Die Sonne (гет)

Его было трудно узнать: запекшаяся кровь на лице, порванный черный джемпер, потемневшие от боли глаза, разбитые губы и молящее выражение лица.

Она никогда не видела его таким. Но все же это был он. И он был жив.

— Гарри?! – прошептала Доджсон. И тут же спохватилась. – Поттер? Что случилось?

Идиотский вопрос. Разумеется, он остался без ответа.

— Помоги, — прохрипел Гарри еле слышно.

— Сейчас, — бросила Доджсон и, наколдовав носилки, левитировала на них гриффиндорца. Тот еле слышно застонал, когда его спина коснулась деревянной поверхности.

— Извини, — виновато произнесла Доджсон и направила носилки в сторону замка.

— Ты куда? – спросила Лиона, когда Драко поднялся с дивана общей гостиной и зашагал к дверному проему.

— Схожу к Блейзу.

— Я с тобой, — девушка живо поднялась следом.

Драко покачал головой:

— Двоих не пустят.

— Ах, да, — Лиона расстроено опустилась на диван рядом с Деймоном.

Они сидели здесь около получаса. Разговор совершенно не клеился. Все трое думали о Доджсон. Как бы она не натворила глупостей…

— Я скоро вернусь, и пойдешь ты, — успокоил однокурсницу Драко.

— Да, хорошо, — согласилась та.

Деймон все это время смотрел на костяшки своих сжатых в кулак пальцев.

Малфой вышел из гостиной, и плита за его спиной встала на место.

Деймон поднялся с дивана, словно только и ждал этого момента:

— Я должен найти ее.

— Нет, Деймон! – вскинулась Лиона. – Драко сказал…

— Драко – не Господь Бог! – вспылил Салливан. – Как он может запретить мне что-то?

— Когда он был здесь, ты что-то не рвался ему перечить, — ехидно сказала Лиона.

Деймон молча смерил ее безразличным взглядом и вышел из гостиной, услышав за своей спиной робкое «Прости».

Гордость всегда была его слабым местом.

Деймон повернул направо, и его глазам предстала картина, которой он никак не ожидал. Двое взрослых мужчин в масках и капюшонах держали извивающегося Малфоя за руки и ноги, а третий связывал его при помощи заклинания. Палочки двух других Пожирателей лежали у ног Деймона.

— Ступефай, — произнес Деймон, не задумываясь. В случае опасности он действовал так, как нужно.

Человек, связывающий Драко, упал на пол как подкошенный.

— Локомотор Мортис!

Пожиратель, держащий Малфоя за ноги, падает рядом.

И тут вспышка красного света опалила лицо Деймона.

Подоспело Пожирательское подкрепление…

Доджсон держала в руках мокрую губку, время от времени прикладывая ее ко лбу Гарри Поттера.

Мадам Помфри попросила ее об этом, а сама поспешила в слизеринские подземелья, где случилось очередное ЧП.

Интересно, что на этот раз?

Ни Поттер, ни Доджсон не произнесли ни слова с того времени, как оказались в больничном крыле. Но тут эта тишина была нарушена гриффиндорцем.

— Зачем ты делаешь это, Доджсон?

Она вопросительно посмотрела на него.

— Ну, зачем ты помогаешь мне? Ведь я же гриффиндорец, ты должна, по идее, желать мне смерти…

Вопрос в ее взгляде стал еще более явным, левая бровь поползла вверх.

— Ну, ведь Слизерин и Гриффиндор извечно враждуют. Неужели ты не ненавидишь меня? – произнес Поттер.

Доджсон ненадолго задумалась, а затем покачала головой.

— А почему ты не разговариваешь? – на этот раз бровь поднял Гарри. – Онемела?

Доджсон снова покачала головой.

Поттер фыркнул, а затем вновь спросил:

— Так зачем же ты помогаешь мне?

— Я помогаю мадам Помфри, а не тебе, — коротко ответила Доджсон.

— По крайней мере, ты заговорила, — подал плечами Поттер и тут же скривился от боли.

Доджсон встревоженно склонилась над ним:

— Все нормально?

— Разумеется, все нормально! — ворчливо проговорил Поттер. – Меня похитили и пытали Пожиратели – и хоть бы хрен! Все, как всегда, отлично!

— Не бурчи. Я не в ответе за действия Пожирателей.

— Разве? – поднял брови Гарри. – А ты что, не одна из них?

— Думай, что говоришь, — прошипела Доджсон, наклонившись к гриффиндорцу настолько близко, что в его глазах отразилось ее пылающее гневом лицо. – Твое счастье, что ты сейчас болен. Иначе я убила бы тебя на месте. Думаешь, что Добро и Зло – это все, что есть в мире? Ты ошибаешься, чертов придурок! Ненавижу людей, которые лезут в чужую жизнь, ничего о ней не зная!

Бросив губку на кровать, Доджсон поднялась и отошла к окну. Казалось, от ее ярости сейчас загорятся тонкие занавески.

После минутного молчания за ее спиной раздался голос Поттера:

— Ну, вот, а ты говорила, что ненависти нет.

— Закрой свой рот! – отчеканила слизеринка, даже не оборачиваясь.

— Узнаю нашу Доджсон, — раздался позади еще один голос.

Девушка обернулась.

На соседней с Поттером кровати открыл глаза Блейз Заббини. Он слабо улыбался, глядя на нее.

— Как ты? – мгновенно успокоившись, спросила Доджсон.

— Бывало и лучше, — признался Блейз. – А что со мной случилось?

— Пусть об этом тебе поведает мадам Помфри. Все-таки, это она вернула тебя почти с того света. Она и профессор Вэнс.

— Что еще за профессор Вэнс?

— Новый учитель Защиты, — пояснила Доджсон.

Заббини попытался сесть, но тут же побледнел и вновь упал на подушку.

— Все в порядке? – спросила девушка, чуть подавшись вперед.

— Да, мама Доджсон, — улыбнулся Заббини. – Кстати, ты только что простила меня.

— Нет, только лишь проявила сострадание к больному, — покачала головой Доджсон. – Кстати, Поттер, тебя это тоже касается.

Дверь больничного крыла раскрылась, и в комнату вплыли носилки с Деймоном. Он выглядел так же, как обычно.

Вот только одна отличительная черта…

Он был без сознания.

— Что с ним, мадам Помфри? – в голос спросили Блейз и Доджсон.

— Если бы я сама знала, — проворчала медсестра. – Хогвартс становится опасным местом. Уже четвертый ученик без сознания! И это за два дня!

— А кто был четвертым? – поинтересовался Блейз.

— Мисс Доджсон, — ответила медсестра. – И прекратите мне мешать.

Гарри бросил насмешливый взгляд на слизеринку, словно говорящий: «Вот оно, твое сострадание? Познала на собственной шкуре?».

Она больше не могла находиться здесь. Теперь, когда у нее больше не было дела, осознание потери вернулось с новой силой. Нечеловеческая усталость навалилась на нее, норовя раздавить.

Теперь еще и Деймон попал в переплет…

Что же это за черная полоса?

— Я могу идти? – спросила слизеринка.

— Конечно, мисс Доджсон, — ответила Помфри. – Спасибо.

Девушка повернулась к двери и вышла из комнаты, не сказав больше ни слова.

Вечерело. За окном его комнаты стали понемногу сгущаться темные краски. Предзакатное время всегда заставляло Вэнса чувствовать себя беспокойно.

Он сидел за своим широким столом темного дерева и составлял план урока для шестого курса. Но в голове снова и снова прокручивалась одна и та же сцена: побледневшая Доджсон, убегающая из Большого Зала.

Что ее так расстроило? Это должно быть что-то по-настоящему серьезное — Додж не из тех людей, которые беспокоятся по пустякам.

Так что же?

Тогда, в обед, он не стал искать ее – стоило дать ей время оклематься. Но сейчас он просто обязан узнать, что случилось, и при необходимости помочь ей.

Даже не ради нее – ради себя.

Было в этой девушке что-то, что заставляло его задуматься о самом себе. Наверное, это потому, что раньше сам Джон был таким.

Каким?

Он не смог бы дать ответ.

Наверное, это и была отличительная черта Доджсон – многие знали ее положительные и отрицательные стороны, но не могли решить: какая же она?

Вот так и с Вэнсом.

По привычке перевернув пергамент написанным вниз, Джон Вэнс надел черную мантию, висевшую на спинке стула, и вышел из комнаты, закрыв дверь заклинанием.

— Я же сказал вам, чтобы вы не оставляли на теле мальчишки следов, — по-змеиному прошипел человек, сидевший в высоком кресле.

— Простите, мой господин, — склонившись почти до земли, проговорил высокий темноволосый мужчина. – Но ведь Вы знаете Фоссетта – он не может остановиться вовремя.

— Я знаю Фоссетта, — согласился Темный Лорд, и его шипение стало резким. – Но и ты его знаешь. Именно ты должен был остановить его и не дать изувечить юного Малфоя. Ты недостоин своего нынешнего звания, Андерс. Как только вернется из Азкабана Люциус, я избавлюсь от тебя. Постарайся до того времени переубедить меня. Почему вы вновь упустили Поттера?

— Мой господин, мальчишка просто…

— Круцио!

Пожиратель упал на пол и задергался, словно взявшись за оголенный провод. За те два года, что он служил Темному Лорду, Андерс Войен научился терпеть Круциатус молча.

— Запомни, Андерс, — медленно обходя корчащегося в мучениях Войена, вкрадчиво шипел Волан-де-Морт. – Действия жертвы не должны влиять на результат охоты. То, что сделал для побега Поттер, меня не волнует. Я должен знать, что сделали мои Пожиратели, чтобы предотвратить этот побег. А вы ведь ничего не сделали… Я прав, Андерс? Раз молчишь, значит, прав. Так что терпи. И благодари меня. За награду нужно благодарить, иначе твой господин посчитает тебя невежей и решит проучить. Вразумить, так сказать…

Доджсон сидела на подоконнике, подтянув колени к подбородку. Слезы комом стояли в горле, но слизеринка неистово пыталась проглотить этот ком. Ей больше нельзя плакать. Нельзя давать слабину.

Она — последняя из рода Доджсонов. Не станет ее – не станет и герба с изображенными на нем вороном и лисицей.

Отец всегда объяснял этот герб так: «Хитрость может стоить смерти, но порою только хитростью можно победить смерть».

А теперь она должна придумать, как хитростью отомстить за смерть. Отомстить за свою семью.

О, нет, она вовсе не собиралась смириться с потерей и жить дальше.

КРОВНАЯ МЕСТЬ.

Словно штамп на всех ее мыслях.

Доджсон читала много книг, в которых рассказывалось об изощренных способах мести за убитых родственников. К слову сказать, почти все эти книги были магловскими, и ее родители были бы очень рассержены, узнай они о том, что дочь читала их.

Но сейчас те книги стали новой точкой опоры. Гораздо более сильной, чем усмешка Драко Малфоя на квиддичном поле. Гораздо более сильной, чем поступление тени по имени Мэри-Сью в Хогвартс.

Достаточно сильной для того, чтобы уравновесить Доджсон и ее врагов.

Нужно было что-то придумать.

Пожирателей гораздо больше, они взрослее и лучше подкованы в заклинаниях. Но и у них есть слабые стороны. Они сосредоточены на жестоких боевых заклятиях и совершенно не ожидают нападения «в стиле маглов», то есть совсем без волшебства, и «в стиле чайника», то есть атаки простыми, но действенными заклинаниями.

На этом можно сыграть.

Конечно же, Доджсон не думала в одиночку уничтожить всех Пожирателей вкупе с Темным Лордом.

Она знала, что непременно погибнет в этой битве, но постарается утянуть за собой как можно больше врагов.

Может, попросту прийти в убежище Темного Лорда с маггловской гранатой?

А что, идея очень даже… глупая, но неожиданная.

Доджсон даже слегка улыбнулась.

Солнце зашло, и за окном, у которого сидела девушка, воцарилась непроглядная темнота. Такая же пустая и беспросветная, как и в сердце слизеринки.

Из нее словно вырвали все воспоминания и лишние теперь мысли.

Она чувствовала себя машиной смерти: без чувств, без переживаний, без лишних слов. Казалось, что если прислушаться, она различит негромкий скрежет механических деталей внутри себя.

Но нет – только стук сердца.

Интересно, а что слышит Темный Лорд, когда прислушивается к самому себе? У него есть сердце, или он одной злобой и живет?

И есть ли у него она, злоба?

Может быть, он просто не знает иного существования, как за счет чужих смертей?

Может быть, он такой же хищник, вампир, которому требуется чужая кровь для существования?

И тут Доджсон вспомнила о пророчестве – ведь именно из-за него убили ее родителей.

Значит, пророчества могут и не сбываться…

Ведь ее мама так и не смогла спасти Поттера.

Или нет?

Мгновенно поднявшись с места, Доджсон быстро зашагала в сторону больничного крыла.

В палате царил полумрак. Ночью лампы светили в четверть своей мощности, чтобы не мешать спать больным.

Темная тень отделилась от стены и неслышно проплыла к кроватям. Выбрав из них ту, на которой лежал извечный спаситель мира, Мальчик-Который-Выживает-Несмотря-Ни-На-Что, новоприбывшая приблизилась к ней.

Вдруг яркий свет от заклинания Люмос озарил темную фигуру, и тень как таковая перестала существовать.

— Доджсон? – облегченно выдохнул Гарри Поттер. – Какого черта ты здесь делаешь?

— Погаси свет, Поттер, — недовольно проговорила слизеринка. – Надо поговорить.