На Плотве – сквозь огонь (джен)

Ведьмак сидел в раззолоченных, важных палатах, мрачно поглядывая на улицы Пеларгира за окном.

Особняк, где сейчас находился Геральт, принадлежал крупному судовладельцу, но судовладелец пребывал под стражей в подвале напротив по подозрению в сотрудничестве с Врагом, и его дом распоряжением Арагорна был отдан для размещения раненых — городских Палат врачевания не хватало. Собственно, поэтому ведьмак сюда и попал. С ним самим всё было неплохо, но на кровати рядом лежал Лютик, которому харадская стрела угодила почти прямо в колено.

Это произошло ещё ночью у Бельфаласских ворот — тогда небольшой отряд, в который входили Геральт, виконт де Леттенхоф, Элладан и Элроир, пробрался в Пеларгир через сточную канаву и, вырезав охранявших ворота умбарцев, подняли решётку, пропуская в Пеларгир основные силы Арагорна. Лютик, как было условлено по плану операции, запел "Древнее золото редко блестит" — это был сигнал гондорским лоялистам в городе к выступлению. Тут-то лучник из харадрим и попытался заткнуть его навсегда, но к счастью для музыки и поэзии северных королевств, слегка промазал.

Наследник Исилдура in exilium провёл в Пеларгир своё разношёрстное войско, в котором были отнюдь не только Гимли, Леголас и Иорвет. С ним отбивать город пришли и его старые соратники — дунаданы, которых вели Гальбарад, Голодир, Каленглад и иные заслуженные вожаки следопытов. Влились в эту армию и гондорцы — воины из Ламедона, Линхира и долины Рингло, а с тыла их поддерживали восставшие пеларгирцы.

Но главной ударной силой отряда Арагорна явились клятвопреступники — те, что присягнули ему и пошли за ним от камня Эрека. Вождь дунадан призвал их в напряжённый момент битвы за площадь Хьярмендакиля, где скопились отряды харадрим князя Гэбре-Мескаля и корсаров Балахора, отрезая арнорцам и гондорцам проходы к портам и в восточные кварталы Пеларгира. При их виде не только харадские воины разбежались, побросав оружие от ужаса перед неупокоенными "зумби", но и корсары предпочли ретироваться на корабли. Геральту и тому стало не по себе — ведь ещё недавно точно такие же мертвецы скрещивали с ним эктоклинки в глуши западного Гондора.

Вскоре в руках федератов Врага оставался только остров Кириарани посреди Андуина — главный арсенал и штаб-квартира флота Гондора. Его прикрывали два с лишним десятка судов — как умбарских, так и захваченных гондорских. Балахор, прибывший для командования этим флотом, рассчитывал, что остров продержится до тех пор, пока мордорские эмиссары не подгонят ему новые подкрепления из Харада или даже Кханда.

Начальник морских сил Умбара пребывал в наглом спокойствии хозяина положения, на шёлковых подушках с самого дальнего Востока вдыхая приторно-сладкий дым курений из пустынной розы — для пущего хладнокровия и бесстрашия в бою. Внезапно в его каюту ворвался Умер, зажимавший глубокую рану в правом боку:

— Господин! Этот проклятый ведьмак и какой-то гном рубят цепи и баламутят гребцов!

— Эльфийские подтирки пожалеют об этом! — вскричал Балахор, едва не опрокинув жаровню. — Готовься издохнуть на палубе "Ночной жемчужины", желтоглазый демон! Да пожрёт тебя Тьма!

Но на палубе Балахор увидел, как противник добивает ту часть его экипажа, которая не попрыгала в воду сама в страхе перед армией мертвецов. Геральт, Гимли и Арагорн рубили их в капусту мечами, освобождённые гребцы топтали ногами и колотили обрывками цепей.

— У, проклятый Торонгил, Бич Умбара! Наконец я привезу в родную гавань твою голову на верхушке мач... Аайй! — на лысый череп Балахора опустилась тяжёлая балка, надломленная знаком Аард. На короткое время он потерял сознание, а когда очнулся, то понял, что скручен канатами по рукам и ногам и, беспомощный, лежит на палубе, а толпа мрачных гребцов, вооружившихся чем попало, обступает его.

— Вы долгие месяцы и годы были в воле этого человека, гондорцы! — раздался над головой Балахора голос мнимого Торонгила. — Теперь я отдаю его на ваш суд!

— Смилуйтесь! — инстинктивно прохрипел вожак умбарцев, предчувствуя, как шиурма будет вымещать на нём все накопившиеся обиды. Но Арагорн и его соратники уже покидали борт "Нилузимира". Несколько дней спустя в северных пределах Умбара море вынесло на берег обезображенное галерниками и рыбами тело, в котором Балахора опознали только по татуировке.

— Сколько всего я пропустил... Хватит на добрый пяток песен об освободителях Пеларгира, — с грустью сказал Лютик, отдыхавший на койке в бывшей обеденной зале изменника-арматора после попытки прогуляться с костылём.

— Ты здесь надолго? — спросил ведьмак.

— Лекаря велят мне отлёживаться тут ещё дня три-четыре. Уверяют, что эльфы крайне удачно вынули мне стрелу, но харадцы нередко отравляют стрелы, и для верности мне нужно пребывать под наблюдением врачевателей, — пояснил трубадур.

— Зараза... Апельсины тебя утешат? — Геральт протянул другу мешочек с тройкой крупных свежих оранжевых плодов, которые он нарвал в чьём-то опустелом саду.

— Конечно, сейчас бы лучше подошла пара неких иных сочных округлостей... Но как бы нога не помешала — до сих пор колено саднит, — сказал Лютик. — Хотя Леголас и оставил мне фляжку с мирувором, всё равно пока не заживает.

— Он его просто неправильно пьёт. Это вам не эль, — раздался в палате голос Лотрандира. Следопыт, которого ведьмак когда-то вытащил из темниц Сарумана, вообще-то пришёл проведать раненого брата Корунира, но в то же время не преминул оповестить всех здоровых:

— У нас с вами есть чуть менее часа, чтобы попасть в зал Суда и Больших печатей. Ара... Торонгил желает сделать некое важное заявление!

Наследник Арнора in exilium собрал соратников и предводителей пеларгирского сопротивления в древней, ещё колониальной казённой палате, где занял каменное кресло нуменорского ещё генерального судьи и хранителя больших печатей.

Геральт ещё раз задумался о том, насколько же стар Пеларгир. Этот город, основанный во Вторую эпоху как форпост сгинувшей в пучине морской империи Запада в плодороднейшем Лебеннине, уже не первый век наживал историю и состояния, когда Элендил и его сыновья высадились здесь, закладывая основы могущества Арнора и Гондора. Купеческие фамилии на четырёхтысячелетних увитых плющом улочках, спускающихся к бескрайней глади нижнего Андуина, были подревнее, чем многие дворянские роды остальной страны. Поэтому лебеннинские аристократы и городской патрициат слыли самыми богатыми и надменными в Гондоре, а узурпатор Кастамир в годы Распри Родичей, выступавший за чистоту нуменорской крови королей, сделал Пеларгир своим оплотом.

Теперь добрый десяток вчерашних отцов города — знатных сеньоров, финансистов и арматоров — сидели в этом зале в кандалах под конвоем из дунаданов. Они обвинялись в том, что сдали Пеларгир харадско-умбарским полчищам, желая сохранить свои сундуки и при другом властелине, грядущем из Мордора, и теперь с трепетом ожидали суда. А лорд-регент Лебеннина Сиргон, возглавивший выступление в помощь "вернувшемуся Торонгилу", смотрел на них потупясь — ибо на скамье подсудимых находился и его родной брат.

Арагорн начал свой военный совет с награждения особо отличившихся при освобождении города. Досталось кое-что и ведьмаку — ему был вручён клинок эльфской работы времён ещё Последнего Союза, хранившийся когда-то в этой палате после угасания рода его хозяев, а потом присвоенный Балахором и найденный при обыске на "Нилузимире".

— Ты сможешь пользоваться им и как стальным, и как серебряным — наша нечисть особенно не любит эльфийское оружие, — тихо сказал Арагорн. — Даже жаль, что вручаю его тебе как дар без пяти минут короля, а не как дружеский подарок Бродяжника — последним ты явно дорожил бы больше.

Завершив церемонию — награждал он в основном оружием и сбруей, редко монетами и кубками, — вождь северян неизбежно заговорил о положении на театре боевых действий.

— Мы уже, если оглянуться, совершили великое. Орда приспешников Мордора отброшена сразу от двух больших городов королевства — Линхира и Пеларгира. Только харадский князь Гэбре-Мескаль с жёнами и личной гвардией сидит и трясётся в башне на Тол-Кирьярани, но без флота он может делать это сколь угодно, пока голод не приведёт его в наш плен! — усмехнулся Арагорн.

— Но впереди нас ожидают подвиги ещё большие. К северу от нас ещё сосредоточены большие силы Мордора. Князья харадрим Тахарка и Бокхорис и тысяченачальник Траоре ведут большой отряд вверх по Андуину, разоряя всё на своём пути. Речные гавани Лебеннина и Лоссарнаха уже отражают вылазки орков. А главное — мгла сгущается на Севере и говорит нам, что Чёрный властелин уже собирает основные силы именно там — под стольным Минас-Тиритом! Там таится наш главный противник — так встретим же его во всеоружии!

После этой речи бывший Бродяжник начал раздавать конкретные поручения своим полководцам. Делалось это уже более секретно, келейно — в бывших совещательных комнатах колониального нуменорского суда, о котором напоминал поискрошившийся барельеф с профилем короля Тар-Анкалимона, бессчетные века назад умершего.

— Слышал я, вас с Иорветом опять отсылают куда Дурин гоблинов не гонял? — дружелюбно пихнул ведьмака в бок краснолюд Гимли. Геральт кивнул.

— Мы после обеда выступаем с Ангбором и его гондорцами на север.

— Жалко, — сказал Гимли. — А мы ещё, наверное, пару деньков здесь пробудем, — и заговорщицки шепнул: — Арагорн решил готовить умбарский флот для похода вверх по реке. Маленько подлатают корабли да гребцов найдут, а потом... хе-хе... пойдём под флагом Балахора — чёрным с черепом — да харадской красной хоругвью с их священным змеем Дамбулла! Орки до последнего не догадаются, что за гости приехали!, — усмехался в бороду краснолюд.

— А клятвопреступники будут с вами? А то что-то я их не вижу в Пеларгире, — сказал Геральт.

— Их больше тут нет и не будет, — вступил в разговор Иорвет. — Командир решил, что клятва мертвецов исполнена. Зря — они бы очень пригодились нам в северном походе. Видимо, Арагорн наслушался твоих ведьмачьих баек...

— И правильно наслушался, — парировал ведьмак. — Против людей они были надёжны, а вот столкнись призраки с кем-то вроде назгула или дол-гулдурских колдунов — и за них уже не поручишься. Но не буду вас отвлекать от экспедиции — мне бы ещё попрощаться с Лютиком. Интересно, где он нас нагонит?

После скромного, но сытного обеда четырёхтысячное войско под командованием Ангбора, правителя Ламедона, выступило из северо-восточных Итильских ворот Пеларгира.

Природа здесь была уже совсем иной по сравнению с Бельфаласом и равнинным Ламедоном — кипарисы, мирт и апельсины уступали место дубам и букам. Чувствовалось, что зимние холода хоть изредка да прорываются сюда по долине Андуина. Изменилось и небо: теперь, кроме бесконечной свинцовой мордорской тучи, можно было наблюдать и тревожное ярко-кровавое зарево на севере.

— Это проклятый Амон Амарт, Роковая гора, — сказал Ангбор и процедил весьма витиеватое гондорское проклятие в адрес Врага и всех дел его.

По мере продвижения к северу, за сигнальным маяком Минлос, в воздухе усилился запах палёного, а ветер стал заносить на солдатскую одежду, шлемы и лица серый пепел. "Из Мордора", — шушукалась солдатня, постоянно омахиваясь от проклятия большим пальцем. Геральт так не делал, больше полагаясь на мечи и Знаки — но по ведьмачьей части работы здесь, в благоустроенном Лебеннине, почти не находилось.

До одного инцидента.

— Оборони нас, господин Ангбор! Мы идём с самого Минас-Тирита! Осгилиат уже вот-вот возьмут, а едва прошли Харлонд, так там, по слухам, уже орки высадились! А тут, едва мы перешли Эруи, нам говорят — поворачивайте, с юга идут харадрим! Куда нам деваться?!

Огромный караван беженцев встретился войску комеса Ангбора за сорок миль от Минлоса. Перепуганные столичные жители недобро косились на приречные дубравы, где должны были скрываться Бокхорис, Тахарка и Траоре, и на разбитые и разорённые подводы в дубравах, утыканные стрелами с явно харадским оперением. Чувствовалось, что так просто от них не отделаться — они станут обузой для армии и ещё вынудят делать крюк. Но Ангбор нашёл, как казалось, удачное решение:

— Вас отведут в Тумладен — это хорошо укреплённый городок в ущелье Сирита. В охранение я дам вам отряд из Этринга, а также северянина Геральта и эльфа Иорвета — лучших охотников на орков и волков! — сказал комес.

— Да хранят вас Пять Сестёр, господин Ангбор, — встал перед ним на колено лебеннинский провожатый каравана, хитрый мужичок с наружностью типичного сельского солтыса. — Кстати, о Сёстрах: когда мы переправились через Эруи...

— Не беда, всё сами увидим. По коням! — скомандовал военачальник Арагорна. — Рысью! Тррррогай! — Видно было, что Ангбор стремится утвердиться на бродах как можно раньше, пока к ним не выйдут харадрим.

Караван же беженцев под охраной пары десятков мечников из Этринга, ведьмака и скоя'таэля двинулся в другую сторону, на северо-запад. Пару раз на холмах показывались небольшие группы харадских всадников, но не решались напасть. Этот поход обещал быть мирным.

— Так в чём-то даже тяжелее — без неприятеля и чудовищ, — сказал Геральт Иорвету. — Ты держишься настороже, ждёшь нападения, но его всё нет, нет... И так ты успеваешь почти совсем расслабиться как раз к тому моменту, когда твои мечи станут нужны. А тут ещё думаешь об Арагорне, о Леголасе, о низушках этих холерных — как они там? О Лютике — каково ему в больнице среди умирающих гондорцев?

— Ему-то как раз сейчас хорошо — доедает твои апельсины и наглядно доказывает пригожим сиделкам, что он вполне здоровый мужчина, — усмехнулся одноглазый Seidhe. — Вот милсдарь Арагорн со товарищи сейчас отплывают. А нижний Андуин, как говорят пеларгирцы — коварная река, сплошные мели... До чего я дошёл, vatt'ghern: веду светские беседы с Dh'oine да ещё и охраняю!

На следующий день караван вошёл в долину Сирита, где впереди уже маячили огромные перегораживающие всё ущелье стены Тумладена — этот город явно укреплял тот же гигант мысли, что и Хельмову падь. Правда, здесь ведьмаку пришлось долго рядиться с милсдарыней Теренис, сестрой наместника Дэнетора, которая заправляла здесь всем и грозилась упрятать Геральта в яму за «полуорочью наружность». Тогда в переговоры вступил Иорвет, и старая высокопоставленная гондорская карга охотно пошла эльфу навстречу — разместила весь караван в лучшем виде.

— Не перестаю завидовать Eldar, — рассуждал скоя'таэль, прогуливаясь по Тумладену. — Легко же удалось им добиться от Dh'oine почти божественных почестей.

— Они просто не спихивали их в море, — парировал ведьмак. — Всё ещё хочешь осесть в Средиземье?

Иорвет кивнул:

— Места, которые мы обсуждали с нашим славным Леголасом аэп Ласгаленом, для колонии Seidhe не годятся. Как правило, они слишком близко либо к каким-нибудь тварям вроде драконов, либо к Dh'oine. Представляешь себе, что это будет значить для вчерашнего скоя'таэля? Нужен какой-нибудь обезлюдевший и заброшенный край, но с благоприятным климатом. Как раз противоположный берег Андуина был бы неплох, но... увы, он под боком у Мордора.

— Тут не угодишь, — буркнул себе под нос Геральт, уже порядком уставший от всей этой возни. Привязав Плотву, он побрёл было искать в Тумладене недорогой трактир с симпатичной женской прислугой, где можно было бы спокойно завалиться на отдых. Но тут, как на грех, его заприметил скачущий во весь опор всадник. Это был Горлим, гонец от Ангбора.

— Ведьмак?! Ангбор из Ламедона срочно зовёт тебя в ставку!

— Что там случилось, милсдарь Горлим? Опять пауки или мертвецы?

— Похоже скорее на последних...

— Началось всё вскоре после того, как мы разделились, — начал рассказ Ангбор. — По дороге к бродам Эруи мы встретили ораву харадрим, убегающих оттуда в панике. Пленные показали, что когда они переправлялись через реку, то на них набросилась орава каких-то дже... джа...

— Джегджер? — уточнил ведьмак харадское словцо для духов.

— Похоже. Водяных духов, в общем. Довольно неплохо вооружённых. Бокхорис и тысячник Траоре были убиты в этом бою, а конь под князем Тахаркой унёс его Враг знает куда. Теперь остатки харадского войска на правом берегу дрожат от страха в лесу под Халахом и не представляют угрозы, — закончил гондорский полководец.

— Но если духи Эруи и, судя по всему, их владычица — Одинокая Госпожа — сражаются за нас, то в чём же с ними неприятность? — не понял смысла своего вызова Геральт.

— В том-то и дело, Геральт из Ривии, что когда наши разведчики сегодня утром, на... с позволенья сказать, рассвете, тронулись в путь через Эруи — те же духи накинулись и на них тоже! Неизвестно из-за чего. Облачены они в какую-то древнюю ржавчину и дерутся старыми мечами и копьями, но дерутся здорово. Двух наших ребят там же на Эруи и похоронили, многие ранены, — Ангбор потянулся к походной фляжке и сделал сочный глоток.

— Они не забыли сделать какой-то дорожный обряд для благословления, ну там — камушки положить в нужное место? — спросил ведьмак.

— В том-то и дело, что нет! Но всё равно не пришлись ко двору обитателям Эруи. Может быть, тебе, Геральт, с твоим богатым опытом удастся во всём разобраться?

"Зараза..." — только и смог тут подумать ведьмак. Уж не умудрились ли гондорцы поссориться с Госпожой, а то и со всеми Пятью Сёстрами разом?

Примечания:

https://tournavigator.pro/%D1%84%D0%BE%D1%82%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D1%8F/d/3072/other/1021/1008/1444607317.jpg

Такими вполне могли бы быть улочки Пеларгира.