Леса, полные пророчеств (гет)

Гарри Поттер вышел к палатке и с радостным предвкушением посмотрел на Рона, стоявшего рядом. Они оба чуть тряслись от холода, поэтому разум поторопил Гарри: пора было заходить внутрь. Рон двигался следом, оступился на торчащем корне дерева и чуть не повалился на Гарри — а тот задел ногой пустую кастрюлю, оставшуюся после вчерашнего ужина.

Гарри с тихим смехом переглянулся с Роном, и они вошли в палатку. Внутри было тепло, и друзья сразу же слегка расслабились после мороза снаружи. Рон не успел осмотреться по сторонам, как из-за приспущенной занавески на них выскочил Ремус Люпин, держа перед собой волшебную палочку. Он хоть и заметил Гарри, палочку все же не опустил, а потом его брови взлетели вверх, едва он заметил стоявшего рядом Рона.

Следом за Люпином выскочила Гермиона.

— Гарри, что-то случилось? — спросила она, сонно моргая, а затем взглянула на Ремуса. — Ты так подскочил, даже я проснулась...

— Да, — радостно ответил Гарри, перепрыгивая с ноги на ногу в нетерпении. — Я тут привел кое-кого.

Гермиона медленно повернула голову и наконец обратила внимание на Рона. Она приоткрыла рот от удивления, а ее ладонь, успевшая схватить Ремуса за плечо, опустилась. Гермиона судорожно вздохнула, делая пару шагов навстречу к Рону. Тот, обрадовавшись, неловко улыбнулся и раскрыл руки для объятия, но неожиданно Гермиона подбежала к Рону и стала бить его ладонями.

— Рональд! Уизли! Ты! Бесчувственная! Последняя! Задница!

Каждое восклицание сопровождалось хлопком или ударом, и Рон едва успевал прикрываться руками.

— Гермиона, стой! — воскликнул Гарри, замахав руками.

— Где моя волшебная палочка? — она обратилась в сторону Гарри, но тот и не думал отдавать ей палочку, вмиг вообразив, что она может натворить. — Отдай мне мою палочку!

Гарри лихо отскочил назад, Люпин поддержал его рукой, а Гермиона вновь повернулась к Рону.

— Столько времени! — кричала она. — Мы могли погибнуть!

Гермиона замахала руками в сторону Уизли, а затем замешкалась и обратила внимание, что Гарри и Ремус подошли немного ближе.

— Гермиона, успокойся, — позвал ее Ремус.

Она, взлохмаченная, повернулась к нему и попыталась отдышаться, но ее судорожный вздох прервался и превратился в хрип.

— Ему было все равно! — воскликнула она с обидой, которую различили все трое в ту же секунду.

Потом Гермиона закашлялась и снова повернулась к Гарри и Рону.

— Как вы вообще встретились? Что здесь происходит?!

В ярости Гермиона оглядела всех. Гарри предусмотрительно сделал несколько шагов назад, чтобы она вновь не попыталась забрать у него палочку. Ремус держал руку вытянутой в сторону Гермионы, жестом предлагая ей присесть и успокоиться. А Рон так и стоял посреди палатки, все время порываясь что-то сказать.

— Гермиона! — Гарри, поймав момент, вновь обратился к подруге. — Рон спас мне жизнь!

Она уставилась на него, скрестив руки на груди.

— Рон, расскажи ей! — сказал Гарри.

Рон показал им меч Гриффиндора, а из кармана достал разбитый медальон.

Люпин в изумлении распахнул глаза и подошел к Рону. Надев очки, он взял медальон, который уже не был крестражем, и принялся его рассматривать, пока Рон и Гарри рассказывали о своем ночном приключении.

Ремус посмеивался, наблюдая за реакцией Гермионы, ее надменностью и сарказмом в адрес Рона, но вот рассказ о светящемся шаре из делюминатора заставил его задуматься. Когда-то Альбус предупреждал его о возможных сложностях в отношениях Гарри, Рона и Гермионы. Разговор был лишь сном, но может быть, Дамблдор знал немного больше, чем говорил? А лес показал Ремусу немного больше, чем просто сон?

Друзья продолжали выяснять отношения, пока Ремус в задумчивости разглядывал медальон и меч, которые Рон выложил на стол.

— Какой формы был тот патронус, что привел тебя к мечу? — уточнил Ремус.

— Лань! — ответил Гарри, чуть не расплескав чай из кружки.

— Я подумал, что это и есть патронус Гарри, поэтому поспешил за ним, — сказал Рон.

— Но кто отправил патронус? — спросила притихшая Гермиона.

— Не знаю, — вздохнул Гарри и снова посмотрел на меч. — Как здорово, что мы нашли его.

— Знать бы теперь, что делать дальше, — легко усмехнувшись, сказал Рон.

Люпин долго сидел, поглаживая пальцами рукоятку меча, инкрустированную рубинами, и размышлял о произошедших событиях.

Гермиона еще дулась на Рона пару дней, но скоро язвительные шутки и надменные интонации пропали из ее речи, и их общение стало прежним.

Они вчетвером много разговаривали, словно пытаясь наверстать упущенное время, которое провели порознь друг от друга. Гарри и Гермиона с жадностью слушали любые новости, которые Рон узнал, пока жил у Билла. Гарри подобрал себе палочку — взял одну из отобранных Роном у егерей. Чувство обиды на Гермиону до сих пор напоминало о себе, когда он нащупывал осколки собственной волшебной палочки, хранимых в мешочке от Хагрида.

Рон рассказал: на домах семьи Уизли теперь стоит защита. «Нора» и «Ракушка» находились под заклятием доверия, и Артур и Билл, как хозяева домов, сами выступали хранителями тайны.

— Разве это возможно? — решил уточнить Гарри. — Странно же быть самому себе хранителем.

— Да, это возможно, — подтвердила Гермиона, — но немного нелогично, я думаю.

Гарри в задумчивости постукивал пальцами о столешницу.

— Тогда почему мой отец не стал хранителем тайны сам, а доверился предателю Петтигрю? — спросил он друзей.

Через некоторое время его взгляд остановился на Ремусе, будто тот точно мог назвать причину трагичной ошибки Джеймса Поттера. Но Люпин молчал — он сам до конца не понимал, почему все произошло именно так, а не иначе, осенью восемьдесят первого года.

— Я думал об этом, — после недолгого молчания ответил Ремус. — Обычно Фиделиус используют как обряд между двумя людьми. Я удивился, что Артур и Билл стали хранителями тайны — раньше такое не практиковалось.

— Правильнее, если бы они стали хранителями друг у друга, — вмешалась Гермиона. — Так Фиделиус подействует в полную силу.

— Да, ты права, — сказал Рем и вздохнул, снова взглянув на Гарри. — Дом Сириуса тоже запечатан Фиделиусом, но после смерти Дамблдора хранителями стало слишком много людей. На дом наложили другие защитные чары, в том числе и родовую защиту, частью которой являешься и ты, Гарри.

— Но почему именно Хвост? — Гарри покачал головой, возвращаясь к теме Джеймса и Лили. — Чем отец думал? Как можно было так просчитаться?

Ремус снял очки и протер их. На несколько секунд вокруг воцарилась тишина.

— Джеймс доверял Сириусу как самому себе, — медленно стал размышлять Люпин. — Его он и назначил хранителем тайны. Сириус, в силу своего максимализма, предложил идею, а Джеймсу показалось вполне разумным заменить хранителя. Вы и так в курсе этой истории — Сириус выбрал того человека, которому в тот момент доверял больше.

— Потому что считал предателем тебя, — закончил за него Гарри.

Ремус в ответ пожал плечами.

— Оборотни в то время перешли на сторону Сам-знаешь-кого: Сивый действовал быстро и беспощадно. Я месяцами работал по заданию Ордена в различных стаях, поэтому Сириус усомнился, что я до сих пор верен Дамблдору...

— Но ведь кто-то же посоветовал Сириусу сменить хранителя, — размышлял Рон.

Он, нахмурив брови, подумал, что неплохо бы обсудить с братом и отцом защиту домов еще раз.

— Насколько я знаю, нет, — ответил Люпин. — Сириус всегда утверждал, что это исключительно его идея, и она возникла словно из ниоткуда...

Ремус оборвался на полуслове. Его словно поразила острая молния, а в голове стали крутиться обрывки сна-воспоминания, где Дамблдор, ненавязчиво махнув рукой, посмотрел в глаза Ремусу Люпину и произнес заклятие забвения. А что, если и тогда, давным-давно, мысль о замене хранителя принадлежала вовсе не Сириусу Блэку? Да и сам Ремус занялся разведкой именно по заданию руководителя Ордена Феникса. Дамблдор отправил его на несколько месяцев к оборотням, и это побудило Сириуса выбрать в хранители жилища Поттеров другого человека, оказавшегося предателем.

— Думаю, сейчас уже поздно что-то обсуждать, — Ремус устало зажмурился, потирая переносицу. — Выводы сделаны: теперь хранителями становятся хозяева. Но твоих родителей это все равно не вернет, уж прости.

Гарри согласно кивнул. Ремус побоялся задеть его, напомнив еще раз о родителях. Люпину и самому было больно вспоминать о Джеймсе, Лили и о трагедии, что случилась с ними, с маленьким Гарри, оставшимся сиротой, и Сириусом, который провел двенадцать лет в Азкабане.

— Разве Сириус не зачаровал дом Фиделиусом вновь? — заинтересованно спросила Гермиона.

Она решила увести разговор от неприятных воспоминаний. Ей это удалось — внимание Гарри, Рона и Ремуса переключилось. Оказалось, раньше они почти не задумывались о том, как был защищен особняк Блэка теперь.

— Летом он назначил хранителем меня, — живо откликнулся Ремус. — Но в сентябре мы раскрыли адрес дома Яксли...

— Простите, — одними губами прошептала Гермиона, но на это никто не обратил внимания.

— Сириус должен был стереть ему память. После этого он наверняка назначил хранителем кого-то еще.

— Может быть, Флер? — предположил Гарри. — Или он сам, по аналогии с отцом Рона и Биллом.

— Нет, — Ремус едва нахмурился и покачал головой. — Сириус знает, как действует Фиделиус — он бы подыскал другого человека на роль хранителя. И он не стал бы подвергать такому риску Флер.

— А что произойдет с теми, кто был в курсе тайны от Дамблдора? — Рон, положив руки под голову, внимательно слушал и был сейчас похож на прилежного ученика. — Мы ведь все стали хранителями...

— Ничего. Но после наложения свежих чар раскрыть адрес дома может только новый хранитель, — ответил Люпин.

Беседа, как и некоторые другие их разговоры, вдруг напомнила ему один из уроков в Хогвартсе — дело, которым он так любил заниматься.

— Поэтому после смерти Дамблдора было очень важно назначить нового хранителя.

— Снейп, получается, тоже стал хранителем тайны на какое-то время, — продолжил размышлять вслух Рон.

— Совершенно верно, — подтвердил Ремус.

— Но ведь он так и не появлялся на Гриммо, — сказала Гермиона. — Это немного странно, ведь так?

— Он прекрасно знает, что на дом наложено множество других заклинаний, — усмехнулся Люпин. — Вряд ли Снейп рискнет заявиться к Сириусу, чтобы проверить, как работает защита.

— Так, давайте не будем про Снейпа! — воскликнул Гарри, пытаясь скрыть раздражение. — Не хочу ничего слышать про него.

Рон, Гермиона и Ремус переглянулись и как-то быстро притихли, останавливая обсуждение. Они старались уважительно относиться друг к другу, в том числе понимали, почему Гарри так ненавидит Северуса Снейпа.

— Фиделиус — очень тонкая магия, не стоит ее недооценивать, — подытожил Люпин. — Очень важно довериться правильному человеку. Много кто горевал, что такое случилось с твоими родителями, Гарри. Дамблдор тоже сожалел, я уверен. Думаю, для него это стало куда большей трагедией, чем мы можем себе представить.

Люпин вновь согрел чай, и ребята схватились за кружки. В легкой дымке пара от горячего чая Гарри продолжил размышлять: действительно ли дом Сириуса вновь защищен достаточно, чтобы никто из Пожирателей не проник внутрь? С легким предвкушением Гарри ожидал, когда ляжет в постель, чтобы вновь отыскать точку с именем Джинни Уизли на Карте Мародеров — без этого он не мог уснуть уже много ночей.

* * *

Наступало очередное полнолуние, и Ремус становился все более хмурым и неразговорчивым. Остальные, понимая его настроение, старались поддерживать боевой дух и общались между собой, позволяя ему погрузиться в чтение книг.

Ремус переживал, что пузырьки с аконитовым зельем кончаются. Перед полнолунием он выпил предпоследний пузырек, а еще один оставил для восстановления после обращения. Раньше он откладывал мрачные мысли, но теперь Ремус оказался перед перспективой бесконтрольной трансформации в следующем месяце и даже не имел запасного плана, где бы раздобыть противоядие. Он мог бы попросить Сириуса, и тот наверняка бы отправил зелье с Кикимером, но подвергать их всех опасности из-за этого Ремус не желал.

Еще у Люпина была надежда: к следующему полнолунию их скитания по лесам закончатся. Возможно, они решат вернуться в особняк Сириуса, в «Нору» или посетить Билла с женой — это Ремус вполне допускал. Рон и Гарри были настроены решительно после уничтожения медальона: растягивать бессмысленные поиски еще на несколько месяцев они не собирались.

Так или иначе, Люпин, собираясь уйти в очередной раз, выглядел очень задумчивым и изможденным.

Он не хотел поднимать тему, куда пойдет в предстоящее полнолуние, но вечером за ужином Рон неожиданно рассказал, как в декабре он останавливался на ночь в небольшом лесном домике возле озера.

— Я заметил, что там кто-то был, — Ремус обрадовался, что в хижине бывал Рон, а не кто-то посторонний. — Поэтому решил больше не возвращаться туда, чтобы не рисковать. У меня есть на примете еще одно место.

— Если бы не делюминатор, то я отправил бы тебе патронус, — бодро сказал Рон, обратившись к Люпину и поскреб ложкой свою тарелку. — Мои сообщения до палатки не доходили, но я надеялся, что в полнолуние ты получишь послание.

Ремус задумался на секунду.

— Да, это бы сработало, — ответил он, — я не накладываю столько чар на место, где провожу полнолуние.

Ремус допил чай, стараясь не обращать внимания на несколько долгих взглядов, адресованных ему Гермионой, а затем пошел проверить рюкзак, который обычно брал с собой.

— Ремус, — негромко позвала Люпина Гермиона.

Она нырнула под занавеску и оглянулась — Гарри и Рон вышли на улицу, чтобы решить, кто останется дежурить ночью.

— Ты ведь не забыл мазь, так?

Ремус слегка усмехнулся, мысленно вспоминая содержимое рюкзака.

— Вроде нет, — ответил он, а затем закинул рюкзак на плечо.

— Удачи, — ее голос стал еще тише, и Гермиона, словно немного нервничая, поправила волосы, пропуская Люпина к выходу.

— Спасибо, — Рем обернулся перед выходом и посмотрел на нее, — до встречи утром.

Напоследок улыбнувшись, он одним шагом вышел на улицу, быстро прикрыв за собой полог палатки. Гермиона вздохнула и поежилась, а затем принялась за уборку после ужина. Ребята вернулись, когда она закончила, и они втроем уселись возле печки, закутавшись в пледы. Будто находились они не посреди леса на северной окраине Лондона, а в родной гриффиндоркой гостиной.

Ремус Люпин трансгрессировал прямо к лесному озеру и с давящим чувством в груди поднялся на небольшое крыльцо. Зайдя в дом, он осмотрелся. Он отметил: в этот раз никто в хижину не заходил, помимо него самого месяц назад.

Он немного приврал за ужином в палатке, когда сказал, что собирается подыскать более безопасное место. Безусловно, такие мысли постоянно крутились в голове Люпина, но в это полнолуние искать что-то новое ему не хотелось.

Он быстрыми и уже привычными движениями с помощью палочки навел несколько защитных заклинаний и зажег камин. Присев на кушетку возле очага, он позволил себе на несколько минут расслабиться и понаблюдать за огнем. В уютных, светлых языках пламени Люпину мерещились события последних недель, и в голове постоянно возникали мысли. Те кружились то вокруг их неудачного похода в Годрикову впадину, то вокруг внезапного возвращения Рона вместе с уничтоженным крестражем...

Ремус с каждым днем все сильнее ощущал, как отдаляется от ребят, словно бы его цель — помощь Гарри Поттеру — переставала быть первостепенной. Гарри, Рон и Гермиона вновь сплотились и выстраивали новые планы в своей миссии. Он же словно чувствовал, что не видит себя в дальнейших приключениях золотого трио. Временами его сковывало ощущение приближающейся развязки войны. И Люпин не собирался прятаться в засаде и бездействовать, пока снаружи их палатки разворачивалась настоящая битва.

Ремус покачал головой, пытаясь прогнать из пламени, а заодно и из своей головы образ Гермионы Грейнджер, ненароком уснувшей у него на плече в ту ночь, когда Рон вернулся. Рядом с ней Ремус чувствовал себя спокойнее и сильнее: возможно, дело было в том, что она доверяла ему. Ремус понимал с каждым днем все яснее: защита Гермионы для него важна так же, как и Гарри.

В мыслях возник неожиданный вопрос: насколько дорога ему стала Гермиона? Он пока не мог дать ответа: слишком резко разум прерывал эти странные мысли, идущие из самого сердца, как и тогда, во время обсуждения его необычных снов и ее ошибок. Их количество, как все же считал Люпин, Гермиона несколько преувеличивала.

Ремус поднялся и присел к камину, вручную подкинув туда дрова. Обыденность помогла вернуться из размышлений: самым важным сейчас было его предстоящее обращение. Каждый раз перед трансформацией он уверял себя, что не причинит никому вреда — глупая мантра вошла у него в привычку пару лет назад.

Тогда по заданию Ордена он путешествовал по Европе, собирая информацию в нескольких стаях. По нелепой случайности во время полнолуния среди оборотней разгорелся конфликт, и Ремус поневоле стал его участником. Превратившись, он сильно ранил молодого оборотня — тот выжил, но Люпину пришлось бежать, заметая следы, иначе бы остальные члены стаи свалили вину за произошедшее именно на него. Ремус выбрался из этой истории лишь с парочкой новых шрамов и истрепанными нервами, но с тех пор опасность причинения вреда другим существам стояла для него особенно остро. Он не мог позволить себе допустить подобное вновь.

Ремус глубоко вздохнул, откладывая волшебную палочку на аккуратно сложенную одежду, и опустился на колени.

Луна почти взошла, и оборотень был готов прожить эту ночь в своем зверином обличье.