Недоверие (джен)

Кровь… Вязкая, с металлическим привкусом, липкая…

Господи! Да я весь в крови!

Я лежал в кустах, судорожно вспоминая, как я здесь оказался, и, что ещё важнее, что вообще произошло.

Последнее, что помню отчётливо — ссору с мистером Мейсоном, после которой я хлопнул дверью, твёрдо решив сбежать.

Чёрт, чёрт, чёрт! Я снова сорвался! Тысячу раз обещал держать себя в руках, не поддаваться эмоциям, и вот опять!

Ведь знаю же, что сильные эмоции мне противопоказаны, но нет же! Раз за разом поддаюсь им и срываюсь!

Что же я творил ночью, раз проснулся весь в крови?

Размышления не помешали мне встать и осмотреться. В нескольких футах от меня обнаружился окровавленный труп собаки.

Слава богу, это всего лишь бродячий пёс!

Рассвет наступил совсем недавно, и поблизости не наблюдалось нежелательных свидетелей. Это радовало, но, чтобы лишний раз не искушать судьбу, надо было убираться отсюда подальше.

Пройдя ярдов двести, я услышал плеск воды и обрадованно поспешил к реке. Хм, это не река, а озеро, но так даже лучше: теперь я, по крайней мере, знаю, куда меня занесло. Риджентс-парк и, соответственно, озеро Боатинг-лейк.

М-да, неслабо я вчера пробежался.

Убедившись, что меня никто не может видеть, я разделся и вошёл в воду. Хорошо, что сейчас лето и я могу постирать толстовку и джинсы. Не представляю, что бы я делал в окровавленной одежде зимой на улице — первый же патруль притащил бы меня в камеру! А сейчас — красота! Влажная одежда почти не доставляет дискомфорта…

Вот только есть хочется.

Мысль о еде потянула за собой воспоминания о выпотрошенной собаке. Прав был мистер Сойер, я урод.

Не знаю, когда это началось. По-моему, я всегда был таким. Сколько себя помню, иногда (не очень часто) внутри меня что-то просыпалось, требуя напасть, разорвать, пустить кровь…

Когда я был совсем маленьким, это проходило быстро, да и справиться со мной не составляло труда, но чем старше я становился, тем слабее мне казались взрослые. Ситуация усугублялась ещё и тем, что я сирота, а приёмные родители менялись слишком часто, чтобы я успел начать их уважать и слушаться. Взрослые вообще для меня не были авторитетом, хотя последние опекуны вроде были ничего… Но, когда на меня «накатывает», я не контролирую себя, всё, на что хватает здравомыслия — бежать. Нет, я не боюсь, что кто-то может узнать правду обо мне. Я боюсь убить их.

И, должен признаться, эти опасения небеспочвенны. Сегодняшняя собака далеко не первая моя жертва. Были и домашние животные, и птицы, и даже одна овца…

Всё дело в том, что я вампир.

Это не шутка. Голод — это не какое-нибудь абстрактное понятие, от которого можно отмахнуться и перетерпеть. Голод сводит с ума, выключает человеческий разум и отдаёт тебя на волю инстинктам. Тут главное — вовремя достать кровь. В раннем детстве мне хватало пары капель крови, чтобы успокоиться на месяц. Даже своей собственной крови. Но, взрослея, организм требовал большего.

Бифштексы с кровью и кровяная колбаса спасали лет до восьми. Я начал охотиться на соседских кур — несколько месяцев был спокоен, весел и добродушен, а потом очередные приёмные родители перевезли меня в Лондон, и началась пытка Голодом. Они питались сплошными полуфабрикатами! И через пару недель я пришёл в себя с полным ртом шерсти и трупиком кошки.

Вот тогда я и понял, что, отрицая собственную природу, я не только себя мучаю, но и их жизнями рискую.

Теперь я научился контролировать Голод. Вот уже год, как я не убивал животных, вовремя останавливаясь… Но эти уроды посадили меня под домашний арест на неделю!

Чёрт! Опять бродяжничать, пока соцработники не поймают.

Пока я предавался унынию, одежда почти высохла, и я уже собрался идти в город, как рядом приземлилась сова. Утром! В Лондоне! С письмом!

Ущипнув себя за ногу, я скривился от боли, но птица никуда не делась. Наоборот, бочком перебирая лапами, она приблизилась ко мне и издала странный ухающий клёкот.

— Чего тебе? — не придумав ничего умнее, спросил я.

В ответ птица протянула мне лапу, к которой зелёной лентой было привязано послание.

Посмотрев по сторонам, я пожал плечами и потянулся отвязать трубочкой свёрнутую «бумагу». Как ни странно, птица это позволила.

«Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс» — прочитал я заглавие и усмехнулся. Кто бы ни был автором шутки, моё чувство юмора атрофируется, когда я голоден, а упитанная птичка — самое то на обед.

Сова только и успела цапнуть меня за палец, как я впился клыками в её шею.

М-м-м… вкусно! Пару недель можно не беспокоиться о Голоде, да и жареная сова на обед — неплохо.

* * *

Ощипав и выпотрошив птичку, я помыл мясо в Боатинг-лейк и углубился в парк, по дороге собирая хворост для костра.

Сова оказалась божественна на вкус! Я ничего вкуснее в жизни не пробовал! Остудив остатки, я сунул их в пакет и убрал в рюкзак, думая, чем заняться до вечера. Вспомнилось давешнее письмо… А почему нет? Посмеюсь.

«Дорогой мистер Шэпард!»

Опа, а письмо-то мне адресовано. По позвоночнику пробежали мурашки дурного предчувствия, и я постарался отмахнуться от них, сосредоточившись на каллиграфических изумрудных буквах. Дальнейшее чтение окончательно убедило, что это розыгрыш, но…

По правде говоря, я никогда не только не верил в волшебство и магию, но даже не любил книжки и фильмы на эту тему, считая детскими сказками. Вот только я и сам, можно сказать, «сказка», ведь вампиров не существует.

Настроение непонятно почему испортилось. Особенно от последней строчки:

«Ждём Вашу сову…»

Сова уже переваривается.

* * *

Через день я проснулся между двумя полицейскими, которые вернули меня Мейсонам. Мистер и миссис не стали наказывать меня за побег, рассказав, что были так строги потому, что решили взять ещё одного ребёнка и хотели, чтобы я показал пример воспитанного старшего брата.

Восьмилетний Викрам понравился мне с первого взгляда, и всё свободное время я проводил с ним, думать забыв о странном письме из странной школы.

Но школа обо мне не забыла.

В полдень раздался звонок в дверь, и, поскольку мистер и миссис повезли Вика в поликлинику на прививку, открывать пришлось мне.

Гостья представилась профессором МакГонагалл и принялась рассказывать о Хогвартсе. Мой скептицизм МакГонагалл развеяла одним движением волшебной палочки, небрежно превратив старую чашку в хрустальную вазу, а сахарницу в черепаху.

В тот самый момент я понял, как мне повезло, что кроме меня дома никого нет.

— Миссис МакГонагалл…

— Профессор.

— Неважно. Вы сказали, что чужие не должны узнать о вашем мире…

— Нашем, мистер Шэпард.

— Неважно, — повторил я. — У меня девятнадцатая приёмная семья и, готов поспорить, не последняя. Вы уверены, что стоит их посвящать в тайну?

Старуха крепко задумалась. Видимо, с такой ситуацией она столкнулась впервые.

— Мистер Шэпард, спасибо, что предупредили. Вашим опекунам действительно не стоит открывать правду…

— Вы можете сказать, что это обычная школа?

— Да, но… Да, пожалуй, это наилучший выход. Однако вам придётся отложить покупки на последний день, ведь магглы не поймут, зачем вам мантии, котлы и другие вещи.

Я с радостью согласился.

Разговор с опекунами прошёл хорошо. Кажется, они даже остались довольны тем, что не придётся устраивать меня в школу.

За оставшееся до сентября время мы с Викрамом сблизились, став настоящими друзьями; жаль было оставлять его одного, но меня ждала новая жизнь в новом мире. Мире, где я, возможно, смогу найти своё место.