Взаимовыгодное предложение (гет)

Одним утром полковник Снейп был вынужден отлучиться по делам в город, оставив свою жену дома. Гермионе пришлось смириться с днем в компании старухи, которая не особо стремилась менять свою манеру общения с невесткой в отсутствие племянника. После завтрака и отъезда мужа миссис Снейп планировала закрыться в библиотеке, как только хозяйка дома отправится отдыхать, однако миссис Шоу неожиданно изменила свой распорядок утра. Сперва она долго сидела в кресле, допивая третью чашку чая, затем попросила невестку проводить ее до библиотеки. Пришлось встать и предоставить свою руку в распоряжение старухи.

— А почему вы ходите этой дорогой в библиотеку? — спросила она, заметив маневр Гермионы, которая собиралась идти знакомым путем.

— Мне показал ее муж, — ответила растерявшаяся Гермиона.

От внимания миссис Шоу не укрылась ни одна интонация, ни дрогнувшая мимическая морщинка на лице невестки. Это заинтересовало проницательную старуху.

— Мальчишкой он всегда ходил тем коридором, чтобы до него не добрались, — усмехнулась она. — Я поведу вас галереей.

Миссис Снейп не противилась ей. Руку сжимали сильные, по-стариковски тяжелые и костистые пальцы. Гермионе казалось, что старуха виснет на ней, проверяет на выносливость и крепость не только ее тело, но и дух. Но миссис Шоу вполне бодро шла рядом, не охая и не задыхаясь от усталости.

В галерее было светло из-за раздвинутых тяжелых гардин. Взгляд молодой женщины обратился к портретам, в которых угадывалась какая-то внутренняя сила и мощь, крывшаяся в одинаковых черных глазах. Особенно ее поразил портрет зрелого мужчины, обращенного к зрителю в три четверти. Ей казалось, что она смотрит на Северуса и не на него одновременно. Худое, остроносое лицо джентльмена, в обрамлении черных бакенбард, глядевшего исподлобья своими пронзительными черными глазами, пугало и одновременно притягивало внимание. Заметив любопытство невестки, миссис Шоу усмехнулась горькой усмешкой.

— Это мой батюшка, Стефан Принц, — короткий почтительный кивок в сторону портрета и взгляд на Гермиону. — Сделал себе состояние на спекуляциях и также быстро разорился. Впрочем, приданое моей матери, — взгляд миссис Снейп обратился на воздушный портрет женщины в светлом платье, с завитыми темно-русыми локонами и мягким, кротким взглядом темных глаз, — поправило его положение. Ненадолго, конечно.

Еще через пару шагов взгляд миссис Снейп обратился к большому портрету двух юных девушек. Сначала Гермионе показалось, будто перед ней одна и та же барышня, но при более тщательном осмотре, оказалось, что при всей схожести девушки довольно различны. Одна держалась царственно в своем красном платье, вскинув высоко голову, глядя прямо в глаза своими черными глазами. На высоком лбу, обрамленном темными локонами, сияла жемчужная фероньерка, модная во времена бабушки Гермионы. Другая, в платье цвета фуксии, наоборот сидела вполоборота, глядя куда-то в сторону с нежным, казалось бы, мечтательным видом. Гермиона заметила на их руках одинаковые жемчужные браслеты и даже колье. Брошенный искоса взгляд на миссис Шоу подтвердил догадку: перед ней были сестры Принц. Но какая из них мать Северуса?

— Различите где мой портрет? — с насмешливым азартом спросила тетушка Эвелин.

— Кажется, вы в красном, — предположила молодая женщина.

— Отчего же? — искренне заинтересовалась хозяйка дома.

— Ваш взгляд совсем не изменился… — тихо ответила Гермиона, опуская голову.

И тут миссис Шоу расхохоталась.

— В красном действительно я, мы тогда крепко поссорились с Эйлин, и потому у меня тут такой надутый вид, — пояснила довольная старуха. — Но если бы вы были знакомы с моей сестрой, то не думали бы, будто она такая же нежная особа, как на этой картине. Ну а дальше место для потомков… — ворчливо махнула старуха рукой.

Но Гермиона наоборот сделала шаг вперед и подошла к последнему портрету. Перед ней был Северус, только не написанный маслом, а снятый объективом камеры. Судя по всему, фото было сделано не так давно, потому что он почти не изменился, но взгляд… этот фамильный взгляд Принцев нельзя было спутать ни с чьим. Но было еще что-то в этом взгляде, какое-то безразличие, зияющая опустошенность души, поразившая миссис Снейп.

— Когда был сделан этот снимок? — спросила внезапно Гермиона.

— Лет восемь назад, — пожала плечами старуха, щуря близоруко глаза на изображение племянника. — Он только вернулся из Европы, вот и привез этот портрет. Я настаивала на настоящем, руки художника, но Северус поскупился на несколько десятков гиней.

Миссис Снейп едва слышно вздохнула про себя и осторожно возразила:

— Но фотография наиболее точно передает сходство…

Миссис Шоу фыркнула.

— Запомните, голубушка, одну вещь, просто зарубите себе на носу. Вы никогда не будете более живы на фотографии, нежели на настоящем портрете.

— Но если это буду не я, то как я смогу жить в портрете? — засмеялась над этим Гермиона.

Миссис Шоу вперила в нее свои черные живые глаза.

— О чем вы?

— О мастерстве художника. Не каждый способен передать характер и достоверность модели.

Старуха лишь отмахнулась от нее. Воспитание не позволило миссис Снейп продолжить спор, и она замолчала, послушно идя с хозяйкой дома через галерею к другой, незнакомой лестнице, более широкой, но пыльной. Из-за ковра не было слышно шагов, и Гермиона всерьез задумалась о тайниках в этом доме. Да и знает ли Северус о них что-то? Идти пришлось недолго, вскоре они остановились перед дверью красного дерева, которую миссис Шоу по-хозяйски толкнула и вошла первой. Гермиона осторожно прошла за ней, озираясь по сторонам. На поверку перед ней оказался старомодный женский будуар в стиле орехового рококо.

— Это была когда-то комната миссис Принц, нашей матери, — пояснила миссис Шоу, кутаясь в свою индийскую шаль и опускаясь в кресло у камина. — Мы с Эйлин любили здесь просиживать вечера, наша девическая была куда скромнее…

Миссис Снейп присела на край банкетки у окна, украдкой оглядывая голубые старые обои, огромное зеркало во весь рост у постели, прямо напротив окна, туалетный столик и ширму с пионами, отчасти преграждавшую застеленную кровать. Взгляд ее рассеянно скользил по картинкам с идиллическими сюжетами: пейзажами и бескрайными полями, пастушками в объятьях пастухов… И долго ли здесь томилась эта женщина? Обстановка в целом напоминала какую-то золотую клетку, нежели уютное обиталище, где царил покой и гармония.

— Вам нравится здесь? — миссис Шоу снова посмотрела на нее.

— Приятный интерьер, — аккуратно ответила Гермиона.

— Остатки роскоши, — старуха погладила ореховый подлокотник. — Как и тот клавесин в гостиной. Почему вы не хотите на нем сыграть?

— А почему вы уверены, что я так хорошо владею инструментом? — невольно поразилась догадливости миссис Шоу молодая женщина.

— Вы весь вечер не сводили с него глаз. Поверьте, я знаю, как смотрит женщина на предмет ее увлечения, — усмехнулась почти добродушно та. — Сыграете мне потом?

Гермиона не смогла отказать, тем более было что-то такое новое в тоне старухи, что напомнило ей и мать, и бабушку одновременно, просивших об одной веселой пьесе, а еще человека, который давно не слышал музыки и теперь изголодался по прекрасному. Видя этот взгляд, блестящий и живой в предвкушении чуда, миссис Снейп покорилась и пообещала сыграть одну композицию. Старуха заметно повеселела, похвалила невестку за сговорчивость и полезла за альбомом с нотами. Пока Гермиона разбирала композиции, хмуря лоб и морща нос, не видя и не слыша ничего вокруг, миссис Шоу копошилась в секретере, а затем позвала ее к себе.

— Таких ларцов у нас было два: мой и Эйлин, — пояснила она, когда Гермиона приблизилась к столу и увидела ларец с индийским орнаментом. Откинутая крышка открывала вид на россыпь драгоценностей внутри него. — Мать хотела, чтобы у нас в приданом кроме простыней были и украшения, вот и разделила кое-что из своих уборов между нами, а что-то заказала у ювелира на свои деньги.

Миссис Снейп молча слушала хозяйку, которая была непривычно откровенна сегодня. Видимо, старухе понравилось, что невестка не стала вскрикивать и алчно тянуть руки к украшениям, это подкупило и смягчило ее сердце.

— К сожалению, я не успела передать Эйлин ее ларец, когда она спешно вышла замуж за своего капитана Снейпа и уехала в Визардшир, — вздохнула миссис Шоу, гладя узорчатую крышку. — Кое-что из украшений я успела переслать перед отъездом в Индию, а после… после передать это богатство было некому до недавнего времени, — проговорила она и указала Гермионе на кресло напротив.

Та послушно села напротив и немного смутилась, когда Эвелин Шоу заставила вытащить лишние шпильки из волос и взять зеркало с другого столика.

— Надеюсь, что вы сохраните эти украшения и традицию, — проговорила старуха, пододвигая ей ларец. — Я не заметила, чтобы вы щеголяли украшениями.

Гермиона пожала плечами:

— У меня есть необходимое.

Миссис Шоу кивнула.

— Приятно знать, что вы без сорочьих замашек, — молодая женщина проигнорировала этот выпад, и старуха властным жестом указала на серьги с гранатами. — Наденьте.

Изящные капельки, оправленные в золото, выглядели просто, но в тоже время от украшений веяло своеобразным величием. Гермионе из вежливости пришлось примерить многое из предложенного, что-то старуха придирчиво одобряла, а что-то убирала подальше, ворча насчет молодости невестки. Миссис Снейп даже начала улыбаться остротам пожилой родственницы, которой, как оказалось, не были чужды маленькие проказы и радости.

— Вряд ли это войдет в моду, — взвесила в руке фероньерку миссис Шоу. — Зато выйдет вечная брошь.

— Может быть, — уклончиво ответила Гермиона, повернувшись к зеркалу и потянувшись к застежке жемчужного ожерелья, которое нацепила на нее старуха.

Многие из украшений требовали открытых, декольтированных платьев, которых в гардеробе миссис Снейп было не так уж и много. Некоторые были настолько роскошны и вместе с тем старомодны, что она не решилась бы их надеть даже в преклонном возрасте. Некоторые годились для повседневного употребления, но молодая женщина не решилась распорядиться их судьбой при старухе.

Она не забыла своего обещания, взяла с собой ноты и, разобрав одну пьесу в гостиной, тут же сыграла ее вполне чисто и уверенно на радость миссис Шоу. Старуха вслушивалась в хрустально-плаксивые звуки клавесина, закрыв глаза и погрузившись в свои грезы. Когда Гермиона закончила и убрала ноты, миссис Шоу села прямо, быстро смахнула выступившие слезы и твердо проговорила:

— Спасибо, Гермиона.

Вернувшийся к обеду, полковник Снейп нашел двух женщин в гостиной на своих местах. Они по обычаю не говорили ни слова, но что-то переменилось, несомненно, в лучшую сторону, и Северус не рискнул выпытывать, решив, что лучше не трогать женские тайны.