Восемнадцать - четырнадцать (гет)

Незадолго до собрания директоров в кабинете Дамблдора.

Никаких аплодисментов не было и в помине, только жужжание, как будто в зал залетел рой рассерженных пчел. Кто-то встал, чтобы лучше рассмотреть остолбеневшего Гарри.

Тот подумал, что его хорошенько разыграли. Ну не мог же он и впрямь стать одним из Чемпионов? Он посмотрел на Рона и Гермиону. Рон пребывал в растерянности, Гермиона и вовсе казалась ошарашенной. Она встретилась с ним взглядом и легонько кивнула в сторону преподавательского стола.

— Иди, Гарри, — но тот будто примерз к скамейке, — быстрее, тебя ждут.

Он перевел взгляд на Дамблодра, который казался каменным изваянием. Кое-как вышел из-за стола и побрел прямо к кубку. Чувство комфорта и тепла шаг за шагом улетучивалось, оставляя лишь недоумение и легкий иррациональный страх. Гарри не боялся даже, что стал одним из чемпионов, но вот молчаливый директор вызывал у него опасения. Тот не улыбался, в его глазах не плясали прежние веселые искорки — на него смотрел мрачный старый волшебник. Жужжание становилось громче, взоры студентов сопровождали его, как лучи прожекторов.

Дойдя до Дамблдора, Гарри взял обгоревший кусочек пергамента и с изумлением осознал, что действительно, на нем красовались его инициалы, и что самое удивительное — они были выведены его же почерком. Спутать свою писанину Гарри не мог, но вот записка была выведена если не его рукой, то двойником уж точно.

— Сэр, — он поднял голову и посмотрел на директора, — я не понимаю...

— Тебе туда, Гарри, — Дамблдор указал на дверь сбоку от преподавательского стола. Никаких разговоров — просто краткое указание, что было так непохоже на него.

Гарри двинулся вдоль стола, оставив за спиной нарастающее недовольство студентов и откровенную тревогу и недоумение со стороны преподавателей. Отворив дверь, он очутился в небольшой комнате, прежде ему незнакомой. На стенах висели портреты волшебниц и колдунов, напротив находился красивый камин, в котором, постреливая, пылал огонь.

Лица на портретах повернулись к Гарри. Сморщенная, как печеное яблоко, ведьма выскочила из рамы, впрыгнула в соседнюю к волшебнику с моржовыми усами и что-то зашептала ему на ухо.

Виктор Крам, Седрик Диггори и Флер Делакур стояли у камина. На фоне яркого пламени их темные силуэты выглядели до странности внушительно. Крам, ссутулившись и о чем-то сосредоточенно думая, притулился к каминной полке. Седрик заложил руки за спину и глядел на огонь. Едва дверь захлопнулась, он повернулся и непонимающе уставился на Гарри.

— В чем дело? — спросил он. — Надо вернуться в зал?

Но тот даже рта не успел раскрыть, как вдруг дверь с треском распахнулась, едва не прибив его, и кто-то схватил его под локоть, протаскивая в центр комнаты. Гарри повернул голову и увидел побледневшего Дамблдора. Сзади него шли директора Шармбатона и Дурмстранга, их вид говорил о том что еще один шаг, и они набросятся на него.

— Что сие означать, мальчишка?! — прогрохотала мадам Максим тыча в него пальцем. — Дамблёдорр, это недопустимо! Я т'гебую зажечь Кубок снова. Два чемпион!

— Полностью согласен, — Каркаров выглядел чернее тучи, — Альбус, какого черта?! Мы же планировали играть честно!

— Я вас услышал, — Дамблдор повернул голову в их стороны, — однако мы должны учесть слово главного лица.

Гарри уже понял, что розыгрышем тут и не пахло. Никогда прежде он не видел директора таким взволнованным и серьезным. Тревога, ранее мирно спавшая внутри него, вырвалась на свободу, у Гарри задрожали губы.

— Я не понимаю, — он беспомощно посмотрел директору в глаза, — это все взаправду?

— Гарри, послушай меня, — он слегка встряхнул его за плечи не давая его хаосу вырваться наружу, — послушай внимательно. Тебя никто не винит, слышишь? Просто ответь мне честно — ты кидал имя в кубок или нет?

— Нет, сэр...

— Ты просил кого-нибудь из старших сделать это?

— Да разумеется, этот пти гарсон поп'госиль...

— Мадам Максим, — раздраженно оборвал ее Дамблдор и вновь повернулся к Гарри, невольно напугав того своим выражением лица. — Гарри...

— Я никого не просил, мне это не нужно, — Гарри силился взять себя в руки, но дрожь в коленях лишь усиливалась. Тревога постепенно разогревала внутри него пламя страха. — Профессор, что мне теперь делать?

Тот нахмурился и, окинув крайне рассерженных директоров взглядом, направился к выходу. Уже перед дверью, он посмотрел через плечо на чемпионов и тихо произнес:

— Пожалуйста, побудьте тут еще какое-то время. Минут через двадцать ваши наставники придут за вами. Гарри, — он посмотрел на него, — главное держи себя в руках. Обещаю тебе, я это просто так не оставлю.

В комнате остались лишь чемпионы. Воздух еще содрогался от пушечного грохота захлопнутой Каркаровым двери. Напряжение, оставленное после директоров можно было резать ножом. Гарри медленно подошел к колонне и оперся о нее рукой. Он стиснут ворот мантии, силясь успокоить расшалившиеся нервы.

«Так, успокойся, расслабься. Если Дамблдор говорит, что поможет, значит волноваться не о чем, — он горько скривил губы. — Да кого я обманываю, и этот год коту под хвост. Ох... — к горлу подошел ком, — почему опять я?»

Этот вопрос был для Гарри уже давно риторическим. Опять и опять, снова и снова Гарри находился в центре урагана. Едва он отошел от инцидента в лесу, как очередная передряга буквально выдернула его из зоны комфорта. Кто-то тряс его за плечо, но Гарри лишь отмахнулся и склонив голову, прислонился лбом о холодный мрамор колонны. Немного полегчало, но тревога не собиралась вот так просто уходить.

«И чего я, собственно, хотел? Я же Мальчик-который-выжил, — он стиснул зубы, — знаменитый Гарри Поттер. Ну что доволен? Теперь опять ты в центре внимания.»

Когда терпеть эту тряску плеча стало совсем уж невыносимо, Гарри резко одернул руку и, оторвав лоб от колонны, рявкнул:

— Может хватит, а?! — тряска прекратилась, и он, повернув голову, увидел бледного Седрика. Похоже, что он не ожидал такой реакции.

— Прости, сейчас все немного взвинчены, — Седрик понимающе кивнул, — ты выглядишь истощенным, может присядешь?

Гарри на это лишь мотнул головой. Ситуация с Малфоем начала повторяться, снова его начало донимать непонятное раздражение и мрачная злоба. Это было сигналом, как говорила ранее Эмбер, и Гарри, порывшись в кармане брюк, достал запаянную ампулу с темно-синей жидкостью.

— Что это? — заинтересованно спросил Седрик. Он смотрел на то, как тот сильно щелкнул по тонкому стеклу ногтем, отломав запаянный кончик ампулы.

— Пузырьковый сок, — грубо оборвал его Гарри, чувствуя очередную накатившую волну раздражения. — Тебе не обо что язык почесать? Почеши о стену.

Когда «Малинта» канула в пучину желудка, он зажмурился и ощутил, как вся злоба постепенно уходила прочь. Самочувствие пришло в равновесие. Он приоткрыл глаза, невольно отметив, что в комнате изначально было заметно ярче.

— Седрик, — он посмотрел на парня виновато, — ты уж извини, я...

— Да ладно, — он почесал затылок, и они улыбнулись друг другу, — лучше скажи, как ты это провернул?

Чувствовалось, что не он один хотел задать этот вопрос. Виктор Крам поднял голову и посмотрел на Гарри, а Флер, одиноко стоявшая около камина, искоса посмотрела на него. Видя, с каким упреком она глядела, Гарри вмиг стушевался.

— Ребят, я правда не знаю, — он посмотрел на каждого чемпиона по отдельности, — я не хочу участвовать. У меня и так скоро крыша поедет, — и невольно усмехнулся, почувствовав в своих словах самоиронию.

Разумеется, ему никто просто так не поверит, это он прекрасно понимал, так же, как не поверят остальные студенты Хогвартса.

— Может, кто-то подкинуть имя вместо тебя? — Флер повернула к нему голову и нахмурила бровки. — Может быть, это какой-то нехороший человек?

— Может быть, — вторил ей Гарри, невольно отметив, что дикий французский акцент вкупе с выражением лица делал ее просто невероятно милой. Он отогнал подобные мысли из головы, — хотя, нет... это точно так. Извините, я пойду.

Он не стал слушать что они скажут в ответ на его поспешное ретирование. Хоть "Малинта" и делала свое дело, ему все еще было не по себе. Седрик, Флер и Крам были взрослыми — это виделось сразу же при первом взгляде. А кем был Гарри?

Когда он вышел из комнаты, его слух потонул в криках со стороны Большого зала. Очень многие студенты были крайне недовольны тем, что Гарри стал чемпионом, они выкрикивали в его адрес такие оскорбления, какие он не слыхивал и за всю жизнь.

— И надо же было так вляпаться, — он прислонился к двери спиной, повернув голову в сторону зала. — Что же теперь делать?

Перед его глазами всплыли лица Рона и Гермионы, и Гарри почувствовал, как к глазам начали подступать слезы. Ему было плевать на то, что станет с ним в ходе Турнира, или был ли это заговор против него. Главное, что начало терзать его душу — он не сдержал своего обещания.

* * *

Холод.

Мрак.

Приглушенные звуки гремящих цепей.

Единственный источник освещения — прогорклый масляный фонарь в его руке.

Кругом было темно хоть глаз выколи, фонарь не давал много света. Несмотря на это, Гарри понимал, где он находился. Складывалось ощущение, что он бывал здесь бесконечное множество раз, вновь и вновь приходя сюда. Ноги сами несли его дальше по длинному узкому коридору. По обе стороны виднелись решетки, что было за ними — неясно, но оттуда тянуло могильным холодом. Гарри ускорил шаг, осознавая, что если он обернется или просто остановится — ему наступит конец. Он дошел до винтовой обшарпанной лестницы. Она не выглядела убедительной, но страх и опасение за свою жизнь вынудили его ступить на обветшалую ступеньку. Шаг за шагом, Гарри становился все увереннее, и спустя пару минут он довольно быстро начал спускаться все ниже и ниже. Холод усиливался — от быстрого темпа Гарри тяжело задышал. Облачка пара, сталкиваясь с его лицом, кратковременно давали крохи тепла, пока он спускался по лестнице. Монотонные ступеньки слились с бесперебойным стуком ботинок, но вот могильный мрак стал постепенно отступать, становилось все светлее. Причину Гарри отыскал сразу же — с внешней стороны винтового пролета все чаще и чаще стали попадаться факелы. Фонарь в руке был уже не нужен, однако Гарри не стал его оставлять, смутно чувствуя, что он еще понадобится ему.

Едва ступив на последнюю ступеньку, Гарри в очередной раз ощутил мощнейшее чувство дежа вю — ему это место было очень знакомым, даже не так. Он БЫЛ здесь, причем неоднократно. Он очутился в очень просторном помещении, напоминающем чем-то Тайную комнату, но с колоннами, идущими в два ряда параллельно друг другу. Словно приглашающий жест или путеводный знак, колонны подсказывали ему нужное направление.

До его ушей донесся лязг цепей где-то далеко впереди — как раз туда, куда вели колонны. Мягкий полумрак не давал возможности разглядеть источник шума, поэтому Гарри крепко стиснул ручку фонаря и побрел вперед. Становилось все холоднее, справа и слева веяло сквозняком. Лязг цепей становился все громче и отчетливее, и он вышел на широкое круглое каменное плато, посреди которого возвышалась стена — тоже из камня. Гарри однако привлекла не она, а кое-что иное, вернее, кое-кто. К каменной стене был прикован человек. Судя по размерам тела это был подросток — очень тощий, с непропорционально длинными руками и ногами. Его конечности были закованы в кандалы, цепи которых оказались вбитыми в стену. По паре цепей на каждой руке, по одной на ногах, и еще одна цепь сковывала горло. Едва Гарри подошел ближе, как тусклый свет фонаря упал на лицо заключенного. То, то было надето у него на голове, повергло Гарри в ужас.

Это была маска — ужасная, отвратительная. Маска изображала голову ворона в профиль, из виска заключенного торчал клюв, раскрытый в немом крике. Но самым страшным в этом головном уборе был глаз — на уровне глаза человека, кроваво-красный, немигающий, он внушал настоящий ужас. Вся маска была покрыта вздувшимися жилами и казалась живой. Гарри сделал шаг назад. К горлу подступила тошнота, он прижал руку ко рту, сдерживая рвотный позыв. Заключенный, видимо, услышал его. Он, гремя цепями, повернул голову в его сторону.

— А... а-а-а, — из маски донесся приглушенный хрип, — к-кто здесь... помогите, прошу вас...

Гарри застыл, не в силах пошевелиться. Как бы ему не было его жалко, куда сильнее ему хотелось убежать отсюда. Он сделал шаг прочь, но тут заключенный сжался, его плечи затряслись от тихого плача.

— Мамочка... папочка... — в его голосе было столько боли, что у Гарри сжалось сердце. — Это... это невыносимо...

— Кто ты? — он решился. Закованный юноша резко поднял голову в его сторону, глянув на Гарри ярко-алым вороньим глазом.

— Ты... мне знаком твой голос, — когда Гарри подошел к нему еще ближе, свет фонаря упал на его тело, и новый приступ тошноты потревожил его желудок. Он сразу понял — юношу было уже не спасти. Все его тело покрывали отвратительные струпья, из которых сочился гной. Каждое движение скованного разрывало его кожу.

Гарри осмотрел кандалы. Те выглядели внушающее, и не было ни малейшего шанса снять их с бедолаги.

— Прости, я... — он скрепя сердце отошел от него, — я не могу тебе помочь.

Плач резко оборвался, будто его не было. Юноша медленно подтянул к себе прогнившие ноги и попытался встать, но мягкие кости не выдержали, и ноги обломились как спички.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

Гарри не понимал, что ему еще оставалось делать. Крик бедолаги разрывал тьму вокруг каменного плато и в то же время делал Гарри очень больно на душе. Он был прав — заключенного уже не спасти. Крик ни с того ни с сего оборвался, и ему на смену пришел высокий, леденящий душу хохот. Такая резкая смена сбила его столку и напугала до ужаса. Заключенный бился в конвульсиях, он хохотал и давился кровью, которая вытекала из-под маски.

— Помочь? Ты-ы?! — голос стал резким и омерзительным. — Тебе самому не смешно? ХО-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!

— О чем ты?

Воздух резко упал в градусе, отчего Гарри затрясся от холода. Его очки покрылись инеем, и он снял их. Вопреки всему, зрение оставалось таким же четким, как и с очками, но Гарри не обращал не это внимания. Заключенный встал на колени и подал тело вперед, натянув цепи. Кандалы у горла сдавили его связки, отчего голос стал совсем нечеловеческим.

— Это ты-то хочешь помочь, хм? Мне так жаль тебя, — маска медленно покрывалась трещинами, из которых засочилась тягучая черная жидкость. Она капала и капала к ногам Гарри, подбираясь ближе, — а ведь ты скован похлеще моего. Эй, — маска с треском развалилась, и длинные черные патлы тут же упали ему на лицо, — посмотри на меня. Смелее...

Гарри, не смея противиться его воле, поднес фонарь поближе к лицу и пальцем отодвинул сальную прядь волос. Мгновение длиною в жизнь — и фонарь полетел вниз навстречу земле. Гарри отшатнулся и, судорожно ловя губами воздух, закричал так сильно и неистово, что горло пронзила сильная боль. Гарри не переставал, он кричал вновь и вновь, пока ему не вторил душераздирающий хохот.

Его хохот.

Хрипло дыша, он рывком вскочил с кровати и вскинул руку ко лбу. Шрам бешено пульсировал, раз за разом обжигая голову болью. Зрение медленными толчками возвращалось к нему, и Гарри осознал, что находился в своей кровати в башне Гриффиндора.

«Сон, — он облегченно выдохнул и обмяк, будто из него выкачали весь воздух, — это сон и ничего более...»

— Гарри? — раздался тихий напуганный голос откуда-то слева.

— Ох, Невилл, извини, ты тоже не спишь?

Ответа не последовало. Гарри ощутил, как пижама прилипла к его телу из-за холодного пота. Он встал с кровати и направился в сторону гостиной. Желание спать улетучилось мигом, поэтому он решил провести время с пользой, приняв душ.

— Задай им жару, Гарри, — раздалось из-за занавески сонно, — покажи им, что такое Гриффиндор.

«Прости, Невилл, — он вышел из гостиной, — нечего тут показывать.»

И как бы он не силился вспомнить, детали сна ускользали от него. Единственное, что он успел запомнить — то, как невыносимо сильно узник вонял.

* * *

Следующие несколько дней слились в сплошную черную полосу. Нечто похожее было на втором курсе, тогда многие подозревали Гарри в нападениях на школьников. Теперь же он ощутил в полной мере каково это — быть изгоем. На уроках никто не обращал на него внимания, все будто сговорились. Каждый раз идя по коридорам он ловил на себе взгляды полные насмешек и презрения, вдобавок у многих студентов появились самопальные значки, восхваляющие Седрика и одновременно унижающие его.

Пуффендуйцы, обычно дружившие с Гриффиндором, теперь изменили отношение не только к нему, но и ко всему факультету в целом. Это понятно, они считали, что Гарри покусился на славу их чемпиона Седрика Диггори. Пуффендуй не был избалован победами, а Седрик, как никто, завоевывал им награды, однажды и вовсе обыграл Гриффиндор в квиддич.

Он понимал пуффендуйцев, как бы это не было обидно. Они ведь болели за своего чемпиона. От слизеринцев ничего, кроме злобных выходок, он и не ждал. Малфой отныне даже смотреть в его сторону побаивался, зато его дружкам будто дали вольную. Когтевран же полным составом перешел болеть за Седрика.

Очередное утро для Гарри было малопримечательным — он молча ел в стороне ото всех, стараясь думать лишь о грядущих уроках, а не о предстоящем Турнире, недавнем кошмаре или о гневных выходках студентов в его адрес. "Малинта" держала его в узде, иначе бы Гарри давно исключили из Хогвартса за побои. Но что его раздражало и вгоняло в тоску, так это то, что вся еда, которую он пробовал, была безвкусной. Все вкусы — сладкий, соленый, горький и кислый — смешались в один. В никакой. От подобного расклада Гарри один раз не выдержал чуть было не расплакался. Тот груз, что навалился на него одним махом, был слишком неподъемным.

— Седрик, распишись на моей сумке, — до его ушей дошел восторженный девичий щебет, — тебе так идет эта челка.

— Ой, у меня есть только помада, — другая девушка была явно напористее, судя по голосу, — но ведь это ничего?

— Извините, у меня дела, — третий голос, бархатный и приятный, спустил девчушек с небес на землю, — давайте не сейчас.

Гарри краем глаза смотрел, как Седрик шел прямо к нему навстречу. Это, словом, видел не только он, отчего градус отвращения и гнева к его персоне только возрос.

«Не иди ко мне, стой, остановись, — Седрик несмотря ни на что шел к нему напролом. — Я ужасен, стой, не надо... ох, черт.»

— Здравствуй, Гарри, — он тепло улыбнулся ему. — Как поживаешь?

— Блеск, — тот вложил в одно короткое слово все то, что он чувствовал все это время. Но Седрика это, судя по всему, нисколько не тронуло.

— Послушай, всех чемпионов созывают в кабинет магловедения. Говорят, нужно провести осмотр волшебных палочек.

Внимание Гарри перешло на человека у входа в Большой зал. Это была Гермиона, она стояла сложив руки на груди и дожидалась кого-то. Едва на горизонте мелькнула рыжая шевелюра, как она схватила Рона за рукав и, бросив на Гарри беглый взгляд, потащила Уизли прочь из зала. Гарри понимал причину ее действий — она опасалась реакции Рона на то, как он прямо сейчас общался с Седриком.

— Чего осмотр? — он перевел взгляд на него и сделал вид будто плохо расслышал.

— Если ты поел, то пошли. Не волнуйся, нас освободили от занятий. Ах, точно, я просил остальных не носить значки, но их трудно уговорить...

«Не об этом лучше волнуйся, — мрачно подумал он, видя, как поменялись выражения лиц окружающих, видя его рядом с настоящим чемпионом Хогвартса.

Гарри впервые за все обучение пожалел, что коридоры в школе такие длинные, смежные помещения — такие большие, а лестницы — такие многочисленные. Казалось, с того момента, как он пошел вместе с Седриком в класс, минула целая вечность. Колкие взгляды не покидали его всю дорогу, пока они не дошли до нужного кабинета. Робко постучавшись, они с Седриком вошли в класс.

Он очутился в небольшой светлой аудитории. Большинство столов были сдвинуты в конец, образуя в центре пустое пространство. Гарри осмотрелся и обнаружил еще двоих чемпионов. Виктор Крам, по обыкновению, задумчиво стоял в стороне от всех. Засунув руки в карманы брюк, он смотрел в окно. Флер сидела прямо на парте и осторожно покрывала лаком палочку. Она подняла взгляд на Гарри, и хотя тот улыбнулся ей, она холодно оглядела его с головы до пят и опустила голову. Настроение Гарри медленно, но верно начало стремиться к нулю. Он недоумевал — казалось, что вовсе и не было того теплого маленького письма, что связывало их.

— Ох, это же он! — Гарри подскочил на месте от раскатистого моложавого голоса в углу комнаты. — А я уж боялся, что не увижу его.

К нему шел вприпрыжку высокий, немного полноватый мужчина в полосатой черно-желтой мантии, отчего у Гарри сложился стойкий образ с растолстевшей осой. Мужчина подошел к нему и, взяв его руку в свои огромные лапищи, с энтузиазмом встряхнул.

— Рад представиться, Людовик Бэгмен, но для вас мистер Поттер, просто Людо, — широкое как блин лицо так и испускало радушие.

— О, хорошо, — тупо ответил Гарри, не ожидая такого теплого приема. Людо энергично закивал головой.

— Конечно, хорошо! Вы ведь в курсе зачем вас сюда позвали? Необходимо проверить, в каком состоянии ваши волшебные палочки, нет ли поломок. Это ваш главный инструмент в соревнованиях. Специалист в этой области сейчас наверху с директором. После церемонии вас будут фотографировать. Познакомься, Рита Скитер. — Бэгмен жестом указал на женщину в алой мантии. — Она делает небольшой материал о Турнире для «Пророка».

— Не такой уж и небольшой, Людо, — поправила Рита, впившись взглядом в Гарри.

Волосы у нее были уложены в причудливое сооружение из тугих локонов, нелепо сочетающееся с массивным подбородком; очки были отделаны драгоценностями, а толстые пальцы, сжимающие крокодиловой кожи сумочку, красовались длиннейшими ногтями, покрытыми пунцовым лаком.

— Нельзя ли до начала церемонии взять у Гарри коротенькое интервью? — обратилась она к Бэгмену, не отрывая от Гарри глаз. — Самый юный чемпион, несомненно, прибавит статье живости.

— Разумеется! Гарри, ты не возражаешь?

— Возражаю, — протянул Гарри. У него были очень нехорошие предчувствия насчет этой дамочки. У Риты дернулась щека, но та тут же заулыбалась еще пуще.

— Ну ничего, тогда, возможно, как-нибудь в другой раз.

В кабинет вошли директора школ, о чем-то тихонько переговариваясь. Едва завидев чемпионов, каждый из них направился прямиком к ним. Гарри отметил, что Дамблдор выглядел измотанным, однако тот все равно тепло улыбнулся ему.

— Все в порядке, Гарри?

— Да, конечно, — рядом с ним он почувствовал себя защищенным. Он ощутил, что покуда директор был в Хогвартсе, ему ничего не грозило. Он обратил внимание на человека, что вошел в кабинет последним и изумленно округлил глаза. Это был Олливандер. Тот выглядел в точности так, каким его запомнил Гарри — невысокий, с растрепанной гривой седых волос и светло-серыми водянистыми глазами. Он прошел в центр комнаты и, поклонившись чемпионам, сказал:

— Добрый день, господа... и дама, — он улыбнулся Флер, — прямо сейчас пройдет стандартная процедура проверки палочек, после чего вы можете быть свободны. Эм, мадемуазель Делакур, верно? Начнем с вас, если не возражаете.

Флер Делакур легкой походкой подошла к нему и протянула палочку. Гарри отметил, что ее палочка была явно женская — нежно-бежевая, очень утонченная, рукоять палочки витиеватая, с орнаментом маленьких листьев и с завитушкой в утолщении рукояти.

— Хм-м, — протянул Олливандер, повертел ее в длинных пальцах как дирижерскую палочку. Из палочки по-сыпался сноп розовых и золотых искр. Мастер поднес ее к глазам и внимательно рассмотрел. — Ясно, — сказал он спокойно. — Двадцать сантиметров, не гнется, розовое дерево. Боже милостивый! Содержит...

— Волос с головы вейлы, моей матушки.

— Да... да, — сказал Олливандер. — Я никогда не использовал волосы вейлы в качестве сердцевины для палочек. Слишком уж они получаются темпераментные. Никого не подпускают к себе, разве что хозяина. Даже сейчас она лежит в моих руках, как сама не своя, видать, не любит чужих прикосновений. Но каждому свое, и если она вам подходит...

Мистер Олливандер пробежал пальцами по палочке, проверяя, нет ли царапин или каких неровностей.

— Орхидеус! — воскликнул он, из палочки выскочил букет орхидей, и он протянул их Флер. — Мистер Диггори, ваша очередь.

Флер поспешила на свое место, по пути одарив Седрика улыбкой.

— А-а, узнаю свое изделие, — заметно оживился мистер Олливандер, беря палочку Седрика. — Прекрасно ее помню. Содержит один волос из хвоста уникального экземпляра жеребца-единорога. Чуть не проткнул меня рогом, когда я дернул его за хвост. Тридцать пять сантиметров, ясень, хорошая упругость. Идеальный вариант для трансфигурации. Волосы единорога наделяют палочку исключительной преданностью и нетерпимостью к Темным искусствам, да... Регулярно ее чистите?

— Вчера вечером полировал, — улыбнулся Седрик.

Мистер Олливандер выпустил из палочки Седрика серебристую спираль дыма на весь класс, остался ею вполне доволен и пригласил на середину комнаты Крама.

Виктор Крам встал, повел плечами, ссутулился и вразвалку подошел к мастеру. Протянул палочку и, сунув руки в карманы, нахмурился.

— Ого... Ежели не ошибаюсь, творение Грегоровича? Прекрасный мастер, хотя стиль не совсем тот, какой... Ну, это ладно...

Он поднес палочку к глазам и тщательно рассматривал ее, вертя так и этак.

— Да... саксаул и сухожилие дракона? — метнул он взгляд на Крама.

Крам кивнул.

— Толстовата, довольно жесткая, двадцать семь сантиметров... Отличный выбор для мощных боевых заклинаний. Авис!

Палочка из саксаула выстрелила как ружье, из дула выпорхнула стайка щебечущих птичек и вылетела в окно навстречу солнцу.

— Отлично, — сказал Олливандер, возвращая Краму его палочку. — Кто у нас еще остался?.. Поттер!

Гарри поднялся с места, прошел мимо Крама и протянул свою палочку.

— О-о! — расцвел мистер Олливандер, глаза его вдруг вспыхнули. — Я очень хорошо ее помню.

И Гарри тоже помнил. Словно это было вчера.

Летом, три года назад, они вместе с Хагридом зашли в магазин мистера Олливандера купить волшебную палочку. Хозяин сделал все необходимые измерения и стал протягивать ему палочку за палочкой. Гарри перебрал, кажется, все волшебные палочки, взвешивая их на ладони, пока не нашел ту, что нужно — вот эту самую палочку из остролиста, одиннадцать дюймов длиной, содержащую перо из хвоста феникса. Мистер Олливандер тогда несказанно удивился, что Гарри и палочка так подошли друг другу. «Любопытно, любопытно», — бормотал он. Оказалось, что Фоукс, птица-феникс, подарила еще одно перо, что находилось в волшебной палочке Волдеморта.

Мистер Олливандер изучал его палочку дольше всех. Его взгляд остановился на небольшой выбоинке у основания близ рукояти и, подцепив ее ногтем, нахмурился.

— Не бережете вы себя, мистер Поттер, — он посмотрел на белую прядь на голове мальчика, — совсем не бережете.

— Ну, уж извините.

— Ах, какой тон, — Олливандер всплеснул руками и продолжил исследовать палочку. — Вы, юноша, заметно изменились. Хм-м... Будьте более аккуратны с ней, — он провел палочкой по воздуху, и спустя пару мгновений в классе появилось превосходное по красоте северное сияние, — она привязана к вам даже сильнее, чем вы думаете.

— Благодарю всех, — сказал стоящий рядом со стульями Дамблдор. — Чемпионы, можете идти по своим делам, раз уж вы освобождены от занятий...

— А снимки, Дамблдор, снимки! — заволновался Бэгмен. — Всех судей и участников! Что вы скажете, Рита?

— Да, конечно. Сначала всех вместе, — она опять впилась взглядом в Гарри, — а потом по отдельности.

Он запаниковал. Едва он уже собрался рассказать директору о том странном кошмаре, как ему помешали. Он попытался отбрыкнуться от Людо, но тот был очень уж мощным, его рука заграбастала его за шкирку и приставила рядом с Крамом. Коротышка фотограф, который мистическим образом появился будто из ниоткуда, приготовил здоровенную и ,несомненно, тяжелую камеру.

«На помощь, хоть кто-нибудь!» — взмолился Гарри, и его мольбы были услышаны.

Кабинет содрогнулся от оглушительного грохота — кто-то как следует постарался и распахнул двери аудитории со всей силы. Тотчас же в помещение влетел рыжий с синим вихрь, и аудитория содрогнулась уже во второй раз, но только от громогласного вопля:

— 'АРРИ ПОТЬЕР, ВОТ И Я-Я-Я-Я-Я! А... а-а-а, — Авелин осеклась и испуганно посмотрела на директоров, а те в свою очередь весьма и весьма заинтересованно смотрели на нее. Лицо девушки стало цветом как ее волосы. — Упс, пардон... ну, это самое... я пойду, да?

— Стоять, бояться, — Дамблдор игриво подмигнул. — Надеюсь, у вас есть разумное объяснение, что же вам нужно от «'Арри Потьера»?

Настало очередь Гарри пунцоветь. Он злобно посмотрел на нее, мечтая как-нибудь придушить эту наглую француженку. На его взгляд та только хихикнула и показал ему язычок. Дамблдор лишь развел на это руками.

— Ох уж эта молодость. Мисс Скитер, думаю, можно позволить нашим чемпионам побыть наедине, как думаете?

Она явно так не думала, подметил Гарри, та была готова вцепиться директору в лицо. Она лишь улыбнулась и вышла вместе с Людо и коротышкой фотографом, за ними последовали директора и Седрик с Крамом. Авелин искоса посмотрела на Гарри и стала как бы невзначай бочком пробираться к выходу, но не тут то было — парень схватил ее за ворот мантии.

— Ну и как это понимать?

— А что? Я соскучилась, — Авелин надула губки, — вечно ты где-то ходишь, рыщешь словно вурдалак. Вот и Флер тоже походу от тебя заразилась, б'годит по школе, как упыриха-а-ай! — в нее прилетело несильное Оглушающее заклятье. — Ну ты то чего?!

— Думай, что говоришь, — Флер хмуро посмотрела на нее и направилась к выходу, — тебе пора повз'гослеть, Д'анджело.

Это уж точно, подумал Гарри. Авелин была словно неугомонный ураган — сносила все на своем пути, попутно ухитряясь извиняться и делать только хуже. Он уже был наслышан о ее подвигах, в частности пожар в кабинете зельеварения был ее рук дела. Авелин приложила пальчик к губам, и до нее снизошло озарение.

«Так, стоп, остановись!»

Авелин ухватил Флер за руку, и, рванув, подтолкнула ее в сторону Гарри. Ни он, ни тем более Флер такого не ожидали, однако Гарри каким-то чудом удалось устоять на ногах, приняв падение девушки на себя. Та тихо охнула, и когда Флер подняла голову, их взгляды встретились.

Все мысли мигом вышибло у Гарри из головы. Казалось, он утонул в этих пронзительных синих глазах, и не сказать, что он был против. Мимолетный запах ее духов защекотал ноздри, и Гарри наслаждался яблочным ароматом, ощущая себя будто в благоухающем саду. Впрочем, этот миг оказался недолог — зрачки Флер сузились, кожа на переносице сморщилась в гармошку, и он понял — она была очень-очень зла.

— Авелин, радость ты моя, — пропела Флер, отойдя от Гарри. Ему показалось, что за ее спиной мелькнули крылья, отчего он даже проморгался, — не соизволишь объяснить, что это сейчас было? (фр)

— Порыв любовной ст'гасти-с, — та вытянула губки трубочкой и пожала плечами. — Ты упустила хороший шанс, девственный цветочек. (фр)

— Я убью тебя, — Флер в ярости кинулась на свою подругу, и они выбежали из кабинета. — А ну иди сюда!

А Гарри так и стоял как вкопанный, не в силах даже сдвинуться с места. И угораздило же его влюбиться вот так необычно...