Тёмная сторона луны (джен)

— Ну что? — с порога спросил Причард. — Тебя можно, наконец, поздравить?

— Можно, — улыбнулся Вейси, крепко пожимая его руку. А потом притянул его к себе, крепко обнял и прошептал: — Спасибо. Грэм… Спасибо.

— Да брось, — негромко сказал тот. — Я рад. Но вообще целуй, — велел он пафосно, подставляя ему руку тыльной стороной — и они, поглядев друг на друга, расхохотались. — Жрать-то мне дадут? — поинтересовался Причард, голодно облизнувшись.

— Не дадут — ты сам возьмёшь? — пошутил Вейси, и Причард тряхнул головой:

— Да! — а потом сказал, вдруг посерьёзнев и приглушив голос: — Лео, мне бы с Лей поговорить. Наедине. Мне посоветоваться нужно.

— Поговори, — удивился Вейси. — Сейчас? Это срочно?

— Да не то что, — ответил Причард. — Но сегодня или на днях было бы здорово. Я так понимаю, она тебе потом расскажет, но… в общем, я бы не хотел такого. Тебя она послушает, если ты откажешься.

— Откажусь, — пообещал тот. — После обеда и поговорите. Пойдём.

Стол на кухне был уже накрыт: Причард почему-то предпочитал сидеть тут, а не в гостиной, утверждая, что так получается уютнее, а парадных обедов ему достаточно и дома.

— За тебя! — провозгласил Причард, поднимая бокал сидра — ничего крепче здесь не пили, и хотя для него держали хороший виски, Грэхем вспоминал о нём чрезвычайно редко. — Академии, по-моему, повезло.

— Ох, не знаю, — озабоченно ответил Вейси. — Я боюсь, что у меня ничего не выйдет.

— Выйдет-выйдет, — запротестовал Причард. — Помнишь Амбридж? Думаешь, ты будешь хуже?

— Так себе пример, — хмыкнул Вейси.

— А кто это? — спросила Лорелей. — Я её не помню…

— А ты же не застала… о-о-о! — протянул Причард, и Лорелей заулыбалась: она любила его истории, особенно предваряемые подобным «о-о-о». — Это была самая потрясающая жаба на свете! Надо будет показать тебе… а кстати — у тебя же должен быть Омут, — сказал он Вейси. — Или нет?

— Есть, — кивнул он. — Где только… я его сто лет не видел. Но ты прав — это стоит показать, — улыбнулся он и пообещал: — Я найду после обеда.

Обед здесь неизменно начинался с супа — Причард поначалу удивлялся этому, а потом сообразил, что, вероятно, эта традиция появилась тут ещё в то время, когда Вейси лечил желудок. Впрочем, Грэхему такое меню нравилось — было в этом что-то очень домашнее, да и обедал он здесь слишком редко, чтоб подобное меню могло бы надоесть. А вот поданные в качестве основного блюда куриные тефтельки, запечённые с картофелем под сливочным соусом, Причард обожал — и подозревал, что Лорелей готовила их специально для него. Ещё и с собой давала.

Десерт Причард, по сложившемуся обыкновению, принёс с собой. Доедая свой кусок торта с малиной и ванильным муссом, Причард выразительно глянул на как раз отложившего вилку Вейси, и тот, промокнув рот салфеткой, поднялся:

— Пойду искать Омут. Если через пару часов не вернусь, приходите меня спасать.

Едва он ушёл, плотно закрыв за собой дверь, Причард наложил на неё заглушающие чары и повернулся к удивлённой Лорелей.

— Мне нужен твой совет, — сказал он серьёзно. — Поговоришь со мной?

— Вы с Лео договорились, — полуутвердительно проговорила она.

— Договорились, — не стал он скрывать. — Но если ты не в настроении или вообще не хочешь, давай просто дождёмся его возвращения с Омутом.

— Ты хочешь сохранить это в секреты? — спросила она, качнув головой в ответ на его слова.

— И Лео мне это пообещал, — улыбнулся Причард. — Да, хочу.

— Рассказывай, — она тоже улыбнулась, а вот Причард помрачнел.

— Как так вышло, что мне не с кем посоветоваться в таком деле, я и сам не знаю, — начал он. — Но я тут на днях сидел и думал — вышло, что лучше тебя нет никого. Все мои приятельницы — женщины… — он сделал паузу, подбирая слово, — и ироничные, и несентиментальные. И, боюсь, проблему просто не поймут.

— Я серьёзна и сентиментальна? — улыбнулась снова Лорелей, когда он замолчал.

— Ты знаешь о таких вещах побольше любой из них раз в сто, — ответил Грэхем серьёзно. — В общем, я дурак, конечно. Но я совсем забыл, что бывают такие девушки.

— Какие? — мягко спросила Лорелей, когда он снова замолчал.

— Добрые, хорошие и милые, — он кривовато усмехнулся. — Нет, серьёзно, она чудная и замечательная, и с ней очень хорошо — и ей нужен нормальный муж. — Лорелей так улыбнулась, что он пояснил: — Такой, чтобы жена, дети, моногамия и вечера дома — а не я. Да и сам я не готов жениться — ни на ней и ни на ком. В общем…

— А ты её любишь? — спросила Лорелей.

— Не знаю, — подумав, качнул головой Грэхем. — Вероятно, нет. Мне приятно с ней и хорошо — раз в неделю. Или две. По-моему, это не любовь.

— Пожалуй, — согласилась Лорелей и добавила: — Я думаю, любовь бы ты не перепутал.

— Мордред её знает, — Грэхем пожал плечами. — Думаю, не должен. Я к ней очень нежно отношусь и не хочу мучить. А выходит именно что так. Мне, определённо, будет легче жить, зная, что она там где-то счастлива. Ну а ей — тем более. В общем, нужен мне совет, как бы с ней расстаться наименее болезненно.

— Для неё? — переспросила Лорелей, и Грэхем ухмыльнулся:

— Ну не для меня же. Я не требую ответа сразу, если его нет — подумай, ладно?

— Расскажи мне про неё, — попросила Лорелей в ответ. — Как я могу что-то посоветовать, не зная, про кого?

— Она хорошая, — начал перечислять Грэхем, явно ободрённый её заинтересованностью. — И вышло глупо: я обычно с такими девочками ведь не связываюсь. Мы дружили поначалу — флиртовали, да, но вроде к общей радости. И я как-то пропустил, когда она влюбилась — да и сам увлёкся. А сейчас вот до меня дошло, что всё грозит стать действительно серьёзным — пора заканчивать.

— Ты уверен? — Лорелей склонила голову.

— Я убеждён, что, как говорится, а — я не хочу жениться, и бэ — я ей категорически в этом качестве не подхожу. И радости всё это уже не приносит: мне стыдно, когда я её вижу, и какой уж тут роман. Вообще не надо было лезть, конечно, — добавил он с досадой. Ты спросила, какая она — что тебя интересует? Взгляды? Интересы? Характер?

— Да, характер, — она кивнула.

— Она сильная, и у неё есть и дело, и подруги, и с родителями отношения хорошие — в общем, тут проблемы нет. Спокойная. Серьёзная, но вовсе не занудна, и веселиться умеет тоже. Умная. Медиковедьма, и работу свою любит — я думаю, она скоро перейдёт уже в целители. В общем, — закончил он, — она точно ничего с собой не сделает — в этом я уверен. Но я хотел бы, чтобы вся эта история как можно меньше бы её задела.

— Самый простой способ, — улыбнулась Лорелей, — это сделать так, чтобы она тебя бросила сама. Не потому, что кого-то полюбила, а потому что ты ей разонравился. Любовь ведь убить просто, — она снова улыбнулась, но теперь улыбка вышла грустной. — Ты, наверно, знаешь, что ей не нравится в тебе?

— В целом, да, я представляю, — серьёзно и сосредоточенно кивнул Причард.

— Подчеркни, — посоветовала Лорелей. — Не сразу, конечно. Постепенно, но довольно быстро. Только не твои романы — это ранит, но, как ни странно, не подходит. Тем более что вы дружили, и она наверняка тебе уже придумала какое-нибудь оправдание. Знаешь, больше всего раздражают мелочи, — проговорила она задумчиво. — Как ни странно. Я бы не поверила, если бы мне это просто рассказали, но я видела, не раз, что охлаждение начиналось с мелочей. Очень раздражающих и совсем не романтичных, вроде дурного запаха или перхоти на волосах. Хотя тебе это не подойдёт, — она заулыбалась.

— Да, пожалуй, запах или перхоть медика не испугают, — хмыкнул Причард. — Но я понял. Я придумаю. Что-то вроде чавканья или шлепков по заднице?

— Да! — просияла Лорелей. — Ещё, знаешь… Ты сказал, что она любит свою работу — можно приходить к ней и мешать: звать на свидание, когда она уйти не может, обижаться…

— Нет, — Причард чуть поморщился. — Это будет слишком нарочито: уж кто-кто, а я-то не могу не понимать, что такое служба. Но я понял. Спасибо тебе, — он улыбнулся и, взяв в ладони её лежащие на столе руки, благодарно сжал их.

— Ты расстроен? — спросила Лорелей, отвечая на пожатие.

— Может быть, слегка, — признался он. — Мне жаль терять нашу дружбу — но чем-нибудь придётся жертвовать.

— Дружбу можно и восстановить — потом, — утешающе сказала Лорелей. — Когда она кого-то встретит, и ты поймёшь, что это всё всерьёз.

— Да не важно это, — он махнул рукой. — Будет мне урок. Хотя я и так всегда знал, что с такими девочками связываться мне нельзя. Слишком всё у них серьёзно.

— Так у многих, — мягко проговорила Лорелей.

— Тоже верно, — согласился он. — Но, к счастью, в мире есть довольно тех, кто любит весёлые адюльтеры или же вообще не замужем и не собираются. И ты, — он весело подмигнул ей и, взмахом палочки отворив дверь в коридор, заорал: — Лео! Тебя уже завалило, или ещё нет?

— Уже почти! — откликнулся откуда-то Вейси. — Но я его нашёл. Сейчас приду.

— Сейчас ты узришь уникальную, в некотором роде, женщину, — сообщил Причард Лорелей. — Я живу на свете уже не первый год и женщин видел много. Разных. Но эта остаётся уникальной даже для меня.

— Почему? — засмеялась Лорелей.

— Вот увидишь — и поймёшь, — пообещал Причард. — Ты знаешь, я не помню, чтоб в тот год весной девочки носили розовое. Вообще никто, по-моему. Лео, — обратился он к как раз вошедшему Вейси, левитирующему перед собой широкую плоскую каменную чашу, — ты не помнишь, в ту весну девчонки, вроде, розовое не носили?

— Не помню, — ответил тот, ставя чашу на стол. — Посмотри в своих воспоминаниях.

— После, — отмахнулся Причард, демонстративно потирая руки и посмеиваясь. Лорелей смеялась, её муж тоже улыбался, и Причард, несколько театрально приставив к виску палочку, вытянул оттуда коротенькую серебряную ниточку и бросил её в чашу. Потом коснулся её клубящейся туманом поверхности самым кончиком своей волшебной палочки, и из чаши выплыла призрачная, но вполне чёткая невысокая фигура в розовом. — Знакомься, — торжественно проговорил он, с удовольствием глядя на хихикающую Лорелей. — Женщина, которая отчасти отвечает за мой выбор жизненного пути.

— Почему? — шутливо округлила глаза Лорелей, радостно ему подыгрывая.

— Её прислали к нам из министерства, — ответил Причард. — И чем больше я тогда на неё глядел, тем отчётливее понимал, что это отвратительно неправильно, и так не должно быть. А значит, должен же быть кто-то, кто всё это безобразие исправит. А кто это должен делать, как не аврор? — спросил он, рассмеявшись.

— Ты очень ошибался, — тоже засмеялся Вейси.

— Ну, аврором-то я с детства быть хотел, — признался Причард. — Но эта розовая жаба весьма моё желание подхлестнула.

— Что в ней такого ужасного? — с любопытством спросила Лорелей, разглядывая призрачную фигуру.

— О-о-о, — протянул Причард, и они с Вейси, переглянувшись, рассмеялись. — Мы сейчас тебе расскажем.