Взаимовыгодное предложение (гет)

Пробуждение оказалось тяжелым. Ночь прошла в полусне — Гермиона часто просыпалась, прислушивалась к ночной тишине и мерному дыханию мужа рядом и долго бездумно смотрела в потолок. Под утро ей, утомленной и разбитой бессонницей, удалось задремать.

На часах было семь утра, и Гермиона снова прикрыла глаза — при одной мысли о том, что увидит за спиной, открывать их категорически не хотелось. Когда же Снейп коснулся ее плеча, предлагая повернуться на другой бок и посмотреть на него, она быстро выпуталась из-под одеяла и, стараясь не смотреть на супруга, просочилась в ванную. Поднять взгляд на мужа было выше ее сил — стыд буквально сжигал с головы до пят. Мэри невозмутимо помогла ей привести себя в порядок, начать одеваться к завтраку и всячески пыталась развеселить ее как ни в чем не бывало.

— А сегодня теплее, чем вчера…

Гермиона молча терпела манипуляции, от которых корсет затягивался все уже.

— …и солнце обещает быть весь день…

Она молча скрипела зубами, морщилась и буравила взглядом рисунок ширмы.

— …ведь небо-то высокое, мисс!

И тут ей захотелось расплакаться — теперь-то она не «мисс», а «миссис Снейп»!

— Тогда я пойду в дорожном платье. Да, в коричневом. А к ужину в лиловом, — распорядилась Гермиона, давя в себе истерическое раздражение.

Мэри улыбнулась:

— Тогда я и украшения подготовлю!

Миссис Снейп вздохнула про себя и сухо кивнула. До завтрака оставался целый час, который она потратила на дневник.

«Он сказал, что для соблюдения всех законов необходимо консумировать брак. В противном случае мы не можем считаться законными мужем и женой. Мне ничего не оставалось делать, кроме как лечь навзничь. Убавленный до едва заметного тления огонек в керосиновой лампе показался мне предвестием чего-то страшного. Снейп склонился надо мной, я закрыла глаза, твердя про себя: он лучше знает, он лучше знает...»

Безусловно, Гермиона не питала иллюзий по поводу семейной жизни со Снейпом, но досадливое разочарование после вчерашнего все равно переполняло ее, ведь первую брачную ночь она представляла иначе. И если начать с истоков, то вообще собиралась замуж за другого!.. Перо начало нервно подрагивать в руках, но миссис Снейп лишь крепче сжала его и продолжила писать.

«…Чужое дыхание на губах было теплым, прикосновение губ невесомым. Я не открывала глаз, боясь что-то сделать не так. Но страх перед неведомым сжимал нутро, заставляя сердце биться часто и сильно, именно страх побудил меня приоткрыть губы, чтобы вдохнуть еще воздуха. Но и этот вдох был отнят чужими губами. Я ничего не слышала кроме стука собственного сердца и хриплого дыхания над самым ухом, когда Снейп коснулся губами моей шеи. Все прикосновения вызывали лишь щекотку, я только кусала губы, чтобы не фыркнуть. Сорочка моя вдруг поползла вверх. Я резко распахнула глаза, потом зажмурилась...

Описывать это выше моих сил. Во-первых, было больно. Ведь до замужества я вообще не думала, что есть и такая сторона жизни. Во-вторых, долго. Я молила Бога только об одном — лишь бы побыстрее это все закончилось. Тяжесть его тела давила на меня, а однообразные движения внутри вызывали только глухие вспышки боли. В-третьих, мерзко и грязно. Когда муж замер, я позволила себе облегченно выдохнуть, а после открыть глаза, чтобы встретить его взгляд. Не вполне осмысленный и какой-то пугающий своей чернотой. Но он не был пьян… Когда муж освободил меня и лег рядом, я не стала тратить время и поспешила в ванную. Мэри загодя приготовила мне в ванной сменную рубашку, прежнюю пришлось швырнуть в корзину для белья. В ванной сидела очень долго. Не потому, что так хотелось, а потому, что не было сил заставить себя перестать плакать от стыда и разочарования. Насухо вытеревшись, переоделась и вышла в спальню. Муж лежал уже на чистой постели в халате и листал книгу. При виде меня он звучно ее захлопнул и встал с постели.

- Отдыхайте, — указал он на мою половину кровати и ушел в ванную.

Я покорно забралась под одеяло и закрыла глаза. Не понимаю, почему это отнимает столько сил, когда по сути просто лежишь и ждешь... И почему стыдно только мне, хотя в этом участвует двое?»

Миссис Снейп замерла, обдумывая написанное. Остатки чернил скатились с пера и упали на бумагу жирной кляксой. Гермиона отложила перо, закрыла дневник и спрятала его подальше от глаз мужа, пользуясь тем, что последний был в ванной и приводил себя в порядок. За все утро она смогла сказать мужу только «доброе утро», а потом лишь кивать на любую фразу, боясь даже предпринимать попытку разобраться в своих мыслях и чувствах. Проще было сейчас все высказать дневнику, чтобы потом обдумать на досуге, и вести себя, как подобает леди.

Северус мысленно лишь вздохнул, когда супруга с совершенно отстраненным видом приняла его руку перед тем, как спуститься к завтраку. Попытка же завязать разговор разбилась о предельно вежливое молчание. Даже утром он практически не слышал голоса жены, только ее камеристку Мэри, которая всеми силами старалась сделаться при нем невидимой. Снейп повнимательнее присмотрелся к юной супруге. Конечно, такая реакция вполне естественна, она же ничего об этом не знает. И сейчас явно его разумная супруга занимается самоанализом в попытках привыкнуть к новым порядкам...

В ресторане они заняли привычный столик, тот же официант подошел к ним и перечислил готовые блюда, составлявшие традиционный английский завтрак: омлет с жареным беконом, помидорами и грибами, фасоль в томатном соусе, сэндвичи или тосты.

— Для леди у нас есть мармелад, — прибавил он с любезной улыбкой.

Северус кивнул.

— Стандартный завтрак, горячий чай и мармелад для миссис Снейп, — распорядился он.

Официант чуть поклонился и отошел.

Гермиона съела сэндвич, поковырялась в яичнице, зато мармелад ей пришелся по вкусу. Северус молча кивнул официанту, который принес небольшую коробку с лакомством, незаметно оставил рядом и удалился, получив на чай. После завтрака миссис Снейп согласилась познакомиться с городом более обстоятельно, что показалось полковнику первым благоприятным признаком — все возвращается в привычный ритм жизни.

Он специально выбрал путь до набережной через центральную площадь, дабы супруга получила шанс все осмотреть более обстоятельно, нежели в первый раз. Расчет оказался верным — Гермиона с любопытством разглядывала архитектуру новых домов и гостиниц с яркими вывесками. Сжимая в руках путеводитель, она иногда заглядывала в него, ища взглядом описанные достопримечательности.

Фонтан ее не привлек — данный архитектурный изыск встречался на всех площадях не только столичных, но и провинциальных городов разных стран, и если речь не шла о фонтанах Трафальгарской площади, то ни один из них не стоил красочного описания. Конечно, этот фонтан, как и всякое новое сооружение, мог посоперничать с трафальгарскими белизной камня, но не живописностью форм или размеров. К тому же, этот фонтан был еще столь молод, что ему не успели выдумать никаких целебных свойств, но функции свои он исполнял исправно: служил источником прохлады в зной и ублажал скромного эстета своим чистым, опрятным видом.

Миссис Снейп окинула взглядом здание ратуши, чуть прищурилась, глядя на беззубых львов с каменными мячиками, и зашагала рядом с мужем. И снова яркие витрины неторопливо плыли перед ее взглядом, и она невольно подмечала лица, которые видела накануне. При долгом пребывании нетрудно запомнить все улицы и перезнакомиться с жителями — ведь в этом и есть прелесть провинциальных городков. В них всегда чувствуешь себя жителем эдакого хрустального шара, где все на своих местах, приклеенное намертво, где один и тот же рассвет и тот же закат, а снег и другие прелести жизни выпадают строго по расписанию. Конечно, ей была более интересна национальная библиотека или тот же университет, но Гермиона не могла себя заставить произнести хоть слово: стыд после вчерашнего все так же сковывал ей уста.

Когда повеяло морским бризом, она невольно замедлила шаг, не сводя взгляда с голубоватой полоски перед собой. Море наступало на нее медленно, раскрывало свои обманчиво теплые объятия навстречу, мягко и ласково шурша свое незамысловатое приветствие. В ладони врезались балконные перила, и лишь присутствие мужа и внешние приличия не позволили по-девчоночьи подтянуться и податься всем телом навстречу морскому горизонту.

Взгляд не нашел типичных вагончиков для переодевания, купальный сезон кончился, но для пароходов купальные законы были почти не писаны: они только влияли на поток пассажиров и частоту рейсов. Гермиона разглядела пару игрушечных суденышек, плывших по синей глади.

— Море пока спокойное, — заметил Снейп, невозмутимо глядя на горизонт и краем глаза отмечая про себя просветлевшее лицо жены. — Можно взять билеты.

— Прямо сейчас? — Гермиона недоверчиво уставилась на него.

Он кивнул, оглядывая пирс в поисках свободного судна.

— Если уверены, почему бы и нет?

Миссис Снейп разом стушевалась — один вопрос не давал ей покоя. И вопрос был столь деликатного свойства, что щеки начали снова пунцоветь. Но супруг будто прочел ее мысли и проговорил:

— Прогулка вполне себе комфортная, если нет морской болезни, — и окинул ее пристальным, оценивающим взглядом.

— Думаю… не стоит рисковать, — Гермиона представила все прелести качки на ближайшие пару часов.

— Но пока не попробуешь, не узнаешь, — философски изрек Снейп и подал ей руку.

Миссис Снейп машинально взяла его под руку и направилась вдоль набережной. Сегодня кататься на пароходе в ее планы не входило, даже если бы не было всех этих тщетных попыток вернуть прежнее миролюбивое расположение духа, безвозвратно утерянное после первой брачной ночи.

— Может, спустимся вниз? Я хочу пройтись по берегу, — пояснила она, не глядя на мужа.

Полковник кивнул и удивительно послушно повел ее в направлении лестниц, которые выводили прямо на пляж.

Песок мерно скрипел под ногами, казавшийся сухим и серым без настоящего лета. Гермиона придерживала подол, стараясь не подходить близко к воде чисто из практичных соображений: во-первых, чистка этого платья не входила в ее планы; во-вторых, на башмаки налипнет много грязи, а в приличном обществе леди не позволит себе появиться в грязной обуви и, в-третьих, только маленькие девочки с озорством бегут к воде и неосмотрительно подвергают свою обувь испытанию. Она все же обернулась на цепочку следов, тянувшуюся за ними — зрелище было самым обыденным: ее смазанные, семенящие следы и уверенная, широкая поступь мужа, отмеренная точками трости. Полковник приостановился и повернул голову в том же направлении, потом несколько недоуменно глянул на жену. Гермиона отвела взгляд, сконфуженно пробормотав что-то про чистку подола.

— Можно привлечь прачек из гостиницы, — пожал он плечами.

— А как же оплата? — ее взгляд упал почти до шелеста волн.

— Как правило, такой род услуг входит в обычный прейскурант, — хмыкнул Снейп, несколько недоумевая насчет темы для разговора.

Воистину женская логика зиждилась на каких-то мифических, никому не ведомых законах: коль беспокоишься о чистоте платья, к чему идти на пляж, где еще больше измараешь его? Северус решил воздержаться от дополнительных замечаний насчет немного нелогичных волнений супруги — наверняка это обусловлено сменой места и социального положения, произошедшего столь стремительно, что притормаживало всякие аналитические операции мозга. Как правило, женщины страдали от таких потрясений гораздо чаще мужчин, и потому многие супружницы, наверняка, ошибочно зарабатывали в глазах своих скептичных супругов репутации глупеньких женушек, кои не могут просчитать свои действия на пару шагов вперед. Некоторые случаи были еще печальнее: девушка, оказавшись замужем, переставала упражнять свой разум изданиями серьезнее каких-нибудь дамских журналов и стремительно впадала в l'oisiveté de l'esprit[1], что повергало в шок умных, искренне влюбленных в них спутников жизни. Таких союзов, где муж скептично глядел на свою дражайшую половину, но не слушал ее милый вздор, всем видом показывая насколько надоело ему такое семейное счастье, Снейп наблюдал достаточно, чтобы укорениться в своем намерении быть холостяком до седых волос, но… лишь пополнил ряд исключений из правил.

И тому способствовал ряд причин, кои были важны и довольно существенны для джентльмена его возраста и положения. Обладая состоянием в пять тысяч фунтов годового дохода вместе с домом, угодьями, прилегавшими к нему, и законной половиной леса, полковник Снейп, как и всякий добропорядочный хозяйственник, испытывал необходимость в передаче этого добра в проверенные, а именно родственные руки, коим и являлся наследник по прямой линии, то есть сын. Также полковник порой испытывал странные, но логичные и закономерные потребности в душевном и физиологическом смысле, требовавшие присутствия особы женского пола в доме на постоянной основе. В ходе долгой, изнурительной борьбы потребности победили, и Снейп принял выгодное предложение мистера Грейнджера, почти не колеблясь. Жалеть о своем выборе он и не собирался, но тяжелое предчувствие никак не отпускало его: слишком мало было сходств в характере и настроении, слишком много было различий, рождавших стены непонимания, что сулило тернистый путь к взаимопониманию и поддержке. Оставалось надеяться, что их взаимное благоразумие восторжествует, и все потенциальные препоны будут устраняться в зачатке.

Она не видела его колебаний, рассматривая окрестности. Пейзаж не казался унылым, но и летней яркой жизнерадостности, присущей ему в такую пору, не ощущалось. Светлый песок выглядел холодным, а ранние осенние лучи не согревали плечи и спину. Бросив короткий взгляд на мужа, миссис Снейп не смогла понять по его лицу — тяготит ли его эта прогулка или же ему все равно. Сколько она себя помнила, по лицу полковника было сложно что-то прочесть. Но если быть достаточно объективной, пыталась ли она?

Гермиона поежилась от порыва сильного ветра и перевела взгляд на море. Волны стремительно наступали на берег и также стремительно отступали, смывая все следы и оставляя изредка мелкие подарки моря. Внимание Гермионы привлекла небольшая светло-розовая ракушка. Молодая женщина наклонилась и подняла ее — может, подарит Мэри... Подняв взгляд на мужа, Гермиона ожидала упрека или осуждения во взгляде, но лицо его было по-прежнему непроницаемо спокойным.

— У бакалейщиков есть сувениры, — заметил он, словно читая ее мысли.

— Из ракушек? — Гермиона бережно очистила ракушку от песка и посмотрела на свету.

— Вполне возможно, — Снейп вздохнул про себя. — Это же курортный город.

— А вы не задумывались, когда появились первые сувениры? — она положила ракушку к себе в карман и испытующе глянула на мужа, который чуть приподнял брови:

— Наверное, с появлением человечества.

— Или с потребностью помнить, — Гермиона отвела взгляд и взяла снова Снейпа под руку.

— И что бы вы хотели приобрести здесь, чтобы запомнить… эту поездку? — спустя какое-то время спросил Северус.

Его супруга обвела бесцельным взглядом набережную и остановила взгляд на торговцах с картинками морского пейзажа.

— Что-нибудь нужное… наверное, — ответила наконец она, так и не повернув голову к мужу и не увидев его задумчивого взгляда и поджатых губ. — Но мы же здесь будем месяц?..

— Вынужден вас огорчить.

Гермиона резко развернулась к нему.

— Как?

Неужели… они уедут? Или она уедет к родителям? Слабая надежда затеплилась где-то в глубине души.

— В Аберистуите мы проведем две недели, а затем отправимся в Визардшир, — продолжал Снейп.

Домой… Они уедут домой! Гермиона улыбнулась искренней обычного, отметя по наивности всякую вероятность того, что муж все равно будет рядом. Большую надежду вселяло в нее близкое соседство родительского дома, в котором она планировала гостить дольше и чаще, чем того требовал этикет.

— По пути заедем в Восточный Спайдершир, в окрестности Дэдлока.

Улыбка на лице Гермионы начала стремительно таять, а во взгляде застыл невысказанный вопрос: «зачем?»

— Там живет моя тетка, — пояснил Северус, видя замешательство супруги. — Кажется, я уже упоминал ее.

Она скованно кивнула, не в силах припомнить что-либо о таинственной родственнице мужа. На свадьбе же с его стороны никого не было кроме четы Малфоев, высокомерно державшихся в стороне от общих соседей и приятелей Снейпа и Грейнджеров.

— Вам там понравится.

Гермиона поджала губы.

— Не сомневаюсь. Спайдершир в любое время хорош… — вежливо ответила она и более не проронила ни слова.

[1] Фр. Праздность ума