На Плотве – сквозь огонь (джен)

Примечания:

ВАРНИНГ! Здесь и далее в "Пределе безумия" будут использованы куски из "Возвращения короля".

https://mir-knig.com/read_333365-3

Для хоббита, только недавно устроившегося в Минас-Тирите, Тук-болван вёл ведьмака и его спутников по городу вполне уверенно. Ушлый низушек просто таки сиял от гордости своими доспехами стража цитадели, чёрной с серебром коттой и крылатым шлемом — хотя Геральт тихо подозревал, что ему просто выдали, скажем, детский доспех покойника Боромира.

Минас-Тириту, столице свободного мира, было тесновато в старых стенах крепости, призванной защищать с запада цветущий когда-то Осгилиат. Белокаменные дома порой выходили такими узкими, что было непонятно, как там вообще может дышать человек. Но в мирное время чисто зрительно город вмещал в полтора раза больше народа, чем тот же Новиград. Вывесок кабаков на улицах совершенно точно было в полтора раза больше — "Бочка и колесо", "Голова вастака", "Жаждущий провидец", "Убежище", "Весёлый полурослик" и многие, многие другие.

— Bloede bleadd, — не выдержал Иорвет на очередном ярусе. — Почему ворота расположены таким серпантином, что дорога с одного яруса на другой занимает битых полчаса?

— Берегонд мне говорил, что это военная хитрость, — заявил с видом знатока Перегрин. — Такой порядок остался со времён, когда Минас-Тирит был ещё Минас-Анором и не столицей, а военным городком, чтобы противник, пока доберётся до цитадели, насобирал все стрелы и камни на свою шкуру. В мирное время в стенах были и нормальные ворота, но когда стало известно, что Мордор идёт войной, их быстро заделали.

— А как ты вообще попал в Минас-Тирит? — удивился Геральт. — Вряд ли гроссмейстер Гэндальф взял бы с собой по делам большой политики того, на кого всё время бранился как вызимский скупщик краденого.

— Ну... как сказать... — замялся низушек. — Всё-таки он волшебник и знает, что делает.

Всего гондорская столица состояла из шести ярусов — Работников, Воинов, Ремесленников, Игрецов, Мудрецов и Господ — и Цитадели, где располагалась резиденция наследственных наместников. Продвигаться по ним было непросто, в том числе из-за Иорвета. Где бы ни появился эльф, его, пусть и одноглазого, встречали приветствиями — особенно усердствовала уличная детвора, которая не успела выехать вместе с родителями. В одной компании мальчишек верховодил смуглый парень, похожий на Берегонда, и, показывая на скоя'таэля, сказал:

— А вы говорите — Бергиль врёт, Бергиль врёт! Настоящий эльф с настоящего Севера!

Стражи Цитадели — сослуживцы Тука-болвана — пропустили всех четверых, не задав ни единого вопроса. За аркой врат Цитадели был двор, вымощенный белым камнем, и фонтан, искрящийся на солнце веселыми бликами. Вокруг росла яркая зеленая трава, но рядом, склонившись над чашей фонтана, стояло мертвое, засохшее дерево, и капли воды стекали с его голых ветвей, как слезы.

— Это и есть гербовое Древо Гондора? — спросил Лютик, и низушек грустно кивнул. — Да-а, sic transit gloria mundi...

Они подошли к подножию Белой Башни, или башни Эктелиона. Высота ее составляла не менее пятидесяти фатомов, а на вершине, в тысяче футов над равниной, развевался штандарт наместников. Стражи отворили перед ними высокие двери из чёрного полированного металла, и компаньоны оказались в зале, своды которого покоились на огромных колоннах черного мрамора. Вершины колонн украшали изваяния неведомых животных, ветвей и листьев, по потолку шла цветная роспись по зеленому полю. Ни гобеленов, ни занавесей, ни дерева не было в этом длинном торжественном зале. Между двумя рядами колонн застыли мраморные фигуры — судя по всему, давным-давно усопших гондорских монархов.

— Господин наместник, ведьмак Геральт, эльф Иорвет и менестрель Юлиан Альберт... или не Альберт... в общем, Лютик по вашему приказанию прибыли! — с гордым видом настоящего герольда объявил Перегрин Тук, щёлкнув босыми пятками в подражание выправке стражей-людей.

В дальнем конце зала, на ступенчатом возвышении стоял пустой мраморный трон; позади него на стене мерцало драгоценными камнями изображение цветущего дерева. У подножия трона на широкой ступени в простом кресле из черного камня сидел старик с коротким белым жезлом в руках. Это и был наместник Денэтор, сын Эктелиона.

Беседа с наместником оказалась длительной и выматывающей, как бросок из руин Осгилиата. Денэтор был въедлив и дотошен — особенно в вопросах, которые касались взятия Пеларгира. Больше всего его интересовала личность "человека, похожего на Торонгила" и связи пеларгирских изменников с неким Иссохшим Древом.

— А кто эти Dh... Люди, милсдарь наместник? — уточнил Иорвет.

— Вижу, ты не интересуешься распрями Edain, эльфийский стрелок. Может быть, господа Геральт и... ладно, Лютик что-то ведают? — продолжал Денэтор. Но ответом ему было лишь пожатие плечами дуэтом.

— Наш общий друг Митрандир, как всегда, секретничает и прячет важные сведения от союзников, — усмехнулся милсдарь наместник. — В пакете от... вашего северного приятеля было сообщение о том, что знать Пеларгира переписывается с сим тайным обществом. Заговоры против наместников, увы, не новость для Гондора. Как и мятежи под знамёнами безрассудных самозванцев, объявлявших себя потомками королей. Очередное братство заговорщиков стало величать себя "Иссохшее древо" — и сама кличка выдаёт его опасность, ибо они явно хотят не просто извести выжившего из ума деда в башне Эктелиона, — зловеще передразнил наместник уличные пересуды. — Они желают посягнуть на самые основы нашей отчизны, завещанной нам родом Элендила! Да ещё и в то время, когда мордорские рати вторжения на носу!

Ладно, мы отвлеклись. Теперь поведай нам, ривийский ведьмак, об увиденном в Осгилиате. Отчёты сотников Фарамира уже зачитывались на Совете, но взгляд человека со стороны важен не меньше, — молвил Денэтор.

Геральт, как мог, рассказал наместнику об основных пунктах сосредоточения орков и прочего баллистного мяса Саурона в руинах Осгилиата и их окрестностях.

— Мордорские лагери, по нашим наблюдениям, приютили порядка тридцати тысяч клинков и копий. В Хельмовой пади врагов и то было существенно меньше.

— Тридцать тысяч, — прокряхтел Денэтор, как если бы он тащил огромный мешок с камнями. — Прибавим ещё вспомогательное войско под Каир Андросом, и их будет сорок пять. Мы успели собрать в Гондоре и на дальних крепях дай валар пятнадцать. Тридцать тысяч, Владычица! Маблунг докладывал, что поручил вам портить стенобитные орудия орков. Насколько вы преуспели в этом?

— Шесть требушетов, три крупные катапульты, две осадные башни, — отчитался Иорвет. — Сожжены или изломаны в щепки. И ещё гигантский таран...

— Мордорцы, конечно, всё восстановят, но это придержит их в Осгилиате на несколько дней, милсдарь наместник, — уточнил Геральт. — А о Гронде, как орки зовут эту штуку, надо поговорить отдельно.

Услышав слово "Гронд", Денэтор резко упал с лица. Видимо, наместник неплохо знал о супероружии Чёрного властелина.

— Его мы не уничтожили, но поломали и подпортили колёса. Пока что он бесполезен. Но главное — это то, кого я встретил у Гронда...

Неописуемых размеров таран с головой волка был заговорён от огня, но знак Аард неплохо разрушал сложные конструкции из больших и малых колёсиков, на которых эта машина смерти должна была ехать к воротам Минас-Тирита. Рядом с ведьмаком колёсики обычным мечом отламывал Иорвет, а с другой стороны — Маблунг и Дамрод.

— Ну вот, почти всё, — выдохнул Геральт и утёр пот со лба, дойдя до, наверное, середины. — Теперь ваш Гронд надолго останется бесполезной грудой дерева и железа. Стоит теперь только сдвинуть крупнейшие колёса...

— Командиры сгонят орков, и те его в конце концов починят, — ответил Маблунг. — Но всё равно — пока восстановят Гронд и Великий мост, чтобы вывезти его на гондорский берег, пройдёт дня три-четыре! Наместник стянет силы в кулак, и Готмогу будет уже сложнее с нами тягаться.

— А кто этот Готмог? — спросил ведьмак, впервые услышавший о сем милсдаре, итилиэнских следопытов.

— Он здесь всем командует. Никто из орков или людей, которых мы допрашивали, его не видел, но все его боятся. Наверное, какая-нибудь тварь из свиты Девяти, а то и один из них собственной персоной, — сказал Дамрод.

— Полно, расходимся, — скомандовал Маблунг, приложивший ухо к земле. — Сюда кто-то идёт.

— Двигайте к стокам, — сказал Геральт. — Я прикрою отход.

Это было напрасным решением ведьмака. Не успели эльф и следопыты скрыться за грудами обломков трёхтысячелетних дворцов, ему начало мерещиться Враг знает что.

Вот под Грондом, головой чуть не под колёсами, лежит Голодир — старому товарищу по отряду Серых Плащей свернули шею и выпустили кишки... Геральт ущипнул себя со всей силы — ибо откуда здесь быть Голодиру? Наваждение исчезло, чтобы через некоторое время смениться лишь кое-чем похуже.

— Нет!

Ведьмак отчаянным криком невольно себя выдал, ибо на этот раз враг избрал слишком сильное средство. На крюке, спускавшемся словно бы из ниоткуда, висело облепленное мухами тело беловолосой девушки... Цири?! Как? Откуда?!

Про Цири обычной мордорской сволочи знать было неоткуда, значит, видения насылал сильный магик, способный хорошенько покопаться в мыслях ведьмака, или тот, кто уже делал это раньше... Аколит Сарумана? Ангмарец?

— Приветствую тебя в освобождённом Осгилиате, Геральт из Ривии, — раздался гробовой голос. Мёртвая Цири исчезла, развеялась, и на месте морока возник силуэт в красном плаще, чёрном доспехе и чёрном шлеме с открытым забралом, под которым ничего не было. Только клубилась Тьма. В руке в латной перчатке страховидла держала огромную булаву.

— Рад нашей встрече после этой долгой зимы. Тебе довелось много путешествовать. Мы оба изменились, ведьмак, но тебя я запомнил навеки. А ты? — в голосе появились издевательские интонации, знакомые Геральту до боли. Причём чисто физической.

— Зараза... Мордирит, кто же ещё! — вспомнил ведьмак своего главного противника на обломках древнего Ангмара, портившего кровь всему Северу — крепко, но недолго. Геральт был участником и свидетелем падения Мордирита, а теперь эта тварь объявилась здесь.

— Когда-то я был наместником Ангмара, держателем Железной Короны, но предательство уничтожило меня. Эльф Лаэрдан убит, а его дочь... Дочь не заслуживает упоминания.

— Неудивительно, — прохоипел Геральт, чувствуя, как начинает трещать его голова. — Именно она тебя и отправила, куда давно заслужил.

— Да, я был низвергнут в пустоту, мой желтоглазый друг. Но вскоре Король-Чародей смог призвать меня снова. Ключом ко всему был клинок... Клинок дунадана, что первым изранил меня. И пока он жив, я не могу умереть. Как ты думаешь, Голодир чувствует сейчас мой гнев, выворачивающий его наизнанку?!

Но это не важно, Геральт. Чёрный властелин даровал мне новую форму, более сильную, к ногам которой падёт Минас-Тирит. И ты встретишь свою участь под его обломками. Я, Готмог, надеюсь быть очевидцем этой минуты.

Готмог развернулся и равнодушно ушёл в какое-то своё логово. Иллюзии закончились, но голова ведьмака продолжала болеть. Он поторопился ко входу в стоки Осгилиата, пока экс-Мордирит не направил разбираться с ним орков или варгов.

— Воистину, Геральт из Ривии, твоё место действительно на службе у Митрандира. Настоящий горевестник. Троекратное превосходство врага ещё и дополняется этим Готмогом, или как там его, — молвил Денэтор, выслушав его рассказ. — Что ж, у меня нет никаких оснований не верить вам троим, что вы выступаете на стороне Гондора и искренне желаете принести пользу короне. Но чтобы оставаться в городе и иметь права на казённое довольствие, вам придётся присягнуть Гондору официально.

Возражать никто не стал.

— Возложите руки на рукояти своего оружия и повторяйте за мной: "Присягаю на верность Гондору и Наместнику сего Королевства. Обещаю открывать и закрывать уста по его приказу; быть ему послушным в деяниях и отказе от дел; пойду, куда он пошлет меня, вернусь по его зову; служить ему буду в горе и в счастье, в нужде и в изобилии, в дни мира и в дни войны, жизнью своей и смертью с этой минуты до тех пор, пока мой господин не освободит меня от клятвы, или пока смерть ее не отберет, или пока мир не кончится. Так говорю я", и назовитесь. Менестреля Лютика же, как лицо не воинского звания, сие не касается.

Геральт и Иорвет повторили формулу присяги.

— Слышу ваши слова, я, Денэтор сын Эктелиона, Правитель Гондора, Наместник Великого Короля, и не забуду их, и не замедлю справедливо воздать за верность милостью, за мужество почестью, за вероломство отмщением.

А теперь слушайте мою первую волю. Эльф Иорвет, твоё появление воодушевило Минас-Тирит. Там, где ты, там немедля собирается толпа горожан и даже воинов, готовая тебя качать. Ходят слухи, что сюда движется аж целое эльфийское войско и что возвращаются времена Последнего союза. Хотя это не так, но я думаю, что на передовой ты нужнее всего. Направляйся на северный Раммас, к отряду Ингольда, отступившему из Каир Андроса.

Ведьмак Геральт, я давно слежу за твоими подвигами в Средиземье, хотя ни в одной книге и ни на одной карте нет твоего отечества. Мне стало известно о твоём прибытии, ещё когда твоя лодка рассекала волны Андуина по следам моего злосчастного старшего сына, — и Геральт понял, что с "источниками информации" у Денэтора не хуже, чем у князя Дол-Амрота. — Хоть ты скорее охотник-одиночка, чем воитель, но ты приятно удивишься, что и для тебя есть работа в Минас-Тирите. Обратись за ней к Ратону, главному смотрителю городского водопровода. Он обычно сидит на нижнем ярусе, у себя в мастерских.

— Милсдарь наместник, я, как скромный трубадур и служитель муз, в то же время стяжавший уже немалый успех в утончённом Дол-Амроте и иных провинциях, так же желал бы быть полезным гражданам славного Минас-Тирита, хоть моё "оружие" и наделено струнами вместо лезвия, — выспренне обратился к владыке Гондора профессор элоквенции виконт де Леттенхоф.

— Тогда твоя дорога лежит на четвёртый ярус, или Круг Игрецов, как он зовётся в народе. Там тебе выпишут разрешение выступать в Минас-Тирите.

— Позволю себе осведомиться, милсдарь наместник, что стало с вашим сыном?! Мы сопутствовали молодому Фарамиру, когда он был ранен, и, признаться, несколько переживаем, — максимально по-великосветски сказал Геральт.

— Буду краток, ведьмак — он плох. Очень плох, — Денэтор помрачнел и посуровел больше обычного. — А пока что советую вам совершить прогулку по городу и где-нибудь преломить хлеб — всё равно сейчас начинается час обеда во всех приказах и палатах.

Аудиенция была окончена.

Вскоре на смотровой площадке Сторожевой скалы, разрезавшей город и нависавшей над ним, расположилась славная компания — в составе ведьмака Геральта, скоя'таэля Иорвета, мэтра Лютика и новобранца Стражей Цитадели низушка Перегрина Тука.

Внизу под этими четырьмя, устроившими на площадке своего рода пикник по хоббичьему обычаю, раскинулось море черепичных крыш Минас-Тирита, изредка разрезаемое укреплениями ярусов и небольшими зелёными островками редких и маленьких общественных садиков; за ними — Пеленнорские поля, уже оставленные деревенскими и частично выжженные вражескими разъездами, за ними — стены передовых укреплений Раммас-Экора, а дальше, к Осгилиату и Андуину тянулась уже захваченная и усеянная орочьими лагерями земля, уходящая в тёмную пелену. Когда загорались сполохи и молнии, то на том берегу можно было увидеть горные пики Эфель-Дуата, за которыми и начинался собственно Мордор.

— Как бы сурово Гэндальф тебя не отчитывал, Перегрин Тук, всё-таки в одной чисто низушьей добродетели тебе не откажешь — вкус у тебя прекрасный! — сказал одноглазый эльф, присоединяясь к трапезе. — Я не ошибся, поручив подбор угощения именно тебе.

— Не стоит благодарности, Иорвет. Тут ведь ещё проклятый пепел с востока долетает сюда и попадает в еду. А без него и без этой мглы всё было бы отлично, — сказал хоббит, болтая кучеряво-волосатыми ступнями, так забавно смотревшимися с доспехом Стража. — Было бы интересней, признаться, услышать о ваших приключениях — вы ведь втроём весь Гондор преодолели, чтобы попасть сюда. А я, кроме этих стен, ничего почти в королевстве и не видел.

— Милсдарь наместник уже замучал нас расспросами про наш путь, — отговорился ведьмак, отдавая должное буженине, которую уже заранее искусно нарезали повара любимого трактира Гэндальфа — "Жаждущего провидца" напротив государственных архивов. — Пусть лучше мэтр Лютик тебе поведает про наши злоключения, призраков, пиратов, пауков, речных красавиц и прочую нежить. Возможно, даже в стихах.

Рассказ профессора элоквенции вышел настолько красочным, что произошло историческое событие — Пиппин ради него оторвался от еды, а Геральту и реже Иорвету то и дело приходилось одёргивать его пустившуюся вскачь фантазию: "Да не так всё было!".

— Так мы встретились с героическим комесом Фарамиром, а о том, как он был сражён неким подлым магическим дротиком, и как наш отряд не без потерь прибыл в столицу, ты уже знаешь, мой мохноногий друг, — окончил Лютик. — Всё хочу тебя спросить, милсдарь Пиппин — почему Гэндальф привёз тебя в Минас-Тирит? Не по доброте же душевной!

— Это из-за палантира, да? — добавил Геральт. Сей таинственный шар, которым запустил в них в Изенгарде Грима Гнилоуст, оказался родом мегаскопа, настроенным на связь с Мордором. Ведьмак надолго запомнил разбудивший его вопль Тука-болвана той ночью, когда низушек украдкой от Гэндальфа попытался воспользоваться магическим агрегатом.

Пиппин печально кивнул. Видно было, что ему до сих пор противно даже думать о палантирах.

— Видимо, да. Но теперь меня за палантир и сандвичами не заманишь, мастер Геральт, будьте покойны! Я вообще думаю, что никому теперь не надо касаться этих камней... Никогда-приникогда! А знаете, что меня больше всего пугает... — Низушек огляделся, видя, что рядом нет лишних ушей, и добавил:

— Говорят, у самого наместника такой же камень. Где-то там, в башне, в секретной палате, куда больше никому ходу нет. И он так долго следит по нему за Мордором и его войсками и такого насмотрелся...

— Что именно поэтому его и зовут в народе "полоумным дедом из башни", — подхватил Лютик.

— Ага, — признал хоббит. Тут с нижних ярусов донёсся лязг часовых башен. Время обеда подходило к концу.

— Благодарю, милсдарь Пиппин, за истинно низушечье угощение. Если что его и портит, то пепел Мордора, в котором ты не виноват. Нам же пора вернуться к нашим прямым обязанностям, определённым приказом наместника Гондора, — сказал Геральт и засобирался вниз.

Когда они уже расходились, со стороны Осгилиата воздух разрезал мерзостный хриплый клёкот назгуловой виверны.