Секрет И (гет)

Постепенно в кабинет директора начали собираться учителя, и Минерве пришлось закончить с воспоминаниями и вернуться к реальности. Она жестом предложила всем рассаживаться. Вошедшие бросали удивлённые взгляды на директорский стол, заставленный батареей бутылок и блюдами с закусками. Убедившись, что пришли все, Минерва, ни на кого не глядя, резко взмахнула волшебной палочкой. С одной из бутылок скотча слетела пробка и уровень жидкости в ней значительно уменьшился, а пустые бокалы наполнились на пару дюймов.

— Значит так, коллеги, — начала она. — Для начала, сейчас каждый берёт свой бокал и залпом пьёт всё содержимое. Это приказ. А потом я вам сообщу некую новость.

Все недоумённо переглянулись.

— Ты серьёзно? — выразила общее недоумение мадам Хуч. — Не то, чтобы мы против неожиданной выпивки, но всё же…

— Роланда, не спорь, — поморщилась директриса. — Я так когда-нибудь собрание открывала?

— Нет, но…

— Значит, на то есть причина. И не надо так на меня смотреть, всё равно пока не выпьете ничего не скажу. Считайте, что это успокоительное.

— Хм. Ну, раз так, скажи тост, что ли.

— Тост? Ладно. За то, чтоб ни у кого не случился инфаркт-микардо-вот-такой-рубец. Помфри, дорогая моя, у тебя аптечка первой помощи с собой?

— О, Мерлин! Всё так плохо? К нам едет ревизор? Волдеморт воскрес? Хогвартс закрывают?

— Да пейте уже! — не выдержал Флитвик. — Не тяните время, всё равно мы Минерву не переупрямим.

Тогда все перестали спорить, приняли свою противоинфарктную дозу и уставились на начальницу:

— Ну и?

— Один момент, — Минерва взмахнула палочкой, прошептав заклинание, и сказала появившейся серебристой кошке. — Все собрались, заходи.

Патронус исчез, прошла минута, наверху открылась дверь, и из директорских апартаментов по винтовой лестнице начал медленно спускаться загорелый короткостриженый брюнет в маггловских джинсах и кожаной куртке. С орлиным носом. И чёрными глазами. Секунд пять ушло на то, чтобы уяснить, что это именно тот, про кого они подумали, а потом… Филиус и Минерва сидели неподвижно, а остальные ахнули, вскрикнули, пискнули и вскочили на ноги, хватаясь за палочки и пятясь к выходу.

— Стоять! — строго скомандовала директриса.

Все замерли. Тишину нарушало только свистящее дыхание Хагрида и жалобное поскуливание Сибиллы Трелони.

Снейп сделал пару шагов по направлению к нежно любимым коллегам, слегка развёл руки, как бы раскрывая объятия, и ухмыльнулся:

— Ну, милые мои, здра-а-а-вствуйте!

* * *

Среди обычных людей, в подобной ситуации принято сообщить новость с заботливым лицом и вводными словами «Вы только не волнуйтесь, вот лучше присядьте сюда, кстати, вы что любите принимать во время сердечного приступа?». При такой подготовке есть шанс, что слушателя кондрашка хватит ДО того, как новость ему, наконец, сообщат. Зато рассказчик всегда сможет сказать, что он уж-ж-жасно огорчён результатом, и он очень-очень старался это предотвратить, сделал всё, что мог, но увы.

Но маги, пережившие войну и послевоенные времена, предпочитали новости такого масштаба сообщать без лишних экивоков. В крайнем случае, потом можно будет подлечить, ежели что. Алкоголь, влитый в организм по приказу директрисы, задачу свою выполнил: в первые секунды с сердечным приступом никто не рухнул . Минерва крутанула палочкой и стаканы снова наполнились спасительной жидкостью. Северус хмуро глянул на собравшихся и буркнул:

— Да я это, я! Не инфернал. Сядьте уже.

Никто не пошевелился. Снейп закатил глаза и вздохнул:

— Лонгботтом!

— А? — чуть не подпрыгнул Невилл.

— Давно хотел вас спросить. В тот год, когда я был здесь директором, и когда вы прислали мне бутылку эльфийского вина с запиской «Директору Хогвартса от Министерства магии в подарок на Рождество», вы действительно думали, что я на это куплюсь и вам удастся меня отравить?

Будущий профессор гербологии залился краской:

— Ну… это… мы надеялись, что вам не придёт в голову, что мы на такое сподобимся.

— Особенно разумно было думать, что я не узнаю ваш почерк, после того, как вы все стены в коридорах расписали «комплиментами» в мой адрес. Вам напомнить, что вы писали?

Невилл нервно пожал плечами. Ему было неловко, но он явно успокоился и больше не таращился на Снейпа, как на пришельца, чего нельзя было сказать об остальных. Тогда он мрачно обвёл их взглядом, и произнёс свистящим шёпотом, от которого студенты покрывались холодным потом:

— Ну что, каждому напомнить, как лично он героически боролся со мной?

Он и сам не знал, чего хотел этим добиться, но явно не того, что случилось. Вместо того, чтобы надуться, оскорбиться или выдать ещё какую-то стандартную реакцию на его мерзкий тон, все внезапно разулыбались и выдохнули:

— Се-е-еверус!..Это ты… Живой!..

Профессора дружно двинулись в его сторону, и в какой-то момент он слегка запаниковал, не понимая, чего же они от него хотят: неужели собрались обниматься? Или каждый захотел его лично пощупать на предмет «а точно ли ты живой»? С трудом удержавшись от желания сбежать по лестнице в свои бывшие покои, он поднял руку в останавливающем жесте и изобразил свою фирменную саркастическую гримасу с приподнятой бровью. Остатки репутации помогли ему предотвратить объятия и прочие поползновения, но радость на лицах коллег почему-то не исчезла. У Снейпа мелькнула мысль о коллективном помешательстве, но, похоже, они действительно были рады видеть его живым, и уже в который раз такое открытие удивило его.

В конце концов, чтобы скрыть замешательство, он проворчал:

— Да ладно вам. Я тоже рад вас видеть, но обниматься не будем. Давайте лучше за встречу выпьем.

* * *

Постепенно выставленные бутылки опустели, а вызванное шоком оживление, породив кучу вопросов типа на тему «Как же ты выжил», да «Где же ты был» сошло на нет, и воцарилось неловкое молчание.

И, наконец, был задан тот самый вопрос:

— Северус, а теперь ответь нам. Почему ты решил после победы остаться «мёртвым»? Тебя же оправдали почти сразу, никакой Азкабан тебе уже не грозил. Допустим, ты нас видеть не хотел, и это понятно. Допустим, ты устал за тот год, и хотел отдохнуть. Но всё же… Ты ведь не дал нам возможности даже попробовать объясниться! Неужели ты думал, что мы не хотели бы поговорить с тобой? Прощения попросить, даже если бы ты всех послал подальше… Ты думал, мы узнали, что тебя нет в живых, и вздохнули с облегчением? Потому, что, ура-ура, в глаза тебе не придётся смотреть, неловкость испытывать? Ты считал, что мы действительно все такие сволочи? Почему?

Снейп долго молчал, а потом ответил, ни на кого не глядя.

— Вообще-то, до вчерашнего дня именно так я и думал.

* * *

Повисла пауза. Потом Филиас Флитвик осторожно спросил:

— А вчера, значит, передумал?

— А я только вчера узнал, что в Англии всё это время считалось, что я мёртв. Это открытие… хм, зародило сомнения в том, правильно ли я понял ситуацию пять лет назад.

Все молчали, не пытаясь поторопить его или задавать наводящие вопросы. Пришлось продолжать самостоятельно:

— Когда я очнулся в доме Кингсли... Да, он был в курсе, это он меня и вытащил. Так вот, к тому времени с момента битвы прошёл почти месяц. Он рассказал мне про то, что меня оправдали, про выступление Поттера в суде, про то, что для публики я теперь этакий трагический герой, и у меня теперь прорва фанатов. Про погибших рассказал. А вот про выживших — ни слова. Не то, чтобы я ждал покаянную делегацию с цветами и оркестром, но чтобы вообще никого? И, как говорится, ни записки, ни письма, ни даже ни одного захудалого привета никто не передал.

— Но мы же думали…

— Я уже понял. А тогда… Я и до этого хотел уехать на несколько лет, мне нужно было подлечиться, отдохнуть и вообще о жизни своей подумать, но я не собирался так сбегать. Возможно, мне следовало его спросить: «А не забыл ли ты, друг Кингсли, передать мне хоть пару слов, хоть от кого-нибудь», но мне это как-то в голову не пришло. Я ждал во время всего разговора с ним, думал, вдруг он просто запамятовал, и сейчас хлопнет себя по лбу и скажет, что у него коробка с письмами для меня лежит в соседней комнате, или что кто-нибудь поговорить со мной хочет, но не дождался ни-че-го. И тогда я решил, что я просто дурак, раз надеялся на что-то другое, и чем быстрее я уеду, тем будет лучше. Он помог мне перебраться во Францию, я жил там, работал, в том числе и на Министерство, и мы с ним даже виделись иногда. Но я запретил ему сообщать мне любые новости о Хогвартсе и обо всех, кто с ним хоть как-то связан.

— Но почему Кингсли не сказал нам? Или хотя бы тебе не сообщил, что ты «мёртв»? — скрипнув зубами, спросила Минерва.

— Я пока не спрашивал его. Могу только предполагать. Наверное, вначале это было вполне целесообразно: желающих прибить меня было полно с обеих сторон, а я после комы ещё долго был не в форме, защититься бы толком не смог, пришлось бы меня специально прятать и охранять. Потом, после выступления Поттера на суде, количество желающих убить меня с нашей стороны сильно поубавилось, зато недобитые Пожиратели обозлились на меня довольно сильно, и, знай они, что я жив, непременно попытались бы найти и отомстить. А так, раз уж я сам Шеклболту такой подарок сделал, решив уехать ни с кем не переговорив, грех было не воспользоваться. Насколько я знаю, пожирателей ловили ещё года два после войны, и охранять меня был бы для Министерства лишний геморрой. А так — чем плохо? Мне всё равно, а им удобно. Когда Кингсли мне сказал, что они переловили всех, я ответил, что возвращаться пока не готов, он и оставил всё, как есть. Возможно, он подумал так: захочу вернуться — они меня официально «воскресят», а нет — так и нет, незачем переполох устраивать.

— Какая же он сволочь, этот Шеклболт… — с чувством выругалась Хуч. — Мы так переживали, когда о тебе всё выяснилось, почему он не сказал нам? Мы бы клятву дали без вопросов, что молчать будем! Вот как можно так с людьми обращаться?

— А он знал о ваших переживаниях? Вы говорили с ним об этом?

— Вообще-то, нет. Первый год мы с ним почти не встречались после битвы и массовых похорон. Только переписывались по делам, ну и на официальных мероприятиях виделись мельком. Например, когда могилу твою открывали. Торжественно. То-то у него вид был какой-то… нашкодивший. Теперь хоть понятно, почему.

— Но всё равно, он мог бы предположить, что мы будем переживать! — встрял в беседу Невилл.

— Неужели? — Северус изобразил вежливое удивление, и вчерашний ученик, стушевавшись, ответил:

— Ну… да. Теоретически.

— Возможно, он о чём-нибудь другом тогда… теоретизировал, — невесело усмехнулся Снейп.

— Вот мантикора всех задери, — растерянно пробасил Хагрид. — Сейчас больше всего хочется кому-нибудь голову оторвать, а кому — непонятно.

— Ну, хорошо, — вернулась к теме директриса, — а что произошло вчера? Почему ты вернулся?

— Вообще-то, у меня за эти годы никакого желания даже на день сюда заехать не было. В том числе потому, что за пять лет ни одна зараза мне так ни разу и не написала. Я и газет там не читал, только французские. Просто так сложилось, что мне понадобилось срочно пообщаться с одним человеком. Я прибыл в Англию тайно, думал, что на пару дней, максимум, на неделю, а тут такие новости... Ну, и всё заверте.

Все снова замолчали. Преподаватели и так, и этак пытались уложить в голове новую информацию, а Северус искал правильный ответ на вопрос «А что бы я сделал сейчас, если бы вернулся на пять лет назад?» Учитывая, что опасность попасть в руки беглым Пожирателям была вполне реальной, он, пожалуй, рассказал бы правду только Поттеру и своим коллегам, взяв с них Обет молчания, забрал бы с собой Гермиону и уехал. Туда же, во Францию. Друзьям бы её сказали, что она к родителям уехала, и жили бы они в Провансе спокойно, пока здесь все не утряслось. Ведь неплохая же идея была — побыть для всех мёртвым, вот только в итоге… Получилось то, что получилось.

А если бы Кингсли тогда просто рассказал ему свой план сказаться мёртвым и исчезнуть, не сказав никому ни слова? Что бы тогда было? Да, ничего бы не изменилось, он бы согласился. Потому, что считал, что никому он тут не сдался, что Гермиона любит Рональда Уизли, что коллеги всё равно не простят ему Дамблдора и тот безумный год, а Поттер, хоть и выступил на суде в его защиту, но ненавидеть будет ещё больше, возмущаясь «Как Это Носатое смело клеиться к моей маме?» Ну, разве что, он не питал бы тайной надежды, что хоть кто-то из тех, кто знал его лично, напишет ему пару строк с извинениями и выразит хоть какую благодарность. Он все эти годы запрещал себе надеяться на это, но подобные мысли нет-нет, да и всплывали в голове, омрачая спокойную жизнь. И оказалось, всё было не так, а он ошибался.

Нда. Интересно, сколько раз и с кем ему ещё предстоит объясняться?

Наконец, Минерва решила взять дело в свои руки.

Призвав бутылку коллекционного виски из личных запасов, она наполнила стаканы всех сидящих за столом, и сказала:

— Значит, так, леди и джентльмены! Я считаю, вопрос этот надо закрыть раз и навсегда. Каждый из нас поступал так, как поступал, исходя из того, что он знал. И Северус в том числе. Теперь мы знаем, почему он так поступил, и, скажу честно, на его месте, если бы я очнулась и узнала, что никто не пожелал хоть раз со мной поговорить, я бы тоже уехала безо всяких объяснений. Наверное, любой бы так поступил, если вдуматься. Поэтому сейчас предъявлять к нему претензии «Как ты посмел заставить нас страдать, да ещё и напрасно?» по меньшей мере некорректно. Лично я ОЧЕНЬ рада, что Северус жив, и что мы объяснились, и не вижу никакого смысла в дальнейшем пережёвывать, кто кому чего сказал-сделал, и кто что имел в виду. Надо уже оставить прошлое в прошлом, и жить дальше. Кстати, у меня для вас новость: с сентября Северус снова становится директором Хогвартса. И я не ничего не имею против. Честно говоря, директором быть оказалось очень утомительно, но я из Хогвартса уходить не собираюсь, останусь здесь преподавать, мне такой расклад очень нравится. Так что я предлагаю тост за нового директора. За тебя, Северус! — Минерва встала и демонстративно осушила свой бокал.

Профессор Флитвик посмотрел в глаза Северусу долгим взглядом, а потом произнёс:

— Я, признаться, не думал, что смогу понять, почему ты оставил нас оплакивать тебя и мучиться чувством вины. Но теперь... в общем, я принимаю твоё объяснение. И это очень хорошо, что ты решил вернуться в Хогвартс, — маленький волшебник протянул руку Снейпу, и тот уважительно пожал её. — За тебя!

После этого все остальные встали и сдвинули бокалы:

— За вас, сэр!

— За тебя, Северус!

— С возвращением!

— За то, что ты жив.

— Да, ладно вам… Ещё пожалеете, когда работать начнём, — буркнул Северус. Он был явно тронут, и, чтобы скрыть это, достал из кармана оставшиеся бутылки и быстро вернул им исходных размер.

Спрашивать о его планах преобразований на посту директора пока никто не стал, разговоры крутились в основном вокруг «А помните, как в таком-то году?..» Тему директорства Снейпа деликатно обходили стороной, но постепенно дошли и до неё. Сначала говорили аккуратно, стараясь друг друга не задеть, задавали корректные вопросы, вроде «А вот после такого-то случая ты сделал/сказал так-то, что ты имел в виду?», или «А как ты выкрутился перед Лордом, после того, как тогда?..» Однако алкоголь, принимаемый «на грудь» в больших количествах делал своё дело и говорить серьёзно получалось всё хуже: любое «а помните?..» каким-то непостижимым образом обрастало кучей юмористических деталей и комментариев.

Когда бутылки опустели, веселье уже шло полным ходом:

— А помните, как мы перед дверью братца Кэрроу уизлевское болото устраивали, как он за неделю три пары ботинок там утопил, ах-ха-ха!..

— А он, такой: «Я Тёмному Лорду сообщу, их за это дементорам скормят!», а Северус, ему в ответ: «Да-да, сообщите непременно, пусть знает, какой у него ценный слуга, простейшую ловушку обнаружить не может. Лорд будет в восторге»

— Вот-вот, помните, какая у него была ро… лицо? Хи-хи-хи-ха-ха-ха-ха!..

— А сестрица его, когда ей Пивз увеличивающее зелье под ноги бросил…

— ...и у Горация «случайно» уменьшающего не оказалось, она два дня ходила с ногами, как у Хагрида…

— А-а-а-а, — строгие учителя рыдали от смеха и вытирали глаза чем придется.

Снейп понял, что пора уходить, и начал прикидывать, как бы ему так покинуть общество дорогих коллег, чтобы они не обиделись.

К счастью, в этот момент в окно влетел сгусток серебристого света, сформировался в небольшого терьера, и не очень внятно проговорил:

— Проф-фессор, мы обсудили всё, что можно и нельзя, уже дошли до корнуэльских пикси, мне идти пора, вы когда, вообще, вернётесь? А то, смотрите, я могу её с собой забрать, не оставлять же её тут одну.

Снейп вздрогнул, представив себе, как пьяный Уизли аппарирует Гермиону куда бы то ни было, и они картинно расщепляются в процессе аппарации. Сам виноват, прошло уже три с половиной часа, как он оставил их для душещипательной беседы. Уизли уже, похоже, хорош. Правда, он и сам был "в кондиции", но, слава Мерлину, хоть озаботился заранее порт-ключом.

Он поднялся с места и начал прощаться с развеселившимися коллегами, которые вовсе не хотели его так быстро отпускать, и весьма настойчиво допытывались, кто же такая «она», и что случилось с его «Всегда». Но Снейп только отмахнулся: «Потом». Наконец, он встал, слегка поклонился всем, прижав руку к груди, распрощался до конца лета и направился к выходу. В коридоре он осмотрелся, и, убедившись, что его никто не видит, и отправил Гермионе патронуса: «Не вздумайте никуда аппарировать! Буду через пятнадцать минут».

Не успел патронус исчезнуть, как дверь за ним снова открылась:

— Северус, стой! — МакГонагалл, конечно, кто же ещё. Неужели начнёт выпытывать подробности или учить уму-разуму?

— Минерва, не сейчас, — простонал он.

— Успокойся, я не с вопросами, это твоё личное дело. Что бы там Поттер про твои воспоминания не говорил, я никогда не верила, что ты всю жизнь был этаким разнесчастным хуемыкой.

— Кем?!!

— О, пардон за мой французский, — фыркнула она. — Тем, кто, закончив свои дела, каждый вечер закрывался в своей спальне, наколдовывал цветочек лилии, патронус-лань, и полночи над ними рыдал. День за днём, семнадцать лет подряд.

Северус вытаращил на неё глаза:

— Это что за чушь вообще?

— Ну, извини, это не я придумала, так тебя многие сентиментальные волшебницы представляют. Причём не только юные и трепетные. А ещё (по их мнению) ты все эти годы только и мечтал, как бы побыстрее выполнить свой долг и помереть.

— Какой кошмар.

— Вот-вот. Так что ты смотри. Не знаю, что у тебя за «она», но ты или скрывай её получше, или предупреди, чтобы была осторожнее. А то некоторые экзальтированные дамочки не любят, когда их иллюзии разбивают, ещё начнут ей вопиллеры и письма с проклятиями засылать.

— Хм. Спасибо, учту, — кивнул он. — Извини, но мне, правда, пора.

— Стой! Как ты пьяный по школе пойдёшь?

— Брось, Минерва, я ещё в состоянии идти по мысленно проведённой прямой линии. А на воздухе уж всяко легче станет.

— Это ты брось дурака валять. Винки!

— Хлоп!

— Винки, доставь мистера Снейпа, куда ему надо.

— Да не нужно, у меня порт-ключ есть, я сам доберусь.

— Тогда доставь его до границы аппарационного барьера. Давай, Северус, не упрямься, уроки уже кончились, студенты по коридорам шастают, ещё узнает кто тебя. Незачем будущему директору в таком виде по школе разгуливать.

— Ладно, Мерлин с тобой, — махнул он рукой. — До встречи.

— Удачи тебе, — старая волшебница протянула руку и Снейп осторожно пожал её.

— Спасибо, Минерва, — он ещё раз сжал ей руку. — За всё.

— До свидания, Северус.

Она вернулась в свой кабинет, и он протянул руку терпеливо дожидавшейся его эльфийке. Через секунду они уже стояли на границе территории Хогвартса. Отпустив Винки, он дошёл до ближайшего дерева и привалился к нему спиной, прикрыл глаза и немного постоял, приходя в себя. Затем он встряхнулся, выкурил подряд пару сигарет, достал из кармана заготовленную шишку и активировал порт-ключ.

* * *

Повторное перемещение, да ещё и на пьяную голову, было не слишком приятным, и ему понадобилось ещё минут пять, чтобы отдышаться, после чего он вышел из укрытия, пересёк небольшую площадь с фонтаном и вошёл в бар, быстро отыскав глазами кабинку, где сидела интересующая его парочка. Рон Уизли, подперев голову рукой и пытался удержать открытыми осоловевшие глаза. Перед ним стояла пустая бутылка виски, пустая тарелка из-под какой-то еды и наполовину заполненная пепельница. Бутылки из-под рома было не видно, наверное, её уже давно унесли. Гермиона выглядела более-менее трезвой и довольно бледной. Она нервно крутила в руках полупустой бокал с ромом, и постоянно посматривала на дверь бара. Увидев, наконец, своего профессора, она с облегчением выдохнула и закрыла глаза. Снейп подошёл, бросил на стол сигареты с зажигалкой, рухнул на лавку рядом с Гермионой, притянул её к себе, а затем медленно и мягко поцеловал в губы: «Всё в порядке. Я здесь».