Цвета радуги (джен)

День начался довольно обычно, то есть так, как он начинался ровно столько, сколько Гарри себя помнил. А помнил он себя целых семь лет (и считал себя вполне взрослым), причем восемь прожил у тети Петунии и дяди Вернона. А так как поселился (или точнее поселили) он у них в один год, следовательно, было мальчику девять лет. И если дорогой читатель не запутался в расчетах, как это сделал повествователь, то есть я, то мы, пожалуй, продолжим.

Начался день, как я уже начал говорить, недовольным криком тети Петунии с патриотичным призывом отправляться готовить завтрак. Далее шел процесс непосредственного участия Поттера в сеем действии, то есть, попросту говоря, парень готовил. Следует справедливости ради уточнить, Гарри вообще-то любил готовить, как впрочем и учиться, и бегать, и стричь газоны, и убираться по дому, но было одно НО. Он не любил ничего делать из-под палки. Но вот как раз в этом случае приходилось все это проделывать, потому что он не был дураком, и тумаки от дяди Вернона или занятия его кузена Дадли под кодовым названием «поймать Гарри» явно не считал полезными для здоровья. А посему можно сказать — готовить Гарри НЕ ЛЮБИЛ.

Тем не менее, готовил он довольно недурственно, даже если не учитывать свой возраст. Метод палки довольно хорошо оправдывал себя (пряником никогда и не пахло), и за каждый сгоревший (сначала), подгоревший (потом) или суховатый или, не дай бог, жестковатый (данный критерий появился полгода назад) кусок бекона на завтрак маленький шеф-повар этого самого завтрака лишался. Аналогично происходило с обедом и ужином — он готовил второе. Нужно ли говорить, что при подобной дрессировке выглядел не на девять лет, а как минимум на пару лет младше? Впрочем, тетя Петуния уже давненько не наказывала своего любимого племянника (любимого — потому что единственного; а то вы еще небось подумаете, что она его действительно любила) — целых три недели Поттер питался регулярно.

После завтрака «дорогая» тетя оставляла горячо любимого племяша в компании грязной посуды, а сама убегала собирать мужа на работу. Это означало, что ей предстояло нагрузить его бутербродами и сандвичами на скромный ленч (количества еды на который хватило бы на добрую бригаду строителей, по скромному мнению Гарри; жаль, что его мнения никто спросить не догадался).

После того, как китообразное тело в виде Дурсля-старшего удалилось на работу, началось каждодневное гонение мельчайших пылинок с места на место — уборка территории. Внутреннее убранство дома было почти всегда под строжайшим присмотром тети, а сад и прилегающая территория — на совести Гарри. А что же делал в это время оставшийся член семьи, спросите вы. В данный момент достойный наследник рода Дурслей (я не переборщил с пафосом?) занимался ровно тем же, чем занимался всегда — дуракавалянием и ничегонеделанием. А если конкретно, то доламывал игрушечную модель винтовки М-16. На очереди был «Узи» и АК-74. Довольно обычно для ребенка его лет.

Почему же тогда Гарри не занимался этим же, ну или хотя бы похожим, что было бы также характерным для ребенка его лет, справедливо спросите вы. А вот черт его знает, пожмет плечи повествователь, и будет прав. Ведь сам по себе ребенок (если его вообще можно назвать так) хоть и выглядит младше своих лет, ребенком был от силы года четыре. Далее он плавно перерос в молодого человека, минуя стадию подростка (без буйства гормонов это не так уж и сложно), и оставался на данной стадии до сих пор. Да, мужчиной ему становиться пока рановато, наверное.

И только не надо спрашивать меня, что послужило причиной столь раннего взросления Поттера. Как будто я мало намеков делал… Ну ладно, ладно, так уж и быть, расскажу. Только тапки хватать сразу не надо. И вот ту тяжелую штуку тоже поставьте на место! Фух, вроде пронесло… Итак, внимание! Фанфары, туш, вуаля.

* * *

POV Гарри Поттера.

Здравствуй, дорогой дневник. Не знаю, зачем я тебя вообще веду, но пусть будет. Вдруг я неожиданно потеряю память (что неудивительно, при развлечениях Дадли), а тут ты — и сразу все узнаю, так сказать, из первых рук. Извини, что не начал тебя вести сразу, как научился писать, просто пустой тетрадки не было — все заняты под школьные предметы, и заполучить тебя было довольно непросто.

Итак, я Гарри Поттер, ученик начальной школы Литтл-Уингинга, девять лет. Живу на Тисовой улице, дом 4, подвал под лестницей. Веселый адрес, блин.

Живу я с тетей Петунией, дядей Верноном и кузеном Дадли. Собственно, кровный родственник мне тетя — родная сестра моей мамы. Мамы, которой я не помню… Впрочем, если она была похожа на тетю… Без комментариев.

Живу я с ними с тех пор, как стукнуло мне год и пару месяцев. Тетя как-то обмолвилась, что меня подкинули им (!!!) аккурат в ночь Хелоуина. Так сказать, с праздником вас! А еще они с дядей не устают повторять (как будто я тупой и не запомню с первого раза; словно сами в это хотят поверить, а не получается, так может, я справлюсь), что родители мои были:

1. ненормальными;

2. безработными;

3. пьяницами.

И всегда только в таких формулировках и даже порядке слов. Далее обычно идет разбрызгивание слюны дядей и недовольное поджимание губ тетей. Без комментариев…

Кстати по поводу ненормальности родителей перепадает и мне — меня тоже считают ненормальным. Не без повода, кстати. Хоть в этом они правы, хотя уверен, даже не подозревают, насколько…

Итак, дорогой дневник, я делаю официальное заявление. Я ненормальный. Недавно я поглядывал одним глазом телевизор, протирая пол, и увидел передачу про чудо-детей — индиго. Может, это про меня? Я, например, тоже могу видеть ауры людей, могу предметы двигать без рук, могу… Что же я еще могу? О, вспомнил! Разговаривать со змеями! Однажды, пропалывая клумбы, я наткнулся на змею. У страха, известно, глаза велики, и она мне показалась чуть ли не королевской коброй. Это я потом только узнал, что это безобидный ужик. И чего не привидится в пять лет… Так вот, увидел я змею, и не придумал ничего лучше, как не завопить:

— Змея!

Она на меня посмотрела, как на идиота, покачала головой, и сказала (!!!):

— Ужж. Прииятноо поззнакоомитьссяя.

Я на тот момент вообще не соображал, поэтому на автомате сморозил:

— Да нет — это ты змея. Я Гарри.

— Прииятноо поознакоомитьссяя, Гааррии. Ты моожешь говориить со мной?

Тут я видимо от шока отошел, и начал соображать.

— Это ты можешь разговаривать со мной!

— Неет, дурачоок, люди не моогут говориить ссо мноой, они для этого сслиишком глупы и ссамоувееренны.

— А как я тогда тебя понимаю, и ты меня тоже?

— Я не увеереннаа, но я сслыышала, что есть такиие люди, говоряящщие на наашшем языке. Он наззываеетсся паррсселтаанг. Мнее говорил ээто старый змей Шшеас.

— А тебя как зовут?

— Ссаешша.

Вот примерно так я и узнал, что обладаю даром змеиного языка.

А по поводу других моих странностей, у меня все под контролем. Предметы я могу не только двигать по столу, но и поднимать в воздух. На днях в школе я приподнял даже стул Пирса, дружка Дадли, из-за чего тот рухнул с него в проход. Ничего, отделался одним синяком, что гораздо меньше того, что они оставили неделей раньше на мне. Так что я еще добрый…

А ауры, оказывается, есть не только у людей. Они есть у животных, включая даже насекомых (причем их аура больше их самих — проще их замечать и ловить) и даже разных предметов. Не у всех, но у многих. Если, например, палка только что была веткой дерева, она несет на себе ауру этого дерева, но постепенно слабеет. А вот если ей помашет какой-нибудь парень — палка окрашивается в цвета ауры парня, но тоже ненадолго. Забавно, правда? Как отпечатки пальцев. Причем цвета ауры у каждого постоянные, но при этом становятся ярче или тусклее, в зависимости от его настроения.

А еще я увидел (уже давно), что наш дом окружен словно куполом разноцветными нитями, захватывая при этом еще пару домов справа и слева. Я не знаю, что это такое, но родственников спрашивать пока не тороплюсь…

Конец POV.

* * *

Ну вот, рассказал вроде бы. Хотя это рассказал, конечно, не я, а наш герой, но из первых рук же интересней, не правда ли?

Ну так вот, продолжим. На чем мы остановились? Ах да, на полной разборке автомата Калашникова… Шутка, и положите ту штуку на место, в конце концов…

На дворе был жаркий летний день. Ну, по крайней мере, жаркий для Англии. Ну то есть туман рассеялся, появилось солнце. Был конец августа, и через несколько дней мальчикам пора было идти снова в школу. Эх, были времена, и ваш дорогой (надеюсь) повествователь тоже ходил в школу… Какие это были времена… Ну ладно, закругляюсь, а то кто-то там уже достал помидоры… Уважаемый, дождитесь, пока протухнут, может, и кидать раздумаете…

* * *

Прошла неделя с начала нового учебного года. Дадли и Ко гонялись за неуловимым Поттером не больше обычного, то есть почти всегда. Во время уроков им приходилось лишь глазеть на него и кидать бумажные шарики. Такое поведение не удивляло никого, включая учителя — Поттер был известен своими шалостями не меньше своего кузена, но при этом творил малопонятные вещи, за что был неоднократно предупрежден — и их с кузеном разборки уже никого не волновали.

Сегодня Поттер после уроков смылся пораньше — у него болела голова (правда, болела!), и врач отпустила его домой. Идти нужно было довольно далеко, а голова болела все сильнее и сильнее, и ей было глубоко плевать на таблетку, что всучила Гарри школьный врач. Он прошел примерно половину пути, как неожиданно его отличительная особенность — шрам на лбу в виде молнии — сыграла с ним злую шутку. Такой боли в голове он не чувствовал никогда, а ведь его опыт болезненных ощущений был довольно обширным. Он схватился за лоб, закачался, сделал пару неосторожных шагов в сторону, и оказался на дороге. Неожиданно боль утихла, и парень даже не сразу это понял. Он убрал руки с лица, но только для того, чтобы увидеть надвигающийся на него грузовик. Послышался визг тормозов, но многотонный грузовик не в состоянии был остановиться так быстро. Дальше для Поттера была темнота…

* * *

Гарри плавал в полной темноте, не ощущая верх и них. Он даже не чувствовал тела, и так и носился бесплотным духом. Временами он слышал голоса. Чаще всего они были незнакомыми, но иногда он различал знакомый визгливый женский голос. Он не помнил, что случилось, и как он тут (кстати, неплохо бы выяснить, где это «тут»)очутился. Временами он словно «выпадал» из этой реальности, попадая в обычную. Он это понимал, когда звуки становились невыносимо громкими, а все тело (он начинал его чувствовать. Вот радость-то…) пронзала боль. Ее он умел терпеть — благо опыт был, но его мучила неизвестность — кто он? Как он здесь очутился? Что вообще, черт возьми, происходит?! Он не знал, сколько это продолжалось, но однажды он четко осознал — все. Он вернулся в этот сраный мир, и выпадать в беспамятство пока не собирается. И тут нахлынули воспоминания — и кто он, и как тут очутился, и что произошло. Только он не понимал одного — почему, черт возьми, до сих пор ночь, и никто не включает свет. Даже если рядом находится врач…

Ответ пришел внезапно. Он не чувствовал повязки на глазах — а значит, он не может видеть сам. Он ослеп.

Доктор Фаррел не первый год работал врачем, и не раз видел, как сбитые грузовиками люди умирали, не приходя в сознание. И он не ожидал иного исхода и в этом случае. Тем более что на вид мальчик был довольно болезненным, худощавым, и родственники утверждали, что было ему девять, хотя врач не дал бы и восьми. Он заранее приготовился сообщить печальную новость его опекунам, хотя он и видел, что родственники мальчика не особо и переживали — работа есть работа.

Но его удивляло, что мальчик все еще жив. Хотя и находился, что называется, на грани — балансировал между полубредом и комой. Несколько врачей, со свойственным им цинизмом, даже поспорили, выживет ли парень.

Выиграл доктор Фаррел. На самом деле, когда происходят подобные споры, независимо от состояния его больных, он ставил на своих пациентов — он в них верил. И мальчик оправдал его ожидания — он очнулся.

— Где я? — хриплый слабый голос донесся с койки пациента, и от неожиданности медсестра выронила пару склянок.

— Где я?! — попробовал он снова, чуть громче.

— Тише, парень. Ты в безопасности, в больнице. Как ты себя чувствуешь? — быстро сориентировался врач.

— Нормально. Только темно у вас тут.

— Видишь ли, Гарри… Ты только не переживай, скорее всего, это временно…

— Я ослеп? Говорите! Я не расплачусь, не думайте! Что со мной?!

— Все будет хорошо. В мире множество людей, не унывающих при…

— Ну да. Не унывающих. Это хорошо. Давайте еще поговорим о голодающих а Зимбабве.

— Гарри, не говори так…

— А как говорить? Думаете, я не слышал, как вы ставили пари, сдохну я или нет? Я, конечно, признателен вам, док, и все такое — только не нужно со мной сюсюкаться.

Фаррел был, мягко говоря, в шоке от этого пацана.

— Ну раз ты настаиваешь… В общем, дело в твоих очках.

— В очках. Ну надо же…

— Да, в очках. Если бы не они, ты, возможно, не потерял бы зрение. Но при столкновении с автомобилем они разбились, и осколки попали в глаза. Восстановлению они уже не подлежат.

Гарри долго молчал. Потом еще молчал. Еще немного полежал (доктор уже начал беспокоиться за психику парня), и заговорил:

— Док, а я без глаз не жутковато выгляжу? Может, протезы вставить? Только я повязку не чувствую. Конечно, если люди будут от меня шарахаться, проще будет через толпу пробираться, но все же…

— Вообще-то повязка есть. Просто в тебя вкололи столько обезболивающих, что, боюсь, нервные окончания головы, за исключением некоторых обонятельных и слуховых рецепторов, заморожены на неопределенный срок, — вообще-то такой тирадой доктор хотел сказать эту неприятную новость так, чтобы парень ничего не понял, но сделал вид, что понял… Парень не оправдал ожиданий.

— Ясно. И много у меня этих окончаний в голове осталось?

— Достаточно, чтобы полноценно слышать, чувствовать запахи. Но прикосновения — пока не для тебя. Может, через месяц-другой...

— Ок, док. А как я вообще выгляжу? Ну, шрамы там, и все такое?

— Протезы мы тебе вставим, но лучше будет ходить в темных очках — жутковато выглядит. А вот шрамы… Есть один на лбу — но он старый — в виде молнии… Поперек его проходит другой — менее изящный, надо сказать… Еще один на левой щеке — довольно незаметный, и на подбородке. А так в полном порядке.

— Последний вопрос, док. Сколько я тут пролежал?

— Три месяца.

Парень лежал, «смотрел» в потолок и пространно повторял это самое «в полном порядке». Потом ему, видимо, пришла в голову блестящая идея, и он улыбнулся во все тридцать два зуба (они остались целыми) и… промолчал. Затем он уснул.

* * *

В истории известно множество фактов, как после несчастий у людей открываются некоторые необычные способности, словно внутренний клапан ломается в экстренной ситуации. Например, после клинической смерти люди умеют говорить с умершими (ну или им так кажется), после удара молний и других штуковин появляются другие паранормальные способности. Гарри же давно считал себя ненормальным, и гордился этим. Умение двигать предметы, это конечно здорово, но главным своим плюсом он считал умение видеть ауры. Раньше, правда он не пробовал это с закрытыми глазами. Но ведь попробовать стоило…

Оказывается, видел ауры он не глазами. Просто так всегда было привычнее. Но и теперь, без зрения, он при, надо признать, довольно сильном напряжении ВИДЕЛ. Он уже узнавал доктора Фаррела и медсестру Дору. Больше чаще одного раза к нему никто не заглядывал — его случай был далеко не уникальный. Конечно, он не показывал виду, что узнал человека, пока тот не заговорит — иначе его случай мог стать именно уникальным, и тогда шумихи вокруг будет… А уж дорогие родственники-то как обрадуются…

Еще через пару месяцев, когда с него сняли последние повязки, а сам Гарри готов был выть на луну, его отпустили домой. То есть отдали на руки опекунам. Те, конечно, не рады были снова получать своего недотепу-племянника, но что было делать? Правильно, улыбаться во все зубы, сколько бы их не было, благодарить врачей, медсестер и сторожа и сесть в машину.

Сразу после посадки в машину дядю с тетей словно подменили — ну или просто они стали прежними. Племяннику ничего не сказали, но по недовольному сопению дяди Поттер понял, что по приезду его не ждет туш, конфетти и праздничный торт. Скорее наоборот.

Он оказался прав. Его выволокли из машины, затащили в дом и затолкнули в чулан — старый добрый чулан.

* * *

Теперь его не заставляли ни готовить, ни убираться, ни работать в саду. Впрочем, кормили его по-прежнему так себе, если не хуже, выходить на улицу не позволяли вовсе. Все это давало Гарри множество времени, чтобы обдумать ситуацию, в которую он попал, пожалеть себя несчастного, и даже чуть-чуть побиться головой о стенку. Громко вести себя не было хорошей идеей.

Впрочем, пару раз в месяц он получал и хорошее питание, и прогулки на свежем воздухе, и даже уроки английского, математики и чтения по невесть откуда взявшимся специальным рельефным книжкам для слепых. Откуда вся эта халява, спросите вы? Элементарно, Ватсон. Служба защиты детей довольно пристально следит за подобными детьми, и несколько раз в месяц они приезжали к Поттеру, чтобы удостовериться, что все в порядке. Конечно, ничего не было в порядке, но кому больше поверят — трем милым людям или хамоватому, наглому и саркастичному парню? Думаю, ответ очевиден.

Но не думайте, что все так плохо. На самом деле Гарри не унывал. Все свободное время он тренировался в своих способностях — а что еще прикажете делать? Теперь он мог держать в воздухе сразу три довольно внушительных предмета — свой матрац, одеяло и подушку. Жонглировать ими он не мог — не позволяло замкнутое пространство, но прогресс был очевиден.

Еще он научился видеть неживые предметы, у которых в принципе нет ауры. Правда, для этого приходилось их сначала коснуться… И тогда он давал им некоторый импульс своей силы (он называл это так, наверно, наслушался — смотреть ему никто не давал, и он слушал — Звездных Войн), и предметы приобретали окраску его ауры. Забавно, правда? Однажды он перестарался, и окрасил весь чулан. Было здорово, но только во всем остальном доме полопались стекла… Угадайте, кого признали крайним? Больше он так не рисковал — плечо болело еще долго.

Постепенно он находил и другие применения своей силы. Когда становилось слишком холодно, он направлял силу на себя самого, и таким образом грелся. Правда, сам быстро уставал и вырубался на полдня… Но когда спишь — не мерзнешь, верно? Ключевым моментом стало то, что он однажды (примерно через полгода возвращения из больницы) решил направить силу на дверь, вернее на замок. Каково же было его удивление, когда она просто открылась… Дело было ночью, и Поттер не упустил возможности совершить внеплановый налет на кухню. Проблема с питанием и прогулками была решена.

* * *

На самом деле прогулка ночью для Поттера ничем не отличалась от дневной. За одним исключением. Другие люди, зрячие то бишь, наоборот, ночью прогуливаться по темным переулкам побаивались, и Поттер гулял почти один. Он только видел нескольких кошек, собак да других животных. Люди ему встречались только на освещенных улицах (сами источники света, как ни странно, он «видел»), и те в основном пьяные. Еще они удивлялись, почему в такой темноте мальчишка ходит в темных очках. Но особо не задумывались на этот счет.

Трость он себе нашел довольно быстро — было достаточно хорошенько напугать прилично одетого мужчину — и что тот делал так поздно в переулке Магнолий… Напугать его было просто — только показать свое лицо в шрамах и хорошенько оскалиться. Тот икнул, дернул веком и рухнул в обморок. И чего он испугался, может принял за черта…

Тогда он разжился тростью с секретом — в ней был спрятан довольно острый кинжал — и парой десятков фунтов. Права была тетя — племянник у нее был с преступными наклонностями. Только знать это никому не нужно было. Была одна проблема — трость была ему великовата. Что ж, не беда. Эксперимент по уменьшению предметов был проведен успешно. Как и по увеличению обратно — уж больно кинжал становился мал.

Теперь ему было гораздо проще ощупывать дорогу перед ним — силу он посылал через трость в землю, и на пару метров вперед (поначалу, потом он натренировался, и как-то само собой стало освечиваться метров пятнадцать вокруг, включая стены) озаряла его аура. Правда, при таком раскладе он уставал довольно быстро, и за пару часов прогулки он только не шатался от усталости. День-деньской после этого он отсыпался. Родственники все равно его не трогали.

Однажды ночью он перегулял больше своей нормы, и соответственно устал гораздо сильнее. Спать ему пришлось после этого дня три. После этого он зарекся истощать себя так сильно.

* * *

Он шел, как обычно, по самым темным улицам Литтл-Уингинга. Вдалеке появилась группа людей, и по свечению аур он понял, что те довольно возбуждены. Возможно, наркоманы после дозы, или просто компания в поисках приключений. Поттер уже хотел убраться подальше, но они заметили его и устремились к нему. Приключения они себе нашли.

Компания (человек семь) подростков, заметно старше Гарри, обступила его. Вожак стаи начал, как водится, первым:

— Ух ты, парни, кого мы нашли. Малявка, ты чего тут делаешь, один, без родителей?

— Тебе чего нужно? Я вас не трогал.

— О, смотри-ка, вошь заговорила. А не боишься нас?

— А стоит? И что вы мне сделаете?

— Можем много чего. Например, вытрясти из тебя всю мелочь, что ты накопил на мороженое, или поставить симпатичный синяк… Да много еще чего…

— Мда? Не советую.

Парень расхохотался.

— Ух ты, парни, малявка нам угрожает! Может, стоит проучить его за наглость?

Тут подал голос другой, слева главаря:

— Рик, ты чего, это же мелкий пацан. Да у меня братишка такой же. Оставь его.

— Иди ты, Дейв. Видишь, как молодежь распустилась? Нужно его проучить, слишком наглый.

И тут он без всяких предупреждений двинул кулаком в лицо Поттеру. Вернее, хотел двинуть. Кулак попал в пустоту, а трость парня встретилась с шеей Рика. Это только разозлило того, и он замахнулся ногой. Та не встретила никакого сопротивления в виде мальчишки, и Рик грохнулся на землю. Это его лишь раззадорило, и глаза парня стали наливаться бешенством. Он бросился на Поттера, но на этот раз не промахнулся. От трости он отмахнулся и повалил мальчишку в два раза меньше его на землю. Потом он стал его бить. Компания не вмешивалась.

Гарри из последних сил держался в сознании. В отчаянии он уже подумал, что тот забъет его до смерти, и желание убить пересилило все остальное. Он направил все свои силы на сидящего сверху парня. Зеленая вспышка озарила окрестности.

Поттер с трудом выбрался из-под Рика. Тот не шевелился. Надо признать, остальные были в шоке, поэтому помочь ни тому, ни другому не спешили. Гарри и сам мало что понимал, к тому же он ощущал легкий дискомфорт от разбитого в хлам лица — спасибо медперсоналу и их любви к обезболивающим (обещаные пара месяцев растянулись на неопределенный срок). Кто-то из парней, кажется, это был тот самый Дейв, который вроде как собирался заступиться за Поттера, подошел к лежащему до сих пор без движения Рику и перевернул его на спину. Вверх невидяще смотрели его глаза, в которых была пустота. Дейв отдернул руку. Он уже прожил на улице достаточно, чтобы видеть подобный взгляд — взгляд мертвеца.

Он кинулся прочь, а за ним и вся остальная компания. Поттер переводил взгляд с лежащего тела на убегающих и обратно. Тут в мозгу у него щелкнуло, и он рванул в противоположную сторону.

* * *

С тех пор прошла неделя. Поттер не показывался из своего ненадежного укрытия (в народе зовущегося чуланом) целыми днями, и лишь ночью, когда голод скручивал его внутренности, он выбирался наружу — к холодильнику. Все остальное время он лежал на своем матраце и шептал:

— Я убил человека… Я убил человека…

За несколько дней такого бормотания голос его охрип, горло пересохло, а лицо зажило. Теперь он знал, что такое смерть, и с чем ее едят. Правда он так и не понял, как смог убить того парня (но вы-то поняли, дорогие читатели?). Зато он осознал, что его сила может найти применение не только в нахождении пути по дороге, ей можно и убить, и покалечить, и … защититься? А как это возможно? И тогда он снова вспомнил про дневник.

* * *

POV Гарри Поттера.

Здравствуй, дорогой дневник. Это снова я, Гарри Поттер. Извини, что так долго не писал, дела, дела…

Итак, какую новость лучше написать — хорошую или плохую? Блин вечная проблема… В общем, начну по порядку их появления.

Новость номер раз. Я попал в аварию и ослеп. Забавно, мои родители тоже погибли в автокатастрофе, а я отделался только шрамом. Вторая попытка принесла мне еще шрамов (побольше первого раза) и отобрала зрение, которое в общем-то было и так никудышное.

Новость номер два. Я справился с проблемой слепоты, а также нашел множество других применений моих способностей. Отсюда следует новость номер три… Я присутствовал при убийстве человека (вы же не думаете, что Поттер вот так и напишет, что убил кого-то — такая улика ни к чему!). Но не думаю, что тот человек не заслужил смерти. Мне его не жаль.

О, требуется также написать, как я вообще могу писать. Извини на неудачный каламбур. В общем-то, принцип тот же, что и при ходьбе — я посылаю силу в ручку или карандаш, и на бумаге отображается линия ауры. Правда, эта линия быстро исчезает, поэтому прочитать потом я это не могу. Но вдруг когда-нибудь…

Ладно, это все довольно скучно, так что напишу что-нибудь веселое. Сегодня я выбираюсь из своей норы. Пора начинать искать людей с похожими способностями.

Конец POV.

* * *

С наступлением ночи он отправился на поиски приключений. Ему надоел Литтл-Уингинг, и Поттер решил смотаться куда подальше, то есть в Лондон. В темном переулке Магнолий он снова встретил того мужчину, у которого однажды уже отработал трость и подумал: «Это судьба!». В общем, шрамов на лице у Поттера прибавилось, поэтому мужчина без труда хлопнулся в обморок снова. Найдя в его карманах пятьдесят фунтов, Гарри решил, что на дорогу до Лондона и обратно ему хватит. Конечно, на что-то большее надеяться было не на что.

Билет на электричку ему продали. И это несмотря на то, что на дворе была полночь, взрослых не было и в помине, а сам малолетка был подозрительно нездоров. Но чего в жизни не бывает, не правда ли?

Лондон встретил его огнями и шумом. Даже ночью город продолжал жить бурной жизнью, и парню это понравилось — надоело одному таскаться по пустынным тихим улочкам.

Он шел примерно полчаса, сканируя прохожих, как наткнулся на женщину с яркой необычной аурой (очень похожей на его, к слову. Таким критерием он и собирался пользоваться). Он пошел за ней — такой шанс упускать было нельзя. Если бы он мог видеть, то и так сказал бы сходу, что она ему подходит — одета она была очень необычно, я бы даже сказал, несуразно и комично — чего только стоила длинная юбка в сочетании с кедами — но он этого видеть не мог. Она шла по улице, довольно удивленная, почему люди от нее шарахаются, пока не дошла до двери какого-то заведения и не скрылась за ней. Поттер подошел поближе, постучал по стене и прочитал название заведения — «Дырявый котел».

Зайдя внутрь, он словно попал в другой мир — зал был полон людей все той же необычной окраски (да, сейчас и далее Поттер будет описывать — ну и я за ним, куда деваться — людей по цвету ауры. Кажется, логично). Это был Бар. А где в баре узнается все на свете? Правильно, у бармена. И он направился к стойке.

— Здравствуйте. Можно мне кофе?

Бармен глянул на него и вздрогнул. (да, если бы вы его увидели, тоже бы вздрогнули. Или вы думаете, что тот мужик в переулке падал в обморок просто так? Как бы не так!)

— А ты, парень, случайно не оборотень? Мне проблемы не нужны.

— Что вы, мистер. Если бы это было так, я бы об этом знал («Кто такие оборотни?» — так думал Поттер).

— Действительно. Тогда с тебя сикль.

— А фунты вы не принимаете? У меня сикли, к сожалению, закончились («Черт, еще и сикли какие-то!»).

— Парень, ты спутал меня с гоблином. Отправляйся в Гринготтс, и нет проблем. Он работает круглосуточно.

— А вы не могли бы мне подсказать, ну или хотя бы намекнуть, куда идти, чтобы попасть в Гринготтс? («Без комментариев»).

— О, конечно. Пойдем, я тебя провожу до Косой Аллеи.

В общем, показал он ему вход зачарованный, и Поттер, палочку волшебную увидавший, захотел себе такую же. «Позже!», напомнил себе Гарри, и пошел по указанной барменом дороге.

Нда, в Косой Аллее не нужно было приглядываться к дороге и стучать тростью — она вся сияла и без его участия. Сияли камни мостовой, сияли вывески магазинов, сияло все. «Вот тут мне нравится», решил Поттер и пошел уже увереннее к этому самому Гринготтсу. Правда, что это такое, он не знал — но подозревал, что это единственное место тут, где принимают нормальные деньги. Ну или обменник…

Тут он к нему подошел. «Если это и обменник, то дела у них идут что надо», присвистнул Поттер и зашел внутрь. Встретило его неприветливое низенькое существо с коричневой рваной аурой («Гоблин!»), которое, впрочем, здороваться не спешило. На попытку вежливости оно недвусмысленно указало вглубь зала, где сидело несколько таких же существ («Гоблинов!!») за одним длинным столом. Гарри отправился к одному из них.

— Кхм, здравствуйте. Могу я обменять фунты на сикли?

— Можем на галлеоны, но если желаете таскаться с горой мелочи, то и на сикли тоже. Ну или нуты, если пожелаете, — мерзко захихикало существо («Гоблин!!!»), — итак, мистер…

— Поттер.

В ауре гоблина словно проскочила искра («это все неспроста!»), и он переспросил:

— Поттер? Мистер Гарри Поттер?

— Ну да. А откуда мое имя знаете? Мы уже встречались?

— Нет, мистер Поттер. Не встречались. Вы, очевидно, желаете также посетить свой сейф?

— Сейф? Желаю. Только загвоздка одна — у меня его нет.

— Наверно, вас неверно информировали. Сейф вам достался от родителей в наследство. Вы обладаете довольно приличным состоянием, если позволите мне сказать.

— Это очень интересно! А поподробнее можно? («Ух ты, а тетка врала безбожно — безработные пьяницы вряд ли оставили сейф в наследство»)

— Конечно, мистер Поттер. Сейчас…, — сверкнуло что-то, и он достал с ловкостью фокусника лист плотной бумаги, — вот, перечень вашего наследства. Также завещание ваших родителей. Но сначала требуется проверить, верно ли то, что вы являетесь Гарри Поттером.

— Извините, паспорта у меня пока нет, в свидетельство о рождении я не захватил…

— Мистер Поттер, магловские документы нас не интересуют. Проверка будет кровной, другая нас не удослетворит.

— Анализ крови сделаете? И как долго ждать? («Какие документы? Магловские? Хм.»)

— Пару минут.

— Ну ладно, давайте, а то у меня еще дела есть («Так быстро? В больнице мне полдня делали!»).

— Тогда пройдемте в кабинет. Не здесь же этим заниматься.

В общем, сделали ему анализ крови, свиток с результатами кстати так светился, что Поттер даже смог его прочитать. Оказалось, что зовут его Гарри Джеймс Поттер, родители — Джеймс Поттер и Лили Поттер (в девичестве Эванс). Дальше не успел.

Вручили ему золотой ключик, и новоявленный Буратино отправился осматривать свои владения. Незабываемая поездка по гоблинским горкам, которая впечатляет всех посетителей, причем повествователь всерьез думает, что гоблины таким образом измываются над людьми, не особо вдохновила юного Поттера. Гораздо интереснее было наблюдать чрезвычайно мощную ауру сейфов, мимо которых они проносились, и одного дракона — крайне разозленного дракона, стоит заметить.

Сам сейф Поттеру пришлось «освещать» — золотые и серебряные горки не держали силу ни грамма, и стекала она с них очень быстро. Впрочем, у боковой стены хранилища был расположен стеллаж, который довольно нехило светил. Подойдя вплотную, Гарри первым делом наткнулся на рюкзак — видимо, приготовленный заранее для тех, кто не догадается взять с собой подходящую тару. Поттер был как раз из таких, ведь посещение сейфа как таковое не входило в его планы.

Рюкзак оказался с сюрпризом. Почему он светился, Гарри понял сразу — тот был практически безразмерным. Это было как нельзя кстати, потому что следом парень на стеллаже обнаружил множество полезных и малопонятных, но в любом случае полезных, вещиц. Это были книги, обильно светящиеся предметы (амулеты, артефакты и прочее — Поттер еще не знает, что это такое! Но на всякий случай прихватил их с собой), несколько коробочек, в которых нашлись палочки (ура!), и даже несколько кинжалов и два массивных меча. Светилось все.

Книги он сгреб все. Странные предметы — почти все. Палочек решил взять пару — и даже попробовал взять в руку. Если первая была словно обычная деревяшка, то вот вторая вызвала в парне волну мурашек и восторга. Ее он сунул в карман, остальные сгреб в рюкзак. Холодное оружие решил не брать вовсе — в трости кинжал уже был, правда тот был без силы… Ладно, пару кинжалов он все же решил тоже прихватить. Мечи все же не удержался и тоже схватил. Ну и нагреб немного денег — килограммов пять. Так, на всякий случай. Кто их, гоблинов, знает, какой курс, да и цены опять же…

В общем, затарился наш герой по самые… уши (а вы что подумали?) и уже более довольный жизнью вернулся с гоблином на поверхность. Я разве не сказал, что дело было в подземельях? А, вы и так это знаете, кому я говорю…

Разменяв несколько галеонов на фунты, он отправился в бар обратно — деньги есть, оружие есть, что нужно теперь? Правильно, много еще чего. Например, крыша над головой. А вот где ее найти, он и пошел узнавать.

Перед голой каменной стеной он стоял минут пять, чеша репу. Он был уверен, что вход в эту самую Косую аллею был именно здесь. Сама стенка светилась, и он решил для начала ее немного прощупать силой. Как ни странно, она тут же откликнулась и начала открываться. Парень пожал плечами и прошел.

Бармен «Дырявого котла» ничуть не удивился его возвращению — в конце концов, это он и отправил парня по известному адресу, то есть в банк. Куда же еще посылать…

Поттер решил не представляться своим именем, разумно предположив, что никому это не повредит — меньше знаешь, крепче спишь и вообще здорово живешь. Бармен представился Томом, и Гарри очень удивился (разумеется, вслух), что бармен — его тезка. Вот же совпадение! Снять комнату, оказалось, можно в самом баре, но если не хочется светиться и побыть в покое и тишине, что в «Котле» было крайне затруднительно, у бармена есть пара адресов на заметке. И Поттер отправился по одному из этих адресов.

Почему же он не отправился обратно домой, гневно спросите вы? Ну, возможно, и не гневно… В общем-то, справедливый вопрос. Тогда у меня к вам встречный — а что ему там делать? Правильно, ничего. Единственное, что его держало на Тисовой улице — отсутствие альтернативного жилья как класса. Своим родственникам он не должен был ничего — каждый адский прожитый с ними день уже был достаточной платой, как разумел Поттер, а уж как он зарабатывал у них еду… В общем, ничего удивительного в том, что, обнаружив свою платежеспособность и, следовательно, автономность, он тут же решил свалить от дорогих родственников подальше. Но на рождество он обязательно пошлет им открытку. С тротиллом или сибирской язвой. Шутка.

Потом он вспомнил про дневник — уж его-то он им не оставит! Но рассудил, что за день с ним (дневником то бишь) ничего не случится, Дурсли панику поднимать не будут, полиции вокруг дома не будет, сплетников и сплетниц тоже (как-никак он уже полгода с лишним носа на улицу при белом свете не показывал), так что можно будет вернуться за ним ночью — попасть в дом для него уже давно не проблема.

Посему он в данный момент (было уже почти утро) стоял в тупике, соседствующим с Косой Аллеей — в магловский мир, как его просветил бармен Том, он решил не идти, так как практиковаться в магии (все тот же Том) там будет неудобно и вообще-то противозаконно.

Дверь ему открыл мужчина. Гарри давно обнаружил, что светятся мужчины и женщины по-разному. Четко разницу он сформулировать не мог, да и разница та была, в общем-то, настолько незначительна, да и цвета были одинаковы практически, что повествователь и понятия не имеет, как наш герой различал по аурам пол человека. Ну хоть убейте, не знает. И нет, пробовать не надо…

В общем мужчина. Да. Голос был с хрипотцой, но не старческий — обычный мужчина средних лет, спортом не увлекался, возможно, курил, или еще чего. Поттер представился Томом, сослался на бармена-тезку и завалился внутрь. Мужчина отзывался на Алана.

Алан оказался глазастым парнем. Мало того, что в полумраке разглядел шрамы, так еще и обратил внимание на очки и трость (ну надо же, а остальные слова не сказали — Гарри уже начинал задумываться, кто ослеп — он или весь окружающий мир), из чего сделал вывод, что малолетний парень либо дурачится, либо маскируется, либо это карлик с уголовным прошлым и, возможно, настоящим. Мужчина также оказался довольно прямолинейным, так как в лоб спросил, какой из вариантов Тому больше нравится. Том ответил, что нравятся все, но вот беда — не подходит ни один. А вариант четвертый, показавшийся Алану крайне неправдоподобным настолько, что тот постеснялся озвучить, был верен — мальчуган просто слепой, и зашел на огонек в поисках жилья.

Алан немного прифигел (извините за мой французский, так сказать), но комнату выделил и даже сообщил, когда и где можно поесть, и вообще оказался своим парнем. А на невинную фразу «Где я могу попрактиковаться в магии, чтобы ненароком не сложился домик?», Алан вообще отреагировал довольно стойко и показал подвал, где когда-то так же развлекался его племянник.

* * *

Следующий день вообще пролетел незаметно. Начался он около полудня, когда новоявленный Том, то есть все тот же Гарри Поттер, соизволил проснуться. Потом он позавтракал, ну или пообедал, кому как нравится, внизу с Аланом. Тот жил один, ну то есть теперь вдвоем с Поттером.

Затем он вернулся к себе, чтобы посмотреть на то, что он забрал из хранилища банка — интересно же. Так вот, сначала он разложил книги. Сначала следует заметить, что светились они все. Но лишь у некоторых светились буквы — у большинства лишь обложки. Поэтому их он отложил до лучших времен, и принялся на светящебуквенные — фу, тут и язык сломаешь, а все этот Поттер, все у него не как у людей. Названия их были ему малопонятны, хотя интуитивно он догадывался, о чем они. Чего стоит только «Тысяча заклинаний против врагов», «Анимагия — превратись в зверя, но не стань им», «Зелья: от простого к сложному» и «Магия разума» и иже с ними. Хотя была и историческая книжка. Поттер взял ее и открыл последнюю главу. Неожиданно взгляд его наткнулся на собственную фамилию, да еще в компании своего имени…

* * *

POV Гарри Поттер

Так, так… Гарри Поттер и Тот-Кого-Нельзя-Называть… Очень интересно. И почему нельзя?.. Ладно, дальше что? Родители Джеймс и Лили Поттер, это я знаю, так, охотился на них, уже интереснее… Заклятие Хранителя, что еще за зверь такой? Предатель?! Сириус Блек?! И где эта сволочь теперь?! Убью собаку! Так, спокойно, не нужно нервничать. А то еще Алан прибежит — мало ли я забыл, что подвал для тренировок находится ниже…

Ладно, идем дальше. Тот-Кого-Нельзя-Называть убил отца, затем мать, а потом попытался провернуть тот же прием с ребенком. Ну не свольчь, а?! Убивать годовалых детей! Тем более меня! Пф, спокойней, Алан — запомни, Алан…

Ну тут вообще непонятно. Убить не смог, мегазаклинание отскочило ото лба, оставив там отметину в виде молнии — есть такая, зараза! — и исчез. Вот так взял, и исчез. Не погиб, не умер, не сдох — исчез. Ну надо же… То есть он может и живым оказаться, что ли? А как мстить придет? Хотя… Прошло восемь лет, а его ни слуху ни духу, ни мерзкого дыхания. Так что… Ну а если и явится, мне тоже есть чем его угостить — все же отца с матерью убил, зараза…

Так, стоп. Я сейчас читаю книгу, описывающую все это безобразие. Но оно явно было после того, как в тот сейф кто-либо заходил, ведь так? И как это получается, она сама себя дописала?! Неужели магия и на это способна?! Нужно поинтересоваться у Алана или Тома.

Так, еще раз стоп. Это что же получается? Я — спаситель магического мира? Мальчик-Который-Выжил? Так какого … (вырезано цензурой, все же у повествователя все же есть совесть и понимание того, что сей опус могут читать дети) я тогда жил у маглов, этих … (все так же) восемь лет? Носил Дадлины обноски, питался через раз или два, или… как там дальше? Шутка, блин. И все это время я был символом, черт возьми, магической Англии! Что называется, нет слов, одни буквы…

Нет, эта история нечистая. Отдает гнильцой. Да что там, несет как из помойки, из которой я доставал себе газеты… Ладно, нефиг еще и этим настроение портить! Значит, нужно побольше узнать, что там вообще происходило, кто там был главный и, соответственно, крайний. А уж ему то я глаз на … (повествователь грустно вздохнул) натяну.

И все же как удачно, что другим именем назвался… не узнает никто. А то такой шум сразу поднимется! Так и вижу заголовки газет: «Гарри Поттер вернулся!», «Мальчик-Который-Выжил ослеп!», репортеры всякие… Ну их всех. А как удачно (вообще удачно, блин, удачней некуда) я свой шрам-молнию замаскировал… Так что Гарри Поттер пока что исчез…

Конец POV.

* * *

Не теряя времени даром, Том (кстати, ты у нас до сих пор без фамилии, дружок. Будешь, ну скажем, Риддл. Хотя нет, не нравится. Пултер. Нет, слишком явно. Путин. Не, политиковщиной отдает. Смит. Пусть будет Смит) Смит отправился получать ответы на свои вопросы. Алан, впрочем, свойств магических книг не знал, а историю Гарри Поттера рассказал один-в-один с книжным вариантом, будто всю ночь ее учил. Тогда Том пошел к тезке. Бармен оказался более эрудированным и сказал, что да, такие книжки есть, которые сами себя дописывают, в основном исторические. Есть даже легенда о книженции, которая все существующие заклинания в себя записывает. Автор — тот самый Мерлин. Или похожая — только вместо заклинаний рецепты зелий, за авторством какого-то Слизерина. Но Смит решил, что если такие книжки и есть, что уже крайне и весьма сомнительно, белый свет их не видел уже веков восемь-десять, и не увидит еще столько же. Так что он больше заинтересовался обычными, историческими.

Бармен тут же заявил, что сам таких книг в глаза не видал, и вообще шел бы его тезка… ну, скажем, в библиотеку. Там про них получше его знают, да. Ну чтож, Смит был готов идти и в библиотеку. Заодно и про Поттера почитает, или газетки старые… А где она у них? Ах, в министерстве? Ну как же он сразу не догадался? А где министерство? И кстати, министерство чего, у маглов их, например, много? Ах, магии… Мда. А где? Только через камин? А можно не поджаривая пятки? Ну ладно, поверим, а его туда пустят? И без палочки? Ну хорошо, спасибо за инфу. Только он туда не пойдет. Слепой читать еще не научился.

Старина Том знает человека, который знает, как читать слепому? Да старине Тому нет цены! И где это прелестное создание? Где? В каком переулке? Лютном? И в чем подвох? Ходить только днем? Ну так сейчас еще день… Без четверти двенадцать? Ночи? Ну ладно. А все же, где тот чудный человек живет? Да нет, Смит пойдет туда исключительно завтра днем. Ну спасибо. Удачи.

* * *

Смит немного покривил душой, говоря, что не пойдет ночью в Лютный переулок. То есть нагло солгал. Отправился он туда прямо сейчас. Ну и что, подумаешь, какие-то личности, похожие на помесь гоблина и человека (не забываем, видит он магию живого существа. Да, повествователь все время называл это аурой. Но как он мог ее еще назвать, если сам Поттер считал так и никак иначе? Зато теперь и он знает, что это такое и с чем ее едят. Так что ту тяжелую штуку лучше отложите до лучших времен). Смит отогнал их тростью и сорвавшимся с нее зеленым лучом. Сам он не знал, что это за луч, но эффект был просто убойный — создания разбежались очень быстро. Одно создание осталось лежать, но магии в нем уже не было. Мда, Поттер, то есть Смит, ты становишься серийным маньяком… Ну и нечего было прыгать всей сворой из-за угла, он просто перенервничал.

Больше препятствий на его пути не было. И то хлеб. Смит добрался до нужной вывески — это оказался тоже бар. Ну чего еще можно было ожидать от бармена «Дырявого котла», верно?

Бармена «Летучей мыши» звали Эрни. Это был именно тот нужный человек, который ЗНАЛ. Оказалось, у него был слепой сын. С рождения слепой. Вот не свезло так не свезло… Ну и пришлось разучить много подобных заклятий, чтобы обходиться без зрения — можно с ними читать, писать (но ему это уже не нужно), видеть (!!!) короткий отрезок времени (но это была чуть ли не самая крутая магия, и получается у единиц — так что с этим придется обождать), так что Смит был готов расцеловать старика. Эрни, правда, поинтересовался, как парень вообще добрался до него — ночь, Лютный переулок и все такое… Том с наглой ухмылкой сообщил, что мир не без добрых людей, отчего Эрни начал озираться в поисках этих самых «добрых».

Еще Смит решил поинтересоваться у Эрни насчет заколдованных книжек, но единственное, что он узнал — это их примерное количество, да где какие хранятся. Частных лиц среди этих мест не значится. Но это еще ничего не означало.

Эрни был столь любезен, что рассказал, что и где можно приобрести в Лютном переулке. Ничего из предложенного пока не нужно было Смиту, и тот удалился домой. То есть нет! Дневник. Литтл-Уингинг. Дурсли.

* * *

Поймать такси и доехать на нем до Литтл-Уингинга не составило труда. Не доехав пару кварталов, он вышел, но попросил таксиста подождать. Просьбу он скрепил обещанием числа в фунтах, поэтому водитель решил просьбу странного парня исполнить.

Парень не мог, придя в ПОСЛЕДНИЙ РАЗ к Дурслям, не сделать им гадость. Первым делом он, конечно, забрал дневник. А потом он отправился на кухню. Там он открыл холодильник и просто, по варварски, не заморачиваясь, раскидал все продукты по всему нижнему этажу. Видимо, у него все же был бзик по поводу еды.

Затем он отбыл восвояси. Таксист был, как ни странно, на месте. Поэтому вернулся Гарри Поттер в Лондон без проблем.

И лишь придя домой, шатаясь от усталости — в Литтл-Уингинге, да и в магловском Лондоне приходилось постоянно «смотреть» — он вспомнил о том, на что не обратил внимание сразу — вокруг дома номер 4 по Тисовой улице уже не было переливающегося всеми цветам радуги купола.

POV Профессор Северус Тобиас Снейп.

Ну наконец-то закончился учебный год… О, еще один год с тех пор, как…

Чертов Поттер. Ну почему всегда, когда я вспоминаю Лили, вспоминаешься и ты? Неужели ты мало меня доставал, пока был живым? Даже теперь ты омрачаешь ЕЕ память своим присутствием!

Эх, что-то меня разобрало. Нервы ни к черту. Эти паршивцы, ни черта не смыслящие в зельях… Хотя Эйвери-младший подает довольно неплохие надежды. Звезд с неба, правда, не хватает, но не каждый же год рождаются великие, ну или хотя бы талантливые зельевары… А эти двое с Равенкло, Эдвардс и Нортон, строят из себя невесть что, если смогли приготовить без ошибок сыворотку правды.

Черт, хватит о работе. Сколько можно?! Чертов Дамблдор и чертово министерство, чертов Темный лорд и чертов я…

Спокойно, Северус. Так, зелья. Мешаем по часовой стрелке, мешаем, еще три раза, так, теперь против часовой стрелки… Добавляем экстракт чабрецы, ждем… Я спокоен…

Поздравляю, Северус, твой метод аутотренинга работает. Впрочем, у тебя все работает и удается. Все, кроме своей жизни… Черт, ну вот опять!

Конец POV.

* * *

Как вы поняли, дорогие читатели, речь пойдет о незабвенном профессоре Хогварца по зельеварению Северусе Снейпе. Зачем? Увидите. Но не торопитесь с выводами! Про Поттера, то есть уже Смита (ну и кто его придумал так называть? Ах, ну да, я. Ну, нормальная фамилия!), ваш рассказчик не забыл! Просто решил, а вдруг ваш скучно, и вообще… Ну, получайте.

Профессор Снейп с утра почуял неладное. Началось все банально — очередной умник взорвал свое зелье. И все бы ничего, но это был экзамен ТРИТОН! У него! И его студент, который ходил два года на ЕГО КУРС ПРОДВИНУТОГО ЗЕЛЬЕВАРЕНИЯ, взорвал котел на экзамене. Позор на его седины, сказал бы он, но у него еще, слава Мерлину, их нет. А вот Дамблдору не повезло (гаденький смех).

Взрыв, как оказалось, принес непоправимый вред не только самолюбию профессора, но и запасам довольно РЕДКИХ и ДОРОГИХ ингредиентов. И их нельзя было найти в Запретном лесу, как обычно. Нет, за ними нужно было ехать в Лондон. Желательно лично, потому что, во-первых, это дорогие ингредиенты, а у Альбуса строгая отчетность, во-вторых, это редкие ингредиенты, и подобрать определенное качество может только специалист, а не Хагрид, ну и в третьих, везти их в Хогварц требуется нежно и очень аккуратно. Нет, профессор переживал не за взрывоопасность ингредиентов, а лишь за их сохранность. А почему он упомянул лишь Хагрида как возможного гонца? Ну а кого еще может послать Альбус?

Долго ли, коротко ли, прибыл Северус в Косую аллею. Очевидно, все же долго, так как на дворе уже сгущались сумерки. Северуса это ни в коем случае не смущало, потому что летучая мышь, тем более гигантская, темноты не может бояться по определению. Шутка. Хотя… Северус прекрасно знал свое хогвартское прозвище, гуляющее среди старшекурстников уже не один год. Гуляло бы и среди младших, но его репутация хоть тут делала свое черное дело.

По прибытию на аллею он тут же, не теряя времени, направился в лавку ингредиентов. Как она называлась, Северус не помнил, да ему это было и неинтересно. В лавке было не так уж и много народу — оно и ясно, конец учебного года. Собственно, кроме продавца, который кстати куда-то запропастился, в лавке был один очень странный и любопытный субъект. Маленького роста, ребенок, чесслово, с черными довольно длинными, но очень лохматыми волосами (Северус тут же вспомнил об угадайте ком. Не знаете? Ну и ладно. А если знаете, не подсказывать!). Несмотря на довольно запущенный вид, одет он был довольно прилично — в добротного вида черную мантию, черные же брюки и (красные? Фиг вам!) черные ботинки. В руках была черная трость. И тут он повернулся.

Северус многое повидал в жизни, и только поэтому он не вздрогнул. Мальчик, а это был именно мальчик, был в черных очках, а лицо его украшали (нервный смех) несколько довольно крупных и не очень опрятных шрамов. Мальчик пару мгновений еще смотрел на зельевара (тому так показалось, хотя из-за очков было, в общем-то, непонятно), а затем отвернулся обратно к прилавку. Именно в это время из подсобки выплыл продавец, неся какой-то сверток. Мальчик забрал сверток, расплатился и был таков. Северуса снедало любопытство, куда же он пойдет, и хотелось просто посмотреть на его родителей — довольно колоритные личности всегда интересовали Северуса, который сам, без лишней скромности, считал себя таковым. К тому же в подсобке хранятся только редкие ингредиенты, требующиеся в довольно сложных зельях. Но дело важнее всего, и Северус принялся перечислять продавцу, что ему необходимо. Разумеется, продавец давно его знал, и без лишних вопросов ушел за необходимым. Вернулся он с таким же свертком, только Северус дотошно рассмотрел все его содержимое — от качества составляющих прямо зависит качество и даже просто пригодность зелья, а травить Северус, несмотря на ежегодные обещания, никого не планировал.

После этого зельевар уже собирался отправляться обратно в Хогварц, как наткнулся в «Дырявом котле», откуда планировал перенестись камином обратно, на того же мальчишку странной и, скажем прямо, зверской и пугающей, наружности. Тот довольно мило и свободно общался с барменом, а потом встал и прошел мимо профессора в сторону Косой аллеи.

Северус не любил сплетни, и излишнее любопытство не одобрял никогда. Но против натуры не попрешь, к тому же прошлое шпиона и двойного агента… Он подошел к бармену и заказал сливочного пива, как ни в чем не бывало. Как мы уже подмечали выше, его репутация делает свое черное дело. И бежит впереди него со скоростью Хогварц-экспресса. То есть бармен был чрезвычайно удивлен, я бы даже сказал больше, но совесть не позволяет. Еще бы, слизеринский декан, суровый и неприступный Северус Снейп спустился к простым смертным и просит пива. Мда, определенно, сегодня странный день.

Впрочем, бармен на своем веку видал и не такое, поэтому данное явление лишь подстегнуло его любопытство. Вот какие все вокруг… И тут Снейп заговорил. Если бы бармен сейчас что-нибудь пил, он бы обязательно поперхнулся, а так отделался только лишь легким шоком. Нет, Снейп не сказал ничего такого, просто сам факт…

Снейп ненавязчиво разговорил бармена. Бармен ненавязчиво разговорил Снейпа. В общем, друг друга дурили, дурили, да не выдуривали. Если сможете это повторить быстро, честь вам и хвала. Ну так вот. Бармен смекнул, что профессора интересует этот странный парень, Том Смит. Конечно, сплетни распускать нехорошо, но Снейп, как он знал наверняка, их не будет распускать никогда. Проще ему будет запустить Аваду в висок.

Короче, рассказал бармен ему про парня. И что слепой, и что живет здесь неподалеку (где именно, не сказал, мало ли что), и как появился неожиданно, и какой вообще странный. Собственно, рассказывать-то было и нечего. И тут разговор зашел о родителях.

— А из взрослых-то кто за ним присматривает? Я сегодня никого не заметил…

— Так никто. Сам по себе как-то. Когда в первый раз я его увидет, подумал, потерялся парень. Ничего не понимает, про Гринготтс даже не слыхал, за кофе фунты мне предлагал. Но вид у него был далеко не потерянный. Уверенный, немного удивленный, это да, но быстро схватывал, чего и как. И до гоблинов сходил мигом, и обратно вернулся с рюкзаком каким-то… А из взрослых с ним никогда не видел никого. Всегда один.

— И ты, старый пердун, видел, что мальчишка один, без опекунов, ошивается вечером по незнакомым переулкам, и никому ничего не сказал? Ни в министерство, ни хоть Дамблдору? С ним-то ты, знаю я вашу шайку, давно в дружбе.

— А что мне сообщать? Я же вижу — сбежал из дому. Самоуверенный, наглый, это не отнимешь, но при этом при деньгах, да и что ему тут сделается? Тут же все на виду, как на ладони. И с Аланом мы частенько болтаем…

— Алан? Это с ним парень живет? Это который в конце Родникового переулка? Ну я схожу, проведу беседу.

— Эй, ну зачем ты сразу так… Ну ладно, иди, только я чур ничего не говорил!

— Конечно. Мне хвосторога на хвосте принесла.

После сего занимательного разговора Северус уже хотел отправиться на разборки с раздолбаем Косого переулка по имени Алан, но тут он вспомнил, зачем вообще сюда явился. «Грешу на Хагрида, а сам хорош», — подумал Снейп и все же смотался сначала в Хогварц в свою лабораторию оставить купленное, а уж потом на разборки.

И вот через час. Профессор заботливо готовит ингредиенты для хранения — к каждому требуется особый подход, ведь если… Ай, все равно никто не поймет… (Так искренне считал Северус. Если он вас чем-то обидел, простите его, пожалуйста). И тут он вспомнил про того парня. Ай-яй-яй. Нехорошо получилось. Нужно отправляться.

Еще через полчаса Северус стучал в дверь нужного дома. Открыл ему уже известный вам Алан. Действительно, на вид мужчина средних лет, среднего телосложения, довольно неброской наружности. Такие идеально подходят для слежки.

Алан сообщил профессору, что несмотря на благие намерения второго, не допустит вмешательства посторонних лиц в его дела и в дела его постояльца. Таким образом Алан от лица Тома выражает глубокую признательность, но желает, чтобы профессор, как бы это помягче сказать, в общем уходил. На что Северус выдал некую длинную и крайне непечатную тираду, смысл которой сводился к: а) в гробу я видел вашу признательность; б) вас с барменом нужно засадить в Азкабан на бессрочное времяпровождение и наконец в) 200 балов с Гриффиндора. При чем здесь был славный Дом Годрика, история умалчивает, но Северус всегда, когда нервничает, вычитает у них баллы. Привычка — вторая натура.

Алан на данную тираду отреагировал вполне спокойно, только демонстративно записал некоторые особо яркие выражения, как он выразился, для потомков, а то он уже устал придумывать, куда можно еще засунуть кальсоны Мерлина и что сделать с гриффиндоровой шляпой. Затем он заметил, что профессор не имеет никакого права соваться со своими нравоучениями к нему, но готов пойти навстречу, если только профессор успокоится и попьет с ним чаю.

Неизвестно, что толкнуло профессора на столь необычный и практически ломающий стереотипы жест, но чай он попил. Потом еще. Затем они тяпнули огневиски, и тут Снейп поинтересовался:

— А где, собственно, предмет нашего спора?

— Гуляет.

— Я так понимаю, сейчас ночь.

— Ночь.

— А предмет, собственно, слепой.

— Так точно.

— А как он тогда гуляет ночью?

— Да точно так же, как днем — абсолютно без разницы.

— Да, но ночью на улицах появляется всякий сброд, который при свете дня не увидишь, к счастью.

— Мда. Но ему это не мешает. Веришь или нет, я даже уверен, он ночью гуляет не только по Косой аллее.

— Он выходил в магловский Лондон?

— Хм, ну и туда тоже.

— ЧТО?! ЛЮТНЫЙ ПЕРЕУЛОК?!

— Да тише ты. Он там, по слухам, всех гремлинов распугал, да и остальные уже шарахаются, как в давние времена Лорда шарахались.

— Неужели? Хм, интересно… Ну, и скоро он придет?

— Я вообще не понимаю, зачем это тебе нужно. Ты, кажется, не нанимался в отдел работы с несовершеннолетними?

— Да я сам не знаю, если честно. Кого-то он мне напомнил, да и интуиция опять же. У Лорда она меня ни разу не подводила, и я еще жив — а это уже показатель. А племянник твой все так же?

— Да, без изменений. Пять лет Азкабана, и все — теперь только Мунго, слюни пускать. Но ведь держатся там другие!

— Скажи спасибо Альбусу, что сам там не оказался. Рядом с Джереми бы сейчас слюни пускал. Ну а сам Джер — сам посуди, в семнадцать лет, и к дементорам…

— И скажу. При личной встрече. Только будет ли она?

Они бы еще долго сидели, похоже, но тут раздался довольно сильный грохот и дом ощутимо тряхнуло. Снейп схватился за столешницу, а Алан лишь произнес:

— О, и когда он пройти успел? Бесшумный, как дементор, ей Мерлин.

— Это ты про кого?

И тут появилось третье действующее лицо — взъерошенный сильнее обычного, весь в пыли, но целый и невредимый мальчишка.

Том Смит в тот день экспериментировал с одним интересным зельем. Оно в виде мази наносилось в нос и позволяло значительно усиливать обоняние — как у собаки или даже сильнее, в зависимости от концентрации и прямых рук изготовителя. Правда, концентрацию повышать было чревато… много чем, в общем, не надо было это делать.

Но давайте по порядку. Как же жил эти несколько месяцев наш инкогнито, спросите вы? И знаете что? Я вам отвечу! Правда, здорово? Ну ладно, ладно, говорю уже.

А жил он довольно однообразно. Читал книжки, используя заклинание Эрни, бармена «Летучей мыши», практиковался в использовании палочковой магии в подвале Алана. Тут следует заметить, что без палочки-то он колдовать довольно сносно он уже умел, а по вскользь брошенному замечанию все того же Алана парень понял, что вокруг все пользуются палочками, и если он не хочет светиться (то есть на этот раз просто быть заметным, а не как обычно — светиться силой, тьфу, магией), нужно учиться махать этой деревяшкой. При этом Том разумно решил, что в крайнем случае можно помахать и обычной веточкой, для виду, но для создания заклинаний, которые на выходе дают сконцентрированный луч, можно просто создавать цветной луч света. Уж не знаю зачем, но парень твердо решил сохранять свое инкогнито и не выделяться из толпы сверстников. Уж если шифроваться, так шифроваться до конца. Или вот еще: лучше перебдить, чем недобдить. Ну и напоследок: ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

Так что свою палочку, которую он нашел в хранилище, и которая ему, кажется, подошла, он оставил до лучших времен, и баловался обычной указкой, заделанную под мегамагический инструмент.

Следует также сделать небольшое отступление и поведать вам, почему беспалочковая магия так легко дается ему. Как вы знаете, палочка — это не источник магической силы. Это лишь ее проводник, концентратор, если хотите. Для большинства людей, гордо именующих себя магами, их магия невидима, и чтобы сконцентрировать магический поток в узкий направленный луч, свою магию им приходится чувствовать и полностью контролировать. А это очень и очень непросто, уверяю вас. Поэтому беспалочковая магия дается лишь избранным, сильнейшим магам типа Дамблдора, Того-Кого-Нельзя-Называть и еще кучи магов, не проживающих на территории Соединенного Королевства. Мда, не думаете же вы, что таких во всем мире мало? Да в одном Китае магов их уровня человек десять. Правда, они там палочками не пользуются вовсе…

Так вот. Нашему герою в этом отношении гораздо проще. Ему не требуется чувствовать свою силу — он ее видит. Полностью контролировать он ее научился еще полгода назад, когда заново учился видеть. Таким образом, к десяти годам он умел создавать не только направленный поток силы, но и дозировать ее, чтобы не переборщить. Вот такой он у нас вундеркинд. Я сам в шоке.

Когда наш Том определился с тем, как он будет колдовать, он раздобыл кучу учебников — за все года обучения в Хогварце. Но если с заклинаниями проблем не было — простейшие примеры из книжек он умел делать еще тогда, когда не слышал слово «магия» — то с трансфигурацией были проблемы. Он до сих пор не освоил то мегазаклинание зрения, которое ему дал Эрни, и поэтому измененные предметы приходилось проверять на ощупь. Также он не мог практиковаться с зельями, потому что, во-первых, нужно было закупиться ингредиентами, но это было решаемо, а во-вторых, при приготовлении зелий была та же проблема, что и с трансфигурацией. А все компоненты готовить на ощупь было неудобно, и парень попросту не успевал добавлять их вовремя. Как результат — пара взрывов, а за ними — испуганный Алан. С тех пор Том редко баловал себя приготовлением зелий, только если они были довольно простыми и не требовали шустрого нарезания всего и вся по секундомеру. Приходилось перебиваться теорией.

Остальные хогвартские предметы его не особо заинтересовали. В самом деле, зачем ему гербология, прорицания, руны, нумерология и уход за магическими существами? Защита от сил зла, правда, сначала его заинтересовала, но затем, ознакомившись с содержанием одобренных министерством учебников… Наш герой решил, что хомячков он не боялся и раньше.

И тогда он уже планировал вплотную заняться книжками, которые он набрал в хранилище, как явился уже известный вам носатый профессор.

— Итак, значит вы и есть тот самый Том Смит? — произнес тип довольно глубоким, но крайне язвительным голосом.

— Так точно, мистер. А вы, собственно, кто?

— Профессор Хогварца по зельеварению и алхимии Северус Снейп, к вашим услугам.

— Ух ты. Вау. И дальше что?

— Повежливее, молодой человек. Вы, разумеется, собираетесь поступать в Хогварц, и я, как будущий ваш профессор…

— Извините, что перебиваю, но есть одна неувязочка. Алан ведь вас уже проинформировал насчет меня, правда? Ну конечно, правда. Так вот, у меня вопрос — как слепой может учиться в Хогварце? Я не говорю про уроки — хотя бы просто передвигаться по замку? С собакой-поводырем? А эти двигающиеся лестницы? Да я не протяну там и недели.

— И откуда такие познания о школе? В Истории Хогварца прочитали?

— Алан рассказал, — не моргнув глазом соврал Смит. Врать ему вообще было просто, так как в глаза собеседнику ему не приходилось смотреть по техническим причинам. А сочинять отговорки на ходу было его коронным занятием, еще бы — убедительно рассказать тете Петунии, почему он не прополол клумбу с розами, не обидев плохим словом Дадли, который в общем-то и был виноват, но при этом не остаться без ужина (выходило не так уж и редко) — та еще тренировка.

— Хм, ясно. А интересные у вас шрамы на лице…

— Грузовик сбил, — абсолютно честно ответил Том и сам себе удивился.

— А зрение вы потеряли тогда же?

— Ну да. Мои очки…

— Очки? А цвет глаз, значит, то аварии был зеленый… Как у Лили, верно, парень? И шрам-молнию удачно зарихтовало… мистер Смит, или может лучше Поттер?

— Нет, думаю, лучше все же Смит, — не особо удивился догадливости профессора Гарри. Уж больно странные вопросы задавал, и, похоже, он знал его родителей. Черт, если так каждый будет догадываться, проще сразу плакат нарисовать «Я Гарри Поттер». И обернуться в него как в тогу.

— О, не волнуйтесь, большинство магов ваш маскарад вполне удовлетворит, — усмехнулся Снейп.

— А вот в чужих головах копаться нехорошо, — буркнул Гарри.

— Вы просто громко думаете.

Алан при этом ошарашено переводил взгляд с одного на другого и, похоже, начал соображать, что к чему. Рука его инстинктивно дернулась за палочкой, но Гарри был быстрее. Оглушающее из учебника за четвертый курс было вполне подходящим. И что, если в руках в это время не было даже подобия палочки — все равно весь маскарад ни к черту.

Снейп посмотрел на это безобразие, усмехнулся, о чем-то подумал, и выдал:

— А вы не промах, мистер Поттер. Не буду спрашивать, как вы вообще в него попали, всему свое время. Но как я понял, теперь ваше инкогнито будет раскрыто. А вы умудрились поселиться к единственному в округе Пожирателю Смерти.

Поттер моментально повернулся к профессору.

— Вы хотите сказать, бывшему Пожирателю Смерти?

— Нет. Я сказал именно то, что хотел сказать. Пожиратель Смерти бывшим не бывает. Взгляните на его метку. Там, на левой руке. Ах да, вы же не можете…

— Ну почему же не могу? Очень даже могу. Так вот что означает это черное пятно на половину руки… Кстати, как вы сказали? Пожиратель бывшим не бывает? А что насчет вас?

Тут Снейп было дернулся, но Поттер лишь упреждающе покачал головой. Достать палочку бы профессор просто не успел.

— Ну чтож, мистер Поттер. Раскроем карты, как говорится. Да, был я Пожирателем. Но ближе к концу войны я перестал понимать, зачем мы все это делаем, и пришел к Альбусу Дамблдору. Я осознавал, что совершил огромную ошибку, записываясь в ряды Пожирирателей, но обратной дороги уже не было. Та метка, что вы увидели, не знаю, как… Она удаляется лишь со смертью либо носителя, либо автора. Но Альбус принял меня, и я стал его шпионом.

— Как интересно. И кстати, как это заклинание… Акцио палочка! О, правильно, — аккуратно изъял все же Поттер у собеседника палочку, — так вот, кстати. Вы думаете, я вот так возьму и поверю во все это?

— А я разве просил, чтобы вы мне поверили? — почти прошипел Снейп. Он сам себя не понимал, зачем решил вообще рассказать о себе этому мальчишке. Конечно, представление с беспалочковой магией десятилетним очень впечатлило его, и он уже начал забывать, кто перед ним. Но то, как его разоружили, живо напомнило ему об отце парня — тот так же развлекался в дни своей молодости. И Снейп видел, какой мальчишка на самом деле наглый, самоуверенный, заносчивый… В общем, дорогие читатели, с полным перечнем эпитетов вы, конечно же, знакомы и без меня.

Снейп не преминул озвучить все, что он думает о Потере, но тот его снова ошарашил. Всю тираду он прослушал довольно невозмутимо, даже когда речь зашла о его отце. Затем ему, видимо, надоело слушать о себе столь познавательные вещи, и он просто спросил:

— Профессор, а какая у вас научная степень?

Профессор тут же заткнулся. Подумал, позыркал на Поттера, но решил поинтересоваться:

— А вам зачем?

— Ну как же. Интересно. Беседую с профессором Хогварца, можно сказать, в домашней обстановке. Не обижайтесь, но вы ругаетесь очень забавно. Почти как мой дядя Вернон, правда, тот использовал более крепкие выражения, типа «пьяница», «алкаш», «шлюха»… — Снейп при этом непонятно побледнел сильнее обычного, что уже удивительно, и аура словно заискрилась (бледность, естественно, осталась Поттеру неизвестной), — так что поразить меня вы не сможете. Так что, может, поговорим спокойно? Я так понял, моих родителей вы знали довольно хорошо? — Снейп при этом непонятно булькнул, — Вот и прекрасно. Не хотите рассказать о моей матери? А то отец у вас вызывает непонятные спазмы и колики…

— Ах вы…

— Силенцио. О, получилось. Эй, куда! Петрификус Тоталус! Вот, так-то лучше. Может, вы успокоитесь, наконец? А то я ведь я могу успокоительное принести, собственного, так сказать, производства. Правда, с первого раза не получилось — небольшой бум у меня получается лучше… Что, не хотите? Так, как бы вас… А, не помню, ща поэкспериментирую.

Он, конечно, не видел ужаса в глазах Снейпа, который смотрел на то, как Поттер будет экспериментировать. А тот сначала из воздуха создал веревку, а потом этой веревкой обмотал профессора. Снейп был в шоке. И решил от греха подальше молчать в тряпочку.

— Ну вот, теперь можно поговорить. Фините Инкантатем… Так, криков больше не будет? Это хорошо. Эй, профессор, вы в порядке? Может, я чего напутал? Да скажите вы хоть что-нибудь! Черт… Ну и что теперь с телом делать? Может, сжечь? Или подкинуть на порог этого самого Мунго? Только вот где он? И Алан обидится… Придется его тоже в расход…

— Эй, Поттер! Вы с ума сошли? Какой расход?

— Да шучу я, профессор. А вот с Аланом надо что-то делать…

— Стереть память, и никаких проблем.

— Мда? Круто. А как это? Да ладно, не дергайтесь, не буду я пробовать. Сами все сделаете. Только обещайте, что драться не будете, — Снейп кивнул, — только словами, пожалуйста.

— Мерлин, все время забываю, что вы слепой. А по вам и не скажешь. Тоже маскарад?

— Увидите. Ну ладно, развяжу, — взмах рукой, и веревки исчезли, — кстати, как магические путы вызываются? А то я забыл…

— Инкарцеро, — на автомате ответил Снейп.

— Ну чтож, Инкарцеро так Инкарцеро, — при этом Алан оказался связан по рукам и ногам, — а теперь, профессор, я задам вам еще один вопрос. Вы согласны стать моим… учителем?

Снейп в очередной раз был крайне удивлен. На сей раз — очень удивлен. Поттер не утерпел, и пояснил:

— Понимаете, профессор. Вы меня уже вычислили, а больше бы мне не хотелось. Стирать память тоже. Да и вообще вы мне глубоко симпатичны… Но речь не об этом. Тут, как оказалось, далеко не безопасно, особенно мне. А вы можете мне помочь найти убежище понадежнее, да и подучить кое-чему, зельям тем же… Да и вообще я не понимаю, как до сих пор никто не спросил, где мой опекун — а ведь спросят обязательно! Открывать себя — не вариант, особенно если учесть, что я якобы какой-то там Символ и Спаситель… Хотя… Нет, ну их всех нафиг. Еще Темный лорд обратно явится… Ну, профессор, соглашайтесь, а то я очень не хочу вам делать ничего плохого!

Снейп нервно сглотнул, обдумал все сказанное, и согласился.

Снейп согласился на предложение Поттера, но у самого было нехорошее предчувствие. Интуиции своей он привык доверять, но делать было нечего. Поттер был хозяином положения, хотя довольно трудно так говорить о десятилетнем ребенке. Но вдруг этот мальчишка был не так уж и плох…

Сам предмет мыслей Снейпа в данный момент уже сбегал за своими вещами — это был единственный рюкзак. Или вещей у него не было толком, или сумка была магической — впрочем, Северус бы уже ничему не удивился, ведь парень был полон сюрпризов. До сих пор — неприятных.

— Ну что, профессор, действуйте, — и протянул его палочку.

Северус поборол желание тут же одарить мальца чем-нибудь малоприятным и все же принялся за дело.

— Эннервейт. Обливиейт. Ты меня не видел. Том Смит уехал со своими родителями, которые за ним приехали. Том Смит был американцем.

И они удалились. Снейп не знал, куда ему девать парня, и пришлось тащить его к себе домой — не в Хогварц же. Ну тогда можно было просто аппарировать. Что они собственно и сделали.

* * *

Дом в тупике Прядильщиков встретил их темнотой, тишиной и запустением. Другого было ожидать сложно, так как Снейп не бывал тут уже пару лет. А домовика у него не было. Поттер довольно долго вглядывался в дом, прежде чем зайти — и что он мог увидеть?.. Странный он все-таки. Может он все же как-то может видеть? Как лигилимент, например, или эмпат — или сразу оба. Правда это явно гремучая смесь, и долго такие люди с трезвым рассудком не живут…

— Думаю, сначала нужно показать тебе твою комнату на первое время. Потом будем решать остальные вопросы.

Поттер без слов согласился. Что-то он тихий какой-то, не к добру это, ей Мерлин. Ладно, палочку в рукав, на всякий случай. Вот, … ну что за нехорошая усмешка у него?! Ну ладно, палочку в карман. Ну вот, пожимает плечами. Нет, он точно зрячий, почище Грюма… Грюма?! А это вариант! У него же протезы, и всегда за очками. Кто его знает, что это за штуки, может и магические… Тогда все становится ясным. Ай да Поттер!

Уже более ободренный своей версией (Снейп очень нервничал, когда чего-то не понимал, сейчас, кажется, начал успокаиваться и отходить от ночных потрясений), зельевар повел парня наверх. Там было всего две комнаты — его спальня и кабинет. Пришлось выделить свою спальню. Как он будет ночевать в кабинете, он предпочитал сейчас не думать.

— Можно поинтересоваться, Поттер, во что вы так всматривались в доме? Высматривали наложенные чары?

Гарри немного вздрогнул и посмотрел на него. Больше ничем свое удивление он не выдал.

— Откуда такие выводы, профессор?

— Ну а на что еще там смотреть? На архитектурные изыски? Так их нет.

— Может, я просто задумался. И если вы вдруг забыли — я слепой.

— Конечно, Поттер. Задумались. Я так и подумал.

Поттер хмыкнул, прошел вглубь комнаты и тут же чихнул. Мда, прибраться бы тут не помешало.

— Если вам интересно, своих студентов в воспитательных целях я заставляю чистить кабинет зельеварения и котлы. Без магии. Смотритель Филч — всю остальную территорию замка школы, если она, на его взгляд, в этом нуждается. Также без магии.

— Это намек, профессор? Я уже успел провиниться?

— А вы как считаете? Накладывание на меня различных заклинаний не проходит для студентов безнаказанно — а я бываю очень и очень суров.

— Но в то время, как я, как это вы выразились, наложил на вас несколько заклинаний, еще не был вашим студентом. Иди я ошибаюсь?

Снейп скрипнул зубами — возразить было нечем.

— Ну что ж, тогда можете быть свободны. Через полчаса жду вас на кухне.

* * *

Черт, этот Снейп или издевается, или всерьез считает, что я могу видеть. Ну кое что я действительно могу… Но как я буду убираться в комнате? Без магии он все равно не сможет меня заставить — отбирание палочки ничего не решит. Но убраться все равно надо — здесь пыли больше, чем мебели. В объеме. Что ж, придется подучить бытовые заклинания — Алан довольно быстро убирался с подобными штуками.

Поттер быстро нашел нужную книгу. Как ни странно, это был не учебник — видимо, в школах этому не учат. Ну да, чистокровные этому учатся сами собой, глядя на других. А на маглорожденных всем наплевать. Чуть ли не расизм магов поражал юного Поттера. «Мда, фашисты использовали это как предлог для Второй мировой, а маги — для своих внутренних разборок. И чем они лучше маглов?».

После нахождения заклинаний Поттер быстро навел порядок в комнате — после того, как сначала все смешал в одну кучу. Мда, подобные заклинания не получались у него с первого раза. Тогда как атакующие и защитные — сходу. Не лежит у него душа к домашнему уюту...

Еще через десять минут нужно было спускаться к Снейпу. Поттер огляделся и увидел через пол слабый ореол зельевара. Постукивая тростью, он пошел на свет. Дом был абсолютно без магии.

Профессор к этому времени прибрался почти во всем доме — это ощущалось по уже гораздо более свежему запаху. Сам он сидел, как и обещал, на кухне. Он заварил кофе.

— Ну что ж, Поттер, теперь можно поговорить о делах. Кстати, хотите кофе? Нет? Да не отравлю я вас.

Поттер на это замечание лишь выгнул бровь. До самого Северуса ему было далеко, но получилось довольно неплохо. Тем не менее, кофе он взял.

— Итак, Поттер. На повестке дня два вопроса. Где вы будете жить, и когда я вас буду учить. Конечно, сейчас лето, и у меня есть заслуженный отпуск. Но когда я уеду в школу, где вы будете? Здесь, один? Скажу сразу, мне это не нравится.

— Профессор, скажите, а вы когда-нибудь хотели уйти из Хогварца? Поработать в свое удовольствие с новыми зельями, варить на заказ сложные и весьма дорогие зелья и эликсиры? Мне показалось, вам не особо нравится там преподавать.

— Зрите в корень, Поттер. Вот только одна загвоздка — будто меня кто-то спросил, что я хочу. Дамблдор держит меня на крепком крючке. У меня перед ним долг жизни.

— Плохо. А выплатить его он не предлагал?

— Этот старый хитрый жук прибережет эту возможность на самый последний, наиболее удобный ему момент.

Поттер задумался. Снейп рискнул глянуть, о чем он думает — и ничего, пусто. Словно Поттер не держал блок — он не думал вообще, или Снейп разучился пользоваться лигилименцией. Это нужно было обмозговать.

— А как вы думаете, профессор, насчет Дамблдора? Ему можно доверять?

— Как вам сказать, Поттер. Да, он величайший маг Англии. Да, он мудр и хитер — довольное опасное сочетание, надо сказать. Он, как мне кажется, искренне ратует за Свет, но использует для победы Его такие методы, что не брезговал и Темный Лорд.

— Но при этом он не торопится стать министром?

— Он как серый кардинал, если вы поймете. Сидеть за троном гораздо комфортнее. Как выразился какой-то магл, можно вытянуть ноги. Но он не полностью поддерживает нынешнюю политику Министерства, насколько я знаю. Нынешний министр, Фадж, только став министром, чуть ли не каждый день бегал к Дамблдору за советом. Теперь ему власть ударила в голову, и он гнет свою собственную линию. Довольно глупо, на мой взгляд.

— Интересно, очень интересно. А Темный Лорд? Чего хотел добиться он? И кстати, мне хоть вы скажете, как его звали?

— Если вам так интересно, звали его Волдеморт. Только не злоупотребляйте этим знанием — рядовые маги от одного упоминания его дрожат, а бывшие его последователи могут быть чрезвычайно раздражены. И многие из них, особенно из Ближнего Круга, разделаются с вами, как с букашкой — если не в честном бою, то чужими руками. Да тем же Министерством.

— Ладно, я понял, не нужно меня пугать. А что это за странное имя такое? Неужели его родителя так назвали?

— Насколько я знаю, нет. Его прошлое покрыто мраком, и мало кто знает, как его звали раньше. Пожалуй, это знает только Дамблдор. Хотя…

— Ну а чего он вообще добивался? Как набирал сторонников?

— По-моему, он был просто сумасшедшим. Безусловно, очень искусным и чрезвычайно мощным темным магом, крайне хитрым и умным, но сила, а может, какие ритуалы над собой, сделали свое черное дело — было очевидно, что Лорд слегка безумен. И несколько его ближайших сторонников словно заразились от него — чего стоит только Белла Лестренж. Кого, а фанатиков у него хватало.

— Ну а программа-то у него была? Ну, там, программа-максимум, минимум?

— Где вы такого наслушались? Теоретическая база под те безумства? Хм, интересно. Но кое-что было. Например, ненависть к маглам — паталогическая, я бы сказал. Остальные таким образом развлекались, но Лорд истинно ненавидел их. Понятия не имею, с чем это может быть связано. Еще они привлекали на свою сторону всех чистокровных — в основном выпускников Слизерина. Равенкло всегда славился своим нейтралитетом, а Хаффлпаф вообще не рыпался. Но тогда было несколько последователей Лорда даже с этих факультетов. Чем мог равенкловцам он запудрить мозги…

— А слизеринцам, значит, мог легко?

— А Слизерин всегда был обособенным Домом — особенности менталитета, так сказать. И всегда был за чистоту крови, особенно это стало явно в наше время засилия маглорожденными. Но в последнее время все словно обезумели, вражда между Слизерином и всеми остальными, особенно Гриффиндором, перешла в активную фазу. Не удивлюсь, если скоро их стычки придется пресекать не профессорам, а аврорам.

— Ага, и половину студентов со школьной скамьи сразу в Азкабан?

— Уже слышали про него?

— Слышал. Веселое, по описанию, место. Особенно мне понравилось место про основных обитателей — дементоров. Алан говаривал, что я крадусь, словно дементор. По-моему, это была похвала.

— Вы просто никогда там не бывали. Но это лирика. Мне больше интересно, с какой целью вы так интересуетесь Темным Лордом? Дамблдор — понятно, но Лорд? Вы, если мне не изменяет память, уже победили его однажды?

— Вот именно. Думаете, он сильно обрадовался этому факту? А когда вернется — как считаете, какая будет его сама желанная цель?

— А с чего вы вообще решили, что он вернется?

— Не прикидывайтесь, будто не понимаете. Даже в общедоступных книгах написано, что он исчез. Не умер — исчез, и тела так и не нашли. А ваша метка, да и у всех остальных? Она осталась! Если человек умирает, его магия умирает вместе с ним!

— Ну что ж, как я уже сказал, вы не промах. Да, Альбус так же считает. Дамблдор, то есть. Так вот, он считает, что Лорд в виде бесплотного духа улетел куда-то достаточно далеко, и Дамблдор не смог его обнаружить. Тот очень слаб, но набирает силы. Так что директор очень надеется на вас, Поттер.

— Что? На меня? Свалить всю работу на ребенка?

— Где вы ребенка нашли, Поттер?

— Как где, а я? Дамби не знает, каков я, так что пусть тогда дальше не знает. Мда… Ну что за бардак? А, знаю. Дамби использует тактику Черчилля! Точно! Тот тоже, зараза, ждал, когда Союз с Германией перегрызутся, немного помогал Советам, а потом подмазался к победе. Вот же хитрый жук! Ладно, я спать. Нужно все это обмозговать.

И Снейп остался на кухне один. Нет, дорогие читатели, он понял все, что сказал Поттер. Он только не понял, откуда этот Чертов Поттер все это знает? Но как соображает! И тоже отправился спать.

Вернемся к нашему герою, то бишь Гарри Поттеру. Уснуть он не мог долго — размышлять о своей судьбе лучше вдумчиво и основательно. Еще он думал, куда же это он попал — магический мир, волшебство, сказка, да и только! А вот как бы не так!

Дело обстояло хитрое и непонятное. Некий темный («темный, светлый — какая разница вообще? Если такой цвет их магии, как каждый второй это определяет?») маг, очень талантливый и сильный с рождения, решил захватить власть в свои загребущие руки. Цивилизованные способы его не удовлетворили, возможно, что-то очень сильно мешало. Кто мог ему в то время мешать? Ответ очевиден. Дамблдор. Итак, директор школы строит козни против темного мага, ставшего впоследствии Волдемортом. Тот строит их же против директора. И их разборки выливаются в войну между… кем и кем?

Так, с одной стороны Пожиратели смерти — чистокровные маги, в основном выпускники Слизерина. С другой… А кто был за директора? Министерство с аврорами? Тогда эти самые авроры — пшик. Такого быть не может. А кто еще может быть за Дамблдора? Его бывшие ученики? Ну, кроме слизеринцев, конечно. А что, вполне… И название, тот, конечно, подобрал попафоснее, например, Светлый Орден, ну или там, Рыцари Света… Чтобы своих фанатиков наделать.

Значит, пока нужно сидеть тихо и не дергаться. Вот бы потолковать с Волдиком, когда он в более или менее вменяемом состоянии… Но это, конечно, вряд ли.

Еще Поттера беспокоил Снейп. Он был уверен, что профессор не побежит при первом же случае докладывать о «мерзком мальчишке» (тут же вспомнилась тетя Петуния), но если это будет выгодно зельевару… Тот был не просто слизеринцем — он был их деканом, а это говорит о многом.

Еще Снейп раздражал его своей привычкой лезть в головы всех подряд. Любопытство не порок, конечно, но всему же должна быть мера! В первый раз тот застал Поттера врасплох, но больше он на эту удочку не поведется. Ментальная атака зельевара была видна Гарри, и он просто блокировал ее — оказалось довольно просто — послать импульс навстречу магии, несильный, и все, атака рассеивается.

Поттер напоследок осмотрелся и увидел профессора — тот был в кабинете напротив, лежал на чем-то магическом. Аура его была спокойной. Зельевар, скорее всего, спал. Тогда можно поспать и ему.

* * *

Следующий день начался для Поттера с одной простой, но неожиданной мысли. Он даже не знал, где похоронены его родители. Гарри отправился на свет профессора и нашел его на кухне. Тот заваривал кофе.

— Профессор, доброе утро.

— Доброе, мистер Поттер. Как спалось на новом месте?

— Спасибо, хорошо. А вам как спалось на новом месте? — каплю ехидства все же не смог скрыть Поттер.

— Нормально, — скрипнул зубам Снейп, — трансфигурация хоть и не мой конек, с такими вещами я справляюсь.

Поттер усмехнулся, взял предложенный кофе и решил сразу брать быка за рога.

— Профессор, а вы знаете, где похоронены мои родители?

Похоже, зельевар подавился. Или парню показалось?

— Там же, где и погибли, Поттер, — откашлявшись, выдавил зельевар, — в Годриковой лощине. А их дом превратили чуть ли не в музей.

— А мы можем туда смотаться? Дань памяти, и все такое?

— А вы так хотите примелькаться на публике?

— Там так много посетителей?

— Да нет, в основном там собирается некоторое количество человек на Хелоуин — в годовщину, так сказать. Но основная часть магов предпочитает праздновать дома. Впрочем, некоторые даже не забывают поднять бокал за ваше здоровье. Сам не видел, но студенты болтают очень громко.

— И еще думают громко, да, профессор? Ладно, ясно. Значит, там сейчас нет никого. Вам же не сложно меня туда… как вы называли? Аппарировать, кажется?

— Несложно. Ну что ж, ваше желание понятно. И похвально. Сразу после завтрака отправимся.

* * *

Кладбище в Годриковой лощине было самым обычным, как в Литтл-Уингинге. Поттер как-то ночью забрел и туда. Ничего страшного там не было.

Они с профессором дошли до нужной могилы довольно быстро. Это оказался целый монумент. Снейп тактично отошел назад.

Поттер постучал по самому монументу, чтобы получше его рассмотреть. Мужчина и женщина стояли рядом, у женщины на руках был ребенок.

И тут Поттера, что называется, прорвало. Он привык всю свою сознательную жизнь считать, что он одинок, и никому нет дела до него. Первые пару лет он все же надеялся, что родители приедут и заберут его в волшебный замок, где не будет дяди и тети, не будет чулана с пауками… Потом он привык. Привык не верить ни во что и никому, кроме себя. Его родители были для него чем-то далеким, добрым, но недостижимым. И вот он стоит на их могиле. Я даже не представляю, как передать всю ту гамму чувств, что испытал Поттер в ту минуту. Что называется, извините, дорогие читатели.

Нет, он не плакал, не кричал, не истерил. Он просто встал на колени перед могилой и замер. Простоял он так минут пять. Взмахом руки создал черную розу (да, я знаю, таких в природе нет — но Поттеру на сей факт глубоко плевать — у него с физическими цветами проблема). Затем он резко поднялся и направился к ожидавшему его Северусу.

— Профессор, теперь к дому.

Снейп молча направился прочь, Поттер за ним. Они дошли до окраины деревни и остановились перед руинами. Остатки дома были покрыты голубоватым куполом.

— Антимагловские чары? — поинтересовался Поттер. Снейп автоматически кивнул, чертыхнулся и сказал «Да».

Помимо купола в доме еще была магия. Черная. Очевидно, это было место, где развоплотился Темный Лорд. Только почему за столько лет магия не рассеялась? Неужели тот же случай, что и с меткой?

И Поттер направился внутрь. Снейп за ним. Гарри шел осторожно, но уверенно на черное свечение. Пробравшись через завалы, он добрался до источника — это оказался непонятно как сохранившийся целый кусок пола с начерченной пентаграммой — светилась именно она.

Снейп ее тоже видел. Мало того, она отзывалась в его метке легким зудом.

Поттер это увидел:

— Смотрите, профессор, какой занятный рисуночек. Уверен, дело рук Темного Лорда. Готовился к какому-то ритуалу? Зачем?

— Понятия не имею, Поттер. Но это действительно его магия.

— Значит, это и есть та самая пресловутая темная магия?

— Да, Поттер, та самая. Только зачем она тут — непонятно. Разве что он хотел провести ритуал с участием ваших родителей или вас… Что тут случилось, не знает никто. Дамблдор как-то говорил, что первый, кто тут появился после этого — Хагрид, лесник в школе. Он вас и нашел в развалинах.

— Тогда нужно будет сказать ему спасибо при случае. Что ж, можно уходить.

И они аппарировали обратно.

* * *

Поттер после этого всерьез задумался, что нужно бы обзавестись своим домом. Не все же на шее у профессора сидеть. Листок (пергамент, как он потом узнал) с перечнем завещания родителей он сохранил. И вот теперь рылся в рюкзаке в его поисках.

То, что рюкзак был безразмерный, это, конечно, очень хорошо, но искать там что-то… Особенно если сам не помнишь, куда это что-то положил. Но нашел. И теперь читал его. Денежная сумма была в галлеонах — сорок восемь тысяч. Также перечень тех штуковин, что он нагреб — их названия ему мало что говорили. И дом в Годриковой лощине. То есть тот музей, что устроило Министерство, было его собственностью. Забавно. Но что поделать…

Тогда он пошел к Снейпу. Тот был в кабинете. Кушетка, что он трансфигуровал из кресла, светилась основательно — просуществует долго.

— Профессор, можно вопрос?

— Вы его уже задали. Но можете задать еще один.

— Хм. В общем, вы знаете, сколько примерно может стоить нормальный дом? Как был, например, в Годриковой лощине?

— Тысяч десять-пятнадцать галлеонов, думаю. Решили купить дом?

— Да. И это в ваших интересах, кстати. Вы мне поможете?

— Куда же я от вас денусь. Пропадете же без меня. Ну или спросят наконец, где ваши опекуны, — усмехнулся Снейп.

— Вот и я так же думаю. Когда займемся?

— Да хоть завтра.

* * *

Всю следующую неделю Снейп мотался по риелторским конторам маглов и магов. Он уже успел пожалеть, что так быстро согласился помочь парню. Но это было действительно в его интересах — ночевать в своем кабинете Снейпу не нравилось, а самого Поттера всерьез никто бы не воспринял. Ну разве что если бы он помахал перед ними своим кинжалом в трости. Да, Снейп знал про секрет трости — по подобному принципу была спрятана палочка Люциуса Малфоя, и Северус первым делом проверил именно это.

Наконец в Лютном переулке (никуда от него не деться) он нашел контору, которая не просто продавала недвижимость, но и ставила защиту на нее и занималась подборкой домовиков. А главное, не выдавала своих клиентов никому. Там смогли предложить несколько вариантов, и он отправился за Поттером — смотреть.

Первый вариант был отброшен сразу — почти в центре Лондона. Район, конечно, хороший, но дорого, шумно и среди маглов. Второй был также отвергнут — в пригороде, но довольно оживленном. Третий они даже не стали посещать — Поттеру не понравилось название городка — Литтл-Уингинг. Нет, так нет.

Оставался последний вариант. Снейп уже начинал отчаиваться, как Поттер сказал:

— То, что надо.

Этого сакраментального момента Снейп ждал всю неделю. Дом, двухэтажный, на верхнем этаже которого было три комнаты, а на первом гостиная, кухня, еще комната и даже вход в довольно просторный подвал, находился в маленьком городке неподалеку с границей Шотландии, далеко на окраине, и антимагловские чары уже стояли. За домом через метров пятьдесят начинался лес. Снейп сильно подозревал, что где-то здесь рядом находился и Хогварц, возможно, даже за этим лесом, уж больно плотоядно Поттер на этот лес посмотрел.

Что удивительно, цена на дом была довольно низкой. Зельевар подозревал, что причиной служил именно лес, и дом долго не могли продать. Тут же обговорили чары на дом (антиаппарационные, маглоотталкивающие — более эффективные, чем стояли). Также заказали пару домовиков — Поттер расщедрился, выделил за счет низкой цены дома. Оформлять стали на имя все того же Тома Смита. Все вылилось в четырнадцать тысяч галлеонов.

Еще через неделю Поттер был счастливым обладателем нового дома. Домовиков звали Твинки и Квики, они за пару дней навели там порядок. Гарри потом обошел весь дом, простукивая стены своей тростью (затем он примерно раз в неделю повторял процедуру. Снейп был в затруднении объяснить, что он делает, но вы-то догадались, надеюсь?). Потом они занялись обустройством комнат. Поттер свою комнату оформлял свою сам. Снейп, когда зашел посмотреть на результат, оказался в замешательстве — ВСЕ в комнате было черного цвета. Разумеется, Поттер озаботился удобной мебелью, но при трансфигурации («кстати, как он это делает? Это же уровень СОВ!») Поттер не обратил внимания на цвет, и все стало черным. Снейп подозревал, что гардероб свой парень подбирал по тому же принципу.

Снейп не знал, что одежда у парня была тоже наколдованной. В самом деле, в этом для того было несколько плюсов. Во-первых, не нужно было тратить деньги, а во-вторых, она изрядно светилась, и не нужно было ее искать. А время, которое она еще прослужит, он определял на вид, и время от времени просто подпитывал ее. С мебелью и прочим убранством проходил тот же фокус. Так что проблем с этим у Поттера не было. Правда, чужую магию так же подпитывать у него не получалось. Но со временем он все же собирался свой гардероб обновить нормальными вещами — мало ли что…

Потом Поттер поинтересовался насчет заклинания Хранителя. Мда… Снейп знал, что парень параноик, но чтобы настолько? Прямо миниатюрная копия Грюма Грозного Глаза. Кстати, он их уже сравнивал. А на невинный вопрос Снейпа, зачем ему это, Поттер отвел так, что Северус чуть не упал с крыльца. Догадались? Правильно, «ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!». С тех пор зельевар только уверился, что у Поттера такие же глаза, что и у Грюма — они явно были хорошо знакомы! Только зачем им был сам Снейп? Нужно ли говорить, что Поттер об этих подозрений даже не догадывался?

Так вот, Поттер всерьез вознамерился защитить дом еще и этим заклятием. Хранителем он наметил самого Снейпа. А больше некого было. Снейп кое-как отговорил его от этого. В самом деле, рано еще ребенку накладывать такие чары, да и сам Снейп вряд ли справится.

* * *

После того, как дом был обустроен, и в подвале даже появилась алхимическая лаборатория, зельевар взялся за свои прямые обязанности — учительствовал. Он заставлял Поттера быстро и качественно готовить ингредиенты — как для хранения, так и для добавления непосредственно в зелья. Поттер чертыхался, когда путал их местами, но работал довольно неплохо. На вопрос профессора, где он так научился, парень только нехорошо глянул на него.

Также они учили теорию зельеварения. Огромную таблицу несовместимости компонентов собственного составления Снейпа Поттер заучил наизусть — память у него была хорошая. Потом они рассматривали рецепты зелий, и профессор заставлял парня объяснять, зачем добавлен тот или иной компонент, почему мешать в том или ином месте нужно по или против часовой стрелки, и так далее. Дело двигалось со скрипом, но основы парень усвоил.

В свободное время (да, было такое, правда, немного) парень читал книжки, которые он набрал в хранилище — наконец руки добрались и до них. По заклинаниям книжки, как и по зельеварению и трансфигурации, мало его заинтересовали, а вот занятный том по анимагии был проштудирован от корки до корки. Теперь он сидел за вычислениями своей формы. Правда, он сомневался, будет ли у его зверя зрение, но попытка — не пытка, а надежда так и вовсе умирает последней…

Так незаметно пролетело лето. Профессор вынужден был возвращаться в Хогварц, и Гарри оставался один, не считая домовиков. Конечно, обращался парень с ними хорошо, но поговорить с ними было абсолютно не о чем — они соглашались абсолютно со всем, что бы он ни сказал. А при заведении разговоров о собственной магии домовых эльфов те просто пугались и бились головами о все ближайшие поверхности — сами не знали, но считали себя виноватыми, что ответить не могут. Так что поговорить ему стало абсолютно не с кем — в общем, как обычно, как он привык. Мда…

Теперь Поттер был предоставлен сам себе и мог делать все, что хотел. Но Северус Снейп не забывал раз в неделю присылать ему указания, про что прочитать, какое зелье разобрать и в чем безопасно побаловаться. Так же регулярно Поттер высылал ему отчеты — иногда краткие, а порой, когда у него было хорошее настроение — довольно подробные, с описанием чуть ли не каждой минуты. Пусть и зельевар повеселится. Профессору письма нужно было высылать исключительно вечером, чтобы никто не заинтересовался, особенно Дамблдор, что за таинственный корреспондент появился у нелюдимого профессора.

Тем не менее, у Поттера была масса свободного времени. Или профессор жалел своего ученика, что крайне сомнительно, или просто боялся подпускать к серьезному материалу, пока его нет рядом. Поэтому Гарри усиленно искал себе занятие. Он вплотную занялся расчетами анимагической формы, а также заинтересовался окклюменцией и лигилименцией. А на досуге делал краткие вылазки в лес. Расчеты были довольно сложны, но не в плане математических трудностей, а в том, что нужно было в формулы подставлять такие параметры, о которых он не имел и малейшего понятия — точные минуты рождения, знаки зодиака родителей, дедушек и бабушек и так далее. Нахождение каждого такого значения было делом утомительным и малоинтересным.

Окклюменцией и лигилименцией Поттер заинтересовался с невольной подачи профессора. Он не раз подкалывал Снейпа по этому поводу, но дело это было на самом деле стоящим. И если от лигилименции он защищаться умел кое-как, то техника чтения мысли была более сложна. К тому же умения никогда не бывают лишними.

В лес же он делал вылазки пока исключительно днем — еще неизвестно, кто там выползает из нор ночью. Конечно, он мог защититься от явного и прямолинейного противника, но таковых в лесу не водится, ну, кроме тех, кто нападать не будет вовсе. Как известно, хищники дикой природы хитры, быстры и скрытны. И это только известные маглам. Так что Поттер решил на первое время поумерить свой пыл, занимаясь больше тренировками и расчетами.

* * *

Прошло пара месяцев. Расчеты проходили довольно успешно. Он уже выяснил, что формой будет кто-то пресмыкающийся. Не так эффектно, как крупный хищник, но тоже ничего — незаметный, быстрый и, возможно, ядовитый. Теперь определить конкретный вид было делом техники, то есть терпеливости, внимания и толики логики. В общем, ничего необычного.

С окклюменцией дела шли довольно успешно. Выбросить мысли полностью, правда, не получалось, но их можно было заменить белым шумом, представленным в виде морского прибоя, шума леса или иного однообразного звука, или напеванием какой-либо незамысловатой песенки. Проверить на практике это пока не представлялось возможным. Лигилименция была отложена в долгий ящик по той же причине, но теорию он проштудировал от а до я. Той, что у него была в наличии.

Постепенно у него стало появляться все больше и больше свободного времени, и он решил заняться физкультурой. Магический потенциал — это, конечно, здорово, но быстрый бег его спасал не раз, да и умение уклоняться от летящих тяжелых предметов и кулаков было полезно для самочувствия. Так что он занялся физическими упражнениями — утренняя зарядка, бег вокруг дома, для чего он долго тренировался подсвечивать себе путь не тростью, что не всегда возможно, а ногами, забеги с препятствиями по окраине леса, отжимания, подтягивания и так далее. Хорошо было бы заняться и какими-нибудь единоборствами, но для этого нужен был квалифицированный тренер. А его нужно было искать. Желательно среди маглов. Но вопрос опять упирался в самого Поттера — любой разумный человек не согласится тренировать слепого, а уж если тот будет безошибочно ориентироваться в пространстве, то сразу же появятся ненужные вопросы. Не чистить же память им после каждого занятия! Так и идиотом недолго сделать.

Прогулки по лесу начинали нравиться ему все больше и больше. Здесь он чувствовал себя живым. Это не то, что в городе — каждый камень нужно подсвечивать, и не в Косой Аллее, где вывески «светятся» всеми цветами радуги и фонтанами извергается сила из товаров в лавках. Здесь все дышало жизнью, во всем была та первозданная магия, которая неразделима со словом «жизнь». Здесь не нужно было подсвечивать себе дорогу — трава под ногами делала это за него. Здесь не нужно было ни от кого прятаться — людей было видно и слышно за милю. Поттер словно скользил в этом море свежести. Правда, после дождя было довольно скользко и грязно.

* * *

К сочельнику Поттер наконец закончил расчеты своей формы. Это оказалась очковая змея, или индийская кобра. Довольно необычно, особенно если учесть, что очки он носит. Эта змея была довольно ядовитой — настолько, что укуса достаточно для парализации и убийства человека в течение нескольких минут, и во взрослом варианте достигала 2 метров. Яркий окрас не позволял змее затеряться в городе, но в лесу — вполне.

Поттер прочитал, что во время обучения анимагии требовались сначала частичные превращения — руку в лапу или крыло, голову в соответствующую голову (ну вы меня поняли). Отдельной строкой стояло наращивание у себя тех частей тела животного, аналога которого у человека нет — чаще всего, хвоста. Также сложно было убирать те части человеческого тела, которые не предусмотрены у животного. И в совокупности змея оказалась довольно сложной формой для обучения — шутка ли, нужно убрать руки и ноги, но нарастить хвост, при этом не забыв про внутренние органы — одно сердце чего стоило, вместо четырехкамерного — двухкамерное. При этом не забыв про голову и туловище. В общем, занятие не из простых. Это он решил отложить на лето — подобные эксперименты над собой лучше было проводить в присутствии мага, который сможет справиться с последствиями, то есть Снейпа.

Тогда от нечего делать он принялся изучать школьную программу других предметов. Взялся за руны и заснул на третьей странице. Отложил в сторону. Принялся познавать азы гербологии и неожиданно нашел много интересного. Правда, на практике эти познания мало помогли бы ему, по уже известным вам причинам. Все равно в обычном лесу такие цветочки и травки не росли, а если и росли, то вычленить их свечение из моря всех остальных Поттер все равно не смог бы. А жаль, многие применялись в зельях.

Теперь тренировки в лесу были усложнены применением магии. Он не просто бегал там, испытывая и развивая свою ловкость и реакцию, но и применял на ходу различные атакующие и защитные заклинания, или просто потоки силы. Все это было изрядно осложнено тем, что было чертовски холодно, и слой снега был довольно большой, чтобы в нем все время проваливаться . Поэтому он быстро освоил согревающее и высушивающее заклинания. И уставал значительно быстрее и сильнее.

* * *

Так незаметно подкралось лето. Стало тепло, сухо, и птички поют. У профессора Снейпа закончились экзамены, и он прибыл с инспекцией к своему главному ученику — устраивать экзамены ему. Поттера он долго искал по всему дому, пока не догадался попросить его эльфа найти хозяина. Через пять минут ученик предстал перед ним во всей красе. Конечно, одежда его была чиста — эльфы хорошо справлялись со своей работой. Но даже несмотря на это, Поттер был больше похож на узника Азкабана, нежели на ребенка десяти лет. Его волосы, достигающие лопаток, были ужасно спутаны, сама фигура была поджара, худа и тонка. Вопрос профессора о недостаточном питании так и не был задан, потому что Поттер неожиданно пожал ему руку — и послышался легкий хруст. Снейп отдернул руку и выругался, на что парень лишь улыбнулся.

— Вижу, мистер Поттер, вы времени не теряли. Набрали неплохую физическую форму. Только не рано ли начали?

— Никогда не рано и никогда не поздно, профессор. Так что можете тоже со мной побегать — не повредит точно.

— Спасибо, может быть, в другой раз. Лучше проверим, чему ЕЩЕ вы научились за этот год. В зельях, разумеется. И неплохо бы было познакомиться с расческой.

Они спустились в лабораторию, и тут Снейп начал нещадно гонять Поттера по всей программе первых трех курсов школы. На половину вопросов тот отвечал на автомате, еще четверть заставляла надолго задуматься, а четверть оставшихся ставила его в тупик.

— Ну что ж, неплохо. Для вас, разумеется. Для разумных существ у меня планка гораздо выше.

— А к какому классу отношусь я, профессор?

— Пока что к неандертальцам. Кроманьонцы у меня появляются на шестом курсе, но вам пока это не грозит.

Поттер понятия не имел, кто это такие, но лишних вопросов решил не задавать — авось, наткнется на это где-нибудь, а профессор на излишнее любопытство отвечал своей язвительностью.

— Теперь, Поттер, можно и поговорить о планах на будущее. Они у вас вообще есть?

— О, да, есть. Во-первых, анимагия. Я рассчитал свое животное, но превращаться пока не рисковал. Во-вторых, лигилименция и окклюменция. Вы же мне поможете в этом нелегком деле?

— Куда же я денусь, Поттер. А насчет анимагии — это верно, торопиться не следует, спешка еще ни к чему хорошему не приводила. Но говоря о дальнейших планах, я имел в виду немного другое. Этим летом вам исполняется одиннадцать, и пора поступать в школу — или оставаться на домашнем обучении, но в этом случае вам потребуются учителя, которые смогут посещать вас гораздо чаще, чем я, а в идеале вообще будут тут жить.

— Мда, этот вариант мне не подходит. Если я хочу скрываться, нанимать посторонних людей — не самый хороший выход, а из знакомых магов единственный, внушающий мне доверие — это вы. Поэтому сама затея укрывательства тут же окажется бесполезной.

— Действительно. Не все смогут раскрыть вас за пять минут, но за пару месяцев это не сделает только слепоглухонемой. Или идиот. А что вы думаете о школе?

— Не знаю. Как ученики воспримут слепого сокурсника, а старшие, опять же? Мне не хочется вести борьбу на выживание с первых дней.

— Вы так рветесь в Слизерин?

— Почему именно туда? По мне, так везде одно и то же.

— У вас извращенное понятие школы, мистер Поттер. Или у маглов это в порядке вещей?

— Может и так. Но возникнут подозрения, как я ориентируюсь без поводыря. Да и директор не дурак, сразу заинтересуется — а мне хотелось бы быть незаметным…

— Да, я думаю, директор — самая главная проблема. Стоит ему открыться — и все остальные проблемы можно взвалить уже на него.

— Вы серьезно? Открыться этому пауку? Не хочу!

— Ну подумайте сами. Он в любом случае будет вас искать — и найдет, не сомневайтесь. А так можно будет прикинуться бедным мальчиком с плохим детством, и вообще униженным и оскорбленным — и директор потеряет бдительность, а на этом можно неплохо сыграть. Большую часть его планов, конечно, не знает никто, но мне он, кажется, доверяет. Да и не подумает, что я могу с вами сотрудничать — мне стоит лишь разыграть ненависть к вам, мол, вспомнил школьные обиды от Поттера-старшего…

Гарри слушал разглагольствования профессора внимательно, и во многом был согласен с ним. Но при упоминания его отца он усмехнулся:

— Значит, поэтому вы так бесились тогда, когда мы встретились? Сын отвечает за грехи отца? И что, мне теперь извиниться?

— Признаю, был неправ. Вы так же наглы и самоуверенны, как и он, но при этом гораздо более разумны уже сейчас, нежели он был в двадцать лет. Этого у вас не отнять. И вообще, по вам Слизерин плачет. И нет, извиняться не нужно.

— Ну хорошо. Решено. Еду в школу, плачусь в жилетку директору, но поступаю под именем Том Смит! Не нужны мне толпы поклонников и репортеров!

— Как пожелаете. Но директора так просто не проведешь. Нужно сделать так, чтобы у него не возникало подозрений. А для этого вы должны жить у своих родственников.

— Вернуться к Дурслям? Да ни за что! И как вы это себе представляете? Не было целый год, заваливается в дом и заявляет, что покантуется тут до приезда кого-нибудь из школы?

— Зачем же так грубо. На это есть я. Изменим им память, словно вы никуда и не исчезали. Дамблдор не будет их тщательно проверять, да и явится скорее всего не сам — пошлет МакГонаггл или Хагрида. Хотя для вас может сделать исключение. Мы это обыграем красиво, и никто ничего не узнает. Но окклюменцию мы с вами разучим за месяц, и горе вам, если не справитесь.

* * *

Профессор был доволен проделанной за этот месяц работой. Он не хотел себе признаваться, но это был его лучший ученик. Пока. В школе были талантливые школьники, справляющиеся со сложнейшими зельями довольно успешно, но и они порой стонали от непосильных нагрузок и суровых методов обучения профессора. Поттер же отлично понимал, для чего нужны все эти огромные задания, а язвительный тон для самого мальчишки был нормой разговорной речи. Так что чаще в их словесных баталиях выигрывали оба, с переменным успехом. На данный момент счет был 210-215 в пользу парня. У зельевара все ходы были записаны.

В окклюменции, оказывается, Гарри (а профессор все чаще и чаще называл про себя мальчишку по имени) продвинулся довольно далеко за год, и требовалось лишь потренироваться и закрепить успехи. Поттер уже неплохо умел не только закрываться, но и вводить в заблуждение атакующего, думая о всякой ерунде. И это параллельно с решением очередной задачи по зельям. Профессор был впечатлен.

— Итак, Поттер, довольно неплохо. Думаю, если директор не будет ничего подозревать, то поверхностная проверка вас на вшивость его удовлетворит. Но если он атакует вас всерьез… Эту атаку смог выдержать лишь Темный Лорд. Поэтому нам придется сильно постараться, чтобы у него не возникло ни капли подозрений. Вам ясно?

— Куда уж яснее, — кисло ответил парень.

— Хорошо. Лигилименцию отложим до лучших времен, как и анимагию. Если вам, конечно, не хочется остаток дней провести полузмеем. Это, я надеюсь, тоже понятно?

— А как же. А нет, к примеру, зелья, которое помогает сразу стать анимагом — ну, выпил, превратился один раз — а дальше и сам?

— К сожалению, нет. Или я о нем не знаю. Так что будете учиться по старинке.

И тут Снейп задал вопрос, уже давно вертящийся на его языке — но не было подходящей обстановки.

— А скажите, Поттер, где вы взяли такие чудесные глазки?

— Мне маглы поставили, в больнице, после аварии.

— Маглы? Магические глаза?

— Почему магические? Обычные, так, для вида, чтобы народ не пугать.

— Постойте. А как вы тогда видите?

— А вот это мой секрет. А что, есть магические глаза? И что они делают?

— Есть один старый аврор, Аластор Грюм, у него один глаз заменен на такой. Вращается на все стороны света и обладает множеством полезным примочек — например, видит под плащами-невидимками, скрытые чарами предметы, сквозь стены. Сквозь одежду, разумеется, тоже.

— Вот это интересно. И где такие раздают? Я такие же хочу!

— Сам не знаю. Нужно узнавать у самого обладателя. А он такой параноик, на вас похож, кстати. И шрамами тоже. И излишним дружелюбием не страдает. В общем, вы друг другу понравитесь.

— Ну, думаю, в Лютном переулке нам смогут помочь. Или действительно обратимся к Грюму. Только этим нужно будет заняться уже после того, как одурачим директора — иначе весь маскарад ни к черту.

— Мда. Ну ладно, тогда собирайтесь, завтра на рассвете мы едем навещать ваших родственников.

Поттер не взял с собой ничего. Только нашел на дне своего чудо-рюкзачка старую одежду Дадли — то, в чем ему приходилось ходить в Литтл-Уингинге до того, как у него появились свои первые деньги, а потом почему-то не выкинул. Одел ее и пошел красоваться к Снейпу. Тот критически осмотрел его.

— И в этом вы хотите произвести неизгладимое впечатление на своих родственников, что те от жалости одарят вас чем-нибудь, приласкают и вообще полюбят?

— Почему же, профессор. Наоборот, я буду именно в том, к чему они привыкли.

— Вы хотите сказать, они одевали вас в ЭТО?

— Ну да. Это старая одежда Дадли, кузена. Он был несколько больше меня. Сейчас, наверно, не пролазит в дверной косяк. Нет, наверно, все же пролазит — дядя же справляется…

— Все с вами ясно, Поттер. Ну что ж, в этом так в этом. Отправляемся.

И они аппарировали, отойдя от дома в сторону леса на приличное расстояние — чары ближе не позволяли перемещаться.

* * *

Рано утром тишине переулка Магнолий была нарушена негромким хлопком. Появилась, конечно, наша парочка. Снейп осмотрелся, и они двинулись в сторону Тисовой улице. Северус смотрел на эти одинаковые дома и поражался, как маглы живут среди такого однообразия. С другой стороны, он же живет…

Дом номер 4 ничем не отличался от других. За одним исключением — живущие здесь люди имели честь обитать здесь с самим Гарри Поттером. Правда, им забыли разъяснить, как им повезло, и своего счастья они не оценили.

Зельевар позвонил в дверь и услышал, как по дому идет кто-то очень тяжелый. А он еще не верил Поттеру. Он неосознанно заслонил собой мальчишку.

Дверь открыл дядя Вернон лично. Он недобро посмотрел на посетителя и по внешнему виду понял, что это маг. Ну естественно, профессор не озаботился магловской одеждой, отправляясь сюда. Вернон попытался закрыть дверь, но Снейп быстро достал палочку, направил ее на здоровяка и ухмыльнулся:

— Здравствуйте. Мы можем войти?

Вернон побагровел, несколько секунд соображал, что делать, но в дом впустил. Поттер прошмыгнул следом.

* * *

Через полчаса профессор закончил корректировать память и прочищать мозги трем родственникам Поттера, пожелал парню удачи и аппарировал. Прямо из гостиной. Гарри посмотрел на это безобразие и отбыл в свою новую комнату — бывшую вторую комнату Дадли, где тот до этого хранил старые поломанные игрушки. В комнате практически не было места, но были стол, стул и кровать, а также пара полок на стене. Поттер вздохнул и рубанул тростью воздух. Весь хлам исчез. Исчезла и кровать. Парень выругался, рубанул еще раз — и появилась вполне сносная кровать, на которую он тут же упал. Все же он не выспался сегодня.

Сон не шел, и тогда он решил побегать в лесу. Дернулся было, но вспомнил, что он не дома, и лег обратно. Делать было абсолютно нечего.

Воспитание Снейпа действовало на его родственников еще полдня. Потом дядя все же достаточно осмелел, чтобы подняться к Поттеру и потребовать, цитирую, «чтобы этот несносный неблагодарный щенок принимался за работу». На резонный ответ, что парень не может работать по вполне понятным причинам, дядя не отреагировал, и пришлось парню приложить своего любимого дядю оглушающим. Дадли, увидев это, поднял страшный визг, пришлось наложить на него Силенцио, а затем то же самое проделать с тетей. После этого нужно было срочно их обездвиживать. Затем парень вздохнул. Единение с родственниками не получилось.

* * *

Прошло несколько дней после первого знакомства маглов с магией. Те шарахались от Поттера, как от прокаженного. Гарри уже надоело сидеть дома без дела, но легенда есть легенда. Он уже готов был лезть со скуки на стены, как случилось то, чего он так ждал — пришло письмо из Хогварца. Ни Хагрида, ни профессоров. Одна сова, которая, по идее, должна была убедить не знающего о существовании магии парня в том, что это не шутка и не бред сумасшедшего? Мда, теперь Поттеру было ясно, что тетя называла магов ненормальными не вполне необоснованно.

Как ни странно, но сова, принесшая письмо, ждала. Возможно, того, что ее накормят и напоят, а может, ответа. Гарри сделал и то, и другое. У него на всякий случай уже был готов ответ Дамблдору, полный слезливых восторгов и слов благодарности, что про него помнят и вообще пишут бедному сиротинушке. То, что само письмо было, строго говоря, от замдиректора профессора МакГонаггл, его не смутило. Директор должен был клюнуть. Гарри привязал свое творение к лапке птицы и отправил ее в дальний путь. Сова тут же улетела. Парень принялся ждать реакции директора.

Он был вознагражден через день, когда в дверь дома постучали. Это был высокий старик с длинной белой бородой, в мантии странного фиолетового цвета и остроконечной шляпе с полумесяцами. На открывшего ему Дадли весь этот вид произвел неизгладимое впечатление. Тот тут же крикнул в глубину дома:

— Мам, тут еще один ненормальный!

Дамблдор, а это был именно он, при последнем слове этого довольно крупного мальчика повел бровью, но не подал вида, что вообще-то обиделся. Появилась худая блондинка — Петуния. Парень при этом быстро смылся на улицу.

— Ну и что вам надо? Пришли за мальчишкой?

— Здравствуй, Петуния, Давно не виделись. Ты, надеюсь, не забыла про наш уговор?

— Я вам ничего не должна, — недовольно поджала губы та, — мы и так кормили, поили и одевали его все эти годы. Но вы можете забирать его — мы не смогли выбить из него дурь, и он все такой же ненормальный, как была и моя дорогая сестричка. Так что нам он не нужен!

— А что он делал? Ломал что-то? Летали игрушки?

— Он напал на нас! Этот неблагодарный…

— Хватит, Петуния, — повысил голос Дамблдор, — мне надоело слушать твой вздор. Где мальчик, я хочу поговорить с ним.

Петуния провела его наверх и с видом оскорбленной добродетели ушла. Дамблдор посмотрел ей вслед, сверкнул своими очками-полумесяцами и открыл дверь в комнату Гарри Поттера.

Мальчик спал. Старый маг прошел к постели Гарри и тихонько позвал его. Мальчик тут же проснулся, повернулся в сторону посетителя и открыл веки — привычка еще была. Директор попятился, когда в его сторону оказались направлены искусственные глаза-протезы, да и сам вид шрамов на детском лице ужаснул его. Длинные спутанные волосы и бледный вид дополняли картину.

— Гарри?

— Да, а кто это? Я не узнаю вас!

— Мое имя Альбус Дамблдор. Ты, должно быть, знаешь, кто я — ведь ты мне написал…

— О, здравствуйте, — радостно воскликнул мальчик, — вы приехали? Я так рад! Но вы, наверное, сильно заняты, сэр, и сейчас же уедете?

— Почему ты так решил?

— Никому нет до меня дела, — пожал плечами Гарри, — так что и вам, наверное, нет. Спасибо, что приехали, проведали меня!

— А разве друзья тебя не навещают?

— У меня нет друзей. Все боятся Дадли.

— Дадли — это твой кузен?

— Да, сэр.

Директор был озадачен. Да, его план по воспитанию покорного мальчика — будущего послушного героя осуществился почти полностью — если бы не слепота Гарри. Как это вообще могло случиться? Разве частичка Тома не смогла защитить его? Странно, очень странно…

— Гарри, расскажи, пожалуйста, про ту трагедию, когда ты потерял свои глаза.

Мальчик дернул плечами, немного сник и глухим голосом заговорил:

— Я шел из школы. Моя голова сильно болела, особенно в районе шрама, — Дамблдор насторожился, — Ну знаете, у меня раньше был только один шрам, он у меня с детства, после аварии остался, в которой родители умерли. На лбу шрам, в виде молнии был, — директор автоматически кивнул.

— А дальше?

— Дальше голова заболела так сильно, что я схватился за голову, меня закачало, и я оказался на дороге. И тут грузовик…

— Сбил тебя?

— Ну да. Увидел эту штуку, а потом темнота. Вот с тех пор и…

— Мне так жаль, Гарри… Мне очень жаль. Я ведь знал твоих родителей.

— Правда? А какие они были? Я на них похож? Ну хоть чуть-чуть?

— Ты очень похож на них Гарри. Особенно на отца. Джеймс Поттер и Лили Эванс учились в школе, в которой я был и остаюсь директором.

— Это Хогварц?

— Да, это Хогварц.

— А скажите, сэр, то, что это школа чародейства и волшебства — это такая шутка?

— Нет, Гарри, это не шутка. Видишь ли, магия и волшебство существуют. Я волшебник, и ты тоже. Таких много. Есть даже целые деревни, в которых живут одни волшебники.

Мальчик слушал с восторгом и открыв рот. И неожиданно он поник.

— Сэр, но я ведь не смогу поехать туда?

— Почему же, Гарри?

— Но ведь я слепой. Я даже в начальную школу не закончил из-за этого.

— Ничего, Гарри, мы что-нибудь придумаем. Я никогда не прощу себе, если сын Джеймса и Лили Поттер не попадет в Хогварц. И, кстати, а как ты прочел псьмо из школы?

— Попросил тетю Петунию, — пожал плечами мальчик, — она долго ругалась, но все же прочла.

Про себя же Дамблдор лихорадочно соображал, что же делать. Срочно воспитывать Лонгботтома? Но Августа ясно дала понять, что своего внука она в обиду не даст, и вообще выгнала старика взашей!. Тогда как вернуть парню зрение? Если он глаза потерял окончательно… Ну конечно, протезы! Аластор! Нужно срочно найти Аластора!

— Кажется, Гарри, я знаю, как тебе помочь. Если у меня все получится, ты снова сможешь видеть!

Мальчик слушал старика, затаив дыхание, а после последних слов вообще бросился обнимать директора — но промахнулся и едва не упал с кровати. Дамблдор подхватил его, усадил обратно и похлопал его по плечу.

— Еще рано радоваться, но я почти уверен в успехе. А сейчас я не намерен оставлять тебя здесь с твоими родственниками. Собирайся, мы едем в Хогварц.

Мальчик радостно улыбнулся, вскочил и тут же напоролся на стул, чудом не упав на стол.

— Нет, Гарри, так дело не пойдет. Давай я тебе помогу.

Он достал палочку, взмахнул ей:

— Акцио вещи Гарри Поттера, — параллельно сотворив большой вместительный чемодан. Когда в него влетели очки, несколько явно изношенных штанов, футболок и куртка, Дамблдор озадаченно крякнул и повторил заклинание. Когда ничего не изменилось, он спросил у мальчика:

— Гарри, это все твои вещи?

— А у меня есть мои вещи? — удивился мальчик.

— Так, ясно. Придется наведаться в пару магазинов. Но это потом. А сейчас возьми меня за руку.

Они с ребенком спустились вниз, где их уже поджидала Петуния.

— Уходите? Ну и катитесь. И чтобы духу мальчишки больше не было в нашем доме!

Дамблдор хотел возразить, но про что-то вспомнил и повел ребенка прочь. Затем достал какую-то вещицу из кармана, взмахнул над ней палочкой и, когда вещица засияла синим, убрал палочку в карман и сказал мальчику:

— Гарри, приготовься, сейчас мы воспользуемся порт-ключом. Не пугайся, все будет под моим полным контролем. Раз, два, три…

* * *

Определенно, Поттеру не понравился этот вид перемещений. Это дергание за пупок и головокружительный полет… Правда, протаскивание через резиновую трубу при аппарировании было не лучше. Напомните, как там еще маги перемещаются? На летающих швабрах, простите, метлах? Мда, Поттер уже начинал подозревать, что тетя Петуния была полностью права насчет волшебников — они действительно ненормальные, если им это все нравится. И это притом, что Поттер не знал про камины…

Они с Дамблдором оказались в школе, сразу внутри, хотя в Истории Хогварца было ясно написано, что ни аппарация, ни порталы на его территории не работают. Наверное, у директора были свои привилегии. Как парень понял, что они в Хогварце? Очень просто — светилось все. Абсолютно. Даже камень, что уже странно. Куча каких-то штуковин, на стенах — прямоугольники подозрительной окраски детской неожиданности (портреты — прим. автора). Они были в кабинете директора. И Дамблдор на правах хозяина объявил:

— Добро пожаловать в Хогварц, Гарри. Сейчас я позову профессора МакГонаггл. Она мой заместитель, и ты можешь полностью ей доверять — как и мне. А сам я отправлюсь решать вопрос с твоим зрением.

Дамблдор взял что-то с каминной полки, кинул в огонь — тот засиял зеленым — и сунул туда голову. Затем что-то кому-то сказал и вынырнул обратно.

— Она сейчас придет. Подожди ее здесь, и ничего не трогай. Да и вообще сядь в кресло, — он взял парня за руку и провел до ближайшего кресла.

Затем он повторил процедуру окрашивания пламени в камине, но зашел в него полностью — а Поттер еще удивлялся, зачем делать такой здоровый — произнес «Дом Аластора Грюма» и исчез. Гарри только покачал головой и пробормотал «Точно ненормальные».

Дамблдор переместился в довольно пыльную и темную комнату. Дом Аластрора Грюма не меняется с годами, как и его хозяин. Через минуту появился и сам пожилой аврор.

— Альбус, какими судьбами? Наконец-то вспомнил старика!

— Здравствуй, Аластор. Извини, давно не заходил — все дела, дела. Сам понимаешь, школьники. За ними нужен глаз да глаз.

— Это точно! В Академии Авроров, кстати, та же история. Взрослеть — взрослеют, а ума как не было, так и нет. Правда, я там уже давненько не работаю… Да что я все говорю, а гостя здесь держу? Ты проходи, проходи. Хочешь чаю? Или чего покрепче?

— Нет, спасибо, Аластор, я буквально на минутку, — отсмеявшись, произнес директор. — Рад бы поболтать, но меня ожидает важный гость. А потому перейдем сразу к делу.

— Ну хорошо, давай. Спрашивай.

— Я давно тебя знаю, но ты так и не рассказал мне, откуда у тебя такой чудесный глаз.

— А тебе зачем? Любопытство — не порок, конечно, но тот человек, что дал мне его, очень просил, я бы сказал, настаивал на полной секретности. Такие технологии очень ценны, сам понимаешь…

— Это я понимаю. Но ты, думаю, изменишь свое мнение, когда узнаешь, зачем это мне. Мне нужны протезы глаз — для одного мальчика. Очень ценного для НАС мальчика. Ты меня понимаешь?

— Иди ты! А когда он успел у маглов?.. Ты хочешь сказать — это маглы его так?!

— Нет, конечно! И не нужно сразу же собираться в карательно-запугивающую экспедицию. Это был несчастный случай. Я сам проверил.

— Ну хорошо, Альбус. Поверю. Но я настаиваю, чтобы ты привел его ко мне — и сам посмотрю, каков мальчонка, на что годен, и свозим его непосредственно к производителю — светиться тот уж больно не любит. Сам же понимаешь — ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

— Хорошо, Аластор. Я подумаю, — поморщившись от резкого рыка аврора, сказал Дамблдор. — Ответ жди в ближайшие дни. Или даже часы. Чем скорее мы решим этот вопрос, тем лучше.

* * *

Тем временем в кабинете директора Хогварца сурового вида женщина разговаривала с мальчиком. С каждой минутой ее лицо приобретало все более грозное выражение — профессор МакГонаггл расспрашивала Поттера о его жизни у маглов и параллельно придумывала, что она сделает с Альбусом, когда тот вернется. Это же надо было — засунуть бедного мальчика к этим ужасным людям! А она предупреждала его тогда! И что теперь — мальчик слепой, как ему теперь жить?

Поттер тем временем наблюдал за тем, как магия декана Гриффиндора начинает словно закипать, и думал, что он малость погорячился с описанием ужасов своего детства. Ну пошутил про неделю голодовки — не неделя была, а всего пять дней. И еще пару моментов приукрасил — но понял, что переборщил. Тут даже лигилименции не нужно было, чтобы понять — женщина была в ярости. А сам он был тоже немало раздражен — Дамблдор сказал ей, кто он такой, и теперь будет проблемно остаться неизвестным.

Чтобы разрядить обстановку, он невинно поинтересовался:

— Мэм, а вы знали моих родителей? Профессор Дамблдор сказал, что знал, и еще что я на них похож. Особенно на папу…

— Ох, бедный мальчик. Да, я их знала. Подумать только… Джеймс и Лили… Они оба учились у меня на Гриффиндоре. Джеймс был таким шутником и сорванцом… Правда, в последний год он успокоился.

— А мама?

— Ох, ваша мама была чудесной девочкой… Всегда добрая, обходительная, вежливая… Была старостой факультета, а потом и школы. Одна из самых талантливых ведьм, что я учила.

— А папа не был старостой?

— Нет, мы, конечно, по-своему любили его проделки, да и сам он был не обделен талантами, особенно по моему предмету — трансфигурации, но мы еще не были сумасшедшими… Старостой был его друг и однокурсник — Ремус Люпин.

— А еще у него друзья были?

— Конечно! Почти весь факультет — еще бы, член сборной факультета по квиддичу, ловец — ни одного проигранного матча! Была у них четверка друзей — ваш отец, Ремус Люпин, Сириус Блек и Питер Петтигрю, — тут профессор чуть не пустила слезу, но быстро взяла себя в руки. Очевидно, профессор слишком расчувствовалась. Пора было привести ее в норму.

— Мэм, а как они умерли? Мне тетя, конечно, рассказывала, что они погибли в аварии, но вдруг вы еще что знаете?

— В аварии? Джеймс и Лили Поттер? Наглая ложь! На самом деле их убил темный злой волшебник. Его имя до сих пор боятся называть до сих пор — так и говорят — Тот-Кого-Нельзя-Называть.

— А где он теперь, этот волшебник? И почему боятся его имени — оно такое страшное?

— Боятся не имени — а его самого. Хотя он уже давно сгинул.

— Когда?

— В ту же самую ночь, когда умерли ваши родители. Он хотел убить и вас — но страшное проклятие, от которого нет защиты, не подействовало на вас — оно отскочило от вашего лба в Того-Кого-Нельзя-Называть. С тех пор злого колдуна никто не видел. А на вашем лбу остался шрам в виде молнии. И с тех пор все называют вас Мальчик-Который-Выжил. Вы знаменитость, Гарри.

Мда, слово в слово по книжке. Или они все сговорились, или ничего не знают, или так на самом деле и было. Но как? Как Авада Кедавра могла срикошетить ото лба беззащитного младенца? Этого Поттер не понимал.

— Я? Знаменитость? Я не могу! Я же Гарри! Просто Гарри…

— Ну же, «просто Гарри», этого не стоит бояться. Уверена, у вас будет много друзей…

— Которые будут дружить с Мальчиком-Который-Выжил, а не со мной, — буркнул Поттер, и понял, что почти прокололся, поэтому поспешно брякнул первое, что пришло на ум — У меня никогда не было друзей.

И тут появился хозяин кабинета.

— О, вы еще здесь! — обрадовался Дамблдор. — Благодарю, профессор МакГонаггл, что откликнулась на мою просьбу. А теперь мы с мистером Поттер должны обсудить кое-какие вопросы.

— Конечно, директор. Всего доброго.

— Итак, Гарри, я договорился об одной встрече, — сказал Дамблдор, когда его заместитель удалилась, — и если все будет удачно, то очень скоро у тебя будут глаза, не уступающие обычным, а возможно, и превосходящие их. Но не будем загадывать заранее. Что ты на это скажешь? Согласен прогуляться со мной?

Поттер изобразил полнейший восторг.

— Конечно, профессор, сэр. Я вам так благодарен! А когда мы пойдем?

— Какой ты нетерпеливый, Гарри. Но если ты хочешь, мы можем отправляться прямо сейчас. Я лишь предупрежу моего знакомого.

Он снова связался по камину с Грюмом, и, взяв с собой Поттера, отправился с ним в гости к старому аврору.

* * *

Поттер опробовал новый для себя вид магического транспорта — каминная сеть. Она ему не понравилась. Мало того, что он вдохнул дым и закашлялся, так еще при выходе он запнулся о порог камина и, как выяснилось потом, когда профессор соизволил его очистить от сажи, весь перепачкан. Не то, чтобы Поттер не любил черный цвет…

Быстро осмотревшись, Поттер заметил на камине странное свечение. У директора такого не было, а значит, для работы эта магия не требовалась. Значит, защита. Что ж, хозяин этого дома был предусмотрителен. А вот и он сам — довольно необычная аура, слегка коричневатого оттенка, но в районе головы — словно магический прожектор, с невероятной скоростью меняющий направление в разные стороны. Та магия была иного толка, другого — светло-голубоватого цвета.

Хозяин хромал, причем довольно сильно. Это было заметно уже после пары его шагов. И в одной его ноге магии не было — похоже, это был протез. Веселенькое дело…

— Ну здравствуй, Поттер. Я Грюм. Аластор Грюм.

Поттер выругался про себя — еще один его раскусил. «Или Дамби поведал. План по скрытию имени, похоже, летит ко всем чертям. Что ж, будем действовать по обстановке», — решил парень.

— Здравствуйте, мистер Грюм, — мальчик был сама вежливость, даже улыбнулся во все тридцать два зуба. «Главное, не переиграть!», — отчаянно думал парень, ведь магический прожектор уставился прямо на него, а это было не к добру. Даже Дамблдор не сканировал его ТАК. А этот мистер, похоже, и без лигилименции хорошо справлялся.

— Ну что, Альбус. Значит, глаза нужны ему? — Грюм подошел к парню вплотную и уже в упор его разглядывал. Поттер поежился, таких личностей он еще не встречал.

— Да, Аластор. Надеюсь, твой источник еще жив?

— Ты знаешь, Альбус, когда я ставил себе, он был еще жив. С тех пор прошло уже довольно много лет. В общем, я только что пытался его найти — умер он, полгода назад уж как. Но он успел кое-чему научить своего старшего сына. Всякие примочки, правда, делать не научил, как у меня, но зато получаются вполне натуральные, как настоящие. Правда, неподвижные, так что очки лучше все же носить — нечего народ пугать. Отправляемся сейчас. Это в Индии, так что говорить буду я — у меня там остались кое-какие знакомые. А ты, Поттер, главное, не потеряйся. Схвати за руку Альбуса — и ни на шаг, ясно? ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

Парень от этого рыка почти подскочил и судорожно начал шарить по воздуху руками — в поисках Дамблдора. Он, конечно, прекрасно знал, где тот находится, но марку нужно было держать — уж больно тип мнительный попался. Ничего особенного, правда, тот не сказал — но у Поттера сложилось четкое ощущение, словно он его знает уже много лет. Или, может, он узнавал собственные повадки?

Они отправились порт-ключом. Кружило Поттера долго — шутка ли, до Индии летели. Его уже начинало подташнивать, как они «приземлились», а точнее Гарри «приземлился» — на пятую точку. Поморщился, выругался сквозь зубы.

Появились они в магической части… города? Где они были вообще, Поттер не знал. Но светилось все аналогично Косой Аллее. Они прошли почти в самый конец торгового ряда и попали в узкий тупичок. Там и была их цель — маленький магазинчик.

Продавец, он же владелец магазина, оказался довольно молодым человеком (судя по голосу). Грюм о чем-то пошептался с ним, а затем объявил, что глаза будут, и стоить это удовольствие будет двести пятьдесят галлеонов. Сразу. Дамблдор заметил, что сумма довольно большая, и в наличии у них нет такой, но они могут отправиться в местный филиал Гринготтса, если таковой здесь имеется. Таковой имелся. И пока он ходил в банк за деньгами, хозяин лавки готовил заказ. Ясное дело, подобные товары у него в наличии в готовом виде не хранились — только заготовки. Приготовить из них необходимую для клиента конфигурацию было довольно просто — за полчаса были готовы оба глаза. Оставалось дождаться директора и магическим способом поставить глаза — они не просто вставлялись, необходимо было связать их с организмом клиента, а на это нужны были довольно специфические заклинания, которые мастер не открывал никому, и при процедуре, которую он проводил лично, клиента полагалось усыпить. К тому же наркоз, как говорят маглы…

В общем, Поттер на своей шкуре испытал всю эту процедуру, но он не жаловался. Он был готов вытерпеть и не такое ради возвращения зрения. Конечно, он до этого неплохо справлялся и так, но он так соскучился по солнечному свету…

* * *

Поттер проснулся. Он не ощущал никакого дискомфорта после операции. Несколько минут он пролежал, прислушиваясь к своим ощущениям. Магию он видел по-прежнему, и свечение на месте собственных глаз смутило его — как он понял, это и были его новые глаза. Он несколько раз глубоко вдохнул и осторожно приоткрыл веки, чтобы тут же их закрыть обратно — резануло таким ярким светом, что он вздрогнул. Это заметил мастер, находящийся рядом, и задернул все шторы на окнах.

— Не волнуйтесь, это временно. Вы отвыкли от солнечного света, и ваш мозг слишком хорошо его воспринимает. Попробуйте еще раз, в полумраке. Если все пойдет нормально, а я в этом уверен, через полчаса вы сможете уже нормально ходить по улице. Но смотреть на солнце я бы вам не рекомендовал еще пару недель. Ну а после этого можете делать все, что пожелаете, и солнце слепить вас не будет.

— Спасибо, мастер. Ох, свет… Еще ярко… А можно я еще немного полежу?

— Да, конечно. Сейчас я позову ваших спутников.

Поттер еще раз попробовал приоткрыть веки — совсем чуть-чуть. С непривычки свет еще слепил его, но он терпел — иначе как привыкнуть? Через полминуты все пришло в относительную норму, и парень смог открыть глаза шире. Восторгу его не было предела — он, наконец, ВИДЕЛ. Не магию, не ауру, а именно тот свет, который уже и начал забывать за эти два года. Он ПОСМОТРЕЛ на людей, уже успевших зайти в комнату.

— Профессор Дамблдор? Мистер Грюм?

— Мой мальчик, ты в порядке?

— Да, все хорошо! Я вижу! Я снова вижу! Спасибо вам, профессор! И вам спасибо, мистер Грюм!

Грюм посмотрел на глаза парня, с виду как настоящие, но не совсем. Не было в них жизни, искры. И еще парень не моргал. Долго смотреть ему в глаза было довольно жутко.

— Ну вот, парень, теперь мы с тобой одной крови, — попробовал пошутить Грюм, — но очки тебе все же не помешают, мда.

Гарри посмотрел на старого аврора и понял, что это был за прожектор — магический глаз, вращающийся в глазнице во все стороны. Парень попробовал так же, но не получилось.

— Э, не выйдет, Поттер. У меня глаз особенный, всевидящий, можно сказать. Через стены, через мантии-невидимки, сквозь одежду… Ну ты меня понимаешь, — рассмеялся Аластор, — а твои — обычные, без всяких фокусов. Разве что теперь разные гадости вроде близорукости и иже с ними тебе не страшны.

— Думаю, нам пора отправляться обратно, — заговорил Дамблдор

— Да, ты прав. Ну что, парень, теперь ты сам? Без нянек? Как думаешь?

— Да, сэр. Теперь без нянек, — твердо сказал Гарри, глядя в глаза аврору, и вышел. Дамблдор удивленно моргнул и последовал за ним. Грюм усмехнулся и пошел следом.

Грюм отправился, по всей видимости, домой, а Поттер в компании директора — в Хогварц. Теперь у Гарри была возможность оглядеться в его кабинете. Довольно необычные штуки, которые так и фонили магией, были довольно причудливой конструкции, прямоугольники на стенах оказались всего лишь портретами, которые… двигались?! Теперь ясно, почему они магические. И тут один из них ЗАГОВОРИЛ:

— Господин директор, новости из министерства, — и многозначительно глянул на постороннего, то есть мальчика.

— Хорошо, — ответил ему Дамблдор, и повернулся к парню, — Гарри, сейчас я снова позову профессора МакГонаггл, и она отведет тебя туда, где ты будешь жить до начала учебного года.

Парень кивнул и направился на выход. Он обдумывал, стоило ли теперь прикидываться скромным и застенчивым, и вообще положительно лапочкой. План его был, строго говоря, сразу не очень, и Гарри это признавал. Теперь можно было и показывать зубки — в меру, естественно. Хотя с МакГонаггл стоило дружить, она ему пока ничего плохого не сделала, кажется, и это могло оказаться полезным.

Выйдя за дверь, он оказался на спиральной лестнице, выходящей в коридор. За его спиной послышался скрежет — вход в кабинет закрылся какой-то каменной фигурой, не очень приятной наружности. Поттер стал ожидать заместителя директора. Она появилась примерно через пять минут, поохала, поздравила с вновь обретенным зрением и повела его прочь.

Жить до начала учебного года ему выпало в комнате, дверью в которую служил большой портрет какого-то старика, представившегося мистером Прюитом. Предполагалось, что ему нужен был пароль. Парень его придумал, многозначительно глянул на профессора, и та от немигающего взгляда мертвых глаз вздрогнула и, сообщив о приставленном лично ему домовом эльфе Минни и быстро объяснив, кто вообще это такие, удалилась. Мда, было довольно эффектно. После назвал пароль и вошел.

Комната была довольно обычной, но кровать — большая и с балдахином. Интересно, это только у него, или по всему замку такие? Стол письменный, стул к нему, пара кресел, и даже окно. Еще была дверь в ванную. Поттер внимательно оглядел комнату на предмет магии — не той, обычной для Хогварца, которая пропитывала все стены, а какой-нибудь еще, вроде прослушки, подглядывалки или еще какой мерзопакости. Ничего подозрительного так и не углядев, он отправился на исследования замка, надев-таки темные очки. Что сейчас было делать в четырех стенах?

Выйдя из комнаты, он задумался — а как он найдет дорогу обратно, если заблудится? Можно было пометить магически весь путь, но продержится это недолго, да и профессора могут углядеть. И тут он вспомнил про профессора Снейпа. Он же должен быть тут! Нужно было срочно с ним «знакомиться»! Все равно ему одна дорога — в Слизерин. Только вот как его найти? Он помнил про эльфов: «Минни!» Перед ним материализовался ушастый коротышка в белой накидке.

— Что пожелает молодой господин?

— Минни, верно? Итак, Минни, не могла бы ты сказать, где я нахожусь, и как попасть в… скажем, столовую, или где тут у вас кормят?

-Молодой господин может не беспокоиться, еду ему доставят прямо в комнату, так распорядится господин директор.

— А где я нахожусь сейчас?

— На втором этаже, только директор… — и тут эльф начал (или начала?) биться головой о ближайшую поверхность.

— Стоп, стоп. Про директора забыли, — у эльфа от ужаса расширились глаза, — да не так забыли! Временно! Ладно, проехали. То есть директор сказал, чтобы я никуда не отлучался? Сидел себе тихо в комнате целыми днями? — эльф кивнул, — Ну что ж, спасибо, Минни, а теперь иди. Сам разберусь.

После исчезновения эльфа Поттер непечатно выругался. «Я не удивлюсь, если к моим родственничкам меня засунул он же! Старый пердун! Стиль, по крайней мере, тот же — запереть, чтобы никуда и никак. А кто еще мог это провернуть? Министерство? Так там все пляшут под дудку директора, и без его ведома дыхнуть боятся, если верить Снейпу. Только не на того напал, Дамби!», — подумал Поттер и, посвистывая, направился прочь. Главное, найти лестницу, чтобы спуститься на первый этаж.

В тот день он наткнулся на двигающиеся лестницы, и полчаса следил за их перемещениями. Так и найдя систему, покрутил пальцем у виска и пробормотал «Ну точно чокнутые». Затем пошел в поисках большого обеденного зала — где-то же кормят всю ораву учеников, не по комнатам же разносят, в конце концов! Нашел на первом этаже, как и предполагал. Наткнулся на крайне неприятного субъекта — мистера Филча, в компании с кошкой. Завхоз не преминул наехать на парня, что он тут делает и по какому праву топчет тут пол. Поттер его послал подальше, а именно к директору. Кажется, Филч обиделся.

Большой зал удивил его не размерами — тут-то все было закономерно — а потолком. Такой магии он еще не видел. Вот уж действительно, все цвета радуги и еще куча оттенков. И это, похоже, была не иллюзия неба — а точная его проекция. Круто, что еще скажешь.

Далее он нашел выход на улицу. Там он просто постоял несколько минут, привыкая к яркому солнцу. Был закат. Как давно он его не видел… Он вдохнул полной грудью, оглядел окрестности, и пошел обратно — на поиски своей комнаты. Бродил еще часа два, наткнулся на вход в подземелья, но решил — завтра. Добрел до своей кровати, и моментально уснул.

* * *

Так он провел еще неделю. Бродил по замку, встреч с обитателями избегал — если был приказ директора, его могли вернуть в комнату под любым предлогом или, что еще хуже, приставить няньку. Поэтому знакомство с профессорами он решил отложить на потом.

За это время он нашел столько секретных ходов, что у него складывалось ощущение — это не замок, а гигантский кусок швейцарского сыра. Метод открытия половины ходов был прост — нажать на что-нибудь ярко-магическое рядом, вторая половина, очевидно, нуждалась в пароле или заклинании. Взламывать он не пытался — еще вломится в чье-нибудь жилище, объясняй потом, как тут оказался, что забыл и как вообще умудрился взломать. Как говорится, случайности не случайны…

Замок ему нравился. Было тихо, и бродить в океане этой магии вокруг было чертовски приятно. Но он предполагал, и не без основания, что с началом учебного года о тишине можно будет забыть, разве что по ночам будет относительно спокойно.

Однажды утром он вспомнил, что к началу года ему нужно обзавестись всем необходимым. В его доме, конечно, все было, но остальным это знать было необязательно. Так что выход был один — напрячь директора. Как связаться? Очень просто — через эльфа! И уже через час в дверь постучали. Это был Дамблдор.

Самому ему было некогда, и он подрядил на сие благое дело своего зама. Профессор трансфигурации не нашлась — куда-то отлучилась по делам, и нашли единственного не занятого человека — зельевара. Тот скривился для вида, поворчал, поязвил, вспомнил отца Поттера, но согласился. В общем, компания Гарри устраивала.

Они отправились через камин в Дырявый Котел. Том, бармен, узнал парня, но не удивился, что зовут его немного не Том Смит, а только подмигнул Гарри. Зашли в магазин палочек Олливандера. Хозяин не понравился Поттеру. Перепробовали кучу палочек, и, наконец, одна подошла — одиннадцать дюймов, остролист и перо феникса. Олливандер заикнулся о том, что это очень интересно и вообще захватывающе, так как сестра-близнец этой палочки оставила на лбу парня единственный нормальный и симпатичный шрам — молнию. Поттер насторожился, к чему бы такое совпадение, и совпадение ли это вообще.

Затем они двинули за одеждой к мадам Малкин. Там он основательно закупился, по ходу дела познакомившись с довольно неприятным мальчиком — белобрысым отпрыском семейства Малфой. Тот назвал зельевара крестным и «дядей Севой», на что Поттер ухмыльнулся. Драко, так его звали, был довольно высокомерным и с пунктиком насчет чистоты крови. Но то, что он попадет в Слизерин, было точно, а следовательно — с ним ссориться заранее не следовало. Посему Поттер представился по форме, и у блондина чуть глаза на лоб не полезли, пока Северус не сделал ему замечание. После этого вся высокомерность парня словно исчезла — на этот счет от папеньки, очевидно, еще не было четких инструкций. Драко словно подменили — он заговорил вполне дружелюбным тоном, все время оглядываясь на крестного.

Дальнейшие покупки не заняли много времени, и Поттер с профессором отправились к первому домой — парень изъявил желание забрать оттуда кое-что. Пара кинжалов ему действительно не помешают, мало ли что придумает директор. В том, что тот что-нибудь обязательно придумает, Гарри не сомневался — нужно же воспитывать героя после житья-битья у маглов. Да и несколько амулетиков вряд ли будут лишними, особенно тот, что выявляет в еде яды и различные нехорошие примеси.

Зайдя в свою комнату, он остолбенел — такой он ее еще не видел. Черный цвет во всем немного угнетал. И мебель почти испарилась — все же нужно было подумать о покупке нормальной. Он подпитал ее, забрал необходимое и уже собрался уходить, как вспомнил о кое-чем, заинтересовавшим его. Он вызвал своего домовика и поинтересовался, сможет ли тот перемещаться в Хогварц. Ответ его чрезвычайно порадовал, и он теперь уже действительно удалился. Профессор его аппарировал в Хогсмид (на случай непредвиденных свидетелей в конечном пункте), и они камином переправились в Хогварц.

* * *

Оставшееся время до первого сентября Поттер исследовал замок и добрался до самой верхушки и спустился в подземелья. Там он наткнулся на лабораторию Снейпа, и зельевар поведал ему кое-что интересное. Оказывается, директор уже придумал веселье на год — и предполагал, что профессор поверит в его сказочку.

А сказочка и впрямь была занятной. Якобы Николас Фламель, изобретатель филосовского камня и старинный приятель директора, попросил Дамблдора спрятать свой камень в Хогварце, как в самом надежном месте в Англии. Как раз в тот день, когда камешек забрали из прежнего места хранения — Гринготтса, в банк вломился неизвестный и забрался именно в тот же сейф. Сейф оказался пуст, но вора так и не поймали. Фантастика. Далее. Директор попросил самых доверенных лиц, а именно Хагрида и профессоров Стебль (гербология), Флитвика (заклинания), МакГонаггл, Квиррела (Защита от Темных Искусств) и Снейпа составить некую полосу препятствий для охраны злополучного камня. Причем так, чтобы каждый профессор не знал, как обойти препятствия остальных.

— В общем, бред, — заметил Снейп, — все те сложности рассчитаны максимум на первокурсников, то есть вы можете идти туда прямо сейчас и забирать камешек. Скорее всего камня там нет, а есть либо подделка, либо вообще ничего. Как обойти всю эту халтуру, я могу сказать прямо сейчас, но потом будет неинтересно. Так что дерзайте, удивляйте директора. И еще остерегайтесь Квиррела. Он только прикидывается заикой и простачком, это точно.

— Почему вы так решили?

— Раньше он действительно был таким. И его можно было читать, как открытую книгу. Теперь я это сделать не могу по техническим причинам. Думайте.

Вот такая задачка на факультатив. Что ж, это действительно могло быть интересным.

* * *

Тридцать первого августа директор решил проведать своего «любимца» и сообщить потрясающую новость — Поттер едет в школу на Хогварц-экспрессе. Невинное замечание о том, что он вообще-то уже в школе, было встречено обезоруживающей улыбкой и странным объяснением — он, мол, должен приехать туда, как все, на поезде, и прийти на распределение, как все первокурсники, потому что «у директора не должно быть любимчиков», к тому же в поезде он успеет завести себе друзей. Вопрос Поттера, «А разве нельзя заводить их после?» остался без ответа. То есть ему предстояло отправиться на вокзал в Лондоне, попасть на платформу девять и три четверти, а затем полдня ехать на поезде, чтобы попасть туда, где он находится в настоящий момент. Ух ты, вот это квест.

Переправил его в Лондон все тот же Снейп: «Вы уже с ним познакомились и, я надеюсь, поладили друг с другом». Они и правда поладили, но гораздо раньше и без участия дорогого директора. Снейп же и рассказал, как попасть на нужную платформу на вокзале Кингс Кросс. И удалился.

Поттер добрался до поезда без приключений, раньше отправления на полчаса. Никого еще не было. И это пунктуальные англичане… Хотя маги а Великобритании были, по мнению Поттера, совсем другими, нежели маглы. И дело не в наличии магии.

Гарри занял купе и решил попрактиковаться в магии запирания дверей — чтобы не лезли кто попало. Как ни странно, после первой же попытки открытия двери последовала Алохамора — дети, что с них взять. Заглянул внутрь рыжеволосый парень, старшекурсник, поинтересовался, зачем заперлись, и тут же убрался восвояси. Парень заперся снова. Снова открыли. После пятой попытки Гарри бросил это бесполезное занятие. И тут заглянул знакомый — Драко Малфой. Поттер разрешил ему остаться, но тому, видимо, разрешения и не требовалось. Он прибыл в компании двух мальчиков без следа интеллекта на лице, напомнивших Поттеру Дадли, только чуть поменьше. Драко представил их как Кребб и Гойл. Держался Малфой хозяином положения, но в то же время будто искренне считал Поттера своим другом. Гарри наблюдал за этим безобразием и делал вид, что так и должно быть.

По ходу дела в купе заглядывало еще куча народу. Один мальчишка искал жабу, девчонка с копной каштановых волос ему в этом помогала, Поттер отправил их в сторону водного источника — то есть туалета. Малфой при их виде скривился. Потом «объяснил» Гарри, что «в приличном обществе с грязнокровками и сквибами не общаются». Поттер покивал для вида, а затем невинно поинтересовался, как насчет полукровок. Малфой милостиво разрешил общаться с ним, и Поттер «обрадовал» его, что и сам — полукровка. Ну то есть технически он чистокровный в первом поколении, но существенной разницы он не видел. Малфой тут сообщил ему по секрету, что он Гарри Поттер (ну надо же!), и тут уже не важно, кто он по кровному признаку. Логику Гарри не разглядел, но многозначительно кивнул.

Потом Малфой начал разглогольствоваться о факультетах. У него получалось, что «Гриффиндор — полные тупицы, Равенкло — ничего не понимающие заучки, Хаффлпаф — еще хуже, чем Гриффиндор, и только Слизерин — достойный факультет для достойных людей». И кто ему сообщил этот бред? Наверно, папочка. Снейп как-то рассказал Поттеру, очень уж интересовавшемуся войной с Волдемортом, о деяниях Малфоя-старщего. Получалась не очень лицеприятная картина. И если он воспитывал своего сына, то все было ясно и понятно — вбитые стереотипы можно было выбить только вместе с мозгами. «Такие вот фанатики чистоты крови и адепты Слизерина были для Волдеморта просто подарком — пообещай им, что можно будет поизмываться над маглами и мочить гриффиндорцев, и они твои», — думал Поттер, — «В этом мире нужно было что-то менять или валить куда подальше. Но сначала разворошить это осиное гнездо…»

Потом Малфой спросил, зачем Гарри носит темные очки, даже в помещении. На что Поттер просто их снял. Драко испугался. Гарри надел очки обратно. И поведал печальную историю о несчастном случае и старом авроре Грюме, благодаря которому наследник рода Поттеров обзавелся этими чудными прибамбасами. Драко был впечатлен.

Приехали они в Хогсмид уже в сумерках. Первокурсников рассадили в лодки по четверо, Поттеру досталась та же компания, что и в поезде. И они поплыли. Замок, кстати, был красив, но плыть в темноте через озеро на хлипких лодочках ради какого-то вида Поттер посчитал глупостью и необоснованным риском. Вода уже была холодной, и случись что — несчастный случай никого не удивит. А надеяться на огромного лесника, занимающего целую лодку и плывущего впереди, было, по скромному мнению Гарри, верхом глупости. Разве что лодки с секретом…

По прибытию в замок первокурсников встретила профессор МакГонаггл, провела в небольшую комнату, велела ждать и удалилась. После чего незамедлительно из стены появилась вереница призраков. Мальчики и девочки, мягко говоря, испугались, даже некоторые чистокровные. Поттер и сам помнил, как встретил их впервые. Как назло, это оказался самый страшный из них — Кровавый Барон. Жуткое зрелище, вообще-то, и антураж подземелий был подходящий. Остальные, которых он встречал позже, казались ему милыми и безобидными созданиями. Впрочем, они ими и являются, по большей части.

Потом вернулась МакГонаггл и провела их в следующее помещение — это оказался Большой зал, остальные ученики уже сидели за пустыми столами и шумели ужасно. В воздухе висели свечи, и было вообще-то довольно красиво. Дети посмотрели на потолок и ахнули. Знакомая Поттеру девочка с каштановыми волосами тут же стала тараторить про то, что она читала в Истории Хогварца. По виду окружающих ее людей было ясно, что это было далеко не первый раз.

Для распределения на факультет нужно было сесть на стул и примерить старую шляпу, всю в заплатках и пыли. Этот раритет был принесен из кабинета директора. Поттер внимательно следил, какова реакция всех распределяющихся — было видно, что некоторые словно разговаривают со шляпой, тогда как других она отправляла моментально. В основном это были новоявленные слизеринцы. Малфой, естественно, оказался в их числе, как и Кребб, Гойл и девочки Паркинсон, Булсроуд, Гринграсс, Забини. И тут дело дошло до самого Поттера. Когда МакГонаггл назвала его имя, заговорили все и разом. Гарри спокойно прошел вперед, нахлобучил шляпу на голову и мысленно произнес:

— Здорово, Шляпа.

— Ну здорово, коли не шутишь. С места в карьер, значит, Поттер? И куда же мне тебя отправить? В Гриффиндор? Ты туда недостаточно безрассуден. В Равенкло? Можно, но твой интерес к знаниям не академического толка. В Хаффлпаф? Ты и трудолюбие еще не познакомились. Эх, Дамблдор меня моли скормит… СЛИЗЕРИН!

После этого в зале наступила тишина. Практически было слышно, как заскрипели шестеренки у учеников и учителей. Поттер обернулся в сторону директора — тот, надо признать, быстро оправился от шока и улыбнулся парню. Искренне или нет — судить было рано, но Поттер признал, что Дамблдор умеет делать хорошую мину при плохой игре — а с такими нужно держать ухо востро.

Тут зааплодировал стол Слизерина, и Гарри отправился к своим новым однокурсникам. Сел рядом с Малфоем и стал знакомиться с другими — в первую очередь со старостами. Ими были пятикурсники Эдгар Мальсибер и Элеонора («только так, и никак иначе, Поттер!») Стивенс. Гарри со всеми знакомился и улыбался, параллельно следя за учительским столом. Снейп, как обычно, был чем-то недоволен, хотя это скорее было наиграно. Рядом с ним сидел очень занятный субъект — мужчина с тюрбаном на голове. Необычна была его аура — все тело полностью было окрашено в серо-коричневатый оттенок, а голова ярко отличалась — была почти черной. И этот цвет был парню довольно знаком по пентаграмме в Годриковой лощине. Хотя, может, это и совпадение? Тут мужчина повернулся к мальчику затылком, разговаривая со своим соседом — коротышкой Флитвиком (Снейп его описал довольно хорошо — спутать было не с кем), и лоб Гарри пронзила боль. Он поморщился и отвернулся. Тут явно было что-то не то.

Мальсибер ответил на вопрос Гарри, что то был профессор Квирелл. Парень сразу вспомнил предостережение Снейпа насчет него, тут действительно стоило призадуматься. «Но это подождет — у директора же все под контролем, верно? Вон, как улыбается, произнося свою речь. Только что за бред он только что сказал? Вот уж кто-кто, а Дамблдор точно немного чокнутый. Или прикидывается. Зато еда появилась».

После пира, когда все наелись и напились (в хорошем смысле этого слова), директор сделал еще несколько замечаний и послал всех… спать. Старосты Слизерина встали, сделали зверские мины, что новички смирно построились, да и остальные тоже, и повели всех на выход, домой в подземелья. К этому времени в дверях зала образовалась нешуточная пробка, которую с трудом разгребли старосты трех факультетов, столпившихся в дверях. Поттер, конечно, понимал, что все ехали целый день, все устали и хотели спать, но не до такой же степени?

Выбравшись наконец из Большого зала, слизеринцы организованной толпой двинулись в свою гостиную. Немного поплутав, по мнению Поттера, который уже успел найти сюда дорогу и даже парочку удобных тайных ходов, они подошли к входу — большой портрет какого-то потомка Салазара Слизерина открывался по паролю «Чистая кровь». Да, есть такие люди, наслушавшиеся всяких нравоучений на тему — «хочешь спрятать — положи на самое видное место», а то, что противник может оказаться не таким хитроумным, мол «они подумали, что я так подумаю, поэтому такой вариант точно не сработает», в расчет просто не берут. Поттер всерьез намеревался побеседовать на эту тему со своим новым деканом или старостой. Они же имели дело с гриффиндорцами, в конце-концов…

А вот, кстати, и декан. Снейп провел вступительную воспитательную беседу с новичками на тему «Мы — Слизерин, и каждый сам за себя. Внутри Дома мы можем враждовать, но на все угрозы извне мы отвечает могучей кучкой, так как никто иной нам и не подумает помочь», растянувшуюся на двадцать минут. Поттер не мог понять, «Ну что это был за детский сад — они первые начали, поэтому мы только защищаемся, а лучшая защита, как известно — нападение. Замкнутый круг, ей богу». Список тем для беседы с деканом рос. «Эх, поговорить бы с Волдиком, когда тот появится… Только бы оказался вменяемым…»

После беседы все разошлись по комнатам. Поттеру предстояло спать в одной комнате с Малфоем, Винсентом Креббом, Грегори Гойлом и Теодором Ноттом. Когда все улеглись спать, Поттер задумался, что делать теперь. Стоит ли держать себя скромно и тихо, якобы плясать под дудку Малфоя, как, он подозревал, будет весь первый курс? Или брать быка за рога — так кто примет его всерьез? Не дуэли же в гостиной устраивать! Придется опять действовать по ситуации. Как он это не любил! Но что оставалось делать, если стратегические планы были явно не его сильной стороной.

Долго думать на эту тему не получилось, потому что под этот двойной громоподобный храп думалось вообще отвратительно. Кребб и Гойл отличились. Что удивительно, Малфой с Ноттом спали. «А, у них на пологе какое-то заклинание, глушилка, наверное. Попробуем скопировать… Так, еще немного не так… Кажется, затихли… Работает! Ну все, а теперь спать…»

* * *

Следующий день оказался понедельником. Эх, расслабился Поттер за лето, разучился рано вставать! А попросту проспал! Ну, перестарался с глушилкой, не услышал, как соседи встали, а будильника у него отродясь и не было. Нужно было приобрести. И теперь он бегом собирался на завтрак, не утруждая себя тянуться за вещами. Магия — хорошая штука! Так, собравшись за минуту и помывшись за пять, он рванул на завтрак. Рванул тайными тропами, поэтому почти не опоздал — слизеринцы в большинстве своем только еще принимались за еду, протирая сонные глаза. Поттер приземлился рядом с Драко и спросил:

— Доброе утро. Почему не разбудили?

— Думали — сам встанешь, к тому же ты что-то там бормотал. Решили, что ты уже проснулся.

Поттер кивнул и принялся накладывать себе еду. Свой сон он не помнил, поэтому что он там мог бормотать, не знал. Ну да ладно. Когда Мальсибер принес расписания, Поттер глянул на свое и мученически вздохнул:

— Понедельник — день тяжелый.

— А что там такого? — поинтересовался Теодор.

— Двойные зелья с Гриффиндором, трансфигурация с Равенкло и двойные ЗоТИ опять с грифами. Ужас.

Поттер обратил внимание на Теодора. Он был довольно тихим, спокойным, неразговорчивым. С другой стороны, прошло меньше суток с момента знакомства… Кребб с Гойлом его мало заинтересовали. Он решил потом приглядеться к девочкам их курса, но пока судить было не по чему.

* * *

Зелья, как решил Поттер, для него не будут представлять особой проблемы. Если только Снейп не примется за него всерьез как за своего индивидуального ученика. По крайней мере, с первых занятий — точно нет. Бывший двойной шпион не сделает ничего, что может вызвать хоть каплю подозрений. Конечно, дело касалось всего лишь учебы, да и время было вроде мирное, но привычка — вторая натура, как говориться…

Так и оказалось. Профессор Снейп влетел в класс подобно летучей мыши, произнес зажигательную речь о крайней пользе и вообще могуществе зелий, задал несколько контрольных вопросом из программы, кажется, конца первого курса гриффиндорцам Уизли и Лонгботтому (хозяину несчастной жабы, которую тот искал в поезде), снял с них в сумме десять баллов за вполне закономерное отсутствие ответов (судя по выражению лиц слизеринцев, данным поворотом событий они были довольны, но ответов не знали сами), снял также пять баллов с гриффиндорки Грейнджер (помощница Лонгботтома по поиску жабы и эксперт школы по книжке История Хогварца) за ответы с места и дал задание сварганить простейшее зелье из тройки компонентов. Поттер с такими заданиями справлялся играючи, даже будучи слепым. Так что зелье у него получилось не совсем идеальное, но вполне правильное и годное к употреблению. Лонгботтом взорвал котел. Как можно было добавить иглы дикобраза именно в тот момент, когда они будут опасны, если таковых в рецепте не значилось вообще?! Зельевар, очевидно, задался тем же вопросом, поэтому просто снял еще десятку и выгнал всех прочь.

Трансфигурация прошла для него… скучно. Сначала была утомительнейшая лекция на сорок минут, сдобренная, правда, настоящим анимагическим превращением профессора МакКонаггл в кошку (причем Поттер мог поклясться, что видел эту кошку не раз, когда исследовал замок летом — вот так сюрприз!). Из той лекции Поттер вынес лишь то, что теория трансфигурации — это просто зубодробительная вещь. Он, конечно, читал учебники, но там ему все казалось гораздо проще, да и практические советы ему помогали всегда больше, чем голые формулы, коих на лекции была целая доска, исписанная каллиграфическим почерком.

А потому он не удивился, что ни у кого на второй, практической части не удалось ни с первого, ни со второго, ни с десятого раза выполнить задание — превратить спичку в иголку. Поэтому он тоже бесцельно махал палочкой, бормоча себе под нос ахинею, отдаленно напоминающую нужное заклинание. И только когда Грейнджер удалось посеребрить спичку и заострить кончик, Поттеру надоело это, и он не глядя махнул палочкой. Обычная маленькая спичка превратилась в десятисантиметровую иглу.

— Упс, — только и смог сказать Поттер, глядя на профессора.

— Очень хорошо, мистер Поттер, а уменьшить вы ее сможете?

Он пожал плечами и махнул еще раз. Игла уменьшилась, и в кабинете наступила гробовая тишина. Только после этого Поттер понял, что забыл произнести заклинание. «Угу, еще бы его знать…». Тогда он срочно сделал удивленное выражение лица и заверил всех — это вышло случайно. Пришлось реабилитироваться, когда профессор предложила ему «случайно» превратить иглу в спичку обратно. Поттер постарался, чтобы это не вышло вообще — и бедная иголка то ли испарилась, то ли уменьшилась еще — до атомарных размеров. Профессор покачала головой, но двадцать баллов Слизерину добавила. Дальнейший урок прошел относительно спокойно.

ЗоТИ (то бишь Защита от Темных Искусств) прошла для Поттера гораздо увлекательнее, чем для всех остальных. Ученики замучились выуживать из заикания профессора Квирелла хоть что-то полезное. Самые хитрые приготовили самопишущие перья (естественно, слизеринцы), но видя, что перо записывает всю лекцию дословно, со всеми заиканиями, запинками и междометиями, схватились за голову. Рассказывал профессор про вампиров, хотя Поттер в учебнике за первый курс такой темы не видел.

Сам Поттер больше следил не за лекцией, а за лектором. В те немногие моменты, когда моменты, когда Квирелл поворачивал голову своим тюрбаном к зрителям, у Гарри начинала болеть голова. И от тюрбана до лба парня словно протягивалась нехорошая ниточка нехорошего черного цвета. Аккуратно к шраму, тому самому, первому, в виде молнии, который ему оставил Волдеморт. Сначала Поттер все же думал, что это случайность, и у него вообще крыша поехала, но после третьего раза он окончательно уверился — шрам начинал болеть именно тогда, когда профессор поворачивался к нему тюрбаном. И черный ореол в его голове… Гарри терзали нехорошие предчувствия, и он начинал догадываться, в чем дело. А если его догадки верны, то дело было… А как оно, кстати, было? Плохо? Так он давно хотел поговорить с Волдемортом, пусть даже в таком варианте. Хорошо? А будет ли тот с ним разговаривать, или сразу авадой шарахнет, авось со второго раза выйдет? Вменяем ли он? И неужели директор не в курсе? Конечно, в курсе! И история с камушком сюда же! Поттер начал ругаться уже вполголоса, и Малфой, а именно он сидел рядом, странно на него посмотрел и даже спросил, что с ним. Поттер заверил его, что все в порядке, а сам лихорадочно соображал, как быть.

«Нужно срочно рассказать все Снейпу. Или не стоит? Вдруг он тут же побежит к своему бывшему хозяину? Или к нынешнему? Тогда еще хуже — начнется полный кавардак, и Дамблдор примется за дело всерьез. Если он, конечно, не знал все с начала. Но тогда он узнает, что знаю я, а вот это будет очень плохо. И нужно как-то защититься от ниточки. Окклюменция? Точно! И Снейпу пока ни слова! Я еще жить хочу…» А причина такой боязни была довольно проста, и в то же время сложна. Снейп ему рассказал о пророчестве.

Ретроспектива.

Однажды вечером за ужином Поттер в очередной раз спросил:

— Но профессор, я никак не могу понять. Темный Лорд пришел в дом моих родителей, так? Убил их — это я еще понимаю, они были врагами, и все такое. Но зачем он пытался убить меня? Он что, такой маньяк? Сумасшедший? Не верю, и все тут!

И Снейп неожиданно ответил, хотя до этого не раз переводил тему на более безопасную:

— Конечно, он был немного сумасшедшим. Но при этом ума ему было не занимать. И ни одно его убийство из известных мне не было совершено бессмысленно и без цели. Убивал он легко и без сомнений, это так. Но на обычные «развлечения» пожирателей он не ходил. Он убирал ключевые фигуры, так сказать, не размениваясь на мелочи. Так что и в ваш дом он пришел не просто так. Тут вы правы, вас он убивать не стал бы, если бы не было причины.

— Значит, она была, эта причина?

— Да, и довольно веская. Основной целью тогда были не ваши родители.

— Я?!

— Да. Но не стоит винить себя в смерти родителей — их бы он все равно убил, рано или поздно, слишком много раз они уходили от него, а Темный Лорд такого не прощает.

— Но при чем здесь я?

— Вы верите в судьбу, мистер Поттер?

— Нет, — в замешательстве ответил Гарри, шокированный сказанным выше.

— А стоило бы. Темному Лорду было суждено прийти к вам, так или иначе. И он решил прийти пораньше, когда, по его мнению, вы не будете представлять никакой угрозы для него.

— Суждено? Как это?

— Очень просто, мистер Поттер. Пророчество. Одна предсказательница выдала на-гора одно занятное пророчество о Темном Лорде и том, кто сможет его остановить. Под него подошли двое — вы и еще один ребенок. К сожалению для вас, он сделал свой выбор в вашу пользу.

— А вы знаете, как оно звучит?

— Нет, такие вещи Темный Лорд не говорил никому. Его последователи даже не знали, зачем он пошел тогда к вам в гости, он не взял с собой никого. Иначе все могло сложиться иначе для вас — вас могли просто добить. Кто знает…

— Это мне, значит, так повезло? Ну надо же…

— Да, повезло. После Авады еще никто не выживал, как вы знаете. А это уже огромное везение, или закономерность, я не знаю.

— А кто еще знает про пророчество?

— Уверен, знает Дамблдор, и скорее всего полностью, но никому этого, естественно, не скажет.

— Полностью? А кто знал не полностью? — подозрительно спросил Поттер, — Профессор?

— Темный Лорд. Он знал лишь первую его часть.

— А откуда вы это знаете? — решил развивать успех подловивший на оговорке зельевара Гарри.

— Когда та предсказательница выдала пророчество, там был Дамблдор, который и записал его. Один пожиратель подслушивал это, но его заметили, и он бежал, успев услышать лишь часть.

— И тем пожирателем был…

— Я.

После этого Поттер надолго задумался, начал ходить по комнате из угла в угол. Была у него такая особенность — если нервничает, начинает двигаться. Если он начинал бегать — пиши пропало. Затем он остановился перед зельеваром.

— Значит, у меня есть весьма основательная причина ненавидеть вас, профессор.

— Да, — беспомощно выговорил зельевар.

— И почему я не пользуюсь такой возможностью, — скорее у себя, чем у Снейпа, спросил Поттер. Потом он махнул рукой, витиевато выругался и сказал перед тем, как уйти к себе, — Что было, то прошло, профессор.

Конечно, на следующий день, когда Поттер все же остыл достаточно, чтобы ненароком не убить учителя, он выяснил все, что из пророчества было известно Снейпу, а также место, где лежала его полная запись. К сожалению, дорога в Отдел Тайн Министерства была для него пока закрыта.

Конец ретроспективы.

Вся последующая неделя прошла довольно однообразно и скучно — уроки, домашние задания, сон, уроки, домашние задания, сон. Поттер уже начал жалеть, что решил учиться в школе — как было интересно и удобно дома: захотел — почитал, захотел — побегал по лесу. А тут даже лес — и тот Запретный. В ближайшие выходные он решил проверить, почему у него такое название.

Всю неделю он в библиотеке параллельно с заданными эссе искал кое-что интересное — у магов просто должно быть средство становиться невидимыми. Ну обязано быть! И он нашел несколько любопытных способов. Как обычно, различались они методами — заклинание, артефакт, зелье. Ничего принципиально нового маги не придумывали уже веков пять.

Итак, начнем сначала. Заклинание называлось «Хамелеон», и действовало соответствующе — объект сливается с местностью, но при ярком свете будет с легкостью обнаружен при резких движениях, причем чем больше магии влить в заклинание, тем, естественно, эффективнее оно выйдет. Далее. Артефакт назывался мантия-невидимка, был крайне редок и дорог. Были и более простые модели, но служили они максимум месяц, не очень качественно и вообще крайне ненадежно. И наконец, зелье невидимости было изобретено в тринадцатом веке, но создатель был очень вредной сволочью, и перед тем как передать рецепт другим, изменил половину состава, сделав его первоклассным ядом. Рецепт он унес с собой в могилу, и с тех пор многие годами бились над решением загадки, и ходили даже слухи об успехах, но они оставались лишь слухами. Этот вариант отпадал сразу. Мантию раздобыть тоже было проблематично, но заклинание «хамелеон», или дезиллюминационное (тьфу, язык сломаешь, пусть будет Хамелеоном), для его ночных прогулок и так подходило идеально. Только нужно было научиться его использовать, что Поттер реализовывал по ночам в свободных комнатах в подземелье. Иногда на его практических заданиях присутствовал Кровавый Барон, с которым Поттер успел подружиться, если это понятие было применимо к призраку, да и к самому Поттеру тоже. Жуткий призрак оказался впечатлен способностями мальчишки и помогал ему некоторыми советами.

Наконец наступил час Х, то есть ночь субботы. Кинув на себя «хамелеон», Поттер выбрался в полночь из гостиной Слизерина и двинулся на прогулку. Входная дверь, как ни странно, была не заперта. И уже через пять минут он ступил под кроны густого темного леса. Ничего необычного не случилось. Выждав минуту, он двинулся дальше.

Через двадцать минут исследования опушки леса, на которой не было ничего интересного, он оставил магическую метку (он часто так делал раньше, благо опыт блужданий по лесу у него был) и направился вглубь. Еще полчаса не принесли ему никаких новых ощущений — обычный ночной лес. И тут он услышал, как что-то большое пробирается через чащу. Глянув туда, он не без труда различил ауру Хагрида. И что он бродит так поздно?

Поттер едва не проморгал момент, когда навстречу Хагриду с другой стороны вышло существо, которое он видел только на картинках — кентавр. Впрочем, он слышал, что они очень обижаются, если их назвать «существом», и последствия обиды сказавший это уже никому не мог описать. Между кентавром и лесником, тем временем, завязался разговор.

— Здравствуй, Бейн.

— Доброй ночи, Хагрид. Вижу, у тебя плохие новости.

— Точно, Бейн. Я вчера наткнулся на мертвого единорога. Кто-то выпил его кровь. Почти досуха.

— Это весьма печально. Ты понимаешь, что это означает? В лесу появился тот, кто либо слишком безумен, либо ему уже нечего терять. Мы должны его найти, пока не повторилось несчастье.

«Единороги, надо же. Это не легенда? Ну конечно, нет, кентавры вроде тоже были легендой. Мда. Убит единорог сумасшедшим или… Что дает кровь единорога? Нужно выяснить, черт, опять в библиотеку, хотя Снейп тоже сойдет. Завтра нужно будет наведаться».

Поттер выждал, пока кентавр удалится на приличное расстояние, и двинулся в обратный путь к замку.

* * *

На следующий день после обеда он отправился в гости к декану. Снейп ему поведал про свойства крови единорога и про проклятие, накладывающееся на решившегося ее выпить, тем самым подтвердив догадки Поттер насчет гостя в голове профессора Квирелла. Потом он спросил профессора:

— Сэр, а что вы будете делать, если возродится Темный Лорд?

— То же самое, что и делал при нем раньше. А почему вы спрашиваете?

— Ну как же. Ясно же, что затишье это скоро закончится. Вы же меня понимаете?

— Под носом у Дамблдора? Вряд ли.

— А если он знает? Вряд ли он проглядел Квирелла, это просто невероятно. Мне хватило недели, чтобы раскопать, в чем прикол.

— И в чем же, если не секрет?

— А вы не знаете?

— Нет, не знаю.

— Тогда сделаем так. Дамблдор в любом случае в курсе, так что вы к нему не побежите сразу после нашего разговора. Идет?

— Идет, Поттер. Только что за магловские словечки?

— Не берите в голову. Так вот, в башке уважаемого профессора Квирелла засел Темный Лорд, вернее, то, что от него осталось после того Хелоуина, — зельевар схватился за левую руку, рефлекс, наверное.— Он на днях убил единорога и выпил его кровь, и теперь тело Квирелла точно обречено. Темный Лорд охотится на Философский камень, который якобы покоится здесь. Дамблдор все знает и готовит первую очную ставку Гарри Поттеру и Волдеморту.

— Откуда знаете про единорога?

— Услышал от Хагрида. У него язык без костей.

— Это точно. Про Темного Лорда я догадывался, но не знал наверняка. И что вы намереваетесь предпринимать в этом случае?

— А ничего.

— Не понял?

— Дамблдор ждет от меня подвигов. Пусть разочаруется в своем оружии. У него, кажется, есть еще один вариант? Он его, надеюсь, готовит получше где-нибудь на базе Авроров.

— Вы не поверите, Поттер, но второй вариант — Лонгботтом.

Гарри посмотрел на него и расхохотался.

— Лонгботтом? Вы шутите? Да, бывает. Тогда у дедушки директора большие проблемы. Я не буду воевать с Лордом.

— То есть как не будете?

— Только не надо делать страшные глаза. Я не буду делать ничего, не зная наверняка. Если меня пытаются убить, я отвечаю соответственно. Но только при том, что возможный убийца делает это сознательно. А вот Темный Лорд — совсем другой разговор. Пророчество? Фигня. Чушь, в которую Дамблдору выгодно уверовать и утащить всех за собой. Директор — единственный, кого боится Лорд? Так почему тогда добрый дедушка не упокоил его, когда было так много возможностей? А не значит ли это, что Дамби выгодна эта война?

— У вас неверные сведения, Поттер. Да, у Дамблдора было несколько дуэлей с Темным Лордом, но они закончились ничьей. Они не могли убить друг друга. Пророчество — не бред. Оно будет исполнено рано или поздно, хотите вы этого, или нет.

— Будет исполнено в любом случае? Даже если я свалю подальше на какой-нибудь курорт и буду загорать до конца своих дней?

— Вы забываете, что в это время будет война. Будут гибнуть люди. Ваши близкие…

Поттер расхохотался:

— Мои близкие? Это Дурсли, чтоли? Да пожалуйста! Будут гибнуть люди… А сколько последователей у Лорда? Тысяча, две, или больше? Непобедимая орда? Вот в прошлый раз сколько было пожирателей?

— Около трех сотен.

— Пфф. Если вы хотели меня впечатлить, не вышло. Три сотни бойцов у маглов — это батальон. Если всех собрать вместе, конечно. И эту жалкую кучку не могли раздавить? Авроры такие жалкие? Ну так собрать народное ополчение, какие-нибудь добровольные дружины. Попросить помощи у дружественных стран Европы, наконец. При чем здесь какое-то пророчество, Избранные, к чему это все? Почему взрослые маги надеются, что все их проблемы решит подросток?

— Вообще-то сейчас войны еще нет. А насчет прошлой… Тут вы совершенно правы. Но была не война. Был террор. Народ был запуган. Страх неизвестности — довольно эффективное средство, знаете ли. Если бы Лорд не пал, сейчас бы половина магического населения Британии боялась лишний раз пикнуть и высунуть нос из дому.

— То есть все проблемы были от того, что страх неизвестности подавлял их волю?

— Точно так.

— А газеты на что? Листовки, лозунги придумать… Маги вообще не способны учиться у маглов? Знаете, у меня в школе до той аварии был учитель. Он был русским. Его дед эмигрировал после их Революции. Так учитель много рассказывал про разные революции, войны, особенно про Вторую мировую. Большинству было это неинтересно, а вот я оставался после уроков, расспрашивал его обо всем этом. У маглов, знаете ли, богатый опыт по части революций и войн. Он так и сказал однажды — «в истории человечества не было и дня, чтобы нигде на Земле не велась бы война». Не знаю, прав ли он, но довольно характерно, не правда ли? Так вот, он еще однажды сказал — «мудрец учится на чужих ошибках, умный — на своих, про дурака додумайте сами». Как вы думаете, потянет магическое сообщество звание «умные»? — загадочно улыбнулся Поттер.

— Вы что задумали? Новую войну? Возродить Темного Лорда? — тот лишь улыбался. — Вы с ума сошли?! Вы ведь понимаете, что я этого не позволю?

— Понимаю, — грустно сказал Поттер, взмахивая рукой и накладывая петрификус, — Обливиэйт.

* * *

После этого разговора Поттер понял, что союзников нужно искать не здесь. Дети вокруг него были… детьми. Логично, черт возьми. Учителя были либо верны директору, либо не подходили ему, да и всерьез первокурсника не воспринимал никто, кроме, разве что, Снейпа. И Гарри решил на время затаиться, приглядеться ко всем.

Через месяц ему это порядочно надоело, и он решил действовать более решительно. Он решил поговорить с Темным Лордом.

Выбрал для разговора он, конечно, ночь с субботы на воскресенье. Любимое время для прогулок. Дорога до покоев профессора ЗоТИ не заняла много времени, большей частью пролегая в тайных ходах. Стучался в дверь он осторожно и тихо, но профессор услышал. Открыл дверь, удивился, но обрадовался.

— Пот-тер? Чт-то вы зд-десь делаете п-после отб-боя?

— Мне нужно поговорить, профессор. Думаю, вам будет интересно.

— Ну х-хорошо, з-заход-дите. Так уж и быт-ть, не буду сооб-бщать вашему д-декану. Хотя ст-тоило.

Поттер зашел в комнату и подождал, пока профессор закроет дверь. Затем наложил на дверь и все стены глушилку и сказал:

— Профессор, у меня новости по Философскому камню.

Квирелл обомлел, но быстро спросил:

— Откуда вы знаете про камень?

— Профессор, вы забыли, что должны заикаться? Хотя при мне можете не стараться.

— Но все же откуда?

— Очень просто. Директор откровенничает с профессором Снейпом, да и с другими профессорами. А Снейп до недавних пор был моим союзником.

— Был?

— Когда он понял про некоторые мои планы, пришлось стереть ему память. Он упирался, окклюмент проклятый, но я умею быть настойчивым.

— Очень интересно, Поттер, — послышался шипящий голос.

— Доброго здравия, Лорд Волдеморт, — ухмыльнулся парень.

— Шутник. Ну погоди у меня. Квирелл, дай мне с ним поговорить.

— Повелитель, вы слишком слабы…

— Заткнись и исполняй.

Квирелл размотал свой тюрбан, и его голова неестественно повернулась на сто восемьдесят градусов. На его затылке было лицо, довольно необычное, мягко говоря. У Поттера сложилась четкая ассоциация со змеей. Сразу появилась черная нить, но Поттер быстренько вспомнил все, что знал и умел по окклюменции. Этого оказалось вполне достаточно.

— Видишь, Поттер, какой я сейчас. Но я добуду себе философский камень и обрету тело.

— Насчет этого я хотел поговорить.

— И ты не побоялся прийти сюда один, ночью, зная про меня? Кстати, откуда?

— Снейп намекнул, я додумал. Видишь ли, твое появление здесь не тайна для директора. Он соорудил на пути к камню полосу препятствий, рассчитанных на вполне одаренных, везучих первокурсников. Не более. Так что сам думай, лежит там камень или нет.

— Зачем ты это мне говоришь? Неужели решил примкнуть ко мне?

— Примкнуть? И в качестве кого? Пожирателя Смерти? Раба на привязи, извиняюсь, метке? Нет, спасибо. Если ты не дурак, Лорд Волдеморт, а я уверен, что это не так, тебе нужны союзники, равные по силе, мозгам и влиянию.

— Наглый мальчишка. И что мне мешает убить тебя прямо сейчас?

— Ну, ничего, в принципе. Только я буду сопротивляться, знаешь ли.

— И как, например? Авада Кедавра!

Поттер отскочил в сторону, отправил в сторону противника веер магии, составляющей парализатор и закрылся защитой. Лорд парировал удар и снова запустил аваду. Поттер прыгнул в другую сторону, запуская параллельно парочку взрывных под ноги противнику. Брызги щепок отскочили от серебристой защите Волдеморта. Третья авада летела в Поттера, и он материализовал на ее пути каменную стенку. Стенка покрылась трещинами, но устояла. Повторных попыток не последовало. Схватка длилась не более десяти секунд.

— Впечатляет, Поттер. Подобную защиту использовал только Дамблдор. Твои невербальные действительно впечатляют. Может, мне действительно взять тебя на воспитание? Может выйти толк.

На эти слова Поттер запустил аваду в свою стенку, и она разлетелась на куски, которые отскочили от защиты парня.

— Воспитанием своим я займусь сам, если ты не против.

— Авада? В одиннадцать? Ты откуда такой, мальчик? Лигилименс!

Поттер подозревал, что это когда-нибудь произойдет, а потому ему не составило труда луч заклинания нейтрализовать. Он криво усмехнулся и уселся на наколдованный стул.

— Ну что, Лорд Судеб, теперь можно и поговорить?

— Наглый мальчишка. Но ты, я вижу, имеешь право на свою наглость. Только запомни, Поттер — я не такой терпеливый, как ты думаешь, — прошипел Волдеморт.

— Хорошо… кстати, как мне тебя… пардон… ВАС, называть? — невинно проинтересовался Гарри.

— Зови Милордом.

— Эй, я в пожиратели еще не записывался…

Тут за дверью в коридоре послышался шум и голос Дамблдора, после чего был настойчивый стук в дверь. Поттер мигом убрал стул и каменные осколки, метнулся в дальний темный угол и кинул на себя «хамелеон». Затем укрепил окклюментивные щиты и затаился. Вовремя, потому что Квирелл был занят надеванием своего тюрбана, а потому дверь открыть не успел. И та просто рухнула в комнату, и вслед за ней появился сам директор, а за ним Снейп и МакГонаггл. Поттер еще не видел такого Дамблдора — решительного, быстрого, с яркой, просто ослепительной аурой. Теперь он понимал, почему Волдеморт его боялся…

— Квиренус, что все это значит?!

— Д-директор? А что п-произошло?

— Авада Кедавра в стенах школы! Защита Хогварца засекла применение четырех проклятий! И место — это произошло здесь!

— А, э-это? З-здесь т-только что был вамп-пир, который гон-нится з-за мной! Чеснок его н-не отогнал!

— Что за бред, профессор? Вам опять мерещатся вампиры, непонятные монстры, всемирные заговоры? Ваше счастье, что я сразу же не вызвал Авроров. Рассказывали бы им про кровососов.

— Авр-роры?

— Хорошо. Профессор Снейп, профессор МакГонаггл, извините за беспокойство, ложная тревога. И, профессор Квирелл, впредь воздержитесь от необдуманных применений Непростительных. Думаю, Авроров не удовлетворит ваше объяснение про вампиров. И, кстати, профессор, вампирам не страшна Авада — они уже мертвы и бездушны, вам полезно это знать. Всего доброго.

После этого профессора удалились, а директор напоследок починил дверь. Выждав еще минуту, Поттер подал голос:

— Слушай, Темный Лорд, а ты знал про защиту?

— Знал, Поттер. А ты нет?

— Откуда? Но если ты знал, зачем палил в меня, чем ни попадя? Трижды!

— Потому что ты наглый, зарвавшийся мальчишка. С тобой и не про то забудешь.

— Я стараюсь, — ухмыльнулся Поттер. — Но ладно. Этот вопрос, думаю, решен. По поводу обращения к вам, ваше темнейшество, мы еще определились.

— А, что с тобой делать, называй Том. Только никому, понял?

— А это что, твое настоящее имя?

— Да, черт возьми. Терпеть его не могу. Но при посторонних обращаться Милорд, ясно?

— Ясно. От меня не убудет. Кстати, забавно. Я когда жил под чужим именем, тоже назвался Томом. Так что мы в некоторой степени тезки. А фамилия какая?

— Заткнись, Поттер, а то Авроров сегодня директору придется потревожить. Я-то им не по зубам, а вот твой хладный труп будет им всем в назидание, — огрызнулся Волдеморт. Затем добавил, — Риддл.

— Да ладно, проехали. Не нервничай, нервные клетки не восстанавливаются. Может, уже поговорим по существу, а то все ругаемся только.

— Хорошо. Спрашивай.

— Сразу бы так. Так вот. Первый вопрос. Зачем ты устроил ту войну?

— Ты еще не был в Министерстве? В этом скопище самодовольных глупцов, не желающих видеть ничего дальше своего носа? Все, что они делают — это подчищают людям память о магии, удаляют заколдованные предметы и следят, чтобы дети до семнадцати лет не колдовали. Мы, маги, прячемся от жалких маглов! И все думают, что так правильно! А все эти нелепые запреты? Ритуальная магия, темные искусства, кровная магия — все под жесточайшим табу, и наказание — пожизненное в Азкабане! Традиции чистокровных магов теряются под новыми веяниями якобы прогрессивных грянокровок. Достаточно причин, Поттер?

— Мда… Это все, конечно, интересно, и во многом я с тобой согласен. Но насчет чистой крови… Я, конечно, не специалист в генетике, но и моих скромных познаний достаточно. Посмотри на Кребба, Гойла, Монтегю, Лонгботтома — это же ужас! Все чистокровные маги Англии друг другу родственники! Я почитал родословную Поттеров — так я оказался кузеном черт знает в каком колене половине Слизерина! А остальной половине — племянником, дядей и даже дедушкой! И из такого кровосмешения ничего хорошего выйти не может, нужна свежая кровь. И так называемые грязнокровки подходят для этого идеально.

— Ты это Люциусу объясняй. Я сам полукровка.

— Ты?! Вот это номер. И твои пожиранцы, естественно, не знают?

— Нет, конечно, я еще не сумасшедший. Но моя родословная перебивает любую магловскую кровь — по материнской линии я единственный потомок Салазара Слизерина!

— И тут как бы нужны туш и фанфары?

— Нет, Поттер, до старости ты точно не доживешь!

— Ладно, ладно, извини, проехали. Значит, идею о чистоте крови ты притянул за уши, чтобы твои фанатики не разбежались?

— Не так грубо, конечно, но суть ты уловил. Только не все мои последователи были маньяками и фанатиками. Многие шли за мной, потому что я предлагал им защиту, власть, финансовую помощь, что уж скрывать, и возможность отомстить своим обидчикам.

— Как Снейпу?

— Да, как Северусу. Например. Малфой же, наоборот, служил мне исключительно из меркантильных побуждений. Он, думаю, до сих пор уверен, что я не знал о его махинациях, как он под моими лозунгами убирал своих конкурентов руками моих пожирателей. Я ему не мешал — ведь он спонсировал меня.

— А ты не боялся, что такие вот умные и хитрые отрекутся от тебя, предадут тому, кто больше заплатит?

— Сколь умные и хитрые бы они не были, меня им не превзойти. А у меня их надежно, лучше любых оков, держит метка. Я могу не только вызвать их, но и насылать боль, сравнимую со слабеньким Круцио. Конечно, терпеть можно. Но если это не длится полдня, — кровожадно усмехнулся Лорд. — Регулус Блек попробовал это на себе, не выдержал и пустил Аваду себе в лоб.

— Занятно. Знаешь, я метку не хочу. И не надейся.

— Тебе она ни к чему. Думаю, ты заметил нашу связь? Когда у тебя болит шрам?

— Как не заметить, по ней тебя и вычислил. Но если ты не заметил, сейчас меня ничего не беспокоит.

— Окклюменция?

— Конечно.

— Хорошо. Ты еще что-то хотел спросить?

— Да. Ты выдвигал идею не прятаться от маглов… а как ты хотел это реализовать? Перебить их всех? Думаю, не нужно объяснять, что количество их гораздо больше, нежели магов? Начнется открытая война — и раздавят как букашек, накроют ракетными ударами.

— Мое главное оружие — страх.

— Ну с европейскими маглами этот номер, может, и пройдет. Но американцев и русских так не запугать. А будет слишком худо — сотрут нашу любимую Великобританию с лица земли и не поморщатся.

— Ну раз ты такой умный, скажи, что тогда делать? Дальше скрываться, как крысы в канализации? А, Поттер?

— Зачем же так грубо. Крысы… Можно же дружить с маглами. Сначала они, конечно, будут в шоке, но оправятся быстро. Начнут исследовать магию, подводить научную базу, все такое. Лет так через …цать найдут объяснение, а к тому времени наличие в обществе магов уже никого не удивит. Проще надо быть, и люди к тебе потянутся. Только строить из себя кого попало не нужно. Хотя я сам против такого, но если ты так хочешь — предлагаю как вариант. Но война ничего не даст, это точно.

— Ладно, Поттер, я подумаю. Что-то еще?

— О, да. Спасибо, что напомнил. Так вот, я по методам той войны. Ты думал, что террор поможет тебе победить?

— Я хотел, чтобы меня боялись, и меня боятся до сих пор. Хотел, чтобы дрожали от одного имени, и это так. Тактика террора вполне оправдала себя.

— Но ты хотел власти?

— Конечно, чего же еще?

— Держать народ в страхе?

— Конечно. Самая надежная власть.

— А историю маглов ты читал?

— Нет, зачем?

— А затем, дорогой Том, что там есть ответы на все твои вопросы. В истории маглов полно примеров жесточайшей тирании, и также описан их исход — как всегда, все умерли, а тиран был свергнут.

— Когда это было? Тысячу лет назад? Сейчас людишки слабы, даже маги.

— А пример из современной истории? Советский Союз? Слышал о таком?

— Слышал, конечно. Мое детство пришлось на Вторую Мировую. Дамблдор тогда, кстати, отличился.

— Ну да, читал. Так вот, после войны остальные страны попросту испугались, что на смену Гитлеровской Германии придет более могучий Сталинский Союз. Тот, кстати, отгородился от всего мира «железным занавесом», чтобы вражеская идеология не просочилась. Знаешь, какие страшилки рассказывали детям потом у нас? Какие коммунисты страшные, жестокие маньяки? Ты хочешь, чтобы такое же случилось с Англией?

— Такого не будет! Мы не ограничимся островами! Мы пойдем дальше! И захватим весь мир!

— Ну да. Тамерлан так же думал. А история Британской империи? Колонии по всему миру, владычица мира… И что сталось со всем этим? Колонии объявили независимость, Империя развалилась.

— Никчемные маглы просто не смогли удержать власть, потому что трон передавался кому попало. Я — бессмертный. И кстати, Поттер, зачем ты мне все это рассказываешь? Хочешь отговорить от войны? Не выйдет!

— Нет, отговаривать я и не собирался.

— Тогда чего ты добиваешься?

— Понимаешь, те твои методы показывали тебя сильным и безжалостным, не спорю. Но как будет круто, когда маги сами вознесут тебя на трон? Это покажет тебя умным, хитрым и вообще во всех смыслах самым-самым. Понимаешь?

— Лесть тебе не идет, Поттер.

— Это не лесть. Я предлагаю тебе доказать, что ты таков на самом деле. Нет, мне доказывать не надо — я и так верю!

— Ладно, Поттер. Что ты предлагаешь?

— На, читай. Сочинял неделю, между прочим, — достал из закромов Поттер лист пергамента.

Волдеморт углубился в чтение. Выражение лица у него сменялось с удивленного на впечатленное. Поттер вздохнул с облегчением. Он давно готовился к этому разговору, перерыл кучу литературы и даже репетировал свою речь по ночам. Но все же он сильно нервничал — как никак, убийца, самолично заавадивший его родителей. Не сказать, что Поттер забыл про это — так было нужно, и он задавил в себе малейшие зачатки неприязни к Волдеморту. Как говорится, держи друзей при себе, а врагов — еще ближе…

— Ладно, Поттер. Принимается. Но что делать с фанатиками? Сдавать аврорам? Так остальные разбегутся в страхе и сдадут с потрохами.

— Хороший вопрос. А если посылать их на заведомо проигрышные операции?

— Как овец на скотобойню? Ты за кого меня принимаешь, Поттер? Вижу, это не я маньяк, а ты!

— Ладно, нет, так нет. Что-нибудь придумаем. Я тогда пошел спать.

— Спокойной ночи, Поттер.

— Спокойной ночи, Том. И можно просто Гарри.

* * *

Поттер был вполне доволен. Разговор с Темным Лордом закончился не Авадой в лоб и даже не Круцио. Потому он уснул довольно быстро.

Следующий день не принес никаких неожиданностей, и ежедневные заботы снова забили весь эфир. Так продолжалось до Рождества. Поттер не ожидал от школы взрывных веселых будней, но чтобы все было так запущено… Снейп как-то несколько раз проговаривался про «шалости» Поттера-старшего. Здесь им конкуренцию могли составить только близнецы Уизли с третьего курса, Фред и Джордж, и то слабенькую — шутки были довольно безобидные и почти безвредные.

Еще Гарри раздражали все окружающие тем, что постоянно глазели на него — еще бы, сам Мальчик-Который-Выжил… Правда, его слизеринская мантия отпугивала школьников от близких знакомств, но и шепотов за спиной было вполне достаточно, чтобы парень сотню раз пожалел о несостоятельности его плана по подложному имени. Как бы было хорошо… С другой стороны, заводить полезные знакомства было гораздо проще — стоило лишь с кем-нибудь вполне дружелюбно заговорить, желательно не сильно улыбаясь, потому что шрамы тоже делали свое дело, как этот кто-то тут же воображал себя его лучшим другом. Видимо, стереотип Гарри Поттера начисто перебивал стереотип злобного слизеринца. Так что он завел вполне приятельские отношения со всеми факультетами и даже с близнецами Уизли. Они, кстати, в отличие от своего младшего брата Рона и старшего — Перси — были вполне адекватными.

Отдельной строкой шли его отношения с директором. Тот ему не доверял. Конечно, улыбался, как всем, здоровался, но все же Гарри чувствовал постоянно, что Дамблдор его прощупывает. Легонько, еле весомо, но все же заметно. Парень не понимал, что он успел сделать не так. Неужели стереотип Слизеринца действовал и на старого мага? Бред. Поттер терялся в догадках.

Гарри не знал, что дело-то как раз было в его видимой идеальности — дружелюбный, общительный, умный, с хорошими оценками и отношениями с профессорами, неконфликтный, в общем, душка. Казалось бы, что еще нужно? Но директору эта ситуация напоминала о другом студенте, когда он был еще профессором трансфигурации. И тревога не покидала Альбуса каждый раз, когда он видел Гарри Поттера.

* * *

Так наступило Рождество, на которое Поттер был приглашен в Малфой-Менор. У него была неплохая возможность поговорить с Люциусом, но делать это нужно было аккуратно, за общим столом и тщательно подбирая слова. И Снейп, и Драко, и Том рассказывали ему о Люциусе, но каждый давал своеобразную характеристику, и общую картину Гарри собрать не мог. Поэтому к разговору он готовился тщательно. Единственное, что он понял наверняка — демонстрация силы тут будет только лишней.

Семья Малфоев встретила его довольно тепло. Ему выделили комнату, вполне роскошную по меркам Малфоев, так что Поттер такого еще не видел. Рождественское утро встретило Поттера радостными криками в исполнении Драко. Оказывается, он умел быть вполне обычным ребенком, но лишь дома и без посторонних. Поттера он посторонним уже почему-то не считал. Так вот, Драко разбудил Гарри и потащил его открывать подарки. В своих он обнаружил сверток с плащом серебристого цвета — Мантией-невидимкой («Принадлежала отцу! И кто это такой добрый и честный, интересно?»), вызвавшей бурю восторгов у Драко, довольно симпатичную шкатулку с секретом от четы Малфоев, кучу сладостей от Драко и книжку с любопытным темномагическим трактатом от Тома. Книгу Поттер спрятал сразу, не показывая приятелю.

Вечером был Рождественский ужин. Были приглашены Гринграссы, Паркинсоны и Нотты с детьми, так что у Гарри намечалась компания. Правда, никто не знал, что ему эти дети надоели еще в школе, так что он бы вполне обошелся компанией взрослых. Поттер все чаще и чаще задумывался о старящем зелье…

Разговор с Малфоем-старшим ничего нового Поттеру не дал — тот, как и говорили и Снейп, и Том, был помешан на деньгах, наживе и достоинстве рода Малфой. Как при таких амбициях он оказался в последователях Темного Лорда, Поттер не понимал. Откуда ему было знать, что Люциус в молодости был не так расчетлив, холоден и сдержан и был более подвержен чужому влиянию, хотя бы своего отца, Абрахаса, который, кстати, довольно тесно общался с Томом и даже дружил с ним, если вообще можно было применить это понятие к будущему Темному Лорду.

Гости Малфоев довольно сильно удивились Гарри, еще бы — Золотой Мальчик Дамблдора, как его заочно окрестили задолго до поступления последнего в Хогварц, среди бывших Пожирателей Смерти (да, я помню, бывших Псов не бывает, но они-то этого еще не знали) вполне добровольно и, что самое удивительное, был в курсе их неприглядного прошлого. Конечно, от своих детей они прекрасно знали, что Поттер попал в Слизерин, но до того не придавали этому особого значения. Сам парень вел себя крайне осторожно, не болтал что ни попадя, дозировал информацию крайне скупо и больше вообще слушал, анализировал и запоминал. В общем, вел себя как обычно. Теперь юный слизеринец был четко уверен, что переманить их на свою сторону он сможет не раньше, чем станет весомой фигурой в магической Великобритании и, как минимум, станет совершеннолетним.

С детьми он вел себя тоже довольно обычно (для него) — снисходительно смотрел на то, как Панси Паркинсон играет в невесту Драко, а довольно шустрая Дафна Гринграсс пытается разговорить и растормошить инфантильного и немногословного Теодора. Рождественский вечер прошел для мальчика довольно скучно. Он уже начинал скучать по вечерним посиделкам с Северусом, с которым можно было разговаривать обо всем на свете, если не обращать внимания на язвительность и покровительственный тон зельевара, что для Гарри не было проблемой.

* * *

Пара дней отдыха в Малфой-Мэноре прошла для Гарри быстро — почти все время он провел в довольно обширной библиотеке Малфоев. Драко ошивался все время неподалеку, пытаясь оторвать друга от пыльных томов. Люциус поглядывал на это и тихо посмеивался, втайне даже от себя жалея, что Гарри не его сын. Именно такой, спокойный, расчетливый, умный наследник был ему нужен. В Драко же, по его мнению, было слишком много от Блеков. Гарри Поттер его очень заинтересовал, и на третий день он пригласил мальчика поговорить, заранее отправив Драко с Нарциссой в Косую Аллею.

— Мистер Малфой, вы хотели поговорить?

— Зовите меня Люциус, мистер Поттер.

— Тогда и вы меня просто Гарри.

— Хорошо, Гарри. Я тешу себя мыслью, что вы догадываетесь о цели нашего разговора.

— Простите, если разочарую вас, Люциус. Не имею и малейшего понятия.

— На самом деле, все просто — меня интересует Хогварц, а именно Слизерин. Думаю, вы меня поймете, там учится и проводит большинство времени мой единственный наследник. Хотелось бы услышать ваше мнение о нем и о Северусе Снейпе.

— О декане? Мне казалось, ваш сын сам может многое о нем рассказать, будучи его крестником. А это также говорит о том, что и вы его знаете довольно хорошо. Что новое я могу вам сообщить?

— Действительно, я знаю Северуса довольно давно. Но всегда интересен свежий взгляд. Как он справляется со своими обязанностями? Заботится ли о первокурсниках?

— Я, Люциус, не интересовался, как состоят дела на других факультетах, поэтому не могу сравнивать. Однако могу с уверенностью сказать, что наш декан — совершенно уникальный человек.

— Действительно. Ну а что мой сын? Он много о вас писал и отзывался о вас как об образцовом слизеринце.

— Спасибо за комплимент, Люциус, — Поттер начал догадываться, зачем Малфой затеял эту словесную эквилибристику, — могу лишь добавить, что ваш сын также подходит под это определение. Но неужели вам настолько важно мое мнение, что вы заранее позаботились о полной конфиденциальности? Миссис Малфой…

— Нарцисса здесь не при чем, — мягко перебил Малфой. — На самом деле, Гарри, я знаю о том, что мой сын излишне любопытен и в состоянии просто ворваться в мой кабинет. Что вы делаете такого, что он вас слушается и почти боготворит?

— Не понял?

— Это не угроза и не обвинение, Гарри. Вопрос воспитания достойного наследника был всегда в этом доме на первом месте. Но его мать слишком его избаловала.

— Простите мою прямоту, Люциус, но разве можно разговаривать о воспитании детей с ребенком?

— Вы только что вспомнили о своем возрасте, Гарри?

— Что вы. Я всегда помню об этом недостатке. Но прелесть его в том, что он сам ликвидируется со временем.

— И вам он только мешает, верно? Откройте мне секрет, что это? Молодящее зелье? Иллюзия? Сколько вам лет?

— Ну что вы, Люциус, — засмеялся Поттер, — никаких секретов, мне одиннадцать, — и моментально стал серьезным, — но раз вы так поставили вопрос… Да, мне скучно со своими сверстниками, этими детьми. Мне скучно даже с семикурсниками, те постоянно пекутся лишь о сексуальных похождениях, экзаменах, шмотках, а равенкловцы — о своих научных проектах. С вами гораздо интереснее, как впрочем и с То… другими взрослыми.

— Я вам не верю.

— Уверяю вас, мне на это глубоко наплевать.

— А может, Оборотное зелье?

— Нет. И почему это вас так заботит? Хотите обратно в первый класс?

— Шутить изволите, Гарри? — опасно сузил глаза блондин.

— Ну что вы, как можно. Это вы начали, Люциус, — издевательски протянул брюнет. Игра в кошки-мышки ему порядком надоела, даже Темный Лорд разговаривает с ним на равных!

— А если я сделаю так? — вырвал из трости свою палочку Малфой.

— А я — вот так, — мигом обезоружил его Поттер. Малфой все же смог призвать свою палочку, но тут же был связан. Он в шоке смотрел на мальчишку.

— Ну вот, а теперь поговорим. У вас два выхода, Люциус. Первый — извиниться и забыть о произошедшем недоразумении. И второй — я сотру вам память, у меня это хорошо получается, Северус может подтвердить. Хотя нет, наоборот, не сможет. Ну это не важно. Так что вы выбираете?

— Третий вариант. Вы меня развязываете, отдаете палочку и рассказываете все начистоту.

— Тогда встречный, четвертый. Я обкидываю весь кабинет непростительными вашей палочкой, вызываю Авроров и рассказываю, как уважаемый на первый взгляд человек напал на Мальчика-Который-Выжил. Разумеется, проверка вашей палочки подтвердит мои слова. А отпечатки пальцев волшебники до сих пор не научились снимать. Как вам такой вариант?

— Вижу, мой сын не зря примкнул к вам. Далеко пойдете, мистер Гарри Поттер.

— Вы не первый, кто мне так говорит. Но вас я, так и быть, развяжу. Только вот наглеть не нужно, и угрозы вам не помогут. Но раз уж пошла такая пьянка, давайте начистоту. Вы желаете возвращения своего Господина?

— Малфои не служат никому и никогда! И нечего скалиться, мальчишка. Я доказал, что был под Империо, так что шантаж тебе не поможет.

— О, уже на ты. Какой у нас динамичный разговор. Сначала про успехи Драко, теперь вот о политике… Этак мы до религиозной полемики дойдем.

— Я бы так не торопился, — надменность быстро вернулась к Малфою, — к чему ворошить прошлое? Нужно строить настоящее. И я в этом могу тебе помочь. Услуга за услугу, разумеется.

— Вот это уже другое дело. Выгода на первом месте! Но какую же услугу могу оказать вам я? У вас же и так все есть.

— Будущее покажет. Ну что, забудем наши небольшие разногласия?

— Я не против. Прикажите принести вина, закрепим, так сказать, переход на ты, выпьем на брудершафт.

* * *

Вернувшись в школу после рождественских каникул, Поттер в первую очередь отправился к Тому. Его очень интересовало, были ли еще способы вернуть тело Волдеморту, кроме философского камня. Сам факт возрождения уже не подвергался сомнению. Парень временами сам задавался вопросом, зачем ему это нужно. Но четкая уверенность в своих действиях быстро сворачивала все размышления и катила сознание в нужном направлении.

Том ему рассказал про довольно простой ритуал Кость-Плоть-Кровь. Его результатом должно быть полноценное тело, но в качестве исходного материала было нечто материальное, а не бесплотный дух. Вариант использовать Квирелла был рассмотрен и одобрен. Ритуал был запланирован на лето.

Дальнейший семестр прошел без сюрпризов. Разве что история с философским камнем развивалась сама собой, без участия парня. Обо всем этом Гарри предупреждал Снейп, который по-прежнему помогал ему и считал своим учеником (я не говорил, что Гарри стер ему память только об их последнем разговоре? Как жаль… Ну вот, теперь сказал). Как понял зельевар, Дамблдор хотел сначала подсунуть мальчику в друзья кого-нибудь их Гриффиндора, но распределение смешало все карты. После этого директор начал подбираться с другой стороны, даже подключив к этому Северуса. Зельевару нужно было провернуть так, чтобы Поттер «случайно» повстречал в пустом заброшенном классе зеркало Еиналеж, с чем оба мастерски справились, ну еще бы. После этого директор подстерег у зеркала парня и поведал о чудесной способности артефакта. Поттер задумчиво покивал и принял к сведению. Затем через месяц он буквально насильно отправил его к Хагриду. Тот, не мудрствуя лукаво, продемонстрировал драконье яйцо и рассказал о чудесном незнакомце, у которого он его выиграл, попутно раскрыв страшную тайну, как усмирить милого трехглавого песика с очаровательным именем Пушок. Том потом признался Поттеру, что действительно он и был тем незнакомцем. Остальные секреты защиты камня были Гарри уже известны от зельевара.

Итак, до конца учебного года осталась неделя. У первокурсников шли экзамены. У остальных, впрочем, тоже, кроме пяти— и семикурсников, у которых СОВы и ТРИТОНы должны были начаться чуть позже. Дамблдор, загадочно поблескивая очками-половинками, чуть ли не на весь Большой зал за завтраком объявил, что его не будет два дня по делам Министерства Магии. Квирелл встрепенулся, Снейп скривился, а Гарри, которому это сообщение и было адресовано, безразлично мазнул взглядом из-под своих темных очков по преподавательскому столу, смахнул с плеча несуществующие пылинки, кивнул Малфою и пошел на выход. День Х настал.

Вечером того же дня он отправился исполнять волю дорогого директора, то есть спасать камушек. Застав уже спящего Пушка, он понял, что Том уже на месте. Посмотрев в люк, он обнаружил внизу свечение. Рассудив, что директор рассчитал сложность явно не убийственную, он прыгнул туда и упал на что-то мягкое. Вызвал Люмос Максиму и упал, потому что нечто мягкое тут же расступилось под ним — это были дьявольские силки, боящиеся яркого света. Подхватил он себя левитацией в последний момент, иначе бы что-нибудь обязательно расшиб о каменный пол («сразу не подумал, идиот», выругался Поттер). Двинулся дальше и обнаружил летающие ключи Флитвика. По замыслу, он должен был на метле догнать нужный, чтобы открыть следующую дверь. Он не стал заморачиваться и просто призвал его. Ключик упирался, но куда ему против слегка раздраженного Поттера?

Далее следовала огромная шахматная доска с не вполне дружелюбными каменными противниками ростом с человека. Снейп знал об этом и предупреждал, но у Поттера в планы не входила честная шахматная партия. Он разбежался, подхватил себя левитацией, перемахнул через препятствие и быстро шмыгнул за дверь. Там был огромный тролль, к счастью, в отключке (спасибо Квиреллу), и ужасный запах в комплекте. Следующий этап был самым простым. По идее, это была сложная загадка, но так как ее автор был главным информатором Поттера, она не стала ему помехой. Пройдя через огонь и открыв последнюю дверь, он очутился в просторном зале с единственным предметом — зеркалом Еиналеж. Квирелл уже был здесь и безуспешно пытался достать камень из него.

Парень заранее обговорил этот момент с Томом. Он был уверен, что директор не пустит дело на самотек, а потому наложит кучу заклятий, чтобы быть в курсе происходящего там. И сейчас Поттер видел эти заклятия. Поэтому он воскликнул:

— Так это вы! А я думал, что камень хочет украсть Снейп!

Далее они разыграли тот разговор, что заготовили заранее, с последующим выходом Тома. Тот заставил посмотреть Гарри в зеркало, и — о чудо! — Поттер увидел свое отражение, которое нахально улыбается, подбрасывает камень в воздух, а затем кладет его в правый карман брюк. Парень сразу почувствовал, что туда что-то положили, и сосредоточился, делая копию камня в другой карман. Параллельно он осмотрел оригинал на предмет магии — «Есть! Неужели Дамблдор положил оригинал? Тогда это очень кстати!» Затем незаметно кивнул Тому и указал на правый карман. Тот понял правильно и вслух потребовал, чтобы парень отдал ему камень. Гарри достал копию дрожащей рукой, но когда Том начал подходить, чтобы забрать его, мальчик размахнулся и что есть силы швырнул его об пол. Камень разлетелся на куски. Волдеморт замер, ошарашено смотря на то, как из осколков растекается вполне осязаемая магия — «неужели мальчишка разбил оригинал?!» Он взревел и кинул в парня аваду. Тогда Гарри сделал то, что давно хотел провернуть, и, кстати, предложил Тому, и что самое главное, получил разрешение — выхватил палочку и крикнул «ступерфай». Оранжевый луч пролетел через сверкающий щит Волдеморта не задерживаясь, и тело Квирелла вспыхнуло. Том быстро потушил огонь, и тогда Поттер проорал «експилирумус». Фиолетовый луч снова угодил в Квирелла и отбросил его на пару метров. Тогда Волдеморт решил ретироваться, «подальше от этого бешеного Поттера», как он крикнул напоследок. Ну а Поттер, то ли от магического истощения, то ли от нервного перенапряжения, упал в обморок. Таким его и застал директор, примчавшийся на всех парах и хвосте своего феникса Фоукса.

* * *

К обеду следующего дня Гарри надоело изображать из себя смертельно больного, и он «очнулся». Дамблдор уже был здесь. Рядом на прикроватной тумбочке высилась гора сладостей и открыток — от почитателей, как пояснил директор. Разумеется, вся эта история держалась в тайне, поэтому вся школа до последнего портрета была в курсе. Он расспросил своего любимого студента, как все прошло, и покачал головой, когда Поттер начал ему заливать: «Я прочитал про эти заклинания, но никогда еще не пробовал. Наверно, я неправильно их произнес, потому что было написано — одно должно быть красного цвета, а другое — невидимое. И получилось что-то несусветное, раз Квирелл не смог их отбить». Директор обещал подумать над этим и сообщил, что Поттер действительно уничтожил камень, но его владелец не расстроен — мол, он так и хотел сделать, да рука не поднималась. А про профессора ЗоТИ он сказал лишь то, что тот бесследно исчез. Затем он удалился, и к нему заявился чуть ли не весь первый курс Слизерина, расспрашивать про Темного Лорда.

* * *

После окончания учебного года Поттер отправился к Дурслям, побыл у них полчаса для виду и убрался в свой дом. Там его уже поджидало письмо.

«Гарри Поттеру.

Спасибо за подарок, он пришелся как нельзя кстати, мне не пришлось тревожить отца. Только я не понимаю, как ты умудрился мне его незаметно подложить — расскажешь при встрече. У меня все хорошо, обживаюсь в новом месте. Пожалуйста, никому про меня не говори, я хочу сделать всем сюрприз. Напиши, когда сможешь встретиться.

Том»

После ответа Поттера на письмо Тома через неделю прилетел черный филин — портключ с инструкцией. Парень, не долго думая, активировал его и попал… а куда он, кстати, попал? Какой-то дом, довольно большой, но явно давно пустующий, хотя были видны следы недавнего ремонта. Неужели Том себе домик завел?

Темный Лорд вышел отвечать на незаданный вопрос Гарри лично и во всей красе. Поттер его узнал сразу — черная аура была видна за версту. И ниточка протянулась моментально. Поттер поспешил задавить ее и рассмотрел своего визави более внимательно. Гарри заранее подсчитал, сколько Тому должно быть лет, и определенно увидеть его таким молодым и крепким не ожидал. Темному Лорду на вид было лет сорок, довольно высокий брюнет, аристократичная бледность и красота сразу бросались в глаза. А вот цвет глаз остался прежним — красные отблески смотрелись завораживающе, но ясно давали понять, что человек этот очень опасен. Одет Волдеморт был в черную мантию довольно дорогого покроя, хотя Поттер мало, что понимал в магической, да и в магловской, одежде.

— Доброго здравия, Том. Прекрасно выглядишь.

— Здравствуй, Поттер. Проходи, не стесняйся.

— А где все твои пожиратели? Куда ты их попрятал? — усмехнулся парень, проходя вслед за хозяином в дом. Удивительно, но внутренне убранство было куда ухоженнее, нежели экстерьер. Возможно, это была лишь маскировка?

— Я их еще не созвал. Помимо тебя еще лишь несколько людей знают о моем возвращении.

— Естественно, зельевар? Профессора Снейпа напряг?

— Нет, Северус, к сожалению, из Хогварца ни ногой. Но я сделал визит вежливости своему старому учителю, Горацию Слизнорту. Этот морж всегда был немного труслив, но дураком никогда не был, а потому отказать в моей маленькой просьбе не мог, — кровожадно улыбнулся Лорд. — И свою работу он, согласись, выполнил отменно.

— Не боишься, что разболтает?

— Лорд Судеб ничего не боится, Поттер. Я уже говорил, что Слизнорт не дурак? Так вот, он в курсе, что Непреложный Обет убивает медленно, но верно.

Тем временем собеседники дошли до гостиной и расселись по креслам, и домовик, вызванный хозяином, уже сервировал маленький столик для чая. Поттер на все это взирал несколько ошеломленно.

— Ты что-то хочешь спросить, Гарри?

— Нет, хотя… да. Ты прости, конечно, но твое поведение…

— Что такое?

— Оно несколько не вяжется с тем, как тебя описывали… Кровожадный убийца, мрачный темный маг, и все такое… А мы тут сидим в обычной комнате и пьем чай.

— О, это лишь устоявшийся стереотип. Не исключаю, что половину домыслов обо мне насочиняли без всяких оснований, но некоторые слухи старательно пускали мои… соратники. Я же уже говорил: страх неизвестности — очень эффективное оружие против масс, и моя аура таинственности и жутковатости довольно хорошо делала свое дело. Ты мне лучше расскажи, как подсунул мне камешек. Представление с «неправильными» заклинаниями было, конечно, забавным, но как через мой щит, который не может пробить десяток Авроров, ты пробросил мне аккуратно в карман материальный предмет?

— Это «представление» я берег для особого случая. Была у меня, правда, мыслишка подшутить над кем-нибудь, изобразив зеленый луч с криком пострашнее… Хотя, это можно… Ладно, о чем я? Так вот, щит. Этот твой хваленый щит материальные предметы пропускает на раз. Ты разве не знал?

— Мда? Странно.

— А можно встречный вопрос?

— Попробуй.

— Я недавно рассматривал газетные подшивки, про события десятилетней давности. Там было написано, что чета Поттеров скрывалась от Темного Лорда, тебя то есть. И хорошо скрывалась, под чарами Хранителя, как я понял. Так вот, их сдал сам Хранитель, зовущийся Сириусом Блеком. Якобы твоя правая рука. Не в курсе, где он теперь? В Азкабане, кажется?

— Хочешь отомстить?

— Ну как тебе сказать?

— А мне? Мне отомстить не хочешь? Их же убил я, а не Блек?

— Ты знаешь, я до девяти лет считал, что они погибли в автокатастрофе — родственнички скормили эту версию. Потом я прочитал — их убил злой нехороший дядька Тот-Кого-Нельзя-Называть, но умер сам. Потом нарисовалось Пророчество, и я понял, что выбора у тебя как такового и не было. И никакой ненависти у меня не возникло. Не знаю, почему. Можешь считать меня бессердечной скотиной. А вот предателей я терпеть не могу.

— Ясно излагаешь. А по поводу Блека я тебе по секрету скажу. Не был он моей правой рукой, да и пожирателем вообще не был. Это их четвертый приятель, Питер Петтигрю, сдал. Выбрали его Хранителем, думали, что никто на этого тихоню и размазню не подумает. А не учли, что эта крыса уже давно примазывалась к тому, кто сильнее — сначала к Поттеру, твоему отцу, с Блеком, а потом к Темному Лорду. «Они меня не уважают, презирают», — плаксивым голоском изобразил Том, — в общем, это он их и сдал мне. Что было потом, я уже не знаю.

— Так его Блек после той ночи быстро нашел и угробил вместе с кучей маглов Петтигрю. Его авроры повязали и упекли в Азкабан… Вот зараза! Невиновного! Бардак, черт подери!

— Так, Поттер, хватит магловских ругательств, маг ты или где, в конце концов? Говоришь, он ту крысу с маглами на тот свет отправил? Тогда он вполне виновен. Возможно, конечно, аппелировать… Состояние аффекта… Нет, столько лет прошло, ничего уже не доказать.

— А если побег устроить? У тебя там все равно куча приспешников проживает — и им хорошо, и Блека прихватишь — мне радость.

— А зачем он тебе?

Тут Поттер задумался. А действительно, зачем? О родителях побольше узнать? Так Снейп все и так хорошо рассказывал, и без прикрас. Этот Блек, по его рассказам, и без убийства маглов был порядочной сволочью «без башни». Хотя пристрастная сторона, опять же… Тут Волдеморт отвлек его от размышлений:

— А с чего ты взял, что я буду побег из Азкабана устраивать? Я так похож на сумасшедшего, туда добровольно соваться?

— Нет. Не похож. Но там сидят самые твои верные… соратники. Со стороны будет выглядеть некрасиво, если ты их кинешь.

— Логично. Хорошо, это нужно будет обдумать.

— Ну, мне, наверное, уже пора.

— Счастливо, Поттер. И никому обо мне не болтай, еще рано. Я сам скажу, когда можно будет. И вот еще, ты книжек просил по темной магии… Не буду говорить, что тебе еще рано, ты уже большой мальчик. Вот, держи. Но чтобы через месяц вернул целыми и непотресканными!

Гарри кивнул, взял сверток, вышел из дома и активировал портал до своего убежища.

* * *

Все лето он провел под присмотром Снейпа. Зельевар рассказывал ему о зельях, к тому же пора была попробовать практику, которая прошлым летом была малодоступна. Поттер довольно неплохо справлялся, к тому же раньше он недурно готовил, а варка зелий была очень похожа на приготовление супа, за исключением излишне строгой методики — шал вправо, шаг влево — взрыв. Но Снейп неплохо его натаскал по теории, какое действие что дает и что делать нельзя ни в коем случае. Параллельно он рассказывал парню о различных заклинаниях, используемых в быту. Он пару раз наблюдал, как Поттер убирал за собой, не дожидаясь домовика. Весь интерьер комнаты после этого приходилось переделывать. Хорошо еще, что в лаборатории мальчик таких экспериментов не ставил.

В свободное от зелий время Гарри читал книжки Тома. Материал школьной программы, его интересующий, он уже изучил год назад, а потому можно было взяться за темную магию. Читая эти основательные фолианты, Поттер никак не мог понять, в чем же разница между темной и светлой магией. Авторы этих книг ссылались на чьи-то «авторитетные мнения» и конференции магов, на которых и решалось, что темное, а что светлое, что нельзя, а что можно. Один автор вообще утверждал, что разделение магии в корне неверно — магия едина во всей ее многообразии. Зачем тогда книга называлась «Теория Темной Магии»? Один автор дал более или менее вразумительное определение — темной считается та магия, которая затрагивает душу и разум. То есть искусство окклюменции автоматически относилось сюда. Также в книжке упоминалось некое заклинание «крестраж» — «темнейший из разделов магии, который я вообще не хочу упоминать», со слов автора. Зачем тогда вообще писать? Поттер решил, что если Том дал эти книги ему, значит, сам точно их изучил и знает, что это такое. «Спрошу при встрече», — подумал Гарри.

Вечерами, на своих обычных тренировках в лесу, он пробовал простейшие темные заклинания. Атакующие были вполне впечатляющими, по крайней мере, по описанию в книге. На живых существах он их не пробовал. А вот щиты он перебрал все. Некоторые у него получались сразу, некоторые с десятой и более попытки (для сравнения, атакующие у него получались все моментально), а парочка вообще не получилась ни в тот день, ни в следующий, ни через неделю. Хотя те и относились к разряду высших, Поттера это не смущало и не пугало.

Снейп иногда незаметно подглядывал на эту беготню в лесу. По крайней мере, он считал, что незаметно. Гарри его однажды разуверил в этом, когда во время передышки помахал рукой зельвару, находящемуся под «хамелеоном». Откуда же ему было знать, что под этими чарами он «светился» еще сильнее, чем обычно? Тогда парень предложил присоединиться. Пару часов они бегали друг от друга, швырялись заклинаниями и распугали всю местную живность. Снейп так увлекся, что в горячке чуть не кинул Круцио. Опомнившись, он тут же засобирался в дом. Поттеру стоило больших трудов убедить профессора в том, что все было нормально. Действительно, этим парня было не смутить, но Снейпу об этом знать было не обязательно.

* * *

Так прошел июль. На день рождения ему прислали подарки Малфои и Том (опять книжки, а как же), а Снейп свой преподнес лично — походный наборчик зельевара. Ну что еще от него можно было ожидать, верно? На вопрос профессора, как Поттер собирается отмечать свой праздник, парень неопределенно пожал плечами и ответил: «Никак». Снейп на него странно посмотрел, но промолчал.

Гарри вообще в первый раз получил подарки на день рождения. Раньше, хотя он и проводил много времени с профессором, этот день проходил незаметно и привычно, особенно для ребенка, который ребенком уже и перестал быть, не успев полюбить этот праздник. И вот — подарки. Особенно от Тома — откуда он знал? И тут же вспомнил про Пророчество: «Ну ясно, откуда знал. Он из-за дня рождения и приперся тогда…» Настроение тут же упало до отметки «выше нас только плинтус».

Снейп заметил резкую перемену в мальчике, а потому не трогал его — пусть будет выходной. А тот, узнав, что зелий сегодня не будет, на полдня скрылся в лесу, появился на обед и снова исчез.

Поттер учился аппарировать. Конечно, было еще рано. Но нашему герою, как известно, на подобные ограничения были глубоко плевать. Он отыскал в книжках по темной магии теорию аппарирования («Интересно, неужели никто не знает, что это относится к темной? Наверное, знают, но молчат — еще и это запретят, а метлы уже достали, придется пешком ходить» — веселился Поттер). Изучив теорию, приступил к практике. Хитрость была в том, что методика довольно сильно походила на легилименцию, с небольшой разницей — нужно было желать попасть не в чужие воспоминания, а в конкретное место, а требуемый душевный настрой был практически идентичен. И проведя подобную параллель, он довольно успешно аппарировал. Материализовавшись в паре метров над землей, он кубарем свалился на землю и захохотал.

Когда истерика закончилась, он продолжил тренироваться. Так прошел его день рождения.

* * *

Однажды парень спросил у Снейпа:

— Профессор, а вы в курсе, за мной в детстве велось наблюдение? Как живется народному любимчику, хватает ли ему сладостей, и так далее?

— Меня это мало интересовало, Поттер. А почему вам стало интересно только сейчас? Неужели сладостей действительно мало стало?

— Понимаете, раньше я на улице появлялся довольно часто — на учебу, работать в саду, прогуляться… А после потери зрения я, ясное дело, на свет не показывался. Это было все понятно для сторонних наблюдателей. А сейчас, когда глаза у меня опять имеются, мне положено появляться на улице довольно часто, как считаете?

— Ясно, хорошо, я постараюсь незаметно у Дамблдора выяснить. Как-никак, вы мой студент, живущий среди маглов…

Так через неделю Поттер уже знал, что все это время наблюдателем за Золотым Мальчиком Дамблдора была старая кошатница миссис Фигг, являющаяся по совместительству сквибом и старой знакомой директора. Теперь парень уверился в том факте, что директору на него абсолютно наплевать. И теперь Гарри регулярно, раз в пару-тройку дней аппарировал на полчаса к родственникам и мозолил глаза всем желающим. То, что Том скрывал факт своего возвращения, было ему на руку — в противном случае его охрана стала бы гораздо серьезнее. По крайней мере, так всерьез считал Гарри. «Хотя кто его знает, этого маразматика? Вон, в прошлом году забрал меня в Хогварц, комнату выделил, я уже, наивный, решил, что он меня к Дурслям и не оправит больше. А вот тебе! Обломись! Только ручкой помахал. Хотя… Сидел бы сейчас в замке и никуда и ни под каким видом отлучиться нельзя», — размышлял парень.

А однажды Снейп завел разговор о чарах Хранителя. Гарри давно хотел его поспрашивать на эту тему, но не ожидал, что профессор сам заговорит об этом. Только разговор зашел не о том, что произошло одиннадцать лет назад в Годрковой лощине, а об установке заклятия на доме Гарри. А Поттер себя считал параноиком…

Сам Гарри знал примерное описание ритуала и требования для его проведения — он этим заинтересовался сразу, как прочитал в вырезках газет о злополучном Хелоуине. Поэтому, когда он узнал, что он сам и будет Хранителем, удивился — для ритуала требовался другой человек, так писалось во всех источниках (тех, что нашел сам Гарри, конечно — а их в школьной библиотеке нашлось всего два). На это Снейп неопределенно ответил, что у него есть надежный источник. В общем, ритуал провели, Гарри дал записку с адресом профессору, и теперь Поттер был действительно спокоен за свой домик.

* * *

Неожиданно… кончилось лето. Так часто бывает, буквально каждый год. И каждый год это случается все неожиданнее и неожиданнее.

Вот и в этот раз пришлось отправляться в школу. Для этого Гарри аппарировал с вещами на Тисовую улицу и напряг дядюшку отвезти его до вокзала Кингс Кросс. Методом таких хитрых манипуляций он оказался в Хогварц-экспрессе. Найти свободное место не составило труда — всего лишь найти слизеринцев, среди них отыскать Драко Малфоя и вручить чемодан Креббу или Гойлу. Доехали до школы без приключений.

Распределение и банкет прошли без помех, и за преподавательским столом сидел всего один незнакомый тип — лучезарно улыбающийся кудрявый блондин в лиловой мантии. «И ЭТО будет учить нас ЗоТИ?», — мрачно подумал Поттер. Гилдерой Локхарт, так звали нового профессора, значился в списке необходимой литературы на новый год как автор чуть ли не доброй дюжины книг. Поттер их, конечно, приобрел, но когда он начал их читать… Он ужаснулся тому бреду, что вообще-то предполагается быть обучающим материалом для подрастающего поколения.

После сытного ужина они отправились спать. Лишь вскользь он заметил маленькую рыжеволосую девчушку, которой ранее, видимо, показали Гарри Поттера, и теперь она чуть ли не пожирала его глазами. В хорошем смысле этого выражения, конечно. Малышке Джинни Уизли было всего лишь одиннадцать.

Учебный год для Гарри начался вполне спокойно, как он и рассчитывал. Если только не учитывать, что некая первокурсница не сводила с него глаз и преследовала всюду. Подходить близко Джинни Уизли не решалась, и только вздыхала издалека.

Конечно, за предыдущий год Поттер успел довольно сносно привыкнуть к тому, что он является если не центром внимания, то одним из них точно. Снейп постоянно язвил по этому поводу, но Гарри подозревал, что причиной тому была школьная пора будущего зельевара с мировым именем. Правду говорят, источники всех комплексов нужно искать именно в детстве. Но, возвращаясь к Гарри, придется все же уточнить, что ему это все уже порядочно осточертело, да к тому же объектом воздыхания он еще, как считал, не был. А потому он старательно избегал маленькой рыжей девчушки.

Через недели две подобных маневров Джинни впала в отчаяние — «ее Принц ее не замечал». Дело было как раз наоборот, но кто ее станет разубеждать… В общем, она чахла на глазах. И однажды Поттер, который уже собирался вздохнуть с облегчением, заметил в ее сумке до боли знакомое черное «свечение». Гарри выругался и усомнился, не глюки ли у него, но тоненькая ниточка аккуратно к его шраму говорила все за себя. Откуда у первокурсницы, а точнее у дочери «маглолюбца и простофили» Артура Уизли (исключительно со слов профессора Снейпа) вещица, устойчиво носившая магию Темного Лорда?

Теперь уже сам Поттер тайно наблюдал за младшей Уизли, с одной поправкой — никто этого не замечал. Та ни в какую не хотела расставаться с неведомым артефактом и всегда таскала его с собой. Очевидно, она сама не представляла, что носит каждый день среди своих учебников и пергаментов.

Наконец Гарри это надоело, и он решился на диверсию. Проходя мимо нее в коридоре, он незаметно кинул в ее сумку Диффиндо. Естественно, сумка разошлась по швам, и все содержимое оказалось на полу. Он, как истинный джентльмен, тут же оказался рядом и принялся помогать даме собирать ее вещи, в то время как Джинни заметила, КТО ей помогает и вообще стоит перед ней чуть ли не на коленях, и онемела. Поттеру только этого и надо было — он мигом нашел источник «свечения» и спрятал его в собственной сумке, что по волшебству оказалась рядом на полу (ловкость рук и никакого мошенства). Затем быстро починил сумку и затолкал в нее все выпавшее добро. Все это время Уизли смотрела на него и только на него и ничего не замечала вокруг. Пришлось Поттеру пощелкать перед ней пальцами, чтобы та пришла в себя. После этого он мигом убрался куда подальше.

* * *

Загадочный артефакт представлял собой черную тетрадку с обложкой из кожзаменителя. Укрепив свои окклюметивные щиты и окружив себя самой изощренной защитой, на которую был способен, он открыл ее. На первой странице значилось — «Дневник Тома Марволо Риддла». Поттер чуть было не запрыгал от радости — еще бы, дневник Темного Лорда в его руках! И, с нетерпением перевернув следующую страницу, озадаченно нахмурился. Пусто! Пролистав всю тетрадку, он убедился — тетрадь была пуста. А это значило, что магия, присутствующая в ней, либо скрывала содержимое, либо вообще не имела к ее содержимому никакого отношения, то есть в дневник никогда ничего не писали, а сразу использовали как оболочку под артефакт. И Поттер решил ее пока не трогать.

И тут ему пришла в голову довольно простая, но давно напрашивающаяся мысль. Если протягивается эта пресловутая нить, значит, она связывает однородные, магически неразделимые объекты. И если на одном конце нити была черная магия Волдеморта, а в общем случае сам Темный Лорд, то что сидит в его голове?!

Тут он вспомнил Квирелла. Тот был полностью одержим Лордом, и Том даже иногда перехватывал управление телом, а Поттер подобного про себя любимого не помнил. Значит, магия Тома, сидящая в его шраме, остаточная, то есть неактивная, или слишком слабая для подобных фортелей. «Эх, и почему зеркала не отражают магию? На всех могу посмотреть, а сам на себя — никак. Сапожник без сапог, блин…» Тут он вспомнил про личный ходячий справочник — профессора Снейпа — и тут же ринулся к нему.

Профессор удивился позднему визиту своего студента (дело было уже поздней ночью), но долго выговаривать не стал, в конце концов, ЭТОТ студент шлялся по ночам и не в таких местах. Снейп про одержимость чужими духами ничего не знал, о природе шрама-молнии не имел ни малейшего понятия, но вскользь упомянул про некие крестражи, подробностей о которых также не знал. Помимо прочего, Снейп просветил Гарри насчет зеркал, а именно в том, что такие существовали, но очень давно и в единственном экземпляре, на подобие Еиналеж. Но в отличие от последнего, требующийся артефакт находился во множестве мест сразу — то есть был разбит вдребезги, а осколки были растащены по углам. Самая крупная коллекция осколков была, по слухам, в Отделе Тайн министерства, куда ходу Поттеру не было, но Малфой как-то хвастался по пьяному делу Северусу, что в его сейфах лежит парочка таких осколков, и он их приобрел за ОЧЕНЬ большие деньги.

Прелесть этого зеркала состояла в том, что оно показывала магию всем желающим, включая маглов. И Поттер решил, что ему срочно требуется связаться с Малфоем-старшим, желательно через сына. Он, конечно, сильно сомневался, что его почту перехватывают и читают, но вы же помните, какой он параноик. И он тут же отправился к себе, писать письмо Люциусу, чтобы наутро Драко его запечатал в свой семейный конверт и отправил с филином.

* * *

Малфой-старший со всей серьезностью отнесся к просьбе Поттера, а потому ответным письмом уже на следующий день прислал осколок. Размером он был с обычную записную книжку, но, естественно, не ровной прямоугольной формы. Гарри еле дождался конца уроков, а когда прозвенел колокол об окончании последнего занятия, неторопливо собрался и подошел к профессору Снейпу (это был урок Зелий с Гриффиндором) и начал задавать ему настолько заумные вопросы, что даже Драко, который был тоже довольно неплох в зельях, решил убраться подальше. Поттер выждал еще немного, а затем сообщил своему декану о присланном гостинце и предложил пройти в кабинет зельевара. Тот, разумеется, согласился.

— Значит, мой шрам «светится» черным цветом. И не только шрам, а почти весь лоб. Вы слышали о чем-нибудь подобном?

— Единственное, что я могу сказать — это темная магия, настолько темная, что Авада Кедавра кажется Петрификусом.

— Откуда вы это знаете? И как, по вашему, «светится» Авада?

— Зеленым, каким же еще.

— Ну да. А про проклятия черного цвета вы не знаете?

— Знаю парочку. Но, как ни странно, ничего смертельного или хотя бы губительного. Хотя я, конечно, не эксперт.

После этого разговора Поттер всерьез задумался о происхождении своего шрама. Конечно, проще всего было поинтересоваться непосредственно у изготовителя, но Тому, каким бы адекватным и добреньким тот ни казался на первый взгляд, Гарри не доверял. Он знал, что Волдеморт еще та скотина и, не задумываясь, уберет с дороги любого, кто ему мешает. А потому действовать нужно было осторожно, и он избрал свою прежнюю тактику — затаиться.

* * *

На Рождество Гарри снова был приглашен к Малфоям. Так же были приглашены те же Нотты, Паркинсоны, Гринграссы, а также Креббы, Гойлы и Монтегю. Как назло, именно к рождеству Том приготовил свой сюрприз. И когда все сидели за праздничным столом, неожиданно все мужское взрослое население схватилось за левые руки, а лица их охватил неимоверный ужас. Поттер все сразу понял и выругался — он рассчитывал оставаться в тени до поры до времени. Но деваться было уже некуда, и ему ничего не оставалось, как только приготовиться к представлению.

Двери банкетного зала распахнулись, и на пороге показался темный силуэт в черной мантии с капюшоном. Казалось, освещение вокруг не могло пробиться через окутывающий фигуру мрак. Все дружно сглотнули. Темный Лорд предстал во всей своей красе.

Пожиратели Смерти тут же вскочили, бросились к своему предводителю и встали перед ним на колени. Их жены и дети просто онемели и сидели с открытыми ртами. Гарри же вольготно развалился на стуле.

Тут Волдеморт произнес своим шипящим голосом, едва не переходя на парселтанг:

— Приветствую вас, мои старые друзья.

— Мой Лорд! — заголосили вразнобой семеро мужчин.

— Довольно! Я знаю, какую службу вы мне сослужили. До меня дошли пренеприятнейшие слухи, что вы после моего «исчезновения» тут же отреклись от славы былых лет.

Френсис Паркинсон, на свою беду, тут же начал оправдываться, за что поплатился — Лорд мягко, почти нежно, произнес: Круцио.

Все сидевшие до сих пор за столом тут же вскочили и поспешили поприветствовать Лорда Судеб. Поттер встал вместе со всеми, но отошел, чтобы не сливаться с толпой, и стоял, скрестив руки на груди и смотря на происходящее с усмешкой.

— А знаете, друзья мои, кому вы обязаны моим возвращением? Не вам и вашей мнимой преданности! Тому, кого я посчитал своим врагом, но который доказал обратное! Гарри Поттеру!

Немая сцена. Все, кроме самого Лорда, уставились на парня. Тот фыркнул, повернулся к Тому и спросил:

— Что же вы, милорд, стоите в дверях. Проходите за стол.

Все приготовились к неминуемому круциатусу, а Драко и вовсе дернулся к Гарри, но Нарцисса его удержала за руку. Лорд же всех удивил — он скинул с головы капюшон, окинул всех взглядом красных глаз и произнес:

— С удовольствием, Поттер.

Дальнейший праздник для Гарри превратился в сплошное представление. Отошедшие потихоньку от шока пожиратели и их семьи сидели тихо и боялись лишний раз вдохнуть. Поттер едва сдерживал смех, а когда стало совсем невмоготу, он с позволения милорда вышел. Присутствующие снова затаили дыхание, но ничего не последовало — парень преспокойно вышел и плотно закрыл за собой дверь. Затем из последних сил бросил в дверь глушилку и расхохотался. Когда он отсмеялся, как ни в чем не бывало вернулся за стол.

После ужина Темный Лорд позвал за собой своих пожирателей и Поттера и направился в кабинет Малфоя. Чувствовал он себя здесь как дома. Там он все же наградил каждого парочкой круциатусов и отпустил, а Гарри задержался поговорить, не забыв, конечно, наложить глушилки на все поверхности кабинета.

— Том, ну к чему такое представление? И зачем меня засветил?

— Они никому ничего не скажут. Повод был слишком хороший.

— Ясно. Я тебе вопрос один хотел давно задать. В тех книгах по темной магии, что ты мне давал, кстати, спасибо за литературку, было упоминание об одном заклинании, крестраж. Уж больно автор интригует — такое страшное и темное, что сам писать не хочет. И зачем, спрашивается, написал? Ясно, чтобы читатель разбился в лепешку, но нашел про него еще что-нибудь. Я ведь прав?

— Да. Прав, как всегда. И как тебе так удается?

— Стараюсь. Ну так что, ты ведь нашел, что это такое?

— Конечно, нашел. Но тебе такое знать пока рано.

— А где нашел?

— Подсказал кое-кто. Но он тебе уже ничего не скажет.

— Ну вот как всегда, — обиженно надулся Гарри. — Том, не будь бякой, скажи, — заканючил парень.

— Ну ладно, Мерлин с тобой, скажу. Это заклинание, скорее даже обряд, который помещает душу заклинателя, заранее разорванную, в предмет. Желательно неживой. И когда сам заклинатель умирает, часть его души в том предмете, который и называется крестраж, продолжает жить и может возродиться.

— Это типа способ бессмертия? Значит, ты сделал себе крестраж?

— И не один, скажу по секрету. Ни один маг до меня не делал ничего похожего, — с гордостью объявил Том.

— Ух ты. Да ты крут. И какие ощущения после разделения души? Место не пустует?

— Не смешно, Поттер. На самом деле сначала чувствуешь пустоту. Но что бы там не проповедовал Дамблдор о неделимости и невосполнимости души, это все полная чушь. Главное — заполнить пустоту, неважно чем — гневом, ненависть, радостью, так пестуемой им любовью… Я подозреваю, что он тоже знает о моих крестражах, и не сегодня завтра расскажет тебе о них, а заодно и о пророчестве… Ты ведь знаешь о нем?

— Северус просветил.

— Так вот, он обо всем этом тебе поведает — ты ведь его Золотой Мальчик, герой Пророчества, главное оружие против меня. И если история с камнем была подстроена Дамблдором, значит, он взялся за твое воспитание. И поэтому я так спокойно рассказываю все это. Никто, повторяю, никто из моих пожирателей не знает о крестражах. И так же должно остаться, понятно? — с угрозой и усмешкой произнес Том.

— Конечно, о чем речь.

— И кстати. Северус тоже почувствовал боль в метке, а значит, директор уже, скорее всего, в курсе моего возвращения. Так что тебе стоит побыстрее переместиться в школу. Камин будет самым подходящим.

Поттер выругался, кивнул лорду и бегом кинулся к Малфою. Тот был в большом зале. Гарри выяснил, какой камин всегда открыт на выход, швырнул летучий порох, выкрикнул: «Апартаменты Северуса Снейпа, Хогварц» и вывалился в комнату декана.

Не успел он отдышаться, как камин полыхнул зеленым, и оттуда вышли Снейп и Дамблдор. Последний сразу же кинулся к Гарри и спросил:

— Как ты, Гарри?

— Он вернулся! Волдеморт вернулся! — выпалил Поттер.

— Он был у Малфоев?

— Да… Явился посреди банкета… Я сразу убежал через камин!

— Молодец, ты хорошо сориентировался. Северус, у тебя есть успокоительное?

— Не нужно, профессор, со мной все в порядке! — заверил директора парень.

— Ну как знаешь. Тогда профессор Снейп проводит тебя до гостиной, уже довольно

поздно.

Уже через час, как рассказал потом зельевар, были разосланы сообщения бывшим членам Ордена Феникса.

После разговора с Волдемортом Гарри было о чем подумать. Орденовцы во главе с директором его не тревожили, так что свободное время у парня было. И Поттер размышлял о своем шраме. Естественно, это его тревожило больше всего.

По всему выходило, что магия Темного Лорда в его голове — не что иное, как крестраж. Об этом говорила и связь между ним и всеми остальными крестражами, и следы ритуала в Годриковой лощине. Теперь была понятна и непонятно откуда взявшаяся способность к парселтангу. И теперь Гарри думал — избавляться ли ему от этого весьма опасного соседства. Что, если его магия и разум так сильно переплелись с крестражем, что при извлечении последнего сам Гарри окажется или сквибом, или, что еще хуже, идиотом. То есть бессрочным пациентом Святого Мунго. И тут его декан вызвал к себе на разговор.

Заперев комнату всеми известными Поттеру, а также парочкой непонятных, способами, зельевар обратился к удобно устроившемуся в кресле с чашкой чая подростку:

— Гарри, мне нужно с тобой серьезно поговорить.

— Слушаю, мастер.

— Темный Лорд уже рассказал тебе о крестражах?

— Откуда вы… — в замешательстве чуть не поперхнулся чаем Поттер.

— Неважно. Важно то, что ты уже знаешь. Дамблдор тебе этого не расскажет еще очень долго, уж не знаю, на что он надеется. Неужели на русский Авось?

— Но откуда ВАМ о них известно? Том сказал, что никто из его подручных не знает…

— Значит, ты не отрицаешь факта, что у вас с Темным Лордом состоялся вполне мирный разговор?

Далее последовала нецензурная ругань в исполнении Поттера, понявшего, что так глупо прокололся. Но неужели Снейп был в курсе всего? И благодаря кому Том теперь обладал телом?! «Придется снова обливиэтить…»

Попытка не удалась. Только он об этом подумал, как оказался связан.

— Гарри, не пытайся сопротивляться. Я понимаю, что эти веревки тебя не удержат, так что единственный способ тебя утихомирить — это вырубить. Пожалуйста, не заставляй меня это делать.

После этой тирады Поттер забыл обо всех попытках освободиться. Он просто уставился на профессора. Северус Снейп только что ВЕЖЛИВО ПОПРОСИЛ?!

Видимо, Северус был доволен произведенным эффектом, а потому расслабился и заговорил снова:

— Поверь, Гарри, мне тоже неприятна эта ситуация. Но так нужно. Кстати, твоя прошлая попытка стереть мне память была несколько… неудачной. Ты старался, не скрою, и мог мне просто выжечь мозг, при желании. Но не забывай, кто тебя учил лигилименции.

— Значит, вы знаете. Все? И мое отношение к Тому?

— Как ни прискорбно, да. Не сказать, что я одобряю некоторые твои… поступки. Но могу их объяснить.

— Я тоже могу.

— Тогда давай выслушаем сначала твое мнение.

— Все началось с чтения книжек о падении Лорда. О том, что он бесследно исчез, и все такое… Я тогда впервые усомнился в том, что Волдеморт исчез навсегда. А потом на первом курсе я буквально увидел его и понял, что возвращение Тома — дело времени. С его знаниями и жажде жизни найти способ вернуть тело — не проблема.

— И ты решил, что лучше ты будешь при этом ему другом, чем врагом?

— Не другом. Союзником. Хотя бы.

— Ясно. И как ты только договорился с ним?

— Всего лишь показал, на что способен. Помните, как директор с вами и МакГонаггл прибежал к Квиреллу? Это мы баловались.

— Да, это было занятно. Значит, вы там перебрасываетесь Авадами, а Дамблдор верит в сказочку про вампира… Кстати, я потом проверил палочку Квирелла. На ней было три Авады. А защита зафиксировала четыре… Покрасоваться решил?

— Это вообще не я… Ну ладно, я это. Но это оказалось верным! После моей беспалочковой Авады Том сразу признал мои способности!

— Беспалочковой, значит, ну-ну, — пробормотал Снейп, а потом громче сказал, — Понятно. Ты стал ему союзником, и вовремя подсуетился с камушком, облапошив Альбуса — тот до сих пор уверен, что ты геройски разбил камень. Но ты сам осознаешь тот факт, что помог возродиться убийце твоих родителей?

Наступило молчание. Поттер несколько раз хотел что-то сказать, но слова застревали в горле. Он отвернулся и глухо произнес:

— Я понимаю это. Да, я бесчувственная сволочь. Что же мне теперь, Аваду в висок пустить?

— Гарри, — как можно мягче сказал Снейп (у него получилось вполне ничего, как ни странно), — я понимаю тебя. — Поттер при этом резко обернулся к нему, — Да, понимаю. И нечего скалиться. Крестраж в твоей голове — вот причина твоей бесчувственности. Ты слишком рано познал боль и унижение, а потому злоба и расчетливость Тома пустила корни в твою душу. Теперь частичка Темного Лорда — уже часть тебя, и с этим уже ничего не поделаешь.

Гарри сидел, словно оглушенный. Разумом он понимал, что Снейп был прав. Но верить в то, что его эмоции, размышления, а возможно и магические способности — не его, было слишком тяжело. Он осознавал, что через некоторое время и сам бы додумался до столь очевидного, но одно дело — понять самому, и совсем другое — услышать от другого.

— И как мне с этим бороться? Как извлечь этот чертов крестраж?

— Теперь уже никак. Только смерть теперь разлучит вас, как говорят маглы. Да, смерть.

— Ну точно, Аваду в башку. Профессор, убейте меня тут же.

— И попаду в Азкабан? Не думаю, что директор поверит в вашу жертвенность. Не после того, как вы попали в Слизерин, мистер Поттер, — язвительность снова вернулась к Мастеру Зелий. Гарри хмыкнул.

— Тогда я пойду, профессор? У меня есть, о чем подумать.

— Идите.

* * *

После того разговора прошла неделя. Гарри все чаще ловил себя на размышлениях о том, что бы он говорил и делал в той или иной ситуации, не будь на его лбу шрама. Он пытался вспомнить, каким он был в детстве. Он не был сторонником аутотренинга и самокопания, но сведения, буквально вылившиеся на его голову при содействии декана, делали свое дело. Казалось, он всегда был таким, как сейчас — моментально повзрослевшим подростком. Даже в семь лет. Значит, копать нужно было глубже, или не копать вовсе — в самом деле, объяснения Снейпа были конкретны и не оставляли места для сомнений. Крестраж был его частью, и если Том все же умрет — то умрет вместе с ним. В так случае пророчество исполнится. «Кстати, понимать пророчество можно по-разному. И ни один не успокоится, пока жив другой. А если вместо “успокоится” взять “упокоится”, то есть помрет? Получается в итоге, что либо оба мы живем, либо вместе умираем. Прелестно», — размышлял Поттер.

Потом он вспомнил про дневник. Как крестраж Тома оказался у младшей Уизли? В том, что это был именно крестраж, Гарри уже не сомневался. Нужно было уничтожить его, или оставить как есть, а потом передать Волдеморту? Гарри уже сомневался в своих планах насчет Тома. Поттер буквально разрывался на части и нервничал. Это уже начали замечать окружающие. Еще бы, если довольно общительный и доброжелательный до этого парень, имеющий приятелей на всех факультетах, вдруг начинает огрызаться и язвить по поводу и без не хуже Ужаса Подземелий (в народе известном как Северус Снейп). И тут ему пришла в голову мысль, простая настолько, что он еще удивился, как не подумал раньше об этом. Если он хочет избавляться от Тома — ему нужно к Дамблдору. И наоборот. Но ни в коем случае не торопиться.

В субботу, его любимый день для таких дел, сразу после завтрака он подловил директора и напросился на разговор. Ему практически не пришлось играть — он и в самом деле хотел того, о чем говорил. Так что поверхностная лигилименция в исполнении директора ему не помешала.

— Профессор, я по поводу Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Да, мой мальчик?

— Все говорят, что вы единственный, кого боится В..Волдеморт.

— Они преувеличивают, Гарри. Я ведь могу называть тебя «Гарри»?

-Конечно, профессор.

— Так вот, Гарри. Страх перед именем, который ты, как я вижу, доблестно преодолел, делает самого Волдеморта только сильнее. Лишь услышав о нем или, не дай Мерлин, увидев его, люди теряются и ударяются в панику, от чего у него просто не остается достоянных противников. Всех иных он, как ни прискорбно, уничтожил, и твои родители были в их числе. Но он все же является очень серьезным противником, равных которому очень мало.

— А вы, профессор? Вы ведь победитель Гриндевальда? — невинно поинтересовался Гарри.

— Должен признать, Волдеморт немного, но сильнее Гриндевальда. И гораздо более жестокий и безжалостный.

— Но я думал, именно Гриндевальд руководил Германией во Второй Мировой?

— Да, это так. Но если бы вместо него был Волдеморт, я даже не берусь предположить, что бы сейчас было. Да и к тому же я сейчас уже не тот, что был в молодости.

— Так что же, победить Волдеморта некому?

Директор перестал улыбаться. И даже словно постарел на десяток лет.

— Гарри, я хотел бы этот разговор продолжить через пару лет.

— Хорошо, директор.

— Но помни, Гарри, и никогда не забывай — именно ты остановил его тогда, а потому он будет охотиться за тобой. Я очень не хотел тебе этого говорить, но твой факультет… Ученики, с которыми ты учишься и спишь в одной спальне, проводишь с ними свободное время, дети последователей Волдеморта. Я не прошу тебя сторониться их — но предостерегаю от безоговорочного доверия им. Помни — не доверяй никому, кроме самого себя.

— Так же говорит и профессор Снейп. И я убедился в этом на Рождество.

— А мистер Грюм, если помнишь, добавляет «Постоянная бдительность!», — улыбнулся Дамблдор.

— Я запомню, директор. Ну, я тогда пойду?

— Иди, мой мальчик.

* * *

Гарри почти начал верить, что директор такой добрый, розовый и пушистый. Если бы не знал, что именно он засунул его к Дурслям и ни разу не побеспокоился проведать мальчика. Но при этом, Поттер сильно подозревал, что при осознании своей темной стороны он начнет по иному относиться к директору. И в данный момент он не зарекался ни от чего.

Так как директор ни словом не обмолвился о крестражах, что было неудивительно, Гарри решил подсунуть ему дневник Тома «случайно». А так как Снейп был, по всему выходило, на его стороне, он отправился снова к своему декану. Тот нисколько не удивился ни просьбе, ни самому крестражу, чем вызвал еще порцию подозрений — зельевар знал обо всем этом заранее, и довольно подробно. О чем Гарри и не преминул заявить. Каково же было его удивление, когда тот не стал оправдываться, а выложил как на духу — да, он знал! И откуда же, думаете? Северус сам себе об этом и сообщил, незадолго до первого курса Гарри Поттера. Бред!

Оказалось все просто, но в то же время запутанно. Шестидесятилетний Снейп в компании с тридцатипятилетним (ну или около того) Поттером сварганил некое устройство, представляющее магловский таймер, механический поворот и маховик времени с ящичком для письма. Затем написал это самое письмо самому себе и отправил в прошлое, где и предупредил о странностях Поттера (но «забыл» написать о его способности «видеть» магию — конечно, он не мог пойти против истории, и если уж получил такое письмо в прошлом, разве он мог написать иначе?), а также о крестражах, причем всех, о возрождении Лорда со строгим наказом не вмешиваться. И еще кучу лишней и крайне полезной информацией. Письмо было выучено наизусть и уничтожено, само устройство разобрано, а маховик вернулся на свое законное место в Отделе Тайн. Поттер все это слушал с открытым ртом, однако все вставало на свои места, и это устраивало парня — Гарри не любил, когда что-то оставалось тайным и неясным. Вполне обоснованное и обычное желание, на самом деле.

Итак, раз Снейп все знал, зараза такая, значит, он знает и то, чем все закончится. Оказалось — нет. Старший Северус об этом написать «забыл». И о том, умрут ли Волдеморт и Дамблдор, тоже ни слова. Только то, что сам Поттер был к тому времени жив. Обнадеживающий факт. На невинный вопрос Поттера о неком «запросе» в будущее, Снейп ответил категорическим отказом — в письме были на этот счет вполне конкретные указания. Гарри оставалось лишь разочарованно вздохнуть.

Снейп же и забрал у Поттера дневник. Через неделю он сообщил о благополучном исходе операции «Конец тетрадке». Профессор подкинул дневник обратно Джинни Уизли, предварительно просмотрев ее воспоминания и внушив ей, что дневник — абсолютное зло и нужно отнести его к директору. Также он определил, что крестраж у нее обнаружился летом, после посещения Косой Аллеи, во время которой единственный, кто мог ей его подкинуть, был не кто иной, как Люциус Малфой. И когда Волдеморт узнает о судьбе его крестража, мало Малфою-старшему не покажется. Собственно, судьба дневника была незавидной — крайне обрадованный Дамблдор не мудрствуя лукаво спалил его в Адском Огне. Штука крайне опасная и практически неуправляемая, но чертовски надежная.

Поттер узнал о проколе Малфоя и подумал — если помочь ему в этом деле, будет очень хорошо, к тому же он был ему должен за осколок чудо-зеркальца, которое, кстати, на рождество вернул. Гарри написал ему письмо с туманным намеком о случившемся. И предложил ему выход — ранее был аврорский обыск в Малфой-меноре, а о том, что они что-то умыкнули, но почему-то не сообщили ни ему самому, ни в министерство, а отдали сразу же директору Хогварца, потому что среди Авроров был некий Артур Уизли, Малфой узнал только сейчас. Через неделю Люциус прислал письмо, в котором благодарил за своевременный совет и свою спасенную шкуру — по словам Малфоя, Темный Лорд одарил его за печальную весть всего лишь одним круциатусом. Все же Люциус был истинным слизеринцем, а значит, скользкой змеей.

В свободное от интриг, коих было не так уж и много, Гарри, естественно, учился. Школьная программа, правда, была им изучена на пару лет вперед, но делать домашние задания нужно было постоянно. Особенно неприятности доставляла трансфигурация. Если с практикой у него не было проблем — он делал все инстинктивно, то теория давалась ему с трудом. Эти зубодробительные формулы просто отказывались ему сдаваться. Хорошо еще, что такие проблемы для него доставлял материал четвертого курса, а не второго… Но он ничего не мог с собой поделать — то, что изучали его сверстники, было неинтересно, скучно и просто, а ничего из перечисленного он терпеть не мог.

Еще он читал темномагические книги, подаренные Волдемортом. Практиковаться он не мог — защита Хогварца не дремала, но теорию он изучал от и до. Еще он вспомнил об анимагии, но Снейп ему шепнул, что в будущем Поттер так и не стал анимагом. Гарри, конечно, тут же ответил, что это для него не аргумент, но Снейп был непреклонен — нет, значит, нет. Больше Гарри не спорил, хотя впоследствии долго не мог понять, почему он так безоговорочно слушался профессора.

Шло время, Поттер учился, ходил на уроки, выполнял домашние задания, общался со школьными приятелями. В общем, скука была смертная. Он уже был готов выть от тоски на луну и лезть на все стены подряд. Ну не по нему эта жизнь! И хотя его по собственным академическим успехам частенько сравнивали с Гермионой Грейнджер, это мало радовало парня. Он — и книжный червь? Но так уж вышло, что его репутация спокойного и неконфликтного мальчика уже работала на него.

И он задумался, чем же ему стоит заняться. Ну, помимо изучения Темной магии. Неожиданно ему пришла в голову одна неожиданная, но совершенно тривиальная мысль — у Тома был свой Внутренний Круг, у Дамблдора — Орден Феникса. Значит, и ему нужно обзавестись кругом почитателей его таланта. Включать в него слизеринцев было заведомо неразумно, так как сразу после выпуска они автоматически попадают в Пожиратели, ну, большая их часть. А ссориться с Томом на эту тему ой как не хотелось. С другой стороны, гриффиндорцы активно вербовались в орден огненной чудо-птички, что тоже не есть хорошо. Остальные два факультета разбирались в произвольном порядке, или чаще всего, в силу их преобладающих моральных черт, просто прятались по углам и никуда не хотели вступать, как и остатки предыдущих двух Домов. Так что же получается? Или Поттер чего-то не понимает, или у него просто неверные данные и измышления, или общество действительно разделилось на несколько лагерей и само ничего не может с этим поделать. В прочем, верны могли быть все версии, причем одновременно…

Тогда оставалось либо действовать в одиночку, что было для Поттера вполне привычно, но довольно рискованно, или переманивать потенциальных пожирателей и орденцев к себе. Такой расклад ему нравился больше. Существовал, правда, еще один вариант. Плюнуть на все и смотреть со стороны. На первый взгляд, крайне заманчиво, но! бесполезно в его конкретном случае. Дамблдор все равно затащит его в эту кашу, хочет парень этого или нет, благо, пророчество позволяло. И еще неизвестно, будет ли директор в этом случае предполагать выживаемость своего Героя… Как говорится, мавр сделал свое дело, мавру пора в могилку. К тому же Гарри знал о крестражах, и знал, что директор о них знал. О том, что Поттер сам им является, директор догадывался или догадается в будущем, и это оставляло Гарри крайне мало шансов выйти сухим и желательно целым из воды.

С другой стороны, собирание вокруг себя энного количества преданного исключительно ему народа будет заметно даже невооруженным взглядом, а уж если у тебя очки-половинки, то задачка решится в два счета. И Поттер был уверен, что Дамблдор не оставит просто так подобный кружок по интересам. Пат, господа.

Еще Гарри размышлял о самом директоре. В том, что это был великий маг, сомнений не было. Светлый? Поттеру было, в общем-то, без разницы. Каковы были цели и мотивы Дамблдора во всей этой заварушке, вот что интересовало Гарри. Действительно ли тот действовал исключительно в интересах общества, а не своих собственных? Задумывался ли о благополучии своих марионеток? Что двигало им, когда он оставлял маленького Гарри Поттера перед дверью магловского дома, черт подери? Парень ответов не знал, а потому остерегался директора, предполагая, как обычно, самое худшее. ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ, в самом деле!

Все эти мысленные изыскания занимали голову Поттера все свободное время, которое ему дарило посещение уроков Истории Магии и Защиты от Темных Искусств. Время уходило, а он никак не мог составить хотя бы примерный план своих действий. Это его, мягко говоря, раздражало. Обращаться за советом к Темному Лорду, как и к директору Хогварца, было глупым — мал еще, как-никак, официально лишь второкурсник, а к Снейпу опять идти ой как не хотелось. Но что же делать, что?!

* * *

Учебный год подходил к концу. Сдав экзамены на отлично (марку нужно держать), он отправился на Тисовую улицу, дом четыре, чтобы, зайдя в дом и пройдя его насквозь к задней двери, аппарировать к собственному дому.

По прибытию он убедился, что все в порядке и тут же отправился в лесок — попрактиковаться в новых знаниях. Отработав несколько довольно милых заклинаний, как то выворачивание противника наизнанку, удаление костей и внутренних органов (на живых существах, к слову, он их не проверял, просто убеждался, что луч соответствует описанию), он, вполне довольный, но уставший, вернулся на ужин, где его ждал черный филин Малфоев. Гражданин Темный Лорд передавал привет и желал встретиться. К письму прилагался портал в виде перстня.

Поттер все же сначала поужинал — еще неизвестно, перепадет ли чего у Тома. Затем проверил окклюметивные щиты и очистил сознание. И лишь потом активировал портал. Появился он, как и ожидал, перед особняком Малфоев, видимо, Темному Лорду тут понравилось. Его встретили три пожирателя в масках, как полагается, с палочками, готовыми проткнуть ему темные очки, так показалось Поттеру. Распознав в прибывшем малолетку, они сначала растерялись, но потом из дома вышел еще один пожиратель — Люциус Малфой собственной персоной. Грозно глянув на троих охранников, он повел Поттера в дом на аудиенцию к Темному Лорду.

Волдеморт восседал в троне. Не сидел, а именно восседал. Во всей его позе было столько высокомерия и самодовольства, что становилось приторно. Чертова ниточка была задавлена на корню, и после этого Поттер осмотрелся. Они находились в довольно крупном зале — скорее всего, бальном. Мрачная обстановка довольно симпатичного до этого помещения создавалась свечами, горящими замогильным зеленым светом. Поттер подошел к трону и наклонил голову:

— Милорд.

У Малфоя расширились глаза — еще никто так не приветствовал Господина, не получив при этом изрядную порцию боли. Но Лорд лишь небрежно глянул на Люциуса и произнес:

— Малфой, свободен.

Тот заспешил прочь, надеясь, что вслед ему не пронесется красный луч круциатуса. Как только он скрылся за дверью, Лорд прошипел:

— Хвост, иди сюда.

Поттер недоуменно оглядел зал — никого не было. Но тут он заметил маленького зверька в углу — не то мышь, не то крыса. Только аура у него была не как у животного, а как у человека... Подозрительный зверек подбежал довольно близко к трону и превратился в маленького, чуть выше самого Гарри, толстоватого и лысоватого мужчину. Лорд заговорил вновь:

— Хвост, поприветствуй нашего гостя. — При этих словах мужчина повернулся к парню, и его лицо отразило все его эмоции — удивление, шок, а затем страх.

— Гарри? — слабым голосом произнес Хвост.

— Знаете меня? А кто вы? — довольно лениво ответил Поттер.

— Это Питер Петтигрю, — ответил за него Том, наблюдая за реакцией парня, — мой маленький шпион. Он может забраться туда, куда не может забраться даже обычная крыса, так что он мне довольно полезен. Только защиту Хогварца он преодолеть не смог. У меня будет к тебе маленькая просьба, Гарри. Пронеси его в замок как своего ручного зверька.

— Он будет шпионить в школе? — напряженно спросил Поттер.

— Да, тебя это смущает?

— Нет, почему, пусть делает, что хочет. Меня смущает он сам.

— Ах да, как я мог забыть, — усмехнулся Темный Лорд, конечно, он не забыл. — Убит Сириусом Блеком вместе с кучей маглов. Так вот, эту самую кучу маглов положил наш дорогой Хвостик, отрезал себе пальчик и сиганул туда, где ему самое место — в канализацию. Все списали на Блека и засунули, как ты и сказал, в Азкабан на бессрочное времяпровождение.

— Хитрая крыса. Значит, Блек полностью невиновен?

— Да.

— И когда будет налет на Азкабан?

— Еще не решил, но если что — мы его выпустим и дадим убежать, с собой не потащим. Все равно ко мне он не присоединится, не убивать же его здесь. И кстати, тут Хвост поведал мне очень интересную новость — он сам, Блек и твой отец Джеймс Поттер незарегистрированные анимаги. Блек превращается в черного пса, Джеймс был оленем.

При упоминании отца Поттер почти незаметно дернулся, но лицо сохранил. Волдеморт с интересом наблюдал за своим собеседником. Во время всего этого разговора Петтигрю, мягко говоря, удивленными глазами таращился на Господина — тот вел себя очень странно. Мало того, что позволял разговаривать с собой не на коленях, так еще и вел себя просто, словно обычный человек. Тут Лорд обратил внимание и на него:

— Хвост, я надеюсь, ты понимаешь, что должен держать язык за зубами? — обманчиво ласково произнес он.

— Да, мой Лорд!

— Отлично. Гарри, постарайся не убить моего шпиона ненароком, он мне еще пригодится. И еще, он будет составлять еженедельные отчеты для меня. Ты будешь их высылать мне.

— Такая регулярность привлечет внимание. Директору известно, что мне некому писать. Перехватит одно письмо — и мне конец.

— Хорошо. Тогда подключим младших Малфоя и Нотта. Будешь передавать письма им.

— Хорошо, мне нетрудно.

— Вот и отлично. Тогда забирай Хвоста с собой.

— Эй, мне он сейчас не нужен! Шпиона ко мне засылаешь?

— Да не будет он следить, так, по хозяйству поможет, если что.

— У меня для этого есть эльфы. И вообще, летом он и тебе пригодится. А перед школой я заскочу, заберу. Портал только вышлешь за день-два. Или для аппарации место освободи.

— Хорошо, уговорил.

Петтигрю уже был в полном шоке — так разговаривать с Темным Лордом раньше могла только его змея, Нагини, хотя сам Хвост этого, конечно, не знал. Ну а то, что эти двое говорили о нем как о бездушном предмете, Питера давно не удивляло — так же говорили и его первые друзья, Джеймс и Сириус…

За воспоминаниями Хвост не заметил, как младший Поттер удалился и как Лорд обратился к нему, за что и поплатился круциатусом. Гарри слышал его крики, удаляясь от зала в сопровождении Малфоя-старшего. Тот, кстати, таки поблагодарил Гарри за ту подсказку. Выйдя на улицу за ворота Малфой-менора, Поттер отправился домой.

* * *

Началось обычное лето. Снейп, который продолжил заниматься с парнем, тренировал его в зельях, а также иногда участвовал в тренировках Гарри, дуэлируя с ним. Северус оказался довольно опытным дуэлянтом, но он привык к скоротечным боям на ровной поверхности, а не к изнурительным тактическим маневрам по пересеченной местности. Так что эти тренировки были полезны не только Гарри, но и самому Северусу. Причем Снейп заметил, что любая маскировка, будь то отвлекающее или дезиллюминационное заклинание, просто игнорировалось подростком. Невольно он вспоминал Грюма, но Альбус его сразу заверил, что глаза Поттера без каких-либо дополнительных способностей. Сам же парень уже довольно неплохо усвоил оба упомянутых заклинания, а заодно заглушающее шаги и убирающее запахи. Конечно, как Мастер Зелий, Северус обладал отличным острым обонянием, но не настолько, чтобы чуять запах мальчишки. Но однажды он схитрил и принес с собой зелье для волчьего нюха, которое позволило почувствовать кучу живности вокруг, но только не Поттера. Вот тогда-то профессор и понял, что не хотел бы иметь таких врагов, как Гарри.

Однажды Северус прибыл раньше обычного и заметил, как его подопечный рано утром разминается, хотя тренировки у него были ближе к ужину, и решил понаблюдать за ним. Парень после разминки взял в руки меч (кажется, деревянный) и, сверяясь с лежащей рядом книгой, начал размахивать этим мечем. Северус признал, что выглядело это довольно впечатляюще — при природной гибкости и грации у парня получалось довольно неплохо, на его взгляд. В это время Поттер заметил учителя, в очередной раз игнорируя заклятье Хамелеона, и направился к нему.

— Доброе утро, профессор. Вы сегодня рано.

— Доброе утро. Не знал, что ты учишься фехтовать.

— Вы многое обо мне не знаете.

— А зачем тебе это? Мало магии?

Парень на это взмахнул рукой, и в его руку влетели ножны довольно красивого длинного меча — уже настоящего. Он отбросил ножны и обратился к Снейпу:

— Киньте в меня Аваду.

— С ума сошел? Хочешь подтвердить звание Мальчика-Который-Выжил?

— Ничего страшного. Вы в меня в любом случае не попадете.

Северус пожал плечами, такой уж у него был ученик. Он направил палочку на него и выкрикнул: «Авада Кедавра!» Зеленый луч устремился в грудь Поттера. Тот тут же сместился чуть вправо, убираясь с пути луча, и взмахнул мечом. Луч с шипением отразился от меча и ушел в землю в паре шагов от мальчишки.

— Теперь понятно? — криво усмехнулся Поттер.

— Более чем, — ответил ошеломленный Снейп. Такого он еще не видел — чтобы холодное оружие отбивало магию?

— Это магическое оружие, — разъяснил Гарри. — Нашел в хранилище Гринготтса. Там было несколько клинков, но Аваду отражает только этот. Остальные только менее зловредные проклятия. Кинжалы вообще спасают лишь от ступефая и подобной мелочи.

— Тогда тебе нужен учитель фехтования. Может, стоит спросить Люциуса?

— Можно. Кстати, как ваши отношения с Лордом?

-Стоило упомянуть Малфоя — сразу вспомнил про Лорда. Нормально. Вызывал меня пару раз, спросил, почему не помог с философским камнем — еле отвертелся. Я ему нужен следить за Дамблдором, к тому же директор мне доверяет, и Лорд об этом знает. Ты случайно не в курсе, откуда?

— На что намекаете? Что я ему сообщил, что вы двойной агент? Да вы бы живым после первого вызова не вернулись!

— Ладно, я пошутил. А Люциуса я спрошу. Вдруг у него есть кто на примете. А теперь в лабораторию, хватит прохлаждаться.

* * *

Оказалось, у Люциуса был знакомый учитель фехтования. Он его нанимал и для своего сына, но Драко был настолько нежным и болезненным, а главное, избалованным ребенком, что из тех уроков мало что вышло. Сам Люциус немного умел пользоваться клинком, но и он целиком и полностью полагался на палочку, спрятанную в его трости. Он связался со своим знакомым, и уже через два дня Джеральд Фокс, наемник и довольно опытный боевой маг сорока лет от роду, читал записку с адресом дома, написанную рукой Гарри Поттера.

Джеральд был изрядно удивлен, когда узнал своего нанимателя. Он полагал, что в связи с возрождением Темного Лорда (как известно, слухами земля полнится, а в Лютном Переулке так и подавно) Мальчика-Который-Выжил усиленно готовят лучшие боевые маги Англии, находящиеся на Светлой стороне, и не один он так считал, В общем-то, сам Поттер полагал, что так и должно быть, в противном случае его догадки насчет Дамблдора косвенно подтверждались — Герой не должен был выжить.

Как бы то ни было, мистер Фокс взялся за обучение, но был вынужден дать клятву о неразглашении, на чем настоял Снейп. В общем-то, это была обычная практика для частных учителей. Он был приятно удивлен тем, что его ученик довольно неплохо подготовлен. Неприятным сюрпризом было то, что парень непроизвольно выпускал заклинания через меч — полностью на автомате Гарри просто сыпал ступефаями, экспеллиармусами и петрификусами. Повалявшись несколько раз на земле, маг заявил, что так дело не пойдет, а потому предложил заняться самоконцентрацией. Теперь перед каждой тренировкой Поттер и его учитель, а с ними и Северус, медитировали. Последний — просто за компанию. Медитации помогали, немного, держать силу под контролем, и Фокс учил парня, как быть абсолютно спокойным во время боя. Снейп

ему помогал со всем своим усердием — оскорблял парня, смешил его, всячески отвлекал и вообще веселился. А бедный Поттер в этом балагане должен был быть спокойным, собранным и сконцентрированным. Это было чертовски непросто. Особенно если Снейп периодически посылал в него заклинания. В общем, там было весело.

Собрание Ордена Феникса уже подходило к концу, и Северус собирался незамедлительно отправляться в школу — там его дожидалось несколько котлов с зельями для Больничного крыла, когда Ремус Люпин поднял вопрос:

— А что же Гарри?

— Гарри Поттер? — решил для проформы уточнить Дамблдор.

— Да. Как я понимаю, Гарри теперь первоочередная цель Волдеморта.

У Северуса при упоминании имени своего первого Господина болезненно откликалась Метка, и данный случай не стал исключением, поэтому он прошипел:

— Не произноси это имя при мне, оборотень!

— Северус, не кипятись, — осадил его Дамблдор, — Ремус, что ты можешь предложить?

— Приставить круглосуточную охрану, разумеется, скрытно.

— И кто будет в охране? Сейчас все силы брошены на охрану Отдела Тайн, — Снейп при этих словах навострил уши, он об этом почему-то не знал, а Альбус тем временем продолжил — а они у нас и так довольно малочисленны. В данный момент за домом следит Арабелла, к тому же кровная защита Лили не дает возможности Пожирателям не то что подобраться, но и даже просто найти местоположение дома.

— А если он куда-нибудь пойдет, прогуляться, к примеру, или в магазин?

— Я думал об этом. Но Арабелла почти ежедневно докладывает мне, что мальчик с момента приезда не показывается на улице. Возможно, он под домашним арестом — она утверждает что это не в первый раз. Но нам это как раз на руку.

— Правильно, — пророкотал Аластор Грюм, — меньше будет нарываться на неприятности, — к тому же он слизеринец, а не безрассудный гриффиндорец, как ты, Альбус, любишь, — почти засмеялся старый аврор.

Люпин был, судя по его лицу, потрясен этими подробностями из жизни Мальчика-Который-Выжил. Северус его, следует признать, понимал, он и сам не сразу поверил в чулан под лестницей, но он немного ознакомился с воспоминаниями мальчишки во время обучения окклюменцией. И этой крохи хватило, чтобы пожелать семейству Дурслей медленной смерти. И в этой ситуации его очень напрягал тот факт, что между Гарри и Темным Лордом очень много общего — судя пор письму из будущего, будущий лорд Волдеморт, Том Марволо Риддл, был сиротой и рос в магловском приюте, а затем распределился в Слизерин…

— Альбус, как ты можешь так легко об этом говорить, — возмутилась тем временем Молли Уизли, — Бедный мальчик, его нужно оттуда забрать!

— И куда его забирать, Молли? — устало спросил ее директор.

— Хотя бы сюда, в Штаб!

— У вас, в Норе, и так хватает детей. Его просто некуда селить.

— Не беспокойся, Альбус, место мы найдем, и это будет в любом случае лучше, чем у тех маглов, — гневно возразила женщина.

— Он должен проводить хотя бы пару месяцев в том доме, чтобы кровная защита не пала.

— Директор, а вы уверены, что защита вообще есть? — вкрадчиво произнес молчавший до сих пор зельевар. — Насколько я помню, вы утверждали, что защита держится до тех пор, пока он считает то жилище, — выплюнул он это слово, — своим Домом, а я собственными ушами слышал, что он считает Домом Хогварц.

Директор бросил на него недовольный взгляд, но затем улыбнулся:

— Конечно, Северус, я лично проверю это. Я рад, что ты так заботишься о своем подопечном, — зельевар при этих словах чуть не поперхнулся. Собственно, сам виноват, молчал бы — никто бы и не вспомнил об этом. «Так, нужно срочно предупредить Поттера».

— Тогда считаю собрание закрытым, — объявил Дамблдор и вышел. Снейп направился за ним.

* * *

— Мистер Фокс, хватит, — чуть ли не взмолился Мальчик-Который-Выжил. Эта тренировка длилась уже вечность, по личному мнению парня. На самом деле прошло лишь два часа, но это как-то не замечается, когда ты прыгаешь от разноцветных лучей в утяжеленных раз в пять ботинках с поистине чугунным мечом наперевес. Джеральд утверждал, что такой метод ускоряет набор необходимой формы, при правильном питании, разумеется. И обещал, что при снятии этих ботинок парень будет чувствовать такую легкость, что будет прыгать аки горный козел. Приходилось верить на слово, потому что снимать эти ботинки можно было лишь на ночь, а утром они сами лезли на ноги.

Прошел месяц с начала летних каникул, но вестей ни от Тома, ни от Дамблдора не было. Как ни странно, связующим в обоих случаях должен был быть Снейп, о чем он, в принципе, не должен был догадываться. Но это в идеале. На самом деле было вообще непонятно, кто о чем знает, о чем догадывается, а на что откровенно наплевать. Такое положение вещей крайне не нравилось будущему махинатору, но Гарри никак не мог решиться на откровенный разговор с зельеваром. Предыдущие разговоры он таковыми не считал.

Поттер ожидал Мастера Зелий к обеду, а потому его появление в одиннадцатом часу подсказало парню — что-то случилось. Интуиции он своей доверял.

— Доброе утро, профессор. Вы сегодня рано.

— Доброе утро, Поттер, мистер Фокс. Нужно поговорить.

— Конечно, профессор, — кивнул ему Гарри и повернулся к Джеральду, — Мистер Фокс, спасибо, думаю, на сегодня хватит.

Наемник кивнул ему и направился к границе антиаппарационного щита. Парень посмотрел ему вслед, а затем направился в дом, Снейп пошел за ним.

— Итак, Поттер, — сказал Снейп, когда он разместились в гостиной, — вам нужно отправляться к Дурслям и ожидать в гости директора.

— Что на этот раз?

— Вас могут оттуда забрать.

— Неужели?

— Кровная защита. Есть подозрение, что ее больше нет.

— Могу вас успокоить, — усмехнулся парень, — ее действительно нет. И думаю, директор об этом прекрасно знает.

— Не понял юмора. Так какого боггарта он вас туда отправил?

— Может, забыл? А может, как раз надеялся, что меня оттуда умыкнут пожиратели и представят пред ясные очи некоего красноглазого товарища?

— Вы думайте, что говорите, Поттер. Зачем ему это? Вы же его Избранный!

— Вот уж не знаю, зачем. Но я почти уверен, что в тот раз, когда он забрал меня перед первым курсом, защиты уже не было. И он должен был это заметить, он не идиот.

— А вы откуда знаете про защиту? — подозрительно посмотрел на него зельевар. — Она, вообще-то, невидима. Даже магам.

— Но не мне.

— Вы можете видеть магию? — недоверчиво спросил Снейп.

— С детства. Для меня это также естественно, как вам — смотреть собственными глазами. Так я, кстати, и «видел», будучи слепым. Вам же ЭТО интересно?

Снейп был поражен. Этот уникальный дар был крайне редким, и, насколько он знал, не передавался по наследству. Откуда он был у мальчишки, оставалось лишь догадываться. В истории магии было известно лишь около сотни таких уникумов. Что ж, Поттер оправдал свое звание Избранного.

— Это многое объясняет, — пришел в себя Снейп, — Значит, чтобы от вас спрятаться, вообще нельзя применять магию?

— Бесполезно, профессор, — усмехнулся Поттер, — я вижу вашу ауру, даже через стены. Хогварц не в счет. Проще наоборот наследить сверх меры.

— Ясно. Ладно, с этим прояснили. Но остается проблема директора. Он будет вынужден вас забрать оттуда, каковы бы ни были его мотивы, когда он вас там оставлял.

— И конец тренировкам? Черт, что же делать?

— А если поставить похожую защиту? Вы на такое способны?

— Ага, и рухну в кому. Та защита покрывала чуть ли не целый квартал. Меня и на дом еле хватит. И к тому же, как вы это себе представляете? Защиты не было, и вдруг она неожиданно появляется? Это я так неожиданно полюбил своих родственников? И это притом, что я якобы под домашним арестом?

— Опять лигилименцией балуетесь, — угрожающе протянул Снейп.

— Профессор, вы громко думали, — фыркнул Поттер.— Ладно, что уж теперь. Будем ждать директора. Сможете послать Фоксу сову, что занятия откладываются на неопределенный срок? За обучение я ему заплатил вперед за пару месяцев, так что, думаю, проблем не будет.

— Хорошо, Поттер. И не забывайте, Дамблдор захочет вас «прочитать», будьте готовы. Погубите дело, утащите меня за собой.

— Ясно. Но что он вам сделает? В Азкабан засадит?

— Он может сделать и похуже. Он может сделать так, что сам придумаешь себе наказание, да и еще спасибо ему скажешь.

— Ладно, профессор, учту, — недоверчиво ответил Поттер, — тогда я прямо сейчас и отправлюсь на Тисовую.

* * *

Гарри едва успел. Только зайдя в комнату после инструктажа тети и кузена, сдобренного небольшой демонстрацией силы, о том, как себя вести, он услышал негромкий хлопок неподалеку от дома. Выглянув в окно, он убедился — прибыл Дамблдор собственной персоной. Поттер быстро наколдовал кучу замков на двери снаружи и улегся на кровать. Оставалось надеяться, что директор не станет ждать, пока Петуния откроет все замки вручную, так как ключей у нее, разумеется, не было. Так и произошло. Дамблдор взмахом палочки удалил все замки и вошел. Комната не претерпела изменений с момента первой его встречи с мальчиком. Только воздух был еще более затхлый, словно здесь не жили довольно давно.

Поттер отреагировал вполне ожидаемо. Удивленно вскинул голову, он воскликнул:

— Профессор Дамблдор?

— Здравствуй, мой мальчик. Я не помешал?

— Что вы, сэр, конечно, нет. Я так рад вас видеть, — зачастил Поттер.

— Гарри, я вижу, тебе здесь не очень хорошо. К тому же здесь стало довольно небезопасно, в связи с последними событиями. Я прибыл забрать тебя.

— Правда? А почему здесь небезопасно?

— Пожиратели Смерти, слуги лорда Волдеморта, могут тебя здесь найти.

— Но, профессор, зачем я им?

— Видишь ли, я и раньше это говорил, ты стал манией Волдеморта. Ты стал причиной его падения и, разумеется, он хочет отомстить. И, возможно, доказать всем остальным, и себе заодно, что он сильнее тебя.

— Не понял, директор. Он что, полный придурок? — на самом деле удивился Поттер. Такого объяснения он, если честно, не ждал. Второй его части, конечно.

— На самом деле, он уже давно немного безумен. Так что это неудивительно.

— Сэр, а раньше здесь было безопасно? — невинно поинтересовался Гарри.

— Да, раньше на всем доме стояла защита твоей матери, когда она защитила тебя от смерти. Я не говорил тебе этого раньше, не хотел тревожить старую рану, ты уж извини старика, — почти покаялся Дамблдор. — Так вот, в ту хелоуинскую ночь, твоя мать отдала свою жизнь за тебя, защитив тебя так, что Волдеморт не смог бы даже коснуться тебя. Так его проклятие отразилось в него самого.

— Что это за защита такая? — поинтересовался Поттер.

— Она построена на самой сильной магии, доступной людям — любви. Конечно, мало кто в это верит, и Волдеморт ею пренебрег, за что и поплатился.

— Магия любви? А что можно с ее помощью сделать? — с поистине равенкловксим напором спросил Гарри.

— К сожалению, этот раздел крайне слабо изучен. Мне известно, что доступ к ней имеют лишь те, кто предрасположен к ней и попавшие вот в такие ситуации, как твоя мать. Но мало кто способен при этом воспользоваться открывшимися возможностями.

— Ясно, — уныло сказал Поттер. — И куда вы меня заберете?

— Как ты смотришь на то, чтобы провести остаток каникул в Хогварце?

— Конечно, я согласен! А магию там можно будет использовать?

— Вообще-то несовершеннолетним запрещено, но, между нами, — заговорщицки подмигнул ему Дамблдор, — в Хогварце это отследить невозможно. Так что ты сможешь потренироваться в уже изученных заклинаниях и почитать про другие в библиотеке.

— Я согласен! Когда отправляемся?

* * *

По прибытию в школу, где директор отправил его в гостиную Слизерина, Гарри тут же направился к декану.

— Добрый день, профессор, — поздоровался Поттер, заходя в лабораторию зельевара. Тот, не оборачиваясь и не отвлекаясь от варки зелий в трех котлах одновременно, взмахом палочки накладывая глушилку, ответил:

— Виделись уже. Значит, он приволок вас сюда? Что ж, это упрощает дело.

— Да, он даже сам разрешил мне использовать магию.

— Ну вас это глупое ограничение никогда не волновало. Вас могли упрятать к Уизли.

— Ужас. Они бы не пережили слизеринца в стенах их дома. Разве что близнецы…

— Ну не знаю, Молли, их мать, была очень даже не против. Но вы правы, делать там нечего. Но раз уж вы здесь, проведете время с толком. Значит, берете учебник за пятый курс, двести тридцатая страница. Где ингредиенты, вы знаете.

— Яды? — удивился Поттер, найдя нужную страницу.

— Конечно. Пора уже вам варить серьезные вещи, слизеринец вы или кто? Приступайте.