Большая ошибка Шерлока Холмса (джен)

Практически до самого Рождества было спокойно. Ну, насколько могут соединяться в пространстве одной квартиры Шерлок и понятие «спокойствие».

После долгих раздумий Джон всё-таки решил не говорить Гермионе о своей теории с фанатами. Во-первых, как неоднократно доказывал Шерлок, версии Джона бывали на редкость бездарны. Во-вторых, пока Гермиона всё равно ничего не смогла бы сделать: они не знали, как и где преступник проявит себя снова. Даже не были уверены, проявит ли. Джон бы дорого заплатил за то, чтобы это была просто череда нелепых совпадений. Или чтобы преступник случайно свернул себе шею. Или получил наследство и уехал в Америку.

Двадцать третьего декабря миссис Хадсон объявила, что не желает слушать никаких отговорок: Рождество они отпразднуют вместе. И она приготовит пунш.

Шерлок скривился, но всё-таки согласно кивнул, а Джон написал инспектору Лестрейду и пригласил заходить.

Грег в ответ скинул смс-ку: «Рад бы, но не могу. Едем в Дорсет с женой. Если сумеешь подпоить Ш., надень на него оленьи рога и сделай пару фоток. С меня пиво».

Вообразив Шерлока в оленьих рогах, Джон захохотал в голос и шепнул миссис Хадсон, чтобы она их где-нибудь раздобыла.

Двадцать четвёртого Лестрейд позвонил и спросил, действует ли ещё приглашение. Джон, конечно, подтвердил, что действует, а потом, спохватившись, позвонил Джанет и пригласил и её.

Пожалуй, это были первые отношения, которые у него так невыносимо не клеились. Джанет видела Шерлока всего дважды, но возненавидела сразу. Шерлок её, кажется, и вовсе не заметил. А сам Джон… Говоря откровенно, со всей этой магической чехардой у него просто не хватало времени и сил на то, чтобы быть внимательным бойфрендом. Он надеялся, что рано или поздно Джанет сама его бросит.

Двадцать пятого с утра Джон аппарировал на Косую аллею и, следуя договорённости с Гермионой, не таясь прошёлся по улице. Сейчас, когда здесь царил дух Рождества, улица была действительно сказочной.

Джон не мог не вспоминать самого себя ребёнком, свой первый поход за покупками с Хагридом, своё очарование волшебством. Он мотнул головой: сказка вышла какая-то недетская и невесёлая, в духе братьев Гримм, как минимум. Мальчик-сирота едет учиться в волшебную школу, где его пытается убить маньяк, на него нападают кошмарные твари. А в конце маньяк всё-таки добивается своего. И жили все долго и счастливо.

Джон заглянул во «Флориш и Блоттс», походил между стеллажами, но ничего даже не взял в руки: в самом деле, зачем ему «Наимощнейшие проклятия для жизни и путешествий», если он живёт в магловском мире, а путешествует на поезде или на самолёте?

В книжном его, разумеется, узнали. Продавец немного поболтал с ним о погоде и Рождестве и выразил, как и все, кого он встречал, надежду, что «Гарри Поттер действительно вернулся в родной мир».

А на выходе из «Флориш и Блоттс» на него напали.

Джон сам не знал, что за инстинкты заставили его резко дёрнуться в сторону, когда воздух начал густеть вокруг него, собираться в плотное серое облако.

Его потянуло за куртку, но Джон резко рванул её на себя. Мгновение — и облако исчезло с тихим хлопком, как от аппарации.

Джон выдохнул и, не обращая внимания на сгрудившихся зевак и взволнованного продавца из книжного, наклонился. На пороге магазина лежала небольшая, короче и уже ладони, металлическая пластина.

Джон вытащил палочку и осторожно поднял пластину левитацией. Она даже не дёрнулась, и Джон сумел внимательно её изучить. Сверху виднелось тёмное пятно, как будто раньше к пластине что-то крепилось.

Опустив пластину обратно на землю, он отправил патронус Гермионе.

Ещё полтора часа он потерял впустую. Гермиона явилась в компании трёх невыразимцев, которые немедленно принялись обследовать пластину, порог и землю вокруг, и шести авроров, которые взяли в оборот свидетелей и продавца.

Гермиона хмурилась, но молчала до тех пор, пока невыразимцы и авроры не закончили работу. И только отпустив их, предложила Джону пройтись.

— Какого чёрта? — спросил он. — Если я что-то понял, это была ловушка, которая аппарировала бы меня чёрт знает куда!

— Правильно понял. Бэнкс сказал мне то же самое. И добавил, что следов чрезвычайно мало. Кто бы это ни устроил, он создал высочайшего уровня колдовство. К тому же…

Она замолчала, и Джон вежливо подождал с минуту, что она скажет дальше. Но Гермиона, кажется, ушла в свои мысли, поэтому он напомнил ей о себе.

— А, да. К тому же, это не стандартный артефакт. Не что-то патентованное или находящееся в продаже. Как минимум, в Европе ничего подобного нет. И ещё… До этого я думала, что преступник хочет привлечь твое внимание к чему-то в магическом мире. Теперь выходит, что тебя выманивали, чтобы потом похитить.

— Кому я нужен? — выдохнул Джон. — Я уже давно не Гарри Поттер. Не герой пророчества, не избранный и прочее, и прочее. Я обычный…

— Я не знаю! — вздохнула Гермиона. Потом остановилась, повернулась к нему и схватила его за руки. — Прости, Гарри! — покачала головой. — Прости, Джон. Я не должна была этого делать. Не должна была вытаскивать тебя обратно в этот мир. Привыкла, что ты герой и всегда решишь все проблемы, заслушалась Рона и Джорджа, которые твердили, что тебе это пойдет на пользу, но получилось, что я просто подставила тебя. Хватит.

Она махнула палочкой, создавая вокруг них купол тишины.

— Мы справимся с этим сами, Гарри. Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью из-за мира, который уже давно тебе не нужен и не интересен.

— Ты неделю назад сама уговаривала меня вернуться! — удивился Джон. Гермиона посмотрела на него виновато.

— Уговаривала. Если бы тебя сегодня похитили или того хуже, убили бы… Это была бы моя вина. Я надеялась, что ты вернёшься. Мне… нам всем не хватало тебя. Но это была ошибка. Хорошо, что ты нашёл себе место в другом мире.

Она скомкано простилась с ним, крепко обняла и исчезла.

А Джон побрёл к выходу из волшебного мира, сам не понимая толком, куда идёт. Мысли его пребывали в совершеннейшем беспорядке.

Ещё вчера слова Гермионы принесли бы ему огромное облегчение: он ведь об этом и мечтал — чтобы его оставили в покое и позволили ему жить своей обычной магловской жизнью.

Но сегодня…

Это неудавшееся похищение всё изменило. Теперь версия с сумасшедшим фанатом уже не казалась рабочей. Кто-то намеренно выманивал его из мира маглов, выслеживал, чтобы похитить. А там… Нет, у Джона не было ни одной версии, чего мог хотеть от него преступник. Не убить, это точно: иначе на пороге «Флориш и Блоттс» лежал бы не неизвестный перемещающий артефакт, а взрывчатка или какой-нибудь проклятый предмет.

Снова в голову пришла мысль о Пожирателях Смерти. Может, кто-то из них нашёл новый способ воскресить хозяина, и ему понадобилась для этого кровь Гарри Поттера? Бред, конечно. Том Риддл aka Волдеморт умер, окончательно и бесповоротно. Джон сам видел его тело и сам уничтожил крестражи. С другой стороны, кто-то из Пожирателей мог и не поверить в гибель Волдеморта, решить, что раз он воскрес в прошлый раз, значит, сумеет воскреснуть и сейчас.

По пути к Бейкер-стрит Джон перебрал в голове два десятка версий, но было у него подозрение, что всё их Шерлок назвал бы «идиотскими».

Рождественского настроения не было ни капли. Но, чтобы не вызывать подозрений и не нарываться на расспросы, Джон припрятал у себя в комнате палочку, надел самый безвкусный рождественский свитер и включился в игру «Уговори Шерлока отпраздновать Рождество как все нормальные люди». Пока миссис Хадсон добилась от него только согласия спуститься в гостиную на время вечеринки, и это уже было большим достижением.

Разглядывая купленные домовладелицей оленьи рога, Джон вдруг вспомнил кое-что. В толпе на Косой аллее он видел Колина Криви. Конечно, он мог просто покупать подарки к Рождеству, но… не слишком ли часто они встречаются в последнее время?