Острие лезвия, ветер и любовь (гет)

Год 2945 Третьей эпохи

Ей четыреста восемьдесят два года.

— Ты никогда не думала подстричься?

Сули фыркнула в ответ, продолжая как ни в чём не бывало точить меч. Теперь у неё был новый точильный камень, ведь тащить старый из Ривенделла с собой она не могла — мечи бы унести — потому здесь в Минас Тирите темноволосая купила новый. Он был чуть больше эльфийского и лежал в руке не так легко, но в целом девушку всё устраивало. Всё кроме Ралиса.

Рыжий мужчина-оборотень сидел за её спиной и упрямо перебирал тёмные пряди Сули, которые казались ему до неуместно длинными, но воспитаннице владыки Радола нравилось — они напоминали ей о маме, ведь у Келебриан, как и у всех эльфиек (да и некоторых эльфов тоже) волосы были почти бесконечно (по мнению оборотней) длинными. В народе охотников, странствующих по свету, куда уместней были короткие стрижки — у многих женщин волосы едва ли доходили до плеч, чего уж говорить о мужчинах. Хотя в какой-то момент и сам Ралис решил уподобится своей паре и попробовать отрастить пышную шевелюру, но вскоре состриг, когда волосы едва легли на плечи. Длинные волосы Сули мужчину всегда приводили в смятение.

— Ведь неудобно же! — он вновь провёл ладонью по мягким тёмным локонам, от самого затылка и до кончиков (сухих и немного потерявших цвет), зарываясь в них пальцами. — Я бы с ума сошёл.

— Ничего ты не понимаешь, — дёрнула плечом девушка.

— Всё-то я понимаю, — он нервно откинул волосы Сули в сторону, но те, не обратив на это внимание, упрямо легли на спину. — В тебе слишком много от эльфов. Ты уподобляешься им даже в таких мелочах как длина волос.

— Ралис! — вскрикнула раздражено оборотень. Она ненавидела, когда ей указывают на эльфийское воспитание. Мужчина дружелюбно поднял руки.

— Я не упрекаю. Прожил я достаточно, чтобы перестать судить по родственникам, — он усмехнулся. — Но всё же. Не говоря об остроухих, забудем о них вовсе! — а следом пренебрежительно махнул рукой, но скорее для шутки, чем вправду презирая эльфов. — С точки зрения удобства. Неужели тебе не надоедает вымывать их, а после расчесывать. Ах, — оборотень хлопнул в ладоши, — я и забыл. Ты ведь у нас принцесса, за тебя это слуги делают.

Сули развернулась к нему лицом и приставила меч к горлу мужчины. Тот замолчал, с довольной ухмылкой смотря на пару из полу прикрытых век.

— Неудобно так говорить? С железом-то у горла.

— Удобно, просто непривычно, — хмыкнул рыжий и открытой ладонью стукнул плашмя по мечу. Тот отскочил в сторону, но из руки девушки не выпал, а та и не собиралась его снова использовать.

Ралис целовал её, придерживая ладонью за голову, направляя, не давая отстраниться. Сули не спорила, ощущая как чужой язык, дразня, пробегает по кромке зубов. Она подалась вперёд, обнимая мужчину за шею, а другой рукой касаясь жёстких, как волчья шерсть, коротких рыжих волос. Тёмно-рыжая щетина царапала кожу.

— Мне нравится, то, что эльфийская скромность прошла мимо тебя.

Отстранившись, девушка прикрыла упавшими на лицо волосами горящие щёки. Она подобрала меч, точильный камень и вновь принялась за работу.

— Зачем ты опять схватилась за мечи? Я ведь тебе сделал кинжал.

— Его не ты сделал, — возразила оборотень, проведя по стальной глади точильным камнем, и бросила беглый взгляд на правое предплечье, где вот уже дня два как виднелся аккуратный рисунок, который бросался ей в глаза при всяком удобном случае. — Его выковали в Ривенделле, и мои братья подарили его мне на…

— На твой тринадцатый День Рождения, — громко и торжественно произнес Ралис, а после продолжил уже спокойно: — Я помню, но магическим его сделал я.

Мужчина улёгся на кровать, заложив руки за голову. Он разглядывал Сули. Свободная ладонь мужчины легла ей на правое плечо, и девушка выгнулась, простонав едва слышно, и замерла, тяжело и нервно дыша. Прикосновение приносило боль.

— Не волнуйся ты так, — послышалась усмешка. Ралис бережно стянул с пары свою же куртку, оставляя темноволосую почти полностью раздетой — та сидела теперь в одних лишь штанах из некрашеной шерсти. — Смущаешься как в первый раз, — прошептал, касаясь губами её правого плеча.

— Не нужно! — оборотень отстранилась и поднялась на ноги, поворачиваясь лицом к любовнику. — Я ведь… я.

— Да, знаю, — вновь махнул рукой оборотень и улегся на кровать, на которой только что сидела его возлюбленная; блаженно прикрыл глаза. — А ты знаешь, что у меня тоже есть метка, — и видна эта метка была всем — чёрный полумесяц с левой стороны шеи. — И то, что мы с тобой не соулмейты, мы оба понимаем. Не обязательно быть истинными, чтобы стать счастливыми.

— Но ведь ты рассказывал о своей…

Мужчина прервал Сули. Голос его, резкий и твердый, заполонил комнату без остатка.

— Да, рассказывал, — продолжил мягче: — Мы были счастливы, пока она не погибла, но как видишь, я живу и без неё. Что касается твоей истинной пары, то кто знает, быть может, он затерялся где-нибудь далеко на востоке, или вовсе ещё не родился, а ты здесь переживаешь. Расслабься, Йорун. — оборотень вмиг перевернулся на живот, встал на колени и протянул руки девушке. — Иди же ко мне.

И Сули пришла.

Ей четыреста восемьдесят два года. А ему… ему четыре тысячи семьсот восемьдесят шесть.

* * *

— А мне всё же интересно, — произнес гном. — Ты вот говорила, что у тебя есть сын. Стало быть, у тебя и эта… как её там? Пара есть.

— И зачем тебе? — засмеялась девушка. Боромир заинтересованно хмыкнул.

— А ведь действительно, — не замедлил человек, повернувшись в пол оборота к подруге. — Ты мне до похода ни о сыне не рассказывала, ни о муже. Что же это за дружба такая, Сулмендис?

Сули фыркнула от смеха.

— Не упомянула я о сыне. С кем не бывает? — засмеялась она. — Но мужа у меня нет. Да и пары теперь тоже.

— Внебрачный ребенок? — Боромир покачал головой с наигранным сочувствием — за что тут же получил болезненный тычок под ребро. — Ау!

— Кайи не внебрачный, — и Сули задумалась, — хотя по меркам людей всё же внебрачный. Но не в этом суть. Для оборотней это не столь важно.

— И всё же интересно как же отец твоего Кайи отпустил то тебя одну? — продолжал сын Глоина. Оборотень не тянула с ответом.

— А он не знает, — темноволосая довольно усмехнулась и сложила руки на груди. — У меня не было времени ему сообщить. Да даже если б знал, то вряд ли воспротивился бы, наоборот, держу пари, что он одобрил бы идею и попросился с нами. Ралис, так зовут отца Кайи, всегда был немного другого склада. Иначе говоря — спокойно ему не жилось. Он всё время затевал что-то: то устроит нам побег из стаи, после чего мы месяцами скитались вдвоём, опасаясь встречи с вождём; то проберётся вслед за мной в Ривенделл.

Девушка провела рукой по волосам.

- Леди Сулмендис? — позади раздался знакомый мужской голос, с едва заметной усмешкой. Воспитанница Элронда не обернулась, пусть и вздрогнула, не ожидая услышать его здесь, и, по привычке, принялась разглаживать юбку своего алого платья. Оно струилось ярким пламенем по телу, открывая взору тонкие светлые плечи и мелкую россыпь точек — светлых и тёмных — соулметку. В волосах девушки горел ярким светом рубин в тонком обруче выкованном эльфийскими ювелирами, а сами волосы, длинные и почти чёрные, свободно лежали на прямой спине и прикрытой платьем груди.

Праздник был в самом разгаре. Отовсюду слышались песни: весёлые или печальные — звенел смех. Мужчина провёл ладонью по волосам девушки, убирая их со спины и открывая своему взору плечи. Они стояли в самом углу каминной залы, скрытые от посторонних взглядов. Никто их не видел, никто на них и не смотрел.

По зале плыла медленная текучая песня менестреля. Звучала арфа.

— Милорд? — прошептала воспитанница эльфов и прикусила губу. Чужая ладонь пробежалась по её чистому левому плечу и остановилась на правом, покрытом точками — маленькими метками — которых у самого мужчины никогда не было. Он медленно, едва ощутимо, коснулся их губами. — Милорд! — прошептала Сули, отстраняясь и поворачиваясь лицом к нежданному гостю.

Рыжеволосый, высокий, улыбающийся светлой и озорной улыбкой, он протянул ей руку.

— Можно составить Вам компанию? — таким был вопрос.

— Буду рада, — и девушка вложила ладонь в его, широкую и тёплую, позволив увести себя подальше от празднующих эльфов. Быстро (украдкой) Сули оглядывалась по сторонам, надеясь, что её рыжеволосого спутника никто не успел разглядеть. Мужчина заметно отличался от собравшихся здесь: загорелая кожа, шрамы, покрывающие её и «не эльфийские» уши.

— Красиво тут у вас, — начал мужчина, проведя рукой по коротким волосам. — Пусть и непривычно для меня. Все эти ваши эльфийские праздники...

Они вышли из залы и направились дальше по коридору. Прежде рыжеволосый не раз бывал здесь, но пройтись по дому Элронда не прячась — это для него в новинку.

— Наши? — Сули чуть прищурилась, кинула быстрый взгляд назад через плечо и повернулась к собеседнику. — Я не эльфийка, если ты забыл.

— Ты не эльфийка?! — удивленно воскликнул мужчина и приложил раскрытую ладонь ко рту. — А я-то глупый думал… что же ты сразу не сказала?

— Ой, замолчи, — фыркнула девушка и обернулась снова. Коридор был пуст.

Рыжий усмехнулся, так просто и по-доброму, что Сули и не заметила, как легкая улыбка тронула и её губы. Они свернули налево, прошли ещё немного и остановились напротив покоев девушки.

— Но, здесь и вправду красиво, — прошептала темноволосая и отвернулась, а мужчина переложил ладонь ей на талию. — Не хотите ли вернуться на пир?

Мужчина фыркнул, не скрывая презрения.

— Эльфийские пирушки всегда оставляли желать лучшего. Одна скука и много вина.

Он наклонился к самому лицу девушки, а та затаила дыхание.

— Моя маленькая принцесса, — шепот, словно пламя от свечи, обжег ушко и шею. Сули не удержалась от короткого тихого стона, а ладонь, лежавшая прежде на её талии, опустилась ниже и замерла на бедре. — Вождь послал меня за тобой.

— Ты как всегда знаешь, что хочет услышать женщина, — усмехнулась сероглазая. Упоминание Хелтая не сильно отрезвило воспитанницу эльфов, и она подалась вперёд, неловко коснулась губами шеи мужчины (избежав прикосновения к метке). — Хорошо, что отец прислал тебя, а не Эклесса, — прикусила кожу на ключице и обвела языком проступившие тут же следы. Мужчина подхватил темноволосую под бедра и прижал к стене; обруч упал, скатившись по волосам и звонко упал на каменный пол. — Ралис…

Сули хмыкнула.

— Он самый эгоистичный и заносчивый оборотень, которого я когда либо знала. Но Ралис всегда защищал меня, — воспитанница Элронда улыбнулась и прикусила нижнюю губу, пытаясь скрыть улыбку. — Не могла я ему рассказать. Да и не пара мы с ним больше. А виделись в последний раз с ним так и вовсе лет этак много назад.

Эльф тогда промолчал, но после задал свой вопрос:

— Из-за того что тебя изгнали? — прозвучало несмело, а взгляд принца в этот момент будто бы извинялся за произнесенные им слова.

Сули и Леголас столкнулись на другой день у самого шатра: девушка возвращалась от Халдира, а откуда шёл эльф оборотень не спрашивала.

— Его изгнали раньше, чем меня, — пожала плечами темноволосая, после случайной встречи возвращаться в шатер оба передумали и изменили направление, отправившись прогуляться. — На полвека раньше. Если я не ошибаюсь в подсчётах.

— А его-то за что? Судя по твоим рассказам о нём, в стае он не был… — эльф замолчал, почти виновато отвернулся, — таким, — и быстро (нервно) облизнул губы.

— Таким как я? — хмыкнула девушка. — Да. Он был намного важнее и влиятельней. С ним жизнь в стае была куда проще: Ралис защищал меня и оберегал.

Погода портилась на глазах, и свинцово серое небо виднелось даже сквозь золотую листву.

— Как жаль, что сейчас не весна, — обронил Леголас как бы между прочим. — Говорят Лориэн прекрасен, как никогда в это время года.

Сули кивнула.

В последний раз девушка весной была в этом городе, ещё до встречи со стаей. Помнится это был её последний поход с Келебриан, прежде чем та… Сули нахмурилась. Прошло немало времени, перед тем как оборотень и эльф вышли на стрельбище, где практиковались в стрельбе из лука лориэнские эльфы.

— Хм, не помню его здесь, — удивилась оборотень. — Что же, раз пришли, постреляем? — она посмотрела на принца с почти нескрываемой мольбой в глазах. Хоть какое-то развлечение здесь, помимо разговоров, прогулок и чтения книг.

— Хорошо, — Леголас коротко улыбнулся и направился к стойке с оружием. Он выбрал длинный эльфийский лук из белого дерева и на пробу натянул тетиву. Удовлетворенный результатом, лихолесец подхватил колчан, в котором были стрелы с серым оперением и встал напротив мишени. Сули встала за ним.

Оттуда она и наблюдала как светлоокий царевич, одну за одной, выпускал стрелы и те неизменно летели прямо в цель. Девушка слушала, как звенит тетива, шуршит оперение, рассекая воздух. Она улыбалась, наблюдая, как ловко у принца выходило — он ведь почти и не целился, делал всё так легко, играючи. Лишь когда колчан опустел наполовину эльф повернулся к Сули и протянул ей лук.

— Попробуешь?

Царевич прекрасно помнил, как оборотень неумело стреляла там в Ривенделле. Лишь одна её стрела в тот день угодила в мишень, а остальные рассыпались вокруг.

— В этом я совершенно безнадежна, — девушка замахала руками. Жаль нельзя было сослаться на неподходящий для стрельбы вид: на оборотне были мягкие штаны из крашенной шерсти и такого же цвета куртка. На ноги были надеты невысокие сапоги.

— А я докажу тебе, что этому можно научиться, — эльф упрямо протягивал лук, ожидая когда оборотень уже решится и примет оружие. Он был уверен, что Сули это сделает и был прав. Темноволосая усмехнулась, подхватила лук, левой рукой и перекинула в правую.

— Ой, да признайся, что просто хочешь утереть нос Халдиру.

Сули стреляла, подойдя к мишени гораздо ближе положенного и почти все её стрелы летели в цель (хотя бы в самый край, но попадали). Это было странно для девушки, ведь ещё ни одна из стрел не упала в траву, хотя с такого расстояния грех не попасть. Леголас же тем временем, почти не переставая, давал советы по стрельбе, осторожно вплетая вопросы: об оборотнях, о стае, о детстве Сули среди эльфов, о её семье, о сыне — и девушка рассказывала обо всем, пусть сдержанно, но рассказывала. Слишком поздно она поняла, что позволять задавать вопросы об оборотнях, эльфу, который этими оборотнями грезил с самого детства, не очень хорошая идея.

— Мой принц, — взмолилась, наконец, она. Голова уже вовсю раскалывалась, а во рту пересохло. — Я устала уже говорить, так что задавай последний вопрос, и помолчим.

Принц задумался. Он не мог придумать последний — стоящий — вопрос. Вернее не мог выбрать один единственный из множества.

— Эльф, — протянула Сули, — я не собираюсь ждать до следующего утра, пока ты придумаешь, что спросить. Либо спрашивай, либо хватит уже на сегодня.

И ещё одна стрела со звоном сорвалась с тетивы. Она уверенно пролетела небольшое расстояние и вонзилась немного правее от «яблочка». Сули радостно вскрикнула, подкинув лук в руках. Поймать его не получилось, и оружие упало в траву. Оборотень усмехнулась.

— А я-то уж было подумала, что хоть сегодня мне не придется ничего искать в траве.

Лук нашелся быстро, и оборотень счастливо подхватила его и подняла кверху на вытянутой руке, победно засмеявшись. Эльф не разделял веселья. Сложив руки на груди, он смотрел на девушку и вдруг спросил:

— Расскажи мне о стае.

— О, Эру! Мой принц, — Сули подняла глаза к небу, — я ведь уже рассказала тебе всё, что только можно и нельзя.

— Да. Я помню, но почему-то мне кажется, что рассказала мне ты не всё, — темноволосая ощутимо вздрогнула, поджав губы, и Леголас почувствовал, как она напряглась, увидел, как задумчиво переложила лук из правой руки в левую.

— Ерунда какая-то, — пробурчала оборотень. — Я всё рассказала тебе. Всё, что тебе сейчас нужно знать. И…

— Тот город, — прервал её лихолесец, и девушка отшатнулась, смотря на него большими серыми глазами. — Ты так и не рассказала о нём.

— Я никогда и не обещала этого делать, — беззаботно (нервно) пожала плечами и отвернулась к мишени. Вот они стрелы, только руку протяни.

— Я хочу знать, — настаивал принц. — Что случилось в том городе. Он ведь принадлежал оборотням, я прав? — принц вовсе не спрашивал, он был уверен в своих словах. — Ты говорила, что твоя мать была королевой оборотней, но никогда не упоминала, что правила она оборотнями Рангара — вашей страны на востоке. Это верно, так ведь? — он сделал шаг навстречу. Плечи девушки были напряжены. — Было ещё одно королевство. Им и правила твоя мать, а после её смерти всё исчезло: появилась стая, на западе, и королевство, на востоке. Сули? Я говорю верно? — он остановился, не дойдя пары метров. — Скажи мне, то королевство, которым правила твоя мать, — принц нервно облизал губы, — оно располагалось в Лихолесье?

Сули зарычала, не скрывая своей ярости, обернулась, и глаза её стали наливаться жёлтым, не оставляя место привычному серебру.

— Неразумно заводить со мной этот разговор, когда в руках моих лук! — выплюнула она. Леголас стоял, возвышаясь над оборотнем, а та со злобой и ненавистью смотрел в глаза эльфа. — Забудь об этом, — произнесла девушка. — Мне нужно было заткнуться тогда в Ривенделле, вместо того чтобы тешить своё самолюбие, — моргнула, а затем ещё раз. Принц видел, как жёлтый исчезал, собираясь у самого зрачка. Она сделала шаг в сторону, отводя взгляд, и тихо прибавила: — Всё, что тебе надо знать, ты уже знаешь. Остальное оставь до лучших времен.

Начал накрапывать мелкий дождик. Тот самый маленький и едва заметный, который, и часа не пройдёт, как превратиться в настоящий безжалостный ливень.

* * *

Сегодня, как и в многие дни до этого, Сули сидела в шатре — выходить и гулять в одиночестве по Лориэну она вовсе не хотела, ей было куда приятней сидеть здесь, скрывшись (пусть и не так как хотелось бы того) от глаз владычицы Золотого леса. Видеться со своей названной прародительницей снова… Эру! Да она лучше сама в Мордор отправится. Ещё и Боромир как назло куда-то запропал. Странно это было, гондорцу так претила мысль прийти в этот лес и вот он уже днями в нём же и пропадает.

В последние дни в голове оборотня роились сотни мыслей и ещё больше догадок, и ни одна из них девушке не нравилась. Уже в который раз она подмечала, как реагирует её тело на, даже самое легкое, прикосновение эльфийского принца к метке. Это пугало.

— Быть того не может, — повторяла она из раза в раз, прохаживаясь по шатру из стороны в сторону. — Ерунда всё это.

Но слова эти не успокаивали, а наоборот, лишь больше и больше злили. Темноволосая понимала, что оправдания эти лживы. Она зарычала. На что злилась? И сама не понимала. Да и сделать с этим ничего не могла.

Оборотень решила выйти из своего укрытия и пройтись.

— Вот это скорость, — усмехнулся кто-то рядом.

— Халдир, — облегченно протянула Сули, глубоко вздохнув. — Ненавижу, когда меня пугают.

— Ты ведь наполовину волк, — нахмурился страж, подходя к подруге, — и вроде как должна чувствовать, что кто-то рядом есть.

— В том-то и проблема, — развела руками девушка. — Вас эльфов слишком много вокруг меня стало, и я вас чувствую, но узнавать каждого и где кто находится — это уже слишком, — она усмехнулась. — Будь бы на моём месте Хелтай, так он бы точно назвал, где и что делает каждый остроухий в городе. А я пока разве что могу почуять гнома, да хоббитов безошибочно определить.

— Пойдём, умелица, — покачал головой страж. — Хоть компанию мне составь, а то скучно одному.

— И не говори. В Лориэне одиночество ощущается особенно ясно, — так они и шли вдвоём ведомые лориэнским капитаном, болтая о всяком и делясь приключившимися с ними историями. — Халдир, — немного виновато произнесла девушка. — Тут случилось кое-что, — и задумчиво почесала голову. — Потеряла я мечи. Подарок твой. Прости уж, но так получилось.

Эльф не рассердился, но заметно расстроился. Не сказав и слова, он задумался о чём-то своём, пока Сули продолжала:

— На нас напало какое-то подводное существо. Бросило меня об стену, а я-то как раз до этого, возьми да и выставь мечи к стене Мории. Зачем сделала так уж и сама не знаю. Сохранней им было в одной из сумок. А там мы с Боромиром решили сразиться. Вернее уж сказать Боромир решил, а мне-то выбора не оставил. А я…

— Сули, — остановил подругу эльф, — всё хорошо, — он чуть улыбнулся. — Пусть мне и грустно, что мечи те утеряны, но я не держу на тебя зла. В конце концов, это был подарок, и ты была вольна делать с ним все, что тебе хотелось. Хоть даже и поставить их к стене Мории, — Халдир по-доброму улыбнулся чуть шире прежнего, повторяя её слова. — Это лишь мечи. Куда важнее, что ты жива. Вы живы. А когда война закончится, так и быть, подарю тебе новые. Только уж буду следить чтоб ты не сражалась с кем попало в неподходящих для того местах.

Сули пристыжено вжала голову в шею и прикусила губу.

— Прости, — повторила она сдавленным, высоким голосом. Эльф потрепал подругу по волосам.

— О, Эру! — воскликнул страж. — Да я тебя с такими длинными волосами не видел с тех пор как Кайи родился. Что же это ты? Снова решила отрастить длинные косы?

— Да ну тебя, — Сули махнула рукой и засмеялась, — на подобную глупость я больше не решусь, — они посмеялись, но оборотень вдруг посерьезнела. — Ты надолго вернулся? — спросила она, а Халдир покачал головой.

— Думается мне, ты другой вопрос задать хочешь.

Девушка закатила глаза, раздраженная эльфийской догадливостью, Страж улыбнулся.

— Можно я пойду к границам с тобой? — жалобно спросила темноволосая, хватившись, что есть силы, за светло-зелёный рукав одеяния друга. Тот покачал головой.

— Ты ведь знаешь, тебе должно оставаться здесь, с Братством, — произнёс он, терпеливо разжимая цепкие пальчики.

— А что проку мне здесь сидеть? Боромира постоянно нет, Арагорн ходит в раздумьях, просчитывает дальнейший маршрут. А я что? Круглые сутки, день за днём, сижу в шатре и по три раза на дню меняю наряды. Веду беседы с хоббитами. Мне нравится их компания, но хотелось бы побыть и с вами, пока есть такая возможность. Халдир!

— Владычица велела оставаться тебе здесь, — произнёс светловолосый страж и Сули замерла, даже не обратив внимание, на то как старый друг легко отцепил её руку от своего предплечья. — Ты должна поговорить с ней.

— Вот оно что, — фыркнула девушка. — В этом проблема. А если я не хочу? Что тогда? Я не хочу видеть её, Халдир! Не хочу находиться в этом лесу. Хочу с тобой уйти отсюда. Мне уже осточертели эти платья и светские беседы вместе с прогулками по «прекрасному и чудесному лесу».

Она, уже не так цепко, обхватила длинную эльфийскую ладонь обеими своими ладошками и прижала к груди, утыкаясь носом в куртку стража. Халдир обнял подругу, проведя рукой по её волосам.

Сули ненавидела Лориэн. Ненавидела Галадриэль. Ненавидела всё, что связано с ними! Она не хотела видеть владычицу — мать своей матери, той самой Келебриан, которая покинула Сули так рано. Девушка всхлипнула.

* * *

В шатре, в одиночестве, было странно спокойно. Только её мир.

Прохладный порыв ветра ворвался к темноволосой, прерывая воцарившуюся идиллию. Вместе с ветром явился и Боромир. Он без промедления двинулся к Сули, лучезарно улыбнулся и протянул букетик золотых цветов — маленьких хризантем.

— Извини, что вчера не получилось увидеться как задумывали, — мужчина виновато пожал плечами, усевшись рядом, а оборотень небрежно махнула рукой, будто тем самым говоря, что всё в порядке, и она не в обиде. Не волнуйся, Боромир, всё хорошо. Хотя сама прождала его до поздней ночи. — Знал, что ты будешь рада, — и кивнул на букет.

— Где же ты их взял? — она прокрутила цветы в руках — крохотные бутончики ещё не до конца распустились.

— Один, — гондорец хмыкнул, — эльф показал, где растут.

Сули улыбнулась и поднесла подарок к носу. Запах был сладким, но не приторным — первые в этом году, цветы поднимали кверху свои яркие головы, протягивая бархатистые золотые лепестки к солнечному свету. На улице стало прохладней, и девушка ощущала легкий холодок, которым веяло от мужчины. Он, убрав наперёд косу подруги, уселся на постель позади неё самой и положил голову Сули на левое плечо.

Оборотень и человек, по своему обычаю, молчали, но тишина не приносила неудобства, напротив, давала покой и какое-то странное спокойствие — уверенность в том, что они не одни: и сегодня, и завтра и много лет спустя. Медноволосый воин, глубоко вздохнув, тихо заговорил:

— Сули.

Слова обожгли нежную, открытую взору кожу шеи. Девушка, поддалась назад и расслабленно легла на грудь мужчины.

— Да? — тот хмыкнул в ответ; темноволосая повернулась к Хранителю, пересев.

Боромир возвышался над ней, но от того не казался сейчас высоким витязем. Он был напуганным и почти сломленным человеком, в глазах которого стояла неизгладимая печаль и страх. Он взял оборотня за руку.

— Боромир? — позвала Сули взволнованно и тихо, коснулась тёплыми пальцами его щеки. Мужчина посмотрел в глаза подруги и его губы, что едва заметно подрагивали, вдруг растянулись в неуверенной, но теплой улыбке. Он прижал ладонь темноволосой к губам, уколов привычно бородой.

— Ты пойдешь со мной в Гондор? — произнёс вдруг человек, бросив взгляд на дернувшийся от ветра полог и снова обратив взгляд на подругу. — Дойдём до Рэроса, — продолжал, — как того хочет Арагорн, а там… если удастся убедить его, то пойдём на запад вместе, а коли Братство решит идти на восток в Мордор, то в Минас Тирит отправимся вдвоём, — оборотень улыбнулась и положила руку поверх его, сжимавшей крохотную ладошку оборотня. — Познакомлю тебя с братом и отцом, — продолжал гондорец, — Денетору ты точно понравишься, да и Фарамир будет рад — он всегда мечтал о младшей сестрёнке.

Сули молчала. Со спокойной улыбкой она положила голову мужчине на плечо, тихо вздохнула, слушая его голос.

Боромир говорил и говорил — тихо, спокойно. Рассказывал о том, как они прибудут к стенам его родного города, и звук серебряных труб возвестит об их приходе, а люди на улицах будут встречать их с радостными улыбками.

— И отец выйдет встретить нас под тенью Белого древа.

Речь его лилась плавно, словно воды степной реки, что не торопятся прийти к морю. Он говорил, но сердце его разъедали другие слова.

Боромир так и не нашёл силы рассказать Сулмендис о том, какую большую власть возымело над ним Кольцо.