Цвета радуги (джен)

Доктор Фаррел не первый год работал врачем, и не раз видел, как сбитые грузовиками люди умирали, не приходя в сознание. И он не ожидал иного исхода и в этом случае. Тем более что на вид мальчик был довольно болезненным, худощавым, и родственники утверждали, что было ему девять, хотя врач не дал бы и восьми. Он заранее приготовился сообщить печальную новость его опекунам, хотя он и видел, что родственники мальчика не особо и переживали — работа есть работа.

Но его удивляло, что мальчик все еще жив. Хотя и находился, что называется, на грани — балансировал между полубредом и комой. Несколько врачей, со свойственным им цинизмом, даже поспорили, выживет ли парень.

Выиграл доктор Фаррел. На самом деле, когда происходят подобные споры, независимо от состояния его больных, он ставил на своих пациентов — он в них верил. И мальчик оправдал его ожидания — он очнулся.

— Где я? — хриплый слабый голос донесся с койки пациента, и от неожиданности медсестра выронила пару склянок.

— Где я?! — попробовал он снова, чуть громче.

— Тише, парень. Ты в безопасности, в больнице. Как ты себя чувствуешь? — быстро сориентировался врач.

— Нормально. Только темно у вас тут.

— Видишь ли, Гарри… Ты только не переживай, скорее всего, это временно…

— Я ослеп? Говорите! Я не расплачусь, не думайте! Что со мной?!

— Все будет хорошо. В мире множество людей, не унывающих при…

— Ну да. Не унывающих. Это хорошо. Давайте еще поговорим о голодающих а Зимбабве.

— Гарри, не говори так…

— А как говорить? Думаете, я не слышал, как вы ставили пари, сдохну я или нет? Я, конечно, признателен вам, док, и все такое — только не нужно со мной сюсюкаться.

Фаррел был, мягко говоря, в шоке от этого пацана.

— Ну раз ты настаиваешь… В общем, дело в твоих очках.

— В очках. Ну надо же…

— Да, в очках. Если бы не они, ты, возможно, не потерял бы зрение. Но при столкновении с автомобилем они разбились, и осколки попали в глаза. Восстановлению они уже не подлежат.

Гарри долго молчал. Потом еще молчал. Еще немного полежал (доктор уже начал беспокоиться за психику парня), и заговорил:

— Док, а я без глаз не жутковато выгляжу? Может, протезы вставить? Только я повязку не чувствую. Конечно, если люди будут от меня шарахаться, проще будет через толпу пробираться, но все же…

— Вообще-то повязка есть. Просто в тебя вкололи столько обезболивающих, что, боюсь, нервные окончания головы, за исключением некоторых обонятельных и слуховых рецепторов, заморожены на неопределенный срок, — вообще-то такой тирадой доктор хотел сказать эту неприятную новость так, чтобы парень ничего не понял, но сделал вид, что понял… Парень не оправдал ожиданий.

— Ясно. И много у меня этих окончаний в голове осталось?

— Достаточно, чтобы полноценно слышать, чувствовать запахи. Но прикосновения — пока не для тебя. Может, через месяц-другой...

— Ок, док. А как я вообще выгляжу? Ну, шрамы там, и все такое?

— Протезы мы тебе вставим, но лучше будет ходить в темных очках — жутковато выглядит. А вот шрамы… Есть один на лбу — но он старый — в виде молнии… Поперек его проходит другой — менее изящный, надо сказать… Еще один на левой щеке — довольно незаметный, и на подбородке. А так в полном порядке.

— Последний вопрос, док. Сколько я тут пролежал?

— Три месяца.

Парень лежал, «смотрел» в потолок и пространно повторял это самое «в полном порядке». Потом ему, видимо, пришла в голову блестящая идея, и он улыбнулся во все тридцать два зуба (они остались целыми) и… промолчал. Затем он уснул.

* * *

В истории известно множество фактов, как после несчастий у людей открываются некоторые необычные способности, словно внутренний клапан ломается в экстренной ситуации. Например, после клинической смерти люди умеют говорить с умершими (ну или им так кажется), после удара молний и других штуковин появляются другие паранормальные способности. Гарри же давно считал себя ненормальным, и гордился этим. Умение двигать предметы, это конечно здорово, но главным своим плюсом он считал умение видеть ауры. Раньше, правда он не пробовал это с закрытыми глазами. Но ведь попробовать стоило…

Оказывается, видел ауры он не глазами. Просто так всегда было привычнее. Но и теперь, без зрения, он при, надо признать, довольно сильном напряжении ВИДЕЛ. Он уже узнавал доктора Фаррела и медсестру Дору. Больше чаще одного раза к нему никто не заглядывал — его случай был далеко не уникальный. Конечно, он не показывал виду, что узнал человека, пока тот не заговорит — иначе его случай мог стать именно уникальным, и тогда шумихи вокруг будет… А уж дорогие родственники-то как обрадуются…

Еще через пару месяцев, когда с него сняли последние повязки, а сам Гарри готов был выть на луну, его отпустили домой. То есть отдали на руки опекунам. Те, конечно, не рады были снова получать своего недотепу-племянника, но что было делать? Правильно, улыбаться во все зубы, сколько бы их не было, благодарить врачей, медсестер и сторожа и сесть в машину.

Сразу после посадки в машину дядю с тетей словно подменили — ну или просто они стали прежними. Племяннику ничего не сказали, но по недовольному сопению дяди Поттер понял, что по приезду его не ждет туш, конфетти и праздничный торт. Скорее наоборот.

Он оказался прав. Его выволокли из машины, затащили в дом и затолкнули в чулан — старый добрый чулан.

* * *

Теперь его не заставляли ни готовить, ни убираться, ни работать в саду. Впрочем, кормили его по-прежнему так себе, если не хуже, выходить на улицу не позволяли вовсе. Все это давало Гарри множество времени, чтобы обдумать ситуацию, в которую он попал, пожалеть себя несчастного, и даже чуть-чуть побиться головой о стенку. Громко вести себя не было хорошей идеей.

Впрочем, пару раз в месяц он получал и хорошее питание, и прогулки на свежем воздухе, и даже уроки английского, математики и чтения по невесть откуда взявшимся специальным рельефным книжкам для слепых. Откуда вся эта халява, спросите вы? Элементарно, Ватсон. Служба защиты детей довольно пристально следит за подобными детьми, и несколько раз в месяц они приезжали к Поттеру, чтобы удостовериться, что все в порядке. Конечно, ничего не было в порядке, но кому больше поверят — трем милым людям или хамоватому, наглому и саркастичному парню? Думаю, ответ очевиден.

Но не думайте, что все так плохо. На самом деле Гарри не унывал. Все свободное время он тренировался в своих способностях — а что еще прикажете делать? Теперь он мог держать в воздухе сразу три довольно внушительных предмета — свой матрац, одеяло и подушку. Жонглировать ими он не мог — не позволяло замкнутое пространство, но прогресс был очевиден.

Еще он научился видеть неживые предметы, у которых в принципе нет ауры. Правда, для этого приходилось их сначала коснуться… И тогда он давал им некоторый импульс своей силы (он называл это так, наверно, наслушался — смотреть ему никто не давал, и он слушал — Звездных Войн), и предметы приобретали окраску его ауры. Забавно, правда? Однажды он перестарался, и окрасил весь чулан. Было здорово, но только во всем остальном доме полопались стекла… Угадайте, кого признали крайним? Больше он так не рисковал — плечо болело еще долго.

Постепенно он находил и другие применения своей силы. Когда становилось слишком холодно, он направлял силу на себя самого, и таким образом грелся. Правда, сам быстро уставал и вырубался на полдня… Но когда спишь — не мерзнешь, верно? Ключевым моментом стало то, что он однажды (примерно через полгода возвращения из больницы) решил направить силу на дверь, вернее на замок. Каково же было его удивление, когда она просто открылась… Дело было ночью, и Поттер не упустил возможности совершить внеплановый налет на кухню. Проблема с питанием и прогулками была решена.

* * *

На самом деле прогулка ночью для Поттера ничем не отличалась от дневной. За одним исключением. Другие люди, зрячие то бишь, наоборот, ночью прогуливаться по темным переулкам побаивались, и Поттер гулял почти один. Он только видел нескольких кошек, собак да других животных. Люди ему встречались только на освещенных улицах (сами источники света, как ни странно, он «видел»), и те в основном пьяные. Еще они удивлялись, почему в такой темноте мальчишка ходит в темных очках. Но особо не задумывались на этот счет.

Трость он себе нашел довольно быстро — было достаточно хорошенько напугать прилично одетого мужчину — и что тот делал так поздно в переулке Магнолий… Напугать его было просто — только показать свое лицо в шрамах и хорошенько оскалиться. Тот икнул, дернул веком и рухнул в обморок. И чего он испугался, может принял за черта…

Тогда он разжился тростью с секретом — в ней был спрятан довольно острый кинжал — и парой десятков фунтов. Права была тетя — племянник у нее был с преступными наклонностями. Только знать это никому не нужно было. Была одна проблема — трость была ему великовата. Что ж, не беда. Эксперимент по уменьшению предметов был проведен успешно. Как и по увеличению обратно — уж больно кинжал становился мал.

Теперь ему было гораздо проще ощупывать дорогу перед ним — силу он посылал через трость в землю, и на пару метров вперед (поначалу, потом он натренировался, и как-то само собой стало освечиваться метров пятнадцать вокруг, включая стены) озаряла его аура. Правда, при таком раскладе он уставал довольно быстро, и за пару часов прогулки он только не шатался от усталости. День-деньской после этого он отсыпался. Родственники все равно его не трогали.

Однажды ночью он перегулял больше своей нормы, и соответственно устал гораздо сильнее. Спать ему пришлось после этого дня три. После этого он зарекся истощать себя так сильно.

* * *

Он шел, как обычно, по самым темным улицам Литтл-Уингинга. Вдалеке появилась группа людей, и по свечению аур он понял, что те довольно возбуждены. Возможно, наркоманы после дозы, или просто компания в поисках приключений. Поттер уже хотел убраться подальше, но они заметили его и устремились к нему. Приключения они себе нашли.

Компания (человек семь) подростков, заметно старше Гарри, обступила его. Вожак стаи начал, как водится, первым:

— Ух ты, парни, кого мы нашли. Малявка, ты чего тут делаешь, один, без родителей?

— Тебе чего нужно? Я вас не трогал.

— О, смотри-ка, вошь заговорила. А не боишься нас?

— А стоит? И что вы мне сделаете?

— Можем много чего. Например, вытрясти из тебя всю мелочь, что ты накопил на мороженое, или поставить симпатичный синяк… Да много еще чего…

— Мда? Не советую.

Парень расхохотался.

— Ух ты, парни, малявка нам угрожает! Может, стоит проучить его за наглость?

Тут подал голос другой, слева главаря:

— Рик, ты чего, это же мелкий пацан. Да у меня братишка такой же. Оставь его.

— Иди ты, Дейв. Видишь, как молодежь распустилась? Нужно его проучить, слишком наглый.

И тут он без всяких предупреждений двинул кулаком в лицо Поттеру. Вернее, хотел двинуть. Кулак попал в пустоту, а трость парня встретилась с шеей Рика. Это только разозлило того, и он замахнулся ногой. Та не встретила никакого сопротивления в виде мальчишки, и Рик грохнулся на землю. Это его лишь раззадорило, и глаза парня стали наливаться бешенством. Он бросился на Поттера, но на этот раз не промахнулся. От трости он отмахнулся и повалил мальчишку в два раза меньше его на землю. Потом он стал его бить. Компания не вмешивалась.

Гарри из последних сил держался в сознании. В отчаянии он уже подумал, что тот забъет его до смерти, и желание убить пересилило все остальное. Он направил все свои силы на сидящего сверху парня. Зеленая вспышка озарила окрестности.