Леса, полные пророчеств (гет)

Большинство вечеров в доме на площади Гриммо проходили спокойно, за исключением собраний Ордена Феникса. Тогда поднималась суета: семья Уизли всегда отличалась непосредственностью и бурным выражением любых эмоций, даже если Артур и Молли появлялись в штабе без детей.

В первый раз, когда рыжеволосая супружеская пара появилась в одиночестве, Сириус долго выглядывал в коридор, предполагая, что за друзьями увязались чьи-то чужие дети. С удивлением он обнаружил, что Артур и Молли Уизли прибыли к ним вдвоем: перекрикивались они будь здоров и вообще очень редко оставались в тишине. Молли обычно тут же бросалась помогать Флер, и болтовня перемещалась на кухню. Артур в это время уходил в кабинет к Сириусу передохнуть перед собранием и блаженно закрывал глаза на пару минут — побыть в тишине. Сириус и Ремус однажды заметили уединение Артура, с улыбкой переглянулись и не посмели тревожить главу семейства Уизли до прибытия других членов Ордена.

Как-то Люпин, вернувшись из очередной краткосрочной поездки, где он весьма успешно пообщался с молодым и перспективным оборотнем, отсыпался в своей комнате до вечера, а затем удивился шуму в коридоре. Собрание в тот день не планировалось, и, чтобы утолить любопытство, он вышел наружу. Ремус сразу же заметил близнецов Уизли возле кухни.

— Ты представляешь, какие это возможности? — тихо говорил один другому. — Эти приспособления использовались в войне, но мы их игнорируем! А Пожиратели Смерти — те даже не додумаются воспользоваться реальной взрывчаткой...

Ремус усмехнулся и подошел ближе.

— Вы что же, обсуждаете, как можно применить маггловское оружие в магической войне?

Фред и Джордж испуганно заозирались, но потом чуть расслабились, увидев, что к ним подошел Люпин. Тот не мог отругать близнецов, ведь сам на уроках в Хогвартсе учил их перед сдачей экзаменов:

— Теория важна для С.О.В., но в жизни и настоящей борьбе не стоит недооценивать противника, — говорил тогда Люпин. — Не сбрасывайте со счетов все возможности, которые есть как в магическом, так и в маггловском мирах.

Кажется, Фред и Джордж Уизли усвоили его уроки, раз теперь обсуждали применение в поединках с Пожирателями Смерти взрывчатку.

— Здорово, что ты присоединишься к нам! — перевел тему Джордж. — Увидишь, как это все происходит. Ты, надеюсь, слушал наши эфиры раньше?

Совсем скоро в эфир выйдет новый выпуск «Поттеровского дозора» — а Люпин окажется по другую сторону эфира и увидит, как создаются выпуски пиратской магической радиопередачи. В предвкушении он забежал на кухню, чтобы приготовить себе кофе: ужинать они, как и в дни собраний Ордена, наверняка будут поздно.

— И вы постоянно выходите в эфир отсюда? — решил поинтересоваться Ремус.

В гостиной особняка Фред и Джордж уже расположили вокруг себя необходимый инвентарь. Передвижная радиостанция заняла пару кофейных столиков и оказалась более мобильной, чем представлял себе Люпин.

Ремус остановился у входа и прислонился к косяку широкой арки, наблюдая за близнецами.

— Мы то здесь, то там, — задумчиво сказал Фред, разматывая провода.

Джордж в это же время устанавливал несколько микрофонов по периметру столов — так, чтобы ведущие с удобством расположились на диване и в соседних креслах. Он прояснил ситуацию:

— Сначала мы проводили выпуски из нашего магазина: наверху есть несколько жилых комнат. Но пару месяцев назад нам пришлось закрыться — в Косом переулке слишком опасно. Дома под Фиделиусом идеально подходят для радиостанции, потому что каждый раз нас пытаются отследить.

— Кто? Министерство? — заинтересованно уточнил Ремус и отпил кофе из кружки.

— Я думаю, все сразу, — усмехнулся Фред, усаживаясь на диван. — И Министерство Магии во главе с Авроратом, и некоторые Пожиратели знают, что оппозиция нынешнему режиму выходит в эфир с новостями. Но они не могут нас поймать — эфир, как ты помнишь, защищен паролями.

— И не только, — добавил Джордж. — Каждый, кто подключается с помощью своей волшебной палочки к радиоприемнику, связан особым заклинанием. И во время эфира оно распространяется на любые другие палочки в определённом радиусе. Если вдруг узнаешь нас и захочешь рассказать, кто именно ведет передачи, то вспомнишь какую-нибудь дурную шутку — про горных троллей, к примеру...

— Только отборные шутки про троллей авторства Фреда и Джорджа Уизли — к вашим услугам, — интригующе закивал Фред.

Ремус усмехнулся, в очередной раз приятно удивляясь находчивости близнецов.

Через полчаса в гостиной появился Ли Джордан и шумно поздоровался. Он достал несколько исписанных листов бумаги с заметками для эфира.

— Сегодня придется начинать с плохих новостей — есть несколько объявлений о гибели магглов.

Фред с Джорджем, прекратив смеяться, взяли из рук Джордана записи и склонились над столом, изучая их.

— Чертовы Пожиратели, — тихо ругнулся Фред.

Люпин, оставив кружку на каминной полке, подошел ближе, держа руки в карманах.

— Батильда Бэгшот? — воскликнул Джордж. — Ну и ну! Когда ее нашли?

Ремус на секунду замер, похолодев. Неужели они только-только обнаружили тело старухи Бэгшот в ее доме в Годриковой впадине?

— Я даже не знал, что она дожила до таких лет, — пожал плечами Ли, — но ее тоже убили.

— Она погибла еще до Рождества, — сухо сказал Ремус.

Его голос прозвучал, казалось, слишком громко в создавшейся тишине. Ребята взглянули на Люпина с легким недоумением и интересом.

— Мы были у нее в Сочельник, — коротко объяснил Ремус. — В то время старуха уже умерла, а в доме нас ждала ловушка: змея Волдеморта напала на Гарри. Мы успели уйти.

— Да вы везунчики, — вздохнув, сказал Фред после недолгого молчания.

Люпин лишь неопределенно пожал плечами в ответ. Они бы, возможно, могли себя считать удачливыми, если бы смогли найти и уничтожить еще парочку крестражей. Но Ремусу теперь оставалось только переживать за друзей и надеяться, что без него они смогут достичь в своей миссии больших успехов.

— Сегодня придет Кингсли? — уточнил Джордж у Ли Джордана.

Тот кивнул в ответ.

— Интересно, что он скажет насчет нового псевдонима? — спросил Фред, приманивая палочкой к себе бутылку с водой со стола, а затем улыбнулся: — Я придумал ему прозвище — Министр. В прошлый раз Кингсли отказался и назвал его неполиткорректным. А зря. Когда наши победят, он может возглавить новое правительство.

Джордж закатил глаза, удивляясь тому, как далеко заходят мечты его братца.

— Он по-прежнему просил звать его Равелином, — ответил Ли, проверяя, настроен ли микрофон.

— Рем, тебе тоже нужно что-то придумать, — вскинув брови, с улыбкой сказал Фред.

Люпину ничего не оставалось. Он решил опередить близнецов: те уже начали переглядываться друг с другом, мысленно соревнуясь на лучший псевдоним для него.

— Пусть будет Ромул, — сказал Люпин, особо не задумываясь. — Ромул и Рем — вскормленные волчицей братья. Достаточно символично?

— И очень интересно, — согласно кивнул Джордж.

Фред засмотрелся в потолок — очевидно, пытался придумать что-нибудь еще.

— У нас все готово, — отметил Ли.

Джордж по его команде стал выводить пассы волшебной палочкой над пультом радиостанции: небольшой радиоприемник заискрился бледно-оранжевым светом. Люпин с интересом смотрел на призыв — раньше он только наблюдал, как к нужной радиоволне подключается Рон.

— Выход в эфир через десять минут, — объявил Джордж и уселся рядом с Фредом на диван.

Ли поправил микрофон еще раз и открыл пару блокнотов, решив напоследок перечитать сводки новостей.

Дверь гостиной вновь открылась. Мимо Ремуса, чуть не сбив его с ног, прошли Сириус и Кингсли Бруствер. Сириус выглядел взволнованно: слишком резкие движения выдавали в нем крайнюю обеспокоенность. На лице Кингсли, как мог заметить каждый из присутствующих, эмоции почти не отражались.

— Что-то случилось? — заметив настроение Блэка, спросил Ремус.

Когда Сириус повернулся к нему, сомнений не осталось: пострадал кто-то из своих. У Люпина по спине пробежали противные мурашки.

— Тед Тонкс погиб, — мрачно объявил Сириус.

Нахмурившись, он присел на одно из свободных кресел и исподлобья всех осмотрел. Ремус на пару секунд зажмурился, а затем сглотнул ком, образовавшийся в горле.

— Я получил сообщение от Андромеды, — пояснил Сириус, сцепляя ладони в замок. — Тонкса, Дирка Крессвела и гоблина, что с ними путешествовал, схватили егеря и попытались доставить в Министерство... или в Азкабан, кто их там разберет. Они пытались бежать, и егеря применили силу. Тед сумел выхватить свою палочку у одного из нападавших и трансгрессировать домой.

Все слушали молча, не решаясь что-то спросить или добавить. Кингсли стоял рядом с Ремусом, опустив голову — казалось, таким образом он выражал скорбь по потерянным людям.

— Он умер на руках у Андромеды, — голос Сириуса сорвался на последних словах, и он закрыл лицо ладонью, пытаясь отстраниться от всех присутствующих на несколько секунд.

Семья Тонксов была близка Сириусу: с Андромедой он любил общаться еще с детства, несмотря на то, что она, как и остальные Блэки, была слизеринкой. Но Сириус и Андромеда были похожи: оба пошли против семьи. Их, как считали предки, отстранили от рода. После учебы Андромеда занялась семьей. Сириус редко заглядывал к ним в гости, но они продолжали сохранять теплое общение до его заключения в тюрьму. Когда Сириус сбежал из Азкабана, он не решался обратиться к кузине за помощью. Как только удалось обустроить жизнь на площади Гриммо и перестать бояться каждого шороха, он связался с Андромедой в надежде на восстановление общения. Она, на удивление, приняла известия от Сириуса с радостью, и их отношения стали близки к той дружбе, что возникла между ними в детстве. В Ордене Феникса Сириус встретился и с племянницей Нимфадорой, чему был приятно удивлен. Та тоже обрадовалась встрече с дядей Сириусом. Все вместе они успели несколько раз встретиться до того, как Нимфадора...

Сириус снова сжал кулаки. Боль за Андромеду, теперь оставшейся не только без дочери, но и без мужа, затянула его сердце тягучей печалью.

— Как она? — тихо спросил Ремус, подойдя немного ближе к Сириусу.

Тот поднял голову, взглянув на друга.

— Сейчас с ней Флер, — не отвечая на вопрос, пояснил Сириус. Он кивнул головой в сторону двери. — Я сказал Андромеде, что она может рассчитывать на нашу помощь в любое время.

Тем временем зашевелились Фред и Джордж, показывая соведущему на часы — эфир начинался с минуты на минуту.

— Скоро выходим, — объявил Ли Джордан и надел наушники. Затем он повернулся к Люпину и Кингсли. — Занимайте места.

— Корабль «Поттеровский дозор» отправляется в путь через десять...

На лице Сириуса промелькнула беспокойная ухмылка на шутку Джорджа, но он решил не оставаться на эфир.

— Я займусь делами, свяжусь с Молли и Артуром, — сказал он, обращаясь к Кингсли и Ремусу.

Бруствер в ответ кивнул, а Ремус проводил друга долгим сочувствующим взглядом.

— Поехали! — Ли Джордан закрутил рукоятки на панели, настраивая звук.

Джордж выстрелил заклинанием в радиоприемник, чтобы начать вещание волшебного радио.

Люпин, задумавшись, пропустил приветственные речи ведущих, а затем Ли Джордан зачитал новости о пострадавших и погибших. Ремуса вновь захлестнула волна сожаления: Тед Тонкс ему нравился, хоть и виделись они всего пару раз. Еще больше ему было жаль Андромеду — та едва оправилась от смерти дочери, если от такого вообще можно оправиться, а теперь получила новый удар судьбы в виде гибели мужа, словно испытаний в ее жизни было недостаточно.

Ремус прикрыл глаза и едва заметно покачал головой. Хорошо, что Сириус и Флер, Молли и Артур захотели помочь миссис Тонкс — та не оставалась одна. Но Теда и Нимфадору заменить или вернуть к жизни невозможно, а их насильственная гибель от рук сторонников Волдеморта навсегда сделает Андромеду Тонкс несчастной.

Тем временем в микрофон заговорил Кингсли Бруствер, и Ремус вернулся из своих мыслей, чтобы понять, о чем говорят в эфире. Бруствер за несколько минут успел дать рекомендации по защите себя и близких и порассуждать на тему стереотипов в обществе.

А затем Ли Джордан, вещающий под псевдонимом «Бруно», дал слово Люпину, задав неожиданный вопрос:

— Некоторым нашим слушателям не хватает веры в лучшее... Ромул, скажи, ты действительно считаешь, что Гарри Поттер до сих пор жив?

Ремус, поразмыслив около секунды, вспомнил: Гарри, Рон и Гермиона наверняка слушали выпуск — и ему сразу захотелось их поддержать.

— Да, — твердо ответил Люпин. — Я ни на минуту не сомневаюсь, что о его гибели Пожиратели Смерти кричали бы на всех углах. Они не упустили бы такой случай подорвать боевой дух противников нового режима. Мальчик-Который-Выжил воплощает все то, за что мы сражаемся: торжество добра, силу чистой души, необходимость продолжать сопротивление.

Речь показалась ему самому несколько сумбурной, но глянул на близнецов — те одобрительно закивали, подняв большие пальцы вверх.

Ли внимательно посмотрел на Ремуса и задал ему еще один вопрос. Люпин вновь задумался. Что бы он сказал Гарри? Они о многом успели поговорить, безусловно. И все же он захотел напомнить Избранному:

— Я сказал бы, что все мы мысленно с ним, — ответил Люпин и добавил после короткого колебания: — И еще я сказал бы ему: всегда следуй своему инстинкту, он почти никогда не ошибается.

Ремус встретился взглядом с Кингсли. Тот смотрел внимательно, словно желая заглянуть ему глубоко в душу. На секунду он подумал, что Кингсли, вероятно, является сильным легилиментом, раз был уважаемым работником Аврората. Люпин встряхнул головой и стал слушать диалог Ли Джордана и Кингсли, вставляя и свои реплики в эфир.

Выпуск шел своим чередом. Ремус немного отстранился от безрадостных мыслей, и эфир напомнил ему обычный разговор между собраниями Ордена Феникса. Они успели обсудить недавний арест Ксенофилиуса Лавгуда и побег Хагрида, а в конце выпуска роль специального корреспондента примерил на себя Фред: он завел фееричный рассказ о Волдеморте. Перед началом эфира Фред поделился, что написал финал выпуска сам, поэтому все с нетерпением ждали его перформанса — и ожидания оправдались.

— ...Берегите друг друга! Не теряйте веры! Спокойной ночи! — Ли Джордан завершил эфир и крутанул ручку на пульте.

Все пятеро одновременно поднялись и легко поаплодировали друг другу.

— Поздравляю с дебютом, — сказал Ли Джордан и пожал Люпину руку.

На короткое время их захватило общее ликование от успешно проделанной работы: заколдованный радиоприемник постоянно искрил, показывая, сколько слушателей подключилось к эфиру. Понимание того, что «Поттеровский дозор» был нужен жителям магической Британии, окрыляло их всех.

Фред и Джордж стали с шумом обсуждать выпуск, помогая Ли собрать оборудование, а Кингсли Бруствер подошел ближе к Люпину.

— Как твоя поездка, Ремус? — коротко спросил он, не отводя взгляда от ребят.

Люпин выпрямился, не позволяя себе вновь окунуться в размышления по поводу трагедий, о которых они рассказали в эфире.

— Все прошло лучше, чем я ожидал, — набрав полную грудь воздуха, ответил он. — Мне удалось пообщаться с вожаком одной из стай новообращенных оборотней — всем им не больше года.

Бруствер внимательно слушал рассказ, подперев кулаком одной руки подбородок.

— Леон, так зовут вожака, рассказывал, какую суматоху навел Сивый в попытках завербовать оборотней. Те разбежались по ближайшим районам, но Леону удалось собрать их в одном месте. Толковый парнишка, я хочу сказать. Леон готов сотрудничать — по крайней мере, об этом мы договорились.

Ремус замолчал — больше рассказывать было не о чем, но своей вылазкой в Бристоль он гордился. В стае, на которую он наткнулся, числилось около двадцати оборотней. Удивительно, как Леон организовал их всех. Предприимчивый парень родом из Франции —Ремус понял, что тот обладал харизмой, когда проговорил с ним несколько часов. Люпин самонадеянно и интуитивно возложил надежду, что за Леоном смогут пойти и другие оборотни. Поэтому столь важно было рассказать ему о происходящем в магическом мире и о том, что их создатель — Фенрир Сивый — подчиняется темному волшебнику, кто хочет поработить всех оборотней, а неволшебников — уничтожить. Такое Леону оказалось не по нраву, и он согласился с Люпином: режиму нужно противостоять.

— Отлично, — кивнул Бруствер в ответ на рассказ Люпина, полный энтузиазма. — Пока мои люди разрабатывают еще одно направление в Сассексе, поэтому скоро вновь потребуются твое участие и дипломатический опыт.

Ремус кивнул, наблюдая за сборами близнецов: те уже укладывали по сумкам микрофоны. Ли Джордан отдавал комментарии по поводу речи Фреда, чем всех рассмешил. Вскоре Фред, Джордж и Ли собрались и, пожав друг Люпину и Кингсли руки, вышли из гостиной.

— А операция с Сивым? — решил уточнить Ремус, оставшись с Кингсли в тишине.

Тот неопределенно пожал плечами.

— Пока никак: Сивый появляется без всякого графика и тут же уходит, поэтому мой шпион не может дать больше информации. Но мы ждем, Ремус.

Люпин медленно вздохнул, думая о том, что война не закончится, пока все оборотни не будут пойманы. С тем неистовством, что Фенрир Сивый пропагандировал жестокие и первобытные ценности, им предстояла огромная работа. Важно было образумить вервольфов и объяснить им: их жизнь не заканчивается после заражения ликантропией, и состоять в обществе, а не скитаться по лесам, превращаясь в дикарей, вполне возможно.

Именно такие цели ставил себе Люпин: как никто другой он понимал, насколько оборотням необходима поддержка, особенно в первые годы после заражения. В детстве он сам получил ее сполна от родителей, а позже от Альбуса Дамблдора и школьных друзей — поэтому Ремус всегда осознавал важность этого. Молодым оборотням была необходима внутренняя опора и ориентир нормальной жизни. А все, что мог им дать Сивый — разрушение и хаос.

Ремус и Кингсли вышли из гостиной вслед за близнецами и Ли Джоданом. Люпин услышал, как те уходят, прикрыв за собой дверь. Бруствер тоже как-то быстро ушел, коротко сообщив, что свяжется с Сириусом позднее. Сам того не замечая, Ремус понял, что стоит один посреди темного коридора, прогоняя у себя в мыслях эфир «Поттеровского дозора».

— Ох, Ремус, это ты, — из гостиной с открытым для перемещений камином вышла Флер. Она выглядела уставшей, но все же улыбнулась Люпину: — Сириус с Медой будут чуть позже.

Француженка не могла выговорить полное имя Андромеды, поэтому стала его сокращать — сама Андромеда, кажется, даже умилилась, когда узнала о прозвище.

— Они еще в доме Тонксов? — уточнил Ремус, подходя ближе к Флер, пока та отряхивалась от летучего пороха.

— Да, Молли с Артуром тоже там, — закивала она. — Я ушла пораньше, потому что очень устала.

Ремус понимающе улыбнулся. Конечно, ей нелегко было провести весь день на ногах, тем более, в такой ситуации. От Флер не ждали большой помощи, но она все равно не смогла оставить Сириуса и его кузину без поддержки.

— Поужинаем позднее, но ты, если хочешь, можешь поесть — в духовке есть мясная запеканка, — Флер прошла к лестнице и обернулась, уже держась за перила, — я пойду прилягу — ноги жутко болят.

— Конечно, отдыхай, — кивнул Ремус. — Я дождусь Сириуса и Андромеду.

Делакур улыбнулась ему и ушла наверх, тихо и медленно ступая по лестнице, а Ремус ушел в кухню. Там он налил чай и взглянул на духовку. Решив подогреть ужин, он покрутил ручки и присел рядом за стол.

С некоторым трепетом и волнением он ожидал встречи с Андромедой Тонкс и пытался подобрать нужные слова, но в голову ничего хорошего не приходило. Он может только посочувствовать и дать посильную поддержку, а еще помочь разобраться с текущими делами — домом, похоронами, уборкой. Они едва были знакомы: это во снах снах Ремус знал Андромеду как мать жены и бабушку своего сына, но здесь она была ему практически чужой.

Ремус вздохнул, думая о тех словах, которые он сказал в эфире, адресуя их Гарри Поттеру. Ему хотелось, чтобы Гарри прислушался к ним и следовал интуиции. Ремус знал: в этом есть сила Поттера, и тот должен верить инстинктам, а еще быть очень осторожным, чтобы не навредить друзьям и самому себе.

Он надеялся, что ребята будут внимательно просчитывать дальнейшие шаги, ведь они понимали: сидение на одном месте не приблизит их к победе над Волдемортом.

Когда Люпин попал из изолированной от всех палатки в реальный мир, он вдруг понял и ощутил всей своей сущностью: события на самом деле развивались очень стремительно, а война набирала обороты слишком быстро.

* * *

Казалось, тяжелая огромная люстра с тысячами резных деталей вот-вот упадет: просто рухнет с высоты и подгребет под себя все пространство зала, а заодно и Малфоев, Лестрейндж и саму Гермиону.

Она снова приоткрыла глаза, пересилив себя, потому что последнюю минуту пыталась забыться в спасительной темноте. Но голос Пожирательницы Смерти, мучившей ее Непростительными заклятиями, заставил содрогнуться.

Вновь сосредоточив взгляд на хрустальной массивной люстре, Гермионе удалось слабо пошевелить руками и ногами. Пальцы рук сильно засаднило — они были стерты в кровь, а ногти поломались от усердных попыток схватиться за что-нибудь во время пытки, которая казалось ей нескончаемой.

События стали развиваться слишком быстро: Гермиона поняла это совершенно точно, когда очутилась посреди ночи в поместье Малфоев. Беллатриса Лестрейндж приказала оставить ее в зале, а Гарри и Рона отвели в подземелье. Гермиона не раз слышала оттуда голоса, но от мыслей, что друзья за нее переживают, легче не становилось.

— Нет! Она должна знать! — послышался визгливый голос Пожирательницы, а затем раздались быстрые шаги на каблуках: — Что еще вы там взяли, что еще? Отвечай! Круцио!

Гермиона даже не успела зажмуриться, как мощная сила проклятия снова достигла ее. Резкая боль, словно мощный электрический разряд, сковала тело судорогой, а пальцы опять схватили каменные плиты пола, цепляясь за жизнь.

Гермиона постаралась мысленно сосредоточиться, чтобы ослабить действие Круциатуса: все, как учил их с ребятами Люпин. Первые попытки не увенчались успехом, хотя Гермионе на несколько мгновений даже казалось, что она справляется, а сила заклятия ослабевает. Но затем Беллатриса опять выплюнула «Круцио!» — заклинание, которое вжилось в ее волшебную палочку словно родное и абсолютно естественное — и волна боли вновь накрыла Гермиону, выбивая из головы все мысли.

После минуты пытки пронизывающими до костей, ломающими весь мир вокруг ощущениями Гермиона начала хвататься за краешек сознания, пытаясь противодействовать Круциатусу. Вдалеке мелькнул силуэт Драко Малфоя, и Гермиона вцепилась в его образ изо всех сил, чтобы удержаться в сознании. Она пыталась вспомнить все случаи, когда Малфой оскорблял ее или другими способами давал понять, что ненавидит Гермиону и ее друзей. Она вспоминала в деталях случай, когда так разозлилась на заносчивого белобрысого змееныша, что влепила ему пощечину — и то, как после этого жутко болела рука, хотя в душе в тот момент удовлетворенно мурлыкала торжествующая справедливость.

Очень быстро Гермиона поняла: даже Драко Малфоя недостаточно, чтобы ее сознание вернулось к настоящей боли, причиненной ей когда-то. Возможно, сам Малфой сейчас был счастлив: его недальновидные детские мечты сбывались. В его доме пытали невинных людей, а прямо перед ним сейчас на полу лежала Гермиона Грейнджер — измученная, униженная и практически неживая.

Силы, которые у нее оставались, чтобы идти с Гарри до конца, силы, которым она была благодарна в течение долгих месяцев, когда они скитались по лесам и жили в стесненных условиях — все эти силы сейчас, казалось, совершено покинули ее.

Заклятие ослабло: Гермиона не надеялась, что она сама поборола Круциатус — сопротивляться в таком состоянии не получалось. Беллатриса Лестрейндж отвлеклась и отошла в сторону, когда чей-то мужской голос окликнул ее, и она завела с обладателем голоса разговор, частицы которого долетали до сознания Гермионы.

— Наглости тебе не занимать, Сивый! — Беллатриса повысила тон. — Грязнокровка принадлежит мне! А если от нее что-нибудь останется потом, можешь забирать и делать с ней все, что пожелаешь!

Гермиона прикрыла глаза и ощутила на щеках горячие слезы — те стали бы для нее спасением, если бы в слезах можно было утонуть.

Если она выживет после издевательств Беллатрисы, ее отдадут на растерзание Фенриру Сивому — жестокому оборотню, кто становился зверем не только в полнолуние, а являлся им каждый день.

От бессилия хотелось завыть и раствориться сквозь камень, но она четко понимала, что это невозможно. О трансгрессии без волшебной палочки в таком состоянии не могло быть и речи.

Коварная люстра будто злорадно усмехалась, отражая от хрустальных подвесок происходящее внизу, и Гермиона вновь отвернулась от нее.

— Милочка, — сказала Беллатриса Лестрейндж неожиданно тихо и почти ласково.

Она резко приблизилась к Гермионе, и та замерла, задержав дыхание. Пожирательница присела на корточках рядом с Гермионой.

— Если ты расскажешь, как и где вы украли этот меч — как ты говоришь, подделку, так уж и быть, я прогоню Сивого ни с чем. А ведь он не тот ваш жалкий дружок-оборотень, нет… Фенрир с тобой разговоры водить не будет. И я даже не трону твоих приятелей в темнице, обещаю.

Лицо Беллатрисы скривилось в ухмылке. Гермиона мельком взглянула на нее и поняла совершенно точно, что ни одно из условий Лестрейндж не выполнит. Та лишь играла с жертвой и дразнила заманчивой возможностью освободиться. Вызывать Гарри и Рона на допрос она, скорее всего, не будет — сразу сообщит о них Волдеморту, как только удостоверится, что меч в ее сейфе не трогали.

— Ну же, отвечай!

В голосе Пожирательницы зазвучал металл: Беллатриса дала понять, что выпрашивать больше ничего не собирается.

Не в силах сказать ни слова, Гермиона лишь помотала головой, стараясь сдержать слезы. Ничего она не знает и большего сказать не сможет. Пожирательница, которая, по слухам, сильна в окклюменции, должна быть знакома с легилименцией. Разве она не может залезть к ней в мысли? Проще, чем пытка — однако не доставляет такого удовольствия, как Круциатус прямехонько в грудь.

— Драко ушел за гоблином? — уточнила Беллатриса, даже не отворачиваясь от Гермионы и буравя ту ненавидящим взглядом.

— Да, — быстрый ответ, кажется, Нарциссы Малфой, разрезал тишину зала. — Белла, давай допросим остальных или вызовем Темного Лорда...

— Молчать!

Гермиона, пока Пожирательница спорила с сестрой, действительно успела задаться мыслью, владеет ли Лестрейндж легилименцией — ведь она как-то догадалась об оборотне, что был с ними рядом. Гермиона попыталась убрать прилипшие к губам волосы, но Беллатриса схватила ее за запястье и с силой прижала к полу.

— Я покажу тебе, как врать! — завизжала Беллатриса, наседая на Гермиону и зажимая ей рот рукой.

Гермиона никак не ожидала, что в следующие несколько секунд Беллатриса станет резать ее руку острым кинжалом, оставляя на белоснежной коже кривую надпись-клеймо, поэтому с хрипом завопила от невыносимой боли, сосредоточенной в левом предплечье. Вот она — реальная боль, испепеляющая до самых костей, которая оставит шрамы не только на руке, но и в сердце Гермионы.

Завершив кровавую надпись, Беллатриса вскочила с нее и быстрым шагом отошла в сторону: из темницы привели Крюкохвата.

Кажется, Гермиона теперь готова была противостоять Круциатусу — нужное воспоминание навсегда останется с ней. Хотя умереть ей хотелось сейчас чуточку больше, чем выжить и вновь испытать на себе пыточное заклятие, а затем и злобу оборотня Сивого...

В ее голове возник образ Ремуса, держащего ее за руки; мягким голосом он утверждал, что Гермиона справится с любыми сложностями.

Ей стало обидно, и слезы вновь брызнули из глаз. Люпин, когда отказался тренировать Гермиону в сопротивлении Круциатусу, не мог предвидеть, что в скором времени именно Гермионе придется испытать на себе мощь пытки от Непростительного заклинания. Но то, с каким упорством Ремус отказывался, а потом заверял Гермиону, что не причинит ей боль...

Разве боль, которую она вытерпела сейчас, возникла не из-за того, что Люпин всего лишь побоялся тогда применить к ней «Круцио»?

Разве это — не самый конец, где, по словам Ремуса, он обещал быть рядом, чтобы защитить Гермиону?

Ее сознание помутилось. Периодически она погружалась в темноту и изредка всплывала на поверхность, где все та же тяжелая люстра смотрела прямо на нее, обещая поглотить целиком.

Разве это не финал? Ей было настолько больно — кажется, смерть уже любовно устроилась рядом и в ожидании неминуемого успокаивающе поглаживала костлявыми пальцами руку Гермионы, искромсанную острым кинжалом.

Гермиона услышала какой-то скрежет и распахнула глаза: на секунду ей показалось, что тяжеловесная люстра угрожающе пошатнулась.

— Полагаю, — раздался голос Беллатрисы, — грязнокровка нам больше не нужна. Забирай ее, Сивый, если хочешь.

Со стороны лестницы, ведущей в подземелья, раздался отчаянный крик и топот, а затем зал осветили вспышки заклинаний. Началась схватка, и Беллатриса схватила Гермиону. Та находилась на грани обморока и висела в руках Пожирательницы безжизненной куклой.

— Стоять, или она умрет!

Беллатриса что-то гневно кричала, сдерживая Гермиону железной хваткой, но она не слышала, потому что практически потеряла сознание.

В какой-то момент Гермиона очнулась от острого кинжала, который практически разрезал кожу на шее, но сил предпринять какую-то попытку спастись у нее не осталось.

Голова Гермионы запрокинулась, но она набралась мужества и вновь открыла глаза, чтобы увидеть Гарри и Рона. Как им удалось выбраться из подземелья, она не знала, но уже в следующее мгновение различила какое-то суетливое движение наверху, под потолком.

Проклятая хрустальная люстра предательски звенела и дрожала, но никто не обращал на это внимания.

Гермиона охнула от удивления, когда разглядела среди тускло сияющих подвесок два огромных глаза, наблюдающих за всеми сверху. Беллатриса тоже перевела взгляд наверх.

В следующую секунду люстра, а вместе с ней и весь мир, обрушился на Гермиону Грейнджер, а звон в ушах перебил голос Рона, зовущий ее по имени.