Секрет И (гет)

— Ну не надо, Гермиона, успокойся… Что ж такое, мою водолазку второй раз за полдня слезами заливают, сначала Поттер, теперь ты… Вот, выпей воды… Молодец, хорошая девочка… Ну, чего ты так расстроилась?

— Если бы я знала… это было бы одно из моих лучших воспоминаний… Да не распитие рома, естественно! А то, как разговаривал со мной, как держал за руки, как смотрел на меня. Если бы я это помнила, я бы после твоей «смерти» думала, что у нас с тобой был шанс. Хотя… — Гермиона шумно вздохнула и вытерла глаза. — Хотя, с другой стороны, может, оно и к лучшему. Если бы я думала, что ты ко мне что-то чувствовал, я могла и не прожить эти пять лет.

— Почему? — напрягся Северус.

— Я так понимаю, Рон тебе рассказал, как я жила после войны. Я ведь даже не умереть тогда хотела, а просто раствориться, развоплотиться, что угодно, лишь бы ничего не чувствовать. Первое время мне просто мешали и постоянно следили за мной. А потом, когда мы с Гарри на Гриммо закрылись, я поклялась ему, что в его доме я ничего такого с собой не сделаю. Я там целыми днями или ревела, или спала, или торчала головой в думосборе. Иногда я выбиралась на воздух, побродить где-нибудь среди магглов. И как-то раз решила в церковь сходить, вдруг да поможет.

— Помогло?

— Ну, как сказать… Эффект был, но не совсем тот, который я ожидала. Я тогда поговорила со священником, рассказала ему почти всё про себя, про тебя, про Лили Эванс, про мародёров. Без подробностей про магию, конечно. Он мне тогда много чего наговорил, но запало мне в голову только то, что он сказал о всепрощении, о вечной любви в её высшем смысле, о том, что вы сейчас все в раю, все друг друга любите и очень счастливы, и я должна радоваться за тебя… Я тогда, помню, представила себе картину: сидит Лили Поттер под райским кустом, обнимается с мужем, весело болтает с Блэком и Люпином, а у её ног сидишь ты, и смотришь на неё влюбленными глазами с блаженной улыбкой. На радостях, что она тебя простила и позволила сидеть поблизости.

— Б-р-р, — содрогнулся Снейп.

— И так день за днём, до скончания веков. А ещё иногда мимо проходит Дамблдор и так слащаво-слащаво вам всем улыбается: «Ах, дорогие мои детки, как я рад, что вы теперь все вместе, вот что творит настоящая любовь».

Северус невольно фыркнул:

— Оригинальное у тебя представление о рае.

— Ага. А я, если вдруг меня туда пустят, буду прятаться за каким-нибудь деревом и пялиться на тебя. Тайком. Потому, что, если ты меня увидишь, то скажешь только одно: «Грейнджер, какого Мерлина ты сюда припёрлась? За мной? А я тебя звал? Ну, ты и ду-у-ура!».

В общем, я подумала, что если этот кошмар — лучшее, что я могу там найти, то туда мне торопиться не следует. Эта картина меня останавливала много раз. В результате, и жить мне не хотелось, и умирать незачем, раз уж там меня ждёт такой сладенький кошмар.

А если бы я помнила об этом вечере, я могла бы решить, что мы ТАМ встретимся, что ты снова меня обнимешь, ну и так далее. Так что, видишь, правильно ты сделал, что воспоминание закрыл.

Снейп резко выдохнул и достал последнюю сигарету из пачки.

— Если тебе интересно, меня, наоборот, эта встреча в парке тогда спасла. Ну, с одной стороны, — сказал он, помолчав некоторое время

— Да? А как?

— Ты тогда так по-доброму ко мне отнеслась, хотя я совершенно этого не заслуживал, что я решил: «А вот Туя этому старому интригану. Если уж я погибну, то хочу, чтобы ты хотя бы знала правду. А если выживу, то хочу жить хорошо. И не желаю я, сделав всё для победы, деликатно помереть, освободив мир от своей персоны».

Я в тот вечер, пока шёл за тобой, уже почти протрезвел. Потом снял себе на ночь номер в отеле, чтобы в свой дом к Хвосту не возвращаться, часа два там в ванной отмокал, потом лёг спать. Проспал восемь часов, как убитый, а утром встал и пошёл к Кингсли. Вот так я и стал тройным агентом. Кстати, это воспоминание — одно из немногих вещей, которые меня поддерживали и не давали свихнуться в год, когда я был директором.

— Погоди, ты сказал, что эта история тебе помогла «с одной стороны». А что с другой?

— А с другой… до этого я воспринимал тебя как, я не знаю, двоюродную племянницу, что ли. Просто милая, умненькая девочка, которой я иногда хотел помочь, поддавшись душевному порыву. А после того вечера я понял, что ты мне нравишься гораздо больше, чем я думал. И весь следующий учебный год избегал на тебя смотреть, всё старался выкинуть тебя из головы. Для тебя и так был риск, что ты подруга Поттера. Не хватало ещё, чтобы Тёмный Лорд вдруг случайно твой образ с моего сознания считал и понял, что ты — моё слабое место.

Гермиона молчала, глядя на затейливую игру солнечных отблесков на кухонном столе. Она взяла руку своего Профессора и прижалась лицом к его открытой ладони. Всего двое суток прошло с тех пор, как она рыдала над его пустой могилой и сочла бы за счастье, если бы увидела его во сне. А сейчас она сидит на коленях у абсолютно живого Северуса, и он обнимает её, прижимается губами к волосам, и своим невероятным голосом говорит ей, что она ему нужна. Это было настоящее чудо, куда там размахиванию палочкой… Никакое волшебство не могло бы дать ей даже подобия такого счастья, как возможность всего-навсего прижать к лицу тёплую ладонь любимого мужчины и, обмирая от счастья, вдыхать запах его длинных прокуренных пальцев.

— Кстати, раз уж ты теперь помнишь тот день, — прервал молчание Снейп. — Почему ты тогда не ушла? Что за радость тебе была составлять компанию почти сорокалетнему пьяному мужику?

— Да так... Одна моя родственница любила учить меня уму-разуму, и как-то сказала мне такую вещь: «Ни одна ситуация не достанет из человека того, чего в нём нет. Хочешь по-быстрому узнать, сколько у мужика в душе дерьма или злобы — напои его и сразу всё поймёшь». Я так никогда не делала, но, увидев тебя, сидящего под деревом в таком состоянии, я сразу вспомнила её слова и захотела посмотреть. И увидела. Ты не был омерзительным или агрессивным. Ты был в тот вечер какой-то надломленный, я понимала, что тебе плохо, что у тебя что-то случилось. Ну, и ещё я решила попробовать вынудить тебя придти в себя. Я подумала, что не бросишь же ты на произвол судьбы подвыпившую студентку, захочешь мне помочь и заставишь себя придти в норму. Как-то так.

— ХитрО. Кстати, твоя родственница была права: трезвый я бы мог сказать любую гадость, если бы решил, что это нужно для дела. А тогда, вот видишь, не смог. Повторюсь: приятно иметь дело с умной ведьмой, — сказал Северус и крепче прижал к себе своё сокровище.

Посидев обнявшись ещё какое-то время, они всё же решили, что пора идти. Снейп лично позакрывал все окна-двери и установил на дом защитные чары, после чего они трансгрессировали к супермаркету.

— Иди в кафе, закажи что-нибудь на свой вкус, лишь бы мяса было побольше. А я сейчас, куплю кое-что и приду. — Северус быстро сжал ей руку и пошёл в торговый зал. Впереди отчётливо маячила перспектива пары-тройки встреч с бывшими коллегами по Хогвартсу, и что-то ему подсказывало, что разговоры эти будут тяжёлыми. Надо было запастись хотя бы достаточным количеством качественной выпивки, чтобы всё не свелись к обмену любезностями, типа «Ну ты и сволочь» — «На себя посмотрите».

С Минервой надо встретиться в первую очередь.

Потом обязательно пообщаться с Флитвиком и со Спраут: всё-таки, они были единственными, кто догадался об его настоящей роли в год директорства, и не пытались ещё больше усложнять ему жизнь. Помощи они, правда, тоже не оказывали, за исключением последнего дня, когда Минерва в ярости попыталась его убить. Тогда Филиус и Помона, изображая активную помощь, своей толкотнёй и беспорядочной пальбой заклинаниями помешали ей сконцентрироваться и добить его в спину, когда он уже убегал по коридору.

Да и со всеми остальными тоже надо встретиться, коль скоро он собирается снова там работать.

Набрав пятнадцать бутылок разнообразных джинов, виски и ромов для дорогих и нежно любимых бывших-будущих коллег, он купил ещё блок сигарет лично для себя. С такими темпами, как в последние два дня, блока ему хватит, дай Мерлин, на неделю. Потом, когда все встречи с бурными объяснениями закончатся, надо будет вернуться к своей норме, но сейчас… слишком уж много нервов уходит, чтобы ещё и об этом думать.

Северус расплатился на кассе и пошёл искать Гермиону.

Не прошло и получаса, как они, наевшись досыта, вышли на воздух. Снейп послал Уизли патронуса с координатами для аппарации, достал пачку сигарет из блока, а сам блок и пакеты с бутылками уменьшил и сунул в карман.

— Северус, зачем ты заставил меня всё это съесть? Я чувствую себя, как удав.

— Зачем-зачем… у нас мало времени, чтобы долго раскачиваться, пока вы нормально разговаривать начнёте. А сейчас в баре бутылку рома закажем, зря я, что ли, тебя учил? На голодный желудок ты просто уснёшь, вот и всё. А так, глядишь, через полчаса дойдешь до откровенного разговора с Уизли. Может даже не поубиваете друг друга.

— Почему ты так уверен, а вдруг Рон во хмелю буйный?

— Знаю, не буйный, я видел. — Снейп прикурил сигарету, обнял подругу и аппарировал к бару. Отдышавшись, Гермиона удивлённо заметила:

— Надо же, не погасла при аппарации!

— А, — отмахнулся Снейп, — навык на память о Тёмном Лорде. Помогало сосредоточиться перед встречей. И времени было мало, он ждать не любил. Затяжка до аппарации, затяжка после, потом быстро запах с себя убрать, и вперёд. Типа последнее удовольствие перед смертью. Я же никогда не знал, уйду ли от него живым.

Гермиона вздрогнула, но он крепко взял её за плечи, развернул к себе и веско сказал:

— Хватит! Я здесь, я жив, я с тобой, и я хочу, чтоб так и оставалось. А сюда мы пришли не Лорда вспоминать, а с Уизли объясняться.

— Да далось тебе это объяснение!

— Далось. Не хочу, чтобы тебя совесть мучила. Идём, вон бар, кстати. А вот и Рональд, лёгок на помине.

* * *

Через двадцать минут стало ясно, что разговор не клеится. Несмотря на то, что полбутылки рома на троих уже было выпито, Гермиона всё равно нервно поглядывала на Снейпа и лениво ковыряла мороженное в вазочке, а Рон никак не мог решиться перейти к главной теме. Снейп даже демонстративно поставил заглушающие чары, отделив себя от молодёжи, и старался не смотреть в их сторону, чтобы не смущать. Сидеть просто так было скучно, и он начал прикидывать, когда и с кем ему встретиться ближайшие дни. Он установил вокруг их кабинки магглоотталкивающие чары и собрался начать рассылать патронусы, но тут, как по заказу, перед ним появилась серебристая кошка Минервы:

— Северус, извини меня, я утром погорячилась. Предлагаю тебе сегодня встретиться, можно в Хогвартсе, можно Хогсмиде, как тебе удобно. Думаю, нам нужно пообщаться

Снейп хмыкнул:

— Ну, что ж, так даже лучше.

Он повернулся к молодым людям, отменил заглушающие чары и снова разлил ром по стаканам, причём себе плеснул чисто символически.

— Хватит сидеть, как на похоронах. Давайте, за раскрытие ненужных тайн! И до дна.

Когда они бдзынькнули стаканами и выпили, Снейп взял Гермиону за обе руки, посмотрел в глаза и слегка стиснул ей запястья:

— Мне нужно в Хогвартс, пообщаться кое с кем. Сейчас четыре, в полседьмого я вернусь сюда. — Увидев, каким испуганным стало её лицо, он добавил. — Спокойно! Сказал «вернусь», значит, вернусь. А чтобы вы тут, наконец, с места сдвинулись, я вам, пожалуй, помогу начать.

Он встал на ноги, нагнулся к сидящим молодым людям и, положив обе руки на их плечи, тихо и таинственно пророкотал:

— Твой друг влюбился в Габриэль Делакур, и мечтает на ней жениться. А ещё он давно знает, как ты относишься ко мне.

— Что?..

— Вашу ж Моргану!!! Зачем вы?.. Я бы сам!..

— А Гермиона мечтала обо мне ещё со школы.

— ЧТО???

— Северус!!! Ну кто тебя просил?

Снейп хлопнул обоих по плечам, выпрямился и с широкой ухмылкой заявил:

— Полагаю, теперь вам будет о чём поговорить в ближайшие пару часов.

После чего он встал из-за стола, крутанулся и исчез. Маглоотводящие чары надёжно скрывали всё происходящее от посторонних глаз.

Некоторое время Гермиона и Рон неуверенно смотрели друг на друга, потом синхронно выдохнули.

— Кто начнёт? — спросила девушка.

— Дамы вперёд, cпрашивай, — проявил галантность Рон. — Только, это… Можно, я закурю? Я вообще-то при тебе никогда не курил, но ты же догадывалась, наверное?

Гермиона пожала плечами:

— После Австралии вообще-то трудно было не догадаться, ты же, когда ко мне приходил, только что не у крыльца моего окурок выбрасывал.

— Ты же ничего не говорила. Я делал вид, что не курю, а ты — что не знаешь.

— Хм. А давно ты начал?

— Баловаться начал, когда бросил вас с Гарри в лесу. Когда я вернулся, понятное дело, не курил — где бы там я сигареты брал? А потом уже, на следующий день после битвы, стрельнул у кого-то одну, потом другую… Потом Джордж мне на память зажигалку Фреда подарил, ну и понеслась.

— Понятно. Ты уж извини, но тогда я не заметила бы, даже если бы у тебя вторая голова выросла, не то, что это… А когда ты всё понял про меня?

— Про Снейпа? Мог бы и сразу догадаться, когда увидел, как ты над головешками Визжащей хижины рыдаешь, но всё не хотел. Какие только объяснения для себя не сочинял, вплоть до того, что ты люпинову горькую судьбу там оплакиваешь, хижина-то для него строилась. До конца ноября тупил, всё догадаться не хотел. Пока меня Невилл на могилу снейпову не притащил, когда ты там была. И то я там минут пять глазами хлопал и пытался другое объяснение придумать, лишь бы не ЭТО.

— Вы за мной следили?!!

— Выходит, так. Уж извини.

— Фух-х-х… И с тех пор ты знал? И всё равно возился со мной? Но почему? Я ведь даже толком не врала тебе, что люблю и всё такое…

— Ну, если бы ты это говорила, не знаю уж, как бы я вынес. То есть, вынес бы, конечно, раз уж решил, но… всё было бы ещё хуже.

— А почему ты это вообще решил?

— Потому, что крестражей больше не было.

— Причём тут крестражи?

— Когда я бросил вас в лесу, я мог себя оправдывать, дескать, сам-то я бы никогда бы, это всё мерзкий крестраж на меня плохо влиял. А после войны прикрываться было нечем, все крестражи закончились. И пришлось поставить перед собой вопрос: кто я такой есть? Человек и друг, или трус и дешёвка, который снова бросил тебя и Гарри в беде одних. Ты ж помнишь, как его тоже тогда корёжило?

Гермиона уставилась на него, и на некоторое время действительно потеряла дар речи. Потом закрыла лицо руками.

— Ох, Ро-о-он!.. Я почти не думала об этом тогда, всё как должное принимала, а ты…ты столько для меня сделал… мне так стыдно…

Парень прижал к себе подругу и твёрдо заявил:

— Перестань. Не вини себя. Не думала тогда, значит, не могла. Зато потом — ты помнишь, сколько раз ты говорила мне, что я теряю с тобой время?

— Ну, мало ли, что я говорила? Мне следовало порвать с тобой, чтобы ты был свободен.

— Я бы не ушёл.

Рон продолжал обнимать её и слегка покачивал из стороны в сторону, и, наконец, она расслабилась и совершенно по-девчоночьи разревелась, уткнувшись в плечо своего старого и верного друга.

Рон терпеливо держал её в объятиях, гладил её по плечам и, как мог, успокаивал, постепенно переходя от банальностей к фирменным уизлевским шуточкам:

— Эх, дурак я был, дурак! Надо было дать вам обоим самоубиться, а потом я бы, как Локхарт, мемуары писал о том, как Великий-Могучий-Я в одно лицо все крестражи нашёл и обезвредил, а вы оба только мантию за мной носили. Такой шанс упустил!

Гермиона сквозь слёзы захихикала.

— Ну всё, всё, успокойся! Возьми вот салфетку… вот так, молодец. Дать тебе, что ли, сигарету, чтобы совсем успокоилась?

— Ну-у… Дай.

— А фиг тебе! Не дам. Иначе твой Снейп и мне ухо отрежет, придётся мне тогда к Джорджу в лавку идти работать, переименуем её в «Братья Уизли — два уха на двоих».

Гермиона продолжала сидеть, уткнувшись в ронову рубашку, но он понимал, что теперь её плечи трясутся уже от нервного смеха. Убедившись, что девушка почти успокоилась, он плеснул рома в стаканы и сунул один в её руку:

— Давай, подруга! За новый этап нашей жизни! Чтобы все перемены были к лучшему.

Отдышавшись после глотка рома, Гермиона, наконец, спросила:

— Так что там у тебя с Габриэль Делакур?

* * *

Материализовавшись на границе антиаппарационного барьера, Снейп некоторое время просто стоял и смотрел на Хогвартс, не в силах сдвинуться с места.