Мой факультет и другие фрики (джен)

В ушах звенели отзвуки ледяного смеха. Перед глазами — нет, даже не перед глазами, а где-то позади, точно прямо в мозгу — взвивались и опадали ядовито-зеленые всполохи. Ко лбу будто раскаленную кочергу прижали…

—…ри! Очнись! — докатилось до его сознания — глухо, как из-под воды.

Виски налились свинцовой тяжестью. Гарри попытался откликнуться — бесполезно: язык точно присох к небу.

— Поттер! — послышалось уже отчетливей. Пришлось пересилить себя и открыть глаза.

Первым, что он увидел, было пепельно-серое лицо Снейпа. Потом он заметил, как необычно вытянулись вверх окружающие их шкафы и как далеко вдруг отодвинулся потолок — и с запозданием понял, что, вообще-то, лежит на полу. Он смутился и тут же попробовал подняться, но был мигом остановлен профессором:

— Лежите уже, Поттер. Мисс Тонкс, вы скоро?

Где-то поблизости рухнуло еще несколько папок, и в поле зрения Гарри возникла и аврор:

— Несу я, несу! — она протянула зельевару изящную деревянную шкатулку — небольшую, такую, что уместилась бы и у Гарри на ладони — будь он, конечно, в состоянии удержать ее сейчас. В руках Снейпа она так и вовсе казалась крошечной.

Тем не менее, зельевар ловко расщелкнул замочек и… запустил руку вовнутрь едва не по локоть. Снова волшебство? В шкатулке что-то зашуршало, задребезжало, потом печально звякнуло — и Снейп вытащил оттуда плоскую фляжку, вроде дяди Вернонова «неприкосновенного запаса». Одно движение пальцев — и по комнате распространился терпкий аромат камфоры и аниса.

Снейп помог Гарри приподняться и заставил отпить из фляжки. Мерлин! Гарри, предположивший, что там что-то вроде бренди (или что там еще обычно дядюшка спаивал своей супруге после обморока), просчитался. Спирта там не было ни на гран. И мелкие глотки ничем ему не помогли: сначала зелье безобидно скользнуло в горло, со второго глотка Гарри вроде бы распробовал что-то, напоминающее сильно разбавленный мед, но потом… Потом зелье словно вспыхнуло, разгораясь где-то в желудке и жидким огнем распространяясь оттуда по всему телу. Гарри пробрала дрожь… А потом все так же внезапно закончилось. Но головная боль исчезла, а комната перестала шататься и расплываться перед глазами.

Гарри уже более осмысленно взглянул на профессора и Тонкс.

— Ты как, Гарри? — с волнением в голосе спросила аврор, присев рядом с ним на корточки.

— Н-ничего, — запнувшись (язык наконец-то вернул былую подвижность!) ответил Гарри. И тут же, залившись краской смущения, добавил. — Простите, пожалуйста, я…

— Успокойся, Гарри, главное, ты в порядке, — ободряюще улыбнулась Тонкс. — Это ты меня прости: я даже не представляла, что ты так отреагируешь. Столько раз участвовала в дознании — никогда такого не было.

Гарри это ничуть не утешило. Он, выходит, и для волшебного мира какой-то неправильный. Да еще и столько хлопот доставил…

— Я… Извините, я не… Простите, пожа…

— Поттер… — устало перебил его Снейп. — Прекратите уже самобичевание. Голова болит? Кружится?

— Н-нет… — Гарри поднял глаза на профессора. — Нет, сэр, — испуганно поправился он. Но, оказалось, суровое выражение лица Снейпа предназначалось вовсе не ему, и забытое «сэр», по всей вероятности, вообще прошло мимо его ушей.

— Теперь понимаете, Тонкс? Вдумайтесь только — какой же мощности должен был быть посыл, чтобы его отголоски ощущались даже сейчас?

«Ничего себе отголоски» — мелькнуло в мыслях у Гарри. — «Как по ощущениям, так по мозгам будто асфальтоукладчик проехался»

— Ну, допустим, я тоже ощутила эманации черной магии, — нахмурилась Тонкс. — Но почему это так подействовало на Гарри? И, боюсь, образец получился слишком маленький — будет сложно сопоставить его с картотечными.

— Я и так вам скажу, что это за магия, — с безнадежной какой-то интонацией произнес Снейп. — И, на самом деле, в реакции Поттера нет ничего удивительного. Как же еще? Почерк Темного Лорда ни с чем не спутаешь…

* * *

Профессор долго и нудно требовал, чтобы Тонкс связалась с мадам Помфри в обход Дамблдора. Потом — уже теряя остатки терпения — доказывал то же самое мадам Помфри:

— Нет, он последний, кого я бы поставил в известность!..

Гарри тихонько сидел у распахнутого окна. Морозный воздух освежал, изглаживая из памяти тот запах. Под мантией Снейпа, накинутой на Гарри несмотря на все протесты, было тепло…

— Что, такая проблема взять горсть Летучего Пороха? Можете забрать весь запас из моей лаборатории!..

— Но, Северус, не в этом же дело…

Где-то на краю сознания лениво всплыло: «А откуда, собственно, Снейп знаком с магией Воландеморта?» Но ни сил, ни желания обдумывать этот вопрос не было. И в следующий миг Гарри провалился в сон.

* * *

Проснулся Гарри уже в Больничном Крыле. Пожалуй, он даже почувствовал себя отдохнувшим. Все последствия от столкновения с призраком (иначе не скажешь!) магии Воландеморта прошли. И, хоть Гарри и смущался своей слабости, он решил повременить с покаянным визитом к Снейпу и прикорнуть еще на полчасика. «Закрою глаза буквально на чуть-чуть,» — сказал себе Гарри. После вчерашнего приключения с трехголовым псом и сегодняшнего происшествия он определенно должен был отоспаться. Если — а точнее, когда — Снейп назначит ему наказание (к сожалению, абсолютно оправданно), времени «на поспать» может и не остаться. То, что он баллы не снимал со Слизерина — это ерунда. Другие преподаватели тоже старались помочь своим факультетам, как могли: пару баллов за сделанное задание, еще пяток за обычный ответ на уроке… Снейп просто работал не в плюс, а в минус. Если подумать, услышать от него похвалу было так же нереально, как сравняться с Мерлином. Ни о каких дополнительных очках речи вообще не шло. В чем он был силен — так это в наказаниях. Отработки у Снейпа были притчей во языцех во всем Хогвартсе. Тут он не щадил ни своих, ни чужих. Так что драить теперь котлы до конца года, и спасибо скажи, если время на домашку останется…

Так что Гарри снова смежил веки, малодушно решив отложить заслуженную кару на потом. Но даже сквозь эту полудрему он отчетливо ощутил, что за ним наблюдают. И, как и любое непрошеное внимание, это ему категорически не понравилось.

Он открыл глаза — и встретился взглядом с Малфоем. Тот с кривой усмешкой отсалютовал ему со своей кровати:

— Что, Поттер, узнал про наказание и рухнул без чувств?

Уши у Гарри покраснели, но все же слова Малфоя задели его не так сильно. В конце концов, тот ничего не знает ни про Аврорат, ни про магический след.

— Фантазируй дальше, может, писателем станешь, — с деланым равнодушием отозвался Гарри.

— У меня, по крайней мере, есть на это время, — тут же нашелся Малфой. — Пока рука на перевязи, придется Филчу самому драить кубки. А вот тебя уже сегодня вечером ждет огромный бочонок рогатых жаб.

Рогатые жабы и в самом деле были не самыми приятными созданиями — что в целом, что в потрошеном виде. Но делать нечего: натворил — расплачивайся. Железная истина, которая, похоже, была единственной вещью, в которой Дурсли могли согласиться с волшебниками.

— Раз такой знающий, тогда скажи хоть, во сколько меня эти жабы ждут.

— В пя-ять, — протянул Малфой, довольно ухмыляясь. — А может, если опоздаешь, то Снейп тебя еще раньше заставит приходить.

— Я, вообще-то, всегда вовремя прихожу, — фыркнул Гарри.

— Пунктуальный ты наш! — умилился Малфой. — На часы бы хоть посмотрел, что ли.

Гарри скосил глаза на висящие над дверью часы — и похолодел: у него оставалось не больше пятнадцати минут.

* * *

Гарри влетел в кабинет, даже не постучавшись — и тут же понял, что крупно просчитался. На него немедля уставилось восемь пар глаз: пятикурсники, пришедшие на подготовку к С.О.В. по зельеварению, нечасто могли видеть самоубийцу, дерзнувшего бы прервать урок у Снейпа.

Гарри помимо воли задумался вдруг, используют ли в зельях человеческие ингредиенты.

Стоять под взглядом Снейпа было не приятнее, чем под дулом пистолета.

— Кажется, я вполне ясно выразился в записке, мистер Поттер: я жду вас на отработку в пять вечера, ежедневно, вплоть до Рождества — начиная с завтрашнего дня.

Гарри почувствовал, что краснеет. Конечно, Снейп бы не стал полагаться на чужие слова, а рассказал бы о наказании сам — неважно, лично или в письме. Малфой, трепло вредное! А он, дурак, развесил уши!

— П-простите, сэр… — который раз за день он блеет эти бесполезные извинения?

Он уткнулся глазами в пол и не заметил, как на мгновение дрогнуло лицо профессора. Впрочем, он быстро вернул ему привычное недовольно-желчное выражение — так, что и пятикурсники ничего не заподозрили.

— Что ж, Поттер, думаю, ваше рвение не стоит оставлять без внимания, — Снейп, взмахнув полами мантии, обернулся к классу: — Мисс Пиритс, пересядьте, пожалуйста, вперед. Освободите мученику рабочее место на последней парте.

С этими словами он скрылся в подсобке, а Гарри поплелся, куда сказано. За спиной он отчетливо слышал сдавленное хихиканье, но крыть было нечем: облажался, попался, закономерно получил нагоняй. Сам бы над собой посмеялся, если бы не опасался грохнуться в обморок над жабой. Резать хлюпающую жабью печенку ему уже приходилось, но вот потрошить тушку, похожую на Тревора — такого еще не было. И от одной мысли об этом Гарри мутило. Слегка.

Впрочем, времени на раздумья было немного — Снейп почти сразу вернулся в класс. Он поставил перед Гарри два котла:

— Флоббер-черви. Нарезать кольцами, уложить слоями, каждый слой пересыпать золой, — даже не задержавшись около его стола, скомандовал профессор. — Пятый курс достает пергамент и начинает конспектировать. Даже не думайте халтурить! Теорию ингредиентов, по новой министерской программе, я вообще с вами разбирать не должен…

В первом котелке — груда бледно-коричневых, вздувшихся уже и попахивающих прелой тиной червей, каждый не меньше фута длиной. Во втором — нож и банка с плотно прикрученной крышкой. Гарри вздохнул и взял первого червя. Эх, начали…

По прикидкам Гарри, резать червей было не сложнее, чем зельц. Вот только колечки никак не желали держаться, разваливаясь, судя по всему, от каждого неосторожного гарриного вдоха. Нарезку приходилось не сгребать, а чуть ли не сливать в котел. И что-то подсказывало: Снейпу такой результат не понравится.

Снейп же проинспектировать работу пока не мог: он вышагивал перед аудиторией, и читал лекцию так, будто ему и дела не было, что кто-то не успеет записать. Впрочем, Перси Уизли, скрючившийся в три погибели над слишком низкой для него партой, строчил со скоростью копировального аппарата.

— …таким образом, простейшее правило гласит: чем плотнее растительное сырье, тем мельче нарезка. Вариации возможны, для скорости приготовления они могут иметь ключевое значение, но если вы впервые варите совершенно незнакомое зелье, это правило поможет достичь приемлемого результата. Переходим к животным компонентам. Здесь уже не так просто определиться с направлением волокон, особенно при попытке нарезать цельную тушку. Значительно легче справиться с уже отделенными частями: мышцами, костями, кожей. Некоторые зелья, особенно высокоспециализированные, не терпят смены рук изготовителя, так что приходится подготавливать ингредиенты самостоятельно. Таким образом, вы должны иметь представление об анатомии животных и минимальные навыки препарирования. Что за ропот? Константин Лаури собственноручно ухаживал за мандрагоровым садом и параллельно выращивал пеплозмеев, чтобы в нужный момент добавить их яйца в экспериментальное зелье. Хотя кто может ожидать, что вы знаете о его Зелье Жидких Порталов...

Гарри, признаться, заслушался. На занятиях с первокурсниками Снейп рассказывал хоть что-то только после опроса — а так как обычной его "жертвой" был именно Гарри, такого интереса комментарии не вызывали: ну, учил ты до ночи, ну, ответил по учебнику — так профессор тебя в минуту раскритиковал. Да, в мелочах, да, в незаметных, но важных вещах — но все равно же обидно. А тут — прямо история. Вот где прочтешь, что от способа измельчения тисовых ягод меняются свойства зелья? Гарри не был уверен, что заметил бы разницу, даже приготовив все те двадцать зелий из снейпова списка. А тут — пожалуйста, схемка: срисуй с доски и пользуйся, как понадобится.

— Особого обращения требуют паренхиматозные органы, — продолжал вещать Снейп. — Если вы возьмете за труд проверить на практике, то убедитесь: их консистенция значительно отличается друг от друга. Печень, легкие — нарезать их бывает проблематично, особенно если состав требует освободить их от капсулы и плотных прослоек. Надлежит использовать острый нож, в идеале — серебряный. Можно начать с нарезки, а затем очистить каждый кусочек от пленок. Этот способ подходит для зелий, в которых используется не более трех растительных компонентов. Можно сварить органы в отдельной посуде, но жидкость, которую вы нальете, должна дополнять основу зелья: варить в воде для настоек, в спирте — для настоев. Если основа многокомпонентная, воспользуйтесь таблицей Аурелиана для подбора уравновешивающего состава.

Таблицу Аурелиана Гарри, как ни странно, знал. И он прекрасно помнил, в какое уныние его поверг один ее вид, когда он, летом еще, открыл учебник. До сегодняшнего вечера он и не подозревал, зачем она может пригодиться.

— Кости, хрящи и рога дромарога, цельные тельца флоббер-червей и хвостовые выросты пиявки-лианы позволят получить самосгущающиеся составы, если нарезать поперек. Если эти ингредиенты придется добавить в зелье, которое должно оставаться жидким, следует нарезать их вдоль. Можно регулировать степень желеобразования, изменяя угол наклона разреза. Срезанные ровно наискось кусочки, настаиваясь в присутствии растительных остатков, позволяют получить на выходе универсальный загуститель, пригодный для длительного хранения.

Гарри замер над новым червем. В понедельник Снейп совершенно точно задаст Тающую мазь — и, насколько можно было понять из рецепта, для ее приготовления нужен будет загуститель.

Гарри, убедившись, что за ним никто не следит, отложил нож в сторону и протянул руку к банке: этикетка утверждала, что внутри не что иное, как Cinis Sambucus. Самбук же вроде — растение?

Он все-таки решил попробовать. И даже втянулся: стоило направить лезвие под углом, как дело пошло веселее. Ломтики, по крайней мере, перестали расползаться в руках, и Гарри, подняв один из них повыше, смог увидеть, как все органы червя (такие же длинные и скучные, как и он весь) застыли в срезе, точно в прозрачном студне — так, что стало похоже на пуговицу из стеклянной мозаики. Пожалуй, это было даже... занятно.

Гарри закончил как раз вовремя: Снейп закончил с рассказом про животных и пообещал (если судить по суровым интонациям, пригрозил) на следующем занятии объяснить про минералы и драгоценные камни.

Отпустив пятикурсников, Снейп сразу же подошел к Гарри.

— Я все сделал, сэр, — не дожидаясь вопроса, сказал Гарри. — Что дальше?

Профессор молча рассматривал его работу. Потом перевел взгляд на самого Гарри. Понять, о чем о думал, было невозможно — как и всегда. Смотреть в эти темные глаза было так же боязно, как в глубины бездонного озера.

— Можете возвращаться в общежитие, — медленно произнес Снейп. — Или в лазарет. Я не намеревался... вытаскивать вас на отработку сегодня.

Гарри — в очередной раз за сегодня — покраснел.

— Простите, сэр. Больше такого не повторится. Извините...

— Довольно, Поттер. До завтра свободны. Пришлите ко мне Уизли и Грейнджер, когда увидите, — и профессор отвернулся и направился в подсобку, видимо, давая понять: разговор окончен.

Гарри быстро сполоснул нож и вышел из кабинета. Он уже не видел, как вернулся Снейп, и не видел, как тот подцепил один из верхних червячиных срезов — и поднял его, чтобы посмотреть на просвет. Так же, как Гарри.