у Гарри. Я владею палочкой, которая меня пытала. Правую руку полоснуло болью, и буквы налились кровью: «Грязнокровка». Я — грязнокровка Грейнджер, и палочка чокнутой Беллатрисы Лестрейндж отправила меня туда, где мне самое место.

Но ведь я подчинила её себе! В битве за Хогвартс эта палочка сражалась на моей стороне против своей сумасшедшей хозяйки. И как сражалась! Я никогда не чувствовала такой силы. Такой ярости и такой любви. И впервые в жизни поняла слова, которые Лже-Грюм говорил нам о Непростительных на четвертом курсе. Надо по-настоящему хотеть, чтобы они сработали. Я хотела убить Беллатрису за ту боль, которую она причиняла, за смерть Фреда, за боль Рона! Я действительно его тогда любила.

Ещё утром все было хорошо. Я ведь уже давно приняла это решение. «Утрата волшебных способностей встречается относительно часто, но почти не поддаётся лечению. Остаточная магия, как правило, позволяет пострадавшему пользоваться магическими артефактами чужого изготовления, видеть волшебных существ и проходить магическую идентификацию. Магические законы признают бывших волшебников полноценными членами магического сообщества, однако...» Адальберт Уоффлинг подвёл итог всему, что я вычитала в школьной библиотеке. В том мире мне нечего делать. Рон никогда меня не простит. У Гарри своя жизнь. Магическое сообщество выполнило свой долг. Орден Мерлина первой степени и счёт в Гринготтсе, который даст мне возможность безбедно жить лет двадцать. Половину я потратила на эту квартиру. При владении компьютером и наличии ума можно быть финансово независимой, даже не вспоминая о второй половине денег... И тут эта дурацкая дверь с мерзким скрипом! Да я дементоров меньше боялась! Видимо, соседи были на работе, иначе мне пришлось бы объясняться с полицией. А уж если бы они заглянули в мою спальню, то устроили бы обыск в поисках трупа. Потому что после трех минут безуспешных попыток запереть дверь заклинаниями, связать и взорвать неизвестно кого, я устроила образцово-показательную истерику с крушением мебели. Типичный посттравматический синдром. Всё объяснимо, но от этого не легче. Даже удивительно, как после такого происшествия мне удалось выполнить дневную норму работы.

Странно, но за исключением этого дурацкого случая, я не чувствовала особого горя от потери магии, не тянулась к палочке по любому поводу. Забыть оказалось легко. Может быть потому, что привыкла так жить на каникулах у родителей? Мама... папа... как мне вас не хватает! Как было бы здорово вернуться в наш дом. Но его больше нет. Теперь это чужой дом, и там живут чужие люди. Надеюсь, родители сейчас счастливы. Когда профессор Флитвик объяснил мне, что заклятие изменения памяти, наложенное на такой срок, необратимо, я сразу поверила. Главное, что они живы. Я знала, что иду на риск. А так будет лучше для всех. Им пришлось бы слишком тяжело. Их умница, такая удивительная и особенная девочка вернулась с непонятной войны опустошенной, чужой, одинокой и обыкновенной.

Обыкновенной... Всю жизнь я хотела быть необыкновенной. Едва научившись читать, я погрузилась в мир волшебных сказок, представляя себя феей-принцессой. Только на белом коне я скакала сама, и с драконами сама воевала. И летала! А потом тётушка Агнес сказала, что лучше мне читать сказки про животных, потому что похожа я не на принцессу, а на бобра. Я много плакала, а потом решила стать самой умной. И место сказок заняли энциклопедии. А потом пришло письмо из Хогвартса... Моя самая удивительная, самая правдивая и долгая сказка. Жаль только, что летать мне предложили на метле. Я так и не смогла с этим смириться. И ещё, моя сказка оказалась страшной. Очень страшной. Такой, что за последний год я спокойно спала от силы пять ночей. И почему-то две из них — в этом доме.

Страх приходил внезапно. Во сне или наяву. В памяти всплывали самые жуткие мгновения войны: мертвый Гарри на руках у Хагрида, смерть Грюма, Нагайна в теле Батильды Бэгшот, уход Рона, мы хороним Добби, Перси кричит, обнимая мертвого Фреда, Снейп умирает, вглядываясь в глаза Гарри, безумный визг Беллатрисы... А под конец всегда одно и то же: мама и папа, которые принимают меня за риэлтора и обсуждают со мной детали своего переезда в Австралию. И тогда я вцеплялась в палочку и пыталась вернуть то, что много лет казалось мне таким же естественным, как дыхание.

Легко. И резко. И со свистом: «Вингардиум Левиоса!» Мне показалось, или лист шевельнулся? Одновременно с этим я ощутила, что на меня кто-то смотрит. Уже давно. Из тёмного окна в доме напротив. Воображение даже добавило легкое покалывание в висках, как при попытке легилименции. Я заставила себя не отворачиваться. Там никого нет. Всё это — мои фантазии. Прошлое — в прошлом. Я — Гермиона Грейнджер, обыкновенная девушка двадцати лет, начинающая самостоятельную жизнь в Лондоне.

Но мысли крутились маленькими смерчами вокруг одних и тех же событий, не желая расставаться с памятью. Вот я впервые вижу Хогвартс и безостановочно цитирую его «Историю», прочитанную на каникулах. Шляпа выбирает, где я буду учиться: Гриффиндор или Рейвенкло. Одобрительная улыбка профессора Макгонагалл. Шутки близнецов Уизли. Речь профессора Снейпа о красоте зельеварения. Запах нового пергамента. Директор присуждает Гриффиндору Кубок Школы. Рон обнимает меня после выхода из больничного крыла. Я сижу на спине Клювокрыла и впервые в жизни чувствую радость полёта. Рождественский бал. Гарри с Сириусом. Выручай-комната. Джинни целует Гарри. Полёт на фестрале. На драконе... Свадьба Билла и Флёр. Восстановленный Хогвартс...

А потом... Спокойное лицо мадам Помфри: «Не переживайте, мисс Грейнджер. Ваша магия ослабла, но это нормально после таких событий...» И мистер Оливандер: «Дорогое дитя, боюсь ни одна палочка вам сейчас не подходит. Нужно время, чтобы вы поняли себя и захотели выбрать новую...» И: «Прости, Рон, я не могу. Мы ошиблись». Его лицо бледнеет так, что пропадают веснушки: «Мы ошиблись? Со мной всё в порядке, Гермиона! А ты не нашла другого времени, чтобы показать, как я тебе противен?»

Легко. И резко. И со свистом: «Вингардиум Левиоса!»

Мне кажется, что если этот листочек поднимется, то я найду в себе силы бороться. Пусть меня не ждут друзья, но я не должна сдаваться. Пусть не сейчас, не сразу, но я хочу вернуться в свою сказку. Неужели про меня там больше ничего не написано?

«Вингардиум Левиоса!»

Листок поднялся на пару дюймов, застыл в воздухе и медленно спланировал на пол. Я боялась пошевелиться. Это сон? Уже два месяца я не могла использовать ни одно заклинание. И я ничего не ощутила. Наверное так чувствует себя парализованный человек, впервые сумевший пошевелить пальцем? Я смогу?

«Обещаю, я буду бороться!»— прошептала я неизвестно кому. И почти услышала в ответ:

«Я верю в вас, мисс Грейнджер! Не сдавайтесь!»

Уже засыпая, я с улыбкой подумала, что мой воображаемый собеседник почему-то говорил голосом профессора Снейпа.

Сегодня меня разбудила сова. Призывая на голову нетерпеливого заказчика очень неприятные явления, я впустил птицу в комнату. Не удержался и кинул взгляд на окно своей соседки. Спит! Надо бы провести с мисс Грейнджер воспитательную работу о пользе занавесок.

Сова недовольно ухнула, и я вернулся к письму. Отвязывая конверт, я уже понял, что оно не от заказчика, следовательно попало ко мне вопреки защите дома. Интересно.

«Уважаемый профессор Снейп!

Простите моё нахальство, но директор Макгонагалл сообщила мне, что Вы недавно видели Гермиону Грейнджер. У меня есть основания предполагать, что с ней случилась беда, о которой она не хочет говорить. Гермиона сменила квартиру и уволилась с работы. Я прошу Вас о встрече в любое удобное Вам время. Возможно, Вы знаете что-то, что поможет в поисках. С уважением, Гарри Поттер».

Кажется, теперь я — личная нянька Грейнджер. А отчитываться должен перед Мальчиком-Который-Молодец! Разумеется, именно об этом я мечтал, переселяясь сюда. Ярость от бесцеремонного вторжения в мою жизнь угасла, едва поднявшись. Осталась лишь усталость.

Я ещё раз изучил пергамент. Слова Поттер подбирал тщательно, много раз изменяя текст: пергамент почти просвечивал в некоторых местах. Сова, похоже, служебная, из Министерства. Терпеливо ждёт, а не торопит с ответом. Я свернул пергамент. Надо будет разобраться, как письмо пробило защиту, которую я считал идеальной. Черкнул ответ на новом листе: «Сегодня в два часа после полудня, там же».

Когда сова улетела, я спустился в лабораторию и продолжил изучать полученное письмо. Спустя полчаса ситуация не прояснилась. Автор письма не знал, где меня искать, не использовал служебные чары слежения, и вообще никакие навигационные чары. Получалось, что Поттер просто послал мне сову, и она легко проскользнула через все уровни защиты. Бессмыслица, если только не... Это бы многое объяснило. И очень понравилось бы Альбусу с его дикими представлениями о справедливости. Что касается моего мнения, то я бы предпочел Азкабан.

Итак, Поттер, у меня тоже есть к вам вопросы.

Мы встретились в магловском Лондоне. За этот год для меня стали привычными магловская жизнь и магловская одежда. В соседнем супермаркете со мной здоровалась кассирша, в пабе на углу я считался местной достопримечательностью, а букинист у «Брикстона» радовался мне как родному. Маглы спокойно относились к моей немоте, не разглядывали шрамы и не просили оставить автограф на своей мантии.

Поттер уже был на месте. За тем же столиком, что и несколько дней назад. Мальчишка приветствовал меня в своей новой манере: спокойно, без вызова во взгляде и с мягкой открытостью. Я поймал себя на мысли, что раньше Поттер так смотрел на Люпина. Хм. Ещё пара дней рядом с плачущей Грейнджер, и я пойду раздавать конфеты на улице.

Неуловимое движение палочкой — и Поттер накрыл наш столик невидимым куполом. Отвлекающие чары. В блестящем невербальном исполнении.

— Спасибо, что пришли, сэр! Я не думал, что вы согласитесь. Директор Макгонагалл...

«Ближе к делу, мистер Поттер! Вас волнует душевное состояние мисс Грейнджер. Я действительно видел её несколько раз на протяжении последних дней. Она здорова. Её жизни ничто не угрожает. Все её проблемы сводятся к посттравматическому синдрому. Она пытается справиться и ради этого отдалилась от всего, что напоминает о травме. Если коротко — это всё».

— Она сама вам это сказала, сэр?

«Боюсь, что нет. Но не могу выдать источник информации. Хотите совет?»

— Да, сэр.

Он весь внимание, надо же! Интересно, если бы Поттер был таким белым и пушистым в школе, мне было бы легче? Нет. Точно нет.

«Послушайте, Поттер, вы меня пугаете. Тот несносный мальчишка, который выводил меня в школе... что вы с ним сделали?»

Поттер улыбнулся, взъерошил волосы и смущённо посмотрел на меня:

— Знаете, профессор, если я сейчас начну рассказывать о моём теперешнем отношении к вам, вы вышвырнете меня отсюда быстрее, чем Риту Скитер. Помните, как она пыталась пообщаться с вами в Мунго?

Я усмехнулся. О, да, это было зрелищно.

«А вы попробуйте. Обещаю сдержаться».

Лицо Поттера стало совсем детским:

— Сириус, Люпин, мои родители... Мне их очень не хватает. А вы... Нет, я знаю, как вы ко мне относитесь. Но вы меня обучали, защищали... При этом, в отличие от Дамблдора, вы не считали хорошей идеей мою смерть от руки Волдеморта, ради общего блага... Зря я это начал...

Мальчишка сидел весь красный и почти злой на свою попытку разбудить во мне человеческие эмоции. Молчание затягивалось. Я вздохнул:

«Думаю, я понял вас, Поттер. Сомневаюсь, что смогу восполнить ваши утраты. Но если факт моего существования как-то вам помогает, то я рад это слышать. Итак, вот совет: не ищите вашу подругу и не вламывайтесь к ней в дом. Посылайте письма совиной почтой. Они дойдут. Вспоминайте в них о вашей дружбе, не о войне. Есть вещи, которые надо просто пережить и принять. Дождитесь, когда мисс Грейнджер сама заговорит о своих проблемах».

Консультирующий психолог Северус Снейп! Минерва бы уже прослезилась. Определенно, двадцать лет надзора за детенышами-слизеринцами не прошли даром. Поттер выслушал проповедь почтительно, но с сомнением в глазах. Я выжидающе посмотрел на него.

— Я думаю, что вы знаете больше, чем сказали, сэр. Думаю, вы узнали или догадались, что Гермиона потеряла способность к магии. Я уже давно понял, но не говорил ей об этом. Понимаете, она не может себя защитить. Если кто-то из Пожирателей остался на свободе... А она теперь одна...

Поттер выдержал поистине театральную паузу. И что он от меня хочет услышать? Нелепый и неудобный разговор начинал раздражать. А ведь я ещё не задал того вопроса, ради которого пришел сюда.

«Давайте закончим беседу о мисс Грейнджер. Вы хотели знать, что с ней всё в порядке? Считайте, что вы это узнали! А теперь, Поттер, перейдём к вопросам, которые интересуют меня!»

Мальчишка разозлился. На долю секунды его глаза вспыхнули гневом, а ладони сжались в кулаки. Хотел бы я посмотреть, какими эпитетами он меня сейчас награждает, но Поттер держал сознание под безукоризненным блоком. К тому же, спустя мгновение он справился с эмоциями, спокойно кивнул и приготовился слушать.

«Пять баллов Гриффиндору, — похвалил я. — Скажите, Поттер, вам не надоедают почтовые совы?»

Меньше всего Поттер сейчас думал о совах. Отлично. Внесу эту фразу в реестр вопросов, сбивающих с толку.

— Нет, сэр. Джинни что-то сделала, и теперь к нам прилетают только нужные письма. Я и не знал, что так можно. Стало намного лучше.

«Представьте, Поттер, что я тоже озаботился этим вопросом, и устранил возможность появления в моем доме любых писем, кроме ожидаемых... Я полагал, что неплохо справился. Но сегодня утром ко мне в окно постучалась сова от Мальчика-Который-Выжил. У вас есть объяснение, почему это произошло?»

— Вы думаете, что это какая-то разновидность министерского Надзора? Невозможно. Точно.

«Я знаю, что это не Надзор. Я проверил. Другое объяснение есть?»

— Я не знаю, сэр. Но вы думаете, что должен знать, да?

«Мне бы хотелось взглянуть на вашу палочку, Поттер. Вы позволите?»

Он удивлённо кивнул и покосился на людей за соседними столиками. Я пожал плечами и добавил пару заклинаний к его отвлекающим чарам. Передо мной лежала знаменитая палочка с пером феникса. В отличие от её владельца, я не испытывал к ней добрых чувств. Но сейчас она интересовала меня не как артефакт. Я протянул левую руку и дотронулся пальцами до рукояти. Сначала ничего не произошло. Я ждал. На конце палочки появилось синее свечение.

«Возьмите её, Поттер. Направьте на меня», — он подчинился с лицом человека, на которого наложили Империус.

Палочки скрестились, как шпаги на дуэли. Из палочки Поттера вырвалась сияющая лента. Я ощутил боль ожога и увидел, как на правом запястье затягивается узел из гладкой и блестящей нити. В следующий миг всё исчезло.

Несколько секунд Поттер ошалело смотрел на красный след, отпечатавшийся у меня на коже, а потом резко встал.

Я покачал головой:

«Нет. Сядьте. Вы поняли смысл увиденного?»

— Я понял, что у меня сейчас начнутся неприятности, — невесело усмехнулся он.

«Это заклинание выявляет долг жизни между волшебниками».

— Долг жизни?..

«Как. Вы. Посмели. Спасти. Мою. Жизнь?!»

— Сэр, я не думаю, что это имеет значение, после всего, что вы для меня сделали...

— КОГДА? — в гневе я почти не почувствовал боли от собственного крика, зато Поттер ошеломленно замолчал. — Ваша задача была предельно ясной: уничтожить хоркруксы. Я не представляю, как можно было бросить дело, ради которого погибло столько людей, чтобы... — боль стала невыносимой настолько, что я не смог закончить фразу.

Поттер налил воды в стакан, и протянул мне:

— Будет лучше, если вы сами всё увидите, сэр. А потом я попытаюсь объяснить...

* * *

«Легилименс!»...

... Приближаясь к умирающему, он сам не знал, зачем делает это. Он сам не знал, что чувствует, глядя на белое как полотно лицо Снейпа и его пальцы, пытающиеся зажать кровавую рану на шее. Он снял мантию-невидимку и смотрел сверху вниз на ненавистного ему человека. Расширенные черные глаза Снейпа остановились на нём, из его горла вырвался страшный булькающий звук:

— Собери... собери...

Из Снейпа текла не только кровь. Серебристо-голубое вещество, не газ и не жидкость, хлынуло из его рта, ушей и глаз... Гермиона вложила в дрожащую руку наколдованный из воздуха флакон. Когда флакон наполнился до краев, а в жилах Снейпа не осталось, похоже, ни капли крови, его судорожная хватка ослабела.

— Посмотри... на... меня... — прошептал он... Зелёные глаза встретились с чёрными, но мгновение спустя в глубине чёрных что-то погасло, взгляд их стал пустым и неподвижным. Рука, державшая его одежду, упала на пол, и больше Снейп не шевелился...

... Он всё ещё стоял на коленях возле Снейпа, просто глядя на него, как вдруг совсем рядом зазвучал высокий холодный голос. Он вскочил на ноги, крепко сжимая в руках флакон, уверенный, что это Волдеморт вернулся в хижину. Голос Волдеморта разносился от стен и пола...

— Вы храбро сражались, — говорил этот голос. — Лорд Волдеморт умеет ценить мужество. Однако вы понесли тяжелые потери. Если вы будете и дальше сопротивляться мне, вы все погибнете один за другим. Я этого не хочу. Каждая пролитая капля волшебной крови — утрата и расточительство. Лорд Волдеморт милостив. Я приказываю своим войскам немедленно отступить. Я даю вам час. Достойно проститесь с вашими мертвецами. Окажите помощь вашим раненым. А теперь я обращаюсь прямо к тебе, Гарри Поттер. Ты позволил друзьям умирать за тебя, вместо того чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Весь этот час я буду ждать тебя в Запретном лесу. Если по истечении часа ты не явишься ко мне и не отдашься в мои руки, битва начнется снова. На этот раз я сам выйду в бой, Гарри Поттер, и отыщу тебя, и накажу всех до единого — мужчин, женщин и детей, — кто помогал тебе скрываться от меня. Итак, один час.

Рон и Гермиона яростно замотали головами, глядя на него.

— Не слушай его, — сказал Рон.

— Всё обойдется, — горячо заговорила Гермиона. — Давайте... давайте вернемся в замок. Раз он отправился в Лес, нам нужно придумать новый план.

Она покосилась на тело Снейпа и торопливо нырнула обратно в туннель. Рон последовал за ней... Он подобрал мантию-невидимку и снова посмотрел на Снейпа. Он сам не понимал своих чувств, за исключением ужаса от того, как и с какой целью Снейп был убит...

... Медленно протянув руку, он прикоснулся к сонной артерии на шее своего врага. Почему-то казалось невозможным бросить его здесь, не попытавшись помочь. Прошла целая вечность, прежде чем пальцы ощутили слабый толчок пульса. Повинуясь мгновенному порыву, он достал из мешочка, подаренного Хагридом, пузырек с бадьяном. Руку оцарапало болью. Опять осколок зеркала крестного! Капли зелья смешивались с его кровью, попадая в рану. Взвился зеленоватый дымок, и ранение Снейпа перестало выглядеть таким чудовищным. Друзья окликнули его из туннеля, и он словно очнулся...

... Теперь он лежал, уткнувшись лицом в пыльный ковер в кабинете директора... Он должен умереть... Он чувствовал, как бешено бьётся о ребра сердце. Как странно, что под действием смертного страха оно колотится всё сильнее, мужественно поддерживая жизнь. Но всё же ему придется остановиться, и очень скоро. Его удары сочтены. Сколько останется времени, после того, как он встанет и последний раз пройдет через замок на территорию, а оттуда в Запретный лес? Он стал медленно подниматься, сел и сразу почувствовал себя живым как никогда, с небывалой силой ощутил собственное живое тело. Рон и Гермиона казались ему сейчас страшно далекими, как будто они находились в какой-то заморской стране. Он взглянул на помятые золотые часы, подаренные ему на семнадцатилетие. Прошла уже почти половина часа, отведенного ему Волдемортом... Сердце колотилось о ребра, как обезумевшая птица. Внезапно он позвал:

— Кричер!

С негромким хлопком в кабинете появился старый испуганный домовик. Не давая ему сказать ни слова, он попросил:

— Можешь перенести меня в Визжащую хижину?

Эльф кивнул и протянул ему дрожащую руку...

... Снейп лежал там же, где он его оставил. На мгновение ему показалось, что тот мертв. Но нет, его сердце продолжало биться. В каком-то полусне он наколдовал носилки и переместил на них тело человека, которого так долго и так сильно ненавидел. Поднял палочку Снейпа и вложил в его руку.

— Кричер, ты можешь доставить профессора в Мунго? — слова давались ему тяжело, как будто он уже был там, откуда нет возврата. Домовик кивнул и посмотрел на него с сочувствием в слезящихся глазах:

— Что будет делать Мастер Гарри?

— Верни меня в кабинет директора.

Домовик протянул руку и тихо прикоснулся к его ладони. В следующую секунду он вновь стоял в кабинете директора. Омут памяти отбрасывал блики на стены и потолок. Портреты по-прежнему были пусты. Он вернул воспоминания Снейпа во флакон и положил его в мешочек Хагрида. Не оглянувшись, он закрыл за собой дверь кабинета...

* * *

...«Вообще-то, это всё, сэр», — Поттер медленно закрыл сознание.

Никто из нас не спешил говорить. Поттер не защищался и ничего не скрывал. Я не только видел случившееся его глазами, но и чувствовал всё, что чувствовал он. Это действительно был долг жизни: бескорыстное спасение врага перед лицом собственной смерти. Не просто недруга, а ненавистного предателя и убийцы. Он остановил кровотечение в смертельной ране раньше, чем увидел мои воспоминания. Я знал, что через несколько секунд злость и ярость захлестнут меня с головой. Оттого, что я вновь потерял свободу. И вновь из-за Поттера. Но сейчас я мог только молчать и закрываться щитом окклюменции от той жажды жизни, которая ворвалась в мой мозг из воспоминаний мальчишки.

«Почему у вас оказался с собой бадьян?»

Выражение обиды, которое промелькнуло на лице Поттера, доставило мне короткое мстительное удовлетворение.

— «Неужели вы всегда носили его с собой? Я думал, в вашем трио за лекарства отвечала Грейнджер?»

— Я не отдал ей флакон у озера... Мы лечили ожоги, когда улетели из Гринготтса, а потом стало не до того. Это всё, что вас интересует, сэр?!

«Нет, не всё. Я так и не увидел в ваших воспоминаниях противоядия. Что вы использовали?»

— Я не... у меня не было противоядия, сэр. Я только остановил кровь.

«Чушь, Поттер! Нагайна выпустила в меня столько яда, что в Мунго я прибыл бы уже трупом!»

— У меня был только бадьян, сэр. Не вижу причин, по которым мне бы хотелось солгать. Может, рядом был кто-то ещё?

«Не умножайте сущности без необходимости. Нагайна нападала на вас раньше?»

— Э-э-э... да, в Годриковой впадине. Просто задела руку. Хотя Гермионе пришлось тогда со мной повозиться...

Удивительно, как изменился взгляд Поттера, когда он заговорил о Грейнджер. Сколько скрытого чувства! И зачем он женился на младшей Уизли?

«Поздравляю, Поттер! Теперь вы — ходячее противоядие. Ваше невероятное везение распространяется даже на окружающих! Ну, что вы смотрите на меня круглыми глазами? Ваша кровь попала в рану и очистила ее от яда», — осознав этот факт, я едва не застонал.

Я — должник Поттера. Любая его просьба станет для меня подобием Непреложного Обета. Рано или поздно он об этом узнает. И я даже не смогу «Обливиэйт» на него наложить. Палочка просто не выполнит этот приказ. Проклятье!

«Кто еще знает? Кроме домовика?»

— Никто.

«И что вы собираетесь с этим делать, мистер Поттер? Как долго будете ждать, прежде чем взыскать с меня долг? Рассказать подробнее, какие возможности теперь открываются перед вами?»

— Я не считаю вас своим должником, сэр. Мне очень жаль, что вы так думаете. Пять минут, которые я «спасал» вас, не могут перечеркнуть годы не слишком радостной жизни, которую вы вели, защищая меня. И мне плевать, что магия что-то там считает. Я никогда не воспользуюсь этим. Наверное, есть какой-нибудь ритуал, клятва или что-то, чтобы отказаться?..

«Не выйдет, мистер Поттер. Если вы считаете, что я заслужил свободу, то должны сформулировать задачу и потребовать от меня её исполнения. Когда должник выполнит порученное, связь исчезнет. Думайте, мистер Поттер. И не слишком долго. Мне не нужна жизнь в вечном подчинении».

Я встал, давая знать, что разговор закончен. Поттер вскочил следом:

— Пожалуйста, подождите ещё минуту, сэр! Я ведь могу попросить что-то совсем не важное. Прямо сейчас...

Я усмехнулся. Поттер так и остался невежественным ребенком. Объяснять ему основы магии — бессмысленно. Пусть сам разбирается. Я вздохнул:

«Можете попытаться, мистер Поттер».

Он откашлялся, направил свою палочку на меня и произнес:

— Я, Гарри Джеймс Поттер, требую от Северуса Тобиаса Снейпа уплатить мне один галеон во исполнение долга жизни!

Синяя точка на конце палочки вспыхнула и погасла.

«Как вы думаете, почему не вышло?» — поинтересовался я.

— Потому что я не считаю это достаточной ценой за вашу жизнь?

«В точку, мистер Поттер! Будете торговаться до приемлемой стоимости?»

Поттер покраснел и отвёл глаза.

«Это должно быть что-то важное для вас или ваших близких, Поттер. То, с чем вы сам не можете справиться и то, что будет мне по силам».

— Сэр? А вы могли бы помочь Гермионе? — мальчишка выпалил это с решимостью и страхом.

«Уточните задачу, мистер Поттер. Какого рода помощь вы имеете в виду?»

— Вы можете попытаться вернуть её магические способности?

«Я не знаю, Поттер, но мы можем это узнать прямо сейчас... Если уверены, что хотите именно этого».

На этот раз из палочки Поттера вырвалось синее свечение.

— Я, Гарри Джеймс Поттер, прошу Северуса Тобиаса Снейпа помочь моей подруге Гермионе Джин Грейнджер вернуть её магические способности...

Знакомая блестящая, переливающаяся как ртуть нить, охватила мое запястье.

Поттер нахмурился и продолжил с запинкой, как будто эта мысль только сейчас пришла к нему в голову:

— ...Если это не будет связано с риском для его жизни, здоровья, тяжелыми жертвами и поступками, которые он сочтет для себя неприемлемыми...

Нить потускнела, но не исчезла.

— ...я приму эту попытку в уплату долга жизни.

Сияющая нить затянулась узлом и растаяла.

«Поздравляю, Поттер, — прокомментировал я. — Это был самый отвратительно сформулированный договор в моей жизни».

Я снова сел за стол и Поттер последовал моему примеру. Затравленное выражение исчезло из его глаз, и он явно приготовился долго и подробно объяснять, что и почему он сказал. Я опередил его:

«Весьма благородно было предоставить мне такие комфортные условия, Поттер».

— Я подумал, что не хочу ловить вас на слове как... Дамблдор, сэр.

«Вы до сих пор сердитесь на Альбуса?»

— Нет. Я понимаю, что ему приходилось жертвовать меньшим ради большего. Но мне было тяжело это принять. И вам, думаю, тоже.

«Да. Но знаете, Поттер, с тех пор, как в моей голове поубавилось воспоминаний, я гораздо легче стал смотреть на некоторые вещи... Впрочем, на сегодня достаточно информации. Ваш перерыв давно закончился. А мне предстоит спланировать серьёзную работу».

— У вас уже есть какие-нибудь идеи?

«Это — моё дело. И запомните, Поттер: никто не должен знать о нашем договоре. Никто! В том числе, Грейнджер. Если у меня возникнут вопросы — я вас найду. Счастливо оставаться».

Я положил на стол деньги, снял заклинания и устремился к выходу. Проходившая мимо официантка вздрогнула, вдруг обнаружив столик, о котором она почему-то совсем забыла.

На улице уже стемнело, накрапывал дождь. Поттер догнал меня на перекрёстке.

— Сэр, а как я узнаю, если вы... в смысле... когда вы...?

«Вы на редкость чётко изъясняетесь, мистер Поттер. Ваша палочка сообщит вам. Кстати, вы не указали срок исполнения договора. Формально я мог бы потратить на него, скажем, лет сто. На ваше счастье, я стремлюсь как можно скорее избавляться от своих долгов».

Я посмотрел на взъерошенного и смешного в своем неловком волнении парня и сбавил тон:

«Помните то, что я посоветовал вам по поводу мисс Грейнджер. А я выполню то, что обещал. Доброго вечера, Поттер».

_____________________________

*Использован оригинальный текст: Дж. Роулинг. Гарри Поттер и Дары смерти. Главы 32, 34 (с сокращениями и изменениями, необходимыми для раскрытия авторского замысла).

Утро я встретил в кресле у окна. План действий был почти готов, но в нём оставались пробелы. Меня захватил охотничий азарт. Предстояла охота на лис. Точнее, на лису. Сама лиса совершенно не подозревала о своей роли в этой истории. В настоящий момент она читала длинное письмо, которое принесла уже знакомая мне министерская сова. Какое необычное явление природы — Поттер, прислушивающийся к моим советам!

Я запрещал себе думать о событиях вчерашнего дня, сосредоточившись на том, что необходимо сделать. Но мысли постоянно возвращались к тому, что я увидел в воспоминаниях мальчишки. Поттер заставил меня прожить с ним самый страшный отрезок его жизни. Почувствовать его боль, страх, отчаяние и почти невыносимое желание спастись из смертельной ловушки. При этом для меня оставалось совершенно непонятным его решение спасти мою жизнь. В самом начале его воспоминаний я предполагал, что он сделал это, желая сохранить меня для суда и Азкабана. Но в тот момент, когда Поттер достал свой нелепый и нелогичный флакон с бадьяном, в нём не было ненависти ко мне... Принять это было невероятно тяжело. Я слишком привык презирать Мальчика-Которого-Поклялся-Защищать. Это было частью маски, которую я носил девятнадцать лет, а теперь она стала бессмысленной.

Впрочем, долой ненужные эмоции. У меня есть дело. Для начала я должен решить два неприятных вопроса: отказаться от части заказов на ближайшие недели и вступить в контакт с мисс Грейнджер. В идеале я бы предпочёл вообще с ней не общаться. Но, боюсь, обрывочная легилименция через два стекла не позволит создать целостную историю болезни. Придётся встретиться с Грейнджер, придумать правдоподобную легенду о причине моей заинтересованности и довольно тесно пообщаться с ней... некоторое время. К счастью, она достаточно умна и самокритична, чтобы понять, что не может сразить меня своим женским обаянием. Значит — деловое предложение? Какое? Что она может? Переписывать от руки Британскую энциклопедию? Все эти повороты сюжета работают только в магловских детективах. Чем дольше я рассуждал, тем яснее понимал, что мисс Выскочка разгадает фальшь.

Оставалось положиться на... везение. Феликс Фелицис. То, что поэтично именовалось «Жидкой удачей», для меня было самым отвратительным насилием над волей. Я принимал его трижды. По приказу Дамблдора. И у меня не осталось приятных воспоминаний об этих днях. Но сегодня мне не нужно будет демонстрировать свою лояльность целям и средствам Того-Кто-Называл-Себя-Тёмным-Лордом. Всего лишь маленькая отличница и её проблема, которая так волнует Поттера.

Надеюсь, что одного глотка хватит, чтобы перейти улицу и постучаться в дверь бывшей ученицы. Жидкое золото пролилось в моё горло. Знакомое ощущение гриффиндорской самоуверенности захватило сознание. Я оделся и огляделся по сторонам. Повинуясь требованию зелья, зашёл в лабораторию. Взгляд задержался на большой бутыли тёмного стекла. То, что нужно! Я снял бутыль с полки, быстрым шагом вышел из дома и аппарировал.

— Северус? — её лицо, как и всегда, выражало лишь вежливость и безупречные манеры. — Какой приятный сюрприз!

Я заметил, что морщины на лице стали глубже, а возле глаз залегли темные тени. Но осанка осталась королевской.

— Здравствуй, Нарцисса! Я подумал, что не будет большой беды, если я зайду пораньше.

— Я всегда тебе рада, ты же знаешь. Проходи! Что-нибудь выпьешь?

— Не стоит беспокоиться. Как ты?

— Я в порядке, спасибо! И прекрати издеваться над собой. Говори, как привык.

«Хорошо, Нарцисса! Тогда я буду слушать, а ты — рассказывать. Как Люциус?»

Нарцисса помолчала, подбирая слова:

— Думаю, что ему лучше. Всю эту неделю говорил о Драко, но теряется во времени. Иногда ему кажется, что мы только что поженились, потом он тревожится, что Драко так мало рассказывает о своей жизни, а после — вспоминает первую войну. Он стал гораздо больше похож на... на Люциуса, с тех пор, как ты готовишь эти зелья. Но каждое его воспоминание — как кусочек мозаики. Он никак не может собрать себя.

«А тебя он вспоминает? Узнаёт?»

Нарцисса опустила глаза, и на её щеках проступили красные пятна:

— Не так, как мне бы хотелось, Северус. Иногда он помнит, что я его жена. Тогда он вежлив и общителен. Но я чувствую, что на самом деле он видит во мне чужую женщину. В другое время он начинает ухаживать за мной, говорить красивые слова, расточать комплименты. Вот только в такие моменты он уверен, что я — незнакомка, в которую он внезапно влюбился. А жена ему мешает добиться желаемого.

«Ясно. А что Драко?»

— Старается как можно реже бывать дома. Он очень устаёт на работе. Сам понимаешь, наследнику дома Малфоев такое место совсем не подходит. Но Драко... Мне кажется, он так мстит отцу за все, что случилось. Как будто можно было наказать себя сильнее, чем это сделал Люциус... Северус, ты уже думал, что можно попробовать в этот раз? С волосом Драко дело явно сдвинулось с мертвой точки...

«Нарцисса, я пытался, неоднократно. Проблема не в выборе основного ингредиента. Я что-то упускаю в самом процессе. Его воспоминания фрагментарны и нестабильны, а верно сваренное зелье вернуло бы память целиком и полностью».

— Северус, ты хоть понимаешь, что уже делаешь невозможное? От Люциуса отказались все целители. После того, что он натворил, — сказали они, — его место в палате для безнадежных, рядом с Локонсом. Из пустой оболочки за этот год он превратился, по крайней мере, в человека. Пусть тяжело больного, но живого, умеющего радоваться и плакать. Что бы я без тебя делала! Ты спас моего сына, а теперь...

— Нарцисса, прекрати! Мы не будем говорить об этом!

— Хорошо, не будем. Прости, Северус! Знаешь, о чем я думала сегодня? Хорошо бы меня было две. Чтобы быть одновременно и с Люциусом, и с Драко. Андромеда говорит...

«Как ты сказала? Одновременно? Подожди, дай подумать... Ты подала мне идею...»

Мысли заметались в голове, а потом вдруг выстроились в идеальном порядке. Вот он — ответ! Ингредиенты нужно подготавливать одновременно... Да! Я пил Феликс совсем не для того, чтобы улучшить зелье, которое вернёт память Люциусу Малфою. Память, так опрометчиво и отчаянно испорченную им самим перед допросом с Веритасерумом. Но, возможно, Нарцисса помогла мне найти то самое недостающее звено.

«Извини, Нарцисса! Мне уже пора, — я протянул ей бутыль. — Этого хватит на несколько недель. Возьми. Я попробую сделать ещё кое-что, но ждать придётся долго. Кстати, ты не подскажешь толкового помощника для моей лаборатории?»

Нарцисса покачала головой.

— Северус, это действительно ты? Хочешь пустить кого-то в свою лабораторию? Не знаю никого, кому бы могла пожелать такой ужасной кончины... Я скажу Драко, что ты заходил. Он... будет рад... Береги себя!

«Непременно, Нарцисса! Доброго дня!»

Под влиянием зелья я точно знал, что могу безопасно нарушить Статут о секретности. Чувствуя себя подростком с нелюбимого факультета, я аппарировал в парк недалеко от дома. Осенний день был неприлично тёплым и солнечным, в парке было полно магловской публики. Но моё внезапное появление, как и следовало ожидать, не привлекло внимания. На дорожках и газонах копошились дети, матери с колясками оккупировали скамейки. Чуждая и непонятная идиллическая картина вызывала раздражение. Я ускорил шаг и направился к выходу. Дорожка сделала очередной поворот, и в меня врезалось что-то, состоящее, похоже, из одних локтей, коленей и копны волос, отсвечивающих медью.

* * *

День не задался с самого утра. Я проспала и потеряла два часа, которые планировала потратить на работу. А когда все-таки добралась до компьютера, выяснилось, что все вчерашние файлы содержат ошибку и не могут быть прочитаны. А всё эти дурацкие перебои с электричеством. Потом сова принесла письмо от Гарри. Очень милое письмо. Он переживал, что я не дала ему новый адрес. Ни слова о Джинни, Роне и остальных Уизли. Никаких рассказов об аврорских рейдах. Ничего о квиддиче. Мне даже показалось, что Гарри действительно меня не хватает. И я немного поплакала.

Перед завтраком я поняла, что еда в холодильнике закончилась. Совсем. Кофе тоже. Чай остался, потому что я его почти не пью. Надо было идти в магазин. Ладно. Это не займёт много времени. Выходить на улицу ужасно не хотелось. Казалось, что все встречные люди будут смотреть на меня и думать: с этой девушкой что-то не так. У неё в двадцать лет нет сертификата об образовании. У неё нет друзей. У неё нет родителей. У неё нет нормальной работы. У неё нет цели в жизни. У неё даже еды в холодильнике нет!

Я вздохнула и подошла к зеркалу.

— Слушай меня внимательно, Гермиона Грейнджер! Не. Смей. Раскисать! Ты сражалась с Пожирателями Смерти. Ты выжила в магической войне. Ты справишься с такой проблемой, как поход в магазин! А потом ты позавтракаешь и будешь думать дальше! Теперь заткнись и иди!

До порога всё шло неплохо. Но когда я натянула любимые кроссовки, то поняла, что кроссовок у меня тоже больше нет. Подошва правого отклеилась почти на треть. Я вздохнула и полезла в коробку за туфлями.

Пожалуй, неудобные туфли оказали мне услугу. Во всяком случае, ни о чём другом до самого магазина я думать не могла. В итоге, наплевав на приличия, я просто-напросто придавила пяткой задник, превратив туфли в импровизированные сабо. Жизнь сразу стала казаться лучше. В супермаркете я набрала две сумки продуктов, не забыла зайти в хозяйственный отдел и купить обувной клей. Отлично!

День был солнечным. Мне захотелось сделать крюк и погулять в парке. Вокруг кипела обычная жизнь обычных людей. Дети бегали, мамы сидели с книжками и качали коляски. Никого не волновало, как я выгляжу и что чувствую. Стоит приходить сюда чаще. Как легко, оказывается, забыть о своих проблемах. Куплю ещё пару тесных туфель. Можно будет надевать, когда станет совсем тяжело, а потом снимать и радоваться. Предаваясь своим размышлениям, я подставила лицо солнцу и прикрыла глаза. И, конечно, сразу же обо что-то споткнулась, потеряла равновесие и полетела вперед. И раз уж я решила сегодня брать от жизни всё, то не просто упала, а врезалась в какого-то человека в черном. Сумки полетели в стороны, а я охнула от боли в ноге и вцепилась в пиджак незнакомца.

Сильные руки подхватили меня под мышки и попытались придать мне вертикальное положение. Но правая нога никак не желала слушаться.

— П-простите, я вас не заметила, — сокрушенно пробормотала я и, виновато улыбнувшись, взглянула в лицо мужчины.

Боль в ноге сразу отступила на второй план, а улыбка сползла с лица. Передо мной стоял двойник профессора Снейпа. Именно двойник, потому что представить настоящего профессора Зелий и героя Второй магической войны в магловской одежде, прогуливающимся солнечным деньком в парке... Практически невозможное событие, с вероятностью, стремящейся к нулю. Однако, из нулевого значения вероятности не следует, того, что данное событие является невозможным. Невозмутимый взгляд черных глаз просканировал меня с ног до головы, и хриплый баритон констатировал факт:

— Мисс Грейнджер.

— Профессор Снейп! Здравствуйте, сэр! Извините, пожалуйста...

Снейп молча выслушал мой бессвязный лепет, продолжая держать меня как тряпичную куклу. Потом так же молча поднял и перенёс на скамейку. Развернулся и стремительным шагом направился к пакетам, брошенным мной на дорожке. Я рискнула отвести от него взгляд и покосилась на свою лодыжку. Она припухла и покраснела. Похоже, растяжение связок. Продолжить диагностику я не успела.

— Идти сможете?

Я пожала плечами. Просто кошмар наяву.

— Адрес?

Я попыталась сказать, что не стоит обо мне беспокоиться, но профессор Снейп, по-прежнему молча, подхватил меня на руки и зашагал к выходу из парка.

В первые несколько минут я просто потеряла дар речи и способность соображать. Руки Снейпа были жесткими и холодными. От него, как и раньше, веяло силой и опасностью. Я припомнила всё, что слышала о Снейпе за последний год: совсем перестал разговаривать с людьми, исчез со своей старой квартиры, занимается где-то экспериментальными зельями и уже запатентовал несколько составов. В марте я читала его статью в «Практике зельеварения»...

Полицейский у ворот проводил нас задумчивым взглядом. Снейп продолжал идти, стремительно и уверенно. На секунду я почувствовала восхищение этим человеком. У него даже дыхание не сбивается! Могла ли я когда-нибудь подумать, что меня будет нести на руках профессор Снейп! И, кстати, куда он меня несет?

— Сэр, я не сказала вам адрес!

— Не сказали. Подумали.

Конечно, теперь у него есть официальное оправдание. Легилименция как способ общения. А ведь я впервые слышу его голос после битвы за Хогвартс. Ему, наверное, всё еще трудно говорить. В этот момент я представила, что Снейп легко и просто читает всю ту чушь, которая вертится сейчас у меня в голове и покраснела:

— Вы собираетесь нести меня всю дорогу?

— Предлагаете применить «Левикорпус» на глазах у маглов?

Ах ты... ужас подземелий! Не буду думать. Буду пересказывать «Пять принципиальных исключений к закону Гэмпа об элементарных трансфигурациях». Нет, не дождётся. Опять скажет, что я учу наизусть, вместо того, чтобы понять. Лучше — стихи. Я сдержала улыбку и начала повторять про себя балладу о Бармаглоте, пытаясь попадать в ритм шагов Снейпа:

Варкалось. Хливкие шорьки пырялись по наве,

И хрюкотали зелюки, как мюмзики в мове*...

...Интересно, что я совсем недавно вспоминала профессора. И вдруг — такая неловкая встреча. После сегодняшнего дня он будет ко мне относиться ещё хуже. Хотя, куда уж хуже. На этой мысли я спохватилась и продолжила:

...О, бойся Бармаглота, сын! Он так свирлеп и дик,

А в глуще рымит исполин — Злопастный Брандашмыг...

...А может всё-таки обсудить с профессором его статью про влияние времени суток на эффективность Ликантропного зелья? Я ещё тогда подумала... Ой, нет, лучше не стоит...

...Но взял он меч, и взял он щит, высоких полон дум.

В глущобу путь его лежит под дерево Тумтум...

...Тум-тум, тум-тум. Надо же, у Снейпа есть сердце. Стучит. Ровно, чётко. Шестьдесят ударов в минуту. Что он сделал со своей симпатической нервной системой? И что нужно сделать, чтобы спровоцировать у него тахикардию? Плохая идея...

...Он стал под дерево и ждёт, и вдруг граахнул гром —

Летит ужасный Бармаглот и пылкает огнём!..

...А зря я боюсь, наверное... Гарри говорил, что Снейп смотрел ему в глаза, когда учил защищаться от легилименции. А без зрительного контакта? Нигде о таком не читала. Но хуже не будет:

...Раз-два, раз-два! Горит трава, взы-взы — стрижает меч,

Ува! Ува! И голова барабардает с плеч.

...Эх... Голову надо было получше утром причёсывать, мисс Грейнджер. Наверное, я ужасно растрёпанная...

...О светозарный мальчик мой! Ты победил в бою!

О храброславленный герой, хвалу тебе пою!..

...Хорошо, что Снейп выжил. Он заслужил нормальную жизнь. Вот только сможет ли он жить нормально? Что там дальше?...

«Дальше — повторяется первое четверостишие, мисс Грейнджер!» — голос Снейпа, раздавшийся в моей голове, удивительным образом сохранял интонации оригинала.

Я почувствовала, как щёки заливает краска. Но от необходимости отвечать меня избавила входная дверь собственной квартиры. Не замедляя шаг, Снейп сделал что-то неуловимое, и мой супернадёжный замок предательски щёлкнул, пропуская его в мой дом.

_______________________

* здесь и далее цитируется «Баллада о Бармаглоте» Л. Кэрролла в переводе Д. Орловской.

Я сидела в кресле и с нарастающим подозрением наблюдала за профессором Снейпом, который раскладывал мои продукты в мой холодильник. Нога перестала болеть в тот момент, когда Снейп наложил магическую повязку. Но мне было приказано не вставать в течение часа.

Всё происходящее продолжало казаться странным сном. В голове всё тревожнее звучала мысль, что настоящий Снейп не стал бы так себя вести. Во всяком случае, он бы не разглядывал этикетку на пачке с сосисками, решая, положить их в морозильник или в холодильник. Оборотное зелье? Кто-то из Пожирателей? Просто маг-маньяк? Интересно, успею ли я оглушить его до того, как он на меня набросится? И чем я могу его оглушить?

Снейп обернулся и посмотрел на меня с устало-презрительным выражением лица:

«Вы не установили охрану дома. Вы прогуливались в парке без волшебной палочки. Если бы кто-то захотел причинить вам вред, ему совершенно не обязательно было планировать сложную операцию. Просто поразительно, что лучшая ученица Хогвартса неспособна сделать простейшее умозаключение. Может быть это я должен спросить: кто — вы — такая?»

Голос профессора звучал у меня в голове размеренно и равнодушно, как и всегда. В руках он держал тюбик резинового клея для обуви. И почему-то это казалось самым обидным. Я не нашла что ответить. Кажется, я даже умудрилась ни о чём не думать. Но слезы против воли навернулись на глаза.

«Держите себя в руках! Что с вами произошло? Почему Гермиона Грейнджер покупает клей для обуви, а не использует чары восстановления? Вы — в своем — уме?»

На секунду Снейп представился мне большой Синей Гусеницей с кальяном. И это выглядело менее безумным, чем происходящее здесь.

— Не знаю, — механически отозвалась я. — Должно быть, в чужом. Видите ли...

Наверное, мне давно хотелось выговориться. А чем иначе объяснить тот факт, что я рассказала Снейпу и о том, как бросила обучение в Хогвартсе, и как порвала с Роном, и как однажды утром обнаружила, что не могу выполнить даже простейшее заклинание. Время от времени он задавал короткие уточняющие вопросы. Не оскорблял, а главное, не жалел.

— ...И теперь я пытаюсь найти себе место здесь. Но у меня нет Сертификата о среднем образовании и я не представляю как объяснить...

«Мисс Грейнджер, — голос бывшего профессора Зелий прозвучал в моей голове вкрадчиво, и я сжалась, ожидая что за этим последует взрыв эмоций, — я правильно понял, что в сложившейся ситуации вас больше всего огорчает отсутствие документа о магловском образовании?»

— Вы не поймёте, — пробормотала я. — То, что со мной случилось — это справедливо. Я предала Рона...

«Бред! Не желаю слушать эту романтическую ерунду. Я знал невыносимую Всезнайку Грейнджер. До омерзения занудную и правильную. Я также знал нахальную девчонку Грейнджер, которая поджигала мою мантию, взламывала охранные чары моего кабинета, обводила вокруг пальца министерство и грабила Гринготтс... Та Грейнджер разгадывала любые загадки и никогда не пасовала перед трудностями. Не знаю, какие книги, кроме Кэрролла, вы читали в последнее время, но на пользу они вам явно не пошли».

Я смотрела на Снейпа, вытаращив глаза. За всё время моего обучения в Хогвартсе он ни разу не похвалил меня. И вдруг — такая развёрнутая и в чём-то даже лестная характеристика.

«Если вы попытаетесь кому-нибудь пересказать это мнение, мисс Грейнджер, то очень пожалеете. Давайте лучше посмотрим, что осталось в вашей голове кроме романтических поганок и заросших паутиной печальных воспоминаний. Приведите мне три аргумента, опровергающих ваше возмутительно нелогичное предположение об оборотном зелье».

— Да, сэр!.. Во первых, я вижу вас уже больше часа, и вы не попытались принять дополнительную порцию. Во-вторых, я не знаю никого, кто обладал бы столь развитой способностью к легилименции. В третьих, я не вспоминала сейчас о взломе шкафа и поджоге мантии, а кто-то, кроме вас, вряд ли мог знать об этих событиях. И, в-четвертых, вы с лёгкостью обошли бы всё, о чём я упомянула... но это опять же подтверждает вашу личность.

«Вот это мне знакомо. И даже виден прогресс: последний аргумент явно не из учебника».

Неожиданно для себя я засмеялась. Только Снейп мог заставить меня вновь превратиться в школьницу, отвечающую на сложный вопрос.

— Спасибо, сэр! — я смело посмотрела ему в глаза. Может и показалось, но я заметила там тень улыбки.

«За что, мисс Грейнджер?»

— За всё. Слишком долго перечислять. Час прошёл. Я уже могу встать?

«Можете. Но повязку лучше оставить до завтра».

— Вы не проклянёте меня, если я предложу вам чашку кофе?

«Свежекупленного растворимого кофе? Лучше чай!»

Чаепитие с профессором Зельеварения! Мы расположились на кухне — единственном месте в доме, где я успела после переезда разложить и расставить всё по местам. Снейп перехватил инициативу и заварил удивительно вкусный чай. Какое-то время мы пили его молча, сидя напротив друг друга.

Затем Снейп отодвинул чашку и внимательно посмотрел на меня:

«Итак, мисс Грейнджер, чего вы действительно хотите? Получить магловский Сертификат об образовании или вернуть свою магию?»

— Зачем вы меня обнадёживаете, сэр? Я изучила всё, что было написано на эту тему...

«О, да! А однажды, на Хэллоуин, вы решили, что изучили всё о горных троллях. Тем не менее, тогда вам помогли не ваши знания, а активные действия ваших друзей. Надеюсь, вы согласитесь, что мои знания намного обширнее и глубже ваших. Но у меня есть... условие».

Снейп замолчал и с интересом посмотрел на меня. Как я ни пыталась, скрыть поток мыслей не удалось. Что он может потребовать? Что-то незаконное? Темномагическое? Опасное?

«Браво, мисс Грейнджер! Мне льстит ваш список! Но вынужден вас разочаровать. Сегодня утром я понял, что нуждаюсь в помощнике для работы в лаборатории. Временно. Ничего из перечисленного от вас не понадобится. Только исполнительность и аккуратность».

— И всё? Не понимаю в чем подвох, сэр? Вы обещаете мне помощь, а взамен предлагаете интересную работу...

«Думаю вы догадываетесь, что я не самый приятный работодатель. Я не приму никаких советов, уточнений, пожеланий и цитат из учебников. Вы будете делать только то, что я скажу. Только так, как я скажу. И только тогда, когда я скажу. Мы заключим контракт, обозначим дни и часы работы. Это не будет для вас слишком обременительно. Можете по-прежнему заниматься другими заработками. Что касается вашей проблемы, я должен буду провести ряд тестов, уточнить у вас некоторые подробности и... найти решение».

— Надо же, как просто, — прошептала я. Но Снейп услышал.

«Просто — не будет. Но кое-что мы можем сделать прямо сейчас. Например, осмотреть вашу палочку».

Настроение резко упало. Палочка лежала в ящике письменного стола. Поднимаясь по лестнице, я лихорадочно соображала, стоит ли принимать предложение профессора. И не могла найти аргументов против. Он будет строгим? Ой, напугали! Придется молчать и слушаться? Во всяком случае, лучше молчать рядом с кем-то, чем в одиночестве разговаривать с самой собой. Тем более, Снейп, сидящий сейчас в кухне, был все-таки слегка человечнее того, который обитал в слизеринских подземельях. Нога, кстати, чувствовала себя прекрасно. Я уже отвыкла использовать магию для решения бытовых вопросов, и чары Снейпа в моем доме будили во мне смешанные чувства. Я отчаянно боялась надеяться. Но профессор предлагал мне простое и понятное место в магическом мире. И, насколько я знала Снейпа, он никогда не действовал наугад и не обещал того, что не собирался исполнить. Вот если бы он еще не рылся в моей голове...

Вернувшись в кухню, я протянула Снейпу палочку. Он аккуратно приподнял её пальцами, осмотрел, поднеся почти вплотную к глазам, слегка согнул... Так осматривал палочки Олливандер.

«Грецкий орех и сердечная жила дракона. Палочка старшей сестрицы Блэк? Почему вы не сменили её сразу после войны, мисс Грейнджер? Неужели она вам... понравилась?"

Черные глаза уставились на меня в ожидании ответа. Я задумалась:

— Не могу сказать, что понравилась, сэр. Но мне казалось, в этом есть какая-то справедливость. Она меня слушалась в битве за Хогвартс и после. Сложности начались через несколько месяцев...

«Как она досталась вам? В битве?»

— Её дал мне Гарри. Он получил её в поместье Малфоев. Отнял у Драко.

«Вы проверяли палочку на предмет темномагических заклинаний?»

— Да. Но не думаю, что дело в ней. Я...

«Спокойно, мисс Грейнджер! Думать буду я, а не вы. И, пожалуй, я её заберу с собой. Если, конечно, вы примете условия нашего соглашения».

Странно, но мысль, что придётся остаться без палочки, пусть и бесполезной, вызвала у меня почти панику. Снейп кивнул, как будто моя реакция была для него ожидаемой. Движением фокусника он извлек из внутреннего кармана пиджака очень простую палочку, похожую, скорее на длинный черный карандаш. Из «карандаша» вырвалась серебристая молния.

«Полагаю, вам будет неприятно ощущать себя безоружной. Возьмите на время эту. На ней нет следов темной магии, ей не пытали маглов и волшебников, если вам интересно».

Опять! Я еще не успела подумать, а он уже отвечает!

«Итак, мисс Грейнджер, вы принимаете мое деловое предложение?»

— Д-да... сэр. Я буду рада работать в вашей лаборатории.

Он щёлкнул пальцами, и из воздуха возник пергамент. Снейп развернул его и протянул мне. Это был контракт, составленный по всем правилам магического законодательства. Мелкий убористый почерк профессора покрывал лист целиком.

Я бегло просмотрела документ. Строгая конфиденциальность характера работы. Отдельные ограничения связанные с защитой дома: доставка порталом, зачарованные окна, запрет на навигационную магию. Ну-ну. Это для меня ужасно актуально. Так, немногословность... деловой стиль одежды... скользящий график... И очень щедрая плата.

— А я могу попросить вас перестать читать мои мысли, сэр? Иначе вам будет мало толку от моего молчания...

«Читать мысли? Позор, мисс Грейнджер! Я дам вам инструкции, и вы научитесь закрывать своё сознание. Если с этим разобрался Поттер, то вы — точно справитесь. Поверьте, это будет полезнее, чем мое обещание не вторгаться в ваш разум».

Снейп выудил из воздуха чёрное гусиное перо и протянул мне. Я без колебаний подписала пергамент. Он одобрительно кивнул и протянул руку к фарфоровой солонке на столе. На секунду её окутало голубое сияние, и я поняла, что Снейп создал для меня портал.

«Жду вас завтра в девять. Палочку возьмите с собой. Благодарю за чай. Не вставайте, я помню где выход».

Снейп поднялся и направился к дверям. У порога он задержался и бросил саркастичный взгляд на мои рваные кроссовки. Вот бы мне научиться так поднимать бровь! Дверь за профессором зельеварения захлопнулась, а я продолжала улыбаться. Передо мной на столе лежали палочка-карандаш и контракт, прижатый солонкой-порталом. Я ощутила себя обладательницей Даров... Снейпа. Так! Надо будет составить новое расписание, учитывая мой график работы в лаборатории и повторить курс зельеварения. Какой сумасшедший день. Но ведь мне не привыкать? Вперёд, Гермиона! С возвращением в Страну Чудес! «Откусишь с одной стороны — подрастёшь, с другой — уменьшишься». Я покрутила в руках солонку, которую профессор повысил до звания портала, и тихо засмеялась. Она была сделана в форме гриба.

______________________________

Глава посвящается Алану Рикману, великолепному даже в образе Синей Гусеницы:)

Захлопнув дверь Грейнджер, я обнаружил, что действие Феликса заканчивается: перед крыльцом моего дома бесцельно слонялся какой-то человек из породы туристов. Во всяком случае, жители Лондона не бродят по своему городу с огромной картой в руках. Входить в свою квартиру у него на глазах было бы... опрометчиво. Если это магл, то ему будет неполезно смотреть как люди исчезают, проходя сквозь стену. А волшебникам еще менее полезно знать, где живет Северус Снейп. Я направился в противоположную сторону, но был настигнут взволнованным гостем города, весьма средне владевшим английским языком. Избавиться от его общества мне удалось только через несколько минут, около заброшенной магловской электростанции, которую он «всегда так мечтал увидеть». Любой человек, попытавшийся сейчас обратиться ко мне за помощью, мог серьезно пострадать, поэтому я аппарировал из первого же безлюдного закоулка на свое крыльцо.

Тишина квартиры действовала на меня успокаивающе. Я знал, что с минуты на минуту меня настигнет расплата за удачный день. После Феликса я всегда испытывал чувство, похожее на похмелье. А мои поступки, совершенные под воздействием зелья, казались чудовищно нелогичными и вызывали глубокое отвращение. Мерлинова борода! Я что, в самом деле таскал Грейнджер на руках, пил с ней на кухне чай и нанял её на работу?! И что я ей наговорил? Мудрый всепонимающий дядюшка Снейп. Альбус Северус! Ну, ничего. За время её работы в моей лаборатории я успею исправить ложное впечатление. Впрочем, помощник мне действительно понадобится, если идея, посетившая меня у Нарциссы, окажется верной... Скоро я смогу это выяснить, а сейчас придется подготовить лабораторию к вторжению гриффиндорской зубрилки...

Накладывая отвлекающие и маскирующие чары на помещение, я продолжал убеждать себя, что заключил выгодную сделку. Конечно, зельевар из Грейнджер, как из меня игрок в квиддич. Но её таланты меня интересовали мало. Важно, что она легко запоминает наизусть и в состоянии дословно выполнять инструкции. И, в отличие от своих друзей, к старшим курсам она научилась молчать. Да... Я вспомнил, как она молчала по дороге из парка, и захотел деактивировать портал. Если девчонка окажется неспособной к окклюменции, мне придется три месяца выдерживать глупую болтовню вперемешку со стихами.

Несмотря на запредельный идиотизм тактики, подсказанной зельем, я не мог не признать, что она привела к полезным результатам. Я заполучил палочку Грейнджер и был уверен, что найду в ней причину утраты, постигшей бывшую мисс Всезнайку. Её романтическая версия о возмездии за так называемое «предательство» не казалась мне сколько-нибудь серьёзной. Но теории остаются теориями. Пока не проведён эксперимент.

Игнорируя головную боль, я устроился в библиотеке и осмотрел палочку из грецкого ореха. Не понимал я отношения Грейнджер к этой деревяшке. К ней даже прикасаться было мерзко. Безумная Блэк пытала самозабвенно и убивала с восторгом ребенка, получившего рождественский подарок. Могло ли сумасшествие хозяйки сказаться на её палочке? Я нацелился на книжную полку и призвал на стол увесистый том основ традиционной магии. Палочка подчинилась без особых усилий с моей стороны. Опробовав ещё несколько заклинаний, я убедился в её полной работоспособности и послушности. Но вместе с тем ощутил необъяснимую тревогу. Предплечье обожгло жаром — метка Пожирателя Смерти отреагировала на присутствие рядом вещи самой преданной сторонницы Темного Лорда. Олливандер совсем выжил из ума, если позволил девчонке использовать эту дрянь. Придётся навестить старика и послушать его версию событий. Головная боль стала совсем невыносимой, но я знал, что ни одно зелье её не снимет. Надо просто дожить с ней до утра. Просто дожить... Как часто я говорил себе эти слова. Просто дожить до следующей минуты... часа... дня... в ожидании момента, когда моё существование начнёт иметь какой-то смысл... Просто дожить до конца вечеринки Пожирателей, не отводя взгляд от жертвы пыток... Просто дожить до момента, когда придётся убить... Просто дожить до конца. И сказать Поттеру, что он должен умереть... Сказать — и умереть самому... Это и есть цена предательства... Но даже смерти я оказался недостоин... Палочка выпала из моих пальцев, и я уронил голову на руки...

...Лица, лица, лица... Испуганные и отчаянные, потерявшие человеческий облик и ждущие смерти как избавления. Сквозь заклятие молчания их глаза умоляли об этом, и я слышал крик. Но смерть приходила не скоро. Рита Скитер полагала, что я виновен в смерти стольких людей, что даже простой список их имён был бы длиннее пасквиля, написанного ей в мою честь. Семнадцать. Их было семнадцать. И я помнил каждого. Первой была Хлоя. Ей было восемь лет. Я остановил ей сердце до того, как она успела понять, что происходит. А через два месяца, в попытке защитить Лили, я принес клятву Дамблдору...

... Когда я пришёл в себя, был уже поздний вечер. Обрывки кошмаров ещё клубились в моей памяти, но разум привычно выполнял рутинную работу, загоняя моих внутренних дементоров и боггартов в дальние закоулки сознания. Боль продолжала пульсировать в висках. Палочка Беллатрисы лежала на полу. Не прикасаясь, я отлевитировал её в коробку и наложил изолирующее заклинание. Сегодня сны у Грейнджер будут спокойнее. Интересно, смог бы я без её болтовни понять, как эта дрянь действует на сознание? Весьма изощрённо и тонко... Любую чужеродную мысль я бы опознал и изгнал из своего разума. Но палочка действовала как магловская антенна, лишь усиливая отчаяние и чувство вины того, кто ей пользовался. Пожалуй, эта тварь за пару недель довела бы меня до самоубийства. Вот бы Поттер расстроился... А девчонка сопротивлялась ей почти полтора года. Невероятно! Хотя, много ли было у мисс Грейнджер поводов назвать себя предательницей?

На сегодня с экспериментами покончено, не то завтра Грейнджер столкнется с таким Ужасом Подземелий, что её предыдущие проблемы покажутся ей не стоящими внимания. Чая на сегодня достаточно, ужин заменим книгой. Господин декан, не откажите в компании. Расскажите мне еще раз о... гуингнмах...

* * *

Я проснулась очень рано и поняла, что прекрасно выспалась. Конспекты по Зельеварению были прочитаны, график моей работы у Снейпа расчерчен и заполнен. Время тянулось невыносимо медленно. Я хорошо помнила это состояние. Оно нападало на меня перед каждым экзаменом, а страдали от него все окружающие. Теперь никаких окружающих не было, и я могла истерить сколько душе угодно.

Интересно, как выглядит деловая форма одежды в представлении профессора Зелий? Вчера эта полезная мысль меня не посетила, а сейчас спросить было не у кого. Но если Снейп позволяет себе магловские пиджак и брюки, то и мне можно не напрягаться. Я натянула джинсы с футболкой, потом вспомнила холодные хогвартские подземелья и добавила зеленую кофту на молнии. Может, Снейпа порадуют цвета его родного факультета? А вдруг я сделаю что-нибудь неправильно, и он меня прогонит? Окажусь непонятно где, и придётся обратно добираться самостоятельно? Так и представляю себе эту сцену: «Профессор, прежде чем вы меня выгоните, вызовите мне, пожалуйста, такси... э... отсюда». Я взяла сумку, бросила туда ключи и деньги. Подумала — и добавила зонтик. Положить туда же палочку? С момента ухода Снейпа я не выпускала её из рук. Если он об этом узнает, то подумает... в общем, точно что-нибудь не то подумает. Палочка оказалась под стать хозяину. Я не сумела определить по её внешнему виду даже породу дерева, не то что магическую сердцевину. И, разумеется, она меня совершенно не слушалась. Но мне было с ней спокойно.

Волосы я просто заплела в косу... Так, а обувь? Не в носках же перемещаться. Ой, а кроссовки-то я не заклеила. Я схватила тюбик и рванула к дверям. Мне понадобилось несколько минут, чтобы осознать совершенно невозможный факт: они были целыми. Ну-ну. А если тебя уволят, Золушка, твои кроссы превратятся в... флоббер-червей! Я сползла по стене и хихикала до тех пор, пока солонка не налилась голубым светом...

...Когда мир перестал вращаться, я довольно удачно приземлилась в узком полутемном коридоре. Единственный источник света проникал сюда из-под неплотно закрытой двери. Вероятно, с точки зрения Снейпа, это означало приглашение. Я постучалась и рассудив, что профессор вряд ли мне ответит, вошла.

Это действительно оказалась лаборатория: небольшая, светлая и не слишком холодная... Если бы мне предложили угадать её хозяина, то Снейп занял бы последнее место в списке. Однако он, как всегда чёрный и мрачный, стоял в центре комнаты, около длинного стола, заставленного пробирками, колбами и ретортами. Я напомнила себе о необходимости контролировать свои мысли и обратилась к профессору:

— Доброе утро, сэр! Я готова к работе!

Вместо ответа Снейп просто кивнул и протянул мне лист пергамента. Я пробежала глазами текст. Судя по составу — простейшее зелье от фурункулов. Как он вчера выразился? «Вы будете делать то, что я скажу, так, как я скажу и тогда, когда я скажу...» Проверка? Хорошо!

— Можно приступать, сэр?

Снейп снова кивнул и указал мне на котел между столом и окном. Я взглянула на него и обернулась к Снейпу:

— Профессор, но ведь зелье от фурункулов нельзя варить в железном котле! Оно будет впитывать железо и...

«Шестнадцать лишних слов, мисс Грейнджер! Займитесь делом».

Наверное, я что-то упустила. Прочитав текст внимательнее, я обнаружила в инструкции малозаметные отличия от оригинального рецепта. Ну да, конечно! Снейп же ещё во время учебы в Хогвартсе делал зелья по-своему! Отбросив сомнения, я положила в ступку сушёную крапиву и змеиные зубы и начала перетирать их «в мелкую пыль», чувствуя себя первокурсницей из Хаффлпаффа, впервые в жизни оказавшейся на уроках зелий.

Снейп переместился куда-то из поля моего зрения, и я подозревала, что он сверлит своим непроницаемым взглядом мою спину, ожидая от новоявленной ассистентки ошибок или возражений.

Лаборатория профессора была очень удобной и функциональной. Все необходимые ингредиенты и вещи в нужный момент оказывались под рукой. Перед добавлением рогатых слизняков зелье должно было настояться (по инструкции Снейпа — «остыть до комнатной температуры»). В ожидании этого события, я позволила себе оглядеться. Хозяин лаборатории был занят фасовкой какого-то порошка и стоял ко мне почти спиной. Я решила, что глазеть на покрой его неизменно чёрного одеяния будет неприлично. Пару минут я безуспешно пыталась разглядеть надписи на самых крупных бутылях в дальнем углу лаборатории, потом перевела взгляд на лампы. Интересная конструкция. Мне почему-то представлялось, что всё будет так же, как в подземельях Хогвартса. А вот и удивись, Гермиона! Здесь даже было окно. Взглянув на него, я вздрогнула — за стеклом клубился серый непроницаемый туман, — но спустя мгновение догадалась, что агент ноль-ноль-Снейп устроил это специально, чтобы не стимулировать мою любознательность. А то, вдруг, по виду финиковой пальмы за окном, я догадаюсь, что он живет на Канарах. Или в Индии.

Варево остыло. Я снова поставила его на огонь, выждала положенные десять секунд и добавила слизней. Теперь — снять с огня и добавить иглы дикобраза... Я в испуге уставилась на инструкцию Снейпа. В тексте было написано строго наоборот: добавить иглы дикобраза и погасить огонь. Перед глазами всплыл образ: съежившийся от боли Невилл в ожогах и разгневанный Снейп, отчитывающий его за ошибку. Ошибку, которую мне сейчас предстояло совершить, согласно инструкции на пергаменте. Времени для принятия решения почти не было. Я оглянулась на профессора зелий. Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел то ли на меня, то ли сквозь меня. Сжав зубы, я высыпала иглы дикобраза в котел и, зажмурив глаза, отскочила от него в ожидании катастрофы.

Взрыва не произошло. Я приоткрыла глаза и увидела, что зелье приобрело неожиданный стальной блеск. Снейп подошел к котлу, взглянул на итог моей работы, затушил огонь под котлом и равнодушно констатировал:

«Вы справились, мисс Грейнджер».

Я набралась смелости и спросила:

— А вы не объясните мне смысл изменений, внесенных в рецепт, сэр?

«Нет».

Разумеется, чего я ожидала? Ну, может быть, более человеческого отношения? Вчера мне показалось, что Снейп на это способен... Глупо было надеяться. Я попыталась улыбнуться. Видимо в парке было слишком много мозгошмыгов. И брандашмыгов. На «брандашмыгах» Снейп ощутимо вздрогнул.

«Будем считать, что с лабораторией вы познакомились. В следующий раз мы займёмся рецептом, ради которого я вас нанял. Завтра. В три пополудни. Портал тот же. Доброго дня!»

Гриб на столе снова засветился. До перемещения оставалось несколько секунд. Я нервным движением схватила сумку, вцепилась в солонку... Как же ему насолить напоследок? Сказать гадость, чтобы он не думал, что может безнаказанно... И тут меня осенило:

— Спасибо, что починили мои кроссовки, сэр! Не подскажете, куда теперь девать клей?!

В следующее мгновение я жёстко приземлилась на пол своей гостиной. Из воздуха выпал обрывок пергамента со словами, набросанными небрежным почерком:

«Не за что. Попробуйте заклеить свой рот!»

В полдень кроссовки мисс Грейнджер покинули моё скромное жилище вместе со своей хозяйкой. Вопреки опасениям, я перенес её трёхчасовое присутствие почти безболезненно. Девчонка не пыталась «ни о чём не думать», а потому её мысли не превышали обычный фоновый уровень, который я давно научился не замечать. Готовность пострадать, но выполнить указание работодателя-самодура меня позабавила. Признаться, я даже был слегка разочарован. Но почти сразу понял, что в этом было больше гриффиндорского безрассудства, чем необходимой мне исполнительности. Её «страшная месть» за мгновение до отбытия продемонстрировала это во всей красе. Что-то не припомню, чтобы Грейнджер хоть раз дерзила мне на уроках. Теряю квалификацию...

Сегодня я решил побывать в Косом переулке. В октябре торговая жизнь волшебного Лондона еле теплилась. Дезиллюминационные чары накладывать не хотелось, а под магическим гримом я чувствовал себя сыщиком из магловского бульварного романа. Результатом рассуждений стало появление в Косом переулке абсолютно точной копии профессора Снейпа в магловской одежде. Редкие прохожие вздрагивали, заметив меня, испуганно кланялись и отводили глаза. Это были малознакомые, а то и вовсе незнакомые люди. Витрина Флориш и Блоттс в очередной раз напомнила мне о причине такой популярности: мои колдографии хмурились с обложки книги, плаката и рекламной растяжки. Вот так! Волдеморта победил Поттер, а в рейтинге продаж по-прежнему лидирует книга о двуличном зельеваре. Всем хочется узнать: сволочь он или всё-таки святой... Я с трудом поборол искушение зайти в магазин и купить биографию Мальчика-Который-Всё-таки-Выжил. Просто для равновесия. Мелькнувшая в начале переулка рыжая макушка Уизли Прославленного, отвлекла меня от дальнейших размышлений. Встречи с ним не было в моих планах. Предоставив книжному профессору Снейпу испепелять взглядом пустой переулок, я решил вернуться к своим заботам и толкнул входную дверь соседней лавочки.

Внутри было, как всегда, тесно и пыльно. Голос хозяина лавки я услышал раньше, чем понял, что он стоит у меня за спиной.

— Северус Снейп! Рад видеть вас снова!

Дряхлый старик поднял на меня глаза цвета лунного камня и улыбнулся. Я не разделял его радости и сомневался в искренности выражения его чувств. Олливандер провел в плену у Того-Кто-Хотел-Всё-Знать-о-Старшей-Палочке почти полтора года. Он видел и слышал достаточно, чтобы не испытывать ко мне ничего, кроме отвращения.

«Добрый день, мистер Олливандер! Я бы хотел подобрать себе новую палочку».

Бесцветные глаза засияли фанатичным блеском:

— Я весь в вашем распоряжении, дорогой мой!

Старик засуетился: вывесил на двери табличку «Закрыто» и опустил штору. В крохотном пространстве магазинчика он стоял неприятно близко, и его взгляд был таким же острым, как в день нашей первой встречи. Я непроизвольно проверил свою защиту.

— Итак, вы нуждаетесь в пополнении своей коллекции? Не отрицайте, мистер Снейп! У вас прекрасная коллекция волшебных палочек! Сколько у вас на данный момент экземпляров? Кроме пяти, купленных у меня лично?

Спорить я не планировал:

«Тридцать четыре, если вам угодно! Большая часть — ваши изделия, но есть интересные исключения. И теперь эта, как вы изволили выразиться, «коллекция» — абсолютно легальна».

— Поразительно, дорогой мой, поразительно! И каких нюансов вы ожидаете от новой палочки?

«Скажем, мне бы хотелось почувствовать её... почерк... индивидуальность... характер! Все мои палочки слишком... послушны! Я перестал ощущать разницу между ними».

— О, мистер Снейп, мы точно говорим о палочках?

Олливандер лукаво улыбнулся своими невозможными глазами. Вряд ли он мне поверил. Но это было и не нужно. Вскоре передо мной выросла гора из плоских коробок. Я перебирал палочки, произносил заклинания, а мастер волшебных палочек продолжал говорить:

— ...Волшебная палочка — удивительное творение мира магии. Всего лишь инструмент, тонко чувствующий своего владельца. Есть ли разум у скрипичного смычка? У струны? Можем ли мы сказать, что краски художника ответственны за красоту, которую он создает на своих полотнах? Представьте, дорогой мой, что весь Шекспир — это всего лишь перо великого мастера? Абсурд! Но человеку свойственно наделять вещи душой. И если волшебник поверит, что его палочка живая, что она обладает волей и разумом, то она станет такой для него. Он отдаст ей часть себя и будет верить в её честь и отвагу, благородство и хитрость...

«Не вы ли всегда утверждали, что именно палочка выбирает волшебника, мистер Олливандер? Будет ли палочка хитрой или храброй на самом деле?»

Олливандер протянул мне очередную палочку и задумчиво произнёс:

— Для большинства волшебников это справедливо. В их руках палочка оживает и становится частью их жизни. Но вы, мистер Снейп, особый волшебник. Я помню вашу первую палочку. Вы выбирали её так, как выбирают хлыст для верховой езды. И вернулись ко мне через год, заявив, что палочка сломалась. И вновь выбрали просто инструмент для магии. Каждая последующая палочка подчинялась вам всё с большей легкостью и обладала всё меньшей индивидуальностью...

В голосе Олливандера появилась грусть. Не удивлюсь, если он оплакивал печальную судьбу всех палочек, попавших в мои бесчувственные руки. Я подумал, что пора переходить к сути:

«А вы когда-нибудь видели доказательство того, что палочки обладают волей?»

— Увы, мой мальчик, да. Однажды мне вернули палочку волшебника, утратившего разум. Из любви к дивной науке о волшебных палочках я решил попытаться приручить её... Ужасный опыт. Интересный, но ужасный. Я чудом остался жив. И буду очень признателен, если вы сохраните эту историю в тайне. Сами понимаете, это может повредить моей репутации.

«Но в прошлом году вы разрешили одной молодой волшебнице пользоваться палочкой Беллатрисы Лестрейндж. Разве Белла не была безумна?»

— Мисс Грейнджер прекрасно с ней управлялась. Идеальное послушание. Почти, как у ваших избранниц. Кроме того, ни одна другая ей так и не подошла... Я даже порадовался за их союз. Такая прекрасная эмоциональная палочка и такая разумная хозяйка... А что-то изменилось?

«Да. Эмоциональная палочка отказалась подчиняться своей разумной хозяйке».

Олливандер покачал головой и посмотрел на меня с сомнением:

— Палочка явно признала мисс Грейнджер своей хозяйкой. Она не могла передумать. Это безусловная магия. Разве что за это время девушка каким-то образом перестала ей владеть?

«Возможно!» — я пожал плечами, демонстрируя, что тема мне больше неинтересна. Одновременно с этим закончилась и гора коробок. Обычные палочки, выполняющие обычную магию. Что в них может быть особенного?

Мастер волшебных палочек вдруг взмахнул руками и взволнованно прошептал:

— Ну, конечно! Я знаю, что вам нужно! Просто поразительно, как я не понял этого сразу!

Он исчез в глубине магазина и через мгновение вернулся с палочкой, которую торжественно протянул мне:

— Попробуйте, мой мальчик! Думаю вы найдёте в ней то, что искали.

Я с сомнением взял палочку в руки. Довольно тяжелая. Видимо, результат очередного эксперимента. Взмахнул. Палочка бездействовала. Опробовал несколько простых заклинаний. Ничего. Олливандер не отрывал от меня взгляд. Его глаза блестели совсем уж безумным огнём. Чего он от меня ждёт? Я просто напрасно трачу время...

— Используйте сильное заклинание, прошу вас!

Сильное? То есть, заклинание, требующее не только воли. Надеюсь, старик не ждет от меня Непростительных? Искушение было слишком велико...

«... — Сев! Расскажи мне ещё! — О чём? — Не важно. Просто расскажи...»

Волна боли и света пролилась с моих пальцев, впиталась в древесину рукояти и выстрелила ослепительным дождем...

Серебряная лань в пыльной комнатушке бесшумно переступила точеными копытцами.

Я смотрел на неё. Просто смотрел. Остальное сейчас не имело значения.

— Ива. Десять дюймов и три четверти. Она была прекрасна... — прошептал Олливандер.

Образ погас. Я повернулся к мастеру и жестом оборвал его фразу.

— Простите, мой мальчик. Я не имел права вторгаться... Но ответьте мне: вам ведь было нелегко подчинить эту палочку?

«Да. Она необычная. Сложная. Что с ней не так? Еще один безумный владелец?»

— Нет-нет! Поверьте, мой мальчик, вы будете её первым и единственным хозяином. Я в этом убеждён. Она никогда не станет послушной или сговорчивой. Вы не сможете использовать её в обычных целях. Но она уникальна... Как жаль, что я не разглядел вас раньше. Тем не менее, я счастлив, что увидел это собственными глазами...

Олливандер смотрел восторженно и немного... смущённо.

«Увидели что?»

— Дорогой мистер Снейп, мальчик мой... Эта палочка не имеет магической сердцевины!

Я покинул лавку мастера Олливандера только после того, как выслушал всё об уникальных волшебниках и необычных палочках. Это оказалось весьма утомительным занятием. Но я надеялся, что хотя бы одна из историй и легенд мастера поможет мне решить проблему Гермионы Грейнджер. Зато Олливандер буквально светился от счастья. Он даже позволил мне заглянуть в его разум и увидеть, что именно разрушила та безумная палочка. Тем не менее, общий итог беседы был для меня неутешительным: статистике собранные факты не поддавались. В качестве бонуса мне довелось стать частью очередной легенды и получить в подарок неволшебную волшебную палочку. Хорошо, что Дамблдор не знал о моей... особенности. Обязательно нашёл бы ей применение. В истории с Грейнджер это не продвинуло меня ни на шаг. Олливандер полагал, что надо определить владельца палочки Лестрейндж. Меня больше тревожило другое. Я изолировал палочку, которая лишила девчонку магических способностей, но прекратилось ли после этого её воздействие на Грейнджер? Чтобы знать наверняка, мне придётся проникнуть в разум моей подопечной.

* * *

Мисс Грейнджер возникла в лаборатории строго по расписанию. И сразу посыпались вопросы:

— Сэр, вы уже начали изучать мою палочку? Что-то узнали? Могу я её забрать? А зачем вы просили принести вашу?

Я оборвал её болтовню напоминанием:

«Немногословность, мисс Грейнджер! Вы на работе. Мы поговорим через четыре часа».

Девчонка закусила губу и кивнула. Ещё пара рабочих дней — и она научится молчать. Я протянул ей пергамент с инструкциями на сегодня. Растительная основа для зелья была относительно несложной, но важной. Принцип одновременности должен соблюдаться с самого начала. Мисс Я-Умею-Выполнять-Инструкции трижды прочитала пергамент и снова кивнула. Прогресс налицо!

Вскоре я во всех подробностях припомнил, почему не выносил присутствия посторонних рядом со своими зельями. Руки у Грейнджер были на редкость неумелыми, а скорость чудовищно отставала от желаемой. Мне приходилось дожидаться её на каждом этапе.

«Неприемлемо, мисс Грейнджер! Вы должны работать в моём темпе, иначе зелье придётся вылить в канаву!»

Она вздрогнула:

— Я... я стараюсь, сэр!

«Недостаточно! Допускаю, что вы никогда не подготавливали ингредиенты в таком объёме, но это же растения! Представьте, что нарезаете зелень для салата!»

Грейнджер посмотрела на меня расфокусированным взглядом. Я не собирался разглядывать её воспоминания, но они просто выплеснулись на поверхность. Судя по нелестным комментариям рыжей части Золотого трио, повар из Грейнджер был хуже, чем посредственный. Но интереснее оказалось другое: сама Грейнджер считала и пренебрежительный тон, и оскорбительные слова справедливыми. Не знаю пока, что там деревяшка Беллы нарушила в её голове, но расставание с балбесом Уизли сразу заиграло новыми красками.

«Мисс Грейнджер, встаньте напротив. Забудьте о зелье. Начнём с основ. Нож — в правую руку. Большой палец — вдоль ручки ножа, указательный — охватывает рукоять сверху. Вы должны резать, а не рубить. Это нож, а не гильотина. Запястье свободно. Очнитесь! Мне нужно, чтобы вы повторяли, а не стояли, как под Конфундусом...»

Вот они — счастливые будни в лаборатории с помощником... Я потратил час, обучая самую перспективную студентку Хогвартса шинковать растительные ингредиенты. Если мы будем проводить практические занятия по каждой составляющей зелья, Люциус не доживёт до того времени, когда я верну ему память. Основа должна быть готова сегодня. Конечно, я могу работать и в темпе черепахи, но действия должны быть строго синхронны.

— Может быть, подойдет метроном, сэр?

В первую секунду мне показалось, что Грейнджер освоила легилименцию. Я жестом разрешил ей продолжать.

— Я подумала, что нам нужен звук, задающий ритм. Учительница по фортепиано включала мне метроном. Это часовой механизм, как перевернутый маятник с грузиком. Управляемый. И он отстукивает равные промежутки времени. У меня дома такой есть. Или вы могли бы трансфигурировать его из часов?

Хм. Трансфигурировать механизм по словесному описанию, весьма приблизительно понимая, что он из себя представляет? Я перенастроил портал Грейнджер, выделив ей пятнадцать минут на поиски. И облегчённо вздохнул, когда она покинула лабораторию.

Свободное время я потратил на переквалификацию в самого медлительного зельевара мира, уделяя особое внимание сохранению душевного равновесия в каждое бессмысленно потраченное мгновение.

Девчонка вывалилась из воздуха в обнимку с прибором пирамидальной формы. Под его мерное тиканье дело сдвинулось с мёртвой точки. Через два часа я убавил огонь под котлом, с удовлетворением отметив, что зелье выгодно отличается от того, что получалось раньше. Его цвет и консистенция внушали надежду. Но проводить эксперименты в присутствии мисс Любопытство я не планировал. Она и без того с трудом удерживалась от вопросов. Надо бы снизить градус напряжённости:

«Это. Экспериментальное. Сложносоставное. Зелье. Первый этап длительного процесса, который принесёт успех или станет очередной неудачей. Вы видели все составляющие. Что мешает вам самостоятельно провести анализ и понять назначение зелья? Жду вашу версию к следующему рабочему дню».

* * *

Работать на Снейпа оказалось не слишком приятно. Не знаю, кто его укусил в день нашей встречи в парке, но к первому дню работы последствия укуса явно выветрились. Я до позднего вечера прокручивала в голове наши «диалоги» и подбирала колкие короткие ответы. Три месяца я должна буду безропотно выполнять работу, смысл которой мне никто не собирается объяснять? Зачем я подписала этот дурацкий контракт? И только перед сном я вспомнила, что он ничего не сказал о моей палочке.

Второй день начался ещё хуже. В Хогвартсе Снейп следил лишь за тем, чтобы ингредиенты попадали в котёл в нужной последовательности и снимались с огня в нужное время. Но сегодня ему пришло в голову устроить соревнования по синхронной художественной нарезке полуфабрикатов в промышленных масштабах. Через несколько минут я абсолютно выдохлась. Запястье свело судорогой, а перед глазами начали выплясывать искры. Комментарии Снейпа про нарезку салата заставили меня вспомнить наши ссоры с Роном. Ему никогда не нравилось как я готовлю, как много внимания я уделяю учебе, как я вижу нашу будущую совместную жизнь...

От этих мыслей меня отвлёк профессор, который впервые на моей памяти расщедрился на мастер-класс. Его руки летали над столом как молнии, а владению ножом позавидовали бы и мишленовский повар, и главарь какой-нибудь банды в Нью-Йорке. Повторить это? Невозможно! Но постепенно и у меня стало что-то получаться. Молчащий профессор не оскорблял меня каждую минуту, как былой Ужас Подземелий, и это действовало, пожалуй, даже лучше похвалы. Только вот нанимал он меня не для тренировок, а для приготовления зелья. Которое почему-то надо готовить в строгой синхронности.

Слова вырвались у меня раньше, чем я успела подумать:

— Может быть, подойдёт метроном, сэр?

А вышло не так уж плохо. Снейп меня не проклял и организовал «внеочередной» портал. Мой метроном в его лаборатории стучал успокаивающе и словно объединял два моих мира. В детстве я мечтала научиться играть на фортепиано. После первого занятия учительница музыки заявила, что я совершенно не чувствую ритм. И родители купили мне этот метроном. Наверное, учительница была права... Когда наши уроки закончились, я не расстроилась. Но мечта о том, что когда-нибудь я открою инструмент и сыграю по-настоящему, осталась. И метроном остался... Я забрала его из своей комнаты в доме родителей в ту ночь... А теперь, под стук маятника резала шалфей и мяту, валериану и полынь, давила серебряным кинжалом дремоносные бобы, обрывала лепестки аконита, и растирала в порошок сухой асфодель... Видела руки Снейпа, взлетающие в такт с моими и опускающиеся в том же ритме. И, кажется, начинала понимать, почему он требует молчания во время работы. То, что происходило здесь и сейчас, было настолько наполнено смыслом и какой-то непостижимой красотой, что не хотелось это разрушать ненужными разговорами. Через два часа работа была закончена. Гигантский котёл с мерцающим содержимым вызывал чувство причастности к чему-то действительно важному. Конечно, профессор Снейп не расскажет, но так хочется спросить...

Словно в ответ на мои мысли, профессор повернулся ко мне:

«Это. Экспериментальное. Сложносоставное. Зелье. Первый этап длительного процесса, который принесет успех или станет очередной неудачей. Вы видели все составляющие. Что мешает вам самостоятельно провести анализ и понять назначение зелья? Жду вашу версию к следующему рабочему дню».

Кажется, я обрадовалась. Очень! Как будто услышала от него: «Спасибо, мисс Грейнджер». Благодарность от Снейпа — это, конечно, из области фантазии. А мечтать в присутствии легилимента неполезно. Кстати, о легилименции...

«А сейчас будьте любезны пройти в библиотеку! Я преподам вам урок окклюменции».

Библиотека у Снейпа оказалась потрясающая. Я замерла на пороге в немом восхищении. Здесь я была готова провести сколько угодно времени. На тёмных резных полках стояли магические и обычные книги, занимая все пространство комнаты от пола до потолка. И, судя по высоте последнего, на комнату было наложено заклятие незримого расширения.

Профессор взмахом руки указал мне на кресло, а сам встал у высокого секретера.

«О вашей палочке, мисс. Боюсь, мне нечем вас порадовать. Она — либо виновница, либо пособница того состояния, в котором вы сейчас находитесь. Подробнее смогу сказать после разговора с мистером Поттером. Кстати, вы сообщили ему о своей новой работе?»

— Но вы же запретили, сэр!

«К Поттеру запрет не относится. Я настаиваю, чтобы ему стало известно о вашей работе. Только ему. И без деталей».

— Сэр, а я могу узнать, о чём вы собираетесь поговорить с Гарри?

«Если усвоите урок. Итак, теория».

Я впервые присутствовала на невербальной лекции. Это было необычно и увлекательно. Примерно так же, как слушать музыку в хороших наушниках. Теория была достаточно простой, основных приёмов — немного. Больше всего пугало, что я не смогу овладеть окклюменцией в моём теперешнем состоянии. Но Снейп сразу подчеркнул «немагический характер этой ментальной практики». Через несколько минут мне уже не терпелось стать окклюментом, и я сама предложила перейти к упражнениям.

Выглядело это так: профессор направлял на меня палочку, я мысленно создавала щит и удерживала его какое-то время. Когда я уставала, он отворачивался. Никаких неприятных ощущений не возникало. Я уже хотела попросить усилить воздействие, как вдруг всё изменилось. Холодные глаза Снейпа полыхнули тёмным пламенем. Меня сжали невидимые тиски, и я ощутила безмолвный приказ: «Не отводить взгляд».

Он вламывался в мой мозг как безжалостный хирург, рассматривая самые дорогие и самые страшные воспоминания. Я не успевала закрываться. Раз, другой, третий... Казалось, он идёт в моем сознании своим уверенным шагом к цели, видимой ему одному, и ради любопытства заглядывает по пути во все двери. Никогда в жизни мне не было так плохо. Даже под пытками Беллатрисы...

«Мисс Грейнджер! Соберитесь! Еще раз! На счет три: один, два...»

— Нет!!! — Я даже не закричала, а завизжала. — Хватит! Хватит! Хватит!!! Лучше убейте меня!

Я сжалась в жёстком кресле, мечтая только об одном: пусть всё прекратится! Уйти из его кошмарного дома... навсегда забыть о магии... только бы закончился этот ужас. Лицо Снейпа в полумраке библиотеки казалось неестественно белым и неживым. Почему-то не получалось зажмуриться и разорвать зрительный контакт. Я услышала голос папы: «Не бойся, Гермиона, это совсем не страшно. Всего лишь молочный зуб». Свет хирургической лампы ослепил меня, я почувствовала резкую боль, а потом наступила пустота...

Неподвижное тело было едва различимо в сумерках, затягивающих комнату серой дымкой. Но я знал, что глаза по-прежнему распахнуты, а на лице застыл страх. Я уже видел Гермиону Грейнджер такой... безжизненной. Тогда девчонка решила, что сможет перехитрить василиска. И чуть не погибла от его взгляда. Сегодня её жизнь побывала в моих руках. Надеюсь, не напрасно.

Грейнджер пошевелилась, и я отошёл в тень. Она села в кровати и неуверенно позвала:

— Мама! Ты где? Мне приснился плохой сон!

Предсказуемо. Временная и пространственная дезориентация. Пройдёт. Постепенно взгляд Грейнджер стал осмысленнее, в глазах загорелась злость. Злость — хороший симптом. Быстрое восстановление означает, что личные характеристики не пострадали.

— Вышвырнул меня домой? После того, что устроил? Гад! Ну какой же он всё-таки гад!

Прекрасно! Состояние, близкое к адекватному.

— Кажется, мисс Грейнджер, вы сами изъявили желание не находиться более в моём «кошмарном доме». Но от своего общества я избавлю вас не раньше, чем пойму, что вашему здоровью ничто не угрожает, — каждое слово, произнесённое вслух, вызывало боль, но общаться с Грейнджер на ментальном уровне сейчас было опасно.

Я приблизился к кровати. Грейнджер сжалась как пружина. Как всегда. Готова противостоять любому злодею. Плохо только, что злодей должен осмотреть свою жертву и дать ей зелье. Общеукрепляющее. И при этом успокоить. Не моё это дело. Не умею.

— Что это было? Что вы со мной сделали? — голос опасно зазвенел.

— Легилименция второго уровня, — я сделал ещё шаг и оказался рядом. Она опустила глаза, избегая моего взгляда.

— Мне было... так плохо, потому что я не справилась с окклюменцией?

— Вы справились. И поэтому было так плохо. Я всё объясню. Чуть позже. Но сначала выпейте это.

Я протянул ей флакон. Грейнджер демонстративно понюхала зелье и посмотрела его на свет. Молодец. Но если бы я захотел её отравить, пользы от этих действий было бы немного. Когда флакон опустел, я начал говорить:

— На войне человек привыкает жить в постоянном напряжении. Когда война закончилась, вы не заметили, что она продолжилась в вашей голове. Палочка Беллатрисы Блэк не признала вас своей хозяйкой, но стала выполнять ваши приказы. Так она могла оставаться рядом с вами как можно дольше, чтобы воздействовать на ваш разум. Боюсь, что палочка разделяла мысли своей госпожи о маглорожденных волшебниках. Именно её влияние вызвало ваше возвращение в магловский мир. Сегодня, когда вы практиковались в окклюменции, я заметил, что часть вашего сознания всегда остается открытой. Не повинуется вам. Не принадлежит вам. Теперь это место запечатано. Вот и всё.

Молчание длилось долго. Это было кстати: боль в горле стала просто невыносимой. Мне показалось, что девчонка беззвучно плачет. Но когда она заговорила, её голос был почти спокойным:

— Как вы догадались? Что это сделала... она?

— Благодаря вашим рассказам. В них постоянно сквозило чувство вины. Палочка пыталась проделать тот же фокус со мной.

— Что вы с ней сделали? Уничтожили? Сломали?

— Мастер Олливандер полагает, что палочки способны накапливать в себе магию. Возможно, этот тёмный артефакт нам ещё пригодится. Для возвращения ваших магических способностей. Поэтому на данный момент я только изолировал её.

— Сэр! Нейрохирургия у маглов считается очень опасной из-за возможных осложнений. А вы говорите, что отграничили участок мозга с помощью легилименции.

— Кто говорил о мозге? Речь шла о разуме, мисс Грейнджер. Давайте закончим эту тему. Сейчас вы вне опасности. До утра лишний раз не вставайте. Завтра утром я зайду проверить ваше самочувствие. Если всё будет хорошо, послезавтра жду вас в лаборатории.

Я занялся подготовкой портала и не сразу расслышал тихий голос:

— Не уходите, пожалуйста.

— Что такое, мисс Грейнджер?

— Не уходите, пожалуйста. Побудьте здесь ещё немного. Мне... мне страшно.

Осложнение? Новый симптом? В наступившей темноте я не видел её лица, но электрический свет мог ухудшить состояние. Я сел на стул рядом с кроватью.

— Кружится голова? Вернулась боль?

— Нет. Мне кажется, что я сойду с ума, если останусь одна. Не понимаю, как я могла решиться жить здесь. Всех бросить. Не попытаться ничего выяснить... Вы что, улыбаетесь? Чему вы улыбаетесь, сэр?

— Приятно присутствовать при вашем прозрении. Я, пожалуй, останусь, если вы продолжите рационально рассуждать о своих ошибках. Желаете чаю? Я уже неплохо ориентируюсь на вашей кухне. Когда вернусь, расскажете мне, как должна была поступить прежняя разумная Гермиона Грейнджер, и в чём ошиблась её теперешняя копия.

На кухне я во всей полноте ощутил двусмысленность ситуации. Жаль, Поттер не видит, где я провожу этот вечер. И Уизли. И Минерва Макгонагалл. Особенно она.

Горло горело адским пламенем, но я улыбался. Странное ощущение. Когда это было со мной последний раз? Рядом с ней. Гермиона Грейнджер ничуть не походила на Лили Эванс. Но значило ли это, что мне нельзя улыбаться?

* * *

Снейп ушел на кухню, а я осталась сидеть на кровати. И улыбалась. Воздух в этом районе явно вреден для обитателей подземелий. Скоро профессору зельеварения полегчает, и он как прежде начнет цедить по слову в час и транслировать свои мысли, не пользуясь голосом. Но я оценила его поступок. Если бы Снейп попытался сейчас «говорить молча», мою голову просто разорвало бы на куски. А теперь, наверное, он мучается от боли в горле. Странно, что у меня хватило храбрости попросить профессора остаться. И странно, что он остался. Завтра напишу Гарри. Интересно, то, что сегодня произошло, подходит под определение «детали»? Надо будет спросить... Мысли роились в голове, абсолютно не повинуясь логике, и я никак не могла выбрать нить рассуждений. Это было незнакомо, но приятно. Я чувствовала, что всё хорошо и правильно. Конечно! Самый неоднозначный участник Сопротивления, не особенно заботясь о наркозе, поправил что-то в моей голове, после чего перенёс меня в мою спальню (интересно, опять на руках?), а сейчас готовит на кухне чай. Что тут неправильного?

Дверь распахнулась. В комнату влетел поднос с чайником, чашкой и печеньем. Исполнив изящный пируэт, он приземлился на тумбочку. Вслед за ним вошёл профессор Снейп. Снова холодный и мрачный. Я пробормотала слова благодарности, налила чай и уткнулась носом в чашку, ожидая продолжения разговора. Но Снейп молчал. Тишина и темнота становились все осязаемее. Я допила чай и вернула чашку на поднос. Профессор откинулся на спинку стула и покосился на прикроватную лампу. Та засветилась неярким, явно неэлектрическим светом.

— Итак, ваше эссе на тему: «Почему я вела себя как глупая девчонка». Начинайте!

— Да, сэр!.. После войны у многих моих друзей и близких наблюдался посттравматический синдром. Я хорошо изучила его проявления, но не пыталась анализировать своё поведение. Мне нужна была помощь, а я наоборот отгородилась от всех. У меня не складывались отношения с Роном... Рональдом Уизли. Но я делала вид, что всё прекрасно. До... последнего дня. Лишившись магии, я потратила почти все силы на то, чтобы скрыть это. Я испытывала чувство вины перед родителями и Роном, поэтому считала происходящее справедливым возмездием. Так мне было легче. Я предпочла просто сбежать, вместо того, чтобы искать решение. А теперь я каюсь перед преподавателем зельеварения, по совместительству моим работодателем, и жду его сурового вердикта...

Снейп молчал очень долго. Мне стало неуютно. Но заговорил он неожиданно сдержанно и без обычного сарказма:

— Все иногда ошибаются. Вы — не исключение. О ваших родителях... Скажите, они давали согласие на изменение памяти?

Ну почему единственным человеком, который этим поинтересовался, оказался мой бывший профессор зелий?! Говорить об этом было больно, но с каждым словом мне становилось легче:

— Почти. Я объясняла им, что должна буду так поступить. Мама плакала, просила найти другой выход. Папа молчал. И это было ещё хуже. Я сказала, что подумаю до утра. А ночью произнесла заклинание.

— Вы спасли им жизнь. Пожиратели атаковали ваш дом в августе девяносто седьмого. Волдеморт собирался пытать ваших родителей лично. Думаю, вам стоит это знать.

Я кивнула и посмотрела в его бесстрастное лицо:

— Простите меня за... те слова. Я была ужасно несправедлива.

— Жизнь вообще несправедлива, мисс Грейнджер! Не будем вспоминать печальные вещи. Вам необходимо успокоиться и выспаться. Я бы дал нужное зелье, но сегодня оно может навредить. У вас наверняка есть свои проверенные методы. Например, как вы восстанавливали душевное равновесие перед экзаменом?

— Это смешно, наверное... Я вспоминала одну сказку. Магловскую. В детстве мне её читала мама. Про принцессу в башне на одиноком острове среди моря. И про крылатого кота, который ей помогал. Кот каждую ночь выставлял в окно лампу, чтобы король увидел свет, приплыл на корабле и спас принцессу. Но, когда кот улетал, принцесса гасила лампу. Она боялась, что на других кораблях этот свет примут за маяк и разобьются о прибрежные скалы. Так принцесса состарилась. И король тоже... Странная сказка, но мне она нравилась больше остальных.

— Все состарились и умерли? Это конец? — Снейп так старательно изобразил заинтересованность на невозмутимом лице, что я хихикнула.

— Нет. Это же сказка. Когда принцесса умирала, кот не погасил лампу, и старый король нашёл принцессу. Им было грустно, что жизнь почти закончилась, но они радовались встрече. А потом они прошли сквозь огонь своих добрых дел и вновь стали молодыми и счастливыми*.

— И эта сказка вас успокаивала? — голос профессора звучал абсолютно нейтрально.

— Да.

— Вряд ли поможет, если я повторю сейчас ваш пересказ?

Я представила профессора Снейпа, рассказывающего мне сказку. И эта мысль показалась мне не столько забавной, сколько... волнующей. Заранее ругая себя за идиотизм, я ляпнула:

— А вы расскажите другую сказку. Или не сказку. Не важно. Просто расскажите что-нибудь...

Кр-р-ра!

От резкого и неожиданного звука за окном я вздрогнула. На подоконнике сидела большая черная птица. Едва Снейп подошел к окну, она снова каркнула, потом как-то неуверенно взмахнула крыльями и улетела.

— Надо же. Ворон. Неужели из Тауэра?

Снейп проводил птицу взглядом, потом повернулся ко мне. Его мысли были где-то далеко отсюда.

— Во-первых, мисс Грейнджер, воронам в Тауэре подрезают крылья. Во-вторых, вашему окну не помешали бы плотные шторы. А в третьих, давно пора установить этому дому приличную защиту.

Я завороженно следила за тем, как профессор накладывает чары на мой дом. Он делал это невербально, но пояснял для меня каждое заклинание. Услышав, что Снейп установил анимагический барьер, я сперва ухмыльнулась. Но потом представила Риту Скитер, сидящую под видом жука на окне. И заголовок в газете: «Гермиона Грейнджер — талантливая волшебница или истеричный сквиб?» Пожалуй, профессор был прав.

Закончив, он отвернулся от окна и долго смотрел на меня. Я уже хотела спросить, что со мной не так, но в этот момент он заговорил тихим ровным голосом:

— В одной деревне жили четыре чародея. Первый был добрым, второй — смелым, третий — умным, а четвертый — хитрым. И не было между ними вражды, но не было и дружбы. Ибо каждый считал себя лучше других.

Как то раз добрый чародей отправился в лес. Забрёл он в глубокую чащу и услышал страшное рычание, схожее со звуком трубы и голосом флейты. И различил он в том рычании стоны и жалобы. И понял волшебник, что существо просит о помощи. И преисполнилось жалостью сердце добряка. Но не нашел он в себе отваги подойти ближе, и вернулся в деревню опечаленным.

Не дойдя до дома, встретил он храброго соседа. И рассказал ему про чудовище. Загорелось сердце у храбреца, решил он испытать свои силы. Добрался волшебник до места, указанного добряком, и услышал страшное рычание. Прошёл дальше и увидел поляну, а на поляне — огромную мантикору. Сидела она внутри круга, очерченного на земле, и завывала страшно и жалобно. Приблизился храбрый волшебник к чудовищу и заметил, что оно оголодало и измучилось. Но не нашёл волшебник ни капкана, ни раны. Не сумел он понять, что приключилось с чудовищем, и вернулся в деревню.

Не дойдя до дома, повстречал храбрец умного чародея. Рассказал ему про мантикору, попавшую в неведомую ловушку. А чародей тот неспроста считался умным: был он знатоком языков всех зверей и птиц. Воспылал мудрец желанием решить загадку и поспешил в лес вместе с храбрецом. Преодолевая страх, отправился вслед за ними и добрый волшебник. Дошли они до мантикоры, и обратился к ней умный чародей на её наречии. Присмирела мантикора и поведала, что наложил на неё страшное проклятие злой колдун. Едва пересечёт она черту круга — ждут её нестерпимые мучения. И будет она молить о смерти, но не дождётся её семь дней и ночей. Пересказал умный волшебник слова мантикоры двум своим соседям и задумался. Никак он не мог определить заклятие, наложенное неизвестным колдуном. И другие двое волшебников стояли на поляне и не знали, что делать.

Здесь и застал их хитрый сосед. Были у него в лесу свои тайные дела и планы. Выслушал он троих волшебников и рассмеялся в сердце своём. Но вслух сказал только, что знает разгадку. Потребовал он слезу добряка, ноготь умника и каплю крови храбреца, а у себя вырвал волосок. Развёл огонь, наколдовал котёл и стал в нём зелье варить. А на мантикору посмотрел грозно и сказал, что спасёт её от неминуемой гибели. Но едва вкусит она плоти любого, кто принимал участие в её спасении, или семьи его, или сродников его, или близких его — охватят её мучения, обещанные злым колдуном, и будут длиться они трижды по семь дней и семь ночей, пока смерть не явится избавлением. Сказав это, зачерпнул хитрец зелье и полил им землю вокруг мантикоры. Взвилось от земли огненное кольцо, и поднялось оно до самого неба, а потом — растаяло в воздухе.

— Выходи из круга! — воскликнул хитрый чародей. — Но помни мои слова!

Выскочило чудовище из смертельной ловушки и бросилось было к чародеям, ибо голод терзал его. Но страх от слов чародея оказался сильнее. И побежала мантикора прочь. Несколько дней и ночей бежала она и лишь на краю света нашла своё пристанище. И поселилась она навеки в безлюдном месте, наводя ужас на диких животных.

Тем временем, трое волшебников приступили к хитрому чародею с расспросами. Долго чародей отмалчивался, но всё-таки не сдержался, ибо был тщеславен. И рассказал хитрец, что не снимал он заклятия, потому что и не было его. Просто колдун тот обманул чудовище, чтобы избежать неминуемой гибели. Но нельзя было рассказывать мантикоре правду, ибо вместо благодарности сожрала бы она четырёх волшебников.

Поняли волшебники хитрость, посмеялись вместе с хитрецом над собой, и с тех пор старались со всеми трудностями справляться сообща.

* * *

Возможно, я и параноик, не хуже покойного Грюма. Но анимагический барьер я тоже установил. Не хотелось бы потом услышать от Поттера, что его подруга доверилась не тому человеку.

Грейнджер следила за моими действиями с нескрываемым жадным любопытством. Я коротко комментировал каждое заклинание.

Прочитав последнее, я снова посмотрел на Грейнджер. Всё ещё бледная. Похоже, её знобит. Мне доводилось видеть пленников Тома Риддла после допроса с применением легилименции второго уровня. По сравнению с ними, она держалась неплохо. Скоро появится нечёткость мыслей. И лучше бы ей к этому времени заснуть. Легилименция, конечно, выгодно отличается от нейрохирургии, но побочные эффекты тоже имеются. Завтра утром Грейнджер вряд ли вспомнит в подробностях сегодняшний вечер. Всё случившееся будет казаться ей одним странным сном. Но лучше уж странным сном, чем страшным кошмаром. Желаете сказку, мисс? Хорошо. Если я выдерживал боль от Круциатуса — смогу вынести и першение в горле.

— В одной деревне жили четыре чародея...

Грейнджер слушала моё повествование, как самую вожделенную книгу из Запретной секции. Не уверен, что она хотя бы дышала. Зато её пальцы, судорожно комкавшие плед с того момента, как она очнулась, расслабились. А руки перестали дрожать. Сказка закончилась, но она не спешила нарушить молчание. Наконец, врождённая любознательность взяла своё.

— Можно спросить, сэр?

— Попробуйте!

— Эта сказка не имеет отношения к Основателям Хогвартса?

— Она была написана гораздо позже. Автор, скорее, вдохновлялся идеей Хогвартских факультетов.

— И был слизеринцем.

— Вероятно.

— Стиль похож на барда Бидля. Это не его сказка?

— Сказку приписывают ему. Но в классическое издание она не включена. Но вы ведь не это хотели спросить?

— Я подумала... А вдруг хитрец ошибался, и заклятие всё-таки существовало?

— Тогда чудовище погибло бы в муках, опять же не причинив вреда волшебникам.

— Хитрец подумал об этом и посчитал несущественным?

— Он допускал такую возможность, но рискнул. Желаете поговорить о моральной неполноценности представителей моего факультета?

Грейнджер посмотрела на меня виновато и немного испуганно:

— Нет, сэр. В конечном итоге, он сделал для мантикоры больше, чем трое других. Я подумала, что так мог бы поступить директор Дамблдор.

— Это сказка. Просто сказка. Хотите ещё что-то спросить?

— Хочу. Но не буду. Спасибо, сэр! Хорошая сказка. И вы... вам очень больно?

Я посмотрел на нее с недоумением. Больно? Осознание пришло не сразу. Я говорил вслух. Довольно долго. Но боли не было.

____________________________

* — Сказка Э. Несбит. «Принцесса и кот» (в некоторых переводах «Принцесса и кошка»).

Грейнджер заснула почти сразу после моего блистательного дебюта в роли сказочника. Вернувшись домой, я повторял и повторял себе, что цель оправдывает средства. Да, мне снова пришлось изображать мудрого и всепонимающего дядюшку Альбуса Северуса. Но моя подопечная должна была закончить день в добром расположении духа. Поттер взял с меня обещание вернуть ей магию, а не отправить на лечение в Мунго.

Я написал несколько писем, выполнил пару не очень срочных заказов и понял, что за сегодняшний день совершенно не устал. На мгновение мелькнула дикая мысль: отправиться на прогулку; но монотонный шум дождя за окном вернул меня к реальности. Мокрая улица блестела в свете фонарей. В доме Грейнджер было темно и тихо. Я вернулся в библиотеку и снял с полки подшивку «Практики зельеварения» за позапрошлый год, но текст скользил мимо сознания...

Дождь шёл всю ночь. Под утро я забылся коротким сном, в котором вчерашние сказки обрели сюрреалистическую визуализацию. Я сражался с мантикорами над бушующим морем, пытаясь прорваться к маяку на острове. Себя я не видел, но вполне возможно, что фантазия отвела мне роль крылатого кота.

После пробуждения странности не закончились. Мысли продолжали хаотично кружиться и не желали подчиняться. В таком состоянии я не продержался бы и минуты против Того-Кто-Был-Спец-в-Легилименции. Что не так? Я приступил к стандартным действиям по выявлению воспоминаний. Назвали гадом? Не привыкать. Неведомо откуда залетевший ворон? Если и была какая-то опасность — теперь дом под защитой...

Вот оно: «Не важно. Просто расскажите что-нибудь...»

Расчувствовался, значит. Услышал знакомые слова. Через столько лет нашелся человек, который вновь обратился с ними к Северусу Снейпу. Как трогательно. Что ж, у меня есть действенное лекарство.

Я снял ментальную защиту. И воспоминания хлынули с силой прорванной плотины.

В воздухе запах крови и страха. Я не смотрю на других пленников. Моя цель — передо мной. Измученный человек с ненавистью во взгляде. Мне приказано любой ценой снять блок с его сознания. Тёмному Лорду нужна информация. Пытки ни к чему не привели. Больше мне ничего не известно. Но этого достаточно. Я силой выпаиваю пленнику восстановительные зелья. Жду реакции. Как только его боль уходит, накладываю простой «Конфундус». И вот он уже абсолютно уверен, что отчитывается перед начальником Отдела безопасности в аврорате. Пароль на следующую неделю получен. Он открывает канал связи с дементорами Азкабана. Тёмный Лорд доволен. Человек, нарушив Обет, умирает. Я внимательно наблюдаю за его агонией. Десятый.

Вот и всё. Мисс Выздоравливающей Всезнайке не стоит обманываться на мой счёт. Ей пора возвращаться к своим друзьям. Интересно, как бы Грейнджер слушала мою сказочку, зная, что Беллатриса Лестрейндж оказалась на свободе, благодаря именно моей слизеринской изобретательности?

В окно врезалась взъерошенная и потрёпанная сова от Мальчика-Которому-Я-Снова-Должен. Откуда он её послал? Из центра циклона? Мой кредитор располагал двумя часами свободного времени в середине дня. Меня это вполне устраивало. Но сперва нужно было навестить мою подопечную...

* * *

Привет, Гарри!

Выполняю обещание и пишу тебе подробное письмо.

У меня всё хорошо. На новом месте я обжилась быстро. Тихий район, где меня никто не знает. Прости, что исчезла так внезапно, но ты бы не согласился с моим переездом, а мне было нужно побыть одной. Очень. Хотя один человек недавно объяснил мне, что это решение было неправильным. Возможно. Но если бы я этого не сделала, то никогда бы не поняла, как скучаю без всего, что оставила.

Представляешь, я сейчас совмещаю две работы, причём в двух мирах: в магловском и магическом! Интересно, ты бы так смог? Думаю, да.

Как у тебя дела? Ещё не стал главным аврором? Какие новости в магическом мире? Видишь ли, работа у меня хоть и связана с магией, но ограничена довольно замкнутым пространством. Так что ни «Пророк», ни, хотя бы, «Придира», с его брандашмыгами и бармаглотами, до меня не доходят...

Тебе хорошо: ты это письмо будешь быстро читать, а мне над каждым предложением думать надо. Ну, ладно. Не буду ходить вокруг да около. Моя работа — та, которая в мире магии — связана с зельеварением. Угадай, кто меня нанял своим ассистентом? Конечно же, Невилл! Шучу. Северус Снейп. Ха-ха. А вот теперь не шучу. Правда, не шучу. Ты знаешь, Гарри, он всё такой же. Только другой. Непонятно, наверное... Я бы написала понятнее, но у меня мало времени. Эх, была не была! Я давно должна была сказать тебе правду: с прошлого года у меня начались проблемы с магией. Серьёзные проблемы. Сейчас ими занимается профессор Снейп. Он сам это предложил, представляешь? Кое-что уже удалось выяснить. И это каким-то образом связано с палочкой Беллатрисы. Профессор сказал, что должен поговорить с тобой. Расскажешь мне потом о вашей встрече?

Кстати, он собирался сегодня зайти. А я вдруг поняла, что у меня нет совы для отправки этого письма. Может, Снейп выручит. В смысле, найдёт сову, а не слетает с письмом, как Тауэрский ворон. Впрочем, они-то как раз и не летают: у них же крылья подрезаны.

В голове какой-то сумбур. Видимо, пора заканчивать. Пока, Гарри! Передай привет Джинни. Как она, кстати? Не ворчит, если ты с работы поздно приходишь? Хотелось бы с вами повидаться как-нибудь, но пока я не уверена, что готова к этому. Ой, звонят в дверь, это, наверное, профессор Снейп. Бегу открывать! Счастливо!

Гермиона.

Я в пятый раз перечитала третий вариант письма. В дверь никто не звонил. Я просто написала это заранее. Если честно, я вообще сомневалась, что Снейп обещал зайти. Утро подарило мне очень странные ощущения. Во-первых, я проснулась счастливой. Безоговорочно и беспричинно. Во-вторых, я поняла, как давно не читала новых книг. Любых: магловских, магических, но обязательно сложных и интересных. В-третьих, пришлось признать, что вчерашний вечер представляет собой ощутимый пробел в моей биографии. Точнее, я не могла решить, где закончилась действительность, и начался сон. Схематично день выглядел так:

— Предсказуемо;

— Неплохо;

— Очень плохо;

— Так не бывает.

Логика подсказывала, что действительность перешла в сон там, где «очень плохо» неожиданно стало своей противоположностью. Но какая-то другая логика спорила с этим, приводя массу доводов в пользу реальности четвёртой части дня. Ведь если я во сне смогла сочинить сказку с логичной слизеринской моралью, то я, наверное, совсем не тем занимаюсь в жизни. Что ещё? Утром не загрузился компьютер. А мне как раз «снилось», что Снейп накладывал защиту на дом. Основательную такую защиту. Два новых для меня заклинания, между прочим. Жаль, что невербальные. Вот технику и глючит на полную катушку. И, главное, настроение. Откуда бы взялось хорошее настроение после того кошмара, который точно был в библиотеке? Однако сомнения останутся сомнениями до тех пор, пока профессор лично не съязвит по этому поводу.

И тут раздался звонок в дверь. Я заставила себя идти, а не бежать. Что там профессор говорил вчера об окклюменции? Самое время начать её использовать. За дверью действительно стоял Снейп с самым неодобрительным видом.

— Доброе утро, мисс Грейнджер! Как ваше самочувствие? — процедил он холодным и пренебрежительным голосом.

— Доброе утро, сэр! Проходите, прошу вас!

Чувствуя себя идиоткой, я пригласила профессора на кухню, где мне пришло в голову сервировать чайный стол. Сегодняшний Снейп пить чай явно не собирался.

— Боюсь, что на чай у меня времени нет. Опишите, по возможности кратко, все необычные симптомы на данный момент.

— Я не помню вчерашнего вечера, сэр. Точнее я помню, что потеряла сознание в вашей библиотеке. А потом — всё очень смутно, как во сне.

— Все правильно. Это последствия... процедуры, — он в нескольких фразах повторил мне свои вчерашние пояснения. Значит, хотя бы первая часть воспоминаний меня не обманывала.

— Да, я помню эти слова, сэр, — я зачем-то покраснела и ляпнула, — а... всё остальное тоже было на самом деле?

— Не знаю, что именно вы вкладываете в понятие «все остальное». Но уверяю вас, мисс Грейнджер, что в моём присутствии вчера не произошло ничего, что могло бы вызвать такой цвет ваших кожных покровов! — сказано это было самым язвительно-презрительным голосом a la «Снейп-на-Уроке-Зелий-у-Гриффиндора».

Как и следовало ожидать, я покраснела ещё сильнее, а моя новообретенная защита, наверное, лопнула, как мыльный пузырь.

Профессор Снейп довольно противно ухмыльнулся, и я разозлилась.

«Цвет моих кожных покровов — уважаемый профессор, это всего лишь игра вазомоторных нервов, отвечающих за расширение или сужение сосудов. Оскорблять человека за то, что его надпочечники при стрессе выделяют адреналин, а не норадреналин, по меньшей мере глупо».

Не уверена, что хотела озвучить эту фразу, но Снейп отозвался на неё. Тоже невербально, но настолько ясно, будто бросал мне слова в лицо:

«Если вы считаете эту тему важной, то можете изложить её в письменном виде. А сейчас вы будете отвечать на мои вопросы. Желательно быстро и не задумываясь. Мне нужно понять, исчезло ли постороннее влияние на ваш разум».

— Свободные ассоциации? — я попыталась вновь прикрыть сознание. Не знаю насколько мне это удалось, во всяком случае, Снейп продолжил разговор мысленно.

«Называйте как хотите! Вы умеете готовить?»

— Сэр?

«Это уже вопрос. Быстро!»

— Рон считал, что плохо. Больше оценить было некому.

«Почему вы бросили обучение в Хогвартсе?»

— Было стыдно признаваться, что не могу больше пользоваться магией в полном объёме.

«Почему вы не смогли пользоваться магией?»

— Пока не понимаю. Вы говорили, что причина в палочке?

«Кто обезоружил Беллатрису Блэк в поместье Малфоев?»

— Гарри? Не знаю. Я была без сознания.

«Чего вы хотите добиться от жизни?»

— Я не знаю. Слишком многое изменилось.

«Почему вы поссорились с Рональдом Уизли?»

— Я... я не могла выносить его прикосновений.

«Чего вы хотите сейчас?»

— Чтобы вы немедленно прекратили этот унизительный допрос!

Очень хотелось снова покраснеть и разреветься. Но вчерашний Снейп располагал к такой реакции намного больше, чем сегодняшний. Может, у него шизофрения? Расщепление личности по типу «добрый следователь — злой следователь»?

Проделав стандартные упражнения по окклюменции, я почувствовала, что разум закрылся, а лицо сохранило естественную окраску.

— Я очень ценю всё, что вы делаете для меня, сэр. Но это — моя личная жизнь. И даже её обломки я не собираюсь выставлять на ваше обозрение. Извините.

Снейп пожал плечами.

«Если вы решили, что я получаю удовольствие от этой беседы, вы глубоко заблуждаетесь, мисс Грейнджер. Слезливые сентиментальные завывания оставьте своим друзьям, на случай, если вы когда-нибудь восстановите с ними общение. Меня волнует только ваша работоспособность. И судя по вашей драматичной отповеди, вы здоровы. Завтра — рабочий день».

— Да, сэр. Простите, сэр. Приму к сведению, сэр. Спасибо, сэр, — надеюсь, я сумела передать интонацией все оттенки своего «покаяния». — Кстати, о друзьях: следуя вашему совету, я написала письмо Гарри, но не знаю, как его отослать.

Снейп кивнул.

«Пришлю сову».

Он прошел в холл и закрыл за собой дверь.

Хорошего настроения как не бывало. Наверное я совсем поглупела, если решила, что Снейп может быть нормальным человеком. Он же просто получает удовольствие, оскорбляя людей! Я вылила заварку из чайника в раковину. Ненавижу чай. Надо переписать письмо для Гарри. Ту часть, где я утверждала, что Снейп изменился. Поменяла поганка пятна. Ха. Ха. Ха... Как же я соскучилась по Гарри. И по придурку Рону тоже. Если бы он только не распускал свои дурацкие руки, в полной уверенности, что любая девушка умрёт от восторга, где бы он её ни лапал. Может ещё удастся с ним помириться? Хотя, используя терминологию Снейпа, последняя наша встреча была весьма «драматичной». Ладно, Уизли пока подождут. В том числе и та, которая уже два месяца именуется «миссис Поттер». Но ведь есть Луна, Невилл. Я сто лет не писала Луне. На свадьбе у Гарри мы с ней толком не поговорили...

Ход моих мыслей перебила серая неясыть, постучавшаяся в окно. Ну вот. Письмо Луне придется отложить до следующей совы. Зато будет чем заняться вечером.

От денег сова категорически отказалась, но печенье взяла. И снисходительно смотрела на меня сверху вниз, пока я привязывала письмо к её лапе. Интересно, это обычная почтовая сова или личная сова Снейпа? Нет, вряд ли его. Сова Снейпа просто обязана быть чёрной. И в идеале — летучей мышью.

Напевая: «We all live in our yellow submarine, Yellow submarine, yellow submarine...» и вспоминая жёлтую палатку Перкинса, я открыла свой книжный шкаф. Ему, конечно, было далеко до библиотеки одного типа с отвратительным характером, но несколько о-о-очень интересных книг я давно порывалась прочитать. Вот, например, увлекательное чтение в тему: «Истоки морали. В поисках человеческого у приматов». Странно, что не у летучих мышей... Я засмеялась.

Что бы не наговорил мне сегодня профессор Снейп — это означало только одно: он злился, потому что вчера позволил себе быть человеком.

Поттер был точен, как часы Альбуса и сиял, как его чайник.

— Здравствуйте, сэр! Вот это ливень! Классная куртка, кстати!

«И вам доброго дня, мистер Поттер. Могу дать адрес магазина. Кстати, зонты там тоже продают».

После того, как принесли заказ, я установил стандартные отвлекающие чары. Поттер в это время пытался незаметно просушить свою одежду. Бытовая магия у парня явно хромала. Ничего, его жёнушка прекрасно справится с легкой простудой бравого аврора.

— Гермиона сегодня прислала мне письмо. Хорошее такое, подробное, забавное... Она пишет, что работает на вас, сэр!

«Есть возражения?»

— Э-э... Нет. Просто я удивился. Она написала, что вы помогаете ей. Признала, что у неё проблемы с магией. А ведь до этого никому ничего не рассказывала...

«Счастлив, что сумел вас поразить. Не переживайте за мисс Грейнджер. Она неплохо справляется... Но обсуждать её состояние мы не будем. Я не обещал на вас шпионить, мистер Поттер».

— Простите, профессор Снейп. Едва не забыл, с кем имею дело, — глаза мальчишки сердито сузились, а голос вернулся к знакомым школьным интонациям.

Вот так-то, мистер Поттер. И не забывайте. По-другому не будет. Не надо.

«Если вы не против, давайте сразу перейдём к делу. Мне нужна полная информация о том, когда и каким образом мисс Грейнджер получила палочку Беллатрисы Блэк. Желательно подробно, чётко и связно».

Забавно было наблюдать новоприобретённое умение Поттера быстро успокаиваться. Три вдоха — и лицо мальчишки стало нейтрально-вежливым.

— Это случилось в поместье Малфоев. Мы попались егерям...

Поттер рассказывал сбивчиво и непоследовательно. И очень долго. Как я и думал, палочку Лестрейнж отвоевал вовсе не он. Скорее, Уизли. Во всяком случае, обезоружил Беллатрису именно рыжеволосый герой. А своих прав на палочку никто из них не заявил. Вырисовывалась интересная картина... В принципе, на этом рассказ Поттера можно было оборвать. Но я продолжал слушать о том, что произошло в Малфой-мэноре. Нарцисса старательно обходила эту тему, с Драко мы за год так и не поговорили, а воспоминания мисс Грейнджер сводились к пытке Круциатусом, что и понятно. Мальчишка, сидевший передо мною, хотел рассказать как можно больше. Смерть Петтигрю, реакция Драко, наивный героизм домовика... Удерживать бесстрастное выражение лица было трудно.

— Сэр?! Вам плохо?

«Нет. Я в порядке. Знаете, что Волдеморт устроил после вашего отбытия?»

— Я это видел, сэр. Его глазами.

«В тот день вы были на волосок от поражения».

— Это точно. Я тогда совершенно некстати размечтался о Дарах Смерти и...

В глазах мальчишки вспыхнул ужас. Паника — плохой помощник в окклюменции. На меня выплеснулись образы его сознания: старшая палочка, треснувший камень в перстне, мантия-невидимка... Дары Смерти. Вот зачем в завещании Альбуса нужна была книжка сказок...

«Можете попробовать Обливиэйт, — любезно подсказал я, — только вряд ли я позволю ему подействовать. Значит, в снитче Дамблдор спрятал Воскрешающий камень?»

Мальчик-Который-Так-Глупо-Проболтался, не ответил. Впрочем, это было необязательно. А я понимал, что не смогу удержаться от следующего вопроса, и ненавидел себя за это.

«Вы использовали камень?»

Поттер кивнул.

— Я видел... их. Я видел маму. В день битвы за Хогвартс. После... Омута памяти. Когда шёл к Волдеморту. Они меня провожали. Или встречали... Но камня у меня больше нет, сэр.

«Понимаю ваше волнение, мистер Поттер. Боитесь, что я брошусь на поиски?»

Мерлин! Неужели это происходит на самом деле? Я разговариваю с сыном Джеймса Поттера о... ней? Мальчишка смотрел на меня так, как смотрят на тяжелобольного родственника.

«Поттер. Я. Не. Собираюсь. Тревожить. Её. Покой. Я виновен в её смерти. Этого не изменить. За это нельзя просить прощения. Это нельзя искупить. Моя смерть могла стать смягчающим вину обстоятельством. Но ваше милосердие лишило меня и этой возможности».

Надо было уходить. А я продолжал сидеть. Разговор обещал стать неприятным и унизительным. Но я чувствовал горькое облегчение.

«Раз уж мы так мило беседуем... Скажите, Поттер, зачем нужно было сообщать о мотивах моих поступков всему Хогвартсу? Я мог бы это понять, если бы вы считали меня мёртвым. Но вы же самолично отправили меня в Мунго!»

— Может, сначала вы выясните то, что планировали во время этой встречи, а потом я отвечу на этот вопрос, сэр?

«Уже выяснил: ни вы, ни Грейнджер не являетесь хозяином палочки Лестрейндж. Мне понадобится встреча с мистером Уизли».

— Вряд ли это будет возможно в ближайшее время, — Поттер пожал плечами. — Он уехал к Чарли в Румынию. На пару месяцев. Это плохо для Гермионы?

«Без комментариев. Вернёмся к моему вопросу?»

Поттер вздохнул и сунул руку в карман пиджака. Я рефлекторно потянулся к своей палочке. Но он достал пузырек с серебристо-белым содержимым, кружащимся в бесконечном танце.

— Когда я вышел к Волдеморту в Большом зале, то не знал наверняка, признает ли меня Старшая палочка. Если бы я проиграл, вас могли убить как Пожирателя. Даже в Мунго. Но я надеялся победить, и мне хотелось, чтобы Риддл знал, как вы отомстили за смерть той, которую любили. Ваши воспоминания я никому не показывал. Говорил всем, что они разбились.

«Это они?»

— Да, сэр.

«И вы ждали полтора года, чтобы сказать мне, что они уцелели?»

— Я ждал последнего судебного процесса. Окончательный приговор Мальсиберу был оглашен только позавчера. И он до последнего надеялся утащить вас за собой в Азкабан. Обычно суду хватало моего устного свидетельства о вашей роли в Сопротивлении. Но я боялся, что когда-нибудь этого будет недостаточно. А вы отказались давать показания в свою защиту... сэр.

«Планировали использовать мои воспоминания против моей воли?»

— Да, сэр. В крайнем случае.

«Весьма откровенно. А теперь вы, наконец, решили вернуть их мне? Или я должен сделать что-нибудь ещё, чтобы заслужить это право?»

— Они ваши.

«Как часто вы их... пересматривали?»

— Один раз. Перед первым судебным процессом.

Поттер посмотрел на меня самым отчаянным гриффиндорским взглядом. Я испытал почти невыносимое желание немедленно аппарировать отсюда. Назревал очередной душещипательный момент.

— Раньше я думал, что должен попросить прощения за отца и Сириуса. Но потом понял, что в этом нет никакого смысла. Я — не Джеймс и не Сириус. Я готов сказать, что не идеализирую их. Если бы я мог исправить вред, который они нанесли, то обязательно попытался это сделать. Мне жаль, что для вас я всегда буду только сыном одного и крестником другого... Вот. Мне пора. До свидания, сэр...

Поттер встал, слишком резко отодвинув стул. Тот эффектно упал. На грохот даже обернулся человек от барной стойки.

Я вздохнул. Мелодрама. Опять. Что мне делать с мальчишкой? Предложить усыновить его? Разрыдаться в голос? Перекрасить одежды в белый цвет?

— Гарри...

Парень замер со стулом в руках.

«До конца вашего перерыва осталось ещё больше часа. А на улице — дождь. Если мы перестанем ворошить прошлое, это пойдёт на пользу нам обоим. Расскажите лучше, как живётся стажёрам в аврорате...»

— Э-э-э... — Мальчик-Который-Никак-Не-Успокоится, поставил стул на место, уселся и взъерошил волосы. — Самое смешное я вам уже рассказывал. Но вот был ещё случай на той неделе...

Слушая счастливую болтовню Гарри Поттера, я с трудом удерживался от улыбки. Поттер и Грейнджер. Эти невозможные дети никак не оставят меня в покое. Но, может быть, именно они дают мне возможность жить?

* * *

Ровно в девять вечера, я шагнул в камин, приказав: «Хогвартс, кабинет директора».

Минерва сидела за столом и что-то писала. Коротко кивнув мне, она резко встала и собрала листы пергамента в стопку.

— Не больше часа, Северус, — сообщила она, выходя из кабинета.

Моих постоянных опытов с Омутом памяти Минерва не одобряла. Но отказать напрямую так и не смогла.

Впрочем, сегодня я не собирался заливать чужие мысли экспериментальными зельями. Гарри Поттер, как обычно, проявил и гриффиндорское благородство, и чудовищное невежество. Воспоминания, отданные другому человеку, нельзя просто вернуть на место. Теперь мне оставался лишь взгляд со стороны. Взгляд на то, что я собрал для Поттера, готовясь к концу.

Серебристая взвесь закружилась внутри чаши. Я взмахнул палочкой — и вихрь поменял направление. Мне хотелось в конце воспоминаний увидеть Лили. Живую. Не раздумывая больше, я погрузился в светящийся омут...

Кабинет не изменился. Но передо мной стоял Северус Снейп — директор Хогвартса. Он разговаривал с портретом Финеаса Найджелуса:

— Директор! Они разбили палатку в лесу Дин!

Это было важным только для Поттера. Сцена переменилась, повинуясь моему желанию...

Одно за другим, воспоминания проходили передо мной, возвращая забытые чувства.

— ...Значит, мальчик должен умереть?..

— ...После того, как вы убьёте меня, Северус...

— ...А моя душа, Дамблдор? Моя?..

— ...Вы знаете, иногда я думаю, что мы проводим распределение слишком рано...

— ...Бездарный, самовлюблённый, как и его отец...

— ...У него её глаза, такие же точно. Вы ведь помните глаза Лили Эванс?..

— ...Умерла... Навсегда...

— ...Какая просьба ко мне может быть у Пожирателя смерти?..

Голос Лили донёсся до меня раньше, чем пелена красок нарисовала вход в башню Гриффиндора:

— Я больше не могу закрывать глаза. Ты выбрал свою дорогу, я — свою...

— Нет... Послушай, я не хотел... — Снейп-пятикурсник был жалок и вызывал у меня желание хорошенько его встряхнуть.

— Обзывать меня грязнокровкой? Но ведь всех, кто родом из таких семей, ты именно так и зовёшь, Северус. Почему же я должна быть исключением?

Она скрылась в проёме за портретом, а молодой идиот остался стоять как приклеенный.

Когда, наконец, он собрался уходить, из-за портрета выскользнула фигура другой девушки. Я не помнил, как её звали. Она тихо позвала: «Северус», но тот отчаянно помотал головой и побежал прочь...

Изображение поблёкло.

— Мне не нужна помощь грязнокровки!..

— Прекрасно, — сказала Лили, прищурившись. — В следующий раз я не стану вмешиваться...

Я заставил себя приблизиться. Вопреки ожиданию, мне удалось смотреть на разыгравшуюся драму у озера почти спокойно.

Накричав на меня и Джеймса Поттера, она развернулась и побежала к замку. Солнце освещало её фигуру, волосы сияли... Я просто смотрел, как она уходит. Остальное сейчас не имело значения.

— Лили, подожди!

Одна из девушек с берега подошла к ней и горячо о чём-то заговорила.

Надеясь, что мои воспоминания позволят подойти ближе, я шагнул к ним и услышал:

— Да, Мэри, я знаю всё, что ты скажешь. Он хороший, просто связался с плохой компанией. Ты всегда его защищаешь. Но он изменился. Я больше не желаю мириться с тем, что он делает.

— Но он любит тебя, — девушка прошептала это почти беззвучно. — Помоги ему стать лучше.

— Может мне ещё замуж выйти за Пожирателя смерти? Да я скорее свяжусь с Поттером! — Лили почти кричала. — Знаешь, Мэри, раз Снейп тебе так нравится, бери и занимайся его перевоспитанием сама.

— Я бы так и сделала, если бы он замечал кого-нибудь, кроме тебя...

Лили пошла дальше. Нюниус за моей спиной извивался в жалких попытках причинить вред Джеймсу Поттеру. А я удивленно разглядывал девушку, которую Лили называла Мэри. В её взгляде на молодого Снейпа читалась боль, будто она понимала, что сегодня его мир рухнул...

Сцена переменилась.

— Я-то думал, что мы друзья. Лучшие друзья.

— Мы и есть друзья, Сев, но мне не нравятся люди, с которыми ты связался. Прости, но я не выношу Эйвери и Мальсибера. Мальсибер! Ну что ты в нем нашёл, Сев? Он же подонок! Ты знаешь, что он на днях пытался сделать с Мэри Макдональд?

Ну, конечно! Мэри Макдональд. Девчонка из Гриффиндора, которая почему-то вечно оказывалась около слизеринских подземелий. Там она однажды и попалась в лапы к Мальсиберу. Сердце пропустило удар, когда я понял, почему она так часто там появлялась...

Дальше я смотрел и пересматривал, вспоминая улыбку, взгляд, прикосновение Лили Эванс, которая всегда была для меня Светом...

— Гриффиндор!.. Слизерин!..

— Но мы ведь едем! Мы едем в Хогвартс!..

— И письмо правда принесёт сова?..

— Ты правда колдунья... Я давно за тобой наблюдаю...

Я покинул Омут памяти со смешанными чувствами. Но посыпать раны солью, а голову — пеплом, было некогда. В дверь постучали. Я вернул воспоминания во флакон и обернулся:

— Всё никак не привыкнешь, что кабинет директора теперь твой, Минерва? — шокированное выражение её лица подсказало мне, что я произнёс фразу вслух. — Видишь, я послушался Поппи и регулярно тренируюсь в искусстве беседы.

— А может мне стоит проверить твою личность, Северус?

На втором курсе ты сняла со Слизерина тридцать баллов за... одно интересное зелье, которое я дал Эйвери. И на неделю запретила мне посещать библиотеку.

— Лучше скажи, когда ты впервые назвал меня Минервой.

В восемьдесят четвертом. Когда Слизерин взял кубок Школы. И, если уж мы решили устроить вечер воспоминаний... Ты действительно помнишь всех своих учеников?

— Да, — она сухо кивнула. — Всех с кем училась и всех, кого учила.

Мэри Макдональд. Примерно моего возраста.

— На одном курсе с тобой. Гриффиндор. Добрая девушка. Она ещё дружила... У неё было мало друзей, но это не мешало ей видеть в каждом что-то хорошее. Часто проводила время с разными питомцами Хагрида. Помню, как однажды она заявила профессору Бинсу, что волшебники угнетают гоблинов. Это был единственный раз, когда я видела его рассерженным. Не люблю сравнивать студентов, но... как бы странно это ни прозвучало, я вспоминала о Мэри, глядя на мисс Лавгуд, а иногда — на мисс Грейнджер...

А потом? Что с ней стало после школы? — задавая вопрос, я уже догадывался, каким будет ответ.

— Она была маглорождённой. Её убили в восьмидесятом. Вместе со всей семьёй.

— Директор Макгонагалл, — знакомый голос из портрета над столом директора прозвучал вполне буднично, но я вздрогнул, — в гостиной Гриффиндора сейчас проходит историческое соревнование по скоростному использованию продукции Уизли. Боюсь, это может кончиться не так весело, как думают участники.

— Спасибо, Альбус! — Минерва бросила на меня извиняющийся взгляд и выскользнула из дверей. Дамблдор помолчал немного и обратился ко мне:

— Добрый вечер, Северус. Гарри решился отдать вам воспоминания? Чудесно. Я рад этому.

— Как видите, директор, я тоже полон восторга и умиления. Особенно от нашей неожиданной беседы. Чем обязан?

— Вы уже давно ничем мне не обязаны, Северус. Напротив, это я у вас в неоплатном долгу. Портреты, увы, не поддаются ментальным заклинаниям. Но сегодня вы заговорили с Минервой, и я решил, что короткий разговор со мной вы тоже выдержите.

— Как вам будет угодно, Альбус. Поговорим о погоде? Или вам нужен мой отчёт о встрече с Поттером?

Старик подошел к раме портрета и облокотился на неё. Кисти обеих рук были здоровы. Глаза из-под очков-половинок смотрели пронзительно остро.

— Северус, мы не успели поговорить накануне моей смерти, а потом было как-то не до того. Конечно, многие из моих слов сейчас запоздали... И всё же выслушайте старика. Считайте, что это нужно мне, — он замолчал, выжидающе глядя на меня. Я просто кивнул.

Дамблдор улыбнулся. Но когда он продолжил, голос звучал сухо и официально:

— Во-первых, я считаю вашу клятву исполненной. Сын Лили Эванс жив, Том Риддл мёртв. И вы для этого сделали более чем достаточно.

Я снова решил воздержаться от комментариев. Дамблдор продолжил после небольшой паузы:

— Во-вторых, вы защитили Хогвартс. Пока вы были директором, никто из детей не погиб. Спасибо, Северус.

Альбус снова пристально посмотрел на меня. Это было похоже на игру, смысла которой я не понимал.

— Вы забываете, что я обещал вам «всё, что угодно». Следовательно, то, о чём вы упомянули, было частью клятвы. Я выполнял ваши распоряжения, Альбус. К чему сейчас эти сантименты?

— В-третьих, — голос Альбуса Дамблдора дрогнул, — однажды я позволил себе резкость в ваш адрес, сказав, что вы мне отвратительны. Я не прошу прощения за эти слова. Тот, к кому они относились, был жалок, жесток и слаб. Но его больше нет. Вы прекрасно играете роль саркастичного бездушного мерзавца. Вам это даже идёт. Но, пожалуйста, не обманывайте самого себя. Я давно должен был сказать вам. Вы — хороший человек, Северус.

Альбус ещё раз доброжелательно улыбнулся. Если бы он сидел сейчас за столом, то настало бы время лимонных долек. Только вот я не был готов хоронить того Северуса. Если его нет, то нет и меня. Потому что именно тот — злой, мстительный, странный подросток в застиранных подштанниках знал, ради кого он готов сделать всё, что угодно. И свой путь выбирал тоже он.

— Ошибаетесь, Альбус. Он — это я. Но спасибо за попытку...

* * *

«Вопрос о летучих мышах есть вопрос другого света, вопрос, который пахнет ересью... Всё покрыто тайной, обманом и мраком в этих двусмысленных существах, представляющих собой высшую ступень противоестественности, мерзости и фантастичности... Летучая мышь — это химера, чудовищное невозможное существо, символ грёз, кошмаров, призраков, больного воображения... Всеобщая неправильность и чудовищность, замеченная в организме летучей мыши, безобразные аномалии в устройстве чувств... всё это, как будто нарочно, приноровлено к тому, чтобы летучая мышь была символом душевного расстройства и безумия. (Французский натуралист А. Туссенель, 1874 г)».

Бе-е-дненький... Я захлопнула книгу «Сто фактов о летучих мышах» и потянулась за следующей. Дождь и ветер устроили за окном сумасшедшее представление. Глупо было сегодня идти в библиотеку так далеко от своего нового дома, если ближайшая находилась буквально за углом. Но она была совсем крохотной: вся её картотека умещалась в одном шкафу, а в читальном зале шумели дети. Зато теперь я пережидала дождь в большом пустом помещении и уныло думала, что нести книги домой в такую погоду будет абсолютным варварством. Через час библиотека закроется, и я поплыву обратно, держась для надёжности за бесполезную палочку Снейпа. Опять Снейп. Наваждение какое-то. С самого утра этот субъект не желал покидать моих мыслей. Очередной побочный эффект его «лечения»? Окончательным подтверждением зацикленности стала прочитанная книга. Предполагалось, что порция здорового юмора ассоциативного характера приведёт меня в чувство. Как на третьем курсе, когда мы высмеивали боггарта. Но смех — смехом, а Снейп оставался Снейпом. Более того, мысли о нём начинали приобретать какую-то странную окраску. Рон в своё время дал этому симптому название «Ло-кха-кха-нс». Приёмы окклюменции помогали немного отвлечься. Беда в том, что закрывать сознание меня учил тот самый профессор. Я вспоминала его урок — и всё начиналось сначала...

К моменту закрытия библиотеки стало ясно, что погода не собирается упрощать мне жизнь. При первом же порыве ветра зонт вывернулся спицами наружу, и я моментально промокла. Многострадальные кроссовки чавкали при каждом шаге, давая мне карт-бланш на бег по лужам любой глубины и ширины. На улицах уже зажглись фонари. Их свет отражался от дороги и тротуаров, засыпанных опавшими листьями. Всё это, наверное, выглядело художественно и поэтично, но мне было мокро, холодно и немного страшновато. Увидев на углу улицы неподвижный силуэт человека под зонтом, я внутренне напряглась, но потом заметила рядом с ним маленькую собачку и успокоилась. Мы в ответе за всех, кого приручили. Даже в непогоду. Псинка, как заводная, носилась вокруг своего хозяина, не обращая на дождь никакого внимания. Мужчина проводил меня подозрительным взглядом. Конечно. У меня же нет мохнатого объяснения прогулки в такую погоду...

Когда я ввалилась в свою квартиру, часы показывали половину девятого. В ванной я побросала вещи в стиральную машину, завернулась в купальный халат и поползла на кухню — пить горячий кофе. Оставалось только надеяться, что завтра я не свалюсь с жестокой простудой...

* * *

Грейнджер, Поттер, Минерва и Альбус... Весьма насыщенный день для отшельника. Краткий итог выглядел неоднозначно: мисс Грейнджер небезосновательно подозревала меня в умении рассказывать детские сказки, мистера Поттера я теперь был готов называть по имени, а портрет Дамблдора авторитетно заявил, что я — хороший человек. Ах, да. Ещё мне вернули собственные воспоминания, и теперь я мог наслаждаться неожиданными ракурсами переломных моментов своей биографии. Конечно, при условии, что директор школы и дальше позволит мне использовать имущество Хогвартса в личных целях.

В Омуте памяти я хотел увидеть Лили. Вновь испытать тоску от потери девушки, которая никогда не была моей. Желаемая цель была достигнута. Но сейчас я гораздо сильнее ощущал злость и раздражение, направленные на мелочного, жалкого, самовлюблённого слизеринского мальчишку.

«Дураки, у которых душа нараспашку, которые не владеют своими чувствами, упиваются грустными воспоминаниями и так легко позволяют себя спровоцировать — одним словом, слабые люди, — не имеют никаких шансов...» — примерно так я выговаривал Поттеру на уроках окклюменции? Сейчас я вполне мог обратиться с этими словами к себе.

А эта девочка — Мэри Макдональд, которая заступалась за всех странных существ и, оказывается, испытывала привязанность к молодому Северусу Снейпу... Всё могло кончиться для неё куда хуже, чем случай с Мальсибером. Особенно, если бы предмет мечтаний узнал о её заинтересованности.

Одно ментальное усилие — и с бессмысленными переживаниями было бы покончено. Но я не спешил закрывать сознание. Мои правила. Мне решать. Двадцать лет постоянного контроля лишили меня возможности чувствовать оттенки памяти. Любой её фрагмент рассматривался с позиции полезности и безопасности. Я превратил себя в функцию, персонаж, шарж на самого себя. Неудивительно, что Поттер, Дамблдор и Грейнджер придумали себе трогательные образы Снейпа Самоотверженного, Снейпа Добросердечного и Снейпа Заботливого и Чуткого. Только сам я оставался в неведении о том, кто такой Северус Снейп. Не шпион. Не Пожиратель Смерти. Не профессор. Может, настало время это выяснить?

В полночь дождь, наконец, прекратился. Моя ассистентка из дома напротив согрелась, напилась кофе и отправилась спать. Когда в девятом часу вечера я обнаружил, что квартира мисс Грейнджер пуста, то испытал весьма неприятные эмоции. Куда её носило в такой ливень? Пусть только попробует завтра заболеть. Она мне нужна. В лаборатории. Следящие чары на неё поставить, что ли? Но в Азкабане очень мало книг. И зелья варить там тоже, наверное, не разрешат. Надо скорее вытаскивать этого балбеса Уизли из его путешествия и заканчивать эпопею с непослушной палочкой, ворующей магию. Как только девчонка восстановит свои способности, я с чистой совестью перестану караулить её у окна. Да и не останется она жить в магловском квартале.

Основа зелья для Люциуса уже дозрела. Я подготовил ингредиенты и написал новую инструкцию для мисс Мне-Не-Страшен-Сильный-Дождь. Прихватив с собой из библиотеки томик стихов ещё незнакомого поэта, я отправился на третий этаж, предвкушая несколько спокойных минут. Но после первой же страницы заподозрил автора в сговоре с Дамблдором.

...Сумей, когда игра того достойна,

Связать судьбу с одним броском костей,

А проиграв, снести удар спокойно

И без ненужных слов начать с нулей.

Сумей заставить сношенное тело

Служить сверх срока, не сбавляя ход.

Пусть нервы, сердце — всё окаменело,

Рванутся, если Воля подстегнет...*

Жаль, что портрет господина Киплинга не может говорить. Я бы задал ему пару-тройку вопросов. Например, существует ли дальнейшая инструкция для тех, кто сумел «связать», «проиграть», «начать» и «заставить»? Или после всего этого полагается красиво умереть? А если один лохматый парень в очках решил, что это не выход? «Кем надо быть, чтобы вздёргивать опять его на дыбу жизни для мучений?»** Да, господин Киплинг, я знаю, что это уже не ваши слова. К нашему диалогу подключился господин Шекспир. Шизофрения у магов-полукровок кажется тоже случается...

Кажется, я задремал. В полусне сегодняшние воспоминания из Омута памяти странно искажались, смешиваясь с другими событиями.

Растрепанная сова Поттера тащила огромную посылку, а мальчик указывал на неё рыжеволосой девочке и говорил:

— Обычно их приносят совы. Но ты — из семьи маглов, поэтому из школы пришлют кого-нибудь поговорить с твоими родителями.

Иллюзия растаяла.

Лили стояла рядом с Дамблдором в кабинете директора.

— Тебе не терпится присоединиться к Сам-Знаешь-Кому, да? — поинтересовалась Лили.

— Вы мне отвратительны, — сообщил Дамблдор. — Пусть они гибнут, лишь бы вы получили то, что хотите?

— Дурррак! — уведомил кто-то голосом попугая. Я обернулся в поисках птицы, но место Фоукса пустовало.

Свет на мгновение исчез, и я увидел новую сцену:

Двое шли по двору замка и о чём-то спорили. Девушку я узнал сразу. Судя по разговору, вторым должен был быть молодой Северус Снейп:

— Спас? Спас? Думаешь, он разыгрывал героя? Он спасал свою шкуру и своих друзей! Ты ведь не... Я... Я тебе не позволю...

— Не позволишь? Мне?

Обогнав пару, я заглянул в лицо спутника Лили и отшатнулся. На меня смотрел мужчина со смуглым небритым лицом. Его глаза ничего не выражали, а губы кривились в знакомой и ненавистной усмешке. Лили из сна повернулась ко мне:

— Твой отец не любит волшебства?

— Он ничего особенно не любит... — отозвался я.

Внезапно взгляд Тобиаса Снейпа стал цепким, лживым и приторно-сладким. Взглядом другого человека. Кого? В поисках верного ответа я начал перебирать лица и события.

Сон растаял, но память продолжала работать. Этот странно знакомый и опасный взгляд я уже видел сегодня. Видел на чужом лице.

____________________________________

* Р. Киплинг. «Если» (Пер. Грибанова).

** У. Шекспир. «Король Лир» (Пер. Пастернака).

Кто? Этот вопрос занимал меня до утра. В случайные совпадения я не верил. Кто-то наблюдал за нашим разговором с Поттером. И ради этого полностью изменил внешность. Вряд ли это было сделано, чтобы узнать, какой подарок победитель Волдеморта хочет получить на Рождество.

Вероятно, стоило предупредить Мальчика-Который-и-так-далее, но что у меня было, кроме подозрений? Объект слежки? Цель наблюдения? Я вспомнил, как выглядела сова Поттера, доставившая мне письмо. Что ж, с этого и начнём.

На первый взгляд письмо гласило: «Сегодня. Там же. В час дня. Важно». Но для Поттера текст будет другим.

Я пришёл намного раньше указанного времени. Осмотрел улицу. Убедился, что никто не скрывается в кафе под дезиллюминационными чарами, и приготовился ждать. Место за колонной позволяло мне наблюдать за входом, оставаясь при этом незаметным. Если любопытствующий незнакомец попадётся на моё письмо-приманку, я увижу, когда он войдёт.

Официантка улыбнулась мне почти по-домашнему: «Вам как обычно?» Я кивнул. В зале сегодня было немноголюдно: занято всего два столика. У барной стойки не было никого. А вчера там стоял мужчина. Именно он, несмотря на маглоотталкивающие чары, обернулся на шум от упавшего стула. Рост выше среднего, плотного телосложения. Незапоминающиеся черты лица. И весьма своеобразный взгляд.

Попытку легилименции доказать непросто. Поэтому я намеревался быстро и жёстко сканировать каждого подозрительного субъекта, не вступая в личный контакт. Несколько человек уже заработали внезапный приступ мигрени, но ничего примечательного в их мыслях не было. Я уже начал подумывать, о том, что окончательно превращаюсь в старину Грюма, когда в кафе зашел забавный иностранец в солнцезащитных очках. Весь его нелепый вид демонстрировал безобидную чудаковатость. Оглядевшись по сторонам, он прошествовал по заведению, сделал пару снимков и присел за соседний столик.

Окклюмент из него был средний. Блок в сознании хоть и мощный, но выставлен топорно. Вряд ли он находился под оборотным зельем. Скорее уж маскирующие чары. Посмотрим...

«Фините инкантатем».

Черты его лица изменились, но по-прежнему были мне незнакомы. Странный субъект на ломаном английском поинтересовался у официантки «где здесь есть помыть руки». Я выждал несколько секунд и отправился вслед за ним. Внезапный хлопок аппарации из туалетной кабинки сообщил мне о завершении нашей встречи. После этого оставаться в кафе было бессмысленно.

В два часа, после вспышки зелёного пламени, в камине появилась знакомая взлохмаченная голова. Визитёр с опаской огляделся, явно сомневаясь, стоит ли ему пересекать границу моего дома.

«Входите, мистер Поттер».

— Вчера вы меня повысили до «Гарри», — заметил он.

«Я помню. Располагайтесь, где удобно».

Кухонная мебель в квартире осталась от старых хозяев. Гарнитур в викторианском стиле. Поттер уселся на стул и выжидательно взглянул на меня.

«Вы заметили, что за вами следят?»

— Или за вами, сэр...

«Отлично. Значит, вы в курсе. В таком случае, сейчас вы излагаете свои наблюдения, я — свои, а потом мы решаем, что здесь можно предпринять».

— Рассказывать особенно нечего, сэр. Сова от вас прилетела потрёпанная и злая. Я подумал, что письмо пытались перехватить. Прочитав о необходимости встречи через каминную сеть, я обратил внимание, что вы впервые не запечатали пергамент. Обнаружил следы магии. Позвал напарника. Дал ему прочитать текст. И понял, что вы отправили двойное сообщение. Вот...

«Я впечатлён. Школа аврората действительно даёт отличные навыки. Полагаю, вы рассказали не всё?»

Мальчик-Которому-не-Надоело-Попадать-в-Переделки слегка смутился.

— Просто я подумал, что вам может понадобиться помощь. Вдруг тот, кто перехватил письмо, планировал напасть на вас. Но я не собирался вмешиваться без необходимости.

«Вы стояли на улице у кафе? Под мантией?»

— Да, сэр.

Профессор Северус Снейп двухлетней давности, услышав это, должен был как минимум оскорбиться. Но разве я сам на месте Поттера поступил бы по-другому?

«Это было опрометчиво... Впрочем, не важно. Заметили что-нибудь необычное?»

Следующие сорок минут мы перебирали детали, составляли план действий, обсуждали защитные меры... Просто удивительно, что это происходило не в кабинете Дамблдора и не по его распоряжению. В результате я дал согласие на участие в сомнительном эксперименте аврората, пообещал отсылать свою корреспонденцию исключительно из мест компактного проживания волшебников и в очередной раз заверил Поттера, что его замечательная подруга получила всю необходимую защиту.

После ухода Поттера у меня осталось совсем немного времени, чтобы пройти в лабораторию и встретить мисс Грейнджер.

В три часа голубое сияние из-за полуоткрытой двери лаборатории известило о прибытии портала. Следом раздался стук, и наступила тишина. Я распахнул дверь. Коридор был пуст, не считая солонки-портключа, упавшего на пол. Непунктуальность не входила в список недостатков Грейнджер. Я развернулся к окну: «Хоменум ревелио!» Дома. Одна. Живая. Не рассуждая дальше, я аппарировал прямо в её гостиную.

Мне понадобилось меньше минуты, чтобы осознать неопровержимый факт: в квартире никого не было. Её хозяйка только что исчезла из дома, не пользуясь входной дверью. Остаточная магия ощущалась возле кресла в гостиной. Я почувствовал траекторию своего портала. Но он оказался не единственным. Чёткий свежий отпечаток указывал на ещё одно перемещение. Пока вектор движения сохранялся, я мог попытаться пройти следом.

* * *

Утро не было добрым. Абсолютно. Интересно знать, почему за всё время нашей кочевой жизни в поисках мерзких штуковин, иначе именуемых «Хоркруксы Волдемортовы обыкновенные», я ни разу не хлюпала носом, не мучилась ангиной и вообще не болела? Слава надпочечникам, исправно сработавшим в стрессовой ситуации? Почему же они сегодня решили взять выходной? Мне, вообще-то, через шесть часов к Снейпу на работу надо! Это что, меньший стресс? При каждом вздохе горло обжигало болью. Бедный профессор. Неудивительно, что он старается говорить поменьше. Я попыталась сесть на кровати и тихонько завыла. Рон утверждал, что чтение книг опасно для здоровья. Вот и наглядная иллюстрация. Ломило все мышцы. Я заставила себя встать и пойти в ванную. Или в доме очень холодно, или меня лихорадит. Зеркало не добавило оптимизма. Из него на меня смотрело довольно страшненькое лохматое красноглазое существо. Я показала отражению язык и хриплым голосом пообещала себе выздороветь к моменту активации портала. В аптечке отыскались порошки от гриппа. Стараясь не обращать внимание на срок годности, я развела первую порцию лекарства и выпила ее вместо утреннего кофе. Уже через полчаса жизнь стала налаживаться. «Домашнее задание» от Снейпа было выполнено и заучено наизусть ещё вчера. Компьютер загрузился с первого раза, и я занялась скучной работой по перенесению информации с бумажного носителя на жесткий диск ненадёжной железяки.

Иллюзия здоровья продолжалась недолго. После приёма второй порции лекарства меня стало клонить в сон. Пакостный туман за окном тоже не прибавлял бодрости. Я решила собраться на работу к Снейпу заранее, а потом немного поспать перед отбытием. Керамический гриб примостился на столике с будильником, рядом с ним — сумка, с палочкой и контрактом внутри (глупо, но пергамент с договором я носила с собой). Свернувшись в кресле под пледом, я понадеялась, что неудобная поза не позволит продремать слишком долго. Сон пришёл мгновенно...

... Будильник трезвонил громко и противно, а я никак не могла сообразить, зачем ему звонить в середине дня. Решение пришло неожиданно: он мне просто снится, вот и всё. Словно повинуясь этой мысли, раздражающий звук прекратился...

Проснувшись, я не сразу поняла где я и когда... Понимание накатило внезапно и страшно: проспала! На будильнике — две минуты четвертого. Гриба на столике нет. Я застыла от ужаса. Опоздание к Снейпу и в школе грозило страшными последствиями. А теперь... Я представила полный презрения взгляд профессора и заметалась в панике по комнате. Надо как-то сообщить ему о том, что случилось. Сова? Патронус? Да, конечно... Особенно хорошо сквибам удаются телесные Патронусы. Мечтать не вредно. И всё же палочка, которую дал мне Снейп, была моей единственной надеждой. Я вытянула её из сумки, потом подумала и достала контракт. Чувствуя себя абсолютной идиоткой, я прикоснулась палочкой к пергаменту и как можно убедительнее произнесла:

«В соответствии с контрактом в настоящий момент я должна быть в лаборатории мастера Северуса Снейпа!»

Естественно, ничего не произошло. Я свернула пергамент и огляделась вокруг в поисках новых идей. Похоже, моей деятельности в качестве помощника зельевара пришёл конец. Как и надежде вернуть свою магию... Мои горестные размышления бесцеремонно прервал рывок портключа.

* * *

Меня разматывало по бесконечным лабиринтам и продёргивало сквозь застывшее время. Это длилось невозможно долго, но, наконец, закончилось. Ноги ощутили твердую поверхность, а окружающий мир начал приобретать формы и очертания. Если это ловушка, то сейчас последует нападение. Тело привычно отреагировало на опасность, сжавшись как пружина. Мысли стали резкими, холодными, чёткими...

Место действительно было опасным. Любой попавший сюда без приглашения, серьёзно рисковал. Полутёмное помещение, приоткрытая дверь. А рядом с ней, на полу, прислонившись к стене, сидела Грейнджер, и вид у неё был, мягко говоря, нездоровый.

Увидев меня, она вскочила на ноги и затараторила:

— Здравствуйте, сэр. Я опоздала, потому что простыла и пыталась вылечиться, а порошки оказались с седативным эффектом... я понимаю, как это глупо звучит... простите меня, пожалуйста... портал отправился без меня... я не знала, как сообщить вам... а потом...

— Как вы сюда попали? — просто удивительно, что я смог задать этот вопрос без тех эмоций, которые бушевали у меня в сознании. Облегчение, злость, раздражение, удивление — и снова облегчение. От того, что с глупой девчонкой всё в порядке. Подумать только, Северус Снейп героически прошёл вслепую по изнанке пространства, чтобы... вернуться в свою лабораторию!

— Я не очень поняла, что произошло, сэр. Но, кажется, ваша палочка создала портал...

— Неужели?

Наверное, я выглядел страшно, потому что мисс Болтливая Всезнайка зажмурилась и попыталась вжаться в стену. Напряжение последних минут схлынуло, и я услышал странный клокочущий звук, раздающийся из моего горла. Я смеялся. До слёз. Гермиона Грейнджер. Единственная и неповторимая, в своём роде, взирала на это невиданное явление со священным ужасом в глазах. Надо остановиться. Иначе девчонка совсем перепугается.

Я призвал флакон с зельем и протянул его любительнице прогулок в непогоду. На этот раз обошлось без демонстративных проверок. Грейнджер послушно выпила содержимое пузырька и посмотрела на меня почти осмысленным взглядом.

«Палочку!»

Испугалась. Решила, что я её увольняю. Молча протянула палочку.

«Приори инкантатем!»

Да, последним действием оказался «Портус». Настроенный на пароль. Чудесно! Ко мне спокойно прилетают совы с посланиями от Поттера, самопальные порталы «от Грейнджер» доставляют их изготовительницу на порог моей лаборатории. Интересно, кто ещё сможет попасть в мою квартиру, минуя все системы безопасности? Лонгботтом, верхом на стебле самолично выращенного селекционного боба?

«Что вы использовали в качестве пароля?»

— Я просто сказала, что мне очень нужно попасть на работу, сэр.

«Дословно!»

С третьего раза у бывшей старосты Гриффиндора хватило смелости повторить фразу настолько громко, что я расслышал все слова. «Мастер Снейп». Отличный пароль.

«Пройдите в лабораторию, мисс Грейнджер! Мы отстаём от графика».

— И вы ничего мне не объясните, сэр? У меня... получилось? Я снова могу колдовать? Вы вернули мне магию?

Девочка смотрела на меня с надеждой, почти с мольбой. Сложно представить более удобный случай для того, чтобы навсегда покончить с Долгом жизни перед Поттером. Для этого мне сейчас нужно было произнести: «Да, мисс Грейнджер, теперь вы можете колдовать. Я избавил вас от влияния палочки Беллы, и магия постепенно возвращается. Конечно, в полном объёме она восстановится примерно к вашему семидесятилетию, но с моей стороны это была хорошая попытка». Хм. Слишком длинно. Немногословность, мистер Снейп!

— Нет.

— Но ведь я создала портал?

«Вы использовали магию контракта. Вассальную магию. С её помощью вы сможете, скажем, чистить котлы на своём рабочем месте. Но если вы желаете большего, то впереди у вас неприятные темы для разговоров, трудные решения и много работы».

Странно, но после этих слов мисс Неожиданность повеселела и без дальнейших расспросов приступила к своим обязанностям ассистента зельевара.

* * *

Снейп не преувеличивал, когда обещал, что темы для разговоров будут неприятными. Видимо, в его библиотеке мне суждено было испытывать только негативные эмоции. Формально все его вопросы касались палки Беллатрисы, но на деле мне приходилось исповедоваться в своей неловкой истории любви, закончившейся полным фиаско.

Допрос длился уже довольно долго, а мы едва «выбрались» из Гринготса и подбирались к Хогвартсу. Это было похоже на ещё один сеанс легилименции, только теперь Снейп заставлял меня проговаривать свои мысли и чувства вслух. Страха в этот раз я не испытывала. Только неловкость и иногда стыд.

«Итак, впервые вы почувствовали, что палочка полностью вам подчиняется, в Хогвартсе, во время битвы?»

— Да, сэр.

«Изменились ли ваши отношения с мистером Уизли в этот день? Я имею в виду Рональда Уизли, конечно».

— Это действительно важно, сэр?

«Последнее предупреждение, мисс Грейнджер. Я не задаю вопросов для удовлетворения любопытства. Поверьте, меня очень мало впечатляют истории подростковых влюблённостей».

И тут до меня дошел весь ужас ситуации. Снейп требовал отчёта о том периоде времени, когда сам он лежал полумёртвым в Визжащей хижине, а мы просто ушли и бросили его... Но прекословить еще раз я не решилась и забормотала, уставившись взглядом в паркетный пол:

— Мы поцеловались. А потом, когда Гарри исчез с вашими... Мы пошли его искать. И тогда пообещали друг другу, что будем вместе. До конца. В оставшейся части битвы я не чувствовала сопротивления палочки. Вы думаете, что это связано с Роном?

«Когда вы заметили, что магия слабеет?»

— На повторном седьмом курсе в Хогвартсе. И заметьте, Рона рядом почти никогда не было!

«Вот именно, мисс Грейнджер. Рискну предположить, что отношения между вами и мистером Уизли портились с каждой встречей, а окончательный разрыв совпал с утратой магических способностей?»

Тоже мне, Шерлок Холмс. Всем известно, что сильные переживания влияют на магический фон.

— Вы думаете, что причиной стал наш разрыв? Тогда при чём здесь палочка?

«Если вы подробно расскажете о событиях того дня, я смогу сказать абсолютно точно. Обещаю, что на этом ваши неприятные обязанности на сегодня закончатся».

Нет. Эту историю я старалась не вспоминать даже наедине с собой. Самое плохое воспоминание Гермионы Грейнджер.

— Простите, сэр, я не смогу говорить об этом. Это очень личное.

Снейп не ответил. Я перевела взгляд с пола на собственные руки. Что он делает, интересно: пренебрежительно поднял бровь или сверлит глазами дырку в моём затылке?

Набравшись смелости, я посмотрела ему в лицо и встретила ответный взгляд. В нём не было насмешки или нетерпения. Было что-то другое. Странное. Почему-то закружилась голова. Снейп медленно отвёл глаза в сторону и проговорил ровным тихим голосом:

— Хогвартс. Конец пятого курса. Я назвал её грязнокровкой. В первый и последний раз. Она не простила...

Мне показалось, что я ослышалась. Но это действительно прозвучало. Молчать дальше было нельзя. И ответить можно было только одним способом.

— На свадьбе Гарри и Джинни в Хогсмиде. Рон снял комнату...

...— Да ладно тебе, Герми. Не строй недотрогу. Мы уже больше года вместе, и что мне перепало за это время кроме пары поцелуев?

— Рон, пожалуйста, перестань! Ты выпил и завтра будешь жалеть...

— Ты сбежала от меня в Хогвартс, потом спряталась за своей вечной работой в Министерстве и снова стала бесчувственной заучкой? Прошлым летом все было по-другому.

— Пожалуйста, Рон, давай поговорим завтра!

От него пахнет алкоголем. Ладони мокрые от пота. Он прижимает меня к стене и шепчет:

— А знаешь, я ведь могу наложить Империус, и ты сделаешь всё, что я захочу. Обещаю, тебе понравится.

Он шарит в кармане в поисках палочки, а в следующий момент отлетает в противоположный угол комнаты, так и не успев её достать. Я выпускаю в него серию заклинаний, начиная с Отрезвляющего.

— Прости, Рон, наверное, мы ошиблись...

Он медленно поднимается, и я радуюсь, что догадалась выставить «Протего».

— Мы, Гермиона? Со мной всё в порядке! А ты не нашла другого времени, чтобы показать, как я тебе противен?

Я вижу его злые глаза и понимаю, что потеряла не только любимого, но и друга. В момент аппарации слышу его последнее напутствие:

— Да кто на тебя ещё посмотрит, выдра! Целуйся теперь со своими книжками!..

Снейп кивнул, показывая, что увидел всё, что было необходимо. Прислушавшись к своим ощущениям, я поняла, что мне стало легче. Теперь об этом знали не только мы с Роном. Я понимала, что профессор не будет успокаивать и утешать. Но его молчание, оказывается, имело много оттенков. Чуть позже в моем сознании зазвучал спокойный голос:

«Теперь понятно, что с вами произошло, мисс Грейнджер. Палочка Беллатрисы Лестрейндж относилась к той группе магических артефактов, которые весьма неохотно меняют хозяина. Уизли обезоружил Беллу в поместье Малфоев, а её палочку просто отдали вам. Но вашей она не стала. И выполняла лишь те приказы, которые не могли повредить мистеру Уизли. Когда вы дали основания своему другу принять вас под своё покровительство, то вынудили палочку подчиняться по долгу вассальной магии. Мастер Олливандер полагает, что палочки учатся у волшебников. В вашем случае это утверждение верно. Так или иначе, палочка не могла ослушаться, но жестоко мстила за это, искажая ваши мысли, усиливая отрицательные эмоции и порождая неуверенность в себе. Чем дальше от вас был Рон Уизли, тем капризнее она становилась. И, наконец, когда вы окончательно разорвали отношения с её фактическим владельцем, палочка конфисковала остатки вашей магии. Возможно, Олливандер добавил бы к этому объяснению пару штрихов, но посвящать его в эту историю вы вряд ли планируете. Есть вопросы?»

— Эту тварь можно уничтожить?

«Можно. Но не сейчас. Возможно, палочка Беллатрисы всё ещё хранит вашу магию. Если это так, то мы знаем человека, который может потребовать вернуть утраченное».

— Рон. Но... я не хочу его видеть.

«Я предупреждал, что решение будет непростым. Но у вас есть время. Мистер Уизли сейчас путешествует».

— Вы сказали, что я наколдовала портал с помощью вассальной магии. Это значит...

«Что палочка, которой вы сейчас пользуетесь, принадлежит мне. Когда вы назвали меня Мастером, палочка признала вашу вассальную зависимость и выполнила просьбу, которая отвечала моим интересам. Не краснейте. Вы не стали моим домовым эльфом. Это всего лишь рабочий контракт на три месяца. Если вам будет проще, называйте эту магию служебной».

— А почему все сквибы не пользуются такими контрактами? Мистер Филч, например?

«Потому, что умножение на ноль дает ноль. Палочка не создает магию из ничего. Ваши способности начали восстанавливаться в тот момент, когда палочка Беллы перестала влиять на сознание. Но уровень их будет оставаться невысоким».

— А можно спросить не про магию, сэр?

«Попробуйте».

— Вы думаете, что я должна помириться с Роном? Это нормально?

«Помириться? Я не испытываю симпатии к мистеру Уизли и не собираюсь оправдывать его поступок. Но если вас интересует моё мнение, то человек, которого вы знали много лет, не был способен на подлость. Он не отличался умом, часто поступал импульсивно и был груб. Такие люди, как правило, легче поддаются воздействию тёмных артефактов».

Я вспомнила Рона с цепочкой хоркрукса на шее. Да. Это похоже на правду.

«Впрочем, можете попытаться пойти по другому пути. Ваши способности вероятно восстановятся, когда вы выйдете замуж за волшебника.

Класс! Завтра же найду Малфоя и начну его соблазнять. Миссис Гермиона Хорёк Малфой. Я нервно хихикнула. Снейп изогнул бровь. Всё, дождалась. Теперь надо быстро сворачивать беседу.

— Сэр, позавчера вы предложили мне провести анализ ингредиентов, составляющих основу вашего зелья. Ничего определенного я не обнаружила. Складывается впечатление, что вы использовали традиционные рецепты зелий усиления ментальной восприимчивости, но изменили технологию его приготовления. Вероятно, вы хотите добиться системного воздействия, используя синхронность в процессе приготовления. Но мне так и не удалось определить цель воздействия.

«Сомневаюсь, что на этом этапе вы смогли бы выяснить больше, мисс Грейнджер!»

— Это похвала или критика, сэр?

«Это — «Выше Ожидаемого», мисс Грейнджер!»

«...Отравление от укуса наргла даёт весьма своеобразные ощущения. Представьте, что у вас приступ избирательной легилименции и обострённого слуха. Вы слышите голоса и отдельные мысли знакомых вам людей, независимо от того, как далеко они от вас находятся. Даже накрывшись тремя одеялами и двумя подушками, вы не в силах их заглушить. Подобные приступы могут продолжаться до полутора-двух месяцев... Отравление не фатально, но наука пока не предложила ни одного средства, способного смягчить его симптомы. Отнеситесь к этому философски: когда вам ещё выпадет такая возможность...»

Из книги Л. Лавгуд. «Нарглы: кто они?»

* * *

«Привет, Гарри! Признаться, твоё предложение меня удивило. Сразу отвечу, что не собираюсь прятаться от мифического преследователя, сидя у вас взаперти на площади Гриммо. Хотя бы потому, что это не обрадует Джинни. Я уже получила полный набор инструкций по безопасности от профессора Снейпа. Вчера он «случайно» встретил меня в магазине и отругал за поздние прогулки (пункт третий, кажется). Поздние, ага. В шесть вечера! Причём, он ведь не поленился всю отповедь произнести вслух! Выглядело это ужасно: будто бдительный отец выговаривает своей непутёвой дочери. А потом я была отконвоирована домой.

Теперь у меня есть портключи в Косой переулок и обратно. Письма я отправляю и получаю через «Дырявый котёл», а продукты закупаю в лавке у Паттерсона. И регулярно читаю магическую прессу. Кстати, из последнего выпуска «Придиры» я узнала, что Луна выпускает собственную книгу о нарглах. В журнале был опубликован фрагмент. Она неисправима. Впрочем, «Придира» в любом случае безобиднее, чем «Пророк», в котором, конечно, пишут о знакомых людях, но могу поручиться, что правды в этом по-прежнему не больше, чем в нетленных шедеврах Скитер.

Гарри, ты случайно не придумал всю эту историю про слежку, а? Чтобы ненавязчиво подтолкнуть меня к возвращению в магический мир? Хотя странно, что профессор согласился тебе подыграть.

Мои способности постепенно возвращаются. Надо нам с тобой как-нибудь встретиться. Посидеть, поболтать... А то после ваших со Снейпом предупреждений о бдительности как-то не хочется доверять подробности совам...»

* * *

— Проходите, сэр! Энтони сейчас придёт. А пока я введу вас в курс дела. Вот его разработка. Любой участок может быть увеличен. Идею подсказал Джордж Уизли. Он изучал... э-э... похожий предмет, но тот действовал на небольшой территории.

«Мистер Поттер, если вы не умеете скрывать факты, лучше о них не упоминать совсем. Переходите к делу. Вы планируете использовать чары Метки?»

— Да, сэр. Вроде того... А вот и Энтони!

— Здравствуйте, профессор Снейп! Привет, Гарри!

— Приветствую, мистер Голдстейн. Мистер Поттер как раз демонстрировал ваше изобретение.

— Карта пока не действует, сэр. Мы пробовали отслеживать по ней различные виды Протеевых чар. Получалось довольно точно. Но ни один человек, носящий Тёмную Метку, пока не изъявил желания сотрудничать. А Министерство не принимает нашу идею всерьёз. Соответственно, пропуска в Азкабан мы не получим. Так что вы — наш единственный шанс. Разумеется, ваши данные после настройки карты будут стёрты.

— «Ни один человек» — это, я полагаю, Малфои, отец и сын, мистер Голдстейн? О других Пожирателях смерти, оставшихся на свободе, мне не известно.

— Ну... да. Малфой-младший выразил своё мнение за обоих. Очень ёмко и доходчиво.

— Предсказуемо. Что потребуется от меня?

— Это самое сложное. Наверное, вашу Метку придётся как-то активировать, чтобы снять с неё слепок магии. У вас есть какие-нибудь идеи?

— Есть... Как говорила одна дама: «Давайте призовём Тёмного Лорда!» Спокойно, мистер Голдстейн.

— Это палочка Лестрейндж, сэр? Метка до сих пор на неё реагирует?

— Боюсь, что да. Не стоит к ней прикасаться, Гарри. Мистер Голдстейн, приступайте к своей работе!

— Да, сэр. Так... Чёткий отпечаток... Отлично... Теперь здесь... Это... болезненно, сэр?

— Не ваше дело. Продолжайте.

— Переносим... проявляем... и всё! Ну, профессор, теперь вы у нас под колпаком: вот здесь, видите?!

— А теперь — уже нет, сэр!

— Благодарю, мистер Поттер. Итак, на территории аврората в настоящий момент нет Пожирателей смерти, не считая меня. Очень ценная информация.

— Через пару месяцев мы доработаем карту. И сможем отслеживать нелегальные передвижения по всей Британии, сэр.

— Поздравляю, мистер Голдстейн. Интересная разработка. Желаю удачи.

* * *

«Привет, Гермиона! Как приятно было читать твоё письмо. Я обязательно пришлю тебе свою новую книгу. Знаешь, неделю назад меня укусил детёныш наргла. Это было ночью, пока я спала. И потом я несколько дней слышала твой голос. Тебе часто бывает грустно, но это проходит, когда ты разговариваешь с человеком, который молчит.

После войны люди изменились. Даже в редакции «Придиры» появились те, которые не верят в существование морщерогих кизляков. Я бы хотела с тобой встретиться. Если хочешь, приезжай к нам в гости. Папочка скоро уезжает в экспедицию за плотоядными мотыльками, и мы сможем устроить что-то вроде вечеринки в пижамах.

Я недавно встречалась с Невиллом. По-дружески. Мы гуляли по лесу. Было здорово. Ему нелегко сейчас. Понимаешь, война закончилась, а для него ничего не изменилось. Я имею в виду его родителей. Я погадала ему на кленовых листьях в реке и посоветовала присмотреться к Ханне Аббот. Он засмеялся и сказал, что я необыкновенная...»

* * *

— Простите, сэр, но я считаю, что заклинание стазиса на этом этапе может испортить зелье, поскольку ферментация ещё не завершена!

«А я считаю, мисс Грейнджер, что вам здесь не дано право голоса... Даже если вы правы».

— Спасибо, сэр!

«И не смейте так нахально улыбаться в моем присутствии!»

— Приложу все усилия, сэр!

«Следующий этап изготовления займёт еще три часа. Если сейчас не использовать стазис, вы останетесь здесь до глубокой ночи».

— Я справлюсь, сэр! Будем работать?

* * *

«Привет, Рон!

Я написала два слова и уже полчаса сижу над ними с абсолютно пустой головой. Мне бы очень хотелось, чтобы всё было по-прежнему, и я не ломала голову над каждой строчкой в поисках двойного смысла.

Прости, что разочаровала тебя. Тогда, во время битвы, мне действительно верилось, что мы всегда будем вместе. Я не обманывала и не притворялась. Но потом всё изменилось. Наверное, ты прав, и я не создана для семейной жизни. Но мне так не хватает нашей дружбы, Рон. Может это эгоистично, но я скучаю. Мне тяжело от того, что мы в ссоре. Почему ты ничего не рассказал родным? Было трудно, когда они по очереди приходили ко мне в старую квартиру и просили помириться с тобой. Джинни кричала, Молли плакала. Джордж пытался шутить, а я тупо молчала.

Теперь ты уехал, я сменила жильё. Мой новый дом не подключён к каминной сети, в районе нет совиной почты. В этом есть свои плюсы: для каждого действия необходимо прилагать усилие, так что голова всегда занята какими-нибудь бытовыми проблемами. А ещё можно смотреть телевизор и работать на компьютере.

Да, я опять много работаю, но министерскую волокиту бросила, как ты и советовал. На новом месте мне нравится, хотя есть сложности. Я не успела ещё отработать необходимые навыки до автоматизма. И часто допускаю ошибки. Мой работодатель на удивление терпелив и не сердится. Но из-за моей неопытности иногда приходится что-то переделывать и оставаться на сверхурочную работу. Подробнее рассказать не могу: дала подписку о неразглашении тайны.

Я понимаю, почему ты уехал. Когда вокруг незнакомые люди, легче разбираться в себе и искать свою дорогу. Искренне надеюсь, что у тебя всё получится. Но, пожалуйста, помни, что есть люди, которым ты нужен...»

* * *

— Гермиона, это ты? Глазам не верю...

— Гарри! Привет!

— Ты ведь не убежишь от меня, прикрываясь срочной работой?

— Нет. И я хочу мороженого. Пойдём к Фортескью, посидим?

— Идём! Классно выглядишь, Герми.

— Спасибо, Гарри! Очень мило с твоей стороны. Какими судьбами здесь?

— Заходил к Джорджу. Видел у него Анджелину. Кажется, у этих двоих жизнь налаживается. А как у тебя?

— Веду себя в соответствии с правилами профессора Снейпа. Кстати, пункт второй: проверять личность друзей. Чем докажешь свою?

— Э-э... Чашу, которая была хоркруксом, ты уничтожила в Тайной комнате клыком василиска.

— Мы уничтожили. Вместе с Роном. Ты с ним переписываешься?

— Он прислал открытку из Румынии. Писал о погоде и драконах. Жаловался на короткую кровать в комнате.

— Понятно...

— Гермиона, что у вас всё-таки произошло?

— Мы расстались, Гарри. Просто не сложилось. Сменим тему?

— Хорошо. Тогда, как твоя магия, твоя работа, твой новый дом и когда ты вернёшься?

— Разве я не вернулась? Мой дом — он очень мне нравится. Работа тоже. Профессор Снейп, оказывается, такой... непредсказуемый человек. Я поняла, что надо оценивать не его слова, а его поступки. А ещё он любит, когда ему не поддаются, спорят с ним.

— Правда? Вот это для меня новость.

— Для меня Снейп вообще сплошная новость. Ты представляешь, он носил меня на руках...

* * *

— Здравствуйте, сэр! Могу я войти?

«Можете! Располагайтесь. Что-нибудь выпьете?»

— С удовольствием, сэр. Ого, эльфийское коллекционное?

«Не знал, что вы знаток вин!»

— Как стажёр аврората я являюсь сотрудником Министерства и не имею права пропускать торжественные приёмы. В итоге я умею выбирать вино, поддерживать непринуждённую беседу и даже танцевать.

«Давайте ограничимся вином и беседой. Итак?»

— Мы вчера виделись с Гермионой в Косом переулке. Ей явно лучше. Она выглядела счастливой, сэр. Я правильно понял, что для окончательного решения её проблемы нужен Рон? Гермиона сказала, что пыталась написать ему письмо, но так и не отправила...

«Скажем так: присутствие мистера Уизли, как хозяина палочки, значительно упростит задачу».

— Я хотел попросить его вернуться, но решил сперва посоветоваться с вами.

«Правильно. Совет один: мистеру Уизли не стоит знать больше, чем положено».

— Почему?

«Меньше возмущения в голосе, мистер Поттер! Вы заметили, что ваши друзья в ссоре? Возможно, вы также согласитесь, что мистер Уизли склонен к аффектам? А теперь представьте, что он может натворить сгоряча, когда палочка Лестрейндж будет принадлежать ему по праву? Не боитесь за мисс Грейнджер?»

— Я... понятно, сэр.

«Вы пришли не за этим».

— Да, наверное... Просто мне показалось, что Гермиона слишком... ну... увлечена вами. Так и должно быть по вашему плану?

«Интересная мысль, Поттер. Значит, мисс Грейнджер производит впечатление девушки, потерявшей голову от моего обаяния?»

— Я не думаю, что она влюбилась, сэр, но, по её словам, вы прониклись к ней внезапным сочувствием... И стали совсем другим... И всё такое. Она рассказывала о вашей «случайной» встрече в парке. Получается, что мы с вами сговорились за её спиной.

«Об этом надо было думать раньше. Когда договор будет исполнен, вы раскроете мисс Грейнджер глаза на причину моего поведения. И проследите, чтобы она не оставалась в одиночестве, как в предыдущий раз».

— Наверное, вы правы, сэр. Хорошо. Извините, что потревожил...

«Для вас это нормально. А сейчас вы мнётесь и пытаетесь придумать новую тему для разговора, чтобы не уходить. Можете просто помолчать для разнообразия. По крайней мере, вино ещё осталось...»

* * *

— Просыпайся, рыжий!

— На себя посмотри.

— А здесь зеркала нет.

— В вашем заповеднике вообще ничего для людей нет. Это вот разве умывальник? Недоразумение какое-то.

— А я думал, тебе здесь нравится.

— Нравится. Я подумал, может мне насовсем у вас остаться? Возьмёшь меня на работу?

— Запросто! Здесь всегда нужны руки, которые будут чистить драконий навоз. А через пару лет сделаешь карьеру. Станешь смотрителем. Разницы почти никакой. Просто подходить к драконам будешь не с хвоста, а с морды. Престижнее, хотя и опаснее, конечно. Только ведь ты и здесь не задержишься, братец. Куда потом? В Антарктиду, к пингвинам?

— Чарли, хоть ты не начинай. Я устал что-то всё время доказывать. Все от меня чего-то ждут. А я не крутой. Я обычный. Не умный, не храбрый, не обаятельный, не Избранный. Только постоянно отирался рядом с такими. Мальчик-Который-Болтался-Рядом-с-Теми-Кто-Делает-Историю. Классное имя, да?

— А-а-а. Теперь понял. Ты решил, что на фоне драконьего навоза будешь выгоднее смотреться? Молодец. Здравая мысль... Рон, что у вас произошло с Гермионой?

— Произошло? Ну... оказалось, что я не просто дурак, а ещё и мерзавец.

— Ты ведь не...?

— Нет. Но все выглядело так, будто собирался. Плохая шутка, понимаешь? А она подумала, что всерьёз. Сказала, что всё кончено. Я наговорил сразу... всякого. И стало поздно извиняться. Знаешь, если бы на моём месте был кто-нибудь другой, я бы Круциатуса не пожалел для такого урода.

— Если тебе станет легче, могу врезать. А без пыточного как-нибудь обойдёшься. Ты у нас с пелёнок такой, Ронни. Помнишь, как тебя Фред с Джорджем называли? «Бешеный грифон».

— Да, я такой. Пойти удавиться?

— Нет. Дослушай до конца. Когда Джордж сказал, что для спасения его жизни нужен Непреложный Обет, ты согласился, не задумываясь!

— Это была детская глупость. И отец выпорол всех троих.

— И правильно сделал, но ты был готов рискнуть жизнью ради брата. А когда наша Джинни попала в Тайную комнату, именно ты нырнул в канализационную трубу. Ты, а не безбашенные Дред и Фордж. Сечёшь, Рон? Ты самый гриффиндористый гриффиндорец. Поэтому и оказался рядом с Гарри. И доказывать никому и ничего не надо. Не помешало бы только научиться думать побольше. И остывать поскорее...

* * *

— Дорогой, смотри, эта девочка опять прислала открытку. Так мило.

— И какой у нас теперь праздник?

— Кубок Мельбурна. Желает нам сделать хорошие ставки.

— Странная девушка. Приятная, но странная. Неужели все риэлторы так опекают своих клиентов?

— Зря ты так, Венделл. Я всегда радуюсь её вниманию. Это ведь от чистого сердца. В Британии есть человек, который нас помнит. Разве это плохо?

— Ты жалеешь, что мы уехали, Моника?

— Нет. Наверное, нет...

* * *

— Сэр?

— Доброе утро, мисс Грейнджер!

— Простите, сэр. Я не понимаю, как так вышло... Обещаю, это больше не повторится.

— Не страшно. Работа уже была закончена.

— Я даже не проснулась, когда вы... переносили меня на диван?

— Мисс Грейнджер, вы давали обещание, что будете восполнять недостаток ночного сна днём. Где ваша хвалёная исполнительность? Что вам помешало?

— Я читала «Магию зельеварения» Принцепса Джулиуса. И просто не смогла остановиться. Вы заметили, сэр, что у этого автора совершенно уникальный поэтический подход к...

— Довольно, мисс Грейнджер. Я знаю, какое наказание вам назначить. Вы не сможете больше брать домой мои книги. Но каждый рабочий день вы будете два часа проводить за чтением здесь, в библиотеке. Думаю, это заставит вас относиться к распорядку дня более серьезно...

* * *

— Снейп приходил? Опять? После него во всем доме воняет полынью.

— Приходил. Оставил схему лечения до Рождества. Спрашивал о тебе.

— Не нуждаюсь я в его опеке. Лучше бы он оставил нас в покое. И перестал травить отца зельями, а тебя — ложными надеждами.

— Драко! Он вытащил Люциуса из Мунго и дал ему шанс...

— И теперь ты целыми днями ухаживаешь за свихнувшимся мужем, принимающим тебя за проститутку, в которую он влюблён?

— Не смей, Драко! Он твой отец, а я — твоя мать.

— Прости, мам. Но отец это заслужил. Ты — нет. А Снейп опять выкрутился, отмылся и стал белоснежнее покойного Альбуса Дамблдора. И теперь он может великодушно помогать заблудшим овцам, вроде Малфоев, которых только ленивый не пнул в последнее время. Тебе самой это не противно, не унизительно?

— Я перестала думать о достоинстве Малфоев, после того, как в доме твоего отца поселился Ты-Знаешь-Кто. Северус столько для нас делает. Я не понимаю, как ты можешь...

— Могу. Он мне никто... Лучше бы я сдох, чем так жить...

* * *

— Гарри, ты так рано вернулся! Молодец! Куда-нибудь сходим или найдём чем заняться дома?

— Ну, Сэвидж отпустил всех раньше... Но я ещё должен повидаться с одним человеком. Ненадолго, Джин. По делу.

— Гарри Поттер. Посмотри на меня. Ты опять идешь к Снейпу?

— Да, Джинни. Слушай, чего ты завелась? У тебя муж — сирота. Родни — нет, друзей немного, Рон уехал. Могу я один раз посидеть с человеком, который семь лет подряд спасал мою шкуру?

— Один раз? Это второй раз за неделю и седьмой за месяц! И не обольщайся, Гарри. Он спасал твою шкуру не ради тебя! А если он начал с тобой общаться, значит ему от тебя что-то надо. Он тебе не отец и не друг. И никогда не станет ни тем, ни другим.

— Вот именно, Джинни. Вот именно... А завтра у меня выходной. И я собирался провести его со своей сварливой супругой. И лучше дома. Прямо не выходя из спальни.

— Не подлизывайся, Гарри Поттер. Иди к своему Снейпу... Нет, погоди. Кричер испек пирог с патокой. Возьми с собой. Хотя бы закусывать будете.

* * *

— Доброе утро, Альбус!

— Доброе утро, директор Макгонагалл! Что нового?

— Северус. Ему опять сегодня будет нужен Омут памяти.

— Что вас смущает, Минерва? Боитесь, что наш коллега повредит школьное имущество?

— Нет, конечно. Меня волнует сам Северус. Он меняется, Альбус. Стал разговаривать, проявлять эмоции. Когда он был здесь в прошлый раз, то назвал профессора Лонгботтома «глупым ребёнком». Вы когда-нибудь слышали, чтобы профессор Снейп признал кого-то недостаточно взрослым?

— И вы предположили...

— Возможно, он испытывает на себе какую-то из своих гадостей.

— Нет, Минерва. Всё совсем наоборот. Наш профессор выздоравливает, но не хочет в это поверить.

* * *

— Ты поможешь мне, моя сладкая?

— Придержи гиппогрифов, ковбой! Даже после того, что сейчас было, я не уверена, что ты — действительно он. А твоя, так называемая Метка, может оказаться всего лишь качественной татуировкой.

— Я рассказал тебе о том, что знали только мы.

— У него было родимое пятно... В общем, у тебя его нет. Я проверила...

— Я же изменил внешность.

— Finite incantatem! И где оно? Думал меня провести? Забыл, с кем имеешь дело?!

— Я воспользовался достижениями магловской хирургии. Родинки больше нет. Но я могу точно указать место, где она была. Вот здесь.

— Надо же... Может, ты и не врёшь. Живучий, как таракан. Что ж... Если ты рассказал правду, то у меня в этом деле личный интерес. Я помогу тебе, а ты — мне.

Я закончила домашние дела раньше обычного. Как всегда в те дни, когда я не резала полынь и не потрошила рогатых жаб у Снейпа, время тянулось невыносимо медленно. Вот и сегодняшний вечер обещал стать длинным и скучным.

Нет, я не обманывалась. Всё, что со мной происходило, имело вполне очевидное объяснение. Волей обстоятельств я оказалась вырвана из привычного окружения. Изоляция обострила мою эмоциональную восприимчивость. А тут — Снейп. Ореол героя и плохого парня в одном флаконе. Кроме того — профессиональное мастерство, блестящий ум, неподражаемое чувство юмора и непривычно бережное отношение при явном отсутствии интереса в мой адрес. Стандартный набор безответной платонической влюбленности. Готовый сюжет для женского романа в мягкой обложке.

Строго говоря, я не чувствовала себя ни несчастной, ни влюбленной. Но дни без Снейпа давались мне тяжело. Два героических тирана запретили мне прогулки по магловской части Лондона, решив, что они могут быть опасны. В Косом переулке мне было неуютно из-за бестактных расспросов малознакомых людей, а удивительные книги из библиотеки профессора перестали покидать его дом после моей позорной отключки на рабочем месте. Оставалось заниматься домом. Все вещи давно были расставлены по своим местам, комнаты сияли чистотой, и, кажется, я научилась печь пироги. По крайней мере, пару раз получилось очень даже неплохо. Иногда я ловила себя на мысли, что такое времяпрепровождение свойственно старым девам викторианской эпохи. Не хватало только кота для компании. Но предатель Косолап ещё прошлым летом сбежал из моей прежней квартиры в Косом переулке на площадь Гриммо. Впрочем, профессор Снейп не уставал напоминать, что к концу этого учебного года я должна быть готова сдать ТРИТОН экстерном. А если Снейп решил — скорее всего, так и будет. И схемы вязания и вышивания придётся отложить до лучших времен.

Решив не зарастать поганками, я достала из шкафа учебники за седьмой курс Хогвартса и свои прошлогодние конспекты. Жизнь сразу заиграла новыми красками. Я отвлеклась от чтения лишь тогда, когда поняла, что на улице совсем стемнело. Подумать только, два месяца назад я даже смотреть на эти книги не могла, а перед переездом хотела и вовсе от них избавиться. Но пришёл Снейп, наговорил гадостей, запугал до полусмерти, замучил непосильным трудом... И Гермиона Грейнджер вдруг вспомнила, что по призванию она — гриффиндорская заучка! Эх, жаль, что профессора нельзя воспринимать как мужчину. Или можно? Я почувствовала, что краснею, но шальная мысль не желала покидать сознание. Стыдясь самой себя, я вспоминала его уверенные жёсткие руки, подхватившие меня в парке, стук его сердца, резкие черты лица, взгляд, который... который... Хм. Если отбросить все социальные роли, Снейп определенно был мужчиной. На этом глубокомысленном заявлении законопослушная мисс Грейнджер внутри меня возмущенно нахмурилась и потребовала немедленно прекратить неуместную игру воображения, но ее протесты остались неуслышанными. Я закрыла глаза и представила профессора рядом. Вот он наклоняется к моему лицу так, что его дыхание обжигает мои растрепавшиеся волосы, а горьковатый запах полыни приобретает волнующие ноты... И в этот момент выдуманный Снейп возмущенно прошипел мне в ухо: «Что вы себе позволяете, наглая девчонка?!»

«Патронус Снейпа — лань, как и у моей матери», — вспомнила я слова Гарри.

Приди в себя, Грейнджер. Тоже мне, роковая женщина. Окклюменция, окклюменция и ещё раз окклюменция. Если Снейп увидит эти романтические фантазии, мне останется только снова переехать.

Я сложила тетради и учебники и грустно повертела в руках «служебную» волшебную палочку. Рон Уизли. Дальнейшая тактика восстановления моих способностей подразумевала активное участие бывшего жениха. Письмо ему я так и не отправила. Правда была проста и неприглядна: я трусила и пыталась оттянуть неприятную сцену объяснения. С того дня, как профессор рассказал мне о служебной магии, я регулярно упражнялась. Что если Снейп ошибся, и магия восстановится быстрее, чем он рассчитывает? Но пока мои успехи были незначительными.

Порыв ветра перелистал тетрадь на столе, и я захлопнула оконную раму. Город погрузился в плотный туман, сквозь который едва проступали силуэты домов, и тускло светили фонари. Липкая сырость вызывала тревогу и отвращение. По улице шел человек. Какая-то неуловимая особенность его походки заставила меня застыть в напряжении. Он с интересом оглядывался по сторонам и, похоже, улыбался. Я знала, что профессор зачаровал окно от нежелательных взглядов, но когда незнакомец поднял голову, мне показалось, что он смотрит прямо на меня. Сердце сорвалось в галоп.

Человек замедлил шаг и приблизился к моему крыльцу, исчезнув из поля зрения. Я сжалась в ожидании... чего? Звонка? Стука? Щелчка замка? В звенящей тишине что-то прошуршало. Через несколько бесконечных мгновений таинственный визитёр снова оказался на виду и зашагал в конец улицы. Я перевела дыхание. Кто это и что он делал у моего дома? Маг? Собирался войти, но заметил следящие чары? Магл? Подсадил жучок? Подложил бомбу?

Осторожно спустившись вниз, я тщательно осмотрела входную дверь. Замок, петли... Рука, сжимавшая палочку, дрожала от напряжения. Другой рукой я нащупала в кармане портключ в Косой переулок. Может, я зря себя накручиваю? Туманом навеяло? Внезапно палочка завибрировала, и из неё посыпались искры. Я проследила за ними взглядом. На полу у двери белел прямоугольник письма.

— Вингардиум Левиоса, — словно под гипнозом прошептала я. Конверт медленно поднялся в воздух. Он был запечатан сургучной печатью с монограммой, похожей на «UK». На месте адреса было написано всего два слова: «Северусу Снейпу».

«О любых неожиданных происшествиях вы немедленно сообщаете мне, не предпринимая никаких гриффиндорских действий», — холодный голос моего работодателя прозвучал в голове, напоминая о здравом смысле. Не решившись взять загадочное послание в руки, я отлевитировала его на чайный поднос. Палочка подчинилась безукоризненно. Служебная магия в действии. Страх почти исчез, уступив место почти радостному возбуждению. Снова в бой? Может, именно об этом говорил Гарри, когда объяснял, почему выбрал аврорат? Итак: вероятно, я смогу призвать сову, отправить патронуса или опять изображать идиотку, уговаривая контракт прикинуться порталом.

«Немедленно сообщаете» однозначно подразумевало последний вариант, но представив, как я в полночь вываливаюсь из воздуха в спальню Снейпа... Сова — это долго. Патронус? Меня ведь никто сейчас не видит. Можно и попробовать...

* * *

Сегодня у меня был спокойный день. Без Грейнджер на втором этаже и Поттера на первом. Никто ничего не требовал, ничего не ожидал и не пытался спровоцировать меня на сентиментальные воспоминания. В лаборатории со вчерашнего вечера дозревала очередная порция зелья для Люциуса, и любое нарушение стабильности процесса могло повлиять на результат. Я решил устроить себе выходной и обосновался в библиотеке, с неудовольствием заметив, что Мисс Грейнджер оставила свой след и в этой части моего дома. «Рунический справочник» стоял на месте «Древнегерманских рун». Возмутительная небрежность. Впрочем, самому себе я мог признаться, что не испытывал былого раздражения от нашествия гриффиндорских питомцев в мое жилище. К Грейнджер я даже привык. Теперь она молчала, когда нужно было молчать, выполняла то, что ей было сказано, и при этом умудрялась оставаться все той же дерзкой и самоуверенной девчонкой, какой я знал её все годы. Наши редкие разговоры в библиотеке бывали интересными. Порой она спорила со мной, иногда огрызалась в ответ, но этот недостаток компенсировался её умением слушать, схватывать на лету и определять главное. В работе она улавливала малейшие нюансы моих действий, демонстрируя интуицию на грани легилименции. Почти идеальный ассистент.

С Поттером было сложнее. Да, он спас мне жизнь, избавил от суда и Азкабана. Да, он не походил на своего отца. И у него были её глаза. Он нуждался в дружеских беседах, тепле и понимании. Я мог предложить ему разве что последнее. Парень перестал даже придумывать предлоги для своих визитов. Каждую пятницу герой магической Британии аврор Гарри Поттер заканчивал на кухне бывшего профессора Снейпа. В винах он, может быть, и разбирался, но пьянел моментально, становясь излишне откровенным. Пришлось прекратить спаивание Золотого мальчика и перейти на чай. С пирогами и пирожными от домового эльфа рода Блэков! Впрочем, это не помогло научить Поттера молчанию. Ему по-прежнему хотелось выговориться. И я слушал. Хогвартские истории, магловские анекдоты, зарисовки из жизни семейства Дурслей, вести с полей о нелегком взрослении его крестника-метаморфа и отчеты о разработке Голдстейна. Последние были самыми краткими. Карта расширялась невыносимо медленно. Те несколько районов Лондона, которые она пока охватывала, были чисты. А с наблюдением за домом Гермионы Грейнджер я мог справиться и сам. Странный преследователь больше не появлялся, почта оставалась нетронутой, по улице не бродили иностранцы с картами, а все вороны оставались в Вестминстере.

Тишина, царившая с утра в моем доме, казалась неестественной и даже начинала раздражать. Хотя, выходной оказался плодотворным. Я, наконец, доработал статью о левитационных зельях и написал рецензию на эссе Ксенакиса о применении чар в зельеварении. Вечерние часы я собирался посвятить Чарльзу Диккенсу. Описание эпохи, в которой безнадежно застряла большая часть современных магов Британии, удавалось ему так ярко и остроумно, что я смирился с авторским морализаторством. К сожалению, и «Пиквикский клуб» и «Копперфильд» были уже прочитаны, и я снял с полки увесистый двухтомник нового для меня романа. «Наш общий друг». Это словосочетание часто использовал тот, кто называл себя Тёмным Лордом. Впрочем, вряд ли он читал Диккенса...

Почти забытое ощущение жжения на левом предплечье мгновенно прогнало вечернюю расслабленность. В следующую секунду я уже стоял у окна лаборатории, вглядываясь в плотный туман улицы. Дом Грейнджер был почти невидим за густой пеленой.

«Хоменум ревелио». Хм. Кажется, это уже было! Свет горел в спальне, но сама Гермиона была в холле. Что-то произошло, а я не понимал, что именно, и как на это реагировать. Появиться ночью на её пороге с фразой: «Случайно проходил мимо»? Мисс Грейнджер все же представительница женского пола, пусть маленькая и, порой, несносная. Метка продолжала пульсировать. К Мерлину все условности. Врать и изворачиваться буду потом. Я принял решение, но, похоже, слишком поздно. Жжение в метке усилилось. В стеклах лабораторной посуды отразились вспышки синего света. Скрип паркета в библиотеке сообщил о прибытии гостя.

Точнее, гостьи. Мисс Грейнджер стояла у моего письменного стола и разглядывала сложенные на нем книги. Услышав мои шаги, она задумчиво посмотрела на меня и спросила:

— Вы читаете Диккенса, сэр?

От этого неожиданного вопроса я испытал секундное облегчение. По крайней мере, она в порядке. Но просто так девчонка бы сюда не попала...

— Как видите! А вы решили навестить меня перед сном, чтобы побеседовать о литературных пристрастиях?

— Боюсь, что нет. Вам... прислали вот это. Я старалась его не трогать.

Она протянула мне конверт на подносе. Взъерошенная и испуганная, она походила на птенца, выпавшего из гнезда. Но времени на успокоительные беседы не было.

— Поставьте поднос на стол и отойдите в сторону... Хорошо. Теперь — рассказывайте!

Слушая Грейнджер, я, не отрываясь, смотрел на знакомую монограмму, которой был запечатан конверт. Этого не могло быть, но метка горела, подтверждая реальность происходящего.

* * *

Едва выслушав мои объяснения, Снейп отвернулся и бросил мне через плечо:

— Спускайтесь и ждите меня внизу!

Я не решилась спорить или спрашивать. На узкой лестнице было темно. Профессор вскоре догнал меня и зажёг Люмос. В кухне он активировал камин и бросил уже распечатанное письмо на стол.

— Что вы произнесли или подумали для активации портала на этот раз?

— Много чего. Я не знаю, на какую фразу он сработал, сэр.

Снейп нахмурился и сердито посмотрел на меня.

— У нас мало фактов и ещё меньше времени. Соберитесь.

— Сначала я пыталась послать Патронуса, но у меня... не получилось. Тогда я сказала, что вам может грозить опасность. И что вы требовали немедленно сообщать о любом необычном происшествии... Сэр, от кого это письмо?

Профессор Снейп лишь покачал головой.

В камине вспыхнуло зелёное пламя. Мне и до этого было страшно, но строгое лицо Снейпа было нормой, а вот увидеть такое же выражение на лице Гарри... Он не стал тратить время на вежливость:

— Я дома. Со мной только Джинни. Проход открыт.

Снейп кивнул.

— Идите, мисс Грейнджер!

— А вы... остаётесь?

Он вздохнул, взял меня за локоть и втащил в камин.

Когда вращение закончилось, мы вынырнули из камина на площади Гриммо. На нас встревожено смотрели Гарри и Джинни. Снейп подтолкнул меня к ним и явно что-то ментально сообщил Гарри, потому что тот помрачнел и с неохотой кивнул.

— Сэр, а мне вы ничего не хотите сказать?

На ответ профессора я не рассчитывала. Но когда его силуэт уже почти исчез в зеленом вихре, в моей голове отчётливо прозвучало:

«Ты всё сделала правильно, Гермиона. Не покидай этого дома».

Пока я пыталась осмыслить услышанное, до меня донеслись слова Джинни:

— Помнишь, Гарри, что я говорила этим вечером? Как хорошо, что сегодня тебе не надо встречаться с Северусом, и мы можем спокойно побыть вдвоём... Вот теперь я знаю, как выглядит настоящий Летучемышиный сглаз!

Прошло достаточно много времени, прежде чем я поняла, что Гарри задает мне вопрос.

— Гермиона, ты меня слышишь?

— Да, Гарри. Прости, я задумалась.

— Что происходит? Ты можешь объяснить?

Джинни, наблюдавшая за нашим разговором с сердитым лицом, фыркнула, как разъяренная кошка.

— Да, Гермиона, расскажи нам, как ты оказалась в доме у Снейпа глубокой ночью и почему тебе нужно «убежище»?

Кажется, Джинни не очень обрадовалась моему внезапному появлению. Но я не собиралась сейчас заниматься выяснением отношений.

— Я работаю у профессора Снейпа. Про убежище ничего не знаю. Он получил письмо и отправил меня к вам. А тебе он что сказал, Гарри?

— Профессор Снейп прислал... Патронуса: «Мисс Грейнджер необходимо укрытие. Приготовьтесь принять её в своём доме». А уже здесь он сказал, что собирается встретиться со старым другом.

Следующие пару минут мы бестолково выясняли, кому и что еще известно. Наконец, Джинни подвела неутешительный итог:

— Таким образом, участники ночного заседания Лондонского клуба почитателей и ценителей Северуса Снейпа не в курсе планов своего кумира. Непонятно, почему у него мало времени и кто написал ему письмо. Но от свидетелей ваш гуру избавился в лучших шпионских традициях, оставив навязчивого Поттера сторожить слишком много знающую Грейнджер. И теперь послушные детки будут всю ночь тупо стоять у камина в ожидании нового крылатого посланца и в надежде, что всё обойдется без их участия.

Она прошла к дивану и села, скрестив на груди руки.

Гарри подошел к Джинни, обнял её и поцеловал в макушку. Потом повернулся ко мне:

— Давайте сядем и подумаем, что можно сделать. Гермиона, включай мозги.

Кресло у кофейного столика походило на то, что стояло в библиотеке Снейпа. В груди сжался тугой узел. Профессор отправился неизвестно к кому. И не факт, что это безопасно. А я, как последняя дура, отдала ему письмо, побоявшись заглянуть внутрь.

— Готова спорить, что я где-то видела человека, который принёс письмо. И это точно не почтальон. Он изменил внешность, но не походку. У него аристократические замашки. Монограмма...

Меня перебила Джинни:

— А почему ты думаешь, что это именно его печать? Может, просто штамп магловской почты Объединенного Королевства?

— Не знаю, как тебе сказать, Джинни, но маглы уже больше века не пользуются сургучом для писем. И мне не очень понятна логика Королевской почты, которая направила бы письмо профессору Снейпу в мой почтовый ящик. И без адреса.

Гарри невесело усмехнулся и покрутил в руках лист, на котором я пыталась изобразить монограмму.

— Возможно, первая буква не «U», а кривая «L»?

— «Люциус Король»? Больше из пожирателей никто не подходит, — ехидно констатировала Джинни. А что? Помнится, наш летучий мыш по молодости величал себя принцем-полукровкой, так почему бы Хорьку-старшему... Гермиона, ты чего такая красная?

— Жарко у вас. Давайте дальше думать.

— А почему мы вообще решили, что это пожиратель? — спросил Гарри.

— Может быть потому, что у Снейпа никогда не было другой компании? — ответила Джинни.

Каждый ее комментарий в адрес профессора Снейпа отзывался во мне чувством неловкости. Я попыталась сменить направление диспута.

— Не все сторонники Тома Риддла носили метку. Хотя, Джинни права в том, что монограмма не обязательно должна указывать на имя и фамилию. Например, короли использовали только буквы имени, есть вензеля, представляющие города, также встречаются «говорящие» монограммы, а самые ранние...

Напольные часы в столовой гулко пробили четверть первого. Я вздрогнула и замолчала.

Гарри решительно поднялся.

— Загляну к одному человеку. Он сегодня на дежурстве в Министерстве.

Бросив щепотку летучего пороха, Гарри склонился над камином и произнес непонятную звуковую комбинацию. Я услышала голос его собеседника, вроде бы даже знакомый, кажется, это был Энтони Голдстейн.

— Привет. Код «Гость».

— Район знаешь?

— Мечтать не вредно. Хотя, подожди... — он оглянулся и виновато спросил, — Гермиона, может, ты всё-таки скажешь, где сейчас живешь? Вдруг этот тип не аппарировал сразу после того, как принёс письмо.

— Уондсворт.

— Проверь Уондсворт и вокруг.

— Чисто, Гарри.

— А Малфои?

— В поместье для чистокровных блондинов. И весь старый Лондон — чисто.

— Можешь попробовать снова настроить карту на профессора Снейпа? Он, похоже, рискует сегодня.

— Я хотел оставить такую возможность, но ты сам стёр данные.

— Понятно. Спасибо, Энтони. Держи меня в курсе.

— Хорошо. Подожди, Гарри, кажется, кто-то есть! Откуда он взялся? Поднять тревогу?

— Пока не надо. Я сейчас подойду.

Гарри повернулся к Джинни. Та тоже поднялась и теперь смотрела в окно, за которым не было видно ничего, кроме грязной белёсой мути.

— Джинни! Я возьму людей. Буду осторожен. И обязательно вернусь.

Джинни кивнула, не глядя на него.

— Буду ждать. Как всегда.

Мне захотелось исчезнуть из комнаты. Я вдруг поняла, что отчаянно завидую этим двоим.

— Гермиона, — голос Гарри приобрел незнакомые интонации, — я обещал Снейпу, что ты будешь в безопасности. Ты не должна выходить из нашего дома до его возвращения.

Пока я придумывала, что ответить, за меня это сделала Джинни:

— Иди уже, — сказала она мужу. — Я её не выпущу.

Гарри исчез в камине.

Несколько минут мы молчали. Джинни делала вид, что меня вообще нет в комнате. Наконец, она оставила свой пост у окна и поинтересовалась подчеркнуто доброжелательным голосом с интонациями Амбридж:

— Нравится?

— Что нравится?

— Сидеть и чувствовать себя бессмысленным ничтожеством, когда те, кто тебе дороги, спасают мир... и всё такое? Я провела так незабываемые девять месяцев, пока вы искали способ понадёжнее убить это лысое-синекожее-красноглазое-безносое нечто.

Я улыбнулась её словам, хотя на душе было скверно.

— Нет. Не нравится, Джинни. Я бы с ума сошла от страха.

Я и сейчас сходила с ума от страха. «Ты всё сделала правильно, Гермиона. Не покидай этого дома». И почему он назвал меня по имени? Я сама точно не могла бы такого придумать. Но если...

— Ау, Гермиона, ты где? — раздраженный голос Джинни вернул меня к реальности.

— Я думаю про монограмму, — соврала я.

— Нет. Ты думаешь о Снейпе. И как-то неправильно думаешь.

— А ты легилимент? — странно, но это слово вызвало во мне целую бурю эмоций. — И что значит «неправильно»? Справа-налево? Я просто боюсь за них обоих.

— Ну, Гарри отправился в аврорат, значит, пару-тройку ребят с собой прихватит. А зная вашего Снейпа, можно предположить, что на рожон он не полезет. Слизеринская порода.

Я постаралась пропустить ее очередной укол мимо ушей. И услышать главное.

— Как ты думаешь, что они засекли?

Джинни удивленно посмотрела на меня:

— Метку, конечно. Гарри тебе не говорил, что отчудил Голдстейн? Джордж ему как-то рассказал «легенду» о карте мародеров. Тот вдохновился и снял слепок протеевых чар с метки Снейпа. Теперь он собирается отслеживать пожирателей по всей Англии. Вроде как Лондон пока у него работает в тестовом режиме — по запросу. На постоянной основе только Министерство, Хогвартс и бонусом — поместье Малфоев. Хорёк узнает — лопнет от злости.

— Это я сейчас взорвусь от злости! Ты вот так просто отправила своего мужа в лапы какого-то убийцы?

— Дура ты, Гермиона, хоть и умная, — спокойно отозвалась Джинни. — Он бы всё равно туда умчался. Сама же меня учила: «Мужчина не должен знать, что он — центр твоей Вселенной». Хочешь умирать от страха за него — пожалуйста! Только, когда никто не видит...

— Ты, Джинни, прямо спартанская женщина, — улыбнулась я.

— Это оскорбление или комплимент?

— Это факт. В Древней Греции был такой город-государство...

— Остановись, Гермиона. Древних греков я сейчас не потяну. Особенно, если у них тоже были монограммы...

— Были. Именно на греческом языке были созданы первые...

Джинни застонала.

— Интересно, есть какая-то область знаний, где ты не преуспела?

— Квиддич и языки, — с готовностью отозвалась я. — Первый мне просто не интересен, а языки — не даются. Крам в свое время пытался научить меня болгарскому. Дальше алфавита дело не пошло. Но про кириллицу могу тебе рассказать. Кстати, тут тоже не обошлось без греков...

Я замолчала, схватив листочек с монограммой. Кириллица! Если монограмма кириллическая... Дурмстранг...

— Гермиона, ты думаешь, наш беглый пожиратель...

— Он не беглый, Джинни. Он... он мёртвый.

* * *

Старые ступени раскрошились, а ржавые перила скрипели и дрожали на ветру. Крыша была пуста. Из темноты призраками проступали белые трубы. На северном берегу реки сквозь туман мерцали огни Вестминстера. Кирпичная громада электростанции казалась Летучим Голландцем, плывущим в сером облаке над миром. Наверное, именно в такие моменты маглы начинали писать стихи.

Впереди раздался хлопок аппарации. Старый знакомый в новом обличье шел мне навстречу, приветственно распахнув объятия.

— Северус, друг мой!

— Игорь.

— Узнал! Узнал, хитрец! Быстро же ты появился! Как я и полагал, эта девушка оказалась отличным посредником! Надеюсь, она не сильно испугалась?

— Она в порядке.

— Как я рад, Северус! Узнать, что у тебя всё хорошо, было таким облегчением! Лучшим, что произошло за эти годы.

Глаза Каркарова замечательно контрастировали с тем, что он говорил. Его руки беспокойно подрагивали, нервно оглаживая бритый подбородок, а сознание было не просто закрыто, а запечатано грубыми чарами.

— К чему этот маскарад, Игорь? Иностранец, карта, тёмные очки... Почему нельзя было просто подойти?

— Совпадение, мой друг! Представь, я — первый день в Лондоне, мне всюду мерещатся ловушки и, внезапно, ты с этой девушкой в парке. Как бишь её зовут?

— Тебе известно её имя, Игорь.

— Я не знал, как ты отреагируешь на моё возвращение. И сможешь ли помочь. Мне хотелось лишь узнать, где ты живешь, и прийти в гости. Просто посидеть, поболтать... Но ты умеешь заметать следы.

— Кто умер вместо тебя там, на севере?

— Старый магл под Империусом и Оборотным зельем. Тем самым, что ты так великодушно сварил для меня в Хогвартсе.

— Я предполагал, что ты используешь его для себя.

— Я и использовал. Хочешь сказать, что мне не следовало жертвовать маглом? Не будь лицемером, Северус Снейп! Или за нашей беседой следят авроры?

— Я пришел один.

— Тогда к чему эта ложь? Ты всегда оказывался на стороне победителей. Правой рукой самого сильного. И не брезговал для этого никакими средствами. Лет через семь Гарри Поттер станет министром Магии. И ты вдруг завязываешь с мальчиком теплую дружбу. Не пойму только, зачем нужна девчонка? Впрочем, есть что-то в этой Грейнджер. Виктор тоже по ней с ума сходил.

Я почувствовал, как кровь застучала в висках.

— Что ты несёшь? Она моя бывшая ученица.

— Ученица, да. Я видел эти уроки. В твоем учебном плане — ролевые игры? Малышка больна и лежит в кроватке, у детки болит ножка, крошка не слушается папу и поздно гуляет. Да на здоровье, Северус. Я бы тоже не отказался от влюбленной молоденькой цыпочки. Хотя, на мой вкус, она слишком худая.

Лёгкое прикосновение к моему сознанию озадачило сильнее, чем грязные намёки собеседника. Раньше за ним талантов легилимента не наблюдалось. Да и не мог он этого сделать через свой блок.

Я посмотрел Каркарову в глаза. Он фальшиво рассмеялся и сделал вид, что разглядывает мою одежду. Но воздействие на сознание стало даже сильнее. Впрочем, это был, скорее, стук в дверь, чем попытка взлома.

— Смотрю, ты отказался от своей вечной черной мантии? Жизнь среди маглов накладывает отпечаток? Неужели магловский образ жизни стал тебе менее отвратительным? А я так и не смог привыкнуть к этому убогому существованию среди победившего пролетариата.

— Чего ты хочешь, Игорь?

— Я же написал тебе, что хочу вернуться.

Где-то под крышей тревожно зашумели голуби. Каркаров резко обернулся и посветил в темноту Люмосом.

Воспользовавшись паузой, я приоткрыл внешний щит и услышал:

«Сэр, это я. Голдстейн засёк сигнал. Но если вы хотите дать ему уйти, я не буду вмешиваться».

И почему я не удивлен? Разве Поттер мог упустить возможность совершить подвиг?

«Ничего не предпринимайте. Ждите. Слушайте».

«Понял».

— Итак, ты хочешь вернуться. Я нужен, чтобы подтвердить твою новую внешность?

— Всё не так просто. Меня не устраивает статус помилованного преступника. Я хочу быть победителем, как ты. Положение в обществе. Власть. Дурмстранг. Мне нужно твое свидетельство, Северус.

— Я не участвовал ни в одном послевоенном процессе, Игорь.

— Я читал о твоей удобной травме. Сделай для меня исключение.

— Почему?

— Потому что ты умный человек. После первой войны тебя защищал Дамблдор. Теперь — Поттер. Но если под судом окажусь я, то, боюсь, мне не удастся скрыть под Веритасерумом то, чем ты занимался в организации. Согласен?

Я посмотрел туда, где по моим расчетам стоял Поттер под мантией-невидимкой и сообщил ему:

«Если вы готовы — дайте знак».

«Наложить на него «Обливиэйт?»

«Во-первых, это должностное преступление, Поттер. Во-вторых, он бы не пришёл без страховки».

«Тогда давайте послушаем дальше. Вряд ли он собирается сбегать на полуслове».

— Не думаю, что готов это сделать, Игорь. Определенно, нет.

— Не торопись, Северус. Допустим, ты согласен потратить лет десять своей тихой и мирной жизни на изучение интерьеров Азкабана. Но это может расстроить твоего юного друга и эту кудрявую куколку. Вообще, статус девки бывшего пожирателя смерти может сильно усложнить её существование. Тебе ведь понравились снимки? Особенно тот, где ты нежно смотришь в её растрепанную макушку, а она доверчиво прижимается к твоей груди...

Я представил Игоря корчащимся и визжащим от боли. И это была приятная мысль.

«Не надо, сэр. На Непростительное сразу слетится половина аврората!»

Я вытолкнул Поттера из сознания и направил палочку на Игоря.

«Империо».

Черты его лица разгладились, а руки безвольно повисли.

— Выходите, Поттер.

Он скинул мантию и подошел к Каркарову.

— Я боялся, что это будет «Круцио». У нас две минуты до того, как здесь появится группа оперативного реагирования. Надо выпустить такое же заклятие с его палочки.

— Не стоит. Авроры умеют считать до двух. У меня есть дела поважнее. Игорь, где оригиналы колдографий?

Он блаженно улыбнулся:

— Не помню. Я не очень хорош в окклюменции. Перед моим уходом она наложила блокирующие чары.

— Сколько времени они будут действовать?

— Несколько дней. Или пока она не снимет.

— Кто — она?

— Не помню.

Поттер посмотрел на меня озадаченно:

— Вы ведь можете взломать его защиту!

— Могу. Только после этого он перестанет быть человеком.

Я снова обратился к Игорю:

— Где вы договорились с ней встретиться?

— Я должен ждать её в Косом переулке. Завтра. В полдень.

Разумно. В воскресенье, когда до Рождества осталось меньше месяца, Косой переулок идеальное место, чтобы затеряться в толпе.

— Волосы!

Я согласно кивнул. Оборотное зелье — логичный шаг.

Мальчишка рванул Каркарова за волосы, вкладывая в это действие намного больше экспрессии, чем было необходимо. Однако Игорь продолжал улыбаться.

— Где именно...

Договорить я не успел. Воздух едва заметно колыхнулся, и я понял, что на Баттерси наложили антиаппарационные чары. Драма «Двойной агент», акт третий, сцена вторая.

Авроров было восемь. Уже через несколько секунд двое скрутили меня, ещё двое занялись обыском Игоря, трое взяли под охрану периметр, а стажёр второго курса Гарри Джеймс Поттер докладывал своему начальнику о ходе операции, старательно не глядя в мою сторону.

— ...в соответствии с полученной информацией, прибыли на место происшествия и задержали неизвестного, утверждающего, что он является Игорем Каркаровым, убитым — по официальным данным — в девяносто шестом году сторонниками Волдеморта... Личность свидетеля установлена — это Северус Снейп. Задержанный угрожал свидетелю и предлагал сделку. Что? Нет, сэр, свидетель не произносил заклинаний в моем присутствии...

Излагал Поттер складно. Впрочем, через несколько дней Игорь начнет давать показания. И я, вероятно, окажусь в камере предварительного заключения. Но не сейчас. Сейчас мне нужна свобода действий.

Сэвидж, нынешний глава аврората, брезгливо рассматривал метку Каркарова. Рукав был грубо вспорот магией, карманы вывернуты, но Игорь по-прежнему сохранял благостное спокойствие.

— Эй, Снейп! — В отношении меня Сэвидж придерживался принципа: «Место пожирателя — в Азкабане». Мнение это он не скрывал и общался со мной соответственно.

— Да, Сэвидж?

— Почему у тебя с собой две палочки?

— Чтобы ты спросил.

— Из какой из них ты выпустил Непростительное?

— Ты мне и расскажешь.

Поттер посмотрел на меня виновато и отчаянно. И что он так волнуется? Навещал бы меня по пятницам в камере!

Лопоухий аврор тщательно изучил двадцать последних заклинаний, выпущенных из палочки. Самым опасным из них было «Хоменум ревелио». После осмотра второй палочки парень пошёл пятнами:

— Сэр, она... нерабочая.

Сэвидж зарычал и выхватил у него из рук подарок Олливандера.

— Приори инкантатем!

— Не позорься перед подчиненными, Сэвидж. Это просто игрушка.

— А Каркаров, дружок твой, сам на себя Империус наложил?

Через несколько минут Сэвидж угомонился и отпустил свидетеля обвинения с миром, вернув ему несостоявшиеся вещественные доказательства.

Я бросил взгляд на Игоря, по прежнему сиявшего бессмысленной и безумной улыбкой. Авроры даже не стали его связывать. Ко мне подошел Мальчик-Который-Снова-Всех-Выручил:

— Сэр, мы можем сейчас обсудить план действий?

— О, разумеется. Скажите, Поттер, вам не приходило в голову, что постоянно вмешиваясь в мою жизнь, вы не способствуете улучшению наших взаимоотношений?

— Я рассуждал логически, сэр. Если бы вы не рассчитывали на мое вмешательство, то не стали бы предупреждать о встрече со старым другом. Кстати...

— Кстати, Поттер, подскажите своим коллегам, что господин Каркаров может и удивить. Не стоит оставлять его без присмотра!

— Чем он может удивить? Разве что улетит... — усмехнулся Поттер. — Сейчас скажу.

Игорь как-то неловко покачнулся, взмахнув руками. Один из авроров повернулся к нему и рухнул от магловского удара в челюсть. В два шага беглец оказался на краю крыши, опередив своих преследователей, и прыгнул в пустоту. Из темноты донесся звук хлопающих крыльев, и в свете волшебных палочек мелькнул силуэт большого черного ворона.

Поттер цветисто выругался и, призвав метлу, бросился за ним. Я сквозь зубы повторил его высказывание и шагнул следом.

Часы пробили два, а мы по-прежнему ждали. С каждой минутой мне становилось все тревожнее.

— Что ему нужно от Снейпа, я понимаю, — задумчиво проговорила Джинни. — Но при чём здесь ты? Неужели из-за Крама?

— Нет, — я с трудом заставила себя ответить, — просто он нашёл ниточку, которая привела его к цели.

— А если бы ты сама открыла конверт?

— Думаю, он зачаровал печать на Метку. В лучшем случае, письмо бы просто самоуничтожилось. Но учитывая его приверженность к Тёмным Искусствам, могло быть гораздо хуже.

— Как думаешь, он собирается угрожать или просить?

— И то и другое, наверное.

— Интересно, чем можно припугнуть Святую Сволочь?

— А мне интересно, Джинни, за что ты так не любишь профессора Снейпа? Ты же теперь знаешь, что он был на нашей стороне!

Она посмотрела на меня рассерженно, почти гневно.

— За что не люблю? За то, что он жив, а Фред — нет. За то, что такие как ты и Гарри, вообразили себе невесть что и вознесли его до небес. Новый герой. Он легко мог подделать любые воспоминания, включая те, что отдал Гарри. А сейчас они, якобы, дружат. Плачу от умиления. Каждую пятницу. А потом в наш камин влетает Грейнджер, которая весь год вела себя как под Империусом, бросила моего брата, слиняла в неведомом направлении... И выясняется, что она тоже без ума от Северуса. И работает на него. Ночами. И молчит, вместо того, чтобы тараторить без умолку. При этом жутко краснеет, когда при ней кто-нибудь упоминает летучую мышь. Вот, опять!

Как и следовало ожидать, я покраснела, хотя и попыталась сохранить непроницаемое выражение лица. Джинни удовлетворённо хмыкнула. Отвечать на её вспышку было бессмысленно. Всё, что она говорила, было вызвано болью от смерти Фреда и, немного, ревностью. Если честно, то меня тоже резануло от слов, что Снейп и Гарри дружат. Со мной он оставался подчеркнуто отстранённым. Кроме того странного вечера, когда...

— Джинни, а ты много сказок знаешь?

— Думаешь, что так незаметно сменила тему разговора?

— Ну, я вдруг вспомнила одну сказку. А теперь не могу понять, где могла на неё натолкнуться. Про четырех братьев и мантикору.

— Это про слизеринца, который спас своих соседей, потому что всем наврал? Дурацкая сказка. Не представляю, где ты могла её прочитать. У нас она завелась от тетушки Мюриэль. «Забытые сказки барда Бидля». Мама хотела выбросить, а папа посмеялся и сказал: «Пусть будет». И при чём здесь... — Джинни вдруг замолчала и в её глазах заблестели озорные искры.

Но мне было не до очередной смены её настроения.

Значит, это не сон! Снейп тогда действительно весь вечер сидел рядом, слушал бред про сказки моего детства и рассказывал свою сказку. Просто потому, что мне было страшно. Теплая волна чего-то безымянного разлилась по венам. «Околдовывая чувства, порабощая разум», — вспомнила я.

— Ты влюбилась, — констатировала Джинни, — в слизеринского Бэтмена.

— Бэтмена-то ты откуда знаешь? — этот вопрос показался мне безопаснее.

— О, у кузена Дадлички огромный выбор комиксов. Мы были у них уже дважды. Он такой милый, по-своему. Давай не будем отвлекаться от темы. Ты влюбилась?

Моя единственная подруга имела право знать правду. Вот только я не знала, в чем эта правда заключается.

— А что значит «влюбилась»? Когда мне было десять лет, родители привезли меня во Францию. И я впервые увидела океан. И влюбилась. До дрожи в коленях и слёз в глазах. Океан не хотелось анализировать, читать про него умные книги и определять плотность воды. Хотелось смотреть на него и восхищаться тем, что он просто есть, а я на короткое время оказалась рядом... Понимаешь?

— Нет.

— Вот и я не понимаю.

Джинни ошеломлённо смотрела на меня.

— Ну, ты попала! И давно это у тебя?

— С октября, наверное. Работаю у него с октября. Я расскажу всё, что можно, обещаю. Только потом, когда они вернутся. Ты уже приучила себя не паниковать, а я ужасно боюсь.

— Всё обойдётся, Гермиона. Вот увидишь. Они вернутся. А тебе теперь понадобится железное самообладание. И то, чему ты меня учила про Гарри... И навыки окклюменции.

Я покачала головой. Мысль о том, что Снейпа можно заставить влюбиться в ученицу, была более чем нелепой. Попросите океан ответить взаимностью на ваши чувства... Но Джинни не любила сложные метафоры, образы и притчи.

— Джин, я помню всё, что Гарри сказал о Снейпе Волдеморту. И не собираюсь его завоевывать. Я вообще не собираюсь ничего предпринимать. Это как простуда: рано или поздно сама закончится.

Декларация прозвучала убедительно. И я решила принять последний тезис за рабочую гипотезу.

Дверь в столовую бесшумно открылась, и на пороге появился Косолап. Он ещё больше растолстел и выглядел вполне довольным жизнью. Окинув меня подозрительным взглядом, он сделал пару кругов вокруг кресла и принюхался.

— Косолап, — жалобно сказала я, — ты единственный мужчина, который делил со мной квартиру и еду. А эта умудрённая жизнью и опытом матрона утверждает, что если я не буду показывать, как мне тебя не хватает, то ты вернёшься.

Кот вспрыгнул ко мне на колени, потоптался, отыскивая правильное положение в пространстве, и улегся, мурлыча басом.

— Смотри, Гермиона, — голос Джинни вернулся к знакомым насмешливым интонациям, — твой полукниззл со мной согласен.

В этот момент Косолап спрыгнул на пол и рассерженно зашипел. Мы вскочили, сжимая в руках волшебные палочки. Хлопнула входная дверь, и в прихожей послышались раздражённые голоса.

Джинни метнулась из комнаты первой. Но сразу же застыла на пороге, прошептав:

— Мне и здесь прекрасно слышно!

Проблем со слышимостью действительно не было. Снейп и Гарри ругались.

— ... Если бы не своевременная «помощь» авроров, Поттер, этой идиотской погони удалось бы избежать.

— Разумеется! Вы бы до сих пор держали своего приятеля под Империусом, и гадали, как из этого выкрутиться.

— Я бы нашёл способ. Но, в отличие от ваших узколобых коллег, не забыл бы применить «Инкарцеро».

— Если бы мы знали, что имеем дело с анимагом...

— Несомненно. Каждый преступник должен сообщать о своих сильных сторонах в письменном виде за два дня до задержания! Восемь идиотов, не считая вас, упустили одного волшебника!

— Кстати, об умственных способностях: перепутать крыло и метлу мог человек с исключительно безупречной логикой!

— При чём здесь логика? Видимость была почти нулевая!

— Мне казалось, что из нас двоих, очки ношу я, профессор!

Голос Снейпа стал опасно тихим:

— Намекаете, что я специально дал ему уйти?

Джинни тряхнула волосами и деловито сообщила:

— Теперь — пора!

Она влетела в холл, стараясь производить как можно больше шума, и воскликнула:

— Как приятно слышать ваш голос, профессор Снейп. Он стал ещё более выразительным!

Снейп резко повернулся, но Джинни не дала ему ответить, обратившись к Гарри:

— А ты, Гарри, вообще забыл о гостеприимстве — держишь гостя на пороге. То, что Каркаров сбежал — еще не повод устраивать здесь конкурс на лучшее оскорбление.

Повисло минутное молчание. Потом Гарри озадаченно спросил:

— А откуда ты знаешь, что это был Каркаров?

— Ну, во-первых, не забывай, что я — жена аврора.

— А во-вторых?

— А во-вторых, это Гермиона догадалась! Если бы вы еще часик побегали, она бы меня заставила всю цирюльницу выучить или как ее там...

— Кириллицу, Джинни! — мой собственный голос показался мне хриплым и бесцветным.

— Точно! Слышите, Гермиона уже простыла и охрипла. В коридоре сквозняк! А Кричер как раз приготовил горячий обед для полуночников.

Снейп посмотрел на меня. Я наспех соорудила мысленный щит. Не хватало ещё ему узнать, о чем мы тут болтали. Но, похоже, внутренний мир Гермионы Грейнджер волновал профессора в последнюю очередь.

— Знаете, Поттер, — уже нормальным голосом проговорил он, — по крайней мере, в выборе жены вы не ошиблись!

— Знаю, профессор, — ответил Гарри и улыбнулся Джинни. — Идемте обедать!

После небольшой паузы Снейп кивнул, и странная компания прошла в столовую. Следуя за ними, я обиженно пробормотала себе под нос: «А про Каркарова все-таки догадалась я!»

* * *

«Я прожил несчастливую жизнь...» Эта глупейшая фраза, достойная нытика из бульварного романа, крутилась в моей голове в тот момент, когда я сдернул Поттера с метлы, перепутав его в тумане с Каркаровым. Что бы ни думал на этот счет мальчишка, отпускать Игоря я не собирался, потому что загнанный в угол зверь — смертельно опасен. И всё-таки испытывал сожаление, понимая, что арест моего «старинного друга» в итоге с большой вероятностью приведет меня в Азкабан. Сожаление... потом раздражение, вперемешку с весельем во время скандала в холле. И почти восхищение от блестящей выходки младшей Уизли, теперь уже миссис Поттер. Эмоции прорывались в мой разум с восторгом вандалов, громящих Рим. А я не предпринимал никаких защитных мер. За одним исключением. Это исключение сидело теперь напротив меня за парадным фамильным столом Блэков, старательно прикрываясь окклюменцией и тихо надеясь, что я посмотрю на неё и объясню всё, происшедшее этой безумной ночью. Но разве я мог объяснить мисс Грейнджер, что именно её наличие сделало меня уязвимым? Так полагал Игорь, и я вынужден был с ним согласиться. Выходка с Империусом была глупостью в духе Гриффиндора и никак не попадала под определение «холодный расчёт».

— Сэр, может всё-таки расскажем девушкам, что произошло? — голос Поттера был вежливым, но в нем сквозило знакомое нетерпение.

— Если вы так этого хотите, мистер Поттер, начните сами. А я вас поправлю, если возникнет необходимость.

Поттер неуверенно кивнул. Это было кстати. После энергичного диспута в прихожей, горло болело немилосердно и к беседе не располагало.

— Игорь Каркаров подделал собственную смерть. Изменил внешность. Вернулся в Лондон, рассчитывая, что профессор Снейп поможет ему с комфортом устроиться в новых условиях. В противном случае угрожал дать обличающие показания, намекнув, что... достаточно внимательно следит за его жизнью. Он вычислил адрес Гермионы и положил письмо для профессора Снейпа с просьбой о встрече на электростанции Баттерси в её почтовый ящик. Видимо, время встречи зависело от того, когда профессор откроет письмо, — Поттер вопросительно взглянул на меня. — Это так, сэр?

Я кивнул. Парень неплохо научился систематизировать факты. Да. Игорь отвёл мне двадцать минут на сборы. Он не назвал место, просто указав: «Там же, куда ты показывал дорогу одному глупому восторженному туристу». Вполне понятная предосторожность, для того, кто три года прятался в вороньей тушке от гнева волшебника, питавшего слабость к Протеевым чарам.

Мисс Грейнджер в очередной раз попыталась поймать мой взгляд. Я посмотрел сквозь неё. Мерлинов посох, как болит горло! И надо же мне было сорваться на крик, как глупому школьнику!

Поттер тем временем продолжал:

— Каркаров — анимаг, но авроры об этом не знали и упустили его при задержании. Когда мы попытались его догнать, то... поймали друг друга. Продолжать поиски в тумане было бессмысленно, а Метку невозможно засечь, пока он находится в вороньем обличии. В общем, мы решили подождать до утра. А, да! У него есть сообщница, которая сумела наложить на его сознание защитные чары, блокирующие легилименцию.

Я налил себе воды из графина в стакан. До чего же дипломатично прозвучал рассказ Поттера! Ни шантажа, ни Империуса. А его очаровательное «мы» умиляло до невозможности...

«Поттер, надеюсь, вы не собираетесь обсуждать план дальнейших действий при... дамах? Мне бы не хотелось столкнуться с инициативой мисс Грейнджер или вашей супруги в самый неожиданный момент».

«Согласен. Подождём. И я бы хотел еще спросить о фотографиях».

«Позже».

Джинни Уизли надоело изображать светскую львицу, и она бесцеремонно вмешалась:

— И что Каркаров будет делать сейчас?

Вопрос предназначался мне.

— Мстить. Исподтишка. Мисс Грейнджер лучше пока не возвращаться домой.

Отвечая, я ощутил во рту привкус крови и понял, что с разговорами пора заканчивать.

— Кто-нибудь объяснит мне, почему вообще эта история крутится вокруг Гермионы? — хозяйка дома иногда поразительно походила на Молли Уизли.

— Она просто оказалась не в то время и не в том месте, Джинни, — примирительно отозвался Поттер.

Я счел возможным промолчать.

Судя по лицу его супруги, такой ответ не представлялся ей исчерпывающим. Грейнджер лишь покачала головой.

Повисла тишина, которую нарушило появление домовика. Низко кланяясь, он протянул Поттеру сложенный лист бумаги:

— Хозяин! Это принесла сова мастера Голдстейна.

Поттер нахмурился и взял записку.

— Хозяин желает что-нибудь приказать? — проскрипел эльф.

— Нет, Кричер. Спасибо!

Домовик поклонился. Мисс Грейнджер вскочила и пробормотала, ни на кого не глядя:

— Простите, пожалуйста! Я ненадолго.

Как только они вышли, я мысленно обратился к Поттеру:

«Миссис Поттер, вероятно, сильно устала. Может ей стоит отдохнуть?»

Его супруга перевела взгляд с меня на своего мужа и задумчиво сказала:

— Посмотрю, что там приключилось с Гермионой. И надо будет приготовить ей комнату. Извините.

Дверь за проницательной хозяйкой дома захлопнулась. Поттер виновато посмотрел ей вслед и развернул бумагу. Пробежав лист глазами, он прочитал вслух:

«Гарри! Профессору выслали повестку в аврорат, но сова вернулась ни с чем. Сэвидж в бешенстве. Он кричит, что ему «нужны эти двое» для допроса. Эти двое — это ты со Снейпом, если не понял. Я напомнил, что у тебя по графику два выходных. Так что не светись в отделе без необходимости. На карте — пусто. Попытался на скорую руку сделать тебе копию. Пару дней проработает. Удачи».

На обороте начали проступать очертания Лондона.

Через пять минут стол был завален исчерканными листами. Поттер фонтанировал идеями, которые подкреплял графическими схемами. Детали операции в Косом переулке были определены. Неясным оставался только вопрос об оборотном зелье. Мой самоуверенный компаньон полагал, что преображаться в Каркарова должен он. Я относился к этой идее скептически. Спорить с Поттером, когда все силы уходили на попытку отвлечься от боли, категорически не хотелось. Наконец, я не выдержал и зашелся в мучительном кашле.

— Я могу чем-то вам помочь, сэр?

Меня убьет гриффиндорская жалость. Я отмахнулся от Поттера, стараясь дышать редко и неглубоко.

Около кресла появился домовик Блэков со склянкой в руке.

— Кричер осмелится предложить господину лекарство.

Я с удивлением взял в руки флакон. Упаковка и надпись не оставляли сомнений, что зелье было моего собственного изготовления. Желание дышать победило в борьбе с осторожностью, и я выпил содержимое. Боль отступила.

— Где ты это взял? — поинтересовался я.

— У аптекаря в Косом переулке, господин.

— И как ты догадался, что именно мне нужно?

Домовик моргнул огромными глазами и опустил голову.

Ну, разумеется. Я мог бы и сразу догадаться. У Мисс Интуиции случился очередной приступ человеколюбия.

— Можешь не отвечать, эльф. Ты выбрал хорошее лекарство.

* * *

Я едва успела объяснить Кричеру, что мне нужно, как из столовой вышла Джинни.

— Хозяйка позволит Кричеру отлучиться из дома?

Джинни кивнула, с интересом глядя на меня, и он исчез с легким хлопком.

— Куда ты его отправила?

— В аптеку. Ты заметила, что у профессора Снейпа опять возобновились боли?

— Неужели? Нет. Я — не заметила. Идём.

Она поманила меня за собой на лестницу. Последний раз я была здесь прошлым летом. С тех пор дом Сириуса изменился до неузнаваемости. То, что казалось ветхостью и грязью, превратилось в благородную и аристократическую старину. Кошмарные украшения из голов домовиков исчезли, ступени покрывал пушистый ковер, дубовые перила блестели недавней полировкой. Я вспомнила, сколько сил мы потратили в девяносто пятом, безуспешно пытаясь привести все это хотя бы в относительно приличный вид.

— Джинни, как вы этого добились? Я думала, что дом никогда не станет пригодным для жизни.

— У тебя странный способ говорить комплименты, Гермиона, — засмеялась Джинни. — Давай выберем тебе комнату. Я думаю приготовить ту самую, где мы жили с тобой на каникулах, хорошо?

Она открыла дверь и пропустила меня вперед. Я увидела светлую и уютную спальню, совсем непохожую на тёмную и пахнущую плесенью комнату, какой я её помнила.

— Джинни, это чудесно! Но кто всем этим занимался? Неужели Кричер?

— Ох, Гермиона, не начинай. Кричер был счастлив, когда я сказала ему, что хочу увидеть «истинное величие дома Блэков, как во времена их расцвета». Мы справились за три дня. Портрет в холле просто затянули тканью, как клетку с попугаем. Все ужастики, вроде ноги тролля, убрали на верхние этажи. Там теперь все очень пафосно, особенно в комнате Вальбурги, но ночью показывать не буду. Жутковато. Комнаты Сириуса и Регулуса просто почистили. Сделали что-то вроде музея. Кричер окопался на чердаке. Я потребовала, чтобы у него была нормальная комната. Специально для тебя, между прочим, старалась! Думала, что ты устроишь инспекцию по защите домовиков. А ты даже не появилась ни разу после нашей свадьбы. Может, хотя бы сейчас расскажешь, что с тобой приключилось?

— Да, конечно, но разве нас не ждут в столовой? — моя попытка отсрочить разговор явно была неудачной. Джинни хмыкнула.

— Ты не заметила? Мы им мешаем. Снейп следит, чтобы Гарри не проболтался, а у Гарри куча вопросов к Снейпу. Пусть себе беседуют, а мы придём, когда они уже обо всём договорятся. Минут двадцать они без нас точно не соскучатся. Так что всё, подруга, ты попалась.

Она сделала страшные глаза, демонстративно заперла дверь изнутри и изобразила, что проглатывает ключ.

Я подняла руки в знак капитуляции. На душе стало неожиданно легко. Друзья были рядом, жизнь — впереди, а проблемы и страхи, казалось, растворились в темноте и тумане.

— Это будет длинная история. Все началось из-за палки Беллатрисы...

...Пока я рассказывала, Джинни меня не останавливала, ни о чем не спрашивала и вообще никак не комментировала мои слова.

— ...А потом профессор Снейп вытряс из меня правду и предложил помощь. И вроде бы, все стало налаживаться...

— И до него никто и ни о чём не догадывался?

— Ну, Гарри, кажется, понял...

Больше всего я боялась жалости, но моя подруга осталась верна себе. Следующие несколько минут она изобретательно и нестандартно ругалась, последовательно осыпая интересными эпитетами всех участников моей повести. Мне тоже досталась своя порция пожеланий и характеристик, а напоследок Джинни самокритично прошлась по собственной персоне:

— ... безмозглая эгоистичная и ревнивая дура...

— Джин, уймись уже, — я решила вмешаться, почувствовав, что её цензурный словарный запас близок к истощению. — И ревность-то здесь к чему?

— Ну, я же думала, что ты стала такой, потому что воспылала любовью к Гарри. И злилась на тебя. А он ходил с виноватыми глазами и ничего не говорил. А уж после свадьбы, когда ты без объяснений кинула Рона...

Настал мой черед возмущаться:

— Ты с ума сошла? Мне Гарри как брат. Мы с ним в палатке столько времени вдвоём провели и никогда... — я осеклась на полуслове, — ты решила, что у нас тогда что-то было, да?

Виноватое выражение лица Джинни было настолько ей не свойственно, что я бы рассмеялась, если бы не была так зла.

— Когда твоему мужу и твоему брату люди посылали сотни благодарственных писем, мне тоже перепало несколько лучей славы. После первого десятка я перестала их читать. И, знаешь, почему? Больше всего людей волновало именно то, что я «путешествовала» наедине с двумя мужчинами. Представляешь, грязнокровка, да еще и гулящая. Странно, что меня в Азкабан не посадили, как осквернительницу нравов. Просто восхитительно узнать, что ты думала так же. И Молли, да? И кто ещё? — знакомое чувство омерзения заныло в груди.

Джинни подошла и обняла меня.

— Прости. Ничего такого я не думала. Сомневаюсь, что Гермиона Премудрая ради страсти отказалась бы от Защиты. Мне просто почудилось, что ты всё-таки увлеклась Гарри.

— Вы с Роном, всё-таки, родственники. И бзики у вас общие. Клуб Рыжих, — буркнула я. — А что такое Защита?

— Да ладно тебе, не прикидывайся. Ты не можешь не знать.

— Давай представим, что я забыла. Вдруг на меня нахлынет внезапная страсть... Надо быть готовой.

Недоверие Джинни было крупными буквами написано на её лице, но она все-таки проговорила:

— Считается, что магический брак защищает детей волшебников от магловских болезней и несчастных случаев. Лет до десяти, примерно. Но только если невеста невинна. В смысле... ну, ты понимаешь?

— Первый раз слышу, — призналась я. — И все хогвартские парочки об этом знали?

— Вообще-то половина анекдотов в Хогвартсе сводилась к тому, как обмануть Защиту. Но, по-честному, всё просто. Если ты понимаешь, что зашла слишком далеко, то ты зашла слишком далеко. Эй, где ты прожила все эти годы, Гермиона? Ах, да. В библиотеке, конечно!

— И что, ты думаешь, это действительно так работает?

— Понятия не имею, — Джинни развела руками, — но Гарри рассказывал, что ни разу не болел гриппом, в отличие от Дадли.

— И Рон тоже в это верит? — выпалила я и сразу пожалела.

Джинни плюхнулась в кресло и уставилась на меня с жадным блеском в глазах.

— Кажется, мы подошли к сути проблемы?

* * *

Лестница скрипела под моими ногами, как и раньше, но всё вокруг говорило об уюте и семейной идиллии. Дом подчинился маленькой Уизли. Теперь здесь было родовое гнездо Поттеров. А я — незваный гость, неприятный хозяйке, навязавший ей свое общество и квартирантку, был здесь лишним. Как и всегда.

Последний раз я поднимался по этим ступеням летом после смерти Дамблдора. Играл по неведомым мне правилам, выполняя непонятный мне приказ. Как же я ненавидел Альбуса в тот день. С каким наслаждением развеял его глупое пыльное пугало... Просто чудо, что план, построенный на маловероятных допущениях и наивных надеждах, всё же сработал. Скверное было время...

На площадке третьего этажа я услышал голоса. Звуки доносились из одной из спален. Девицы явно сплетничали. Я услышал свое имя и подошел ближе.

— Профессор Снейп оказался для тебя хорошим опекуном, Гермиона, но мне очень стыдно, что мы бросили тебя одну. Сейчас всё будет по-другому: Каркарова быстро поймают, братец вернётся, и мы вытрясем из него твою магию. А соберёшься ли ты возвращать воробья или будешь охотиться за своим орлом — твоё дело. Не красней, пожалуйста, я никого не назвала по имени. Идём вниз, будем получать инструктаж по технике безопасности.

Жаль. Мне как раз стало интересно... Я постучал в дверь. В ответ раздался взрыв хохота. И почему женщины любого возраста резко глупеют, если в компании их больше одной? Грейнджер сегодня слова умного не сказала. Сидела и хлопала глазами.

Дверь распахнулась и миссис Поттер (есть ли что-нибудь хуже этого словосочетания?) удивленно уставилась на меня.

— Простите... сэр. Я думала, что это Гарри.

Я отодвинул её в сторону и вошел в комнату. Вспомнив тон лектора в Хогвартсе, произнёс:

— На правах опекуна мисс Грейнджер, я пришёл дать вам инструктаж по технике безопасности. Может, начнём с освоения Заглушающих чар?

Хорошо быть Ужасом Подземелий. Всегда можно устроить себе бесплатный цирк. Грейнджер моментально выставила щит, толщиной с бревно, а мысли Уизлетты забились как птицы в силках. Она думала так громко, что через пару минут я узнал бы об имевшей место беседе во всех подробностях. Грейнджер, похоже, это поняла. Она соскочила с кресла и бодро затараторила, тесня подругу к выходу:

— Как хорошо, что вы пришли, сэр. А я как раз собиралась обсудить с вами кое-какие идеи, которые у меня возникли. Можно?

Уизли выскользнула в коридор, пробормотав что-то неразборчивое.

— Можно, мисс Грейнджер. После вашего пугающего молчания в столовой, я готов к этому.

— Я думаю, что Каркаров старался не пользоваться аппарацией, потому что он плохо знаком с Лондоном. Он все время вынюхивал что-то вокруг моего дома. Сейчас я понимаю, что несколько раз его видела. Возможно, он и поселился рядом. Вряд ли снимал комнату — район не располагает. К тому же он привык к роскоши. Значит, отель. И не ниже трех звезд. Анимагическую форму использовал часто, скорее всего, брал номер на верхнем этаже, чтобы можно было пользоваться окном для вылета. Можно исключить маленькие гостиницы. Сомнителен и северный берег Темзы, и центральные районы — полёты ворона через реку и в районе Вестминстера могли привлечь слишком много внимания. Наиболее вероятны три отеля. Могу показать на карте. Плохо только, что мы не знаем, как он выглядел, когда регистрировался.... Потом — сообщник. Он общался с очень небольшим кругом людей в Англии. Женщин среди них было ещё меньше. Если составить список тех, кто находился в Хогвартсе, когда там был Каркаров, то можно найти сообщницу методом исключения... И про угрозы. Сэр, это ведь невозможно? Вы уже были оправданы по результатам Первой войны. Повторное обвинение незаконно, что бы он там не наплёл, я прочитала достаточно литературы по магическому законодательству...

Она говорила, и говорила... и говорила. Забавно набирая воздух в легкие перед длинной фразой, смешно сводя брови, если сомневалась в каком-то факте, наивно помогая себе жестами, когда хотела быть особенно убедительной. Я впервые заметил, какая она худая. Тонкая шея, острые плечи, почти прозрачные запястья. Неясное чувство горечи мелькнуло на границе сознания.

— Мисс Грейнджер, — она замерла на середине фразы, — Каркаров полагал, что у него есть другой способ воздействия на меня.

Я бросил на стол колдографии. Если уж их видел Поттер, то Грейнджер должна быть в курсе.

Она с недоумением взяла в руки стопку снимков. Всмотрелась в верхний и, конечно, покраснела. С болезненным любопытством я ждал её дальнейшей реакции. Но она бесстрастно досмотрела остальные и взглянула на меня в ожидании пояснений.

— Ничего плохого, сэр! В смысле, без монтажа и каких-то гадостей. Простые бытовые зарисовки. И, кстати, у него талант. Вот эти — особенно хороши. Можно взять парочку на память?

Её голос был ровным, и я не понимал: говорит ли она серьёзно или пытается иронизировать. Мне оставалось только продолжить эту игру:

— Прекрасно, мисс Грейнджер! Не стесняйтесь, выбирайте! И пока вы это делаете, представьте, что эти фотографии появились бы в каком-нибудь «Ведьмополитене» в год моего директорства в Хогвартсе? Нравится?

Безразличие сбежало с её лица.

— Но тогда я не знала, в смысле... не знала про вас...

— Вы и сейчас ничего обо мне не знаете.

— Каркаров думает, что угроза моей репутации заставила бы вас лжесвидетельствовать в его пользу?

— В точку.

— Почему?

— Надеюсь, вашего интеллекта хватит на то, чтобы проследить его умозаключения. Теперь о главном. Завтра мы вновь попытаемся встретиться с Игорем. Он уверен, что вы — моя болевая точка. Независимо от того, что это неправда, постарайтесь не упрощать ему задачу. Даже если в его руках будет извиваться под Круциатусом ваша копия, я буду считать это обманом. Потому что сейчас вы пообещаете мне ни при каких условиях не покидать этот дом до тех пор, пока я не разрешу.

— А наш контракт?

— Ваша смена — послезавтра. Я заберу вас сам. Итак, обещание?

Грейнджер посмотрела на меня очень странным взглядом.

— Да, сэр. Обещаю.

— Всего наилучшего. И... спасибо за зелье, несносная вы гриффиндорка.

— Удачи, парни, — таксист явно получал удовольствие от ситуации, чего нельзя было сказать о других участниках комедии.

Третий раз за эту ночь я распахнул дверь автомобиля, и Поттер уже отработанным движением вывалился мне в руки. От него разило дорогим коньяком, костюм утратил первозданный шик, а взгляд был безумным и мутным. Я смерил глазами расстояние до ярко освещённого входа и оттолкнул непривычно высокого парня от себя:

— Шагайте сами, пьяница несчастный.

Поттер хмыкнул и погрозил мне пальцем:

— Достоверность — залог успеха, сэр, — он покачнулся и навалился на моё плечо всем своим нешуточным весом. — Если я пьян настолько, что не могу говорить, то ходить я точно не в состоянии!

— Давайте-ка, я помогу, — таксист подхватил этого мерзавца, прекрасно вжившегося в свою роль, с другой стороны, и торжественная процессия направилась к крыльцу отеля. Швейцар профессиональным взглядом оценил ситуацию и распахнул обе створки двери. К моему великому облегчению, рядом со стойкой портье обнаружилось глубокое кресло. Оказавшись в сидячем положении, Поттер издал удовлетворенный стон и вытянул ноги. На мой взгляд, он немного переигрывал. Я попытался придать своему лицу выражение безграничного терпения и обратился к портье:

— Этот... джентльмен слегка увлекся знакомством с ночными заведениями Лондона. Он обратился ко мне за помощью. Прежде чем уснуть в такси, успел сказать, что остановился в вашем отеле. Боюсь, что я не знаю ни его имени, ни номера комнаты.

— Вы добрый человек, сэр, — пожилой портье улыбнулся и поднялся со своего места, чтобы внимательнее рассмотреть личину Игоря Каркарова.

Действие Оборотного заканчивалось через двадцать минут, и я надеялся, что эта буффонада также близка к завершению.

— Да-да, этот джентльмен останавливался у нас и жил довольно долго. Но несколько дней назад он съехал.

— Вы уверены?

Портье с достоинством посмотрел на меня и раскрыл книгу регистрации:

— Ошибка исключена, сэр. Смотрите сами: Воронов Максим. Россия. Турист. Номер шестьсот четырнадцать. Дата регистрации — третье октября, дата отъезда — двадцатое ноября.

— А свой новый адрес он не указал?

— К сожалению, нет. Знаете, у меня сложилось впечатление, — портье понизил голос и наклонился ко мне, — что у него возникли финансовые затруднения. Интересовался, где можно продать золото, понимаете?

Поттер в кресле начал проявлять признаки жизни. Я вздохнул и в притворном отчаянии взглянул на таксиста.

— Скажите, а нельзя его здесь устроить до утра? — наш соучастник решил внести свою лепту в любительский спектакль школьного театра.

— Сожалею, джентльмены. Все номера заняты. Могу лишь помочь привести его в чувство.

На стойке незамедлительно появился пузырек с нашатырным спиртом и стакан с водой, куда портье жестом фокусника бросил шипучую таблетку.

Свой финальный выход Поттер исполнил виртуозно: минутное просветление сознания, мучительная попытка понять происходящее и кульминация — адрес «правильного» отеля, названный почти твердым и решительным голосом.

На улице наш водитель дал волю эмоциям:

— Ну, ребята, такой веселой смены у меня еще не было! Надо же, опознал постояльца, значит. Иностранца! Отличное пари! Кто ставил на то, что портье его «вспомнит»?

Я указал на Поттера и сел в такси. Снаружи было по-зимнему холодно и мокро. Представив, что Игорь в ожидании рассвета отсиживается в каком-нибудь парке, я испытал к нему секундное сочувствие.

— И часто вы спорите? — полюбопытствовал таксист.

— Да, почти всё время, — серьезно отозвался Поттер, покосившись на меня. — Правда, до сегодняшнего дня никто не выигрывал. Спасибо за помощь! Теперь — на Чаринг-Кросс-Роуд, пожалуйста!

В начале шестого мы вошли в «Дырявый котёл». В пустом пабе было темно. Поттер, до сих пор не привыкший к росту Игоря, приложился головой о люстру и приглушенно выругался. Где-то в глубине дома раздались шаркающие шаги хозяина заведения. На стене зажглись масляные факелы. Я опустился на лавку и понял, что ночное бдение меня полностью измотало.

«Чего мы добились этим представлением, мистер Поттер? Кроме того, что убедились в частичной правоте мисс Грейнджер?»

— Не знаю, сэр. Можем через Кингсли сообщить новое имя Каркарова премьер-министру маглов. Пусть им занимается Скотланд-Ярд.

«После того, как его упустил аврорат? И что за ним числится? Незарегистрированная анимагия? Сопротивление при задержании? Мелочи. К тому же, имя в паспорте можно изменить, внешность — тоже. Мы ничего не знаем наверняка».

Поттер пожал плечами.

— Проверить стоило. Гермиона редко ошибается. Интересно, кто-нибудь будет сегодня встречать посетителей?

— Уже иду, господа! Ранние гости — благословение дома, — лицо Тома посветлело, когда он узнал меня. — Здравствуйте, господин директор! И вам здравствуйте, мистер, простите старика, запамятовал ваше имя, уж больно оно у вас заковыристое!

К чести Поттера, ему понадобилось не больше секунды, чтобы вспомнить, что бармен сейчас видит перед собой не Мальчика-который-выжил-дважды, а заезжего иностранца.

— Вы уже знакомы? — поинтересовался я.

— Так ведь господин тут комнату снимает. А вчера вечером ушёл — и с концами. Я уж испугался, что он заплутал где. Ох! Да что это с ним делается?

Том выхватил волшебную палочку и с подозрением уставился на Поттера, тело которого претерпевало обратную трансформацию.

— Сущие пустяки, Том. Он только что познал эфемерность земной славы.

— Очень смешно, профессор! Вы на себе-то хоть раз Оборотку испытывали? — огрызнулся Поттер.

— Ну, и тебе — здравствуй, Гарри, — не растерялся Том. — Вы, значит, по делу заглянули. Сказали бы сразу: «Так мол и так, Том. Надо найти вот такого человека».

— Надо. Значит, сегодня не возвращался? — Поттер говорил с трудом. Он всё ещё морщился от боли и с отвращением оглядывал свой костюм, ставший ему неприлично большим.

— Ключ-то у меня. А он кто? Из этих, что ли?

— Из этих, — подтвердил я.— Нам бы побывать у него в комнате? А ещё лучше — дождаться его возвращения.

— Всё, что скажете, господин директор! Только ответьте на один вопросик. Успокойте старика!

Я кивнул. Том Аббот пережил две магических войны в должности привратника между мирами и остался жив, благодаря своей осторожности и вниманию к мелочам. Он имел право убедиться, что перед ним действительно Северус Снейп.

— Что вы сказали Ханне в тот год, когда на неё во время отработки опрокинулся котёл с зельем?

— Правду. Сказал, что лучше быть больной и живой, чем здоровой и мёртвой.

Том улыбнулся беззубым ртом и махнул рукой, приглашая следовать за ним.

* * *

Как и предсказывала мисс Грейнджер, Игорь Каркаров действительно выбрал номер на чердаке. Поттер прошелся по скрипучим половицам, подёргал плотно закрытые рамы окна и покачал головой:

— Он сюда не вернётся!

— Хм. Тогда зачем ему это?

На фронтоне под самым скатом крыши синело круглое слуховое окошко. С помощью каминных щипцов я сумел до него дотянуться. Стекло оказалось тщательно наведенной иллюзией.

Том Аббот в дверях негромко заворчал о том, что в старые времена он мог по виду отличить приличного человека от негодяя, а теперь никому нельзя верить, и проходимцы нацепили на себя честные лица.

— Вот что, Том. Мы здесь задержимся. Ваш жилец сегодня ночью ускользнул из-под носа у группы авроров, и, что ещё хуже, от нас с Поттером. Наша честь задета за живое, и мы желаем отыграться.

Том засмеялся старческим дребезжащим смехом.

— Я принесу вам поесть. Если птичка появится внизу, подам сигнал. Может, для Гарри какую одежду раздобыть? Эта на нём болтается как на пугале.

Полусонный Поттер устало помотал головой и в третий раз за последнюю минуту прошёлся палочкой по карте Голдстейна:

— Нет, Том, спасибо! Мне сегодня этот костюм еще пригодится.

— Ну, удачи...

Старик вышел из номера. Поттер удивлённо смотрел на меня:

— Вы сегодня какой-то другой, сэр. Никогда не слышал, чтобы вы просто шутили.

Я потёр виски. Бессонная ночь с разнообразием сюжетов и интерьеров после двух лет размеренной жизни оказалась для меня серьёзной проверкой на прочность. Какие уж там шутки...

— Надо обыскать комнату. Возможно, Игорь применил к своим вещам маскирующие чары.

— Что мы ищем, кстати?

— Всё, что спрятано.

— Фините Инкантатем, — возгласил Поттер. Комната не отреагировала.

Я вслушался в магию этого места. Влияние Игоря было почти незаметным. Вероятно, он сознательно избегал оставлять следы.

Опустившись на пол, я стал простукивать паркетины пола. Поттер негромко засмеялся. Классический взгляд взбешённого слизеринского декана не произвел на него должного впечатления.

— У вас истерика, Поттер?

— Простите, сэр! У маглов есть истории об английском частном детективе и его помощнике. Ну... мы сейчас на них очень похожи.

Удивительное рядом! Он читает книги?

Я выхватил палочку и зловеще прошептал:

— Тихо! Смотрите сюда.

Зимний рассвет ещё не вступил в свои права, и в комнате едва угадывались силуэты предметов. Над кроватью висел шнурок для вызова прислуги. Именно в него теперь вглядывался Поттер, судорожно пытаясь понять, что именно я обнаружил.

— Вы видите её, Поттер? — прошипел я. — Видите?

— Нет, сэр. Что именно?

— Половицу у кровати. Под ней — тайник! — эту фразу я произнес уже нормальным голосом и посветил Люмосом на неплотно сидящие паркетины у края кровати.

— Вот это да! А шнурок здесь при чём?

— «Приключение с пёстрой лентой». Сэр Артур Конан Дойл. Мы сейчас были весьма на них похожи.

— Вы. Меня. Разыграли? — уточнил Поттер.

— Да.

— Спасибо, сэр.

Не решив, чем можно на это ответить, я предпочёл заняться половицей. Под ней действительно оказался тайник. Обычный. Немагический. Внутри жестяной коробки лежал комплект знакомых колдографий и фотоплёнка. Вспомнив предположение мисс Грейнджер о художественной ценности снимков, я уменьшил коробку и сунул её в карман. Новоиспечённый доктор Уотсон решил поучаствовать в магловской забаве и обследовать самые пыльные углы комнаты.

— Какова основная версия следствия? — поинтересовался я у той части Поттера, которая в настоящий момент виднелась из-под кровати.

— Похоже, он перевёз всё к своей знакомой, и только фотографии спрятал здесь, — глухо отозвался он.

— Интересно. Не доверял?

— Похоже. Нам ведь это выгодно?

— Пожалуй.

Поттер появился целиком и сообщил:

— Тоже пусто.

Других вещей Каркарова мы не нашли. Пора было заканчивать поиски и разговоры. Если Игорь собирался вернуться сюда в обличье ворона, то скорый рассвет давал ему такую возможность.

— Располагайтесь, Поттер. Мы должны быть готовы к визиту в любой момент. Но ждать, возможно, придется долго. Ментальный диалог поддержать при необходимости сможете?

— Если вы позволите, сэр, — фыркнул он.

* * *

Небо за окном стало светло-серым. Я пошевелился, и этого было достаточно, чтобы Поттер, сидящий в трёх шагах от меня, проснулся.

«Что?»

«Ничего нового. Спите дальше».

«Сейчас ваша очередь».

«Я пропускаю ход».

«Так нельзя, сэр. Вы всю ночь провели на ногах».

«Перестаньте кудахтать, Поттер».

«Меня зовут Гарри».

«Я помню».

Поттер обиженно затих. Я усмехнулся. Прошло довольно много времени, прежде чем он снова попытался вступить в диалог:

«Как думаете, Каркаров придет сюда?»

«Он трусоват. И остался без палочки. Возможно, попытается прислать кого-то. Но люди не всегда поступают предсказуемо».

«Даже вы».

«Да».

Рано или поздно, Поттер все равно заговорил бы об этом. Я решил упростить ему жизнь:

«Спрашивайте».

«Я не понимаю, почему вы не попытались схитрить. Там, на Баттерси. Можно было пообещать Каркарову помощь и узнать намного больше».

«Согласен. Я поступил безрассудно».

«Безрассудно? Мне показалось, или вы действительно это сказали?»

«Подумал».

«Вы поступили очень по-гриффиндорски. Он говорил гадости о Гермионе».

«Боюсь, что это общение с вами, мистер Поттер, оказывает на меня столь пагубное влияние».

«Очень лестное предположение, сэр!»

Эта ночь что-то ломала в моем сознании. Я коротал время в компании с сыном Джеймса Поттера и Лили Эванс, но, сколько ни старался напоминать себе об этом, видел в нём только Гарри. Парня, который прикончил Тёмного Лорда и зачем-то спас мою жизнь. Мальчишку, который шесть лет терпел мои издевательства, но сейчас помнил только, что я любил его мать и не хотел, чтобы он умер. «Это прямо-таки трогательно, Северус. Уж не привязались ли вы, в конце концов, к мальчику?» Можете гордиться собой, Альбус. Вы и этого добились.

Поттер счёл, что вопросы можно продолжить:

«Ну... Фокус с палочкой вы, конечно, не раскроете, сэр?»

«Догадайтесь сами», — я протянул ему подарок Олливандера. — Можете задавать наводящие вопросы».

«Империус вы выпустили из неё?»

«Да».

«И можете это сделать снова?»

«Да».

«И никто больше не сможет?»

«Не уверен».

«А другие заклинания?»

«Да».

«Хитрость в палочке или владельце?»

«Вместе».

Поттер разочарованно откинулся в кресле.

«Похоже, на этом экзамене я словил "Тролля". Зато понял, что вы можете наложить на Каркарова Обливиэйт, и никто этого не докажет».

«Могу. Но не буду».

Вот теперь он подошёл к вопросу, который его действительно интересовал.

«У него есть против вас что-то реальное?»

«Да».

«И... вы опять не станете защищаться в суде?»

«Да».

— Почему? — прозвучало громко, коротко и зло.

«Мы здесь не для того, чтобы выяснять мои сложные отношения с совестью».

— А действительно, для чего? — Поттер выплёскивал раздражение, уже не заботясь ни о конспирации, ни об окклюменции. — Если вы согласны провести пару десятков лет в Азкабане, давайте передадим все сведения в аврорат, посадим здесь группу человек в двенадцать... Рано или поздно Каркаров попадётся!

Поттер волновался за меня. Это было... неприятно?

«Вы можете уйти, как только пожелаете. А я должен услышать от Игоря, что других копий фотографий не существует. Не желаю, чтобы в деле оказалась замешана мисс Грейнджер».

Поттер посмотрел на меня так, будто я признался в стремлении стать деканом Гриффиндора.

«И всё? Но это же... несерьёзно. Никто не поверит, что Гермиона и вы... в смысле...»

«Благодарю за объективную оценку моей привлекательности, мистер Поттер. Вы, разумеется, правы. Но мисс Грейнджер уже сталкивалась с крайне негативной реакцией магического сообщества. Поговорите с ней о письмах, которые она получала после войны. Вспомните травлю, которую ей устроила Скитер в год Турнира Трёх Волшебников... Мне бы не хотелось стать очередным звеном этой цепи».

«Я не знал про письма, сэр... Но Рита не посмеет. Гермиона кое-что о ней выяснила».

«Что-то, связанное с её анимагической формой? Кажется, месяц назад Минерва сообщила мне, что в Британии стало одним зарегистрированным анимагом больше. Догадываетесь, о ком идёт речь?»

После долгого молчания Поттер снова заговорил вслух. В голосе сквозила ярость:

— Я не дам вам сесть в тюрьму, даже если вам этого хочется. Вы — последний близкий мне человек из той жизни, которой... нет. Можете меня ненавидеть, злиться, но я не позволю вам сдаться.

Вот так, Северус Снейп. Получи ещё одну порцию всепрощения от Мальчика-Который-Выжил. Надо бы вышвырнуть его отсюда. Но ведь далеко он не уйдёт, а знать, что Гарри Поттер сидит где-то в коридоре под мантией-невидимкой... Пусть уж будет под присмотром.

— Тяжело с вами, Поттер. Помолчите немного.

Наверное, я действительно слишком устал. В глазах защипало, горло снова горело огнём. Голова кружилась, а в ушах нарастал тонкий монотонный звон. Пришлось закрыть глаза и переждать странный приступ. Что-то говорил Том. Смеялась Лили. Гермиона развешивала колдографии по стенам в своей гостиной. Поттер размахивал пузырьком с бадьяном. Люциус монотонно раскачивался в кресле-качалке. Во взгляде Хлои появились первые признаки понимания... Звон в ушах достиг высшей точки и исчез. Я открыл глаза.

Ничего вокруг не изменилось, но в комнате стало светлее, а карта перекочевала в руки Поттера.

— Вы не пропустили ничего интересного, — ровным голосом сообщил он.

«Я... уснул? И вы не бросились проверять мои бренные останки?»

«Я проверил. Диагностические заклинания первого уровня. Вы действительно просто уснули».

Поттер затих. От его мыслей веяло холодом.

«Не стоит ждать от меня слишком многого, Гарри. Я уже говорил, что не могу заменить тех, кто ушёл. Каркаров знал меня в тот период, когда я служил Тёмному Лорду, разделяя его идеи и цели. То, о чём Игорь собирался свидетельствовать — правда. Это придётся принять».

Упрямец помотал головой и сменил тему:

«Нужен новый план. Если он рискнёт встретиться со своей подружкой, нам придётся разделиться».

«Да. Если Каркаров появится где-то в Косом переулке, я пойду к нему, а вы — останетесь здесь».

«Нет. Правом законного задержания из нас двоих обладаю я».

«Да. Но в Тёмных Искусствах вы смыслите немного. И легилимент из вас никакой».

Спор прервала серебристая лиса, скользнувшая к Поттеру прямо через стену дома. Патронус остановился напротив кресла и заговорил голосом Голдстейна:

— Создана оперативная группа для поисков объекта. Официальное объявление дадут только через сутки. Хотят избежать шума и паники. Шеф надеется поймать его по горячим следам, забрал вещь к себе. Объект мелькал в Сохо и Челси около пяти утра.

Патронус растаял. И все старые планы — вместе с ним.

«Оборотное зелье сегодня вам больше не понадобится. Можете укорачивать брюки».

«Пожалуй. Будет обидно, если вместо Каркарова поймают меня. Опять».

Поттер в сотый раз провёл палочкой по карте и разочаровано вздохнул:

«Почему Игорь не возвращается в человеческий образ? Он же не знает, что за ним следят?

«Ворону легче спрятаться. К тому же в теле птицы он испытывает гораздо меньше эмоций, сохраняя ясность мышления».

В комнате стало светло, и я встал, чтобы обновить маскирующие чары. Поттер с интересом следил за движениями моей палочки. Я не удержался от реплики:

«Что именно вы хотите увидеть? В аврорате плохо учат основам маскировки?»

«Вы всегда найдёте повод придраться, сэр, — отмахнулся он. — И, кстати об учёбе... То, как вы летаете... Этому можно научиться?»

«Наконец-то, вы раскрыли свои истинные намерения, — несмотря на мрачные перспективы, сегодняшний день был богат на поводы для веселья. — Все эти месяцы пытались выведать мой секрет?»

«О, да, сэр, конечно! Это и было моей единственной целью».

«Хорошо, запоминайте! Настойка на крыльях летучей мыши и навозе фестрала. Принимать по стакану три раза в день! Для авроров-стажёров — двойная доза».

Пару секунд Поттер изумлённо таращился на меня, а потом захохотал в голос. Я усилил звукоизолирующий барьер и констатировал:

— С вами невозможно сидеть в засаде. Абсолютная профнепригодность. А что касается полёта... Надоело летать верхом на деревяшке?

— Я люблю метлу. Но свободный полёт!

— Когда-нибудь... И приготовьтесь к разочарованию. Техника меньше всего подходит к понятию «свобода».

Поттер кивнул. Колючее выражение исчезло из его глаз.

В переулке становилось шумно. Пока ещё редкие прохожие приветствовали друг друга, обсуждали новости. Том развешивал рождественские гирлянды, дрожащей рукой вычерчивая в воздухе замысловатые пассы. Два пожилых волшебника рядом с горой коробок энергично спорили о методах транспортировки фейерверков.

Интересно, что видно из окна камеры в Азкабане? Небо? Море? Надо было расспросить Люциуса. Возмущенные крики бармена на улице прервали мои мысли:

— Держи вора! Палочку! Палочку украли!

— Кто украл, Том? Нет же никого, кроме нас.

— В кармане глянь!

— Между коробками завалилась?

— Да я её на минутку вот здесь оставил, только отвернулся — и нет. Что ж делается-то!

Поттер лихорадочно тыкал палочкой в карту, но заветная точка не появлялась.

Чердачное окно не давало возможности разглядеть улицу целиком. Но я чувствовал: Игорь рядом. И если он раздобыл палочку, то собирается действовать.

Атмосфера в комнате резко изменилась. Время разговоров и шуток закончилось. Минуты неохотно перетекали из одной в другую, складываясь в часы и приближая развязку.

* * *

— Пришёл! — Поттер выдохнул это слово так, будто боялся спугнуть ярко-красную точку, внезапно появившуюся на карте в начале Косого переулка. Точка быстро перемещалась по направлению к «Дырявому котлу».

— Ждите здесь, — сказал я Поттеру тоном, не допускающим возражений. Странно, но он только молча кивнул.

Паб был переполнен. Спускаясь, я бросил вопросительный взгляд на хмурого Тома. Он отрицательно покачал головой. Остановившись на середине лестницы, я оглядел посетителей. Большинство — знакомые лица. Ханна, мисс Браун с кавалером, кажется из Хаффлпаффа. Вечная Дорис Крокфорд. Скитер, нацелившая свое перо в очередного бедолагу. Знакомый тип из Мунго. Джонс с Динглом. Августа Лонгботтом, к счастью, без внука. Молли Уизли... Нет. Незнакомка.

Я впился глазами в лицо женщины. Ее сознание поддалось легко и безболезненно. Простые мысли, безмятежное ожидание. Не она. Крупный мужчина с растерянным лицом. «Легилименс!» Не помнит, куда положил пять галеонов. Тоже мимо.

Дверь со стороны переулка распахнулась. Оттуда раздались хлопки, слишком громкие для аппарации. Двое волшебников бросились к выходу первыми. Их испуганные крики быстро сменились возгласами негодования и взаимными насмешками. Судя по выкрикам, коробки с фейерверками, так и не успевшие покинуть Косой переулок, по необъяснимой причине начали взрываться. Через мгновение у выхода образовалась давка. Оценив количество любопытствующих, Том взмахнул рукой, и зачарованная стена на заднем дворе паба превратилась в арку, открыв желающим проход к месту происшествия. Я пересек опустевший бар, по пути накладывая на себя дезиллюминационные чары. Точка, изображавшая Игоря, продолжала пульсировать в паре шагов от двери.

Столпотворение у паба превзошло все ожидания. Хозяева злополучных ящиков безуспешно пытались остановить преждевременную иллюминацию. Крики «Фините Инкантатем» и «Агуаменти» поддержали в толпе. Скитер затеяла скандал с рыжеволосым детиной, который мешал ей подобраться к центру событий. Темноволосый маг, что-то сказавший рыжему, был немедленно схвачен последним за лацканы пальто. Применять тотальную легилименцию в таком хаосе не имело ни малейшего смысла. Я закатал рукав и, не отрывая взгляд от толпы, прижёг метку палочкой. Рыжий вздрогнул и испуганно огляделся. Очередной облик Игоря не мог скрыть ни его бегающих глаз, ни паники, которая волной докатилась до моего сознания.

«Конфундус! Импедимента! Локомотор Мортис!» Игорь покачнулся и рухнул на колени.

Расталкивая зевак, я двинулся к своему противнику. Когда до него оставалось меньше шага, я протянул руку, но сильный удар в спину лишил меня равновесия. В следующую секунду раздался хлопок аппарации.

— Кто это у нас тут? Фините инкантатем! — я почувствовал, как с меня стекают дезиллюминационные чары. — Снейп? Что происходит?

— Играю в пятнашки со старым другом, Дингл, — отозвался я, отталкивая его руку, — И ты только что помог ему скрыться. Подробнее спроси вот у этих парней!

В толпе стали появляться новые лица с внимательными взглядами. Я не стал дожидаться повторения ночной сцены и аппарировал на чердак «Дырявого котла».

Поттер стоял у окна и наблюдал за редеющей толпой внизу.

— Начинайте! — раздраженно бросил я.

— Что начинать, сэр? — он не обернулся.

— Скажите, что вы бы его не упустили.

— Я бы его и не вычислил. А от мантии в толпе толку нет. Он не дурак, ваш приятель. Идея с хлопушками просто отличная. Думаю, он встретился с кем хотел.

— Мисс Неизвестность ещё и вытащила его оттуда. Апарировать самостоятельно ему бы не удалось.

Я протянул Поттеру карту. Операцию следовало признать законченной. Игорь был бы полным идиотом, если бы попытался проникнуть сюда после такого эффектного исчезновения.

В дверь заглянул Том:

— Простите, господин директор. В баре авроры. Опрашивают всех подряд. Про подозрительных лиц и воронов. Придется мне рассказать про потерявшегося жильца.

— Да, Том. Мы уходим. Не забудь упомянуть, что утром мы с мистером Поттером заглянули в твой паб. Искали иностранца. Ты рассказал нам о заблудившемся постояльце. И позже ты видел меня в компании зевак, глазевших на фейерверки. Кстати, хорошо бы нам выйти не через зал.

— Это просто, — отозвался Том. — Открою вам проход на чёрную лестницу. Стало быть, теперь здесь авроры засядут?

— Вероятно. Я загляну вечером. Шепнёшь мне новости?

— С радостью. Опасный тип, а?

— Не без этого.

Я не стал говорить ему, что Игорь, скорее всего, украл его палочку. Бросив последний взгляд на комнату, мы вышли в коридор и спустились к черному ходу.

Косой переулок бурлил как кипящий суп. Никто не обращал внимания на персонажей Второй магической войны, шагающих рядом.

Поттер молчал до тех пор, пока мы не отошли на достаточное расстояние от бара.

— Мне придётся заглянуть в аврорат и сочинить красивую версию наших приключений.

— Я составлю вам компанию, если вы не против.

— Против. Вы мне больше нравитесь на свободе.

— Пока Игорь не пойман, никто меня не арестует. А вы настолько скомпрометировали себя в ходе ночной операции, что законопослушный поступок теперь просто необходим. Вот и приведёте меня для дачи показаний. Тем более, что историю нам лучше согласовать...

* * *

В атриум Министерства я спустился раньше Поттера. Тот остался получать нагоняй от начальства. Похоже, работающим здесь слово «выходной» было незнакомо. А видимость общественно полезной деятельности достигалась суетливостью и повышенной деловитостью походки. Вызывающая пустота в центре, которую старательно не замечали министерские муравьи, напоминала об омерзительном творении эпохи Тёмного Лорда.

Двери ближайшего лифта распахнулись. Из них вылетел Поттер. Увидел меня. Неловко улыбнулся.

— Я боялся, что вы уже ушли.

— Как я мог! Особенно теперь, когда вы — мой поручитель перед главой отдела, — я вложил в голос максимальное количество сарказма.

Поттер вздохнул и, скверно пародируя интонацию, выдал:

— Трудно с вами, профессор. Помолчите немного.

— Наглец!

— Зануда.

— Ничья?

— Согласен.

Не успев стереть с лица улыбку, я вышел вслед за Поттером из камина в «Дырявом котле». На мгновение мне показалось, что в пабе никого нет. Оглушительная тишина. Но привыкнув к свету, я почувствовал на себе взгляды посетителей. Меня разглядывали. Откровенно, с вызовом. Без смущения или попытки скрыть интерес.

К нам уже спешил Том. Вцепившись в мой плащ и куртку Гарри, он вывел нас из общего зала в закуток кухни. Быстро накрыв ужин, он коротко сообщил, что в комнате всё без изменений. Четыре аврора караулят внутри, двое «гуляют» по Косому переулку.

Одарив меня взглядом, в котором сквозило едва ли не сочувствие, он выскочил в зал, плотно закрыв за собой дверь.

— Похоже, у Тома плохие новости, — пытаясь скрыть тревогу, усмехнулся Поттер.

— И он поделится ими не раньше, чем мы поужинаем, — отозвался я.

Теперь в пабе было шумно. Но это не был праздный гомон воскресного дня. Люди обсуждали что-то неприятное. То и дело вспыхивали споры и ссоры. Может мне и показалось, но я различил в разговорах своё имя.

Наконец, Том вернулся и бросил на стол две газеты.

— Вечерний спецвыпуск, — со значением сообщил он. — Я подумал, вам стоит знать.

Заголовки кричали и брызгали слюной: «Ночной инцидент в Баттерси! Игорь Каркаров жив! Предательство друга! Кто стоит на страже Британии? Некомпетентность аврората!» Значительную часть газеты занимало «эксклюзивное интервью Игоря Каркарова», который грустно улыбался читателям. Основной темой «искреннего и глубокого разговора» был Северус Снейп и его служба Темному Лорду.

— Значит, Рита Скитер. Как неоригинально.

— С ней мы быстро разберёмся, сэр...

— Не сомневаюсь. Слушайте, господин Поручитель! Защиту от писем я сниму. На допрос приду по первому вызову. Постарайтесь просто так меня в эти дни не дёргать. Хочу привести дела в порядок. Мисс Грейнджер завтра появляться у меня не нужно. Позаботьтесь о ней, хорошо?

— Сэр... Это всего лишь грязная статья в грязной газетёнке. Рита за неё ещё поплатится.

— Правда остаётся правдой. Даже в грязи.

— Но сэр...

— Это был хороший день. Всего доброго, Гарри.

Я вышел в зал, встретивший меня гнетущей тишиной. Какое знакомое чувство. Будто и не было последних полутора лет. Когда основная часть паба осталась за моей спиной, я вновь услышал разговоры, перешёптывания и споры. У выхода меня догнало чьё-то громкое и уверенное:

— Убийца!

Я вышел на Чаринг-Кросс и аппарировал домой.

Газетный разворот с колдографией Каркарова притягивал взгляд из любой точки комнаты. Холёный и самодовольный директор магической школы. Наверное, Рита выкопала этот снимок из своих архивов по турниру Трех волшебников. На душе было гадко и холодно.

Джинни несколько раз пыталась завести разговор, но я отвечала невпопад, и она оставила меня в покое. Почему очередная мерзость от Скитер стала для меня такой болезненной, я поняла не сразу. А когда поняла, стало ещё хуже.

Если подумать, профессор Снейп никогда и нигде не утверждал, что единственным его прегрешением было убийство Дамблдора, спланированное самой жертвой. За всё время судебных разбирательств великолепный шпион ни разу не появился на заседаниях, не произнёс ни слова, не предложил ни одного воспоминания. За него отдувался Гарри. И делал это с одержимостью, которая вполне извиняла недавнюю реакцию Джинни.

Что я знала о Северусе Снейпе?

«Вы и сейчас ничего обо мне не знаете».

Он сказал именно это.

«Ты всё сделала правильно, Гермиона. Не покидай этого дома».

Он назвал меня по имени.

«И спасибо за зелье, несносная вы гриффиндорка».

Он сказал мне спасибо.

Всё. Это всё, что я знала о Снейпе после двух месяцев работы в замкнутом пространстве его лаборатории. Джинни бы фыркнула и сказала, что это — розовые сопли.

Завтра у меня рабочий день. А ещё, скоро вернётся Гарри. Он скажет, что Каркаров пойман, и профессору ничто не угрожает. Посмеётся надо мной и даже немного рассердится.

Но больше всего на свете я боялась, что Игорь Каркаров рассказал правду.

Я села за стол и в сотый раз стала читать текст, который уже успела выучить наизусть.

«Северус Снейп — самый популярный персонаж магической прессы за прошлый год, вновь оказался в центре скандала. Наш внештатный корреспондент Рита Скитер собрала сенсационный материал. Благодаря новым фактам, её бестселлер "Северус Снейп: святой или сволочь", лидер продаж за последние девять месяцев, будет существенно переработан во втором издании. И, возможно, пылких поклонниц этого таинственного человека ждёт горькое разочарование.

А пока мы представляем вашему вниманию выдержки из интервью, которое стало основой для переиздания.

«Передо мной сидит высокий, широкоплечий, черноволосый мужчина с выразительным взглядом. Четыре последних года он провёл в изгнании, скрываясь от своих бывших соратников. Ведь именно он мужественно свидетельствовал против них в судебном процессе после Первой магической войны. Некоторое время назад в прессе появилось ложное сообщение о его гибели. Но он жив. Жизнь не сломила его, и в борьбе за справедливость он вновь готов рискнуть. Он — Игорь Каркаров.

Мы разговариваем с Игорем о герое Второй магической войны, кавалере ордена Мерлина первой степени и его коллеге — Северусе Снейпе.

Было время, когда эти двое разделяли взгляды самого опасного волшебника нашего века. Игорь (он разрешил обращаться к нему именно так) был старше и вступил в ряды Пожирателей Смерти, когда молодой Северус еще учился в Хогвартсе. И уже на старших курсах Снейпа приметил Тот-Кого-Нельзя-Называть (замечу, что сам Игорь так и не отделался от привычки называть его Тёмным Лордом).

"Снейп был просто влюблён в тёмные искусства, — рассказывает Игорь. — Тёмный Лорд ставил его в тренировочных дуэлях против взрослых Пожирателей, и парень часто выходил из них победителем. Он обучил Пожирателей многим заклятиям и приёмам, от которых потом гибли люди. Но главное — это зелья: Веритасерум, яды, Оборотное… Снейп был готов варить их сутками. В Хогвартсе Северуса считали странным, друзей у него не было. Зато у Пожирателей он был популярен и уважаем. Сам Лорд выделял его среди всех. Неудивительно, что перед ним — полукровкой — заискивали аристократические приверженцы чистоты крови. Люциус Малфой просил его стать крёстным своего первенца задолго до рождения Драко Малфоя.

Мы были с ним дружны, но Снейп никогда и ни перед кем не раскрывал свою душу. О смерти его матери я узнал лишь от Малфоя, у которого он проводил летние каникулы после шестого курса. В то время я уже начал понимать, что попал в опасную компанию. Организация стремительно деградировала в террористическую группу. Стали появляться сообщения о похищениях и убийствах маглов и маглорожденных. И как гром среди ясного неба прозвучало решение Лорда: принимающий метку должен будет доказать свою преданность делом".

Игорь закрывает глаза руками и раскачивается на стуле. Очевидно, что для него это стало огромным потрясением. Пути назад не было. Долгое время Игорю удавалось избегать "вечеринок" Пожирателей. Но на посвящение Северуса Снейпа он получил личное приглашение Лорда.

Рассказывая об этом событии, Игорь бледнеет: "Это было ужасно. Мы собрались в большом зале какого-то поместья. Люди стояли кругом, в плащах и масках. В центре двое: Снейп — на коленях перед Темным Лордом. Такой же спокойный и решительный как всегда. Вдруг Лорд сказал ему что-то очень тихо и засмеялся. В следующую секунду в круге появилась маленькая девочка. Ей было не больше десяти лет, и первое время она была без сознания".

Игорь резко поднимается и отходит к окну. Он подставляет разгоряченное лицо прохладному ветру. И продолжает говорить. Голос звучит глухо и надтреснуто.

"Он убил её быстро и без колебаний. Темный Лорд выразил недовольство такой поспешностью. Но Снейп сказал, что считает нерациональным излишний расход магии на маглов. Его взгляды на чистоту крови были ещё более нетерпимыми. Он утверждал, что ему неприятно прикасаться к маглам, даже находиться с ними в одном помещении без необходимости. Лорд милостиво принимал такие рассуждения"…

Игорь Каркаров измучен и подавлен. Этот рассказ потребовал от него огромного мужества и напряжения сил. Он подходит ко мне, вглядывается в глаза и спрашивает:

"Скажи мне, КАК можно было оправдать убийцу ребенка? КАК можно было взять его преподавателем для других детей? Когда я пытался свидетельствовать против него в суде, его защищал сам Альбус Дамблдор. Когда Снейп убил Дамблдора, свидетелем убийства был Гарри Поттер. Но кто, в конечном итоге, свидетельствовал о невиновности Северуса Снейпа? Мальчик-Который-Выжил-и-Снова-Выжил. Это нормально?"

Игорь взволнован, и я перевожу разговор на другое. Он рассказывает, как ему удалось выжить после открытого вызова Темному Лорду в мае девяносто пятого. Как он вынужден был скрываться и изменять внешность после тотальной облавы, объявленной всем носителям Метки. Всем, кроме одного.

Я задаю ему главный вопрос: чего он хочет сейчас?

"Справедливости, — горько отвечает он, — Мне найдут вину, обязательно найдут. Придумают несуществующее преступление, изобретут новый закон. Единственный человек, который мог подтвердить мою невиновность, оттолкнул меня, будто боясь испачкаться. Он живет в славе, покое и достатке. Устроил свою личную жизнь. Его не беспокоит совесть. Ему не снятся убитые на этой войне… Я могу только рассказать правду. И я это сделаю".

Мы разговариваем еще долгое время. Игорь Каркаров — глубокий и умный собеседник. Волею судьбы он оказался вовлечен в преступную группировку. Этот период его жизни, к счастью, длился недолго и закончился раскаянием и искуплением вины. Другой провел на службе у Того-Кого-Нельзя-Называть многие годы. На его счету бесчисленные жертвы. Но, ни одного обвинения ему так и не было предъявлено. Что произошло с нашим обществом? Неужели родные и близкие тех, кто погиб в эту страшную войну, смирятся с тем фактом, что один из главных пособников Того-Кого-Нельзя-Называть находится на свободе и пользуется всеми правами достойного члена общества?

В завершение я хочу обратиться к одной юной особе, которая считает Северуса Снейпа героем настолько безупречным, что позволяет себе принимать его поздними вечерами у себя дома тет-а-тет. Это ваш худший выбор, дорогая. И скоро вы в этом убедитесь».

— Гермиона! — Джинни выдернула газету из моих рук. — Прекрати. Это не тот случай, когда изучение источника решает проблему. Что можно выцепить из этой мерзости?

Я пожала плечами. Статьи Риты Скитер походили одна на другую как конвейерные изделия. Но в этот раз что-то выбивалось из привычной схемы.

— Кое-что можно, — неуверенно заметила я. Игра в детектива позволяла не думать о главном. — Например, это написано не сегодня. Смотри, он подходит к открытому окну и подставляет лицо ветру. Точно не о сегодняшней погоде.

— Или они аппарировали куда-нибудь в тёплое место.

— За пределы Британии? Вряд ли. Нужно разрешение. Их бы взяли на границе. К тому же, в тексте нет ни одной детали ночного происшествия в Баттерси.

— Допустим, не сегодня. Что это нам даёт?

— Значит, идя на встречу, Каркаров уже был готов к отказу Снейпа. И его это почему-то устраивало. Возможно, фотографиями он даже пытался спровоцировать профессора, — я прикусила язык, но было поздно.

— Фотографиями? Какими фотографиями?

Снимки лежали в сумке рядом с «Дарами Снейпа». Я нехотя протянула их Джинни, ожидая язвительных комментариев. Она долго рассматривала каждую колдографию, потом покосилась на меня:

— Надо же. Вроде Снейп, а похож на человека. Вот здесь вы так мило беседуете.

— Он тогда меня в магазине выловил. Сумку помог донести.

— Ну, а за эту карточку половина Хогвартса не пожалела бы получить месяц отработки... собственно, у него же.

Я отобрала у подруги колдографии и затолкала их назад в сумку. Джинни понимающе хмыкнула.

— Продолжай. По-твоему, Каркаров был готов к тому, что Снейп откажется ему помогать и даже хотел этого?

— Как вариант, да. Возможно, Рита заплатила ему за это интервью достаточно, чтобы начать новую жизнь. А Скитер из такого скандала выжмет столько, что ей хватит на много лет вперёд. Интересно, почему она ни разу не назвала меня по имени? Отложила на сладкое?

В глазах Джинни загорелась решимость, не предвещавшая ничего хорошего тем, кто встанет на её пути.

— Я ненадолго. Ничего не предпринимай. Никуда не ходи. Впрочем, Кричер тебя всё равно не выпустит.

— Джинни, ты что задумала?

— Шалость. Исключительно шалость.

Рыжий ураган вылетел из комнаты, оставив меня наедине с газетой и бесполезными размышлениями.

Странно, что мы прожили эту войну, так и не привыкнув к смерти. «Экспеллиармус» Гарри стал традиционной шуткой, разошёлся тысячами анекдотов, но сам Гарри мрачнел каждый раз, когда его именовали Мальчиком-Который-Убил-Волдеморта.

Большой Зал Хогвартса превратился для меня на последнем курсе в ежедневный кошмар. Как можно было выходить на завтрак, чинно обедать, или весело болтать на ужине там, где недавно лежали тела павших? За последнее время я привыкла думать, что профессор Снейп — вдвойне герой, раз ему приходилось принимать смерть и страдания других людей с каменным выражением лица. Лгать. Изворачиваться. Ради высшей цели. А что, если ему действительно было всё равно? Он отправился на поиски Каркарова. Но для чего? Заставить его замолчать? Возможно ли, что он специально дал ему ускользнуть, чтобы тот не попал в руки авроров?

Я услышала скрипящее приветствие Кричера на первом этаже и сорвалась с места. Через минуту я уже обнимала Гарри, а он неловко гладил меня по спине и молчал. Молчание было вполне красноречивым.

С трудом оторвавшись от своего лучшего друга, я пробормотала:

— Прости. Нервы совсем сдали. Ничем не порадуешь, да?

Он помотал головой.

— Не порадую. Мы его опять упустили. А Джинни где?

Я испуганно посмотрела на Гарри.

— Не знаю. Её уже минут десять нет.

— Кричер! — голос Гарри стал жестким и властным. — Где хозяйка?

— Хозяйка активировала камин и отправилась в лавку к мастеру Джорджу, господин!

— Иди за ней и скажи, чтобы немедленно возвращалась!

— Не надо никуда идти, Кричер, я уже здесь, — голос Джинни, раздавшийся с лестницы произвёл странный эффект. Лицо Гарри потемнело, он посмотрел на неё почти со злостью и резко проговорил:

— Джинни! Я просил тебя не выходить сегодня из дома.

— Я и не выходила. Просто мне позарез нужно было сделать один заказ.

— Значит, это ты устроила?

— Частично. Исполнение принадлежит Джорджу. И не говори, что это было неправильно.

Мне надоело слушать их загадочный диалог, и я вмешалась:

— А непосвящённым можно узнать, что устроила Джинни?

Гарри нехотя отвлёкся от прожигания взглядом своей супруги.

— Несколько минут назад я беседовал с главным редактором «Пророка». В основном, просвещал его на предмет деталей магического законодательства. Выяснилось, что он абсолютно не в курсе того, что за укрывательство преступника можно получить реальный срок в Азкабане. Также почтенный волшебник очень плохо себе представлял, как именно хороший адвокат может повернуть дело о защите чести и достоинства. Когда я почти убедил его остановить рассылку оставшейся части газетёнок, на складе раздался странный шум. Оказалось, в помещение как-то пробрались корнуэлльские пикси. Я помог их выловить, но вечерний тираж восстановлению не подлежит.

Джинни удовлетворённо кивнула и поинтересовалась:

— Много поймали?

— Десяток.

— Молодцы.

— Сколько их всего было, Джинни?

— Дюжина!

— Ладно. Раз тебя всё устраивает, я пойду отдыхать. Извини, Гермиона.

Гарри был уже у двери в кухню, когда вдруг остановился, будто о чём-то вспомнил. Он снова подошёл к Джинни, обнял её и тихо сказал:

— Знаешь, кто-то должен был сделать нечто подобное.

Джинни фыркнула, и поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щетинистый подбородок.

— Знаете, находиться рядом с вами — то еще испытание, — я почувствовала, что зверею. — Не буду мешать.

Никто меня не остановил. Я добралась до комнаты, выделенной для меня «миссис Поттер», и от души хлопнула дверью.

Здесь я собиралась дать волю чувствам, но неожиданно вспомнила слова Снейпа:

«Окклюменция защитит ваш разум не только от внешнего вторжения, но и от собственных эмоций».

Мысленный блок закрыл сознание тонкой непроницаемой пленкой. Беспокойство, неуверенность и страх исчезли. Я прислушалась к себе. Стало легче? Да… Нет… Вместо ожидаемой пустоты внутри разгоралась боль. «Я доверяю Северусу Снейпу». И подпись — «покойный А. Дамблдор». Можно сделать значки и раздавать на улице. Желательно, около редакции «Пророка». Погано-то как. Нет. Скверное лекарство эта ваша окклюменция, профессор. Горькая пилюля. Если вы так жили на протяжении двадцати лет… А ведь так и жил. Оттачивая и совершенствуя свою защиту…

— Гермиона? — голос в коридоре прозвучал осторожно и виновато.

— Заходи, Гарри.

Мой лохматый друг просочился в приоткрытую дверь и устроился на уголке кресла.

Помолчали. Гарри сосредоточенно рассматривал свои сложенные домиком ладони. Эта поза у него всегда означала: есть серьёзный разговор, но нет ни слов, ни плана, ни решимости его начать.

— Как отреагировал профессор Снейп? — вопрос показался мне уместным и достаточно нейтральным.

— На газету? Ну… плохо. Ты… не переживай про фотографии. Кажется, оригиналы мы отыскали, и Скитер они не достанутся.

— Сказать тебе честно, Гарри Поттер? Рита может весь Косой переулок этими снимками обклеить. Не напрягает. А вот то, что Игорь Каркаров не склевал её по ошибке во время Турнира — очень даже напрягает и расстраивает.

Гарри усмехнулся и посмотрел на меня с заметным облегчением.

— Согласен. Снейп вообще классный мужик, оказывается… Я сегодня его с другой стороны увидел…

В любой другой день история о Снейпе, который цитировал Конан-Дойла и позволял Гарри безнаказанно обзывать себя занудой, вызвала бы мой живейший интерес. Но сейчас я чувствовала только тупую ноющую боль.

— Профессор сказал, что это неправда? — кажется, я прервала его на полуслове, но вопрос слишком долго вертелся у меня на языке.

— То, что он — зануда?

— То, что написала о нём Рита.

Гарри посмотрел на меня с вызовом:

— А если нет? Купишь у Паттерсона тухлых помидоров и встанешь в очередь, чтобы в него бросить?

— Что. Сказал. Снейп?

Гарри поднялся.

— Он сказал, что должен «привести дела в порядок». Сообщил, что не собирается ни перед кем оправдываться. Велел не беспокоить. А тебе завтра — не появляться. Больше ничего не интересует?

Злость, которая меня захлестнула, была неожиданной и сильной.

— Нет. Все ясно. Гермиона Грейнджер должна знать своё место, когда великий Поттер в одиночку защищает своего лучшего друга от нападок злобной толпы.

Гарри опешил. Я мысленно повторила про себя последнюю фразу. М-да. Кошмар и караул. Занесло на повороте, не хуже Рона. Может, окклюменция — не для меня? Сняв защиту, я почувствовала себя астронавтом, наконец открывшим скафандр после полёта.

— Такого бреда я от тебя никогда не слышал. Гермиона... Ты себя нормально чувствуешь?

«Нет. Я чувствую себя никому не нужной, бесполезной обузой. Хочу уйти домой и долго реветь в подушку. Скучать по родителям. Жалеть себя, глядя в зеркало, бить посуду и всячески выражать свое разочарование. И не хочу верить в то, что Снейп убил девочку».

— Нет, Гарри, не нормально. Мне плохо от того, что я ничем не могу помочь. Но срываться на тебе было форменным свинством.

Гарри обнял меня так крепко, что я охнула.

— Ты самая незаменимая на свете. Даже Снейп это понимает. Ночью, на Баттерси он растерял всю свою невозмутимость, когда Каркаров начал нести чушь про вас двоих… И гостиницу мы нашли, благодаря твоей идее. И вообще, перестань. Я так рад, что ты снова с нами…

— Еще поцелуйтесь, гады! — весело сказала Джинни, влетая в комнату. — Ни на минуту нельзя оставить вдвоём.

Я смутилась, а Гарри подмигнул мне и сел в кресло, сложив руки на коленях, как прилежный ученик.

Джинни одобрительно кивнула и прошлась по комнате с видом преподавателя на лекции.

— Значит так, господа снейпоманы. Буду вправлять вам мозги…

* * *

Я проснулась ещё до рассвета и долго слушала в темноте бешеный стук своего сердца. Сон не спешил меня отпускать. Зал в поместье Малфоев. Круг Пожирателей. Снейп на коленях перед Томом Риддлом. Подробности были до омерзения яркими и чёткими. Сейчас, когда рядом не было Гарри, фанатично убеждённого в своей правоте, и, по-житейски рассудительной Джинни, я вновь не находила ответов на свои вопросы. Верю ли я в то, что написала Скитер?

Маленькая девочка. Маглорождённая волшебница или просто магла. У неё были родители. Она читала сказки и радовалась новым платьям. А потом её убил Северус Снейп… Тонкая грань между сном и реальностью снова исчезла и я услышала:

— Встречай нашу гостью, Северус!

Я огляделась. Зал был полон каких-то странных людей. Тот, кто говорил, стоял в центре и указывал на меня молодому парню с неподвижным взглядом. Его чёрные глаза впились в моё лицо:

«Как тебя зовут?»

«Гермиона. Я хочу домой».

«Не бойся. Скоро ты уйдёшь».

Зал растаял, но я оказалась не на площади Гриммо, а в своей квартире. Профессор Снейп стоял у окна спальни и тихо говорил:

«Жили в одной деревне четыре волшебника…»

Я хотела сказать, что сегодня мне не до сказок, но, сколько ни пыталась, не могла произнести ни звука. Наконец, мне с огромным трудом удалось прошептать:

«Сэр, пожалуйста!»

После этих слов я снова проснулась. Что-то тёплое и мягкое лежало на моём одеяле. Я протянула руку, и пальцы коснулись кошачьей шерсти.

— Косолап, — прошептала я. В ответ раздалось энергичное мурлыканье. — Как ты сюда попал, хитрец? Дверь ведь закрыта.

Кот сделал вид, что его этот вопрос не касается. Он вальяжно прошествовал по кровати и ткнулся мокрым носом в мою щеку. Я села, закутавшись в одеяло, и кот немедленно свернулся клубком у меня на коленях.

— Придётся тебе теперь меня слушать, раз пришёл. Потому что спать у меня сегодня не получается, а до утра ещё далеко.

Разговаривать с котом было немногим лучше, чем вести беседу с собственным отражением в зеркале, но мне сразу стало спокойнее.

— Есть один человек. Я его... ценю, уважаю и немножко… впрочем, это неважно. Он мне очень помог, когда никого не было рядом. Даже тебя. Нет уж, не отворачивайся. Теперь я понимаю, что ты сбежал от меня из-за палки Беллатрисы. Но мог бы хоть как-то намекнуть! Помнишь, как ты на Петтигрю бросался, когда он был крысой Рона? А тут решил не связываться? Вообще, давай договоримся: сел человеку на колени — значит, одобряешь. Зашипел — я буду знать, что с ним что-то не так. Согласен? Ладно, не хочешь об этом — не буду. Так вот, этот человек… Я не верю, что он жестокий убийца. И не верю, что он когда-то был таким. Но даже если всё это так, для меня он никогда не будет просто преступником. Понимаешь?..

Косолап понимал. И выражал полное согласие. Во сне.

Кошмары этой ночью мне больше не снились.

* * *

Я встала рано. На кухне пахло свежими булочками и кофе. Сонная Джинни перемещалась между столом и плитой в режиме автопилота. Гарри выглядел бодрым, но хмурым. Я села рядом.

— Доброе утро! Наверное… Какие планы на сегодня?

— Я — на работу, — откликнулся Гарри, — попробую напроситься в группу по задержанию Каркарова.

— Я сижу дома и не высовываюсь. Путешествия через каминную сеть тоже под запретом. В случае острой необходимости могу послать Патронуса, — монотонно пробормотала Джинни. — К Рождеству обрасту плесенью от безделья.

— У нас гостит Гермиона, вы могли бы вместе заняться библиотекой, — примирительно отозвался Гарри. — Готов поспорить, что там есть такие книги, которым позавидует Хогвартс.

Что правда, то правда. Даже корешки этих книг вызывали у меня священный трепет. Но было одно «но»…

— Я маглорождённая, ты не забыл, Гарри? Большая часть библиотеки Блэков защищена от посягательств «нечистой» крови. Сириус рассказывал. Без хозяина я и близко к ним не подойду.

— А я — тем более, — отозвалась Джинни. — Туда надо Снейпа запускать в полной боевой готовности.

Что-то холодное и острое кольнуло в груди. Какая глупость эти нелепые симпатические реакции нервной системы. Типичная барышня из романа Джейн Остин.

Гарри укоризненно посмотрел на супругу. У меня возникло неприятное ощущение, что эти двое успели обсудить мои странные чувства к профессору зельеварения. Выбрав самый нейтральный тон, я начала задумчиво:

— Кстати о Снейпе… Это так непохоже на него — менять свои планы… Может, мне стоит написать ему? Сказать, что…

— Не надо, Гермиона. Он сегодня утром уже ответил. Читай.

На пергаменте было написано:

«Мистер Поттер. Я получил ваши письма».

Я повертела лист и вопросительно взглянула на Гарри. Он мрачно кивнул:

— Да. Это всё.

— И что это значит?

— Он жив. Находится в пределах досягаемости. Общаться не желает. Во всяком случае, я понял его именно так.

— Ясно. Эта тема надолго, я удаляюсь, — зевнула Джинни. — Без меня вам будет интереснее. Гермиона, если я не проснусь к обеду — попробуй воззвать к моей совести, ладно?

Я кивнула. Наша рыжая молния не была расположена к утренней дискуссии. А вот её вчерашнее выступление было очень и очень убедительным.

«Вы были согласны принимать Снейпа со всеми тараканами в его вечно немытой голове, не интересуясь, сколько маглов он съел на обед за всю свою жизнь. И вдруг такая новость: у этого ангела есть тёмные пятна в биографии! Допустим, ваш Снейп загубил в прошлом кучу народу, и Рита об этом узнала. Что изменилось? Вот ты — Гарри, сто раз слышал от Дамблдора, что тот доверяет своему шпиону. Слово Риты для тебя важнее? Снейп твою шкурку спасал? Спасал. И не только твою. Так удовлетворись этой мыслью. Ну а ты, Гермиона… Сама решай, — закончила она неожиданно тихо…

Отпустив Джинни досматривать утренние сны, мы с Гарри какое-то время просто сидели и молчали. Наконец, он нерешительно начал:

— Гермиона…

Я подождала, но продолжения не последовало.

— Да, я — Гермиона, и это действительно я. Ты только это хотел узнать?

Гарри помотал головой и спросил каким-то деревянным голосом:

— Что у тебя со Снейпом?

— Работа. И странная история с палкой Беллатрисы, — слова аккуратно и чётко разделяли мысли и эмоции. Краснеть или сбивчиво бормотать больше не хотелось. — Неужели вы впечатлились статьей Скитер, мистер Поттер?

— Я серьёзно, Гермиона. Мы слишком давно знакомы, чтобы я этого не заметил.

— Назовем это словом «увлеченность», Гарри. Это не так страшно, как тебе кажется. И это под контролем.

— Ну, да. И поэтому ты говоришь фальшивые слова и используешь окклюменцию, чтобы прикрыть эмоции.

На этом месте я обожглась кофе и надолго закашлялась. Продышавшись и вытерев слёзы, я поинтересовалась:

— С каких пор аврор Поттер заделался крутым легилиментом?

— Ни с каких. Но распознавать интонацию нас учили. Гермиона, ты пойми, Снейп — плохая идея для влюблённости... ладно, если хочешь — увлечённости. Ты же понимаешь… Он всегда на своей стороне. Использует всё в своих целях. И если он столько времени проводил с тобой, это значит только, что у него… есть на то причины.

— Да, Гарри Поттер. Я знаю. Странно только, что ты сам не оставишь в покое этого хитрого слизеринца.

— Ну, есть разница…

— Какая? У тебя нет на него романтических планов? У меня, представь себе, тоже. Мне надо попасть в его лабораторию. Сегодня. Иначе труды двух месяцев окажутся напрасными.

Гарри покачал головой:

— Это решать Снейпу. Ладно, мне пора. Будет совсем невмоготу — попробуй послать профессору письмо. Но из дома не выходи, пожалуйста, — последнюю фразу он договаривал уже из прихожей. Судя по тому, что Гарри не воспользовался летучим порохом, своё «пожалуйста» он подкрепил блокировкой камина. Милый-милый Гарри. Вполне себе домашний диктатор.

Покончив с завтраком, я посмотрела на часы. Половина девятого. Похоже, день будет на редкость долгим…

Поднимаясь по лестнице, я пожалела, что отказалась от идеи навести порядок в книжных шкафах Блэков. Что мне делать в комнате без книг? Писать письма?

Настроение немного поднял Косолап, гордо возлежащий на моей кровати в позе сфинкса. Своеобразная форма его носа довершала сходство.

— Привет! Ты уже выспался?

Кот снисходительно посмотрел на меня прищуренным глазом и демонстративно зевнул. Он был единственным возможным собеседником, и я продолжила разговор.

— Хорошо быть котом, да? Никому ничего не должен, ни к кому не привязан. Живёшь себе припеваючи.

Возмущённо мяукнув, Косолап запрыгнул в кресло, где лежала моя сумка с «Дарами Снейпа». Внутри печально звякнула солонка. Я открыла сумку и выложила на стол свои бесполезные сокровища. Кот впервые проявил подобие интереса к происходящему, тщательно обнюхав контракт.

— Понимаешь, Косолап, профессор Снейп принял неправильное решение. А я не знаю, как это изменить, — ответила я на не заданный им вопрос. — Что значит «дважды попадала к нему в дом контрабандой»? Тогда срабатывала служебная магия. И вообще, портал можно создать, только зная координаты исходной точки и пункта назначения. Оба раза, активируя портал каким-нибудь паролем, я просто использовала вектор, уже заданный Снейпом. Самой мне отсюда портал не создать.

Странный диалог продолжался. Кот обращался к моей логике, взывал к моему упрямству и требовал вспомнить всё, что я читала о волшебных перемещениях. То, что при этом он не смотрел в мою сторону и хранил молчание, меня не останавливало. Часы в столовой гулко пробили девять. Я взяла в руки палочку и, указав на пергамент, без надежды на успех произнесла:

— В соответствии с контрактом, я сейчас должна быть в лаборатории мастера Снейпа.

Косолап чихнул. Больше ничего не произошло.

В любом случае, то, что я сказала, было неправдой. Снейп сам отменил сегодняшнюю смену. «Работодатель имеет право изменить график работы, продлить или досрочно расторгнуть договор». Хотя… «Изменение графика или продление договора возможно только при согласии обеих сторон». А моя сторона категорически не согласна с изменением условий договора. Значит… Да ничего это не значит. Могу подать официальную жалобу в отдел магического правопорядка... Почему-то с каждой секундой мне всё сильнее казалось, что если я сейчас не попаду к Снейпу, то произойдёт что-то непоправимое. Портал… Аппарация… Шагни туда — не знаю куда… Патронус…

Косолап, наконец, развернулся и теперь гипнотизировал меня своим равнодушным взглядом.

— Даже не предлагай, — возмутилась я. — Если Снейп это увидит — он меня убьёт. Глупое слово обожгло как удар плетью. «Он убил её быстро и без колебаний». Куда я лезу? Зачем? Что за мания спасать тех, кто об этом не просит? Особенно, если они очень сильно об этом не просят…

Косолап моргнул.

— Ладно. Что у нас в задаче? Уравнение с несколькими неизвестными: как, куда и зачем.

Мне нужен план. Необходимо найти обоснование моего появления, определить точку прибытия и убедить вот этот пергамент, что моё перемещение соответствует интересам автора контракта.

Кот вспрыгнул на стол и лапой подтолкнул пергамент к чернильнице с пером.

— И что ты мне хочешь показать?

Внезапно меня осенило. Контракт! Снейп создал дубликат, используя Протеевы чары. Изменения одного затронут и второй. Что мне это даст? Краешек какой-то важной идеи мелькал на краю сознания. Метка! Как Риддл призывал своих последователей в незнакомое место? Они аппарировали, используя навигацию Протеевых чар. Вот он — вектор!

— Косолап, ты гений.

Дрожащей рукой я обмакнула перо в чернила и вывела на обороте листа слова: «Уважаемый профессор Снейп!» В этот момент пергамент под моей рукой потеплел. Перевернув его, я увидела, что текст договора перечёркнут крест-накрест, а под ним появились новые слова:

«Настоящий контракт расторгнут досрочно, шестого декабря одна тысяча девятьсот девяносто девятого года по инициативе работодателя». Пока я смотрела, добавилась подпись: «Северус Снейп».

Значит так? Несчастное гусиное перо превратилось в обломки, хотя облегчения это не принесло. Обида. Разочарование. Ярость. Но мысль продолжала работать. Я с удивлением почувствовала, как разум почти рефлекторно отсекает эмоции. В голове прояснилось. Волна чего-то давно забытого прокатилась по телу, запульсировав на кончиках пальцев. Я взмахнула палочкой Снейпа. Из неё вырвался сноп красных и серебристых искр. Блики заплясали на стенах и потолке комнаты. Теперь я точно знала нужные слова…

Когда окружающая реальность уже начала терять четкость очертаний, мне почудилось, что Косолап широко улыбается.

Утро началось с повального нашествия сов. Мое вчерашнее обещание Поттеру разблокировать почту стало сразу казаться опрометчивым. Вся корреспонденция делилась на три неравные группы. Большую часть составили письма неизвестных адресатов. Их я просто сжёг. Изучать общественное мнение на голодный желудок категорически не хотелось.

Вторая группа включала письма заказчиков. Эти пришлось читать. Восемь клиентов уведомляли о том, что с сегодняшнего дня не нуждаются в моих услугах. Здесь всё было ясно. Меньше заказов — меньше работы. Минерва Макгонагалл демонстрировала поддержку в своей привычной манере:

«Северус! Нам понадобится ещё дюжина дополнительных порций Костероста до конца года».

От Малпеппера ожидать реакции не стоило: газет он не признавал.

Третью группу составляли письма от Поттера, который ещё вчера прислал сбивчивую и эмоциональную записку. Её общий смысл сводился к тому, что освободитель магического мира готов защищать профессора Снейпа до победного конца. В письме, отправленном вдогонку, тема была развернута. А сегодня утром я читал уже готовую речь адвоката на судебном процессе. «Человек — это не только его поступки. Это то, к чему он пришёл, совершая эти поступки». Интересно, где Поттер откопал эту фразу? И что я должен был на это ответить? Перечислить причины, которые, наконец, пошатнут неукротимую веру «золотого мальчика»? Составить развернутую исповедь на три свитка?

Поттер не понимал, что появление ещё одной статьи о моих новых старых прегрешениях ничего не меняет. Какая разница, что скажут люди, если я вообще не желаю, чтобы обо мне говорили? Азкабан? Возможно это лучший выход. Ни милосердного оправдания, ни заслуженных проклятий. Только приговор.

В итоге я отправил Поттеру письмо. Пусть хотя бы не подозревает меня в попытке бегства.

А теперь — к Мерлину всю корреспонденцию. Пора оставить мысли о призрачном будущем, и заняться реальным настоящим.

Мисс Грейнджер и её магия... Можно выдать Поттеру пошаговую инструкцию дальнейших действий. При участии своей решительной супруги и самой Гермионы, он как-нибудь справится.

Зелье для Люциуса… До его окончательной готовности осталось каких-то девять дней работы. Стазис может перечеркнуть все усилия. Но мисс Грейнджер больше не должна мне ассистировать. Теперь, в свете статьи Скитер, её присутствие в моём доме будет выглядеть довольно скверно. Просто поразительно, что за двадцать лет преподавательской практики меня ни разу не обвинили в домогательствах, а вот стоило выйти в отставку…

Рассуждая о сиюминутных делах, я успел одеться и сейчас обнаружил, что облачился в старый сюртук «профессора Снейпа». Символично. Часы пробили девять, и я направился в лабораторию. Попробую обойтись без ассистента…

К моему удовольствию, никто сейчас не мог увидеть, как я нарушаю свой же запрет на использование волшебной палочки в зельеварении. Для пробы я зачаровал пару ножей и поставил на огонь основу Бодроперцового зелья. С нарезкой проблем не возникло. Ингредиенты благополучно перекочевали в котёл. Деревянный черпак какое-то время ритмично помешивал содержимое… Взрыв раздался неожиданно. Варево в одну секунду взлетело на потолок и теперь медленно капало оттуда фиолетовыми тягучими каплями обратно в котёл, непостижимым образом устоявший на треножнике. Вот так. Главное, чтобы об этом никогда не узнал Лонгботтом. Впрочем, от меня он точно ничего не услышит. Разве что здесь внезапно материализуется мисс Грейнджер… Сядет с утра пораньше перед контрактом и проникновенно объяснит ему, что профессор Снейп был неправ. Создаст портал в никуда, и её разнесёт на атомы… Так. Что там девочка думала о возможности вызвать тахикардию у злобного профессора? Через три секунды я был в библиотеке. Перечёркивая пергамент с текстом контракта, я испытал смутно знакомое чувство горечи. Что не так? Ах, да. Теперь она не сможет использовать вассальную магию. Бессмысленные сантименты... Подпись… Всё. Пора работать.

Я не успел закрыть дверь библиотеки. За спиной раздался грохот, и по стенам заплясали отблески синего света. Моей хвалёной реакции хватило лишь на то, чтобы развернуться, выдернуть появившуюся Грейнджер из-под лавины падающих книг и слегка замедлить их падение.

— Идиотка! — прошипел я. — Как вы вообще сюда попали?

— Здравствуйте, профессор, — спокойно отозвалась она, разглядывая впечатляющие последствия своего появления. — После работы я здесь обязательно приберусь.

На время я потерял способность не то что говорить, но и думать. Гермиона Грейнджер аккуратно высвободила свою руку из моих пальцев и направилась к двери. Чувствуя себя гостем в собственном доме, я последовал за ней. В полутёмном коридоре непрошеная гостья остановилась и поинтересовалась:

— Я могу зайти в лабораторию?

— Нет, — слово потребовало от меня невероятных усилий. Происходящее походило на галлюцинацию, которая вот-вот развеется, и на месте Грейнджер останется пустота. — Контракт аннулирован. Сейчас вы спуститесь на первый этаж и с помощью камина отправитесь обратно на площадь Гриммо.

— Сомневаюсь, сэр, — она знакомо тряхнула своими невозможными волосами и на мгновение стала напоминать саму себя. — Думаю, мы сэкономим время, если я, не дожидаясь ваших дальнейших вопросов, сразу сформулирую ответы. Во-первых, у меня не получится сейчас вернуться, потому что каминная сеть в доме заблокирована, а обратный портал и аппарация туда невозможны. Гарри в аврорате. Дома только Джинни. Она не сможет изменить уровень безопасности самостоятельно. Пока вы будете вести переписку, пройдёт пара часов. За это время я вполне успею выполнить свои обязанности.

— С сегодняшнего дня я не нуждаюсь в ваших услугах, мисс Грейнджер!

— Вы напрасно меня прерываете, сэр! Потому что, во-вторых, вы обязаны были уведомить меня о досрочном расторжении договора, по крайней мере, за одну неделю, а день его расторжения считается рабочим днём. Таким образом, формально, я всё ещё ваш ассистент, сэр. В третьих, не закончив зелье, которому отдали столько сил и времени, вы нарушаете принципы мастера Зелий, изложенные в вашей любимой «Магии зельеварения».

Она стояла очень прямо. Речь, лишённая обычной торопливости, звучала уверенно и сдержанно, а выражение лица напоминало о скульптурах мадам Тюссо. Мне захотелось встряхнуть её, накричать, напугать, только чтобы стереть эту неестественную маску. Такую отвратительно знакомую. Ну, конечно…

— Вижу, вам понравилась тотальная окклюменция?

— Не более чем вам, профессор. И, кстати, ваша попытка пробить мой блок — очень болезненна. Если сомневаетесь в моей личности, лучше задайте какой-нибудь вопрос.

— Хорошо. Допустим… Чем вы вытеснили память о дочери в воспоминаниях своих родителей?

Она вздрогнула, и в глазах, наконец, вспыхнула злость. Щиты распахнулись. Я успел увидеть достаточно, чтобы пожалеть об этом.

— Убедились? — снова спокойный ровный голос.

— Благодарю за содействие, мисс Грейнджер.

Пора было заканчивать затянувшуюся комедию.

— Вы сказали всё, что хотели?

— Да.

— Полагаете, что добились ожидаемого результата?

Грейнджер усмехнулась. Коротко и жёстко.

— Когда вы научитесь замечать тех, кто рядом с вами, сэр? Пусть они не вызывают у вас горячей любви и радостных воспоминаний, но это те люди, которым вы не безразличны.

Я собирался бросить очередную саркастическую фразу, но в памяти неожиданно всплыли слова:

«Знаешь, Мэри, раз Снейп тебе так нравится, бери и занимайся его перевоспитанием сама».

«Я бы так и сделала, если бы он замечал кого-нибудь, кроме тебя...»

Наверное, я долго молчал. А потом… просто открыл дверь лаборатории и пропустил Грейнджер вперёд.

* * *

То, что портал сработал, я поняла, когда увидела в вязком тумане глубоко внизу контуры библиотеки профессора. А потом меня на приличной скорости впечатало спиной в книжные полки. С трудом устояв на ногах, я попыталась оглядеться, но жёсткий рывок за руку вновь лишил меня равновесия.

— Идиотка! — прозвучал где-то над ухом резкий голос. — Как вы вообще сюда попали?

Когда комната замедлила вращение, я обнаружила себя в объятиях мастера Зелий. Вокруг, обтекая созданный им невидимый купол, с тихим шелестом медленно падали книги.

Спокойно. Вдох-выдох. Освобождаем сознание. Ставим блок. Полный блок. Три. Два. Раз. Выпрямляемся.

— Здравствуйте, профессор. После работы я здесь обязательно приберусь.

Никогда не видела у Снейпа такого лица. И никогда так не радовалась его сердитой физиономии. Запястье саднило. Останутся синяки. Но нам, волшебницам, это ведь не страшно?

Замирая от собственной наглости, я обошла книжный курган и направилась в коридор. То, что профессор не попытался меня остановить, тревожило, но я собиралась играть ва-банк. И для начала нужно было убедить Снейпа не отправлять меня назад.

— Я могу зайти в лабораторию?

— Нет. Контракт аннулирован…

Продолжая пререкаться с профессором, я снова и снова задавала себе один и тот же вопрос: как я действительно здесь оказалась? Несчастный контракт, на который я так старательно напирала сейчас в своих аргументах, вероятно, обладал безграничным интеллектом, если создал портал наперекор чётко выраженной воле работодателя… Но факт оставался фактом. У меня получилось!

— Вижу, вам понравилась тотальная окклюменция? — реплика Снейпа прозвучала неожиданно и резко.

— Не более, чем вам, профессор! — парировала я, и в то же время я почувствовала, как Снейп бесцеремонно пробивает мою ментальную защиту. Он что, проверяет меня? Пытаясь сохранять спокойствие, я сказала:

— И, кстати, ваша попытка пробить мой блок — очень болезненна. Если сомневаетесь в моей личности, лучше задайте какой-нибудь вопрос.

— Хорошо. Допустим… Чем вы вытеснили память о дочери в воспоминаниях своих родителей?

Гад. Как он может?! Ведь знает же… От обиды и злости защита мгновенно лопнула. Мама, папа, дом, Хогвартс, Рон, статья…

Нет! С трудом мне удалось восстановить спокойствие и вновь заблокировать сознание. Снейп этому не препятствовал. Значит, и правда проверял. Параноик.

— Убедились?

— Благодарю за содействие, мисс Грейнджер! — теперь он уже не выглядел растерянным или озадаченным. — Вы сказали все, что хотели?

— Да.

— Полагаете, что добились ожидаемого результата? — эта обманчивая мягкость голоса появлялась у профессора только перед разгромными отповедями.

Отлично. Сейчас меня не только прогонят, но и дадут развёрнутый анализ моей стратегии поведения. С чего я взяла, что этот упрямый мизантроп нуждается в моей поддержке? Что он вообще хоть в ком-нибудь нуждается? Внутри как будто щёлкнул выключатель, и весь авантюризм сегодняшнего утра куда-то испарился, оставив только бесконечную усталость. Снейп стоял рядом: неприступный и непроницаемый, как всегда. Только сейчас я поняла, что впервые за эти месяцы он вновь облачился в свой чёрный сюртук с кошмарным количеством пуговиц. Человек-броня. Не пробиться. Не достучаться. Не доказать. Неожиданно у меня вырвалось:

— Когда же вы научитесь замечать тех, кто рядом с вами, сэр? Пусть они не вызывают у вас горячей любви и радостных воспоминаний, но это те люди, которым вы не безразличны.

Прозвучало резко. Впрочем, Снейп, кажется, ничего не услышал. Он смотрел куда-то поверх меня, и я с трудом удержалась, чтобы не оглянуться.

А потом… Он просто открыл передо мной дверь и отошёл в сторону…

Лаборатория сегодня выглядела живописно. Но никто не собирался мне излагать curriculum vitae* фиолетовых жирных клякс на потолке, пригоревшей мерзости в котле и разлетевшейся вдребезги этажерки с флаконами. Ну и ладно. Предположим, что я не любопытная.

В голове пульсировала одна мысль. «У меня получилось!» Что именно получилось? Снейп меня не выгнал? Вернулась магия? Я создала сложный портал по слепку Протеевых чар? Высшая магия, кстати! Не важно. Главное, что я сейчас здесь. И это правильно. Не знаю почему. Я посмотрела на своего работодателя и вздрогнула, встретив ответный взгляд.

— Приберитесь для начала здесь, мисс Грейнджер.

Оригинальный способ диагностики. Не для меня же он устроил эту локальную катастрофу?

— Вингардиум Левиоса! Репаро! Экскуро! — магия потоком изливалась с моих пальцев в палочку Снейпа. Я почти не ощущала ее воздействия, но продолжала произносить формулы и вычерчивать векторы, подчиняя себе давно утраченную силу. — Темпоре ретрозум! Эванеско!

Беспорядок закончился раньше, чем мне хотелось. Я проверила свой барьер и повернулась к профессору.

— Всё, сэр.

Вместо ожидаемых фанфар и салюта по случаю возвращения магии Снейп молча протянул мне инструкцию. Последовательность действий удалось заучить только с четвёртого раза. Готово. Я прошла к шкафу с ингредиентами и собрала на подносе составляющие зелья, необходимые на этом этапе. Выглядели они страшновато. Особенно неприятно смотрелся флакон с кровью. Но именно его профессор без комментариев взял с подноса и вернул на полку. Немногословность, ага…

Работа в лаборатории привычно успокаивала, заставляя отбросить лишние мысли. Я так и не сумела понять, что именно создаёт Снейп при моём скромном участии. Судя по составу, зелье обладало огромным количеством взаимоисключающих эффектов. Оно усиливало сопротивляемость организма и одновременно делало его уязвимым, вызывало к жизни самые низкие животные инстинкты и пробуждало высокие чувства, возвращало надежду и погружало человека в полное отчаяние. Это было похоже на загадку сфинкса. А ещё — на самого Снейпа. Дойдя до этой метафоры, я на долю секунды замешкалась с добавлением очередного ингредиента, заработав сердитый взгляд от своего патрона. А вот не расслабляйся, Гермиона! Если уж влезла в эту историю, изволь соответствовать правилам игры! А правила предполагали, что я здесь нахожусь исключительно по служебным обязательствам. И никаких метафор. Когда подошло время добавить кровь, Снейп завернул рукав сюртука, освобождая левое запястье, и аккуратно провёл по коже острым лезвием ножа. Я зажмурилась. Сказать, что после войны у меня появился страх крови, было бы преувеличением. Но вот кровь конкретно этого человека… Слишком хорошо я помнила Визжащую хижину. Понадеявшись, что всё уже кончено, я открыла глаза и увидела, как Снейп повторяет то же самое с правым запястьем.

— Мисс Грейнджер, — его полный яда голос вывел меня из полуобморочного состояния, — не соблаговолите ли помочь?

Могла бы и сама догадаться, что неудобно залечивать порезы самому себе.

— Извините, сэр. Конечно.

Выхватив палочку, я подошла к профессору, но встретила его взбешённый взгляд:

— Собираетесь повторить погром, который устроили в библиотеке? Уберите это немедленно. Бадьян на второй полке слева.

Проклиная собственное тупоумие, я бросилась за лекарством. Только вот интересно: кто здесь до меня махал палочкой над зельями?

Одна капля на левую руку. Лёгкий дымок — и на коже Снейпа появился тонкий шрам. Капля на правое… На месте уже затянувшегося пореза возникла серебристая лента, охватившая запястье. Снейп вздрогнул и прикрыл странное явление манжетой. Ещё одна загадка из серии «вы и сейчас ничего обо мне не знаете»? Где-то я читала о подобных знаках. Кажется, бадьян временно проявляет обязательства, связанные с долгом крови…

— Придите в себя! — раздражённо рявкнул Снейп, возвращаясь к работе.

Сегодня он гораздо больше напоминал Ужас Хогвартса, и дело было вовсе не в сюртуке. Снейп грубил и срывался. Оскорблял и задевал за больное. Как будто Невилл опять не дочитал инструкцию. Как будто на важном этапе испорчено зелье. Как будто что-то пошло не по плану… Что-то? Да всё! Включая моё появление в его доме. Профессор злился на меня, на Гарри, на Скитер, на Каркарова. На то, что позволил выйти ситуации из-под контроля. Что может быть хуже для двойного агента со стажем?

Тем временем я потушила огонь под котлом, заполнила пробирку ярко-синим зельем и протянула ее Снейпу.

Он провел стандартные пробы, записал параметры в лабораторный журнал и повернулся ко мне.

— Синий цвет, мисс Грейнджер. Синий цвет символизирует фантазию. Безудержный полёт человеческой мысли. Полёт, способный породить и вдохновение ученого, и болезнь безумца. Однако, чаще всего, фантазия — всего лишь самообман. Попытка спрятаться от нежеланной правды.

Вряд ли выражение моего лица сейчас можно было назвать интеллектуальным. Услышать от мастера зелий такую поэтическую речь было так же невероятно, как получить от Малфоя открытку к Рождеству. Но в следующее мгновение Снейп решил вернуться к более привычному для меня образу.

— Вы вообразили, что можете безнаказанно принимать решения, идущие вразрез с моими указаниями? Это было самонадеянно, безответственно и непорядочно, — я попыталась возразить, но Снейп прервал меня раздражённым жестом и продолжил, — да, непорядочно. В том числе, по отношению к вашим друзьям, которым вы за эти три часа даже не попытались сообщить о своём местонахождении.

Кошмар. Я действительно забыла о Джинни. Теперь она уж точно проснулась и поняла, что я исчезла. Как вообще дом отреагировал на мое перемещение? Увидев мой испуг, Снейп недобро ухмыльнулся и замолчал.

— Сэр, могу я попросить…

— Сделать это за вас? Нет. Надеюсь, что урок пойдёт вам на пользу. Заметьте, хотя аппарация в дом на площади Гриммо невозможна, ничто не мешает аппарировать к порогу дома. И я бы предпочёл, чтобы это произошло как можно быстрее.

Манипулятор! Но я тоже так умею.

— Нет, сэр. Я не знаю, когда смогу поговорить с вами в следующий раз. А мне необходимо обсудить всё, что касается моих магических способностей. Как вы уже заметили, дело явно сдвинулось с мёртвой точки.

Окинув меня взглядом, в котором явственно сквозило отвращение, Снейп кивнул.

— Только не здесь. Отправляйтесь в библиотеку. Тем более, вы, кажется, собирались навести там порядок.

* * *

Порой мне удавалось раскрутить Снейпа на интересный разговор в библиотеке. Но не сегодня. В отличие от деловой тишины лаборатории, здесь его молчание было тягостным. Я даже засомневалась, помнит ли ещё профессор о моем присутствии. Он методично осматривал каждую книгу и отправлял на законное место. Я старательно пыталась делать то же самое, но выходило гораздо медленнее. Почти каждый фолиант хотелось, по крайней мере, бегло пролистать. Когда моя спина заныла от постоянных наклонов, я устроилась на полу, рядом с тающим книжным курганом.

Скоро меня отконвоируют на площадь Гриммо. Там будет любопытная Джинни и сердитый Гарри. Или наоборот: сердитая Джинни и любопытствующий Гарри. Как повезёт. А Снейп останется здесь, в своём желанном одиночестве. Безумное упрямство этого утра казалось сейчас романтической глупостью.

— Вознаграждение за полный срок контракта будет сегодня перечислено на ваш счёт в Гринготтсе, — сообщил вдруг Снейп, не отрываясь от своего занятия.

— Спасибо, сэр. Куплю себе большой чёрный рояль, — огрызнулась я.

— Чем обязан такой реакции?

Профессор отложил очередную книгу и внимательно посмотрел на меня. Окклюменция, окклюменция, не пропадай!

«Я слегка расстроена тем фактом, что вы не сдержали своего обещания, сэр…» Нет. Совсем нытьё. Попробую по-другому.

— Зелье ещё не готово, а вы всеми силами пытаетесь от меня избавиться, не объясняя причин.

— Вам не ясны причины?

— Нет.

— И где вы растеряли свой интеллект? В Англию вернулся Пожиратель Смерти, готовый предоставить неопровержимые свидетельства моих преступлений в Первую магическую войну. Или вы уже забыли, как публикации Скитер влияют на жизнь?

Несмотря на все усилия, спрятать ухмылку мне не удалось. Брови Снейпа тут же совершили знакомое упражнение.

— Я не собираюсь менять мнение о человеке из-за слов лживой тараканихи и трусливого сибарита.

— Вот как? Значит, вы полагаете, что статья — ложь, не стоящая вашего внимания?

Я отложила книгу и посмотрела на Снейпа. И начала говорить осторожно, словно ступая по минному полю…

— Думаю, там есть и ложь, и правда.

— И в чём же ложь?

— Равнодушие. Они утверждают, что люди для вас ничего не значат. Но это не так. Вчера я весь день думала об этой истории. И представляла себя на месте девочки, — Снейп дёрнулся, как от пощёчины, но промолчал. — Я не знаю, каким человеком вы были двадцать лет назад, сэр. Но уверена, что вы не убивали ради удовольствия.

— И какое умозаключение заставило вас прийти к такому выводу?

— Обычно садисты — люди с фальшиво обходительными манерами. А вы — желчный сварливый человек. Это плохо сочетается с истинной жестокостью…

— Синий цвет, Грейнджер! Фантазия, которой вы себя успокаиваете.

— Нет, сэр. Предположение, следующее из наблюдений. Равнодушный и жестокий маг не стал бы возиться все это время с бесполезным сквибом.

— Вы пропускаете одно существенное уточнение: если бы он не преследовал своих целей.

— Неужели? Соскучились по палочке Беллатрисы? Больше вы ничего не приобрели. Как ассистент я оказалась вам не нужна ещё до окончания процесса.

— Обстоятельства изменились.

— Да. И равнодушный жестокий человек разорвал контракт с Грейнджер, чтобы невольно не подставить её под удар прессы? Несмотря на упущенную выгоду? Судя по сегодняшнему состоянию лаборатории, вы пытались продолжать варить зелье самостоятельно. И у вас ничего не вышло.

— Забываете о субординации, мисс Грейнджер?

— Интересно, какую субординацию вы имеете в виду, сэр?

Снейп резко поднялся и отошел к окну. Не поворачиваясь, он заговорил бесцветным голосом:

— Вы играете с огнём, Грейнджер.

— Это игра по вашим правилам.

— Не ваша игра.

— Синий цвет, сэр. Теперь вы ушли от темы в мир фантазий и зыбких предположений.

— Неужели? Тогда я упрощу задачу. Что конкретно вы хотите услышать?

— Правду?

— Пересказать мою биографию до первого падения Тёмного Лорда? Или до второго?

— Как… умерла та девочка?

Его рука с силой сжала палочку. Я представила, как он оборачивается и произносит непростительное заклятие. Но Снейп только отрывисто сказал:

— Хлоя… Её звали Хлоя.

* * *

Когда я предложил Грейнджер самой задать вопрос, я не сомневался, что именно она спросит. Была какая-то странная справедливость в том, чтобы рассказать об этом именно ей. Единственной, кто не пытался подогнать меня под собственные представления о моей персоне. Не пытавшейся выбирать: сволочь или святой.

…Это было в конце шестого курса. Сразу после экзаменов. Он вызвал меня через Люциуса. Я очнулся на следующий день в поместье Малфоев с ощущением полного краха, но, абсолютно не представляя, что именно произошло. Лорд не вспоминал обо мне две недели. За это время Люциус предложил мне помощь в поисках жилья, а часть ближнего круга перестала замечать меня при встречах. Воспоминания восстанавливались медленно. Но однажды они вернулись…

— Скажи, Северус, почему ты готов служить мне?

— Мой Лорд, вы поведёте волшебников к их истинному предназначению.

— Нет, Северус. Ты здесь, потому что ненавидишь. Ненависть переполняет тебя. Отец-магл, втоптавший в грязь мать-волшебницу… Ничтожные враги, которые нападают из-за угла… Но есть ещё кое-что... Мне рассказали об одной грязнокровке, к которой ты неравнодушен…

— Мой Лорд!

Его вторжение в мой разум было быстрым и почти безболезненным. Воспоминания мелькали калейдоскопом, вызывая почти забытые нежность, боль и отчаяние. В какой момент я восстал против этого натиска, пытаясь защитить единственное, что имело смысл и значение?

— Ты пытаешься помешать мне, Северус? Мне?

Боль. Гнев. Снова боль…

— Тебе придётся избавиться от этого, Северус. И как можно быстрее. Я не люблю ждать.

Мир разлетелся на тысячи осколков, и наступила блаженная пустота.

Через два месяца тренировок я научился ставить полный барьер окклюменции. На создание преграды-невидимки ушло почти три года. Лорд трижды устраивал проверку и трижды я уступал, признавая свою слабость. Лили вышла замуж за Поттера и вступила в Орден Феникса. По-прежнему ли я хотел стать обладателем Метки? Да. В тщеславных мечтах я видел себя рядом с властелином, пришедшим к власти. Гриффиндорские мерзавцы умирали, и я убеждал Лили принять мою помощь и покровительство. Оставалось лишь немного доработать эту фантазию и представить её Лорду как желание обладать чужой вещью. И великодушный Лорд Волдеморт милостиво обещал удовлетворить прихоть своего слуги.

— Ты готов служить мне, Северус?

— Да, мой Лорд.

— А если бы тебе пришлось выбирать?

— Я не испытываю сомнений, господин.

И Мальсибер, и Эйвери рассказывали о ритуале. Я произносил нужные слова, почти не задумываясь.

— Тебе придётся убедить меня в этом, Северус. У нас гостья. Смотри!

Я понимал, что Лили уже взрослая женщина, но при виде маленькой рыжеволосой девочки меня охватила паника.

Она была без сознания. Заклятие удерживало её в воздухе.

Лорд тем временем продолжал:

— Мне было жаль лишать тебя обещанной игрушки. Этой Лили. Но я нашёл выход. Дочь грязнокровки и магла. Жизнь за жизнь.

Я продолжал стоять на коленях, и он опустил ребенка на мраморный пол.

Девочка начала просыпаться. Она села и оглядела зал скорее с любопытством, чем испуганно. Наконец, её глаза остановились на мне, и я услышал в своём сознании:

— Ты кто? Волшебник?

— Да.

— А я Хлоя. Я хочу домой. Это плохой сон.

— Не бойся. Сейчас ты ещё раз заснёшь, и сон закончится.

— Убей её!

Обернувшись, девочка увидела Тёмного Лорда.

— В одну секунду удивление на её лице сменилось ужасом. Хлоя закричала: тонко и отчаянно. Она подбежала ко мне и вцепилась в колени, желая спрятаться от презрительного взгляда. Я накрыл её мантией и произнёс заклинание. Маленькое тельце девочки обмякло, и я положил её перед собой.

— Почему так, Северус? — задумчиво спросил Лорд.

— Я исполнил вашу волю, мой Лорд. Авада требует ненависти и немалых магических затрат. Заслуживают ли маглы таких усилий?

Тонкие губы изогнулись в подобии улыбки:

— Протяни руку, Северус. Будь верен до смерти…

На улице опять начался дождь, и его капли рисовали узоры на запотевшем стекле… Говорить было трудно. Грейнджер, сознательно или нет, сняла свой ментальный барьер. Даже отвернувшись, я чувствовал её страх и постепенно угасающую надежду. Закончив говорить, я долго вслушивался в наступившую тишину, пытаясь найти отголоски ужаса, отвращения, презрения, ненависти… Но не ощущал ничего.

Не в силах больше выносить молчания, я спросил:

— Вы это хотели услышать?

Вновь — ничего. Я, наконец, заставил себя повернуться и увидел, что Грейнджер отчаянно мотает головой, закрыв лицо руками.

— Нет, — голос Грейнджер прозвучал глухо. — Я надеялась, что вы как-нибудь… выкрутились.

Теперь она смотрела на меня. Глаза блестели, но слез в них не было.

— Выкрутился? Тайком вынес девочку и оживил её?

— Не знаю.

— Я предупреждал о неуместности фантазий на мой счет. Мне ещё раз повторить, что вы представляете на моем месте выдуманного персонажа?

— Зато вы больше не сможете сказать, что я ничего о вас не знаю.

Что-то я перестал понимать в жизни. Последняя фраза показалась мне верхом бессмыслицы.

— Хотите узнать что-нибудь ещё?

Грейнджер прошептала:

— Ей было больно?

— Нет.

— А родители?

— Их убили раньше. При нападении… Пора возвращаться, мисс Грейнджер. Ваши друзья волнуются.

Она упрямо помотала головой.

— Не сейчас. Пожалуйста…

В её мыслях метались вопросы, которые она не решалась задать.

— Забыли, как пользоваться окклюменцией?

— Нет. Подумала, что это будет нечестно.

— Вы знаете ответы, мисс Грейнджер. На сегодня с меня достаточно.

— Но, сэр…

— Сейчас. Вы. Должны. Уйти.

— А… книги?

— Прекратите изображать милосердную идиотку. У вас это выходит отвратительно.

Её сознание, наконец, захлопнулось:

— Хорошо, сэр. Я правильно понимаю, что вопросы о палочке и магии мне стоит перенести на следующий раз?

Следующий раз? Следующий раз?! Она вообще меня слушала?

Грейнджер сейчас походила на птенца-подростка: нескладная, встрёпанная, тщетно пытающаяся вести себя по-взрослому. И этому цыплёнку я только что исповедался в том, о чем молчал даже наедине с собой?

— Слушайте, вы, мать Тереза! Никакого следующего раза не будет. У меня осталось не так много времени, и я намерен провести его, как считаю необходимым. Без шефства скаутов. В доме, который мне бы хотелось считать своим, а не филиалом гостиной Гриффиндора. Всё, что здесь было сказано — было сказано с одной целью: избавить вас от иллюзий. Если вам мало, могу добавить другие истории. Желаете узнать, как умерла Чарити Бербидж? Как выбралась из Азкабана Беллатриса Лестрейндж? И прекратите хвататься за нелепую мысль о моей природной доброте. То, что вам кажется хорошим отношением, было всего лишь результатом обязательств. К счастью для меня и для вас, сегодня это закончилось…

В этот момент сильная боль рванула правое запястье, и я почувствовал брешь в защите дома. Еще один гость. В подтверждение этого внизу раздались шаги и хорошо знакомый голос завопил:

— Профессор! Профессор Снейп! Гермиона пропала!

______

* curriculum vitae (лат) — «путь жизни», краткое жизнеописание.

— Поттер! Стойте там, где стоите, — от голоса Снейпа, многократно усиленного заклинанием, заложило уши. Следом громыхнуло так, что дом вздрогнул. Снейп метнулся на лестницу. Я осталась сидеть на полу, с бессмысленной книжкой в руках, слушая диалог, разворачивающийся внизу.

— Поттер, вы с ума сошли?

— Гермиона…

— Здесь. С ней всё в порядке.

— Но… как? Вы передумали?

— Я — нет, но ваша подруга умеет быть невероятно настойчивой, если что-то взбредёт ей в голову.

Фраза была сказана с такой яростной неприязнью, что меня передёрнуло. Понятно. Снейп позволил себе каплю человечности, и теперь я для него — напоминание о проявленной слабости. Предсказуемо и неотвратимо. А чего я ожидала?

«Не этого», — ответил внутренний голос.

Двое внизу теперь говорили тихо, но голос Гарри с каждой секундой становился все раздражённее. Я вспомнила Джинни с её эффектным способом гашения конфликтов. Жаль, что это не мой случай. Но спускаться все равно придётся. Я с трудом встала — в отсиженную ногу сразу же впились тысячи булавок — и, прихрамывая, поплелась вниз по лестнице.

Кухня выглядела так, будто здесь снимали фильм о последствиях землетрясения. Среди разломанной мебели и разбитой посуды в нелепой позе застыл Гарри с треснувшими очками в руках. Его словно удерживали невидимые нити, которые Снейп, стоящий рядом, обрывал резкими и короткими движениями палочки. Моё появление было встречено мрачными взглядами и тяжёлым молчанием.

— Я могу помочь? — спросила я, чтобы что-нибудь сказать.

— Решили, что домовой эльф — это ваше призвание? — процедил Снейп сквозь зубы, не отрываясь от своих странных пассов. — Постарайтесь меня не отвлекать, если не хотите, чтобы ваш друг пострадал.

— Давай, я пока тебе очки починю, — я протянула руку к Гарри, но он сделал вид, что не заметил этого.

Щёки предательски заполыхали.

Отлично. Двое против Грейнджер. Спешите видеть! Впервые в роли Рона Уизли — прославленный зельевар Северус Снейп!

Брошенный вскользь взгляд Снейпа дал мне понять, что я снова забыла об окклюменции.

— Что это, сэр? Что у вас случилось? — неуверенно спросил Гарри, когда невидимые путы исчезли.

— Отличный вопрос, Поттер, — скривился Снейп, продолжая выписывать палочкой замысловатые фигуры в воздухе. — Что же у меня случилось? Давайте по порядку. Во-первых, утром здесь материализовалась ваша подруга, готовая ради работы создать портал даже из аннулированного трудового контракта. Во-вторых, меня в очередной раз почтил своим присутствием мистер Поттер, для которого даже заблокированный камин…

Профессор неожиданно замолчал.

— Нельзя пройти через заблокированный камин, — не выдержала я.

— Нельзя создать портал в неопределённом направлении, — усмехнулся Снейп, — но ведь гриффиндорцев такие мелочи обычно не волнуют.

— Это не было неопределённым направлением, — возмутилась я. — Слепок Протеевых чар, которые активировались в момент расторжения…

— Я не знал, что камин заблокирован, — вклинился Гарри.

По выразительному взгляду, которым наградил его Снейп, я заподозрила отповедь на невербальном уровне. Ответ Гарри подтвердил мою догадку:

— И, кстати об этом… Почему вы сразу не сообщили, что Гермиона у вас?

Я съёжилась. От Снейпа ощутимо повеяло холодом.

— Мистер Поттер, — начал он вкрадчиво, — боюсь, вы неверно представляете себе ситуацию. Я не обязан отчитываться перед вами в чём бы то ни было. Особенно в своём доме, куда вы вторглись без приглашения. Если вы полагаете, что имеете право на допрос — стоило появиться здесь с соответствующим предписанием от аврората.

Лицо Гарри закаменело. Несколько мгновений он молчал, а потом заговорил срывающимся голосом:

— А знаете, мистер Снейп, — хватит. Считайте, что вы своего добились. Спасибо за всё, больше я вас не потревожу. Мы уходим, — пнув обломок стула, Гарри развернулся к камину.

Я умоляюще посмотрела на Снейпа, но он молчал. Потом снял с полки коробку с Летучим порохом и протянул мне.

— Всего наилучшего, мисс Грейнджер!

Вот упрямцы! Мальчишки! Гордецы слизеринские! Придурки гриффиндорские. Близнецы сиамские!

На «близнецах» взгляд Снейпа утратил свою невозмутимость, и я поняла, что пора действовать. Подойдя к Гарри, я протянула ему коробку:

— Держи. Ты — первый. Там Джинни волнуется. Скажи ей, что я скоро буду.

Гарри набрал в грудь воздуха для возмущённой реплики, но я одними губами прошептала:

«Пожалуйста!» — и он растерянно кивнул.

Вспышка зелёного пламени. «Площадь Гриммо, двенадцать!» — и в кухне остались только профессор и я.

— Что вам ещё нужно, мисс Грейнджер? — голос Снейпа звучал бесцветно и отрешённо.

— Мне жаль, что из-за меня...

— При чём здесь вы? Просто Поттер, наконец, пришёл в себя.

Я только покачала головой.

Профессор прошёлся по кухне, оглядывая разгром. Под его ногами хрустели осколки. Интересно, как Гарри всего этого добился? Трудно было представить более убедительную иллюстрацию благих намерений Гриффиндора, чем то, что учинили сегодня в доме одного мастера зельеварения невыносимые Поттер и Грейнджер. Впрочем, Снейп выглядел скорее усталым, чем сердитым.

— Давайте, я всё же помогу.

Но он, казалось, не слышал. Когда я уже перестала надеяться хоть на какой-нибудь ответ, Снейп заговорил, всё так же бесцветно и устало:

— Грейнджер, зачем вы это делаете? Неискоренимое стремление защищать и оберегать всех подряд?

Опять он за своё. Что за человек! Я позволила гневу выплеснуться наружу:

— А почему вы всё это делаете? Оскорбляете тех, кто рядом. Не подпускаете никого, кто мог бы поддержать в трудную минуту и порадоваться в момент удачи? Ваша хвалёная окклюменция — это же гадость! Она выжигает всё внутри, оставляя только боль и горечь. Мерзость! Просто мерзость!

— Эта «мерзость» позволила мне выстоять против Тёмного Лорда!

Я чуть не засмеялась в ответ. Снейп оправдывался!

— Тёмного Лорда больше нет! От кого вы закрываетесь? Знаете, что вчера сделала Джинни? Она натравила на редакцию «Пророка» дюжину пикси. Догадываетесь, почему?

— Думаю, миссис Поттер старалась ради вас, мисс Грейнджер, — улыбка на лице профессора была такой же странной, как этот разговор.

— Ладно. Вычёркиваем Джинни. Гарри утверждал, что он вам верит, несмотря ни на что. И вы его оттолкнули, потому что он «ничего о вас не знает и верит только в свои фантазии». Конечно! Гарри тоже вычёркиваем! Меня вы, для разнообразия, решили напугать знанием. Я вас выслушала и продолжаю считать человеком, заслуживающим… ну, в общем, человеком. Но вы и меня вычёркиваете! Потому что я просто идиотка, которая вечно всех жалеет, да? Знаете, это называется стереотипным поведением, сэр. Вы поступаете так, как привыкли. Ни на секунду не задумываясь, что это бессмысленно и нелепо. Вам легче придумать объяснение тому, что вы делаете, чем поменять давно устаревшую модель действий.

— Разве я не свободен в своих решениях? Хотите осчастливить меня против воли? — тон Снейпа вновь стал насмешливым. Он прислонился к стене, скрестив руки на груди, и разглядывал меня, словно какое-то неизвестное науке существо.

— Я знаю, что такое одиночество. Это не может нравиться. Вы говорите, что я решаю за вас, но сами делаете то же самое! Никто не имеет права испытывать добрые чувства к Северусу Снейпу! Решили за всех и каждого?

— Достаточно, мисс Грейнджер. Ваша мысль мне ясна. Не стоит пересказывать её тридцатью способами. Перейдём к ожиданиям. Что же мне необходимо делать, на ваш мудрый взгляд?

Профессор стал настолько не похож на себя, что я сбилась с мысли и растерянно пробормотала:

— Действуйте так, как вам хочется, а не так, как вы привыкли, — воображение тут же нарисовало мне парочку забавных интерпретаций этой идеи, и я опять покраснела. Ну и пусть. Не будет рыться в чужой голове!

Снейп хмыкнул:

— Допустим. Список того, что я должен хотеть, вы мне тоже предоставите?

— Я чувствую, что разговариваю с океаном, сэр. Эмоций много, вероятности быть услышанной — никакой.

— А вы не боитесь, мисс Грейнджер, что тот человек, которого вы предлагаете выпустить на свободу, окажется хуже, а не лучше уже имеющегося?

— Нет никакого "того" человека, сэр. Это вы. От начала и до конца. Такой, как есть. И я горжусь знакомством с вами.

— Благодарю, мисс. А теперь — может, позволите немного поговорить о вас?

— Да, сэр.

Я приготовилась к ответной атаке, но профессор лишь поинтересовался:

— Полагаете, что к вам вернулась магия?

— Я боюсь надеяться, сэр. Но…

— Да или нет?

— Я… не чувствую её. Могу применять, но не чувствую. Это что-нибудь означает?

— Вы верно заметили, что контракт продолжает действовать в течение суток после расторжения. Но вассальная магия обычно не проявляется чарами такого уровня. Думаю, вопрос прояснится завтра утром.

— И если способности сохранятся?

— Тогда вам вновь стоит попытаться выбрать себе новую волшебную палочку.

— А как же мой строгий арест из-за происков злого ворона?

Снейп криво усмехнулся.

— Аврор Поттер обеспечит вам сопровождение. Но, если вы боитесь, то, разумеется, можете отказаться до лучших времён.

— Отказаться? Ну уж, нет. Не дождётесь, профессор!

— Отлично. Завтра. В девять. Вы тестируете свои магические способности и отправляете мне подробный отчёт совой.

— Да, сэр. И ещё... — я набрала в легкие побольше воздуха и отчеканила: — независимо от результата этого тестирования, послезавтра я буду у вас в лаборатории. И все оставшиеся восемь смен — тоже.

Снейп продолжал внимательно смотреть на меня. Под этим тяжёлым взглядом я обычно начинала нервничать. Но сейчас в нём было что-то другое. Жёсткие черты лица на секунду смягчились.

— Пусть так. Но если сейчас вы не оставите меня в покое, я запущу в вас единственным уцелевшим здесь стулом. И, поверьте, сделаю это в полном соответствии со своими желаниями, как вы и просили.

Проверять это утверждение на практике я не решилась.

* * *

Прошло два часа, прежде чем первый этаж обрёл свой прежний вид. К счастью, Поттер не разрушил защиту дома, а, скорее, пронырнул сквозь неё, используя магию Долга. Поэтому восстанавливать безопасность не понадобилось. Оставалась ещё разгромленная библиотека. Я поднялся туда. Груда книг на полу вызывала смешанные чувства. Сегодняшний день побил все рекорды нелепостей. И всё же… Всё же…

«Я знаю, что такое одиночество. Это не может нравиться! Ваша хвалёная окклюменция — это же гадость! От кого вы закрываетесь?» Нахальное, маленькое, храброе создание. Её голос крутился в голове как заевшая пластинка, вызывая злость и болезненную неловкость.

Сумрак уже вползал в комнату. Сами собой зажглись лампы, прочертившие резкие тени от всех предметов.

Я прикоснулся к стенной панели над письменным столом, и она отъехала в сторону, открывая небольшую нишу. Пустое чёрное пространство в деревянной раме. Хотел бы я знать, как магические художники заставляют холст сохранять отпечаток души? Или всё это один большой обман? Не глядя на портрет, я занялся повреждёнными книгами. Через какое-то время раздался шорох, и благожелательный голос произнёс:

— Добрый вечер, Северус!

— Альбус.

Директор Хогвартса с интересом разглядывал новое для него помещение.

— У вас прекрасная библиотека! О, я вижу прижизненное издание Баджа?! Удивительно! А это… что?

Я ещё раз оглядел последствия утреннего визита мисс Грейнджер и пожал плечами:

— Немного хаоса. Говорят, иногда это… успокаивает.

— Изящно сказано, Северус.

Дамблдор взмахнул волшебной палочкой и удобно устроился в появившемся кресле. Он явно не спешил продолжать диалог, так что изображать вежливость пришлось мне:

— Как поживает Минерва?

— Рвёт и мечет. Обещала задушить мисс Скитер.

— Отсоветуйте ей.

— Попробую… Что с вашими научными изысканиями?

— Продвигаются.

И снова лишь благожелательная улыбка… В полной тишине я восстановил ещё две книги, чувствуя, как внутри нарастает раздражение и нетерпение. Вопрос сорвался с языка прежде, чем я успел остановиться:

— Скажите, Альбус, о чём вы больше всего жалели, когда поняли, что скоро умрёте?

Взгляд Дамблдора утратил безмятежность. Он задумчиво покачал головой.

— Слишком длинная жизнь. Слишком много поводов для сожаления, Северус. И ни одного человека, готового меня выслушать.

— А как вы определяли, готов ли человек вас слушать?

— Возможно, всё дело в этом. Я просто не пытался начать говорить.

— Но если бы это произошло? Вам стало бы легче? Уменьшили бы вы свой долг судьбе?

— Я не нашёл ответ при жизни, не найду и сейчас, — Дамблдор встал и подошёл к раме. — Но вы — сможете.

— Не уверен.

— Кто помог начать вам, Северус?

Я усмехнулся.

— Всего лишь маленькая настырная птичка, которая летит на огонь и не боится обжечься.

— Зарянка…

— Что?

— Простите. Старческая сентиментальность. Это из детской легенды. Птичка, которая не страшится адского пламени*… Берегите её, Северус.

— Я бы предпочёл, чтобы она вообще не летела на этот огонь.

Дамблдор не вернулся в своё кресло. Он оперся на раму картины и смотрел на меня так пронзительно, что я усомнился в неспособности портретов к легилименции.

— Не уверен, что я хороший советчик в таких делах. Но защитить кого-то легче, если находишься рядом.

— Альбус, вы сочиняете очередную сказочку.

Он развёл руками.

— Будем говорить о погоде? О виде из ваших окон? О Хогвартсе?

— Только не о Хогвартсе!

— Так я и думал. Но без вас он совсем не тот.

— Уверен, что ни один ученик по мне не скучает.

— Ошибаетесь, друг мой. Дом Слизерина нуждается в своём декане.

Я почувствовал, как пересохло в горле.

— Не шутите так, Дамблдор. Школа, где я почти двадцать лет отработал надзирателем, один раз — палачом и год — приговорённым к казни… Даже Азкабан кажется мне более приятным местом.

— Хорошо. Не будем и об этом. Но тогда я спрошу прямо: что вы хотели услышать?

Я пожал плечами.

— Ничего определённого. Есть нечто непривычное в том факте, что наш сегодняшний разговор не решает судьбы магической Англии.

— Иногда судьба одного человека значит не меньше.

— Иногда? Каково это, Альбус? Сегодня — спасать человека, а завтра жертвовать им для спасения мира? Не по чьей-то указке, а по собственному замыслу?

Дамблдор прикрыл глаза и пробормотал, скорее себе, чем мне:

— Ради общего блага…

Он наконец вернулся в кресло и продолжил уже в своей обычной манере:

— Каждый сам выбирает свой путь и расплачивается за него тоже сам. Так было с вами, с Гарри, с Томом, со мной… Люди гораздо больше похожи друг на друга, чем принято думать. Все они сомневаются, принимают решения, совершают поступки и ошибаются. Единственное отличие состоит в том, что одни ещё могут что-то изменить, а другие уже мертвы. Вы — живы, Северус. Это удивительное преимущество…

Дамблдор замолчал. Мне нечего было ему возразить.

Восстановив последнюю книгу, я взглянул на портрет. Он снова был пустым и чёрным. Директор Дамблдор отправился туда, где в нём нуждались.

* * *

Я вышла из камина и сразу наткнулась на Джинни. Её задумчивое лицо и закушенная губа не обещали простого: «Привет, как дела?»

— Ну, здравствуй, моя Гермиона! — показная доброжелательность голоса не могла меня обмануть.

— Привет, — выдавила я. Эмоции схлынули, и поддержать заданный Джинни тон мне было просто нечем.

— Знаешь, моя Гермиона, когда из запертого дома исчезает человек — это немного нервирует.

— У меня новый титул?

— Да, моя Гермиона. Тебе его Гарри пожаловал. Минут десять назад. Вылетел из камина, злее гриндилоу: «Твоя Гермиона скоро будет. Они там со Снейпом ещё не всё обсудили». Здесь, в гостиной, дверь чудом выдержала, а вот наверху точно что-то разбилось.

Я виновато улыбнулась, хотя улыбаться совсем не хотелось. Хотелось закрыться в комнате и просто побыть одной. Но на пути стоял рыжий ураган, который не собирался останавливаться. Ладно, план простой: поддержать диалог, повиниться, удовлетворить любопытство и прорваться к себе.

— Джин, я…

— Не надо. Вот не надо. Если ты начнёшь оправдываться — я начну орать.

— Ну, ты и так уже кричишь, в чём тогда разница? Я поступила ужасно. Конечно, надо было предупредить. Мне просто не верилось, что это получится.

— Ну, допустим. Тебя внезапно унесло в волшебную страну. Но когда ты оказалась у своего Снейпа…

— Своего? Ещё один титул, Джин?

— Плевать! Ты поступила как эгоистка. Бессовестная эгоистка!

Лицо Джинни раскраснелось, волосы растрепались. Уперев руки в бока, она распекала меня с хорошо знакомыми интонациями.

Я поняла, что быстро покончить с этим не получится, и пошла в атаку:

— А ты сейчас удивительно похожа на Молли. И если уж мне достался её фирменный нагоняй, могу я рассчитывать и на фирменный обед? С утра ничего, кроме кофе, не видела.

Джинни поперхнулась следующей репликой. Она растерянно заморгала, а я, пользуясь передышкой, плюхнулась в кресло.

— Ясно. Лучшая оборона — это нападение. Нахваталась приёмчиков от своего Снейпа, — голос подруги утратил значительную часть воинственности. — Сама на кухню пойдёшь или Кричеру всё сюда тащить?

— Пойду. Сама. Дай только отдышаться.

Усталость и напряжение безумного дня навалились разом. Ломило виски, ныла спина, мелко дрожали пальцы. Мысли в голове мельтешили в броуновском движении.

В комнату протиснулся Косолап. Медленно обошёл кресло, тщательно принюхался и, удовлетворившись результатом, вспрыгнул ко мне на колени. Я погрузила ладони в его тёплый густой мех. Сразу стало легче.

— Во всяком случае, кот тебя признал. Удивительно флегматичное создание. Я тут на стены лезла от страха, а он только мурлыкал, да о ноги тёрся.

— Успокоить тебя хотел. Он-то знал, что со мной всё в порядке. Портал при нём сработал… Гарри сильно сердится?

— Ну что ты… Сердится — неправильное слово. Я бы пока его не трогала. Для собственной безопасности. Что он там, у Снейпа, увидел, а?

Странно, что каких-то два дня назад такой намёк Джинни вогнал бы меня в краску. Сегодня я лишь усмехнулась:

— Скорее уж, не увидел. Там не было ни одного целого предмета. Не знаю как, но Гарри умудрился пройти через заблокированный камин Снейпа. И застрял в какой-то паутине. А стулья и посуда почему-то от этого сломались. Совсем. Потом эти двое наговорили друг другу гадостей, и Гарри ушёл. Кажется, он всерьёз обиделся… Смотрел на Снейпа, как… как раньше, в Хогвартсе.

Джинни хмыкнула и села в соседнее кресло в обнимку с подушкой.

— Неужели больше не будет пятничных посиделок, вечных посыпаний головы пеплом, всех этих «как я мог», «почему не понял»... И почему то, о чём я мечтаю, всегда происходит так не вовремя? Эх… А тебя он не прогнал, значит?

— Нет, не прогнал, — я улыбнулась, вспоминая свое появление в библиотеке. — Правда, напоследок пообещал запустить стулом. А завтра мне нужно послать ему письмо. И, кажется, я снова могу колдовать.

Джинни застонала.

— Гермиона, ты можешь выдавать информацию помедленнее? Я не успеваю впечатляться.

— А это почти всё. Хотя нет… Ещё Снейп утром разорвал контракт, а я убедила его, что это — неверное решение. Джинни, я не могу говорить медленнее. Ужасно хочу есть. Пойдём на кухню? — последние фразы мне удалось произнести жалобным голосом, и Джинни смилостивилась.

— Идём. Лапик, ты с нами?

Кот мягко спрыгнул с колен и прошествовал к двери с видом королевского церемониймейстера. Мы вышли следом. Вот и всё. Так просто. Даже не обманывать, а избегать вопросов, на которые не можешь дать ответов. Нет, Джинни, этому я училась не у Снейпа. Его методы мне не подходят. Скорее, я стала лучше понимать другого директора Хогвартса.

На лестнице Косолап остановился и требовательно мяукнул. А потом начал ходить вокруг меня, настойчиво направляя в сторону лестницы на третий этаж.

— Что случилось, Косолап? Куда ты меня зовёшь?

Джинни озадаченно посмотрела на кошачий танец.

— Наверху только Гарри. Лапик, ты хочешь, чтобы мы пошли к нему? Нет? Не мы? Только Гермиона?

Я засмеялась.

— И что он тебе ответил? Прочитал лекцию по конфликтологии? Ладно, поднимусь одна. Смягчу гнев великого Гарри Поттера.

Джинни неуверенно кивнула.

— Я пока на стол соберу… Он тренируется, наверное. Когда злится, всегда громит что-нибудь.

На площадке третьего этажа было пять дверей. Гарри искать не пришлось. Косолап ткнулся носом во вторую слева и с достоинством удалился. Я постучала и вошла. Вернее, застыла на пороге. Это была уменьшенная копия тренировочного зала в Выручай-комнате. Гарри стоял в центре перед боевым манекеном, сжимая в руке палочку. На меня он бросил сердитый и обиженный взгляд. И сразу отвернулся. Решив пойти по накатанному пути, я ляпнула первое, что пришло в голову:

— Хороший манекен… Правдоподобный.

— Угу.

Получилось не очень. Но сдаваться не хотелось.

— Что отрабатываешь?

— Рикошет, — неохотно отозвался Гарри. — Разные боевые заклятия реагируют на препятствия по-разному. В основном, просто гасятся материалами, но есть исключения.

— Покажешь?

— Смотри. Только не шевелись!

Он направил палочку куда-то за спину, почти не глядя выпустил красный луч, и тот, отразившись четыре раза от стен, вырвал палочку из «рук» манекена. Я тут же забыла, что начала разговор исключительно в дипломатических целях.

— Гарри, это же гениально! И опасно. Как тебе удаётся рассчитать траекторию?

Он снял очки, повертел их в руках, снова надел. И только потом ответил:

— В этом и проблема. Здесь, в комнате, я уже могу прицелиться с любой точки, а на открытых площадках получается полный хаос.

— А какие заклинания поддаются?

— Ну, Экспеллиармус, почти все сигнальные… Ступефай, ментальные… Ты не думай, я их со щитом отрабатываю. Непростительные — гаснут. Кроме Авады. Я не проверял. Просто помню… — он помрачнел, а потом продолжил совсем другим тоном. — Гермиона! Сегодня днём я решил, что тебя похитил Каркаров…

Я ждала продолжения, но его не последовало. Пришлось заговорить самой.

— Мне жаль. Правда. Но по-другому я не могла. А потом… потом слишком многое случилось.

— Насколько далеко всё зашло, Гермиона?

А ведь он не шутит… Пожалуй, в другой ситуации мне бы польстило такое предположение. Снейп не брал с меня обещания молчать, но я знала, что поделиться хоть чем-то из сегодняшних разговоров, будет предательством. А потому ответила таинственным шёпотом:

— Очень далеко… Сегодня Снейп… пытался варить зелье с помощью магии, и у него... взорвался котёл!

Как Гарри ни старался, удержаться от смеха он не смог. Что делать дальше, я уже знала. Мною в красках было описано неудачное приземление в библиотеке и катастрофа в лаборатории. Получилось насыщенно и правдоподобно.

Напряжённое выражение почти исчезло из глаз Гарри, но его голос прозвучал резко и жёстко:

— Гермиона, ты всё-таки не доверяй добрым чувствам Снейпа, пожалуйста. Это маска. Он действует в своих интересах. Я… точно знаю.

— Я тоже. Он меня предупредил.

— Да? — теперь Гарри выглядел по-настоящему растерянным.

— Да. Я не под Империусом, не под Амортенцией. Снейп мне помог, и я хочу выполнить свои обязательства перед ним. Я знаю, что он неприятный в общении тип, и понимаю, почему сегодня ты на него рассердился. Но вот это, — я взмахнула палочкой, манекен взмыл в воздух, сделал круг под потолком и приземлился на прежнем месте, — его заслуга.

Гарри не ответил. Просто кивнул. Задумчиво и отстранённо. Да что же это такое? Хоть кто-нибудь сегодня за меня порадуется?

— Что не так? Я ещё чего-то не знаю?

— Я получил сову от Рона. Он возвращается.

_______

*Зарянка, малиновка или робин (англ. Robin) — маленькая птичка из семейства мухоловковых. По древнему преданию, зарянка опалилась в адском огне, когда носила воду для страдающих душ.

Утро вторника было тихим. Гарри ушёл очень рано. Перед этим они с Джинни долго шептались в коридоре. Я решила сделать вид, что сплю. А сама лежала, бездумно глядя в тёмный потолок, и считала минуты, оставшиеся до «часа Х». Косолап свернулся на одеяле, всем своим видом демонстрируя бренность моих волнений. На чердаке мерным речитативом что-то бормотал Кричер.

Вчерашний день представлялся мне странно ясным и чётким. Я помнила каждую деталь, каждое слово, цвет, запах. «Делай что должно — и будь, что будет»… Книжный опыт подсказывал, что ничего хорошего из этого не будет. Но обжигающая боль и такая же радость заглушали любую попытку анализа.

После двух часов беспокойной полудрёмы я сдалась. Вынула из-под подушки палочку и взмахнула ей в простейшем жесте. Невербальное «Акцио». Сумка из кресла плавно переместилась на кровать. Вот они — дары Снейпа. Солонка — бывший портал, контракт с двумя автографами автора — фирменный одноразовый навигатор Гермионы Грейнджер. И палочка-карандаш. Чёрная. Шестигранная. Возможно, сегодня она вернётся к своему настоящему владельцу.

Я прикоснулась к её рукояти. Палочка ответила дождем серебряных искр. Я повторила действие, заморозив искры в воздухе. Получилось красиво. Добавила деталей, движения, света… Теперь в комнате шёл серебристый снег. Не долетая до пола, он ярко вспыхивал и исчезал. На люстре появились светящиеся сосульки, потолок мерцал звёздами.Что бы ещё придумать? Ледяные узоры на стекле... Гирлянды, шары, хлопушки, свечи… Ель, остролист, омела над входом… Косолап одобрительно мурлыкал на кровати, поглядывая краем глаза на мои действия. Магия лилась сквозь пальцы как вода. Никогда раньше это не было так легко. Я боялась остановиться, посмотреть на часы. Казалось, что тогда всё это исчезнет.

Стоя спиной к двери, я не сразу поняла, что она уже давно открыта. Резко обернувшись, я столкнулась с Джинни.

— Ой! Ты меня напугала!

— И тебе доброго спокойного утра, Гермиона. И с днём рождения!

— Почему с днём рождения?

— Потому что налицо все признаки острого магического совершеннолетия: использование магии ради использования магии.

Улыбнувшись, я украдкой посмотрела на часы. Четверть десятого!

— У меня получилось, Джинни! Сутки уже закончились! Значит, это не служебная магия!

— Естественно, не служебная. Ты ведь не пробирки лабораторные отмывала, а… — Джинни не договорила фразу, задумчиво разглядывая меня, — …пыталась украсить комнату, как Большой зал Хогвартса?

Я оглядела звёздный потолок, свечи, повисшие в воздухе, и неуверенно кивнула.

Джинни спросила не просто так.

Она вспомнила прошлое Рождество…

— Это неправильно, Джин! Мы будем веселиться там, где лежали Фред, Тонкс, Люпин? Будем радоваться, тому, что нам повезло чуть больше?

— А ты предлагаешь надеть траур и никогда больше не улыбаться? Фред первым сказал бы, что это — чудовищная глупость! Мы сражались за то, чтобы жизнь продолжалась, чтобы глупые первоклашки взрывали под столами продукцию "Всевозможных Волшебных Вредилок" и получали бы за это отработки у Филча, а не Круциатусы от Кэрроу!

— Я не пойду. Не могу это видеть…

Сегодняшняя Джинни не стала напоминать мне эту историю. Она заинтересованно оглядела результаты моего вдохновения и решительно сказала:

— А у тебя, определённо, есть вкус. Пожалуй, я знаю, чем мы сегодня займёмся! Кричер, конечно, душка, но вот декоратор из него никакой. С чего начнём?

Я засмеялась.

— С чего хочешь! Только сперва мне нужно будет написать Снейпу.

— Конечно-конечно! Как без этого. Снейп — он повсюду. Полчаса тебе хватит? Потому что в десять прилетит сова от мамы, и ты могла бы ей воспользоваться.

Ещё раз оглядев комнату и одобрительно хмыкнув, Джинни вышла.

«Уважаемый профессор Снейп!»

Где-то это уже было…

«Я сумела использовать чары различного уровня сложности через сутки после окончания действия контракта».

Но почему-то думаю, что всё не так просто.

«Возможно, продолжает действовать какой-то неучтённый фактор. Я использую магию, но не чувствую её источника в себе».

А ещё я очень хочу вас увидеть.

«Мне бы хотелось обсудить это с Вами, но не злоупотреблять Вашим временем».

Да, я в курсе, что я дура. Мне Гарри вчера объяснил четыре раза и Джинни… не знаю сколько. У неё это перманентно выходит.

«С уважением, Гермиона Грейнджер».

Запечатав письмо, я спустилась в кухню. Сова от Уизли уже прилетела и дремала на спинке стула. Джинни сидела за столом перед письмом. Я окликнула её, но она не повернулась, а задумчиво сказала, глядя в стену:

— Это плохо, что я пока не хочу детей?

Нетрудно было угадать, откуда дует ветер.

— Миссис Уизли?

— Мама полагает, что мне следует пройти обследование в Мунго. Если я скажу, что собираюсь в ближайшие пять-семь лет заниматься спортивной карьерой…

— Это тебе решать… Тем более, что Билл с Флёр уже собираются сделать её бабушкой.

— Ага. Но ей мало. Все должны срочно размножаться. И, кстати, у неё коварные планы по примирению вас с Роном, — сказав это, Джинни впилась в меня глазами в ожидании реакции.

Ноги сразу стали ватными. Вынести напор Молли и в первый раз было сложно.

— Понадеюсь, что в её планы не входит использование Амортенции. И с чего это миссис Уизли вдруг смилостивилась на мой счёт?

— Чарли написал ей письмо. Потребовал прекратить тебя обвинять. Видимо, Рон ему рассказал, как было дело… Ах, Гермиона, как же мне сейчас не хватает Снейпа!

— За-зачем? — я с трудом вырвалась из потока своих мыслей и с подозрением уставилась на Джинни.

— Затем, что способностей к легилименции у меня нет, а при имени Рона твои глаза нехорошо стекленеют, и очень трудно догадаться, о чём ты думаешь.

«Глаза стекленеют»… При имени Рона у меня внутри поднималась такая паника, что все силы уходили на то, чтобы её скрыть.

— Я и сама не знаю. Представляю, как он зайдёт, посмотрит исподлобья и… всё. Фантазия заканчивается.

— Перестань. Это ведь Рон, а не василиск. Поговорите по-человечески. Станет легче.

— Ага. И когда мне начинать готовиться?

— Ну, Рон выразился чуть более ясно, чем Трелони в своих пророчествах: «В декабре».

— Отлично. Просто отлично. Письмо возьми. И пойдем декорировать ваше гнёздышко.

Джинни привязала письмо к лапе птицы и выпустила сову в окно. Потом обернулась ко мне и укоризненно покачала головой:

— Сначала — завтракать. А то вдруг налетит Снейп и унесёт тебя в неведомые края — голодную.

— Нет, — возразила я, — сегодня у него выходной. Надеюсь, он доволен.

Удивительно, но Джинни оставила это высказывание без комментариев. За завтраком она молчала и лишь недовольно хмурила брови. Лезть под кожу с вопросами мне не хотелось, но внезапно испортившееся настроение подруги как-то пугало. Переждав минут пять, я решилась:

— Ну?

Джинни бросила ложку в раковину и поморщилась от звука:

— О каком гнёздышке с детишками можно говорить, если Гарри ночует дома пару раз в неделю? Мама не понимает. Но пока я играю в квиддич, а Гарри спасает Британию и мир — у нас полная гармония. А если я стану образцовой клушей, то сразу начну ныть, злиться и требовать к себе внимания… Сегодня он ушёл на работу. До послезавтра. Без деталей и объяснений. Представляешь? И сказал мне об этом за пять минут до ухода. Хорошо, хоть сказал. В прошлый раз просто прислал сову. Вечером. Он так привык. И я привыкла…

Джинни говорила так обиженно и искренне, что хотелось её пожалеть, немедленно вернуть и отругать Гарри, найти ему работу в каком-нибудь тихом бессмысленном министерском отделе… И согласиться с Молли, что им срочно необходима куча детей. Но только всё это было не нужно.

— Ты ведь злишься не на Гарри, а на правила. Так?

Джинни пожала плечами:

— Может и так.

— Твоя семья никогда не жила по правилам. Артур и Молли поженились против воли родных и позволили себе детей столько, что Малфои чуть не лопнули от возмущения. Они так решили. Сами. Артура называет чудаком даже Ксенофилиус Лавгуд. Все твои братья выбирали путь в жизни самостоятельно, без учета мнения общества. Даже Перси. Так что перестань ныть и радуйся своей замечательной жизни. И никому не позволяй указывать, как тебе жить и что считать нормой.

Джинни внимательно посмотрела на меня и неуверенно кивнула. На её лицо постепенно возвращалось обычное выражение.

— А ведь ты права. Всё. Стоны и жалобы закончены. Пора впустить в дом дух Рождества. Это правило мне нравится, так что — за дело!

Ну да. А что подумала Гермиона — никто не узнал... Мне не грозили ни родительские правила, ни дети, ни муж два раза в неделю. К сожалению...

Джинни оттеснила меня от раковины с грязной посудой и показала пальцем на полотенце. Командирша несчастная.

Стук во входную дверь прозвучал внезапно и очень громко. Сердце подпрыгнуло куда-то в горло. Промелькнули воспоминания о том времени, когда мы прятались здесь от Волдеморта, о приходе Люпина… Потом вспомнился Каркаров и, наконец, я поняла, что это, скорее всего, Рон.

Джинни с удивлением посмотрела на мое испуганное лицо и сообщила:

— Не паникуй. Мама написала, что отправила посылку к праздникам. Её и доставили, наверное. Сиди тут, сейчас принесу.

Как только Джинни вышла, в кухне материализовался Кричер. Поклонился мне, повернулся к раковине… На счёт «три» сияющая посуда уже стояла на своих местах. Негромкий хлопок — и домовик исчез. Я подошла к двери и прислушалась. Джинни дружелюбно разговаривала с кем-то на улице. Похоже, мне надо лечить нервы. Входная дверь хлопнула, и голос моей подруги весело крикнул:

— Гермиона! К тебе тут неожиданный гость!

Ко мне?

Только не Рон! Только не Рон! Пожалуйста, только не Рон, — шептала я, поднимаясь по лестнице. — Я не готова. Что я ему скажу?

Я не сразу разглядела визитёра, стоящего в полутемном коридоре. Наконец, я поверила собственным глазам, и, пытаясь скрыть эмоции, произнесла:

— Здравствуйте, профессор Снейп.

* * *

Глупая сова семейки Уизли переминалась с лапы на лапу и заискивающе заглядывала мне в глаза.

— Дождись ответа, — сказал я ей и распечатал письмо.

Всего четыре строчки. Грейнджер пыталась быть лаконичной.

«Я использую магию, но не чувствую её источника в себе».

Я был готов прочитать о неудаче Грейнджер. Возможно, о её успехе. Но это? Продолжать рассчитывать на остаточную магию контракта — обманывать себя. Надо искать другие версии. А опираться практически не на что. Что если я ошибся, и мисс Грейнджер использовала иной источник? Снова влияние Лестрейндж? Скверно. Надо действовать.

— Ответа не будет, — сообщил я птице.

Поттер наверняка не обрадуется моему появлению. Вчера я сорвался на парня. Повёл себя как глупый подросток. Просто не хотел, чтобы Грейнджер вот так, случайно, узнала о нашем с ним договоре. Что ж, всё когда-нибудь приходится делать впервые. Даже извиняться.

Через сорок три минуты я стоял у обшарпанной двери на площади Гриммо. Ни разу я не появлялся на этом крыльце в хорошем расположении духа. Конура Блэка, штаб-квартира Ордена Феникса… признаться, в качестве дома Поттеров он вызывал наименьшее отвращение. Интересно, почему Поттер до сих пор не заменил этот молоток со змеей?

Я постучал. Довольно долго было тихо, а потом послышались шаги и дверь распахнулась.

— Профессор Снейп? Добрый день! — голос Джинни Поттер был приветливым и ровным. Как будто я каждый день заходил к ним на ланч.

— Добрый день, миссис Поттер! Могу я увидеть Гарри? — и «миссис Поттер» и «Гарри» дались мне неожиданно легко.

— Боюсь, что нет. Он в аврорате. На операции. Да вы заходите, не стойте на пороге!

Невероятное доверие! Неужели доблестный аврор не научил свою супругу хотя бы простейшей проверке личности?

— Минус сто баллов с Поттеров за пренебрежение правилами безопасности!

— У нас вредноскоп над дверью, вот здесь. Если бы это были не вы — он бы уже визжал на весь дом, — не смутилась хозяйка дома. — Но если хотите, могу спросить о чём-нибудь неприличном. Например, как к вам вчера попала Гермиона?

Я не дал себе улыбнуться, но ответил в тон:

— Тогда я останусь на крыльце, потому что не знаю приемлемого объяснения этому дикому факту.

— Оценка «Превосходно». Заходите уже, мне холодно!

— Благодарю. Раз уж вы так любезны, я бы поговорил с мисс Грейнджер.

— Отлично!

Миссис Поттер захлопнула за мной дверь и крикнула вглубь дома:

— Гермиона! К тебе тут неожиданный гость! Ну же, профессор, проходите! Будете чай?

Сегодня миссис Поттер излучала искреннее дружелюбие. Неужели всё дело в освободившихся пятницах Поттера?

Грейнджер появилась быстро. На её лице последовательно сменялись страх, удивление, неверие и…

— Здравствуйте, профессор Снейп.

Радость. Чистая детская радость… Что я буду с этим делать?

— Э-э… Так я не поняла: чай или кофе?

— Лучше чай, миссис Поттер.

— Ага. Гермиона, проводи профессора в столовую. Я мигом.

Вслед за Грейнджер я прошёл тесным коридором в столовую. Молчание затягивалось. Ладно. Пойдём проверенным путем.

— Это ваше письмо? — я бросил на стол лист пергамента, исписанный с одной стороны едва ли на четверть.

Она внимательно посмотрела на него и кивнула.

— Да, сэр. У вас были сомнения?

— Записка с сумбурным и кратким описанием без малейшей попытки анализа? Ваш новый фирменный стиль? Жаль.

На лице Грейнджер мелькнула обида, но она быстро взяла себя в руки и ответила подчеркнуто сдержанно:

— Я полагала, вы ожидаете фактов. Моё мнение могло помешать вам сделать правильные выводы.

Отлично. Впечатление от своего появления я исправил.

— Палочка при вас?

— Да.

— Ну, так продемонстрируйте ваши «факты».

Грейнджер загадочно улыбнулась и подняла палочку…

Следующие несколько минут я наблюдал за её неистощимой фантазией, иногда всерьёз задумываясь, какое заклинание она использовала. Столовая постепенно приобретала сходство с гостиной Слизерина, наполняясь оттенками серебра и зелени.

Из оцепенения меня вывел голос миссис Поттер, раздавшийся от двери:

— Правда, здорово? Вот и столовая к Рождеству готова! А видели бы вы, что она устроила в своей комнате! Здесь, правда, стиль другой, но тоже ничего.

Продолжая говорить, супруга Поттера накрыла на стол. Рассмотрела результат и парой взмахов палочки перекрасила чайный сервиз.

— Теперь всё в одной гамме. У меня тоже есть причины любить зелёный цвет. Как-никак, Гарри… — она оборвала фразу и бросила на меня виноватый взгляд.

Я предпочел проигнорировать её реплику и обратился к Грейнджер:

— Вы пробовали использовать другую палочку?

Она покачала головой.

— Нет. Ведь эта — тоже не моя. В чём тогда принципиальная разница?

Джинни Поттер фыркнула.

— Быстрее проверить, чем разводить теорию. Держи — и вперёд!

Нелепо, но вид мисс Грейнджер, испуганно сжавшей в руке палочку подруги, заставил меня отвести глаза.

— Не получается, — растерянно проговорила она наконец, возвращая палочку владелице.

— Возможно, она резко отличается от ваших предпочтений, — предположил я. — Возьмите эту.

Грейнджер слабо улыбнулась. Пергамент, на который она направила свои усилия, слегка шевельнулся. И только.

— Вот теперь можешь начинать анализировать, — проговорила неутомимая хозяйка дома, — а все будут пить чай! Ой, сахар забыла. Извините!

И она вновь умчалась в кухню.

Грейнджер печально посмотрела на меня.

— Из трёх палочек меня слушается одна. Для анализа не хватает фактов, вы не находите?

— Я нахожу! — бодрый голос вернувшейся миссис Поттер начинал меня раздражать. — И знаю, где можно найти недостающие факты. И палочки!

Она с размаху поставила сахарницу на стол и сообщила:

— Мы сейчас все вместе пойдём к Олливандеру! Хотя нет, сначала выпьем чай, а потом пойдем к Олливандеру!

— Желаете подарить мисс Скитер повод для новой статьи? — мысль об Олливандере была здравой, и спорил я скорее по привычке.

— Нет. Ищу легальный способ выбраться в Косой переулок перед Рождеством!

— Разве ваш супруг не просил вас оставаться дома?

— Он сказал мне не спускать глаз с Гермионы. И я собираюсь в точности это исполнить. А вашей охраны будет более чем достаточно.

Да, пожалуй. Не очень верилось, что Каркаров устроил засаду в центре Лондона, находясь в розыске. А если Грейнджер будет в компании своей подруги, вряд ли Рита сможет сочинить из этого что-то стоящее. Но до чего же забавно миссис Поттер аргументирует…

— И почему вы решили, что я хочу в этом участвовать?

— Ну… не чай же вы сюда пришли пить!

* * *

— Гермиона, шевелись быстрее! — Джинни подтолкнула меня в спину, и я влетела в камин, едва устояв на ногах. — Ты лучше молчи — я сама скажу адрес. Вдруг опять улетишь к профессору Снейпу, а его сейчас дома нет...

Снейп за её спиной едва заметно вздохнул. Да, Джинни сегодня превзошла саму себя. Бросив мне под ноги горсть Летучего пороха, она скомандовала:

— Магазин «Всевозможные волшебные вредилки»!

Меня закружило в привычном огненном водовороте и внезапно выбросило из камина на гору подушек. Я осторожно села. Вроде ничего не сломала. Торговый зал «Вредилок» плыл перед глазами яркими пятнами, никак не желая приобретать резкость.

— Привет, Гермиона, — знакомый голос донёсся откуда-то с галереи. Хлопок аппарации над ухом — и Джордж оказался рядом.

— Привет, — мир приобрёл стабильность, и я попыталась улыбнуться близнецу Уизли. Улыбка как обычно вышла виноватой. — Здесь всегда камин так работает, или это специально для меня?

— Ну, каминный вход довольно популярный, все вечно толпятся, сбивают друг друга, — Джордж протянул мне руку и помог подняться, — вот мы и разработали «волшебный пинок». А один шкет недавно расквасил себе нос, и его мамаша пригрозила подать жалобу. Пришлось положить подушки. Но к Рождеству мы заменим «пинок» на... Впрочем, пока это секрет!

Я понимающе кивнула, пообещав себе не посещать «Вредилки» в ближайшее время. Во всяком случае, не каминной сетью.

— Кстати, — вспомнила я, — сейчас оттуда вылетит Джинни, а за ней — профессор Снейп. Представляю, как он обрадуется такому приземлению.

Джордж почесал в затылке.

— Старина Снейп? Уважим директора. Он у нас такой один. Как и моё ухо.

Джордж взмахнул палочкой и едва успел отменить "волшебный пинок" перед прибытием Джинни, которая вместо приветствия требовательно заявила:

— Джордж, нам понадобятся три отражателя…

— И дюжина пикси?! — Джордж энергично потёр ладони.

— Нет, сегодня только отражатели.

— Жаль, сестрёнка. Хотелось бы сделать это доброй традицией. Тем более, что пикси вернулись к нам. В «Пророке» не представляли, куда деть замороженных тварей, и наша фирма самоотверженно предложила свои услуги по… утилизации. За скромную плату.

Мы с Джинни переглянулись и захохотали. Не знаю, притворялся ли Джордж, но выглядел он вполне Джорджем. Вот только это постоянное «мы»…

Пламя в камине вновь вспыхнуло, и в комнату вышел профессор Снейп.

— Ого! Здравствуйте, профессор! Значит, Гермиона не шутила?

— Приветствую, мистер Уизли. Шутки — это по вашей части.

— На том стоим, профессор! «Шутим для вас с девяносто шестого года».

— Мне доводилось слышать ваши шутки в «Поттеровском Дозоре»… — отрывисто проговорил Снейп. — Это было… безрассудно, но не так глупо, как выходки отдельных учеников в Хогвартсе в том же году.

Повисла неловкая пауза. Джинни старательно пересчитывала сувенирных единорогов на каминной полке, Джордж покраснел, видимо вспомнив, что большинство шуток относились к взаимоотношениям Снейпа и шампуня. А мне стало даже как-то обидно, что в безрассудстве сейчас обвинили другого человека. Снейп посмотрел на меня и ехидно прокомментировал:

«О, мисс Грейнджер — повелительница драконов! Не умаляйте своих достоинств. Вспомните, благодаря чему мне удалось найти Поттера в лесу Дин».

Хорошо, что он не сказал это вслух. Я присоединилась к познавательному занятию Джинни. Единорогов на камине оказалось семь…

Тем временем Джордж озадаченно поинтересовался:

— Что-то я недопонял. Это была завуалированная похвала?

— Просто констатация факта, мистер Уизли.

— Спасибо, сэр. Фреду бы тоже было приятно, — Джордж попытался протянуть Снейпу руку, но быстро опустил её, сообразив, что инициатива должна исходить от старшего.

Снейп сам протянул ладонь и обменялся с Джорджем рукопожатием.

— Рад был пообщаться, мистер Уизли. Однако, нам пора.

Жестом фокусника Джордж выудил из воздуха три круглых значка и с поклоном протянул их Джинни.

— Ваш заказ, мэм.

Джинни протянула один значок мне, а другой — профессору.

Он с усмешкой покачал головой.

— Напрасно, сэр, — нахмурился Джордж. — Полезная вещь, особенно после свежих газетных статеек одной журналистки.

— Ваше изобретение действует только на незнакомых людей. В моём случае — это глубокие старики или дети. Несерьёзно. Полагаю, я сумею пройти несколько десятков метров без дополнительных приспособлений, — пояснил Снейп. По его тону стало ясно, что решение окончательное и обжалованию не подлежит.

Через несколько минут Олливандер должен был ответить, вернулась ли ко мне магия. Но в голове эта мысль занимала далеко не первое место.

* * *

В будни Косой переулок нравился мне гораздо больше. Людей немного, и все заняты своими мыслями, своими делами. Две щебечущие юные леди, покинувшие «Всевозможные волшебные вредилки», не привлекали их внимания. Отражатели Джорджа Уизли работали исправно.

Я шёл сзади, выдерживая дистанцию в несколько шагов. Если бы миссис Поттер не проявила столь неуместную заботу о защите моей персоны от чрезмерного внимания, я бы использовал дезиллюминационные чары. Но теперь это выглядело бы жалко. Ничего. Возможно, обойдётся...

Не обошлось. Из «Флориш и Блоттс» вышла пожилая волшебница. Её взгляд упал на меня. Просто поразительно, как бывают распахнуты мысли некоторых людей. Она лишилась внука — убит в девяносто седьмом. Прочитав статью Скитер, всю ночь не могла уснуть. Как смеет этот мерзавец Снейп показываться людям на глаза!

Я шёл, ожидая проклятия, криков или ударов её ветхим зонтиком. Вновь вернуться во времена ненависти окружающих оказалось неприятнее, чем я думал.

Встревожено обернулась, почувствовав неладное, Грейнджер. Придержала за рукав миссис Поттер. Та тоже оглянулась, оценила ситуацию и… бросилась ко мне.

— Профессор Снейп! Как хорошо, что мы вас встретили! У меня есть вопрос по зелью… ну… как же его, — она с надеждой посмотрела на Грейнджер.

— Здравствуйте, сэр, — тихо отозвалась она, — да, мы с Джинни как раз обсуждали рецептуру противомоскитного отвара. Возможно, вы бы смогли разрешить наш спор?

— Изложите проблему, — я подключился к фарсу так просто, будто это было абсолютно естественным делом, — но у меня мало времени, так что будьте предельно кратки!

Грейнджер кивнула и затараторила какую-то чушь, уводя меня дальше по улице.

— Что вы несёте? — поинтересовался я, когда старуха осталась позади.

— Не знаю, — серьёзно ответила Грейнджер, — я не умею импровизировать на ходу.

— Не прибедняйся, — отрезала её подруга, остановившись перед дверью магазинчика. — «Противомоскитный отвар» — отличная идея. Всё, мы пришли!

Мастер волшебных палочек возник в темноте лавки как всегда неожиданно. Если он и удивился странной компании, то не подал виду.

— Добрый день, господа. Чем могу служить?

— Я бы хотела выбрать новую палочку, мистер Олливандер, — Грейнджер на секунду засомневалась, но всё-таки добавила, — взамен той, которая принадлежала Беллатрисе Лестрейндж.

Олливандер энергично закивал и вышел из-за прилавка.

— Да, да. Конечно. Мистер Снейп упоминал, что у вас с ней возникли трудности. Позвольте узнать, чем вы пользуетесь сейчас?

Гермиона протянула Олливандеру мою палочку.

Тот аккуратно принял её, внимательно осмотрел, и его лицо посветлело.

— Сосна и жила дракона? Жёсткая. Десять с половиной дюймов. Очень чуткая. Прекрасный экземпляр. И…?

— Это трудно объяснить, мистер Олливандер. Мне бы просто хотелось сравнить её с другими.

— Всё для вас, милая леди!

Гора из коробок на прилавке становилась все выше, миссис Поттер откровенно скучала, Грейнджер с трудом удерживала себя в руках, Олливандер — сиял.

— Не отчаивайтесь, мисс Грейнджер. Давайте вернёмся к… вашей нынешней палочке. Покажите мне, как вы ей пользуетесь. Несколько простейших заклинаний!

Грейнджер старательно выполнила требуемое и выжидающе взглянула на Олливандера.

— Чудесно, мисс. Отличное послушание. А теперь — что-нибудь индивидуальное. Возможно, заклинание Патронуса? — бесцветные глаза смотрели с неистощимым любопытством. Если бы я приложил минимальное усилие, то сумел бы прочитать его догадки, без сомнения, весьма интересные. Но что-то меня останавливало.

— Я… не могу. Сожалею, сэр, — Грейнджер виновато пожала плечами, и я почувствовал, как она усилила свою защиту.

— Не можете вызвать Патронуса? Не обязательно телесного, мисс.

— У меня не получается.

— А раньше такой проблемы не возникало?

— Нет. И это — одна из причин, по которой мне бы хотелось найти другую палочку.

Грейнджер нервничала. Этот разговор её явно смущал. Интересно, почему? Неужели Мисс-Вечная-Отличница просто стыдится показать слабый результат?

Олливандер задумчиво покивал.

— Скажите мне, эта палочка… Как вы её получили?

Разговор вступал на скользкую почву, и я перехватил инициативу:

— Я предоставил её мисс Грейнджер после уже известных вам событий. В рамках магического контракта.

— Жаль, что вы не сказали об этом раньше, мистер Снейп, — голос Олливандера стал печальным. — Типичный пример вассальной магии. Разве что её объём немного удивляет...

— Нет, сэр, — Грейнджер вклинилась уверенно и нахально, как на уроке в школе. — Магия вернулась как раз после разрыва контракта.

Олливандер с интересом посмотрел на неё, перевел взгляд на меня и тонко улыбнулся.

— Постарайтесь вспомнить, мистер Снейп. Вы предложили свою палочку мисс Грейнджер после заключения договора?

— До. Я точно помню, — опять не смогла удержаться от правильного ответа Грейнджер. — Профессор Снейп тогда сказал, что мне неприятно будет ощущать себя безоружной.

А ведь она права. Но что это меняет? Я многократно наблюдал безуспешные попытки Грейнджер справиться с простейшими заклинаниями. Палочка её не слушалась. И вдруг — такое взаимопонимание.

— Увы, мисс Грейнджер, — заключил Олливандер, — вы не владеете своей магией, а временно пользуетесь чужой.

— И поэтому …

— Поэтому не можете вызвать Патронуса. Кроме того, вы не сможете защититься от боггарта, проникнуть в чужое сознание… Ничего личного.

— Вот как… — медленно проговорила Грейнджер. Её мысли были далеко. — Значит, всё это — магия профессора Снейпа?

— Боюсь, что так, милое дитя. Ограниченное количество на ограниченное время.

— Спасибо, сэр. Мне надо это обдумать, — Грейнджер старалась не смотреть в мою сторону, Джинни Поттер делала вид, что вообще ничего не слышит, увлечённо разглядывая Косой переулок сквозь пыльное стекло витрины.

«Я вернусь к вам чуть позже. Нужно кое-что обсудить без свидетелей», — Олливандер медленно прикрыл глаза в знак согласия.

— Невилл?! Гермиона, там Невилл! Профессор Снейп, это Невилл Лонгботтом. Мы так давно не виделись! — Миссис Поттер застучала по стеклу, потом махнула рукой и выскочила на порог. — Невилл! Иди к нам!

Нет, только не Лонгботтом! Но победитель Нагайны и профессор Защиты, сияя улыбкой, уже входил в лавку. Увидев меня, он улыбнулся ещё шире.

— Всем здравствуйте! Сегодня день удивительных встреч. В Дырявый Котёл сейчас подойдут Луна и Ханна. У вас найдётся немного времени? Посидели бы все вместе.

Мисс Грейнджер вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул:

«Из паба ни ногой. Я подойду позже».

— Привет, Невилл. Конечно, мы пойдем!

В крошечной лавке пятеро человек помещались с трудом, поэтому наскоро попрощавшись с Олливандером, они двинулись к выходу.

На пороге Лонгботтом задержался и обратился ко мне:

— Сэр, я знаю, что вы не любите шумное общество, но может быть…?

— Видите ли, мистер Лонгботтом, я здесь по делу, — он кивнул, разочарованно и понимающе, — но если ваша шумная беседа будет не слишком скоротечной, то я успею принять в ней участие.

Жаль, в этот момент ни у кого не оказалось магловского фотоаппарата. Лицо Лонгботтома заслуживало снимка профессионала. Несколько секунд он разглядывал меня, пытаясь понять смысл сказанного, а затем вышел вслед за девушками с застывшей улыбкой на лице.

Я проследил, чтобы дружная компания без эксцессов дошла до Дырявого Котла. На Тома Аббота можно положиться. А теперь — время объяснений. Олливандер терпеливо дожидался, пока я повернусь к нему.

— Вы не сломали палочку на втором курсе, — произнёс он без малейшего намёка на вопросительную интонацию.

— Не сломал.

— Тогда почему захотели другую? — голос мастера с трудом скрывал обиду.

Почему? Правда была смешной. Волшебная палочка, купленная у Олливандера, была хороша. Её странности выглядели даже впечатляющими. Экспеллиармус, порой, оставлял соперника с вывихнутой рукой, а Щит — оглушал до потери сознания. В дуэльном клубе Флитвика за мной прочно закрепилась слава любителя тайных темных заклинаний. Я её не оспаривал. Зачитываясь книгами, изготавливая зелья, оттачивая заклинания, на несколько лет опережая школьную программу, я представлял, как однажды буду вознесён над ничтожными и самодовольными гриффиндорцами. Мысль казалась счастливой. А вот чары Патронуса ей не поддавались. Совсем. И палочка, обычно угадывавшая малейшие нюансы моих стремлений, в этот момент становилась неповоротливой деревяшкой. Но однажды…

… — Сев! Расскажи мне ещё...

— О чём?

— Не важно. Просто расскажи…

Мне нравились наши бесконечные разговоры. Воспоминание пришло случайно. Но из палочки вырвалась ослепительно прекрасная серебристая лань. Лань! Не дракон, не змея, не скорпион, в конце концов.

Я вернулся на каникулы и сообщил матери, что палочка сломалась на дуэли…

— У палочки было своё мнение. Мне это мешало.

— Своё мнение? Как интересно! Но вы хранили её все эти годы…

— Я — коллекционер.

— Да-да, конечно… Удивительная история, — молодые глаза на старом лице засияли экстазом фанатика. — Слишком самостоятельная палочка? Я поражён...

Олливандер бы ещё долго восхищался, но у него хватило ума взглянуть на меня внимательнее. Оборвав фразу, он спросил деловым голосом:

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

Деловая часть обсуждения не заняла много времени. Меня интересовали практические аспекты процедуры заявления прав на палочку. Олливандер подтвердил мои предположения, дал несколько советов и предостерёг от пары возможных ошибок. Как только улыбка вернулась на его лицо, я понял, что пора уходить.

— Благодарю за консультацию. Ваши знания в этой области просто бесценны, мистер Олливандер. Всего вам доброго.

Я уже взялся за ручку двери, когда старик окликнул меня:

— Мистер Снейп! Ваша первая палочка никогда не имела собственного мнения. Она всего лишь угадывала ваши желания. Очень точно. Правдиво. Глубоко… Всегда.

Я пожал плечами.

— Возможно. Какое это имеет значение теперь, спустя столько лет?

— Вам виднее, дорогой мой, вам виднее, — Олливандер развел руками и лукаво улыбнулся. — Но я так рад… Я ужасно рад.

Из лавки я почти сбежал, на ходу накладывая Дезиллюминационные чары. Сговорились они, что ли, со своими намёками? Романтический маразматик! Девчонка мне в дочери годится. Избави, Мерлин, от такой дочери, конечно. Вечно лезет в самое пекло. Хорошо, что хоть магия теперь при ней... Я резко остановился.

Нет, невозможно. В то утро я всего лишь пожалел, что Грейнджер больше не сможет использовать вассальную магию. Минутное чувство. Но, с другой стороны, разве это не было логичным желанием, учитывая мои обязательства перед Поттером? Да, разумеется. Всё дело в Долге. Если рыжее недоразумение вернётся в ближайшее время — есть шанс всё успеть. А потом — свобода. И неважно, если при этом я буду в Азкабане.

А вот и офис «Пророка». Знакомая фигура на его крыльце заставила меня вздрогнуть. Люциус? Нет. Конечно, нет. Драко. Спокойный, надменный, холёный. Как его отец в лучшие годы. Всё возвращается на круги своя. И младший Малфой заводит близкое знакомство с четвертой властью — так это, кажется, называют маглы. Интересно, что именно мистер Малфой имел сообщить «Пророку»? Впрочем, догадываюсь. Отогнав нерадостные мысли, я последовал в «Дырявый котел». Задний двор паба был пуст. Но из приоткрытой двери доносился голос, явно претендующий на всеобщее внимание. И принадлежал он мисс Грейнджер.

* * *

Появление Невилла избавило меня от дальнейших мучительных расспросов. Похоже, Олливандер с самого начала понимал, что ничего у меня не выйдет. И интересовала его не я, а палочка. А в итоге — неожиданный вывод: я использую магию профессора Снейпа. Как это возможно? На каких основаниях? Хотя, это бы многое объясняло. Особенно…

— Гермиона? Эй, как слышно, приём? — Джинни засмеялась и обратилась к Невиллу: — Привыкай. Она сейчас почти всегда такая рассеянная. Я думаю, это из-за избытка знаний. Мысли просто теряются в её огромном хранилище и не могут найти выход наружу. Как в зале забытых вещей в Выручай-комнате.

Невилл сочувственно посмотрел на меня и с неожиданным оживлением заметил:

— Кстати, она понемногу отрастает!

— Кто? — вопрос мы задали одновременно.

— Выручай-комната. Я попытался войти в неё прошлым летом, но тогда появилась только нарисованная на стене дверь. А на прошлой неделе открылась каморка для мётел. Думаю, к летним каникулам она полностью восстановится.

Невилл говорил о комнате, как о друге. Но ведь так оно и было. Поэтому я не стала смеяться над его словами.

— Это отличная новость, — также серьёзно отозвалась Джинни. — Какими судьбами ты здесь в середине недели?

— Ну, — Невилл замялся, — так вышло. А вы как оказались в компании профессора Снейпа?

— Так вышло, — ехидно парировала Джинни. — Ну-ка, признавайся, ты назначил свидание? И не решил кому: Ханне или Луне?

— Точно, — развеселился Невилл. — А вас позвал, чтобы помогли выбрать. Только не выдавайте меня.

Продолжая перешучиваться, мы вошли в «Дырявый котёл». Народу там набралось порядочно. Невилл отыскал глазами девочек и помахал им рукой. Они выбрали столик у окна. Пока мы обнимались и выясняли, кто, как и почему здесь оказался, я тайком разглядывала своих бывших одноклассниц. Всё та же Луна: улыбчивая, таинственная, отрешённая. А вот Ханну я с первого взгляда не узнала. Рядом с Невиллом сидела не тихая стеснительная девочка, какой я её помнила, а серьёзная девушка с жёстким взглядом и уверенными движениями. Почему-то я сразу поняла, что ни в каких подсказках эти двое уже не нуждаются.

— Чем занимаешься, Гермиона? — вопрос опять застал меня врасплох. Джинни со значением посмотрела на Невилла и вздохнула.

— Ханна спрашивает, где ты сейчас работаешь, — терпеливо повторила она.

— В экспериментальной лаборатории, — выдала я давно заготовленную полуправду. — Конфиденциальность — часть контракта, и всё такое. А ты, Ханна?

— Я — здесь. В выходные дядя один не справляется. Он сильный, но годы берут своё. В это воскресенье потерял палочку. Теперь рассказывает всем, что её украли. Новая ему не нравится.

Ханна посмотрела на Тома, стоящего за барной стойкой. Он поймал её взгляд и улыбнулся.

Я вспомнила утренние жалобы Джинни. А ведь Невиллу с Ханной для личной жизни вообще остаются только каникулы.

Но додумать мысль я не успела. Невиллу не терпелось поделиться сенсацией:

— Ни за что не угадаете, кто был вместе с Гермионой и Джинни в лавке у Олливандера! Снейп! Профессор Снейп!

Джинни подавилась сливочным пивом и закашлялась.

Невилл с надеждой посмотрел на меня.

— Вы с ним говорили? Сказали, что всё это ерунда, и никто не принимает эту писанину всерьёз?

Джинни продолжала кашлять. Очень убедительно. Понятно. Инициативу передали мне. Я от души хлопнула её по спине и начала:

— Я пыталась. Но ты же представляешь, как можно разговаривать со Снейпом? Потребовал не лезть не в своё дело, и всё.

— А, по-моему, он стал очень милым, — вмешалась «продышавшаяся» Джинни. Даже согласился немного посидеть с нами сегодня. Так что готовьтесь, девочки. Сюда идет Ужасающе Ужасный Ужас Подземелий.

— И не только он, — безмятежно заметила Луна. — Смотрите, здесь Рита Скитер. Давайте позовём её к нам. Думаю, Гермиона хочет с ней поговорить.

Я подняла глаза и действительно увидела около барной стойки знакомые овечьи кудряшки и ядовито-зелёный костюм.

Мне вдруг стало понятно, что значит выражение «зашумело в ушах». Руки сжались в кулаки, а сердце застучало как паровоз. Нет. Так ничего не выйдет. Надо успокоиться. Я вдохнула, закрыла сознание. Внешний уровень. Эмоции. Внутренний уровень. Полный контроль. Спасибо за урок, профессор Снейп.

Так громко, как только было возможно, я позвала:

— Мисс Скитер! Не проходите мимо!

Посетители оторвались от своих тарелок и кружек и с любопытством уставились на меня. Неприятно. Но переносимо. В полной тишине я помахала Рите. У меня даже получилась доброжелательная гримаса.

Ответное выражение лица Скитер меня порадовало. Выглядела она так, будто попыталась натянуть улыбку, но прямо в процессе передумала.

Вовсе необязательно было уметь читать мысли, чтобы понять, что у неё на уме. Трусость боролась с жадностью. И жадность победила. Рита подошла к нашему столу и оглядела собравшихся цепким взглядом.

— Я спешу, милочка. У меня интервью через десять минут, — отозвалась она напряженным голосом.

— Значит, пять минут у вас есть, — пожала плечами я. — Мы не кусаемся.

Умница Невилл понял всё правильно и галантно предложил Скитер стул. А Ханна, не глядя, протянула ей бутылку сливочного пива и демонстративно отодвинулась.

— «Участники битвы за Хогвартс пообщались с Ритой Скитер в неофициальной обстановке» — отличный заголовок, правда? — подключилась Джинни.

— И что вы хотите мне поведать? — поинтересовалась Рита. — Кто-то женится? Разводится? Получил наследство? Завёл любовника?

Знакомая холодная паутина перекрывала эмоции, но сегодня мне это даже нравилось. Тотальная окклюменция — то, что нужно при общении со стервятниками.

— Мы тут спорили, мисс Скитер, можно ли отличить тексты одного автора от текстов другого? — начала я задумчиво.

— Легко, дорогая, — отмахнулась она. — Стиль речи, манера изложения, любимые обороты. Даже если человек притворяется… О, мистер Лонгботтом, а вы прекрасно смотритесь с мисс Лавгуд. Могу я сообщить эту новость читателям?

— Напишите, мисс Скитер, — насмешливо отозвался Невилл, — что я считаю Луну самой удивительной, доброй и проницательной девушкой в мире. А ещё — моим лучшим другом и боевым товарищем.

Рита поскучнела, но через секунду с надеждой посмотрела на Ханну.

— Кстати, о боевом прошлом, — перебила я ход её мыслей. — Скажите, мисс Скитер: чем вы занимались, когда у власти был Волдеморт?

— Тем же, чем и все! Пыталась выжить! — огрызнулась Рита, оглядывая соседние столики.

Я говорила негромко, но достаточно чётко. При упоминании Волдеморта большинство посетителей уставилось на нас и навострило уши.

— Да. Все выживали по-разному, но не все писали анонимные статейки в поддержку новой власти. Я насчитала с десяток. И все они точно ваши…

Такой паники я не видела со времен Риты-в-банке. В банке с крышкой. Я успокаивающе похлопала Скитер по коленке и продолжила уже мягче:

— Но не будем о плохом. Вы, кажется, спрашивали о любовнике? Давайте поболтаем об этом! Игорь Каркаров! Вы стали близки ещё тогда, в год Кубка трёх волшебников? И пронесли эти чувства через столько лет…

По пабу пронесся возбуждённый шум. Рита испуганно дёрнулась.

— Это клевета, детка, — её голос звучал почти убедительно, но только почти.

— Неужели? Вы исписали тонны бумаги гадостями обо всех участниках турнира, кроме Виктора Крама. Разве что однажды посочувствовали его увлечённости маглорождённой волшебницей. Об Игоре — ни слова. А ведь было что сказать, не так ли? А когда выяснилось, что Каркаров выжил… К кому он обратился за помощью? Это так романтично, правда? — интонации собственного голоса вызывали у меня отвращение. Немного презрения, налёт цинизма, щепотка пародийной восторженности… По округлившимся глазам Невилла я поняла, что выглядело это, мягко говоря, непривычно. А вот девочки всё понимали. Ханна одобрительно кивала, а Луна достала блокнотик и что-то записывала, мечтательно поглядывая на Риту.

Та вцепилась красными ногтями в свою сумочку.

— Это всё наглая ложь!

— Советую поискать аргументы получше, ведь скоро этот вопрос будут задавать все окружающие, — я перевела дыхание и взглянула на Джинни. Она одобрительно кивнула и изобразила аплодисменты.

Рита вскочила на ноги. И наставила на меня свой наманикюренный палец.

— Чего ты хочешь? — прошипела она с ненавистью. — Рассчитываешь оправдать своего ненаглядного? Не выйдет. Слишком долго он оставался чистеньким. Защитница! Где твой Снейп? Сидит в своей норе? Боится высунуться? А? Где он? Где?!

— У тебя за спиной, Рита! — знакомый невозмутимый голос произвел эффект разорвавшейся бомбы. Скитер коротко взвизгнула и отскочила в сторону.

Профессор снял с себя чары невидимости.

С меня мгновенно слетела окклюменция.

— Вы кричали так громко, мисс Скитер… Считайте, что я услышал вас из «своей норы», — сообщил он холодно.

Кто-то засмеялся, у кого-то разбилась кружка, но большинство посетителей замерло в предвкушении скандала.

— Собираетесь мне угрожать? — дрожащим голосом поинтересовалась она. — Здесь, при всех?

— Не имею ни малейшего желания, — профессор оглядел всех участников «беседы», абсолютно игнорируя лишь моё присутствие. Я кожей чувствовала его холодную ярость и удивилась нахальству Риты, которая быстро пришла в себя и поинтересовалась:

— А что вы вообще здесь делаете? Сегодня! Здесь! Встреча выпускников с любимым преподавателем?

Невилл хохотнул:

— Получается, что так. Хотя мы этого не планировали. Присаживайтесь, профессор!

— Благодарю, мистер Лонгботтом. Мисс Аббот, мисс Лавгуд, приветствую! — он коротко кивнул и последовал приглашению. — Мисс Скитер, сядьте. У меня есть для вас сообщение. Насчёт тех фотографий…

Снейп повернулся, будто оглядывая паб, и его глаза, наконец, остановились на мне. В голове прозвучало ясно и чётко:

«Грейнджер, прекращайте изображать жертву василиска. Подхватывайте разговор. Отвлекайте Скитер чем угодно. Задержите её на несколько минут».

Задержать? Да запросто!

* * *

Снимать Дезиллюминационные чары я не спешил. В пабе было людно, но подозрительно тихо. Взгляды завсегдатаев и случайных посетителей были направлены на компанию молодых людей, беседовавших с… Ритой Скитер.

— …Все выживали по-разному, но не все писали анонимные статейки в поддержку новой власти. Я насчитала с десяток. И все они — точно ваши,— голос Грейнджер, спокойный и негромкий, был слышен во всех углах паба.

О чём она только думает? Я ментально прикоснулся к её разуму. Ну, конечно! Чудеса окклюменции. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Надо будет научить девчонку ставить гибкий щит, а не это бестолковое укрепление. А пока…

Возможно, из этого удастся извлечь пользу…

Я подошёл ближе. Страх Риты я почувствовал за несколько метров. Но не мысли. Нет, Скитер не владела окклюменцией в обычном смысле, скорее, просто умела держать себя в руках. Вмешательство в сознание она почувствует сразу. Подождём эмоционального всплеска.

— …Не будем о плохом, — продолжала тем временем свою игру Грейнджер. — Вы, кажется, спрашивали о любовнике? Давайте поболтаем об этом. Игорь Каркаров! Вы стали близки ещё тогда, в год Кубка трёх волшебников? И пронесли эти чувства через столько лет…

Ментальный выброс. Чёткий и яркий:

«Слабак. Ничтожество. Неудачник».

— Это клевета, детка! — в голосе Скитер прорезались визгливые нотки.

Образы оказались красочными, но совершенно бесполезными. Подробности интимной жизни Игоря и Риты меня не волновали. А Грейнджер не унималась, будто почувствовала брешь в защите:

— Неужели? Вы исписали тонны бумаги гадостями обо всех участниках, кроме Виктора Крама. Разве что однажды посочувствовали его увлеченности маглорожденной волшебницей. Об Игоре — ни слова. А ведь было что сказать, не так ли? А когда выяснилось, что Каркаров выжил… К кому он обратился за помощью? Это так романтично, правда?

«Обратился за помощью! Ха! Приполз, когда кончились деньги, а пройдоха Снейп как сквозь землю провалился, — Риту словно прорвало. Теперь я едва успевал считывать образы и даже целые фразы. — Сколько сил я потратила, убеждая этого идиота, что Снейп не тот, с кем можно торговаться. «Я должен попробовать»! Попробовал! От интервью пока одни проблемы, а колдографии… Шиш он теперь получит, а не деньги!»

— Это всё наглая ложь! — теперь мысли Риты переместились на Грейнджер.

«Паскудная девчонка! Почему нападает? Решила начать свою игру? Не случайно же она привела Лунатичку Лавгуд».

— Советую поискать аргументы получше, ведь скоро этот вопрос будут задавать все окружающие, — тон Грейнджер ненамного отличался от интонаций Скитер. Действо звучало и выглядело отвратительно, но мне хотелось аплодировать её жесткой, решительной и циничной игре. Аплодисменты Грейнджер всё же получила. От миссис Поттер. И Скитер не выдержала.

— Чего ты хочешь? — взвизгнула она, вскакивая со стула, — рассчитываешь оправдать своего ненаглядного? Не выйдет. Слишком долго он оставался чистеньким. Защитница! Где твой Снейп? Сидит в своей норе? Боится высунуться? А? Где он? Где?

— У тебя за спиной, Рита, — честно ответил я, снимая невидимость. — Вы кричали так громко, мисс Скитер… Считайте, что я услышал вас из «своей норы».

Пятеро за столом отреагировали по разному. Лонгботтом и миссис Поттер — с плохо скрываемым удовлетворением, мисс Лавгуд и мисс Аббот — сдержанно. Грейнджер мелькнула секундной улыбкой и опустила глаза.

В пабе повисла нехорошая тишина. Не люблю стоять к тишине спиной.

— Собираетесь мне угрожать? Здесь, при всех? — надо же, Скитер все же бывает испуганной.

— Не имею ни малейшего желания, — считывать образы во время разговора не удавалось, а Грейнджер при моем появлении сразу замолчала, вместо того, чтобы усилить натиск. Рита почувствовала слабину и пошла в наступление:

— А что вы вообще здесь делаете? Сегодня! Здесь! Встреча выпускников с любимым преподавателем?

Первым сориентировался Лонгботтом.

— Получается, что так. Хотя мы этого не планировали. Присаживайтесь, профессор!

Парень указал на свободный стул напротив Риты.

— Благодарю, мистер Лонгботтом. Мисс Аббот, мисс Лавгуд, приветствую!

Я занял предложенное место и повел палочкой, отделяя столик от зала отвлекающим заклятием. Через пару минут в пабе снова поднялся шум, а на нашу компанию почти перестали обращать внимание.

Однако Рита чувствовала себя весьма неуютно. Понимая, что она готова сбежать, я бросил приманку:

— Сядьте, мисс Скитер. У меня есть для вас сообщение. Насчёт тех фотографий…

Я выдержал драматическую паузу и в этот момент почувствовал, что сознание мисс Грейнджер снова открыто. Почти не заботясь о конспирации, я посмотрел ей в глаза и потребовал:

«Грейнджер, прекращайте изображать жертву василиска. Подхватывайте разговор. Отвлекайте Скитер чем угодно. Задержите её на несколько минут».

— Каких фотографий? — Рита замерла, как собака, почуявшая добычу.

— Тех самых, которые мистер Каркаров любезно предоставил профессору Снейпу, — мгновенно отозвалась Грейнджер, — я нахожу их удачными, но не понимаю, почему они показались вам такими важными.

Ментальная вспышка Риты оказалась довольно сумбурной. Удивление, снова злость на Игоря, раздражение на Грейнджер. И деньги. Много мыслей о деньгах.

— Тогда почему бы тебе их не опубликовать, а? — шутка прозвучала вымученно, но Грейнджер искренне рассмеялась.

— Да на здоровье! — и я, наконец, увидел в мыслях Риты образ чердачной комнаты в «Котле» с тайником у кровати. — Но кому будет интересно, как я хожу в магазин и гуляю в парке?

На этих словах Рита посмотрела на меня и отчеканила:

— Не как, а с кем.

Значит, Игорь не оставил ей копий. Хорошо.

Я пожал плечами.

— Глупая Рита. Ты опять приняла желаемое за действительное. А может, твой друг специально ввёл тебя в заблуждение? Люди делают покупки в одном магазине и иногда заглядывают в парк Баттерси по дороге домой? Ужасное преступление для тех, кто просто живёт по соседству. В любом случае, фотографий в тайнике больше нет. Так и передай Игорю.

В ответ мне досталась порция полноценной ненависти. А вместе с ней — образы маленькой деревушки у моря, совиной почты и даже листок календаря. Я улыбнулся Рите и попытался поймать её взгляд.

— Ну уж нет, Снейп, я знаю, что такое легилименция. Со мной этот номер не пройдёт!

— А о чём, таком уж важном, тебе может быть известно, Рита? — невинно поинтересовалась миссис Поттер.

Хорошая вещь — тщеславие. Вокруг Скитер замелькал калейдоскоп слухов и сплетен, несомненно значительных с её точки зрения. Вот только сведения о беглом Пожирателе в этот набор не входили. Жаль. Попытка была хорошая.

— Тебе и во сне не приснится, милочка, сколько тайн я успеваю взломать за неделю. В этой голове хранится больше, чем в сокровищницах Тауэра. Но с вами становится скучно. Оскорбления меня не задевают, а вот пользы от наших посиделок я не заметила.

Рита покопалась в сумочке, извлекла оттуда чудовищно красную помаду, зеркало и демонстративно подкрасила губы. После чего поднялась со стула, всем видом изображая оскорблённую добродетель.

Грейнджер кинула на меня вопросительный взгляд.

«Пусть идёт», — ответил я.

Но тут внезапно заговорила мисс Аббот:

— Несомненно, мир много потеряет, если не станет Риты Скитер… Вот только оплакивать её будет некому. С этого дня не советую вам что-нибудь заказывать в «Дырявом котле», мисс Скитер.

— Собираешься меня отравить?

— Угостить противомоскитным отваром? Нет, — мисс Аббот жестко усмехнулась. — Просто я лично плюну в каждое блюдо.

Скитер подозрительно покосилась на свою, почти допитую, бутылку сливочного пива, покраснела и вылетела из паба под смех присутствующих.

Я дождался, пока молодежь утихнет и обратился к миссис Поттер:

— Вы сможете связаться с вашим супругом? Не очень экстренно, но… впрочем, решайте сами.

— Вы что-то узнали? — Грейнджер так и не научилась молчать.

Джинни Поттер посмотрела на неё весьма выразительно. И, кажется, даже пнула под столом. Потом перевела взгляд на меня.

— Я попрошу Кричера. Это надёжнее всего.

— Хорошо. Передайте, что Скитер обещала выплатить Каркарову деньги. Он ждет и поэтому остается в Англии. На самом деле Рита готова его сдать аврорам, потому что сделка уже не кажется ей выгодной. Игорь прячется где-то в деревне, вероятно, на юго-западном побережье. Связь — совиная почта. Очередное сообщение — девятнадцатое декабря.

Выслушав меня, она кивнула и направилась к ближайшему камину.

— Вы действительно сумели залезть к Рите в голову? — напрямую поинтересовался Лонгботтом.

— Нет. Субъективно легилименция ощущается весьма интенсивно. Но иногда человек думает настолько «громко», что мысли и образы покидают границы сознания. Особенно эффектно это проявляется, если вы намеренно пытаетесь создать «белый шум»…

Я прервался, лишь когда миссис Поттер вернулась к столу. Девушки слушали мои объяснения внимательно и заинтересованно, Лонгботтом сиял. А Грейнджер… Грейнджер ждала другого разговора.

Не сегодня. Я не знаю ответов.

Миссис Поттер кивнула мне:

— Кричер все сделает. Кстати, Ханна, ты действительно плюнула в бутылку Риты?

— Какая разница, — пожала плечами мисс Аббот. — Зато Рита впервые сбежала с интервью.

— А я впервые видел Гермиону такой… не такой, — Лонгботтом посмотрел на мисс Грейнджер с опасливым восхищением. — Ты, случайно, не собираешься податься в журналистику?

— Спасибо, Невилл, — мисс Грейнджер благодарно улыбнулась, — Не собираюсь. Это был экспромт.

— А ещё мы все впервые после войны собрались вот так, почти случайно, — заметила мисс Лавгуд, рассматривая на свет содержимое своего бокала. — Это так приятно. И профессор Снейп с нами…

— И кстати, профессор Снейп впервые… — начал Лонгботтом, но замолчал на полуслове.

— Предлагаете мне самому закончить фразу? — ухмыльнулся я. — Извольте. На днях я впервые взорвал лабораторный котёл!

_______

mosquito (англ) — москит. В названии главы и в разговоре героев обыгрывается созвучие этого слова с фамилией Риты Скитер.

В реторте жемчужными оттенками переливалось зелье. Судя по приготовлениям, его ожидал процесс дистилляции. Профессор Снейп едва взглянул на меня и протянул пергамент с инструкцией. Всё как раньше. Будто не было карусели событий, завертевшейся в ночь на прошлое воскресенье. Нечитаемый холодный взгляд, чёрный сюртук, общение исключительно в рамках, зафиксированных контрактом. Разорванным контрактом! Никаких разговоров в библиотеке. Ни одного ответа на мои многочисленные вопросы. Впрочем, я больше не пыталась их задавать.

— Сегодня вы всё сделаете самостоятельно, — внезапно известил меня профессор.

— Хорошо, — отозвалась я. Собственный голос показался мне чужим и незнакомым. А всё потому, что практики общения в последнюю неделю было маловато.

После сумасшедшего ланча в "Дырявом котле" я попыталась убедить Джинни, что уже могу вернуться к себе домой. Та возмутилась и даже отправила Снейпу сову с жалобой. Но он неожиданно поддержал меня, потребовав лишь подключить мой дом к каминной сети. Что и было исполнено всё таким же взъерошенным и сердитым Гарри. Я вновь стала сама себе хозяйкой, и, как следствие, сама себе собеседницей.

— Начинайте.

Я подошла к рабочему месту и зажгла огонь под котлом с водой. Дистилляция — процесс тонкий. Нарушение температурного режима может повлиять на результат. Лишние мысли отвлекали, и я уже привычным усилием поставила внутренний щит окклюменции. В голове стало ясно, на душе пусто, а в горле — горько.

Профессор Снейп отошёл к окну и застыл тёмной неподвижной статуей, глядя то ли на меня, то ли сквозь меня.

Огонь горел ярко и ровно, капли перетекали по трубке в заготовленный сосуд. Мутная поначалу жидкость постепенно разделялась на два прозрачных слоя: воду и эссенцию. Вскоре я обнаружила, что наблюдение за этим действом вполне способно заменить процесс мышления.

Когда всё закончилось, я аккуратно слила воду в колбу. Хотя, конечно, «вода» — это неправильно. Правильно — «гидролат». Но противно. Парфюмеры, например, называют это эфирной или душистой водой.

Жидкость и правда удивила ярким букетом запахов. Пахло осенними листьями, горькими травами, крепким чаем, проливным дождём и страницами старой книги. Было в этом сочетании что-то знакомое, радостное, тревожащее и в то же время успокаивающее. Маслянистый бесцветный дистиллят подобных эмоций не вызывал. Только естественное чувство хорошо выполненной работы. Я посмотрела на профессора, но ответного взгляда не дождалась.

— Это всё, сэр?

— Скажите, мисс Грейнджер, почему вы решили, что целью работы является именно эссенция?

В голосе Снейпа мелькнула вкрадчивая нота, и я поняла, что допустила какую-то ошибку.

— Но ведь в инструкции…

— В инструкции описан процесс, но ничего не сказано о результате.

— Но… разве не логично было предположить, что целью процесса дистилляции…

— Мисс Грейнджер, логика вас подвела, — то, что Снейп выразился так корректно, насторожило меня сильнее всего. — И не в первый раз.

Сейчас он не походил ни на сердитого школьного учителя, ни на двойного шпиона, ни на того человека, которым стал для меня в последние месяцы. Полностью закрытый, сдержанный. Чужой.

— Я что-то испортила? Сделала то, чего нельзя исправить? — против воли фраза прозвучала вызывающе. — Если было необходимо просто освободить зелье от летучих фракций — вот оно, осталось в реторте. Значит, цель все же достигнута?

Снейп пожал плечами и заговорил размеренно и равнодушно.

— Вы делаете выводы, не имея достаточных фактов. Заметьте, выводы, а не предположения. А затем, не пытаясь проверить, выстраиваете на их основе линию поведения. И эту ошибку вы повторяете раз за разом.

Это странное умозаключение не показалось мне ни уместным, ни понятным. Каждый раз, когда я начинала забывать, что представляет собой профессор Снейп, он любезно напоминал мне об этом.

Аккуратно подбирая слова, я поинтересовалась:

— Возможно, вы сообщите мне, сэр, дальнейшие необходимые действия, чтобы я смогла правильно завершить свои обязанности на сегодня?

Профессор подошёл к столу и начал разбирать дистиллятор.

— Ваша работа на сегодня закончена,— сухо сообщил он.

Я кивнула, стараясь не выдать своего разочарования, и попыталась нашарить в сумке солонку-портал. Сейчас вернусь в квартиру, обвешанную защитными заклинаниями, как рождественская ёлка, и буду сидеть там, ожидая следующей смены. Вынужденный домашний арест меня угнетал. Конечно, в любой момент я могла отправиться на площадь Гриммо, но Гарри почти всё время был в рейдах, а от деятельной энергии Джинни я быстро уставала. За эту неделю я всего дважды была у Поттеров.

— И ещё кое-что, мисс Грейнджер, — образец безупречных линий поведения и кристально чистой логики наконец обратил на меня внимание.

— Да, сэр?

— Могу я взглянуть на вашу палочку?

Я протянула ему палочку-карандаш, гадая, что не так на этот раз.

Профессор направил на неё свою палочку и приказал:

— Приори инкантатем!

Струйка серебристого дыма нарисовала лист пергамента, парящий в воздухе.

— Левитация неодушевлённых предметов, — констатировал Снейп, возвращая мне палочку. — Вы помните, когда использовали это заклинание?

Я — помнила: это было в лавке Олливандера. Неделю назад. Но говорить об этом ужасно не хотелось. И я просто помотала головой.

— У вас появились новые проблемы с магией? — скучающим тоном поинтересовался Снейп, рассматривая стену где-то над уровнем моей макушки.

Джинни… Ябеда! Только она могла заметить.

— Просто привыкла обходиться без неё, — ответила я как можно убедительнее.

— Вы не умеете лгать, и окклюменция в этом не поможет.

Сказано было ещё скучнее и равнодушнее. Внутри медленно начало закипать раздражение.

— Это имеет отношение к моим обязанностям? — поинтересовалась я. — Кому-то от этого стало плохо? Разумеется, кроме миссис Поттер, которая предпочла поделиться своими сомнениями с вами, а не спросить у меня!

Мне даже понравилось, как по-снейповски это прозвучало. Но ответ профессора охладил мой пыл.

— А теперь, мисс Грейнджер, снимите эмоциональный блок и повторите последнюю фразу ещё раз.

Поколебавшись, я сняла внутренний щит и прислушалась к себе. И сразу жаркая волна прилила к коже, заставив полыхать щеки.

Снейп посмотрел на меня устало.

— Тотальная окклюменция — отнюдь не безобидный опыт. Чем чаще и интенсивнее вы её используете,тем больше она вас меняет. Подумайте на досуге, разумный ли это выбор. А пока вернёмся к вопросу о магии. Почему вы её избегаете?

Я повертела в руках палочку-карандаш и со вздохом протянула ее Снейпу.

— Лучше заберите её назад. Я не могу так. Чувствую себя воровкой.

* * *

Стоя у окна, я наблюдал за Грейнджер. Скверно. Очень скверно. За неделю она изменилась до неузнаваемости. Под глазами залегли огромные тени, пальцы стали почти прозрачными. Между бровей пролегла вертикальная морщинка. И это молчание… Письмо миссис Поттер подсказало догадку. Простую и нелепую.

Грейнджер посмотрела на песочные часы, затушила огонь и занялась разделением дистиллята. По личной инициативе, разумеется. Сколько раз я должен говорить ей о неукоснительном соблюдении инструкции?

— Это всё, сэр?

— Скажите, мисс Грейнджер, почему вы решили, что целью работы является именно эссенция?

— Но ведь в инструкции…

— В инструкции описан процесс, но ничего не сказано о результате.

— Но… разве не логично было предположить, что целью процесса дистилляции…

— Мисс Грейнджер, логика вас подвела. И не в первый раз.

— Я что-то испортила? Сделала то, чего нельзя исправить? Если было необходимо освободить зелье от летучих фракций — вот оно, осталось в реторте. Значит, цель все же достигнута?

Я пожал плечами. Испортить зелье я бы, конечно, не позволил. Но Грейнджер уже давно пора усвоить, что зельеварение не терпит импровизации. Кроме того, у неё опять слишком ровный голос. И застывшее лицо.

«Ваша хвалёная окклюменция — это же гадость! Она выжигает всё внутри, оставляя только боль и горечь. Мерзость! Просто мерзость!» Её слова. Но если она понимает последствия, к чему эта демонстрация?

— Вы делаете выводы, не имея достаточных фактов. Заметьте, выводы, а не предположения. А затем, не пытаясь проверить, выстраиваете на их основе линию поведения. И эту ошибку вы повторяете раз за разом.

Грейнджер одарила меня скептическим взглядом:

— Возможно, вы сообщите мне дальнейшие необходимые действия, сэр, чтобы я смогла правильно завершить свои обязанности на сегодня?

Сообщить можно, но вот готова ли мисс Грейнджер слушать? Надеюсь, хотя бы у себя дома она не практикует тотальную защиту сознания?

— Ваша работа на сегодня закончена, — сообщил я.

Зелье, освобожденное от эфирных масел, приобрело идеально матовый оттенок цвета слоновой кости. Я снял реторту со штатива, перелил еще горячую жидкость в колбу, закупорил и перенёс в шкаф. Дистиллят отправился туда же.

Грейнджер у двери сосредоточенно рылась в своей сумке, вероятно, в поисках портала. Вместо банального «Акцио»? Похоже, миссис Поттер права.

— И ещё кое-что, мисс Грейнджер.

— Да, сэр?

— Могу я взглянуть на вашу палочку?

Диагностика затруднений не вызвала. "Вингардиум Левиоса".

— Левитация неодушевлённых предметов, — я вернул Грейнджер палочку. — Вы помните, когда использовали это заклинание?

Она отрицательно покачала головой. Неумелая и бессмысленная ложь.

— У вас появились новые проблемы с магией?

— Просто привыкла обходиться без неё.

— Вы не умеете лгать, и окклюменция в этом не поможет.

Она взглянула на меня почти сердито, но ответила спокойным голосом:

— Это имеет отношение к моим обязанностям, сэр? Кому-то от этого стало плохо? Разумеется, кроме миссис Поттер, которая предпочла поделиться своими сомнениями с вами, а не спросить у меня!

«Миссис Поттер», значит?

Я отвернулся к столу и взял в руки реторту. Просто, чтобы обдумать ответ.

— А теперь, мисс Грейнджер, снимите эмоциональный блок и повторите последнюю фразу еще раз.

На ее лице последовательно отразились сомнение, задумчивость, неловкость… И, наконец, понимание. Она покраснела и опустила глаза.

— Тотальная окклюменция — отнюдь не безобидный опыт. Чем чаще и интенсивнее вы её используете,тем больше она вас меняет. Подумайте на досуге, разумный ли это выбор. А пока вернёмся к вопросу о магии. Почему вы её избегаете?

Грейнджер протянула мне палочку:

— Лучше заберите её назад. Я не могу так. Чувствую себя воровкой.

Я ожидал чего-то подобного. С того момента, как миссис Поттер известила меня, что «Гермиона, похоже, опять не может колдовать». Чужая магия — вещь неприятная. Особенно, если исходит от такого субъекта, как я. Но последние слова мисс Грейнджер окончательно сбили меня с толку.

— Что за чушь вы несёте? — поинтересовался я, с трудом сохраняя спокойствие.

Грейнджер положила палочку на край стола и отступила к двери.

— Когда Том Риддл захватил Министерство, Рита Скитер печатала в «Пророке» статьи о маглорождённых выродках и о том, что они воруют магию. Мистер Олливандер… он ведь, фактически, повторил то же самое. Ваша магия досталась мне по ошибке. Обманом. Это почти кража. Просто вы…

Сперва я услышал хруст, потом увидел упавшие на пол осколки и лишь после этого почувствовал боль от впившегося в ладонь стекла. Жаль. Это была хорошая реторта.

Грейнджер метнулась к полке с бадьяном. Запомнила. Мисс Отличная-Память-и-Тролль-по-Логике.

— Дайте руку!

Кажется, мне приказывают? Интересно. Не дождавшись моей реакции, она дёрнула меня за рукав, развернула руку ладонью вверх и охнула, увидев результат.

Я отобрал у неё флакон, и сам обработал порезы. Не страшно. Но глупо. Невыносимо глупо.

Несколькими движениями палочки я восстановил порядок. Обернулся к Грейнджер.

— Заберите палочку и ступайте в библиотеку.

Перед тем, как последовать за ней, я подошел к колбе с зельем для Люциуса и наложил на неё заклятие неразбиваемости. Катаклизмы в лаборатории стали входить в привычку.

* * *

Почему я подумала, что мне нельзя колдовать такой ценой? Может, потому что Снейп тогда молча исчез у крыльца дома на площади Гриммо, даже не попрощавшись? Или потому что на следующий день его взгляд опять стал холодным, пустым и равнодушным? А впрочем, решение пришло раньше, как только я услышала вердикт мастера Олливандера. Это логично. Брать то, что мне не принадлежит — нельзя. Конечно, я собиралась поговорить об этом с профессором, но так и не рискнула.

Реакция Снейпа меня напугала. Он часто злился, раздражался, язвил, но это не имело ничего общего с тем, что случилось в лаборатории, когда его побелевшие пальцы буквально раскрошили несчастную реторту. Кажется, физически это было просто невозможно. Выброс магии? Со снейповым самоконтролем тянет на уровень боевой ярости. Довела человека. Почему-то от этой мысли на сердце потеплело. Лечиться мне надо. В Мунго.

В библиотеке царила тишина и чистота. Никаких следов моего прошлого посещения. Я подошла к любимому креслу, но сесть в него так и не решилась. И даже не сразу поняла, когда Снейп бесшумно вошел в комнату.

— Кто вбил этот бред в вашу голову? — резко спросил он.

— Можете предложить другое объяснение, сэр?

— Сядьте.

Я присела на край кресла. Снейп остался стоять.

— Могу. Олливандер сказал неправду. Последовательность моих действий при заключении контракта не имела никакого значения. Я просто пожелал, чтобы палочка вас слушалась. И она выполнила приказ хозяина.

Я покачала головой.

— Палочка использует вашу магию. Это — другое.

— Вы так брезгливы, мисс Грейнджер? — голос Снейпа вновь стал холодным и ровным, а бровь проделала знакомое упражнение.

Мы разговариваем на разных языках?

— Вы прекрасно понимаете, что дело не в этом, сэр! Надо быть слепоглухим, чтобы не понять, как я вас… уважаю, и ценю, и вообще… Но вы не выносите любых личных отношений. Я просто представила, каково это для вас. К тому же, вы явно сердились на меня в последнее время, — закончила я совсем тихо.

— Типичная иллюстрация того, о чём я говорил раньше, — усмехнулся он. — Вы снова делаете выводы, не имея достаточных фактов. Я больше не желаю слышать эти дикие домыслы. Вы будете пользоваться этой палочкой столько, сколько я сочту нужным. И никаких истерик.

Из всего сказанного я поняла одно — он не сердится. И чтобы не нарушить момент — просто кивнула.

Снейп, наконец, сел и неодобрительно посмотрел в мою сторону.

— Мне не нравится ваше подавленное настроение, мисс Грейнджер. Я уже жалею, что разрешил вам вернуться домой с площади Гриммо. Под присмотром миссис Поттер…

— Нет-нет, сэр, — я испуганно перебила профессора и от этого испугалась ещё больше, — дело не в настроении, просто накопилось столько вопросов…

Снейп, похоже, не стал замечать вопиющего нарушения субординации.

— Вопросы? Я могу уменьшить их количество?

Этот подчёркнуто раздражённый тон я уже выучила. Он означал, что можно безнаказанно обнаглеть и, возможно, даже поспорить на не очень опасные темы.

— Можете, сэр! Примерно две трети списка — по вашей части.

— Кошмар. Один вопрос.

— Всего один? — я улыбнулась. — Тогда всё просто. Какая из полученных жидкостей была целью сегодняшней работы?

Снейп посмотрел на меня одобрительно.

— Каждая, мисс Грейнджер.

— То есть, все три? — уточнила я.

— Три? — впервые я услышала в голосе профессора что-то, похожее на удивление.

— Три. Кубовый остаток, эссенция и эфирная вода. После Вашего выговора, я подумала, что вода тоже имеет значение. У нее своеобразный запах, не связанный с сырьевой базой. Возможно, препарат каким-то образом воздействует на мышление и память. Образную память…

Ну, что я теперь сказала не так? Снейп впился в меня глазами так яростно, что я все силы бросила на борьбу с желанием зажмуриться. Но это не было легилименцией. Постепенно его взгляд смягчился, и он задумчиво проговорил:

— Разумеется, мисс Грейнджер. Вы абсолютно правы. Да. Все три.

* * *

— И всё-таки, Джинни, с твоей стороны это было форменным свинством.

Мы сидели на моей кухне, пили кофе и ели пирог, который испёк Кричер.

— У меня не было выбора! Снейп — единственный человек, к которому ты еще прислушиваешься.

— Неправда. Я прислушиваюсь к тебе…

— Я заметила!

— И к Гарри…

— Он тоже заметил!

Я виновато посмотрела на Джинни:

— Всё настолько плохо?

— Нет, все просто отлично! Теперь, когда я всё исправила!

— Ага. Ладно… Нет, что именно ты ему написала?

Джинни откусила кусок пирога и начала сосредоточенно его жевать, всем видом демонстрируя невозможность продолжения разговора. Я терпеливо ждала, не сводя с неё взгляд. Она вздохнула и, наконец, ответила:

— Написала, что ты игнорируешь палочку, всё делаешь ручками и жутко грустишь. А про то, как ты каждый вечер смотришь на его колдографию в рамочке, которая стоит у тебя на камине в спальне, я не писала.

Я засмеялась.

— Джинни, у меня в спальне нет камина. И в доме нет ни одной фотографии в рамочке.

— Да? А что у тебя вообще есть? Кстати, это невежливо! Я у тебя в первый раз в гостях, а мы сидим на кухне, вместо увлекательной экскурсии по дому.

Я кивнула. Конечно. Именно я виновата в том, что Джинни вломилась ко мне в жуткую рань с пакетами еды, которой хватило бы на неделю всем её «Гарпиям», затолкала меня на кухню и вот уже сорок минут под видом завтрака проводила допрос с пристрастием. Семейный талант, не иначе.

— Я с удовольствием тебе все покажу, но не рассчитывай на особые впечатления. Ни боггарта в шкафу, ни призрака в туалете здесь не водится. Даже упыря на чердаке нет. И чердака — тоже. Проверять будешь?

— Буду, — пообещала Джинни.

Через пять минут экскурсия закончилась. Заинтересовал Джинни только компьютер, да и то ненадолго («Вот уж не думала, что у тебя с Дадликом есть что-то общее»). Затем подруга открыла окно в спальне и по пояс высунулась наружу.

— Хороший район, да? — прокомментировала она.

— Пожалуй. Мне повезло.

Порыв холодного ветра с улицы заставил меня вздрогнуть. Джинни поёжилась и опустила раму.

— С соседями тоже повезло?

— Приличные люди. Слева — пожилая пара. Справа — семья со взрослыми детьми.

— А напротив?

— Не уверена, что там вообще кто-нибудь живёт. Ни разу никого там не видела.

— Ну, это ещё ни о чём не говорит, — глубокомысленно заметила Джинни.

— Думаешь, действуют охранные чары?

— Как вариант. А может, человек не пользуется парадной дверью. И жилые комнаты у него на той стороне дома.

— И он никогда не открывает окон и не включает свет? — подхватила я игру в детектив. — Джинни, а вдруг это Каркаров?

— Ага. Прикупил себе уютный домик в центре Лондона. А параллельно жил в магловской гостинице, откуда вылетел из-за нехватки денег. Что-то не так с логикой, не находишь? Вроде бы у него не было премии за спасение волшебного мира?

Зря я вспомнила о Каркарове. Мы продолжали шутить и смеяться, но чувство тревоги на краю сознания заныло как больной зуб. Похоже, что и Джинни занервничала. Она ещё раз посмотрела на зашторенные окна и прошептала, взмахнув палочкой:

— Хоменум ревелио!

Ничего не произошло. Джинни пожала плечами и подвела итог дискуссии:

— Я попрошу Гарри, чтобы он проверил подключение того дома к каминной сети. На всякий случай.

Я кивнула и уцепилась за возможность сменить тему:

— Гарри? Как он?

— Нормально. Наверное. Я скоро начну забывать, как он выглядит. Работа — пять дней в неделю. Суточное дежурство — через день, и «не жди меня к ужину, я задержусь» — в оставшиеся дни.

— Все из-за Каркарова?

— А то! Энтони уже растянул свое творение на двадцать шесть графств. Судя по тому, что юго-запад сделан весь — к подсказке Снейпа прислушались. Но Гарри... Он ведет себя как одержимый. Если я начинаю спрашивать о Каркарове — злится. Если речь заходит о Снейпе — звереет. Когда Гарри дома — камин всегда подключен к аврорату. Лучше бы он продолжал навещать нашего дорогого профессора по пятницам. Кстати, Рита подала жалобу на попытку легилименции. Со вчерашнего дня и до окончания расследования Снейпу официально запрещено вступать в контакт с Каркаровым и Скитер.

Новость задела меня сильнее ожидаемого.

— Постой, ведь это я разговорила Риту… Получается, что я опять подставила профессора?

— Да ладно тебе! Вы прекрасно поработали в тандеме. Можешь подать жалобу на Скитер за то, что она не подала жалобу и на тебя.

Пока я пыталась осмыслить эту словесную конструкцию, в окно постучалась крупная серая птица.

— О, ты стала выписывать «Пророк», — удивилась Джинни. — Хотя, понимаю. Ждёшь от навозницы ещё какой-нибудь пакости?

— Нет, — совершенно честно ответила я. — Пытаюсь найти сообщение для Каркарова.

Я расплатилась с совой и сразу стала просматривать последнюю страницу газеты.

Джинни недоуменно посмотрела на меня.

— Ты считаешь Риту Скитер настолько идиоткой?

— Если бы ты читала магловские детективы, Джинни, ты бы так не говорила. Представь, что он прячется в каком-нибудь смешанном поселении, скажем, в Корнуолле. Затесался среди местных воронов, таскает газетки у волшебников… Читает объявление: «Продам рояль». Значит — «срочно исчезай, аврорат на хвосте!»

Джинни хмыкнула.

— Если бы ты видела, как птицы относятся к чужакам на своей территории, то не строила бы странных теорий. К тому же, все волшебники Британии в курсе, что аврорат ищет беглого Пожирателя-анимага. Нет, Каркаров прячется в человечьем обличье, сидит тихо в защищённом месте, где никакая карта его не увидит, и не высовывается. А какой-нибудь магловский мальчик носит ему еду на болото. И никаких газет.

— Почему на болото? Джинни, ты что, читала «Собаку Баскервилей»?

— Звучит как: «Ты читала Риту Скитер?» — поддразнила меня Джинни. — Нет. Мне Гарри рассказывал. Только все это — ерунда. Захочет Рита что-то сообщить Каркарову — просто пошлёт Патронуса. Захочет заплатить — создаст портал или аппарирует в его пещеру. Без всяких магловских примочек.

Джинни отобрала у меня газету, бросила на стол и стала бегло пролистывать от последней страницы к первой.

Вот так. Отдохни, Грейнджер. За дело взялась жена аврора Поттера — самый лучший специалист по криминалистике и дедукции!

— Думаю, ты ошибаешься, — попыталась возразить я. — Каркаров долго жил среди маглов. Уж если он сделал пластическую операцию… Джинни, что с тобой?

Джинни оторвалась от изучения газеты и сидела, глядя в пространство. А на её лице медленно расплывалась улыбка. Та самая улыбка, после которой обычно наступало время для Летучемышиного сглаза.

— Раз уж мы играем в сыщиков, — задумчиво начала она, — скажи мне, Гермиона, почему профессор Лонгботтом оказался в рабочее время в самом конце семестра в Лондоне?

— Я думаю, что у Невилла с Ханной — роман, — отозвалась я, не понимая, куда Джинни клонит, — а Луна подтолкнула их к решительным действиям…

— Это понятно,— отмахнулась Джинни, — но в таком случае Ханна предпочла бы Хогсмид, директор Макгонагалл никуда не отпустила бы Невилла, а Луна тактично удалилась бы.

Да, сегодня явно не мой день.

— Хорошо, Джинни, сдаюсь! Порази меня своей дедукцией!

— Все трое — члены ОД. Из числа тех, кто, возможно, до сих пор носит при себе зачарованные галлеоны. Они собрались, чтобы штурмовать «Пророк», точно тебе говорю!

Мысль была любопытной. Только вот, где результаты штурма?

— Собрались, а потом передумали?

Джинни засмеялась и покачала головой.

— Ну уж нет! Собрались и захватили! Иначе с какого перепуга «Пророк» напечатал бы вот это? — спросила она, торжествующе ткнув пальцем в заголовок на странице газеты.

— Северус, ты уверен? Если преподаватели Хогвартса выступят с совместным заявлением…

— Абсолютно уверен, Минерва! И буду признателен, если ты не будешь проявлять ненужную инициативу.

Для посещения Хогвартса я выбрал раннее утро, но госпожа директор была собрана, полна энергии и фонтанировала инициативами по поводу спасения моей репутации.

— Невыносимый упрямец, — она посмотрела на меня со знакомой смесью раздражения, неодобрения и тревоги, после чего, наконец, решила сменить тему. — Итак, ты завершил своё исследование?

— Возможно. Я жду новостей от… добровольца. В любом случае, этот этап пройден.

— Я буду рада видеть тебя здесь и впредь, — Минерва Макгонагалл улыбнулась уголками губ, отчего стала походить на хищную птицу. — Но через десять минут у меня урок, так что…

— Ты успеешь. А завтрак всё равно уже пропущен. Удели мне ещё немного времени. Это касается мисс Грейнджер.

— Да? — голос Минервы изменился, а лицо будто постарело.

Неужели испугалась?

— С ней всё в порядке. Просто хотел тебя предупредить. Возможно, мисс Грейнджер попросит включить её в список экзаменационных испытаний на ТРИТОН.

— Тогда это прекрасная новость! Гермиона покинула школу в марте. Если она вернётся к концу зимы…

— Она захочет сдать экзамены экстерном. Не препятствуй ей в этом, хорошо?

— Кто с ней занимается? Я должна буду приложить рекомендацию для комиссии.

— Надеюсь, моего поручительства достаточно?

Наверное, вид раскаявшегося Волдеморта не произвел бы на Минерву такого впечатления, как бумага, которую я ей протянул.

— Зельеварение, чары и руны? Северус?!

Сотня вопросов была готова сорваться у Минервы с языка, но я только покачал головой.

— Сохрани это у себя на случай, если Грейнджер решится. А теперь тебе действительно пора. Да и мне — тоже.

— Воспользуешься камином?

— Нет. Пожалуй, прогуляюсь.

Минерва крепко ухватила меня за запястье.

— Северус, я надеюсь, что ты ещё очень долго будешь зельеваром Хогвартса.

— Непременно. Всего наилучшего!

Странно было вновь идти по коридорам замка, видеть восстановленные статуи и доспехи, слышать перешёптывания портретов за спиной. Свернув к лестнице, я сразу попал во встречный поток первокурсников. При моем появлении шум смолк, а толпа расступилась, освобождая проход.

— Доброе утро, профессор Снейп, — решительно пискнула какая-то первокурсница.

Я кивнул, и она просияла. Гриффиндор. Без вариантов.

Звук колокола известил о начале уроков, гул из коридоров переместился в аудитории и постепенно затих вовсе.

Спустившись по мраморной лестнице, я остановился и огляделся. Здесь ничего не изменилось. Не осталось и следов недавних разрушений. Хогвартс пережил на своем долгом веку столько потрясений, что Вторая Магическая для него — всего лишь очередная война.

Двери Большого зала были ещё распахнуты после общего завтрака. Я зашёл внутрь. Со столов уже убрали. Зачарованный потолок демонстрировал редкие облака на ярко-голубом небе, обещая солнечный день. Солнечный день. Когда вам последний раз было дело до солнца, профессор? Я снял барьер окклюменции и позволил воспоминаниям течь свободно. Директор Снейп. Профессор Снейп. Полукровка Принц. Сначала я не чувствовал ничего, кроме горечи. Но потом горечь растаяла…

«...мы едем! Едем в Хогвартс!»

На мгновение мне показалось, что воспоминания вернулись…

— Вам стоит побывать в подземельях, сэр, — раздался сзади запыхавшийся голос.

Я резко обернулся и увидел уже знакомую первокурсницу.

— Что вам угодно, мисс?

Она не смутилась, а повторила уже спокойно:

— Я хотела сказать, что вы бы могли навестить и гостиную своего факультета.

— Почему вы не на уроке?

— Я объясню профессору Лонгботтому, что хотела поговорить с вами. Он поймёт.

— На каком факультете вы учитесь?

Она посмотрела на меня с вызовом.

— Слизерин, сэр!

— Странно. Я бы диагностировал Гриффиндор.

— Шляпа — тоже. Но я решила, что на Слизерине буду нужнее.

— Тогда — дважды Гриффиндор!

— Шляпа сказала именно так. А я настояла на своём.

— С удовольствием ознакомился бы со странным ходом ваших мыслей, мисс, но мне пора.

Я направился к выходу. Назойливое существо посторонилось, но двинулось следом и продолжило:

— Со мной на курсе учатся только два мальчика. В прошлом году на Слизерин не поступил никто. Старшие — кучка изгоев. Побеждённые, наказанные, униженные. По-вашему, это нормально?

Определённо, время, когда я мог сослаться на больное горло, чтобы не отвечать на глупые вопросы, было не таким уж плохим.

Не оборачиваясь, я бросил через плечо.

— Вы обратились не по адресу, мисс. У вас есть декан.

— Профессор Слизнорт не может изменить ситуацию. А вы — сможете. И уже доказали это после Первой Магической. Вы должны помочь!

Должен? Студентка не успела понять, что я остановился, и едва не врезалась в меня.

— Ваше имя?

— Элли Райт, сэр.

— Запомните, мисс Элли Райт. Никто и ничего вам не должен. Вы сказали, что сами выбрали Слизерин? Так и боритесь до конца. Покажите, каким может стать студент вашего факультета. И для начала — не прогуливайте занятия. Это всё, что я могу вам посоветовать. Доброго дня.

Ответа я дожидаться не стал. Если уж это странное явление смогло пробиться на опальный ныне факультет, то сделать выводы как-нибудь сумеет.

Некстати вспомнилась Грейнджер. Она бы точно устроила революцию на Слизерине. Нелепые фантазии о мисс Спасём-Домовых-Эльфов в зеленых декорациях заставили меня усмехнуться.

Дубовые двери распахнулись, и я вышел из замка. День был холодный и снежный. От озера поднимался туман, оседал инеем на прибрежных камнях, ветках деревьев, скамейках. Последние были нововведением Минервы и раздражали своей неуместностью в хорошо знакомом пейзаже.

Дорога обогнула холм, и я невольно замедлил шаг, рассматривая открывшийся вид. Основатели Хогвартса знали толк в красоте. Сдержанной, лаконичной, мощной.

Последние два десятка лет вытравили любое светлое воспоминание об этом месте, но торжественная тишина сегодняшнего утра вдохновила бы поэта. Солнце всходило над Запретным лесом, окрашивая небо и горы на горизонте. Его отблески отражались в темной воде озера и стрельчатых окнах замка. Синие тени деревьев расчертили долину неизвестными письменами.

Я помнил, как горел Хогвартс… Небо в ту ночь отражало цвет битвы, ветер доносил её звуки, а я доигрывал последнее действие чужой пьесы в своей несостоявшейся усыпальнице. Это событие память сохранила безукоризненно. К сожалению.

«Тёмного Лорда больше нет! От кого вы закрываетесь?»

От себя, мисс Грейнджер, также как и вы.

Дорога подошла к воротам. Здесь можно было аппарировать, но я направился к Хогсмиду. Посетившая меня идея была странной и не слишком сочеталась с понятием здравого смысла. За пределами замковой территории лёгкость утра растворилась. Дойдя до станции, я почувствовал себя вымотанным, будто шёл несколько часов подряд по бездорожью. Впереди, рядом с железнодорожным полотном темнело покосившееся здание с заколоченными окнами. Визжащая хижина. Место, где меня дважды пытались убить, но в последний момент появлялся какой-нибудь Поттер. Сомнительным бонусом последней попытки была двойная память об этом событии. Разумеется, Поттер-младший не подумал о такой мелочи, когда делился со мной своими воспоминаниями, но результат оказался настолько устойчивым, что почти не поддавался окклюменции.

Не глядя больше на хижину, я проследовал дальше. Уже через несколько шагов идти стало легче, а навязчивые образы скрылись на задворках сознания.

Мысли незаметно вернулись к зелью Люциуса. Если Нарцисса уже приступила к лечению, то сегодня должны появиться первые результаты. Ожидание совы с известиями представлялось мне делом довольно утомительным, и я предпочёл просто уйти из дома.

«Какая из полученных жидкостей была целью сегодняшней работы?»

Грейнджер сумела меня удивить. Она задала вопрос, на который у меня не было ответа. Девочка не видела теоретических выкладок, не представляла, для кого и для чего предназначено зелье, но отметила «…своеобразный запах, не связанный с сырьевой базой». Интуиция? Простая педантичность? Хотел бы я знать, каким был для неё этот «своеобразный запах». И почему меня это интересует?.. Это я тоже хотел бы знать.

Хогсмид только начинал просыпаться. Владельцы лавок ворчали на выпавший снег, орудуя мётлами и лопатами; ранние посетители «Сладкого королевства» и «Зонко» нетерпеливо топтались у еще закрытых дверей. Свернув с главной улицы, я подошёл к грязной двери под покосившейся вывеской и взялся за ручку.

— Закрыто, — буркнул недовольный голос откуда-то со двора. Заскрипела дверь хлева, и оттуда появился хозяин заведения — Аберфорт Дамблдор с вилами в руках.

— А, это ты? Ну заходи, раз пришёл, — он с неудовольствием оглядел меня сверху донизу, вытер руки о грязный фартук и открыл дверь «Кабаньей головы». — Огневиски? Сливочное пиво? Безоары? Укрытие? Что на этот раз?

Я последовал за радушным хозяином в тёмную комнату и ответил:

— Огневиски.

Старик пожал плечами, достал плоскую бутылку из-под барной стойки и пару стаканов, наполнил каждый до половины и пододвинул мне один.

— Неужто с утра больше негде выпить?

— В Лондоне скверная погода.

— Снова пользуешься голосом?

— Бывает.

Аберфорт залпом осушил свою порцию, с размаху поставил стакан на стойку и спросил уже не так воинственно:

— Что нужно-то?

— Думаю купить Визжащую хижину. К кому бы обратиться?

— Лучше к владельцу.

Огневиски был хорош. Выдержанный, но мягкий вкус с оттенками перца, мёда и дыма. Я сделал глоток, кивнул и ответил:

— Я пришёл.

Аберфорт снова наполнил свой стакан.

— Жить там собрался? Или думаешь разбогатеть на экскурсиях?

— Хм. Эта мысль не приходила мне в голову.

— Ну да. В твою голову мысли просто так не приходят. Только по особому распоряжению, а?

Я пропустил последний комментарий, посмотрел янтарную жидкость на свет, отпил ещё и сообщил:

— Я бы ее сжёг, пожалуй… Не голову — хижину.

Аберфорт неожиданно остро глянул на меня, отчего сразу стал похож на своего брата, и философски заметил:

— Много чего палить придётся, парень. Одна сожжённая хижина от памяти не избавит.

Он резко выдохнул и опрокинул в себя второй стакан огневиски. Меня передёрнуло, а старик даже не поморщился.

Аберфорт мог говорить в моём присутствии о событиях тех лет, не рискуя заработать проклятие. Чем-то мы с ним были похожи. Трактирщик, занимающийся тёмными делишками, и тёмный маг-пожиратель. Два орудия на службе пресветлого Альбуса. Я сделал ещё глоток и поинтересовался:

— К слову о памяти. Как тебе такая идея — зелье, возвращающее яркость старым воспоминаниям?

— Любым? Нет. Такое — не для меня. И тебе не пригодится.

Аберфорт прикрыл глаза и замер. На секунду мне показалось, что он уснул. Но он снова заговорил, не открывая глаз.

— Самое паршивое — что? Было же хорошее. Почему здесь, — он постучал себя пальцем по лбу, — одна дрянь остаётся?

Я пожал плечами. Вряд ли Аберфорт рассчитывал на ответ. Мой вопрос, впрочем, тоже был риторическим. Но идея Грейнджер никак не давала мне покоя.

— Закуску принести? Надираешься тут с утра, — в ворчании Аберфорта появились первые пьяные ноты, и я понял, что пора переходить к делу.

— Заберёшь у меня портрет?

— Его портрет?

— Чей бы ещё я стал тебе предлагать?

— Нет, не возьму, — Аберфорт резко поднялся и отошел к окну. — Он когда помер… А ты не кривись, Снейп. Помер, я сказал!

Аберфорт был тем, кого Альбус уведомил о своей предстоящей кончине и о необходимом способе её осуществления. Он помогал мне скрываться от Министерства, пока Волдеморт не захватил власть. Он же вытащил меня из Мунго летом девяносто восьмого и снова предоставил убежище, теперь уже от журналистов. Странная ирония судьбы…

Аберфорт тем временем продолжал говорить:

— …так я с ним разговаривать начал. Ну, мысленно, конечно. И, вроде как, понимать его стал. А уж когда завертелось всё… Детишки толпами через трактир сигают, твари эти по Хогсмиду шастают. Битва. Поттер опять же… Никогда, говорит, ваш брат не знал покоя. Всю жизнь каялся за тот день. И проняло меня. Вот тут проняло, — Аберфорт с силой постучал себя в мохнатый жилет. — А потом портрет этот — и снова-здорово. Как, мол, я рад, дорогой братец, что наш Северус выжил. Передай-ка ему вот это и это, он поймёт… Снова воду мутить взялся. Ежели его сюда повесить, я опять с ним в прах разругаюсь. Подари его лучше Поттеру. Найдут о чём поговорить.

Я посмотрел на огневиски и допил содержимое своего стакана. В голове зашумело.

— Хочешь, расскажу, что было в том пакете?

Аберфорт вернулся за стойку. Опять сверкнул глазами. Разлил остатки огневиски.

— Не надо. Лучше ответь — ты был рад получить это?

Я пожал плечами.

— Это было подарком. Я не слишком люблю подарки. Особенно от людей, которые умерли после того, как я сказал «Авада Кедавра».

— Но мой мудрый брат устроил так, что тебе пришлось его принять?

Я кивнул и отсалютовал своему собеседнику стаканом. Выпили. Помолчали.

— Значит, хижину не продашь?

— Враг я себе, что ли? — буркнул Аберфорт, вновь превращаясь в нелюдимого трактирщика.

— Тогда, пожалуй, куплю у тебя несколько безоаров и вернусь к скверной погоде.

Аберфорт порылся в кармане фартука и выложил на стойку несколько камней, большей частью совершенно негодных и отвратительного вида. Я все же выбрал среди них один гладкий плотный с сизым отливом и пару рыхлых стандартных, расплатился и собрался уходить.

— Снейп? — окликнул меня Аберфорт у двери. — Шагай-ка ты через камин. Нечего тебе аппарировать после трех стаканов.

Я не стал спорить о количестве выпитого и через несколько секунд был дома. Часы показывали начало одиннадцатого. А на подоконнике кухни сидела знакомая сова.

Газетный разворот с кричащим заголовком вызывал отвращение. Записка миссис Поттер — тоже.

«Вы должны это увидеть!»

Опять должен? Кому на этот раз?

В довершение всего, сова, доставившая почту, не собиралась улетать. Она по-хозяйски обосновалась на столе и гипнотизировала меня взглядом. Я указал рукой на открытое окно. Никакой реакции.

— Пошла вон, — уточнил я. — Ответа не будет. Печенья — тем более.

Птица неохотно подчинилась. Усилием воли я подавил порыв вышвырнуть газету вслед за совой и начал читать.

«Публикация последней статьи Риты Скитер вызвала оживлённые споры наших читателей. Первым своё негодование выразил главный герой Второй магической войны — мистер Гарри Поттер. Особенно его возмутил источник информации нашего корреспондента. Он даже утверждал, что «Пророк» совершил противоправные действия. Однако заметим, что Игорь Каркаров был объявлен в розыск уже после публикации в нашей газете его интервью (очередной отчёт о поисках беглого Пожирателя вы можете прочитать на шестой странице — прим. редактора), и мисс Скитер никоим образом не нарушила закон. Чуть позже на нашу редакцию было совершено нападение. Неизвестные использовали опасных магических существ. Лишь по счастливой случайности никто не пострадал, но редакция понесла существенные материальные потери.

Мы получили и продолжаем получать от наших читателей множество писем, связанных с этой публикацией. А на прошлой неделе в офис «Пророка» пришли недавние выпускники Хогвартса и пожелали не просто высказаться, но и быть услышанными. По неясной причине они отказались от привычной читателям формы интервью и настояли на публикации своих воспоминаний без редакторской правки, купюр и других изменений. Таким образом, сегодня мы предлагаем вашему вниманию взгляд представителей всех факультетов Хогвартса на время недолгого директорства Северуса Снейпа».

«Всех факультетов»? На мой беглый взгляд, рассказов на развороте было три. За авторством мисс Аббот, мисс Лавгуд и мистера Лонгботтома. С каких пор три стало равняться четырём? Похоже, Слизерин больше в расчёт не берут. Как там выразилась мисс Элли Райт? «Побеждённые, наказанные, униженные».

Общий заголовок патетично гласил: «Самый надёжный враг». Первым делился воспоминаниями профессор Защиты.

«Похищение меча Гриффиндора.

Седьмой год в Хогвартсе начался хуже некуда. Гарри исчез, а вместе с ним — Рон и Гермиона. Больше трети учеников не приехали учиться, а директором стал человек, который вызывал всеобщую ненависть…»

Хуже некуда. В этом я с Лонгботтомом был солидарен. А впрочем, пока ненавистный господин директор успевал оперативно назначать наказания и обезвреживать примитивные яды в собственной тарелке с овсянкой, причин для беспокойства не было. Но однажды ночью сработали сигнальные чары кабинета директора.

«…В кабинет мы проникли довольно легко. Луна сумела быстро подобрать пароль. Джинни — заклинание, разбившее витрину. Но на этом везение закончилось…»

Я встретил взломщиков на лестнице. Экспеллиармус избавил их от палочек, но мистер Лонгботтом с пылом средневекового рыцаря успел сделать пару выпадов мечом. Вероятно, именно так должна выглядеть иллюстрация к энциклопедической статье, посвящённой героической глупости: Лонгботтом с мечом наперевес против мастера магических дуэлей с волшебной палочкой. Я остановил этот фарс просто из гуманных побуждений. Но пламенную речь о моих моральных качествах, длинный список пожеланий и даже парочку пророчеств — одно из которых имело все шансы сбыться, если бы не неуместное милосердие Поттера, — выслушал до конца.

Кража меча Гриффиндора, нападение на директора — всё это не оставляло мне выбора. Виновные должны были понести наказание. Жестокое наказание. Иначе, легенда о злодее-директоре перестала бы работать. Но в Хогвартсе присутствовали Кэрроу. Тёмный Лорд мог заинтересоваться причиной экзекуции и пожелать лично допросить виновных, в числе которых была Джинни Уизли. Подруга Гарри Поттера.

«Профессор Снейп сообщил, что мы отправимся отбывать наказание прямо сейчас. Он приказал идти впереди и следовал за нами. Всю дорогу мы ждали чего-то ужасного. У дверей замка нам встретился Амикус Кэрроу, и ожидание превратилось в уверенность. Профессор сообщил Кэрроу, что поймал нас после отбоя вне комнат и назначил ночную отработку в Запретном лесу с лесничим Хагридом. В тот момент я едва не засмеялся. Прихвостни Тома Реддла — Кэрроу применяли для наказания Круциатус и режущие заклятия. А отработка с Хагридом — нашим другом, знавшим лес как свои пять пальцев, была простой увеселительной прогулкой. К тому же он не сказал, где именно мы были пойманы. Уже тогда у меня мелькнула мысль, что профессор Снейп не тот, кем кажется...»

Для чистоты легенды профессор Снейп должен был наложить Круциатус на думающего Лонгботтома прямо в коридоре. Это позволило бы мыслям упомянутого ученика двигаться в верном направлении. Вместо этого профессор Снейп сдал нарушителей Хагриду и вернулся в кабинет за очередной порцией инструкций от седобородого интригана. Утром Лорд Волдеморт узнал о жалкой, неудачной попытке кражи, предпринятой глупым, бездарным, но чистокровным Лонгботтомом и его наивной командой. Меч отправили в Гринготтс, о чём я и сообщил за ужином в Большом зале. Оставалось ждать, пока новость дойдёт до Поттера и заставит его думать.

Вторая заметка была написана мисс Аббот.

«Как Северус Снейп помешал мне закончить Хогвартс в 1998 году.

После того, как маму убили Пожиратели, я не собиралась возвращаться в Хогвартс. Но обучение стало обязательным, и я подумала, что воевать можно будет и в школе. К счастью, друзья были со мной согласны...»

Мисс Аббот была настроена весьма решительно. На так называемых уроках магловедения её выходки составили серьёзную конкуренцию наглости Поттера и Лонгботтома вместе взятых. С первых дней она стала одной из основных мишеней Кэрроу. Ситуация осложнялась тем, что Алекто участвовала почти во всех «акциях устрашения маглов и маглорождённых» и не упускала случая поделиться воспоминаниями.

«Мы были уверены, что наше неповиновение поддержит в других учениках веру в победу и воодушевит их на борьбу».

Воодушевление шло полным ходом. После третьего попадания Ханны в больничное крыло, мадам Помфри уведомила меня, что резервные возможности организма девочки исчерпаны.

«Однажды, когда мадам Помфри куда-то вышла, директор подошел к ширме, закрывающей мою кровать, и заговорил так, будто читал статью из книги.

«Боль — это прежде всего работа, — сказал он, — сигнал разуму о необходимости действий. Но Круциатус лжёт: он сообщает телу о боли, которой нет. Если помнить об этом, можно вынести гораздо больше, не причинив себе вреда. Впрочем, умный человек попытается избежать ситуации, в которой можно применить такое знание».

Пару недель после моей выписки из больничного крыла Кэрроу даже не смотрели в мою сторону. Но на «уроке», посвящённом полукровкам, Алекто мерзко высказалась о моей матери, а я ответила, что единственная известная мне грязная свинья стоит сейчас перед нами...»

Крики из аудитории, где шли занятия Хаффлпаффа, трудно было не услышать. Я вошёл в момент, когда Макмиллан пытался заработать свою порцию пыточного проклятия. Мисс Аббот выглядела скверно, но была в сознании и держалась на ногах.

Суд был коротким. Барсуки потеряли пятьдесят баллов за срыв урока, Макмиллан получил неделю отработок у Филча, а Аббот — в моей лаборатории, где на неё, по странной случайности, в тот же вечер опрокинулся котёл с зельем.

«Ожоги были сильными. Даже просто держать палочку в руках было трудно. Через неделю ничего не изменилось. Директор Снейп вызвал моего дядю и сообщил, что я не смогу продолжить обучение в этом году...»

Перед отъездом мисс Аббот пришла в кабинет директора за необходимым письменным разрешением на освобождение от обучения.

— Почему? — она задала вопрос, не рассчитывая на ответ.

Я пожал плечами.

— Лучше быть больной и живой, чем здоровой и мёртвой.

Кто же знал, что Том Аббот поймет все правильно?

Третья заметка принадлежала своеобразному перу мисс Лавгуд.

«Выручай-комната и движение Сопротивления в Хогвартсе.

Не могу сказать, что профессор Снейп был моим любимым учителем. Науку зельеварения он ценил гораздо больше, чем науку преподавания. Но оказалось, что на самом деле профессор учил нас совсем другому. Слышать то, о чём не говорится вслух. Видеть то, что не выставляется напоказ. Жаль, что мне не удалось понять это раньше… Хотя, если бы удалось, то профессор Снейп не был бы профессором Снейпом — шпионом Альбуса Дамблдора и мнимым шпионом Волдеморта.

И всё же, странности некоторых поступков профессора иногда оказывались заметны. Вряд ли ему будет приятно об этом читать, поэтому заранее прошу у него прощения...».

Восхитительно. Мисс Лавгуд весьма тактично выразила свою мысль. Уже через пару строк я понял, что всю эту статью на развороте следовало озаглавить «Ошибки Северуса Снейпа». Даже удивительно, каким образом, совершив столько просчётов, я оставался вне подозрений.

«Начать стоит с того факта, что замок Хогвартс признал профессора директором. Полтора года назад попытка занять кресло директора обернулась для министерской ставленницы Долорес Амбридж позорным провалом. Кабинет остался для неё недосягаемым, портреты не желали с ней общаться, Большой зал не менял декорации по её приказу…»

То, что замок принял моё назначение, поразило не только мисс Лавгуд. Такого разочарования на лице Минервы я не видел со времен первого кубка школы, взятого Слизерином в конце восьмидесятых.

«…В Хогвартсе есть Выручай-комната. Хотя нет. Как это ни грустно, но Выручай-комната в Хогвартсе была. Она тоже сражалась в битве и погибла».

Я узнал о комнате в ту ночь, когда убил Альбуса. Мне нужно было понять, что произошло на башне до моего появления. Слишком многое пошло не по плану. Но Драко отвечать не желал. Пришлось его заставить. В итоге я узнал больше, чем рассчитывал.

«Так вот, профессор Снейп никогда не отправлял патруль к основному входу в Выручай-комнату. Благодаря этому…»

Благодаря этому, Лонгботтом и компания с упрямством, достойным лучшего применения, почти каждую ночь разрисовывали стены замка революционными призывами, а к маю организовали в комнате постоянную хогвартскую коммуну.

«Он почти наверняка знал о зачарованных галлеонах, которые использовал для связи Отряд Дамблдора, потому что о них знал Драко Малфой. Но профессор ни разу не попытался заполучить их...».

Также мисс Лавгуд заметила, что я не применял глубокую легилименцию или допрос с Веритасерумом на учениках, отбирал этих самых учеников у Кэрроу, чтобы заменить пытки «малоприятными, но безопасными отработками в лаборатории или у мистера Филча», а «сам никогда не использовал Круциатус, даже в случаях…»

Да. Даже в тех случаях, когда мне этого очень хотелось.

Милый, добрый старина Снейп, которого изо всех сил выгораживают его бывшие ученики.

Унизительное проявление непрошенного милосердия вызвало в памяти суд Визенгамота после Первой магической. Тогда Дамблдор приказал мне просто молчать. И я молчал. Слушал абсолютную ложь и сомнительную полуправду о себе и своей роли в Ордене Феникса. О спасённых жизнях и раскрытых преступлениях. А затем — вердикт:

«Признать Северуса Снейпа оправданным по сумме заслуг перед магическим сообществом при поручительстве Альбуса Дамблдора». Великому манипулятору был нужен ручной шпион, и он его получил.

Я перевернул страницу, чтобы убедиться, что ничего не упустил. И вздрогнул, увидев колдографию, предваряющую ещё один текст. Чувствуя отвратительную слабость, я продолжил чтение:

«По удивительному совпадению, в тот же день нашу редакцию посетил хорошо известный магическому сообществу мистер Драко Малфой, чья печальная история стала примером того, какие неожиданные повороты могут поджидать человека на его жизненном пути. В отличие от участников обороны Хогвартса, мистер Малфой был так любезен, что согласился рассказать нам о своей жизни после мая девяносто восьмого года и ответить на несколько вопросов.

Наши постоянные читатели, несомненно, помнят внезапную болезнь Малфоя-старшего и скандальное оправдание Малфоя-младшего. Тем интереснее им будет узнать, что ограничения, наложенные на палочку мистера Малфоя, а также репутация бывшего Пожирателя Смерти не позволили ему найти работу в магическом мире. Поэтому уже более полугода мистер Малфой осваивает для себя непривычную сферу деятельности — метрдотеля магловского ресторана. На этом новом поприще ему пришлось коренным образом изменить свои взгляды на неволшебников.

«Я просто сказал себе, что всё это больше не имеет значения», — ответил мистер Малфой на наш прямой вопрос.

Однако эти темы мистер Малфой затронул лишь походя. Он не скрывал, что пришёл для разговора о Северусе Снейпе. Как минимум трижды он прерывался, чтобы подчеркнуть, что его слова должны быть опубликованы абсолютно точно. Редакция «Пророка» выполнила это условие. И вот что мистер Малфой счел необходимым сообщить публике:

«Когда-то Северус Снейп был частым гостем в нашем доме. Можно сказать, что отец и Снейп дружили. Впрочем, Снейп предал эту дружбу, став шпионом Ордена Феникса.

Но я хотел сказать о другом. Игорь Каркаров заявил, что Снейпа нельзя было пускать преподавателем в Хогвартс. Отец как-то рассказывал мне, что тогда, в восемьдесят первом, решение Дамблдора пригласить Снейпа в школу тоже возмутило многих. Но Снейп находился все эти годы в Хогвартсе не для того, чтобы учить детей и носить звание профессора. Дамблдор взял его с другой целью. И это не только, вернее, не столько шпионаж — не так уж он был важен после исчезновения Тёмного Лорда. Прежде всего, Снейп был призван охранять жизни учеников.

Я помню много примеров, но о них пусть рассказывают другие. А мою шкуру Снейп спасал дважды. В первом случае он всего лишь не дал мне умереть после неудачной дуэли. Второй раз укрыл меня от гнева Темного Лорда и не позволил стать убийцей.

Теперь всем известно, что Дамблдор знал о своей скорой смерти и потребовал от Снейпа убить его на глазах у Пожирателей. Но мистер Поттер великодушно промолчал в своих показаниях о том, что изначально, по плану Лорда, убийцей директора должен был стать я…»

Я прочитал рассказ Драко до конца, но его смысл дошёл до моего сознания далеко не сразу. Безумие. Форменное безумие. Драко был оправдан Визенгамотом. Ему не грозил Азкабан, даже если бы он под Веритасерумом поклялся в своём участии в карательных операциях Кэрроу. Но публичное признание факта службы Тёмному Лорду закрывало для него надежду на восстановление репутации фамилии и полностью исключало возможность возвращения во власть. Это было настолько не по-малфоевски...

— Мистер Малфой, вы хотите сказать, что Северус Снейп искупил свою вину многолетней службой на стороне добра?

— Я не знаю, как выглядит сторона добра. И не разбираюсь в искуплении и покаянии. Но я презираю трусливую попытку Каркарова оправдаться за чужой счёт. Снейп предал моего отца и всех, кто считал его своим другом. Он был Пожирателем смерти, а от этого клейма избавиться невозможно. Но Снейп всегда оказывался там, где нужна помощь. И помогал. Даже если ненавидел. Странно, что оценил это только Поттер».

Судя по всему, Драко действительно дал это интервью. Зачем? Но много ли я знал о нём теперь? Все новости исходили от Нарциссы. «Здоров… Устаёт… Передаёт привет»... Впрочем, на этот счет я не обольщался. Во время первой и последней нашей встречи после победы Драко выразился предельно чётко:

— Вряд ли я смогу пригласить вас войти, профессор Снейп. В доме Пожирателей смерти не место герою войны.

Уходя, я услышал вопрос Нарциссы:

— Драко, кто это был?

— Никто…

Утренний огневиски выветрился без остатка. Пора было заняться делами. Определенно, размышления над газетной статьёй к таковым не относились. Сегодня стоило подготовить к отправке очередной заказ из Хогвартса, привести в порядок бумаги и решить вопрос с портретом.

Совершив необходимые приготовления, я сел в кресло и занялся документацией. Пара писем в Гринготтс, каталог Малпепперу… Но собеседник, на которого я рассчитывал, не появлялся.

Я не выдержал первым:

— Альбус, прекращайте играть в прятки. Я слышу, что вы за рамой.

— Если бы вы могли слышать всё, что говорит Минерва по ту сторону портрета, то извинили бы меня, — со вздохом отозвался Дамблдор, появляясь на картине. — Добрый день, Северус.

— Не могу с вами согласиться, — отозвался я, наблюдая, как Альбус с удобством устраивается в кресле в предвкушении долгой беседы.

— Напрасно… Но, знаете, Северус, вам стоит дозировать информацию, которой вы потчуете бедную Минерву. Она едва успела прийти в себя после ваших утренних заявлений, как появилась эта газета…

— Благодарите Лонгботтома, — прервал я его добродушные рассуждения. — Мне необходимо обсудить с вами одно дело, Альбус. Это касается Поттера.

Объяснение не заняло и пяти минут. Дамблдор выслушал меня, не перебивая, и кивнул в знак согласия. Это было настолько невероятно, что я не удержался:

— Вы согласны с моим планом? Или просто не собираетесь ему следовать?

— Я выполню вашу просьбу, Северус. Могу я поинтересоваться, почему вы не хотите лично закончить это дело?

— Простите за патетику, Альбус, но в ближайшее время я буду занят. Собираюсь навестить Азкабан.

— Вас настолько замучила совесть? — тон Альбуса был нейтрально-светским. Так можно было спросить об икоте или мозоли на пятке. Я изумлённо взглянул на него. Он увлечённо разглядывал свои ногти.

— Предположим.

— Чепуха! Вы — превосходный окклюмент и в состоянии управлять своими эмоциями. И чувством вины, в том числе.

— Возможно, причина в том, что я более не стремлюсь к полному контролю?

— Понимаю, — опять легко согласился Альбус. — Тотальная окклюменция — тяжелый опыт. Азкабан без дементоров — вариант куда более приемлемый. К тому же человек вы одинокий. Никто не расстроится, если не увидит вас несколько лет. Вам не о ком заботиться и некого защищать. Да… Я прекрасно вас понимаю.

Горло захлестнула невидимая проволока с шипами. Ярость выплеснулась наружу в хриплом шёпоте:

— Дамблдор, вы издеваетесь?

— Ну, что вы. Я всего лишь пытаюсь понять вашу точку зрения. Неужели публикация воспоминаний не слишком уважаемого вами человека могла вызвать такой эффект?

Приступ кашля не дал мне ответить. В этот момент я полностью осознал, о чём говорил утром Аберфорт. С трудом отдышавшись, я поднял глаза на Альбуса и встретил внимательный и сочувственный взгляд.

— Боюсь, я вас утомил. А о поручении не беспокойтесь. Всего доброго.

Он уже почти исчез с холста, но внезапно появился вновь и теперь выглядел смущённым.

— Да, Северус, могу я вас попросить не пересылать портрет совиной почтой? Меня ужасно укачивает. Когда мистер Филч последний раз менял раму…

Я развернул портрет к стене и вышел из библиотеки, чувствуя себя до крайности раздражённым и почти больным.

Дамблдор сегодня выбрал самую удачную из своих ролей — мудрого деревенского простачка. Вероятно, это короткое представление должно было пробудить во мне дремлющее чувство ответственности за всех выросших детей, за несгибаемую, но стареющую Минерву, странную Элли Райт, за Хогвартс… Но портретный Дамблдор утратил тонкость своего искусства манипуляции. «Вам не о ком заботиться и некого защищать». Слишком очевидно, дорогой Альбус. Не будет мук раскаяния и раздачи конфет первым встречным. Лучше заняться делом. Зельеварение отсекает лишние мысли не хуже окклюменции.

Я выбрал самый сложный заказ из немногих оставшихся, и уже через пару минут эмоции уступили место сосредоточенности. Мерный стук, раздавшийся внезапно, заставил меня вздрогнуть. Это был всего лишь метроном мисс Грейнджер. По неясной причине он вызвался мне ассистировать. Остановив маятник, я машинально посмотрел в окно. Моя соседка уже проводила подругу и сейчас навёрстывала за учебниками время, пропущенное утром. Надо будет вернуть ей прибор...

Забавно, но необходимость постоянно присматривать за Грейнджер меня почти не угнетала. Более того, она оказалась настолько толковым ассистентом, что я бы не отказался взять ее на работу на постоянной основе. Для неё это было бы неплохой практикой. Всё же в школе она относилась к зельям недостаточно серьёзно. Чушь, конечно. Даже при условии, что последний пункт плана останется невыполненным, моя палочка будет служить ей столько, сколько необходимо. И Грейнджер найдёт себе дело, более отвечающее её интересам. И прекрасно. Вот только, выполнив главное требование Поттера, я остался связан магией обета. А парень так старался: «...если это не будет связано с риском для его жизни, здоровья, тяжёлыми жертвами и поступками, которые он сочтёт для себя неприемлемыми»... Поттер добавил одно лишнее слово. Он просил вернуть «её магические способности».

А может, отправиться в Румынию, найти загостившегося Уизли Шестого и вызвать его на магическую дуэль? Палочка Лестрейндж вынужденно признает меня хозяином. Дальнейшее просто и понятно. А в Англию можно и не возвращаться. И гори всё огнём…

Зелье выстрелило снопом искр. Пламя под котлом полыхнуло зелёным. Я выругался, но снимать баллы, увы, было не с кого.

Никуда я не сбегу. И мифическая совесть здесь ни при чём. Разве что гордость. А Дамблдор сказал бы «гордыня». Зелье снова выстрелило, и я погасил огонь. Определённо, свободное время не идёт мне на пользу. Самокопание — самое бессмысленное из возможных дел. Скорее бы произошло хоть что-нибудь. Бездействие — невыносимо.

Я перелил ещё горячее зелье в бутыль, запечатал сургучом и осторожно перенёс на полку в кладовой. Если всё сделано верно, то через двенадцать дней на дне сосуда вырастут кристаллы с весьма полезными свойствами. «Терпение и аккуратность — непременная добродетель искусства зельеварения», — напомнил я себе.

Терпение…

И в ту же минуту услышал стук в стекло. Я бросился в библиотеку и распахнул окно сове Малфоев. Птица влетела в комнату и приземлилась на столе, разметав несобранные бумаги. Я развернул неожиданно непослушными пальцами письмо Нарциссы, но испытал лишь острое чувство дежа вю.

«Северус! Ты должен это увидеть! Приходи к нам, как только сможешь».

Они с Уизлеттой сговорились? Впрочем, к этой записке не прилагалось ни отчёта, ни колдографии, ни газетной статьи. Я перевернул лист в поисках дополнительной информации, но так ничего и не нашёл.

Звук хлопающих крыльев отвлёк мое внимание. Я перевёл взгляд — на подоконнике сидела ещё одна сова. За время недолгой, но интенсивной переписки с Поттером я безошибочно научился узнавать министерских птиц. Да. Печать аврората. И подпись Сэвиджа.

С. Т. Снейпу.

«На основании закона об обязательной идентификации лиц, имеющих «тёмную метку», вы приглашаетесь для опознания задержанного, именующего себя Игорем Каркаровым. Предлагаем прибыть в Министерство Магии в указанные сроки…»

На часах было без четверти три. Сделать предстояло много, а времени почти не осталось.