Острие лезвия, ветер и любовь (гет)

Год 2952 Третьей эпохи

— Хей! Кто это тут у нас? — Тейран подскочил к девушке со спины, подхватил под руки и закружил.

Теперь Сули уже 489 лет, но она не может сейчас обернуться волком, чтобы в полной мере выразить возмущение, в силу своего весьма интересного положения. Парень не отходил от неё всю дорогу, постоянно шутил и смеялся. Да даже сам Ралис так не радовался грядущему рождению ребёнка, как светловолосый оборотень своему племяннику или племяннице.

— Поставь меня! А-а-а-а! — Сули пыталась прикрыть лицо руками. Светловолосый сын Хелтая со смехом поставил сестру на землю и одним резким движением повернул к себе. — Меня нельзя так крутить! — и со всей своей силы девушка врезала брату кулаком в живот. Оборотень скрутился пополам.

Невдалеке пасся конь на котором темноволосая ехала — где Тейран его раздобыл, она не хотела знать.

— Уф, — только и смог сказать воин стаи. — Помнится, тебе ещё физические нагрузки запрещёны, а ты брата бьешь! — Сули задрала нос кверху и сложила руки на округлившимся животике. — Уверена, что хочешь остаться в Ривенделле пока…? Пока это не закончится?

— Имеешь ввиду, пока малыш не родиться? — девушка хмыкнула, тряхнув своими длинными волосами. В последние недели они ужасно раздражали, и оборотню хотелось поскорее остричь их. — Да. Я хочу родить в Ривенделле. Я там выросла и моему ребёнку там тоже будет хорошо.

Тейран нахмурился, пока сестра не видела, но стоило Сули обернуться к нему, как улыбка вновь расцвела на лице парня.

— Когда же ты уже, к моей радости, сбреешь эту ужасную бороду? — фыркнула воспитанница эльфов. Парень оскорблено почесал щеку и подбородок, покрытые редкими светлыми волосами. Сыну Хелтая всегда казалось, что с бородой он выглядит взрослее и мужественней. Сули была иного мнения.

— Чем она тебе не угодила? — пробурчал светловолосый.

— Тем, что она тебе не идёт. Выглядишь как мальчишка, у которого впервые волосы на лице появились, и теперь он боится, что если сбреет, то новые не вырастут. Борода не показатель твоей мужественности, — девушка по-доброму усмехнулась, подошла к брату и неспешно коснулась его лица. — Хоть раз видел вождя с бородой?

Отец двух оборотней никогда не позволял появляться растительности на лице — он сбривал всё подчистую своим остро заточенным кинжалом. Тейран хмыкнул, расстроено и в то же время задумчиво.

— И, к тому же, Дейкил говорила, что ей не нравятся мужчины с бородой, — парень закатил глаза и тяжело вздохнул. Сули засмеялась. — Ну что? Она ведь тебе нравится.

— Нравится, — буркнул брат.

— Тогда сбрей этот ужас и беги скорее к ней.

В ответ на смех сестры Тейран сначала незаметно улыбнулся, потом хмыкнул и рассмеялся следом. Он с трепетом положил свою широкую ладонь на немаленький уже живот, накрыв разом обе ладошки девушки.

— Мне показалось или мой племянник толкнулся? — радостно воскликнул оборотень. Вроде взрослый а, узнав о скором пополнении в семье, стал вести себя как маленький. Страшно представить, что будет, когда ребёнок наконец родиться.

— Тебе показалось, — Сули вытащила руки из под его ладони и положила сверху. — И с чего ты взял, что это мальчик?

— Потому что я хочу племянника.

Девушка не знала, был ли Тейран в тайне ото всех провидцем или же это было просто совпадение, но на другой месяц у неё родился сын.

* * *

Дни тянулись один скучнее другого. Сули с превеликой радостью вернулась бы к границам, но какой этом смысл сейчас? Со дня на день Братство покинет город и двинется дальше. Оборотень ничего так не ждала в своей жизни как этого дня.

Девушка окинула взглядом просторный шатер из небесно голубого полотна. Легкий, едва заметный, ветерок неустанно трепал полог, то приоткрывая взгляду Сули неширокую тропинку, ведущую куда-то в лес, то снова закрывал Лориэн для её глаз.

— А оборотни бессмертны, как и эльфы? — спросил Пин.

Хоббит сидел ближе всех к девушке, за ним Мерри, а напротив — недалеко от самой Сули — Гимли. Тут же сидел и Арагорн; где были остальные темноволосая не знала — Леголас снова редко стал появляться в шатре и даже порой пропускал их тренировки по стрельбе.

Куда занесло Боромира, воспитанница эльфов предположить могла, но не хотела.

— Этого я не знаю, — пожала она плечами, расправив большую складку на тёмно-сером платье. — Самому старому из знакомых мне — Эклессу — сейчас около семи тысяч лет. Плюс-минус лет триста. И поверьте, в его возрасте триста лет это уже такие мелочи. Но, а если говорить обо всех оборотнях, то пока ни один от старости не умер, так что, — Сули хмыкнула, — не знаю.

— А что же их тогда так мало? — Гимли сидел рядом, но не увидел, как девушка нервно поджала губы и часто заморгала.

Она прочистила горло и заговорила, когда молчание её уже стало заметно.

— Оборотней на самом деле много, но в Средиземье их, правда, осталось мало: четырнадцать в стае, двое изгнанников, да я, — проведя рукой по лицу, неспешно продолжила. — Там, далеко на востоке, за хребтом гор, целое королевство и зовётся оно Рангар. Никто кроме оборотней не бывал там, да и не все были. Я, например, никогда не покидала Средиземья и не видела этой страны, — она странно нахмурилась, но продолжила рассказ. — Королевой там Далия, моя тетка по отцу.

Гимли громко засмеялся и хлопнул себя по ноге.

— Так вот о чём ты отцу говорила! «Принцесса и в тоже время нет», — вспомнил гном пересказанные Глоином слова девушки; полог шатра отодвинулся и внутрь вошёл Леголас. Эльф уже не раз слышал о Рангаре и вряд ли мог узнать для себя что-нибудь новое.

— Да, именно так, — улыбнулась оборотень, — в моём народе титулы не наследуются. Король или вождь избирается из сильнейших. Мою тетю Далию выбрали королевой из-за того что народ любит её, да и правитель она хороший, судя по тому что Хелтай рассказывал мне о ней. В былые годы, во времена правления Бодиль, Далия была всеобщей любимицей, так что не удивительно, что королевой стала именно она, — Сули притихла. — Но есть ещё один способ добиться власти. Когда короля или вождя оборотни не могут выбрать сами, желающие могут побороться за этот титул. Так вождём стал Хелтай, — девушка хмыкнула. — Почти каждый член моей семьи правил, а я вот такая вот белая ворона, — она весело усмехнулась, ничуть не печалясь по этому поводу.

Девушка никогда не пыталась доказывать стае — или, тем более, королевству — свою для них значимость. Она давно разуверилась в том, что сможет добиться уважения среди почти что чужого ей народа. Сули просто была: следовала за остальными, выполняла приказы Хелтая (если вдруг такие были). Тут и не удивительно, что отец ею не гордится. Сам он не раз доказывал, что достоин быть вождем, как и её мать, которая и вовсе была королевой, но другого королевства. Королевой Тихого леса.

Воспитанница эльфов продолжала рассказ.

— Об оборотнях знают не многие. Люди позабыли, оставив себе лишь странные и пугающие истории. С гномами мой народ не сильно дружил даже в светлые времена. Слишком уж вы, друг мой, — кивнула она Гимли, — недоверчивы к нам. Ну а эльфы, — Сули неопределенно пожала плечами, — каждый по-разному. О том, что оборотни действительно существуют, знают, как я уже и говорила, только эльфы в Ривенделле да в Лориэне. И все они хранят эту тайну.

— А Лихолесье? — спросил Пин, но оборотень не стала отвечать, нахмурилась и, бросив украдкой быстрый взгляд на эльфийского принца, отвернулась. Хоббит расстроился, посчитав, что сказал, что-то не так и тем самым опечалил подругу. Он подсел поближе к ней, когда остальные завели новую беседу и спросил: — Я обидел тебя?

— Ох, нет, — Сули чуть улыбнулась и взлохматила и без того торчащие волосы полурослика. — Просто… я вспомнила о стае. Давно не видела их. Сына, брата и подругу — хмыкнула. — Ты ведь верно тоже скучаешь по родне?

— Это уж само собой, — кивнул Пин. — Даже по моим сестрам. Но со мной Мерри, он мне ведь тоже почти что как брат. Элронд не хотел отправлять меня в поход, но Гэндальф, — имя волшебника далось ему с невиданной прежде тяжестью. Хоббит вздохнул и улыбнулся. — Гэндальф убедил его, что я должен продолжить путь.

— Выходит если бы не эти двое ни тебя, ни меня здесь и не было бы, — усмехнулась девушка.

— Тебя тоже пускать не хотели?

— Да нет, — она осеклась, — меня-то пускали, дело тут в другом. Элронд вырастил меня, благодаря этому я и оказалась на том Совете. Иначе кто знает, где бы я была.

— Наверное, со своей стаей, — предположил Пин.

— Ага, — кивнула девушка, — или в Рохане.

— А почему в Рохане-то? — не понял Тук, а Сули нахмурила и покачала головой.

— Да, не важно, — и глянула на Арагорна. Тот сидел на своей постели, задумчиво жуя трубку и выпуская дым изо рта. Сули невольно пригляделась к человеку, памятуя о словах Элениэль. Ведь Арагорн тоже не раз пропадал. Не мог же он…. Да нет, не мог.

С момента их с рыжеволосой эльфийкой разговора прошло уже два дня, но девушка так и не рискнула поговорить ни с одним человеком, ни с другим. Правда будет горька в обоих случаях.

* * *

Халдир вновь вернулся с границ.

— Знаешь, а я ведь, кажется, совершила ещё большую глупость, вступив в Братство. Не по мне это всё, да и приносить им я могла только беды, а пользы никакой. Как и предложил Боромир, я пойду с ним. Это будет лучший из всех вариантов. Как думаешь? — она подняла голову кверху, заглядывая в лицо стража. — Отправимся в Минас Тирит. Он пойдёт в бой со своей армией, а я буду его защищать. Там я куда больше пригожусь.

Эльф, кажется, задумался. Его белые одежды почти что светились, ловя на себе редкие солнечные лучи. Волосы страж собрал в привычную прическу — точно такую же сделала и Сули. Тёмные локоны девушки и вправду отрасли, ведь теперь они ложились на плечи и спускались даже ниже ключиц.

Сегодня оборотень, отличившись от всех прошедших дней, надела платье цвета золотой листвы, точно такой же как та, что горела в кронах деревьев. Когда-то это платье принадлежало Келебриан и от того было ещё дороже сердцу.

— Нет более благородного дела, чем спасение мира от зла, — такими были слова эльфа. — Но куда больший подвиг защищать тех, кого любишь.

Капитан стражей рассказывал подруге о недавней вылазке, а Сули внимательно (почти) слушала его, думая при этом о чём-то своём, пока знакомый звонкий смех не раздался где-то рядом. В последний раз девушка слышала его далеко отсюда — в Ривенделле — эльфийка тогда рассмеялась от радости, ведь её младшая сестра выходила замуж.

Анариэль!

Сули остановилась, остановив и Халдира. Совсем недалеко, по другой тропе им навстречу шли человек и эльфийка. Ани обхватила своими ладошками локоть мужчины и неизменно улыбалась. Так мило и влюблено. А человек говорил, что-то рисуя в воздухе свободной рукой, пока эльфийка вновь не рассмеялась. Оба поглощенные друг другом не замечали эльфа и оборотня, а Сули попятилась назад и, если бы не удерживающий её под руку Халдир, умчалась бы отсюда прочь.

Боромир и Анариэль?!

До девушки доносились обрывки их разговора, кажется гондорец рассказывал одну из тех историй о Белом городе, только теперь голос его звучал тихо, медленно, тягуче, а иногда быстро и смешливо.

— Сули? — окликнул оборотня, встав перед ней, Халдир. Девушка молчала, смотря вперёд с чуть приоткрытым от удивления ртом. Быть такого не может! Ерунда. Чушь. Бред! Но глаза её видели иное: темноволосая эльфийка в легком бирюзовом платье, идущая под руку с гондорцем. С её Боромиром! Тем самым, который не щадил её на тренировках, пронёс на руках почти через весь Ривенделл, и чья борода так нестерпимо, но в то же время так приятно колола руку. Тот самый Боромир, которому читала книги, а он пробирался в её покои через балкон, чтобы подарить цветы. — Что с тобой?

— Всё... — Сули часто заморгала, — хорошо? — отвернулась и пошла назад.

Она шла быстро. Так быстро, как только могла, но (будь проклят этот острый волчий слух!) всё равно слышала звонкий смех Анариэль. Сули злилась и инстинкты её от этого обострялись всё больше. Она слышала биение сердец — эльфийского и человеческого — чувствовала, как бежит кровь по их жилам. А ещё как клыки вырываются наружу. А сдерживать их вовсе не хотелось.

— Сули! — Халдир нагнал девушку, схватил за плечи и повернул к себе, столкнувшись взглядом с жёлтыми зрачками. Она зарычала, отталкивая друга. — Что происходит? — неподдельное волнение в голосе старого друга заставило оборотня смягчиться. Она порывисто обняла эльфа и, кажется, заплакала. Страж гладил оборотня по волосам, пока та не успокоилась и не отстранилась. Клыки исчезли, и своё законное место вновь занял серый цвет глаз. — Ты собираешься рассказать мне, что это было?

Оборотень раздраженно взмахнула рукой, не понимая, какой смысл вкладывала в этот жест. Да и зачем вообще смысл? Сделала и всё.

— Я же вижу, что тебя что-то злит, — как можно более миролюбиво начал эльф и прищурился. — А может кто-то?

— Халдир! — Сули хотела уйти, но лориэнец остановил, поймав за руку. Девушка цыкнула. — Ничего особого. Просто один из моих друзей людей удумал повторить судьбу Берена, видимо, — громко фыркнула она, отвернулась и прислонилась боком к ясеню. Жесткая кора оцарапала щёку, но девушка не отстранилась.

— А ты, стало быть, желала бы быть на месте Лютиэн? — Халдир беззлобно усмехнулся и положил руку на плечо темноволосой, вставая рядом. — Помнится мне, тоже самое мы проходили около двух веков назад, только тогда ты лила слезы по Ралису. Кто теперь? — он не видел, как подруга болезненно зажмурилась, впиваясь ногтями — пальцами, а не чёрными когтями — в кору дерева. — Я всегда готов выслушать.

— Нечего рассказывать, Халдир, — она стряхнула руку стража с плеча. — Я влюбилась в человека, но ему нет дела до меня… в таком смысле нет. Он мой друг и на этом конец.

— Тот самый гондорец, — ни сколько спрашивал, сколько утверждал страж. Он и прежде подмечал взгляды подруги, направленные на человека, но не подумал бы никогда, что всё зашло так далеко. — Ты говорила с ним?

— Я не хочу этого делать, — оборотень устало провела рукой по лицу. — Но зато со мной поговорила Элениэль. Она сказала, что её сестру — нашу милую Анариэль, которой никогда на месте не сиделось — человек позвал с собой в Гондор. Арагорну это всё не нужно, а вот Боромир… Ладно. Не важно.

Девушка посмотрела наверх и закусила губу.

Она ещё в Мории поняла, что это совсем не дружба горит в сердце всякий раз при взгляде на гондорца. Не дружба заставила оборотня вернуться к Братству, после случившегося у Остранны. И уж тем более не из-за дружбы она сейчас плачет. Ей хотелось рвать и метать. Прежде Сули не желала портить крепкую дружбу своими неуместными чувствами, но теперь хотелось испортить хоть что-нибудь. Дать себе волю. Отыграться. Отвести дух. Она утробно зарычала.

— Ралис влюбился в тебя сразу, — вдруг произнес капитан лориэнской стражи, на что оборотень не могла ответить ни чем иным кроме удивленного и не понимающего взгляда, брошенного через плечо. Глаза покраснели, а по щекам бежали блестящие дорожки слёз. Халдир подошёл к ней и встал рядом, не касаясь, но находясь очень близко. Он улыбнулся. Так тепло и мягко, как в её молодые годы, в детстве, когда темноволосая девочка пробралась на делонь. — Помню я как вы всё бегали по Кветлориэну, думая, что вас никто не видит. Вы полюбили друг друга сразу, но кто сказал, что каждый раз всё будет так же? Ты влюбилась в Боромира, а он пока в тебя нет. Но это пока. Неужели ты правда решила сдаться? Что же, тогда я удивлен.

Сули хмыкнула.

— А что мне ещё делать. Если он и Анариэль влю… — она снова зарычала подобно волку. — Я буду ему другом. Остальное не важно.

— Неужели?

— Мудрый эльф хочет дать совет? — бросила Сули. — Вы ведь так любите этим заниматься.

Но когда она обернулась, Халдира рядом уже не было. Он решил оставить подругу наедине со своими мыслями, давно убедившись, что порой это лучший вариант из всех возможных.

Сули глубоко вздохнула, досчитав по-эльфийски от 1 до 10 и обратно, стерла слёзы и побрела обратно к шатру. Что ей ещё оставалось делать? Преследовать Боромира и Анариэль? Глупее этого и придумать ничего нельзя было. Что ж, она вообразила бы себя шпионом Сарумана и выглядывала бы из-за каждого ясеня, преследуя человека и эльфийку. Сули усмехнулась, нарисовав в уме эту картину. Было бы забавно.

Зажмурилась. Она была такой дурой, что не рассказала Боромиру о своих чувствах. Темноволосая была просто обязана рассказать. Глядишь и сложилось бы всё иначе. Даже если бы гондорец так и не ответил взаимностью, сейчас он, скорей всего был бы рядом с ней, а не рядом с… Анариэль.

Сложив руки на груди девушка шла по тропе, пиная, от нечего делать, подол золотого платья. Другого дела, чтобы как-то занять себя, или может даже отвлечься от тревожных мыслей Сули не нашла. Да и этот способ особо не помогал. Всё о чём она могла думать это медноволосый воин. Воспитанница эльфов пыталась вспомнить всё, что происходило с ними: их разговоры, его жесты, улыбки — пыталась найти в них хоть какой-то намёк на ответные чувства. Некоторые воспоминания вызывали у неё невольную улыбку, другие даже наталкивали на мысли о том, что мужчина, быть может, в глубине души, но испытывает к ней то же самое.

Когда же девушка вспоминала свои слова, то начинала чувствовать себя глупой девчонкой. Может и Боромир думает, что она такая? Но почему же он тогда продолжает быть ей другом? Вдруг человеку что-то от неё нужно, и он собирается использовать оборотня в своих целях? От таких догадок у темноволосой глаза на лоб полезли.

— Сули, — девушка вскрикнула и непроизвольно взмахнула руками, ударив мужчину. — Напугал, прости, — она разглядела, что перед ней стоит гондорец. Тот, усмехнувшись неловкости и глупости произошедшего, неспешно почесал ушибленный подбородок. Это уже стало входить в привычку.

— Боромир ты меня используешь? — выпалила Сули, не дав себе и секунды обдумать вопрос.

Воцарилась звенящая тишина. Мужчина не знал что ответить; девушка пока не осознала, что сказала. Так и молчали. И вдруг догадка показалась оборотню настолько бредовой, что захотелось поскорее отправиться в Мандос или лучше — намного лучше — прямиком за Врата Ночи. Там ей и место.

— О чём это ты? — удивился человек.

— Да не важно, — Сули закусила губу. — Видела тебя с Анариэль? Как она тебе?

— Хороший собеседник? — и нахмурился, будто спрашивая, подойдёт ли подруге такой ответ. Та громко и зло цыкнула.

— А если правду?

— Ох, Сули, боюсь, ты ещё слишком молода для таких разговоров, — засмеялся мужчина, снова потрепав темноволосую по голове. Этот жест уже откровенно раздражал.

— Я тебе не младший братик! — воскликнула девушка и зло оттолкнула руку. Боромир растерялся.

— Прости, я не думал, что тебе не нравится. Больше не буду, — Сули поджала губы. — А Анариэль, раз тебе так интересно… она хорошая. Добрая. Милая, — человек легко улыбнулся. — Я рад, что познакомился с ней.

— И потому позвал её с собой? Я говорила, выучить историю и рассказывать, а не следовать ей!

Сули отвернулась смахнув новые слёзы. Не хватало ещё, чтобы Боромир их увидел, но гондорец был куда внимательней, чем оборотень надеялась. Вот только понял он всё немного иначе.

— Я помню, ты говорила, что Анариэль была твоей подругой в детстве. Ты так переживаешь за неё? — мужчина хмыкнул. — Но неужели ты подумала, что я такой эгоист? Я не собирался заставлять Ани отказываться от своего народа, — он коснулся правого плеча оборотня, вызывая неприятный зуд; Сули сделала шаг вперёд. — Волчонок, хватит. Неужели ты за меня не рада? В такое тёмное время мне удалось встретить, как ты там говорила, — он задумчиво поскреб бороду, — истинную! Влюбился. Всю жизнь я избегал этого, находя покой в битве. Никогда не думал, что после стольких лет, я полюблю бессмертную, — ей стоило лишь обернуться, чтобы увидеть улыбку на губах мужчины. Едва заметную, но такую настоящую. Счастливую. Он говорил тихо и спокойно и от того голос казался только слаще. Особенно когда он произносил имя эльфийки: — Анариэль сама захотела отправиться в Гондор. Я не просил её. Объявила мне об этом несколько дней назад. И, да, прости, что я не рассказывал тебе прежде обо всём сам, — он облизнул пересохшие губы, не увидев, как дрогнули плечи подруги. — Боялся, что именно так ты и отреагируешь, — усмехнулся. — Забавно, ведь почти такой же диалог у нас случился, когда я узнал, что ты оборотень. Что ж, признаю, ты была права — иногда лучше сладкая ложь, чем горькая правда, — Сули упрямо молчала, обняв саму себя за плечи, а гондорец ждал, что она вот-вот обернётся и скажет, что-нибудь вроде: «ты что же, сравнил лекантропию с горькой правдой?!» Но девушка упрямо молчала. — Я пытался убедить Ани остаться, и до сих пор пытаюсь. Её сестра хочет отправиться за Море, а я и говорю, чтобы она поплыла с ней. Там безопасно, — Боромир грустно засмеялся, — но в этой женщине упрямства даже больше чем в тебе. Сули, — девушка не ответила, и человек тяжело вздохнул, а после подошёл в подруге, — посмотри же ты на меня.

И оборотень обернулась. Заплаканная. Потерянная и злая.

Гори оно всё огнем Светильников, — пронеслось в голове.

Девушка обняла гондорца за широкие плечи, чуть приподнялась и прильнула своими губами к его, обветренным и в то же время нежным. Борода стала, кажется, ещё куда более колючей — она и раньше не была мягкой, но теперь, будто нарочно царапала лицо девушки, преследуя какой-то свой, тайный умысел. Сули не хотелось сейчас думать о мотивах чрезмерно колючей бороды, вместо этого она ловила этот миг, впитывала его в себя без остатка, наслаждалась тем, как громко бьётся сердце Боромира, как его горячая кожа ласкает руки, скользящие по шее мужчины, а жёсткие волосы рассыпаются сквозь пальцы. Этот миг замер для оборотня и превратился в целое тысячелетие.

Она не сдержала стон; Боромир схватил её за плечи и отстранил от себя.

— Ты… что ты творишь? — запнулся человек. Темноволосая и сама не знала ответа на этот вопрос и потому глупо повисла в руках гондорца. Ей вдруг стал так спокойно и — так глупо! — так легко.

Боромир смотрел на подругу растерянно и даже напугано. Смотрел на своего маленького волчонка. Почти что сестру. Поцелуй был приятен (очень приятен), но не вызвал должных чувств: он не ощутил и толики того, что почувствовал бы к возлюбленной или любовнице. Не то и не так. А Сули видела эти мысли пробегающие в его глазах, от чего на душе становилось горше.

— Прости, — она высвободилась из рук мужчины, отойдя от него на пару шагов. — Не знаю, что на меня нашло. Минутное помутнение. Извини. Я не должна была делать такое. О, Эру, — девушка прикрыла лицо руками не в силах больше смотреть на гондорца.

— Всё хорошо, — неуверенно кивнул тот, сократил расстояние что возникло между ними и неуверенно — неловко — обнял оборотня за плечи. — Сули, я…

— Ничего, Боромир, — остановила его девушка, — это был порыв. Я не прошу от тебя ничего. Просто порыв.

Задумавшись, человек снова кивнул и повёл подругу прямо по тропинке.

Просто порыв, — повторила она про себя. - Осталось только в это поверить.