Острие лезвия, ветер и любовь (гет)

Год 2993 Третьей эпохи

В этом году Сули исполнилось 494 года. Она улыбалась, гладя по волосам мальчика, крепко обнимающего её за ногу. Девушка была так счастлива. Беззаботна. Они одни — мать и сын — а позади, где-то там далеко, шумит Бруинен, унося свои воды. Оборотень и её дитя ждали стаю.

Первым, неизменно, шёл высокий тёмно-бурый волк Хелтай. Он неспешно ступал, навстречу со своим первым внуком, приминая тяжёлыми лапами пожухлую жёлтую траву, а та ломалась, рассыпаясь прахом по земле. Чуть позади, то нетерпеливо ускоряясь (уж очень хотелось вновь увидеть малыша), то замедляясь (злить вождя тоже не стоило) шёл светло-серый волк. Это и был молодой отец. Ралис. Несмотря на свой уже не малый возраст этот рыжеволосый мальчик, обнимающий Сули за ногу, был его первенцем, и воин стаи весь извелся, желая поскорее опять с ним свидеться.

Волк не выдержал. Обернувшись человеком он бросился к Сули со всех ног, обогнав неспешного Хелтая, и встал рядом со своей парой. Мальчик улыбнулся отцу, продемонстрировал крохотный зазор между передними зубами.

— Как же быстро ты растешь. Не вздумай становиться выше меня, — тревожно, но не скрывая улыбки, произнёс Ралис. Это была его шестая по счету встреча с сыном. Малыш Кайи родился почти пять лет назад, тогда же рыжеволосый оборотень и пробрался в Ривенделл в тайне ото всех желая встретиться с первенцем и молодой мамой. Он всю ночь просидел с малышом, когда Сули уснула. — Привет! — воскликнул мужчина, подхватив мальчика под руки, и привычно закружил того в воздухе. Кайи смеялся. Искренне. Заразительно. Так, как умеют только дети.

— Пап!

— Давай сюда! — и усадил сына себе на шею, но Кайи это не пришлось по вкусу, и молодой отец пересадил его на руки. Сули улыбнулась и быстро чмокнула обоих своих мальчиков (сына в щеку, а Ралиса в губы). Рядом, как-то неожиданно, прерывая воцарившуюся идиллию, оказалась позабытая стая и во главе её Хелтай с пересечённым шрамом лицом.

— Здравствуй, Йорун, — кивнул он дочери, даже на неё не глянув. За плечом мужчины стояли Тейран, его пара — Дейкил (племянница Ралиса) и остальные оборотни. — Ну-ка дай мне его, — вождь протянул руки к внуку и, пусть не сразу и неохотно, но Ралис передал ему Кайи. Малыш, по-детски серьезно нахмурившись, уставился на своего деда — незнакомого и чужого мужчину.

— Здравствуй, — поздоровался рыжеволосый мальчик. Хелтай ответил тем же, неспешно кивнув. Два оборотня: молодой, ещё ни разу не обернувшийся волком, и старый, закаленный в битвах, внимательно разглядывали друг друга. Едва ли можно сказать, что Кайи обратил хоть какое-то внимание на шрам мужчины. Куда более интересными мальчику показались серые с золотом глаза. Они показались знакомыми, ведь то же золото хранится и в его глазах — у самого зрачка и лишь капля. Хелтай же болезненно нахмурился, смотря на пламенно рыжие волосы мальчика. Такие же были и у Бодиль. Вождь хмыкнул.

— Что ж, — он окликнул одну из оборотней, ту самую, что отчего-то виновато поглядывала на Сули с самой первой минуты, и женщина подошла в два быстрых шага, — пора тебе, Кайи, отправляться со своей стаей в первое путешествие, — и передал внука. Оборотень приняла мальчика, поудобней усадив на руки. Кайи поздоровался и с ней, ведь Элронд учил быть вежливым.

— Отец! — воскликнула в ту же секунду темноволосая. — Что ты делаешь? — она потянулась за сыном, но Эклесс (тут как тут) преградил путь. — Кайи ещё ребенок. Он ни разу не обернулся волком, ему рано возвращаться в стаю.

— А кто сказал, что я беру его в стаю? — спокойно произнёс Хелтай, впервые за всё время, посмотрев прямо в глаза дочери. Сули разглядела в них золотые блики. — Я не позволю ещё одному оборотню расти у эльфов. Хватит с меня тебя. Кайи останется с ринд и вернётся в стаю в положенный ему час, — мужчина обернулся волком и, повернувшись спиной к дочери, стал уходить. Остальные последовали за ним, а выбранная вождем ринд, уселась верхом на одного из волков, прижимая к груди Кайи. Мальчик растерянно смотрел на женщину, бегущую за ними, протянул к ней ручку и позвал:

— Мама!

— Нет! Хелтай, стой, — кричала Сули, но вождь не останавливался. — Я не позволю тебе забрать сына. Я его мать и сама воспитаю его. Он вырастет здесь в Ривенделле! — воспитанница эльфов нагнала оборотня со шрамом и дернула того за ухо, со всей силы. Волк зарычал. — Ты слышишь меня?

— Как я сказал, так и будет, — услышала девушка ответ огромного тёмно-бурого (почти чёрного) волка. — Пока что в этой стае я вождь и мне…

Светло-серый хищник сбил бурого с ног, повалив на землю, и вцепился клыками в шею Хелтая. Он душил собрата, сжимая клыки, что есть силы. Но триумф был не долог. Вождь выкрутился, ударив задними лапами Ралиса в живот, а передней по морде. Серый взвыл от боли; из глубоких ран на боку полилась тёмная вязкая кровь, окрашивая светлую шерсть в неумолимый красный. Он отскочил от соперника.

Волки сходились и расходились, раз за разом раня друг друга что есть мочи, рыча и воя. Хелтай бросился вперёд, вцепившись в ухо Ралиса, да так крепко дернул, что вовсе оторвал. Сули оставалась в стороне — по закону она не могла помочь иначе быть беде. Эклесс стоял рядом, как живое напоминания этого закона, сжимая в железной хватке её левое предплечье.

— Вот уж удар так удар, — надсмехался светлый оборотень над вождём, которому так открыто бросил вызов. — Помнится мне, твоя сестрица дралась свирепей. Думается, в той драке Далия тебе поддавалась. Не хотелось ей убивать своего маленького глупенького братика.

Хелтай обходил кругом истекающего кровью Ралиса. Воин дерзил и пытался вывести вождя из равновесия, но бурый пропускал звучавшие слова мимо ушей. Много лет назад Бодиль преподала ему главный урок — нужно смотреть, а не слушать. В делах и скрыта правда. Хелтай смотрел, как Ралис хромал, стараясь не показывать этого, едва заметно заваливался на бок при каждом шаге. Всё тщетно — вождь заметил.

Бодиль учила, что нужно бить резко и наповал. А Хелтай всегда слушал её. Вождь запнулся, что для Ралиса стало сигналом. Серый неосторожно подставил больную лапу под удар. Бить резко и наповал.

Оборотень упал, и тяжёлая лапа легла на его голову. Ралис взвыл; Хелтай выбил ему сустав.

— Пощады, — попросил волк.

Воин проиграл и, поверженный, остался лежать на земле. Где-то на фоне плакал испуганный Кайи, и кричала Сули. Ралис смотрел на неё своими алыми волчьими глазами. Он тихо взвыл, когда Хелтай со всей силы надавил ему на голову лапой, будто желая расплющить её, но потом задрал голову кверху и протяжно завыл. Остальные — все до единого — вторили. Вождь так и оставил собрата лежать на земле, обходя стаю по кругу и разглядывая оборотней — людей и волков. Его стая. А он здесь вождь. Волк повернулся к сыну, и Тейран поклонился ему, как и другие, признавая главенство. Хелтай остановился только напротив дочери.

— Ещё кто-нибудь хочет бросить мне вызов? — Сули (человек) скалилась, глядя прямо в золотые глаза отца своими жёлтыми. Она хотела вцепиться клыками в его морду, дабы прибавить к имеющемуся ещё пару шрамов, и плевать, что она не победит. — Кто-нибудь ещё хочет быть побежденным и изгнанным? — вождь сделал шаг навстречу девушке и завыл. Остальные вторили, и лишь воспитанница эльфов молчала. — А я-то уж позабочусь, чтобы никто кроме стаи не знал, где живет ринд и щенок.

Бурый волк развернулся и побрёл (неспешно и гордо) прочь. Оборотни — его стая — шли следом, кто упрямо смотря вперёд, а кто с интересом поглядывая на стоящую Сули и истекающего кровью Ралиса что лежал рядом — первого изгнанника за многие века.

Девушка посмотрела на серого волка; он смотрел в ответ — не отводя взгляда, не мигая. Его алые глаза вдруг стали такими пустыми и безжизненными. Такими Сули их никогда не видела. Ралис смотрел на нее, но как будто сквозь.

— Прости, — коротко прошептала девушка

Она обернулась белой волчицей и побежала вслед за стаей.

Ралис отрывисто завыл.

* * *

Чем ближе становился Рэрос, тем чаще белую волчицу, плывущую за лодками утаскивало подводными течениями. На берег она выбралась обессиленная и тут же упала на прогретый солнцем берег. Амон Хэн. Они добрались.

На земле, чуть сырой, но тёплой, было на удивление хорошо лежать. Хищница вытянула лапы и широко зевнула, блеснув острыми белыми клыками. На загривок опустилась ладонь, и пальцы зарылись в мокрый мех. Сули фыркнула; ладонь поползла выше и остановилась за ухом, почесывая и приглаживая торчащую шерсть.

— Мрррррр, — раздалось в тишине. Волчица блаженно виляла хвостом.

Боромир — хотела окликнуть она мужчину. Хотелось засмеяться и позвать его. Погодите! Но ведь гондорец там! Сидит в стороне от всех и вырисовывает, задумавшись, что-то прямой и длинной веткой на мокрой земле. Совершенно один. Волчица в миг подскочила на ноги; рядом оказался Леголас. Эльф улыбнулся, немного виновато поджав губы.

Мышцы оборотня ныли, но она не легла обратно, и, ещё раз мельком глянув на эльфийского царевича, побрела к гондорцу: подошла к нему вплотную, оставив позади огонь и готовящуюся еду, и упала на землю. Её мокрая голова легла на колено человека, и стекающая с шерсти вода тут же намочила штанину, но Боромир не обратил внимание, ни на воду, ни на волчицу. Сули раздосадовано рыкнула и стукнула гондорца по бедру тыльной стороной лапы, оставив ещё один мокрый след.

Рыжеволосый продолжал бесцельно чертить что-то, но свободная рука легла на голову волка и потрепала мокрую шерсть.

Послышался голос Арагорна.

— Дальше тянуть с решением нельзя, — произнёс он. — Сегодня мы должны решить, куда свернём: на запад, чтобы открыто сразиться с врагом, или на восток, в страну страха и тьмы. Быть может, нам придётся вовсе разойтись, дабы каждый смог выполнить своё предназначение.

Единственным кто заговорил, стоило Арагорну умолкнуть, оказался гондорец.

— Как я и говорил прежде, мой выбор уже сделан и дорога моя пролегает прямиком в Гондор, — произнес это и отбросил в сторону палку. Сули обернулась человеком.

— Моя дорога ведёт туда же, куда и его, — укрывшись плащом, сказала она Арагорну и всем остальным Хранителям. -Я иду в Минас Тирит вместе с Боромиром.

— Но Братству необязательно делиться, — продолжил человек, коротко проведя рукой по порядком отросшей бороде и повернувшись к остальным. — Путь ещё долог, а на востоке нет мест, где можно перевести дух. Мы с новыми силами отправимся в Мордор прямиком из Белой крепости.

— Погоди, Боромир, — остановил говорящего Арагорн. — Не нам принимать столь важные решение, — и обратил свой взгляд к Фродо. — Зовёмся мы лишь Хранителями, ибо сопровождаем тебя, но за судьбу Кольца отвечаешь только ты. Пусть я и старался заменить Гэндальфа, но не ведомо мне, куда он собирался направиться после. Я не он и не мне давать тебе совет, — мужчина устало вздохнул. — Твоя слово станет последним, Фродо — главное и окончательное.

Бэггинс молчал, а после поднялся на ноги.

— Это очень тяжкое бремя, — сказал Хранитель. — Я хочу пройтись и подумать в тишине. Дайте мне час, — никто не стал спорить и хоббит скрылся за деревьями, оставив Братство у реки. Сули (да и никто другой) не заметила, как Боромир пристально следил за уходящим в лес полуросликом.

— А чего думать тут, когда всё и так ясно, — услышала девушка голос Сэма.

Сули нашла взглядом Леголаса. Лихолесец взволнованно смотрел в небо, будто ожидая беды идущей оттуда. Девушка хмыкнула и направилась к своим вещам, чтобы взять куртку да штаны и одеться.

— Ты ведь рассказывала, — заговорил с оборотнем Гимли, когда та оделась — что вы, оборотни, можете наколдовать одежду. Отчего так не поступишь? Или тебя не утомляет каждый раз всё это делать?

— Утомляет, — ответила оборотень уже без улыбки. — Знал бы ты как сильно. И я с радостью зачаровала одежду, лишь бы та не рвалась, когда я обращаюсь. Да только вот беда в том, что не обладаю я такой магией, — она пожала плечами и уселась у костра, рядом с Гимли и Мерри. Боромир будто бы и не заметил ухода подруги, украдкой поглядывая на лес. Человек крутился, озирался по сторонам, то и дело, останавливая взгляд на Леголасе и Арагорне. Сули нахмурилась.

— Но в Мории у тебя вышло, — припомнил хоббит, привлекая внимание девушки. Та и сама вспомнила об этом, и то, как удивилась тогда, что обернулась волком, а порванной в лоскуты одежды на земле не оказалось. Оборотень поджала губы. В тот раз она обернулась волчицей не по своему желанию, а по воле зверя. Он победил испуганную Морией девушку и, чувствуя зов Кольца, вырвался наружу.

— Да, — Сули беззаботно (почти) усмехнулась. Обернулась к Пину. — Но я и сама не знаю как.

Ей не хотелось врать друзьям, но другого выхода оборотень не видела, потому и сидела, разглаживая невидимые складки на серой куртке.

Девушка уверилась, что Эклесс решил оставить её и Братство в покое, в кои-то веки плюнув на задание вождя. Ему бы хватило дня (максимум двух) чтобы догнать изгнанницу, но чёрного волка всё не было. Оборотню было даже немного обидно, что её вечный оппонент в погонях по Средиземью вдруг отступил. Девушка бы никогда не признала, но в глубине души она хотела, чтобы Эклесс догнал её и забрал отсюда. И сейчас сидя на берегу реки и обнимая саму себя за плечи, Сули это как никогда прекрасно осознавала.

Кто она такая чтобы быть здесь? Вокруг неё видавшие виды воины, искусные лучники, хоббиты, которым просто нет равных во всем Средиземье. И она. Отщепенец среди своей стаи. Вот там все как на подбор смелые и храбрые, прекрасные охотники. Достойные оборотни. Такие как Хелтай. Вот он бы пригодился Братству. Да при желании вождь бы и сам Кольцо отнёс.

Если бы не поддался его власти. Как я, — пронеслось в голове.

Да. Сули до сих пор ощущала зов Кольца, слышала его сладкие речи, сулящие покой и бесконечное счастье. Обещание, что эльфы — её семья — никогда не покинут Ривенделл и не уйдут за Море вслед за Келебриан. Оно предлагало всё, о чём Сули только могла мечтать, а зверь в душе уже давно поддался посулам. Рвался на волю, окрашивая глаза девушки в яркий жёлтый.

— Ралис рассказывал, что для того чтобы заколдовать свою одежду и сделать её, как бы, единым целым с собой, нужно специальное заклинание и сильная магия, — темноволосая обнажила предплечье, продемонстрировав давно знакомый клинок на запястье. — Так же он связал его со мной, — и вытащила кинжал, поймав им солнечный лучик; тот отскочил от щита гондорца и замер, у самых ног эльфийского принца. — Этот кинжал мне ещё в детстве подарили Элладан и Элрохир. Помнится мне, я всегда носила его с собой в ножнах украшенных алой росписью. Как же давно это было, — улыбка загорелась на лице девушки подобно тому же светлому лучику. — После я пыталась повторить этот трюк с одеждой. Так ни разу и не вышло. С той поры уже много лет прошло.

— Так попробуй теперь, — предложил хоббит. Сули согласилась, всё равно заняться было нечем.

Она вернула на место кинжал, поправила рукав и начала шептать заклинание, выученное в далекой юности так старательно, что оно будто выгравировалось в памяти. Шепча, оборотень касалась кончиками пальцев то серой куртки, то тёмных штанов. Хоббит увлеченно вслушивался в непонятные ему слова, а в глазах горело любопытство. Ещё одно чудо, которое ему удалось увидеть. Как же он желал, чтобы у подруги всё вышло!

Боромир резко поднялся на ноги, а Сули распахнула глаза и замолчала. Она чувствовала что-то неладное, надвигающуюся беду. Чутье било набатом сигнал тревоги, но оборотень не понимала, откуда ждать опасности. Девушка окинула взглядом водную гладь, лес на другой стороне реки, в который нынче так упрямо вглядывался эльф, пробежалась взглядом по Хранителям и принюхалась. Всё было как прежде и даже вездесущего Голлума она не ощущала рядом.

— Пойду, соберу дров в дорогу, — ответил Боромир на не заданный вопрос. — Кто знает, когда нам удастся пополнить запас.

— Что ж мы их на спине потащим? — возмутился Мерри. Сули поднялась на ноги. — У нас и так есть что нести.

— Помнится, на Карадрасе моя предусмотрительность спасла нам жизнь и не позволила замёрзнуть в снегах, — гондорец нервно усмехнулся; девушка провожала его взглядом.

— Где же ты в Мордоре снег найти решил? — спросила она.

— Всякое может случится.

— Тогда я с тобой пойду.

Оборотень обошла костёр, отряхнула одежду и встала рядом с человеком.

— Пожалуй, с дровами я и сам управлюсь, — пусть и прозвучали его слова несколько грубо, но темноволосая не обратил внимания, упрямо следуя — шаг в шаг — за другом. Боромир обернулся к ней через плечо, но не успел ничего сказать.

— Сули, — прозвучал голос Леголаса. — Я хочу поговорить с тобой.

Девушка тяжело вздохнула, но не сбавила шаг, а вот сын Денетора остановился. Он развернулся к подруге лицом и указал рукой на принца позади.

— Тебя зовут, — откуда-то из лесу донесся щебет птицы, человек нервно провёл рукой по рукояти меча, нетерпеливо оглядываясь на деревья позади.

— А если я не хочу с ним говорить? — Сули не заботило, услышал ли её слова лихолесец. Она взяла руку гондорца в свою и чуть сжала, смотря в его серые, чуть зеленоватые, глаза. Улыбнулась. Неуверенно. Скромно вжав голову в плечи. — Я хочу пойти с тобой. Боромир, я…

— Но я этого не хочу, — оборвал человек и аккуратно, но в то же время решительно, освободив свою ладонь. Он отступил назад. — Я всё равно скоро вернусь.

С этими словами гондорецу ушёл, оставив оборотня одну. Сердце билось громко и тяжело. Ему бы впору вырваться из груди и броситься вслед за человеком. Но Сули лишь глубоко (тяжело, опечалено) вздохнула, бросила растерянный взгляд на уходящего мужчину.

— Боромир, — позвала, но тот не обернулся и вдруг скрылся за деревьями. Слишком быстро. Сули сморгнула слёзы обиды и, гордо — устало — подняв голову, развернулась и пошла обратно к Братству. Леголас преградил путь, и оборотень улыбнулась ему, скорее из вежливости, как полагается леди, чем искренне.

— Что случилось, мой принц?

Эльф не ответил. Бросив быстрый взгляд на Хранителей, он взял воспитанницу Элронда под руку и вдвоём они пошли вдоль берега, отходя от лагеря, но недалеко. Девушка не сопротивлялась и ничего не спрашивала. Просто шла, до тех пор, пока Леголас не остановился и не заговорил:

— Ты ведь… поняла?

— Я не глупая, эльф, — Сули прикусила губу, а после грустно улыбнулась. — Я твой соулмейт, — фыркнула. — Не могу поверить, что я так долго мечтала его встретить и вот он, — махнула рукой на Леголаса. — Весь такой… эльф.

— Почему же это проблема? — не понимал принц. Оборотень засмеялась, напугав птиц, сидящих на ветках. Те громко закричали и вспорхнули в небо, оставив дерево опустевшим.

— Да потому, что! — Сули воскликнула и тут же замолчала, проведя рукой по лицу. — Ты эльф! А я оборотень. Быть того не может, что мы соулмейты. Это всё какая-то ошибка, — но как только лихолесец попытался сказать что-то тут же воскликнула, подняв кверху палец. — Я не хочу об этом говорить, и ты молчи. Никто не должен об этом узнать. Ты понимаешь меня? Ни одна живая душа. Я уйду с Боромиром в Гондор и там останусь, а ты… иди, куда тебе вздумается.

Сули развернулась.

— Быть может, — Леголас остановил её, поймав за локоть, — ты и уйдешь с гондорцем, а я пойду дальше за Арагорном, но это не изменит равным счетом ничего. Как бы далеко ты не ушла, ничего не изменится.

Ладонь исчезла, и девушка, не найдя слов для ответа, ушла в молчании. Царевич не скоро вернулся к Братству.

* * *

Прошло уже куда больше часа, а они всё сидели у берега.

Сули не смотрела на Леголаса. Вернувшись в лагерь, она уселась на прежнее место, вот только теперь рядом с Мерри ещё сидел Пин — он разглядывал свою брошь, дарованную Галадриэлью.

— Эх, красивая, — повторял хоббит. — И сестры мои обзавидуются только завидев её. Ой! — воскликнул он вдруг и повернулся к подруге. — Мы ведь совсем забыли. Владычица Галадриэль попросила передать тебе то ли предсказание, то ли… не знаю я в общем, — он уже открыл рот, чтобы начать пересказ слов эльфийки, как Сули прервала его.

— Не нужны мне её слова и предсказания, — махнула отрывисто рукой. — Много у тебя сестер? — спросила тут же дружелюбней. Прежде хоббит уже рассказывал подруге о семье, но рассказ тот был короток и скуп на детали.

— Трое, да все старшие, — хмыкнул полурослик и тут же весело улыбнулся. -Перл, Пимпернель да Первинка. А я, стало быть, пусть и младший, но единственный их брат. Отец мой тан Шира.

— А его сестра, — подхватил Мерри, — приходится мне матерью.

— Стало быть, вы кузены, — подвела итог девушка. — Хотя я слышала, что у хоббитов все в каком-то родстве да и состоят.

И следом жители Шира наперебой начали рассказывать Сули истории об их родном крае и родичах. К такому разговору подтянулся и сам Сэм, поясняя друзьям, что те перепутали всё и на самом деле Коттоны никогда не были в родстве с Туками.

— А я тебе говорю, что Лили была теткой моему отцу! Дочь старика Горбадока Брендибака, — спорил Пин.

— Так это не та Лили! То была Лили Браун!

Истории сменяли одна другую, да так быстро, что Сули запуталась вовсе: вот только же рассказывали о том как в детстве Фродо поймал в реке рыбу с себя ростом, а теперь появился какой-то Мегот с огородами. Девушка смеялась, прикрывая ладошкой улыбку. Даже Арагорн не остался в стороне и с интересом слушал нескончаемые байки. Леголас тоже был здесь.

— Еду я значит по дороге, — рассказывал Мерри, — а навстречу мне старик Мэггот на своей телеге. «Стой где стоишь», кричит мне. Вот так и не признали меня сразу, а на телеге обнаружил я трех перепуганных господ, — и улыбнулся, — Пина, Сэма, да Фродо, что на дне телеги под ветошью прятался.

— Это я его спрятал, — признался Сэм. — От нас в то время Черные всадники и на шаг не отставали.

— А я-то уж на него так похож, — фыркнул Мерри.

— Где же Фродо? — вместе с ним воскликнул Пин. И действительно. Назначенное время уже давно миновало. — Не заплутал ли он?

— Тяжкий решение оказалось в его руках, — сказала Сули и Арагон согласился, кивнув.

— Да, верно. Путь на восток смертельно опасен, а на запад ещё опасней, ведь стоит врагу прознать, что мы там и он ударит по городу всей своей армией. Как же быть? Боюсь, лишь Гэндальф мог найти решение, но его с нами нет…

— А значит, искать ответ придётся нам, — закончил за человека Леголас. — Мы должны помочь хоббиту и принять решение вместе. Нечестно это возлагать на него одного такой груз.

— Тогда чего же мы ждём? — Пин, разгорячившись, нетерпеливо подскочил на ноги. — Давайте позовём его, да проголосуем, куда идти дальше.

Сули свой выбор уже сделала, и не важно, что решал остальные, она пойдет в Гондор с человеком, пусть даже только с ним одним. Девушка окинула взглядом берег, но не нашла Боромира. Странно, что он ещё не вернулся. Будто услышав её мысли из-за деревьев вышел, пошатываясь, гондорец, потерянный и угрюмый. Он неизменно смотрел себе под ноги, будто боясь встретиться с кем бы то ни было взглядом.

— Боромир? — Сули не замедлила подбежать к человеку. — Эй, Боромир, — приложила ладонь к его щеке, не обращая внимание на то, как больно её оцарапала борода.

— Тебе не встретился Фродо? — спросил Арагорн и мужчина ответил:

— Встретился, — тихо и пристыжено. Сули испуганно вздрогнула, когда человек поднял на неё свои пустые напуганные глаза. Столько в них было боли. — Я уговаривал его пойти в Минас Тирит и… погорячился.

— О, Илуватар, — оборотень обхватила его лицо ладонями, но Боромир лишь отвёл в сторону взгляд, — что же ты сделал?

— Ничего. Он исчез. Видимо Кольцо надел, — человек вздохнул, облизнул пересохшие губы и окинул Хранителей взглядом. — Мне не удалось его найти, но думал, что он уже вернулся.

Арагорн мрачно нахмурился, смотря на гондорского витязя.

— Да как же это! — воскликнул Сэм. — Кольцо же нельзя надевать. Гэндальф строго настрого запретил делать это, да и неспроста.

Хоббиты взволнованно, наперебой спрашивали, кто о чём. Остальные молчали.

— Как давно… — начала Сули и осеклась, — это случилось?

— Полчаса, — с усилием проговорил Боромир. — Я долго искал… Быть может час? Не знаю я, — обхватил голову руками. — Не знаю!

— Скорей! — воскликнул Сэм и бросился к лесу. — Нужно найти его. Быстрее, поспешим.

И как бы Арагорн не пытался образумить сорвавшихся на бег хоббитов, никто его не послушал. Они вместе бежали, звали Фродо, но в конце концов разделились: Сэм углубился в лес, а Мерри и Пин помчались вдоль реки. Гулкое эхо далеко разносилось над водой. Леголас и Гимли скрылись в лесу, а дунэдайн остановился и окликнул Боромира.

— Приди в себя! — крикнул он. — Позже разберёмся с тем, что ты учинил. Беги за Мерри и Пином и охраняй их, — а после и он скрылся за деревьями.

— Арагорн прав, — Боромир тяжело дышал, будто не стоял здесь, а пробежал несколько лиг самым быстрым бегом, на который был способен. — Нужно найти хоббитов, — отступил назад, отстраняясь от девушки. — А ты беги за остальными. Найди Фродо, уж с твоим-то нюхом это не станет проблемой, — человек нервно сглотнул и посмотрел в глаза подруге. — Скажи ему, что мне очень жаль.

Сули не побежала следом за гондорцем, она обернулась волчицей, ринувшись вверх по склону следом за Арагорном. Сейчас у неё не нашлось времени на то, чтобы обратить внимание — одежда её не осталась порванной лежать у берега.

* * *

Сули пыталась взять след. В подобных вещах опыта у неё было не то чтобы много, но она старалась. Меж сырых посеревших листьев, то тут, то там виднелись одинокие зелёные травинки, а запах распустившихся лестных цветов был слишком ярким и сбивал волчицу. Поймать след оказалось не так то уж и просто.

— Здесь прошёл хоббит, — объявил Арагорн, указывая на видимые одному ему следы на опавших листьях. Сули подбежала к тому месту и склонилась к самой земле. Есть! Вот он след — едва уловимый запах, зовущий волчицу вдаль. Она ответила на зов и побежала, пока след был ещё свежим, завыв от нетерпения, громко-громко. Оборотень обещала найти Фродо и она найдёт. Об этом попросил Боромир.

Сейчас, вспоминая прошедшие дни, Сули осознала что гондорец сильно изменился.

Он не поддался бы уговорам Кольца. Боромир сильный. Много сильнее меня, а я ведь ещё держусь, значит и он не поддался — успокаивала себя волчица, в душе уже поняв, что лжет сама себе. Иного объяснения случившемуся просто не было.

Хищница бежала так быстро, что и не заметила, как остальные остались где-то далеко позади. Она остановилась и огляделась по сторонам. Здесь след терялся, будто бы Фродо вовсе исчез.

Или же повернул назад, — подсказало чутье. Хищница поступила так же, побежав прямо к реке, забыв про след и про Фродо. Волчьи инстинкты — а может интуиция — подсказывали, что беда всё ближе.

Лязг стали о сталь застал оборотня врасплох. Она замерла, чуть не упав, ведь бежала по склону вниз, а, затормозив, потеряла на миг равновесие. Ох, зачем остановилась? — спросила сама себя и пустилась быстрее чем прежде. Белая волчица бежала на звук, горя ярким пятном на фоне потемневшего леса, и чувствовала впереди, совсем близко, Леголаса, Арагорна и Гимли, а с ними… нет, не орков. Этот запах был не знаком охотнице.

Боромира и Мерри с Пином там нет, — эта мысль странным образом успокоила её, но бежать медленней от этого оборотень не стала.

Арагорн сражался с целым отрядом этих существ сразу, эльф и гном помогали ему. Сули бросилась на выручку прыгнув на странного вида орка и (не сразу) переломив тому шею, сцепив на ней клыки. Горькая кровь жгла язык, и хищница почувствовала подступившую к горлу рвоту. Она разжала челюсть, проследив за падением безвольного тела.

Что это? — пронеслось в голове. — Почему эти существа отмечены белой дланью? Оборотень запрещала себе думать о том, что к появлению этих "орков" хоть даже и косвенно, но причастен её старый добрый друг Саруман. Он не мог! — повторяла из раза в раз, вгрызаясь в очередного противника. — На его стороне оборотни, Саруман послал бы их!

Враги падали наземь сраженные, кто стрелой, мечом или секирой, а кто когтями и клыками — всех их постигала одинаковая судьба. Один, особенно большой, упал, когда волчица ударила его, когтями распоров шею. Белую шерсть окропила чёрная вонючая жижа, бегущая по венам этих тварей.

Сули успела отскочить от пронесшегося рядом с мордой ятагана. Атаковавший орк был немногим выше остальных, но в уродливости превзошел всех разом. Противник занес громоздкое и тупое, как и сам его владелец, оружие над головой, готовясь нанести удар, но волчица отскочила вновь. Бросаться в бой она не решалась, уж слишком сильно мутило от невольно проглоченной мерзкой крови. Существо закричало, то ли разъярившись, то ли пытаясь запугать, и в этот момент, аккурат промеж глаз, ему вонзилась стрела. Обернувшись через плечо Сули кивнула Леголасу и бросилась на следующего врага.

— Аааааааааааааааааоооооооооооооо! — пронеслось по лесу звучание рога.

Боромир!

Сердце остановилось.

Четверо помчались на звук, а тварей, преграждавших им путь, становилось только больше. Лишь один Арагорн смог проскочить, оставив эльфа, гнома и оборотня сражаться с бесчисленными врагами. Сули злилась. Ей хотелось прийти на помощь гондорцу — другу — спасти его, если потребуется, но уродливые существа и на миг не отступали от белой — чёрной от крови — волчицы. Двоих подстрелил Леголас, а одного Сули толкнула под секиру гнома, а от других отбивалась сама. Шерсть испачкалась. А запах! О нём и упоминать не стоило.

Ещё один громила кинулся на оборотня, и ятаган просвистел пролетев, как охотнице показалось, над самым ухом. Толкнув его в ноги Сули свалила «орка» и уже после растерзала, вцепившись в шею клыками и разрывая артерию. Путь в кои-то веки оказался свободен, и волчица бросилась следом за Арагорном, оставляя последних врагов на Гимли и Леголаса.

Человека она нашла стоящим на коленях. Андрил лежал недалеко, так же как и тела поверженных существ: кто без головы, а кто израненный. Перед Арагорном у самого дерева лежал гондорец.

— Эру, — прошептала Сули. — Боромир! — в крови убитых врагов, она оттолкнула дунэдайна и упала на колени рядом с рыжеволосым мужчиной. С другом. Одежда на ней, как и волчья шкура прежде, была покрыта чёрными пятнами.

— Привет, волчонок, — кровавая улыбка растянулась на губах человека, а глаза Сули округлились от ужаса.

Из его тела торчало три стрелы…

По щекам бежали слёзы, смывая орочью кровь. Пахло смертью.

Девушка молчала не зная что, да и не в силах, говорить. Помотав головой, она отогнала дурные мысли, взяв себя в руки, обхватила ладонью одну из стрел. Всего-то и дел: вынуть стрелу, обработать и зашить рану. В голове звучали слова Халдира, учившего оборотня всё это делать. Вынуть стрелу, обработать и зашить рану. Вынуть стрелу... Боромир положил руку поверх дрожащей руки темноволосой.

— Нет, — произнес он и поднёс ладонь подруги к лицу, едва коснувшись её похолодевшими губами. Ровно так же, как в первую их встречу. — Не надо.

И этот шёпот раздался громче крика. Оборотень ощущала как гулко, тяжело и больно в груди человека бьётся сердце. Медленно. Оно будто бежало, тяжёлыми шагами, перепрыгивая через камни и ручьи. Но теперь устало и хотело передохнуть. Остановиться.

Мужчина, некрепкой рукой, протянул темноволосой засохший цветок, бережно им прежде хранимый.

— Астра, — прошептал человек. Сули не понимала. Что это? Зачем? Почему он называл цветок астрой, ведь это анемон. В саду Элениэль и Анариэль растут… Анариэль? — Ани.

Цветок безвольно упал в ладонь девушки. Гондорец усмехнулся и провёл ладонью по лицу подруги и волосам. Он смотрел на неё, не отрываясь, не отводя взгляд. Не дыша…

— Боромир, — оборотень коснулась его колючей бороды. — Гондорец!

— Сули, — рука Арагорна легла на её правое плечо, но даже боль от этого прикосновения сейчас была незаметной.

Дочь Келебриан смотрела в опустевшие глаза. Пустые. Мертвые...

— Его больше нет.

Шел 3018 год Третьей эпохи. 26 февраля.

Сейчас Сули было уже 556 лет от роду и сегодня она потеряла своего друга. Оборотень никогда не умела делить горе с другими. Как делить горе таких размеров она просто не знала.

* * *

Бывшие некогда частью Братства Кольца, эльф, человек и гном бежали по степи Рохана. Впереди, не сбавляя темп и перепрыгивая через редкие кусты и камни, бежала белая волчица. Она вела их по свежему следу. Орочья вонь ещё долго будет держаться в этих краях и Сули беспрепятственно находила дорогу. Остальные следовали за охотницей, а та бежала без оглядки, да так быстро, что к концу первого же дня превратилась для путников лишь в белый силуэт. Тогда Арагорну пришлось её окликнуть.

Сули не без удивления обнаружила, как сильно оторвалась от остальных и замерла, дожидаясь. Она нетерпеливо переминалась с лапы на лапу. Хотелось бежать дальше. Так долго как сможет это делать, лишь бы подальше от того страшного для неё места. Там где когда-то горели чувства и была жизнь — там, глубоко в душе — теперь было как никогда одиноко.

— Ох! — только и смог воскликнуть Гимли, перехватив в другую руку секиру. Рыжебородый устал, но из гномьей вредности не хотел признавать это и просить передохнуть. Наугрим бежал и бежал, не позволяя себе останавливаться или сбавлять скорость и мечтая о мягкой перине и свежем прохладном эле. Представлял, как обхватит обеими руками громадную кружку и будет пить, не отрываясь пока не доберется до дна, а потом утрёт оставшуюся на усах пену. — Ох-ох-ох, — пробурчал он, понимая, что мечтам в скором времени не сбыться.

Спутникам оставалось ещё немного до того места где стояла Сули, но волчица не смогла дождаться и побежала дальше.

Ей не хотелось говорить, спать, есть — ничего не хотелось. Горе оборотень переживала по своему, находя покой в облике животного; со дня смерти гондорца она так и не приняла вновь человеческое обличие.

Остановилась, встав будто вкопанная.

Боромир… друг и мужчина, которого темноволосая, после стольких лет одиночества, смогла полюбить. Он умер, сраженный стрелой. Погиб как воин. Герой. Охотница упала на землю. Хотелось исчезнуть. Скрыться, даже от самой себя. Перестать чувствовать эту боль. Стать бы сейчас зверем — безжалостным и бесчувственным, забыться в ярости и стереть печаль из сердца. Но зверь молчал, не порываясь вырваться через открытую к свободе дверь. Будто тоже скорбел.

— Вставай, Сули, — сказал Арагорн, пробегая рядом. Гимли ничего не сказал, а Леголас остановился.

Эльф сел на землю рядом с волчицей и провёл рукой по покрытому запёкшейся чёрной кровью загривку. Оборотень зло тряхнула головой, сталкивая ладонь — так гладил её только гондорец.

— Тебе незачем переживать всё это в одиночку, — произнёс принц, но больше не коснулся Сули. Она зарычала (долго и громко) стараясь устрашить нежеланного собеседника. — Сулмендис, — рука эльфа легла на то место, где, как он думал, и должна находиться метка на теле волчицы. Лихолесец угадал верно.

Рык оборотня затих.

Белая охотница прикрыла глаза, ощущая внезапно — из неоткуда — возникший покой. Тихими медленными волнами по телу разливалось тепло. Лапы приятно тяжелели, а всё вокруг стало вдруг таким далёким.

Волчица подскочила на ноги, зло ощетинившись на принца. Она — или зверь — рычала, обходя эльфа вокруг.

— Леголас!

Арагорн обернулся и бросился назад, заслышав волчий рык. Он как никто другой знал, что значит столкнуться с озверевшим оборотнем. Мужчина выставил перед собой меч. Гимли появился следом, не совсем понимая зачем, но всё же держа секиру наготове.

Оборотень окинула их взглядом — каждого, мельком, тряхнула головой, отступила назад и побежала, оставляя позади след орков унесших двух хоббитов. Она сама найдёт их и вырвет из лап тварей Сарумана. Помощь была не нужна.

Охотница бежала, и рыхлая чёрная земля скользила под лапами. Бежала. А слёзы, вдруг оказавшиеся а глазах, обжигали. Быстрее! Прочь!

Вдохнув полной грудью, белая волчица прибавила ходу. Вольный ветер — ветер свободы обдувал её, иссушая слёзы. Вспомнилось вдруг первое путешествие в обличии волка. Когда ветер ощущался каждой клеточкой тела. В тот день, а может быть и раньше, он навсегда стал с нею един. Сейчас, будто впервые, оборотень бежала по давно знакомым степям.

За ветром!

За ветром! Вперёд, быстрее!

Бежала, не обращая внимание на усталость, которая медленно овладевала телом. Сколько лиг она пронеслась пока ночь сменилась днём?

Позади, уже почти неразличимый, виднелся Андуин широкой синей лентой. Волчица почувствовала рядом волка. Стая! Их только не хватало. Сули остановилась — быстрее чем следовало — устало запнувшись за свои же лапы, повернула назад. Дыхание сбилось. Не прошло и пяти минут как светло-серый — даже почти белый, как и она сама — волк преградил дорогу. Хищница хотела, не останавливаясь, перепрыгнуть возникшую преграду, но от усталости запнувшись, врезалась.

— Не думал, что ты станешь меня так грубо таранить — послышался до боли знакомый голос.

— Ралис?!