Тёмная сторона луны (джен)

— Вы в нём так уверены? — скептически спросил Люциус Малфой. — Гарри, если он сбежит…

— Да куда он в Штатах денется? — возразил Мальсибер. — Я следящее поставлю — и…

— Никуда он не сбежит, — отрезал Гарри. — У него здесь дочь — и вообще, он не подонок.

— Ну, — возразил Люциус осторожно, — вам, конечно, лучше знать, но его прошлое скорее говорит обратное.

— Ваше тоже, — усмехнулся Поттер.

Мальсибер рассмеялся:

— Справедливо. Да нет, честно говоря, мистер Винд не выглядел как человек, мечтающий сбежать. Я, конечно, чары всё равно поставлю, но не думаю, что они понадобятся.

— Вы, друзья мои, оба судите по себе, — сказал Малфой. — Как и я — но я подозреваю, что я похож на господина Винда куда больше.

— Ты бы не сбежал, — уверенно сказал Мальсибер. — Если бы здесь оставались Цисси с Драко — ни за что.

— Я не уверен, — качнул головой Малфой. — Разве его дочери будет легче знать, что он гниёт в тюрьме? Мне кажется, она только рада будет знать, что он где-то на свободе.

— Да не сядет он в тюрьму, — сказал Мальсибер так уверенно, что Гарри без особенной охоты возразил:

— Я боюсь, что сядет в любом случае. Даже если вы докажете воздействие — воля-то была свободна, вы сами так сказали. Так что тут вопрос, во-первых, срока, а во-вторых, общей репутации.

— Не сядет, — упрямо повторил Мальсибер. В глазах Малфоя вспыхнул интерес, а Поттер с удивлением спросил:

— Почему вы так уверены?

— Потому что я им покажу, что свобода воли — не всегда свобода, — ответил Мальсибер. — Иногда желания бывают такой силы, что с ними невозможно справиться. Сойти с ума — да, можно, а сопротивляться не выходит.

— Покажете? — с сомнением спросил Поттер. — Я хотел бы для начала испытать это на себе.

— Сейчас? — любезно предложил Мальсибер.

— Если вы не против, — не менее любезно отозвался Поттер.

— Что желаете желать? — Мальсибер улыбнулся.

— Нужно что-то неприемлемое для меня, — разумно предложил Поттер.

— Неприемлемое, — задумчиво повторил Мальсибер — и улыбнулся. — Договорились. Я не стану вас предупреждать о том, что это будет, просто напишу записку и отдам Люциусу. Потом посмотрим результат. Ничего опасного или позорного не будет, — пообещал он и предложил: — Пойдёмте в парк?

— Может быть, поужинаем лучше? — возразил Малфой. — Гарри голоден, наверное — вы ведь со службы?

— Да нет, я пройтись не против, — ответил Поттер. — Но ужинать пойду домой — я и так семью почти не вижу в связи с последними событиями.

— Мы недолго, — Мальсибер с лёгкостью поднялся и вышел первым.

Вечер был хотя и пасмурным, но тёплым и сухим. Они неспешно шли по парку. Гарри, то и дело отодвигая со своей дороги или просто обходя крутящихся под ногами книззлов, сбежавшихся к ним, кажется, в ожидании какого-нибудь угощения, ловил себя на медленно растущем у него внутри раздражении. И когда очередной крупный и весьма упитанный серо-крапчатый зверь, мурлыча, ткнулся его в ноги, он не сдержался и с силой оттолкнул его — так, что тот, отлетев в сторону, недовольно и протяжно замяукал и отбежал подальше.

— Стоп, — сказал Мальсибер, разворачиваясь и буквально на одну секунду ловя взгляд Поттера. — Довольно, полагаю. Вам достаточно?

Раздражение прошло, как не было — Гарри ощутил укол стыда за несправедливо обиженное животное, но куда сильнее было удивление, смешанное с уважением… и неприязнью.

— Да, вполне, — сказал он суховато. — Не уверен, правда, что подобное сработает в Визенгамоте.

— Там я что-нибудь ещё придумаю, — пообещал ему Мальсибер. И спросил: — Что-нибудь не так?

— Я, пожалуй, понимаю Винда, — сказал Поттер. — Вы и вправду страшный человек. Но зато теперь я верю, что вы разберётесь в этом деле.

— Разберусь, — пообещал Мальсибер. — Постараюсь побыстрее.

— Постарайтесь, — сказал Поттер. И добавил: — У меня к вам ещё просьба есть: вы могли бы завтра перед отправлением взять у мистера Винда все воспоминания за последний месяц?

— Да, я сделаю, — пообещал Мальсибер. — А почему только месяц?

— В самом деле, — объясняться Гарри не хотелось. — Если вам не слишком сложно, то за два.

— Несложно, — Мальсибер улыбнулся, но висящее в воздухе напряжение никуда не делось. — В таком случае, до завтра, — попрощался он, протягивая руку Гарри. — Если ты не против, я бы лёг пораньше, — сказал он Малфою — и ушёл, оставив их наедине.

— В первый раз такое вижу, — признался Люциус, провожая его взглядом.

— Что именно? — Гарри, наклонившись, погладил вьющегося у его ног светло-рыжего полосатого книззла.

— Ойген очень обаятелен и, как правило, легко находит общий язык с кем угодно, — сказал Малфой. — И ведь вы давно знакомы — а будто бы едва его выносите.

— Едва выношу я нашего министра, — улыбнулся Гарри. — И тушёную капусту с луком. Что до мистера Мальсибера — да, он обаятелен, но сути дела это не меняет: он опасный человек и он, — Поттер усмехнулся, — вывернулся лучше всех вас.

— Ойген заплатил, — сказал Малфой. — Может быть, побольше нашего.

— Да, я помню — в Азкабане он сидел, — кивнул Поттер. — Но Лестрейнджи тоже там были — а потом ещё раз сели. И вот это было справедливо. А не так. Не бойтесь, — он вздохнул. — С моей стороны ему ничего не угрожает — я не вижу никакого смысла начинать процесс, результатом которого будет лишь испорченная жизнь его детей и Снейпа. Потому что кончится всё это… а, — он махнул рукой и замолчал.

— Спросите его, — помолчав, сказал Люциус, — почему он решил сесть тогда в тюрьму.

— В каком смысле «он решил»? — Гарри, шедший рядом с ним, остановился. — Его посадили за применение Империо — это непохоже на решение.

— Разве то, что вы сейчас почувствовали, на Империо похоже? — вкрадчиво спросил Малфой.

— Сейчас нет — но это не отменяет его умения накладывать Империо, — возразил Поттер. — И не говорите мне, что он не умеет.

— Он умеет, разумеется, — согласился Люциус. — Но подумайте, что было бы, если бы он предложил свои умения Краучу или Визенгамоту в обмен на свободу?

— Очень благородно, — прохладно сказал Поттер. — Я спрошу, если вы настаиваете — но мне кажется, что ответ я представляю: что-нибудь об ощущении ответственности и готовности собой пожертвовать. Люциус, — он чуть улыбнулся, — я знаю, вы дружны, и ваше желание обелить его в моих глазах понятно — только в этом нет нужды. Я уже сказал, что не собираюсь его арестовывать. А теперь мне, думаю, пора, — он протянул Малфою руку. — Не могу сказать наверняка, когда приведу к вам завтра вечером мистера Винда — я надеюсь быть здесь около восьми, но не поручусь.

— Ойген здесь и ждёт вас, — ответил Люциус, пожимая его руку. — Я завтра вернусь после обеда — так что приходите, как получится.

Проводив Гарри, он вернулся в дом — и пошёл к Мальсиберу. Тот лежал одетым на кровати в своей комнате, в полной темноте, но не спал — Люциус вошёл и, тихо прикрыв дверь, сел в кресло у окна.

— Меня это поражает до сих пор, — сказал он.

— Что конкретно? — спросил Мальсибер.

— Гарри даже с Руди общается вполне нормально — я не говорю уже про нас или про Уолли. Из всех нас он не выносит почему-то именно тебя. Это так дико.

— Почему же? — улыбнулся в темноту Мальсибер.

— Потому что объективно ты куда лучше нас, — ответил Люциус.

— Что ты, — тихо рассмеялся Ойген. — Я всего лишь обаятельнее и удачливее — но ничем не лучше. Просто ты пристрастен — а он аврор и как аврор чует мою настоящую натуру. А они таких не любят.

— Каких именно? — тоже засмеялся Люциус.

— Удачливых и вёртких, — Ойген продолжал улыбаться. — С его точки зрения я избежал возмездия — и, вообще-то, он ведь прав. И избежал, и не раскаиваюсь в этом, и всё повторил бы снова — по крайней мере то, что было после смерти Лорда.

— Ну а до? — усмехнулся Малфой.

— Если б мне сейчас вернуться в мои восемнадцать, я бы, разумеется, всё сделал по-другому — как, я полагаю, и все мы. Но ты знаешь — даже если бы меня тогда предупредили, чем всё кончится… не знаю. Нас же ведь никто не заставлял насильно метку принимать — у всех были причины. И они не изменились бы… так что мистер Поттер, в общем, прав, не поддаваясь моим чарам, — он снова рассмеялся.

— Надо Северусу рассказать об этой странности и спросить, как он может объяснить её, — задумчиво проговорил Люциус.

— Думаю, он просто скажет, как обычно, что-то вроде «я всегда говорил, что Поттер — идиот», — предположил Мальсибер. — Северус пристрастен тоже — причём в обе стороны. Не надо.

— Кстати, а он про Винда знает? — поинтересовался Люциус. — А Эса?

— Знают, разумеется, — даже удивился Ойген. — Мы по некотором размышлении решили с ними поселить его отдельно — в одном из строящихся домов в нашем районе. У меня там несколько уже готовы для продажи — вот в одном из них пусть и живёт. Нет, я знаю, что он неопасен — но дома всё же дети. И не то что я боюсь…

— Слава Мерлину, — пробормотал Малфой. — Головой ручаюсь, что идея — Северуса. Ты бы притащил его домой, не сомневаюсь.

— Это было бы удобно, — не стал спорить с ним Мальсибер. — Можно было бы, в конце концов, взять с него обет не навредить нам… но решили, как решили.

— Но тебе это не нравится, — констатировал Малфой. — А раз тебе не нравится — ты рано или поздно всё равно сделаешь так, как хочешь.

— Да нет — это действительно разумно, — вздохнул Ойген. — Там пешком дойти минут за десять можно — я не говорю об аппарации. Хотя… понимаешь, — он закинул за голову сцепленные руки, — я всё время думаю — а что он будет делать в этом доме? Я не буду с ним работать круглосуточно — пару часов утром, пару — вечером, и всё. Сколько-то он будет отдыхать, есть, спать — но всё равно ещё остаётся минимум треть суток. Там же нету ничего — я, конечно, могу книги принести какие-нибудь, но он не похож на книжника.

— Ойген, — ласково и терпеливо проговорил Люциус, — мне кажется, он просто поскучает. Если вспомнить, что было бы альтернативой, я очень удивлюсь, если он предъявит тебе какие-то претензии.

— Он-то не предъявит, — сказал Ойген задумчиво. — Но ведь ты же тоже менталист — и прекрасно знаешь, что ему нужно отвлекаться от сеансов и приходить в себя. Как он это сделает, сидя в одиночестве в четырёх стенах?

— Бедный Северус, — пробормотал Малфой.

— Почему? — засмеялся Ойген.

— Потому что ты этого Винда через день точно приведёшь домой, — вздохнул Люциус. — Что бы ты сейчас ни говорил.

— Детей можно в племя отвезти, — сказал Ойген, словно отвечая на незаданный вопрос. — Они будут счастливы — да и им обрадуются там.

— Вот-вот, — Люциус вздохнул. — Только ты учти — он оборотень, и, если они с Северусом встречались раньше, он его учует.

— Полагаю, Северус подумает об этом, — отозвался Ойген. — Ты мне что, и шанса не оставишь, сделав вид хотя бы, что поверил?

— Никакого, — подтвердил Малфой.