На Плотве – сквозь огонь (джен)

О тростинка стройная! Дочь Реки пречистой!

Камышинка в озере! Трель струи речистой!

О весна, весна и лето и сестрица света!

О капель под звонким ветром и улыбка лета!Том Бомбадил

Воин сидел в напряжённой позе у костерка с котелком, из которого воняло каффой — самым популярным пойлом ближнего Харада. Однажды ведьмаку довелось-таки глотнуть каффы, и он поразился тому, какая же это горькая дрянь.

Харадец даже цветом был как напиток своего иссушенного отечества, что только подчёркивали белые, но замаравшиеся в походе бурнус и тюрбан. Рядом с ним у костерка лежала кукла гондорской работы в платье из лоскутка парчи. Она-то и привлекла внимание Геральта к смуглокожему вояке.

Впервые увидев ведьмака, харадец — или смуглинг, как их звали в Рохане — от испуга даже слегка побелел и моментально принял боевую стойку, схватив копьё с огромным листовидным наконечником. Воин бормотал что-то, из чего Геральт понял лишь слово «зумби» — он уже знал, что так на одном из множества языков харадрим называются бродячие покойники.

— Это не поможет, я живой, — сказал ведьмак на вестроне, медленно приближаясь к убежищу смуглинга меж песчаных дюн и кладя руку на эфес стального меча. — Кто ты? Ты разумеешь по-нашему?

— Мой Афеверк, убийца десять лев! Мой копьё великий расс Гэбре-Галла, господин тысяча конь и десять тысяч жена! Уходи, гондэре! Мой твой не боится! — выкрикнул харадец на ломаном всеобщем. Хотя по ручьям холодного пота, катящимся по лицу Афеверка, видно было, что он лишь храбрится. И напугали его вовсе не «гондэре»-гондорцы.

— Я знаю, что боишься ты совсем не меня, а зумби, которые разогнали войско твоего князя под Линхиром. Но я пришёл не для того, чтобы взять тебя в плен или добить, Афеверк. Мне нужна эта кукла.

— Га? — не понял харадский копейщик.

— Это кукла девочки из Линхира. Она пропала после осады. Безутешные родители обещали мне награду, если я верну ребёнка. Помоги мне, и десятая часть твоя, — намекнул Геральт, подкрепив обещание комиссии демонстрацией на пальцах.

Афеверк смутился — видимо, имел непосредственное отношение к пропаже девочки. Потом он подошёл к ведьмаку и тихо заговорил:

— Твой не говори гондэре, гондэре мой убивай... Он из город выскочить, а мой его забирай. Думай расс молодой жена подари, расс мой новый седло награди...

Геральт помрачнел. Капитан Яйях — большой охотник до недоступных юбок — много и красочно рассказывал ему, как знать харадрим обращается с обитательницами своих сералей.

— Мой на Гилран ходи. Из река джегджера выходи, мой вода заливай, девка пропади. Конь лес убегай. Один игрушка остался... — со смесью страха и досады сказал Афеверк, понимая, что седло за юную пленницу ему не светит.

Ведьмак напрягся ещё больше. От местных он никогда не слыхал, чтобы в реке Гилраин водились чудовища. Но если загадочная джегджера всё-таки появилась в речных заводях, то обещала быть не менее серьёзной проблемой, чем похотливый князь Гэбре-Галла.

— Что такое джегджера, Афеверк?

— Не что такой, а кто такой. Это большой девка, колдовской девка. Река хозяин, лес хозяин, гора хозяин. Он твой гондэре даром не отдавай, жертва надо, — пояснил Афеверк. — Твой баран иметь?

— Обойдусь без барана. Мой сам колдун, — в тон харадцу сказал Геральт. — Далеко отсюда не уходи, с меня десятая часть награды.

— Иди уже, гондэре, — проворчал харадец. — Ваша вся обманывай, белый собака...

Ведьмак вскочил в седло и пришпорил лошадь с криком «Шевелись, Плотва!». Вскоре он скрылся за дальними дюнами.

Геральт скакал на северо-восток. Печальные дюны побережий Дор-эн-Эрниля — Земли Князя — уже остались позади. Теперь путь ведьмака лежал на берега Гилраина — реки, отделявшей владения Дол-Амрота от области Лебеннин, не менее богатой и цветущей. По крайней мере, до того, как в неё не явились умбарцы Балахора и харадрим, ведомые князьями Гэбре-Галла, Гэбре-Мескалем, Бокхорисом и Тахаркой.

Гилраин омывал здесь поля и луга, одни из самых плодородных во всём Средиземье, перед тем, как свернуть в город-крепость Линхир, замыкающий земли князя Имрахиля с востока, и влиться в залив Бельфалас почти по соседству с огромной болотистой дельтой Андуина. Ведьмака насторожило, что он не услышал на его живописных берегах ни комариного зуда, ни хоров лягушек. Потом он поднял глаза и вспомнил, почему.

Здесь и во всём восточном Гондоре небо было наглухо затянуто свинцовыми тучами. Понять, ночь или день на дворе, можно было только по редким просветам — но, как говорили в Линхире беженцы с берегов могучего Андуина, ближе к Мордору они вообще не встречались. При этом ни капли дождя из них не выливалось, хотя в воздухе царила предгрозовая духота и на горизонте виднелись молнии. Тьма, пришедшая с Востока, накрыла ненавидимый Чёрным властелином Гондор.

"А это значит только одно — Саурон готовится к генеральному сражению. Которое решит в том числе и наши с Лютиком судьбы", — подумал Геральт.

Тропа вдоль берегов Гилраина уходила всё дальше на север, лес становился всё гуще, а никаких признаков покровительницы реки не было видно. Наконец, примерно на третий час пути, ведьмак выбрался на берег большого озера, куда Гилраин и речушки поменьше вливали талые воды со снеговых шапок далёкого Эред Нимрайса — в лучшие времена их можно было различить на горизонте.

Здесь-то Геральт и нашёл того, кого искал.

Девочка — не старше двенадцати-тринадцати лет, необычно для этих краёв светловолосая, немного похожая на Цири — спала под камнем на берегу озера, свернувшись калачиком. А рядом стояла, видимо, сторожа девицу, высокая статная милсдарыня, похожая на чародейку, с роскошной иссиня-чёрной гривой волос, напоминающей водопад, и в светло-бирюзовом одеянии с выполненными золотым шитьём кувшинками.

От цепкого ведьмачьего взгляда не ускользнуло то, что милсдарыня стояла не на берегу, а будто бы на самой озёрной глади. Геральт понял, что перед ним та, которых северяне называли речными и озёрными девами, эльфы — речными майа, дунландцы и креоты — ши, вастаки — су-ээзи, а харадрим — джегджерами. Но все они равно их почитали.

Ведьмак спешился, привязав подусталую Плотву к каштану и оставив её щипать травку, и вышел на берег, навстречу хозяйке Гилраина. Та гордо встряхнула пышными почти синими кудрями и сказала:

— Не знаю, кто ты таков, но ты совсем не напоминаешь тех, кто приходил в эти края в последнее время. Я чувствую, что ты беспокоишься за этого ребёнка. Тебе нечего бояться, чужеземец! Я убаюкала девочку своей песней. Она не проснётся, пока не отдохнёт и её заботы не забудутся. Она в безопасности.

— Кто ты? — спросил Геральт.

— Моё имя Лэльяниль, Странствующая звезда. Как тебя зовут и что за диковину ты держишь в руках? — сказала речная дева.

Ведьмак назвал себя и протянул Странствующей звезде куклу с растрёпанными жёлтыми волосами. Он чувствовал, как будто действует вне своей воли, под чарами или гипнозом. Чем-то это напомнило Геральту историю, когда, спасая Лютика, он впервые встретил Йеннифэр из Венгерберга. Благо волосы речной владычицы были почти такими же, как и у прекраснейшей из северных чародеек.

Посмотрев на куклу с любопытством и грустью, Лэльяниль аккуратно положила её рядом со спящей девчонкой. Тут её невольная гостья зашевелилась, с нескольких попыток открыла глаза и, протирая их кулачками, стала подниматься.

— Ой, здравствуй... — сказала она, увидев Странствующую звезду. -...те, — добавила девочка, заметив, что рядом ещё и ведьмак. — Вы друзья моей мамы? А то во время битвы я её потеряла. Я бежала и бежала, и где-то по дороге уронила куклу, но так устала, что заснула.

— Думаю, тебе приснился дивный сон, дитя, — одними губами улыбнулась речная дева.

— Только я его почти совсем не помню, — сказала девочка. — По-моему, пора возвращаться в город. Там сейчас как, тихо? Передайте маме, что я уже бегу домой, что я несусь!

— Рониэль, — сказал Геральт, — тебе не придётся нестись. Меня послали твои родители, Ингалад и Морниль, чтобы тебя разыскать. Так что в Линхир я тебя подвезу с ветерком.

— Значит, ты всё-таки друг моей мамы, — рассудила Рониэль и с ноткой разочарования добавила. — А я думала, ты сказочный дух. Ты лесной царь, который возьмёт меня в свой замок и сделает царицей.

— Вырасти сначала из игры в куклы, — ответил ведьмак, усаживая найденную девочку на Плотву впереди себя. Напоследок, вспомнив об одном важном деле, он вновь обернулся к Странствующей звезде и спросил её:

— Милсдарыня Лэльяниль, ты не видала ли в этих краях свору озлобленных призраков, которые говорят, что служат Чёрному властелину и повыведут тут всех живых? Они ещё называют себя Безжалостными мертвецами и идут от самого Мортхонда.

В последний раз ведьмак встречал клятвопреступников из-под Двиморберга в долине Рингло. Там, обосновавшись в развалинах всеми забытого донуменорского святилища, они выгоняли орков и пауков из пещер отрогов Эред Нимрайс, терроризируя жителей и пытаясь устроить новый Сардол, только в масштабах целого края. Местным воинам с помощью Геральта удалось выжить мертвецов из долины, но молва говорила, что они не исчезли, а просто подались на восток.

— Они пытались переправиться через реку три дня назад. Но когда я узнала, кому они присягнули и к кому хотят присоединиться, то... у них ничего не получилось. Самых дерзких смыли и развеяли мои воды. Остальные устрашились и, я думаю, вернулись на запад, в свою протухшую горную дыру. Гилраин не рад тем, кто служит Саурону, — ответила речная хозяйка.

— Пусть Гондор будет тебе вечно признателен, Странствующая звезда, — сказал ей Геральт. — А по крайней мере, тебе будет вечно признателен один ведьмак, которому ты помогла выпутаться из паскудного дела с бродячими мертвецами.

— Не спеши прощаться, Геральт из Ривии! Чует моё сердце, что ты ещё вернёшься ко мне! — крикнула ему вслед Лэльяниль, когда он увозил девочку.

В древнем Линхире, основанном ещё последними нуменорцами у впадения Гилраина в море, в самом разгаре был праздник. Народ отмечал разгром объединённого войска умбарцев и харадрим, осаждавшего город. Рыцари, стражники и ополченцы бахвалились своими подвигами у бочонков с вином, который выставили правители города — вассалы князя Имрахиля братья Эрхар, Гарвир и Эрион. Прекрасная же половина Линхира спустилась к реке, чтобы провести необычный обряд.

Старухи и молодухи, мещанки и рыбачки, благородные дамы и совершенно неблагородные девицы, облачившись в белые рубахи почти до пят, двигались по улочкам к берегу Гилраина. В руках они держали необычные, напоминающие конус тростниковые корзины, испускающие целый букет изысканных запахов — ведь их заполняли лавровым листом, цветами и тому подобными источниками ароматов. Многие клали в корзины серьги, кольца, ожерелья, старые серебряные и золотые монеты. Войдя по пояс в реку, горожанки с песнопениями в честь Странствующей звезды отпускали свои душистые и драгоценные приношения на волю волн.

Здесь-то — а где же ещё? — Геральт, въехавший в Линхир в обществе юной Рониэль, и нашёл свою заказчицу. Морниль пела вместе со всеми, стоя в точно такой же белой рубахе, а её длинные пшеничные волосы украшал затейливый цветочный венок.

— Ваша просьба исполнена, милсдарыня Морниль, — сказал ведьмак, когда женщины допели хвалу его недавней озёрной собеседнице. — Я нашёл девочку в лесу выше по реке целой и невредимой. Даже волки ей не заинтересовались, — Геральт умолчал, что ей заинтересовались харадрим, чтобы не испортить Рониэль репутацию.

— Мама, вы очень справедливо сейчас славите Странствующую звезду! Это она меня нашла и отдала этому господину! — воскликнула Рониэль, бросившись с распростёртыми объятиями к матери.

— Да полно тебе, ты уже такая большая, что через пару годиков хоть замуж выдавай. Тебе просто приснилось, — сказала Морниль. — Хоть и кощунственно говорить такое сейчас, и даже не переменив праздничного наряда, но мало кто нынче в Линхире и Пеларгире верит в Пять Сестёр.

— А их здесь целых пятеро? — удивился ведьмак.

— Да, по числу главных рек, поящих Лебеннин. По преданию, Странствующая звезда — хранительница нашего Гилраина, Сероглазка — его притока Серни. Есть ещё Серебрянка, дева реки Селос, Правдица — она живёт в её притоке Сирит, и Одинокая госпожа, покровительница бурной Эруи на рубеже с Лоссарнахом.

— Поверьте старому ведьмаку, милсдарыня — не больно-то ваша дочь и выдумывает. На Севере я близко знал некоторых речных дев, — "Одну так даже чересчур близко", подумал Геральт. — И склонен полагать, что и про Пять Сестёр зря не скажут.

— Ах, охотники заливают не меньше, чем малые дети, — усмехнулась Морниль. — Но свою работу вы выполнили честно и достойно, мастер ведьмак. Ингалад! — закричала она на всю набережную. — Ведьмак привёз Рониэль домой!

Полчаса спустя Геральт обмывал удачное дельце на Ингаладов гонорар — семьсот пятьдесят келебов — в таверне "Весёлая чайка" на Итильской улице, где уже обосновался Лютик. Профессор элоквенции притащил с собой двух разбитных кружевниц, которых присмотрел себе ещё в праздничной процессии, и пытался теперь прямо на ходу сложить импровизированную оду их прелестям, аккомпанируя себе на лютне.

Но на Лютика даже кружевницы особенно не обращали внимания. Все смотрели на другого посетителя "Весёлой чайки" — жилистого старого морехода, который прыгал меж столов на одной ножке и выкрикивал различные лозунги. При этом ни в одном глазу у него не было и следа винных спиритусов.

— Подул ветер надежды! Лёд тронулся, гондорцы! Валар не забыли нас, шторм в девять эльфийских баллов мне в печёнку! — ликовал дедок.

— Кто это? Шут? — спросил о конкуренте в борьбе за внимание Лютик.

— Да это старый Иорон, здешний завсегдатай, — ответили кружевницы. — Он когда-то ходил в поход на Умбар, и то ли там его в голову ранили, то ли околдовали... В общем, с тех пор чудит.

— Зря вы так, мокрохвостые салаги, забодай вас кит! — обиделся Иорон. — Я видел, что конец пришёл вражьим козням, совершенно точно, собственными глазами! Люди! Вы все видели войско, которое пришло с запада и разогнало презренную саранчу Чёрного Властелина! А знаете ли вы, кто его вёл?!

— Элендил собственной персоной! — ответили старику развеселившиеся кружевницы.

— Ага, скажи ещё — Берен Однорукий! — подхватил трактирщик. — Иорон, это я же тебе ещё не наливал! Поди проветрись!

— Не угадали, крысы сухопутные! — торжествующе захихикал старый моряк. — Я видел это мужественное лицо, люди! Эти глаза цвета кремня, этот высокий лоб! Я сразу узнал Торонгила, победителя корсаров и разорителя проклятого Умбара! Мне ли не узнать его, когда он вёл нас в поход сорок лет назад! И вот теперь воротился, чтобы довершить начатое!

— Торонгил?! — насторожились Лютик с Геральтом. Чуть ли не в каждом городишке и рыбачьем посёлке гондорского приморья им рассказывали об этом полководце, явившемся с предальнего севера, чтобы предложить свой клинок наместнику Гондора и разгромить корсарскую эскадру прямо в умбарской гавани. И его словесный портрет уж очень напоминал известного им обоим наследника Исилдура in exilium. Ещё больше его напоминали памятники, стоявшие на площадях прибрежных городов от Анфаласа до тростников дельты Андуина.

Более того, означенный наследник после одного глубокого рейда по ближним пределам Ангмара как-то по секрету рассказал ведьмаку, барду и Иорвету о своих похождениях, очень напоминавших приключения Торонгила.

— Да! Это он! Век попутного ветра не видать, если это не Торонгил, во плоти и во славе! Он повёл войско гномов, эльфов и северян на восток! Я даже знаю, где они стоят лагерем! — продолжал Иорон.

— С нами в одной комнате? — издевательски спросил кабатчик.

— Да не-е-ет, бестолочь! В Сосновых холмах в паре лиг отсюда! Линхирцы! У вас есть шанс сразиться за Гондор под началом великого человека! — Воодушевлённый Иорон вскарабкался на свободное место на скамейке и ткнул пальцем прямо Лютику в лоб: — Ты записался в добровольцы?!

После такого оставаться в "Весёлой чайке" было уже как-то неловко. Всё-таки ведьмак и менестрель переночевали в Линхире, а наутро выдвинулись в Сосновые холмы. Если догадка Геральта была верна и полулегендарный Торонгил был Арагорном, его следовало немедля предупредить о подходе основных сил Балахора к городу.

На подъезде к холмам компаньоны заметили, что навстречу им едут две человеческие фигуры верхом. Ещё позже они заметили, что фигуры это вовсе и не человеческие.

— Ceadmil, bloede Dh'oine! Mae govannon! — поприветствовали Геральта и Лютика Леголас и Иорвет, выдвинувшиеся к ним. Торонг... то есть Арагорн, сын Араторна, действительно ожидал их в своей новой ставке в Сосновых холмах. И вскоре ведьмаку и его спутникам вновь довелось стать частью войска наследника арнорского престола в очередном большом сражении.

Но это уже совсем другая история.