Будни Уолдена МакНейра, Пожирателя смерти и ликвидатора опасных существ. Смеркуты (джен)

Через неделю стало понятно, что летние нападения были репетицией — теперь казалось, что смеркуты просто наводнили Британию. Впрочем, нет — не Британию. Англию. За пределами английских графств пока не было ни одного нападения — ни в Уэльсе, ни в Ирландии, ни в Шотландии. Контраст бросался в глаза — но озвучить его решился снова лишь Робардс.

— В определённом смысле это сужает круг поисков, — сказал он, резюмируя свой короткий доклад перед Шеклболтом и Джонс. — Но только на первый взгляд.

— Поясни? — устало попросил министр.

Они все почти не спали последние дни, уходя с работы далеко за полночь и возвращаясь с рассветом. Это ничему не помогало, конечно, но по-другому никто из них просто не мог.

— На первый взгляд кажется очевидным, что виновника следует искать, во-первых, вне Англии, и во-вторых, среди сторонников тезиса «проклятые англичане — однажды мы всем вам покажем», — сказал Робардс. — Но, если подумать, верен может быть и обратный вариант: это может быть тот, кто хотел бы «показать» ирландцам, шотландцам или уэльсцам, и кто достаточно умён, чтобы постараться выставить «нас, англичан», пострадавшей, защищающейся стороной. Наконец, это может быть тот, кого на деле мало интересуют эти вопросы, и кто просто хотел бы продолжить войну — не важно, на каких основаниях. И, может быть, на этой волне прийти к власти — а может, и нет. Есть люди, которым просто нравится хаос.

— То есть, — сказала Джонс, — поискам это не помогает.

— Помогает отчасти, — возразил Робардс. — Я сомневаюсь теперь, что это — дело рук какого-то чокнутого экспериментатора. Хотя и не отказываюсь окончательно от этой идеи.

— Но на политические мотивы и вправду похоже больше, — согласился с ним Шеклболт.

— Или национальные, — добавила Джонс. — Это может быть, например, кто-то из магглорождённых, воспитанных в соответствующих идеях.

— Может, — согласился Робардс. — А может и наоборот — тот, кто хотел бы, чтобы все так подумали. И мы снова возвращаемся к прошедшей войне. Я вчера полдня беседовал с мистером Малфоем — не поручусь, что он был вполне искренен, но кое-какой материал для работы я получил.

— О чём беседовал? — спросила Джонс.

— О его бывших товарищах, — ответил Робардс. — Не тех, кто уже сидит — а оставшихся. Мы ведь все понимаем, что есть масса людей, которые тюрьмы избежали. Некоторые даже справедливо: обвинить их было попросту не в чем. Но взгляды есть взгляды, и быстро они не меняются. Но всё это требует времени, а люди в панике уже сейчас.

И это была правда: хотя вышедшее на следующий же день после первого нападения в «Пророке» интервью Шеклболта и было разом и весьма информативным, и очень корректным, новость о появившихся в Британии смеркутах людей напугала. А поскольку нападения теперь перестали быть тайной, и тот же «Пророк» охотно вёл их подсчёт, публикуя в каждом номере карту с новыми нападениями, тревога стремительно нарастала и действительно уже была близка к панике. А успокоить людей было нечем: хотя МКМ и пообещала помочь, что они могли сделать? Потому что сейчас Шеклболт уже доподлинно знал, что летом все, к кому они обращались, тянули с помощью по очень простой причине: специалистов по работе именно с этими тварями просто не было, а просто так рисковать своими ликвидаторами мало кому хотелось. Впрочем, кампания в прессе привела к появлению в Британии первых иностранных добровольцев, которых спешно оформляли и инструктировали в министерстве, беря с них, помимо всего остального, расписку в том, что они берут на себя полную ответственность за свои действия. Это помогало — правда, не слишком, но кое с кем из них, по утверждению Робардса и Мокриджа, вполне можно было работать.

И всё же это была капля в море. Больше помогало то, что способствовало развитию паники — информированность населения, которое теперь тщательно следило за своими дверьми, окнами и каминами. И всё же нападения продолжались, всё чаще ставя в тупик Аврорат и Отдел контроля за магическими популяциями способом проникновения тварей в дома.

— Мы всё проверили! — плакала молодая женщина, чей отец поутру не спустился к завтраку. — И окна, и двери, и трубы каминные — всё! Всё было закрыто! Как же так?

Осмотр её слова подтвердил. Выходило, что смеркут попал в дом ещё днём — но где он мог спрятаться?

— Мы же всё осмотрели! — с такой горячностью говорила она, словно это что-то могло изменить. — Подвал, чердак, всё! Здесь никого не было!

— Шкафы проверяли? — спросил Робардс.

— Шкафы? — растерянно переспросила она — и разрыдалась.

Корить её смысла не было, и он, пряча досаду, пробормотал что-то бессмысленно-успокаивающее. А ведь в той статье это было! Шеклболт подробно и понятно говорил обо всех мерах безопасности, в том числе и о необходимости каждый вечер проверять все шкафы и комоды — все места, куда хотя бы теоретически может поместиться смеркут. Они могли забираться в щели едва ли не в половину дюйма — но пространство в щели должно было быть большим, потому что уменьшаться в длину или ширину они не умели. Только в толщину, да и то не слишком.

Впрочем, Робардс прекрасно понимал, что люди не могут долго так жить: на какое-то время их хватит, но, если всё это будет продолжаться достаточно долго, они не выдержат. И ему очень не хотелось однажды узнать, во что это выльется.

Прежняя схема, к счастью, работала: смеркуты по-прежнему не могли отличить зачарованный свежий труп от живого спящего человека, вот только прогнозировать нападения пока было невозможно. Приходилось действовать буквально наощупь — и порой это срабатывало, но редко и бессистемно.

А нападения всё учащались.

К счастью, статья всё же дала эффект, и часть смеркутов волшебники прогоняли — и это было, конечно, отлично… но они ведь не уничтожали их, а просто гнали прочь. Это спасало жизни — но и создавало угрозу другим, хотя как раз именно этих смеркутов зачастую удавалось подманить на оживлённый труп, ибо новую жертву они искали где-то поблизости.

— Что у магглов? — спросил Шеклболт.

— Пока ничего, — ответила Джонс. — Странно, да?

— Странно, — согласился с ней Робардс. — Я поэтому и склоняюсь к мысли либо о магглорождённом, либо об очень умном стороннике Волдеморта… или его идей.

— Почему очень умном? — уточнила Джонс.

— Потому что пока это выглядит так, что кто-то заботится о Статуте, — ответил Робардс. — Понимая, что мы все потеряем, если он рухнет.

— Давай подытожим, — предложил Шеклболт. — Что у нас вообще есть?

— Нападают исключительно на обычные, отдельно стоящие волшебные дома, — начал перечислять Робардс. — Ни один старинный, хорошо укреплённый дом пока либо не был атакован, либо нам об этом не сообщили. Ни один живущий среди магглов волшебник не пострадал, так же, как и не пострадали магглы. И мы пока что не знаем, как смеркуты попадают в дом: люди, всё же, следят. А толку немного.

— К ним кто-нибудь приходил накануне? — спросила Джонс.

— К кому как, — ответил Робардс. — Я тоже думал об этом, но пока не вижу зависимости. С другой стороны, при хорошем владении дезиллюминационными чарами прийти можно и незаметно. А вот то, что старые дома пока не страдают, может говорить о том, что кто-то боится попасться.

Через несколько дней Министерство выпустило подготовленную Отделом контроля за магическими популяциями наглядную и простую инструкцию о том, как можно защитить дом от смеркута и где их в нём искать — каждый вечер. «Даже если никто из вас не выходил с прошлого осмотра из дома, не пожалейте четверти часа и проверьте всё ещё раз!» — призывала она.

А потом смеркуты обрушились на Уэльс, и Робардс с тоской читал злорадные выпады в сторону уэльсцев в мелкой местной прессе, раздумывая, что может сделать с этой газетной дрянью. Арестовывать их было не за что — никаких законов они не нарушали, но сейчас такие статьи были опаснее иных преступлений. Так что он отправил младших авроров поискать на редакторов компромат — метод, конечно, грязный, но действенный. Не громить же редакции, в самом деле — хотя, сказать по правде, Робардсу очень хотелось.

Людей отчаянно не хватало: вместе со всеми добровольцами, аврорами и хоть сколько-то компетентными в подобных вопросах сотрудниками Отдела контроля за магическими популяциями удавалось покрыть только часть Британии — при том, что людям приходилось работать каждую ночь, отсыпаясь днём. А ночи, между тем, становились длиннее, и ничего хорошего это не сулило.

Когда в середине ноября Робардс утром увидел в Аврорате свою старшую дочь, бледную и заплаканную, у него едва не ушёл из-под ног пол. А чего он, собственно, ожидал, мелькнуло у него в голове. У его детей нет иммунитета — и то, что он лично сам каждый вечер проверял их дома, ничего, на самом деле, не гарантировало.

— Виола пропала, — услышал он совершенно убитый родной голос — и выдохнул. И тут же ощутил жгучий стыд за рухнувшее на него облегчение: Виола была самой близкой подругой его старшей дочери. Подругой — но не ребёнком. Не дочкой. Не его внучкой… — Алан совершенно убит, — продолжала она, сжимая его руки. — Они с сыном сейчас у нас, и я решила прийти сама…

— Конечно, — он притянул её к себе и прижал с такой силой, что услышал, как хрустнули кости.

— Она была беременна, пап, — услышал он полный отчаянья шёпот.

Ещё одна.

В голове у Робардса будто что-то щёлкнуло. А ведь в прошлый раз ни одна беременная волшебница не погибла. Дети — да, гибли — иногда совсем крохотные. А беременных нападения не коснулись.

А сейчас это был шестой случай. За полмесяца.

Осмотр дома не показал ничего нового — всё как везде. И опять непонятно, как тварь пробралась внутрь: накануне Алан с Виолой всё проверили, закрыли двери и окна… а утром, проснувшись, вместо жены в спальне он нашёл лишь её ночную рубашку. Эту ночь они спали отдельно: поссорились накануне, и Виола выгнала его спать в гостиную. Если бы только он не стал её слушать… Если бы только…

Не то чтобы Робардс не верил в подобные совпадения. Бывало всякое: иногда совпадения случались такие, что не увидишь — ни за что не поверишь. Но больно уж странное было совпадение. Могло так случиться, конечно, но…

— Какой срок беременности? — спросил он.

Сидящий на кровати мужчина с потухшим и мёртвым лицом поглядел на него с такой тоской, словно Робардс мог чем-то ему помочь, и вяло ответил:

— Шестой месяц.

То есть беременность уже было видно.

Вернувшись в Аврорат, Робардс поднял летнюю статистику — благо, не так давно сам собирал её для доклада — и занялся сравнением с новой, которую ему уже составляли сразу. Разница бросалась в глаза: если летом невозможно было выделить никаких особенных предпочтений среди жертв по полу и возрасту, то теперь среди них явно преобладали дети и молодые мужчины и женщины. И беременные. Очень правильная стратегия, если хочешь поднять больше… как можно больше шума. Или посеять панику. Нет, это не безумный учёный — но того, кто это делает, явно толкает вперёд идея. Понять бы ещё, какая…

Почему ещё можно выбирать таких жертв? С возможными социальными и политическими мотивами всё, в целом, понятно — а каким бы мог быть личный мотив? Кто может… не любить? Мстить? Наказывать? — детей, молодёжь и беременных? Кто-то, кто потерял их? В войну? Позже? Или, наоборот, не может получить? Мечтает о ребёнке?

Виола не походила на случайную жертву. Похоже было, что преступник где-то выискивал их… стоп — какие были сроки у остальных? Он быстро просмотрел дела. Да, у всех них беременность была уже видна — значит, вряд ли он высматривает их в Мунго. Хотя, может, и там — но именно что высматривает, внутреннего источника информации у него — или неё, напомнил себе Робардс, это вполне может быть женщина, почему нет? — нет. И всё же скорее он делает это в каком-то другом месте — в детском магазине, возможно?

Нельзя сказать, что его обрадовало появление ещё одной версии, однако отметать её он не стал. Оставалось только решить, кому поручить её разработку — потому что людей катастрофически не хватало, а ведь обычные преступления тоже никто не отменял.