Некроманты в Алфее  (джен)

Интерлюдия. Старая течь

— Динар, мама у себя? — спросила Лейла дворецкого, уже поднимаясь по лестнице.

— Ее величество в Зале Карт, но просила ее не беспокоить, — предупредил Динар, но Лейла только отмахнулась.

Что могло быть важнее дочери, получившей Сиреникс? Только смелость, которая этой самой дочери потребовалась, чтобы признаться в содеянном.

— У меня к ней серьезный разговор, — перевесилась Лейла через перила второго этажа. — Она одна?

— Насколько мне известно, гостей сегодня ее величество не принимала, — повел Динар рукой, глядя снизу вверх.

Лейла кивнула и поспешила в Зал. В детстве он ей очень нравился, потому что на длинной пустой стене вешалась огромная карта всего Андроса, большую — очень большую — часть которой занимал Океан. На ней специальными метками помечались русалочьи патрули, места возмущения магнетических полей и все хоть сколько-нибудь стабильные бреши. Самая большая была на острове Всех Бед, который был на почтительном расстоянии от всех остальных островов, поэтому так и не был причислен к архипелагу, коих на Андросе было великое множество. Брешь с острова вела на Омегу и не оставалась открытой вот уже более ста лет.

Но Лейле в детстве нравилось прокрадываться в Зал только ради того, чтобы поиграть с корабликами, приклеивая их на карту и разыгрывая военные сражения, нападения пиратов или поимку морских контрабандистов. Главное было — не забыть собрать все кораблики перед уходом.

— Мама? — Лейла заглянула в приоткрытую дверь, но никого не заметила.

Она просочилась внутрь и прикрыла за собой дверь, оглядываясь.

В зале никого не было.

Лейла подошла к столу, на котором была расстелена уменьшенная копия огромной карты, висевшей на стене, и отодвинула обитое синим бархатом кресло.

Раньше она не понимала, что означают бирюзовые пересекающиеся круги над океаном, а слова «энергетические возмущения» ей ни о чем не говорили. Но сейчас, глядя на подрагивающие края голубого контура, она догадалась, что это места, не доступные для перемещения. Скорее всего, в этих областях сейчас бушевал шторм.

Лейла с легкостью нашла Озерию — самый большой кусок суши на всем Андросе. Здесь так же находилось самое крупное пресное озеро на всей планете и даже горы, которые принадлежали королевской семье Высокогории. В общей сумме площадь Океании, принцессой которой Лейла являлась, была больше Озерии и Высокогории, вместе взятых, но только, если не вычитать водное пространство между островами.

— Что ты здесь делаешь, Лейла?

Та вздрогнула и порывисто обернулась.

— Я искала тебя, мама, — честно ответила она, нервно покосившись на правую руку.

— Ты разве не должна быть сейчас в Алфее? — Ниобе поджала губы, осматривая Лейлу с ног до головы. — И что это на тебе?

— Где? — растерялась Лейла, услышав знакомый строгий тон. Она опустила голову и похлопала по мешком висящей на ней ткани свитера. — А, это мне дала… Это сейчас не важно! Мне нужно тебе сказа…

— Что значит, неважно? — перебила Ниобе, недовольно обходя дочь по кругу. — Что за ужасная обувь? Раз уж ты во дворце, имей совесть одеваться соответственно приличиям.

— Мне было некогда, я только…

— А если бы кто-то из порядочных людей увидел тебя в таком виде? Неужели ты хочешь, чтобы мне было за тебя стыдно?

— Я… Нет… — Лейла потеряла мысль.

— Я думала, мы хорошо тебя воспитали, — продолжила Ниобе. — Все же те полгода, что ты провела не во дворце, тебя совершенно испортили.

Она скорбно вздохнула.

— Мама, я хотела…

— Не перебивай, Лейла Океана, — строго осадила Ниобе, и Лейла рефлекторно вытянулась в струну. — Я надеюсь, что времени, которое мы позволили тебе существовать отдельно от социума, тебе хватило наиграться в земную фею, и ты со всей ответственностью вернешься к обязанностям принцессы. Мы вернем уроки летом, когда ты вернешься из Алфеи.

Лейла не поверила своим ушам.

— Что? Уроки? Но я думала… — попыталась возразить она. — Я думала, мы закончили с уроками. На каникулах же все было хорошо?

— Мы с твоим отцом решили дать тебе передышку, — Ниобе покрутила кистью в воздухе. — На время. И она закончилась. Ты все еще принцесса, Лейла.

— Но я!.. Я думала… — у Лейлы в груди поднялась волна непонимания. — Я думала, мы поняли друг друга! Я возвращаюсь, а вы… Вы! Вы перестаете вести себя как диктаторы с Эсперо! У меня есть друзья! И планы! На свою жизнь! Я не хочу сидеть взаперти всё лето за какими-то там уроками! Вы дрессируете меня с самого рождения! Я не хочу!

— Ты всегда ставила свои детские проблемы выше нужд королевства, — устало вздохнула Ниобе, массируя виски. — И не кричи, от твоего голоса у меня болит голова.

— Детские проблемы? Мне скоро восемнадцать, мои проблемы никак нельзя назвать детскими! Это не я!.. Ставлю! Это! — Лейла задохнулась от возмущения.

— Лейла Океана! Не повышай голос, когда разговариваешь с матерью, — повторила Ниобе.

Лейла сжала левую руку в кулак, сердито дыша через сжатые зубы. От обиды ее начинало трясти, но мысленное обещание получить или камень смелости, или доступ в сокровищницу не позволяло ей просто развернуться и уйти, хлопнув дверью. Как же так, Офир будет стараться найти что-нибудь про Проклятие Сиреникса, а она как маленькая побежит к себе в комнату, чтобы сердито кричать в подушку.

— И, кстати, о нуждах королевства, — Ниобе сложила руки перед собой. — Ты слышала, что Домино было расколдовано наследницей Огня Дракона?

— Да, — выдавила Лейла, пытаясь успокоиться. Что это она помогала спасать планету, Лейла даже не подумала заикнуться — ни к чему хорошему это бы не привело. Да и не было у нее даже секундного желания похвастаться таким приключением.

— Принцесса Домино еще довольно молода, и скоро ее родители обеспокоятся замужеством единственной оставшейся в живых наследницы и захотят связать ее узами брака с каким-нибудь достойным юношей, — Ниобе наморщила лоб, глядя мимо Лейлы. — Поэтому нужно как можно скорее сыграть свадьбу с наследником Озерии…

— А…

— Да, доминонийцы наверняка будут выбирать между Озерией и Эраклионом, помолвка принца еще ничего не значит, — кивнула сама себе Ниобе. — Возможно, выберут кого-то из магической аристократии Солярии. Но, в любом случае, — Ниобе снова обратила на Лейлу внимание. — Наши отношения с Озерией из-за тебя весьма неустойчивы, поэтому мы не можем быть уверены, что результат выбора между наследницей целого Домино и Океанией будет удовлетворять интересы Андроса.

— Я не думаю, что Офир согласится… — попыталась возразить Лейла, вспоминая его слова. — Он человек со своими желаниями. И свадьба с незнакомой девушкой ему не нравится.

— Это он тебе так сказал? — фыркнула Ниобе. — Можешь об этом не думать. До тех пор, пока он в статусе наследника, его родители будут принимать важные решения вроде заключения браков.

— Может… Может, его родители уважают его желания, — буркнула Лейла, ни на что не надеясь.

Ниобе посмотрела на нее так, будто Лейла сказала что-то очень глупое.

— Это все очень сомнительно. Вы еще дети. И наша задача как родителей, — Ниобе подняла палец вверх, и этот жест показался Лейле очень детским, — научить вас правильно жить. Поэтому вашей свадьбе быть. И чем раньше мы объявим о своих намерениях, тем меньше вероятность, что наследник Озерии станет частью семьи Домино.

— Но я не готова… — Лейла взялась за правую руку.

— Я тоже рано вышла замуж. Мне тоже казалось, что я не готова, — пожала плечами Ниобе и как будто смутилась. — Но потом в браке все приходит… само.

— Ага, как у вас с папой, — Ниобе предупреждающе покосилась на Лейлу, но та зло фыркнула, поднимая взгляд, и продолжила: — Когда вы в последний раз виделись? На приеме в честь Озерии? Настоящая семья, ничего не скажешь.

Ниобе округлила глаза, не зная, что ответить, а Лейла, уставшая после общения с селкой, поездки в автобусе, спасения Домино, сорванного экзамена, проклятия, с привкусом не нашедшего выхода гнева на языке, вдруг ощутила непреодолимое желание сказать что-нибудь гадкое. Чтобы вся обида и чувство творящейся с ней несправедливости вытекли на пол, возможно, заставив дымиться узорную мраморную плитку, оставляя почерневший след, совсем как от магии разрушения…

— Лейла… — Ниобе часто-часто заморгала, пытаясь восстановить душевное равновесие. — Океана…

— Вы хоть спите вместе? — фыркнула Лейла, не глядя ей в глаза.

Они с Ниобе одновременно поняли, что она сказала, одинаково ошалевшими глазами уставившись друг на друга.

— Лейла… — икнула Ниобе, хватаясь за сердце. Уши ее запылали, и Ниобе взвизгнула, подавившись собственным голосом: — Как ты смеешь! Как ты смеешь так говорить с матерью?!

В Лейле с окриком вдруг с новой силой вспыхнула многолетняя обида.

— А что, я не права? — не менее резко ответила она. — Какое участие он принимал в моем воспитании?! Он вообще знает, что я существую?! Что-то очень сомневаюсь!

— Не повышай!.. Не повышай на меня голос! Ты ничего не понимаешь! — Ниобе даже топнула ногой, вцепившись в свои юбки.

— А почему это я — не повышай, а ты на меня кричать можешь? — только громче ответила Лейла, распаляясь.

«Как можно было подумать о том, чтобы признаться ей в получении Сиреникса?» — подумала она через пелену гнева.

— Я твоя мать! — воскликнула Ниобе, в точности как Лейла поджимая плечи. Когда они стояли рядом, было видно, как они похожи.

— Ах, сейчас ты моя мать?! А когда мне нужна помощь, ты кто? Только командуешь мной! Никогда не слушаешь! — закричала Лейла. — Пытаешься сделать из меня настоящую принцессу, а сама! Я слышала, как вы разговариваете! Это ты хочешь, чтобы я повторяла, когда выросла, да?! Да?! Поскорее замуж, а потом само срастется? Не будет так! И ты меня! Не заставишь!

Все ее тело охватил поток сильного ветра, отчего свитер стало нещадно трепать. Ниобе в страхе отступила на шаг, но Лейла уже разошлась.

— Никто из вас так и не научил меня, как правильно жить! Я боюсь любой тени! Я не умею общаться с людьми! Я боюсь брать ответственность за свои решения! Но вы все! Все! Кто сделал меня такой! Знаете! Как мне лучше!

Волосы хлестнули Лейлу по лицу, но она даже не заметила.

— И да! Кстати! Вот что у меня еще есть!

Лейла сорвала свитер одним полным ярости жестом.

— Вот! Смотри! — она вытянула плавник, наслаждаясь вытягивающимся лицом Ниобе. — Твоя идеально воспитанная дочь втайне получила Сиреникс! А затем и Проклятие Сиреникса! Я пришла, чтобы просить помощи! А ты просто пропустила мимо ушей!

Ниобе задрожала.

— Потому что это ты всегда думаешь только о себе! Ты плохая мать!

— Лейла… — Ниобе затрясло, но Лейла только затрясла головой.

— Не хочу… Не хочу ничего слышать!

Лейла развернулась и решительно вышла, с чувством захлопывая дверь. Оглушительный хлопок, кажется, сотрясший весь дворец, привел ее в чувство, и она заметила, что тяжело дышит.

Лейла сжала кулаки, но длины ногтей не хватало, чтобы почувствовать боль.

— Океан!

Лейла схватилась за больную руку, не веря своим глазам.

От плавника не осталось и следа, а руку обвивала доброжелательно мигающая зеленая лента.

* * *

Интерлюдия. Каждому огню свой очаг

— О, привет, Рив, — Блум поднялась в кресле, на котором трагически раскинулась секундой ранее, и удобнее перехватила телефон.

— Привет, — ответил Ривен, и Блум показалось, что голос его звучал то ли растерянно, то ли грустно. — Видел новость про тебя…

— Правда? — Блум мгновенно поняла, что он имеет в виду. — Здорово, да? Мы с девочками вчера были на Домино…

— Прости, что не позвонил раньше, мы были на выезде…

— Я помню-помню. Ты же говорил, что это для лучших учеников курса. Не волнуйся, перемены в жизни стали для меня чем-то вроде обыденности. Но главное — все получилось, а я теперь с Энчантиксом! Ну скажи, здорово же?

Последовала не менее растерянная пауза.

— Да… Здорово, — отозвался Ривен, и Блум забеспокоилась. — Значит, ты теперь настоящая принцесса?

— Ну, как настоящая, — протянула Блум наигранно весело, чувствуя напряжённость в вопросе. — Короновали-то меня ещё в прошлом году, просто теперь меня могут потребовать во дворец, — Блум вдруг замолчала, пока Ривен пыхтел в трубку. — Надеюсь, мама и папа не заставят меня быть принцессой… с самого начала.

— А, да, чего это я не спросил, — Ривен немного оживился после ее слов. — Как они тебе, кстати?

— Марион и Орител? — переспросила Блум, и на губах у нее заиграла робкая улыбка. — Они хорошие. Мама очень добрая. Я не справилась с Энчантиксом, но она меня не ругала, только долго плакала… А папа очень спокойный и всегда знает, что делать. Я видела, как он руководил отрядом стражи, когда Домино только растаяло. Его все слушаются.

— Хочешь узнать их ближе?

— Угу. Мама пригласила меня на выходные пожить во дворце, чтобы мы лучше познакомились. Я согласилась.

— А родители с Земли?

Блум закусила губу.

— Нужно им рассказать… Но я не знаю как… Вдруг они подумают, что больше не нужны мне? Я очень их люблю.

Они оба замолчали, а спустя несколько мгновений Ривен сказал:

— Будь искренней.

Блум улыбнулась, услышав что-то по-взрослому мудрое в его голосе. Немного покровительственное, но честное в желании помочь.

— Хорошо, — Блум сдержала смешок. — Спасибо.

— Ага… — он снова как будто подумал о чем-то малоприятном, и Блум поспешила сменить тему.

— Знаешь, я ведь получила Энчантикс, — она почесала лоб нервным движением. — И не справилась с ним. Немного подожгла зал… Ну, как немного… Меня сдерживали все преподаватели, а потом появилась Дафна…

— Ты не пострадала? — в голосе Ривена зазвучало беспокойство.

— Нет-нет, только сцена пострадала. Муза сказала, это нормально, ничего страшного, — отмахнулась Блум, но его беспокойство было ей приятно.

— Ну да, если Муза сказала, то конечно.

— А что? — Блум услышала скепсис.

— Да ничего-ничего, — отмахнулся тот. Они с Музой решительно друг друга раздражали. — Сказала, значит — сказала.

— Я доверяю ее словам. Ей директор Фарагонда сказала и… Ну ладно, неважно. Я хотела ещё сказать, что мне теперь придется учиться контролировать свой Энчантикс, чтобы такого не повторилось.

— И…

— И я вот что хотела сказать, — Блум замялась. — У меня теперь будет больше внеклассных занятий с директором Фарагондой… А ещё мне нужно быть на Домино на выходных, и, как бы мне ни хотелось, но будут наверняка ещё занятия по всяким дворцовым предметам… И мы будем реже видеться…

— Ага… — протянул Ривен настороженно, но почему-то с такой интонацией, будто он давно этого ждал.

— Но мне выдали наш наследный меч, чтобы я пока ничего не сожгла. Я, правда, разбила камешек, который впитывал магию, но Вика его починила, и папа мне его подарил, и я бы хотела научиться фехтовать им…

— И для меня больше нет места в твоей жизни? — закончил Ривен, а Блум часто-часто заморгала. — Понимаю, ты же теперь принцесса, наверняка простой парень из Магикса больше тебе не подходит. Отыщут какого-нибудь принца с Мелодии.

— Рив… — только и выдавила Блум, но причина его скованности на протяжении всего разговора стала ей понятна.

— Да ничего, я ещё тогда, в прошлом году подумал, что ты принцесса, и однажды это сыграет со мной злую шутку…

— Ривен! — возмущённо вскочила Блум со своего места. — Я сейчас телепортнусь к тебе и настучу по кумполу!

Ривен удивлённо икнул.

— Надеюсь, эту непереводимую игру слов ты от Вики услышала, — вернулся он на мгновение в свою саркастичную колею.

— Да нет, сама придумала! — ответила она тем же. — Я же генератор перлов! — она сердито выдохнула, а затем продолжила уже обеспокоенно: — Рив, ну ты что, какой принц с Мелодии? Нужно бороться с системой!

— Прости, малыш, но я уже не верю в борьбу с системой.

— Ну тогда выйдем из системы! — Блум скрестила руки на груди, удерживая телефон левитацией, когда вокруг начали собираться искорки.

Блум ойкнула и потянулась за мечом, который лежал на всякий случай здесь же на кресле. Красный камень на эфесе засветился, золотой обод вокруг камня выпустил сложенные золотые крылья, и опасные искорки потухли. Блум выдохнула. Когда выяснилось, что от любого ее колдовства может произойти пожар, Марион придумала обезопасить ее накопителем волшебного меча. Он, конечно, был разбит той силой, что высвободилось в Энчантиксе Феи Огня Дракона, но Вика великодушно его починила. Правда, после этого он перестал быть точно таким же мечом, каким брала Блум его в руки в первый раз. По словам Марион, он стал вместительнее, а странных золотых крылышек, вырастающих прямо из камня, за Поглотителем раньше замечено не было. Сама Вика клялась и божилась, что понятия не имеет, как так вышло, но Блум показалось, что подозрения у нее есть, но она ими предпочитает не делиться. Но Вика была Викой, и ей можно было верить.

— Если меня потащат под венец, откажусь от титула! Уедем на Линфею и поселимся в джунглях, где никто нас не найдет.

— Да? — Ривен как будто серьезно раздумывал переехать ради такого дела на край галактики. Блум прикрыла рот ладонью, пряча улыбку. — Я спрошу у знакомого, как туда комфортно переехать… Нужно мать подготовить к этому.

— Рив, ну ты чего? Ничего такого не придется. Мама не станет меня принуждать. Я ей все объясню.

— Ну попробуй, — Ривен задумчиво вздохнул. — Но я всё равно спрошу.

— Встретимся завтра? Я вообще-то хотела, чтобы ты учил меня обращению с мечом… Я к этому вела.

— Серьезно? Я? — Ривен искренне удивился. — Я же еще сам учусь. С твоим статусом можно напроситься к… к… Да даже бы и к вашему Авалону.

— Ой, не, — Блум сердито потерла нос. — Меня до сих пор с него передёргивает. Это Вика сделала «отпусти и забудь», а я как-то не хочу иметь с ним дел больше.

— Я бы и не подпустил его к тебе. Одного раза хватило…

На мгновение они оба замолчали, вспомнив каждый свое.

— Ну так что, мастер Угвей? Возьмёшь меня? — напомнила Блум. — Или искать другого джедая?

— Да где же ты лучше меня-то возьмёшь? — фыркнул Ривен, игнорируя незнакомые слова. У него чудесно получалось пропускать мимо ушей земной жаргон.

— Тогда когда мы встретимся? Я вообще, если спрашивать, готова к обучению.

— Ты сможешь проскочить сейчас? Я ужасно по тебе соскучился, пойдем просто погуляем.

— В Магикс? — Блум села и поджала коленки. — Меня же узнают?

— Кто? Я не видел в новостях твоего лица. А на смазанных записях из Алфеи только мать родная тебя и узнает. Ну давай, это наш последний шанс выскочить в город, пока все тихо.

Блум улыбнулась.

— Ладно.

— Я за тобой заеду.

* * *

Интерлюдия. Точка невозврата

— И он еще что-то там втирает, что он ее любит? — Вика взмахнула руками, чуть не задев прохожего, но пыл не поумерила. — Да это же самая дырявая дыра, которую я когда-либо видела!

— Ну это же фильм, он должен быть в первую очередь развлекательным, а потом уже логичным, — Огрон весело пожал плечами, но возразил больше для поддержания разговора.

— Но не когда сюжет спотыкается сам о себя! — Вика снова затрясла руками над головой. — Как можно было поставить условием договора принести в жертву существо, которое ты любишь больше всего на свете. Ведь если ты его любишь больше всего на свете, то совершенно закономерно, что принести его в жертву с эмоциональной точки зрения просто невозможно. Ты же его любишь! А этот на голову ушибленный сделал это дважды! Сначала с женой, а потом с дочерью!

Вика округлила глаза, и Огрон с тонкой философской улыбкой закивал.

— И самое смешное, он что попросил? Башню, которая сделает его великим волшебником? Нерушимый домик? Да его же намахали, но, учитывая, каким надо быть лицемерным уродом, чтобы вставить нож в печень единственной дочери, а потом деланно убиваться, как ему жаль, я прекрасно... — Вика вздохнула, когда во время тирады у нее кончился воздух, и с того же места продолжила: — Понимаю русалок в желании кинуть его!

— Ну вот, видишь, они поняли, что он обманщик, и наказали. Дважды, — Огрон улыбнулся, а Вика с подозрением на него покосилась. — Русалки неспроста были женщинами, а не абстрактным голосом из воды. Наверняка, они и сами когда-то были брошены в море с проколотой печенью такими же любящими мужьями и отцами, а теперь просто мстят.

Вика даже остановилась.

— А мне нравится, — кивнула она после некоторой паузы. — Но то, что ты провоцируешь меня на полный негодования монолог, — высшая форма коварства.

— Кто провоцирует? — Огрон так искренне положил руку на сердце, что Вика точно бы поверила, если бы хитрая улыбка не плясала у него на губах. — Ты мне еще в зале шептала, какой кошмар мы смотрим.

— Ну-у-у, не кошмар, — Вика помахала рукой в воздухе, поравнявшись с Огроном. — Сцены с Артуром и с ученицей Мерлина были прикольными. Песня — просто огонь. Но линия этого чудика не выдерживает никакой критики.

— Я — абсолютно согласен, — поддакнул Огрон, и Вика вздохнула.

— Знаешь, на самом деле этот младший брат короля — он такой надоедливый дурик, — она сунула руку под локоть, который Огрон ей подставил. Со стороны выглядело до странного великосветски, а сама Вика называла это «милорды на прогулке», но Огрону нравилось. А вот ходить, взявшись за ручки, ему не нравилось катастрофически. — Вот все ведь у него есть — слава, воинский чин, жена — красавица, богатство! Шубу какую офигенную весь фильм носил!

— Шуба, это, конечно, да. Показатель, — Огрон засмеялся.

— Ну вот, — Вика взмахнула свободной рукой. — И все равно мало — хочу быть королем, и хоть ты тресни. И в каждом фильме так! Да в тех же Мстителях!

— Ну, Локи же приемный, его отец не любил, — возразил Огрон.

— Ну а мать-то любила, — не отступилась Вика, тряхнув головой. — И он чего хотел, чтобы отец им гордился? Нет. Он хотел им всем показать! У, я такой ваще какой, трон захватил, у-у-у-у!

И она изобразила до противного спесивую моську.

— Или в «Робине Гуде». Та же история, — продолжила она и выжидающе посмотрела на Огрона. — Ну сам вспомни! Давай, напрягай свои пропесоченные мозги.

— В «Короле Льве» тоже, — «поддался» владелец пропесоченных мозгов, диплома об окончании исторического факультета и очень хорошей памяти на все, что могло оказаться исторической ценностью.

— Вот! В «Короле Льве»! А он основан на «Гамлете», я смотрела разбор.

— Кто такой Гамлет?

Вика даже на секунду запнулась, не ожидав, что на этой Земле нет Гамлета. Или Огрон про него не знает. Но в это она с трудом верила.

— Книжка такая, — отмахнулась она. — Или во втором «Крестном отце».

— Ну, в «Крестном отце» главным братом был младший, — качнул головой Огрон, а Вика задумалась и спустя мгновение просто послушно закивала.

— «Человек в железной маске» про что-то похожее. Нет?

— Я не смотрела, — тут Вике пришлось качать головой. Затем она приложила руку ко лбу. — Как же я не люблю, когда мозг цепляется вот так посреди фильма за какую-то несостыковку. Теперь у меня болит голова.

— Пойдем сядем, — улыбнулся Огрон, а Вика обвела взглядом парк. — Повозмущаемся сидя.

— Возмущаюсь вообще-то только я. А ты только слушаешь и улыбаешься, — укорила она его совесть, но результата не достигла. — О! Там делают коктейли! Мне нужна доза сахара. Тебе взять?

— Не люблю Coffee Love, — Огрон скривился, увидев передвижной бар на аллее. — Они никогда не кладут достаточно мороженого. А подслащенное молоко не хочу.

— Это сейчас ты не хочешь, а потом половину у меня отопьешь!

— Только, если досыпешь несколько пакетиков сахара, — Огрон обезоруженно поднял руки. — А поп-корн был очень сладкий, я не мог это игнорировать.

— Сколько сахара вам положить? Да! — передразнила его Вика, давно заметив, что Огрон любит сахар, но шутку про таракана проглотила.

Они немного постояли в очереди, и Вика, получив свой коктейль, первая побежала на скамейку.

Запрыгнув на нее, она откинулась на спинку.

— Как дела у Думана? — спросила она, не придумав ничего более интересного, когда Огрон сел рядом, закидывая ногу на ногу.

— Не жалуется, — улыбнулся он.

— А у вашей собаки?

Огрон удивленно повел бровями.

— У какой собаки?

— Ну, у черной такой, — Вика почесала лоб. — Которая со двора сегодня выбежала, волкодав какой-то.

Огрон прикрыл глаза, пытаясь вспомнить собаку.

— А нет, это не наша, — наконец дошло до него, что единственное животное в доме было одновременно и собакой, и кошкой, и его названым сыном. — Это Думан их откуда-то постоянно берет. И туда же они исчезают.

— Ясно.

Вика на ощупь нашла трубочку, глядя куда-то перед собой, и сделала большой глоток.

Огрон повернул голову в ее сторону.

— Хочешь, я спрошу, как у тебя дела в школе?

— Если тебе интересно, — пожала Вика плечами. — Я получила зачёт за экзамен. Творческий.

— Экзамен в середине апреля?

— Ну да. Сейчас начнется май, и нас будут таскать по полям и лесам для сбора гербария, — Вика сморщилась, вспомнив прошлый год, последний месяц которого они занимались практикой по ботанике. — Эдакая выездная практика.

— Это в какой это такой школе практикуют выезды за гербариями?

— Не скажу, — Вика улыбнулась. — Чтобы ты не догадался о моей будущей профессии.

— Такая ужасная? — Огрон иронично вскинул бровь.

— Представь себе, — Вика усмехнулась, подумав, что профессии «фея» в списке востребованных специальностей может не оказаться. — Я не уверена, что то, чему нас обучают, пригодится в реальном мире.

Если только нет работы «охотник на монстров», ведь плазменные сферы больше нигде не выпустишь.

Кем становятся юные волшебницы после выпуска? Есть ли дополнительные магические колледжи после Алфеи или даже Башни? И как туда попадают на преподавательские должности? Защищают ли «профессора» профессорскую степень? Или проходят педагогические курсы?

Вика поняла, что не хочет об этом думать.

— Рабочий металлургического завода? — Огрон усмехнулся, а Вика ядовито добавила:

— Да-да, шахтер. Или чернорабочий, как тебе больше нравится.

— Мне на раскопках нужны чернорабочие, можешь поработать у нас после выпуска.

— А я уж думала — не предложишь, — Вика улыбнулась и с громким «фр-р-р» втянула оставшуюся на дне молочную пенку.

Огрон фыркнул и повернул к ней голову, рассматривая.

Вика наклонила стаканчик, водя трубочкой по пластиковому дну, затем печально выпустила ее изо рта и облизнулась.

— Что? — спросила она, заметив, что Огрон смотрит на нее и улыбается.

— У тебя капелька на губе.

— Где? — Вика поднесла ладонь к лицу, но вытереть рот рукой не решилась и принялась интенсивно облизываться.

— Здесь.

Он медленно наклонился, и на мгновение, что их губы соприкоснулись, Вика задержала дыхание.

Когда Огрон отстранился, она еще какое-то время сидела, сосредоточенно глядя перед собой, затем перевела на него взгляд и серьезно сказала:

— Так, а теперь давай ещё раз, но помедленнее.