Мой факультет и другие фрики (джен)

Гарри замер под дверью кабинета декана. Постучать? Снейп велел явиться с метлой — ну, явился. А внутрь-то заходить не хочется...

Снова нарваться на неодобрение Снейпа — да что же это такое! Может, у волшебников есть какие-то особо изощренные проклятия, заставляющие несчастного тебя снова и снова наступать на одни и те же грабли перед одним и тем же человеком?

«Мистер Поттер, вы наплевательски относитесь к своей безопасности!» — «Простите, сэр, этого больше не повторится!» Как бы не так. Повторяется, и всякий раз Гарри кажется, что буквально до последнего момента все шло нормально, а потом — хлоп! — и он оказывается один на один с троллем, или выполняет рискованный финт на метле...

Снейп так злится, потому что подобное поведение характерно для гриффиндорцев?

А что, похоже на правду: Гарри своими выходками позорит факультет, а декана злоба душит от бессилия — ничего-то он с этим Поттером поделать не может!

Гарри переступил с ноги на ногу, вытер вспотевшие ладони о мантию и перехватил метлу половчее. Глубоко вздохнул — почти беззвучно, шумным привычкам на Тисовой улице не потакали — и постучал. Негромко постучал, скорее, просто обозначил свое присутствие. Если не прислушиваться — то и не заметишь: так, фоновые шорохи старого здания. Зато потом можно с чистой совестью оправдываться: «Я приходил, стучался, но никто не ответил.»

Снейп, однако, заметил. И на сухом: «Войдите!» не ограничился — дверь, подчиняясь заклинанию, сама собой открылась. Профессор спрятал в папку последний пергамент и, чуть помедлив, указал Гарри на стул.

Гарри покорно скрючился на предложенном сиденье. Их с профессором разделяло два фута потемневшего от старости дерева. Гарри опустил метлу на стол.

Брошенный украдкой взгляд только утвердил подозрения Гарри: декан готовился разразиться обличительной речью. Нахмуренные брови, углубившиеся морщины на переносице, в нитку сжатые побелевшие губы — сейчас начнется: «Поттер, вы...»

— Поттер, вам знакомо имя В... Воландеморт? — тихо спросил Снейп.

Гарри вдруг понял, что сорокаминутное чтение нотаций было бы куда более простым наказанием.

— Хагрид рассказывал мне о нем, сэр, — осторожно ответил он.

Снейп не отводил от него пристального взгляда. И если обычно прочитать намерения учителей в подобной ситуации было для Гарри легче легкого, то с профессором зельеварения номер не срабатывал — выражение его черных глаз было непроницаемым.

— Продолжайте, — ровным голосом попросил он.

Гарри сглотнул.

— Воландеморт был могущественным темным волшебником, — Снейп скривился, услышав имя, но не велел остановиться. — Его целью было избавить магический мир от нечистокровных волшебников — да и вообще от неволшебников, то есть, я хотел сказать, от маглов, — поправился Гарри и, мысленно проклиная свое косноязычие, продолжил. — Его, ясное дело, объявили преступником, только поймать никак не могли. Среди его сторонников были сильные волшебники, да еще он мог заколдовать человека так, что он подчинялся бы его воле, даже не подозревая об этом.

Гарри облизнул пересохшие губы и — Снейп выжидающе смотрел на него — снова заговорил:

— В общем, он держал в страхе всю страну. Власть его распространялась все дальше, сторонников — вольных и невольных — становилось все больше. А потом ему, как любому тирану, предсказали падение. Будто бы появится ребенок, способный бросить ему вызов... Ну, Воландеморт и решил разобраться с проблемой заранее. И потерпел неудачу.

Гарри замолчал. Слова застревали где-то глубоко в груди, мешая дышать.

— Как вы думаете, Поттер, что мешает сторонникам Темного Лорда закончить начатое?

Гарри пожал плечами.

— Не считайте магическое правосудие безгрешным. Оно столь же слепо, как и всякое другое. В Азкабан — тюрьму для волшебников, чтоб вы знали — попало всего около дюжины человек. Кто-то, конечно, был убит — при задержании ли, при попытке ли к бегству. Но на свободе все еще остается достаточно тех, кто разделяет его идеи, кто обладает достаточными силой, богатством, влиянием, чтобы избавиться от вас. И заколдованная метла — цветочки в сравнении с тем, что вам могут устроить.

— Только зачем? — пробормотал Гарри себе под нос.

Снейп, впрочем, услышал — и ответил:

— Из мести за сюзерена — вряд ли. Аристократия не настолько держится традиций; впрочем, дуэли и вассальные клятвы до сих пор себя не изжили. Но вот в качестве доказательства верности ваша голова вполне сойдет.

Гарри поднял глаза на профессора.

— Верности кому? Мертвецу?

Снейп сжал кулаки. Он помедлил, будто обдумывая что-то напоследок, и наконец сказал:

— Убить темного волшебника, Поттер, не так просто. Да, Лорд исчез. Да, о нем не слышали вот уже десять лет. Но ни тела, ни его палочки так и не нашли. И, учитывая его познания в магическом искусстве, нельзя исключать возможность его возвращения.

Гарри тряхнул головой.

— Как такое может...

— Может! — Снейп с такой силой шарахнул по столу, что метла подскочила. — Запомните, Поттер: для волшебника в принципе нет ничего невозможного. Единственное, что его сдерживает, — это цена, которую придется заплатить за желаемое.

Профессор встал из-за стола и спрятал руки в карманы, будто устыдившись своей внезапной вспышки.

— По некоторым приметам... Директор Дамблдор полагает, что возрождение Темного Лорда — лишь вопрос времени. И времени этого становится все меньше.

Снейп отвернулся.

— Вас еще привлекут к рискованным заданиям, мистер Поттер. Не беспокойтесь, на вашу долю распланировано достаточно героических приключений. А пока — постарайтесь относиться к собственной жизни хоть немного бережней.

Он подошел к шкафу и сделал вид, будто всецело поглощен содержимым его полок.

— Можете быть свободны.

* * *

Гарри простоял под душем не меньше получаса, пытаясь обдумать сказанное профессором. Почему Снейп снова и снова тратит на него свое время? И почему его предостережения становятся все более настойчивыми? Как будто профессор уверен в том, что Гарри опять попадет в неприятности и более того — будет искать их? Очень надо. Тут бы с домашними заданиями разобраться и на тренировку успеть. Он же не Рон, чтобы лезть в самые заброшенные и таинственные уголки Хогвартса и его окрестностей! Или профессор считает, что дружба с Уизли плохо влияет на Гарри? Не-ет, с Роном он ссориться не будет вплоть до прямого распоряжения декана. Да и тогда постарается найти способ продолжить общение с рыжим... Ох, не доведут до добра эти мысли, как пить дать не доведут. Так он еще доразмышляется, что в школе всех на два лагеря, как в «Ромео и Джульетте» делят. Хотя из Гермионы интересная вышла бы Джульетта...

Так, хватит! Гарри побрызгал в лицо водой. Надо улыбнуться — все-таки его команда сегодня празднует! А если он будет сидеть с отсутствующим видом, Рон с Гермионой обязательно спросят, что стряслось. Ему еще насчет происшествия с метлой перед ними объясняться.

Пока Гарри собирался, все уже ушли из общей гостиной, и ему пришлось поспешить, чтобы присоединиться к команде за обедом. К тому же в Большом зале его ждали друзья...

Только вот в холле его остановили.

— Гляньте-ка, наш великий ловец! — воскликнул Хиггс, цепко ухватив Гарри за плечо. — Пробирается на обед в честь себя любимого!

Голос у Хиггса был неприятно-надтреснутый. А когда парень наклонился, Гарри чуть не вывернуло: в воздухе отчетливо чувствовались алкогольные пары. Запах кисловатый и острый, не предвещающий ничего, кроме неприятностей.

Приятели Хиггса, пестрой группкой обступившие бывшего ловца, удачно закрывали своими спинами происходящее с ловцом нынешним. Да даже без них шансов у Гарри было мало: размерами Хиггс приближался к дяде Вернону, а мышцы у него бугрились не хуже, чем у загонщиков.

— Гордость факультета! — едко заметил Хиггс, сопроводив свои слова ощутимым подзатыльником. — Лизоблюд и позёр!

Гарри оцепенел. Хиггс снова ударил — вполсилы, разогреваясь — а у Гарри вдоль позвоночника прокатилась волна леденящего страха.

— … куда намылился, гаденыш?! — Вернон Дурсль до стреляющей в плечо боли заламывает племяннику руку. — Напакостил — терпи! Куда вырываешься, тварь!

Порка продолжается недолго: за разлитый кофе больше десяти ударов не полагается. Да и замах ремнем с увесистой пряжкой требует от одышливого толстяка слишком много усилий. К концу наказания его багровое лицо лоснится от пота.

Нужно стоять. Молчать. Иначе дядя заорет на тон выше и, отбросив ремень, изобьет просто кулаками. Полуподвальная секция бокса, чтоб его. И приятель, увлекающийся боями без правил.

Нужно терпеть. Иначе потом будет куда хуже...

— Мерлин мой, какая же Поттер тряпка! — интонации Хиггса стали визгливыми. — Даже толком ответить не может!

Он бьет под ребра, и Гарри стоит больших трудов не согнуться пополам. Так, дернулся — и тут же выпрямился. Очки, правда, все равно слетели.

— Ну давай, чудо-мальчик! — Хиггс пьяненько хихикает и замахивается шире. — Посопротивляйся хоть для виду!

Терпеть. Молчать.

— На кой он тебе сдался, Терри? — подал голос кто-то из приятелей.

— Он мое место занял, мое, понимаешь? — шипит Хиггс. — Поколочу щенка везучего, хоть душу отведу...

Сбоку мелькает что-то рыжее.

— Отвали от моего друга! — кричит Рон и, похоже, бросается на Хиггса с кулаками. — Змеюка подколодная!

Только первокурсник, пусть и долговязый, пятикурснику не противник. Хиггса это только позабавило. Он с легкостью оттолкнул Рона:

— Еще один из бесчисленных Уизли, а? Зачем тебе возиться со всякой падалью...

Рон с оглушительным воплем пошел на второй заход. Его, похоже, очевидное превосходство противника ни чуточки не заботило.

— Покалечу же, придурок, — неожиданно спокойно сказал Хиггс. — Не лез бы в чужие разборки, по-хорошему предупреждаю.

На этот раз Рона отбросил кто-то из хиггсовых приятелей — и прямо на Гарри, так что они вдвоем рухнули на пол.

— Какого Мордреда тут творится? — загрохотал бас Маркуса Флинта. — Что вы делаете с моим ловцом?

Гарри вслепую шарил по полу, мечтая найти очки и провалиться сквозь землю. Желательно в таком порядке, хотя — непринципиально.

— Просто оживленная беседа, — медоточивым голоском пропел Хиггс. — Ты чересчур беспокоишься, Флинт.

Очки наконец нашлись, и Гарри кое-как нацепил их на нос. Левая дужка отвалилась, но это поправимо, был бы скотч. А вот треснувшее стекло — проблема посерьезнее...

— Да врет он все! — крикнул Рон. Веснушки на пунцовом лице казались желтушными пятнами, а на скуле через пару часов отчетливо проявится синяк. — Решил втихаря отлупить младшего и думает, все ему с рук сойдет! Ублюдок сквиббанутый!

И тут вокруг стало тихо-тихо.

Лица у слизеринцев будто закаменели — и у стоявших с Хиггсом пятикурсников, и у подошедших Флинта и Монтегю с Селвином. Малфой — откуда он только тут взялся — побледнел и приоткрыл рот, позабыв про все правила приличия.

Хиггс ухмыльнулся:

— Кишка не тонка, Уизел, такими оскорблениями кидаться?

Рон упрямо мотнул головой:

— Подписываюсь под каждым словом. И добавить еще могу.

Хиггс полюбовался на делано-бесстрастные лица присутствующих и заявил:

— В таком случае я, Теренс Несс Хиггс, требую сатисфакции. — с этими словами он вытащил волшебную палочку и прицелился в Рона.

Рон встал на ноги, преувеличенно спокойно отряхнул полы мантии и выпрямился:

— Я, Рональд Билиус Уизли, готов ответить, — его волшебная палочка, местами вытертая до такой степени, что торчал составлявший ее сердцевину волос единорога, выглядела не так эффектно — однако решимости у него было хоть отбавляй.

Хиггс осклабился:

— Остается решить вопрос с секундантами, — он скользнул взглядом по однокурсникам. — С моей стороны я приглашаю Селвина.

— Почту за честь, — ответил тот и кивнул, прикрыв азартно блеснувшие глаза.

Рон медлил.

— Так что же, Уизли? — насмешливо протянул Хиггс. — Попросить Поттера, твою даму сердца, не получится.

Рон скрипнул зубами и свирепо зыркнул на слизеринца. Будь его воля, лежать бы Хиггсу неаппетитной кучкой пепла...

— Малфой, — пробубнил наконец он.

— Что-что? — самым сладким тоном поинтересовался Хиггс.

— Я прошу Малфоя быть моим секундантом! — прокричал рыжий. Румянец со щек переместился на уши и шею.

Малфой же сравнялся цветом с бородой Дамблдора.

— Ненавижу тебя, Уизел! — прошипел Малфой.

И уже громче, для всех, добавил:

— Почту за честь выступать секундантом ответчика. — вид у него при этом был такой, будто все зубы разом заныли, а челюсти не иначе как пребывали в глубокой заморозке.

Гарри не понимал ничего. Какого черта здесь происходит? Слизеринцы же, наоборот, успокоились. Флинт так вообще согласно кивал, выслушивая всю эту ересь про сатисфакцию и секундантов.

— Об условиях дуэли должно договориться до ужина, — сказал Хиггс и церемонно поклонился. — Честь имею.

Он чинно ушел, приятели потянулись за ним следом. Почти сразу ушли и Финт со товарищи — вернулись в Большой зал как ни в чем не бывало. Малфой стоял над душой и с кислым видом наблюдал за тем, как Рон помогает Гарри подняться.

Постояв так с минуту, он вздохнул и глубокомысленно изрек:

— Поправка: ненавижу вас обоих.

И удалился, шурша мантией. Комментария Рона по этому поводу он не услышал. Или не понял — вроде таких выражений в словаре аристократов не водится.

* * *

— Я никак не могу понять, Рон: ты и в самом деле такой дурак?

— Та-антливо прики-ываюш, — не утруждая себя пережевыванием, ответил рыжий. На страдающего от угрызений совести он не походил, несмотря на все старания Гермионы, и с наслаждением перекусывал куриной ножкой.

— Дуэли официально запрещены, — воздела палец к небу Гермиона. — К твоему сведению, еще с середины прошлого века.

Зажатая в руке вилка несколько снизила воспитательный эффект.

— Да не волнуйся ты так, Гермиончик, — с обезоруживающей улыбкой возразил Рон. — Мы ж не в Министерстве и не в Аврорате драться собираемся. — Рон с воинственным прищуром уставился на слизеринский стол. — Этому козлу проблемы нужны не больше моего.

Гермиона его энтузиазма не разделяла.

— Послушай, поединки...

— Да хватит меня отговаривать! — вспылил Рон. — Что мне, надо было бросить Гарри ему на растерзание?

Гарри, сидевший тут же на краю лавки (если снять зеленый галстук, то никто и не обращает внимания, за какой стол не перебирайся), только вздохнул. Он свои возражения уже высказал — и напоролся на изумленно округлившиеся глаза друга и безапелляционное: «Это дело чести!» Это слово скоро набьет ему оскомину... Нашлись, черт дери, рыцари!

— А секундант? — не сдавалась Гермиона. — Никого лучше не нашел?

Рон обиженно отвернулся.

— Да кроме Малфоя я никого из них не знал! Секунданта, знаешь ли, выбирают из тех, кто может явиться по первому зову — и ждать, пока я сову за тобой пошлю, никто не будет! И вообще, девчонок в секунданты не берут.

Гермиона поджала губы (ох, припомнит она еще Рону это «Девчонок не берут!») и снова спросила:

— А Гарри попросить нельзя было?

— Нельзя! Он о Дуэльном кодексе вообще не слышал, да и я вроде как из-за него в драку полез. Ну и потом... — Рон отчего-то замялся. — Онжеполукровка!

— Чего-чего, Рональд? — не сулящим ничего хорошего тоном поинтересовалась Гермиона.

Рон залился краской.

— Полукровка он. Согласно Кодексу, он может участвовать, только если ему бросили вызов. Ну, или он обладает Символами Статуса, что уравнивает его в правах с чистокровными — например, если он основатель нового рода или имеет особые заслуги перед короной...

— Это называется дискриминация. Можно подумать, этот твой Малфой лучше Гарри. Да Малфой тебя первому встречному преподавателю заложит! Не удивлюсь, если прямо сейчас он бежит к Снейпу!

Рон с гримаской снисходительного превосходства покачал головой:

— Ничего-то ты в аристократах не понимаешь. Никто не пойдет жаловаться, это ж позор на веки вечные! Так заклюют, что потом только в другую школу переводиться. И Гарри, кстати, тоже это грозит. Ты чего как болванчик стоял? Слабаком же ославят! — напустился он на друга. — Так что ты пойдешь с нами и сам вызовешь этого гада на дуэль! Ну то есть не на настоящую дуэль, а на простую, не обремененную вековыми заморочками драку. Можно на волшебных палочках.

Гарри только поморщился.

— Как ты себе это представляешь? Я его искрами из палочки должен засыпать?

— Не, что-нибудь придумаем, — жизнерадостно заявил Рон. — Ты ж тролля, в конце концов, завалил!

— Сам-то как драться собираешься? — перебила Гермиона.

— Чесоточный сглаз, — доверительно понизил голос рыжий. — Семейная фишка, как-никак. И, может, по гарриному примеру левитирую в него что-нибудь тяжелое... — мечтательно протянул он.

— А если тебя проклянут?

Рон пожал плечами.

— Обращусь к мадам Помфри. А еще лучше — буду уворачиваться.

* * *

Малфой нашел их в библиотеке, где Гермиона, уверившаяся в неизбежности поединка, штудировала книги по защите от темных искусств, а Рон, пребывающий все в том же приподнятом настроении, выражал свой восторг от матча. То, что Гарри поймал снитч несмотря на выходки взбесившейся метлы, в его глазах только добавляло очки.

— Вот увидишь, это еще признают самым крутым способом поимки снитча!

— Признают-признают, — съехидничал Малфой. — Будет, что написать на твоем надгробии, Поттер.

— Какие-то новости? — осведомился Рон, будто только что заметил его (можно подумать, не он разглагольствовал о квиддиче, демонстративно повернувшись к Малфою спиной).

Малфой презрительно прищурился.

— Прикопают вас сегодня, вот какие новости, — буркнул он. — И меня с вами заодно.

Рон фыркнул, его брови странно задергались... Гарри только глаза к потолку возвел: если с лицом друга происходит какая-то чертовщина, значит, Рон пытается изобразить из себя крутого аврора. Как на веснушчатой мордашке длинноносого одиннадцатилетки состроить «гримасу отвращения к подлости» и «ухмылку торжествующего героя», Гарри не знал. Вот на персонажа плохих комиксов — да, похоже получается. Хотя кто он, чтобы критиковать?

Малфой тем временем, не впечатлившись роновыми ухищрениями, по-хозяйски придвинул стул (не барское это дело, на скамье сидеть!) и устроился напротив, закинув ногу на ногу.

— Истец настаивает на проведении дуэли в порядке ордалии, — сообщил он. — Время проведения — полночь.

Лицо Рона разочарованно вытянулось.

— Ордалия... Как хоть результат учитывать будем?

Теперь уже скривился Малфой.

— Я, как секундант, не смогу соврать. Так что достаточно будет моего подтверждения.

— В чем заключается испытание?

Гарри окончательно потерял нить разговора.

— Что такое ордалия? — шепотом спросил он у Гермионы, которая вполуха слушала разговор, не отрываясь от составления списка простейших боевых заклинаний.

— Так называемый «божий суд», — откликнулась она. — Насколько я поняла, у волшебников принцип ордалии не отличается от магловского: истец выбирает задание, ответчик выполняет. В случае успешного прохождения повод к дуэли считается исчерпанным. Не получилось — значит, ответчик виновен, и даже небеса признают само его существование оскорблением.

Весело, однако. А то, что обычные люди не гнушались таким способом выяснения отношений — новость неприятная.

— Можешь идти со своими дружками, Хиггс не запрещал, — бубнил Малфой. — Я тоже должен идти, хотя, видит Мерлин, мне этого не хочется. И если мы попадемся, вина будет твоя, Уизел. И объясняться тоже ты будешь.

— Да пожалуйста! — хорохорился Рон. — Только если тебя застукают, когда обратно в свои подземелья пробираться будешь, я не отвечаю. Сам Снейпа уговаривай, баллы он с тебя все равно не снимет.

— Угу. Он будет просто счастлив, узнав о том, что я шатался после отбоя в компании чокнутых гриффиндорцев и Мальчика-который-временно-выжил. А если просечет, что наведывались мы не куда-нибудь, а в закрытое крыло третьего этажа, то вообще голову оторвет.

Пункт назначения не порадовал никого — кроме, возможно, Рона.

— С чего ты взял? — спросил он, стараясь не выглядеть заинтересованным. — Чем третий этаж отличается от опечатанных подземелий, Запретного леса или побега в Хогсмид?

Вопрос Малфою не понравился, но он снизошел до ответа:

— Давно, в начале осени еще, Снейп увидел меня там неподалеку. Наорал, влепил отработку и велел обходить этот коридор десятой дорогой.

— Снейп — и наорал? — удивилась Гермиона. — Мне кажется, он умеет поддерживать дисциплину и без таких примитивных мер.

— Да уж, шипит и плюется ядом, — хихикнул Рон. — Его крики, видимо, только для избранных.

— Думайте что хотите, — фыркнул Малфой. — Встречаемся у статуи Бориса Бестолкового. Жду тебя, Уизел, с пол-одиннадцатого до пятнадцати минут первого. Не придешь — с величайшим удовольствием отчитаюсь, что ты струсил.

— Не дождешься, — процедил Рон.

— Увидим, — презрительно изогнул бровь «секундант».

* * *

Сам Гарри ни за что бы в этот коридор не полез. Будь его воля, он бы завернулся поплотнее в одеяло и крепко-крепко зажмурился, надеясь приманить сон — и ни за что бы не потащился в продуваемый всеми ветрами коридор с неизвестным черт-знает-чем, от которого даже Снейп рекомендует держаться подальше. Нет, шататься по таким закоулкам, да еще и ночью — плохая затея.

Нарушить школьные правила, бродить впотьмах по замку, рискуя нарваться на Филча, да еще и пойти против прямого запрета директора Дамблдора (и Снейпа — и Гарри затруднялся ответить, который из вариантов был хуже). У Хиггса какие-то претензии? Хочет от Гарри каких-то невероятных признаний-извинений? Да пожалуйста. Можно послушно оттарабанить любую, даже самую унизительную дрянь, оставшись при своем мнении. Хоть жабой назови, только бы по болоту не прыгать. Шепотки и насмешки? Поболтают и прекратят, свежесть происшествия вскоре пройдет, и у сплетников найдутся другие темы для обсуждения.

Будь дело только в дуэли, Гарри бы сразу признал поражение — особого неудобства это бы не доставило. Но ведь то Гарри. Рон — тот совсем другой. Он не откажется от этого дурацкого испытания даже под угрозой исключения из школы. А на что, спрашивается, он может рассчитывать, если во время "прогулки" его сцапает завхоз или кто-то из старост? Маловероятно, что Перси поставит родственные чувства выше свода правил. Так и значка лишиться недолго — стоит вспомнить невезучего предшественника Хиггса. Не-ет, если Рон попадется — выволочки от преподавателей ему не избежать. А если и до причины докопаются... Гарри даже не знает, какое наказание назначается дуэлянтам. Штраф? Тюрьма? А вдруг у волшебников, недалеко ушедших от традиций мрачного Средневековья, до сих пор в ходу телесные наказания? Хиггса-то не жалко, а вот Рона — очень даже.

Оставаясь в спальне, Гарри с ума сойдет от беспокойства. Попался Рон, не попался... Так что придется идти, как бы не хотелось увильнуть от этой ордалии и прочих магических заморочек. Хоть постоит рядом, покараулит. А то Малфой как секундант особого доверия не внушает.

Гарри подтянул ноги ближе к груди, стараясь согреться под натянутой мантией, и снова покосился в сторону соседней кровати. Ориентироваться он был вынужден на малфоевские часы — за неимением собственных. Часики тикали, Крэбб храпел, Гойл посапывал — в общем, обычная спальня ничем не примечательной ночью.

Наконец, Малфой завозился, выпутываясь из одеяла.

— Пора? — вполголоса спросил Гарри, высунувшись из-за полога. Малфой подскочил на месте.

— Совсем рехнулся? — прошипел он. — Еще громче, а то Хиггс в своей спальне не слышит!

Гарри виновато потупился. В молчании они собрались — Малфой даже галстук повязал, вот павлин! — и, не закрывая за собой дверь, прокрались в коридор. Остается пересечь гостиную и выйти из

общежития...

— Далеко собрались? — остановил их ехидный девчоночий голосок.

Малфой выругался сквозь зубы, отнюдь не лестно помянув Мордреда и Моргану.

— Какое тебе дело, Пэнси? — весьма невежливо буркнул он. — Шла бы уже спать!

Девочка встала с развернутого к камину кресла и подошла к Малфою вплотную. Даже в пышном розовом халате с рюшечками она выглядела грозно: волшебная палочка нацелена точно в лоб спешащему секунданту.

— Думаешь, твоему отцу понравится, что ты грубо нарушаешь школьные правила? — глаза Паркинсон сузились, как у разозленной кошки. — В какую авантюру ты влез на этот раз, Драко? Думаешь, я не заметила, что ты что-то затеваешь?

Блондин выглядел раздосадованным и отчасти смущенным, как будто ожидал быть застигнутым кем угодно, кроме этой девчонки.

— У меня все под контролем! — пробормотал он. — Ты разводишь панику на пустом месте!

Паркинсон подбоченилась.

— Так же ты говорил и в прошлый раз. И пару раз до того. Постой... — она сделала вид, будто погружена в раздумья. — Подожди-ка, да каждый раз, когда что-то случается, у тебя "все под контролем"! Нет уж, Драко, я иду с тобой!

На этой фразе щеки Малфоя покраснели до кирпичного оттенка — или так только казалось в отсветах пламени?

— Хватит, Пэнси! Это дело чести!

Теперь заалели и его уши. А Паркинсон фыркнула:

— Да конечно! А Поттер тебе зачем? Другого секунданта не нашел?

— Я секундант! — вспылил Малфой. — А Поттер вообще идет из-за своего дружка, я его с собой не звал!

Девочка нахмурилась.

— Это правда, Поттер? — повернулась она к Гарри. — Малфой и... Уизли? И это дуэльный дуэт?

Под ее взглядом Гарри вдруг почувствовал себя вдвойне неуютно.

— П-правда, — ответил он. — Так получилось.

Губы у Паркинсон скривились. Она снова повернулась к Малфою:

— А теперь я жажду услышать, с кем и где ты будешь пропадать.

— Это ордалия, — процедил Малфой, возвращая былую самоуверенность. — Не воображай, будто меня заденет чье-то срикошетившее заклинание.

— Зубы мне не заговаривай, — с улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего, сказала Паркинсон. — Где?

— Третий этаж, — сдался Малфой. — Тебе правда не о чем волноваться.

Паркинсон, похоже, сменила гнев на милость и вернулась в кресло.

— Не вернешься к часу — и в твой мэнор полетит скоростная сова. — произнесла девочка.

— Ты этого не сделаешь! — возмутился Малфой. — Послушай, ради всего...

— Время пошло, — сказала Паркинсон и прикрыла глаза. Из складок халата поднялась рука и взмахнула пальчиком. — Тик-так, Драко.

Малфой свирепо зыркнул в ее сторону.

— Идем, Поттер, — бросил он. — С этой ведьмой только связаться...

— Я все слышала, — откликнулась "ведьма", продолжая дирижировать.

* * *

— И чего тебе, Поттер, в спальне не сиделось, — брюзжал Малфой, пока они шли к месту встречи. — Мало Уизела на мою голову, теперь еще с тобой возиться!

— Не надо со мной возиться, — возразил Гарри, придерживая небрежно отброшенный Малфоем гобелен. — Я и сам нормально справляюсь.

— Тоже мне... Ай... сам справляется, — хмыканье Малфою показалось недостаточно убедительным, и он сопроводил его широким жестом — едва не опрокинув с подставки рыцарский шлем. — Справлялся бы сам — не было бы никакой ордалии, и Пэнси бы мне душу не травила.

— Откуда мне было знать, что Рон за меня вступится? — опешил Гарри.

Малфой остановился и посмотрел на него как на умалишенного. В свете Люмоса, впрочем, его лицо больше напоминало физиономию страдающего жестким несварением умертвия.

— Не знаю, в каком дремучем лесу тебя воспитывали, Поттер, — проникновенно начал он. — Только у всех нормальных волшебников принято защищать товарищей. Даже если товарищ такая дубина, как ты.

Гарри не нашелся с ответом, и через холл они прошмыгнули, не отвлекаясь на беседы. Очередной раз оглядевшись, Малфой сам вернулся к теме:

— Дубина и есть. Посрамитель Темного Лорда, тоже мне! Застыл как истукан — и молчит, пока его лупят. Чувства самосохранения нет вообще, что ли?

— Еще как есть! Зачем мне было бесить его еще больше?

Малфой был в недоумении — и это еще слабо сказано.

— Ты хочешь сказать, что спровоцировал бы его, попробовав дать сдачи? Или хотя бы сбежать? Поттер, ты на голову ушибленный. Буквально за стеной сидел весь преподавательский состав и наши спортсмены, для которых ты — шанс выиграть Кубок, а ты молчал! Да завопить погромче — и Хиггс бы не только значка лишился, но и потрошил бы рогатых жаб до самого окончания школы! Мордред тебя дери, Поттер! Ты за просто так стоишь под прицелом палочки, сигаешь с метлы, спасаешь грязнокровок от троллей — и что, не в состоянии замахнуться кулаком?

— Значит, не в состоянии, — пожал плечами Гарри.

— Не понимаю я тебя, Поттер, — махнул рукой Малфой. — Вроде кажется, будто и разобрался, а потом ты как выкинешь очередной фортель! С тобой свяжешься...

— Я тебя тоже не понимаю, — не остался в долгу Гарри. — То вопил, что знаться с Роном не хочешь, а теперь его секундант.

— Ты дела-то с симпатией не путай, — огрызнулся Малфой. — Я сколько угодно могу с Уизелом цапаться, только дуэль — это святое. От такого не отказываются.

— Вот, опять не понимаю. Это же запрещено. И опасно — наверное. Я бы открещивался от участия всеми правдами и неправдами.

Малфой снова хмыкнул, только теперь невесело.

— В этом-то и различие. Ты не разбираешься в традициях волшебников, а для нас — даже для предателей крови, таких, как Уизли, — они не пустой звук. За презрение к ним могут и от рода отлучить. А что такое волшебник без рода? Так, фокусник. Поэтому и десяток законов, протиснутых в Визенгамоте маглокровками, не отменят благородной дуэли! — с горячностью закончил он.

— Эй, мистер благородная дуэль, опаздываете! — Рон пружинящей походкой приблизился к слизеринцам. — И шипите на полкоридора, чудо, что Филча сюда не принесло.

— А ты не переживай, Филча могли и прямо на третий этаж направить, Кодексом не возбраняется, — "успокоил" его Малфой.

— Да ну тебя! — обиделся Рон. — Сами же штрафных баллов не оберетесь, если поймают.

— Уж поверь, Уизел: если бы я всерьез хотел кому-то напакостить, баллы факультета волновали бы меня в последнюю очередь.

Гарри возвел глаза к небу. Неба, как и положено, не наблюдалось, а мрачные каменные потолки, до которых даже свет Люмоса не доставал, не располагали к веселью.

— Может, пойдем уже? — с тоской в голосе вопросил он. — Малфоя Паркинсон ждет, а тебя, Рон, наверняка дожидается Гермиона.

— Она-то дождется, — вздохнул рыжий. — Она, кажется, обиделась, когда я сказал, что девчонке не место на дуэли.

— Так когда это было...

— Так я напомнил, — кисло отозвался Рон. — Минут пятнадцать назад, когда она собралась с нами идти. Теперь, как видишь, не идет.

Расстраивался он рано. Переупрямить Гермиону было нереально: она спокойно поджидала мальчишек на третьем этаже.

— Пока вы бродили где-то, тут Филч прошел со своей кошкой. Миссис Норрис, кстати, от вашего коридора не в восторге, — заявила она, едва завидев приближающихся дуэлянтов.

— Что ж тебя не отправили в спальню, где тебе и положено быть, а? — возмутился Рон. — Я думал, мы все решили!

— Решили-решили, — успокаивающе похлопала его по плечу Гермиона. — Я просто постою в сторонке и посмотрю. Считай это просвещением недалеких маглокровок, — эти слова она сопроводила довольно неуклюжим поклоном в сторону Малфоя.

— Можем начать просвещение прямо сейчас, — с азартом принял игру тот. — Девушкам положено делать изящный реверанс. Ты же, Грейнджер, скрючилась, как старый садовник.

— Что, такой большой опыт по части садовников?

Часы глухо пробили полночь.

— Может, начнем? — Рон попытался призвать этот маленький отряд к порядку. — Гермиона, ты хотела выспаться перед завтрашней Трансфигурацией.

— Дельное предложение, Уизли, — ухмыльнулся Малфой. — Вперед.

Все Люмосы погасли, и три пары глаз уставились на неустрашимого героя. Герой от непривычного внимания зарделся, да так, что было заметно и в лунном свете.

Рон повернулся к двери Запретного коридора. Единственным ее отличием от тысяч таких же дверей Хогвартса была ручка — первозданно коричневого цвета, матовая, а не захватанная до золотисто-желтых проплешин. Рон провел рукой по двери, нажал на ручку — ничего.

— По крайней мере, сигнальных заклинаний нет, — жизнерадостно заметил он. — Войдем — и никуда спешить не надо.

— Ты войди сначала.

— А ты не сбивай, секунданту слова не давали! Думаю, здесь сработает взрывное заклинание. Сейчас вспомню, как же это Билл его называл: Бомбилла, Бомбина...

Малфой хрюкнул, подавившись смешком, и спрятал лицо в ладонях.

— Может, поступить проще? — с сомнением протянула Гермиона. — Алохомора!

Дверь послушно отворилась, даже не скрипнув.

— Грейнджер, так же нечестно! — попытался возразить Малфой.

— Ничего подобного, — вступился Гарри. — Ты про это в условиях вообще не заикался. Сказал: побывать в коридоре, вот это и будем выполнять. А как — это уже дело десятое.

Малфой закатил глаза, но промолчал, и ограничился лишь тем, что у самой двери оттер Гарри в сторону, проскочив внутрь прежде него. Гарри только плечами пожал: последний так последний. И дверь прикрыть, чтобы не привлекать излишнего внимания, ему тоже несложно.

Коридор производил впечатление заброшенной с полвека назад стройки: покосившиеся груды камней, колющийся даже сквозь подошву ботинок щебень, огромные мешки с затертыми до неузнаваемости надписями — впрочем, у волшебников стройфирмы могли и отличаться от тех, что сотрудничали с дядей Верноном, и вряд ли названия показались бы Гарри знакомыми.

Гермиона подобрала полы мантии, чтобы не вляпаться в лужу побелки — давно высохшую, но грозящую оставить ничуть не меньше. Малфой брезгливо наморщил нос и начал бормотать что-то магически-очищающее.

— Большая помойка, — откомментировал Рон, зажигая Люмос. — Пыль, грязь... — он запнулся за лежащую на полу цепь и покачнулся. — Ржавчина...

Гарри не мог с ним не согласиться. Ничего особенного в коридоре не было. Горы хлама, спертый воздух и запах влажной шерсти. Стоп. Шерсти?

Со стороны дальней стены нечто заурчало. Потом послышался гулкий рокот, как от дюжины моторов в пустом гараже. Цепь, которую задел Рон, с режущим по ушам лязгом натянулась. И в темноте у стены зажглись красные огни с квоффл размером. Шесть штук.

Рон поднял палочку повыше — и ребята увидели, что груда булыжников была на самом деле телом свернувшейся в уголке собаки. Пес напомнил Гарри черного мастифа — вот только у мастифов вовсе не три головы, да и размеры другие: когда пес выпрямился, от пола до морды оказалось не меньше десяти футов. Трехголовое чудище, по всей видимости, мирно спало — ровно до тех пор, пока в его логово не вломились глупые первокурсники.

Гарри сделал то, что казалось единственно логичным — дернул ручку двери. Вот только та не открылась. Внутренне холодея, он дернул еще раз. На себя. На всякий случай — от себя. Ничего.

Они. Заперты. С чертовой трехголовой монструозной собакой размером с мусоровоз. Да, Хиггс не прогадал с выбором испытания.

— Хор-рошая собачка, — послышался дрожащий голос Рона. Рыжий медленно попятился, под ногами захрустели камешки. — Мы уже уходим...

Рык усилился. Верхняя губа пса поднялась, обнажая клыки.

— С-собаки не нападают беспричинно, — прошептала Гермиона. Уверенности в сказанном не чувствовалось. — Не нападают же?