Цвета радуги (джен)

Учебный год для Гарри начался вполне спокойно, как он и рассчитывал. Если только не учитывать, что некая первокурсница не сводила с него глаз и преследовала всюду. Подходить близко Джинни Уизли не решалась, и только вздыхала издалека.

Конечно, за предыдущий год Поттер успел довольно сносно привыкнуть к тому, что он является если не центром внимания, то одним из них точно. Снейп постоянно язвил по этому поводу, но Гарри подозревал, что причиной тому была школьная пора будущего зельевара с мировым именем. Правду говорят, источники всех комплексов нужно искать именно в детстве. Но, возвращаясь к Гарри, придется все же уточнить, что ему это все уже порядочно осточертело, да к тому же объектом воздыхания он еще, как считал, не был. А потому он старательно избегал маленькой рыжей девчушки.

Через недели две подобных маневров Джинни впала в отчаяние — «ее Принц ее не замечал». Дело было как раз наоборот, но кто ее станет разубеждать… В общем, она чахла на глазах. И однажды Поттер, который уже собирался вздохнуть с облегчением, заметил в ее сумке до боли знакомое черное «свечение». Гарри выругался и усомнился, не глюки ли у него, но тоненькая ниточка аккуратно к его шраму говорила все за себя. Откуда у первокурсницы, а точнее у дочери «маглолюбца и простофили» Артура Уизли (исключительно со слов профессора Снейпа) вещица, устойчиво носившая магию Темного Лорда?

Теперь уже сам Поттер тайно наблюдал за младшей Уизли, с одной поправкой — никто этого не замечал. Та ни в какую не хотела расставаться с неведомым артефактом и всегда таскала его с собой. Очевидно, она сама не представляла, что носит каждый день среди своих учебников и пергаментов.

Наконец Гарри это надоело, и он решился на диверсию. Проходя мимо нее в коридоре, он незаметно кинул в ее сумку Диффиндо. Естественно, сумка разошлась по швам, и все содержимое оказалось на полу. Он, как истинный джентльмен, тут же оказался рядом и принялся помогать даме собирать ее вещи, в то время как Джинни заметила, КТО ей помогает и вообще стоит перед ней чуть ли не на коленях, и онемела. Поттеру только этого и надо было — он мигом нашел источник «свечения» и спрятал его в собственной сумке, что по волшебству оказалась рядом на полу (ловкость рук и никакого мошенства). Затем быстро починил сумку и затолкал в нее все выпавшее добро. Все это время Уизли смотрела на него и только на него и ничего не замечала вокруг. Пришлось Поттеру пощелкать перед ней пальцами, чтобы та пришла в себя. После этого он мигом убрался куда подальше.

* * *

Загадочный артефакт представлял собой черную тетрадку с обложкой из кожзаменителя. Укрепив свои окклюметивные щиты и окружив себя самой изощренной защитой, на которую был способен, он открыл ее. На первой странице значилось — «Дневник Тома Марволо Риддла». Поттер чуть было не запрыгал от радости — еще бы, дневник Темного Лорда в его руках! И, с нетерпением перевернув следующую страницу, озадаченно нахмурился. Пусто! Пролистав всю тетрадку, он убедился — тетрадь была пуста. А это значило, что магия, присутствующая в ней, либо скрывала содержимое, либо вообще не имела к ее содержимому никакого отношения, то есть в дневник никогда ничего не писали, а сразу использовали как оболочку под артефакт. И Поттер решил ее пока не трогать.

И тут ему пришла в голову довольно простая, но давно напрашивающаяся мысль. Если протягивается эта пресловутая нить, значит, она связывает однородные, магически неразделимые объекты. И если на одном конце нити была черная магия Волдеморта, а в общем случае сам Темный Лорд, то что сидит в его голове?!

Тут он вспомнил Квирелла. Тот был полностью одержим Лордом, и Том даже иногда перехватывал управление телом, а Поттер подобного про себя любимого не помнил. Значит, магия Тома, сидящая в его шраме, остаточная, то есть неактивная, или слишком слабая для подобных фортелей. «Эх, и почему зеркала не отражают магию? На всех могу посмотреть, а сам на себя — никак. Сапожник без сапог, блин…» Тут он вспомнил про личный ходячий справочник — профессора Снейпа — и тут же ринулся к нему.

Профессор удивился позднему визиту своего студента (дело было уже поздней ночью), но долго выговаривать не стал, в конце концов, ЭТОТ студент шлялся по ночам и не в таких местах. Снейп про одержимость чужими духами ничего не знал, о природе шрама-молнии не имел ни малейшего понятия, но вскользь упомянул про некие крестражи, подробностей о которых также не знал. Помимо прочего, Снейп просветил Гарри насчет зеркал, а именно в том, что такие существовали, но очень давно и в единственном экземпляре, на подобие Еиналеж. Но в отличие от последнего, требующийся артефакт находился во множестве мест сразу — то есть был разбит вдребезги, а осколки были растащены по углам. Самая крупная коллекция осколков была, по слухам, в Отделе Тайн министерства, куда ходу Поттеру не было, но Малфой как-то хвастался по пьяному делу Северусу, что в его сейфах лежит парочка таких осколков, и он их приобрел за ОЧЕНЬ большие деньги.

Прелесть этого зеркала состояла в том, что оно показывала магию всем желающим, включая маглов. И Поттер решил, что ему срочно требуется связаться с Малфоем-старшим, желательно через сына. Он, конечно, сильно сомневался, что его почту перехватывают и читают, но вы же помните, какой он параноик. И он тут же отправился к себе, писать письмо Люциусу, чтобы наутро Драко его запечатал в свой семейный конверт и отправил с филином.

* * *

Малфой-старший со всей серьезностью отнесся к просьбе Поттера, а потому ответным письмом уже на следующий день прислал осколок. Размером он был с обычную записную книжку, но, естественно, не ровной прямоугольной формы. Гарри еле дождался конца уроков, а когда прозвенел колокол об окончании последнего занятия, неторопливо собрался и подошел к профессору Снейпу (это был урок Зелий с Гриффиндором) и начал задавать ему настолько заумные вопросы, что даже Драко, который был тоже довольно неплох в зельях, решил убраться подальше. Поттер выждал еще немного, а затем сообщил своему декану о присланном гостинце и предложил пройти в кабинет зельевара. Тот, разумеется, согласился.

— Значит, мой шрам «светится» черным цветом. И не только шрам, а почти весь лоб. Вы слышали о чем-нибудь подобном?

— Единственное, что я могу сказать — это темная магия, настолько темная, что Авада Кедавра кажется Петрификусом.

— Откуда вы это знаете? И как, по вашему, «светится» Авада?

— Зеленым, каким же еще.

— Ну да. А про проклятия черного цвета вы не знаете?

— Знаю парочку. Но, как ни странно, ничего смертельного или хотя бы губительного. Хотя я, конечно, не эксперт.

После этого разговора Поттер всерьез задумался о происхождении своего шрама. Конечно, проще всего было поинтересоваться непосредственно у изготовителя, но Тому, каким бы адекватным и добреньким тот ни казался на первый взгляд, Гарри не доверял. Он знал, что Волдеморт еще та скотина и, не задумываясь, уберет с дороги любого, кто ему мешает. А потому действовать нужно было осторожно, и он избрал свою прежнюю тактику — затаиться.

* * *

На Рождество Гарри снова был приглашен к Малфоям. Так же были приглашены те же Нотты, Паркинсоны, Гринграссы, а также Креббы, Гойлы и Монтегю. Как назло, именно к рождеству Том приготовил свой сюрприз. И когда все сидели за праздничным столом, неожиданно все мужское взрослое население схватилось за левые руки, а лица их охватил неимоверный ужас. Поттер все сразу понял и выругался — он рассчитывал оставаться в тени до поры до времени. Но деваться было уже некуда, и ему ничего не оставалось, как только приготовиться к представлению.

Двери банкетного зала распахнулись, и на пороге показался темный силуэт в черной мантии с капюшоном. Казалось, освещение вокруг не могло пробиться через окутывающий фигуру мрак. Все дружно сглотнули. Темный Лорд предстал во всей своей красе.

Пожиратели Смерти тут же вскочили, бросились к своему предводителю и встали перед ним на колени. Их жены и дети просто онемели и сидели с открытыми ртами. Гарри же вольготно развалился на стуле.

Тут Волдеморт произнес своим шипящим голосом, едва не переходя на парселтанг:

— Приветствую вас, мои старые друзья.

— Мой Лорд! — заголосили вразнобой семеро мужчин.

— Довольно! Я знаю, какую службу вы мне сослужили. До меня дошли пренеприятнейшие слухи, что вы после моего «исчезновения» тут же отреклись от славы былых лет.

Френсис Паркинсон, на свою беду, тут же начал оправдываться, за что поплатился — Лорд мягко, почти нежно, произнес: Круцио.

Все сидевшие до сих пор за столом тут же вскочили и поспешили поприветствовать Лорда Судеб. Поттер встал вместе со всеми, но отошел, чтобы не сливаться с толпой, и стоял, скрестив руки на груди и смотря на происходящее с усмешкой.

— А знаете, друзья мои, кому вы обязаны моим возвращением? Не вам и вашей мнимой преданности! Тому, кого я посчитал своим врагом, но который доказал обратное! Гарри Поттеру!

Немая сцена. Все, кроме самого Лорда, уставились на парня. Тот фыркнул, повернулся к Тому и спросил:

— Что же вы, милорд, стоите в дверях. Проходите за стол.

Все приготовились к неминуемому круциатусу, а Драко и вовсе дернулся к Гарри, но Нарцисса его удержала за руку. Лорд же всех удивил — он скинул с головы капюшон, окинул всех взглядом красных глаз и произнес:

— С удовольствием, Поттер.

Дальнейший праздник для Гарри превратился в сплошное представление. Отошедшие потихоньку от шока пожиратели и их семьи сидели тихо и боялись лишний раз вдохнуть. Поттер едва сдерживал смех, а когда стало совсем невмоготу, он с позволения милорда вышел. Присутствующие снова затаили дыхание, но ничего не последовало — парень преспокойно вышел и плотно закрыл за собой дверь. Затем из последних сил бросил в дверь глушилку и расхохотался. Когда он отсмеялся, как ни в чем не бывало вернулся за стол.

После ужина Темный Лорд позвал за собой своих пожирателей и Поттера и направился в кабинет Малфоя. Чувствовал он себя здесь как дома. Там он все же наградил каждого парочкой круциатусов и отпустил, а Гарри задержался поговорить, не забыв, конечно, наложить глушилки на все поверхности кабинета.

— Том, ну к чему такое представление? И зачем меня засветил?

— Они никому ничего не скажут. Повод был слишком хороший.

— Ясно. Я тебе вопрос один хотел давно задать. В тех книгах по темной магии, что ты мне давал, кстати, спасибо за литературку, было упоминание об одном заклинании, крестраж. Уж больно автор интригует — такое страшное и темное, что сам писать не хочет. И зачем, спрашивается, написал? Ясно, чтобы читатель разбился в лепешку, но нашел про него еще что-нибудь. Я ведь прав?

— Да. Прав, как всегда. И как тебе так удается?

— Стараюсь. Ну так что, ты ведь нашел, что это такое?

— Конечно, нашел. Но тебе такое знать пока рано.

— А где нашел?

— Подсказал кое-кто. Но он тебе уже ничего не скажет.

— Ну вот как всегда, — обиженно надулся Гарри. — Том, не будь бякой, скажи, — заканючил парень.

— Ну ладно, Мерлин с тобой, скажу. Это заклинание, скорее даже обряд, который помещает душу заклинателя, заранее разорванную, в предмет. Желательно неживой. И когда сам заклинатель умирает, часть его души в том предмете, который и называется крестраж, продолжает жить и может возродиться.

— Это типа способ бессмертия? Значит, ты сделал себе крестраж?

— И не один, скажу по секрету. Ни один маг до меня не делал ничего похожего, — с гордостью объявил Том.

— Ух ты. Да ты крут. И какие ощущения после разделения души? Место не пустует?

— Не смешно, Поттер. На самом деле сначала чувствуешь пустоту. Но что бы там не проповедовал Дамблдор о неделимости и невосполнимости души, это все полная чушь. Главное — заполнить пустоту, неважно чем — гневом, ненависть, радостью, так пестуемой им любовью… Я подозреваю, что он тоже знает о моих крестражах, и не сегодня завтра расскажет тебе о них, а заодно и о пророчестве… Ты ведь знаешь о нем?

— Северус просветил.

— Так вот, он обо всем этом тебе поведает — ты ведь его Золотой Мальчик, герой Пророчества, главное оружие против меня. И если история с камнем была подстроена Дамблдором, значит, он взялся за твое воспитание. И поэтому я так спокойно рассказываю все это. Никто, повторяю, никто из моих пожирателей не знает о крестражах. И так же должно остаться, понятно? — с угрозой и усмешкой произнес Том.

— Конечно, о чем речь.

— И кстати. Северус тоже почувствовал боль в метке, а значит, директор уже, скорее всего, в курсе моего возвращения. Так что тебе стоит побыстрее переместиться в школу. Камин будет самым подходящим.

Поттер выругался, кивнул лорду и бегом кинулся к Малфою. Тот был в большом зале. Гарри выяснил, какой камин всегда открыт на выход, швырнул летучий порох, выкрикнул: «Апартаменты Северуса Снейпа, Хогварц» и вывалился в комнату декана.

Не успел он отдышаться, как камин полыхнул зеленым, и оттуда вышли Снейп и Дамблдор. Последний сразу же кинулся к Гарри и спросил:

— Как ты, Гарри?

— Он вернулся! Волдеморт вернулся! — выпалил Поттер.

— Он был у Малфоев?

— Да… Явился посреди банкета… Я сразу убежал через камин!

— Молодец, ты хорошо сориентировался. Северус, у тебя есть успокоительное?

— Не нужно, профессор, со мной все в порядке! — заверил директора парень.

— Ну как знаешь. Тогда профессор Снейп проводит тебя до гостиной, уже довольно

поздно.

Уже через час, как рассказал потом зельевар, были разосланы сообщения бывшим членам Ордена Феникса.